е видеть, но свет из коридора на мгновение отбросил на противоположную от двери стену тень головы бабуина. Пришелец оказался одним из слуг Атланта, причем, как назло, наименее аппетитным представителем всей его шайки. На миг он нерешительно застыл в дверях, точно так же, как недавно и сам Ши. Затем, прикрыв за собой дверь, уверенно двинулся к книжным полкам. И вдруг в комнате стало тихо -- слишком уж тихо. Ши слышал, как тот принюхивается. Вот снова принюхался, пофыркивая, как игрушечный моторчик. У него, конечно, куда более чуткое обоняние, чем у человека. Слуга направился к столу, на котором стояли тигли, повторяя пройденный Ши путь. Ступни его едва слышно погружались в ковер. Ши представил, как бабуинское рыло повернется к нему, и тогда... Он подобрался и перенес вес тела на другую сторону, а освободившейся рукой взялся за ножны, в которых по-прежнему скрывался клинок, прикидывая, как будет выхватывать его в решительный момент. Бабуиноголовый тем временем уже приблизился к противоположному краю стола: пуф-паф, пуф-паф, в гнетущей тишине это звучало громче, чем работающий паровоз. Внезапно в замок, не встретив никаких препятствий, ворвались силы ада. Под сводами залов разнесся дикий рев и трезвон. Бабуиноголовый на мгновение замер, после чего почти бесшумно пронесся к двери и был таков. Ши заставил себя сосчитать до семи и только после этого вскочил на ноги и кинулся к двери. Слуга уже скрылся за углом, и торопливые шаги его все еще отдавались металлическим лязгом. Ши повернул в сторону гостиной, откуда доносился шум, лишь ненадолго задержавшись в боковом тупичке, чтобы прицепить саблю на ремень под своей просторной абой. Это несколько придало ему уверенности. Оказавшись в гостиной, он понял, что шум слышится откуда-то с другой стороны. Он быстро сбежал по длинной винтовой лестнице и в самом низу, у площадки углядел Атланта и всех его гостей. Вооружившись саблями, дубинами и даже музыкальными инструментами, те преследовали волка с доброго телка размером. Волк кинулся прямо на Ши, правдам поджав хвост и вид имея глубоко несчастный. Ши попытался увернуться, потом вспомнил про саблю, но, прежде чем он успел ее выхватить, зверь оказался уже совсем рядом. Но вместо того, чтобы с ходу вцепиться ему в горло, волк неожиданно брякнулся оземь и перевернулся кверху брюхом, заерзав спиной по железному полу. При этом, болтая в воздухе лапами, он исторгал совершенно не волчье "Гав-гав! Гав-гав!" Потом он опять перевернулся, прильнул к полу и облизал Ши ботинки. -- Эй, погодите-ка минуточку! -- бросил Ши толпе преследователей, все еще старающихся уязвить зверя. -- Волк-то странный какой-то! Хочет, чтоб его погладили. Атлант, не желаете на него взглянуть? Чародей отшвырнул отобранную у кого-то из музыкантов лютню и приблизился. -- И впрямь весьма необычайное существо, настоящее чудо из чудес! Не подвинешься ли малость, сэр Гарольд? Он наклонился и в упор посмотрел животному прямо в глаза. То испустило стон. -- Нет бога, кроме Аллаха! Наверняка это оборотень. О владыки мои, не в счастливый час занесло явленье сне в Карену! -- При этих словах он для большей выразительности дернул себя за ворот и даже слегка надорвал его. -- Теперь должен я призвать все уменья свои, дабы вызнать, как проникла тварь эта чрез нашу защиту. Нет сомненья, работа это того христианского колдуна, паладина Маладжиджи, отпрыска борова и суки, хоть и слыхал я, что заточен он в темницу в Альбракке. Он огляделся по сторонам. -- Владыки мои, следует отыскать нам теперь клинок серебряный, дабы кто-то из вас поразил сне страшилище. Сам я, чародеем будучи, не могу этого учинить. Серебряного клинка, конечно, под руками не оказалось. -- О величайший из волшебников, -- посоветовал Марджин, -- может, насыпать нам серебряных монет в деревянную дубину да забить его до смерти? Волк жалобно завыл. Чалмерс, который высунулся из своих покоев на весь этот шум и гам, подошел как раз в тот момент, когда прозвучало это остроумное предложение. Он тоже решил вставить словечко: -- Кхе-гм... А не будет ли... гм... разумней попытаться сначала расколдовать это животное? Насколько я понимаю, тогда оно лишится любой своей неуязвимости. Атлант отвесил поклон. -- О благословен тот час, что свел с нами сына отца твоего, сэр Рид! Ничто иное это, как чистая правда. В таких делах я перед тобою что посох, увязший в песке! Так учини же то, что задумал, во имя всех нас! -- Хм... Будь тут у нас немного святой воды, все было бы... гм... значительно проще, но я попытаюсь. Чалмерс отвернулся, ухватился за подбородок и погрузился в раздумья. -- Я далеко не уверен в адекватности данной просодии применительно к данному случаю, но все же посмотрим: Волк, волк, волк с горы ледяной, Волк несчастный; Заклинаю тебя я водою живой -- Сгинь тотчас же! Он быстро шевельнул пальцами. Волк содрогнулся и тут же обернулся извивающимся на полу Вацлавом Полячеком, в одежде и всем прочем. -- Святой Венчеслав! -- всхлипнул тот, подымаясь. -- Чуть человека не ухлопали! Вы меня просто до смерти напугали! Почему вы от меня не отцепились, когда я сказал, кто я такой? -- Ничего ты нам не говорил, -- возразил Ши. -- Да говорил же? Только и твердил: "Господи, Гарольд, это же я, Вотси!" -- так же четко и ясно, как и всегда! -- Может, какой другой волк тебя и понял бы, но только не мы, -- ответил Ши. -- Как это ты ухитрился вляпаться в такую историю? Ты что, столкнулся с этим Маладжиджи, о котором Атлант рассказывал? По толпе гостей пронесся согласный ропот, а глазки Атланта подозрительно забегали. -- Ну... -- заговорил Полячек, которому пришлось откашляться раз-другой, прежде чем слова полились из него без задержки, -- в общем, дело было так. Руджер не такая уж сволочь, как вы про него думаете. Ему захотелось поохотиться, или не знаю чего там еще, и мы насчет этого поболтали, только он говорит, мол, не знаю, как выйти, там на дверях чары какие-то, а я говорю, будь спок, в волшебстве я малость соображаю, так что вниз мы вместе пошли, и гляжу -- информация у него верная, дверь ни туда, ни сюда. И тут, понимаешь, я как раз вспоминаю про те соматические пассы, что док нам показывал, начинаю делать, и, ребята, не поверите -- дверь бах, и распахивается! Он примолк. Ши слегка вздрогнул, тут же понадеявшись, что Атлант этого не заметил. -- Продолжайте, Вацлав, -- сурово проговорил Чалмерс. -- Ну, в общем, я решил, что и впрямь научился колдовать до такой степени, что сумею... м-м... заполучить обратно ту крошку... знаете, ну ту самую, с которой вы собирались меня познакомить, -- обратился он к Атланту. -- Так что я быстренько выдумал коротенькое заклинаньице, прям как вы учили, только почему-то превратился в волка. Мне очень жаль, что наделал вам столько неприятностей. -- Должно быть, сработало твое славянское происхождение, -- предположил Ши. -- У чехов навалом сказок с волками-оборотнями, и вот... Он не заметил, что над их головами уже давно собираются тучи. И вот грянула буря. -- Сукин сын! -- заорал Атлант на Полячека. -- Где надежда рыцарства нашего, представителе благороднейший рода, что достойней твоего в десять тысяч раз? -- Ну я же сказал, что он пошел немного поохотиться, -- сказал Полячек. -- Сказал, к утру вернется, чего-нибудь притащит. На сей раз Атлант на полном серьезе замолотил себя по груди. -- О горе мне! Чары разрушены! -- Он резко развернулся к троим американцам. -- А что же до вас, псы христианские, что плели против меня заговор руками прислужника своего и поедали при этом хлеб мой и соль, то не заслуживаете вы иной участи, кроме как со шкурой ободранной закопанными быть в навозе свинячьем! -- Алле, папаша! -- воскликнул Ши, подскакивая к Атланту и хватая его за рукав. -- В нашей стране за такие выражения морду бьют! Если будешь выступать... -- Гарольд! -- окликнул его Чалмерс. -- Позвольте-ка лучше мне уладить это дело. Нам не следует... -- Не следует ничего с этой сволочью делать, кроме как отвесить хорошего пинка под зад! Вы что, забыли, что он затевает? -- Успокойтесь же, Гарольд, -- сказал Чалмерс. -- Вы меня уже достаточно подробно проинформировали. Я вполне в состоянии защитить... гм... и себя, и юную леди в любой необходимой степени. Атлант уже слегка поостыл и выглядел теперь просто рассерженным. -- О колдуны злосчастные! Знайте же, что замок сей создан благодаря ремеслу, в коем нет мне равных, и в стенах его располагаю я могуществом таким, что превратить вас в навозных жуков сумею раньше, чем даже пальцами щелкну! Лишь во имя Аллаха всемогущего и милосердного желаю я сохранить вам жизни, несмотря на ущерб, что причинили вы мне, ибо не зря говорится, что раз в жизни муж справедливый может милосердие предпочесть правосудию, не подвергая сомненью надежды свои на райские кущи! Он вытянул обе руки, прикрыл глаза и высоким голосом прокричал: -- Бешем хармот вахриман тезовев ха-эщ, ашер анена эш, эт метсудат хабзитель! Послышался какой-то шипящий гул, словно в соседней комнате заработал электрический вентилятор. К Атланту вновь вернулась его приклеенная улыбка, равно как и манера отвешивать поклоны. -- Смотрите же, о сотоварищи мои по благороднейшему из ремесел -- если проникнете вы взорами своими за стены замка, то узрите, что со всех сторон окружен он отныне сплошною стеной огня, что менее чем за минуту барана целого зажарить может. Попытка преодолеть ее даже для сильнейшего из людей ничем иным, как смертью лютой завершится. Сделай леди Флоримель, что и человеком, и не человеком при том является, попытку такую, останется не более от нее воспоминаний, чем пара над чашкой кофейною. Милосердие же мое милостивое простирается столь далеко, что огонь сей немедленно исчезнет, как только искусством своим вернете вы владыку Руджера назад, и вдобавок к тому одарю я вас мешками, драгоценностями набитыми, что с трудом унесут на плечах своих трое. Да пребудет с вами единый истинный бог во время медитаций ваших! Он снова отвесил поклон и повернулся к ним спиной. Все присутствовавшие при том владыки угрюмо оглядели нашкодившую троицу (все, за исключением Аудибрада, чьи симпатии, исходя из того факта, что он изо всех сил старался не улыбнуться, были на другой стороне), и Чалмерса прошибла дрожь. -- Я... гм... далеко не уверен в достаточной презентативности своих разработок в области телепортации материальных объектов, ряд специфических моментов в коих... -- Тс-с! -- перебил его Ши. -- Не выйдет с магией, так я попробую как-то выбраться отсюда и буду сам его искать. Будьте спокойны -- даже брови себе не опалю. Атлант, слух у которого, похоже, был поострей кошачьего, обернулся. -- Знай же, юнец опрометчивый, -- предостерег он, -- что пламя сне выжечь способно даже мозг из костей твоих. Однако поистине высказал ты то, о чем сам я не подумал: может и впрямь проще перенести Жемчужину Востока в сии пределы, коли искать его не одним лишь искусством магическим, но и глазами человечьими. Да и только за счастье сочтет сын брата моего возможность глотку тебе разрезать от уха до уха за пределами сих стен. Так что иди -- помогу я тебе преодолеть пламя невредимым? -- Я с тобой, -- подал голос Полячек. Выражение его лица совершенно ясно говорило, что он никак не рассчитывает на хорошее времяпрепровождение в замке после своей авантюры с оборотнем. -- Идите же тогда, и не будет вам от Аллаха ни спокойствия, ни жизни долгой, коли не вернете домой мне племянника! Он снова повернулся к ним спиной, на сей раз окончательно. Ши заметил на себе пристальный взгляд Чалмерса. Наконец доктор проговорил: -- Неужели, Гарольд, вы взялись разыскивать Руджера только ради Флоримели и меня? Ши ухмыльнулся. -- Считайте это официальной точкой зрения, док. Глава 7. На следующее утро проводить Ши с Полячеком на поиски Руджера поднялся чуть ли не весь замок. В течение всего вечера Чалмерс пытался наладить мысленный контакт с несравненным рыцарем, намереваясь вернуть его чисто магическими средствами, но в итоге был вынужден отказаться от этой затеи -- скорее всего, по той уже упомянутой причине, что мыслительные процессы в голове у Руджера протекали редко и исключительно по острой необходимости. Кроме того, похоже, имели место и помехи, создаваемые то ли самим Атлантом, то ли огненным занавесом, которым он окутал замок, так что тяжесть выполнения задачи целиком легла на плечи молодых ассистентов Чалмерса. По его мнению, коварный замысел Атланта изменить облик Флоримели с целью превращения ее в упомянутую пророчеством воительницу в ближайшие дни опасности не представлял. Возможно, потом. -- Давайте только делать все по порядку, -- бодро заявил он. -- Я рассчитываю с пользой провести время в ваше отсутствие, посвятив его наблюдениям и попыткам наладить контакт с тем христианским чародеем Маладжиджи. Было... гм... совершенно непростительной ошибкой с моей стороны не вспомнить о нем раньше, до прибытия в Карену. Осмелюсь предположить, что выражать надежды на удачный исход вашего предприятия в настоящий момент попросту излишне? За воротами и подъемным мостом, перекинутым через сухой ров, пламя образовывало сплошную колышущуюся стену, за которой скрывались ближайшие горные вершины. Остановившись в самом начале подъемного моста, Ши чувствовал на лице его горячее дыхание. Атлант тем временем, окунув палец в бутылочку с маслом, нарисовал у него на лбу сначала один равнобедренный треугольника а потом поверх него другой, бормоча по ходу дела какое-то заклинание. Эту процедуру он в точности повторил с Полячеком и старшиной егерей замка, широкоплечим смуглым малым по имени Эшгерей. Атлант по-прежнему расточал улыбки, будто всего днем ранее они и не обменивались страшными угрозами и оскорблениями. Остальные владыки, как услышал краем уха Ши, уже заключали небольшие ставки относительно того, кто разыщет Руджера и когда. Эшгерей уверенно зашагал вслед за ними к пламени, забросив на плечо арбалет. Достигнув волшебной преграды, однако, он остановился и вопросительно посмотрел на Ши. Огненные языки беззвучно бились высоко над их головами, ярчайший свет резал глаза. Пламя выглядело вполне реально и угрожающе, хотя трава, из которой оно выбивалось, выглядела ничуть не поврежденной. Ши тоже почувствовал непреодолимое желание замереть на месте, но в присутствии Эшгерея и под сверлящими спину взглядами всего замка ему не оставалось ничего другого, как выпятить грудь и торжественно шагнуть в огонь. Чтобы преодолеть его, понадобилось всего два шага, причем пламя лишь легонько ущипнуло его за щеки. Мгновенье его спутники не показывались. Потом раздался приглушенный вскрика и возник Эшгерей, волоча за собой упирающегося Полячека. Охотник бросил взгляд на Ши, сплюнул и ткнул большим пальцем в сторону Полячека, настолько кипевшего от негодования, что не способного и слова произнести. -- Передумать собрался, -- буркнул охотник. -- Нам туда. Дорога представляла собой не больше, чем тропу, спускавшуюся с горы, на вершине которой расположился замок, тропу настолько крутую, что двигаться приходилось с великими предосторожностями, стараясь не наступить на полу джеллабы того, кто шел впереди. Вскоре они пересекли границу, за которой начинался лес, где приходилось то и дело нагибаться, чтобы пролезть под ветвями встававших у них на пути высоких деревьев. Холодный горный ветер свистел среди сосен, ероша плюмажи на чалмах Ши и Полячека. Ши отцепил саблю, взятую из шкафа Атланта, и хорошенько рассмотрел, прежде чем прикрепить к наружному кушаку. Подобно той, которой ему пришлось орудовать во дворе замка, у этой тоже оказался закругленный кончик и толстый, тяжелый клинок, непригодный для уколов и неудобный для отражения ударов, приспособленный больше для суматошной рубки верхом на лошади, нежели для фехтования по общепринятой методе. -- Мы что, в какое-то определенное место двигаемся? -- поинтересовался Полячек с широко раскрытыми глазами. -- Лично я был бы не прочь выяснить, где мы находимся. Повернувшись к Эшгерею, он ткнул пальцем в огромных размеров широченный нож, висевший у того на поясе. -- Слышь, одолжи мне эту штуковину, а? Если влипнем вдруг в какую неприятность, так лучше все будем при оружии. -- Не. Мое, -- коротко ответил егерь, продолжая прокладывать дорогу. На то чтобы добраться до подножия, ушло три часа. Дальше тропа принялась то карабкаться вверх, то круто нырять вниз среди бесчисленных отрогов, спускавшихся с другого гребня, что вырастал справа от них. Лес здесь стал гуще. Вслед за Эшгереем они проникли в узкое ущелье, где с каменистых уступов спадал быстрый ручеек, а лучи утреннего солнца не доставали дна. Ущелье становилось все шире, пока не превратилось в ложбину, на краю которой раскинулось болото. Здесь им пришлось шлепать чуть ли не по колено в вязкой жиже вдоль самого края воды. Ши вздрогнул, а Полячек замер при виде мелькнувших перед ними белой кожи и призрачных крыльев водяных фей или кем они там ни были, которые тут же скрылись под водой. Эшгерей же пер вперед, даже не оглянувшись, и им ничего не оставалось, как последовать его примеру. Вскоре ложбина сузилась вновь. Практически отвесный склон приблизился к ручью почти вплотную, так что им пришлось перебраться на другую сторону по мосту, который представлял собой одно-единственное перекинутое через ручей бревно. Эшгерей попросту прошел по нему, словно по ровной земле. Ши с трудом проследовал за ним, балансируя руками, и под конец, извернувшись в прыжке, все же оказался на противоположном берегу. Полячек же, сунув большие пальцы за кушак, попытался сымитировать беспечную походку охотника, но забыл, что при этом следует смотреть под ноги, и свалился. -- Пора перекусить, -- объявил охотник. Полячек тем временем выкарабкивался из мелкого ручья, потирая подбородок и ругаясь с такой силой и выразительностью, что жухла листва на деревьях. Эшгерей примостился на краешке бревна, служащего мостом, развязал мешок и извлек из него краюху хлеба и шмат сушеного мяса. Мастерскими взмахами ножа он поделил провиант на три равные порции и махнул рукой в сторону ручья. -- Вода там, -- сказал он. Когда они жевали, дав отдых уставшим мышцам, Полячек поинтересовался: -- Слышь, Гарольд, а ты вообще знаешь, куда мы идем и с чего там должен быть Руджер? Хотя, честно признаться, лично я не горю желанием с ним встретиться. -- Нет, -- отозвался Ши, оборачиваясь к егерю. -- Почему ты считаешь, что Руджера следует искать именно здесь? -- Верное место, -- пробурчал Эшгерей с набитым ртом. -- Пусть будет так. А где мы находимся? -- Он извлек кусок пергамента, на котором, когда экспедиция еще только задумывалась, Атлант изобразил нечто вроде карты. -- Мы уже столько напетляли по этой ложбине, что я даже не представляю, в какой стороне замок. -- Волшебство? -- спросил Эшгерей, показывая на карту. -- Нет. Просто карта. -- Чего-чего? -- Карта. Ну, понимаешь, такой рисунок местности с дорогами, замками и всем прочим. -- Волшебство, -- убежденно повторил Эшгерей. -- Ладно, пусть будет волшебство, если тебе так больше нравится. А теперь если ты покажешь, где мы находимся на карте... -- Мы на ней не находимся, -- проговорил Эшгерей -- Это как это не находимся?! Мы еще столько не прошли, чтобы выйти за пределы карты! -- Мы не на карте. Мы на бревне. -- Он даже похлопал по нему для большей ясности. Ши вздохнул. -- Я всего-навсего хочу, чтобы ты показал мне точку на карте, в которой мы сейчас находимся. Эшгерей помотал головой. -- В волшебстве не разбираюсь. -- Да иди ты со своим волшебством! Глянь-ка сюда. Вот Каренский замок. -- Не-а. Замок далеко. Мы быстро шли. -- Да нет же, нет! Это место на карте обозначает Каренский замок. А теперь мы хотим узнать, где мы -- опять-таки на карте. Эшгерей сдвинул на затылок кожаную шапку и почесал короткие черные волосы. -- Надо, чтобы мы -- и на карте? -- Да, да! Наконец-то до тебя дошло. Охотник взял из рук у Ши карту, повертел ее и так, и эдак, положил на землю, разровнял и поднялся, чтобы... -- Эй! -- взвизгнул Ши. Ухватив Эшгерея за, плечи, он пихнул его назад, как только башмак охотника завис над пергаментом. -- На карту-то на фига наступать? Эшгерей с выражением покорности на лице снова уселся на место. -- Ты же сказал, чтобы мы были на карте. Разве это не волшебный ковер? -- Нет. Я не имел в виду, что тебе надо быть на карте в полном смысле слова. Как же, к дьяволу, гадал Ши, растолковать принципы семантики эдакому простаку? -- Почему бы так и не сказать? Сначала ты говоришь, что нам надо на карту. Потом не надо. Никак не пойму, чего ты хочешь. В жизни таких людей не встречал! Ши сложил карту и сунул ее обратно за кушак. -- Ладно, забыли. Так что заставляет тебя думать, будто мы разыщем Руджера на этом направлении? -- Верное место. -- Раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь! Почему это место верное? Чем это направление для него лучше других? -- Распутья. Рыцари всегда сражаются на распутьях. Охотник отломил веточку, выстрогал из нее зубочистку и с великой сосредоточенностью пустил ее в ход, прерываясь время от времени лишь для того, чтобы громко рыгнуть. -- Готовы? -- спросил он вскоре. Ши с Полячеком кивнули. Эшгерей завязал мешок, подхватил арбалет и устремился вперед. Двигаясь вслед за водами ручейка, они миновали еще один водопадик, где какой-то непонятный зверь с треском вломился в заросли, а Эшгерей инстинктивным движением выхватил арбалет. Ши никак не мог избавиться от мысли, почему Бельфебе -- если то была она -- так пришелся по душе этот край. Потом тропинка провела их через очередной высокий отрог и непроходимую чащобу к какой-то развилке. Идущие в обоих направлениях тропы оказались куда шире и были испещрены отпечатками копыт. Эшгерей остановился на распутье и глянул сначала в одну сторону, а потом в другую, наморщив лоб от мыслительных усилий. -- Что стряслось? -- поинтересовался Ши. -- Лично я нашего друга Руджера здесь не вижу. Так? Егерь бросил на него порицающий взгляд, как на человека, который зря тратит слова на высказывание очевидного, и указал в том направлении, где, судя по положению солнца, должен был находиться юг. -- Распутья, деревня. Четыре мили. Потом ткнул пальцем на север. -- Распутья, деревня. Двенадцать миль. Куда? В ожидании указаний он поглядел на Ши. -- Послушай-ка, -- подал голос Полячек, -- а почему бы нам не разделиться и не сыграть по всему полю? У одного из нас куда больше шансов уговорить этого громилу вернуться домой, чем у обоих сразу, а поскольку теперь я достаточно секу в магии, чтобы за себя постоять... -- Нет уж, -- строго отозвался Ши. -- Опять начнешь колдовать -- заработаешь по шее. Он обернулся к Эшгерею. -- По какой дороге с большей вероятностью мог отправиться Руджер? Охотник пожал плечами. -- По любой. Я же говорил. Ладно, подумал Ши, в конце концов почему бы и впрямь Полячеку с Эшгереем не пойти по одной дороге, а ему по другой? Вотси вряд ли ухитрится влипнуть в действительно крупные неприятности с этим простодушным, но опытным проводником, держась за его руку. А что же до него самого, так только к лучшему, что эта ко всякой бочке затычка не будет околачиваться поблизости, если он вдруг повстречает Бельфебу. -- Хотя постой-ка, -- сказал он. -- Наверно, Вотси, ты и впрямь неплохо придумал. Тогда, пожалуй, вы с Эшгереем берите на себя эту дорогу на юг, а я займусь этой. Так, по-моему, будет разумней. Про Бельфебу тоже помни, ладно? Она наверняка где-то здесь в округе, и я чертовски боюсь, как бы ее кто не обидел. -- Уж только не я, -- заверил его Полячек. -- Эх, старина, треснуть бы сейчас какой из тех коктейльчиков, которые она мастерица готовить! Вот так бы прямо сейчас -- взять и треснуть. Хоть и ты ее учил, а у нее все равно лучше выходит. Они обменялись рукопожатиями, после чего Ши сказал: -- Деньги какие-то есть? Отлично. Может, получится купить в деревне какое оружие. Лучше что-нибудь вроде булавы -- с дубиной и без тренировки всякий справится. Назад отправляйтесь не раньше, чем дня через четыре, вне зависимости, найдете его или нет. -- За меня не волнуйся, -- заметил Полячек. -- Уж я-то знаю, как с такими управляться. Помнишь, как я быстро завязался с тем пурпурным охламоном насчет выпивки, покуда ты там теории разводил? Ши направился своей дорогой, лишь раз обернувшись, чтобы помахать своим спутникам, которые, спускаясь по косогору, уже скрывались за деревьями. Интересно, подумалось ему, надолго ли хватит Полячека с его короткими ножками? Некогда в таком же точно лесу он повстречал легконогую девушку в шляпке с перышком, о появлении которой возвестила стрела, сразившая лозеля. Бельфебу. Ноги сами собой несли его вперед -- следил он разве за тем, чтобы двигаться прямо, никуда не сворачивая. И так они тогда друг другу приглянулись... Хотя нет, лес был не совсем такой. Этот более открыт -- деревья пониже, и кустарник пореже. Вдали... Вдали, среди древесных стволов что-то замелькало -- что-то слишком крупное и мерно продвигающееся, чтобы оказаться зверем. Ши весь обратился во внимание, выхватил саблю и скользнул под прикрытие дерева. В ответ на это движение раздался крик "Оле!" -- и неизвестное существо вышло на открытое пространство. Эшгерей. -- Чего ты, черт бы тебя побрал, с Полячеком сделал? -- зло выкрикнул Ши, покрепче сжимая рукоять сабли, пока приближался охотник. -- Бросил. Слишком много болтает. С тобой пойду. -- Ты что, не знаешь, что его нигде без няньки не оставишь? Немедленно отправляйся назад и глаз с него не спускай! В ответ егерь только пожал плечами и с абсолютно отсутствующим видом уставился на макушку высокого дерева. Ши почувствовал, как в нем закипает раздражение, но, похоже, вмешиваться в ситуацию было уже без толку -- и мчаться перехватывать Полячека, и кидаться на Эшгерея с саблей. Задрав нос, он двинулся по тропе прежней дорогой. Эшгерей последовал за ним. Лес с обеих сторон понемногу становился гуще, а тропа все круче лезла в гору. Ши почувствовал, что начинает выдыхаться, в то время как охотник в куда менее стесняющей движения одежде шел себе и шел, словно автомат. Вскоре отрог, по которому они взбирались, расширился до размеров небольшого плато, окруженного колоннадой деревьев. Ши, хватая ртом воздух, прислонился к толстому стволу. Эшгерей оперся о другой, пожевывая зубочистку. Панг! Панг! Дерево у него за спиной зазвенело под ударами. Ши прыгнул -- или, вернее, попытался прыгнуть и понял, что не может. Одна длинная стрела с белым древком пришпилила его к дереву за рукав, а другая торчала прямо у правого колена. Краем глаза он увидел изумленную смуглую физиономию Эшгерея, который тут же упал ничком и пополз под прикрытие упавшего ствола, волоча за собой арбалет. Из сапога он извлек изогнутый железный штырь и одним концом приладил его к штифту на арбалете. Стрела встала на место; рука Эшгерея потянула металлический штырь назад, взводя арбалет. Стрелы больше не летели, в лесу воцарилась тишина. Правой рукой Эшгерей нашарил несколько мелких камушков и швырнул их в листву на дальнем конце ствола, с опаской выглядывая из-за комля. -- Ложись! -- театральным шепотом прошипел он. -- Не могу! -- откликнулся Ши. Представляя, какую прекрасную мишень являет он собой для невидимого стрелка, левой рукой он попытался выдернуть стрелы. Однако положение оказалось для него крайне неудобным, а глубоко вонзившиеся стрелы были сделаны из какого-то очень упругого дерева, и сломать их не удавалось никакими усилиями. Сшитые из плотной шерстяной ткани одеяния нельзя было ни разорвать, ни снять со стрел. Извернувшись, он принялся орудовать свободной рукой, чтобы самому вылезти из проклятого наряда, и краем глаза заметил, что Эшгерей пристально смотрит в какую-то точку среди деревьев и медленно поднимает арбалет... Щелк! С пчелиным гудением стрела мелькнула среди деревьев. Раздался чей-то смех, и Эшгерей ухватился за взводной рычаг. Прежде чем он успел перезарядить арбалет, взревел чей-то голос: -- Лучше сразу сдавайся, презренный! Ату, ату его! Откуда-то ниоткуда прямо перед охотником возник настоящий гигант, размахивающий двуручным мечом с длинной перекладиной. Был он румян и со столь правильными чертами лица, что казался просто-таки копией знаменитого Аполлона. Вокруг шеи у него обвивался шарф с красными, синими и коричневыми диагональными полосками, концы которого были заткнуты за пазуху кожаной куртки. Из-под легкого стального шлема выбивались светлые кудри, а за спиной болтался на ремне изогнутый сигнальный рог. Эшгерей дважды перевернулся, выхватил нож и привстал на колено, но поскольку острие огромного меча оказалось прямо перед его физиономией, этим и ограничился. Угрюмо бросив нож, он поднял руки. Немного в отдалении, среди деревьев, куда улетела стрела арбалета, показалась шляпка с перышком. Шляпка покачивалась на конце копья, которое держала девушка в короткой, до колен, тунике, девушка с веснушками и красновато-золотистыми волосами, убранными в длинный хвост. Она направлялась к ним походкой, каждый шаг которой был словно заимствован из танца, а другой рукой сжимала длинный лук с изготовленной к выстрелу стрелой. -- Бельфеба! -- заорал Гарольд Ши, сердце которого сделало сумасшедший скачок. Девушка, смотревшая на Эшгерея, подняла брови и обернулась к Ши. -- Что там молвишь ты, сарацин? Зовусь я Бельфегора. Ши был ошарашен. -- Ты что, не помнишь? Я Гарольд Ши. Твой старый добрый муженек. Пикник. Она рассмеялась. -- Ни супруга, ни возлюбленного нет у меня, а если б и был такой, то никак уж не отпрыск Махмуда черного! -- И ты не знаешь никого по имени Бельфеба? В глазах ее что-то мелькнуло. С поникшим сердцем Ши вспомнил, что, по словам Чалмерса, жена его потеряла память. Она обернулась к здоровяку. -- О нет, лорд мой Астольф, мыслится мне, что плут сей задумал надуть нас! -- Наверняка. А этот второй красавчик -- уж не опять ли охотник Атланта, а? -- Верно говоришь ты. И немногих сведений добьемся мы от него, пусть даже знает он обо всем. Ловили мы его и прежде. Давай-ка стрелы свои, мастер Эшгерей! Она протянула руку, и охотник, бормоча что-то вроде: "Проклятые бабы... за прялкой бы вам сидеть..." -- вытащил пригоршню арбалетных стрел. -- Как? Ужели это все? Девушка дернула его за кушак и выхватила из-за него еще одну стрелу. -- Ну разве не ловок сей плут? Эшгерей пожал плечами. -- Как скажете, -- отозвался он покорно. -- Все в порядке, дружище, можешь катиться на все четыре стороны, -- объявил тот, которого звали Астольфом. -- Предупреждаю -- впредь держись от этих мест подальше. Эшгерей подхватил арбалет и бесшумно скрылся среди деревьев. Гигант повернулся к Ши. -- А теперь с тобой потолкуем, дичь ты моя сарацинская! -- Подступив к дереву, он безо всякого труда выдернул из него стрелы. -- С тобой мы, по-моему, раньше не встречались. Так ты хочешь сказать, что знаком с Бельфегорой? -- Послушай-ка, -- сказал Ши, -- никакой я не сарацин, а тем более не дичь, и я женат либо на этой девушке, либо на такой, какая похожа на нее, как две капли воды. Только она меня почему-то не помнит. -- Допустим. Женщинам, знаешь ли, вообще свойственна забывчивость. Это у них называется "передумала", ха-ха-ха! Но только ни то, ни другое тут не при чем. Мы не позволим вам, разбойникам из Карены, шататься тут по округе и обращаться с людьми так, как Атлант с этой юной леди! Так что стой смирно и давай отчитывайся, кто ты и откуда, если хочешь сохранить свою остроумную голову! Ши вспыхнул. -- Ах стой и отчитывайся? Послушай-ка. Робин Гуд ты местный, может, лучше ты дашь мне... -- Робки Гуд! Это не разбойничек такой благородный из старой Англии? Ха, ха, неплохо сказано, ух неплохо! Только вот что: откуда это ты про него знаешь? -- А ты откуда? -- Вопросы тут задаем мы, парнишка. Бельфегора, держи его под прицелом. Кто... только ради Христа не надо меня лечить, будто ты колдун из моего собственного мира -- того, что вокруг Британских островов. -- Не знаю уж, как я котируюсь в качестве колдуна, только я и впрямь оттуда, все верно. Правда, из штата Огайо. -- Американец, чтоб я так жил! Американцы все чокнутые -- давай миллион долларов, иначе лассо из твоей шкуры понарежу, так у вас говорят? Это не в Огайо киношная колония? А? В Голливуде? Нет, это в вашей провинции под названием Флорида. Ты, верно, гангстер? Наверняка да, иначе б не был в чести у этих жуликов из Карены! -- Никакой я не гангстер, и еще раз повторяю, что и не сарацин. Достаточно отойти со мной в лесок, чтобы я это доказал. Они мне просто одежду одолжили поносить. И Ши коротко описал все свои похождения. -- По-моему, -- заметил Астольф, -- этот малый, Чалмерс, твой коллега, он большой дока. Вряд ли даже я сумел бы все это повторить -- разве что Маладжиджи. К несчастью, его недавно посадили. А не знаком ли ты с моим старым дружком Мерлином? -- Ты имеешь в виду того знаменитого, чародея валлийского? Он все еще в силе? -- Спрашиваешь! Виделся с ним в клубе "Сфинкс" в Лондоне. Так ты его знаешь? -- К сожалению, лично не встречался. Красивое лицо Астольфа слегка омрачилось. -- М-да, незадача. Надеюсь, ты понимаешь, что в канун войны нам совсем ни к чему всякие странные колдуны, болтающиеся вдоль границ доминионов императора Карла. Кто-то должен за тебя поручиться.. -- Ну, док Чалмерс, например. -- Тоже американец. Наверняка такой же гангстер. -- Эшгерей. -- Человек Атланта. Ты что, за дурачка меня держишь? Все, что он про тебя хорошего скажет, обернется тебе только лишним недоверием, особенно если предположить, что ты его еще и подучил! -- Ладно, тогда лорд Руджер. Уж он-то ничего хорошего про меня не скажет. -- Он дурак. -- Где-то тут бродит мой приятель, с которым мы ушли, и... -- Еще один гангстер! Право же, старина, ты себе только хуже делаешь, впустить я тебя при данном раскладе не могу, брать тебя в плен для обмена тоже не с руки -- войны-то пока нет. Остается только одно... -- Бельфеба! -- завопил Ши, весь вспотев от подобных рассуждений. Девушка удивленно нахмурилась, но только покачала головой. -- На вид человек он приличный, но... и впрямь не знакома я с ним, лорд мой! -- Во имя справедливости! -- объявил Астольф, как само собой разумеющееся. -- На колени! -- Хрена с два! -- отозвался Ши, вытаскивая саблю и не обращая внимания на нацеленную на него Бельфебой стрелу. -- Ладненько, -- сказал Астольф, сдерживая девушку движением руки. -- Только малость погоди. Ты ведь простолюдин? Все американцы такие. -- Я там не герцог какой и не граф, но я произведен в рыцари, если это имеет какое-то значение. Сэром Артегалем из Царства Фей. -- Великолепно! Выходит, и в битвах бывал, и закон не нарушается. Могу сразить тебя по полному праву. Жаль, правда, что некому будет исповедать. Ши поудобней перехватил саблю и стряхнул с себя мусульманский халат. Как только он оказался в пределах досягаемости, Астольф тут же принял боевую стойку, взмахнул огромным клинком и, как дровосек, обрушил удар сверху. Кланг! Кланг! Кланг! Ши все-таки удавалось отражать удары непривычной саблей, хоть их сила была такова, что она чуть не вылетела у него из руки. Сам он нанес рубящий удар слева, который Астольф без труда парировал, потом, отступив, рубанул справа, но противник отскочил в сторону с проворством, удивительным для столь крупного человека. Ответный выпад последовал столь скоро, что вынудил Ши отпрянуть. Герцог, конечно, был хорош, но не так чтобы и очень. После третьего обмена ударами Ши понял, что способен отражать любые удары тяжелого клинка. Однако уже следующее столкновение вызвало у него определенное беспокойство. Замах Астольфа и длина его меча удерживали Ши слишком далеко, чтобы неуклюжий клинок можно было использовать по назначению. Способный парировать, он не мог атаковать, а здоровяк неуклонно его изматывал. Еще один вихрь ударов, и сабля чуть не вылетела у него из руки. Он все больше злился на несправедливого громилу и не без труда напомнил себе, что раздраженный фехтовальщик -- проигравший фехтовальщик. Астольф снова оттеснил его почти к самому дереву и на мгновенье опустил клинок, чтобы встать покрепче. При виде его открывшейся груди у Ши сработал фехтовальный рефлекс. Он резко выбросил руку вперед, вложив в этот длинный выпад весь свой вес. Закругленный кончик сабли глухо стукнул в кожу куртки. Астольф, расположившийся не совсем устойчиво и никак не ожидавший подобного тычка, так и сел. -- А теперь сам сдавайся, ату! -- завопил Ши, склоняясь и впиваясь взглядом в шею англичанина. Левая рука герцога развернулась, словно рея на паруснике, и сгребла Ши за ноги. Ши полетел на землю и уже оказался в захвате, который грозил переломать ему кости, когда услыхал девичий крик: -- Хватит, довольно! Силою лесов и вод, коей владею я, велю вам немедленно прекратить! Ши почувствовал, как Астольф неохотно ослабил хватку, и, пошатываясь, встал на ноги. Из носу у герцога, по которому стукнул случайно Ши, стекала струйка крови. Ши и сам выглядел не блестяще -- чалма нахлобучилась на глаза, один из которых заплыл, а часть головного убора обвивалась вокруг него, как змея вокруг Лаокоона. -- Знаешь ли что, милочка, -- обиженно буркнул Астольф, -- это нечестно. Испытание битвой близилось к концу, и проигравшего ждала могила. Я буду жаловаться императору. Он наклонился, потянувшись за огромным мечом. -- Постой-ка, сэр! Или желаешь ты испытать стрелу мою? -- Она уже до упора натянула тетиву, и наконечник твердо нацелился в грудь здоровяка. -- Заботит мало меня император твой Карл! Но говорю я, что честный это человек, и сражался он честно, и пощадил тебя, когда запросто мог бы убить. Будь сарацином он или нет, впредь должен мир наступить между вами. Астольф ухмыльнулся и протянул руку, дабы обменяться с Ши сердечным рукопожатием. -- На войне важна удача. Мне чертовски повезло, что ты не нанес тот удар остроконечным клинком, не то насквозь бы меня проткнул. Осмелюсь предположить, что покажешь мне потом приемчик-другой? Не возражаешь, если объединим усилия? -- Да пока не знаю, -- задумчиво ответил Ши. -- А что за поход вы затеваете? Он размышлял: нужно обязательно каким-то образом доставить ее к Чалмерсу, чтобы он вернул ей память, а там уж никакие атлантовы ифриты меня от нее не отвратят. -- Да на этот вонючий... извини, старушка, -- Каренский замок. Атлант держит в нем лорда Руджера, а пророчество гласит, что нашей стороне в жизни не выиграть, если мы не привлечем его к себе. Ши хихикнул. -- Насколько я этого малого знаю, вы только зря время убьете, пытаясь его переагитировать. У него и умишка-то не столько, чтоб было чего переубеждать. Астольф отмахнулся. -- С этим как раз полный порядок. Он тут, понимаешь, увидел в Источнике Любви Брадаманту, воинственную леди, пока пил из него, и втюрился по уши -- так что он будет делать все, что она прикажет, по крайней мере, пока чары действуют. Атлант собирался с ним к Источнику Забвения слетать, да я у него транспорт увел. Ши затопила волна облегчения. -- Ты хочешь сказать, что именно Брадаманта и есть та самая воительница, которая должна похитить Руджера у сарацинов? Боюсь, что... -- И он коротко обрисовал положение в Каренском замке Флоримели с Чалмерсом, объяснив, почему ему пришлось отправиться на охоту за мясистой Звездой Востока. Когда он закончил, Бельфеба произнесла: -- Друг мой герцог, разве не говорила я, что человек это порядочный? Сэр, благодарю тебя за почтенье ко мне, оказал ты мне высокую честь. С этими словами она вытащила из-за пояса тонкий, словно отрезок стальной ленты, нож, сняла шляпу, изящно расщепила пополам перо и вручила одну половинку Ши. -- В знак благосклонности моей! Чувствуя неловкость и слегка сконфуженный, он попытался прикрепить ее к груди. Какое идиотство, что на данной стадии их отношений он заработал только самый начальный знак внимания из всех, предусмотренных заформализованными средневековыми правилами политеса со всеми их гамбитами и отступлениями... Астольф сказал: -- Выходит, Руджер в бегах, ребятки? Очень интересно. Следовало бы мне раньше об этом узнать. Редкостный осел этот Руджер, хотя поразительно добрый воин. -- Он примолк. -- А знаешь, дружище, не фонтан у нас с тобой получается. Мы вроде как соперники, выходит. Шейх Руджер нужен нам обоим, да и Брадаманте тоже, хотя я хоть убей не пойму, на что он ей сдался. Предлагаю такой выход: разыграем в случае чего его в кости, или как там тебе будет угодно -- но только без колдовства. Ты и взаправду чародей, кстати? Ши потупился. -- Боюсь, что не из лучших. -- Ну ладно-ладно, братишка, давай-ка без ложной скромности! Сотвори лучше какое-нибудь чепуховое волшебство, чтоб мы могли доверять друг другу. Нет ничего лучше доверия, верно говорю? -- Разве что куртка кожаная, -- буркнул Ши. -- Она-то выдержит. Бельфеба-Бельфегора выжидающе смотрела на него, а он, как назло, никак не мог припомнить те составляющие соматический элемент пассы, без которых, видно, в данном пространственно-временном континууме просто никуда. Хотя минуточку -- есть одно маленькое волшебство, которое Чалмерсу однажды пришлось использовать в практически аналогичной ситуации. Простенькие пассы заставляют прямо на глазах вырасти какое-нибудь растение -- в случае с доком, драконий зев. На худой конец, сойдет и трава -- должны получиться внушительного вида заросли. Ши выдернул пучок травы, положил его на землю, встал на колени и, прикрыв глаза и силясь припомнить слова, принялся нашептывать: Не воспримешь всерьез ты: Хоть не сеян был я, К окончанию роста -- Самый рост у меня; Не сдержать того роста ни грозе в небесах, ни обжорству червя! Оглянувшись кругом, он не обнаружил никаких признаков внезапного роста растений. Трава тоже не изменилась. Он принялся размышлять, где же напутал на сей раз. Астольф тем временем изумленно на него вытаращился. -- Вот это да! Неплохо, сэр Гарольд! Не хуже, чем у самого Маладжиджи получилось! Извини, старина. -- Что получилось? -- пробубнил Ши. Голос его звучал почему-то приглушенно, словно он говорил через одеяло. Почему так получалось, он понял, схватившись рукой за лицо. Оказывается, у него выросла борода, которая, удлиняясь на дюйм в секунду, уже спустилась до груди и раскинулась по плечам. Концы ее закручивались и извивались, будто тонкие любопытные червячки. Вскоре борода уже слезла ниже пояса и полностью поглотила руки. Он лихорадочно попытался выдумать противодействующее заклинание и с ужасом обнаружил, что на ум ему идет только универсальное заклятье Чалмерса для вызывания драконов. Не хватало еще, чтоб на роже повырастали драконы! Или это змеи получатся? Борода между тем докатилась до коленей, потом до лодыжек, и ее неутомимо извивающиеся кончики коснулись земли. Бельфегора пялилась на него с разинутым ртом. -- Браво! -- восклицал Астольф. Вся эта зараза начала укладываться на земле в нечто вроде коленки сена. Перестала бы она расти хоть на минутку, крошечную бы передышку, чтобы собраться с мыслями! В полном отчаянии он строил предположения, насколько способна еще вырасти борода, если он так и не придумает контр-волшебство. Была такая мельница, которая перемолола соль всего океана. Это могла быть и чистая легенда, но в мире, где властвует колдовство, видно нечему остановить подобный процесс, пока волосяные кольца не заполнят собою лес и не накатятся волной на волшебное пламя, окружающее Каренский замок. Он отступил, чуть не споткнувшись о корень. Если эта пульсирующая волосня его повалит... Погоди-ка -- а почему бы Астольфу ее не остановить? Коли герцог так хвалится коротким знакомством с Мерлином, он и сам должен разбираться в магии. -- Довольно? -- бубукнул он сквозь все увеличивающийся волосяной тюфяк Астольфу, голова которого была уже еле видна. -- Конечно, спасибо! -- Ладно, тогда баш на баш. Посмотрим, как ты снимешь эти чары. -- Идет! Астольф стиснул в левой руке свой огромный меч и взмахнул им в воздухе, делая мастерские пассы правой и бормоча при этом какое-то заклинание. Народившаяся горка превосходного набивочного материала тут же бесследно исчезла, а Ши нежно и заботливо погладил свои гладкие щеки. -- Тебе обязательно надо повстречаться как-нибудь с Мерлином, -- заметил герцог. -- Никто так не любит хорошую шутку, как старый добрый Мерлин. Но не вернуться ли нам к делу? Знаешь, я считаю, что наша задача куда как облегчится, если мы вызволим твоего дружка из Карены. -- А я далеко не уверен, что он захочет оттуда уходить, -- сказал Ши. -- Все упирается во Флоримель. -- Это вообще не проблема, старина! С такой парочкой, как ты и твой ректор, мы запросто вытащим Маладжиджи из Альбракки, и было бы просто удивительно, если бы он как-то не помог этой даме. Единственно, я никак не просеку... -- Что? -- спросил Ши. -- Да я про ту стену из пламени. Вот незадача чертова. Хотя стойте -- по-моему, я придумал, как с этим справиться, только ума не приложу, как это осуществить на деле. -- Сэру Гарольду дан иммунитет против огня, -- подсказала Бельфегора. -- Это-то да, но вопрос не столько в том, чтобы он незаметно туда пробрался, сколько в том, чтобы освободить эту леди... э-э... Флоримель. А способ такой... -- Здоровяк повернулся к Ши, сделав размашистый жест. -- Леди Брадаманта владеет волшебным кольцом -- штуковиной совершенно неоценимой. Кольцо не только защищает от любого чародейства, но и делает его обладателя невидимым, будучи вложенным в уста. Это как раз то, что нужно вашей Флоримели. Брадаманта задумала воспользоваться этим кольцом, чтобы проникнуть в Карену и добраться до Руджера, но ни с того ни с сего одолжила его Роланду, а этот дуралей случайно попил из Источника Забвения и потерял разум. Совсем забалдел. Совершенно не помнит, куда дел кольцо и вообще было ли какое-то кольцо -- даже имя свое напрочь забыл. -- По-моему, я понял, -- сказал Ши. -- Если мы заставим Роланда вспомнить, куда он девал кольцо, тогда кто-то из нас сможет вызволить Флоримель из Карены да еще и второй раз туда сгонять. А кто такой Роланд? Он важная шишка? -- В самую точку, старина! Один из двенадцати. Паладинов, я имею в виду, кавалеров императора Карла. В бою ему вообще равных нет. -- Так-так, -- протянул Ши. Ему неожиданно пришло в толовую-что с возникшей проблемой можно справиться вообще безо всякого волшебства. То, что приключилось с Роландом, очень похоже на довольно простой случай амнезии, и на виду не имелось никакой причины, по которой методика Гарейденского института не могла сработать среди этих гор с тем же успехом, что и в Огайо. -- По-моему, я знаю заклинание, способное восстановить Роланду память, -- сказал он. А если Роланду, подумалось ему, то почему и не Бельфебе? Надо будет при случае попробовать. -- В самом деле? Это было бы просто замечательно. Как ты посмотришь, чтоб прямо сейчас и отправиться? Лютик где-то тут недалеко. Вложив в рот два пальца, он оглушительно свистнул. В лесу что-то зашевелилось, и среди деревьев показался гиппогриф с аккуратно сложенными по бокам крыльями. Крылья были у него белые, с радужным отливом поверху. Приблизившись, животное навострило уши и пихнуло Астольфа клювом. Тот почесал его между перьями. -- У меня с ним взаимопонимание-то получше, чем у Атланта, -- заметил он. -- Проклятые сарацины просто не умеют обращаться с животными. -- А что он ест? -- практично поинтересовался Ши. -- Что-то я не совсем понимаю, как орлиная голова может сочетаться с лошадиным пищеварительным аппаратом. -- Цветы каких-то африканских растений, насколько мне известно. Лютик у нас не обжора. Ну ладно, прошу на посадку! Немного тесновато, не без того, а? Как там у вас в Америке кричат, когда погоняют скот? Я, кстати, так, наверное, никогда и не пойму, к чему такая жестокость -- почему нельзя просто пасти этих бедняжек, а не гонять почем зря. Ах да -- "йиппи". Йиппи! Глава 8. Гиппогриф вперевалку затрусил на вершину холма. Ши решил, что на земле он не должен отличаться особой прытью -- прежде всего, из-за явной несообразности между громоздкими когтистыми лапами спереди и копытами сзади. Как только они оказались на вершине гранитного утеса, венчающего холм, лапы цепко ухватились за скалу, а копыта угрожающе заскользили. Ши крепко обхватил за талию Бельфебу-Бельфегору, а та вцепилась в Астольфа, у которого предстоящий полет, похоже, не вызывал ровно никаких эмоций. Гиппогриф расправил крылья, неуклюже продвинулся вдоль гребня утеса, неистово хлопая ими, опять поскользнулся, качнулся над сорокафутовой бездной, скакнул в воздух и стремительно понесся на плавном вираже сначала вниз, едва не зацепив верхушку деревьев, а потом вверх. -- Ух ты! -- выдохнул Ши, чувствуя на лице ветер высот, а в животе холодок. -- Твоему Лютику ракетный ускоритель надо приделать, сэр Астольф! -- Ни к чему, старина, -- откликнулся Астольф через плечо. -- Законы природы разли... Ограничения относитель... Слова его уносил ветер. Ши подумалось, что согласно теории динамики этот зверь должен быть неспособен даже просто оторваться от земли. От тесного соприкосновения с Бельфебой по рукам его бегали мурашки. Ему очень хотелось оказаться с ней наедине и поговорить как следует. Сама же она, похоже, и не подозревала о том, какие вызывает эмоции. Гиппогрифу, похоже, пришелся не по вкусу утроившийся вес его груза, и при виде любого просвета внизу он каждый раз пытался заложить вираж для захода на посадку. Астольфу приходилось то и дело рявкать на него, чтобы удержать на курсе. Где-то после третьего такого пресеченного поползновения, Ши углядел внизу достаточно обширное открытое пространство; детали его медленно увеличивались в размерах, постепенно превращаясь в крохотную деревушку под соломенными крышами, окруженную заплатами вызревающих полей, вспаханной земли и заросших лугов. Гиппогриф, лошадиная половина которого уже блестела от пота, резко устремился вниз, скользнул над самой землей, на секунду завис и приземлился на все четыре точки так, что у Ши лязгнули зубы. Он слез и протянул было руку, дабы помочь Бельфебе, но та соскользнула на землю, даже не посмотрев на него, и он почувствовал себя несколько по-дурацки. С чрезвычайно решительным видом, которым обычно прикрывают смущение, он зашагал к домикам, откуда в этот самый момент донеслись громкие крики и визг и стали выбегать какие-то люди. Они явно спасались бегством. Загорелые до черноты, одеты они были в большинстве своем только в длинные, грязные и рваные рубахи. Они пронеслись мимо с такой быстротой, что даже не обратили внимания ни на гиппогрифа, ни на его седоков. Вслед за бросившимися врассыпную беглецами показались двое мужчин. Тот, что в этой паре был пониже ростом -- ухоженный, моложавый малый с сильными руками -- пытался, похоже, утихомирить другого. Вторая неизвестная личность была облачена в средневековый наряд, включающий штаны в обтяжку и башмаки с загнутыми носами -- Ши уже видел такую одежду в Царстве Фей, только у незнакомца камзол был, ко всему прочему, еще и расшит кружевами. Лицо его было небрито, а глаза блуждали; кулаки совершали безотчетные резкие движения, вместо голоса слышалось какое-то рычание. -- Душа моя! -- воскликнул Астольф. -- Ку-ку, ребята, мы тут! Привет-привет! Тот, что пониже, повернул голову, коротко махнул рукой и поволок к ним второго, крепко ухватив его за запястье. Ши подумал, что если бы этого взбешенного типа как следует вымыть, то с романской точки зрения получился бы самый настоящий красавец. -- Приветствую тебя, благороднейший Астольф, -- произнес низкорослый с чем-то вроде поклона, стараясь при этом не терять контроля за спутником. -- И тебе, прекрасная Бельфегора, привет! Опять опозорился соратник наш великий -- позволь я ему, перебил бы он половину соленья! Хотя полной справедливости ради, вина в том не только его. -- В самом деле? Ну-ка, ну-ка, что тут у вас стряслось, старина? -- заинтересовался Астольф. -- Поверишь ли мне ты, прекрасная леди, и вы, господа? Завалил оленя я восьмилетку и принес домой лучший кусок оленины, который когда-либо видали под звездами. Мясо достойно самого императорского величества было -- так спеки ты пирог там или приготовь так, как пожелаешь. Но нет же -- грязные эти негодяи даже сварить-то его толком не сумели -- вяленая треска какая-то вышла! Отведал я и подавился, но друг наш Роланд довольно спокойно умял два куска, а на третьем, почудилось мне, вспомнил малую толику законов кулинарных, поскольку издал он страшный рык, львиному подобный, и насел на плутов, молотя их кулаками по головам. Но увы -- какой в этом прок? Даже молнии не под силу вбить вкус настоящий в этакие-то черепа! Он оглядел всю компанию, и взгляд его остановился на Ши. -- Ха, никак мусульманин! Вот кусок ляжки его и компенсирует мне мою оленину! При этом он лающе расхохотался, видно, с целью подчеркнуть, что сказанное имело отношение к юмору. Ши вымучено улыбнулся. -- А.. э-э... -- начал Астольф. -- Лорд Ринальд Монтальбанский, позволь представить тебе сэра Гарольда де Ши. Приехал из Англии... то есть с одной нашей подчиненной территории. Он обернулся к Ши. -- Был бы рад представить тебя и графу Роланду д'Англанту, да сам видишь, что бедняга все равно тебя не признает. Граф, которым и был тот самый бешеный тип, попеременно то сосал палец, то вытирал его о ладонь руки, за которую его по-прежнему крепко держал лорд Ринальд. Это занятие, похоже, приносило ему глубокое удовлетворение. -- Сэр Гарольд вот тоже ищет Руджера Каренского. Тесен мир, а? -- Погоня наша, видать, оказывается более продолжительной, чем за Анжеликой, -- заметил Ринальд, засовывая руку за пазуху и извлекая оттуда некий предмет, который Ши не удалось как следует рассмотреть. Предмет он поцеловал и только после этого продолжил: -- Знаем мы со слов деревенщин, что сэр Руджер уже был здесь с первым проблеском зари, мчась так, словно гнался за ним сам святой Вельзевул. -- Да неужели, старина?? -- вскричал Астольф. -- Видно, я совсем потерял чутье! Известие о том, что он проскользнул у меня между пальцев удивительней даже твоей канонизации Вельзевула! Ринальд пожал плечами и тут же пресек внезапный рывок своего спутника. -- Тогда можешь поставить свечку Люциферу! Было так, и ничего тут не поделаешь -- ужели сомневаешься ты в словах моих? -- Да нет, только... Послушай-ка, старина, а ведь это очень важно для императора. Что ж ты его не остановил? -- Разве может жить человек в одиночестве, подобно отцу святому? Роланд спал; привязал я его к столбу и искал девицу, что делала мне знаки совершенно определенные у источника. -- Какое же это гадство с твоей стороны! -- взвыл Астольф. -- Какого дьявола ты уклоняешься от дела? Ринальд скорчил гримасу. -- Анжелика уже потеряна, а прекрасная Бельфегора держит меня в отдаленьи стрелами даже более острыми, чем у самого святого Купидона. Что остается мне в жизни? На этом аргументе обсуждение было исчерпано, и они двинулись в сторону деревни. Астольф задумчиво почесывал подбородок. Наконец он поднял взгляд, чтобы заметить: -- Знаете, по-моему сэр Руджер направился к западу, чтобы потом вернуться к войскам Аграманта кружным путем. Для него это должно быть верхом тактического коварства. -- Он повернулся к Ши. -- Так что твой дружок-гангстер с диковинной кличкой его явно не повстречает. На том направлении вообще делать нечего. Он приостановился и, притянув к себе башку гиппогрифа, что-то то ли сказал ему, то ли просто тихонько свистнул. Животное скосило на него смышленый глаз и замерло на месте. Среди убогих хижин под деревом стоял стол с двумя большими деревянными тарелками. Наваленное на них вареное мясо, обрамленное застывшим салом, издавало мощный запах чеснока. Ни других тарелок, ни каких-либо напитков на столе не наблюдалось. Пока остальные вежливо ожидали, Ринальд ходил от одной двери к другой, безрезультатно взывая у каждой. Вскоре он вернулся, уныло мотая головой. -- Эти крысы смылись со всеми своими припасами! -- объявил он. -- За пределами способностей здравомыслящего мужа разгадать загадку сию! А как посмотрели бы на это в твоих краях, сэр Гарольд? Разве не были бы люди безмерно рады и даже счастливы принять у себя господ придворных самого Карла, дабы не померли те с голоду? Ши поднял брови. -- Может, они просто опасаются нрава твоего друга? -- Ты и взаправду так считаешь? -- Глаза Ринальда осветились, и он кивнул головой, словно сказанное оказалось невесть каким откровением. -- Но ведь слишком низки они по рожденью своему? Троих-четверых и впрямь сразил он насмерть, но и намека не было в них на благородную кровь. Хотя, может, и прав ты -- страх смерти сильней остального бывает для тех, кто знает о том не понаслышке. Тайна сия велика есть! Все пятеро устроились на двух грубо вытесанных @ скамьях и поделили имеющееся мясо ножами, которые вытащили Ринальд с Астольфом. Запивать его пришлось колодезной водой прямо из бадьи. Ши надеялся, что фауна данного континуума не включает в себя тифозных бактерий, и предположил, что смертельнейшим заболеванием в этих краях должна быть разве что африканская лихорадка, вызываемая ночным воздухом. Это его несколько приободрило, так что когда он углядел рака, вцепившегося в мох на дне бадьи, они с раком совершенно проигнорировали друг друга. Ринальд, вгрызаясь зубами в кость, обратился к Астольфу: -- Выступим нынешним же вечером, или посетим сначала леди Брадаманту, зеркало истинной доблести? Астольф отозвался: -- Я лично не считаю, что ночная вылазка нам что-либо даст, а ты? С графом Роландом в его нынешнем виде идти будет тяжеловато, так что ничего мы не потеряем, тем более что я сильно сомневаюсь, что и Руджер станет передвигаться ночью. Лучше встанем с петухами, и тогда... хотя минуточку. Присутствующий здесь наш юный друг, по счастью, весьма квалифицированный чародей, и уверяет, будто знает чары, способные вернуть Роланду разум. Ринальд перекрестился. -- Святой Вергилий, защити нас! Разум такой -- и в руки Махмуда черного! -- Будет куда проще... Граф Роланд, мусолящий между тем свою порцию, внезапно обернулся, уставился на Ши и отчетливо произнес: -- Ты сарацин! Я сражу тебя! Засим он вскочил со своего места, перегнулся через стел и вытянул немытые лапы. -- Держите его! -- завопил Астольф, покуда остальные, цепляясь за что попало, пытались вылезти из-за стола. Едва Ши успел встать на ноги, как Роланд на него набросился. Чтобы спасти свою шею, но и не навлечь при этом на себя гнев остальных. Ши сделал единственное, что пришло ему в этот момент в голову, а именно -- увернулся, стряхнул вцепившуюся в него лапищу левой рукой, а правой изо всей силы залепил графу в брюхо. Было это все равно что бить по шине от грузовика, но Роланд, тем не менее, на пару шагов отшатнулся, чуть не опрокинув стол, уселся на место с совершенно рыбьим выражением на физиономии и, как только перевел дух, разрыдался. Ши, тряся ушибленной рукой, едва не расхохотался при виде разинутого рта Ринальда. -- Во имя всякого святого! -- проговорил паладин. -- Вот так удар! -- О да, -- подтвердил Астольф. -- Хорош ударчик у нашего юного приятеля -- и меня, как куропатку, недавно чуть не выпотрошил. Будешь вдруг биться с ним, лорд Ринальд, опасайся прямого выпада. А теперь дослушайте все-таки до конца: по-моему, мы все же придем к соглашению. Сэру Гарольду, насколько я себе это представляю, Руджер нужен только для обмена на двух его друзей. Сейчас они томятся в Каренском замке, где этот душегуб Атлант держит их в безвыходном положении. И если у нас получится вправить мозги Роланду, я бы сказал, что уже с тремя-то паладинами мы бы наставили этого Атланта на путь истинный. В течение этой речи Ринальд пару раз прищурился -- как показалось Ши, не совсем довольно. -- Леди Брадаманта, без сомненья, не откажет нам в содействии, -- заметил он. -- Потребны ли какие-нибудь алхимические препараты для волшебства твоего, сэр Гарольд? -- Не-е. Какие там препараты. Разве что ночничок какой-нибудь. -- Нету ночника у меня никакого. Но поскольку невелика эта помеха, а успех дела нашего зависит лишь от действий твоих, поспеши. Добрый закон это, что вассал должен услуги свои оказать прежде, чем положенье свое обретет. Ши поглядел на Бельфегору (которую он в мыслях продолжал упорно именовать Бельфебой), но она смотрела совсем в другую сторону, лишь однажды бросив на него короткий взгляд. Он так до конца и не понял смысл заявления Ринальда и очень хотел пообщаться с женой тет-а-тет, но уловил одно: оба паладина помогут ему вызволить Флоримель с доком из замка, если он сумеет вывести Роланда из того состояния, которое крайне напоминает достаточно простой случай ретроградной амнезии. Вздохнув, он решил взяться за дело и повернулся ко все еще тихонько всхлипывающему паладину. -- Ну, ну, разве это такая страшная рана, а? Просто когда маленькие мальчики плохо себя ведут, их приходится наказывать... Рот у Бельфегоры слегка приоткрылся, а он продолжал убаюкивающе бубнить дальше. Безумец смотрел на Ши уже с явным интересом, а потом вдруг неожиданно обхватил его за шею и запечатлел на щеке сальный поцелуй. Ринальд открыто расхохотался. Астольф, похоже, не без труда управлялся с дыханием в первый момент, и вскоре объявил, что отправляется спать. Ши повернулся в сторону бледно-голубых глаз, смотревших на него уже прямо-таки с обожанием. -- Хочешь сказку? -- спросил он. -- Если будешь слушаться, я расскажу тебе сказку про трех... э-э... драконов. Случай был, похоже, типичный и действительно не из сложных; паладин застрял где-то на уровне трехлетнего возраста. Ши торопливо бросил через плечо остальным: -- Потребуется определенное время, если волшебство вообще сработает. Всем вам придется оставить нас наедине и немного обождать. Я мог бы применить инсулиновый шок, но этого алхимического препарата под руками нет, так что, по всей видимости, мне придется полночи провозиться своим собственным методом. Те без лишних расспросов удалились, позевывая на закат. Роланд с интересом выслушал сказку про трех медведей, переделанных сообразно эпохе в трех драконов, и потребовал продолжения. -- Нетушки, -- ответил Ши. -- Теперь ты расскажи мне сказку, поскольку мне давно пора быть в кроватке. Тогда я тоже тебе чего-нибудь расскажу. Роланд довольно рассмеялся. -- Какие они все глупые -- так рано в кроватку ложиться. Какую ты хочешь сказку? -- Ну расскажи, например, про себя. Кто ты такой? -- Я -- это я. -- Ясное дело. Ты ведь живешь в пещере? -- В голове у Ши роились бессвязные отрывки из "Неистового Роланда". Или из "Песни о Роланде"? Их требовалось бы как-то упорядочить, но надо было без задержки продолжать в том же духе, пока пациент не потерял внимания. -- А мамашу твою зовут мадам Борта? Как она тебя зовет? -- Рыбка. Такая белая с красным. Ши про себя хмыкнул. Вся эта гора мускулов, волос и грязи была настолько далека от "рыбки", что в правдивость этого заявления верилось с трудом. Правда, с белым и красным все вроде бы в порядке -- это цвета Роланда. В книге такое вроде было. -- А как еще тебя зовут? -- Руффи. Тут немного. -- Что любит твой отец? Надутые губы. -- Не знаю. Ушел на войну с саксонцами. -- Он уже вернулся? Тяжелая физиономия начала мрачнеть. -- Не знаю. -- Ну, как хочешь. Не будешь ничего рассказывать -- и сказки тебе никакой не будет. Роланд потихоньку захныкал, и Ши его не порицал. Наверное, не очень-то весело переехать из замка в пещеру, где даже пожрать-то нечего раздобыть. Но он был неумолим. Роланд в конце концов прекратил всхлипывать и пробурчал: -- Мама сказала, он славу добудет, а старейшины сказали, нечего вам там больше жить, а я замерз и дрался, и толстяка видел на постоялом дворе, и кто-то в трубу дул, и все это мне не нравится, есть хочу. Лед понемногу трогался. Ши почувствовал, как радостно екнуло его сердце, и оглянулся в поисках Бельфегоры, но и она куда-то исчезла. Старательно изобразив усмешку, он бросил: -- Да ладно тебе, я знаю сказочку получше. -- Нет не знаешь! Тот толстяк был король в короне, и был он мамы моей брат... Торжественно выплыла луна, подмигивая сквозь листву, потом покатилась к горизонту снова, пока Ши отчаянно пытался натолкнуть и свою память, и память паладина на подробности его забытой карьеры. Раз он решил, что все пошло прахом, когда Роланд, упомянув имя Анжелики, уронил голову и рыдал добрых пять минут, в другой раз решил, что дело сделано, когда, заслышав имя великана Феррау, паладин схватил со стола кость, вскочил и выкрикнул: "Монжуа!" Но и на сей раз все завершилось невнятным бормотанием. Должно быть, уже хорошо за полночь, час для этих краев весьма неплодотворный, Роланд еще раз поднялся на ноги и с силой прижал ладони к глазам. -- Сэр, -- проговорил он. -- Не ведомо мне ни имя твое, ни званье, и не могу одарить я тебя поцелуем мира, поскольку сам сознаю положенье свое куда более низким, чем рыцарю и джентльмену держать следует. Вот тебе рука моя; ты колдун? -- Скорее, я просто слегка разбираюсь в магии, -- ответил Ши, чувствуя неожиданный прилив скромности. -- Верю я, что епитимья твоя несложною будет. Здесь и остальные из братства нашего, я не ошибаюсь? Он посмотрел туда, где луна уже проигрывала свою битву с ночной тьмой. -- Пойдем разыщем их; осознал я все. Должны найти мы скакуна и отправляться, ибо времени осталось мало. С ними ли леди Брадаманта? Глава 9. В доме старосты, где расположились герцог Астольф с Ринальдом, леди Брадаманты не было. В волосах у обоих торчала солома, а последний лежал на спине и храпел, словно дизель на холостом ходу. Что для Ши было гораздо важнее, леди Бельфегора тоже отсутствовала. Это его явно разочаровало, но граф Роланд был явно настроен несколько по-иному. -- Хо! -- вскричал достопочтенный паладин с мощью, заставившей бы задрожать оконные стекла, если бы они тут были. -- Собираетесь валяться вы в праздности, когда предстоит столько деяний? Подымайтесь немедля, говорю вам! В полумраке хижины Ши заметил, что Астольф перевернулся на другой бок, свесив до полу руку. Храп Ринальда на мгновение смолк, но тут же возобновился в более высоком ключе. -- Хо, подымайся! -- снова заорал Роланд и довольно неожиданно отвесил лежащей фигуре хорошего леща. Пробудившийся Астольф тем временем уже успел подняться. Ринальд легко, словно кот, подскочил и цапнул рукой свой пояс. Блеснула сталь, но Роланд рассмеялся и вытянул вперед руки. -- Нет, нет, благородный мой лорд и отважный друг, ужель перережешь ты мне глотку, когда сарацинская угроза лежит на Франции? Ринальд, ворча, успокоился. Астольф подбросил в тлеющий очаг сухой сук и, как только тот вспыхнул, внимательно посмотрел Роланду в глаза. -- По-моему, с ним снова все в порядке, -- объявил он наконец. -- О да, друг мой, благодаря этому вот юному рыцарю, -- кивнул Роланд в сторону Ши. -- Сэр Гарольд, не будь обречен я на бедность, всех сокровищ вавилонских не хватило бы, чтобы вознаградить тебя! Но знай же, что располагать можешь теперь всей моей искренней и сердечной поддержкой во всем, что противоречить не будет рыцарскому моему обету верности императору Карлу. Кольцо у меня, В путь, господа! Повернув голову, он насторожился. -- Чу, слышу я призывный звук рога! -- Трубач, скорее всего, отпугивает медведя, -- сухо заметил Ринальд. -- Послушай, добрый мой Роланд -- ничего не даст нам задуманный тобою поход за Руджером на ночь глядя, пока есть среди нас Астольф, который скакать за ним может днем на крыльях ветра. Давай отдохнем; с рассветом добьемся мы удачи. -- Вообще-то он прав, -- подтвердил герцог сквозь зевак. -- А потом, осмелюсь предположить, что нужно тебе для начала сходить в баньку и раздобыть какое-нибудь оружие, прежде чем затевать что-то серьезное, и этой ночью у тебя есть маловероятная потом возможность... Внезапно он примолк, глядя Ши поверх плеча. Тот с екнувшим сердцем обернулся и увидел стоящую в низком дверном проеме Бельфегору, натянувшую лук, Огонь очага прелестно оттенял ее знакомое лицо. Она сделала пару шагов в глубь комнаты. -- Услышала я шум, лорды мои, и решила... -- Что случилось нечто такое, из-за чего позволила бы ты себе наконец обрести покой в объятиях моих? -- подхватил Ринальд. -- О нет, лорд мой, этой ночью спала я одна -- как и любой другою, покуда мы вместе. Отпустив тетиву, она сунула стрелу обратно в колчан. -- Эй! -- подал голос Ши. -- Мне нужно с тобой поговорить. Если старая добрая методика совершила такие чудеса с Роландом, лучшей возможности, чтобы... Девушка степенно склонила голову. -- Сэр рыцарь, поскольку оказал ты мне услугу, можешь побеседовать со мною у ложа моего. -- А где это? -- поинтересовался он, когда они были уже в дверях. -- Постелила я постель себе в ветвях дуба, что раскинулись над хижинами этими, -- отозвалась она. -- Одинокую свою постель. Ши улыбнулся, поджав губы. -- Так, значит, ты совершенно, ну совершенно не помнишь, что была моей женой? При этом ему пришло в голову, что в самом лучшем случае опять придется каким-то образом излечивать ее от клаустрофобии. Опыт совместной жизни с девушкой, которая не в состоянии спать в кровати, как он выяснил, с повторениями почему-то не накапливался. Она слегка отстранилась. -- Но-но, сударь, уж не пытаешься ли ты опять заморочить мне голову? Уверяю тебя, что соблазнитель ты куда более ловкий, нежели даже лорд Монтальбанский, но меня ты не обманешь! Ши ухмыльнулся. -- Надеюсь, что этот увалень тоже. Слушай, а хоть что-нибудь ты помнишь? -- Ту воду забвенья, что пил он, никогда не пила я. Я свободна в лесах, и все же... все же... есть какой-то провал. Неведомо мне, как очутилась я в Каренском замке, за исключеньем того, что помню, как стою в нем рядом с седовласым колдуном, коего звали сэр Рид, и невестой его прекрасной... Ф-фу! Она с отвращением махнула рукой. -- Чем тебе не приглянулся сэр Рид? -- Да не он, а неотесанный этот болван Руджер! Невыносимо было общество его, покуда не появился лорд Дардинель и оруженосец его Медор. -- Так-так! -- с неожиданной тревогой встрепенулся Ши. -- И что этот Медор? -- Чрезвычайно обходительный малый! Встал он на мою сторону, когда остальные травили меня, как зайца. Если б не религия, что требует от него иметь четырех жен, я вполне бы сочла... -- Боже, это уже ни в какие ворота не лезет! -- испугался Ши. -- Это же двоемужество в чистом виде! Может, я бы лучше... -- Сэр, теряешь ты мое расположенье, когда твердишь об одном и том же, подобно музыканту, что с одною лишь нотой знаком. -- Ну ладно, ладно. Честное слово, дорогая, я просто пытаюсь... Да бог с ним, замнем для ясности. А как тебе удалось оттуда свалить? -- Как... что? А-а-а, стражник один решил опереться о копье, которое я у него и позаимствовала, Одному по башке дала, другому -- и поминай меня, как звали! -- За тобой погнались? -- Еще бы, именно так и поступили они, но довольно я быстронога! Вот это как раз у Ши никаких сомнений не вызывало. Глядя на нее голодными глазами, когда они остановились у дерева, он вспомнил ее в красном купальнике -- как запросто обставляла она и его самого, и целую команду друзей и знакомых, когда бегали они наперегонки на пляже озера Эри. -- Отлично. Теперь вернемся немного назад. Ты не помнишь, как повстречала меня с Ридом Чалмерсом в Царстве Фей, подстрелив гнавшегося за нами лозеля? И что присоединилась к нам в походе против Ордена Чародеев? Или тот воздушный бой с Базираном на драконе? -- Нет. Откуда? У имен сих слишком диковинное, варварское звучание для ушей моих. -- Ты наверняка должна это помнить, как и кучу всяких остальных событий, -- проговорил он угрюмо. -- По-моему, я смогу... -- Околдовать меня, чтобы подчинить своей воле? Ну уж нет, благосклонность моя сменится презрением, хоть и пригласила я тебя сопровождать меня, дабы важную оказать услугу. -- Прости. Честно, прости. -- Ши подумал, не полагается ли в таком случае преклонить колено и поцеловать ручку, но решил, что лучше застрелится. Она дотронулась до его руки. -- Ну ладно. Услуга за мною в любом случае -- не в порядке прощения, но потому, что в лесах мы, кои не терпят несправедливости. -- Какой еще несправедливости? -- Мыслишь ты, что правильно связался с сей троицей? Тогда подумай еще разок хорошенько. Герцог Астольф, может, и не особо противу тебя настроен, но вот лорд Ринальд -- тот за закон почитает обманывать и обирать сарацинов, среди коих он и тебя, и друзей твоих числит. Ши усмехнулся. -- Я вполне представляю, что они и впрямь могут что-нибудь затеять. Но я начеку. -- Поможет это мало! Этой ночью Астольф должен колдовством своим усыпить тебя глубоким сном, и они скроются. Обещал он взять и меня, и возлюбленной своею сделать, да только не нужен мне он. -- Э-э... извини за то, что я только что подумал. Я-то считал, что Астольф парень честный. -- О да, добряк он, конечно, только на законах помешан, как англичанин истый, и когда Ринальд напомнил ему о ленной его службе императору и о том, что ежели Руджера вы найдете, победа христианства отсрочена будет спором с тобою -- вот тогда-то герцог Астольф и позволил себя убедить. Ши задумался. -- А Роланд им не помешает? Он, похоже, мне здорово благодарен, и обещал всяческую благосклонность. Бельфегора звонко рассмеялась. -- Лично я не положилась бы на него даже на йоту -- о да, весьма это воспитанный и учтивый рыцарь, что честность свою, словно розу, пестует, да только ставит он императору службу и войну его превыше всего остального -- более даже, чем герцог Астольф. Нашел ли он кольцо Брадаманты? -- Говорит, нашел. -- Тем более тогда! Чтобы знал ты -- замок Каренский, притон этот колдунов-нехристей и гадов прочих, Роланд с землею сравняет и посчитает это лучшим деяньем жизни своей! -- Видать, придется мне искать Руджера самостоятельно, -- заметил Ши не без некоторого уныния. -- А ты что собираешься делать? -- Я-то? Воистину не остается мне иного, как жить свободною своей жизнью в лесах, грустить по Медору... Коли нет уже Руджера в замке, свободна я теперь от обещания помочь герцогу Астольфу выманить его оттуда. -- Почему бы тогда не помочь в поисках Руджера мне? -- С чего бы это вдруг? Ши почувствовал, что в горле у него пересохло. -- Ну, чтобы помочь устранить несправедливость, или просто ради жажды приключений, или... ну мало ли чего. -- Тут он поперхнулся, но продолжил: -- В конце концов, пообещала же ты помогать Астольфу! -- О сэр, поступила я так из одного лишь чувства долга неоплатного. То был Астольф и никто другой, кто погоню от меня отвратил, когда преследовали меня всадники со псами охотничьими. -- Вот как? Об этом ты не рассказывала. Ши почувствовал, что был бы готов попросту придушить сэра Рида Чалмерса, который тоже ни о чем подобном не обмолвился. Сэр Рид, очевидно, смутно ощущал, что это и случится, если он так поступит. -- О да -- одного сарацина насмерть он сразил, других же покалечил. Но послушай-ка, сэр, без цели проводишь со мною ты часы эти бессонные. Следует куда более вескую причину тебе отыскать, дабы присоединилась я к тебе в розыске Руджера. -- Ну... он ведь направляется в сарацинский лагерь, чтобы принять участие в войне, так? В общем, ты можешь там... Медора... найти. -- Фу, сэр Гарольд! Стану еще гоняться я за мужчиной, подобно воительнице этой дородной, леди Брадаманте! Дурно же думаешь ты о той, кому почтение свое желаешь засвидетельствовать... Но и не сказала бы я, что не прав ты в своих предположеньях -- хоть и поэтом будучи, вряд ли Медор отвергнет зов трубы в подобный час. Нет, причина твоя не прельщает меня объединиться с тобою для поисков в тех краях. Нужна мне еще одна, вдвое как более веская, -- Так-так, этот поганец еще и поэт, подумал Ши. -- Нету у меня больше никаких таких причин, -- заявил он твердо. -- За исключением разве того, что хочу быть с тобой вместе, потому что просто люблю тебя! У Бельфебы-Бельфегоры на миг перехватило дыхание, и она тут же протянула руку. -- Вот и подобрал ты ключ наконец, и становишься истинным рыцарем моим! Решено. Назначаю свиданье тебе в этом самом месте, как только паладины снова погрузятся в сон. А теперь иди же, дабы подозреньями излишними не отягощать их мысли. -- Как поступим? Угоним их лошадей? -- Нет, а гиппогриф? Да и скакун у Роланда -- великий Байярд, который немедля разбудит своего повелителя. -- Вот черт. Знаю я одного типа по фамилии Байярд, только он в жизни никого по такой ерунде не разбудит. Что еще?.. -- Иди же, сэр, говорю я тебе. Нет, только без объятий! -- Спокойной ночи! -- пожелал Ши и направился обратно в хижину, чувствуя нечто вроде робкой надежды, какую не испытывал с тех самых пор, как они попали в плен к Да Дерга в Царстве Фей. Вся троица расположилась вокруг очага, устроенного в самом центре комнаты. Дыра в потолке у них над головами выпускала наружу от силы треть всего дыма. Астольф тут же потянулся, зевнул и с видом человека, готовящегося к продолжительному сну, принялся старательно разматывать свой красно-сине-коричневый шарф. "Школа", -- коротко заметил он при виде заинтересованного взгляда Ши, после чего счел нужным добавить: -- В этих краях, как ты уже заметил, не принято носить галстуки. Пришлось вот на шарф цвета перенести. -- А какой они школы? -- Винчестерской, -- сообщил герцог не без некоторой гордости. -- Между прочим, древнейшая из всех существующих. Чудесная это штука -- система публичных школ, хотя черт ее знает, что с ними будет со всем этим социализмом! -- Я и сам ходил в публичную школу, в Кливленде. -- Надо думать. Астольф одарил его взглядом, от которого за версту несло недоверием, и Ши ощутил, что на сей раз избрал далеко не лучший путь общения с сильными мира сего. Прежде чем ему удалось загладить возникшую неловкость, Ринальд поднял голову с соломы, на которой он уже успел устроиться: -- Потише, вы там! Моровую язву на болтовню вашу, что спать не дает честным людям! -- Ладно-ладно. Но перво-наперво я хотел бы убедиться, что сэр Гарольд действительно в случае чего нас не обскачет. Конечно, ты человек чести и вообще неплохой малый, но в этом-то вся и загвоздка. С этими словами Астольф с кошачьей ловкостью вскочил на ноги и выхватил свой огромный меч, острие которого тут же нацелил на Ши. -- Лежи-ка смирно, старина, и получай свое лекарство! В облаков одеяле, пушистом и белом, Убаюкает ночь тебя, как в колыбели, Твои члены чугунны, твои веки свинцовы, Ты вялый, ты дряблый, обмякший и сонный... Ши, прекрасно понимая, что это и есть то самое усыпляющее заклинание, изо всех сил старался сохранять ясность мысли и лихорадочно подыскивал подходящие противодействующие чары. Вот эти, с бумажкой... нет, это просто против слабости... опять не то... рассуждения его понемногу теряли связность. Придите же духи, что веют дремоту, И ваши собратья, что сеют зевоту... Заклятье явно относилось к чему-то вроде гипноза, и было чертовски тяжело отвести взгляд от пальцев Астольфа, делавших пассы. Почти так же тяжело, как изобрести какие-то контрмеры. В конце концов... Приди же, Морфей, и Гипнос, и Сома... Есть какой-то рассказ, где нельзя спать. "Король золотой реки"? Нет... Точно, "Ким" -- там какой-то мальчишка использовал таблицу умножения. Небольшая удача влила в него новые силы. Трижды три -- девять... Если только получится продержаться... Эта часть слишком уж простая... шестью семь -- сорок два, шестью восемь... Заклинание все монотонно звучало, словно конца у него не было... одиннадцать на тринадцать -- сто сорок три... И властью своей заклинаю я -- спи! Наконец-то все! Ши лежал с закрытыми глазами, но с раскрытым нараспашку сознанием, трудясь над "семью четырнадцать". Приглушенно прозвучал голос Ринальда, словно паладин говорил через меховую шапку: -- До завтрашнего вечера проспит? -- Думаю, что не только до завтрашнего, -- отозвался Астольф. -- Я ему будь здоров какую дозу закатил. -- Меня самого чуть не усыпил, -- пробурчал Ринальд, еще раз перевернувшись, и меньше чем через минуту раздался тот самый чудовищный храп, который недавно спровоцировал Роланда дать шлепка его источнику. Ши выжидал, страстно желая, чтобы или перестал чесаться нос, или чтобы Астольф наконец улегся и позволил бы ему как следует его поскрести, не рискуя быть замеченным. Потом зачесались брови, потом отдельные места на лице, да так жутко, что он принялся конвульсивно гримасничать, дабы избавиться от этого ощущения. Астольф перевернулся на другой бок, и Ши неподвижно застыл, размышляя, не захрапеть ли для убедительности. От этой идеи он отказался и обнаружил, что чесотка уже заползла в глубь левого уха. Астольф сделал еще один оборот, облегченно вздохнул и, похоже, задремал. Но прошло еще добрых десять минут -- каждую из которых Ши старательно отсчитал -- прежде чем он отважился открыть глаза. В середине комнаты красновато дотлевали угли, а на месте двери едва заметно выделялся серый прямоугольник. Снаружи, должно быть, решил он, начинался рассвет -- луна уже давно скрылась. В темноте хижины неотчетливо выделялись три более темные фигуры, но лежали они абсолютно неподвижно. Под аккомпанемент ринальдова храпа размеренно посвистывали двое остальных. Спали они как убитые, но он решил понапрасну не рисковать и снова только минут через десять в порядке эксперимента вытянул руку. Темно-серый силуэт двери внезапно озарила ярко-голубая вспышка. Где-то вдалеке мягко проворчал гром. В голове у Ши промелькнуло несколько неприятных мыслей относительно собственной удачливости и погоды. Если гроза движется сюда, то через дыру в крыше дождь зальет хижину и неминуемо разбудит Астольфа, а скорее всего, и Роланда. Если и надо было удирать, то именно сейчас. Он осторожно пошарил в соломе и вытащил из нее саблю и служившую подушкой чалму. При следующем раскате грома он торопливо скатился с лесенки, сделал два осторожных шажка и сдернул с колышка в стене верхнюю одежду. Еще два шага -- и он оказался на улице. Вспышка высветила поблизости чудовищное нагромождение грозовых туч, а грохот оказался куда более продолжительным, раскатившись где-то совсем рядом. По улочке деревеньки промчался первый пыльный вихрь. Гиппогриф громоздился там, где оставил его Астольф, опустив башку и прикрыв глаза. При каждой вспышке он пугливо вздрагивал, перья его трепетали под порывами ветра. Когда Ши прикоснулся к нему, одурманенный колдовством Астольфа зверь даже не поднял головы. Снимать чары наобум означало бы напрасную потерю сил и времени, а может, требовало и несколько большего искусства, чем он обладал. По руке его ударила первая крупная капля. Сверкнула ярчайшая вспышка и обвалом громыхнул гром. Ши показалось, что со стороны хижины донесся чей-то крик, и, отбросив всякие сомнения, он завернулся в джеллабу и в тот самый момент, когда на землю обрушился ливень, бросился вдоль улицы к дереву Бельфебы. Как только он очутился в тени деревьев, она выступила ему навстречу -- свежая, бодрая и совершенно невозмутимая, несмотря на проливной дождь. -- А они уже... -- начала она. Раскат грома поглотил остальное. -- Я думаю, что гроза их уже разбудила, -- ответил Ши, распахивая свой балахон и набрасывая на нее. -- Как будем отсюда выбираться? -- Ты чародей и не ведаешь этого? Она весело рассмеялась, отвернулась в сторону и тихонько просвистела какой-то ритмичный мотивчик в минорном ключе, который почти заглушили шорох листьев и потрескивание веток. Ши пригляделся и при очередной вспышке молнии совершенно отчетливо увидел на фоне деревни какие-то движущиеся фигуры. -- Скорей? -- воскликнул он. Вдруг откуда-то сзади послышался топот, и чей-то голос прокричал: -- Иго-го! Кто зовет? Почти сразу ему вторил другой, более высокий: -- Кто зовет? -- Бель... Бельфегора Лесная... Дочь... -- Голос ее при этом как-то странно запинался. -- Чьим именем зовешь ты нас? -- проревел первый голос. -- Именами Сильвана, Цереры и Источника Милосердия! -- Что желаешь ты? -- Унесенною быть отсюда быстрее, чем человек бежать может, а зверь скакать! Топот приближался. Ши почувствовал запах лошадиного пота, и очередная вспышка показала, что голоса принадлежали кентаврам. Тот, что двигался впереди, с седой бородой, спросил: -- Бельфегора Гор и Холмов, знаем мы тебя по всем именам твоим, но это кто же? И его следует нам забрать отсюда тем же самым образом? -- Да! -- Посвящен ли он в тайны лесов, долин и источников? -- О том не ведаю я. Но вот я сама, а он друг мне. -- Иго-го! Не позволено нам заклятьем даже еще более ужасными чем смерть, брать с собою никого, кто не достиг уровня трех великих тайн! -- Эй! -- завопил Ши. Следующая молния ярко высветила троих паладинов, ведущих своих скакунов в их сторону с куда большей точностью, чем можно было ожидать. -- Эти дурынды будут здесь через пару минут! -- Клятвы существуют и ритуалы, через кои всяк пройти должен, кто жизни ищет по лесным законам, сэр Гарольд, -- отозвалась Бельфегора. -- Дело это не одного дня. -- Да ладно, фиг с ними. На дереве спрячусь. -- Только не от чародейства герцога Астольфа! Дунет тот в свой великий рог, и свалишься ты вниз, точно желудь перезревший. Будешь биться? Лук мой бесполезен в сырость такую, но можем сражаться мы вместе, ты и я, ножом моим охотничьим. -- Не поможет, детка, -- сказал Ши. -- Хоть это и чертовски благородно с твоей стороны. Преследователи были уже в каких-то двух сотнях ярдов. Астольф вытащил свой огромный меч, на котором отразилась вспышка молнии. Внезапно Ши охватило вдохновение. -- А погоди-ка минуточку -- в детстве я был бойскаутом, так что мне миллион раз приходилось проходить всякие проверки и давать клятвы. Может, это сойдет? -- Что это молвит он? -- поинтересовался бородатый кентавр. -- Не слыхал я об ордене таком, хотя... Ши, поглядывая через плечо, единым духом выпалил программу этой организации, не забыв упомянуть о почетном значке, заработанном некогда за уменье ориентироваться в лесу, разводить костры, ставить палатку и тому подобные премудрости. Двое-трое кентавров сомкнули головы, после чего бородатый вернулся к ним. -- Решено, что законно можем мы взять тебя с собою, человек, хоть и слышим о таких чудесах впервые, а искусство твое лесное подтверждено столь незначительно. Садитесь! Прежде чем он успел закончить данную сентенцию, Бельфегора легко взлетела ему на спину. Ши с несколько меньшим изяществом вскарабкался на другого кентавра, обнаружив, что он мокрый и скользкий. -- Аой! Готов ли ты, брат? -- спросил скакун, на котором устроился Ши, роя копытом землю. -- Готов! Иго-го! -- Иго-го! Кентавр бросился вскачь, и когда Ши, роль которого при подобном способе верховой езды практически сводилась к нулю, заерзал у него на спине, обернулся: -- Обхвати руками меня и держись! Ши от неожиданности чуть не ослабил хватку при первом же длинном скачке, когда сзади послышался чей-то крик. Кентавр оказался женского пола. Он оглянулся через плечо. Последняя вспышка осветила троих паладинов прежде, чем они скрылись среди деревьев. Вид у гиппогрифа со взъерошенными и перепачканными перьями был куда меланхоличней обыкновения, и выражение это, очевидно, сопутствовало ему до конца его дней. Глава 10. Кентавры остановились на каком-то холме с пологими склонами. За спинами их вздымались горные хребты Западных Пиренеев, а впереди до самого горизонта раскинулась плоская испанская равнина. Солнце еще только позолотило верхушки скалистых пиков. -- Здесь мы оставим вас, -- сказал кентавр, на котором сидела Бельфегора. -- Не можем нести мы вас дальше -- смотри! Уж виден лагерь эмира, а леса наши остались далеко позади. Ши соскользнул на землю -- ноги затекли, глаза красные, по заду словно кто-то веслом колотил, а зубы -- ну прямо как у собаки чау-чау. Бельфегора мягко и легко соскочила на цыпочки, усилив и без того уже безграничное восхищение Ши собственной женой. Они поблагодарили кентавров, которые помахали им на прощанье и поскакали прочь так, будто длившийся всю ночь сумасшедший пробег был не более, чем разминкой, посылая путникам свои "Иго-го!" Ши повернулся в другую сторону и прищурился. Сквозь утреннюю дымку ему удалось разглядеть лишь какую-то деревню с белыми стенами и плоскими крышами в трех-четырех милях от них. А россыпь рыжевато-коричневых бугорков далеко за ней, очевидно, представляла собой шатры Аграманта, предводителя правоверных. Ши обвел Бельфегору долгим внимательным взглядом, отметив, насколько свежо выглядела она после ночной скачки. -- Ужель по-рыцарски считается в краях твоих смотреть на даму столь пристально? -- заметила она строго. -- Извини. Я просто задумался насчет того, что заставляло тебя вроде как... запинаться и сомневаться в собственных словах. Помнишь, вечером, когда кентавры спрашивали? Между бровями ее пролегли едва заметные морщинки. -- Поистине не ведаю я того и сама. Было это так, будто спала пелена, и плыла я меж мирами, язык мой слова произносил, сказанные кем-то другим. -- Я мог бы это прояснить, чтобы такого больше не повторялось. -- О нет, больше никакого волшебства, сэр Чародей! Поставила я тебе условием того приключения, в кое мы ввязались, чтоб не пытался ты меня околдовывать ни с какими намерениями. Она попыталась смерить его весьма весомым и суровым взглядом, но неожиданный зевок слегка смазал задуманное впечатление. -- Хм, ну ладно, -- сказал Ши уныло. -- Но чтобы уложить тебя спать, большого колдовства не потребуется, верно? -- Еще бы, стрела твоя на сей раз угодила не так уже далеко от цели. Нашлась бы здесь хоть крошечная рощица! -- Она огляделась по сторонам. -- Край этот гол, как череп священника! -- Да ладно тебе, почему бы опять не попробовать спать в кровати? -- Опять? Никогда я... Ши подавил усмешку. -- Конечно-конечно, слышал. Но целая куча людей всю жизнь поступает именно таким образом, и никто пока от этого не помер -- а через некоторое время это даже становится интересным. -- Он глянул в сторону деревни. -- В том селении наверняка должен найтись постоялый двор, а нам в любом случае придется туда заглянуть, если мы не хотим упускать ни единого шанса перехватить Руджера. Все еще терзаемая сомнениями, она поплелась вслед за ним вниз по склону, откуда тропа вывела их прямиком к деревне. Вопрос об отдыхе по-прежнему оставался открытым, когда они добрались до цели и там действительно обнаружился постоялый двор с трактиром. Это был небольшой домик, который отличался от жилых домов разве что привязанными над дверьми ветками сухого плюща. Ши стукнул в дверь рукоятью сабли. Наверху распахнулись ставни, и из окна высунулась злодейского вида физиономия, которая изумленно воззрилась на небритого типа в сарацинском наряде и огневолосую девушку с длинным луком за плечами. Содержатель заведения тут же возник в дверях, почесывая голый живот под коротким кожаным жилетом, шнурки которого он даже не потрудился завязать. Требование завтрака и пристанища, судя по всему, не вызвало у него особого энтузиазма. -- О владыка века! -- заявил он. -- Знай же, что ни в селении этом, ни на многие мили кругом не сыщешь ты яств, способных удовлетворить и воробья -- только в лагере эмира Аграманта, меч коего благословенен! -- Хей-хо! -- перебила его Бельфегора. -- Кто спит, тот обедает, и кормит душу свою сновиденьями! Она опять зевнула. Трактирщик еще больше помрачнел. -- Да предохранит Аллах меня от неудовольствия твоего, госпожа, но не отыщется в убогом моем домишке места, где такая луна восхищенья, как ты, госпожа, уединиться могла бы со своим повелителем. Смотри же -- нет тут ни алькова уединенного, ни бани для омовенья очистительного. Девушка грозно топнула ножкой, но Ши предотвратил готовую разразиться бурю словами: -- Пусть это тебя не беспокоит. Мы и в самом деле безо всяких там яких хотим просто поспать. А кроме того, мы христиане, так что без бани вполне обойдемся. Хозяин хитро поглядел на них. -- О незнакомец, ежели и впрямь вы христиане, ничего не остается вам, как уплатить десять дирхемов вперед, ибо таково веленье правителя сих мест, кто никто иной, как свет ислама владыка Дардинель! Ши уловил, как у девушки слегка перехватило дыхание, и вспомнил, что Дардинелем звали того самого типа, благодаря которому в поле ее зрения угодил поэтичный Медор. Также ему показалось, что трактирщик, скорее всего, то ли врет, то ли насмехается над ним -- а то ли и то, и другое сразу. Конечно, с точки зрения всех этих деревенских хитрованов, представителя иной социальной группы просто грех не надуть... Начиная понемногу испытывать раздражение. Ши полез в пояс, куда он припрятал остаток выданных им Чалмерсом монет, и извлек оттуда горсть -- а скорее, горсточку. -- Послушай-ка, ты, зануда, -- проговорил он угрожающе. -- У меня уже нету времени с тобой препираться, да и дама устала. Бери скорей деньги и давай комнату, иначе познакомишься вот с этим, -- показал он на саблю. -- Слушаю и повинуюсь, -- пробормотал трактирщик, отступая на пару шагов. -- Входите же тогда, во имя Аллаха всемогущего! В сенях было темно и чем-то воняло, справа наверх вели несколько каменных ступеней. Трактирщик дважды хлопнул в ладоши. Где-то в глубине распахнулась дверь, и к ним тут же выскочил черный как смоль арап, низенький -- настоящий карлик, и обнаженный до пояса. Улыбался он до ушей, а быстрота его появления наводила на мысль, что он наверняка подслушивал. Трактирщику явно не понравилась его жизнерадостность, поскольку он с ходу отвесил карлику оплеуху, от которой тот отлетел к стене, и пробурчал: -- О несчастный фигляр, прекрати же кривлянье свое! Проводи-ка гостей в верхние покои и принеси им кофе, чтоб отведали они его перед сном согласно обычаю, ибо долго были они в пути и желают спать днем. Карлик поднялся, потер ладошкой ухо и щеку и, ни слова не говоря, повел Ши с Бельфегорой к лестнице. Комната на втором этаже занимала практически всю ширину дома. Содержала она с десяток кроватей, больше похожих на низенькие, лишь на несколько дюймов выше пола кушетки, покрытые тонкими, поеденными молью восточными коврами. Бельфеба оглядела эти лежаки с неподдельным отвращением. -- Ну, сэр Гарольд, не знаю, как люди способны выносить столь убогое обиталище, когда жить можно среди чистых деревьев! Она прошлась по комнате, заглянув по очереди во все окна. -- Да, тут могло быть и поприличней, -- согласился Ши. -- Но, по крайней мере, дождь нам не страшен. Давай, детка, попробуй разочек. Он зевнул. Громко протопав по ступенькам, появился карлик с медным подносом, на котором стояли две крошечные чашечки, источавшие аппетитный аромат кофе. Он поставил его на одну из кроватей и низко поклонился. По неистребимой привычке давать по любому поводу чаевые Ши нащупал одну из диковинных монет и протянул ее чернокожему коротышке. Тот неуверенно потянулся за ней, глядя на Ши так, будто подозревал, что постоялец разыгрывает с ним шуточку весьма сомнительного толка. -- Давай-давай, бери, -- подбодрил его Ши. -- Это тебе. Честно. Молниеносное движение, и монета тут же очутилась в руках у карлика, который, не спуская глаз с этой драгоценности и радостно побулькивая, несколько раз перекувырнулся через голову. Ши поднял чашку, сделал большой глоток и чуть не подавился. Кофе оказался таким сладким, что больше напоминал сироп. Он спросил у Бельфегоры: -- Тут что, только такой кофе принято пить? -- Кофе как кофе. Какого еще тебе хотелось бы? -- отозвалась она, прихлебывая из своей чашечки. -- Ну ты же знаешь, что я люблю менее... -- Он прикусил язык. Имея дело с амнезией, без толку перепевать одну и ту же старую песню -- это может отвратить больного. Поэтому он быстро поправился: -- Я бы еще выпил. Эй, любезный! Карлик, бросив свои ужимки, с топотом подкатился ближе и трижды склонил голову. -- Можешь притащить того же самого, только без сахара? -- поинтересовался Ши. Слугу, судя по всему, охватило некое беспокойство, поскольку он прижал обе руки к груди, покачался из стороны в сторону, ткнул на обе чашки пальцем и, поднеся сложенные ладошки к уху, прикрыл глаза; подпрыгнул, подбежал к окну и сделал вид, будто собирается из него выскочить, после чего указал на Ши. -- Что стряслось? -- удивился Ши. -- Ты что, говорить не умеешь? В ответ коротышка только разинул рот и ткнул туда пальцем. Языка там не было. -- Плохо дело, любезный. -- Ши обернулся к девушке. -- Что он хочет сказать? Та устало рассмеялась. -- Чудится мне, предостеречь он желает, что после еще одной чашки напитка столь крепкого из окна выпрыгнуть можно. Но удивительно -- на меня он так не подействовал. Она отставила свою чашечку, прикрыла маленькой ручкой очередной зевок, выбрала наименее грязную кровать и вытянулась на ней. -- На меня тоже, -- сообщил Ши. Дальше обсуждать этот вопрос он был уже не в силах и плюхнулся на другую кровать. Под ветхими коврами наверняка была простая солома, но до смерти уставшему телу показалась она мягче пуха. -- Приятных сновидений, детка. По крайней мере, наличие отдельных постелей предварило любые дурацкие доводы о необходимости положить посередине меч, как это принято в средневековых романах. Хотя если человек столь слаб, чтобы переползти через... Как раз в тот самый момент, когда он уже проваливался в глубокий омут сна, до него дошло, что карлик, скорее всего, пытался дать им знать о подмешанном в кофе снотворном, но, прежде чем успел это по-настоящему осмыслить, уже крепко спал... Кто-то изо всех сил тряс его, а щека горела вроде как от оплеухи. Проклятый трактирщик! -- Отвали! -- прорычал он с затуманенной головой, пытаясь вырваться. Шлеп! Это было уже слишком. Ши скатился с кровати и принялся отмахиваться, вернее, лишь попытался это сделать, поскольку руки ему моментально скр