мексиканца он был слишком  высокого роста. Пилот о нем сообщил.  В  Торреоне
полиция его  проворонила. Мексиканские  фараоны не слишком шустрые. Только и
умеют стрелять  по людям. Пока они раскачивались, этот человек нанял самолет
чартерным  рейсом  и улетел в горный городок  Отатоклан ?  летний  курорт на
озере.  Пилот чартерного рейса проходил  военную подготовку в Техасе. Хорошо
говорил по-английски. Леннокс притворился, что его не понимает.
     ? Если это был Леннокс,? вставил я.
     ?  Не  торопись,  приятель.  Да  он  это был.  В  общем,  сходит  он  в
Отатоклане, и регистрируется в гостинице, на этот раз  как Марио  де  Серва.
При  нем был  револьвер, маузер ?7,65, на что  в Мексике, конечно,  внимания
обращают  мало.  Но  пилоту он  чем-то не показался,  и  он стукнул  местным
властям. Они поместили Леннокса  под наблюдением. Созвонились с Мехико-сити,
да и приступили к делу.
     Гренц  взял  со  стола  линейку и посмотрел вдоль нее  ?  бессмысленное
действие, которое позволило ему не глядеть на меня.
     Я сказал:
     ? Так-так. Умница какой, этот чартерный пилот, внимательный к клиентам.
Мерзкая история. Он резко перевел взгляд на меня.
     ?  Нам   нужны,?   заявил   он  сухо,?  быстрый  суд  и   признание   в
непредумышленном убийстве, которое мы примем. В некоторые стороны дела мы не
станем вникать. В конце концов, такая влиятельная семья.
     ? То есть Харлан Поттер. Он коротко кивнул.
     ? По мне, бред это все. Уж Спрингер бы тут разгулялся. Здесь все  есть.
Секс, скандал, деньги, неверная жена-красотка,  муж ? раненый герой  войны ?
он ведь на  войне эти  шрамы заполучил? ? черт, это  месяц не  сходило  бы с
первых страниц.  Все  газеты  в  стране  слюной бы  изошли.  А  мы  поскорей
запихиваем  это  с глаз долой.? Он пожал плечами.? Ладно, раз шеф так хочет,
его дело. Так будут показания?  ? Он обернулся к  диктофону, который все это
время тихо гудел и мерцал огоньком.
     ? Выключите,? сказал я.
     Он развернулся и одарил меня злобным взглядом.
     ? Так понравилось в тюрьме?
     ? Не  так  уж там паршиво.  Приличных знакомств не заведешь, но можно и
без них прожить. Образумьтесь, Гренц.  Вы пытаетесь сделать из меня стукача.
Может, я упрям  или даже  сентиментален, но я  еще и практичен. Допустим, вы
обратились бы к частному сыщику ? да, да, понимаю, что  вас от этого воротит
?  но,  допустим, у вас  не  было  бы другого выхода. Пошли бы  вы к такому,
который стучит на своих друзей?
     Он смотрел на меня с ненавистью.
     ?  И вот  еще  что. Не  смущает вас,  что  Леннокс как-то  слишком явно
маневрировал? Если он  хотел, чтобы его поймали, зачем  было  так хлопотать?
Если же не хотел,  у  него хватило бы  мозгов  не выдавать себя в Мексике за
мексиканца.
     ? То есть как? ? теперь Гренц уже рычал.
     ?  А  так,  что,  может,  вы  пичкаете  меня  белибердой   собственного
сочинения.  Что не было никакого  Родригеса  с крашеными волосами и никакого
Марио де Серва  в  Отатоклане,  и вы так же знаете, где искать Леннокса, как
то, где зарыт клад пирата Черной Бороды.
     Он снова  извлек из ящика  бутылку.  Налил  себе глоток и опять  быстро
выпил. Медленно расслабился. Повернулся и выключил диктофон.
     ?  Хотел бы я  встретиться с тобой на  суде,?  проскрежетал он.?  Люблю
обрабатывать таких умников. Ты от этого дельца не скоро отмоешься, дорогуша.
Есть,  спать  и гулять  с ним будешь. А сделаешь  шаг  в сторону, мы  тебя и
прихлопнем. Теперь займемся делом, от которого у меня с души воротит.
     Он  пошарил по  столу,  подвинул  к себе  бумагу, лежавшую  лицом вниз,
перевернул  ее  и  подписал.  Когда  человек пишет собственную  фамилию, это
всегда видно. Какой-то особенный жест. Затем он встал, обошел вокруг  стола,
распахнул дверь своей папиросной коробки и заорал, призывая Спрэнклина.
     Толстяк явился. Гренц отдал ему бумагу.
     ?  Это я подписал приказ  о вашем освобождении,? сообщил он.? Как слуге
общества мне иногда приходится выполнять неприятные обязанности. А интересно
вам, почему я его подписал?
     Я поднялся.
     ? Если хотите, скажите.
     ? Дело Леннокса закрыто, мистер. Нет больше такого дела. Сегодня днем у
себя в  гостинице он написал полное  признание и застрелился.  В Отатоклане,
как вы уже слышали.
     Я стоял, глядя в пустоту. Краешком глаза я увидел, как медленно пятится
Гренц,  словно боится,  что я  его стукну. Наверно, жуткий  у  меня был вид.
Затем он снова очутился у себя за столом, а Спрэнклин вцепился мне в плечо.
     ? Давай шевелись,? жалобно проныл  он.? Хоть раз в жизни можно человеку
дома заночевать?
     Я  вышел вместе  с ним и  закрыл дверь. Закрывал я ее осторожно, словно
там, в кабинете, лежал мертвец.

        10

     Я нашел копию квитанции на свои личные вещи, отдал ее  и  расписался на
первом  экземпляре. Пожитки  я  рассовал  по карманам. Через регистрационную
стойку перевесился какой-то человек.  Когда  я  отходил,  он  распрямился  и
заговорил со мной. Роста он был под два метра и худой, как проволока.
     ? Подвезти вас домой.
     В тусклом свете  он  казался  старо-молодым, усталым  и циничным, но на
жулика не смахивал.
     ? Сколько возьмете?
     ? Даром. Я Лонни Морган из ?Еженедельника?. Кончил работу.
     ? А, полицейский репортер,? отозвался я.
     ? Всего на неделю. Обычно околачиваюсь в мэрии.
     Мы  вышли из здания и нашли  на стоянке его машину. Я взглянул на небо.
Можно было разглядеть  звезды,  хоть  и мешало  городское зарево. Вечер  был
прохладный  и приятный. Я  вдохнул его  в  себя.  Потом влез в  машину, и мы
отъехали.
     ? Я  живу в Лавровом  Ущелье,?  сказал  я.? Подбросьте  меня, куда  вам
удобно.
     ? Сюда-то привозят,? заметил  он,?  а как вы домой  доберетесь,  их  не
волнует. Меня интересует это дело, какое-то оно противное.
     ?  Дела  вроде бы больше нет,? сообщил  я.? Сегодня днем  Терри Леннокс
застрелился. По их словам. По их словам.
     ?  Как это  кстати,? произнес он,  глядя вперед через  ветровое стекло.
Машина тихо катилась по тихим улицам.? Это поможет им строить стену.
     ? Какую стену?
     ? Кто-то  строит стену вокруг дела Леннокса, Марлоу.  Вы ведь не дурак,
сами видите. Не дают они обыграть это дело. Прокурор сегодня вечером отбыл в
Вашингтон. На  какое-то  совещание. Уехал,  выпустив их рук самую аппетитную
рекламу за последние годы. Почему?
     ? Меня спрашивать без толку. Я был сдан на хранение.
     ? Потому  что  кто-то  ему  это компенсирует,  вот  почему.  Не грубыми
средствами,  конечно,  не наличными. Кто-то  пообещал ему  что-то  для  него
выгодное. Только одному человеку, связанному с  этим  делом, такое под силу.
Отцу этой женщины.
     Я откинул голову на спинку.
     ? Непохоже,? ответил я.? А как же  пресса?  Харлану Поттеру принадлежат
несколько газет, но ведь есть и конкуренты?
     Он бросил на  меня быстрый насмешливый  взгляд  и снова перевел его  на
дорогу.
     ? Работали когда-нибудь в газете?
     ? Нет.
     ? Газетами владеют и издают их люди богатые.  Все богачи ? члены одного
клуба. Конечно, конкуренция существует, и жестокая ? за тиражи, за сенсации,
за исключительное право публикации. Пока она не вредит престижу, привилегиям
и положению  владельцев. Если  вредит ? крышка захлопывается. Дело Леннокса,
друг мой, прихлопнуто  крышкой. Это дело, друг мой, если его подать  с умом,
повысило бы тиражи до  небес. В нем есть все, что нужно. На суд съехались бы
лучшие  журналисты  со всей  страны. Только  суда-то не  будет.  Потому  что
Леннокс  устранился, и  дело не завертится. Я же говорю ? это  очень кстати.
Для Харлана Поттера и его семейства.
     Я сел прямо и в упор поглядел на него.
     ? По-вашему, тут что-то нечисто? Он иронически скривил губы.
     ?  Не исключено,  что  Ленноксу  помогли с  самоубийством.?  Ну, там  ?
сопротивление аресту.  У мексиканской полиции  обычно руки чешутся  спустить
курок. Хотите маленькое пари, на выгодных условиях ? что дырки от пуль никто
не считал.
     ? По-моему, вы ошибаетесь,? сказал я.? Я Терри Леннокса хорошо знал. Он
давно уже махнул на себя рукой. Если бы его привезли сюда живым, он позволил
бы им делать, что хотят. Признался бы в непредумышленном убийстве.
     Лонни Морган покачал головой. Я заранее знал, что он скажет.
     ? Это не прошло бы. Если бы он ее застрелил или череп проломил ?  тогда
да.  Но слишком уж это было по-зверски. У  нее лицо разбито в кашу. В лучшем
случае его обвинили бы в убийстве второй степени, и то галдеж бы поднялся.
     Я сказал:
     ? Может, вы и правы.
     Он снова взглянул на меня.
     ? Значит, вы его знали. Верите во все это?
     ? Я устал. Мозги не ворочаются.
     Наступило долгое молчание. Потом Лонни Морган спокойно заметил:
     ? Будь у меня ума побольше, чем  у простого газетчика, я бы  решил, что
он ее вовсе и не убивал.
     ? Тоже мысль.
     Он сунул в  зубы  сигарету и прикурил,  чиркнув спичкой о щиток.  Молча
затянулся. На  худом его лице  было сосредоточенное и  хмурое выражение.  Мы
доехали до Лаврового  Ущелья, я сказал  ему,  где свернуть с бульвара и  где
поворот на мою  улицу. Машина взобралась  в гору  и остановилась  у подножия
лестницы.
     Я вылез.
     ? Спасибо, Морган. Выпить хотите?
     ? В следующий раз. Вам, наверное, лучше побыть одному.
     ? Это я успею. На это время всегда есть.
     ?  Вам  надо  с  другом попрощаться,?  произнес  он.?  Видно, это  была
настоящая дружба, раз вы дали из-за него упрятать себя за решетку.
     ? Кто это вам сказал? Он слегка усмехнулся.
     ? Мало ли что я знаю, да напечатать не могу. Пока. До встречи.
     Я захлопнул дверцу, он развернулся и покатил вниз. Когда хвостовые огни
исчезли за поворотом, я вскарабкался по лестнице, подобрал газеты с порога и
открыл себе дверь в пустой дом. Зажег  все лампы  и открыл все окна.  Воздух
был затхлый.
     Я сварил кофе, выпил его  и  достал из банки пять сотенных бумажек. Они
были туго свернуты и засунуты сбоку под кофе. Я походил взад-вперед с чашкой
в руке, включил телевизор, выключил, посидел, постоял и снова сел. Проглядел
газеты, накопившиеся на крыльце. Дело  Леннокса сперва  подавалось с помпой,
но уже сегодня утром ушло с первых страниц. Была фотография Сильвии, а Терри
не было. Был  моментальный снимок с меня, о  существовании  которого я  и не
подозревал. ?Частный детектив задержан для допроса?. Выло большое фото  дома
Ленноксов  в  Энсино.  Псевдоанглийское  строение,  с  огромной  островерхой
крышей, а на мытье окон, должно быть, уходило  не  меньше  ста долларов. Оно
стояло на  бугре посреди  участка акра в два, что для  Лос-Анджелеса немало.
Был  снимок  и  дома  для  гостей  ? миниатюрной копии  большого здания. Его
окружали густые деревья. Оба  снимка были  явно сделаны  издалека,  а  потом
увеличены. Фотографин того, что газеты именовали ?комнатой смерти?, не было.
     Все это  я  видел раньше, в тюрьме, но теперь  читал и  смотрел другими
глазами. Понять можно было одно ? что убили богатую и красивую женщину и что
прессу  близко не допускали.  Значит,  влияние старика было пущено в ход уже
давно.  Уголовные репортеры, конечно, скрежетали  зубами,  но  впустую.  Все
сходилось.  Если Терри дозвонился  тестю в Пасадену  в ту самую ночь, как ее
убили, то вокруг дома был расставлен десяток охранников еще до того, как про
убийство узнала полиция.
     Не сходилось лишь одно ? то, как именно ее убили.  Ни за какие деньги я
не поверил бы, что Терри мог такое сделать.
     Я  выключил  свет лампы и сел  у  открытого  окна. В листве пересмешник
выдал  несколько  трелей  и,  очень довольный собой, отошел ко сну.  У  меня
зачесалась  шея, тогда я побрился,  принял душ  и лег.  Я  лежал  на  спине,
вслушиваясь в  темноту, словно  вдали зазвучит голос спокойный и терпеливый,
который  все  объяснит. Голоса  не было,  я знал,  что и не  будет. Никто не
собирался объяснять мне дело  Леннокса.  Да это  было и  ни к  чему.  Убийца
сознался и ушел из жизни. Даже предварительного слушания не будет.
     Очень  кстати  ? как  выразился  Лонни Морган из ?Еженедельника?.  Если
Терри  Леннокс  убил свою  жену ? прекрасно.  Теперь  его  не нужно судить и
вытаскивать на свет все  некрасивые подробности. Если он ее не убивал ? тоже
прекрасно.  Мертвец  ?  лучший  козел  отпущения  на  свете.  Он   не  будет
оправдываться.

        11

     Утром  я снова  побрился,  затем оделся, поехал своей обычной дорогой в
город, поставил машину на обычном  месте.  Если служитель на стоянке и знал,
что  я теперь лицо известное,  то скрыл это очень  ловко. Я поднялся наверх,
пошел  по коридору  и достал ключи  от  конторы.  За мной  наблюдал какой-то
смуглый парень пижонского типа.
     ? Ты Марлоу?
     ? Ну?
     ?  Будь  на месте,? сказал он.? С тобой поговорить  хотят.? Он  отклеил
спину от стены и удалился неспешной походкой.
     Я вошел к себе и подобрал с пола почту. Часть лежала  на столе, куда ее
положила  вечером  уборщица. Распахнув  окна,  я  вскрыл конверты и выбросил
ненужное, то  есть практически все.  Переключив  входной  звонок  на  другую
дверь, набил трубку и стал сидеть, ждать, не раздастся ли крик о помощи.
     Я думал о  Терри Ленноксе как-то отвлеченно. Он  был уже далеко ? седые
волосы,  лицо в шрамах, легкое обаяние и гордость на  свой особый лад. Я его
не судил, не анализировал ? ведь не спрашивал  я его раньше,  как его ранило
или  угораздило  жениться на Сильвии.  Он  был  словно  человек,  с  которым
знакомишься  на пароходе. Вроде  бы  хорошо узнаешь, но в  то же  время и не
знаешь вовсе. И исчез он похоже ? попрощались на пирсе, пока, старина, будем
держать связь ? но ты знаешь,  что ни  ты,  ни он больше не объявятся. Очень
возможно, что вы с ним никогда уже не встретитесь. А если и встретитесь, это
будет  абсолютно другой человек ? член фешенебельного клуба. Как бизнес?  Да
неплохо.  Хорошо  выглядите. Вы  тоже. Я  в весе  слишком прибавил.  Ох,  не
говорите.  Помните нашу поездку на ?Франконии?  (или как ее там?).  Еще  бы,
прекрасно прокатились, правда?
     Черта с два, прекрасно.  Ты подыхал со скуки. Только потому и заговорил
с соседом, что рядом не было  никого  поинтереснее.  Может, и у  нас с Терри
Ленноксом так было? Нет, не совсем так. Во мне жила часть Терри.  Я вложил в
него время, и деньги, и три дня в каталажке, не говоря уже про хук в челюсть
и удар по шее, который я чувствовал при каждом глотке. А теперь он умер, и я
не мог вернуть ему его пять сотен. От этого я разозлился. Всегда злишься  на
мелочи.
     Звонок  в  дверь  и по телефону раздались одновременно.  Я взял  сперва
трубку ? звонок в  дверь означал всего лишь, что кто-то  вошел в  мою тесную
приемную.
     ? Мистер Марлоу? С вами будет говорить мистер Эндикотт.
     Он подошел к телефону.
     ? Это Сюэлл Эндикотт,? представился он, будто не  знал, что его чертова
секретарша уже довела это до моего сведения.
     ? Доброе утро, мистер Эндикотт.
     ?  Приятно  услышать,  что  вас  выпустили.  Наверное, ваша  идея ?  не
оказывать сопротивления ? оказалась правильной.
     ? Это не моя идея. Просто упрямство.
     ? Сомневаюсь, что вы снова услышите об этом деле.
     Но если услышите и вам понадобится помощь, дайте мне знать.
     ? Вряд ли. Он умер. Поди докажи, что мы с ним вообще встречались. Потом
надо  доказать, что  я знал о  преступлении. А потом ?  что он преступник  и
скрывается от закона.
     Он прочистил горло.
     ?  Может быть,? осторожно заметил  он,? вам  не сказали, что он оставил
полное признание?
     ? Сказали, мистер  Эндикотт. Я сейчас говорю с юристом. Разрешается  ли
мне произнести,  что и подлинность, и  правдивость этого  признания тоже еще
надо доказывать?
     ?  Боюсь, что у  меня нет  времени для  юридических дискуссий,? отрезал
он.?  Я  улетаю   в  Мексику   для  выполнения  довольно  грустного   долга.
Догадываетесь, какого?
     ? Гм. Смотря кого вы представляете. Вы ведь так и не сказали, помните?
     ? Прекрасно помню. Ну,  до  свидания,  Марлоу. Мое предложение о помощи
остается в  силе.  Но  позвольте  дать  вам  еще и совет. Не будьте  слишком
уверены, что у вас все в порядке. Ваш бизнес очень уязвим.
     Он повесил  трубку.  Я  посидел  минутку,  не снимая руки  с телефона и
насупившись. Затем  стер  с лица  хмурое выражение, встал  и открыл  дверь в
приемную.
     Возле  окна сидел человек и листал журнал. На нем был  серо-голубоватый
костюм  в еле заметную  клеточку,  на скрещенных  ногах  ? черные  мокасины,
удобные,  как домашние  туфли ? такие  не протирают  на каждом  шагу дырки в
носках.  Белый платок  был сложен  квадратиком,  и  за ним  виднелся краешек
темных очков.  Волосы у него были густые, темные  и волнистые. Загорел он до
черноты. Он вскинул на меня глаза, блестевшие, словно у птицы, и растянул  в
улыбке  губы  под  ниточкой  усов.  Галстук  у  него  был  темно-коричневый,
прекрасно вывязанный, рубашка сверкала белизной.
     Он отбросил журнал.
     ? Ну и дерьмо печатают,? сообщил он.?  Это я про Костелло читал. Многие
знают насчет Костелло. Столько же, сколько я про Елену Прекрасную.
     ? Чем могу вам быть полезен?
     Он неторопливо смерил меня взглядом.
     ? Ишь, Тарзан на красном самокате,? сказал он.
     ? Что?
     ? Ты, Марлоу, Тарзан на красном самокате. Потрепали они тебя прилично?
     ? Так себе. Вам до этого какое дело?
     ? А после звонка Олбрайта Грегориусу трогали тебя?
     ? Нет. После ? нет. Он быстро кивнул.
     ? Ну,  ты и  нахал  ? самого Олбрайта попросил вызво лить тебя от этого
жлоба.
     ?  Я  спрашиваю,  какое  вам  до  этого  дело.  Кстати,  я  не знаком с
начальником полиции Олбрайтом и ни о чем его не просил. С какой стати ему за
меня заступаться?
     Он  угрюмо уставился на меня. Потом  медленно  встал  ? грациозно,  как
пантера.  Прошелся по  комнате,  заглянул в  кабинет. Дернул  в  мою сторону
подбородком и вошел туда. Такие парни всюду хозяева. Я вошел следом и закрыл
дверь. Он стоял у окна, насмешливо обозревая помещение.
     ? Мелочь ты,? изрек он.? Совсем мелкая рыбешка. Я  сел на стол, ожидая,
что будет дальше.
     ? Сколько имеешь в месяц, Марлоу? Я промолчал и закурил трубку.
     ? Семь пятьдесят, наверное, твой потолок,? заявил он,
     Я уронил обгорелую спичку в пепельницу и выпустил клуб дыма.
     ? Мелочь ты пузатая, Марлоу. Грошовый деятель.  Тебя разглядеть  ? лупу
надо.? Я ничего не сказал и на это.? И душа у тебя дешевая. Весь дешевый, до
дна. Столкнулся с парнем, глотнули по рюмке ? другой, почесали языком, сунул
ты  ему пару монет, когда он был на мели, и сам купился на это  с потрохами.
Как  примерный  ученик, который ?Френка Мэрривела? начитался. Нет у тебя  ни
закваски, ни мозгов, ни связей, ни воображения, а туда же ?  выпендриваешься
и думаешь, что к  тебе обниматься полезут. Тарзан на  красном самокате.?  Он
утомленно улыбнулся.? По  моим понятиям, в тебе только  и  есть, что на грош
пустого места.
     Он  перегнулся  через  стол  и тыльной  стороной руки хлестнул  меня по
лицу,?  не больно,  небрежно  и презрительно, все с той же  улыбочкой.  Я не
шевельнулся и  тут. Тогда  он медленно опустился на место,  оперся  локтем о
стол, а загорелой рукой  подпер загорелый подбородок. Птичьи блестящие глаза
уставились на меня, и в них не было ничего, кроме блеска.
     ? Знаешь, кто я, дешевка?
     ? Вы Менендес. Ребята зовут вас Менди. У вас заведение на Стрипе.
     ? Да? А как я всего добился?
     ?  Откуда  мне  знать?  Наверное,  начинали  сутенером  в  мексиканском
борделе.
     Он извлек из кармана золотой  портсигар и прикурил  коричневую сигарету
от золотой зажигалки. Выпустил едкий дым и кивнул. Положил портсигар на стол
и погладил его кончиками пальцев.
     ? Я большой и плохой, Марлоу. Делаю кучу денег. Куча денег нужна, чтобы
подмазывать  ребят,  которые нужны, чтобы делать кучу  денег  и  подмазывать
других  нужных ребят.  У меня домишко в Бель-Эре, стоит девяносто  кусков, и
отделка уже обошлась во столько же. У меня красавица-жена, блондинка, и двое
ребятишек учатся в частных школах  на Востоке. У моей  жены камешков  на сто
пятьдесят  кусков и на семьдесят пять мехов и  тряпок. У меня дворецкий, две
горничные,  повар, шофер, не считая  этой макаки, которая  ходит  за мной по
пятам. Меня  везде  знают. Все у меня лучшее:  лучшая  еда,  лучшая выпивка,
лучшие номера в гостинице. У меня земля во Флориде и морская яхта с командой
в пять  человек. У меня  ?бентли?, два  ?кадиллака? и  ?крайслер? для  моего
парнишки. Через пару лет дочка тоже такой получит. А у тебя что?
     ? Немного,? сказал я.? В этом году у меня есть  целый дом,  где я  живу
один.
     ? Женщины нет?
     ? Я живу сам по себе. Вдобавок у меня  есть то,  что  здесь перед вами,
потом двенадцать сотен в банке и несколько тысяч  в  облигациях.  Довольно с
вас?
     ? Какой у тебя потолок был за один раз?
     ? Восемьсот пятьдесят.
     ? Черт, с какой же мелочью я дело имею!
     ?  Хватит  выламываться   и   говорите,  что  вам  нужно.   Он  потушил
недокуренную сигарету и  тут же  закурил новую. Откинулся на спинку, скривив
рот.
     ?  Мы втроем сидели в укрытии и ели,? сказал он.? Холодище жуткий, снег
кругом. Ели  из банок. Холодное. Обстреливали нас из  минометов,  немножко и
артиллерия. Синие мы были,  прямо  посинели от холода ? Рэнди Старр, и я,  и
этот  Терри Леннокс. И вот шлепается  нам  под  ноги минометный  снаряд и не
разрывается,  шут  его  знает, почему.  Эти фрицы выкидывали  такие  фокусы.
Чувство  юмора у  них ненормальное.  Иногда думаешь ?  пронесло, а через три
секунды он как  жахнет!  Терри хватает  эту  штуку,  и  не успели мы с Рэнди
опомниться,  выскакивает из  укрытия.  Одним  махом. Как хороший  футболист.
Кидается лицом на землю,  отшвыривает снаряд, а тот и грохнул на лету. Почти
все осколки прошли над ним, но щеку ему все же обстругало. Тут фрицы пошли в
атаку, а нас уже и след простыл.
     Менендес  замолчал  и  уставился  на  меня  своими  блестящими  темными
глазками.
     ? Спасибо, что рассказали,? сказал я.
     ? Понимаешь шутки, Марлоу. Ты в порядке. Мы с Рэнди потом потолковали и
решили: от того, что стряслось с  Терри Ленноксом, у любого  парня  мозги бы
поехали. Мы-то долго думали, что он погиб, так нет ведь. Он к  фрицам попал.
Полтора  года они  над  ним трудились.  Поработали неплохо, но  измучили его
вдрызг. Больших денег нам стоило, пока мы узнали, и больших денег стоило его
найти. Но мы  прилично подзаработали после войны на черном рынке. Могли себе
позволить. За  то,  что Терри нам  жизнь  спас, получил он наполовину  новое
лицо, седые волосы да расшатанные нервишки. На Востоке стал прикладываться к
бутылке, забирали его время от времени, в общем, совсем расклеился. Что-то у
него  засело в башке, да мы так и не узнали, что. Вдруг ? бац! ?  он женится
на этой богатой дамочке и снова в седле.  У нас  с Рэнди никак не получалось
ему помочь. Только вот немного поработал он в Вегасе, а больше ничего от нас
не хотел. А  когда вляпался в настоящее  дерьмо, пришел не к  нам, а к тебе,
дешевка, к парню, на котором  вся  полиция  верхом  ездит. Теперь  вот  и он
сыграл  в ящик, и даже не попрощался, не дал шанса  ему отплатить.  Я мог бы
его вывезти из страны быстрее, чем шулер колоду тасует.  А он идет плакать в
жилетку тебе. Обидно.  К дешевке  идет, к  парню, на котором полиция  верхом
ездит.
     ? Они верхом ездят на ком пожелают. Что вы теперь от меня хотите?
     ? Чтоб ты отвалил,? твердо произнес Менендес.
     ? Куда отвалил?
     ? Не пробуй нажиться на  деле  Леннокса или рекламу себе на нем делать.
Теперь все, с концами. Терри нет, и мы не хотим,  чтобы его память ворошили.
Парень и так намучился.
     ? Бандит с нежными чувствами,? сказал я.? Умереть можно.
     ?  Закрой  поддувало,  дешевка.  Менди  Менендес спорить  не любит.  Он
приказывает. Зарабатывать ты на этом не будешь. Усек?
     Он  встал. Беседа была закончена. Взял со стола свои перчатки. Они были
из белоснежной кожи. Казалось,  он  их ни разу и не  надевал.  Шикарный тип,
этот мистер Менендес. Но при все своем шике опасный, как сто чертей.
     ? За рекламой не гонюсь,? сказал я.? И никто мне не предлагал ни цента.
Да и кто станет предлагать, и за что?
     ? Кончай прикидываться,  Марлоу. Ты  три дня просидел  в клоповнике  не
потому,  что ты такой хороший. Тебе  кой-что отстегнули. Кто ? не скажу,  но
догадываюсь.  И тот, про  кого я думаю,  может  всегда  подкинуть  еще. Дело
Леннокса закрыто  и останется закрытым, даже если...? он запнулся и хлестнул
перчатками по столу.
     ? Даже если Терри ее не убивал,? сказал он.
     Его удивление было таким же  фальшивым,  как  позолота  на  обручальном
кольце, что покупают накануне уик-энда.? Тут я бы с тобой  спорить  не стал,
дешевка. Да только непохоже на то. Но если бы даже было  так ? и если бы сам
Терри все устроил, как сейчас ? так оно и останется.
     Я ничего не ответил. Он лениво усмехнулся.
     ?  Тарзан на красном самокате,? проворчал он.? Крепкий паренек. Пускает
меня  к себе и дает ходить по себе ногами. Первый встречный может его нанять
за пару центов и ездить  на нем верхом.  Ни  монеты,  ни семьи, ни будущего,
один пшик. До встречи, дешевка.
     Я  сидел  молча,  стиснув  челюсти,  не   сводя  глаз  с  его  золотого
портсигара, блестевшего на  углу  стола. Я  чувствовал  себя  постаревшим  и
усталым. Медленно встав, я потянулся за портсигаром.
     ? Вы вот это забыли,? сказал я, огибая стол.
     ? У  меня таких полдюжины,? осклабился он. Подойдя поближе, я подал ему
портсигар. Он небрежно протянул за ним руку.
     ? А вот таких полдюжины не хочешь? ? осведомился я и ударил его в живот
что было сил.
     Он охнул и перегнулся пополам. Портсигар упал на пол. Прижавшись спиной
к стене, он судорожно задергал руками и  с  трудом  пытался  втянуть в  себя
воздух. С него лил пот. Очень медленно, с большим усилием, он  выпрямился, и
мы  снова оказались  лицом к лицу. Я протянул  руку и провел пальцем ему  по
скуле. Он  вынес  это молча. Наконец  ему  удалось  скривить смуглое лицо  в
улыбку.
     ? Не думал, что тебя на это хватит,? заявил он.
     ? В другой раз приходи с револьвером ? или не зови меня дешевкой.
     ? У меня холуи есть, чтобы револьверы таскать.
     ? Приводи его, понадобится.
     ? Сильно надо постараться, чтобы ты рассердился, Марлоу.
     Я  пододвинул ногой золотой  портсигар, нагнулся,  поднял его и передал
Менендесу. Он взял его и уронил в карман.
     ? Сначала я стал тебя вычислять,? сказал я,? Зачем тебе надо было время
тратить,  являться сюда, изводить меня. Потом мне  это надоело. Все  бандиты
однообразны. Как  будто играешь в карты,  а в колоде ? одни тузы. Все у тебя
вроде есть,  и  ничего  у тебя нет. Только и умеешь,  что  собой любоваться.
Понятно, почему Терри  не пошел к тебе за помощью. Это все равно, что взаймы
просить у шлюхи.
     Он осторожно потрогал живот двумя пальцами.
     ? Вот это ты зря сказал, дешевка. Доиграешься.
     Он  подошел  к  двери,  открыл  ее.  Телохранитель  оторвался  от стены
напротив  и повернулся  к нему.  Менендес дернул  подбородком. Телохранитель
вошел в контору и стал, равнодушно разглядывая меня.
     ? Хорошенько погляди  на  него,  Чик,? велел  Менендес.? Чтоб узнал,  в
случае чего. Может, у тебя к нему дело будет.
     ?  Видал я таких, шеф,? сказал прилизанный  смуглый  парень,  почти  не
размыкая губ ? их любимая манера.? С ним больших хлопот не будет.
     ? Не  подпускай его к брюху,? произнес Менендес  с кислой ухмылкой.?  У
него  правый хук  будь здоров. Телохранитель  презрительно усмехнулся  мне в
лицо.
     ? Куда ему так близко подобраться.
     ? Ну, пока, дешевка,? попрощался со мной Менендес и вышел.
     ? До встречи,? надменно бросил телохранитель.? Я  Чик Агостино.  Теперь
увидишь меня ? узнаешь.
     ? Как  рваную газету,? сказал я.?  Напомни, чтобы я тебе на  личико  не
наступил.
     На скулах  у него заходили желваки. Затем он  резко повернулся  и вышел
вслед за своим боссом.
     Дверь медленно закрылась на пневматических петлях. Я прислушался, но не
услыхал  их шагов по  коридору.  Они ступали  мягко, как кошки.  Просто  для
проверки минуту спустя я снова открыл дверь  и  выглянул наружу.  Но коридор
был пуст.
     Я  вернулся  к  столу,  сел  и  немного  поразмышлял,  почему Менендес,
влиятельный  здешний рэкетир, не пожалел  труда, явился самолично  ко  мне в
контору  и предупредил,  чтобы я не лез, куда  не  просят,? буквально  через
несколько минут после того, как я получил  такое же предупреждение, только в
других словах, от Сьюэела Эндикотта.
     Ни до чего не додумавшись,  я решил хотя бы довести дело до конца. Сняв
телефонную трубку,  я  заказал  разговор с клубом  ?Черепаха?  в Лас-Вегасе:
Филип Марлоу вызывает м-ра Рэнди Старра. Прокол,  М-ра Старра нет в  городе,
не желаю  ли я  поговорить  с  кем-нибудь  другим?  Я  не  желаю.  Мне  и со
Старром-то не так уж приспичило беседовать.  Так, мимолетная прихоть. Он был
слишком далеко и не мог меня стукнуть.
     Три  дня  после  этого ничего не  происходило.  Никто меня не  бил,  не
стрелял в меня и  не  велел по телефону соваться, куда не  следует. Никто не
обращался  с просьбой  разыскать  блудную дочь, сбежавшую  жену,  потерянное
жемчужное ожерелье или пропавшее завещание. Я сидел  на месте, уставившись в
стену.  Дело Леннокса  свернулось  почти  так  же  внезапно,  как  возникло.
Состоялось короткое предварительное  слушание, на которое  меня  не вызвали.
Провели  его  в  необычное  время,   без  присяжных,  никого  не  оповестив.
Следователь вынес вердикт ? что смерть Сильвии Поттер Рестерхайм Ди Джорджно
Леннокс  последовала от руки ее мужа  Теренса Уильяма Леннокса, впоследствии
скончавшегося на  территории  за пределами  юрисдикции данного следственного
органа.  Признание  Терри,  вероятно,  было зачитано и  внесено в  протокол.
Следствие, вероятно, сочло, что его проверили достаточно тщательно.
     Тело выдали для погребения. Его отвезли самолетом на север и похоронили
в семейном склепе. Прессу не приглашали. Никто не давал интервью  ? особенно
м-р Харлан  Поттер,  который не давал интервью  вообще никогда. Увидеть  его
было  не  легче,  чем  далай-ламу. Обладатели ста миллионов  долларов  живут
особой жизнью,  за частоколом из слуг, телохранителей, секретарей, адвокатов
и послушных управляющих. Предполагается, что  они едят, спят, одеваются, что
им стригут  волосы. Но наверняка это неизвестно. Все, что вы про них читаете
или  слышите,  обработано  специальной командой,  которая  получает  большие
деньги  за то,  что  создает и поддерживает нужный образ ? простой, чистый и
надежный, как стерильная игла.
     Истине   он  не  обязан  соответствовать.   Он  обязан  соответствовать
известным фактам, а факты эти можно пересчитать по пальцам.
     Когда клонился к вечеру третий день, зазвонил телефон, и состоялась моя
беседа  с  человеком,  сказавшим,  что его  зовут  Говард  Спенсер,  что  он
ненадолго  приехал  в  Калифорнию  как  представитель  одного  нью-йоркского
издательства,  что он  хотел бы  кое-что со  мной обсудить ? и нельзя ли нам
встретиться завтра в одиннадцать утра в баре гостиницы ?Биверли-Ритц?.
     Я спросил, что обсудить.
     ? Довольно деликатную  проблему,?  сказал  он.? Но  абсолютно  в рамках
этики. Если мы не придем к соглашению, я, естественно, оплачу вам потерянное
время.
     ? Спасибо, м-р  Спенсер,  этого не нужно. А кто меня вам рекомендовал ?
какой-нибудь мой знакомый?
     ?  Он  про вас слышал,  в том числе и про ваше  недавнее столкновение с
законом. Должен сказать, м-р Марлоу, что  именно это меня  и заинтересовало.
Мое дело, однако, никак не связано с этой трагедией. Просто... хотя, давайте
поговорим все-таки не по телефону, а за столиком.
     ? Вас действительно не смущает, что я сидел в клоповнике?
     Он засмеялся. И звук голоса, и смех у него были приятные.
     ? С моей точки зрения, м-р Марлоу, это лучшая рекомендация. Собственно,
не  тот факт, что вы побывали, по вашему выражению, в клоповнике, а то,  что
вы, видимо, чрезвычайно скрытный человек и не поддаетесь давлению.
     Этот  парень   говорил,   четко   выделяя  каждую  запятую,   словно  в
тяжеловесном романе. Во всяком случае, когда разговаривал по телефону.
     ? Ладно, м-р Спенсер, я буду утром в баре.
     Он поблагодарил  и  повесил  трубку.  Я задумался, кто бы мог  мне  это
подбросить.  Решил, что Сьюзел Эндикотт, и позвонил ему, проверить.  Но  его
уже  неделю как  не было в городе.  Вообще-то, какая разница.  Даже  в  моем
бизнесе бывает, что  какой-то  клиент  остался мной  доволен.  А работа  мне
пригодилась бы, потому что нужны были деньги ? по крайней мере, так я считал
до вечера,  пока не вернулся  домой и не обнаружил письмо с вложенным в него
портретом Мэдисона.

        12

     Письмо лежало  в красно-белом ящике в виде скворечника у подножия  моей
лестницы.  Деревянный дятел на  скворечнике торчал  вертикально,? значит,  в
ящик опустили  письмо ? но я и тут не стал бы заглядывать внутрь, потому что
на этот адрес мне почта никогда не приходила. Однако  дятел недавно  лишился
клюва, и излом был свежий. Какой-нибудь шустрый мальчик  стрельнул в него из
своего атомного ружьишка.
     На конверте был штамп  ?Correo  Aereo?  и  куча  мексиканских  марок, а
почерк я,  наверное, не узнал бы,  если бы  в последнее  время  так много не
думал о Мексике. Число на  штемпеле я разобрать не мог. Его ставили от руки,
и чернил на подушечке  явно не хватало.  Письмо было толстое.  Я поднялся по
лестнице. Уселся  в гостиной и стал читать. Вечер казался очень тихим. Может
быть, письмо от мертвеца приносит с собой особую тишину.
     Начиналось оно без даты и без обращения.
     ?Я сижу у окна на втором этаже, в номере не слишком чистой гостиницы, в
городе  под названием Отатоклан  ? это  горный городишка у  озера. Прямо под
окном ? почтовый ящик, и когда официант принесет кофе, который я заказал, он
заберет письмо и снизу покажет мне его, а потом опустит в прорезь. За это он
получит бумажку в сто песо, для него это куча денег.
     К  чему  все эти выкрутасы? К тому, что  за  дверью безотлучно караулит
смуглый  тип в остроконечных туфлях и грязной рубашке. Он чего-то ждет, чего
?  не знаю,  но меня не выпускает.  Это неважно,  главное, чтобы письмо было
отправлено. Посылаю эти деньги вам, потому что мне они не  нужны,  а местная
жандармерия  обязательно  их  прикарманит.  Это  не  значит, что  я  с  вами
расплачиваюсь.  Считайте, что этим я прошу прощения за все ваши неприятности
и  выражаю  уважение  к  приличному  человеку.  Я,  как  обычно,  сделал все
неправильно, но  у  меня  еще  остается  револьвер.  Думаю,  что по главному
вопросу вы  уже пришли к верному выводу.  Убить  ее я мог бы  ? и, возможно,
убил, но то, другое, я бы сделать  не мог никогда. Такое зверство не по моей
части. Так что дело  явно нечисто. Но это не имеет никакого значения. Теперь
главное избежать ненужного  и  бесполезного скандала.  Ее  отец  и сестра не
сделали мне ничего плохого.  Им  еще жить да жить, а мне жизнь опротивела до
крайности. Подонка из меня сделала не Сильвия, я и до нее таким был. Не могу
понять, почему она за меня  пошла.  Наверно,  просто из  каприза. По крайней
мере, она  умерла  молодой и  красивой. Говорят,  разврат мужчину  старит, а
женщине сохраняет  молодость. Много чего болтают. Говорят,  что  богатые  от
всего могут уберечься и что у них  в мире  не бывает зимы. Я среди них жил ?
это одинокие и скучающие люди.
     Я  написал признание. Мне слегка  не по  себе  и  довольно страшно. Про
такое пишут в книгах, но там  все  неправда.  Когда это  случается с  тобой,
когда у  тебя ничего не осталось,  кроме  револьвера  в кармане,  когда тебя
загнали в грязную гостиницу  в чужой  стране,  и выход у тебя  только один ?
поверьте,  старина,  ничего тут  нет возвышенного  или  драматического.  Это
просто мерзко, страшно, грязно и уныло.
     Так что  не забудьте это все и меня заодно. Но сперва выпейте за меня у
Виктора ?лимонную корочку?.  А когда будете  в  следующий  раз  варить кофе,
налейте и мне чашку, добавьте в нее виски, прикурите мне сигарету и положите
возле  чашки. А  потом  забудьте  всю эту  историю.  Терри  Леннокс передачу
закончил, точка. Так что ? прощайте.
     В дверь стучат. Наверно, идет официант с кофе. Если это не он, придется
стрелять. Мне, в общем, нравятся мексиканцы, только  тюрьмы их не  по  душе.
Пока. Терри?.
     Вот и  все. Я сложил письмо и  засунул обратно  в конверт. Значит,  это
все-таки оказался официант  с кофе. Иначе письмо  не дошло бы. И вложенный в
него  портрет Мэдисона  тоже. Портрет президента  Мэдисона ? это банкнота  в
пять тысяч долларов.
     Он лежал на столе, зеленый и хрустящий. Я таких никогда  не видел. Да и
не  всякому банковскому клерку  они  попадаются. Возможно, типы  вроде Рэнди
Старра  и Менендеса  носят их при  себе на  мелкие расходы. Если попросить в
банке  такой  билет,  вряд  ли  он  там  найдется.  Они  затребуют   его  из
федерального резервного банка. На это может уйти несколько дней, В обращении
по всей стране их не больше тысячи штук. Мой красиво сиял. Словно  небольшое
самостоятельное светило.
     Я долго сидел, глядя на него. Потом убрал его в папку для писем и пошел
на кухню,  варить этот кофе. Все, что он меня просил, я сделал, пусть это  и
звучит сентиментально.  Налил  две чашки,  добавил каплю виски, поставил его
чашку туда, где он  сидел в последнее  утро. Прикурил ему сигарету и положил
рядом на пепельницу. Я смотрел, как поднимаются пар от кофе и тонкая струйка
дыма от  сигареты.  За окном  в  кустах  суетилась  какая-то птица, тихонько
чирикая сама с собой и время от времени всплескивая крыльями.
     Потом пар от кофе перестал идти,  а сигарета ? дымиться  и превратилась
просто в  окурок  на ободке пепельницы. Я выбросил  ее в мусорное  ведро под
раковиной, вылил кофе, вымыл и убрал чашку.
     Вот и все. За пять тысяч долларов и больше можно было сделать.
     Немного погодя я  отправился в кино на последний сеанс. Смысла в фильме
не было никакого. Я почти не видел, что происходило на экране. Просто шум  и
большие  лица. Вернувшись  домой, я расставил на доске очень скучную  партию
Руи Лопеса, но и в ней смысла оказалось не больше. Тогда я лег спать.
     Но  сон  не  приходил.  В  три  часа ночи я бродил  по комнате и слушал
произведение  Хачатуряна  для  тракторного  завода. У  него  это  называлось
скрипичным  концертом.  Я  бы  назвал  это шлепаньем  ослабевшего  ременного
привода и в конце концов послал его к черту.
     Для меня  бессонная  ночь  такая  же  редкость, как встреча  с  толстым
почтальоном. Если бы  не  завтрашнее свидание  с м-ром Говардом  Спенсером в
?Ритц-Биверли?, я бы усидел бутылку и вырубился напрочь. А если  мне еще раз
повстречается  вежливый пьяница в роллс-ройсе ?серебряный призрак?, я срочно
отбуду в нескольких направлениях. Нет опаснее ловушек, чем те, что мы ставим
себе сами.

        13

     В одиннадцать утра я сидел в  третьей кабинке справа  ? если считать от
двери в обеденный зал. Я поместился спиной к  стене и видел всех, кто входил
и выходил.  Утро  было ясное,  без  смога, даже без тумана, и за  стеклянной
стеной  бара сверкал  под солнцем  плавательный бассейн,  тянувшийся снаружи
вдоль  всего  ресторана.  На  верхнюю площадку  вышки подымалась  по лесенке
девушка в белом  купальнике, с соблазнительной фигурой.  Я смотрел  на белую
полоску кожи между краем купальника и загорелыми ляжками. Смотрел плотоядно.
Потом она скрылась под  навесом, а через секунду мелькнула в воздухе, сделав
в  прыжке полтора оборота.  Высоко  взметнулись брызги,  и  в воздухе на миг
повисла радуга,  почти  такая красивая,  как сама  девушка. Выйдя  из  воды,
девушка  сняла  белую  шапочку  и  потрясла  своей обесцвеченной  прической.
Подрагивая  задом,  она направилась  к  белому  столику и  уселась  рядом  с
молодцом в белых спортивных штанах,  темных очках и с  таким ровным загаром,
какой бывает только  у служителей при бассейне. Он перегнулся и  похлопал ее
по ляжке. Она распахнула рот  величиной с  пожарное  ведро  и засмеялась. На
этом мой интерес к ней исчерпался. Смеха я не слышал,  но мне хватило и этой
дыры, разверзшейся на лице, когда она расстегнула зубы.
     В  баре  было почти  пусто. Через три  кабинки от  меня  пара  ловкачей
пыталась всучит  друг другу  акции ?Двадцатого века  ?  Фоке?, расплачиваясь
вместо  денег широкими жестами.  На столике у них  стоял  телефон,  и каждые
две-три минуты они разыгрывали спектакль, узнавая, не подкинул ли кто Зануку
какую-нибудь  блестящую идею. Оба  были  молоды, смуглы,  напористы и  полны
жизненных  сил.  В  телефонный  разговор  они  вкладывали  столько  мышечной
активности, сколько я потратил бы, чтобы втащить толстяка на четвертый этаж.
На  табурете у  стойки  сидел  грустный  человек. Он  беседовал  с барменом,
который  протирал стакан и слушал с той  улыбкой,  что  бывает, когда  людям
хочется не улыбаться, а заорать во весь голос. Клиент был среднего возраста,
хорошо одет  и пьян. Поговорить ему хотелось, но даже если бы и не хотелось,
из него все  равно бы текли слова. Он был  вежлив, дружелюбен, и язык у него
еще не слишком заплетался, но было ясно, что по утрам он вставал в обнимку с
бутылкой и не расставался с ней до ночи. Таким  он останется на всю жизнь, и
вся его жизнь будет в этом. Узнать, как он до этого дошел, невозможно ? даже
если  он  сам  расскажет,  все  будет неправдой,  В  лучшем  случае,  слабым
воспоминанием  о  правде.  В  каждом  тихом баре  мира есть  такой  грустный
человек.
     Я взглянул на часы и увидел, что влиятельный издатель опаздывает уже на
двадцать  минут.  До  получаса  я  решил  подождать,  а потом  уйти.  Нельзя
позволять клиенту хозяйничать. Если он садится вам не шею, то решает, что вы
подставляете шею  и другим, а он вас не для того нанимал. Не так уж я сейчас
нуждался  в  работе,  чтобы  прислуживать  какому-то  болвану  с  восточного
побережья. Знаем мы этих  начальников, что сидят в обшитых деревом кабинетах
где-нибудь на восемьдесят пятом этаже, при  селекторе, на столе кнопки в два
ряда,  а  у  секретарши такие большие,  красивые и зовущие глаза.  Такой тип
велит вам явиться ровно в десять, а  сам вплывает два часа спустя, окутанный
облаком  винных  паров,  и  если вы  не  встречаете  его  смиренно-радостной
улыбкой,  он  впадает  в  такой  пароксизм  руководящего  негодования,   что
требуется месяц на курорте Акапулько, чтобы снова привести его в форму.
     Мимо проплыл пожилой  официант,  бросил  вопросительный взгляд  на  мой
разбавленный виски. Я покачал головой, он кивнул своим седым бобриком, и тут
явилась  Мечта.  Когда она вошла, мне на миг  почудилось,  что  в  баре  все
стихло, что  ловкачи перестали  ловчить, а пьяный ? бормотать, и стало  так,
словно дирижер постучал по пульту, воздел руки и замер.
     Она была стройная, довольно высокая, одета в белый полотняный костюм  с
шарфом  в черный горошек.  Волосы у нее были бледно-золотые, как у сказочной
принцессы.  Им было уютно в крошечной  шляпке, словно птице  в гнезде. Глаза
были редкого  цвета  ? васильковые, а ресницы длинные и, может быть, слишком
светлые.  Она подошла  к  столику  напротив  меня,  стягивая на  ходу  белую
перчатку с  раструбом, и  пожилой  официант уже  отодвигал  столик  с  таким
усердием, какого  мне ни от  одного официанта не видать.  Она села, засунула
перчатки  за  ремешок  сумочки  и  поблагодарила  его  такой  нежной,  такой
восхитительно-ясной  улыбкой,  что его  чуть  не  хватил  удар.  Она  что-то
заказала,  очень тихо.  Он  бросился  исполнять, вытянув шею.  Теперь у него
появилась цель в жизни.
     Я не сводил с нее глаз. Она меня на этом поймала. Потом перевела взгляд
на полдюйма выше,  и меня не стало на свете. Но  где бы я  ни был, дыхание у
меня перехватило.
     Блондинки  бывают   разные,   слово  ?блондинка?  теперь  звучит  почти
комически. Все  виды  блондинок хороши  по-своему, за исключением разве  что
этих,  с  металлическим оттенком,? на самом деле они такие же блондинки, как
зулусы,  а  характер  мягкий,  как  тротуар.  Есть  миниатюрная  хорошенькая
блондинка,  которая  щебечет  и  чирикает,  есть  и  крупная,  статная,  под
сине-ледяным  взглядом  которой  хочется  встать  по  стойке ?смирно?.  Есть
блондинка,  которая  выдает  вам  тот  еще  взгляд  из-под ресниц,  и  дивно
благоухает,  и  мерцает, и виснет у вас на руке, но когда вы  доводите ее до
дома,  ее сразу одолевает  страшная усталость. Она так  беспомощно  разводит
руками и жалуется на  проклятую головную боль, и вам хочется ее стукнуть, но
мешает радость,  что головная  боль обнаружилась, прежде  чем  вы  вложили в
страдалицу слишком много  времени,  денег и  надежд. Потому что эта головная
боль всегда  будет  наготове ?  вечное оружие, такое  же  смертоносное,  как
кинжал итальянского ?браво? или отравленный напиток Лукреции.
     Есть  мягкая, податливая  блондинка-алкоголичка, которой все равно, что
на ней  надето, лишь бы  норка, и  куда ее ведут, лишь бы это  был  ресторан
?Звездное  небо?,  и  там  было  много  сухого шампанского.  Есть  маленькая
задорная блондинка ? она хороший товарищ, и хочет  платить за  себя сама,  и
вся лучится  светом и  здравым смыслом, и  знает борьбу дзюдо, так что может
швырнуть  шофера  грузовика через  плечо,  оторвавшись  для этого  всего  на
секунду  от  чтения передовицы  в  ?Сатердей ревью?.  Есть бледная,  бледная
блондинка,  страдающая  малокровием  ? не  смертельным, но неизлечимым.  Она
очень томная,  похожа  на тень,  голос ее шелестит  откуда-то из глубины, ее
нельзя  и  пальцем  тронуть  ? во-первых,  потому,  что  вам не  хочется,  а
во-вторых, потому, что она все время читает то  Данте в оригинале, то Кафку,
то Кьеркегора, то изучает старо-прованский язык. Она обожает музыку, и когда
нью-йоркский  филармонический  оркестр   играет  Хиндемита,  может  указать,
которая  из  шести виолончелей  опоздала на  четверть  такта. Я слышал,  что
Тосканини это тоже может. Она и Тосканини, больше никто.
     И, наконец, есть шикарный выставочный  экземпляр ?  эта переживет троих
крупных рэкетиров, потом сходит замуж за  парочку миллионеров (по миллиону с
головы)  и успокоится на бледно-розовой вилле в Кап Антиб, где  у нее  будет
автомобиль  ?альфа-ромео? в комплекте  с шофером и  механиком  и конюшня  из
потрепанных     аристократов;      она     будет     общаться     с     ними
рассеянно-снисходительно, словно пожилой герцог, желающий доброй ночи своему
дворецкому.
     Мечта за столиком напротив не имела с ними ровно  ничего общего. Она не
подпадала  ни под какую  категорию, была далека и  чиста, как вода в  горной
речке,  и так же  неуловима,  как цвет этой  воды. Я все еще пялился на нее,
когда возле моего локтя раздался голос:
     ? Я неприлично опоздал.  Прошу прощения. Вот  что меня  задержало. Меня
зовут Говард Спенсер. Вы, конечно, Марлоу.
     Я  обернулся и взглянул на  него. Он  был средних лет, пухленький, одет
так, словно не придавал этому значения, но чисто  выбрит, а редкие волосы на
широком  черепе  были  старательно прилизаны.  На нем  был  яркий двубортный
жилет, какие в Калифорнии редко  кто  носит ?  разве что приезжие с Востока.
Очки  у  него без оправы,  и  он похлопывал  по  потертому,  видавшему  виды
портфелю, который, очевидно, его и задержал.
     ?  Тут три свеженьких  длиннющих рукописи. Проза. Неудобно терять, пока
мы их  не отвергли.? Он сделал  знак  пожилому официанту, который только что
поставил перед Мечтой высокий стакан с чем-то зеленым.
     ?  Моя слабость ?  джин  с  апельсиновым  соком. Вообще-то,  несуразное
питье. Составите компанию? Прекрасно. Я кивнул, и пожилой официант удалился.
Указав на портфель, я спросил:
     ? Откуда вы знаете, что не будете их печатать?
     ? Хорошую  рукопись автор не потащил бы ко мне в гостиницу. Отправил бы
агенту в Нью-Йорке.
     ? Тогда зачем вы их принимаете?
     ? Во-первых,  чтобы не обижать людей. Во-вторых, в  надежде на тот один
шанс  из  тысячи,  ради  которого  живет  каждый  издатель. Но  чаще  всего,
где-нибудь на коктейле вас знакомят с кучей народу, и кто-то из них  написал
роман, а  вы полны  любви  к  роду человеческому ?  вот  и заявляете,  что с
удовольствием  прочтете  рукопись. Затем  она  с  такой  пугающей  быстротой
оказывается  у вас в гостинице, что приходится ее полистать.  Но вряд ли вас
так уж интересуют издатели и их проблемы.
     Официант  принес  заказ. Спенсер схватил  стакан и  отхлебнул  здоровый
глоток. Золотоволосую девушку напротив он не замечал.  Все его внимание было
направлено на меня. В связные он годился.
     ? Если нужно для работы,? отозвался я,? могу иногда и книжку почитать.
     ? Здесь живет один из наших самых  известных авторов,? небрежно заметил
он.? Может быть, вы его читали. Роджер Уэйд.
     ? М-м...
     ? Понимаю.? Он  грустно улыбнулся,? Не любите исторических романов.  Но
расходятся они потрясающе.
     ? Тут  и понимать  нечего,  м-р  Спенсер. Попалась  мне как-то одна его
книжка. По-моему, требуха. Ничего, что я так в лоб?
     Он усмехнулся.
     ?  Нет, что  вы.  Вы тут  не одиноки. Но дело  в  том,  что  сейчас его
раскупают автоматически.  А  при  нынешних производственных расходах никакой
издатель не может обойтись без парочки таких авторов.
     Я взглянул  на  золотую девушку. Она допила свой лимонад,  или как  его
там, и посмотрела на микроскопические часики.  Бap понемногу заполнялся,  но
до настоящего  шума  была еще далеко.  Два  ловкача по-прежнему  размахивали
руками, а к  солисту  на  табурете присоединилась пара приятелей. Я  перевел
взгляд обратно на Говарда Спенсера.
     ? Это вы и хотели обсудить? ? спросил я,? Этого самого Роджера УэЙда?
     Он кивнул. Присматривался он ко мне очень тщательно.
     ? Расскажите немного о себе, м-р Марлоу. Если, конечно, не возражаете.
     ?  Что вам  рассказать? Я  частный детектив,  лицензию получил довольно
давно. Одинокий волк, холост, не слишком молод, небогат. Несколько раз сидел
в  тюрьме,  бракоразводных  дел  не веду.  Люблю выпивку,  женщин,  шахматы.
Полицейские  меня  недолюбливают, но  с  двумя-тремя  мы  ладим.  Родился  в
Санта-Розе, родители  умерли,  братьев  и  сестер нет. Если меня  пришибут в
темном переулке ? а с людьми моей профессии, да теперь и не только моей, это
случается все чаще,? ни для кого это не будет катастрофой.
     ? Понятно,? произнес он.? Но это не совсем то, что я хотел бы узнать.
     Я допил джин с апельсиновым соком. Он был невкусный. Я усмехнулся.
     ? Вот  еще  что забыл,  м-р  Спенсер. У  меня  в кармане  лежит портрет
Мэдисона.
     ? Портрет Мэдисона? Боюсь, что я не...
     ? Купюра  в пять тысяч долларов,? пояснил  я.? Всегда ношу ее при себе.
Как талисман.
     ?  Боже  правый,?  прошептал  он.?  Разве это  не  опасно?  Вы  страшно
рискуете.
     ? А кто сказал, что есть граница, за которой все опасности одинаковы?
     ?  Кажется, Уолтер  Бейджхот.  Он  имел  в  виду  верхолазов.?  Тут  он
улыбнулся.? Извините, но все-таки издатель всегда остается издателем. Вы мне
подходите, Марлоу. Ставлю на вас. А иначе вы просто послали бы меня к черту,
верно?
     Я улыбнулся в ответ. Он подозвал официанта и заказал еще выпить.
     ? Значит так,?  начал  он.? У  нас крупные  неприятности из-за  Роджера
Уэйда.  Он  не  может  закончить  книгу.  Потерял  работоспособность,  и это
неспроста.  Прямо разваливается  на глазах. Дикие  запои,  приступы  ярости.
Иногда  исчезает  на несколько  дней. Недавно сбросил жену  с лестницы,  она
сломала  пять  ребер, попала в  больницу.  Причем  отношения  у  них  вполне
нормальные.  Но в пьяном  виде  он теряет рассудок.?  Спенсер  откинулся  на
спинку и окинул  меня мрачным взглядом.? Нам нужно,  чтобы он дописал книгу.
От  нее  очень  много  зависит.  В какой-то  степени  даже  мое положение  в
издательстве.  Но  дело не  только в  этом.  Надо спасать  очень  одаренного
писателя, который  еще не развернулся в  полную силу. С  ним бог знает,  что
творится. В этот раз он даже  отказался со  мной  встретиться. Вероятно,  вы
думаете, что тут нужен психиатр. Миссис Уэйд  так не  считает. Она убеждена,
что он абсолютно в своем уме, но чем-то страшно  обеспокоен. Может быть, его
шантажируют.  Уэйды  женаты  пять  лет.  Возможно,  всплыло  что-то  из  его
прошлого. Например ? в порядке бреда ? он сбил кого-то машиной, а теперь ему
это  припомнили. В общем,  мы  не  знаем, но хотим узнать. И  готовы  хорошо
заплатить, чтобы  эти неприятности  кончились. Если это клинический случай ?
что ж, так  тому и быть.  Если  нет,  то в  чем дело?  И, кроме  того, нужно
охранять  миссис  Уэйд.  В  следующий  раз  он  может  ее  убить.  Это  вещи
непредсказуемые.
     Перед  нами  поставили  стаканы.  Я  к своему не притронулся  и  только
смотрел, как он сразу отхлебнул половину. Не сводя с него глаз, я закурил.
     ?  Вам нужен не сыщик,? сказал я.? Вам нужен волшебник. Какого  черта я
тут могу поделать?  Если  знать, когда на него  найдет, и если удастся с ним
справиться, его  можно  сбить с ног  и уложить в  постель. Но ведь для этого
надо оказаться на месте вовремя. А это, сами понимаете, один шанс из ста.
     ? Он примерно вашего  роста,? возразил Спенсер,? но не  в такой хорошей
форме. А находится поблизости вы могли бы все время.
     ? Вряд ли. Пьяницы  ? люди хитрые. Он обязательно дождется, когда  меня
не будет. Нет, в санитары я не гожусь.
     ? Я  не говорю про санитара. Роджер Уэйд никогда  бы этого не потерпел.
Он  просто  талантливый   человек,  который  сошел  с  рельсов   и   потерял
самоконтроль.  Слишком много денег заработал на этой  халтуре для недоумков.
Но для писателя  единственное спасение  ? это  писать.  Если талант есть, он
пробьется.
     ?  Ладно, понял,? сказал  я устало.? Будем  считать, что он потрясающий
парень. И чертовски опасный. У него есть страшная тайна, которую он пытается
утопить в вине. Это дело не для меня, м-р Спенсер.
     ?  Понятно.? Он взглянул на часы,  озабоченно нахмурившись, отчего лицо
его сразу съежилось и постарело.? Что ж, сделал все, что мог.
     Он потянулся за своим толстым портфелем. Я  посмотрел в сторону Золотой
девушки. Она собиралась уходить. Седой официант, изогнувшись, подал ей счет.
Она  рассчиталась долларами и обворожительной  улыбкой, отчего  он  расцвел,
словно  поздоровался  за  руку с  самим  господом  богом.  Она надела  белые
перчатки, и официант оттащил столик чуть не на середину зала,  чтобы дать ей
пройти.
     Я бросил  взгляд  на  Спенсера.  Он  хмуро уставился на пустой  стакан.
Портфель лежал у него на коленях.
     ? Слушайте,? сказал я.? Если уж так хотите, я съезжу, посмотрю на этого
парня. Поговорю с его женой. Но думаю, что он меня вышвырнет из дому.
     Спенсер не успел ответить, как чей-то голос произнес:
     ? Я так не думаю, м-р Марлоу. По-моему, наоборот, вы ему понравитесь.
     Я  поднял  голову  и встретился взглядом  с  васильковыми  глазами. Она
стояла возле нашей кабинки. Я  поднялся и, не успев выбраться  из-за  стола,
застрял у стены в неуклюжей позе.
     ? Не  вставайте,  пожалуйста,?  сказала она  голосом,  изготовленным из
материала,  что идет  на  летние облака.?  Я,  конечно,  должна  перед  вами
извиниться, но мне было важно присмотреться  к вам заранее. Меня зовут Эйлин
Уэйд.
     Спенсер сварливо заметил:
     ? Его наше предложение не интересует, Эйлин. Она ласково улыбнулась:
     ? По-моему, вы ошибаетесь.
     Я пришел в себя.  Сколько можно стоять на согнутых  коленях с разинутым
ртом ?  что я, примерная  выпускница,  что ли? Хотя посмотреть  было на что.
Вблизи от нее и вправду ноги подламывались.
     ? Я не говорил, что меня не интересует это  дело, м-с Уэйд.  Я сказал ?
может быть,  не слишком внятно ? что, по-моему, толку  от меня  не будет,  а
вреда я могу наделать чертову уйму. Это может оказаться жуткой ошибкой.
     Она сделалась очень серьезной, улыбки как не бывало.
     ?  Вы слишком поторопились с решением. Нельзя  судить  о  людях  по  их
поступкам. Если уж судить, то по характеру.
     Я задумчиво кивнул. Вообще-то я как раз так и думал про Терри Леннокса.
Судя по  фактам, он  был далеко не  подарок ? не считая фронтового  подвига,
если Менендес  сказал правду ? но факт ? это еще не все.  К нему  невозможно
было не питать симпатии. Много  ли за целую  жизнь вам  встречается людей, о
которых можно так сказать?
     ? А для этого человека надо узнать,? мягко добавила она.
     ?  До  свидания,  м-р  Марлоу.  Если вдруг  передумаете...? Она  быстро
открыла сумочку  и протянула мне визитную  карточку.? И спасибо за  то,  что
пришли.
     Она кивнула Спенсеру и пошла прочь. Я смотрел, как она шла через  бар и
дальше,  по   застекленному  переходу  в   ресторан.   Походка  у  нее  была
замечательная. Я увидел,  как она  свернула  под арку, ведущую  в вестибюль.
Потом белая  юбка  последний  раз  мелькнула и скрылась  за  углом.  Тогда я
опустился на стул и припал к джину с апельсиновым соком.
     Спенсер за мной наблюдал. В глазах у него было что-то жесткое.
     ?  Неплохо  сработано,?  заметил  я.?  Но  все-таки надо  было  на  нее
поглядывать,  хоть  изредка. Чтоб такая мечта целых  двадцать  минут  сидела
рядом, а вы ее не замечали...
     ?  Да,  это  глупо.?  Он  попытался улыбнуться через силу. Ему явно  не
нравилось, как я на нее смотрел.?  У людей  странные представления о частных
сыщиках. Как подумаешь, что вот заявится к тебе домой такой человек...
     ? Не  думайте,  что к вам домой заявится данный человек,?  возразил я.?
Или научитесь сочинять получше. Как  можно поверить, будто кто-нибудь ? даже
в пьяном виде ? мог  сбросить такую прелесть с лестницы и переломать ей пять
ребер?
     Он залился краской. Крепче вцепился в портфель.
     ? Думаете, я солгал?
     ? Какая разница? Вы свое дело сделали. Да и сами, может быть, не совсем
ровно дышите к этой даме. Он вскочил.
     ? Мне  не  нравится этот тон,?  заявил он.? И все меньше  нравитесь  вы
сами. Прошу вас, забудьте мое предложение. Надеюсь, этого хватит за заботы.
     Он  швырнул  на  стол  двадцатку,  затем добавил  несколько  долларовых
бумажек для официанта. Постоял мгновение, глядя на меня сверху вниз. Глаза у
него сверкали, лицо все еще пылало.? Я женат, у меня четверо детей,? выпалил
он.
     ? Поздравляю.
     У него  булькнуло в горле, он повернулся  и пошел прочь. Шагал довольно
быстро. Я посмотрел ему вслед,  потом отвел  глаза. Допил свой джин,  достал
пачку,  вытряс сигарету,  взял в  зубы и прикурил. Подошел  старик-официант,
взглянул на деньги.
     ? Еще что-нибудь желаете, сэр?
     ? Нет. Это все вам.
     Он медленно пересчитал их.
     ? Здесь бумажка в двадцать долларов, сэр. Джентльмен ошибся.
     ? Он грамотный. Говорю, это все вам.
     ? Тогда спасибо большое. Вы вполне уверены, сэр?..
     ? Вполне.
     Он кивнул и затрусил прочь с  озадаченным видом.  Бар  заполнялся. Мимо
проплыла  парочка  изящных  полудевственниц,  помахивая  знакомым  направо и
налево. Оказалось,  что они  знакомы  с двумя ловкачами в дальней кабинке. В
воздухе запорхали возгласы ?Привет, милый? и ярко-красные ногти,
     Я хмуро выкурил полсигареты и встал. Повернулся, чтобы забрать сигареты
со стола, и  что-то резко ткнуло меня  сзади. Только этого мне не хватало. Я
круто развернулся  ? передо мной  красовался  крепенький обаяшка  в шикарном
костюмчике.  Рука этого любимца  общества  была простерта  вперед,  он  сиял
улыбкой два на шесть дюймов, словно удачно что-то продал.
     Я ухватился за простертую руку и крутанул его как следует.
     ? Чего толкаешься ? здесь тесно для твоей широкой натуры?
     Он выдернул руку и ощетинился.
     ? Не лезь, фраер. А то ведь можно и зубы расшатать.
     ? Ха-ха,? ответил я.? Можно, да не тебе. Тоже мне, чемпион по боксу.
     Он сжал мясистый кулак.
     ? Побереги маникюр, киска,? посоветовал я. Он взял себя в руки.
     ? Пошел  ты, остряк-самоучка,? огрызнулся он.? Поболтаем в другой  раз,
когда у меня голова не так будет забита.
     ? Чем, трухой?
     ? Пошел отсюда,? оскалился он.?  А то новую челюсть придется вставлять.
Я ухмыльнулся.
     ?  Перезвони, старик, когда исправишь диалог. Он сразу перестал злиться
и захохотал.
     ? Ты что, из кино, парень?
     ? Ara, прямо с ночного сеанса.
     ? Небось, от полиции там прятался,? заметил он и отошел, посмеиваясь.
     Все  это было жутко глупо,  но помогло разрядиться. Я вышел в вестибюль
гостиницы  и  остановился  у  двери, надеть темные  очки. Только в  машине я
вспомнил про визитиую карточку, которую  дала мне Эйлин Уэйд. На ней адрес и
телефон. ?Миссис Роджер Стириз Уэйд, улица Беспечной Долины, дом  1247. Тел.
Беспечная Долина 5-6324?.
     Про  Беспечную Долину я был наслышан; знал,  что раньше у въезда  в нее
были  ворота  с  охраной,  имелась  своя  полиция,  и  казино  на  озере,  и
пятидесятидолларовые  девочки  для  развлечений. Когда  казино закрыли,  там
установилась власть тихих  денег.  Тихие  деньги  превратили это местечко  в
мечту домовладельца. Озеро принадлежало местному клубу, и если вас в него не
принимали,  можно было не мечтать о забавах  на  воде. Это был по-настоящему
закрытый район ? не просто дорогой, а только для избранных.
     Я бы  оказался  в  Беспечной  Долине  так же к  месту,  как луковица  в
мороженом. Попозже  днем мне позвонил Говард Спенсер.  Злость у него прошла,
он  извинился, признал,  что не совсем  правильно вел  себя,  и  спросил, не
передумал ли я.
     ? Я подъеду, если он сам меня попросит. Только так.
     ? Понятно. Но, может быть, за дополнительное вознаграждение...
     ?  Слушайте,  м-р  Спенсер,?  нетерпеливо  перебил  его  я,  судьбу  не
подкупишь. Если м-с  Уэйд его боится, пусть  уезжает. Это ее проблема. Никто
не в силах двадцать четыре  часа в  сутки охранять ее от собственного  мужа.
Такой охраны нет на свете. Но вам ведь и  этого мало.  Вы еще хотите узнать,
как,  когда  и  от чего этот парень  свихнулся, а  потом еще привести его  в
порядок ? чтобы он хотя бы книгу успел дописать. Но уж это зависит только от
него. Если и  вправду захочет  кончить эту проклятую книгу,  сам  завяжет со
спиртным. Слишком много, черт побери, вы требуете.
     ? Все это ? одна и та же проблема,? возразил он.? Но я, кажется, понял.
Слишком  тонкое  это  для вас  дело,  не в вашем духе.  Что ж,  до свидания.
Сегодня вечером я улетаю в Нью-Йорк.
     ? Мягкой вам посадки.
     Он  поблагодарил  и  повесил  трубку,  Я  забыл сказать, что отдал  его
двадцатку официанту. Хотел было перезвонить, но решил, что довольно с него и
этого.
     Закрыв  контору,  я  собрался к Виктору, выпить ?лимонную корочку?, как
просил Терри  в своем  письме.  Но  тут же передумал. Настроение было не то.
Вместо  этого я  поехал  в  ресторан  Лоури,  заказал  мартини,  баранину на
ребрышках и йоркширский пудинг.
     Вернувшись  домой, я включил телевизор  и стал смотреть бокс. Оказалось
неинтересно ? танцоры  какие-то, им не на ринг, а в балет. Только  и делали,
что молотили  воздух, приплясывая и  ныряя в  сторону, чтобы партнер потерял
равновесие.  А уж  били ? задремавшую  старушку не  разбудишь таким  ударом.
Толпа  негодующе завывала, судья хлопал в ладоши, пытаясь их расшевелить, но
они все раскачивались, переминались и посылали длинные  левые хуки в воздух.
Я переключился  на  другую  программу  и  стал  смотреть детектив.  Действие
происходило в платяном шкафу, лица на экране были усталые, знакомые донельзя
и некрасивые.  Диалог был хуже некуда. Сыщику для смеху дали цветного слугу.
Это  было лишнее  ? над  ним  самим можно было обхохотаться. А от рекламы  в
промежутках стошнило бы и козла, вскормленного на колючей  проволоке и битых
пивных бутылках.
     Все это я выключил и закурил длинную, туго набитую сигарету с ментолом.
Она  оказалась   милостива  к  моему  горлу.  Табак  был  хороший.  Я  забыл
посмотреть,  какой  марки.  Когда я  совсем собрался  на  боковую,  позвонил
сержант Грин из отдела по расследованию убийств.
     ? Решил,  что надо вам сообщить ? пару дней назад вашего друга Леннокса
похоронили в том мексиканском городке, где он умер.  Туда  ездил адвокат  их
семьи  и  все устроил. На  этот раз вам  здорово  повезло,  Марлоу.  Когда в
следующий  раз  приятель  попросит  помочь  ему   удрать   за  границу,   не
соглашайтесь.
     ? Сколько в нем было дырок от пуль?
     ? Чего-чего?  ? Рявкнув это, он умолк. Потом сказал, тщательно подбирая
слова: ? Одна, сколько же. Обычно и одной хватает, чтобы голову  размозжить.
Адвокат привез  отпечатки пальцев  и все,  что было у него  в карманах.  Еще
что-нибудь вас интересует?
     ? Да, но этого вы не знаете. Интересует, кто убил жену Леннокса.
     ? Да вы что, разве Гренц не сказал, что Леннокс  оставил признание? Это
же было в газетах. Или вы газет не читаете?
     ? Спасибо, что позвонили, сержант. От души вам благодарен.
     ? Слушайте, Марлоу,? проскрежетал он.? Если не выбросите это из головы,
хлопот не оберетесь. Дело окончено, убрано и пересыпано нафталином. Вам  еще
чертовски повезло. У нас в штате за сообщничество можно пять лет схватить. И
вот еще  что. Я на этой работенке давно  и  усвоил  крепко: не  всегда  тебя
сажают за то, что ты сделал. Важно, какой вид  этому сумеют придать на суде.
Спокойной ночи.
     Он бросил трубку. Я положил  ее на рычаг, размышляя о том,  что честный
полисмен, когда у него совесть нечиста, старается тебя запугать. И нечестный
тоже. Почти все так себя ведут, в том числе и я.

        14

     На  следующее утро  в дверь позвонили,  когда я смахивал тальк  с  уха.
Открыв  дверь, я уперся взглядом прямо в сине-лиловые глаза. На этот раз она
была  в  коричневом костюме, с  шарфом цвета стручкового перца, без шляпки и
без серег. Она показалась мне немного бледной, но непохоже  было,  чтобы  ее
опять сталкивали с лестницы. Она нерешительно улыбалась.
     ?  Простите, что беспокою вас дома, м-р Марлоу. Вы, наверное,  еще даже
не  завтракали. Но очень не хотелось ехать к вам в  контору, а обсуждать  по
телефону личные дела я ненавижу.
     ? Понимаю. Входите, м-с Уэйд. Кофе выпьете?
     Она вошла в гостиную  и села  на диван, смотря прямо перед  собой. Ноги
плотно сдвинула,  сумку  положила на  колени.  Держась  довольно чопорно.  Я
открыл окна, поднял жалюзи и убрал с журнального столика грязную пепельницу.
     ? Спасибо. Кофе черный, пожалуйста. Без сахара.
     Я пошел в  кухню и  положил  на  зеленый металлический  поднос бумажную
салфетку. Она смотрелась не лучше, чем целлулоидный воротничок. Я ее скомкал
и  достал  нечто вроде  полотенца  с  бахромой, которое  входит  в  набор  с
треугольными  салфеточками.  Набор   этот  мне  достался  как  приложение  к
меблировке. Я нашел две кофейные чашки с розочками, налил их и принес поднос
в комнату. Она отпила глоток.
     ? Очень вкусно,? сказала она.? Вы хорошо готовите кофе.
     ? Последний раз я пил кофе с  гостями прямо перед тюрьмой,? заметил я.?
Вы, наверное, знаете, что я был в клоповнике, м-с Уэйд.
     Она кивнула.
     ? Конечно. Они ведь заподозрили, что вы помогли ему бежать?
     ?  Не  знаю, мне не  сказали. Мой  номер телефона  нашли  у него дома в
блокноте. Они задавали вопросы, а я не отвечал  ? мне не понравилось, как их
задавали. Но вам это вряд ли интересно.
     Она  осторожно  поставила  чашку,  откинулась  назад  и  улыбнулась.  Я
предложил ей сигарету.
     ?  Спасибо, я  не курю. Почему же, мне  интересно. Один наш  сосед  был
знаком с  Ленноксами. Наверное, Леннокс  сошел с ума.  По рассказам, на него
все это не похоже.
     Я набил трубку и закурил.
     ? Думаю, да,? ответил я.? Наверное, спятил. Его на войне тяжело ранили.
Но теперь он умер, все кончено. Вы ведь не о нем пришли говорить.
     Она медленно покачала головой.
     ? Он был вашим другом, м-р Марлоу. У  вас,  конечно,  есть о нем четкое
мнение. А вы, по-моему, человек очень убежденный.
     Размяв табак в трубке, я снова поднес к ней спичку. Я не торопился и не
сводил глаз со своей гостьи.
     ?  Послушайте,  м-с  Уэйд,? сказал  я  наконец.? Мое мнение  ничего  не
значит. Такое случается каждый день. Самые неподходящие люди совершают самые
невероятные преступления.  Симпатичные старушки  подсыпают яду целой  семье.
Чистенькие  мальчики  грабят  и  стреляют.  Банковские  служащие, беспорочно
прослужив двадцать лет, оказываются ворами. А известные, удачливые и  на вид
благополучные  писатели  напиваются  и  их  жены  попадают  в  больницу.  Мы
чертовски мало знаем, что делается в душе даже у наших лучших друзей.
     Я думал, что она вспылит, но она только поджала губы и прищурилась.
     ?  Зря Говард Спенсер вам сказал,? заметила она.? Я сама виновата. Надо
было держаться от Роджера подальше. Теперь-то я знаю, что если человек пьет,
его ни за что нельзя останавливать. Вам, наверное, это хорошо известно.
     ?  Словами его, конечно, не остановишь,?  согласился  я.?  Иногда, если
повезет и  если хватит силенок, можно помешать ему искалечить себя и других.
Но это, если повезет.
     Она  спокойно потянулась за чашкой.  Руки у нее были такие же красивые,
как она вся. Ногти  прекрасной  формы, отполированы и покрыты  очень светлым
лаком.
     ? Говард сказал вам, что на этот раз не виделся с моим мужем?
     ? Ara.
     Допив кофе, она аккуратно  поставила чашку на поднос. Повертела в руках
ложечку. Потом продолжила, не глядя на меня:
     ? Но он не сказал  вам, почему ? он  сам этого не знал.  Я очень хорошо
отношусь к Говарду, но он типичный начальник, хочет всем руководить. Считает
себя хозяином.
     Я  молча  ждал.  Снова наступила пауза. Она быстро взглянула  на меня и
сразу отвела глаза. Очень тихо произнесла:
     ? Моего мужа нет дома уже три дня. Не знаю, где он, Я пришла попросить,
чтобы вы нашли его и привезли домой. Конечно, такое бывало и раньше. Однажды
он доехал на машине до  самого Портленда, там в гостинице ему стало плохо, и
без врача он не мог протрезвиться. Чудо, что  он вообще туда добрался. В тот
раз он три дня ничего не ел. А в другой раз оказался в Лонг Биче, в турецких
банях. А в последний  раз ?  в  каком-то частном и, по-моему, подозрительном
санатории.  Это было почти три  недели  назад. Он не сказал мне, что это  за
место и как оно называется ? просто объяснил,  что прошел там курс лечения и
поправился.  Но  вернулся без сил и  смертельно  бледный.  Я мельком  видела
человека,  который  привез  его домой. Высокий,  молодой,  одет  в  какой-то
изысканный ковбойский  костюм ? такие  носят  только на  сцене или в цветном
фильме. Он высадил Роджера возле дома, сразу дал задний ход и уехал.
     ?  Есть  такие,  что  прикидываются ковбоями,?  заметил  я.?  Все  свои
заработки до последнего  цента  тратят на эти наряды. Женщины по  ним  с ума
сходят. А они этим пользуются.
     Она открыла сумку, и достала сложенный листок.
     ?  Я привезла вам чек на пятьсот долларов, м-р Марлоу. Возьмете  его  в
задаток?
     Она  положила  сложенный  чек  на  стол.  Я взглянул  на  него,  но  не
притронулся.
     ?  Зачем? ? спросил я.? Вы говорите, что его нет уже три дня. Почему вы
думаете, что он  не  вернется  сам,  как раньше? Что особенного случилось на
этот раз?
     ? Он  больше не  выдержит, м-р Марлоу. Это его убьет. Промежутки  между
запоями стали  короче.  Я  очень волнуюсь.  Не  просто волнуюсь, а боюсь. Мы
женаты пять лет. Роджер всегда  любил выпить, но не  был алкоголиком. Что-то
здесь не чисто. Я хочу, чтобы его нашли. Сегодня ночью я спала всего час.
     ? Как по-вашему ? почему он пьет?
     Лиловые глаза смотрели на меня в упор. Сейчас она казалась хрупкой,  но
отнюдь не беспомощной. Прикусив нижнюю губу, она покачала головой.
     ? Может быть, из-за меня,? наконец  выдохнула она почти шепотом.? Разве
не бывает, что мужчина разлюбил жену?
     ?  Я в психологии  дилетант,  м-с  Уэйд.  Сыщику  приходится  быть всем
понемножку. Я бы сказал, что он, скорее, разлюбил свою писанину.
     ?  Вполне  возможно,?   ответила  она   спокойно.?  Наверно,  со  всеми
писателями  это  случается. Он, кажется, действительно  не  может  закончить
книгу.  Но  ведь  он  пишет  не  для  того, чтобы наскрести  на  квартплату.
По-моему, причина не в этом.
     ? А какой он трезвый? Она улыбнулась.
     ? Ну, тут я вряд ли объективна. По-моему, очень хороший.
     ? А когда пьян?
     ?  Ужасный. Злой, умный и жестокий. Считает себя остряком, а  на  самом
деле просто неприятен.
     ? Вы забыли сказать ? и агрессивен. Она вскинула рыжеватые брови.
     ? Это  было только раз, м-р  Марлоу. И слишком уж  это раздули. Я бы не
стала говорить Говарду Спенсеру. Роджер сам ему рассказал.
     Я  встал и покружил по комнате.  День  обещал быть жарким. Уже и сейчас
было жарко. Я опустил жалюзи на том окне, куда било солнце. Потом выложил ей
все напрямик.
     ?  Вчера  я  посмотрел статью  о нем в справочнике  ?Кто есть кто?. Ему
сорок  два года, женат до вас не  был, детей нет. Родители из  Новой Англии,
учился  в Эндовере и  Пристоне.  Был  на  войне, послужной  список  хороший.
Написал двадцать толстых исторических романов,  где  полно секса  и  драк на
шпагах, и все они, черт  бы их побрал,? бестселлеры. Заработал он, видно, на
них прилично. Если бы он разлюбил жену, то, скорее всего, так бы  и сказал и
подал на развод. Если он спутался  с другой женщиной, вы, вероятно,  об этом
узнали бы, и, уж во всяком случае, он не стал бы напиваться по этому поводу.
Если  вы поженились  пять  лет назад, значит, тогда ему было тридцать  семь.
Думаю, что он уже кое-что знал про женщин. Конечно, не все, потому что всего
не знает никто.
     Я  замолчал,  взглянул  на  нее,  а  она  мне  улыбнулась.  Значит,  не
обиделась, Я продолжал.
     ?  Говард  Спенсер намекнул ?  почему, понятия не  имею, что с Роджером
Уэйдом что-то случилось в  прошлом, задолго до  вашей женитьбы, а теперь это
всплыло и ударило по нему всерьез. Спенсер  говорил о  шантаже. Вы ничего об
этом не знаете?
     Она медленно покачала головой.
     ? Если вы  спрашиваете, знала  ли  я, что Роджер платит кому-то большие
деньги,? не знала и знать не могла. Я  в его денежные дела не вмешиваюсь. Он
мог бы выплатить большую сумму без моего ведома.
     ? Ладно, я с м-ром Уэйдом не  знаком и  не могу представить, как  бы он
реагировал, если бы к нему  явился вымогатель.  Если  он вспыльчив, то и шею
ему  мог бы сломать.  Если  бы такая  тайна могла повредить его  работе, или
положению  в обществе,  или ? предположим  худшее, привлечь к  нему  интерес
блюстителей закона ? что ж, может  быть,  он  и  стал бы  платить,  хотя  бы
поначалу. Но  все это ничего нам не дает.  Вы  хотите, чтобы он  нашелся, вы
волнуетесь, страшно волнуетесь. Но где же мне его искать? Ваши деньги мне не
нужны, м-с Уйэд. Пока что, во всяком случае.
     Она снова  полезла в  сумочку и извлекла  пару страничек желтого цвета.
Похоже было, что их печатали под копирку, одна была скомкана. Она расправила
их и вручила мне.
     ? Одну я нашла у него на письменном столе,? пояснила она.? Очень поздно
ночью ?  вернее,  очень  рано  утром.  Я  знала, что  он  запил и наверх  не
поднимался. Часа в два ночи я спустилась посмотреть,  что с ним, не лежит ли
он без чувств на полу,  ну и вообще... Его не было. Вторая страница валялась
в корзине для бумаг, вернее, висела, зацепившись за край.
     Я взглянул на  первый, нескомканный листок. На нем было всего несколько
машинописных строк. Они  гласили: ?Не хочется  любить самого  себя, а больше
любить некого.  Подпись: Роджер  (Ф. Скотт Фитцджеральд)  Уэйд.  Р.  S.  Вот
почему я так и не закончил ?Последнего магната?.
     ? Понимаете, о чем тут речь, м-с Уэйд?
     ?   Это  он  просто  разыгрывал  роль.  Он  большой   поклонник  Скотта
Фитцджеральда.   Всегда   говорил,  что  Фитцджеральд   ?   лучший   в  мире
писатель-пьяница, а Кольридж ?  лучший поэт-наркоман. Обратите внимание, как
напечатано, м-р Марлоу. Четко, ровно, без помарок.
     ?  Обратил.  Обычно люди  в  пьяном  виде собственного  имени  не могут
написать.? Я развернул скомканный листок. Тоже машинопись и тоже без ошибок.
Здесь было  написано: ?Вы  мне не нравитесь, доктор  В. Но  сейчас вы  самый
нужный мне человек?.
     Пока я разглядывал текст, она сказала:
     ?  Понятия не имею,  кто  такой доктор В. У нас  нет знакомых врачей  с
фамилией на ?В?. Наверное, это тот, у кого Роджер лечился в последний раз.
     ? Когда ковбойчик привез его домой? И ваш муж  ничего не упоминал  ? ни
имен, ни названий? Она покачала головой.
     ? Ничего. Я  уже  смотрела по справочнику.  Там  десятки врачей на  эту
букву. И вообще, это может быть не фамилия, а имя.
     ?  А  может,  он  даже  и не  врач,?  заметил  я.?  Тогда  вашему  мужу
понадобились бы наличные. Обычно врач берет  чеки,  шарлатан ? никогда.  Чек
может оказаться  уликой.  И  заламывают эти  ребята  будь здоров. Лечение на
полном  пансионе  у них  дома обходится в  приличную сумму. Не  говоря уж об
иголочках.
     Она удивилась.
     ? Иголочках?
     ? Все эти подозрительные типы держат своих пациентов на наркотиках. Так
легче с ними управляться. Сбивают их  с копыт  часов  на  десять-двенадцать,
потом они приходят в себя и уже не буянят. Но если  применять  наркотики без
лицензии, можно  попасть  на полный пансион к дяде Сэму.  Так что приходится
брать подороже.
     ? Понимаю.  У  Роджера могло быть  с  собой несколько сот долларов.  Он
всегда  держит  деньги  в  письменном столе. Не знаю зачем. Просто  причуда.
Сейчас там денег нет.
     ? Ладно,? сказал я.? Попробую найти этого доктора В. Не знаю уж как, но
постараюсь. Заберите свой чек, м-с Уэйд.
     ? Но почему? Разве вам не...
     ? Спасибо, это потом. И я бы предпочел  получить его от м-ра Уэйда. Ему
это все вряд ли понравятся.
     ? Но если он болен и беспомощен...
     ? Мог бы сам обратиться к своему врачу  или вас попросить. Он  этого не
сделал ? значит, не хотел.
     Она убрала чек в сумочку и встала. Вид у нее был очень подавленный.
     ? Наш врач отказался его лечить,? грустно призналась она.
     ?  Врачей сотни,  м-с Уэйд. Любой согласился бы помочь ему хотя бы раз.
Многие  стали бы лечить  и  подольше.  В  медицине  сейчас  конкуренция будь
здоров.
     ? Понимаю. Конечно, вы правы.? Она медленно направилась  к  двери, я за
ней. Открыл ей дверь.
     ? Вы ведь и сами могли вызвать врача. Почему вы этого не сделали?
     Она обернулась ко мне. Глаза у нее блестели. Может, от слез? Да, хороша
она была ? ничего не скажешь.
     ? Потому,  что  я  люблю  мужа,  м-р Марлоу. На  все готова,  чтобы ему
помочь. Но я ведь знаю, что он за человек. Если бы каждый раз, как он выпьет
лишнее, я вызывала врача, у меня уже не было  бы мужа.  Нельзя обращаться со
взрослым мужчиной как с простудившимся ребенком.
     ? Можно, если он пьяница. Даже нужно.
     Она стояла совсем близко. Я чувствовал запах ее духов. А может, мне это
показалось. Она духами не обливалась с  ног до головы.  Возможно, это просто
был летний аромат.
     ?  А  что, если  у него  в  прошлом и правда  было что-то постыдное?  ?
произнесла она,  извлекая из  себя слово за словом, как будто они горчили на
вкус.? Даже преступление. Мне-то это  безразлично. Но я  не хочу, чтобы  это
обнаружилось при моей помощи.
     ? А когда Говард Спенсер нанимает для этого меня ? тогда, значит, все в
порядке?
     Она очень медленно улыбнулась.
     ? Думаете, я верила,  что вы примете предложение  Говарда, вы, человек,
который сел в тюрьму, чтобы не предавать друга?
     ? За рекламу спасибо, только сел я  не поэтому. Помолчав,  она кивнула,
попрощалась и пошла вниз по лестнице.  Я смотрел, как  она открывает  дверцу
машины,? это был обтекаемый ?ягуар?, серый, на вид совсем  новенький. Доехав
до конца улицы, она развернулась  на кругу. Спускаясь с холма, помахала мне.
Мелькнула перчатка, машина нырнула за угол и исчезла.
     Прямо перед домом рос куст красного олеандра. В нем послышалась возня и
тревожный  писк  птенца-пересмешника. Я  разглядел его  на верхней  ветке  ?
вцепился  в  нее, хлопая  крыльями,  словно  не мог  удержать равновесия.  С
кипариса  за домом раздалось резкое предупреждающее  чириканье.  Писк  сразу
умолк, толстый птенец притих.
     Я вошел в дом и закрыл дверь, чтобы он мог продолжить свой урок. Птицам
тоже надо учиться.

        15

     Будь ты  хоть семи  пядей во лбу, для начала поисков надо что-то иметь:
имя,  адрес, район, что-то  из  прошлого  или настоящего  ?  какую-то  точку
отсчета. У меня был всего лишь желтый скомканный листок  со словами: ?Вы мне
не  нравитесь, доктор  В.  Но сейчас вы самый нужный мне человек?. При такой
наводке цель  должна была быть не  меньше по размеру, чем Тихий океан. Можно
было потратить месяц,  изучая списки  доброго десятка медицинских ассоциаций
округа, и прийти к большому круглому нулю. У нас в городе шарлатаны плодятся
быстрее морских свинок. На сто миль вокруг муниципалитета протянулись восемь
округов, и  в  каждом  городке  каждого  округа  есть врачи. Одни настоящие,
другие имеют  лицензии на  то,  чтобы  удалять мозоли или  прыгать у вас  на
позвоночнике. Среди  настоящих врачей  есть преуспевающие, а есть и  бедные,
часть соблюдает  врачебную  этику,  а  часть не  может  себе  позволить этой
роскоши. Пациент с приличным доходом, в начальной стадии белой  горячки, мог
оказаться  просто  подарком  для  какого-нибудь  старикана, прогоревшего  на
приписывании  витаминов  и  антибиотиков.  Но  для начала  нужна  была  хоть
малейшая зацепка. У меня ее не было, у Эйлин Уэйд ?  тоже, или она о ней  не
догадывалась.  Даже  если  бы  я  нашел  подходящего человека  с  тем  самым
инициалом, не исключено, что это просто миф, сотворенный Роджером Уэйдом. Он
мог выдумать эту букву ?В?, накачавшись спиртным.  Скотта  Фитцджеральда мог
приплести просто так, на прощание.
     В такой  ситуации  глупый  человек идет за помощью  к  умному. Вот  и я
позвонил  одному знакомому  из организации Карне.  Это шикарное  агентство в
Беверли  Хиллз, которое специализируется  на  защите интересов транспортного
бизнеса  и защищает их  всеми способами,  вплоть до  балансирования на грани
закона. Знакомого звали Джордж  Питерс, и он сказал, что уделит  мне  десять
минут, если я приеду прямо сейчас.
     Агенство занимало половину второго этажа в одном из этих  нежно-розовых
четырехэтажных зданий, где двери лифта вам открывает фотоэлемент, где  тихие
и прохладные коридоры, места на автостоянках помечены фамилиями начальников,
а у аптекаря в вестибюле вывихнута  кисть от того, что он без конца насыпает
во флакончики таблетки снотворного.
     Входная дверь была темно-серая, а на  ней металлические буквы, четкие и
острые,  словно новенький  нож:  ?Организация  Карне. Президент  Джеральд К,
Карне?. Ниже, буквами поменьше: ?Вход?. Все это напоминало крупный трест.
     Приемная  была  маленькая  и  уродливая,  но  уродство  рассчитанное  и
дорогое.  Мебель  ярко-красная  и  темно-зеленая,  стены  тускло-зеленые,  а
картинки на них ? в зеленых рамах на  три тона  темнее.  Картинки изображали
парней  в красных  фраках, верхом  на  здоровенных  лошадях,  которые так  и
рвались перемахнуть через высокие  изгороди. Висели здесь  и два зеркала без
рам, окрашенные в очень  нежный, но достаточно  омерзительный розовый  цвет.
Журналы на полированном столике были самые свежие, каждый номер в прозрачной
пластиковой обложке. Декоратор, который обставлял эту  комнату, цветобоязнью
явно  не  страдал.  Сам  он, вероятно,  носил  алую рубашку,  лиловые штаны,
полосатые  ботинки и пурпурные подштанники, на которых оранжевым были вышиты
его инициалы.
     Все это  было только витриной. С клиентов агентства Карне брали минимум
сотню  per diem и обслуживали  на  дому. Ни  в  каких приемных они сроду  не
бывали. Карне был раньше полковником  военной полиции ? здоровенный цветущий
малый, с характером жестким, как доска. Он как-то предлагал мне работу, но я
ни  разу не дошел до такого отчаяния, чтобы согласиться. На  свете есть  сто
девяносто видов подлости, и Карне знал их все назубок.
     Матовая  стеклянная перегородка  раздвинулась, выглянула  секретарша. У
нее была чугунная улыбка и глаза, которые способны пересчитать деньги у тебя
в заднем кармане.
     ? Доброе утро. Что вам угодно?
     ?  Я к  Джорджу  Питерсу.  Меня  зовут Марлоу.  Она заглянула в зеленую
кожаную книгу.
     ? Он  вам назначил,  м-р Марлоу?  Не  вижу  вашей  фамилии в  списке на
сегодня.
     ? Я по личному делу. Только что договорился с ним по телефону.
     ? Понятно.  Как пишется ваша фамилия, м-р Марлоу? И, будьте добры, ваше
имя.
     Я  сказал. Она  записала  на  длинном  узком бланке  и  пробила  его на
контрольных часах.
     ? К чему вся эта показуха? ? осведомился я.
     ? Для  нас нет мелочей,? холодно  ответствовала  она.?  Полковник Карне
говорит, что самый заурядный факт может вдруг оказаться очень важным.
     ? Или  наоборот,?  заметил я,  но до  нее  не дошло. Покончив  со своей
бухгалтерией, она подняла глаза и объявила:
     ? Я доложу о вас м-ру Питерсу.
     Я  сказал,  что счастлив.  Через  минуту в  обшивке открылась дверь,  и
Питерс поманил меня внутрь.  Коридор был серый,  словно на линкоре, по обеим
сторонам шли кабинетики, похожие  на тюремные  камеры. У него в кабинете был
звуконепроницаемый потолок,  серый стальной стол и два таких же стула, серый
диктофон на серой  подставке, телефон и чернильный прибор того же цвета.  На
стенах висели две фотографии в рамках ? на одной Карне красовался в форме  и
в  белой  каске,  на  другой  ?  в   штатском,  за  письменным  столом  и  с
непроницаемым видом. В рамку был также  вставлен небольшой лозунг, стальными
буквами на сером фоне. Он гласил:
        ОПЕРАТИВНИК КАРНЕ ОДЕВАЕТСЯ, РАЗГОВАРИВАЕТ  И ВЕДЕТ СЕБЯ КАК ДЖЕНТЛЬМЕН
ВСЕГДА И ВЕЗДЕ. ИСКЛЮЧЕНИЙ ИЗ ЭТОГО ПРАВИЛА НЕТ.
     Двумя  большими шагами  Питерс пересек комнату и сдвинул в сторону одну
из  фотографий. За  ней в серую стену был вставлен  серый  микрофон. Вытащив
его, Питерс отсоединил провод  и запихнул микрофон обратно. И  опять прикрыл
фотографией.
     ? Меня бы за ваш визит уже выперли с работы,? объявил он,? да наш сукин
сын  поехал  по  делам  какого-то актеришки ? забрали  за вождение  машины в
пьяном  виде...   Все  микрофоны  подключены  к   его  кабинету.   Заведение
прослушивается насквозь. Я тут  было предложил ему  установить за зеркалом в
приемной инфракрасную кинокамеру. Не клюнул. Наверное, потому, что у кого-то
уже такая есть.
     Он  уселся  на  жесткий  серый стул.  Я  рассматривал  его.  Неуклюжий,
длинноногий  человек, с худым лицом  и редеющими волосами.  Кожа у него была
усталая, дубленая  ?  видно,  много бывал  на воздухе в любую погоду.  Глаза
сидели глубоко, расстояние от носа до  рта  почти такой же длины, как  и сам
нос.  Когда  он  улыбался, вся  нижняя часть  лица  утопала  в двух глубоких
складках, тянувшихся от ноздрей к уголкам губ.
     ? Как вы можете это терпеть? ? осведомился я.
     ? Садитесь, старина. Дышите глубже, не повышайте голоса и не забывайте,
что оперативник фирмы Карне по сравнению с дешевой ищейкой вроде вас ? то же
самое, что Тосканини по  сравнению с обезьяной шарманщика.? Он ухмыльнулся и
помолчал.? Терплю, потому,  что мне плевать. Платят  прилично.  А если Карне
начнет  обращаться  со  мной как с заключенным той английской тюряги, где он
был начальником  во время войны, я  тут же возьму расчет и смоюсь. Что у вас
стряслось? Я слыхал, вас тут недавно потрепали.
     ? Я  не жалуюсь. Хотел  бы  заглянуть  в ваши досье на ребят, у которых
окошечки  с  решетками.  Знаю,   что  у  вас  такие  есть.  Мне  Эдди  Дауст
рассказывал, когда ушел отсюда.
     Он кивнул.
     ? У Эдди нервы оказались слабее, чем требуется для фирмы  Карне. Досье,
о котором вы говорите,  совершенно секретные. Ни  при  каких обстоятельствах
секретную информацию нельзя сообщать посторонним. Сейчас я их притащу.
     Он  вышел, а я стал смотреть на серую корзину для бумаг, серый линолеум
и  серые  кожаные  уголки  пресс-папье. Питерс  вернулся  с серой  картонной
папкой. Положил ее на стол и раскрыл.
     ? Мать честная, почему у вас здесь все такое серое?
     ? Цвет нашего флага, старина. Дух организации. Но у меня есть кое-что и
другого цвета.
     Открыв ящик стола, он извлек оттуда сигару длиной дюймов в восемь.
     ?  Подарок,? объявил он.? От пожилого английского джентльмена,  который
прожил  сорок  лет в Калифорнии  и  до сих пор вместо  ?телеграмма?  говорит
?каблограмма?. В  трезвом  виде это почтенный  старец, не лишенный  внешнего
обаяния.  И  на  том  спасибо. У  большинства  населения, включая  Карне,  и
внешнего-то ни  капли.  В Карне столько же обаяния,  сколько  в подштанниках
сталевара.
     В нетрезвом  виде  клиент  имеет странную  привычку выписывать  чеки на
банки,  которые о нем слыхом  не  слыхали. Но всегда выворачивается и с моей
любезной  помощью  ни  разу не  попал  в  каталажку.  Выкурим  на  пару, как
индейские вожди, замышляющие хорошую резню.
     ? Сигары не курю.
     Питерс с грустью посмотрел на огромную сигару.
     ? Я, вообще,  тоже,? сказал он.? Подумывал преподнести ее Карне, Но для
одного человека она великовата,  даже если этот  один человек  ? Карне.?  Он
нахмурился.?  Замечаете?  Слишком  много  я  говорю  про  Карне.   Нервишки,
наверно.? Он бросил сигару обратно в ящик и взглянул на открытую папку.? Так
что нам требуется?
     ?  Я разыскиваю зажиточного  алкоголика,  который  привык к комфорту  и
может  себе его  позволить. До подделки чеков он пока не дошел,  насколько я
знаю. Довольно  агрессивен,  жена  о нем  беспокоится. Она  думает,  что  он
укрылся в подпольном лечебном заведении, но  не знает где. Единственное, что
у нас есть,? инициал некоего доктора В. Клиент пропал три дня назад.
     Питерс задумался.
     ? Это не так уж давно,? сказал он.? Чего тут волноваться?
     ? Если я его найду, мне заплатят. Он покачал головой.
     ? Не  совсем  понял,  но  будь по-вашему. Сейчас  посмотрим.? Он  начал
листать папку.? Не так-то это  просто,? заметил он.?  Эти люди на  месте  не
сидят. Всего по одной букве  найти...?  Он  вытащил  из  папки листок, через
несколько страниц другой, а  за ним  и третий.? У  нас  здесь  таких  трое,?
объявил  он.? Д-р  Эймос  Варли, остеопат. Большое  заведение  в Альтандене.
Выезжает  или  раньше выезжал  на  ночные  вызовы за пятьдесят долларов. Две
профессиональные   медсестры.   Года   два   назад   имел   неприятности   в
калифорнийском  бюро  по  наркотикам, они  проверяли его  рецептурную книгу.
Информация довольно устаревшая.
     Я записал фамилию и альтанденский адрес.
     ? Затем имеется  д-р Лестер  Вуканич. Ухо, горло,  нос, на Голливудском
бульваре, в здании Стоквелл-Билдинг. Тут дело ясное. Принимает,  в основном,
у  себя,  специализируется  вроде  бы  по  хроническому  гаймориту.  Обычная
история. Вы приходите с жалобой на  головную  боль,? пожалуйста,  он промоет
вам лобные пазухи. Сперва,  конечно, надо  обезболить новокаином. Но если вы
ему понравились, то вместо новокаина... Усекли?
     ? Конечно.? Я записал и этого.
     ?  Прекрасно,? продолжал  Питерс и стал читать  дальше.? Разумеется,  у
него  главная проблема ? снабжение.  Поэтому наш доктор Вуканич любит ловить
рыбку в море, возле Энсенады, куда и летает на собственном самолете.
     ?  Странно,  что он еще не  засыпался,  если сам доставляет наркотики,?
заметил я.
     Питерс, поразмыслив, покачал головой.
     ? Ничего странного. Если жадность не погубит, он может держаться вечно.
По-настоящему  ему  опасен  только  недовольный  клиент  ?  прошу  прощения,
пациент,? но  он, конечно, знает,  как с  ними управляться.  Пятнадцать  лет
сидит все в том же кабинете.
     ? Где, черт побери, вы все это узнаете? ? осведомился я.
     ? Мы  ? организация, дитя мое. Не  то  что вы ? одинокий  волк. Кое-что
выбалтывают сами клиенты. Кое-что приносит агентура. Карне денег не  жалеет.
Умеет втереться в доверие к кому угодно.
     ? Представляю, как ему понравилась бы наша беседа.
     ? Да пошел он... Последний номер нашей программы ?  человек  по фамилии
Верингер.  Оперативник,  который составлял на  него  досье, давно  уволился.
Однажды  на  ранчо  Верингера  в Ущелье  Сепульведа  умерла  некая поэтесса,
видимо,  покончила с собой. У него там что-то вроде колонии  для писателей и
прочих, кто желает жить в уединении и в особой атмосфере. Цены умеренные. На
вид все  благопристойно. Называет себя доктором, но не практикует. Может, на
самом деле он  доктор  философии.  Не знаю, почему он сюда  попал. Разве что
из-за этого  самоубийства.?  Он  проглядел  газетную вырезку, наклеенную  на
белый листок.? Да, она перебрала морфия. Но не говорится, что Верингер был в
курсе.
     ? Мне нравится Верингер,? заявил я.? Очень нравится.
     Питерс закрыл папку и похлопал по ней ладонью.
     ? Вы этого не видели,? напомнил он. Встал и вышел из  комнаты. Когда он
вернулся, я уже стоял у двери. Начал было его благодарить, но он отмахнулся.
     ? Слушайте,? сказал он,? ваш клиент может скрываться где угодно.
     Я сказал, что понимаю.
     ? Кстати, я  тут кое-что  слышал про вашего друга Леннокса ? может, вам
интересно. Один из наших ребят лет пять-шесть назад видел в Нью-Йорке парня,
который по описанию вылитый Леннокс. Но фамилия у него была другая. Марстон.
Конечно, это может  быть ошибка.  Тот парень все время не  просыхал, так что
трудно сказать. Я сказал:
     ? Симневаюсь, чтобы это был он.  Зачем  ему менять  фамилию? Он воевал,
имя можно проверить по послужному списку.
     ? Этого я не  знал. Наш оперативник сейчас в  Сиэтле.  Когда  вернется,
можете с ним поговорить, если хотите. Его зовут Аштерфелт.
     ? Спасибо за все, Джордж. Я собирался на десять минут, а вышло...
     ? Может, когда-нибудь вы мне поможете.
     ? Организация Карне,? заявил я,? никогда не просит чужой помощи.
     Он   сделал   непристойный  жест  большим   пальцем.   Оставив   его  в
металлической  серой   камере,  я   удалился.  Приемная   теперь  смотрелась
прекрасно. После этого тюремного блока яркие цвета были очень к месту.

        16

     На  дне  Ущелья Сепульведа,  в  стороне  от шоссе,  стояли  два  желтых
прямоугольных  столба. На одном  была укреплена створка  из пяти перекладин.
Ворота  были открыты,  над  ними на  проволоке  висело объявление:  ?Частное
владение.  Въезда нет?. Воздух  был теплый, тихий, напоен  кошачьим  запахом
эвкалиптов.
     Я въехал в  ворота,  поднялся по усыпанной  гравием  дороге  на пологий
склон  холма, по другой  стороне спустился в неглубокую  долину. Здесь  было
жарко,  градусов на  пять-десять жарче,  чем на  шоссе. Дорога заканчивалась
петлей  вокруг  газона,  огороженного выбеленными  камнями. Слева был пустой
плавательный бассейн. Ничего нет бесприютнее пустого бассейна. С трех сторон
его  окружала запущенная  лужайка,  усеянная шезлонгами с сильно выгоревшими
подушками. Подушки  были разноцветные  ?  синие, зеленые, желтые, оранжевые,
ржаво-красные.  Швы на  них  кое-где разошлись, пуговицы отскочили, и в этих
местах  вздулись  пузыри. С  четвертой  стороны виднелась проволочная ограда
теннисного  корта. Трамплин  над пустым  бассейном  казался  разболтанным  и
усталым. Обивка на  нем торчала клочьями, а металлические  крепления обросли
ржавчиной.
     Я доехал до петли на дороге и остановился у  деревянного дома с покатой
крышей  и  широкой  верандой. Двойные  двери были затянуты  сеткой.  На  ней
дремали большие черные мухи.  От дома  между вечнозелеными  и вечно пыльными
калифорнийскими  дубами расходились тропинки.  Среди  дубов по склону  холма
были  разбросаны  маленькие коттеджи, некоторые  были почти  целиком  скрыты
зеленью.  У  тех,  которые я разглядел,  был  запущенный нежилой вид.  Двери
закрыты, окна занавешаны какой-то унылой тканью.  На подоконниках явно лежал
толстый слой пыли.
     Я выключил зажигание и посидел, прислушиваясь и не  снимая  рук с руля.
Ни звука. Это место казалось мертвым, как  мумия фараона, разве что дверь за
сеткой была открыта, и в полумраке комнаты что-то двигалось. Потом раздалось
негромкое четкое посвистывание, за  сеткой обозначилась  фигура  мужчины, он
распахнул ее и стал спускаться по ступенькам. Глаз от него было не оторвать.
     На нем была плоская черная  ковбойская  шляпа  с плетеным ремешком  под
подбородком.  На  нем  была  белая  шелковая  рубашка, безупречно  чистая  с
отложным  воротником,  тугими манжетами  и пышными свободными рукавами.  Шею
обматывал черный шарф с бахромой ? один конец короткий,  другой свисал почти
до пояса. На  нем был широкий черный кушак  и черные брюки ? угольно-черные,
на бедрах в обтяжку, простроченные золотом по боковому шву до разреза; внизу
они  расходились  широким  клешем,  и  вдоль  разреза по  обеим сторонам шли
золотые  пуговицы. На  ногах  у него были лакированные  танцевальные  туфли.
Сойдя с лестницы, он остановился и взглянул на меня, продолжая насвистывать.
Он  был гибкий, как хлыст. Из-под длинных шелковистых ресниц  смотрели глаза
дымного  цвета, самые большие и самые пустые, какие я  видел в  жизни. Черты
лица тонкие и правильные, но  резкие. Прямой нос, красивый припухлый рот, на
подбородке ямочка,  и  маленькие уши,  аккуратно прилегающие  к голове. Кожа
была того бледного оттенка, который не поддается загару.
     Он встал в позу, подбоченившись левой рукой, а  правой описал в воздухе
изящную дугу.
     ? Приветствую,? промолвил он.? Чудный денек, правда?
     ? Для меня жарковато.
     ? Я  люблю, когда припекает.? Заявление было решительным, окончательным
и  обсуждению  не подлежало.  Мои вкусы  его  не интересовали.  Усевшись  на
ступеньку, он извлек откуда-то длинную пилочку и стал обтачивать ногти.?  Вы
из банка? ? спросил он не подымая глаз.
     ? Мне нужен доктор Верингер.
     Он перестал орудовать пилкой и поглядел в жаркую даль.
     ? Это кто такой? ? осведомился он без особого любопытства.
     ?  Хозяин здешних мест. Чего  скромничаете? Как  будто не знаете,  черт
побери. Он снова занялся ногтями.
     ?  Чего-то  путаешь, старичок.  Здесь  хозяин ?  банк.  Конфисковали  ?
просрочена закладная, что ли. Не помню подробностей.
     Он взглянул на меня, давая  понять, что подробности его не интерсуют. Я
вышел  из  ?олдсмобиля?  и  прислонился  к  горячей  дверце,  потом  перешел
подальше, где можно было дышать.
     ? И какой же это банк?
     ? Если не знаешь,  значит, ты не оттуда. Если  не  оттуда, значит, тебе
здесь делать нечего. Скатертью дорожка, красавчик. Катись, да поживее.
     ? Мне нужен доктор Верингер.
     ? Заведение закрыто,  старичок. Читал объявление? Сюда нельзя. Какой-то
лопух забыл закрыть ворота.
     ? Вы сторож?
     ?  Вроде  того.  Кончай  допросы,  старичок.  А   то  у  меня  характер
вспыльчивый.
     ? И что же будет, если рассердишься ? танго со мной станцуешь?
     Он внезапно и ловко поднялся на ноги. Улыбнулся одними губами.
     ? Похоже, пора закинуть тебя в атомобильчик,? сказал он.
     ? Это потом. Где сейчас найти д-ра Верингера?
     Он сунул пилку в  карман  рубашки и вытащил  вместо  нее что-то другое.
Быстрое  движение,  и  на  кулаке блеснул  кастет.  Кожа  у  него  на скулах
натянулась, в глубине больших мутных глаз вспыхнул огонек.
     Он  небрежно двинулся ко мне.  Я  отступил  назад, держа  дистанцию. Он
насвистывал, но звук стал высоким и пронзительным.
     ?  Драться не надо,? сообщил я ему.? Чего мы не поделили? Да и красивые
штанишки могут лопнуть.
     Двигался он быстро, как  молния.  Одним  легким прыжком очутился  возле
меня и стремительно, словно  змеиный язык, выбросил  вперед  левую  руку.  Я
ожидал  удара  по  голове  и вовремя  увернулся,  но он,  оказывается, хотел
схватить меня  за правое запястье. Хватка у него была  что  надо.  Он дернул
меня,  я  зашатался,  и  кастет  взлетел в воздух. Тресни  он меня  разок по
затылку, я бы очнулся в больнице. Вырываться не годилось  ? он заехал бы мне
сбоку или по плечу. Остался бы я и без того и без другого. В такой передряге
остается лишь одно.
     Я  поддался  его  рывку.  Но  успел  сзади блокировать его левую  ногу,
вцепился ему в  рубашку и услышал,  как она  рвется.  Удар  пришелся мне  по
затылку, но не кастетом.  Я резко  повернулся  влево, перебросил  его  через
бедро,  но  он по-кошачьи приземлился на  ноги,  пока  я  не  успел  обрести
равновесие. Теперь  он ухмылялся,  наслаждаясь дракой. Любил  свою работу. И
снова кинулся на меня стремглав.
     Откуда-то раздался громкий густой голос:
     ? Эрл! Прекрати сейчас же! Сию минуту, слышишь?
     Бравый ковбой  остановился.  По лицу  у него блуждала  какая-то  дурная
улыбка. Он сделал быстрое движение, и кастет исчез за широким поясом.
     Я  обернулся  и  увидел  плотного  приземистого  человека  в  гавайской
рубашке, который, размахивая руками, мчался к  нам по тропинке. Он подбежал,
слегка задыхаясь.
     ? Ты с ума сошел, Эрл?
     ? Мне такого говорить нельзя, док,? мягко предупредил Эрл. Улыбнувшись,
он отошел и  уселся на ступеньку дома. Снял плоскую шляпу, извлек гребенку и
с отсутствующим выражением принялся расчесывать  густые темные волосы. Через
секунду-другую он начал тихонько насвистывать.
     Солидный человек в расписной рубашке стоял и смотрел на меня. Я стоял и
смотрел на него.
     ? Что здесь происходит? ? проворчал он.? Кто вы такой, сэр?
     ?  Марлоу.  Я  ищу  доктора Верингера.  Паренек, которого  вы называете
Эрлом, решил со мной поиграть. Все от жары, наверное.
     ? Я доктор Верингер,? произнес  он с достоинством. Он обернулся.? Иди в
дом, Эрл.
     Эрл медленно встал.  Задумчиво осмотрел д-ра  Верингера пустыми мутными
глазищами. Потом поднялся по ступенькам и распахнул сетчатую дверь. Туча мух
сердито зажужжала и снова уселась на сетку, когда дверь закрылась.
     ? Марлоу? ? вновь обратился ко мне д-р Верингер.?  А  чем могу быть вам
полезен, м-р Марлоу?
     ? Эрл сказал, что вы теперь не у дел.
     ?   Совершенно   верно.   Я   жду   выполнения  некоторых   юридических
формальностей, а затем уеду. Мы здесь с Эрлом одни.
     ?  Очень жаль,? сказал  я  разочарованно.?  Я думал,  что  у  вас живет
человек по имени Уэйд.
     Он вскинул брови, которые могли бы заинтересовать торговца щетками.
     ?  Уэйд? Возможно,  у меня есть такой  знакомый ? это  распространенная
фамилия ? но с какой стати ему здесь жить?
     ? Лечится у вас.
     Он нахмурился.  Человеку  с  такими бровями  нетрудно  нахмуриться  как
следует.
     ? Я врач, сэр, но сейчас не практикую. Какое лечение вы имеете в виду?
     ? Этот парень алкоголик. Время  от времени сходит с копыт  и пропадает.
Иногда возвращается домой сам, иногда его  привозят, а иногда приходится его
искать.
     ? Я вручил ему свою визитную карточку. Он ознакомился с ней без всякого
удовольствия.
     ? Что  такое с вашим  Эрлом? ? осведомился  я.?  Решил,  что он Рудольф
Валентине?
     Он снова пустил  в  ход брови. Замечательное украшение.  Местами из них
торчали завитки дюйма в полтора длиной. Он пожал мясистыми плечами.
     ?  Эрл  абсолютно  безобиден,  м-р  Марлоу.  Просто   иногда