окоиться  не  о  чем.  Если  нет  -  буду
вытаскивать из нее дальнейшие данные и  скармливать  их  этому  игральному
автомату из соседней комнаты. В результате мы получим  для  твоей  Деми  и
прогноз, и рекомендованный режим. Как горошины из стручка - так  она,  что
ли, выражалась?
     Роуг кивнул.
     - Тогда и беспокоиться не о чем,  Деми,  компьютер  и  я,  мы  втроем
быстренько во всем разберемся, а на  твою  долю  останется  только  нервно
мерить шагами больничную приемную. Есть, правда, один интересный вопрос  -
как долго продлится ее  беременность?  Нормального  человеческого  ребенка
вынашивают девять месяцев, а вот сколько времени потребует ваше  гибридное
чудо? Девять? Десять? Двенадцать?
     - Азохен вей.
     - Я уже придумал заголовок для первого материала, который  напечатаю:
"Мой терранианец и его внутриутробное развитие".
     - Знаешь, Том, для меня это не шуточки.
     -  Какие  уж  там  шуточки.  Папаша  в  положении.  Схватки  еще   не
чувствуются?
     - Я, пожалуй, съезжу за Деми прямо сейчас.
     - Ну чего ты так суетишься? У тебя впереди уйма времени, может, целых
полтора года. Пройди лучше туда и набери на  терминале  Психа  Задвинутого
"+Хэлло+". Это доводит его чуть не до припадка, и тогда он отстает от меня
хоть на какое-то время.
     - А чего ты сам так не сделаешь?
     - Бандюга узнает меня по обращению с клавиатурой.
     - Мне давно кажется, что у вас с ним преступная связь, возможно, даже
обратная - этих интимных подробностей я не знаю.
     В  конце  концов  Уинтер  вырвался  из  Лаборатории   Янга.   Прежняя
обеспокоенность сменилась ликованием - именно это ликование и не позволило
ему заметить, что картинка вырисовывается  довольно  зловещая.  Ничего  не
поделаешь - любовь. В такой обстановке даже лучшие из пас теряют  ощущение
реальности. Заметив, что кто-либо из Gardai начинает витать в облаках,  я,
как правило, отправляю его - или  ее  -  в  принудительный  отпуск.  Но  и
собственные мои действия не  вызывают  у  меня  никакой  гордости.  Задним
числом я понимаю, что обязана была раскусить все с самого начала. Ну каким
таким местом мог Томас Янг  узнать  про  двойной  охотничий,  трофей,  про
обстоятельства  коронации?  Ночь  Уинтер  провел  у   Деми   Жеру,   после
возвращения с Ганимеда он беседовал только с ней и больше ни с кем.
     Горя нетерпением передать Деми благую весть, полученную от Янга,  он,
однако, чуть не свернул с прямого пути - в голову пришла  мысль,  что  эта
фея неожиданностей могла - несмотря на  все  обещания  сидеть  дома  и  не
высовываться - пойти в "Медиа".
     Не важно, решил синэргист после секундного раздумья. После первой  же
ночи они обменялись ключами, так что не будет Деми дома - можно из  ее  же
квартиры позвонить на работу, якобы по  служебному  вопросу.  Делать  свои
личные отношения, не имеющие официального статуса, известными окружающим -
для приличной виргинской девушки такое просто немыслимо.
     - Кольцо! - радостно воскликнул Уинтер. - Обручальное кольцо - вот  и
решение проблемы.
     Он начал осматривать витрины той самой  торговой  улицы,  на  которой
тремя неделями раньше повстречал Двенадцать  Барабанящих  Барабанщиков,  и
очень скоро нашел то, что нужно,  -  за  стеклом  ювелирной  лавки  лежало
маленькое золотое колечко  с  печаткой.  Уинтер  долго  смотрел  на  него,
пробормотал: "А что, вполне возможно"  и  надавил  расположенную  рядом  с
витриной кнопку. Бегло оглядев  предполагаемого  клиента,  владелец  лавки
открыл дверь.
     - Доброе утро. Я хотел бы посмотреть кольцо с печаткой - на  витрине,
второй ряд снизу, третье слева.
     Выложенное на бархатную подушечку кольцо оказалось довольно  тяжелым.
Оно было изготовлено из розового золота, рисунок печати представлял  собой
глубоко гравированное изображение четырехлепесткового цветка.
     - Это что, цветок кизила? - спросил Уинтер.
     - Да, сэр. Цветок розового кизила.
     - Так мне и показалось.
     - Потому-то  и  использовано  розовое  золото.  Редкая  теперь  вещь,
последние столетия красное и розовое золото на рынке почти отсутствуют.
     -  Бельгийцы  выплавляют  такое  золото  на   Каллисто,   -   проявил
информированность Уинтер, - но они, как я понимаю, оставляют все его себе.
Я возьму кольцо.
     Он не беспокоился, подойдет ли оно Деми по  размеру,  для  титанианки
такая проблема - плевое дело.
     После скучной и  занудной  операции  проверки  отпечатков  пальцев  и
рисунка ретины - а также банковского счета  -  Уинтеру  вручили  аккуратно
завернутую коробочку.
     - Кизил - государственный знак Виргинии, - сообщил он хозяину  лавки.
- Я получил бы "А" по  ботанике,  вот  только  завалил  экзамен  благодаря
излишествам в области ядовитого плюща.



        КОГТИ РВАТЬ

                               Рвать когти - убегать, скрываться, в первую
                            очередь - от правоохранительных органов.
                                                         Какой-то словарь.

     Уинтер взлетел по ступенькам и нажал кнопку звонка.  Дверь  открылась
почти мгновенно. На пороге стоял этакий тебе  уличный  жеребчик,  из  тех,
правда, что поприличнее.
     - Чем могу служить?
     - Извините, - растерянно сказал Уинтер. - Я, наверное, ошибся этажом.
Я... - Он взглянул через плечо незнакомого типа. Нет - это  все-таки  была
квартира Деми. Внутри виднелись еще двое людей  в  штатском  и  двое  -  в
полицейской форме.
     - Что это значит? Где мисс Жеру?
     - Вы с ней знакомы? - спросил человек, прикрыв за своей спиной  дверь
квартиры.
     - Я хочу знать, что тут происходит.
     - Произошла некая неприятность.
     - Неприятность?!
     - Ваша фамилия, пожалуйста.
     - Уинтер. Роуг Уинтер. Р-О-У-Г. А вы, собственно кто такой? Какая еще
неприятность?
     - У вас есть  при  себе  что-нибудь,  удостоверяющее  вашу  личность,
мистер Уинтер?
     Получив бумажник с документами, незнакомец открыл его  и  внимательно
изучил.
     - Так я снова вас спрашиваю, - прорычал Роуг, - кто вы такой? Что это
за история? Где мисс Жеру?
     - С ней придется подождать, - сказал человек, возвращая  бумажник.  -
Она - ваша знакомая, мистер Уинтер?
     - Да, и я...
     - Хорошо ее знаете?
     - А ваше какое собачье дело? Кто вы такой?
     - Дампьер. Сержант Дампьер. - Он продемонстрировал золотой  значок  -
буквально на несколько наносекунд.
     - Вы полицейский?
     - Совершенно верно, мистер Уинтер. А вы - родственник мисс Жеру?
     - Нет, но я...
     - Близкий друг.
     - Идите вы на хрен! Где Деми? Что произошло?
     - Почему вы пришли сюда сейчас, утром?
     - У нас была назначена встреча. Мы... Послушайте, я не намерен  этого
терпеть. Вы что, думаете я из тех, которые при одном виде копа  убегают  с
воплями ужаса? Я  хочу  знать,  где  находится  мисс  Жеру  и  что  с  ней
случилось!
     - А вы думаете, с ней что-то случилось?
     - Какие же тут могут быть сомнения? Она невредима?
     Дампьер несколько раз кивнул  головой,  словно  приходя  к  какому-то
решению.
     - Я из бригады по расследованию убийств, третий округ.
     - Убийство! - Уинтер рванулся  вперед  и  распахнул  дверь  квартиры.
Дампьер удержал его, крепко взяв за руку. Внутри царил жуткий беспорядок.
     - Что? Кто? Каким образом? Где Деми? - бормотал Уинтер дико  озираясь
по сторонам. Он мгновенно утратил все свое знаменитое хладнокровие.
     - Мы не знаем.
     - Вы сказали - убийство.
     - Сказал.
     - Но трупа нет?
     - Трупа нет.
     - А почему же тогда? Как? Что заставляет вас думать?.. - Он изо  всех
сил старался взять себя в руки. - Расскажите мне точно, что  именно  здесь
произошло.
     - Соседи услышали крики и грохот,  -  объяснил  Дампьер.  -  Какая-то
отчаянная борьба. Вот они и позвонили нам - в девять сорок.
     - А я ушел в девять, - пробормотал Уинтер. - Был в это время у  Янга,
о ней как раз и говорил, нам даже в голову не могло прийти...
     - Наша рабочая гипотеза: кто-то убил ее и спрятал  труп,  -  спокойно
продолжал Дампьер. - Подозрения падают и на вас - ведь вы находились с ней
в близких отношениях.
     - Какого хрена?
     - Бросьте, мистер Уинтер. Последнюю ночь вы  провели  здесь.  В  этом
хламнике есть кое-что и из ваших вещей. Только что вернулись  с  Ганимеда,
да? Мы нашли бирку от вашего саквояжа. Встретились после разлуки - и сразу
поссорились?
     - Мы собирались пожениться.
     - Но вы передумали?
     - Нет, и иди ты знаешь куда?
     - Так, значит, передумала она?
     - Нет.
     - Вы поймали ее с другим?
     - Как там ваша фамилия? Дампьер? Клянусь чем угодно, я...
     -  Тише,  тише.  Вы  и  не  представляете  себе,  как  часто  убийцей
оказывается человек, находившийся  в  интимных  отношениях  с  жертвой.  Я
спрашиваю не из пустого любопытства, мне необходимо все это знать.  И  вам
удобнее отвечать на вопросы здесь, чем в участке.
     - Ясно, - Уинтер тяжело дышал, его лоб покрылся испариной.
     - Вы хорошо знаете квартиру?
     - Довольно прилично.
     - Как вы думаете, пропало отсюда что-нибудь?  Посмотрите  хорошенько,
только ничего не трогайте.
     Уинтер  беспомощно  огляделся.  Дикий  беспорядок,  на  полу   книги,
содержимое письменного стола, его собственный саквояж и - отдельно - вещи,
в нем лежавшие; безделушки и картины со стен  тоже  сброшены,  раздавлены.
Вид такой, словно по комнате носился взбесившийся динозавр.
     - Не знаю, - произнес он. - Просто ничего не могу сказать.
     -  Очень  жаль,  -  вздохнул  Дампьер.  -  Нам  нужен  любой   клочок
информации. А не отличалась ли она чем-нибудь  особенным,  необычным?  Это
могло бы дать нам хоть какой ключ.
     Уинтер собрался было ответить, но захлопнул рот.
     - Ничего такого необычного, -  промолвил  он  наконец.  -  Виргинская
девушка из приличной семьи - вот и все. А почему вы используете  прошедшее
время?
     - Полной уверенности, конечно же, нет, но  скорее  всего  она  убита.
Были у нее враги?
     - Я, во всяком случае, такого не знаю.
     - А друзья?
     - Единственные мне известные  это  сотрудники  нашей  конторы.  Есть,
возможно, и другие.
     - Какая контора?
     - "Солар Медиа".
     - Слышь, - повернулся один из полицейских в штатском, -  да  это  же,
наверное, тот самый Роуг Уинтер.  Можно  было  и  раньше  его  узнать,  по
шрамам.
     - Подождите! - воскликнул Уинтер. Он быстро  проверил  все  кладовки,
туалетную комнату и ванную. - Кошка пропала.
     - Кошка? Какая кошка?
     - Гибрид. Наполовину сиамская, наполовину коала.
     -  Сбежала,  наверное,  -  предположил  полицейский.  -  Шум,  драка,
убийство - она испугалась и сбежала.
     Уинтера била дрожь: Дампьер что-то аккуратно записывал в блокнот.
     - Хорошо, мистер Уинтер, не будем терять связь. Вполне возможно,  что
у супервизора появятся какие-нибудь вопросы. Вы не собираетесь в ближайшее
время покинуть город?
     - Я собираюсь в ближайшее время надраться. - Дрожь никак не утихала.
     - Хорошая мысль, - заметил Дампьер, посмотрев па пепельно-серое  лицо
знаменитого журналиста. - И лучше всего - до посинения.


     На  улице  толпились  люди,  с  любопытством  ожидавшие,  под   каким
покрывалом вынесут тело -  под  красным  (значит,  еще  жива)  или  черным
(умерла). Подъехали три полицейских фургона, скорее всего - с техническими
экспертами. Уинтер  (полуживой-полумертвый)  протолкался  сквозь  толпу  и
начал ловить такси.
     - Двинем по Солнечной системе, - сказал он водителю.
     - От центра наружу или от края внутрь?
     - Пошли снаружи внутрь.
     - Есть, капитан.
     В результате  первая  остановка  была  сделана  у  заведения  "ТАЙФУН
ТРИТОНА". Наружный вид -  пагода.  Интерьер  -  чайный  домик,  отделанный
тиком, черным деревом, перламутром и нефритом. Бумажные фонарики.  Посреди
зала - маленькая площадка, на ней  четыре  толстопузых  мандарина  (все  -
члены профсоюза, то бишь Лиги Актеров). Они танцуют  -  медленно,  плавно,
хлопая веерами и позвякивая колокольчиками - и что-то поют. Голоса у  всех
высокие, резкие, как  у  евнухов.  Напитки  имеют  названия  типа  "Элегия
Осеннего Листа", "Мстительный Дракон", "Лунная Любовь" и "Год Кварка".
     - Всех по порции, - заказал Уинтер.
     Следующая  -  "СЕРП  САТУРНА-VI".   Снаружи   -   форт   французского
Иностранного Легиона, из  амбразур  высовываются  стволы  самых  настоящих
пушек и мертвые тела не самых настоящих легионеров (манекены  производства
"Костюм Критерион К"). Интерьер - песчаные дюны, пальмы, складные столики,
официанты в кавалерийской форме.  Музыкальное  сопровождение  Дьявольского
Дуэта Аккордеонистов.  Напитки:  гашиш,  морфий,  опиум,  кокаин,  дурь-I,
дурь-II и дурь-III.
     - Всех по разу.
     Направляясь в "КАЛЛИСТО КУИН" [Куин (queen) буквально "королева",  но
одновременно - на сленге - пассивный  гомосексуалист],  Роуг  прихватил  с
собой  и  таксера  -  так,  на  всякий  случай.   Все   официанты   этого,
педерастического заведения щеголяли в женской одежде - и выглядели  в  ней
весьма соблазнительно. Хрустальные  канделябры  от  Тиффани,  ультрафиолет
ярко высвечивает  изображенные  на  витражах  Почти  Правдоподобные  Позы.
Музыка группы  "Мужская  взаимность".  Уйма  напитков  с  названиями  типа
"голубой", "Двуликий Анус" и т.д.
     - Всех по два.
     Затем - "ГАНИМЕДСКИЕ ГЕНИТАЛИИ", в этой забегаловке  клиенты  обязаны
раздеваться догола. Сдаешь все  свое  хозяйство  в  гардероб  и  получаешь
взамен набор косметики -  это  если  появилось  желание  перекраситься  из
черного цвета в белый, либо наоборот. Интерьер -  африканские  джунгли,  в
меню - настойки, сугубо "лихорадочные" - "желтая", "алая",  "тропическая",
"сыпная" etc.
     И уж совсем сливаясь друг с другом: "МАРС БОУ БЕЛЛЗ" [Мэри Боу  Беллз
- колокола  лондонской  церкви  Сент-Мэри-ле-Боу;  традиционно  считается:
кокни  -  тот,  кто  родился  в  пределах  слышимости  этих  колоколов]  -
ресторанчик с зеркальными стенами, специализирующийся на джине (в  углу  -
буфет, торгующий  афродизиаками)  и  известный,  естественно,  как  просто
"Колокола". "ТЕРРОР ВАМ,  ТЕРРАНЕ"  -  с  западнями  и  ловушками  (иногда
невинными,  иногда  -  не  очень),  "ЛУНАТИК.  ВЕНЕРА  АНДРОГИННАЯ"  -   с
транссексуалами, не совсем еще пришедшими в себя после операции, и наконец
- "МРАК МЕРКУРИЯ".
     Вот  тут-то  я  его  и  поджидала.  Тускло   флюоресцировала   (опять
ультрафиолетовые лампы) костяная  стойка,  украшенная  добела  выгоревшими
черепами (каждый с яблоком во рту): других  источников  света  в  баре  не
было. Шок и огромное  количество  выпитого  прикрыли  отчаяние,  буквально
вопившее внутри Роуга, оболочкой деланного,  неестественного  спокойствия.
Чуть  расколись  эта  тонкая  скорлупа,  и  он  разразится   истерическими
рыданиями, но я не думала, чтобы мое будущее сообщение довело его до слез.
     -  Приветствую  тебя,  о  великая   и   благородная   Брюнхильда,   -
торжественно произнес он, плюхаясь на соседнее со мной сидение. Кроме  нас
за стойкой не было никого. - Королева Исландии. Супруга короля Гунтера.  А
заодно - вагнеровская валькирия и зигфридова подстилка.
     (Вот это уже совсем лишнее  -  разве  можно  так  грубо  и,  главное,
несправедливо о женщине? Я совсем не имею в виду себя).
     Он экспроприировал мой стакан.
     - Опять знали заранее, что я буду делать?  Или  попросту  пустили  за
мной хвост?
     - Какая разница, Роуг? -  пожала  я  плечами.  -  Мне  нужно  с  вами
поговорить. Я очень, очень сожалею о случившемся.
     - О чем тут сожалеть? Любовь  приходит,  любовь  уходит,  но  девушки
пребывают вечно. Если только, - озабоченно добавил он, - эта  фраза  имеет
смысл. Может, лучше переставить?
     - Особенно потому, что тут отчасти и моя вина.
     - Девушки приходят, девушки уходят, но любовь  пребывает  вечно.  Да,
тоже не лучше. Каким образом? - Вопрос прозвучал совершенно неожиданно.
     - Я не все вам рассказала. Suppressio veri,  так  это  называется  на
юридическом жаргоне. Никак не могла -  пока  вы  не  станете  полноправным
королем.
     - Почему?
     - Потому, что тогда уж вы точно отказались бы  от  титула,  а  мы  не
могли такого допустить.
     - Почему?
     - Потому, что тут ключ ко всем аферам Мета мафии.
     - Что ключ - джинковская девица из Болоньи?
     - Нет. Эта девочка - оперативница  с  Тритона,  пытавшаяся  расколоть
мафию. Мафия - не китайско-японская организация.
     - Но все всегда думали...
     - Она маорийская, так что могу поздравить, теперь вы - крестный  отец
этой банды. Или можно сказать "крестный король"?
     Он глядел на меня молча и тупо,  словно  пыльным  мешком  из-за  угла
стукнутый.
     - А откуда бы у Те Юинты взялись деньги на ваше - очень не дешевое  -
воспитание и образование?
     Роуг продолжал тупо молчать.
     - Именно поэтому ваша... Потому и  стряслось  это  несчастье  с  Деми
Жеру. Тритон готов буквально на все, лишь  бы  остановить  контрабанду,  и
теперь вы - главная их мишень. Они будут на вас давить, чтобы  вы  сами  и
прекратили операции мафии.
     - И для этого уничтожили Деми? - Он растерянно потряс головой.  -  Не
вижу смысла.
     - Конечно, - согласилась я, - так что вряд ли она убита. Скорее всего
ее похитили, чтобы иметь возможность торговаться  с  вами,  шантажировать.
Именно поэтому я хочу, чтобы вы как можно  скорее  спланировали  следующий
свой...
     - Вы все знали и позволили этому случиться? - прервал меня Уинтер. На
побелевшем от ярости (и куда только девалась пьяная багровость) лице резко
выступили царственные его шрамы.
     - Я не знала, каким образом это случится.
     - Я же говорил, что ее нужно защитить, и вы сказали, что позаботитесь
об этом. "Положитесь на меня", так вы сказали.
     - Во всяком случае она, возможно, жива.
     - Возможно. Вы так думаете. Это что - еще одна  из  ваших  всяческого
доверия заслуживающих гарантий?
     - Нет.
     - Так жива она? Да или нет?
     - Не знаю. Я могу только  надеяться,  что  не  ошибаюсь  относительно
тактики Тритона.
     - Ее похитили? Да или нет?
     - Не знаю. Неоткуда мне знать. Нам остается только  сидеть  и  ждать.
Выйдут они на контакт с вами - тогда все и узнаем.
     - А  вы  явились  сюда,  чтобы  спланировать  мой  следующий  шаг,  -
презрительно фыркнул Уинтер. - Понимаете ли вы, уважаемая Мата  Хари,  что
они могут выйти на контакт со мной - никому не известно,  кстати,  сделают
они это или не сделают - вне зависимости, жива Деми или нет. И узнать  это
будет неоткуда.
     - Верно, но...
     - Такая вот сообразительная сука. Двенадцать  дней  Рождества.  Такая
вот хитрожопая, все на  двадцать  ходов  вперед  просчитывающая  сука.  Вы
просто не можете сделать что-нибудь прямым, очевидным способом.  Нет,  это
пошло, видите ли, и скучно. Недостойно Джеймса Бонда. Своими  придурочными
ухищрениями вы проорали на хрен  жизненное  для  всей  Солнечной  дело,  а
теперь заодно и меня раком поставили. Премного вам, Одесса, благодарен.  И
отплачу когда-нибудь тем же. У вас не появится никаких сомнений,  что  это
от меня - все будет предельно просто и прямо.
     Его буквально вынесло из бара; я видела, как он  махал  рукой  своему
такси.
     Роуг  дал  водителю  адрес  ротонды  Beaux  Arts.  Открывая  дверь  в
квартиру, он все еще дрожал  от  ярости  -  и  тут  же  шумно,  облегченно
вздохнул.  И  весь  его  гнев  куда-то  испарился.  На   диване   блаженно
развалилась пси-кошка, рядом, на кофейном столике, лежал тот  самый  ключ,
который он давал Деми. В головке ключа торчал цветок.
     Самой Деми Жеру не наблюдалось.
     - Вот оно! - Он не помнил себя от радости. - Никаких убийств, никаких
похищений! Она улизнула от джинков, пришла сюда и оставила мне весточку  -
как и полагается хорошей, заботливой виргинской девушке. А  весточка  оная
состоит из тебя, - он подхватил на руки кошку и чмокнул ее, - и ключа.
     Он поцеловал ключ.
     - А теперь, если я хоть что понимаю в  структурах,  она  рвет  когти,
чтобы больше им не попасться, и одному  Богу  известно,  какой  вид  может
принять эта непостоянная титанианская девица. Ну как, скажите на  милость,
искать того, кто может быть кем угодно? Или, если вам  угодно,  того,  кем
может оказаться кто угодно. А может, ты?
     Он снял со своей шеи блаженно расслабившуюся пси-кошку.
     - Деми? Сейчас не время для шуточек и игр. Деми?
     - Опрст, -  сказала  пси-кошка,  что  отчасти  походило  на  сиамское
мяуканье, отчасти - на коальское ворчание.
     - Брось, лапа, кончай притворяться. Ведь это ты, я же знаю.
     - Ррсвп, - мелодично мурлыкнула пси-кошка.
     - И вот всегда с ней так, -  пожаловался  Уинтер.  -  Никогда  ничего
точно не знаешь. Веселенькое дело! Мне нужно найти эту  когтервальщицу,  а
вот она,  вроде,  не  хочет  быть  найденной.  Конечно,  бандитский  налет
джинков, плюс к тому вся эта беременная паника - бедная  девочка  сама  не
своя от страха.
     Он уселся на диван и закинул ноги на кофейный столик; пси-кошка сразу
же оккупировала его колени.
     - Т-с-с, - строго  прошептал  синэргист.  -  Я  воспринимаю  комнату.
Может, кто-нибудь из здешних даст мне ключ.
     Он молча перебирал все структуры Anima, слушал, что  скажут  гравюры,
картины, мебель, безделушки - все предметы, до которых  могла  дотронуться
Деми. Одни из них говорили медлительно и скучно, другие - быстро и весело,
их голоса накладывались друг на друга десятками бессвязных линий.
     - Бросьте, ребята, - уговаривал Роуг. - Вы же видели мою девушку,  не
могли ее не заметить. Ведь она-то отнеслась  к  вам  очень  внимательно  -
тогда, в первую ночь. Помните? Так сколько она здесь  пробыла?  Когда  она
ушла? Что на ней было?
     Ничего, кроме новых бессмысленных кроссвордов.
     - Эгоисты, - вздохнул он. -  Все,  как  один  -  эгоисты.  Ничего  не
замечают, кроме самих себя. Словно у каждого из них девиз: Le monde, c'est
moi [Мир - это я (фр.)].
     - Ну а вы что посоветуете, мадам,  -  обратился  он  к  пси-кошке.  -
Позвонить, может, Одессе Партридж? Ну, конечно же. Так  и  вижу,  как  она
планирует новое блестящее представление в  стиле  "Двенадцати  дней".  Или
Дампьеру? Ну да, так  и  слышу  свои  ответы  на  вопросы  Отдела  розыска
пропавших: цвет кожи? - любой; рост? - любой; вес? - любой. Und so weiter.
     Единственная, пожалуй, вещь, в которой я уверен, это пол,  но  пойди,
отличи гиппопотама от гиппопотамихи.  Так  и  вижу,  как  я  это  делаю  -
поднимаю гиппопотама  за  задние  лапки,  чтобы  изучить  его  генитальный
аппарат. Знаешь, киса, пожалуй, я подхожу  к  этой  структуре  не  с  того
конца.
     Пси-кошка мурлыкала. Уинтер размышлял.
     - Я должен найти ее, быстро. Одна, безо всякой защиты эта психованная
титанианка все время под угрозой, сколько бы она  ни  бегала.  Раньше  или
позже, боевики Тритона до нее доберутся. Самой ей тут не справиться... Вот
только вопрос: рванула она, куда глаза  глядят,  или  осталась  где-нибудь
поблизости? Мое мнение - поблизости. Почему? А вы  подумайте  немного  над
этой структурой, уважаемая доктор Псикис. Обсуждаемая нами  девушка  полна
страха за себя - но также и за меня. Ей известно происшествие на  Венуччи.
Зачем она доставила вас сюда, если не для моего спокойствия? Бедная феечка
без ума в меня влюблена, она предана мне - и вам, само собой. Не может она
нас вот так взять и бросить. Она обязательно  будет  где-то  рядом,  будет
стараться помочь нам обоим - ведь она благородная  виргинская  девушка  из
хорошей семьи.
     - Но только сидеть и дожидаться - не мужское  дело!  Я  не  пойду  ее
искать. Я пойду с чистым, ни одной мыслью не замутненным сознанием и  буду
ждать.  Я  настежь  открою  все  каналы  восприятия,  и   ей-же-ей   такая
антиструктура обязательно заставит эту девицу появиться.



        ПОИСКИ

                                                 Ведь давно известно нам,
                                                 Что, пропажу обнаружив.
                                                 Шарим мы по всем углам,
                                                 Но не ищем там, где нужно
                                                              Уильям Купер

     Он покидал Beaux Arts с намерением  бродить  по  городу-джунглям  как
попало, наудачу. И все же обычная удачливость Уинтера  в  непреднамеренных
находках  придала  броуновскому  этому  движению  неосознанную  им   самим
структуру. Если  вы  ее  осознаете  -  присылайте  ответы,  получите  шанс
выиграть одну из огромных стипендий Спецшколы Секретных Сыщиков.
     Уинтер натолкнулся на  Чинга  Штерна;  главный  редактор  и  издатель
"Солар Медиа" шел, тщательно избегая  трещин  на  мостовой,  -  ведь  всем
известно, что, наступив на трещину, рискуешь потерять деньги.
     - Рогелла, голуба! Чего это ты  разгуливаешь?  Сейчас  ты  должен  бы
обливаться потом над докрасна раскаленным компьютером. Статья про Болонью!
Ты что, забыл, когда крайний срок?
     - Не сумею, Чинг.
     - Oi veh!
     - Личные проблемы.
     - С каких же это пор ты допускаешь, чтобы девица мешала работе?
     - А с какой это болячки ты решил, что именно девица?
     - Женщина - единственное, из-за чего мужчина может забыть про деньги.
     - А ты догадываешься, кто это такая?
     - Нет. Я только догадываюсь, что охотно раскроил бы ей  череп.  Роуг,
ты же никогда еще нас не подводу.
     - Она того стоит.
     - Ни одна девица того не стоит. Теперь, чтоб ее черти драли, придется
мне менять график. Любовь? Тьфу! - И Штерн продолжил свой  путь  к  зданию
"Медиа", с прежней тщательностью обходя финансовые пропасти.
     Тут Уинтер обернулся, почувствовав на себе чей-то взгляд. За встречей
столпов нью-йоркской журналистики наблюдал привязанный к столбу  мул.  Над
его головой горела надпись: "Таверна Мул и Фургон".
     - Деми? - Уинтер подошел поближе.  -  Деми?  -  Он  продемонстрировал
флегматичному животному вытащенное из кармана кольцо.  -  Деми,  вот  твое
обручальное кольцо. Видишь,  государственный  цветок  Виргинии.  Нравится?
Хочешь примерить?
     Никакой реакции: глаза  мула  смотрели  сквозь  синэргиста  вдаль,  в
никуда. Уинтер скорчил ему рожу и совсем уже было двинулся дальние,  когда
заметил выжженное на боку философического  непарнокопытного  тавро:  круг,
перечеркнутый прямым крестом, почти то же самое, что и на  каждой  из  его
собственных щек. Пройти мимо было просто невозможно,  Уинтер  толкнулся  в
таверну - и кого  же  он  там  увидел,  если  не  Торопыгу  Тома,  обильно
навешивавшего лапшу  на  розовые,  миниатюрные  ушки  стоящей  за  стойкой
блондинки!
     Старый  знакомый  и  коллега  Роуга,  Том  перманентно  излагал  всем
встречным и поперечным сюжеты абсолютно потрясающих рассказов,  которые  -
по самым разнообразным причинам - всегда так и  оставались  ненаписанными.
Жил он исключительно на авансы и займы, полученные  в  счет  этих  великих
замыслов. Ну и,  естественно,  постоянно  бегал  от  издателей,  требующих
обещанный материал, и кредиторов, пытающихся вернуть свои деньги.  Уинтеру
он задолжал пять тысяч.
     - Эй, Роуг! Привет, Роуг! Чтобудешьпить?  -  Томова  манера  говорить
напоминала прицельный, короткими очередями, пулеметный огонь. -  Вотяейтут
рассказывал - балденныйсюжет -  циркулировалпобиблиотеке  -  мозгиискал  -
всегдананимайчужиемозги - зарубинаносу  -  секи  -  только  этот  мужик  -
просрочилзаквартиру - тримесяца - онихотятотобрать...
     - А ты, Том,  просрочил  на  три  года  мои  пять  кусков,  -  Уинтер
повернулся к молоденькой барменше. - Чистый этиловый со льдом, пожалуйста.
- Тут он заметил на ее шее медальон с  изображением  солнечного  диска.  -
Деми?
     - Марта, - улыбнулась девушка, ставя перед ним стакан.
     - Эти понимаешьпятькосых, - сказал  Торопыга  Том.  -  Немогуникак  -
безцентаполныйбанкрот - нозато - потрясноепредложение -  получилизБразилии
- продаюсценарий - этотпареньприезжаетвэтотгород - ивсесразуполныйотпад  -
городуегоног - городпризрак  -  городуодиноко  -  хочетудержатьегоусебя  -
деньгибабыпочет - Сделаюмильены  -  толькомненадонанять  -  португальского
переводчика...
     Неосторожное проявление осторожного  интереса  к  "Призраку,  который
всегда с тобой" обошлось Уинтеру в еще одну безвозвратную ссуду.
     - Бедняга Том, - вздохнул он, покидая "Таверну". -  Только  и  умеет,
что продавать свои рассказы. Ну почему он их никогда не пишет?
     Далее синэргист перешел к осуществлению намеченного плана -  пустился
в бесцельное блуждание, обострив все свои чувства, но ни о чем не думая  и
ничего  не  разыскивая.  Через  некоторое  время  его  внимание  привлекло
странное постукивание за спиной. Он с любопытством обернулся - по тротуару
двигалась высокая, худая фигура  неизвестного  пола,  одетая  в  лохмотья.
Голову (его? ее?) полностью скрывал лыжный капюшон без отверстий для  глаз
и рта, дорогу (он? она?) находил(а), постукивая по тротуару тросточкой. На
шее плакат:

          НЕ УМЕЮ ГОВОРИТЬ
          НИЧЕГО НЕ ВИЖУ
          ПОМОГИТЕ  ПОЖАЛУЙСТА

     К  плакату  была  прикреплена  банка.  Шерстяной   капюшон   украшало
изображение солнечного диска. Уинтер кинул в банку несколько монет.
     - Деми?
     - Пашио ва, - невнятно промямлило существо. - Я Баа-баа-раа.
     - Барбара?
     - А-а. Баа-баа-раа. Бла-ла-ви-ва-га-поть.
     Наблюдая,  как  окапюшоненная  тук-тук-тукающая  фигура  исчезает   в
уличной толпе, Уинтер - несмотря на все свои знаменитые чувства -  даже  и
не заметил, что подвергся наглой, искусной эксплуатации со  стороны  Перси
Павлина.
     Карманник по роду занятий. Перси славился неумеренным щегольством. Он
угрохивал на гардероб добрую половину  своих  трудовых  доходов.  Зимой  -
шотландский  кашемир,  летом  -  ручной  раскраски  крепдешин.  Он   носил
жемчужные ожерелья  и  жемчужные  шейные  обручи  (золото  или  платиновые
металлы могут не вовремя звякнуть), но на тонких своих пальцах и запястьях
- естественно - ничего.
     К несчастью, сегодня Перси изменил этой привычке и надел неделю назад
раздобытое обручальное кольцо с бриллиантами и сапфиром. Не  устоял  перед
соблазном похвастаться таким великолепием. Его не удержало  даже  то,  что
кольцо это было очень - на целых два размера  -  велико  для  его  чутких,
изящных пальцев. Так вот и  вышло,  что  это  кольцо  осталось  в  кармане
Уинтера - взамен бумажника.
     Перси был потрясен. Он шел следом за бесцельно слоняющимся Уинтером и
не знал, что делать. Он бегло просмотрел содержимое бумажника, не дав себе
даже труда пересчитать деньги. Да хрен с ними, с деньгами, последний  это,
что ли, бумажник в городе - он хотел вернуть свое великолепное кольцо.  Он
рявкнул на слепую нищенку с ее дребезжащей  банкой,  но  в  тот  же  самый
момент вдохновился, догнал Уинтера и протянул ему бумажник.
     - Простите, пожалуйста, это не ваше?
     И снова Уинтер был поражен. Крепдешиновую рубашку украшал орнамент из
солнечных дисков.
     - Де... - Уинтер закусил язык. Ну конечно же, нет. Он взял бумажник и
раскрыл его.
     - Ну,  конечно  же,  да.  Но  каким  образом?  Не  знаю,  как  вас  и
благодарить. Может, вы желаете получить  вознаграждение?  Вы  скажите,  не
стесняйтесь.
     - Нет, сэр, никакого вознаграждения. Только... только...  ну,  я  как
раз высматривал кольцо, которое потерял - это жены моей кольцо -  вот  так
вот как раз и вышло, что я увидел ваш бумажник. Я...  А  вы  не  находили,
случаем, мое кольцо?
     - Извините, - улыбнулся Уинтер. - С величайшей радостью вернул бы вам
ваше кольцо, только я его не находил.
     - О, сэр, а может, вы все-таки нашли, а потом просто забыли?
     - Нет, точно не находил. Вы уж извините.
     - Вы знаете, сэр, а ведь всякое бывает. Вы вот выглядите таким, ну из
этих, которые рассеянные. А вдруг подняли, сунули  в  карман  и  сразу  же
забыли? Вы посмотрите, посмотрите. Это жены  моей.  Бриллианты  и  сапфир.
Посмотрите, пожалуйста.
     Не то, чтобы очень умно придумано, но ведь и то сказать, думать Перси
привык в основном руками.
     - Найдж!  Привет!  Подожди  секунду!  -  заорал  Уинтер  и  торопливо
обернулся к Перси. - Простите, пожалуйста. Еще раз спасибо.
     Он  бросился  к  идущей  по  другой  стороне   улицы   очаровательной
альбиноске.  Найджел  Энглунд  в  своем  обмундировании  -  темные   очки,
защищающие красные глаза, широкополая шляпа, защищающая голову, все  тело,
до самых кончиков пальцев, затянуто чем-то вроде чехла, защищающего каждый
квадратный сантиметр кожи, Уинтер отлично помнил, что скрывается под  этим
чехлом.
     - Доктор, - проскулил он, - у меня дырки в голове - мамонт лягнул  на
Ганимеде. Как вы думаете, выживет он, этот мамонт?
     Найдж расхохоталась. Ветеринар-психоаналитик, она  специализировалась
на неврозах и прочих заморочках гибридных домашних животных. Зверей этих -
и самых странных - развелось в последнее время очень много, были среди них
и настоящие красавцы.
     - Все, Роуг,  -  сказала  она,  -  сдвинутыми  мозгами  я  больше  не
занимаюсь. Теперь я - хозяйка публичного заведения.
     - Чего публичное? Какое заведение?
     - Городской зверинец. Теперь я - Gnadige [букв. "милостивая"  (нем.),
факт. "Уважаемая госпожа"] Direktor.
     - Ни себе сказать!.. Подумать только, я знал тебя еще в  те  времена,
когда...
     Взгляд Найджел обжег его - даже сквозь черные очки.
     - Послушай, молодой и красивый, давай  разберется  с  самого  начала.
Зверинец этот у меня вот здесь.
     И тут он заметил, что оправа  ее  очков  выполнена  в  виде  краешков
солнечного диска.
     - Деми?
     - Что?
     - Ведь ты все про меня разнюхивала. Может, ты  узнала  и  про  нас  с
Найдж?
     - В прошлый раз,  Роуг,  -  сказала  запакованная  альбиноска  ровным
твердым голосом, - это было "Лапа, меня посылают на Титан, вернусь  недель
через пять". А что это теперь за Деми такая?
     - Извини, - пробормотал Уинтер.  -  Извини.  Головка  не  в  порядке.
Засела строчка из статьи, над которой работаю - вот я зачем-то  и  ляпнул.
Пошли, осмотрим твой скотский хутор, если только ты  не  боишься  общества
психов. Мне бы  сейчас  совсем  не  помешала  небольшая  порция  помощи  и
утешения.
     - За этим обращайся в какое-нибудь другое место. Можешь  излить  все,
что у тебя на сердце, животным. Они очень любят послушать,


     В зоопарке все животные обитали  на  этаких  островках  привычной  им
среды - за, естественно, энергетическими заграждениями. Уинтер начал  свой
обход. Куду, динго, онагр...
     - Деми?
     - Деми?
     - Деми?
     Ни ответа, ни привета. Дальше. Толпа детей всех размеров и  расцветок
криками,  смехом  и  свистом  приветствует  разворачивающийся   на   сцене
кукольный спектакль - действительно весьма любопытный,  с  марионетками  в
натуральную величину. Уинтер остановился.
     Ведущий: Этот грязный,  подлый  дрессировщик  (свист,  крики:  "ДОЛОЙ
ЕГО!") зверскими пытками принуждает зверей прыгать сквозь горящие  обручи,
жонглировать, ездить на всяких штуках  с  колесиками.  Он  бьет  их  своим
докрасна раскаленным хлыстом ("ДОЛОЙ!") Героический горилл восстает против
рабства, ("МОЛОДЕЦ!"), к нему присоединяются и другие  животные.  ("УРА!")
Они побеждают злобного дрессировщика (Радостный смех) и его же собственным
хлыстом заставляют исполнять все эти штуки и фокусы. ("ТАК ЕМУ  И  НАДО!")
Музыка: "Карнавал зверей".
     Уинтер пошел дальше: татоуси, дзингетаи, гекко...
     - Деми?
     - Деми?
     - Деми?
     По нулям. Бабиросса, колуго, бандикут, кулан, варан, пеба...
     - Деми?
     Уинтер, собственно, не очень-то надеялся. Он  остановился  посмотреть
на роскошную морскую карусель -  дети  со  всей  Солнечной  (а  с  ними  и
несколько окончательно утративших стыд и  совесть  взрослых)  катались  на
морских  коньках,  дельфинах,   моржах,   китах,   гигантских   моллюсках,
дружелюбно ухмыляющихся акулах и даже на услужливых осьминогах. Все это  -
под звуки "La Mer" в исполнении парового органа,  явно  испортившего  себе
легкие курением. Одна фигура вызывала удивление - слепая нищенка  оседлала
осьминога и размахивала своей тросточкой в такт музыке.
     "Чем-то напоминает мою коронацию", - подумал Уинтер, двигаясь дальше.
     Тигр, снежный барс, жираф, рысь,  леопард,  дромадер,  пума,  кугуар.
Черные пантеры на кусочке своего родного вельда; одна  из  них  подошла  к
самому барьеру и уставилась на Уинтера с такой неизбывной тоской,  что  он
почти поверил.
     - Деми? Ведь это точно ты, да? Вылезай оттуда, лапа. У меня есть  для
тебя подарок. Хочешь посмотреть? Твое обручальное кольцо.
     Он сунул руку в карман,  вытащил  обручальное  кольцо  с  сапфиром  и
бриллиантами и зашелся смехом - в одно мгновение все встало на место.
     - Деми, если это правда ты, вылезай и послушай, я  тебе  такую  хохму
расскажу!
     Пантера отвернулась и ушла.
     - В одно только не врубаюсь,  -  хмыкнул  Уинтер,  ощупав  на  всякий
случай кольцо с печаткой. - Нужно будет спросить этого мелкого поганца.  У
полиции он на учете, это уж и к бабке не ходить,  так  что  найти  его  не
трудно. - И синэргист направился к выходу, подкидывая и ловя объект  столь
нежной и страстной любви Перси Павлина.
     Долго искать не пришлось. У самых ворот он столкнулся с Перси  и  еще
каким-то тощим длинным героем явно адвокатской внешности; по  скорости,  с
которой эта парочка ворвалась в зоопарк,  можно  было  подумать,  что  они
кого-то ищут - чем они, собственно, и занимались.
     - Вот  он!  -  заорал  Перси,  после  чего  юридический  герой  ткнул
обвиняющим перстом в сторону Уинтера и  произнес  долгую  горячую  речь  о
похищенной собственности, возбуждении уголовного преследования, ордере  на
обыск, возмещении ущерба, судебном процессе и  -  само  собой  -  судебных
Издержках.
     Уинтер ухмыльнулся, еще раз подкинул кольцо и еще раз его поймал.
     - Быстрая работа, - похвалил он ширмача. - Как тебя звать?
     - Перси.
     - Перси... а дальше?
     - Просто Перси.
     - Адвокат заявляет, что это твое кольцо?
     - Моей жены.
     - И где же я его взял? Нашел?
     - Нашел ты, как же! - возмутился Перси. - Я возвращал тебе  найденный
бумажник, а ты тем временем залез ко мне в карман.
     - Заткнитесь, пожалуйста,  господин  адвокат,  -  посоветовал  Уинтер
юридическому герою, который, как и положено герою, рвался  в  бой.  -  Вот
что. Перси. Давай откажемся ото всех своих обвинений и  контробвинений.  Я
отдам тебе кольцо, если ты объяснишь мне одну вещь.
     - Какую?
     - Каким хреном сумел ты уронить его мне в  карман,  когда  вытаскивал
бумажник?
     Перси покраснел, как девушка, и смущенно потупился.  Некоторое  время
он пребывал  в  нерешительности,  затем  растаял  под  теплым,  ободряющим
взглядом Уинтера.
     - Свалилось. Велико он мне.
     Уинтер благодарно расхохотался - второй раз за этот жуткий день.
     - Не стоило бы надевать, - сказал он, передавая Перси кольцо,  -  при
твоем роде занятий. Что, опять пойдешь на улицу сшибать?
     - Там сейчас плохая работа,  -  доверительно  сообщил  Перси.  Уинтер
приобрел еще одного друга. - На карнавале лучше, согласен?
     - Точно, Перси, - ухмыльнулся Уинтер. - Пошли.

          ИНДЕЙСКИЙ КАРНАВАЛ
          ВОЖДЯ РЕЙНЬЕРА

     Русские  ученые  медведи,  шведские  гимнастки,  немецкий   Tanzsaal,
цыганские гадалки,  баскская  полота,  индусы-факиры,  итальянская  bocce,
турецкий рахат-лукум, французские пирожные, тюлени  с  Аляски,  английские
собачьи   бега...   Единственной,   пожалуй,   индейской   принадлежностью
индейского карнавала был сидевший у входа индейский вождь Рейньер - боевая
раскраска, боевой головной убор из перьев, набедренная повязка. Отвечая на
вопросы посетителей и указывая им аттракционы, он использовал вместо жезла
томагавк.
     - Вот, - прохрипел индеец. - Где солнце  встает  -  там  земля  белых
людей. Где солнце садится - там земля красных людей. Здесь  земля  красных
людей. - Он  прочистил  горло.  -  Я  платить  все  налоги.  Я  иметь  все
разрешения. Красные люди  курят  трубку  мира.  Зачем  белые  люди  пришли
снимать скальп красного человека? Они хотят больше вампумов? Не выйдет.  В
вигваме вождя Рейньера ничего нет.
     - Кончай, вождь, - успокоил его  Уинтер.  -  Мы  не  легавые,  просто
мирные платные посетители.
     -  Простите  меня,  джентльмены,  -  рассыпался  в  извинениях  вождь
Рейньер. -  Меня  буквально  одолевают  представители  власти,  вымогающие
несуразных размеров плату. Как  сказано  поэтом:  "Соблазна  голосу  любое
внемлет ухо". Заходите, заходите! Касса  налево.  Желаю  приятно  провести
время.
     - Видишь, какой хороший индеец. Разве можно шмонать  по  карманам  на
его шоу? - укоризненно спросил Уинтер, но  Перси  уже  исчез.  -  Вот  что
значит преданность делу, -  пробормотал  мудрый  синэргист,  проверяя,  па
месте ли бумажник и обручальное колечко.
     И  снова  он  блуждал,  глазея  на  клоунов,  фокусников,  жонглеров,
шпагоглотателей, змеезаклинателей и - в особенности -  на  исполнительницу
"экуменического  танца  живота".  Господь  сохрани  авторские   права   на
фирменное название. Карнавал вызвал в памяти бессмертный смех Рабле:

        ИГРЫ ГАРГАНТЮА
                Слуги расстилали зеленое сукно, и он играл

              В шахматы,                 В жмурки,
              В свои козыри,             В дичка,
              В тирлинтантэн,            В под зад коленкой,
              В тара,                    В живот на живот,
              В пий-над-жок-фор,         В бандита и негодяя,

                          В несчастного,
                          В несчастную,
                          В пытку,
                          В последнюю пару в аду.

     И тут желание смеяться над шутками Рабле почему-то пропало.
     Рядом с поросшим густым волосом болгарином-пожирателем огня  (вывеска
обещала еще и хождение по углям) Уинтер увидел палатку, украшенную до рези
в глазах ярким транспарантом. Улыбающееся солнце с несомненно  ирландскими
чертами лица. Более того -  с  неугасимо-красным  лицом  ирландца,  весьма
прилежного в употреблении ирландского национального напитка -  ирландского
виски.  Каждый  из  двенадцати  вырывавшихся  из  солнца  языков   пламени
оканчивался одним из двенадцати знаков Зодиака.

          МАДАМ БЕРНАДЕТТ
          ВСЕ ВИДИТ
          ВСЕ ЗНАЕТ.

     - Ирландская цыганка! - воскликнул Уинтер. - Жестянщица! [В  Ирландии
и Шотландии цыган называют  "жестянщики"  -  отголосок  того,  что  цыгане
издавна занимались кузнечным и жестяным ремеслом.]
     В тот самый момент, когда он входил к гадалке, из соседнего  балагана
донесся громкий звук, сильно  смахивающий  на  кашель;  на  крыше  палатки
появился, а затем И взорвался огненный шар.
     Тут же раздались дикие вопли - болгарин, судя по  всему,  что-то  там
недопожрал. Сухой пластик вспыхнул  мгновенно,  дождем  посыпались  искры,
повалил  дым,  стало  нестерпимо   жарко.   Гадалка-жестянщица   буквально
окаменела, судорожно сжимая свой хрустальный шар; широко  раскрытые  глаза
смотрели на разверзнувшийся ад, словно на знак гнева  Господнего.  К  тому
времени, как  Уинтер  выволок-таки  ее  наружу,  оба  они  задымились,  но
хрустальный шар так и остался в надежных костлявых пальцах.
     -  Вы,  наверное.  Водолей,  -  сказал  он  мадам  Бернадетт,  -  или
застрахованы. Если вы - Деми, эта история вам поделом. Так  что,  Деми  вы
или нет?
     Недоуменное молчание.
     Протолкавшись сквозь возбужденную толпу, Уинтер  покинул  карнавал  и
поковылял в "Ммоды Ммощного Ммайка", где и договорился о замене безнадежно
погубленной одежды. В "Ммодах" висела табличка, предупреждающая всех, кого
это касается, что Ммайка защищает от воров аппаратура компании "Всевидящее
Видео".  Для  большей  понятности  их  фирменный  знак  представлял  собой
солнечный диске глазом внутри и надписью "Не бойтесь,  мы  все  видим"  по
краю, на манер солнечной короны.
     Ммощный Ммайк помещал свою рекламу в "Солар Медиа", так  что  Уинтера
сразу признали, с восторгом помогли такой  знаменитости  привести  себя  в
порядок  и  мгновенно  подогнали  новый  костюм  по  размеру.  Он  покидал
портняжное заведение освеженный, благодарный, но при  том  -  в  предельно
мрачном настроении (неудивительном после целого дня приводящих в  отчаяние
неудач) и в полной неуверенности, как  же  одолеть  постигшее  их  с  Деми
несчастье. Вот тут-то на него и повалились трое боевиков, солдат Тритона.
     Не  удостоив  стажерок  и  взглядом,  Уинтер  смерчем  промчался   по
оркестровому салону и вломился в мою студию, где  я  продолжала  борьбу  с
виргиналом, никак не желавшим настраиваться. Выглядел  он  как  "Жемчужный
король" кокни - вышеупомянутыми жемчугами являлись пятна  собственной  его
кожи, просвечивавшие  сквозь  многочисленные  прорехи  столь  еще  недавно
нового костюма. Роуг был в полной  ярости,  на  мгновение  мне  показалось
даже, что солнечные диски  на  его  щеках  начали  испускать  собственное,
зловеще-багровое  свечение.  Ну  чистый  король-убийца  или   взбесившийся
морской лев (Eurnetopias jubata) в поисках гарема.
     - Ладно, Одесса, - прорычал он. - Какой там  у  тебя  план?  Можно  и
послушать.
     - Присядь, мальчик, и немного остынь. Думаю, тебе стоило бы выпить.
     - За сегодня я столько вылакал, что слона утопить можно. -  Его  била
неудержимая дрожь. - Так какой у тебя план?
     - Сперва выпей, - решительно отрезала я и нажала кнопку.
     Он испепелил меня взглядом, но смолчал. Появилась Барб, в одной  руке
- тросточка, которой она тук-тук-тукала перед собой, в другой - поднос.
     Уинтер остолбенел. Он разинул рот, посмотрел на Барб, потом на меня и
так  бы  и  шлепнулся  задницей  об  пол,  не  подсунь   я   вовремя   под
вышеупомянутую задницу стул.
     Барбара опустила  поднос,  а  затем  сняла  лыжный  капюшон.  Уинтеру
предстала голова из той разновидности, которую любят чеканить на монетах и
медалях - ну "Свобода",  "Марианна"  и  прочее  такое.  Четкий  правильный
профиль лесбиянки (из них получаются самые великолепные Gardas) как нельзя
лучше гармонировал со стройным, крепким телом.
     - Я - Баа-Баа-Раа, - проблеяла она,  а  затем  добавила:  -  Господи,
Уинтер, ну и прогулочку же ты мне устроил!
     Он все еще не въезжал, как любил выражаться Сохо Янг.
     - Богач, бедняк, побирушка, вор. - Она вложила ему  в  руку  рюмку  с
коньяком. - И так далее. Это что, намеренно или случайно?
     - Бессознательно-намеренно, Барб, -  объяснила  я.  -  Роуг  ведь  не
понимает, каким образом он откликается на структуры Anima Mundi.
     - Доктор, законник, индейский вождь, -  кивнул  Уинтер.  -  Ясненько.
Нет, не нарочно. Я думал, что просто слоняюсь куда  попало  и  жду,  чтобы
Деми... - Он заглотил свой коньяк. - Выходит, меня что-то вело?
     - Попробуй врубиться, Роуг, - сказала я. - То же самое, что заставило
тебя найти утонувшую девочку - тогда, в валлийском куполе.  Мировая  Душа.
То, глубинное, что позволяет тебе слышать разговоры вещей и позволяет тебе
видеть то, что видят все, но думать при этом то, что никому  и  голову  не
приходит. Ты говоришь, что это - синэргия, я называю это Anima Mundi. Одно
и то же.
     - А может. Бог?
     - Называют и так. Почему бы и не называть? Главное - это  одно  и  то
же.
     Он снова кивнул.
     - Целое больше суммы своих частей, как бы его не называть. А ты  что,
- повернулся он к Барб, - следила за мной?
     - В порядке задания.
     - И ты знала про мою Деми?
     - В порядке инструктажа.
     - А ты не помнишь, чтобы я... А ты  не  помнишь,  чтобы  она...  Нет,
подожди.  Я  так  сегодня  умотался,  что  даже  не   могу   ничего   ясно
сформулировать. - Он перевел дыхание. - Не  было  ли  поблизости  от  меня
какого-либо живого существа, которое все время оставалось со мной, но я не
обращал на него внимания?
     Барб молча покачала головой.
     - И ничего такое, на что я не обратил внимания, не пыталось  вступить
со мной в контакт?
     - Ничего, кроме Перси Павлина и троих джинковых солдат, но ты обратил
на двоих из них  более  чем  достаточно  внимания.  Во  всяком  случае  им
хватило, чтобы отправиться на тот свет. Ну, эти твои маори умеют у себя на
Ганимеде готовить убийц. Ты мог бы дать урок-другой самому Аттиле.
     - Два? А что, один ушел?
     - Нет.
     Уинтер посмотрел на нее, а затем на меня. Я пожала плечами.
     - Ты сильно увлекся двоими, вот  Барб  и  решила  немного  помочь.  С
пятидесяти ярдов она бьет без промаха. Не обиделся, надеюсь?
     - Не такая уж я свинья. Я благодарен тебе,  Барб,  очень  благодарен.
Спасибо.
     - Парни должны помогать друг другу, - ухмыльнулась Барб.
     - Еще раз спасибо. Послушайте, обе вы, вы меня не бросайте, помогите.
Мне нужно вернуть Деми, это сейчас самое главное, но я просто не вижу, как
это сделать. Никогда бы не поверил, что не  смогу  разобраться  в  картине
событий - да еще в момент опасности, когда так много... Ладно, это  пустые
разговоры. Какие предложения?
     - Тебе нужно сторговаться с Тритоном, - сказала я.
     - А популярнее?
     - Они хотят, чтобы контрабанда прекратилась.
     - А сами они не могут?
     - Нет. Единственный, кто может - это ты. Король Р-ог.
     - Но я не хочу. - Он снова начал яриться.  -  Эти  косопузые  джинки,
сидящие на своем мета и унижающие все человечество, все равно как долбаные
арабы, усевшиеся на свою нефть...
     - И вся Солнечная охотно с тобой согласится, особенно  теперь,  когда
Тритон начал скупать нас на деньги, получаемые  за  мета...  Вот,  скажем,
"Ветка сакуры", кому, думаешь, принадлежит этот банк? Но только хочешь  ты
вернуть свою Деми или не хочешь?
     - Господи Исусе, она еще спрашивает! А для чего, скажи на милость,  я
целый день строил из себя клоуна?
     - Тогда тебе придется платить их цену Она не вернется, не убедившись,
что обстановка разрядилась.
     Он яростно хмыкнул.
     - А цена эта - прекращение операций вашей маорийской мафии.
     - Ну, скажем, я так и сделаю, - нетерпеливо махнул  рукой  Уинтер.  -
Где гарантия, что это успокоит Деми - куда бы она ни спряталась?
     - А! Вот тут-то мы и  начнем  торговаться.  Мы  потребуем  письменное
обязательство, которое, конечно же, гроша ломаного не стоит. Мы  потребуем
предусмотреть в документе штрафы  за  нарушение  его  условий,  потребуем,
чтобы он хранился у третьей стороны - на это им тоже начхать. Скорее всего
банк,  в  котором  мы  депонируем  договоренность,  окажется   им   же   и
принадлежащим. Еще мы...
     - Подожди секунду. А когда и где будет все это делаться?
     - Тогда, когда они выйдут на тебя. И, скорее всего - в том месте, где
они это сделают.
     - А как они поймут, что со мной можно разговаривать?
     - Очень просто.  Ты  воспылаешь  неожиданным  желанием  познакомиться
поближе с сыночком Посейдона и запросишь визу, то есть ясно покажешь,  что
готов к употреблению. Дальнейшим они займутся сами.
     - Жестянщик, портной, солдат, мореход. - Уинтер покосился на Барбару.
-  И  я,  значит,  должен  заканчивать  детскую  считалочку,  отплывая  на
Тритон... Не нравятся мне шуточки этой вашей Anima Mundi. Ну а что  же,  -
он снова повернулся ко мне, - вы потребуете от них в действительности?
     - Ничего. После обычных песен и плясок с  подписанием  соглашения  мы
поставим их перед суровым неумолимым фактом.
     - А именно?
     - Что у нас есть заложник.
     - Не может быть! Кто?
     - Самый высокопоставленный мандарин директората  Тритона.  Их  шогун,
ведающий всей информацией и принимающий все решения.  Глава  "И-хэ-Цюань",
общества "Кулак во имя согласия и справедливости", ведущего  свою  историю
еще с девятнадцатого века.
     - И что, этот mache [деятель, делец (идиш)] у вас?  Прямо  здесь,  на
Земле?
     - Не совсем, но мы его вычислили. Видный ученый... Томас Янг.
     Уинтер был потрясен.
     - Да-мо Юн-гун Тритона. Довесок "гун" обозначает нечто вроде "князя".
Он - манчжурский аристократ.
     - Великий экзобиолог?
     - Молодец, возьми с полки пирожок.
     - Мой друг, сказавший, что для него будет высокой честью  обследовать
Деми и дать ей рекомендации?
     - Избавило бы их от уймы хлопот.
     - Н-но... Но каким образом?
     - Вспомогательные прикрытия. Самый стандартный прием всех разведок. Я
познакомилась с Сохо Янгом много лет назад здесь же, в Нью-Йорке. Тогда он
был  хозяином  небольшого  ломбардика.  Слыхал   когда-нибудь   о   крутом
порно-заведении "В Постельных Тонах"?
     - Это что, тоже он?
     - Нет, я.
     - Господи, и как это вы, циркачи, умеете играть столько разных ролей?
     - Век тупой, прямолинейной борьбы  за  существование  минул  давно  и
безвозвратно, -  вставила  Барбара.  -  Вместе  с  динозаврами.  "Блаженны
многогранные, ибо они наследуют землю" - вот лозунг дня.
     - Романтика плаща и кинжала, - презрительно бросил Уинтер. -  Детские
игрушки.
     - Да нет, - устало сказала я. - Скорее - самый  прозаический  подсчет
возможных прибылей и убытков. Вопросы времени  и  бюджета.  Все  прекрасно
знают, что есть разведки, есть их нелегальные агенты,  это  -  само  собой
разумеющаяся истина. Проблема  в  том,  как  сделать,  чтобы  наши  агенты
работали как можно дольше, чтобы их контрразведка как  можно  дольше  этих
агентов не обнаруживала. Понятно?
     - Понятно.
     - Поэтому организуется  липовая  агентурная  сеть,  чья  единственная
задача - привлекать к себе внимание. Само собой, липовые агенты ни  о  чем
таком даже не подозревают, они считают себя самыми взаправдашними. А потом
сидишь и надеешься, что чужая контрразведка угрохает все свои средства  на
борьбу с  легко  заменяемыми  отвлекающими  агентами  -  в  то  время  как
профессиональная сеть спокойно занимается своим делом. Нужно только хорошо
руководить липовыми агентами, чтобы те не начали дуром работать в  опасной
близости от настоящих. Именно этим и занимался  Янг  из  своего  ломбарда.
Именно это и делаю я, базируясь в "Постельных Тонах".
     - Ну, вы даете, - пробормотал Уинтер.
     - А теперь послушай. В прошлый раз я  допустила  ошибку,  за  которую
готова извиниться. Я не поверила,  что  ты  и  вправду  настолько  умен  и
сообразителен, как всем кажется.  Единственное  мое  оправдание  -  второй
закон разведдеятельности: каждый человек глупее, чем можно бы подумать.
     - А первый? - прорычал Уинтер.
     - Первый - что мы глупее, чем сами о себе думаем. Так  что  теперь  я
хочу говорить с тобой откровенно.
     - А стоит ли? - негромко предостерегла меня Барбара.
     - Не знаю, Барб, но приходится. Так вот  первое  -  запроси  визу  на
Тритон. Второе  -  отправляйся  на  Ганимед  и  останови  действия  мафии.
Последнее абсолютно необходимо, ты поймешь это и сам, узнав, какая  ставка
сейчас на кону.
     - И какая же?
     - Пусть Тритон сохраняет свою монополию на мета. Мы можем - во всяком
случае  некоторое  время  -  платить  их  несуразные   цены,   но   скупка
собственности, попытка прибрать  к  рукам  всю  Солнечную  -  этому  нужно
положить конец и как можно скорее. Через пятьдесят лет они  скупят  нас  с
потрохами.
     - Так что, вы хотите тянуть время и торговаться?
     -  Как  только  твоя  мафия  утихомирится,  а  ты  и  Деми  будете  в
безопасности, мы вытащим из рукава своего туза,  Да-мо  Юн-гуна,  и  тогда
наши  карты  могут  -  при  благоприятных  обстоятельствах   -   оказаться
выигрышными. Но даже в самом плохом случае получится нечто вроде пата, и у
нас будет время придумать что-нибудь еще.
     И тут он взорвался бешеной, нерассуждающей яростью.
     - А колебал я вас всех со всеми этими говенными  девичьими  забавами!
Сделки! Паты! Торговаться они, видите ли, будут! Да можете вы понять,  что
имеете дело со взрослыми мужиками, которые давно в игрушки не  играют?  Мы
натягиваем вас и вышвыриваем, и вся любовь и сиськи набок. Ты что, и  меня
держишь за какую-то там карту в рукаве?
     - Роуг!
     - А я не карта, я дважды король маори.
     - Бога ради, Уинтер...
     - Ладно,  все  будет  так,  как  ты  сказала  -  за  одним  маленьким
исключением. На Ганимеде я не стану и пытаться  покончить  с  мафией,  мне
ведь в лицо рассмеются. Вы, бабы, не понимаете того,  что  понятно  любому
дураку. Нет, я призову их к бою, и каждый солдат-маори будет  в  восторге.
Ты понимаешь меня, драгоценная Брюнхильда? Мафия получает заказ на  погром
Тритона.
     Придя к такому решению, он пулей вылетел из моей студии. Я посмотрела
на Барбару. Ход событий вызывал очень мало восторга, а моя в  них  роль  -
еще меньше.
     - Может, и стоило тебя послушать.
     - Неужели мы никогда не перейдем на партеногенез? - вопросила она.  -
Могут же тли, ну а мы-то чем хуже?
     - Держись около него, Garda. Помощь нужна?
     - Обойдусь, - жестко улыбнулась Барбара, а затем добавила: - А я  еще
хотела поделиться с ним добычей из своей побирушечной банки,



        СТРАТЕГИЯ И ТАКТИКА

                                   На войне и в любви стратегия дозволена.
                                                          Сюзанна Сентливр

                                   Там часто тактика, где мы ошибку зрим.
                                                            Александр Поуп

     Я вылетел из этой студии, буквально булькая  от  негодования:  задним
умом, к которому вы, Одесса,  относитесь  со  странным  предубеждением,  я
прекрасно понимаю все дальнейшие свои ляпы и промахи. Я  там  орал  что-то
насчет погрома Тритона. Господи,  да  я  бы  взял  заказ  на  погром  всей
Солнечной, если бы это вернуло мою Деми!.. Где она? Куда она  запряталась?
Как она? В безопасности ли она? Я ничего не знал и не знал даже, где можно
что-нибудь узнать. Перспектива вырисовывалась какая-то бесперспективная.
     Я вернулся в  свою  ротонду  Beaux  Arts,  переоделся  в  практически
невесомый комбинезон, покидал в дорожную сумку кое-что из вещей, опять  же
самых легких - двести фунтов это макс. разр. вес на одного пасс.,  включая
и багаж, и собственное его  бренн,  тело,  -  накрутил  на  шею  пси-кошке
платочек в горошек (чтобы ей было чем заняться) и пошлепал  в  зоопарк,  к
Найдж Энглунд.
     - Ветеринарная лечебница за углом, - сообщила Найдж.
     - Она здорова.
     - А почему шея завязана?
     - Для ее развлечения. Киска любит пятнышки.
     Найдж окинула взглядом мое походное обмундирование.
     - Собрался куда-нибудь?
     - У-гу.
     - И даришь свою  якобыкошку  зоопарку?  Слушай,  Роуг,  мы  по  горло
наелись всеми этими домашними животными, которые надоели хозяевам.  Ты  не
представляешь  себе,  сколько  нам  их  таскают   -   зеблюды,   собадилы,
кенгопарды. Аквариумы переполнены - лещуки, бестеры...
     - Я хочу пристроить ее к тебе.
     - Да? А почему не в гостиницу для зверей?
     -  Не  могу  довериться,  Найдж,  никому,  кроме  тебя.   Моя   кошка
ультраособая. Вдруг она подцепит в  этой  ночлежке  какую-нибудь  гадость?
Просто не хочу рисковать.
     - А что в ней такого особого?
     - Пятая поправка.
     - Тоже мне. Как ее хоть звать-то?
     - Же... - Я закусил язык, сообразив, что Найдж спрашивает не  фамилию
Деми, а имя пси-кошки, которого я к тому же не знал. - Нет у нее имени.  Я
называю ее просто "Мадам".
     Найдж видит меня насквозь, но эта наглая ложь  прошла  почему-то  без
комментариев.
     - Посмотрю, есть ли у нас место.
     Она потыкала клавиатуру компьютера, и на  экране  вспыхнула  надпись:
"1/2 O.K.".
     - Я не хочу, чтобы мадам жила вместе с кем-то, - испугался я.  -  Еще
покалечится в драке. Неужели у вас нет одноместных номеров?
     - Попробуем снова, - сказала Найдж. - Эти штуки отвечают иногда не на
те вопросы, которые им задаешь. - Теперь компьютер дал направление в  зону
3, корпус 2, клетку 7. - Ну вот, твоя подружка сможет испытать все радости
одиночного заключения по соседству с кроликами. Что она ест?
     - Все, что угодно, лишь бы с круглыми пятнышками. Икру красную,  икру
черную, а также...
     - Ничего, удовлетворится пестрой фасолью и  просом,  пусть  и  за  то
спасибо скажет. Когда возвращаешься?
     - Не знаю.
     - Не важно. Сообщи мисс Джероукс, что она может забрать кошку,  когда
угодно, - лишь бы уплатила по счету.
     Меня буквально вымело из ее кабинета - с фигурально  говоря,  стрелой
в, фигурально говоря, заднице. Это же надо, с какой  скоростью  разносятся
сплетни!
     Оттуда - в один из моих банков (я пользуюсь тремя  в  надежде  надуть
налоговое начальство) за аккредитивом на две тысячи.  Две  тысячи  даже  в
купюрах что-то весят. А я и так был на опасной  грани  тех  самых  двухсот
фунтов макс., еще несколько унций - и можно оказаться за этой гранью.
     Я хотел получить аккредитив на тисненом пергаменте банка "Орб и К"  -
шараги настолько классной - они  ведь  даже  чеканят  собственные  золотые
монеты в пятьдесят соверенов - что вся Солнечная знает их бумагу  (предмет
головной боли и отчаяния для фальшивомонетчиков) и пресмыкается перед ней.
     И персонал там соответствующий, ребята  настолько  высокомерные,  что
прямо носом лампочки сшибают, могу  привести  отличный  пример.  Как-то  я
погасил у них чек, а затем, выйдя уже из банка, обнаружил, что по какой-то
таинственной ошибке то ли машин, то  ли  людей  получил  на  сотню  больше
положенного. Ну, я -  девушка  честная,  а  посему  вернулся  и  попытался
вернуть эту сотню, на что получил от  элегантного  кассира  гордый  ответ:
"Извините, сэр, но банк не принимает никаких претензий, если клиент отошел
от окошка".
     Так что  я  представился  и  попросил  выдать  мне  "фракционируемый"
аккредитив, чтобы иметь возможность брать с него не все деньги сразу, а по
частям. Кассир (другой) понажимал клавиши, и черти бы меня драли, если  на
экране не появилась надпись  "1/2  O.K.".  Как  видно,  я  уже  запутался,
сколько в какой банк положил - знак благоприятный, ведь если я сам не могу
уследить за  своими  капиталами,  как  же  справиться  с  этим  налоговому
управлению? Пришлось согласиться на тысячу, куда мне, собственно, больше?
     Затем я последовал твоему,  Одесса,  совету  и  пошел  в  консульство
Тритона, чтобы запросить визу и тем показать,  что  готов  к  переговорам.
Джинк, к которому  я  попал  (скорее  джап,  чем  чинк)  был  услужлив  до
умопомрачения, к тому же все время улыбался,  кланялся  и  вежливо  шипел.
Шипят они, кстати, не  как  люди  -  не  на  выдохе,  с  помощью  языка  -
"Ш-ш-ш...", а на вдохе, с помощью нижней губы - "Х-ф-ф...".
     - Вы оказываете нам высокую честь, сьероре Ивер  (таким  вот  образом
звучит "мистер Уинтер" на соларанто, международном  вспомогательном  языке
Солнечной системы). Х-ф-ф.  Такой  знаменитый  джентльмен  не  почел  ниже
своего достоинства посетить наш убогий, провинциальный мир. Х-ф-ф-ф. Когда
вы почтите Тритон своим визитом?
     - Где-нибудь в ближайшие два месяца.
     - Понятно. - Он поработал на  терминале,  связывавшем  консульство  с
посольством, и вскоре - вы будете смеяться -  на  экране  появилось:  "1/2
O.K.". Джинк был настолько ошеломлен, что  даже  запутался,  кто,  кому  и
какую оказывает честь. - Сьероре Ивер, вам  Предоставлена  виза  на  целые
шесть месяцев. Половина года, сьероре Ивер. Х-ф-ф-ф. Высочайшая  возможная
честь. Х-ф-ф-ф.
     Все до предела любезно и корректно, однако, если бы горевшая  во  мне
ярость  нуждалась  в  новом  топливе,  к  тому  времени,  как  я   покидал
консульство с визой в  паспорте,  это  топливо  взгромоздилось  бы  кучей,
достойной большого скаутского костра. Ученым  известно  архаичное  понятие
"растревоженная совесть" - непрестанные упреки, грызущие тебя изнутри.  Ну
а что вы  скажете  насчет  "растревоженной  мстительности",  непрестанного
желания отомстить, воздать по закону око за око, зуб за зуб?
     Консульские украсили свой холл произведениями примитивного  искусства
и прочей экзотикой. И  здесь,  среди  прочего,  находилась  очаровательная
рамочка с натянутой кожей.  Лицо  маори  с  полным  комплектом  ритуальных
шрамов и священных татуировок. Лицо моего отчима, Те Юинты.
     О,  сладость  будущего  мщения!  Вот  так  вот.  Корабль  "Sternreise
Kompanie" [Компания звездных перевозок (нем.)] отправлялся на Ганимед  тем
же вечером, забитый под завязку, за исключением одной каюты, которая была,
как  я  устал  уже  повторять,  _н_а_п_о_л_о_в_и_н_у_  о'кей,   т.е.   мне
предстояло с кем-то ее делить. С кем? Не понимаю, Одесса, каким манером ты
это-то намухлевала? С твоей драгоценной лесбиянкой Барбарой Булл.
     (Проще простого, Роуг. Мы взяли всю  каюту,  а  потом  отказались  от
половины. Было ясно, что ты рванешь на Ганимед ближайшим рейсом, а уж коли
нет - в самый последний момент Барб сошла бы с корабля.)
     Барб  мне  нравится,  и  я  преисполнен  к  этой   леди   глубочайшей
благодарности, однако проводить в ее обществе слишком много времени как-то
не хотелось. Уж больно обе вы хитры, я боялся нечаянно ляпнуть  что-нибудь
не то и выдать все свои планы.
     Лайнер был роскошный, с haute cuisine, так что я сшивался по  большей
части  на  камбузе,  притворяясь,  что  имею  задание   проинтервьюировать
шеф-повара, работающего в условиях невесомости. Дело оказалось  и  вправду
интересным, помогло отвлечься ото всех моих заморочек.  Если  когда-нибудь
напишу по этим материалам статью - пойдет на ура.
     Жарка-варка в невесомости не сравнима ни с чем. Повар  парит  посреди
кухни, и ему  все  равно  -  где  пол,  где  стена,  где  потолок.  (Перед
включением двигателей его обязательно предупреждают, чтобы успел  выловить
из воздуха все свои принадлежности и положить их на стол). Он может стоять
на голове, может безбоязненно бить яйца над этой же самой  своей  головой.
Одна беда - в невесомости ничто не падает и не льется по собственной своей
воле, все нужно вытряхивать, выталкивать,  заставлять  и  уговаривать.  На
земле  можно  перевернуть  блин,  подкинув  его  сковородкой.   А   теперь
представьте себе, как это будет выглядеть в невесомости.
     И еще одна проблема. Морозильники  охлаждаются  космическим  холодом,
царящим на  теневой  стороне  корабля;  если  температура  в  них  слишком
опускается, приходится  даже  включать  нагреватели.  Однако  бывает,  что
корабль в полете переворачивается, подставляя их  солнечному  жару.  Тогда
повар хватается  за  интерком  и  последними  словами  несет  навигаторов,
которые крайне неохотно включают касательные двигатели,  ведь  это  с  (их
точки зрения) бессмысленное растранжиривание топлива.
     - Дебилы! Вы что, хотите испортить мой  creme  brulee?  Это  как  это
бессмысленное? Я все сообщу в "Etoilevoyage Companie!" [Компания  звездных
перевозок (фр.)]
     Наблюдать, как повар жарит мясо или дичь - полный восторг.  Аккуратно
поместив оное поджариваемое на нужном расстоянии от электрического  гриля,
он чуть-чуть его закручивает. В  результате  вышеупомянутое  поджариваемое
так и висит на одном месте, медленно поворачиваясь. Этакий тебе вертел без
вертела. При небольших уходах в сторону легкое, ласковое прикосновение - и
все опять в порядке. Наш повар весьма  дотошно  выдерживает  детали  этого
процесса, что характерно для всех  космических  поваров.  Очень  интересно
послушать их  жаркие  споры  на  тему  оборотов  в  минуту  и  сантиметров
расстояния от гриля.
     А поджаривание креветок в масле  -  нечто  вообще  месмерическое.  Он
вытряхивает над грилем посудину лучшего растительного масла, в  результате
чего образуется целое облако капелек. Затем следует кропотливая работа  по
соединению капелек в один золотой шар, затем этот шар начинает  шипеть.  В
точно отмеренный момент добавляются специи (я так и не  удостоился  редкой
чести наблюдать это священнодействие), затем - креветки. В конечном  итоге
получается медленно вращающийся, завораживающий, а  главное  -  аппетитный
шар. Чувствуешь себя,  как  больной  царевич,  загипнотизированный  часами
Распутина, - только часы нельзя съесть.

                     В куполах турецких щедрая земля.
                     Маки пламенем горят, зреет конопля.

     Избавиться от Барбары оказалось проще простого. После  посадки  я  не
стал  забирать  из  каюты  свое  барахло  и  вышел  из  корабля  вместе  с
новообретенным приятелем - поваром, облачившись в его замусоленную форму и
белый колпак. Сам он был, конечно же, при полном при  параде  -  намечался
трехдневный загул в обществе девиц-креолок, знакомых ему еще по предыдущим
рейсам,  для  каковых  девиц  он  пронес  контрабандой  три  дюжины  ампул
женьшеня. Не без моей, конечно же, помощи  -  я  всегда  стараюсь  платить
услугой за услугу. По выходе их порта мы расстались, он направился к своим
девицам, а я - не в купол маори,  как  можно  бы  ожидать,  а  в  турецкие
купола. И сразу вломился к Ахмету Труйджу - обговорить  стратегию  военных
действий.
     У турков Ахмет - парень номер раз, gantze  macher.  Он  в  неоплатном
предо мной долгу, мы с ним это знаем, но вам  можно  и  объяснить,  в  чем
дело. Он великолепно справляется со  своей  должностью  -  блестящий  бей,
искусный правитель, сумевший сделать турков почти такими же  влиятельными,
как джинки, но все равно, если я  когда-нибудь  расскажу  о  нем  то,  что
только мы с ним и знаем, он сразу же  полетит  со  своего  поста,  с  него
сорвут эполеты,  над  его  головой  сломают  шпагу,  в  общем  -  позорная
отставка. Хуже того, он станет всеобщим посмешищем. Во всяком  случае  так
описываем возможное развитие событий мы в наших с ним разговорах.
     Много лет назад, когда я делал большой очерк о его отце, знаменитом и
достойнейшем Труйдже  Калифе  (задолго  до  этой  загадочной,  прискорбной
смерти), чрезвычайном и полномочном после, поработавшем в  добром  десятке
различных столиц, папа Труйдж решил, что нуждается  в  пересадке  роговицы
обоих глаз. Направляясь к глазному хирургу, он  прихватил  за  компанию  и
сыночка своего Ахмета, а уж я увязался за ними сам,  в  надежде  обогатить
будущий очерк одной-другой  деталью  обстановки.  Ахмету  было  тогда  лет
шестнадцать. В глазной клинике папу посетила блестящая мысль - а почему бы
не проверить заодно, как там у сына со зрением. Ахмета усадили перед этими
самыми таблицами, где разные буквы, и быстро выяснили, что зрение у  него,
как у орла, но букв он не знает. Ни одной.
     Смейтесь - не смейтесь, но так оно и было. С самого  раннего  детства
Труйдж-младший  отирался  в  дипломатических  кругах,   приобретая   шарм,
утонченность и весьма разорительные вкусы, отлично проводил время - и  при
всем при том ни одному из приближенных посла как-то и в голову не  пришло,
что ребеночек-то не ходит в школу. Все они  считали,  что  он  как-то  там
где-то там учится, и ни один из них не удосужился проверить.
     Ну а сам Ахмет на себя не стучал - какой же мальчишка хочет в  школу?
Так вот он и проваландался до шестнадцати лет, а тут уже  поздновато  было
для чтения-письма-арифметики. В результате Ахмет и по сей день не умеет ни
читать, ни писать, однако годы тщательно скрываемой неграмотности  обучили
хитрого турка сотням искусных трюков, а заодно фантастически  развили  его
память.  К  великому  счастью  губернатора,  в  турецком  анклаве  принято
скреплять документы не архаичной подписью, а отпечатком голоса.

                          Научился я читать,
                          Научился я писать,
                          Научился я и в драке
                          Старшим братьям помогать.

     Губернатор  приветствовал  меня  с  громким  энтузиазмом,   абсолютно
искренним - мы с ним действительно друзья, компромат  здесь  не  при  чем.
Теперь Ахмету под тридцать:  смуглый,  начинающий  уже  лысеть,  мягкий  в
обращении  и  великолепно  барственный,  он  чуть  заикается  и  временами
замолкает, подыскивая нужное слово - земной английский для него третий или
даже четвертый язык. Я не стану пытаться воспроизвести здесь его заикание.
     - Ахмет, - сказал я, презентуя ему ампулу  женьшеня,  выцыганенную  у
космоповара (ты не выцыганил ее, Роуг, ты ее вымаорил). - Я хочу попросить
тебя о небольшом одолжении.
     -  Faires  des  demandes,  -  ухмыльнулся  он.  -  Ну  давай,  давай,
выкручивай мне  руки.  Теперь  меня  так  просто  не  возьмешь,  я  хорошо
приготовился.
     - Действительно?
     - Эй-Би-Си-Ди-Эф-Джи. Ну, что ты на это скажешь?
     - Ахмет, Ахмет, ну уж от тебя-то я такого не ожидал. Разве можно  так
обращаться с невинным, дружелюбным шантажистом? Ты учился - и  скрывал  от
меня!
     - А все одна из ваших маорийских штучек. Появилась здесь  на  прошлом
месяце, неизвестно откуда. Учит меня в постели. Для демонстрации  алфавита
использует свои ракушки.
     - Ракушки?
     - Ну да, серебряные. Носит их на  бедрах,  как  ceinlure.  Как  будет
ceinture   на   вашем   вонючем   янковском?   А,   да,   пояс.   И    они
дзинь-дзинь-дзинькают, когда... И у нее на жопе очень странный шрам. Я  не
ошибся? Тохес? Derriere? [задница (фр.)] Нет, верно, жопа.  Так  что  тебе
там потребовалось, Роуг?
     - Ты можешь объяснить мне, Ахмет, как организован твой шахер-махер  с
мета?
     - Самым элементарным образом; мы платим джинкам героином, за унцию  -
фунт.
     - Ни себе фига! Шестнадцать к одному?
     - Слава Богу, что у нас есть хотя бы, чем пригрозить им  при  случае,
так что наша квота мета всегда гарантирована. Срежут - останутся без дури.
     - А какая у вас квота?
     - Три-четыре сотни фунтов в месяц.
     - Так много?
     - Конопля и маки жрут тепло и воду, как сумасшедшие.
     - А вы, значит, поставляете им пять-шесть  тысяч  фунтов  наркотиков.
Очищенных?
     - Нет, сырец. Джинки предпочитают очищать их самостоятельно.
     - Все равно, это охрененное количество дури.
     - А у них охрененное количество народа. "Жили-были три китайца -  Як,
Як Цидрак, Як Цидрак Цидрони".  Ничуть  не  сомневаюсь,  что  значительная
часть сырца идет на поддержание духа кули, вкалывающих в шахтах.  Судя  по
сообщениям, там настоящий ад.
     - Ахмет, я никогда не видел мета. Нельзя посмотреть у тебя?
     - Это что, и есть то самое одолжение?
     - Нет.
     - Ты же используешь мета, почему же ты никогда его не видел?
     -  А  многие  люди,  пользующиеся   серебром,   видели   когда-нибудь
серебряную руду?
     - Как всегда - sans replique [без ответа (фр.)]. Пошли, Роуг.
     В шлюзе мы надели вакуумные скафандры с такой мощной  теплоизоляцией,
что стали походить на северных медведей, страдающих - судя  по  скованной,
судорожной походке - церебральным параличом. Ахмет постучал по моему плечу
и показал на коротковолновую антенну.
     - Включился? Роуг, ты меня слышишь?
     - Ясно и отчетливо.
     - Тогда делай все, как я скажу и Боже упаси что-нибудь трогать,  если
не хочешь превратиться в сверхновую.
     - Спасибо, не надо. Я и так достаточно яркая личность.
     По-лунному бесплодное, покрытое рваными скалами плато заставляло  еще
больше чувствовать себя белым медведем - только перепрыгивающим трещины не
со льдины на льдину, а с  камня  на  камень.  Через  четверть  мили  таких
упражнений Ахмет остановился перед совершенно  естественного  вида  глыбой
туфа и буквально оглушил меня, проорав нечто по-турецки, в каковом языке я
ни бум-бум. Через  некоторое  время  плита  мягко  скользнула  в  сторону,
обнаружив люк и ведущие вниз каменные ступеньки. Мы спустились в небольшую
камеру  и  увидели  перед  собой  каменную  дверь,   охраняемую   четырьмя
вооруженными белыми медведями.
     После новой порции турецкой  тарабарщины  часовые  распахнули  дверь,
пропустили нас и сразу же ее закрыли.
     - Строжайший режим, - сказал Ахмет. - И не потому, что кристаллы мета
precieux [драгоценные (фр.)], главное - они dangereux [опасные (фр.)].  Не
позволяйте посторонним играть со спичками.
     Мы находились в сферической ледяной пещере.
     - Кристаллический гелий, -  объяснил  Ахмет.  -  Аргон  и  неон  тоже
инертные элементы, но он еще  инертнее.  Единственная,  пожалуй,  Substanz
[вещество (нем.)], которую даже мета  не  может  катализировать.  Из  него
делают  контейнеры  для  хранения  и  транспортировки,  но  ты   себе   не
представляешь, насколько трудно поддерживать  температуру  в  два  градуса
Кельвина.
     - Ох, Ахмет, похоже, ты и твоя  маорийская  шлюшка  серьезно  изучали
литературу по этому вопросу, - укорил его я, осматриваясь. - А это  что  у
тебя за ювелирная лавка? Сложил сюда precieux камни, чтобы кто не спер?
     - Это, Роуг ты мой precieus, и есть твои кристаллы мета.
     - Чего? Эти пуговки?
     - Aber naturlich [конечно же (нем.)].
     Я шагнул к светящейся груде,  пытаясь  сообразить,  дурит  меня  этот
известный всей Солнечной шутник и плейбой, или  нет.  Действительно  нечто
вроде радужных пуговиц - крохотные диски,  чуть  выпуклые,  с  каемкой  по
краю, правда без дырочек. И они искрились, переливались внутренним, словно
живым светом.
     - Это что, действительно мета? Ты только серьезно, Ахмет, безо всяких
шуточек. Мета?
     - Oui [да (фр.)].
     - Очень красивые.
     - Oui.
     - Но эта бижутерия кажется совершенно безопасной.
     - Такие они и есть, когда находятся в нормальном состоянии. Я  говорю
сейчас абсолютно серьезно. Это - тектиты, экстрагалактические метеориты из
самых дальних глубин пространства. Обычные тектиты  можно  найти  даже  на
Терре - черные стекловидные пуговицы, безвредные, лежат себе и  никого  не
трогают.
     - А почему эти - другие?
     - Тут-то вся и  история.  Они  -  первичные,  пришедшие  из  далекого
прошлого. Существует теория, будто очень давно, когда Тритон  находился  в
вулканической стадии, его буквально нашпиговал прилетевший откуда-то поток
тектитов.  Под  воздействием  термальных  и  радиационных   нагрузок   они
трансформировались в мета. Каждая из этих пуговок  -  котел  спрессованной
трансформационной энергии.
     - Глядя на них, ей Богу поверишь.
     - Отсюда и главное свойство мета -  они  принуждают  атомы  совершать
квантовый скачок на  высшие  уровни.  Затем  атомы  сваливаются  назад,  в
нормальное состояние, и выделяют при этом  лучистую  энергию,  а  далее  -
новый толчок со стороны мета... И все это - со скоростью света. Де Бройль,
наверное, вентилятором в гробу вертится.
     - Де Бройль? - спросил я, чувствуя что-то нехорошее. - Это какой  еще
де Бройль?
     - Луи Виктор. Разве мог он ожидать,  придумывая  в  тысяча  девятьсот
двадцать третьем свои квантовомеханические штучки, к чему это приведет?
     - Ахмет Труйдж, Ахмет Труйдж, ты ведь и вправду читал книжки!
     - Генезис мета, Роуг, чисто  гипотетичен,  однако  известно,  что  их
находят в древних вулканических породах - примерно так же, как африканские
алмазы, добываемые из  "алмазных  трубок".  Там  их  добывали  африканские
негры, а здесь - джинки-кули.
     - А как же с ними обращаются?
     - При помощи инструментов с наконечниками из кристаллического  гелия.
Представь себе кузнеца,  ворочающего  кусок  добела  раскаленного  железа,
затем переверни ситуацию и ты получишь рабочего, ворочающего эту  радужную
пуговку.
     - Да-а... Ну, Ахмет, спасибо за экскурсию, ты очень  хороший  гид.  Я
настолько тебе благодарен, что не стану даже выпрашивать самый малюсенький
из твоих тектитов на память.
     - Все равно унести невозможно.
     - Ага. В скафандрах нет карманов.
     - Так это и есть то  самое  одолжение,  весь  favour,  о  котором  ты
просил?
     - Нет. Правду говоря, я прилетел сюда с неким стратегическим  планом,
но ты подсказал мне план тактический, и он лучше. Вернемся в контору, и  я
синэргизирую вдохновленную  тобой  хохму.  Придется  попросить,  чтобы  ты
смастерил для меня Труйджанского коня.


     Вы,  конечно,  и  не  сомневаетесь,  что  наш  отдел   Terra   Gardai
давным-давно  сПЛАНировал  работу  мета-мафии.  Вот   эмпирическая   схема
торговли. Посмотрим, сумеете  ли  вы  обнаружить  веселенькую  особенность
критического пути. Приза не обещаю.

                                  Маори
                                    
                            Мамонтовые бивни (1)
                         джинкам для резьбы по кости
                                    
                                  Джинки
                                    
                               Porphyra (2),
                         выращиваемые в аквариумах
                                    
       Голландский      Porphyra
       купол        <-  мамонтовые
         |              экскременты (3),
         
       другие           девушки (4)     Маори -> Золото -> Джинки
       красители                                          контра-
         |                                |                бандисты
                                       Золото                |
       Бельгийский                      для девушек           
       купол                            и прочее             Мета
         |                                                   |
                                         |                   
       Золото (5)                       Голландский          Мафия
       за произведения                  купол                 |
       искусства                                              
                                                             Солнечная
                                                             система

     (1) Маори добывают их, пользуясь вполне современным оружием.
     (2) Моллюски,  из  которых  добывается  императорский  пурпур.  Маори
притворяются, что краска эта нужна им для татуировок.
     (3) Единственное органическое вещество, придающее  ярко-зеленый  цвет
огням фейерверка; на Каллисто фейерверк - популярная форма искусства.
     (4)  Нечто  вроде  добровольного  рабства.  Из   маорийских   девочек
получаются очаровательные  и  очень  послушные  натурщицы,  и  они  готовы
буквально на все.
     (5) Редкое розовое золото, бельгийцы не продают его никому.

     Ну как, нашли веселенькую особенность?  Каким,  скажите  на  милость,
образом спереть некий предмет, до которого и  дотрагиваться-то  нельзя?  В
африканских  шахтах  двадцатого  века  воровство  алмазов  рабочими   было
постоянной головной болью надзирателей. После смены всех, поднимающихся из
недр Голубой земли, подвергали длительному,  скрупулезнейшему  осмотру,  и
все-таки  некоторые  исхитрялись  протащить   камни.   Пять-десять   карат
неграненых алмазов, и чернокожий обеспечен на всю  жизнь  -  земля,  скот,
жены, любая местная роскошь.
     Но на Тритоне нет такой проблемы. После самого поверхностного осмотра
все рабочие, выходящие из шахты, проходят термическую камеру. Если датчики
регистрируют присутствие отрицательной температуры, сразу становится  ясно
- слишком уж размечтавшийся кули тащит контейнер с чем-то  очень  и  очень
холодным, дальнейшее очевидно.  И  все-таки,  и  все-таки,  сто  чертей  в
печенку, кристаллы мета широким потоком  текут  из  шахт  на  сторону.  Ну
каким, скажите мне, образом?
     С алмазами просто, их можно положить в рот или проглотить, засунуть в
уши, или в ноздри, или в анус, спрятать в волосах. Очень  маленькие  камни
можно скрыть под веками, можно нанести себе рану  и  засунуть  алмазы  под
кожу... С мета такие штучки не пройдут.  Этот  самый  котел  спрессованной
энергии зажжет все тело  огнем,  рядом  с  которым  auto-da-fe  -  райская
прохлада.
     По нашей  терминологии  слабое  звено  критического  пути  называется
отрицательным провисанием. Шуточка, которую я с вами обсуждаю, как  раз  и
была таким отрицательным провисанием, и понять ее  мы  не  могли.  Джинки,
конечно, тоже не могли, но разве это утешение?
     А вот синэргист смог.  Он  направлялся  из  пункта  А  в  пункт  Б  и
наткнулся на Икс. Что поделаешь, такой уж он всегда везучий.



        НА ЛОВЦА И ЗВЕРЬ БЕЖИТ

                                       Ху ей чен цянъ бень
                                       [У них десять тысяч разных уловок].
                                             Старинная китайская пословица

     И призвал Ахмет Труйдж слуг  своих  верных,  и  сделали  они  все  по
сказанному им. А затем навели  последний  марафет,  а  именно  -  обрядили
отобранных Роугом маори, проверили декорации, сценическую технику и прочие
прибамбасы,  перекрасили  космический  корабль  в  аляповатую  пародию  на
тотемный столб с огромным,  в  стиле  Ф.Т.Барнума  [Финеас  Тэйлор  Барнум
(1810-1891), организатор и владелец  знаменитейшего  американского  цирка]
надписями "ИНДЕЙСКИЙ КАРНАВАЛ ВОЖДЯ РЕЙНЬЕРА - ГАСТРОЛЬНАЯ ТРУППА N_2"  по
бокам и по... - пожелав предварительно Уинтеру и его слугам верным удачи в
безнадежном их начинании - ...чапали к мирным своим маковым  и  конопляным
грядкам. Уинтер устроил смотр гастрольной труппы  N_2:  клоуны,  жонглеры,
акробаты, борцы, зазывалы, фехтовальщики, индийский факир, заклинательница
змей (Барбара. После того, как Роуг улизнул,  она  догадалась  съездить  в
маорийский   купол   и   посоветоваться   с   Джеем   Йейлом),   а   также
боа-констрикторы (одолженные в бразильском куполе и накачанные аматолом до
полного осоловения) и  не  женщина-змея,  как  вы  могли  бы  подумать,  а
египетская  мумия-змея.  Вот  вы,  вы  можете  себе   представить   мумию,
складывающуюся пополам и завязывающуюся узлом? Ну и я не могу.
     Плюс исполнительница неэкуменического танца живота; эту  роль  играла
знакомая нам малолетняя террористка, которой уже  наскучило  учить  Ахмета
азбуке (Уинтер все больше привязывался к этой услужливой соплюхе),  густым
волосом поросший огнеглотатель и трехтысячелетнего  возраста  Вечный  Жид,
готовый поделиться мудростью веков за более чем скромную плату в  четверть
сайсы.
     (Тут, пожалуй, самое время для  моего,  Одесса,  пояснения,  так  как
джинковская денежная  система  имела  крайне  важное  значение  для  моей,
Уинтера, дикой авантюры. Само собой, в Солнечной ходят бумажные  деньги  -
банкноты, чеки, аккредитивы и т.д., но для мелких  расчетов  пользуются  и
звонкой монетой На  Тритоне  это  "сайсы",  что  является  сокращением  от
"серебряные  слитки  сайси".  Само  слово  "сайси",  а   точнее   "сай-си"
обозначает "тонкий шелк" - серебро этих слитков настолько  чистое,  что  в
расплавленном состоянии  из  него  можно  вытягивать  тончайшие  паутинки.
Формой слитки напоминают подошву ботинка, и удивляться здесь особо  нечему
- миры Солнечной придерживаются традиционных форм для  всех  слитков;  для
золота это кольца, для меди -  круглые  плоские  калабахи,  для  бронзы  -
двусторонние лезвия секиры, для олова - продолговатые бруски.
     Одна сайса (обозначаемая SS)  -  она  же  слиток  сайси  -  равняется
приблизительно двадцати земным долларам.
     Половина сайсы, S, равна десяти долларам.  Половина  половины  сайсы,
1/2 S, равна пяти долларам. Половина половины половины сайсы, 1/4 S,  (вот
так работает исхищренный ум джинков)  равна  одному  доллару.  Для  вашего
удобства я инглизировал джинковые названия В действительности  SS,  сайса,
это юань-бао, полусайса, S - лян фэнь-чжи  юань-бао,  и,  типичный  пример
джинкового юмора, серебряные монеты  достоинством  меньше  1/4  S,  аналог
земных  полтинников,  четвертаков  и  прочей   мелочи,   гордо   именуются
и-мао-да-ян, то есть "Большие Деньги". Как уже сказано, все эти монеты, от
полного слитка сайси до Больших Денег включительно, имеют форму подошвы.
     Вернемся к Гастрольной  Труппе  номер  два.  В  роли  вождя  Рейньера
выступал сам Роуг Уинтер - при полном при прикиде, включавшем  набедренную
повязку, боевой головной убор и боевую же - весьма зрелищную -  раскраску,
которая заодно скрывала предательские шрамы на его щеках.
     - Так вот, - в который уже раз объяснял он труппе, - вы будете делать
все  точно  так  же,  как  на  репетициях.  Никакой  инициативы.  Если   у
кого-нибудь из вас появится вдруг удачная мысль - сразу же выбрасывайте ее
из головы. Вы делаете все в точности так, как я  скажу,  не  больше  и  не
меньше. Все решения принимаю  я,  остальные  выполняют  приказы.  А  самое
главное: мы не произносим ни одного - повторяю, ни одного слова на  маори.
Понятно?
     Все послушно кивнули,  даже  гордые,  независимые  солдаты-маори,  из
которых состояла добрая половина труппы. И то сказать,  ведь  он  -  самый
настоящий дважды король Р-ог.
     Король произносил свое напутственное слово на дикой мешанине  земного
английского,  полинезийского  и  соларанто,  торгового  языка  всех  миров
Солнечной, который звучит таким, примерно, образом: Сьероре Ивер, аван нах
ойфиг эолайс фавор. (Мистер Уинтер, подойдите, пожалуйста,  к  справочному
бюро.)  Весьма,  весьма  далеко  от  эфирной  "музыки   сфер",   так   что
удовлетворимся переводом - в ваших же интересах.
     На  Тритоне  много  десятков  куполов,  где  живут  чистокровные  или
смешанные японцы, китайцы, корейцы, малайцы, филиппинцы, аннамезы  и  даже
потомки  кубино-китайцев,  изъясняющиеся  на  гу-ба-го,   странноватеньком
азиатско-испанском жаргоне. Вся прочая Солнечная называет столицу  Тритона
"купол Катай", но сами джинки  предпочитают  название  "Чжун-го",  каковое
обозначает весь настоящий Китай, не больше и - как  только  что  выразился
Роуг - не меньше. Смешки по этому поводу крайне не поощряются.
     В излишней скромности местное  население,  как  я  уже  говорила,  не
упрекнешь, так что  Чжун-го  обозначает  заодно  "Срединное  царство",  от
джинковой традиции располагать Китай в центре  квадратной  Земли,  править
каковой  предназначено  ему  от  Бога.  Малая  модернизация:  теперь   это
квадратная Солнечная  система.  Тритон  окружен  четырьмя  пространствами,
оберегающими его  чистоту  и  непорочность,  за  которыми  лежат  острова,
например, Хо-Син (Марс), Юэ-Лян (Луна) и прочие им подобные,  где  обитают
дикие варвары, лишь в редчайших случаях удостаиваемые разрешения  посетить
Небесную империю.
     Так как население Тритона в основном смешанное,  главным  разговорным
языком здесь  являются  жи-бень-чжун-го,  японско-китайский  или  попросту
джинковый. Наши агенты в обязательном порядке изучают многочисленные досье
по особенностям социальной жизни Тритона, в  дальнейшем  это  помогает  им
избегать faux pas [ошибочный шаг (фр.)] в общении с джинками.  Чтобы  дать
вам  хотя  бы  некоторое  представление,   насколько   архаична   тамошняя
феодальная структура, я приведу сейчас некоторые факты, довольно случайным
образом надерганные из этих досье.
     Трезвейший из народов Солнечной,  джинки  считают  вполне  похвальным
впадать по  торжественным  случаям  в  легкое  приятное  опьянение.  Люди,
физически   неспособные    пить,    зачастую    используют    своеобразных
"заместителей", которые делают это за них.  Мандарины,  обязанные  пить  в
кампании гостей,  обычно  держат  при  своей  особе  этакого  здоровенного
питекантропа, который молча и торжественно лакает чашку  за  чашкой,  пока
последний из гостей не свалится под стол.
     Джинки различают пять родов опьянения. Согласно  их  воззрениям  вино
воздействует на:
     сердце - вызывая сентиментальные чувства,
     печень - драчливость,
     желудок - сонливость и красноту лица,
     легкие - веселье,
     почки - желание.
     Невеста и жених пьют вместе, из чашек, соединенных красной ленточкой.
Красный цвет - цвет удачи, обозначающий радость  и  процветание.  На  всех
письмах, посланиях и документах неизменно присутствует какая-либо  красная
деталь.
     По  мнению  джинков  каждый  человек  по   природе   своей   способен
воспринимать только вполне определенное, отмеренное ему заранее количество
удачи. Все, превышающие эту квоту, обязательно произведет в конечном итоге
обратный эффект и  причинит  тебе  вред.  Поэтому  нередки  случаи,  когда
джинки, считающие, что они выполнили уже свой план по  удаче,  добровольно
отказываются от плодов дальнейшего везения.
     Что касается проблем  брака  а  la  Тритон,  муж  имеет  право  убить
неверную жену, однако тогда он обязан убить одновременно и ее любовника  -
погром, как говорится, так погром. В противном случае его могут отдать под
суд по  обвинению  в  убийстве  (хотя,  возможно,  лучше  бы  назвать  это
"недоубийство").  Примечательная  черта  джинковой  юриспруденции:  нельзя
вынести приговор, пока обвиняемый не признал свою вину: в результате,  как
не трудно догадаться, нередки  весьма  печальные  истории  с  одному  Богу
известно какими методами добытыми "признаниями".
     Джинки-врачи написали уйму томов о пульсе, играющем,  как  считается,
огромную роль в диагностике. Они различают двадцать четыре вида  пульса  и
обязательно щупают его на обоих запястьях одновременно.
     Джинк не должен прикасаться к  женщине  (своего  и  высших  классов),
сочинена масса философских трактатов на тему - должен ли  мужчина  спасать
утопающую женщину, если это сопряжено с физическим контактом. Само  собой,
врачам также строжайше воспрещено -  из  соображений  благопристойности  -
прикасаться к пациенткам, я уж не говорю - видеть их в голом виде.
     Поэтому при домашних визитах  врачи  захватывают  с  собой  небольшую
женскую фигурку и передают ее в занавешенную спальню  пациентки,  объясняя
при этом, каким образом отмечать области, вызывающие  беспокойство.  Затем
статуэтка возвращается, и врач ставит диагноз на основании этих отметок.
     Джинки весьма суеверны и к суевериям своим, зачастую крайне забавным,
относятся со столь же забавной серьезностью. Считается, например, что  Бог
Грома  насмерть  поражает  злодеев  за  их  тайные  преступления.  Молния,
сопровождающая обычно гром, производится  зеркалом,  посредством  которого
Бог наблюдает за своей жертвой. Все это происходит, как вы  понимаете,  на
Земле - единственной обитаемой планете, где бывают громы и молнии.  Джинки
пребывают  в  уверенности,  что  земляне  чудовищно  развращены  и,  таким
образом, никогда не оставляют Бога без дела.
     Обитатели Тритона очень страшатся бумажных фигурок людей и  животных.
Дело в том, что чародеи вырезают такие фигурки, подсовывают их  под  дверь
или подкидывают в окно, а  затем  оживляют  и  заставляют  выполнять  свои
злодейские приказы.
     Чтобы найти выход из трудного положения, используется ритуал "Зеркало
и  Ухо".  Оберните  старое  (обязательно!)  зеркало   тканью   и   семижды
поклонитесь Духу Домашнего Очага. Процедура выполняется сугубо в одиночку,
чье-либо присутствие недопустимо. После этого первые же слова,  услышанные
вами от кого-либо, обязательно дадут ключ к разрешению проблемы.
     Другой аналогичный метод.  Зажмурьтесь  и  сделайте  семь  шагов.  На
седьмом шаге откройте глаза; первый предмет, отраженный зеркалом,  которое
вы все это время держали в руке, а  также  первые  услышанные  вами  слова
дадут... (см. предыдущий случай).  Подобная  техника  используется,  чтобы
заглянуть в будущее - согласно воззрениям джинков, не жестко определенное,
а меняющееся по любому капризу небес (иначе можно было бы  и  не  трудится
зря).
     Т_я_н_ь_-_т_а_н_  -  небеса,  рай   является   одновременно   местной
метонимией для ценностей. "Быть бедным  в  отношении  тянь-тан"  -  значит
иметь очень немного  драгоценностей,  украшений,  иметь  только  несколько
драгоценных одежд. Все вышеуказанные предметы  используются  исключительно
женщинами высшего класса, которые никогда не  появляются  на  публике  без
полной боевой раскраски и дорогого шитья. Рабыни, женщины низших классов и
старухи даже и не пытаются так одеваться.
     Все правители Тритона и  их  подручные  не  получают  никакой  платы,
вместо этого  они  промышляют  своим  положением.  В  большинстве  куполов
различные повестки и судебные постановления разносятся курьерами,  которые
выдаивают  адресатов  этих  -  неизменно  обещающих   мало   приятного   -
официальных посланий. За небольшую взятку курьер возвращается с  известием
"Никого дома", за взятку побольше сообщается, что "Адресат сбежал"  и  так
далее. Тюремщики позволяют - конечно, за плату  -  заключенным  гулять  на
свободе, пока те кому-либо не потребуются. Судебные  служители  за  взятки
используют свои знакомства и влияние. Интересно, что здешние  слуги  делят
между собой все получаемые чаевые ровно, по-братски.
     Правительственные чиновники от самых высших рангов до  низшего  имеют
некое номинальное, смехотворно-низкое жалование, которое никто из  них  не
удосуживается даже получать - они живут на то,  что  удастся  вытащить  из
обывателей  взятками.  Общепринято  отказываться  от  жалования,  смиренно
ссылаясь на свою "недостойность", либо "отсутствие заслуг",  и  возвращать
его имперской казне.
     Высокие чиновники никогда не появляются на  люди  без  сопровождения;
многочисленные слуги оглушительно бьют в  гонги,  несут  красные  зонтики,
огромный деревянный веер и доски,  на  которых  большими  буквами  написан
титул хозяина. Отличительным признаком близких родственников императорской
фамилии служит красный шарф.
     Общим разговорным языком Тритона является японо-китайский джинк.  Все
школьники изучают в первую очередь  джинк  -  вне  зависимости,  на  каком
конкретном языке или диалекте изъясняются в их куполе. Иногда местная речь
несколько отлична от  джинка,  и  последний  приходится  преподавать,  как
иностранный.
     Сохранился и чистый японский, но  теперь  это  формально-классический
язык, которым пользуются Исключительно ученые и аристократы.  Хотя  многие
джинки перемежают иногда речь классическими  словами,  демонстрируя  таким
манером свою  образованность  -  употребляют,  например,  японское  _к_о_э
вместо джинкового _с_э_й_ (голос) или _т_о_ш_и_  вместо  _н_я_н_ь_  (год).
Это  порождает  враждебность  окружающих  -   аналогичную   той,   которую
испытывают англичане к Уильяму  Завоевателю  и  его  наследникам,  которые
изъяснялись исключительно по-норманнски.
     Уинтер мог кое-как  объясниться  на  джинки,  но  решил  не  щеголять
жалкими  этими  познаниями.  Он  поручил  роль  "Вечного  Жида"  Опаро   -
предводителю маорийской мафии, говорившему  на  джинке  не  хуже,  чем  на
родном языке.
     Когда его и Опаро  пропустили  через  главный  шлюз  Катая,  а  затем
препроводили  в  кабинет  некоего  высокого  -  судя  по  красной  мантии,
накинутой на сверкающие стальные латы - чиновника,  Уинтер  устроил  целую
клоунаду;   он   размахивал   игрушечным   томагавком,   исполнял   нечто,
напоминавшее (по его мнению) индейский военный танец и орал во  все  горло
бессмысленную песню, припомненную со школьных лет:

                   Умер наш дядя, нам очень жаль его.
                   Он нам в наследство не оставил ни чего.
                   Тетя хохотала,
                   когда она узнала,
                   Что умер наш дядя,
                   не оставив ничего.

                   Любил наш покойничек покушать и попить.
                   Любил наш покойничек с девчонкой пошутить.
                   Вот почему,
                   почему и отчего,
                   Он нам в наследство
                   не оставил ничего.

     Некоторое время понаблюдав за необычным зрелищем, чиновник повернулся
к своему помощнику.
     - Та шу шемма яндэ хуа? (На каком языке говорит этот?)
     Уинтер сделал знак Опаро, тот вышел  вперед  и  по  полной  программе
исполнил цзо-и, поклон младшего вышестоящему:  правый  кулак  зажат  левой
ладонью, глубокий поклон, затем сжатые руки  дважды  поднимаются  к  носу.
Нижеследующее даст  вам  некоторое  представление,  каким  образом  джинки
делают бизнес.
     ОПАРО: Цзэмма  чэн-ху  тадэ  чжи-жэнь?  (Каким  титулом  следует  вас
величать?)
     КАПИТАН: Шан-вэй мэнь-коу. (Я - капитан главных ворот.)
     ОПАРО: Лао-цзя. (Благодарю вас).
     КАПИТАН: Ши. Чжао шуй? (Да. Так чего же ты хочешь?)
     ОПАРО: Пань-ван чжи ши вань-мань-цзе-го. (Только  надежды,  что  наше
дело получит в высшей степени счастливое завершение).
     КАПИТАН: Цин-бянь. (Чувствуй себя свободно).
     ОПАРО: Лао-цзя. (Благодарю вас).
     КАПИТАН: Бу-се. (Добро пожаловать).
     ОПАРО: Иг ба-чжан пай-бу сян. (Для ссоры нужны двое).
     КАПИТАН: Чжи-ли бао-бу-чжу хо. (Огонь нельзя завернуть в бумагу).
     ОПАРО: Гуй-дэ бу гуй, цзянь-дэ бу цзянь. (Дорогие вещи  часто  бывают
дешевыми, а дешевые вещи - дорогими).
     КАПИТАН: Бу па мань, чжи па чжань. (Не бойся  продвигаться  медленно,
но опасайся останавливаться).
     ОПАРО: Ша-мянь. Мей-шу-ши. (Извините нас. Мы жалкие актеры).
     КАПИТАН: Чжи жэнь, чжи мянь бу чжи синь. (Знать, какой  человек,  еще
не значит знать, что у него на сердце).
     ОПАРО (сложенными ладонями протягивая слиток розового золота): Эр тин
ши сюй янь цзянь ши ши. (Услышанное ушами  может  быть  ложным,  но  глаза
видят истину).
     КАПИТАН: (прикидывая на ладони вес золота): Бугань-дан. (Я не  рискую
поверить, что заслужил вашу любезность).
     ОПАРО: Ни тай цяньла, Шан-вэй. (Вы излишне скромны. Капитан).
     КАПИТАН: Гуй-чу? (Из какого уважаемого места вы прибыли?)
     ОПАРО: Ди-цюй. (Земля).
     КАПИТАН: Гуй-син? (Как ваше уважаемое имя?)
     ОПАРО: Би-син Син-цзюнь Ют-тай-дзяо. (Мое недостойное имя -  Бродячий
Еврей).
     КАПИТАН: (оглядывая  одежду  и  грим  "Вечного  Жида"):  Гуй-дзя-дзу?
(Каков ваш уважаемый возраст?)
     ОПАРО: Сан-цянь и-бай-лин-и. (Три тысячи одна сотня и один).
     КАПИТАН: (хохоча): Син-ци, сан-ци! (С днем рождения!)
     ОПАРО: Лао-цзя. (Благодарю вас).
     КАПИТАН: Бу-се. Гун-гань?  (Добро  пожаловать.  В  чем  состоит  ваше
дело?)
     ОПАРО: То-фу то-фу. Янь-пянь ма си  туань.  (Спасибо  за  вопрос.  Мы
хотим устроить для всех вас цирковое представление).
     КАПИТАН: Ах, вот как. И жэнь нань чэнь  бо  хито  но  айда.  (Пытаясь
доставить удовольствие всем, иногда не доставляешь удовольствия никому).
     (Отметьте  в  конце  фразы  культурное  японское  "Хито   но   айда",
заменившее разговорное китайское "жэнь и".)
     И тут Уинтер выдал - на  самом  высоком  накале  -  длинную  бредовую
тираду в стиле псевдоиндейского трепа Вождя Рейньера:
     - Кто из вы желтая китаезы все видеть я чоп-чоп? Угх! Нет, нет,  нет!
Делать проба. Уходить прочь. Чесать назад к восходящий солнце. Угх!  Никто
не говорить чесать.  Все  курить  трубка  мира.  Угх!  Я  платить  им  все
разрешения звонким вампум наличные. Я выполнять про все законы ваш великий
Маниту всегда. Угх! Вы что  хотеть  желтая  китаезы?  Вампум  краснокожего
человека? Я платить. Налично. Иметь много в звездный вигвам. Нет  разговор
раздвоенный язык.
     Решив, что смотритель уже  достаточно  ошалел,  Уинтер  сунул  ему  в
ладонь еще один светло-розовый слиток.
     - Курить трубка мира, да? Угх!
     Смотритель главных ворот недоуменно повернулся к Опаро.
     - Что это такое?
     - Иностранец с Земли, - ответил Опаро (Вай-го-жэнь да-цюй). - Красный
человек. (Хун дэ жэнь).
     - Он имеет какое-нибудь имя?
     - Вождь Дождь-в-Лицо.  (Да-юань  бэй  юй  лунь-чжэ  лянь.  Буквально:
"Генералиссимус, которому поливают лицо".)
     Смотритель искренне расхохотался.  Имя,  конечно  же,  липовое,  зато
очень смешное, а тут еще и  целый  фунт  редкого  каллистянского  розового
золота.
     Одним словом,  вторая  труппа  Индейского  Карнавала  вождя  Рейньера
благополучно проследовала в купол Катай. Купол построили прямо над выходом
вулканической метасодержащей породы, именно это обстоятельство  и  сделало
Катай столицей Тритона. Уинтер  собирался  отыскать  тщательно  охран