ивались соображениями. Убийца наверняка знал, что никто, кроме Алиции, шкафчик открывать не станет. Значит, он из наших знакомых, значит, придется, видимо, расстаться с концепцией кого-то со стороны. После ряда неудач он придумал, казалось бы, верный способ разделаться с Алицией: можно было спать в ее кровати, можно было ходить в ее халате, но открыть заветный шкафчик могла только она лично! Как видно, убийца не знал Бобуся... Мы оставили в распоряжении преступника пустой дом на весь день, времени у него было предостаточно... - Алиция, шла бы ты спать, уже поздно, а завтра тебе с раннего утра ехать в Виборг, - сказала вдруг Зося. - Как я могу спать, когда в этом доме все время что-то случается! Может, еще где подложена какая взрывчатка... - Проверь под своей кроватью и в машине. - Да, кстати, а где же машина? - вспомнила вдруг Алиция. - Во сколько Торстен уехал? В девять? Так где же он? - Может, здешняя станция техобслуживания уже не работала, и ему пришлось ехать в Копенгаген. Полчаса пути, потом подождать на станции, еще час обратная дорога... Часа два как минимум! - Да, но уже прошло четыре часа! Покончив со шкафчиком, эксперт что-то стал рассказывать господину Мульдгорду, который вдруг проявил признаки беспокойства. - Машина пани нумер какая есть? - спросил он у Алиции. - ВМ 18 235, - ответила Алиция, взглянув на бумажку, приколотую к книжной полке. - А что? Полицейский по-датски повторил номер эксперту, после чего оба мужчины, обменявшись взглядами, уставились на Алицию. Мы с тревогой ждали объяснений. - Не есть хорошо, - произнес герр Мульдгорд как бы с укором. - Вельми плохо. Огнь великий на автострада. Машина "вольво" нанес удар цистерна бензин. Нумер зело подобен... - Торстен! - вскричала побледневшая Алиция. Мы сорвались с мест. Третье покушение за один день! Нет, это уж слишком! Эксперт что-то сказал по-датски, и Алиция просто окаменела. - Что он сказал? - Зося трясла ее за плечо. - Что он сказал? Алиция не могла вымолвить ни слова. Перевел герр Мульдгорд: - Внутре машина в пепел и прах обращенные останки... Его голос прервался от огорчения и сочувствия. - Матерь божия, что за кошмарный вечер! Сколько же можно?! Через минуту мы мчались к месту катастрофы на полицейских машинах, проигнорировав глупые протесты Бобуся и Белой Глисты, боявшихся оставаться дома в одиночестве. Действительно, фатальный день. Ну ладно, несчастье с Бобусем нас, прямо скажем, не очень огорчило. Фру Хансен для нас - человек почти незнакомый. Но Торстен! Такой симпатичный, милый юноша. Ужасная, чудовищно несправедливая смерть! Несчастный случай произошел у развилки дорог на Хиллерод и Хельсингер. Случайно оказавшиеся на месте происшествия свидетели показали, что со стороны Хельсингера ехала цистерна с бензином. Увидев "вольво", идущую навстречу из Копенгагена и собирающуюся свернуть на Хиллерод, шофер цистерны притормозил. Из виража "вольво" вышла на довольно большой скорости. Вместо того, чтобы взять немного левее, машина пошла прямо и врезалась в цистерну. Огонь вспыхнул сразу же. К тому времени, когда мы подъехали, огонь был уже погашен, но суматоха еще царила порядочная - еще бы, такие автокатастрофы случаются не каждый день. От Алициной машины осталась куча металлолома. Стояли две санитарные машины. В одну сложили обращенные в пепел останки, а, точнее, обугленный труп. Возле второй толпились люди. Всю дорогу Алицию трясло так, что у нее стучали зубы, теперь же она потеряла остатки самообладания. Плача и крича, она рвалась из объятий Зоси к санитарной машине с обугленным трупом, заметно усиливая суматоху. Привлеченные ее криками, подтянулись люди, толпившиеся возле второй санитарной машины, и среди них я, не веря своим глазам, увидела Торстена собственной персоной, живого и невредимого, правда, в слегка разодранной одежде. Растолкав полицейских, я пробилась к Алиции: - Успокойся! Перестань кричать! Зачем оплакивать чужие трупы, мало тебе своих? Торстен жив! Полуживая от горя и отчаяния, Алиция отцепилась от захваченной сверхъестественным усилием санитарной машины и бросилась к Торстену. Торстен позволял себя ощупывать, обнимать, обцеловывать и что-то выкрикивал в возбуждении. Бригада медработников и полиция, не скрывая своего глубочайшего негодования, пытались вырвать его у Алиции и затолкать обратно во вторую санитарную машину. И как его при этом не разорвали на куски! На обратном пути в Аллерод Алиция со слов Торстена объяснила, что произошло. - Он говорит - вышла из строя система управления. Руль свое, а колеса свое. Вдруг отделилось одно от другого. И он уже ничего не успел сделать, потому что тут перед носом появилась цистерна, она шла слишком близко к середине шоссе. Торстен только и успел снять ногу с газа. Что было дальше - не знает, потерял сознание. В момент удара его вышвырнуло из машины, замок в левой дверце у меня был испорчен, еле держал. Потом пришел в сознание и говорит, что чувствует себя хорошо. В больницу его забрали потому, что опасаются сотрясения мозга. И правильно опасаются, по-моему. Уж очень он был возбужден. Боюсь, как бы у него не было сотрясения чего-нибудь еще, он был совсем непохож а флегматичного, неторопливого Торстена, какого мы знали. Мало того, что выскочил из санитарной ашины и бросился к Алиции, мало того, что возбужденно выкрикивал технические подробности аварии, - когда его вторично запихивали в санитарную машину, он вырывался из рук полицейских и медработников, подбегал к нам, громким голосом продолжая кричать что-то с несвойственным датчанам темпераментом. - Так кто же сгоревшая жертва? Обугленный труп? - Какой-то совершенно незнакомый человек. Подошел к Торстену на станции техобслуживания в Копенгагене и попросил подвезти до Аллерода. - Ужасно! Ни в чем не повинный человек! Так уж, видно, судьбой ему предназначено... - А водитель цистерны жив? - Жив. Успел выскочить из машины, только немного обгорел. По мнению Торстена, с моей машиной что-то сделали специально. - Наверняка. Охотясь за тобой, наш убийца изведет добрую половину человечества. И останетесь на свете только ты, он и тараканы. - И тараканы? - Ну да, говорят, они выживут даже в термоядерной катастрофе. Впрочем, не уверена, может, не тараканы, а клопы, помню только, что какие-то несимпатичные животные. - Интересно, когда он успел это сделать? - Наш убийца - трудяга, ничего не скажешь. Ему бы взяться за что-нибудь полезное... Кто из твоих знакомых такой трудолюбивый? Не Анита же... - Ой, боюсь я бросать подозрение на человека, но если говорить о работящих, то только Рой... Всю дорогу домой мы строили разные предположения насчет того, когда именно можно было испортить машину Алиции и мог ли Рой это сделать. В последнее время Алиция вовсю пользовалась машиной, ездила на ней по всей стране, на длительное время оставляя где попало, преимущественно в местах безлюдных и плохо освещенных, так что у преступника возможностей было множество. Ни к чему определенному мы не пришли. - Какое счастье, что машина застрахована! - сказала Алиция. - Похоже, теперь я смогу, наконец, купить новую. Свою точку зрения высказал по этому поводу Бобусь, проснувшийся с нашим возвращением домой. - А чего еще можно ожидать, если с машиной обращаются так, как Алиция? - презрительно заметил он. - Я это давно предвидел. Ведь ее машина в столь ужасном состоянии... - Конечно! - подхватила я. - Совсем сгоевшая! Бобусь пожал плечами и сморщился - наверое, темечко жгло. - Сгоревшая - не сгоревшая, это не имеет значения. Она уже давно никуда не годилась. Просто Алиция не умеет следить за машиной. В такой машине и портить ничего не надо, она и без того разваливалась. Небось, Алиция сама что-то мастерила и испортила. - Ну да, я вечно все порчу, - согласилась Алиция, которую чудесное спасение Торстена и страховка за машину привели в состояние беззаботной радости. - Особенно я люблю портить систему управления. А также выводить из строя тормоза. И отвинчиваю гайки от колес. Все хочу, чтобы когда-нибудь что-нибудь оторвалось... - Ну уж с тобой я никогда не сяду в машину. Надо быть самоубийцей... - Самоубийцей надо быть, чтобы жить в этом доме, - проворчала Зося. - Интересно, когда до него это дойдет? - Ах, дорогая, какие ты потерпела убытки! - Белая Глиста обратилась к Алиции с притворным сочувствием, но ей не удалось скрыть удовлетворение в голосе. - Такие убытки! - Тут я понесла большие убытки, - отпарировала Алиция, указывая на кучу обломков, которые еще недавно были магнитофоном. - Машина была застрахована, а магнитофон нет. - Старая развалина, а не магнитофон, - фыркнул Бобусь. Не выдержав, Зося выскочила из комнаты, хлопнув дверью. Я тоже не выдержала, хотя и клялась себе не реагировать на Бобуся. - Некоторые любят старые развалины, - заметила я философски, пытаясь одним глазом смотреть на Бобуся, а другим на Белую Глисту, которая была старше меня на два года. А толще на все двадцать. Нахмурившаяся было Алиция опять расцвела и бросила мне благодарный взгляд. Думаю, для нее вполне достаточной компенсацией за разбитый магнитофон стала разбитая вдребезги Бобусева надежда на романтическую идиллию со своей Глистой - какая уж тут романтика, когда содран скальп! Еще немного постараться нашему преступнику - и Белая Глиста не выдержит. - И нисколечко мне его теперь не жаль, - сказала я о Бобусе, когда мы с Алицией остались одни. - Он ее вполне заслужил. - А разве когда-то ты его жалела? - удивилась Алиция. - Жалела, давно, когда еще его не знала, а ты говорила, что он, в сущности, порядочный человек. - Скажи пожалуйста! Неужели я так когда-то считала? - Считала. Впрочем, каждый может ошибаться. А Белую Глисту я хорошо знала, правда, не лично, по ее делам. Помню, как она отбила мужа у одной хорошей женщины, и эта женщина рыдала у меня на груди. И о других подобных подвигах ее слышала, лишь бы мужик был состоятельный. Глиста гналась за богатством без удержу и без зазрения совести. Так что Бобусь имеет то, что заслужил. - Пойду-ка я спать, - сказала Алиция. - Мне ведь и в самом деле с самого утра надо ехать в Виборг. Надеюсь, сегодня больше уже ничего не случится... x x x Расставаясь с нами, господин Мульдгорд дал понять, что его удивляет целый ряд моментов, что он хотел бы их для себя прояснить и что с этой целью он приедет к нам завтра вечером, после возвращения Алиции из Виборга. Поскольку у Алиции теперь не было машины и ехать она собиралась на машине Оле вместе с другими родственниками, можно было надеяться на ее возвращение вовремя. Мне совершенно не улыбалось провести весь день в обществе Бобуся и Белой Глисты, но совесть не позволяла оставить Зосю одну с ними. Поэтому я отказалась от мысли съездить в Копенгаген и решила остаться дома. Тем более что могло прийти письмо (я его очень ждала) - ответ на мое письмо (а точнее, письма), в которых я описывала происходящие у нас события. Зося внесла предложение поискать пропавшее письмо Эдика. - Самой Алиции в жизни его не найти, - сказала она с раздражением. - Ее паршивых бумаг касаться не будем, а обшарим все другие места. По крайней мере, будем знать, где его наверняка нет. А драгоценные гости пусть делают что хотят, я не намерена цацкаться с ними! И вообще, глаза бы мои на них не глядели. Павел, марш в гостиницу! Немедленно отправляйся! Ловушку можешь обдумывать и сидя в гостинице. Ну, Иоанна, за дело! Я отнюдь не разделяла Зосиной уверенности насчет отсутствия Эдикова письма в тех местах, которые мы с ней обшарим, ибо Алиция могла свести насмарку всю нашу работу, перекладывая с места на место, как это у нее водится, вещи уже в ходе наших поисков. Тем не менее я послушно принялась за дело. Начали мы с подвала и, покончив к вечеру с мастерской, с ног валились от усталости. Мы перетряхнули весь шкаф Торкиля с его рисунками, осмотрев каждый рисунок, каждую бумажку. Проверили все полки с огородным инвентарем. Перебрали тысячи каких-то бебехов в картонных коробках. Просеяли искусственные удобрения и чуть не на кусочки разобрали катафалк. Педантично исследовали каждую простыню и наволочку, каждое полотенце. И теперь могли поклясться, что Эдикова письма в мастерской не было. - Разве что эта ненормальная сорвала паркет с пола, спрятала под ним письмо, а потом уложила его обратно, - отдуваясь и вытирая пот со лба, сказала Зося. - Хотя сомнительно. Вряд ли забыла, если бы отдирала паркетины. Приготовив себе заслуженный ужин и не принимая во внимание при этом Бобуся с Глистой, мы сели поесть и передохнуть. - Пусть сами питаются, - здраво заметила Зося. - Если чего не то съедят, я не буду отвечать. Ты как считаешь? Я считала так же. Ведь не слепые же они, видят, что творится в доме, так уж пусть питаются на собственную ответственность. За ужином мы высказали мысль, что убийца, устроив вчера столько покушений, должен же заинтересоваться их результатом, поэтому первый, кто позвонит с невинным вопросом "Как дела?", и будет самым подозрительным. И тут явилась Эва. Паштет с салатом застрял у меня в горле. - Я забежала узнать, как у вас дела, - защебетала Эва, но это был какой-то нервный щебет. - Просто я была тут по соседству и подумала - дай себе забегу. А где Алиция? Тысячи подозрений зароились в голове. - Ты на машине? - проглотив и запив глотком чая помеху в горле, поинтересовалась я, так как вроде слышала шум мотора. - Ах нет, - ответила Эва. - То есть да... То есть нет... Меня подбросили на машине, а возвращаться я буду поездом. Послушайте, не дадите ли вы мне кофе? - Алиции нет дома и мы не помним, куда она поехала, - веско произнесла Зося. - Кофе сейчас приготовим. И для них тоже, Иоанна? Кофе можно было пить спокойно, уж о его безвредности мы проявляли особую заботу. Можно, конечно, пожертвовать и для гостей, хотя жалко. Эва то и дело посматривала на часы, нервно поправляла волосы и ко вчерашним событиям в нашем доме проявила весьма умеренный интерес. И при этом выглядела так, что при виде ее Белая Глиста позеленела, схватила кофе и плотно закрыла за собой двери комнаты, в которой Бобусь пребывал со своим травмированным темечком. Зося многозначительно молчала, разглядывая в упор самую подозрительную кандидатуру. - Ну мне пора, - вдруг заявила Эва. - Послушай, Иоанна, не могла бы ты проводить меня до станции? Естественно, я могла. Обычно от дома Алиции до станции девять минут пути нормальным шагом. Приблизительно через полчаса мы были на полдороге. - Это ужасно, у меня уже нет сил! - в отчаянии выкрикивала Эва. - Я никак не могу от него отделаться! Преследует меня на каждом шагу, является за мной на машине, не могу же я устраивать ему сцены на людях, вот и вынуждена была сюда приехать, ничего другого мне не пришло в голову. Больше всего боюсь, как бы Рой не узнал, он не поверит, что мне этот тип опостылел, ты ведь сама видела, каков он внешне! - Да нет, мне он не понравился, - робко вставила я. Эва в отчаянии махнула рукой. - Джузеппе - брюнет, у Роя комплексы, он убежден, что я предпочитаю черных. И как ему объяснить, что это не так?! Ведь датский язык такой трудный... Черт бы побрал эти языки. И в самом деле, положение Эвы осложнялось тем, что они с Роем общались исключительно на английском. Ни для Эвы, ни для Роя это не был родной язык, так что уже неоднократно случались недоразумения даже по самым простым вопросам. А что же говорить о таком сложном! - Так что мне с ним делать? - в отчаянии выкрикнула Эва. - Раз и навсегда отнять от груди! - без колебаний посоветовала я. - Ты, наверное, слишком мягко с ним обращаешься. - Ох, не знаю! Ох, возможно! Но ты же знаешь, я не умею отказывать, когда вот так нахально пристают! Ох, как он меня измучил! Она и в самом деле пребывала в таком глубоком отчаянии, что у меня язык не повернулся задать бестактный вопрос, не она ли убила Эдика, чтобы он ее не выдал, а после Эдика нанесла ущерб еще семи лицам. Да и не очень верила я в ее вину. Если еще могла поверить, что Эва способна убить кого-то в состоянии аффекта, то уж в предумышленном убийстве заподозрить ее было невозможно. А может быть, она положила начало, убив Эдика, а ее возлюбленный взялся продолжить начатое? Хорошо бы этот возлюбленный сейчас вернулся в гостиницу, чтобы сидящий в засаде Павел наконец его увидел. - Послушай, а чем он, собственно, занимается, этот твой Джузеппе? Кто он? - Не мой! Только не мой! - энергично запротестовала Эва. - Не мой! - Ладно, ладно, не твой. Чем он занимается? - Ох, откуда я знаю? Мне ведь это неинтересно. Ну он просто деловой человек. Какие-то дела, бизнес. Плевать я хотела на его бизнес и его деньги! Молнией мелькнула мысль - хорошо бы на Джузеппе напустить Белую Глисту. Но я тут же спохватилась - уж очень отличались эти женщины внешними данными, и после Эвы Джузеппе уж никак не польстится на Глисту. Вот если бы он был слепой или ненормальный... А жаль. - Он когда-нибудь был в Польше? - продолжала я хитрый допрос. - Не знаю, - равнодушно ответила Эва. - Может, и был. Он по всему свету ездит. Ох, какое мне дело до того, был он в Польше или нет, я не знаю, что с ним делать в Дании! Сейчас! - Думаю, тебе ничего другого не остается, как во всем признаться Рою, - тяжело вздохнув, посоветовала я. - Ну, даст ему Рой по морде... - Рой впихнет меня в его объятия, - раздраженно прервала Эва. - Рой меня любит. Рой устранится с моего пути. Рой подумает, что с тем я буду счастлива! Я с удивлением посмотрела на нее. Слово в слово то же самое говорили мы с Алицией. Надо же, какие мы умные! - Знаешь, не исключено, что я к вам как-нибудь опять приеду, надо же мне куда-то приезжать, когда он силой забирает меня с работы! Так что предупреди Алицию. Он думает, мне у вас надо бывать из-за всех этих преступлений. Да, кстати, а больще никого у вас не убили? Я была шокирована. Видно, и в самом деле ничто так не оглупляет и не оглушает, как любовь! И тут же самокритично призналась себе, что ведь и я сама гораздо сильнее переживала бы все эти преступления, если бы не была занята личными проблемами. - Не знаю, на ком ты остановилась, - ответила я Эве. - Кто у тебя числится в последних жертвах? - Вроде бы погибла тетка Торкиля, - неуверенно ответила Эва. - Вроде бы что-то такое с ней случилось... - Э, ты здорово отстала. Во-первых, тетка Торкиля выжила... - Что ты говоришь! В ее возрасте... - Датские старушки очень крепкие и долговечные. Сейчас она поправляет здоровье в больнице. Во-вторых, после тетки жертвой пали Агнешка и фру Хансен, домработница Алиции. И вообще все окрестные больницы забиты несостоявшимися жертвами нашего убийцы. И Торстена там держат с подозрением на сотрясение мозга. С еще одной жертвы сняли скальп, а еще погиб совсем посторонний человек, абсолютно не предусмотренный программой. Вот какой активный наш убийца! - Это ужасно, - рассеянно произнесла Эва. - Ну прямо гекатомба в Аллероде! Надо вам как-то с этим кончать. Посадив Эву в поезд, я быстрым шагом пошла домой. И в самом деле, надо нам с этим кончать! Как мы можем допускать подобные преступления у нас в доме?! Зося встретила меня попреками за то, что я так вежливо разговаривала с преступницей. Я не поддержала разговора на эту тему, так как дома оказался Павел. (Мы не встретились с ним по дороге, потому что шли с Эвой не прямым путем к станции, а дали кругаля.) Естественно, я сразу накинулась на него с вопросом, видел ли он черного парня. - Откуда? - ответил раздраженно Павел. - Опять проторчал напрасно. Не было его. - Как это не было? Часа полтора прошло, как он уехал. И должен был быть. Как ты мог его не видеть? - Да не было его, чтоб мне лопнуть! - защищался Павел, его малость испугал мой наскок. - С утра я сидел в гостинице, голодный как волк, на сосиски уже смотреть не могу. И никакого черного парня не видел. Мне пришлось смываться, потому как портье на меня нехорошо поглядывал, глаза я ему намозолил... - Интересно! Какое тебе дело до портье? Пусть глазеет! Не мог еще с полчаса посидеть? Он обязательно бы вернулся. - Да почему обязательно? Что, он не мог поехать в какое другое место? Свободно мог, а вернулся бы в час ночи. И вообще, я сижу, высматриваю его, а он мотается по всему городу! Может, есть другое место, где он обязательно появляется? Ну, конечно! Есть такое место! Из того, что мне говорила Эва... - Стой! - сказала я. - Ты прав, мы поступаем по-идиотски. Завтра я тебе скажу, где и когда точно он будет. Но это тайна, никому нельзя говорить. Если окажется, что это не он, я поставлю в неудобное положение одного человека. - Как же не он, когда я столько времени его высматриваю, - возмутился Павел и убедил меня. Алиция прибыла почти в одно время с господином Мульдгордом. Алиция пообедала, господин Мульдгорд отказался даже от кофе... Прежде чем приступить к своим расспросам, он любезно поделился с нами сведениями, которые получил вчера. Оказалось, система управления Алициной машины была очень хитро выведена из строя, причем времени у преступника это заняло очень немного, а катастрофу гарантировало. В Дании ездят быстро и даже не на крутом повороте внезапный выход управления из строя обязательно грозит катастрофой. Возможно, преступник не стремился к тому, чтобы Алиция разбилась насмерть, возможно, его устраивало, чтобы она в слегка поврежденном состоянии была отвезена в больницу, и он, воспользовавшись ее отсутствием, мог бы приняться за поиски проклятого документа. - Пани его ведать! - прокурорским тоном заключил герр Мульдгорд, наставив на Алицию указательный палец. - Пани блюсти тайна! - Какую еще тайну я блюду? - Яко убивец присно ищет. Пани ведать, пошто ищет убивец. Алиция не могла себя заставить возразить полицейскому. Но и подтверждать не хотелось, и она сидела молча, чувствуя себя очень неловко. А полицейский продолжал оказывать на нее давление: - Пани ведать, кто он есть! Пани ведать, пошто он ищет. Аз жажду ведати! Вещай! - Не совсем так... И вовсе я не знаю, что он ищет. Я могу лишь догадываться, а мои догадки - мое личное дело. Они могут быть неправильными. И не знаю я, кто убийца! Знала бы, так сказала. Нахмурив брови, господин Мульдгорд смотрел на нее с выражением величайшего неодобрения и продолжал обличать громким голосом: - Пошто пани не давать алкоголь для гость головой скорбный? Аз разуметь польский. Мое ухо слышало. Гость возжелал алкоголь, пани не давать. Пани не возжелаху отверзти вместилище алкоголя, имея присно "Наполеон". Убивец уготовляху эксплозия, аще пани имея весть сию? Алиция с возмущением опровергла обвинение в том, что она якобы знала о подготовленном взрыве шкафчика или, того хлеще, сама приготовила покушение на Бобуся. Не знаю, удалось ли ей убедить полицейского в своей невиновности. - Аз глаголю: во оноже время пошто пани не давать алкоголь для ради гости? Зося, Павел и я прекрасно понимали смущение Алиции, даже панику, отразившуюся на ее лице, когда она услышала этот вопрос. Разве можно этому датскому представителю властей, действующему в строгих рамках закона, поведать о всей сложности взаимоотношений с Бобусем и Белой Глистой? Разве можно убедить его, что дело не только в неначатой бутылке "Наполеона"? Что тут затронуты гораздо более тонкие материи? Не получив ответа на свой вопрос, господин Мульдгорд стал еще более официален и задал вопрос в лоб: - Пани собственная персона воздвигла эксплозия? Аз жажду ведати! Тут взорвалась уже Алиция: - Глупости! Делать мне нечего, только из-за всякого кретина портить свою мебель! Я уже не говорю о магнитофоне и оконном стекле! В глазах герра Мульдгорда мелькнуло что-то вроде понимания. Он задумчиво смотрел на гневную Алицию и о чем-то напряженно размышлял, затем его хмурое лицо прояснилось, и он произнес: - А! Пани изрекла, аз внял и малая толика разумею. А! Добро. Токмо убивец искони присно ищет. Ищет. Пани ведати. Што? Последующий обмен фразами не продвинул следствие вперед. Алиция грудью преграждала доступ к своим бумагам и ее пагубное нежелание допускать к ним кого бы то ни было победило. Эх, если бы дело происходило не в Дании, ей бы это даром не сошло, победу наверняка бы одержал представитель власти. Поставив на Алиции как источнике информации крест, герр Мульдгорд извлек обещанные фотографии и продемонстрировал нам эти достижения следственной мысли. Полицейские решили показывать их всем подряд в надежде, что кто-нибудь опознает запечатленные на них лица. Расчеты полиции оправдались. Большинство лиц на фотографии удалось идентифицировать. Это оказались жители соседних домов, их знакомые и работники различных социальных служб города. Так, например, среди них фигурировали мальчики-посыльные из магазинов, на двух во всей красе предстал местный почтальон, на трех - сотрудник местного муниципалитета, в чьи обязанности входило следить за зелеными насаждениями Аллерода и подстригать живые изгороди. Только из фотографии Алиция узнала, что ее живая изгородь со стороны улицы была красиво подстрижена. Это ее встревожило: - А потом пришлют счет. Я бы и сама могла это сделать! Только одно-единственное лицо опознать не сумел никто. Это был мужчина среднего роста и средней упитанности, невероятно кудлатый и бородатый, который, как заявил сидящий в засаде полицейский, крутился у дома Алиции без всякой видимой причины. Сначала он постоял на улице перед калиткой дома, потом на задах дома, понаблюдал за садовником магистрата, который подстригал ветки на Алициной живой изгороди, а потом куда-то исчез. Если уж считать, что на предъявленных нам фотографиях обязательно фигурировал убийца, так это только он. - Парик снимет, бороду отклеит и ни один черт его не признает, - откомментировала Зося, а Павел возмутился действиями, а вернее, бездеятельностью полиции: - Таких подозрительных надо задерживать на месте! - Павел, помолчи! - одернула его мать. - Я-то помолчу, но вот если бы полиция его задержала на месте и проверила документы, так знала бы, кто он такой, и не надо фотографии предъявлять. А так снова мне придется выслеживать какого-то... Тут уж все три бабы напустились на парня. Зося в воспитательных целях, а мы с Алицией из опасения, как бы Павел не проболтался и не выдал полиции Эву. Павел обиделся, надо признать, не без оснований, покинул наше общество и вышел в сад немного поостыть. Господин Мульдгорд вернулся к волнующей его теме. - Убивец возжелаху лишить пани живота, - обратился он к Алиции. - Убивец ходити окрест на круги своя. Яко имеющи причина. Он ищет да обрящет. Аз внял гласу пани. Вещай, ради какова причина возжаждал убивец смерти твоея? Вопрос полицейского, может, немного излишне изысканно сформулированный, тем не менее звучал вполне понятно и логично. Мы-то знали, что преступник панически боится сведений, содержащихся в Эдиковом письме, и торопится его найти. А одновременно то и дело покушается на Алицию. Где же логика? Убей он ее, и дом наполнится родственниками и полицией, которые перевернут все вверх ногами, найдут письмо, а значит, угроза по-прежнему будет висеть над головой преступника. Вот если бы он убил Алицию в тот момент, когда она обнаружит письмо Эдика и примется его читать! Стукнуть ее по голове, вырвать письмо из рук и смотаться. Тогда я понимаю, логика есть, и смысл есть, а так... Остается предположить, что, независимо от письма, сама по себе Алиция еще знает нечто, представляющее опасность для преступника. Знает и не отдает себе в этом отчета. Дойдя до таких умозаключений, и я уставилась на Алицию с такой же подозрительностью, как и герр Мульдгорд. - Мне кажется, тебе следовало бы рассказать нам подробно о всех событиях, свидетелем которых ты была за последние лет пять, - сказала я ей. - Что-то там такое было... - Прямо сейчас? - ядовито поинтересовалась Алиция. - И со всеми подробностями? - А почему нет? Сегодня у нас просто на удивление спокойный вечер, никого не убили, Бобусь и Белая Глиста сидят спокойно в своей комнате, не мешают... Мне помешали докончить господин Мульдгорд и Зося. Они оба как-то одновременно встрепенулись и их вопросы прозвучали дуэтом - Полицейский: - Прошу прощения. Белая... што? Зося: - И в самом деле как-то слишком-тихо сидят. Может, с ними уже что-нибудь... того?.. Мы трое сорвались с места, тактично скрывая обуревавшие нас надежды и демонстрируя беспокойство. Полицейский сорвался тоже. С визгом раздвинулась стеклянная дверь, за ней с грохотом и скрежетом, не постучав, мы рванули вторую, обычную, и ввалились в комнату... - О, извините, пожалуйста, - в смущении пробормотала Алиция, задом пытаясь вытолкнуть напиравшую на нее группу. В ответ Бобусь и Белая Глиста ничего не ответили, видимо, потеряв от возмущения голос. Я бы тоже потеряла, если бы ко мне в комнату ввалилось четыре человека в самый неподходящий момент... - Холера! - никак не могла прийти в себя Алиция, когда мы неловко ретировались. - Похоже на то, что с ними ничего плохого не случилось, - вздохнула Зося. - Похоже, - согласилась я. - Но, может, немного погодя... Господин Мульдгорд, хотя и чувствовал себя тоже смущенным, однако не забывал об интересах следствия. - Што белая? Пани глаголить - белая. Белая што? - Белая Глиста, - пояснила Алиция. - Так зовут эту даму. - А! - произнес полицейский. - Днесь вотще... Он не договорил. Из сада донесся громкий треск и чей-то отчаянный крик. Мы все опять вскочили со своих мест. - Павел! - страшным голосом вскрикнула Зося. Хорошо, что дверь на террасу была открыта, иначе мы бы наверняка сорвали ее с петель. В яме у второго, наполовину раскопанного кургана, что-то шевелилось... - Свет! - крикнула Алиция. Полицейский выхватил электрический фонарь. Его яркий луч осветил Павла, без одной ноги, отчаянно мечущегося в яме. С громким воплем Зося бросилась к нему. - Стой! - при виде ее заорал Павел. - Не подходите! Ой, брюки разорвал! Мы с разбегу затормозили в последний момент, иначе всей кучей свалились бы на него. В свете яркого полицейского фонаря ясно стало видно, что одна нога Павла провалилась в глубокую дыру, проломанную в досках, бесформенной грудой торчащих вокруг. Уцелевшее дощатое покрытие на наших глазах проломилось под его второй ногой. С громадным трудом нам удалось извлечь Павла из ямы без особого ущерба для его гардероба. - Какого черта ты туда полез? - набросилась Алиция на парня. - Весь сад в твоем распоряжении, обязательно было соваться сюда? - Это твоя ловушка? - догадалась я. - Ужели убивец уготоваху яма сия? - интересовался полицейский. - Нет, - ответил Павел. - Убивец был вон там. А я хотел тут где-нибудь спрятаться. - Зачем? - Подглядеть за убийцей! Он как раз оказался в саду и крался к дому, к окну. И сбежал! Вон через ту дыру! Не вдаваясь в дальнейшие разговоры, мы бросились к дыре в живой изгороди, спотыкаясь в темноте о грядки и цепляясь за сучья кустов и деревьев. Фонарь бегущего полицейского суматошными всполохами светил куда угодно, только не под ноги. Согнувшись в три погибели и оцарапавшись о ветки сливы, мы по очереди пролезли через дыру в живой изгороди и выскочили на улицу. Тут было светлее, недалеко горел уличный фонарь. В нескольких метрах от нас на тротуаре у живой изгороди стояла Анита и что-то держала в руке. Фонарь господина Мульдгорда высветил ее безмерно изумленное лицо. - Господи боже мой, чем вы тут занимаетесь? Бег по пересеченной местности? Что это все значит? - А ты что здесь де... де... лаешь? - голос Алиции прервался, она, как и все мы, разглядела предмет, который Анита держала в руке. Это был большой черный пистолет с каким-то странным, нетипичным дулом. Мой опыт читательницы и писательницы детективных повестей подсказывал, что это скорее всего глушитель. Какое-то время мы стояли молча, пялясь на пистолет и ничего не понимая. Молчание прервала Анита, не в силах сдержать любопытства. Взмахнув пистолетом, она повторила: - Что все это значит? Да говорите же! Я слышала крики, шум, треск, будто стадо слонов продиралось сквозь заросли. Кто это был? - Мы, - ответила наконец Алиция. - Ловим преступника. Откуда это у тебя? Анита взглянула на пистолет, который все еще держала в руке. - В том-то и дело, что не знаю. Это вылетело из кустов, когда я тут проходила. Ну я и подняла. Вы им бросались? Вроде бы это служит не для бросания, а для стрельбы... Господин Мульдгорд наконец ожил, подошел к Аните и осторожно вынул оружие из ее руки. Мы сразу почувствовали себя лучше. Шумно переведя дух, я поинтересовалась, откуда она тут взялась. - Я иду со станции. А с вами был еще кто-то? Мне показалось... Аните показалось, что кто-то с шумом и треском то ли продрался, то ли перескочил через изгородь соседнего с Алициным дома. Нет, она его не видела, только слышала. И тут как раз из кустов на траву у тротуара выпал пистолет, который она машинально подняла, встревоженная непонятным шумом, не зная, что предпринять. До этого она вроде бы слышала какой-то крик, а потом через дыру в живой изгороди вывалилась куча темных фигур. - Это были мы, - повторила Алиция. - Да, теперь вижу, - согласилась Анита. - Чего вы ждете? - торопил Павел. - Ну, чего стоите? Если он помчался туда, надо за ним! - Ты с ума сошел! - решительно запротестовала Зося. - За ним в такой темноте? Разве найдешь? Да к тому же он, наверное, опять на машине и уже смылся. - Может, сегодня пешком... Алиция поддержала Зосю: - Нет смысла его преследовать. Откуда мы знаем, в какую сторону он побежит? О, слышите? Откуда-то издали донесся шум запущенного двигателя машины. И в самом деле, если это убийца, мы его уже упустили. Разом сникший Павел поплелся к дыре в изгороди и стал в темноте что-то там высматривать, бормоча сквозь зубы: - Интересно, зачем он выбросил пистолет? - Может, он его вовсе не выбрасывал, пистолет мог сам выпасть, когда преступник продирался сквозь кусты. - У преступников пистолет всегда висит на лямке, - информировала Анита, тоже склоняясь под ветками. - Каждый уважающий себя преступник носит пистолет на лямке. Может, у него лямка оторвалась? - Интересно, зачем он ломился через изгородь, вместо того чтобы нормально выскочить на улицу через дыру? - задумчиво произнесла Алиция. - Кажется, он так и собирался сделать, - оживилась Анита. - Вроде бы в том месте что-то показалось и исчезло. - Ты думаешь, он высунул голову, увидел тебя и дал задний ход? - Думаю, высунул не только голову и действительно нырнул назад. Я шла открыто... В дверях террасы нас встретил разгневанный Бобусь. Он стоял в пижаме, держась обеими руками за голову. - Это уже переходит всякие границы! - бушевал он. - Какой-то сумасшедший дом! Знаешь, Алиция, от тебя я всего мог ожидать, но такое... Боюсь, если так и дальше будет продолжаться, я вынужден буду уехать! - Боже! - с надеждой в голосе прошептала Зося. - Возможно ли такое счастье? А я, повернувшись к идущему за мной Павлу, вполголоса произнесла: - Придется тебе провалиться еще в одну яму! Надо! - Да нет другой! - с искренним огорчением отозвался Павел. - Давай срочно копать... - Это же форменное хулиганство! - продолжал бушевать Бобусь. - Бедная Кика так испугалась, чуть жива... - Ну что я могу поделать? - почти ласково оправдывалась довольная Алиция, безуспешно пытаясь скрыть свою радость. - Ведь у нас всегда так. Я и то удивляюсь, что сегодня слишком тихо. Пожалуйста, предупреди Кику, пусть подготовится к худшему. Бобусь раскрыл рот, закрыл, испепелил Алицию взглядом и, фыркая от возмущения, как закипающий чайник, скрылся в своей комнате. Господин Мульдгорд решил, что полиции настало время действовать, и взял в перекрестный огонь допроса сначала Павла, а потом Аниту. Оказалось, что Павел сидел у мастерской в засаде и, сжимая в руке коробок спичек, затаив дыхание следил за склоном кургана, на котором что-то двигалось. Наверняка подопытное животное вышло на ночную охоту. Внезапно внимание Павла привлек шелест в глубине садика. Он увидел какую-то черную фигуру, которая, прячась за деревьями, прокралась к дому и пыталась заглянуть в окно гостиной, где в тот момент собрались все мы. Фигуру как следует Павел на разглядел, так как она была полускрыта курганом. Он стал осторожно подкрадываться к преступнику и нечаянно наступил на доски, прикрывавшие яму-ловушку... - Остальное вам известно, - мрачно докончил Павел. - Ну хорош! Сам подготовил ловушку и сам же в нее попался! - Да не я! Про яму я ничего не знал! Не такой уж я дурак! - обиделся Павел. - Ох, это я виновата! - призналась Алиция. - Яму я выкопала еще до вашего приезда и прикрыла досками, чтобы вы в нее не угодили. - И как раз угодили! - обрушилась я на нее. - Странно еще, что до этого никто в ней себе ног не переломал! Я, например, каждую ночь вынуждена бегать в потемках вокруг дома, знаешь ведь... - А черная фигура куда подевалась? - Вроде бы отпрянула от окна, но только когда вы все выскочили из дому. Анита показала: она возвращалась в Копенгаген из Хиллерода и по дороге решила сойти в Аллероде, навестить Алицию, узнать, что новенького. Ехала она в первом вагоне поезда, он остановился далеко, ей не хотелось возвращаться, и она пошла к дому Алиции кружным путем, по улице, которая выходит на зады Алициных владений. Находясь еще довольно далеко от дома, она услышала сначала крик, а потом какой-то шум, ускорила шаги и остановилась у дыры в живой изгороди. Слушая показания свидетелей, герр Мульдгорд все больше и больше мрачнел. - Не есть хорошо, - веско произнес он и взглянул на Алицию. - Бысть свет на пани особа. Убивец пришедши во тьме ночи во оноже время воззряху чрез окно и пани умертвяху, ако пистолет имея. Не должно пани свет пребывати! - А где же мне пребывати? - рассердилась Алиция. - В уборной запереться? - Живота твоего ради окна замкнути, - спокойно объяснил полицейский, показывая жестом, как затягивают шторы. Беда лишь в том, что штор у Алиции на окнах не было. - Немедленно повесь! - приказала Зося. - Столько у тебя тряпок, найдешь, что повесить на окна. Он прав! - Тряпки найдутся, да на чем их закрепить? - Как на чем? Я видела у тебя такой железный прут, на который вешают шторы. - Он уже давно куда-то запропастился. - Как это? - Обыкновенно. Как все у меня в доме теряется? Я его уже несколько месяцев не вижу. Искала, искала - без толку. Сама удивляюсь, куда это он мог запропаститься. Ну, это уж слишком! В этом доме потерялся даже карниз для штор более трех метров длиной! Не так уж много найдется в доме мест, где мог поместиться хоть по горизонтали, хоть по вертикали железный прут таких размеров. Это действительно надо умудриться, чтобы потерять такую вещь! Полицейский настаивал на своем, требуя от Алиции соблюдения чрезвычайных мер предосторожности. Вполне удовлетворенная ворохом сегодняшних новостей, Анита стала прощаться. - Не знаю, помогут ли тебе шторы, если в окне вообще нет стекла, - сказала она перед уходом, ткнув пальцем в последствия покушения на Бобуся. - Ты когда собираешься его вставить? - Завтра, я уже договорилась, с самого утра придет человек и вставит. Ох, опять опоздаю на работу, ведь мне придется подождать, пока он это сделает. Господин Мульдгорд, в отличие от Аниты, совершенно не удовлетворенный, осуждающе покачивал головой, глядя на разбитое окно, и повторял: - Запоры замыкать. В ночи почивать присно иное место, одна особа вельми лепо бдети. - Хорошо, пойду почивать на диван, - послушно согласилась Алиция и сняла трубку зазвонившего телефона. Пока она разговаривала с кем-то по-датски, переспрашивая и что-то уточняя, господин Мульдгорд не поленился еще раз повторить всем нам свое требование соблюдать меры предосторожности, запереть все окна и двери и Алиции, по возможности, спать каждую ночь на другом месте. После этого, без особого труда уговорив Аниту воспользоваться его машиной, чтобы доехать до Копенгагена, он попрощался, и они вышли вдвоем. - Хотелось бы мне хоть раз вовремя лечь спать! - с раздражением сказала Алиция, запирая за ними двери. - Звонил Енс, завтра мне придется подписать какую-то важную бумагу, но эту бумагу он привезет домой только в половине одиннадцатого ночи, и в половине одиннадцатого ночи мне надо быть у него. До двенадцати наверняка там проторчу. - Не могла ему сказать, чтобы он привез эту бумагу сюда? - набросилась на нее Зося. - Обязательно тебе туда тащиться? - Говорила я. Придется тащиться, кроме меня ее должны подписать еще несколько человек - Оле, Кирстен, еще кто-то. Ему пришлось бы всех объезжать, а время не терпит, в восемь утра бумага уже должна быть у адвоката. Так что по-другому никак не сделаешь. - Тогда уж хотя бы сегодня ложись спать пораньше. - Послушайте, - осторожно заговорил Паел. - А вам не кажется это подозрительным? - Что именно? - Алиция замерла с кофейником руках. - Ну... эта Анита. Я не хотел при ней говоить. Уж как-то слишком неожиданно оказалась она на улице, и как раз тогда, когда мы гнались за убийцей. Зося, вставшая со стула для того, чтобы убрать о стола, плюхнулась на него обратно. - Вот, вот. Откуда она, интересно, там взялась? - Со станции пришла, - сказала я. - Ты ведь слышала, как она рассказывала. - Мало ли что она рассказывала! Могла и соврать! Откровенно говоря, мне тоже показалось странным присутствие Аниты в столь позднее время на улице в Аллероде. Узнать о новостях в нашем доме она могла и по телефону. Чем объясняется столь нетерпеливое желание увидеться с Алицией? - Давайте рассуждать логично, - предложила Алиция. - Если бы она была убийцей и готовилась совершить новое преступление, разве стояла бы она на виду у всех с пистолетом в руке? Уж его-то она обязательно бы спрятала или выбросила! - Могла не успеть. - Глупости! За те несколько минут, что мы провозились в саду, она не только сто раз могла выбросить пистолет, но и сама убежать. - Но... - начал Павел, и в этот момент кто-то отчаянно забарабанил в дверь. - Кого это еще нелегкая принесла в такую пору? - вскочила с места Алиция. - Не надо было говорить, что сегодня у нас на редкость спокойный вечер, - проворчала Зося. - Вот и сглазила. Нелегкая принесла Роя. Он казался каким-то странным, непохожим на себя. Куда делись его обычные спокойствие и вежливость? - Извините, не у вас ли Эва? - спросил он без предисловий и неизвестно на каком языке, ибо поняли его мы все. Возможно, на датском вперемешку с английским. - Эва? - удивилась Алиция, которой я еще не успела рассказать об Эвином визите. - А разве она должна быть у нас? - Не знаю, - угрюмо ответил Рой. - Я думал, что у вас. Я решила вмешаться. Скрывать визит Эвы не имело смысла, а языковые трудности, к счастью, помогут обойтись лишь краткой информацией, без излишних подробностей. Совсем ненужных подробностей. - Да, Эва у нас была, - сказала я. - Пришла повидаться с Алицией, но не застала ее. Не дождавшись Алиции, Эва уехала домой. Уже довольно давно. - А! - сказал Рой. - Понимаю. Большое спасибо. Извините. И направился к выходу. Алиция, придя в себя, задержала его и предложила кофе. От кофе Рой отказался, заявив, что уже поздно. Впрочем, ясно было, что Рою сейчас не до светской жизни. У двери он остановился и спросил: - А когда Эва у вас была? И во сколько ушла? - Была в начале восьмого. И сразу же ушла. Я проводила ее на станцию. - А! Благодарю вас. Спокойной ночи! И он вышел. Мы недоуменно уставились друг на друга. Пожалуй, из всех нас лишь я кое-что понимала. - Ничего не понимаю, - пожала плечами Алиция. - В чем дело? Чего это они ко мне так поодиночке приходят? - В надежде потерять жизнь, - пробормотала я, не решаясь поведать им то, что знала сама. - Как это потерять? - Очень просто, ведь наш убийца все время ошибается... - Странно выглядел Рой, правда? - прервала Алиция беспредметный разговор. - Иоанна, а ну говори, что еще Эва выкинула? Почему он ее разыскивает? Она здесь была одна? - Здесь она была одна, - честно ответила я, сделав упор на "здесь". Алицию не проведешь. - А где не одна? - Точно не знаю. И что выкинула, тоже не знаю. И почему ее нет дома - не знаю, не знаю также, почему Рой ее ищет. А все это вместе взятое мне очень не нравится. Задумчиво глядя в разбитое окно, Алиция мрачно согласилась: - Мне тоже. Чего он тут вдруг появился? В самом ли деле ищет жену? Почему именно здесь? Смотрите, сначала Эва, потом Анита, теперь Рой... - Сначала я думала, что Павел прав, и Анита очень подозрительна, - вслух рассуждала Зося. - А теперь и не знаю... Анита стояла на улице открыто, пистолет держала на виду, а этот Рой... Он тут откуда взялся? Может, это он удирал от нас? - А что, если они действуют вдвоем? - Рой приехал сюда на машине, - сказал Павел. - Я слышал шум мотора и когда он приехал, и когда уезжал. - Рой - убийца? - засомневалась Алиция. - Хотя все возможно... Правда, я бы скорее предположила, что через сад он крался для того лишь, чтобы поглядеть, нет ли у нас Эвы. А Павел его спугнул. - Крался с пистолетом в руке? А потом швырнул его в Аниту? - Я, конечно, не знаю, но, может, он хотел пристрелить свою жену? - высказал предположение Павел. - Перестаньте, так можно договориться бог знает до чего! - возмутилась Зося. - В конце концов, мы где находимся? В Испании? Или, может, в Сицилии? Здесь Скандинавия, здесь жен не убивают! - Это датских жен не убивают, а вот если бы они хоть немного походили на Эву... - Ну, поехали! Эдик ничьей женой не был, а начали-то с него! Давайте рассуждать здраво. Мы попытались, и это заняло у нас часа два. Сегодняшние непонятные визиты Эвы и Роя побудили меня поделиться с Зосей и Павлом сведениями о том, что между Эвой и черным парнем в красной рубашке существует определенная связь и, рассуждая здраво, из наших знакомых лишь у Эвы были более или менее уважительные причины прикончить раскричавшегося Эдика. Об Аните мы напрочь забыли. Развивая версию с Эвой, мы зашли бы бог знает как далеко, если бы не полное отсутствие у Алиции даже малейших подозрений на ее счет. - Ну, сами подумайте! - горячилась она. - Какого черта надо Эве за мной охотиться? Даю вам честное слово, ничего я про нее такого не знаю. Для нее уж скорее имело бы смысл убить Иоанну. - Почему только меня? Теперь уже все мы про нее что-то знаем, убивать, так всех нас. - И лучше всего из автомата, - это, конечно, Павел вмешался. - Выстроить нас в ряд и одной очередью... - Павел! Мыться и спать! - Так я уже мылся. - Тогда отправляйся спать! Алиция, послушай... - А теперь кто в ванную? Ты, Зося? - Да, я, но послушай, очень тебя прошу, эту ночь не ложись в своей комнате. Я не паникую, но полицейский прав, осторожность не помешает. Убийца слишком уж рьяно охотится за тобой. Пока не вставят стекло, не спи в своей постели. - А где же мне спать? В гостинице? - Да хотя бы здесь, на диване. Нет, лучше здесь я, а ты на моем месте. - И не подумаю! Тут мы услышали, как у нашего дома остановилась машина, в ночной тишине это было отчетливо слышно. Звякнула калитка, потом раздался стук в дверь. - Сиди! - нервно крикнула Зося. - Я сама открою! - Да, сегодня у нас просто на удивление спокойный вечер! - ядовито процитировала меня Алиция. - Напророчила! Вот интересно, как тебе удается всегда так кстати ляпнуть? В прихожей послышался голос Эвы, потом появилась и она сама, но, боже мой, в каком виде! Такой мы ее никогда не видели: растрепанная, зареванная, с размазанным макияжем, в халате и домашних тапочках, с трясущимися руками и губами, в пальто, кое-как наброшенном на халат. Привалившись к косяку двери, она произнесла слабым голосом: - Алиция, не могла бы ты одолжить мне немного денег? За такси нечем заплатить... Алиция оказалась на высоте положения. Ровным, спокойным голосом она ответила: - Войди и успокойся. Таксисту я сейчас заплачу. - Нет! - опять вырвалась Зося. - Заплачу я! Не в обычаях Алиции было разрешать командовать в ее доме, но, поглядев на решительное лицо подруги, она послушно отдала ей кошелек. Отвалившись от косяка, Эва нетвердыми шагами прошла в комнату и рухнула в кресло. Мы терпеливо ждали, тактично сдерживая рвущиеся из груди вопросы. - Я сбежала из дому! - наконец прошептала Эва, по-прежнему трясясь всем телом и не пытаясь остановить струившиеся потоками слезы. - Навсегда? - сочувственно поинтересовалась Алиция. Эва неуверенно пожала плечами и высморкалась и шелковый шарфик, который достала из кармана пальто. Потом, неуверенно же, ответила: - Не знаю еще. Алиция, нельзя ли у тебя это время... Иоанна, а Алиция знает?.. - Не все. Немного знает. Ты ведь не разрешила никому об этом говорить. - Так теперь скажи! Я больше не могу! Они встретились в нашем доме! И Рой уходит из дому! Джузеппе его обманул... А я ничего не сумею объяснить... В ответ на недоумевающий вопросительный всгляд Алиции я со вздохом проговорила: - Все идет по сценарию. Как и предполагалось, Рой благородно жертвует собой и устраняется с ее пути, а она его не хочет. Черного парня не хочет. До чего же мы все точно предугадали, аж противно делается! Дважды объяснять Алиции не требовалось. - Оставайся здесь! - распорядилась она. - До утра успокоишься, и все разъяснится. Если хочешь, я сама Рою растолкую, что ты предпочитаешь его. Да перестань плакать, по-датски он поймет. А будешь реветь - от тебя оба откажутся. Ну, успокойся, вот сейчас я тебе кофе сделаю, выпьешь, все будет хорошо. - Ей бы глоточек чего покрепче, - посоветовала я. Заплатив таксисту, вернулась Зося. - Хорошо, хоть те ведут себя спокойно, - сказала она, с отвращением кивнув на закрытую дверь в соседнюю комнату. - Хотя и подозрительно мне это спокойствие. - Ну уж нет, я к ним больше не заглядываю! - отреагировала Алиция. - Даже если лопнут там! С треском! - Если с треском - заглянешь! Эва, сними же пальто. Можешь оставаться в своем халате. Выпив рюмку коньяку и чашку кофе, Эва немного успокоилась и смогла, хотя и хаотично, всплакивая временами, рассказать нам, что произошло. Рой устроил скандал сразу же по возвращении домой - судя по времени, он преодолел трассу Аллерод - Роскилле в рекордный срок. Джузеппе виделся с ним раньше, аккурат в то время, когда она была у нас в Аллероде. И наговорил ему с три короба: он Эву любит, Эва любит его, а его хочет бросить, он не отступится и своего добьется, он ни за что не откажется от Эвы, он имеет на нее больше прав, а он не более чем идиотское препятствие на пути к их счастью, и она только из жалости не решается бросить его. Благородный и гордый Рой решил немедленно самоустраниться с их пути, для него, Роя, главное - счастье ее, Эвы, и единственный упрек, высказанный им Эве, - почему она сама ему честно и откровенно не сказала обо всем, ставя в унизительное положение перед любовником. При этом Рой проявил такую твердость, что довел Эву до отчаяния, она ничего не могла ему втолковать, а тут вдруг появился настырный Джузеппе, приехавший нахально к ним домой. Рой решил, что все подстроено, и самоустранился немедленно, а успокаивать Эву предоставил Джузеппе. Для самоустранения Рой воспользовался машиной. Эве, не желающей оставаться ни минуты в обществе Джузеппе, пришлось сбегать из дому на такси. На развалинах разбитого семейного очага остались настырный ухажер и перепуганная домработница, а супружеская чета разлетелась по свету. Рассказ Эвы был очень сбивчивым и потребовал от нас немалых умственных усилий, позволивших не пойти по ложному пути и разобраться в конце концов, кто кого любит и кто кого бросает. Не зная предыстории, можно было предположить, что это Джузеппе полюбил Роя, а Эва из благородных побуждений бросает сама себя. Но мы понимали - нельзя слишком много требовать от человека в таком состоянии. - Ладно, утро вечера мудренее, - заключила Алиция. - Завтра, если хочешь, я с Роем поговорю... - Да, да! Очень прошу тебя! Объясни ему все на этом жутком языке, может, поймет! - Хорошо, хорошо, объясню, а сейчас пора спать! Тебе надо отдохнуть. Погоди, я тебе дам пижаму, есть у меня совсем новая, очень красивая. - Мне бы хотелось немного умыться... - Конечно, конечно... А где же я тебя положу? Может, ляжешь вот на этом диване? - Да где угодно! Пожалуйста, не беспокойся из-за меня. - Какое там беспокойство, - пробурчала Алиция и спросила, повернувшись ко мне: - Ну, как там у тебя? На этом кончается спокойный вечер или тобой еще что припасено? - Отстань, - невежливо ответила я. - Еще сюда могут приехать они оба, Рой и Джузеппе, и биться на шпагах в твоем саду. Но это уже будет глубокой ночью, а что касается вечера, то он, считай, закончился. Измученная переживаниями Эва, как только легла, заснула сразу, тяжело вздыхая во сне. Отчаянно жестикулируя, Зося созвала нас с Алицией в комнату последней и плотно прикрыла дверь. - Алиция, торжественно заявляю, если ты не откажешься от идиотского намерения спать в собственной кровати, остаток ночи я просижу на стуле у окна! Не нравится мне все это. Конечно, очень легко можно свалить все на нервное расстройство, когда думаешь о себе, а не о каких-то убийствах, и как можно подозревать человека в таком состоянии, а труп лежит. Или опять же, жена, бедняжка, не в себе, а труп лежит. - Послушай, Зосенька, повтори, пожалуйста, еще раз и по порядку, а то я что-то не пойму... - А чего тут не понять! Зося права, Эва могла разыграть комедию лишь для того, чтобы остаться ночевать в твоем доме и ночью зарезать тебя. Или под предлогом розысков сбежавшей жены Рой явится сюда и опять же тебя зарежет, и вообще, никакая это не семейная драма, а хорошо разыгранная комедия. Мне лично Эва не кажется похожей на симулянтку, я видела этого ее Джузеппе и готова ей по-верить, но береженого бог бережет. И на твоем месте я бы спала на другом месте. На всякий случай. Алиция с укором посмотрела на меня. - А тебе не кажется, что не очень красиво с моей стороны подсовывать убийце другую жертву вместо себя? - Не говори глупостей. Ты никого не подсовываешь, а можешь просто переспать эту ночь на матрасе в мастерской. Места предостаточно. - А ты ночью встанешь и на меня наступишь... - Чего это я буду вставать? Но если боишься, ложись в подвале. Уж там я на тебя не наступлю. Зося, злая, как черт, поддержала меня: - Иоанна права. Перестань придумывать дурацкие отговорки! В мастерской свободно поместится рота солдат. Белье на матрас я лично положила чистое, постели и ложись. Марш! Еще немного посопротивлявшись, Алиция наконец уступила нашим уговорам. Не желая будить Эву, а тем более Бобуся и его Глисту, мы с Алицией несколько раз пробежались вокруг дома, поскольку требовалось еще попасть и в кухню, и в ванную. Толстый матрас из пенопласта был действительно разложен, и на нем лежала стопка чистого постельного белья. Мы оттащили матрас в такое место, чтобы, слезая с катафалка, я не наступила на Алицию. Вокруг дома мы бегали с Алицией вдвоем, этого от нас категорически требовала Зося. Мы еще собирались обсудить создавшуюся ситуацию, спокойно лежа в постелях, но из этих планов ничего не вышло - обе сразу же заснули, не успев даже начать разговаривать. Проснулась я на рассвете. Разбудил меня настойчивый телефонный звонок, доносившийся откуда-то издалека. Сквозь сон я подумала, что трубку снимет Алиция, и еще представила, как она будет злиться на эту идиотку Кенгуриху - никто другой не мог звонить в столь несусветное время. А потом вспомнила, что Алиция спит тут же, в мастерской, бог даст, не услышит звонок, и успокоилась. А потом вспомнила, что на диване, в той комнате, где звонит телефон, спит Эва, которая, конечно, проснется, поднимет трубку, а потом разбудит-таки несчастную Алицию. Нет, надо успеть посоветовать Эве сказать, что Алиции нет дома. Что она уехала и вернется только через неделю. Телефон звонил и звонил, а трубку никто не поднимал. Да ну их всех к черту, не встану и все тут! Алиция, к счастью, крепко спала и даже слегка похрапывала. Последнее меня совсем не раздражало, наоборот, даже радовало, так как служило доказательством того, что она жива. На сон Алиция никогда не жаловалась. Но вот Эва... Как она может выдержать такой трезвон? А телефон продолжал звонить с каким-то диким упорством и невыносимой размеренностью. Даже из комнаты Бобуся послышался шум, что-то там задвигалось - ага, помешал им звонок! Я выжидала, что будет дальше. Приглушенный звук раздвигаемой двери дал понять, что кто-то из гостей соизволил все-таки встать и пошел к проклятому телефону, звук которого доносился теперь до меня более отчетливо. И вдруг его перекрыл другой звук - высокий, страшный, пронзительный вопль Белой Глисты. Все обитатели дома вскочили на ноги в одно мгновение. Дом наполнился шумом и стуком. С Алицией мы столкнулись в проеме первой двери, через вторую силой протолкнули Бобуся. Павел с Зосей ввалились со стороны кухни. Скрючившись в кресле, закрыв лицо руками, Белая Глиста вопила самозабвенно и безостановочно. Телефон звонил. Тут и Бобусь принялся издавать какие-то отрывистые дикие крики. Эва лежала на диване вниз лицом - в этом положении обычно спала и Алиция. И вообще, если бы Алиция в данный момент не стояла рядом со мной, я бы не сомневалась, что это лежит она. Обе они в данное время носили один и тот же цвет волос - черные с рыжиной, впрочем, для обеих этот цвет был натуральным, только Эва вернулась к нему всего неделю назад, до этого красилась в рыжий. А сейчас в ее спине торчала на самом виду рукоятка тонкого стилета... - "Спокойный вечер!"- обрушилась на меня Зося, как будто я во всем виновата. - Скажет же такое! - При чем тут вечер? - возмутилась я. - Уже давно утро. А о спокойном утре я ни словечка... - Черт возьми, да успокой же ее, сделай что-нибудь, пусть наконец заткнется! - Алиция толкнула Бобуся к Белой Глисте. - Телефон! Телефон! - кричал Павел. - Ради бога, кто-нибудь, снимите трубку! Скажите этой старой перечнице, пусть катится ко всем чертям! Не до нее тут! - Прошу пани! - заорал Павел в трубку по-польски. - Алло!!! Прошу пани ко всем... того... Нам не до того!!! Я схватила Эву за запястье свисающей с дивана уки. Или мне показалось, или пульс действительно прощупывался... Тут и я заорала, пытаясь перекричать всех остальных: - Эва жива! Слушайте, она жива!!! "Скорую"!!! - Павел!!! Освободи телефон! - Что? Не понимаю. А, понял! Да, да! Жертва есть! Еще жива, нужна "скорая помощь"! А я думал, это Кенгуриха, извините! Скорее! Некогда объяснять! И отключился прежде, чем Алиция выдернула у него трубку. - И вовсе это не Кенгуриха! - обиженно сказал он. - Звонил герр Мульдгорд. Они видели, как приехал убийца. Сейчас будут здесь. Разъяренная Зося приволокла из кухни большой котел воды и выплеснула все его содержимое на Белую Глисту. Та захлебнулась водой, и наконец смолк ее пронзительный безостановочный крик. Алиция трясущимися руками осторожно ощупывала Эву. - Гляди! - сказала она мне. - Нет, ты погляди, куда он ее пырнул... Я поглядела. Стилет торчал с правой стороны. Мы переглянулись. - Он знал, что у тебя сердце с правой стороны. Он принял ее за тебя. Он хотел прикончить тебя! - И ты, дура, тоже в это поверила? У меня сердце с нормальной стороны, как у всех людей, только чуть-чуть сдвинуто. Я только тебе сказала об этом, а ты уж растрезвонила на всю Европу, что у меня сердце с правой стороны. Сделала из меня какого-то монстра... - И благодари бога за это! Ты жива, и Эва, глядишь, выживет! Может, он промахнулся. Белая Глиста обрела, наконец, способность говорить по-человечески. Она высказала категоричное желание покинуть этот дом - сегодня же, немедленно, сию минуту! Бобусь вообще перестал с нами разговаривать. "Скорая помощь" приехала через пять минут, а господин Мульдгорд - через пятнадцать. - Пустяки, - успокоил нас врач "скорой". - Повреждены мягкие ткани, только и всего. Заживет быстро. А сейчас мы ее забираем в больницу. За утренним кофе - в полшестого утра, а что делать? - мы обсуждали очередное происшествие. Моя бестактность по отношению к подруге, мой длинный язык спасли жизнь Эве. У той, к счастью, все органы были на своих местах. По мнению врача, удар стилетом был нанесен буквально несколько минут назад (господин Мульдгорд потом уточнил - без четверти пять, не раньше, может, даже без десяти пять). Выходит, убийца замахнулся ножом - и тут же зазвонил телефон. Резкий звонок в несусветную пору наверняка его спугнул. Вот-вот проснется весь дом! У убийцы не было времени рассчитать на пальцах до сантиметра место нанесения удара, он быстренько пырнул наугад в спину жертвы с правой стороны и бросился наутек, пока народ не сбежался к телефону. Возможно, перед этим он искал Алицию в ее комнате, убедился, что ее там нет, увидел ее на диване... - Здорово мы его надули! - радовался Павел. А я мучилась угрызениями совести. Ведь проснулась же от телефонного звонка! И если бы я сразу же поспешила к телефону, да еще побежала вокруг дома, наверняка бы встретила убийцу! Может, и помешала бы ему! И он не ранил бы бедную Эву. Вот она выйдет из больницы и надает мне по морде! И поделом! А Рой теперь при одном моем появлении будет плеваться... - Да перестань ты так переживать! - пыталась успокоить меня Алиция. - Главное, Эва жива. И нет худа без добра - теперь мы точно знаем, что не она убийца. Подозреваемых все меньше... - Точнее, их остается всего две штуки, Рой и Анита. Ну и все остальное человечество, если это кто-то посторонний. Приехал господин Мульдгорд и согласился тоже выпить чашечку кофе - если мы будем так любезны и сварим ему тот, который он предусмотрительно привез с собой. Кофе мы ему приготовили в рекордно быстрое время, уж очень не терпелось услышать от него, откуда он знал, что убийца едет на очередное дело. И только он открыл рот, чтобы рассказывать, зазвонил телефон. Алиция взглянула на часы. - Без десяти шесть, - прошипела она. - Если это Кенгуриха... Это оказалась не Кенгуриха, а Рой. Абсолютно не считаясь с его чувствами, Алиция коротко сообщила о покушении на Эву. По ту сторону телефонного провода Рой впал в такое бешенство, какого Алиции не приходилось наблюдать ни у одного датчанина. Тем более, что она не преминула заодно высказать ему все, что думает о его поведении и возмутительном третировании жены. Если бы не его идиотское решение устраниться с ее пути, Эва не сбегала бы из дому, не ночевала бы в Аллероде и не стала бы жертвой убийцы! - Не знаю, то ли он там сознание потерял, то ли вообще концы отдал, - удовлетворенно сказала она нам, положив трубку. - А если убийца - он, то так ему и надо! Может, теперь они помирятся... - А если не он, придется тебе на коленях вымаливать у него прощение за бестактность. И мне тоже - за собственную лень. - Заткнись наконец, дай сказать господину Мульдгорду! И вообще, не мешайте ему! Непонятно, к кому это относилось. Зося с Павлом вообще ни слова не проронили, а Бобусь с Глистой пребывали в своей комнате. Правда, оттуда отдаленно доносились звуки скандала, но мы твердо решили не реагировать. Из рассказа господина Мульдгорда мы узнали: его "работник", сидящий в засаде и имеющий с полицией связь по рации, доложил начальству, что на рассвете к дому подъехал автомобиль марки "мерседес", из которого вышла подозрительная темная фигура. Услышав об этом, полицейский немедленно позвонил нам. И звонил, и звонил... - Аз телефонировать зело длинно, - осуждающе сказал полицейский. - Аз исполнен бысть опасений о все и вся особы неживые. Вотще! По прошествии толика времени одна особа вещала ко мне: прошу пани ко всем... Пошто аз пани есмь? Вы ожидать пани? Ухо мое слышало: кенгуриха. Што есть кенгуриха? Полицию всегда интересует, кто звонит и зачем эвонит, поэтому мы с пониманием отнеслись к вопросам герра Мульдгорда и удовлетворили его любопытство, - и в том, что касается Кенгурихи, и почему его назвали пани. После чего он продолжил рассказ. Его "работник" притаился у "мерседеса", где надеялся поймать темную фигуру, но та сбежала в другую сторону, а послышавшиеся с той стороны звуки свидетельствовали о наличии второй машины, на которой фигура и уехала. Следовательно, преступник имел сообщника и опасался засады. Единственная добыча полиции - "мерседес", как выяснилось, оказался украденным с автостоянки на бульваре Андерсена. Его хозяин спокойно спал и о краже ничего не знал. Полиция проверила - он вне подозрений. - Аз умоляху и повелеваху, - строго сказал полицейский, обращаясь к хозяйке дома, - не иметь присно впредь гости! Алиция с энтузиазмом поклялась, что впредь и вовеки веков не пустит на порог дома ни одного гостя. Пусть хоть на вокзале ночуют! А полицейский веско продолжал: - Пан скорбный голова и пани Белая Глиста аз паки прошу вон! Последние слова услышала Белая Глиста, которая в этот момент вышла из комнаты. Не веря ушам своим, она уставилась на полицейского. А тот, боясь, что его не поймут, решительным жестом ткнул в нее пальцем и, прежде чем мы успели его остановить, повторил: - Пани Белая Глиста и тот пан зело прошу и повелеваю - прочь! Вон! У Белой Глисты перехватило дыхание. У нас тоже. Никому из нас не пришло в голову, что датчанин может всерьез принять за фамилию прозвище, которым мы пользовались в своем узком кругу и которое составляло нашу сладкую тайну. Интересно, что теперь будет? Бобусь ограничится скандалом или порвет с Алицией все отношения? За Белой Глистой с треском захлопнулась дверь. - Ну уж теперь-то они обязательно уедут! - выразила Зося общую надежду. Немного смущенная Алиция махнула рукой: - Ну и черт с ними! Я Бобусю и в глаза скажу, что я о нем думаю. У меня не дом свиданий! А господин Мульдгорд, не подозревая, что натворил, как обычно после очередного преступления, приступил к выявлению обстоятельств оного. Его интересовало, почему Эва в Алициной пижаме спала на диване и почему Алиция не спала в собственной кровати. Правда, он сам советовал так поступить, Но вот теперь допытывался: сделали мы это исключительно по его совету или были какие другие обстоятельства? Несколько выведенные из равновесия происшествием с Глистой, мы неосторожно сообщили ему больше, чем намеревались, и подозрительный Джузеппе неожиданно всплыл на поверхность. Видя, что нет другого выхода, мы поведали о контактах Эдика с черным красавцем еще в Польше. Не выказав удивления, господин Мульдгорд записал наши показания в своем блокноте, побранил за то, что раньше этого не сказали, похвалил за принятые меры предосторожности и удалился. Бобусь до такой степени ударился в амбицию, что даже оставил чек на сумму, возмещающую гибель магнитофона. Белая Глиста покинула дом Алиции молча, стиснув зубы, никому не сказав ни слова. Вложив чек в конверт, Алиция отослала его жене Бобуся. Пришли два стекольщика, принесли стекло и вставили его в раму. В одиннадцать часов в доме воцарилось блаженное спокойствие. - Схожу-ка я, пожалуй, на работу, - решила Алиция. - Оттуда позвоню в больницы, узнаю о здоровье наших пострадавших. А вы смотрите за домом, неизвестно, что он еще выкинет. Вскоре она позвонила и сообщила, что с жертвами все в порядке. Владя с Марианной жалуются на диету; Торстена, наверное, завтра уже выпишут; Агнешке и фру Хансен скоро разрешат говорить. Что же касается Эвы и стилета, то последний угодил в ребро, не дойдя до легкого. Эва в сознании, но очень нервном. Рой бессменно просиживает у изголовья жены и пытается целовать ее пятки. Последнюю акробатическую несуразицу мы восприняли как метафору - дескать, Джузеппе там уже делать нечего. - До чего же мужики глупы! - ворчала Зося. - Некоторых только преступление в состоянии образумить. Я всецело была согласна с подругой: - Вот именно! Если бы не стилет, мотался бы Рой сейчас бог знает где. И не говори, железное здоровье нужно для общения с ихним братом... - Ты имеешь в виду этих двух или мужиков вообще? - Вообще. А что касается Эвы и Роя, так ведь у них все было до сих пор в порядке. Никакого беспокойства ни им самим, ни их знакомым. И какая муха их укусила? - Если не Эва убийца... - Трудно предположить, что сама себя пырнула стилетом в спину. - Я и говорю. Если не она убийца, то, возможно, Рой. Хотя эта кандидатура совершенно бессмысленная. У Эвы хоть какие-то мотивы были, а у него? - Откуда мне знать? Может, что и было, только мы не знаем. Я вот думаю: а может, этот тип, Джузеппе, воспользовался создавшимся положением в своих личных целях, а Эву пытался убить из ревности или из мести... - ...и вонзил кинжал туда, где у Алиции должно быть сердце, - возразила Зося. - И не иначе как собственное сердце ему подсказало, что в эту ночь Эва спит на диване в Алициной пижаме? И что в дом свободно можно проникнуть через разбитое стекло? И у него был сообщник со второй машиной? - Да, - согласилась я. - Слишком много фактов против. Знаешь, мы с тобой просто поразительно умно вычисляем, кто не мог быть убийцей. Значительно хуже обстоит дело с теми, кто мог... Вскоре на полицейской машине за Павлом приехал посланец герра Мульдгорда. Павлу хотели предъявить Джузеппе, который оказался в распоряжении полиции, и установить, он или не он пытался вместе с Эдиком проехаться угольным фургоном в Варшаве по улице Гагарина. Судя по паспорту вышеупомянутого Джузеппе, в Польше он бывал. Жутко важный Павел поехал. Из ведерка, временно (уже несколько лет) висевшего на калитке вместо почтового ящика, Зося вынула утреннюю почту. - Тебе письмо, - сказала она, подавая мне конверт. - Вроде его ты ждешь? - И с неодобрением поглядев, как я нервно разрывала конверт, добавила: - Ох, боюсь, совсем ты, девка, голову потеряла. Хоть он мужик что надо, ничего не скажу, но чтобы до такой степени одуреть... Кончится тем, что выйдешь за него замуж! - Что касается одурения, ты права. А вот замуж... Сама знаешь, какая из меня жена! Зачем же терять хорошего человека? А если ты уж обязательно хочешь знать правду... Тут я спохватилась, что и без того разболтала больше, чем надо. - ...если уж ты обязательно хочешь знать правду, то в этом письме может быть нечто, проливающее свет на все здешние преступления. Я могу, конечно, ошибаться, но мне кажется... Зося разволновалась так, что мне стало ее жалко. Выбросив в мусорное ведро чашку с блюдцем, которые она держала в руках, Зося опустилась на стул и воскликнула: - Нет, ты неисправима! Опять ввязалась в какую-то аферу! А этот твой! Такой приличный на вид мужчина... Так кто же он? Читай скорее! Я попыталась буквально выполнить ее желание, но от быстрого чтения было мало толку. Покачав головой, я вернулась к началу письма. - Нет. Чтобы понять, надо, наоборот, читать медленно. Я трижды прочла письмо. С трудом заставив себя отказаться от прочтения в четвертый раз фрагментов абсолютно личных, я сосредоточилась на фрагментах общего плана. Зося высилась надо мной, как палач над жертвой. Смерть Эдика, как явствовало из письма, привлекла внимание весьма ответственных товарищей. Под какой фамилией представился Эдику тип в красной рубашке, до сих пор не удалось выяснить. Однако и без фамилии ясно, что личность этого типа весьма подозрительна, что он связан с преступной организацией - мне ее не назвали - и что он сотрудничает с человеком из нашего окружения в Аллероде. Поначалу этим человеком считали Алицию, но последние события доказали ошибочность такого предположения. Точными данными отправитель письма не располагал. Этим человеком мог быть как мужчина, так и женщина. Нам рекомендовалось соблюдать самые строгие меры предосторожности, ибо дело намного серьезнее, чем мы думаем, и убийца ни перед чем не остановится. Утешало меня во всей этой афере одно: действия преступной организации не были направлены непосредственно против моей страны, свою гнусную деятельность она развивала на территории других государств, а в нашем ограничивалась лишь финансовыми махинациями. По-моему, и этого достаточно: что хорошего в финансировании международных аферистов? Итак, сообщалось в письме, среди нас находится один из членов преступной организации, мужчина или женщина - неизвестно. Его отличительные признаки: а) много путешествует по свету и б) никаких подозрений не вызывает. Вот и все сведения, которые мне удалось почерпнуть из письма. Зося ждала, ждала и не выдержала: - Так и будешь сидеть с блаженным выражением на лице? Может, скажешь, что в письме? Я коротко изложила ей содержание письма и ехидно добавила: - Если бы не путешествия по всему свету, твоя кандидатура была бы самой подходящей: подозрений не вызываешь, с преступным типом могла контактировать в Польше, Эдика знала... Зося шуток не понимала: - ...а людей убиваю на расстоянии, телепатически или еще как, ведь нахожусь в другом месте! По мне, самой подозрительной является Анита, но наверняка это не она, и именно потому, что самая подозрительная. А вот Эва - вне подозрений, и очень может быть преступницей. По всему свету мотается по делам службы - раз! Подозрений не вызывает - два! Черного парня знает - три! А пырнуть ее мог е? же сообщник - для маскировки. Обрати внимание, уж на что были благоприятные обстоятельства, а она отделалась легче легкого! - Совершенно не вызывает подозрений и Рой, - задумчиво произнесла я. - Вот уж к кому никак не придерешься! А теперь рвет на себе волосы, потому как по ошибке зарезал собственную жену... И вообще, не понимаю, что за организация? Какая уважающая себя организация станет совершать такие идиотские преступления? - Значит, эта организация не уважает себя, - сделала вывод Зося. - Вот интересно, опознает ли Павел черного парня? Мы в нетерпении высматривали Павла, но вернулся он поздно, почти одновременно с Алицией, и в очень плохом настроении. - Поставили передо мной двадцать штук одинаковых черных парней и все до одного в красных рубахах, - жаловался он. - И откуда только набрали столько одинаковых? Правда, не очень-то одинаковых. Главное - ни один не подходил. А самое плохое, был среди них паршивец Джузеппе, мне его специально потом показали. Так это не он. Я, разумеется, очень расстроилась. - Что же, получается, Эва тут ни при чем? И тогда какого черта мы с тобой столько времени торчали в "Англетере"? Только время даром потеряли. - Ну, не совсем даром, - успокоила Зося. - Жизненный опыт никогда даром не дается. А ты на ярком примере убедилась, к чему приводит любовь, так что учти... - Лучше ты учти, ведь теперь нам надо быть особенно осторожными. Бобусь со своей Глистой из нашего дома съехал, и осталось нас совсем немного. К тому же мы не знаем, какой способ убийства изобретет на сей раз преступник, ведь стилет второй раз он уже тоже отработал... Положившись на педантичность нашего убийцы, который в качестве орудия убийства лишь дважды использовал один и тот же прием, мы спокойно пообедали. Отраву, стилет, огнестрельное оружие можно было смело исключить. Молоток тоже. За обедом мы ломали голову, что он еще выкинет, но ничего не придумали. Павел настаивал на изготовлении ловушки, уверяя, что проект им уже разработан, не хватает лишь двадцати крон. Хоть Алиция с поистине ослиным упрямством игнорировала грозящую ей опасность, мы с Зосей твердо решили: каждую ночь она будет менять место спанья, а на постель, где она спала накануне, будем класть специально сделанную куклу. В семь вечера неожиданно приехал Енс с бумагами, которые Алиция должна была подписать поздно ночью. Оказалось, ему удалось получить их раньше, чем предполагалось, и, учитывая Алицины жизненные трудности, он благородно с нее начал сбор подписей. Пока Алиция вела со своим родственником деловую беседу, мы занялись общеполезным трудом. Из старого одеяла, тряпок, нескольких рулонов туалетной бумаги, парика и ночной рубахи Алиции мы изготовили куклу, что должна была изображать Алицию. Получилась просто куколка! Зося в своей комнате сшивала отдельные фрагменты нашего шедевра. Алиция закончила разговор с родственником, простилась с ним и, сев на диван, достала из сумки нераспечатанную пачку сигарет. - Холера! - сказала она, с треском разрывая пачку. - Ну и удовольствие мне предстоит! Это прозвучало столь зловеще, что я с тревогой взглянула на нее: - Что за удовольствие? - Устроить званый вечер для Херберта и его жены. Они уже давно напрашивались на ужин по-польски, а я все увиливала. А вот теперь выяснилось, что Херберта обязательно надо привлечь по делу о наследстве, а как я к нему с этим обращусь, если увиливаю от званого вечера? - Не понимаю, почему тебя этот вечер так нервирует? Подумаешь, ужин на две персоны! - Да ведь ужин по-польски! - Как это понимать? Все должны упиться вдрызг и хором петь "Шла дзевечка до лясечка"? - При чем тут песня! Еда должна быть польская. Потрошки или бигос. - Потрошки разве что свои собственные приготовишь, а бигос я ведь тебе привезла! - Мало привезла! - вздохнула Алиция. - Я уж почти все съела, осталась только одна банка. Вот разве еще борщок приготовить... Я все-таки никак не могла уразуметь, в чем же проблема. Пришлось Алиции, выведенной из терпения моей тупостью, объяснять своими словами. Все дело, оказывается, в жене Херберта. Выяснилось, что этот скромный простой парень женился на аристократке, родственнице самой королевы, и, принимая ее в гостях, надо проявлять чрезвычайный такт, делая вид, что не знаешь о ее королевском происхождении, и в то же время принимать ее по-королевски. Короче, изысканность и вместе с тем непринужденность, черт ее подери! Избави бог показать, что приготовлено нечто особенное, специально для нее, но все должно быть на уровне... До меня наконец дошло. Ну точь-в-точь анекдот трубке и сигаретах. В Дании говорят, что в молодости датчанин курит трубку, так как не может позволить себе курить сигареты - они в Дании очень дорогие. Потом он уже может позволить себе курить сигареты. А потом может позволить себе опять курить трубку... - Да, что-то в этом роде, - согласилась Алиция. - Вот были бы вы с Зосей графини, очень бы это пригодилось. Ну, нет худа без добра, зато Зося поможет мне устроить ужин по-польски и наготовит бигос. - А когда ожидается этот вечер? - Да надо устраивать поскорее. Дело не ждет, а без Херберта оно не продвинется ни на шаг, с Хербертом же без ужина о деле не поговорить. Хорошо бы завтра, ну, в крайнем случае, послезавтра. - До завтра бигос никак не сделать, так что только послезавтра. Какой это будет день? Пятница? Очень хороший день. Пошли, поговорим с Зосей на предмет бигоса. Покладистая Зося выразила согласие приготовить этот деликатес, но заявила, что капусту надо ставить на огонь уже сейчас. Поскольку я собиралась лечь позже всех, то согласилась присмотреть за чугунком и выключить газ перед сном. Алиция колебалась, удобно ли в полдесятого звонить Херберту, мы ее убедили, что время вполне светское, она позвонила, и Херберт с радостью принял приглашение на долгожданный ужин по-польски. Вечер проходил в милой домашней обстановке. Я прикидывала, на какую лошадь поставить на бегах в четверг, то есть завтра. Павел открывал банки с квашеной капустой, Зося мыла сушеные грибы. Алиция прошла в свою комнату и выскочила оттуда, как ошпаренная. - Вроде вы все здесь? - не совсем уверенно спросила она. - Кто же тогда, черт возьми, спит в моей комнате? Естественно, первое, что пришло нам в голову, - опять какой-то посторонний труп в нашем доме! Но тут мы вспомнили об изготовленной нами кукле и успокоились. Хотя Алицию предупредить все-таки следовало бы, а мы забыли. - Велено соблюдать осторожность, - спокойно разъяснила Зося. - Все равно ты там спать не будешь. - А где? - В погребе, в ванной, где хочешь, только не на своем месте. А на твоем месте будет наша имитация. - Правда, хороша? - не выдержала я. - Можешь пощупать ее. Алиция молча вернулась в свою комнату и внимательно осмотрела имитацию. - Вы всерьез думаете, что ее можно принять за меня? Морда у нее... - Ты же сама приняла. Ишь, какая требовательная! Интересно, какую еще морду можно сделать из туалетной бумаги? А если даже убийца и не попадется на нашу удочку, поймет, что это не ты, не станет же он тебя по всему дому искать! Зося меня поддержала: - Значит, так. Вы с куклой будете меняться местами. Раз она там, а ты, например, на диване, потом она на диване, а ты там... - Но сегодня я там? - Нет! Сегодня она там, а ты здесь. Алиция подчинилась требованиям общественности и приготовила себе постель на диване. Зося с Павлом пошли спать. Капуста развонялась на весь дом. Желая немного выветрить ее запах, я приоткрыла дверь на террасу и при этом обнаружила, что идет дождь. Хорошо, Бобуся и Белой Глисты уже нет в доме, иначе мне пришлось бы под дождем бегать вокруг дома. - Иоанна, ты, случайно, не видела, куда я дела сигареты? Вроде у меня была целая пачка, - спросила Алиция. - Была, я сама видела. Ты распечатала ее при мне. - А откуда я ее взяла? - Из своей сумки. Алиция вывалила на стол содержимое своей сумки. Сигарет там не оказалось. Она встала и заглянула под стол, поискала на письменном столе, потом в своей комнате, потом в прихожей, в ящичке под зеркалом. Я с неодобрением наблюдала за ней, и меня кольнуло недоброе предчувствие. Вытащив из своей сумки пачку своих сигарет, я обнаружила, что их осталось всего две штуки. - Сколько? - с надеждой спросила Алиция. - Две последние. Дам тебе одну, мне все равно не хватит. - Фи, с фильтром, - недовольно бросила Алиция, закуривая драгоценную сигарету. - Во сколько закрывается киоск на станции? - с тревогой спросила я. - В девять, уже поздно. Только автомат остался. Ну, ничего не поделаешь, придется идти к автомату. А тут еще дождь как назло. Я решила пожертвовать собой и прогуляться за сигаретами к ближайшему автомату, который находился у магазина сразу за перекрестком. Мы с Алицией наскребли четыре кроны в нужных монетах. Обув сапоги и взяв зонтик, я отправилась в путь. В автомате не оказалось ни моих "люков", ни Алициных "викингов", поэтому я купила десять штук единственных сигарет, какие там были, без фильтра. - Но ведь ты куришь с фильтром, - удивилась при виде их Алиция. - Но ты любишь без фильтра. Я человек благородный и жертвую собой для других. А дождь не такой уж и сильный. Послушай, не сделать ли нам кофе? - Знаешь, хорошая мысль. И, может, кофе хоть немного заглушит эту капусту... За кофе я ей изложила содержание полученного мною письма. Алиция попыталась связать концы с концами: - Меня все больше интересует, кто же он такой, твой хахаль? Преступная организация... Ну при чем тут мы? А вот что касается убийцы... Ну Эва теперь совсем отпадает. Рой? Нонсенс. Анита? Не верю. Нет, все-таки это кто-нибудь посторонний. Сидел в кустах... - И посторонний так хорошо знает порядки в нашем доме и особенности твоего организма? Или, может быть, ты давала объявление в газетах? Вспомни, и Эдик кричал о том, что ты пускаешь в дом каких-то неподходящих людей. Заметь: пускаешь в дом! И что ты рискуешь! Тут как раз организация очень подходит. - Да, я и забыла вам сказать, - вспомнила вдруг Алиция. - У меня был разговор с герром Мульдгордом. Он считает, что этот наш преступник - человек очень опытный в такого рода вещах. Он не оставляет никаких следов! Ну совершенно никаких! И очень осторожный. Они бы его уже давно поймали, если бы он все свои преступления совершал одинаковым методом или повторялся чаще двух раз. Сейчас они увеличили фотографии того кудлатого типа и будут всем предъявлять для опознания. А вот ни о какой организации он мне не говорил. Похоже, ни о чем таком они и не подозревают. - И напрасно. А преступник из тех, кто много ездит по свету и не вызывает подозрений. - С чего ты это взяла? Я вытащила письмо и зачитала вслух его подлежащие оглашению фрагменты. Затем попыталась прижать подругу к стенке: - Алиция! Ты что-то знаешь! Вспомни же, наконец, что ты делала в последние пять лет! Может, где была, может, кого встретила, может, заметила что подозрительное? Да отвечай же! Где ты была? - В Швейцарии, - ответила Алиция. - В Вене. В Париже, во Флоренции, в Монте-Карло. В Амстердаме и в Стокгольме. На севере Норвегии. В Варшаве. - Да-а. Ездишь много по свету и не вызываеть подозрений. Признайся, может, преступник все-таки ты? - Я уже и сама начинаю подумывать - уж не я ли? А что действую часто во вред себе, так просто по дурости. Ну, например, когда собственную машину изничтожила или собственный дом чуть не взорвала... И опять перебирали мы с ней возможные кандидатуры, и опять ни к чему путному не могли прийти. Капуста воняла зверски. В ажиотаже изысканий мы и не заметили, как искурили сигареты. Пришлось перетрясти опять все сумки в поисках следующих четырех крон. Теперь пожертвовать собой предстояло Алиции. - Нет, ты все-таки скажи, - бубнила она, влезая в сапоги, - кто же этот твой хахаль? - Рекорд всей моей жизни. Тот самый роковой блондин, которого мне предсказали три гадалки. Выдумала я его. - Что ты сделала? - Выдумала. Как волшебную сказку. Слушай: в одно прекрасное утро поехала я в лес, чтобы набрать букет цветочков... Заинтригованная Алиция задержалась в прихожей с зонтиком в руках: - И там ты его встретила? - Совсем наоборот. Там я застряла в таком болоте, в котором могла и корова свободно утонуть. Машина буксовала и буксовала. - А какая нелегкая занесла тебя в это болото? - Ну не нарочно же я в него въехала! По виду незаметно, что болото, сверху все выглядело совсем сухо и даже привлекательно - травка, цветочки... Некоторое время я молча предавалась сладким воспоминаниям. - Нет, не так. Не так все началось. Началось все гораздо раньше. Судьбе было угодно вмешаться в мою жизнь в другом месте, причем так коварно... Ладно, принесешь сигареты, тогда доскажу. Алиция шагнула во влажную ночную тьму. За разговором мы и не заметили, что оделась она весьма странно: старые резиновые сапоги, какая-то замызганная бесформенная кацавея. По рассеянности она прихватила старый зонтик, из которого во все стороны торчали спицы. Я еще минуту посидела, предаваясь сладким воспоминаниям, которые в соответствии с развитием событий становились менее сладкими и все более тревожными. И тут на их фоне возникли столь же тревожные ассоциации с действительностью. Осторожность! Мы обязаны быть предельно осторожными! Ну не кретинки ли? Выходить Алиции ночью из дому, одной, в дождь и тьму? В чем была, отчаянно стуча туфлями без задников и то и дело теряя их, я выскочила через калитку на улицу. Ночную темноту несколько рассеивал свет далеких уличных фонарей. В их свете я увидела почти на самом перекрестке стоящую у тротуара машину, а возле нее шевелились черные тени. Одна из них держала над головой странный предмет, похожий на растрепанную метлу или зонтик с торчащими спицами. Я уже открыла рот, чтобы заорать на всю улицу, но передумала: глупо и опасно. Так и не закрыв рта, я молча, в полной тишине, помчалась к машине. В полной тишине, если не считать, конечно, отчаянного стука деревянных подошн моих домашних туфель по мокрому тротуару. Машина вдруг взревела мотором и оттолкнувшись от тротуара, умчалась вдаль, а на перекрестке осталась одинокая фигура с метлой над головой. - А ты чего выскочила? - допытывалась Алиция, когда мы обе уже сидели в прихожей, проникнув в дом через раскрытое окно на террасе, ибо дверь, как выяснилось, я, выбегая, захлопнула. - Сердце подсказало, - ответила я, обтирая мокрые туфли туалетной бумагой. - Только дурак мог отпустить тебя одну в такую пору. Знаем ведь, что наш убийца упрям, как дикий осел в капусте. Что там было? - Я не очень поняла, то ли они хотели меня увезти, то ли прикончить на месте, - ответила Алиция, пытаясь привести в порядок зонтик. - Интересно, чего это из него спицы повылезали? Я и не заметила. - Оставь зонтик в покое! Толком расскажи, откуда взялась машина. - Не знаю. Когда я уже возвращалась с сигаретами, она подъехала сзади, затормозила рядом со мной. Вышел какой-то тип, второй сидел за рулем. Тот, что выскочил, вроде собирался на меня кинуться, но как меня увидел, вроде расхотел. - Почему, интересно? Ты ему не понравилась? Произвела на него плохое впечатление? Отказавшись от попыток починить зонтик, Алиция бросила его в угол, вытащила из кармана сигареты и вдруг принялась глупо хохотать. - Знаешь, похоже, я его обманула. Шла я себе спокойно и по дороге все о наших преступлениях думала. Рассматривала их в хронологическом порядке. Дойдя до фру Хансен, я, обрати внимание, рассудила так: если он в нее стрелял, вместо того чтобы сбежать, значит, она его видела. И он боялся, что она его узнала... - О господи, оставь сейчас фру Хансен в покое! Говори о том, что стряслось только что! - Так ведь дело как раз в ней! Он выскочил из машины и спрашивает меня: "Фру Хансен?" А я ему, не подумав, в ответ: "Что вы! Ведь фру Хансен в больнице". Он будто малость опешил и спрашивает: "Как! Уже?" - "Конечно, - подтвердила я. - В нее стреляли". А тут ты выскочила и к нам ринулась, ну они и смотались. Только потом я подумала, что, может, это он обо мне спрашивал. - Ну это лишь с тобой может случиться. Забыть, как себя зовут! На сей раз Алиция побила все рекорды своей рассеянности. И как такое вообще могло случиться? Вот я, к примеру. Забывала ли я хоть раз в жизни, что Хмелевская - это я? Подумав, честно признала - да, был такой случай, давно, правда, на похоронах моей светлой памяти прабабки. И перед глазами, как воочию, предстала могильная плита с собственной фамилией... Избавившись от этой малоприятной картины с некоторым трудом, я взглянула на Алицию, которая еще не успела переодеться, и вынуждена была признать: - И то сказать, глядя на тебя никто не подумает, что это ты. Не везет этому бандиту! Других он принимает за тебя, а тебя за других. Думаешь, он в первую минуту поверил, что опоздал и тебя прикончил кто-то другой? - Похоже на то. Мое сообщение его малость ошарашило, а тут сразу ты помчалась в атаку. - Это как же понимать? В засаде он сидел со своей машиной, что ли? Откуда он мог знать, что ты пойдешь за сигаретами? И вообще, что ночью будешь выходить из дому? - Чего ж тут не понять? Ведь я же собиралась ехать к Енсу. Может, он ждал, когда я буду возвращаться от Енса? - Очень может быть! И его сбило с толку, что ты вышла из дому вместо того, чтобы в него возвращаться. А тем более, что вышла не ты, а пугало какое-то. Интересно, откуда он мог знать о Енсе? - Так я же сама говорила... - Кому?! Мы уставились друг на друга, пытаясь вспомнить, кто мог знать о предстоящем визите Алиции к Енсу. - Говорила я с ним по телефону... - неуверенно начала Алиция. - ...и говорила по-датски. А кто мог слышать? Вот тут сидели мы, наш дорогой герр Мульдгорд и Анита. Анита знает датский не хуже родного польского. А кто сидел у Енса? - Не знаю. Придется, наверное, спросить его... - А кому ты еще об этом говорила? - Да все родственники знали! - ...Рой пришел уже после разговора. Но мог стоять под окном и подслушать. А Рой ведь по-датски понимает... - Ну вот опять те же - Рой и Анита... - А вдруг это кто-то из твоих датских родственников? Вдруг Енс? Он тоже много ездит и не вызывает подозрений... Алиция хотела выразительно постучать по лбу, но раздумала. А потом все-таки постучала. - Эдик кричал, что я пускаю в дом всяких таких и даже махнул рукой, а ведь Енса при этом не было. - Зато накануне был. Эдик его видел. По пьянке мог перепутать. Вспомни, ведь он кричал: "И ему тоже скажу!" Алиция задумчиво покачала головой. - У меня такое ощущение, что мы с тобой топчемся где-то совсем рядом и никак не попадем, куда нужно. Тепло, еще теплее, горячо... Нутром что-то чую и не пойму что. - Звони герру Мульдгорду, пусть он думает, это его обязанность. Может, машину опознают. Не но номеру, конечно, номер заменить - раз плюнуть, опознают по чему-нибудь другому. И вдруг они продолжают фотографировать? x x x На следующий день, отправляясь в Шарлоттенлунд на бега, я предупредила своих, что могу не вернуться, поскольку собиралась встретиться там со своей давней приятельницей и у нее потом переночевать. Не очень-то я люблю оставаться на ночь в незнакомом доме, но мы с ней так давно не виделись, что наверняка не успеем за вечер обо всем переговорить. Если же по какой-то причине с приятельницей мы не встретимся, то я вернусь домой - рано или поздно, скорее поздно. С приятельницей я, правда, встретилась, но еще до бегов. В Шарлоттенлунд она ехать не могла, и я отправилась одна. В этот день с лошадьми что-то стряслось: чуть ли не каждый забег приходилось начинать по нескольку раз - сплошные фальстарты, - так что последний проходил совсем ночью. Я выиграла какую-то мелочь, но и тут пришлось подождать, чтобы ее получить. Когда я шла к станции через лес, было совсем темно. То и дело спотыкаясь, я брела медленно и опоздала на поезд. Пришлось ждать следующего, так что на станции Аллерод я оказалась без десяти двенадцать, а к дому Алиции подошла уже в полночь. Только тут я сообразила, что у меня нет ключа от входной двери - оставила его в кармане плаща, а поехала в костюме. Дом стоял темный, тихий, как будто вымерший. Я постучала в дверь - сначала тихонько, потом сильнее. В доме ничто не шелохнулось. Нет, так не пойдет! Если же начну тарабанить, разбужу весь дом. Лучше разбудить кого-нибудь одного, постучав к нему в окно. К окнам Зоси и Павла пришлось бы лезть через кусты и по высокой мокрой траве - она, не кошенная с весны, вымахала по пояс. Попробую через террасу. Поднявшись на террасу, я заметила, что окно в комнате Алиции слегка приоткрыто. Какое непростительное легкомыслие, сколько раз можно ей говорить! На всякий случай проверив остальные окна и убедившись, что они заперты, я решила воспользоваться единственным открытым для проникновения в дом. Неудачно получается, конечно, что окно именно в Алицину комнату. И не только потому, что могу нарушить сон или напугать человека, который и без того постоянно недосыпает, а уж о состоянии нервов и говорить нечего, но еще и потому, что внезапно разбуженная Алиция может принять меня за убийцу и стукнуть каким-нибудь тяжелым предметом. Поэтому надо действовать как можно тише. Я вспомнила, что сегодня Алиция спит в своей комнате, а кукла в гостиной на диване. Окна в доме открывались наружу, причем оконная рама поднималась целиком вверх, что, разумеется, затрудняло проникновение в дом, так как нечем было подпереть открытое окно, чтобы рама не опускалась. Сейчас оно было немного приоткрыто. В щель могла проскользнуть разве что змея, но рука пролезала. Просунув руку и отцепив крючок, я с некоторым трудом приподняла вверх тяжелую раму и начала пролезать. Хорошо еще, что окна расположены низко. И плохо, что я в узкой юбке и на высоких каблуках. Надо было разуться. Ничего, потихоньку, потихоньку... Так, теперь не мешало бы за что-нибудь ухватиться в комнате, не загреметь бы... Вот что-то, ага, вроде стул, одна рука свободна, на спинке стула какие-то бебехи, не упустить бы раму, которую я держу правой рукой, не дай бог захлопнется, а у меня еще одна нога снаружи, если даже не отрежет, так перелом обеспечен, скорее эту ногу перебросить, вот так, теперь можно и локтем придержать раму, а, черт, зацепилась каблуком! Падая в комнату, я инстинктивно вытянула обе руки вперед и упустила оконную раму, которая мощным ударом ниже талии с силой толкнула меня, и я влетела в темную комнату головой вниз, возможно, выкрикнув несколько ругательств. Падая, я что-то опрокинула, что-то опрокинулось на меня, что-то свалилось мне на голову. Вся я оказалась заляпанной чем-то мокрым, липким и противным. Что бы это могло быть, черт возьми? И почему не проснулась Алиция от этого грохота? В слабом свете уличного фонаря я разглядела у себя на юбке, на руках, на коленях какие-то темные пятна. Я взглянула на кровать Алиции. Те же страшные темные пятна на простыне, прикрывающей скрюченное неподвижное тело... Ни шевельнуться, ни крикнуть, ни вздохнуть. Этот темный вымерший дом... Трясущимися руками я никак не могла нашарить на стене выключатель. Выскочив в прихожую, я, наконец, попала на него ладонью. Пятна на юбке красные, руки все в крови... Что же это такое? Есть ли кто живой в этом доме? Ноги подо мной подкосились. Последним усилием воли я дотащилась до ближайшей комнаты, толкнула дверь и зажгла свет. Это оказалась комната Павла. Кажется, я трясла его за плечо. Кажется, я что-то кричала не совсем человеческим голосом. Павел вскочил, ничего не понимая, и тоже заорал нечеловеческим голосом. Оставив его в покое, я ринулась к Зосе и столкнулась с нею в дверях. - Помогите!! Спасите!! Алиция!! Там Алиция... В коридоре вспыхнул свет, и к моему воплю присоединился страшный вопль Зоси, разносясь эхом по округе. Никогда не предполагала, что в щуплом теле подруги кроются такие голосовые возможности! Отмахиваясь от меня руками, плача и истерически хохоча, она безостановочно выкрикивала одну и ту же фразу: - Все красное! Все красное!! Все красное!!! Я пыталась потащить ее за собой в комнату Алиции, но Зося не давалась и вырывалась изо всех сил. Ничего не понимая, я кричала одно, что была в состоянии произнести: - Алиция!!! На помощь!!! В дверях соседней комнаты появилась Алиция - живая, в прекрасном состоянии, абсолютно здоровая и абсолютно ничего не понимающая. Отчаянный крик застрял у меня в горле, я отпустила Зосю и, чувствуя, что вот-вот упаду, оперлась о стену. Абсолютное непонимание на Алицином лице сменилось ужасом. Со сдавленным криком она кинулась ко мне: - Матерь божия! Что с тобой? Зося! Павел! На помощь! - Все красное!!! - не переставая выла Зося. - Павел! Воды! Адская суета поднялась в только что тихом доме. К моему изумлению, все бросились ко мне с явным намерением спасать, как будто я собиралась вот-вот испустить дух. Меня силой затащили на диван, невзирая на мое отчаянное сопротивление и попытки рассказать о том, что я обнаружила в комнате Алиции. Чей же труп там лежит?! Мой активный протест уб