Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир. Убить время


     ---------------------------------
     выпуск 14
     Перевод М. Громова
     Издательский центр "Гермес" 1995
     OCR Сергей Васильченко
     --------------------------------

        ГЛАВА ПЕРВАЯ

     "Ролс-ройс"  сорокового  года  выпуска  бесшумно  скользил по  дорожкам
нью-йоркского  Центрального  парка.  Его  затемненные   стекла   изолировали
гитарные аккорды "Каньона" Пакелбела от однообразных звуков большого города.
     В машине, позади шофера, одетого в ливрею, утопая в бархатных  сидениях
под  цвет своих темных волнистых волос, сидел доктор Феликс Фокс и потягивал
"дайкири"  из  бокала  резного  хрусталя  "баккара".  Он  нажал  кнопку   на
перегородке, отделявшей сиденье водителя от салона.
     - Есть бегуны? - спросил он шофера.
     - Нет, сэр.
     - Смотри внимательней, - сказал Фокс и отключил микрофон.
     Да, это жизнь, подумал он  и понюхал розу в маленькой вазочке. Он допил
и поставил  пустой  бокал  в лакированный бар, имевшийся в салоне, скользнул
рукой по  галстуку  от  Триплэра за 55  долларов  и лацканам  безукоризненно
сшитого  костюма  от Ланвина  за 1200  долларов.  Глянул  вниз на  туфли  от
Ботичелли на фоне белого плюша, покрывавшего пол ковра.
     Настоящая жизнь.
     Голос из динамиков привлек его внимание.
     - Бегуны, сэр.
     Глаза Фокса сузились в жесткие злые щелочки.
     - Где?
     - Впереди слева.
     Он пригляделся  сквозь затемненное стекло. Впереди на обочине он увидел
мужчину и  женщину в  спортивных  костюмах.  Их кроссовки "Адидас" поднимали
облачка пыли. Лица были влажны и светились радостью.
     - В исходную позицию, - сказал он.
     Машина догнала бегунов, затем немного проехала вперед.
     -  Готов?  - спросил  Фокс,  и искорка удовольствия проскользнула в его
глазах.
     - Да, сэр.
     Через  затемненные  стекла "ролс-ройса"  Фоксу  хорошо была  видна пара
бегунов. Они буквально источали здоровье, да еще и флиртовали друг с другом.
     - Давай, - прорычал он.
     Машина  рванула  вперед,  подняв и бросив в лицо изумленной  паре целое
облако песка  и гальки.  Фокс обернулся  и  с  удовлетворением  увидел через
заднее стекло,  как они кашляли и плевались, а их  блестевшие  от пота  лица
покрыл слой копоти.
     - Точно в цель! - закричал он и громко расхохотался.
     - Да, сэр, - сказал шофер.
     - Заткнись!
     Он хлопнул по выключателю  переговорной  системы, посмеиваясь, вынул из
жилетного кармана серебряную бутылочку и вдохнул порцию кокаина с серебряной
ложечки.
     Он  ненавидел  бегунов,  он ненавидел  здоровье. Если  бы  не миллионы,
которые приносили  ему "Бег  и теория относительности"  и  "Живи свободно на
сельдерее"  - две книги  Фокса,  входящие в  список  бестселлеров  "Нью-Йорк
Таймс" - он бы показал  всем этим  бегунам, лыжникам, теннисистам, туристам,
танцорам  и  прочим  сумасшедшим представителям  здорового мира!  Он первыми
занес бы их в список на умерщвление.
     Машина вылетела из парка и плавно затормозила у обочины.
     - Отсюда два квартала до телевидения, сэр, - сказал шофер.
     Фокс вздохнул и с недовольной гримасой убрал кокаин.
     - Ладно, ладно, - обреченно произнес он. - Давай все сюда.
     Окно в перегородке  за спиной шофера раздвинулось, и  тот  передал шефу
аккуратно  сложенную стопку одежды. Здесь  была футболка, пара нежно-голубых
спортивных брюк и такая же куртка. Фокс не спеша снял свои вещи и передал их
шоферу. Затем с отвращением надел  на себя спортивный костюм.  Он терпеть не
мог ощущение спортивной одежды на теле.
     - Превосходно, - угрюмо произнес он.
     Шофер передал  назад  бутылку с  "Эвиан", из которой Фокс побрызгал  на
лицо, чтобы изобразить выступивший пот.
     Настоящий ад - изображать из себя помешанного на здоровье.
     - Есть кто-нибудь вокруг? - спросил он.
     - Фарватер свободен, сэр.
     Шофер соскользнул с сидения и обошел машину, чтобы открыть Фоксу дверь.
     - Заберешь меня через  час,  - сказал Фокс, срыгнул и рысцой  посеменил
вперед.

     По  мере приближения к телестудии отрыжка утихла, и ощущение горечи  на
его лице сменилось одной  из самых лучезарных улыбок. Он помахал толпе возле
входа в телецентр. Пошутил с секретаршей в студии, рассказал  пару анекдотов
гостям, ожидавшим начала съемок шоу Алмазного Франка в зеленом зале студии и
с триумфом взбежал на сцену.
     Камеры зафиксировали  встретивший его шквал приветствий и одобрительных
возгласов. Алмазный Франк представил его: "Феликс Фокс - символ стройности".
     Тепло улыбаясь  Фокс призвал располневших домохозяек обрести  счастье в
стройности и  своих  книгах. Собравшиеся  подтвердили сокрушительный  эффект
вдохновенных  бесед  доктора  Фокса.  Женщины средних лет вопили в  экстазе,
когда он демонстрировал идиотские прыжки. Полненькие девушки яростно бросали
конфеты в урны.
     У выхода со сцены группа фанатов совала ему для автографа  книги "Бег и
теория относительности" и "Живи свободно на сельдерее".
     Среди  мелькающих  страниц  он  заметил  симпатичную  грудь  приличного
размера, обтянутую тоненьким розовым свитерком. Фокс поднял глаза от груди и
обнаружил под копной светлых курчавых волос мордашку в стиле Ширли Тэмпл.
     -  Привет,  -  взволнованно дышала девица, и  ее свитер растягивался на
груди  почти до пределов  прочности.  - Вы кажетесь  мне  просто нереальным,
доктор Фокс, - прошептала она и губы ее задрожали.
     - Да? - сказал Фокс.
     Она была такого сорта,  что  вполне  могла бы устроить его.  Не  многие
могли. Последняя была крикливой. Крикливые не подходили.
     - Вы читали мои книги?
     - Нет  Я  жду,  когда появится фильм.  -  Она  вытолкнула  вперед  себя
неряшливую  рыжеволосую  девицу  с  лицом, похожим на географическую карту и
покрытым толстенным слоем пудры. - Это моя подруга Дорис. Мы живем вместе. И
она тоже считает вас очень симпатичным.
     - Правда?  - с ужасом спросил Фокс. Раздавая  автографы он  разглядывал
ротик блондинки. Его уголки задирались вверх, как  края молодого месяца.  Он
увидел синяки  у  нее  на шее. - Откуда  это? - спросил он, многозначительно
проведя рукой по ее шее, и толпа фанаток тоскливо застонала.
     - А,  это мой приятель,  - хихикнула девица.  -  Он иногда бывает таким
грубым. Но меня это заводит.
     Да, это то, что нужно, решил Фокс. Она подойдет.
     - Вам стоит показать это доктору.
     - Ничего страшного, - вспыхнула девица. - Это  всего лишь синяки. Они у
меня всегда.
     Дорис пихнула ее в бок.
     -  Он,  я что-то не так сказала? Дорис говорит, что я  все время болтаю
какую-то чушь.
     -  Дорогая моя, вы просто очаровательны, - сказал Фокс.  - Давайте-ка я
лучше посмотрю ваши синяки.
     Ее глаза округлились.
     - Вы  хотите  сказать, что  вы настоящий доктор? Я имею в  виду,  как в
больнице?
     - Совершенно верно.  - Он непринужденно повел ее сквозь толпу в сторону
стоявшего неподалеку  "ролс-ройса". - Вот и  все,  леди, - с  очаровательной
улыбкой сказал он сопровождавшей его  толпе. -  У меня  есть  небольшое,  но
очень важное дело, которым я должен срочно заняться.
     Женщины  разочарованно вздохнули. Одна из них крикнула, что любит  его.
Он дружески пожал ее руку.
     - Стремитесь стать как можно лучше, - искренне сказал Фокс.
     Женщина восторженно взвизгнула.
     В машине Фокс предложил блондинке бокал шампанского.
     -  Я  обожаю шипучку, - сказал  она.  -  Однажды я сломала руку  и  мне
пришлось принять обезболивающий алка-зельцер. Мне так понравилось!
     - Что, ломать руку?
     Она рассмеялась:
     - Нет же, глупый. Шипение. А руку я вообще не чувствовала.
     Фокс замер.
     - Она что же, не болела?
     - Не-а. Один мой случайный  знакомый - он работал на карнавале - сказал
как-то, что  есть специальное слово для такого  типа  людей,  как я. Ну  для
таких, знаете, которые не чувствуют  боли.  Я  знаю, это странно, но так  со
мной было всегда...
     - Лошадь, - сказал Фокс, в упор уставившись на девицу.
     Это было как раз то, что нужно.  Именно то,  что нужно,  и даже немного
больше.
     - Ага, точно - лошадь! Он так и сказал. Может, вы его  знаете -  Джонни
Калипсо, татуировщик?
     - М-м-м, сомневаюсь, - пробормотал Фокс.
     Вечер обещал быть замечательным.
     "Ролс"  остановился  под козырьком  здания  на  Пятой  авеню. Навстречу
шагнул швейцар и помог выйти из машины.
     - Между прочим, меня зовут Ирма, - сказала девица. - Ирма Шварц.
     - Очаровательно, - сказал Фокс.
     Ирма была чудо. Фокс  начал с булавок и переходил постепенно к иголкам,
веревкам, хлыстам, цепям и огню.
     - Что, все еще не больно? - изможденно выдохнул он.
     -  Нет,  док,  - произнесла Ирма,  отхлебнув  из  бутылки  шампанского,
которую она прихватила с собой из машины. - Я же говорила - я лошадь.
     - Вы сенсация!
     - И вы  тоже, Фокси.  Бег  изменил мою  жизнь. На  прошлой неделе. А до
этого, я каталась на роликовых коньках. Правда,  сломала нос. После этого  я
как следует не различала запахов и пришлось сделать операцию. А до роликов я
каталась на доске. Очень неплохо. Только бросила это дело, потому что мне не
нравилось, когда  меня  называли  жопой.  Понимаете,  когда  тебя  поколотит
собственный  приятель - это  одно,  но когда  какой-нибудь  полный  придурок
называет тебя жопой - это, ну, вы понимаете...
     - А когда нос сломала, тоже  не было больно? - спросил он, дергая ее за
волосы.
     - Ну  конечно  нет. Я же говорила, что абсолютно ничего не чувствую. Ну
вот,  а до  этого, до  роликовой доски, я танцевала. Но  начала  очень много
кушать. Дорис,  моя подруга,  рассказывала  мне, как  ребята из  "Метрополя"
обсуждали, какая я толстая.
     - М-метрополь, - пробормотал Фокс, впиваясь зубами в плечо Ирмы.
     - Я там работаю. Я ведь стриптизерша. Они чуть не  умерли, когда прочли
в анкете, сколько мне лет. Клянусь, вы тоже не угадаете.
     - Меня это не волнует.
     Он снова был на пути в рай.
     - Нет, пожалуйста, угадайте.
     Вздохнув, Фокс сел.
     - Двадцать, двадцать пять?
     - Сорок три!
     Фокс глубоко выдохнул:
     - Сорок три? - На ее лице не было  морщин,  никаких других следов того,
что Ирма Шварц существовала на белом свете дольше двух  десятков лет. - Ты и
вправду лошадь, - задумчиво произнес он. - Редчайшая порода лошади.
     - Я как-то читала  об этом  в  книге Рипли "Хотите  - верьте". У меня в
организме есть особое  вещество. Не то, что я его принимаю как лекарство  по
необходимости, нет. Оно просто там находится. Доктора называют его прокатин.
     - Прокаин, - отвлеченно поправил Фокс.
     Его  мозг  лихорадочно работал. Ирма Шварц была  слишком  хороша, чтобы
быть  реальностью.  То,  чем  она   обладала,  было  более  ценно,  чем  все
достопримечательности мира.  И было бы слишком  эгоистично держать ее только
для себя. Она принадлежала всему миру.
     - Да, точно. Прокаин.
     - Ты счастливая, - сказал Фокс. - Люди  платят многие  тысячи долларов,
чтобы получить то, что тебе досталось задаром. Все  сорокатрехлетние женщины
хотели бы выглядеть на двадцать. Долгие годы прокаин использовался военными.
В небольших количествах он  может служить как обезболивающее. Он принадлежит
к  одной   группе  с  новокаином  и  кокаином,   но  вырабатывается   только
человеческим организмом. А в больших  дозах  это вещество замедляет процессы
старения.  Теоретически  он может вообще остановить старение, позволяя людям
на  протяжении всей жизни оставаться  молодыми.  Но  конечно  это  только  в
теории.  Это  вещество  слишком  редкое,  чтобы  использовать  его  в  таких
количествах.
     - Ну как вам это нравится? -  сказала  Ирма. - В моем организме плавает
что-то, стоящее больших денег.
     - Огромных денег,  - заметил Фокс. - Любая европейская клиника заплатит
целое состояние за твой прокаин.
     - Да? - просияла Ирма. - Может, я могу продать  немного? У  меня же его
слишком много, правда?
     Фокс улыбнулся.
     -  Боюсь, что это невозможно. Его  можно  получить  только  из мертвого
тела.
     Ирма хихикнула.
     - Ну тогда я лучше буду танцевать в "Метрополе".
     Фокс щелкнул ее по уху с выражением нежности на лице.
     - Я сейчас приду.
     Он вернулся через минуту.
     На  руках были резиновые перчатки. В левой  руке он держал медицинского
вида коричневую бутылку, в правой - большой кусок ваты.
     - Что это? - спросила Ирма.
     - Кое-что, способное свести тебя с ума.
     - Как наркотики, да?
     - Почти.
     Он  смочил  вату  содержимым бутылочки. Испарение  обожгло  ему глаза и
заставило перехватить дыхание.
     -  Знаете, вы так добры ко мне, -  хихикала Ирма, - сначала шампанское,
теперь вот это...
     - Дыши глубоко, - сказал Фокс.
     Она повиновалась.
     - Только меня не берет.
     - Возьмет.
     - Это та новая штука, что появилась сейчас в дискотеках?
     - Новейшая. Говорят, человек как будто умирает и направляется в рай.
     - А как называется? - спросила Ирма и глаза ее округлились.
     - Синильная кислота.
     - Не очень привлекательное название, - сказала Ирма Шварц. И умерла.

        ГЛАВА ВТОРАЯ

     Его звали Римо, он  перелезал через электрофицированную ограду. Однажды
его здорово  ударило током, но после того, как один старик показал  ему, как
побеждать электричество,  взобраться  на  двенадцатифутовую стену, опутанную
электрическими проводами, не было для него проблемой. Весь секрет заключался
в том, чтобы использовать это самое электричество.
     Большинство людей пытаются бороться  с током так же,  как они борются с
гравитацией, пытаясь взбираться вверх. Старик давным-давно показал Римо, что
гравитация  слишком сильна  для  человека,  чтобы  с  ней  сражаться, и  это
объясняет,  почему  большинство  людей  срываются  вниз,  пытаясь штурмовать
высокие здания. Римо не падал вниз, потому что  он использовал гравитацию, и
она  подталкивала  его вперед,  а затем он перенаправлял выработанную  в его
теле движущую силу, и она толкала его вверх.
     То  же  происходило и с электричеством.  Сейчас, приближаясь к  вершине
ограды, он держал ступни и ладони строго  параллельно поверхности ограды,  в
нескольких дюймах от стальной рамы.  Он находился в контакте с электрическим
током, потому  что  это  как раз и  держало его подвешенным  в  воздухе,  но
никогда не изменял расстояние до ограды.
     Для того,  чтобы овладеть этим,  ему  потребовалось  много  времени.  В
начале,  во  время  практических  занятий, он  приближался  к ограде слишком
близко, и его так било электрическим  током, что  сводило мышцы. А потом  он
научился бороться  с  электричеством,  и все  прекратилось.  Никто не  может
сражаться с электричеством и победить. Так говорил старик.
     Старика  звали  Чиун. Он  уже был довольно  стар,  когда  Римо  впервые
встретил  его много лет  назад. Когда электрический  ток вел себя так, будто
хотел зажарить Римо живьем, Чиун учил расслабляться и принимать его. Если бы
кто-нибудь  другой   посоветовал  Римо   повиснуть   и  расслабиться,  когда
смертельная доза  электричества проходила  через его тело, он сказал бы  ему
пару ласковых. Но Чиун был не кто-нибудь. Он был Мастером. Он пришел в жизнь
Римо для того, чтобы создавать.  Из  состарившейся формации мертвого офицера
полиции - боевую машину, более совершенную, чем что-либо известное западному
миру.  Этим  полицейским  был  Римо, втянутый  в  дело,  к которому не  имел
никакого отношения и  приговоренный к смерти на электрическом стуле, который
как следует не работал...
     Хоть и не как следует, но все же достаточно сильно. В то утро, когда он
оказался в санатории Фолкрофт в Рай, штат  Нью-Йорк, ожоги на  его запястьях
были свежими, и он помнил  этот электрический  стул. Много лет спустя  после
того, как он встретил человека с  лицом цвета лимона,  который лично отобрал
его для эксперимента, а  потом  представил древнему корейцу по имени Чиун, -
он  помнил.  Целую жизнь  спустя после того, как Чиун превратил тело Римо  в
нечто  настолько отличное  от тела нормального человека  мужского пола,  что
изменилась  даже  его нервная система, - ужас перед электричеством  таился в
его теле.
     Поэтому когда Чиун велел ему расслабиться, он боялся. Но слушал.
     Теперь  он  лез  к   вершине  ограды  и  концы  электрического  провода
прикасались  к его коже. Дыхание было  глубоким, подвластным ему. Равновесие
автоматически  восстанавливалось  при   каждом  движении.  Ток   был  силой,
державшей его наверху. Используя его, ни  на мгновение не прерывая контакта,
он  медленно скользил вверх  по ограде, передвигая руки осторожными кругами,
вырабатывая   трение,  продвигавшее  его  вверх.  Добравшись  до  верха,  он
неожиданно оторвался от поверхности, подтянул ноги и кувырком прыгнул вниз.
     Имение, в  котором он  оказался, представляло собой  акр или более того
покрытого снегом гравия и замороженной грязи в отдаленном конце Стэтн-айлэнд
- района  большого  Нью-Йорка.  Повсюду валялись  гниющие  деревянные ящики,
ржавые банки и намокшие листы старых газет. В углу имения находился огромный
грязный   шестиэтажный    шлакоблочный   склад.   Рядом    стоял   грузовик.
Приблизившись,  Римо  увидел  трех  здоровых мужиков, таскавших  в  грузовик
ящики.
     - Здорово,  ребята, - сказал Римо,  запуская  руку в один из ящиков. Он
вытащил наружу запаянный в  пластик мешок белого порошка, фунтов пять весом.
- Так я и думал, - сказал он.
     - Что? -  Один  из рабочих достал  девяти миллиметровый  автоматический
браунинг. - С кем имею честь, мистер?
     - Я из отдела по контролю за продажей героина, - не разжимая губ сказал
Римо. -  И боюсь, что эта партия не пойдет.  Грязная упаковка,  нет названия
фирмы-изготовителя,  нет  даже  пластмассовых  мерных ложек - знаете,  какие
раздают при продаже кофе. Нет, это совсем не на уровне. Извините, ребята.
     Он вспорол пластиковый мешок и выпустил содержимое на ветер.
     -  Эй, эта  штука  стоит  больше  полумиллиона  долларов! -  воскликнул
человек с браунингом.
     - "Делай дело хорошо, либо вообще не делай!" - вот  наш девиз, - сказал
Римо.
     -  Прочь с дороги, парень! -  крикнул человек с  пистолетом и через две
секунды выстрелил.
     Он опоздал  всего  на одну  секунду.  Потому что  секундой  раньше Римо
свернул  ствол  браунинга  дугой,  и когда из него вылетела пуля, она попала
точно в грудь рабочего и вошла в нее с глухим чавканьем.
     - У  меня  нет оружия, смотри,  - сказал другой рабочий,  высоко подняв
руки вверх и намочив штаны.
     - У меня тоже нет, видишь? - спросил другой, упав на колени.
     - Ты главный? - спросил Римо.
     -  Ни в коем  случае! - закричал рабочий с трогательной искренностью. -
Мы только работяги. Вам начальники нужны, да сэр?
     - Кто же начальники?
     -  Мистер  Бонелли. Бонз  Бонелли. Он где-то там,  - он  показал внутрь
склада.
     Джузеппе Бонз Бонелли сидел  за столом  в единственной отапливаемой  во
всем здании  комнате, с ковром на полу. У  него за спиной, высоко над  полом
имелось  маленькое окошко.  Он  сидел в большом красном кожаном кресле и был
похож скорее  на престарелого призрака,  чем на теневого героинового дельца.
Волосы  у него  были  жидкие, а  кожа на щеках обтягивала  лицо,  похожее на
череп.  Под  столом  сидела  девица и  что-то  делала, припав  лицом  к паху
Бонелли.
     - О... О,  черт!  - сказал Бонелли, заметив фигуру  Римо, появившуюся в
дверях. - Вы кто?
     Одна рука  неистово  задергалась  на  коленях, пока другая доставала из
кармана до смешного большой кольт 45-го калибра.
     - Гр-р-р, - зарычал он, выхватив, наконец,  оружие. -  Молния! Гребаная
молния зацепилась.
     - Спасибо, - сказал Римо, выхватив у него пистолет.
     - Проклятая молния. Все ты виновата!
     -  Пользуйтесь пуговицами,  - посоветовал Римо,  - или фиговым  листом.
Вам, наверное, вполне подойдет и виноградный.
     Указательный  палец несколько раз дернулся вперед  и  назад, прежде чем
Бонелли понял, что в его руке ничего нет.
     - Отдайте мой пистолет!
     - Обязательно, - произнес Римо, и раздавив его в пыль, высыпал в ладонь
Бонелли.
     -  Умный, черт, - пробормотал Бонелли. Он  толкнул девицу под столом. -
Эй ты, пошла отсюда! У меня дела.
     Из-под стола выползла блондинка с потрясающей фигурой.
     - А как же я? -  проворчала  девица и лицо  ее исказилось злобой. Потом
она увидела Римо и злость прошла.
     Римо  часто производил на женщин подобный эффект. Ее оценивающий взгляд
потеплел  когда  она  разглядела  стройную  подтянутую  фигуру  с  непомерно
широкими  запястьями,  хорошо  развитыми  плечами,  чисто  выбритым лицом  с
высокими скулами, продолговатыми  темными глазами и густой черной шевелюрой.
Она улыбнулась.
     - Вы часто здесь бываете? - спросила она.
     - Только когда надо кого-то убить.
     - Вы такой милый.
     - Пошла вон! - закричал Бонелли.
     Девица медленно  выплыла из комнаты, давая Римо  возможность разглядеть
все достоинства своего зада.
     - Что это за  чепуха про "убить кого-то", - Бонелли  сплюнул. - Что это
за разговоры?
     Римо пожал плечами.
     - Это то, для чего я здесь оказался.
     -  Ах,  так?  -  Быстрым  движением  Бонелли  выхватил нож и вспорол им
воздух. - Ах так?
     - Ага, - сказал Римо, схватив нож за лезвие.
     Он закрутил и подбросил  его вверх. Нож продырявил в потолке аккуратную
дырку. На голову и плечи Бонелли посыпалась штукатурка.
     - Умник, - сказал Бонелли. - Эй, ты что собираешься делать?
     - Хочу  немного покатать тебя, -  сказал Римо, пытаясь  вложить  в свои
слова  все  гангстерские  интонации, которые  слышал  в  ночных  сеансах  по
телевизору. Он поднял Бонелли за шиворот.
     - Осторожней, ты.  Это шелковый  костюм!  Испортишь  костюм, я  с тобой
серьезно поговорю.
     Римо вывернул карманы пиджака. Об пол звякнули два ножа и стилет.
     - Ладно приятель, - взбесился  Бонелли, - ты сам напросился! Коротышка,
Коротышка!
     - Коротышка? - Римо прикинул, что  Бонелли весил самое  большее  фунтов
сто. И ростом был едва около пяти футов. - Я - коротышка? А сам-то ты кто?
     Бонелли усмехнулся. Он ткнул пальцем в окно. - Вот Коротышка!
     Оконце  заполняла   физиономия   с  поросячьими  глазками  и  настолько
переломанным носом, что он  походил  на кусок  оконной  замазки,  по которой
проехала гусеница танка. Затем в  окне появились два массивных плеча. Стекло
разлетелось градом осколков.  В  углах окна появились трещины и поползли  по
стене с оглушительным грохотом.  Потом стена поддалась  и в  комнату  влетел
Коротышка.
     - Звали, Босс?
     - Да, займись-ка этим умником.
     Коротышка надвинулся на Римо.
     - Этим?
     - А  кем же еще?  - заорал Бонелли. - В этой комнате только ты, я и он.
Ты что решил выкинуть вон меня?
     Лицо Коротышки изобразило смирение.
     - О, нет, босс. Вы же босс. Как я могу так с вами поступить!
     - Тогда, может, ты думаешь о себе?
     Коротышка  задумался.  Его  брови   сосредоточенно  задвигались.  Затем
морщины раздумий на лбу разгладились и он просиял счастливой улыбкой.
     -  Я  понял. Это  шутка, да, босс?  Выставить  вон меня самого!  Правда
смешно, босс! Ха-ха-ха.
     - Заткнись!
     - О'кей, босс.
     -  Итак, кто же должен выйти  вон,  Коротышка? - примирительно  спросил
Бонелли.
     Коротышка оглядел комнату и начал  загибать пальцы: - Так, есть  вы, но
вы босс. Есть я ха-ха-ха, это было смешно, босс!
     - Кто еще, тупица?
     Коротышка  стал поворачиваться в  стороны, пока взгляд его не наткнулся
на  Римо. -  Остается он,  - убежденно произнес  Коротышка. Он поднял  руку,
похожую больше на дубовую ветвь, и вытянул ее вперед.
     - Правильно, - сказал Бонелли.
     -  Не  правильно, - сказал Римо.  И двумя  пальцами отклонил удар. Рука
Коротышки  в  результате  ударила  в  центр  его  собственного  лица  отчего
многострадальный нос вынужден был исчезнуть окончательно. Коротышка с глухим
звуком упал ничком вперед.
     -  С этим  все, - сказал  Римо, вновь поднимая Бонелли, на этот раз  за
ремень, и пронес его через пролом в стене, раскачивая из стороны в сторону.
     - Ремень, мой ремень! - причитал Бонелли. - Это же Пьер Карден!
     Римо полез  вверх  по  отвесной стене склада.  Бонелли  взглянул вниз и
завопил: - Проклятое дерьмо, куда ты меня тащишь?
     - Наверх.
     Римо  методично  взбирался  по  стене  здания.  Ноги  отыскивали  грани
кирпичей, свободная рука задавала направление.
     - Пусть небеса  проклянут  тебя, - рыдал Джузеппе Бонелли, - пусть твоя
жизнь будет полна лишений и страданий. Пусть твои дети и дети твоих детей...
     -  Эй,  ты там  заткнешься?  Я  готовлюсь убить  кое-кого,  а  ты  меня
отвлекаешь.
     - Пусть твои  внуки  будут покрыты  нарывами! Пусть  твоя жена заболеет
проказой!
     - Слушай, если ты не перестанешь  раздражать меня, я предпочту оставить
тебя здесь, - сказал Римо.
     - Это идея. Пусть твой дядя подавится куриной косточкой!
     - Минуточку, - сказал Римо останавливаясь. - Это уже слишком. Не трогай
чужого дядю.
     Он подбросил Бонелли вверх. Бонелли оглушительно  завопил, его голос по
мере удаления от земли звучал все тише.
     - Берешь свои слова обратно? - спросил Римо.
     - Беру! - завыл Бонелли.
     - Какие?
     -  Все. Абсолютно все!  -  Он  на  минуту остановился  в воздухе, затем
заорал вновь: - Помогите!
     - Заткнешься ты или нет?
     - Да-да, навсегда. Молчу.
     - Дашь ты мне сосредоточиться?
     - Делайте все, что вам угодно. Только поймайте меня!
     Когда  он достиг уровня глаз Римо,  тот потянулся и  поймал Бонелли  за
ремень.  Глотая воздух и  размахивая руками как утопающий, Бонелли заскулил,
потом открыл глаза и обнаружил, что все еще жив.
     - Умник...
     - Но-но, - предупредил Римо.
     Бонелли замолчал.
     Остаток  пути высотой в  шесть  этажей  был  мирным.  Римо  насвистывал
древнюю  корейскую   мелодию,  которую   слышал  от   Чиуна.  Мелодия   была
запоминающаяся  и  очень  милая,  а то,  что она  звучала в  холодном зимнем
воздухе, делало  ее еще более красивой. Аккомпанементом звучало пение  птиц.
Римо почти забыл о нарко-короле, болтавшемся в его правой руке.
     Иногда  Римо  почти  нравилось то,  что он делал.  Он  думал,  что  это
совратило  его. Наемные убийцы  не были по-настоящему счастливыми  людьми, и
Римо предполагал, что не счастливее большинства людей, убивавших других ради
того, чтобы  жить.  Но,  по крайней  мере,  он  убивал таких людей,  которые
заслуживали  того. Он  не  нанимался  на  работу к  жадным  землевладельцам,
которым надо  было убрать  упрямых жильцов,  потому  что эти жильцы не имели
достаточно изящества чтобы  быстро  умереть в арендованных квартирах. Он  не
убивал  иностранных  студентов   оттого,  что   так   постановил  трепещущий
сумасшедший диктатор. Он убивал, когда надо было убить. Когда ничего другого
уже нельзя было сделать.
     Как и все профессиональные убийцы, Римо не решал сам, чьи души подлежат
освобождению  от  их  бренных  тел.  Это  делалось  за   него  организацией,
образованной  президентом  Соединенных  Штатов  как  крайняя мера  борьбы  с
преступностью. Только борьба продолжалась, президент был убит, а организация
осталась.
     Называлась   она   КЮРЕ.  КЮРЕ,  наверное,   была   самым   нелегальным
инструментом,   когда-либо   изобретенным  в   Америке   для   контроля   за
преступностью. КЮРЕ  действовала вне  рамок Конституции  - абсолютно  за  ее
пределами.  Ее  задача - бороться с  преступностью, когда все другие способы
потерпели неудачу.
     Из  трех  людей,  знавших о  существовании  КЮРЕ, президент Соединенных
Штатов был наименее важным. Он решал  - воспользоваться  или нет специальным
красным телефоном, находившимся в его спальне  в Белом Доме. Красный телефон
был напрямую  связан со  штаб-квартирой КЮРЕ  в  Рай,  штат Нью-Йорк.  Почти
каждый  новый  президент,  узнав  от  своего предшественника о существовании
КЮРЕ,  клялся,  что  не  будет использовать ее.  Существование  организации,
подобной  КЮРЕ, было  признанием того, что  американская правовая система не
срабатывала,  а  ни один  новый  президент не  мог  допустить этого. Поэтому
красный  телефон  мог  молчать,  забытый  до поры.  Но время от  времени  им
пользовались.
     И  когда  трубку этого телефона  поднимали, на  другом конце немедленно
отвечал человек с  кислым голосом, второй человек,  знавший о  существовании
КЮРЕ. Это был доктор Харолд Смит.
     Смит  был  самым  неподходящим  по  характеру человеком для того, чтобы
возглавлять   нелегальную   организацию.   Более   всего   его   интересовал
компьютерный  анализ  информации.  Он  был точен, привередлив,  методичен  и
законопослушен по своей природе.
     Работа на посту директора КЮРЕ заставляла  его ежедневно сталкиваться с
убийствами,   поджогами,   изменами,  шантажом.  Давно  почивший  Президент,
основавший КЮРЕ,  самолично отобрал для  этой работы Смита. Смит  был выбран
потому, что обладал одним качеством, которое - президент был в этом уверен -
отвергнет все возможные возражения, которые мог бы высказать Смит о сущности
этой работы. Харолд  Смит любил свою  страну больше, чем что-либо на  свете.
Поэтому он  мог  довести работу  до конца. Или не довести  вследствие высших
интересов государства. Даже  президент мог давать Харолду Смиту не более чем
советы относительно новых заданий. КЮРЕ никому не подчинялась.
     Третьим  человеком,  знавшим  тайну  КЮРЕ, был исполнитель  - "карающая
рука". Единственный человек,  обученный древней системе защиты и  нападения,
созданной тысячелетие назад в  корейской  деревушке  Синанджу.  Единственный
человек, способный делать невозможное.
     Этого человека звали Римо Уильямс.
     Он уже  преодолел  все  шесть  этажей  склада,  буксируя  притихшего  и
подавленного  Джузеппе  Бонелли.  Внизу  двое  рабочих  вновь  укладывали  в
припаркованный  грузовик  ящики,  наполненные  белой  смертью.  Римо  бросил
Бонелли на ровную, покрытую снегом крышу. Тот скривился и схватился за бок.
     - Что случилось? - подозрительно спросил Римо.
     - Эта песня.
     - Какая песня?
     - Та, что вы насвистываете.
     - И что же?
     Бонелли согнулся пополам.
     -  У меня  от нее образуются газы!  -  сказал  он. -  Я конечно не могу
распоряжаться, - он  повел рукой  по сторонам, -  но, хочу сказать, если вам
очень хочется  петь,  не могли  бы вы  напевать, скажем "Мой  путь"  или  "Я
влюбился   в  Сан-Франциско"?  Только  не  это  ужасное  дерьмо.  Вот  здесь
появляется такой воздушный мешок. - Он указал себе на живот.
     - У вас просто нет вкуса, - сказал Римо. Он становился похож на Чиуна и
знал это.
     Но не стоит беспокоиться об этом,  потому что сейчас у него есть о  чем
позаботиться. Например  о том, что  Джузеппе  Бонз  Бонелли залез и карман и
вытаскивал  на  свет  что-то  металлическое  с  черной  рукояткою.  Это  был
небольшой топорик.  Весело захохотав, Бонелли взмахнул им  в  сторону  Римо,
лезвие запело.
     - О'кей, умник. Ты долго напрашивался!
     Он  снова взмахнул  топором. Лезвие пронеслось точно по тому месту, где
была  голова  Римо. Только  ее там уже  не было. Молодой  человек совершенно
незаметно оказался  в другом месте так быстро, что Бонелли даже  не заметил.
Бонелли махнул еще раз. И опять промахнулся.
     - Ну,  хватит, -  сказал Римо,  небрежно отшвырнув топорик. Отлетев  на
приличное расстояние, тот вонзился в ствол дерева и глубоко увяз в нем.
     - Здорово! - восхищенно воскликнул Бонелли. - Эй, а кто вы, кстати?
     - Можете звать меня Римо.
     Бонелли широко улыбнулся.
     - Римо. Хорошее имя, звучное. Звучит "по итальянски". Вы итальянец?
     - Возможно, - сказал Римо.
     Он воспитывался в детском доме. Насколько ему было известно, его предки
могли быть кем угодно.
     - Я так и подумал.  У вас крестьянский склад ума.  Здорово получилось с
этим деревом. Римо, я могу надеяться на участие в моем бизнесе такого парня,
как вы?
     - Мне не нравится ваш бизнес.
     - Да, но деньги очень хорошие. И вы станете членом нашей дружной семьи.
Мы будем вместе делать множество дел по-семейному.
     - Например, "сажать на иглу" детей, да?
     - Римо, крестьянин! - экспансивно  воскликнул Бонелли. - Это всего лишь
бизнес,  и  больше  ничего. Поставка  товара.  Покупаешь  дешевле,  продаешь
дороже.
     Римо задумался.
     - Нет, - сказал он. - Я лучше сделаю кое-что другое.
     - Лучше, чем заработать деньги? Что же?
     - Лучше я убью тебя.
     Бонелли зарычал: - О'кей,  парень.  Я давал тебе шанс. Никакого мистера
Симпатяги  больше не  будет. - Он пошарил в  кармане брюк  и вытащил  ручную
гранату. - Ты уйдешь сам или подождешь пока я дерну чеку?
     - Вот  так?  -  сказал Римо выхватил  гранату у него из рук и  выдернув
чеку.
     - Ты что сделал! Быстро бросай!
     Римо не  глядя  подбросил  опасную игрушку  вверх и  поймал  у себя  за
спиной.
     - Нет, - сказал он. - Мне надоело все выбрасывать.
     Он снова подкинул гранату в воздух.  Бонелли подпрыгнул, но  Римо успел
перехватить ее.
     - Дай сюда!
     - Зачем тебе? - спросил Римо, подбрасывая гранату в одной руке.
     - Я ее выкину, - сказал Бонелли покрываясь испариной.
     -  Я  нашел ей лучшее применение, - сказал Римо. -  Ты  ее съешь. -  Он
запихнул  гранату   Бонелли  в  рот   и  пожал  ему  руку.  -  Приятно  было
познакомиться. Я подумаю над вашим предложением.
     Потом  он  толкнул  Бонелли в воздух, и  тот вытаращив глаза взял  курс
точно  на  стоявший  внизу  грузовик.  Все  ящики  были  загружены,  и кузов
опечатан. Оба рабочих уже сидели в кабине, мотор был заведен.
     Как  раз  вовремя, подумал Римо,  когда  Джузеппе приземлился  на крышу
грузовика и разлетелся на мелкие части.
     На  минуту воздух  наполнился  белым  порошком  и  щепками. Потом  небо
просветлело, снова стало синим  и холодным, и  Римо начал спускаться вниз по
стене, напевая старинную корейскую мелодию.

     Чиун напевал ту  же  мелодию,  когда  Римо вошел  в комнату  мотеля  на
Манхеттене. Текст в переводе с корейского звучал приблизительно так. "Любовь
моя,  когда я увидел твою грациозную походку, твою красоту,  то, как  весной
тает снег, так  омыли мои глаза слезы радости".  Он  напевал ее, разглядывая
себя  в   зеркале  и  разглаживая  на  себе  кимоно  из  золотой  парчи.  Он
раскачивался взад-вперед,  отчего колыхались редкие пряди серебряных волос и
бородки. По телевизору шла реклама зубной  пасты.  Десятилетняя  девочка  не
давала младшему брату любимую всей семьей пасту.
     - К чему такой шум? - сказал Римо и выключил телевизор.
     - Деревенщина,  - пробормотал Чиун.  Он спрыгнул с туалетного столика и
медленно приземлился на пол. - Кто бы мог ожидать  от белого человека, чтобы
он понимал красоту. -  Он снова включил телевизор. -  О, любовь моя, когда я
увидел твою грациозную походку...
     -  Слушай,  папочка,  если  ты  хочешь   петь,  может  лучше  выключить
телевизор? Он не будет тебя отвлекать.
     - Только кусок бледного  свинячьего уха можно так легко отвлечь.  Кроме
того, там все равно нечего смотреть.
     - Тогда почему же он работает?
     Чиун  горестно  вздохнул.  - Он работает,  потому  что там  будет,  что
посмотреть. Это всякому ясно.
     На  экране  появился   дешевый,   неуклюжий   как   коробка,  маленький
автомобиль,   съезжавший  вниз  с   горы  под  аккомпанемент  симфонического
оркестра.
     - Что это?  - вскричал Римо, заглушая  грохот  увертюры  к  "Вильгельму
Теллю".
     Автомобиль   исчез   с   экрана,   а   вместо  него   возникла  ядовито
вытаращившаяся в камеру  ведущая новостей, женщина восточного  типа, которая
выглядела так, будто она ест младенцев на завтрак.
     - О,  это она!  -  с  придыханием  произнес Чиун и  расположился  перед
телевизором в  позе лотоса. Пальцы с длинными ногтями затрепетали у него  на
груди.
     - С вами Чита  Чинг  и самые последние новости! - прорычала  ведущая. -
Сегодня вечером по-настоящему плохие новости, - добавила она, и плоское лицо
исказила злорадная усмешка.
     - О прекрасная, о несравненная! - воспевал Чиун.
     - Перестань, пожалуйста, - сказал Римо. - Это ты называешь - есть,  что
посмотреть? Эту злобную шарманку?
     - Прочь! - скомандовал Чиун. - Ты не достоин находиться в одной комнате
с таким цветком лотоса, как мисс Чита  Чинг. Ты, предпочитающий коровье вымя
западных великанш. Ты,  которому нравятся  бессмысленные взгляды бледнолицых
дурочек с круглыми глазами, таких же, как ты сам.
     - Я предпочту все что угодно этой Чите Чинг, - сказал Римо.
     Когда  он  вышел, Чита с  явным  удовольствием изрыгала самые  страшные
новости сегодняшнего дня.
     -  Полиция   до  сих  пор   не  выявила  участников  ужасного  убийства
командующего Военно-воздушными  силами Гомера Ватсона, известного  в  кругах
Третьего мира как "капиталистическая свинья" и  "разжигатель войны".  Ватсон
был  убит  в собственном доме вчера утром  одним  или  несколькими  наемными
убийцами, использовавшими оружие,  возможно - огнемет, -  сообщает  полиция.
Версия  использования   огнемета   возникла   в  связи  со   следами   огня,
обнаруженными в доме  жертвы в штате Мэриленд. Сожженный и расчлененный труп
был  опознан по  зубным  коронкам.  Полиция  докладывает,  что делается  все
возможное,  чтобы  обнаружить преступников, совершивших убийство, но до  сих
пор  нет  ни  одной  улики.  Напоследок  наш  телеканал  приветствует   всех
доблестных  борцов  за  свободу,   кто  так  умело  устранил   бюрократа  от
Военно-воздушных сил, словами: славно сработано, ребята!
     - О, мистер Римо! - громко окликнула девушка за стойкой администратора.
- У меня для  вас информация. - Она достала из ячейки с номером комнаты Римо
сложенный листок бумаги. -  Позвони  тете Милдред, - прочла она. -  Это все,
что здесь есть. Вы должны позвонить тете Милдред.
     - Смитти опять пользуется этим идиотским шифром, - пробурчал Римо.
     Девушка закрыла уши руками.
     - Нам не положено  быть осведомленными в  частной жизни  наших  гостей,
мистер Римо.
     - Отлично. Здесь есть телефон-автомат?
     - У вас есть телефон в комнате, мистер Римо.
     - Я знаю. Но мне туда нельзя.
     - Я же вам сказала, что мы не интересуемся частной жизнью наших гостей.
Почему бы вам не позвонить из своей комнаты?
     - Я не хочу  звонить из своей  комнаты. Я хочу звонить из  автомата.  А
теперь скажите-ка мне, где здесь автомат!
     - Ну, хорошо. - Она указала тоненьким пальчиком в конец вестибюля.
     Как  только  Римо повернул  за  угол,  он увидел  как она  подскочила к
телефонному  пульту и  поменяла несколько проводов.  Он вошел  в  телефонную
кабину и  поднял трубку.  Как  он  и предполагал, на  другом  конце был едва
различим звук сдерживаемого дыхания, где его подслушивала девушка.
     Он понизил голос.
     - Через пять секунд я схвачу эту хорошенькую девушку у пульта и сорву с
нее одежду.
     На  другом  конце  он  услышал  легкий шорох, а  затем все стихло. Юбка
администраторши взметнулась на ветру, когда она вылетала за дверь.
     Римо поймал ее прежде, чем она успела выскочить на тротуар.
     - Так в чем же дело?
     -  Я - я  не знаю,  о чем  вы говорите, - пробормотала она. - Вы что, и
правда собираетесь стянуть с меня одежду?
     - Вы подслушивали мой телефонный разговор. На кого вы работаете?
     - Ни на кого.
     - На кого! - он сильнее сжал ее руку.
     - О'кей, о'кей, - произнесла она. - Думаю, это не столь важно.
     - Кто это?
     - Я не знаю.  Правда. Кто-то  позвонил мне и  попросил прослушивать все
телефонные линии.  Те,  что в комнатах,  слушать  легче,  а  для  телефонных
автоматов мне приходится переключать кое-что на пульте.
     - Зачем все это?
     - Откуда мне  знать. Он  только просил меня записывать все,  что  будет
сказано   кем-либо  об  армии,  морском  или  воздушном  флоте.  За   каждую
информацию,  которую  я  отправляю  на  компьютерный  информационный центр в
Альбукерке, я получаю двадцать долларов.
     - Компьютерный центр? - спросил Римо, удивленно подняв брови.
     -  Да, он сказал, что я получу государственный чек. Я вычислила, что он
либо из ЦРУ, либо из ФБР.
     - А как говорил этот человек?
     - Говорил? Ну, каким-то кислым голосом. Пожалуй,  это единственное, как
его можно описать. Наподобие вашей тети Милдред.
     -  Ладно,  - с отвращением  сказал  Римо.  Опять Смит.  Щупальца  Смита
достигали любого уголка  в каждом городе. - Ладно, не думайте  об этом. Я не
хотел вас напугать, - сказал он девушке и пошел вниз по улице.
     -  Эй,  минуточку!  - окликнула его  девушка. Ее  лицо было смешным  от
растерянности. - Вы разве не станете срывать с меня одежду?
     - Позже, - сказал Римо.
     Неподалеку он нашел телефонный автомат и набрал номер в Чикаго, который
помнил  как  "Отче наш" и  автоматически  соединился  с  телефоном  Смита  в
Фолкрофтском санатории.
     - Да? - услышал он кислый голос Смита.
     - Что за чертовщиной вы сейчас занимаетесь?
     - Через час встречаемся на Улице Мотт в Китайском квартале.
     - Я хочу знать, почему ваши прихвостни слушают мои телефонные разговоры
в мотеле "Изи рест".
     -  Не ваши,  Римо, а все разговоры. А  этот человек -  один из  тысячи,
которые этим занимаются.
     - Что происходит?
     - Я все расскажу позже. Через час. У дракона.
     Смит повесил трубку.

     В  Китайском квартале был только  один дракон,  и этот дракон проплывал
вниз по улице Мотт на шествии в честь празднования китайского Нового года.
     - Извините, - говорил Римо, прокладывая себе путь сквозь толпу ликующих
участников карнавала.
     - Это везде, - зловеще произнес Чиун за его спиной.
     Римо оглянулся.
     - Что везде?
     -  Свинина, - сказал старик. - Запах свиных шкварок  исходит из каждого
дикого китайского рта.
     - Не обращай внимания.
     -    Только   белый    может   попросить    корейца   терпеть    чернь,
китайцев-свиноедов.
     - Тогда зачем ты пошел со мной? Тебе ведь не обязательно было приходить
сюда, - раздраженно заметил Римо.
     Чиун засопел.
     - Я пошел, потому что это мой долг, - высокопарно произнес он. - Будучи
Мастером Синанджу, я обязан лично выполнять пожелания императора Смита.
     - Папочка, на Смита работаю я. Ты мой учитель. Ты  вовсе  не должен был
идти.
     - Нет,  должен,  - настаивал Чиун.  - Когда  император желает наградить
подарком ценного сотрудника, получатель подарка должен присутствовать лично.
Это всего лишь вежливость.
     - Подарок? О каком подарке ты говоришь?
     - О портрете Читы Чинг. Император Смит обещал подарить его мне.
     - Но у  тебя уже есть портрет этой плосконосой кляузницы.  Ты же сделал
из нее святыню!
     - Это портрет Читы Чинг в  западной одежде. А  мне нужен такой, где эта
красивая  и  грациозная  леди  облачена  в традиционное платье  своей родной
Кореи.
     - Она даже не знает, где эта Корея находится. Ей что горы,  что равнина
- все едино.
     - Белый грубиян! Свиноед!
     - Я думал, свиноеды у нас сегодня китайцы.
     - Китайцы, белые - какая разница. Отбросы - они и есть отбросы.
     Когда они приблизились к картонному дракону, он  начал  раскачиваться и
мотаться по улице  во  все стороны, разбрасывая повсюду жареную лапшу.  Римо
поднырнул  под покрытые попоной бока зверя  как раз в тот момент, когда Смит
обессилено  пригнулся  к  земле.  Он  подхватил  его  одной рукой,  а другой
ухватился за томящуюся от жара раковину дракона.
     - С вами все в порядке, Смитти?
     - Вы опоздали на четырнадцать минут, - сказал Смит, сверившись со своим
"Таймексом". - Как долго еще по-вашему я мог один держать эту махину?
     - Извините, Смитти. Но почему все-таки мы встречаемся здесь?
     - Тише,  безумец, - произнес Чиун. - Император  назначил  нам встречу в
этом вонючем месте,  потому что он очень чувствительный и смиренный человек.
- Он поклонился Смиту. -  Он хочет преподнести свой прекрасный подарок среди
этого убожества, дабы подчеркнуть, насколько красота может затмить уродство.
Это очень правильно, император. Самое подходящее место.
     - Я не император, Чиун, - в сотый раз начал объяснять Смит.
     Чиун упорно верил, что Смит нанял на службу его и Римо для того же, для
чего на протяжении многих веков императоры нанимали его предков.
     - Я  счастлив принять  ваш  подарок,  о всемогущий,  - сказал, улыбаясь
Чиун.
     - Подарок? - Смит посмотрел на Римо. - Какой подарок?
     - С изображением  корейского варианта Годзиллы,  взявшей след, - сказал
Римо.
     - Фотографию, - подсказал Чиун. - Портрет несравненной Читы Чинг.
     - Я думал, что уже дарил одну.
     -  В  церемониальном одеянии.  Традиционный  предсвадебный  портрет,  -
Морщинистое лицо Чиуна погрузилось в растерянность. - Вы не забыли?
     - Э-э, боюсь, что забыл, -  с нетерпением сказал Смит. - Я подумаю, как
это можно устроить. Я пригласил вас сюда  потому, что то, о чем пойдет речь,
является абсолютно секретным, и должно таковым остаться.
     - Так же, как и просьбы ваших ценнейших агентов, - проворчал Чиун.
     - Простите?
     - Не обращайте внимания, - сказал Римо. - Продолжайте.
     Смит заговорил торопливо:
     -  Вам,  полагаю,  известно,  что  вчера  утром  был  убит  командующий
Военно-воздушными силами?
     - Кажется, я слышал об этом. Его сожгли огнеметом или чем-то похожим?
     -   Верно.  Но  прессе  не  известно,  что  прошлой  ночью  командующий
Военно-морскими силами, Торнтон Ивс, тоже был убит. Заколот штыком. Его тело
обнаружили возле дома сенатора Джона  Спанглера в Вирджинии.  И выглядит это
так, будто работали несколько наемных убийц.
     - Белых, - проворчал Чиун. - Только белому может придти  в голову мысль
убивать человека  мундштуком. А  для  настоящей работы кое-кто обращается  к
Мастеру  Синанджу. Но  разве  кое-кто побеспокоится  о том, чтобы  выполнить
маленькую просьбу старого Мастера? Никогда. Может, нам тоже  начать работать
мундштуками? Мы можем измолотить врага мундштуком, как дубинкой.
     - Мундштук и штык - не одно и то же, папочка, - объяснил Римо. - Штык -
это нож на конце ружья.
     -  А, понятно. Белый наемник использует  ружье, чтобы  заколоть.  Очень
квалифицированно.
     - Хватит,  Чиун, -  сказал по-корейски Римо. - Из-за того, что тебе  не
дали картинку...
     - Из-за того, что угас один маленький огонек в моей сумрачной жизни...
     - О, пожалуйста, - взмолился Смит. - У нас очень мало времени.
     -  Простите меня,  о император,  - покорно произнес Чиун. - Я не  стану
больше говорить. Все равно ведь никому не хочется ублажить старика.
     - Теперь серьезно, - начал Смит, но Чиун сомкнул челюсти и повернулся к
ним  спиной.  Смит  вздохнул  и  продолжил. -  Человек,  обнаруживший  тело,
садовник в  доме  Спанглера, не может ничего сказать. ФБР  и ЦРУ  до сих пор
допрашивают его.
     - Сообщили в полицию?
     -  Нет.  Полиция не в курсе. Они  потеряли все нити, расследуя убийство
командующего Военно-воздушными  силами, и президент боится, что они запутают
и это дело. Мы не можем этого допустить. Все это похоже на цепочку.
     - Кто же следующий?
     -  Командующий Сухопутными силами, вероятно. Спецслужба  уже установила
круглосуточную  охрану, так же, как и для  других  важных лиц  из  окружения
президента. Но это не  может продолжаться бесконечно. Тот,  кто совершил эти
убийства, кто бы он ни был, должен быть остановлен.
     - Из-за этого вы и раскинули целую сеть шпионов?
     - Конечно. Пока у нас ничего нет, каждая капля информации может  помочь
вытащить на свет хоть какие-то части этой головоломки.
     -  О'кей, - сказал Римо. - Если  этих  ребят убили огнеметом  и штыком,
похоже на работу военных. Прикажете начать оттуда?
     - Мне так не  кажется.  У военных все  подразделения ведут  собственные
расследования,  и  я  уже  влезал в их компьютерные банки информации. Думаю,
стоит начать с преступного мира. Отправляйтесь  в  дом сенатора Спанглера  и
выясните,  кто еще был  вчера на  этой вечеринке. Эти люди последними видели
командующего живым.
     - Но это рутинная работа для полицейских, - запротестовал Римо.
     - У нас есть все основания полагать,  что  это не  обычное  убийство, -
сказал  Смит.  -  И мы с чего-то  должны начать. Все, что известно полиции -
тело  было  обнаружено на  лужайке  перед  домом Спанглера.  Дочь  сенатора,
Цецилия, немедленно позвонила в ФБР и труп забрали из  морга прежде, чем его
успели узнать.
     - Тогда почему этим не занимается ФБР?
     Смит посмотрел на часы.
     - Если бы у нас было два года, этим могло заняться и ФБР. Но у нас  нет
времени.   Уничтожены   главы  двух   военных  подразделений   правительства
Соединенных Штатов, и я не уверен, что это конец игры. Президент оповещен. А
мы должны работать быстро, пока дело не приняло серьезный оборот.
     - Хорошо, хорошо, -  сказал Римо, которому  совсем  не  нравилась  идея
стучаться  в  закрытые  двери  и задавать  вопросы о  каждом из гостей  этой
вашингтонской пьянки. - Но я не представляю, куда это может нас завести.
     - Хотя бы вытащит нас из этой вонючей свиной дыры, - сказал по-корейски
Чиун. -  Соглашайся. Сделай вид, что император знает, о чем идет речь. Тогда
мы сможем вернуться к цивилизации.
     - Я думал, ты с нами не разговариваешь.
     - Это я с ним не разговариваю. А тебе я говорю, отведи меня домой.
     - К людям с круглыми глазами?
     - К телевизору, - огрызнулся Чиун. - Скоро начнется обзор новостей мисс
Чинг.
     - Опять!  - сказал Римо. - Слушайте, Смитти, мне кажется, мы должны еще
раз обсудить все это.
     В этот момент кто-то стал рваться под попону, крича по-китайски, внутри
появилась  голова, размахивавшая десятидолларовой купюрой и показывающая  на
часы.
     -  Похоже,  наше  время истекло,  -  сказал  Смит.  -  Я  арендовал эту
штуковину на полчаса.
     - За десять долларов? - воскликнул Римо. - Такси обошлось бы дороже.
     - Десять долларов - вполне достаточно.
     - Любите вы дешево прокатиться, Смитти.
     - Не ваша забота!
     Наклонившись Чиун  выскользнул  из-под  картонного  дракона,  и тут  же
куда-то исчез  китаец,  кричавший  на Смита. Римо приподнял  попону и увидел
Чиуна  в   окружении   толпы   китайцев.  Он  что-то  оживленно   говорил  и
жестикулировал,  а те  кланялись и понимающе кивали. Затем  Чиун вернулся  и
поклонился Смиту.
     - Мы уходим, о знаменитый император, и  оставим тебя с миром.  Не теряй
своего  драгоценного  времени  на  воспоминания  о  моей  скромной просьбе о
портрете  красивой девушки. Это ни  для кого  ничего не  значит, кроме  меня
самого,  а  мои   недостойные  желания  не   должны  касаться   ушей   столь
могущественного человека, как вы. Пошли, Римо.
     Только они ушли, толпа  китайцев  схватила дракона  и, обступив  Смита,
стала прыгать вокруг него, что-то злобно крича.
     - Что это с ними? - спросил Римо.
     Смит беспомощно озирался, а вокруг него кипел шумный муравейник.
     - Они поняли, что император обманул их, - сказал Чиун.
     - Интересно, кто мог подать им такую идею?
     Чиун пожал плечами:
     -  Это  не  я.  Я  не  могу  предать  человека, который платит  скудное
жалованье моей деревне за услуги Мастера Синанджу.
     - Я видел, что ты говорил с тем китайцем. О чем?
     - Просто я рассказал ему, что когда арендовал такого картонного зверя в
прошлый раз, я заплатил хозяину сто долларов. А меньшая сумма  -  это просто
оскорбление. Вот и все, что я ему сказал.
     Римо  увидел,  как  Смит  все-таки  достал  бумажник  и  отдал  китайцу
небольшую стопку купюр. Китаец поклонился и Смит механически кивнул в ответ,
зло покосившись на Чиуна и Римо.
     - Думаю, нам стоит ненадолго убраться из города, - сказал Римо.

        ГЛАВА ТРЕТЬЯ

     Резиденция  сенатора  Джона  Спанглера  в Вирджинии представляла  собой
большую усадьбу с белыми  колоннами и садом со снежными  верхушками. Толстая
женщина средних лет, одетая в спортивные  брюки и свитер,  распахнула  дверь
прежде, чем Римо успел постучать в нее.
     - Если вы из газеты - убирайтесь вон.
     - Это дом Спанглеров?
     - Вы и так это знаете. Убирайтесь!
     - Вы ведь не госпожа Спанглер?
     - Нет.
     Она хлопнула дверью. Римо остановил ее плечом. Дверь дрогнула и слетела
с петель.
     - Скажите пожалуйста, она дома?
     -  Вы соображаете, что делаете? - заорала женщина,  перекрикивая  свист
ветра, и пытаясь удержать дверь, которая начала падать внутрь.
     Он вошел через  огромную черно-белую прихожую в величественную, шикарно
обставленную гостиную. На стене, над  каминной полкой висел портрет сенатора
- подтянутого человека в расцвете лет с мужественным волевым лицом. Издалека
донесся женский вопль.
     - Я сказала повесить  одежду  Боба Макки, а не упаковать  ее! - бушевал
голос. - А это - пакет для печенья. Не надо его выбрасывать. Понял?
     - Да, мэм, - почтительно ответил мужской голос.
     -  Последний слуга, который выбросил мешок от печенья,  теперь проводит
время в тюрьме в Ливенворте.
     - Да, мэм,  - повторил мужчина, спускаясь по винтовой лестнице с шестью
местами багажа.
     Три  человека,  следовавшие  за ним, также  тащили  по несколько  тюков
каждый. Процессия тяжело проследовала на улицу через просторный вход.
     За ними, окутанная в длинную соболью шубу, появилась красивая брюнетка,
набивавшая рот  печеньем. На  голове  ее был  тюрбан, украшенный фиолетовыми
цветами, подчеркивавшими цвет ее глаз.
     Скользнув взглядом мимо Римо  она  завизжала  на толстуху,  пыхтевшую в
попытках установить дверь на место.
     - Что ты на этот раз сломала?
     Женщина обернулась, лицо ее выразило глубокую печаль.
     - Я ничего не делала, -  пыталась объяснить  она - Это он, - она ткнула
пальцем в сторону Римо. - Он ворвался сюда...
     -  Ну  и ну, - брюнетка  с фиолетовыми глазами неожиданно одарила  Римо
ослепительной улыбкой, - сколько лет, сколько зим, дорогой!
     - Мы с вами не встречались, - остановил ее Римо. - Вы миссис Спанглер?
     Она уставилась на него и заморгала.
     - Я не  помню, - сказала она. - Я миссис Кто-то. Так было всегда. Моего
мужа  зовут  Пол.  Или Джордж.  Что-то  простое.  - Она показала  на портрет
сенатора на стене. - Джон, точно.  Видите там, над  камином? Это и  есть мой
муж. Кажется. Если мы не развелись. А вы мой адвокат?
     - Нет, - сказал Римо. - Я друг вашего друга.
     - Мило. А как вас зовут?
     Она проглотила еще одно печенье.
     - Римо.
     Она задумалась.
     - Я никогда не была замужем за человеком по имени Римо. Если только это
не было слишком давно. Мы ведь никогда не были с вами женаты, да Римо?
     - Думаю, что нет.
     - Замечательно. У меня есть прелестное простенькое платье для венчания,
я его припасла. Вас устроит следующий четверг?
     - Думаю, я буду слишком занят, чтобы жениться.
     - Жаль. Ну что ж, мне пора идти. Парам-парам!
     -  Я бы хотел задать вам несколько вопросов  прежде,  чем вы уйдете. По
поводу приема.
     - Приема? По случаю свадьбы?
     - Нет.
     - Хорошо. А то я только начала привыкать к этому, как его?
     - Сенатору?
     - Да, к нему. Мы как-то были женаты.
     - Мне показалось, вы были женаты с ним сейчас.
     - Правда? Как замечательно. Джордж так мне дорог!
     - Джон, - поправила толстая дама.
     - Джон? Я вышла замуж за Джона?
     - Джон Спанглер, - сказал Римо. - Сенатор.
     Она взорвалась раскатистым хохотом.
     - Эта божественно! Я вышла замуж  за сенатора. Подождите,  пока об этом
узнают мои друзья.  Идите сюда, съешьте печенье, - она протянула пакет Римо.
- Только не очень большое. Большие я сама люблю. Лучше послюнявьте пальцы  и
прилепите несколько крошек.
     -  Я  воздержусь,  -  сказал Римо. - Миссис Спанглер, мне действительно
надо поговорить с вами о  Торнтоне Ивсе, командующем Военно-морскими силами.
Он был у вас на приеме вчера.
     -  Напрасно теряете время, - жестко сказала она.  - Кем бы ни был  этот
Торнтон Ивс,  он  не мог быть моим мужем.  Я  бы  никогда не вышла  замуж за
командующего. Какие бриллианты может потянуть командующий?
     - Он был командующим Военно-морским флотом. Адмирал, не меньше.
     - А, - сказала она, - это другое дело. Мне очень нравятся романтические
встречи на борту какого-нибудь судна. Он прислал вас просить моей руки?
     -  Он умер,  мэм.  Кто-то  убил его  прошлой ночью возле  вашего  дома.
Заколол штыком.
     - Ужасно, - вздохнула миссис Спанглер. -  Медовый месяц на борту яхты -
это божественно. Чарльзу и  Леди Ди в свое время  понравилось. А теперь иди,
будь послушным мальчиком, - проговорила она, потащив Римо к двери. - Я очень
расстроюсь, если опоздаю на самолет. Столько беспокойства с этими  поездками
в аэропорт. У моего третьего мужа, а может у шестого, был свой самолет. Надо
было мне остаться с ним. Ральф был таким душкой, в смысле Ричард. Да,  точно
это был Ричард. На  недельный юбилей нашей свадьбы он подарил мне прекрасный
бриллиант. Ладно,  не важно, - она  потрепала Римо по плечу: - Не  пропадай,
милый. То что  было между нами - было божественно. Никогда не смогу полюбить
другого мужчину так, как тебя.
     Она быстро  поцеловала  его  в щеку, и ни слова не  говоря, прошмыгнула
мимо толстой леди к ждавшему ее лимузину. Мгновение спустя машина прошуршала
по извилистой дорожке.
     Римо  застыл  в  молчании. Вскоре  его  прервал  грубый  хохот. Толстая
женщина позади него наконец  впихнула  дверь на место, бока  ее  тряслись от
смеха.
     - Очень смешно, - сказал Римо.
     - Могу поклясться, что вы никогда не были здесь прежде. Фу!
     - Фу на вас. Кто-нибудь еще есть в доме?
     - Ни души. Только я.
     - А сенатор?
     - Он уже на ферме. Мать поехала к нему.
     - Мать? - спросил Римо. - Какая мать?
     - Головокружительная грубиянка,  которая только что  вышла.  Это  мама.
Мутэр.  Дорогая  мамочка.  Мамуля. Виноградная  лоза, давшая  стоящую сейчас
перед вами нежную ягоду.
     Римо с недоверием  смотрел на женщину. Ей с легкостью  можно было  дать
вдвое больше, чем поедавшей печенье куколке, севшей в лимузин.
     - Вы хотите сказать, она ваша мачеха или что-то в этом роде?  - спросил
Римо.
     -  Моя  настоящая мать,  несносный  тип! - заорала она.  Она  соскребла
грязным ногтем, какие-то присохшие яйца со своей робы.  - Я выгляжу не очень
похоже на сенаторскую дочку?
     - Слушайте, - сказал Римо. -  Вы можете быть чьей хотите дочерью. - Мир
был  полон безнадежности.  -  Только скажите,  где я  могу найти... некую...
Цецилию Спанглер.
     - Прекратите вести себя со мной как с идиоткой, - сказала  она,  сложив
руки на  своей огромной груди. - У Спанглеров есть всего одна дочь, Цецилия,
и она перед вами. Но меня не волнует, надо  вам  со  мной разговаривать  или
нет, потому что я не собираюсь говорить с вами. Так что катитесь-ка отсюда.
     В вестибюле появилась чернокожая домработница.
     - Вас к телефону, мисс Спанглер.
     -  Кто бы  там ни был, скажи, что я  занята. Скажи, что я  умерла.  Все
равно. Им, видимо, тоже.
     - Да, мисс.
     -  Наверное, нужны деньги  на благотворительность.  Мне никто больше не
звонит, - сказала она.
     Римо оглянулся вслед удалившейся негритянке.
     - Вы что, действительно Цецилия Спанглер?
     - Я уже сказала, кто я. Чего не сделали вы. Римо...?
     - Римо Уильямс. Друг друга.
     - Чьего друга?
     - Вашего, - соврал он.
     -  Этого  не  может быть, гнусный репортер. У меня нет друзей,  имеющих
друзей, которые выглядели бы, как вы. Такие друзья могут быть  только у моей
матери. А они все сейчас находятся в том же месте, где и она.
     - Где же это?
     - На жироферме, -  сказала Цецилия, задумавшись  о чем-то своем. -  Она
бывает  там  каждый месяц. Она считает, что именно это  помогает им  с отцом
выглядеть так молодо. Подумаешь!  Меня не волнует, как она выглядит. Мне все
равно, как выгляжу я. Я знаю, что я корова, но мне наплевать, понятно?
     Она обнажила сточенные зубы.
     -  Прекрасно, -  примирительно  сказал  Римо. -  Совсем не  обязательно
злиться.
     - Я как раз должна злиться! Разве  вы бы не злились,  если бы ваша мать
выглядела,  как ваша  дочь, а  вы выглядели бы как  непонятно чья незамужняя
тетушка?
     - Не знаю, - сказал Римо. - Никогда об  этом  не думал. -  Он  легонько
ущипнул  ее  за  левую  мочку.  Это  был  один  из  52  способов  достижения
сексуального экстаза, которым обучил его Чиун. Если что-то и может заставить
женщину заговорить, то это ее левая мочка. - Я не репортер, - мягко произнес
он, чувствуя,  как она поеживается от его прикосновения. - Но мне необходимо
задать вам несколько вопросов  об убийстве, которое произошло здесь  прошлой
ночью.
     - Прекрасное ощущение, - сказала она, дрожа.
     -  Человек, которого убили, был  командующим Военно-морским флотом. Вам
это известно?
     Он мягко продвинулся вглубь ее уха. Согласно  учению  Синанджу, строгая
последовательность ступеней  должна  была соблюдаться неукоснительно. Каждая
ступень медленно поднимала женщину  к высотам физического удовольствия, пока
не оставляла ее разбитой, использованной и удовлетворенной.
     Римо удовлетворял многих женщин  с разными целями. Не  все женщины были
желанны, и  его цели редко  стимулировались  его  собственным  желанием.  Но
женщины  постоянно  вели себя  так, как  он  и ожидал  от них.  Они получали
удовольствие, которое он  им давал, а в ответ они предлагали ему то, что ему
было нужно - информацию, время, соучастие.
     Он ненавидел это. Любовь никогда не была для него вопросом. Так же, как
и  не  приносила  удовольствия.  Он прекратил  получать удовольствие от акта
любви очень давно. Это было лишь частью его работы, равно как и видеть таких
женщин,  как  Цецилия  Спанглер,  -  ущербных,  давно  позабытых,  уродливых
девчонок, к которым никогда не прикасались с нежностью или привязанностью, и
они знали  об  этом,  и больше об этом не переживали. На  душе у  Римо стало
мутно.
     -  Я конечно знаю, кем он был. Именно я позвонила в ФБР. Остальные были
слишком пьяны. Что вы делаете с моим ухом?
     -   Расскажите,   что  вам   известно  о  нем.  Об  Ивсе.   Командующем
Военно-морским флотом.
     -  Торнтон  Ивс, -  тихо  произнесла  она.  -  Он  был  очень  приятным
человеком... Он был старым. Он позволял себе стареть. И мне это нравилось. -
Крупная  слеза появилась у нее  в глазу и медленно скатилась вниз по щеке. -
Пожалуйста, - сказала она. - Пожалуйста, не надо.
     Римо искренне удивился.
     - Почему? Вам не нравится?
     - Нет, мне очень нравится, -  ответила она. - Но  раньше  или  позже вы
обнаружите, что мне ничего  не известно,  и тогда вы  разозлитесь и назовете
меня толстой коровой. Так обычно поступают со мной репортеры.
     -  Я ведь сказал вам, что я не репортер, - вспылил Римо. Он  взял ее за
руку. - И я так с вами не поступлю.
     Она зажмурила глаза.
     -  Мне ничего  не известно об этом убийстве. Я не знаю, кто, я не знаю,
за что, я не знаю ничего, за исключением места происшествия, потому что этим
местом был двор моего дома. И мне хотелось сохранить это в тайне, потому что
адмирал Ивс  был единственным  из друзей отца  и матери,  кто не  третировал
меня, как единственный недостаток семьи.
     Она встала и прошлась по комнате. Цецилия была похожа на  затравленное,
жалкое косматое животное с фермы.
     -  Меня даже не приглашали  никогда на их приемы, здесь,  в моем родном
доме! Мать боялась, что  кто-то, посмотрев на меня, сможет вычислить, что ей
уже  пятьдесят  восемь.  Но  адмирала Ивса  это  не  волновало.  Он  мог  бы
оставаться молодым. У  него было достаточно денег. Но он этого  не делал. Он
был  нормальным.  Он  был  единственным   нормальным  человеком,  когда-либо
появлявшимся в этом зверинце.
     Она резко повернулась к Римо.
     - Так что не стоит терять время и соблазнять меня. Больше вы ничего  не
узнаете.
     - А вы довольно сообразительная.
     Она  присела  рядом с ним,  глаза  с  красными  веками  глядели мрачно.
Постепенно в них появились искорки улыбки.
     - Было довольно смешно, когда вы изображали, что я вам нравлюсь.
     - Простите меня, Цецилия, - сказал Римо.
     - Да ничего.  Такое уже случалось  раньше.  Но  моя  гордость вовсе  не
сдерживает меня, - мягко рассмеялась она.  -  Какая гордость, если  я готова
принять  все, что только возможно. Но  не больше.  Торнтон Ивс, был для меня
чем-то  большим, чем мимолетное увлечение.  Хотя  я  должна заметить, что вы
ужасно хорошо это делали.
     Римо улыбнулся.
     - Думаете, я ненормальная, да?
     - Нет, - мягко произнес он. - Я так  не думаю. Мне даже кажется, что вы
более нормальная, чем  ваша мать. И  что у вас гораздо  больше гордости, чем
вам самой кажется.
     Цецилия достала из кармана несвежий платок и высморкалась.
     - А вы тоже ничего. Жаль только, что вы репортер.
     -  Раз и навсегда: я  не  репортер.  Я не  могу вам сказать, на кого  я
работаю.  Все, что я  могу  сказать, это  то, что этим делом  не  занимается
полиция, и поэтому если вы не  поможете мне, все мы потеряем массу  времени.
То, что Ивс мертв - ужасно, но, к сожалению, мы имеем дело не с единственным
убийством.
     -   С  двумя,  -  сказала  Цецилия.   -   Вчера  ухлопали  командующего
Военно-воздушными силами.
     - О'кей. А  вы  позвонили в  ФБР вместо полиции  просто потому, что  не
могли вспомнить номер "9-1-1".
     Она посмотрела на Римо долгим взглядом:
     - Вы точно на нашей стороне?
     - Да. Вы мне поможете?
     Она пожала плечами:
     - Если смогу. А что вы хотите?
     - Список гостей. Со вчерашней вечеринки.
     - Он в библиотеке. Сейчас я принесу.
     В списке было сто с лишним имен:
     - Как вы думаете, откуда стоит начать?
     -  В  любом случае это  не  займет много времени. Большинство людей  из
этого  списка вы все равно не застанете дома. Они все сейчас там же, где мои
мать и папа, на жироферме.
     - Где это?
     -  Не знаю  точно.  Меня никогда не приглашали туда. Да это и не важно.
Просто  какая-то клиника  в  Пенсильвании, точно такая  же, как в Швейцарии,
только ближе. Грязевые ванны, тоник, морковь на обед, - такого типа. Так мне
мать рассказывала.
     - А как насчет остальных? Мог ли кто-нибудь хотеть убить адмирала Ивса?
     -  Конечно,  -  ответила  Цецилия.  -  Русские, ливанцы,  ООП,  Красные
бригады, Баадер-Мейнхоф, красные китайцы, - можете продолжить. Вы же знаете,
он был командующим Военно-морским флотом.
     - Никак не можете обойтись без сарказма,  - сказал  Римо,  -  Мне этого
дома хватает.
     - А, вы тоже живете с матерью?
     - Почти.
     Она проводила его к двери и распахнула ее с хрюканьем.
     - Спасибо, - сказал Римо. - Вы очень  расстроитесь, если  я поцелую вас
на прощанье?
     Она улыбнулась.
     - Попробуйте.
     Он легко прикоснулся к ее губам. Она покраснела.
     - Вы не собираетесь сейчас вновь заняться моей левой мочкой?

        ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

     Первых  восемнадцати  человек  из  списка гостей Спанглеров в городе не
оказалось.  Когда  Римо  прозвонил  все номера  из Вашингтона,  Вирджинии  и
Мэриленда, он решил заняться нью-йоркскими адресами.
     Под  номером  девятнадцать  в  списке значился  некто  Бобби Джей, имя,
знакомое Римо по телевизионным передачам, которые смотрел Чиун, в  то время,
когда Римо  занимался гимнастикой. Судя по телевизионной рекламе, Бобби Джей
обладал  одним  из  выдающихся  в  мире  голосов,  известным  раньше  только
утонченным  вкусам  европейцев,  а  теперь,  благодаря  телевидению, ставшим
доступным и  американцам.  Судя  по рекламе,  его пластинки не продавались в
магазинах, факт благосклонно принимаемый миллионами, поскольку у Бобби  Джея
в сущности, абсолютно отсутствовал слух.
     Только что вернувшись из Атлантик-сити  со званого  ужина  в  ресторане
"Стик Хаус Фила", Боби Джей сам отправился открывать дверь своей квартиры  в
мансарде дорогого  дома на Манхэттене. Ему было около тридцати, у него  были
красиво уложенные волосы  и  немного детское, без морщин  лицо, выказывавшее
отрицание всего, мало-мальски предполагавшего умную мысль.
     -  Привет, красавчик,  как  твой мерзавчик? - пропел  он в приветствии,
щелкая пальцами в такт.
     Судя  по обстановке гостиной, состоявшей из скульптуры, картин, вышивок
и  других художественных  средств, изображающих обнаженные  мужские задницы,
Римо  отчетливо  понял,  что  через  секунду  Бобби  Джей взорвется  потоком
сюсюканья.
     Он оказался прав.
     - Сладкий мой, ты из службы сопровождения?
     - Я странник, - сказал Римо, - и хотел бы им остаться.
     Глаза Бобби  Джея просканировали  мускулистую фигуру  молодого мужчины,
стоявшего перед ним, одетого в джинсы и черную футболку.
     - Вы хотите сказать, что явились сюда не для того, чтобы отвезти меня в
аэропорт? - спросил он.
     - Только не говорите, что вы тоже уезжаете из города.
     -  Всякий  и каждый,  мой  дорогой. О, черт!  Где этот  парень?  Я  так
раздражен, что сейчас  закиплю.  - Его лепет сменился на легкий присвист. Он
плюхнулся на  гигантскую  белую софу,  стоявшую в обрамлении  свежесрезанных
лилий. - Проходи, присядь рядом. Мне станет немного легче.
     -  Слушай  приятель,  если  я  расположусь здесь  рядом  с  тобой, могу
гарантировать, что легче тебе не станет.
     -  Ладно, похоже,  мне лучше уже не будет. Ну все-таки,  кто ты  такой?
Грабитель или что-то в этом роде? В такой тонкой футболочке... Между прочим,
сейчас январь.
     - Я не грабитель. Мне нужно  задать вам несколько вопросов  о вчерашней
вечеринке.
     -  По поводу кого,  Элвуда? Ничего особенного не было. Это была одна из
тех встреч... - пропел он.
     - Я о приеме в доме Спанглера.
     - ...одна из веселеньких встреч...
     Римо поймал руку Бобби Джея своей железной рукой.
     - Ах ты, огромное животное, - сказал Бобби, захлопав ресницами.
     - Мне нужен разговор, а не песни.
     -  Боже, какой натиск!  А  какие красивые у него руки. Такие широкие  и
непослушные. Хорошо. О чем тебе надо поговорить со мной,  кареглазый? Хочешь
узнать  о  том,  как  я  стал  звездой?  В  буквальном  смысле,  я проснулся
знаменитым.
     -   Я   хочу   поговорить  об  адмирале   Торнтоне   Ивсе,  командующем
Военно-морским флотом.
     - Вы знали его?
     Бобби Джей захихикал:
     - Не в Библейском смысле.
     Римо схватил его за воротник:
     - Если ты не будешь прямо отвечать на мои вопросы, я тебя пришибу.
     - Мне так нравится, когда ты изображаешь из себя грубияна.
     Римо заставил себя сосчитать до десяти.
     - О'кей, давай с начала. В каких отношениях вы были с адмиралом Ивсом?
     - Ой,  я  тебя  умоляю. С  этим стариком? У меня  не может быть никаких
отношений с шестидесятилетним  матросом. Что я по-твоему, такой приставучий?
Я лучше  утону  в  море  слоновьей  мочи.  Слушай,  а я никогда  об  том  не
задумывался - слоновья моча - как изысканно звучит. Как думаешь?
     - Думаю, что ты тянешь время. Твои друзья имели дела с адмиралом?
     - О, Господи, нет. Он не был в группе.
     - В какой группе?
     Бобби Джей похотливо улыбнулся и пододвинулся к Римо.
     -  В  группе посвященных,  разумеется.  В  группе бомонда. "Ка Элов". В
группе тех, кто причастен.
     - Как, например, кто?
     - Как все.  Миссис Спанглер и сам сенатор - они в группе. Пози Понзелли
- актриса...
     - Пози Понзелли? Я думал, что она умерла.
     - О  небо, конечно  нет! Она до  сих  пор привлекательна.  Для  женщин,
конечно. Хотя ей должно быть уже лет сто, - злобно добавил он. - Но это наша
Шангри-ла. Ой, я кажется, не должен был этого говорить.  Так  трудно хранить
секреты от мужчины своей мечты.
     - Шангри-ла?
     - Ага. Знаешь: "Твои поцелуи уносят меня..."
     - Я знаю мелодию, спасибо.
     Бобби Джей погладил его руку:
     - Это оздоровительная клиника.
     - В Пенсильвании?
     - Да. Ты там был?
     - Нет, - сказал Римо.  - Туда собиралась миссис Спанглер, когда я с ней
разговаривал. И что клиника?
     - Теперь я правда ничего не могу  говорить.  Они все просто  взорвутся,
если  узнают, что я рассказал о нас чужому.  Ты ведь понимаешь, правда? Если
все  узнают  о  Шангри-ла, тогда  все  нищие  толстяки со всего света  будут
штурмовать эту клинику.
     - Конечно, - сказал Римо - Вам не захочется чтобы чужие, нехорошие люди
находились там с вами, такими как вы и остальные "ка эмы".
     - Ка Элы, - поправил Бобби. - Сокращение от слов "Красивые Люди".
     Он еще плотнее прижался к Римо.
     - Похоже, ты считаешь красивым человека с  черными глазами  и сломанным
носом?
     Бобби Джей отпрянул, презрительно фыркнув.
     - Плебей. А я чуть не спросил тебя, не хочешь ли ты  присоединиться. Да
ты все  равно  не можешь. Я тебе скажу,  ты  не  достаточно богат.  На твоей
футболке даже нет какого-нибудь имени.
     Римо вытащил список гостей, который дала ему Цецилия Спанглер. Имя Пози
Понзелли было в  списке  среди тех, кого Римо  не застал  на месте. Она тоже
уехала  из города. -  Просмотри эти имена,  -  попросил Римо. Бобби прочел и
вернул бумагу.
     - Да?
     -  Ты сказал, что сенатор и миссис Спанглер  отправились в это местечко
Шангри-ла? Несомненно,  что  Пози Понзелли  отправилась  туда  же, да  и  ты
собираешься по тому  же адресу. Есть  ли в этом  списке другие  члены вашего
клуба?
     - Ну конечно же, красивый мой. Большинство.
     - Где это место?
     - Ой-ой-ой, я же говорил тебе, что не  могу больше открывать  секретов.
Если только ты не думаешь присоединиться.
     - В таком случае, я присоединяюсь.
     Бобби рассмеялся.
     -  Это  не  так  просто.  Вступительный  взнос  составляет  три  тысячи
долларов, а твой годовой доход должен быть не меньше полумиллиона.
     - Полмиллиона? А ты-то как туда попал?
     - У меня сосед работает в налоговой инспекции, - сказал Бобби.
     - Ничего себе клуб. А что происходит на ваших встречах?
     - Этого я точно не могу сказать. Мы все поклялись хранить тайну.
     -  Я надеюсь, скажешь, - сказал Римо, скрутив ухо Бобби пока лицо певца
не исказилось от боли.
     - О-о-о, - простонал он. - Еще пожалуйста. Так приятно болит!
     Римо остановился. Это было бесполезно. Может быть он вообще пошел не по
тому  пути? Ведь  адмирал  Ивс не был членом  группы  посвященных "Ка Элов".
Придется начать все с начала.
     - Забудь об этом, - сказал он.
     - Ни за что, -  вздохнул Бобби. -  Это было замечательно. Меня так  еще
никогда не щипали. А кусаться ты умеешь?
     - Вернемся к адмиралу, - с отвращением произнес Римо.
     - Почему он тебя так интересует? -  надулся  Бобби.  -  Он  ведь никто,
ноль.
     - Он мертв.
     - Вот видишь. Он настолько никто,  что  я даже не слышал  о его смерти.
Рона Барретт  сообщала об этом в своих новостях? Или  передавали специальный
выпуск известий?
     - Ты знаешь кого-нибудь из его друзей?
     - Определенно нет. Я не общаюсь с нолями.
     - С кем он разговаривал на этом приеме?
     - Откуда я знаю? С такими же, как сам. - Он улыбнулся Римо. - Я знаю, с
кем ты можешь поговорить. С Сеймуром Бардихом.
     - Кто такой Сеймур Бардих?
     -  Никто. Он заведует информационной  службой  знаменитостей.  Выясняет
наши любимые цвета, имена наших собачек,  - подобные вещи. Потом он печатает
свою  чепуху  на  каких-нибудь  лохмотьях и рассылает  фанатам.  Это  держит
подонков подальше от наших задниц. Сеймур появляется на всех вечеринках. Мы,
звезды, любим его. Он стал нашим маленьким талисманом.
     - Он тоже будет в Шангри-ла?
     Бобби Джей расхохотался:
     - Сеймур никогда не будет в Шангри-ла! У него нет ни гроша.
     - Я так понял, что вы все его любите.
     - Так  далеко может зайти только  дружба.  Каждый  должен  заботиться о
репутации каждого.
     Римо снова  заглянул  в свой список. Имя Бардиха было в самом конце. Он
проживал в Нью-Йорке на Хаустон-стрит, в районе Трибека.
     - Это точно домашний адрес, или рабочий? - спросил Римо.
     - И то и другое. Ты  его без проблем найдешь. Любой может  выделить  из
толпы бедных людей. Кстати о  бедняках, ты ведь не по-настоящему  бедный?  -
спросил  он,  отодвигаясь от  Римо. - Я  имею  в виду,  что я разговариваю с
тобой. И мне бы очень не хотелось, чтобы что-нибудь вырвалось наружу.
     В дверь позвонили.
     На пороге  стоял  мускулистый молодой  неуклюжий  парень-блондин. Бобби
вздохнул и неожиданно запел:
     - Приятно посмотреть, замечательно увидеть...
     - Я из эскорта, - сказал парень.

        ГЛАВА ПЯТАЯ

     Седой человек сидел  на сломанном крутящемся столике  в передней  части
магазинчика в части города, которая выглядела будто только что откопанная из
забвения. Не было и следа былого  величия на  пустынной, заваленной  мусором
улице, завывавшей покинуто на сухом зимнем ветру. Кусок старой газеты влетел
в широкое окно  фасада магазина, на котором прописными буквами белой краской
были  выведены  слова  "Звездная  пыль,  Инкорпорейтед".  Газета  с  треском
ударилась об оконное стекло, пронзительно зашелестев.
     Римо зашел  внутрь.  Помещение  звенело и  пенилось  от  шума  печатной
машины.  Одинокая фигура в  комнате склонилась  над столом.  Длинные  волосы
косматились по вороту черной водолазки.
     - Вы Бардих? - закричал Римо.
     -  Ага. Кого вам надо? - Он торопливо  обвел рукой  несколько  штабелей
бумаг на столе.  Они были помечены  именами  знаменитых людей и разделены на
категории: кино,  музыка, спорт,  политика и  прочее. -  Доллар штука Или вы
можете  приобрести  "Звездную новость".  Это  газета,  полтора  бакса.  - Он
склонил голову к звенящей машине. - Будет готова через пару секунд.
     Машина   выплевывала   наружу  только   что   отпечатанные  страницы  с
заголовками типа  "Что  едят  на завтрак  звезды" или "Как увидеть  "Роллинг
Стоунз"  Пока   Бардих  говорил,   грохочущая   машина   затихла   и  совсем
остановилась. Помещение заполнила тишина.
     - Мне  нужно  поговорить с  вами  о  вчерашнем  приеме  у  Спанглеров в
Вирджинии, - сказал Римо.
     Бардих  широко  улыбнулся. В воздухе нетопленного помещения из  его рта
выходили  облачка  пара.  -   Ах,  да.  Моя  вторая  жизнь,  -  с  некоторым
достоинством  произнес он  и  обернул  кашне вокруг  шеи. - Я полагаю, вы из
журнала?
     - Да, - сказал Римо.
     - Из какого? "Кумир подростков" или "Рок удар"?
     -  "Звезды  и полосы",  - ответил Римо. - Я хочу поговорить  с вами  об
адмирале Торнтоне Ивсе. Командующем Военно-морского флота.  Как я понял,  вы
говорили с ним вчера вечером.
     - Да,  я  общаюсь со всеми  гостями, даже если они  не нашего круга,  -
самодовольно произнес Бардих.  - Такая у меня работа. Правда, я бы с большим
удовольствием  проводил  время   с  людьми   моего  калибра.  А  военные  не
принадлежат к этой группе. Ивса пригласили только из-за сенатора.
     - Второй раз я слышу об этой "группе". Бобби Джей тоже говорил о ней.
     Бардих удивленно поднял брови.
     -  Бобби Джей?  Он разве не уехал? Вы наверное знаете,  что  вся группа
ежемесячно уезжает из города.
     - Вам тоже это известно?
     -  О, абсолютно все - он  надулся от гордости.  - Они посвящают меня во
все происходящее. Они очень доверяют мне. Даже присылают авиабилеты, чтобы я
мог приехать к ним  на  вечеринки. - Он приблизился к Римо и конфиденциально
прошептал: - Вы знаете, "Ка  Элы"  и вправду очень красивы. Я всегда говорю,
что чем больше их становится, тем они становятся больше.
     - Очень глубокое замечание... Пожалуйста об адмирале.
     - Ой,  он не в  счет. Скажите, а  вы слышали о моих папках? - Он  обвел
рукой гору поломанных ящиков. - Они легендарны. Мне известно все, что только
возможно обо всех знаменитостях.  Я даже  достал личный телефон Греты Гарбо,
он, кстати, не продается. Знаете, они очень верят мне. - Он моргнул.
     - Бобби Джей назвал вас талисманчиком.
     Бардих встал и прошипел:
     - Ах,  напыщенный трутень...  - Он  взял себя в  руки  и сел на  место,
разглаживая  складки на поношенном  свитере.  -  Я хочу сказать,  что  Бобби
настоящее трепло. Мы все время подшучиваем  друг над другом. Такая уж манера
в группе. Минутки смеха, знаете.
     Он заставил себя рассмеяться.
     - Откуда вы знаете Бобби Джея?
     - О, мы знакомы уже сто лет. Мы вместе  учились в школе, правда-правда.
Я близок со всеми. Они меня очень любят.
     - Вы  что, ровесники? - с удивлением  спросил Римо. Бардих выглядел лет
на двадцать старше.
     - Мне пятьдесят два, - раздраженно сказал Бардих. - А Бобби Джей на три
года меня старше.
     Римо  уставился  на  него.  Опять  то же  самое.  Сначала  была Цецилия
Спанглер, которая  выглядела вдвое старше собственной  матери. А теперь  вот
Бардих оказался на три года моложе человека, который  вполне сошел бы за его
сына.
     - Вы мне не верите, - вздохнул Бардих. - А я вам скажу, это часть игры.
Они все - жертвы эпидемии тщеславия, все до  одного. - На его лице появилось
выражение горькой обиды. - Все  время носятся повсюду, ведут себя как  дети.
Дети! Кому  это нужно? Для  чего  нужно  выглядеть вполовину  моложе  своего
возраста? Это все последствия рекламы. "Новое поколение выбирает Пепси".
     -  Ну-ну,  - сказал Римо,  смущенный неожиданной переменой  в поведении
Бардиха. - Давайте об адмирале...
     -  Шангри-ла,  -  прошептал  Бардих прерывающимся голосом. -  Шангри-ла
существует только для  группы  посвященных. Они оставили меня далеко позади.
Теперь слишком поздно, слишком поздно.
     Римо почувствовал себя неуютно и поежился. Ему надо было выяснить все о
командующем Военно-морскими  силами. А приходилось выслушивать  нытье  из-за
чьей-то навязчивой  идеи  по  поводу оздоровительного комплекса, называемого
Шангри-ла.
     - Слишком поздно для чего?
     - Посмотрите на  меня! - вскричал Бардих. - Я  же стар! -  Он подошел к
маленькому зеркалу, висевшему на стене и швырнул его об пол - Стар! И больше
никогда не стану молодым. Они все оставили меня позади. Они, их  деньги и их
колдун-врач. Их группа посвященных. Лучше бы я умер. Вы слышите меня? Умер!
     Он стоял посреди комнаты, плечи его дрожали, глаза горели гневом.
     - Попробуйте подышать глубоко, - посоветовал Римо.
     - Какой смысл! -  сказал Бардих,  сметая  на пол  стопку листовок.  - Я
знаю, кто я такой. Тусовщик! Вы считаете, что я тусовщик, так ведь?
     -  Я  считаю,  что  вы  ненормальный,  -  сказал  Римо.  Он  настойчиво
продолжил:  - Мне необходимо поговорить  с вами об адмирале Ивсе, если вы не
возражаете.  Прошлой ночью  он был  убит,  и  я хочу выяснить,  кто мог  это
сделать. Как вы думаете, кто-нибудь на этом приеме мог желать его смерти?
     -  Я  же  вам сказал, он был не в счет. Никто о  нем  и не думал. Их не
заботит никто, кроме них  самих.  Их драгоценной молодости. Их превозносимом
докторе Фоксе.
     Римо насторожился.
     - Фокс? Кто это?
     -  Их диетолог.  Феликс Фокс. Он организовал эту  клинику и  до сих пор
предоставлял  группе  местечко, где они могли бы общаться с  себе  подобными
раритетами,  вдали от толпы.  Он  делает  их молодыми. Именно это и отделяет
членов группы от нас, бедных простаков.
     - Что вы хотите сказать - делает их молодыми?
     - Именно то, что вы слышали. Он делает их молодыми. Ни один из них там,
на  райской  горе  Фокса,  никогда  опять  не  станет пятидесятилетним.  Это
колдовство,  скажу я  вам.  Колдовство  для  богатых.  Шангри-ла.  Волшебное
царство, где никто  никогда не  стареет, прямо как  в  сказке.  Вот  что  он
делает.  -  Бардих пнул ногой кучу бумаг на полу. - Для тех, кто может  себе
это позволить, - добавил он.  - Огромная демаракационная  линия между  теми,
кто имеет  и теми,  кто  не  имеет. Вечная молодость и  красота  принадлежат
только  имущим. Такие,  как мы с вами, демонстрируем окружающим свое место в
жизни тем,  что  будем  становиться  старыми  и уродливыми. Мы  увянем,  как
осенние  листья, сражаясь с немощью и  недостатками своего возраста до конца
своих дней.  А они -  нет.  Ни один  из  группы  допущенных, с  их деньгами,
связями и их доктором Фоксом со своей Шангри-лой. Они никогда не состарятся.
Никогда. Они всех нас оставят позади.
     Депрессия, в которую впал Бардих, повисла в комнате, как облако.
     - Вам знакомы какие-то имена из этого списка? - с притворной веселостью
спросил Римо, вытаскивая список гостей, который дала ему Цецилия.
     - Все. Все это члены группы... Свиньи!
     - Вы хотите сказать, что все они сейчас отсутствуют? - простонал Римо.
     -  Все до последней  богатенькой вонючки.  Сейчас время их ежемесячного
сбора в Шангри-ла.
     Выходило так, что независимо от того, в каком направлении Римо  заводил
разговор,  все   сводилось  к  пресловутому  оздоровительному  комплексу   в
Пенсильвании.
     Римо посмотрел на картотеку Бардиха.
     - Скажите, у вас есть что-нибудь об этом местечке?
     Тот хрюкнул в ответ.
     -  Абсолютно все. Я же вам сказал,  что мне все известно о них. Как они
живут, на что тратят деньги, чем занимаются... Именно поэтому мне так тяжело
находиться в стороне.
     - Я могу взглянуть на материалы о Шангри-ла?
     - Ни за что. Это в папке с телефоном Греты, и я  никогда  не  открою ее
простому смертному.
     - Судя по вашему внешнему виду, вы тоже простой смертный.
     Бардих поднялся.
     - Я не обязан выслушивать это от вас.
     - А как  насчет  этого?  - сказал Римо,  протягивая  ему  толстую пачку
купюр.
     Смитти держал его  при деньгах. Не то, чтобы  Римо было много нужно, но
время от времени деньги могли пригодиться.
     - Сколько здесь? - спросил Бардих. Глаза его горели.
     - Посчитайте. Думаю, достаточно, чтобы вступить  в Шангри-ла,  если это
то, о чем вы  мечтаете. Дайте только мне посмотреть, что у вас есть об  этом
местечке.
     - Но мне еще нужно иметь больше  полумиллиона  дохода в год, чтобы меня
приняли, - захныкал Бардих.
     - Скажите, что получили наследство. Папки!
     -  Думаю,  это  не  повредит.  Наследство,  а?  Может, они  и  поверят.
Пересчитывая деньги, он вытащил ржавый ящик, а из него тонкую папочку. В ней
был  один-единственный  листок,  на  котором  от  руки  был  нарисован  план
местности  на  северо-западе Пенсильвании.  - Я  сам  набросал его на основе
рассеянных разговоров,  но  он довольно точен,  - сказал  Бардих. -  Я  даже
съездил туда, чтобы  удостовериться в его  правильности, но они  не  пустили
меня. Он помахал перед собой пачкой долларов. - Теперь они это сделают.
     - Я думал, что вам уже слишком поздно.
     -  Я покрашу волосы. Они примут меня. Я займу там свое  место.  Я стану
одним из "Ка Элов". - Он упал на колени и схватил Римо за колени. - Спасибо!
Храни вас Бог, - скрипел он, волочась за Римо до самой двери.
     Такие вот дела,  думал Римо. Если все, кто последними  видели  адмирала
Ивса,  были в  Шангри-ла, - он отправлялся туда же. И это обошлось ему всего
лишь в пять или шесть тысяч долларов наличными.
     - Вы уверены, что вам не  нужен телефон Греты? - прокричал Бардих вслед
Римо.

     Римо позвонил Смиту и рассказал о бесполезных встречах.
     - Они что, все уехали?
     - Практически. Они находятся в Пенсильвании,  это клиника или что-то  в
этом роде, называется Шангри-ла. Последний болван, с которым я разговаривал,
сказал, что они там молодеют.
     - Это то, о чем объявляют все подобные заведения, - сказал Смит.
     - Да, я знаю. Но похоже, что только это действительно помогает.
     Он рассказал  о несоответствии  возраста  гостей вечеринки их  внешнему
виду и о том, что Бардих говорил о докторе Фоксе.
     -  Многие  люди в  свои пятьдесят  выглядят на двадцать лет  моложе,  -
проговорил  Смит,  запуская свой  компьютер.  -  Это такой  возраст. Как  вы
сказали - Фокс?
     - Феликс Фокс.
     Некоторое  время  телефон  молчал,  слышно  было  только  как  работает
компьютер.
     - Странно, - сказал Смит,  и снова  погрузился в тишину, в то время как
жужжание и писк компьютера в трубке нарастали.
     -  Между  прочим  на  улице всего  два  градуса,  а я стою  в  открытой
телефонной будке, - сказал Римо.
     -  Очень странно,  - опять пробормотал  Смит. - У  меня есть  на экране
Феликс Фокс, но у него слишком короткая биография, в основном из архивов ИРС
- налоговой службы. Похоже, здесь нет даты рождения.
     - Думаю, это означает, что его вообще не существует, - съязвил Римо.
     -  Возможно,  -  ответил  Смит.  Харолд Смит  полностью  доверял  своим
компьютерам. Они не могли, полагал он, давать неправильных ответов.
     - Его показывают по  телевидению, где он орет на всю страну,  - пытался
возразить Римо. - Его фотография на обложке журнала "Лица".
     -  И  похоже, что его  жизнь  началась с  публикации его книг, - сказал
Смит. - Тогда, когда появляются первые сведения о нем в ИРС. А до этого - ни
банковских  счетов на  его  имя, ни  кредитных карт - ничего.  Как будто  он
материализовался всего год назад.
     Римо вздохнул.
     -  Я просто  звоню  для того, чтобы узнать, что делать. Мне все  равно,
есть этот парень или его нет. Но если хотите, я поеду в Шангри-ла.
     - Прекрасно. Я попробую свериться со своими данными.
     - И еще одна вещь - мне; понадобится немного денег.
     Кислый голос на том конце измученно произнес:
     - Я же только что перевел вам несколько тысяч долларов.
     - Я отдал большинство из них одному парню для омоложения.
     Телефонная трубка всхлипнула и линия отключилась,

        ГЛАВА ШЕСТАЯ

     Патрульный полицейский Гари МакАрдл в двадцатый раз за сегодняшний день
открыл  выдвижной  ящик  своего  стола и  схватил  спрятанный  там маленький
резиновый штемпель.
     Это его  спасение!  Спасение  от счетов на аренду  квартиры,  продукты.
Спасение от тягот  Рождества и Нового года, от истощения, в которое попал  и
без  того  его  мизерный  банковский   счет.  А  штемпель,  если   он  будет
пользоваться  им  достаточно  часто,  поможет ему продержаться на  плаву  до
очередного продвижения  по службе и повышения  зарплаты. Штемпель мог спасти
его.
     Он  не думал  о  том,  что это  незаконно. Многие  парни - даже  совсем
молодые  желторотики,  как и сам  он,  -  брали взятки с  уличных торговцев,
которых они должны были  арестовать, или собирали дань с публичных домов. Но
МакАрдл играл честно.  Он хотел быть полицейским, хорошим полицейским. И тем
не менее,  он понял,  как  хороший полицейский может оказаться выжатым после
первого Рождества в жизни  своего сына, когда в январе пришли счета. Поэтому
МакАрдл каждую ночь оставался на  сверхурочное дежурство, редко видел жену и
сына, с ног валился от усталости, и теперь не имело большого значения - было
это легально или, нет.
     Хотя Герберт  снизу  уверял, что здесь нет ничего  противозаконного. Он
клялся ему в этом, здесь в приемной. Все, что требовалось от МакАрдла  - это
ставить штамп на любом донесении, где упоминается слово "фокс" - "лисица", и
за это он получит правительственный чек на двадцать долларов. Чек без имени,
названия отдела,  без  налога  на  прибыль.  Чистые  деньги.  И Герберт тоже
получит чек, только за то, что при занесении информации в компьютер, добавит
в начале кода лишнюю цифру девять.
     Оглядевшись  по сторонам,  чтобы  убедиться,  что его  никто  не видит,
МакАрдл промокнул печать о штемпельную подушечку и оставил  оттиск на клочке
бумаги из своего стола. Это была серия номеров, начинавшихся с трех нулей.
     Разве  это могло быть  незаконно? Никто  кроме Герберта  даже не увидит
текст донесения до того, как он будет внесен в компьютер, а Герб тоже имел к
этому отношение. А после всего, когда текст пройдет через компьютер и выйдет
уже зарегистрированным  и готовым к хранению, его также никто  не увидит, ну
разве что это будет что-то очень важное, да и в этом случае это будет кто-то
из компьютерщиков.
     -  Но кто  все-таки платит деньги?  -  спросил тогда в приемной МакАрдл
Герберта.
     Герб уже занимался подобными вещами раньше. Не с "лисами", но с другими
ключевыми словами.  Время  от времени  на  протяжении нескольких  лет  Герб,
который начинал  свою  карьеру  за пределами дежурной части  37-го  участка,
получал телефонный звонок.  Поначалу он думал, что  кисло звучащий голос был
каким-то  чудачеством,  но  поскольку  ему  нечего  было терять, он  добавил
девятку к нужному документу только для того, чтобы посмотреть, что случится.
А  случилось то, что он  получил чеки за каждый документ, который он занес в
компьютер с цифрой 9. Никаких концов. Никаких вопросов. Только деньги.
     - Я не знаю, - ответил Герб. - Но точно, не мафия присылает нам чеки от
правительства Соединенных штатов. Думаю, что это ЦРУ.
     - Что? Ты что, сошел с ума? Зачем ЦРУ могли понадобиться лисицы?
     -  Откуда мне  знать?  -  сказал  Герб. -  Может в Нью-Йорке  развелись
бешеные лисы и ЦРУ хочет их всех выловить. Все что мне известно, это то, что
они очень  спешат на этот раз, и не могут ждать, пока отчеты спустят сюда, в
архив, обычным путем.  Именно поэтому тебе придется  помечать штемпелем  всю
информацию со словом "лисица" и самому приносить ее сюда. Понял?
     МакАрдл был настроен скептически.
     -  Все  равно я  не  могу  понять,  почему  ЦРУ  заинтересовалось нашим
участком.
     - Не терзай  себя,  детка,  - сказал Герб.  - У  меня есть  приятель  в
северной части города, у которого точно такой  же  штамп, как у тебя. Мы  их
сами сделали, так, как  объяснил тот тип по телефону. А когда  пришел первый
чек,  там даже была некоторая  сумма  на  покрытие  расходов по изготовлению
этого штампа. И если это не правительство, то я не знаю кто.
     Итак,  Гари МакАрдл взял штемпель,  и понес его с собой,  и  остался на
службе  сверхурочно, и поужинал на своем рабочем месте, на тот случай,  если
подвернутся какие-нибудь "лисьи" документы. Теперь  он с грохотом  захлопнул
ящик стола, потому что дураку ясно, что на Манхэттене нет никаких лис.
     И тут пришла Дорис Домбровски.
     Это  была рыжая неряха  с таким количеством веснушек на лице, что можно
было покрасить Гудзон в оранжевый цвет. Она завизжала на дежурного сержанта.
     -  Что это за  безобразие, что  за сборище?! Что  все  эти  бездельники
делают здесь вместо  того, чтобы  бороться с преступностью на улицах города,
где вы и должны находиться?
     - Полегче, -  устало  остановил  ее  дежурный сержант. Он  тоже работал
сверхурочно всю неделю. - Какие проблемы?
     Рыжеволосая хлопнула ладонью по стойке.
     -  Проблема в том,  что моя соседка уже  десять дней как пропала, а вы,
тунеядцы, болтаетесь здесь, как будто ждете, когда вам поднесут пиво.
     - Вы подавали заявление об исчезновении? - спросил сержант.
     -  Да, я заполняла заявление  об исчезновении, - передразнила она. - На
прошлой  неделе.  Через  день после того, как  Ирма пропала. А  вы  даже  не
помните. Как могут налогоплательщики надеяться, что...
     - В Нью-Йорке пропадает очень много людей, мэм, - произнес сержант.  Он
взял карандаш и начал записывать. - Имя?
     - Чье?
     - Ваше.
     - Дорис Домбровски.
     Сержант поднял глаза от бумаги.
     - Да, я помню, вы - стриптизерша.
     - Слушайте. Я исполнительница экзотических танцев.
     Она отработанным движением взбила волосы.
     - Верно, - заметил  сержант. - В "Розовом котенке". А кто ваша подруга?
Та, что потерялась?
     - Ее  зовут Ирма Шварц,  точно  так  же, как  и неделю назад, - сказала
Дорис.
     - О'кей, подождите секундочку, -  он рассыпал по столу стопку  бумаг. -
Шварц. Шварц...
     - Что это вы смотрите? - спросила Дорис.
     - Убийства. Шварц... Ирма,  - сержант вновь поднял глаза.  - Мне  очень
жаль, мадам, но ее имя здесь.
     Дорис  уставилась на него открыв  рот. - Убийства?.. Вы хотите сказать,
что ее убили?
     -  Похоже,  что  так,  мэм.  Мне  очень  жаль.  У  нее  было  при  себе
удостоверение личности, но лично ее еще никто не опознал. Она только сегодня
поступила к нам. Вам должны были позвонить из морга.
     - Меня  не было  дома, -  отрешенно  проговорила Дорис.  -  Я  не могла
предположить, что она  может  быть убита.  - Я  думала, что  она загуляла  с
каким-нибудь парнем.
     - Думаю, что так оно и было, - заметил сержант.
     На глаза Дорис Домбровски навернулись слезы.
     - Так что же мне теперь делать? - выдавила она.
     Дежурный сержант  был  очень  заботлив.  Ему  часто  приходилось видеть
такое.
     - Если вы не возражаете,  я бы  попросил вас спуститься  вниз в морг  с
одним из полицейских.  Если  умершая действительно  окажется вашей соседкой,
офицер заполнит донесение об убийстве. Вас это устраивает?
     - Конечно,  - неуверенно произнесла она. -  Я  только не могу поверить,
что Ирма мертва. В смысле, она так была полна жизни, вы понимаете!
     - Как и многие другие, - сказал сержант. - Эй, ребята, кто-нибудь хочет
проводить леди в морг для опознания?
     Желающих  не было. Почти  все на этаже остались работать сверхурочно, и
никто  не  чувствовал в  себе сил  болтаться по  моргу  для  полного  скорби
опознания, а затем заполнять бесконечное донесение, которое может продлиться
до начала следующего дежурства.
     -  Я  хочу  сказать,  что  это  был  для  нее  такой счастливый день! -
продолжала Дорис.
     -  Зависит от того,  кто как  смотрит на вещи, я  так полагаю, -  изрек
сержант.
     - Я просто хочу сказать, что она была на телестудии, а затем совершенно
неожиданно она приглянулась  доктору Фоксу,  и после она уехала с ним на его
потрясающем лимузине и всякое такое...
     Патрульный  МакАрдл  выронил  резиновый штемпель, который подбрасывал в
руке.
     - Фокс? - закричал он, подпрыгнув. - Что там о лисах?
     - Доктор Фокс. Диетолог. Тот, с которым Ирма уехала в тот день.
     - Когда?
     - В понедельник, Тогда я и видела ее в последний раз.
     Дежурный сержант записал имя.
     - Я займусь этим, сэр, - сказал МакАрдл.
     - Надо будет  спуститься  с ней в морг и заполнить  донесение, - сказал
сержант. - Ваше дежурство уже почти закончилось. Вы действительно не против?
     - Уверен, сэр. Того человека звали Фокс, так? - спросил он Дорис.
     - У него были такие симпатичные кудряшки и все такое. Я имею ввиду, как
будто между ними что-то такое возникло...
     - Полицейский МакАрдл все запишет, - сказал сержант.
     - Да,  сэр, - сказал  МакАрдл.  Штемпель был  в  кармане. - Пойдемте со
мной, мэм.
     Дорис Домбровски засопела и размазала черные круги вокруг глаз.
     - По крайней мере  Ирме не  было больно, когда она умирала,  -  сказала
она.
     - И то хорошо, - с симпатией  произнес МакАрдл. - Погодите,  откуда вам
это известно?
     Дорис опят шмыгнула носом.
     -  Потому  что ей вообще не  было  больно. Она была из тех людей... Она
никогда не  испытывала боли.  Кто бы ни был ее убийцей,  он  не причинил  ей
боли. Бедная Ирма.
     МакАрдл  проводил  ее  к   выходу.  Все  из  того,  что  сказала  Дорис
Домбровски, все до  последнего  слова, будет занесено в протокол. Это  будет
самый подробный  самый  полный  и  аккуратный  протокол,  который когда-либо
получали ЦРУ, или мафия, или  кто-то еще - тот, кто  посылал эти чеки. Снова
наступали счастливые дни.

        ГЛАВА СЕДЬМАЯ

     Код  с тремя нолями работал. Смит сидел возле монитора  пока компьютеры
Фолкрофт  беззвучно  анализировали   донесения  с  упоминанием  имени  Фокс,
полученные от 257 полицейских участков по всей стране.
     Компьютеры  обрабатывали  информацию  по  программе,  заданной  Смитом,
автоматически  отсеивая все  лишнее:  лисы,  Фоггсы  и  Фоксы  с двумя "экс"
исключались  с  головокружительной  точностью.   Все   остальные   Фоксы   -
оштрафованные  за  нарушение  правил  дорожного  движения,  арестованные  за
подростковые правонарушения или  освидетельствованные как  жертвы несчастных
случаев будут скрупулезно проверены  Смитом  лично.  Он  неподвижно сидел  у
экрана, боясь  моргнуть, считывая  каждый пункт, нажимая  клавишу  "сброс" в
каждом случае ничего не значащего Фокса.
     Его  глаза  горели.  Он на  мгновение снял  очки и  вытер  лицо носовым
платком. Потом  открыл глаза и пробежал глазами текст,  выведенный на экран.
Он нажал "паузу" и снова перечитал текст.
     -  ФОКС, ФЕЛИКС, ДОКТОР МЕДИЦИНЫ, ЗАМЕЧЕН ПОСЛЕДНИМ С  ЖЕРТВОЙ УБИЙСТВА
ШВАРЦ, ИРМОЙ.
     Смит ввел команду - ДАЙТЕ ПРИЧИНУ СМЕРТИ.
     Компьютер пожужжал секунду, а затем выдал на  экран свою версию кончины
Ирмы  Шварц.  -  ШВАРЦ,  ИРМА  Л.  СМЕРТЬ НАСТУПИЛА  ВСЛЕДСТВИЕ  ПОПАДАНИЯ В
ОРГАНИЗМ ГЦК ЧЕРЕЗ НОСОВОЙ КАНАЛ.
     - РАСШИРИТЬ.
     - ГЦК  =  ГИДРОЦИАНОВАЯ  КИСЛОТА,  ТО ЖЕ СИНИЛЬНАЯ  КИСЛОТА.  СОСТОЯНИЕ
ЖИДКОЕ ИЛИ ГАЗООБРАЗНОЕ. НЕСТАБИЛЬНОЕ МОЛЕКУЛЯРНОЕ СОЕДИНЕНИЕ...
     - СТОП.
     Если  его   не  остановить,  компьютер  будет  выжимать  всю  известную
информацию по этому  предмету  до последней капли, и  для  этого потребуется
вечность.  Смит отменил  команду "расширить".  На  экран  вернулось  прежнее
объяснение смерти Ирмы Шварц, с подробным описанием  количественного состава
ее крови. В  самом конце списка стоял ПРОКАИН..... 0001. Текст сопровождался
пояснением: -  ВСЕ ПОКАЗАТЕЛИ  В  ПРЕДЕЛАХ НОРМЫ,  ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ ПОСЛЕДНЕГО
ПУНКТА.
     - ПРОКАИН: РАСШИРИТЬ.
     - ПРОКАИН =  НОВОКАИН, ОБЩИЙ ТЕРМИН. ОБНАРУЖЕН В РАСТЕНИЯХ КАКАО. ТАКЖЕ
В  ОЧЕНЬ  ЧИСТОМ  ВИДЕ,  НО  В  МАЛЫХ  КОЛИЧЕСТВАХ  В   ЭНДОКРИННОЙ  СИСТЕМЕ
ЧЕЛОВЕКА...
     - ОТНОШЕНИЕ К ШВАРЦ, ИРМЕ Л.
     -  ПРАКТИЧЕСКИ  ПОЛНОЕ ОТСУТСТВИЕ В КРОВИ  ОБЪЕКТА  В  МОМЕНТ СМЕРТИ...
НЕСООТВЕТСТВИЕ С 000 ДОНЕСЕНИЕМ... НЕСООТВЕТСТВИЕ...
     - РАСШИРИТЬ НЕСООТВЕТСТВИЕ.
     На  экран  вернулась  картинка  полицейского  донесения:  -  ОБЪЕКТ  НЕ
ИСПЫТЫВАЛ ЧУВСТВА БОЛИ.
     - Что-о? - вслух спросил Смит. Он попросил пояснений у компьютера.
     - ПОЛИЦЕЙСКОЕ ДОНЕСЕНИЕ э 000315219. ОБЪЕКТ ПО ДОНЕСЕНИЮ НЕ  ДОЛЖЕН БЫЛ
ЧУВСТВОВАТЬ  БОЛИ...  НЕСООТВЕТСТВИЕ  С  НИЗКИМ  УРОВНЕМ  ПРОКАИНА  В  КРОВИ
ОБЪЕКТА...
     Смит заинтересовался. Он снова вернулся к информации о прокаине и нажал
клавишу  "ОБЪЯСНИТЬ". Компьютер вывел на  экран  прежний  текст, и в течение
следующих  двадцати минут выплескивал новые  подробности  о прокаине.  Среди
прочего  Смит обнаружил, что уровень прокаина  в крови в некоторых  размерах
приводит к тому, что организм становится нечувствителен к боли.
     Если количество прокаина в  крови Ирмы Шварц было  близко к нулю, тогда
непонятно  почему  возникло  примечание  в  донесении  о  том,  что  она  не
испытывала  боли. В  довершение всего Феликс Фокс находился вместе  с  ней в
день ее смерти. Все это никак  не проливало свет на убийство  адмирала Ивса,
если только не...
     - НЕОБЫЧНЫЙ УРОВЕНЬ ПРОКАИНА ПО РЕЗУЛЬТАТАМ ВСКРЫТИЯ ВАТСОНА, ГОМЕРА Г;
ИВСА, ТОРНТОНА? - попросил Смит.
     - УРОВЕНЬ ПРОКАИНА В НОРМЕ, - ответил компьютер.
     Никакой связи.
     Смит вернул программу на прежнее место.
     Компьютер  развернуто излагал сведения  по истории  препарата,  включая
различные  публикации  по  этому  вопросу.  Смит  исполнительно читал каждый
абзац, появлявшийся на экране,  анализируя десятки сообщений,  снова и снова
возвращаясь  назад. В 1979 году  имелось  165  упоминаний  слова "прокаин" в
прессе  всего  мира, включая бульварные издания  Шри  Ланки и  энциклопедии.
Обычным способом это займет вечность.
     - ТОЛЬКО АМЕРИКАНСКАЯ ПЕРИОДИКА, - скомандовал Смит.  - ТОЛЬКО  ПОДСЧЕТ
СЛОВА.
     В 1978 году  слово  "прокаин" упоминалось двадцать  раз,  все только  в
"Журнале