ьно необходима. Это связано с причинами химического порядка. Фотограф ведь тоже проявляет пленку в темной комнате. В основе фотографирования лежит перенос на светочувствительную пленку тончайшей материальной субстанции с человеческого тела; затем в темной комнате она проявляется и закрепляется. Нечто подобное происходит и здесь. Теперь понятнее? - Пожалуй, да. Но все равно жаль. Здесь самое уязвимое место. - Иногда кое-что получается и на свету, - сказал Болсоувер. - Может, Уи Ван еще не ушла? Обождите минутку. Где у нас спички? - Он зажег свечу, после долгого сидения в темноте все отчаянно заморгали. - Сейчас посмотрим. Среди прочих предметов, которыми забавлялись неведомые силы, было деревянное блюдо. Болсоувер пристально смотрел на него; остальные стали глядеть туда же. Все уже поднялись, но с места не двигались. До блюда было около трех футов. - Уи Ван, ну, пожалуйста, - попросила миссис Болсоувер. Мелоун не верил своим глазам. Блюдо зашевелилось. Оно дрожало, затем, мелко застучало по столу, как крышка на кипящем чайнике. - Подними его, Уи Ван! - просили все, радостно аплодируя. При свете ярко горевшей свечи было отчетливо видно, как блюдо поднялось и стояло, пошатываясь, на ребре, как бы пытаясь удержать равновесие. - Наклони его три раза, Уи Ван. Блюдо три раза наклонилось, потом упало и больше не двигалось. - Рад, что вы видели это своими глазами. Самая простая и убедительная форма телекинеза. - В это невозможно поверить! - воскликнула Энид. - Совершенно согласен, - отозвался Мелоун. - Мои представления о возможном значительно расширились, и вы, мистер Болсоувер, способствовали этому. - Рад слышать, мистер Мелоун. - Но мне все-таки непонятно, что за силы стоят за увиденным нами. Что же касается самого явления, то теперь у меня нет ни малейшего сомнения в его существовании. Я знаю, что оно есть. Желаю вам всем спокойной ночи. Ни мисс Челленджер, ни я никогда на забудем этот вечер, проведенный под крышей вашего дома. Когда молодые люди вышли на улицу и вдохнули свежий морозный воздух, им показалось, что они попали в другой мир. Здесь сновали такси, отвозившие праздных людей в места развлечений, в театры и кино. К ним подошел Мейли, как и они, поджидавший кэб. - Могу представить себе ваши чувства. Глядя на этих суетливых самодовольных людей, вы поражаетесь, как мало знают они об истинном многообразии жизни. Вам хочется остановить их, рассказать, образумить. Однако в ответ они назовут вас обманщиками или безумцами. Смешно, не правда ли? - Мои мысли в полном смятении. - Завтра все придет в норму. Любопытно, как мимолетны такие впечатления. Еще станете убеждать себя, что вам все приснилось. Ну что ж, прощайте. Если я вам понадоблюсь, всегда к вашим услугам. Всю дорогу домой друзья - язык не поворачивается назвать их влюбленными - промолчали. Выйдя из кэба, Мелоун проводил девушку до дверей квартиры, но войти не посмел. Он чувствовал, что сейчас не смог бы вынести насмешек Челленджера, обычно только забавлявших его. Вроде тех, что услышал краем уха. - А, Энид... Так где ж привиденьице? Вытряхивай его прямо на пол, дай-ка взглянуть. Вечерние приключения завершились, как и начались, громовым хохотом профессора, который сопровождал Мелоуна до самого лифта. Глава V В КОТОРОЙ НАШИ ДЕЛОВЫЕ ПАРТНЕРЫ ПЕРЕЖИВАЮТ ЕЩЕ ОДНО УДИВИТЕЛЬНОЕ СОБЫТИЕ Мелоун сидел за боковым столиком в курительной комнате Литературного клуба. Перед ним лежали записи Энид, сделанные ею после сеанса; в них было много тонких наблюдений, и Мелоун занимался тем, что сводил их впечатления воедино. У камина несколько мужчин курили и болтали. Они нисколько не мешали журналисту - у того, как у многих его коллег, работа особо спорилась на людях, в живой обстановке. Но тут кто-то, заметив его присутствие, перевел разговор на спиритизм, и тогда заинтересованный Мелоун, откинувшись в кресле, прислушался. Говорил известный романист Полтер. За этим неглупым человеком водилась одна странность: его абсолютно не волновало, на чьей стороне истина, и он всегда был готов употребить всю мощь своего интеллекта, чтобы отстаивать, забавы ради, заведомо ложные взгляды. Сейчас он разглагольствовал пред благоговейно внимавшей ему, хотя и не во всем с ним согласной, аудиторией. - Наука, - говорил он, - постепенно выметает из нашей жизни паутину заблуждений и предрассудков. Мир похож на старый захламленный чердак, который наконец-то осветило солнце науки, и пыль послушно стала оседать на пол. - Говоря о солнце науки, - задал кто-то коварный вопрос, - вы, наверное, подразумеваете ученых вроде сэра Вильяма Крукса, сэра Оливера Лоджа, сэра Вильяма Баррета, Ломброзо, Рише и тому подобных? Полтер не привык к такого рода выпадам и потому разозлился. - Вовсе нет, сэр, об этих субъектах я и не помышлял, - отрезал он. - Ни одного из них нельзя назвать настоящим ученым, потому что, несмотря на всю известность, у каждого очень мало последователей. - Они не ученые, а маньяки, - вставил свое слово художник Поллифакс, раболепно преданный Полтеру. Однако сбить с толку независимого журналиста Миллуорти - а именно он вступил в спор с писателем - было не так-то просто. - Галилей слыл безумцем в свое время, - возразил он. - А как издевались над Гарвеем, впервые заговорившим о циркуляции крови! - Сейчас для нас важнее циркуляция Дейли газетт, - заметил остряк Меррибл, - она явно под угрозой. Если в ней печатают такую ерунду, значит, издателям абсолютно наплевать, где правда, а где ложь. - Этими спиритуалистами должна заниматься только полиция, - сказал Полтер. - Зачем зря тратить силы и направлять человеческую мысль по ложному следу? Вокруг столько требующих скорейшего разрешения проблем. Надо заниматься делом, а не пустяками. Сидевший тут же и все это время молчавший Аткинсон вдруг заговорил: - А мне кажется, нашим ученым мужам следовало бы уделить больше внимания парапсихологии. - Напротив, гораздо меньше. - Меньше уж некуда. Они полностью игнорируют проблему. Не так давно я наблюдал несколько случаев телепатической связи, о чем собирался доложить членам Королевского научного общества. Мой коллега Вильсон, зоолог, тогда же написал статью по своей теме. Обе работы были посланы одновременно; его доклад утвердили, а мой нет. А знаете, как называлась его статья? Репродуктивная система навозного жука. Раздался дружный смех. - Правильный выбор, - сказал Полтер. - Существование навозного жука, по крайней мере, не вызывает сомнений. Чего нельзя сказать о всех этих духах. - Думаю, вы основательно знакомы с предметом, раз ваши утверждения столь категоричны, - озорно заметил Миллуорти, тихий молодой человек с приятными манерами. - А вот у меня все не хватает времени. Не скажете ли, какую из трех книг профессора Кроуфорда вы считаете самой удачной? - Никогда не слыхал о таком ученом. Миллуорти изобразил на своем лице сильнейшее удивление. - Как же! Он признанный авторитет в этой области. Его книги знакомят читателя с данными лабораторных исследований. Не знать его работы и обсуждать спиритизм - все равно, что беседовать о зоологии, не читая Дарвина. - Нельзя сравнивать науку и шарлатанство. - Судить о вещах, которые специально не изучал, - какая уж тут наука? - возмутился Аткинсон. - Именно такие пустые разговоры натолкнули меня на мысль познакомиться со спиритизмом поближе: ведь известные ученые-спиритуалисты терпеливо и серьезно доискивались истины. Многим потребовалось около двадцати лет, чтобы прийти к определенному выводу. - Чего стоят все их умозаключения, если сделанный вывод абсурден! - Каждый из них выдержал долгую внутреннюю борьбу, прежде чем уверовал в истинность спиритизма. Я знаю нескольких таких людей - у них за плечами долгий путь познания. Полтер всплеснул руками: - Если так им удобнее, пусть верят в своих привидений, но только не пытаются сбить с толку меня - я хочу твердо стоять на земле. - Скорее увязать в грязи, - возразил Аткинсон. - Лучше увязать в грязи со здравомыслящими людьми, чем витать в облаках с психами, - сказал Полтер. - Я знаком с несколькими спиритуалистами и убежден, что половина из них дураки, а другая - плуты. Сначала Мелоун прислушивался к разговору с интересом, но потом в нем стало нарастать раздражение. И вдруг он взорвался. - Послушайте, Полтер, - сказал он, разворачивая стул в сторону спорщиков. - Именно такие, как вы, тупицы и олухи, тормозят прогресс. По вашим собственным словам, вы ничего об этом не читали и, могу поклясться, ничего не видели. Тем не менее вы, пользуясь своим положением и именем, заслуженным на совсем другом поприще, изо всех сил стараетесь дискредитировать людей, которые серьезно и обстоятельно исследуют эту проблему. - Вот как? - ответствовал Полтер. - Не знал, что вы принимаете этот вздор так близко к сердцу. В своих статьях вы не осмеливаетесь этого признать. Значит, вы сами спиритуалист. Но это перечеркивает ценность статей. - Я не спиритуалист, но подхожу к проблеме непредвзято. Этим и отличается моя позиция от вашей. Вы называете этих людей обманщиками и дураками, но я-то знаю, что среди них есть такие, которым вы и в подметки не годитесь. - Успокойтесь, Мелоун! - вмешалось сразу несколько человек, но разъяренный Полтер уже вскочил со стула. - Из-за таких, как вы, клуб скоро опустеет! - воскликнул он, выходя из комнаты. - Во всяком случае, моей ноги здесь больше не будет. Зачем мне выслушивать оскорбления! - Что вы натворили, Мелоун! - Еле удержался, чтобы не вышвырнуть его за дверь. Таким, как он, плевать на человеческие чувства и убеждения. Этот преуспевающий выскочка думает, что для нас его присутствие большая честь. - Узнаю ирландский темперамент! - сказал Аткинсон, похлопывая журналиста по плечу. - Придите в себя, неугомонный дух, и успокойтесь! Кстати, я хотел поговорить с вами. Даже немного задержался, ожидая, когда вы покончите с делами. - Разве здесь можно работать? - кипятился Мелоун. - Особенно когда этот осел бубнит за спиной. - Я не задержу вас долго. Известный медиум Линден, тот, о котором я вам уже говорил, проводит сегодня сеанс в Психотерапевтическом колледже. У меня есть лишний билет, пойдете? - Еще бы! - Могу поделиться еще одним. Оставил его для Полтера, но он сегодня невыносим. Линден ничего не имеет против скептиков, но не терпит агрессивных людей. Кому бы отдать билет? - Мисс Челленджер пошла бы с удовольствием. Вы ее знаете, мы вместе работаем. - Прекрасно. Вы ей сообщите? - Конечно. - Сеанс начнется в семь часов. Психотерапевтический колледж, не забудьте. Тот, что находится в районе Голландского парка. - Я знаю, где это. Спасибо. Мисс Челленджер и я придем вовремя. Итак, наша парочка вновь отправилась на поиски новых спиритуалистических приключений. Они подобрали на Уимпоул-стрит Аткинсона и поехали дальше через шумный с оживленным автомобильным движением центральный район, вытянувшийся от Оксфорд-стрит и Бейсуотера до Ноттинг-Хилла и величественных зданий Голландского парка. Такси остановилось у одного из особняков - большого красивого дома, стоявшего несколько в стороне от дороги. Им открыла дверь вышколенная горничная. В холле мягкий матовый свет падал на блестящую гладь линолеума, освещая в углах статуи из белого мрамора и безукоризненно отполированные предметы из дерева. Женское чутье подсказало Энид, что она оказалась в хорошо оборудованном солидном учреждении с талантливым руководством. Это .руководство. в лице приятной дамы, по-видимому шотландки, встретило их в холле. Дама приветствовала Аткинсона как старого друга, а тот представил ее журналистам как миссис Огилви. Мелоун знал и раньше, что она вместе с мужем создала это уникальное заведение, ставшее центром психических исследований и весьма дорого им вставшее в плане не только материальных, но физических и душевных затрат. - Линден с женой уже пришли, ждут наверху, - сказала миссис Огилви. - По его словам, условия для сеанса подходящие. Остальные - в гостиной. Не хотите ли к ним присоединиться? На сеанс собралось довольно много народу, среди них были как известные специалисты в области парапсихологии, так и новички, заинтригованно глазевшие по сторонам. Стоявший у двери высокий мужчина повернулся, и молодые люди увидели открытое рыжебородое лицо Алджернона Мейли. Они обменялись рукопожатиями. - Углубляете познания, мистер Мелоун? О предыдущем сеансе вы написали весьма объективно. Хотя вы и неофит, но, попав в святилище, ведете себя достойно. Вы чем-то напуганы, мисс Челленджер? - Думаю, мне не о чем беспокоиться, если вы рядом, - ответила девушка. Мейли засмеялся. - То, что вы увидите сейчас - материализация духа, - довольно впечатляющее зрелище. Для вас, Мелоун, оно будет весьма поучительным, так как подкрепляется фотографиями и прочим. Кстати, закажите себе снимок. Знаменитый Хоуп работает наверху. - А вот фотографии я всегда считал фальшивками. - Напротив, здесь как раз трудно придраться - доказательство налицо. Я присутствовал при дюжине разбирательств, и каждый раз правда оказывалась на нашей стороне. Опасно другое - жаждущие сенсации пройдохи-журналисты, которые публикуют фотографии, сопровождая их безграмотными пояснениями. Вы здесь кого-нибудь знаете? - Никого. - Высокая красивая дама - герцогиня Россландская. Вон те пожилые супруги у камина - лорд и леди Монтнуар. Искренние, доброжелательные люди. Не многие аристократы позволяют себе так серьезно и непредвзято относиться к спиритизму. А вот эта разговорчивая женщина - мисс Бэдли, светская дама; она посещает все сеансы - типичная любительница острых ощущений. Всегда ярче всех, громче всех, но за этим - пустота. Тех двух мужчин не знаю. Кажется, научные сотрудники из университета. Тучный мужчина, что стоит рядом с дамой в черном, сэр Джеймс Смит; в последней войне они потеряли двух сыновей. А высокий, смуглый, загадочного вида человек - отшельник Барклей, он выходит из своей комнаты только для того, чтобы поучаствовать в сеансах. - А мужчина в роговых очках? - Высокомерный осел по фамилии Уитерби, заблудившийся в темных лабиринтах масонства и теософии. Один из тех, что разглагольствуют, благоговейно понизив голос, о неких тайнах, которые на самом деле таковыми не являются. Такие, как он, считают спиритизм с его действительно глубокими и неразгаданными тайнами явлением вульгарным, ибо он приносит утешение простым людям. Любит читать книги, посвященные культу Афины Паллады, древним и существующим поныне шотландским ритуальным обрядам и фигуркам Бафомета. Элифас Леви - его пророк. - Звучит весьма научно. - Полный бред. А, здравствуйте. Вот и наши общие друзья. Пришли Болсоуверы, оба разгоряченные, румяные и добродушные. В спиритизме нет деления на классы, в нем уравнены все, и уборщица с даром медиума почитаема больше миллионерши. Герцогиня как раз обратилась к ним с просьбой разрешить ей как-нибудь присутствовать у них на сеансе, когда в комнату торопливо вошла миссис Огилви. - Кажется, теперь все в сборе, - сказала она. - Пора подниматься наверх. Медиум и его жена ожидали их на втором этаже, в просторной уютной комнате, с расставленными вкруговую стульями. Небольшой пятачок комнаты был обгорожен портьерами, образуя кабинку. Мистер Линден оказался весьма учтивым, полноватым человеком с крупным, тщательно выбритым лицом. Его голубые глаза задумчиво взирали на мир, а светлая копна кудрявых волос дыбом стояла на макушке. Медиум был человеком средних лет. Жена выглядела моложе, на ее лице застыло выражение недовольства, обычное для измученных бытом домашних хозяек, но взгляд проницательных глаз мгновенно теплел и преображался, стоило ей только посмотреть на обожаемого супруга. Она должна была по ходу дела вносить нужные пояснения и следить за состоянием мужа, когда он впадал в транс. - Садитесь, пожалуйста, - пригласил медиум. - Хорошо, если мужчины и женщины будут сидеть вместе. Не кладите ногу на ногу, это мешает циркуляции. Если материализация удастся, прошу не прикасаться к оболочке - вы можете навредить мне. Ищейки. из университета переглянулись. Их недоверчивые взгляды не ускользнули от Мейли. - Такое бывает, - пояснил он. - Я сам присутствовал при двух случаях сильных кровотечений у медиумов. - А что является причиной? - поинтересовался Мелоун. - При материализации используется эктоплазма медиума. Поэтому неосторожное обращение бьет по нему. Если повреждается кожа, у медиума будет синяк. Если слизистая - кровотечение. - А если ничего нет, то ничего и не будет, - сказал, усмехнувшись, университетский соглядатай. - Постараюсь вкратце объяснить вам, что здесь произойдет, - сказала миссис Огилви, когда все расселись. - Мистер Линден не будет уединяться в кабинке, а останется снаружи, благо хорошо переносит красный свет, так что вы сможете воочию удостовериться, что во время сеанса он не поднимется со своего стула. Миссис Линден, находясь по другую сторону кабинки, будет следить за течением событий. А теперь можете осмотреть кабинку. Кроме того, попрошу кого-нибудь из присутствующих запереть дверь, а ключ оставить у себя. Кабинка представляла из себя что-то вроде сооруженной из портьер палатки; стояла она на плотном деревянном настиле. Университетские сотрудники обшарили все вокруг, всюду совали свой нос и даже попрыгали на досках. Однако ничего подозрительного не обнаружили. - А зачем нужна кабинка? - шепотом спросил Мелоун у Мейли. - Служит резервуаром для эктоплазмы - испаряясь с тела медиума, она конденсируется в ней. Иначе рассеялась бы по всей комнате. - А может, и не только для этого, - ехидно заметил один из университетских, услышав их краем уха. - И такое мнение есть, - философски отозвался Мейли. - Поэтому я всегда одобряю проверки и наблюдения. Но сейчас, когда медиум находится снаружи, это обвинение бездоказательно. На том и сошлись. Медиум сидел по одну сторону палатки, его жена - по другую. Свет выключили, оставив только одну крошечную лампочку красного цвета, позволявшую различать лишь контуры предметов. По мере того как глаза привыкали к темноте, стали проступать и детали. - Вначале немного ясновидения, - объявила миссис Линден. Ее поза - руки на коленях и уверенная осанка посвященной - заставили Энид улыбнуться и вспомнить миссис Джарли с ее восковыми фигурками. Линден, пока еще не входя в транс, начал вещать. Получалось это у него не очень хорошо. Возможно, мешала разношерстность собрания - слишком много разнонаправленных волевых импульсов сконцентрировалось в относительно небольшом пространстве. Именно так объяснил это сам Линден, давший несколько никем не узнанных портретов. Но Мелоуна больше шокировало другое. Он видел, как активно подсказывали медиуму гости. Конечно, вины Линдена здесь не было, но подсказки портили впечатление. - Вижу кареглазого молодого человека с длинными усами. - Это снова ты, дорогой? - вскричала мисс Бэдли. - Он хочет что-нибудь передать? - Шлет вам привет и просит сказать, что никогда не забудет. - Узнаю его. Он весь в этих словах! Моя первая любовь, - оповестила она громким шепотом собравшихся. - Он приходит всегда, не пропуская ни одного сеанса. Мистер Линден каждый раз вызывает его из мрака. - Слева возник юноша в военной форме. Над его головой вижу символ, похожий на православный крест. - Джим! Это же Джим! - выкрикнула леди Смит. - Да. Он кивнул. - Это, наверное, пропеллер, а не крест. Он ведь служил в Военно-воздушных силах, - сказал сэр Джеймс. Мелоун и Энид не могли скрыть своего разочарования. Мейли чувствовал себя неловко. - Пока все идет неважно, - шепнул он Энид. - Но подождите немного. Увидите, дело поправится. Дальше, действительно, положение несколько выправилось, и в одном из описаний Мелоун почти узнал профессора Саммерли. Но мысль о том, что Линден мог присутствовать на предыдущем сеансе, заставила журналиста отнестись к его словам скептически. Работа миссис Деббс казалась Мелоуну более убедительной. - Подождите, - повторил Мейли. - Медиум переходит к материализации, - объявила миссис Линден. - Просьба при появлении фигур ни в коем случае не прикасался к ним руками. Только если разрешит Виктор - наставник медиума. Тем временем сам медиум, усевшись поглубже в кресло, глубоко задышал, выдыхая воздух через рот. Наконец он затих, челюсть отвисла - по-видимому, впал в бессознательное состояние. Вдруг он заговорил, но его голос принадлежал теперь, казалось, человеку более утонченному и образованному. - Добрый вечер! - сказал он. По комнате прошелестело: - Добрый вечер, Виктор! - Сегодня не очень хорошая вибрация. Мешает некоторый скептический настрой, но он, к счастью, не доминирует, и потому постараемся добиться результатов. Мартин Лайтфут делает все, что может. - Это его помощник, индеец. - Думаю, стоит завести граммофон, музыка всегда помогает. - Лучше всего духовный гимн, но можно и светскую музыку. Поставьте что-нибудь на ваше усмотрение, миссис Огилви. Раздался скрежет - иголка не сразу встала на место. Но вот зазвучал гимн Веди нас, Чудный свет. Присутствующие стали тихо подпевать. Затем миссис Огилви сменила пластинку, поставив Боже, мы находим поддержку в прошлых веках. - Они часто сами меняют пластинки, - сказала миссис Огилви, - но сегодня слабая энергия. - Все в порядке, - произнес тот же голос. - Энергии хватило бы и сегодня, миссис Огилви, но мы бережем ее для материализации. Мартин говорит, что все идет успешно. Портьера у входа в кабинет заколыхалась, раздуваясь, как от ветра. И действительно, почти сразу же все присутствующие почувствовали его ледяной порыв. - Как холодно, - прошептала Энид, дрожа всем телом. - На самом деле холодно - это не субъективная реакция, - пояснил Мейли. - Что и доказал в свое время мистер Гарри Прайс, замерив температуру. То же проделал и профессор Кроуфорд. - Боже! - послышался сдавленный голос. Он принадлежал поклоннику масонства, любителю всего таинственного, который, наверное, впервые встретился с подлинной тайной. Портьеры раздвинулись, и из кабинета бесшумно выскользнула человеческая фигурка в черном одеянии. Дрожа и как бы страшась происшедшей с ней метаморфозы, она замерла как раз между хорошо видным в кресле медиумом и вскочившей со своего места миссис Линден. Последняя как могла старалась успокоить и ободрить видение. - Не волнуйтесь так, дорогая. Все в порядке. Вас никто не обидит. - Она из тех, кто здесь впервые, - объяснила миссис Линден гостям. - Многое пугает ее. И это естественно. Мы бы тоже испугались, перенесись мы мгновенно в их мир. Все хорошо, дорогая. К вам постоянно прибывают силы. Все идет нормально. Видение приблизилось к людям. Все замерли, не сводя глаз с одинокой фигурки. Мисс Бэдли нервно захихикала. Охваченный ужасом Уитерби откинулся назад и тяжело задышал. Мелоун и Энид не испытывали страха, а, напротив, сгорали от любопытства. С улицы доносился однообразный шум. Там шла обычная жизнь, здесь же они находились с глазу на глаз с таинственным призраком. Поразительно! Видение медленно двигалось по кругу. Вот оно поравнялось с Энид, оказавшись как раз напротив источника света. Наклонившись вперед, девушка могла отчетливо разглядеть женский силуэт. Это была пожилая женщина, черты ее лица становились видны все отчетливее. - Это Сьюзен! - воскликнула миссис Болсоувер. - О, Сьюзен, узнаешь ли ты меня? Фигурка повернулась к ней и утвердительно кивнула. - Конечно же, дорогая, это твоя сестра Сьюзен! - вскричал и ее муж. - Она всегда ходила в черном. Поговори с нами, Сьюзен! Видение покачало головой. - В первый раз они никогда не говорят, - объяснила миссис Линден. Ее спокойствие и деловитое отношение к происходящему контрастировало с нервической реакцией остальных. - Боюсь, она долго не продержится. Вот... уже исчезла. Фигурка, сделав несколько неловких шагов в направлении кабинки, как бы провалилась под землю - во всяком случае, так показалось гостям. Больше они ее не видели. - Нужна музыка! - решила миссис Линден. Все облегченно вздохнули и зашевелились. Зазвучала приятная мелодия. Неожиданно портьеры вновь раздвинулись и показалось еще одно видение. Это была совсем юная девушка с длинными распущенными волосами. Она быстро и решительно направилась в середину круга. Миссис Линден удовлетворенно засмеялась. - Вот теперь будет интереснее, - сказала она. - К нам пришла Люсиль. - Добрый вечер, Люсиль, - приветствовала девушку герцогиня. - Мы виделись месяц назад, когда медиум проводил сеанс на Малтреверс-Тауэр. - Конечно, я помню вас. К вам еще приходил маленький мальчик Томми. Нет, не называйте его мертвым. В нас больше жизни, чем в людях. Мы и живем веселее, резвимся, шалим. - Люсиль говорила звонким голосом, ее английский язык был безупречен. - Сейчас я вам покажу, что мы здесь можем делать, - сказала она и заскользила по полу в грациозном танце, весело насвистывая мелодию. - Бедная Сьюзен еще не может так танцевать. У нее нет практики. А Люсиль научилась владеть новым телом. - Ты помнишь меня, Люсиль? - спросил Мейли. - Конечно, мистер Мейли. Вас нельзя забыть: вы такой большой, да еще с рыжей бородой. Тут Энид второй раз в жизни пришлось ущипнуть себя, чтобы увериться, что она не спит. Откуда взялось это изящное созданье, усевшееся теперь на стул в центре круга? Что это? Действительно ли материализованная эктоплазма, служащая временным пристанищем духа умерших людей? Обман чувств? Жульничество? Нужно было выбирать что-то одно из трех. Обман чувств отпадал сразу: не могло же всем померещиться одно и то же! Жульничество? Но видения разительно отличались друг от друга. Девушка была значительно выше пожилой женщины и в отличие от той обладала белокурыми волосами. Кроме того, перед сеансом кабинку тщательно обследовали и тогда же убедились, что ее устройство исключает возможность обмана. Оставалось только признать, что все происходит на самом деле. А если так, какие увлекательные перспективы сулит подобное открытие! Человечеству поистине следовало бы бросить все и заняться этим феноменом. Между тем естественность Люсиль успокоила даже самых впечатлительных и нервных людей, все постепенно освоились и почувствовали себя свободно. Девушка с готовностью отвечала на сыпавшиеся со всех сторон вопросы. - Где ты жила, Люсиль? - На этот вопрос лучше отвечу я, - вмешалась миссис Линден. - Нужно экономить энергию. Люсиль жила в Америке, ее родной штат - Южная Дакота, она умерла в возрасте четырнадцати лет. Кое-что из приведенных ею данных мы перепроверяли. - Ты рада, что умерла, Люсиль? - Мне здесь лучше. Но жаль мамочку. - Она ничего не знает о тебе? - От бедной мамочки меня отделяет стена из предрассудков. Мне трудно пробиться к ней. - Ты счастлива? - Очень. - А это не грех, что ты приходишь к нам? - Раз Бог позволяет, значит, не грех. А вот вам грешно сомневаться в Нем. - Какую ты исповедовала религию? - Католичество. - Это правильная религия? - Все религии правильные, если помогают человеку стать лучше. - Значит, безразлично, к какой церкви принадлежать? - Важно, что люди делают, а не во что верят. - Расскажи еще что-нибудь, Люсиль. - У меня мало времени. К вам хотят прийти многие. Если я истрачу всю энергию, не останется другим. Знайте только - Бог очень добр. Вы, несчастные люди, даже не представляете, как Он благостен и великодушен: у вас на земле так сумрачно и неприветливо. Но это для вашей же пользы. Вам дается шанс заслужить небесное блаженство. А попав сюда, вы поймете, как Он велик и прекрасен. - Ты видела Его? - Что вы! Как можно видеть Бога? Он снаружи нас и внутри, Он всюду - Его невозможно лицезреть. Но я видела Христа. Он был в сиянии. А теперь прощайте... - Девушка шагнула в сторону кабинки и растворилась в темноте. Мелоун не знал, какое потрясение приготовила ему судьба на сегодняшний вечер. Из кабинки медленно вышла женщина. Невысокого роста, смуглая, довольно плотная. Миссис Линден сказала ей несколько ободряющих слов, а затем подошла к журналисту. - Она пришла к вам. Войдите в круг и приблизьтесь к ней. Мелоун сделал несколько шагов вперед, всматриваясь со страхом в лицо призрака. Расстояние между ними было не более фута. Что-то знакомое угадывалось в очертаниях крупной головы, тяжелой, осанистой фигуры. Он приблизился почти вплотную к видению, напрягая зрение изо всех сил. Ему показалось, что черты лица призрака постоянно изменяются, как будто кто-то невидимый продолжает лепить его. - Мама! - крикнул он. - Мама! В ту же секунду женщина в радостном порыве простерла к нему руки. Движение было столь резким, что она потеряла равновесие и растаяла. - Она первый раз появилась перед людьми, поэтому и не могла говорить, - деловито пояснила миссис Линден. - Это была ваша мать. Мелоун вернулся на свое место совершенно ошеломленный. Всю силу таких явлений понимаешь, когда дело касается лично тебя. Его мать! Спустя десять лет после смерти она снова стояла перед ним. Мог бы он поклясться, что это действительно была его мать? Нет, не мог бы. Но сердце говорило: да, это она. Мелоун был потрясен до глубины души. Но вскоре новые чудеса захватили его. Из кабинки быстрым шагом вышел молодой человек и прямиком направился к Мейли. - Привет, Джок! Привет, старина! - радостно встретил его Мейли. - Мой племянник, - представил он собравшимся юношу. - Всегда приходит, когда Линден проводит сеанс. - Энергия убывает, - прозвучал чистый юношеский голос. - Мне придется скоро уйти. Я так рад нашей встрече, дядя. Отлично вижу тебя при этом свете, лучше, чем ты меня. - Знаю, Джок. Вы можете видеть и в полной темноте. Я беседовал с твоей матерью, говорил, что видел тебя. Она страшится таких встреч, твердит, что это большой грех. - Я так и предполагал. Она думает, что здесь не обошлось без дьявола. О, как жалки и убоги такие представления! В конце концов люди поймут... - юноша не выдержал и разрыдался. - Не осуждай свою мать, Джок, она ведь искренне верит в это. - Я и не осуждаю. Со временем она узнает правду. Близится день, когда истина откроется всем, и тогда рухнут прогнившие церкви, никто не будет рабски исповедовать их жестокие учения, в которых Бог выглядит карикатурой на себя. - Джок, ты стал еретиком! - Любовь, дядя, любовь! Только она принимается в расчет. Верь во что хочешь, но только будь добр и милосерден, как заповедал Христос. - Вы видели Христа? - спросил кто-то из присутствующих. - Еще нет. Но, надеюсь, такое время придет. - Он разве не на небе? - Небесных сфер много. Я поднялся невысоко. Но здесь все равно чудесно. Во время этой беседы Энид подалась немного вперед. Глаза ее привыкли к темноте, и теперь она видела гораздо лучше. Девушка могла поклясться, что стоящий в нескольких футах от нее мужчина не был человеком, но в чем заключалась разница, ответить не смогла бы. Странным бледно-желтым оттенком лица он резко отличался от сидевших в комнате мужчин и женщин. Держался этот юноша тоже как-то неестественно, напоминая походкой движения больных людей, затянутых в корсет. - А теперь, Джок, - попросил Мейли, - расскажи что-нибудь нам всем. Ну, хотя бы о своей жизни там. - Нет, дядя, не могу. - Ну, пожалуйста, Джок, нам так хочется послушать тебя. - Просвещайте людей. Говорите им, чем является смерть на самом деле, - заговорил призрак. - Бог хочет, чтобы люди узнали об этом. Потому Он и посылает нас. Смерти нет. Вы как бы переходите в другую комнату. Трудно поверить, что ты умер. Я сам долго не верил, пока не увидел старого Сэма - уж в его-то смерти сомневаться не приходилось. И тогда я явился своей матери. Но она, - голос юноши дрогнул, - не признала меня. - Не расстраивайся так, дорогой Джок, - сказал Мейли. - Она еще придет к высшей мудрости. - Просвещайте людей! Учите их! Это важнее всего на свете. Если бы газеты, оставив всего на неделю болтовню о футболе, уделили бы такое же внимание спиритизму, люди узнали бы наконец истину. Всеобщее невежество... Что-то яркое метнулось в направлении кабинки, мгновенная вспышка - и юноша исчез. - Энергия кончилась, - сказал Мейли. - Бедный мальчик держался до конца. Похоже на него. Он и умирал так же. Все молчали. Зазвучала музыка. Портьеры заколыхались - кто-то пытался выйти из кабинки, но миссис Линден, вскочив со стула, воспрепятствовала этому. Медиум впервые за весь сеанс зашевелился в кресле и застонал. - Что случилось, миссис Линден? - Неполная материализация - у этого призрака отсутствовала нижняя часть лица. Кто-нибудь мог испугаться. Думаю, на сегодня достаточно. Энергия почти на нуле. Сказано - сделано. Понемногу комната осветилась. Медиум лежал, откинувшись в кресле, лицо его было бледным, на лбу выступил пот. Жена суетилась вокруг него, расстегивая воротничок и смачивая водой лицо. Гости, разбившись на группы, обсуждали увиденное. - Потрясающе! - восклицала миссис Бэдли. - Неповторимое зрелище! Жаль только, что мы не увидели частично материализованный дух. - Нет уж, спасибо, - сказал мистик, потерявший большую часть своего высокомерия. - Для моих нервов это слишком. Аткинсон подошел к ученым. - Что вы об этом думаете? - спросил он. - В Масклин-Холле сеанс прошел удачнее, - ответил один. - Помилуй, Скотт! - оборвал его другой. - Это несправедливо. Ты сам признал, что кабинка пуста. - То же самое можно сказать и о сцене Масклин-Холла. - Но у Линдена нет своей сцены. Он не может использовать театральную машинерию. - Populus vult decipi1, - ответил первый, пожав плечами. - Остаюсь при своем мнении. - И он направился к выходу с видом человека, которого не так просто обмануть, а его менее скептический друг поспешил за ним, продолжая спорить. - Ну, что вы на это скажете? - сказал Аткинсон. - Есть такой тип ученых, которые невосприимчивы к новому знанию и закоснели в предрассудках. Они изо всех сил напрягают свои мозги, чтобы отыскать боковые пути, хотя перед ними - прямая дорога. Когда человечество вступит в царство разума, эти люди будут плестись в хвосте. - Нет, - проговорил Мелоун, смеясь. - Замыкать шествие будут епископы. Так и вижу, как они, сбившись в кучу, идут, путаясь в сутанах, и последними входят в царство истины. - Что-то уж больно сурово, - не одобрила Энид. - Среди них много хороших людей. - Конечно, много. Но здесь причины чисто психологического порядка. Все они пожилые люди, их мозг поражен склерозом и с трудом воспринимает новое. В этом нет их вины, но факт остается фактом. Что вы замолчали, Мелоун? А тот вновь увидел пред собою маленькую приземистую фигурку, вспомнив, как радостно, заслышав его голос, простерла она к нему из темноты руки. Глава VI ГДЕ ЧИТАТЕЛЬ ЗНАКОМИТСЯ С ХАРАКТЕРОМ И ПРИВЫЧКАМИ ПРЕСТУПНИКА Оставим на время наших героев, с которыми мы совершили увлекательное путешествие в зыбкий и туманный, но бесконечно важный для человечества мир иного опыта и иной мысли, и перейдем теперь от исследователей к исследуемым. Войдем в дом Линдена и всмотримся в жизнь профессионального медиума со всеми ее светлыми и темными сторонами. Чтобы попасть к нему, пройдем по шумной Тоттенхэм-Корт-роуд, где разместились крупные мебельные магазины, и свернем на тихую, ведущую к Британскому музею улочку, сплошь застроенную однообразными унылыми домами. Улица эта именуется Туллис-стрит, а дом под номером сорок именно тот, который нам нужен. Он ничем не выделяется среди остальных - такой же серый и невыразительный. Поднимемся по ступеням к потемневшей от времени двери, откуда через окошечко робкий посетитель может увидеть лежащую в передней на маленьком круглом столике огромную Библию в позолоченном переплете и взбодриться духом. Откроем безотказным ключом воображения запертую дверь и, пройдя через сумрачный холл, поднимемся наверх по узкой лестнице. Хотя почти десять часов утра, мы найдем знаменитого чудесника еще в спальне. Не надо забывать, что вчера вечером он провел трудный сеанс - для восстановления сил требуется время. Когда мы так бесцеремонно растворили дверь в спальню, медиум сидел в постели, облокотившись на подушки, на коленях - поднос с завтраком. Если бы сейчас его увидели те люди, что молились вместе с ним в спиритуалистических церквях или благоговейно внимали ему на сеансах, где он демонстрировал величайшие способности духа, то они, вероятно, не смогли бы сдержать улыбки. При тусклом утреннем свете лицо его казалось болезненно бледным, а кудрявые волосы нелепой копной вздымались над высоким, говорящим об остром уме лбом. Распахнутый ворот ночной рубашки открывал массивную, бычью шею, а широкие грудь и плечи свидетельствовали о недюжинной силе. Он жадно поглощал завтрак, одновременно беседуя со своей черноглазой живой женушкой, присевшей на край постели. - Так ты считаешь. Мэри, что все прошло неплохо? - Сносно, Том. Там были двое, они всюду совали носы, вынюхивали и выпытывали. Называют себя учеными. Боюсь, в присутствии таких пройдох даже у библейских патриархов опустились бы руки. Какой уж тут союз сердец, о котором говорится в Библии. - Ты абсолютно права! - в сердцах воскликнул Линден. - Герцогиня была довольна? - Думаю, очень. И Аткинсон, хирург, тоже. Был еще новый гость, журналист Мелоун. Лорду и леди Монтнуар, а также сэру Джеймсу Смиту и мистеру Мейли явились их близкие. - Не удалась часть вечера, посвященная ясновидению. В голову все время лезли их глупые мысли, вроде: Это наверняка мой дядя Сэм. Очень мешает. - А они-то думали, что помогают. Таких людей много. Других сбивают с толку, а себя только обманывают. - А вот в транс я вошел легко и рад, что материализация удалась. Но сил потерял много. Сегодня утром я как выжатый лимон. - Да, тебе прилично досталось. Пожалуй, надо поехать в Маргит отдохнуть. - Может, на Пасху удастся выкроить недельку. Хотелось бы. Чтение мыслей и ясновидение еще куда ни шло. А вот материализация меня очень изматывает. Но я еще не так плох, как Хэллоуз. Тот, говорят, после сеансов не может перевести дух и валится замертво на пол. - Говорят, - с горечью подтвердила жена. - Его каждый раз отпаивают виски. Он уже не может обойтись без алкоголя, и скоро у нас будет еще один медиум-пьяница. Все наперед известно. Остерегайся этого, Том! - При нашей профессии нельзя употреблять крепкие напитки и лучше быть вегетарианцем. Но призывать к этому я не могу, потому что сам объедаюсь яйцами и беконом. Господи, Мэри! Уже больше десяти, а я жду утром нескольких клиентов. Надо немного подработать. - Деньги прямо тают, Том. - К чему нам лишние деньги? На жизнь есть - и хватит. Сядем на мель - о нас позаботятся. - Потерявшие силу медиумы никому не нужны. О них быстро забывают. - Забывают богачи, а не настоящие спиритуалисты, - пылко возразил Том Линден. - Стыдно вспомнить, как некая леди или некая графиня, изливавшиеся в благодарности медиуму, даровавшему покой их душам, затем преспокойно давали ему умирать в канаве или гнить заживо в доме престарелых. Взять хотя бы бедного старину Твиди или несчастного Сомса - жили на нищенскую пенсию, а газеты только и знают, что трезвонят на весь свет, что медиумы купаются в роскоши. Да любой фокусник со своими нелепыми трюками живет лучше нас! - Не волнуйся, дорогой! - умоляла жена, ласково гладя Линдена по взлохмаченной гриве. - Со временем каждому воздается по заслугам. Линден засмеялся: - Это во мне бушует валлийская кровь. Бог с ними! Пусть богатые жадничают, а фокусники гребут свои грязные деньги. Они все равно не умеют ими со вкусом распорядиться. Платят налог на наследство - вот и вся радость. Вот если бы у меня были их деньги... В дверь постучали. - Сэр, пришел ваш брат Сайлас. Супруги сокрушенно обменялись взглядами. - Еще и это, - грустно промолвила миссис Линден. Линден пожал плечами: - Успокойся, Мэри. Скажи, что я сейчас спущусь. Поди составь ему компанию, а я присоединюсь к вам через четверть часа. Указанное время еще не истекло, а он уже вышел в гостиную, где обычно принимал посетителей, и сразу заметил, что разговор у жены с гостем не клеится. Сайлас Линден был крупным человеком могучего телосложения и чем-то неуловимо напоминал старшего брата, хотя в нем отсутствовали приветливость и добросердечие медиума, а в чертах лица читались жестокость и грубость. Голову украшала такая же копна густых волос, но тяжелая нижняя челюсть говорила об упрямстве. Он сидел у окна, сложив на коленях веснушчатые руки. Эти руки составляли главное богатство Сайласа Линдена: он был профессиональным боксером, грозой ринга, и одно время его называли одним из лучших в полусреднем весе. Но это осталось в прошлом, теперь он переживал тяжелое время, о чем свидетельствовали потертый твидовый пиджак и стоптанные ботинки. Впрочем, он нашел выход - тянул деньги с брата. - Салют, Том, - хрипло приветствовал он Линдена и, дождавшись, когда Мэри вышла из комнаты, шепнул: - Не найдется у тебя глотка виски? Голова раскалывается. Вчера встретил в Адмирале Верноне. корешей по клубу. Не видел их сто лет. Здорово кутнули! - Прости, Сайлас, - ответил медиум, усаживаясь за рабочий стол, - но мы не держим в доме спиртное. - Какой же ты спиритуалист без спиртного? - топорно сострил Сайлас. - Ладно, давай деньгами. Фунта достаточно - я совсем на мели. Том Линден достал из стола банкноту. - На, возьми. Пока у меня есть деньги, я тебя не оставлю. Но на той неделе ты получил уже два фунта. Неужели все потратил? - До последнего пенса. Клянусь! - Сайлас положил деньги в карман. - Послушай, Том, хочу поговорить с тобой начистоту, как мужчина с мужчиной. - Слушаю тебя, Сайлас. - Вот, взгляни. - Боксер показал бугорок на руке. - Сместилась кость. Видишь? Теперь ничего не исправишь. Это случилось, когда я в третьем раунде нокаутировал Керли Дженкинса. Хотя лучше сказать, что я нокаутировал себя. И на всю жизнь. Что я теперь могу? Провести показательный бой и только. Для настоящего бокса уже не гожусь. Моя правая вышла из строя. - Мне жаль, Сайлас. - А мне как жаль! Но речь о другом. Мне нужно как-то зарабатывать на жизнь. А как? Что может делать бывший боксер? Работать вышибалой в ресторане? Нет уж, дудки! Ты расскажи мне лучше. Том, как стать медиумом? - Медиумом? - Ну, что ты уставился? Если ты с этим справляешься, то я и подавно. - Но ты не медиум. - Слушай, оставь... Побереги пыл для газет. Мы свои люди. Лучше скажи, как ты проделываешь свои штучки? - Но я ничего не проделываю... - За ничего не платят четыре или даже пять фунтов в неделю. Не валяй дурака, Том. Меня не проведешь - не из тех я олухов, что платят денежки, чтобы посидеть часок в темноте Здесь только ты и я. Ну, как ты это делаешь? - Что это? - Ну, хоть постукивания. Раз я видел, как ты, сидя за столом, задавал вопросы, а ответы через стук приходили откуда-то сверху, со стороны книжной полки. Как у тебя получаются такие фокусы? - Повторяю тебе, я ничего не делаю! Все происходит само собой. - Тысяча чертей! Уж мне-то можешь сказать, Том. Буду нем, как рыба. Надо же мне зарабатывать себе на пропитание... И тут, второй раз за утро, валлийский темперамент медиума дал о себе знать. - Наглый, бесстыжий подонок! Вот такие, как ты, и позорят спиритизм. Неужели ты думал, что я обманываю людей? Вон из моего дома, неблагодарная свинья! - Прошу без оскорблений! - прорычал вымогатель. - Вон отсюда, а то не посмотрю, что ты мой брат, и спущу с лестницы! Сайлас стиснул кулаки, глаза его налились кровью. Но мысль о предстоящей выпивке несколько успокоила его. - Ладно, уйду, - проворчал боксер и направился к двери. - И без твоей помощи обойдусь. - Но когда он стоял уже на пороге, обида вдруг перевесила в нем благоразумие. - Чертов лицемер! Жалкий фокусник! Я еще сравняюсь с тобой! И он с силой захлопнул за собой дверь. Миссис Линден вихрем ворвалась в комнату. - Гнусный негодяй! - выкрикнула она. - Я слышала последние слова. Что ему от тебя надо? - Просил сделать его медиумом. Думает, что это все - фокусы, и хотел научиться им. - Глупец, но нет худа без добра. Теперь он не осмелится здесь показаться. - Ты так думаешь? - Да я просто не впущу его в дом. Так взволновать тебя! Ты весь дрожишь. - Иначе я не был бы медиумом. Тут все дело в утонченности нервной системы. Кто-то сказал, что мы своего рода поэты. Но сейчас перед работой волнение некстати. - Я успокою тебя. Она положила натруженные руки на его лоб и немного подержала их там. - Теперь лучше, - сказал Линден. - Отлично, Мэри. Выкурю на кухне сигарету, и все будет в полном порядке. - Кто-то идет, - заметила Мэри, глядя в окно. - Это женщина, ты примешь ее? - Да, конечно. Мне уже хорошо. Проводи ее сюда. Вскоре в комнату вошла женщина. Ее бледное, как смерть, лицо и траурная одежда говорили о постигшем ее горе. Линден жестом пригласил женщину сесть, а сам быстро просмотрел записи. - Вы миссис Блаунт? Записаны на прием? - Да... Я хотела спросить... - Пожалуйста, никаких вопросов. Вы мне мешаете. Он вглядывался в женщину по-особому, как вглядываются медиумы - казалось, взгляд его серых глаз устремлен мимо нее. - Хорошо сделали, что пришли. Очень хорошо. Я вижу близкого вам человека, у него для вас срочное сообщение. Слышу... Фрэнсис... да, Фрэнсис. Женщина заломила в отчаянии руки. - Так его звали. - Темноволосый мужчина, он печален и серьезен. Собирается что-то сказать вам. Это важно. Вот его слова: Мой колокольчик! Как это понимать? - Он так называл меня. О, Фрэнк, поговори со мной! Скажи еще что-нибудь! - Он говорит, а его рука скользит по вашим волосам: Мой колокольчик! Если ты совершишь задуманное, между нами разверзнется пропасть, преодолевать которую мы будем долгие годы. Это вам что-нибудь говорит? Женщина вскочила на ноги. - Все на свете. Визит к вам, мистер Линден, был моим последним шансом. Если бы он не удался и я бы поняла, что навсегда потеряла мужа, то отправилась бы вслед за ним. Сегодня вечером я собиралась выпить яд. - Слава Богу, что Он помог спасти вас. Лишить себя жизни - большой грех, сударыня. Поступая так, вы нарушаете закон природы, за этим обязательно следует возмездие. Какое счастье, что вашему мужу удалось успокоить вас. Он хочет еще кое-что добавить: Живи достойно, честно исполняй свой долг, а я всегда буду рядом, ближе, чем когда-либо в жизни. Буду охранять твой покой и трех наших детишек. Перемена свершилась на глазах. Бледная, измученная женщина преобразилась - щеки зарделись, губы заулыбались. По ее лицу струились слезы, но это были слезы радости. Она хлопала в ладоши от счастья, и, казалось, вот-вот пустится в пляс. - Он не умер! Не умер, иначе он не говорил бы со мной и не обещал быть ближе, чем при жизни. Чудесно! О, мистер Линден, я обязана вам всем! Вы вернули мне мужа! Вы спасли меня от позорной смерти. Какой же божественной силой вы наделены! У медиума с его тонкой нервной организацией глаза тоже были мокры от слез. - Моя дорогая, ни слова больше. Я здесь ни при чем. Возблагодарите Бога, который в своей бесконечной доброте позволил вашему мужу послать о себе весточку. А мой гонорар - всего лишь гинея, если для вас это не много. Приходите сюда в любой день, если будет нужда. - Теперь я буду смиренно нести свой крест, - проговорила женщина, всхлипывая и утирая слезы, - и честно исполнять свой долг, пока Бог не призовет меня и мы не соединимся наконец с мужем. Вдова ушла, а Том Линден почувствовал, как неприятный осадок, оставшийся после визита брата, постепенно проходит, вытесняемый светлым радостным чувством, ибо нет в жизни большего счастья, чем возможность помочь ближнему. Не успел он вновь усесться в кресло, как вошел новый посетитель. Это был щегольски одетый светский человек в белоснежной рубашке и сюртуке, с озабоченным видом человека, у которого расписана каждая минута. - Вы, полагаю, мистер Линден? Много наслышан о ваших способностях. Говорят, вы можете по предмету составить представление о его владельце. - Иногда удается. Но точно ручаться на могу. - Давайте все же попробуем. Сегодня утром я получил письмо и принес его сюда. Хотелось бы попросить вас испытать на нем вашу силу. Медиум взял сложенное письмо и, откинувшись в кресле, приложил его ко лбу. Минуту или две он держал глаза закрытыми. Затем вернул письмо владельцу. - Мне оно не нравится, - сказал он. - Ощущаю скрытое зло. Вижу мужчину в белом костюме. Лицо загорелое. Что-то пишет на столе из пальмового дерева. Жарко. Письмо из тропиков. - Да, из Центральной Америки. - Больше ничего сказать не могу. - Неужели духи так мало знают? Я полагал, им ведомо все. - Далеко не все. Их знания и поле действия ограничены так же, как и у людей. К тому же ваша просьба относится к области психометрии, не имеющей к духам прямого отношения. - Но дело не исчерпывается этим. Мой корреспондент хочет видеть меня партнером в буровых работах. Мне надо знать - соглашаться или нет? Том Линден покачал головой. - Сила дается медиумам для утешения страждущих и для доказательства бессмертия человека. Она не может использоваться в корыстных целях. В противном случае несдобровать ни медиуму, ни клиенту. Поэтому позвольте мне не отвечать на ваш вопрос. - Деньги для меня не имеют значения, - сказал мужчина, вытаскивая бумажник из бокового кармана. - Не в этом дело, сэр. Я не богат, но поступать против совести не буду. - Какой тогда прок от вашего дара? - спросил гость, поднимаясь. - Проповедь я могу выслушать и в церкви от священника, который, в отличие от вас, имеет на это право. Вот ваша гинея, хоть вы ее и не заслужили. - Простите, сэр, я не могу нарушить правило... Постойте, я вижу рядом с вами даму, прямо за левым плечом... пожилую даму. - Да хватит, - с досадой отмахнулся финансист, направляясь к двери. - На груди у нее медальон с изумрудным крестом. Мужчина остановился и с удивлением посмотрел на медиума. - Откуда вы это узнали? - Просто вижу. - Послушайте, старина, точно такой медальон носила моя покойная мать. Вы хотите сказать, что видите ее? - Теперь уже нет. Она исчезла. - Как она выглядела? Что делала? - Она все повторяла, что была вашей матерью. И горько плакала при этом. - Плакала? Моя мать? Но если она где-то есть, то только на небе. Там не плачут. - Это мы так думаем. На самом деле плачут. Но только из-за нас. Она просила вам кое-что передать. - Валяйте. - О, Джек! Милый Джек! Ты навсегда уходишь от меня! Мужчина презрительно отмахнулся. - Жалею, что, записываясь на прием, сказал свое настоящее имя. Свалял дурака, каюсь. Вы, конечно, навели справки. Но вам меня не надуть. С меня хватит! Сыт по горло! Второй раз за утро разгневанный гость хлопнул входной дверью. - Ему не понравились слова матери, - объяснил Линден жене. - Бедняжка! Она так страдает из-за сына. Господи! Если бы только люди знали правду, это принесло бы больше пользы, чем все церковные службы и церемонии. - Не твоя вина, Том, что грешники заблуждаются. Кстати, тебя ждут еще две женщины. У них нет рекомендательного письма, но, может быть, ты примешь их - они выглядят такими убитыми. - У меня разболелась голова. Никак не отойду после вчерашнего вечера. Здесь мы с Сайласом похожи, он тоже наутро после матча не в своей тарелке. Ладно, приму уж этих женщин - грех отсылать людей ни с чем, тем более в горе. Но больше не приму никого. В комнату вошли две женщины в строгих черных платьях, старшей - с суровым лицом - было около пятидесяти, другой - вдвое меньше. - Вы берете гинею за визит? - спросила та, что постарше, кладя деньги на стол. - Только с тех, кто может себе это позволить, - ответил Линден. Частенько он сам совал деньги бедным клиентам. - Я могу, - сказала женщина. - У меня несчастье, и мне сказали, что только вы можете помочь моему горю. - Сделаю все, что смогу. Это мой долг. - Я потеряла на войне мужа. Могу я вступить с ним в контакт? - Его нет рядом с вами. Я его не вижу. Мне очень жаль, но не все в моей власти... Вот мелькнуло имя. Эдуард. Его так звали? - Нет. - Альберт? - Нет. - Простите, ничего не выходит. Возможно, пересеклись поля, спуталась вибрация. Так иногда бывает. - А имя Педро не поможет вам? - Педро? Педро! Нет, не помогает. Он пожилой человек? - Нет. - Ничего не ощущаю. - Я хотела получить совет по поводу дочери. Муж наверняка посоветовал бы мне что-нибудь путное. Она помолвлена с молодым человеком, механиком по профессии, но меня кое-что смущает. Не знаю, как и поступить. - Посоветуйте, что нам делать, - попросила молодая женщина, пристально глядя на медиума. - С радостью, дорогая. Не знаю только, смогу ли я... Вы любите этого человека? - Он славный. - И только? Больше вы ничего не можете сказать? Тогда советую не спешить с замужеством Такой брак не принесет счастья. - Вы сомневаетесь в прочности этого союза? - Все может быть. Надо остерегаться. - А у нее появится еще кто-нибудь? - Каждый когда-нибудь встречает своего супруга. - Значит, она выйдет замуж? - Обязательно. - А настоящая семья у меня будет? - спросила девушка. - Этого сказать не могу. - А деньги... Будут у нее деньги? Мы совсем пали духом, нам много не надо... То, что за этим последовало, было неожиданно для всех. Дверь распахнулась, и в комнату ворвалась побелевшая от ярости миссис Линден. - Они из полиции, Том. Меня только что предупредили. Убирайтесь прочь, жалкие лицемерки. Какая же я дура! Как я могла вам поверить! Женщины встали. - Вы опоздали, миссис Линден, - сказала старшая. - Мы уже отдали деньги. - Заберите их! Заберите! Они еще лежат на столе. - Нет. Деньги вручены, судьба предсказана. Как вы понимаете, мистер Линден, дело этим не ограничится. - Гнусные лгуньи! И вы еще говорите об обмане, хотя сами лжете всю жизнь. Он принял вас только из сострадания. - Нечего нас оскорблять. Мы выполняем свой долг. Колдовство и предсказание судьбы карается по закону. Его еще никто не отменял. О случившемся мы доложим в полиции. Том Линден оцепенел, сраженный этим внезапным ударом из-за угла, но когда женщины-полицейские покинули комнату, все же нашел в себе силы обнять и успокоить плачущую жену. - Я только что получила записку от машинистки из полицейского участка, - всхлипывала она. - Ведь это уже во второй раз, Том. Они посадят тебя в тюрьму и заставят выполнять трудную и тяжелую работу. - Успокойся, дорогая. Мы-то с тобой знаем, что я не сделал ничего дурного, только следовал Божьей воле. Надо смиренно принимать удары судьбы. - Но твои духи-покровители? Как могли они допустить? Где был твой наставник? - Да, Виктор, где ты был? - Том Линден укоризненно покачал головой. - Я тобой недоволен. Ты ведь знаешь, дорогая, - прибавил он, - как трудно врачу лечить себя. Точно так же и медиум бессилен, когда дело касается лично его - так устроен мир. И тем не менее все могло сложиться иначе. У меня было какое-то странное предчувствие. Вдохновение отсутствовало. Я что-то вымучивал из себя, пытаясь помочь несчастным людям. Глупая жалость! Нужно было тут же расстаться с ними. Ничего, Мэри, надо смириться и терпеливо ждать. Может, не наскребут криминала, а может, судья окажется поумнее прочих. Будем надеяться на лучшее. - Как медиум ни крепился, он не смог скрыть от жены волнение и нервную дрожь. Прижав мужа к себе, она как могла успокаивала его, когда ничего не подозревающая служанка Сьюзен ввела в комнату нового посетителя. - Медиум не может вас принять, - сказала миссис Линден. - Он болен. Прием окончен. Но Линден узнал гостя. - Это мистер Мелоун из Дейли-газетт, дорогая. Он присутствовал вчера на сеансе. Кажется, все прошло неплохо? - Великолепно! - ответил Мелоун. - Но я вижу, у вас что-то стряслось? Супруги поведали журналисту о свалившемся на них несчастье. - Грязная история, - произнес с отвращением Мелоун. - Общественность не знает, к каким приемам прибегает полиция, иначе разразится скандал. Агенты-провокаторы - это что-то новенькое в английском правосудии. Ясно одно: вы, Линден, настоящий медиум. Закон же преследует только самозванцев. - Согласно английскому законодательству, все медиумы - мошенники, - грустно промолвил Линден. - Те, у которых что-то получается, раздражают законников больше всего. Если ты медиум и берешь за свои услуги деньги, значит, ты преступник. Но скажите, на что жить медиуму, если он не будет брать денег? Ведь это его единственное дело, которому он отдает все свои силы. Нельзя весь день плотничать, а вечером, как по мановению волшебной палочки, становиться первоклассным медиумом. - Порочный закон! Он как бы специально отметает всякую возможность доказать существование спиритических сил. - Именно так! Сам дьявол не составил бы его лучше. Закон предназначается для защиты населения от вымогательств, но, насколько я знаю, никто и никогда в суд по этому поводу не обращался. Все дела сфабрикованы полицией. А ведь полиция так же хорошо, как вы или я, знает, что ни одно благотворительное мероприятие, проводимое церковью, не обходится без ясновидца или предсказателя. - Все это чудовищно! Что теперь будет? - Думаю, придет повестка в суд. Потом - судебный процесс. Ну, а в результате - штраф или тюремное заключение. Ведь меня привлекают уже во второй раз. - Ваши друзья выступят на суде свидетелями, а мы постараемся найти вам хорошего защитника. Линден пожал плечами. - Никогда не знаешь, кто твой настоящий друг. Беда пришла - всех как ветром сдует. - За себя ручаюсь, - пылко сказал Мелоун. - Держите меня постоянно в курсе событий. Но я пришел по другому поводу. Мне хотелось задать вам один вопрос. - Простите, но я, правда, не в форме, - Линден протянул вперед и показал журналисту дрожащую руку. - Вы меня не поняли. Ничего, имеющего отношения к ясновидению. Меня интересует, помешает ли нормальному течению сеанса присутствие на нем убежденного скептика? - Не обязательно, но явно усложнит. Впрочем, если он будет себя вести разумно и спокойно, результата можно добиться. Однако обычно такие люди - круглые невежды в спиритизме, они не соблюдают необходимые условия и разрушают контакты. Как-то к нам пришел доктор Шербанк. Когда раздалось постукивание, он вскочил, приложил руку к стене и громко потребовал: Ну, а теперь постучите по моей руке. Так как за этим ничего не последовало, он объявил все это чистой воды шарлатанством и гордо покинул комнату. Почему-то эти скептики не могут понять, что в спиритизме, как и везде, есть свои законы. - Человек, которого я имел в виду, тоже может выкинуть что-нибудь подобное. Я говорю о профессоре Челленджере. - Слышал о нем. Тяжелый случай. - Вы разрешите ему присутствовать на вашем сеансе? - Если вы этого хотите. - Но учтите, он не поедет ни к вам, ни в другое место по вашему выбору. Ему там будут мерещиться всякие проволочки, шарниры и тому подобные устройства. Вам придется самому приехать в его загородный дом. - Если это поможет его обращению, я согласен. - Какой день вас устроит? - Теперь только после окончания этой жуткой истории. Сколько она может продлиться? Месяц, два. - Я буду держать с вами связь. Когда все благополучно закончится, мы подумаем, как лучше всего убедить профессора в честности и реальности творимого вами. Смогли же вы обратить меня. И позвольте выразить свое искреннее сочувствие в связи с обрушившимся на вас несчастьем. Мы создадим комитет ваших сторонников и сделаем все, что сможем. Глава VII В КОТОРОЙ ТАК НАЗЫВАЕМЫЙ ПРЕСТУПНИК НАКАЗЫВАЕТСЯ ПО ВСЕЙ СТРОГОСТИ АНГЛИЙСКОГО ЗАКОНА Прежде чем перейти к описанию дальнейших приключений наших героев на стезе спиритуализма, будет небезынтересно узнать, что уготовил английский закон таким злоумышленникам, как Том Линден. Торжествующие полицейские леди вернулись в участок на Бредли-сквер, где их с нетерпением поджидал пославший женщин на задание инспектор Мерфи. Это был жизнерадостный, пышущий здоровьем мужчина с румяным лицом и черными усами; с женщинами он держался приветливо, но несколько по-отечески, что не соответствовало ни его возрасту, ни исходящей от него мужской силе. Он сидел за столом, заваленным деловыми бумагами. - Ну как, девочки, можно поздравить? - поинтересовался он у вошедших женщин. - Рыбка клюнула, мистер Мерфи, - ответила старшая. - Мы раздобыли нужные улики. Инспектор взял со стола бумагу, где были перечислены вопросы, которые нужно было задать медиуму. - Вы придерживались предложенной мной линии поведения? - Да. Я сказала, что мой муж погиб. - А он что? - Посочувствовал. - Так и было задумано. Скоро ему придется сочувствовать самому себе. Он ведь не сказал, что вы одиноки и никогда не были замужем? - Нет. - Очко не в его пользу. Суд несомненно это учтет. Что еще? - Путался в именах. Называл неведомо кого. - Отлично. - Поверил, что мисс Беллинджер - моя дочь. - Превосходно. О Педро шла речь? - Он подумал немного и сказал, что это имя ему ничего не говорит. - Жаль. Но все-таки он не догадался, что Педро - ваша овчарка. И то, что поразмышлял над именем, вернее, кличкой, неплохо. Суд это рассмешит, и он вынесет обвинительный приговор. А как там насчет предсказаний судьбы? Здесь вы тоже последовали моему совету? - Да, я спросила про жениха Эми. Он не сказал ничего определенного. - Хитрый черт! Знает свое дело. - Но прибавил, что в этом браке она будет несчастлива. - Вот это лучше! Из этого уже можно кое-что извлечь. Садитесь-ка и пишите по свежим следам рапорт. А потом почитаем его вместе и поразмыслим, как все представить в выгодном для нас свете. - Хорошо, мистер Мерфи. - Тогда мы сможем добиваться ордера на арест. Многое зависит от того, кто будет вести дело. Известно, например, что в прошлом месяце судья Даллерт оправдал одного медиума. Такой судья нам не нужен. Судья Лансинг сам спиритуалист. Зато мистер Мерлоуз - последовательный материалист. Нужно постараться, чтобы наше дело рассматривал именно он. Подсудимого должны признать виновным. - Думаю, публика, присутствующая на процессе, поддержит нас. Инспектор рассмеялся: - На самом деле все происходит наоборот. Мы стремимся защитить население от этих мошенников, но сами-то люди никогда не просят нас об этом. Жалобы на медиумов не поступают. Только мы, по мере своих сил, стараемся соблюдать закон. Пока он существует, его надлежит исполнять. Ну, за работу, девочки! Мне нужен рапорт к четырем часам. - А вознаграждение будет? - спросила старшая, улыбаясь. - Всему свое время. Если штраф не превысит двадцати пяти фунтов, все пойдет в полицейский фонд, но, думаю, он будет побольше. Ладно, посмотрим, а сейчас идите. На следующее утро перепуганная горничная пулей влетела в скромный кабинет Линдена: - Сэр, там пришел офицер. За ней, тяжело ступая, вошел мужчина в синей форме. - Это вы Линден? - спросил он и, вручив сложенный вдвое листок, удалился. Перепуганным супругам, которые всю свою жизнь только тем и занимались, что утешали страждущих, теперь было впору утешать друг друга. Мэри ласково обняла мужа, и они приступили к чтению безрадостного документа: Томасу Линдену, Туллис-стрит, 40. Согласно донесению инспектора полиции Патрика Мерфи, вы, Томас Линден, 10 ноября в своем доме предсказывали судьбу Генриетте Дрессер и Эми Беллинджер, тем самым обманывая подданных Его Величества и нанося им ощутимый вред. Вам надлежит явиться в полицейский участок Бардсли в следующую среду, 17 числа, к одиннадцати часам утра и держать ответ перед судом за содеянное. Документ датирован 10 ноября. Подпись - Б. Дж. Уитерс. В этот же день Мейли и Мелоун, встретившись в редакции, тщательно изучили это послание, а затем отправились вместе к опытному адвокату Саммервею Джонсу, относящемуся серьезно к спиритическим явлениям. Он слыл также большим любителем охоты верхом с собаками, отлично боксировал и когда появлялся в затхлых судебных помещениях, то, казалось, с ним вместе врывался свежий воздух. Читая документ, он удивленно поднял брови. - Бедняга влип, - наконец произнес он. - Хорошо еще, что вначале прислали повестку. Могли бы сразу заявиться с ордером на арест. Обычно они так и поступают: уводят человека с собой, сажают на ночь в кутузку, а наутро судят. И никакого тебе защитника. Судью, конечно, выбирают из католиков или материалистов. Согласно же указу главного судьи Лоренса - первому указу, если я не ошибаюсь, который он подготовил, вступив в эту должность, - деятельность медиума или колдуна является противозаконной вне зависимости от результата. Защите просто не на что опереться. По сути, все это - преследование по религиозным мотивам плюс полицейский шантаж. Простым людям от этого указа ни холодно ни жарко. А что он им дает? Если они не хотят ничего знать о своем будущем, то просто не идут к медиуму. Подобные законы - абсолютный идиотизм и позор для нашего правосудия. - Я напишу об этом, - сказал Мелоун, в котором снова взыграл кельтский темперамент. - Не расскажете ли вы подробнее о таких законах? - Есть два закона, один хуже другого, и оба существовали задолго до того, как мир впервые услышал о спиритизме. Закон о колдунах был принят при Георге Втором; он настолько нелеп, что к нему прибегают только в крайних случаях. Есть еще Закон о бродяжничестве от 1824 года, направленный против странствующих цыган и никогда не предназначавшийся для подобных дел. - Адвокат порылся в бумагах. - Самое неприятное то, что оба эти закона можно связать между собой. Вот послушайте: Лица, занимающиеся предсказанием судьбы или прибегающие к другому способу или средству вводящим в обман и наносящим ущерб подданным Его Величества, считаются мошенниками и бродягами..... И так далее. В соответствии с этими законами можно было бы задушить все раннехристианское движение, к чему так стремились римляне. - Хорошо еще, что львов нет под рукой, - сказал Мелоун. - Зато шакалов хватает, - отозвался Мейли. - Вполне в духе времени. Но что же нам все-таки делать? - Если бы я знал, - задумчиво протянул адвокат, почесывая затылок. - Безнадежное дело. - Черт побери! - воскликнул Мелоун. - Не можем же мы так просто сдаться. Ведь он же честный человек! Мейли крепко пожал журналисту руку. - Не знаю, считаете ли вы уже себя спиритуалистом, - сказал он, - но вы именно тот человек, который нам нужен. Среди нас много малодушных, которые чуть ли не молятся на медиума, когда дела идут хорошо, и покидают его при первых же признаках беды. Слава Богу, среди нас есть и стойкие приверженцы, такие, как Брукс, Родвин, сэр Джеймс Смит. Человек сто-двести наберется. - Вот как! - обрадовался адвокат. - В таком случае можно попытаться отделаться штрафом. - А как насчет королевского адвоката? - Он не станет выступать. Предоставьте защиту мне: полагаю, я это сделаю не хуже другого, а расходы снизятся. - Мы согласны. И знайте, за нас многие. - А мне ничего не остается, как поднять вокруг процесса шум, - заявил Мелоун. - Я верю в здравый смысл англичан. Среди них бывают и тугодумы, и просто недалекие люди, но основа у них крепкая. Если им открыть глаза, они не потерпят несправедливости. - Что ж, попробуйте сделать слепых зрячими, - скептически отозвался адвокат. - Я, со своей стороны, тоже обещаю сделать все возможное. Поживем - увидим. И вот наступило то роковое утро, когда Линден оказался на скамье подсудимых, лицом к лицу с аккуратно и даже несколько щеголевато одетым мужчиной средних лет, мощные челюсти которого заставляли тут же подумать о несчастных зверьках, угодивших в мышеловку. Это был полицейский судья Мелроуз. Его приговоры в отношении гадалок и прочих предсказателей отличались особой суровостью, хотя во время перерывов он с особым интересом просматривал их спортивные прогнозы: судья обожал скачки, и на ипподроме уже примелькался его желтовато-коричневый пиджак и щегольская шляпа. По тому, как угрюмо посмотрел он на лежащие перед ним бумаги, а затем на обвиняемого, было ясно: судья не в духе. Миссис Линден сидела в непосредственной близости от мужа, стараясь, улучив момент, погладить его по руке. Зал был переполнен: сюда пришли многие клиенты медиума, чтобы выразить ему сочувствие. - Есть ли защитник у обвиняемого? - спросил мистер Мелроуз. - Да, ваша честь, - ответил Саммервей Джонс. - Могу я до начала заседания сделать одно заявление? - Если считаете нужным, мистер Джонс. - Я убедительно прошу вас вынести одно постановление до рассмотрения дела. Мой клиент - не бродяга, а уважаемый член общества, имеющий свой дом и исправно платящий налоги и сборы. Его обвиняют по четвертому пункту Закона о бродяжничестве от 1824 года, который так и называется: Закон о наказании праздношатающихся лиц, нарушителей общественного покоя, мошенников и бродяг. Из текста видно, что закон направлен против расплодившихся тогда в великом множестве цыган и прочего сброда, не подчинявшихся общепринятым нормам поведения. Прошу Вашу честь принять постановление о том, что мой клиент не относится к категории лиц, подлежащих наказанию по этому пункту. Судья покачал головой: - Боюсь, мистер Джонс, что судебная практика значительно расширила толкование этого Закона. А теперь попрошу судебного поверенного, выступающего от лица комиссара полиции, представить суду доказательства преступления обвиняемого. Плотный человек с бакенбардами неуклюже вскочил со своего места и хрипло выкрикнул: - Приглашается Генриетта Дрессер! Пожилая чиновница выросла на свидетельском месте мгновенно, как из-под земли - рвения к службе ей было не занимать. В руках она держала раскрытую записную книжку. - Вы служите в полиции? - Да, сэр. - Как мне известно, вы следили за домом обвиняемого еще за сутки до вашего визита? - Да, сэр. - Сколько людей вошло в дом? - Четырнадцать, сэр. - Ага, четырнадцать. И с каждого обвиняемый берет, если не ошибаюсь, гинею? - Да. - Семь фунтов в день! Неплохо, если учесть, что многие честные труженики довольствуются пятью шиллингами. - Но это были торговцы! - выкрикнул Линден. - Прошу не перебивать! Вы и так натворили всего предостаточно, - строго оборвал судья. - Итак, Генриетта Дрессер, - продолжал обвинитель, поправляя пенсне, - что же случилось с вами в доме обвиняемого? Женщина зачитала свой отчет, который в целом правильно отражал события. Она одинока, но медиум поверил, что у нее есть муж. Он путался в именах и был явно в замешательстве. Медиуму назвали имя Педро, но он не догадался, что это кличка собаки. Наконец его спросили о будущем ее так называемой дочери, и он предсказал, что ее ждет несчастливое замужество. - У вас есть вопросы, мистер Джонс? - спросил судья. - Вы пришли в дом подсудимого как страждущий человек, ищущий утешения? И он пытался помочь вам? - Можно сказать так. - Вы выражали при этом глубокую скорбь? - Пыталась. - А вам не кажется, что вы лицемерили? - Я исполняла свой долг. - Не показалось ли вам, что обвиняемый излучал какую-то особую психическую энергию? - задал вопрос обвинитель. - Нет, он производил впечатление вполне обычного человека. Следующей пригласили Эми Беллинджер. Она тоже держала в руке записную книжку. - Ваша честь, позвольте поинтересоваться, допустимо ли, что свидетельницы зачитывают свои показания? - спросил у судьи Джонс. - А что тут такого? - возразил судья. - Нам ведь нужны факты. - Нам-то нужны. А вот мистеру Джонсу, по-видимому, нет, - вмешался обвинитель. - Это сделано с явной целью, чтобы свидетельства обеих женщин совпадали, - сказал Джонс. - Я утверждаю, что их показания тщательно подготовлены и выверены. - Естественно. Ведь полиция сама занималась этим делом, - сказал судья. - Не вижу повода для вашего недовольства, мистер Джонс. Слушаем вас, свидетель. Молодая женщина повторила слово в слово показания старшей коллеги. - Вы задавали вопросы, касающиеся вашего жениха? Но ведь у вас его нет? - спросил Джонс. - Нет. - Значит, вы все время лгали? - С благой целью. - Вы считаете, что цель оправдывает любые средства? - Я действовала согласно инструкции. - Вы получили ее заранее? - Нам дали соответствующие указания. - Мне кажется, - вмешался судья, - что служащие полиции предельно ясно представили дело. У вас есть свидетели со стороны защиты, мистер Джонс? - В зале суда присутствуют многие их тех, Ваша честь, кому помог дар подсудимого. Здесь находится женщина, которую, по ее словам, он спас в то утро от самоубийства. Другой человек был убежденным атеистом, не верящим в будущую жизнь. Но приобретенный с помощью подсудимого духовный опыт полностью изменил его представления о мире. Перед вами могут выступить известные ученые и писатели, которые подтвердят наличие у подсудимого экстрасенсорных способностей. Судья покачал головой: - Вам должно быть известно, мистер Джонс, что такого рода свидетельства не принимаются во внимание. Как гласит постановление лорда Главного Судьи, законодательство страны не признает существование спиритизма, ясновидения и прочих подобных вещей, а если с их помощью у населения выманиваются деньги, то такой род деятельности считается преступным. Поэтому показания ваших свидетелей не будут учтены судом и приведут лишь к излишней трате времени. Но я готов выслушать все ваши соображения, которыми вы соблаговолите поделиться с нами теперь, когда обвинитель уже высказался. - Хотелось бы обратить внимание Вашей чести на то, что согласно этому указу можно осудить и святого, ведь и ему надо на что-то жить и, следовательно, откуда-то получать деньги. - Хочу напомнить вам, мистер Джонс, - сурово ответствовал судья, - что апостольские времена миновали, а королевы Анны нет в живых. Такого рода аргумент не делает чести вашему уму. Если вам нечего прибавить, то продолжим заседание. Ободренный словами судьи прокурор произнес небольшую энергичную речь, размахивая пенсне с таким пылом, что, казалось, хотел сокрушить все претензии невидимых духов. Он красноречиво описал нищету рабочего класса, контрастирующую с роскошью бездельников, обманом вымогающих у трудящихся их жалкие гроши. Если бы эти лжепророки хоть обладали подлинным даром! Так ведь нет. Эти две женщины, безукоризненно выполнив свой профессиональный долг, ничего не получили за свой деньги, кроме нелепой болтовни. А кто может поручиться, что так же не обошлись и с другими доверчивыми людьми? Этих паразитов становится все больше, они извлекают выгоду даже из горя родителей, потерявших детей, - пора, давно пора устроить показательный процесс и примерно наказать одного, чтобы устрашить других. Пора этим мошенникам заняться честным трудом, пусть неповадно им будет обманывать простых людей! Мистер Джонс тоже был на высоте. Начал он с того, что еще раз подчеркнул, что оба закона совершенно не подходят к данному случаю. (Это мы уже слышали, - рявкнул судья.) Заслуживает осуждения и способ добывания информации. Ее предоставили агенты-провокаторы, которые, коль скоро совершено преступление, должны считаться его подстрекателями и соучастниками. Денежные штрафы часто использовались в прямых интересах полиции. - Надеюсь, мистер Джонс, вы не подвергаете сомнению честность работников полиции?! Мистер Джонс заявил в ответ, что полицейские тоже люди, их стремление действовать себе во благо вполне естественно и что все эти дела высосаны из пальца. От самих граждан никогда не поступали жалобы на медиумов и просьбы о защите. В каждой сфере деятельности есть нечестные люди, и, если кто-то заплатил гинею медиуму, оказавшемуся жуликом, он находится в том же положении, что и человек, купивший на бирже акции липовой компании. В то время как полиция тратит время, посылая к медиумам своих агентов, проливающих крокодиловы слезы по якобы почившим родственникам, повсюду безнаказанно вершатся жестокие злодеяния. А иной раз законники закрывают глаза на свои же правила. Насколько ему известно, ни один пикник, ни одно торжество работников полиции не обходится без гадалки или хироманта. Адвокат напомнил суду, как несколько лет назад Дейли мейл. объявила поход против разного рода предсказателей. На одном судебном разбирательстве защитник вызвал для дачи свидетельских показаний владельца газеты, покойного лорда Нортклиффа, великого в своем роде человека, и доказал, что в другом печатном органе, принадлежащем тому же хозяину, есть постоянная рубрика хироманта, причем гонорар за публикации делится поровну между предсказателем и редакцией. Мистер Джонс подчеркнул, что этими экскурсами в прошлое он ни в коей мере не ставит целью опорочить память достойного человека, а только приводит пример абсурдности таких законов. К какому бы выводу ни пришел сейчас суд, неоспоримо одно: многие разумные и уважаемые члены общества относятся к спиритизму как к замечательному проявлению духовной энергии, способной помочь людям. И разве не прискорбно, что в наш материалистический век закон с такой силой обрушивается на то, что могло бы способствовать возрождению человечества? Что же касается лживых заявлений свидетельниц и того, что медиум их не распознал, то следует знать, что для получения правильных результатов должны быть истинные предпосылки: обман же неизбежно создает путаницу. Это непреложный закон спиритизма. Если члены суда хоть на время попытаются встать на спиритуалистическую точку зрения, им самим покажется смешным ожидать, что высшие духовные силы снизойдут до того, чтобы отвечать на вопросы двух корыстных и лицемерных обманщиц. Такими были основные позиции речи защитника, которая исторгла у миссис Линден слезы, а судебного клерка погрузила в глубокий сон. Судья же, ничтоже сумняшеся, подвел итог. - Ваша речь, мистер Джонс, направлена против закона, отменить который я не в силах. Более того, я его представляю и, должен заметить, поддерживаю. Люди, подобные обвиняемому, всходят на теле больного общества как грибы-паразиты, и всякая попытка сравнивать этих вульгарных личностей со святыми людьми прошлого, находя у них те же достоинства, должна решительно пресекаться всеми здравомыслящими людьми. Что касается вас, Линден, - добавил он, сурово глядя на обвиняемого, - боюсь, что вы неисправимы: предыдущие взыскания никак на вас не подействовали. Поэтому и приговариваю вас к двум месяцам принудительных работ без права замены их штрафом. Миссис Линден издала горестный вопль. - Прощай, дорогая, не терзай себя, - проговорил медиум, не спуская с нее глаз. Минуту спустя его уже увели в камеру. Саммервей Джонс, Мейли и Мелоун встретились в холле, и Мейли вызвался проводить домой убитую горем женщину. - Что он такого сделал? Ничего, кроме добра, - рыдала она. - Во всем Лондоне не найдешь человека лучше. - И пользы от него больше, чем от любого другого, - добавил Мейли. - Да все церковное руководство во главе с архиепископами не сможет убедительнее доказать наличие Высшего Разума или быстрее привести к вере атеиста. - Позор! Какой позор! - горячился Мелоун. - А как вам понравилось определение вульгарные личности? Смешно, - сказал Джонс. - Неужели он думает, что первые апостолы отличались отменными манерами? Ладно, теперь уж ничего не поделаешь. Я сделал все, что мог. Надежды почти не было - предчувствия меня не обманули. Только потеряли время. - А вот и нет, - сказал Мелоун. - В зале суда были репортеры, и многие из них совсем не дураки. Они напишут о свершившейся несправедливости, и зло станет достоянием гласности. - Вряд ли, - заметил Мейли. - Пресса безнадежна. На ней лежит большая ответственность, но журналисты об этом как будто не догадываются. Уж я-то знаю. Не раз обжигался. - Я, во всяком случае, напишу все как есть, - сказал Мелоун. - И, надеюсь, другие тоже. В прессе работают более независимые и умные люди, чем вы думаете. Но прав оказался все-таки Мейли. Проводив домой миссис Линден и оказавшись снова на Флит-стрит, Мелоун купил Плэнет. Раскрыв газету, он увидел набранный крупным шрифтом сенсационный заголовок: ШАРЛАТАН В ЗАЛЕ СУДА Собаку принимают за человека Кто такой Педро? Заслуженное наказание Журналист скомкал газету. "Неудивительно, что спиритуалисты обижаются," - подумал он. - "У них есть все основания." Да, пресса не поддержала бедного Тома Линдена. Он отправился за решетку под дружный ропот осуждения. Вечерняя газета Плэнет, поддерживающая тираж на должном уровне регулярной публикацией спортивных прогнозов некоего Капитана Сорви-Голова, разглагольствовала об абсурдности попыток предсказывать будущее. Еженедельник Честной Джон, замешанный в нескольких крупнейших аферах столетия, утверждал, что мошенническая проделка Линдена - публичный скандал. Таймс. опубликовал письмо священника из богатого прихода, который возмущался тем, что кто-то смеет торговать духовными дарами. Черчмен. полагал, что подобные инциденты вызваны ростом неверия, а Фрифинкер, напротив, был убежден, что они тесно связаны с распространением разного рода суеверий. Наконец мистер Масклайн наглядно продемонстрировал публике, изрядно пополнив кассу театра, как именно свершилось это надувательство. Так что в течение некоторого времени Том Линден был, как говорят французы, .succes d'execration.1. Потом общественность переключилась на другие события, и о Линдене забыли. Глава VIII В КОТОРОЙ ТРОЕ СМЕЛЬЧАКОВ ВСТРЕЧАЮТСЯ С ТЕМНЫМ ДУХОМ Сразу же по возвращении с охоты в джунглях Центральной Африки лорд Рокстон отправился в Альпы и совершил там несколько рискованных восхождений, изумивших всех, кроме него самого. - Альпы теперь ничем не отличаются от светских салонов, - жаловался он. - Только на Эвересте еще можно наслаждаться одиночеством. Его появление в Лондоне было отмечено обедом, данным в его честь Обществом охоты на крупных диких зверей в ресторане Тревеллер. Обед был неофициальным, и потому журналисты на нем не присутствовали, но речь лорда Рокстона и так навсегда запечатлелась в памяти присутствующих. Минут двадцать он терзался, мучимый стыдом, выслушивая высокопарную речь президента, и понемногу приходил в состояние, среднее между бешенством и крайним замешательством - оно непременно овладевает британцем, когда его прилюдно хвалят. Его собственная речь состояла из восклицаний типа Послушайте! Клянусь Юпитером!, Вот так!, после чего он снова сел, совершенно мокрый от волнения. О возвращении Рокстона Мелоун узнал от редактора отдела новостей, Мак-Ардла, старого ворчуна, у которого - от многолетней работы на труднейшем посту - посреди рыжей гривы все явственней проступала лысина. У него сохранился потрясающий нюх на сенсации, потому-то в одно прекрасное зимнее утро он и пригласил к себе в кабинет Мелоуна. Вертя в руках длинную стеклянную трубку, служившую ему мундштуком, редактор подслеповато посматривал сквозь большие круглые очки на своего подчиненного. - Вы знаете, что лорд Рокстон вернулся в Лондон? - Нет. - Так вот. Знайте. Вам, конечно, известно, что на последней войне он был ранен. Возглавлял небольшую колонну войск в Восточной Африке и успешно вел свою маленькую войну, пока не получил ранение в грудь, которое свалило бы и слона. С тех пор он успел выздороветь, иначе не лазал бы так лихо по горам. Этот лорд - сам дьявол в человеческом обличье и всегда выкидывает что-нибудь новенькое. - И что на этот раз? - поинтересовался Мелоун, поглядывая на листок бумаги в руках Мак-Ардла. - Он вторгается в вашу область. Не поохотиться ли вам на этот раз вместе? Может получиться интересный материал. Вот взгляните на это сообщение в Ивнинг стандард. Редактор протянул журналисту газету. В заметке говорилось: Судя по оригинальному объявлению, помещенному в колонке текущих событий, наша знаменитость лорд Джон Рокстон, третий сын герцога Помфрета, возжелал новых приключений. Ему наскучили спортивные подвиги на нашей грешной земле, и теперь он жаждет погрузиться в призрачный и темный мир духов. Лорд намерен приобрести дом с привидениями, а также заинтересован в информации о различных зловещих и опасных проявлениях темных сил. Напоминаем, что Джон Рокстон - человек весьма решительный и считается одним из лучших стрелков Англии, так что шутникам следует проявить осмотрительность и поискать себе жертву в другом месте. Пусть уж лорд выпускает обоймы в тех, кому пули не страшны, - так, по крайней мере, уверяют верящие в призраков люди - чудаки, не отличающиеся особым здравомыслием. При этих заключительных словах Мак-Ардл хмыкнул. - Конец заметки вам может не понравиться, Мелоун. Хотя вас еще нельзя назвать законченным спиритуалистом, но вы к этому быстро подвигаетесь. Как вы думаете, не могли бы вы в компании с лордом выжать из привидения, если таковое отыщется, два крепких материала? - Я могу встретиться с лордом Рокстоном, - сказал Мелоун. - Думаю, он, как всегда, остановился в Олбени. Я и так навестил бы его, а теперь будет лишний повод. И вот ближе к вечеру, когда луна осветила темные закоулки Лондона, журналист стоял у старомодного отеля на Виго-стрит. Швейцар у темного подъезда подтвердил, что лорд Рокстон находится в своих комнатах, но у него гость. Впрочем, визитную карточку Мелоуна ему отнесут. Вернувшись, швейцар сообщил, что, несмотря на занятость, лорд хочет видеть журналиста немедленно. Мелоуна провели в роскошные старинные апартаменты, где все стены были увешаны охотничьими и военными трофеями. В дверях его уже поджидал сам хозяин - высокий, худой, сурового вида джентльмен с чудаковатым лицом Дон Кихота. Лорд Рокстон почти не изменился с их последней встречи, разве что резче обозначился его орлиный профиль, да брови еще больше нависли над беспокойными живыми глазами, где никогда не вспыхивал страх. - Привет, дружище! - радостно приветствовал он журналиста. - Надеялся, что вы заглянете в мою старую берлогу. Я и сам наведался в редакцию. Проходите! Проходите! Разрешите представить вам его преподобие Чарльза Мейсона. Длинный и худой как жердь священник, сидевший скрючившись в плетеном кресле, медленно распрямился и протянул вошедшему журналисту костлявую руку. На Мелоуна взглянули серьезные и добрые серые глаза, и тут же священник широко улыбнулся, обнажив крепкие зубы. Лицо его было усталым и измученным - типичное лицо духобора - и при этом доброжелательным и приветливым. Мелоун кое-что слышал об этом англиканском священнике, который оставил свой образцовый приход и построенную своими руками церковь, чтобы свободно исповедовать христианское учение в свете нового спиритуалистического знания. - От спиритуалистов, как вижу, никуда не денешься! - воскликнул журналист. - И не надо, мистер Мелоун, - усмехнулся худой священник. - Пока мир не усвоит новое знание, ниспосланное ему Богом, люди должны внимательно следить за ними. Стоит только собраться где-нибудь в нашем большом городе нескольким мужчинам или женщинам, как тут же завязывается разговор о спиритизме. А пресса обходит этот вопрос молчанием. - Вы не можете адресовать свой упрек Дейли газетт, - сказал Мелоун. - Может быть, вы даже читали мои статьи. - Читал. Они, конечно, лучше обычного вздора, который лондонские газеты публикуют сенсации ради - когда наконец решаются нарушить молчаливое табу. Но если вы являетесь читателем Таймса, у вас есть шанс никогда не узнать, что существует такое жизненно важное движение. Насколько я помню, эта газета лишь однажды удостоила нас вниманием, объявив в редакционной статье, что поверит в спиритизм при одном условии: мы должны указать наибольшее число призеров на скачках. - Неплохо придумано, - одобрил лорд Рокстон. - Сам бы такое предложил. А что? Лицо священника посерьезнело, и он печально покачал головой. - Ваша реплика возвращает меня к цели моего визита. Дело в том, - обратился он к Мелоуну, - что я осмелился нанести визит лорду Рокстону в связи с его объявлением. Если он полон добрых намерений, то честь ему и хвала, он принесет много пользы, но если лорд Рокстон просто решил развлечься, выслеживая чью-нибудь неприкаянную душу, как охотник выслеживает белого носорога с острова Лидо, то он играет с огнем. - Послушайте, святой отец, я играю с огнем всю жизнь, мне это не в диковинку. И вот еще что: я равнодушен к религиозной стороне спиритизма. Тут мои скромные претензии вполне удовлетворяет англиканская церковь, в которой я воспитан. Но если он может внести в мою жизнь риск и опасность, тут я весь ваш. Вот так! Священник по-доброму улыбнулся своей белозубой улыбкой. - Он неисправим, - сказал он, обращаясь к Мелоуну. - Все же желаю вам, лорд, получше разобраться в предмете. - И священник поднялся, собираясь уходить. - Подождите немного, святой отец, - остановил его лорд Рокстон. - Исследуя впервые опасное место, я всегда беру с собой в подмогу надежного человека из местных. Думаю, на этой новой для меня территории вы - самый надежный. Пойдете со мной? - Куда? - Садитесь, я сейчас все объясню. - Лорд Рокстон порылся в груде писем на столе. - Отменнейшие привидения, - сказал он. - С первой же почтой более двадцати предложений. Но одно письмо побивает все остальные. Прочтите сами. Заброшенный дом, мужчина, доведенный до сумасшествия, жильцы, запирающиеся по ночам, страшный призрак. Все, что надо! Священник читал письмо, насупившись. - Дело плохо, - сказал он наконец. - А с вашей помощью? Может, разберемся с этим дельцем? Мейсон извлек свой ежедневник: - В среду у меня богослужение для ветеранов войны, а вечером - лекция. - Можно отправиться сегодня же. - Путь долгий? - До Драйфонта в Дорсетшире не более трех часов езды. - Что вы собираетесь предпринять? - Для начала провести ночь в этом доме. - Что ж, я поеду с вами. Возможно, там мучается чья-то душа. Постараться помочь ей - мой долг. - Надеюсь, для меня там тоже отыщется местечко? - спросил Мелоун. - Конечно, юный друг! Уверен, что старый рыжеголовый дятел из редакции послал вас сюда именно за сенсацией? Угадал? Ну что ж, вам представляется возможность описать не какую-то дребедень, а настоящее приключение! Поезд отходит в восемь вечера от вокзала Виктория. Встретимся прямо там. У меня еще будет время заскочить к старине Челленджеру и пожать ему руку. В поезде они пообедали, а потом направились из ресторана в свой вагон первого класса, путешествовать которым одно удовольствие - удобства каких мало. Дымя огромной черной сигарой, Рокстон мог говорить только о свидании с Челленджером. - Старик все тот же. Раза два чуть не разорвал меня в клочья. Нес чистейший вздор. Говорил, что у меня началось размягчение мозгов: ну, как можно иначе верить в существование привидений? Если уж ты мертв, то это навсегда. Вот такой веселенький тезис. Стоит взглянуть на наших современников, утверждал он, и смерти сразу возрадуешься. Это единственная надежда человечества. Представьте себе, что все они живут вечно - ужасный вариант! Совал мне бутыль с хлором - швырнуть в призрака. Но я сказал, что уж если того не успокоит мой автоматический пистолет, ничто не поможет. А вы, святой отец, впервые отправляетесь на сафари за такого рода дичью? - Вы слишком легкомысленно относитесь к делу, лорд Джон, - сурово осадил его священник. - Сразу видно новичка. Но, отвечая на ваш вопрос, скажу, что пытался помочь в таких случаях уже несколько раз. - Так вы считаете этот случай серьезным? - спросил Мелоун, делая записи для будущей статьи. - Очень серьезным. - А что, на ваш взгляд, лежит в основе подобных явлений? - Я не теоретик. Вы ведь знакомы с Алджерноном Мейли, адвокатом? Он мог бы представить вам факты и цифры. Помните, Мейли читал лекцию о книге профессора Боццано, посвященной привидениям, где рассматривалось более пятисот достоверных случаев, каждый из которых неоспоримо свидетельствовал, что эти явления существуют. Об этом писал и Фламмарион. С их доводами надо считаться. - Я читал Боццано и Фламмариона, - сказал Мелоун, - но сейчас меня больше интересует ваше мнение. - Вижу, что вы записываете мои слова, и потому хочу, чтобы вы знали: я не считаю себя большим специалистом в этой области. Люди поумнее меня дадут, возможно, тем же явлениям другие объяснения. И все же собственный опыт привел меня к некоторым выводам. Я склонен видеть определенный смысл в теософской идее раковин. - А что это такое? - Считается, что духи, обитающие вблизи земли, являются чем-то вроде полых раковин, из которых изъята подлинная сущность. Теперь мы знаем, что в целом такое заключение неверно - иначе с ними не могло бы осуществляться полноценное общение: оно возможно только при наличии разумного начала. Но обобщения надо делать осторожно. Далеко не все духи обладают высоким интеллектом. Некоторые так примитивны, что, по-видимому, представляют из себя действительно одну оболочку. - Но как это возможно? - В этом-то и вопрос. Принято считать, что существуют .земные. тела - так их называет Св. Павел, - которые со смертью распадаются, и небесные, парящие в эфире. Коренное отличие именно в этом, но существуют еще и промежуточные состояния. У нас много оболочек - почти как у луковицы. На том месте, где мы пережили сильное духовное потрясение, может остаться часть нашей ауры, автоматически повторяющая наш физический облик и психику. - Это мне кое-что объясняет, - сказал Мелоун. - Вот почему призрак жертвы или преступника может столетиями слоняться на одном и том же месте. Иначе этого не понять. - Точно, юноша, - отозвался лорд Рокстон. - У меня есть друг, Арчи Сомс, отличный наездник и владелец старого загородного дома в Беркшире. Там когда-то жила Нелл Гвин, и он божился, что частенько встречал ее в коридорах. Так вот, этот Арчи, который, глазом не моргнув, брал большой барьер на Национальных скачках, боялся после наступления темноты нос из комнаты высунуть. Хоть она и была женщиной хоть куда, но все равно лучше бы ее черт побрал! Всему должен быть предел! - Вот именно! - отозвался священник. - Трудно представить, чтобы дух такой яркой личности, как Нелл, столетиями слонялся по одним и тем же коридорам. Но вот если она страдала в этом доме, сходила с ума, изводя себя тревожными мыслями, одна из оболочек могла отслоиться, сохранив навечно ее облик. - Вы говорили, что сами пережили нечто подобное. - Тогда я еще ничего не знал о спиритизме. В то, что со мной случилось, трудно поверить, и тем не менее все - чистейшая правда. В юности я служил викарием в сельской местности на севере страны. В деревне был дом, где прочно обосновался полтергейст необычайной злобности и коварства. Я вызвался прогнать его. Как вам известно, у нас в церкви существует по этому поводу специальный обряд, и я чувствовал себя во всеоружии. Служба началась в гостиной, где особенно буйствовал призрак; все домашние стояли на коленях, внимая мне. И как вы думаете, что произошло? - Суровое лицо Мейсона расплылось в добродушной улыбке. - В тот момент, когда я произнес Аминь, ожидая, что пристыженный злой дух не замедлит покинуть поле боя, медвежья шкура, лежавшая у камина, поднялась во весь рост и пошла на меня, пытаясь обхватить. Стыдно сказать, но я в два прыжка выскочил из дома. Тогда-то я и понял, что от чисто формальных религиозных обрядов проку мало. - А что может помочь? - Доброта в соединении с разумом. Видите ли, призраки очень отличаются друг от друга. Иногда эти столь привязанные к земле существа нейтральны - вроде тех оболочек или раковин, о которых я говорил. Иногда несут в себе добро, как монахи из Гластонбери, проявившие себя столь чудесным образом, что хорошо описано Блай Бондом. Таких держит у земли благодарная память потомков. Некоторые шалят, как озорные дети. Но есть и другие - надеюсь, их немного, - которые очень опасны, - это сильные, злобные создания, слишком тяжелые, чтобы оторваться от земли, а идущие от них волны так слабы, что могут не улавливаться сетчаткой человеческого глаза. Если при жизни они были жестокими и коварными, то после смерти становятся опаснее стократ. Возникновению этих чудовищ способствует такая мера наказания, как смертная казнь, - преступники погибают, полные неизрасходованной энергии, которая уходит на месть. - Этот тип из Драйфонта много дров наломал. - Вот именно. Поэтому я и не одобряю легкомыслия в подобных делах. Привидение, о котором говорится в письме, может быть коварным монстром. Подобно осьминогу, выплывающему молчаливым символом ужаса из своей уединенной пещеры на дне океана, чтобы напасть на одинокого пловца, это чудовище, таясь во мраке дома и оскверняя его самим своим присутствием, готово причинить вред любому, кто окажется на его территории. Мелоун смотрел на священника в глубоком изумлении. - А как же мы? - воскликнул он. - Мы что же, беззащитны? - Почему? Думаю, защита есть. Иначе эти монстры опустошили бы землю. Ведь существуют не только темные, адские силы, но и светлые. Католики называют их ангелами-хранителями, можно назвать их .наставниками. или проводниками, ну, да как их ни именуй, главное - они существуют и хранят нас от зла. - А как же тот несчастный, что сошел с ума? И где был ваш наставник, когда вас чуть не задушили медвежьей шкурой? Что вы на это скажете? - Сила наставников во многом зависит от состояния нашего духа. Зло может на время победить. Но в конце концов обязательно восторжествует добро. Это я понял из своего собственного опыта. Лорд Рокстон покачал головой: - Если добро и побеждает, то на такой длинной дистанции, что до финиша доживают немногие. Возьмите хоть этих охотников за каучуком, с которыми я сцепился на реке Путомайо. Где сейчас эти негодяи? То-то и оно. Веселятся в Париже. А негры, которых они п