смотрел на окно.
     -- Отдерни занавеси, когда я уйду, -- сказал я. -- Я пройду через дверь
на улицу.
     Она вышла вместе со мной в коридор.
     -- А как же твоя рука? -- спросила она.
     -- Моя рука?
     -- На ней нет повязки.
     Бела зашла в ванную и вынесла пакет в пергаментной бумаге, точно такой,
как в воскресенье. В  то время как она  перевязывала мне руку,  я подумал  о
Бланш, делавшей то же самое утром, о маман, чья рука лежала в моей всю ночь.
О Мари- Ноэль, о ее теплой ладошке, крепко сжимавшей мою.
     -- Позаботься  о  них, -- сказал я. --  Кроме тебя, это некому сделать.
Может быть, он послушает тебя. Помоги ему их полюбить.
     -- Он их и так любит. -- сказала Бела. -- Я хочу, чтобы ты верил в это.
Он вернулся в Сен-Жиль не только из-за денег.
     -- Не знаю, -- сказал я. -- Не знаю...
     Когда она перевязала мне руку и я был готов уйти, Бела спросила:
     -- Куда ты направляешься? Что намерен делать?
     --  У городских  ворот меня  ждет  машина. --ответил  я.  -- та  самая,
которую он забрал неделю назад. Та, в  которой  он  повез бы тебя на Сицилию
или в Грецию.
     Бела  спустилась  со  мной  по лестнице, немного  помедлила, прежде чем
выпустить меня в ночь.
     -- Ты  не собираешься причинить  себе  вред?  --  не  скрывая  тревоги,
спросила она. - - Ты не сказал себе: <Это -- конец>?
     -- Нет, -- ответил я, -- это не конец. Возможно, это начало.
     Бела отодвинула засов.
     --  Неделю назад, -- сказал  я ей, -- я  был человеком  по  имени Джон,
который потерпел в жизни фиаско и не  знал, как ему жить дальше, что с собой
делать. Я подумал тогда об одном месте, где мне могут дать на  это  ответ, и
хотел туда поехать.  Но  тут  я встретил Жана де  Ге  и поехал вместо него в
Сен-Жиль.
     --  А  теперь  ты снова  Джон,  --  сказала  Бела,  --  но  тебе нечего
тревожиться. Нечего говорить о фиаско. В Сен-Жиле ты сам нашел ответ.
     --  Нет, ответа я  не  нашел, -- сказал  я, -- просто передо мной встал
другой вопрос: что делать с любовью. Проблема осталась та же.
     Бела открыла дверь. Окна в домах напротив были  закрыты ставнями. Улица
была пуста.
     --  Мы делимся ею, -- сказала Бела, -- но ее при  этом не убывает.  Как
воды в колодце. Даже если он высохнет, источник остается.
     Она обняла и поцеловала меня.
     -- Ты будешь мне писать? -- спросила она.
     -- Надеюсь.
     -- И ты знаешь, куда сейчас поедешь?
     -- Я знаю, куда я сейчас поеду.
     -- Ты долго там пробудешь?
     -- Не имею понятия.
     Я поцеловал ее и  вышел на улицу. Слышал, как она закрыла за мной дверь
и задвинула засов. Прошел  под городскими  воротами, сел в машину и протянул
руку за картами. Они лежали там, где я оставил, -- в  кармашке возле сиденья
водителя.  Нашел  дорогу,  которую пометил  синим  крестиком  неделю  назад.
Последние десять  километров придется ехать в темноте; трудновато,  но если,
выехав из Мортэня, оставить Форт дю Пери справа, дорога приведет меня к Форт
де ла Траппу, а затем и  к самому монастырю. Я могу добраться туда за час  с
минутами, самое большее -- за полтора часа.
     Я  положил  карту  и, взглянув  на окно Белы,  увидел,  что  она  снова
раздернула занавеси. Свет падал вниз,  на канал и пешеходный  мостик.  Я дал
задний  ход, развернулся  и поехал по  обсаженной деревьями улице  и,  когда
проезжал мимо  больницы,  заметил  у обочины <рено>. Он стоял не  у главного
входа,  а  у  небольших ворот, которые  вели в  часовню. Машина  была пуста,
Гастона  не  было  видно. Тот,  кто приехал  на  этой машине,  чтобы  отдать
последний долг, приехал сюда один.
     Я добрался до пересечения дорог в  верхней части города, свернул налево
и двинулся по направлению к Беллему и Мортэню.