цатого решетка, загораживающая вход в женский исправительный дом, распахнулась, и Рея Морган вышла на бледный солнечный свет, едва пробивавшийся сквозь смог и цементную пыль. Я сидел в отремонтированном "бьюике" уже минут двадцать и, увидев ее, щелчком отбросил сигарету и вышел из машины. Трудно описать словами эту женщину. Могу только сказать, что это была высокая стройная женщина с густыми волосами цвета спелого каштана, одетая в поношенный светлый плащ, темно-синие брюки и запыленные стоптанные башмаки. Женщины бывают красивые, хорошенькие и привлекательные. Рея Морган не подходила ни под одну из этих категорий. Она была Рея Морган, единственная в своем роде. У нее были правильные черты лица, хорошая фигура, длинные ноги и прямые плечи. Но самое большое впечатление производили ее необыкновенные глаза. Это были огромные глаза, глядящие на мир с подозрением, циничной насмешкой и обнаженной сексуальностью. Эта женщина познала все. Когда наши взгляды встретились, у меня появилось чувство, что эта женщина старше меня на много лет и настолько же богаче опытом. - Я Ларри Карр, - отрекомендовался я. - Дженни в больнице. С ней произошел несчастный случай. Она просила встретить вас. Она взглянула на меня. Ее глаза, как рентген, раздели и ощупали мое тело. Ничего подобного я не испытывал раньше. Я реагировал на ее медленный, изучающий взгляд, как реагировал бы любой мужчина. - Ладно, - она перевела взгляд на "бьюик". - Двинули отсюда. Дайте сигарету. У нее был низкий хрипловатый голос, такой же бесстрастный, как и ее глаза. Протягивая пачку сигарет, я сказал: - Разве вы не спросите, насколько серьезно пострадала Дженни? - Дайте прикурить. Поднося огонь к сигарете, я уже был во власти гнева. - Вы не слышали, что я сказал? Она втянула дым в легкие и медленно выпустила из тонких ноздрей. - И что с ней? Равнодушие, прозвучавшее в ее голосе, яснее всяких слов подсказало, какой простофилей была Дженни. - Сломана лодыжка, запястье и перебита ключица. Она сделала еще одну затяжку. - Так и будем здесь торчать? Я хочу домой. Ведь вас ради того и прислали, чтобы отвезти меня домой. Она, словно столб, обошла меня, открыла дверцу и проскользнула вовнутрь. Меня охватила холодная ярость, и я рывком распахнул дверцу. - А ну вылезай, сука! - заорал я на нее. - Вали пешком! Я тебе не фрайер, вроде Дженни! Вылезай, или я тебя вытащу! Она еще раз затянулась сигаретой, рассматривая меня. - Я и не считаю тебя фрайером. Не бурчи кишками, я заплачу. Отвези меня домой и я расплачусь за проезд. Она не отводила от меня взгляда зеленых глаз. И тут мной овладела та же жажда секса, что и прошлым вечером. Я едва сдержал желание разложить Рею прямо на запыленной дороге. Теперь ее глаза казались мне зелеными омутами обещания. Я захлопнул дверцу, обошел машину и сел за руль. Машина помчалась по шоссе Э 3. Когда я выжидал удобный момент, чтобы влиться в поток машин на главной магистрали, она спросила: - Как тебя угораздило связаться с этой дурочкой? Говоришь ты, вроде, на моем языке. - Ты знай, помалкивай. Чем больше я тебя слушаю, тем меньше ты мне нравишься. Она рассмеялась. - Даешь! А ты штучка, парень! Она небрежно опустила любопытные пальчики мне на бедро, но я отбросил ее руку. - Заткнись и сиди смирно. А то пойдешь пешком! - рявкнул я на нее. - Ладно. Дай еще сигарету. Я кинул ей пачку и вырулил на шоссе. Еще пять минут быстрой езды - и мы проехали мимо ресторана "Плаза". - А он все еще тут, - заметила Рея. И тут до меня дошло, что рядом сидит женщина, отсидевшая четыре трудных года за решеткой. Эта мысль встряхнула меня. Я отпустил педаль газа. - Куда везти? - спросил я, не глядя на нее. - Еще миля, а там первый поворот направо. Следуя ее указаниям, машина свернула на немощеную дорогу и запрыгала по ухабам. Время от времени я посматривал на попутчицу. Рея сидела, отодвинувшись от меня, и курила, глядя прямо перед собой. В профиль ее лицо казалось высеченным из мрамора. Такое же холодное и жесткое. Я думал о ее словах: "Заплачу за проезд". Вкладывала ли она тот же смысл, что и я? Вожделение охватило меня. Я даже не мог припомнить, когда испытывал такое неистовое желание, и это потрясло меня. - Далеко еще? - спросил я осипшим голосом. - Повернешь направо в конце дороги - и мы на месте. Она выбросила окурок в открытое окно. Я проехал еще с милю и повернул направо. Узкая дорога упиралась в дощатый одноэтажный домишко, заброшенный и ветхий. - Это твой дом? - Он самый. Я затормозил, рассматривая постройку. Да, худшего места для жилья и быть не может. Дом окружали буйные заросли сорняков, некоторые футов в пять высотой. Пара пустых бочек из-под горючего, масса ржавых консервных банок и обрывки бумаг блокировали подходы к дому. - Трогай, - нетерпеливо сказала она. - Чего рот разинул? - Это в самом деле твой дом? Она закурила еще одну сигарету. - Здесь жил мой никудышный дурак-папаша. Это наследство, которое он нам оставил. Тебе-то какая забота? Не можешь ехать дальше, дойду и так. - "Нам"? Кому "нам"? - Мне и брату. Она открыла дверцу и выскочила из машины. - Пока, мистер Благодетель. Спасибо, что подвез. Она направилась к дому, размашисто шагая по усыпанной мусором земле. Я подождал, пока она войдет в дом, запустил мотор и осторожно проехал до самого конца дорожки, где она терялась в высокой траве, там остановился и, выйдя из машины, направился к дому. Входная дверь была открыта. Я заглянул в тесную прихожую. Слева виднелась еще одна распахнутая дверь. Я услышал мужской голос, говоривший: - Господи! Никак вернулась! Меня охватила волна холодного, горького разочарования. Слова "я заплачу за проезд" оказались обманом. Я шагнул вперед, и Рея, услышав шаги, обернулась. - Тебе что-нибудь нужно? Возле окна сидел мужчина, видимо, брат. Высокий, мощного телосложения, с такими же густыми каштанового цвета волосами и зелеными глазами на угловатом лице. Одет он был во что-то вроде грязного джутового мешка и замызганные джинсы. На вид он казался несколько моложе сестры, 23 года, не более. - Кто это? - брат вопросительно глядел на Рею. - Я Ларри Карр, сотрудник опеки. Мы уставились друг на друга, и я моментально возненавидел его, когда он издал короткий глумливый смешок. - И кто к тебе только не липнет, - сказал он Рее. - То всякие хмыри, то вот теперь и опекун из бюро. - А, заткнись, - огрызнулась она. - Он никого не кусает. Есть какая-нибудь еда в этой вонючей дыре? Я перевел взгляд с брата на сестру. Они были из чуждого мне мира. Мне вспомнился Парадиз-Сити, с его богатыми жирными старухами и их собаками, суетящийся, мельтешащий Сидни, чистая, привлекательная молодежь в несусветных нарядах. И все же эта убогая обстановка чем-то притягивала меня. - Как насчет помыться? - проговорил я. - Затем я угощу вас обедом. Мужчина отпихнул Рею в сторону и двинулся ко мне. - По-твоему, мне нужно помыться? - Разумеется! От тебя же воняет, как от козла! Рея, наблюдавшая за инцидентом, рассмеялась и встала между нами. - Это мое, Эд. Не трогай его. Поверх ее плеча мужчина сверлил меня взглядом зеленых сверкающих глаз. Я ждал продолжения, чувствуя огромное желание ударить по этой наглой харе. Видимо, он понял это по моему виду, так как хмыкнул, развернулся и, пройдя грязную, запущенную комнату, отворил еще одну дверь и вышел, с треском захлопнув ее за собой. - Ничего себе возвращение домой! - проговорил я. - Так как насчет обеда? Она окинула меня холодным изучающим взглядом. Изумрудно-зеленые глаза смотрели на меня с язвительной насмешкой. - Мама! Ну и приспичило же тебе! Когда ты получишь меня, это обойдется гораздо дороже обеда! Это прозвучало и как вызов и как обещание. Я улыбнулся ей. - Жду тебя в отеле "Бендикс" в любое время. - С этими словами я вышел из дому и направился к машине. Рано или поздно, говорил я себе, но мы сойдемся, и это будет событие, которого стоит подождать. Я вернулся в Луисвилл, съел ленч у Луиджи и, купив кисть винограда, направился в больницу. Дженни казалась более оживленной. Она бодро улыбнулась, когда я сел на стул возле ее кровати. - Как прошла поездка? - поинтересовалась она, поблагодарив за виноград. В смягченном виде я описал ей мою встречу с Реей Морган и то, как довез до дома и распрощался. - Но ее брат показался мне порядочным прохвостом и не понравился мне, - закончил я. Но Дженни было нелегко провести. - Что вы о ней думаете? - она испытующе уставилась на меня. Стараясь показать, что Рея мне безразлична, я пожал плечами: - Кремень. Я сообщил ей, что с вами случилось несчастье, и вы послали меня. Она улыбнулась своей теплой улыбкой. - Но это ее не заинтересовало, не так ли? - Нет, не заинтересовало. - И все же вы не правы, Ларри. Люди отзываются на доброту. - Она - нет! - Да, это верно, но большинство отзываются, хотя, разумеется, не все. Она - трудный случай. - Лучше не скажешь. После долгой паузы она спросила: - Что вы намерены делать дальше, Ларри? Ведь вы здесь не останетесь? - Скажите мне одну вещь, Дженни. Ведь вы в больнице уже два дня. Много у вас было посетителей за эти два дня, не считая, конечно, меня? - Задавать подобный вопрос было низостью, но я все же хотел убедиться. - Только вы, Ларри, и больше никого, - она вновь улыбнулась. - Итак, ни одна из тех старух, настырно осаждавших вас просьбами, не навестила вас? - Это ничего не доказывает, Ларри. Вы не понимаете. Они все очень бедны, а, приходя в больницу, положено что-нибудь приносить. Им нечего принести, вот они и не приходят. Я кивнул. - Спасибо за разъяснение. Неожиданно она спросила: - Как ваша проблема? - Проблема? - я недоуменно уставился на нее, не понимая, о чем она говорит, но потом вспомнил, что считаюсь человеком с проблемой, побывавшим в автомобильной катастрофе и оплакивающим утрату Джуди. Ведь еще совсем недавно я не мог сосредоточиться на работе и получил от ее дяди приказ переменить обстановку. За последние два дня я начисто позабыл об этой проблеме. - Мне кажется, проблемы больше не существует, - сказал я. - Я так и думала. Вам лучше вернуться. Этот город - чуждая для вас стихия. Я подумал о Рее. - Остались нерешенными кое-какие дела. Так что задержусь здесь еще на пару деньков. Что вам принести завтра? - Вы ангел, Ларри. Спасибо. Хорошо бы что-нибудь почитать. Я купил "Соглашение" Элиа Казена и послал книгу ей в палату, решив, что подобное чтиво как раз для нее. ГЛАВА 4 Я подъехал к зданию, где размещался офис Дженни, с боем захватил место на стоянке и поднялся на шестой этаж. После визита к Дженни я вернулся в отель и примерно в течение получаса думал о Рее Морган, прохаживаясь из угла в угол своего маленького номера. Я механически переставлял ноги, подобно маятнику, мотаясь из угла в угол, а из головы не шли эротические мысли. Я так отчаянно желал ее, что казалось, в моей крови стремительно размножается вирус Эроса. Воображая, как, раздев ее, я овладеваю вожделенным телом, я обливался потом, но постоянно держал в голове ее слова: "Мама! И приспичило же тебе! Когда ты получишь меня, это обойдется подороже обеда!" Но я не простофиля, вроде Дженни. Когда она станет моей, - а я был уверен в этом, - это обойдется бесплатно. Но сначала нужно побольше узнать о ней. У Дженни наверняка имеется на нее досье, и не мешало бы предварительно ознакомиться с ним. Это могло бы серьезно помочь в достижении цели. Придя к такому выводу, я направился в офис Дженни. У двери я остановился. Сквозь тонкую филенку доносился стук пишущей машинки, и это несколько удивило меня. Я постучал, повернул ручку и вошел. За столом сидела пожилая худая женщина. Ее лицо выглядело так, словно его целиком вырубили из тикового дерева. Зажатая в угол, сидела девушка-подросток, неуверенно, одним пальцем ударявшая по клавишам пишущей машинки. Обе уставились на меня, словно я свалился с луны. - Ларри Карр, - представился я, мило улыбнувшись Деревяшке. - Я работал с Дженни Бакстер. Это был профессиональный служащий социальной опеки, не то что дилетант вроде Дженни. Легко было представить, как разбегаются старушки, едва взглянув на нее. - Да, мистер Карр? - ее голосу позавидовал бы и коп. - Решил вот зайти... - Я перевел взгляд на картотеку, стоящую позади девчушки, прекратившей печатать. Она была явно недавней выпускницей школы, очень серьезная, бесполая и совершеннейшая зануда с виду. "Где-нибудь в этих ящиках я найду историю Реи Морган", - думал я. - Если могу помочь... - неоконченная фраза повисла в воздухе. - Помочь? - Деревяшка изумленно воззрилась на меня. - У вас есть квалификация, мистер Карр? - Нет, но у меня... - Я замолчал, понимая, что зря трачу слова. Ей наверняка обо мне уже все известно. - Благодарю вас, мистер Карр. - Она окинула меня жестким взглядом. - Мы прекрасно управимся и без вас. - Я просто подумал, надо бы зайти... - я попятился к выходу. - Я живу в отеле "Бендикс". Если вам вдруг понадобится моя помощь, только позвоните... - Мы не будем беспокоить вас, мистер Карр, - подобрав губы, добавила она с кислой гримасой. - Мисс Бакстер всегда подбирала дилетантов. У меня несколько другие методы. - Могу себе представить, - шагнув в коридор, я прикрыл за собой дверь. Что ж, предпочтительнее было бы сделать все легальным путем, но, если старая корова все так повернула, придется поступить иначе. У меня все еще оставался полученный от Дженни ключ. Я спустился с шестого этажа и вышел на пыльную от цемента улицу. Было пять часов, и я зашел в маленький бар напротив офиса, сел в угол, откуда прекрасно просматривался выход, заказал пиво и, закурив, принялся ждать. Время шло. Люди входили и выходили. Со мной попытался завязать разговор пьянчужка, но я недовольно отмахнулся от него. После второй не спеша выпитой кружки я увидел, как из подъезда вышли Деревяшка и девушка и пошли по улице. Деревяшка держала руку девочки властной хваткой, словно ожидая, что откуда-нибудь выскочит агрессивный мужчина и изнасилует бедняжку. Я не торопился. Выпил еще одну кружку, выкурил сигарету и только после этого, расплатившись, покинул бар. Было четверть седьмого. Из подъезда вышли три хихикающие девушки в мини-юбках и, вертя тощими попками, пошли по улице. Через час стемнеет. Я не хотел зажигать свет в офисе, дабы не привлечь лишнего внимания. Войдя в подъезд, я начал медленно подниматься на шестой этаж. Обитатели маленьких однокомнатных контор заканчивали дела и уходили домой. Они так и шмыгали мимо меня: низенькие и толстые, некоторые со своими машинистками, не обращая на мою персону ровно никакого внимания, торопясь вернуться в свои неуютные дома, чтобы поесть, посмотреть телевизор и лечь в постель с толстой женой. Когда я добрался до площадки шестого этажа, из бюро напротив вышла женщина с лицом, похожим на сморщенную сливу, захлопнула дверь и бочком протиснулась мимо меня с таким видом, словно я был, по крайней мере, бостонским душителем. Открыв дверь офиса, я решительно вошел вовнутрь, закрыл за собой дверь и приступил к поискам. Мне понадобилось минут десять на то, чтобы найти досье Реи Морган. Усевшись за стол, я обстоятельно принялся знакомиться с материалами дела. Дженни потрудилась на славу. Записи были сделаны ее размашистым почерком. Должно быть, она сочла сведения слишком щекотливыми, чтобы отдать их для перепечатки. Рее Морган, как я узнал, исполнилось двадцать восемь лет. Уже в возрасте восьми лет она предстала перед Законом как трудно воспитуемая. В исправительный дом она попала в возрасте десяти лет, попавшись на краже губной помады и духов из магазина самообслуживания. В возрасте тринадцати лет, находясь в заключении, вступила в половую связь с одним из служащих. Их накрыли с поличным, и, не дожидаясь прибытия полиции, мужчина перерезал себе горло. Рею перевели в тюрьму с более строгим содержанием. Через год ей удалось бежать. Но вскоре ее вновь задержали за проституцию. Она предлагала себя водителям грузовиков. Вновь представ перед Законом, она была направлена на психиатрическое обследование. Это не принесло успеха, так как Рея вновь улизнула и два года обреталась неизвестно где. Следующий арест в Джексонвилле, где она в компании трех бандитов предприняла попытку ограбления банка. Адвокат сделал упор на то, что Рея несовершеннолетняя, и ей дали только год. К тому времени ей исполнилось семнадцать лет. Отсидев срок, она вновь исчезла из виду, всплыв тремя годами позднее. На сей раз в компании с двумя мужчинами, предприняв попытку ограбления ювелира. Рея была за рулем автомобиля. Двое, вооруженные дешевыми игрушечными пистолетами, вошли в маленькую ювелирную лавку в Майами. Они были совершенными дилетантами и сразу раскисли, стоило появиться охраннику с пистолетом сорок пятого калибра в руке. Рея свободно могла скрыться, но осталась на месте и была арестована. С учетом прошлых заслуг ей вкатили четыре года тюрьмы строгого режима. Выйдя на свободу, в компании с тремя налетчиками участвовала в нападении на бензоколонку. И на этот раз судья дал ей на всю катушку, засадив Рею на четыре года за решетку. На этом биография Реи заканчивалась. Я бросил папку на стол и закурил. Теперь, обстоятельно ознакомившись с ее прошлым, я заинтересовался ее братом. Я поискал в папках досье на него, но ничего не нашел. Очевидно, Дженни не имела с ним дел, но я был убежден - Рея и ее братец одного поля ягодки. В сгущавшихся сумерках я сидел и думал о Рее. Я думал о жизни, которую она вела, и чувствовал, что завидую ей. Я вспоминал собственную монотонную жизнь, ласковую мать, умершую едва мне исполнилось пятнадцать лет, отца, ишачившего на алмазных копях, где он нажил уйму денег, но неудачно вложил капитал и, не в силах пережить крах надежд, умер, сломленный. Рея жила порочной жизнью, но не сломалась. Едва вырвавшись из тюрьмы, она вновь и вновь становилась на уготованную ей преступную дорогу. Но, по крайней мере, она обладала волей и энергией. Пусть ее воля и энергия служили злу, но она, однажды выбрав себе дорогу, твердо придерживалась ее. Я раздавил окурок и закурил другую сигарету. Меня всю жизнь учили, что воровать дурно, но так ли это в условиях такого мира, где я живу? Не следует ли это представить борьбой за выживание наиболее приспособленного, смелой войной одного человека против всего общества? Разве это не лучше существования людей, паразитирующих на простофилях типа Дженни? Половина моего рассудка вопила - я не прав, но другая - возражала. Я отдавал отчет - Рея входит в мою жизнь. Она привлекала своей сексуальностью, но и сверх того, я завидовал ее смелости, вероятно, превосходившей мою собственную. У меня вдруг возникло желание испытать все то, что испытала она. Ее преследовала полиция, и вот я решил познать все это на собственном опыте. Я представлял ее в тот момент, когда она понимала, что дело принимает нежелательный оборот, и все же не ударялась в панику. Я все больше завидовал ей. Мне хотелось узнать, как я буду вести себя в подобной обстановке. Темнело. Я засунул папку на место, вытряхнул из пепельницы окурки в конверт и положил его в карман. Деревяшке незачем знать, что в офисе кто-то побывал. Спускаясь по лестнице, я продолжал думать о Рее, о ее брате и их убогой развалюхе, называемой домом, и, как ни странно, продолжал завидовать им. Что мне следовало сделать, так это побыстрее собрать пожитки и вернуться в Парадиз-Сити. Следовало побывать на приеме у доктора Мелиша и целиком отдаться в его руки. Следовало сознаться в том, что я встретился с женщиной, в прошлом закоренелой преступницей, и сексуальная одержимость ей стала моей навязчивой идеей. Следовало признаться ему, что я испытываю неодолимое желание повторить все сделанное ею, испытать все ее эмоции, руководствуясь желанием разговаривать на равных, когда я доберусь до тела Реи. Следовало поведать о неотвязно преследовавшей меня мысли - раз я мужчина, а она женщина, следовательно, я способен проделать все лучше, чем она. И тогда существовал бы шанс помочь мне, но я не предоставил доктору такой возможности. Я не выехал из отеля и не сбежал в Парадиз-Сити. Я сидел в мрачном баре над засохшим сандвичем и кружкой пива и думал о Рее. Наконец не выдержал, сел в "бьюик" и поехал к ее дому. Рея притягивала меня с магической силой, и я не мог ей противостоять. У поворота на грунтовую дорогу я остановил машину, включил габаритные огни и остаток пути прошел пешком. Приближаясь к дому, я слышал оглушительные звуки джаза, победно грохотавшего над кучами мусора. За поворотом дорожки показались освещенные окна. Я дошел до покосившейся ограды и встал в тени дерева, глядя на окна, как заблудившийся в пустыне путник смотрит на оазис, не подозревая, что это мираж. Ночь была жаркая и воздух совершенно неподвижен. Окна были распахнуты. Я увидел силуэт, пересекший освещенный прямоугольник. Брат! Итак, он здесь. Я осторожно двинулся вперед, старательно обходя бочки, тщательно выбирая место, куда поставить ногу, чтобы не наступить на пустую жестянку, по мере возможности стараясь продвигаться, не делая лишнего шума, хотя эта предосторожность была совершенно излишней, учитывая грохот джаза. С глухо колотящимся сердцем я подобрался достаточно близко, чтобы иметь возможность заглянуть в окно, самому оставаясь незамеченным. Теперь я отчетливо видел брата Реи. Он топтался по комнате с жестянкой консервов в одной руке и ложкой в другой. Переступая и притопывая ногой, он одновременно набивал рот каким-то клейкого вида месивом. Я пошарил взглядом по комнате и в дальнем углу заметил Рею. Она сидела, лениво развалясь в ободранном кресле, некогда обитом кожей, из дыр которой выпирала грязная вата. На ней был красный халат и черные брюки, которые казались нарисованными на ее теле. Сердце забилось сильнее при виде ее длинных ног и красивых бедер. В ее губах торчала неизменная сигарета. С лицом, лишенным выражения, она смотрела в потолок, а брат продолжал раскачиваться и дергаться в такт музыке, притопывая ногой и не забывая совать в рот ложку за ложкой. Глядя на Рею, я гадал, о чем она может думать. Ну и пара! Так говорила одна часть моего рассудка, а другая завидовала. Неожиданно Рея наклонилась вперед и выключила радиоприемник, стоящий на стуле рядом. Наступившая тишина была подобна удару. - Кончай! - крикнула она. - Что ты вечно дергаешься, как прокаженный! Ее брат некоторое время стоял неподвижно, сутулясь и вытянув перед собой руки. Постепенно его лицо приняло злобное выражение. - Черт подери, какая муха тебя укусила! - проревел он. - Включи! Ни слова не говоря, Рея схватила приемник, вскочила на ноги и резким движением швырнула его о стенку. Корпус разбился, детали разлетелись во все стороны. Брат подскочил к ней и отвесил оплеуху, от которой Рея покачнулась, едва не упав. Выкрикнув грязное ругательство, он снова ударил ее. И в ту же секунду я метнулся вперед. Ярость бушевала внутри, как лесной пожар. Я ворвался в комнату в ту минуту, когда он отвел руку для новой затрещины. Перехватив запястье, я рывком развернул его к себе и двинул кулаком в лицо. Он пошатнулся и отлетел в сторону. Я прыгнул вслед и, пока он не оправился, ударил в пах. С глухим стоном он упал на колени. Стоя над ним, я сцепил руки в замок и ударил ими по шее. Мне было наплевать, убью я его или нет, как и в случае с Призраком. Он хрюкнул и растянулся у моих ног без сознания. Я повернулся и посмотрел на Рею, неподвижно застывшую у стены. На ее левой щеке виднелся кровоподтек, и, судя по всему, она все еще была оглушена полученными ударами. Ее глаза были устремлены на неподвижное тело брата. - С ним ничего страшного, не беспокойся. С тобой все в порядке? Пламя бешенства постепенно затухало внутри меня. - Я тут оказался случайно. Она опустилась на колени подле брата и перевернула его на спину. Из носа мерзавца сочилась кровь, но он дышал. Подняв голову, она буквально ожгла меня сверкающими зелеными глазами. - Убирайся! Тебя сюда не звали! - злобно прошипела она. - Убирайся и больше сюда не суйся! С минуту мы смотрели в глаза друг другу. - Когда надумаешь, найдешь меня в отеле "Бендикс". Я вышел в жаркую темную ночь, чувствуя ноющую боль в костяшках пальцев, но безразличный к ней. На обратном пути в Луисвилл я убеждал себя, что сделал шаг вперед. Я показал, что я настоящий мужчина, и в сравнении со мной ее брат ничего не стоит. Но этого было явно недостаточно. Нужно доказать, что я смелее, чем она. Уже перед дверью своего унылого номера я услышал телефонный звонок. После короткого колебания я поднял трубку. - Ларри, мой дорогой, милый мальчик! Я сразу перенесся в недавнее прошлое. Так мог говорить только Сидни Фремлин. Я упал на кровать. - Привет, Сидни! Из последовавшей затем трескотни я уловил то, что он давно пытается дозвониться до меня, несколько раз вызывал отель, но меня всякий раз не оказывалось на месте. Его укоризненный тон не произвел на меня ровно никакого впечатления. - Как поживаешь, Ларри? Когда ты вернешься? Ты здесь очень нужен. Мое сознание перестало воспринимать журчащий голос Сидни, перед глазами стояло вспухшее от ударов лицо Реи. - Ларри, ты слушаешь? - Я вернусь. Дай еще немного времени. Вероятно, месяц. Годится? - Месяц! - взвизгнул он. - Но, Ларри, ты мне нужен сейчас же! О тебе постоянно спрашивают. Скажи, как себя чувствуешь? Не мог бы ты вернуться на следующей неделе? - Разве Терри не справляется с работой? - Терри! - Его голос поднялся еще на одну октаву. - Не говори мне о нем! Он совершенно невыносим. Вернись, Ларри, и я его вышвырну! Он надоел мне, и я оборвал его: - Я вернусь не раньше чем через месяц. - Месяц? - голос Сидни поднялся до писка. - Именно, - с этими словами я положил трубку. Пройдя в ванную, я подставил ноющую руку под струю холодной воды. Снова зазвонил телефон. Сидни! После долгих, продолжительных звонков телефон наконец умолк. Я растянулся на постели. От моих мыслей мне начало казаться, будто я по меньшей мере десяти футов роста. Меня буквально распирало от самодовольства. Призрак. Семеро головорезов. А теперь я расправился с братом Реи. Скоро она придет ко мне. Я не сомневался в этом и хотел, чтобы все так и было: она придет и отдастся мне. Но вначале я должен стать на одну доску с ней. Обычно побудительной причиной преступления служат деньги, но я не нуждался в них, пока Сидни платит 60 тысяч в год. Обдумывая преступление, я понял, что нахожусь в уникальной в своем роде позиции. Хочу совершить преступление с целью пережить то же напряжение, то же волнение, ту же опасность, какие пережила Рея, но мне не нужно украденное, чем бы оно ни оказалось. Удовлетворение даст мне сам акт похищения, конечный же продукт не имеет значения. Необходимо сделать первый шаг, говорил я себе. После некоторого размышления я решил вначале угнать машину. Вероятно, это не трудно. Помотаюсь в машине по городу, а после оставлю неподалеку от места, с которого угнал. Сделав это, я стану вором, а ведь и Рея была воровкой. Шансы попасться незначительны, но я все же испытаю чувство опасности и подвергнусь некоторому риску. Ничего другого пока мне не нужно. Не хватит ли раздумывать? Пора действовать. Я посмотрел на часы: восемь минут полуночи. Все в том же приподнятом настроении я надел пиджак, погасил свет и вышел на улицу. Не пользуясь лифтом, бесшумно спустился в вестибюль, где дремал ночной портье, и вышел на жаркую ночную улицу. Украсть машину оказалось несколько сложнее, чем я предполагал. Подойдя к ближайшей стоянке, я наткнулся на делавшего патрульный обход охранника. Коп подозрительно уставился на меня, кладя руку на дубинку, едва я замешкался у входа. - Вам что-нибудь нужно? - спросил он с требовательной интонацией типичного полицейского. - Только не вас, - буркнул я и поспешил ретироваться. Через час я исходил множество улиц, уставленных машинами бампер к бамперу, но едва останавливался проверить, заперта ли дверца, обязательно кто-то появлялся из темноты, на ходу окидывая меня подозрительным взглядом. Я вспотел, сердце громко стучало. Это и было то самое напряжение, и приходилось признаться, мне оно совсем не нравилось. Только в час ночи, когда мужество постепенно начало покидать меня, нашлась незапертая машина, с опрометчиво оставленным ключом зажигания. "Начнем!" - подумал я и вытер вспотевшие ладони о джинсы. Оглядев пустынную улицу, я с отчаянной решимостью открыл дверцу и скользнул за руль. Нетвердой рукой повернул ключ и нажал педаль газа. Послышался слабый звук, напоминающий урчание, через секунду совершенно заглохший. Пот струился по лицу, я совершенно ничего не видел в темноте. Пришлось нащупать выключатель и зажечь свет. Это был едва тлевший огонек, сразу померкший. Я пытался угнать машину, аккумулятор которой был совершенно разряжен! Мои нервы не выдержали. С меня было более чем довольно напряжения на одну ночь. Выскочив из машины, я закрыл дверцу и пошел по улице. Жажда мучила нестерпимо, а мышцы ног дрожали так, словно я пробежал, по крайней мере, милю. "Так вот что такое риск! - думал я. - А ведь я всего-то и сделал, что попытался угнать машину, - тысячи подростков проделывают это каждый день. И не сумел! То-то посмеялась бы Рея, узнай о моих жалких похождениях!" Приходилось сознавать - на пути честности, бывшей моим уделом более тридцати лет, и нечестности есть препятствия, преодоление которых потребует больше дерзости и отваги, чем у меня в настоящий момент имелось. На углу улицы находился бар, открытый всю ночь. Я зашел выпить пива. В баре было всего трое посетителей: неизбежный пьяный, толстая немолодая шлюха и гомосексуалист, мальчик лет семнадцати, в вишневом костюме, с волосами до плеч и дорогими золотыми часами на тонком запястье. Он жеманно улыбнулся мне, и тут, при виде часов, у меня появилась идея. Я отнес пиво на дальний столик и посмотрел на мальчика. В единый миг тот оказался рядом. - Мы можем стать друзьями? - спросил он с волнением. - Я уверен, вы так же одиноки, как и я. Я окинул его взглядом. - Цена? - Десять долларов. Со мной ты чудесно проведешь время. - Где? - Дальше по улице есть отель. Там меня хорошо знают. Я допил пиво и встал. - Так чего же мы ждем? Мы вышли в жаркую темноту и пошли по улице. Время от времени он беспокойно улыбался и льнул ко мне, словно боялся потерять. Он отлип только, когда мы проходили мимо копа, который уставился на нас, словно мы были, по крайней мере, инопланетянами, а потом сплюнул от отвращения. - Нам недалеко, милый, - прошептал мальчик. - Это как раз в конце улицы. Я оглянулся. Копа не было видно. Мы как раз поравнялись с проходом между домами, уставленным вонючими баками. Я схватил парнишку и затолкал в проход. Он издал испуганный писк протеста, но это был не более чем писк. Мой кулак врезал гомику по челюсти, и я сделал это с удовольствием, так как извращенец принадлежал к другой породе. Придерживая, опустил его головой прямо на кучу отбросов и, склонившись, снял золотые часы, вероятно, подарок влюбленного клиента. Затем, воровато оглядевшись, направился к своему отелю. Проходя мимо очередного помойного бака, задержался, чтобы бросить в него свою добычу. Присыпав часы отбросами, я зашагал дальше. Теперь я и впрямь казался себе великаном. Первый шаг сделан - я стал вором! На следующее утро я пробудился от беспокойного сна, услыша голос, отчетливо раздававшийся в моем сознании. Голос вещал: "Ты должен немедленно уехать в Парадиз-Сити, пойти к доктору Мелишу, рассказать ему о своей вчерашней выходке и попросить помощи". Я проснулся окончательно и осмотрелся вокруг. Голос звучал так громко и отчетливо, что начинало казаться - в комнате кто-то есть. Потом до меня дошло, что это сон, и я снова уронил голову на подушку. О возвращении не могло быть и речи. Я не желал, чтобы мне помогали. Мои мысли были целиком посвящены Рее, и вожделение настолько сильно охватило меня, что пришлось вылезти из постели и некоторое время простоять под холодным душем, пока не остыл жар моего тела. Затем я побрился, одел рубашку и джинсы и спустился в ресторан выпить пару чашек неизменно скверного кофе. В компании со мной завтракали несколько коммивояжеров, попутно листая свои записные книжки. Никто из них не обращал на меня внимания. Я закурил сигарету и вспомнил вчерашнюю ночь. Что за жалкая выходка! Как издевалась бы Рея, узнай о моих подвигах. Как глупо провалилась операция по угону машины! А потом этот щупленький педерастик! Такое может сделать кто угодно. Чем я рисковал? Отобрал часы, вероятно, самую дорогую для него вещь. Да, здесь действительно нечем гордиться! Я вспомнил, как Призрак Джинкс назвал меня Дешевкой. Судя по событиям прошедшей ночи, это имя подходит мне как нельзя лучше. Но сегодняшней ночью будет иначе. Я твердо решил, что поднимусь на одну ступеньку выше. Нужно только разработать план действий. Я сидел, курил и после напряженных размышлений составил план действий. Выйдя из отеля, я сел в "бьюик" и выехал из города. Миль за сто севернее по шоссе находился городишко под названием Джексонов Полустанок, чистенький и процветающий. Его жители специализировались на выращивании апельсинов. На его главной улице, забитой машинами скупщиков фруктов, я с трудом отыскал место для стоянки и зашагал по горячему асфальту в поисках нужного мне магазина. В универмаге самообслуживания мне пришлось буквально проталкиваться сквозь толпу покупателей, делавших необходимые покупки на конец недели: волнующаяся масса людей, для которых я был невидимкой. Поднявшись на эскалаторе в отдел игрушек, я попросил продавца показать игрушечные пистолеты, упомянув несуществующего племянника. Девушка представила на выбор множество пистолетов, револьверов и даже кольт полковника Джека. После недолгого размышления я остановился на пистолете "беретта", который благодаря агенту 007 сделался знаменитым. Он был точной копией настоящего и выглядел достаточно угрожающе. После этого я спустился на второй этаж и купил яркую сумку на ремне, с буквами "ТВА", отпечатанными по бокам. Оттуда прошел в отдел готовой одежды и, поискав на вешалках, купил красный пиджак с черными накладными карманами, который можно было легко запомнить. В отделе, где торговали всякой всячиной для розыгрышей и маскарадов, я разжился битловским париком и зеркальными очками, сквозь которые можно прекрасно видеть, спрятав глаза. Все покупки я уложил в сумку. В Луисвилл я возвратился в пятом часу. По дороге в отель, проезжая мимо городской больницы, я вдруг вспомнил, что совершенно забыл о Дженни, и она, видимо, не знает, что и думать. Чья-то машина вырулила со стоянки, и я тут же встал на ее место, повинуясь первому побуждению. Несколько минут я сидел в машине, размышляя, а хочу ли я увидеть Дженни. И был уже склонен отказаться от встречи, но что-то притягивало меня к ней. Выйдя из машины, я подошел к киоску и купил книгу Фредерика Форсайта "День Шакала" и классический роман Грэма Грина "Власть и слава". - А я о вас думала, - сказала Дженни, поблагодарив меня за книги. - Хотела бы я, чтобы вы были уже дома. - Не беспокойтесь по пустякам, - я улыбнулся ей, думая, как она не похожа на Рею. - Я еще недостаточно окреп для развеселой жизни в Парадиз-Сити. - Но чем же вы занимаетесь? Я пожал плечами. - Да так. Этот город заинтересовал меня. - Вы повредили руку? Мои пальцы еще не зажили после удара, нанесенного брату Реи. - Неполадка в машине. Полез исправлять. Пустяки, до свадьбы заживет. Как вы, Дженни? - Поправляюсь. Лодыжка медленно срастается. Я рассказал о встрече с Деревяшкой и девочкой. - Пришелся не ко двору. - Мисс Мэтис очень профессионально относится к работе. - Дженни покачала головой. - Вы обиделись? - Не сказал бы. - Помолчав, я спросил то, что очень хотел бы узнать: - Скажите мне, Дженни, одну вещь. Брат Реи Морган с виду тертый парень. На какие средства он живет, вы не знаете? - Фел? - Его зовут Фел Морган? - Фелдон. Он внук Фелдона Моргана. Так его назвали в честь деда. Того застрелили в момент ограбления банка. - В самом деле? А чем он зарабатывает себе на жизнь? - Что-то связанное со старыми автомобилями. Он продает металлолом или что-то в этом роде. А почему вас это интересует? - Да из-за их дома. Ну и местечко. Не думал, что человек хотя бы с минимальным заработком может жить в такой дыре. - О, некоторым просто безразлично, где жить. - Что-то похожее на волнение отразилось на ее лице. - Меня тревожит Рея. Она так легко может снова попасть в беду. От брата мало толку. А она так одержима мыслью разбогатеть. И никак не может понять: чтобы иметь много денег, их надо заработать. Она заявляет, что не может ждать так долго. Я столько с ней говорила на эту тему, но ее ничем не прошибешь. Начинаю сознавать, что она безнадежна. Неловко говорить такое о ком-либо, но Рея может оказаться неисправимой. Я чувствую, что вскоре она снова ввяжется в какое-нибудь темное дело и на сей раз попадет в тюрьму на долгие годы. - Это ее дело и забота, - заметил я. - Да, теперь я понимаю, какое у вас нелегкое занятие. Она приподняла руки в бессильном жесте и снова уронила на простыню. - Я не жалуюсь, это моя работа. - Помолчав, она продолжала: - Человек должен сам прожить свою жизнь. Время от времени мне все же удается влиять на людей, и это меня утешает. - Она улыбнулась мне. - Не могу ли я повлиять на вас, Ларри, хоть немного? Не согласитесь ли вы вернуться в свой город и забыть о нас, чтобы я могла порадоваться за вас? Я на секунду задумался. Дженни - человек, желающий всем добра. Человек, поднимающийся по эскалатору, идущему в обратном направлении. У меня же на уме другое. Представляется удобный случай втереть ей очки. Она прикована к постели и еще недели две не сможет выйти из больницы. Я притворился, что колеблюсь, потом кивнул головой. - Хорошо, Дженни, считайте, вы на меня повлияли. Я уеду. Вы правы, я зря теряю время, находясь здесь. Очень не хочется покидать вас, вы были хорошим другом, но вы правы. Я уеду завтра утром. Может быть, я недостаточно убедительно говорил эти слова, или Дженни была более проницательной, чем мне показалось, так как она печально на меня посмотрела, потом сказала: - Я убедилась: человек должен сам прожить свою жизнь. Лишь очень немногие следуют советам, даже если они и хороши. Но что делать, если такова человеческая природа? Неожиданно мне очень захотелось рассказать ей, что со мной происходит. Я сознавал, что никогда не откроюсь доктору Мелишу, но под ее испытующим взглядом я уже было собрался покаяться. Однако в сознании снова всплыл образ Реи, и момент признаний миновал. Я прикоснулся к ее пальцам, выдавил улыбку, произнес несколько банальностей насчет того, чтобы не потерять связь в будущем, и вышел из больницы уже полностью поглощенный мыслями о том, что я буду делать сегодня вечером. У себя в номере я распаковал покупки. Надел пиджак, парик и зеркальные очки. С "береттой" в руке я прошел в ванную, где висело зеркало в рост человека, и всмотрелся в отражение. Вид у меня получился весьма несимпатичный, и я был абсолютно уверен - никто из моих знакомых не узнал бы меня. Я злобно оскалил зубы, и вышло довольно устрашающе. Вскинув пистолет, я прицелился в отражение и прорычал: - Ни с места! Ограбление! Если бы грозная фигура, подобная той, что я видел в зеркале, вошла в мой офис в Парадиз-Сити, я без колебания выложил бы все бриллианты из сейфа. Удовлетворенный, я снял парик, очки, пиджак и сложил в сумку. Не поленившись съездить за ними в такую даль, я лишил полицию возможности проследить их происхождение, а значит, и добраться до меня. Я был доволен собой. Теперь оставалось дождаться ночи - потом я стану настоящим преступником. Я лежал на кровати и пункт за пунктом перебирал в голове предстоящую операцию. Убедившись, что все заучено наизусть, я уснул, радуясь наступившей дремоте. Это доказывало - мои нервы в порядке. Около девяти я проснулся и спустился в закусочную, где поужинал сальными тефтелями со спагетти. Выйдя из закусочной, зашел в отель, прихватил сумку с реквизитом и пошел к машине, стоящей в конце улицы. Я выехал из города и покатил по шоссе. В шести милях от Луисвилла находилась автозаправочная станция фирмы "Калтекс". Я ни разу не останавливался там, но проезжал мимо довольно часто. Дела у них шли бойко, и я знал, что они не закрываются всю ночь. Проезжая мимо, я сбавил скорость. Толстый, мощного телосложения мужчина сидел в застекленной будке. Больше никого не было видно. Я решил, что этот человек заступил на смену и работает один. При первой же возможности я развернулся и поехал обратно в Луисвилл. Следующие два часа я провел в ночном кинотеатре, где смотрел старый вестерн. Он оказался достаточно увлекательным, чтобы привлечь мое внимание. Когда зажегся свет, я вышел с толпой зрителей и сел в машину. Прежде чем завести мотор, я неподвижно просидел несколько минут. "Пора!" - подумал я и был несколько обескуражен, ощутив, как сильнее забилось сердце, а ладони покрылись потом. Ярдов за триста от заправочной находилась стоянка. Я завернул туда, выключил мотор и габаритные огни. Впереди ритмично вспыхивали яркие огни рекламы "Калтекс". Выйдя из машины, я отступил в тень и надел пиджак, парик и очки. У меня так дрожали руки, что я уронил игрушечный пистолет, доставая его из сумки. Несколько секунд я лихорадочно шарил в траве, прежде чем нашел его. Сердце уже стучало как молот. Секунду я колебался, размышляя, не вернуться ли в отель, но потом перед моим мысленным взором всплыла Рея, ее рыжие волосы и циничные зеленые глаза. Это придало мне решимости. Я решительно зашагал по обочине к сверкающим огням рекламы. Лишь изредка мимо меня проносились машины. Приблизившись к станции, я замедлил шаг. Держась в тени, я медленно продвигался вперед, теперь уже отчетливо различая маленький, ярко освещенный офис. Толстяк-служитель с сигаретой, свисавшей с нижней губы, смотрел ночную телепередачу. От нервного напряжения мое сердце билось так, что я едва мог дышать. Несколько минут я стоял, наблюдая за ним. Шоссе было пустынным. Если действовать, то только сейчас! Я услышал собственное бормотание: - Рехнулся! Ведь ты можешь угодить за такое в тюрьму! И все же я двинулся вперед, до боли стискивая рукоятку игрушечного пистолета. И обратной дороги больше не было! Дежурный бензоколонки поднял голову, когда я толчком распахнул дверь в его кабинет. Глаза его едва не выскочили из орбит при виде пистолета. На мгновение он окаменел. - Это ограбление! - прорычал я. К сожалению, это прозвучало не очень убедительно. Я был испуган не меньше, чем он. На короткое время мы уставились друг на друга. Он был примерно пятидесяти лет от роду, толстый, лысеющий и по виду настоящий семьянин, со спокойными карими глазами и решительным ртом человека, привыкшего к ответственности за близких. И он первым оправился от испуга. Его пристальный взгляд остановился на пистолете и вдруг утратил напряженность. - Здесь нет никаких денег, сынок, - сказал он спокойно. - Не повезло тебе! - Давай деньги, или эта штука выстрелит! - Мне самому сделалось тошно от звука моего голоса. Даже сам я сознавал, что выгляжу не грознее мыши. - У нас здесь система, сынок, - проговорил он, старательно выговаривая слова, словно разговаривая с ребенком. - Ночной сейф. Все, что я получаю, идет вот в этот стальной ящик. Все, до последнего бакса. Только босс может его открыть. Я все еще пытался выдерживать грозный вид, но по моему лицу предательски катились струйки пота. - Я подарил своему сыну точно такой же пистолет на Рождество, - продолжал он. - Сын прямо-таки помешался на Джеймсе Бонде. - Толстяк перевел взгляд на экран телевизора. - Шел бы ты домой, а? Может быть, я и отсталый, но мне вот нравится Бенни Хилл. Он благодушно рассмеялся, так как Бенни только что произнес: "У меня даже пузо с брюшком!" Совершенно уничтоженный, я вышел на пустынное шоссе, подошел к машине и поехал в город. ГЛАВА 5 Оказавшись у себя в номере, я повалился на кровать, охваченный отчаянием. - Дешевка! - насмешка Призрака звучала в ушах. - Да! Дешевка! Ужасно болела голова, я весь дрожал от отчаяния и стыда. Я трус! Что-то не так в моем механизме. Видимо, лишь попадая в экстремальную ситуацию, я способен на решительные действия. Но в спокойном состоянии я не грознее мыши. Теперь было отчетливо видно: моя жалкая попытка состязаться с Реей оказалась мертворожденной. На вторую попытку у меня не было никакого желания - она неминуемо окончилась бы моим арестом. Я безнадежный, никчемный, малодушный дилетант. Мне еще повезло с толстяком-заправщиком. Едва взглянув на пистолет, он тут же распознал в нем игрушку и отмахнулся от меня с пренебрежением, которого я заслуживал. Мои мысли снова переключились на Рею, я мучительно желал ее и больше не думал о том, что ее порочность и злоба неминуемо погубят меня. Песня сирен неумолимо звучала в ушах, и я не в силах был им противиться. Я помнил ее слова: "Когда ты получишь меня, это тебе обойдется дороже обеда!" Я помнил, как она выглядела, говоря это: зеленые глаза, полные обещания, тело, выгнутое в мою сторону, чувственная улыбка. Теперь мне было наплевать, какой будет цена. Куда девалась высокомерная уверенность, что я получу ее задаром! Но я должен обладать ею, пусть даже на ее собственных условиях. Чего она потребует? Досье Дженни содержало и тот факт, что некоторое время Рея была проституткой. А если предложить ей 200 долларов? Это чертовски высокая цена для шлюхи - она просто не сможет отказаться от этого. Может быть, поимев Рею, я избавлюсь от своего наваждения? Я начал понемногу успокаиваться, хотя голова буквально разламывалась от боли. В нетерпении я слез с кровати, проглотил восемь таблеток аспирина, запил водой и снова лег на кровать, ожидая действия лекарства. За деньги можно купить все, убеждал я себя. Хватило бы их! Я куплю ее! Дженни сказала, будто Рея одержима мыслью разбогатеть. Она с радостью ухватится за возможность заработать двести долларов. Для меня уже не имело значения, что я покупаю ее за деньги. Непреодолимая похоть мучила меня, требуя увидеть ее в постели обнаженной. Стоит мне овладеть ею, удовлетворить свою похоть, и я вернусь в Парадиз-Сити, уже забыв о ней. Я уснул, согреваемый такими мыслями. На следующее утро я чувствовал себя гораздо увереннее. В девять часов я зашел в банк и обменял на деньги пять стодолларовых дорожных чеков, просто на всякий случай, как говорил я себе. Я предложу ей две сотни и, если она заартачится, подниму до пяти, но я не сомневался, что Рея удовлетворится и этими двумя. Я вернулся к "бьюику", завел мотор, но тут мои мысли переключились на брата Реи. Что, если он торчит в своей убогой лачуге? Я с силой стиснул руль. Если он дома, я не смогу сделать Рее предложение! При мысли об этом по мне прокатилась волна мучительного разочарования. Я выключил зажигание, вышел из машины и зашагал по улице. Было еще слишком мало времени. Часы на здании муниципалитета били десять. Я с трудом сдерживал нетерпение. Придется подождать, по крайней мере, до полудня, но и тогда я не буду уверен, что ее брат уйдет на работу. Я шел бесцельно, никого не видя. Мысли о Рее жгли мое воображение. Так я бродил, пока часы не пробили одиннадцать. К тому времени я готов был лезть на стенку. Зайдя в бар, я заказал двойной скотч со льдом. Виски немного успокоило меня. Я закурил и уже собрался было заказать еще выпивки, когда увидел на другой стороне улицы Фела Моргана, вылезающего из потрепанного "бьюика" образца 1960 года. Я поспешно расплатился и пошел к выходу из бара. Фел неспешно удалялся, сунув руки в карманы джинсов. Грязная белая майка в обтяжку обрисовывала его мощную мускулатуру. Я проследил за ним до склада металлолома. Остановившись, я наблюдал, как он зашел и помахал рукой толстяку в комбинезоне, разрезавшем автогеном покореженный лист металла. С сильно бьющимся сердцем и прерывисто дыша, я устремился к своей машине. Сев за руль, я, как угорелый, рванул с места. Уже через двадцать минут я трясся по грунтовой дороге, ведущей к дому Морганов. Одна мысль сверлила мой мозг: "Пожалуйста, Господи, пусть она будет дома!" Тормозя перед домом, я с облегчением увидел - входная дверь распахнута настежь. Выключив мотор, я остался сидеть в машине, стискивая руль обеими руками, слыша стук собственного сердца и не отрывая взгляда от двери. Я сидел так с минуту или около того, затем, снедаемый сексуальной горячкой, вывалился из машины и пошел к дому по заросшей сорной травой тропинке. Когда я приблизился к открытой двери, на пороге возникла Рея. Мы остановились, глядя друг на друга. Она принарядилась со времени нашей последней встречи. Хлопчатобумажное платье, выгодно подчеркивающее все ее достоинства, едва доходило ей до колен. Она была без чулок и босиком. Шею обвивали дешевые синие бусы. Лицо хранило все то же холодное, бесстрастное выражение, зеленые глаза смотрели на мир все так же цинично. - Привет! - произнесла она своим хрипловатым голосом, от которого по моему телу пробежал трепет. - Чего надо? Стараясь придать голосу твердость, я ответил: - Ты знаешь, чего мне надо. Она бросила на меня изучающий взгляд, потом отступила в сторону. - Зайди-ка лучше и поговорим об этом. Я прошел вслед за ней в убогую маленькую комнату. На столе стоял треснувший кофейник и две грязные чашки. Жестяная пепельница, переполненная окурками, дополняла сервировку. Под моим неотступным взглядом она прошла к поломанному креслу и опустилась в него. Ее платье при этом задралось до самых бедер, а когда Рея закинула нога за ногу, мелькнули голубые трусики. - Ты, вроде, собирался ждать, пока я приду к тебе? Она потянулась за пачкой сигарет, лежащей на столе. - Сколько? - хрипло спросил я. - Брось сигарету. Говори сколько и давай начинать. Она прикурила сигарету и издевательски усмехнулась. - Ишь, как тебя скрутило! Дрожащей рукой я достал из кармана две стодолларовые бумажки и бросил их ей на колени. - Давай за дело! Она взяла деньги и посмотрела на них с ничего не выражающим лицом, потом подняла глаза на меня. Я надеялся увидеть в них огонек алчности, на крайний случай удовольствия, но вид холодного лица-маски моментально привел меня в уныние. - Интересно, за что же это? Две сотни баксов! У тебя не все дома? Это были самые правдивые слова, которые от нее мне доводилось слышать, но я не обратил на них внимания. Я желал ее со страстью, которая пугала меня, но не мог отступить. Я вытащил остальные три сотни и швырнул ей. Хотя вожделение и толкало меня к ней, я никого так не ненавидел, как ее в этот момент. - Это больше, чем ты стоишь, но все равно бери, - сказал я грубо. - А теперь давай-ка... Нарочито медленно она сложила пять бумажек и положила их на стол. Откинувшись на спинку кресла и не спуская с меня взгляда, она медленно выпустила дым из тонких ноздрей. - Было время, когда я ложилась за доллар, - сказала она. - Было время, когда я ложилась за двадцать долларов. Было даже время, когда я ложилась за сто долларов. Когда несколько лет торчишь в камере, есть время подумать. Я знаю, чего хотят мужчины. Я знаю, чего тебе от меня надо, и это у меня есть. Но я также знаю, чего хочу - денег, не сто долларов, и не пятьсот, и даже не пять тысяч. Я хочу настоящих денег! В этой стране водятся старые жирные дураки, сидящие на миллионах. Да, да, я считаю на миллионы. Я найду такого старого жирного дурака и продам свое тело за миллионы, то есть за настоящие деньги, пусть даже это будет не сразу. Она презрительно указала пальцем на деньги, лежащие на столе. - Забери их, Дешевка! Я не раздвину ног, пока не найду типа с деньгами, какие мне надо. Я стоял и молча смотрел на нее, не зная, как поступить. - Тебе не нужны пятьсот долларов? - Твои пятьсот долларов - нет! Похоть так одолевала меня, что я утратил остатки гордости. - Но почему же нет? Пятьсот долларов за полчаса. Давай бери деньги и за дело! - Ты слышал, что я сказала, мистер Бриллиантовый Карр! Я замер и в изумлении уставился на нее. - Что ты сказала? - Я знаю, кто ты. Фел докопался. Он записал номер твоей машины и навел справки в Парадиз-Сити. Там ты довольно известная фигура, верно, Бриллиантовый Карр? Красный огонек тревоги загорелся в тумане безумия, окутывавшего мой мозг, предупреждая: надо бежать от этой женщины и больше не встречаться с ней, но я уже не мог рассуждать разумно, и через секунду красный огонек потускнел и погас. - Какая разница, кто я, - возразил я. - Я такой же, как и все остальные мужчины. Бери деньги и раздевайся. - Если ты не берешь их, детка, возьму я, - раздался голос у меня за спиной. Я резко обернулся и увидел Фела, подпирающего косяк двери и смотрящего на меня с гнусной улыбочкой. Его вид раздул искру уже знакомой мне ярости, и он, должно быть, понял это по моим глазам. - Легче, парень, - сказал он. - Я на твоей стороне. Эта сука только разыгрывает из себя недотрогу. Хочешь, сейчас она станет шелковая. Рея проворно вскочила на ноги, схватила деньги и скомкала их в кулаке. - Только подойди, ты, зараза! - закричала она. - И я вырву твои проклятые гляделки! Он рассмеялся. - И ведь вырвала бы, - сказал он мне. - Что, если нам поостыть немного и потолковать по-свойски? Мы тут уже о тебе говорили. Можно было бы поладить. Как насчет обмена кое-каких камушков, с которыми ты имеешь дело на... Я изумленно уставился на него. - Что скажешь, кореш, - продолжал он спокойно. - Она согласится. Рея сама все и придумала, когда выяснилось, кто ты. Без камушков ты ее не получишь. Давай договариваться. - Бери деньги, - сказал я ей. Она язвительно улыбнулась, качая головой. - Я передумала. Мне пригодятся пятьсот баксов, даже если они и твои. И не пробуй их отнять. Мы с Фелом запросто тебя успокоим. Обдумай хорошенько предложение Фела. Если хочешь получить мое тело, то только в обмен на бриллианты. Не за один бриллиант, а за целую кучу. Подумай, а пока убирайся отсюда. Я взглянул на Фела и увидел у того в руках короткий железный ломик. - Даже и не пробуй, кореш, - сказал он. - Я запросто раскрою тебе башку. В прошлый раз тебе удалось застать меня врасплох, но сейчас этот номер не пройдет. Так что не следует горячиться. А теперь катись! Он посторонился, освобождая мне дорогу. Я ненавидел его. Ее я ненавидел еще больше, но одновременно желал каждой клеткой своего тела. Я вышел и, вдыхая насыщенный смогом воздух, зашагал к своей машине. Не помню, как доехал до отеля. Я полностью пришел в себя лишь лежа на постели, когда утренний свет посеребрил цементную пыль на стекле окна моего номера. Меня переполняло безнадежное уныние. Даже Рея зовет меня Дешевкой! Боже, как я ненавидел ее. Мне вдруг захотелось покончить с собой. Лежа на кровати и спрашивая себя - а почему бы и нет, - я не желал давать этой женщине время мучить меня и дальше. Но как это сделать? Снотворное?! Но у меня оставалось только шесть таблеток. Выброситься из окна? Я могу свалиться кому-нибудь из прохожих на голову на этой шумной улице. Я осмотрелся. Здесь не было ничего, способного выдержать мою тяжесть, если вдруг я надумаю повеситься. Машина! Да! Я сяду в машину, разгонюсь и врежусь в дерево. Так и сделаю! Соскочив с кровати, я зашарил по карманам, ища ключи от машины. Куда я их дел? Обведя комнату диким взором, я увидел их на пыльном столе. Едва я сделал шаг в том направлении, зазвонил телефон. Какое-то время я колебался, потом сорвал трубку с рычага. - Ларри, мой дорогой мальчик! Черное облако уныния рассеялось при звуке голоса Сидни Фремлина. Чувствуя, как весь дрожу и обливаюсь потом, я упал на кровать. - Привет, Сидни, - голос мой напоминал карканье. - Ларри, ты должен вернуться! По его голосу я сразу догадался, что Сидни в каком-то серьезном затруднении. Его интонации наводили на сравнение с пчелой, которая попала в бутылку и жужжит как сумасшедшая. - В чем дело? Я вытер пот со лба тыльной стороной ладони. - Ларри, золотко, я просто боюсь говорить все по телефону. Какой-нибудь отвратительный субъект может нас подслушать. Ты просто обязан вернуться. Миссис П. хочет продать... ты сам знаешь что. Сам я не справлюсь. Только ты, умница, мог бы это уладить. Ты ведь понимаешь, что я хочу сказать, правда, Ларри? Это абсолютный, страшный, полнейший секрет! Ну скажи, ты понял? Миссис П! Я медленно перевел дыхание, мысленно перенесясь на пять лет назад, когда успешно провел свою крупнейшую для фирмы Сидни Фремлина сделку с бриллиантами. Миссис Генри Джексон Плессингтон, жена одного из богатейших торговцев земельными участками во Флориде - а богаче и не бывает, - пожелала бриллиантовое колье. Она была давним клиентом "Люс и Фремлин". До моего поступления к ним Сидни продал ей несколько мелочей, среди которых не было ничего по-настоящему ценного. Но когда на сцене появился я и, познакомившись с ней, узнал, насколько богат ее муж, я тут же увидел возможность сбыть ей что-нибудь грандиозное. Когда я сообщил о своем замысле Сидни, тот страшно разволновался, не без основания заметив, что я слишком честолюбив. Мне пришлось пустить в ход все свое обаяние, чтобы очаровать эту немолодую уже женщину, убеждая, что она достойна носить только все самое лучшее. Она реагировала на мой подход, как растение реагирует на хорошую порцию удобрения. Вслед за тем я перевел разговор на бриллианты. Намекнул, что мечтаю создать бриллиантовое колье, и оно своим великолепием превзойдет все до сих пор созданное. Я объяснил, какие старания понадобятся для подбора гармонирующих между собой камней. Мне доставило бы удовольствие, как бы между прочим добавил я, сознавать, что это произведение искусства будет принадлежать ей. Она упивалась моими словами с удовольствием кошки, лакающей сливки. - Но откуда мне знать, что колье мне понравится, - начала сдаваться миссис Джексон. - У нас с вами могут оказаться разные вкусы. Именно такого поворота событий я и ждал и заранее подготовил ответ: - Я закажу и заранее ознакомлю вас с эскизом, но и к тому же знакомый гранильщик из Гонконга изготовит стеклянную модель колье. Тогда вы сами сможете оценить красоту этого украшения. Конечно, макет обойдется тысяч в пять долларов, и если мадам понравится и она закажет настоящее колье, эти расходы мы компенсируем. Она дала согласие. Я попросил Сидни предварительно изготовить эскиз на бумаге. Он обладал несомненным талантом в изготовлении такого рода вещей, а здесь буквально превзошел себя, создав настоящий шедевр. - Но, Ларри, в бриллиантах это будет стоить целое состояние! - воскликнул он, когда мы рассматривали рисунок. - Она никогда не пойдет на это. Колье обойдется никак не меньше миллиона! - Оно обойдется дороже, - сказал я. - Предоставь мне свободу действий. Если удастся уговорить ее, она уговорит мужа. Он богат до неприличия. Миссис Плессингтон одобрила эскиз, и это был первый шаг. Я надеялся, что она сразу закажет колье из бриллиантов, но вначале нужно было обработать мужа, да и к тому же ей понравилась сама идея создания стеклянного макета. Моему знакомому понадобилось два месяца, чтобы выполнить задуманное, но как он это сделал! Только профессионал высочайшей квалификации сумел бы отличить подделку. Работа была настолько хороша, что у меня появилось опасение, как бы миссис Плессингтон не удовлетворилась макетом, а подругам хвасталась, будто колье настоящее. Я явился к Плессингтонам на их роскошную виллу на побережье моря. Огромный "роллс-ройс" и "бентли" последней модели стояли на стоянке перед виллой. Зорко следя за выражением лица миссис Плессингтон, я выложил сверкающее колье на черную бархатную подушечку. Она едва не упала в обморок. Затем я застегнул колье на ее шее и подвел к высокому зеркалу, и лишь после того пустил в ход все свое профессиональное красноречие. - Конечно, как вы сами видите, миссис Плессингтон, оно сделано из стекла. Вы также видите, что в этих камнях нет жизни, но если это будут настоящие бриллианты... Я пел дифирамбы, как соловей в мае. Зачарованная, она стояла, глядя на свое отражение, тучная, пожилая женщина, с отвисшей грудью и шеей, уже начинавшей собираться в складки. - Даже Элизабет Тейлор позавидовала бы вам. И пока ей не пришла в голову вредная мысль удовлетвориться стеклянной копией вместо настоящих бриллиантов, я расстегнул и снял колье с шеи. - Но сколько оно может стоить? Это, конечно, был самый главный вопрос. Я объяснил, что на изготовление такого колье понадобится собирать камни со всего света. Когда они будут собраны, их огранят лучшие мастера и оправят в платину, что тоже должно быть сделано специалистами. Все это стоит денег. Я развел руками и одарил ее чарующей улыбкой. Мы оба сознавали: колье будет оплачено не ее деньгами. Ей придется исхитриться вытянуть их у мужа. Я упирал на то, что бриллианты вечны и никогда не падают в цене. Деньги ее мужа получат надежное помещение. Подождав, пока она усвоит информацию, я небрежно добавил, что колье будет стоить примерно полтора миллиона долларов. Она и глазом не моргнула. Да и с чего ей волноваться? Платить-то придется мужу! Она сидела с мечтательным выражением в глазах - гора жира в платье от Нормана Хартвелла. Я догадывался, о чем она думает. Она думала, каким великолепным символом ее положения было бы это колье, как завидовали бы ей подруги и, может быть, даже Элизабет Тейлор. Так что, в конце концов, миссис Плессингтон получила свое колье, самую дорогую игрушку, когда-либо проданную фирмой "Люс и Фремлин". Окончательная стоимость колье составила миллион восемьсот тысяч долларов! Миссис Плессингтон и ее колье вызвали настоящий шум в прессе. В газетах появилась ее фотография с колье на шее и мужем рядом, с лицом, словно тот надкусил зеленую айву. Она щеголяла в колье в казино, в клубе, в опере и была на седьмом небе. Но через месяц одну из ее подруг, с колье, которое я постеснялся бы предложить самому захудалому из своих клиентов, огрели по голове, а колье украли. Женщина так и не оправилась от травмы и теперь нуждалась в постоянном внимании сиделки. Это нападение до смерти напугало миссис Плессингтон, которая только теперь сообразила, что ее бриллианты ценой в миллион восемьсот тысяч могут навлечь на нее смертельную опасность. Она немедленно сдала колье в сейф своего банка и больше не рисковала надевать его. Все это происходило пять лет назад, а теперь, по словам Сидни, она хочет продать колье. Для нас не было секретом, что в последнее время миссис Плессингтон пристрастилась к игре. Она проводила в казино буквально все вечера. Муж не препятствовал ей в этом, так как помимо продажи здоровенных ломтей Флориды и повсеместного возведения небоскребов он имел еще одно увлечение: он был страшным бабником. В то время как его жена большую часть ночи проводила за игрой, сам он предавался постельным развлечениям с любой приглянувшейся ему девчонкой. Но Плессингтон знал счет своим деньгам, так что время от времени проверял счета жены, устраивая ей головомойку. Миссис Плессингтон никогда не выигрывала. Зная все это, не трудно было догадаться, что к этому времени она по уши в секретных долгах и вынуждена продать колье, пока муж не догадался о их размерах. - Ларри? - донесся до меня голос Сидни Фремлина сквозь шум электрических разрядов. - Ты слушаешь? Мне было наплевать на миссис Плессингтон, на ее колье, да и на самого Сидни, если на то пошло. В голове засела только жгучая мысль о Рее. - Я слушаю. - Ради Бога, сосредоточься, Ларри, - настойчиво произнес Сидни. - Пожалуйста, ради меня, ты должен вернуться. Не могу представить, чем можно заниматься в этом ужасном городе. Ну, скажи же, ты вернешься и поможешь мне? Снова судьба направляла меня: еще несколькими минутами раньше я думал о самоубийстве. Если бы Сидни попросил меня заняться не продажей колье Плессингтонов, а чем-либо иным, я без раздумий бросил бы трубку. Но это колье было вершиной моих достижений. Создав эту игрушку, я приобрел репутацию одного из лучших специалистов по бриллиантам. Мрачное настроение вдруг покинуло меня. Может быть, еще одна перемена обстановки излечит от маниакального влечения к Рее, но я хотел все же оставить себе лазейку, на всякий случай. - Я не поправился, Сидни. У меня болит голова и еще трудно сосредоточиться. Если я вернусь и все наилучшим образом устрою с колье, сможешь ли ты продлить мой отпуск еще на месяц? - Конечно, милый мальчик! Кроме того, я дам тебе один процент от выручки. А если захочешь, будешь отдыхать еще шесть месяцев. Справедливее некуда, не так ли? - Сколько она за него хочет? Он зажужжал, как пчела в бутылке, прежде чем ответить. - Я не обсуждал с ней этот вопрос. Ей не терпится получить деньги. Я сказал, что проконсультируюсь с тобой, а уже потом ты лично переговоришь с ней. Я вновь заколебался, подумав о Рее, но потом решился. - Хорошо, я сейчас же выезжаю и послезавтра буду у тебя. - Не бери машину. Найми воздушное такси. Я оплачу расходы, - Сидни просто изнывал от нетерпения меня увидеть. - Ты не представляешь, какое это для меня облегчение. Давай пообедаем вдвоем где-нибудь в тихом местечке? Встретимся около девяти в "Ла-Палме", согласен? "Ла-Палме" - один из самых дорогих и изысканных ресторанов Парадиз-Сити. Сидни явно хотел задобрить меня. - Договорились, - ответил я и положил трубку. Во время двухчасового перелета в Парадиз-Сити в кабине маленького самолета мысль, подобная черной змее, незаметно пробралась в мой мозг. "В этой стране полно старых жирных дураков, которые сидят на миллионах", - сказала Рея. Зачем ждать, пока я стану старым, жирным и богатым? Почему бы сразу не завладеть огромным богатством? Я думал о колье Плессингтонов. Миллион восемьсот тысяч долларов! Я был уверен, что по роду специфики своей работы, зная крупнейших торговцев бриллиантами в мире, я не встречу ни малейших трудностей со сбытом камней, надо только соблюдать элементарную осторожность. Эти торговцы с руками оторвут все, что я им предложу. Я достаточно часто продавал бриллианты от имени Сидни, а тот всегда требовал оплаты наличными. Партнеры по сделкам никогда не возражали, зная эту прихоть Сидни, и Сидни тоже всегда платил наличными, но самое главное - везде признавалась моя подпись. Итак, разобрав колье, я буду иметь все шансы выгодно сбыть бриллианты. В последнее время операции подобного рода целиком перешли в мое ведение. Сидни больше не поддерживал контактов с коммерсантами, всецело полагаясь на меня. Мне уплатят наличными, полагая, что я действую от имени Сидни, а на самом деле я открою счет в швейцарском банке на свое имя. Легче легкого продать колье, но вот украсть его так, чтобы никто ничего не заподозрил, - совершенно другое. Я воспринял это как вызов. Может быть, я ничего не стою, когда речь идет о тривиальном грабеже, и до смерти пугаюсь при попытке угнать чужую машину, но операция по похищению колье хотя и представляла немалую опасность, тем не менее позволяла мне действовать в своей стихии. В течение следующего часа, под монотонный гул моторов маленького самолетика, уносившего меня в Парадиз-Сити, я перебирал в уме методы и средства. Я нашел Сидни с бокалом двойного мартини в отдельном кабинете. Метрдотель ресторана "Ла-Палме" проводил меня туда с почтением, достойным члена королевской семьи. Как обычно, ресторан был полон, и мне пришлось задержаться у нескольких столиков, отвечая на стандартные вопросы, касающиеся моего здоровья, но вот дверь кабинета захлопнулась за мной, и Сидни порывисто пожал мою руку. - Ларри, дорогой мой мальчик! Ты просто не представляешь, как я ценю твой приезд! - выпалил он, и на его глазах блеснули слезы. - Как ты плохо выглядишь! У тебя совершенно измученный вид. Как себя чувствуешь? Ты не переутомился в самолете? Ненавижу себя, что вытащил тебя раньше времени, но ведь ты понимаешь необходимость этого, правда? - Я в полном порядке. Не суетись по пустякам. Долетел прекрасно. Но он никак не мог успокоиться. Первым делом заказал и для меня двойной мартини, а когда метрдотель ушел, принялся расспрашивать о моем здоровье, чем я занимался и не скучал ли по нему. Привычный к его жужжанию, я бесцеремонно прервал Сидни: - Послушай, перейдем к делу. Я немного устал и после обеда хочу прилечь, так что не стоит тратить время зря на разговоры о моем здоровье. Принесли мартини, и Сидни заказал черную икру, суфле и шампанское. - Ничего, как ты думаешь? Это все легкое и питательное, ты потом будешь хорошо спать. Я похвалил его выбор. - Итак, она хочет продать колье? - спросил я, едва только метрдотель ушел, щелкнув пальцами двум официантам, чтобы они обеспечили нас первоклассным обслуживанием. - Она пришла вчера, колыхаясь, как студень. Я знаком с бедняжкой не первый год и заслуженно считаюсь ее другом. Она призналась, что отчаянно нуждается в большой сумме денег. Сначала я опасался, что она будет просить взаймы, и у меня прямо голова пошла кругом от попыток придумать какую-нибудь отговорку, но она тут все и выложила. Она вынуждена продать колье, но главное условие - это сохранить сделку в тайне от мужа. Ей было очень важно узнать, сколько я могу дать за колье. - Она опять проигралась? - Она не сказала этого прямо, но полагаю, что да. Я, понятно, едва почуял, куда она клонит, сразу напустил дымовую завесу. Сказал, что дело можешь провернуть только ты, так как являешься лучшим специалистом по бриллиантам, и на твое молчание можно положиться. Пришлось сказать, что ты в отъезде, но едва появишься, я незамедлительно направлю тебя к ней. Бедняжка чуть не обмочилась. Я понял, что достать деньги для нее крайне важно. Я уверил, что постараюсь вызвать тебя уже к сегодняшнему вечеру. На этом мы и разошлись. И вот ты вернулся, Ларри. Ты встретишься с ней утром. Не представляешь, в каком она состоянии. Она маленькая глупышка, и мне просто не хочется видеть, как она страдает. Ты ведь повидаешься с ней, правда? - Для этого я и приехал. Принесли икру, и я продолжал, намазывая тост маслом: - Ты имеешь хоть какое-нибудь представление, сколько она хочет? - Насчет этого я не заикнулся. Не хотел портить тебе игру. Все в твоих руках, Ларри. - Дело может оказаться не таким простым, Сидни. Ты, конечно, понимаешь - колье предстоит разобрать. Нечего и думать, продавать его в теперешнем виде. Опять поднимется шумиха, и, если Плессингтон вдруг увидит на фото очередную дуреху в его колье, миссис Плессингтон придется плохо. Я кое о чем подумал, пока летел. Мы сами могли бы чертовски неплохо заработать на сделке. Можно продать камни даже за два миллиона, но сработать нужно чисто. - Два миллиона! - Сидни вытаращил глаза. - Вот как я себе это представляю. Я встречусь с миссис Плессингтон и объясню ей, что, раз она хочет продать колье в его теперешнем виде, мы дадим ей ту цену, которую она некогда заплатила, то есть миллион восемьсот тысяч. Из твоих слов ясно, а я лишний раз подчеркну это - повторная продажа колье вызовет такой же интерес, как некогда был проявлен к ней, а это ей никак не подходит - она боится огласки. Стоит ей до этого дойти, и она ни за что не позволит нам продать его в целом виде. Тогда я объясню ей: если колье разобрать, стоимость камней значительно понизится. Камни придется продавать по отдельности, и мы не сможем предложить ей больше девятисот тысяч - половину первоначальной стоимости. Если она согласится, - а выхода у нее нет, - ты платишь ей девятьсот тысяч - и колье наше. - Я поднял руку, видя, что Сидни собирается прервать меня. - Дай мне закончить. Ты должен спроектировать новое бриллиантовое ожерелье, в которое войдут все камни из колье Плессингтонов. Я закажу ожерелье Чану, подыщу покупателя в Южной Америке, либо в Индии, или на Ближнем Востоке и сбуду за два миллиона. И тогда ты заработаешь миллион сто тысяч. По-моему, это выгодная сделка. Он откинулся на спинку кресла и некоторое время изумленно взирал на меня. - Но мы не можем так поступить! - воскликнул он с возмущенным видом. - Нельзя же наживаться подобными методами на этой бедняжечке! - Это - бизнес, Сидни, - невозмутимо произнес я и наложил себе икры. - Спросить Тома, сможем ли мы так поступить? Он всплеснул руками. - У Тома не душа, а счетная машина, и кассовый аппарат вместо сердца. - Потому-то ты и ешь икру. Несколько минут он задумчиво жевал. - Ты действительно думаешь, что сможешь продать ожерелье за два миллиона? - А почему бы и нет? Я был уверен, что не смогу, но мне нужна была приманка для Сидни. - Например, Бартоны смогут его купить за такую сумму, но ты должен превзойти себя и спроектировать такую вещь, в сравнении с которой все другие покажутся дешевкой. Глаза Сидни загорелись. Он обожал такие задачи. - Я сумею, уверен! Какая замечательная идея! Ларри, умненькая ты киска! Я понял, что выиграл бой, и начал успокаиваться. Выпив шампанского, я начал второй раунд, ступив на очень тонкий лед. - Понадобится время, Сидни, может, нужно будет слетать в Гонконг. Чан проработает над ожерельем не меньше месяца. На продажу уйдет значительно больше времени - месяца три, может, пять. Что станет тем временем с миссис Плессингтон? Он изумленно уставился на меня. Такая мысль как-то не приходила ему в голову. - Я знал, что это слишком хорошо, чтобы поверить в возможность сделки. По-моему, она не может ждать и недели. Подошел официант и убрал тарелки. Мы сидели в молчании, пока не подали суфле из омаров и официант не удалился. Тогда я забросил бомбочку, не зная, взорвется она или нет. - На мой взгляд, если мы хотим, чтобы сделка состоялась, тебе придется одолжить ей деньги до продажи ожерелья. Он широко раскрыл глаза. - Девятьсот тысяч! - его голос поднялся до писка. - Ты ссудишь их под шесть процентов, а ожерелье в конце концов продашь за два миллиона, - сказал я. - Спроси Тома, бывают ли сделки выгоднее. - Но мне не по средствам одолжить такие деньги. - Я и не говорю, чтобы ты одалживал. Одолжит фирма. - Том ни под каким видом никому не одолжит. Даже самому Никсону. - Да? Тогда деньги дашь ты. Твой банк позволяет тебе превысить кредит. Что ты теряешь? Ожерелье будет твоим. Даже если я не смогу выручить два миллиона, свою цену мы всегда получим. Даже в этом случае ты удвоишь свои деньги. Ну же, Сидни! Такой шанс бывает раз в жизни! В раздумье он отправил в рот вилку с суфле, и я увидел огонек жадности, зажегшийся в его глазах. - Тому совсем не обязательно знать об этом, правда? - вдруг сказал он. - Я имею в виду - раз я вношу личные деньги, тогда и те деньги, которые удастся выручить от продажи ожерелья, тоже будут мои личные. Не так ли? - Правильно. Минус один процент моих комиссионных. Он взглянул на меня, слегка прищурясь, и я понял, что он не думал об этом. - Да, и один процент тебе. Было заметно, как он пытается подсчитать сумму в уме. - Ты дашь мне 18 тысяч долларов. Вычти еще 900 тысяч миссис Плессингтон и прибавь ее шесть процентов на ссуду, и у тебя останется приблизительно 880 тысяч чистой прибыли. По-моему, совсем не дурно. Он подумал еще немного и сказал: - У меня есть идея даже лучше. Ларри, мой мальчик, что, если ты попробуешь убедить миссис Плессингтон продать колье за 750 тысяч? В конце концов, деньги-то не ее. Я мог бы продать акции для покрытия этой суммы, и тогда колье стало бы моим и я мог бы не беспокоиться относительно Тома. Если я так сделаю, а ты продашь ожерелье за два миллиона, я получу миллион с четвертью. Довольно заманчиво, не правда ли? - Я думал, ты не захочешь наживаться на бедняжечке, - сказал я, прикидываясь, будто шокирован. Он беспокойно заерзал. - Но ведь ты же сказал, что это бизнес, - он сделал паузу, вглядываясь в мое лицо. - Как ты думаешь, сумеешь ли ты убедить ее продать колье за эту цену? - Попытка не пытка. Я покончил с остатками суфле. - Ларри, приложи завтра максимум стараний. Я уверен, у тебя должно получиться. - Сидни щелкнул пальцами, подзывая официанта и заказывая кофе. - Слушай, я вот что сделаю. Добудь колье за 750 тысяч, и я дам тебе два процента. Справедливее некуда. - И оплатишь самолет до Гонконга и все расходы, связанные с поездкой? - сказал я, зная, что никакого Гонконга не будет. - Естественно, дорогой. - Терри знает о миссис Плессингтон? - Не упоминай об этом скверном мальчишке. Право, следует поскорее избавиться от него. - Сидни даже покраснел от раздражения. - Он становится совершенно невозможным. - Это к делу не относится. Знает ли он? - Конечно, нет! - Ты уверен? Миссис Плессингтон приходила к тебе? Разве он не поинтересовался, что ей было нужно? - Мы даже не разговариваем. - Он не мог подслушать? Мысль о Терри заставляла меня нервничать. Он слишком хорошо разбирался в бриллиантах, чтобы я мог чувствовать себя в безопасности. - Нет. Когда пришла миссис Плессингтон, он был занят с клиентами. - Слушай, Сидни, он не должен ничего знать. Собственно, никто не должен знать, а не то пронюхает Том. Ведь если задуматься, сделка проходит через фирму, и у Тома будет много причин для неудовольствия, если он узнает. Сидни опять тревожно заерзал. Он знал это не хуже меня. - Если я куплю колье на свои деньги, - сказал он несколько вызывающе, - Том здесь будет ни при чем. - Но миссис Плессингтон - клиент фирмы. - Я хотел внушить ему чувство вины. - Слушай, Сидни, чтобы фирма осталась в стороне, тебе лучше работать над эскизом не в офисе, а у себя дома. Естественно, колье тоже должно находиться там. Ему незачем было знать, что это условие существенно для моего плана. Он не колебался. - Да, все останется строго между нами. - Он с доверием посмотрел на меня. - Ты поможешь с ожерельем, Ларри? "Ну и нахал, черт его дери, - подумал я. - Ведь знает же, что без меня он не то что не сможет сделать ожерелье, но даже уговорить продать за ту мизерную цену, что мы только оговорили. И, собираясь огрести такой гигантский барыш, предлагает мне жалкие два процента, а Тома Люса вообще выбрасывает из сделки". - Ты знаешь, на меня можно положиться. Во время полета в воздушном такси и обдумывания плана, как украсть колье без риска, я испытывал угрызения совести из-за Сидни, так как в случае выполнения плана он понес бы существенные убытки, но теперь, когда Сидни показал свою алчность, упреки совести стихли. Скажи он мне: "Слушай, Ларри, давай поделим все поровну. Ты берешь на себя работу, я предоставляю капитал", - я отказался бы от своей затеи. Но раз он проявил себя таким проклятым жаднюгой и эгоистом, предложив мне только два процента, я, не сходя с места, решил осуществить план. Ему наплевать на миссис Плессингтон, так чего же я должен беспокоиться о нем? Сцену, устроенную мне миссис Плессингтон, лучше забыть. Она не назвала Сидни вором, но это подразумевалось. Она плакала и заламывала голые руки. Она неистово металась по просторной комнате, выставляя себя в самом неприглядном виде. Она обвиняла меня во лжи, напомнив мои слова о том, что бриллианты никогда не падают в цене. На это я возразил, что колье придется разобрать, и, если она подождет год или полтора, я обеспечу ее полутора миллионами за камни и платину, но поскольку она требует деньги сразу, Сидни не может дать ей больше. Наконец она утихомирилась. Что ни говори, на три четверти миллиона долларов не очень-то начихаешь, особенно, если деньги не твои. До сих пор ей не приходила в голову мысль, что попытка продать колье в его сегодняшнем виде неизбежно приведет к огласке, и это соображение в конце концов укротило ее. Она согласилась принять чек, выписанный Сидни, но заявила, что никогда больше не будет иметь дел с фирмой "Люс и Фремлин". Я сделал несколько приличествующих этому случаю замечаний, хотя на все это мне было наплевать. И тут она выкинула нечто настолько неожиданное, что я на первый момент онемел. - Вы должны, по крайней мере, отдать мне стеклянное колье, - сказала она. - Хоть это вы обязаны сделать. Если муж когда-нибудь захочет взглянуть на колье, я покажу ему имитацию. Он не заметит подделки. Она, естественно, не знала, что стеклянное колье было осью, на которой вращался мой план. Без него мой план огрести два миллиона долларов просто перестал бы существовать. Пять лет назад, когда Сидни доставил настоящее колье миссис Плессингтон, он спросил меня о судьбе стеклянного макета. Как человек скупой, он терпеть не мог лишних трат. Колье находилось в офисе, о чем я и сообщил Сидни. Сидни спросил, нельзя ли вернуть имитацию Чану в обмен на кредит в две или три тысячи. Я гордился колье как своим творением, да и к тому же в то время мне повезло на бирже и я чувствовал себя богачом. Я пообещал вернуть копию Чану и выручить за нее максимум возможного, но поступил иначе. Я сохранил колье в качестве сувенира, а Сидни получил две с половиной тысячи долларов, якобы от Чана, но на самом деле это были мои деньги. И вот теперь миссис Плессингтон вспомнила о копии. Справившись с секундной растерянностью, я сказал, что его сломали и использовали стекляшки для других макетов. Услышав такое, она едва не лопнула от злости и принялась настаивать, чтобы мы изготовили другую копию. Я обещал все устроить, но просил учесть, что на это потребуется не меньше трех месяцев. Ей пришлось удовлетвориться этим. Мы вместе отправились в банк в ее "роллс-ройсе", и она забрала колье из хранилища. Оно лежало в шикарном кожаном футляре, обитом черным бархатом. Я не видел колье уже четыре года. От его красоты у меня перехватило дух. Я протянул чек миссис Плессингтон, и она подала мне колье. Затем чуть ли не бегом я поднялся из хранилища, торопясь реализовать свой план. Пока владелица разговаривала с управляющим банка, я взял такси и поехал к себе домой. Отперев стенной сейф, я взял стеклянное колье и положил копию и подлинник рядом. Сидни был дизайнер, но и только. Он не разбирался в бриллиантах, и я был уверен, что не отличил бы одно колье от другого. Изумительная работа Чана могла ввести в заблуждение даже Терри. Присмотревшись, он, конечно, отличил бы подделку, но я предусмотрел, чтобы Терри был лишен такой возможности. Я положил стеклянное колье в кожаный футляр, а настоящее в пластиковый и убрал в свой сейф. Потом позвонил Сидни в магазин и порадовал сообщением, что все прошло гладко. Он, как обычно, зажужжал, словно пчела, и назначил встречу у себя в пентхаусе. Дом Сидни был великолепен. Окна выходили на море, просторная, со вкусом обставленная гостиная, четыре спальни, плавательный бассейн на террасе, фонтан в холле и все прочие штучки, которым богатый педераст мог найти применение. Едва я позвонил, дверь отворилась. Сидни с нетерпением ждал меня. - Как она реагировала? - был его первый вопрос, заданный мне, в то время как его глаза не отрывались от свертка в моих руках. - Как и следовало ожидать. Она не назвала тебя вором, но это подразумевалось. Ноги ее больше не будет в фирме. Сидни вздохнул. - Я догадывался, что бедняжечка именно так и поступит. Что ж, отнесемся к этому мужественно. В конце концов, она ничего не приобретала у нас за последние годы. - Он не сводил взгляд со свертка. - Оно здесь? Наступил критический момент. Я встал так, чтобы солнечный свет, падающий из окна, упал на мои руки, вынул футляр и открыл его. Солнце заиграло в стекле, и Сидни с восторгом уставился на колье. - Оно изумительно, Ларри! Какая красота! Ах ты умница! Теперь надо браться за работу. Он отобрал у меня футляр, еще раз полюбовался на колье и закрыл крышку. Первая, самая важная проверка, кажется, прошла успешно. - Я набросаю несколько эскизов, а затем мы их обсудим. Я буду работать весь уик-энд. - К слову, Сидни, я оставил в Луисвилле свою машину. Завтра я слетаю туда и пригоню назад. Как? - Нет проблем! А я тем временем приготовлю кое-что, над чем поработаем потом. Я смотрел, как он подходил к картине Пикассо и открывал стенной шкаф, спрятанный за нею. Я достаточно хорошо знал эту модель сейфа. Система трех рубежей сигнализации обеспечивала практически стопроцентную гарантию сохранности ценностей. Малейшая ошибка, и на голову тебе свалится целая орава полицейских. Сидни положил футляр в сейф, захлопнул дверцу и обернулся ко мне с сияющей улыбкой. - Во вторник оставь вечер свободным и приходи сюда, скажем, часов в восемь. Мы устроим маленький ужин, а потом без помех посмотрим эскизы будущего колье. - Отлично, Сидни. Ну ладно, я поехал в магазин. В такси я думал о том, что меньше чем через сутки я увижу Рею. ГЛАВА 6 В двенадцатом часу я затормозил перед бунгало Морганов. Входная дверь была открыта, но никаких других признаков жизни я не заметил. Выйдя из машины, я пересек двор, заросший сорной травой, и заглянул в гостиную. Рея сидела за столом и читала газету. Услышав шорох, подняла голову все с тем же насмешливым выражением в зеленых глазах. Ее вид побудил во мне мучительное вожделение. "Господи! - подумал я. - Вот это женщина! Самая волнующая, самая дьявольски красивая, самая желанная женщина в мире!" - Ты? - удивление мелькнуло в ее глазах. - Чего надо, Дешевка? Безумная ярость, которую нельзя было контролировать, поднялась во мне. Я сделал три стремительных шага вперед и отвесил Рее три оплеухи, отбросивших ее назад. - Не смей называть меня так! - заорал я, готовясь принять ответные меры, если она вдруг вскочит и кинется на меня, но Рея сидела неподвижно, прижав ладони к лицу, с широко раскрытыми от удивления глазами. - Четко сработано, кореш, - прокомментировал Фел, входя в комнату ленивой походкой. - Так с ней, сукой, и надо. Я надеялся, что вскоре мы тебя увидим. Чувствуй себя как дома. Я игнорировал его приглашение, не сводя глаз с Реи. - Тронь меня еще раз и пожалеешь, что родился на свет, - сказала она, но в ее голосе не чувствовалось уверенности. Мое бешенство начало утихать, и до меня вдруг дошло, как неправильно вел я себя с ней, упрашивая и пресмыкаясь. Я вспомнил то уважение, которое она оказывает брату. Скорее всего, она уважает мужчин, не церемонящихся с ней. - Назови меня еще раз Дешевкой и снова получишь по физии. - Отодвинув плечом Фела, я подошел к дряхлому креслу и сел. - Я пришел для серьезного разговора. Если вы не струсите, втроем нам можно прикарманить кое-какие бриллианты. Рея уставилась на меня как на сумасшедшего, а Фел разразился хохотом. - Видишь? Я же говорил, в нем есть перец, глупая ты корова. А ты не верила. Этот малый не промах, за милю видно. - Заткнись, - огрызнулась Рея, по-прежнему не сводя с меня глаз. - Это как же понимать? - Хоть у меня и имеются кое-какие деньги, но мне их не хватает. Вы хотите денег тоже, так почему бы не примкнуть ко мне и раздобыть их? С заблестевшими глазами и напряженным лицом, она подалась вперед. - Как, интересно знать? - Вы не поленились узнать, кто я, а я не поленился пролистать ваше досье. Я знаю, ты участвовала в двух паршивеньких ограблениях и оба раза получила по четыре года. Это детские забавы. Если вы с братом умеете думать и не струсите в нужный момент, можете огрести полмиллиона. Фел втянул воздух с резким свистящим звуком, а Рея застыла, сжимая кулаки. - Ты серьезно? Полмиллиона? - голос Фела походил на карканье. - Я пришел не для того, чтобы валять дурака. Полмиллиона вам на двоих, полмиллиона мне. - Меня не проведешь, - резко сказала Рея. - Что скрывается за твоей трепотней? Или ты вообразил, что меня можно одурачить. Полмиллиона! Ха! - Да заткни ты свою проклятую глотку! - заорал Фел. - Сама ты городишь чепуху! Говорю тебе, этот малый в порядке. - Он повернулся ко мне. - Говори дальше, мистер, чего ее слушать. У нее всегда было ума с горошину. Так что насчет полмиллиона? Иисусе! Вот бы мне такие деньжата! - Они лежат и вас дожидаются. Вам-то всего и делов, что войти, взять и уйти. - Войти в ваш магазин, обчистить и уйти? - недоуменно спросил Фел. - Не говори глупостей! Глазом не успеешь моргнуть, как окажешься за решеткой. Нет! Это работа легкая, простая и безопасная. - А ты что будешь делать? - вмешалась Рея, глядя на меня холодно и презрительно. - Стоять в сторонке, а если дело сорвется, тебя только и видели! - Промаха быть не может, все очень просто. Я организую дело и продаю бриллианты. Без меня не будет и денег. Но раз вы струсили, скажите, и я найду кого-нибудь другого. - Скажи-ка, до чего переменился парень с тех пор, как заходил сюда в последний раз. - В голосе Фела звучала благоговейная нотка. - С чего бы это, мистер? - Все вы!.. вы научили меня этому. - Я посмотрел на Рею. - Я решил не ждать, пока стану богатым, старым и жирным. Я решил разбогатеть сейчас! Ее глаза не утратили подозрительного выражения. - Ладно, что за дело? - наконец сдалась она. По выражению ее лица я понял - Рея заглотнула приманку. - Нечего ходить вокруг да около. Чего ты хочешь? Я был готов к ее вопросу. Достав из бумажника фотографию колье миссис Плессингтон, я положил ее на стол напротив Реи. - Вот о чем? Здесь бриллиантов на миллион восемьсот тысяч! Фел подошел и склонился над столом, заглядывая через плечо сестры. Я пристально наблюдал за ними и по выражению алчности на их лицах понял: они попались на удочку так же, как перед этим Сидни. Потом Рея подняла на меня глаза. - Мы можем загреметь на двадцать лет, если погорим. - Черт! - взорвался Фел. - Ты кончишь ныть? Тебе нужно обязательно вставлять палки в колеса? Заткнулась бы лучше! - Я побывала в тюрьме, а ты нет, - спокойно парировала она. - Дурак, и говоришь по-дурацки. - Никакой тюрьмы не будет, - вмешался я. - Давайте я все объясню. Я рассказал им все о колье Плессингтонов, показал газетные вырезки и фотографии, где она была изображена с колье на шее. Я рассказал о тысячных карточных долгах, из-за которых она была вынуждена тайно продать его. И о том, как мой босс тайно купил колье по бросовой цене. И идею о том, как мы решили тайно сделать новое колье и продать с огромным барышом. - Жадный сукин сын, предлагает только два процента с выручки, - закончил я. - Вот я и решил прибрать колье. В моем положении я без риска могу продать камни за миллион. Что и разделим пополам. - Пользуясь любимым выражением Сидни, я добавил: - Справедливее, дальше некуда! Рея посмотрела на меня испытующе. - Что-то больно ты расщедрился. - Ее холодные недоверчивые глаза шарили по моему лицу. - Что у тебя на уме? Ты знаешь, мы пошли бы на дело и за десятую долю такой цены. Что ты задумал? Я понял, что переборщил. Она, конечно, была права. Предложи я им пятьдесят тысяч, и они ухватились бы за это дело с радостью. Но теперь поздно пятиться. Я совершил промах и теперь следовало усыпить их подозрения. Я бесстрастно выдержал ее подозрительный взгляд. - Мне кажется, - осторожно начал я, - раз вы проделываете самую опасную часть работы и получите половину, то останетесь довольны и будете держать язык за зубами. Я вовсе не хочу, чтобы вы тянули деньги из меня после дела. Чтобы избежать шантажа, я сразу делю куш пополам. - Этот малый думает на два хода вперед. Котелок у него варит, - возбужденно сказал Фел. - Твоя правда, мистер. Полмиллиона - и ты о нас больше не услышишь! - Опасная часть работы? - Рея моментально заметила еще один мой промах. - Ты же только что говорил - дело простое и легкое. В чем же тогда опасность? - Мне следовало сказать "активная часть работы", а не опасная, но всего ведь не предусмотришь. Да, с Реей нужно держать ухо востро. В отличие от своего легковерного брата, она требует к себе такого же деликатного отношения, как и мешок гремучих змей. Она еще долго не сводила с меня подозрительного взгляда, потом все же спросила: - Так что мы должны сделать? - Прежде всего вам необходимо придать себе более респектабельный вид. Брат и сестра в отпуске. Купите одежду поприличнее на те деньги, что украли у меня. Потом поезжайте в Парадиз-Сити и остановитесь в отеле "Пирамида". Зарегистрируйтесь как Джон и Мэри Холл. Вынув золотой карандаш, я записал номер телефона на полях газеты. - Позвоните во вторник около полуночи и сообщите номер, в котором вы остановились в отеле. Не хочу справляться о вас у портье. В среду вечером я заеду к вам и сообщу все необходимые детали. Дело можно будет провернуть уже в пятницу, но детали требуют некоторого уточнения. - Ты еще не сказал, как мы будем действовать, - сказала Рея, внимательно глядя на меня. - Я хочу знать. - Мы с боссом будем работать над эскизом ожерелья у него в пентхаусе. Колье будет лежать на столе. Оно необходимо, чтобы сверять образцы камней. Вам только и делов, что войти и взять его, предварительно связав нас, чтобы мы не подняли тревогу. Вот всего и делов. - Нет, ей-Богу! - воскликнул Фел. - Неужели все так просто! Мы заходим, берем эту чертову штуковину и все? - Именно. - Я встал. - Еще есть вопросы? - Нам иметь при себе пистолеты? - Конечно. Но можете их не заряжать. О сопротивлении не может быть речи. Они нужны вам только для острастки. Вы поняли - пистолеты должны быть незаряженные. - Ясно. Я раздобуду пару пушек. - Подробности обсудим в среду. Организацию предоставьте мне. Ваше дело - приодеться, держаться респектабельно и по мере возможности не привлекать внимания. - Я посмотрел на Рею. - Тебе что-то неясно? Она хмуро вглядывалась в меня. - Да. В чем здесь подвох? Вот мой вопрос. Я носом чую: здесь что-то не так. Полмиллиона баксов без труда, без писка, без легавых. Темнишь! Какую игру ты затеял? Я повернулся к Фелу. - Ты сможешь найти кого-либо посговорчивее в напарники? Она мне надоела. В конце концов, лучше двое мужчин, чем мужчина и подозрительная сука. Он осклабился. - Не обращай на нее внимания. Ее вечно поносит через рот. Во вторник вечером мы будем в отеле, мистер. - Если вы не дадите о себе знать во вторник вечером, я поищу других исполнителей этой акции. Это была моя прощальная реплика. За пять лет работы у Сидни я много раз бывал у него в пентхаусе. Берт Лоусон, ночной дежурный, знал меня в лицо и всегда весело приветствовал, распахивая дверь. В десять вечера стеклянная дверь запиралась и Берт уходил в дежурку, коротая остаток ночи перед телевизором. Он выходил только для того, чтобы впустить случайного гостя или ответить на телефонный звонок. Но это случалось крайне редко. Четверо богатых обитателей дома, включая Сидни, имели свои ключи от парадного и после десяти открывали дверь сами. За исключением Сидни, это были довольно пожилые люди, и если и выходили поздно, то достаточно редко. Это облегчало мою задачу. Входная дверь запиралась на автоматический замок. Когда приходило время, Берт опускал задвижку предохранителя и после этого дверь можно было открыть лишь воспользовавшись ключом. Я не предвидел никаких затруднений при посещении Сидни в поздний час. Лоусон впустит меня без лишних вопросов. Я поднимусь на лифте на верхний этаж, а затем спущусь обратно. Лоусон вернется в дежурку смотреть телевизор. Мне нужно будет прошмыгнуть мимо, открыть замок, поставив его на предохранитель, а затем подняться по лестнице в пентхаус Сидни. Входная дверь квартиры Сидни тоже была снабжена автоматическим замком. Вечно забывая ключи, он редко запирал ее, зная, что дверь дома охраняется днем и запирается на ночь. Если же в вечер нападения дверь будет заперта, я всегда найду момент, чтобы открыть ее. Я мог бы намеренно оставить чемоданчик в прихожей и выйти туда, пока Сидни работает, и поставить замок на предохранитель, чтобы Рея и Фел ворвались в пентхаус неожиданно и захватили Сидни врасплох. Я был уверен, что страх парализует его. Увидев пистолеты, он и не пикнет. Я не ожидал никаких неожиданных действий с его стороны, но во избежание подозрений придется разыграть из себя храбреца. Фел оглушит меня ударом пистолета. Такая перспектива не очень улыбалась мне: но необходимо застраховаться от подозрений. Правда, я перенес сотрясение мозга при автомобильной аварии, так что Фел должен будет ударить не по голове, а по лицу. Занятый своими мыслями, я вел машину в Парадиз-Сити. Я почти не сомневался, что Рея и Фел заглотнули крючок. Но если они вообразили, что я позволю им уйти с бриллиантами на миллион восемьсот тысяч, то их ждало разочарование. Трюк заключался в том, чтобы подсунуть им стеклянную подделку. Еще во время полета в Луисвилл я почувствовал, что Рея вызывает во мне тревогу. Теперь, возвращаясь домой в "бьюике", я спрашивал себя: а так ли уж мне хочется близости с ней? Я, конечно, испытывал к ней вожделение, но, как выяснилось, миллион долларов притягивает сильнее. Подвернись мне случай переспать с ней как с потаскушкой, которой она и была на самом деле, я бы воспользовался ею, но последний наш разговор показал, насколько она холодная, черствая и бездушная тварь, лишенная всякого проблеска чувства. Миля за милей оставались позади, и постепенно у меня начал складываться план, как сделать ее и брата не более чем пешками в моей игре. В отличие от своего брата-идиота, Рея отнеслась ко мне с подозре