миссис Кингсли.  И если  им  известна вся
история, включая то, что произошло  вчера  на озере Маленького фавна, то они
не станут  долго  рассусоливать  и  сразу схватятся  за наручники.  Конечно,
сперва ее надо найти. Но для них это не очень трудно.
     - Кристель Кингсли,- сказала она тихо.? Боже мой, неужели ему  придется
еще и это пережить!
     -  Это  не  обязательно сделала она. Убийство могло  быть совершено  по
мотивам,  о которых  мы и не  знаем. Например, это  мог  сделать  кто-нибудь
другой, вроде доктора Элмора.
     Она быстро подняла глаза, но потом покачала головой.
     - И все-таки это возможно,- настаивал я.? Правда, у нас нет против него
никаких улик. Но вчера он  что-то  слишком нервничал для человека,  которому
нечего бояться. Хотя, конечно, можно трусить и не будучи ни в чем виновным.
     Я встал, похлопал  по краю стола и посмотрел  на нее сверху вниз. У нее
была очень красивая шея.
     - А что будет с этим? - Она показала на носовой платок.
     - Если бы это  был мой  платок, я бы  постарался поскорее отмыть его от
дешевого запаха,- сказал я улыбаясь.
     - Но ведь он может что-то означать, разве нет? И даже очень многое!
     -  Я  не  думаю,  чтобы это было важной уликой.  Женщины вечно забывают
везде свои  носовые платки.  Такой человек,  как Лэвери, мог  собирать  их и
складывать  в  ящичек  из  сандалового  дерева.  А  потом  какая-то  женщина
обнаружила  этот склад и взяла  себе  один платок для  пользования.  А может
быть, он сам ей дал и при этом не преминул похвастаться чужой монограммой. Я
считаю  его  человеком  как  раз  такого  типа.  Ну, прощайте, мисс Фромсет,
большое спасибо за беседу!
     Уже собираясь уходить, я спросил:
     -  Вы  случайно  не  знаете фамилию  репортера,  от которого  Браунвелл
получил свою информацию? Она покачала головой.
     - А фамилию родителей миссис Элмор?
     - Тоже нет. Но, возможно, сумею для вас узнать. Могу попробовать.
     - Как?
     - Ну, обычно такие вещи указываются в траурных извещениях, не так ли? А
я точно помню,  что в  какой-то  газете Лос-Анджелеса было помещено траурное
извещение.
     -  Это  было бы  очень любезно с вашей  стороны,-  сказал  я.  Я провел
пальцем  по ребру  стола и посмотрел на  нее со стороны. Бледная кожа  цвета
слоновой кости, темные  прекрасные глаза.  Волосы  ее блестели,  как  только
могут блестеть волосы, и при этом были темными, как ночь.
     Я вышел  из  кабинета. Маленькая блондинка у коммутатора посмотрела  на
меня  с ожиданием, ее красные губки приоткрылись, казалось, она ждет от меня
какой-нибудь шутки.
     Мне было не до шуток. Я вышел на улицу.

        20

     Перед   домом  Лэвери  не  было  видно  полицейских  машин,  никто   не
прогуливался по тротуару, а когда я открыл входную дверь, то не почувствовал
ни сигарного, ни сигаретного дыма.  Солнце  больше не светило в окна,  а над
пустыми рюмками от  виски кружилась муха. Я  прошел гостиную и прислонился к
перилам  лестницы, которая  вела  в  нижний  этаж. В  доме  Лэвери ничто  не
шевелилось.  Единственный  еле слышный  звук  доносился  из  ванной комнаты:
спокойное падение воды на плечи мертвого.
     Я открыл телефонную  книгу,  отыскал страницу "Полиция?. Набрав номер и
ожидая соединения, я вынул из кармана револьвер и положил  его  на маленький
столик рядом с телефонным аппаратом.
     Ответил мужской голос:
     - Полиция Бэй-Сити. Я сказал:
     - На Элтер-стрит, 623, была стрельба.  Здесь живет  человек по  фамилии
Лэвери. Он мертв.
     - Шесть - два-три, Элтер-стрит. А вы кто такой?
     - Марлоу. Моя фамилия Марлоу.
     - Вы находитесь в доме?
     - Да.
     - Пожалуйста, ни до чего не дотрагивайтесь.
     Я положил трубку на рычаг, уселся на диван и  принялся ждать.  Не очень
долго.  Издали  послышался  звук  сирены,  который  становился  все  громче.
Раздался визг  покрышек, звук сирены превратился в металлическое  хрюканье и
умолк. Покрышки взвизгнули снова, уже перед  домом. Услышав шаги на дорожке,
я подошел к двери и открыл ее.
     Ввалились два полицейских в форме. Это были обычные верзилы, с обычными
обветренными  загорелыми  лицами  и  недоверчивыми глазами.  У  одного между
фуражкой  и  правым ухом  была  воткнута  гвоздика. Второй был  постарше,  с
проседью,  довольно   строгого   вида.  Они  стояли   и   внимательно   меня
разглядывали. Потом старший коротко спросил:
     - Где оно?
     - Внизу, в ванной комнате, за занавеской.
     - Энди, останься здесь с ним.
     Он быстро прошел  через  комнату и исчез.  Другой посмотрел  на меня  и
сказал:
     - Никаких легкомысленных движений, парень!
     Я  снова  уселся  на  диван.  Снизу  слышался шум  шагов.  Полицейский,
оставшийся  со  мной, осматривал комнату.  Наконец  он  обнаружил револьвер,
лежавший на телефонном столике. Он бросился к нему, как ястреб.
     - Это орудие убийства? - почти закричал он.
     - Полагаю, что да. Он пуст.
     Он  наклонился над  револьвером, оскалился и потянулся  к своей кобуре.
Его пальцы быстро отстегнули крышку и схватились за рукоятку.
     - Что вы полагаете? - пролаял он.
     - Полагаю, что это орудие убийства.
     - Хорошо! Очень хорошо! - произнес он.? Неплохая шутка!
     - Но и не такая уж хорошая,- заметил я скромно.
     Он отступил. Глаза были неотрывно устремлены на меня.
     - Почему вы его застрелили? - прогремел он.
     - Все думаю и думаю, сам не знаю, почему!
     - Опять шуточки?! Не нахальничайте!
     - Давайте-ка лучше присядем и подождем следственную группу,- сказал я.?
До ее приезда я воздержусь от своей защиты.
     - Воздержитесь от ваших выражений!
     - Я не  позволяю себе никаких выражений. Если бы я его застрелил, то не
сидел  бы здесь. И не стал бы вам звонить. И вы бы не нашли  револьвер.  Так
что  не тратьте на это дело  столько  усилий. Ведь вы пока занимаетесь им не
более десяти минут!
     Он  обиженно посмотрел на меня. Снял фуражку, и гвоздика упала  на пол.
Он наклонился, поднял ее, покрутил в пальцах и бросил за каминную решетку.
     -  Не  делайте этого,- предупредил я его.?  Могут  подумать,  что это "
улика, и напрасно потратят много времени!
     - Ах, подите вы к черту! - Он наклонился через решетку, поднял гвоздику
и сунул ее в карман.? Я вижу, у вас на все готов ответ!
     Второй   полицейский   с  серьезным   видом   поднялся   по   лестнице.
Остановившись  посреди комнаты он посмотрел на часы и сделал пометку в своей
записной книжке. Потом, немного сдвинув жалюзи, выглянул в окно.
     Молодой, который оставался со мной, спросил:
     - Можно я теперь посмотрю?
     - Ах,  брось,  Энди. Это  дело не для  нас. Ты  не звонил следственному
судье?
     - Я думал, это обязанность следственной группы.
     - Ладно. Группой  командует капитан Уэббер, а он любит все делать сам.?
Он посмотрел на меня.? Вас зовут Марлоу?
     Я подтвердил.
     - У него пасть - на любой вопрос готов ответ! - сказал Энди.
     Старший  безо всякого  интереса  взглянул  на  меня,  потом  с таким же
отсутствующим видом посмотрел на Энди,  но в револьвер, который  он внезапно
увидел на телефонном столике, он уперся отнюдь не с отсутствующим видом.
     - Да, это орудие убийства,- сказал Энди.? Я не прикасался.
     Второй кивнул.
     - Что вы здесь  делаете,  мистер? Приятель этого? - Он  показал большим
пальцем вниз.
     - Я его вчера видел в первый раз. Я частный детектив из Лос-Анджелеса.
     -  Так!  - Второй  пристально  уставился  на  меня. Лицо  его  выражало
величайшее недоверие.
     - Черт побери, я смотрю, здесь дело запутанное! - заключил он.
     Это была первая разумная мысль, какую он высказал. Я дружески улыбнулся
ему.
     Старший снова выглянул из окна.
     - Смотри-ка, там напротив дом доктора Элмора, Энди! - сказал он.
     Энди подошел к окну и тоже выглянул.
     -  Точно,- подтвердил он,- можно прочесть табличку.?  Эй, ты, скажи-ка,
этот убитый парень внизу - не тот, который...
     - Заткнись! - прервал его старший и опустил жалюзи. Они оба отвернулись
от окна и смотрели на меня как деревянные.
     На  улице  послышался шум  приближающейся машины. Хлопнула дверца.  Шум
шагов. Старший полицейский открыл  дверь. Вошли двое в штатском. Один из них
был мне уже знаком.

        21

     Первый из вошедших  показался  мне слишком мелковатым для полицейского.
Он был средних лет, и лицо у него было  узкое  и переутомленное. Острый  нос
был свернут немного  набок,  словно он  когда-то сунулся куда не следовало и
получил  локтем по  носу. Шляпа очень прямо сидела у него на голове,  из-под
нее виднелись белоснежные волосы. На  нем был темно-коричневый  костюм. Руки
были  засунуты в  боковые карманы  пиджака, только  большие  пальцы  торчали
наружу.
     За  ним  вошел Дегамо,  здоровенный  лейтенант с  пепельными  волосами,
металлическими синими глазами  и лицом, изборожденным  складками, тот самый,
который не выразил особой радости, увидев меня перед домом доктора Элмора.
     Оба полицейских в форме посмотрели на вошедших и отдали честь.
     -  Труп  в цокольном  этаже,  капитан Уэббер,-  доложил  старший.?  Два
попадания  после нескольких промахов, выглядит так. Мертв уже давно. А этого
человека зовут Марлоу. Частный детектив  из Лос-Анджелеса. Больше я его ни о
чем не спрашивал.
     - Хорошо,- сказал капитан Уэббер. Он бросил на меня недоверчивый взгляд
и кивнул.? Я капитан Уэббер,- сказал он,- а это лейтенант Дегамо. Мы сначала
кинем взгляд на труп.
     Он  пошел вниз.  Дегамо, глядевший  на меня  так, словно видел впервые,
последовал за ним. Старший  полицейский из патруля  сопровождал их. Энди и я
некоторое время внимательно рассматривали друг друга.
     Я сказал:
     -  Там  прямо через дорогу дом доктора Элмора,  да? С его лица  исчезло
всякое выражение. Тут много не узнаешь, это было видно.
     - Да. И что?
     - Ничего,- сказал я.
     Он  промолчал.  Снизу  доносились  голоса,  слов  было  не   разобрать.
Полицейский навострил уши и спросил уже несколько дружелюбнее:
     - Вы слышали о том деле?
     - Да... кое-что... Он засмеялся.
     - Тонко они его обделали,- сказал он,- ив тряпочку  завернули, и в шкаф
положили. На самую верхнюю полку. Куда без лестницы не доберешься!
     - Что да, то да! - сказал я.? Хотелось бы только знать, почему?
     Полицейский мрачно посмотрел на меня.
     - Были на то причины, друг! Не думайте, что без причин! Вы хорошо знали
этого Лэвери?
     - Нет. Хорошо - нет.
     - Вы что, следили за ним?
     - Н-да... он имел  отношение к одному  моему делу,- сказал я.? А вы его
знали?
     Полицейский по имени Энди покачал головой.
     -  И  понятия не имел. Просто я  вспомнил, что  тогда  эту миссис Элмор
нашел в гараже человек, который жил в этом доме.
     - Может, Лэвери тогда здесь и не жил? - спросил я.
     - А сколько времени он здесь живет? - спросил он в ответ.
     - Не знаю.
     - Гм,  это  было примерно  года  полтора назад,- сказал он  задумчиво.?
Газеты в Лос-Анджелесе писали об этом?
     - Может и писали, знаете, под рубрикой "Новости из провинции?,- ответил
я, лишь бы что-нибудь сказать.
     Он  почесал за  ухом и прислушался. На  лестнице  раздались  шаги. Энди
снова принял безразличный вид, отодвинулся от меня и сел прямо.
     Капитан  Уэббер поспешил  к  телефону,  набрал  номер и что-то  сказал.
Потом, отставив трубку в сторону, он посмотрел через плечо.
     - Кто на этой неделе дежурный следственный судья, Эл?
     - Эд Гарленд,- ответил высокий лейненант.
     -  Позвоните  Эду  Гарленду,- сказал  Уэббер  в  трубку,-  пусть  сразу
приезжает. И фотографа с собой привезет.
     Он отодвинул телефон и резко спросил:
     - Кто дотрагивался до револьвера? Я ответил:
     - Я.
     Он  подошел  и  встал передо мной,  покачиваясь  с носков на  каблуки и
выставив  вперед  свой острый подбородок. Револьвер  он аккуратно  держал  в
руке, завернув рукоятку в носовой платок.
     - Вам неизвестно,  что  на месте преступления  нельзя  дотрагиваться до
найденного оружия?
     - Конечно, известно,- сказал я.? Только,  когда я до него дотронулся, я
еще не знал, что совершено преступление. И не знал, что из него стреляли. Он
лежал на лестнице, и я подумал, что его кто-то выронил.
     - Звучит  весьма правдоподобно,- сказал  Уэббер с горечью.? Вам в вашей
профессии, как видно, часто приходится иметь дело с такими вещами?
     - Простите, с какими вещами?
     Он посмотрел на меня и ничего не ответил. Я сказал:
     - Хотите, я  вам  расскажу, как было дело? Он набросился  на  меня, как
боевой петух.
     - А может быть, вы будете только отвечать на мои вопросы?
     На это мне было нечего возразить. Уэббер резко повернулся на каблуках и
сказал обоим полицейским в форме:
     - Вы, ребята, отправляйтесь  к своей  машине и пришлите мне  санитарную
карету.
     Они  поприветствовали  и  вышли.  Дверь  закрывалась  с  трудом, и  они
выместили на  ней свое недовольство. Уэббер дождался, пока они уехали, потом
снова обратил ко мне свой мрачный взгляд.
     - Покажите ваши документы.
     Я  протянул ему бумажник,  и  он ознакомился с его  содержимым.  Дегамо
сидел в кресле, скрестив ноги и уставившись в потолок. Он вытащил из кармана
спичку и принялся ее жевать. Уэббер возвратил мне бумажник, и я его спрятал.
     - От людей вашей профессии вечно одни неприятности,- сказал он.
     - Не обязательно.
     Его  голос  сделался  резче.  Впрочем,  он и раньше  говорил достаточно
отчетливо.
     - Я говорю, вы доставляете нам неприятности, значит, этим хочу сказать,
что  вы  доставляете много  неприятностей, понятно?  Но позвольте довести до
вашего  сведения:  в  Бэй-Сити  вы   больше  не  будете  никому   доставлять
неприятностей.
     Я ничего не ответил. Он потряс указательным пальцем у меня перед носом.
     -  Вы  приезжаете из  большого  города,- сказал он,- и думаете, что  вы
очень ловки, воображаете себя  большими умниками. Не беспокойтесь! Мы с вами
справимся. У нас  маленький город,  но мы начеку и  держимся  заодно. У  нас
здесь нет политических  междоусобиц. Мы  не  ходим кривыми дорожками,  и  мы
работаем быстро. Насчет нас вы можете не беспокоиться, мистер.
     -  Я и не беспокоюсь,- сказал я.? Из-за чего мне  беспокоиться?  Я лишь
пытаюсь вполне приличным способом заработать немного долларов.
     - Попрошу вас обойтись без вызывающего тона,- вспылил он.?  Я  этого не
люблю.
     Дегамо  перестал  рассматривать  потолок,  согнул  указательный палец и
начал изучать ноготь. Потом он сказал тяжелым скучным голосом:
     -  Послушайте,  шеф. Этого парня, внизу, зовут Лэвери. Он мертв.  Я его
немного знал. Он был бабник.
     - При чем здесь это? - пролаял Уэббер, не отводя от меня глаз.
     - Все указывает на женщину. Вы же знаете, какого рода делами занимаются
эти  частные  ищейки. Бракоразводными делами.  Может  быть,  он нам окажется
полезным, если вы его не будете запугивать.
     - Если  бы  я его собирался запугивать,- заявил  Уэббер,-  то  я бы уже
видел результат! Что-то я не вижу ни малейших признаков.
     Он подошел к окну и поднял жалюзи. Слепящее солнце ворвалось в комнату,
неожиданное  после долгих  сумерек.  Он вернулся,  снова  побалансировал  на
каблуках, показал на меня твердым тонким пальцем и сказал:
     - Говорите.
     - Я работаю  для одного  бизнесмена  из Лос-Анджелеса, который пытается
избежать скандала.  Поэтому он меня и нанял. Месяц назад от него ушла  жена,
и, судя  по  полученной  от  нее  телеграмме, она сбежала с этим Лэвери.  Но
несколько дней назад мой клиент встретил Лэвери в  городе, и тот все начисто
отрицал.  Клиент,  во  всяком   случае,  настолько  ему  поверил,  что  стал
волноваться.  Судя по  всему, эта дама  довольно  легкомысленна.  Она  могла
попасть  в  плохую  компанию  и ввязаться  в  какие-нибудь  неприятности.  Я
приехал, чтобы расспросить Лэвери, но он и  в разговоре со мной все отрицал.
Сначала я  ему более или  менее поверил, но позднее я получил подтверждение,
что в тот день, когда она уехала из своего летнего дома в горах, его  видели
вместе с нею в одном отеле в Сан-Бернардино. С этими  сведениями в кармане я
вернулся сюда, чтобы поговорить  с  Лэвери. На  мой звонок никто не ответил,
дверь была приоткрыта,  так что я вошел,  осмотрелся, нашел револьвер и стал
обыскивать  дом. И  нашел  его  труп. Точно в таком  положении, как  вы  его
видите.
     - Вы не имели никакого права обыскивать дом,- сказал Уэббер холодно.
     - Конечно, нет,- признал я.? Но  я был не в  силах отказаться от такого
шанса.
     - Фамилия вашего клиента?
     - Кингсли.? Я  назвал адрес.? Он директор фирмы косметических  товаров.
Компания "Гиллерлейн?.
     Уэббер посмотрел  на Дегамо. Тот  что-то небрежно нацарапал  на обороте
старого конверта. Уэббер снова повернулся ко мне:
     - Что еще?
     - Я съездил в  летний дом, где должна была  находиться эта дама. Это  у
озера  Маленького  фавна  вблизи  от  Пума  Пойнт,  в сорока шести милях  от
Сан-Бернардино.
     Я посмотрел на Дегамо. Он писал медленно. Его рука на секунду замерла и
неподвижно  повисла  в  воздухе,  потом  он  снова  принялся  записывать.  Я
продолжал:
     - Примерно  с месяц назад жена  сторожа принадлежащего мистеру  Кингсли
дома поссорилась со своим мужем и ушла от него,- по крайней  мере,  все  так
думали. Вчера ее нашли утонувшей в озере.
     Уэббер закрыл глаза,  продолжая покачиваться на каблуках. Почти ласково
он спросил:
     -  Зачем вы мне это  рассказываете? Хотите дать  мне понять, что  здесь
существует какая-то связь?
     - Связь  существует во времени. И Лэвери тоже бывал там. Другой связи я
не вижу, но посчитал, что следует сообщить вам об этом.
     Дегамо все еще сидел  молча, безучастно глядя перед собой. Его  жесткое
лицо выглядело, пожалуй, еще резче, чем обычно. Уэббер сказал:
     - Эта утонувшая женщина совершила самоубийство?
     - Самоубийство это или убийство  - не знаю.  Она  оставила записку.  Но
мужа  ее заподозрили и арестовали. Его зовут Чесс. Билл Чесс, а жену Мюриэль
Чесс.
     - Подробности меня  не интересуют,-  резко сказал  Уэббер.? Ограничимся
тем, что произошло здесь.
     - Я не знаю, что произошло  здесь,- сказал я  и посмотрел на Дегамо.? Я
был  здесь дважды.  Первый раз я говорил с Лэвери, но ничего  не добился. Во
второй раз я не говорил с ним, и тоже безрезультатно.
     Уэббер сказал медленно:
     - Я задам вам вопрос и рассчитываю на  честный ответ.  Вам, конечно, не
захочется  мне отвечать,  но  учтите,  что  обстоятельства  для  вас  сейчас
благоприятнее, чем будут потом. Вы же знаете, что я  все равно получу ответ.
Вопрос следующий.  Вы обыскали дом, и,  я предполагаю,  довольно  тщательно.
Обнаружили вы что-нибудь, что указывает, что эта миссис Кингсли была здесь?
     - Этот  вопрос некорректный,-  сказал  я.?  Вы  спрашиваете  меня не  о
фактах, а о моих умозаключениях.
     - Я желаю получить ответ,- сказал он мрачно.? Мы не в суде.
     - Ответ будет - да. Внизу в шкафу висят женские платья. Одно из них мне
описывали,  якобы  она  была  в  таком  в  отеле   в  Сан-Бернардино,  когда
встретилась  там  с Лэвери. Правда,  описание было  весьма  приблизительным.
Бело-черный костюм, в котором белого больше,  чем черного. И соответствующая
панама.
     Дегамо пощелкивал пальцем по конверту, который держал в руке.
     - Я смотрю, вы замечательно служите своему клиенту,- сказал он.?  Стало
быть, идя по следу  этой женщины, вы попали прямо в дом,  где было совершено
убийство. При этом предполагалось, что  она сбежала вместе  с ним. Не думаю,
чтобы нам долго пришлось искать убийцу, шеф!
     Уэббер  продолжал   смотреть  на  меня  без  выражение  или  почти  без
выражения, лишь с напряженным вниманием. В ответ на слова Дегамо он кивнул.
     Я сказал:
     - Лично я не считаю уголовную  полицию такой глупой. Платье приобретено
в какой-то фирме, и  на нем найдется фирменный ярлык. Я просто сэкономил вам
час работы, а то и меньше - один телефонный звонок.
     - Еще что-нибудь? - спокойно спросил Уэббер.
     Прежде чем я успел ответить, перед  домом остановилась машина, за ней "
вторая.  Уэббер   пошел  открывать  дверь.  Вошли  трое  мужчин.  Впереди  "
маленький, с курчавыми  волосами, за ним большой, здоровый,  как бык, оба  с
тяжелыми кожаными чемоданами. Последним вошел высокий тощий, в сером костюме
с черным галстуком. У него были острые глаза и некрасивое лицо.
     Уэббер поманил пальцем курчавого и сказал:
     -  Внизу,  в  ванной комнате, Бузони. Мне нужна целая  куча  отпечатков
пальцев со всего дома, особенно женских. Вам потребуется много времени.
     -  Как-нибудь справлюсь,- проворчал Бузони. Вместе  с быкоподобным  они
пошли вниз по лестнице.
     - А для вас у нас имеется труп, Гарленд,- сказал Уэббер третьему.? Мы с
вами быстренько спустимся и посмотрим на него. Вы машину заказали?
     Некрасивый   кивнул.  Они  с   Уэббером   спустились  вниз,  следом  за
остальными.
     Глядя  на меня неподвижным взглядом, Дегамо спрятал конверт и карандаш.
Я спросил:
     -  Я  могу  рассказать  про  нашу  вчерашнюю  беседу, или это был,  так
сказать, частный разговор?
     - Можете говорить о  чем хотите,- ответил  он.? Это наша обязанность  "
охранять покой граждан.
     - Ну, раз  вы это так  называете,  то я охотно узнал бы побольше о деле
Элмора.
     Он медленно налился кровью, и его глаза приобрели злобное выражение.
     - Вы же говорили, что не знаете доктора Элмора?
     - Вчера еще  не знал,- ответил я,- ничего не  знал  о нем. Но с тех пор
узнал, что Лэвери знавал миссис Элмор, что она совершила самоубийство и  что
Лэвери по крайней мере подозревали в том, что он шантажировал  доктора  либо
имел возможность его шантажировать.  Оба ваших полицейских из  патруля  тоже
весьма заинтересовались тем, что дом Элмора находится как раз напротив. Один
из них сказал, что это дело было замято,- в общем, выразился в этом роде.
     Дегамо сказал убийственно медленно:
     - Я позабочусь о том, чтобы эта собака вылетела со службы. Все, что они
умеют, это болтать языком. Проклятые пустоголовые собаки!
     - Значит, это мнение ошибочно?
     - Какое мнение?
     - Мнение,  что Элмор сам убил  свою жену и при этом оказался достаточно
влиятельным, чтобы замять это дело?
     Дегамо поднялся, подошел ко мне и медленно наклонился.
     - А ну-ка, повторите,- сказал он тихо. Я повторил.
     Он ударил меня ладонью  по лицу. Голова мотнулась в сторону, щека сразу
стала горячей.
     - Скажите еще раз.
     Я сказал еще раз. Он размахнулся и ударил еще раз.
     - Скажите еще раз!
     -  Нет,-  сказал я.?  Не  всегда бог  троицу любит.  Лучше на этот  раз
ударьте мимо.? Я поднял руку и потер лицо.
     Он стоял,  наклонившись вперед, зубы  обнажились,  в синих  глазах  был
жесткий звериный блеск.
     - Будете знать, как разговаривать с полицейским офицером. Попробуйте-ка
еще разок - и вы познакомитесь не с ладонью, а с кулаком!
     Я прикусил губу, продолжая растирать лицо.
     - Не суйте  нос в наши  дела,- сказал  он.? Не то однажды  проснетесь в
кювете и вас будут обнюхивать собаки.
     Я продолжал молчать. Он вернулся к  креслу и сел, тяжело дыша. Я стоял,
потирая лицо, потом стал растирать руку и  массировать пальцы. Их  так свело
судорогой, что я их еле-еле расцепил.
     - Я подумаю об этом,- пообещал я.? С двух точек зрения.

        22

     Был  еще ранний  вечер, когда я вернулся  в Голливуд, к себе в контору.
Здание  уже  опустело, в коридорах  было  тихо.  Все двери стояли открытыми,
везде работали уборщицы со своими тряпками и пылесосами.
     Я  отпер свою комнату и  поднял письмо,  которое, видимо, подсунули под
дверь.  Не глядя,  бросил его  на  письменный  стол. Открыв окно, я свесился
наружу, смотрел, как  загораются  первые  световые  рекламы, вдыхал  теплый,
острый воздух.
     Потом  я снял  пиджак и галстук и сел за стол.  Из глубины ящика достал
бутылку виски и пригласил себя на стаканчик. Не помогло. Выпил второй, с тем
же результатом.
     Сейчас  Уэббер уже, наверное, разговаривает с Кингсли. И  теперь или по
крайней  мере  вскоре начнется большая облава  на его жену. Полиции это дело
кажется  ясным  как день.  Мерзкая  связь  между  двумя довольно  противными
людьми. Слишком много  алкоголя,  слишком  много  интимности. Дело кончается
дикой ненавистью, преступными импульсами и, наконец,- убийством.
     "Только все это немножко слишком просто?,- думал я.
     Распечатал письмо. Оно было без марки и гласило:
     "Мистер Марлоу. Родителей  Флоренс Элмор зовут мистер Эустас Грейсон  и
миссис  Летти Грейсон. В настоящее время они живут по  адресу:  Розмор Арме,
640, Саут Оксфорд Авеню?.
     Элегантный почерк,  элегантный,  как и рука, написавшая  это  послание.
Отодвинув  письмо  в  сторону, я выпил  еще  стаканчик.  Наконец-то  я начал
чувствовать  себя менее  плачевно. Провел  пальцем  по крышке стола, остался
пыльный след. Вытер  палец. Руки были тяжелыми,  горячими и плохо слушались.
Посмотрел на часы, посмотрел на стену. Посмотрел в никуда.
     Потом убрал виски и пошел к умывальнику, чтобы сполоснуть стакан. Вымыл
руки  и лицо  холодной  водой.  Краснота  на  левой  щеке  прошла,  осталась
небольшая припухлость. Не очень большая, но  достаточная, чтобы снова прийти
в ярость. Начал причесываться и обратил внимание  на седые пряди. Постепенно
их  становится все  больше.  Лицо  выглядело  больным  и чужим.  Оно мне  не
понравилось.
     Пошел опять к письменному столу и взял послание мисс Фромсет. Разгладил
его на столе, понюхал, сложил и сунул в карман пиджака.
     Я  сидел и молча прислушивался, как за окном затихал вечер. И медленно,
совсем медленно пришло успокоение.

        23

     При  ближайшем  рассмотрении  Розмор  Армc  оказался  всего  лишь кучей
красных кирпичных домов, сгрудившихся вокруг огромного двора. В холле стояли
обтянутые плюшем банкетки и пальмы  в кадках. Канарейка скучала  в  клетке "
большой, как собачья  конура, в  воздухе висел запах старых пыльных ковров и
усталый аромат увядших гардений.
     Грейсоны жили на  пятом  этаже северного  крыла.  Они  сидели  вдвоем в
комнате, которая отстала  от века как  минимум  на двадцать лет. Ее украшала
старомодная  мягкая  мебель,  яйцеобразные  медные ручки  на дверях, большое
стенное зеркало в  позолоченной раме, стол с мраморной  крышкой, стоявший  в
оконной нише,  и  красные  плюшевые  портьеры  по обе  стороны  окна.  Пахло
табачным дымом, а на  втором плане витали воспоминания  об обеде из бараньих
котлет с цветной капустой.
     Миссис  Грейсон  была  маленького роста  и  обладала  глазами,  которые
некогда, должно  быть,  выглядели  синими  и  детскими. Сейчас  они выцвели,
грустно смотрели  сквозь стекла очков и  были немного  навыкате. У нее  были
пышные седые волосы. Скрестив  распухшие ноги  - они еле доставали до пола,-
миссис  Грейсон  сидела и штопала  носки.  На  коленях примостилась  большая
плетеная корзинка.
     Грейсон был высокий  сутулый человек с желтым лицом и  высоко поднятыми
плечами. Его брови походили на щетки, а  подбородка  почти  не было. Верхняя
часть лица говорила о  его профессии. Однако  нижняя  уже  распростилась  со
всеми делами.  Он носил очки с бифокальными линзами и  хмуро читал  вечернюю
газету.  Я  успел  предварительно  посмотреть  в  адресной  книге:  он   был
бухгалтером-ревизором, так и выглядел. На пальцах были  чернильные пятна, из
кармана  жилетки  торчали  четыре  карандаша.  В  седьмой  раз прочитав  мою
визитную карточку, он осмотрел меня с головы до ног и медленно спросил:
     - О чем вы желаете говорить с нами, мистер Марлоу?
     - Меня интересует  человек по фамилии Лэвери. Он живет на той же улице,
что и доктор Элмор, прямо напротив него. Ваша дочь была замужем  за доктором
Элмором. Лэвери - тот  человек, который нашел вашу дочь в ночь, когда она...
умерла.
     Оба навострили  уши, как  овчарки, когда я сделал паузу перед последним
словом. Грейсон посмотрел на жену, она покачала головой.
     - Мы  неохотно говорим об этом,-  сказал Грейсон  чопорно.? Это слишком
болезненно для нас.
     Я подождал немного и  принял такое же мрачное выражение, которое было у
них. Потом сказал:
     -  Это можно понять.  Я не хочу задавать вам никаких  вопросов.  Я лишь
хотел бы связаться с человеком, которого вы тогда нанимали, чтобы разобраься
в этом деле. Это все. Они опять посмотрели друг на друга. На этот раз миссис
Грейсон не качала головой. Грейсон спросил:
     - Для чего, если позволите спросить?
     - Я думаю, будет лучше, если я подробнее расскажу вам о своем деле.
     Я поведал им, для какой цели меня нанял Кингсли,  не называя его имени.
Рассказал о вчерашнем  столкновении с Дегамо  перед домом Элмора. Теперь они
слушали внимательно.
     Грейсон сказал резко:
     - Если я вас правильно понял, вы не были знакомы с доктором Элмором. Вы
не  пытались к нему  приблизиться или как-то его обременить.  И, несмотря на
это, он вызвал полицейского  офицера только потому, что вы остановили машину
перед его домом?
     - Да,  именно так. Я стоял  перед  его домом около  часа.  Точнее,  моя
машина.
     - Это весьма странно,- сказал Грейсон.
     - Было видно,  что доктор явно  нервничал,- продолжал я.?  Кроме  того,
Дегамо  спросил меня, не  подослан  ли я "ее людьми?,  он имел в  виду семью
вашей дочери. Складывается впечатление, что доктор до сих пор чувствует себя
не вполне уверенно. Не правда ли?
     - Неуверенно? Как  так  неуверенно? - при этом вопросе Грейсон старался
на меня не  смотреть. Он медленно разжигал  свою потухшую  трубку,  приминая
табак какой-то металлической штукой, потом снова поднес к трубке огонь.
     Я пожал плечами  и промолчал. Он  быстро взглянул на меня и снова отвел
глаза. Миссис Грейсон не решалась поднять взгляд, но ноздри ее трепетали.
     - Откуда он узнал, кто вы такой? - вдруг спросил Грейсон.
     -  Он  записал номер моей  машины, позвонил в автоклуб, а потом отыскал
мою  фамилию в  телефонной книге. По крайней мере,  я бы так поступил на его
месте. И судя по его движениям, которые я наблюдал через окно, он именно так
и сделал.
     - Значит, полиция работает на него,- сказал Грейсон.
     - Не обязательно.  Но  если  она  тогда  допустила  ошибку,  то теперь,
естественно, не хочет, чтобы это выплыло наружу.
     - Ошибку? - он резко рассмеялся.
     - Ну,  ладно,-  сказал  я.? Эта  тема для  вас болезненна,  но  немного
свежего воздуха ей не повредит. Ведь вы всегда считали, что  Элмор убил вашу
дочь? И поэтому пригласили частного сыщика.
     Миссис  Грейсон бросила  на меня быстрый  взгляд,  потом снова склонила
голову и стала скручивать заштопанные носки. Грейсон молчал. Я спросил:
     - У вас были какие-нибудь доказательства или вы просто не доверяли ему,
потому что он был вам несимпатичен?
     -  Доказательства были,- сказал Грейсон с горечью. И внезапно продолжал
ясным   голосом,  словно  наконец   решился.?  Доказательства  должны   были
существовать. Так нам сказали. По крайней мере, одна улика.  Но конкретно мы
о ней так и не узнали. Об этом позаботилась полиция.
     - Мне говорили, что полиция арестовала нанятого вами сыщика  и засадила
его в тюрьму по обвинению в вождении автомобиля в состоянии опьянения.
     - Вам сказали правильно.
     - Он так и не сообщил вам, на какую улику был намерен опираться?
     - Нет.
     - Это мне не нравится,- сказал я.? Выглядит так, будто  этот парень был
в нерешительности: сообщить ли добытые сведения вам или воспользоваться ими,
чтобы шантажировать доктора.
     Грейсон опять посмотрел на жену. Она спокойно сказала:
     - Такого впечатления мистер Талли на меня не производил.  Он был тихий,
скромный человек. Но, конечно, никогда нельзя знать.
     Я сказал:
     - Итак, его звали Талли. Это первое, что я хотел у вас узнать.
     - А второе? - спросил Грейсон.
     -  Как  мне  найти  этого Талли? И в чем заключается внутренняя причина
ваших подозрений? У вас  уже давно должны были созреть  подозрения, иначе вы
этого Талли не пригласили бы. Если он вам заранее не сказал, что располагает
надежной уликой.
     Улыбка  Грейсона была тонкой  и немного искусственной. Он взял  себя за
маленький подбородок и потер его длинными желтыми пальцами.
     - Морфий,- сказала миссис Грейсон.
     -  Вот именно! - тотчас же сказал Грейсон,  словно одно это  слово было
зеленым светом,  отворившим шлюз,  хотя ему это было очень неприятно.? Элмор
был и без сомнения остается специалистом по морфию.
     -  Что вы понимаете  под  выражением  "специалист  по  морфию?,  мистер
Грейсон?
     -  Я имею в виду  врача,  чья  практика  в основном распространяется на
людей, находящихся на грани нервного потрясения из-за алкоголя и распутства.
Людей, которые уже давно принимают наркотики и снотворное. Наступает момент,
когда  добросовестный врач  отказывается  их дальше лечить  вне  специальной
больницы или  санатория. Но не такие,  как  Элмор.  Они продолжают  снабжать
пациентов наркотиками до  тех пор, пока  из них  можно выкачивать деньги. До
тех  пор,  пока пациент остается в живых  и окончательно не теряет рассудок.
Даже если при этом он превращается в безнадежного наркомана  или алкоголика.
Доходная практика,-  сказал он с ударением,- однако не вполне безопасная для
врача.
     - Несомненно,- сказал я,- но приносящая большие деньги. Вы не знакомы с
человеком по фамилии Конди?
     -  Нет.  Хотя  и  знаем, кто он такой. Флоренс подозревала,  что  Элмор
получал наркотики от него.
     -  Вполне  возможно. Вероятно, он  не хотел  выписывать  слишком  много
рецептов. А Лэвери вы знали?
     - Никогда его не видели, но знаем и о нем.
     - Вам никогда не приходило в голову, что Лэвери, возможно, шантажировал
доктора Элмора?
     Эта мысль была для них  новой. Грейсон провел рукой по голове, потом по
лицу. Затем покачал головой.
     - Нет. Каким образом?
     - Он  первый обнаружил  тело  вашей  дочери.  Что  бы  там  ни  удалось
обнаружить этому Талли, Лэвери тоже мог это заметить.
     - А разве Лэвери такой человек?
     - Не знаю. Во всяком случае, у него нет никакого официального источника
доходов, ни службы, ни дела. И при этом он живет на широкую ногу - особенно,
что касается женщин.
     -  Ваша  точка зрения понятна,-  кивнул Грейсон.?  И такие  дела  могут
проворачиваться   втихую.?  Он   улыбнулся  сухо.?  В  моей  профессии   мне
приходилось наталкиваться на  такие случаи.  Займы без обеспечения, вложения
капитала без малейшей надежды на прибыль, притом сделанные людьми, абсолютно
не имеющими права вкладывать деньги без какой-либо перспективы. Просроченные
долги, которые  давно должны быть взысканы  и не  взыскиваются. Да, подобные
дела устраиваются легко.
     Я посмотрел  на  миссис  Грейсон.  Ее  руки  двигались  безостановочно.
По-моему, она уже заштопала дюжину пар. Должно быть, костлявые ноги Грейсона
были настоящим бедствием для носков.
     -  Что  же  случилось  с  Талли? Обвинение против  него  было, конечно,
состряпано?
     -  Я  в этом  уверен. Его  жена  утверждала, что  ему подсунули  в баре
напиток с  каким-то одурманивающим средством. А полицейская машина уже ждала
на противоположной стороне улицы. Просто ждали,  когда он сядет за руль,-  и
тут  же  задержали  его.  Она  утверждала  также, что  его  даже  толком  не
обследовали.
     - Ну, это немногого стоит.
     - Я нахожу ужасной мысль,  что полиция может быть  бесчестной,-  сказал
Грейсон.? Но ведь такие вещи фактически случаются, это каждый знает!
     Я пояснил:
     - Не  исключено, что они действительно впали в заблуждение относительно
причины смерти вашей дочери,  а потом не хотели  допустить, чтобы  Талли  их
разоблачил  и  выставил  на посмешище. Это  означало  бы  потерю службы  для
нескольких виновных полицейских.  А  если они были уверены, что  он  задумал
шантаж, то могли позволить себе и  неразборчивость в  средствах. Где  сейчас
Талли? Ведь квинтэссенция  всего этого дела  заключается в следующем: если у
него была улика, то она существует и сейчас, либо он знает, где ее искать.
     - Мы не знаем, где он,- ответил Грейсон.? Его тогда приговорили к шести
месяцам тюрьмы, но этот срок давно истек.
     - А как обстоит дело с его женой?
     Он посмотрел на миссис Грейсон. Она сказала:
     - 1618, Уэстмор-стрит, Бэй-Сити.  Эустас и  я послали ей немного денег.
Она очень нуждалась.
     Я записал адрес, откинулся в кресле и сказал:
     - Лэвери найден сегодня утром убитым в своей ванной комнате.
     Прилежные руки миссис Грейсон замерли на краю корзинки. Грейсон сидел с
открытым  ртом, держа  трубку  в руке.  Он тихо  откашлялся,  как  делают  в
присутствии  мертвых.  Медленно, совсем медленно он сунул свою старую черную
трубку в рот.
     - Конечно, это означало бы...  строить слишком смелые предположения...?
начал он, но  эта незаконченная фраза так и повисла в воздухе. Он  послал ей
вдогонку бледный клуб дыма,- Но искать в этом связь с доктором Эл мором...
     - Это предположение не кажется  мне слишком смелым - сказал я, - больше
того,  такое  объяснение  очень   бы  меня  устроило.  Об  этом  говорит   и
расположение  домов. Полиция думает,  что Лэвери убила  жена  моего клиента.
Если  им удастся  ее  поймать, то это для  них - дело  решенное. Однако если
Элмор  как-то  связан  с  этим убийством,  то  это  означает,  что  придется
вернуться  к смерти  вашей  дочери.  Поэтому я и  пытаюсь узнать  как  можно
больше.
     Грейсон сказал:
     - Человек, который однажды совершил убийство,  наверняка сохраняет лишь
двадцать пять процентов естественных сдерживающих факторов, когда  речь идет
уже  о  втором  убийстве.?  Он говорил так,  словно  давно  занимался  этими
проблемами.
     -  Возможно,-  согласился  я.?  Но  каковы  могли быть  мотивы  первого
убийства?
     -  Флоренс была  невоздержанной и  легкомысленной,- сказал он грустно.?
Невоздержанная, трудная  девушка.  Она  была экстравагантна и расточительна,
находила себе все время новых, весьма  сомнительных друзей, говорила слишком
много и слишком громко, а поступала по большей части глупо. Такая жена могла
быть  весьма опасной для Элберта Элмора.  Но я не думаю, что это могло  быть
главной причиной, не правда ли, Летти?
     Он посмотрел на  жену,  но  она не ответила  на его взгляд. Она  тыкала
крючком в клубок шерсти и молчала. Грейсон вздохнул и продолжал:
     - У  нас были  основания предполагать,  что Элмор  находился в интимной
связи со своей медсестрой, и что Флоренс угрожала ему публичным скандалом. А
этим он не мог рисковать, не так ли? Потому что один скандал, неважно какой,
быстро приводит к другому.
     - Как же он мог ее убить? - спосил я.
     - Разумеется, с помощью морфия. Морфий у него всегда был и он широко им
пользовался.  В  применении морфия он специалист.  А когда  она находилась в
состоянии глубокого беспамятства, он перенес ее в гараж, положил  под машину
и запустил мотор. Никакого вскрытия не было, чтобы вы знали. Иначе  сразу бы
всплыло, что она в эту ночь получила инъекцию морфия.
     Я кивнул.  Мистер  Грейсон удовлетворенно откинулся и погладил себя  по
голове. Как видно, у него все было давно и тщательно обдумано.
     Я разглядывал  их обоих.  Престарелая  семейная пара,  с виду  спокойно
сидящая  в  своей  старомодной  квартире,  на  самом  деле  горела  глубокой
ненавистью спустя полтора года после происшедшего. Они были бы рады, если бы
оказалось, что Лэвери застрелил Элмор. Они были бы счастливы. Это  наполнило
бы их иссохшие души глубокой радостью.
     После паузы я сказал:
     -  Вы  верите  в  это,  потому  что хотите, чтобы это  было правдой.  И
все-таки вполне  возможно,  что  она совершила  самоубийство,  а  все ложные
маневры  были предприняты лишь для того, чтобы покрыть игорный  клуб Конди и
избежать официального вызова Элмора в суд.
     - Абсурд,- резко сказал Грейсон.?  Он ее безусловно убил. Она лежала  в
постели и спала.
     - Вы не можете этого знать. Может быть, она сама приняла снотворное, но
оно подействовало ненадолго. Она могла проснуться среди ночи, посмотреться в
зеркало,  а в таких случаях  на нас из  зеркала смотрит сам черт. Такие вещи
случаются.
     - Полагаю, мы уделили вам достаточно времени,- сказал Грейсон.
     Я встал и поблагодарил их обоих. У двери я спросил:
     -  Вам  не  довелось  ничего больше  слышать  после того  как Талли был
арестовано?
     -  Довелось.   Я  говорил  с  районным  прокурором,-  ворчливо  ответил
Грейсон.?  Без  всякого  результата.  Он  не  видел  никаких  оснований  для
возобновления следствия. Наркотики его не интересовали. Но игорный дом Конди
был через месяц закрыт. Возможно, это  явилось результатом моего обращения к
нему.
     -    Ну,   скорей   всего   это   сделала   полиция   Бэй-Сити,   чтобы
продемонстрировать видимость деятельности, которая  на  самом деле никому не
могла повредить. Уверен, что игорный дом Конди тотчас же открылся  в  другом
месте. В том же оформлении.
     Я снова  повернулся к  двери, на этот раз Грейсон  поднялся с кресла  и
последовал за мной. Его желтое лицо немного покраснело.
     -  Я  не хотел быть невежливым,- сказал он.? Конечно, это нехорошо, что
Летти и я постоянно продолжаем об этом думать, и с такой горечью.
     -  Вы проявили по отношению ко мне много  терпения, -  сказал я.? Был в
этом деле замешан еще кто-нибудь, чье имя не было нами произнесено?
     Он отрицательно покачал головой и посмотрел на жену. Ее руки неподвижно
держали очередной носок,  надетый на деревянный  грибок, голова  была слегка
наклонена. Казалось, она к чему-то прислушивается, но не к нашему разговору.
     - Насколько  я  понял,  в ту ночь медсестра доктора Элмора уложила вашу
дочь в постель. Это была та же женщина, с которой у него была связь?
     Миссис Грейсон резко сказала:
     - Постойте. Мы  сами никогда не видели ее. У нее было какое-то красивое
имя. Подождите минутку... я сейчас вспомню.
     Мы ждали.
     - Милдред, а фамилию забыла,- сказала она, поджав губы.
     Я глубоко вздохнул.
     -  Может  быть,  Милдред  Хэвиленд,  миссис   Грейсон?  Она  облегченно
улыбнулась и кивнула:
     - Конечно. Милдред Хэвиленд. Ты помнишь, Эустас?
     Он не помнил. У него  было выражение лица, как у лошади, которая попала
в чужое стойло. Он открыл мне дверь.
     - А какое это имеет отношение к делу?
     - Вы сказали, Талли  был тихий и скромный? - продолжал сверлить я.? Его
никак нельзя было спутать с громкоголосым верзилой?
     - О, нет! Безусловно, нет! - сказала миссис Грейсон.? Мистер Талли ниже
среднего  роста,  средних лет,  с каштановыми  волосами  и  очень  спокойным
голосом. Он всегда  выглядит немного...  да, немного  озабоченным. Я  имею в
виду не только его неприятности, но вообще, всегда.
     - Для этого у него было множество причин,- сказал я.
     Грейсон протянул мне свою костлявую руку. Ощущение было такое, словно я
пожал вешалку для полотенец.
     -  Если  вам  удастся  пригвоздить  негодяя,- сказал  он,  и  его  губы
судорожно  сжались  вокруг мундштука трубки,- тогда можете  прийти  и подать
счет. Мы заплатим. Я имею в виду, конечно, Элмора.
     Я ответил,  что понял, кого он имеет в  виду. А о счете не может быть и
речи.
     Я прошел через тихую  лестничную  клетку.  Лифт  тоже  был обит  внутри
красным плюшем. В  нем  держался какой-то застарелый запах, словно три вдовы
совместно пили там чай.

        24

     Дом   на   Уэстмор-стрит    оказался   маленьким   дощатым   строением,
примостившимся позади  большого здания. На  домике  не было номера, зато  на
основном здании висела  освещаемая лампочкой эмалевая табличка: 1618.  Вдоль
боковой стены в глубь  двора вела  узкая дорожка. На маленькой террасе стоял
один единственный стул. Я нажал кнопку звонка.
     Звонок зазвонил тут  же, за  дверью. В  двери было  небольшое забранное
проволочной  сеткой  оконце,  свет  в доме  не горел. Из темноты заплаканный
женский голос спросил:
     - Чего надо?
     Я сказал в темноту:
     - Мистер Талли дома?
     Голос ответил резко:
     - Кто его спрашивает?
     - Друг.
     Женщина в темном  доме издала  тихий звук,  который, видимо, должен был
изображать смешок. Может быть, она просто откашлялась?
     - Допустим,- сказала она.? И сколько это будет стоить?
     - На этот раз нисколько, миссис Талли,- ответил я.? Я предполагаю, вы "
миссис Талли?
     - Ах, оставили  бы вы меня в покое!  - произнес тот  же голос.? Мистера
Талли здесь нет. И не было. И не будет!
     Я  прижался  носом  к  оконцу  и  попытался  заглянуть  внутрь.  Неясно
виднелась   какая-то  мебель.  В   той  стороне,  откуда   доносился  голос,
угадывалась  кушетка,  на  которой  лежала женщина. Казалось,  она лежала на
спине и смотрела в потолок. И не шевелилась.
     -  Я больна,-  сказал голос.? У меня было много горя. Уходите, оставьте
меня в покое. Я сказал:
     - Ваш адрес мне сообщили Грейсоны, я сейчас прямо от них.
     Возникла небольшая пауза. Потом послышался вздох.
     - Никогда о таких не слышала.
     Я прислонился к дверному косяку и оглянулся на дорожку, которая вела на
улицу. Напротив, у  обочины? стояла машина с  незажженными  фарами. Впрочем,
вдоль квартала стояло еще несколько машин. Я сказал:

     - Нет,  вы  о них слышали. Я  работаю  по поручению  Грейсонов,  миссис
Талли. Они все  еще не оправились  от  горя. А как вы, миссис  Талли? Вы  не
хотите вернуться к прежней жизни?
     - Покоя я хочу! - закричала она.
     -  Мне  нужна  всего лишь справка,-  сказал  я,-  и я ее получу. Мирным
путем, если удастся. А придется - так менее мирным.
     Голос снова зазвучал плаксиво:
     - Опять полицейский?
     -  Вы  прекрасно  понимаете,  что  я -  не  полицейский,  миссис Талли.
Грейсоны не доверились бы никакому полицейскому. Позвоните им и убедитесь.
     - Не знаю я никаких Грейсонов, а  если бы и  знала... все равно, у меня
нет телефона. Убирайтесь, полицейский. Я больна, уже целый месяц больна.
     -  Моя фамилия Марлоу,- сказал я.? Филипп Марлоу. Я частный детектив из
Лос-Анджелеса.  Я  говорил  с  Грейсонами. Мне  многое известно, но  я  хочу
поговорить с вашим мужем.
     Женщина истерически захохотала.
     - Вам многое известно! Слышала я это выражение.  Господи,  те же  самые
слова! Вам  многое  известно!  Джорджу Талли тоже  было  многое  известно...
когда-то.
     - Он  может снова  найти  свой  шанс,-  сказал я.? Если только пойдет с
правильной карты.
     - Ах, вот вы на  что рассчитываете!  - воскликнула она.?  Нет уж, лучше
вычеркните его из своего списка.
     Я  прислонился  к  косяку и  потер подбородок.  На улице  кто-то  зажег
сильный карманный фонарь. Зачем - не было видно.
     Светлое пятно  ее лица  над  кушеткой пошевелилось и исчезло. Лишь были
неясно видны волосы. Женщина повернулась лицом к стене.
     - Я устала,-  сказала она, и  голос ее звучал теперь  совсем  глухо.? Я
бесконечно устала. Оставьте, молодой человек. Будьте так добры - уходите!
     - Может быть, вам пригодилось бы немного денег?
     - Вы что, не чувствуете сигарного дыма?
     Я принюхался, запаха сигар я не почувствовал.
     - Нет.
     - Они были  здесь.  Ваши  дружки из  полиции. Приходили два часа назад.
Господи боже мой, я сыта этим по горло! Уходите же наконец!
     - Что вы хотите этим сказать...
     Она  резко  повернулась на кушетке, и я  снова увидел светлое пятно  ее
лица.
     -  Что  я хочу сказать? Я вас не  знаю. И знать не хочу! Мне нечего вам
сказать.  И  ничего не  сказала  бы,  даже если было бы  что. Я  здесь живу,
молодой человек, если  это можно  назвать жизнью. Во всяком случае, живу как
могу. Я  ничего не хочу,  лишь немножко  мира и покоя.  А теперь  ступайте и
оставьте меня!
     -  Пожалуйста, откройте  мне дверь,- сказал я.? Нам надо  поговорить. Я
убежден, что смогу вам доказать...
     Внезапно она вскочила с кушетки, и ее  босые ноги зашлепали по полу.  В
ее голосе была еле сдерживаемая ярость.
     - Если вы немедленно не уберетесь,  я позову на помощь! Я буду кричать!
Убирайтесь! Немедленно!
     - Хорошо,  хорошо,-  быстро  ответил  я.?  Я подсуну вам под  дверь мою
визитную  карточку,  чтобы  вы  не  забыли  мою   фамилию.  Может  быть,  вы
передумаете.
     Я вытащил из кармана карточку и сунул ее в щель под дверью.
     - Доброй вам ночи, миссис Талли.
     Ответа не  последовало. Ее глаза,  смотревшие на  меня из темноты, были
матовыми, лишенными  блеска. Я  спустился с терраски и  по дорожке вышел  на
улицу.
     На противоположной  стороне,  у машины, стоявшей  с погашенными фарами,
тихо заурчал  мотор. Ну  и что? Моторы работают  у тысячи  машин  на тысячах
улиц, что же в этом особенного?


        25

     Эта улица,  Уэстмор-стрит, находилась  в богом  забытой части города  и
вела  с севера на юг. Я поехал на север. На  следующем углу я пересек старые
трамвайные  рельсы и  оказался  на автомобильном  кладбище.  За  деревянными
решетками  лежали трупы  бесчисленных старых  автомобилей. Они  громоздились
кучами, словно на  поле боя.  Штабели проржавевших деталей казались в лунном
свете какими-то диковинными строениями. Оставленные  между ними проходы были
широкими, как улицы.
     Внезапно в зеркале над  приборным щитком вынырнули светящиеся фары. Они
становились  все  больше и  больше.  Нажав  на  газ,  я  одновременно  отпер
перчаточный ящик на приборном щитке и достал  свой  револьвер 38-го калибра.
Положил его рядом на сиденье.
     За  кладбищем  находился кирпичный завод. Высокая дымовая  труба  резко
выделялась  на  фоне  темных  груд  кирпича  и мрачных деревянных  строений.
Пустота: ни движения, ни людей, ни огонька.
     Машина приближалась.  Тихое завывание сирены,  словно ее  еле  тронули,
прорезало  ночь. Звук раскатился  по  пустырю  справа, по  двору  кирпичного
завода  слева.  Я  еще сильней нажал  на газ, но бесполезно.  Они  двигались
быстрее. Улицу осветил яркий свет красного прожектора: приказ остановиться.
     Полицейская  машина поравнялась со  мной  и  попыталась  преградить мне
путь.  Я, уклоняясь,  резко повернул  свой "крайслер? и  круто  развернулся:
какой-нибудь дюйм - и у  меня ничего бы  не получилось.  Я выровнял машину и
помчался в  противоположном направлении со всей скоростью, на какую она была
способна.  За собой я слышал  визг тормозов,  звук переключаемых  скоростей,
яростное  завывание мотора. Свет от  красного  прожектора, словно гигантская
метла, прошелся по двору кирпичного завода.
     Бессмысленно.  Они опять быстро  догоняли меня.  Я не видел выхода. Мне
лишь  хотелось  скорей оказаться среди  жилых домов, среди  людей,  которые,
может быть, выйдут, может быть, потом вспомнят...
     Делать  было нечего.  Полицейский  автомобиль  прижался  сбоку  к моему
?крайслеру?, и грубый голос прокричал:
     - Стой - или будем стрелять!
     Я подъехал  к обочине и остановился. Убрав револьвер на место, я  запер
ящик.  Полицейская  машина покачивалась  на  рессорах  рядом  с  моим  левым
передним крылом. Из нее выскочил толстый человек в полицейской форме.
     - Вы что, никогда сирены не слышали? Вон из машины!
     Я вылез и стал рядом со  своим "крайслером?  в свете луны. У толстого в
руке был револьвер.
     - Ваши водительские права! - пролаял он голосом жестким, как сталь.
     Я молча вытащил права  и протянул ему.  Второй  полицейский вылез из-за
руля, подошел ко мне  с другой стороны и  взял их. Включив карманный фонарь,
он просмотрел документы.
     -  Так, фамилия  Марлоу,- сказал  он.?  Черт побери, этот тип - частный
сыщик. Можешь себе представить, Конни?
     Конни сказал:
     - И больше  ничего? Ну тогда это не понадобится.?  Он сунул револьвер в
кобуру и застегнул ее.? Я с ним и так справлюсь. Без оружия.
     Второй осклабился:
     - Еще бы! Мчится со  скоростью пятьдесят пять миль, да еще пьян! Ничего
удивительного!
     Второй наклонился  ко мне,  все еще издевательски ухмыляясь, и  вежливо
произнес:
     - Вы позволите, мистер частный детектив? Он принюхался.
     - Гм,- сказал он.? Вроде не пахнет, это надо признать.
     - Довольно прохладно для летней ночи. Угостите парня хорошим глоточком,
лейтенант Добс.
     -  Идея  недурна,-  сказал Добс. Он  пошел  к  своей  машине и  вытащил
полулитровую бутылку. Поднял  ее.  Жидкости в ней было на  треть.? Это всего
лишь легкий коктейль,- сказал  он, протянув  мне  бутылку.? Выпейте! За свое
собственное здоровье!
     - А если я откажусь?
     - Только не говорите так,- ухмыльнулся Конни.? Иначе мы можем подумать,
что вы предпочитаете пару пинков в живот!
     Я взял бутылку, отвинтил пробку и понюхал. Пахло виски. Чистым виски.
     - Не можете  же вы до  бесконечности  повторять один и  тот  же трюк! "
сказал я.
     На Конни это не произвело никакого впечатления.
     - Сейчас ровно восемь часов  двадцать семь минут.  Запомните, лейтенант
Добс.
     Добс пошел к своей машине  и  наклонился внутрь, чтобы сделать запись в
рапорте. Я поднял бутылку и сказал Конни:
     - Вы настаиваете, чтобы я выпил?
     - Нет. Все-таки пару пинков я дал бы вам еще охотнее.
     Я  поднес  бутылку  ко  рту,  крепко сжал горло и наполнил  рот крепкой
жидкостью. В этот  момент Конни сделал выпад и сильно ударил  меня кулаком в
живот.  Я  выплюнул  виски  и  скорчился.  Меня  вырвало.  Бутылка  упала на
мостовую.
     Я наклонился, чтобы поднять ее,  и  прямо перед  глазами  увидел жирное
колено Конни. Я отскочил  в сторону, выпрямился  и  со всей силы, всем своим
весом ударил его в  лицо. Он  схватился рукой за нос  и  взвыл. Другая  рука
метнулась к кобуре. Добс отшвырнул меня в сторону,  схватил  Конни за руку и
отвел  ее  вниз. Резиновая дубинка ударила меня по левому колену. Нога сразу
онемела, я с размаху сел на мостовую, скрипя зубами и выплевывая виски.
     Конни отнял ладонь от лица. Она была полна крови.
     - Иисус,- жалобно прохрипел он.? Кровь! Моя кровь! - Он издал дикий рев
и попытался ударить меня ногой в лицо.
     Мне удалось отклониться лишь настолько, чтобы удар пришелся в плечо. Но
и этого было достаточно. Добс втиснулся между нами и сказал:
     - Хватит, парень. Что надо - сделано. Лучше не будем пересаливать.
     Конни, спотыкаясь, отступил на три шага, сел на подножку своей машины и
закрыл лицо  ладонью.  Другой  рукой  он  достал носовой платок  и  принялся
бережно обтирать нос.
     Добс сказал:
     -  Не  заводись. Мы  свое  выполнили.  Точно по  программе.?  Он слегка
похлопывал себя резиновой  дубинкой  по бедру. Конни  поднялся  с подножки и
неверными  шагами двинулся  вперед. Добс уперся ему в  грудь  ладонью. Конни
попытался отстранить руку лейтенанта.
     - Я хочу видеть его кровь! - рычал он.? Грязная собака! Его кровь!
     Добс резко произнес:
     - Ничего не поделаешь. Успокойся. Дело сделано.
     Конни  повернулся и тяжеловесно  направился  к полицейской  машине.  Он
прислонился к ней, что-то бормоча в свой носовой платок. Добс сказал мне:
     - А ну-ка, вставай, дружок!
     Я поднялся, потирая колено.  Внутри него какой-то  нерв неистовствовал,
как взбесившаяся обезьяна.
     -  В машину! -  приказал Добс. Я  сел  в  полицейский  автомобиль. Добс
сказал своему партнеру:
     - Ты поведешь вторую машину.
     - Будь я проклят, если не оборву ей все крылья,- прогудел тот.
     Добс поднял бутылку из-под виски, бросил ее через  забор и уселся рядом
со мной. Он нажал на стартер.
     -  Это  пойдет за  ваш счет, дружок,- сказал  он.? Не надо было вам его
бить.
     - А почему бы и нет?
     - Он хороший парень. Только немного резкий.
     - Шутки у него неважные. Совсем скверные шутки.
     - Не скажите этого при нем,- посоветовал Добс трогаясь.? А то наступите
на его любимую мозоль.
     Конни громко захлопнул дверь  "крайслера?,  завел мотор и воткнул рычаг
скорости  с  такой яростью, словно  задался целью его  сломать.  Добс  ловко
развернулся, и мы  поехали  опять  в северном направлении,  мимо  кирпичного
завода.
     - Наша новая тюрьма вам понравится! - сказал он.
     - А какое обвинение вы мне собираетесь предъявить?
     Он минуту  подумал,  продолжая  править машиной осторожно,  даже  почти
элегантно. Одновременно он наблюдал  в зеркало за Конни, следовавшим за нами
в "крейслере?.
     - Превышение скорости,- сказал  он,- отказ остановиться. И прежде всего
10. "10? на языке полицейских означает "тяжелое опьянение?.
     -  А  может быть,  лучше  так:  удар кулаком  в живот, ногой  в  плечо,
принуждение  под  угрозой  избиения  к питью  виски, угроза  оружием  и удар
резиновой дубинкой безоружного человека?
     - Бросьте вы болтать,- сказал он с досадой.? Думаете, я не мог бы найти
себе занятия поприятнее?
     - Я считал, что этот город когда-то очистили от дерьма  и что приличный
человек может показаться на улице без пулезащитного жилета.
     - Очистить-то  его  очистили, но, видно,  недостаточно тщательно. Иначе
здесь не кишело бы охотниками за грязными долларами.
     - Такие слова могут вам стоить нашивок,- заметил я. Он засмеялся.
     - Черт бы побрал их всех!
     Для него это происшествие казалось исчерпанным. Оно ничего  для него не
значило. Было будничным  и естественным. Он даже  не  испытывал ни  малейших
угрызений совести.

        26

     Камера была новая, с иголочки. Серая  краска стальных стен  я двери еще
сохранила первозданную свежесть,  лишь в двух-трех местах виднелись следы от
выплюнутой  табачной  жвачки.  Лампа  была  вделана  в  потолок  и  прикрыта
массивным  колпаком  из  армированного  стекла.  Вдоль  одной  стены  стояла
двухэтажная  койка.  Наверху,  завернувшись  в  темно-серое  одеяло,  храпел
какой-то человек. Поскольку мой сокамерник улегся спать так рано, от него не
исходил  запах  виски  или  джина и, помимо  всего  прочего, он  избрал себе
верхнее место, было ясно, что это завсегдатай.
     Я уселся на  нижнюю  постель. Они  ощупали меня в  поисках  оружия,  но
карманов не выворачивали.  Я  достал сигарету и  стал массировать  распухшее
колено. Боль распространилась до лодыжки. Виски, которым пропиталась верхняя
часть пиджака, издавал отвратительный запах. Я подтянул вверх ткань и вдувал
в  нее дым  от сигареты.  Но  дым,  не  задерживаясь, поднимался к  светлому
четырехугольнику  из стекла на потолке. В  тюрьме было  очень  тихо. Где-то,
очень далеко, визгливо кричала женщина,  но это было, по-видимому, в  другом
крыле здания. Здесь же было тихо, как в церкви.
     Женщина  кричала  изо всех  сил.  Это  был  тонкий,  высокий,  какой-то
ненатуральный звук,  похожий на вой  койотов  в лунную ночь. Через некоторое
время она замолчала.
     Я выкурил две  сигареты и бросил окурки в стоявший в углу унитаз. Сосед
надо  мной  продолжал храпеть. Лицо его  было накрыто. Был виден только клок
влажных жирных волос, выглядывавших из-под края одеяла. Он лежал на животе и
спал непробудным сном. Этот человек явно был крепкой породы.
     Я сидел на койке с жестким тонким матрасом на стальных пружинах. На ней
лежали два аккуратно  сложенных одеяла. Неплохая  тюрьма, действительно. Она
располагалась на  двенадцатом  этаже  нового  здания  ратуши.  Милая ратуша,
действительно.  И  милый  городок, этот Бэй-Сити.  Ведь живут же в нем люди,
которые  находят жизнь прелестной. Если  бы  я  здесь  жил,  я бы, вероятно,
придерживался того же мнения. Я смотрел бы  на красивую  синюю бухту, скалы,
яхт-клуб,  на тихие улицы со спокойными старыми погруженными в мечты домами,
под  тенистыми деревьями, и новыми домами с зелеными газонами и проволочными
изгородями. Я знавал  одну девушку, которая  жила на Двадцать  пятой  улице.
Милая улица. Милая девушка. Я любил такой Бэй-Сити.
     Эта  девушка  безусловно  не задумывалась о  кварталах  бедноты, где  в
развалюхах-казармах  жили   негры  и  мексиканцы.  И   о   портовых  пивных,
сгрудившихся  на  плоском  берегу,  к  югу  от  скал,  о  провонявших  потом
танцульках,  о лавочках, где курили марихуану, о жуликоватых  лисьих мордах,
спрятавшихся  за  развернутыми газетами  в  слишком тихих холлах гостиниц, о
карманниках  и  сутенерах, о пьяных  матросах и спекулянтах,  о  сводницах и
проститутках.
     Я  подошел  к  двери камеры.  В коридоре никого не  было.  Коридор  был
сумрачен и молчалив. Жизнь здесь не била ключом.
     Посмотрел на часы. Девять  пятьдесят четыре. Время идти домой, надевать
домашние туфли и садиться за шахматы. Время для стакана славного прохладного
напитка и долгой уютной трубки. Время  положить ноги на  стул, сидеть тихо и
ни о чем не думать. Время, позевывая, полистать журнал. Время быть человеком
? отцом  семейства, хозяином  своего дома, у которого нет  никакого  другого
дела,  кроме наслаждения  ночным  воздухом,  кроме  отдыха перед  завтрашним
трудовым днем.
     Служащий в  серо-синей тюремной форме  шел  вдоль камер, посматривая на
номера. Он остановился перед моей камерой, отпер дверь и посмотрел на меня с
тем жестким  выражением, которое они здесь обязаны сохранять на лице всегда,
всегда и всегда: "Я из полиции, дружок, Я парень крепкий. Смотри-ка, браток,
а  то  мы тебя  так отделаем,  что забудешь, мужчина  ты или  баба. А ну-ка,
выкладывай,  браток,  выкладывай  всю  правду,  выкладывай,  выкладывай,  не
забывай, что мы парни крепкие. Мы  из полиции, а с такими бродягами, как ты,
мы делаем, что захотим?.
     - Выходи,- сказал он.
     Я вышел из камеры, он снова запер дверь и  пальцем показал,  куда  идти
дальше. Мы подошли к высокой  стальной решетке, он отпер ее и опять запер за
нами. Ключи весело позвякивали на большом стальном  кольце. Спустя некоторое
время мы прошли через  стальную  дверь, которая  снаружи была выкрашена, как
деревянная, а изнутри напоминала люк на военном корабле.
     Дегамо стоял  у шкафа и разговаривал с сержантом-писарем. Он повернулся
ко мне и спросил:
     - Ну, как дела?
     - Хороши.
     - Нравится вам наша новая тюрьма?
     - Ваша тюрьма мне очень нравится.
     - С вами хочет поговорить капитан Уэббер.
     - Очень рад.
     - Я вижу, у вас теперь нет других слов, кроме похвал.
     - В настоящий момент нет,- подтвердил я,- здесь нет.
     - Вы хромаете, бедняжка? Неужели споткнулись?
     - Да,-  сказал  я.?  Споткнулся о резиновую  дубинку. Она подпрыгнула и
укусила меня в левое колено.
     - Какая жалость! - произнес Дегамо без  всякого выражения.?  Получите у
писаря ваши вещи.
     - Мои вещи при мне. У меня ничего не отбирали.
     - Да? Это хорошо,- сказал он.
     - Да,  это хорошо,- подтвердил  я. Писарь  поднял  голову,  внимательно
посмотрел на нас обоих и сказал:
     -  Надо было  бы  вам  видеть Конни, его миниатюрный  носик. Производит
незабываемое впечатление. Он у него размазан  по  всему лицу,  как сироп  по
вафле.
     Дегамо спросил с отсутствующим видом:
     - А что случилось? Он ввязался в драку?
     - Не  могу  сказать,-  ответил  писарь.? Может быть,  это  та же  самая
дубинка подпрыгнула и укусила его.
     - Для сержанта вы разговариваете чертовски много,- сказал Дегамо.
     - Сержанты-писари  всегда  разговаривают  слишком много,- ответил тот.?
Видимо,  по  этой  причине   они  и   не  дослуживаются   до  лейтенанта  из
следственного отдела!
     -  Видите, как мы здесь живем! - сказал Дегамо с иронией.? Как большая,
счастливая, любящая семья!
     -  С сияющими улыбками на  лицах, распростертыми объятиями и резиновыми
дубинками в каждой руке. Дегамо резко отвернулся. Мы вышли в коридор.

        27

     Капитан Уэббер высунул свой острый загнутый нос из-за конторки,  увидел
меня и сказал:
     - Садитесь.
     Я сел на жесткий стул с подлокотниками и примостил свою левую ногу так,
чтобы она не касалась твердого края сиденья. Это была большая чистая угловая
комната. Дегамо в углу скрестил ноги, задумчиво потирал запястье и смотрел в
окно. Уэббер продолжал:
     - Вы сами вызвали неприятности, и вы их получили. Вы ехали со скоростью
пятьдесят  пять  миль  в  час,  в черте  города,  вы не  подчинились приказу
остановиться, хотя слышали  звук сирены  и видели красный стоп-сигнал. Когда
вас остановили, вы  позволили себе  оскорбить полицейского  и ударили  его в
лицо.
     Я  ничего не ответил.  Уэббер взял спичку,  сломал ее пополам и  бросил
через плечо.
     - Или, может быть, вы скажете, что они, по обыкновению, лгут? - спросил
он.
     - Я не читал рапорта,- сказал я.? Может быть, я и  ехал со скоростью 55
миль  в  черте  города.  Полицейская  машина  ждала  перед  домом, который я
посетил. Когда я  тронулся, она последовала за мной. Я сначала еще  не знал,
что  это  полицейская   машина.   Я  не   видел  причин,  почему  меня  надо
преследовать,  поэтому  мне  все  это  не  понравилось. Вот я  и  постарался
прибавить скорости. Но я лишь хотел добраться до освещенной части города.
     Дегамо обратил взгляд на меня. Уэббер нетерпеливо прикусил губу.
     -  Ну,  а  после того,  как вы  поняли, что это полицейская  машина, вы
развернулись посреди квартала и снова пытались удрать. Правильно?
     - Правильно,-  ответил я.? Но дайте  мне возможность говорить свободно,
если хотите, чтобы я все объяснил.
     - Свобода  слова  мне не мешает,- сказал  Уэббер.?  У  меня слабость  к
свободе слова. Я заявил:
     - Эти  полицейские, которые меня  поймали, поджидали меня  перед домом,
где  живет жена Джорджа Талли. Они зашли к  ней раньше,  чем я. Джордж Талли
был здесь, в  Бэй-Сити, частным детективом. Я хотел с ним поговорить. Дегамо
знает, о чем я хотел с ним говорить.
     Дегамо вытащил из кармана спичку и начал спокойно ее  жевать. Он кивнул
без всякого выражения. Уэббер и не посмотрел на него.
     Я сказал:
     - Вы  дурак,  Дегамо. Что вы ни задумаете - все  глупо, да и выполняете
задуманное по-дурацки. Когда  вы вчера потребовали у меня ответа перед домом
Элмора,  вы  сходу  начали  грубить,  хотя  для  грубости  не  было  никаких
оснований.  Вы  возбудили  мое любопытство, хотя до  этого  у  меня  не было
никакого  интереса  к  Элмору.  Вы  даже   проговорились  о  том,  как   мне
удовлетворить  свое любопытство, если дело  покажется  мне  важным. Если  вы
хотели  уберечь своих друзей,  то вам  надо  было держать  язык  за зубами и
ждать,  не предприму ли я сам чего-нибудь. А сам бы я никогда ничего не стал
предпринимать. Именно так  вы могли бы избежать того, что  теперь дело пошло
полным ходом. Уэббер проворчал:
     -  Черт  возьми,  что  здесь  общего с  вашим  поведением в  денадцатом
квартале Уэстмор-стрит?
     -  Это  связано с делом Элмора. Джордж Талли расследовал  дело  Элмора,
пока  его  не  засадили  за  решетку  по обвинению  в  управлении  машиной в
состоянии опьянения!
     -  Дело Элмора вел не  я, и оно меня  не касается,- накинулся  на  меня
Уэббер.?  И я  не  знаю, кто  первый  всадил  нож  в  грудь Юлия Цезаря.  Не
уклоняйтесь от темы, черт вас побери!
     - А я  и не уклоняюсь. Дегамо в курсе дела Элмора, только он не  любит,
чтобы  об этом говорили.  Даже ваши  парни из патруля  - и те в  курсе дела.
Конни и  Добс не  имели  других причин  меня  преследовать,  кроме одной:  я
посетил  жену человека,  который  расследовал дело Элмора! Когда они за мной
погнались,  у  меня скорость  была  меньше двадцати пяти миль.  Я  попытался
удрать,  потому  что  с полным  основанием  предвидел, что  они  начнут меня
избивать за то, что я там появился. И эту уверенность мне внушил Дегамо.
     Уэббер  быстро  посмотрел  на  Дегамо.  Синие глаза  Дегамо  безучастно
разглядывали противоположную стену, Я продолжал:
     -  Я не ударял Конни по носу,  пока он  не вынудил  меня угрозами  пить
виски  и не ударил меня  кулаком в живот,  так что  я облил весь  пиджак. Не
может быть, чтобы вы впервые слышали об этом трюке, капитан Уэббер!
     Уэббер сломал вторую спичку. Откинувшись в кресле, он рассматривал свою
узкую ладонь. Потом опять посмотрел на Дегамо:
     - Что вы можете на это сказать?
     - Черт возьми,- ответил Дегамо.? Эта ищейка попала на пару идиотов. Они
глупо с ним пошутили - вот и все. А если он шуток не понимает...
     - Значит, это вы послали Конни и Добса?
     - Ну... я,- сказал Дегамо.?  Я не знаю, к чему  мы  придем, если  будем
пускать к  себе в город разных ищеек и  позволять им ворошить старое дерьмо,
лишь  бы  получить  возможность выжать  из  пары  старых  идиотов  приличный
гонорар. Таких парней надо учить, и как следует!
     - Значит, для вас это так выглядит? - спросил Уэб-бер.
     - Вот именно, так и выглядит.
     - Я  размышляю, в чем нуждаются такие люди, как  вы,- сказал Уэббер.? В
данный момент, я полагаю,  вы  больше всего  нуждаетесь  в  свежем  воздухе.
Будьте добры, лейтенант Дегамо, отправляйтесь-ка прогуляться.
     Лейтенант медленно открыл рот.
     - Вы имеете в виду... чтобы я закрыл дверь с той стороны?!
     Уэббер внезапно  быстро  наклонился,  его острый подбородок  был  похож
сейчас на нос крейсера.
     - Будьте так любезны!
     Дегамо  медленно  встал, на его  скулах  появились  красные  пятна.  Он
положил на стол плашмя свою большую ладонь и посмотрел на Уэббера. Некоторое
время царило тягостное молчание. Потом он сказал:
     - Ладно, капитан. Но  вы ставите не на ту карту! Уэббер не  ответил. Он
подождал, пока за Дегамо закрылась дверь, потом сказал:
     -  Вы  полагаете,  что  сумеете  связать  дело  Элмора полуторагодичной
давности с  убийством  Лэвери? Или вы просто пытаетесь увести нас в сторону,
хотя сами уверены в виновности жены Кингсли?
     - Это дело было связано с Лэвери еще до того,  как его пристрелили. Но,
может  быть, и не  очень крепко, да и плохим  узлом.  Но  при  всех условиях
связано настолько, что мне было над чем задуматься.
     - Я  несколько  основательнее занялся  этим  делом, чем вы  полагаете,-
сказал Уэббер  холодно.?  Хотя лично я не имею никакого  отношения к  делу о
смерти  миссис Элмор. Тогда  я еще не был начальником  следственного отдела.
Если вы вчера утром и не были еще знакомы с Элмором, то за это время, должно
быть, немало о нем узнали.
     Я подробно рассказал ему все, что слышал, как от мисс Фромсет, так и от
Грейсонов.
     - Итак, по  вашей теории получается, что Лэвери шантажировал доктора? "
спросил он, когда я закончил.? И что это как-то связано с его убийством?
     - Это не теория.  Это не более как  версия.  Но с моей стороны  было бы
упущением пройти  мимо такой версии.  Отношения между Элмором и Лэвери могли
зайти  далеко и стать  опасными, а  могли быть  просто  соседскими и  весьма
поверхностными.  Я  же не  знаю, может быть, они вообще ни разу ни  говорили
друг  с другом.  Но  если  в деле Элмора?  все чисто, то почему он так остро
настроен  против  всякого, кто  проявляет  к нему интерес? Может быть, арест
Талли, когда  он  расследовал  это дело,-  чистая  случайность.  Может быть,
случайность, что Лэвери застрелили до того, как мне удалось поговорить с ним
вторично. Но  то, что двое ваших  людей сегодня охраняли дом Талли,  готовые
задержать меня, если я там появлюсь,- это уже не случайность!
     - Это я признаю,- сказал Уэббер.? И  не считаю этот вопрос исчерпанным.
Желаете предъявить обвинение?
     -  Жизнь  слишком  коротка,  чтобы имело  смысл  предъявлять  обвинения
полиции.
     - Тогда забудем об  этом,- сказал  он,- и  приобщим к нашему жизненному
опыту. Поскольку,  как я установил, вас даже не  зарегистрировали в тюремной
книге, вы  можете в любой момент ехать домой. И будь я на вашем месте, я  бы
предоставил  капитану Уэбберу заниматься делом об  убийстве Лэвери, а  также
связью между этим убийством в делом Элмора.
     -  Тогда, может быть, и связью между этим убийством и некой женщиной по
имени Мюриэль Чесс, которую выудили из озера Маленького фавна?
     Он высоко поднял брови.
     - Что вы хотите этим сказать?
     - Лишь то,  что  вы,  возможно,  слышали о ней под другим именем.  Если
предположить,  что  вы  ее  знаете, то тогда  под  именем Милдред  Хэвиленд,
медсестры доктора Элмора. Это Милдред в известную вам ночь уложила в постель
миссис Элмор, а позднее - ту нашли мертвой в гараже. И если в этой внезапной
смерти было что-то нечисто,  то медсестра должна  была бы знать об  этом.  А
потом ее либо подкупили, либо припугнули, и она уехала из города.
     Уэббер взял две спички и  сломал их. Его маленькие серьезные глаза были
неотрывно устремлены на мое лицо. Он ничего не сказал.
     - И это  тот пункт,- продолжал я,- где мы действительно  сталкиваемся с
причинной  связью,  единственной,  которую я  во  всей  картине вижу  четко.
Милдред Хэвиленд встретила  в Риверсайде в одном кафе человека по имени Билл
Чесс. У нее были веские  причины выйти за него замуж и поселиться в горах, у
озера Маленького фавна. Однако это озеро - владение человека, чья жена имела
интимные отношения с Лэвери, который, со своей стороны, нашел  труп  Флоренс
Элмор. Одно  это уже можно  назвать совпадением,  причем не случайным. Может
быть, оно и случайное,  но в этом есть зацепка. А  все остальное лишь отсюда
исходит.
     Уэббер встал и  подошел  к  холодильнику.  Он дважды заполнил  бумажный
стаканчик водой и выпил обе  порции. Потом  задумчиво смял стаканчик в руке,
скрутил из него шарик и бросил в  металлическую корзинку для мусора. Подошел
к окну  и посмотрел  на  бухту. В порту горели огни... Он медленно вернулся,
сел за стол и провел рукой  по лицу. Было  ясно, что  он  принимает какое-то
решение. Он медленно произнес:
     - И  все-таки я не могу понять, какой смысл связывать все это со старой
историей полуторагодичной давности.
     -  Что ж, я согласен,- сказал  я.? Большое  спасибо, что вы уделили мне
столько времени.? Я встал, собираясь уйти.
     - Подождите минутку,-  сказал Уэббер.?  Если  уж мы вынуждены в связи с
этим  вернуться  к  делу  Элмора, то  давайте вытащим его на  белый  свет  и
внимательно рассмотрим.
     - Самое время это сделать,- ответил я и снова уселся.

        28

     Уэббер спросил:
     - Чего вы хотели добиться от Талли, когда сегодня вечером направились в
его дом?
     - Он нашел  какой-то след, касавшийся смерти Флоренс Элмор. Ее родители
наняли его, чтобы он расследовал это дело,  но он так никому и не сообщил, в
чем заключалась найденная им улика.
     - И вы думали, что он расскажет вам? - с иронией спросил Уэббер.
     - Во всяком случае я хотел сделать попытку.
     - А  может  быть,  вы заинтересовались  этим только потому, что  Дегамо
грубо вел себя с вами и вы надеялись с ним рассчитаться?
     - Возможно, это тоже сыграло известную роль.
     -   Этот   Талли   -   жалкий  маленький  шантажист,-   сказал   Уэббер
презрительно.? И не  только в данной истории. Чтобы  от него избавиться, был
хорош любой способ. Но я  вам  скажу,  чем он располагал: у него была туфля,
которую он украл с ноги мертвой миссис Элмор.
     - Туфля?
     Он слегка улыбнулся.
     - Да, туфля, бальная туфля. Ее  позднее нашли  у него в доме, где он ее
спрятал.  Зеленая  бальная  туфелька,  с  каблуком,  украшенным  несколькими
маленькими  камушками.  Изготовлена одним сапожником из  Голливуда,  который
делает  туфли  для  театральных  постановок  и так далее.  Теперь вы  можете
спросить, что жее в этой туфле было важного?
     - Что же в этой туфле было важного, капитан?
     - У нее было две  пары таких туфель, совершенно  одинаковых, заказанных
одновременно.  Это -  не редкость, так  часто  делают. На  случай, если одна
раньше  сносится, либо какой-нибудь невежа наступит своей даме на ногу.?  Он
сделал паузу и  рассмеялся.? Но эта,  вторая пара, так никогда и не  была  в
носке.
     - Мне кажется, что я догадываюсь, в чем было дело,- сказал я.
     Уэббер откинулся и побарабанил пальцами по подлокотнику.
     Он ждал.
     - Дорога от боковой  двери дома до гаража - бетонная,- сказал я.? Бетон
шероховатый. Представим себе, что она этот путь не прошла, а ее  пронесли. И
предположим, тот, кто ее нес, надел ей наскоро пару туфель... может быть, он
случайно взял одну неношеную!
     - Ну и что?
     -  Дальше.  Предположим,  Талли это  заметил. Тогда он снял  неношенную
туфлю и увидел в этом доказательство, что Флоренс Элмор была убита!
     Уэббер кивнул.
     - Это  было  бы уликой, если бы  он оставил туфлю на ноге и полиция это
обнаружила бы. Но  то, что он взял туфлю себе, только и доказывает, что этот
Талли - вонючая крыса.
     - А пробу на окись углерода делали? Уэббер положил руки на крышку стола
и разглядывал их.
     -  Да,- сказал он.? И, разумеется, окись углерода нашли  в легких.  Так
что  полицейский  офицер этим  и  ограничился.  Не  было  никаких  признаков
насильственных действий! Он был убежден,  что  доктор Элмор не  убивал  свою
жену. Может быть, это и было  ошибкой. Я придерживаюсь той точки зрения, что
расследование было проведено чересчур поверхностно.
     - А кому было поручено расследование?
     - Я думаю, вы и сами знаете ответ на этот вопрос.
     - А когда  прибыла полиция,  никто не  обратил  внимания на  отсутствие
одной туфельки?
     - Когда  прибыла полиция,  обе туфельки были  на  месте. Вы  не  должны
забывать,  что доктор Элмор тем временем  вернулся домой, так как Лэвери его
разыскал по телефону. Причем сделал это раньше, чем вызвал полицию. Все, что
нам  известно  о  недостающей  туфле,  рассказал  Талли.  А он  мог  украсть
неношеную туфлю и из дома. Дверь-то оставалась открытой! Прислуга спала. Это
вполне  на  него  похоже.  Он   парень  ловкий.  Правда,  он  мог  не  знать
расположения комнат в доме и так далее.
     Мы смотрели друг на друга и думали.
     -  С  другой стороны,  возможно,- произнес капитан медленно,-  что  эта
медсестра  была  сообщницей  Талли  и  они   вместе  разработали  план,  как
шантажировать  доктора.  Это не исключено. Есть  даже некоторые соображения,
которые говорят об этом.
     Неожиданно он спросил:
     - А какие у вас основания  утверждать, что утонувшая в озере женщина  и
есть эта медсестра?
     - Оснований два, причем каждое по отдельности  не  бесспорно, но вместе
взятые они весят довольно много. Какой-то  грубый парень, который выглядел и
вел  себя,  как Дегамо,  появился пару недель назад в Пума Пойнт и показывал
всем  фотографию Милдред  Хэвиленд. Она была весьма похожа на Мюриэль  Чесс.
Волосы и форма бровей были другими, но сходство все-таки было. Ему  никто не
оказал помощи. Назвался он Де Сото и сказал, что из полиции. Когда  об  этом
рассказали  Мюриэль  Чесс,  она  явно  испугалась.  Если  этим   Де  Сото  в
действительности  был  Дегамо,  то  это  легко  доказать.   Вторая   причина
следующая. В пакете с сахарной пудрой в хижине Билла Чесса нашлась тщательно
спрятанная золотая ножная цепочка. На ней висело сердечко, а на его обратной
стороне было выгравировано: "Милдред от Эла, 28 июня 1938 г. С любовью?.
     - Есть и другие Элы,- сказал Уэббер.? И другие Милдред.
     - Ну, в  это  вы  и  сами  не верите,  капитан!  Он  наклонился вперед,
выставив перед собой указательный палец.
     - А что вы думаете по этому поводу, Марлоу?
     -  Я  хотел  бы найти доказательства, что Криса Лэвери убила  не миссис
Кингсли. Что  смерть. Лэвери находится в  связи с делом  Флоренс Элмор.  И с
Милдред  Хэвиленд.  А  возможно,  и с  самим  доктором Элмором.  Я бы  хотел
доказать,  что миссис  Кингсли исчезла со  сцены только  потому,  что на нее
кто-то  нагнал  страху. Что она,  возможно,  знала об убийстве, а возможно и
нет, но сама никого  не убивала. Если мне удастся это доказать, я  заработаю
пятьсот долларов. Нет ничего противозаконного, если я по крайней мере сделаю
такую попытку.
     - Безусловно,  нет,- кивнул он.? Здесь все  в порядке. Мы пока не нашли
миссис Кингсли,- прошло слишком мало времени.  Но я  не стану вам помогать в
попытках обвинить одного из моих подчиненных.
     -  Я  слышал,  что вы  называли  Дегамо "Эл?. Но вообще-то я думал  про
Элмора. Ведь его зовут Элберт. Уэббер рассматривал свой большой палец.
     - Но  он никогда не был на ней женат,- заметил он спокойно.? Дегамо же,
напротив, был женат на  Милдред  Хэвиленд.  Если бы  вы знали, как она с ним
обошлась!  Многое,  что теперь кажется в нем скверным, есть  результат этого
брака.
     Я сидел молча. После некоторой паузы сказал:
     - Теперь  я  начинаю  видеть вещи,  о  существовании  которых  не  имел
понятия. Так что же она была за жена?
     -  Красивая,  ловкая,  очень  хитрая  и злая. Она  умела  обращаться  с
мужчинами. Она доводила их до того, что они были готовы ей подметки  лизать.
Дегамо и сегодня  оторвал бы вам голову, если  бы вы посмели сказать  о  ней
дурное слово. Она развелась с ним, но для него этим ничего не кончилось.
     - Он знает, что она умерла?
     Уэббер помедлил, прежде чем ответить.
     - Из его слов этого заключить нельзя. Но если это та же женщина, то как
он может не знать?
     - Он  же ее там не нашел, когда искал. По крайней  мере,  насколько мне
известно.
     - Если вы думаете,  что Дегамо ее искал, чтобы причинить ей зло, то  вы
попали пальцем в небо! - сказал Уэббер.
     - Собственно,  этого  я и не  думал,-  признал я.?  Но такое  стало  бы
возможным при условии, если бы Дегамо хорошо знал эту местность.  Потому что
тот,  кто убил  Мюриэль Чесс, должен  был прекрасно  ориентироваться  в  тех
местах...
     - Ладно, можете ехать,-  сказал он.? Я  бы предпочел, чтобы вы обо всем
этом молчали.
     Я кивнул, но ничего не пообещал. Когда я выходил из комнаты, он смотрел
мне вслед.
     "Крайслер?  стоял  у бокового  входа, ключ  торчал в  замке  зажигания,
крылья  не  были  повреждены.  Конни  не  решился  привести  свою  угрозу  в
исполнение.  Я поехал назад в  Голливуд и поднялся  к себе  в квартиру. Было
поздно, почти полночь.
     Холл, выкрашенный в два цвета - зеленый и слоновой кости,- был пустым и
спокойным.  Стояла  тишина,   только  где-то  звонил   телефон.   Он  звонил
настойчиво,  звонок  становился тем  громче,  чем  ближе я подходил  к своей
двери. Я отпер дверь - это был мой телефон.
     Я  прошел в  темноте  через  комнату и  поднял  трубку.  Звонил  Деррис
Кингсли.
     Его голос казался сдавленным и утомленным.
     - Господи, куда вы делись?  - накинулся он  на меня.? Я  уже  несколько
часов пытаюсь вас найти.
     - Ладно. Вот я здесь. Что горит?
     - Я получил известие о Кристель.
     Я крепко обхватил трубку, стараясь не дышать.
     - Дальше! - сказал я.
     -  Я нахожусь  вблизи от вас. Могу быть у  вас  через пять-шесть минут.
Приготовьтесь к отъезду.
     Он замолчал.
     Я  продолжал  сжимать  трубку в  руке.  Потом  медленно  положил  ее  и
посмотрел на руку. Пальцы свело, словно я все еще держал ее.

        29

     Раздался тихий,  полуночный стук  в  дверь.  Я открыл. Кингсли в  своем
кремовом спортивном костюме показался мне большим, как лошадь. У него на шее
под   поднятым    воротником    был    платок    в   желто-зеленую   клетку.
Красновато-коричневая спортивная шляпа  была низко надвинута на  лоб, из-под
полей смотрели глаза, похожие на глаза больного зверя.
     С ним была мисс Фромсет. На ней были светлые фланелевые брюки, сандалии
и темно-зеленый жакет.  Она была без шляпы, ее  волосы блестели. Серьги в ее
ушаз  имитировали маленькие цветы  гардении, по два  цветка в  каждом ухе. И
запах сандала, "Королевы духов?, вошел: вместе с нею.
     Я закрыл дверь, указал на кресло и сказал:
     - Я думаю, глоток виски не повредит?
     Мисс  Фромсет  уселась, положила  ногу на ногу и оглянулась  в  поисках
сигарет. Найдя  их,  медленными  и ленивыми движениями  прикурила и  немного
мрачно улыбнулась в потолок. Кингсли стоял посреди комнаты, покусывая нижнюю
губу. Я пошел  на кухню, приготовил коктейли и предложил их гостям. Со своим
стаканом я уселся в углу, около шахматного столика. Кингсли спросил:
     - Где вы были и что с вашей ногой?
     - Резиновая дубинка одного полицейского,- ответил я.? Маленький сувенир
на  память  о  полиции   Бэй-Сити.  Там  это  входит  в   комплекс  местного
гостеприимства. Где я был? В тюрьме, за езду в состоянии опьянения. И если я
правильно истолковываю ваше  выражение лица, мне предстоит  вскоре снова там
оказаться.
     -  Не понимаю,  о чем  вы говорите,- фыркнул он.? Не имею  ни малейшего
понятия. Вы выбрали неподходящее время для шуток.
     - Как вам будет угодно,- сказал  я.? Итак, что вы  о  ней слышали?  Где
она?
     Он сел,  не  выпуская  из  рук  стакана,  и  достал из  кармана пиджака
конверт, длинный узкий конверт.
     - Вы  должны поехать  к ней и передать ей  это,-?  сказал он.?  Пятьсот
долларов. Она требовала  больше, но  это все,  что мне  удалось  в этот  час
достать. Еще слава богу, что мне в клубе  согласились оплатить чек.  Ей надо
немедленно уезжать из города.
     Я спросил:
     - Из какого города?
     - Из Бэй-Сити или  еще откуда-то.  Я  не  знаю. Вы встретитесь с нею  в
кафе, которое называется "Павлиний погребок?, на Восьмой улице.
     Я посмотрел на мисс Фромсет,  она все еще разглядывала потолок.  Словно
они приехали сюда просто лишь бы покататься на машине.
     Кингсли  положил  конверт на шахматный столик. Я заглянул  внутрь.  Там
лежали  деньги.  По крайней мере, хоть  это  было  правдой. Я оставил его на
полированной  крышке  столика,   инкрустированной  коричневыми   и   желтыми
квадратами, и спросил:
     - Но вы ведь говорили, что она может получать свои деньги сама, в любой
момент? В  любом  отеле ей  охотно разменяют чек. Или,  может  быть,  на  ее
банковский счет наложен арест?
     - Только не говорите так,- тяжеловесно сказал Кингсли.? Она находится в
трудном  положении. В  каком -  я и сам  не  знаю.  Может быть,  на нее  уже
объявлен розыск... Вы не знаете?
     Я  не  знал.  У  меня   не  было  времени,  чтобы  слушать  полицейские
радиопередачи. Я и без того слишком много общался с полицией.
     Кингсли продолжал:
     - Ну,  может  быть, она сейчас не  решается выписать  чек.  Раньше  это
действительно было просто. А теперь -  нет.? Он поднял глаза и  посмотрел на
меня самым невыразительным взглядом, какой только можно себе представить.
     - Ладно.  Не будем искать  причин там, где  их, возможно,  вообще нет,-
сказал я.? Значит, она в Бэй-Сити. Вы говорили с ней?
     - Нет. С ней говорила мисс Фромсет. Она позвонила в контору. Как  раз в
тот  момент,  когда  меня  посетил  этот капитан  Уэббер. Естественно,  мисс
Фромсет  постаралась  побыстрее  закончить  разговор. Она попросила  сказать
номер  телефона,  по  которому  я  смог бы  позднее позвонить.  Но  Кристель
отказалась назвать номер телефона.
     Я  посмотрел  на  мисс  Фромсет.  Наконец она  медленно  оторвалась  от
разглядывания потолка и теперь  смотрела  на мой  пробор. В ее глазах ничего
нельзя было прочитать. Они были как закрытые гардины.
     Кингсли продолжал:
     -  Я не хотел с ней говорить. Она тоже не хотела со мной говорить. Я не
хотел  ее видеть.  Я думаю,  нет сомнений, что  это она  застрелила  Лэвери.
Уэббер, по-видимому, совершенно в этом уверен.
     - Это ничего не означает,-  возразил я.? Что он  говорит и что думает "
далеко не одно и то же. Итак, она позвонила вторично. Когда?
     - Было  уже  около половины  седьмого,- сказал  Кингсли.?  Мы  сидели в
конторе и ждали ее звонка,- он повернулся к  девушке.? Рассказывайте  дальше
вы...
     -  Я  сняла  трубку  в  кабинете мистера Кингсли. Мистер Кингсли  сидел
рядом, но  в  разговоре не  участвовал. Она потребовала,  чтобы ей  принесли
денег в этот "Павлиний погребок?, и спросила, кто это сделает.
     - У нее был испуганный голос?
     - Ничуть!  Она была абсолютно спокойна и холодна, я бы сказала, холодна
как лед.  Она  все  тщательно продумала. Она была готова к тому,  что деньги
привезет  кто-то, ей не  знакомый. Казалось,  она была  заранее уверена, что
Деррис... что мистер Кингсли сам не поедет.
     - Можете спокойно говорить Деррис,- заметил я.? Я догадываюсь,  кого вы
имеете в виду.
     Она легко улыбнулась.
     - Итак, она  будет заходить  в этот  "Павлиний погребок?,  через каждые
пятнадцать минут после полного часа. В пятнадцать минут девятого, десятого и
так далее...  Я... я предложила, чтобы поехали вы. Я вас точно ей описала. И
вы должны  надеть  шейный  платок Дерриса, его я тоже описала.  В кабинете в
шкафу было  несколько  вещей,  платок  мне  сразу бросился в  глаза. Его  не
перепутаешь.
     Да, не перепутаешь.  Несомненно.  Яичница с  петрушкой.  Все  равно что
явиться  в  винный погребок  с  красно-бело-зеленым мельничным  колесом  под
мышкой.
     -  Надо  сказать,  что  для запуганной  девушки  вы  рассуждаете вполне
здраво,- заметил я.
     -  Я полагаю,  что момент  для шуток выбран неудачно,-  резко  вмешался
Кингсли.
     -  Вы уже говорили что-то  в этом духе,- возразил я.?  Я нахожу, что вы
чертовски  наивны, предполагая, что я пойду в этот  погребок,  чтобы отнести
деньги лицу, которое, как мне известно, разыскивается полицией.
     Его лицо подергивалось.
     -  Согласен,  это  определенный  перебор,- сказал  он.?  А вы сами  что
думаете?
     - Если об этом станет известно, мы все  трое окажемся  сообщниками. Для
супруга   разыскиваемой   женщины   и  его  секретарши  найдутся  смягчающие
обстоятельства. Но то,  что уготовано мне, никак не  назовешь увеселительной
прогулкой!
     - Я намерен  это компенсировать, насколько в моих силах,- сказал он.? А
если она невиновна, как вы утверждаете, то мы не окажемся сообщниками.
     - Хорошо,  предположим,-  возразил  я.?  Если бы  я  был убежден  в  ее
виновности, то я бы вообще не  стал  с вами на эту тему разговаривать. Кроме
того, имеется  дополнительная возможность. Если я  приду  к  убеждению,  что
убийство совершено ею, то всегда смогу передать ее полиции.
     - Едва  ли она станет вам  признаваться. Я взял конверт и спрятал его в
карман.
     Скажет все, если захочет получить деньги.? Я посмотрел на часы.? Если я
поеду сейчас же,  то успею к пятнадцати минутам второго. В такой час встреча
будет особенно уютной.
     - Она выкрасила волосы в темный цвет,- сказала мисс Фромсет.? Вы должны
об этом знать.
     -  Вряд  ли  это  поможет  мне  поверить, что она -  несчастная  жертва
случая.? Я опорожнил свой стакан и встал.  Кингсли тоже допил одним глотком,
поднялся, снял с шеи платок и протянул его мне.
     - Чем это вы заслужили немилость полиции? - спросил он.
     - Тем, что попытался реализовать сведения, которые мне любезно сообщила
мисс  Фромсет. Я разыскивал человека по  фамилии Талли, который  расследовал
дело о смерти Флоренс Элмор. Это  и привело к небольшому конфликту.  Полиция
наблюдала за его домом. Талли был частным  детективом, работавшим по заданию
Грей-сонов.
     Глядя на высокую черноволосую девушку, я добавил:
     - Вы, вероятно, в состоянии объяснить ему всю ситуацию. В данную минуту
не это самое важное. У меня нет на это времени. Вы подождете меня здесь?
     - Нет,- покачал  головой Кингсли.? Мы поедем ко  мне  домой и там будем
ожидать вашего звонка. Мисс Фромсет встала и зевнула.
     - Нет, я очень устала, Деррис. Я поеду и лягу спать.
     - Вы поедете со мной,- сказал он резко.? Вы должны помочь  мне, иначе я
окончательно сойду с ума.
     - Где вы живете, мисс Фромсет? - спросил я.
     - На площади Сансет, Бристон Тауэр. Квартира 716. А что? - Она смотрела
на меня задумчиво.
     - Может случиться, что мне потребуется это знать.
     Выражение лица Кингсли  было мрачным, а глаза его по-прежнему сохраняли
взгляд больного зверя. Я повязал  на шею его платок и зашел  на кухню, чтобы
погасить свет. Когда я вернулся, они оба стояли у двери. Кингсли обнял ее за
плечи. У нее действительно был очень усталый вид.
     - Ну что же, будем надеяться,- начал он, но не закончил, сделал быстрый
шаг ко мне и протянул руку:
     - Вы отличный парень, Марлоу. Спасибо.
     Я посмотрел на него с недоумением. Они вышли.
     Подождав, пока не  поднялся лифт и они не  вошли в него, я спустился по
лестнице в гараж, чтобы снова разбудить мой бедный "крайслер?.

        30

     "Павлиний   погребок?  находился  в  узком   доме,  рядом  с  магазином
сувениров, в витрине которого поблескивали в свете уличных фонарей маленькие
хрустальные зверюшки. Передняя стена погребка  была облицована глазурованным
кирпичом, в центре был изображен пестрый павлин.
     Я вошел в бар и уселся  в  маленькой нише. Свет был желтым, как янтарь,
кожа   кресел  -  красная,  столики,  стоявшие  в  нишах,  имели  крышки  из
полированного металла. За одним столом сидело четверо солдат, они пили пиво,
и глаза их  уже порядочно  остекленели. Несмотря на пиво, они  явно скучали.
Напротив них расположилась небольшая компания из двух дам и двух потрепанных
кавалеров, вели они себя  шумно, и  это  был единственный  источник  шума  в
погребке. Не было видно никого, кто бы походил на Кристель Кингсли,  какой я
ее  себе представлял. Морщинистый  официант положил  передо мной  салфетку с
изображением павлина и поставил коктейль. Потягивая его маленькими глотками,
я поглядывал на янтарно-желтый  циферблат настенных часов.  Пятнадцать минут
второго  минуло. Один из мужчин, сидевших с дамами, внезапно встал  и вышел,
второй кавалер спросил:
     - Ты зачем его так обругала? Пронзительный голос ответил:
     - Обругала? Вот это мне нравится! Он неприлично себя ведет, парень!
     Мужчина ответил скучающим тоном:
     - Ну, это еще не причина, чтобы ругаться!
     Один  из солдат внезапно рассмеялся,  потом своей  загорелой рукой стер
смех  с  лица и  снова утопил  взгляд в пивной кружке. Я потихоньку  потирал
колено.  Оно  было  горячим  и  распухшим,  но, по крайней мере,  онемелость
прошла.
     Вошел  продавец  газет  -  маленький  бледный  мексиканский  мальчик  с
большими черными  глазами. Проходя вдоль ниш, он пытался сбыть пару вечерних
газет до того как бармен выставит его за  дверь. Я купил газету и посмотрел,
нет ли в ней интересной уголовной хроники. Ничего такого не было.
     Я сложил газету и вдруг увидел  стройную темноволосую женщину в длинных
черных брюках, желтой блузе и сером пальто,  появившуюся неизвестно откуда и
проходившую мимо моей ниши, не глядя в мою сторону.  Я попытался сообразить,
то ли мне знакомо  это лицо, то ли мне просто приелся  этот  стандартный тип
чрезмерно  стройных, терпких  красоток, которых  я уже видел  тысячами.  Она
вышла на улицу. Пару минут спустя опять появился мексиканец-газетчик, бросил
осторожный взгляд на бармена и направился прямо к моей нише.
     -   Вас,   мистер,-   прошептал   он,  и   его  большие  черные   глаза
многозначительно  заблестели. Он  приглашающе  махнул  рукой  и  протопал  к
выходу.  Я допил  коктейль и пошел за ним. Женщина  стояла перед витриной  и
разглядывала сувениры. Когда я появился,  она скосила глаза в мою сторону. Я
подошел к ней.
     Она еще раз осмотрела меня. Лицо у  нее было бледным  и усталым, волосы
темными. Не поворачивая головы, она заговорила, обращаясь к витрине.
     - Пожалуйста, дайте деньги.? Стекло слегка запотело от ее дыхания.
     - Сначала я должен убедиться, кто вы.
     - Вы же знаете, кто я,- сказала она тихо.? Сколько вы принесли?
     - Пятьсот.
     - Этого мало. Быстрее давайте их сюда! Я жду вас уже целую вечность.
     - Где я могу с вами поговорить?
     - Нам не о чем говорить. Вы отдаете мне деньги и идете своей дорогой.
     - Не так-то  это  просто. То, что  я сейчас  делаю, сопряжено с большим
риском.  Я желаю в виде компенсации по меньшей  мере знать, что происходит и
как мне надо держаться.
     - Черт бы вас побрал! - сказала она в бешенстве.? Почему он не  приехал
сам? Я  не желаю  ни с  кем говорить, я  хочу лишь как можно  скорее  уехать
отсюда.
     - Вы же не захотели, чтобы он приезжал. Даже говорить с ним по телефону
не пожелали.
     - Это верно,- ответила она быстро и откинула голову.
     - Но со мной вам  придется поговорить,-  сказал  я.? Я не так  удобен в
общении, как он. Вы поговорите  либо со мной, либо  с  полицией. У  вас  нет
выхода.?  Я  частный  детектив   и  должен  сам  заботиться   о  собственной
безопасности.
     - Смотрите-ка, вот, оказывается,  каковы частные детективы!  - Ее голос
был тихим и ироничным.
     - Ваш  муж  поступил так,  как считал лучше. Ему было не  просто  найти
правильное решение.
     - Так о чем вы хотите со мной поговорить?
     - О вас самой и о том,  что  вы  сделали, и где были, и что собираетесь
делать. Это и тому подобное. Мелочи - но для меня важные.
     Она подышала на стекло и  подождала, пока  растаял маленький запотевший
кружок.
     - Я думаю, для вас было бы гораздо  лучше,- сказала она тем же холодным
голосом,- просто отдать деньги и предоставить мне самой справляться с  моими
заботами.
     - Нет.
     Она  снова  бросила  на меня быстрый взгляд.  Потом нетерпеливо  пожала
плечами в своем сером пальто.
     - Ну что ж, если вы предпочитаете так... Я живу в "Гренаде?, это в паре
кварталов отсюда по Восьмой улице, номер 618. Дайте мне  десять минут. Будет
лучше, если я войду одна.
     - У меня машина.
     -  Нет, лучше я пойду сама.?  Она повернулась, дошла до угла, пересекла
бульвар и исчезла за шеренгой деревьев. Я уселся в машину и подождал  десять
минут.
     "Гренада?   оказалась  отвратительным  серым  зданием  на  перекрестке.
Стеклянная  дверь  выходила прямо на  тротуар. Я завернул  за угол и  увидел
светящийся матовый  шар с надписью "Гараж?. Пологий спуск вел в  пропитанный
резиновым запахом подвал, где рядами стояли машины. Из застекленной конторки
появился худощавый негр и посмотрел на "крайслер?.
     - Сколько стоит оставить его ненадолго? Мне нужно в гостиницу.
     Он осклабился:
     - Уже довольно поздно, мистер. И пыль надо протереть. Все вместе - один
доллар.
     - Это - по прейскуранту?
     - Все вместе один доллар,- упрямо повторил он.
     Я вылез. Он дал мне номерок, я дал ему доллар. Не дожидаясь вопроса, он
сказал, что лифт находится позади конторки, рядом с мужским туалетом.
     Я поднялся на  шестой этаж и огляделся. Было тихо, из открытого в конце
коридора окна  веял морской воздух.  Внутри  отель казался вполне приличным.
Конечно, пара  доступных девушек найдется во всяком отеле. Этим и объяснялся
доллар для негра. Видать, этот парень - отличный знаток людей!
     Я  стоял перед  дверью  номера  618.  Помедлив несколько  секунд,  тихо
постучал.




        31

     Она все еще была в пальто и стояла рядом с дверью.  Я прошел мимо нее в
квадратную  комнату с широкой  кроватью у  стены и минимумом прочей  мебели.
Маленькая лампа на подоконнике бросала приглушенный свет. Окно было открыто.
Женщина сказала:
     - Итак, садитесь и  говорите.? Она заперла  дверь  и  села  в уродливое
кресло-качалку в противоположном углу комнаты. Я уселся на диван.
     Справа от меня  находился  открытый дверной  проем,  завешенный зеленой
портьерой. По-видимому, он скрывал вход в ванную комнату.
     Скрестив  руки на  груди, женщина откинула голову на спинку качалки. Ее
глаза из-под длинных накрашенных  ресниц  изучали меня. Брови были  тонкими,
выгнутыми и такими же темными, как волосы.  Спокойное замкнутое лицо. Полное
таинственности. Оно не выглядело  как лицо  человека, способного  выставлять
свои чувства напоказ.
     -  У  меня  было  совсем другое представление  о вас,-  сказал  я.?  По
описанию Кингсли.
     Ее губы слегка скривились. Она не ответила.
     - И по описанию Лэвери,- продолжал я.?  Это доказывает, что разные люди
говорят на разных языках.
     -  Для подобных разговоров  у меня нет  времени,- перебила она.? Что вы
хотите знать?
     - Он нанял меня, чтобы вас найти.  Я старался это сделать. Предполагаю,
вам это известно?
     - Да,  от его  секретарши. Она сказала по  телефону,  что ваша  фамилия
Марлоу, и описала мне шейный платок.
     Я снял платок, свернул его и засунул в карман. Потом сказал:
     -  Я узнал кое-что  о  местах  ваших остановок.  Не  очень  много.  Мне
известно, что вы оставили машину в  отеле в Сан-Бернардино и встретились там
с  Лэвери. Я  знаю, что вы послали телеграмму из Эль-Пасо.  А что  вы делали
потом?
     -  Мне ничего от вас не нужно, кроме денег, которые мне послал Кингсли.
Не вижу оснований, почему вас должны интересовать мои дела и пути.
     -  Не буду спорить с  вами по этому поводу,-  сказал я.?  Вопрос лишь в
одном: нужны вам деньги или нет?
     -  Ну,  хорошо. Мы поехали  с  Лэвери  в Эль-Пасо,-  начала она усталым
голосом.? Тогда я собиралась выйти за
     него замуж. Поэтому и послала телеграмму. Вы читали телеграмму?
     - Да.
     - Ну а потом  я изменила свои намерения. Попросила; Лэвери уехать домой
и оставить меня одну. Он устроил мне сцену.
     - И уехал один?
     - Да. Почему бы нет?
     - И что вы делали потом?
     - Отправилась в  Санта-Барбару  и несколько дней  провела там.  Немного
больше недели.  Потом  в Пасадене.  То  же самое.  Потом в Голливуде.  Потом
приехала сюда, это все.
     - И все это время вы были в одиночестве?
     Она немного помедлила, потом сказала:
     - Да.
     - Без Лэвери? Все время без него?
     - После того, как он уехал.
     - И какова была ваша цель?
     - Что значит, какова цель?
     - Зачем вы ездили по этим городам,  не давая о себе вестей. Разве вы не
знали, что ваш муж в большой тревоге?
     - Ах, не говорите о моем  муже,- сказала она холодно.?  Признаюсь, я не
очень ломала над этим голову. Ведь он думал, что я в Мексике. А цель у  меня
была  одна:  мне нужно  было подумать. Моя жизнь превратилась в  безнадежную
путаницу. Мне надо было побыть где-нибудь одной и  попробовать привести свои
мысли в порядок.
     -  Но вы  же  до этого  провели целый  месяц в доме на озере Маленького
фавна? Что же вы там не попытались добиться того же порядка?
     Она смотрела на свои туфли, потом взглянула на меня и серьезно кивнула.
Волосы упали ей на щеки. Она подняла руку, откинула волосы и потерла висок.
     - Я подумала, что мне нужно  уехать в новое, незнакомое место,- сказала
она.?  Не  обязательно  интересное. Лишь  такое,  где  меня никто не  знает.
Никаких контактов. Место, где я смогу быть одна.
     - Ну и как далеко вы продвинулись?
     - Не очень далеко. Но к Деррису Кингсли я не вернусь. А он хочет, чтобы
я вернулась?
     - Не знаю. А зачем вы приехали сюда? В город, где живет Лэвери!
     Она прикусила косточку пальца и посмотрела на меня.
     -  Я хотела снова его увидеть.  Я  не могу выкинуть его из головы. Я не
люблю  его, нет. И  все-таки, на особый  лад я  его,  пожалуй,  люблю. Но не
думаю, чтобы вышла за него замуж. Разве это не сумасшествие?
     - Это не сумасшествие. И в этом  есть смысл. Но уехать из дома и жить в
жалких гостиницах  -  в  этом нет смысла. Ведь вы  уже  много  лет не жили с
Кингсли, вели свою собственную жизнь, я правильно понял?
     - Но я должна была побыть одна, чтобы все до  конца осмыслить,- сказала
она с  отчаянием  и  снова  укусила  себя  за палец, на  этот  раз  сильно.?
Пожалуйста, отдайте мне деньги и уходите!
     - Разумеется. Сейчас. Не было ли какой-нибудь причины, почему вы уехали
с озера Маленького фавна именно в тот момент? Например, чего-либо связанного
с Мюриэль Чесс?
     Она посмотрела изумленно. Но так смотреть умеет каждый.
     - Боже мой, о чем вы говорите? Эта глупая маленькая мещанка? Что у меня
могло быть с ней общего?
     - Я подумал, может быть вы с ней поссорились, из-за Билла?
     -  Билла?  Билла Чесса?  - Она выглядела еще  более изумленной. Слишком
изумленной.