ел, витая в каких-то иных далях. Бонд твердо решил, что не позволит сбить себя с толку. Руки вновь обрели чувствительность, и он потянулся за сигаретами и зажигалкой. Мистер Биг заговорил. - Можете курить, мистер Бонд. Но если вам придет в голову что-нибудь другое, потрудитесь нагнуться и посмотреть на отверстие в ящике прямо у вас перед глазами. Еще минута, и я в вашем распоряжении. Бонд наклонился. Отверстие было большим, пожалуй, сантиметров сорок пять в диаметре. Наверное, стреляет через него, используя механизм, вделанный в пол, под столом. Похоже, у этого господина в запасе немало "шуток". Забавник. Забавник? Да нет, все не так элементарно. Забавы - бомба, проваливающийся столик - сработаны крепко, нестандартно. Не просто штучки-дрючки, рассчитанные на то, чтобы произвести впечатление. Да и в пистолете том не было ничего нелепого. Верно, оружие необычное, потребовавшее, должно быть, кропотливой работы, но технически следовало признать, безупречное. Он закурил и с наслаждением затянулся. Не то чтобы его слишком волновало положение, в котором он очутился. Не верилось, что все это кончится чем-нибудь серьезным. Избавиться от него через два дня после того, как он прилетел из Лондона, - грубая работа, если только к приезду не подготовились и тонко все не продумали. Но тут же и Лейтер исчезает. Играть двумя разведками сразу - это уж слишком, и мистер Биг не может этого не понимать. Тем не менее судьба Лейтера, оказавшегося в руках этих неотесанных мужланов, беспокоила Бонда. Биг Мэн неторопливо заговорил: - Давненько, мистер Бонд, не приходилось мне встречаться с агентами секретной службы. С самой войны. Ваша разведка поработала тогда неплохо. Вообще у вас есть несколько хороших сотрудников. От друзей я знаю, что вы занимаете у себя высокий пост. У вас номер, начинающийся с двух нулей, - 007, если не ошибаюсь. Как мне сказали, это означает, что вам дано право убивать людей в ходе выполнения задания. Кого вас послали убивать сюда, мистер Бонд? Не меня ли, случаем? Голое звучал мягко, ровно, бесстрастно. В речи прорывался то американский акцент, то французский, но в целом английский язык этого человека был безупречен, без малейшего намека на сленг. Бонд промолчал. Биг Мэн, скорее всего, получил его досье из Москвы. - Вам следует отвечать, мистер Бонд. От этого зависит и ваша судьба, и судьба вашего друга. Я верю своим источникам информации. Мне известно гораздо больше, чем я сказал. И ложь я распознаю без труда. Бонд поверил ему. Он выбрал версию, которую можно будет защитить и которая в то же время позволит не раскрыть факты. - В Америке спекулируют английскими золотыми монетами времен Эдуарда IV, - сказал он. - Министерство финансов США обратилось с просьбой помочь разыскать спекулянтов, ибо источник спекуляций, похоже, английский. Так я очутился в Гарлеме - а со мной представитель этого министерства, который, надеюсь, сейчас спокойно возвращается к себе в отель. - Мистер Лейтер - представитель Центрального разведывательного управления, а не министерства финансов, - бесстрастно откликнулся мистер Бит, - и положение его в настоящий момент в высшей степени сомнительно. Он помолчал, как бы раздумывая, и глянул куда-то за спину Бонда. - Ти-Хи. - Да, сэр! - Привяжи мистера Бонда к стулу. Бонд привстал. - Не двигайтесь, мистер Бонд, - мягко прозвучало в комнате. - В этом случае у вас еще есть шанс сохранить жизнь. Бонд глянул мистеру Бигу прямо в его желтоватые, бесстрастные глаза. Он вновь опустился на стул, и тут же его тело плотно привязали к спинке широким ремнем. На запястья набросили два других ремня, покороче, и прикрепили их к кожаным подлокотникам и металлическим ножкам. Не забыли и лодыжки. В общем, единственное, что он мог теперь сделать, - опрокинуться вместе со стулом на пол. Мистер Биг нажал на кнопку селектора. - Пришлите сюда мисс Солитер. Прошло буквально несколько секунд, и справа от стола резко отодвинулся один из стеллажей. В комнату медленно вошла, закрыв за собой дверь, красавица, какие Бонду на его веку мало встречались. Она остановилась и вперила взгляд в Бонда, словно медленно проглатывая его дюйм за дюймом. Закончив исследование, она повернулась к мистеру Бигу. - Да? Тот даже не пошевелился. - Это потрясающая, неповторимая женщина, мистер Бонд, - сказал он тем же тихим, мягким голосом, - и именно поэтому я собираюсь жениться на ней. Я разыскал ее на Гаити, где она и родилась, в кабаре. Она давала сеанс телепатии, который я никак не мог понять. Я смотрел и смотрел и все не мог понять. А там и нечего было понимать. Это телепатия. Мистер Биг помолчал. - Говорю об этом, чтобы предупредить вас. Она - мой инквизитор. Пытка - дело грязное и ненадежное. Можно научиться ослаблять боль. А вот когда у тебя есть такая девушка, грубая работа не нужна. Она всегда знает, когда говорят правду, когда лгут. Поэтому она и станет моей женой. Цена ей слишком высока, чтобы оставлять ее на свободе. И к тому же, - мягко закончил он, - любопытно будет посмотреть на наших детей. Мистер Биг обернулся и бесстрастно посмотрел на девушку. - Сейчас к ней нелегко подступиться. Она не хочет иметь ничего общего с мужчинами. Поэтому на Гаити ее и прозвали Солитером. - Возьми стул, - спокойно обратился он к ней. - Скажи, лжет он или говорит правду. Смотри, не подставься под пулю, - добавил он. Ничего не ответив, девушка подошла к стене, взяла стул, в точности такой же, на каком сидел Бонд, пододвинула его вплотную к нему и уселась, почти касаясь его правого колена. Потом посмотрела ему прямо в глаза. Лицо ее было бледно, с оттенком, который бывает у белых, долго проживших в тропиках. Но не было и следа той изможденности, какую обычно оставляют тропики. Глаза синеватые, живые, взгляд несколько презрительный, но, когда она посмотрела на него иронически, он сразу же ощутил некий призыв, обращенный лично к нему. Впрочем, выражение это сразу исчезло, как только Бонд показал, что призыв принят. Иссиня-черные волосы тяжело ниспадали на плечи. Скулы высокие и широкий, чувственный рот, в изгибе которого ощущалась какая-то жестокость. Овал лица тонкий и четко очерченный. Челюсть выдает решимость и железную волю. Прямая, удлиненная форма носа подтверждала эти качества. До какой-то степени именно им она и была обязана своей красотой. Это было лицо человека, рожденного повелевать. Лицо дочери француза-колониста и рабовладельца. Девушка была в вечернем платье из тяжелого белою шелка, классические линии наряда нарушались глубоким вырезом. В ушах - бриллиантовые серьги, а на левом запястье тонкий бриллиантовый браслет. Колец не было. Ногти коротко подстрижены, никакого лака. Она почувствовала, что Бонд на нее смотрит, и небрежно сложила руки на коленях, так чтобы впадина между грудей, видневшаяся в вырезе, стала еще глубже. В молчаливом призыве ошибиться было нельзя, и отзыв тоже, наверное, отразился на холодном, бесстрастном с виду лице Бонда, потому что Биг Мэн поднял со стола маленький хлыст с ручкой из слоновой кости и, взмахнув со свистом, резко опустил его девушке на плечи. Бонд вздрогнул даже сильнее, чем она. Ее глаза на мгновение вспыхнули, затем потухли. - Сядь как следует, - мягко сказал Биг Мэн. - Ты забываешься. Она выпрямилась, взяла в руки колоду карт и принялась тасовать их. Затем, может, из куража, послала ему еще один сигнал - сообщничества, а может, больше, чем сообщничества. Она вытащила валета червей. Потом даму пик. Положила две половины колоды на колени так, чтобы картинки смотрели друг на друга. Свела их вместе, заставив валета поцеловаться с дамой. Затем перемешала карты и снова начала их тасовать. В ходе этого молчаливого представления, которое вскоре закончилось, она ни разу не посмотрела на Бонда. Но Бонд почувствовал возбуждение, пульс его участился. В стане врагов появился друг. - Готовы, Солитер? - спросил Бит Мэн. - Да, карты готовы, - ответила девушка низким, ровным голосом. - Мистер Бонд, посмотрите этой девушке в глаза и повторите то, что вы мне только сейчас сказали, - что привело вас сюда? Бонд посмотрел девушке в глаза. Теперь они были совсем пустыми. Да и не глядела она на него. Она глядела сквозь него. Он повторил свою версию. Бонд вдруг ужасно занервничал. Неужели девушка действительно ясновидящая? А если так, за него она или против? На мгновение в комнате нависла могильная тишина. Бонд старался принять равнодушный вид. Он посмотрел на потолок, затем перевел взгляд на девушку. Глаза ее вернулись в этот мир. Она отвернулась от Бонда и посмотрело на мистера Бига. - Он сказал правду, - холодно произнесла она. 8. БЕЗ ЧУВСТВА ЮМОРА Мистер Биг на секунду задумался, потом, казалось, решился. Он нажал на кнопку селектора. - Болтун? - Я, босс. - У тебя там этот американец, Лейтер? - Так точно, сэр. - Дай ему как следует. Потом отвези к больнице Бельвью и выбрось где-нибудь поблизости. Ясно? - Да, сэр. - Только не попадайся, смотри, на глаза полиции. - Конечно сэр. Мистер Биг выключил селектор. - Ах ты, гнусный подонок, - яростно крикнул Бонд. - ЦРУ этого так не оставит. - Спокойно, мистер Бонд. В этой стране они никто. Американская секретная служба всесильна только за границей, в самой стране у нее нет никакой власти. А ФБР с ними не дружит. Ти-Хи, ну-ка, подойди сюда. - Слушаюсь, босс. - Ти-Хи подошел к столу. Мистер Биг посмотрел на Бонда. - Какой из пальцев вам нужен меньше всего, мистер Бонд? Бонд поразился вопросу, мозг его лихорадочно заработал. - Подумав, вы, наверное, скажете, что это мизинец на левой руке, - мягко заметил мистер Биг. - Ти-Хи, сломай мизинец на левой руке мистера Бонда. Тут стало понятно, откуда такое прозвище. - Хи-хи, - закудахтал негр. - Хи-хи. Развинченной походкой он приблизился к Бонду, а тот изо всех сил вцепился в ручку кресла. Пот выступил на лице Бонда. Он попытался представить себе, что его ожидает, так, чтобы выдержать боль. Негр медленно отогнул мизинец на левой руке Бонда, которая крепко была привязана к креслу. Он зажал его между указательным и большим пальцами и начал медленно отводить назад, тупо хихикая. Бонд рванулся, пытаясь раскачать кресло, но Ти-Хи, действуя другой рукой, крепко прижал его к полу. Пот лил с Бонда градом. Он непроизвольно скрипнул зубами, ощущая все усиливающуюся боль, но вдруг заметил, что девушка пристально глядит на него. Губы ее слегка приоткрылись. Палец встал под прямым утлом к руке, затем начал медленно клониться назад к запястью. И вот его уже ничто не удерживало. Раздался громкий треск. - Довольно, - сказал мистер Биг. Ти-Хи неохотно отпустил покалеченный палец. Бонд издал хриплый стон и потерял сознание. Девушка бессильно откинулась на спинку стула и закрыла глаза. - У этого парня нет чувства юмора, - прокомментировал Ти-Хи. - У него был пистолет? - спросил мистер Бит. - Так точно, сэр. - Ти-Хи вынул из кармана бондовскую "беретту" и подтолкнул ее к мистеру Бигу. Тот поднял оружие и осмотрел его с видом знатока. Он прикинул его на вес, плотно обхватил рукоятку. Затем вытащил патроны из магазина, убедился, что патронник пуст, и подтолкнул пистолет к Бонду. - Приведи его в чувство, - распорядился он, взглянув на часы. Было три утра. Ти-Хи зашел Бонду за спину и вонзил ему ногти в мочки ушей. Бонд застонал и поднял голову. Взгляд его упал на мистера Бита, и Бонд разразился потоком ругательств. - Скажите спасибо, что живы, - бесстрастно произнес мистер Бит. - Любая боль лучше смерти. Вот ваш пистолет. Я вынул патроны. Ти-Хи, верни ему оружие. Ти-Хи взял пистолет со стола и засунул его Бонду в кобуру. - Кратко объясню вам, - продолжал мистер Биг, - почему вы остались в живых, почему вы отделались сломанным пальцем, а не пополнили собой кучу отбросов, которые выносит на поверхность Гарлем-ривер. Он немного помолчал, затем вновь заговорил: - Мистер Бонд, я умираю со скуки. Я стал жертвой того, что первые христиане называли "accidie" - смертельной летаргией, и в которую погружаются те, у кого есть все и не осталось никаких желаний. Я достиг совершенства в своем деле, мне доверяют те, кто время от времени обращается ко мне за помощью; боятся и мгновенно повинуются те, кто состоит у меня на службе. В пределах тех орбит, по которым я вращаюсь, совершенно не осталось миров, не похороненных мною. А орбиты мне, увы, менять слишком поздно, и поскольку власть есть венец всех усилий, маловероятно, что в иных сферах мне удастся достичь большего, чем здесь и сейчас. Бонд слушал вполуха, думая совсем о другом. Он ощущал присутствие Солитер, но в ее сторону не смотрел, не отрывая взгляда от крупного землистого лица и немигающих желтых глаз. Голос вновь зазвучал. - Мистер Бонд, теперь я нахожу удовольствие только в красоте и изощренности своих операций. Безошибочность, высочайший класс стали для меня прямо-таки манией. Буквально каждый день я поднимаю планку мастерства, технического совершенства, так чтобы каждое из моих дел стало произведением искусства и несло на себе печать автора, как несут его, например, творения Бенвенуто Челлини. Пока с меня хватает того, что я сам способен оценить собственные деяния, но я абсолютно убежден, мистер Бонд, что в конце концов мои достижения войдут в историю. Мистер Биг помолчал. Бонд заметил, что большие желтые глаза стали еще больше, словно обладателю их явилось какое-то видение. "Да это же безумец, страдающий манией величия, - подумал Бонд. - И тем он опаснее. Обычный преступник, как правило, ведом жаждой наживы. Но люди одержимые - это совсем другое дело. Этот человек - не гангстер. Он - воплощенный ужас". Бонд был поражен и даже испытывал нечто похожее на трепет. - Я сохраняю инкогнито по двум причинам, - негромко продолжал мистер Биг. - Во-первых, потому что этого требует характер моей деятельности, а во-вторых, потому что мне нравится самоотреченность художника-анонима. Да простится мне тщеславие, но порой я сравниваю себя с теми великими египетскими художниками, кто посвятил жизнь росписи королевских усыпальниц, зная при этом, что для современников они навсегда останутся неизвестными. Большие глаза на секунду закрылись. - Вернемся, однако, к нашему делу. Причина, по которой я оставил вас в живых, мистер Бонд, заключается в том, что дыра в вашем животе не доставила бы мне никакого эстетического удовольствия. С помощью этого приспособления, - он кивнул на ящик прямо напротив Бонда, - я проделал множество дыр во множестве животов, так что эта игрушка уже сослужила мне свою службу. К тому же, как вы наверняка предположили и предположили правильно, мне вовсе не хотелось бы иметь дело с разными чиновниками, которые нахлынут сюда, обеспокоенные исчезновением вас и вашего друга мистера Лейтера. Конечно, это всего лишь небольшое неудобство, но по ряду соображении мне хотелось бы и его избежать, ибо я занят сейчас другими делами. Вот я и решил, - мистер Биг взглянул на часы, - оставить отметину и самым серьезным образом предупредить вас. Вам следует сегодня же покинуть эту страну, а мистер Лейтер пусть займется чем-нибудь другим. У меня хватает дел, чтобы думать еще и об агентах из Европы, спешащих на помощь местным деятелям, которые никак не хотят оставить меня в покое. Это все, - закончил он. - Если мы еще раз встретимся, я уж позабочусь, чтобы отправить вас на тот свет каким-нибудь необычным образом. Ти-Хи, отведи мистера Бонда в гараж. Пусть двое ребят отвезут его в Сентрал-парк и бросят в озеро. Если будет сопротивляться, пусть помнут его как следует, но не убивают. Ясно? - Так точно, сэр, - хихикнул Ти-Хи. Он освободил Бонду лодыжки, потом кисти рук. Покалеченную руку завел за спину, отстегнул ремень, которым Бонд был привязан к спинке стула. Рывком поднял его на ноги. - Вставай, - сказал Ти-хи. Бонд бросил последний взгляд на большое землистое лицо. - Те, кто заслуживает смерти, - тут он сделал паузу, - умирают той смертью, которую они заслужили. Запишите. Это свежая мысль. - Потом он посмотрел на Солитер. Глаза ее были опущены. - Пошли, - сказал Ти-Хи. Он повернул Бонда лицом к стене и толкнул его. При этом он почти до предела вывернул ему руку. Бонд очень натурально застонал и споткнулся. Он хотел, чтобы Ти-Хи поверил в его совершенную покорность. Надо было, чтобы страшная хватка на его левой руке хоть чуточку ослабла. А любой внезапный рывок привел бы только к перелому. Ти-Хи потянулся куда-то поверх плеча Бонда и нажал на переплет книги посредине полки. Стеллаж раздвинулся и плавно повернулся. Бонда протолкнули вперед, и Ти-Хи резко пнул ногой тяжелый шкаф. Издав двойной щелчок, шкаф стал на место. По толщине двери Бонд понял, что она звуконепроницаема. Они оказались в начале короткого, покрытого дорожкой коридора, кончавшегося ведущими вниз ступенями. - Эй, ты сломаешь мне руку, - застонал Бонд. - Потише, черт возьми, мне сейчас станет плохо. Он снова споткнулся, пытаясь точно определить расстояние между собой и негром. Он помнил предупреждение Лейтера: "Голень, мошонка, живот, горло. Попадешь в другое место - и тебе просто сломают руку". - Заткни пасть, - проговорил негр, но все же немного отпустил Бонду руку. А больше и не надо было. Они прошли почти половину коридора. Бонд еще раз споткнулся, так что негр почти упал на него. Теперь он все мог точно рассчитать. Он слегка согнулся, и рука, прямая и твердая, как доска, дернулась вперед-назад. Он понял, что попал точно в цель. Негр пронзительно завизжал, как раненый кролик. Бонд почувствовал, что левая рука у него освободилась. Он круто развернулся, выхватил разряженный пистолет. Негр стоял, вполовину согнувшись, держась руками за живот и издавая короткие стоны. Бонд с силой ударил его по волосатому затылку. Раздалось протяжное "клонг", словно удар пришелся в дверь, и негр с протяжным криком упал на колени, вытянув руки вперед. Бонд зашел ему за спину и изо всех сил ударил башмаком со стальным носом. Негр издал последний короткий вскрик и заскользил по полу в сторону ступенек. Голова ударилась о железные перила, и сложенное вдвое тело перевалилось через них и рухнуло куда-то вниз. Послышался короткий удар - тело ударилось о какой-то выступ, затем тишина, тупой удар о землю и снова тишина. Бонд вытер пот и постоял, прислушиваясь. Левую, покалеченную руку он заложил в карман пиджака. Она пульсировала от боли и страшно распухла. Зажав пистолет в правой руке, он ступил на площадку и начал медленно, на цыпочках, спускаться. От распростертого внизу тела его отделял только один этаж. Спустившись на следующую площадку, Бонд снова остановился и снова прислушался. Откуда-то совсем рядом доносились протяжные звуки - включен был передатчик. Он убедился, что передатчик работает за одной из двух дверей, выходивших на площадку. Должно быть, там находился центр связи мистера Бита. Бонда охватил азарт охотника. Но пистолет его был не заряжен, и он представления не имел, сколько там может оказаться народу. Может, только наушники помешали операторам услышать шум падения тела Ти-Хи. Бонд медленно пошел вниз. Ти-Хи был мертв или умирал. Он лежал на спине, раскинув руки. Яркий галстук упал ему на лицо, напоминая раздавленного ужа. Никаких угрызений совести Бонд не чувствовал. Он быстро обыскал убитого, надеясь найти пистолет, и действительно обнаружил его в заднем кармане брюк, сильно пропитавшихся кровью. Это был "кольт" 38-го калибра, со специально обрезанным стволом. Магазин был полон. Бонд засунул ненужную "беретту" в кобуру, а новый пистолет любовно погладил и мрачно улыбнулся. Перед ним была маленькая дверь, запертая изнутри. Бонд приложил к ней ухо. Донесся приглушенный звук двигателя. Это, должно быть, гараж. Но откуда в столь ранний час работающий двигатель? Бонд цокнул языком. Ну, конечно. Мистер Бит по селектору предупредил, что тут сейчас будут Ти-Хи с Бондом. Так что те, кто внутри, наверное, ожидают, что дверь вот-вот откроется. Бонд на секунду задумался. На его стороне - преимущество внезапности. Только бы задвижка на двери была хорошо смазана. Левой рукой он почти не мог действовать. Держа "кольт" в правой, он все же попробовал откинуть первую задвижку больной рукой. Она легко подалась. Вторая тоже. Осталась только ручка. Он нажал на нее и осторожно открыл дверь. Дверь была толстая, и когда она открылась, шум мотора показался оглушительным. Должно быть, машина прямо у ворот гаража. Так, больше медлить нельзя - любое движение теперь может выдать его. Он распахнул дверь рывком и стал боком, как фехтовальщик, чтобы оставить нападающим как можно меньше шансов. Курок был взведен. В нескольких метрах стоял черный седан с работающим двигателем. Перед ним были открытые двойные ворота гаража. Яркий свет освещал блестящие бока других машин. За рулем седана сидел здоровенный негр, к задней дверце прислонился другой. Больше никого не было видно. При виде Бонда у обоих от изумления челюсти отвалились. У водителя выпала из губ сигарета. Оба потянулись к пистолетам. Инстинктивно Бонд первым выстрелил в стоящего, словно зная, что тот достанет оружие раньше. В гараже выстрел прозвучал гулко. Негр обеими руками схватился за живот, шагнул на заплетающихся ногах к Бонду и рухнул лицом вниз. Пистолет со стуком упал на бетонный пол. Водитель вскрикнул, увидев направленный на себя пистолет Бонда. Свой он никак не мог достать - руль мешал. Бонд выстрелил прямо в распяленный в крике рот, и шофер отвалился в сторону, ударившись головой о боковое стекло. Бонд обежал машину и открыл дверь. Негр мешком вывалился наружу. Бонд швырнул пистолет на водительское сиденье и оттащил тело в сторону, стараясь не запачкаться в крови. Затем вскочил в машину, благодаря Бога за то, что двигатель включен, захлопнул дверь, положил больную руку на руль и потянул ручку переключателя скоростей. Но машина стояла на ручном тормозе, и ему пришлось нырнуть под руль, чтобы отпустить его. Это было опасное промедление. Когда тяжелый автомобиль уже протискивался через ворота, раздался звук выстрела, и пуля ударила в борт машины. Бонд рванул руль правой рукой, и вторая пуля пролетела немного выше. На противоположной стороне улицы разлетелось стекло. Вспышки возникали где-то внизу, на уровне пола, и Бонд подумал, что первый из двух негров каким-то образом дотянулся до пистолета. Выстрелы прекратились. Из слепых окон зданий, оставшихся позади, не доносилось ни звука. Переключая скорости, он глянул в зеркальце заднего вида: на темной, пустынной улице не было видно ничего, кроме тонкой полоски света, тянувшейся из гаража. Где он, в каком направлении едет, Бонду было совершенно неведомо. Это была широкая, безымянная улица, и Бонд просто двигался вперед. Тут он внезапно обнаружил, что едет по левой стороне, и быстро занял нужную полосу. Рука страшно болела, но все-таки большим и указательным пальцами он мог удерживать руль. Не забыть бы очистить дверь и стекло слева от крови. Единственным, что двигалось на этой бесконечной улице, были тонкие струйки дыма из-под крышек люков, ведущих к тепловым коммуникациям города. Они струились по изуродованному верху машины, и в зеркальце было видно, как в исчезающей дали, извиваясь, призрачно меняя форму, белый пар вновь устремляется вверх. Бонд удерживал большую машину на скорости пятьдесят миль. Показались светофоры, Бонд проехал на красный. Еще несколько темных кварталов, и вот освещенная улица. Тут уже было какое-то движение, и Бонд остановился, ожидая, пока светофор переключится на зеленый. Он свернул налево, и был вознагражден "зеленой улицей". С каждым кварталом он все больше удалялся от врага. У перекрестка он сбавил скорость и посмотрел на указатель. Угол Парк-авеню и 116-й. На следующем перекрестке он снова сбросит скорость, 115-я. Значит, он едет к центру, удаляясь от Гарлема. Продолжив путь. Бонд свернул на б0-ю. Улица была совершенно пустынна. Он выключил двигатель и поставил машину напротив пожарного крана. Взял с сиденья пистолет, засунул его за пояс брюк и вернулся на Парк-авеню. Немного спустя Бонд остановил лениво двигавшееся такси, а еще через несколько минут уже входил в дверь отеля "Сент-Реджис". - Вам записка, мистер Бонд, - сказал ночной портье. Стараясь не поворачиваться к нему левым боком, Бонд открыл конверт правой рукой. Записка была от Феликса Лейтера, оставлена в четыре утра. "Как придешь, сразу позвони". Бонд прошел к лифту, поднялся на свой этаж, вошел в 2000-й номер и сел на кресло в гостиной. Итак, оба живы. Бонд потянулся к телефону. - Слава Богу, - сказал он с чувством великого облегчения. - На сей раз пронесло. 9. ПОДЛИННИК ИЛИ ПОДДЕЛКА? Бонд потянулся было к телефону, потом передумал, поднялся и пошел к бару. Он набрал полную пригоршню льда, бросил в бокал, налил до половины виски и принялся методично размешивать, чтобы как следует охладилось. Потом одним длинным глотком едва ли не целиком опорожнил бокал, поставил его на столик и снял пиджак. Левая рука настолько распухла, что он едва стянул рукав. Мизинец был все еще вывернут и уже начал чернеть. Задев им за подкладку, Бонд едва не вскрикнул от боли. Потом, сняв галстук, он расстегнул рубашку, снова поднял бокал, сделал еще один большой глоток и вернулся к телефону. Лейтер сразу снял трубку. - Слава Богу, - искренне воскликнул он. - Каковы потери? - Сломанный палец, - ответил Бонд. - А у тебя? - Избили, сволочи. Нокаут. Но ничего серьезного. Начали они со всяких штучек. Привязали к воздушному насосу в гараже. Принялись обрабатывать уши, потом взялись за другие части. Никаких новых указаний от Бит Мэна не поступило, им стало скучно, и я пустился в рассуждения о тонкостях джаза с Болтуном, тем самым парнем с шестизарядной игрушкой. Мы добрались до Дюка Эллингтона и сошлись на том, что ударники в качестве солистов оркестра лучше трубачей. Согласились и в том, что рояль или барабан, как никакие другие инструменты, способствуют сыгранности. Вспомнить хоть Киселя Бортона. К слову, я рассказал Болтуну смешную байку о Дюке, он хохотал до упаду. Таким образом, мы стали друзьями. Другой, по прозвищу Фланелька, что-то поскучнел, и Болтун сказал, что он может идти, мол, без него обойдется. Тут позвонил Бит Мэн. - Это я слышал, - сказал Бонд. - Не слишком-то весело звучало. - Болтун страшно разволновался. Он забегал по гаражу, сам с собой о чем-то беседуя. Затем заработал палкой, и я вырубился. Очнулся только у входа в больницу Бельвью. Было около половины четвертого. Болтун очень извинялся, говорил, что это самое большее, что он может для меня сделать. Я поверил ему. Он просил не выдавать его. Он доложит шефу, что выбросил меня полумертвым. Конечно, я пообещал ему не разглашать наиболее пикантных подробностей. Мы расстались в наилучших отношениях. В отделении скорой помощи меня немного подлатали, и я отправился домой. Я страшно беспокоился за тебя, но тут принялся трезвонить телефон. Звонки были из полиции и ФБР. Похоже, позвонил Бит Мэн и пожаловался, что какой-то англичашка сошел с ума и застрелил трех его служащих - двух шоферов и официанта, - украл машину и скрылся, оставив в гардеробе плащ и шляпу. Биг Мэн требовал принять срочные меры. Конечно, ребятам из полиции и ФБР я все объяснил, но они злы, как черти, и нам лучше как можно скорее убраться из города. В утренние газеты эта история не поспеет, но дневные, а также радио и телевидение порезвятся. Не говоря уже о том, что мистер Биг спустит на тебя свору псов. Кое-что я придумал, но сначала расскажи, как ты. Черт, как я рад слышать твой голос. Бонд, не упустив ни единой мелочи, рассказал, что произошло. Выслушав, Лейтер только присвистнул. - Ну, парень, - сказал он восхищенно, - ты и впрямь сделал пробоину в корабле мистера Бита. Но тебе повезло! Эта дамочка Солитер - вот кто тебя на самом деле выручил. Может, мы могли бы ее привлечь? - Пожалуй, но ведь надо еще найти ее, - откликнулся Бонд. - Похоже, он не отпускает девушку ни на шаг. - Ладно, после подумаем, - сказал Лейтер. - А сейчас надо двигаться. Я перезвоню тебе через пару минут. Прежде всего надо послать к тебе полицейского хирурга. Не уходи никуда минут пятнадцать. Потом я потолкую с комиссаром, надо обговорить всякие полицейские проблемы. Они, пожалуй, могли бы немного ублажить журналистов тем, что нашли машину. А ФБР пусть позаботится, чтобы парни с радио и телевидения не узнали твоего имени и прекратили всю эту болтовню насчет англичашки. Иначе придется вытаскивать из постели британского посла и вообще Бог знает что может случиться. - Лейтер усмехнулся. - Да, позвонил бы ты своему шефу в Лондон. У них там сейчас половина одиннадцатого. Тебе может понадобиться прикрытие. ЦРУ я возьму на себя, но ребята из ФБР никому проходу не дадут нынче утром. Да, тебе может понадобиться другая одежда. 06 этом я позабочусь. Только не засыпай. У нас будет полно времени отоспаться в могиле. Ладно, пока, скоро перезвоню. Он повесил трубку. Бонд улыбнулся. Бодрый голос Лейтера и его готовность сделать все, что нужно, разом стерли и усталость, и все мрачные воспоминания. Он поднял трубку и заказал международный разговор. Обещали соединить через десять минут. Бонд прошел в ванную и кое-как разделся. Сначала пустил очень горячую воду, потом - ледяную. Побрился и с трудом натянул свежую сорочку и брюки. Вставил в "беретту" новый магазин, а "кольт" завернул в старую рубашку и положил в чемодан. Он уже заканчивал упаковываться, когда зазвонил телефон. В трубке слышны были шорохи, к треск, скороговорка операторов, морзянка радиосвязи самолетов и пароходов. Впрочем, все тут же оборвалось. Он легко представил себе большое серое здание на Риджент-парк, огромный пульт, чайные чашки и девушку, откликнувшуюся на звонок: "Слушаю. Юниверсал экспорт" - адрес, который дал Бонд телефонистке и которым агенты пользовались в экстренных случаях, звоня из-за границы. Она переключит линию на главного оператора, а тот соединит с кем надо. - Абонент на линии, - раздался голос с международной связи. - Говорите. Лондон, ответьте Нью-Йорку. На той стороне откликнулись: "Юниверсал экспорт. Кто говорит?" - Прошу соединить с генеральным директором, - сказал Бонд. - Это его племянник Джеймс из Нью-Йорка. - Одну минуту. - Бонд представил, как мисс Мани-пенни берет трубку и нажимает на кнопку селектора: "Нью-Йорк, сэр. Кажется, 007". - Соедините, - распорядится М. - Да? - раздался теперь в трубке строгий голос, который Бонд так любил и которому привык подчиняться. - Это Джеймс, сэр, - сказал Бонд, - мне может понадобиться некоторая помощь с реализацией последней партии товаров. - Слушаю тебя, - сказал голос. - Вчера вечером я виделся с нашим главным покупателем, - продолжал Бонд. - Пока я там был, трое его лучших помощников заболели. - Серьезно заболели? - Очень серьезно, сэр. Тут эпидемия гриппа. - Надеюсь, вы ее не подхватили? - Немного простудился, сэр, но это не в счет. Я напишу. Беда в том, что из-за этой эпидемии федерация считает, что мне лучше уехать из города. - Бонд усмехнулся про себя, представив ухмылку М. - Так что я сейчас уезжаю. Со мной Фелиция. - Кто? - спросил М. - Фелиция, - Бонд повторил по буквам. - Моя новая секретарша из Вашингтона. - А, да-да. - Может, я съезжу на ту фабрику в Сан-Педро, о которой вы говорили. - Хорошая мысль. - Но у федерации могут быть другие предложения, потому и прошу о поддержке. - Ясно. - сказал М. - Как идут дела? - Да как будто неплохо. Хотя и медленно. Фелиция сегодня же перепечатает мой полный отчет. - Хорошо, - сказал М. - Что-нибудь еще? - Нет, сэр, это все. Благодарю за поддержку. - Не за что. Не хворай. Всего хорошего. - Всего хорошего, сэр. Бонд повесил трубку и ухмыльнулся. М., наверное, уже звонит начальнику штаба. "У 007 там проблемы с ФБР. Отправился, черт бы его побрал, вчера вечером в Гарлем и прикончил трех людей мистера Бига. Вроде бы и ему досталось, но ничего серьезного. Вынужден уехать из города вместе с Лейтером из ЦРУ. Направляется в Сент-Питерсбург. Надо бы предупредить А и К. Вашингтон, надо полагать, в ближайшее время заявит протест. Пусть А передаст, что я весьма сожалею, но в то же время 007 пользуется моим полным доверием, и я убежден, что он действовал, защищаясь. Больше не повторится, и так далее. Ясно?" Бонд снова ухмыльнулся, представив себе, в какое раздражение придет Дэмон: у него и так полно неулаженных проблем с Вашингтоном, а тут еще эту лапшу на уши вешать придется. Зазвонил телефон. Снова Лейтер. - Слушай, - начал он. - Все вроде улаживается. Похоже, ты укокошил весьма гнусную троицу - Ти-Хи Джонсона, Сэма Майями и еще одного парня, зовут его Мактинг. Все были в розыске. ФБР постарается тебя прикрыть. Не особенно охотно, конечно, да и полиция готова с цепи сорваться. Какой-то чин из ФБР уже звонил моему шефу, чтобы ты убирался домой - пусть хоть с постели, говорит, поднимут. Но это мы поломали. Однако же из города надо живо сматываться. Все готово. Вместе нам нельзя, так что ты поезжай поездом, а я полечу. Записывай. Бонд прижал трубку к плечу и потянулся за карандашом и бумагой. - Диктуй, - сказал он. - Пенсильвания-стейшн, 14-й путь, десять тридцать утра, сегодня. "Серебряный фантом". Прямой поезд на Сент-Питерсбург с остановками в Вашингтоне, Джексонвилле и Тампе. У тебя будет отдельное купе. Все удобства. Вагон 2-45. Купе X. Билет у кондуктора, на имя Брайса. Выход номер 14. Пойдешь прямо к поезду и запрешься у себя в купе. И не открывай, пока поезд не тронется. Я вылетаю через час, так что теперь тебе придется действовать в одиночку. Если что-нибудь не так, звони Декстеру, но будь готов к тому, что он тебе голову оторвет. Поезд прибывает на место завтра, около полудня. Бери такси и езжай на Эвергледз-Кабана. Это на острове Сокровищ, там все прибрежные гостиницы. Надо ехать через дамбу. Да таксист знает. Я буду ждать тебя. Все ясно? И ради всего святого, будь поосторожнее. Бит Мэн, если застукает тебя, своего шанса не упустит, а полицейское прикрытие тебя только выдаст. Возьми такси и никому не показывайся на глаза. Я посылаю тебе шляпу и плащ для маскировки. Чек оплачен. Это все. Вопросы? - Да вроде нет, все в порядке, - сказал Бонд. - Я разговаривал с М. Вашингтон он возьмет на себя, если там будут слишком нажимать. Ты тоже будь поосторожнее, у них в списке ты под номером два, сразу после меня. До завтра. Пока. - Буду, буду, - ответил Лейтер. - Пока. Было половина седьмого. Бонд отдернул шторы и выглянул наружу. Над городом занимался рассвет. Внизу все еще было темно, как в пещере, но кончики огромных бетонных сталагмитов уже порозовели, и солнце освещало окна этаж за этажом, словно целый легион уборщиков трудился над фасадом здания. Появился хирург из полиции, помучил с четверть часа и удалился. - Вывих, - сказал он. - Дня через три или четыре все будет в порядке. Как это вы умудрились? - Дверью прищемил, - ответил Бонд. - Надо держаться подальше от дверей, - наставительно сказал хирург. - Опасная штука. Их следует запретить по закону. Вам еще повезло, что не шею прищемили в этот раз. Проводив хирурга, Бонд продолжал упаковывать вещи. Он соображал, когда лучше заказать завтрак. В этот момент зазвонил телефон. Бонд ожидал услышать грубый голос полицейского или фэбээровца, но нет, голос был женский, глубокий и настойчивый. Спрашивали мистера Бонда. - Кто говорит? - откликнулся Бонд, стараясь выиграть время. Ответ ему был известен заранее. - Я знаю, что это вы, - сказал голос, и Бонд понял, что трубку прижали прямо ко рту. - Это Солитер. - Тут голос упал до едва слышного шепота. Бонд помедлил, напрягая все свое воображение, чтобы представить, что происходит на другом конце провода. Она одна? Неужели настолько глупа, чтобы звонить с домашнего телефона, где к параллельным аппаратам уже прильнули с холодной, зловещей усмешкой другие слушатели? Или в комнате мистера Бита? Смотрит на нее пристально, а у нее под рукой карандаш и блокнотик, куда она под диктовку записывает очередной вопрос. - Слушайте, - сказал голос. - Мне надо торопиться. Вы должны мне верить. Я звоню из аптеки, но мне надо возвращаться домой. Пожалуйста, верьте мне. Бонд вынул платок, обернул им трубку и заговорил: - Если я увижу мистера Бонда, что передать ему? - Черт бы вас побрал, - воскликнула девушка, и в голосе ее прозвучало истинное отчаяние. - Матерью клянусь, клянусь моими народившимися пока детьми. Мне надо исчезнуть. Вам тоже. Вы должны взять меня с собой. Я могу помочь. Я знаю кучу его секретов. Но нельзя медлить. Я жизнью рискую, разговаривая с вами. - Послышалось приглушенное рыдание. - Поверьте же мне, ради всего святого. Вы должны мне верить! Должны! Бонд все еще не раскрывал рта, мысли его метались. - Слушайте, - заговорила она опять, на сей раз медленно и едва ли не безнадежно. - Если вы не возьмете меня с собой, я покончу самоубийством. Ну что? Хотите, чтобы я убила себя? Если это был театр, то хороший. Конечно, это безумный риск, но Бонд решился. Он заговорил тихо, но прямо в трубку. - Если ты водишь меня за нос. Солитер, я тебя и на том свете достану и снова убью, чего бы то мне ни стоило. Есть карандаш и бумага? - Минуту, - живо откликнулась девушка. - Вот, есть. "Если это ловушка, - подумал Бонд, - все должно было бы быть давно приготовлено". - Пенсильвания-стейшн, ровно в двадцать минут одиннадцатого. "Серебряный фантом" до... - он запнулся, - Вашингтона. Вагон 2-45, купе X. Скажи проводнику, что ты миссис Брайс. Билет у него - это на тот случай, если меня еще не будет. Иди прямо в купе и жди меня. Ясно? - Да, - ответила девушка, - и спасибо большое. - Смотри, чтобы тебя никто не заметил, - добавил Бонд. - Накинь шаль или что-нибудь в этом роде. - Конечно, - сказала девушка. - Я обещаю. Правда, обещаю. А сейчас мне надо бежать. - Разговор прервался. Бонд посмотрел на замолкшую трубку и медленно опустил ее. - Ну что же, - сказал он, - дело сделано. Он встал и потянулся. Подошел к окну, выглянул наружу. Ничего не было видно. Мысль его напряженно работала. Он пожал плечами и вернулся к телефону. Посмотрел на часы - семь тридцать. - Доброе утро, бюро обслуживания, - сказал ясный девичий голос в трубке. - Завтрак, пожалуйста. Два стакана апельсинового сока. Кукурузные хлопья со сметаной. Яичница с беконом, двойной эспрессо. Тосты и джем. - Хорошо, сэр, - сказала девушка и повторила заказ. - Сию минуту. - Спасибо. - Не за что. Бонд улыбнулся. "Приговоренный закатывает шикарный завтрак", - подумал он. Он присел у окна и посмотрел на ясное небо, словно в будущее. Там, в Гарлеме, сидя перед огромным пультом, Шептун снова включил городскую связь, передавая наблюдателям приметы Бонда: "Все железные дороги и аэропорты. Угол Пятой авеню и Пятьдесят пятой, отель "Сент-Реджис". Мистер Биг говорит, что надо попытать счастья на шоссе. Но все железные дороги и аэропорты..." 10. "СЕРЕБРЯНЫЙ ФАНТОМ" Натянув до самых ушей воротник нового плаща, Бонд незамеченным выскользнул из дверей гостиничного магазина, у которого был свой выход на Пятьдесят пятую улицу. Он постоял на пороге и буквально прыгнул в проезжающее такси, одной, покалеченной, рукой, рванув дверцу, а другой швырнув на переднее сиденье небольшой чемодан. Таксист едва успел притормозить. Негр с ящиком для пожертвований в пользу цветных ветеранов корейской войны и его приятель, копавшийся в моторе припаркованного поблизости автомобиля, оставались на вахте, пока их не сняли, дав два коротких и один длинный сигнал с проезжающего мимо автомобиля. Но как только Бонд вышел из такси у Пенсильваниястейшн, его сразу заметили. Болтавшийся поблизости негр с плетеной корзинкой в руках быстро подошел к телефонной будке. Было десять пятнадцать. До отхода поезда оставалось только четверть часа, и все же один из официантов в вагоне-ресторане успел сказаться больным, и его заменил другой служащий, уже получивший по телефону детальные инструкции. Шеф-повар поднял было шум, но новый официант шепнул ему что-то, и, сверкнув белками, тот умолк, незаметно потрогав талисман на шее. Бонд быстро пересек вестибюль, нашел 14-й выход и двинулся к поезду. Он стоял, серебристой нитью вытянувшись в длину на добрых четверть мили, в полутьме, на нижнем уровне полотна. Голая лампа освещала зеленые, желтые и красные линии на удлиненном корпусе локомотива - цвета железнодорожной компании. Состав выглядел шикарно. Машинист и кочегар, которым предстояло провести поезд первые двести миль в южном направлении, беззаботно болтали в начищенной до блеска алюминиевой кабине в двенадцати футах над путями, проверяя попутно показания приборов. В огромной бетонной пещере стояла тишина, и каждый звук отдавался эхом. Пассажиров было немного. Большинство ехало до Нью-Арка, Филадельфии, Вилмингтона, Балтимора и Вашингтона. Вагон 2-45 был в самом хвосте поезда, так что Бонду пришлось пройти сотню с лишним ярдов. Шаги его отдавались на пустынной платформе. У дверей стоял проводник. На носу у него были очки. Лицо неулыбчивое, но приветливое. Под нижним обрезом окон большими золочеными буквами было написано: "Ричмонд, Фредериксберг и Потомак", а еще ниже - "Пенсильвавия" - название спального вагона. Откуда-то из-под двери с легким шипением вырвалась струйка пара. - Купе X, - сказал Бонд. - Мистер Брайс? Прошу вас, сэр. Миссис Брайс только что пришла. В конце вагона, сэр. Бонд поднялся по лесенке и повернул в унылый коридор, выдержанный в оливковом цвете. На полу была постелена толстая дорожка. Пахло, как и обычно, застарелым сигарным дымом. Висела табличка: "Вам нужна лишняя подушка? Со всеми вопросами обращайтесь к проводнику. Его имя" - и дальше шла карточка с впечатанным именем - Сэмюэл Д, Болдуин. Он прошел почти половину вагона. Купе Е занимала почтенная американская пара, остальные пустовали. Нужная Бонду дверь была закрыта. Он потянул ручку - заперто. - Кто там? - послышался нервный женский голос. - Я, - ответил Бонд. Дверь открылась. Бонд вошел, положил на полку чемодан и запер дверь. На Солитер был темный костюм, сшитый на заказ. Густая вуаль падала от самых краев маленькой темной соломенной шляпы. Рукой в перчатке она поддерживала вуаль у самой шеи, и даже сквозь ткань Бонд видел, что лицо ее бледно, а в глазах застыл страх. Выглядела она, пожалуй, как француженка, и была очень красива. - Слава Богу, - проговорила она. Бонд быстро осмотрелся. Он открыл дверь в туалет и заглянул туда. Пусто. Снаружи раздался голос: "Отправляемся!" Послышался стук - это проводник поднял складывающуюся металлическую лесенку и закрыл дверь. Поезд медленно покатился. Монотонно замелькали автосигналы, на стыках колеса слегка вздрагивали, но вскоре поезд начал набирать скорость. Как бы то ни было, путешествие началось. - Где хотите устроиться? - спросил Бонд. - Мне все равно, - нервно ответила девушка. - Так что выбирайте сами. Бонд пожал плечами и сел лицом по ходу поезда. Села и она, все еще несколько испуганно поглядывая на него. Она не шелохнулась, пока не выехали из длинного туннеля, по которому выходят за город линии пенсильванской железной дороги. Только после этого сняла шляпу, откинула вуаль и положила рядом с собой на сиденье. Затем вытащила заколки, встряхнула головой, и на грудь ей упала тяжелая волна черных волос. Под глазами залегли густые синие тени, и Бонд подумал, что она тоже, должно быть, провела бессонную ночь. Между ними был столик. Внезапно она потянулась вперед, взяла и поцеловала руку Бонда. Он нахмурился и попытался вырвать руку, но она крепко сжимала ее своими ладонями. Она подняла глаза и признательно взглянула на него. - Спасибо, - сказала она. - Спасибо, что поверили мне. Я знаю, это было непросто. - Только теперь она выпустила его руку и откинулась назад. - И правильно сделал, - рассеянно откликнулся Бонд, который все-таки никак не мог понять эту женщину. Он полез в карман за сигаретами и зажигалкой. Это была запечатанная пачка "Честерфилда", и он здоровой рукой начал срывать с нее целлофановую обертку. Солитер потянулась и взяла у него пачку, надорвала, подцепив длинным ногтем, вытащила сигарету, прикурила и протянула зажженную сигарету и пачку. Бонд улыбнулся. - Я выкуриваю три пачки в день, - сказал он. - Так что вам придется потрудиться. - Я буду помогать вам открывать только новые пачки. И вообще не беспокойтесь, я вовсе не собираюсь надоедать вам всю дорогу до Сент-Питерсбурга. Глаза у Бонда сузились, улыбка погасла. - Вы же не думаете, будто я поверила, что мы едем только до Вашингтона, - сказала она. - Не зря же вы запнулись, говоря сегодня по телефону. К тому же и мистер Бит уверен, что вы отправитесь во Флориду. Я слышала, как он давал указания своим людям. Он говорил по междугородному телефону с человеком по прозвищу Грабитель. Велел, чтобы тот наблюдал за аэропортом в Тампе и поездами. Может, нам лучше сойти, не доезжая, в Тарпон-Спрингз или в каком-нибудь другом прибрежном городке. Кто-нибудь видел, как вы садились в поезд? - Насколько мне известно, нет, - сказал Бонд, вновь успокаиваясь. - А у вас? Были какие-нибудь проблемы? - По этим дням у меня урок пения. Он пытается сделать из меня эстрадную певицу. Один из его людей отвез меня к учителю, и должен будет вернуться к полудню. Раннее время его не удивило. Я часто завтракаю с учителем, только чтобы не трапезничать с мистером Битом. Он-то считает, что мы всегда должны есть вместе. Она посмотрела, который час. Бонд отметил про себя стоимость этих часов из платины, с бриллиантами. - Они хватятся меня примерно через час. Я подождала, пока машина уехала, а потом сразу пошла звонить вам. В центре поймала такси. В аптеке купила зубную щетку и другие туалетные вещи. Помимо этого, у меня только драгоценности да сумасшедшие деньги, которые я всегда от него прячу. Около пяти тысяч долларов. Так что обузой я не буду. - Она махнула в сторону окна. - Вы подарили мне новую жизнь. Поезд пересекал довольно отталкивающую на вид пустынную равнину между Нью-Йорком и Нью-Арком. Если бы не огромные щиты, на которых рекламировался текущий бродвейский репертуар, не кучи железного лома и не кладбище автомобилей, можно было подумать, что едешь по Транссибирской магистрали в предвоенные годы, а за окном бескрайние просторы России. - Надеюсь, когда-нибудь смогу предложить вам что-нибудь получше, - сказал Бонд, улыбаясь. - Но не благодарите меня. Теперь мы квиты. Вы ведь прошлой ночью спасли мне жизнь. То есть, - с любопытством посмотрел на нее Бонд, - если вы действительно ясновидящая. - Действительно, - кивнула она. - Во всяком случае что-то в этом роде. Я часто знаю, что должно произойти, особенно с другими. Конечно, я приукрашиваю рассказ, так что на Гаити я спокойно выступала с такими номерами в кабаре. Они там все помешались на потустороннем и были вполне уверены, что я ведьма. Но, честное слово, впервые увидев вас там, в комнате, я сразу поняла, что вы посланы мне во спасение. Мне многое, - тут она покраснела, - открылось. - Что именно? - Ну, трудно сказать, - весело ответила она. - Многое. - Поживем - увидим. Но осложнений будет много, - добавила она серьезно, - трудностей и опасностей. У нас обоих. - Она помолчала. - Так что вы уж постарайтесь, чтобы все кончилось благополучно. Хорошо? - Постараюсь, - ответил Бонд. - Прежде всего надо немного поспать. Давайте выпьем и закусим, а потом вызовем проводника, чтобы принес постель. Нет-нет, ничего такого, не волнуйтесь, - добавил он, увидев, как Солитер нахмурилась. - Но ведь мы едем вдвоем. В течение суток мы будем делить это спальное купе, так что не стоит слишком привередничать. В конце концов вы - миссис Брайс. - Он ухмыльнулся. - И должны вести себя соответственно. По крайней мере до известной степени. Она рассмеялась, задумчиво посмотрела на него, ничего не сказала и нажала на кнопку звонка под оконной рамой. Кондуктор появился одновременно с официантом. Бонд заказал виски, сандвичи с цыплятами и кофе без кофеина, чтобы покрепче заснуть. - Еда в стоимость билета не включена, мистер Брайс, - сообщил кондуктор. - Разумеется, - ответил Бонд. Солитер потянулась к сумочке. - Не беспокойся, дорогая, - сказал Бонд, вытаскивая бумажник. - Ты, верно, забыла, что отдала мне деньги перед тем, как ехать на вокзал? - Да, госпоже понадобится немало денежек на летние наряды, - заметил кондуктор. - Магазины в Питерсбурге дороговаты. И жарища там страшная. А вы как, бывали раньше во Флориде? - Мы каждый год туда ездим в это время. - Ну что ж, приятного путешествия, - сказал кондуктор. Дверь за ним закрылась, и Солитер весело рассмеялась. - Да я и не беспокоюсь, - сказала она. - Не знаю, что я буду делать, если вы бросите меня на произвол судьбы. Я для начала пойду туда, - она кивнула на дверь, ведущую в туалет. - Выгляжу, должно быть, ужасно. - Вовсе нет, - сказал Бонд, но она уже исчезла. Бонд поглядел в окно - мелькали дома в предместьях Трентона. Он любил поезда и с удовольствием предвкушал долгую дорогу. Поезд замедлил ход. Параллельно бежали запасные пути, на них стояли грузовые составы с наименованиями всех штатов: "Делавер, Лакванна энд Вестерн", "Чиза-пик энд Охайо", "Зи ВЭЛЛИ", "Сиборд фрут экспресс" и празднично раскрашенный "Атчисон, Топека энд Санта Фе" - названия, воплощающие романтику американских железных дорог. "Бритиш райлуэйз", - подумал Бонд, вздохнул и перевел мысли на нынешнее приключение. К добру ли, к худу ли, но он решил действовать вместе с Солитер или, как он мог бы цинично выразиться, использовать ее. Ответа требовало много вопросов, но пока не время задавать их. А сейчас его грело то, что мистеру Биту придется испытать еще один удар, причем по самому чувствительному месту - самолюбию. Что же касается девушки, приятно будет провести с ней время, и Бонд был рад, что они уже пересекли границу, за которой начинается дружба, а, может, не только дружба. Правда, Бит Мэн сказал, что мужчинами она не интересуется. Но это сомнительно. На вид она создана для любви. По крайней мере у него с ней что-нибудь получиться может. Он с нетерпением ждал, когда она вернется и скова сядет напротив, так, чтобы можно было смотреть на нее и неторопливо, шаг за шагом, изучать эту женщину. Солитер. Приятное имя. Неудивительно, что ее прозвали так в вонючих ночных клубах Порт-о-Пренса. Даже в той явной симпатии, которую она ему демонстрирует, остается нечто не до конца понятное, загадочное. Ему чудилось одинокое детство на большой, приходящей в упадок плантации, пустынная усадьба, медленно разваливающаяся по частям, зарастающая буйной тропической растительностью. Родители умирают, земля продается. Один или двое слуг, неуютная жизнь в городских квартирах. Красота - единственное ее достояние. Борьба с разного рода сомнительными предложениями стать "гувернанткой", "компаньонкой", "секретаршей" - респектабельные, эвфемизмы обыкновенной проституции. Затем робкие, неуверенные шаги в мир шоу-бизнеса. Вечерние выступления в ночном клубе - сеанс магии, который в глазах людей, верящих в сверхъестественное, должен был сделать ее человеком, внушающим страх. И, наконец, как-то вечером в одиночестве садится за столик огромный мужчина с землистым лицом. Обещает ей работу на Бродвее. Возможность новой жизни, избавление от духоты, вони и одиночества. Бонд резко отвернулся от окна. Может, нарисованная им картина слишком романтична? Но в этом роде что-то должно быть. Он услышал, как открывается дверь. Девушка уселась напротив него. Выглядела она посвежевшей и жизнерадостной. - Вы думали обо мне, - внимательно посмотрела она на Бонда. - Я это почувствовала. Не беспокойтесь. Ничего особенно страшного в моей биографии нет. Как-нибудь, когда будет время, я расскажу вам все. А пока я хочу забыть о прошлом. Скажу вам только свое настоящее имя - Симона Латрель, но вы можете называть меня, как хотите. Мне двадцать пять. И сейчас я счастлива. Мне нравится эта "комнатка". Но хочется есть и спать. Вы какую полку предпочитаете? Бонд улыбнулся вопросу и задумался. - Наверное, это не слишком благородно, но я лягу внизу, - сказал он. - Хочу быть ближе к полу, так, на всякий случай. Не то, чтобы был какой-то особенный повод для беспокойства, - добавил он, - но, с другой стороны, у мистера Бита длинные руки, особенно среди черных. И железные дороги тут не исключение. Вы не против? - Конечно, нет, - сказала она. - Я сама хотела предложить это. Вам ведь все равно не забраться наверх с вашим пальцем. Негр-официант с деловитым видом принес из вагона-ресторана еду. Вроде, он только и ждал, чтобы ему заплатили и отпустили назад, работать. Покончив с едой, Бонд позвонил дежурному проводнику. Тот тоже выглядел озабоченным и избегал смотреть на Бонда. Он довольно долго возился с постелями и всячески старался показать, что в купе очень тесно. Наконец он, похоже, собрался с духом. - Может, госпожа перейдет в соседнее купе, пока я здесь управлюсь, - сказал проводник, глядя куда-то поверх головы Бонда. - Там никого не будет до самого Питерсбурга. - Он вытащил ключ и не дожидаясь ответа, открыл дверь. Повинуясь жесту Бонда, Солитер поднялась. Слышно было, как она запирает дверь, ведущую в коридор. А негр захлопнул внутреннюю дверь. Бонд подождал немного. Вспомнив имя, он спросил: - Хотите что-то сказать мне, Болдуин? Служащий с облегчением повернулся и посмотрел Бонду прямо в глаза. - Да, сэр, мистер Брайс. - Стоило ему начать, как речь полилась потоком. - Может, и не должен был я это говорить вам, но что-то не так на этом рейсе. У вас тут враг, мистер Брайс. Да-да, сэр, враг. Я тут кое-что слышал, и мне это вовсе не понравилось. Не могу сказать, что именно, иначе мне плохо придется. Но вам лучше глядеть в оба. Да, сэр. Кому-то вы тут очень нужны, сэр, и это плохой человек. Вот, возьмите-ка. - Он полез в карман и вытащил два деревянных клина, какими закрепляют окна. - Просуньте их под дверь, - сказал он. - Больше я ничего не могу для вас сделать. Мне горло перережут. Но мне не нравится, когда в моем вагоне происходит такое. Бонд взял клинья: "Но..." - Ничего больше не могу для вас сделать, сэр, - решительно сказал негр, берясь за ручку двери. - Если позвоните мне вечером, принесу вам поужинать. Но больше никому не открывайте. Бонд протянул ему двадцатку, тот скомкал банкноту и положил в карман. - Сделаю все, что смогу, сэр. Но не дай Бог, чтобы они меня достали. Тогда мне конец, это уж точно. - Он вышел и быстро закрыл за собой дверь. Бонд на секунду задумался, потом открыл внутреннюю дверь. Солитер читала. - Все готово, - сказал он. - У него это заняло немало времени. Все порывался рассказать мне свою жизнь. Я выйду, пока вы забираетесь к себе наверх. Дайте знать, когда можно войти. Он устроился в соседнем купе и выглянул в окно. Виднелись мрачные предместья Филадельфии, показывающие свои язвы поезду-богачу, словно нищие. Не стоит пугать ее до времени. Но новая угроза возникла раньше, чем он предполагал, и, если девушку обнаружат, дела ее будут столь же плохи, сколь и его собственные. Она окликнула Бонда, он вошел в купе. Тут была полутьма, горела только ночная лампочка которую включила мисс Солитер. - Спокойной ночи, - сказала девушка. Бонд снял пиджак и прочно забил клинья под обе двери. Затем осторожно улегся на правый бок и, не думая больше о будущем, под перестук колес погрузился в глубокий сон. Невдалеке, в опустевшем вагоне-ресторане официант-негр перечитывал только что заполненный им телеграфный бланк. Он отправит его из Филадельфии, где поезд будет стоять десять минут. 11. ALLUMEUSE Было солнечное утро. Поезд, погромыхивая на стыках, мчался на Юг. Позади остались Пенсильвания и Мериленд. В Вашингтоне была большая остановка, и сквозь сон Бонд слышал мерный перезвон колокольчиков - это поезда переводили на другие пути - и приглушенные объявления по вокзальному радио. Дальше - Вирджиния. Здесь погода была мягче, и сумерки - хотя морозный Нью-Йорк был всего в пяти часах езды - пахли едва ли не весной. Случайная группа негров, возвращаясь с полей домой, услышит отдаленный перестук колес, кто-нибудь вынет часы и скажет: "Фантом" прошел. Шесть вечера. Вроде часы идут правильно". "Точно", - ответит кто-нибудь другой, а шум поезда тем временем станет слышнее, и мелькнут освещенные окна вагонов, бегущих в сторону Северной Каролины. Они проснулись около семи. Их разбудил протяжный гудок паровоза - большой поезд, оставляя позади поля, приближался к Рэли. Бонд вынул клинья из-под дверей, зажег свет и позвонил проводнику. Он заказал два сухих "Мартини", и когда принесли две маленьких - "лично для вас" - бутылочки, стаканы и лед, понял, что промахнулся и сразу велел принести еще четыре. Они немного поспорили о том, что взять на ужин. О рыбе говорилось, будто она "приготовлена из мягчайшего, без костей филе", а о цыплятах - что они "зажарены по-французски и подаются в разделанном виде". - Чушь собачья, - заметил Бонд, и в конце концов они заказали яичницу с беконом и сосисками, салат и немного местного "камамбера", который всегда так приятно удивляет в американских меню. Было девять, когда Болдуин пришел убрать тарелки. Он поинтересовался, не нужно ли чего еще. Бонд подумал. - Когда мы прибываем в Джексонвилл? - спросил он. - Около пяти утра, сэр. - Там есть подземный переход? - Да, сэр, поезд останавливается почти рядом. - Вы сможете по-быстрому открыть дверь и спустить лесенку? Негр улыбнулся. - Да, сэр. Конечно, сэр. Бонд протянул ему десятку. - Это на тот случай, если я не увижу вас в Сент-Питерсбурге. Негр усмехнулся. - Большое спасибо, сэр. Покойной ночи, сэр. Покойной ночи, мадам. Он вышел и закрыл за собой дверь. Бонд поднялся и с силой загнал клинья под двери. - Ясно, - сказала Солитер, - вот, стало быть, как обстоят дела. - Да, - откликнулся Бонд, - боюсь, что так. - И он передал ей слова Болдуина. - Меня все это не удивляет, - сказала девушка, когда он закончил. - Наверное, вас заметили на вокзале. У него целая армия шпионов, которых называют "глазами", и когда они поднимаются по тревоге, ускользнуть незамеченным почти невозможно. Знать бы, кто тут у него на поезде. Наверняка это негр; либо проводник, либо официант из вагона-ресторана. Эти люди послушны малейшему его жесту. - Похоже, так оно и есть, - сказал Бонд. - Но как это у него выходит? Как он держит их в таком подчинении? Она выглянула в окно, в расстилающуюся тьму, сквозь которую с грохотом мчался поезд. Затем снова повернулась и посмотрела прямо в спокойные серо-голубые глаза английского разведчика. "Как объяснить это все человеку, - подумала она, - такому рациональному, такому решительному, человеку, который вырос в теплом доме и на освещенной улице. Как объяснить это человеку, никогда не жившему близко к загадочному сердцу тропиков, в полной зависимости от их гнева и тайного яда; человеку, кто не знает, что такое тайна барабанов, не видел чудес и не чувствовал страха, ими внушаемого? Что знает он о каталепсии и обмене мыслями на расстоянии, о шестом чувстве рыб, птиц, негров, об устрашающем смысле, заключенном в белом перышке цыпленка, в сломанной палке, валяющейся на дороге, маленьком кожаном мешочке с костями и травами? А ведь существует еще погоня за тенями, порча и многое другое". Солитер вздрогнула, целая глыба мрачных воспоминаний навалилась на нее. Особенно хорошо запомнился тот первый раз в Умфоре, куда ее ребенком привезла нянька-негритянка. "С вами ничего дурного не будет, мисси. Эта замечательная штука до самой смерти будет вас охранять". И мерзкий старикашка, и зелье, которое он ей дал. И как нянька заставила выпить его до последней капли, и как целую неделю она ночами кричала и не могла заснуть. И как нянька забеспокоилась, а потом неожиданно все вернулось на свои места, и спать она снова стала спокойно. А спустя какое-то время, переворачивая подушку, нащупала что-то твердое и вытащила из наволочки грязный мешочек с засохшей глиной. Она выбросила его из окна, но утром он исчез. Спала она по-прежнему хорошо, и решила, что нянька нашла мешочек и спрятала его где-нибудь в подполе. По прошествии многих лет ей рассказали об этом волшебном напитке - смеси рома, пороха, могильной глины и человеческой крови. При воспоминании об этом вкусе ее всегда тошнило. Что может этот человек знать обо всем этом - и о том, что она сама наполовину верит в чары? Она подняла взгляд на Бонда, и увидела, что он внимательно следит за ней. - Вы думаете, я не пойму, - сказал он. - И до известной степени вы правы. Но я знаю, что страх делает с людьми, и знаю, как можно вызвать страх. Я читал немало книг о заклинаниях, и верю в их воздействие. Не думаю, правда, что я сам могу стать объектом такого воздействия, потому что еще в детстве перестал бояться темноты, да и гипноз меня не берет. Но я знаю, что все это действительно существует, и не думайте, что я буду смеяться. Ведь ученые и врачи, которые пишут на подобные темы, не смеются. - Ладно, - улыбнулась она. - Раз так, достаточно будет сказать, что они верят, будто Биг Мэн - это зомби Барона Субботы. Зомби страшны сами по себе. Это ожившие мертвецы, которые действуют по команде своих хозяев. Барон Суббота - самый грозный из магических духов. Дух тьмы и смерти. Так что если он управляет собственным зомби, все становится еще во много раз страшнее. Вы ведь видели мистера Бита. Огромный рост, землистое лицо и мощная магнетическая сила. Ему вовсе не трудно заставить негра поверить, что он зомби, и страшный зомби. Ну, а следующий шаг уж вовсе элементарен. Мистер Бит заставляет думать, словно он и есть Барон Суббота, постоянно нося его амулет. Да вы видели его. Солитер помолчала, а потом заговорила вновь, почти беззвучно шевеля губами: - И могу заверить вас, что все это действует безотказно и трудно найти негра, который бы видел его, слышал его историю и не поверил бы в нее, не испытал бы безумного метафизического страха. Это и понятно, - добавила она. - Вы бы содрогнулись, если б знали, как он поступает с теми, кто осмеливается выказать хоть тень непослушания, как пытает их и умерщвляет. - Ну а Москва тут при чем? - спросил Бонд. - Это правда, что он агент СМЕРШа? - Я не знаю, что такое СМЕРШ, - ответила девушка, - но знаю, что он работает на русских; по крайней мере я слышала, как он говорит по-русски с некоторыми из своих гостей. Раз или два он велел мне присутствовать при этих беседах, а потом спрашивал мое мнение об этих людях. В общем, мне казалось, что они говорят правду, хотя я ни слова и не понимала. Но имейте в виду, я знакома с ним только год, а он фантастически скрытен. Если он действительно работает на Москву, русские заполучили одного из самых могущественных людей в Америке. Он способен узнать все, что нужно, а если не получается, кого-нибудь обязательно убивают. - А его почему никто не убьет? - спросил Бонд. - Его нельзя убить, - сказала она. - Он уже мертв. Он зомби. - Ясно, - медленно протянул Бонд. - Да, здорово придумано. Ну, а вы могли бы? Она поглядела в окно, затем опять на Бонда. - В крайнем случае, - неохотно призналась она. - Но не забывайте, ведь я с Гаити. Умом я понимаю, что могу убить его, но, - она беспомощно всплеснула руками, - чувства восстают. - Она робко улыбнулась. - Вы думаете, наверное, что я безнадежная дура, - закончила она. Бонд подумал: "Да нет, ведь я действительно кое-что читал на эту тему". Он прикрыл ее руки ладонями. - Когда настанет момент, - сказал он с улыбкой, - я осеню пулю крестным знамением. В старые времена это помогало. Она задумалась. - Мне кажется, что если кто и способен справиться с ним, так это вы, - произнесла она. - Прошлой ночью вы ему здорово отомстили, - она сжала его руку. - Так что я должна делать? - Спать, - ответил Бонд. Он посмотрел на часы. Десять. - Как следует выспаться. Мы выйдем в Джексон-вилле и, если нас засекут, постараемся добраться до побережья другим путем. Они поднялись и встали друг против друга в покачивающемся вагоне. Неожиданно Бонд потянулся и обнял ее правой рукой. Ее руки обвились вокруг его шеи, и они страстно поцеловались. Он прижал девушку к покачивающейся стене. Солитер обхватила его лицо руками и немного отодвинула, тяжело дыша. Глаза ее заблестели и расширились. Она снова прижалась к нему губами и поцеловала долгим страстным поцелуем. "Проклятый палец, - подумал Бонд, - даже не погладишь толком". Он высвободил правую руку и ощутил под ладонью отвердевшие соски. Потом скользнул вниз, по спине, задержал там руку, и, по-прежнему прижимая к себе девушку, все целовал и целовал ее. Она опустила руки и оттолкнула его. - Я всегда мечтала, что когда-нибудь поцелую мужчину, - сказала она. - И только увидев тебя, сразу поняла, что этим мужчиной будешь ты. - Ты очень красивая, - проговорил Бонд. - И лучше всех целуешься. - Он посмотрел на повязку, стесняющую левую руку. - Проклятая рука, - объяснил он. ~ Даже обнять не могу как следует. Очень болит. За это мистеру Бигу тоже придется заплатить. Она рассмеялась. Вынув из сумочки платок, она стерла с его губ помаду. Затем отвела ему волосы со лба и еще раз поцеловала, на сей раз мягко и нежно. - Может, оно и к лучшему, - сказала она. - Слишком много других забот. Поезд дернулся, и Бонд почти упал на девушку, Он положил руку на ее левую грудь и прижался губами к белоснежной коже ее шеи. Потом поцеловал в губы. Он почувствовал, что пульс начинает биться ровнее. Взял ее за руку и подтолкнул на середину раскачивающегося купе. - Пожалуй, ты права, - улыбнулся он. - Я хотел бы как-нибудь остаться с тобой вдвоем, только вдвоем, и чтобы никуда не торопиться. А сейчас есть по крайней мере один человек, который постарается разрушить наше одиночество. Так что сейчас просто не время заниматься любовью. Давай укладывайся, а я потом только поцелую тебя напоследок. Они обменялись долгим, медленным поцелуем, затем он отступил. - Надо заглянуть в соседнее купе, может, нас кто сопровождает, - сказал он. Тихонько вынув клин из-под внутренней двери, он мягко потянул ручку. Достал из кобуры "беретту", взвел курок и жестом велел ей открыть дверь так, чтобы снаружи ее не было видно. Подал сигнал, и девушка резко рванула ручку. Пустое купе насмешливо зевнуло. Бонд улыбнулся. - Дай знать, когда уляжешься, - сказал он, вошел в соседнее купе и закрылся. Дверь в коридор была заперта. Купе ничем не отличалось от того, в котором ехали они. Бонд тщательно осмотрел его на предмет какого-нибудь подвоха. Ничего не было, кроме отдушины для кондиционирования воздуха в потолке. Но Бонд, обычно учитывавший любые возможности, отбросил мысль о том, что через это отверстие можно пустить газ. Ведь тогда задохнутся все пассажиры. Оставались еще трубы в туалете, и хотя их, конечно, можно было использовать, чтобы подложить снизу какое-нибудь смертоносное устройство, исполнитель должен быть отважным и искусным акробатом. Никакой вентиляционной решетки здесь не было. Бонд пожал плечами. Нет, если кого-нибудь и надо ожидать, то только через двери. Что ж, придется пободрствовать. Солитер позвала его. Купе пахло дорогими духами. Опершись на локоть, она смотрела на него с верхней полки. Простыня была натянута до плеч. А под ней она, наверное, совершенно раздета. Темные волосы волнами ниспадали на грудь. Горела только ночная лампочка, так что лицо девушки оставалось в тени. Бонд поднялся по алюминиевой лесенке и наклонился к ней. Она потянулась к нему, и неожиданно простыня упала с плеч. - Черт бы тебя побрал, - сказал Бонд. - Ты... Она прикрыла ему рот рукой. - Allumeuse - вот точное слово, - сказала она. - Мне нравится, что я могу дразнить такого сильного неразговорчивого мужчину. Во мне горит яростное пламя. Это единственная игра, в которую я могу играть с тобой, и долго она не продлится. Когда заживет твоя рука? Бонд укусил ее мягкую ладонь. Девушка вскрикнула. - Скоро, - ответил он. - И когда тебе снова придет в голову поиграть в эту игру, ты увидишь, что тебя накололи, как бабочку. Она обняла его, последовал новый долгий, страстный поцелуй. Наконец девушка откинулась на подушку. - Поскорей бы, - сказала она. - А то я уже устала от своей игры. Бонд спустился и задернул полку шторами. - Ну а теперь постарайся заснуть, - посоветовал он. - Завтра у нас будет длинный день. Солитер что-то пробормотала, и он услышал, как она поворачивается на другой бок. Она выключила свет. Бонд убедился, что клинья на месте. Затем снял пиджак, галстук и улегся. Он потушил свет у себя в изголовье, и лежал, думая о Солитер и прислушиваясь к ровному стуку колес где-то внизу и легкому поскрипыванию вагона, которое так убаюкивает ночью. В одиннадцать часов поезд был на длинном перегоне между Колумбией и Саванной, штат Джорджия. До Джексонвилла оставалось шесть часов, еще шесть часов темноты, во время которых обязательно что-то должно было произойти: пассажиры спят и можно беспрепятственно передвигаться. Поезд змеей скользил в ночи, отсчитывая милю за милей, через пустынную равнину "Персикового штата". В просторах саванны звучал яростный стон его двигателей, пронзительные гудки, а паровозная фара рассекала черное полотно ночи. Бонд зажег свет и немного почитал, но мысли не покидали его, поэтому вскоре он отложил книгу и снова выключил лампочку. Он думал о Солитер, о будущем и о делах ближайших - о Джексонвилле, Сент-Питерсбурге, о Лейтере, с которым предстояло скоро увидеться. Много позже, около часа. Бонд задремал и чуть было не заснул, и уже по-настоящему. Но тут почти у него над головой что-то негромко вякнуло, он сразу же стряхнул сон и потянулся к пистолету. Кто-то очень осторожно пытался открыть дверь из коридора. Бонд моментально соскользнул на пол, неслышно шагая босиком. Он бесшумно вытащил клин из-под внутренней двери и так же бесшумно открыл ее. Войдя в соседнее купе, он осторожно потянул ручку двери, выходящей в коридор. Раздался резкий щелчок. Он рванул дверь, выскочил в коридор, и увидел лишь стремительно удаляющуюся фигуру уже в самом конце вагона. Если бы у него действовали обе руки, он мог бы убить этого типа, но чтобы открыть дверь, пришлось засунуть пистолет за пояс. Бонд знал, что преследование бессмысленно. В поезде слишком много пустых купе, укрыться можно в любом. Все это Бонд уже обдумал заранее. Он знал, единственный его шанс в том, чтобы либо убить противника, либо заставить его капитулировать. Бонд двинулся в сторону купе X. На полу валялся небольшой клочок бумаги. Войдя в свое купе, он тщательно запер дверь и зажег свет в изголовье. Солитер все еще спала. Он развернул бумагу и присел на край полки. Бумага была вырвана из дешевой тетрадки. Почерк угловатый, написано большими буквами, красными чернилами. Бонд осторожно осмотрел листок, не особенно надеясь, впрочем, что там остались какие-нибудь следы. Это люди аккуратные. Он прочитал: О, Фея, не убивай меня, Пощади, убей другого. Божественный трубач вещает, что с рассветом, он станет в честь тебя трубить. Рано, очень рано, рано-рано. О, Фея, ты, что убиваешь чад человеческих едва ли не в колыбели, божественный трубач вещает, что с рассветом он станет в честь тебя трубить. Рано, очень рано, рано-рано. Мы к тебе взываем, И глас наш да будет услышав. Бонд задумался. Потом сложил листок и спрятал его в бумажник. Он лежал на спине и глядел прямо перед собой, ожидая назначенного срока. 12. ЭВЕРГЛЕДЗ Было около пяти утра, когда они незаметно выскользнули из поезда в Джексонвилле. Еще не рассвело, на пустые платформы большой по местным масштабам станции падал свет редких фонарей. Вход в тоннель был буквально в двух шагах от их вагона. Весь поезд еще спал, и их вроде никто не заметил. Бонд велел проводнику запереть за ними дверь и задернуть шторы. Он надеялся, что их отсутствие не будет замечено до самого Сент-Питерсбурга. Тоннель привел их в вокзальное помещение. Просмотрев расписание, Бонд выяснил, что следующий поезд на Сент-Питерсбург будет в девять утра - "Серебряный метеор", близнец "Фантома". Бонд купил два билета в спальный вагон, взял Солитер под руку, и они вышли из вокзала на теплую темную улицу. Неподалеку были два или три ночных кафе. Они выбрали то, где неоном сияла надпись "Вкусная пища". На самом деле это была обыкновенная забегаловка. За железной стойкой, на которой валялись сигареты, конфетные обертки и комиксы, стояли две измученные официантки. На газовой конфорке подогревался большой кофейник. За дверью с надписью "Туалет" скрывалась, должно быть. всякая мерзость, а рядом была другая дверь - "Для персонала" - наверное, черный ход. Несколько человек в рабочей одежде, рассевшиеся за грязным столиком, подняли на мгновение головы, посмотрев на вновь прибывших, а затем вернулись к своей беседе. "Аварийная команда", - подумал Бонд. Справа от входа было четыре маленьких кабины, и Бонд с Солитер выбрали одну из них. Они рассеянно принялись рассматривать грязное меню. Через некоторое время одна из официанток лениво подошла к ним, облокотилась о перегородку, глазея на дорогой костюм Солитер. - Апельсиновый сок, кофе, яичница - два раза, - заказал Бонд. - Сию минуту, - откликнулась девушка и столь же лениво побрела на кухню. - Яичница будет с молоком, - сказал Бонд. - Но в Америке нельзя есть вареные яйца. Их подают в чайных чашках и, очищенные, они выглядят просто отвратительно. Кто их этому научил? Немцы, что ли? А плохой американский кофе - худший в мире, даже хуже, чем в Англии. Может, хоть апельсиновый сок им не удастся испортить? В конце концов мы во Флориде. - При мысли о том, что предстоит провести четыре часа в этой вонючей дыре, ему стало противно. - Сейчас в Америке все стараются быстро нажиться, - откликнулась Солитер, - а для клиента это всегда плохо. С вас хотят взять побольше долларов и как можно быстрее от вас избавиться. На побережье и того хуже. Там вас вообще обжуливают, как хотят, особенно в это время года. На Востоке "стригут" только миллионеров. А там, куда мы сейчас едем, всех подряд. Безобразие. Гиблые там места для маленького человека. - Бог мой, - воскликнул Бонд, - что за поганое место! - В Сент-Питерсбурге все скоро просто вымрут, - заметила Солитер. - Это Великое Американское Кладбище. Достигнув шестидесяти, банковский клерк, почтовый служащий или железнодорожный кондуктор получают пенсию или выходное пособие и отправляются в Сент-Питерсбург понежиться на солнце перед смертью. Его называют "Городом солнца". Климат здесь такой, что вечернюю газету "Индепендент" раздают бесплатно, если ко времени ее выхода не светит солнце. Случается это всего три - четыре раза в году, но реклама отличная. Спать ложатся в девять, а днем пожилые играют в бридж, это здесь прямо мания. Есть пара бейсбольных команд. - "Кидз" и "Кабз" - всем игрокам за семьдесят пять. Еще играют в кегли, но большую часть времени проводят на скамейках, расставленных на тротуарах вдоль всех центральных улиц. Просто сидят, греются на солнце, дремлют или болтают. Тот еще вид - старики и старушки в очках со слуховыми аппаратами и вставными челюстями. - Да, картинка! - сказал Бонд. - А почему же, черт возьми, он выбрал это место? - А для него лучше не найдешь, - ответила Солитер серьезно. - Тут практически нет преступности, разве что обжулят друг друга в бридж или в канасту. Так что полиции мало. Правда, крупный пост береговой охраны, но их забота - контрабанда с Кубы в Тампу, да незаконный лов рыбы в Тарпон-Спрингз. Впрочем, чем он здесь занимается, я толком не знаю. Знаю только, что у него тут есть человек по прозвищу Грабитель. Думаю, это связанно с Кубой, - добавила девушка задумчиво. - А также с коммунизмом. Похоже, Куба - это как бы придаток Гарлема, агенты красных растекаются отсюда по всему Карибскому бассейну. Словом, - продолжала Солитер, - Сент-Питерсбург, может быть, самый невинный городок в Америке. Все здесь исключительно "респектабельно" и "мило". Есть, правда, больница для алкоголиков. Но алкоголики, - она рассмеялась, - очень старые и никому уже давно не могут причинить вреда. Тебе там понравится. - Дразнящая улыбка промелькнула на лице девушки. - Может, тебе, захочется остаться там до конца дней своих и именоваться, как все, "стариканом". Они там любят это словечко - "старикан". - Боже упаси, - живо откликнулся Бонд. - Надеюсь, нам не доведется упражняться в стрельбе с Грабителем и его друзьями. А то, пожалуй, несколько сотен "стариканов" помрут до времени от сердечного приступа. А что, молодых там совсем нет? - Почему же? - засмеялась Солитер, - полно. Например, все местные жители, которые обирают стариканов. Владельцы мотелей у турбаз. Можно заработать кучу денег, организуя турниры по бинго. Я буду твоим "зазывалой" - девушкой, созывающей зрителей. Дорогой мистер Бонд, - она потянулась и накрыла ладонью его руку, - вы согласны жить со мной в мире, долгой, беспорочной жизнью, до самой старости в Сент-Питерсбурге? Бонд откинулся на спинку стула и изучающе посмотрел на нее. - Для начала я хотел бы пожить с тобой порочной жизнью, - ухмыльнулся он. - Это у меня лучше получается. Но мне нравится то, что там ложатся спать в девять. Солитер улыбнулась в ответ и отняла руку. Принесли завтрак. - Да, - сказала она, - ты будешь ложиться в девять, а я тайком прокрадываться через черный ход на свидание с "Кидзами" и "Кабзами". Завтрак оказался ничуть не лучше, чем Бонд предполагал. Расплатившись, они вернулись в вокзальный зал ожидания. Взошло солнце, и тонкие, пыльные струи света проникли в пустынное сводчатое помещение. Они устроились в углу, и в ожидании "Серебряного метеора" Бонд донимал девушку вопросами о Биг Мэне и его делах. Время от времени он делал заметки, записывал дату или имя, но в общем она мало что могла добавить к тому, что он и так знал. У нее была собственная квартира в том же квартале Гарлема, где жил мистер Биг, и в течение последнего года девушка там содержалась фактически как в плену. С ней в качестве "компаньонок" жили две негритянки, и без сопровождающего ей на улицы выходить не разрешалось. Иногда мистер Биг приглашал ее в ту самую комнату, где они повстречались с Бондом. Там ей следовало решать, говорят правду или лгут люди, которых, как правило, привязывали к стулу. Она разнообразила ответы, в зависимости от того, хороший это был, на ее взгляд, человек или дурной. Она знала, что ее слово часто может означать смертный приговор, но ей было наплевать на тех, кто казался ей дурным. Почти всегда это были черные. Бонд записал даты и детали этих встреч. Все, что она рассказала ему, внесло некоторые новые штрихи в портрет весьма могущественного и решительного человека, жестокого и безжалостного, человека, стоящего во главе разветвленной организации. О золотых монетах она могла сказать только то, что пару раз ей велели спрашивать, сколько монет и за какую цену было сбыто. Чаще всего в этих случаях, по ее словам, люди лгали. Сам Бонд предпочитал помалкивать. Его растущая симпатия к Солитер и плотское влечение к ней - это отдельное помещение, и в нем нет внутренней двери, соединяющей его с профессиональной жизнью Бонда. "Серебряный метеор" прибыл вовремя, и они продолжили путь, с облегчением оставив позади захламленный вокзал. Поезд мчался через Флориду, через леса и болота, над которыми носились тучи разнообразных насекомых, через цитрусовые сады, растянувшиеся на мили и мили. В центральной части штата мотыльки придавали окрестностям какой-то мертвый вид. Даже городки, с деревянными, высохшими на солнце домишками, попадавшиеся им на пути, напоминали голые скелеты. И только цитрусовые аллеи, где деревья клонились под тяжестью плодов, выглядели зелеными и живыми. Все остальное словно высохло на солнце. Глядя на Мрачные, тихие, поникшие деревья, Бонд подумал, что живыми здесь могут быть только летучие мыши и скорпионы, рогатые жабы да черные пауки. Потом они пообедали, и вскоре поезд неожиданно вырвался на простор - показалось побережье Мексиканского залива, замелькали мангровые деревья, пальмы, бесчисленные мотели, палаточные городки, и Бонд вдохнул аромат другой Флориды, Флориды рекламных плакатов, земли "Цветущих апельсинов". Они сошли в Клируотере, на последней остановке перед Сент-Питерсбургом. Бонд остановил такси и велел ехать на остров Сокровищ. Это в получасе езды. Было два часа дня, солнце палило нещадно, на небе не было ни облачка. Солитер потребовала, чтобы он разрешил ей снять шляпу и вуаль: "Она прилипает к лицу. И к тому же меня здесь почти никто не знает". Здоровенный негр с лицом, покрытым оспинами, остановился у светофора как раз в тот момент, когда миновали перекресток, от которого отходила дорога на остров Сокровищ. При виде Солитер челюсть у него отвалилась. Он подал свое такси к тротуару и нырнул в аптеку. Там он набрал номер в Сент-Питерсбурге. - Это Покси, - быстро заговорил он прямо в трубку. - Грабитель, ты? Слушай, вроде Бит Мэн приехал. Что мелешь, как это ты мог только что звонить ему в Нью-Йорк? А я вот действительно только что видел в такси его девчонку. Она ехала к Острову. Конечно, в уме. Как Бог свят. Да разве ее с кем спутаешь? С ней какой-то мужик в синем костюме. На лице у него вроде шрам. Как это, следовать за ними? Должен же я был тебе позвонить, чтобы убедиться, что Биг Мэн действительно здесь. Ладно, ладно. Я перехвачу такси на обратном пути. Ладно, ладно. Не волнуйся. Я ведь ничего такого не сделал. Через пять минут человек, которого звали Грабитель, уже разговаривал с Нью-Йорком. Насчет Бонда его предупредили, но при чем здесь Солитер, он понять не мог. Разговор с Бит Мэном в этом смысле ничего не прояснил, но указания он получил совершенно четкие. Он повесил трубку и забарабанил пальцами по столу. Десять тысяч за работу. Понадобятся двое. Стало быть, ему останется восемь тысяч. Он облизнул губы и позвонил в один из баров Тампы. Бонд расплатился с таксистом у Эвергледз - опрятного городка, состоявшего из десятка выкрашенных в желтое и белое деревянных коттеджей. Они как бы огибали с трех сторон травянистую лужайку, а от фронтона вниз, к песчаному пляжу сбегала дорожка длиною в пятьдесят ярдов. Отсюда был виден весь Мексиканский залив. Поверхность его была зеркально чиста, и только на горизонте трепетало марево, стиравшее границу между водой и безоблачным небом. После Лондона, Нью-Йорка и Джексонвилла перемена была разительная. Бонд толкнул дверь с надписью "Регистратура". Солитер скромно держалась рядом. Он нажал звонок, под которым значилось - "Директор миссис Стьювесант". Появилась дама, больше напоминавшая высохшую креветку, нежели женщину, и бледно улыбнулась: - Да? Мистер Лейтер? Да, да, он здесь. Вы ведь мистер Брайс, не так ли? Он в первом коттедже, прямо у пляжа. Мистер ждал вас с самого обеда. А?.. - она нацелила очки на Солитер. - Миссис Брайс, - сказал Бонд. - Да-да, конечно, - в голосе миссис Стьювесант слышалось явное недоверие. - Вот карточка, прошу заполнить, а потом вы и миссис Брайс, конечно, захотите освежиться после дороги. Полный адрес, пожалуйста. Спасибо. Она прошла с ними по бетонной дорожке, ведущей к дальнему коттеджу слева. Постучала в дверь. На пороге появился Лейтер. Бонд ожидал шумных приветствий, но Лейтер посмотрел на него с некоторым сомнением. У него даже отвисла челюсть. Соломенного цвета волосы, все еще черноватые у корней, напоминали копну сена. - Вы ведь не знакомы с моей дамой? - спросил Бонд. - Гм, да, то есть нет, конечно. Добрый день. Все происходящее казалось ему каким-то бредом. Позабыв про Солитер, он почти втащил Бонда в комнату. В последний момент он все же вспомнил про девушку и другой рукой тоже втянул ее внутрь, с грохотом захлопнув дверь, так что напутствие миссис Стьювесант: "Желаю вам приятного..." оборвалось до "отдыха". Очутившись внутри, Лейтер все еще ничего не мог понять. Он только переводил взгляд с Бонда на Солитер и обратно. Бонд бросил чемодан на пол маленькой прихожей. Там было две двери. Он открыл правую и пропустил Солитер. Это была небольшая, хотя и во всю ширину коттеджа, гостиная, выходившая прямо на море. Она была обставлена симпатичными пляжными креслами из бамбука, с ножками из дутой резины, покрытой вощеным ситцем. На полу циновка из пальмовых листьев. Стены были цвета утиного яйца, а посередине каждой, в бамбуковой рамке, висела цветная открытка с изображением тропических растений. Еще - большой бамбуковый стол в форме барабана, покрытый стеклом. На нем - ваза с цветами и белый телефонный аппарат. Большие окна, а справа - дверь, ведущая на пляж. Жалюзи из пластика были наполовину подняты, чтобы не отсвечивал ослепительно белый песок. Бонд и Солитер сели. Бонд закурил и бросил пачку с зажигалкой на стол. Неожиданно зазвонил телефон. Лейтер вышел из оцепенения и взял трубку. - Да, - произнес он, - у телефона. Пусть лейтенант возьмет трубку. Это вы, лейтенант? Он здесь. Только что появился. Нет, все в порядке. - Он немного послушал, потом повернулся к Бонду. - Ты где сошел с поезда? - Бонд ответил. - Джексонвилл, - сказал Лейтер в трубку. - Да-да. Конечно. Я все узнаю у него, а потом перезвоню. А вы, может, свяжетесь с отделом убийств и дадите отбой? Спасибо. И в Нью-Йорк. Весьма признателен, лейтенант. Орландо 9000. Хорошо. И еще раз спасибо. Пока. Он положил трубку, отер пот с лица и уселся напротив Бонда. Внезапно он перевел взгляд на Солитер и извиняюще улыбнулся. - Вы, должно быть, мисс Солитер, - обратился он к девушке. - Извините за такой прием. День уж такой выдался. Во второй раз за последние двадцать четыре часа я потерял надежду увидеть этого господина живым. - Он повернулся к Бонду. - Можно продолжать? - Да, - откликнулся тот. - Солитер теперь с нами. - Вот это здорово, - сказал Лейтер. - Так. Поскольку ты не видел газет и не слышал радио, для начала сообщу тебе новости. "Фантом" остановили вскоре после Джексон-вилла. Между Уолдо и Окалой. Твое купе буквально изрешетили пулями, да еще и гранату швырнули. Все в клочья. Убили проводника, который в этот момент оказался в коридоре. Других жертв нет. Шум поднялся страшный. Кто это сделал? Кто такие мистер и миссис Брайс? Где они? Конечно, мы все решили, что тебя схватили. Полиция в Орландо поднята на ноги. Проверили: все билетные заказы от самого Нью-Йорка. Выяснилось, что сделаны они людьми из ФБР. Словом, сюрприз за сюрпризом. И тут являешься ты под руку с хорошенькой девушкой и сияешь, как начищенный никель. - Лейтер расхохотался. - Да, что там происходило в Вашингтоне пару часов назад - не описать. Ладно, - сказал он. - Вот тебе и весь отчет - вкратце. Теперь твой черед. Бонд подробно описал все, что произошло с того самого момента, как они говорили с Лейтером по телефону в "Сент-Реджисе". Дойдя до ночных событий в поезде, он вытащил из бумажника тот клочок бумаги и подтолкнул его к Лейтеру. Тот присвистнул. - Ясно, - сказал он. - Надо полагать, это должны были найти на трупе. Ритуальное убийство. Убийцы - друзья тех парней, с которыми ты так невежливо обошелся в Гарлеме. Так это должно было выглядеть. Биг Мэн здесь как бы ни при чем. Да, все продумали. Ладно, этого негодяя с поезда мы найдем. Может, кто-нибудь из вагона-ресторана. На ручке должны остаться следы. Продолжай. А потом я скажу, как он туда пробрался. - Ну-ка, дайте посмотреть, - Солитер потянулась за бумагой. - Да, - тихо сказала она. - Это уанга, вудуистское заклинание злых духов. Оно в ходу у африканского племени ашанти. Всегда связано с убийством. На Гаити оно тоже распространено. - Она вернула бумажку Бонду. - Хорошо, что ты не сказал мне ничего, а то у меня была бы истерика. - Сам-то я мало что понял, - признался Бонд. - Только то, что ничего хорошего во всем этом нет. Да, вовремя мы сошли. Бедный Болдуин. Он нам здорово помог. Он закончил рассказ о путешествии. - Кто-нибудь видел, как вы сходили с поезда? - спросил Лейтер. - Вряд ли, - ответил Бонд. - Но все же лучше подержать Солитер в укрытии, пока мы не отправим ее. Лучше всего - завтра на Ямайку. Там о ней позаботятся, пока мы сами не приедем. - Точно, - согласился Лейтер. - В Тампе мы посадим ее на чартерный рейс. К полудню она будет в Майями, а там пересядет на какой-нибудь регулярный рейс - "КЛМ" или "Палам". К вечеру будет на месте. Сегодня уже не успеем. - Ты как, Солитер, не против? - спросил Бонд. Девушка глядела в окно. В глазах ее появилась какая-то отстраненность - Бонду она была уже знакома. Неожиданно Солитер вздрогнула и перевела взгляд на Бонда. Она вытянула руку и тронула его за рукав. - Да, - произнесла она и, запнувшись, добавила: - наверное, так будет лучше. 13. СМЕРТЬ ПЕЛИКАНА Солитер поднялась. - Мне надо привести себя в порядок. А вам, наверное, есть о чем поговорить. - Разумеется, - сказал Лейтер, вскакивая на ноги. - Я совсем с ума сошел, ведь вы, должно быть, падаете с ног от усталости. Пожалуй, вам лучше устроиться в комнате Джеймса, а мы останемся здесь. Солитер прошла за ним в маленький холл, и Бонд услышал, как Лейтер объясняет ей расположение комнат. Вскоре он вернулся с бутылкой виски и ведерком льда. - Я совсем одичал, - сказал он. - Ладно, неплохо бы выпить. Тут рядом с ванной есть небольшая кладовка, там все, что нужно. Он принес несколько бутылочек содовой, и оба налили себе по полному стакану. - Расскажи-ка поподробнее, - попросил Бонд, откидываясь на спинку кресла. - Операция, наверное, была проведена отменно. - Да уж, - согласился Лейтер, - разве что трупов недостаточно. Он закинул ноги на стол и закурил. - "Фантом" отошел от Джексонвилла около пяти, - начал он. - Прибыл в Уолдо примерно через час. Как только он тронулся оттуда - тут я вступаю в область предположений, - посланец мистера Бита входит в твой вагон, проникает в соседнее с твоим купе и вешает полотенце между окном и задернутой занавеской. Это должно означать, что "нужное окно - справа от полотенца". Между Уолдо и Окалой, - продолжал Лейтер, - длинный прямой перегон, дорога идет через леса и болота. Параллельно большое шоссе. Примерно через двадцать минут после Уолдо - бам-м! - аварийный сигнал откуда-то из-под днища паровоза. Машинист снижает скорость до сорока миль. Бам-м! И еще раз бам-м! Три подряд. Авария! Надо немедленно останавливаться! Он так и делает, гадая, что могло случиться. Путь прямой. Проехали на зеленый. Ничего особенного не видно. Время - четверть седьмого, начинает светать. Рядом на шоссе стоит седан, сильно подержанный. - Бонд поднял брови. - Краденый, - пояснил Лейтер. - Серого цвета, похоже, "бьюик", фары выключены, двигатель работает. Выходят трое. Цветные. Скорее всего - негры. Идут бок о бок, медленно пересекают лужайку между шоссе и железнодорожным полотном. У крайних - обрезы. У того, что посередине, что-то в руках. Останавливаются напротив вагона 2-45. Двое из обрезов бьют дуплетом в твое окно. Образуется отверстие для лимонки. Тот, что в середине, швыряет лимонку, и все трое бегом возвращаются в машину. Секунда-другая, и бум! Котлета из купе X. Котлеты, предположительно, и из мистера и миссис Брайс. А на самом деле - котлета из твоего Болдуина, который, едва увидев троицу, выскочил из своего купе и лег на пол. Других жертв нет - только крики и истерика во всех вагонах. Машина быстро отъезжает в сторону болот, где она пребывает до сих пор и, наверное, останется навсегда. Наступает тишина, прерываемая криками. Люди мечутся взад-вперед. Поезд медленно ползет к Окале. Там отцепляют вагон 2-45. Через три часа можно ехать дальше. Сцена вторая: Лейтер один в коттедже, клянет себя за каждое дурное слово, сказанное им своему другу Джеймсу, и рисует себе картину, как его, Лейтера, подадут нынче на обед мистеру Гуверу. Конец. Бонд рассмеялся. - Да, отлично сработано. Не сомневаюсь, что все детали продуманы, алиби обеспечено. Что за человек! Право, кажется, что именно он командует этой страной. Ладно, - подвел итог Бонд. - Вот уже трижды я от него ускользнул. Скорость становится немного рискованной. - Да, - задумчиво ответил Лейтер. - До сих пор промахи мистера Бита можно было пересчитать на пальцах одной руки. А тут три подряд. Ему это явно не понравится. Надо бы добить его, пока он еще не опомнился, а затем по-быстрому сматываться. У меня такой план. Совершенно очевидно, золото попадает в Штаты через это место. Мы уже много раз засекали "Секатур", и он неизменно следует прямо с Ямайки в Сент-Питерсбург, к складам рыбоконсервного завода - как его там называют, "Рабберус", что ли. - "Уробурос", - поправил Бонд. - Великий угорь местной мифологии. Хорошее название для рыбоконсервного завода. - Внезапно он хлопнул себя по лбу. - Феликс! Ну, конечно, Уробурос - Роббер, то есть Грабитель, неужели не ясно? Это же человек мистера Бига. Ну, конечно, он и есть. - Боже праведный! - воскликнул Лейтер. - Ясное дело - он. Владельцем считается один грек, помнишь, тот, что фигурирует в отчете, который мы читали в Нью-Йорке. Но это явно декоративная фигура. Может, он даже и не знает, что происходит у него за спиной. А нам нужен его приказчик, Роббер, Грабитель. Ну ясно, он. Лейтер вскочил. - Давай, двинулись. Едем туда и осмотримся. Я так или иначе собирался предложить это, ведь "Секатур" всегда швартуется у их причала. Между прочим, сейчас он на Кубе, - добавил Лейтер, - в Гаване. Ушел отсюда неделю назад. Обыскивали его и по прибытии и по отбытии до донышка, но, конечно, ничего не нашли. Решили, что у него двойное дно. Почти отодрали обшивку. Пришлось ремонтировать. Ничего. Ни намека на какую-нибудь контрабанду, не говоря уж о груде золотых монет. И все же надо пойти туда и принюхаться. Да и на нашего приятеля Грабителя не худо бы посмотреть. Позвоню вот только в Орландо и Вашингтон. Надо доложить им, что к чему. И хорошо бы, чтобы они поскорее взяли этого Бигова головореза с поезда. Только, боюсь, что уже поздно. А ты пойди и глянь, как там Солитер. Скажи, пусть не высовывает носа, пока мы не вернемся. Лучше запри ее. А вечером мы с ней поужинаем в Тампе. У них там лучшая кухня на всем побережье. По дороге остановимся в аэропорту и купим ей на завтра билет. Лейтер потянулся к телефону и заказал междугородный разговор. Бонд вышел. Десять минут спустя они уже были в пути. Солитер не хотела оставаться одна. Она приникла к Бонду. - Я хочу уйти отсюда, - в ее глазах застыл страх. У меня такое чувство... - она оборвала фразу. Бонд поцеловал девушку. - Не волнуйся, все будет в порядке, - сказал он. - Через часок мы вернемся. А потом уже не расстанемся до самого самолета. Можно даже остаться на ночь в Тампе и на рассвете тронуться в аэропорт оттуда. - Да, если можно, - нервно откликнулась Солитер. - Так будет лучше всего. Здесь мне страшно. Здесь мы в опасности. - Она обняла его за шею. - Не думай, я не истеричка. - Она поцеловала его. - Ну ладно, иди. Только возвращайся побыстрее. Послышался голос Лейтера. Бонд вышел из комнаты и запер дверь. Он проследовал за Лейтером к машине, ощущая какое-то смутное беспокойство. Он не мог представить себе, что девушке что-нибудь грозит в этом мирном, законопослушном местечке или что Бит Мэн каким-нибудь образом выследил ее здесь, ведь Эвергледз - лишь один из многочисленных лагерей такого рода на острове Сокровищ. Но он с доверием относился к ее исключительной интуиции, и ее нервный срыв несколько обеспокоил его. Впрочем, при виде Лейтеровой машины все эти мысли вылетели у него из головы. Бонд любил скоростные автомобили, и ему нравилось водить их самому. Большинство американских марок навевало на него тоску, В них не было индивидуальности, личностного характера, какой свойствен европейским машинам. Это были просто "транспортные средства", все на один лад и одной формы. И даже клаксоны у них звучали одинаково. Они изготавливались, чтобы отслужить свое в течение года, а затем частично пойти в уплату за модель года будущего. А вместе с отказом от рычага переключения скоростей, вместе с введением системы автоматического управления ушло удовольствие от вождения. Того чувства единения шофера с машиной и дорогой, того вызова мастерству и нервам, какие хорошо известны европейскому водителю, здесь, в Америке, уже не испытаешь. В глазах Бонда американские машины представляли собой лишь большие, похожие на жуков, ящики, в которых передвигаешься, положив одну руку на руль, включив радио и манипулируя кнопками, автоматически поднимающими и опускающими окна, чтобы уберечься от сквозняка. Но у Лейтера был старый "корд", одна из немногих американских моделей, сохранивших чувство собственного достоинства, и Бонд с удовольствием залез в низкий салон, услышал резкий звук переключения передач и рев выхлопной трубы. "Этой марке, наверное, не менее пятнадцати лет, а выглядит она как одна из самых современных машин в мире", - подумал Бонд. Они выехали на дамбу и двинулись вдоль застывшей морской полосы, отделяющей остров длиной в двадцать миль от большого полуострова, на котором и располагался Сент-Питерсбург с пригородами. Едва въехав на Сентрал-авеню, протянувшуюся через весь город к яхт-клубу, главной гавани и большим отелям, Бонд ощутил ту особенность местной атмосферы, которой городок обязан своим прозвищем "Пристанище стариков". У всех людей, толпившихся на тротуарах и сидевших на знаменитых скамейках, так живописно описанных Солитер в разговоре с Бондом, были седые волосы или лысины. Бонду бросилось в глаза, что дамы о чем-то ворчали, даже не закрывая рта, и старики в рубашках "труменовках", выставив под солнце высохшие руки и плечи, не отставали от них. Чтобы услышать эту оживленную болтовню, сплетни, новости, приглашения на вечернюю партию бриджа, похвальбу письмами от детей и внуков, обсуждение цен в магазинах и мотелях, вовсе не обязательно было находиться среди этих людей. Достаточно увидеть, как трясутся их редкие волосенки, как похлопывают они друг друга по спине, как хихикают и перемигиваются. Увидев, как Бонд в ужасе закатил глаза, Лейтер заметил: - Да, прямо в гроб хочется залезть, и пусть заколотят крышку. То ли еще будет, когда выйдем из машины. Если на них сзади упадет твоя тень, они припустят с такой скоростью, будто над ними в банке склонился старший кассир. Кошмар. Вроде как если бы младший клерк неожиданно явился домой в полдень и застал жену в постели с президентом банка. А потом вернулся в банк, и сказал сослуживцам: "Ну, ребята, не знаю, как и вырвался, он чуть не застукал меня". Бонд рассмеялся. - Ко всему прочему тут у всех в карманах тикают золотые часы, - продолжал Лейтер. - Тут полно всякого рода дельцов, ломбарды набиты золотыми часами и масонскими кольцами, и еще янтарем да медальонами. Возьми хоть "Ломбард тетушки Милли" - там целая толпа этих стариков и старушек; жуют чизбургеры, глазеют на прилавки и болтают себе. Впрочем, здесь не только старики. Глянь-ка сюда, - и он указал н