корнями в глубокую древность учения самураев. Сверкая глазами, оживленно жестикулируя, Росс рассказывал, как самураи чтили буддийское учение о карме - смысл которого заключался в том, что поступки человека в этой жизни определяют его судьбу в последующем существовании. Снова и снова возрождаясь к новой жизни, человек пытался добиться совершенства, высшего состояния, являвшего собой цель всех человеческих устремлений. Нирвана представляла собой освобождение от наносного, преходящего, внешнего. Там не было прошлого и будущего, лишь бесконечное сейчас. Росс также рассказал своему юному слушателю о синтоизме, бывшем долгое время государственной религией Японии, согласно которой император Хирохито являлся прямым потомком высшего божества Аматэрасу. Смерть за императора на поле боя гарантировала воину место в усыпальнице Ясукуни, месте обитания душ героев. - Ну, а само по себе слово "самурай", - заключил Росс, - означает "доблестно служить". Служить своему сюзерену. - Но бусидо... - А ты, значит, кое-что читал, - улыбнулся Росс. - Бусидо - это кодекс самурая. В переводе это означает "путь воина". Бусидо во многом напоминает рыцарский кодекс эпохи средневековья, только гораздо суровее. - Суровее? - Да, в нем излагаются традиционные представления о чести и верности, но бесчестье ведет к харакири. К самоубийству путем вспарывания живота. Ритуальное самоубийство. И японцы совершают его... Тодд молча смотрел на своего капитана, затем словно сам себе сказал: - Мы должны найти способ им помешать. Нельзя дать им выполнить приказ... Хватит им убивать. - Согласен, Тодд, - отозвался капитан Росс, а затем, показав на карту, добавил: - Не знаю, в чем заключается их боевое задание, но я могу предположить, куда они направляются. - Как вам это удалось? - Я понимаю по-японски. Только не надо, чтобы они догадались об этом, - Тодд кивнул, а Росс продолжил: - Помнишь, адмирал что-то крикнул одному из своих людей? - Да. А потом они словно с цепи сорвались. - Да. Он велел ему передать штурману, что "Йонага" должен пройти между Командорами и Атту. - Значит, они направляются в северную часть Тихого океана? - Вот именно, Тодд. Теперь попытаемся понять, какое задание они могли получить, - и с этими словами Росс обернулся к карте на переборке. - Но как это можно сделать? - удивленно осведомился Эдмундсон. - Корабль - сам по себе уже подсказка. От него пахнет самым началом второй мировой... - Почему вы так считаете? - На это указывает очень многое, Тодд. Во-первых, самолеты. "Айти D3A1". "Накадзима B5N2", "Мицубиси А6М2" - это все ранние модели. К сорок третьему году все B5N2 были заменены на B6N, а А6М2 - на А6М5. Только D3A1 летали до самого конца войны. - Это которые с неубирающимися шасси? - Да, эту модель у нас называли "Вэл". Пикирующий бомбардировщик. И еще одна деталь: форма офицеров. У этих стоячие воротнички старого образца, а знаки различия на рукавах, а не на обшлагах. - Господи, вы и это заметили! - Говорю тебе, я же был военнопленным, - фыркнул в ответ Росс. - Меня допрашивали такие вот джентльмены. Это запоминается надолго. Ну и, конечно, еще их зенитки. Корабль оснащен старыми пятидюймовыми бортовыми орудиями, - они не годятся, если самолеты противника находятся высоко. К концу сорок третьего на авианосцах появились универсальные зенитные пушки, калибра пять и двадцать пять сотых дюйма. Нет, эта старая пташка и должна была выполнить задание, связанное с началом войны. - Только вот какое? Вот в чем вопрос. - Именно Тодд, - с сухим смешком отозвался Росс. - В первые недели войны японцы нанесли удар с Малайского полуострова по Гавайским островам, - Порох встал и подошел к карте. - Иди сюда, Тодд. Давай немного пораскинем мозгами. Стоя плечом к плечу, оба американца стали внимательно изучать карту. Порох провел пальцем вниз от Берингова моря через проход между Атту и Командорскими островами. Он задумчиво сказал: - Они где-то на этой долготе. Если, конечно, собираются атаковать Алеуты, Уэйк, Мидуэй или Перл. - Или западное побережье Соединенных Штатов... - Не исключено. Правда, у них могут возникнуть проблемы с горючим, но в принципе это возможно. - Может, их все-таки интересуют Алеуты? Они развернутся и атакуют Датч-Харбор. - Не думаю. - Почему? - Их манит добыча покрупнее. Обрати внимание на их самолеты на ангарной палубе. Разве ты не помнишь, что они проверяли приборы, возились с двигателями. Слишком много самолетов проходило профилактику. И бомбы с торпедами были по-прежнему на стеллажах. Кроме того, слишком слабо пахло бензином. Эти старые авианосцы всегда страшно воняли бензином перед атакой. Нет, их не интересуют Алеутские острова. Если бы они планировали удар по Алеутам, то сейчас загружали бы свои самолеты бомбами и заправляли горючим. Нет, тут что-то совсем другое. Какое-то время оба американца молча стояли и смотрели на карту, размышляя над происходящим. - Перл-Харбор, - вдруг сказал Порох, нарушив молчание. - Перл-Харбор. Эдмундсон ничего не сказал в ответ. Он стоял, окаменев, словно статуя. Перл-Харбор... Час от часу не легче. 3. 3 ДЕКАБРЯ 1983 ГОДА Коммандер Крейг Белл стоял на кафедре перед экраном и картой Тихого океана. Он водил указкой по району Берингова моря и говорил: - Этот брифинг проводится по распоряжению Тринадцатого для корректировки данных в связи с исчезновением "Спарты", имевшим место первого декабря сего года. - В его голосе было необычное напряжение, и в большой, устроенной амфитеатром аудитории, где присутствовали двадцать три офицера, этот голос казался не таким уж сильным. Сидевшие в аудитории офицеры при этих словах подались чуть вперед, раскрыв блокноты и приведя в состояние готовности ручки и карандаши. Крейг между тем положил на полочку указку и вернулся на кафедру. - Этим делом поручено заниматься военно-морской разведке, - сказал он, - поскольку очень похоже, что все это дело русских. Наши поисковые самолеты обнаружили останки корабля примерно в ста милях севернее острова Холл. - Белл кивнул сержанту, сидевшему перед монитором на подставке. - Это технический сотрудник отдела шифросвязи Кристофер Де Санто, - пояснил Белл, - который обслуживает компьютер СВС-16. Я знаю, что многие из вас связисты или летчики, и потому дайте сразу знать, если мы начнем утомлять вас нашей тарабарщиной. - Тут в зале прокатился смешок. - Тогда мы постараемся перейти на нормальный английский язык... - Это распространяется и на энсинов? - спросил молодой летчик в первом ряду, и снова по залу прокатился смешок. - Так точно, энсин Бэнкс, - с улыбкой отозвался Белл, - это относится ко всем - от энсинов до адмиралов. - Затем уже совершенно серьезным и деловым тоном он продолжил, обернувшись к монитору. - Де Санто сейчас подключился через спутник к ребятам из Вашингтона. Нам предоставлено тридцатиминутное прямое окно для связи с "Микроваком четырнадцать два нуля". К сведению тех, кто еще не знаком с этой машиной, - тут взор Белла упал на энсина Бэнкса, - "Микровак четырнадцать два нуля" - самый большой из обычных компьютеров. Он находится под Пентагоном в особо защищенной камере и хранит в себе, как нетрудно догадаться, миллионы байтов информации о советских вооруженных силах. - "Спарта", Де Санто, - сказал Белл, показав рукой на монитор. Техник застучал по клавишам. Какое-то время слышалось только щелканье разных приспособлений клавиатуры. Затем на мониторе Де Санто показались зеленые мерцающие строчки, которые тотчас же возникли и на большом экране. "Спарта": Владельцы - "Америкен петролеум экспорте". Пункт назначения: Теллер, Аляска. Расчетное время прибытия: 10:00, 2 декабря. Груз: оборудование для буровых установок. Водоизмещение - 6750 т. Последние координаты: 172 градуса 19 минут западной долготы, 61 градус 49 минут северной широты. - Вы упоминали русских, коммандер, - сказал Бэнкс, глядя на экран. - Почему именно они? - Потому что, энсин Бэнкс, у нас есть заключение баллистиков. Против "Спарты" были использованы снаряды калибра двадцать миллиметров и семь целых семь десятых дюйма. Из остатков спасательной шлюпки извлечены неразорвавшийся снаряд и осколки разорвавшихся. - Есть уцелевшие, мистер Белл? - осведомился младший лейтенант. - Пока нет, лейтенант Макхью, - ответил Белл. - В том районе находятся "Локхид Р3С Орион" из Кодиака, а также японское рыболовное судно "Огава мару". Туда направляется и американский танкер "Гилмор". Кроме того, в десять часов утра из Сан-Франциско туда же вышел корабль Береговой охраны "Гамильтон". - А как насчет патрульного судна Береговой охраны в Беринговом море? - снова задал вопрос младший лейтенант Макхью. - "Моргантау"? Они потеряли вертолет НН-52, который находился в районе острова Атту. Судно возвращается в Сан-Франциско. - Мистер Белл, - внезапно заговорил немолодой кэптен. - Давайте вернемся к русским. Можно ли действительно утверждать, что они причастны к инциденту? С какой стати им было топить "Спарту"? Это же грузовое судно, которое перевозило оборудование для нефтяников. Никаких стратегических или тактических грузов на нем не было. - Верно, кэптен Эвери. Мы предполагаем, что командир русского разведывательного корабля просто спятил и открыл огонь по "Спарте"... Не исключено, что это AGI [принятое у американских военных сокращение для обозначения советских судов радиолокационной разведки] из Петропавловска. В голосе Крейга Белла почувствовались нотки уважения к присутствовавшему на брифинге старшему офицеру. Худощавый, со сверкающей лысиной на макушке, с выразительным морщинистым лицом он выглядел таким же древним и таким же вечным, как калифорнийское мамонтово дерево. Ветеран трех войн Мейсон Эвери считался крупнейшим специалистом и по Японии, и по России. Все присутствовавшие знали о его блестящих познаниях, но им еще предстояло узнать его надменный характер. - Но позвольте, коммандер, - говорил тем временем Эвери. - Я еще могу представить себе калибр семь и семь, но двадцать миллиметров - это уж чересчур. Это совершенно нетипичный калибр для AGI, да и вообще для любого русского корабля. - Он кивнул головой в сторону компьютера. - Может быть, "Четырнадцать два нуля" нам сможет посодействовать? Белл отдал необходимые распоряжения технику, и снова взоры собравшихся устремились на большой экран, на котором опять проступили зеленые мерцающие строки. AGI - разведывательное судно ВМФ СССР. 52 единицы. Зоны постоянного патрулирования: Рота (Испания), Холи Лох (Шотландия), Апра-Харбор (Гуам), Чарлстон (Южная Каролина), Гавайские острова. Контролируют запуск ракет с военных кораблей США "Джордж Вашингтон" и "Джордж Мадисон". Часто встречаются в Средиземном море, а также в Тихом океане. Настроены агрессивно. Нередко вклиниваются в американские оперативные соединения. Обычно оснащены радарами типа "Слим нет", "Поп груп", "Топ стир". Не имеют вооружений, кроме класса "Бальзам". - Посмотрим класс "Бальзам", - произнес Эвери. AGI, класс "Бальзам". Водоизмещением - 5000 тонн. Дальность действия - 10.000. Экипаж - 233 человека. Скорость - 16 узлов. Радары: "Слим нет", "Поп груп", "Топ стир", "Хеднет А", "Хеднет С", а также "Топ нот". Вооружение: одна 30-миллиметровая ADMG-630, шестиствольный "Гатлинг". - Это не то, - сказал Эвери, посмотрел на экран еще раз и лишь потом обернулся к Беллу. - Вы упоминали Петропавловск. Почему? - Потому что, если бы AGI базировались во Владивостоке или на Сахалине, то их бы заметили наши подлодки или АВАКС. Тот, кто атаковал "Спарту" не был замечен радарами. - Может, это военный самолет дальнего действия, - предположил энсин Бэнкс. - Например, "Туполев"? Они иногда проверяют наши корабли. Вдруг это... Энсин не докончил фразы, потому что Эвери издал пренебрежительный смешок: - Дальнего действия, говорите? - хмыкнул он. - Вы, видать, летаете без кислорода, сынок. Нет, у них есть, конечно, свои психи-пилоты, но вот двадцатимиллиметровок нет. Верно я говорю, коммандер, - обратился он к Беллу. - Верно, кэптен. НОРАД обычно фиксирует все подобные вылеты из Владивостока. Ни один из таких самолетов не спускался ниже, чем на восемь тысяч футов, - сказал Белл с подчеркнутой почтительностью. - Если желаете, сэр, можем посмотреть все технические данные. - Только на Ту-16, коммандер. Шестнадцатый и двадцать второй очень похожи. Белл кивнул Де Санто, и опять на экране загорелись зеленые мерцающие строки. ...ТУПОЛЕВ (ТУ)-ШЕСТНАДЦАТЬ. В терминологии НАТО - "Барсук". Макс, горизонтальная скорость на высоте 19700 футов - 535 узлов. Практический потолок: 40350 футов. Размах крыльев - 108 футов. Длина - 114 футов. Колея - 32 фута. Нормальный взлетный вес - 158.730 фунтов. Два турбореактивных двигателя АМЗ Микулина, тяга - 19285 фунтов. Экипаж - от 6 до 7 человек. Вооружение - 3 сдвоенных 23-миллиметровых пушки NR-23. Дальность полета - 4470 миль. - Ну что ж, - сказал Мейсон Эвери, медленно переводя взгляд с экрана на энсина Бэнкса. - Стало быть, "Туполевы" тут ни при чем, энсин. На это Бэнкс лишь слегка прищурился и невозмутимо сказал: - А как насчет ядерной подводной лодки или быстроходного надводного судна? При скорости тридцать узлов агрессор может быть уже на тысячу миль южнее места атаки, вне параметров поиска. - Ну, чтобы выяснить это, нет необходимости лишний раз беспокоить "Четырнадцать два нуля", - сказал Белл, делая знак технику и заглядывая в блокнот. - Как вам известно, все более или менее важные советские военные единицы постоянно отслеживаются и НОРАДом, и спутниками, и авиацией, и флотом НАТО, и хорошо защищенные компьютеры "Четырнадцать два нуля" в Денвере и Вашингтоне постоянно корректируют поступающие данные и передают соответствующую информацию нашим ракетам - как на подлодках, так и в шахтах. До начала нашего брифинга Де Санто сделал вывод данных. - Он посмотрел свои записи, потом продолжил: - Что касается подлодок, то субмарины класса "Альфа" в состоянии развивать скорость до сорока узлов, что верно, то верно. Но нам удалось обнаружить лишь две такие подлодки в Тихом океане, одна находится у берегов Сан-Диего, а другая - в четырехстах милях восточнее Токио. Есть еще одна "Дельта-1", атомная подлодка с баллистическими ракетами, в двухстах милях севернее Уэйка. Это их новая модель водоизмещением девять тысяч тонн, на которой находится двенадцать баллистических ракет подводного базирования МИРВ [ракета с разделяющимися боеголовками индивидуального наведения], с радиусом действия в четыре тысячи миль. Но она явно не имеет к нам отношения. От Тихоокеанского побережья до Индийского океана в разных точках находятся восемь "Виски", но они тихоходны и опять же не имеют никакого отношения к нашим проблемам. - Белл оторвал взгляд от блокнота. - Теперь о надводных судах. - Он постучал по кафедре пальцем. - Что и говорить, мы не в состоянии держать под контролем все плавсредства на земном шаре. Но вооруженное судно, способное развивать высокую скорость, безусловно, представляет собой особый интерес и попадает в ЗУПВ нашего "Микровака". - Что такое ЗУПВ? - осведомился Бэнкс. - Прошу прощения. Это запоминающее устройство с произвольной выборкой. - Энсин понимающе кивнул, а Белл показал на компьютер. - Спасибо за вашу гипотезу, но я думаю, что ни субмарины, ни обычные надводные суда в данном случае не представляют для нас никакого интереса. - Совершенно верно, - заметил Мейсон Эвери. - Когда мы можем получить заключение от баллистиков? - С минуты на минуту, кэптен, - отозвался Белл. - Надеюсь, еще до конца нашего совещания. Словно только и дожидаясь этой фразы, энсин Брент Росс вошел в аудиторию через единственную дверь, прошел по центральному проходу к кафедре, вручил Беллу листок бумаги и, сев в первом ряду, стал ждать, когда его шеф ознакомится с документом. Белл долго вглядывался в текст. Зрачки его расширились, щеки побагровели, и он стиснул зубы. - Я... я... - забормотал он и умолк, словно прочитанное начисто лишило его дара речи. - Крейг! Крейг! - тревожно окликнул его Эвери, вставая с места. - Нет, нет, все в порядке, кэптен... - наконец заговорил Белл. - Просто здесь приводятся удивительные... да, да, удивительные данные. - Крейг, прошу вас... - не удержался Эвери. - Все в порядке, кэптен. - Крейг наконец полностью взял себя в руки. - Баллистическая экспертиза определила, что выстрелы производились снарядами японского производства... - Он замолчал, ибо это сообщение вызвало в зале гул двадцати с лишним голосов. Его взгляд упал на сидевшего с непроницаемым лицом Росса. Потом Белл, вскинув вверх руки, призвал аудиторию к порядку и продолжил: - Установлено, что как фрагменты снарядов калибра семь, целых семь десятых, так и неразорвавшийся снаряд из двадцатимиллиметрового орудия изготовлены в тысяча девятьсот сорок первом году. Джентльмены, получается, что "Спарту" уничтожили с помощью боеприпасов времен второй мировой войны. - Это сообщение снова вызвало гул в зале. - Джентльмены, прошу тишины, - повысил голос Белл и, когда его слушатели немного успокоились, обратился к технику: - Де Санто, выключите экран. - Тот кивнул, и тотчас же экран погас. Крейг повернулся к аудитории и сказал: - Джентльмены, прошу высказывать ваши соображения. Тотчас же из зала полетели реплики. Все догадки и гипотезы затем воспроизводились на большом экране. Вскоре на экране мерцали строки: "Пираты", "Русские под камуфляжем", "Конкуренты "Спарты", "Экологи" и "Психи". Все собравшиеся говорили одновременно, толком не слушая друг друга. Брент Росс смотрел на экран, не обращая внимания на гвалт в зале. Затем он пробормотал себе под нос: "Они все сошли с ума. Словно японские самолеты" - потом встал и, глядя на коммандера Белла, крикнул, заглушая голоса коллег: - Мои "Зеро" не большая глупость, чем все это. - Он махнул рукой в сторону экрана. - Почему бы нам не добавить туда и мою абсурдную гипотезу, коммандер? Коммандер кивнул и призвал собравшихся к порядку. - Джентльмены, - сказал он в тишине, - мой помощник Брент Росс - сын Пороха Росса, который был капитаном "Спарты". - И, когда в зале наступило гробовое молчание, добавил: - У Брента Росса есть... своя теория... Прошу вас, энсин. Теперь все взоры устремились на Брента. Он сказал: - Благодарю вас, коммандер, - а затем обратился к технику: - Крис, пожалуйста, выведите на экран "Японские самолеты "Зеро". Когда на экране загорелась новая надпись, по залу прошел гул, но смеха не последовало. - Энсин Росс, - подал голос кэптен Эвери. - Я хорошо знал вашего отца. Мы вместе служили на "большом Э" почти весь сорок второй год... Но вы... вы... - Прошу прощения, сэр, - неумолимо продолжал Брент. - Вы же понимаете, что речь идет о сигнале "Мейдей". - По неподтвержденным сведениям, - поспешно вставил Белл. - Верно, сэр. Моя гипотеза основана на интуиции, а также на информации от первого декабря. Признаться, я и сам считал, что это глупость, до тех пор, пока я не познакомился с заключением баллистиков. Они ведь подтвердили, что речь идет о боеприпасах японского образца. - Он наклонился к Де Санто, что-то прошептал, и на экране загорелась зеленая надпись: "Мейдей, мейдей, мейдей, зеро, зеро, зеро... нас атакуют". В аудитории возникло замешательство. Затем Мейсон Эвери вскочил на ноги и с раздражением прокричал: - Вы хотите сказать, энсин Росс, что это сигнал бедствия времен второй мировой войны? - Почему бы нет, кэптен? - твердым голосом отозвался Брент Росс, решив не уступать позиций. - Потому что это чистое безумие, вот почему! - Это предположение не более безумно, чем все прочие, - запальчиво возразил Росс. - Ничего подобного! Кто отправил этот сигнал? - обратился побагровевший Эвери к Беллу. - Мы не знаем, - услышал он в ответ. - Не знаете?! Белл быстро изложил историю таинственной радиограммы, а пока он говорил, Росс сидел, скрежеща зубами, и то стискивал, то разжимал кулаки. - Выходит, это вполне может быть розыгрыш, чья-то дурацкая шутка? - ехидно спросил Эвери. - Да, - ответил Белл. - Но любопытно, что "Спарта" до атаки, двигалась по курсу ноль-ноль-ноль или, если угодно, зеро-зеро-зеро от острова Холл, а остров Святого Лаврентия находился точно на север от "Спарты" - опять же "зеро-зеро-зеро" или "ноль-ноль-ноль". Вы прекрасно знаете, - сказал он, кивнув собравшимся, что в аварийных ситуациях положено сразу же передавать свои координаты. - В таком случае, это вполне могло быть сообщение о местонахождении, - задумчиво произнес кэптен Эвери, потирая подбородок. - Но с другой стороны, вам, энсин, - его взгляд отыскал Брента, - явно примерещились "Мицубиси"... Брент понял, что сейчас самое главное - проявить выдержку, не дать увлечь себя эмоциям. Собрав все свои силы, все свое самообладание, он сказал: - С вашего позволения, сэр, они мне не примерещились. Это просто гипотеза, не более того. Рабочая гипотеза. К тому же, как вам хорошо известно, кэптен, мой отец воевал с японцами и отлично знает их самолеты. Он сразу их узнал бы. А у "Зеро" на вооружении, между прочим, как раз и двадцатимиллиметровые пушки и пушки калибра семь целых семь десятых. В молчании собравшиеся смотрели на молодого офицера. Затем Эвери мрачно произнес: - Да, молодой человек. Я знаю вашего отца не один десяток лет. Вы правы, он их сразу узнал бы, в этом нет никакого сомнения. И "Зеро" действительно были оснащены именно такими пушками. Но с другой стороны, - он повысил голос, - ваше предположение основано на обрывке радиограммы, происхождение которой пока не удалось установить, а также на старых боеприпасах, которые существуют и по сей день в изрядных количествах и вполне могут использоваться для обслуживания десятков, а возможно и сотен тысяч способных стрелять орудий. И на основе всего этого вы полагаете, что самолеты "Мицубиси А6М2" по-прежнему функционируют в районе Берингова моря и сейчас в тысяча девятьсот восемьдесят третьем году. Абсурд! - Он шлепнул себя ладонью по лбу. - Нет, я прекрасно понимаю ваше волнение. Мы все переживаем, смею вас уверить. Что и говорить, происходят вещи странные, непонятные, и все же я не могу принять вашу гипотезу. Для этого у нас недостаточно доказательств. - Затем, махнув рукой Крейгу, он сказал: - Почему бы нам, коммандер, не проанализировать и прочие варианты? Они ведь не менее сумасбродны. По аудитории прокатился легкий смешок, снимая напряжение. Некоторое время Брент Росс стоял, чувствуя, что во рту у него пересохло, в животе образовалась странная пустота, а к горлу подкатывает тошнота. Затем он медленно опустился на стул. - Коммандер, - начал младший лейтенант со своего места. - Мы знаем, что пираты действовали в Южно-Китайском море, в Целебесском и Яванском морях. Почему, спрашивается, они не могут появиться и в Беринговом море? - Сделав жест рукой в сторону карты, он спросил: - Вы позволите, коммандер? - И когда Белл кивнул, младший лейтенант подошел к карте, взял указку и ткнул ее кончиком в Маньчжурию. - Всем известно, что здесь в годы второй мировой войны японцы проводили интенсивные военные операции. - Верно, - подтвердил коммандер Крейг. - Они называли эти территории Маньчжоу-го. - Давайте разберем такой сценарий, - продолжал Макхью. - Пираты могут устраивать свои набеги с базы где-то в районе Камчатки. Для этого они используют старые японские боеприпасы, захваченные где-то в Азии, ну и, конечно, быстроходные катера. Или катер. - Ну что ж, это лучше, чем ноль или, как у нас теперь принято говорить, зеро, - ухмыльнулся Эвери. Собравшиеся отреагировали на каламбур дружным смехом. Брент Росс встал со стула и проговорил сквозь зубы: - Коммандер Белл, могу я вернуться к исполнению моих обязанностей? Загадочно улыбаясь, Белл кивнул. - Они подбили меня, Пам, - мрачно говорил Брент Росс, запуская двигатель своего автомобиля марки "Дацун 280-Х" и бросая низкую спортивную машину вперед - подальше от "Терминала-91", где происходило совещание. Они поехали от Торндайк-авеню в северном направлении - к Никерсон-стрит и к "Морской пище-вкуснотище". Чуть повернув голову влево, Памела Уорд смотрела на своего спутника. Она испытывала и сострадание, и возбуждение. Она знала немало мужчин, но никто еще не оказывал на нее такое воздействие, как этот молодой человек с сильным интеллектом и крепкими мускулами. Он был молод - лет на шесть ее моложе, и тем не менее в нем чувствовались глубина и проницательность, которые приходят со зрелостью. Памела Уорд никогда не встречалась с мужчинами моложе себя, и на тебе - она ехала обедать с этим почти юношей и - главное - волновалась, словно шестнадцатилетняя школьница в ожидании своего первого бала. Она посмотрела на его руку, лежавшую на переключателе передач: крупная кисть, мощное запястье, покрытое волосами, - и, ощутив легкий трепет, отвернулась. Ей очень хотелось ощутить прикосновение этой могучей руки. Но его стиснутые зубы, мрачные интонации охлаждали, как вода из ручья, гасили разгоравшийся огонь. Он явно нуждался в поддержке. - Подстрелили, Брент? - Да, да, именно подстрелили! - Он с такой силой стиснул руль, что в тусклом освещении было видно, как побелели костяшки пальцев. Коротко, отрывистым голосом он рассказал о совещании по баллистической экспертизе, о своей теории и о том, как от нее отмахнулись. - Японские пули, снаряды? - встревоженно отозвалась Памела. - Я об этом и не знала... - Потом мягким тоном осведомилась: - Уцелевшие-то есть? - Пока никого не обнаружили, - выдавил из себя Брент. - Недалеко от места гибели "Спарты" есть японское рыбацкое судно. И еще американский грузовой пароход идет в тот район из Бристольского залива. - А что Береговая охрана? Они же патрулируют Берингово море... - Вчера их корабль "Моргантау" потерял вертолет неподалеку от острова Атту, - сказал Брент, пожимая плечами. - Судно возвращается во Фриско. Ему на смену выходит "Гамильтон". На это уйдет время. А вода там холодная, очень холодная... Памела поежилась. Потом сказала: - Но моряков могли подобрать другие суда. Там есть местные рыбаки... Может, их нашли русские. - Может быть, и так, Пам, - сказал Брент, кивая головой. - Кроме того, их ищут с воздуха... - Обломки "Спарты" обнаружил "Локхид Р3С" из Кодиака. Они работают в том квадрате... Осматривают район между островами Холл и Святого Лаврентия. - Ну и, конечно, вертолет с "Гамильтона" тоже будет кстати. Кроме того, Брент, я слышала, для Берингова моря там сейчас как раз очень даже неплохая погода. - Это точно, - задумчиво произнес он. - Вообще, зима выдалась" странная, необычно теплая. Я бы сказал даже, что погода в тех местах не просто необычная, она именно странная. - Странная? - Ну да. Алеутские острова славились отвратительным климатом - холод, льды, снег. Но сейчас там прямо-таки курорт. Лето там оказалось рекордно жарким, да и зима мягкой, спокойной... - Значит, можно хорошо провести поисковые работы. - Да, - сказал он, несколько веселее. - Может, им и впрямь удастся как следует там поработать. - Какое-то время в машине стояла тишина, нарушаемая лишь гулом мотора и шелестом шин по бетону. Затем Брент произнес, обращаясь как бы сам к себе: - Они ничего не желали слышать. Ни коммандер Белл, ни кэптен Эвери. Они решили, что я сошел с ума. Они сами в полном тупике. Одни считают, что это русские корабли из Петропавловска, другие утверждают, что это происки пиратов, которые облюбовали себе укромное местечко на Камчатке и пользуются старыми японскими пулями и снарядами. - Он выразительно постучал себя по лбу и замолчал. - Пираты? Петропавловск? Где, черт побери, находится этот Петропавловск? - Небольшой порт почти на самом кончике Камчатского полуострова. Русские проводили там работы по углублению дна. Эвери считает, что там могут стоять корабли водоизмещением пять тысяч тонн. - Презрительно фыркнув, Брент добавил: - Держи карман шире. - Но вы изложили им вашу теорию? - Да. - А вас подняли на смех? - Совершенно верно. Снова наступило молчание, снова был слышен лишь рокот мотора. Затем медленно Памела спросила: - Вы считаете, что японские "Зеро" могли и в самом деле устроить все это? - И вы тоже надо мной смеетесь? - Ни в коем случае! Брент убрал руку с руля, почесал подбородок сжатым кулаком и сказал: - Сразу после совещания я провел кое-какие исследования. - Памела кивнула, и он продолжал: - "Зеро" - необычный самолет: маневренный, спокойно делающий триста тридцать узлов и с большой огневой мощью. В начале сороковых в мире не было самолета, который мог бы противостоять "Зеро". Они хозяйничали вовсю. Во время их первой боевой операции над Чунцином в августе сорокового года они уничтожили все китайские самолеты. Они расправлялись и с ИЛами, и с Р-40. - Там были ИЛы и Р-40? - Да, на большинстве китайских самолетов летали русские и американцы. И, между прочим, неплохо летали. Американцы входили в АДО под командованием Шено. - АДО? Это Летающие Тигры? - Да. АДО - это Американский добровольческий отряд. Там собрались настоящие профессионалы. Но даже им оказалось не по силам сражаться с "Зеро". - Брент аккуратно переключил передачу. - Но главное у них - это дальность полета. "Зеро" могли брать две тысячи галлонов горючего. По сегодняшним стандартам, это, конечно, не Бог весть что, но тогда это было здорово. Но с помощью их двигателя "Сакаэ" - девятьсот двадцать пять лошадиных сил и две тысячи оборотов в минуту - и на бедной смеси "Зеро" может находиться в воздухе до десяти часов, делая по сто двадцать узлов. При благоприятном ветре, дальность полета может достигать тысячи ста миль... Вы меня понимаете? - Пытаюсь. - Я это ценю, Пам. Это, конечно, может показаться абсурдным, но уж, по крайней мере, не намного абсурднее, чем Петропавловск, пираты и снаряды калибра двадцать миллиметров. - Помолчав, Брент внезапно воскликнул: - Нет, это все чистой воды безумие! Пам, скажите честно, я псих? - Нет, нет, Брент. - Она положила руку ему на плечо. - Успокойтесь, Брент, у вас светлая голова, и вы все хорошенько обдумали, правильно я говорю? - Да. - Ну так где же база этих мерзавцев? - На Чукотке. Оттуда рукой подать до места катастрофы. - Чукотка? Прошу прощения, Брент, но я специалист по шифрам. Моя область - криптография. А вы говорите о сферах, где я ничего не понимаю. - Чукотский полуостров вклинивается в Берингово море, - начал пояснения Брент, - это часть Сибири... - Ну да, - сказала Пам, - Чукотка подходит к самой Аляске. Между ними расстояние всего ничего... - Да. Каких-нибудь пятьдесят миль. Причем уже за Полярным кругом. В основном там голая тундра. Места практически безлюдные. Эти японские фанатики вполне могли там находиться очень долго, и никто не заподозрил бы об их существовании. - Но тогда потребуется содействие русских... Иначе будет трудно выяснить, так ли это на самом деле. - Черта с два они пойдут навстречу! - буркнул Брент, потом вдруг просиял: - Стало быть, вы не считаете, что я законченный псих? - Нет, - сказала Памела Уорд и весело рассмеялась. - И вообще пора обедать. Вперед! - воскликнула она и показала рукой туда, где мерцали огоньки столь полюбившегося им ресторанчика. - Ну как, отошли немножко, Брент? - осведомилась Памела, накрывая своей ладонью очень незначительную часть его руки. - Не мешайте мне, женщина, - с улыбкой отозвался он. - Мои пищеварительные соки должны полностью сосредоточиться на здешнем буйабезе, лучше которого нет рыбного блюда по эту сторону горы Олимп. Нам позавидовал бы сам старик Зевс. - Тут улыбка исчезла с его лица, глаза сузились. - Но у бедняги Зевса не было богини, достойной сравниться с вами. - На какое-то мгновение они утонули в глазах друг друга. Он проклинал стол, ставший преградой, мешавшей ему обнять ее, прижать к себе. Он поднял пустой бокал и сказал: - Еще один "май-тай", и нас посетит райское блаженство, и мы окажемся в лучшем из миров. Памела улыбнулась. Ей было приятно, что у него повысилось настроение. - Да вы философ и поэт, - шутливо заметила она. - Я и не подозревала в вас подобные таланты. - У меня много разных талантов, - сказал он с какой-то неожиданной решимостью в голосе. Он повернул руку так, что его пальцы сомкнулись на ее запястье, словно щупальца какого-то хищного плотоядного, и поползли выше, выше, отчего у Памелы по телу пробежал озноб. - Возможно, - продолжал Брент, - настанет время, когда нам удастся проверить, кто из нас на что реально способен. - Брент, держите себя в руках, - с улыбкой отозвалась Памела. - Я не хочу разыгрывать из себя первокурсницу, но не забывайте - мы знакомы всего-навсего два Дня. - О Господи! - простонал Брент, уставясь в стол. - Ладно. Еще парочка этих, - он кивнул на бокал, - и я отвезу вас домой. Договорились? - спросил он, глядя ей в глаза. В его голосе появилось железо. - Договорились, договорились, - сказала она, и кончики ее губ поползли вниз. - Брент! - окликнула она его после небольшой паузы. - Да? - Давайте я сама сделаю вам "май-тай". - Вы? - Да, у меня дома. Он вдруг погрузился в теплую изумрудную пучину ее глаз. - Пошли отсюда поскорее, - глухо сказал энсин, вставая из-за стола. Памела тоже поднялась. - ...Я вовсе не собираюсь "набрасывать на себя что-то более домашнее", Брент, - сказала Памела, стоя у небольшого столика и смешивая гостю коктейль. - Но просто мне надоело находиться в военной форме и пора забыть о службе. На это Брент отозвался лишь довольной улыбкой. Он удобно устроился на пухлом велюровом диване у стены. Ему нравилась приятно обставленная гостиная лейтенанта Уорд в квартире, расположенной у Линден-авеню с видом на озеро Грин. Эта сияющая чистотой новенькая квартирка вместе с семью другими создавала симпатичный жилой комплекс с открытым двориком, комнатой отдыха, бассейном с подогревом и сауной. Когда Памела вошла в свою спальню и глянула на большую кровать с парчовым бирюзовым покрывалом, она испытала легкий трепет, но быстро взяла себя в руки, пробормотав: "Сегодня ни-ни!". Затем она подошла к платяному шкафу и извлекла оттуда зеленую атласную блузку и зеленые же легкие брюки. Одеваясь и поглядывая на себя в большие зеркала на створках шкафа, она думала о Бренте Россе. Он был молод и привлекателен. Причем его обаяние заключалось в удивительном сочетании юных мускулов и сильного интеллекта. Памела весьма ценила интеллектуальное начало. Ей было мало одной лишь физической привлекательности. Но сегодня имел место и дополнительный нюанс. Брент нуждался в ее обществе - не только потому, что поддался зову плоти, но и из-за всех этих жутких событий в Беринговом море. Она плохо понимала, как может ему помочь. Ей только было ясно одно: она никогда не ложилась в постель с мужчинами из сострадания и не собиралась делать этого и сейчас. Заправив блузку в брюки, она повернулась к зеркалу, придирчиво оглядывая себя. Груди, обычно успешно скрываемые от посторонних взоров строгим покроем военной формы, теперь наслаждались свободой, и соски проступали сквозь легкую ткань. Памела всегда гордилась своей тонкой талией и округлыми ягодицами. Плотно облегающий фигуру атлас выгодно подчеркивал и то, и другое. Длинные изящные ноги тоже смотрелись неплохо. Памела провела руками по бедрам, потом показала зеркалу язык и сказала: - Самовлюбленная, сексуально озабоченная нахалка! Затем она вышла в гостиную, опустилась на диван рядом с Брентом, подняла свой стакан и сказала: - Свое получат те, кто лишь стоит и ждет... - Это точно, - отвечал он с улыбкой. - Кажется, это Мильтон. - Она кивнула, а он чокнулся своим стаканом с ее и сказал: - О'кей, Пам. Теперь до самого конца вечера ни слова о Беринговом море. - Какое-то время они сидели и молча отхлебывали из стаканов. Затем их руки снова встретились. - Пам, помните тот случай с Хьюзом? - Как не помнить, - усмехнулась она. - Это было всего два дня назад. - Вы говорили, что отправите нас обоих на гауптвахту. Как старший по званию. - Она кивнула, и Брент спросил: - Вы действительно были готовы на это? - Вы не оставляли мне другого выбора. Этот Хьюз - животное и получил по заслугам. У меня самой руки чесались дать ему по морде. Но, увы, другого выхода у меня не было... - Она сделала еще один глоток, потом добавила: Эти мальчишки так гордились, что получили назначение на "Нью-Джерси"... Они убеждены в собственной непотопляемости. - "Нью-Джерси" - серьезный корабль. - Я знаю, что такое "Томагавки", что такое "Гарпуны", но первый раз услышала от этого самого Фоулджера про "Вулканы". Это что такое? - Новое оружие. Для ближнего боя. Оно сделалось особенно популярным после того, как англичане потеряли много кораблей на Фолклендских островах, когда самолеты противника атаковали их на бреющем полете и сбрасывали неуправляемые бомбы старого образца. - Брент поставил стакан на тщательно отполированную крышку столика и продолжил: - Это системы типа "Гатлинг": шесть двадцатимиллиметровых стволов с автоматической наводкой. Они в состоянии выпустить до трех тысяч зарядов в минуту. У "Нью-Джерси" четыре таких установки. - Всего-то? - Разве этого мало? Они не оставят шанса дюжине самолетов противника и такому же количеству крылатых ракет. - А как насчет сотни? - У русских нет такой мощи, - Брент усмехнулся, снова взял стакан со стола и сделал глоток. - Брент, - тихо сказала Памела. - Может, на сегодня хватит профессиональных разговоров? - Пам, совсем недавно кто-то говорил мне, что не стоит торопить события... - напомнил с усмешкой Брент Росс. - Верно. - Что же может быть платоничнее артиллерийских установок? - Сдаюсь, - усмехнулась, в свою очередь, Памела. Она подняла стакан и сказала: - За непотопляемые корабли "Нью-Джерси", "Андреа Дориа", "Лузитанию" и "Титаник". - Они осушили стаканы до дна. Затем Памела проворно поднялась с дивана, взяла стакан Росса и направилась к маленькому бару в углу. Брент не спускал глаз с ее грациозной фигуры, все изгибы которой умело подчеркивал атласный наряд. У него вдруг пересохли губы, и он облизал их кончиком языка. Когда она смешивала коктейль, он с улыбкой спросил: - Как же вести себя бедному пай-мальчику, когда вы так нарядились? Это же все равно, что натянуть на себя второй слой кожи. Чем вы пользовались - краскопультом? Памела рассмеялась и, продолжая наполнять стаканы, сказала: - Вообще-то, у меня есть му-му [просторное, похожее на балахон платье жительниц Гавайских островов, также домашнее платье в гавайском стиле]. - Нет, уж, покорно благодарю, - сказал Брент. - Я ведь мазохист. Мне нравится такая изощренная пытка. Она подошла и вручила ему стакан. Села рядом. На этот раз гораздо ближе. Они посмотрели друг на друга, потом сделали по глотку. - Поставьте стакан, - распорядился Брент, опуская свой стакан на столик. Памела подчинилась его команде. Он притянул ее к себе. Она почувствовала его крепкую грудь, чуть приподняла голову. Затем их губы встретились. Его язык легко дотрагивался до ее губ, обжигая огнем. Затем язык, словно змея, юркнул в узкую расселину и стал тыкаться в десны, зубы, пока не отыскал ее язык и не затеял с ним отчаянную дуэль. Затем Брент просунул руку под колени Памелы, приподнял ее и уложил на диван. - Брент, не надо... Пожалуйста... Не здесь. - Но его губы сомкнулись на ее устах, заставив замолчать. Памела почувствовала, как ее решительность тает, расплавляется в жаркой волне, окатившей всю ее без остатка. Она обняла его за спину, притянула к себе. Брент обрушился на нее всей тяжестью, вдавив ее в подушки дивана. У нее кружилась голова, а дрожащие пальцы Брента судорожно пытались расстегнуть пуговицы ее зеленой блузки, но те никак не желали слушаться, и он теребил зеленый атлас, дергая, отчего материя трещала, рвалась, освобождая мягкие теплые возвышенности, увенчанные коричнево-розовыми пиками... Еще мгновение, и Памела почувствовала, как рука Брента пытается расстегнуть ей брюки, дергает их вниз. Она чуть приподнялась, помогая Бренту поскорее выполнить эту нехитрую операцию. Тем временем его губы настойчиво исследовали ее уши, ее шею, затем затвердевшие соски. Ей давно не было так упоительно хорошо, так замечательно... Но путешествие только началось и сулило новые головокружительные впечатления. Пожар перемещался все ниже и ниже, пальцы Брента скользнули по ее плоскому животу к потайной теплой влажной ложбинке между ног. Его губы продолжали зажигать новые костры, прочерчивая огненные линии на груди, животе, ниже, ниже... Памела издала короткий стон, потом обхватила руками голову Брента, прижала к своему животу изо всех сил, потом чуть подтолкнула ее своими коленями. Тогда губы Брента начали медленное, но неуклонное обратное восхождение - от живота к грудям. Задержавшись на этих холмах, они двинулись выше. Затем их губы встретились, впились друг в дружку, не желая разъединяться. Памела еще раз простонала. Брент пытался рукой раздвинуть ей ноги, он оказался сверху, и снова она почувствовала эту упоительную тяжесть... - Брент, милый, - еле слышно проговорила Памела. - Не здесь... Не здесь... Не сказав ни слова, Брент встал. Затем легко, словно большую куклу, поднял Памелу на руки. Растерзанная блузка упала на пол, как тряпка. Несколько мгновений спустя Памела оказалась на своей кровати. Она лежала на животе совершенно обнаженная и смотрела на молодого атлета, который лихорадочно, путаясь в пуговицах и застежках, снимал с себя одежду. Он действовал руками, а сам смотрел на голую Памелу, на ее стройные ноги, ляжки, ягодицы, словно боясь, что она исчезнет, растворится, если он хоть на секунду отведет взгляд. Памела глядела на его широкие плечи, узкую талию, на мощные с шарами-бицепсами руки и уже не удивлялась тому, что так неистово его хотела. Брент Росс и вправду был совершенно великолепен. Сбросив остатки одежды, он шагнул по направлению к кровати. Памела перевернулась на спину и раскрыла ему свои объятия, призывая в путь. Брент медленно опустился на нее, и она раздвинула ноги, потом крепко-крепко прижала его к себе. Приподняла колени, простонала, закрывая полные вожделения глаза. Протянув руку, она ощутила в ней нечто удивительно твердое и теплое, направила эту восхитительную плоть в себя, глухо пробормотав: - Давай! Вот теперь давай... Брент откликнулся на этот призыв, пошел в наступление. Ощутив, как его твердь проникает все глубже и глубже, Памела снова простонала. Брент медленно, осторожно продвигался все дальше и дальше, пока не понял, что пути нет. Памела вдруг испытала чувство редкостной наполненности во всех мыслимых значениях этого слова - и буквальном, и переносных. Между тем Брент начал двигаться короткими толчками - то наступая, то отступая. Памела крепко прижимала его к себе, поглаживала рельефные мышцы на руках и спине. Его губы не желали расставаться с ее - мягкими, податливыми, влажными, его руки ласкали ее ягодицы, окатывая волнами страсти. Памела трепетала, называла его по имени, всхлипывала. Затем из ее груди вырвался стон, больше похожий на вопль. - Я сделал тебе больно? - встревоженно спросил Брент, готовый покинуть ее. - Нет, нет!.. Оставайся! Хорошо... Хорошо! Глубже! Глубже!.. Памела держалась за него, как за спасательный круг. Прижимала все крепче и крепче, если можно было вообще говорить тут о сравнительных степенях. Она купалась в жарких волнах океана их единой страсти, она и он плыли дальше, дальше, дальше... Брент усилил натиск. Памела подняла ноги, взяв в кольцо его поясницу. Затем в Брента вселились какие-то демоны. Он неистовствовал в экстазе, обрушивался на нее шквалом, грозя унести неведомо куда, словно малую былинку. С него градом катил пот, смешиваясь с ее испариной. Она же тяжело дышала, и с каждым выдохом из ее груди вырывался новый стон. Она извивалась все отчаяннее в такт партнеру, потом заплакала, потом внезапно их обоих настиг миг последних содроганий. - О Боже... - только и простонала Памела. Такого она еще не испытывала никогда. Они по-прежнему лежали в переплетении рук и ног, прильнув губами друг к другу, тихо целовались, легонько вздыхали, что-то бормотали, вспоминая эти недавние упоительные мгновения. Памела почувствовала, что его плоть в ней теряет прежнюю твердость. Он сделал попытку покинуть ее. - Не надо, - прошептала она. - Погоди... Побудь еще, милый. Еще немножко... Он тихо вздохнул, ничего не имея против этого чудесного сладкого плена. Они долго так лежали и нежно целовали друг друга. Потом она почувствовала, как в ней что-то снова опять разбухает, увеличивается, твердеет. Она чуть покачала бедрами - туда-сюда, туда-сюда... Он издал какой-то горловой звук, и снова началось это сладостное наступление и отступление, наступление и отступление. Натиск становился все более неистовым, а его руки подхватили снизу ее извивающиеся ягодицы. Снова они поплыли в бушующем океане страсти, снова их качало из стороны в сторону, вверх и вниз, снова их одновременно посетил острый до боли пароксизм последнего восторга. Снова Брент остался бездыханным, пленником ее рук, ее ног... - Как было бы здорово, если бы можно было так лежать всегда... всегда... - говорила Памела, проводя пальцем по мокрым спутанным завиткам волос своего возлюбленного. Но ответа не последовало. Брент Росс спал богатырским сном. 4. 4 ДЕКАБРЯ 1983 ГОДА Майор Андрей Васильев не любил север. Ему не нравилось летать в этих краях. Он с отвращением смотрел на парочку снегоуборщиков, которые скребли ВПП-4 аэродрома морской авиации под Владивостоком. Андрей отрывисто буркал в ответ на привычные фразы второго пилота лейтенанта Григория Бокановича. - В-один, ВР, В-два... [В-1 - скорость подъема носовой ноги (шасси); ВР - скорость отрыва; В-2 - скорость безопасного взлета] - Сто двадцать, сто сорок, сто пятьдесят пять, - говорил в микрофон Васильев, радуясь, что еще немного, и вся эта бодяга закончится. Двигатели урчали, бесцельно сжигая горючее. - Рули? - Установлены. - Закрылки... - Взлет, - зевнул Андрей. - Ответчик, - продолжал Боканович. Васильев щелкнул рычажком. Загорелась зеленая лампочка. - Нам не страшны свои, нам не нужны чужие, - сказал он. - АНО? [аэронавигационные огни] Васильев выпрямился, окинул взглядом приборную доску, чуть вытянув шею, посмотрел на верхнюю панель. - Выключены, - сказал он и взялся за колонку. Затем, ткнув пальцем себе за спину, процедил сквозь зубы: - Разбуди этих медведей. Лейтенант щелкнул тумблером на верхней панели, переключив связь на "экипаж". Потом вяло спросил: - Экипаж готов? Пока члены экипажа докладывали о своей готовности, Васильев расслабился в кресле. Четыре года пашет в этом Владивостоке, летает на Ту-16 и Ту-22 по одним и тем же маршрутам над дикой глушью. Охренеть! Тут всегда было холодно и сыро. И еще эти старые, дребезжащие самолеты с командой из тупых, необученных крестьян. Правда, последние два года вторым пилотом у него был Григорий Боканович, который хоть знал толк в летном деле. Но видный собой лейтенант все время пребывал в состоянии усталости - результат постоянных подвигов на любовном фронте. Несмотря на трудную и скучную работу, в целом Андрей был доволен своей карьерой. Сын старого коммуниста Александра Васильева, чудом уцелевшего в сталинских чистках, в 1965 году, в возрасте пятнадцати лет, Андрей был отдан в Нахимовское училище, куда принимали, в основном, детей партийных функционеров. Андрей хорошо учился и был на хорошем счету у "замполита". Когда тот начинал разводить канитель насчет таких святынь, как Коммунистическая партия, марксизм-ленинизм, и про необходимость постоянной бдительности, ибо враг не дремлет, Андрей изображал на лице живейший интерес и внимание, хотя все это вызывало у него ассоциации с коровьим навозом. Уже в летной школе он вступил в ряды КПСС, надеясь тем самым обеспечить себе безбедную будущность. Первые семь лет службы под Одессой оказались сплошным праздником. Он наслаждался теплым морем, с его пляжами, вином и женщинами. Особенно любил он район Ялты в Крыму. Здесь проводили свой отдых большие партийные шишки со своими семьями. Те из них, кто имел партстаж побольше, посмеиваясь вспоминали о бедняге Рузвельте, которого в этих благословенных местах Сталин легко обвел вокруг пальца и заставил уступить коммунистам половину земного шара. Именно в Ялте Андрей и познакомился с Надеждой Русаковой, двадцатилетней дочкой контр-адмирала Николая Русакова. Он был начальником штаба командующего морской авиацией генерал-полковника Мироненко. Надя была светловолосой, податливой и очень страстной. Лето 1977 года она проводила на огромной даче отца на горе с видом на море. Кроме нее там было только двое человек прислуги. Господи, как он жаждал ее во время долгих полетов над Болгарией, Албанией, Ионическим, а также Средиземным морями, где находились корабли американского Шестого флота, за которыми он и присматривал. А за ним присматривали американские истребители. Жутко агрессивный народ! Время от времени они норовили напугать его, устроив движение на встречных курсах. "Прямо как казацкая конница", - буркнул его второй пилот, когда в результате такой психической атаки воздушным потоком от промчавшегося над ними истребителя чуть не сорвало верхнюю антенну. Тогда Васильев думал не столько о службе, сколько о Наде, о теплых вечерах, когда они нежились на чистом песочке у моря, а ветер доносил звуки балалайки с танцплощадок соседних курортов. О ее теле - мягком, податливом. Если бы она тогда не забеременела! Он помнил, как удивил его приказ о переводе во Владивосток. Это было что-то из ряда вон выходящее! Но приказ спустили из канцелярии самого Мироненко, и нужно было его выполнять! Но Сибирь и то была бы лучше. Как и все советские летчики-офицеры, Васильев был готов к глупости и некомпетентности рядового и сержантского состава. Недаром его подготовка включала изучение функционирования всех узлов самолета - как механической, так и электронной части. Но механики, с которыми он столкнулся во Владивостоке, по своей тупости могли дать сто очков вперед кому угодно во всей советской морской авиации. Офицеры поговаривали, что за этими молодцами дальше уже идут непосредственно ишаки. Андрей понимал, что его главная задача - уцелеть, выжить, и потому досконально изучил устройство двигателей, знал как действуют четыре спаренных пушки калибра двадцать три миллиметра NR3, и даже освоил радар, хотя в нем сам черт ногу сломит! Не проверив самолет от носа до хвоста, майор Васильев никогда не поднимался в воздух. И потому пока был жив... Его штурман Оник Гукасян, сидевший в бронированном кресле в передней части самолета, был поистине дитя природы! Этот остолоп никак не мог сложить два двузначных числа. Но Андрей неплохо разбирался в штурманском деле и был готов довести самолет до базы, если бы компьютер вышел из строя. Что касается двух стрелков - казаха Турсуна Засураева и узбека Сади Бесхалатова - то эти кретины ухитрились бы не попасть даже по матушке-земле, даже если бы зафигачили по ней своими пушками. К счастью, грузину Гиви Джапаридзе нужно было только сидеть и таращиться на экран радара. Для этого ни ума, ни сноровки не требовалось, но если бы радар забарахлил, от Джапаридзе толка не было бы. Второй радарщик украинец Михаил Ковороденко, гордившийся званием оператора третьего класса, мог не только тупо пялиться на экран, но и обращаться с рацией. Хорошо, что кодирующее устройство работало исправно, превращая его грубый голос в четкую последовательность знаков. Андрей был также политруком, отвечал за идеологическую благонадежность своего экипажа. Вообще-то, эти болваны разбирались в политике, как бараны в балете, но зловещий Комитет государственной безопасности был всегда начеку и всюду выискивал крамолу. Нельзя было поручиться, что кто-то из этих кретинов - Джапаридзе, Засураев или Бесхалатов - не служил стукачом и не доносил на своего командира. Впрочем, Васильев не особенно удивился бы, если бы сексотом оказался и его второй пилот. Между гэбэшниками и армией никогда не было братской любви, и майора Васильева пробирала дрожь при мысли о повальных арестах, пытках, "добровольных признаниях", показательных процессах и ночных расстрелах в знаменитой тюрьме на Лубянке. В тридцатых годах шквал репрессий обрушился на армию и уничтожил лучшие командирские кадры, из-за чего страна осталась беззащитной перед Гитлером. Кто знает, вдруг такое безумие повторится и сейчас. Так или иначе Васильев действовал по принципу "ешь пирог с грибами, а язык держи за зубами". Майор еще раз покачал головой. Хмуро глянул на взлетную полосу. Господи, почему эти мудаки так медленно откликаются? Он нетерпеливо заерзал в кресле, потом сказал второму пилоту: - Григорий, свяжись с КДП [контрольно-диспетчерский пункт]. Боканович кивнул, и Андрей услышал в наушниках его скучный голос: - Контрольная? Это "сокол шесть-восемь". Просим разрешения на взлет. - "Сокол шесть-восемь", - затрещало в наушниках после небольшой паузы. - Взлет разрешаю. Взлетная полоса - четыре. Ветер ноль-пять-ноль, десять метров, порывы до семнадцати. Как поняли?.. Боканович отозвался, потом взглянул на Васильева. Тот кивнул, убрал тормоз, прибавил газу. Могучая машина двинулась вперед. Двинув колонку штурвала вправо, майор выровнял "Туполева" по осевой, снова приглушил двигатели и, глядя на длинную серую ленту бетона, тянувшуюся до горизонта на три километра, снова поставил тормоз. Контрольная проверка. - Снегоуборщиков нет, полоса свободна, - сказал Григорий, поднимая вверх большой палец. Майор буркнул: - Вот и отлично. Он взялся за оба РУДа [рукоятка управления двигателем], подал их вперед до отметки "50 процентов". Восьмидесятитонная махина задрожала, двадцать тысяч фунтов тяги боролись с тормозами. Андрей быстро осмотрел приборную доску. - Все в порядке, товарищ майор, - сказал Григорий, подавшись вперед в своем кресле. Но что-то было явно не так. Андрей чуял это нутром. Затем он увидел, в чем дело. Сравнив показания двух соседних приборов, он чертыхнулся и сказал: - Второй! На десять процентов меньше оборотов. Двигатели работают несинхронно. - Виноват, товарищ майор, - откликнулся лейтенант, спешно наводя порядок. - Проснись, приятель! - обернулся к Григорию Андрей. - Ты бы сейчас наломал дров. Не уподобляйся этим, - он презрительно ткнул пальцем назад, через плечо. Второй пилот прикусил губу, но промолчал. Андрей снова убрал тормоз. Машина Медленно двинулась по дорожке. Он прибавил газу. Его прижало к спинке кресла, машина бежала по бетону все быстрее и быстрее. Постепенно ощущение тяжести, давившей на Андрея, пропало. Машина рвалась в небо. Андрей любил момент взлета, несмотря на все опасности, с ним связанные. Это было упоительное чувство освобождения от всего земного, возврата в поднебесье. Он услышал голос Григория: - ВР! Обороты. Снова что-то было не так. Андрей посмотрел на летевшую навстречу ему серую ленту бетона, на приборы и снова обнаружил непорядок. Он чертыхнулся еще раз: - Мы делаем сто двадцать В-один, а ВР - это сто сорок. - В наушниках стоял треск, Григорий молчал, и Андрей добавил: - Ты хочешь нас завалить? Тогда ты окажешься не в теплой постели со своей татаро-монголкой, а в холодной могиле! - Виноват, товарищ майор. - Конечно, виноват. - Васильев посмотрел на указатель скорости и сказал: - А вот теперь обороты! - и взял колонку штурвала на себя. Затем уже тихо сказал: - Поздравляю, лейтенант. Ты мог укокошить нас дважды за какие-нибудь пять минут. Большая машина медленно набирала высоту. Андрей глянул на загрустившего второго пилота и усмехнулся: - По-моему, ты слишком много времени проводишь в постели с этой азиаткой. Тратишь силы, теряешь остроту реакции. Либо эрекция, либо реакция, дружище. Григорий вздохнул, поджал губы, затем не утерпел и обиженным голосом произнес: - Шура помогает скрасить холодные вечера. - Потом, немного оживившись, добавил: - У нее есть подруга, Наташа, секретарша. - Покосившись на приборы на боковой панели, он продолжил, тщательно подбирая слова: - Она могла бы скрасить унылые вечера и вам, товарищ майор. - Секретарша Наташа, - фыркнул Васильев, с удовольствием подхватывая разговор на эту тему, которую, как он прекрасно понимал, второй пилот затронул специально, чтобы избежать нагоняя. - Еще одна интеллектуалка-азиатка. - Между ног мозгов не бывает ни у кого, - возразил лейтенант. - Что верно, то верно, Гриша. Но нам надо держать ухо востро и не якшаться с кем попало. - Верно, но одно дело, на людях, а другое - в постели. В конце концов, про Александру я рассказывал только вам. Я знаю одно курортное местечко, где мы можем отлично провести время с этими кисками, - там мало кто бывает из народа, потому как дорого. Андрей коротко кивнул, ощутив ком в горле и легкий зуд в промежности. Давно, слишком давно не был он в постели с женщиной. Впрочем, он не собирался признаваться в этом второму пилоту. И вообще лучше поскорее забыть о постели: слишком волнующей была эта тема. - Поговорим после полета, - только и сказал он лейтенанту. Вскоре они вошли в облака. Васильев подался вперед, внимательно следя за приборами. Но прошло еще несколько минут, и снова засияло солнце, облака оказались внизу. Андрей уверенно работал колонкой и педалями, ведя машину по заданному маршруту над Японским морем и через Сахалин, стараясь избегать докучливых F-16. Протянув руку к верхней панели, он переключил связь на "экипаж". Затем кивнул Бокановичу. Типичная для русских любовь к секретности являлась причиной того, что на предполетный инструктаж допускались только командир корабля, второй пилот и штурман. Прочим членам экипажа военные тайны доверяли, лишь когда самолет уже находился в воздухе. Но все, кто сейчас были на борту Ту-16, знали в деталях задание. Они уже много раз выполняли его. Поглядывая на планшет, прикрепленный к колену, Андрей бубнил в микрофон: - Мы совершаем очередное патрулирование северной части Тихого океана. Наш полет пройдет над Сахалином, южной частью Камчатки и над Командорскими островами. Затем мы поворачиваем на юг до сорок четвертого градуса северной широты - на запад и домой. В точке с координатами: сорок шесть градусов двадцать минут северной широты и сто пятьдесят девять градусов тридцать минут восточной долготы нас встретит заправщик. Скорость - четыреста узлов, высота - десять тысяч метров. Сообщать командиру корабля показания радара каждые пятнадцать минут независимо от наличия или отсутствия цели. Сводка погоды благоприятная. Действует готовность два - оставаться на местах. - Затем, покосившись на второго пилота, он кивнул на приборы и сказал: - Займись. - После чего откинулся на спинку кресла. Второй пилот взял на себя управление, а Андрей думал о том, что впереди еще долгие часы полета. Ну что может оказаться на экранах радаров? Все как обычно. Несколько пассажирских самолетов, американский самолет системы АВАКС, танкер-другой. Может, какие-нибудь безумные японские рыбаки. Если погода и впрямь окажется хорошей, над Алеутами будут кружить вертолеты американских нефтяников, словно пчелы над ульем. Ну и, конечно, не надо забывать о "Петрове". Вот именно. Это судно радиолокационной разведки находилось сейчас севернее Гавайских островов и двигалось на юг, отслеживая перемещение кораблей у этого военно-морского бастиона Соединенных Штатов. Там, кстати, имелся линкор "Нью-Джерси". Ерунда какая-то! Линкор в космический век. Он щелкнул переключателем связи и обратился к лейтенанту: - Гриша, у американцев на Гавайях имеется линкор! - Никак они решили потопить парочку наших атомных подлодок из своих шестнадцатидюймовок, товарищ майор. Когда самолет наконец вышел на заданную высоту, Васильев поглядел в голубую даль с шапками кучевых облаков, напоминавших кудрявые горы. Васильев зевнул, откинулся на спинку кресла, и снова в его памяти всплыла Надежда Русакова. Примерно три часа спустя Гиви Джапаридзе, обнаружив на своем радаре два пассажирских авиалайнера, танкер и китобоец, вдруг воскликнул: - Товарищ майор, на воде крупный объект: истинный пеленг один - два - ноль, триста километров. Движется по курсу примерно один - шесть - ноль, скорость - двадцать пять узлов. - Это точно? - осведомился майор. - У меня он тоже на экране, - послышался голос Михаила Ковороденко. - Похоже, военный корабль, - изрек Васильев. - Сколько у него кораблей сопровождения? - Ни одного. - Ни одного? - Васильев задумчиво посмотрел на второго пилота, барабаня пальцами по колонке штурвала. - Ерунда какая-то. Вы не ошибаетесь? - Никак нет, товарищ майор, - услышал он нестройный хор из двух голосов в наушниках. Он щелкнул переключателем связи. - Сопровождение отсутствует, - сказал он, обращаясь к самому себе. Затем спросил Бокановича: - Григорий, у них там случайно нет бутылки водки? Второй пилот хихикнул. Он был рад, что командир корабля не держит на него зла за промашку при взлете. - По крайней мере, в самолет они садились трезвые, - хмыкнул он. - Но даже если они и нажрались в полете, им вряд ли примерещилось бы одно и то же. Васильев кивнул и сказал: - Короче, с такой скоростью способен двигаться только военный корабль. Но где сопровождение? Что задумали эти долбаные штатники? - Помолчав, он сказал: - Знаешь, Григорий, а вдруг их радар нас не засек? Давай-ка устроим им сюрприз. Снизимся и разберемся, что к чему. Займемся ими всерьез. - Верно, товарищ майор, - поддакнул второй пилот, щелкнув тумблером, сказал: - Всем членам экипажа! Снижаемся для визуального наблюдения. Готовность три! Вскоре Григорий сообщил Васильеву: - Экипаж готов. - Вот и отлично, - сказал Васильев, а затем, положив обе руки на колонку штурвала, сказал: - Теперь поведу я. - Второй пилот кивнул, уступая ему место, а Васильев продолжал: - Снижение - две тысячи метров в минуту. Заданная высота - триста метров. - Он толкнул колонку штурвала от себя и убавил газ. - Выпустить тормозные щитки! - Тормозные щитки выпущены! - доложил Боканович, произведя необходимые манипуляции. "Туполев" сбросил скорость и пошел на снижение описывая круги, которые постепенно делались все меньше. Каждую тысячу метров Боканович докладывал Васильеву высоту. Джапаридзе и Ковороденко сообщали пеленг цели. Наконец, когда самолет пошел на высоте тысячи метров, а стрелка гироретранслятора закачалась на отметке один - шесть - ноль, Андрей поставил колонку в нейтральное положение. - Объект точно по курсу. Григорий, возьми-ка бинокль, - сказал он Бокановичу. Тот кивнул, отстегнул ремешок, которым крепился к его креслу бинокль, приложил его к глазам. Наступило молчание, нарушаемое лишь выкриками Джапаридзе и Ковороденко, сообщавшими показания радаров. Наконец Андрей не выдержал: - Ну что, еще не увидел? - нетерпеливо спросил он. - В этом гребаном тумане хрен разберешь, - выругался Боканович. - Не туман, а молоко... Внезапно раздался голос Ковороденко: - Десять воздушных целей, товарищ майор. Истинный пеленг ноль - один - пять. Дальность один - семь - ноль. Высота... Летят очень низко, трудно определить. - Гиви, подтверждаешь? - крикнул Васильев. - Подтверждаю, товарищ майор. Много воздушных целей. Совсем много... И очень низко. Прямо над нашим объектом. На малых скоростях. - Это часом не вертолеты? - спросил Васильев. - Запросто... Вдруг это вертолетоносец... - бормотал лейтенант, вглядываясь в окуляры бинокля. - Высота пятьсот, что-нибудь видишь? - нервно осведомился у него майор. - Ни хрена!.. - И вдруг Боканович исступленно крикнул. - Мамочки! Это авианосец. Громадный, как Днепрогэс какой-то! Пеленг ноль - один - ноль, дальность тридцать... - Эй, радар! - крикнул майор Васильев. - Ну что, подтверждаете? - Так точно, - отозвался Джапаридзе. Туман рассеялся, и летчики увидели громадный серый корабль. - Вот это да! - ахнул Васильев. - Ты прав, Гриша! Эта посудина, похоже, имеет метров триста в длину и шестьдесят в ширину. - И затем быстро скомандовал: - Радар! Как насчет воздушных целей? - Пеленг ноль - девять - ноль, дальность один - пять - ноль, скорость сто сорок. - Авианосец меняет курс, товарищ майор, - доложил Боканович, - ноль - шесть - пять... - Идет по ветру, - сказал Андрей. - Он бы этого не делал, если бы принимал вертолеты. Нет, значит, речь идет о самолетах, - озадаченно произнес майор. - Он стиснул колонку. - Это не площадка для вертолетов, но полетная палуба совершенно прямоугольная, нет наклона для запуска реактивных самолетов. И нет кораблей сопровождения. Ничего нельзя понять. Тут сам черт ногу сломит! - Помолчав, он медленно сказал: - Американцы или совсем спятили, или придумали что-то новенькое. Корабль снова исчез в тумане, и Васильев выругался. Затем рявкнул: - Михаил! - И, когда стрелок-радарщик отозвался, скомандовал: - Передавай-ка шифровку: "Замечен большой авианосец без сопровождения. Пятьдесят один градус северной широты, сто семьдесят два градуса тридцать минут восточной долготы. Меняет курс. Скорость - двадцать восемь узлов. Иду на сближение". Повтори, как понял. Ковороденко повторил текст, Андрей улыбнулся. Он знал, что донесение будет принято на военно-морской базе во Владивостоке и переправлено в Москву. Потом мощные передатчики дадут сигнал спутнику "Молния", а тот, в свою очередь, передаст его новой атомной подлодке, находящейся севернее острова Уэйк. Компьютеры автоматически передадут информацию ракетам подлодки. Затем одно нажатие кнопки - и в считанные минуты авианосец превратится в радиоактивную пыль. - Американские истребители постоянно лезут на нас, прямо как британская кавалерия лезла на наши батареи при Балаклаве, - мрачно изрек Андрей. - Ну что ж, пора нам русским, вернуть должок. - Он двинул ручку вперед. - Пройдем-ка на бреющем от кормы до носа, пусть узнают, что такое форсаж! - Это вызвало большое одобрение у экипажа, в наушниках Андрея раздался веселый гогот. - Затем сделаем над ним круг и узнаем все, что нужно. Готовность четыре. Занять места по боевому расписанию! Это новая модель! - И с этими словами Васильев прибавил газу. - Чертов туман! - буркнул Боканович. Майор Васильев прищурился, подался вперед. - Вот она, птичка, - процедил он сквозь зубы. - Дальность, Гиви! - Пять тысяч метров. - Скорость, Гриша! - Андрей крепко стиснул завибрировавшую колонку, пристально вглядываясь перед собой. - Триста сорок, товарищ майор! - И затем с нотками тревоги в голосе добавил: - Высота двадцать метров. - Отлично, - сказал Андрей, глядя в боковое окно на море, серое пятно с белыми полосками. - Сейчас мы пройдемся над ними. Может, наш форсаж их разбудит. А то, по-моему, они там все дрыхнут. - Он взял колонку на себя, выровнял машину чуть не у самой воды, и авианосец стал расти и шириться, превращаться в серого исполина. До него оставались считанные метры. Григорий Боканович испуганно ерзал в кресле. - Ну! - крикнул Васильев. - Дави. На всю катушку! Григорий двинул оба РУДа. Сорок тысяч фунтов тяги несли ревущее крылатое чудовище вперед. Андрей затаил дыхание. Самолет был уже у самого корабля, причем так низко, что полетная палуба по сути дела была выше их. Григорий фыркал, словно перепуганный конь. Когда корабль превратился в серую стену, заслонив Васильеву весь обзор, майор рванул колонку - сначала на себя, потом от себя. "Туполев" оставил корму в каких-то пяти метрах под собой, едва не проехавшись брюхом по полетной палубе. - Форсаж! - крикнул Васильев второму пилоту, и Боканович двинул рычаг, отчего загорелись две красные лампочки на приборной доске. "Туполева" тянули уже не сорок, а шестьдесят тысяч фунтов, и он несся, как обезумевший заяц. Самолет промчался над полетной палубой в считанные доли секунды со скоростью 550 узлов, отразившись тучей в стеклах рубок. Матросы разбегались во все стороны, как перепуганные мыши. Еще мгновение, и самолет проскочил нос корабля. - Убрать форсаж, - крикнул Андрей, беря колонку на себя, сбавляя газ и давя правую педаль. Григорий убрал защелку. Красные лампочки погасли. "Туполев" сбросил скорость и пошел на разворот. - Теперь они поняли, что мы туточки, - сказал Андрей и, выровняв машину на трехстах метрах, начал облет авианосца. Он слышал в наушниках веселый смех членов экипажа. - А теперь мы тихо-мирно покружим над ними. Первый раз вижу такую посудину. Это все-таки, наверное, новая модель вертолетоносца. - Повернувшись к Бокановичу, он сказал: - Лейтенант, нужно подробное описание этого зверя. - И добавил в микрофон, обращаясь к Ковороденко: - Михаил, срочно передать шифровку описания. - Есть! - Покружим над самой жестянкой, поглядим, что это за птица. Внезапно туман рассеялся, и огромный корабль засверкал под лучами солнца. - Михаил, - скомандовал Васильев. - Передавай: "Вижу неопознанный авианосец, длина триста метров, семьдесят в бимсе. Одна наклонная труба, есть палуба, способная принимать летательные средства. Таковых на палубе не имеется. Похоже на вертолетоносец". - Он заработал рычагами управления, продолжая облет на высоте тысячи метров. - Товарищ майор! - крикнул Боканович, вглядываясь в корабль через окуляры бинокля. - Вон их зенитки! - Точно. - У них, видать, пара сотен пушек малого калибра. Да и покрупнее тоже имеются. - Странно, - пробормотал Андрей, задумчиво поглаживая ручку. Затем внезапно спросил: - Гиви, а где же самолеты-вертолеты? - По-прежнему пеленг ноль - девять - ноль, дальность пятьдесят, скорость сто сорок. - Григорий, ты их видишь? Второй пилот поднял голову и снова впился в бинокль. - Никак нет, товарищ майор. Они слишком далеко, и туман мешает. - Сейчас мы снизимся до двадцати метров. И еще разок над ними пройдемся. Тогда их вертолеты разлетятся, как воробьи. - Товарищ майор, - подал голос Гиви. - Объекты в воздухе. Два отделились, приближаются со скоростью триста. - Вот-вот! Секретная модель вертолетоносца с новыми сверхбыстрыми машинами, - сказал майор Васильев, потянул ручку, нажал на педаль руля. Самолет снизился, выровнялся прямо по курсу корабля и пошел ему навстречу. - Здравствуйте, янки, - крикнул Васильев. - А вот и мы! Снова он услышал в наушниках гогот экипажа. Все шло отлично. Лучше не придумать. 5. 5 ДЕКАБРЯ 1983 ГОДА - Это еще что такое? - осведомился Эдмундсон. Он сидел на койке и показывал на металлический поднос с какими-то длинными ломтиками. - Сырая рыба. Японцы обожают ее. Называется сасими. - Порох Росс ткнул пальцем в серую, вязкую массу-А это моржатина или тюленина, называется адзараси. А вот это, - он приподнял пучок чего-то косматого и коричневого, - жареные морские водоросли, нори-но-темпура. - Увидев это, Эдмундсон с отвращением поморщился, он сказал: - Съешь, Тодд. Это полезно для организма. Придает силы. Зажми нос и угощайся. - Я не умею есть палочками, капитан. - Тогда действуй руками. Эмили Пост [американская писательница (1872-1960), автор книг и статей по вопросам этикета и умению правильно вести себя в обществе] за нами не следит, - добавил Росс с улыбкой, надеясь немножко ободрить своего юного спутника. Эдмундсон слабо улыбнулся, закрыл глаза и начал жевать. Он жевал, пока не съел все, что было на его подносе. - Молодчина, Тодд, - сказал Росс, видя, что Эдмундсон и впрямь несколько повеселел. Подкрепившись, он поставил оба подноса на маленький столик, наглухо принайтованный к палубе. Внезапно корабль стал поворачивать. - Капитан, мы меняем курс, - сказал Эдмундсон, выпрямляясь. - Я это заметил. Взяли право на борт, против ветра. Тут ведь в основном западные ветры. - Да? А я-то думал, норд-осты... - Это не обязательно, особенно если мы южнее Алеутских островов. Норд-осты начинаются на сорок восьмом градусе северной широты. - Ничего не могу понять, капитан. Ведь, если они решили двигаться к Перл-Харбору, им следует взять курс на юго-восток, верно? - Вовсе необязательно, - задумчиво отозвался Росс. - К тому же, если они решили поднять в воздух самолеты, корабль должен идти против ветра. - Словно подтверждая правоту Росса, вдруг заработал один самолетный двигатель, потом к нему присоединился второй, и наконец загремел хор из десятка авиамоторов. Тодд повернул голову, стал прислушиваться. - Может, мы ошиблись насчет Перл-Харбора, капитан? Может, их все-таки интересует Датч-Харбор? - Все может быть. Мы вполне могли ошибиться. Но они поднимают в воздух машины по самым разным причинам - разведка, тренировочные полеты... - Но если их интересует Перл-Харбор, тогда они идут в неверном направлении, шкипер. - Да, Тодд. Пока да! Но когда самолеты взлетят, авианосец снова изменит курс и пойдет на восток. Чтобы самолеты могли сесть, им надо идти по ветру. - Росс соорудил из пальцев пирамиду и стал задумчиво ее изучать. - Мне кажется, мы сейчас находимся на ста семидесяти пяти градусах восточной долготы. Перл-Харбор - расположен на ста пятидесяти восьми градусах западной долготы. Они вполне могут сделать крюк и выйти на долготу Перла. Молодой матрос стиснул ладони, переплетя пальцы так, что побелели костяшки. - Нами никто не интересуется, капитан, - сказал он с мрачными нотками в голосе. - Нас обязан был засечь чей-то радар. Такая махина просто не может разгуливать по всему Тихому океану незамеченной. - Мы уже говорили об этом, Тодд, - отозвался Росс. - Система АВАКС, подводные лодки, торговые корабли, даже рыболовецкие баркасы вполне могли нас заприметить. - Но прошло уже целых три дня... - Знаю. Но нельзя взять под контроль все корабли на нашей планете. - Господи! Они сделают то, что задумали. - Я так не думаю, - сказал Росс, постаравшись, чтобы реплика прозвучала с той самой уверенностью, которой он сам, признаться, не испытывал. - Рано или поздно на них выйдут. И учти: даже если они доберутся до Перла, им еще надо будет прорваться через оборонительные рубежи... Глаза молодого матроса превратились в две голубые льдинки. - Если они доберутся до цели, нам придется своими силами помешать им. - Да, мы попробуем... - Капитан, вы сами говорили, что авианосец - это пороховая бочка, и надо только поднести спичку... - Говорил. - И самое уязвимое место - ангарная палуба. - Верно. Там бомбы, торпеды, горючее. - Вот мы и нанесем удар в самое уязвимое место... - Но при этом и сами погибнем. - Мне все равно, капитан. Даже если они не убьют нас, это сделают наши же ребята... Росс еще раз убедился, до чего разумно мыслит его молодой спутник. Оказывается, они оба рассуждали примерно одинаково. Но не успел он ответить, как дверь распахнулась и в каюту вошел Хирата. - Пошли со мной, - скомандовал он Россу. - А эта свинья останется здесь, - добавил он, злобно глядя на Эдмундсона. Тот бросил на него взгляд, полный ненависти, но не сказал ни слова. - Спокойно, Тодд, - сказал Росс, вставая. - Они в нас нуждаются. Я скоро вернусь. - Быстрее! - рявкнул Хирата. - Адмирал Фудзита ждет. - Да, да, капитан не заставит ждать его превосходительство, - саркастически заметил Эдмундсон. - Молчать, круглоглазая собака! - взвизгнул Хирата. - А то я велю охране заткнуть тебе глотку. - Тодд, этим мы ничего не добьемся, - обеспокоенно сказал Росс. - Так что, пожалуйста, сохраняй выдержку и спокойствие. - Есть, капитан, - сказал Эдмундсон и, стиснув зубы, сел ссутулившись. Когда Порох Росс выходил из каюты, он услышал за своей спиной нечто очень напоминавшее рычание. Вскоре Росс вошел в каюту, где обнаружил адмирала Фудзиту в кресле, а также капитана второго ранга Кавамото и секретаря, сидевших на стульях. По одну сторону от адмирала между двух других летчиков стоял подполковник Аосима. Все трое были в полной боевой летной форме: коричневые комбинезоны, подбитые мехом шлемы с наушниками и очками-консервами, поднятыми на лоб. На левом плече у каждого была эмблема восходящего солнца, на правом - знаки различия. На лбах виднелись белые повязки, к ремням были пристегнуты длинные кривые мечи. Росс остался стоять. Хирата не отходил от него. Возле портрета императора стоял еще один высокий офицер, также в комбинезоне. У него было длинное узкое лицо удивительно невосточного типа, орлиный нос и близко поставленные, злобно смотревшие на Росса глаза. Появление американца явно не вызвало у него восторга. Адмирал жестом указал на летчиков, стоявших рядом с Аосимой, и сказал: - Это лейтенант Тадаси Киносита и младший лейтенант Рийки Майеда. Сегодня они будут ведомыми у подполковника Аосимы. - Затем он обернулся к высокому офицеру возле портрета императора и добавил: - А это подполковник Масао Симицу. Сегодня он командир отряда. Порох Росс крайне неохотно поклонился сперва адмиралу, затем всем остальным. Он с удивлением смотрел на Киноситу, Майеду и Симицу. У всех троих лица были гладкие, без морщин, из-под шлемов выбивались завитки черных, без седины волос. Они выглядели весьма моложаво. Им можно было дать лет по сорок, хотя Росс понимал, что им никак не меньше шестидесяти. И еще одно обстоятельство весьма удивило его: почему он, недостойный пленник, оказался приглашен на этот инструктаж? Надтреснутый голос адмирала перебил раздумья Росса и дал ответ на его невысказанный вопрос: - Сегодня у нас второй вылет, капитан. Первый проходил при необычайно благоприятных погодных условиях и был связан с появлением вашей "Спарты". Сейчас вы можете оказать помощь - и нам, и, в первую очередь, вашим соотечественникам. - Стены каюты затряслись от безумного хохота японцев. Пороху удалось перекричать этот гвалт, задав простой вопрос: - Каким образом, адмирал? Фудзита поднял руки. Смех оборвался. - Вы знаете район Алеутских островов с точки зрения и мореходства, и воздушного сообщения... - Вы что, повернули назад? - Капитан, прошу не забывать, что курс "Йонаги" - это моя личная забота. В голове у Пороха замелькали догадки: может, все-таки их интересует Датч-Харбор, может, они готовят внезапное нападение? Но Датч-Харбор не имеет никакой стратегической ценности. Правда, эти места японцы бомбили в годы второй мировой войны, но исключительно для отвлечения внимания американцев перед наступлением в районе Мидуэя. Кроме того, японцы сейчас явно не собирались наносить массированный удар. Росс слышал, как прогреваются двигатели лишь нескольких машин. Нет, этих психов трудно было раскусить. - Адмирал, - быстро сказал он. - В этих местах вы вряд ли встретите кого-то или что-то, способное причинить вам ущерб. - Что вы имеете в виду? - Судно, с которого был запущен уничтоженный вами вертолет, скорее всего находится где-то далеко на северо-западе, возле Атту, ищет пропавшую машину. - Мы тоже так считаем. - Вы можете встретить рыбаков, парочку грузовых судов, может быть, танкер. Разумеется, нельзя забывать и вертолеты нефтяных компаний, но они в основном действуют возле Алеутских островов. Все они - и суда, и самолеты с вертолетами - не имеют никакого отношения к вооруженным силам. Вам они не опасны. - Снова раздался взрыв жуткого истерического хохота. Росс стоял, то сжимая, то разжимая кулаки. Он почувствовал, что покрывается испариной. - Ну а Датч-Харбор вообще ни для кого не представляет интереса. Там даже не бывает кораблей Береговой охраны. - С вашего разрешения, капитан, вопросы тактики будем решать мы сами, - саркастически заметил адмирал. - Но я готов успокоить вас насчет Датч-Харбора. Планируется учебно-тренировочный и разведывательный вылет. - Затем он повернулся к летчикам и сказал: - По машинам. Все четверо отвесили поклоны и удалились. Когда дверь за ними закрылась, адмирал посмотрел на Росса, и в его водянистых близоруких глазах загорелся новый интерес. Он заговорил уже без привычной властности. В его голосе появилось нечто похожее на уважение. - Капитан, - сказал он. - Вы хоть и американец, но в вас чувствуется благородство, порода. - Кто-то хмыкнул за спиной Росса. - Вы храбрый человек, а храбрость - замечательное свойство в любой нации. В самое ближайшее время вам выпадет большая честь: вы будете присутствовать при особой церемонии. Все, кто сидел, вскочили на ноги и проревели: - Банзай! Пороху показалось, что он находится в палате для буйных психиатрической лечебницы. - Особая церемония, - пробормотал он себе под нос. - Большая радость! - Он подумал о корабле, полном психов, которые за четыре с лишним десятилетия изоляции от мира лишились остатков рассудка. - Что вы имеете в виду, адмирал? - громко спросил он, пытаясь пробиться сквозь этот неистовый ор. - Всему свое время, - кратко ответствовал адмирал, давая понять, что эта тема исчерпана. - Пока же вы отправитесь со мной на мостик управления полетами. - И он кивком головы показал на дверь. Порох стоял у леера, смотрел по сторонам и никак не мог поверить что эта прекрасная погода ему не примерещилась. Несмотря на типичные для Алеутских островов туманы и мглу, море было спокойным, ветер - слабым, и солнце проглядывало сквозь дымку именно там, где Росс и ожидал его увидеть - слева по борту. Сориентировавшись по солнцу, он еще раз убедился в верности своих расчетов: безумный авианосец шел на запад. Сейчас они были примерно в двухстах милях юго-западней Алеутских островов. Вчерашний лед на палубах растаял. На полетной палубе - от центра к корме, в зоне технического обслуживания - находилось десять самолетов. В первых рядах он увидел "Зеро". Всего он насчитал четыре "Зеро", три "Вэла" и три "Кейта". Он вспомнил военные годы. Да, японцы всегда летали тройками. Три тройки и командир отряда. Адмирал сказал правду. Десять самолетов - это лишь патруль. Возможно, тренировка для ведущих. Для нанесения воздушного удара они бы запустили, как это всегда делали японцы, девять троек, или двадцать семь боевых машин. Росс облегченно вздохнул. Уже хорошо, что Датч-Харбор вне опасности. Но тут его словно окатили холодным душем: он вспомнил, что скорее всего мерзавцев интересует Перл-Харбор. И они пока просто отрабатывают маневры. Тут он обратил внимание на необычный вид самолета. Ни у одного из них не было знаков принадлежности к авианосцу - кругов на фюзеляжах за кабинами, ближе к хвосту, да и на хвостах не было номеров эскадрилий. Внезапно адмирал Фудзита поднял вверх скрюченный тоненький палец и начал что-то говорить телефонисту, пытаясь перекрыть рев двигателей. Матрос кивнул головой и послушно забубнил в телефонную трубку. Первый "Зеро", вокруг которого суетились шестеро матросов, вдруг запустил двигатель на полную мощь. Летчик в кабине обернулся к мостику. Росс поймал себя на том, что не может оторвать глаз от подполковника Масао Симицу, который своими очками-консервами и впалыми щеками напоминал богомола, готового убивать. Симицу повернулся и посмотрел на регулировщика взлета, стоявшего чуть правее и впереди "Зеро". Тот оказался в фокусе всеобщего внимания. Он жестом показал на нос, где труба клапана вентиляции посылала тонкую полоску пара точно по осевой линии полетной палубы. Мгновение спустя были убраны колодки и отвязаны тросы. Когда самолет оказался освобожден от пут, четверо матросов отбежали в сторону и укрылись за орудиями. Остались лишь двое матросов, они держали самолет за оконечности крыльев, проверяя замки. Затем регулировщик несколько раз выбросил руку вперед. Самолет двинулся вперед, освободившись от двух последних матросов, которые поспешили присоединиться к своим товарищам. Тед увидел, как Симицу дал полный газ. Изящная белая машина рванулась вперед и футов за двадцать до носа взмыла ввысь. Сердито урча, самолет резко набрал высоту - дитя небес, он возвращался в свою обитель. Несколько минут спустя четыре "Зеро" уже поднялись в воздух. Они кружили над авианосцем, словно собираясь уберечь его от возможных посягательств со стороны противника. Они кружили очень низко, примерно на высоте сто метров над морем. Тем временем по палубе покатились зеленые пятнистые "Кейты". Двигатели их ревели, под фюзеляжем у каждой машины было прикреплено по торпеде. За ними тронулись груженные бомбами "Вэлы", крашенные в такой же тускло-зеленый защитный цвет. Порох увидел эти бомбардировщики, потом вдруг выпрямился и стал внимательно их разглядывать. Что-то было не так. Наконец он понял, в чем дело: под фюзеляжами у них торчали не обычные авиабомбы, но артиллерийские снаряды большого калибра, снабженные стабилизаторами. Вскоре под одобрительные возгласы сотен моряков все самолеты оказались в воздухе. Некоторое время они барражировали над кораблем против часовой стрелки. Потом истребители образовали три клина из трех машин каждый и устремились на север, только что не касаясь брюхом пенистых гребней волн. С удалением самолетов стало стихать и ликование. Симицу летел чуть сзади и выше. Скрепя сердце Росс отметил, что японские летчики действовали очень даже неплохо, во всяком случае они мало чем уступали американским пилотам с авианосца "Энтерпрайз". Росс покосился на собравшихся на мостике. Фудзита, Хирата, Кавамото и двое впередсмотрящих по-прежнему внимательно следили в бинокли за быстро удалявшимися самолетами. Росс посмотрел на полетную палубу и тихо присвистнул. Чтобы измерить ее площадь, квадратные футы не годились. Тут уместнее были акры - четыре или пять акров. Затем взгляд Росса упал на зенитные установки, окаймлявшие полетную палубу. Японцы явно не хотели, чтобы противник застал их врасплох: наводчики сидели на местах у снарядных ящиков, рядом стояли заряжающие, офицеры стояли со стеками, вглядывались в небо. Фудзита что-то прокричал телефонисту, и вскоре "Йонага" изменил курс, двинувшись на юго-восток, по ветру. Росс услышал, как адмирал пробурчал: "Все орудия готовы к бою, нас не застать врасплох проклятым янки". Быстро повернувшись, Росс заглянул в темные глубины старческих глаз. Адмирал показал на дверь своей каюты и сказал: - Прошу, капитан. Нам есть о чем поговорить. Росс поморщился, вспоминая услышанное ранее. - Особая церемония? - спросил он. - Пока что нет, - загадочно улыбаясь, отозвался адмирал, потом резко добавил: - Прошу! - Еще раз хочу напомнить, что вы дали мне честное слово офицера, - сказал Фудзита, сев за свой стол и откидываясь на спинку кресла. - Да, адмирал. Адмирал показал на стул перед своим столом. Росс опустился на него, и Кавамото с Хиратой пододвинули еще два стула и сели по обе стороны от Росса. Секретарь по-прежнему сидел на своем месте с блокнотом и карандашом наготове. Двое охранников стояли, как две статуи Будды, у карты, а двое матросов дежурили у телефонов. Росс внимательно разглядывал старого адмирала за столом. Казалось, это просто скелет, обтянутый кожей, в синем форменном саване. Росс решил взять инициативу в свои руки. - Ваша попытка атаковать Перл-Харбор неуместна, вас быстро обнаружат и уничтожат. Скелет вдруг ожил, глаза засверкали. Он обрушил поток японских фраз на Хирату и Кавамото, что вызвало у Росса улыбку. Адмирал говорил быстро, словно строчил из пулемета, но Россу удалось уловить достаточно из этого монолога, чтобы понять: старик на чем свет костерит своих подчиненных за то, что те якобы не сохранили в секрете от американца боевое задание корабля. Хирата ежился, морщился, моргал, к большому удовольствию Росса. Усмехнувшись, он поднял вверх руки и сказал: - Прошу прощения, адмирал, но эти офицеры ничего мне не говорили. Да в этом не было никакой необходимости. Я и сам обо всем догадался. - Пожалуйста, объяснитесь... - Сам ваш корабль, зенитки, самолеты - все это образца начала сороковых годов или даже конца тридцатых. Да и ваша форма: длинные синие кителя, нашивки на воротниках, отсутствие погон, головные уборы с императорской хризантемой - такие же, кстати, должны быть на бортах корабля - все это относится к самому началу войны. Я никогда не видел на головных уборах моряков хризантемы. Так или иначе потом их заменили на якоря, а на воротниках появилась кружевная отделка... - Хризантема с шестнадцатью лепестками означает солнце, символ его императорского величества, - пояснил адмирал. При этих словах все японцы поклонились. Получив тычок от Хираты, наклонил голову и Росс. - Только офицеры "Йонаги" удостоились чести носить эту эмблему на своих фуражках. Потому-то вы никогда не видели хризантем у других моряков. - Адмирал сделал паузу, явно наслаждаясь собственными словами. Затем с каким-то благоговением в голосе осведомился. - Откуда вы столько знаете о Японии? - Я был военнопленным, - усмехнулся Росс. - Меня допрашивали офицеры его императорского величества в неподражаемо японской манере. - В его голосе послышалась ничем не прикрытая горечь. - А, значит, вы уже второй раз проиграли нам! - обрадованно воскликнул Хирата. - Да, первый раз это был беззащитный транспортный самолет, теперь вот безоружная "Спарта". - Росс бросил на Хирату взгляд, полный ненависти и отвращения. - Зато ваш военно-морской флот успел доставить мне удовлетворение. - Это в каком смысле? - подозрительно осведомился Хирата. Пороха захлестнули ярость и негодование. Он вспомнил свой уничтоженный экипаж, сбитый вертолет Береговой охраны. Глядя в змеиные черные глазки Хираты, он цедил слова сквозь зубы, еле сдерживая себя: - Я лично сбил один из ваших драгоценных "Зеро". - Японцы окаменели, а он продолжал: - Я был зенитчиком на "Энтерпрайзе" в сорок втором году. Тогда мы находились на востоке от Соломоновых островов. "Зеро" атаковал нас на бреющем полете со скоростью триста узлов. Я улучшил карму пилота, всадив в машину сотню крупнокалиберных зарядов. - Росс по очереди разглядывал японцев, пытаясь обнаружить признаки ярости, но те сохраняли невозмутимость. Тогда он заговорил дальше. - Это было нетрудно. Болван шел прямо на меня. Идеальная мишень. Тут уж я никак не мог промазать. Я отлично видел, как кувыркался летчик, когда летел вниз. Он был весь в огне. Я видел его головную повязку - хатимаки, кажется, да? И наверное, на нем был еще пояс из тысячи стежков для защиты от врагов. Черта с два он его защитил! - Росс расхохотался. - Ничего, теперь-то он уж точно в храме Ясукуни. Там, где обитают души героев. Можете сказать мне спасибо за то, что я отворил ему дверь в рай. - Росс окинул взглядом свою аудиторию с нарочито безразличным видом, потом снова сосредоточился на Хирате. - Всегда готов оказать вам подобную услугу. Буду просто счастлив быть полезным доблестным самураям. Хирата и Кавамото вскочили на ноги, схватившись за рукоятки мечей. Встал и Росс со словами: - Ну, кто первый? Адмирал Фудзита махнул рукой. Охранники сделали шаг вперед. - Всем сесть! - приказал адмирал. Все трое неохотно опустились на стулья, а Фудзита продолжал, обращаясь к Кавамото и Хирате. - Вы оба забыли одну из основных заповедей бусидо - держать себя под контролем, не выказывать никаких эмоций. Вы же позволили этому американцу выставить вас на посмешище. Оба офицера отвесили глубокие поклоны, бормоча извинения. - Хватит, - оборвал их адмирал и обернулся к Россу. - Вы умны и отважны, капитан, и я готов выслушать вашу историю, но прошу вас не провоцировать больше этих ронинов [самурай без сюзерена, бродячий самурай]. Хирата и Кавамото дернулись, словно получили по пощечине, так задело их это страшное слово. - Хорошо, адмирал, - сказал Росс. Охватившая его ярость постепенно остывала, уступая место слабой надежде, что, быть может, ему удастся убедить адмирала в том, что Япония давным-давно капитулировала, или, по крайней мере, заронить в него семена сомнения. Твердо вознамерившись более не давать воли чувствам, он заговорил опять: - Я многое понял по бомбам, которыми оснащены ваши B5N2. - Японцы насторожились. - Это ведь четырнадцатидюймовые бронебойные снаряды, снабженные стабилизаторами. Изобретение подполковника Минору Генды для бомбежек с горизонтального полета стоящих на якоре линкоров. Да и ваши торпеды тоже кое-что разболтали! Готов побиться об заклад, что если бы я мог внимательно осмотреть их, то обнаружил бы деревянные стабилизаторы для бомбежек в гаванях, где мелко, не больше сорока двух футов. Это тоже изобретение Генды. Кроме того, вы упоминали радиомолчание. Готов предположить, что для наиболее надежного его обеспечения, вы извлекли ваши кварцевые пластины и заперли их в какой-нибудь сейф. Фудзита поочередно впился глазами в каждого из своих подчиненных, затем спросил Росса: - Откуда вы обо всем этом знаете? - У раций всех кораблей, принимавших участие в нападении на Перл-Харбор, были удалены такие пластины. Воцарилась мертвая тишина. Затем японцы разом загомонили, перебивая друг друга. Росс поднял вверх руки, и то же самое сделал адмирал. В установившейся тишине все взоры устремились на американца. Он же сказал: - Ну, теперь-то вы наконец верите, что война окончилась? Иначе откуда я мог бы все это знать? Откуда мне знать о Генде, об оружии, об удаленных кварцевых пластинах, о вашем секретном приказе идти на Перл-Харбор? Я все это знаю, потому что это уже достояние истории и, следовательно, доступно каждому. Война окончена. Раз и навсегда. - Ваша разведка могла снабдить вас сведениями о подполковнике Генде, - подал голос Кавамото. - Разведка! Вот умора! Я лично встречался с ним в сорок шестом году. Я хорошо знал его. В пятьдесят шестом он стал генералом, а в пятьдесят девятом главнокомандующим силами воздушной самообороны. - Капитан, - медленно произнес Фудзита. - Вы, кажется, были военнопленным? - Совершенно верно. Причем я дважды военнопленный. Однажды меня сбили, когда я летел в беззащитном транспортном самолете, а второй раз меня захватили после того, как был потоплен мой невооруженный грузовой пароход. - В качестве военнопленного вы могли ознакомиться с информацией, недоступной американским военным, - невозмутимо продолжал адмирал, и его подчиненные с готовностью закивали головами. - Доступ к информации относительно того, каким оружием пользовались японцы при Перл-Харборе? - Почему бы нет, капитан? Мы не оккупировали Гавайи. Авианосцы "Сорю", "Хирю", "Сокаку", "Цуйкаку", "Кага" и "Акаки" выполнили боевое задание и, нанеся удар, отошли назад. Мы потеряли ряд самолетов... - Двадцать девять, - устало произнес Росс. - Нетрудно предположить, что остались неразорвавшиеся снаряды, - как ни в чем не бывало продолжал адмирал. - Нет, капитан, ваша информированность насчет наших бомб и торпед легко объяснима. Ничего удивительного тут нет. Порох Росс почувствовал, как задыхается. Холодная могучая рука стиснула ему легкие. Но тут ему в голову пришла новая мысль, и он воскликнул с воодушевлением: - А как насчет капитуляции императора Хирохито? Ведь он выступил с обращением по радио... - Мы записали эту речь, - сказал Фудзита, а его подчиненные только рассмеялись. Кавамото вскочил на ноги и нараспев заговорил: - Враг стал применять новое и страшное оружие. Если мы продолжим сопротивление, это приведет не только к полному уничтожению японской нации, но и может стать причиной конца всей человеческой цивилизации... Слова капитана второго ранга заглушили раскаты хохота. Сам он, утратив дар речи, упал на стул, сотрясаясь от смеха. - Погодите! Погодите! - удивленно воскликнул Росс. - Вы что же, не верите своему собственному императору? Вы только верите тому, во что хотите поверить? - Нет, мы верим в истину, - возразил адмирал. - В чем же она заключается? - В том, во что мы верим. Россу показалось, что он кружится на вышедшей из-под контроля человека карусели. - По-вашему, выходит, император Хирохито солгал? - язвительно спросил он, обводя присутствующих взглядом. В молчании пять пар темных глаз впились в Росса. - Император - это священная особа, - холодно заметил адмирал. - Он потомок Аматэрасу, богини солнца, сто двадцать четвертый представитель династии, правившей столетиями... Вам приходилось слышать о кокутаи? - осведомился Фудзита у Росса. - Понятие, смысл которого состоит в том, что император - воплощение нации, - немедленно отозвался Росс. Японцы быстро переглянулись. - Отлично, - без особого энтузиазма признал адмирал. - Вы и впрямь много знаете о Японии, капитан. Но в таком случае скажите сами: возможно ли, чтобы человек, который является не только главой страны, но и воплощением нации и духа самураев, мог капитулировать, оказался способен позволить, чтобы такое обращение передавали по радио? - Адмирал подался вперед и твердо сказал: - Нет, капитан. Это обращение по радио - фальшивка. Снова воцарилось молчание. Росс, воздев вверх руки, спросил: - Ну, а атомная бомба? - Ложь, - внезапно вмешался Хирата. - Ложь, призванная вселить панику в японские войска, заставить их капитулировать. - Японцы одобрительно загудели, а Хирата обратился к Россу. - Кстати, капитан, ведь император Хирохито по-прежнему на своем троне, не так ли? - Да, но... - Что за отговорки, капитан? Если бы Япония и впрямь потерпела поражение, то Сын Солнца был, наверное, казнен? - Мы не дикари-самураи, о доблестный воин, - резко сказал Росс, надеясь, что его слова надолго запомнятся слушателям. - Сволочь! - взвизгнул Хирата, вскакивая на ноги. - Он ударил Росса рукой и попытался выхватить из ножен меч. Порох тоже вскочил на ноги, но прежде, чем он успел дать сдачи, охранники схватили его за руки. Его грубо пихнули назад на стул и продолжали держать в этом положении. - Хватит! - воскликнул адмирал. - Хирата и Кавамото, займитесь исполнением ваших непосредственных обязанностей. - А затем, обернувшись к секретарю, сказал: - И вы, Хиронака, тоже выйдите. Офицеры отвесили поклоны и удалились. Затем адмирал поглядел на дежурных связистов и сказал: - И вы уходите, Тойофуку и Сато. Я обойдусь этим, - он похлопал по телефону на своем столе. Матросы тотчас же вскочили со стульев и, отдав честь и поклонившись, присоединились к офицерам. Фудзита обернулся к Россу, которого по-прежнему держали за руки охранники. - Вы заставляете меня постоянно напоминать вам о честном слове, капитан, - с упреком сказал он Россу. - Он спровоцировал меня, адмирал... - Я готов снова простить вас, если вы будете все же помнить о слове чести. - С одной лишь оговоркой, если позволите. - Адмирал кивнул, и Росс на мгновение замешкался, подыскивая формулировку, которая прозвучала бы убедительно для самурая. Затем сказал: - Я не стерплю ничего от капитана второго ранга Хираты, что унижало или оскорбляло бы мое звание. Пергамент лица адмирала покрылся новыми линиями. Фудзита заулыбался. - Я не возражаю. Но позвольте напомнить вам, что капитан второго ранга Хирата вооружен и может вернуть потерянное лицо, только убив вас, капитан. - С вашего позволения, адмирал, это уже моя проблема, - отозвался Росс. - Договорились, капитан. - Затем Фудзита обернулся к охранникам. - Вы свободны. Можете идти. Мгновение спустя адмирал и Росс остались в каюте наедине друг с другом. - Капитан, - начал Фудзита. - Ваши знания японской жиз