е
послужила его оперативность при аресте некоего мистера Сент-Айвза.
     - Здравствуйте, мистер Сент-Айвз, - сказал он.
     Я молча кивнул.
     - Мне бы хотелось поговорить с вами.
     Я отступил в сторону, он прошел в комнату и огляделся, присматриваясь к
обстановке, вероятно, подозревая, что большая ее часть где-то украдена.
     Заперев дверь, я пошел за ним.
     - О чем вы хотите со мной поговорить?
     - Сегодня у меня выходной.
     - Жаль.
     - Почему?
     -  Увидев  вас  в штатском,  я подумал, что  вас повысили и  перевели в
детективы.
     - Поэтому я и пришел к вам. Мне надоел мой мотоцикл.
     - Вас интересует убийство Бобби Бойкинса?
     Он кивнул.
     - Вы решили расследовать его самостоятельно?
     Он снова кивнул.
     - Ну что ж, хочу пожелать вам удачи.
     Его темно-карие глаза вновь обежали мою комнату.
     - У меня есть друзья в отделе убийств южного сектора.
     - Друзья  -  это прекрасно.  Я хочу выпить пива. Вам можно пить пиво по
выходным?
     После короткого колебания он утвердительно кивнул.
     Я  достал  из  холодильника  две  бутылки,  открыл  их, разлил  пиво по
стаканам и пододвинул один Франну.
     - Благодарю, - сказал он.
     - Садитесь, пожалуйста.
     Франн отодвинул стул, сел и одним глотком выпил полстакана.
     - Хорошее пиво.
     - Филиппинское.
     Он подозрительно взглянул на стакан, но пиво допил.
     - Как я уже говорил, в отделе убийств у меня есть друзья.
     - И что из этого следует?
     - Они  разрешили мне взглянуть на  протокол вашего допроса  детективами
Оллером и Дилом.
     - И?..
     - Мне показалось, что вы сказали им далеко не все, что знали.
     - Они пришли точно к такому же выводу.
     -  Да, я прочел их докладную записку. Они  отметили, что  вы отказались
помочь следствию.
     -  Мне  остается   только  сожалеть,  что  я   произвел  на  них  такое
впечатление.
     Франн покачал головой.
     - Ни о чем вы не сожалеете.
     - Возможно, вы правы, - улыбнулся я.
     - Вы не сказали им, на кого вы работаете.
     - Вы пытаетесь расследовать дело Бойкинса в одиночку?
     - Да. Мне никогда не приходилось иметь дело с убийством. Драки были, но
убийство - в первый раз.
     - Меня радует рост вашей квалификации.
     - У меня появился шанс показать, на что я способен.
     - Насколько я понимаю, вы хотите стать детективом?
     - Мне надоело ездить на мотоцикле.
     - И вы рассчитываете на мою помощь?
     Франк кивнул.
     - Вы можете мне помочь, но не испытываете такого желания.
     - И тем не менее вы решили обратиться ко мне.
     - Я хочу задать вам несколько вопросов.
     - На которые я не обязан отвечать.
     Он пожал  плечами и вытянул вперед ноги. Похоже, он готовился к долгому
разговору.
     -  Я вижу, быть  посредником совсем неплохо. Судя по всему, вы прилично
зарабатываете.
     - Не очень.
     - Ну, не  скажите, - его левая  рука  описала широкую дугу.  -  Номер в
приличном  отеле,  импортное пиво, столик для  покера.  Вы, как мне кажется,
любите играть по-крупному и редко проигрываете.
     - У вас хорошее воображение.
     - Не жалуюсь.  Я  прикинул,  что в  ночь  с  субботы на  воскресенье вы
заработали тысяч девять-десять. Я считал деньги, лежащие в сумке.
     - Мне об этом говорили.
     - Деньги заставляют меня думать.
     - О чем же?
     - О деньгах.
     Я начал догадываться, что меня собираются шантажировать.
     - Я решил, что смогу найти ниточку, ведущую к убийце Бойкинса,  выяснив
имя человека, давшего вам эти девяносто тысяч.
     - Это интересная мысль.
     - Поэтому сегодня я следил за вами.
     - О?
     Франн достал из кармана записную книжку.
     - В девять тридцать  три вы  вышли из отеля, поймали такси и поехали на
Вестсайдский аэровокзал. Вы прибыли туда в девять пятьдесят одну и некоторое
время прохаживались по улице. На вашем плече висела голубая дорожная сумка с
эмблемой "Пан-Ам".
     - Я ждал моих друзей.
     -  Как бы  не так.  Ровно  в  десять  вы  вошли  в  здание  и  прямиком
направились  к  мужскому туалету на  втором этаже. Оттуда  вы вышли в десять
тринадцать,  с  голубой  дорожной  сумкой.  Только  вместо "Пан-Ам"  эмблема
принадлежала "Юнайтед Эйрлайнз".
     - В полиции вас ждет блестящее будущее.
     - В  туалете вы отдали деньги  и получили  то, что  интересовало вашего
клиента, не так ли?
     - Вы, разумеется, имеете право на собственное мнение.
     - Выйдя из туалета, - продолжал Франн, не отвечая на мою колкость, - вы
встретились  с мужчиной  и женщиной. Втроем вы  сели в  "кадиллак",  который
доставил вас на Семьдесят четвертую улицу. Вас интересует номер дома?
     - Нет.
     - Я  без особого труда выяснил, что  дом принадлежит Абнеру Прокейну. О
нем я, правда, еще ничего не узнал. Но держу пари, вы работаете на него.
     - В каком смысле?
     - Сегодня утром вы отдали его деньги, получив что-то взамен.
     - Что?
     - О господи, откуда мне знать.
     - Вы даже не  знаете,  работаю ли я  на Прокейна.  Он  может  быть моим
старым другом.  Сегодня  утром  я действительно  встретился  в  аэропорту  с
мужчиной и женщиной. Возможно, они только что прилетели из другого города.
     - У них не было багажа.
     - Вероятно, его украли.
     - А  как  же голубые сумки?  Вы вошли  в  туалет с "Пан-Ам", а  вышли с
"Юнайтед".
     -  Помыв  руки,  я случайно  взял чужую  сумку. И обнаружил это, только
приехав на  Семьдесят  четвертую  улицу.  Вы  ошиблись,  Франн,  и  напрасно
потеряли выходной.
     Его розовое лицо порозовело еще  больше. Он встал  и  поставил  на стол
пустой стакан.
     - Я проверю, кто этот Прокейн, и тогда мы посмотрим, кто из нас ошибся.
     - Хотите совет?
     - От вас?
     - Не спешите с проверкой Прокейна. У  него есть несколько  миллионов, и
вы можете представить, что произойдет, если он рассердится на вас.
     - Деньги меня не пугают.
     - Значит, с нервами у вас все в порядке.
     Франн покачал головой и холодно улыбнулся.
     - Я сказал вам еще не все, Сент-Айвз.
     - И что же вы упустили?
     - Пока я ждал у туалета, туда вошел человек с голубой дорожной сумкой с
эмблемой "Юнайтед".
     - И?..
     - Так уж получилось, что я его узнал.
     - Но вы не собираетесь назвать мне его имя.
     Он покачал головой.
     - Нет. Я  думаю, что  для  мистера Прокейна оно  представляет несколько
больший интерес.
     Как  только он  ушел,  я  позвонил Прокейну  и  рассказал  о  встрече с
Франном.
     - И что вы думаете? - спросил он.
     -  Мне кажется, он попытается шантажировать вас, но я в этом не уверен.
Я постараюсь, чтобы он не докучал вам хотя бы несколько последующих дней. Но
за это мне придется кое-что пообещать.
     - Что?
     - Назвать имя моего клиента. То есть ваше.
     - Когда?
     - Не раньше пятницы или субботы.
     - Хорошо, - ответил Прокейн. - Поступайте так, как считаете нужным.
     Я позвонил в полицию.
     - Детектив Дил слушает, - рявкнули на другом конце провода.
     - Это Сент-Айвз.
     - Что вы хотите?
     - В вашем лесу появился браконьер.
     - Кто?
     -    Вы    помните   молодого   полицейского,   который   оказался    в
прачечной-автомате в ту ночь? Его зовут Франн.
     - И чем он вас заинтересовал?
     -  Он  тратит  свое  свободное  время  на расследование убийства  Бобби
Бойкинса.
     - Ага, - в голосе Дила мелькнула искорка интереса.
     - Он приходил ко мне. Я не люблю, когда ко мне приходят полицейские.
     - Мне остается только посочувствовать вам.
     - Я-то ладно. Это может не понравиться моему клиенту.
     - Если хотите, я пожалею и его. Кто бы он ни был.
     - Остудите пыл Франна и я назову вам его имя.
     - Вы меня удивляете, Сент-Айвз. Чем насолил вам этот Франн?
     - Во-первых, он следил за мной.
     - Когда?
     - Сегодня утром... и днем.
     Последовало короткое молчание.
     - Когда вы хотите заглянуть к нам?
     - Не раньше пятницы.
     - Хорошо, пятница нам подходит.
     - А как насчет Франна?
     - Мы с Оллером позаботимся о нем.

        Глава пятнадцатая

     Я, конечно,  рисковал, обращаясь  к  Дилу,  но  человек, который принес
сумку  "Юнайтед", наверняка  имел отношение к тем, кто  убил Бобби Бойкинса,
выбросил Джимми Пескоу из окна и теперь намеревался украсть миллион долларов
у торговцев  наркотиками,  возложив вину  на  Прокейна.  И  я  полагал, что,
встретившись с  Франном, Оллер и  Дил  узнают имя этого человека. Патрульный
Франн  не мог  не  назвать  его  детективам,  расследующим  убийство,  если,
конечно, не хотел нажить серьезные неприятности.
     Узнав,  кто принес  сумку,  Оллер и  Дил  могли  бы перехватить  его  и
помешать украсть миллион у торговцев наркотиками, освободив дорогу Прокейну.
     Настроение у меня значительно  улучшилось. Я похвалил себя за ловкость,
с которой мне  удалось помочь  Прокейну. И даже  набросал несколько строчек,
которые могли бы войти в заказанный мне репортаж о краже миллиона.
     Часов в семь зазвонил телефон.
     - Вы заняты? - спросила Джанет Вистлер.
     - Нет.
     - Я внизу. В холле. И хочу есть.
     - Поднимайтесь ко мне, и мы что-нибудь придумаем.
     -  Я полагал,  что вы готовите завтрашнюю операцию, - сказал я, помогая
Джанет снять пальто.
     - Подготовка закончена,  -  ответила  Джанет.  - Прокейн считает, что в
последний вечер надо расслабиться.
     - И как он это делает?
     - Беседует с доктором Констэблом. - Заметив  мой вопросительный взгляд,
она добавила: - Доктор Джон Констэбл - психоаналитик мистера Прокейна.
     Я прошел на кухню.
     - Хотите что-нибудь выпить?
     - Если можно, мартини.
     Она опустилась на стул, где не так давно сидел Франн.
     - И о чем они говорят? - спросил я, передав ей полный бокал.
     -  О завтрашнем деле.  Прокейну необходимо кому-то выговориться. Сейчас
психоаналитик во многом  заменяет духовника.  Как говорится, тайна  исповеди
гарантируется.
     - А где Уайдстейн?
     - С женой и детьми.
     - Я не знал, что у него есть семья.
     -  У  него  трое детей. Девочки-близнецы  и мальчик. И  жена-итальянка,
которая  считает  его самым  энергичным коммивояжером Нью-Йорка. Поэтому ему
удается уходить из дома по вечерам.
     Она оглядела мою комнату, будто попала сюда впервые.
     - Вы тут неплохо устроились.
     - Я получил этот номер благодаря алиментам.
     - А что случилось?
     -  С  алиментами? Я  перестал  их платить. Моя бывшая  жена нашла  себе
богатого мужа.
     - У вас есть дети?
     - Мальчик. Ему шесть лет.
     - И что ей в вас не понравилось?
     -  То, что  я сменил  профессию.  Быть  женой журналиста  -  это  одно,
посредника - совсем другое. Она думала, что это шаг вниз.
     - А как по-вашему?
     - Я с ней полностью согласен.
     - Но вы, тем не менее, сделали этот шаг?
     - Я не страдаю избытком честолюбия.
     - Я вам не верю. Мне кажется, что честолюбия у вас хватает.
     - Может, мне пора обсудить этот вопрос с психоаналитиком Прокейна?
     Она искоса взглянула на меня.
     - Нет, для него вы слишком нормальны.
     - Хотите еще выпить? - спросил я Джанет, заметив, что ее бокал пуст.
     - Нет, - она покачала головой. - Я умираю от голода.

     Мы  вышли  из  отеля и  повернули  налево.  Джанет предложила  пойти  в
маленький ресторанчик на Четырнадцатой улице, и мы решили прогуляться.
     Я заметил  его за рулем машины - желтого "камаро", стоящего под  знаком
"Остановка  запрещена".  Он не посмотрел  на  меня,  вероятно, полагая, что,
будучи  неподвижным,  останется  невидимым. Я  помахал  ему  рукой, но он не
прореагировал на мое приветствие.
     -  Подождите, пожалуйста, - сказал я  Джанет и попытался открыть дверцу
"камаро", обращенную к тротуару. Она оказалась запертой, так же как и дверца
водителя. Ключ зажигания  торчал  из  гнезда, ремень  безопасности  прижимал
Франна к сиденью. Его открытые глаза уже ничего не видели.
     - Он мертв? - прошептала Джанет.
     - Да.
     - Кто это?
     - Полицейский по имени Френсис Х. Франн.
     - Вы его знаете?
     - Да, и боюсь, что нам придется обойтись без обеда.
     Джанет кивнула.
     - Он имеет отношение к нашему делу?
     - Да. Я попрошу вас найти Прокейна и рассказать ему об этом.
     - О чем?
     -  Скажите  ему,  что  мы  нашли Франна мертвым в машине, рядом с  моим
отелем.  А  теперь  я должен  позвонить  в  полицию,  и  Прокейну, возможно,
придется объяснять, чем он занимался сегодня вечером.
     - Что-нибудь еще?
     - Хватит и этого.
     Она вновь кивнула и быстро пошла вдоль Сорок шестой улицы.
     Я обошел машину Франна  и записал ее номер.  Затем  поднялся к  себе  и
нашел в справочнике телефонный номер Дила. Трубку сняла женщина.
     - Фрэнк, это тебя - крикнула она,  когда я осведомился, дома ли  мистер
Дил.
     - Слушаю, - послышался знакомый голос.
     - Это Сент-Айвз.
     - Что там еще?
     - Опять патрульный Франн.
     - Мы  с Оллером не смогли его найти. Оллер сейчас у меня. Франн все еще
крутится вокруг вас?
     - В некотором роде.
     - Где он?
     - В машине, напротив моего отеля.
     - Ну ничего, он подождет до завтра.
     - Он может ждать вечно.
     - Что вы хотите этим сказать?
     - Я хочу сказать, что он мертв, - ответил я и положил трубку.

        Глава шестнадцатая

     Полицейский тягач увез  желтый "камаро", машина "Скорой помощи" -  тело
патрульного Франна, а детективы Оллер и Дил поднялись ко мне.
     - Его закололи,  -  сказал  Дил.  -  Прямо  в сердце. - Они  сидели  за
столиком для покера, а я бродил по  комнате, поправляя картины, перекладывая
книги, задергивая занавески.
     - Почему бы вам не сесть,  Сент-Айвз?  - пробурчал  Оллер. - От  вашего
бесконечного хождения у меня рябит в глазах.
     - Пейте что-нибудь, - предложил Дил. - Вам сразу полегчает.
     -  Пожалуй, вы правы. -  Я прошел на кухню и плеснул себе  виски. - Вам
налить?
     - Мне не надо, - ответил Оллер.
     - Мне тоже, - поддержал его Дил.
     Я вернулся в комнату, поставил бокал на столик для покера и сел.
     - О патрульном Франне я рассказал вам все, что знал.
     - Похоже, он собирался шантажировать вашего клиента, - заметил Оллер.
     - А вы так и не назвали нам его имя, - добавил Дил.
     - И не сказали, что же вы выкупили для него.
     - Личные бумаги, - ответил я.
     - Мы хотим поговорить с ним.
     Я кивнул.
     - Я сказал ему об этом.
     - И что он ответил? - спросил Дил.
     - Ему это не понравилось.
     - Но он согласился встретиться с нами?
     - Да.
     - Когда?
     - Сегодня.
     Дил взглянул на Оллера. Тот кивнул.
     - Нам это подходит. Кто он?
     Я неторопливо отпил виски.
     - Прокейн. Абнер Прокейн.
     Детективы переглянулись, и Дил картинно пожал плечами.
     - Никогда о нем не слышал.
     - Он богат? - спросил Оллер.
     - Пара-тройка миллионов у него найдется.
     - Если бы Франн попытался вытрясти из Прокейна  несколько тысяч, мог бы
он расстроиться до такой степени, чтобы ткнуть того ножом?
     -  Нет.  - Я  покачал  головой. - Подозревая  его, вы только  потеряете
время.
     -  С  вашего  разрешения,  мы  сами  решим, кого следует подозревать  в
убийстве, а кого - нет, - сухо улыбнулся Оллер.
     - Разумеется, - согласился я.
     - Вы, вероятно, сможете сказать нам, где вы были после двух часов дня?
     - Здесь.
     - Один?
     - В основном, да.
     - Кто еще был с вами?
     - Во-первых, Франн.
     - А во-вторых?
     - Во-вторых, женщина.
     - Мы хотели бы знать ее имя, - сказал Оллер.
     - Я думаю, оно вам не потребуется.
     - Примите к сведению, Сент-Айвз, нам наплевать на то, что вы думаете.
     - Я рассказал вам  все, что  знал.  Даже  назвал имя  моего  клиента. И
больше  никого  не  буду  впутывать  в это  дело.  Даже если  вы  официально
предъявите мне обвинение в убийстве.
     - Он у нас настоящий джентльмен,  не так ли, Фрэнк, -  хмыкнул Оллер. -
Вам известен телефон Прокейна?
     Я продиктовал номер.
     - Он дома?
     - Скорее всего да.
     Дил подошел к телефону.
     - Инспектор Дил из отдела  убийств, - представился он, когда  на другом
конце провода сняли трубку. - Мы  хотим  поговорить с вами,  мистер Прокейн.
Наверное, Сент-Айвз сказал  вам,  по  какому  поводу.  - Несколько секунд он
внимательно  слушал. - Мы будем у  вас ровно в десять. - Он положил трубку и
повернулся ко мне.
     - Мы занялись этим  делом,  Сент-Айвз,  так как уверены в том,  что оно
связано  с  убийством  Бойкинса.  Но  Франн  не просто какой-то  воришка. Он
полицейский.  На  этот  раз  у  нас  будет  много  помощников,   потому  что
полицейские не любят, когда убивают кого-то из них. Вы понимаете, что я имею
в виду?
     - Конечно.
     -  Так  вот, если  вам известно что-нибудь о Франне или  его  возможном
убийце и  вы забыли упомянуть об этом, а потом выяснится, что вы  рассказали
нам не все, вас ждут неприятности. Серьезные неприятности.
     На мгновение я задумался.
     - Я рассказал вам все.
     -  Но вы по-прежнему не уверены  в том, что он собирался  шантажировать
Прокейна?
     - Он не говорил мне  об  этом.  Но  сказал, что Прокейн, по его мнению,
хотел бы  знать, кто принес дорожную сумку с эмблемой  "Юнайтед"  в  мужской
туалет аэровокзала. Мне показалось, что он намеревался содрать  пару тысяч с
этого  парня. Но,  может быть,  он расследовал  убийство Бойкинса совсем  по
другой причине.
     Оллер и Дил остановились на полпути к двери и оглянулись.
     - По какой же? - спросил Дил.
     - Ему надоело ездить на мотоцикле.

     Прокейн позвонил около полуночи.
     - Как прошла встреча? - спросил я.
     - Неплохо. Они вели себя очень тактично.
     - Они спрашивали вас о Франне?
     - Да. Знаю ли я его и говорил ли я с ним.
     - И что вы ответили?
     - Я сказал, что никогда о нем не слышал.
     - Они вам поверили?
     - Вроде бы, да.
     - Вы рассказали им о журналах?
     - Я сказал, что это личные документы, и я  не хотел, чтобы они попали в
чужие руки. Поэтому и выкупил их у вора.
     - Они не просили разрешения взглянуть на них?
     - Нет, но упрекнули меня в том, что я сразу же не  обратился в полицию.
Тогда я бы смог сэкономить эти сто тысяч.
     - Долго они были у вас?
     - Почти два часа. Они только что ушли. Они осмотрели дом и сейф.
     - Они собираются встретиться с вами еще раз?
     - Да. Я предупредил их, что  завтра меня не будет, но они не возражали,
потому что завтра у них выходной. Или уже сегодня? В среду.
     - И ваши планы остаются без изменений?
     - У меня нет  другого  выхода,  мистер  Сент-Айвз. -  В голосе Прокейна
слышались стальные нотки.
     - Вероятно, вы правы.
     - Надеюсь, вы не передумали? - спросил он после короткой паузы.
     - Мы должны встретиться у вас?
     - Да, сегодня в полдень. Вы придете?
     Я ответил не сразу, потому что мне пришлось перебрать три дюжины причин
моего отказа, чтобы выбрать наиболее убедительную.
     -  Я буду  у  вас  ровно  в  двенадцать, -  услышал я  голос,  который,
казалось, принадлежал кому-то еще.

        Глава семнадцатая

     Я думал  о том,  чтобы  завести себе кота  и назвать его Осберг,  когда
серый рассвет прокрался в мою комнату. Часы  показывали четверть восьмого, и
самая длинная ночь в моей жизни подошла  к концу. Самая длинная, потому  что
каждую ее секунду я пересчитал как минимум дважды.
     Давно  уже  я не встречал  зарю  и, встав с  кровати,  подошел к  окну.
Тяжелые  облака,  готовые  разразиться  холодным дождем,  затянули  небо и я
решил, что, просыпаясь не раньше десяти утра, ничего не терял.
     Выпив   натощак  чашечку   кофе,  я  принял  душ,  побрился  и   плотно
позавтракал. Затем надел темно-синий костюм, голубую рубашку, черный галстук
и туфли того же цвета. Такой наряд  выглядел бы пристойно и на похоронах,  и
при краже миллиона долларов.
     В  половине девятого  я был  готов пойти  куда угодно,  даже на работу.
Вместо этого  я включил  телевизор.  Подремав на  программе  новостей,  я  с
удовольствием посмотрел мультфильмы. Особенно мне  понравился  фильм с двумя
тиграми и, говорящим с бруклинским акцентом, медведем. Тигры же, несомненно,
приехали из южных штатов.
     В  одиннадцать  часов  я  спустился в  холл отеля.  Увидев  меня,  Эдди
удивленно поднял брови.
     - О боже, вы сегодня рано.
     - Уже одиннадцать, - возразил я.
     - Для вас это рано. Или вы нашли себе работу?
     - Еще нет.
     - Ну, я думаю, что-нибудь подвернется.
     - Будем надеяться, - ответил я и вышел на улицу.
     К Прокейну я решил прогуляться пешком. Долгая прогулка, двадцать восемь
кварталов,  должна была,  по  всем литературным  источникам,  пойти  мне  на
пользу.
     Половину пути я  отпраздновал  в небольшой баре шотландским с  содовой,
где просидел минут двадцать, потому что не хотел приходить к Прокейну раньше
условленного срока.
     В пять минут первого я подошел к знакомому дому.  Прокейн встретил меня
у дверей и провел в кабинет. В камине весело потрескивали дрова.
     - Вы пришли  первым,  - заметил он,  когда я сел в кресло.  Он  стоял у
окна,  в   сером  костюме,  белоснежной  рубашке  и  полосатом,  черно-белом
галстуке.  Казалось,  он  собрался идти на совет  директоров крупной  фирмы,
чтобы сообщить своим коллегам приятные новости. Его глаза ярко блестели, а с
лица не сходила улыбка.
     - Я как раз собирался что-нибудь выпить, мистер Сент-Айвз, сказал он. -
Надеюсь, вы составите мне компанию?
     - Не откажусь, - ответил я.
     Он принес мне бокал и сел во второе кресло.
     - Сегодня для вас большой день, - заметил я.
     - Это точно. - Он сиял, как начищенный самовар. - Я встал в шесть утра.
А вы, я вижу, прекрасно выспались.
     - Да, неплохо, - пробормотал я.
     - Ну, -  Прокейн поднял бокал, - выпьем за  удачу.  Разумеется, удача -
далеко не самое главное в нашем деле, - добавил он, когда мы выпили.
     - Подготовка, - кивнул я.
     -  Тщательная,  всесторонняя  подготовка,  -  подтвердил  он.  -  Когда
действия каждого расписаны по минутам.
     - А что, если ваши... жертвы где-то задержатся или в чем-то поспешат?
     - Мы  учли и такую  возможность. - Прокейн просто лучился счастьем. Его
планы вот-вот должны были стать реальностью.
     -  Что вам  больше нравится: подготовка операции или  ее исполнение?  -
спросил я.
     На мгновение он задумался.
     -  Пожалуй,  исполнение,  но,  право,  мне  трудно  отдать предпочтение
чему-то одному. Мне не хотелось бы сравнивать кражу с написанием картины, но
это  единственное,  в  чем  я  хоть  немного  понимаю.  Я  получаю  огромное
наслаждение, выбирая сюжет, всматриваясь в форму,  цвет, игру света  и тени,
но все это ничто по сравнению  с  тем ощущением, которое  я испытываю, когда
моя кисть касается девственно чистого холста. Все остальное  уже  пустяки. Я
рисую очень быстро, мистер Сент-Айвз. - Он улыбнулся. - Так же, как и ворую.
     - А потом?
     -  Потом?  - задумчиво  повторил  Прокейн. - Да, в  обоих случаях потом
приходит покой, этакая меланхолия.
     - А чувство вины?
     - Только сожаление. После  того, как картина  завершена. После  кражи -
никогда.
     - И о чем же вы сожалеете?
     - Мне всегда  кажется, что я  мог бы нарисовать  ее  лучше. Хотя я и не
знаю,  что мне  следовало бы  для этого  сделать. После кражи я не испытываю
ничего похожего.
     - И никаких угрызений совести?
     -  Я  не  представляю, что это такое, -  ответил  Прокейн.  - Угрызения
совести подразумевают чувство вины, а я не знаком с этим чувством.
     - А  вас  не интересовало, почему? Почти каждый из  нас  чувствует себя
виноватым в том или другом.
     - Я думал об этом и пришел к вполне определенному  выводу. Дело в  том,
что я доволен тем,  кто я есть: превосходный вор и  терпимый художник. Я  не
стремлюсь быть кем-то другим.  Мне кажется, что чувство  вины  появляется  у
людей, которые ставят  перед собой  недостижимые цели.  Они  не  могут стать
кем-то еще, но  думают,  что  это  им  по  силам,  и в результате  возникает
комплекс вины перед самим собой.
     -  Что вы  ощущаете при  краже? - спросил  я.  - Какие у  вас возникают
эмоции и возникают ли они?
     -  Вам  это  нужно для  репортажа, мистер Сент-Айвз?  -  Прокейну  явно
нравилось, что разговор в основном шел о нем. А это немаловажно.
     - Возможно.
     - Мое  внимание  целиком  приковано  к операции. Все  остальное  как бы
отсечено. Мне кажется, что я держу все нити и в каждый момент знаю, за какую
надо  дернуть. Иногда мне хочется по памяти  нарисовать картину  ограбления.
Там было бы на что посмотреть, особенно на лицо, как вы говорите, жертвы.
     - Например, вашингтонского сенатора.
     Брови Прокейна удивленно поползли вверх.
     - О, разве они знают об этом?
     - Во всяком случае, догадываются.
     - Это был совершенно  продажный человек. Он уже умер. Но, прикованный к
батарее, он поневоле вызывал жалость.
     - Я успел прочесть только несколько страниц, - заметил я, - но от ваших
журналов невозможно оторваться.
     - Вы думаете, они могут заинтересовать широкого читателя?
     - Несомненно.
     Прокейн оживился.
     - Пожалуй, их стоит опубликовать. К сожалению, это  возможно лишь после
моей смерти.
     - Не раньше, - согласился я.
     - Вы действительно думаете, что их опубликуют?
     - Майрон Грин знаком с некоторыми издателями. Он все устроит.
     - Если их опубликуют, - Прокейн скромно потупил глаза, - то книгу могут
экранизировать?
     - Конечно, - я с трудом удержался от улыбки.
     Он помолчал.
     - Главную роль мог бы сыграть Стив Маккуин. Или Брандо...
     Звук открывающейся двери прервал  рассуждения Прокейна. В кабинет вошли
Джанет   Вистлер  и  Майлс  Уайдстейн.   К  моему  разочарованию,  Уайдстейн
совершенно безответственно  отнесся  к  такому  важному  событию, как  кража
миллиона долларов, надев твидовое пальто спортивного покроя, серый шерстяной
костюм и рубашку с открытым воротом. Правда, его  башмаки белели каучуковыми
подошвами. В руке  он  держал  черный  плоский "дипломат".  Поздоровавшись с
нами, Уайдстейн поставил его на пол.
     Джанет Вистлер пришла в темном брючном костюме и невыразительных черных
туфлях.  По внешнему виду они  напоминали направляющуюся в ближайший магазин
за продуктами молодую пару.
     Прокейн   предложил  Джанет  что-нибудь   выпить,  но  она  отказалась.
Уайдстейну он ничего не предлагал.
     - Я звонил вам вчера ночью, чтобы рассказать о встрече с детективами, -
сказал Прокейн. - Я пришел к выводу, что их интерес к  моей  особе не должен
помешать нам в выполнении наших планов.
     - Это дело начинает обрастать трупами, - заметил Уайдстейн.
     - Прошлой ночью мы уже обсудили этот аспект, - ответил Прокейн.
     - Я упомянул об этом  только потому, что  у Сент-Айвза могли возникнуть
какие-нибудь идеи.
     - Только  одна, - ответил  я. -  Те, кто убил  Бойкинса и Пескоу, могли
зарезать и Франна.
     -  Да,  это  логичное   предположение,  -  кивнул  Прокейн.  -  Они  же
намереваются украсть миллион долларов и возложить вину на нас.
     -  Я  не  понимаю,  как вы  собираетесь  удержать  их  от  контактов  с
торговцами наркотиками,  даже  если  вам  и  удастся  опередить  их в  краже
миллиона.
     Они переглянулись.
     -  Я  думаю,  мистер  Сент-Айвз,  -  сказал  Прокейн,  - что  о  каждой
последующей стадии нашего плана вы будете узнавать в самый последний момент.
Я уверен, вы понимаете, почему. Но, позвольте вас  уверить, что нами приняты
все  меры  предосторожности.  - Он  повернулся к  Джанет.  -  Вы  звонили  в
аэропорт?
     - Да. Самолеты вылетают точно по расписанию.
     Прокейн взглянул на часы.
     - Лимузин у дома?
     - Мы в нем приехали, - ответил Уайдстейн.
     - Думаю, нам пора. Прошу вас, Майлс.
     Уайдстейн  поднял  черный "дипломат" и открыл его. На  черном  бархате,
каждый в  своем  гнезде, лежали четыре  пистолета, длина ствола  каждого  из
которых не превышала и шести дюймов.
     Право  первого  выбора  было  представлено  Джанет  Вистлер. Она  взяла
пистолет, убедилась, что он заряжен, и бросила его в сумочку.
     -  Это семизарядные "вальтеры", мистер Сент-Айвз, -  пояснил Прокейн. -
Модель тридцать первого года, хотя эти пистолеты изготовлены совсем недавно.
-  Он сунул пистолет во  внутренний  карман  пиджака.  Вероятно, Прокейн шил
костюм у опытного портного, потому что пиджак не оттопырился.
     Уайдстейн повернулся ко мне.
     - Сент-Айвз, - он протянул "дипломат".
     - Благодарю, - ответил я. - Я этим не пользуюсь.

        Глава восемнадцатая

     Черный "кадиллак", двойник своего нью-йоркского собрата, встретил нас в
Национальном  аэропорту Вашингтона.  Над  Потомаком, предвещая мокрый  снег,
плыли низкие облака. В Вашингтоне мне не везло с погодой. Я попадал сюда или
в пронизывающий холод, или в нестерпимый зной.
     Прокейн посмотрел на облака и повернулся к Джанет.
     - К пяти вечера должно проясниться, - сказала она.
     Я спросил у Прокейна, почему он интересуется осадками.
     - Если пойдет снег, все отменяется, - ответил тот.
     - Снега  не будет, - вмешался в наш разговор словоохотливый водитель. -
Мой нос чувствует снег за три дня. Снега не будет.
     Мы ехали на восток по авеню Независимости. Справа, в  леске, показалось
какое-то здание, отдаленно напоминающее греческий храм.
     - Что это? - спросил Прокейн у водителя.
     -  Мемориал погибшим  во второй мировой  войне.  Их  имена высечены  на
камне. Всех убитых американцев.
     - Красивое здание, - кивнул Прокейн.
     - А это мемориальный  комплекс Линкольна, - продолжал водитель. - Очень
знаменитый.
     Мы мчались по широкому шоссе, отделявшему Центр  искусств имени Кеннеди
от  Потомака. Рядом  с Центром располагался жилой  комплекс Уотергейт, самая
дешевая однокомнатная квартира которого стоила сорок четыре тысячи долларов,
а цена за трехкомнатную, с камином и видом на  реку, достигла ста пятидесяти
тысяч.
     Вскоре "кадиллак"  свернул направо,  и, увидев  знакомый ресторан "Райв
Гоше", я понял, что  мы въехали в  Джорджтаун.  Минут десять мы  петляли  по
узким  улочкам,  обсаженным  аккуратно  подстриженными деревьями.  Последний
поворот  на  Н-стрит,  и, проехав  два  или три квартала, водитель остановил
"кадиллак" у трехэтажного, выкрашенного белой краской, кирпичного особняка.
     -  Если  я не  ошибаюсь, на  этой улице жил, когда был сенатором,  Джон
Кеннеди? - спросил я.
     - Да, в следующем квартале, - ответил Прокейн и велел водителю приехать
ровно в десять вечера.
     Он  поднялся по ступенькам, достал ключ, вставил его  в замок  и открыл
дверь.
     - Это вы, мистер Прокейн? - послышался из глубины дома женский голос.
     - Да, -  ответил он  и повернулся ко мне. - Это моя домоуправительница,
миссис Вильямс. Она прилетела вчера, чтобы подготовить дом к нашему приезду.
     В  холл  спустилась негритянка  лет пятидесяти  пяти в  строгом  темном
платье  и белоснежном фартуке. Прокейн представил  ее мне, и она,  взяв наши
пальто, повесила их в стенной шкаф.
     - Кого вы ждете к обеду? - спросила она.
     -  Кроме  нас никого не будет, - ответил Прокейн  и пригласил  всех нас
пройти  в освещенную старинным канделябром со свечами гостиную. Пол покрывал
восточный  ковер,  почтенный  возраст  которого,  как  минимум,  не  уступал
канделябру. По стенам висели потемневшие  от времени портреты  давно умерших
людей,  над   каминной  доской   -   большое   зеркало  в   золоченой  раме.
Домоуправительница последовала за нами.
     - Я думаю, вы бы хотели бы выпить кофе, - сказала она.
     - Да, с удовольствием, - согласился Прокейн.
     Она  кивнула  и через столовую, отделенную от гостиной высокими резными
дверями, прошла  на кухню.  Я  заметил длинный, узкий стол  черного  дерева,
несколько  стульев  с  высокими спинками  и  еще один  канделябр,  также  не
признающий электричества.
     - Ну, мистер Сент-Айвз, как вам это нравится? - спросил Прокейн.
     - Дом принадлежит вам?
     Он покачал головой.
     - Нет, я  снял его на шесть месяцев. Четыре уже прошло. Я приезжаю сюда
раз  в  неделю  и  обычно  приглашаю  на  обед  кого-нибудь  из  влиятельных
конгрессменов или сенаторов. Видите ли, на время я стал лоббистом.
     - И какой же законопроект вы проталкиваете?
     -  Мне надо  было найти предлог  для  аренды этого дома  и пребывания в
Вашингтоне. И я выбрал законопроект о защите диких животных. Оказывается, мы
просто варварски уничтожаем их.
     - Я слышал об этом.
     - Вот я и решил им помочь.
     - А в остальное время вы занимались подготовкой операции?
     - Да, стараясь не упустить ни одной мелочи.
     - Это довольно сложно.
     - Но необходимо.
     - А почему вам не подошел мотель? - спросил я, положив  ногу на  ногу и
вызвав негодующий скрип кресла, в котором сидел.
     - Если что-нибудь случится и в это дело вмешается полиция, они проверят
все мотели, но не частные дома на Н-стрит.
     -  Вы приказали  водителю вернуться в десять часов. Значит,  ограбление
назначено на более ранний срок. Могу я узнать точное время?
     - Девять вечера.
     - И где это произойдет?
     Прокейн на мгновение задумался.
     - Я  думаю,  вам уже можно сказать об  этом.  В открытом кинотеатре для
автомобилистов.
     - Там, где миллион долларов обменяют на партию героина?
     - Да.
     - Открытые кинотеатры очень удобны для такого вот обмена, - кивнул я. -
Я сам пользовался ими три или четыре раза.
     -  В  вашем деле они  просто  незаменимы,  - согласился  Прокейн.  -  В
открытом кинотеатре постоянное движение. Ходят люди, ездят машины,  темно  и
достаточно многолюдно, чтобы гарантировать хоть некоторую безопасность.
     Домоуправительница  внесла  поднос с  кофейником,  кувшинчиком  сливок,
сахарницей  и  четырьмя  фарфоровыми  чашечками. Прокейн  поблагодарил ее  и
взглянул на Джанет. Та разлила кофе.
     Наступило неловкое молчание. Казалось, мы обговорили все, кроме одного,
ради чего  мы  и  собрались в  особняке на  Н-стрит,  но  никто  не  решался
упомянуть о цели нашей встречи.
     - А что случится с нашими конкурентами? - спросил я.
     - Конкурентами?
     - Он имеет в виду тех, кто попытается украсть миллион и подставить  нас
под удар, - пояснил Уайдстейн.
     - Это зависит от них самих.
     - В каком смысле?
     - Последуют ли они украденному у меня плану или нет.
     - А если последуют?
     Прокейн печально покачал головой.
     - Тогда я им не завидую.

        Глава девятнадцатая

     На обед нам подали свиные  отбивные с косточками,  украшенные бумажными
розетками, чтобы не испачкать  руки,  картофельное  пюре,  салат  и яблочный
пирог, Я  съел все, не забыв  поблагодарить миссис  Вильямс за вкусную еду и
попросить добавки пирога.
     После обеда мы вернулись в гостиную. Майлс Уайдстейн поднялся на второй
этаж  и  принес переносной  телевизор.  Шла  программа  новостей,  и  Уолтер
Кронкайт рассказал нам, что делалось в мире.
     - Таково положение на сегодня, семнадцатое  октября тысяча девятьсот...
- Уайдстейн выключил телевизор, не дав Кронкайту договорить, какого года.
     - Ну что ж, - Прокейн встал, - я вижу, что сегодняшний  день  ничуть не
лучше предыдущего. Пожалуй, нам пора собираться.
     Миссис Вильямс достала наши пальто, и мы неторопливо оделись.
     -  Машина  придет  за  вами в десять  часов, миссис  Вильямс, -  сказал
Прокейн.
     - Да, сэр.
     - Я вернусь в Нью-Йорк завтра.
     - К ленчу или обеду?
     - Скоре всего, к обеду.
     - Да, сэр.
     - Спасибо за  обед, миссис Вильямс. -  Он повернулся к нам. - Мы выйдем
через черный ход.
     По бетонной дорожке, петляющей между клумбами  и кустами,  мы подошли к
гаражу. Прокейн достал  из кармана ключ, открыл дверь и, подняв правую руку,
щелкнул  выключателем.   В   гараже   стояли   две   "шевроле-импалы":  одна
темно-зеленая, другая черная.  Прокейн  нажал кнопку в стене, и дверь гаража
плавно поднялась вверх.
     - Мы поедем на зеленой, мистер Сент-Айвз, - сказал он. Джанет Вистлер и
Майлс  Уайдстейн  уже садились  в  черную "импалу".  Прокейн  подождал, пока
Уайдстейн выедет из гаража и завел мотор.
     С Н-стрит мы свернули на Висконтин-авеню и далее на  М-стрит. Уайдстейн
ехал в крайнем  левом ряду, мы за ним. При выезде на  мост Кей нам  пришлось
остановиться перед светофором.
     - Куда мы едем? - спросил я. - В Мэриленд или Вирджинию?
     - В Вирджинию, - ответил Прокейн. - Вы там бывали?
     - Один раз.
     Зажегся  зеленый  свет,  мы пересекли  Потомак  и повернули  направо, к
мемориалу Джорджа Вашингтона. Прокейн держался метрах в двадцати от "импалы"
Уайдстейна.
     - Мне показалось, что они нервничали, - заметил я.
     - Разумеется. А разве вы совершенно спокойны?
     - Нет, я просто боюсь.
     Прокейн довольно хмыкнул.
     - А мне все это очень нравится.
     - Вероятно, вы - прирожденный вор.
     Прокейн снова хмыкнул.
     - Возможно, вы правы.
     Пятнадцать минут  спустя мы подъехали к  развилке и повернули налево, к
Вирджинии,  затем  вновь налево  и  оказались  на  кольцевой  дороге  вокруг
Вашингтона.
     -  Вы  меня  очень удивили, Сент-Айвз, - сказал Прокейн через несколько
минут.
     - Чем же?
     - Тем, что не нашли причины отказаться от участия в нашем мероприятии.
     - Я нашел три дюжины причин.
     - Но, тем не менее, вы здесь.
     - Да, я здесь.
     - Своими действиями вы нарушаете закон.
     - Полагаю, что да.
     - И вас это не беспокоит?
     - Не слишком.
     -  Вам  кажется, что  кража миллиона долларов у торговцев наркотиками и
ограбление банка на ту же сумму - не одно и то же.
     - Я старался убедить себя в этом.
     - И вам это удалось?
     - Частично.
     - Как это?
     - Меня радует, что вы хотите помешать торговцам наркотиками. Я ненавижу
героин. Он загубил слишком много жизней.
     - И этим вы оправдываете свое участие?
     - Не оправдываю, но нахожу какой-то смысл в том, что делаю.
     - После этой кражи цена  героина, несомненно, подскочит.  Это означает,
что  наркоманам придется  красть  больше, чем теперь,  чтобы  платить за эту
отраву.  Уровень преступности  повысится.  Если кто-то  из  них  решится  на
вооруженный разбой, погибнут невинные люди. Вы думали об этом?
     - Нет.
     - И не надо.
     - А вы?
     - Я принимаю себя таким,  какой я есть. Я вор. Но я краду только у тех,
кто нарушил закон. Этим я успокаиваю свою совесть. - Он помолчал. - Если она
у меня есть.

        Глава двадцатая

     Проехав  шесть или семь миль по  кольцевой дороге, мы свернули на шоссе
27. Уайдстейн  по-прежнему держался  метрах в двадцати  впереди. Наступившая
ночь не позволяла разглядеть окрестности. Изредка  мелькали освещенные дома,
мы пересекли три речушки, проехали мимо двух бензоколонок.
     Я думал о том, что заставило меня оказаться рядом с вором,  готовящимся
украсть миллион. Вряд ли он рассчитывал получить деньги, приставив  пистолет
к чьему-то виску. Дело  обстояло гораздо  сложнее, поскольку на этот миллион
нацеливался  кто-то еще. И не только нацеливался, но  и знал, что  для этого
надо сделать. Мой сосед по машине предоставил своим конкурентам подробнейший
план ограбления.
     Меня подмывало  спросить Прокейна, что ждет этих людей, но, не  надеясь
получить ответ, я вспомнил Бобби  Бойкинса, избитого до смерти за то, что он
захотел жить несколько лучше, чем  уготовила ему  судьба. Я  вспомнил Джимми
Пескоу, выброшенного из окна  из-за того,  что он  слишком внимательно читал
дневники Прокейна. И  гордость моторизованной полиции Нью-Йорка, Френсиса X.
Франна, жаждавшего сменить  форму патрульного на штатский костюм  детектива,
или собравшегося шантажировать Прокейна и кого-то еще, принесшего дневники в
туалет аэровокзала.
     Слежка за  мной обошлась Франну слишком дорого. Те, кто принес журналы,
скорее всего, разделались с ним так же, как с Бойкинсом и Пескоу.
     А,  убив  троих,  они  (я  не  сомневался,  что  это  они, а  не он) не
остановились бы перед тем, чтобы  отправить на тот свет еще двоих, троих или
шестерых.  Гораздо  больше людей  нередко  гибло  за куда  меньшую, чем один
миллион долларов, сумму.
     И  тут  мне  показалось, что  я  нащупал  ниточку,  связывающую  смерть
Бойкинса, Пескоу  и Франна, но мои размышления прервал возглас Прокейна: "Мы
почти на месте".
     Кинотеатр  располагался  слева  от   шоссе.  Красная  неоновая  вывеска
гласила:   "Биг  Бен  Драйв-Ин".  Чуть  ниже  следовали   названия  фильмов,
демонстрировавшихся в тот  вечер:  "Раздень меня",  "Венок  из  незабудок" и
"Ненасытный".
     Мои часы показывали восемь пятьдесят.
     - Мы приехали чуть раньше, - сказал Прокейн.
     - Тем лучше. Я бы не хотел пропустить начало.
     - Не волнуйтесь, вы все увидите.
     Он  сбавил  скорость  и  свернул  к  открытому  кинотеатру.  Уайдстейн,
передавая  кассирше деньги  через окно автомобиля,  уже брал билеты. Прокейн
притормозил, ожидая, пока тот отъедет от будки.
     - Сколько? - спросил он у кассирши, женщины средних лет.
     - Три доллара с человека,  - ответила она. - Если  вы поторопитесь,  то
успеете к началу "Венка из незабудок".
     Подъездную  дорогу к кинотеатру с двух  сторон  ограждал высокий забор.
Слева он оканчивался  в пятнадцати ярдах, а справа шел вокруг всей площадки,
закрывая экран от взоров безбилетников.
     Посреди   кинотеатра   шла  широкая  дорога,  по  обе  стороны  которой
располагались ряды  стоянок с индивидуальными динамиками и обогревателями. В
приземистом квадратном здании находились киноаппаратура и буфет.
     Пока Прокейн, потушив огни,  медленно ехал вдоль забора, я насчитал три
дюжины машин. Судя по  всему,  популярность  кинотеатра  среди  вашингтонцев
оставляла желать лучшего.
     Прокейн въехал на стоянку последнего ряда и заглушил двигатель.
     - А где Уайдстейн и Джанет? - спросил я.
     - В следующем ряду, справа от вас.
     - В машине их нет.
     - Они пошли в буфет.
     - Куда я должен смотреть, чтобы не упустить самого главного?
     - Третий ряд от нас, левая часть.
     - Но там нет ни одной машины.
     - Они приедут.
     - Когда?
     Прокейн взглянул на часы.
     - У вас есть еще пять минут. Расслабьтесь и посмотрите фильм.
     Я взглянул на экран. Одна женщина  помогала другой  снять  бюстгальтер.
Когда его, наконец, сняли, в комнату вошел мужчина. Женщина без бюстгальтера
застеснялась и закрыла  грудь руками. Ее  подруга улыбалась.  Так  же, как и
мужчина. Они начали говорить друг с другом, и я отвернулся.
     - Если вам не трудно, возьмите динамик в машину, - попросил Прокейн.
     - Хорошо, -  ответил я, открыл  окно,  поднял  динамик  с  подставки  и
перенес его в кабину.
     - Вы хотите, чтобы я включил звук?
     - Только, если вы будете слушать.
     - Мне больше нравится тишина, - ответил я.
     Прокейн вновь взглянул на часы.
     - Через тридцать секунд в третий от нас ряд въедет голубой "додж".
     - И кто в нем приедет?
     - Южноамериканец.
     Тридцать секунд спустя третий ряд по-прежнему оставался пустым.
     - Он опаздывает, - пробормотал я.
     - Вы нервничаете, - усмехнулся Прокейн.
     - Это точно.
     Прошло еще пятнадцать  секунд, и голубой  "додж" с белым верхом вполз в
третий от нас ряд.  Вероятно, водитель тоже  предпочитал тишину,  потому что
динамик остался на подставке.
     Я  увидел  Уайдстейна  и  Джанет  Вистлер,  идущих  к  своей  "импале".
Уайдстейн  нес картонную  коробку с, как  мне показалось, пакетом  воздушной
кукурузы и двумя бутылочками "кока-колы". Они  залезли  в кабину и  приникли
друг к другу.
     - Изображают влюбленных? - спросил я.
     - Да.
     - Кого мы теперь ждем?
     - Автомобиль с четырьмя пассажирами.
     - Какой марки?
     - Не знаю.
     Несколько  секунд  спустя  большой  черный,  а может  быть  темно-синий
"олдсмобиль",  остановился рядом с  "доджем".  Их разделяла лишь подставка с
двумя  динамиками.  Четырех  пассажиров  "олдсмобиля"  также не интересовали
экранные разговоры.
     - Посмотрите налево, - сказал Прокейн. - Видите двух мужчин?
     - Они что-то несут.
     - Да. Они только что вышли из буфета.
     - А чем они вас заинтересовали?
     - Именно они собираются украсть миллион долларов.
     Я не спросил, откуда ему это известно. Я не спускал глаз с этих мужчин.
Они  были в  пальто  и в  низко  надвинутых шляпах. Каждый  нес в  руках  по
подносу. Подойдя  к  "доджу",  они, как  по команде, поднесли  к лицу правую
руку.
     - Маски, - прошептал Прокейн. - Они в точности следуют плану.
     Резким  движением  мужчины  отбросили  подносы.  Один,  более  высокий,
метнулся вперед и,  схватившись  за ручку,  рванул на себя  дверцу  "доджа".
Второй нырнул  в  кабину  и  через  три секунды  выскочил обратно.  К  моему
удивлению, выстрела я не услышал.
     - Шелуха  мускатного ореха, - пояснил Прокейн.  - Попадая  в глаза, она
вызывает дикую боль.
     Оставив дверцу "доджа" открытой, мужчины обогнули его сзади и бросились
к "олдсмобилю",  один - справа, другой - слева. Все  четыре дверцы  большого
автомобиля открылись одновременно.  Кто-то выскочил с заднего сиденья и  тут
же повалился на землю, прижав руки к лицу.
     - Снова мускатный орех? - спросила я.
     - Да.
     Один  из  мужчин  вытащил  с  заднего  сиденья  "олдсмобиля"  небольшой
чемодан. Вернувшись  к "доджу",  они достали оттуда  еще два,  судя по виду,
более тяжелых, и бросились бежать. Со стороны "олдсмобиля"  доносились крики
и  стоны.  Кто-то сполз  на  землю с переднего сиденья  и стоял на  коленях,
качаясь из стороны в сторону. Издалека казалось, что он молится.
     Двое  похитителей  бежали  к буфету,  но тяжелые чемоданы  не давали им
набрать скорость.
     - Они взяли героин, - в голосе Прокейна слышалось недоумение.
     - Похоже, фунтов сто десять, - кивнул я. - Разве это  не входило в ваши
планы?
     - Нет. - Он завел двигатель. - В мои планы это не входило.
     - А что теперь?
     - Поставьте динамик на место и следите за Уайдстейном.
     Тот уже  не обнимал Джанет,  а,  вырулив со стоянки, мчался к выезду из
кинотеатра. Несколько  мгновений спустя  его "импала"  исчезла  меж  высоких
заборов.
     - Теперь  наша очередь. - Прокейн выехал со стоянки. - Правда, придется
немного подождать.
     Из-за  здания  буфета  показался  маленький  зеленый  "мустанг".  Я  не
заметил, чтобы его пассажиры куда-то спешили.
     - Надо сказать, сработали они неплохо, - заметил Прокейн.
     - Как профессионалы.
     - Правда, они затратили несколько больше времени, чем предполагалось.
     - Как это?
     - Я рассчитывал, что сама кража займет сорок пять секунд. Они уложились
лишь в пятьдесят семь.
     Я взглянул на "додж" и "олдсмобиль". Там все осталось без изменений.
     - И сколько это будет продолжаться? - спросил я.
     -  Еще несколько  минут.  Или чуть дольше. Потом  они  придут  в  себя.
Мускатный орех - штука очень капризная.
     - Я слышал об этом. А чем в это время займемся мы?
     - Мы? Мы украдем у двух воров миллион долларов.

        Глава двадцать первая

     "Мустанг" угодил в  ловушку.  Я  понял это, как  только  Прокейн выехал
из-за поворота. В  тридцати метрах  впереди, там, где  оканчивались  заборы,
Уайдстейн  перегородил  дорогу,  поставив  машину  поперек   узкой   полоски
асфальта.
     Сердито вспыхнули тормозные огни "мустанга", и  он остановился метрах в
пяти  от  "импалы"  Уайдстейна.  Дверцы  "мустанга" раскрылись, и справа  из
кабины выскочил  мужчина. На голове у него был  блестящий  нейлоновый чулок.
Мужчина что-то кричал.
     Уайдстейн  выглянул  из-за  капота,  освещенный  фарами  "мустанга",  и
беспомощно развел руками, как  бы говоря, что  не  в  силах  завести  мотор.
Мужчина в маске нырнул в кабину и мгновением позже появился вновь. В руке он
держал автоматический карабин с обрезанным стволом.
     Прокейн включил фары.  Мужчина взглянул в нашу сторону,  крикнул что-то
водителю "мустанга" и пошел к  машине Уайдстейна. Водитель "мустанга"  вылез
из кабины. Дуло его пистолета смотрело прямо на нас.
     - Держитесь крепче!  - рявкнул  Прокейн, вдавливая в пол педаль газа. Я
схватился  руками  за ремень безопасности, и  мы  врезались в  "мустанг"  на
скорости пятнадцать миль в час.  Раздался треск и скрежет металла, "мустанг"
прополз  вперед  сантиметров  двадцать.  Вероятно, водитель  поставил его на
ручной тормоз. Тут же раздался выстрел, и в лобовом стекле нашего автомобиля
появилась большая дыра.
     - Выходите! - крикнул Прокейн.
     Я  открыл  дверь и  вывалился на  асфальт,  больно  ударившись коленом.
Прокейн последовал за мной.
     - Закройте дверь! - приказал он.
     - Мне ничего не видно, - пожаловался я, захлопывая дверцу "импалы".
     - Напрягите ваше  воображение, - огрызнулся  Прокейн.  Он уже достал из
внутреннего кармана "вальтер".
     Раздалось три  выстрела.  Мужчина с автоматическим  карабином  появился
из-за "мустанга" и, низко согнувшись, побежал к машине Уайдстейна, обходя ее
справа. Я решил, что, отвлекая внимание, стрелял его напарник.
     - Стой! - властно крикнул Прокейн.
     Мужчина с  карабином мгновенно обернулся. Если бы он нажал на спусковой
крючок секундой раньше, то разорвал бы нас пополам.
     От него нас отделяло метров девять.  Прокейн выстрелил, но промахнулся.
Я начал  пятиться к багажнику  "импалы".  Прокейн  снова выстрелил  и  вновь
неудачно. Я понял, что стрелять он не умеет.
     Как мне показалось, мужчина  с карабином  улыбался.  Во всяком  случае,
сквозь  его маску проглядывало  что-то  белое. Он поднял карабин к плечу.  Я
продолжал пятиться. Прокейн выстрелил в  третий раз, но я уже не надеялся на
успех. Мужчина прицелился в Прокейна. Следующая пуля досталась бы мне.
     Джанет Вистлер  выступила  из-за  поднятого капота  машины Уайдстейна и
тремя выстрелами в спину уложила мужчину с карабином.
     При первом выстреле он  дернулся назад и его руки взлетели,  как птицы.
Карабин он отбросил куда-то в сторону, шагнул вперед, но тут же его настигла
вторая пуля. Он уже начал падать, когда третья пригвоздила его к земле.
     - Я плохо стреляю, - попытался оправдаться Прокейн.
     - Это заметно, - ответил я.
     Джанет  Вистлер  на мгновение  застыла, глядя на свою  жертву,  а затем
повернулась и скрылась за поднятым капотом.
     - За мной, - прошептал Прокейн и  на четвереньках заковылял к багажнику
нашей машины.
     С левой,  освещенной уцелевшей при столкновении фарой "импалы" стороны,
никого не было. Дверца "мустанга" оставалась открытой.
     Мы добрались до передних колес, когда Прокейн крикнул:
     - Нас четверо и мы вооружены. Ваш напарник мертв. Вам лучше сдаться.
     Ответа не последовало. Прокейн  поднялся на  ноги. Я за ним, но гораздо
медленнее.
     - Положите руки на голову и выйдите вперед, чтобы  я  мог вас видеть, -
продолжил Прокейн. Я искоса взглянул на него. Глаза Прокейна сверкали, а усы
воинственно топорщились.
     Мужчина вышел из-за  открытой дверцы "мустанга", но  руки его не лежали
на голове. Наоборот, правая сжимала пистолет, а левая служила ей опорой. Для
устойчивости   он,   как   это   делают,  когда  хотят   попасть  наверняка,
профессиональные стрелки, чуть присел. Целился он в меня.
     И тут мне все стало ясно, включая тот факт, что мне предстояло умереть.
Догадка нашла подтверждение  в  некоторых мелочах,  на которые я сначала  не
обратил  внимания.  Если  бы  не  близкая смерть,  я мог  похвалиться  своей
превосходной памятью и  блестящим  анализом, который  мне  удалось провести,
чтобы  найти тех, кто убил Бобби Бойкинса  и выбросил из окна восьмого этажа
Джимми Пескоу.
     Прокейн попытался меня спасти. Он нажал на курок  "вальтера", но вместо
выстрела  раздался  сухой  щелчок.  Мне оставалось  лишь смотреть  на  дуло,
направленного мне в грудь пистолета.
     - Эй приятель! - раздался за спиной мужчины в маске голос.
     Тот  круто  обернулся,  и тут  же  его  ударила первая  пуля.  Ответный
выстрел,  естественно,  не  мог  попасть  в цель.  Уайдстейн шел к  мужчине,
продолжая стрелять. Тот повалился на землю, перевернулся на  спину и застыл,
раскинув руки. Пиджак и пальто  расстегнулись, на белой рубашке  темнели три
красных пятна.
     Прокейн повернулся ко мне, протягивая "вальтер".
     - Осечка, - виновато пробормотал он.
     - Я знаю.
     - Наверное,  мне следовало швырнуть  в  него пистолет.  -  Он попытался
улыбнуться.
     - Теперь это уже не имеет значения.
     Он взглянул на мертвого мужчину.
     - Да, разумеется.
     Уайдстейн подошел к нам в сопровождении Джанет.  Мне показалось, что со
времени нашей последней встречи они здорово побледнели.
     - Он молодец. - Уайдстейн коснулся носком плеча мертвеца.
     - И напарник его ничуть не хуже, - добавил Прокейн.
     -  Я  не ожидал от  них такой прыти,  -  продолжал Уайдстейн. - Давайте
посмотрим, кто они.
     Прокейн  присел,  чтобы снять  маску  с  лица  убитого.  Джанет Вистлер
отвернулась. Уайдстейн, вероятно, чтобы убедиться, что осадков не ожидается,
поднял голову.
     - Снимать маску совсем не обязательно, - сказал я.
     Прокейн взглянул на меня.
     - Почему?
     -  Я знаю, кто они. - Я изо  всех сил старался, чтобы в  моем голосе не
слышалось самодовольства. Кажется, мне это удалось.
     - Кто же?
     - Это Фрэнк Дил. А тот, с карабином, Карл Оллер.
     - Детективы, - кивнул Прокейн. - Вчера они беседовали со мной, -  в его
голосе звучало недоверие.
     - Если вы мне не верите, снимите маску.
     Прокейн осторожно стянул нейлоновый чулок. Холодные глаза Фрэнка  Дила,
казалось, смотрели прямо на меня.
     - Вы хотите взглянуть на второго? - спросил я.
     - Нет. - Прокейн встал. - Почему они это сделали?
     - По двум причинам, - ответил я.
     - Каким именно?
     - Во-первых, миллион долларов.
     - А во-вторых?
     - Сегодня среда.
     - И что?
     - Это их выходной день.

        Глава двадцать вторая

     Я помог вытащить с заднего сиденья "мустанга" три чемодана. Мы положили
их в  багажник  машины  Уайдстейна. Я  нес самый  легкий,  весом  не  больше
тридцати фунтов. Миллион долларов наличными весил куда меньше, чем купленный
на него героин.
     - И что  вы собираетесь с  ним делать? - спросил  я, залезая на  заднее
сиденье рядом с Джанет.
     - С чем? - Прокейн повернулся ко мне.
     - С героином.
     - Разумеется, уничтожим. Но я никак не пойму...
     Он  не  успел  закончить фразу, потому что Уайдстейн посмотрел назад  и
крикнул: "Ложись!"
     Вместо  этого я  обернулся  и  увидел  подкативший  к "импале" Прокейна
темный  "олдсмобиль". Из него выскочило четверо мужчин и замахали  руками. Я
спрятался за заднее сиденье.
     Наша машина рванулась с места одновременно с первыми выстрелами. Джанет
с закрытыми глазами полулежала на сиденье. Несколько мгновений спустя, когда
мы выехали на шоссе 27, она открыла глаза и подмигнула мне. Мы сели.
     - Они попытаются использовать въезд в кинотеатр, - сказал Прокейн.
     -  Я знаю,  -  кивнул  Уайдстейн.  - Мне казалось,  что мускатный  орех
действует дольше.
     - Если его правильно использовать.
     - Они выглядели очень расстроенными.
     - Что же им прыгать от радости? Мы сможем сбросить их с хвоста?
     Уайдстейн покачал головой.
     - Вряд ли.
     Въезд в кинотеатр мы проскочили  на скорости  восемьдесят миль  в  час.
Прокейн снова оглянулся.
     - Я их вижу. Может, мы все-таки сумеем замести следы?
     - Я не знаю этих дорог, - ответил Уайдстейн. - И могу заехать в тупик.
     Прокейн кивнул.
     - Тогда воспользуемся альтернативным вариантом.
     - Да, - согласился Уайдстейн. - Другого выхода нет.
     Я хотел спросить, что это за альтернативный вариант, сколько жизней  он
должен унести, и не окажусь ли я в числе тех, кому не повезет, но у Прокейна
тоже накопились  вопросы.  Ему пришлось кричать,  перекрывая  шум воздушного
потока, потому что  стрелка спидометра приблизилась  к  девяноста.  Шоссе 27
давно не знало таких гонок. Даже днем по нему ездили  со значительно меньшей
скоростью. Я  следил  за  дорогой, механически  отвечая на вопросы Прокейна.
Особенно меня волновали приближающиеся фары "олдсмобиля".
     - Как вы узнали, что эти двое - Оллер и Дил?
     - Это могли быть только они.
     - Почему?
     - Я догадался, вспомнив некоторые подробности.
     - Подробности чего?
     - Например, прачечную-автомат.
     - При чем тут прачечная?
     - Они появились, как только я нашел тело Бойкинса.
     - Возможно, это совпадение. Такое случается.
     - Это еще не все. Они знали, где находится тело.
     - С чего вы это взяли?
     - Бойкинса засунули за  последнюю сушилку. Его не было  видно. И тем не
менее Дил пошел прямо к нему.
     - Тогда вас это не взволновало.
     Я покачал головой.
     - Тогда я об этом не думал.
     - Это все?
     - Нет.
     - А что же еще?
     -  Вспомните второй  телефонный звонок к вам. Когда  мы  договорились о
встрече в аэровокзале.
     - И что вас насторожило?
     Прежде чем я успел ответить, Уайдстейн крикнул: "Пристегните ремни!"
     Мы с Джанет тут же выполнили его приказ. Я  оглянулся. Расстояние между
нами и "олдсмобилем" неуклонно таяло.
     - Так что вас насторожило? - повторил  Прокейн.  Ремень безопасности не
давал Прокейну повернуться, и ему приходилось кричать в ветровое стекло.
     - Он сказал: "Принесите деньги в той же сумке с эмблемой "Пан-Ам".
     - И?
     - Значит,  он  знал, с какой  сумкой я пришел в прачечную. А  кто видел
сумку? Два детектива, Дил и Оллер. И юноша-патрульный, Франн.
     - И все?
     -  Еще несколько полицейских в  участке, но они не в счет. Также, как и
Майрон Грин. Он тоже видел сумку.
     - А патрульный Франн опознал кого-то из них в Вестсайдском аэровокзале.
     - Совершенно верно.
     - И когда вы рассказали об этом детективам, они убили Франна.
     - Нет.
     Чтобы обернуться, Прокейну пришлось отстегнуть ремень.
     - Они не убивали Франна?
     - Они не могли этого сделать, - ответил я.
     - Почему?
     - Его убили  незадолго до того, как я вышел из  отеля. Когда я позвонил
Дилу, он был дома. Вместе с Оллером. А жил он в Бруклине. Эти двое не успели
бы убить Франна и добраться до Бруклина.
     - У них был мотив для убийства.
     - Возможно, но я  думаю,  они предпочли бы  взять  его  в  долю,  а  не
убивать.
     - Так кто же убил Франна?
     - Этого я не знаю. Вы?
     Брови Прокейна удивленно поползли вверх.
     - Нет, я его не убивал, - ответил он после короткого молчания.
     - Тогда я не знаю, кто это сделал.
     - А кто убил взломщика сейфов?
     - Пескоу?
     - Да.
     - Они.
     - Оллер и Дил?
     - Да.
     - Опять догадка?
     - Не совсем.
     - Объясните.
     - Портье в отеле, где  жил Пескоу, сказал мне, что перед  тем  как  тот
выпал из окна, он видел поднявшихся на лифте двух мужчин.
     - Оллера и Дила?
     Я покачал головой.
     -  Он  не  запомнил, как они  выглядели. Но  обратил  внимание на  одно
обстоятельство.
     - Какое же?
     - Он не видел, как они спустились вниз.
     - И?
     - После смерти Пескоу отель наводнила полиция. Они смешались с  другими
детективами.  Трудно было найти лучшее  прикрытие. Никому бы  и в голову  не
пришло  спросить, что они  тут делают.  Расследование  убийств - их  работа.
Поэтому  портье  их  и  не видел. Наверх  они  поднялись  не  заслуживающими
внимания обыкновенными людьми. Вниз же спустились полицейскими.
     - Пристегните ремень, - напомнил Уайдстейн Прокейну.
     - Да,  конечно. -  Прокейн пристегнул ремень. - Ваша  версия  не лишена
смысла, мистер Сент-Айвз.
     Я взглянул на спидометр.
     - Сколько? - спросила Джанет.
     -  Девяносто  пять,  -  ответил  я  и  оглянулся.   Фары   "олдсмобиля"
по-прежнему приближались.
     - Скоро? - спросил Прокейн Уайдстейна.
     Тот кивнул.
     -  Сейчас пойдет извилистая дорога,  а потом будет подходящее место. На
поворотах мы немного оторвемся от них.
     Несмотря  на резкое  торможение, Уайдстейн вписался в первый поворот на
слишком большой скорости. Я почувствовал, что задние колеса начало заносить,
но Уайдстейн вдавил педаль газа до упора, и мы рванулись вперед.
     Я до сих пор не понимаю, чем он руководствовался, проходя эти повороты.
Их  было  четыре,  и  перед каждым висел знак,  предупреждающий  о том,  что
скорость  не должна  превышать сорока  пяти  миль. Днем.  Уайдстейн входил в
поворот  при  восьмидесяти.  Ночью.  Затем  тормозил,  сбавляя  скорость  до
шестидесяти пяти. А на прямом участке вновь  разгонялся до восьмидесяти пяти
миль. Тем  не  менее,  я  думаю,  что  он рассчитывал  не  на  удачу,  а  на
мастерство.
     Проскочив последний поворот, Уайдстейн выключил фары.
     - Зачем он это сделал? - спросил я.
     - Сейчас некогда объяснять, - ответил Прокейн. - Вы все увидите сами.
     Некоторое время мои глаза  привыкли  к темноте. Облака рассеялись, и на
небе появился молодой месяц.  В его  свете  я увидел уходящее вдаль, прямое,
как стрела, шоссе.
     Я оглянулся. "Олдсмобиль" все еще боролся с поворотами. Мы выскочили на
перекресток,  и тут Уайдстейн нажал на тормоз и одновременно выжал до отказа
педаль газа. Вывернув руль налево, он отпустил тормоз, и наша машина, в одно
мгновение совершив классический поворот, помчался навстречу "олдсмобилю".
     Я  уверен,  что  его водитель,  справившись с последним  поворотом,  не
увидел нас, пока Уайдстейн  не включил фары. Мы находились  в двухстах футах
от  "олдсмобиля", на его полосе движения,  и  сближались  с ним с  суммарной
скоростью сто семьдесят миль в час.
     У водителя встречной машины была лишь доля секунды, чтобы выбрать между
мгновенной  смертью в  лобовом  столкновении  и большими  шансами остаться в
живых, нырнув  в  кювет. Он предпочел  кювет.  Сбив ограждающий шоссе рельс,
"олдсмобиль",  кувыркаясь  покатился по пологому  склону канавы  и застыл на
дне, каким-то чудом встав на колеса. На этот раз двери остались закрытыми.
     - Он загорелся? - спросил Уайдстейн.
     - Кажется, нет, - ответил я.
     - Мы вернемся в Вашингтон другой дорогой...
     Никто не произнес ни слова, пока мы не добрались до Джорджтауна.
     - Десять минут одиннадцатого, - сказал Прокейн, взглянув на часы. - Все
идет точно по плану.
     Он отстегнул ремень безопасности и повернулся ко мне.
     - Ну, мистер Сент-Айвз, как вам понравилась кража миллиона долларов?

        Глава двадцать третья

     Уайдстейн остановил "импалу" перед особняком на Н-стрит. Мы  вылезли из
кабины.  Уайдстейн открыл  багажник  и достал чемоданы.  Прокейн взял  два и
повернулся ко мне.
     - Вы мне поможете, мистер Сент-Айвз?
     - Разумеется. - Я подхватил оставшийся чемодан.
     Прокейн взглянул на Уайдстейна.
     - Избавьтесь от машины.
     -  Я  оставлю  ее вместе с  ключами, -  ответил  тот. -  Ее  кто-нибудь
украдет.
     - Я вернусь в Нью-Йорк завтра, около полудня.
     - Мы к вам заедем, - пообещала Джанет.
     - Ну хорошо, до завтра.
     Уайдстейн и Джанет сели в "импалу" и поехали по Н-стрит. Мы с Прокейном
поднялись по ступенькам к двери особняка.
     - Если хотите, можете  переночевать здесь, мистер  Сент-Айвз, -  сказал
Прокейн, доставая ключи.
     - Я подумаю. Возможно, я вернусь сегодня в Нью-Йорк.
     - Как вам будет угодно.
     Прокейн открыл дверь, прошел в холл и зажег свет. Сняв пальто, мы взяли
чемоданы и вошли в гостиную. Прокейн щелкнул выключателем. Комната выглядела
так  же, как и  два  часа  назад,  если  не  считать  длинноногого  мужчины,
сидевшего в кресле с пистолетом в руке, дуло которого смотрело прямо на нас.
На вид ему было лет сорок шесть.
     -  Убери  пистолет,  Джон,  -  улыбнулся  Прокейн.  -  Он  нам  уже  не
потребуется.
     - Поставь чемоданы на пол, Абнер, - ответил Джон. - Вы тоже, Сент-Айвз.
     Я все еще не понимал, кто это, но чемодан поставил.
     - А теперь положите руки на голову.
     Я выполнил его приказ, Прокейн - нет.
     - Это же нелепо, - сказал он.
     - Положи руки на голову, Абнер, - повторил мужчина.
     На этот раз Прокейн подчинился.
     - Кто это? - спросил я, повернувшись к нему.
     - Джон Констэбл.
     - А, психоаналитик.
     - Правильно, Сент-Айвз, - кивнул Констэбл. - Психоананалитик.
     - Тот, с  которым  вы  обсуждали свои  проблемы.  - Я не  сводил глаз с
Прокейна.  - Насчет  того, движет ли вами  желание быть пойманным и  понести
наказание.
     Прокейн молча кивнул. Его лицо порозовело.
     - Вы рассказали ему о сегодняшнем вечере?
     - Да.
     - Надеюсь, с этим все ясно, Сент-Айвз? - спросил Констэбл, поднимаясь с
кресла.
     Для столь  длинных ног  у него  оказалось  очень  короткое туловище. Он
пытался скрыть  этот недостаток удлиненным пиджаком, но  все равно напоминал
журавля.  Костюм, сшитый из дорогого материала, французская рубашка  и туфли
крокодиловой кожи стоимостью не меньше  ста пятидесяти долларов указывали на
то,  что  гонорары, полученные от благодарных  пациентов,  позволяли доктору
Констэблу спокойно смотреть в будущее.
     На клинообразном лице выделялись густые  брови, под  которыми прятались
глубоко  посаженные  шоколадно-карие  маленькие  глазки.  Из-под   вьющихся,
тронутых   сединой  волос   торчали  большие  оттопыренные  уши  с  длинными
прозрачно-розовыми  мочками.  Крупный   мясистый  нос  нависал  над  широким
тонкогубым ртом.
     - Я задал вам вопрос, Сент-Айвз.
     - Я помню. Вы спросили, все ли мне ясно.
     - Я жду ответа.
     - Мне ясно,  что  вы  собираетесь нас убить. И не испытываете при  этом
угрызений совести.
     - Неужели? А почему?
     - Говорят, что совершить убийство во  второй раз легче, чем в первый, а
в третий - сущие пустяки.
     - И вы полагаете, что я уже кого-то убил?
     - Не  полагаю, а знаю наверняка. Вы убили полицейского по имени Френсис
Х. Франн.
     Констэбл искоса взглянул на Прокейна, не упуская меня из виду.
     - Ты говорил мне, что он очень умен, не так ли, Абнер?
     - Я вообще говорил слишком много, - пробурчал Прокейн.
     - Ты любил говорить, а я - слушать. До поры, до времени.
     В гостиной повисла тяжелая тишина.
     - Почему? - спросил наконец Прокейн.
     Констэбл ответил  не сразу. Сначала  он поднялся на носки и вновь встал
на пятки. Поправил волосы над левым ухом. Погладил подбородок.
     - Почему вы  думаете, что это я убил молодого полицейского,  Сент-Айвз?
Франна, как вы его назвали.
     Я с  радостью пересказал  бы ему цепь умозаключений,  приведших меня  к
такому выводу. Я мог бы говорить всю  ночь, если бы он согласился слушать. Я
рассказал бы  ему о переделках, в которые мне  приходилось  попадать. О моем
детстве в Колумбусе, штат  Огайо. О  том, как мои родители, летом  1942 года
вообразили, что я заболел полиомиелитом, и как оказалось, что это всего лишь
грипп.
     В третий раз за  ночь  на меня наставляли пистолет, но теперь ни Джанет
Вистлер, ни Майлс Уайдстейн не могли прийти мне на помощь. Рядом со мной был
лишь  Прокейн, сразу постаревший на десять  лет, а напротив, с нацеленным на
нас   пистолетом,  расположился  его  психоаналитик,  который,   прежде  чем
застрелить меня, пожелал узнать, почему я решил, что именно он убил Френсиса
X. Франна.
     - Кроме нас четверых, Оллера и Дила, только вы знали о его причастности
к этому делу.
     Констэбл покачал головой.
     - Этого недостаточно.
     - Почему же? Джанет была со мной, Уайдстейн  - дома, с  женой и детьми,
детективы  -  в Бруклине.  Остаетесь вы  и  Прокейн.  Прокейн сказал, что не
убивал Франна.  Значит,  это  вы, В тот  вечер  вы обедали с Прокейном.  Он,
должно быть, рассказал вам о Франне по телефону.
     - Да, я говорил ему, - глухо пробормотал Прокейн.
     - Когда в восемь вечера я вышел из отеля, Франн был мертв. Его убили не
позже  половины  восьмого. - Я взглянул на  Прокейна.  - Когда  ваш приятель
появился у вас?
     - Около восьми.
     - А когда вы рассказали ему о Франне?
     - Как только вы сообщили мне о его визите. Примерно в два часа дня.
     Я повернулся к Констэблу.
     - Значит,  у вас  было  шесть  часов.  Сначала  вы  нашли Франна, затем
договорились с  ним о  встрече, убили  его  и отвезли к  моему  отелю. Очень
ловкий ход.
     Констэбл усмехнулся.
     - Я полагал, что сумею запутать всех.
     - Почему? - повторил Прокейн.
     Во взгляде доктора сквозило презрение к своему пациенту.
     - Потому что ты мог  все испортить. Если бы  Франн вышел на тебя, ты бы
отказался от операции. Я знаю тебя, Абнер. О боже, как хорошо я тебя знаю! И
я позаботился о том, чтобы Франн умер, а ты узнал о его смерти.
     - Он спрашивал не об этом, - заметил я.
     - Не об этом?
     - Его не интересуют причины, по которым вы избавились от Франна.
     - О, - усмехнулся Констэбл. - Я понимаю.
     - Ну? Вы собираетесь ответить на его вопрос?
     - Мы и так говорим слишком долго.
     - Тогда позвольте ответить мне.
     - Не знаю, будет ли у вас время.
     - Я вас не задержу.
     Констэбл на мгновение задумался.
     - Хорошо. Говорите.
     - Миллион долларов,  - сказал  я Прокейну и повернулся к  Констэблу.  -
Видите? Я вас не задержал.
     Мой вывод разочаровал Констэбла. Он нахмурился и покачал головой.
     - Нет, это не так. Деньги всего лишь повод, но не причина.
     - Ну хорошо. Скажите ему сами.
     - Сколько лет  мы  знаем друг друга, Абнер? - спросил Констэбл. - Пять,
шесть?
     - Примерно так.
     - И все это время ты говорил о том,  как ты бесконечно счастлив, будучи
тем, кто  ты есть. И как прекрасно  выбранная тобой профессия. Целыми часами
ты  искал доказательства  того, что быть вором - высшее  счастье на земле. И
раз в год, максимум два, ты вылезал из своей норы и крал больше денег, чем я
зарабатывал за целый год, шесть  дней  в  неделю беседуя с такими, как ты. А
потом ты возвращался ко мне, чтобы рассказывать, как это просто, и спрашивал
меня, почему другим умным людям  не пришло в голову заняться этим прибыльным
делом. Поверь,  Абнер, я  тоже человек. Особенно  остро  я это почувствовал,
когда речь зашла о миллионе долларов. И я задал  себе старый как мир вопрос:
"Почему он, а не я?" Я не нашел удовлетворительного ответа и оказался здесь.
И  еще,  если говорить откровенно, ты мне сразу  не понравился, Абнер. И мое
мнение о тебе не изменилось.
     В  подтверждение  своих  слов  он  дважды  выстрелил  в  Прокейна.  Тот
зашатался и  отступил  на шаг. Я не видел, как он упал, потому что прыгнул в
ноги Констэбла. Мое левое плечо ударило по его коленям, он взмахнул руками и
рухнул на пол. Пистолет отлетел к дверям столовой.
     В следующий момент я бросился к телу Прокейна, Констэбл  - к пистолету.
Открытые глаза и рот Прокейна указывали на то, что он - мертв. Сунув руку во
внутренний  карман, я  достал  "вальтер". Моя рука была  в крови. Все еще на
коленях,  я повернулся к Констэблу и наставил  на него "вальтер". Он как раз
подобрал с пола свой пистолет и начал поворачиваться ко мне.
     - Не шевелиться, - крикнул я.
     Он увидел "вальтер" и на мгновение застыл.
     - В вашей рубашке  появятся три дырки, прежде чем вы сделаете хоть один
выстрел.
     Рука с пистолетом  пошла было вниз, но тут же начала  подниматься в мою
сторону. Мне  не оставалось ничего  другого, как нажать  на  курок. Я ожидал
услышать сухой щелчок, как  у Прокейна  на выезде из открытого кинотеатра. Я
даже не целился. Грохот выстрела удивил меня.
     Еще больше  удивила  меня  большая красная  дыра, появившаяся на  месте
верхней губы Констэбла.

        Глава двадцать четвертая

     Прошло еще две  секунды, прежде чем Констэбл упал на пол. На персидском
ковре появилось большое темно-красное пятно.
     Я взглянул  на Прокейна, потом на  "вальтер".  Вероятно, он перезарядил
пистолет в машине. Он не любил неисправностей.
     Я прошел в ванную, оторвал полоску туалетной бумаги и размазал кровь по
рукоятке  и  дулу  "вальтера". Бумагу  я  спустил  в  унитаз,  оставив  лишь
маленький, обернутый вокруг рычажка предохранителя,  клочок. Держась за этот
рычажок, я отнес "вальтер" в гостиную.
     Наклонившись к Прокейну, я  взял его правую руку, сунул ее под пиджак и
вытянул  обратно.  Окровавленная  рука  упала  на  ковер.  Рядом  я  положил
"вальтер".
     На  руке они бы нашли следы  пороха,  следствие выстрелов в кинотеатре.
Что  же  касалось отпечатков пальцев,  то  размазанная  кровь  не  позволяла
определить, кто держал  этот пистолет  в руках. А на патронах  остались лишь
отпечатки пальцев Прокейна.
     Я  отступил  назад,   чтобы   лучше  оценить  свою  работу.  Репортерам
понравилась  бы  эта история.  Не  так  уж  часто  в  особняках  на  Н-стрит
устраивались дуэли. Да и полиция приняла бы ее на веру.
     Я взглянул на  три чемодана, положил на стол самый маленький из  них  и
попытался открыть. Запертые замки не смутили меня, Шестнадцатилетний воришка
из  Гарлема однажды провел со  мной  полдня, показывая, как  надо  открывать
простые замки.
     Я откинул крышку.  В чемодане лежали,  аккуратно перевязанные полосками
коричневой бумаги,  ровные пачки банкнотов  по  пятьдесят и сто долларов. На
каждой полоске чья-то шариковая ручка нарисовала единичку с четырьмя нулями.
Я закрыл чемодан и отнес два других на кухню. В них лежали заполненные белым
порошком полиэтиленовые мешочки. Я поднял один из  них. Он весил чуть больше
фунта.  Открыв воду, я разорвал мешочек и высыпал его содержимое в раковину.
Вода подхватила порошок и унесла его  в канализацию. Мне потребовалось почти
полчаса,  чтобы освободить сто полукилограммовых  мешочков от  их  ядовитого
содержимого.
     Пустые мешочки я сложил в один из чемоданов, затем нашел губку и протер
раковину, стол и пол. Выключив воду, я вернулся в гостиную.
     Мешочки  я  отправил  в  унитаз.  Покончив с  ними,  я подхватил пустые
чемоданы и поднялся на чердак, заваленный, как  и  во всех старых особняках,
старой  рухлядью.  Отодвинув  пыльную кушетку, я поставил  чемоданы  у самой
стены и навалил сверху несколько стопок прошлогодних журналов.
     Спустившись  вниз,  я оглядел гостиную.  Мои  часы показывали  четверть
двенадцатого.  Все  было в полном порядке, если не  считать  двух мертвецов,
которым я уже ничем не мог помочь. Я поднял чемодан, в котором лежал миллион
долларов.    Он    весил    примерно    тридцать    фунтов.   Десять   тысяч
пятидесятидолларовых банкнотов на фунт.  Тридцать фунтов денег. Один миллион
долларов.
     С чемоданом  в  руке я  спустился в  сад, прошел по бетонной дорожке  к
гаражу и вышел на улицу.
     На Висконтин-авеню  я поставил чемодан на тротуар и  стал ловить такси.
Скоро я  начал  махать  любому  проезжающему  автомобилю. Какой-то юноша лет
двадцати с  пышной  шевелюрой и  усами некоторое время  наблюдал за мной. Он
стоял, подпирая  стену дома и кутаясь в старую  шинель. Наконец от отлепился
от стены и подошел ко мне.
     - Извините, сэр, не найдется ли у вас несколько лишних центов?
     Я выудил из кармана брюк сорок два цента и протянул их юноше. Я никогда
не отказываю молодым. Они будущее страны.
     Он взглянул на монеты.
     - Благодарю, сэр. Теперь я смогу купить галлон бензина.
     - У тебя есть машина? - заинтересовался я.
     - В общем-то, да.
     - Я  дам  тебе  десять долларов,  если ты  отвезешь меня в Национальный
аэропорт.
     При упоминании десяти долларов он возликовал.
     - Считайте, что вы уже там. Я сейчас вернусь.
     Он вернулся.  Пятнадцать лет назад на его  машине,  вероятно, развозили
молоко. Теперь фургон сиял  всеми цветами радуги и  пестрел яркими надписями
вроде "Спасите пиранью" и "Нам не нужна бомба".
     Юноша помог мне занести чемодан.
     - Вы коммивояжер? - спросил он, когда мы подъезжали к аэропорту.
     - Да.
     - Я так и подумал.
     - Почему?
     - Этот чемодан. Он очень тяжелый.
     Я утвердительно кивнул.
     В одиннадцать сорок пять  мы  подъехали к восточному входу. Я дал юноше
десять долларов и вытащил чемодан.
     - А не смогу я получить образец продукции вашей фирмы? - спросил он, не
сводя глаз с чемодана.
     Я покачал головой.
     - Тебе это не понравится.
     - Почему?
     - Некоторые люди от этой штуки заболевают.
     Мои слова заинтересовали его. Вероятно, он подумал о наркотиках.
     - И болезнь тяжелая?
     - В большинстве  случаев  со смертельным исходом, - ответил я и вошел в
здание аэропорта.
     Мне  удалось  купить  билет  на  ближайший,  вылетающий  через полчаса,
самолет. Затем я нашел в телефонную будку и позвонил в полицию.
     - Дежурный Велч слушает, - ответил мужской голос.
     - На Н-стрит двое убитых. - Я назвал номер дома.
     - В северо-восточной части? - спросил он.
     - Нет, в северо-западной. В Джорджтауне.

        Глава двадцать пятая

     Майлс Уайдстейн и Джанет Вистлер молча  выслушали мой рассказ о встрече
Прокейна и Констэбла и о том, что я сделал с героином.
     -  Полицейские  узнают,  что  мы  там  были,  - сказала  Джанет.  - Это
подтвердит и миссис Вильямс.
     - Мы обедали с Прокейном.  Это все, что ей известно. Потом мы уехали. В
восемь двадцать.
     -  И   ездили  по   городу,  -   добавил   Уайдстейн.   -   Осматривали
достопримечательности.
     Я кивнул.
     - Совершенно верно.
     - А если нас заметили соседи? - не унималась Джанет.
     -  Это не имеет  значения, - ответил  Уайдстейн.  -  Они  видели только
четверых. Двое мужчин вошли в дом. Это были Прокейн и Констэбл, а не Прокейн
и Сент-Айвз.
     - После  обеда я решил погулять один. Посмотрел кинофильм. Потом улетел
в Нью-Йорк.
     Джанет взглянула на Уайдстейна.
     - Каким образом Констэбл попал в наше общество?
     -  Приехал к Прокейну, - ответил тот.  -  Мы встретили его в  аэропорту
после того, как расстались с Сент-Айвзом.
     Мы помолчали,  обдумывая  наши хлипкие алиби. Но,  если  б  полиции  не
улыбнулась  удача, нам  бы не  пришлось  доказывать свою невиновность.  А  в
случае удачи нас не спасли бы никакие алиби.
     Уайдстейн встал и прошелся по комнате.
     - Какой должна быть ваша доля, мистер Сент-Айвз?
     - От миллиона долларов?
     - От миллиона долларов.
     - Мне не нужно ни цента.
     Он удивился.
     - Угрызения совести? Сейчас поздно вспоминать о них, не так ли?
     - Совесть тут ни при чем, - ответил я.
     -  Как  насчет  одной трети? Вы  убили  Констэбла.  Такое  стоит  трети
миллиона.
     - С вашей точки зрения?
     Он кивнул.
     - Да. Разве нет?
     Я покачал головой. Уайдстейн повернулся к Джанет.
     - Ну?
     - Что ну?
     - Как бы ты хотела их разделить?
     - Мне все равно, -  ответила Джанет. - Только не будем ссориться. Иначе
кто-то  из нас  окажется на полу  с  простреленной  головой. Деньги этого не
стоят. Дели их как хочешь.
     - Значит, ты не станешь возражать, если я назову твою долю?
     - Нет.
     - Четверть миллиона.
     -  Четверть, - кивнула  Джанет. - Прекрасно.  Двести  пятьдесят  тысяч.
Просто чудесно.
     - Отсчитай их.
     Джанет встала, подошла к столику для покера и повернулась к Уайдстейну.
     - Остальное возьмешь ты?
     - Если ты не возражаешь.
     Она мотнула головой.
     - Нет, я не возражаю.
     Джанет протянула руку к чемодану, но тут же отпустила ее и взглянула на
меня.
     - Мне их некуда положить.
     -  Я что-нибудь  найду. -  Я прошел  в  кладовку и,  перерыв ее  сверху
донизу, принес небольшую сумочку, закрывающуюся на "молнию".
     Джанет откинула крышку чемодана и почти минуту стояла неподвижно, глядя
на деньги.
     - Отсчитай свою долю, - повторил Уайдстейн.
     Джанет кивнула  и начала перекладывать десятитысячные пачки из чемодана
в  сумочку.  Толщиной в  полдюйма  со стодолларовыми  банкнотами. В два раза
толще - с пятидесятидолларовыми. С двадцать пятой  пачки она сорвала полоску
коричневой бумаги, половину пятидесятидолларовых банкнотов сунула в кошелек,
остальные бросила в сумочку и застегнула "молнию".
     - Вот и все, - сказала Джанет.
     - Не совсем, - ответил Уайдстейн.
     - А что еще?
     - Страховая премия.
     Считая вслух,  он  стал выкладывать на  столик для  покера пачки денег.
Выложив пятидесятую, он закрыл чемодан и взглянул на меня.
     - Вы тоже участвовали в этом деле, Сент-Айвз.
     - И заработал полмиллиона?
     - Это доля Прокейна. - Уайдстейн подхватил  чемодан, в котором осталось
двести пятьдесят тысяч. - Пошли, - кивнул он Джанет, - я подвезу тебя.
     - Мне они не нужны, - сказал я.
     - Все равно они ваши.
     Они пошли к выходу, унося полмиллиона долларов.  Столько же осталось на
столике для покера. Уайдстейн открыл дверь, Джанет Вистлер махнула мне рукой
и вышла в коридор. Она не попрощалась, только махнула рукой.
     - Что я буду с ними делать? - спросил я.
     На пороге Уайдстейн остановился, обернулся. На его губах играла улыбка.
     - С полмиллионом долларов?
     - Да.
     - Вы что-нибудь придумаете.

        Глава двадцать шестая

     Большой стол Майрона Грина, казалось, сжался, когда я  вывалил  на него
полмиллиона.
     - Все на месте?
     Майрон Грин поднял голову. Он пересчитал деньги. Третий раз.
     - Ровно пятьсот тысяч. Как ты и говорил.
     - Ну?
     Он нахмурился и покачал головой.
     - Это краденые деньги.
     - По-моему, они ничем не отличаются от других, выпущенных казначейством
Соединенных Штатов.
     - Я хочу сказать, они появились неизвестно откуда. Во всяком случае, не
из законного источника.
     - Пусть это будет анонимное пожертвование.
     Он вновь покачал головой.
     -  Ты  когда-нибудь слышал о человеке, который отдал бы  полмиллиона  и
остался неизвестным?
     - Я как-то раз отдал пять долларов.
     - А налоговое управление... я не хочу даже думать об этом.
     - Мы можем разделить их между собой.
     Он взглянул на меня.
     - Ты, конечно, шутишь?
     -  Отнюдь.  Если  нет  возможности  пожертвовать их  клинике,  придется
оставить их  у себя.  Мою  долю ты можешь вложить в  какое-нибудь прибыльное
дело.
     - Но это деньги Прокейна.
     -  Прокейн  мертв,  и это  не  его  деньги. Они  принадлежат  торговцам
наркотиками. Я помогал их украсть. Они получены от наркоманов. Прокейн хотел
передать их гарлемской клинике, где лежат эти несчастные. Чтобы  наркоманов,
которых у нас больше чем достаточно, лечили на  деньги тех,  кто снабжает их
дьявольским зельем. Но ты говоришь, что это невозможно.
     Майрон Грин все еще хмурился.
     -  Я  этого  не  говорил. Я  только  сказал,  что имеются  значительные
трудности.
     Я встал и пошел к двери.
     - Не забудь рассказать, как тебе удалось их преодолеть.
     - Подожди, - остановил меня Майрон Грин.
     - Что еще?
     Он обошел стол, взял  в руку несколько банкнотов,  пристально посмотрел
на них, потом на меня.
     - Ты мог бы оставить их у себя, не так ли?
     - Да.
     - И никто не смог бы проследить их путь от вашингтонского кинотеатра?
     - Скорее всего, нет.
     - И ты помогал их украсть?
     Я пожал плечами.
     - Пожалуй, что да. Во всяком случае, не мешал.
     - Но ты не хочешь оставить их у себя?
     - Нет, не хочу.
     - Можно тебя спросить почему?
     - Спрашивай.
     - Ну хорошо, почему ты не хочешь оставить эти деньги у себя?
     Я  должен  был  что-то  ответить. Пусть не всю правду, но такой опытный
адвокат, как Майрон Грин, понимал, что всю правду ему не скажет никто.
     - Ты мне не поверишь.
     Он кивнул.
     - Я знаю.
     - Но ты все равно хочешь услышать ответ?
     - Да.
     - Отдавая деньги, я, возможно, пытаюсь что-то доказать.
     - Что именно?
     - Существование одного понятия.
     - Какого же?
     - Честный вор.
     Майрон Грин задумался.
     - И тебе это удалось? Доказать, что оно существует?
     - Я не знаю.
     Грин улыбнулся.
     - Кажется, я тебя понимаю.



     32