Дэшил Хэммет. Тонкий человек

     <i>Перевод А. Комарова</i>
     <i>Детектив США:  Сборник.  Выпуск  6.  М.:  Издательство  "Ренессанс"  СП
"ИВО-СиД", 1991</i>

     Дэшил  Хэммет  (родился  в  1894  -  умер  в  1961  гг.)  был  одним из
основателей  (другим  был  Раймонд Чандлер)  обожаемого миллионами читателей
"крутого детектива". До того как стать писателем, он перепробовал  множество
профессий: в 1915  г. поступил  на  работу  в старейшее частное  детективное
ведомство США агентство Пинкертона, затем начал писать  и, испробовав себя в
литературе, быстро освоился в жанре детектива. Однако, быстро  оказавшись  в
зените славы, Хэммет вдруг перестал  публиковаться. В середине 30-х годов он
стал популярной  фигурой среди голливудской кинематографической  элиты,  а в
конце  30-х  годов  начал вдруг проявлять интерес к общественной жизни  США,
выступил в поддержку республиканской Испании,  стал редактором журнала левой
ориентации, в  1940  году возглавил  организацию  "Конгресс  за  гражданские
права", сблизился с  коммунистами  (хотя окончательно так и не перешел на их
позиции) и попал под надзор ФБР, сидел в тюрьме и т. д...
     Роман "Тонкий человек"  (в  другом  варианте  -  "Худой  человек")  был
последним литературным произведением, опубликованным Хэмметом при жизни.

        I
     Когда я, облокотившись о стойку бара на  Пятьдесят второй  улице, ждал,
пока  Нора закончит рождественские  покупки,  девушка, сидевшая  за одним из
столиков в компании еще трех человек, встала и направилась ко  мне. Это была
невысокая блондинка, и независимо от того, начинали ли вы ее рассматривать с
лица  или  с  фигуры,  облаченной  в  голубой   костюм  спортивного  покроя,
результаты осмотра в любом случае оказывались удовлетворительными.
     - Вы - Ник Чарльз, верно? - спросила она.
     - Да, - ответил я. Она протянула мне руку.
     - Я - Дороти Уайнант. Меня вы, конечно, не помните, но наверняка должны
помнить моего отца, Клайда Уайнанта. Вы...
     - Да-да, - сказал я, - теперь я и вас припоминаю, только ведь тогда вам
было всего двенадцать-тринадцать лет, верно?
     - Да, это было восемь лет назад. Послушайте, вы помните те истории, что
мне рассказывали? Это все была правда?
     - Возможно, и нет. Как ваш отец?
     - А я как раз хотела вас об этом спросить. Она рассмеялась.  Видите ли,
мама с ним развелась, и с  тех пор мы ничего о нем не слышим, за исключением
тех случаев,  когда  его имя опять появляется в газетах в связи с  очередным
изобретением. А вы никогда с ним не видитесь?
     Мой стакан был  пуст. Я спросил ее, что  она будет пить, она ответила -
виски с содовой, я заказал два виски и сказал:
     - Нет, все это время я жил в Сан-Франциско.
     - Я хотела бы его повидать, - медленно проговорила она.  - Мама закатит
страшный скандал, если узнает об этом, но мне бы хотелось его повидать.
     - Так в чем же дело?
     - Там, где мы жили раньше, на Риверсайд Драйв, его уже  нет, так же как
нет его имени в телефонном или адресном справочниках.
     - Попробуйте связаться с его адвокатом, - посоветовал я.
     Лицо ее просветлело.
     - А кто он?
     - Раньше это был парень по имени Мак... и как-то там еще... Постойте...
Маколэй, да-да, Герберт Маколэй. Он жил в районе Сингер-Билдинг.
     -  Дайте мне монетку,  -  попросила девушка и направилась  к  телефону.
Вернулась она, довольно улыбаясь.
     - Я нашла его. Он живет прямо за углом, на Пятой авеню.
     - Ваш отец?
     - Нет, адвокат. Он говорит, что отца сейчас нет в городе. Я хочу к нему
заглянуть. -  Она подняла свой стакан. - За семейные встречи.  Послушайте, а
почему бы вам...
     В этот момент на меня прыгнула Аста, толкнув в живот  передними лапами.
Нора, держа в руках другой конец поводка, сказала:
     -  Она  прекрасно  провела  время:  перевернула столик  с  игрушками  в
магазине "Лорд и  Тэйлор", у  "Сакса" до смерти напугала какую-то толстушку,
лизнув ее ногу, и была удостоена ласки трех полицейских.
     Я представил женщин друг другу и продолжил:
     - Дороти, отец был одно время моим клиентом, а она тогда была всего вот
такого роста. Неплохой парень, но со сдвигом.
     -  Я  была  им просто очарована, - сказала Дороти, имея в виду  меня, -
представляете  -  настоящий живой детектив! Я постоянно  таскалась за ним  и
заставляла, рассказывать о его приключениях. Он плел невероятные небылицы, а
я верила каждому его слову.
     - Ты выглядишь усталой, Нора, - сказал я.
     - Да, я устала. Давайте присядем.
     Дороти  Уайнант сказала, что ей  нужно  вернуться за  свой  столик. Она
пожала руку Норе:
     - Вы обязательно должны заглянуть к нам, мы живем в гостинице Кортлэнд,
а маму теперь зовут миссис Йоргенсен.
     - Спасибо,  с удовольствием, а вы,  в  свою очередь,  должны как-нибудь
зайти к  нам, мы остановились в гостинице "Нормандия" и пробудем в Нью-Йорке
еще недельку-другую.
     Дороти погладила собаку по  голове  и ушла. Мы нашли свободный  столик.
Нора сказала:
     - Она мила.
     - Наверное, если такие как она в твоем вкусе.
     - А какие в твоем вкусе? - усмехнулась она.
     -  Только  такие как  ты,  дорогая  -  долговязые  брюнетки  с  волевым
подбородком.
     - А как насчет той рыжей, с которой ты вчера улизнул от Куиннов?
     - Ну,  это глупо,  -  сказал  я.  -  Она  просто  хотела  показать  мне
французские гравюры.

        II
     На следующий день мне позвонил Герберт Маколэй:
     - Привет.  Я и  не знал, что  ты опять в  городе; мне  сказала об  этом
Дороти Уайнант. Как насчет обеда?
     - А который час?
     - Половина двенадцатого. Я что, тебя разбудил?
     -  Да, - сказал  я, -  но это не страшно. Может,  заглянешь  ко  мне, и
пообедаем  здесь?  У  меня  похмелье, и  что-то  не  особенно  тянет куда-то
выбираться... Отлично. Тогда, скажем, в час.
     Я выпил рюмочку с  Норой,  собиравшейся в  парикмахерскую мыть  волосы,
затем еще одну  после  душа и, когда вновь зазвонил телефон, чувствовал себя
лучше.
     Незнакомый женский голос спросил:
     - Мистер Маколэй у вас?
     - Пока нет.
     - Простите за беспокойство,  но не могли бы вы передать,  чтобы он, как
только доберется до вас позвонил в контору? Это очень важно.
     Я пообещал, что передам.
     Через десять  минут  пришел  Маколэй.  Он представлял  собою  высокого,
кудрявого, розовощекого, довольно приятного мужчину примерно моего  возраста
(сорок один  год), хотя и выглядел моложе. Считалось, что  адвокат он весьма
неплохой.  Я несколько раз  работал на  него,  когда Жил  в Нью-Йорке,  и мы
всегда прекрасно ладили.  Мы пожали  руки, похлопали друг друга по плечу, он
спросил, как мне жилось  в этом мире, я ответил  "отлично", спросил о том же
его, он ответил "отлично", и я сказал что ему нужно позвонить в контору.
     Когда он отошел от телефона, лицо его было озабоченным.
     -  Уайнант  опять  в городе, - сказал  он, -  и  хочет,  чтобы я с  ним
встретился.
     Я обернулся, держа в руках только что наполненные стаканы.
     - Ну что ж, обед может...
     - Пусть лучше он сам подождет, - сказал  Маколэй и взял у меня один  из
стаканов.
     - Он все такой же ненормальный?
     - Дело совсем не шуточное, - серьезно сказал Маколэй. - Ты  слышал, что
в двадцать девятом его почти год продержали в лечебнице?
     - Нет.
     Он  кивнул,  сел,  поставил  стакан  на  столик  подле  себя  и  слегка
наклонился вперед.
     - Чарльз, что затевает Мими?
     -  Мими?  Ах  да, его  жена,  его  бывшая жена.  Не  знаю.  А что,  она
непременно должна что-то затевать?
     - Это вполне  в ее духе, - сухо сказал он и добавил с расстановкой: - И
я полагал, что ты будешь в курсе.
     Мне все стало ясно. Я сказал:
     - Послушай, Мак, я не занимался детективной работой шесть лет, с тысяча
девятьсот двадцать седьмого года.
     Он пристально смотрел на меня.
     - Клянусь  тебе, - заверил я его. - Через год после моей  женитьбы отец
жены умер и оставил ей в наследство лесопилку,  узкоколейную железную дорогу
и еще кое-что, вот я  и ушел из агентства, чтобы за всем этим присматривать.
В любом случае я не стал  бы работать на Мими Уайнант или Йоргенсен, или как
там ее зовут - она никогда не любила меня, а я никогда не любил ее.
     - О, я и не думал,  что ты... -  Неопределенно помахав рукой в воздухе,
Маколэй замолчал и взял свой стакан. Отпив из него, он сказал:
     - Мне просто любопытно.  Представь себе: три дня назад, во вторник, мне
звонит Мими и пытается разыскать Уайнанта; вчера звонит Дороти, говорит, что
это ты сказал ей позвонить, а затем приходит ко мне сама; к тому же я думал,
что ты до сих пор  занимаешься сыском, вот мне и стало любопытно - с чего бы
это все вдруг?
     - А они тебе не сказали?
     -  Само собой, сказали -  им  просто хотелось вспомнить  старые  добрые
времена. Что-то здесь кроется.
     - Вы,  юристы, подозрительные ребята, -  сказал я.  - Может,  им только
этого  и хотелось  -  этого,  да  денег. А  с  чего  весь  сыр-бор?  Он что,
скрывается?
     Маколэй пожал плечами.
     - Я знаю не больше твоего. Не видел его с октября. - Он опять отпил  из
стакана. - Как долго ты будешь в городе?
     - Уеду после  Нового  года,  - сказал я  и направился к телефону, чтобы
попросить у администрации меню.

        III
     В  тот вечер  мы с Норой пошли на  премьеру  "Медового месяца"  в Малом
театре,  а потом на  вечеринку к каким-то людям по имени не то Фримэн, не то
Филдинг,  не то как-то еще.  Когда  она  разбудила  меня на  следующее утро,
чувствовал  я себя  довольно  скверно. Она  дала мне газету и  чашку кофе  и
сказала:
     - Прочти вот это.
     Я терпеливо прочел два-три абзаца, отложил газету и отхлебнул кофе.
     - Очень  забавно, конечно,  - сказал я,  - но в данную  минуту я охотно
променял бы все напечатанные интервью  мэра О'Брайэна  и очерк  об индийском
кинематографе в придачу, на глоток вис...
     - Да не то, дурачок. - Она ткнула пальцем в газету: - Вот это.

     СЕКРЕТАРША ИЗОБРЕТАТЕЛЯ УБИТА В СВОЕЙ КВАРТИРЕ
     ОБНАРУЖЕНО ИЗРЕШЕЧЕННОЕ ПУЛЯМИ ТЕЛО ДЖУЛИИ ВУЛФ; ПОЛИЦИЯ РАЗЫСКИВАЕТ ЕЕ
РАБОТОДАТЕЛЯ КЛАЙДА УАЙНАНТА

     "Вчера   ранним   вечером  изрешеченное   пулями   тело   Джулии  Вулф,
тридцатидвухлетней  секретарши известного изобретателя Клайда Уайнанта, было
найдено в квартире покойной по адресу:  Пятьдесят четвертая улица, 411. Тело
обнаружила  миссис Кристиан Йоргенсен,  бывшая  жена  изобретателя,  которая
пришла в указанную квартиру с Целью узнать нынешний адрес разведенного с нею
мужа. Миссис Йоргенсен, вернувшаяся в понедельник из Европы, где она провела
последние шесть лет, сообщила полиции, что,  позвонив у двери покойной,  она
услышала  слабый  стон,  о  чем  известила  мальчика-лифтера Мервина  Холли,
который вызвал домоуправляющего  Уолтера  Мини. Когда они вошли  в квартиру,
мисс  Вулф лежала в  спальне,  на  полу,  раненая  в  грудь четырьмя  пулями
тридцать второго калибра. Не приходя в сознание,  она скончалась до прибытия
полиции и медицинской помощи.
     Герберт Маколэй,  адвокат  Уайнанта,  сообщил  полиции,  что  не  видел
изобретателя с октября  месяца. По его словам, накануне Уайнант позвонил ему
по телефону и назначил встречу, на которую, однако, не явился; в то же время
адвокат  заявил,  что не имеет никаких  сведений  о  местонахождении  своего
клиента. В течение последних восьми лет, отметил Маколэй, мисс Вулф работала
на изобретателя. Адвокат  сказал, что не  имеет информации о личной жизни  и
семье покойной и не в состоянии пролить свет на загадку ее убийства.
     Пулевые ранения не могли быть нанесены самой жертвой, сообщил нам...".

     Дальше следовало стандартное полицейское заявление для печати.
     - Думаешь, ее убил он? - спросила Нора, когда я вновь отложил газету.
     - Кто, Уайнант? Я бы не удивился. Он же совсем чокнутый.
     - Ты знал ее?
     - Да. Как насчет капельки чего-нибудь крепкого, чтобы убить меланхолию?
     - Что она собой представляла?
     - Довольно многое, - сказал я. - Недурна собою, весьма разумна и весьма
выдержанна  - а все  эти  качества были  просто необходимы,  чтобы ужиться с
таким типом, как он.
     - Она с ним жила?
     - Да. Прошу тебя,  мне бы  хотелось чего-нибудь  выпить.  То есть,  так
обстояло дело, когда я знавал их.
     - Почему бы тебе сначала не позавтракать? Она любила  его, или речь шла
только о деловых отношениях?
     - Я не знаю. Еще слишком рано для завтрака.
     Когда Нора, выходя, открыла  дверь,  в комнату вбежала собака, вскочила
передними лапами на постель  и уткнулась мордой мне в лицо. Я погладил ее по
голове и попытался припомнить то, что Уайнант  однажды сказал мне о женщинах
и собаках (что-то  совсем  не связанное  с  поговоркой о женщине, спаниеле и
каштановом дереве). Я никак не мог вспомнить, о  чем именно шла речь, однако
мне казалось, что постараться припомнить его слова было зачем-то надо.
     Нора вернулась с двумя стаканами в руках и вопросом на устах:
     - А как он выглядит?
     - Высокий - более шести футов - и,  наверное, самый худой из всех, кого
я видел. Сейчас ему, должно быть, около пятидесяти; когда я его знал, он был
почти  совсем  седой.  Прическа,  которую не  мешало  бы  подровнять,  криво
остриженные пятнистые усы, постоянно обкусанные ногти. - Я оттолкнул  собаку
и потянулся за стаканом.
     - Звучит прелестно. Чем вы с ним занимались?
     -  Парень, который на  него  работал, обвинил Уайнанта  в том, что  тот
будто  бы украл у  него  то  ли  какую-то идею, то ли изобретение. Его звали
Розуотер.  Он  пытался припугнуть Уайнанта, угрожая  застрелить его  самого,
взорвать дом,  похитить детей, перерезать горло жене - и бог знает что еще -
если тот  не признается  в содеянном. Мы так его  и не  поймали -  наверное,
спугнули,  и  он  исчез.  Как  бы то ни  было, угрозы прекратились, и ничего
страшного не случилось.
     Нора отвлеклась от виски и спросила:
     - А Уайнант действительно украл это изобретение?
     -  Ай-яй-яй, -  сказал я. -  Сегодня как-никак Рождество: постарайся же
думать о ближних только хорошее.

        IV
     В тот день я вывел Асту на прогулку, объяснил двум прохожим,  что она -
шнауцер,  а  вовсе  не  помесь шотландской  овчарки с  ирландским  терьером,
заглянул в бар к Джиму на  пару коктейлей, встретил на улице Ларри  Краули и
привел его с собой в "Нормандию". Нора разливала коктейли для Куиннов, Марго
Иннес, незнакомого мужчины, чье имя я не уловил, и Дороти Уайнант.
     Дороти сказала,  что хочет со мной поговорить,  и мы перешли со  своими
коктейлями в спальню.
     Она сразу же приступила к делу.
     - Ник, вы думаете, это отец убил ее?
     - Нет, - сказал я. - Почему я должен так думать?
     - Ну, полиция же... Послушайте, она была его любовницей, да?
     - Когда я знал их, - согласно кивнул я.
     Глядя на свой стакан, она сказала:
     -  Он мой отец. Я  никогда  его не любила. Я никогда любила маму. - Она
посмотрела на меня. - Я не люблю Гилберта. - Гилберт был ее братом.
     - Пусть это тебя не беспокоит. Многие не любят своих родственников.
     - А вы их любите?
     - Моих родственников?
     -  Моих.  - Она бросила  на меня нахмуренный  взгляд. -  И  перестаньте
разговаривать со мной так, будто мне все еще двенадцать.
     - Дело не в этом, - объяснил я. - Просто я пьян.
     - Правда?
     Я покачал головой.
     -  Что касается  тебя,  то  здесь  все  в  порядке  -  ты  просто  была
испорченным ребенком. Без остальных же я бы вполне обошелся.
     - Что же  с нами не так? - спросила она, причем не  с тем выражением, с
каким выдвигают  аргумент в  споре,  а так,  будто действительно хотела  это
знать.
     - Разные вещи. Твои...
     Харрисон Куинн открыл дверь и сказал:
     - Ник, пошли поиграем в пинг-понг.
     - Чуть позже.
     Прихвати с собой малютку. - Он плотоядно посмотрел на Дороти и вышел.
     Она сказала:
     - Я полагаю, вы не знаете Йоргенсена.
     - Я знаю некоего Нельса Йоргенсена.
     - Везет  же некоторым. Нашего зовут  Кристиан. Он просто милашка. Это в
мамином духе - развестись с сумасшедшим и выйти  замуж за жиголо. - На глаза
ее навернулись слезы. Она всхлипнула и спросила:
     - Что мне  делать, Ник? - У  нее был голос испуганного ребенка. Я обнял
ее  за  плечи  и  понес  какую-то  бессмыслицу, звучавшую, как  я  надеялся,
утешительно. Она плакала у меня на груди. Подле кровати зазвонил телефон. Из
соседней комнаты доносились звуки передававшегося по радио  модного  шлягера
"Вознесись и сияй". Стакан мой был пуст. Я сказал:
     - Уйди от них.
     Она опять всхлипнула.
     - От тебя не уйдешь.
     - Наверное, я не понимаю, о чем ты говоришь.
     - Пожалуйста, не издевайтесь надо мной, - смиренно попросила она.
     Нора, вошедшая,  чтобы снять трубку телефона, вопросительно  посмотрела
на меня. Я скорчил ей гримасу поверх головы Дороти.
     Когда Нора сказала "алло" в  телефонную трубку, девушка быстро от  меня
отпрянула и покраснела.
     - Я...  Простите  меня,  -  заикаясь,  выдавила  она  из себя,  -  я не
хотела...
     Нора сочувственно улыбнулась ей. Я же сказал:
     - Не валяй дурака.
     Девушка вытащила носовой платок и принялась вытирать им глаза.
     Нора говорила по телефону:
     - Да... Я  посмотрю, дома ли он. Простите, а кто  его спрашивает? - Она
зажала рукой трубку и сообщила мне: - Это человек по имени Норман. Ты хочешь
с ним говорить?
     Я сказал, что не знаю и взял трубку.
     - Алло.
     Грубоватый мужской голос произнес:
     - Мистер Чарльз?.. Мистер Чарльз, насколько я понимаю,  вы  были раньше
связаны с Транс-Американским детективным агентством.
     - Кто это? - спросил я.
     - Мое имя Альберт Норман, мистер Чарльз,  и оно, вероятно, ни о чем вам
не говорит, но я хотел бы сделать одно предложение. Уверен, что вы не...
     - Какого рода предложение?
     - Я не  могу обсуждать его по телефону,  однако, если бы вы уделили мне
полчаса вашего времени, смею вас заверить, что...
     - Извините, - сказал я, - но я чертовски занят и...
     - Но,  мистер Чарльз, дело... - В этот момент в трубке раздался громкий
звук: его  можно  было  принять и за  выстрел,  и  за стук упавшего тяжелого
предмета  или же  за какой-либо иной громкий резкий  звук. Я  несколько  раз
произнес "алло" и, не получив ответа, повесил трубку.
     Нора уже усадила  Дороти перед  зеркалом и при  помощи  пудры и  губной
помады приводила ее в порядок.
     - Какой-то страховой агент, - сказал я и пошел в  гостиную  чего-нибудь
выпить.
     За это время пришло еще несколько человек. Я поговорил с ними. Харрисон
Куинн встал с дивана, на котором он сидел с Марго Иннес, и сказал:
     - Теперь - пинг-понг.
     Аста подпрыгнула и  толкнула меня  передними лапами в живот. Я выключил
радио и налил себе коктейль. Мужчина, имя которого я не уловил, вещал:
     -  Вот  наступит революция, и  всех нас поставят к  стенке в  первую же
очередь. - Похоже, эта мысль ему нравилась.
     Куинн  подошел  ко мне,  чтобы вновь  наполнить свой стакан.  Он бросил
взгляд на дверь спальни.
     - Где ты нашел эту маленькую блондиночку?
     - Когда-то я качал ее на своем колене.
     - На котором? - спросил он. - Можно я его потрогаю?
     Из спальни  вышли  Нора и Дороти.  Я увидел  на радиоприемнике вечернюю
газету и взял ее в руки. Заголовки гласили:

     ДЖУЛИЯ ВУЛФ - БЫВШАЯ ПОДРУГА РЭКЕТИРА
     АРТУР НАНХЕЙМ ОПОЗНАЕТ ТЕЛО
     УАЙНАНТ ДО СИХ ПОР НЕ НАЙДЕН

     Нора, стоя у меня за спиной, тихо сказала:
     - Я пригласила ее поужинать  с нами.  Будь  ласков с  ребенком, - (Норе
было двадцать шесть), - она ужасно расстроена.
     -  Как скажешь. -  Я обернулся. В другом конце  комнаты Дороти смеялась
над  тем,  что  рассказывал ей Куинн. - Но учти: ты суешь свой  нос в  чужие
проблемы и потому не жди, что я поцелую то место, где тебе сделают больно.
     - Хорошо, не  буду. Милый  мой дурачок, не надо читать это здесь. - Она
отняла у меня газету и засунула ее за радиоприемник.

        V
     В  ту ночь Нора не могла уснуть. Она читала мемуары Шаляпина, пока я не
задремал, а потом разбудила меня вопросом:
     - Ты спишь?
     Я ответил, что сплю.
     Она зажгла две сигареты - одну для меня и одну для себя.
     -  А  у тебя не возникает  желания опять  время  от времени  заниматься
детективной  работой  -  просто  так,  из  интереса?  Ну,  понимаешь,  когда
подвернется что-нибудь особенное, вроде, скажем, дела Линдб...
     - Дорогая, я полагаю,  что  ее  убил Уайнант,  - сказал  я, - и полиция
поймает его  без  моей помощи. Как  бы то ни было,  для  меня  это  не имеет
никакого значения.
     - Ты суешь свой нос в дела, которые...
     - Я хотела тебя спросить: а его жена знала, что эта  мисс Вулф была его
любовницей?
     - Не знаю. Она ее не любила.
     - А что из себя представляет жена?
     - Не знаю... Женщина как женщина.
     - Симпатичная?
     - Когда-то была очень.
     - Старая?
     - Сорок  -  сорок  два. Ну  хватит, Нора.  Тебе  это ни  к чему. Оставь
Чарльзам чарльзовы проблемы, а Уайнантам - уайнантовы.
     - Наверное, мне действительно поможет, если я выпью. - Она надула губы.
     Я выбрался  из постели и смешал коктейль.  Когда я вернулся в  спальню,
зазвонил телефон. Я посмотрел  на, лежавшие на столе, часы. Было около  пяти
часов утра.
     Нора говорила в трубку:
     - Алло... Да,  это я. - Она скосила глаза в мою сторону. Я отрицательно
помотал  головой:  нет,  не надо. -  Да... Да,  конечно... Разумеется. - Она
положила трубку и улыбнулась мне.
     - Ты очаровательна, - сказал я. - Ну, что теперь?
     - Дороти поднимается к нам. По-моему, она пьяна.
     - Это здорово. -  Я взял свою  пижаму. -  А то я, испугался,  было, что
придется лечь спать.
     Наклонившись, она искала тапочки.
     -  Не будь таким занудой. Можешь спать  целый день. - Она нашла тапочки
и, сунув в них ноги, поднялась.  - Она  действительно так боится свою  мать,
как говорит?
     - Если в ней есть хоть капля здравого смысла, то да. Мими - это яд.
     Нора  искоса  посмотрела  на  меня  потемневшими   глазами  и  медленно
спросила:
     - Что ты от меня скрываешь?
     - Ах,  черт! -  сказал я. - А я надеялся, что ты никогда не узнаешь. На
самом деле  Дороти - моя дочь. Понимаешь, я просто не знал, что делаю, Нора.
Была весна в Венеции, я был так молод, и луна сияла над...
     - Остряк. Ты есть хочешь?
     - Как ты. Что тебе заказать?
     - Сэндвич с рубленой говядиной, побольше луку и кофе.
     Пока  я  звонил в, работавшую  круглосуточно закусочную, пришла Дороти.
Когда я вернулся в гостиную, она с трудом встала и сказала:
     - Мне страшно неудобно, Ник, что я продолжаю беспокоить вас с Норой, но
я не могу сегодня  пойти домой в таком виде.  Не могу. Я боюсь. Не знаю, что
будет, если я пойду. Пожалуйста, не прогоняйте меня. - Она была очень пьяна.
Аста обнюхивала ее лодыжки.
     Я сказал:
     - Тс-с-с. Никто тебя не прогоняет. Сядь. Через несколько минут принесут
кофе. Где ты так нагрузилась?
     Она села и тупо покачала головой.
     - Не знаю. Где только я не была после того, как ушла от вас. Вот только
дома не была, потому что не  могу идти домой в таком виде. Посмотрите, что у
меня  есть.  -  Она  опять встала и достала  из  кармана  пальто обшарпанный
пистолет. -  Посмотрите-ка.  -  Она  размахивала  нацеленным  прямо  на меня
пистолетом,  а  Аста  радостно  виляла хвостом  и  прыгала, пытаясь до  него
дотянуться.
     Нора с шумом втянула в себя воздух.  По спине  у меня бегали мурашки. Я
оттолкнул собаку и отнял у Дороти пистолет.
     -  Что это  за  кривляние? Сядь. - Я положил пистолет в карман халата и
пихнул Дороти в кресло.
     - Не сердитесь на меня, Ник, - заныла она.  - Оставьте его у себя. Я не
хочу причинять вам беспокойства.
     - Где ты его взяла? - спросил я.
     - В баре на Десятой авеню. Я отдала за  него  незнакомому мужчине  свой
браслет - тот, что с бриллиантами и изумрудами.
     - А потом отыграла его в рулетку, - сказал я. - Он до сих пор на тебе.
     Она уставилась на браслет.
     - А я думала, что и правда его обменяла.
     Я посмотрел на Нору и покачал головой. Нора сказала:
     - О, Ник, перестань к ней придираться. Она...
     -  Он ко  мне не придирается,  Нора, совсем  нет, -  быстро проговорила
Дороти. -  Он... Он - единственный человек в мире, к  кому я могу обратиться
за помощью.
     Я  вспомнил,  что Нора так и не  прикоснулась к своему стакану виски  с
содовой,  поэтому пошел  на кухню  и выпил  его. Когда я  вернулся, моя жена
сидела  на  подлокотнике кресла  Дороти  и  обнимала ее  одной рукой. Дороти
хлюпала носом; Нора говорила:
     - Но Ник вовсе  не сердится, милая. Ты ему нравишься. -  Она посмотрела
на меня. - Ты ведь не сердишься, правда, Ники?
     -  Нет, я просто  обиделся. - Я  сел на диван. - Где ты взяла пистолет,
Дороти?
     - У незнакомого мужчины, я же вам говорила.
     - У какого мужчины?
     - Я же сказала: у мужчины в баре.
     - И взамен ты отдала ему свой браслет.
     - Я думала, что отдала, но... посмотрите - он все еще у меня.
     - Я это заметил.
     Нора успокаивающе похлопала девушку по плечу.
     - Конечно же, браслет до сих пор у тебя.
     -  Когда мальчик из  закусочной принесет кофе, сказал я,  -  я подкуплю
его,  чтобы он  никуда не уходил. Не собираюсь  оставаться один  с  парочкой
сумасш...
     Нора грозно посмотрела на меня и сказала девушке:
     - Не обращай на него внимания. Он сегодня всю ночь такой противный.
     Девушка сказала:
     - Он думает, что я глупая,  пьяная дурочка. Нора опять похлопала ее  по
плечу.
     - Но зачем тебе пистолет? - спросил я.
     Дороти выпрямилась в кресле и  посмотрела  на меня расширенными пьяными
глазами.
     -  Для него, - возбужденно прошептала она, -  если он ко мне полезет. Я
испугалась,  потому  что  была  пьяна.  С  этого  все началось.  А  потом  я
испугалась и его тоже, и поэтому приехала сюда.
     -  Ты  имеешь  в  виду своего  отца? - спросила Нора, стараясь  скрыть,
прозвучавшее в ее голосе, возбуждение.
     Девушка покачала головой.
     -  Мой  отец  - Клайд  Уайнант.  А я имею  в виду отчима. - Она уронила
голову Норе на грудь.
     Нора произнесла "О-о!"  таким тоном, будто абсолютно  все поняла, затем
сказала: - Бедная девочка, - и многозначительно посмотрела на меня.
     - Давайте все выпьем, - сказал я.
     - Я  не буду. -  Нора  вновь  нахмурилась.  - И Дороти,  думаю, тоже не
хочет.
     -  Хочет.  Это поможет ей  уснуть. -  Я налил ей умопомрачительную дозу
виски и проследил,  чтобы она все выпила. Это  сработало замечательно: когда
принесли наши сэндвичи и кофе, она крепко спала.
     - Теперь ты доволен? - спросила Нора.
     - Теперь я доволен. Уложим ее, прежде чем поесть.
     Я отнес девушку в спальню и помог Норе раздеть ее.
     У Дороти было прекрасное тело.
     Мы вернулись к нашей еде. Я вытащил из кармана пистолет и осмотрел его.
Видно было, что с ним  обращались  не очень бережно.  В  пистолете было  два
патрона - один в стволе и один в обойме.
     - Что ты хочешь с ним делать? - спросила Нора.
     - Ничего -  до тех пор, пока не выясню, не из него ли была убита Джулия
Вулф. Он тоже тридцать второго калибра.
     - Но она сказала...
     - Что  купила  его  в баре...  у незнакомого  мужчины...  за браслет. Я
слышал.
     Нора забыла  про  сэндвич  и  подалась вперед. Глаза  ее,  теперь почти
черные, сияли.
     - Ты полагаешь, что она взяла его у отчима?
     - Да, я  так полагаю,  -  сказал  я, но получилось  это у  меня слишком
честно.
     Нора сказала:
     - Ты просто несносный грек. Но, может, она и правда взяла его у отчима:
тебе-то откуда  знать? К тому же, ты  ведь не веришь в историю,  которую она
тут рассказала.
     -  Послушай,  дорогая,  завтра  я  куплю  тебе целую  кипу  детективных
историй, только  не  надо  ломать  свою милую  головку над  всякими  тайнами
сегодня.   Она   просто-напросто  хотела  сказать,  что  Йоргенсен  ждал  ее
возвращения домой, чтобы попытаться соблазнить ее, а  еще она  боялась, что,
будучи такой пьяной, сама не устоит и сдастся!
     - Но ее мать!
     - Эта семейка - не чета другим. Ты можешь...
     Дороти Уайнант, моргая от яркого света, нетвердо стоя в дверях и одетая
в слишком длинный для нее халат, сказала:
     - Пожалуйста, можно я немного побуду с вами? Мне там одной страшно.
     - Конечно.
     Она  подошла и калачиком  свернулась рядом со  мной на диване,  а  Нора
пошла искать, чем ее укрыть.

        VI
     На следующий  день  мы все трое  сидели  за завтраком,  когда  приехали
Йоргенсены. На  их  телефонный  звонок ответила  Нора; положив  трубку,  она
постаралась сделать вид, что нисколько не заинтригована.
     - Это твоя  мать, - сказала она  Дороти. -  Она внизу. Я сказала, чтобы
она поднималась.
     - Черт возьми. Лучше бы я ей не звонила, - сказала Дороти.
     - В общем-то, мы вполне можем пожить и в прихожей, - сказал я.
     - Он шутит, - сказала Нора и похлопала Дороти по плечу.
     В дверь позвонили. Открывать пошел я.
     Прошедшие  восемь лет никак  не отразились на внешности Мими. Она стала
лишь  чуть более зрелой и эффектной. Мать выглядела более яркой  блондинкой,
нежели дочь, и была крупнее Дороти. Она засмеялась и протянула мне руку.
     - Счастливого Рождества. Ужасно приятно после стольких лет  вновь  тебя
увидеть. Это мой муж. Мистер Чарльз - Крис.
     - Рад видеть тебя, Мими, - сказал я и пожал руку Йоргенсену. На  вид он
был лет на пять моложе жены: высокий, прямой, худой,  с тщательностью одетый
загорелый мужчина; прямые волосы его были прилизаны, а усы напомажены.
     Он поклонился всем телом.
     - Рад  познакомиться, мистер  Чарльз. - У  него  был тяжелый тевтонский
акцент; рука была гладкой и мускулистой.
     Мы  вошли  в  номер.  Когда  с  представлениями  было  покончено,  Мими
извинилась перед Норой за неожиданный визит.
     -  Но  мне  так  хотелось  опять  повидать  вашего  мужа!  К  тому  же,
единственный известный мне способ  вовремя попасть куда-нибудь с этой гадкой
девчонкой -  это  притащить ее  туда  самой. - Она одарила  своей  улыбкой и
Дороти. - Пора одеваться, милая.
     Милая, с набитым тостами ртом, пробурчала, что ей совершенно непонятно,
почему она должна терять  целый  День у тетушки Элис,  даже если этот день -
Рождество.
     - Готова поспорить, что Гилберт не едет.
     Мими сказала, что  Аста - прелестный песик, и  спросила, есть ли у меня
хоть какие-либо идеи насчет того, где может находиться ее бывший муж.
     - Нет.
     Она продолжала играть с собакой.
     -  С  его  стороны было  безумием,  полным  безумием исчезнуть  в такой
момент. Неудивительно, что полиция сначала подумала, будто он замешан в этом
деле.
     - А что полиция думает сейчас? - спросил я.
     Она посмотрела на меня.
     - Ты не читал газет?
     - Нет.
     - Это  человек  по имени Морелли,  гангстер.  Он  убил  ее. Он  был  ее
любовником.
     - Они его поймали?
     - Пока  нет, но  это он убил. Мне так нужно  видеть Клайда,  а  Маколэй
совсем  не  хочет  помочь. Он  говорит, что не знает,  где  Клайд, но это же
смешно!   Ведь  мой  бывший  муж   наделил   его  всякими  там  адвокатскими
полномочиями, и я отлично знаю, что он поддерживает связь с Клайдом. Как  ты
думаешь, Маколэю можно доверять?
     -  Он  - адвокат Уайнанта, и  я не вижу причин к тому, чтобы ты, вдруг,
стала ему доверять, - сказал я.
     - Я так и  думала. - Она слегка  подвинулась на диване. - Присядь.  Мне
нужно задать тебе массу вопросов.
     - Может, сначала что-нибудь выпьем?
     - Что угодно, только не яичный ликер. У меня от него печень побаливает.
     Когда  я вернулся из кладовой, Нора и Йоргенсен проверяли друг на друге
свои познания во французском, Дороти по-прежнему делала вид, что ест, а Мими
опять играла с собакой. Я раздал напитки и сел рядом с Мими.
     - У тебя очаровательная жена, - сказала она.
     - Мне она тоже нравится.
     - Скажи мне прямо, Ник: ты  думаешь, Клайд действительно сумасшедший? Я
имею в виду,  сумасшедший  настолько,  что следует  в этой  связи что-нибудь
предпринять?
     - Откуда мне знать?
     -  Я так волнуюсь за детей! - сказала она. -  У  меня-то на него больше
нет никаких  прав -  он позаботился  об  этом, когда мы  разводились, - но у
детей есть. У  нас сейчас ни гроша в кармане, и я за  них  волнуюсь. Если он
сумасшедший, то вполне может плюнуть на все и оставить их без единого цента.
Как ты думаешь, что я должна делать?
     - Подумываешь о том, чтобы упрятать его в психушку?
     - Не-ет,  - протянула  она, -  но я хотела  бы поговорить с ним. -  Она
положила ладонь мне на руку. - Ты можешь найти его.
     Я покачал головой.
     - Ты ведь поможешь мне, Ник? Когда-то мы были  друзьями.  - Ее  большие
голубые глаза мягко и призывно светились.
     Дороти подозрительно наблюдала за нами из-за стола.
     - Ради  бога,  Мими,  -  сказал  я,  -  в  Нью-Йорке  тысячи  и  тысячи
детективов. Найми одного из них. Я этим больше не занимаюсь.
     - Я знаю, однако... Дорри вчера вечером была сильно пьяна?
     - Может, я и сам был пьян. Мне показалось, что с ней все в порядке.
     - Ты не находишь, что она - весьма симпатичная девушка?
     - Я всегда так и думал.
     Мими на минуту задумалась над моим ответом, а затем сказал а:
     - Она ведь совсем еще ребенок, Ник.
     - А это тут при чем?
     Она улыбнулась.
     - Дорри, может, начнем одеваться?
     Дороти  мрачно повторила,  что  не понимает, почему она  должна  терять
целый день у тетушки Элис. Йоргенсен повернулся к своей жене:
     - Миссис Чарльз настолько добра, что предлагает нам...
     - Да, - сказала Нора,  - почему бы вам не остаться на некоторое время у
нас? Скоро придут разные гости. Конечно, будет не так уж весело, но...
     - Принеси тетушке извинения по телефону, - предложил Йоргенсен.
     - Я позвоню, - сказала Дороти.
     Мими кивнула.
     - Будь с ней поласковей.
     Дороти пошла  в  спальню. Казалось, будто все сильно  повеселели.  Нора
поймала мой взгляд и радостно мне подмигнула;  пришлось сделать  вид, что  я
страшно доволен так как Мими в тот момент смотрела на меня.
     - На  самом деле, ты  ведь не  хотел,  чтобы мы остались, верно, Ник? -
спросила Мими.
     - Конечно, хотел.
     - Скорее всего, ты врешь. Тебе же вроде нравилась бедняжка Джулия?
     - "Бедняжка Джулия" в твоих устах звучит просто потрясающе. Да, она мне
нравилась.
     Мими вновь положила ладонь мне на руку.
     - Она  поломала мою жизнь с Клайдом.  Естественно, я  ненавидела  ее  -
тогда, - но это было так давно. В пятницу, когда я пошла к ней, я не держала
против нее  зла.  К  тому  же,  Ник,  я  видела,  как  она  умирала.  Она не
заслуживала смерти.  Это было  ужасно.  Неважно,  какие чувства я испытывала
раньше: сейчас кроме жалости ничего не осталось. Я сказала "бедняжка Джулия"
от чистого сердца.
     -  Мне непонятно,  что ты затеваешь.  Мне вообще непонятно, что вы  все
затеваете.
     - "Мы все", - повторила она. - А что, Дороти пыталась...
     Из спальни вышла Дороти.
     - Я все уладила. - Она чмокнула мать в губы и уселась рядом с ней.
     Мими, смотря  в зеркальце, чтобы выяснить не  размазалась  ли  у нее на
губах помада, спросила:
     - Она сильно бурчала по этому поводу?
     - Нет, я все уладила. А что нужно сделать, чтобы заполучить чего-нибудь
выпить?
     - Нужно  подойти вон к тому столику, где стоят бутылки и  лед, и налить
себе чего-нибудь, - сказал я.
     - Ты слишком много пьешь, - ответила Мими.
     - Но ведь не так же много, как Ник. - Дороти направилась к столику.
     Мими покачала головой.
     - Ох, уж эти дети! Так значит, ты очень хорошо относился к Джулии Вулф,
верно?
     - Вам налить, Ник? - спросила Дороти.
     - Спасибо,  - сказал я и добавил, обращаясь к Мими: - Я относился к ней
достаточно неплохо.
     -  Ты  чертовски  скользкий  человек,  -  пожаловалась  она.  -  Скажи,
например, тебе она нравилась так же, как и я?
     - Ты имеешь  в виду те два-три раза, когда мы скоротали по паре часов в
обществе друг друга?
     Смех ее звучал неподдельно.
     - Вот это достойный ответ!
     Она повернулась к Дороти, направлявшейся к нам со стаканами.
     - Надо будет купить тебе  голубой халат именно такого оттенка. Он очень
тебе идет.
     Я взял у Дороти один из стаканов и сказал, что мне пора одеваться.

        VII
     Когда я  вышел  из  ванной, Нора  и  Дороти находились в спальне;  Нора
расчесывала волосы, а Дороти сидела на краю кровати, держа в руках чулок.
     Изображение  Норы  в настольном зеркале послало мне  воздушный поцелуй.
Она выглядела очень счастливой.
     - Вы любите Ника, да, Нора? - спросила Дороти.
     - Он - старый глупый грек, но я к нему привыкла.
     - Но Чарльз - не греческое имя.
     -  Настоящее имя  -  Чараламбидес,  -  объяснил я. -  Когда  мой старик
перебрался сюда, придурок,  оформлявший  документы на Эллис Айлэнд,  сказал,
что Чараламбидес  -  это  слишком  длинно - запутаешься, пока напишешь,  - и
сократил имя до "Чарльз". Старику было  безразлично: пусть зовут как угодно,
хоть "Икс", вот они его и впустили.
     Дороти пристально посмотрела на меня.
     - Я никак не могу понять,  когда  вы говорите правду, а когда врете.  -
Она начала было натягивать на ногу чулок, затем остановилась. -  А что нужно
от вас маме?
     - Ничего. Она пыталась вытянуть из меня информацию.  Ей хотелось знать,
что ты говорила и делала вчера вечером.
     - Я так и думала. И что же вы ей сказали?
     - Что мог я ей сказать? Ты ничего особенного не говорила и не делала.
     Наморщив лоб,  она задумалась  над моим  ответом,  но когда  заговорила
снова, то уже на другую тему.
     - Я и не знала, что между  вами  и  мамой что-то было. Конечно, тогда я
была  совсем еще  ребенком, и  не поняла бы, в чем дело,  если бы и заметила
что-либо, однако я даже не знала, что вы называете друг друга по имени.
     Нора, смеясь, отвернулась от зеркала.
     -  Вот  теперь  что-то  начинает  проясняться.  -  Она  махнула  Дороти
расческой. - Продолжай, дорогая.
     Дороти простодушно сказала:
     - Ну, я ведь не знала.
     Я вытаскивал из рубашки булавки, которыми ее скололи в прачечной.
     - А что ты знаешь теперь? - спросил я.
     - Ничего,  - медленно сказала она,  и лицо ее начало краснеть, -  но  я
догадываюсь. - Она уткнулась глазами в свой чулок.
     - Догадываешься, - проворчал я. - Ты, конечно, дрянная девчонка, но  не
надо так смущаться. Если в голову тебе приходят только гадкие мысли,  тут уж
ничего не поделаешь.
     Она подняла голову и рассмеялась,  однако,  задавая  следующий  вопрос,
вновь посерьезнела.
     - Как вы думаете, я буду очень похожа на маму?
     - Я бы не удивился.
     - Вы действительно так думаете?
     - Ты хочешь, чтобы я сказал "нет"? Нет.
     - И вот с этим я  вынуждена жить, - радостно сказала Нора. - И ничего с
ним не сделаешь.
     Я  первым  закончил  одеваться  и  вышел  в  гостиную.  Мими  сидела  у
Йоргенсена на коленях. Она встала и спросила:
     - Что тебе подарили на Рождество?
     - Нора подарила мне часы. - Я показал их Мими.
     Она сказала, что они прелестны, и была права.
     - А что ты ей подарил?
     - Ожерелье.
     Йоргенсен спросил: "Можно?" и, поднявшись, налил себе выпить.
     В  дверь  позвонили.  Я  впустил Куиннов и  Марго Иннес и представил их
Йоргенсенам. Наконец,  закончив свой туалет, Нора и Дороти вышли из спальни,
и  Куинн сразу же привязался к Дороти. Пришел  Ларри  Краули  с девушкой  по
имени Дэнис, а несколько минут спустя явилась чета  Эджес. Я выиграл у Марго
в кости тридцать два доллара. Девушке  по  имени  Дэнис пришлось удалиться в
спальню и на некоторое время прилечь. Чуть позже шести Элис Куинн, с помощью
Марго Иннес, удалось оторвать мужа от Дороти,  и она  увела его куда-то, где
их уже ждали. Ушли супруги Эджес. Надев сначала свое пальто, Мими одела мужа
и дочь.
     -  Конечно,  я сообщаю об этом слишком  поздно, но, может, вы  нашли бы
время завтра вечером приехать к нам на ужин?
     - Конечно, - сказала Нора.
     Мы пожали друг другу руки, каждый сказал что-то вежливое, и они ушли.
     Нора закрыла за ними дверь и прислонилась к ней спиной.
     - Бог ты мой, как он симпатичен, - сказала она.

        VIII
     До того  момента я вполне отчетливо представлял себе, что делаю и какое
место   занимаю  во   всей  этой  Вулфово-Уайнантово-Йоргенсеновой   истории
(ответами   на  возникающие  вопросы   были,   соответственно,   "ничего"  и
"никакое"), однако, когда часа в четыре на следующее утро по дороге домой мы
заехали в ресторан на чашку кофе, Нора развернула газету и в колонке сплетен
наткнулась на такую строчку: "Ник Чарльз, бывший "ас" из Транс-Американского
детективного агентства, прибыл  с Побережья,  чтобы раскрыть  тайну убийства
Джулии Вулф"; а когда часов шесть спустя я открыл глаза и уселся в  постели,
то  увидел,  что  Нора  трясет  меня  за  плечо, а  в дверях  спальни  стоит
незнакомый мужчина с пистолетом в руке.
     Незваный  гость был плотным, смуглым, моложавым,  с широкими скулами  и
узко  посаженными  глазами.  На  нем были  черная  шляпа-котелок,  прекрасно
сидевшее  черное  пальто,  темный  костюм  и  черные  ботинки;  складывалось
впечатление, что  все это  он купил  в магазине  не более  пятнадцати  минут
назад.  Ни на  что не нацеленный черный  пистолет  тридцать восьмого калибра
удобно лежал в его руке.
     - Он  вынудил  меня  впустить  его,  Ник, - оправдывалась  Нора.  -  Он
говорит, что должен...
     - Мне нужно поговорить с вами, - сказал  мужчина с пистолетом. - Больше
мне ничего не надо, но это я должен сделать обязательно. - У него был низкий
хриплый голос.
     К тому времени я уже окончательно  проморгался и проснулся. Я посмотрел
на Нору. Она была возбуждена, но явно не испугана: с тем  же выражением лица
она  могла  бы  наблюдать,  как всего лишь  на полголовы опережая  остальных
приходит к финишу лошадь, на которую она сделала ставку.
     - Хорошо, говорите, - сказал я - но, может, сначала уберете пистолет?
     Его нижняя губа растянулась в улыбке.
     -  Не  надо  мне  демонстрировать,  что   вы   -  кремень.  Мне  о  вас
рассказывали. - Он убрал пистолет в карман пальто. - Я - Шеп Морелли.
     - Никогда о вас не слышал.
     Он шагнул в комнату и покачал головой из стороны в сторону.
     - Я не убивал Джулию Вулф.
     -  Может,  и не убивали,  но  принесли  эту  новость  вы  не туда, куда
следует. Я не имею к этому делу никакого отношения.
     -  Я не  видел ее  уже три месяца,  - сказал он.  - Мы завязали  друг с
другом.
     - Скажите об этом полиции.
     -  К чему бы мне ее  убивать?  Она всегда была  передо мной  чиста, как
стеклышко.
     - Все это  очень здорово,  -  сказал я, -  только  вы ошиблись  номером
телефона.
     - Послушайте,  -  он сделал  еще один шаг по направлению  к кровати.  -
Стадси Берк говорит, что когда-то вы были "о'кей". Именно поэтому я здесь. А
полиция...
     - Как поживает Стадси? - спросил я. -  Мы не виделись с тех пор, как он
загремел за решетку то ли в двадцать третьем, то ли в двадцать четвертом.
     -  У него все  в порядке.  Он хотел бы вас повидать. Теперь  он владеет
заведеньицем на Сорок девятой восточной улице - "Питирон Клаб" называется. И
все же скажите, чего это закон ко мне привязался? Они думают, что я убил ее?
Или просто хотят повесить на меня что-нибудь другое?
     Я покачал головой.
     -  Я  бы  сказал  вам,  если  бы  сам знал. Не верьте  газетам, они вас
дурачат: я в стороне от этой истории. Спросите полицию.
     -  Хитро придумано.  - Его нижняя губа  опять растянулась  в  улыбке. -
Хитрее  я  бы и сам за всю жизнь  не придумал.  Особенно  если  учесть,  что
капитан полиции, после небольшого спора,  который у  нас с ним вышел уже три
недели валяется в больнице. Ребята очень обрадуются, если я загляну  к ним и
начну задавать вопросы. Их дубинки, наверное, просто дрожат от нетерпения. -
Он протянул руку вперед, ладонью вверх. - Я пришел к тебе без всяких задних.
Стадси говорит, что ты - без всяких задних. Так и будь без всяких задних!
     -  Я  и стараюсь быть "без всяких задних", - заверил я  его.  - Если бы
хоть что-нибудь знал, то...
     Во входную  дверь  три  раза  резко пробарабанили  костяшками  пальцев.
Прежде, чем стук затих, пистолет был уже в руке Морелли. Казалось, будто его
взгляд  заметался во  всех  направлениях  сразу.  Исходившим из самой  груди
голосом, в котором появились металлические нотки, он прорычал:
     - Что такое?
     - Не знаю. - Я приподнялся в постели чуть повыше и кивнул на пистолет в
его  руке. - С этой штукой чего тебе бояться?  - Пистолет был нацелен  точно
мне в грудь. В  ушах  у  меня  застучала  кровь,  а  губы  неожиданно словно
вспухли. - Пожарной лестницы нет, - сказал я и протянул  руку к, сидевшей на
дальнем конце кровати Норе.
     По двери  вновь  застучали  чьи-то  пальцы,  и  кто-то  крикнул  зычным
голосом:
     - Открывайте! Полиция!
     Нижняя губа Морелли наползла  на верхнюю, целиком  поглотив ее, а белки
его глаз, казалось, стали проступать сквозь радужную оболочку.
     -  Ах  ты, крыса, - медленно проговорил он,  будто ему  было жаль меня,
затем слегка передвинул ноги так, чтобы обе подошвы плотно прилегали к полу.
     Во входной двери загремел ключ.
     Я  ударил Нору  левой рукой, отбросив  ее в дальний  угол  комнаты. Мне
показалось, что подушка, которую я правой  рукой швырнул в пистолет Морелли,
совсем  не имеет веса: она медленно, словно лист папиросной бумаги, плыла  в
воздухе. Ни  до, ни  после  того  момента мне  не  доводилось слышать  более
громкого звука,  чем выстрел из пистолета  Морелли.  Растянувшись на полу, я
почувствовал толчок в  левую  сторону груди. Я поймал  лодыжку Морелли и, не
разжимая пальцев, резко  повернулся всем  телом,  увлекая  его  за собой; он
колотил меня по спине  пистолетом, пока  я не высвободил одну руку и, в свою
очередь, не принялся наносить ему удары, целясь, по возможности, ниже пояса.
     В комнату вбежали люди и растащили нас в стороны.
     Через пять минут нам удалось привести в себя Нору.
     Она  села,  держась за щеку, и стала оглядываться по сторонам, пока  не
увидела,  стоящего  в  наручниках  между  двумя полицейскими  Морелли.  Лицо
гангстера представляло собой страшное месиво: полицейские не отказали себе в
удовольствии хорошенько над ним поработать. Нора сверкнула на меня глазами:
     -  Идиот, - сказала она, - совсем не  обязательно было вышибать из меня
сознание. Я  знала, что ты скрутишь его, но  мне хотелось посмотреть, как ты
это сделаешь.
     Один из полицейских рассмеялся.
     - Вот это да! - восхищенно сказал он. - Не женщина, а кремень!
     Нора  улыбнулась  ему  и  поднялась на  ноги.  Посмотрев на  меня,  она
перестала улыбаться.
     - Ник, с тобой...
     Я сказал,  что, по  моему  мнению, ничего  страшного  не  случилось,  и
расстегнул то, что осталось от  моей пижамы. Пуля, выпущенная  из  пистолета
Морелли,  оставила  на левой  стороне  моей  груди  борозду шириной  дюйма в
четыре.  Из  раны  обильно  струилась  кровь, но  сама  рана  была не  очень
глубокой.
     Морелли сказал:
     - Не повезло. На пару бы дюймов повыше - и все было бы совсем  иначе, и
при том гораздо лучше.
     Полицейский,  который  восхищался Норой - это  был  крупный мужчина лет
сорока  восьми  - пятидесяти,  с  волосами  песочного цвета, одетый в серый,
неважно сидящий на нем костюм, - наотмашь ударил Морелли по лицу.
     Кейзер, управляющий гостиницы "Нормандия", сказал,  что вызовет доктора
и направился к телефону. Нора бросилась в ванную за салфетками.
     Я наложил на рану салфетку и прилег на кровать.
     - Со мной все в порядке. Давайте не будем суетиться до прихода врача. С
чего это вы, ребята, решили к нам заглянуть?
     Полицейский, ударивший Морелли, сказал:
     - До нас дошли слухи, будто ваш  номер  стал чем-то вроде  места встреч
между  членами  семьи  Уайнанта, его адвокатом и всеми остальными,  вот мы и
решили  приглядеть за ним на случай,  если  вдруг здесь кто-нибудь появится,
ну, а  сегодня  утром,  когда  Мак  - то  бишь,  наш  сыщик, который за этим
местечком в тот момент вроде как  приглядывал,  - увидел, что сюда впорхнула
вот  эта пташка.  Он нам позвонил, мы взяли с собой мистера Кейзера и пришли
сюда - к счастью для вас.
     - Точно,  к счастью  для меня - а  то ведь, не дай бог, меня могли и не
ранить.
     Он подозрительно посмотрел мне в лицо. Глаза  его  были бледно-серыми и
слезились.
     - Эта пташка - ваш приятель?
     - Впервые его вижу.
     - Чего он от вас хотел?
     - Хотел сказать мне, что не убивал Джулию Вулф.
     - А вам до этого что за дело?
     - Да нет у меня до этого никакого дела.
     - А почему он думал, что вам есть до этого дело?
     - Спросите его. Я не знаю.
     - Я спросил вас.
     - А я ответил.
     -  Тогда я задам вам еще один вопрос: вы собираетесь подавать заявление
в том, что он в вас стрелял?
     - Это еще один вопрос, на который я сейчас не  могу ответить. Возможно,
это был несчастный случай.
     - О'кей,  нам  некуда  спешить.  Мне кажется, что  придется  задать вам
гораздо  больше  вопросов, чем мы  предполагали. - Он повернулся к одному из
своих товарищей (всего их было четверо). - Надо обыскать эту конуру.
     - Только после предъявления ордера, - сказал я ему.
     - Это вы так думаете. Давай, Энди. - Они начали обыскивать номер.
     Пришел доктор - страдающий  от насморка бесцветный маленький человечек,
- поцокал языком, уткнулся носом в мою рану, остановил кровотечение, наложил
повязку и сказал, что если  я полежу в постели  пару дней,  то  все будет  в
порядке. Доктору  никто  не дал никаких объяснений. К Морелли полиция его не
подпустила.  Когда  он  уходил,  лицо   его  было  еще  более  бесцветным  и
озадаченным.
     Большой полицейский с  волосами  песочного цвета  вернулся в  гостиную,
держа одну руку за спиной. Он подождал, пока уйдет доктор, а затем спросил:
     - У вас есть разрешение на хранение оружия?
     - Нет.
     - Тогда что  вы делаете вот  с этим? - Из-за спины он вытащил пистолет,
который я отнял у Дороти Уайнант.
     Я ничего не мог ему ответить.
     - Вы слышали о законе Салливана? - спросил он.
     - Да.
     - Тогда вы знаете, в каком положении находитесь. Это ваш пистолет?
     - Нет.
     - Чей же?
     - Я постараюсь вспомнить.
     Он убрал пистолет в карман и сел на стул рядом с кроватью.
     - Послушайте, мистер Чарльз. Наверное, мы оба неправильно себя ведем. Я
не хочу быть грубым с вами и не думаю, что вам хочется грубить мне. Эта рана
в груди  вряд  ли  улучшает ваше самочувствие,  поэтому я не буду вас больше
беспокоить,  пока  вы  немного  не  отдохнете.  Тогда, вероятно,  мы  сможем
потолковать нормально.
     - Спасибо, - сказал я, и был  действительно ему  благодарен.  - Давайте
что-нибудь выпьем.
     - Конечно, - сказала Нора и поднялась с края кровати.
     Большой полицейский с волосами  песочного  цвета проводил ее  взглядом,
когда она выходила из комнаты. Он  торжественно покачал  головой; голос  его
также звучал торжественно:
     -  Видит бог, сэр, вы  - счастливый человек. -  Неожиданно  он протянул
руку. - Меня зовут Гилд, Джон Гилд.
     - Мое имя вы знаете. - Мы пожали друг другу руки.
     Нора вернулась  с сифоном,  бутылкой виски и  стаканами на подносе. Она
попыталась угостить и Морелли, однако Гилд остановил ее.
     - Это очень  любезно с  вашей  стороны,  мисс  Чарльз,  но арестованным
запрещается давать алкогольные  напитки  или наркотики,  если  только они не
рекомендованы врачом. - Он посмотрел на меня. - Разве не так?
     Я сказал, что так. Остальные выпили.
     Наконец, Гилд поставил пустой стакан и поднялся.
     - Мне придется забрать пистолет с собой, но вы об этом не беспокойтесь.
У нас будет масса времени, чтобы поговорить, когда вы поправитесь. - Он взял
Нору за руку  и неуклюже поклонился.  - Надеюсь, вас не  обидело то,  что  я
недавно сказал: я имел в виду...
     Нора умеет  очень мило улыбаться. Она одарила полицейского  самой милой
из своих улыбок.
     - Обидело? Мне это польстило!
     Она проводила  полицейских  и  их пленника  до  двери.  Кейзер ушел уже
несколько минут назад.
     - Он очень мил, - сказала она, вернувшись из прихожей. - Сильно болит?
     - Нет.
     - Это я во всем виновата, да?
     - Чушь. Как насчет того, чтобы выпить еще капельку виски?
     Она налила мне еще.
     - Я бы на твоем месте сегодня много не пила.
     - Я  не буду, - пообещал я. -  Пожалуй, я не  отказался бы  от  рыбы на
завтрак.  И  поскольку с заботами, похоже, на некоторое время покончено,  ты
могла бы попросить привести снизу нашего нерадивого сторожевого пса. А также
сказать телефонистке, чтобы ни с  кем не соединяла: возможно, будут  звонить
газетчики.
     -  Что ты собираешься сказать  полиции по поводу пистолета Дороти? Ведь
тебе придется им что-то сказать, верно?
     - Пока не знаю.
     - Скажи мне правду, Ник: я очень глупо себя вела?
     - В самый раз, - я покачал головой.
     - Ах,  ты  гадкий грек, -  рассмеявшись,  сказала она  и  направилась к
телефону.

        IX
     Нора говорила:
     -  Ты просто выпендриваешься, вот и все. И ради чего? Я и так знаю, что
пули от тебя отскакивают, совсем не нужно мне это доказывать.
     - Мне вовсе не повредит, если я встану.
     - Тебе также не повредит, если ты полежишь в постели хотя бы один день.
Доктор сказал...
     - Если бы он что-нибудь понимал в медицине, то вылечил бы сначала  свой
насморк. - Я сел и спустил ноги на пол. Аста пощекотала их языком.
     Нора принесла мои тапки и халат.
     - Ну, хорошо, герой, вставай и истекай кровью на ковре.
     Я осторожно встал  на ноги;  если бы  я не делал резких  движений левой
рукой  и  держался подальше от  передних  лап Асты,  похоже,  все было  бы в
порядке.
     -  Ты  сама посуди,  - сказал я. - Мне не хотелось, связываться с этими
людьми -  до сих  пор не хочется - и много  ли  пользы это  нам принесло?  В
общем,  я  не могу  так  просто  плюнуть  на все, что  произошло. Мне  нужно
разобраться.
     - Давай уедем отсюда,  - предложила  она. -  Поедем  на Бермуды  или  в
Гавану на недельку-другую, или же вернемся на Побережье.
     - Мне все равно пришлось бы рассказать полиции какую-нибудь историю про
то, откуда  у меня пистолет. А вдруг  окажется, что это именно тот пистолет,
из которого ее убили? Если они еще не знают, то скоро узнают.
     - Ты правда думаешь, что это тот пистолет?
     - Я просто гадаю, дорогая. Сегодня мы пойдем к ним на ужин и...
     -  Никуда  мы  не  пойдем.  Ты  что,  совсем спятил?  Если  тебе  нужно
кого-нибудь увидеть, пусть он сам сюда приходит.
     - Это не одно и то же. - Я обнял ее. - Не волнуйся из-за этой царапины,
со мной все в порядке.
     - Ты выпендриваешься, - сказала она, - тебе хочется показать людям, что
ты - герой, которого не остановят никакие пули.
     - Не будь врединой.
     - Я буду врединой. Не допущу, чтобы ты... Я закрыл ей рот ладонью.
     - Мне нужно взглянуть на Йоргенсенов,  когда они вместе  и у себя дома,
мне нужно повидать Маколэя, а еще мне  нужно  поговорить со Стадси Берком. В
последнее время мне слишком  часто наступали на  мозоль. Я должен кое  в чем
разобраться.
     - В тебе столько дурацкого ослиного упрямства, - пожаловалась она. - Ну
что ж, сейчас еще только пять часов. Полежи, пока не придет пора одеваться.
     Я  удобно  устроился  в  гостиной на  диване.  По нашей  просьбе  снизу
принесли газеты. Морелли, похоже,  стрелял в  меня (дважды согласно одной из
газет  и трижды  согласно  другой),  когда  я  попытался  арестовать  его за
убийство  Джулии Вулф,  и состояние  мое было настолько  критическим, что  о
посетителях  или о переезде в  больницу  не могло  быть  и  речи. В  газетах
напечатали  фотографии Морелли и одну мою, тринадцатилетней давности,  где я
был снят в прелестной забавной шляпе в те дни, когда, как мне припоминалось,
работал  над  делом  о  взрыве на Уолл-Стрит.  Остальные статьи об  убийстве
Джулии  Вулф были,  по большей  части,  довольно неопределенными. Мы как раз
читали их, когда пришла наша постоянная юная посетительница Дороти Уайнант.
     Я услышал ее болтовню еще у двери, когда Нора ей открыла:
     -  Они ни  за что не  хотели сообщать вам  о  моем приходе,  поэтому  я
прошмыгнула  тайком. Пожалуйста, только не прогоняйте меня. Я буду  помогать
ухаживать за Ником. Я буду делать все, что угодно. Пожалуйста, Нора.
     Норе, наконец, удалось вставить слово:
     - Проходи в комнату.
     Дороти вошла и выпучила на меня глаза.
     - Н-но в газетах писали, что вы...
     - Неужели я  похож на умирающего? Что с тобой случилось? - ее распухшая
нижняя губа  была рассечена, на одной скуле был синяк, на другой щеке  - две
царапины от ногтей, а глаза покраснели и опухли.
     - Меня мама побила,  - сказала она. -  Посмотрите. - Она бросила пальто
на  пол,  оторвала от платья пуговицу, вытащила  из рукава одну руку и, чуть
приспустив платье, показал мне спину. На руке  у нее  темнели  синяки, а всю
спину  крест-накрест   пересекали  длинные  красные  рубцы  от  ремня.   Она
заплакала.
     - Вот видите? Нора обняла ее.
     - Бедняжка.
     - За что она тебя побила? - спросил я.
     Она  отвернулась от  Норы  и опустилась на колени  возле моего  дивана.
Подошла Аста и принялась ее обнюхивать.
     - Она подумала, что  я приходила...  приходила к  вам разузнать  насчет
отца и Джулии Вулф. - Речь ее прерывалась рыданиями. - Она сама за этим сюда
и  приходила... чтобы  узнать... и  решила,  с ваших  слов, что  я пришла по
другому поводу. Вы... вы внушили ей - так же,  как и  мне,  - будто вам  нет
дела до случившегося, и все было в порядке, пока мама не увидела сегодняшние
газеты.  Тогда она поняла, что вы лгали, будто не имеете с этим делом ничего
общего, и начала меня бить, чтобы я призналась, о чем вам здесь наболтала.
     - И что ты ей сказала?
     - Что я  могла ей сказать?  Я не могла...  рассказать  ей про  Криса...
ничего не могла рассказать.
     - А он присутствовал при этом?
     - Да.
     - И позволил ей так тебя избить?
     - Но он... он никогда ей не мешает.
     Я обратился к Норе:
     - Ради бога, давай что-нибудь выпьем!
     -  Сию минуту, -  сказала Нора, подняла пальто Дороти, повесила его  на
спинку стула и направилась в кладовую.
     Дороти сказала:
     -  Пожалуйста, позвольте мне  остаться здесь, Ник.  Я  не  буду обузой,
честное  слово,  к  тому  же вы сами говорили, что мне лучше уйти от них. Вы
ведь помните, что говорили, а мне больше некуда идти. Ну пожалуйста!
     - Успокойся. Над этим надо поразмыслить. Видишь ли, я сам боюсь Мими не
меньше твоего. А что, по ее мнению, ты должна была мне рассказать?
     - По-видимому, она  знает, что-то о... об  убийстве и  думает,  будто я
тоже знаю... Но я не знаю, Ник, клянусь, что не знаю!
     -  Здорово  ты мне помогла,  -  пожаловался я.  -  И  все же  послушай,
сестричка:  кое-что ты,  тем не менее,  знаешь, вот  с  этого  мы и  начнем.
Выкладывай все с самого начала, в противном случае я не играю.
     Она сделала движение, будто собиралась перекреститься.
     - Клянусь, я все расскажу.
     - Вот и отлично. А теперь давай выпьем. - Мы взяли у Норы по стакану. -
Ты сказала ей, что уходишь?
     -  Нет, я  ничего не сказала. Может быть, она и не знает еще, что  меня
нет в моей комнате.
     - Это уже несколько лучше.
     - Вы не заставите меня вернуться? - заплакала она.
     Держа в руках стакан, Нора сказала:
     - Ребенку нельзя там оставаться, Ник, если ее так бьют.
     - Тс-с-с.  Я не знаю, - сказал  я. - Я подумал, что раз уж мы едем туда
ужинать, то Мими лучше не знать о...
     Дороти уставилась на меня, полными ужаса, глазами, Нора сказала:
     - Не думай, что теперь тебе удастся заставить меня туда поехать.
     Затем Дороти быстро проговорила:
     -  Но мама не ждет вас.  Я даже не  знаю, будет  ли она дома. В газетах
написали, будто вы при смерти. Она думает, что вы не приедете.
     - Тем лучше, - сказал я. - Мы увидим их.
     Она приблизила ко мне  побледневшее лицо, в  возбуждении  расплескав на
мой рукав немного виски.
     - Не ездите. Вам нельзя  сейчас туда ехать. Послушайте меня. Послушайте
Нору. Вам нельзя ехать. - Она повернула бледное  лицо и взглянула на Нору. -
Правда? Скажите ему, что нельзя.
     Нора, не отрывая взгляда темных глаз от моего лица,
     сказала:
     - Погоди, Дороти. Ему, должно быть, виднее, что
     лучше. В чем дело, Ник? Я скорчил ей гримасу.
     - Я просто иду на ощупь. Если вы говорите, что Дороти останется здесь -
пусть остается. Думаю,  она может спать с Астой.  Но  во всем остальном  вам
придется оставить меня в  покое. Я  не знаю, что буду делать, потому что  не
знаю, что делают со мной. Мне нужно выяснить.  И я должен  выяснить это  тем
способом, каким мне удобно.
     - Мы не будем вмешиваться, - сказала Дороти. - Правда, Нора?
     Ничего не ответив, Нора продолжала смотреть на меня.
     - Где  ты взяла  тот пистолет? -  спросил я. - И на  сей  раз давай без
беллетристики.
     Дороти облизнула губы, лицо ее порозовело. Она откашлялась.
     -  Смотри мне, - сказал я.  -  Если  расскажешь  очередную  небылицу, я
позвоню Мими, чтобы она приехала и забрала тебя домой.
     - Дай ей шанс, - сказала Нора. Дороти опять откашлялась.
     - Можно...  можно, я расскажу вам о том, что случилось со мной в раннем
детстве?
     - Это имеет какое-то отношение к пистолету?
     - Не совсем, однако это поможет вам понять, почему я...
     - Не сейчас. Как-нибудь в другой раз. Где ты взяла пистолет?
     - Зря вы не даете мне рассказать. - Она опустила голову.
     - Где ты взяла пистолет?
     Голос ее был едва слышен.
     - У мужчины в баре.
     Я сказал:
     - Я знал, что в конце концов мы докопаемся до правды.
     Нора нахмурилась и покачала головой, а я продолжил.
     - Ну хорошо, предположим, так оно и было. В каком баре?
     Дороти подняла голову.
     - Я  не  знаю. Кажется, это было на Десятой авеню. Ваш приятель, мистер
Куинн, наверное, знает. Это он меня туда привел.
     - Ты встретилась с ним после того, как ушла вчера от нас?
     - Да.
     - Случайно, я полагаю?
     Она с упреком посмотрела на меня.
     - Я  пытаюсь рассказать вам правду,  Ник. Я пообещала ему встретиться в
заведении под названием "Палма Клаб". Он написал мне адрес. После  того, как
я распрощалась  с вами  и  Норой,  мы встретились там и  поехали  по  разным
местам,  и закончили все в  том самом месте, где я  взяла пистолет. Это было
весьма сомнительное заведение. Спросите его, если не верите мне.
     - Это Куинн достал для тебя пистолет?
     - Нет. К тому моменту он отключился  и уже спал, уронив голову на стол.
Я оставила  его там. Работавшие в  баре сказали, что доставят его домой  без
всяких проблем.
     - А пистолет?
     - Я подхожу к этому. - Она залилась краской. - Куинн сказал,  что в том
заведении собираются гангстеры. Тогда-то я  и предложила туда поехать. Когда
он уснул, я  разговорилась с  одним мужчиной, который показался мне жутким и
отчаянным. Я была им очарована. И мне не  хотелось ехать домой, мне хотелось
вернуться сюда,  но я  не  знала, пустите ли вы меня. - Теперь лицо ее стало
пунцовым, и от смущения она путалась в словах. -  И  тогда я  подумала, что,
может, если я... если вы подумаете, что я оказалась в ужасном положении... к
тому же мне казалось, что так  я  буду  выглядеть менее глупо...  В общем, я
спросила этого жуткого отчаянного гангстера - или кем он там был, - не может
ли он продать мне пистолет или подсказать, где его купить. Он подумал, что я
шучу и сначала рассмеялся, но я сказала, что  не шучу, и тогда он, продолжая
ухмыляться, пообещал  разузнать, а когда вернулся,  то сказал, что может мне
его достать и спросил, сколько я заплачу. Денег у меня было  немного,  но  я
предложила  браслет,  однако  браслет,  по-видимому,  не  произвел  на  него
впечатления,  поскольку он  отказался  от него и  сказал, что возьмет только
наличные; тогда, в конце концов, я отдала ему двенадцать долларов - все, что
у  меня  было,  не считая одного доллара, который я оставила  на такси, - он
вручил мне пистолет, и  я  приехала сюда и наврала,  что боюсь  возвращаться
домой  из-за Криса. - В конце рассказа  она говорила так  быстро,  что слова
едва поспевали одно за другим, затем облегченно вздохнула, словно была рада,
что рассказ, наконец, окончен.
     - Значит, Крис не пытался за тобой ухаживать?
     Она закусила губу.
     - Пытался, но не так...  не  так настойчиво. - Она положила обе  ладони
мне на  руки, лицо ее почти касалось моего. - Вы  должны мне верить. Я бы не
смогла вам все  это рассказать,  не  смогла бы  выставить себя такой дешевой
вруньей, если бы все это было не правдой.
     - Если тебе  не верить, то дело  кажется более правдоподобным, - сказал
я. - Двенадцать долларов - недостаточная сумма. Впрочем, на время мы об этом
забудем. Ты знала, что Мими в тот день собиралась навестить Джулию Вулф?
     - Нет. Тогда я не  знала даже, что она разыскивает отца. В тот день они
не сказали, куда идут.
     - Они?
     - Да, Крис вышел из дома вместе с ней.
     - В котором часу это было?
     Она наморщила лоб.
     -  Должно быть,  около  трех,  во всяком  случае  после  двух тридцати,
поскольку  я  помню,  что  опаздывала  на  встречу  с  Элси  Хэмилтон  -  мы
договорились с ней пойти за покупками, - и в тот момент в спешке одевалась.
     - Домой они вернулись вместе?
     - Не знаю. Они оба уже были дома, когда я пришла.
     - В котором часу это было?
     -  После шести. Ник, неужели  вы думаете, будто они... Ах, я  вспомнила
одну фразу, которую она произнесла, пока одевалась. Не знаю,  что сказал  ей
Крис,  но мама ему ответила  тем тоном Ее Королевского Величества, каким, вы
знаете, она иногда говорит:  "Если  я спрошу, она  мне расскажет".  Больше я
ничего не слышала. Вам это может пригодиться?
     - Что она рассказала тебе об убийстве, когда ты вернулась домой?
     -  О,  она  просто  рассказала  о  том,   как  нашла   ее,  как  сильно
расстроилась, ну, еще о полиции и все такое прочее.
     - Она была сильно потрясена?
     Дороти покачала головой.
     - Нет, просто возбуждена. Вы же знаете маму. - С минуту она смотрела на
меня, затем медленно спросила:
     - Неужели вы думаете, что она имеет к этому какое-то отношение?
     - А что ты думаешь?
     -  Такое мне в голову не  приходило.  Я  просто  думала об отце. - Чуть
позже  она  мрачно  сказала:  -  Если  он  сделал  это, то  потому  что он -
сумасшедший, однако и она могла бы убить кого-нибудь, если бы захотела.
     - Совсем не обязательно, что это сделал один из них, - напомнил я ей. -
Полиция, похоже, выбрала Морелли. Зачем ей понадобилось  разыскивать  твоего
отца?
     -  Из-за  денег.  Мы на  мели:  Крис  все  потратил.  - Уголки  ее  рта
опустились.  - Полагаю, мы все ему помогли,  но он  истратил большую  часть.
Мама боится, что если у нее совсем не будет денег, он уйдет.
     - Откуда ты об этом знаешь?
     - Я слышала, как они разговаривали.
     - Думаешь, он и правда уйдет?
     Она уверенно кивнула.
     - Если у нее не будет денег. Я посмотрел на часы и сказал:
     - Остальное придется отложить до нашего возвращения. Как бы то ни было,
сегодня можешь остаться  здесь.  Располагайся как дома и позвони в ресторан,
чтобы ужин принесли сюда. Вероятно, тебе лучше никуда не выходить.
     Она жалобно посмотрела на меня и ничего не сказала.
     Нора похлопала ее по плечу.
     -  Не знаю, каковы его намерения,  Дороти, но раз он  говорит, что  нам
надо ехать туда  на ужин, то,  видимо, знает, о  чем идет  речь. Он не  стал
бы...
     Дороти улыбнулась и рывком поднялась с пола.
     - Я вам верю и больше не буду вести себя глупо.
     Я позвонил  вниз  администратору и  попросил  доставить  нашу почту.  В
пакете  были  пара  писем для Норы,  одно  для  меня,  несколько  запоздалых
рождественских открыток и  записок  с  просьбой  перезвонить по телефону,  а
также телеграмма из Филадельфии:

     НЬЮ-ЙОРК
     ГОСТИНИЦА "НОРМАНДИЯ"
     НИКУ ЧАРЛЬЗУ
     ПРОШУ  СВЯЗАТЬСЯ  ГЕРБЕРТОМ  МАКОЛЭЕМ  ДЛЯ  ОБСУЖДЕНИЯ  УСЛОВИЙ  ВАШЕГО
УЧАСТИЯ РАССЛЕДОВАНИИ  УБИЙСТВА  ДЖУЛИИ ВУЛФ ТЧК ВСЕ НЕОБХОДИМЫЕ  ИНСТРУКЦИИ
ПЕРЕДАЮ ЕМУ ТЧК УВАЖЕНИЕМ
     КЛАЙД МИЛЛЕР УАЙНАНТ.

     Вместе с запиской о том, что телеграмма получена  мною несколько  минут
назад, я вложил ее в конверт и отправил с  посыльным в Бюро по расследованию
убийств Полицейского департамента.

        X
     В такси Нора спросила:
     - Ты уверен, что чувствуешь себя нормально?
     - Конечно.
     - И это тебе не повредит?
     - Со мной все в порядке. Что ты думаешь о рассказе Дороти?
     Некоторое время она колебалась.
     - Ты ведь не веришь ей, правда?
     - Боже упаси - по крайней мере, до тех пор, пока сам все не проверю.
     - Ты  больше смыслишь в  подобных  вещах, нежели я,  -  сказала  она, -
однако  мне кажется,  что  девушка,  во  всяком случае, пыталась  рассказать
правду.
     -  Еще  и не то  можно  услышать от  людей, которые пытаются рассказать
правду. Это нелегко дается, если ты уже избавился от такой привычки.
     Она сказала:
     - Готова  поспорить, что вы многое  знаете  о  природе Человека, мистер
Чарльз.  Не так  ли? Вы  должны мне как-нибудь рассказать  о вашем  опыте на
поприще детектива.
     - Купить пистолет за двенадцать  долларов в баре... Что ж,  может быть,
однако... - сказал я.
     Мы проехали пару кварталов в молчании. Затем Нора спросила:
     - Что же с ней на самом деле происходит?
     - Ее отец - сумасшедший: девушка полагает, что она тоже.
     - Откуда ты знаешь?
     - Ты спросила. Я ответил.
     - Хочешь сказать, что ты гадаешь?
     -  Хочу сказать, что именно в этом ее  проблема; я не знаю, безумен  ли
Уайнант на самом деле, и если да, то  унаследовала ли она какую-то  долю его
безумия, однако она полагает, что ответ на оба вопроса утвердительный, и это
заставляет ее откалывать всякие номера.
     Когда  мы  остановились  перед  входом  в  гостиницу  "Кортлэнд",  Нора
сказала:
     - Это ужасно, Ник. Кто-то должен...
     Я сказал, что не знаю: может быть, Дороти и права.
     - Вполне вероятно, что в данную минуту она  вырезает кукольные платьица
для Асты.
     Мы  попросили  доложить о нашем приходе Йоргенсенам,  и после некоторой
задержки нам предложили подняться. Мими встретила нас  в  коридоре, прямо  у
лифта, встретила с распростертыми объятиями и обильными словоизлияниями.
     - Ох, уж эти мерзкие газеты!  Они довели меня до истерики своей чепухой
насчет того, что ты у порога  смерти. Я  звонила дважды, но внизу отказались
соединить с  вашим номером или сообщить о твоем состоянии.  - Она взяла меня
за  обе руки. - Я так рада,  Ник,  что  все это оказалось ложью, хотя вам  и
предстоит  сомнительное  удовольствие  провести  сегодняшний  вечер  с нами.
Естественно, я не ждала вас и... Да ты побледнел! Тебя действительно ранили!
     - Слегка, - сказал я. - Мне оцарапало пулей грудь, но ничего серьезного
нет.
     -  И  несмотря на  это ты  приехал  на ужин! Это  очень лестно, однако,
боюсь, в  то же время и глупо. - Она повернулась  к Норе. - Вы  уверены, что
было разумно позволить ему...
     - Я не уверена, - сказала Нора, - но он хотел приехать.
     - Мужчины  -  такие идиоты, - сказала  Мими и  обняла  меня. - Они либо
делают  из  мухи  слона, либо  совершенно  игнорируют  такие  вещи,  которые
могут... Впрочем, проходите. Давай-ка я тебе помогу.
     - Мне не так плохо, -  заверил я ее, однако она настояла  на том, чтобы
довести меня до кресла и обложить со всех сторон полдюжиной подушек.
     Вошел Йоргенсен, пожал мне  руку и сказал, что рад видеть меня в лучшем
здравии, нежели  то,  которое изобразили в газетах. Он склонился над Нориной
рукой.
     -  Если бы  вы  позволили мне отсутствовать еще с минуту, я бы закончил
приготовление коктейлей. - Он вышел.
     Мими сказала:
     -  Не знаю, где Дорри. Наверное, забилась куда-нибудь и сердится. У вас
нет детей, верно?
     - Нет.
     - Вы  много теряете,  хотя  временами  дети  могут  доставлять  крупные
неприятности.  - Мими вздохнула.  -  Полагаю,  я недостаточно строга.  Когда
приходится ругать Дорри,  она, похоже, думает, что я - настоящее чудовище. -
Лицо ее просветлело. -  А вот и второе мое дитятко. Ты ведь помнишь  мистера
Чарльза, Гилберт? А это - мисс Чарльз.
     Гилберт  Уайнант был на  два  года младше  сестры  и представлял  собою
длинного, неуклюжего  светлого юношу  восемнадцати  лет; подбородок под  его
слегка обвислыми губами почти  отсутствовал.  Величина необыкновенно  чистых
голубых глаз и  длина ресниц придавали его облику нечто девичье. Про  себя я
выразил надежду, что он перестал быть тем постоянно хныкающим занудой, каким
был в детстве.
     Йоргенсен  принес  напитки,  и  Мими  настояла,  чтобы  я  рассказал  о
перестрелке. Я рассказал, изобразив события  еще более  бессмысленными,  чем
они были на самом Деле.
     - Но зачем он к тебе приходил? - спросила она.
     - Бог его знает. Я бы и сам не прочь узнать об этом.
     Полиция тоже.
     - Я где-то читал,  что  когда преступников-рецидивистов обвиняют в том,
чего они не делали -  даже в незначительном  проступке - то  они  переживают
гораздо  больше,  нежели простые люди,  - сказал  Гилберт. - Вы думаете, это
правда, мистер Чарльз?
     - Вероятно.
     - За исключением  тех случаев,  -  добавил Гилберт -  когда речь идет о
каком-нибудь большом  деле, ну, понимаете, о таком, какое они и сами  хотели
бы совершить.
     Я опять сказал, что это вероятно. Мими сказала:
     - Не старайся быть вежливым с Гилом, Ник, когда  он несет чепуху. В его
голове намешано столько всякого чтива. Дорогой, сделай нам еще по коктейлю.
     Гилберт  вышел  за  миксером.  Нора  и  Йоргенсен  перебирали  в   углу
граммофонные пластинки.
     Я сказал:
     - Сегодня я получил телеграмму от Уайнанта. Настороженным взглядом Мими
обвела комнату, затем наклонилась вперед и почти шепотом спросила:
     - Что он говорит?
     -  Он  хочет,  чтобы  я  выяснил,  кто  убил  Джулию.  Телеграмма  была
отправлена сегодня в полдень из Филадельфии.
     Она тяжело дышала.
     - И ты собираешься заняться этим?
     Я пожал плечами.
     - Я передал телеграмму в полицию.
     Гилберт   вернулся   с  миксером.   Йоргенсен   и   Нора  поставили  на
проигрыватель пластинку с "Маленькими фугами"  Баха. Мими быстро выпила свой
коктейль и попросила Гилберта смешать ей еще один.
     Он сел и обратился ко мне:
     - Я хочу вас спросить: можно определить наркомана просто  на взгляд?  -
Он дрожал.
     - Очень редко. А что?
     - Просто любопытно. Даже если это неизлечимый наркоман?
     - Чем дальше  он зашел, тем больше шансов заметить, что с ним не все  в
порядке, но зачастую нельзя быть уверенным, что дело тут в наркотиках.
     - И  еще, - сказал он. - Гросс говорит, что когда тебя ударят ножом, ты
в первый момент  чувствуешь лишь  нечто вроде толчка, а боль приходит только
потом. Это так?
     - Да,  если тебя ударили довольно сильно довольно  острым  ножом. То же
самое  в  случае  с пулей: сначала чувствуешь  только  удар -  а  когда пуля
маленького калибра и в стальной оболочке, то и удар почти не  замечаешь. Все
остальное начинается после того, как в рану проникает воздух.
     Мими допила третий по счету коктейль и сказала:
     - Я  считаю,  что  вы оба  ведете  себя  неприлично  и гадко,  особенно
принимая во внимание то,  что случилось сегодня с Ником. Гил, попробуй найти
Дороти, ты же  знаешь кое-кого из ее подруг. Позвони им. Думаю, она  вот-вот
появится, но все же я за нее беспокоюсь.
     - Она у нас, - сказал я.
     - У вас? - Удивление ее могло быть и неподдельным.
     - Она пришла сегодня днем и попросила разрешения некоторое время пожить
у нас.
     Мими кротко улыбнулась и покачала головой.
     - Ох, уж эта молодежь! - Улыбка сошла с ее лица. - Некоторое время?
     Я кивнул.
     Гилберт, который явно ждал удобного момента, чтобы задать мне очередной
вопрос,  не проявил ни малейшего интереса к  разговору  между его матерью  и
мною.
     Мими опять улыбнулась и сказала:
     -  Прошу прощения за  ее назойливость по отношению к тебе и твоей жене,
однако, признаюсь, я вздохнула с облегчением,  когда узнала, что  она  сидит
там, а не болтается  невесть  где. Когда  вы  вернетесь,  она уже перестанет
дуться. Отправьте ее домой, ладно? - Она  налила  мне коктейль. -  Вы были к
ней очень добры.
     Я ничего не сказал.
     Гилберт начал было говорить:
     -  Мистер  Чарльз,  а  преступники - я  имею в  виду,  профессиональные
преступники - обычно...
     - Не перебивай, - сказала Мими. - Вы отправите  ее домой, не правда ли?
- Она  говорила вежливо,  однако тем тоном, который Дороти  назвала тоном Ее
Королевского Величества.
     - Она может остаться, если хочет. Норе ваша девочка нравится.
     Она погрозила мне полусогнутым пальцем.
     - Но я не позволю так ее портить. Надо думать,  она наговорила про меня
всякой ерунды?
     - Она что-то говорила о каких-то побоях.
     -  Вот-вот, -  снисходительно сказала  Мими, словно это подтверждало ее
правоту. - Нет, вам придется отослать ее домой, Ник.
     Я допил коктейль.
     - Ну? - спросила она.
     - Она может остаться у нас, если хочет, Мими. Нам нравится, когда она с
нами.
     - Это смешно. Ее место дома. Я  хочу, чтобы  она была здесь. - Голос ее
звучал несколько  резче. - Она еще только  ребенок. Вы не должны потакать ее
дурацким капризам.
     - Я ничего не сделаю. Если она хочет остаться, она останется.
     Злость в голубых глазах Мими выглядела очень привлекательно.
     - Это мой ребенок, и она еще не достигла совершеннолетия. Вы были к ней
очень добры, но  то,  что вы делаете сейчас - совсем не доброта, ни для нее,
ни для меня, и я не намерена с этим мириться. Если вы не отправите ее домой,
я  предприму  необходимые  шаги, чтобы  вернуть дочь.  Мне  не  хотелось  бы
занимать столь твердую  позицию в  этом вопросе, но учти, - Мими наклонилась
вперед и с расстановкой произнесла: - Чтобы сегодня же она была дома!
     Я сказал:
     - Не станешь же ты затевать со  мной драку, Мими. Она взглянула на меня
так, словно собиралась признаться мне в любви и спросила:
     - Это угроза?
     - Ну хорошо, - сказал я.  - Сообщи  в полицию, и пусть меня арестуют за
похищение детей, растление малолетних и хулиганство.
     Пронзительным, срывающимся от ярости голосом она проговорила:
     - И скажи своей жене, чтобы не лапала моего мужа!
     Рука  Норы, выбиравшей  вместе  с  Йоргенсеном следующую грампластинку,
лежала у него на рукаве. Они повернулись и с удивлением посмотрели на Мими.
     -  Нора, миссис  Йоргенсен хочет,  чтобы  ты не  трогала руками мистера
Йоргенсена, - сказал я.
     -  Ради  Бога,  простите,  пожалуйста. -  Нора  улыбнулась  Мими, затем
посмотрела  на меня, на лице у нее  появилось очень  искусственное выражение
озабоченности,  и  звенящим,  словно   у  читающей   наизусть  стихотворение
школьницы, голосом она сказала:
     - О,  Ник, ты  такой бледный! Я вижу,  ты совсем выбился из сил, и тебе
опять будет худо. Сожалею, миссис Йоргенсен, но,  думаю,  мне лучше  отвезти
его домой и немедленно уложить в постель. Вы извините нас, я надеюсь?
     Мими  сказала, что извинит.  Все проявили по  отношению  друг  к  другу
чудеса вежливости. Мы спустились вниз и взяли такси.
     - Итак, - сказала Нора, - ты договорился до того, что лишил себя ужина.
Что теперь будем делать? Поедем домой и поужинаем с Дороти?
     Я покачал головой.
     - Какое-то  время  я бы обошелся без  Уайнантов.  Поехали в ресторан  к
Максу: я бы поел устриц.
     - Ладно. Ну как, узнал что-нибудь?
     - Ничего.
     Она задумчиво сказала:
     - Обидно, что этот парень так симпатичен.
     - А что он из себя представляет?
     - Просто говорящая кукла. Обидно.
     Мы  поужинали  и вернулись в  "Нормандию".  Дороти нигде не было.  Нора
прошла по всем  комнатам и позвонила вниз администратору.  Никто  не оставил
для нас ни записки, ни информации.
     - Ну и что? - спросила она. Не было еще и десяти вечера.
     -  Может, и  ничего,  -  сказал я. -  А может,  и кое-что.  Думаю,  она
появится около трех утра, пьяная, с пулеметом, который ей  продали в Детском
мире.
     Нора сказала:
     - К черту Дороти. Одевай пижаму и ложись.

        XI
     На следующий день, когда  около  полудня Нора разбудила меня,  моя рана
беспокоила меня гораздо меньше.
     - Мой милый  полицейский желает тебя  видеть,  - сказала она.  - Как ты
себя чувствуешь?
     - Ужасно. Очевидно,  вчера я  лег спать  трезвым. -  Я оттолкнул Асту и
встал.
     Когда я вошел в гостиную, Гилд поднялся, держа в  руках стакан с виски,
и улыбнулся всем своим широким желтоватым лицом.
     - Что ж, мистер Чарльз, сегодня вы выглядите достаточно бодрым.
     Я  пожал  ему  руку,  сказал, что  действительно чувствую  себя  весьма
неплохо, и мы уселись. Он добродушно нахмурился.
     - И все же, напрасно вы меня разыгрываете.
     - Разыгрываю?
     - Конечно: разъезжаете по городу, встречаетесь с людьми после того, как
я отложил все вопросы и предоставил вам возможность отдохнуть. А я вроде как
рассчитывал, что это  даст мне преимущество в  разговоре с вами, если  можно
так выразиться.
     - Я не подумал, -  сказал  я. - Простите. Видели  ту телеграмму,  что я
получил от Уайнанта?
     - Ага. Мы сейчас прорабатываем ее в Филадельфии.
     - А как насчет того пистолета, - начал было я, - мне...
     Он остановил меня.
     -  Какого  пистолета?  Эту штуку  больше  нельзя  называть  пистолетом.
Ударный механизм разбит, все внутренности проржавели, затвор заклинило. Если
кто-то  хотя бы  пытался  стрелять из него  за  последние шесть месяцев,  то
можете  считать  меня  Папой  римским.  Давайте не  будем тратить  время  на
разговоры об этом куске металлолома.
     Я рассмеялся.
     -  Это  многое объясняет. Я взял его  у пьянчужки, который сказал,  что
купил пистолет в баре за двенадцать долларов. Теперь я ему верю.
     -  Чего  доброго, ему  как-нибудь  продадут нашу мэрию. Скажите честно,
мистер Чарльз, вы работаете над делом Вулф или нет?
     - Вы же видели телеграмму от Уайнанта.
     - Видел. Значит, на него вы не работаете. И все же, я повторяю вопрос.
     -  Я  более  не  являюсь  частным  детективом. Я  вообще  не  занимаюсь
детективной работой.
     - Это я уже слышал. И все же, я спрашиваю еще раз.
     - Ну хорошо. Нет.
     Он подумал с минуту и сказал:
     - Тогда я спрошу иначе: вас интересует это дело?
     -  Я  знаком  с  людьми,  которых оно  касается, поэтому,  естественно,
интересует.
     - И это все?
     - Да.
     - И вы не собираетесь начать работать над ним?
     Зазвонил телефон, и Нора направилась к аппарату, чтобы ответить.
     - Честно говоря, не знаю. Если меня по-прежнему будут втравливать в это
дело, то не могу сказать, насколько далеко все зайдет.
     Гилд покивал головой сверху вниз.
     - Понимаю. Не стану скрывать, я хотел бы видеть вас участвующим в  этом
деле - и при том на правильной стороне.
     - Вы имеете в виду, не на стороне Уайнанта. Он убил ее?
     -  Этого я  не  могу  сказать,  мистер  Чарльз,  но  нет  необходимости
объяснять, что он ничем не помог нам найти того, кто ее убил.
     В дверях появилась Нора.
     - Тебя к телефону, Ник.
     Звонил Герберт Маколэй.
     - Привет, Чарльз. Как себя чувствует наш раненый?
     - Нормально, спасибо.
     - Ты получил весточку от Уайнанта?
     - Да.
     -  Я  получил  от  него  письмо,  где  он  сообщает, что отправил  тебе
телеграмму. Ты слишком плох, чтобы...
     - Нет, я встаю и  вполне  могу выходить. Если  ты  будешь  в конторе во
второй половине дня, я загляну.
     - Отлично, - сказал он. - Я буду здесь до шести.
     Я вернулся в гостиную. Нора приглашала Гилда пообедать с  нами, пока мы
будем завтракать.  Он сказал, что эта очень любезно  с ее стороны. Я сказал,
что перед завтраком мне необходимо  выпить. Нора вышла, чтобы заказать еду и
приготовить напитки.
     Гилд покачал головой и сказал:
     - Она - очень замечательная женщина, мистер Чарльз.
     Я торжественно кивнул.
     -  Если, предположим, вас в это дело втравят,  как вы выражаетесь, то я
предпочел  бы  быть уверенным, что вы работаете с нами, нежели против нас, -
сказал он.
     - Я тоже.
     -  Значит, договорились,  - сказал Гилд. Он  слегка поерзал на стуле. -
Вряд  ли вы меня помните, однако когда раньше  вы работали  в этом городе, я
был постовым на Сорок третьей улице.
     - Конечно же, - вежливо солгал я.  - Мне фазу показалось, что где-то  я
вас... Без формы внешность сильно меняется.
     -  Пожалуй,  да.  Мне бы хотелось знать наверняка,  что вы не утаиваете
ничего, о чем бы мы уже не знали.
     - У меня нет подобного намерения. Я не знаю, что именно знаете вы. Я же
вообще мало знаю. Не видел Маколэя со дня убийства и даже газет не читал.
     Телефон  вновь зазвонил. Нора вручила нам напитки и пошла  отвечать  на
звонок.
     - В том, что  нам  известно, ничего особенно секретного  нет,  - сказал
Гилд, - и если вы готовы слушать, то  я не против рассказать вам об этом.  -
Он  попробовал коктейль  и с одобрением кивнул.  - Только сначала я хотел бы
задать  один вопрос.  Когда  вы  ездили к Йоргенсенам  прошлым  вечером,  вы
рассказали ей о том, что получили от него телеграмму?
     - Да, и сообщил ей, что передал телеграмму вам.
     - Что она сказала?
     - Ничего. Стала задавать вопросы. Она пытается найти его.
     Он слегка наклонил голову набок и чуть прикрыл один глаз.
     - Вы ведь  вряд ли всерьез рассматриваете возможность  того,  что они в
сговоре, верно? - Он поднял руку. - Поймите, я не представляю, с какой стати
и для чего им быть в сговоре, я просто спрашиваю.
     - Все вероятно, - сказал я, - однако, по-моему, можно быть относительно
уверенным в том, что они не работают вместе. А в чем дело?
     -  Думаю, вы правы, - сказал он  и неопределенно  добавил:  - Есть  тут
однако пара  моментов.  - Он  вздохнул. - Как  и  обычно.  Ну что  ж, мистер
Чарльз,  теперь вот что мы  знаем  наверняка,  и если  вы  сможете время  от
времени  добавлять что-нибудь - пусть  даже  незначительное  - по ходу моего
рассказа, буду вам очень благодарен.
     Я пробормотал что-то о намерении сделать все возможное.
     - Итак, примерно третьего октября этого года Уайнант сообщает  Маколэю,
что  ему  на некоторое  время необходимо  уехать  из города.  Он  не говорит
адвокату, куда едет  и  зачем,  но  у Маколэя  складывается впечатление, что
Уайнант  хочет сохранить  в тайне  свою  работу над каким-то изобретением  -
позднее  Джулия  Вулф  подтверждает правильность  этой догадки, - и  адвокат
полагает, что Уайнант прячется где-то в горах Адирондак, однако, когда позже
Маколэй спрашивает об этом Джулию, она отвечает,  будто знает не больше, чем
он сам.
     - Она была в курсе того, над каким изобретением он работал?
     Гилд покачал головой.
     -  Согласно  Маколэю  -  нет,  ясно только, что  для  этой  работы  ему
требовалось  большое  помещение,  а  также  дорогостоящие  приспособления  и
оборудование, поскольку именно о деньгах он  вел  переговоры с  Маколэем. Он
хотел устроить все так, чтобы Маколэй сосредоточил в  своих руках его акции,
ценные бумаги и прочие средства и был готов, когда понадобится, перевести их
в деньги,  а также взял под  контроль его банковские счета  и все остальное,
обеспечив  возможность  распоряжаться  ими, как если  бы  Маколэй был  самим
Уайнантом.
     - Хм-м, значит, полный контроль адвоката над всеми средствами, да?
     - Совершенно верно. И еще:  когда ему нужны  были  деньги,  он требовал
наличные.
     - Он всегда отличался нелепыми представлениями, - сказал я.
     - Именно  так о нем все  и отзываются. Похоже,  он не  хотел рисковать,
предоставляя кому бы то  ни  было шанс выследить его по чекам, или не желал,
чтобы  там, в горах,  знали, что  он - Уайнант.  Именно поэтому он не взял с
собой секретаршу - даже не сообщил ей, куда едет, если она сказала правду, -
и  отпустил бороду. - Левой рукой Гилд  погладил то  место, где должна  была
находиться воображаемая борода.
     - "Там, в горах", - процитировал я. - Значит, он был на Адирондаке?
     Гилд передернул плечом.
     -  Я   сказал   так  просто  потому,  что  Адирондак  и  Филадельфия  -
единственные места,  упоминания  о  которых мы  имеем.  Мы ищем в  горах, но
ничего не знаем. Может, искать нужно в Австралии.
     - И сколько денег наличными понадобилось Уайнанту?
     - Это я могу сказать точно. - Он достал из  кармана пачку замусоленных,
помятых, истрепанных бумаг, выбрал конверт, выглядевший чуть грязнее прочих,
и засунул остальные  бумаги  обратно  в  карман. - На  следующий день  после
разговора  с Маколэем он сам снял с банковского счета пять тысяч  наличными.
Двадцать восьмого - разумеется, октября,  вы понимаете,  -  Маколэй  по  его
просьбе получил еще пять тысяч, затем еще  две с  половиной тысячи - шестого
ноября,  одну тысячу - пятнадцатого,  семь с половиной - тридцатого, полторы
тысячи -  шестого (имеется в виду декабря),  тысячу - восемнадцатого  и пять
тысяч - двадцать второго, то есть, за день до ее убийства.
     - Почти  тридцать тысяч,  - сказал я. - Неплохой у него был  банковский
счет.
     -  Точнее,  двадцать восемь тысяч  пятьсот. - Гилд  положил  конверт  в
карман. - Но, как вы понимаете, это еще не все.  Несколько раз по его звонку
Маколэй  продавал  разные бумаги,  чтобы добыть деньги. - Он  опять  пощупал
карман. - У меня, если хотите взглянуть, есть список того, что он продал.
     Я сказал, что не хочу.
     - Каким образом он передавал деньги Уайнанту?
     - Каждый раз, когда ему нужны  были деньги, Уайнант писал секретарше, а
она получала их у Маколэя. У него есть ее расписки.
     - А как она передавала их Уайнанту?
     Гилд покачал головой.
     - Она сказала  Маколэю, будто  встречалась  с Уайнантом  в тех  местах,
которые тот назначал, но Маколэй полагает, что она знала,  где он находится,
хотя всегда отрицала это.
     - Может, те последние пять тысяч были при ней, когда ее убили, а?
     -  Что  могло бы  превратить дело  в  ограбление,  если  только  он,  -
водянистые серые  глаза Гилда были почти закрыты, - не убил ее, когда пришел
за ними.
     -  Или  же,  -  предложил  я, - если кто-то  еще, убивший  ее по другой
причине, не нашел деньги и не решил, что неплохо прихватить их с собой.
     - Конечно, - согласился он. - Подобные  вещи случаются сплошь и  рядом.
Иногда  случается даже, что люди, обнаружившие  тело,  прежде чем сообщить в
полицию, прихватывают с собой кое-какую мелочь. -  Он поднял большую ладонь.
- Само собой, касательно миссис Йоргенсен - такой дамы,  как она, - надеюсь,
вы не думаете, что я...
     - К тому же, - сказал я, - она ведь была не одна, верно?
     -  Одна она там была очень недолго. Телефон  в  квартире  не работал, и
лифтер  с домоуправляющим  спускались  вниз,  чтобы  позвонить  из  конторы.
Однако,  поймите меня  в этом вопросе  правильно:  я не  говорю,  что миссис
Йоргенсен сделала что-нибудь предосудительное. Не станет же  такая дама, как
она...
     - А что случилось с телефоном? - спросил я.
     В прихожей зазвонил звонок.
     -  В  общем, - сказал Гилд, - не знаю, что и думать  по этому поводу. В
телефоне...
     Он оборвал фразу, так как в комнату вошел официант и принялся накрывать
на стол.
     -  Насчет телефона,  -  сказал Гилд, когда мы уселись за стол. -  Как я
сказал, не знаю,  что  и думать по  этому поводу. В телефоне,  прямо в самой
трубке, застряла пуля.
     - Случайное попадание или?..
     - С таким же  успехом я могу спросить и вас. Пуля из того же пистолета,
что  и те четыре, которые попали в нее, но промахнулись ли этой пулей, когда
стреляли в  секретаршу, или  специально метили в телефон,  сказать не  могу.
Такой способ заткнуть телефон кажется мне несколько шумным.
     - Кстати, - сказал я.  - Слышал ли кто-нибудь стрельбу? Тридцать второй
калибр - не ахти какое оружие, но кто-то же должен был услышать выстрелы.
     - Конечно,  -  сказал  он  с  отвращением.  -  То  место  просто  кишит
людишками,  которым сегодня кажется, будто они что-то слышали, но тогда  они
ничего не  предприняли,  и, видит Бог,  их рассказы  о том,  что  именно они
слышали, не очень-то совпадают один с другим.
     - Обычно так и бывает, - сочувственно сказал я.
     -  Мне ли этого не  знать, - Он сунул вилку  с  едой в рот.  - О чем  я
говорил? Ах, да, о Уайнанте. Он отказался  от квартиры  и, когда уехал, сдал
свои вещи  на хранение. Мы их  просмотрели - вещи - но пока не нашли ничего,
что указывало бы, куда он уехал или над чем работал, хотя, как мы надеялись,
осмотр вещей мог бы  нам помочь. Не больше нам повезло и с его мастерской на
Первой  авеню.  Она,  с  момента  его  отъезда  была  постоянно  заперта  за
исключением тех случаев, когда секретарша заходила туда на час-другой дважды
в  неделю,  чтобы  разобраться  с  его  почтой  и другими  вещами. В  почте,
поступившей после того, как ее убили, для нас нет  ничего интересного. Также
ничего полезного не  нашли  мы  и  в ее квартире.  - Гилд  улыбнулся Норе. -
Наверное, для вас все это Должно быть слишком скучным, миссис Чарльз.
     - Скучным? - Она удивилась. - Я слушаю, затаив дыхание.
     -  Дамам обычно  нравятся  более  красочные  истории,  -  сказал  он  и
кашлянул. - С этаким ореолом. Как бы то ни было, мы не нашли никаких намеков
на  то, где он находился, как вдруг в прошлую  пятницу  он звонит  Маколэю и
назначает на два часа в холле  гостиницы "Плаца"  встречу. Маколэя в конторе
не было, поэтому Уайнант просто оставил для него информацию.
     - Маколэй был здесь, - сказал я, - обедал со мной.
     -  Он  сказал  мне об  этом. В  общем, Маколэй не  может  добраться  до
гостиницы раньше,  чем почти уже в три  часа,  не  находит  там  Уайнанта  и
узнает, что Уайнант там не  проживает. Адвокат пытается дать его описание, с
бородой и без нее, однако никто из  служащих отеля не припоминает, что видел
изобретателя.   Маколэй   звонит  в   свою  контору,  но   Уайнант  туда  не
перезванивал.  Тогда  адвокат звонит  Джулии Вулф, и  она говорит ему, будто
даже  не знала, что Уайнант в городе,  чему  Маколэй не верит, поскольку  он
только  вчера  передал ей  пять  тысяч  долларов  для  Уайнанта, и,  по  его
расчетам, Уайнант приехал как  раз  за ними, однако адвокат  просто  говорит
секретарше "спасибо", вешает трубку и продолжает заниматься своими делами.
     - Какими делами, например? - спросил я.
     Гилд перестал жевать кусок хлеба, который только что положил в рот.
     -  Между прочим, думаю, нам не помешает  об этом знать.  Я  выясню. Нам
показалось, что его не в чем подозревать, поэтому мы не позаботились об этом
сразу, однако всегда не мешает знать, у кого есть алиби, а у кого нет.
     Я отрицательно покачал головой в ответ на вопрос, который он не решился
задать.
     - Не  вижу, в чем его следовало бы подозревать за исключением того, что
он - адвокат Уайнанта и, вероятно, знает больше, чем говорит.
     -  Конечно, я понимаю. Что ж,  наверное,  для  того  люди и прибегают к
помощи адвокатов. Теперь касательно секретарши: возможно, ее настоящее имя -
совсем не Джулия Вулф. Пока  у  нас не было возможности  выяснить наверняка,
однако мы узнали,  что она была  не совсем тем человеком, кому он, исходя из
общепринятых  понятий, мог бы спокойно доверить все эти  деньги -  я  имею в
виду, если он знал о ее прошлом.
     - У нее была судимость?
     Он покивал головой сверху вниз.
     -  Очень милый расклад получается. Года  за два перед тем, как эта дама
начала  работать на него, она отсидела шесть месяцев на Западе, в Кливленде,
по обвинению в мошенничестве под именем Роды Стюарт.
     - Полагаете, Уайнант знал об этом?
     - Спросите что-нибудь полегче. Не похоже, иначе вряд ли  он позволил бы
ей  спокойно  разгуливать  со  всеми этими  деньгами, хотя  кто  его  знает.
Говорят, он  был без ума от нее, а  вы  знаете, до чего могут дойти мужчины.
Она время от времени развлекалась с Шепом Морелли и его ребятами.
     - У вас действительно есть улики против Морелли? - спросил я.
     - В этом деле нет, - с сожалением сказал он, - но мы разыскивали его за
кое-что  другое.  -  Он  слегка сдвинул песочного цвета брови.  - Хотел бы я
знать, что  заставило его явиться  к  вам  сюда.  Конечно, от этих хануриков
можно ожидать чего угодно, и все же хотелось бы знать.
     - Я рассказал вам все, что мне известно.
     -  Не сомневаюсь в этом, - заверил меня  Гилд. Он повернулся к Норе.  -
Надеюсь, вы  не  думаете,  что мы  слишком  грубо  обошлись  с ним,  однако,
понимаете, приходится...
     Нора улыбнулась,  сказала,  что прекрасно понимает и  налила кофе в его
чашку.
     - Спасибо, мэм.
     - Что такое "ханурики"? - спросила она.
     - Алкоголики или наркоманы.
     Она посмотрела на меня.
     - А что, Морелли был...
     - Нагрузился по самые уши, - сказал я.
     - Почему  ты мне не  сказал?  - пожаловалась  она. - Я всегда пропускаю
самое интересное.  - Она  встала из-за стола, чтобы ответить  на  телефонный
звонок.
     -  Вы  собираетесь возбуждать  против него дело за  то,  что  он в  вас
стрелял? - спросил Гилд.
     - Нет, если только это не нужно вам.
     Он  покачал  головой.  Голос  его  звучал  равнодушно,  хотя  в  глазах
промелькнуло что-то вроде любопытства.
     - Думаю, пока у нас на него достаточно материала.
     - Вы говорили о секретарше.
     - Да, - сказал он. - В общем,  мы выяснили, что она часто не ночевала у
себя  иногда по  два-три дня подряд. Может,  в  это время она встречалась  с
Уайнантом. Не знаю. Нам не удалось пробить брешь в показаниях Морелли о том,
что он не видел ее последние три месяца. Что вы думаете по этому поводу?
     - То же,  что  и вы,  - ответил я. -  Уайнант исчез как раз  около трех
месяцев назад. Может, здесь что-то кроется, а может и нет.
     Вошла Нора и сказала, что звонит Харрисон Куинн. Он сообщил, что продал
некоторые  ценные бумаги, которые я  записал в графу "убыли",  и  назвал мне
цены.
     - Ты видел Дороти Уайнант? - спросил я его.
     - С тех  пор,  как оставил ее у вас, не видел, но  сегодня  после обеда
встречаюсь  с  ней  в  "Пальме",  мы идем  пить  коктейли.  Вообще-то,  если
хорошенько подумать, она просила тебе не говорить об этом. Ну, что скажешь о
золотых акциях, Ник? Ты много потеряешь, если не войдешь в дело. Эти  дикари
с Запада, как только соберется Конгресс, устроят нам такую инфляцию  это  уж
наверняка, а  даже  если и не устроят, в любом случае все этого  ожидают.  Я
тебе  на прошлой  неделе сказал,  что  уже ходят  разговоры о  необходимости
достичь соглашения...
     - Хорошо, - сказал я и дал ему указание приобрести некоторое количество
акций "Доум Майнз" по двенадцать долларов.
     Затем он вспомнил, что  видел в  газетах  сообщения  о моем ранении. Он
говорил  об  этом  очень  неопределенно  и  обратил  мало  внимания  на  мои
заверения, что со мной все в порядке.
     - Полагаю, сие означает,  что пару дней никакого пинг-понга не будет, -
сказал  он с  искренним, по всей видимости, сожалением.  -  Послушай, у тебя
ведь были билеты на сегодняшнюю премьеру. Если ты не можешь пойти, то я...
     - Мы пойдем. В любом случае, спасибо.
     Он  рассмеялся и,  попрощавшись, положил  трубку.  Когда я  вернулся  в
гостиную,  официант  убирал  со стола. Гилд удобно устроился на диване. Нора
говорила:
     -  ...приходится   каждый  год  уезжать  на  рождественские  праздники,
поскольку  те  родственники, которые у  меня еще  остались, слишком  всерьез
относятся к Рождеству,  и если мы дома, то либо они едут в гости к нам, либо
мы вынуждены ехать в гости к ним, а Ник этого не любит.
     В углу Аста лизала лапы.
     - Я отнимаю  у вас массу  времени,  - Гилд посмотрел на часы. - Мне  не
хотелось навязываться...
     Я сел и сказал:
     - Мы как раз подошли к самому убийству, не так ли?
     - Как раз. - Он расслабился и опять уселся на диван. - Это  произошло в
пятницу двадцать третьего в какое-то время до трех-двадцати пополудни, когда
миссис Йоргенсен пришла туда и нашла ее. В известной степени трудно сказать,
сколько  времени  она лежала там, умирая, прежде чем ее обнаружили. Мы знаем
только, что с ней все было в порядке, и  она ответила на телефонный звонок -
с  телефоном,  кстати, тоже все было в  порядке, - около  половины третьего,
когда секретарше позвонила  миссис  Йоргенсен;  с ней  по-прежнему ничего не
случилось и около трех, когда звонил Маколэй.
     - Я не знал, что миссис Йоргенсен звонила.
     - Это факт. - Гилд  откашлялся. - У  нас не было никаких подозрений  на
этот счет, вы понимаете, но  мы  проверили, потому что  таков  порядок, и от
телефонистки  в  отеле  "Кортлэнд"  узнали,  что  около  двух-тридцати   она
соединяла с квартирой секретарши миссис Йоргенсен.
     - А что сказала миссис Йоргенсен?
     - Сказала, что хотела узнать, где Уайнант, но Джулия Вулф ответила, что
будто бы не знает, и тогда миссис Йоргенсен, полагая, что та лжет и  что она
сможет  вытянуть из  нее правду  при личной встрече, спросила,  может ли она
заглянуть  на  минуту,  и Джулия  ответила: "Конечно".  - Нахмурившись, Гилд
посмотрел на мое колено. - В общем, она туда поехала и нашла  секретаршу уже
почти мертвой. Люди, проживающие в доме, не помнят, что видели, как кто-либо
входил в квартиру Вулф или выходил из нее, но это и понятно. Кто  Угодно мог
войти, выйти и остаться  незамеченным. Пистолета  там не было. Не было также
никаких следов  взлома, а к  вещам в квартире никто не  прикасался, как я  и
говорил. Я  имею  в виду, что квартиру, похоже, не обыскивали. На руке у нее
было кольцо с бриллиантом стоимостью,  по всей видимости, в несколько сотен,
а в сумочке оказалось тридцать с чем-то долларов. Жильцы дома знают Уайнанта
и Морелли - оба они частенько туда  заходили, - но уверяют, что не видели ни
того, ни  другого довольно давно. Дверь на пожарную лестницу была заперта, а
по самой лестнице,  похоже,  в последнее время не ходили. - Он повернул руки
ладонями вверх. - Вот, пожалуй, и весь наш урожай.
     - Никаких отпечатков пальцев?
     - Только принадлежащие ей самой и людям, которые убирают квартиры в том
доме, насколько удалось установить. Ничего полезного для нас.
     - И никаких сведений от ее друзей?
     - Похоже, у нее не было друзей - близких, по крайней мере.
     - А что насчет  этого -  как бишь  его - Нанхейма который опознал в ней
подругу Морелли?
     -  Он просто знал секретаршу в лицо, поскольку видел ее несколько раз в
обществе Морелли, и узнал ее фотографию в газете.
     - А кто он?
     - С ним все в порядке. Нам все о нем известно.
     - Вы ведь не станете утаивать от меня информацию  после того, как я дал
обещание ничего не утаивать от вас?
     -  Что ж,  - сказал Гилд - если это  останется между нами: он - парень,
который время от времени делает кое-какую работу для нашего департамента.
     - О-о.
     Он поднялся.
     - Как ни прискорбно, но дальше нам продвинуться  не удалось. Вы  можете