Американской Стоматологии". Имя Фокса не встречалось. Ни единственного упоминания о Фоксе за целое десятилетие шестидесятых. И пятидесятых. И сороковых. У Смита мучительно заболела голова. В 1938 году в американских газетах и журналах слово "прокаин" упоминалось 51 тысячу раз. - СТОП. ОБЪЯСНИТЬ. Статьи появлялись на экране одна за другой. Все они касались скандала вокруг ныне не существующего исследовательского центра в Энвуде, штат Пенсильвания, из которого исчезли огромные количества эндокринного прокаина, извлеченного из человеческих трупов. Исследования были продолжены, как военные эксперименты в целях повышения болевого порога воюющих солдат. Общественный вой против заигрываний с болевыми опытами на "наших мальчиках в военной форме" отменил любое упоминание о похитителе препарата. В результате исследовательский центр в Пенсильвании был покинут, опыты оборвались, а руководитель исследовательского проекта без особого шума эмигрировал. Его звали Вокс. Феликс Вокс. - Вокс, - повторил Смит, с новыми силами задавая компьютеру новую программу. - РАСШИРИТЬ: ВОКС, ФЕЛИКС. РУКОВОДИТЕЛЬ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО ЦЕНТРА В ЭНВУДЕ, ШТАТ ПЕНСИЛЬВАНИЯ. ОБЪЕКТ 416. КАЛИФОРНИЯ. 1938 ГОД, - указал он. - ВОКС, ФЕЛИКС. РОДИЛСЯ 10 АВГУСТА 1888 ГОДА... МЕСТО РОЖДЕНИЯ... УНИВЕРСИТЕТ ЧИКАГО... - СТОП. 1888? Получается, что ему девяносто четыре года. Это был не тот человек. Смит проработал шесть часов кряду с самым современным и мощным компьютерным комплексом в мире, и все это привело его к другому человеку. Он с отвращением выключил монитор. Это тупик. Несомненно, Римо тоже вышел на след не того человека. Если бы Смит был обычным компьютерным аналитиком, работавшим с обычным компьютером, он надел бы сейчас свое твидовое пальто двадцатилетней давности и тридцатилетней давности коричневую фетровую шляпу, закрыл замки своего атташе-кейса, в котором хранился телефон экстренной связи, и ушел домой. Но Харолд В. Смит не был обычным человеком. Он был очень пунктуален. Пунктуален во всем И если его каша не оказалась бы перед ним на тарелке ровно в девять часов, он страдал бы расстройством желудка весь вечер. Он был настолько пунктуален, что не верил ничему - ни словам, ни людям, ни даже времени. Ничему кроме четырех вещей на земле, которые Смит считал абсолютно точными, чтобы заслуживать его доверие: компьютеры Фолкрофта. А все четыре компьютера говорили категорически, что Феликс Фокс, профессор медицины, каким-то образом существовал без даты рождения. Получив так много в самом начале, нужно было готовиться к чему угодно. Он снова решительно включил терминал. - КООРДИНАТЫ, ЭНВУД, ШТАТ ПЕНСИЛЬВАНИЯ. ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ЦЕНТР, КАЛИФОРНИЯ, 1938 ГОД, - запросил он. Координаты появились на экране. Они в точности совпадали с теми, что дал ему Римо для Шангри-ла. - Гм-м-м, - пробормотал Смит. Возможно, совпадение. - ВЕРОЯТНОСТЬ: ВОКС, ФЕЛИКС = ФОКС, ФЕЛИКС? - спросил он еще раз. - ВЕРОЯТНОСТЬ: ФОКС = ВОКС 53%, - ответили четыре объекта, которым Харолд Смит единственным доверял на земле. Больше, чем шанс! Компьютеры оценили невероятное предположение, что доктор Феликс Фокс, самый популярный автор бестселлеров и безусловный авторитет в мире диет и похудания, ведущий телепрограмм и огромная знаменитость, чье моложавое лицо было известно миллионам, мог оказаться девяносточетырехлетним стариком по имени Вокс, пятьдесят лет назад с позором покинувшим страну после общенационального скандала, и на все это компьютеры ответили - 53%! Это было равносильно тому, как если бы хирург, осматривая останки сгоревшего человека не пригодного для опознания, чьи ступни и кисти свернулись в обуглившиеся шарики, чьи зубы - ничего больше, чем растаявшие огрызки, прилипшие к до сухости зажарившимся губам, - сказал: - Через две недели он приступит к работе. Смит был в исступлении. Ни один хирург на земле не мог оценить захватывающее дух предположение компьютеров Фолкрофта. Если они сказали - пятьдесят три процента, - тогда прокаин мог быть основным ключом к решению задачи. А ключ этот находился у Фокса. А Римо как раз и направлялся в какое-то местечко, называемое Шангри-ла, чтобы поговорить с этим Фоксом. - СПАСИБО, - ввел он в компьютер, как делал всегда, заканчивая работу с четырьмя возвышенными созданиями. - НА ЗДОРОВЬЕ, - ответили, как обычно, они. Какая точность! Конечно, была и другая вероятность, которая не была известна компьютерам, единственная во вселенной, непреодолимая во всех отношениях. Возможность того, что они ошибались. Брови Харолда Смита сложились глубокой морщиной. Он почувствовал, что его дыхание стало быстрым и прерывистым, а сердце учащенно забилось. На лбу выступили капельки пота. Ошибались? Четыре компьютера? Он стал дышать глубже, что, как однажды научил его Римо, может моментально снять стресс, взял телефон и стал набирать длинную комбинацию цифр, которая соединит его прямо с Римо. Вопрос был не в том, ошибались или нет компьютеры. Если они действительно ошибались, то, как полагал Смит, незачем было бы жить. Мир снова погряз бы в бездне гипотез, угадываний, подозрений, советов, полуправды, уверток, двухсторонних соглашений, пожеланий, надежд, в чарах обаяния, колдовства и инстинктов. Он вздрогнул. Когда Смит был маленьким мальчиком и жил в Вермонте, в один зимний вечер его мать познакомила его с вероятностью невозможного. Она перенесла юного Харолда через эту пропасть одним предложением. Вот что она сказала: - Снег не идет оттого, что сегодня слишком холодно. Слишком холодно для снега? Она наверное пошутила? Что может быть холоднее снега? Это же практически лед, только пушистый. Когда на улице холодно, идет снег. А если еще холоднее... То это слишком холодно для снега. Эта концепция заинтриговала воображение молодого Харолда Смита так, что невозможно описать. Позже он мог сгруппировать мысли о невозможности снегопада из-за сильного холода с другими такими же мистическими парадоксами, как например жидкий кислород и сухой лед. Как можно дышать жидкостью? Разве он не перегородит тебе гордо? А когда кладешь в стакан с водой кусок сухого льда, не должен ли он впитать всю влагу как губка? Даже после того, как он осознал, как работают эти чудесные феномены, Смит продолжал помнить оставленные ими следы благоговейного трепета. Это была часть большого мира незыблемых вещей. Некоторые вещи просто были. Одной из них был сухой лед, так же как и абсолютная непогрешимость и неизменная правдивость четырех компьютеров Фолкрофта. Нет, компьютеры не ошибались. Это был пятидесятитрехпроцентный шанс, что Фокс был Воксом и был, следовательно, девяносточетырехлетним стариком и, возможно, был связан с препаратом, называемым прокаин, до такой степени, что мог убить неизвестную женщину из-за небольшого количества этого вещества в ее организме, и что каким-то образом эти цепочки вероятностей приведут к убийствам двух военных лидеров, случившихся в один день одно за другим. Телефон по адресу Шангри-ла продолжал звонить. Было пятьдесят три процента за то, что Римо был на пути к тому, что даже компьютеры назвали бы странным. ГЛАВА ВОСЬМАЯ - Тебе сколько лет? - спросил Римо, включая светильник с розовой лампочкой. Это был великолепный секс. Безупречный. Жаркий, изобретательный, страстный и нежный, как секс "первый раз в автомобиле". Только он был в постели, и фантастическая блондинка рядом с ним побила рекорд продолжительности и частоты для женщин. Она была не просто быстрая, она была ультразвуковая. И очень, очень хороша. Здесь не было никакой романтики, чтобы подсластить пирог. Но это было все равно. Никаких существенных разговоров, никаких откровений о глубоко личных мечтаниях. Только старый добрый натуральный секс. И это было лучшее, что он знал с тех пор, как это произошло с Розанной Зевеки на бейсбольной площадке позади приюта, когда ему было четырнадцать. Розанна знала свое дело, но бледная блондинка с лицом кошечки и глазами цвета морской волны, должно быть, была самой опытной партнершей в сексе, когда-либо существовавшей на планете. И теперь Римо понял, почему. - Мне семьдесят, - замурлыкала она, поглаживая его бедро. - С половиной. - Семьдесят? - его влечение увяло. Это случилось когда она впервые произнесла эту ужасную новость. Теперь, после второго взрыва этой фразы, его живот вспенился будто он был захвачен волной эдипова греха, приукрашенного по краям венчиками полного абсурда. - Семьдесят?! - Здесь не нужно притворяться, - сказала она. Она заботливо покачивала руку Римо в своей руке. В семьдесят, подумал Римо, у нее должна быть особая манера держать руку. - Мы здесь все молоды. За это и платим, - нежно рассмеялась она. - Ну вперед, постарайся это принять. Ты ведь такой же! - Нет, ни чуточки! - искренне признался Римо. - Я обычный, самый обычный. Она раздраженно поднялась, ее безупречные бедра блестели в освещенной луной спальне без малейшего намека на складки или морщины. Римо пытался составить воедино все события, приведшие его сюда, в эту постель, где семидесятилетняя женщина волнообразно двигалась перед ним здоровой поступью молодого жеребенка. Они с Чиуном прибыли в Шангри-ла менее часа назад. Добраться до места не составило труда. На эти земли въезд на машине был запрещен. - Они отвлекают от безвременности существования в Шангри-ла, - высокомерно объяснил сопровождающий. Сопровождающий - шофер, как выяснилось - провез гостей мимо покрытых снегом холмов, по узким дорожкам к огромной равнине, открывшейся неожиданно, и окруженной высокой металлической оградой с еще более высокими воротами с электронным управлением. - Добро пожаловать в Шангри-ла, - произнес гид, остановившись в центре громадного запорошенного снегом парка, где дорога кончилась. Чиун вел нелицеприятные рассуждения о том, что Шангри-ла - это более дорогой вариант многочисленных лагерей с неизменным массажем, морковным коктейлем и индейскими вигвамами для ночевки. Но по мере продвижения вглубь возникала Шангри-ла, Мекка Мечты, дарующая молодость, своеобразная дозаправочная станция для "Ка Элов" наподобие Бобби Джея на пути к строгости жизни средневековья. Это было громадное сооружение, поместье викторианских масштабов, но с реквизитами в голливудском стиле в виде олимпийских размеров бассейна и неоновых светильников, влекущих к его знаменитым гостям, как маяки в темноте. И все равно, несмотря на парадный мундир, что-то зловещее было в этой Шангри-ла. В памяти Римо всплыло и крутилось все время слово из старых романов про вампиров. Зловещий. Воздух в Шангри-ла был каким-то зловещим. Римо почти чувствовал этот запах. А Чиун сказал, что он определенно ощущал его. - Или это просто запах от такого множества бледнолицых, - пренебрежительно сказал он. Сами гости Шангри-ла больше не вызывали удивления у Римо. Многие из них были знаменитостями, чьи имена Римо смутно помнил по очень далеким воспоминаниям. Все они были крепкими, привлекательными, стильными, богатыми и молодыми. Сенатор Спанглер с супругой стояли возле камина в огромной гостиной дома, болтая с группой симпатичных молодых людей, одетых в самые лучшие и дорогие костюмы. Бобби Джей стоял в углу у большого рояля и щелкая пальцами напевал мелодию "Я люблю парня, который рядом со мной". Легким движением головы Римо отказался от "мартини", появившегося в его поле зрения. Чиун тоже отказался, но сделал это, так быстро подбросив стакан в воздух, что мозг официанта не успел зафиксировать недовольство старика. Канапе тоже были плохи. - Пища белых людей, - усмехнулся Чиун. - Куриная печенка в окружении свиного жира, усажены на ломоть зеленого сыра и кусочек сухаря. Неудивительно что вы все ленивы и бестолковы. Посмотри, что вы едите. - Это ведь только закуска, - объяснил Римо. - Обед еще не подавали. - Я уж вижу. Поесть перед едой, чтобы к еде подготовиться. - Канапе мы тоже не будем, - сказал Римо официанту. И тут появилась блондинка. С минуту она кралась через толпу в своем воздушном красными блестками платье, делая серьезные знаки глазами Римо, и через минуту они оказались наверху вместе в постели с блондинкой, мурлыкавшей, и ласкавшейся, и делавшей сногсшибательные вещи. И Римо забыл обо всех 52 идиотских шагах к женскому экстазу, поскольку у этой был запас экстаза на целую армию с самого первого их рукопожатия. А затем она взорвала бомбу о том, что ей было семьдесят лет от роду. - Зачем ты здесь? - с сожалением спросил Римо, уверенный в глубине своего сердца, что ему уже никогда не будет так хорошо в постели. - Перестань притворяться таким наивным, - сказала она, затем остановилась и посмотрела на него с некоторым изумлением. - Или... ты что, здесь впервые? - Впервые для чего? - Дай-ка мне свои руки. - Что? - Он пытался сопротивляться, но она уже была на нем и взяв его левую руку поднесла ее к свету розовой лампы. - Ни одного следа, - пробормотала она еще больше удивляясь. - Ты что, нетронут? - Чем? - Инъекциями, - ответила она. - Инъекциями доктора Фокса. - Она взяла его руки в свои: - Я не хочу тебя пугать, или что-то в этом духе, но надеюсь, что ты понимаешь, во что ввязываешься. - Не представляю, о чем ты говоришь, - сказал Римо. - Я не имею ни малейшего понятия о том, что происходит в этом сумасбродном месте. Она показала ему свои руки. - Во-первых, вот это. - Под розовым светом лампы внутренние поверхности ее рук были похожи на старую древесину, покрытые таким количеством дырочек, что через них, наверное, можно было просеивать муку. - Я знаю, эти следы уродливы, раз в пять лет я делаю пластическую операцию, чтобы скрыть их. Но это то, что осталось, - ее голос звучал мягко и отдаленно. - Господи Иисусе, - в ужасе произнес Римо. - И как часто ты пользуешься этим соком счастья? - Давно, - сказала она, глядя на Римо свысока. - Ужасно давно. Я же тебе говорила, мне семьдесят лет. И получаю инъекции большую часть из этих семидесяти. - О, оставь, - сказал Римо. - Что бы ни значили эти отметины, они не значат, что ты старушка. - Но это так. Мы здесь все старые. - Слушай, Бобби Джей может выглядеть моложе пятидесяти пяти. Миссис Спанглер может сойти моложе пятидесяти восьми, которые объявила ее дочь. Но если тебе семьдесят, тогда я сам Метазела. А теперь, зачем ты мне это рассказываешь? - Зачем. Тебя как зовут? - Римо. - А я Пози Понзелли. - Римо уставился на нее. - Ты обо мне слышал? - Имя слышал, - ответил Римо. - Кинозвезда тридцатых, по-моему? - Меня сравнивали с Гретой Гарбо, - задумчиво произнесла она. - Богиня любви. Римо искоса посмотрел на нее. - Мадам, если вы хотите, чтобы я поверил, что вы Пози Понзелли... - Ты не должен ничему верить. Я только хочу, чтобы ты знал, на какой путь ты вступаешь, если сделаешь завтра первую инъекцию. - О'кей, - вздохнул он. Она, а не Римо, прервала очарование. Но это было все равно, подумал он. Пора было заняться делом. - Когда ты встретила Фокса? - Сорок лет назад, - не моргнув, ответила Пози. - Брось! - Ты сам спросил. - Ну ладно, - сказал Римо. Если бы он должен был выслушать другую заморочку от другой сумасшедшей, прежде чем получить крохи информации, ну тогда ему надо было справиться с этим заданием. Здесь определенно не было здравомыслящих людей. - Продолжай. - Это было в Женеве. Как раз перед концом войны мои фильмы перестали быть популярными. Говорили, что я начала стареть. Мне было двадцать восемь. - Она достала сигарету из бисерной сумочки и закурила. - Поэтому я отправилась в Швейцарию, чтобы провести курсы омолаживающей терапии в новой клинике, о которой я узнала. Там я и встретила Фокса. - Того же самого Фокса? Она кивнула. - Он никогда не стареет. И его пациенты тоже - до тех пор, пока они продолжают принимать лечение. Но если нет... Голос ее задрожал. - Если они не продолжают, тогда что? Она вздохнула и зажгла новую сигарету дрожащими пальцами. - Ничего особенного. Но необходимо продолжать. Ты должен получать инъекции ежедневно. Вот что я хочу, чтобы ты понял прежде, чем начнешь лечение. - Я думал, что вы приезжаете сюда раз в месяц, - сказал Римо. - За новой порцией. Фокс дает нам препарата ровно на тридцать дней. Раз в тридцать дней мы должны приезжать сюда, и обязательно с наличными. Чеки и кредитные карточки не принимаются. В противном случае он немедленно прекращает лечение. Ее голос задрожал. Головокружительная старушка, подумал Римо. Большинство женщин, предполагал он, заботятся о своей внешности. Но эта вела себя так, будто стать для нее старше на тридцать дней значило конец света. - Ладно, - сказал он. - Но вещь, которую я не могу понять, - почему Фокс держит эту клинику в таком секрете. Если он действительно обладает какой-то волшебной вакциной, способной сохранить людям молодость, - он может сделать на этом огромной состояние. - Он и так его делает, - сказала Пози. - Но не на нас. Дохода от тридцати пациентов Шангри-ла едва ли хватит на то, чтобы содержать эту клинику. - Чем же он еще занимается? - Точно не знаю. В любом случае, не сейчас, но несколько лет назад, когда я на него работала, кое-что происходило. - Когда это было? - В сороковых и пятидесятых. После нескольких лет лечения в Швейцарской клинике я осталась совсем без денег. Я пыталась уговорить своего агента в Голливуде найти мне подходящую картину, но никто не хотел рисковать и браться за меня. Коммерческие полеты в Европу были практически отменены во время войны, поэтому я не могла поехать и поговорить с ними лично. Кроме того, у меня не было столько наличных денег, чтобы выкупить достаточное для поездки в Америку количество препарата. Потому я осталась. - Что за работу предложил вам Фокс? - Обычную, - сказала она. - Сначала я была его любовницей. Он был ужасен, груб. Ему нравилось причинять боль. Я его ненавидела, но мне нужны были инъекции. Со временем он от меня устал. Я была очень рада. Но он стал доверять мне. И ко времени, когда он был готов перевести клинику сюда, в Шангри-ла, я вела его бумаги. - Да? - заинтересовался Римо. - Что в них было? - Разные вещи. В основном регистрировались доходы женевской клиники. Там он производил свой препарат. В те дни он довольно часто отсутствовал, и я за него занималась делами клиники. В то время там, конечно, не было гостей. Фокс собирался вернуться в Америку, поэтому он отказал всем пациентам... Ее снова затрясло. - Что случилось? - спросил Римо. - Ничего. Просто я вспомнила... Она пересилила себя. - В любом случае он время от времени уезжал на месяцы. В эти периоды, пока я находилась в швейцарской клинике, он давал мне инструкции по телефону. Иногда он просил меня забирать странные пакеты в самых странных местах - на аллеях, заброшенных складах. Они всегда были завернуты в одинаковую коричневую бумагу. - Что в них было? Она посмотрела на него. - Золото. Это-то и было странно. Так к нему приходили миллионы. Всегда одни и те же свертки коричневой бумаги брошенные где попало со слитками золота внутри. - Ты знала, кто их оставлял? - Откуда? Они были просто брошены где попало. Но это еще не все. Кое-что еще стало происходить в это же время. Фокс начал звонить мне и просить отправлять огромные количества препарата в Штаты. - Сюда? - Нет. И это тоже было странно. Он просил отправлять их в Южную Дакоту. - Южную Дакоту? - Не спрашивай меня, почему именно туда. Почтовые отделения, в которые я отправляла посылки, находились по всему региону Черных Холмов. - И это до сих пор продолжается? - Не знаю. Клиника в Женеве была продана. Дозы для гостей он держит здесь - в подвале, но я не знаю, где он сейчас производит препарат. Она говорила так, будто была в шоке. - Покидая Швейцарию, он собирался отказать мне. Он говорил, что если я не буду платить за инъекции тем или другим способом, я должна буду обходиться без него. - Может быть это было бы самое доброе, что он мог для тебя сделать, - сказал Римо. Она горько улыбнулась. - Может быть. Такое правда могло случиться. Я вышла замуж за швейцарского промышленника, с которым познакомилась во время одной из долгих отлучек Фокса в Америку. К счастью, он был очень богат. Перед окончательным отъездом из Женевы Фокс снабдил нас большим количеством препарата, на несколько месяцев. Моему мужу тоже захотелось попробовать, поэтому я стала делать ему инъекции. - Два маленьких счастливых наркомана, - сказал Римо. Ее снова затрясло. - Это я его приобщила, - прошептала она. - Он погиб в автомобильной катастрофе два месяца спустя. Я видела его после смерти... Низкий стон вырвался из ее горла. Похоже было, что она готова была закричать. - Пози? Пози! - он потряс ее и вернул в действительность. - Римо, - сказала она. - Пожалуйста, не начинай лечения. Я знаю, к чему это ведет. Даже после первого раза. Я видела. Я прошу тебя. Не надо... Не надо... Она разрыдалась. - Эй, ну не надо так, - сказал Римо, покачивая ее на руках. - Уезжай отсюда, как только сможешь. Пока это не стало слишком поздно и для тебя. Он поцеловал ее. И вдруг он понял, что ему наплевать на ее возраст. Что-то такое было в этой Пози Понзелли, что заставляло его ощущать себя счастливейшим из мужчин, что-то очень женственное и в то же время невероятно хрупкое, что могло в любой момент исчезнуть в его руках. Они снова занялись любовью. Сейчас было даже лучше, чем в предыдущий раз, потому что теперь было больше Пози - не просто Пози, прекрасной блондинки, которая владела любым из способов ублажить мужчину, которые только можно было представить, но другой - мудрой, печальной и бесконечно нежной. - Если ты не поостережешься, я могу в тебя влюбиться, - сказал Римо. Улыбка сползла с ее лица: - Не делай этого. Ради меня, не надо. Просто уезжай отсюда. - Не могу. По крайней мере пока не поговорю с Фоксом. - Зачем это? - встрепенулась она. - Ты же не шпионить за ним приехал, правда? Римо тряхнул головой. - Пози, пока я не могу сказать тебе, кто я такой, но мне кажется, что доктор Фокс более опасен, чем тебе кажется. Я обязательно должен увидеться с ним. Она посмотрела на него долгим взглядом. - Если я устрою вам эту встречу, обещаешь мне уехать отсюда? Не принимая лечения? - Я не стану принимать препарат, - ответил Римо. - Достаточно прямо. Она надела платье, поцеловала его на прощанье и закрыла за собой дверь. Римо сидел в тишине в круге розового света, оставляемого ночником. Ее руки! Если половина странной истории, расказанной Пози, - это правда, он должен вытащить ее отсюда. Феликс Фокс занимался гораздо большим, чем оздоровительная клиника. Римо ощутил странную вибрацию за кроватью. Он стал искать источник и не обнаружил ничего, кроме обрезанного телефонного провода, очевидно обрезанного преднамеренно. Он взял его в руки и колебание несуществующего звонка пробежало по его пальцам. Это было смешно. Не было слышно ни одного телефонного звонка во всем доме, получалось, что все телефоны в Шангри-ла были тоже отключены. Он попытался приладить провода к аппарату На пятнадцатом беззвучном сигнале, ему удалось соединить их. - Кто это? - спросил он в трубку. Кислый голос ответил: - Смит. Я звоню по аппарату из моего чемодана. Если рядом никого нет, приготовьтесь к секретному разговору. - Все в порядке, здесь никого. Похоже, все телефонные линии обрезаны. Откуда у вас этот номер? - Разумеется из компьютера. - Разумеется, - сказал Римо. - Он рассказал Смиту о каждодневных инъекциях и все, что знал о Пози Понзелли, кроме ее выдающегося представления на простыне. - Она говорит, что ей семьдесят лет, а Фокс и того старше. - Ой-ой-ой. Это прозвучало так, будто Смит стоял на краю небоскреба и мог упасть вниз. - Что такое? - Тише! - В трубке послышались щелчки и жужжание, издаваемые четырьмя работающими компьютерами. - Бог мой! - дрожащим голосом произнес Смит. - Семьдесят восемь процентов! - Семьдесят восемь процентов чего? Смит рассказал возникшую теорию о Фоксе - Воксе и скандале вокруг прокаина в 1938 году. - Компьютер дает семьдесят восемь процентов за то, что доктор Фокс - это тот самый Вокс, который ставил эксперименты с прокаином пятьдесят лет назад. Фокс мог убить женщину из-за прокаина, содержавшегося в ее организме. Ее имя Ирма Шварц, если это может вам пригодиться. - А что насчет Ивса? И парня из военно-воздушных сил? - Уровни прокаина в норме. Пока никакой связи. - Есть что-нибудь от военных? - Ничего, - ответил Смит. - Если мы гоняемся не за тем человеком, значит тот, кто убил их, навсегда останется гулять на свободе. Что вам удалось узнать от других гостей, кроме той женщины? Откровенно говоря, Римо, это факты о слитках золота и поставках препарата в Южную Дакоту звучат не очень убедительно. - Мне показалось, что она говорит правду, - сказал Римо. - Пока эта информация не обработана, она непоследовательна, - отрывисто произнес Смит. - С кем вы еще говорили? - Э-э, я как раз собирался, - ответил Римо, натягивая брюки. Провода в его самодельном телефонном приспособлении закоротились. Звук стал пропадать. - Мы не можем терять время! - кричал Смит, едва различимый на фоне шумов и щелчков телефонной линии. - Хорошо! - прокричал Римо. - Я здесь проведу еще сутки или около того, поскольку здесь завтра намечается важный денек, Смитти? Он пошевелил провода, но звука не было. Связь прервалась. И это было очень кстати потому что в этот момент... В этот момент за окном пролетела фигура человека ростом шесть футов, четыре дюйма, одетого во что-то белое, похожее на тогу. - Ой-ой-ой! - кричал человек, взмывая вверх, к крыше. Римо выглянул вниз, на заснеженный сад, уже зная, кого он там увидит. Толпа одинаково одетых зевак возле бассейна, дрожавших от холода, затаила дыхание и сочувственно вздохнула, когда фигура второго человека стремительно взлетела в воздух. Посреди постамента стоял Чиун, победоносно скрестив руки на груди, его лицо выражало безмятежность. - Ох, осел, - вздохнул Римо. Первый человек, описав дугу в воздухе, начал падение. Первым летел нос, выделявшийся будто на белом рыцарском шлеме. Когда человек несся вниз вдоль стены здания, его чувства были в точности отображены в маске неподдельного ужаса. - Держитесь! - крикнул Римо распахнув окно и предлагая человеку приземлиться к себе на колени. - За что? - простонал человек. - За меня. Римо раскинул руки и медленно повернулся к нему лицом, зацепившись голенями за раму окна. Он был как раз на одном, уровне с падающим телом. Женщина внизу вскрикнула и упала в обморок. - Это ужасно, - сказала другая. - Действительно ужасно, - сказал сочувственно Чиун, - этот Римо всегда мне мешает. - Как вы могли это сделать? - закричал Чиуну белый как полотно человек. - Ну, ничего страшного, - излучая скромность ответил Чиун. - Всего лишь небольшой толчок вверх. Простейший маневр... Но никто его не слушал, потому что в этом момент стройный молодой человек с сильными руками отчаянно пытался спасти двух летящих к земле в воздухе людей, которые один за другим набирая скорость приближались к твердому промерзшему грунту. - Нет - нет! - вопил человек в воздухе, которому через три секунды предстояло встретиться с Создателем. - Выпрямись! - кричал Римо. - Мама!.. Человек свернулся клубком. Это будет гораздо труднее. Труднее, но все же не слишком тяжело. Это было сделать легко, почто до неудобного легко. Чиун будет смеяться над ним всю дорогу обратно в Фолкрофт, если Римо не сможет сейчас поймать этих двух падающих человек, держась только коленями. Может быть только носками ботинок... За годы обучения Римо Чиун метал в него валуны и с высоты тридцать футов и требовал, чтобы он останавливал их тремя пальцами. Тогда было трудно. Сейчас - не стоило ничего. Но когда он поймал этих двух человек, схватив их за странные развевающиеся одежды, движением своих пальцев, которые перераспределили энергию и запеленали их как младенцев, толпа внизу сошла с ума. Они вели себя так, будто он только что прилетел с Марса и привез им поиграть двух маленьких красных человечков. Женщина, которая перед этим потеряла сознание посмотрела на него с сияющим восторгом лицом, и прокричала. "Храни вас Господь!" Остальные трижды прокричали им "ура" и возбужденно обсуждали, каким героем был Римо. Только Чиун видел, насколько незначительным на самом деле был этот маневр, и он смотрел на плачущие и вопящие лица вокруг так, будто он оказался в сумасшедшем доме. Римо пожал плечами втягивая внутрь дома через окно оцепеневших мужчин с дикими глазами. - Спасибо, спасибо вам, - бормотал седовласый человек, падая на колени и целуя все еще босые ноги Римо. - Эй, полегче! - раздраженно сказал Римо. Достаточно того, что ему пришлось демонстрировать детсадовские трюки при скоплении зрителей, но терпеть чьи-то губы на своих ступнях - это переходит все границы. Человек поднял вверх заплаканное лицо. - Это судьба, - нараспев произнес он. Этим человеком оказался Сеймур Бардих, наконец расставшийся со своей черной водолазкой и надевший греческую тогу, которая, похоже, была в стиле Шангри-ла. - Опять вы? - сказал Римо. - Вы вернули мне мою жизнь. Вы настоящий герой! Что я могу для вас сделать? Все, что угодно. Римо задумался. - Что угодно? - Все, что вы скажете. - Хорошо. Подождите, пока этот тип придет сюда и я скажу, что вы можете для меня сделать. Бардих удрал в сторону от подоконника, откуда как раз появлялся другой человек, которого спас Римо, огромный. Толстяк прокашлялся и простер руку в сторону Римо. - Сынок, - сказал он, в его голосе теперь звучала власть. - Такой человек, как вы, может далеко пойти. Я президент Объединения железа и стали из Хьюстона, и я хочу, чтобы вы знали, что место вице-президента ждет вас. - Ладно, - сказал Римо. - Окажите любезность. - Говорите. - Все что угодно, - сказал Бардих. - Я на край земли за вами пойду. В горы, по горячим углям... - Я хочу, чтобы вы сказали всем, что вы сами там оказались. - Что? - удивленно спросил Бардих. Объединенная Сталь протянул: - Слушай парень, какой-то старый китаец зашвырнул меня в небо и я хочу увидеть как он опустит свой маленький желтый нос. Римо пытался убедить его. - А как будет выглядеть если вы будете ходить и рассказывать на каждом углу как маленький старикашка весом в сто фунтов запустил вас в воздух на высоту десятого этажа? - Но пойми, что они видели это своими собственными глазами. - Впечатление может быть обманчиво, - философствовал Римо. - Ри-мо! Ри-мо! - скандировали за дверью. Толстяк задумался. Потом тряхнул головой и сказал: - Нет. Извини, сынок. Ты хороший парень, но справедливость должна восторжествовать. Правда это правда, справедливость есть справедливость. Римо взял его за лодыжку и высунул его снова в окно. - А несчастный случай - это несчастный случай, - сказал он. Толстяк взревел болтаясь вверх-вниз, его рыжие волосы развевались на ветру. - Ладно, я сам это сделал! - Римо втянул его обратно. - Хотя я очень сомневаюсь, что кто-нибудь поверит в это. - Каким образом я мог это сделать? Играя в классики? - Скажите им, что это старинный семейный секрет, - ответил Римо. Он повернулся к Бардиху, который снова расположился возле его ног, совершая частые низкие поклоны. - Вас это устраивает? - спросил Римо. - Абсолютно. Я готов проглотить жабу. Я готов сразиться с целой ордой. - Отлично. Тогда посражайтесь немного с ордой за дверью. - Все, что вы скажете, - мрачно ответил Бардих. - И вы тоже, - сказал Римо, подталкивая толстяка к выходу. - Расскажите им какую-нибудь историю. Когда они вышли, Римо бросился к окну. Чиун все еще стоял внизу, презрительно глядя вверх. - Подожди меня, папочка, - сказал Римо. Он медленно перелез за окно, прижимая ступни и ладони к поверхности стены. Как паук, без видимых усилий, он сполз по кирпичам вниз и, перевернувшись в последнее мгновение, оказался на земле. Чиун испепелил его взглядом. - Они называли тебя героем! - мрачно произнес старик. Римо повел его к небольшому потайному углубленному окну в фундаменте здания. - Хочу проверить подвал, - сказал он. - Герой! За небольшое дельце, которое мог провернуть любой шимпанзе. - Что же я могу поделать? - сказал Римо, приподнимая раму и проскользнув внутрь. Чиун последовал за ним. - Они же не знали, как легко мне было поймать этих двух парней. Ничего обидного в этом нет. - Ничего обидного? Ничего обидного! Мне обидно. Я отправил этих двоих в рай двумя превосходными восходящими спиралями. Разве ты не видел, какой получился узор, когда тела начали снижение? - Замолчи, - прошептал отвлекшись Римо. Вполне возможно, что Пози Понзелли говорила правду, независимо от того, соответствовало ли это мнению компьютеров Смитти. И если она была права, здесь, в подвале, могли находиться ощутимые доказательства ее жуткой истории. - Ах, это действительно было прекрасно, Чиун. Просто превосходно. - Мне не нужны твои дешевые похвалы. Это не было превосходно. Это было безупречно. Это был один из самых исключительных воздушных запусков двойной спиралью, когда либо совершенных в истории учения Синанджу. Но я, сам Мастер, услышал ли от этих пресных бледнолицых хотя бы слова "здорово сработано"? - Он презрительно ткнул пальцем в направлении верхних этажей здания. - Хоть один из них попытался наградить меня всего лишь ненужной безделушкой? - Чиун, - позвал Римо. Под шаткой лестницей он обнаружил десятки сложенных запечатанных коробок. В каждой из них оказалось по тридцать бутылочек с прозрачной жидкостью. - Вот эта штука для гостей. Чиун не обратил никакого внимания на его слова. - Натурально, ни один из них даже не попытался похвалить Мастера Синанджу за его славный поступок. Римо ощупал покрытые паутиной стены. Камни фундамента лежали здесь уже более ста лет. Соединяющий их цемент растрескался и порос плесенью. Он начал ритмично постукивать по камням, одна рука повторяла движения другой и в результате стены стали вибрировать с низким грохотом. Он проверил камень за камнем три стены подвала. Достигнув последней, в самом темном углу, звук от его постукиваний резко изменился. Он снова попробовал этот камень. Ошибки быть не могло. За ним была пустота. Барабаня пальцами по цементу вокруг камня, Римо раскрошил его в мелкую пыль. Это был другой, недавно положенный раствор. Он с легкостью вынул камень и ощупал пространство, открывшееся за ним. В нескольких дюймах от поверхности находилось нечто похожее на кусок брезента, покрывавшего большую геометрическую фигуру. Чиун продолжал шагать из угла в угол, излагая свои различные психологические травмы. - Вместо этого они смотрели на тебя! На тебя, который не сделал ничего кроме того, что безо всякого изящества повис в окне... - Вот оно, - сказал Римо. Под брезентом оказался огромный куб мерцавшего в темноте золота. Он просунул голову внутрь, чтобы определить размеры золотого слитка. - Интересно, сколько миллионов эта штука может стоить? - Ты меня слушаешь? - проворчал старик. - Нет, - Римо поставил камень на прежнее место и прислушался. Сверху, из коридора возле покинутой ими спальни, доносился настойчивый гул голосов. - Пошли. Я видел, то, что хотел. Нам надо вернуться туда. - Зачем? - спросил Чиун, взбираясь по стене вслед за Римо. - Ты что получил недостаточно незаслуженной похвалы на сегодня? - Я просто хочу, чтобы все выглядело нормально, - объяснил Римо. - Мы до сих пор не поговорили с Фоксом. До тех пор, пока мы не сделаем этого, я хочу чтобы все считали нас просто парой симпатичных парней. - Я и так симпатичный, - ответил Чиун. - Я самый симпатичный, обаятельный, чудесный... - Ты чуть не убил тех двоих, - прошептал Римо, переваливаясь через подоконник обратно в комнату. - Ты отдаешь себе отчет в том, какой шум поднялся бы, если бы они погибли? - Это смешно, - сказал Чиун. - Никто бы даже не заметил этого. Они все выглядят абсолютно одинаково в этих непристойных балахонах. - Я не могу спорить с тобой целый день. Факт в том, что ты подверг смертельной опасности двух людей, которые не сделали ничего плохого. - Не сделали!.. - Чиун отшатнулся назад, не в силах вымолвить слово. - Разве ты не видел, какое ужасное оскорбление они нанесли мне? - Конечно нет. Меня же там не было. Лицо старика стало жестоким. - Ты был с этой женщиной с желтыми волосами и бесформенной грудью, я не сомневаюсь. - Это не имеет отношения к делу. Так что они натворили? - Они попытались пристыдить меня публично. - Он потупил взгляд. - При всех, в самый разгар парада. - Ты бы мог поступить лучше, Чиун, - сказал Римо. - Парада? Какого парада в снегопад? Не ври, Чиун. - Это чистая правда! Пока ты был наверху и развлекался с этой выпуклой бледнолицей штучкой, эти идиоты сначала исчезли, а потом вернулись в своих странных ночных сорочках со свечами в руках. Они пели и ходили кругами по комнате. После этого построились рядами и вышли маршировать на улицу. Поскольку это было единственное интересное дело за весь вечер, я прозволил себе присоединиться к ним. Чтобы доставить им удовольствие я исполнил для них строевую песню киприотов на марше, которые тоже были дураки и одевались в ночные сорочки. - И что? - То, что я подвергся оскорблениям. Я. Не они! - За песню? Чиун вздохнул. - Нет, глупый ты человек. Никто не может осуждать Мастера Синанджу за его безукоризненное пение. Это было похоже на пение летящей птицы... - Тогда за что?! - воскликнул взбешенный Римо. - За то, что я отказался надеть эту безобразную одежду! - взвизгнул Чиун. - Ты что, ничего не понимаешь? Те двое посмели остановить шествие и требовать от меня, чтобы я снял свой замечательный халат и напялил на себя это убогий белый наряд. Я был в шоке. - Послушай, мне тоже не понятно, для чего они ходят в этих штуках, - сказал Римо. - Но это не причина, чтобы убрать их. - Я и не собирался убирать их, - с достоинством ответил старик. - Я лишь опробовал запуск в воздух двойной спиралью. Я только слегка дотронулся до них. О, это было так красиво... - Ладно, считаем, что ничего не было, хорошо? - сказал Римо, прислушиваясь к растущему шуму толпы за дверью, выкрикивающей его имя. - Те двое, которых ты чуть не угробил, любезно согласились сказать, что ты их не трогал. Чиун улыбнулся. - Очень мило с их стороны. Но должен тебе сказать, Римо, что даже мастер Синанджу не сможет исполнить спиралевидный запуск не дотронувшись до чего бы там ни было. О, это был легкий, почти символический шлепок, но тем не менее... - Я имел ввиду, они скажут, что взлетели в воздух сами. Глаза старика сделались круглыми. - Что?! - И тогда никто не попытается выкинуть нас отсюда. Мы должны продержаться здесь ровно столько, чтобы я мог закрутить гайки этому доктору Фоксу. - Сами? Два этих вялых стручка? Ты, наверное, шутишь! - У нас нет другого выхода, Чиун. Чиун сверкнул глазами. - Никогда, Римо. Только подумать, как я тебе доверял, вскормил тебя своей добротой и своим трудом, и все для того, чтобы получить удар в спину от такого неблагодарного ученика - это все равно, что запятнать славное имя всего Дома Синанджу. - Доверься мне, - произнес Римо направившись к двери. - Довериться? - переспросил Чиун с легким намеком на улыбку на своих губах. - Он говорит мне о доверии. Он, кто вонзил мне в грудь кинжал опасности. - Эй, приятели, - бросил Римо толпе, стоявшей за дверью. В ответ раздались возгласы и приветствия. - Ри-мо! Ри-мо! - Бог мой! - выдохнул Чиун. - Просим! Просим! - Нет, ну правда, - сказал Римо, застенчиво улыбаясь. - Ничего особенного я не сделал. Эти парни просто сами создали себе некоторые проблемы, да? Он пихнул Бардиха под ребро. - Совершенно верно. - Он даже подготовил себе соучастников! - завопил старик из глубины комнаты. - Эй, кто это там? - спросил кто-то из толпы. - Никто, - поспешно ответил Римо. - Никто! - повторил Чиун. - У меня есть идея, - сказал Римо. - Давайте все спустимся вниз. - Замечательно, - мурлыкнул в ответ голос Пози Понзелли. Она проскользнула вперед и отстранила техасца, который стоял на пути Римо. - Вниз, мальчики, - сказала она, сжав руку Римо. - Доктор Фокс ждет встречи с нашим героем. - Она подмигнула Римо и прошептала; - Как я обещала. - Спасибо, Пози. - Наш герой! - воскликнула стоявшая рядом женщина. Из комнаты за спиной Римо раздался звук, похожий на затянувшийся приступ дыхания астматика. Фокс сидел в своем кабинете. На нем была шелковая мантия, а в руке рядом с носом - маленькая ложечка с кокаином. Он приветствовал Римо. - Вы наш герой, - сказал он, предлагая кокаин Римо. - Нет, спасибо. У меня от него нос чешется. Фокс улыбнулся. Это была та же приветливая, мягкая улыбка, что покоряла сердца миллионов. - Мы все вам очень признательны, - сказал он. - Этим приятелям без вас пришлось бы худо. - Ерунда, - с трудом выдавил Римо. Ему не хотелось, чтобы Фокс имел больше представления о том, что он может делать. Всегда лучше оставаться неразгаданным. - Счастливое стечение обстоятельств. - М-м-м, - Фокс втянул носом новую порцию порошка. - Вы здесь для того, чтобы начать лечение, мистер... - Римо. Называйте меня просто Римо. Да, сэр. Просто один из мальчиков. - Должен заметить, что вы как раз выглядите наиболее нехарактерным пациентом для нашей клиники, - сказал Фокс. - Большинство из наших гостей боится наступления среднего возраста. А вы, похоже, вкушаете прелести зеленой молодости. Фокс не понравился Римо. В нем было что-то фальшивое. И запах... Здесь, в Шангри-ла присутствовал какой-то запах. Вокруг Фокса он был значительно сильнее, чем где-либо еще. - Я всегда говорю: нет другого времени, кроме настоящего. - Но вы не зарегистрировались. - Я наверное, опоздал. Фокс прокашлялся. - Один из гостей, Бобби Джей, узнал вас когда вы героически высунулись из окна. Он заявил, что сегодня утром вы приходили к нему домой. - Э-э, да... - И что вы интересовались военными областями. - Не совсем так, - запнулся Римо, недовольный тем, что его вычислили слишком рано. Он хотел подбираться к Фоксу медленно, наблюдать за ним, следовать за ним, пока доктор не приведет его к чему-то важному. Все это сорвалось. Фокс понял, что здесь что-то не так. - Думаю, меня неправильно поняли. - Я хочу заявить вам прямо здесь, сейчас, что ни я, ни эта клиника не имеют никакого отношения к военным сферам. Более того, люди со стороны в Шангри-ла не допускаются. - Он окинул Римо испытующим неприязненным взглядом. - Как бы там ни было, чем вы занимаетесь? - Разная работенка, - ответил Римо. - Знаете - сильная спина, слабый ум. Я кое-что слышал об этом местечке и захотел посмотреть. Полегче, сказал себе Римо. Когда настанет подходящий момент, он заставит Фокса крутиться быстрее. Только не спугнуть его сейчас. Пусть все будет легко и приятно. - И что же вам удалось увидеть? - снисходительно спросил Фокс. - Ничего особенного, - ответил Римо. - Только вот телефоны... Вы знаете, что ни один телефон не работает? - Правда? - язвительно спросил Фокс. - Да-а. Может мне стоит взглянуть. Я хорошо в этом разбираюсь. Может, я смогу их починить. - В этом нет необходимости, - ответил Фокс. - Они были отключены преднамеренно. - Почему? - невинно спросил Римо. - Потому что нам не нужны здесь посторонние, - голос Фокса приобрел угрожающие нотки. - Телефоны искушают связываться с посторонними. - В таком случае, почему вы позволили мне находиться здесь так долго? - Вас, если так можно выразиться держала под стражей одна из гостей, - сказал Фокс. - Могу вас уверить, мисс Понзелли уже получила выговор за свое поведение. И еще получит. Римо улыбнулся. - А сейчас и остальные гости не хотят, чтобы вы выкинули меня отсюда. Фокс презрительно фыркнул: - Раз уж вы оказались столь полезны для двух наших попавших в беду гостей, вам и вашему престарелому другу будет даровано специальное разрешение остаться на церемонию Выхода из власти возраста сегодня вечером. Как бы там ни было... - Выхода из власти возраста? Фокс отмахнулся возражающим жестом. - Небольшое ритуальное представление, на котором гости получают препарат на следующий месяц. Им это нравится. Вы можете остаться на церемонию, но должны уехать отсюда до наступления утра. Кроме всего, это ведь довольно дорогая клиника. И было бы неправильно позволить вам оставаться здесь наравне с гостями, которые за это платят. Вы должны понять. Он говорил так по-отечески, так настойчиво и в то же время мягко, в такой уверенной натренированной манере. Тьфу, подумал Римо. Но надо терпеть. Если он хочет, чтобы они убрались отсюда до утра, значит вскоре должен наступить момент, когда он начнет действовать. Все, что будет нужно, - это небольшой толчок со стороны Римо, и Фокс запрыгает как испуганный кролик. А Римо будет у него за спиной. - Да, конечно, я понимаю, - ответил Римо тоном мальчика из приюта - лучшим, на который он был способен. - Я очень вам признателен за то, что вы разрешаете мне и моему другу остаться на Церемонию. Нам было бы очень жаль упустить такое зрелище. Ни за что, сэр. Для начала маленький толчок. - На этом все, - сказал Фокс, отправляя Римо взмахом своей кокаиновой ложечки. Пора, подумал Римо. Пора начинать. - Да, кстати, доктор. - Да? - раздраженно спросил Фокс. - Одна моя знакомая просто сходит по вам с ума. Вы однажды встречались с ней. - Действительно? - без интереса спросил доктор. - Да, она просила передать вам привет. Фокс натянуто улыбнулся и кивнул. - Она сказала, что даже не надеется, что вы ее вспомните, но я сказал, что по телевизору вы выглядите отличным парнем. Я ей сказал: "Ирма, он точно должен тебя вспомнить. Он выглядит отличным парнем." Вот что я ей сказал. Фокс насторожился. - Ирма немного болела, но сейчас ей лучше. О, я знал, что вам захочется это услышать. Ирма Шварц. Вспомнили ее? - Это невоз... - начал Фокс, поднимаясь с кресла. Он сглотнул, и мелькнувшая было неуверенность исчезла с его лица. - Это очень плохо, - мягко произнес он. - Обязательно передайте Ирме мой привет. - Я знал, что вы ее вспомните, - улыбнулся Римо. Пришло время закручивать гайки. - Я слышал, что вы помните многие вещи. Например то, что происходило в этом доме в 1938 году. Фокс моргнул. - Какие-то эксперименты с лекарствами, не так ли? Доктор... Вокс. - Я не понимаю, о чем вы говорите, - быстро проговорил Фокс. - Должно быть вы спутали меня с кем-то еще. - Я так не думаю, доктор Вокс. Ведь те эксперименты проводились с прокаином, правда? А это как раз и есть то, чем вы пичкаете этих богатых идиотов. Итак, совершенно не важно, сколько вы берете с них за это, все равно это не те деньги. А у вас в подвале сейчас лежит около миллиона долларов в золотых слитках. И если только издатели не платят теперь за ваши книги в триллионах золотом, - я не вижу, как вам удалось приобрести столько. - Вы сейчас же уйдете отсюда, - произнес Фокс, руки его тряслись. - Поэтому я сказал себе: "Римо, наверное здесь что-то не так". Но это всего лишь мои мысли. Он повернулся, чтобы уйти, оставляя в комнате бледного, испуганного человека, вцепившегося в подлокотники кресла так, будто он катался на американских горках непристегнутый. Этот толчок сработал. - Спасибо за гостеприимство, доктор. Может быть, мы еще встретимся. Доктор не ответил. Еще долго после того, как за спиной Римо с мягким щелчком закрылась дверь, он неподвижно, будто приклеенный, сидел в своем кресле, вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Последние десять минут Римо разговаривал сам с собой. Чиун находится с ним рядом, в той же комнате, где Римо и Пози открывались друг другу, но старик был не здесь. Он сидел на полу в позе полного лотоса, соединив средние и большие пальцы, и с низким жужжанием напевал старинные корейские заклинания. Единственный ответ, который мог услышать от него Римо, были вариации жужжания. Интенсивное жужжание говорило о несогласии с кажущимися разрозненными аргументами Римо. Чиун, и Римо это знал, не собирался удостоить присутствие Римо словами. Став героем, он сослал себя на навозную кучу эмоциональных задворков Чиуна. И, судя по бешенству жужжания, он, кроме того, не был в восторге от предложения Римо. - Это задание, папочка, - взмолился он, держа перед стариком белую тогу, который продолжал оглушительно жужжать. - Это ведь ничего не значит. Мы наденем их поверх своей одежды. Короткое фырканье выразило взгляды Чиуна на это предложение, за ним последовало все то же низкое жужжание. Глаза старика были закрыты. - Церемония может начаться в любую минуту, а Фокс уже начеку. Он знает, что мы следим за ним и он напуган. Если он собирается выкинуть что-то, то сейчас самое подходящее время. Чиун закатил глаза и продолжал жужжать. - Он может с кем-то связаться, или что-нибудь перепрятать. Или переговорит с кем-то на месте. Я тебе объясняю, сейчас он покажет свое лицо. Лицо старика сжалось в яростной гримасе, а жужжание возвысилось до визга и оборвалось. - Так же как ты показал свое? - взорвался он, не в силах дольше сдерживать себя. - Ты одурачил этих безумцев и они поверили, что ты совершил подвиг, исполнив упражнение для второкурсников, пока подвиги Мастера Синанджу были приписаны парочке кретинов, завернутых и банные полотенца! - Это не полотенца, - вступился Римо, протягивая ему одеяние. - Это тоги. Их носили римские сенаторы. - И люди за них голосовали? Они что были нудистами? - Их носили все. - Кто? - вопросил Чиун. - Ни один уважающий себя человек не наденет такую дегенератскую вещь. - Очень многие их надевали. Аристотель носил. - Никогда о таком не слышал, - фыркнул Чиун. - Шарлатан. - Это один из самых значительных философов всех времен. - Он рассказывал о красоте берегов Синанджу? - Э-э, не совсем... - В таком случае он шарлатан. Каждому известно, что все настоящие философы были корейцами. - Ладно, - вздохнул Римо. Он напряг память, вспоминая, кто же еще носил тогу. - Есть! Юлий Цезарь. Великий император. Чиун надулся: - Кого волнует, в чем ходили бледнолицые. - Только набрось ее. Мы не можем присутствовать на церемонии без них. Нехотя старик взял тогу из рук Римо. - Я надену это позорное одеяние на одном условии, - сказал он. - На каком? - с надеждой спросил Римо. - Слушаю тебя. - Ты скажешь собравшимся там идиотам, что это я отправил в рай двойной спиралью тех двоих дегенератов. - Я не могу этого сделать. Тогда я оберну их против нас. Сейчас мы им нравимся, так что даже Фокс не может выкинуть нас отсюда. А мы должны находиться здесь, чтобы наблюдать за ним. Пока Римо говорил, Чиун качал взад-вперед своей головой, глаза его были закрыты, челюсти окончательно и многозначительно сомкнуты. - О, Чиун! Это лишь создаст дополнительные трудности. Кроме того, нам надо быть внизу, прежде чем Фокс начнет действовать. - Таково мое условие. - Давай что-нибудь еще. Все, что угодно, и я выполню твое условие. Если ты захочешь, мы проведем следующий отпуск в Синанджу. - Мы в любом случае проводим следующий отпуск в Синанджу. Теперь моя очередь выбирать место очередного отпуска. И я уже сообщил о своем решении императору Смиту. - А как насчет нового телевизора "Бетамакс"? - предложил Римо. - Там будет все, что надо и экран размером четыре фута. - Я вполне удовлетворен теми скромными ящиками, которые у меня есть, - произнес Чиун. Римо сдался. - Что же ты хочешь взамен того, чтобы надеть эту тогу? - отчаявшись спросил он. Чиун молчал. Затем его старые миндалевидные глаза блеснули и он заговорил: - Думаю, есть кое-что. Одна маленькая вещица. - Ну сейчас будет! - Принеси мне портрет Читы Чинг в традиционном корейском платье. Ради этого я отброшу свое самомнение и появлюсь на публике завернутым в полотенце. Это будет доказательством моего бесконечного восхищения ее красотой. У Римо стало кисло во рту. - Считай, что он уже у тебя. - О удивительный день! - защебетал старик, оборачивая белую тогу вокруг своего желтого парчового кимоно. - Запомни, ты мне обещал. Римо хрюкнул. Банкетный зал в Шангри-ла представлял из себя море белых одежд и искрящихся бокалов "мартини". Шофер, который доставил гостей с вокзала в Энвуде, выглядел очень неуютно в своей белой тоге, он кружился в толпе и раздавал гротесковые маски Ацтеков высотой в два фута. - А это для чего? - спросил Римо шофера, когда тот вручил ему огромную бело-зеленую маску. - Для маскарада, - строго ответил шофер, переходя к следующему гостю. - Здесь будет представление, - пояснил Чиун. - Как по телевизору. - Он с особой торжественностью водрузил маску себе на голову. - О красавица, когда я увидел твою грациозную поступь... - Ш-ш-ш, - сказал кто-то, когда притушили свет и на помост в дальнем углу комнаты шагнула фигура Феликса Фокса, без маски. - Леди и джентльменты! - начал он. Чиун громко захлопал. - Всегда нужно приветствовать актеров, - сказал он. - Мы собрались здесь сегодня, чтобы приобщиться к чуду под названием Шангри-ла. Содрать с себя годы, не повиноваться времени. Триумф молодости и красоты - это сфера немногих избранных, тех, кто слушает меня сегодня. - Слышим, слышим! - закричал Чиун. Фокс глянул в темнеющую толпу, затем продолжил: - Как писал Кольридж о мечтателе в своей незабываемой поэме "Кабла Хан": "Обведи круг вокруг него трижды, И тронь его глаза святым страхом, Потому что он вскормлен нектаром, И пьян райским молоком." Здесь, в Шангри-ла, мы все - такие мечтатели, рисующие свои собственные магические круги, получившие возможность приобщиться к райскому молоку... - С помощью игл с препаратом, добытым из тела убитой девушки, - шепнул Римо Чиуну. - Тихо, непросвещенный, - огрызнулся старик. - Он прекрасный актер. Возможно даже такого уровня, как Ред Рекс в фильме "Пока Земля вертится". Но конечно, не так хорош, как Чита Чинг. - Итак в таком духе волшебства, мы начинаем нашу церемонию Выхода из власти возраста. Попросим артистов. Фокс сошел со сцены. В тот же момент Чиун бросился вперед, расталкивая всех на своем пути по дальним углам, и поднялся на помост. - Мы начнем с оды, которую я сам написал. Она описывает печаль корейской девушки Хсу Тчинг, которая проводила воина Ло Панга, в провинции Катсуан во времена правления Ко Канга, регента Ва Синга, - произнес Чиун. Толпа издала низкий стон страха пока актеры в маскарадных костюмах пытались вскарабкаться на помост, а Чиун толкал их вниз, отбиваясь от них, как от мух, а сам продолжал читать. Двое мужчин исхитрились влезть на помост и схватить Чиуна за обе руки. Легким движением он оттолкнул их и они распластались по стенам. Пока все смотрели на безумного старого азиата на сцене, Римо следил за Феликсом Фоксом, стоявшим у правой стены рядом с аркой, ведущей в небольшую кухню, откуда обслуживались гости в зале. Игнорируя спектакль, который разыгрывал сейчас на подмостках Чиун, Фокс шептал что-то шоферу. Тот в ответ кивал. Римо очень не понравилось лицо шофера, когда тот передал Фоксу огромную черную с красным маску, И ему еще больше не понравилось, когда Фокс выскользнул из комнаты. Римо последовал за ним, расталкивая гостей, но к тому времени, когда он добрался до арки, Фокс вернулся, держа в руках стакан с мартини, и с маской, закрывавшей лицо. Он поприветствовал Римо холодным кивком и слегка приподнял свой стакан. Пока Фокс перемещался по комнате, Римо не спускал с него глаз. - И тогда Ло, ветер, дикий как ярость копья воина... - А мы не могли бы продолжить маскарад? - робко предложил кто-то. Чиун презрительно фыркнул. - Злой ветер Ло... Фокс остановился за спиной Римо. Своим боковым зрением Римо мог проследить движения Фокса, который медленно кружил по комнате, продвигаясь к дальнему углу зала, пока Фокс не оказался точно за его спиной. Римо сконцентрировался на своих ступнях, которые могли улавливать вибрацию шагов через пол. Те, что он ощущал сейчас, были почти сбалансированы. Но не совсем. В них было какое-то предчувствие, почти незаметная запинка. И человек что-то нес. Что-то не настолько тяжелое, как оружие, но что-то, которое он держал перед собой так, что его вес слегка переместился вперед. - Так въехал Ло Панг в Катсуан, держа в руках рожок антилопы... - вещал Чиун. И тут комната погрузилась в полную темноту. Началась паника. Толпу охватила суета и ужас. Но даже еще до первого визга, Римо успел почувствовать, что человек за его спиной метнул вперед свое оружие, и Римо знал, что это за оружие, пока оно еще летело над головами. Провод. Он образовал петлю и устремился вниз, разрезав воздух прямо перед лицом Римо. Он поймал ладонями провод, рванул назад и услышал болезненный, оглушительный треск костей, затем использовал инерцию и бросил человека вперед. Под аккомпанемент безумных воплей, человек с глухим звуком приземлился на полпути посередине зала. Несколько человек достали газовые зажигалки и комната, неожиданно погрузившаяся в темноту, осветилась тусклыми рваными клочками света. Римо взял одну их зажигалок и поднес ее ближе к неподвижной фигуре человека на полу. Черная с красным маска на его голове находилась под неестественным углом к телу. Не позволяй ему умереть! - подумал Римо в спешке и панике. Если я убил Фокса, все его секреты могут уйти вместе с ним. Я должен был быть более осторожным. Я знал, что он подбирается ко мне. Мне надо было всего лишь шагнуть назад... Он стащил маску Под ней, с открытыми вытаращенными глазами, с тонкой струйкой крови, вытекающей изо рта, оказалось безжизненное лицо шофера Фокса. - Чиун! - позвал Римо. Но тот уже был рядом, лицо прижато к наружной стене. - Он ушел, - произнес старик. - Ворота на улицу закрыты. - Ушел? - взвизгнул кто-то. - Фокс? Неожиданно Римо оказался в окружении людей, которые вели себя так, будто находились в горящем самолете. - А как же наши инъекции? Мы пропустим инъекции! - Думаю, вам просто придется подождать, - язвительно сказал Римо, пытаясь выбраться из окружения хватающих его рук и громких причитаний гостей. - Мы не можем ждать! - рыдала женщина. - Мы все умрем. Вы не понимаете. Это должно быть завтра! - Она ухватилась за Римо, как утопающий. - Это будет слишком поздно. Мы мертвы. Мы все мертвы! - Вам не кажется, что вы немного драматизируете? - спросил Римо, прокладывая себе дорогу к выходу. На улице Чиун уже перелезал через сугробы в пять футов высотой. - Пожалуйста, я должен идти. - Нет, не уходите, - кричала она. - Вы уже помогли нам. Вы должны помочь нам еще раз. Помогите нам! Вы должны, вы обязаны помочь нам! Она сражалась и визжала, пока пара рук пыталась оторвать ее от Римо. В темноте Римо пришлось прищуриться, чтобы разглядеть своего спасителя. Это была Пози. Она улыбалась странной, печальной улыбкой. - Не волнуйся о нас, - сказала она. - Ты знаешь, куда он мог направиться? - спросил Римо. Она тряхнула головой. - Где бы это ни было, он хочет остаться в одиночестве, - произнесла она с легкой иронией. - Он отключил электричество и запер ворота. И я только что была в подвале. Препарата для нас он не оставил. - Мне очень жаль, Пози, - сказал Римо. - Думаю, что следующие несколько дней будут для вас очень паршивыми. Без вашего лекарства, я имею ввиду. - Ничего, - сказала она. Она улыбнулась, но ее лицо выглядело ужасно, устрашающе. - Он должен оставить следы, по которым вам надо идти. Это уже что-то, если только вы не замерзнете до смерти. У тебя потрясающее тело, но на твоем месте я все-таки набросила бы что-то сверху кроме тоги. Римо посмотрел вниз, смутившись, увидел развевающуюся белую драпировку и сорвал ее. - Ты можешь держать всех под контролем до моего возвращения? - Конечно, - ответила она. - Только не особенно торопись вернуться. Ты в любом случае не успеешь. - Что ты такое говоришь? - Главное - найди Фокса, - ответила Пози. - Он один в ответе за то, что произойдет здесь. - Вы что, все сошли с ума? - воскликнул Римо. - Все ведут себя так, будто какие-то дурацкие инъекции - это вопрос жизни и смерти. Он на мгновение заколебался. Ее лицо вдруг просветлело и стало... старым, - так показалось Римо. Но она улыбнулась и это впечатление исчезло. Даже в семьдесят лет Пози Понзелли была великолепным созданием. - Не беспокойся о нас. Мы все останемся здесь и будем при свечах рассказывать друг другу истории о привидениях. - Она дотронулась до его лица. На мгновение ему показалось, что снова старость вкралась в ее сногсшибательные черты. - Римо, - с трудом произнесла она, - можно я попрошу тебя кое-что сделать пока ты не ушел? - Тебе не нужно просить, - ответил он. - Поцелуй меня. Он притянул ее к себе и прижал свои губы к ее губам. То же электрическое тепло, которое он почувствовал прикоснувшись к ней впервые, пронзило его тело. - Я буду очень скучать по тебе, - сказал он. Она провела ногтем с маникюром по его щеке. - Я тоже буду скучать. И даже больше, чем ты можешь представить. Она отпустила его. Возле двери стоял в ожидании Сеймур Бардих. Теплая парка на подкладке смешно смотрелась поверх его тоги. - Я не знаю, что за чертовщина здесь происходит, но я иду с вами, - сказал он, дрожа и бледнея. - Не стоит, - ответил Римо. - Сейчас слишком холодно, да вам все равно не поспеть за нами. - Здесь как-то жутко, - пожаловался он. - Все кричат о каком-то кровавом убийстве. Здесь происходит что-то ужасное. Я хочу помочь. - Вы ничего не можете сделать. В радиусе двадцати миль отсюда нет ни домов, ни бензоколонок. Каждый, кто проведет на улице при такой погоде больше десяти минут, замерзнет насмерть. - Но вы-то уходите! - Мы не такие как все, - сказал Римо. - А вы оставайтесь в доме. Я пришлю помощь при первой возможности. Прежде чем уйти, Римо оглянулся и еще раз посмотрел на Пози Понзелли. Она несла из кухни в зал две зажженных свечи. В их свете, в своей греческой тоге, она казалось похожей на прозрачную красивую статую. Он почти полюбил ее и за это он всегда будет ей благодарен. Под его взглядом она подняла голову и посмотрела на него. Пози улыбнулась. В этом момент она была более красива, чем когда-либо еще. Ее губы беззвучно произнесли одно единственное слово. - Прощай, - сказала она, повернулась и ушла. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Чиун уже был за воротами. Взамен тоги на нем переливалось длинное желтое кимоно. Следы колес Фоксова джипа уходили вдаль по заснеженной дороге. На стоянке машин не было. И тут Римо понял, что Фокс все спланировал заранее. Фокс не мог бы выбрать для бегства более удобного времени. Уже через пять минут после того, как Римо перепрыгнул через железный забор Шангри-ла, повалил сильный снег, а еще через двадцать минут все следы были заметены. Холод был Римо нипочем. Подобно ящерице, Римо научился принимать температуру окружающей среды. В шестидесятые годы научные круги Америки буквально стояли на ушах: прошел слух, будто советские космонавты начали эксперименты по регулированию температуры тела и дошли до того, что научились понижать температуру большого пальца ноги. Римо же мог снизить температуру большого пальца ноги даже во сне. Управлять температурой тела было для него столь же естественно, как дышать, и он уже подошел к тому рубежу, когда в зависимости от погоды температура тела меняется автоматически, точно так же, как у обычного человека во сне уменьшается пульс. Так что мороз Римо совсем не мешал, зато раздражала плохая видимость. - Приехали, - сказал он, добравшись до развилки. Расходившиеся в стороны дороги были занесены снегом; под темным, беззвездным небом не было и намека на следы автомобильных шин. - Все шутишь, - проворчал Чиун, выбегая на дорогу. Он двигался с такой скоростью, что, казалось, летит - над землей. - И к тому же весьма неудачно. Прежде чем шутить, научись быть смешным, гласит корейская народная мудрость. - Я не шучу. Слушай, а откуда у тебя такая уверенность, что он поехал налево? По следам вполне можно предположить, что Фокс вместе в джипом взлетел в небеса. Чиун обернулся, его миндалевидные глаза округлились от удивления. - Ты это серьезно? У тебя что, носа нет? - А при чем здесь нос? Старец поднял пригоршню пушистого снега, даже не подтаявшего в его сухих ладонях. - А ты принюхайся! Римо принюхался. В условиях разбушевавшейся метели он полностью сосредоточился на температуре тела и просто забыл, что у него существуют органы чувств. Но стоило ему переключиться на ощущения, как он действительно уловил какой-то запах. Высокооктановый бензин, моторное масло, резина, металл днища... Хотя все это существовало в крайне малых дозах, так что даже электронный микроскоп вряд ли обнаружил бы частицы этих веществ, но они все же присутствовали здесь, упорно пробиваясь сквозь снег. - Действительно! Просто я не мог стоя их унюхать! - удивленно воскликнул Римо и тут же смутился: его слова прозвучали так, словно он оправдывается. Он пристыженно посмотрел на Чиуна, но тот только улыбнулся. - Вот почему я все еще Мастер Синанджу, а ты лишь ученик. Он прав, думал Римо, следуя за хрупким старцем сквозь снежный буран. Чиун мог быть невыносим, но когда касалось дела, он по-прежнему умел распознать под снегом каплю машинного масла, даже выпрямившись во весь рост. Он умел скользить по снежному покрову, почти не касаясь его. И бросок в воздух двойной спиралью тоже был очень хорош. - Папочка, ты действительно молодец! Чиун удивленно обернулся к нему. На лице его мелькнуло выражение, свойственное малышам: радость от похвалы, - но это длилось лишь один миг. - Дурак, - проворчал Чиун. Джип Фокса с еще не остывшим мотором стоял на стоянке у небольшого, освещенного синим светом аэропорта Грэхэм милях в двенадцати от Энвуда. Там была короткая взлетно-посадочная полоса, серое бетонное здание, вышка и другие постройки. Римо подошел к машине: блок зажигания был снят. Фокс предпринял все меры предосторожности на случай погони. В здании аэропорта сидел диспетчер, толстяк с хриплым фальцетом, звучавшим, как из граммофонной трубы. На нем был ярко-оранжевый жилет, мешковатые коричневые брюки и охотничья шляпа с опущенными полями. При дыхании изо рта у него валил пар. Несколько минут он тупо глядел на парчовое кимоно Чиуна и тенниску Римо и никак не мог взять в толк, чего от него хотят. - ...зарегистрировался или как? - Чего вам надо, ребята? - Я говорю, парень, который только что улетел, зарегистрировался или нет? Диспетчер с явной неохотой поднялся со стула и лениво подошел к заляпанной пластиковой стойке. Там лежал регистрационный листок, придавленный бумажным стаканчиком с недопитым и уже остывшим кофе. - Точно. Вот здесь, - сказал диспетчер, держа лист на вытянутой руке и щуря глаза. - Фокс, что ли? - Он самый. - Здесь сказано, он полетел в Дивер. Только Дивер закрыт. Он швырнул регистрационный лист обратно на стойку. - Что еще за "дивер"? - Да, на летчика вы явно не тянете, - хмыкнул толстяк. - Дивер - это аэропорт. Возле Клейтона, Южная Дакота. Неожиданно Римо вспомнил рассказ Пози, которая говорила, что в Южную Дакоту регулярно переправлялись ящики с прокаином. - А этот Дивер случайно не в районе Черных гор? Диспетчер издал смешок, больше напоминающий кашель. - Точно. - Он покачал головой. - Только сумасшедший мог полететь туда в такую погоду. Именно в Черных горах. Я слыхал, там сейчас минус тридцать и снега по грудь. Я его предупреждал, но этим любителям полетать все нипочем: глотнут виски и уже готовы на Северный полюс улететь. - Он пожал плечами. - Похоже, самолет его собственный. - Нам нужно срочно чуда попасть, - сказал Римо. - Не найдется ли здесь пилот, который согласился бы подкинуть нас в этот Дивер? Хриплый смех диспетчера перешел в радостный гогот, живот заходил ходуном. - Послушай меня, сынок. Во всей стране не сыщется пилота, который согласился бы вылететь сейчас в эту дыру. Сейчас во всей Южной Дакоте такая погода, что туда и птица-то вряд ли долетит. Я говорил этому психу Фоксу, что Дивер закрыт и ему придется садиться в чистом поле, но он меня не послушал. Нехорошо, конечно, так говорить, но я не удивлюсь, если он и вовсе не долетит. - Он слегка тронул Римо за плечо. - Послушай моего совета, сынок: оставайся здесь. Не знаю уж, чего ты нанюхался, что заявился сюда в одной майке, но точно тебе говорю: воспаления легких тебе не миновать. Так что иди-ка ты лучше домой. Его глаза светились искренним сочувствием, добрые глаза, столько раз наблюдавшие, как хорошие ребята прощались с жизнью из-за юношеской импульсивности. И тут вдруг Римо вспомнил про гостей в Шангри-ла. - Можно от вас позвонить? Тут недалеко есть дом, где сидят люди без телефона и электричества. Хочу вызвать полицию. - Вы, городские, вечно паникуете, - прохрипел диспетчер. - В этих местах вечно отключают электричество и вырубают телефон. Здешний тоже не работает. - Но у вас должна быть рация или что-то в этом роде, - настаивал Римо. - Ведь должен же этот Фокс как-то связываться с вами во время полета. - Федеральное авиационное управление не одобряет, когда рация используется не по назначению. Да и вряд ли кто из полицейских потащится туда в такую метель. Ничего с твоими приятелями не случится, сынок. Подумаешь, снегопад. А к утру телефон у них заработает, вот увидишь. Тогда, если ты уж так хочешь, я и вызову полицию, хотя, думаю, они сами будут этим недовольны. - Но их линию перерезали! - воскликнул Римо. - И гости Шангри-ла вели себя так, будто вот-вот умрут... - Ты говоришь о доме, где собираются какие-то странные люди? - презрительно фыркнул дежурный, пренебрежительно махнув рукой. - Горстка испорченных горожан, вот кто они такие. Привыкли получать все, что хотят. А я слыхал, они наркоманы, вот так. Может, он и прав, подумал Римо. Может, истерическое ощущение обреченности пациентов клиники - не более чем паника кучки испорченных богачей, привыкших, чтобы любое их желание немедленно исполнялось. - Хорошо. - Он согласился оставить диспетчеру адрес Шангри-ла. - Думаю, это действительно может подождать до утра. Он сам все уладит, как только освободится. Если бы он смог найти телефон, то позвонил бы Смиту, а уж тот позаботился бы о заложниках в Шангри-ла. Однако сейчас его главная задача - найти Фокса. - Эй, гляди! - вдруг заорал диспетчер. Чиун, не обращавший ни малейшего внимания на переговоры, которые вел Римо с диспетчером, стоял у стены, осматривая и ощупывая закрепленные там лыжи. Один болт из удерживавших стойку, отошел, и лыжи опасно покачивались. Одним движением Чиун сорвал лыжи со стойки, которая немедленно рухнула на пол. - Очень странное приспособление, - заметил Чиун, рассматривая гладкую скользящую поверхность лыж. - Старик, ты даешь. - Круглое лицо диспетчера начало темнеть. - Я полдня потратил, чтобы установить эту стойку. И лыжи мне эти нужны. - Я оплачу любую поломку, - поспешно произнес Римо. У него в голове зародилась одна идея. - Послушайте, а зачем они зам? Диспетчер мрачно подошел к груде лыж и принялся их осматривать. - Я в них хожу на работу. Моя старушка ни за что не заведется в такую погоду, хоть ты ее озолоти. И держу еще несколько штук на всякий случай - вдруг кому понадобится. Мы здесь привыкли к снежной зиме. - Он пыхтел и ворчал, осматривая рухнувшую стойку. - Ну, похоже, поломок нет. Да, нелегко будет прибить эту штуку назад. Он медленно, вразвалочку вернулся на место, достал откуда-то молоток и принялся рыться в столе в поисках гвоздей. - Не стоит беспокоиться. Римо подобрал упавшие на пол гвозди, совместил отверстия в стойке с отверстиями в стене и аккуратно вдавил гвозди туда. Когда диспетчер вернулся со своим инструментом, стойка была уже в полном порядке. - Что ж, очень любезно с вашей стороны. - К диспетчеру вновь начало возвращаться хорошее расположение духа. - Как это вам удалось так быстро? - Сущие пустяки, - ответил за Римо Чиун. - Я бы купил у вас две пары, - сказал Римо. - Собираетесь предпринять лыжную прогулку в Южную Дакоту? - хихикнул диспетчер. - Возможно. Я дам вам за них тысячу долларов. И Римо вытащил бумажник. У диспетчера отвисла челюсть. - Неплохая сделка - выговорил он. - И для меня тоже. Так вы согласны? - Ну, я не знаю... Боюсь, нехорошо с моей стороны выгонять вас с этим пожилым джентльменом на мороз. Почему бы вам не подождать, пока кончится метель, а утром я найду вам хорошего пилота. - Нет времени ждать до утра. Так по рукам? - Ну... - После короткого раздумья диспетчер взял деньги. - И все же не нравится мне эта затея. Но Римо уже прилаживал лыжи на ногах Чиуна. Старец просто сиял. - Конька, - с горящими глазами проговорил он. - Лыжи, - исправил Римо. - С ними нам будет легче бежать. - Конечно, я понимаю, у нас свободная страна, но идти в Южную Дакоту на лыжах - это просто смешно, - гнул свое диспетчер. - Я не имею права останавливать тебя, если ты решил покончить с собой, но ты должен подумать о старике. Ведь он не пройдет и половины пути. Чиун распрямился, слегка покачиваясь, и направился к выходу. - А как они действуют? - поинтересовался он, явно потрясенный своей новой игрушкой. - Надо отталкиваться и скользить, - объяснил Римо, подавая ему палки. Но было уже поздно. Чиун уже выехал на улицу и, быстро набирая скорость, побежал прочь. - У старика природный талант! - удивленно воскликнул диспетчер. В свете огней взлетной полосы было видно, как Чиун на большой скорости приближается к большому сугробу. Он легко преодолел вершину, почти не задев поверхности, и, объехав высокую сосну, исчез за горизонтом. При этом он возбужденно гоготал. - Думаю, вы можете за него не беспокоиться, - сказал Римо. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Сеймур Бардих установил ломик и пошевелил пальцами, пытаясь вернуть им чувствительность. Он стоял по колено в снегу возле железных ворот, отгораживающих Шангри-ла от остального мира. Сквозь метель с трудом можно было различить очертания особняка. Они были там, правящие миром. Прекрасные люди, только теперь они уже не были прекрасными. Они кричали и дрожали в бессильном страхе, потому что их гуру, доктор Фокс покинул их. Прямо как дети, подумал Бардих, дуя на руки. За час работы ему удалось немного раздвинуть прутья, так что в образовавшийся зазор уже вполне можно было протиснуться. Он поднял ломик и снова принялся за работу. Благодаря этому он станет героем. Эта мысль грела его в сто раз сильнее, чем старая керосиновая лампа, слабо мерцавшая возле железных решеток забора. Героев эта компания всегда принимала на ура. Взять хотя бы Римо. Он даже не уплатил членский взнос, а ему разрешили остаться. Потому что он был герой. Бог видит, он один только и был героем среди этого сброда, хотя нельзя не признать, что Пози Понзелли тоже была в порядке. Она, по крайней мере, сохранила здравый рассудок: принесла одеяла и организовала команду по поддержанию огня в камине; она варила кофе прямо на открытом огне и играла на рояле. К тому же ей удалось уговорить собравшихся сбросить эти дурацкие тоги и надеть вечерние туалеты. В этом была вся Пози - она умела обратить в вечеринку даже ночной кошмар. Она, конечно, что надо. Бардих посвятит ей специальный репортаж в "Селебрити-скуп", как только вернется в Нью-Йорк. Но остальные не заслуживают даже упоминания: все как с ума посходили, вопят о конце света, о смерти от старости и прочей ерунде. Грудные младенцы да и только. Тоже мне, Красивые люди. Просто какой-то детский сад. Подумать только: он двадцать лет мечтал попасть в эту бесценную Шангри-ла. Ну и ну! Когда дошло до дела, ни один из них даже и не подумал предложить ему свою помощь, чтобы попытаться открыть ворота. Они, видите ли, слишком стары для этого. Услышав такое, он едва сдержал смех. Здесь собрались сливки общества, горстка избранных, которые, подобно мечтателю из процитированной Фоксом поэмы Кольриджа, вступили в "магический круг вечной молодости"; те, кто еще со времен потопа ежемесячно вкушали райский эликсир, так что теперь каждый из них выглядел лет на двадцать моложе Бардиха. И они еще заявляют, что слишком стары. Ну, чистые дети. Хотя странно: когда перед уходом Бардих взглянул на них при свете камина, они действительно показались ему старыми. Это было жуткое ощущение. Даже Пози Понзелли, одна из самых красивых женщин на свете, выглядела осунувшейся. Какая-то тень залегла у нее вокруг глаз и губ. Она по-прежнему оставалась непревзойденной по красоте, но где-то внутри, возможно, под кожей, притаилось нечто, готовое вот-вот вырваться наружу. Какое-то разложение. Бардих потряс головой, пытаясь отогнать от себя эти мысли. Просто разыгралось воображение. Пози устала, вот и все. Как и остальные. Устали и впали в истерику. Что в результате легло тройным бременем на плечи Бардиха. Он уже был еле жив от холода, но так и не справился с воротами. Но игра стоит свеч. Когда он вернется с полицейскими, все эти богатые снобы в Шангри-ла встретят его как героя. Он не будет - как это Римо его назвал? - талисманом. Больше не станет служить им талисманом, которого терпят на великосветских приемах ради кое-каких незначительных услуг. Никогда. После того, как он спасет этих недостойных богачей, они полюбят его как родного. Он станет одним из них. Станет своим. И все же сейчас предстоящий триумф казался Бардиху пустым. Несмотря на своих именитых гостей, Шангри-ла было странным местом, и, если честно, он вышел на мороз не для того, чтобы стать героем, а чтобы поскорее отсюда сбежать. Да, он хотел им помочь, хотел стать их спасителем, но еще больше он хотел убраться от этого мрачного дома, полного стенающих полупризраков-полулюдей. И вот последний рывок, так что рубашка с майкой выбились из брюк, обнажив спину пронизывающему ветру со снегом, - благодаря ему прутья раздвинулись еще на сантиметр с небольшим, чтобы он мог наконец вылезти наружу. Он полез в образовавшееся отверстие, чувствуя себя так, будто проходит сквозь машину для производства лапши, и радуясь, что с возрастом не располнел. Поддержание фигуры было, конечно, простым ребячеством, но в конце концов это пригодилось. Он поднял мигающую лампу и начал долгий поход... но где он? Вокруг все будто вымерло. Но должно же здесь быть хоть какое-то жилье. Ведь это Пенсильвания, а не Гималаи. Должен же здесь кто-то жить. Снега намело столько, что он с трудом передвигал ноги; на расстоянии вытянутой руки уже ничего невозможно было разглядеть. Он знал, что принял верное решение - ему необходимо было покинуть Шангри-ла. Он ощущал это всем своим существом. Уже за воротами воздух стал приятнее, стал каким-то более живым. А там, на территории клиники, пахло как-то нехорошо. Там царил неприятный, зловонный запах гниения. Внезапно у него перед глазами вновь возник образ Пози Понзелли. Словно разложение, прямо под кожей... Ему стало стыдно так думать о ней. Пози - хорошая баба, самая лучшая из них, но даже от нее исходит что-то, напоминающее вонь от бродяги. И тут с ослепляющей ясностью Бардих понял, чего он так боялся в этом доме и от чего готов был бежать без оглядки всю ночь сквозь буран, это было ощущение смерти. Теперь ему это стало столь же очевидно, как и то, что идет снег. Эти богачи не шутили, когда с безумными от страха глазами кричали о смерти. Смерть уже прокралась в дом, как собачонка, учуявшая запах мяса. Он шел уже около получаса. Так, по крайней мере, ему показалось, хотя могло пройти и гораздо больше времени. А могло и не более нескольких минут. Он точно не знал. Его мозг застыл вместе с онемевшими пальцами и превратившимся в ледышку носом. Перед глазами у него то и дело вставало лицо Пози, точнее, то, что скрывалось под кожей - смерть. Но он пытался отогнать видение, сосредоточившись на ходьбе. Ресницы его заиндевели. Они сверкали, словно искры, когда он моргал, и это было чудесно. Шаг за шагом, только вперед. Шаги постепенно становились все короче, потому что ноги тоже онемели от холода. Он давно перестал тереть руки, пытаясь вернуть их к жизни. В последний раз он потер их над керосиновой лампой, отчего на тыльной стороне ладони образовался ожог, а потом лампа вспыхнула и погасла, хотя он этого даже не заметил. Но что случилось с ресницами? Они весят целую тонну! Из-за этого невозможно открыть глаза... Щелка, щель, приятные мысли... Мысли путались. "Селебритискуп" проходил через типографские машины, с грохотом вылетая наружу, чтобы рассказать миру о новом любовнике Джеки О. и "НЕРВНОМ СРЫВЕ ЛИЗЫ" - так, по крайней мере, будет гласить заголовок, хотя на самом деле с ней никогда ничего подобного не происходило, о чем и будет сообщено в статье. Но ее поклонники уже раскупят журнал, так что это не имеет ни малейшего значения. И вот все первые полосы "Селебрити-скупа" смешались в одну, и там оказались фотографии всех звезд, всех Красивых людей, и его фотография тоже - в полный рост. СЕЙМУР БАРДИХ, ПРЕКРАСНЫЙ НАКОНЕЦ. - Красивые люди, - запел Бардих на мотив популярной песенки, - очнитесь и узнайте обо мне... Спать нельзя. Он затерялся в снегах, где что-то притаилось и ждет. Но оно его не коснется. Он Красивый мечтатель. Обойдите три раза вокруг него и притроньтесь к его глазам... Глаза закрывались. Превратившиеся в сосульки ресницы, распухшие от холода веки, непреодолимое, болезненное желание уснуть, - все это не имело значения, он пока еще был на ногах, он просто даст немного отдохнуть глазам (в священном трепете притроньтесь к его глазам), а затем продолжит свой путь. Важно продолжать путь, идти не останавливаясь, только вперед и вперед. Хотя вряд ли ты встретишь кого-нибудь на своем пути. Красивый мечтатель. - Ибо пищей его был нектар! - крикнул Бардих в ночь, но крик тут же оборвался, подхваченный ветром, едва слова успели сорваться с губ. Продолжай свой путь. Все равно никого не встретишь на своем пути. Но он ошибался. С усилием приподняв отмороженные веки, он увидел, что оказался на опушке густого соснового бора. А где же дорога? Он стоял по пояс в снегу, прислонясь к стволу огромной голубой ели. И тут он увидел ее. Ее, притаившуюся здесь же на опушке. Она ждала. - Ты ведь все время шла за мной по пятам? - произнес Бардих тихим шепотом, от которого обожгло легкие, и опустился на снег. Это было так приятно. Глаза невыносимо устали. И пока Смерть замыкала вокруг него кольцо, он улыбался, и его губы едва заметно шевелились, повторяя последнюю строчку поэмы. "Ибо пищей его был нектар." Теперь все будет хорошо. Смерть не станет долго задерживаться здесь. У нее назначена еще одна встреча, чуть дальше по дороге, - там целый дом людей, ожидающих ее появления. - И пил райский эликсир, - прошептал он. У него не хватило сил закрыть глаза, и туда набился снег, а затем метель укутала его сверкающим белым покрывалом. И тогда Смерть продолжила свой путь. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ А тем временем в Вашингтоне, милях в двухстах восьмидесяти от того места, где лежал занесенный снегом труп Сеймура Бардиха, командующий сухопутными войсками Клайв Р. Доббинс, сидя на заднем сиденье своего темно-синего "линкольна", украдкой поглядывал на часы. Жена осыпала его упреками. - Правда, Клайв, просто ума не приложу, зачем нам понадобилось так рано уходить? Вечер был просто замечательный. Нэнси дала мне рецепт этой восхитительной шарлотки по-русски, и Генри был в прекрасном расположении духа. - Видишь, идет снег, - на ходу придумал отговорку Доббинс. В Вашингтоне не было и намека на ту метель, которая бушевала в пригородах, но лучше было сослаться на плохую погоду, чем сказать жене правду. - Что?! - воскликнула миссис Доббинс с преувеличенным удивлением, но способность преувеличивать была у нее в крови, так что Доббинс не стал ее перебивать. - Милый, но снега и на два дюйма не нанесло. К тому же Форсайт - великолепный водитель, не правда ли, Форсайт? - Да, мэм, - откликнулся с переднего сиденья шофер. - У меня назначена встреча, - пробормотал Доббинс. Что было истинной правдой. Встреча с двадцати четырехлетней сотрудницей отдела по связям с общественностью Государственного департамента. У Ронды были куриные мозги, но фигурой она способна была остановить межконтинентальную баллистическую ракету. Доббинс обещал быть у нее ровно в час ночи, но уже опаздывал на двадцать минут. И еще понадобится как минимум полчаса, чтобы добраться из Джорджтауна до той части Шестнадцатой авеню, где обитала Ронда. Мало хорошего, если она уже спит. Девицу пушкой не разбудишь. А если и разбудишь, то с тем же успехом можно заниматься любовью с мумией. - Прибавь-ка газу, Форсайт, - приказал он. Через заднее стекло он видел фары зеленого "форда", принадлежащего секретной службе. Они следовали за ним тенью, куда бы он ни направлялся. Доббинс с самого начала был против этого, но поступил приказ самого президента, а такие приказы не принято обсуждать. Так что пришлось примириться с их постоянными засадами и проверками, хотя из-за этого Доббинс чувствовал себя салагой. Он, черт, побери, прошел офицером три войны, и вот теперь кучка штатских будет его защищать. Защищать! Ха! Хотел бы он встретить того сукина сына, который прикончил Ватсона и Ивса. Хотел бы он поглядеть в глаза этому засранцу, когда тот попытался бы напасть на него, генерала армии США, потому что при первой же попытке нападения тяжелый кулак Доббинса просто размозжит ему череп. Лимузин въехал в Джорджтаун и поехал мимо роскошных особняков с закрытыми бассейнами и зимними садами; за ним неотступно следовал зеленый "форд". - Никчемные гонцы, - пробормотал Доббинс. - Что, дорогой? - переспросила миссис Доббинс, так быстро хлопая накладными ресницами, будто собиралась взлететь. - Ты знаешь, как я волнуюсь, когда ты перевозбуждаешься, Клайв. Я всегда говорила, что ты слишком много играешь в гольф. - Хильда, но зимой не играют в гольф. - Разве? - В ее голосе вновь прозвучало безграничное удивление. - Ну, значит, это работа. Ты слишком много работаешь. Все эти встречи, - с осуждением хмыкнула она. - Я командующий сухопутными войсками, - мягко напомнил Доббинс. - Но уже за полночь! Вряд ли русские поведут себя так неинтеллигентно, что нападут на нас до завтрака! Доббинс вздохнул и отключился от монолога жены. Слава Богу, что Ронда ограничивается лишь непристойностями. Ему нравилось, когда женщины обходились без лишних слов. "Линкольн" уже подъехал к трехэтажному особняку, а Хильда все еще продолжала что-то говорить. Она едва обратила внимание, что он проводил ее в дом, - словесный поток ее никогда не иссякал. Он закрыл за ней дверь и направился к машине, а она все говорила и говорила. - Форсайт, вылезай! - рявкнул он. - Простите, сэр? - Быстро, пока не появились ребята из секретной службы. Они наверняка были поблизости, притаившись где-то на дороге, но игра стоила свеч. - И дай мне свою фуражку. Водитель с явной неохотой вылез из машины. - Сэр, но у меня приказ... - Я тебя нанял, черт побери, и приказы здесь отдаю я! - Слушаюсь, сэр! - Водитель протянул Доббинсу свою темно-синюю фуражку. Доббинс пробурчал что-то в знак одобрения и втиснулся за руль. - Ты сейчас же отправишься домой, ясно? - Слушаюсь, сэр, - удрученно повторил Форсайт. Доббинс медленно отъехал от тротуара и направил машину к 34-й авеню. Фары последовали за ним. Да, эти ребята сегодня начеку, подумал он. Но это ненадолго, подумал он. Он проехал на красный свет, хорошенько надавил на газ и помчался по Висконсин-авеню. Но фары попрежнему висели у него на хвосте. - А мы вот так, ребята. Давайте, отрабатывайте свое жалованье, - сказал он вслух и ухмыльнулся, на максимальной скорости вылетая на набережную Потомака. Клайв Р.Доббинс не позволит никаким "защитникам" шпионить за ним, торжествовал он, несясь что есть сил по заснеженной дороге в сторону Бетезды. Его личная жизнь никого не касается, и если он решил трахнуть Ронду втайне от жены, то никто не должен об этом знать. Конечно, кроме него и Ронды, если она еще не спит, да, может быть, душ на Страшном суде. Но только не тупоголовые штатские в "форде". Мимо проносился Потомак; холодный лунный свет отражался от воды и выхватывал из темноты грязно-белые льдины, которые всегда плавали на реке в это время года. Машин было мало, а те, которые попадались ему на дороге, тащились со скоростью черепахи. Доббинс пулей пролетал мимо них. Он обгонял всех. Генерал посмотрел в зеркало заднего вида. Нет, не всех. Пара фар неотступно следовала за ним. Доббинс выругался про себя. На эти "форды" ставят моторы от гоночных машин. Но чтобы его догнать, сидящим там молокососам понадобится нечто большее, чем просто хороший движок. - А теперь попробуйте это, щенки! - крикнул он, выезжая на левую полосу, резко развернувшись, он на полной скорости двинулся в противоположном направлении. - Сейчас я покажу вам одну шутку, ребята, - прорычал он, давясь смехом. Надо быть идиотами, чтобы подумать, что он действительно направляется в Бетезду. Кто же станет трахаться в Бетезде? В зеркало заднего вида он наблюдал, как зеленый "форд" забуксовал и его развернуло поперек движения. На ходу он задел две машины. Несколько автомобилей, резко затормозив, объехали его с разных сторон. Наконец зеленый "форд" на полной скорости врезался в дорожное ограждение и замер. Доббинс в восторге заулюлюкал. Теперь путь свободен. Он поставил крейсерскую скорость - 60 километров в час, двигаясь к городу по Коннектикут-авеню. Все его мысли были только о Ронде. Ронда в прозрачном розовом неглиже и поясе с чулками, который он подарил ей на день св. Валентина. Ронда с изумительно порочным ртом - только она одна умела воплотить в жизнь его самые разнузданные фантазии. Ронда... если Ронда еще не спит. В противном случае с тем же успехом можно было остаться дома с женой. Он надавил на газ. Дорога была свободна, и он быстро приближался к цели. И только подъехав к Шестнадцатой авеню, он заметил, что фары по-прежнему преследуют его. Черт побери, если это не ребята из секретной службы, то, значит, это вездесущие репортеры. Хотя не было сделано никаких официальных заявлений относительно убийств командующих ВВС и ВМС США, газетчики сумели заметить повышенные меры безопасности вокруг Доббинса и пользовались любым случаем, чтобы взять у него интервью. Но с того самого момента, как около него появились ребята из секретной службы, он отказывался от каких бы то ни было встреч с журналистами и отделывался быстрым "Без комментариев", когда его останавливали на улице. Этого мне только не хватало, подумал Доббинс, вглядываясь в зеркало заднего вида. За ним явно был хвост. Продажные клеветники. Он так и видел их заголовки: "Армейский начальник манкирует безопасностью ради рандеву с вашингтонской любовницей". А рядом - фото Ронды в розовом неглиже и чулках с подвязками. Подробности - в рапорте Пентагона, после чего - позорная отставка. - Оставьте меня в покое, сукины дети! - крикнул он, сворачивая на боковую улочку и притормаживая перед въездом в переулок. Если это не хвост, то машина, преследовавшая его на протяжении последних двадцати минут, проедет мимо. Но этого не произошло. Она свернула боковую улочку с такой решимостью, что у Доббинса по спине пробежал холодок. Он въехал в переулок, старательно объезжая кучи мусора, попал на другую улочку, а затем вновь в переулок. Машина по-прежнему ехала за ним. Шикарный дом Ронды был уже меньше, чем в двух кварталах. Если ему все же предстоит быть сфотографированным, то только не перед этим домом. Он остановил "линкольн". Отлично. А теперь снимайте, ребята! Думаете, вы самые умные? Вы сможете снять меня только в этом переулке, после чего я сообщу вам, что мой адвокат собирается предъявить вашей вшивой газетенке иск о причинении беспокойства. Так что запишите это в свои сраные блокноты. Он медленно вылез из машины и направился к автомобилю преследователей с величавостью короля. Они узнают, кто здесь хозяин, видит Бог. На дороге стоял неопределенного вида "шевроле", такой же побитый и помятый, как и любой другой автомобиль в Вашингтоне. Из окна водителя что-то торчало. В темноте Доббинс решил, что это треклятое журналистское удостоверение, которое, по мнению репортеров, давало им доступ в любой потаенный уголок. Сейчас он им покажет, куда засунуть их хваленое журналистское удостоверение. Только это было не удостоверение. И ребята в машине не собирались набрасываться на него со своими вспышками. Подойдя ближе, Доббинс нахмурился, В ночи раздавался лишь скрип его ботинок по грязной, заснеженной мостовой. Да, они вели себя совсем не так, как обычные репортеры. Должно быть, новички. Или независимые журналисты. Пытаются сделать свое первое крупное разоблачение и понятия не имеют, как к этому подступиться. Что ж, вот ваша сенсация, ребята. А утром, в качестве подтверждения, получите повестку в суд. Он выпрямился в полный рост и погрозил им пальцем, а затем хорошо поставленным генеральским голосом произнес: - Что, черт побери, все это?.. Но слова застыли у него в горле: торчавший из окна водителя темный предмет выдвинулся дальше, и тут же из заднего окна показался такой же второй. А когда они подняли длинные темные предметы к плечу и прицелились, он наконец понял, кто эти люди в машине. Из стволов с оглушительным грохотом вырвалось белое пламя, генерал задохнулся, изо рта у него хлынула кровавая пена, ноги подогнулись, а машины и след простыл. Расстрелянный в упор (следствие установило, что в него было выпущено сто пуль и стреляли из АК-47 китайского производства), Клайв Р.Доббинс лежал в пустынном переулке. Его последней мыслью было, что никакая секретная служба не смогла бы остановить этих ребят. Сам президент не смог бы их остановить, как он не сможет предотвратить их следующий удар. А следующий удар будет значительно серьезнее. ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ - ЗАДНИЯ. Компьютеры Фолкрофта сделали еще один шаг по пути разгадки тайны Феликса Фокса. Сквозь жалюзи кабинета пробился луч восходящего солнца, и от света у Смита заболели глаза. Он провел здесь две бессонные ночи, пытаясь разобраться в той мешанине, которую выдавали компьютеры. Он чувствовал, что близок к разгадке. Она была где-то здесь. За последние сорок восемь часов "фолкрофтская четверка" выдала ему миллион различных данных. Утомленный мозг Смита начал воспринимать свои верные компьютеры как каких-то изощренных инопланетян, которые дают ему все составные части машины и, подмигнув, говорят: "О'кей, Смитти, а теперь собери сам?" Но он до сих пор так и не сумел ее собрать. Уже в сотый раз он пытался систематизировать полученные данные - об этих усилиях свидетельствовала корзина, полная смятых и изорванных листов. Но ничего не получалось. Части машины казались столь же несовместимыми, как яблоки и картошка. Со вздохом он положил перед собой чистый лист и начал все сначала. Во-первых, убийства командующего ВВС и командующего ВМС - оба погибли при странных обстоятельствах, напоминающих настоящий бой. Каждый отдел военного ведомства вел собственное полномасштабное расследование, но пока без каких-либо видимых результатов. Даже сотрудник КЮРЕ Римо - и тот практически ничего не нашел. Раскопал какого-то диетолога доктора Фокса, которого компьютеры по какой-то неведомой причине опознали как девяносточетырехлетнего старца по имени Вокс - последняя информация о нем поступила пятьдесят лет назад в связи со скандалом вокруг продлевающего молодость вещества под названием прокаин. Во-вторых, недавно этого Фокса-Вокса видели в обществе девицы, которую впоследствии обнаружили мертвой, причем из трупа выкачали весь прокаин, запас которого в ее организме составлял небывалое количество. Полиция Нью-Йорка возбудила по этому факту уголовное дело против Фокса, но была не в состоянии его найти. Сам Фокс находился в Пенсильвании, в своей клинике по борьбе со старением под названием Шангри-ла; там же находился и Римо, так что Смит не имел права передавать информацию правоохранительным органам, пока Римо не разберется что к чему. Пунктом третьим шла Шангри-ла. Совершенно очевидно, что это не обычный санаторий с массажем и грязевыми ваннами. Римо продиктовал список гостей - всем им было под семьдесят, хотя выглядели они так, что не во всяком баре им продали бы спиртное. Все это прокаин. Должно быть, молодость им сохраняют большие количества вещества. По крайней мере, такую теорию Вокс разработал в 30-х годах, когда бесследно исчез с лица земли. Этим объясняется возраст Фокса-Вокса, но больше это ничего не дает. Так что в конечном счете нет ничего, что связывало бы события в Шангри-ла с убийствами военачальников. К командующему сухопутных войск Клайву Р.Доббинсу, очередной предполагаемой жертве, приставили ребят из секретной службы, но кто будет следующим, если его не уберегут? "Фолкрофтская четверка" ответила с леденящей душу прямолинейностью: министр обороны, госсекретарь и президент США. Так что время не ждет. К тому же вполне вероятно, что пресловутый Феликс Фокс, несмотря на все связанные с ним разоблачения, не имеет никакого отношения к убийствам высокопоставленных военных. Возможно, к убийству девчонки в Нью-Йорке, но даже эта зацепка может оказаться случайной. А вдруг Римо пошел по ложному следу? Чтобы не терять времени, Смит уже готов был отозвать Римо из Шангри-ла. Возможно, придется начинать все сначала. Б