я? - Обязательно. Эллиот улыбнулся. Очевидно, Мортон понятия не имел, что значит ежедневно работать с Эми. Без ее согласия было просто невозможно сделать что бы то ни было, даже отправиться в автомобильную поездку. При своей недюжинной силе Эми могла быть очень своенравной и упрямой. - У вас есть доказательства того, что она соглашалась на эксперименты? - Видеозаписи. - Она понимает суть предлагаемых вами экспериментов? Эллиот пожал плечами. - Она говорит, что понимает. - Вы применяете систему поощрений и наказаний? - Когда изучаешь поведение животных, без этого не обойтись. Мортон нахмурился. - Каким формам наказания вы ее подвергаете? - Ну, когда она плохо себя ведет, я ставлю ее в угол лицом к стене, а иногда отправляю спать раньше обычного и не даю любимого желе с арахисовым маслом. - А как насчет пыток и электрошока? - Это просто смешно. - Вы никогда не прибегали к физическим наказаниям? - Она же здоровенное животное. Обычно я боюсь, что Эми выйдет из себя и накажет физически _меня_. Мортон улыбнулся и встал. - Все будет в порядке, - сказал он. - Любой суд постановит, что Эми находится под вашей опекой и именно вы должны принимать решение, что делать с ней дальше. - Мортон с минуту помедлил. - Вероятно, мой вопрос покажется вам странным, но не могли бы вы привести Эми в суд в качестве свидетеля? - Думаю, это возможно, - ответил Эллиот. - Вы полагаете, что может возникнуть такая необходимость? - В вашем случае нет, - сказал Мортон, - но рано или поздно возникнет. Помяните мое слово: в течение ближайших десяти лет состоится по меньшей мере одно судебное разбирательство об опеке над приматом, овладевшим языком, когда в качестве свидетеля будет выступать сам примат. Эллиот пожал руку Мортону и напоследок задал еще один вопрос: - Между прочим, если я захочу вывезти Эми из страны, могут ли возникнуть какие-либо проблемы? - Если станет известно, что готовится судебное разбирательство об опеке, то проблемы могут возникнуть при пересечении границы, - ответил Мортон. - А вы собираетесь вывезти ее из США? - Да. - Тогда мой вам совет: делайте это как можно быстрее и ни с кем не делитесь своими планами, - сказал Мортон. Эллиот появился в своем кабинете на третьем этаже здания зоологического факультета в начале десятого. - Звонила доктор Росс из Фонда защиты природы в Хьюстоне, - сообщила ему его секретарь Кэролайн. - Она уже летит в Сан-Франциско. Три раза звонил мистер Хакамичи, сказал, что у него очень важное дело. На десять назначено собрание всех сотрудников "Проекта Эми". А еще вас дожидается Флюгер. - В самом деле? Беспринципный и шумливый Джеймс Уэлдон был ведущим профессором факультета. На карикатурах студенты и сотрудники обычно изображали "Флюгера" Уэлдона с поднятой рукой и обслюнявленным пальцем: он всегда знал, откуда дует ветер. Последние несколько дней Флюгер избегал встреч с Эллиотом и его сотрудниками. Эллиот вошел в свой кабинет. - Рад тебя видеть, мой мальчик, - сказал Уэлдон, протягивая руку и изображая сердечное, по своим понятиям, рукопожатие. - Ты сегодня рано. Эллиот моментально насторожился. - Я надеялся опередить толпу, - объяснил он. Обычно до десяти часов пикетчики не показывались, а иногда появлялись даже намного позже - в зависимости оттого, когда они договорились встретиться с операторами из телевизионных новостей. Да, теперь это делалось так: протест по договоренности. - Они больше не придут, - улыбнулся Уэлдон. Он вручил Эллиоту последний выпуск городской газеты "Кроникл". Одна из заметок на первой полосе была обведена черными чернилами. Ссылаясь на занятость и личные мотивы, Элинор Врие заявляла о своем уходе с поста регионального директора Агентства по защите приматов. Центральная дирекция агентства в Нью-Йорке признала, что они допустили серьезные ошибки в толковании сути и целей исследований Эллиота. - Что отсюда следует? - спросил Эллиот. - Адвокатская контора Белли рассмотрела ваше заявление для прессы и публичные утверждения Врие о пытках и решила, что агентство может быть обвинено в злостной клевете, - сказал Уэлдон. - Нью-йоркская дирекция в панике. Сегодня они с тобой свяжутся. Лично я надеюсь, что ты проявишь понимание. Эллиот плюхнулся в кресло. - А что с собранием факультета на следующей неделе? - О, это очень серьезный вопрос, - сказал Уэлдон. - Несомненно, сотрудники факультета захотят обсудить неэтичное поведение отдельных работников средств массовой информации и поддержат вас. Сейчас я как раз готовлю проект официального заявления от имени моего офиса. От Эллиота не ускользнула вся нелепость ситуации. - Вы твердо решили рискнуть? - спросил он. - Я поддерживаю тебя на тысячу процентов, надеюсь, ты это понимаешь, - сказал Уэлдон. Он беспокойно прошелся по кабинету, рассматривая рисунки Эми, которыми здесь были увешаны все стены. На уме у него определенно было что-то еще. - Она все еще рисует такие картинки? - спросил он наконец. - Да, - ответил Эллиот. - И вы все еще не имеете понятия, что они означают? Эллиот помедлил с ответом, потом решил, что делиться с Уэлдоном своими догадками относительно смысла рисунков было бы по меньшей мере преждевременно. - Ни малейшего, - сказал он. - Ты уверен? - нахмурив брови, переспросил Уэлдон. - Мне кажется, кое-кто знает, что на них изображено. - Почему вы так думаете? - Произошло нечто странное, - сказал Уэлдон. - Некто предложил нам продать Эми. - Продать Эми? Как это - продать Эми? - Вчера мне позвонил один юрист из Лос-Анджелеса и сказал, что у него есть покупатель, который готов заплатить за нее сто пятьдесят тысяч долларов. - Должно быть, какой-то богатый доброжелатель, - сказал Эллиот, - пытается спасти Эми от пыток. - Не думаю, - возразил Уэлдон. - Во-первых, предложение поступило из Японии. От некоего господина Хакамичи, занимающегося электроникой. Это я узнал сегодня утром, когда юрист позвонил еще раз и повысил цену до двухсот пятидесяти тысяч долларов. - Двести пятьдесят тысяч долларов? - не поверил Эллиот. - За Эми? Конечно, о сделке не могло быть и речи. Он никогда не продал бы Эми ни за какие деньги. Но почему за нее предлагают такую сумму? У Уэлдона был готов ответ: - Такую кучу денег, четверть миллиона долларов, может предложить только частная компания. Промышленность. Очевидно, Хакамичи прочел о твоих работах и нашел какой-то способ использования владеющих языком приматов в промышленности. - Флюгер уставился в потолок, что было верным признаком приближения очередного приступа красноречия. - Полагаю, речь идет о совершенно новом поле деятельности, о дрессировке приматов в целях их практического использования в производстве. Питер Эллиот выругался. Он обучал Эми языку совсем не для того, чтобы ей на голову надели защитную каску, а в руки дали посудину с завтраком. Он так и сказал Уэлдону. - Ты говоришь не подумав, - объяснил Уэлдон. - А если мы находимся на пороге новой эры использования возможностей человекообразных обезьян? Представь себе, что это значит. Не только увеличение бюджета факультета, не только возможность прикладных исследований. Гораздо более важен тот факт, что у нас появится шанс сохранить жизнь этим животным. Ты же не хуже меня знаешь, что человекообразные обезьяны вымирают. Популяция шимпанзе в Африке резко уменьшилась. На Борнео из-за вырубки лесов катастрофически сокращается ареал обитания орангутанов, и лет через десять они исчезнут вообще. В тропических лесах Центральной Африки осталось тысячи три горилл. Все эти животные вымрут при жизни нашего поколения, если только не будет найдена достаточно веская причина сохранить приматов как вид. Такую причину можешь найти ты, Питер. Подумай об этом. Эллиот не только подумал сам, но и обсудил неожиданное известие со всеми сотрудниками "Проекта Эми" на собрании, состоявшемся в десять часов. Они обдумали возможность использования человекообразных обезьян в промышленности и потенциальные выгоды, которые сулила подобная перспектива работодателям, в том числе отсутствие у обезьян профсоюзов и страховых пособий. В конце двадцатого века это были немаловажные факторы. (В 1978 году в суммарной себестоимости каждого автомобиля, сходившего с конвейеров Детройта, расходы на страхование здоровья рабочих превосходили стоимость всей стали, использованной на этот автомобиль.) Все пришли к единодушному выводу, что представление об "индустриальных обезьянах" фантастично и нелепо. Любая обезьяна вроде Эми совсем не была более дешевой и тупой разновидностью рабочего-человека. Как раз наоборот: Эми - весьма развитое и сложное создание, которому не нашлось бы места в современном промышленном мире. За ней нужно постоянно присматривать, она капризна, ненадежна и не отличается крепким здоровьем. Использовать ее в промышленности в качестве рабочего просто бессмысленно. Если Хакамичи мечтает об обезьянах с паяльниками в руках, сидящих вдоль конвейера по сборке телевизоров или других электронных приборов, то он глубоко заблуждается. Лишь Бергман, специалист по детской психологии, предостерег коллег от преждевременных выводов. - Четверть миллиона - немалые деньги, - сказал он, - а мистер Хакамичи, вероятно, не дурак. Должно быть, он о чем-то догадался по рисункам Эми. А рисунки говорят, что она неврастеничка и вообще трудный ребенок. Готов спорить на что угодно, если Эми интересует японца, то только из-за ее рисунков. Но почему эти рисунки должны стоить четверть миллиона долларов, я не могу себе даже представить. Никто другой тоже не мог ответить на этот вопрос, поэтому дискуссия переключилась на другую тему: собственно рисунки и только что переведенные старинные тексты. Отвечавшая за этот фронт работ Сара Джонсон начала с ошарашивающего заявления: - Что касается Конго, то у меня только плохие новости [изложенные ниже сведения Джонсон почерпнула в основном из детальной монографии Паркинсона "Дельта Конго в мифах и истории" (A.J.Parkinson. The Congo Delta in Myth and History, London: Peters, 1904.)]. В дошедших до нас исторических документах, объяснила она, сведения о Конго практически отсутствуют. Древние египтяне, жившие в долине Нила в его верхнем течении, знали лишь, что истоки их реки находятся где-то далеко на юге, в местности, которую они называли Страной деревьев. Это была таинственная страна с такими плотными лесами, что в полдень там было темно, как ночью. Царство вечного мрака населяли удивительные существа, в том числе маленькие люди с хвостами и животные, у которых одна половина тела была черной, а другая - белой. В течение последующих почти четырех тысячелетий человек не узнал о внутренних регионах Африки ничего нового. В седьмом веке нашей эры арабы посещали западную Африку в поисках золота, слоновой кости, пряностей и рабов. Но они были морскими торговцами и не отваживались забираться в глубь континента. Они называли Центральную Африку Зинджем - страной черных, страной сказок и чудес. Арабы слышали и пересказывали легенды о бескрайних лесах и крошечных хвостатых человечках; о горах, извергавших огонь и затмевавших солнце; о туземных деревнях, завоеванных обезьянами, которые жили с женами туземцев; о волосатых гигантах с плоскими носами; о получеловеке-полулеопарде; о местных рынках, на которых в качестве деликатеса предлагали куски жирной человечины. Этих рассказов было вполне достаточно, чтобы удерживать арабов у берега, хотя они слышали и другие истории, в такой же мере соблазнительные, в какой первые были пугающими: о горах сверкающего золота; о руслах рек, усеянных алмазами; о животных, говорящих на человеческом языке; о могучих цивилизациях, скрытых в тропических лесах. Особенно важно то, что во всех древних арабских описаниях снова и снова повторялась легенда о потерянном городе Зиндже. Если верить легендам, этот город, известный еще евреям времен царя Соломона, был неисчерпаемым источником алмазов. Тайна караванных путей, ведущих в Зиндж, ревниво охранялась, передавалась от отца к сыну, от поколения к поколению как самая сокровенная реликвия. Но потом залежи алмазов были исчерпаны, и руины города затерялись где-то в самом сердце черной Африки. Тропические леса давно поглотили ревностно охранявшиеся караванные пути, и последний торговец унес их тайну с собой в могилу сотни лет назад. Этот загадочный и манящий город арабы называли потерянным городом Зинджем [фантастические рассказы о сказочном городе Зиндже легли в основу популярного романа Г.Р.Хаггарда "Копи царя Соломона", впервые опубликованного в 1885 году; Хаггард был одаренным лингвистом и в 1875 году служил у губернатора Наталя; там, вероятно, он и услышал о Зиндже от соседних зулусских племен]. Слава о нем пережила века, и тем не менее Джонсон удалось найти лишь несколько более или менее подробных описаний города. В 1187 году момбасский араб ибн Барату писал, что "...туземцы рассказывают... о потерянном городе в глубине страны, называемом Зиндж. Там жили только чернокожие. Когда-то они купались в таком богатстве и такой роскоши, что даже их рабы носили украшения из драгоценных камней, особенно из голубых алмазов, ибо алмазов там было великое множество". В 1292 году некий перс Мохаммед Заид утверждал, что "...на улицах Занзибара показывали большой алмаз [величиной] с кулак... и все говорили, что этот камень привезен из глубин континента, что там еще можно найти развалины города, который называется Зинджем, и что там есть еще много таких алмазов, которые разбросаны прямо на земле и в руслах рек...". В 1334 году другой араб ибн Мохаммед говорил: "...мы собирались отправиться на поиски города Зиндж, но потом отказались от своих намерений, узнав, что город давно заброшен и большей частью разрушен. Говорят, он выглядел удивительно, ибо все двери и окна в нем были сделаны в форме полумесяца, а теперь жилища заняты злобной расой волосатых людей, которые разговаривают лишь шепотом на никому не известном языке...". Потом в Африке появились неутомимые искатели приключений португальцы. В 1544 году они отважились отправиться в глубь континента вверх по великой реке Конго, но вскоре столкнулись с непреодолимыми трудностями, из-за которых Центральная Африка оставалась неисследованной еще сотни лет. Река Конго оказалась судоходной лишь несколько первых недель сезона дождей, однако и в это время года по реке можно было подняться только на двести миль (до того места, где был основан город Леопольдвиль, теперь переименованный в Киншасу). Туземцы были настроены враждебно, к тому же среди них нередко встречались племена каннибалов. И наконец, жаркие, влажные тропические леса были неисчерпаемым источником болезней - малярии, шистосоматоза, сонной болезни, гемоглобинурийной лихорадки, которые буквально косили белокожих пришельцев. Португальцам так и не удалось проникнуть в центральные районы бассейна Конго. Не увенчалась успехом и попытка английского капитана Бреннера; в 1644 году вся его экспедиция пропала без вести. На картах цивилизованного мира бассейн реки Конго оставался белым пятном еще более двухсот лет. Но все средневековые путешественники повторяли одни и те же легенды о Центральной Африке, в том числе и рассказы о Зиндже. В 1642 году португальский художник Хуан Диего де Вальдес изобразил потерянный город на картине, получившей широкую известность. - К сожалению, - сказала Сара Джонсон, - он написал также хвостатых людей и обезьян, вступающих в половые сношения с женщинами. Кое-кто из слушателей тяжело вздохнул. - Очевидно, Вальдес недостоверен, - резюмировала Джонсон. - Он всю жизнь прожил в Сетубале, где пил с моряками и писал картины по их рассказам. Детальное изучение Африки началось лишь в середине девятнадцатого века в первую очередь благодаря усилиям Бертона, Спика, Бейкера, Ливингстона и особенно Стэнли. Никто из них не нашел и следов потерянного города Зинджа. Руины сказочного города не были обнаружены и за прошедшие с того времени сто лет. Собравшиеся подавленно молчали. - Я предупреждала вас, что у меня плохие новости, - сказала Сара Джонсон. - Ты хочешь сказать, - подвел итог Питер Эллиот, - что гравюра сделана по рассказам и неизвестно, существовал ли когда-либо этот город на самом деле или нет. - К сожалению, это именно так, - сказала Сара Джонсон. - Доказательств, что изображенный на гравюре город когда-то существовал, нет. Возможно, это всего лишь легенда. 4. РЕШЕНИЕ Питер Эллиот привык всецело доверять современным данным - фактам, графикам, чертежам - и поэтому совершенно не был подготовлен к тому, что гравюра 1642 года со всеми ее деталями, возможно, является всего лишь выдумкой, плодом изощренной фантазии художника. Это открытие его просто потрясло. Их намерение отправиться в Конго вместе с Эми вдруг показалось по-детски наивным; стало очевидным, что между схематичными, примитивными рисунками Эми и гравюрой Вальдеса существует лишь кажущееся, случайное сходство. Как только они могли поверить, что потерянный город Зиндж - не только выдумка древних сказочников? В семнадцатом веке, когда чуть ли не каждый день приносил известия об открытии новых земель и о новых чудесах, мысль о существовании такого города казалась вполне разумной, даже убедительной. Но в компьютеризованном двадцатом веке Зиндж был не более реален, чем Камелот [в цикле легенд о короле Артуре его резиденция, где собирались рыцари Круглого Стола] или Ксанаду [название вымышленного города из фрагмента С.Т.Колриджа "Кубла хан"]. Какими же дураками нужно быть, чтобы всерьез поверить в Зиндж! - Итак, потерянного города нет, - подвел итог Эллиот. - О, город существует, - подтвердил женский голос. - В этом нет ни малейших сомнений. Эллиот поднял голову и только тогда понял, что это сказала не Сара Джонсон. В глубине комнаты стояла высокая, немного нескладная девушка лет двадцати с небольшим, в строгом деловом костюме. Если бы не холодное, высокомерное выражение лица, ее можно было бы назвать красивой. Девушка положила на стол портфель и щелкнула замками. - Я - доктор Росс из Фонда защиты природы, - представилась она, - и мне хотелось бы узнать ваше мнение об этих снимках. - С этими словами Карен Росс пустила по кругу пачку фотографий. Рассматривая их, сотрудники "Проекта Эми" не скрывали удивления - слышались восклицания, охи, а кто-то даже присвистнул. Сидевший во главе стола Питер Эллиот не мог дождаться, когда фотографии попадут к нему. Черно-белые снимки с горизонтальными контрольными полосами были сделаны прямо с экрана и не отличались высоким качеством. Тем не менее не было ни малейшего сомнения, что на них был изображен тропический лес, а в нем - развалины древнего города: все окна и дверные проемы в нем имели странную форму перевернутого полумесяца. 5. ЭМИ - Через спутник? - спросил Эллиот, ощущая напряжение в собственном голосе. - Совершенно верно, изображения были переданы спутником из Африки два дня назад. - Значит, вам точно известно, где находятся эти развалины? - Конечно. - И ваша экспедиция отправляется через несколько часов? - Точнее, через шесть часов и двадцать две минуты, - ответила Росс, взглянув на свои цифровые часы. Эллиот отпустил сотрудников и больше часа беседовал с Карен Росс с глазу на глаз. Позднее он жаловался, что Росс якобы обманула его, утаив истинную цель экспедиции и даже не упомянув о подстерегавших их в Конго опасностях. Но Эллиот горел желанием отправиться в Африку и в тот момент скорее всего вообще не задумывался ни о том, зачем понадобилось так срочно отправлять эту экспедицию, ни о возможных опасностях. Будучи искушенным потребителем грантов, он уже давно привык к ситуациям, когда мотивации тех, кто давал ему деньги, не совсем совпадали с его собственными устремлениями. Жизнь ученого имела и свои циничные моменты: кто знает, сколько средств и за какие посулы было вложено в исследования, призванные победить раковые заболевания? Ради финансовой поддержки ученые готовы пообещать что угодно. Очевидно, Эллиоту никогда не приходило в голову, что Росс может столь же хладнокровно использовать его, как он пользовался средствами фонда. С самого начала Росс не была до конца откровенной; Трейвиз приказал ей объяснять необходимость второй экспедиции СТИЗР в Конго "выпадением некоторых данных". Для Росс восполнять "выпадение данных" стало второй натурой. Впрочем, выдавать лишь необходимый минимум информации в СТИЗР умели все. Эллиот же видел в Росс обычного представителя обычного фонда, финансирующего его исследования, и тут он серьезно просчитался. В конце концов оказалось, что обманчивая внешность молодых ученых явилась причиной их превратного мнения друг о друге. Эллиот казался столь застенчивым и замкнутым, что один из сотрудников зоологического факультета в Беркли сказал о нем: "Не удивительно, что он посвятил свою жизнь обезьянам: у него не хватает духу разговаривать с людьми". Но в колледже Эллиот был вполне надежным средним лайнбрейкером, а за скромной внешностью рассеянного ученого скрывалось неуемное честолюбие. Точно так же и Карен Росс при всей своей молодости и привлекательности и обманчиво-мягком, располагающем техасском выговоре обладала незаурядным умом и редкой настойчивостью. (Она рано развилась во всех отношениях, и однажды школьный учитель сделал ей комплимент, назвав "прекрасным цветком, олицетворяющим непобедимую техасскую женственность...".) Росс считала, что в катастрофическом исходе предыдущей экспедиции СТИЗР есть и ее доля вины, и на этот раз твердо вознамерилась застраховать себя от любых ошибок и случайностей. Она предполагала, что в Конго Эллиот и Эми могли оказаться в чем-то полезными; и одного этого было достаточно, чтобы взять их с собой. Кроме того, Росс беспокоила активность евро-японского консорциума, который, очевидно, разыскивал Эллиота; недаром же ему несколько раз звонил Хакамичи. Росс понимала, что если она заберет Эллиота и Эми, то тем самым консорциум лишится какого-то, пусть даже гипотетического, преимущества. Этот факт тоже был достаточно веским основанием, чтобы включить Эллиота и гориллу в состав экспедиции. Наконец, ей нужна было мало-мальски правдоподобная легенда на тот случай, если у них возникнут осложнения на одной из границ, а приматолог и горилла великолепно прикрывали истинные цели экспедиции. Но в конце концов Карен Росс были нужны только конголезские алмазы, и она была готова говорить что угодно, делать что угодно и жертвовать чем угодно, лишь бы до них добраться. Фотограф запечатлел улыбающихся Эллиота и Росс в аэропорту Сан-Франциско. Со стороны они казались молодыми учеными, почти друзьями, отправлявшимися в совместную экспедицию. Однако в действительности двигавшие ими мотивы были совершенно различными, причем Эллиот совсем не хотел делиться своими планами, которые носили в высшей степени теоретический, сугубо научный характер, а Росс не изъявляла желания признаваться в том, насколько прагматичными были ее цели. Как бы то ни было, в полдень 14 июня Карен Росс и Питер Эллиот ехали в видавшем виды фиатовском седане Питера по Хэллоуэлл-роуд, проходившей рядом со спортивным комплексом университета. Они ехали знакомиться с Эми, и Росс не покидали недобрые предчувствия. Эллиот открыл ключом дверь домика, на которой красными буквами было написано: "ПРОСЬБА НЕ БЕСПОКОИТЬ. ПРОВОДЯТСЯ ЭКСПЕРИМЕНТЫ С ЖИВОТНЫМИ". За дверью нетерпеливо посапывала и почесывалась Эми. Эллиот не торопился открывать дверь. - Когда вы с ней встретитесь, - сказал он, - не забывайте, что она горилла, а не человек. У горилл свои правила этикета. Пока она к вам не привыкла, не говорите громко и не делайте резких движений. Если будете улыбаться, не открывайте рта, потому что показывать зубы - значит угрожать. И не поднимайте глаз, так как прямой взгляд незнакомца гориллы считают враждебным. Не прикасайтесь и не подходите слишком близко ко мне, потому что Эми очень ревнива. Разговаривая с ней, никогда не лгите. Хотя сама Эми изъясняется жестами, но хорошо понимает нашу речь, и обычно мы ей просто говорим. Она видит, когда человек лжет, и это ей не нравится. - Не нравится? - Она отвернется, не станет разговаривать и вообще будет ужасно рассержена. - Что еще? - Нет, в остальном все должно быть нормально, - сказал Эллиот и ободряюще улыбнулся. - У нас свой способ здороваться по утрам, хотя, признаться, для него Эми стала немного великовата. - Он распахнул дверь, обнял себя за плечи и сказал: - Доброе утро, Эми. Из дверного проема на Эллиота выпрыгнуло огромное черное существо. Эллиот пошатнулся, но устоял. Росс была поражена. Она почему-то ожидала увидеть сравнительно небольшое и симпатичное животное, а Эми была ростом со взрослую женщину. Толстые губы Эми прикоснулись к щеке Эллиота. Ее голова рядом с человеческой казалась просто гигантской. От дыхания гориллы у Эллиота запотели очки, и Росс ощутила исходивший от Эми сладковатый запах. Эллиот деликатно снял длинные руки гориллы со своих плеч. - Эми сегодня утром хорошо? - спросил он. Пальцы гориллы быстро забегали возле щеки, как будто она отгоняла мух. - Да, сегодня я опоздал, - сказал Эллиот. Пальцы гориллы забегали снова, и только теперь Росс поняла, что горилла таким образом разговаривает. Скорость жестикуляции была удивительной; Карен ожидала гораздо более медленных, обдуманных движений. Она заметила, что Эми не отрывает взгляда от лица Эллиота. Она была необычайно внимательной, вкладывая в свой взгляд всю свою природную наблюдательность животного. Казалось, она оценивает все: позу, выражение лица, тон и уж тем более слова. - Мне нужно было работать, - объяснил Эллиот. Эми опять быстро что-то сказала. На этот раз ее движения напомнили Карен обычный человеческий жест отстранения. - Да, правильно, люди работают. - Он повел Эми в ее домик и кивком пригласил Росс следовать за собой. Когда все трое оказались внутри, Эллиот сказал: - Эми, это доктор Росс. Поздоровайся с доктором Росс. Эми с подозрением оглядела Карен. - Здравствуй, Эми, - улыбаясь и опустив глаза, проговорила она. Карен чувствовала, что выглядит довольно глупо, но Эми оказалась такой большой, что не прислушиваться к советам Эллиота было просто опасно. Эми с минуту смотрела на женщину, потом отвернулась и направилась к своему мольберту в другом конце домика. Перед приходом Эллиота и Росс она рисовала пальцами и теперь снова занялась любимым делом, почти демонстративно игнорируя гостей. - Что это значит? - спросила Карен, почувствовав явное пренебрежение. - Увидим, - ответил Эллиот. Через некоторое время Эми опустилась на четвереньки и, опираясь на суставы пальцев, направилась прямо к Карен. Она понюхала ее платье, осмотрела одежду. Ее особенно заинтересовала кожаная сумочка с блестящим латунным замочком. Позднее Карен говорила: "...все было, как и на любой вечеринке в Хьюстоне. Меня с пристрастием рассматривала другая женщина. У меня возникло такое ощущение, что она вот-вот спросит, где я купила такую прелестную кофточку". Однако на этот раз все кончилось иначе. Эми протянула руку и медленно, обдуманно провела пальцами по юбке Карен, оставив на ней полосы яркой зеленой краски. - Кажется, Эми не очень рада знакомству, - сказала Карен Росс. Эллиот наблюдал за знакомством Карен и Эми со страхом, хотя едва ли признался бы в этом. Дело в том, что представлять Эми незнакомого человека всегда было проблемой, особенно если это была женщина. С годами Эллиот находил в характере Эми все больше и больше типично "женских" черт. Горилла могла стесняться, ей нравилась лесть, ее весьма занимала собственная внешность, она обожала косметику и придирчиво выбирала цвет свитера, который носила зимой. К тому же предпочитала общество мужчин и откровенно ревновала Эллиота ко всем его подругам. Впрочем, он редко знакомил ее с женщинами, и тем не менее по утрам Эми принюхивалась, не пахнет ли от Эллиота духами, и всегда делала ему замечание, если он не надевал свежую сорочку. Все это могло бы показаться забавным, если бы Эми иногда без всяких на то причин не нападала на незнакомых женщин. А в нападении Эми ничего забавного не было. Эми вернулась к мольберту и знаками сказала: "Не любить женщина не любить Эми не любить уходи уходи". - Эми, перестань, будь хорошей гориллой, - попросил Питер. - Что она сказала? - поинтересовалась Росс, направляясь к раковине, чтобы смыть краску с юбки. Питер отметил, что Карен не вскрикнула и не подняла визг, как нередко поступали другие посетительницы, столкнувшись с далеко не дружеским отношением Эми. - Она сказала, что ей нравится ваша одежда, - ответил Эллиот. Эми бросила на него недовольный взгляд. Так она поступала всякий раз, когда Эллиот неправильно переводил ее жесты. "Эми не врать. Питер не врать". - Эми, будь умницей, - сказал Эллиот. - Карен - хороший человек. Эми что-то проворчала и снова принялась ловко водить пальцами по бумаге. - И что же теперь? - спросила Росс. - Дайте ей время, - Эллиот ободряюще улыбнулся. - Ей нужно привыкнуть. Он не счел нужным объяснять, что знакомство с шимпанзе обычно кончается намного хуже. Они швыряют в незнакомцев, а порой и в знакомых рабочих фекалиями, а иногда, пытаясь доказать свое доминирующее положение, даже нападают на человека. У шимпанзе весьма ярко выражено стремление выяснить, кто является главным в данном сообществе. К счастью, гориллы в меньшей мере склонны к установлению четкой иерархии и менее агрессивны. В этот момент Эми сорвала лист с мольберта и принялась рвать его, разбрасывая обрывки по комнате. - Так она привыкает? - спросила Карен. Казалось, недовольство гориллы не пугало, а скорее развлекало ее. - Эми, прекрати, - сказал Питер, на этот раз позволив себе не скрывать раздражения. - Эми... Горилла уселась посреди комнаты, продолжая со злостью рвать бумагу и настойчиво повторяя знаками: "Эта женщина эта женщина". Налицо было типичное смещенное поведение. Если горилла по какой-либо причине не решается напасть, она нападает символически. Сейчас она символически разрывала Карен Росс на куски. Более того, Эми явно все больше и больше возбуждалась. Начиналось то, что сотрудники "Проекта Эми" называли "последовательностью перевозбуждения". Подобно тому как человек сначала краснеет, потом напрягается, потом начинает кричать и бросаться всем, что оказалось под рукой, и лишь после этого переходит к непосредственному физическому нападению, так и горилла, прежде чем напасть на человека или другое животное, последовательно и стереотипно меняет форму поведения. Сначала она рвет бумагу или траву, затем ворчит и, подобно крабу, сдвигается то вправо, то влево, а потом начинает бить лапами по земле, производя при этом возможно больше шума. Если не прервать такую последовательность перевозбуждения, Эми бросится на человека. - Эми, - строго сказал Эллиот. - Карен - человек с пуговицами. Эми остановилась. В ее понимании "пуговица" была непременным атрибутом высокого положения. Горилла очень тонко чувствовала малейшие нюансы человеческого настроения и поведения, для нее не составляло труда сообразить, кто из сотрудников проекта занимает более высокое положение и по отношению к кому. Однако если речь шла о незнакомых людях, то Эми, будучи гориллой, совершенно не воспринимала формальные признаки общественного положения; такие существенные для нас признаки, как одежда, манера держать себя и говорить, казались ей лишенными всякого смысла. Когда Эми была еще детенышем, она несколько раз беспричинно нападала на полицейских. Лишь после ряда более или менее серьезных инцидентов, закончившихся укусами и угрозами подать в суд, сотрудники Эллиота поняли, что Эми казалась нелепой и смешной форма полицейских, а особенно блестящие пуговицы, и она решила, что существа в такой клоунской одежде должны занимать очень низкое положение и поэтому на них можно нападать безнаказанно. Эми рассказали, что значит "пуговица", после чего ко всем людям в форме она стала относиться с почтением. Теперь Эми с уважением смотрела на Росс "с пуговицами". Казалось, она ужасно смущена, как будто, нарвав бумаги, сделала что-то в высшей степени неприличное. Хотя Эллиот не сказал ей ни слова, она поднялась и встала в угол лицом к стене. - Что бы это значило? - спросила Росс. - Она поняла, что вела себя плохо. - Вы ставите ее в угол, как ребенка? Но она же не имела в виду ничего дурного. Прежде чем Эллиот успел предупредить Карен, та направилась к Эми. Горилла упорно смотрела в стену. Росс сняла с плеча сумочку и поставила на пол так, чтобы Эми смогла дотянуться до нее. На несколько минут в домике воцарилась тишина. Потом Эми взяла сумочку и вопросительно посмотрела сначала на Карен, затем на Питера. - Она вам все переломает, - сказал Питер. - Ничего страшного. Эми тут же расстегнула сумочку, вывалила все содержимое на пол и принялась рыться в кучке туалетных принадлежностей, жестами приговаривая: "Губная помада губная помада Эми любит Эми хочет губная помада хочет". - Она хочет губную помаду. Карен наклонилась и помогла горилле найти помаду. Ловко сняв колпачок, Эми мигом нарисовала красный круг на лице девушки. Потом Эми улыбнулась, довольно заворчала и заторопилась к своему привинченному к полу зеркалу. Сначала она намазала себе губы. - Кажется, наши дела пошли на лад, - заметила Карен. Сидя на корточках перед зеркалом, счастливая Эми разрисовывала себе всю морду. Не довольствуясь этим, она оскалилась и вымазала помадой еще и зубы. Питер решил, что настал подходящий момент задать Эми вопрос. - Эми хочет поехать? - спросил он. Эми обожала поездки и считала их чем-то вроде премии за хорошее поведение. После особенно удачного рабочего дня Эллиот часто отвозил ее в ближайшее кафе для автомобилистов, где покупал ей оранжад. Эми пила через соломинку и наслаждалась переполохом, который вызывало ее появление в кафе. Получить в один день губную помаду и обещание поездки казалось почти невероятной удачей. Эми жестами уточнила: "Машина поездка?". - Нет, не в машине. Длинная поездка. Много дней. "Бросить дом?" - Да. Бросить дом. Много дней. Эми задумалась. На несколько дней она уезжала только в больницу, когда ей пришлось лечиться от воспалениях легких и заражения мочевых путей. Те поездки нельзя было назвать приятными. Жестами она спросила: "Куда ехать поездка?" - В джунгли, Эми. Последовала долгая пауза. Сначала Эллиот решил, что Эми не поняла, но она знала слово "джунгли" и должна была сообразить, что значат эти два слова вместе. Когда Эми что-то обдумывала, она разговаривала жестами сама с собой. Вот и сейчас она задумчиво повторяла: "Джунгли поездка поездка джунгли ехать поездка джунгли ехать". Эми отложила губную помаду, посмотрела на пол, усеянный обрывками бумаги, потом принялась собирать эти клочки и заталкивать их в корзину для мусора. - Что это значит? - спросила Карен Росс. - Это значит, что Эми согласна отправиться в путешествие, - ответил Питер Эллиот. 6. ОТЪЕЗД Гигантский "Боинг-747" с отвисшей челюстью грузового отсека в носовой части выставил напоказ свое ярко освещенное нутро. Самолет вылетел из Хьюстона в Сан-Франциско во второй половине дня. Теперь было девять часов вечера, и озадаченные рабочие загружали большую алюминиевую клетку для перевозки животных, ящики с витаминами в таблетках, дорожный ночной горшок и коробки с игрушками. Один из рабочих откуда-то вытащил кружку с Микки-Маусом и, недоуменно покачивая головой, долго разглядывал ее. Немного в стороне, на бетонной полосе, стояли Эллиот и Эми. Рев реактивных двигателей заставил гориллу зажать уши. Жестами она сказала Эллиоту: "Птицы шумные". До сих пор Эми не приходилось не только летать, но и видеть самолет вблизи. "Мы едем машина", - решила она, поглядывая на самолет. - Мы не можем ехать на машине. Мы полетим. "Лететь куда лететь?" - спросила Эми. - Мы полетим в джунгли. Казалось, Эми что-то смущает, но она не выразила желания что-либо объяснить. Как и все гориллы, Эми испытывала отвращение к воде и отказывалась переходить вброд даже мелкие ручьи. Эллиот понимал, что она будет мучиться, когда узнает, что они полетят над большой-большой водой. Он решил сменить тему и предложил подняться на самолет. Ковыляя по широкому трапу в носовую часть, Эми жестами спросила: "Где женщина с пуговицами?". Эллиот не видел Росс уже пять часов и был немало удивлен, обнаружив ее на борту самолета. Зажав ухо ладонью, она разговаривала по телефону, висевшему на стене грузового отсека. Эллиот уловил обрывки фраз: - Видите ли, Ирвинг, похоже, считает, что этого достаточно... Да, у нас четыре тысячи девятьсот семь единиц, мы твердо намерены посоревноваться и победить. Два микроиндикатора, это все... Да, почему бы и нет? Росс повесила трубку, повернулась к Эллиоту и Эми. - Все в порядке? - спросил Эллиот. - Да. Пойдемте, я покажу вам наше хозяйство. Росс повела Эллиота в глубину грузового отсека. Рядом с Питером шла Эми. Эллиот обернулся: за ними по трапу поднимался погрузчик со множеством пронумерованных металлических ящиков. На каждом была отчетливо видна маркировка "Intec. Inc." и затем серийный номер. - Это, - сказала Карен Росс, - главный грузовой отсек. Отсек уже заполнили грузовые и легковые вездеходы, амфибии, надувные лодки, коробки с одеждой, оборудованием, пищевыми продуктами. На каждом предмете стоял машинный код, все загружалось в виде готовых блоков. Росс объяснила, что СТИЗР может укомплектовать экспедицию в любую точку земного шара, в любую климатическую зону в течение нескольких часов. Она не уставала повторять, что такие темпы стали возможными только благодаря широкому применению компьютеров. - К чему такая спешка? - спросил Эллиот. - Это бизнес, - ответила Карен Росс. - Всего четыре года назад таких компаний, как наша, вообще не существовало. Теперь их девять - не только в США, но и в других странах. Наш товар должен быть конкурентоспособным, значит, мы обязаны предлагать покупателю более быстрые темпы. В шестидесятые годы какая-нибудь компания, скажем нефтяная, могла месяцами или даже годами исследовать потенциально ценное месторождение. Сейчас с такими темпами наверняка проиграешь конкурентам; когда речь идет о бизнесе, решение нужно принимать через несколько недель или даже дней. Темпы ускоряются во всем. В восьмидесятые годы мы намерены давать ответ через несколько часов. Сейчас СТИЗР заключает контракты на срок в среднем чуть меньше трех недель, то есть пятьсот часов. Но к 1990 году мы максимально приблизимся к бизнесу и станем работать по принципу "в течение рабочего дня": позвонив нам утром, к вечеру того же дня заказчик сможет получить полную информацию о любой точке планеты, причем эта информация будет передана через компьютерную сеть прямо к его рабочему столу, скажем, через десять-двенадцать часов после заказа. Продолжая знакомство с оснащением экспедиции, Эллиот заметил, что, хотя в первую очередь бросаются в глаза автомобили, довольно большую часть отсека занимают алюминиевые блоки с надписью "С31" и спросил об этом Росс. - Правильно, - сказала она. - Это значит "Средства связи, управления, контроля и разведки". Словом, микроэлектроника, на нее приходится львиная доля наших расходов. Когда мы оснащали первые экспедиции, стоимость электронных приборов составляла двенадцать процентов бюджета. Теперь расходы на электронику поднялись до тридцати одного процента, и каждый год возрастают. Тут и средства связи на месте работы экспедиции, и приборы дистанционного контроля, и средства защиты, и все такое прочее. Росс повела Эллиота и Эми в хвостовую часть самолета, где помещался модуль пассажирского салона с большим операторским терминалом и спальными местами. "Приятный дом", - показала Эми. - Да, довольно приятный. Росс представила Эллиота и Эми молодому бородатому геологу Йенсену и невысокому веселому Ирвингу Левину, который тут же объявил, что он - "три Э". Йенсен и Левин возились с компьютером, выясняя вероятность каких-то гипотетических событий, но на минуту оторвались от терминала, чтобы обменяться рукопожатиями с Эми. Горилла серьезно оглядела новых знакомых, а потом ее внимание привлек экран. Околдованная цветными изображениями и яркими светодиодами, она упрямо тянулась к клавиатуре. Жестами она сказала: "Эми играть ящик". - Не сейчас, Эми. - Эллиот решительно отвел руки гориллы от клавиатуры. - Она всегда такая? - спросил Йенсен. - Боюсь, всегда, - ответил Эллиот. - Ей нравятся компьютеры. Она выросла среди них и считает их своей собственностью. - Помолчав, он добавил: - А что значит "три Э"? - Эксперт экспедиции по электронике, - озорно сверкнув глазами, отозвался Ирвинг. - Делаю, что в моих силах. Кое-чем мы запаслись у компании "Интек", но и только. Одному Богу известно, какие пакости приготовили нам немцы и япошки. - О, черт, начинается! - засмеялся Йенсен, глядя, как Эми нажимает на клавиши. - Эми, нельзя! - прикрикнул Эллиот. - Это просто игра, для горилл скорее всего неинтересная, - сказал Йенсен и добавил: - Она ничего не сломает. "Эми хорошая горилла", - прожестикулировала Эми и снова принялась за свое. Судя по всему, у нее было превосходное настроение, и в глубине души Эллиот радовался, что у гориллы нашлось развлечение. Вид грузной, темноволосой Эми за компьютером всегда его забавлял. Прежде чем нажать на клавишу, она некоторое время задумчиво теребила пальцами нижнюю губу - казалось, она намеренно пародирует поведение человека. Как всегда практичная Росс вернула Эллиота к более прозаичным проблемам: - Эми будет спать на обычной койке? Эллиот покачал головой: - Нет. Гориллам полагается каждый раз готовить свежую постель. Дайте ей несколько одеял, она совьет из них себе что-то вроде гнезда и будет спать на полу. Росс кивнула. - А как относительно витаминов и лекарств? Она глотает таблетки? - Обычно приходится ее уговаривать или чем-нибудь подкупать, а чаще - прятать таблетки в банан. Ей нравится глотать бананы не разжевывая. - Не разжевывая, - повторила Карен и задумчиво кивнула, будто усваивая нечто очень важное. - У нас есть стандартная смесь, - объяснила она. - Я прослежу, чтобы Эми ее тоже давали. - Ей требуются те же витамины, что и человеку, разве только аскорбиновой кислоты намного больше. - Мы даем три тысячи единиц в день. Этого достаточно? Хорошо. А как она переносит противомалярийные препараты? Нам придется начать их прием немедленно. - Вообще говоря, - сказал Эллиот, - у нее точно такая же реакция на лекарства, как и у человека. Росс еще раз кивнула. - Не будет ли ее беспокоить пониженное давление в салоне? Здесь оно будет соответствовать высоте около пяти тысяч футов. Эллиот покачал головой. - Эми - горная горилла, а они живут на высоте от пяти до девяти тысяч футов. Так что, в сущности, она приспособлена к высоте с рождения. Но она привыкла к влажному климату, и ее организм быстро дегидратируется. Нам нужно будет заставлять ее побольше пить. - Она может пользоваться унитазом? - Вероятно, сиденье для нее будет высоковато, - ответил Эллиот, - но я захватил ее ночной горшок. - Она будет пользоваться своим ночным горшком? - Конечно. - Я принесла ей ошейник. Она его наденет? - Если вы скажете, что это подарок. В ходе обсуждения этих и других потребностей Эми Эллиот вдруг понял, что за последние несколько часов произошло нечто очень важное: Эми перестала быть нервным, непредсказуемым в настроении и поступках животным. Казалось, она сама решила, что здесь такое поведение совершенно неуместно; сборы и подготовка к путешествию снова сделали из нее общительную молодую гориллу, совершенно не склонную к беспричинной перемене настроения или к мрачному самосозерцанию в одиночестве. Эллиот невольно подумал, что тревожные сны Эми, ее депрессия, рисование пальцами и другие неприятные симптомы могли быть всего лишь следствием многолетнего заточения в лаборатории. Сначала лаборатория казалась ей вполне приемлемым местом, как детская кроватка младенцу, но с годами она становилась просто тесной. Не исключено также, что Эми нужна была резкая смена обстановки, просто некоторое волнение. Теперь же волнение ощущалось во всем. Обсуждая с Росс различные практические проблемы, Эллиот осознал, что приближается знаменательное событие. Действительно, экспедиция с участием Эми могла дать первую возможность экспериментально проверить гипотезу Фредерика Перла. Перл специализировался в теории поведения животных. В 1972 году на собрании Американского этнологического общества в Нью-Йорке он сказал: "Теперь, когда приматы научились языку жестов, только вопрос времени - и они станут помогать человеку в изучении диких животных того же вида в естественной среде. Нетрудно представить себе время, когда владеющие языком жестов приматы будут выполнять функции переводчиков или даже послов человечества в его отношениях с дикими животными". Гипотеза Перла привлекла внимание не только ученых, но и военных. Впрочем, ВВС США оказывали финансовую поддержку работам по лингвистике и раньше, начиная с шестидесятых годов. Ходили слухи, что ВВС разрабатывают секретный проект, названный CONTOUR и предусматривавший действия человека при контактах с внеземными формами жизни. Заявляя во всеуслышание, что считают неопознанные летающие объекты природными явлениями, на самом деле военные лишь скрывали свои истинные цели. Они полагали, что в случае контакта с внеземными цивилизациями знание основ лингвистики наверняка окажется очень полезным, а эксперименты с приматами рассматривали как модель контакта с "внеземным разумом". Этим и объяснялась щедрость ВВС США. Согласно прогнозам Перла, экспериментальная проверка его гипотезы должна была состояться не позднее 1976 года, но пока о таких экспериментах не сообщалось. Трудность заключалась в том, что при более детальном анализе никто не мог предложить реального практического пути использования способностей приматов, владевших языком жестов. С одной стороны, дикие сородичи обычно не изъявляли желания вступать с ними в контакт и относились к ним примерно так же, как к человеку. С другой - сами обученные приматы отличались неимоверным высокомерием и тщеславием. Некоторые, как шимпанзе Артур, вообще отрицали какую бы то ни было связь со своими дикими собратьями, называя их "черными существами". (Эми узнавала горилл в зоопарке, но относилась к ним как к существам низшего сорта, потому что они не понимали ее языка жестов. Она называла их "глупыми гориллами".) Эти и другие аналогичные данные заставили ученых усомниться в справедливости гипотезы Перла. Как сказал в 1977 году Джон Бейтс, "...мы воспитываем элиту образованных животных, которые относятся к своим диким сородичам, как доктор наук к водителю грузовика - с холодным, презрительным снобизмом... Чрезвычайно маловероятно, чтобы поколение приматов, владеющих языком жестов, оказалось поколением искусных дипломатов в естественных условиях. Для этого они слишком надменны и высокомерны". Но в сущности никто не знал, что произойдет, если обученный примат окажется среди своих диких собратьев в естественной среде их обитания, потому что никто не пытался проверить это на практике. Эми должна была стать первой ласточкой. В одиннадцать часов вечера грузовой самолет с экспедицией СТИЗР на борту вырулил на взлетно-посадочную полосу международного аэропорта в Сан-Франциско, тяжело оторвался от земли и направился на восток, к Африке. ДЕНЬ ТРЕТИЙ: ТАНЖЕР, 15 ИЮНЯ 1979 1. ЗЕМНАЯ ПРАВДА Питер Эллиот знал Эми с младенчества и втайне гордился своим умением предугадывать ее реакции, хотя до последнего дня он общался со своей воспитанницей только в лаборатории. Теперь Эми оказалась в новом окружении, и ее поведение поразило Эллиота. Он ожидал, что взлет напутает Эми, и приготовил шприц с транквилизатором тораленом. Но успокаивающие средства не потребовались. Эми с интересом наблюдала, как застегивают ремни безопасности Йенсен и Левин, и немедленно защелкнула свой ремень; вероятно, эта операция показалась ей забавной, хотя и простоватой, игрой. Когда взревели двигатели, глаза Эми на мгновение расширились, но окружавших ее людей этот рев, похоже, не беспокоил, поэтому Эми, подражая их скучающему безразличию, тоже стала поднимать брови, вздыхать и всем своим видом показывать, как ей это надоело. Потом самолет поднялся в воздух. Эми бросила взгляд в иллюминатор и тотчас запаниковала. Она расстегнула ремень, забегала от одного иллюминатора к другому, натыкаясь на людей и в ужасе приговаривая жестами: "Где земля земля где земля?". Темная земля была уже далеко внизу. Эллиот сделал Эми укол торалена, усадил ее и стал вычесывать. В естественных условиях приматы посвящают взаимному выискиванию друг у друга клещей и вшей по нескольку часов ежедневно. Такое вычесывание, или обыскивание, играет большую роль в упорядочении внутренней социальной структуры группы приматов; существуют определенные правила, кто кого должен обыскивать и как часто. Кроме того, обыскивание, как и поглаживание человека по спине, обладает успокаивающим, умиротворяющим эффектом. Через несколько минут Эми совершенно успокоилась и, заметив, что люди пьют, немедленно потребовала себе "напиток зеленый шарик" (так она называла мартини с маслиной) и сигарету. Изредка, например на факультетских вечеринках, ей позволялись такие излишества. Эллиот счел ситуацию достаточно неординарной, чтобы разрешить Эми и спиртное и сигарету. Но на этот раз возбуждение оказалось чрезмерным. Около часа спустя, когда Эми мирно выглядывала в иллюминатор, приговаривая: "Красивая картинка", - ее стошнило. "Эми виновата Эми противная Эми виновата", - стала она униженно извиняться. - Все в порядке, Эми, - сказал Эллиот, поглаживая гориллу по голове. Через несколько минут Эми, сказав: "Теперь Эми спать", - скрутила из нескольких одеял прямо на полу гнездо и почти сразу громко захрапела через широкие ноздри. Устроившемуся неподалеку от нее Эллиоту только и оставалось удивляться, как под такие звуки удается уснуть сородичам горилл по стаду. На Эллиота начало путешествия произвело иное впечатление. При первой встрече с Карен Росс он принял как нечто само собой разумеющееся, что она такой же академический ученый, как и он сам. Но гигантский самолет, битком набитый компьютеризованным оборудованием, невероятная сложность операции и непостижимая четкость ее организации говорили о том, что "Служба технологии использования земных ресурсов" имеет чрезвычайно мощную базу; не исключалось, что за спиной СТИЗР стояла армия. - Для армии мы слишком хорошо организованы, - засмеялась Карен. В общих чертах она посвятила Эллиота в интересы СТИЗР в Вирунге. Как и сотрудники "Проекта Эми", Карен Росс натолкнулась на легенды о потерянном городе Зиндже, но сделала противоположные выводы. В течение последних трех столетий предпринималось несколько попыток добраться до потерянного города. В 1692 году английский искатель приключений Джон Марли возглавил экспедицию в Конго; все двести человек и сам Марли бесследно исчезли. В 1744 году их попытку - также безуспешно - повторила голландская экспедиция, а в 1804 году еще одна группа британцев во главе с шотландским аристократом сэром Джеймсом Таггертом проникла в район Вирунги с севера и добралась до Раванской излучины реки Убанги. Сэр Таггерт послал разведчиков дальше на юг, но никто из них не вернулся. В 1872 году Стэнли прошел недалеко от границ Вирунги, но не стал углубляться в таинственную область. В 1899 году немецкая экспедиция, потеряв половину людей, достигла Вирунги, а в 1911 году пропали итальянские исследователи, экспедиция которых финансировалась из частных источников. Позднее попытки добраться до потерянного города Зинджа уже не предпринимались. - Значит, его так и не нашли, - сказал Эллиот. Росс покачала головой: - Напротив, мне кажется, несколько экспедиций нашли город, - сказала она. - Только никто не вернулся назад. Даже если Росс была права, отсюда совсем не следовало, что в гибели нескольких экспедиций повинны какие-то таинственные силы. Исследование Африки изначально было невероятно опасным делом. Даже хорошо оснащенные и тщательно продуманные экспедиции обычно теряли не меньше половины людей. Тех, кого не скосила малярия, сонная болезнь или гемоглобинурийная лихорадка, подстерегали реки, кишевшие крокодилами и бегемотами, леса с их леопардами и другими хищниками и, наконец, племена не доверявших чужеземцам каннибалов. В довершение ко всему, в тропическом лесу, несмотря на изобилие растительности, было трудно найти "пропитание; известно, что несколько экспедиций буквально вымерли от голода. - Для начала, - рассказывала Росс Эллиоту, - я предположила, что город все же существовал. Тогда возник другой вопрос: если город есть, то где его следует искать? Богатство потерянного города было связано с алмазными копями, а алмазы встречаются вблизи вулканов. Эта мысль заставила Росс обратить внимание на Восточно-Африканскую зону разломов - гигантское геологическое образование шириной около тридцати миль, которое протянулось с севера на юг на полторы тысячи миль, отделив восточную треть от всего континента. Эта зона настолько велика, что ее существование оставалось незамеченным вплоть до последнего десятилетия прошлого века, когда геолог Грегори обнаружил, что разделенные тридцатью милями скалы сложены из одних и тех же горных пород. Сейчас принято считать, что Восточно-Африканская зона разломов возникла в результате неудачной попытки природы создать новый океан. Предполагается, что примерно двести миллионов лет назад от африканского континента начала отделяться его восточная треть, но по каким-то причинам этот процесс остановился, и полного отделения не произошло. На картах рифтовая система Восточно-Африканской зоны разломов отмечена двумя чертами: полосой узких озер, вытянувшихся с севера на юг (Малави, Танганьика, Киву, Мобуту), и несколькими вулканами, включая единственные в Африке действующие вулканы системы Вирунга. Таких действующих вулканов три: Мукенко, Мубути и Канагариви. Они возвышаются на одиннадцать-пятнадцать тысяч футов над рифтовой системой на востоке и бассейном Конго - на западе. И именно район вулканов Вирунга казался Росс наиболее многообещающим с точки зрения месторождений алмазов. Следующим ее шагом были поиски "земной правды". - Что такое "земная правда"? - спросил Эллиот. - В СТИЗР мы имеем дело главным образом с дистанционным изучением объектов, - объяснила Росс. - Фотографии со спутников, аэрофотосъемка, радиолокация бокового обзора, другие методы. Мы располагаем миллионами таких изображений, но все они не заменяют "земную правду", то есть тех данных, которые могут дать только люди, работающие непосредственно на земле. Я начала с результатов одной из предыдущих экспедиций, которую мы послали на поиски месторождений золота. Экспедиция нашла не только золото, но и алмазы. Росс нажала несколько клавиш, и изображение на экране изменилось, засверкав десятками ярких точек. - Здесь видны места, где были обнаружены россыпи алмазов в руслах рек возле системы Вирунга. Смотрите, россыпи расположены концентрическими полукругами, в центре которых находятся вулканы. Очевидно, алмазы вымывались из склонов вулканов, потом водные потоки уносили их к местам тех россыпей, которые мы нашли сейчас. - После этого вы послали экспедицию на поиски рудного тела? - Да, - подтвердила Росс и показала на экран. - Но пусть вас не обманывает кажущаяся простота этой схемы. То, что вы видите, - это сделанная из космоса фотография участка тропических лесов площадью пятьдесят тысяч квадратных километров. В большинстве своем здесь никогда не ступала нога белого человека. В тропическом лесу видимость в любом направлении ограничена несколькими метрами. Можно искать годами, пройти в двухстах метрах от города и не заметить его. Следовательно, мне нужно было сузить район поисков. Я решила попытаться найти город. - Найти город? На спутниковых фотографиях? - Да, - ответила Росс. - И я нашла его. Тропические леса издавна приводили в уныние любого специалиста по дистанционным методам исследований. Гигантские деревья под своими непроницаемыми кронами скрывали буквально все, что располагалось ниже кроны. На спутниковых фотографиях или на снимках, сделанных с борта самолета, лесной массив бассейна Конго казался бесконечным, монотонным волнистым зеленым ковром, лишенным каких бы то ни было деталей. Под этим плотным пологом с воздуха не были видны даже сравнительно большие объекты, к примеру реки шириной пятьдесят-сто футов. Казалось маловероятным, что удастся обнаружить следы потерянного города. Но Карен придерживалась иного мнения; ей хотелось использовать ту самую растительность, которая затрудняла обзор на уровне грунта. В регионах с умеренным климатом изучение растительности, которая претерпевает сезонные изменения, - обычный прием. Однако экваториальные тропические леса в течение года не изменяются: зима ли, лето ли - листва внешне остается той же самой. Внимание молодого ученого привлекла другая характеристика растительности - ее альбедо. Строго говоря, альбедо - это отношение количества энергии, отраженной поверхностью, к количеству электромагнитной энергии, падающей на эту поверхность. Если имеется в виду только видимый диапазон спектра, то альбедо - это мера того, насколько блестящей является данная поверхность. Река имеет высокое альбедо, поскольку водная поверхность отражает большую часть падающего на нее солнечного света. Растительность активно поглощает свет и потому обладает низким альбедо. С 1977 года в СТИЗР приступили к разработкам компьютерных программ, позволявших измерять альбедо и с абсолютной точностью находить самые тонкие различия в отражательной способности поверхностей. Росс задалась вопросом: если потерянный город существует, то как он может повлиять на растительность? Ответ был очевиден: на развалинах города появится относительно молодой, вторичный лес, или вторичные джунгли. Девственный, не тронутый человеком тропический лес стали называть первичным. Именно первичный тропический лес возникает в представлении большинства людей, когда речь заходит об экваториальных лесах: гигантские деревья твердых пород - красное, эбеновое, тиковое, - а внизу заросли папоротников и пальм. Первичный тропический лес темный и неприветливый, но идти по нему сравнительно легко. Если же человек расчистил участок первичного леса, а потом бросил его, то этот участок быстро покроется вторичной растительностью, то есть превратится в джунгли в полном смысле этого слова, но с преобладанием быстрорастущих деревьев мягких пород, бамбука и колючих лиан, создающих плотную, практически непроходимую стену. Но Росс не интересовали никакие стороны жизни джунглей, за исключением альбедо. Она предположила, что поскольку растительность вторичных джунглей отличается от растительности первичного тропического леса, то должны различаться и их альбедо. Больше того, альбедо вторичных джунглей с возрастом должно изменяться, так как в отличие от деревьев твердых пород первичного тропического леса, живущих сотни лет, продолжительность жизни деревьев мягких пород вторичных джунглей не превышает двадцати-тридцати лет. Поэтому со временем первая форма вторичных джунглей сменяется второй, потом третьей и так далее. Проверив физические характеристики регионов, где обычно доминировали вторичные джунгли, в частности берега больших рек, на которых люди селились бесчисленное множество раз, расчищая землю, а потом бросая ее. Росс убедилась, что приборы и компьютеры СТИЗР действительно могут обнаруживать и измерять небольшие различия в отражающей способности растительности. Затем Росс с помощью специальных разработанных в СТИЗР сканеров исследовала пятьдесят тысяч квадратных километров тропического леса на западных склонах системы вулканов Вирунга, пытаясь найти объекты диаметром или длиной сто метров или меньше, альбедо которых отличалось бы от альбедо окружения не больше чем на 0,03. Ручной анализ аэрофотоснимков потребовал бы работы пятидесяти человек в течение тридцати одного года. Компьютеру на сканирование 129.000 изображений, снятых с самолетов или спутников, понадобилось меньше девяти часов. И компьютер нашел город. В мае 1979 года Росс получила компьютерное изображение участка очень старых вторичных джунглей почти геометрически правильной формы. Участок располагался на западном склоне действующего вулкана Мукенко и имел координаты два градуса северной широты и три градуса восточной долготы. Компьютер определил, что возраст вторичных джунглей составлял от пятисот до восьмисот лет. - И вы послали туда экспедицию? - спросил Эллиот. Росс кивнула. - Да, три недели назад. Экспедицию вел южноафриканец Крюгер. Экспедиция подтвердила координаты обнаруженных ранее россыпей алмазов, отправилась на поиски рудного тела и нашла развалины города. - И что же случилось потом? - спросил Эллиот. Эллиот еще раз просмотрел видеозапись. Он внимательно следил за черно-белыми кадрами. На них были хорошо видны руины разрушенного, еще дымящегося лагеря, несколько тел с раздавленными черепами. Потом на экран надвинулась тень, и камера как бы отъехала, показывая очертания чьей-то громадной фигуры. Эллиот согласился, что изображение очень похоже на тень гориллы, но настаивал на своем: - Гориллы на такое не способны. Это мирные травоядные животные. Эллиот и Росс просмотрели до конца запись, а потом и восстановленное компьютером изображение головы самца гориллы. - Вот "земная правда", - сказала Росс. Эллиот не был так уверен. Он в третий раз просмотрел последние три секунды записи, сосредоточенно изучая голову. Изображение было расплывчатым, очень нечетким, и все же даже на этих кадрах что-то его смущало, хотя Эллиот не мог сразу сказать, что именно. Конечно, такое поведение не типично для гориллы, но тут было что-то еще... Нажав кнопку "стоп-кадр", он стал разглядывать неподвижное изображение. Шерсть на морде и на теле животного была серой, безусловно серой, а не черной. - Можно повысить контрастность? - обратился он к Росс. - По-моему, этот кадр какой-то обесцвеченный. - Не знаю, - ответила Росс, нажимая на клавиши. - Мне он кажется вполне приличным. Сделать кадр более темным не удавалось. - У него слишком светлая шерсть, - сказал Эллиот. - Гориллы намного темнее. - Но это обычный диапазон контрастности при видеосъемке. Теперь Эллиот был убежден, что для горной гориллы шерсть у снятого видеокамерой существа слишком светлая. Или это неизвестный подвид, даже новый вид. Новый вид больших человекообразных обезьян, живущих в восточном Конго... Эллиот напросился в эту экспедицию, чтобы проверить реальную основу снов Эми, что, конечно, было удивительнейшей психологической загадкой, но теперь ставки резко поползли вверх. - Вы думаете, это не горилла? - спросила Росс. - Есть способы проверить, - не сводя взгляда с экрана, серьезно ответил Эллиот. Самолет летел дальше на восток. 2. ЗАДАЧА В-8 - Что я должен сделать? - переспросил Том Симанз, плечом прижимая телефонную трубку к уху и переворачиваясь на другой бок, чтобы взглянуть на будильник. Было три часа утра. - Сходи в зоопарк, - повторил Эллиот. Его голос был как-то необычно искажен, как будто звук доносился из-под воды. - Питер, откуда ты звонишь? - Сейчас мы где-то над Атлантикой, - сказал Эллиот. - Летим в Африку. - У вас все в порядке? - Все отлично, - ответил Эллиот. - Но утром прежде всего отправляйся в зоопарк. - И что мне там делать? - Возьми видеокамеру и сними горилл. Попытайся запечатлеть их в движении. Для функции классификации очень важно, чтобы они двигались. - Я лучше запишу, - сказал Симанз. Симанз составлял для сотрудников "Проекта Эми" самые разные программы и привык к необычным запросам, но только если эти запросы поступали не среди ночи. - Какой функции классификации? - Когда снимешь горилл, просмотри все имеющиеся в нашей библиотеке фильмы о них, о любых гориллах - диких, прирученных, из зоопарков, каких угодно. Чем больше будет у тебя кадров, тем лучше. Главное, чтобы животные были в движении. А за базу лучше всего возьми шимпанзе. Все, что у нас есть о шимпанзе. Перенеси данные на ленту и вырази их математической функцией. - Какой функцией? - зевнул Симанз. - Той самой, которую ты придумаешь, - сказал Эллиот. - Мне нужна многопараметрическая функция классификации, не противоречащая ни одному изображению. - Ты имеешь в виду функцию распознавания образов? Симанз уже предложил несколько функций распознавания образов для языка жестов Эми; с их помощью им удавалось круглосуточно следить за ее "разговорами". Написанная на базе этих функций программа составляла предмет гордости Симанза; в своем роде она и в самом деле была очень оригинальной. - Называй, как хочешь, - сказал Эллиот. - Мне нужна функция, которая позволяла бы отличить гориллу от других приматов, например шимпанзе. Так сказать, видодифференцирующая функция. - Ты смеешься? - сказал Симанз. - Это задача типа В-8. Среди программ по распознаванию образов так называемые задачи типа В-8 были наиболее сложными. Десятки программистов потратили годы на то, чтобы научить компьютер отличать "В" от "8", потратили именно потому, что разница казалась очевидной. Но то, что очевидно для человеческого глаза, оказалось далеко не само собой разумеющимся для сканера компьютера. Сканеру нужно давать четкие команды, а составить их оказалось намного труднее, чем можно было бы себе представить, особенно если речь шла о рукописных текстах. Теперь Эллиоту потребовалась программа, с помощью которой компьютер мог бы отличить изображение гориллы от изображения шимпанзе. Симанз не мог удержаться от вопроса: - Зачем тебе это нужно? И так любому дураку с первого взгляда видно, где горилла, а где шимпанзе. - Делай, что тебе сказано, и не задавай лишних вопросов, - ответил Эллиот. - Я могу использовать геометрические параметры? Достаточно просто и надежно отличить гориллу от шимпанзе можно было бы, например, по росту и ширине плеч. Беда в том, что определить геометрические параметры по видеомонитору можно только в том случае, если известны расстояние от монитора до объекта и фокусное расстояние линз монитора. - Нет, геометрическими параметрами пользоваться нельзя, - ответил Эллиот. - Бери только морфологические признаки. Симанз вздохнул. - Премного благодарен. Какая точность? - Мне нужен девяностопятипроцентный доверительный предел при отнесении вида на базе черно-белого видеосканирования в течение трех секунд или даже меньше. Симанз нахмурился. Очевидно, Эллиот располагал тремя секундами видеозаписи какого-то животного и не был уверен, что это горилла. За годы работы с приматами Эллиот видел достаточно этих животных и, конечно, хорошо знал, что гориллы и шимпанзе резко различаются по росту, массе, внешнему виду, манере движения и поведению. Между ними не больше сходства, чем между различными морскими млекопитающими, скажем дельфинами и китами. Если уж требуется определить вид, то человеческий глаз намного надежней любой программы, какую только можно себе представить. И тем не менее Эллиот, очевидно, не верил своим глазам. Что у него на уме? - Я попробую, - сказал Симанз, - но на это потребуется время. Такую программу за ночь не сочинишь. - Том, программа мне нужна сейчас, - сказал Эллиот. - Я тебе перезвоню через двадцать четыре часа. 3. ПОД КРЫШКОЙ "ГРОБА" В углу пассажирского салона "Боинга-747" стояла звуконепроницаемая фибергласовая кабина с откидной крышей. Внутри ее находился небольшой экран электронно-лучевой трубки. Кабину называли "гробом", потому что работа в ней могла вызвать приступ клаустрофобии даже у психически очень уравновешенного человека. Как только самолет пересек половину Атлантического океана, в "гроб" направилась Росс. Прежде чем опустить крышку, она бросила взгляд на Эллиота и Эми - эти двое крепко спали и громко храпели во сне, - потом на Йенсена и Левина, которые играли на компьютере в "морской бой". Росс устала, но она и не рассчитывала на то, что ей удастся высыпаться в течение ближайших двух недель; по ее предположениям примерно столько должна была продлиться их экспедиция. В течение четырнадцати дней - трехсот тридцати шести часов - команда Росс или опередит еврояпонский консорциум или проиграет ему, и тогда СТИЗР навсегда потеряет право на эксплуатацию минеральных богатств Вирунги. Гонка уже началась, и Карен Росс не собиралась ее проигрывать. Она набрала код Хьюстона, потом свой и дождалась, когда включится система скремблирования. С этого момента сигнал будет запаздывать на пять секунд и в Хьюстоне и на самолете, поскольку и Росс и Трейвиз, чтобы избежать подслушивания, будут переговариваться предварительно сжатыми во времени сигналами. На экране появились блестящие буквы: ТРЕЙВИЗ. Карен Росс в ответ набрала слово РОСС и взяла телефонную трубку. - Паршивые дела, - сказал Трейвиз. Правда, Росс слышала не голос своего шефа, а воссозданный компьютером невыразительный, обезличенный аудиосигнал. - В чем дело? - спросила Росс. - Косоглазые мчатся во весь опор, - сказал искусственный голос Трейвиза. Карен хорошо знала этот сленг: Трейвиз всех конкурентов называл "косоглазыми", потому что за последние четыре года конкурентами СТИЗР в большинстве случаев были японцы. (Трейвиз любил повторять: "В семидесятые и восьмидесятые годы - это япошки. В девяностые - китайцы. Один черт, косоглазые - ведь работают по воскресеньям и им наплевать на футбольные матчи. Нам придется держать ухо востро".) - Детальнее, - сказала Росс. Пока сигнал шел к Хьюстону и потом назад к самолету, она успела представить себе, как Трейвиз сидит в кабинете контроля связи СТИЗР и слушает ее искаженный компьютером голос. Говорить с включенной системой скремблирования непросто: то, что обычно выражается посредством интонации, нужно четко и понятно выражать только словами. - Им известно, что вы уже в пути, - проскрипел Трейвиз. - Они пересматривают свои планы, торопятся. Там всем заправляют немцы, ваш друг Рихтер. Буквально через несколько минут я организую приманку. Это хорошие новости. - А плохие? - За последние десять часов в Конго все пошло кувырком, - сказал Трейвиз. - Мы получили отвратительнейшую геополитическую сводку. - Дайте распечатку, - сказала Росс. На экране появились слова ГЕОПОЛИТИЧЕСКАЯ СВОДКА, а ниже убористым шрифтом набралось сообщение: ЗАИРСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО ЧЕРЕЗ ПОСОЛЬСТВО ВАШИНГТОНЕ ОБЪЯВИЛО ВОСТОЧНУЮ ГРАНИЦУ ЧЕРЕЗ РУАНДУ ЗАКРЫТОЙ / ОБЪЯСНЕНИЯ НЕ ДАЮТСЯ / ПРЕДПОЛАГАЕТСЯ РЕЗУЛЬТАТЕ ТАНЗАНИЙСКОГО ВТОРЖЕНИЯ УГАНДУ ВОЙСКА ИДИ АМИНА СПАСАЮТСЯ БЕГСТВОМ ВОСТОЧНЫЙ ЗАИР / НЕИЗБЕЖНЫ ОСЛОЖНЕНИЯ / НО ФАКТЫ ПРОТИВОРЕЧИВЫ / МЕСТНЫЕ ПЛЕМЕНА (КИГАНИ) ВОССТАЛИ / СООБЩАЕТСЯ ЗВЕРСТВАХ КАННИБАЛИЗМЕ И ТД / ЖИВУЩИЕ В ЛЕСАХ ПИГМЕИ НЕНАДЕЖНЫ / УБИВАЮТ ВСЕХ ПРИЕЗЖАЮЩИХ ТРОПИЧЕСКИЕ ЛЕСА КОНГО / ЗАИРСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО НАПРАВИЛО ГЕНЕРАЛА МУГУРУ (БОЛЕЕ ИЗВЕСТНОГО ПОД КЛИЧКОЙ МЯСНИК СТЭНЛИВИЛЯ) ПОДАВИТЬ ВОССТАНИЕ КИГАНИ "ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ") / СИТУАЦИЯ ВЫСШЕЙ СТЕПЕНИ НЕСТАБИЛЬНА / ТЕПЕРЬ ЕДИНСТВЕННЫЙ РАЗРЕШЕННЫЙ ПУТЬ ЗАИР ЗАПАДА ЧЕРЕЗ КИНШАСУ / ФАКТИЧЕСКИ ВЫ ПРЕДОСТАВЛЕНЫ САМИМ СЕБЕ / ТЕПЕРЬ ЧРЕЗВЫЧАЙНО ВАЖНО НАНЯТЬ БЕЛОГО ОХОТНИКА МУНРО ЛЮБУЮ ЦЕНУ / НЕ ДОПУСКАЙТЕ ЕГО КОНСОРЦИУМУ ЗАПЛАТИМ СКОЛЬКО УГОДНО / ВАШЕ ПОЛОЖЕНИЕ ЧРЕЗВЫЧАЙНО ОПАСНО / ЧТОБЫ ОСТАТЬСЯ В ЖИВЫХ НУЖЕН МУНРО Росс не сводила взгляда с экрана. Трудно было себе представить более неприятные известия. - Вы в курсе дел консорциума? - спросила она. ЕВРО-ЯПОНСКИЙ КОНСОРЦИУМ ТЕПЕРЬ ВКЛЮЧАЕТ ХАКАМИЧИ (ЯПОНИЯ) / ГЕРЛИХ (ГЕРМАНИЯ) / ВОРСТЕР (АМСТЕРДАМ) / К СОЖАЛЕНИЮ РАЗРЕШИЛИ ВСЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ ТЕПЕРЬ ТЕСНОМ СОЮЗЕ / ОТНЫНЕ ЛЮБОЕ ВРЕМЯ МОЖНО ОЖИДАТЬ ПЕРЕХВАТА РАДИОПЕРЕДАЧ НАС КОНТРОЛИРУЮТ / БУДЬТЕ ГОТОВЫ МЕРАМ ЭЛЕКТРОННОГО ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ И ВОЕННОЙ ТАКТИКИ ДОСТИЖЕНИЯ ЦЕЛИ / ОНИ ПРИБУДУТ КОНГО (НАДЕЖНЫЙ ИСТОЧНИК) НЕ ПОЗДНЕЕ 48 ЧАСОВ СЕЙЧАС ИЩУТ МУНРО - Когда они будут в Танжере? - спросила Росс. - Через шесть часов. А вы? - Через семь. А что с Мунро? - О Мунро нам ничего не известно, - сказал Трейвиз. - Сможете его подставить? - Нет проблем, - ответила Росс. - Я займусь организацией сейчас же. Если Мунро не захочет прислушаться к нашим словам, обещаю: раньше чем через семьдесят два часа его из страны не выпустят. - Что вы задумали? - спросил Трейвиз. - Чешские автоматы. Будут найдены в его доме, с отпечатками его пальцев, очень четкими. Должно сработать. - Должно, - согласился Трейвиз. - Как ваши пассажиры? Он имел в виду Эллиота и Эми. - С ними все в порядке. Они ничего не знают. - Пусть остаются в неведении, - сказал Трейвиз и отключил связь. 4. ВРЕМЯ ПРИМАНКИ - Подходит время бросать приманку, - весело сообщил Трейвиз. - На бета-линии у нас сидят пять любителей чужих секретов, - сказал Роджерз. Роджерз был специалистом по электронному наблюдению и великим охотником за подслушивающими устройствами. - Кто-нибудь из этих пяти нам известен? - Все известны, - ответил немного обиженный Роджерз. - Бета - наша главная магистральная входная линия, так что если кто захочет подслушивать, ему есть резон подключаться именно к ней. Здесь можно собрать всех сведений понемножку. Конечно, сейчас мы если и пользуемся бетой, то разве только для какой-нибудь некодированной ерунды - налогов, платежек и прочего. - Нам нужно организовать приманку, - сказал Трейвиз. Организовать приманку - значило передать фальсифицированные данные по заведомо подслушиваемой линии. Это была очень деликатная работа. - Косоглазые подслушивают эту линию? - спросил Трейвиз. - Конечно. Что вы хотите им скормить? - Координаты потерянного города, - сказал Трейвиз. Роджерз кивнул и вытер пот со лба. Он был толстяком и часто потел. - Насколько достоверными должны казаться данные? - Чертовски достоверными, - сказал Трейвиз. - Косоглазых статическими помехами не проведешь. - Уж не хотите ли вы сообщить им настоящие координаты? - Упаси Бог. Но наши данные должны быть разумно близки к истине. Скажем, в радиусе двухсот километров. - Можно сделать, - сказал Роджерз. - Будет закодировано? - спросил Трейвиз. - Конечно. - У вас есть код, который они смогут расшифровать за двенадцать-пятнадцать часов? Роджерз кивнул: - Есть один, просто прелесть, а не код. На первый взгляд кажется сплошной чертовщиной, но стоит над ним немного попотеть, и он сразу раскалывается. У него существенный скрытый недостаток - частота повторения символов. Тот, кто перехватит сообщение, сначала подумает, что мы ошиблись, но на самом деле код поддается расшифровке. - Он не должен быть слишком легким, - предупредил Трейвиз. - О, на этот счет не беспокойтесь, япошки честно заработают свои иены. Ни за что не почувствуют приманку. Мы пробовали его на военных, так те потом пришли к нам: рот до ушей, учили нас, как жить. Так и не узнали, что все было подстроено. - Хорошо, - сказал Трейвиз, - запускайте данные, давайте подкормим косоглазых. Нужно, чтобы они поверили хотя бы на сорок восемь часов, лучше чуть больше. Потом пусть сообразят, что мы их надули. - С удовольствием, - сказал Роджерз и направился к терминалу бета-линии. Трейвиз вздохнул. Скоро будет заброшена приманка, и ему оставалось лишь надеяться, что она сможет дать его экспедиции такое преимущество, какое потребуется, чтобы первыми добраться до алмазов. 5. ОПАСНЫЕ СИГНАТУРЫ Эллиота разбудили негромкие голоса. - Насколько однозначна эта сигнатура? - Дьявольски однозначна. Вот ЗПОС девятидневной давности. Здесь не видно даже центра выброса. - А это - облачность? - Нет, для облаков черновато. Это выброс нашей сигнатуры. - Черт! Эллиот открыл глаза, бросил взгляд в иллюминатор. На черно-синем фоне пробивалась тонкая красная полоса рассвета. Часы показывали 5:11 - пять утра по сан-францисскому времени. Значит, после разговора с Симанзом он успел поспать только два часа. Эллиот зевнул, посмотрел на Эми. Свернувшись калачиком в своем гнезде из одеял, горилла громко храпела. Другие койки были пусты. До него снова донеслись негромкие голоса. Эллиот повернулся к операторскому терминалу. Переговариваясь вполголоса, Йенсен и Левин сосредоточенно смотрели на экран. - Очень опасная сигнатура. У нас есть компьютерный прогноз? - Скоро будет. Машине придется немного попотеть. Я запросил все данные за последние пять лет и другие ЗПОСы. Эллиот наконец выкарабкался из койки и тоже уставился на экран. - Что такое ЗПОСы? - спросил он. - ЗПОСы - это значимые предшествующие обороты спутника, - пояснил Йенсен. - Обычно мы их запрашиваем, когда вдруг вляпаемся в очередную неприятность. Мы вот смотрим на эту вулканическую сигнатуру, - сказал Йенсен и показал на экран. - Не слишком обнадеживает. - Что за вулканическая сигнатура? - спросил Эллиот. Йенсен и Левин показали ему клубы дыма - темно-зеленые на изображении, раскрашенном компьютером в искусственные контрастные цвета. Клубы извергал кратер Мукенко, один из действующих вулканов системы Вирунга. - В среднем извержение Мукенко происходит раз в три года, - сказал Левин. - Последнее извержение было в марте 1977 года, но, судя по этой картинке, вулкан на этот раз торопится и уже готов выплеснуть полную порцию лавы и прочей дряни на следующей неделе или около того. Мы ждем оценки вероятности извержения. - Росс знает об этом? Йенсен и Левин дружно пожали плечами: - Знает, но, похоже, это ее не очень беспокоит. Часа два назад она получила из Хьюстона срочную геополитическую сводку и сразу отправилась в грузовой отсек. С тех пор мы ее не видели. Эллиот тоже решил пойти в тускло освещенный грузовой отсек самолета. Теплоизоляция здесь почти отсутствовала, поэтому в отсеке было холодно: на стекле и металле автомобилей осел иней, а изо рта вырывался пар. Эллиот обнаружил Карен Росс за рабочим столом, освещенным настольной лампой. Она сидела спиной к Эллиоту, но, заслышав шаги, отложила дела и повернулась к нему. - Я думала, вы спите, - сказала она. - Не спится. Что вы делаете? - Просто проверяю снаряжение. Вот одно из наших последних достижений, - сказала она, поднимая небольшой рюкзак. - Мы разработали миниатюрный вариант комплекта снаряжения для экспедиций, работающих в поле. Этот рюкзак весит двадцать фунтов, но в нем есть все, что может понадобиться человеку в течение двух недель: пища, вода, одежда, - словом, все. - И даже вода? - не поверил Эллиот. Человеку нужно много воды: семь десятых массы его тела приходится на воду, да и пища в основном состоит из нее; именно поэтому дегидратированные пищевые продукты так легки. Но вода нужна человеку даже больше, чем пища. Без пищи люди могут обходиться недели, а без воды погибнут через несколько дней. К тому же воды нужно очень много. Росс улыбнулась. - Человек потребляет в среднем от четырех до шести литров воды в сутки, то есть восемь - тринадцать фунтов. Чтобы укомплектовать двухнедельную экспедицию в пустынные регионы, нам пришлось бы дать каждому по двести фунтов воды. К счастью, у нас есть разработанная НАСА система рециркуляции, которая очищает все выделения человека, в том числе и мочу. Система весит всего шесть унций. Вот так мы и обходимся. - Заметив брезгливую гримасу на лице Эллиота, она добавила: - Это совсем не так плохо. Наша обработанная вода чище, чем та, что льется из крана. - Поверю вам на слово. Эллиот взял в руки странного вида солнцезащитные очки с очень темными, толстыми стеклами и с какой-то непонятной третьей линзой, укрепленной в центре очков над стеклами. - Голографический прибор ночного видения, - объяснила Росс. - В нем используется тонкослойная дифракционная оптика. Потом она показала видеокамеры - подвеска оптической системы в них компенсировала любые колебания, в том числе движение, стробирующие инфракрасные источники света и миниатюрные обзорные лазеры размером не больше карандашной резинки. Было здесь и несколько небольших треног с зажимами на вершинах и скоростными электродвигателями, но Росс лишь вскользь упомянула, что это "защитные устройства", и не выразила желания углубляться в объяснения. В противоположном конце отсека, на освещенном столе Эллиот заметил несколько автоматов. Он взял в руки один из них - увесистый, он блестел свежей смазкой. Рядом были аккуратно уложены магазинные коробки с патронами. Будь Эллиот более искушенным в оружии, он обратил бы внимание на маркировку и увидел бы, что это советские АК-47, произведенные по лицензии в Чехословакии. Эллиот недоуменно повернулся к Росс. - Просто на всякий случай, - объяснила она. - Мы берем оружие в любую экспедицию. Это ничего не значит. Эллиот покачал головой. - А что за геополитическую сводку вы получили? - спросил он. - Меня она не встревожила, - ответила Росс. - А меня встревожила, - сказал Эллиот. Росс объяснила, что геополитическая сводка содержала всего лишь обычные технические детали. За последние двадцать четыре часа заирское правительство успело закрыть восточные границы. Теперь туристам и коммерсантам запрещен въезд в страну со стороны Руанды или Уганды. Разрешено прибывать только с запада, через Киншасу. Официальные круги никак не комментировали решение о закрытии восточной границы, но в Вашингтоне были почти уверены, что "местные проблемы" могли возникнуть в результате вторжения танзанийской армии в Уганду. Спасаясь от вторжения, войска Иди Амина вынуждены пересекать границу с Заиром. В Центральной Африке под "местными проблемами" обычно подразумевали каннибализм и тому подобное. - Вы верите в это? - спросил Эллиот. - В каннибализм и прочие злодейства? - Нет, - ответила Росс, - это ложь. Всю эту чушь придумали голландцы, немцы и японцы, возможно, ваш приятель Хакамичи. Евро-японский электронный консорциум знает, что экспедиция СТИЗР близка к цели, к тем самым месторождениям алмазов в Вирунге. Они хотят затормозить наше продвижение любыми средствами и поэтому где-то, скорее всего в Киншасе, всучили крупную взятку, чтобы закрыть восточные границы. Ничего более серьезного здесь нет. - Если нет никакой опасности, зачем автоматы? - Это обычная мера предосторожности, - повторила Росс. - Поверьте, в этой экспедиции нам не придется пускать в ход оружие. Я бы порекомендовала вам воспользоваться случаем и еще немного поспать. Скоро мы приземлимся в Танжере. - В Танжере? - Там капитан Мунро. 6. МУНРО Искать имя "капитана" Шарля Мунро в списке фамилий проводников было бесполезно по многим причинам, важнейшей из которых была его основательно подмоченная репутация. Мунро был внебрачным сыном фермера-шотландца и его прекрасной служанки-индианки и воспитывался в дикой Северо-Восточной провинции Кении. Отцу Мунро не повезло: его убили в 1956 году восставшие племена мау-мау [за семь лет беспрерывных восстаний племен мау-мау было убито более девятнадцати тысяч человек, среди которых было только тридцать семь белых; все убитые белые совершенно справедливо считались в большей мере жертвами обстоятельств, чем продуманной расовой политикой черных повстанцев]. Вскоре мать Мунро умерла от туберкулеза, и осиротевший Мунро перебрался в Найроби, где в конце пятидесятых годов стал охотником-профессионалом, сопровождавшим группы туристов в буш. Именно в этот период Мунро присвоил себе звание "капитана", хотя не служил в армии ни дня. Очевидно, вскоре развлечение туристов показалось Мунро недостойным занятием, потому что, по слухам, уже к 1960 году он переключился на переправку оружия из Уганды в только что ставшее независимым Конго. После того как в 1963 году Моиза Чомбе выслали из страны, деятельность Мунро стала несовместимой с политикой нового правительства, и в конце того же года он был вынужден на время исчезнуть из Восточной Африки. Мунро снова появился в этом регионе в 1964 году в качестве белого наемника генерала Мобуту в Конго. Тогда Мунро служил в отряде полковника Хора, более известного под кличкой "Бешеный Майк". Оценивая Мунро, Хор говорил, что это был "...жестокий, ни перед чем не останавливающийся боец, хорошо знавший джунгли и чрезвычайно полезный в деле, если нам удавалось оторвать его от женщин". После операции "Красный дракон" и захвата Стэнливиля имя Мунро часто упоминалось в связи с дикими зверствами наемников в деревне Авакаби. Затем Мунро опять исчез на несколько лет. В 1968 году он объявился в Танжере, где жил в роскоши и был чем-то вроде местной знаменитости. Оставались неясными источники его доходов, которые, судя по всему, были довольно значительны. Поговаривали, что в 1971 году он снабжал мятежных суданских коммунистов оружием из ГДР, в 1974-1975 годах помогал восставшим роялистам в Эфиопии, а три года спустя способствовал высадке французских десантников в заирской провинции Шаба. В результате столь многогранной деятельности Мунро в семидесятые годы создалось удивительное положение: будучи объявлен персоной нон грата чуть ли не в десяти африканских государствах, он совершенно свободно разъезжал по всему континенту по поддельным паспортам. Фальшивые документы были в высшей степени прозрачным прикрытием: все пограничники и таможенники знали его в лицо, но в равной мере боялись и пускать его в страну, и запрещать ему въезд. Иностранные горнодобывающие и иные компании, чувствуя настроение африканских властей, неохотно брали Мунро в проводники для своих экспедиций. К тому же Мунро требовал за работу во много раз больше других. И все же за ним сохранялась репутация человека, способного осуществить невозможное. Было известно, например, что в 1974 году он под чужим именем провел в Камерун две немецкие экспедиции, которые искали месторождения олова. В 1977 году он же был проводником в одной из экспедиций СТИЗР в Анголу в самый разгар вооруженного конфликта. На следующий год в Замбии он бросил другую экспедицию СТИЗР - после того как в Хьюстоне не согласились на предложенную им цену; экспедицию пришлось отменить. Короче говоря, Мунро по праву был признан лучшим проводником, если предстояло опасное путешествие. Именно поэтому самолет СТИЗР совершил посадку в Танжере. В танжерском аэропорту самолет СТИЗР и его груз были оставлены за пограничным контролем, однако всех пассажиров, за исключением Эми, и экипаж заставили вместе с личными вещами пройти через таможню. Йенсена и Левина увели на обыск, так как в их ручном багаже якобы обнаружили следы героина. Это нелепое происшествие было вызвано рядом на первый взгляд невероятных совпадений. В 1977 году таможенные службы США взяли на вооружение детекторы двух типов, в одном из которых использовался метод рассеяния нейтронов, а в другом - химический анализ паров. Оба устройства представляли собой ручные электронные приборы, выпускавшиеся по контракту компанией "Хакамичи электронике". Уже в 1978 году зародилось сомнение в надежности их показаний; в ответ токийская компания предложила проверить приборы в других международных аэропортах, в том числе в Сингапуре, Бангкоке, Дели, Мюнхене и Танжере. Итак, мистер Хакамичи отлично разбирался в особенностях детекторов, которые использовались в танжерском аэропорту, и, конечно, знал, что разные материалы, например измельченные семена мака или мелконарезанная репа, могут давать ложный положительный сигнал. А для того чтобы разобраться, является ли положительный сигнал ложным или нет, требовалось не меньше сорока восьми часов. (Позднее выяснилось, что портфели Йенсена и Левина каким-то образом оказались немного обмазанными репой.) И Йенсен и Левин категорически отрицали, что имеют хоть какое-то отношение к запрещенному наркотическому препарату, и обратились за помощью в местное американское консульство, но в любом случае вызволить ученых можно было лишь через несколько дней. Росс позвонила в Хьюстон Трейвизу, и тот сразу понял, что все это "трюки косоглазых" и "голландская селедка". Выход был один: продолжать экспедицию без Йенсена и Левина в надежде, что со всеми задачами справятся оставшиеся. - Они думают, что этим остановят нас, - сказал Трейвиз, - но ничего у них не выйдет. - Кто будет заниматься геологией? - спросила Росс. - Вы, - ответил Трейвиз. - А электроникой? - Вы же общепризнанный гений в электронике, - сказал Трейвиз. - Но обязательно уговорите Мунро. В нем ключ к успеху. В сгущавшихся танжерских сумерках над хаотично разбросанными светлыми домиками района старой крепости, или касбы, поплыла песнь муэдзина, призывая правоверных к вечернему намазу. Раньше на минаретах мечетей появлялся сам муэдзин, теперь же к совершению мусульманского обряда звали магнитофонная запись и мощные усилители. На веранде дома Мунро, откуда открывался вид на касбу, сидела Карен Росс и терпеливо ждала, когда их соизволит принять сам хозяин. Рядом в кресле похрапывал уставший от долгого перелета Питер Эллиот. Они ждали уже три часа, и Росс стала не на шутку волноваться. Дом Мунро был выстроен в мавританском стиле, то есть почти без внутренних дверей, и легкий ветерок доносил голоса из других комнат. Говорили на каком-то азиатском языке. Одна из восхитительных марокканских служанок, которым у Мунро, казалось, не было числа, вынесла на веранду телефон и слегка поклонилась. Про себя Росс отметила изящество, ошеломляющую красоту и фиалковые глаза девушки, которой едва ли было больше шестнадцати. Тщательно подбирая английские слова, девушка сказала: - Вы можете связаться с Хьюстоном. Торги сейчас начнутся. Карен растолкала Питера. Тот сонно заморгал. - Сейчас начнутся торги, - сказала она. В доме Мунро Питера Эллиота поражало все. Он ожидал увидеть нечто вроде казармы, а здесь оказались изящные, в мавританском стиле арки, украшенные тонкой резьбой, и ненавязчиво журчавшие фонтаны со сверкавшими в солнечном свете струями. Потом, в другой комнате, он встретил японцев и немцев. Не скрывая недружелюбной настороженности, и те и другие уставились на Эллиота и Росс, но Карен вдруг встала, бросила Питеру "прошу прощения", направилась к конкурентам и сердечно обняла молодого светловолосого немца. Расцеловавшись, они принялись весело болтать и вообще повели себя как близкие друзья. Эллиоту такой поворот событий не понравился, правда, его несколько успокоило, что японцы, все в одинаковых черных костюмах, тоже были явно недовольны. С удовольствием отметив про себя раздражение японцев, Эллиот позволил себе улыбнуться, выражая тем самым свое одобрение встрече старых друзей. Тем не менее, когда Росс вернулась, он требовательно спросил: - Кто это? - Это Рихтер, - ответила Карен. - Самый блестящий знаток математической топологии в Западной Европе; он специализируется в изучении п-мерных пространств. Его работы чрезвычайно изящны. - Она улыбнулась. - Можно сказать, не намного хуже моих. - Но он работает на консорциум? - Естественно. Он же немец. - И вы с ним разговариваете? - Я рада такой возможности, - ответила Росс. - У Карла есть лишь один существенный недостаток. Он способен работать только с определенными данными. Берет то, что ему дают, и проделывает чудеса в п-мерном пространстве. У нас в Массачусетсом технологическом был такой же профессор. Не оторвешь от фактов, настоящий заложник реальности. - Росс покачала головой. - Он интересовался Эми? - Конечно. - И что вы ему сказали? - Я сказала, что она заболела и скорее всего умрет. - И он поверил? - Увидим. А вот и Мунро. В соседней комнате появился капитан Мунро. Это был высокий, на вид очень крепкий мужчина с усами в полувоенной одежде защитного цвета. Он не выпускал изо рта сигару. Казалось, от внимательного взгляда его темных глазах ничто не может ускользнуть. Он что-то сказал японцам и немцам; судя по всему, тех слова Мунро не обрадовали. Через минуту Мунро вошел в комнату, где его ждали Росс и Эллиот, и широко улыбнулся. - Итак, доктор Росс, вы собираетесь в Конго. - Собираемся, капитан Мунро, - сказала Росс. Мунро улыбнулся: - Похоже, всем срочно понадобилось в Конго. Затем последовал быстрый обмен несколькими фразами, из которых Эллиот не понял ровным счетом ничего. - Пятьдесят тысяч американских в швейцарских франках против двух сотых от уточненного дохода от добычи за первый год, - проговорила Карен Росс. Мунро покачал головой. - Сто в швейцарских франках и шесть сотых дохода за первый год с первичных залежей - в расчете на сырой продукт, без скидки. - Сто в американских долларах против одной сотой дохода за первый год со всех залежей, с полным расчетом с места добычи. - С места добычи? В самой середине этого проклятого Конго? Раз с места добычи, то на три года; а если вы прекратите работы? - Хотите долю, рискуйте. Учтите, Мобуту умен. - Мобуту почти ничего не контролирует, а если я еще жив, то только потому, что я не игрок и не люблю рисковать, - сказал Мунро. - Сто против четырех сотых за первый год с первичных со скидкой только на первую партию. Или я возьму ваши две сотых. - Если вы не игрок, могу предложить выкупить все сразу за двести. Мунро покачал головой: - В Киншасе вы платите больше только за право на геолого-разведочные работы. - В Киншасе инфляция, цены растут на все, в том числе и на право на разведку. Но сегодня нижний предел прав на компьютерную разведку намного меньше тысячи. - Поверю вам на слово. Мунро улыбнулся и снова направился в другую комнату, где его ждали японцы и немцы. - Им это знать ни к чему, - вдогонку ему скороговоркой бросила Росс. - О, я уверен, они и так все знают, - отозвался Мунро и вышел. - Хапуга, - тихо ругнулась Росс в спину Мунро и зашептала в телефонную трубку: - На это он ни за что не согласится... Нет, нет, за такие деньги он не пойдет... Они очень хотят его нанять... - Вы высоко цените его услуги, - заметил Эллиот. - Лучше его никого не сыскать, - отозвалась Росс, продолжая что-то шептать в телефонную трубку. В соседней комнате Мунро с досадой качал головой, очевидно не соглашаясь на предложение. Эллиот обратил внимание, как побагровел Рихтер. - На какой CEL вы рассчитывали? - Мунро возвратился к Росс. - Меньше тысячи. - Это вы так говорите. И тем не менее вам известно, что там есть выход руды. - Мне это неизвестно. - Нужно быть большим дураком, чтобы тратить такие бешеные деньги на пустую прогулку в Конго, - сказал Мунро. - Не так ли? Карен Росс ничего не ответила. Она тщательно изучала искусную лепку на потолке. - Сейчас Вирунга не очень похожа на парк, - продолжал Мунро. - Бунтуют кигани, а они всегда были людоедами. Да и пигмеев уже не назовешь друзьями. За все наши хлопоты там запросто заработаешь стрелу в спину. Каждую минуту грозят взорваться вулканы. Мухи цеце. Плохая вода. Чиновники-взяточники. Не самое приятное место, чтобы стремиться туда без веских причин, а? Может, вам лучше отложить свою поездку, пока все не успокоится? С последней фразой Мунро Питер Эллиот был совершенно согласен и не преминул об этом сообщить. - Мудрый человек, - с широкой улыбкой, раздражавшей Росс, сказал Мунро. - Очевидно, мы не найдем условий, устраивающих обе стороны, - как бы подвела черту Карен Росс. - Похоже, что так, - кивнул Мунро. Эллиот решил, что переговоры окончательно сорвались. Он встал и протянул было руку Мунро, но тот уже снова исчез в соседней комнате, где все еще сидели японцы и немцы. - Наши дела идут на лад, - сказала Росс. - Почему? - не понял Эллиот. - Ему кажется, что он получит от вас столько, сколько захочет? - Нет. Он думает, что мы располагаем более точными данными о месторождении. Значит, скорее всего мы первыми найдем рудное тело и расплатимся с ним. Японцы и немцы резко поднялись и направились к выходу. На пороге Мунро обменялся рукопожатиями с немцами и церемонно поклонился японцам. - Кажется, вы правы, - сказал Эллиот. - Он их отправляет ни с чем. Но Росс помрачнела и нахмурила брови. - Нет, это невозможно, - сказал она. - Они не могут уйти просто так. Эллиот растерялся окончательно. - Я думал, вы тоже хотите, чтобы они ушли. - Черт! - выругалась Росс. - Нас провели. И она снова что-то зашептала в телефонную трубку. Теперь Эллиот даже не пытался ничего понять. Мунро закрыл дверь за последним из гостей, потом вернулся к Эллиоту и Росс и объявил, что ужин подан. Эллиоту это сообщение уверенности не прибавило. Ужин был подан по-мароккански. Все сидели на полу и брали пищу руками. Первым блюдом оказался "толстяк" - пирог с бараниной, луком и яблоками, потом подали тушеное мясо. - Значит, вы отказали японцам? - спросила Росс. - Сказали им "нет"? - Что вы, ни в коем случае, - ответил Мунро. - Это было бы невежливо. Я сказал, что подумаю. Я и в самом деле подумаю. - Тогда почему они ушли? Мунро пожал плечами: - Уверяю вас, я здесь ни при чем. Думаю, им что-то сообщили по телефону, и все их планы изменились. Карен Росс бросила взгляд на часы. - Отличное мясо, - сказала она, стараясь угодить хозяину. - Рад, что вам понравилось. Это таджин. Верблюжатина. Карен Росс поперхнулась. Питер Эллиот заметил, что у него тоже аппетит поубавился. Мунро повернулся к Эллиоту: - Я слышал, у вас, профессор Эллиот, имеется горилла? - Откуда вам это известно? - Японцы сказали. Они от нее в восторге. Не могу сообразить почему, но они прямо с ума посходили. Молодой человек с гориллой и молодая женщина, которая ищет... - Промышленные алмазы, - подсказала Карен Росс. - Ах, значит, промышленные алмазы, - Мунро снова повернулся к Эллиоту. - Люблю откровенный разговор. Алмазы - это потрясающе. Судя по его поведению, самого главного ему никто не сказал. - Мунро, - решительно приступила к делу Росс, - вы должны повести нас в Конго. - В мире полно промышленных алмазов, - возразил Мунро. - Они есть в Африке, Индии, России, Бразилии, Канаде, даже в Америке - в Арканзасе, Нью-Йорке, Кентукки. Куда ни плюнь - везде алмазы. А вам непременно подавай Конго. Хотя вопрос и не был высказан прямо, тем не менее он требовал ответа. - Мы ищем голубые алмазы типа IIb, легированные бором, - объяснила Карен Росс, - с особыми полупроводниковыми свойствами. Они нужны в микроэлектронике. Мунро пригладил усы. - Голубые алмазы, - повторил он. - Тут есть некоторый смысл. Росс ответила, что смысл безусловно есть. - А алмазы нельзя легировать самим? - спросил Мунро. - Нет. Многие пытались. Предлагалось несколько промышленных процессов легирования бором, но все они оказались трудно воспроизводимыми. Один такой процесс разработали американцы,