ски крепкие люди. Крестьянин еще мог быть дураком, ему это нисколько не мешало, а может, и наоборот. Иное дело офицер - ведь тогда не было Пентагона, чтобы думать за него. Еще во время допроса на острове Санта-Крус (на который я, Ванда Мэй Тамберли попала первой из женщин) мое самообладание дало трещину. Он даже пальцем не прикоснулся ко мне, но на психику давил, не переставая, и я сломалась. Я подумала, что лучше будет подчиниться ему. Иначе он почти наверняка допустит какую-нибудь ошибку, которая приведет к нашей гибели, и тогда ничто не поможет дяде Стиву. - Я думал, что подобным сиянием озарены лишь обители святых, - бормочет Луис. Города, которые ему приходилось видеть до сих пор, с наступлением ночи тонули в полнейшем мраке. Для прогулок по ним требовались, как минимум, фонари. На улицах, вместо тротуаров, по краям проезжей части клали камни, по которым можно было пробираться, не опасаясь испачкаться в конском навозе и других нечистотах. Он поворачивается ко мне. - Нам удастся спуститься незаметно? - Если соблюдать осторожность. Двигайтесь потихоньку, а я буду указывать направление. Я узнаю городок Стэнфордского университета - темное пятно в море огней. Наклоняюсь вперед, поближе к испанцу, левой рукой хватаюсь за его плащ. У сидений этого мотоцикла - прекрасная конструкция: можно держаться одними ногами. Снижаемся довольно-таки долго. Вытягиваю вперед правую руку, стараясь не касаться Кастелара. - Вот сюда. Машина клюет носом. Выравнивается. Плавно скользим вниз. Опять чувствую его запах. Я уже отметила: запах не кислый, а скорее пряный. Он мне начинает нравиться. Герой, ничего не скажешь. Только бы перестал закладывать эти отчаянные виражи. Куда это меня занесло? Слышали о пленниках, которых бьют, пытают, а они тем не менее проникаются горячей симпатией к своим похитителям? Нельзя уподобляться Пэтти Херст. И все же, черт побери, то, что сделал Луис, просто фантастика. Отвага, помноженная на ум. Ладно, хватит об этом. Пока мы летим, нужно собраться с мыслями и вспомнить, что он рассказал, что ты видела сама и о чем догадалась. Трудно. В голове у него - жуткая путаница. Прежде всего, им движет вера в Троицу и в святых-воителей. Совершая в их честь подвиги, он обязательно прославится, затмив самого императора Священной Римской империи. Если же ему суждено погибнуть, то он попадет прямиком в рай, а все его прегрешения будут прощены, ибо воевал он во имя Церкви Христовой. Католической церкви. Путешествия во времени - реальность. Какая-то guarda del tiempo [стража времени (исп.)], и дядя Стив там работает. (О, дядя Стив, помнишь, как мы смеялись и болтали, отправляясь всей семьей на пикники, смотрели вместе телевизор, играли в шахматы и в теннис, и все это время ты...) Какие-то бандиты или пираты, свободно разгуливающие по истории, - есть от чего прийти в ужас. Луис бежал от них, захватил машину, выкрал меня и собирается теперь воплотить в жизнь свои сумасбродные идеи. Как он на меня вышел? Конечно, через дядю Стива - заставил его говорить. Боюсь даже представить, как он это сделал, хотя сам испанец утверждает, что не причинил дяде серьезного вреда. Кастелар перелетел на Галапагосские острова (которые не были еще открыты) и разбил там лагерь. Совершил несколько осторожных разведывательных полетов в двадцатое столетие, а точнее - в 1987 год. Он знал, что в это время я там буду. А я - единственный человек, которого он мог... использовать. Его лагерь находился в лесном массиве, позади станции "Дарвин". Он мог, ничего не опасаясь, оставлять там эту машину на несколько часов, особенно рано утром либо ближе к вечеру и ночью. Побродить вокруг станции, сходить в город - конечно, без лат. Его наряд выглядел нелепо, но он соблюдал осторожность и общался исключительно с местными жителями, а они привычны к экстравагантности туристов. Перед одними он заискивал, других запугивал, а может, подкупал. Деньги он, наверняка, воровал без всяких угрызений совести. Так или иначе, он сумел хорошенько расспросить людей в заранее выбранных днях 87-го года. Изучил эту эпоху. Выведал кое-что обо мне. Узнав, что я отправилась на прогулку и уточнив маршрут, забрался повыше, чтобы его никто не заметил, и с помощью электронного телескопа, который он мне потом показал, выследил и выбрал удобный момент для похищения. Так я оказалась здесь. Все это он осуществит в сентябре. А сейчас уик-энд, последний перед Днем Поминовения. Он хотел, чтобы я привела его к себе домой, когда там никого не будет. Главным образом меня. (Интересно, каково это, встретить саму себя?) Вместе с родителями и с Сузи я сейчас в Сан-Франциско. Завтра мы отправляемся в Йосемит. И вернемся только в понедельник вечером. Он и я в моей квартире. Три соседних блока, как мне известно, пусты: все студенты разъехались на праздники. Что ж, остается надеяться, что он по-прежнему будет "уважать мою честь". Он уже прошелся насчет моего наряда - сказал, что я одета, как мужчина или как una puta [проститутка, шлюха (исп.)]. Спасибо и на этом. Хорошо еще, что я догадалась изобразить негодование, заявив, что в моем времени так одеваются респектабельные дамы. Он вроде как извинился. Сказал, что я белая женщина, хоть и еретичка. С индианкой он, конечно, вел бы себя иначе. Что он предпримет дальше? Что ему от меня нужно? Не знаю. Вероятно, он и сам пока не решил. А если бы подобная возможность представилась мне, что сделала бы я? Каково это, быть богом? Трудно сохранять хладнокровие, когда от движения твоего пальца может измениться вся история. - Направо. А теперь помедленнее. Мы проплываем над Юниверсити-авеню, пересекаем Миддлфилд, и - вот она, Плаза. Здесь моя улица. Приехали. - Стоп! Мы останавливаемся. Я гляжу через его плечо на квадратное здание, которое находится в двадцати футах перед нами и десятью футами ниже. В окнах - темнота. - Я живу на верхнем этаже. - У вас найдется место для этой колесницы? Судорожно глотаю. - Да, в самой большой комнате. Вот за этими окнами, в самом углу, футах в э-э... (сколько их там, черт побери?) Футах в трех от стены. Испанский фут шестнадцатого века вряд ли сильно отличается от современного английского. Похоже, что так. Кастелар подается вперед, вглядывается и что-то прикидывает. У меня отчаянно колотится сердце. Прошибает пот. Сейчас он совершит квантовый скачок через пространство (нет, не через пространство, а в обход его, так что ли?) И появится в моей гостиной. А если мы очутимся там, где уже что-то есть? Нет, он уже потренировался на Галапагосах. Представляю, что он чувствовал! Но определенные выводы он сделал и даже попытался растолковать их мне. Насколько я понимаю, на языке двадцатого века это звучит так: вы переходите из одной точки пространственно-временного континуума непосредственно в другую. Возможно это перемещение осуществляется через особую "лазейку" (тут я смутно вспомнила статьи в журналах "Сайентифик Америкен", "Сайенс ньюс" и "Аналог"); при этом на одно мгновение ваши размеры становятся равными нулю, а затем, снова расширяясь до своих прежних габаритов, вы заполняете соответствующий объем в точке назначения, вытесняя из него всю материю. Скажем, молекулы воздуха. Луис установил, что небольшие твердые предметы тоже отодвигаются в сторону. В случае более крупных тел этот аппарат вместе с вами оказывается рядышком с тем местом, куда вы нацелились. Здесь, наверное, происходит взаимное смещение. Действие равно противодействию. Все сходится, сэр Исаак? Но не все так просто. Что если Кастелар допустит грубый просчет, и мы врежемся в стену? Она несомненно рухнет. Во все стороны, словно шрапнель, полетят кирпичи, куски штукатурки, заклепки, болты... Они изрешетят меня. А потом - падение на этой тяжелой машине с высоты в десять или двенадцать футов... - Святой Иаков, - слышу я молитву Кастелара, - не оставь нас... Я чувствую его движения. Бум-с! Мы на месте, зависли в нескольких дюймах над полом. Он сажает машину. Прибыли. Сквозь оконные стекла с улицы проникает неяркий свет. Слезаем. Колени подгибаются. Хочу сделать шаг, но Кастелар, словно клещами, сжимает мою руку. - Ни с места! - приказывает он. - Я просто хочу сделать так, чтобы стало светлее. - Я должен убедиться, что вы делаете именно это, миледи. Он идет за мной. Когда я щелкаю выключателем и яркий свет заливает комнату, он от неожиданности застывает на месте. Его пальцы снова впиваются мне в руку. - О-о! Он отпускает меня и начинает осматриваться. Электрические лампочки он мог видеть на острове Санта-Крус. Но Пуэрто-Айора - бедная деревушка, а в дома персонала станции он вряд ли заглядывал. Нужно попытаться взглянуть на окружающее его глазами. Сложно. Для меня все это привычно. А что видит здесь он, человек из другой эпохи? Машина занимает большую часть ковра. Она загораживает мой стол, тахту, буфет и стеллаж с книгами. Опрокинуты два стула. Дальше - четвертая стена с дверью в прихожую. Слева - ванная комната и кладовка, справа - спальня и стенной шкаф. В самом конце - кухня. Эти двери закрыты. Каморка! И все же я готова поспорить, что в шестнадцатом столетии в таких условиях жили только богатые купцы. - Так много книг? - сразу удивляется он. - Вы же не можете быть духовным лицом. А между тем у меня их, наверное, не больше сотни, включая учебники. А ведь Гутенберг жил до Колумба. - Какие безобразные переплеты! Кажется, это помогло испанцу снова обрести уверенность. Думаю, что в его время книги все еще были редкостью и стоили дорого. И не существовало книг в мягкой обложке. Увидев стопку журналов, он качает головой. Должно быть, эти обложки кажутся ему слишком яркими. - Покажи мне свои комнаты, - не слишком вежливо просит он. Я так и поступаю, стараясь получше объяснить, что к чему. Водопроводные краны и туалеты со сливом он уже видел в Пуэрто-Айоре. - Ах, как хочется принять ванну! - вздыхаю я. Дайте мне возможность встать под горячий душ и надеть чистое белье, дон Луис, и после этого можете оставить себе свой рай! - Пожалуйста, хоть сейчас. Но я должен это видеть, как и все остальное, что вы делаете. - Что? Даже... э-э-э... это? Он смущен, но по-прежнему полон решимости. - Сожалею, миледи. Я отвернусь, но буду стоять рядом, чтобы вы не подстроили какую-нибудь ловушку. Я знаю, что вы отважны и у вас здесь наверняка есть неизвестные мне секреты и приспособления. Ха! Если бы в ящике с нижним бельем у меня был припрятан кольт 45-го калибра! А вместо этого мне приходится убеждать его, что ручной пылесос с вертикальной рукояткой - не пушка. Он заставляет тащить его в гостиную и там демонстрировать. Улыбка смягчает суровое выражение его лица. - Живая уборщица лучше, - замечает он. - Она не воет, как бешеный волк. Оставляем пылесос в гостиной и возвращаемся вниз, в холл. В кухне ему приглянулась газовая плита с автоматическим воспламенителем. Я говорю: - Хочу сэндвич - это еда - и пива. А вам? Теплую воду и полусырое черепашье мясо, как обычно? - Вы предлагаете мне свое гостеприимство? В его голосе звучит удивление. - Назовем это так. Он задумался. - Нет. Благодарю, но у меня не настолько чиста совесть, чтобы разделить с вами хлеб-соль. Смешно, но трогательно. - У вас устаревшие взгляды. Если не ошибаюсь, в ваше время даже Борджиа занимались торговлей. Или это было раньше? В общем, давайте представим, что мы - противники, которые сели за стол переговоров. Он нагибает голову, снимает шлем и пристраивает его на полке. - Миледи, вы - сама доброта. Еда меня хорошенько подкрепит. Да и испанец, наверное, немного подобреет. Когда мне нужно, я умею нравиться. Нужно выведать у него как можно больше. И быть начеку. Если бы не тревога за дядю - черт побери, какое это могло бы быть захватывающее приключение! Он следит за тем, как я управляюсь с кофеваркой. Интересуется холодильником, пугается, когда я с шумом откупориваю банки с пивом. Я отпиваю из одной и передаю ему. - Видите, не отравлено. Садитесь. Он усаживается за стол. Я начинаю возиться с хлебом, сыром и мясом. - Странный напиток, - констатирует он. Конечно, в свое время у них тоже варили пиво, но оно, разумеется, отличалось от нашего. - Если хотите, у меня есть вино. - Нет, не следует затуманивать голову. От пива в Калифорнии даже кот не окосеет. А жаль. - Расскажите побольше о себе, леди Ванда. - Если вы сделаете то же самое, дон Луис. Подаю на стол. Беседуем. Что за жизнь у него была! Он считает, что я живу просто замечательно. Ну, я женщина. По его понятиям, я должна всю себя посвятить воспитанию детей, домашнему хозяйству и молитвам (он забыл о королеве Изабелле, которая правила страной). Испанец меня недооценивает - это хорошо. Во всем нужен правильный подход. Я не привыкла хлопать ресницами и льстить мужчинам. Хотя, если потребуется... могу. Единственный способ избежать превращения свидания в матч по борьбе - не назначать такие свидания дважды. Мне нужен партнер, который считает, что мы равны. Луис ведет себя вполне пристойно. Слово держит, абсолютно вежлив. Ни в чем не уступает, но вежлив. Убийца, расист и фанатик. Человек слова, бесстрашный, готовый умереть за короля или товарища. Мечтает о лаврах Карла Великого. Нежные мимолетные воспоминания о бедной и гордой матери, оставшейся в Испании. Чувство юмора ему чуждо, но он неисправимый романтик. Бросаю взгляд на часы. Скоро полночь. Боже правый, неужели мы так засиделись? - Что вы намерены предпринять, дон Луис? - Добыть ваше современное оружие. Голос ровный. На губах - улыбка. Он видит, что я шокирована. - Вы удивлены, миледи? Что же еще мне может понадобиться? Я не намерен здесь оставаться. Сверху этот мир похож на Врата Рая, но внизу, где тысячи этих машин несутся куда-то с адским грохотом, - внизу он сродни преисподней. Чужой народ, чужой язык, чужие нравы. Повсюду ересь и бесстыдство, ведь так? Извините меня. Я верю, что вы целомудренны, несмотря на вашу одежду. Но разве вы не безбожница? Очевидно, что вы отвергаете заповеди Господа о предназначении женщины. - Он качает головой. - Нет, мне следует вернуться в свой век, в свою страну. Но вернусь я хорошо вооруженный. - Что? - в ужасе переспрашиваю я. Он теребит бороду. - Я уже все обдумал. Повозка, вроде этих ваших, нам вряд ли пригодится, поскольку у нас нет для нее дорог да и топить ее нечем. Больше того, рядом с моим доблестным Флорио - или с трофейной колесницей - она будет выглядеть неуклюже. В то же время ваше огнестрельное оружие, должно быть, намного совершеннее наших мушкетов и пушек, точно так же, как последние превосходят индейские копья и луки. Да, лучше всего было бы получить ваши ружья. - Но у меня нет никакого оружия. И я не могу его раздобыть. - Зато вам известно, как оно выглядит и где хранится. В военных арсеналах, например. В предстоящие дни мне придется о многом вас расспросить. В конце концов, что ж, у меня есть средство пройти незамеченным сквозь все замки и запоры и унести с собой все, что требуется. Верно. У него есть шанс осуществить задуманное. И есть я - в первую очередь как источник информации, а затем - как переводчик. Не представляю, как избежать этого - разве что геройски погибнуть от его руки. Тогда он попытает счастья где-нибудь еще, а дядя Стив исчезнет навсегда. - Как... как вы намерены... использовать это оружие? Он торжественно произносит: - Буду командовать армиями императора и поведу их к победе. Дам отпор туркам. Расправлюсь с лютеранским мятежом на севере, о котором я слышал. Утихомирю французов и англичан. Совершу последний Крестовый поход. - Переводит дыхание. - Но прежде всего я должен закрепить завоевание Нового Света и добиться высокого положения. Дело не в том, что я более других жажду славы. Сам Господь избрал меня для этой миссии. Пытаюсь представить, какой хаос воцарится в мире, если ему удастся реализовать хотя бы одну из его идей. - Но тогда все, что нас сейчас окружает, - все это исчезнет навсегда. И я, я тоже исчезну! Конкистадор осеняет себя крестным знамением. - На все воля Господа. Если вы станете верно мне служить, я возьму вас с собой. Вы ни в чем не будете нуждаться. Ну-ну, райская жизнь испанской женщины шестнадцатого века! Если я вообще появлюсь на свет. Ведь родителей моих не будет, верно? Я ничего не понимаю. Просто убеждена, что Луис жонглирует силами, представить масштаб которых не дано ни ему, ни мне - вообще никому, кроме, быть может, этой Стражи Времени. Конкистадор - словно ребенок, играющий на снежном склоне, который в любой момент может обрушиться лавиной. Стража Времени! Встреча с человеком по имени Эверард в прошлом году. Почему он интересовался дядей Стивом? Потому что Стивен Тамберли на самом деле работал не для научного фонда. Он работал на Стражу Времени. Одна из задач патрульных - предотвращение катастроф. Эверард оставил мне свою визитную карточку. На ней - номер его телефона. Куда же я ее сунула? Сегодняшней ночью от нее зависит судьба всего мира. - Мне хотелось бы узнать, что произошло в Перу после того, как я... покинул эту страну, - говорит Луис. - А затем я решу, как поправить случившееся. Расскажите мне все. Дрожь. Стряхнуть с себя ощущение кошмара. Придумать, что делать. - Я не могу ответить. Откуда мне знать? Это случилось более четырехсот лет назад. Призрак из канувшего в небытие прошлого - смуглый, мускулистый, потный - сидит напротив меня. Между нами - грязные тарелки, кофейные чашки и банки из-под пива. Внезапно меня осеняет. Не повышать голос. Не поднимать глаз. Сдерживаться. - У нас, конечно, есть книги по истории. И библиотеки, которые доступны для всех. Я пойду и выясню. Короткий смешок. - Вы храбры, миледи. Поэтому я не позволю вам покинуть эти комнаты. Я не спущу с вас глаз и буду следить за каждым вашим шагом. Если мне потребуется осмотреть окрестности, поспать или еще что-нибудь - я вернусь в то же самое мгновение, когда отбыл. Не заходите на середину комнаты. Представляю: машина времени появляется в том же месте, где нахожусь я. Б-у-у-у-м! Нет, вероятнее всего, она сместится на несколько дюймов в сторону, а меня отшвырнет к стене. Может и кости переломать. - Ну, тогда я м-м-могу побеседовать с кем-нибудь из специалистов по истории. У нас есть... приспособления... с помощью которых мы передаем речь на расстояние, через многие мили. Одно такое находится у меня в большой комнате. - А как я догадаюсь, с кем вы беседуете и что говорите на своем английском? Говорю раз и навсегда: вы не притронетесь к этой машине. Он понятия не имеет, как выглядит телефон, но я не могу воспользоваться своим аппаратом: он тут же догадается. Враждебность исчезает. Он говорит вполне искренне: - Умоляю вас, миледи! Поймите, я не замышляю ничего дурного. Просто выполняю свой долг. Речь идет о моих друзьях, о моей стране, о моей церкви. Достанет у вас мудрости - или сочувствия - принять это? Я знаю, что вы образованны. Может, нужная книга есть у вас дома? Запомните, что бы ни случилось, я не отступлюсь от своей священной миссии. От вас зависит, чтобы при этом не пострадали люди, которых вы любите. Возбуждение проходит, и вместе с ним улетучивается надежда. Я устала. Болит каждая клеточка тела. Придется идти на компромисс. Может, после этого он даст мне поспать. Какие бы кошмары мне ни приснились, они не могут быть ужаснее действительности. Энциклопедия. Несколько лет назад ее подарила мне сестра Сузи на день рождения. Если Испания завоюет Европу, Ближний Восток и обе Америки, Сузи обречена. Внезапно меня словно током пронзает. Вспомнила! Визитку Эверарда я сунула в верхний левый ящик письменного стола, где у меня лежат всякие бумажки. Телефон находится как раз над ним, рядом с пишущей машинкой. - Сеньорита, вы дрожите. - Разве нет причин? - Я встаю. - Пошли. - Чувство изнеможения внезапно оставляет меня, его словно ветром сдуло. - У меня действительно есть одна или две книги с нужными сведениями. Он не отступает от меня ни на шаг. Преследует, как тень. Вот и стол. - Стойте! Что вам нужно в ящике? Я никогда не умела лгать. Отворачиваюсь и говорю дрожащим голосом (это все, на что я способна): - Взгляните, сколько здесь книг. Мне нужно посмотреть свои записи, чтобы выяснить, где находятся интересующие вас хроники. Видите? Я не прячу здесь аркебузу. С силой открываю ящик, но он хватает меня за запястье. Стою спокойно. Пусть пороется, отведет душу. Визитка проскакивает у него между пальцами вместе с другими мелочами. На мгновение замирает сердце. - Извините, миледи. Не давайте поводов для подозрений, и тогда мне не придется прибегать к силе. Переворачиваю визитку лицевой стороной кверху. Пусть кажется, будто это случайно. Снова читаю: Мэнсон Эверард, центр Манхэттена, номер телефона... номер телефона. Запомнить накрепко. Копаюсь вокруг. Что я могу выдать за библиотечный каталог? А, мою автомобильную страховку! Мне нужно было взглянуть на нее после того столкновения, несколько месяцев назад, - нет, в прошлом месяце, в апреле, - и я так и не собралась положить ее обратно в сейф. - Ага, вот он. Прекрасно, теперь я знаю, как позвать на помощь. Но сделать это нет возможности. Будь внимательна. Протискиваюсь к стеллажу мимо машины. Луис тяжело ступает следом. Том от "Пан" до "Полька". Беру его в руки и листаю. Испанец заглядывает через плечо. Узнает Перу и непроизвольно вскрикивает. Он грамотен. Хотя и не знает английского. Перевожу. Раннее средневековье. Экспедиция Писарро в Тумбес, столкнувшаяся с неожиданными трудностями, и его возвращение в Испанию в поисках поддержки. - Да-да, я слышал, очень часто слышал... В Панаму в 1530 году, в Тумбес - в 1531... - Я был с ним... Сражения. Небольшой отряд совершает героический переход через горы. Победоносно вступает в Кахамарку, захватывает Верховного инку, индейцы собирают выкуп. - А потом, потом? Смертный приговор Атауальпе. - Какая жестокость! Но нет сомнений в том, что у моего капитана просто не было иного выхода. Марш на Куско. Экспедиция Альмагро в Чили. Писарро основывает Лиму. Манко, марионеточный инка, бежит из стана испанцев и поднимает восстание против захватчиков. Куско находится в осаде с начала февраля 1536 года. Альмагро возвращается и освобождает город от осады в апреле 1537 года. Тем временем обе стороны демонстрируют по всей стране свою отчаянную доблесть. После победы испанцев, доставшейся им огромной ценой, индейцы все еще ведут партизанскую войну, а братья Писарро разрывают отношения с Альмагро. В 1538 году происходит ожесточенная битва. Альмагро терпит поражение, его казнят. Сын Альмагро от индианки и его друзья клянутся отомстить и организуют заговор. 26 июня 1541 года они убивают Франциско Писарро в Лиме. - Нет! Клянусь телом Спасителя, этому не бывать! Карл Пятый присылает в Лиму нового губернатора. Тот восстанавливает законную власть, разгоняет группировку Альмагро и отрубает голову молодому заговорщику. - Ужасно, ужасно. Христианин против христианина. Нет, как только начались раздоры, нужно было поставить во главе войска сильного человека. Луис вытаскивает из ножен шпагу. Что за черт? В испуге я роняю энциклопедию и отступаю мимо машины к столу. Конкистадор вдруг падает на колени. Берет шпагу за лезвие и поднимает ее, словно крест. По его обветренному лицу текут слезы, исчезая в густой бороде. - Всемогущий Господь, пресвятая Богородица... - всхлипывает Кастелар. - Не оставьте своего верного слугу! Неужели мне повезло? Размышлять некогда. Хватаю пылесос. Высоко поднимаю его над головой. Испанец, стоя на коленях, оборачивается на шум и пытается вскочить. Дубинка из пылесоса плохая. Перегибаюсь через проклятую машину и обрушиваю пылесос на непокрытую голову Кастелара, вкладывая в удар всю свою силу. Конкистадор валится на ковер. Хлещет кровь цвета красного неона. На голове рваная рана. Удалось оглушить? Не останавливайся, проверять некогда. Пылесос придавил испанца. Прыгаю к телефону. Номер? Не ошибиться бы. Торопливо нажимаю на кнопки. Луис издает стон. Поднимается на четвереньки. Последняя цифра... Гудок. Гудок. Гудок. Луис хватается за книжную полку, пытается подняться. В трубке - знакомый голос. - Здравствуйте. Говорит автоответчик Мэнса Эверарда. О боже, нет! Луис трясет головой, вытирает кровь, заливающую ему глаза. Он весь перепачкан, кровь капает, ее невозможно много, она невозможно яркая. - Сожалею, что не могу ответить вам лично. Получив вашу информацию, я постараюсь как можно скорее связаться с вами... Луис уже стоит, тяжело привалясь к стене, руки его безвольно висят. - Так, - бормочет он, испепеляя меня взглядом. - Измена. - ...услышав сигнал, можете говорить. Спасибо. Кастелар нагибается, поднимает шпагу, с трудом делает шаг. Другой. Неустойчиво, но неумолимо. Кричу в трубку: - Ванда Тамберли. Пало-Альто. Путешественник во времени. - Какое число, какое сегодня, черт побери, число? - Пятница, вечер накануне Дня Поминовения. На помощь! Острие шпаги упирается мне в горло. - Бросьте эту штуку, - рычит конкистадор. Я повинуюсь. Он припирает меня к столу. - За это вас следует убить. Возможно, я так и сделаю. Или он забудет о своих колебаниях относительно моей чести и... По крайней мере, я дала знать Эверарду. Верно? В-у-у-у-ш! Под потолком возникает еще одна машина времени. Сидящие на ней люди пригнулись, чтобы не задеть головами потолок. Луис вскрикивает. Пятится назад, взбирается на водительское место своего аппарата. Шпагу из руки не выпускает. Другой включает управление. В руке Эверарда появляется пистолет, но в последний момент что-то его задерживает. И вот в-у-у-у-ш! - Луис исчезает. Эверард сажает свою машину. Окружающее видится мне все ярче и отчетливее, затем вмиг исчезает. Прежде я никогда не теряла сознание. Если бы я могла просто посидеть минутку спокойно... 23 мая 1987 года Ванда появилась в холле в голубом халатике, накинутом поверх пижамы. Плотно облегающий ее подвижную фигуру, он гармонировал с голубизной глаз. Проникающие в окно лучи закатного солнца золотили ее волосы. - Ох, уже день, - пробормотала девушка, моргая. - Сколько же я проспала? При ее появлении Эверард поднялся с тахты, закрывая книгу. - Почти четырнадцать часов, кажется, - сказала он. - Вам нужно было отдохнуть. С возвращением. Она огляделась. В комнате не было ни темпороллера, ни следов крови. - После того как моя помощница уложила вас в постель, мы с ней тут немного прибрались, - пояснил Эверард. - Она уже ушла. Лишний человек здесь ни к чему. Хотя, конечно, охранник на всякий случай не помешает. Лучше заранее все проверить и убедиться, что везде полный порядок. Не дело, если бы та, более ранняя Ванда вернулась и обнаружила следы побоища. Она же их не обнаружила, так? Ванда вздохнула: - Ни малейшего намека. - Нам приходится предупреждать подобные парадоксы. Ситуация и так достаточно запутанная. "И опасная, - прибавил он мысленно. - Реальная смертельная опасность. Нужно приободрить Ванду". - Послушайте, готов спорить, что вы голодны. Ему нравилось, как она смеется. - Могу съесть слона с жареным картофелем и яблочный пирог в придачу. - Я взял на себя смелость загрузить в холодильник кое-что из съестного и тоже не прочь подкрепиться. Если вы не возражаете, я к вам присоединюсь. - Возражаю? Попробуйте отказаться! Усадив ее на кухне, Эверард принялся накрывать на стол. - Будучи большим специалистом в кулинарии, я рекомендую бифштекс и салат. После такой передряги вам надо подкрепиться. Многие на вашем месте просто спасовали бы... - Спасибо. Некоторое время слышно было только, как Эверард возится у плиты. Немного погодя Ванда пристально взглянула на него и спросила: - Вы из Стражи Времени, верно? - Что? - Эверард оглянулся. - Да. Только по-английски мы называемся Патрулем Времени. - Он сделал паузу. - Посторонним не положено знать о существовании темпоральных путешествий. И без специального разрешения мы не можем никому об этом рассказать. Делается это только в тех случаях, когда позволяют обстоятельства. Очевидно, что в данном случае они позволяют. Ведь вы уже путешествовали и все знаете. С другой стороны, я имею право принимать подобные решения самостоятельно. Так что буду с вами откровенен, мисс Тамберли. - Прекрасно. Как вы меня нашли? Я пришла в отчаяние, услышав автоответчик. - Вы впервые в такой ситуации. Но все очень просто. Прокрутив ваше послание, мы тут же вскочили на роллер и вылетели. Прибыв на место в нужный момент, зависли с наружной стороны здания. Увидев через окно, как этот человек вам угрожает, мы тут же прыгнули внутрь. К сожалению, второпях я не успел выстрелить в испанца, и он скрылся. - А почему вы не прибыли еще раньше? - Чтобы избавить вас от нескольких неприятных часов? Извините. Потом я расскажу вам об опасностях, связанных с преднамеренным изменением прошлого. Ванда нахмурилась. - Я уже кое-что об этом знаю. - Вполне возможно. Но давайте обсудим это потом, когда вы отдохнете. Вам потребуется несколько дней, чтобы избавиться от последствий этого потрясения. Она вскинула голову. - Спасибо, но в этом нет необходимости. Я жива-здорова, к тому же голодна и сгораю от любопытства. Кроме того, мой дядя... Нет, в самом деле, пожалуйста, мне бы не хотелось ждать. - О, да вы крепкий орешек. Ладно. Но для начала расскажите о ваших приключениях. Не спешите. Я буду часто перебивать вас вопросами. Патрулю нужно знать абсолютно все. Вы и сами не представляете, насколько это важно. - Для всего мира? - Ванда поежилась, сглотнула, стиснула пальцами край стола и принялась рассказывать. К середине трапезы Эверард выяснил все интересовавшие его подробности. - Да, плохо дело, - озабоченно сказал он. - Но, мисс Тамберли, все было бы намного хуже, не прояви вы столько мужества и сообразительности. Она вспыхнула. - Зовите меня Вандой, пожалуйста. Он сухо улыбнулся. - Хорошо, а вы меня - Мэнсом. Я вырос в средней американской семье двадцатых-тридцатых годов этого века. Так что у меня сохранились привычки того времени. Но если вы предпочитаете обращаться просто по имени, я не возражаю. Она окинула его пристальным взглядом. - В вас до сих пор жив этот вежливый провинциал, верно? Странствуя по историческим эпохам, вы упустили из виду перемены в обществе у себя на родине. "Умна, - подумал он. - К тому же красива и отнюдь не неженка". В глазах девушки мелькнула тревога. - А что с моим дядей? Эверард вздрогнул. - Извините, я задумался. Испанец сказал вам, что бросил Стива Тамберли на том же континенте, но в далеком прошлом. И все. Ни точного места, ни даты. - Но ведь у вас есть... время, чтобы организовать поиски. Он покачал головой. - Не все так просто. На поиски может уйти несколько тысяч человеко-лет. Мы не можем себе этого позволить. Патруль слишком рассредоточен. Агентов едва хватает для выполнения наших прямых обязанностей и устранения последствий различных ЧП, вроде нынешнего. Понимаете, этот запас человеко-лет не столь уж велик: патрульные - обычные люди, рано или поздно они стареют и умирают. Здесь же события вышли из-под контроля. Нам придется мобилизовать все ресурсы, чтобы вернуть историю в прежнее русло. Если, конечно, нам это удастся. - А может Луис отправиться за дядей обратно? - Вполне. Но мне кажется, он не станет этого делать. У конкистадора сейчас есть дела и поважнее. Ему нужно где-то спрятаться, пока не заживут раны, а потом... - Эверард отвел взгляд. - Сильный, быстрый, беспощадный, отчаянный человек, вдобавок с машиной времени. Он способен появиться где угодно, в любой эпохе. От него можно ждать любых неприятностей. - Дядя Стив... - Он и сам в состоянии выпутаться. Не знаю как, но если он жив, то непременно будет действовать. А энергии и находчивости ему не занимать. Теперь я понимаю, почему среди всех своих родственников он выбрал именно вас. Ванда смахнула слезу. - Черт возьми, я не стану хныкать! Какой-нибудь след должен обнаружиться. А пока... м-мой бифштекс остывает. И она с жадностью набросилась на еду. Эверард последовал ее примеру. Внезапно он почувствовал, что наступившее молчание больше не тяготит его: атмосфера на кухне стала дружеской. Немного погодя Ванда негромко попросила: - Расскажите мне, пожалуйста, обо всем. - Хорошо, - согласился патрульный. - Но лишь в общих чертах. ...Несколько часов спустя Ванда сидела на тахте с широко раскрытыми глазами, а Эверард расхаживал по комнате, время от времени ударяя кулаком в ладонь. - Все мы под дамокловым мечом, - заключил он. - Но ситуация не безнадежна. Что бы ни случилось со Стивеном Тамберли, он прожил жизнь не напрасно. Через Кастелара он передал вам два названия: "экзальтационисты" и "Мачу-Пикчу". Вряд ли Кастелар рассказал бы все это сам, не прояви вы такой выдержки и не заставь вы его разговориться. - Этого слишком мало, - возразила она. - Бомба тоже мала, пока не взорвется. Когда-нибудь я расскажу вам об экзальтационистах поподробнее, а пока вкратце: это банда отчаянных головорезов из отдаленного будущего. В своей эпохе их объявили вне закона. Захватив несколько машин, они затерялись в пространственно-временной бездне. На моей памяти Патрулю уже несколько раз приходилось устранять последствия их "подвигов", но сами они всегда от нас ускользали. Теперь, благодаря вам, мы знаем, что они были в Мачу-Пикчу. Индейцы не покидали этот город до тех пор, пока испанцы окончательно не сломили их сопротивление. Таким образом, из рассказа Кастелара следует, что экзальтационисты побывали там вскоре после этого. Теперь наши разведчики легко установят точную дату. Наш агент уже сообщил, что за несколько лет до прибытия Писарро при дворе Верховного инки появились какие-то чужаки. Кажется, они пытались, но безуспешно, повлиять на процесс дележа власти, который в итоге привел к гражданской войне, открывшей путь захватчикам под командованием этого капрала. Теперь мне совершенно ясно, что это были экзальтационисты, пытавшиеся изменить ход истории. Неудача их не остановила; они решили предпринять новую попытку - похитить выкуп за Атауальпу. Эта опасная авантюра в случае успеха дала бы им возможность причинить еще больше вреда. - Каким же образом? - шепотом спросила Ванда. - А вот каким: ликвидировать все будущее в целом. Стать верховными владыками - сначала в Америке, а потом, не исключено, - и во всем мире. И тогда не будет ни вас, ни меня, ни Соединенных Штатов, ни данеллиан, ни Патруля Времени... Если, конечно, они не создадут свой собственный Патруль для сохранения ими же искаженной истории. Хотя я не думаю, что они долго продержались бы у власти. Подобный эгоизм почти всегда оборачивается против тех, кто им грешит. Все эти битвы сквозь эпохи, хаотичные изменения истории... Запас прочности у пространственно-временной ткани не так уж велик. Ванда побледнела. - О боже, Мэнс! Патрульный остановился, склонился над девушкой, взял ее за подбородок и, заглянув в глаза, спросил с лукавой усмешкой: - Ну что, теперь вы знаете, каково быть спасителем Вселенной? 15 апреля 1610 года Снаружи космический корабль казался черным (иначе стремительно пролетающая по рассветному и закатному небу звезда неизбежно привлекла бы внимание тех, за кем велось наблюдение), но изнутри его стенки были совершенно прозрачны, и сейчас за ними проплывала величественно раскинувшаяся Земля. Там, внизу, в разрывах белого покрывала облаков проглядывала синева океанов, сменявшаяся пестрым многоцветьем суши. Роллер материализовался в шлюзовом отсеке. На этот раз Эверард не стал задерживаться, чтобы полюбоваться потрясающим зрелищем, как он частенько делал прежде, а сразу же соскочил с машины (гравитаторы обеспечивали на борту нормальную силу тяжести) и поспешил в кабину пилотов. Там его поджидали трое знакомых агентов - все родом из разных столетий. - Похоже, мы засекли нужный момент, - без предисловий начала Умфандума. - Включаю запись. Изображение передали сюда, на флагман, с другого корабля - за Мачу-Пикчу наблюдала целая флотилия разведчиков. Как только Эверард получил извещение, отправленное через пространственно-временные ретрансляторы, он сразу же прибыл на место происшествия. Изображение отставало от действительности на несколько минут. Из-за атмосферных искажений при большом увеличении оно казалось смазанным. И все же, когда Эверард остановил кадр и пригляделся повнимательнее, он различил человека, на голове и теле которого поблескивали металлические доспехи. Он и его спутник только что слезли с темпороллера и стояли теперь на платформе, с которой открывался вид на огромный мертвый город, окруженный со всех сторон горами. Рядом ждали люди в темных одеждах. Эверард кивнул. - Должно быть, тот самый момент, - сказал он. - Мы не знаем точно, когда Кастелар предпримет попытку вырваться на свободу, но думаю, это произойдет в течение ближайших двух-трех часов. Сразу же после этого мы должны напасть на экзальтационистов. "Ни секундой раньше, ведь это еще не произошло. Даже сейчас нам нельзя нарушать порядок событий. Хотя наши враги позволяют себе все, что угодно. Именно поэтому мы должны их уничтожить". Умфандума нахмурилась. - Ловкачи, - сказала она. - Они всегда держат в воздухе машину с приборами обнаружения. Уверена, что они попытаются мгновенно скрыться. - Пожалуй. Но у них слишком мало роллеров, чтобы увезти сразу всех. Им придется делать это в несколько приемов. Или же, что больше похоже на правду, бросить тех, кто, на свою беду, окажется чересчур далеко. Думаю, мы обойдемся небольшими силами. Нужно только получше все организовать. Вслед за этим на корабли начали прибывать боевые темпороллеры с водителями и стрелками. Связь поддерживалась с помощью узконаправленных лучей. Эверард обдумывал план операции и отдавал распоряжения. А потом осталось лишь ждать общего сигнала. Нервы напряглись до предела. Он подумал о Ванде Тамберли, и ему сделалось легче. - Пошел! Эверард вскочил на сиденье роллера. Его стрелок Тецуо Мотонобу уже занял свое место. Пальцы Эверарда коснулись пульта управления... Они висели в лазурной бездне. Вдали вычерчивал круги кондор. Под ними расстилался горный пейзаж, похожий на гигантский лабиринт. Всюду преобладал зеленый цвет, лишь на вершинах поблескивал снег да кое-где чернели ущелья. Вот он, Мачу-Пикчу, мощь, воплощенная в камне. Да, цивилизация, создавшая этот город, добилась бы многого. Но судьба рассудила иначе. Эверарду и на этот раз не удалось полюбоваться величественным зрелищем. В нескольких ярдах от них парил наблюдатель экзальтационистов. В разреженном воздухе, пронизанном солнечными лучами, была видна каждая складка на его костюме. Чужак на мгновение опешил, но тут же схватился за пистолет. Сверкнула молния - это разрядил свой бластер Мотонобу. Охваченный пламенем экзальтационист вывалился из седла и полетел вниз, подобно Люциферу. За ним потянулся шлейф дыма. Роллер, потеряв управление, стал беспорядочно кувыркаться. - Машиной займемся позже. Сейчас - вниз! На этот раз Эверард не стал прыгать сквозь пространство: ему нужна была общая картина сражения. Он вывел свой роллер в пологое пике, и вокруг невидимого силового экрана заревел воздух. Земля стремительно приближалась. Патрульные обрушили на противника всю мощь своего оружия. На какое-то время город скрылся за стеной адского огня. Когда Эверард приземлился, схватка уже закончилась. Небо на западе позолотил закат. Из долин бесшумно поползли вверх темные тени, поглощая стены Мачу-Пикчу. Повеяло прохладой. Эверард вышел из дома, где он допрашивал пленных. Снаружи стояли два агента. - Соберите отряд, выведите пленных и подготовьтесь к возвращению на базу, - устало сказал он. - Вам удалось что-нибудь узнать, сэр? - спросил Мотонобу. Эверард пожал плечами. - Кое-что. Конечно, в штабе допросят поосновательнее, но вряд ли удастся узнать больше. Один из них готов сотрудничать с нами в обмен на гарантию комфортных условий на планете, куда его сошлют. Беда в том, что он не знает того, что мне нужно. - Где те, кому удалось скрыться? Эверард покачал головой. - Предводителя - Меро Варагана - Кастелар серьезно ранил. Несколько сообщников Варагана, желая его спасти, как раз собирались отправиться в такое место, которое знал только он один. Поэтому, когда мы появились, они тут же бежали. Удалось скрыться еще троим. Эверард выпрямился. - Да, - сказал он, - операция удалась, как того и следовало ожидать. Большая часть бандитов уничтожена, или взята в плен. Немногие спасшиеся рассеялись кто куда, и вряд ли когда-нибудь отыщут друг друга. Заговор ликвидирован. - Нам бы прибыть сюда пораньше и устроить настоящую засаду, - с досадой проговорил Мотонобу. - Мы бы захватили всех до единого. - Мы не сделали этого, потому что не могли так поступить, - отрезал Эверард. - Не забывайте, что мы служим закону. - Да, сэр. Но я помню и о том сумасшедшем испанце, который еще способен натворить бед. Как бы нам его выследить... пока не поздно? Эверард не ответил и, отвернувшись, стал осматривать площадку, на которой стояли темпороллеры. Над гребнем горного хребта, на фоне неба чернели Врата Солнца. 24 мая 1987 года Едва он постучал в дверь, как Ванда тут же открыла. - Привет! - воскликнула она, чуть не задохнувшись от волнения. - Как вы? Все в порядке? - В порядке, - подтвердил он. Она сжала его руки и едва слышно произнесла: - Я так беспокоилась о вас, Мэнс. Услышать подобное признание было необыкновенно приятно. - Я никогда не лезу на рожон. А эта операция... Ничего особенного, мы захватили почти всю банду без каких-либо потерь. В Мачу-Пикчу снова тишина и покой. "Была тишина. Три сотни лет город пустовал, а теперь повсюду шастают туристы. Но патрульному не положено выносить приговоры. Когда имеешь дело с историей человечества, лучше спрятать свои чувства поглубже". - Чудесно! - Ванда бросилась ему на шею, и он на мгновение стиснул ее в объятиях. Слегка смутившись, они тут же отодвинулись друг от друга. - Если бы вы явились минут десять назад, вы бы меня не застали, - сказала она. - Я не могла сидеть без дела. И совершила долгую-предолгую прогулку. - Я же велел вам не выходить из дому! - Эверард нахмурился. - Вам все еще грозит опасность. Здесь, в доме, мы установили прибор, который предупредит нас о любом нежелательном визитере. Но мы не можем перемещать его за вами следом. Черт возьми, девочка, ведь Кастелар все еще на свободе! Она наморщила нос. - По-вашему, было бы лучше, если бы я сидела тут и сходила с ума от беспокойства? Зачем ему снова за мной гоняться? - В двадцатом веке он общался только с вами. Что, если вы наведете нас на его след? Во всяком случае, ему следовало бы этого опасаться. Она вдруг стала серьезной. - Между прочим, я действительно могу это сделать. - Как? Что вы имеете в виду? Она потянула его за собой. ("Какие теплые у нее руки!") - Пойдемте, сядем поудобнее, я открою пиво, и мы поговорим. После прогулки у меня в голове прояснилось. Я вновь принялась перебирать в памяти все события, которые произошли со мной. Не думала только о страшном и непонятном. И теперь, кажется, я могу назвать место, куда, скорее всего, должен был направиться Луис. Эверард остолбенел. У него перехватило дыхание. - Что? Ее голубые глаза пристально следили за ним. - Я хорошо узнала этого человека, - негромко сказала она. - Не то что называется интимно, нет, но наши отношения в эти дни были достаточно близкими. Он вовсе не чудовище. По нашим меркам он жесток, но он дитя своей эпохи. Честолюбивый и алчный, но в душе - странствующий рыцарь. Я перебрала в памяти все, что происходило, минута за минутой. Словно была сторонним наблюдателем и имела возможность видеть нас обоих. Помню, как он реагировал, узнав из энциклопедии о восстании индейцев, осаде Куско и обо всех последующих несчастьях. Ему казалось, что если он появится внезапно, будто по волшебству, и поможет снять осаду, то, безусловно, станет главнокомандующим. Но, какие бы ни были у него соображения, Мэнс, он обязательно туда прибудет. Для него это дело чести. 6 февраля 1536 года (по юлианскому календарю) Встающее над горами солнце осветило величественный город. Словно огненные метеоры в него летели горящие стрелы и камни, обернутые в промасленный хлопок. Горели тростниковые крыши и деревянные перекрытия, каменные стены рушились. Пламя с воем рвалось вверх, снопами летели искры, ветер гнал густые клубы дыма. Даже вода в реке потемнела от копоти. Отовсюду доносились трубные звуки раковин, заменявших индейцам рога, и крики людей. Стены Куско штурмовали десятки тысяч индейцев. Они походили на коричневую волну, над которой вздымались знамена вождей, султаны из перьев, боевые топоры и копья с медными наконечниками. Эта огромная человеческая масса накатывалась на тонкие шеренги испанцев, бурлила, пенилась, захлебывалась кровью и откатывалась назад, а затем снова бросалась вперед. Кастелар посадил роллер немного выше цитадели, к северу от места сражения. На мгновение он представил, как этот коричневый прилив захлестывает крепость, и ему захотелось броситься вниз - и убивать, убивать, убивать. Но нет, вначале нужно определить, где сражаются его товарищи. Держа шпагу в правой руке и управляя машиной при помощи левой, он ринулся к ним на помощь. Пусть ему не удалось доставить сюда ружья из будущего. Шпага его остра, рука тверда, а над непокрытой головой распростер крылья архангел войны. Но нужно быть настороже. Враги могут незримо присутствовать в этом небе и неожиданно наброситься на него. Если это произойдет, нужно тут же прыгнуть во времени и, ускользнув от преследования, вернуться, снова и снова нанося стремительные удары, подобно волку, разрывающему клыками горло лосю. Кастелар пронесся над центральной площадью; высившееся над ней здание превратилось в гигантский пылающий факел. Вдоль улицы скакали всадники в сверкающих стальных доспехах. На копьях развевались флажки. Это испанцы готовились совершить вылазку против вражеских полчищ. Конкистадор принял мгновенное решение. Он изменит направление полета, выждет несколько минут, даст возможность соотечественникам ввязаться в схватку, а затем атакует сам. Имея на своей стороне такую могучую подмогу, испанцы поймут, что Бог услышал их, и проложат себе дорогу сквозь ряды врагов, охваченных паникой. Его заметили. Он увидел поднятые кверху лица, услышал выкрики. Словно гром застучали копыта, и раздалось многоголосье: - Сант-Яго с нами, вперед! Он пролетел над южной стеной города, сделал вираж и развернулся для атаки. Теперь, когда он освоил эту машину, она его прекрасно слушалась - этакий летающий конь, на котором он въедет в освобожденный Иерусалим. И может быть, наконец, увидит Спасителя? - А-а-а-а-х! Внезапно рядом с ним возникла другая машина с двумя седоками. Пальцы конкистадора вцепились в рычаги управления. Его охватило отчаяние. - Матерь Божья, спаси! Его конь споткнулся и рухнул в бездну. По крайней мере, ему суждено погибнуть в бою. Пусть силы Сатаны взяли над ним верх, но им не одолеть Врата Рая, открытые лишь для Христова воина. Душа конкистадора покинула тело и затерялась в ночи. 24 мая 1987 года - Западня сработала почти идеально, - докладывал Эверарду Карлос Наварро. - Мы обнаружили его из космоса, включили электромагнитный генератор и, совершив пространственный скачок, оказались рядом с ним. Темпороллер Кастелара попал под высокое напряжение, наведенное полем генератора, а конкистадор получил сильнейший электрический удар. Он потерял сознание, электроника роллера вышла из строя. Но вы об этом знаете. Для верности мы выстрелили в испанца из парализатора, а затем подхватили на лету, прежде чем он упал на землю. Тем временем грузовой корабль взял на борт поврежденный роллер и сразу же исчез оттуда. Все это в целом заняло меньше двух минут. Вероятно, нас заметили, но операция была скоротечной, а в сумятице сражения вряд ли кто-то хоть что-нибудь понял. - Прекрасная работа, - сказал Эверард. Он откинулся на спинку старого потертого кресла. Разговор происходил в его нью-йоркской квартире, напоминавшей музей. Над баром висели шлем и копья бронзового века, на полу была расстелена шкура белого медведя из Голландии эпохи викингов, всюду лежали разные вещицы, на которые случайные посетители могли просто не обратить внимания, но хозяину они напоминали о важных событиях. В последней операции Эверард не участвовал. Зачем тратить подобным образом драгоценные часы жизни агента-оперативника? Опасности не было никакой, разве что Кастелар опередит патрульных и скроется. Но этому помешал электромагнитный генератор. - Между прочим, - сказал хозяин, - ваша операция вошла в историю. - Он указал на том Прескотта, лежавший на краю стола. - Я как раз читал об этом. Испанские хроники описывают явление Пресвятой Девы над горящим холмом Виракоча - в том месте, где позднее был возведен собор. На поле боя явился также Святой Иаков, который своим видом вдохновлял сражающихся. Обычно подобные вещи воспринимаются как благочестивые легенды либо как результат галлюцинаций на почве истерических состояний, но... Кстати, как чувствует себя пленник? - Приходит в себя после транквилизаторов, - ответил Наварро. - От его ожогов не останется и следа. Как с ним поступят? - Все зависит от нескольких обстоятельств. - Эверард взял из пепельницы трубку и раскурил ее. - Прежде всего он должен рассказать нам о Стивене Тамберли. Вам известна его история? - Да, - чуть нахмурившись, ответил Наварро. - К сожалению, от высокого напряжения, под которое попал роллер, пострадала молекулярная запись его перемещений в пространстве и времени. Провели предварительную проверку с помощью кирадекса - мы знали, что вы захотите об этом узнать, - но Кастелар не помнит ни времени, ни места, где оставил Тамберли. Сказал только, что это было несколько тысяч лет назад, недалеко от тихоокеанского побережья Южной Америки. Если бы он помнил точную дату, он наверняка рассказал бы нам все, но этого не произошло. Он даже не потрудился запомнить координаты. Эверард вздохнул. - Этого я и опасался. Бедная Ванда. - Прошу прощения... - Нет, это так... - Эверард глубоко затянулся, стараясь успокоиться. - Можете идти. Пройдитесь по городу, наберитесь положительных эмоций. - Не хотите со мной прогуляться? - неуверенно спросил Наварро. Эверард покачал головой. - Я побуду здесь. Вряд ли Тамберли нашел способ выбраться оттуда самостоятельно. Если бы так случилось, то его вначале доставили бы для отчета на одну из наших баз. Расследование показало бы, что я имею к нему непосредственное отношение, так что меня поставили бы в известность. Но, естественно, чтобы все произошло именно так, нужно взяться за дело иначе. Возможно, меня скоро вызовут. - Понятно. Спасибо и до свиданья. Наварро ушел. Эверард поудобнее устроился в кресле. Понемногу начало смеркаться, но он не торопился включать свет. Ему хотелось просто остаться наедине со своими мыслями и надеждами. 18 августа 2930 года до Рождества Христова В том месте, где река впадала в море, сгрудились глинобитные дома деревни. Сейчас на берегу лежали только два долбленых каноэ: в такой тихий день все рыбаки отправились на ловлю. Почти все женщины также ушли из деревни - возделывать небольшие участки земли на краю мангрового болота, где они выращивали тыкву, кабачки, картофель и хлопок. Над общинным очагом поднимался ленивый дымок; огонь в нем постоянно поддерживался кем-нибудь из стариков. Оставшиеся в деревне женщины и пожилые мужчины занимались различными домашними делами, а подростки приглядывали за малышами. Жители деревни носили короткие юбки из туго свитых волокон, дополняя одежду украшениями из раковин, зубов и птичьих перьев. Слышно было, как они смеялись и гомонили. На пороге одного из домов, скрестив ноги, сидел Гончар. Сегодня он оставил свой круг, на котором лепил горшки и миски. Не пылала печь, в которой он их обжигал. Он отрешенно смотрел вдаль и молчал. Он часто вел себя подобным образом - с тех самых пор, как научился говорить на местном языке и начал делать удивительные вещи. Такое мастерство заслуживает уважения. Обычно Гончар был приветлив, но иногда на него находила странная задумчивость. Может быть, в это время он придумывал новую красивую вещь или же общался с духами. Конечно, он был совсем другим - высокий, с бледной кожей, со светлыми глазами и волосами, с бородой до самых глаз. Солнце обжигало его сильнее, чем местных жителей, и поэтому он носил накидку. Его жена сидела дома и растирала в ступке семена диких трав. Двое их детей спали. Внезапно послышались крики. Вдали показались земледельцы, возвращавшиеся с полей. Люди, оставшиеся в деревне, поспешили к ним навстречу, желая узнать, что там случилось. Гончар поднялся на ноги и последовал за ними. Вдоль берега реки к деревне подходил незнакомый человек. Чужаки появлялись здесь довольно часто, главным образом торговцы. Однако этого человека прежде никто не видел. От жителей деревни он почти не отличался, разве что был мускулистее. А вот одежда у него была совсем другой. На бедре у незнакомца висела сумка, из которой выглядывало что-то блестящее. Откуда он мог явиться? Если бы он пришел в долину пешком, охотники заметили бы его еще несколько дней назад... Незнакомец поздоровался - в ответ женщины испуганно завизжали. Старики жестами велели им отойти, а сами приветствовали пришельца, как подобает. Тем временем подошел Гончар. Тамберли и разведчик долго приглядывались друг к другу. "Он той же расы, что и местные", - решил первый. Странно, насколько спокойно он воспринял это открытие теперь, когда, по прошествии долгих лет, исполнилось его самое заветное желание. "Да, в самом деле. Лучше, чтобы ни у кого не возникало лишних вопросов, даже у простых людей каменного века. Как он собирается объяснить назначение висящего на бедре оружия?" Разведчик кивнул. - Я так и думал... - медленно произнес он на темпоральном языке. - Вы меня понимаете? Тамберли на мгновение лишился дара речи. Но все же... - Понимаю, - ответил он наконец. - Добро пожаловать. Вы тот, кого я ждал все последние... семь лет, если мне не изменяет память. - Меня зовут Гильермо Сиснерос. Родился в тридцатом столетии, но работаю в универсариуме Халла. "Да-да, к тому времени путешествия во времени были уже открыты и получили широкое распространение". - А я Стивен Тамберли, родом из двадцатого века, полевой историк Патруля. Сиснерос рассмеялся. - Надо бы пожать друг другу руки. Жители деревни наблюдали за ними, онемев от ужаса. - Вы потерпели аварию? - Этот вопрос Сиснерос мог бы и не задавать. - Да. Нужно доложить Патрулю. Доставьте меня на базу. - Разумеется. Я спрятал темпороллер километрах в десяти вверх по течению. - Сиснерос на мгновение замялся. - Я намеревался выдать себя за странника, немного пожить у них и попытаться решить одну археологическую загадку. Вероятно, вы и есть решение этой загадки. - Именно так, - подтвердил Тамберли. - Когда я понял, что угодил в западню, из которой без посторонней помощи мне не выбраться, я вспомнил об изделиях Вальдивии [Педро де Вальдивия (предположительно 1500-1554 гг.) - испанский конкистадор; участвовал в завоевании Перу и Чили]. - Наиболее древняя керамика западного полушария, принадлежащая к так называемому "домашнему" периоду. Она почти полностью повторяет глиняные изделия с орнаментом "Дземон" из древней Японии. Принятое объяснение сводилось к следующему: какое-то рыболовное суденышко пересекло под парусами Тихий океан. Его экипаж нашел пристанище здесь на берегу, где и научил туземцев гончарному ремеслу. Но концы с концами в этой истории не сходились. Нужно было проплыть более восьми тысяч морских миль... И должно было так случиться, чтобы именно эти моряки знали секреты одного из самых сложных ремесел, которым у них на родине владели только женщины... - Да, я начал делать керамику по древнеяпонским образцам. Оставалось только ждать, когда кто-нибудь в будущем заинтересуется ею и явится сюда. В сущности, он даже не очень серьезно нарушил закон, ради соблюдения которого существовал сам Патруль. Его рамки достаточно широки, а в тех обстоятельствах возвращение Тамберли было важнее. - Вы очень изобретательны, - заметил Сиснерос. - Как вам тут жилось? - Они очень приятные люди, - ответил Тамберли. "Будет мучительно трудно расставаться с Аруной и малышами. Будь я святой, никогда бы не согласился принять предложение отца этой женщины жениться на ней. Но эти семь лет тянулись очень долго, и не было никакой уверенности, что ожидание когда-нибудь кончится. Моя здешняя семья потеряет кормильца, но я оставлю им столько горшков, что у Аруны вскоре появится новый муж - сильный добытчик, скорее всего Уламамо, - и они станут жить в достатке и радости, как прочие их соплеменники. Даже при том, как скромно они здесь живут, это лучше, чем у многих людей в далеком будущем". Тамберли так и не смог до конца освободиться от сомнений и чувства вины. Он знал, что они всегда будут его преследовать, но в душе уже шевельнулось радостное чувство: "Я возвращаюсь домой". 25 мая 1987 года Мягкий свет. Изящный фарфор, серебряные приборы, стекло. Я не знаю, лучший ли "Эрни" ресторан в Сан-Франциско (это дело вкуса), но, без сомнения, он один из десятка лучших. Правда, Мэнс сказал, что ему хотелось бы свозить меня в семидесятые годы двадцатого века - в заведение под названием "Мингей-Йа" при первых его владельцах. Он поднимает бокал, наполненный хересом, и провозглашает: - За будущее! Я следую его примеру и добавляю: - И за прошлое. Чокаемся. Восхитительный напиток. - Теперь можем поговорить. На лице Мэнса, когда он улыбается, проступают морщины и оно теряет выражение беззаботности. - Жаль, что нам не удавалось сделать это раньше. Телефонный звонок не в счет: я лишь хотел сообщить, что с вашим дядей все в порядке, и пригласить вас пообедать. Но мне пришлось изрядно помотаться туда-сюда по времени, чтобы свести в этом деле концы с концами. Сейчас подразню его. - А вы не могли сначала сделать это, а затем вернуться на несколько часов назад, чтобы снять меня с крючка? Он мгновенно становится серьезным. В его голосе звучит сожаление. - Нет. Слишком опасно подрезать реальность таким образом. Нам в Патруле не заказаны увеселительные прогулки, но только если они не приводят к осложнениям. - Мэнс, это шутка. - Я протягиваю руку и похлопываю его по тыльной стороне ладони. - Но я заработала этот ужин, разве нет? А также шикарное платье и моднейшую прическу. - Вы это заслужили, - с явным облегчением произносит этот большой смелый человек, которому довелось пройти немало пространственно-временных дорог. Из конца в конец. Довольно об этом. Слишком о многом нужно его расспросить. - Что у дяди Стива? Вы рассказали, как он освободился, но я не знаю, где он сейчас. Мэнс сдержанно улыбается. - Так ли это важно? Он отчитывается в специальном центре, находящемся кое-где и кое-когда. Ему предстоит длительный отпуск, который они проведут с женой в Лондоне, и лишь потом он вернется к своим обязанностям. Уверен, он навестит и вас, и остальных родственников. Наберитесь терпения. - А... потом? - Видите ли, нам придется завершить дела таким образом, чтобы темпоральная структура осталась в неприкосновенности. Мы поместим брата Эстебана Танакуила и дона Луиса Кастелара в сокровищницу в Кахамарке в 1533 году - спустя минуту-другую после того, как экзальтационисты схватили их и увезли. Они просто выйдут оттуда, вот и все. Я хмурюсь. - Хм. Прежде вы говорили о том, что охрана забеспокоилась, заглянула внутрь, но никого не обнаружила. Это вызвало всеобщий переполох. Разве можно это изменить? Он сияет. - Вы очаровательны! Прекрасный вопрос. Да, в подобных обстоятельствах, когда прошлое подверглось деформации, Патруль действительно аннулирует последующие события. Мы, так сказать, восстанавливаем "первоначальную" историю. И как можно точнее. Странное, щемящее чувство. - Ну, а Луис? После всех перипетий?.. Мэнс отпивает глоток вина и начинает вертеть бокал между пальцами. Херес по цвету напоминает янтарь. - Мы подумывали пригласить его в Патруль. Однако жизненные ценности конкистадора несовместимы с нашими. Он будет подвергнут обычной блокировке сознания. Сама по себе она совершенно безвредна, но напрочь лишает возможности разглашать какие-либо сведения о темпоральных путешествиях. При попытке сделать это у него перехватит горло, а язык не будет ему повиноваться. Так что он быстро откажется от подобных экспериментов. Я качаю головой. - Для него это ужасно. Мэнс сохраняет спокойствие. Он словно гора: на склонах мелкие невзрачные цветочки, а под ними - огромная каменная глыба. - Неужели вы предпочли бы, чтобы его физически уничтожили или стерли все из его памяти, сделав идиотом? Он причинил нам немало бед, но мы не злопамятны. - Зато он мстителен! - Хм. Он не успеет напасть на вашего дядю в сокровищнице, поскольку брат Танакуил, едва они окажутся внутри, тут же откроет дверь и скажет часовым, что он закончил свои дела. Но было бы неразумно оставлять брата Танакуила в Кахамарке. Утром, сказав, что ему нужно прогуляться и поразмышлять, он уйдет, и больше его никто не увидит. Солдаты станут жалеть о нем, ведь он был таким славным парнем. Начнут искать его, но безрезультатно, и в конце концов все решат, что его уже нет в живых. Дон Луис скажет им, что ничего не знает. - Мэнс вздохнул. - Придется отказаться от продолжения голографических съемок сокровищ. Может быть, кто-нибудь сфотографирует их до этого, когда они еще находились на своих законных местах. Для контроля за дальнейшей деятельностью Писарро мы будем внедрять новых агентов. Ваш дядя получит другое назначение. Ему предоставят право выбора. Возможно, он согласится на административную должность, поскольку этого хочет его жена. Я делаю осторожный глоток. - Что станет... что стало с Луисом? Мэнс пристально смотрит на меня. - Кажется, он вам небезразличен. У меня вспыхивают щеки. - Ничего романтического. Он, конечно, не подарок, но я считаю его незаурядной личностью. Мэнс снова улыбается. - Понятно. Что ж, это еще одна проблема, которой я занимался сегодня. На всякий случай мы будем держать дона Луиса Кастелара под наблюдением до конца его дней. Он быстро адаптируется. Продолжит службу у Писарро, отличится в деле при Куско и в борьбе против Альмагро. - С какой-то внутренней горечью он продолжает: - Наконец, когда завоеватели поделят страну, он станет крупным землевладельцем. Между прочим, он один из тех немногих испанцев, которые добивались заключения честного соглашения с индейцами. Позднее, когда умрет его жена, он удалится в монастырь и завершит жизнь в монашеской келье. У него были дети, и его потомки живут и здравствуют до сих пор. Среди них была женщина, которая вышла замуж за капитана из Северной Америки. Да, Ванда, человек, который втянул вас в эти приключения, - ваш предок. Вот это да! Но я тут же прихожу в себя. - Ничего себе путешествие во времени! Все эпохи открыты для странствий... Однако пора заглянуть в меню. Но... Успокойся, сердце, успокойся, или как там еще звучит эта глупая фраза. Я подаюсь вперед. Я вовсе не боюсь, когда он так на меня смотрит. Только язык не поворачивается, да по спине бегают мурашки. - А как насчет меня, Мэнс? Я ведь тоже знаю секрет. - Ах да, - говорит он почти нежно. - Это так типично для вас: сначала вы спрашиваете о других. Что ж, вам придется играть свою роль до конца. Мы вернем вас на ваш остров на Галапагосах, в той же одежде, но лишь несколько минут спустя. Вы присоединитесь к друзьям, закончите увеселительную прогулку, вылетите из Балтры в сумасшедший дом, известный под названием международного аэропорта Гуаякиль, а оттуда - домой, в Калифорнию. А потом? Потом? - Дальше вы будете решать сами, - продолжает Мэнс. - Можете выбрать блокировку. Не то что бы мы вам не доверяли, просто на сей счет существуют строгие инструкции. Повторяю, процедура совершенно безболезненная и не вредит здоровью. А поскольку я уверен, что вы никогда по своей воле нас не предадите, то и особого протеста у вас это не вызовет. Будете жить, как и прежде, а когда встретитесь с дядей Стивом в домашней обстановке, сможете быть с ним совершенно откровенны. Напрягись, собери волю в кулак... - А у меня нет другого выбора? - Есть, конечно. Можете поступить в Патруль. Из вас выйдет очень ценный сотрудник. Невероятно. Я? Но внутренне я этого ждала. И все же... - Интересно, что за полицейский в юбке из меня получится? - Возможно, не очень хороший, - доносится до меня словно издалека. - У вас слишком независимый характер. Но Патруль контролирует как исторические, так и доисторические времена. Это требует знания окружающей среды, и поэтому нам нужны ученые для работы в полевых условиях. Хотели бы вы заниматься палеонтологией, но... с живыми животными? Ничего не попишешь - я веду себя самым неприличным образом. Вскакиваю из-за стола и издаю боевой клич, нарушая благопристойную тишину ресторана "Эрни". Мэнс хохочет. Мамонты, пещерные медведи и вымершая птица дронт. Вот это да!..