омобиль "Корвет" и свой самый современный музыкальный центр "Редондо Бич" за возможность поменяться местами с любым человеком в этом автобусе, едущем среди полей Виргинии. Вся его одежда промокла насквозь от холодного ночного дождя, пока он лежал, покрытый грязью и увядшими листьями, в дренажной канаве. Полиция и одетые в форму агенты службы безопасности, охотившиеся за ним, прочесали окрестности и двинулись дальше десять минут назад, но он все лежал там в грязи, пытаясь отдохнуть и решить, что теперь делать. Поморщившись от боли, он повернулся на здоровый локоть, чуть приподнялся на нем и осмотрелся вокруг. Не было заметно никакого движения, только одинокий мужчина в гараже маленького домика склонился над открытым капотом небольшого грузовичка. Он снова рухнул в канаву и потерял сознание в третий раз с тех пор, как его подстрелили во время бегства из Эдо-Сити. Вновь придя в себя, он стал гадать, долго ли он пролежал без сознания. Он посмотрел на запястье правой руки, но часы стояли, поврежденные в тот момент, когда он разбил свою машину. Все же не очень долго, однако, решил он, поскольку водитель грузовика все еще возился с мотором. Три пули, выпущенные из автоматов охранников службы безопасности, попали ему в левую руку и в плечо. Это был один из тех случайных непредвиденных провалов, которые происходят с вероятностью один к тысяче и подстерегают профессионального оперативника с совершенно неожиданной стороны. Его план был точен и безукоризненно выполнен. Он подделал пропуск, выдаваемый службой безопасности, одного из ведущих инженеров-строителей Сумы, которого звали Дзиро Мияза и который был очень похож на Ханамуру лицом и телосложением. Войти в Эдо-Сити и пройти через контрольно-пропускные пункты, направляясь в отдел проектирования и строительства, оказалась проще простого. Никто из охранников не увидел ничего подозрительного в том, что человек возвращается в свой кабинет после окончания. рабочего дня и собирается работать за полночь. Все японские мужчины привыкли работать помногу, редко кто ограничивался нормальными восемью часами. Проверка была не слишком тщательной, хотя более строгой, чем та, которую нужно пройти, чтобы попасть в Пентагон -- знаменитое здание в Вашингтоне. Охранники кивнули Ханамуре и проследили за тем, как он опускает свою карточку-пропуск в щель электронного устройства идентификации. Раздался правильный звук зуммера, на экране видеокамеры вспыхнул зеленый свет, и охранники махнули ему руками, чтобы он проходил, удовлетворенные тем, что у него есть пропуск в эту часть здания. Столько человек входило и выходило через этот пропускной пункт в любой час дня и ночи, что они не вспомнили о том, что человек, которого изображал Ханамура, ушел домой лишь несколько минут назад. Ханамура перерыл три кабинета за полтора часа, прежде чем ему удалось наткнуться на что-то стоящее. В дальнем конце выдвижного ящика чертежного стола он нашел скатанные в трубку небрежные эскизы секретных установок. Эти эскизы должны были быть уничтожены. Он мог лишь предположить, что чертежник поленился отправить их в машинку для уничтожения документов, стоявшую рядом. Ханамура, не теряя времени зря, пропустил чертежи через копировальную машину, засунул копии в конверт, а оригиналы положил обратно в ящик, точно в том же виде. в каком он их нашел. Конверт он согнул и прикрепил пластырем к икре ноги. Пройдя благополучно мимо охранников на выходе из здания, Ханамура подумал, что теперь он без помех доберется домой. Он вышел в просторный внутренний двор и стал ждать своей очереди в лифт, который должен был доставить его в пешеходный туннель, ведущий на автостоянку, где он оставил свой пикап "Мурмото" с четырьмя ведущими колесами. В лифт набилась плотная толпа из примерно человек двадцати, и Ханамура имел несчастье стоять в первом ряду. Когда двери открылись на том ярусе подземной автостоянки, на котором он оставил свой автомобиль, судьба сыграла с ним скверную шутку. Вытолкнутый вперед выходящей из лифта толпой, Ханамура натолкнулся прямо на Дзиро Миязу. Инженер, чью фамилию и имя он позаимствовал, выходил из соседнего лифта со своей женой и двумя детьми. Они направлялись на тот же ярус автостоянки для вечерней поездки за город. Необъяснимо почему, взгляд Миязы упал на пропуск, прикрепленный к нагрудному карману Ханамуры. Несколько мгновений он просто смотрел, затем его глаза расширились, и он уставился в лицо Ханамуры, не веря тому, что увидел. -- Что вы делаете тут с моим пропуском? -- с негодованием воскликнул он. -- Внутренняя безопасность, -- спокойно ответил Ханамура властным голосом. -- Мы проверяем режимные зоны, чтобы убедиться, что охранники бдительны и способны выявить нас. Так вышло, что меня снабдили вашим именем и личным номером. -- Мой брат является заместителем начальника службы безопасности. Он никогда не говорил мне об подобных проверках. -- Мы не афишируем свои операции, -- сказал Ханамура, в упор глядя на Миязу, который отказывался посторониться и пропустить его. Ханамура попытался обойти Миязу, но инженер схватил его за руку. -- Стойте! Я должен это проверить. Молниеносное движение Ханамуры было почти незаметным. Он ударил ладонью в грудь Миязы, сломав ему грудину. Инженер судорожно попытался вдохнуть, схватился руками за грудь и опустился на колени. Ханамура оттолкнул его в сторону и спокойно пошел к своей машине, которую поставил на место задним ходом. Он быстро распахнул незапертую дверцу "Мурмото" с шестицилиндровым V-образным двигателем и четырьмя ведущими колесами, скользнул за руль и повернул ключ зажигания. Двигатель завелся со второго оборота, Ханамура включил сцепление и поехал к выездному пандусу и воротам, находившимся лишь на один ярус выше. Он бы успел выбраться за ворота, если бы жена и дети Миязы не начали отчаянно кричать и размахивать руками, указывая в сторону Ханамуры. Находившийся поблизости охранник подбежал к ним и спросил, в чем дело. Ему едва удалось что-либо разобрать в их истерических воплях, но он оказался достаточно сообразительным, чтобы воспользоваться своей портативной рацией и предупредить охранников, стоявших у главных ворот. Ничто не получалось у Ханамуры в этот раз так, как он рассчитывал. Он опоздал на долю секунды. Охранник вышел из будки у ворот и поднял руку, приказывая Ханамуре остановиться. Два его товарища, стоявшие по обе стороны выездного туннеля, подняли свои автоматы и нацелили их прямо в машину Ханамуры. Затем толстый стальной барьер перекрыл дорогу. Ханамура оценил обстановку одним тренированным взглядом. Он ни секунды не медлил в своей попытке прорваться через кордон. Он приготовился к удару, крепко уперся ногой в педаль акселератора и изо всех сил вжался в сиденье. Удар о барьер пришелся на высокий бампер пикапа и на его фары, так что они вдавились в крылья, а передняя решетка прижалась к радиатору. Удар был не таким страшным, как ожидал Ханамура, всего лишь скрежет металла, звон стекла и визг, который раздался, когда пикап при столкновении вырвал барьер из бетонных стен. В следующую секунду окна брызнули дождем осколков и исчезли, когда охранники открыли огонь из автоматов. Это был единственный момент везения за сегодняшний день: вместо того, чтобы стрелять в двигатель или бензобак или продырявить шины, охранники пытались убить его самого. Стрельба внезапно стихла, когда он вылетел из туннеля и помчался через поток машин, выезжающих в подземный город по встречной полосе. Ханамура следил с одинаковым вниманием за встречным движением на дороге впереди и за тем, что происходило сзади. Он не сомневался ни секунды, что служба безопасности Сумы предупредила полицию и дороги уже перекрыты. Он переключил трансмиссию "Мурмото" на привод всех четырех колес, сбил ограждение и устремился прочь от шоссе по грунтовой дороге, раскисшей от проливного дождя. Только проехав десять километров по лесистой местности, он заметил обжигающую боль в плече и липкие струйки крови, текущие по левому боку. Он остановил машину под развесистой сосной и осмотрел свое левое плечо и руку. В него всадили три пули. Одна пуля прошла через бицепс, вторая задела ключицу, а третья прошла навылет через мягкие ткани плеча. Эти раны были не смертельны, однако без своевременной медицинской помощи они могли стать чрезвычайно опасными. Больше всего Ханамуру беспокоила серьезная кровопотеря. Он уже чувствовал первые признаки головокружения. Он разорвал свою рубаху и сделал пару грубых перевязок, уменьшив кровотечение, насколько мог. Шок и боль постепенно сменялись онемением, его создание начало помрачаться. Посольство было в ста шестидесяти километрах от места, где он находился, в центре Токио. Ему ни за что не добраться туда через десятки оживленных улиц, чтобы при этом его не остановили полицейские, которые заметят иссеченный пулями автомобиль, или же его обнаружат вооруженные люди Сумы, которые перекроют все главные пути, ведущие в город. Он обдумывал, не укрыться ли ему в безопасной гостинице группы "МОГ", но район Асакуза лежал к северо-востоку от Токио, тогда как Эдо-Сити находился на западе. Он взглянул через разбитое ветровое стекло на дождливое небо. Низкие облака помешают искать его с помощью вертолетов. Это поможет ему скрыться. Полагаясь на высокую проходимость "Мурмото", Ханамура решил ехать через сельскую местность по проселочным дорогам, прежде чем бросить пикап и, если удастся, угнать какую-нибудь машину. Ханамура ехал через дождь, стараясь держать направление на город, огни которого озаряли низкие тучи, отклоняясь лишь, когда дорогу ему преграждали реки или рисовые поля. Чем ближе он подъезжал к столице, тем населеннее становилась местность. Открытый ландшафт кончился почти внезапно, проселки уступили место оживленным шоссе и скоростным магистралям. "Мурмото" тоже быстро выдыхался. Радиатор был поврежден во время столкновения с барьером, и пар вырывался из-под капота белыми облаками. Он взглянул на приборный щиток. Стрелка измерителя температуры масла заходила на красный сектор. Пора было искать другую машину. И тут он потерял сознание от кровопотери и, обмякнув, навалился на руль. "Мурмото" съехал с дороги и задел несколько стоящих автомобилей, прежде чем проломил тонкую деревянную стену дома. Толчок привел его в сознание, и он затуманенным взглядом окинул небольшой дворик, развороченный его машиной. К счастью, хозяев не было дома, и он не попал в комнаты, в которых была мебель. Одна фара еще работала, освещая калитку в заднем дворике. Ханамура проковылял через нее в аллею, находившуюся за домом, когда сзади него раздались крики изумленных соседей. Через десять минут, пробравшись через небольшой парк, он упал в изнеможении и спрятался в грязной канаве. Он лежал там, прислушиваясь к звукам сирен, устремлявшихся к его разбитой машине. Почувствовав себя достаточно сильным, он попытался углубиться внутрь глухого пригорода Токио, но вверх и вниз по дороге двигалась патрульная машина, ее прожектор шарил по парку и узким улочкам. И в этот момент он снова потерял сознание. Когда промозглый холод разбудил его, он ясно понял, что он слишком слаб, чтобы украсть машину и двигаться дальше. Медленно, оцепенело, стискивая зубы от накатывающей нестерпимыми волнами боли, он, шатаясь, пересек дорогу и приблизился к человеку, чинящему мотор своего грузовика. -- Не будете ли вы столь любезны помочь мне? -- слабым голосом попросил Ханамура. Мужчина обернулся и изумленно уставился на раненного незнакомца, еле стоявшего на ногах перед ним. -- Вы ранены, -- сказал он. -- Вы в крови. -- Я попал в аварию там, на другом конце улицы, и мне нужна помощь. Мужчина обнял Ханамуру за талию. -- Позвольте отвести вас ко мне домой, моя жена окажет вам помощь, пока я позвоню и вызову врача. Ханамура отрицательно покачал головой. -- Не стоит, со мной все будет в порядке. -- Тогда вам нужно ехать прямо в больницу, -- убежденно сказал мужчина. -- Я отвезу вас. -- Спасибо, не надо, -- уклонился Ханамура. -- Но я буду очень признателен вам, если вы доставите вместо меня пакет в американское посольство. Это очень срочно. Я курьер и ехал из Эдо-Сити, когда мою машину занесло, и она слетела с дороги. Владелец почтового грузовичка стоял, не понимая ничего, пока Ханамура писал что-то по-английски на задней стороне конверта, прежде чем вручить его незнакомцу. -- Вы хотите, чтобы я отвез это в американское посольство, вместо того, чтобы отвезти вас в больницу? -- Да, я должен вернуться к моей машине. Полиция сама вызовет "скорую помощь". Все это показалось совершенно непонятным водителю грузовика, но он согласился выполнить поручение, больше не любопытствуя. -- К кому мне обратиться в посольстве? -- К господину Шоуалтеру. -- Ханамура вытащил из кармана свой бумажник и протянул водителю толстую пачку йен. -- Это вам за хлопоты. Вы знаете, как туда проехать? Лицо водителя просияло от неожиданной удачи. -- Да, посольство находится рядом с перекрестком пятого шоссе и четвертой скоростной магистрали. -- Как скоро вы можете выехать? -- Я только что кончил ремонтировать распределитель зажигания и могу выехать через несколько минут. -- Отлично. -- Ханамура поклонился. -- Большое вам спасибо, скажите господину Шоуалтеру, что он должен заплатить вам вдвое больше, чем заплатил я, когда он получит этот конверт. Затем Ханамура повернулся и шатаясь пошел через дождь в ночную темноту. Он мог бы доехать с водителем грузовика до посольства, но побоялся, что потеряет сознание или умрет. Если случилось бы первое или второе, водитель мог запаниковать и поехать в ближайшую больницу или остановит}) полицейского. Тогда бесценные чертежи будут скорее всего конфискованы или возвращены Суме. Лучше довериться везению и чести водителя грузовика, а самому отвести погоню в другом направлении. Ханамура, держась силой воли и тем немногим, что ему удалось выжать из своего тела, проковылял почти километр, прежде чем бронированный автомобиль выкатил из темноты парка на улицу и направится к нему. Слишком обессилевший, чтобы бежать, он упал на колени за стоявшей машиной и засунул руку под подкладку, чтобы достать капсулу с ядом. Его пальцы успели схватить маленькую пилюлю, когда бронированная машина с армейскими опознавательными знаками и красной мигалкой остановилась рядом, и ее фары отбросили тень Ханамуры на стену склада в нескольких метрах от него. Из машины вышел человек и направился к нему. Ханамуре был виден только его силуэт, выглядевший очень странно: на нем был диковинный кожаный плащ, скроенный наподобие кимоно, а в руке он держал самурайский меч "Катана", полированная сталь которого блестела в свете фар. Когда он подошел ближе, его лицо стало видно в свете фар. Он посмотрел вниз на Ханамуру и сказал самодовольным тоном: -- Так, так, знаменитый ловкач, продающий картины, Асикага Энсю. Я едва узнал вас без парика и бороды. Ханамура взглянул вверх на напоминающее морду гремучей змеи лицо Моро Каматори. -- Так, так -- передразнил он, -- неужто это мальчик на побегушках у Хидеки Сумы? -- Мальчик на побегушках? -- Шестерка, ну, знаешь, лизоблюд, подхалим. Лицо Каматори исказилось от злобы, и он в гневе оскалил зубы. -- Что ты нашел в Эдо? -- спросил он. Ханамура не удостоил Каматори ответом. Он часто дышал, натянуто улыбаясь. Он быстро перекатил во рту капсулу с ядом и сжал ее коренными зубами, чтобы выдавить жидкость. Яд мгновенно всосался в десны, через тридцать секунд его сердце остановится, и он будет мертв. -- Прощай, олух. У Каматори оставалось лишь мгновение, чтобы что-то сделать, но он поднял свой меч, схватив длинную рукоять Обеими руками, и описал им широкую дугу, вложив в этот взмах все свои силы до последней капли. Изумление вспыхнуло в глазах Ханамуры на краткий миг, прежде чем смениться пеленой смерти. Каматори почувствовал, наконец, удовлетворение, увидев, что его меч выиграл гонку с ядом, когда лезвие снесло с плеч голову Ханамуры чисто, словно гильотина. Глава 34 Автомобили "Мурмото" неприятного коричневого цвета стояли неровной шеренгой у рампы, ведущей внутрь похожего на пещеру кузова полуприцепа. Джордж Фурукава испытал большое облегчение оттого, что эти четыре автомобиля были последней партией, которую он должен был отправить. К документам на получение груза, которые он, как обычно, нашел под сиденьем своего автомобиля, была приложена короткая записка, уведомляющая, что на этом его участие в данном проекте заканчивается. Он также получил новые инструкции проверить машины на наличие в них спрятанных радиопередающих устройств. Никакого объяснения не давалось, но он решил, что Хидеки Сума запоздало спохватился, что за последней отправленной им партией машин могла следить какая-то неизвестная группа. Мысль о том, что этой группой могли быть следователи ФБР, заставила Фурукаву поежиться от страха. Он быстро обошел вокруг каждой машины, глядя на экран электронного устройства, предназначенного для обнаружения передаваемых радиосигналов. Удовлетворенный тем, что в спортивных седанах, окрашенных в противный коричневый цвет, не было никаких радиопередатчиков, он махнул рукой водителю трейлера и его помощнику. Они слегка поклонились ему, не сказав ни слова, и, чередуясь, завели седаны по рампе в трейлер. Фурукава повернулся и пошел к своей машине, радуясь тому, что он покончил с этим поручением, которое, как он считал, не соответствовало его высокому статусу вице-президента Лаборатории им. Сэмюэля Дж.Винсента. Немалый гонорар, который Сума уже заплатил ему за труды и верность, будет благоразумно вложен в японские предприятия, открывающие свои офисы в Калифорнии. Он подъехал к воротам и протянул охраннику копии документов на получение груза. Затем направил покатый нос своей спортивной машины "Мурмото" в оживленный поток грузовиков, выезжающих из доков, и поехал к себе на работу. На этот раз он не проявил никакого любопытства, ни разу не посмотрел назад. Его интерес к тайному месту назначения этих автомобилей окончательно иссяк. Стаси застегнула молнию своей ветровки и туго стянула ее ворот вокруг шеи. Боковая дверца вертолета была снята, а холодный воздух с океана насквозь продувал кабину пилота. Ее длинные светлые волосы развевались по лицу, лезли ей в глаза, и она стянула их сзади кожаным ремешком. Видеокамера лежала у нее на коленях, она подняла ее и установила нужный режим съемки. Затем она высунулась в проем дверцы, насколько позволял ремень, которым она была пристегнута к сиденью, и навела телеобъектив на хвост трейлера, в котором спортивные автомобили "Мурмото" покидали район доков. -- Вы засняли номер трейлера? -- спросил светловолосый пилот, ведя вертолет ровным горизонтальным курсом. -- Да, хороший, резкий снимок. Спасибо. -- Я могу подобраться поближе, если хотите. -- Держитесь подальше от них, -- приказала Стаси, говоря в закрепленный у нее на голове микрофон и продолжая смотреть в окуляр своей камеры. Затем она отпустила кнопку и положила камеру на колени. -- Им, должно быть, известно, что кто-то пытается выследить их, иначе они бы не проверяли машины на наличие спрятанных радиомаяков. -- Старине Уэзерхиллу повезло, что он в тот момент ничего не передавал. Стаси становилось зябко от одного взгляда на Билла Маккарри. На нем были одеты лишь шорты из обрезанных джинсовых брюк, тенниска с рекламой мексиканского пива и сандалии на босу ногу. Когда в то же утро его представили ей, Стаси подумала, что он больше похож на спасателя на пляже, чем на одного из лучших следователей Агентства национальной безопасности. У него были длинные волосы, выгоревшие на солнце, потемневшая от загара под солнцем Южной Калифорнии кожа и светло-голубые глаза, широко открытые за солнечными очками в красной пластмассовой оправе. Его мысли были в равной степени заняты преследованием трейлера, перевозившего автомобили, и игрой в волейбол, в которой он обещал участвовать сегодня вечером на пляже в Марина-дель-Рей. -- Грузовик сворачивает на шоссе Харбер-Фриуэй, -- сказала Стаси. -- Держись так. чтобы водитель не мог тебя видеть, и мы будем следовать за ними, ориентируясь по радиосигналу от Тимоти. -- Нам следовало бы иметь лучшее прикрытие, -- серьезно сказал Маккарри. -- Без группы, преследующей их в автомобилях, и запасного вертолета, который мог бы заменить нас в случае неполадок с двигателем, мы можем упустить их и подвергнуть опасности Уэзерхилла. Стаси покачала головой. -- Тимоти знает, каковы здесь ставки. Вы не знаете этого. Поверьте мне на слово, мы не можем рисковать. используя наземные машины или носясь вокруг них на вертолетах. Эти парни в грузовике настороже, они предупреждены и будут искать малейшие признаки слежки. Внезапно голос Уэзерхилла с его техасским акцентом зазвучал в их наушниках: -- Вы там, наверху, группа "Бьюик"? -- Мы слышим тебя, Тим. -- Передавать безопасно? -- Скверные ребята проверяли машины на наличие жучков, -- ответила Стаси, -- но ты можешь говорить. -- У вас есть визуальный контакт? -- Временами, но мы держимся в нескольких километрах позади тебя, чтобы нас не могли заметить из кабины водителя. -- Понял. -- Не забывай вести передачу на фиксированной частоте. -- Слушаюсь, мамочка, -- игриво ответил Уэзерхилл. -- Я сейчас выберусь из этой духовки и примусь за дело. -- Поддерживай с нами связь. -- Будет сделано. Я не собираюсь убегать от вас. Убрав фальшивую панель из-под заднего сиденья и выпрямившись из скрюченной позы, в которой он долго лежал, Уэзерхилл прополз в закрытый багажник третьего седана "Мурмото", погруженного в трейлер. Он открыл замок багажника изнутри и поднял крышку. Затем он вылез наружу, встал и потянулся, распрямляя затекшие суставы. Уэзерхилл томился в скрюченной позе почти четыре часа после того, как специальная группа таможенников помогла спрятать его в машине перед появлением Фурукавы и трейлера. Солнечные лучи, падающие прямо на крышу, и отсутствие вентиляции -- окна нельзя было даже разбить, чтобы не вызвать подозрения у водителей грузовика, -- все это заставило его обливаться потом. Он никогда не думал прежде, что запах новой машины может быть таким противным. Внутри трейлера было темно. Он достал фонарик из сумки, прикрепленной к ремню неприметного комбинезона автомеханика, в который он был одет, и обвел лучом автомобили, закрепощенные в трейлере. Два из них находились на полу трейлера, два других -- на втором ярусе, прямо над ним. Поскольку грузовик ехал пока по ровному калифорнийскому шоссе и трейлер почти не трясло, он решил сначала обследовать те два автомобиля, что находились наверху. Он залез на второй ярус и тихо открыл капот машины, стоявшей ближе к кабине водителей. Затем он достал из сумки маленький детектор радиоактивности и стал следить за его показаниями, водя им вокруг компрессора автомобильного кондиционера. Он записал показания на тыльной стороне ладони. Затем он разложил на крыле машины набор небольших инструментов. Он немного подождал и начал разговаривать по радио. -- Хелло, группа "Бьюик". -- Вас слышу, -- ответила Стаси. -- Начинаю обследование. -- Не поскользнись и не порежь артерию. -- Не беспокойся. -- Будем ждать вестей от тебя. За пятнадцать минут Уэзерхилл разобрал корпус компрессора и изучил бомбу. Он был слегка разочарован. Конструкция не была столь совершенной, как он ожидал. Хитроумно, конечно, но он мог бы и сам соорудить более эффективное и разрушительное ядерное устройство. Он замер, услыша шипенье сжатого воздуха в тормозных цилиндрах, и почувствовал, что грузовик сбавил ход. Но машина лишь притормозила на наклонной эстакаде транспортной развязки, сворачивая на другое шоссе, и вскоре снова набрала скорость. Уэзерхилл снова собрал компрессор и вызвал Стаси. -- Не отстали? -- коротко спросил он. -- Мы здесь, -- ответила Стаси. -- Где я? -- Проезжаешь через Уэст-Ковину. Направляешься к Сан-Бернардино. -- Я снял деньги со счета, мне больше нечего делать в этом банке, -- передал он. -- На какой остановке мне следует сойти с автобуса? -- Подождите минутку, я сверюсь с расписанием, -- поняла его Стаси. Через несколько секунд она ответила: -- Здесь есть пункт взвешивания автомобилей по эту сторону границы с Индианой. Остановка на нем обязательна. Водители должны останавливаться здесь для осмотра машин. Если по какой-либо причине они свернут в сторону, мы притащим их сюда с помощью машины шерифа. Если этого не потребуется, ты будешь на пункте взвешивания через 45-50 минут. -- Жду вас там, -- сказал Уэзерхилл. -- Наслаждайся поездкой. Обладая качеством большинства тайных агентов, у которых уровень адреналина в крови подскакивает во время критических этапов операции, теперь, когда самое трудное осталось позади, Уэзерхилл сумел быстро расслабиться, его стало раздражать вынужденное безделье. Все, что ему теперь оставалось сделать, -- это пролезть через вентиляционную отдушину на крышу и опуститься вниз позади трейлера, так, чтобы водители не заметили его в зеркало заднего обзора. Он открыл ящик для перчаток и вытащил пакет, в котором были гарантийные документы на машины и руководство для владельца автомобиля. Он включил внутреннее освещение и начал от нечего делать пролистывать его. Хотя его основная специальность была связана с ядерной физикой, его всегда интересовала электроника. Он открыл страницу, на которой должна была находиться схема электрического оборудования "Мурмото", собираясь проследить, как проложены провода. Но на этой странице была изображена отнюдь не схема электрооборудования. Это была карта с инструкциями по размещению автомобилей в местах, где они должны были быть взорваны. Стратегия Сумы стала столь очевидной Уэзерхиллу, что ему пришлось заставить себя поверить в это. Заминированные автомобили были не просто частью плана шантажа с целью защиты планов будущей экономической экспансии Японии. Этот ужас был вполне реален. Бомбы предназначались для того, чтобы их взорвать. Глава 35 По крайней мере десять лет прошло с тех пор, как Реймонд Джордан тайно проникал в запертые помещения. И уж точно он не делал этого с тех пор, как прекратил работать в качестве агента-оперативника, став одним из руководителей разведки. По какой-то причуде ему захотелось выяснить, не утратил ли он былую хватку. Он подключил крохотный компьютерный зонд к проводам охранной системы ангара Питта, нажал кнопку и перекачал кодовую комбинацию в память зонда. Электронное устройство распознало код и выдало ему его на маленький экранчик прибора. Затем с кажущейся легкостью и небрежностью он набрал шифр, отключавший сигнализацию, открыл замок на двери и беззвучно вошел. Он высмотрел Питта, стоявшего на коленях перед "Стутцем", в дальнем конце ангара. Питт, казалось, был поглощен ремонтом фары. Джордан стоял незамеченный и смотрел на коллекцию Питта. Он был удивлен, что она оказалась столь обширной. Он слышал, как Сэндекер говорил о ней, но никакое словесное описание не могло воздать ей должное. Он тихо прошел за первым рядом машин, обошел вокруг и подошел к Питту с той стороны ангара, где располагалась квартира. Это была проверка. Ему было любопытно, какая будет реакция Питта на взломщика, когда он появится на расстоянии вытянутой руки от него. Джордан приостановился, прежде чем пройти последние три метра, и некоторое время рассматривал Питта и машину. "Стутц" был сильно поцарапан во многих местах. Его придется красить заново. Ветровое стекло треснуло, и левая передняя фара, похоже, висела на проводе. Питт был одет небрежно. На нем были вельветовые брюки и вязаный свитер. Его черные волнистые волосы были непричесаны. У него был решительный вид, его зеленые глаза под темными черными бровями глубоко запали и смотрели так напряженно, что, казалось, могли пронзить насквозь предмет, на который они были нацелены. Казалось, он всецело был поглощен тем, что вставлял стекло фары в хромированный ободок. Джордан двинулся к нему, но не успел докончить и первого шага, как вдруг Питт заговорил, не оборачивая головы: -- Добрый день, мистер Джордан, очень мило, что вы заглянули ко мне. Джордан застыл на месте, но Питт продолжал работу с безразличным видом водителя автобуса, ожидающего, когда пассажир расплатится с ним. -- Мне, наверное, следовало бы постучаться? -- Совершенно незачем. Я знал, что вы подходите к двери. -- Вы что, экстрасенс, или у вас глаза на затылке? -- спросил Джордан, медленно подходя к Питту. Питт посмотрел на него и ухмыльнулся. Он поднял и наклонил старый рефлектор фары, на посеребренной поверхности которого появилось изображение Джордана. -- Я следил за тем, как вы обходили ангар. Ваше проникновение в него было очень профессиональным. Я бы сказал, что оно заняло у вас не больше двадцати секунд. -- Я не заметил вашей второй видеокамеры: видимо, старею. -- Я установил ее на той стороне дороги на верхушке телефонного столба. Большинство посетителей замечает ту, что закреплена на самом здании, инфракрасную, она включает сигнал тревоги, когда какое-то тело движется вблизи от двери. -- У вас потрясающая коллекция, -- сделал комплимент, Джордан. -- Много времени вам потребовалось, чтобы собрать все это? -- Я начал с потрепанного "Форда" 1947 года выпуски, который стоит вон там в углу, примерно двадцать лет. и совершенно заболел коллекционированием. Некоторых машины достались мне в ходе осуществления проектом, связанных с НУМА. Некоторые я купил у частных лиц или на аукционах. Старинные и классические автомобили -- это надежное капиталовложение, и собирать их куда интереснее, чем собирать картины. Питт закончил вставлять стекло в ободок и поднялся на ноги. -- Могу я предложить вам выпить? -- Было бы неплохо выпить стакан молока. Мой желудок страдает от нервного перенапряжения. -- Пожалуйста, давайте поднимемся наверх. -- Питт показал рукой на лестницу, ведущую в жилые комнаты. -- Я польщен тем, что главный босс решил навестить меня, вместо того чтобы прислать своего заместителя. Не дойдя до первой ступеньки, Джордан помедлил в нерешительности и произнес: -- Я подумал, что будет лучше мне самому сказать вам об этом. Члена Конгресса Смит и сенатора Диаса тайно вывезли из страны. Несколько секунд прошли в молчании, затем Питт повернулся и посмотрел ему в лицо. В глазах Питта отразилось неожиданное облегчение. -- Значит, Лорен цела и невредима, -- сказал он скорее утвердительно, чем вопросительно. -- Мы имеем дело не со свихнувшимися террористами. Операция по их похищению была слишком хитроумной, чтобы привести к ранению или смерти. У нас есть все основания считать, что с ними обращаются уважительно. -- Как им удалось проскользнуть через кордоны? -- Наша разведка установила, что они были вывезены из аэропорта Ньюпорт Ньюс в Вирджинии на частном реактивном самолете, принадлежащем одной из американских компаний Сумы. К тому времени, как мы смогли просеять все рейсы, как предусмотренные расписанием, так и внеплановые, из аэропортов, находящихся на территории площадью тысяча квадратных километров, проверить принадлежность каждого самолета и найти тот, владельцем которого является Сума, и проследить его маршрут с помощью спутника, он уже летел над Беринговым морем в сторону Японии. -- Уже было поздно пытаться посадить его на одну из наших авиабаз с помощью военных самолетов? -- В некотором смысле слишком поздно. Его встретила и сопровождала эскадрилья истребителей "FSX" японских сил самообороны. Этот тип самолета был разработан совместно корпорациями "Дженерал Дайнемикс" и "Мицубиси", могу добавить. -- А затем? Джордан повернулся и стал рассматривать поблескивающие лаком автомобили. -- Мы потеряли их из виду, -- сказал он бесцветным голосом. -- После того, как они приземлились? -- Да, в токийском международном аэропорту. Не стоит вдаваться в детали, почему их не перехватили или по крайней мере не установили за ними наблюдение, но по причинам, известным лишь кретинам из Государственного департамента, у нас нет оперативников в Японии, которые могли бы их остановить. Вот и все, что мы имеем в настоящий момент. -- Лучшие эксперты и аналитики в области разведки, которые только существуют на свете, -- вот и все, что у вас есть. -- Голос Питта был очень усталым. Он прошел в кухню, открыл холодильник и налил немного молока, затем передал стакан Джордану. -- А что насчет ваших специальных групп в Японии? Где они были, когда самолет приземлился? -- После того, как Марвин Шоуалтер и Джим Ханамура были убиты... -- Обоих убили? -- перебил Питт . -- Токийская полиция нашла тело Ханамуры в канаве. Оно было обезглавлено. Голову Шоуалтера, но без тела, нашли несколько часов назад, насаженную на кол забора нашего посольства. Ко всему этому, мы подозреваем, что Рой Орита является японским агентом. Он предавал нас с самого начала. Бог знает, сколько информации он передал Суме. Мы никогда не сможем даже оценить нанесенный им ущерб. Гнев Питта смягчился, когда он заметил, что на лице Джордана было не только разочарование, но и печаль. -- Извините, Рей, я понятия не имел, что наши дела так плохи. -- На моей памяти ни разу не случалось, чтобы какая-нибудь группа МОГ подверглась такому разгрому. -- Что навело вас на мысль о предательстве Ориты? -- Пара довольно туманных намеков. Шоуалтер был слишком хитер и осторожен, чтобы его можно было похитить без соучастия кого-то из тех, кому он доверял. Его предал кто-то, кто точно знал его будущий маршрут, И еще одна подсказка -- от Джима Ханамуры; он говорил, что у него есть скверные предчувствия насчет Ориты, но не было никаких серьезных улик против него. Подозрения усилились, когда Орита исчез и перешел на подпольное положение. Он не докладывал Мэлу Пеннеру с момента исчезновения Шоуалтера. Керн предполагает, что он прячется под юбками у Сумы в Эдо-Ситн. -- Что известно подозрительного насчет его биографии? -- Американец в третьем поколении. Его отец получил медаль "Серебряная звезда" во время итальянской кампании. Мы не можем догадаться, какую наживку использовал Сума, чтобы завербовать его. -- Кто казнил Ханамуру и Шоуалтера ? -- Доказательств мы пока не получили. Похоже на ритуальное убийство. Полицейский патологоанатом считает, что их головы были отрублены самурайским мечом. Главный убийца Сумы известен своей увлеченностью древними боевыми искусствами, но мы не можем доказать, что сделал это именно он. Питт медленно опустился в кресло. -- Все это чепуха, проклятая чепуха. -- Джим Ханамура не задаром отдал свою жизнь, -- сказал Джордан с внезапным упорством. -- Он дал нам наш единственный след к центру управления подрывом бомб. Питт ожидающе взглянул на него. -- Вы знаете его расположение? -- Пока что праздновать нечего, но мы на полшага приблизились к цели. -- Какую информацию передал Ханамура? -- Джим проник в кабинет проектировщиков сооружений Сумы и нашел нечто похожее на грубые эскизы электронного контрольного центра, вроде того, что мы ищем. Эскизы подсказывают, что это подземное сооружение, доступ к которому осуществляется через туннель. -- Что-нибудь известно о том, где он находится? -- Краткое послание, которое он написал на обороте конверта, доставленного в посольство водителем грузовика, слишком загадочно, чтобы расшифровать его сколь-либо точно. -- И что это за послание? -- Он написал: "Ищите остров Адзима". Питт слегка пожал плечами. -- Так в чем проблема? -- Острова Адзима не существует, -- ответил Джордан с побитым видом. Он поднял стакан и рассмотрел его. -- Это снятое молоко. -- Оно полезнее для вас, чем цельное. -- Все равно что пить воду, -- пробормотал Джордан, рассматривая стеклянную витрину с призами. Большинство из них были награды, завоеванные на гонках, несколько призов за победы в футбольных состязаниях в школе и в Военно-воздушной академии и два приза за фехтование. -- Вы фехтуете? -- Ну, я бы не сказал, что гожусь для олимпийской сборной, но я до сих пор тренируюсь, когда у меня находится для этого часок-другой. -- Эспадрон, шпага, сабля? -- Сабля. -- Вы произвели на меня впечатление человека, который разрубает узлы. Я же предпочитаю уколы шпагой. -- Вы любите точные попадания. -- Жаль, что мы не можем устроить поединок, -- сказал Джордан. -- Мы можем пойти на компромисс и сразиться на эспадронах. Джордан улыбнулся. -- У меня все равно будет преимущество, поскольку туше эспадроном и шпагой делаются острием, тогда как в сабельных поединках засчитываются касания лезвия. -- У Ханамуры должны были быть веские основания предположить, что Адзима является местом расположения центра управления, -- сказал Питт, снова возвращаясь к делу. -- Он был большим любителем искусства. Его операция по установке жучков в офисе Сумы была построена на знании древнеяпонского искусства. Он знал, что Сума собирал картины, особенно работы японского художника 16 века. который написал серию пейзажей небольших островов, окружающих главный остров Хонсю. Поэтому я пожелал один такой пейзаж. Затем Ханамура, изображая знатока и торговца картинами, продал его Суме. Единственный пейзаж, которого нет в коллекции Сумы, -- это Адзима. Это единственная связь, которая мне приходит в голову. -- Но тогда остров Адзима должен существовать. -- Я уверен, что он существует, но это название невозможно связать ни с каким известным островом. Ни на современных, ни на старинных картах его нет. Я могу лишь предполагать, что это было название, придуманное самим художником Масаки Симцу, и именно оно приводится в каталогах его работ. -- Записали ли жучки Ханамуры какой-нибудь интересный разговор? -- Чрезвычайно содержательную беседу между его мясником Каматори, старым Корори ?сису и влиятельным дельцом по имени Ичиро Цубои. -- Это тот финансовый гений, который стоит за страховой компанией "Каноэ Секьюритиз". Я слышал о нем. -- Да, он ожесточенно спорил с сенатором и Лорен на слушаниях специальной комиссии на Капитолийском Холме за несколько дней до того, как их похитили. -- Вы говорите, что они с Сумой связаны? -- Как струны банджо, -- ответил Джордан. -- Благодаря жучкам в офисе Сумы, мы узнали, что Цубои финансировал создание ядерного арсенала за спинами японских политических лидеров и, уж конечно, японского народа. Из их разговора мы также впервые услышали название Проекта "Кайтен". Питт налил в чашку старый холодный кофе и поставил его разогреваться в микроволновую печь. Поглощенный своими мыслями, он оцепенело наблюдал через стеклянное окошко за вращающейся чашкой. Джордан вывел его из задумчивости. -- Я знаю, что у вас на уме, но мне не выделили достаточно людей, чтобы освободить Смит и Диаса и разрушить проект "Кайтен" в рамках одной операции. -- Не могу поверить, что президент повернулся к нам спиной. -- Он не собирается обращаться к общественности и грозить войной из-за похищения заложников, когда он явно в стратегически проигрышном положении. Наша первоочередная задача -- уничтожить угрозу, исходящую от Проекта "Кайтен". Как только мы с этим справимся, президент тут же разрешит нам использовать столько сил, сколько нам потребуется, чтобы освободить Диаса и Смит. -- Итак, мы снова возвращаемся к этому мистическому острову Адзима, -- хрипло сказал Питт. -- Вы сказали, что это единственная картина этой серии, которой нет в коллекции Сумы? -- Да, -- ответил Джордан. -- Ханамура сказал, что он предпринял отчаянные усилия, чтобы разыскать ее. -- Есть какие-нибудь данные о том, где она может быть? -- Эту картину последний раз видели в японском посольстве в Берлине незадолго до падения Германии. В старых архивах военной разведки обнаружены сведения о том, что она была включена в собрание предметов искусства, вывезенных нацистами из Италии, и отправлена эшелоном на Северо-Запад Германии перед наступлением русской армии в последние недели войны. После этого никаких сведений о ней не поступало. -- Никаких записей о том, что она была найдена? -- Никаких. -- И у нас нет никакого представления о расположении острова или о том, как он выглядит? -- Ни малейшего намека. -- Жалко, -- заметил Питт. -- Найдите картину, сопоставьте очертания береговой линии, изображенные художником, с картографическими материалами, и вы получите место, где спрятана кнопка детонатора, которой шантажист Хидеки Сума угрожает всему миру, -- по крайней мере так говорится в сказочке, которую рассказывают детишкам на ночь. Джордан прищурился. -- Получилось так, что это лучший след, который нам удалось найти. Питта это не убедило. -- Ваши самолеты-шпионы и спутники должны легко обнаружить крупные подземные сооружения. -- Четыре главных японских острова -- Хонсю, Кюсю, Хоккайдо и Сикоку -- окружены почти тысячью маленьких островов. Найти нужный среди них -- это едва ли можно назвать легкой задачей. -- Почему бы не выделить лишь те, которые могут быть связаны с четырьмя крупными островами подземными туннелями? -- Не считайте нас полными идиотами, -- раздраженно сказал Джордан. -- Мы уже исключили все острова, находящиеся более чем в десяти милях от берега, и сосредоточились на остальных. Во-первых, никаких подозрительных работ и сооружений нет на поверхности этих островов. Это неудивительно, если предположить, что весь комплекс должен быть расположен глубоко под землей. Во-вторых, почти все острова образованы вулканическими породами, через которые наши датчики не могут ничего разглядеть. Я ответил на ваш вопрос? Питт уперся. -- Никто не может выкопать туннель, не вывозя на поверхность вынутую при проходке породу. -- Видимо, японцы могут. Изучение спутниковых фотографий не обнаружило никаких признаков проходки туннелей вблизи побережья или дорог, ведущих к входу в туннель. Питт пожал плечами. -- Итак, мы снова вернулись к картине, находящейся где-то в огромном мире вокруг нас. Джордан вдруг наклонился вперед в своем кресле и твердо посмотрел на Питта. -- Вот тут-то вы и заработаете ваши деньги. Питт чувствовал, что дело шло к этому, но не совсем точно угадал, какое предложение собирался сделать ему Джордан. -- Вы собираетесь послать меня в Японию нырять вокруг островов, не так ли? -- Нет, не угадали, -- сказал Джордан с покровительственной улыбкой, которая Питту совсем не понравилась. -- Вы отправляетесь в Германию, чтобы нырнуть в бункер Люфтваффе. Глава 36 -- Они просто нырнули туда и исчезли. Питт опустился на одно колено и посмотрел мимо полузатопленного трактора в черную зловещую воду. Он чувствовал себя усталым из-за сдвига времени после перелета в Европу, и ему едва удалось поспать два часа в самолете из Вашингтона. Как скверно, что у него не было времени насладиться хорошим завтраком в местной гостинице и поспать после полудня, подумал он в приступе жалости к себе. -- Шнуры, которыми они были обвязаны из соображений безопасности, оказались отрезаны. -- Молодой офицер, командовавший группой немецких водолазов из ВМФ, держал в руке нейлоновый шнур, конец которого был срезан, словно бритвой. -- Но чем? Мы даже не знаем, в каком направлении искать разгадку. -- Телефонный шнур тоже? -- Питт медленно отпил глоток кофе. Он взял в свободную руку маленький камешек и бесцельно швырнул его в воду, глядя на крути. расходящиеся от места, куда он плюхнулся. -- Телефонный шнур, который соединял нас с передним пловцом, тоже был срезан, -- подтвердил немецкий офицер. Он стоял во весь рост, высокий, с красивой мускулатурой. Он говорил по-английски с едва заметным акцентом. -- Вскоре после того, как группа из двух водолазов спустилась в пруд, они обнаружили подводный туннель, идущий на запад. Они проплыли девяносто метров и сообщили, что туннель кончается небольшой камерой, путь из которой дальше ведет через стальную дверь. Через несколько минут телефонный кабель и шнуры безопасности провисли. Я послал вторую группу выяснить, в чем дело. Они исчезли так же, как и пловцы из первой группы. Питт повернул голову и посмотрел на водолазов из немецкого Военно-морского флота, которые беспомощно стояли, потрясенные потерей своих товарищей. Они столпились около складных столов и стульев мобильного командного поста, занятых группой полицейских водолазов-спасателей. Три человека в штатском, которых Питт принял за правительственных чиновников, тихими голосами опрашивали водолазов. -- Когда последний человек спустился в туннель? -- спросил Питт. -- За четыре часа до вашего появления, -- ответил молодой офицер-водолаз, представившийся ему как лейтенант Хельмут Вейнхардт. -- Все это время мне приходилось всеми возможными способами удерживать остальных моих подчиненных от попыток последовать за пропавшими. Но я не собираюсь рисковать еще одной жизнью, пока не выясню, что там делается. -- Он помолчал и кивком головы показал на полицейских-водолазов, облаченных в яркие оранжевые водонепроницаемые костюмы. -- Эти идиоты из полиции, однако, считают, что им сам черт не страшен. Они собираются послать туда одну из своих групп. -- Некоторые люди от рождения склонны к самоубийству, -- сказал Джиордино и зевнул. -- Берите пример с меня. Я не отправлюсь туда без атомной подводной лодки. Никаких головоломных авантюр для сыночка миссис Джиордино. Я собираюсь умереть в своей постели в обнимку с сексапильной дальневосточной красоткой. -- Не обращайте на него внимания. -- сказал Питт. -- Стоит ему оказаться в темноте, и у него начинаются галлюцинации. -- Я вижу, -- пробормотал Рейнхардт, но по его лицу было ясно, что он не видел ничего. Наконец Питт поднялся и кивнул Фрэнку Манкузо. -- Ловушка, -- просто сказал он. Манкузо кивнул в ответ. -- Я согласен с тобой. Входы в туннели с сокровищами на Филиппинах были начинены бомбами, взрыватели которых должны были сработать при ударе горным оборудованием. Разница в том, что японцы собирались вернуться и забрать сокровища, тогда как нацисты устраивали свои ловушки так, чтобы уничтожить трофеи вместе с исследователями. -- То, что поймало моих людей там, -- с горечью сказал Рейнхардт, не в силах выговорить слово "убило", -- не знаю, что это, но только не бомбы. Один из одетых в штатское людей, которых Питт счел государственными служащими, подошел к ним от командного поста и обратился к Питту по-немецки: -- Кто вы и кого представляете? Питт повернулся к Рейнхардту, который перевел ему вопрос. Тогда он снова повернулся лицом к спрашивающему. -- Скажите ему, что нас сюда пригласили. -- Вы американец? -- выпалил незнакомец на ломаном английском, и его лицо приняло удивленное выражение. -- Кто разрешил вам находиться здесь? -- Что это за странный тип? -- спросил Джиордино в блаженном неведении. Рейнхардт не мог подавить слабой усмешки. -- Господин Герт Хальдер, министр археологических работ. Сэр, это господин Дирк Питт со своими подчиненными из американского Национального агентства подводных и морских исследований в Вашингтоне. Они прибыли сюда по личному приглашению канцера Ланге. Хальдер выглядел так, как если бы его ударили в солнечное сплетение. Он быстро оправился, выпрямился во весь свой небольшой рост и попытался превзойти Питта тевтонской твердостью. -- Ваши намерения? -- Мы пришли сюда по той же причине, что и вы, -- ответил Питт, рассматривая свои ногти. -- Если старые протоколы доносов нацистских главарей, хранящиеся в ваших берлинских архивах и в нашей библиотеке Конгресса, не врут, то восемнадцать тысяч произведений искусства были спрятаны в штольнях, прорытых под секретным подземным аэродромом. Вполне возможно, что именно под этим аэродромом находятся камеры с хранящимися в них произведениями искусства, где-то тут, за водной преградой. Хальдер благоразумно осознал, что он не сможет смутить упрямого, целеустремленного человека в свободном голубовато-зеленом сухом водолазном костюме системы "Викинг". -- Вы, конечно, знаете, что любое найденное произведение искусства принадлежит Германской Республике, пока не будет выяснено, откуда оно было привезено, с тем, чтобы вернуть его первоначальным владельцам. -- Нам это прекрасно известно, -- сказал Питт. -- Нас интересует лишь один определенный предмет. -- Какой именно? -- Сожалею, но я не имею права сказать это. Хальдер выложил свой последний козырь. -- Я обязан настоять на том, чтобы группа полицейских водолазов первой вошла в камеру. -- Пожалуйста. -- Джиордино поклонился и показал рукой на темную воду. -- Может быть, если одному из ваших посланцев так здорово повезет, что он сумеет добраться туда и вернуться обратно, то мы, наконец, узнаем, что же пожирает людей в этой чертовой дыре там, внизу. -- Я потерял четверых своих людей, -- серьезным тоном сказал Рейнхардт. -- Возможно, они мертвы. Вы не можете допустить, чтобы еще больше людей погибло из-за чьих-то попыток игнорировать неизвестную опасность. -- Все они -- профессиональные водолазы,.-- возразил Хальдер. -- Как и те люди, которых я послал туда. Лучшие ныряльщики ВМФ, в отличной форме и прошедшие более обширную программу тренировок, чем команда полицейских спасателей. -- Могу я предложить компромиссное решение? -- спросил Питт. Хальдер кивнул. -- Я готов выслушать вас. -- Мы вместе образовываем разведывательную группу из семи человек. В нее войдем мы втроем, поскольку Манкузо, присутствующий здесь, является горным инженером, экспертом по проходке и строительству туннелей, а Эл и я имеем большой опыт подводных поисковых работ. Два водолаза из военных моряков лейтенанта Рейнхардта, так как они обучены обезвреживанию любых взрывных устройств, которые могут нам повстречаться. И два водолаза из полиции в качестве спасателей и группы медицинского обеспечения. Хальдер заглянул Питту в глаза и увидел только непреклонную решимость. Это было серьезное предложение, подкрепленное логикой. Он выдавил из себя улыбку. -- Кто пойдет первым? -- Я пойду, -- сказал Питт, не колеблясь ни секунды. Его два коротких слова, казалось, несколько долгих секунд отражались эхом от стен подземной полости, и затем напряженность вдруг разрядилась и Хальдер протянул свою руку. -- Как вам будет угодно. -- Он пожал руку Питту и выпятил грудь, чтобы снова обрести вид властного достоинства. -- Но я буду считать ответственным вас, repp Питт, если вы заденете за какие-нибудь взрывные устройства и разрушите произведения искусства. Питт посмотрел на Хальдера с лукавой усмешкой. -- В этом случае, repp Хальдер, вы можете получить мою голову -- буквально. Питт установил время на микроэлектронном компьютере, привязанном шнуром к его воздушному баллону, и сделал последнюю проверку своего регулятора подачи воздуха и компенсатора плавучести. В пятидесятый раз с тех пор, как он спустился по лестнице с поля фермера Клаузена, он смотрел в манящую черную воду. -- Твои шестеренки крутятся, -- заметил Джиордино, подгоняя лямки своего акваланга. Питт погладил себя по подбородку и не ответил. -- Как ты думаешь, что там происходит? -- спросил Манкузо. -- Кажется, я разгадал первую половину загадки, -- ответил Питт. -- Но обрезанные шнуры? -- Это и в самом деле загадочно. -- Как твое акустическое переговорное устройство? -- спросил Манкузо. Питт вставил в рот мундштук регулятора подачи воздуха и начал говорить в него. -- У Мэри был барашек... -- Слова звучали искаженно, но вполне разборчиво. -- Я полагаю, нам пора, бесстрашный вождь, -- проворчал Джиордино. Питт кивнул Рейнхардту, с которым был один из его подчиненных. -- Готовы, господа? Пожалуйста, старайтесь держаться на расстоянии двух метров от человека, который плывет перед вами. Видимость, похоже, четыре метра, так что вам будет нетрудно сохранять дистанцию. Моя группа будет связываться с вами с помощью наших акустических переговорных устройств. Рейнхардт жестом показал, что он понял, и повернулся, передав эти инструкции по-немецки полицейским водолазам, стоящим за ним. Затем он быстрым жестом отдал Питту военный салют. -- За вами, сэр. Больше никаких промедлений не было. Питт развел вытянутые руки в стороны, указательными пальцами показывая налево и направо от себя. -- Я буду идти по центру туннеля. Фрэнк, ты держись за мной слева, на два метра позади. Эл, ты будешь справа. Внимательно следите за всеми необычными механизмами, выступающими из стен. Больше ему ничего не оставалось сказать им, и Пип включил свой водолазный фонарь, дернул за шнур безопасности, чтобы убедиться, что он пристегнут, и лицом вниз прыгнул в воду. Несколько секунд он плыл по поверхности, затем очень медленно погрузил голову в воду и нырнул вниз. в направлении дна, держа фонарь перед собой. Вода была холодна. Он взглянул на экранчик компьютера. Температура воды составляла 14 градусов по Цельсию, или 57 по Фаренгейту. Бетонное дно было покрыто зелеными нитчатыми водорослями и тонким слоем ила. Он тщательно следил, чтобы не задеть ластами дно и не замутить воду, что могло бы помешать людям, плывущим за ним. На самом деле Питт наслаждался этим приключением. Он снова чувствовал себя как дома, полностью в своей стихии. Он направил фонарь вверх и посмотрел на потолок бункера. Потолок уходил вниз, погружаясь в воду и сужаясь в туннель, как Питт и предполагал. Вода у дна была мятной, и частицы ила, проплывавшие мимо стекла его маски, снизили видимость до трех метров. Он остановился и посоветовал людям, плывущим сзади, подтянуться немного поближе друг к другу. Затем он продолжил свое продвижение, плывя легко и плавно; призрачные очертания пола постепенно уходили вниз. Наконец пол выровнялся и потонул во мраке. Проплыв еще двадцать метров, он снова сделал паузу и на несколько секунд завис на одном месте, повернувшись назад и отыскивая взглядом Джиордино и Манкузо. Они выглядели лишь расплывчатыми тенями за мертвенным светом своих фонарей, но послушно держались предписанных им положений. Он снова взглянул на экранчик своего компьютера. Цифры, указывающие давление, говорили о том, что глубина составляет лишь шесть метров. Вскоре подводный туннель, видимо, начал сужаться, и дно стало подниматься. Питт двигался вперед осторожно, его глаза напряженно всматривались во мрак. Он поднял свободную руку над головой и почувствовал, что она прошла сквозь поверхность воды. Он перевернулся на спину и направил фонарь вверх. Поверхность вспыхнула и заколыхалась от его движений, как разлитая ртуть, всего в нескольких сантиметрах над его маской. Похожая на какую-то неведомую тварь, поднимающуюся из глубины, его голова в резиновом шлеме с маской и загубником акваланга, странно освещенная фонарем, вынырнула из холодной воды во влажную затхлую атмосферу небольшой камеры. Он легко оттолкнулся ластами и мягко стукнулся о короткий марш бетонных ступенек. Он выполз наверх и оказался на ровном полу. Зрелище, которого он опасался, не материализовалось, по крайней мере пока. Питт не обнаружил никаких тел немецких водолазов из ВМФ. Он заметил, где они оставили следы своих ласт на слое тины, покрывавшей бетонный пол, но это были единственные признаки того, что они побывали здесь. Он тщательно обшарил лучом фонаря стены камеры и не нашел никаких угрожающих выступов. В дальнем ее конце фонарь осветил большую покрытую ржавчиной металлическую дверь. Он поднялся по ступенькам, неуклюже ступая в ластах, и подошел к двери. Он нажал на нее плечом. Петли повернулись на осях невероятно легко и беззвучно, словно их смазали на прошлой неделе. Дверь качнулась внутрь и затем быстро вернулась назад, когда Питт ослабил нажим, притянутая к косяку пружинами. -- Хелло, ну что тут у нас? -- Слова были ясно различимы, но голос Манкузо звучал так, как будто он доносился через бульканье мембраны переговорного устройства. -- Догадайся, что находится за дверью номер один, и ты выиграешь годовой запас пастилок от кашля, -- сказал Джиордино, выдав еще один образчик своего грубоватого юмора. Питт снял свои ласты, встал на колени и приоткрыл дверь еще на несколько сантиметров. Несколько секунд он рассматривал порог, затем показал на нижнюю кромку проржавевшей двери. -- Теперь понятно, что обрезало телефонный шнур и фалы безопасности. Джиордино кивнул. -- Срезаны острым краем низа двери после того, как водолазы вошли и система пружин захлопнула дверь. Манкузо взглянул на Питта. -- Ты говорил, что разгадал другую часть головоломки. -- Да, -- пробормотал Джиордино, -- избранную часть. Например, что убило лучших водолазов немецкого флота. -- Газ, -- кратко ответил Питт. -- Ядовитый газ, который был выпущен после того, как они открыли дверь. -- Разумное предположение, -- согласился Манкузо. Питт направил фонарь на воду и увидел приближающиеся пузырьки воздуха из аквалангов Рейнхардта и его напарника. -- Фрэнк, стой здесь и не позволяй остальным входить в дверь. Эл и я пойдем вдвоем. И, что бы ни случилось, проследи, чтобы непременно все дышали только воздухом из своих баллонов. Ни при каких обстоятельствах они не должны выпускать загубники аквалангов изо рта. Манкузо показал рукой, что он все понял, и повернулся встречать следующую группу. Джиордино прислонился к стене, согнул одну ногу и снял с нее ласт. -- Никакого смысла ковылять там как утки. Питт поскреб подошвами своих резиновых ботинок по бетонному полу, чтобы понять, держат ли они хоть немного на скользкой поверхности. Трение было нулевое. Стоит чуть потерять равновесие, и он упадет. Еще одна проверка давления в баллонах по показаниям компьютера. Достаточный запас воздуха при атмосферном давлении, чтобы можно было дышать еще час. После того как он вылез из холодной воды, при этой температуре воздуха он мог сносно себя чувствовать в сухом водолазном костюме. -- Ступай осторожней, -- сказал он Джиордино. Затем он наполовину приоткрыл дверь и вступил внутрь так осторожно, как будто шел по туго натянутому канату. Воздух внезапно стал сухим, влажность упала почти до нуля. Он замер и направил луч фонаря на бетонный пол, тщательно высматривая натянутые струны и шнуры, ведущие к детонаторам взрывных устройств или к баллонам с ядовитым газом. Тонкая порванная рыболовная леска, окрашенная в серый цвет и почти не видимая в слабом свете фонаря, лежала у самых пальцев его ног. Он повел лучом фонарика вдоль лески, пока пятно света не упало на баллон, на котором было написано "Фосген". Слава Богу, подумал Питт с большим облегчением, фосген ядовит только тогда, когда его вдыхают. Немцы изобрели нервно-паралитический яд во время второй мировой войны, но по какой-то причине, затерянной в тумане прошлого, они не воспользовались им здесь. Это была удача для Питта и Джиордино, а также для тех людей, которые шли за ними: нервно-паралитический яд может убить при контакте с кожей, а у них были участки открытой кожи на руках и лице вокруг масок. -- Ты был прав насчет газа, -- сказал Джиордино. -- Слишком поздно. Этим несчастным морякам уже ничем не помочь. Он нашел еще четыре ловушки с ядовитым газом, Причем две из них уже сработали. Фосген сделал свое смертоносное дело. Тела флотских водолазов лежали в скорченных позах лишь в нескольких метрах от входа. Они сняли свои акваланги, не подозревая о присутствии газа до тех пор, пока не стало слишком поздно. Питт и не пытался нащупать пульс. Их посиневшие лица и невидящие глаза ясно показывали, что они давно мертвы. Он направил фонарь вдоль штольни и замер. Почти прямо в лицо ему смотрела женщина, наклонив голову в кокетливой позе. Она улыбалась ему своим прелестным личиком с высокими скулами и гладкой розовой кожей. Она была не одна. Еще несколько женских фигур стояли сбоку и сзади от нее, и их немигающие глаза, казалось, смотрели прямо на Питта. Они были обнажены, их прикрывали только длинные волосы, которые доходили им почти до колен. -- Я умер и попал в рай к амазонкам, -- пробормотал Джиордино восхищенно. -- Не горячись, -- предупредил его Питт. -- Это раскрашенные скульптуры. -- Хотел бы я уметь отлить что-либо подобное. Питт обогнул скульптуры в человеческий рост и поднял фонарь над головой. Множество золоченых рам картин засверкало в луче его фонаря. Вся длинная штольня, насколько можно было увидеть в свете фонаря, была заполнена многоярусными стеллажами с картинами, скульптурами, религиозными реликвиями, гобеленами, редкими книгами, старинной мебелью и археологическими древностями. Все это хранилось в аккуратных ящиках и открытых клетях. -- Я думаю, -- пробормотал Питт в свое переговорное устройство, -- мы только что осчастливили множество людей. Глава 37 Немцы, как всегда, действовали очень эффективно. В течение четырех часов прибыли специалисты по обеззараживанию, включили откачивающее оборудование и проложили шланг в галерею с сокровищами. Отравленный воздух был быстро и безопасно откачан в стоящий на поверхности грузовик с цистерной для обезвреживания газа. Пока продолжался процесс очистки, Рейнхардт и его подчиненные демонтировали механизмы ловушек, выпускающие фосген, и передали баллоны с ядовитым газом команде по обеззараживанию. Только после этого флотские водолазы смогли вытащить из бункера тела своих погибших товарищей и перенести их в ожидающие машины "скорой помощи". Затем в отверстие в земле была вставлена длинная алюминиевая труба, наподобие соломины для коктейлей, и соединена рукавом с мощным откачивающим насосом, который тут же начал перекачивать воду из туннеля в маленький ручей, протекавший поблизости. Затем появилась команда для проведения земляных работ со своим оборудованием и начала откапывать наклонную траншею, ведущую в бункер, по которой завозились грузы и которая была засыпана в конце войны. Манкузо в нетерпении мерял шагами бункер, то и дело останавливаясь, чтобы взглянуть на приборы, показывающие все убывающую концентрацию ядовитого газа. Затем он подошел к краю траншеи, глядя, как убывает вода. Он все ходил взад и вперед, наблюдая за продвижением работ и считая минуты до того момента, когда он сможет войти в галерею, где хранились награбленные нацистами сокровища. Джиордино, верный себе, все это время спал. Он нашел пыльную старую кушетку в жилом помещении механиков Люфтваффе и быстро уснул. После того, как Питт отчитался перед Хальдером и Рейнхардтом, он решил убить время, приняв приглашение фрау Клаузен к домашнему обеду в теплом уютном деревенском доме. Затем он слонялся по бункеру, разглядывая старые самолеты. Он обошел вокруг одного из истребителей "Мессершмитт-262", восхищаясь обтекаемыми формами сигарообразного фюзеляжа, треугольным вертикальным стабилизатором и подвешенными к острым, как ножи, крыльям гондолами реактивных двигателей. Кроме черных крестов в белых кругах, нарисованных на фюзеляже и крыльях, и свастики на хвосте, единственным отличительным знаком была большая цифра девять, помещенная чуть спереди от кокпита. Первый в мире реактивный истребитель, принимавший участие в боях, он появился слишком поздно, чтобы спасти Германию, но от него здорово досталось английским и американским воздушным силам за несколько последних месяцев войны. -- Он летал, как будто его толкали ангелы. Питт обернулся на голос и увидел, что сзади стоит Герт Хальдер. Голубые глаза немца мечтательно уставились на кокпит "Мессершмитта". -- Вы слишком молодо выглядите, чтобы вы когда-либо могли летать на таком, -- сказал Питт. Хальдер покачал головой. -- Это слова одного из наших лучших асов времен войны, Адольфа Галланда. -- Не так уж много потребовалось бы работы, чтобы снова поднять их в воздух. Хальдер смотрел на эскадрилью самолетов, неподвижно стоявших в призрачной тишине бункера. -- Правительство редко выделяет средства на подобные проекты. И буду счастлив, если мне позволят оставить пять или шесть из них для музейных экспозиций. -- А что будет с остальными? -- Они будут проданы или выставлены на аукцион для музеев и коллекционеров со всего света. -- Хотелось бы мне, чтобы я мог позволить себе подать заявку на такой аукцион. Хальдер смотрел на него, и в этом взгляде не было и следов прежней заносчивости. Хитрая улыбка играла у него на губах. -- Как вы думаете, сколько здесь самолетов? Питт отошел в сторону и в уме подсчитал, сколько истребителей находилось в бункере. -- Я насчитал ровно сорок. -- Неверно. Их тридцать девять. Питт пересчитал, и у него снова получилось сорок. -- Я терпеть не могу спорить, но ... Хальдер прервал его взмахом руки. -- Если один из них можно будет вывезти отсюда, когда будет расчищен вход, и переправить через границу, прежде чем я сделаю официальную опись... Хальдеру не было нужды договаривать фразу. Питт услышал, но он не был уверен, что он правильно понял ее смысл. Ме-262 в хорошем состоянии, пригодном для восстановления, должен был стоить не меньше миллиона долларов. -- А когда вы сможете составить опись? -- спросил он, чувствуя, что он на верном пути. -- После того, как я составлю каталог награбленных произведений искусства. -- Для этого потребуются недели. -- Возможно, даже больше. -- Почему? -- выложил Питт свое недоумение Хальдеру, смущенный столь щедрым даром. -- Считайте это моим покаянием. Я был крайне груб с вами тогда. И я чувствую себя обязанным наградить вас за мужественный поступок, за то, что вы нашли сокровища, спасли, возможно, пять жизней и помешали мне показать себя полным идиотом и, скорее всего, потерять работу. -- И поэтому вы предлагаете глядеть в другую сторону, пока я буду красть один из них. -- Их так много, пропажу одного никто не заметит. -- Я вам чрезвычайно признателен, -- сказал Питт. Хальдер посмотрел на него. -- Я попросил своего приятеля из разведки посмотреть ваше досье, пока вы были заняты в туннеле. Я подумал, что "Мессершмитт-262" будет прекрасным пополнением вашей коллекции и дополнит ваш трехмоторный "Форд". -- Ваш приятель был очень внимателен. -- В качестве собирателя редких образчиков механического искусства, я полагаю, вы отнесетесь к этой машине с должным уважением. -- Она будет полностью восстановлена, -- пообещал Питт. Хальдер закурил сигарету и небрежно прислонился к гондоле реактивного двигателя. -- Я предлагаю вам нанять трейлер с плоской платформой. Сегодня к вечеру вход будет достаточно расширен, чтобы самолет можно было лебедкой вытащить на поверхность. Я уверен, что лейтенант Рейнхардт и оставшиеся в живых водолазы будут рады помочь вам переместить новое приобретение. Прежде чем потрясенный и благодарный Питт успел вымолвить хоть слово, Хальдер повернулся и пошел прочь. Прошло еще восемь часов, прежде чем мощный насос откачал из туннеля почти всю воду и воздух в галерее с трофеями военного времени стал безопасен для дыхания. Хальдер стоял на стуле с микрофоном в руках, информируя о ходе дел свой штат искусствоведов и историков и группу немецких правительственных чиновников и политиков, пожелавших присутствовать при обнаружении находки. Целая армия телерепортеров и газетчиков топталась на развороченном салатном поле Клаузена, требуя, чтобы их пропустили в бункер. Но Хальдер подчинялся приказам своих боннских начальников: не допускать в бункер никаких журналистов, пока клад не будет изучен. Начинаясь у стальной двери, подземная галерея тянулась более чем на полкилометра. Ящики и клети заполняли ее до задней стены и громоздились на четыре метра в высоту. Несмотря на заполнявшую туннель воду, влага не проникла внутрь галереи, так как входная дверь была хорошо уплотнена и бетонные конструкции оказались отличного качества. Поэтому даже наиболее уязвимые предметы прекрасно сохранились. Немцы немедленно начали обустраивать лабораторию для фотографирования и консервации произведений искусства, мастерскую и помещение для архива. После брифинга Хальдер переместился в галерею и стал распоряжаться всеми мероприятиями из офиса, который был спешно смонтирован из готовых конструкций и меблирован, а также снабжен телефоном и факсимильным аппаратом. Почти безотчетно Питт покачал головой и пошел по уже сухому туннелю вместе с Манкузо, изумляясь, как много было сделано меньше чем за сутки. -- Где Эл? -- спросил Манкузо. -- Отправился раздобывать грузовик. Манкузо с изумлением уставился на него. -- Надеюсь, мы не собираемся удрать отсюда с грузом шедевров, ведь правда? Если собираемся, то я очень не советую этого делать. Фрицы ухлопают тебя прежде, чем ты успеешь выехать с фермы. -- Нет, если у тебя есть высокопоставленные покровители, -- улыбнулся Питт. -- Я не хочу даже слышать об этом. Каков бы ни был твой нечестивый замысел, осуществляй его лишь после того, как я уеду отсюда. Они прошли через входную дверь в галерею и вошли в крошечный офис Хальдера, смонтированный у одной из стен галереи. Хальдер помахал им рукой и показал на пару складных стульев, продолжая разговаривать по-немецки по одному из четырех стоявших на его столе телефонов. Он положил трубку, когда они уселись. -- Я вполне понимаю, что у вас имеется разрешение от канцлера Ланге искать то, за чем вы приехали, что бы это ни было, но прежде чем вы начнете рыться в ящиках и клетях, я хотел бы знать, что это такое. -- Нас интересуют только предметы искусства, вывезенные из японского посольства в Берлине, -- ответил Питт. -- Вы уверены, что они тут есть? -- Переправить их в Японию не было времени, -- объяснил Манкузо. -- Русские окружали город. Посол запер здание и едва успел вместе со своим персоналом сбежать в Швейцарию. Согласно архивным материалам, старинные произведения искусства, украшавшие интерьер посольства, были доверены на сохранение нацистам, а те спрятали их под аэродромом. -- И вы полагаете, что они могут оказаться в том тайнике, который мы здесь нашли? -- Да, мы и в самом деле так считаем. -- Могу я спросить, почему американское правительство так интересуется потерянными произведениями японского искусства? -- Я сожалею, -- честно сказал Питт. -- Мы не можем разглашать эту информацию. Но я могу заверить вас, что наши поиски не поставят никаких проблем перед правительством Германии. -- Я думаю о японцах. Они потребуют, чтобы им вернули их собственность. -- Владение этими предметами не входит в наши планы, -- заверил Манкузо Хальдера. -- Мы хотим только сфотографировать несколько предметов. -- Хорошо, джентльмены, -- вздохнул Хальдер. Он пристально посмотрел на Питта. -- Я доверяю вам, герр Питт. У нас с вами договор. Делайте то, что вы сказали, и я гарантирую, что буду смотреть в другую сторону. Когда они вышли из офиса Хальдера, Манкузо зашептал: -- О чем он говорил? Какое соглашение? -- Вербовка. -- Вербовка? -- повторил Манкузо. Питт кивнул. -- Он уговорил меня вступить в Люфтваффе. Они нашли клеть с предметами из японского посольства приблизительно в пятидесяти метрах от скульптур, некогда украшавших музеи Европы. Немцы уже установили цепочку ламп, питаемых от переносного генератоpa и бросающих свет на огромную сокровищницу, которая, казалось, уходит в бесконечность. Японский отдел было легко найти, упаковочные ящики в нем были помечены символами алфавита "кана" и изготовлены вручную куда аккуратнее, чем грубые клети, сколоченные нацистскими трофейщиками. -- Давай начнем вот с этого, -- сказал Манкузо, показывая на узкий контейнер. -- Он выглядит подходящим по размерам. -- Ты провел много времени в Японии. Что здесь написано? -- "Контейнер номер четыре", -- перевел Манкузо. -- "Собственность Его Императорского Величества, Императора Японии". -- Много от этого толку. -- Питт приступил к работе и осторожно приподнял крышку молотком и ломиком. Внутри была небольшая изящная складная ширма, на которой были изображены птицы, летающие вокруг нескольких горных вершин. -- Это уж точно не остров. -- Он пожал плечами. Он открыл еще два ящика, но картины, которые он вытащил оттуда на свет, были более позднего периода, чем нужно, и не могли принадлежать мастеру шестнадцатого века Масаки Симцу. Большинство ящиков меньшего размера были заполнены тщательно упакованным фарфором. В задней части клети оставался только один ящик, который мог, судя по его размерам, содержать картину. У Манкузо появились признаки стресса. Бусинки пота заблестели у него на лбу, и он нервно вертел в руках свою трубку. -- Лучше бы это оказался он, -- пробормотал Фрэнк. -- Иначе мы впустую потратили уйму времени. Питт ничего не ответил, только продолжал свою работу. Этот ящик был, кажется, изготовлен прочнее остальных. Он поддел крышку и заглянул в щель. -- Я вижу воду. Думаю, это морской пейзаж. Что еще приятнее, это остров. -- Слава Богу. Вытащи ее, парень, давай-ка рассмотрим ее. -- Подожди. -- У картины не было узорчатой наружной рамы, поэтому Питт схватил картину за подрамник и с трудом вытащил ее из ящика. Как только она оказалась у него в руках, он поднес ее поближе к лампе для осмотра. Манкузо торопливо вытащил из кармана небольшой каталог с цветными фотографиями работ Масаки Симцу и стал листать его, сравнивая фотографии с найденной ими картиной. -- Я не специалист по живописи, но это по стилю похоже на Симцу. Питт перевернул картину и посмотрел на обратную сторону. -- Тут что-то написано. Ты можешь это разобрать? Манкузо взглянул. -- "Остров Адзима Масаки Симцу", -- выпалил он триумфально. -- Теперь оно у нас в руках, расположение командного центра Сумы. Все, что осталось сделать, -- это сравнить береговую линию со спутниковыми фотографиями. Глаза Питта механически начали рассматривать картину, которую Симцу написал четыреста пятьдесят лет назад с острова, называвшегося тогда Адзима. Остров этот никогда не станет туристским раем. Крутые каменные утесы поднимались прямо из полосы прибоя, никаких признаков пляжа и почти полное отсутствие растительности. Он выглядел пустынным и грозным, мрачным и неприступным. Не было никакой возможности высадиться на него с моря или с воздуха незамеченным. Это была природная крепость, а Сума, несомненно, сильно укрепил ее против любых попыток нападения. -- Проникнуть внутрь этой скалы, -- задумчиво сказал Питт, -- будет практически невозможно. Кто бы ни пытался сделать это, он наверняка умрет. Выражение торжества на лице Манкузо вдруг исчезло. -- Не говори так. Даже не думай так, -- пробормотал он. Питт взглянул горному инженеру в глаза. -- Почему? Проникновение в командный центр -- не наша задача. -- Но вот в этом-то ты и ошибаешься. -- Манкузо устало стер пот со лба. -- Теперь, когда группы "Хонда" и "Кадиллак" вышли из игры, у Джордана не осталось иного выбора, как послать туда тебя, меня и Джиордино. Подумай об этом. Питт подумал и понял, что Манкузо прав. Сейчас это стало совершенно ясно. Хитрый Джордан держал их троих в резерве для тайной операции по нападению на построенный Сумой командный центр взрыва ядерных бомб. Глава 38 Президент смотрел на открытое досье, лежавшее у него на столе. Лицо его было мрачно, когда он поднял глаза от документов и посмотрел на Джордана. -- Они и в самом деле намерены взорвать эти штуки? Это не блеф? Джордан выглядел бесстрастным, когда кивнул в ответ. -- Они не блефуют. -- Это немыслимо. Джордан не ответил, но дал президенту время собраться с мыслями. Этот человек, казалось, никогда не менялся. Он выглядел точно так же, как в тот день, когда Джордану представили новоизбранного сенатора от штата Монтана. Та же самая стройная фигура, яркие голубые глаза, та же самая любезность, и доброжелательность. Невероятная власть никогда не тяготила его. Он был вежлив и сердечен с обслуживающим персоналом Белого дома и редко забывал поздравить с днем рождения кого-либо из окружавших его людей. -- Что-то не похоже, чтобы мы окружили их острова флотом, готовым к вторжению, избави Боже. -- Они стали проявлять подозрительность из-за того, что отношение к ним мирового общественного мнения внезапно изменилось к худшему, -- сказал Дональд Керн. -- После того, как Китай и Россия бросились в объятия демократии, страны Восточного блока стали независимыми, Южная Африка провела свободные выборы, а Ближний Восток чуть булькает на слабом огне, все внимание оказалось приковано к Японии, развивающейся слишком быстро и достигшей слишком многого. -- Их экономическая агрессивность не всегда смягчается ловкостью. Чем больше рынков они завоевывают, тем более твердолобыми становятся. -- Но их нельзя осуждать за то, что они пытаются сделать мировую экономику такой, какою хотят ее видеть, -- сказал Джордан. -- Их деловая этика отличается от нашей. Они не видят ничего предосудительного в том, чтобы использовать коммерческую конъюнктуру и извлекать выгоду из слабостей своих контрагентов, независимо от эмоций, провоцируемых таким поведением. Единственным преступлением в их глазах являются попытки противодействия их систематическому продвижению. Честно говоря, в своей внешней торговле после второй мировой войны мы вели себя точно так же. -- Я не могу спорить с вами, -- уступил президент. -- Немногие из лидеров нашего бизнеса, как в прошлом, так и в настоящее время, могли бы рассчитывать на то, что их признают святыми. -- Конгресс и страны Общего рынка склонны всерьез противодействовать экспансии японского бизнеса. Если они проголосуют за торговое эмбарго и национализацию японских корпораций, Токио попробует поторговаться, но Сума и его дружки твердо решились на реванш. -- Но угрожать ядерной смертью и разрушением... -- Они стараются выиграть время, -- объяснил Джордан. -- Их Всемирный коммерческий трест является лишь частью более широкого плана. Японцы живут в ужасных условиях перенаселенности. Сто двадцать пять миллионов человек на клочке суши размером с Калифорнию, причем большая часть этой суши слишком гориста, чтобы на ней можно было жить. Их неафишируемая долговременная цель состоит в экспорте миллионов их наиболее хорошо образованных граждан в другие страны и создании колоний, сохраняющих лояльность и тесные связи с метрополией. Именно так обстоит дело в случае Бразилии, и то же самое происходит с Соединенными Штатами, если учесть их массовую иммиграцию на Гавайи и в Калифорнию. Японцы одержимы идеей выживания, и, в отличие от нас, они планируют вперед на десятилетия. Посредством торговли они строят огромное глобальное экономическое сообщество с японскими традициями и культурой в качестве связующего звена. То, чего не понимают даже они, -- что Сума намерен стать исполнительным директором этого сообщества. Президент снова взглянул на досье. -- И он защищает свою преступную империю, стратегически подкладывая ядерные бомбы в другие страны. -- Мы не можем винить в этом японское правительство или огромное большинство японского народа, -- заявил Джордан свое мнение. -- Я твердо убежден, что премьер-министр Дзансиро был введен в заблуждение и обманут Хидеки Сумой и его картелем промышленников, финансистов и лидеров преступных группировок, которые тайно создали ядерный арсенал и затем на его основе разработали Проект "Кайтен". Президент раскрыл карты. -- Может быть, мне следует назначить встречу с Дзансиро и проинформировать его об открытиях, сделанных нашей разведкой? Джордан покачал головой. -- Я не советую делать это сейчас, сэр. По крайней мере следует отложить это до тех пор, пока мы не получим шанс поразить Проект "Кайтен" в самое сердце. -- Когда мы встречались с вами прошлый раз, вы еще не знали, где находится командный центр. -- Новая информация приблизила нас к этой цели. Президент посмотрел на Джордана с еще большим уважением. Он понимал своего главного собирателя разведданных, его преданность своей стране, долгие годы службы, начавшейся еще тогда, когда он только что кончил школу и уже начал тренироваться для участия в оперативной работе. Президент также заметил, чего стоили Джордану эти годы невероятного перенапряжения. Джордан то и дело глотал таблетки "Маалокс", одну за другой, словно это была воздушная кукуруза. -- Вы знаете, где должны быть размещены заминированные автомобили для их подрыва? Керн ответил. -- Да, сэр, одна из наших групп нашла план, прослеживая отгрузку автомашин. Инженеры Сумы создали дьявольский сценарий хорошо продуманной катастрофы. -- Я полагаю, что они будут запаркованы в густонаселенных районах, чтобы убить как можно больше американских граждан. -- Ничего подобного, господин президент. Они будут стратегически размещены с целью минимизировать людские потери. -- Вы меня поставили в тупик. -- По всей территории Соединенных Штатов и по всему индустриальному миру, -- проинформировал Керн, -- автомобили будут размещены в узлах равномерной сетки в безлюдных районах таким образом, чтобы их одновременный подрыв вызвал электромагнитный импульс на почве, который поднимется в атмосферу. Это породит цепную реакцию типа зонтика, который перекроет каналы связи со всемирной спутниковой системой коммуникаций. -- Все телефонные, телевизионные и радиосети просто перестанут существовать, -- добавил Джордан. -- Федеральное и местные правительства, военные штабы, полицейские участки, пожарные службы, медицинская помощь и весь транспорт прекратят работу, поскольку они не могут действовать без средств связи. -- Мир без коммуникаций, -- пробормотал президент. -- Это немыслимо. -- Дело обстоит еще хуже, -- зловеще продолжал Керн. -- Намного хуже. Вы знаете, конечно, господин президент, что случится, если помахать магнитом рядом с компьютерным диском или кассетой с магнитофонной лентой. -- Все записи будут стерты. Керн медленно кивнул. -- Электромагнитный импульс от ядерных взрывов делает то же самое. На тысячи миль вокруг каждого взрыва память каждого компьютера будет полностью стерта. Кремниевые микросхемы и транзисторы, становой хребет нашего современного компьютеризованного мира, беззащитны против импульса, распространяющегося по электрическим и телефонным сетям и антенным устройствам. Все, что сделано из металла, проводит электромагнитный импульс, от трубопроводов до рельс, от радиорелейных башен до стальных каркасов зданий. Президент смотрел на Керна с изумлением. -- Мы говорим о полном хаосе. -- Да, сэр, о полном крахе в масштабах страны с катастрофическими последствиями, которые невозможно будет преодолеть. Любые записи, когда-либо запрограммированные в памяти компьютеров банками, страховыми компаниями, медицинскими учреждениями, гигантскими корпорациями, малыми предприятиями, супермаркетами и небольшими магазинами -- этот список можно продолжать до бесконечности, -- будут уничтожены, как и все хранимые научные и технические данные. -- Все диски, все ленты? -- В каждом доме и офисе, -- сказал Джордан. Керн продолжал смотреть на президента, чтобы еще больше усилить впечатление от своего мрачного комментария. -- Любая компьютерная электроника, в которой используется память, а к ней относятся системы зажигания и подачи топлива современных автомобилей, управление дизелями локомотивов, самолетные системы управления полетом, -- все это перестанет функционировать. Для самолетов последствия будут особенно тяжелыми, потому что многие из них упадут на землю прежде, чем экипажам удастся перейти на ручное управление. -- И еще есть множество устройств, которыми мы пользуемся каждый день в быту, почти не замечая этого, -- сказал Джордан, -- которые также будут выведены из строя, например, микроволновые печи, видеомагнитофоны, охранные системы сигнализации. Мы так привыкли полагаться на компьютерную микроэлектронику, что никогда не задумывались над тем, насколько она уязвима. Президент машинально схватил ручку и стал нервно постукивать ею по столу. Его лицо осунулось, выражение смятения появилось на нем. -- Я не могу допустить, чтобы это проклятье парализовало американский народ на многие годы, возможно, на десятилетия, -- без околичностей заявил он. -- Я должен серьезно рассмотреть удар, возможно, ядерный, по их арсеналу боеголовок и командному центру, откуда должна поступить команда на подрыв. -- Я рекомендую не делать этого, господин президент, -- тихо, но убежденно сказал Джордан, -- разве что в самом крайнем случае. Президент посмотрел на него. -- А что ты предлагаешь, Рей? -- Установки Сумы не будут готовы к работе еще около недели. Попробуем разработать план проникновения в командный центр и разрушения его изнутри. Если это удастся сделать, это избавит вас от чудовищной бури возмущения и осуждения со стороны мирового сообщества за то, что будет рассматриваться как неспровоцированное нападение на дружественную страну. Президент молчал, его лицо выражало глубокую задумчивость. Затем он медленно произнес: -- Вы правы, мне придется приводить оправдания, которым никто не поверит. -- Время на нашей стороне, пока никто, кроме группы МОГ и нас троих, не знает, что происходит, -- продолжал Джордан. -- Это хорошо, -- сказал Керн. -- Если бы русским стало известно, что их территория заминирована десятками иностранных боеголовок, они не колебались бы ни минуты предпринять полномасштабное вторжение в Японию. -- А нам это не нужно, -- тихо сказал президент. -- Тем более это не нужно невинным японцам, не имеющим ни малейшего представления о безумном заговоре Сумы, -- сказал Джордан, забивая последний гвоздь. Президент встал, давая понять, что совещание окончено. -- Четыре дня, джентльмены. В вашем распоряжении девяносто шесть часов. Джордан и Керн обменялись сдержанными улыбками. Нападение на Суму было спланировано еще до того, как они вошли в Овальный кабинет. Чтобы привести этот план в действие, оставалось лишь позвонить по телефону. Глава 39 В четыре часа утра небольшая посадочная полоса на территории правительственного заповедника под Вудмором, штат Мэриленд, выглядела заброшенной. По краям узкой полоски асфальта не было посадочных огней. Единственным ориентиром для пилота, выполняющего ночное приземление, был треугольник синих ртутных ламп уличных фонарей, склонившихся над пересечением двух грунтовых дорог, указывающий южный конец посадочной полосы. Затем тишину раннего утра нарушил свист турбин реактивного самолета, рассекающий неподвижный воздух. Вспыхнула пара автомобильных фар, осветившая центр посадочной полосы. Реактивный транспортный самолет "Гольфстрим", вдоль верхней части фюзеляжа которого тянулась надпись "КРУГОСВЕТНЫЕ АЭРОЛИНИИ", коснулся полосы и вырулил к стоявшему рядом с ней многоместному джипу. Меньше чем через три минуты после того, как дверца пассажирского отсека открылась и два человека со своим багажом оказались на земле, самолет покатился к концу взлетной полосы и снова оторвался от земли. Когда гул турбин растаял в черном небе, адмирал Сэндекер пожал Руки Питту и Джиордино. -- Поздравляю, -- тепло сказал он, -- с чрезвычайно успешной операцией. -- Мы еще не слышали о результатах, -- ответил Питт. --{/i} Удалось ли по фотографиям картины, которые передал Манкузо, идентифицировать какой-нибудь реально существующий остров? -- Прямо в точку, -- ответил Сэндекер. -- Оказалось, что этот остров был назван "Адзима" рыбаками после того, как один из них застрял на нем в начале шестнадцатого века. Но на картах он назывался "Сосеки". И, подобно многим географическим названиям, связанным с местным фольклором, наименование "Адзима" было затем утрачено. -- Где он находится? -- спросил Джиордино. -- Примерно в шестидесяти километрах от берега к востоку от Эдо-Сити. Лицо Питта вдруг омрачилось тревожным беспокойством. -- Что слышно про Лорен? Сэндекер покачал головой. -- Только то, что они живы и спрятаны в каком-то потайном месте. -- И это все? -- сказал Питт раздраженно. -- Никакого расследования, никакой операции по их освобождению? -- Пока угроза, связанная с заминированными автомобилями, не будет устранена, у президента связаны руки. -- Кровать, -- пробормотал Джиордино, ловко меняя тему разговора, чтобы Питт немного остыл. -- Отнесите меня в мою кровать. Питт кивнул головой в сторону маленького итальянца. -- Вы только посмотрите на него. Он не открывал глаз с тех пор, как мы покинули Германию. -- Вы хорошо провели время? -- сказал Сэндекер. -- Полет был приятным? -- Большую часть времени я спал. И, поскольку при полете на запад сдвиг часовых поясов работает в нашу пользу, я вполне выспался. -- Фрэнк Манкузо остается с произведениями искусства? -- спросил Сэндекер. Питт утвердительно кивнул. -- Как раз перед нашим отлетом он получил послание от Керна, приказывающее ему упаковать предметы из японского посольства и самолетом везти их в Токио. -- Дымовая завеса, чтобы умиротворить немцев, -- улыбнулся Сэндекер. -- Коллекция на самом деле отправится в запасник музея в Сан-Франциско. Когда наступит подходящий момент, президент преподнесет ее в дар японскому народу в качестве жеста доброй воли. -- Он показал рукой на сиденья джипа. -- Садитесь. Раз вы столь бодры и решительно настроены, я позволю вам самому вести машину. -- Вот и прекрасно, -- с радостью согласился Питт. После того как они бросили свои сумки в багажное отделение, Питт сел за руль, пока адмирал и Джиордино влезали в джип с другой стороны. Сэндекер занял переднее пассажирское сиденье, а Джиордино заднее. Питт переключил трансмиссию уже работавшего двигателя и повел машину по неосвещенной дороге к выездным воротам, спрятанным в купе деревьев. Охранник в форме вышел из караульной будки, секунду всматривался внутрь джипа, затем отсалютовал Сэндекеру и махнул рукой в направлении ворот, ведущих на узкое пустынное шоссе, проходящее по сельской глуши. Через три километра Питт свернул на автостраду, ведущую к столице, и повел джип в сторону огней Вашингтона. В эти ранние предрассветные часы движения на автостраде почти не было. Питт установил регулятор скорости на 110 километрах в час и спокойно уселся назад, пока большая машина с двумя ведущими осями катилась по бетону, почти не требуя его вмешательства. Несколько минут они ехали в молчании. Сэндекер рассеянно глядел сквозь ветровое стекло. Питту не нужно было обладать большим воображением, чтобы догадаться, что адмирал не стал бы встречать их лично в такое время, не будь у него для того веских причин. У Сэндекера, как ни странно, не было во рту неизменной огромной гаванской сигары, и его руки были сложены на груди -- верный знак внутреннего напряжения. Глаза адмирала напоминали кубики льда. Определенно какие-то невеселые мысли владели им. Питт решил дать ему возможность открыть карты. -- Куда мы отсюда направимся? -- спросил он. -- Повтори, что ты сказал, -- промямлил Сэндекер, притворяясь, что не расслышал. -- Что дальше припас для нас великий орел? Я надеюсь, приятный недельный отпуск. -- Тебе и в самом деле хочется это знать? -- Вероятно, нет, но ведь вы собираетесь сказать мне, не так ли? Сэндекер зевнул, чтобы еще чуть-чуть отсрочить неприятную необходимость сказать правду. -- Ну, я боюсь, что вам обоим снова предстоит лететь на самолете. -- Куда? -- На Тихий. -- Куда именно? Океан велик. -- На Палау. Группа, точнее, то, что от нее осталось, должна собраться в Центре сбора и передачи информации, чтобы получить новые инструкции от Директора оперативного отдела. -- Если отбросить все эти бюрократические выспренности, вы хотите сказать, что мы встречаемся с Мэлом Пеннером. Сэндекер улыбнулся, и его глаза заметно потеплели. -- У тебя есть несносная привычка сразу переходить к сути дела. Питт был встревожен. Он чувствовал, что топор вот-вот упадет. -- Когда? -- коротко спросил он. -- Ровно через час и пятьдесят минут. Вы отправитесь рейсовым авиалайнером коммерческой компании из Далласа. -- Жаль, что мы не приземлились прямо там, -- грустно сказал Питт, -- и не избавили вас от необходимости подбрасывать нас на машине. -- Соображения безопасности. Керн подумал, что будет лучше, если вы прибудете в аэропорт на машине, купите билеты и сядете на самолет, как все туристы, летящие к Южным морям. -- Можно было бы просто переодеться. -- Керн послал человека уложить в чемоданы чистую одежду. Они уже прошли регистрацию. -- Очень любезно с его стороны. Мне бы не забыть сменить коды своих охранных систем, когда я вернусь... Питт, не докончив фразы, взглянул на отражение в зеркале заднего вида. Одна и та же пара фар упорно держалась позади джипа с тех пор, как они свернули на автостраду. Последние несколько километров расстояние до них оставалось неизменным. Он отключил регулятор скорости и слегка прибавил ходу. Огни фар чуть-чуть отстали, а затем снова выдвинулись вперед. -- Что-то не так? -- спросил Сэндекер. -- Мы подцепили хвост. Джиордино обернулся и пристально посмотрел назад сквозь широкое заднее стекло. -- И не один. Я вижу три фургона, один за другим. Питт внимательно разглядывал отражение в своем зеркале, и на его лице появилось что-то вроде ухмылки. -- Кто бы это ни охотился за нами, они решили действовать наверняка. Они послали целый взвод. Сэндекер схватил трубку телефона и набрал номер линии связи группы МОГ. -- Говорит адмирал Сэндекер! -- выпалил он, отбросив любые попытки разговаривать обиняками, как было условлено. -- Я нахожусь на шоссе "Кэпитал Бэлтуэй", еду на юг вблизи Морнингсайда. За нами следуют... -- Лучше скажите "преследуют". Они приближаются, -- прервал его Питт. Внезапно шквал автоматных очередей прошил крышу джипа прямо над их головами. -- Поправка, -- совершенно спокойным голосом произнес Джиордино. -- Замените "преследуют" на "атакуют". Сэндекер быстро сполз на пол машины и начал торопливо говорить в трубку, давая указания и уточняя местонахождение джипа. Питт уже выжал педаль газа. Высокий крутящий момент большого 5,9-литрового восьмицилиндрового V-образного двигателя бросил машину вперед, и джип помчался по автостраде со скоростью 150 километров в час. -- Дежурный на линии вызвал дорожный патруль, -- объявил Сэндекер. -- Попросите их ехать побыстрее, -- потребовал Питт, бросая большой джип из стороны в сторону по трехрядной автостраде, чтобы затруднить прицеливание нападающим. -- Они играют нечестно, -- сокрушенно произнес Джиордино. Он упал на пол между сиденьями, когда следующий шквал пуль осыпал его осколками заднего стекла, прошил насквозь салон машины и снес половину ветрового стекла. -- У них есть оружие, а у нас его нет. -- Я думаю, что смогу уравнять шансы, -- сказал Питт, бросив на него быстрый взгляд назад и вниз через плечо. -- Как? -- Свернув с этого чертова шоссе, где мы представляем собой идеальную мишень, и далее поворачивая на каждом повороте, какой только удастся найти, пока не доберемся до города. -- Приближается поворот на Фелпс-Пойнт, -- посоветовал Сэндекер, выглянув поверх приборного щитка. Питт быстро взглянул на зеркало заднего вида. Теперь он смог разглядеть, что преследующие их фургоны были раскрашены в цвета "скорой помощи". В тот момент, когда он посмотрел на них, синие и красные проблесковые огни на их крышах замигали. Однако их сирены молчали, пока водители перестраивали машины в ряд, заняв все ведущие на юг ряды автострады, чтобы усилить их огневую мощь. Питт разглядел также людей в черном, высунувшихся из окон и нацеливающих на джип свои автоматы. Кто бы ни планировал это покушение, они предусмотрели все. В каждом из фургонов, должно быть, находилось четверо автоматчиков. Двенадцать вооруженных до зубов против трех, у которых на всех был, скорее всего, один перочинный ножик. У Питта появилась мысль, как можно немножко уравнять шансы. Съездная эстакада на фелпс-Пойнт находилась от них в двухстах метрах. Слишком далеко. Следующий залп массированного огня сбросит их в кювет. Не прикасаясь к тормозам, чтобы не оповестить о своих намерениях нападающих убийц тормозными огнями, он внезапно бросил джип в боковое скольжение и, пролетев через две дорожки, нырнул вниз по склону насыпи. Момент был выбран точно. Град пуль пронесся над большим джипом "Грэнд Вэгонер", когда он пролетел по газону насыпи и плюхнулся в неглубокий кювет, на полметра заполненный водой. Затем все колеса оторвались от земли, подпрыгнув на противоположном бортике кювета, и джип со страшным скрипом резины приземлился на дороге, шедшей параллельно автостраде. Преследователи потеряли время, пока они затормозили и остановились, не зная, что делать дальше. Питт выиграл почти десять секунд, пока они перегруппировались и с ревом помчались вниз по съездной эстакаде на параллельную дорогу, возобновив погоню. Второй раз за несколько дней Питт гнал машину, словно участвовал в дорожных гонках на "Гран при". У профессиональных гонщиков, однако, есть одно преимущество. Они одеты в шлемы с ветровыми щитками от сопротивления воздуха. Холодный утренний воздух хлестал Питта по лицу через разнесенное пулями ветровое стекло, и ему приходилось отворачивать голову набок и прятать глаза от ледяного встречного потока. Они вырвались на длинную авеню, окаймленную дубовыми деревьями, прежде чем въехать в населенный пригород. Питт бросил джип в серию крутых поворотов, сперва налево вокруг квартала домов, потом опять налево, затем направо. Водители фургонов были хорошо знакомы с тактикой погони. Они разделились и попытались перехватить джип на перекрестках, но всякий раз Питту удавалось добраться туда чуть раньше и проскочить мимо за считанные секунды до того, как они успевали прицелиться. Профессиональные убийцы вели огонь среди населенных домов, неуклонно сжимая кольцо и отрезая пути для бегства. Когда Питту удалось свернуть за угол прежде, чем преследователи показались из-за угла предыдущего квартала, он выключил свет и поехал в темноте. К несчастью, уличные фонари выдали его маневр. Он пробовал все известные ему трюки, выигрывая несколько метров тут, несколько секунд там,