Илья Петрович Ильин. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа Илья Ильин ОТ ИСТОКОВ ДО КОНЦА СТОЛЕТИЯ ЭВОЛЮЦИЯ НАУЧНОГО МИФА ИЛЬИН Илья Петрович. ПОСТМОДЕРНИЗМ от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. Москва: Интрада. 1998. "Первый набросок призрака гения" (обложка). Пауль Клее Научный редактор А. Е. Махов Художник Л. Е. Каирский В оформлении книги использованы рисунки Пауля Клее: "Первый набросок призрака гения" (обложка). "Он приходит сверху" (с. 8). "Смерть шуму!" (с. 53). "Бородатая нимфа" (с. 154). "Луна как игрушка" (оборот обложки). Новая книга Ильи Ильина продолжает его работу "Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм" (Интрада: 1996), составляя с ней дилогию о постмодерне. Если в первой книге автор расматривает в общих чертах концептуальный материал, послуживший основой по- стмодернизма, то в новой работе углубленно-исторически исследован сам постмодернизм в тридцатилетней перспективе своего существова- ния. В новой книге на первый план выдвинуты психологические тео- рии Жака Лакана и их восприятие теоретиками постмодерна, левый деконструктивизм, английский постструктурализм, теории "социального текста" и "культурной критики", феминизм, "необарочность" современной культуры, новая театральная культура (и, соответственно, театральность как свойство современного мира), а также вопрос о "начале и конце" постмодерной эпохи -- проблема ее исторических границ, ее исчерпанности и открываемых ею новых перспектив. ISBN 5-87604-038-Х © И П. Ильин, текст, 1998 г. © "Интрада", редактура, макет, оформление, 1998 г.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Вместо предисловия: химера постмодерна 3 ГЛАВА 1. РОЖДЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ 8 К вопросу об истоках 9 Национальные различия в терминологии 10 Постмодернизм как межнациональный синтез 11 Универсализм как "маска догматизма" 13 Критика метафизического дискурса и критика языка 14 Знание как продукт властных отношений 14 Привлекательность постструктурализма 15 Четыре направления критики структурализма 17 "Знакоборчество", "скользяшее означающее " Лакана 17 Критика "трансцендентального означаемого" у Дерриды 18 Центр как "феноменологический голос" 18 "Историческое бессознательное" Фуко 19 Сознание как текст 20 Постмодернизм как маргинализм 21 Постструктурализм против структурализма 24 Сохранение структурализма в постструктурализме 25 Постструктурализм как современный тип знания 25 Сосуществование структурализма и постструктурализма... 26 ... в трактовке Каллера... 27 ... у Лакана и Барта... 28 ... у Леви-Стросса. 28 Постструктурализм - законный сын структурализма 30 Нарратология в структуралистской и постструктуралистской трактовке 31 Вызревание постструктурализма: у Кристевой... 32 ... и у Греймаса. 32 Критика бинаризма у Греймаса и Дерриды 32 Дискредитация принципа различия 33 Критика "универсальной грамматики" структурализма 34 Датировка зарождения постструктурализма 36 Три периода Барта 37 Рождение французского постструктурализма 39 Рождение и датировка американского постструктурализма 39 Рождение и своеобразие английского постструктурализма 40 Отказ от человека как "объяснительного принципа" у Альтюссера и концепция теоретического антигуманизма 42 Соотношение деконструктивизма и постструктурализма 43 "Левая деконструкция" 45 Определения постструктурализма как "парадигмы критик". Харари, Янг, Саруп 47 Три признака постструктурализма по Янгу 47 Критика метафизики как очередная метафизика 48 Четыре направления критики структурализма по Сарупу 49 Чтение как "перформация", критика стабильного знака 49 Невозможность индивидуального сознания 51 ГЛАВА 2. ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ 53 Проблема языкового сознания у Жака Лакана и его продолжателей 54 Loquor ergo sum 54 Гутенбергова цивилизация текста 55 Лакан в перспективе постструктурализма 56 Лакан и Деррида 57 Лакан и фрейдизм 58 Интерпретация семиотики позднего Соссюра 59 Бессознательное как структура языка 60 "Сон есть текст" 61 Процессы внутри сна: конденсация и замещение 61 "Замещение" в трактовке Кристевой и Дерриды 61 Скользящее и плавающее означающее 62 Интерпретация как "изоляция в субъекте ядра" 62 "Перенос" или "трансфер" 63 Символ как "убийство вещи" 64 "Знак как отсутствие объекта": Лакан, Деррида, Кристева 65 "Нужда" и "желание" 65 "Любовь - форма самоубийства" 66 Критика стабильного эго 66 "Бессознательное - дискурс Другого" 67 Психические инстанции: Воображаемое, Символическое, Реальное 67 Воображаемое - сознание на до-эдиповой стадии 68 Символическое - стадия Другого 69 Зеркальная стадия 70 Реальное - то, что "сопротивляется символизации" 71 Особое мнение Джеймсона: "Реальное - просто история" 72 Трактовка Морриса: "Реальное - водораздел между языком и миром вещей" 73 Развитие учения Лакана Парижской школой фрейдизма 74 Символическое в контексте философской традиции 75 Концепция человека - "индивид " или "дивид"? 76 Переосмысление лакановских инстанций в английском постструктурализме 77 "Я лгу" - не парадокс 77 Расщепление субъекта по инстанциям 78 Языковое сознание в постструктуралистской интерпретации 80 Дебиологизация фрейдизма 81 Эдипов комплекс как "лингвистическая трансакция" 83 "Мир вещей создается миром слов" 83 Субъективность как лингвистический продукт 84 Фаллос как речевой символ власти 84 Критика лакановской теории фаллоса 85 Дальнейшее развитие идей Лакана 86 Трактовка английских постструктуралистов: бессознательное угрожает символическому 87 Двойная детерминированность субъекта... 88 ... в частности, у Кристевой 89 Попытка выйти из тупика детерминизма: оправдание свободы у Батлера 90 Поиск свободы: индивид между "льдинами структур" у Хеллера и Уэллбери 92 Нарратив как эпистемологическая форма 94 Социологический конструктивизм и его концепция 95 Нарративные модусы по Брунеру 95 Психосоциальная идентичность Эриксона 96 Личность как "самоповествование" у Слугосского и Гинзбурга 97 "Рассказовые структуры личности" у К. Мэррея: комедия, романс, трагедия, ирония. 97 Итог: личность как литературная условность 99 Левый деконструктивизм и английский постструктурализм: теории "социального текста" и "культурной критики" 101 Трактовка марксизма у Дерриды 103 "Герменевтика подозрительности" 106 Разногласия левых деконструктивистов и Йельской школы 106 Антиисторизм йельцев и его критика 106 Теория "социального текста" 108 Несоответствие означающего и означаемого как "лингвистическая пробуксовка" 109 "Анархичность децентрации" у М. Рьяна 111 Негативная и позитивная герменевтика по Джеймсону 112 История - "текстуализация отсутствующей причины" 113 "Политическое бессознательное" 113 Структурная причинность вместо экспрессивной причинности у Альтюссера 114 "Семический квадрат" Греймаса применительно к Бальзаку 116 Желательное мышление 117 "Формальная седиментация" - сохранение остатков старых форм 120 Интертекстуальность как "сохранение старых форм" 120 "Реификация" 121 Теория "социального текста " и "культурная критика" 123 "Текстуальная власть" Скоулза 124 Специфика английского постструктурализма 124 Влияние идей Альтюссера 129 "Экспрессивный реализм" против "вопрошающего текста " модернизма 130 Литература как "функциональный термин " 132 Феноменологическая традиция в "культурных исследованиях" 133 Значение "культурных исследований" 133 Феминистская критика в лоне постструктурализма 135 Власть Логоса-Бога над Матерью-Материей 136 Дерридианская идея "фаллологоцентризма" и ее влияние на феминизм 136 Критика "патернальной культуры" и особый женский путь 137 Семь типов (и еще семь типов) феминистской критики 138 Французский и американский феминизм 138 Пересмотр постструктурализма в феминистской критике 141 Критика фрейдистского образа женщины 142 Мужская моносексуальность и женская бисексуальность 143 Литература - женского рода 143 Истина - женского рода 143 "Категорическая женщина " отказывается от комплекса кастрации 144 Задачи феминистской критики 145 Женское начало против "символических структур западной мысли" 146 Женщина-читатель и женщина-писатель 147 "Сопротивляющийся читатель" у Феттерли 149 Порочность реализма 151 ГЛАВА 3. ПОСТМОДЕРНЫЙ ЛИК СОВРЕМЕННОСТИ 154 Литература постмодернизма и массовая коммуникация: пародия или паразитирование? 155 Постмодернизм как "манера письма" 155 Генезис и рамки постмодернистской литературы 157 Реализм как иерархия и постмодернизм как ее отрицание 158 Принцип нониерархии и интерпретация текста 160 Код постмодернизма 161 Пять семантических полей 161 Синтаксис постмодернизма 162 "Нонселекция" - "алеаторная селекция" 162 Маска автора 164 Страх перед "несостоявшимся читателем" 165 Новый дидактизм 166 "Короткое замыкание" 167 Массовая литература как питательная среда постмодерна 168 Эра необарокко: постмодернизм восьмидесятых и девяностых годов. 170 Литературоведение - экспортер идей 170 Изучение "культурных практик" 173 "Культурное бессознательное" 173 Литературность как придание миру смысла 174 "Общество спектакля" 176 "Шоу-власть " - концентрированная и диффузная 176 Шоу отменяет историю 177 Необарокко и его признаки 178 "Складка " - принцип восьмидесятых 178 "Племенная культура " 181 "Эстезис" по Маффесоли; расколдовывание мира и новое заколдовывание 181 "Весь мир - театр" 184 Абсолютизация теории театра 184 Наука о природе зрелища 185 Ситуация в семиотике: перенос внимания от вербальных знаков к невербальным 186 Симулякр; "совращение" как свойство всякого дискурса 188 Вера как модальность утверждения 189 Проблема "идеологии" в российском и западном понимании 189 "Постмодернистская магия" как средство деполитизации 191 "Вмешательство" 193 Театр как "критика процесса означивания " 195 Отказ от психологизма и поиск иных возбудителей 196 Феминистский неофрейдизм в театральной критике 197 Миф амбивалентности 199 Электра - "не образ, а место" 200 "Перформативное поведение" 201 Вместо послесловия: " Что делать после оргии?" 203 Библиография 206 Указатель имен 219 Тематический указатель к обеим книгам 227 Посвящается моей матери Вместо предисловия: ХИМЕРА ПОСТМОДЕРНА Существуют ли химеры? Наука не отводит им места даже среди оживших чудовищ парка юрского периода -- но зато их охотно могла бы приютить одна из тех фантазийных классифика- ций, которые так любил разыскивать в архивах исторических курьезов великий ироник двадцатого века Борхес, подрывавший, как пишет Фуко, "устойчивость и надежность нашего тысячелет- него опыта Тождественного и Иного" (41, с. 28). В такой клас- сификации -- цитирую по ритуальной книге современной мысли, "Словам и Вещам" Мишеля Фуко, -- Борхес ссылается на "некую китайскую энциклопедию", где говорится, что "животные подразделяются на: а) принадлежащих Императору, б) баль- замированных, в) прирученных, г) молочных поросят, д) сирен, е) сказочных, ж) бродячих собак, з) включенных в нашу класси- фикацию, и) буйствующих, как в безумии, к) неисчислимых, л) нарисованных очень тонкой кисточкой из верблюжьей шерсти, м) и прочих, н) только что разбивших кувшин, о) издали кажу- щихся мухами" (там же). Именно в такой классификации химеры и могут обрести свое достойное место, и не только как сказочные существа, подарен- ные нам "буйным, как в безумии" воображением древних греков, но и как вечно сопровождающие человека причудливые порожде- ния его фантазии, где реальное и нереальное переплелись на- столько тесно, что никакой скальпель аналитической мысли не способен рассечь их на зерна неоспоримой мысли и плевелы до- сужих вымыслов. Ибо так устроена человеческая мысль (хорошо этo или дурно, вопрос иной: в рамках данной работы проблема 4 ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ повышенной сослагательности русского менталитета с его посто- янным стремлением переоценивать реальность прошлого и на- стоящего с точки зрения предположительного не рассматривает- ся): любое явление неизбежно сопровождается длинным шлейфом интерпретаций и окутано туманной аурой исторического коллек- тивного бессознательного, укорененного в символико- мифологизирующей природе человеческого сознания. И в этом смысле химеры были, есть и, очевидно, будут всегда -- и не только в виде ужасающих своей ненормальностью призраков, "снов разума", косвенно напоминающих о вытесненных в бессоз- нательное страхах дня, но и как феномены культуры и цивилиза- ции, наглядные в своей настойчивой осязательности. Химера сама по себе, конечно, плод фантазии, но ее скульп- турное изображение вполне реально. История человечества, пол- ная религиозных и просто завоевательных войн, к сожалению, слишком хорошо знает, насколько реальны могут быть последст- вия, казалось бы, совершенно химерических представлений о пра- ве на господство в той или иной его форме. И все же без химер, прочно укорененных в самом способе человеческого мышления, человечество обходиться не может. У древних греков "химайра" (ximaipa) была сначала всего лишь козой, которая затем то ли по злобности характера, то ли от нестерпимого зуда эллинского воображения превратилась в басно- словное огнедышащее чудовище с головой льва, туловищем козы и хвостом дракона. Гомер в мудрой своей простоте культурного первопроходца описывал ее довольно незамысловато: "Лев голо- вою, задом дракон и коза серединой" (Илиада, V, 181, перевод Н. Гнедича). Поскольку под драконом греки понимали змею, то позднейшие скульпторы превращали конец хвоста в голову змеи, а на плечи громоздили рогатую голову козы. Самое же впечат- ляющее описание Химеры дал Гесиод, описывая, как Ехидна, забеременевшая от Тифона, "разрешилась ... изрыгающей пламя, Мощной, большой, быстроногой Химерой с тремя головами: Первою -- огненного льва, ужасного видом. Козьей -- другою, а третьей -- могучего змея-дракона. Спереди лев, позади же дракон, а коза в середине; Яркое, жгучее пламя все пасти ее из- вергали" (Теогония, 319-324). Химера обитала в малоазиатской Ликии, где и была убита народным героем Коринфа Беллеро- фонтом. Будучи сестрой не менее примечательных созданий -- двуглавого пса Ортра, девятиголовой Лернейской Гидры и других устрашающих существ, в основном ставших жертвами героических деяний Геракла, -- Химера оказалась живучее их всех, живучее ХИМЕРА ПОСТМОДЕРНА 5 даже и Лернейской Гидры, у который вместо отрубленной головы вырастали две. Химера как существо, обладающее природой фан- тазма, имеет, если верить Фрейду, своей основой не материаль- ную, а психическую реальность, гипотетически принадлежащую так называемой "первофантазии" -- явлению, выходящему за рамки индивидуального опыта и наследуемого генетически. Как писал Фрейд в "Толковании сновидений", "сталкиваясь с бес- сознательными желаниями в их наиболее четком и истинном вы- ражении, мы вынуждены будем утверждать, что психическая реальность -- это особая форма существования, которую нельзя смешивать с материальной реальностью" (34, с. 552). Об одной из таких химер я и хотел бы, без какой-либо пре- тензии на лавры первооткрывателя, поговорить в этой книге. Имя ее -- постмодернизм. Химеричность постмодерна обусловлена тем, что в нем, как в сновидении, сосуществует несоединимое: бессознательное стремление, пусть и в парадоксальной форме, к целостному и мировоззренчески-эстетическому постижению жиз- ни, -- и ясное сознание изначальной фрагментарности, принци- пиально несинтезируемой раздробленности человеческого опыта конца XX столетия. Противоречивость современной жизни тако- ва, что не укладывается ни в какие умопостигаемые рамки и по- неволе порождает, при попытках своего теоретического толкова- ния, не менее фантасмагорические, чем она сама, объяснительные концепции. Едва ли не самой влиятельной из таких концеп- ций-химер и является постмодернизм. Родившись вначале как феномен искусства и осознав себя сперва как литературное тече- ние, постмодернизм затем был отождествлен с одним из стили- стических направлений архитектуры второй половины века, и уже на рубеже 70-х -- 80-х годов стал восприниматься как наиболее адекватное духу времени выражение и интеллектуального, и эмо- ционального восприятия эпохи. Сходство постмодерна с его греческим прототипом, пожалуй, нагляднее всего просматривается в его литературной практике, ибо типовое произведение постмодернизма всегда по своей сути представляет собой высмеивание, варьирующееся от снисходи- тельной иронии до желчного трагифарса, трех одинаково непри- емлемых для него форм эстетического опыта: модернизма, реа- лизма и массовой культуры; подобно древней химере, постмодерн грозно рьхчит на растиражированные шаблоны высокого модер- низма, бодает идею реалистического мимесиса и своим ядовитым хвостом злобно жалит жанровые штампы развлекательного чтива и Других форм индустрии развлечений. 6 ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ Возникнув как рефлексия на новые явления в сфере искусст- ва, постмодернизм постепенно превратился в специфическую фи- лософию культурного сознания современности и в поисках теоре- тической основы обратился к концепциям постструктурализма. Становление и развитие постмодернизма с 70-х годов до его со- временного состояния и составляет предмет настоящей книги. В этом плане она является продолжением моего предыдущего ис- следования " Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодер- низм" (М.: Интрада. 1996), если не просто вторым его томом. В новой книге я рассматриваю именно постмодернизм в тридцати- летней перспективе его существования, а весь тот концептуальный материал, который послужил для него основой (в том числе пост- структурализм и деконструктивизм), рассматривается не как в себе самоценный, что имело место в первой книге, а с точки зре- ния его влияния на облик постмодерна. Это привело и к измене- нию общей концептуальной канвы книги: на первый план выдви- нуты проблема хронологии постмодерна, психологические теории Жака Лакана и их восприятие теоретиками постмодерна, феноме- ны левого деконструктивизма, английского постструктурализма, феминизма, "необарокко", театральной культуры (и, соответст- венно, "театральности" современной культуры как ее отличитель- ного свойства). Первый раздел во многом носит вводный характер: в нем дается краткая характеристика основных общетеоретических ком- понентов и этапов вызревания постмодерна в рамках методологи- ческих предпосылок постструктурализма. Во втором разделе рассматривается один из самых спорных вопросов истории постмодернизма -- вопрос о размежевании его постструктуралистской основы со структурализмом, осложненный тем, что, несмотря на весь негативный пафос по отношению к своему предшественнику, постмодернизм обязан ему не только происхождением, но и многими общими методологическими уста- новками. С третьего раздела начинается вторая глава книги, где гово- рится об усвоении и переосмыслении постмодернизмом различных версий деконструктивистской практики. Открывается вторая глава анализом концепций Жака Лакана и их восприятия постмодерной мыслью. Лакановская концепция языкового сознания оформилась впоследствии в самый, пожалуй, характерный постулат постмо- дернистской теории -- в постулат о нарративности, повествова- тельности человеческого сознания -- одну из самых модных, если не навязчивых фантасциентем современной культурологии. ХИМЕРА ПОСТМОДЕРНА 7 Четвертый и пятый разделы посвящены американскому ле- вому деконструктивизму, английскому постструктурализму и фе- минизму. Первые два в значительной степени предопределяли теоретические пристрастия 80-х годов в сфере гуманитарных на- ук; что же касается феминизма, то он по-прежнему остается од- ним из наиболее влиятельных факторов интеллектуальной жизни современного западного общества и как крупномасштабное явле- ние социально-культурного порядка выходит далеко за пределы своих постструктуралистских и постмодернистских аспектов. В целом эти главы заполняют ту лакуну предыдущей книги, где об этих направлениях было лишь только заявлено (27, с. 195-197). В трех разделах последней главы я пытаюсь охарактеризо- вать облик постмодерной культуры так, как она существовала в течение последнего десятилетия и существует на настоящий мо- мент; я рассматриваю ее в ракурсах, которые представляются мне наиболее значимыми: речь пойдет о ее двусмысленных отношени- ях отталкивания-притяжения с массовой культурой и о тех ее осо- бых чертах, которые охватываются понятиями "необарокко" и "театральность ". Культурное сознание любой эпохи, принимаемое большинст- вом современников как нечто само собой разумеющееся, тем не менее никогда не дается им в виде абсолютно ясной для них са- мих и непротиворечивой системы идей. Но вряд ли оно дается в полной ясности и тем, кто усомнился в его очевидности, -- фило- софам и культурологам, "критикам" собственной современности: пытаясь объяснить механизмы функционирования современного им культурного бессознательного, они лишь дополняют новыми красками миф своей эпохи -- ту совокупность представлений, которая кажется очевидной, но не дает прояснить свои основы. Так, руками ученых, эпоха создает миф собственного самообъяс- нения -- и чем призрачнее, химеричнее эпоха, тем фантастичнее этот миф. Едва ли не самому причудливому из таких научных мифов, за тридцать лет существования уже не раз удивлявшему капризами своей эволюционной траектории, и посвящена данная работа.
ГЛАВА I. РОЖДЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ
"Он приходит сверху". Пауль Клее
К ВОПРОСУ ОБ ИСТОКАХ
В настоящем исследовании предпринята попытка проследить процесс возникновения того странного смешения литературы, кри- тики и философии, которое столь характерно для "постмодернистской чувствительности" конца XX в., когда писа- тели на страницах своих произведений рассуждают о теории его возникновения, а теоретики литературы и философы утверждают, что только беллетристическими, художественными средствами способны достичь своих специфически научных целей. Собствен- но, главным и основным предметом исследования и является этот феномен проникновения во все сферы гуманитарной мысли (и даже научно-естественной) от философии и психологии до науч- но-критической деятельности чисто художественного способа мышления, когда любой научный анализ начинает оформляться по законам художественного творчества, как "нарратив", т. е. рас- сказ со всеми его свойствами и признаками беллетризированного повествования. Как и в предыдущей книге, здесь обосновывается существо- вание единого комплекса представлений -- постмодернизма, де- конструктивизма и постструктурализма. Этот комплекс представ- ляет собой влиятельное интердисциплинарное по своему характеру идейное течение в современной культурной жизни Запада, про- явившееся в различных сферах Гуманитарного знания и связанное определенным единством философских и общетеоретических предпосылок и методологии анализа. Теоретической основой этого комплекса являются концепции, разработанные главным образом в рамках французского постструктурализма такими его представителями, как Ж. Лакан, Ж. Деррида, М. Фуко, М.-Ф. Лиотар и др. Привлечение постструктуралистами для де- монстрации своих положений и постулатов прежде всего литера- турного материала обусловило значительную популярность их 10 ГЛАВА I идей среди литературоведов и породило феномен деконструкти- визма, который в узком смысле этого термина является теорией литературы и специфической практикой анализа художественных произведений, основанных на общетеоретических концепциях постструктурализма. Национальные различия в терминологии Однако, несмотря на почти тридцатилетнее существование постструктурализма и двадцатилетнее -- деконструктивизма, в современной западной специ- альной литературе наблюдается существенный разнобой в содер- жательной характеристике этих терминов, которые очень часто употребляются как синонимы. Так, в США, где деконструкти- визм впервые оформился как особая школа в литературоведении, резко противопоставившая себя остальным литератур- но-критическим направлениям (в лице так называемой Йельской школы деконструктивизма), большинство исследователей предпо- читают применять термин "деконструктивизм", даже когда речь идет о явно общетеоретических постструктуралистских предпо- сылках литературоведческих деконструктивистских концепций. В Великобритании, наоборот, сторонники этой новой теоретической парадигмы за редким исключением называют себя постструктура- листами, а в ФРГ иногда употребляют термин "неострук- турализм". Тем не менее основания для отождествления постструктура- лизма и деконструктивизма вполне реальны, поскольку "герменевтический" и "левый" американский деконструктивизм по своим общеметодологическим ориентациям гораздо ближе постструктуралистским установкам и постоянно выходит за пре- делы чисто литературоведческой проблематики. Несколько позднее, на рубеже 70 -- 80-х годов, выявились общемировоззренченские и методологические параллели, а затем и генетическое родство также и между постструктурализмом и по- стмодернизмом. Оформившись первоначально как теория искус- ства и литературы, пытавшаяся освоить опыт различных неоа- вангардистских течений за весь период после второй мировой войны и свести их к единому идейно-эстетическому знаменателю, постмодернизм со второй половины 80-х годов стал осмысляться как явление, тождественное постструктурализму (или, по крайней мере, как наиболее адекватно описываемое теориями постструкту- рализма), вплоть до того, что в новейших исследованиях М. Сарупа, С. Сулейман, В. Вельша и др. (261, 271, 246) 11 РОЖДЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ постструктурализм и постмодернизм характеризуются практически как синонимические понятия. Постмодернизм как межнациональный синтез Необходимо различать пост- модернизм как художественное течение в литературе (а также других видах искусства) и по- стмодернизм как теоретическую рефлексию на это явление, т. е. как специфическую искусствоведческую методологию, позволяю- щую говорить о существовании особой критической школы или направления и в этом смысле отождествляемую с постструктура- лизмом. Постмодернистская критика только тогда и обрела свое место среди других ныне существующих школ, когда вышла за пределы выявления и фиксации специфических признаков литера- турного направления постмодернизма и стала применять вырабо- танную ей методику разбора и оценки постмодернистских текстов к художественным произведениям самых различных эпох. Вся история этого влиятельного комплекса представлений (постструктурализма, деконструктивизма, постмодернизма) свиде- тельствует о том, что он является результатом активного творче- ского взаимодействия различных культурных традиций. Так, пе- реработанное во французском структурализме теоретическое на- следие русского формализма, пражского структурализма и новей- ших по тем временам достижений структурной лингвистики и семиотики было затем переосмыслено в постструктуралистской доктрине в середине 60-х -- начале 70-х годов в работах Ж. Дерриды, М. Фуко, Р. Барта, Ю. Кристевой, Ж. Делеза, Ф. Гваттари и Р. Жирара. Возникновение постструктурализма как определенного комплекса идей и представлений мировоззрен- ческого порядка, а затем и соответствующих ему теорий искусства и литературы было связано с кризисом структурализма и актив- ной критикой феноменологических и формалистических концеп- ций. К тому же времени относится и появление во Франции пер- вых опытов по деконструктивистской критике, самым примеча- тельным из которых явился "S/Z" (1970) Ролана Барта (11). Если первоначально постструктурализм рассматривался как чисто французское явление, поскольку для обоснования своей сущности и специфики опирался почти исключительно на матери- ал французской национальной культуры, то к концу 70-х годов он превратился в факт общемирового (в рамках всей западной культуры) значения, породив феномен американского деконструк- 12 ГЛАВА I тивизма, укорененного прежде всего в своеобразии национальных традиций духовно-эстетической жизни США. В свою очередь, происходивший в США и Западной Евро- пе, но уже в сфере деконструктивистских представлений, пере- смотр практически всего западного послевоенного искусства (и определение его как искусства постмодернизма) был осмыслен прежде всего во Франции в работах Ж.-Ф. Лиотара и лишь по- сле этого получил окончательное оформление в трудах американ- ских исследователей И. Хассана и М. Заварзаде. На основе обобщений этих ученых и произошло становление специфической философии постмодернизма, исходящей из убеждения в существо- вании единого постструктуралистско-постмодернистского комплек- са представлений и установок (в трудах В. Вельша, Ж. Бодрийара, Ф. Джеймсона и др.). Это было вызвано также и тем обстоятельством, что, офор- мившись первоначально в русле постструктуралистских идей, этот комплекс стал развиваться в сторону осознания себя как филосо- фии постмодернизма. Тем самым он существенно расширил как сферу своего применения, так и воздействия. Дело в том, что философский постмодернизм стал сразу претендовать как на роль общей теории современного искусства в целом, так и наиболее адекватной концепции особой постмодернистской чувствительно- сти как специфического постмодернистского менталитета. В ре- зультате постмодернизм начал осмысляться как выражение духа времени во всех сферах человеческой деятельности: искусстве, социологии, науке, экономике, политике и пр. Хотя все ученые, как активно пропагандирующие этот ком- плекс, так и просто захваченные его влиянием, используют более или менее единый понятийный аппарат и аналитический инстру- ментарий вплоть до того, что не всегда можно с достаточной сте- пенью логического обоснования провести линию разграничения между, например, постструктуралистом и деконструктивистом, с одной стороны, или деконструктивистом и постмодернистом -- с другой, тем не менее внутри общего постструктуралист- ско-постмодернистского комплекса существуют отдельные течения или группы критиков с ярко выраженными идей- но-теоретическими и эстетическими ориентациями, существенно отличающимися друг от друга. Наличие подобного рода разногла- сий и позволяет в большинстве случаев выделять как собственно постструктуралистов, деконструктивистов, постмодернистов, так и отдельные школы или направления, например, явственно обозна- чившиеся внутри американского деконструктивизма. 15 РОЖДЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ Как уже отмечалось, общетеоретические предпосылки основ- ных представлений этого комплекса были заложены в концепциях постструктурализма. Постструктурализм, если рассматривать его в целом, выступил как широкое идейное течение западной гума- нитарной мысли, оказывающее в последнюю треть века сильней- шее влияние на гуманитарное сознание Западной Европы и США. Свое название он получил потому, что пришел на смену структурализму как целостной системе представлений и явился своеобразной его самокритикой, а также в определенной мере естественным продолжением и развитием изначально присущих ему тенденций. Постструктурализм характеризуется прежде всего негативным пафосом по отношению ко всяким позитивным знани- ям, к любым попыткам рационального обоснования феноменов действительности, и в первую очередь культуры. Универсализм как "маска догматизма" Так, например, постструкту- ралисты рассматривают концеп- цию "универсализма", т. е. лю- бую объяснительную схему или обобщающую теорию, претендующую на логическое обоснование закономерностей мира действительности, как "маску догматизма", называя деятельность подобного рода проявлением "метафизики", которая служит главным предметом их инвектив и под которой они понимают принципы причинности, идентичности, истины и т. д. Столь же отрицательно они относятся к идее роста или про- гресса в области научных знаний, а также к проблеме социаль- но-исторического развития. Более того, сам принцип рациональ- ности постструктуралисты считают проявлением "империализма рассудка", якобы ограничивающего спонтанность работы мысли и воображения, и черпают свое вдохновение в бессознательном. Отсюда и проистекает то явление, которое исследователи пост- структурализма называют "болезненно патологической заворо- женностью" (morbid fascination, по выражению М. Сарупа) (261, с. 97) его представителей иррационализмом, неприятием концепции целостности и пристрастием ко всему нестабильному, противоречивому, фрагментарному и случайному. Таким образом, постструктурализм проявляется прежде всего как утверждение принципа методологического сомнения по отно- шению ко всем позитивным истинам, установкам и убеждениям, существовавшим и существующим в западном обществе и приме- няющимся для его легитимации, т. е. самооправдания и узакони- вания. В самом общем плане доктрина постструктурализма -- 14 ГЛАВА I это выражение философского релятивизма и скептицизма, "эпистемологического сомнениям, являющегося по своей сути тео- ретической реакцией на позитивистские представления о природе человеческого знания. Критика метафизического дискурса и критика языка Выявляя во всех формах ду- ховной деятельности человека признаки "скрытой, но вездесу- щей" (cachee mais omnipresente) метафизики, постструктуралисты выступают прежде всего как критики "метафизического дис- курса". На этом основании со- временные западные классификаторы философских направлений относят постструктурализм к общему течению "критики языка" (la critique du langage), в котором соединяются традиции, веду- щие свою родословную от Г. Фреге (Л. Витгенштейн, Р. Карнап, Дж. Остин, У. В. О. Куайн), с одной стороны, и от Ф. Ницше и М. Хайдеггера (М. Фуко, Ж. Деррида) -- с другой. Если классическая философия в основном занималась проблемой познания, т. е. отношениями между мышлением и ве- щественным миром, то практически вся западная новейшая фило- софия переживает своеобразный "поворот к языку" (a linguistic turn), поставив в центр внимания проблему языка, и поэтому вопросы познания и смысла приобретают у них чисто языковой характер. В результате и критика метафизики принимает форму критики ее дискурса или дискур- сивных практик, как у Фуко. Знание как продукт Так, для Фуко знание не может быть нейтральным или объективным, поскольку всегда является продуктом властных отношений. Вслед за Фуко постструктуралисты видят в совре- менном обществе прежде всего борьбу за "власть интерпретации" различных идеологических систем. При этом "господствующие идеологии", завладевая индустрией культуры, иными словами, средствами массовой информации, навязывают индивидам свой язык, т. е., по представлениям постструктуралистов, отождеств- ляющих мышление с языком, навязывают сам образ мышления, отвечающий потребностям этих идеологий. Тем самым господ- ствующие идеологии якобы существенно ограничивают способ- ность индивидуумов осознавать свой жизненный опыт, свое мате- риальное бытие. Современная индустрия культуры, утверждают 15 Р0ЖДЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ постструктуралисты, отказывая индивиду в адекватном средстве для организации его собственного жизненного опыта, тем самым лишает его необходимого языка для понимания (в терминах пост- структуралистов -- "интерпретации") как самого себя, так и ок- ружающего мира. Таким образом, язык рассматривается не просто как средст- во познания, но и как инструмент социальной коммуникации, манипулирование которым господствующей идеологией касается не только языка наук (так называемых научных дискурсов каж- дой дисциплины), но главным образом проявляется в "деградации языка" повседневности, служа признаком извращения человече- ских отношений, симптомом "отношений господства и подавле- ния". При этом ведущие представители постструктурализма (такие, как Деррида и Фуко), продолжая традиции Франкфурт- ской школы Kulturkritik, воспринимают критику языка как кри- тику культуры и цивилизации. Привлекательность постструктурализма Причины, по которым об- щефилософские идеи постструк- турализма оказались столь при- влекательными для современного литературоведения, обусловлены рядом факторов. Во-первых, все основные представители пост- структурализма (Ж. Деррида, Ж. Делез, Ф. Гваттари, М. Фуко, Ж. Лакан, Р. Барт, Ю. Кристева), что, кстати, очень характер- но вообще для теоретической мысли конца XX в., активно ис- пользуют художественную литературу для доказательства и де- монстрации своих гипотез и выводов. В этом отношении пост- структурализм, о чем уже говорилось выше, находится в общем русле той тенденции научного мышления современности, для ко- торого изящная словесность стала испытательным полигоном для разного рода концепций философского, культурологического, со- циологического и даже научно-естественного характера. Во-вторых, сама специфика научного мышления, заостренного на языковых проблемах и апеллирующего не к языку логического и строго формализованного понятийного аппарата, а к языку интуи- тивно-метафорических, поэтически многозначных понятий, вызы- вала повышенный интерес к проблематике литератур- но-художественного свойства. И, наконец, в-третьих, при таком подходе литературоведение, со своей стороны, перестает быть только наукой о литературе и превращается в своеобразный спо- соб современного философствования. 16 ГЛАВА I В связи с этим резко изменились роль и функция литерату- роведения как науки. С одной стороны, оно начало терять свою специфику, традиционный набор признаков и параметров, харак- терных лишь только для него как строго специализированной дисциплины тем и объектов исследования, а также привычный понятийный аппарат и аналитический инструментарий. Литерату- роведение стало размываться, превращаться в интердисциплинар- ную науку без четко сформулированного и определенного предме- та изучения. Разумеется, речь не идет обо всем современном западном литературоведении, а лишь о наиболее характерных тенденциях его теоретического обоснования. И еще одно немаловажное заме- чание. Уход в философское теоретизирование гораздо характернее для французских философов-литературоведов, нежели для их за- океанских коллег. Но даже и у последних практически любой анализ художественного произведения volens nolens, как правило, имеет тенденцию превращаться в философские рассуждения о познаваемости (вернее, о непознаваемости) мира, о специфиче- ской природе языка и ненадежности знания, получаемого с его помощью. Фактически основные теоретики деконструктивизма (например, П. де Ман, Г. Блум, X. Миллер) не столько анали- зируют художественные тексты, сколько стремятся выявить их скрытый алогизм, обусловленный риторической природой языка. Да к тому же не следует забывать, что деконструктивизм не при- знает существования отдельного текста как такового, его привер- женцы вообще изучают не тексты, а "интертекстуальность". Разумеется, приоритет общетеоретических интересов у осно- воположников постструктурализма и деконструктивизма не ис- ключает наличия примерных, образцовых анализов отдельных текстов, моделирующих основные принципы "нового подхода" к произведению, как у первопроходцев этого течения, так и прежде всего у большой массы критиков, захваченных этим движением и составляющих, условно говоря, его нижний эшелон. Как уже от- мечалось, даже и эти анализы во многом сохраняют абстракт- но-теоретический характер, хотя справедливости ради необходимо сказать, что это больше является достоянием скорее французских, нежели американских критиков, у которых гораздо заметнее пре- обладание практических интересов к скрупулезному словес- но-текстуальному анализу в духе традиций "тщательного прочте- ния" "новой критики". 17 РОЖДЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ Четыре направления критики структурализма В философско-методологи- ческом плане теория постструк- турализма развивалась как кри- тика структурализма, которая велась по четырем основным направлениям: проблемам структурности, знаковости, коммуни кативности и целостности субъекта. Следует отметить, что критика концепции целостного субъекта была осуществлена в значительной мере уже в рамках структура- лизма и в теории постструктурализма получила лишь свое оконча- тельное завершение. Если попытаться осмыслить, каков же был общий итог столь, казалось бы, разных подходов и предлагаемых схем и тео- рий Ж. Дерриды, Ю. Кристевой и Р. Барта с семиотической точки зрения, то постструктуралистская подоплека обнаружится прежде всего в разрушении традиционной структуры знака. В первую очередь эти попытки были направлены на размывание замкнутости, внутренней закрытости знака (знаменитое понятие cloture, вокруг которого развернулись споры в конце 60-х -- начале 70-х годов) по отношению к другим знакам, способности означающего прямо, непосредственно и полно репрезентировать, представлять обозначаемое им явление. "Знакоборчество"; "скользящее означающее" Лакана Прежде всего была пред- принята попытка дезавуалироватъ традиционную структуру знака, -- то, что Р. Барт по аналогии с иконоборчеством назвал "знако- борчеством" (58, с. 271). Пер- вым против соссюровской кон- цепции знака выступил в 50-х годах Ж. Лакан, отождествив бессознательное со структурой языка, и заявил, что "работа сно- видений следует законам означающего" (206, с. 116). Он утвер- ждал, что означающее и означаемое образуют отдельные ряды, "изначально разделенные барьером, сопротивляющимся обозначе- нию" (207, с. 149). Тем самым Лакан фактически раскрепостил означающее, освободив его от зависимости от означаемого, и ввел в употребление понятие "скользящего", или "плавающего озна- чающего". 18 ГЛАВА I Критика "трансцендентального означаемого" у Дерриды Но, собственно, наиболее авторитетное среди постструкту- ралистов теоретическое обоснова- ние этой критики традиционной концепции знака дал Ж. Дерри- да. Он предпринял попытку оп- ровергнуть эпистемологическое обоснование, на котором покоил ся классический структурализм, а именно невозможность разде- ления означаемого ряда от ряда означающего в функционирова- нии знака. Детально разработанная аргументация Дерриды на- правлена не столько на выявление ненадежности любого способа знакового обозначения, сколько на то, что обозначается, -- на мир вещей и законы, им управляющие. С точки зрения француз- ского ученого, все эти законы, якобы отражающие лишь желание человека во всем увидеть некую "Истину", на самом деле не что иное, как "Трансцендентальное Означаемое" -- порождение "западной логоцентрической традиции", стремящейся во всем найти порядок и смысл, во всем отыскать первопричину (или, как чаще выражается Деррида, навязать смысл и упорядоченность всему, на что направлена мысль человека). В частности, вся восходящая к гуманистам традиция работы с текстом выглядит в глазах Дерриды как порочная практика насильственного овладения текстом, рассмотрения его как некой замкнутой в себе ценности, практика, вызванная ностальгией по утерянным первоисточникам и жаждой обретения истинного смысла. Понять текст для них означало "овладеть" им, "присвоить" его, подчинив его смысловым стереотипам, господ- ствовавшим в их сознании. Центр как "феноменологический голос" Здесь на первый план вы- ходит вторая важная сторона деятельности Дерриды -- его критика самого принципа "структурности структуры", в основе которого и лежит понятие "центра" структуры как некоего организующего ее начала, -- того, что управляет структурой, организует ее, в то время, как оно само избегает структурности. Для Дерриды этот центр -- не объективное свойство структуры, а фикция, постулированная на- блюдателем, результат его "силы желания" или "ницшеанской воли к власти"; в конкретном же случае толкования текста -- следствие навязывания ему читателем собственного смысла. 19 РОЖДЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ В некоторых своих работах Деррида рассматривает этот "центр" как "сознание", "cogito", или "феноменологический голос". Само интерпретирующее "я" вместе с тем понимается им как своеоб- разный текст, составленный из культурных систем и норм своего времени1. Эта критика структуры -- самая показательная сторона док- тонны постструктурализма. Наиболее последовательно она прово- дилась в теориях деконструкции Дерриды и его американских последователей, "текстуальной продуктивности" Ю. Кристевой, "шизофренического дискурса" и "ризомы" Ж. Делеза и Ф. Гваттари, "текстового анализа" Р. Барта и т. д. В том же направлении развивалась мысль и второго после Дерриды по сво- ему влиянию теоретика постструктурализма М. Фуко. В значи- тельной степени он явился продолжателем той "разоблачительной критики", начатой еще теоретиками Франкфуртской школы Т. В. Адорно, М. Хоркхаймером и В. Беньямином, главная цель которой -- критика всех феноменов общественного сознания как сознания буржуазного -- состояла в том, чтобы выявить сущно- стный, хотя и неявный иррационализм претендующих на безус- ловную рациональность философских построений и доказательств здравого смысла, лежащих в основе легитимации -- самооправ- дания западной культуры по- следних столетий. "Историческое бессознательное" Фуко Так, основная цель исследо- ваний Фуко -- выявление "исторического бессознательного" различных эпох начиная с Воз- рождения и по XX в. включительно. Исходя из концепций язы- кового характера мышления и сводя деятельность людей к "дискурсивным практикам", Фуко постулирует для каждой кон- кретной исторической эпохи существование специфической эпи- стемы -- "проблемного поля", достигнутого к данному времени уровня культурного знания, образующегося из дискурсов различ- ных научных дисциплин. При всей разнородности этих дискурсов, обусловленной спе- цифическими задачами разных форм познания, в своей совокуп- ности они образуют, по утверждению Фуко, более или менее единую систему знаний -- эпистему. В свою очередь, она реали- зуется в речевой практике современников как строго определен- ный языковой код -- свод предписаний и запретов. Эта языко- ____________________________ 1Более подробно о теориях Ж. Дерриды см.: Ильин И. П. Постструктура- лизм. Деконструктивиэм. Постмодернизм. -- М.:Интрада. 1996. С. 10-50. 20 ГЛАВА I вая норма якобы бессознательно предопределяет языковое пове- дение, а следовательно, и мышление отдельных индивидов. Господству этого культурного бессознательного Фуко проти- вопоставляет деятельность "социально отверженных": безумцев, больных, преступников и, естественно, в первую очередь, худож- ников и мыслителей. С этим связана и мечта Фуко об идеальном интеллектуале, который, являясь аутсайдером по отношению к современной ему эпистеме, осуществляет ее деконструкцию, ука- зывая на слабые места -- на изъяны общепринятой аргумента- ции, призванной укрепить власть господствующих авторитетов и традиций. Самым существенным в учении Фуко, как об этом свиде- тельствует практика постструктурализма, явилось его положение о необходимости критики "логики власти и господства" во всех ее проявлениях. Именно это является наиболее привлекательным тезисом его доктрины, превратившимся в своего рода негативный императив, затронувший сознание широких кругов современной западной интеллигенции. При этом дисперсность, дискретность, противоречивость, повсеместность и обязательность проявления власти в понимании Фуко придают ей налет мистической ауры, не всегда уловимой и осознаваемой, но тем не менее активно дей- ствующей надличной силы. Разработанная Фуко методика анализа общественного соз- нания, концепция "децентрированного субъекта", трактовка "воли-к-знанию" как "воли-к-власти", интерес к маргинальным явлениям цивилизации, иррационалистическое толкование истори- ческого прогресса -- все это было взято на вооружение левыми деконструктивистами и постмо- дернистами 2. Сознание как текст Рассматривая мир только через призму его осознания, т. е. исключительно как идеологиче- ский феномен культуры и, даже более узко, как феномен пись- менной культуры, постструктуралисты готовы уподобить самосоз- нание личности некой сумме текстов в той массе текстов различ- ного характера, которая, по их мнению, и составляет мир культу- ры. Поскольку, как не устает повторять Деррида, "ничего не существует вне текста", то и любой индивид в таком случае не- избежно находится внутри текста, т. е. в рамках определенного исторического сознания, что якобы и определяет границы интер- __________________________________ 2Более подробно о Фуко -- там же, с. 51-94. 21 РОЖДЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ претативного своеволия критика. Весь мир в конечном счете вос- принимается Дерридой как бесконечный, безграничный текст. Панъязыковая и пантекстуальная позиция постструктурали- стов, редуцирующих сознание человека до письменного текста, а заодно и рассматривающих как текст (или интертекст) литерату- ру, культуру, общество и историю, обуславливала их постоянную критику суверенной субъективности личности и порождала много- численные концепции о "смерти субъекта", через которого "говорит язык" (М. Фуко), "смерти автора" (Р. Барт), а в ко- нечном счете и "смерти читателя" с его "текстом-сознанием", растворенном в всеобщем интертексте культурной традиции. Практические аспекты критики теории художественной ком- муникации более детально были разработаны в концепциях де- конструктивистов и постмодернистов, их критика коммуникатив- ности в основном сводилась к выявлению трудности или просто невозможности адекватно понять и интерпретировать текст. Есте- ственно, что предметом их анализов становились в первую оче- редь произведения тех поэтов и писателей (Рембо, Лотреамон, Роб-Грийе, Джойс), у которых смысловая неясность, двусмыс- ленность, многозначность интерпретации выступали на передний план. С этим связано и ключевое для деконструктивизма понятие смысловой "неразрешимости" как одного из принципов организа- ции текста, введенное Дерридой. Постструктурализм в целом можно определить как общеме- тодологическую основу, на базе которой деконструктависты и постмодернисты выстраивали свои концепции, отличающиеся фак- тически лишь сменой исследовательских приоритетов, иными идейно-эстетическими ориентациями и более практическим харак- тером анализа, нацеленного прежде всего на изучение литерату- ры. Постмодернизм как маргинализм В определенном смысле и постструктурализм, и постмодер- низм могут быть охарактеризова- ны как проявления феномена маргинализма -- специфического фактора именно модернистско-современного модуса мышления, скорее даже самоощущения, творческой интеллигенции XX в. Здесь очень важно в каждом конкретном историческом случае суметь по возможности правильно оценить удельный вес этого явления в общей системе координат своего времени. Ибо если понимать под маргинальностью лишь только философский аспект проблемы ("общее название ряда направлений, развивающихся 22 ГЛАВА I вне и в противовес доминирующим в ту или иную эпоху правилам рациональности, представленным в господствующей философской традиции, часто антисоциальных или асоциальных") (37, с. 170), то она существовала всегда в истории человечества. Так, Рыклин в качестве одного из первых маргиналистов в философии называ- ет Антисфена -- основателя кинизма. Однако меня интересует не столько собственно философская традиция маргинальности, сколько та позиция нравственного про- теста и неприятия окружающего мира, та позиция всеобщей кон- тестации, которая стала отличительной чертой именно модернист- ского художника, в свою очередь получившая специфическую трактовку в постмодернизме. Начиная с постструктурализма маргинальность превратилась в уже осознанную и теоретическую рефлексию, приобретя статус центральной идеи -- выразительни- цы духа своего времени. Причем следует иметь в виду, что мар- гинализм как сознательная установка на периферийность по от- ношению к обществу в целом, в том числе и к его морали, всегда порождала пристальный интерес и к "пограничной нравственно- сти". Феномен де Сада был заново переосмыслен в структурали- стской и постструктуралистской мысли, получив своеобразное теоретическое оправдание. Проблема, разумеется, не исчерпыва- ется лишь имморализмом, ее суть в том, что Томас Манн устами Сетгембрини определил как placet experiri -- жажду экспери- мента, искус любопытства и познания, часто любой ценой и в любой ранее считавшейся запретной, табуированной области. Постструктуралистско-деконструктивистский комплекс пред- ставлений в основном сложился на пересечении взаимодействий французской и англо-американской (вернее, наверно, было бы сказать, англоязычной) литературоведческой мысли, чем в значи- тельной степени и определяется выбор имен тех его представите- лей, концепции которых анализируются в данной работе. Постмо- дернизм с самого начала был гораздо более интернациональным по своей природе явлением, в нем сразу о себе заявили и гол- ландские, и немецкие исследователи и теоретики. Говоря о постструктурализме и деконструктивизме в целом, мы вынуждены отметить один парадоксальный факт: хотя и сам постструктурализм, и первые версии деконструктивистского при- менения его концепций для нужд критики возникли на француз- ской почве, тем не менее именно в США и частично Англии была разработана та относительно доступная модель критического анализа, которая и сделала деконструктивизм самым модным и влиятельным критическим направлением в течение последних два- РОЖДЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ 25 дцати лет. Разумеется, необходимо сразу оговориться, что то, что можно было бы назвать "литературоведческим постструктурализ- мом" -- как наиболее обобщенным названием для всех его де- конструктивистских изводов, -- никогда не исчерпывал собой всего разнообразия направлений и школ в современной западной критике. Можно, конечно, спорить, в какой мере он олицетворял собой господствующую тенденцию в гуманитарной науке Запада. Тем не менее есть все основания утверждать, что как раз в об- ласти теории его концепции оказывали и, судя по всему, продол- жают оказывать наиболее сильное воздействие. Многосторонность и разнообразие анализируемых в работе проблем с неизбежными экскурсами в самые различные области знания делает проблематичной саму возможность дать хоть в какой-то степени детальный обзор критической литературы, вы- шедшей в России по данному кругу вопросов. Для этого надо было просто написать еще одну книгу. К тому же в данной рабо- те сознательно не затрагивается весь тот огромный пласт публи- цистики, появившийся в основном в виде журнальных публикаций последних лет, по проблеме постмодернизма, поскольку, как пра- вило, в нем обсуждается так или иначе вопрос о русском постмо- дернизме, что выходит за пределы тематики нашего исследования. Если говорить о западных ученых, на труды которых мне постоянно приходится ссылаться, то и они сами в той же мере являлись предметом анализа, как и критикуемые ими теоретики. В определенном свете вся моя работа является своеобразной "критикой в третьей степени" -- т. е. критикой критики критиче- ских концепций -- да простят мне снисходительные читатели эту невольную тавтологию. И мне трудно выделить кого-нибудь из них, кто бы мог мне послужить, как рассказчику "Божественной комедии", надежным Вергилием в нисходящих кругах постструк- туралистской бездны. Более подробные сведения о литературе по рассматриваемым проблемам можно получить в прилагаемой биб- лиографии.
ПOCTCTPУKTУPAЛИЗМ ПРОТИВ СТРУКТУРАЛИЗМА
Очень часто при анализе постструктуралистского течения приходится сталкиваться с дилеммой: что относить к "чистому", "подлинному", "истинному" постструктурализму, а что к тому, что лишь только отмечено его влиянием. Можно, разумеется, ограничиться исследованием трудов тех ученых, принадлежность которых к данному течению ни у кого не вызывает сомнения, но тогда общая картина окажется явно неполной. Мы не поймем самой природы его притягательности для исследователей самого разного толка, а тем самым и того рационального зерна, что в нем содержится, ибо, рассматривая его изолированно, в самом себе, мы невольно сосредоточимся на том, что прежде всего бро- сается в глаза: на его парадоксальности, его явном противоречии законам здравого смысла, и он предстанет перед нами как нагро- мождение нелепостей, произвольных экстраполяций, необъясни- мого нигилизма по отношению ко всей культурной традиции, на которой воспитано гуманистическое сознание многих представите- лей человечества. Поместив же постструктурализм в культурный контекст эпо- хи, мы сразу увидим неслучайность его появления и определен- ную закономерность его влияния. Но для этого необходимо при- влечь для анализа значительно больший контингент ученых, чем казалось бы необходимым на первый взгляд. Многие тенденции постструктуралистского подхода к самым разным явлениям жизни и современности, пожалуй, отличаются лишь только более заост- ренной и парадоксальной формой выражения тех умонастроений и эмоциональных реакций, которые проявляются в концепциях, ра- ботах, высказываниях самых широких слоев философской интел- 25 РОЖДЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ лигенции Запада. Естественно, не следует рассматривать пост- структурализм и сферу интеллектуальной деятельности, находя- щуюся под его большим или меньшим влиянием, как единствен- ное течение всей современной западной гуманитарной мысли, но тот факт, что его идеи оказались близкими очень многим, не вы- зывает сомнения. Сохранение структурализма в постструктурализме Одним из наиболее сложных вопросов, связанных с общей проблематикой постструктура- лизма, является вопрос о его хронологии. Трудность здесь заключается прежде всего в том. что постструктурализм вырос из структурализма, во многом со- хранил его понятийный аппарат и значительную часть общего комплекса мировоззренческих представлений. Разумеется, в пост- структурализме этот комплекс претерпел существенные измене- ния, да к тому же и сам постструктурализм как таковой сформи- ровался как критика основных структуралистских положений. Более подробно об этом ниже. Постепенное вызревание пост- структурализма в недрах структурализма и объясняет тот факт, что его ведущие теоретики (М. Фуко, Ж. Лакан, Р. Барт) в начале своей деятельности выступали как сторонники структура- листской парадигмы и лишь позднее перешли на позиции пост- структурализма, а иногда и просто их какие-то отдельные поло- жения были с течением времени переосмыслены как основопола- гающие для постструктуралистской доктрины. В первую очередь это касается Фуко: вначале он воспринимался как образцовый структуралист, потом -- как эталон постструктуралистского мыс- лителя. В результате все его раннее творчество было подвергнуто кардинальной ревизии, последовательно стремившейся отыскать в раннем Фуко предпостструктуралистские интенции, и надо ска- зать, не без успеха. Постструктурализм как современный тип знания Все это вносило немало су- мятицы в умы сторонних наблю- дателей, к тому же постструкту- рализм никогда не был система- тизированной научной дисципли- ной: обоснование мировоззренче- ского хаоса, теоретическая аннигиляция целостной личности, по- следовательная установка на принцип языковых игр и глобальный релятивизм в самом своем зародыше несли внутреннюю противо- речивость. И хаос эмоционального нигилизма не мог не повлечь 26 ГЛАВА I за собой хаос теоретический. В этом специфика постструктура - лизма как современного типа знания: он существует не как набор определенных истин, а как проблемное поле -- диалогически напряженное полемическое пространство, где в состоянии вечного соперничества разнородные концепции оспаривают друг у друга право на роль наиболее авторитетной системы аргументации, не вычленяясь при этом в независимое целое, но обретая свое значе- ние в непрекращающейся взаимной контестации. Это. если можно так сказать, спорные истины, осознающие эту свою оспоримость и поэтому всегда нуждающиеся в самооп- равдании. И структурализм -- в общей парадигме постструкту- ралистских представлений -- всегда был ее неотъемлемым эле- ментом. хотя его роль и значение ощутимо менялись в процессе становления постструктурализма. Последний же всегда существо- вал как критика структурализма, и без предмета своих инвектив он вряд ли смог обрести свой modus vivendi, ибо и в своих контраргументах против структурализма он во многом зависел от системы доказательств, выработанных своим предшественником. Более того, сама доктрина постструктурализма постоянно под- вергает себя саморевизии, переоценке и переосмыслению, заново интерпретируя структуралистские концепции в постструктуралист- ском духе. Наиболее показательным в этом отношении может служить пример Фуко, о чем говорилось выше. Сосуществование структурализма и постструктурализма... Сложность разграничения этих течений заключается еще и в том, что возникновение пост- структурализма отнюдь не озна- чало исчезновения структурализ- ма как такового. Помимо множества переходных случаев, когда довольно трудно разграничить, где, собственно, кончается струк- турализм и начинается уже постструктурализм, сам структурализм в своих более или менее традиционных формах продолжал свое шествие по Европе еще до середины 70-х годов, а его качествен- ные изменения, приведшие к явной смене парадигмы, даже до начала 80-х годов многими теоретиками по инерции продолжали восприниматься как естественное развитие его основных постула- тов, как вполне закономерные результаты его внутренней эволю- ции, а не как решительный разрыв с предшествующей традицией. И лишь только образование в США деконструктивизма, фор- мально завершившегося изданием "Йельского манифеста" в 27 РОЖДЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ 1979 г., послужило решительным импульсом к переосмыслению создавшегося положения. ... в трактовке Каллера... Тем не менее взаимоотно- шения структурализма с пост- структурализмом оказались на- столько запутанными, что факти- чески лишь только в начале 80-х годов общая картина стала не- сколько проясняться. Даже в общем такой известный специалист по теории и истории критики, как Джонатан Каллер, выпустив- ший в 1975 г. одно из самых популярных в англоязычном мире vademecum по ознакомлению с основами структурализма "Структуралистская поэтика" (89), лишь только в работе 1983 г. "О деконструктивизме" (87) признал существование постструк- турализма как влиятельнейшего течения в современной критике, посвятив при этом немало страниц спорным вопросам периодиза- ции постструктурализма и времени его окончательного размеже- вания со структурализмом. При определенной спорности и противоречивости его общей позиции, обусловленной вынужденной оглядкой на свои прошлые высказывания, в его аргументации немало здравого смысла, осо- бенно в той ее части, где говорится об эволюции будущих теоре- тиков постструктурализма, о сохранении в их позиции структура- листских представлений, о значительном количестве промежуточ- ных, переходных концепций, которые крайне трудно безоговороч- но отнести к какому -либо направлению. Во всяком случае опре- деленная доля истины есть в его утверждении, что "тщательный анализ критики, сконцентрировавшей свое внимание на различии между структурализмом и постструктурализмом, привел бы к заключению, что структурализм, как правило, более похож на постструктурализм, нежели многие постструктуралисты друг на друга", и что "различие между структурализмом и постструкту- рализмом крайне ненадежно" (87, с. 30). Это всего лишь доля истины, и полностью с Каллером трудно согласиться: реальная картина как структурализма, так и постструктурализма отнюдь не такова, какой бы ему хотелось ее видеть. Каллер при этом поднимает очень интересный вопрос о постструктуралистской интерпретации творчества и концепций тех теоретиков и мыслителей, которые традиционно считались отцами структурализма и создателями не только его общепризнанных основ, но и его общего облика, с которым он вошел в историю. Мне, однако, представляется, что позиция Каллера в данном от- ношении не бесспорна и уязвима. "Меняются времена и мы с 28 ГЛАВА I ними", -- гласит латинская пословица, и вряд ли стоит рассмат- ривать и оценивать какое-либо явление вне контекста его истори- ческой эволюции. Разумеется, преемственность между структура- лизмом и постструктурализмом несомненна, но этот факт не дол- жен заслонять собой той неоспоримой истины, что постструктура- лизм подверг кардинальному переосмыслению многие постулаты структурализма, а некоторые из них самым решительным образом отверг. ... у Лакана и Барта... С этим связан и тот весьма любопытный и буквально на ка- ждом шагу встречающийся факт, когда одного и того же исследо- вателя разные теоретики постструктурализма либо безоговорочно включают в число его основателей, либо столь же категорично из этого числа исключают. Так обстоит, например, дело с Лаканом. Терри Иглтон и Винсент Лейч относят его к ряду основных постструктуралистских мыслителей, в то время как Джозуэ Ха- рари предпринял немало усилий, чтобы доказать обратное. Самый показательный случай -- переосмысление теории Лакана о пла- вающем означающем. Хотя структуралисты активно ею пользова- лись против реалистического мимесиса, только постструктурали- сты сделали из нее окончательный вывод, заявив о полном раз- рыве между означающим и означаемым, между знаком и озна- чаемым им явлением. Другой пример: Деррида одним из первых указал на различие между ранним и поздним Фуко; возможно, он и преувеличил эту разницу, на то, что она существует, никто не подвергает сомнению. Барт действительно, как справедливо отмечает Каллер, сочетает в "S/Z", работе 1970 г., структурали- стский и постструктуралистский подходы, но это не отменяет того факта, что данное произведение Барта явилось поворотным в его эволюции к постструктурализму. Следы структурализма, разуме- ется, ощутимы в "S/Z", но суммирующий, конечный вывод, ос- тающийся в представлении читателя после прочтения этой книги, вне всякого сомнения свидетельствует о ее явно постструктурали- стском характере. ... у Леви-Стросса. Еще один характерный при- мер. В свое время Н. Автоно- мова совершенно справедливо отметила еще в отношении Ле- ви-Стросса "естественность" сопоставления "его концепции с концепцией "третьего позитивизма" и философов-аналитиков, для которых вопрос о роли и месте языка в логической структуре 29 РОЖДЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ знания и соответственно в обосновании познания посредством языка был вопросом первостепенной важности" (4, с. 126). Хотя здесь она рассматривает проблему еще со структуралистской точ- ки зрения, поскольку говорит о "роли структуры языка в обосно- вании познания" (там же, с. 126 -- 127), последнее, т. е. роль структуры, далеко не столь актуально для "постструк- туралистской программы", но сама сугубо языковая трактовка познания, общая для философов-аналитиков, структуралистов и постструктуралистов (другое дело, что постструктуралисты отка- зались как от структуры, так и от постулата личности), была ею отмечена абсолютно точно. В этом плане заслуживает особого внимания то место в ее работе, где она весьма убедительно наметила общий контур эво- люции взглядов Леви-Стросса от правоверно-структуралистской позиции к тенденции, которую в свете позднейшего развития постструктурализма нельзя назвать иначе как предпостструктура- листской: "Мы уже видели, как рационалистический (или даже, говоря словами Леви-Стросса, "сверхрационалистический") пафос его концепции уступает место сфере этического, как поначалу безоговорочное доверие к лингвистической методологии сменяется в более поздних его работах символикой музыкальных форм (в качестве концептуальной аналогии для этнологического исследо- вания), как направленность на построение моста между природ- ным и культурным сосуществует в его концепции с проектом рас- творения человека в природе, в совокупности химических и физи- ческих взаимодействий и т. д. и т. п." (4, с. 141). Можно полностью согласиться и с тезисом Автономовой, что в творчестве Леви-Стросса было два этапа реабилитации "структуры социальности и структур сознания первобытных ди- карей" (там же, с. 142), и если на первом этапе ему удалось "доказать полноправное своеобразие первобытного образа жизни и мышления" (там же), то на втором, где он попытался обнару- жить общечеловеческое, всеобщее измерение современной евро- пейской и первобытной цивилизации, он встретился с трудностя- ми, не разрешимыми в рамках своей собственной, т. е. структур- ной, методологии. В своей известной работе о французском структурализме 1977 г. "Философские проблемы структурного анализа в гумани- тарных науках (4) Н. С. Автономова отмечает выявившуюся к рубежу 60-70-х годов "отчетливую противоречивость" позиций "традиционного структурализма" и "новой тенденции" в лице Дерриды, Барта, Фуко и Лакана: "На первый взгляд, рассмот- 30 ГЛАВА 1 рение концепций Деррида наряду с другими концепциями иссле- дователей-структуралистов кажется не вполне оправданным, по- скольку Жак Деррида относится к структурализму достаточно критично, усматривая в его "логоцентрической" направленности отчетливые следы западноевропейской метафизики" (там же, с. 159). И добавляет при этом: "Ни Барт, ни тем более Фуко или Лакан не соглашаются признать себя структуралистами; по- жалуй. один Леви-Стросс открыто называет себя так, не боясь теперь уже несколько "старомодной" привязанности к идеалам естественнонаучной и лингвистической строгости" (там же). И тем не менее вопреки, казалось бы, столь очевидному размежева- нию она приходит к заключению: "Однако есть основания услов- но называть, скажем, Фуко структуралистом второго поколения (после Леви-Стросса), а Жака Дерриду -- теоретиком третьего поколения" (4, с. 159). Постструктурализм -- законный сын структурализма И в принципе здесь нет ни- чего удивительного, поскольку, как уже не раз отмечалось, пост- структурализм является законным сыном структурализма, так как вырос из него в результате дол- гого процесса постепенного трансформирования, видоизменяя ис- ходные постулаты своего предка, и его недаром определяют как "постструктурализм". В каком-то смысле структурализм латентно содержал в себе предпосылки постструктурализма, которые нахо- дились в нем в скрытой или зародышевой форме и проявились открыто лишь тогда, когда стали явственно ощущаться ограни- ченность возможностей структуралистской доктрины, истощение ее теоретического потенциала. Разумеется, на эту проблему можно посмотреть и с другой стороны: многое из того, что раньше приписывалось структура- лизму в качестве его неотъемлемой, составной части, с течением времени подверглось решительной переоценке и начало рассмат- риваться как нечто ему совершенно противоположное и несвойст- венное, но так всегда бывает в истории развития науки, когда на смену одной научной парадигме приходит другая. Не могу в связи с этим умолчать и о своей собственной по- зиции в этом вопросе. В моей кандидатской диссертации "Теоретические итоги эволюции "новой критики" от американ- ского "неогуманизма" до французского структурализма" (1979) (31) я тоже рассматривал новые тенденции, проявившиеся в дея- тельности группы "Тель кель", как естественный результат раз- 31 РОЖДЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ вития структурализма. И хотя в главе о творчестве Ю. Кристевой писал о "кризисе структуралистской доктрины" (там же, с. 155) и попытался. более или менее подробно объяс- нить, в чем этот кризис заключался, отмечал во введении, что некоторые современные критики относят Ж. Дерриду, Ж. Делеза, Р. Жирара и Ю. Кристеву к постструктуралистам, тем не менее для меня по-прежнему эти новые тенденции пред- ставляли собой тогда еще "крайний случай в общей картине раз- вития западного структурализма" (там же, с. 194). Понадобилось время, чтобы осознать качественное отличие постструктурализма от структурализма. Нарратология в структуралистской и постструктуралистской трактовке На примере разработок, проводившихся в области нарра- тологии, пожалуй, лучше всего прояснить процесс превращения структурализма в постструктура- лизм. Если понимать нарратоло- гию как описание процесса ком- муникации исключительно внутри художественного текста, то здесь по преимуществу господствуют представления, не выходящие за пределы собственно структура- листской парадигмы. Как только возникают проблемы, касаю- щиеся взаимоотношения текста с автором и читателем, при не- пременном условии интенсивно интертекстуализованного понима- ния природы человеческого сознания, то речь уже идет о пост- структуралистской перспективе. Здесь очень важно именно по- следнее условие, потому что без интертекстуализации сознания можно говорить лишь о рецептивно-эстетическом подходе. Как явствует из вышеизложенного, малейшее изменение ак- цента, или, как принято говорить в терминах постструктурализма, точки отсчета, системы координат, легко может привести к клас- сификационному заблуждению. Имея дело с современными на- правлениями зарубежной критики, постоянно сталкиваешься с определенным набором понятий и представлений, общих для са- мых разных школ и направлений. В этом смысле они действи- тельно близки друг другу, и разграничение между ними можно провести лишь по тому, что в них выдвигается на первый план, а также по общей совокупности признаков, которая в ином вариан- те, в другом сочетании становится иной для другого критического течения. 32 ГЛАВА I Вызревание постструктурализма: у Кристевой... История становления пост- структурализма в этом плане весьма показательна, так как отмечена длительным периодом постепенного вызревания в не- драх структурализма. Типичный пример -- теории Ж. Женетта и Ж. Рикарду. То же самое можно сказать и о Ю. Кристевой, которая еще в "Тексте рома- на" (1970) в основном оставалась в пределах структурализма, в то время как в "Семанализе" (1969) уже явно просматриваются типично постструктуралистские предпосылки, получившие свое окончательное оформление (в том варианте постструктурализма, который создавала Кристева) в "Революции поэтического языка" (1974). И дело здесь не в том, что "Текст романа" был создан раньше, чем окончательная редакция "Семанализа", и лишь толь- ко позже вышел в свет. Суть проблемы в том, что структурали- стские и постструктуралистские представления сосуществовали одновременно в ее научной парадигме, плавно перерастая из од- них в другие, не проявляясь в форме резкого качественного скач- ка. Это вообще характерно для французской модели формирова- ния постструктурализма, где практически все структуралисты со временем осознали, что они постепенно перешли на позиции пост- структурализма. Такова была эволюция М. Фуко, Р. Барта, Ж. Женетта, той же Ю. Кристевой, Ц. Тодорова. ... и у Греймаса. Даже если мы обратимся к А.-Ж. Греймасу, то и у него, казалось бы, изначально чуждого основной тенденции постструктурализма к дезавуированию самого понятия структуры, при тщательном анализе и уже, разумеется, с позиции того опыта, что дает нам временная дистанция, можно обнаружить несомненные признаки размывания структуры, ее деструктивного демонтажа. Очень противоречивой была позиция Греймаса и в отношении к прин- ципу бинаризма. Критика бинаризма у Греймаса и Дерриды Несмотря на то, что именно на нем основана вся его гранди- озная схема "мира смысла" как "мира культуры", он был одним из первых, кто начал работу по созданию логического аппарата опосредствования смысловой взаимоисключительности членов оппозиции, конечным результатом которой, вне зависимости от 33 РОЖДЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ его начальных интенций, явилось снятие этой бинарной несовмес- тимости. Иными словами, и у Греймаса можно выявить тот же ход развития изначально присущих структурализму тенденций, которым шел и Деррида, решавший ту же проблему, но уже с помощью "принципа дополнительности". Разумеется, это нисколько не снимает вопроса о кардиналь- ных различиях, существующих между этими учеными. Нам здесь было важно наметить лишь самую общую перспективу перехода одного состояния в другое (в данном случае всего лишь по двум признакам: по отношению к концепциям структуры и бинаризма, что далеко не исчерпывает даже минимально необходимый набор параметров, только вся совокупность которых и дает основания говорить о наличии феномена постструктурализма, а не о некото- рых, пусть и весьма существенных, его предпосылках). Тем не менее на этом было важно остановиться, учитывая то значение, которое имела теория бинаризма для общеструктуралистских представлений. Бинаризм -- это концепция, согласно которой все отношения между любыми феноменами сводимы к бинарным структурам, т. е. к модели, в основе которой лежит наличие или отсутстаие какого-либо признака, иными словами, различия. По- этому теоретическое размывание самого принципа различия ост- рием своей критики было направлено против понятия структуры. Примечательно, что у Греймаса этот процесс теоретического размывания принципа различия шел в определенной мере латент- но, возможно, и скрытно от него самого, и выявить его можно было лишь с помощью скрупулезного анализа. Главное же, что он не привел к тому решительному опровержению исходных по- стулатов, каким был отмечен путь Дерриды. С определенной до- лей колебания между уверенностью и гипотетичностью можно было бы наметить и другие постструктуралистские тенденции его учения, наиболее явственно проявившиеся, на мой взгляд, в трак- товке двух положений: личности индивида и теории познания. Однако самым примечательным фактором в научном наследии Греймаса (конечно, с точки зрения наших поисков постструктура- листских тенденций в структурализме) явилась его трактовка раз- личия. Дискредитация принципа различия Разумеется, никто из пост- структуралистов не отрицает су- ществования различий, диффе- ренцированных признаков ни с философской, ни с практической точки зрения, и суть проблемы заключается как раз в том, что 34 ГЛАВА 1 все их теории представляют собой попытки лишить различие как элемент общеструктуралистской доктрины его жесткой системной обусловленности, как и вообще характера системной последова- тельности. Иными словами, в ходе фронтальной атаки на струк- туры и структурализм выдвигались различные концепции, имев- шие своей целью научную дискредитацию как структурализма в целом, так и его отдельных элементов. В процессе этой ревизии структурализма кардинальному переосмыслению подверглась и идея различия, т. е. отличительного признака. В этом отношении, пожалуй, можно согласиться с Вельшем, когда он называет постструктурализм тем "течением, которое отмежевывается от постулата структурализма о неснимаемости различия, которое считает, что можно переступить через любое различие по пути к единству" (286, с.141). Критика "универсальной грамматики" структурализма Постструктуралисты дейст- вительно преодолели, сняли про- блему различий как доминантное представление лингвистически ориентированного структурализ- ма, воспринимавшего мир по аналогии со структурой языка как систему различительных признаков и экстраполировавшего лингвистические теории до уровня мировоззренческих. Вселенная для них строилась по законам языка и формировалась по прави- лам грамматики. Вспомним хотя бы "Грамматику "Декамерона" Цветана Тодорова, вышедшую в 1969 г., т. е. в то самое время, когда активно формировалась теория постструктурализма, где он постулирует существование универсальной грамматики: "Эта уни- версальная грамматика является источником всех универсалий, она дает определение даже самому человеку. Не только все язы- ки, но и все знаковые системы подчиняются одной и той же грамматике. Она универсальна не только потому, что информиру- ет все языки о мире, но и потому, что она совпадает со структу- рой самого мира" (278, с. 15). Очевидно, стоит привести современную точку зрения на структурализм, отфильтрованную в результате четвертьвековой постструктуралистской критикой: "Структурализм, как попытка выявить общие структуры человеческой деятельности, нашел свои основные аналогии в лингвистике. Хорошо известно, что струк- турная лингвистика основана на проведении четырех базовых операций: во-первых, она переходит от исследования осознавае- 35 РОЖДЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ мых лингвистических феноменов к изучению их бессознательной инфраструктуры; во-вторых, она воспринимает термы оппозиции не как независимые сущности, а как свою основу для анализа отношений между термами; в-третьих, она вводит понятие систе- мы; наконец, она нацелена на обнаружение общих законов" (Саруп; 261, с. 43). Не оспаривая в целом правоту основных положений этой обобщающей характеристики, я бы сразу хотел отметить ее явную ограниченность, прежде всего в том, что она не учитывает семио- тический аспект и самой структурной лингвистики, и структура- лизма как такового, на ней основанного. Рассматривать же структурализм вне семиотики -- значит заранее обрекать себя на сильно искаженное о нем представление. Эту характеристику можно отнести лишь к Леви-Строссу, да и то если понимать его весьма упрощенно, поскольку здесь опущены очень существенные детали. Но справедливости ради необходимо признать, что имен- но этот образ структурализма и доминирует среди большинства постструктуралистов и постмодернистов в качестве излюбленной мишени их критики. Таким образом, как мы видим, для того, чтобы понять, чем же собственно является постструктурализм, необходимо сначала разобраться в общей картине его взаимоот- ношений со структурализмом. Для этого, в свою очередь, важно исследовать две стороны фактически одной проблемы: временной аспект формирования постструктуралистской доктрины и ее кри- тико-теоретический аспект, выражавшийся в тех претензиях, ко- торые она предъявляла учению своего предшественника и конку- рента в борьбе за умы; при этом мы не должны забывать, что проблема хронологии для постструктурализма, так же как и про- блема его взаимоотношения со структурализмом, -- это вопрос становления постструктуралистского самосознания, процесс его превращения из "явления-в-себе" в "явление-для-себя". Когда американский историк литературной критики Джозуэ Харари попытался разграничить структурализм и постструктура- лизм, он прежде всего отметил нечеткость всех имеющихся опре- делений этих понятий, как сделанных до него, так и его собст- венных: "Во-первых, нет единого взгляда на структурализм, и, во-вторых, структурализм как движение четче всего определяется на основе тех трансформаций, которые он осуществил в дисцип- линах, испытавших его воздействие". Что же касается постструк- турализма, то сам критик ставит вопрос о нем не для того, чтобы "получить ясный или однозначный ответ, а всего лишь предвари- тельные ответы, которые в конце концов могут быть сведены к 36 ГЛАВА I констатации существования научной парадигмы, лишь незначи- тельно отличающейсяот предлагаемой структурализмом" (276, с. 27). Датировка зарождения постструктурализма Если что и вызывает здесь удивление, так это признание Харари, писавшего эти строки в 1979 г., что и к концу 70-х го- дов далеко не всем теоретикам литературы даже на Западе было ясно, когда же, собственно, структурализм превратился в постструктурализм. Надо сказать, что единого консенсуса на этот счет среди западных историков критики не существует. Американец В. Лейч, не отрицающий зависимости деконструктивизма, под которым обычно понимают литературно-критическую практику или методику критического анализа, базирующего на общефилософских теориях постструкту- рализма, от французской теоретической мысли и тем самым суще- ствование постструктурализма во Франции в более ранний пери- од, относит зарождение деконструктивизма в США к 1968-1972 гг. Англичанин Энтони Истхоуп датирует формирова- ние французского постструктурализма 1962-1972 гг. и британ- ского его варианта -- концом 60-х годов. В самых последних работах обзорного характера предприни- маются попытки отнести возникновение постструктурализма и деконструктивизма как можно к более ранним срокам -- чуть ли не к началу 60-х годов, а также, и в этом особенно усердствуют американские исследователи, синхронизовать даты появления этих течений, изображая их как явления одновременного порядка. Здесь, однако, слишком уж явно просматриваются национальные тенденции американских критиков, стремящихся отстоять если не полную независимость или приоритетность то по крайней мере национальную специфику деконструктивизма как явления исклю- чительно американского характера, и пытающихся доказать, что в противоположность Европе на другом берегу Атлантики процес- сы вызревания новой парадигмы шли значительно решительнее, а в хронологическом плане практически одномоментно с формиро- ванием французского постструктурализма. За исключением тезиса о независимости деконструктивизма, который всерьез никто не отстаивает, хоть, и много говорится о его преемственности и верности американской традиции "пристального прочтения" (особенно заметной у П. де Мана), на основании чего его часто и называют "новым неокритицизмом", все остальные моменты подобного рода аргументации заслужива- 37 РОЖДЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ ют внимательного, хотя, разумеется, и несомненно критического отношения. Сложность проблемы периодизации постструктурализма и, естественно, деконструктивизма объясняется постепенным, весьма неравномерным -- в разных сферах шедшего с разной скоростью -- вызреванием постструктуралистских предпосылок и представ- лений внутри самого структурализма. Именно этим во многом обусловлен тот факт, что некоторые западные литературоведы, культурологи и философы очень часто либо путают эти понятия, либо, говоря о структурализме, описывают те его признаки, кото- рые носят явно постструктурали- стский характер. Три периода Барта Как всегда, говоря о хроно- логии, в данном случае формиро- вания постструктурализма, необ- ходимо учитывать прежде всего не отдельные его признаки у того или другого его представителя или предшественника, а с точки зрения влияния последнего на достаточно широкие круги творче- ской интеллигенции Запада, т. е. учитывая его вклад в общую теорию этого течения. Например, Г. К. Косиков довольно убеди- тельно выявляет в духовной эволюции такой кардинальной для становления постструктурализма фигуры, как Р. Барт, три перио- да: "доструктуралистский" (куда он относит его работы "Нулевая степень письма", 1953, и "Мифологии", 1957); "структурно-семиотический", приходящийся на рубеж 50-60-х годов ("Система моды" закончена в 1964 г., опубликована в 1967 г., "Основы семиологии" -- 1965); и третий -- "постструктуралистский", наступивший к началу 70-х годов ("C/Z", 1970, "Удовольствие от текста", 1973, "Ролан Барт о Ролане Барте", 1975), где его усилия были направлены "на пре- одоление сциентистского структурализма" (9, с. II). В принципе у меня нет никаких разногласий с Косиковым относительно этапов эволюции взглядов Барта. Единственное, что, по моему мнению, следует несколько больше акцентировать, -- это плавность перехода Барта на постструктуралистские пози- ции, тем более что и сам Косиков обращает "внимание на из- вестную двойственность методологических установок в 60-е го- ды" (там же, с. 10). В свете общей перспективы развитая пост- структурализма, когда уже становится ясным весьма постепенный характер вызревания постструктуралистских представлений в не- драх структуралистских установок, мне кажется возможным, взяв за образец такие работы Барта, существенно повлиявшие на 38 ГЛАВА I дальнейший ход развития постструктурализма, как "Смерть авто- ра" (1968) (9) и "Эффект реальности" (1968) (9), выдвинуть предположение, что уже в конце 60-х годов он стал занимать позиции, которые с довольно большой степенью определенности можно охарактеризовать как постструктуралистские 3. В этом плане американские исследователи гораздо решитель- нее в своих утверждениях (Лейч, Харари и др.), однако, очевид- но, необходимо отнестись к этому со здравым скептицизмом, учи- тывая, что им вообще свойственна тенденция отодвигать на более ранние сроки появление деконструктивизма в своей стране, чуть ли не к середине 60-х годов -- времени, когда Деррида читал лекции в американских университетах; отсюда и их стремление отыскивать его аналогии во французском постструктурализме начала 60-х годов. Естественно, процесс вызревания постструктуралистского мироощущения, создания соответствующего ему понятийного ап- парата и присущего только ему подхода и метода анализа шел крайне неравномерно, у разных мыслителей по-разному и с раз- личной скоростью, то убыстряя, то замедляя свой темп. Так, на- пример, если снова вернуться к Барту, то в первой половине и середине 60-х годов его переход на постструктуралистские пози- ции был значительно медленнее, чем у Фуко или у более моло- дого поколения критиков, объединившихся вокруг журнала "Тель кель". Однако в конце 60-х годов темп его эволюции заметно ускорился, и он создал ряд работ, которые сыграли весьма суще- ственную роль в оформлении самого облика постструктурализма и без которых он наверняка не стал бы таким влиятельным явле- нием. Но практически то же самое можно сказать и о Ю. Кристевой, Ф. Соллерсе, Ж. Делезе, да, очевидно, и о Дер- риде -- все они активно разрабатывали теорию постструктура- лизма в основном начиная с середины 60-х годов. Другое дело, что концепции одних оказались более сильными, более влиятель- ными, но это станет ясным лишь позже, и в конце 60-х годов Деррида был лишь одним из многих и не пользовался той обще- признанной славой патриарха постструктурализма, его прародите- ля и зачинателя, которой обладает сейчас. Изменения в структу- ралистской доктрине нарастали постепенно и дали качественный скачок лишь в самом конце 60-х -- начале 70-х годов, что, впрочем, было признано далеко не сразу и не всеми историками _______________________________________ 3 Более подробно о взглядах Барта см.: Постструктуралиэм. Деконструкти- визм. Постмодернизм. С. 154-175. РОЖДЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ 39 критики, споры между которыми о хронологии этого течения не утихают до сих пор. Поэтому лишь впоследствии работы М. Фуко и Р. Жирара начала 60-х и Ж. Лакана 50-х годов были переосмыслены как постструктуралистские, во время своего появления они таковыми не счи- тались. Рождение французского постструктурализма Сейчас с 30-летней времен- ной дистанции многое видится гораздо яснее и понятнее, и уже не возникает сомнения, что в пятилетие с 1967 по 1972 г. в основном и сформировалось то явление, которое все теперь называют французским постструкту- рализмом, а 1968 г. -- год выхода коллективной работы "Теория ансамбля" (277) -- знаменовал собой осознанный акт превраще- ния постструктуралиэма из фено- мена-в-себе в феномен-для-себя. Рождение и датировка американского постструктурализма Существуют, разумеется, и другие точки зрения. Лейч, на- пример, дает для деконструкти- визма иную хронологию: "Первая фаза развития деконструктивизма в Америке, длившаяся с 1968 по 1972 г., привела к формирова- нию доктрины. Вторая фаза, с 1973 по 1977 г., была отмечена бурными дебатами и анализом ранее появившихся текстов. Третья фаза, датируемая 1978-1982 гг., стала свидетелем распростране- ния и институционализации школы. Как раз во время этой фазы появились многочисленные переводы, включая шесть книг и мно- жество эссе Дерриды. Были опубликованы также введения в теорию деконструктивизма, например, Джонатана Каллера "О деконструктивизме: Теория и критика после структурализма" (1982) и моя собственная "Деконструкттаная критика: Введение" (1982). Четвертая фаза, начавшаяся в 1982 г., стала свидетелем распространения деконструктивизма на другие сферы, включая в том числе теологию, литературную педагогику и политику" (213, с. 269). Однако доводы Лейча при более тщательном анализе произ- ведений, причисляемых им к деконструктивизму, не представля- ются достаточно убедительными. Тот факт, что Деррида в 1966 г. выступил с критикой структурализма на конференции в Университете Джонса Хопкинса, еще не является свидетельством того, что его идеи, которые начали формироваться во Франции где-то с 1962 г., были тут же усвоены широким кругом амери- 40 ГЛАВА I канских ученых. Фактически к деконструктивистам, деятельность которых можно было бы отметить в первой фазе по хронологии Лейча, есть более или менее достаточные основания отнести лишь де Мана и Риддела, да и то с существенными оговорками. Первой работой американского деконструктивизма все теоре- тики единодушно называют "Слепоту и проницательность" (1971) (102) Поля де Мана. Однако большинство ее глав, пер- воначально появившихся в виде журнальных статей на француз- ском языке (глава -- V в 1960 г., II -- в 1966 г., 1-в 1967 г., VI -- в 1969 г.), еще весьма далеки от деконструктивистской проблематики. И по тематике" и по своему понятийному аппара- ту, и по мировоззренческим предпосылкам они отмечены духом "критики сознания" и несомненным влиянием Жоржа Пуле. И лишь только главу VII "Риторика слепоты: Прочтение Руссо Жаком Дерридой", написанную в 1970 г., можно безусловно охарактеризовать как определенно деконструктивистскую. Практически и всю первую половину, и середину 70-х годов нельзя определить иначе как подготовительную фазу в развитии деконструктивизма, как период активного усвоения французской теоретической мысли, и прежде всего концепций Дерриды. Лейч сам признает: "Поскольку первоначальное восприятие Америкой Дерриды было ограничено теми, кто хорошо владел французским, то широкое распространение учения Дерриды имело место только в конце 70-х годов, когда стали появляться многочисленные пере- воды" его работ (213, с. 268). Поэтому говорить, как это делает Лейч, о "формировании доктрины" в 1969-1972 гг., не прихо- дится: все соратники де Мана по будущей Йельской школе (Дж. Хиллис Миллер, Г. Блум, Дж. Хартман) лишь только во второй половине 70-х годов овладели довольно сложным поня- тийным аппаратом постструктурализма, и в частности Дерриды, образовав на рубеже 70-х -- начале 80-х годов более или менее единую школу с