аленьких окошек, в которые передавалось изображение с наблюдательных камер, установленных вокруг производственного комплекса. Некоторые показывали вид на пустыню сверху -- вероятно, эти камеры были закреплены на крышах зданий. Другие были установлены близко от земли. Камеры медленно поворачивались, демонстрируя панораму пустыни. Я ничего особенного не увидел. Только пустынные колючки и редкие группы кактусов. -- Ложная тревога? -- спросил я. Рики покачал головой. -- Очень надеюсь, что да. Я сказал: -- Я ничего не вижу. -- Они найдут это через минуту. -- Что найдут? -- Вот это. Он указал на монитор и прикусил губу. Я увидел маленькое кружащееся облачко, состоящее из каких-то темных частиц. Оно походило на пустынного дьявола -- один из тех крошечных торнадо-подобных песчаных вихрей, которые движутся вдоль поверхности земли и кружатся под воздействием восходящих потоков воздуха, поднимающихся над разогретой солнцем почвой пустыни. Только это облако было черного цвета и по форме слегка напоминало бутылку кока-колы старого образца. Но оно не сохраняло такую форму постоянно. Облако постепенно менялось, трансформировалось. -- Рики, что это такое? -- спросил я. -- Я надеюсь, ты сам мне объяснишь. -- Это похоже на рой агентов. Это рой ваших микрокамер? -- Нет. Это что-то другое. -- Откуда ты знаешь? -- Мы не можем его контролировать. Он не реагирует на наши радиосигналы. -- А вы пытались? -- Да. Мы пытаемся войти с ним в контакт уже почти две недели, -- сказал Рики. -- Он генерирует электрическое поле, которое мы можем измерить, но по какой-то причине мы не можем с ним взаимодействовать. -- Значит, у вас -- сбежавший рой. -- Да. -- Который действует автономно. -- Да. -- И он существует уже... -- Несколько дней. Примерно полторы недели. -- Десять дней? -- я нахмурился. -- Но как такое возможно, Рики? Рой -- это же просто совокупность микророботов. Почему они не ломаются, почему у них не заканчивается энергия? И почему именно вы не можете их контролировать? Ведь если они обладают способностью собираться в рой, значит, есть какая-то электрическая активность, которая осуществляет взаимосвязь между агентами. И, следовательно, вы должны суметь если не управлять роем, то хотя бы уничтожить его. -- Конечно, все это верно, -- сказал Рики. -- Но только мы ничего не можем с ним сделать. Мы перепробовали уже все, до чего могли додуматься, -- он пристально смотрел на экран. -- Это облако существует независимо от нас. И уже долго. -- Поэтому вы притащили меня сюда... -- Чтобы ты помог нам загнать эту чертову штуковину обратно, -- сказал Рики. День шестой. 09:32 Я подумал, что такую проблему раньше никто не мог даже вообразить. Все те годы, которые я занимался программированием агентов, нашей задачей было заставить их взаимодействовать между собой так, чтобы получались определенные полезные результаты. Нам даже в голову не приходило, что может возникнуть потребность в более полном контроле над агентами или проблема их независимого поведения. Потому что ничего такого просто не могло случиться. Индивидуальные агенты слишком малы, чтобы иметь встроенный источник энергии. Им приходится получать энергию из какого-нибудь внешнего источника -- такого, например, как электромагнитное или микроволновое поле. Все, что нужно сделать, -- это отключить энергетическое поле, и все агенты погибнут. Контролировать рой агентов не сложнее, чем использовать какой-нибудь бытовой электроприбор, вроде кухонного комбайна. Отключи его от электрической сети -- и он перестанет работать. Но Рики утверждает, что этот рой существует самостоятельно уже полторы недели. Это не имело смысла. -- Откуда они берут энергию? Он вздохнул. -- Мы встроили в микрокамеры маленькие пьезоэлементы, чтобы они могли генерировать электроэнергию из фотонов. Это должно было стать только дополнительным источником энергии, мы добавили его не сразу, но оказалось, что даже этой энергии им вполне хватает. -- Значит, они работают на энергии солнца? -- спросил я. -- Да. -- И кто до такого додумался? -- Пентагон сделал такой заказ. -- И вы встроили в них аккумуляторы? -- Да. Запаса энергии хватает на три часа работы. -- Хорошо, я понял, -- сказал я. Это было уже кое-что. -- Значит, им хватает энергии на три часа. А что случается ночью? -- Ночью у них, вероятно, заканчивается энергия -- через три часа после наступления темноты. -- И тогда облако рассеивается? -- Да. -- И отдельные агенты падают на землю? -- Предположительно да. -- Разве вы не можете взять их под контроль тогда? -- Мы могли бы, -- сказал Рики. -- Если бы смогли их найти. Мы выходим наружу каждую ночь и ищем. Но никак не можем их отыскать. -- Вы встроили в них маркеры? -- Да, конечно. В наружной оболочке каждой микрокамеры есть флуоресцентный модуль. В ультрафиолетовых лучах они светятся сине-зеленым. -- Значит, вы каждую ночь разыскиваете участок пустыни, который светится сине-зеленым светом? -- Да. И мы до сих пор его не нашли. Я не очень удивился. Если облако сожмется достаточно плотно, оно поместится на участке пустыни диаметром не больше шести дюймов. А пустыня вокруг очень большая. Даже если осматривать ее каждую ночь, очень легко пропустить такое маленькое светящееся пятнышко. Немного поразмыслив, я обнаружил еще один аспект проблемы, который не поддавался объяснению. Как только облако падает на землю -- когда отдельные микрокамеры исчерпывают свой запас энергии, -- оно теряет внутреннюю организацию. Его может развеять ветром, как обычную пыль, и оно уже не соберется снова в единое образование. Но, очевидно, это не происходит. Микрокамеры не рассеиваются по пустыне. Наоборот, облако день за днем возвращается снова и снова. Почему бы это? -- Мы думаем, что они могут прятаться на ночь, -- сказал Рики. -- Прятаться? -- Ну да. Мы думаем, оно укрывается в каком-нибудь защищенном месте. Под нависающим выступом или в какой-то дыре в земле -- что-то вроде того. Я указал на облако, которое, кружась, летело в нашу сторону. -- Ты думаешь, этот рой способен прятаться? -- Я думаю, что он способен адаптироваться. Собственно, даже не думаю, а знаю наверняка. -- Рики вздохнул. -- Кроме того, этот рой -- не единственный, Джек. -- Не единственный? -- Здесь их по меньшей мере три. А теперь, может и больше. Когда до меня дошел смысл его слов, на меня вдруг накатило странное серое отупение, я словно внезапно утратил способность думать. Это не укладывалось у меня в голове. -- Что ты сказал? -- Я сказал, что они размножаются, Джек, -- сказал Рики. -- Этот чертов рой размножается. Теперь камера показывала вид участка пустыни почти на уровне земли. Облако черной пыли приближалось к нам, кружась, как вихрь. Но, понаблюдав за ним подольше, я заметил, что оно кружится не совсем так, как пустынный дьявол. Отдельные частицы крутились то в одну сторону, то в другую, как бы волнообразно. Они определенно роились. "Роение" -- это термин, которым обозначается поведение некоторых общественных насекомых, вроде муравьев или пчел, которые "роятся", когда рой перемещается с места на место. Облако пчел летает то в одном направлении, то в другом, темной лентой растягиваясь в воздухе. Рой может прицепиться к дереву и задержаться там на несколько часов или даже на ночь, а потом полетит дальше. Со временем пчелы устроятся на новом месте, где будет располагаться их рой, -- и перестанут роиться. В последние годы программисты создали программы, моделирующие такое поведение насекомых. Алгоритмы роения стали важным инструментом в компьютерном программировании. В программировании "роем" называют популяцию компьютерных агентов, которые работают над решением проблемы совместно, распределенно обрабатывая данные. Роение стало популярным способом организации совместной работы агентов. Появились профессиональные организации и конференции, которые занимались исключительно программами роения. Можно даже сказать, что роение стало оптимальным решением проблемы -- если невозможно написать более продвинутую программу, достаточно просто заставить свои агенты роиться. Но пока я наблюдал за этим отбившимся от рук роем, я заметил, что черное облако не просто роится в обычном смысле этого слова. Волнообразные перемещения, казалось, были только частью сложного движения роя. Кроме волнообразных движений, облако еще и периодически расширялось и сжималось, как будто дышало. А время от времени оно то истончалось и поднималось выше, то уплотнялось и почти распластывалось над землей. Эти изменения наблюдались постоянно, в определенном ритме -- или, скорее, в нескольких ритмах, накладывающихся один на другой. -- Черт, -- сказал Рики. -- Я не вижу остальных. Но я знаю, что оно не одно. -- Он снова включил рацию: -- Винс! Ты видишь остальные? -- Нет, Рики. -- Где остальные? Ребята, скажите мне, вы их видите? По всей фабрике захрипели рации. -- Рики, оно одно, -- сказал Бобби Лембек. -- Оно не может быть одно. -- Рики, сенсоры не регистрируют ничего другого, -- это была Мае Чанг. -- Рой только один, Рики, -- подтвердил Дэвид Брукс. -- Он не может быть один! -- Рики сжимал рацию так крепко, что у него побелели костяшки пальцев. Он нажал на кнопку. -- Винс! Подними давление до семи. -- Ты уверен? -- Выполняй. -- Ну ладно, если ты в самом деле думаешь... -- Перестань болтать без толку и делай, что тебе говорят! Рики говорил о том, чтобы поднять положительное давление внутри здания до семи фунтов на квадратный дюйм. На всех фабриках с повышенными требованиями к чистоте поддерживалось положительное давление, чтобы частицы пыли не могли проникнуть внутрь помещения ни через какую щель, чтобы пыль выдувало из помещения потоком выходящего воздуха. Семь фунтов на квадратный дюйм -- это большое позитивное давление. Вовсе не обязательно делать давление таким большим, чтобы удержать снаружи пассивные частицы пыли. Но, конечно, эти частицы были не пассивными. Глядя, как облако частиц кружится и извивается, постепенно приближаясь к нам, я обратил внимание на то, что иногда частицы отражают солнечный свет и серебристо мерцают. Потом мерцание угасает, и облако снова становится черным. Наверное, это блестят пьезопанели, когда от них отражается свет. Но такое мерцание доказывает чрезвычайно высокую мобильность отдельных частиц роя -- потому что все облако ни разу не засеребрилось одновременно, только по частям. -- Ты вроде бы сказал, что Пентагон отказался от проекта из-за того, что вы не смогли контролировать рой в ветреную погоду... -- Да. Мы не могли. -- Но в последние дни здесь, наверное, дуют очень сильные ветры. -- Конечно. Обычно ветер усиливается к вечеру. Вчера достигал скорости в десять узлов. -- Тогда почему этот рой не рассеивается от ветра? -- Потому что он решил эту проблему, -- сказал Рики. -- Рой адаптировался к ветру. -- Как? -- Смотри дальше -- может, и сам заметишь. Когда налетает порыв ветра, рой съеживается и прижимается поближе к земле, а когда ветер ослабевает, рой расширяется и поднимается повыше. -- Это обусловленное поведение? -- Именно. Никто его не программировал, -- Рики прикусил губу. Может быть, он снова мне врет? -- Значит, ты хочешь сказать, что ваши микрокамеры способны обучаться? -- Да-да. -- Но каким образом они могут обучаться? У них же нет памяти. -- Э-э... Ну, это долгая история, -- сказал Рики. -- У них есть память? -- Да, у них есть память. Очень ограниченная, но есть. Мы встроили в них блок памяти: -- Рики нажал кнопку на рации: -- Кто-нибудь что-нибудь слышит? Сквозь треск помех послышались ответы: -- Пока нет. -- Ничего. -- Никаких звуков? -- Еще нет. Я спросил у Рики: -- Они издают звуки? -- Мы не уверены. Иногда кажется, что издают. Мы пытаемся их записать... -- Он пощелкал пальцами по клавиатуре, быстро переключая изображения, увеличивая их одно за другим, по очереди. Потом покачал головой и сказал: -- Мне это не нравится. Оно не может быть одно. Хотел бы я знать, где остальные. -- Откуда ты знаешь; что там есть и другие? -- Потому что они всегда появляются все вместе, -- Рики нервно покусывал губы, напряженно вглядываясь в монитор. -- Интересно, что же сейчас не так... Долго ждать нам не пришлось. Через несколько мгновений черное облако оказалось всего в нескольких ярдах от здания. И внезапно оно разделилось надвое, а потом разделилось еще раз. И теперь на мониторе были видны три роя, кружащиеся друг возле друга. -- Сукины дети! -- воскликнул Рики. -- Остальные прятались у него внутри! -- Он снова нажал на кнопку рации: -- Ребята, все три роя здесь. И они очень близко. Надо сказать, они были уже слишком близко, и камера, расположенная низко над землей, не давала полного обзора. Рики переключился на камеры, показывающие вид сверху. Я увидел три черных облака, которые двигались параллельными курсами вдоль стены здания. Поведение роев казалось предельно целеустремленным, -- Что они пытаются сделать? -- спросил я. -- Пробраться внутрь, -- сказал Рики. -- Зачем? -- Спроси лучше у них. Но вчера один из них... Внезапно из-под группы кактусов, которые росли неподалеку от здания, выскочил кролик с пушистым хвостом и побежал в пустыню. Все три роя немедленно развернулись и погнались за кроликом. Рики снова переключил картинку в мониторе. Теперь на весь экран передавалось изображение с камер, расположенных низко над землей. Три черных облака окружали кролика, который скакал очень быстро, -- размытое светлое пятно на экране. Рои неслись за ним вслед с потрясающей скоростью. Их поведение было ясным и определенным -- они охотились. На мгновение я ощутил какую-то необъяснимую гордость. Программа "Хи-Доб" работала отлично! Эти рои вели себя точно так же, как львицы, преследующие газель, -- настолько целеустремленным было их поведение. Черные облака резко развернулись и разделились, отрезая кролику путь к бегству справа и слева. Все три роя действовали очень согласованно. Теперь они начали сближаться. Внезапно один из роев метнулся вниз и окутал кролика. Остальные два роя набросились на кролика мгновением позже. Образовавшееся в результате черное облако было настолько плотным, что кролика в нем было совсем не видно. Вероятно, зверек перевернулся на спину, потому что я увидел его задние лапы, судорожно бьющиеся в воздухе над черной тучей. Я сказал: -- Они его убивают... -- Да, -- Рики кивнул. -- Я думал, это рой-камера. -- Да, верно. -- Но как тогда они его убивают? -- Мы не знаем, Джек. Но это происходит быстро. Я нахмурился. -- Значит, ты уже не в первый раз это наблюдаешь? Рики нервно жевал губы. Не отвечая, он пристально смотрел на экран. -- Рики, ты уже видел такое раньше? -- снова спросил я. Он тяжело вздохнул. -- Да. В первый раз такое случилось вчера. Вчера они убили гремучую змею. Я повторил про себя: "Вчера они убили гремучую змею". И сказал: -- Господи, Рики... Я вспомнил людей в вертолете, которые разговаривали о мертвых животных. И задумался -- что еще Рики от меня скрывает? -- Да. Кролик больше не дрыгал ногами. Одна лапа, торчащая из черного облака, только мелко конвульсивно подрагивала, а потом застыла. Черное облако клубилось низко над землей вокруг мертвого кролика, слегка поднимаясь и опускаясь. Это продолжалось почти минуту. Я спросил: -- Что они делают теперь? Рики покачал головой. -- Я не уверен... Но в прошлый раз они тоже это делали. -- Это выглядит почти... как будто они его едят. -- Я знаю, -- сказал Рики. Конечно, такое предположение было абсурдно. Модель поведения "Хищник-Добыча" -- это всего лишь биологическая аналогия. Я смотрел на пульсирующее черное облако и думал, что его поведение сильно напоминает поведение зависшей программы, Я точно не помнил, какие правила мы запрограммировали для отдельных агентов на случай, когда конечная цель будет достигнута. Настоящие хищники, конечно, поедали бы свою добычу, но разве подобное поведение могло быть у этих микророботов? Значит, облако микророботов, скорее всего, просто кружится в замешательстве. И если так, вскоре оно снова должно начать двигаться. Примерно то же самое происходит в лекционной аудитории сразу после того, как лекция закончилась. Слушатели еще какое-то время толкутся на месте, потягиваются, перебрасываются парой слов с ближайшими соседями, здороваются с друзьями, собирают свои вещи и верхнюю одежду. Очень немногие студенты уходят из аудитории сразу после окончания лекции, а подавляющее большинство остается, не обращая на них внимания. Но после того, как определенный процент слушателей уходит, оставшиеся перестают возиться и начинают быстро покидать лекционный зал. Происходит в некотором роде смена фокуса. Если я угадал правильно, то что-то подобное должно произойти и в поведении роя микророботов. Кружение вихря частиц перестанет быть таким упорядоченным, от него станут отделяться и подниматься в воздух небольшие группы частиц. Только когда их отделится достаточное количество, сдвинется с места и основная масса черного облака. Я посмотрел на часы в углу монитора. -- Сколько это уже длится? -- Около двух минут. Я решил, что это еще небольшая задержка -- вряд ли рой "завис". На определенной стадии программирования модуля "Хи-Доб" мы использовали компьютер для симуляции скоординированного поведения агентов. Мы всегда перезагружали компьютер, если программа зависала, но однажды решили подождать и посмотреть, действительно ли она зависает необратимо. И оказалось, что программа может висеть довольно долго -- около двенадцати часов, после чего внезапно оживает и снова начинает работать. Вообще-то это наблюдение очень заинтересовало специалистов по нервной системе, потому что... -- Они поднимаются, -- сказал Рики. Да, облако начало подниматься над останками кролика. И я сразу понял, что моя теория ошибочна. Черное облако не рассредоточилось, не распалось на отдельные клочья. Все три роя поднялись в воздух одновременно и слаженно. Они действовали согласованно и целенаправленно. Несколько мгновений рои кружились по отдельности, а потом слились воедино. Внутри черного облака мелькнули серебристые проблески. Мертвый кролик неподвижно лежал на боку. А потом рой медленно полетел прочь от фабрики, в пустыню. И вскоре исчез за горизонтом. Рики посмотрел на меня. -- Ну, что ты об этом думаешь? -- Думаю, что от вас сбежал рой нанороботов. И какой-то идиот снабдил их автономными источниками энергии и сделал самообеспечивающимися. -- Как, по-твоему, мы сумеем вернуть этот рой обратно? -- Нет, -- сказал я. -- Судя по тому, что я видел, у вас нет ни единого шанса. Рики вздохнул и покачал головой. -- Но вы наверняка сможете от него избавиться, -- сказал я. -- Вы можете его уничтожить. -- Ты думаешь? -- Уверен. -- Правда? -- Его лицо посветлело. -- Я совершенно уверен, -- сказал я, и я действительно так думал. Я решил, что Рики переоценивает проблему, с которой они столкнулись. Он не обдумал ее как следует. Он не сделал всего, что можно было сделать. Я был уверен, что смогу очень быстро уничтожить сбежавший рой. Мне казалось, что я управлюсь с этим делом самое позднее к завтрашнему утру. Настолько я недооценивал противника. День шестой. 10:11 Впоследствии выяснилось, что в одном я все-таки не ошибся -- было крайне важно узнать, от чего именно погиб кролик. Теперь, конечно, я знал причину. И я знал, почему они напали на кролика. Но в тот, первый день в лаборатории у меня не было ни малейшего представления о том, что произошло. И я бы ни за что не догадался. Да никто и не знал, если уж на то пошло. Даже Рики. Даже Джулия... Через десять минут после того, как рой улетел, мы все собрались в техническом отсеке. Собралась вся группа, и все были напряженные и встревоженные. Они следили за мной, пока я прикреплял к поясу передатчик и надевал на голову ремешок с наушниками рации и видеокамерой, пристраивая его так, чтобы камера располагалась у меня над левым ухом. Пришлось немного повозиться, чтобы как следует наладить видеопередатчик. Рики спросил: -- Ты на самом деле собираешься выйти наружу? -- Да, -- сказал я. -- Необходимо выяснить, что случилось с кроликом. -- Я повернулся к остальным и спросил: -- Кто-нибудь хочет составить мне компанию? Никто не шелохнулся. Бобби Лембек смотрел в пол, а руки засунул в карманы. Дэвид Брукс часто-часто заморгал и отвернулся в сторону. Рики внимательно изучал свои ногти. Я встретился взглядом с Рози Кастро. Она покачала головой: -- И не надейся, Джек.. -- Почему нет, Рози? -- Ты же сам все видел. Они охотятся. -- Да? -- Именно так это и выглядело, черт возьми. -- Рози, мне казалось, я подготовил тебя лучше, -- сказал я. -- Как рои могут охотиться? -- Мы все это видели своими глазами, -- она упрямо выдвинула вперед подбородок. -- Все три роя охотились вместе. -- Но как? -- снова спросил я. Теперь Рози немного смутилась и нахмурила брови. -- О чем ты спрашиваешь? Никакого чуда тут нет. Агенты общаются между собой. Каждый из них способен генерировать электрические сигналы. -- Правильно, -- сказал я. -- А насколько мощные сигналы? -- Ну... -- она пожала плечами. -- Насколько мощные сигналы, Рози? Они не могут быть слишком мощными при размере агентов в сотую часть толщины человеческого волоса. Они никак не способны генерировать очень мощные сигналы, правильно? -- Ну да, правильно... -- А мощность электромагнитного поля снижается пропорционально квадрату радиуса, правильно? -- Этому учили всех школьников на уроках физики. По мере удаления от источника электромагнитного излучения его мощность быстро снижается -- очень быстро. Это означало, что отдельные агенты могли общаться только со своими ближайшими соседями по рою, только с теми агентами, которые находятся очень близко от них. Но никак не с другими роями на расстоянии двадцати или тридцати ярдов. Рози нахмурилась еще сильнее. Теперь все в группе хмурили брови и смущенно переглядывались. Дэвид Брукс кашлянул. -- Но что мы в таком случае видели, Джек? -- Это была иллюзия, -- твердо сказал я. -- Вы видели, как три отдельных роя действовали самостоятельно, но подумали, что их действия согласованы. А на самом деле это не так. И я почти уверен, что все остальное, что вы думаете об этих роях, тоже не соответствует действительности. Я очень многого не понимал в том, что касалось этих роев, -- и очень многому я просто не верил. Например, я не верил, что рои размножаются. Я думал, что Рики и остальные так изнервничались, что могли даже придумать это. В конце концов, из пятидесяти фунтов загрязненных отходов, которые фабрика выбросила в окружающую среду, вполне могло получиться три роя, которые я видел, и еще дюжина таких роев. Я предположил, что каждый рой состоит приблизительно из трех фунтов наночастиц. Примерно столько весит большой пчелиный рой. Меня нисколько не беспокоило, что эти рои демонстрировали целенаправленное поведение. Именно такое поведение и подразумевалось как результат низкоуровневого программирования. И я не верил, что три роя действовали скоординированно. Это было просто невозможно, из-за низкой мощности полей, которые они генерировали. Я не верил и в то, что рои обладают настолько обширной способностью к адаптации, которую приписывал им Рики. Я просмотрел слишком много демонстрационных роликов, где роботы выполняли какую-нибудь задачу, -- например, совместными усилиями передвигали ящик по комнате, -- а наблюдатели воспринимали это как разумное поведение, хотя на самом деле роботы были очень тупы, минимально запрограммированы и действовали согласованно но чистой случайности. Очень часто поведение кажется более разумным, чем есть на самом деле. (Чарли Давенпорт любит говорить, что Рики должен благодарить бога за это.) И наконец, я не очень-то верил, что рои действительно опасны. Я не думал, что трехфунтовое облако наночастиц может представлять серьезную опасность для кого-либо, даже для кролика. Я вовсе не был уверен, что кролика действительно убили. Мне вспомнилось, что кроликов считают очень нервными животными, которые могут умереть просто от испуга. Если даже это не так -- преследуя кролика, нанороботы могли забиться ему в нос и рот и перекрыть дыхательные пути, в результате чего наступила смерть от удушья. В таком случае смерть кролика была случайной, а не намеренной. Случайная смерть казалась мне более логичным объяснением ситуации. Другими словами, я считал, что Рики и остальные постоянно неверно интерпретировали то, что видели. Они просто запугали сами себя. Но, с другой стороны, я должен был признать, что несколько вопросов никак не могу объяснить. Первый вопрос -- и самый очевидный -- почему рой ускользнул из-под контроля? Первоначальный рой микрокамер был разработан таким образом, чтобы им можно было управлять с помощью радиосигналов, направленных с передатчика в сторону роя. А теперь стало очевидным, что рой не подчиняется радиокомандам. Почему -- я не понимал. Я подозревал, что дело в погрешностях, допущенных при изготовлении. Скорее всего, нанороботы в этом рое -- бракованные. Второй вопрос относился к жизнестойкости роя. Отдельные частицы крайне малы и подвержены повреждающему воздействию космического излучения, фотохимических реакций, дегидратации протеиновых компонентов и других факторов окружающей среды. В суровых условиях пустыни эти рои должны были "состариться" и погибнуть от естественных причин много дней назад. Но они не погибли. Почему? Третья проблема -- очевидная цель роя. По словам Рики, рои постоянно возвращаются к главному зданию производственного комплекса. Рики считает, что они пытаются пробраться внутрь здания. Но такая цель агентов казалась мне нерациональной. И я хотел просмотреть программный код, чтобы разобраться, в чем причина такого поведения. Если честно, я подозревал, что в коде кроется какая-то ошибка. И наконец, я хотел бы знать, почему они преследовали кролика. Дело в том, что программный модуль "Хи-Доб" не превращает агенты в настоящих хищников. В нем просто используется модель поведения хищника -- для того, чтобы агенты не отвлекались от поставленной цели. Каким-то образом эта установка изменилась, и создается впечатление, будто рои теперь в самом деле охотятся. Это тоже, скорее всего, произошло из-за ошибки в программном коде. В моем представлении все эти неясности сводились к одному простому вопросу -- от чего погиб кролик? Я не думал, что кролика убили. Я предполагал, что гибель кролика произошла случайно, а не в результате целенаправленных действий роя. Но мы должны были это выяснить. Я поправил ремешок на голове с очками от солнца, наушником рации и видеокамерой, взял пластиковый пакет для тушки кролика и повернулся к остальным. -- Кто-нибудь идет со мной? Повисло неловкое молчание. Рики спросил: -- А пакет тебе зачем? -- Чтобы принести кролика сюда. -- Ни в коем случае! Даже не думай, -- сказал Рики. -- Ты можешь выйти наружу -- хрен с тобой, в конце концов, это твое личное дело. Но ты не притащишь сюда кролика. -- Ты, наверное, шутишь? -- Не шучу, Джек. У нас здесь условия шестого уровня чистоты. Этот кролик грязный. Его нельзя сюда нести. -- Хорошо. Тогда я отнесу его в лабораторию Мае, и... -- Нет, Джек. Извини. Кролик не попадет дальше первого воздушного шлюза. Я посмотрел на остальных. Все кивали головами, соглашаясь с Рики. -- Ну ладно. Значит, я исследую его там, снаружи. -- Ты в самом деле собираешься идти наружу? -- Почему нет? -- я посмотрел на них, на каждого по очереди. -- Вот что я вам хочу сказать, ребята. По-моему, у вас тут шарики за ролики заехали. Это облако не опасно. И -- да, я собираюсь выйти наружу. -- Я повернулся к Мае. -- У тебя есть какой-нибудь набор для вскрытия, чтобы... -- Я пойду с тобой, -- тихо сказала она. -- Хорошо. Спасибо, -- признаться, я удивился, что Мае первой приняла мою точку зрения в этой ситуации. Но, как полевой биолог-исследователь, она лучше других могла оценить опасности дикой природы. В любом случае ее решение как будто немного уменьшило напряженность в комнате. Все остальные заметно расслабились. Мае вышла, чтобы захватить инструменты для вскрытия и кое-какое лабораторное оборудование. И тут зазвонил телефон. Винс поднял трубку, потом повернулся ко мне: -- Ты знаешь доктора Эллен Форман? -- Да, это моя сестра. -- Это она звонит, -- Винс передал мне трубку и отошел в сторону. Я внезапно разволновался и посмотрел на часы. Было уже одиннадцать утра, время утреннего сна Аманды. Малышка сейчас должна была спать в своей кроватке. Потом я вспомнил, что обещал Эллен позвонить в одиннадцать, чтобы узнать, как дела, как она там справляется. Я сказал: -- Эллен? Привет! Как ты там? Все в порядке? -- Все нормально, -- долгий, долгий вздох. -- Да уж, нормально... Не представляю, как ты сам со всем этим справлялся. -- Устала? -- Кажется, я еще никогда в жизни так не уставала. -- Дети нормально доехали в школу? Снова вздох. -- Да. В машине Эрик стукнул Николь по спине, а она ударила его по уху. -- Надо было сразу прекратить это, как только они начали, Эллен. -- Ну, я учусь понемногу, -- устало проговорила она. -- А малышка? Как ее сыпь? -- Лучше. Я мазала ее мазью. -- Двигается нормально? -- Конечно. Для ее возраста у нее прекрасная координация. Есть какие-нибудь проблемы, о которых мне нужно знать? -- Нет-нет, -- сказал я и, отвернувшись от ребят, спросил, понизив голос: -- Как она какает? Чарли Давенпорт у меня за спиной фыркнул. -- Обильно, -- сказала Эллен. -- Сейчас она спит. Я ненадолго выводила ее в парк. Она заснула хорошо. В целом в доме все нормально. Только на водонагревателе потек клапан, но скоро придет сантехник и все наладит. -- Хорошо... Слушай, Эллен, у нас здесь кое-что происходит... -- Джек, Джулия звонила из больницы пару минут назад. Хотела с тобой поговорить. -- А... -- Когда я сказала, что ты уехал в Неваду, она очень встревожилась. -- Правда? -- Она сказала, что ты ничего не понимаешь. И только сделаешь все еще хуже. Что-то вроде этого. Наверное, ты лучше позвони ей сам. Мне показалось, она очень взволнована. -- Хорошо, я позвоню. -- Как у тебя там дела? Ты вернешься вечером? -- Сегодня нет, -- ответил я. -- Наверное, приеду завтра утром. Эллен, мне нужно идти... -- Позвони детям после обеда, если сможешь. Им будет приятно тебя услышать. Тетя Эллен -- это хорошо, но папочку она не заменит. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. -- Хорошо. Вы ужинаете в шесть? -- Примерно. Я сказал, что постараюсь позвонить, и положил трубку. Мы с Мае стояли возле двойной стеклянной перегородки, у самого выхода из здания. За стеклом я видел массивную стальную дверь противопожарной конструкции, открывавшую путь наружу. Рики стоял рядом с нами, мрачный и нервный, и смотрел, как мы готовимся к экспедиции. -- Ты уверен, что это необходимо? Выходить наружу? -- Крайне необходимо. -- Почему бы вам с Мае не подождать до ночи и только тогда выйти? -- Потому что к тому времени кролика там уже не будет, -- сказал я. -- Ночью его утащат койоты или ястребы. -- Ну не знаю, -- сказал Рики. -- Мы ни разу не видели в округе ни одного койота. -- Черт! За то время, пока мы тут препираемся, можно было запросто сходить туда и вернуться, -- сказал я и включил рацию. -- Увидимся, Рики. Я прошел за стеклянную дверь в воздушный шлюз. Дверь с шипением закрылась за мной. Вентиляторы включились ненадолго, в непривычной последовательности, а потом дальняя стеклянная перегородка отъехала в сторону. Я пошел к стальной двери. Оглянувшись, я увидел, как Мае заходит в шлюзовую камеру. Я чуть приоткрыл стальную дверь. Резкий, слепящий солнечный свет прочертил на полу сияющую полосу. В лицо мне ударил горячий воздух пустыни. Рики сказал по интеркому: -- Удачи вам, ребята. Я задержал дыхание, открыл дверь пошире и вышел наружу. Ветра не было, стояла удушающая полуденная жара. Где-то чирикала птица, и больше не было слышно ни звука. Я стоял у двери и щурил глаза от слепящего солнца. По спине у меня пробежал холодок. Я сделал глубокий вдох. Я был уверен, что рои не опасны. Но теперь, когда я оказался снаружи, мои теоретические выкладки словно утратили силу. Наверное, я поддался настроению Рики, потому что сейчас мне было явно не по себе. Отсюда, снаружи, мне показалось, что тушка кролика лежит гораздо дальше, чем я думал. Она была примерно в пятидесяти ярдах от двери, а это половина длины футбольного поля. Пустыня вокруг казалась голой и безжизненной. Я огляделся по сторонам, выискивая на горизонте черные вихри, но не обнаружил ничего подозрительного. Бронированная дверь у меня за спиной открылась, и Мае сказала: -- Я готова, Джек. -- Тогда пошли. Мы пошли к тушке кролика. Песок шуршал у нас под ногами. Мы начали удаляться от здания. Я почти сразу вспотел, сердце забилось чаще. Я заставлял себя дышать медленно и глубоко, стараясь не волноваться. Солнце немилосердно обжигало лицо. Я понимал, что позволил Рики себя запугать, но, похоже, ничего не мог с этим поделать. Я все время поглядывал на горизонт. Мае держалась в паре шагов позади меня. Я спросил: -- Ну как ты там? -- Буду рада, когда все закончится. Мы шли через поле желтых кактусов чолла, высотой нам по колено. Их колючки блестели на солнце. То тут, то там попадались большие бочковидные кактусы, похожие на толстые зеленые пальцы, торчащие кверху из песка. Под кактусами чолла по земле молча прыгали какие-то маленькие птички. Когда мы приблизились, они вспорхнули в воздух и отлетели на сотню ярдов. Наконец мы дошли до кролика. Над тушкой кружилось жужжащее черное облако. Я остановился, потрясенный. -- Это просто мухи, -- сказала Мае. Она прошла вперед и присела возле кролика, не обращая внимания на мух. Мае надела резиновые перчатки и протянула другую пару мне. Потом она расстелила на земле кусок полиэтиленовой пленки и прижала его с четырех сторон камнями, расстегнула сумку с инструментами для вскрытия и положила ее рядом. Стальные инструменты блестели на солнце -- пинцеты, скальпели, несколько видов ножниц. Еще Мае выложила рядком шприц и несколько пробирок с резиновыми пробками для взятия образцов тканей. Она двигалась быстро и уверенно. Ей уже приходилось выполнять такую работу. Я присел на корточки рядом с Мае. Трупный запах еще не ощущался. При внешнем осмотре я не заметил никаких признаков, указывающих на причину смерти. Выпученный глаз кролика был розовым и имел вполне здоровый вид. Мае спросила: -- Бобби? Ты меня записываешь? Я услышал в наушнике, как Бобби Лембек попросил: -- Опусти камеру пониже. Мае поправила камеру, закрепленную у нее на очках от солнца. -- Еще немножко... Еще немножко... Вот, так нормально. Достаточно. -- Хорошо, -- сказала Мае. Она повертела тушку кролика в руках, осматривая ее со всех сторон, и начала быстро диктовать: -- При внешнем осмотре животное выглядит совершенно нормально. Нет никаких признаков аномалий развития или заболеваний, мех густой и с виду здоровый. Носовые ходы кажутся частично или полностью блокированными. Я заметила некоторое количество фекальных масс, выделившихся из ануса, но, полагаю, это нормальная дефекация, произошедшая во время смерти. Мае уложила тушку спинкой вниз и развела в стороны передние лапы кролика. -- Мне нужна твоя помощь, Джек. Она хотела, чтобы я подержал лапы в таком положении. Тушка была еще теплая, трупное окоченение еще не началось. Мае взяла скальпель, одним быстрым движением сделала срединный разрез и вскрыла брюшную полость кролика. Открылась красная щель, потекла кровь. Я увидел беловатые ребра и розовые внутренности. Делая разрез, Мае не переставала говорить -- она описывала внешний вид тканей, их цвет и консистенцию. Мне она сказала: "Подержи здесь". Я передвинул руку пониже и отвел в сторону скользкие внутренности. Точным движением скальпеля Мае вскрыла желудок. Оттуда вытекла грязноватая зеленая жидкость, смешанная с каким-то кашицеобразным веществом -- скорее всего, это была недопереваренная клетчатка. Внутренняя поверхность стенки желудка показалась мне слишком шероховатой, но Мае сказала, что это нормально. Она привычным движением провела пальцем вдоль стенок желудка, потом остановилась. -- Хм-м-м... Посмотри-ка сюда. -- Что там? -- спросил я. -- Вот, смотри, -- она показала. В нескольких местах на стенке желудка виднелись участки покраснения, которые слегка кровоточили, как будто их растерли до крови. -- Это ненормально, -- сказала Мае. -- Это патология. -- Она взяла увеличительное стекло и рассмотрела необычные участки внимательнее, потом продиктовала: -- Я наблюдаю темные участки приблизительно от четырех до восьми миллиметров в диаметре, которые, как я полагаю, являются скоплениями наночастиц в слизистой оболочке желудка. Каждое из этих скоплений сопровождается умеренным кровотечением из стенки желудка. -- У него в желудке наночастицы? -- переспросил я. -- Но каким образом они там оказались? Кролик их съел? Или непроизвольно проглотил? -- Вряд ли. Я склонна предположить, что они проникли в желудок самостоятельно, активно. Я нахмурился. -- Ты хочешь сказать, что они проползли вниз по... -- По пищеводу. Да. По крайней мере, я так думаю. -- Но почему они это сделали? -- Я не знаю. Разговаривая со мной, Мае продолжала делать вскрытие. Она взяла ножницы и разрезала грудину снизу вверх, потом развела ребра в стороны, открывая грудную клетку. -- Подержи здесь. . Я придержал ребра так, как показала Мае. Края костей были острые. Другой рукой я удерживал задние ноги кролика разведенными в стороны. Мае работала между моими руками. -- Легкие ярко-розового цвета, плотные, имеют здоровый вид. Мае разрезала одно легкое скальпелем, потом еще раз и еще. Наконец она обнажила бронхиальное дерево и вскрыла один из крупных бронхов. Внутренняя поверхность бронха была очень черной. -- В бронхах обнаружена массивная инвазия наночастиц, наступившая вследствие ингаляции элементов роя, -- продиктовала Мае. -- Ты снял это, Бобби? -- Все снял. Видеоразрешение отличное. Мае продолжила разрез выше. -- Следуя вверх по бронхиальному дереву к трахее и гортани... Она делала все новые и новые разрезы -- вдоль гортани, потом от носа назад, через щеку, потом вскрыла рот... Мне пришлось даже отвернуться на мгновение. Но Мае продолжала спокойно диктовать: -- Я наблюдаю массивную инфильтрацию носовых ходов и гортани. Предположительно, это вызвало частичную или полную закупорку дыхательных путей, которая, в свою очередь, могла стать причиной смерти. Я снова посмотрел на кролика. -- Что? Голову кролика теперь невозможно было узнать. Мае отделила нижнюю челюсть и рассматривала горло кролика. -- Посмотри сам, -- предложила она. -- Похоже, плотные скопления частиц перекрыли гортань и, вероятно, вызвали нечто вроде аллергической реакции, или... Тут вмешался Рики: -- Слушайте, ребята, долго вы еще собираетесь там возиться? -- Столько, сколько потребуется, -- сказал я и повернулся к Мае: -- Какая аллергическая реакция? -- Ну посмотри на вот этот участок ткани -- видишь, какой он отечный и серый? Следовательно, можно предположить... -- Вы понимаете, что вы торчите там уже четыре минуты? -- снова влез Рики. -- Мы здесь только потому, что не можем принести кролика внутрь, -- сказал я. -- Да, не можете. Мае покачала головой и сказала: -- Рики, ты сейчас только мешаешь... Бобби попросил: -- Не верти головой, Мае. В камере все прыгает туда-сюда. -- Извини. Но я заметил, как Мае подняла голову, как будто посмотрела на горизонт, а сама в это время открыла пробирку, сунула туда кусочек слизистой оболочки кроличьего желудка, закрыла пробирку резиновой пробкой и положила себе в карман. И только потом снова посмотрела вниз. Никто из тех, кто смотрит видеозапись, не видел, что она сделала. Мае сказала: -- Хорошо, а теперь мы возьмем образцы крови. -- Вы можете взять только кровь -- и ничего больше, -- предупредил Рики. -- Да, Рики. Мы знаем. Мае взяла шприц, ввела иглу в артерию, набрала крови для образца, слила ее в пробирку, одной рукой сменила иглу и взяла другой образец крови из вены. Ее движения ни на миг не замедлились. Я сказал: -- Тебе как будто уже приходилось это делать раньше. -- Это пустяки. В Сычуане мы всегда работали во время страшных снегопадов, когда ты не видишь, что делаешь, руки замерзают, туша животного промерзла насквозь, так что в нее даже иглу не воткнешь... -- Она отложила пробирку с кровью в сторону. -- А теперь мы возьмем несколько культур на посев, и все... -- Мае поискала что-то в своей сумке и сказала: -- Вот незадача... -- Что такое? -- спросил я. -- Я не захватила тампоны для взятия культур. -- Но внутри они у тебя есть? -- Да, конечно. Я сказал: -- Рики, ты нигде не видишь тампонов для взятия культур? -- Вижу. Вот они, возле воздушного шлюза. -- Не хочешь принести их нам? -- Да вы что, ребята! -- Рики натянуто рассмеялся. -- Я ни под каким видом не выйду наружу днем. Если они вам нужны -- идите и берите. Мае сказала мне: -- Хочешь сходить? -- Нет, -- я удерживал вскрытую тушку кролика и не хотел потом начинать все заново. -- Я подожду здесь. Иди ты. -- Хорошо, -- Мае встала. -- Постарайся отгонять мух, чтобы не было лишнего загрязнения. Я скоро вернусь, -- и она легкой трусцой побежала к двери. Я слышал, как затихли ее шаги, потом лязгнула металлическая дверь, закрываясь за Мае. Потом стало тихо. Привлеченные вскрытой тушкой кролика мухи роились у меня над головой, пытались облепить вытащенные внутренности. Я отпустил задние ноги кролика и помахал рукой, чтобы отогнать мух. Я был так занят, разгоняя мух, что даже не волновался из-за того, что я здесь один. Время от времени я поглядывал на горизонт, но ни разу ничего не увидел. Отгоняя мух, я случайно взъерошил мех кролика, и заметил, что кожа под мехом ярко-красного цвета. Ярко-красная, как при сильном солнечном ожоге. От одного только вида этой красноты я вздрогнул. -- Бобби! -- сказал я в микрофон. В наушнике затрещало, потом раздался голос Бобби: -- Да, Джек. -- Ты видишь кролика? -- Да, Джек. -- Видишь, какая красная у него кожа? Ты записываешь это? -- Э-э... Погоди минутку. Я услышал негромкое жужжание у левого виска -- Бобби настраивал увеличение камеры через пульт дистанционного управления. Потом жужжание прекратилось. Я сказал: -- Ты видишь это? Через мою камеру? Бобби не ответил. -- Бобби! Я услышал какой-то шепот, непонятное бормотание. Но, возможно, это был просто треск статических помех. -- Бобби, ты там? Тишина. Потом я услышал дыхание. -- Джек! -- теперь со мной говорил Дэвид Брукс. -- Тебе лучше вернуться внутрь. -- Но Мае еще не пришла. Где она? -- Мае внутри. -- Я должен ее подождать, она собиралась взять образцы культур... -- Нет. Возвращайся сейчас же, Джек. Я отпустил кролика, поднялся на ноги и огляделся. -- Я ничего не вижу. -- Они с другой стороны здания, Джек. Его голос звучал спокойно, но у меня мороз пробежал по коже. -- Да?.. -- Возвращайся внутрь, Джек. Я наклонился, поднял пробирки с образцами и сумку с инструментами для вскрытия, лежавшие возле тушки кролика. Черная кожа сумки сильно нагрелась на солнце. -- Джек! -- Минутку... -- Джек. Перестань там возиться. Я пошел обратно к стальной двери. Под ногами шуршал песок. Я не видел ничего подозрительного. Зато кое-что услышал. Я услышал необычный низкий звук, похожий на барабанную дробь. Сперва я подумал, что это работают какие-то механизмы, но звук то нарастал, то затихал, пульсируя, как биение сердца. Некоторые удары были громче остальных и сопровождались каким-то шипением, образуя невероятную, причудливую мелодию, -- я никогда не слышал ничего подобного. Потом, обдумывая случившееся, я понял, что больше всего меня напугал именно звук. Я пошел быстрее. И спросил: -- Где они? -- Приближаются. -- Где? -- Джек... Ты бы лучше побежал. -- Что? -- Беги! Я по-прежнему ничего не видел, но звук стал заметно громче. Я побежал легкой трусцой. Звук был такой низкой частоты, что я чувствовал его вибрации всем своим телом. Но я и слышал его тоже. Барабанная дробь в прерывистом, рваном ритме. -- Беги, Джек! Я мысленно выругался. И побежал. Из-за угла здания появился первый рой, кружась и сверкая серебром. Шипение и вибрация определенно исходили от черного облака. Оно направилось ко мне, скользя вдоль стены здания. Я понял, что облако доберется до двери гораздо раньше, чем я. Я огляделся и увидел, как из-за другого угла здания вылетает второй рой. И он тоже направился ко мне. В наушнике затрещало. Я услышал голос Дэвида Брукса: -- Джек, ты не успеешь. -- Я вижу. Первый рой уже добрался до двери и завис перед ней, перекрывая мне путь. Я остановился, не зная, что делать. Рядом со мной на земле валялась палка, довольно большая, фута четыре в длину. Я подобрал палку и покрутил ее в руке. Рой пульсировал, но не отдалялся от двери. Второй рой летел ко мне. Я решил, что пришло время устроить диверсию. Я хорошо знал программу "Хи-Доб". Я знал, что рои запрограммированы на преследование движущихся объектов, если объекты будут от них убегать. Что бы подсунуть им в качестве такого объекта?.. Я размахнулся и подбросил черную сумку с инструментами высоко в воздух, в направлении ко второму рою. Сумка упала и покатилась по песку. Второй рой сразу же повернул и полетел к сумке. В то же самое мгновение первый рой отлетел от двери и тоже направился к сумке -- совсем как собака, которая бросается за мячиком. Глядя, как рой улетает с моего пути, я почувствовал облегчение. В конце концов, это всего лишь запрограммированный рой нанороботов. Я подумал: "Это просто детская игра". И бросился к двери. Это была ошибка. Потому что, очевидно, мои быстрые движения привлекли внимание роя -- он немедленно остановился и сразу же вернулся обратно к двери, преграждая мне путь. Там он и завис, кружась на месте. В черном облаке сверкали серебристые отблески -- словно лезвия, которые поблескивали на солнце. Они перекрыли мне путь. Я не сразу осознал, что это означает. Мои движения не привлекли внимания роя и не заставили рой преследовать меня. Рой вообще меня не преследовал. Вместо этого он перекрыл мне путь к отступлению. Рой предугадывал мои действия. Значит, дело не в программе. Рой изобрел новую модель поведения, соответствующую ситуации. Вместо того чтобы преследовать меня, он поджидает меня в засаде. Это выходило за пределы программы, заложенной в наночастицы, -- это было на порядок более сложное поведение. Я не понимал, как такое могло произойти. Наверное, каким-то случайным образом возможности роя усилились. Потому что каждая отдельная частица обладала очень ограниченной памятью. Разумность роя была ограничена до необходимых пределов. Не может быть, чтобы его было так уж трудно перехитрить. Я попытался уклониться вправо, потом влево. Облако сразу же начинало двигаться за мной, но только на мгновение. Потом оно снова возвращалось к двери. Как будто знало, что моя настоящая цель -- это дверь, и если оно останется там, то обязательно меня настигнет. Это было слишком разумное поведение. Наверное, они добавили в наночастицы еще какие-то дополнительные программы, о которых мне не сказали. Я произнес в микрофон: -- Что за чертовщину вы сотворили с этими штуками, ребята? -- Оно не даст тебе пройти, Джек, -- сказал Дэвид. Услышав, что он говорит, я разозлился. -- Ты так думаешь? Посмотрим! Потому что мой следующий шаг был очевиден. На таком близком расстоянии от земли структура роя нанороботов была очень уязвима. В сущности, это всего лишь облако частиц размером не больше пылинки. Если я развею это облако и тем самым нарушу структуру роя, то частицам придется заново реорганизовываться, точно так же как стае птиц в воздухе, разлетевшейся после выстрела. Реорганизация займет по меньшей мере несколько секунд. За это время я успею проскочить за дверь. Но как их разогнать? Я покрутил палкой, которую все еще держал в руке. Нет, этого явно недостаточно. Мне нужно было что-то другое, с большей плоской поверхностью -- что-то вроде лопатки или пальмовой ветви, чтобы создать сильный поток воздуха... Я напряженно думал. Мне нужно было что-нибудь. Хоть что-нибудь... Второй рой начал подбираться ко мне сзади. Он приближался по сложной зигзагообразной траектории, чтобы пресечь любую попытку к бегству, которую я мог предпринять. Я наблюдал за роем с ужасом и восхищением. Такое поведение тоже никогда не закладывалось ни в какие программы. Это было самопроизвольное, обусловленное поведение -- и его цель была более чем очевидна. Рой подкрадывался ко мне. Пульсирующий звук становился все громче по мере того, как рой подлетал ближе. "Я должен рассеять облако", -- подумал я. Я завертел головой, осматриваясь по сторонам. Нигде не было видно ничего подходящего. Ближайшие кусты можжевельника росли слишком далеко. Кактусы чолла слишком хрупкие. Я подумал: "Конечно, откуда тут взяться чему-то подходящему -- это же гребаная пустыня!" Я осмотрел наружную стену здания в надежде, что кто-нибудь случайно оставил снаружи какой-нибудь инструмент, например лопату... Ничего. Совсем ничего. Я стою здесь, посреди пустыни, в одной рубашке, и вокруг нет никого, кто помог бы мне... Ну конечно же! В наушнике затрещало. -- Послушай, Джек... Но я больше ничего не слышал. Когда я стаскивал рубашку через голову, ремешок с наушником и камерой слетел и упал на землю. А потом я схватил рубашку и завертел ею в воздухе. И, заорав, как баньши, бросился на рой, который поджидал меня у двери. Рой вибрировал, издавая низкий звук, похожий на барабанную дробь. Когда я побежал к рою, облако наночастиц слегка распласталось. А потом я оказался внутри этого облака, в окружении наночастиц. Меня окутал странный полумрак, как будто я попал в пылевую бурю. Я ничего не видел -- не видел даже двери. Я протянул свободную руку, надеясь найти дверную ручку на ощупь. Запорошенные наночастицами глаза сразу заболели, но я изо всех сил размахивал рубашкой, и вскоре полумрак начал рассеиваться. Я разогнал рой, расшвырял наночастицы в разные стороны. Зрение прояснилось, и дышал я все еще нормально, хотя в горле сильно пересохло и болезненно запершило. Я чувствовал тысячи крошечных уколов по всему телу, но они были почти безболезненные. Наконец я увидел перед собой дверь. Ручка двери была слева от меня. Я не переставал размахивать рубашкой, и облако наночастиц вдруг отлетело в сторону, как будто для того, чтобы оказаться подальше от моей рубашки. В это мгновение я проскользнул в дверь и захлопнул ее за собой. Внезапно оказавшись в темноте, я заморгал. Почти ничего не было видно. Я решил, что глаза должны привыкнуть к полумраку после слепящего солнца, и немного подождал. Но зрение не улучшилось. Наоборот, стало только хуже. Я смутно различал только двойную стеклянную перегородку впереди. Мелкие уколы на теле горели и зудели. В горле совсем пересохло, стало трудно дышать. Я захрипел и закашлялся. В глазах помутилось. Закружилась голова. За стеклянными перегородками стояли Рики и Мае и смотрели на меня. Я услышал, как Рики кричит: -- Иди же, Джек! Скорее! Глаза болели, словно их жгло огнем. Голова кружилась все сильнее. Мне пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. Горло начало опухать. Я дышал с трудом. Задыхаясь, я ждал, когда откроется стеклянная дверь. Но она не открывалась. Я тупо смотрел на воздушный шлюз. -- Ты должен стать напротив двери, Джек! Становись! Мир вокруг меня как будто замедлился. Я внезапно ослабел. Тело стало непослушным и вялым. Жжение в глазах и на коже усилилось. В комнате словно потемнело. Я не был уверен, что смогу самостоятельно встать напротив двери. -- Становись! Джек! Не знаю, как мне это удалось, но я отстранился от стены и шагнул к воздушному шлюзу. Стеклянная перегородка с негромким шипением ушла в стену. -- Иди же, Джек! Давай! Перед глазами у меня поплыли цветные пятна. Голова кружилась, меня подташнивало. Спотыкаясь и едва переставляя ноги, я шагнул внутрь воздушного шлюза и уперся во вторую перегородку. С каждой секундой дышать было все труднее. Я понял, что скоро наступит удушье. Снаружи здания снова послышалось низкое ритмичное гудение. Я медленно повернулся и посмотрел назад. Стеклянная перегородка закрылась. Я посмотрел вниз, на себя, но почти ничего не увидел. Моя кожа казалась черной от налипшей на нее пыли. Все тело болело. Рубашка тоже почернела от пыли. Сверху хлынули струи холодного раствора, и я закрыл, глаза. Потом раздалось громкое гудение -- заработали вентиляторы. Я видел, как потоки воздуха уносят пыль с моей рубашки. Зрение постепенно прояснилось, но я по-прежнему не мог дышать. Рубашка выскользнула у меня из пальцев и упала, распластавшись на решетке у моих ног. Я наклонился, чтобы поднять ее. Я весь дрожал, колени подгибались от слабости. Я слышал только гул вентиляторов. Меня затошнило. Колени подогнулись, и я привалился к стене. Я посмотрел на Рики и Мае за второй стеклянной дверью. Они были как будто где-то далеко-далеко. Пока я смотрел, они все отдалялись и отдалялись. Вскоре они оказались где-то совсем далеко, и я перестал о них думать. Я понял, что умираю. Я закрыл глаза и рухнул на пол. Гул вентиляторов затих вдали, и наступила холодная, абсолютная тишина. День шестой. 11:12 -- Не двигайся. По моим венам текло что-то очень холодное. Я задрожал. -- Джек, не двигайся. Хотя бы пару секунд, хорошо? Что-то холодное, какая-то холодная жидкость потекла по моей руке. Я открыл глаза. Прямо у меня над головой горел свет -- ослепительно яркий, слегка зеленоватый. Я поморщился. У меня болело все тело. Я чувствовал себя так, как будто меня жестоко избили. Я лежал навзничь на черной кушетке в биологической лаборатории Мае. Прищурив глаза от яркого света, я увидел рядом Мае, склонившуюся над моей левой рукой. Она вводила что-то через аппарат для внутривенных вливаний, закрепленный в моей локтевой вене. -- Что случилось? -- Джек, прошу тебя, не шевелись. Я делала это только на лабораторных животных. -- Очень обнадеживает, -- я приподнял голову и посмотрел, что она делает. В висках запульсировала боль. Я застонал и снова лег. Мае спросила: -- Плохо себя чувствуешь? -- Ужасно. -- Не удивительно. Мне пришлось три раза делать инъекции. -- Из-за чего? -- У тебя был анафилактический шок, Джек. Массивная аллергическая реакция. Ты едва не задохнулся. -- Аллергическая реакция... -- повторил я. -- Значит, вот что это было? -- Да, и очень сильная. -- Это из-за роя? Поколебавшись мгновение, Мае ответила: -- Конечно. -- Но разве наночастицы могут вызвать такую аллергическую реакцию? -- Как мы видим, могут... -- Но ты так не думаешь, правда? -- сказал я. -- Нет, не думаю. Я думаю, что сами по себе наночастицы аллергенно инертны. Я думаю, аллергию у тебя вызвал коли-токсин. -- Коли-токсин... Головная боль накатывала волнами. Я задержал дыхание, выжидая, когда боль ослабеет. Потом я попытался осмыслить то, что сказала Мае. Голова болела, мысли ворочались очень медленно. Коли-токсин. -- Да. -- Бактериальный токсин? Токсин кишечной палочки? Ты это имеешь в виду? -- Да. Скорее всего, это протеолитический токсин. -- И откуда взялся этот токсин? -- Из роя, -- ответила Мае. Это вообще не имело никакого смысла. Судя по тому, что сказал Рики, бактерии -- кишечная палочка -- использовались только для того, чтобы производить составляющие части молекул. -- Но в рое не должно быть самих бактерий, -- сказал я. -- Я не знаю, Джек. Но думаю, они вполне могут там быть. Почему она говорит так неуверенно? На Мае это не похоже. Обычно она излагала свое мнение четко и определенно. -- Ну, кто-нибудь да знает, -- сказал я. -- Ведь эти нанороботы сконструированы. Бактерии либо были заложены в конструкцию, либо нет. Я услышал, как Мае вздохнула -- так, как будто я что-то недопонимал. Но что я недопонимаю? Я спросил: -- Вы собрали частицы, которые сдуло в воздушном шлюзе? Взяли образцы частиц из шлюза? -- Нет. Вся пыль из воздушных шлюзов сжигается. -- Это что, такая... -- Это заложено в систему, Джек. Как мера безопасности. Мы не можем ее обойти. -- Понятно... -- На этот раз настала моя очередь вздыхать. Значит, у нас нет ни одного образца агентов из роя для исследования. Я собрался встать, но Мае положила руку мне на плечо и удержала. -- Поднимайся очень медленно, Джек. Она была права -- потому что, когда я сел на кушетке, голова у меня заболела еще сильнее. Я свесил ноги на пол. -- Долго я был без сознания? -- Двенадцать минут. -- Я чувствую себя так, будто меня избили... Ребра болели при каждом вдохе. -- У тебя было очень затрудненное дыхание. -- Мне и сейчас трудно дышать. Я взял бумажную салфетку и высморкался. На салфетку вышло много черной слизи, смешанной с пылью из пустыни и кровью. Чтобы прочистить нос, мне пришлось высморкаться четыре или пять раз. Я скомкал салфетку и хотел бросить ее в мусорную корзину. Мае протянула руку и сказала: -- Дай это мне, Джек. -- Да нет, все нормально... -- Дай, Джек. Она забрала у меня салфетку, положила в маленький пластиковый пакетик и запечатала. Только тогда я осознал, насколько медленно сейчас соображаю. Ну конечно же -- на салфетке были те самые наночастицы из роя, которые я хотел изучить. Я закрыл глаза и стал дышать медленно и глубоко, ожидая, пока головная боль немного успокоится. Когда я снова открыл глаза, свет в комнате показался мне уже не настолько ярким. Теперь он был почти нормальным. -- Кстати, тебе звонила Джулия, -- сказала Мае. -- Она просила передать, чтобы ты ей пока не звонил -- она не сможет подойти к телефону из-за каких-то обследований. Но она хотела с тобой поговорить. Я только вздохнул. Мае положила пакетик с салфеткой в металлическую коробочку и плотно завинтила крышку. -- Мае, если в рое есть бактерии, мы можем узнать это прямо сейчас, если рассмотрим частицы. Почему бы нам это не сделать? -- Сейчас я не могу. Но я сделаю это, как только освобожусь. У нас небольшие проблемы с блоком ферментации, и микроскопы сейчас заняты. -- Что за проблемы? -- Я пока точно не знаю. Но в одном из чанов резко упала скорость роста бактерий, -- она покачала головой. -- Вряд ли это что-нибудь серьезное. Такое случается постоянно. Ведь производственный процесс -- невероятно тонкое дело, Джек. Поддерживать его, чтобы все нормально работало, -- это все равно что жонглировать одновременно сотней шаров. Руки постоянно заняты. Я кивнул. Однако я начал подозревать, что Мае не стала сразу искать бактерии в содержимом салфетки по другой причине. Она и без того знала, что они там есть. Наверное, Мае просто считает, что рассказывать мне об этом -- не ее дело. И если я угадал правильно, она никогда мне ничего не расскажет. -- Мае... -- сказал я. -- Кто-то должен рассказать мне, что у вас здесь происходит на самом деле. Не Рики. Я хочу, чтобы кто-нибудь рассказал мне все как есть. -- Ты прав, -- откликнулась Мае. -- По-моему, это очень хорошая идея. Вот поэтому я и оказался перед монитором компьютера в одной из здешних маленьких комнаток. Рядом со мной сидел инженер-проектировщик, Дэвид Брукс. Во время разговора Дэвид постоянно поправлял что-нибудь в своей одежде. Он разгладил галстук, расправил манжеты рубашки, одернул воротник, подтянул повыше брюки, чтобы не вытягивались колени. Положил ногу на ногу, подтянул носок, потом занялся вторым носком. Провел ладонью по плечам, стряхивая воображаемую пыль. Потом все началось по новой. Конечно, он делал все это несознательно, непроизвольно, и при такой головной боли это могло бы меня раздражать. Но я не обращал внимания на его манипуляции. Потому что с каждой новой порцией информации, которую выдавал мне Дэвид, голова у меня болела все сильнее и сильнее. В отличие от Рики, у Дэвида был очень упорядоченный, хорошо организованный ум, и он рассказывал мне все, с самого начала. "Ксимос" заключил контракт на изготовление роя микророботов, которые будут работать как камера для наблюдения с воздуха. Микрокамеры были успешно изготовлены и хорошо показали себя на испытаниях внутри помещения. Но когда их испытали на открытом воздухе, оказалось, что камеры недостаточно мобильны. Сильный ветер легко развеивал рой микророботов во время испытаний. Это было шесть недель назад. -- Вы испытывали другие рои после этого? -- спросил я. -- Да, много раз. Испытания длились еще четыре недели или около того. -- И ни один рой не работал? -- Да. Ни один не работал. -- Значит, все эти исходные рои исчезли -- их унесло ветром? -- Да. -- Следовательно, те сбежавшие рои, которые мы наблюдаем сейчас, не имеют ничего общего с исходными испытательными роями? -- Да. -- Они появились в результате выброса загрязненных отходов... Дэвид быстро заморгал. -- О каких загрязнениях ты говоришь? -- О двадцати пяти килограммах загрязнений, выдутых наружу через вентилятор, на котором не были установлены фильтры... -- Кто тебе сказал про двадцать пять килограммов? -- Рики. -- Нет, Джек, нет, -- сказал Дэвид. -- Мы выбрасывали отходы много дней. Наверное, там было пятьсот или шестьсот килограммов загрязнений -- бактерий, молекул, ассемблеров... Значит, Рики снова сильно приукрасил истинное положение дел. Но я не понимал, почему он решил обмануть меня в этом. В конце концов, это ведь была всего лишь случайная ошибка. Причем ошибка подрядчика -- по словам Рики. -- Хорошо, -- сказал я. -- И когда вы впервые заметили дикий рой из пустыни? -- Две недели назад, -- ответил Дэвид, кивая и разглаживая свой галстук. Он объяснил, что вначале рой был настолько дезорганизован, что при первом его появлении они решили, будто это просто скопление каких-нибудь пустынных насекомых -- мошек или москитов. -- Облако полетало какое-то время вокруг здания лаборатории, а потом исчезло. Мы сочли, что это просто случайность. Через пару дней рой появился снова, и на этот раз он был организован лучше. -- В нем отчетливо наблюдалось роение -- такие же круговые и волнообразные перемещения, как и внутри облака, которое ты видел. Тогда нам стало ясно, что это не москиты, а наши нанороботы. -- А что было потом? -- Облако кружилось по пустыне вокруг здания фабрики, как и раньше. Оно прилетало и улетало. Следующие несколько дней мы пытались управлять им с помощью радиосигналов, но ни разу ничего не получилось. А потом -- примерно через неделю после этого -- мы вдруг обнаружили, что ни одна машина не заводится... -- Дэвид помолчал. -- Я пошел посмотреть, в чем там дело, и выяснил, что все бортовые компьютеры вышли из строя. Сейчас все автомобили делают со встроенными микропроцессорами. Они контролируют все: от подачи топлива до дверных замков и настроек радио. -- И эти компьютеры перестали работать? -- Да. Собственно, чипы самих процессоров были в полном порядке. Но все чипы памяти разрушились в результате коррозии. Буквально превратились в пыль. Я подумал: "Вот дерьмо!" -- и сказал: -- Ты смог установить почему? -- Конечно. Тут не надо было даже особенно думать, Джек. Такая коррозия -- характерное проявление действия гамма-ассемблеров. Ты знаешь о них? Нет? Ну, в производственном процессе у нас используется девять разновидностей ассемблеров. У каждого вида ассемблеров -- свои функции. Гамма-ассемблеры разрушают углеродные материалы в силикатных слоях. Они буквально разрезают их на наноуровне -- вырезают куски углеродного субстрата. -- Значит, эти ассемблеры порезали чипы памяти в машинах... -- Да, правильно, но... -- Дэвид помялся. Он вел себя так, как будто я не улавливал сути того, о чем он рассказывал. Он подергал себя за воротник рубашки, провел пальцем по манжетам. -- Не забывай, Джек, эти ассемблеры способны работать при комнатной температуре. Но такая жара, как в пустыне, для них даже лучше. Чем выше температура, тем эффективнее они работают. Несколько мгновений до меня не доходило, что он имеет в виду. При чем тут разница между комнатной температурой и жарой в пустыне? Какое отношение это имеет к испорченным чипам памяти в машинах? И внезапно наконец монетка упала. Я понял. -- Боже мой... -- проронил я. Дэвид кивнул. -- Да. Дэвид рассказал мне, что через неисправный вентилятор в пустыню выбросило смесь компонентов, и эти компоненты, которые были предназначены для самосборки внутри производственной линии, вполне могли выполнять свое предназначение и в природных условиях. Сборка могла происходить автономно, прямо в пустыне. И, очевидно, именно это и произошло. Чтобы проверить, что я все понял правильно, я решил просчитать все этапы пошагово. -- Первичная сборка начинается с бактерий. Они видоизменены так, что способны питаться чем угодно, вплоть до мусора, и, значит, вполне могли найти в пустыне какую-нибудь питательную среду. -- Правильно. -- Это означает, что бактерии начали размножаться и производить молекулы, которые самостоятельно складывались друг с другом, образуя новые, более крупные молекулы. И вскоре из них получились ассемблеры, которые начали выполнять заключительную работу -- собирать новые микроагенты. -- Да, правильно. -- А это означает, что рои действительно размножаются в буквальном смысле. -- Да. Они размножаются. -- И каждый отдельный агент обладает памятью. -- Да. Небольшой, но обладает. -- А много им и не нужно -- в этом-то и смысл распределенного разума. Разум у них коллективный. Таким образом, они обладают разумом. А поскольку у них есть память, они способны обучаться на собственном опыте. -- Да. -- А программный модуль "Хи-Доб" помогает им решать задачи. Кроме того, эта программа генерирует достаточно случайных элементов, чтобы позволить им изобретать и применять новшества. -- Да, правильно Голова у меня раскалывалась от боли. Теперь я представлял себе все последствия случившегося, и они были очень нехорошие. -- Значит... -- с трудом произнес я, -- из того, что ты мне сказал, следует, что этот рой воспроизводит сам себя, способен к самостоятельному существованию, обучается на основе приобретенного опыта, обладает коллективным разумом и может находить новые способы решения задач. -- Да. -- Это означает, что по всем практическим критериям этот рой -- живой. -- Да, -- Дэвид кивнул. -- По крайней мере, он ведет себя как живой. Функционально он живой, Джек. Я сказал: -- Это чертовски поганые новости... -- То-то и оно, -- согласился Брукс. -- Хотел бы я знать, почему эту штуку не уничтожили в самом начале, давным-давно? Дэвид промолчал. Он только теребил свой галстук и смущенно мялся. -- Ты ведь понимаешь, -- сказал я, -- что речь идет о механической чуме. Вот что вы тут сотворили, Дэвид. Это то же самое, что бактериальная или вирусная чума, только еще хуже. Потому что ее возбудители -- механические организмы. Вы создали чертову рукотворную чуму. Он кивнул. -- Да. -- И она эволюционирует. -- Да. -- И она ничем не ограничена, в отличие от биологической эволюции. Наверное, она развивается гораздо быстрее. Дэвид кивнул. -- Да, они эволюционируют намного быстрее. -- Насколько быстрее, Дэвид? Брукс вздохнул. -- Чертовски быстро, Джек. Сегодня вечером, когда они вернутся, они уже будут другими. -- А они вернутся? -- Они всегда возвращаются. -- А почему они возвращаются? -- спросил я. -- Они пытаются пробраться внутрь. -- Но почему? Дэвид поерзал на стуле, явно чувствуя себя неуютно. -- Мы можем только предполагать, Джек. -- И что же вы предполагаете? -- Одно из возможных объяснений -- вопрос территории. Ты же знаешь, в исходном варианте программа "Хи-Доб" включала в себя концепцию ареала -- территории, на которой хищник охотится. А внутри ареала выделялось нечто вроде домашней базы, которая, как мог предположить рой, находится внутри фабрики. Я спросил: -- И ты в это веришь? -- Вообще-то нет. -- Поколебавшись еще немного, он сказал: -- Почти все мы думаем, что они возвращаются потому, что ищут твою жену, Джек. Они ищут Джулию. День шестой. 11:42 Вот поэтому я, с раскалывающейся от боли головой, сел за телефон и позвонил в больницу в Сан-Хосе. -- Пригласите, пожалуйста, Джулию Форман, -- сказал я оператору и по буквам произнес имя и фамилию. -- Она в отделении интенсивной терапии. -- Да, я знаю. -- Прошу прощения, но прямые звонки пациентам отделения интенсивной терапии запрещены. -- Тогда соедините меня с дежурной медсестрой. -- Минуточку, оставайтесь на линии... Я подождал. Трубку долго не поднимали, я снова позвонил оператору и наконец дозвонился на пост дежурной медсестры. Медсестра сказала, что Джулия сейчас на рентгеноскопии и когда вернется -- неизвестно. Я сказал, что она уже давно должна была вернуться. Медсестра раздраженно возразила, что прямо сейчас смотрит на кровать Джулии и может меня заверить, что Джулии там точно нет. Я сказал, что перезвоню позже, положил трубку и повернулся к Дэвиду. -- Какое отношение ко всему этому имеет Джулия? -- Она помогала нам, Джек. -- Не сомневаюсь. Но как именно она вам помогала? -- В самом начале она пыталась приманить рой обратно, -- сказал он. -- Нам нужно было, чтобы рой держался поближе к зданию -- чтобы мы могли управлять им по рации. И вот Джулия помогала нам удерживать рой поблизости. -- Как? -- Ну, она его развлекала. -- Она -- что? -- Развлекала... Думаю, это можно назвать именно так. Очень быстро стало понятно, что рой обладает зачаточным разумом. И Джулии пришла в голову идея обращаться с ним, как с ребенком. Она выходила наружу и брала с собой яркие, разноцветные кубики, игрушки. Всякое такое, что любят маленькие дети. И рой как будто реагировал на ее присутствие. Джулия была в восторге от этого. -- Тогда находиться рядом с роем было безопасно? -- Да, совершенно безопасно. Это было просто облако микрочастиц, -- Дэвид пожал плечами. -- Как бы то ни было, на второй или третий день Джулия решила пойти дальше и протестировать рой по всем правилам. Знаешь, как детские психологи обычно тестируют детей. -- Ты имеешь в виду, что она решила начать обучение? -- спросил я. -- Нет. Она хотела только протестировать. -- Дэвид, рой обладает коллективным разумом. Это же чертова сеть. Он может обучаться на чем угодно. Тестирование -- это обучение. Что именно она с ним делала? -- Ну, знаешь, просто играла в игры. Она выкладывала на земле рядком три цветных кубика, два синих и один желтый, и смотрела, выберет ли рой желтый кубик. Потом делала то же самое, только с треугольниками и квадратами. Ну, в этом роде. -- Но, Дэвид, -- сказал я, -- вы же знали, что это нарушение всех правил -- развитие вне стен лаборатории. Неужели никто не додумался, что надо пойти и уничтожить этот чертов рой? -- Конечно. Мы все хотели его уничтожить. Но Джулия не позволила. -- Почему? -- Она хотела его сохранить. -- И никто не переубедил ее? -- Джек, она -- вице-президент компании. Она была уверена, что этот рой -- счастливая случайность, что мы натолкнулись на что-то действительно важное, что это сможет со временем спасти компанию, -- и поэтому мы не должны уничтожать рой. Она была... Ну, я даже не знаю -- по-моему, она действительно очень увлеклась этой идеей. Я хочу сказать, она гордилась этим. Как будто этот рой -- ее собственное изобретение. Все, чего ей хотелось, -- это просто "держать его в узде". Это ее собственные слова. -- Да. Понимаю. И давно она это говорила? -- Вчера, Джек, -- Дэвид пожал плечами. -- Ты же знаешь, она улетела отсюда только вчера днем. Я не сразу осознал, что он прав. Прошел всего один день с тех пор, как Джулия была здесь, а потом она попала в аварию. И за это время рои, по всей видимости, эволюционировали с невероятной скоростью. -- Сколько роев здесь было вчера? -- Три. Но мы видели только два. Я думаю, третий прятался, -- Дэвид покачал головой. -- Знаешь, один из роев был у Джулии вроде любимчика. Он был поменьше других. Всегда дожидался, когда Джулия выйдет из здания, и держался рядом с ней. Иногда, когда она выходила, рой начинал кружиться вокруг нее, как будто был рад ее видеть. А она разговаривала с ним -- ну, как разговаривают с собакой. Я сжал виски ладонями. -- Она разговаривала с ним... -- повторил я. Господи боже! -- Только не говори мне, что рои обладают и слуховыми сенсорами тоже. -- Нет. Слуховых сенсоров у них нет. -- Значит, разговоры Джулии прошли впустую... -- Ну вообще-то... Мы думаем, облако находилось достаточно близко от нее, чтобы дыхание Джулии отклоняло некоторые частицы роя. Ритмично отклоняло. -- Так что весь рой был одной гигантской барабанной перепонкой? -- В некотором смысле да. -- А поскольку это сеть, он обучился... -- Да. Я вздохнул. -- Наверное, ты собираешься сказать мне, что рой что-то говорил ей в ответ? -- Нет, но он начал издавать странные звуки. Я кивнул. Я слышал эти странные звуки. -- Каким образом он это делает? -- Мы точно не знаем. Бобби думает, что они повторяют в обратной последовательности вибрации, которые услышали. Частицы согласованно вибрируют и образуют звуковую волну. Примерно так, как мембрана динамика. Да, наверное, там в самом деле происходит что-то вроде этого. Даже несмотря на то, что рой вряд ли способен на такое. Ведь, в сущности, рой -- это облако пыли, состоящее из множества миниатюрных частиц. И эти частицы не обладают ни достаточной массой, ни энергией для того, чтобы генерировать звук. Мне вдруг пришла в голову одна мысль. -- Дэвид, -- сказал я, -- а вчера Джулия выходила наружу, к роям? -- Да, утром. Все было нормально. Это уже потом, несколько часов спустя после того, как Джулия улетела, они убили змею. -- А до этого они кого-нибудь убивали? -- Ну... может быть, койота -- несколько дней назад. Я точно не знаю. -- Значит, возможно, змея была не первой их жертвой? -- Возможно... -- А сегодня они убили кролика. -- Да. Так что они теперь прогрессируют очень быстро. -- Спасибо тебе, Джулия... -- сказал я. Я был совершенно уверен, что тот быстрый прогресс в развитии, который мы наблюдаем у роев, является результатом предыдущего обучения. Это характерно для распределенных систем -- и, если уж на то пошло, для эволюции в целом, которую в принципе тоже можно рассматривать как процесс обучения. В любом случае это означает, что в развитии системы есть долгий, медленный начальный период, за которым следует быстрое и постоянно ускоряющееся развитие. Именно по такой схеме происходило, например, развитие жизни на Земле. Первые живые существа появились около четырех миллиардов лет назад, и это были одноклеточные организмы. В течение последующих двух миллиардов лет ничего особенно не менялось. Потом в клетках возникло ядро. И развитие начало ускоряться. Всего несколько миллионов лет спустя уже появились многоклеточные организмы. Еще через несколько миллионов лет после этого живые организмы внезапно стали очень многообразными. Потом -- еще более многообразными. Пару сотен миллионов лет назад на Земле росли огромные растения, среди которых бродили громадные, сложно организованные животные -- динозавры. Человек появился довольно поздно -- четыре миллиона лет назад впервые появились прямоходящие обезьяны. Два миллиона лет назад -- первые прямые предшественники человека. Тридцать пять тысяч лет назад -- наскальные рисунки в пещерах. Впечатляющее ускорение развития. Если сжать всю историю жизни на Земле до двадцати четырех часов, то многоклеточные организмы появились в последние двенадцать часов, динозавры -- в последний час, первобытные люди -- в последние сорок секунд, а современный человек -- меньше секунды назад. Первым примитивным организмам понадобилось два миллиарда лет на то, чтобы внутри них возникло ядро -- первый шаг к усложнению. Но чтобы эволюционировать до многоклеточных организмов, им понадобилась всего десятая часть этого времени -- двести миллионов лет. И всего четыре миллиона лет отделяет тупых обезьян с их грубыми костяными орудиями от современного человека и генной инженерии. Вот насколько стремительно ускоряется темп эволюции. Подобная картина наблюдается и в поведении агентно-базированных систем. Довольно много времени уходит на то, чтобы агенты прошли подготовительную стадию обучения, "заложили фундамент" опыта и освоили первичные навыки. Но, как только этот этап завершается, последующий прогресс может быть очень быстрым. Нет никакого способа пропустить подготовительный период -- точно так же, как человек не может пропустить детство и сразу стать взрослым. Подготовительная работа неизбежна и необходима. Но в то же самое время невозможно избежать и последующего быстрого развития. Это, можно сказать, встроенное в систему свойство. Обучение делает развитие более эффективным. И я был уверен, что обучающие занятия, которые проводила Джулия, сыграли очень важную роль в формировании нынешнего поведения роев. Даже просто общаясь с ними, она предоставляла необходимость выбора организмам, обусловленное поведение которых предсказать невозможно. То, что делала Джулия, было большой глупостью. Таким образом, рой, который и сейчас уже развивается очень быстро, в будущем станет эволюционировать еще быстрее. А поскольку эти организмы искусственно созданы человеком, их эволюция происходит не биологическими темпами. Рои эволюционируют в течение считанных часов. И с каждым часом уничтожить рои будет все труднее. -- Хорошо, -- сказал я Дэвиду. -- Если рои возвращаются, тогда нам, наверное, лучше к этому подготовиться. Я встал, поморщился от головной боли и пошел к двери. -- Что ты задумал? -- спросил Дэвид. -- А как, по-твоему, что я мог задумать? -- поинтересовался я. -- Мы должны уничтожить эти штуки, раз и навсегда. Мы должны стереть их с лица земли. И мы должны сделать это прямо сейчас. Дэвид поерзал на стуле. -- Мне идея нравится, -- сказал он. -- Но вряд ли Рики согласится. -- Почему? Дэвид пожал плечами. -- Просто не согласится, и все. Я молчал и ждал объяснений. Дэвид снова поерзал на стуле. Он явно чувствовал себя очень неуютно. -- Понимаешь, у них с Джулией... э-э... что-то вроде соглашения на этот счет. -- Значит, они относятся к этому одинаково... -- Да. Они заодно. Я имею в виду -- в этом. -- Что ты пытаешься мне сказать, Дэвид? -- спросил я. -- Ничего. Только то, что я уже сказал. Они оба считают, что рои нужно оставить в живых. Я думаю, Рики будет возражать против твоего предложения -- вот и все. Мне нужно было еще раз поговорить с Мае. Я нашел ее в биологической лаборатории. Она сидела перед монитором компьютера и рассматривала белые колонии бактерий, выросших на красноватой питательной среде. -- Слушай, Мае, -- сказал я. -- Я поговорил с Дэвидом, и мне нужно... Мае? У тебя проблемы? Она пристально смотрела на экран. -- Кажется, да. Проблемы с нашей исходной культурой бактерий. -- Что там с ней не так? -- Последние генерации Тета-ди растут ненормально, -- она указала на изображение в верхнем углу экрана, где колонии бактерий росли ровными белыми кружками, и сказала: -- Вот это нормальный рост кишечной палочки. Так они должны выглядеть. А вот здесь... -- она открыла в центре экрана другую картинку. Округлые белые пятна как будто изъела моль, у них были рваные, неровные края и неправильная форма. -- Это ненормальный рост, -- Мае покачала головой. -- Боюсь, это свидетельствует о заражении фагами. -- Ты имеешь в виду вирусы? -- уточнил я. Фаги -- это вирусы, поражающие бактерии. -- Да, -- Мае кивнула. -- Обычная кишечная палочка чувствительна к очень многим фагам. Самый распространенный, конечно, фаг Т4, но у Тета-ди выработана к нему устойчивость. Поэтому я предполагаю, что это делает какой-то новый вид фага. -- Новый фаг? Ты имеешь в виду недавно появившийся? -- Да. Вероятно, в результате мутации существующего штамма, который каким-то образом преодолел устойчивость Тета-ди. Для фабрики это может обернуться большими проблемами. Если бактериальное сырье заражено фагами, то нам придется прекратить производство. Иначе произойдет распространение вирусов. -- Если честно, закрытие производства -- не такая уж плохая идея, -- сказал я. -- Скорее всего, нам придется это сделать. Я пыталась изолировать зараженную культуру, но она оказалась очень агрессивной. Возможно, чтобы избавиться от вирусов, нам придется уничтожить все бактерии, простерилизовать чаны и начать заново с новой культурой. Рики это не понравится. -- Ты уже говорила ему об этом? -- Нет еще, -- Мае покачала головой. -- Вряд ли Рики сейчас готов услышать еще какие-то плохие новости. И кроме того... -- Она замолчала, как будто раздумывая над тем, что собиралась мне сказать. -- Кроме того -- что? -- Для Рики очень многое значит успех этой компании, -- Мае повернулась ко мне лицом. -- Бобби слышал, как он однажды разговаривал по телефону, интересовался состоянием своих акций. И был очень озабочен. Мне кажется, Рики рассматривает "Ксимос" как свою последнюю возможность отличиться. Он работает в компании уже пять лет. Если из того, что мы делаем, ничего не получится, он будет слишком стар, чтобы начинать все сначала в новой компании. У него жена и ребенок. Он не может еще пять лет выжидать удачного случая. Поэтому Рики действительно старается, чтобы все получилось, действительно выкладывается по полной. Он целыми ночами работает, что-то придумывает. Он спит не больше трех-четырех часов в сутки. Если честно, я боюсь, что это сильно влияет на его суждения. -- Могу себе представить, -- согласился я. -- Он, наверное, ужасно нервничает. -- Он так сильно недосыпает, что стал крайне раздражительным и непредсказуемым, -- продолжала Мае. -- Я никогда не могу предугадать, как он поступит или как он на что-то отреагирует. Иногда мне кажется, что он вовсе не хочет избавляться от роев. Или, может быть, он слишком напуган. -- Возможно, -- сказал я. -- Как бы то ни было, он совершенно непредсказуем. Поэтому на твоем месте я была бы очень осторожна, -- предупредила Мае, -- когда ты пойдешь охотиться на рои. Ты ведь это собираешься сделать, правда? Ты пойдешь охотиться на них? -- Да, -- сказал я. -- Это я и собираюсь сделать. День шестой. 13:12 Они все собрались в комнате отдыха, там, где были игровые автоматы и видеоигры. Только сейчас никто не играл. Все тревожно смотрели на меня, пока я объяснял, что мы должны сделать. Мой план был довольно прост -- сам рой вынуждал нас это сделать, хотя об этой подробности я предпочел умолчать. В общих чертах я сказал, что мы имеем дело со сбежавшим роем, поведение которого не можем контролировать. И этот рой уже продемонстрировал способности к самоорганизации. -- Наличие мощного компонента самоорганизации означает, что рой способен восстановить себя после какого-нибудь повреждения или нарушения его структуры. Так, как рой это сделал в случае со мной. Поэтому рой должен быть полностью истреблен физически. То есть частицы следует подвергнуть воздействию крайне высокой или крайне низкой температуры, кислоты или мощного магнитного поля. И насколько я успел изучить поведение роя, наилучший шанс уничтожить рой представится нам ночью, когда рой теряет энергию и падает на землю. Рики заметил: -- Но мы уже пробовали это делать, Джек. Мы не можем найти его ночью... -- Конечно, не можете, -- подтвердил я. -- Потому что вы его не пометили. Пустыня очень большая. Рой можно выследить в его ночном убежище только в том случае, если пометить его достаточно мощным маркером, по которому мы сможем обнаружить его след. -- Каким это маркером, к примеру? -- Это мой второй вопрос, -- сказал я. -- Какие маркирующие агенты у вас здесь есть? -- Все смотрели на меня ничего не выражающими взглядами. -- Ну давайте, ребята. Это же промышленный производственный комплекс. У вас должно быть хоть что-нибудь, чем можно пометить частицы, чтобы потом их выследить. Либо сильно светящееся вещество, либо феромон с характерным химическим составом, либо какой-нибудь радиоактивный маркер... Снова пустые взгляды. Молчат, только головами качают. -- Ну... -- проронила Мае. -- Конечно, у нас есть радиоизотопы. -- Отлично. Наконец-то хоть что-нибудь. -- Мы используем их для отслеживания утечек в системе. -- Какие у вас есть изотопы? -- Селен-72 и рений-186. И еще немного ксенона-133. Я не знаю точно, что именно сейчас есть в наличии. -- Какие у них периоды полураспада? Некоторые изотопы утрачивают радиоактивность очень быстро, в течение нескольких часов или даже минут. В таком случае они не подходят для того, что я задумал. -- Период полураспада у всех порядка недели, -- ответила Мае. -- У селена восемь дней. У рения четыре дня. У ксенона пять дней. Пять с четвертью. -- Хорошо. Нам подойдет любой, -- сказал я. -- Нам нужно, чтобы радиоактивность сохранялась в течение ночи после того, как мы пометим рой. Мае продолжала: -- Обычно мы растворяем изотопы в растворе глюкозы. Его можно разбрызгать. -- Вот и отлично, -- согласился я. -- Где сейчас изотопы? Мае неуверенно улыбнулась. -- На складе. -- А где это? -- Снаружи. Рядом со стоянкой машин. -- Хорошо, -- сказал я. -- Значит, давайте выйдем наружу и принесем их. -- Бога ради! -- воскликнул Рики, всплеснув руками. -- Ты что, совсем спятил, Джек? Ты едва не погиб сегодня утром. Ты больше не будешь выходить. -- Другого выбора у нас нет, -- твердо заявил я. -- Конечно же есть! Мы можем подождать до ночи. -- Нет, -- возразил я. -- Потому что тогда мы не сможем пометить их до завтра. И не сможем выследить и уничтожить их до завтрашней ночи. Это означает, что мы предоставим лишние тридцать шесть часов организмам, которые очень быстро эволюционируют. Мы не можем так рисковать. -- Рисковать? Джек, если ты выйдешь сейчас наружу, ты погибнешь. Это совершенно безумная идея. Ты спятил! Чарли Давенпорт смотрел на монитор. Теперь он повернулся к остальным. -- Нет, Джек не спятил. И я пойду вместе с ним, -- он улыбнулся мне и замурлыкал себе под нос "Рожден для дикой жизни...". Я сказал: -- Это не так уж необходимо. Мае, ты можешь мне рассказать... -- Нет. Я пойду с тобой. -- Нам нужно соорудить какой-нибудь аппарат для опрыскивания, лучше всего -- с дистанционным управлением, -- предложил Дэвид Брукс. -- Рози, это твоя специализация. -- Ладно, я тоже пойду, -- сказала Рози Кастро, посмотрев на Дэвида. -- Вы все идете? -- Рики посмотрел на каждого из нас по очереди и покачал головой. -- Это чрезвычайно опасно. Крайне опасно. Никто ему не ответил. Мы все просто смотрели на него. Тогда Рики раздраженно произнес: -- Чарли, заткнись наконец, пожалуйста! Перестань мычать. -- Он повернулся ко мне: -- Не думаю, что я могу вам это позволить, Джек... -- Не думаю, что у тебя есть выбор, -- сказал я. -- Я здесь главный. -- Сейчас -- нет. Я подавил вспышку раздражения. Мне захотелось сказать ему, что это он наворотил тут дел, позволив рою эволюционировать в природных условиях. Но я не знал, сколько критических решений приняла Джулия. В конце концов, Рики ведь всегда подлизывался к начальству, старался угодить тем, кто главнее его, как ребенок старается угодить родителям. Он подхалимствовал очень очаровательно -- это был его любимый способ продвигаться в жизни. И его самое слабое место. Но сейчас Рики упрямо выпятил подбородок. -- Ты просто не сможешь этого сделать, Джек, -- сказал он. -- Вы, ребята, не сможете выйти наружу и остаться в живых. -- А вот и сможем, Рики, -- возразил Чарли Давенпорт. Он указал на монитор. -- Посмотри сам. На монитор передавалось изображение пустыни. Послеобеденное солнце озаряло колючие кактусы. Вдали виднелся одинокий кустик можжевельника, темный при таком ярком свете. Я не сразу понял, что имел в виду Чарли. А потом заметил, что песок движется -- ветер нес песчинки над самой поверхностью пустыни. Потом я увидел, что куст можжевельника наклонен в одну сторону. -- Да, ребята, -- сказал Чарли Давенпорт. -- Сейчас там, снаружи, сильный ветер. Сильный ветер -- никаких роев, помните? Им приходится прижиматься к земле. -- Он встал и направился к коридору, который вел на энергостанцию. -- Не будем тратить время. Пошли, ребята. Все встали и направились к выходу. Я шел последним. Меня поразило, что Рики оттер меня в сторону и заслонил проход своим телом. -- Прости, Джек, я не хотел ставить тебя в неловкое положение перед остальными. Но я действительно не могу допустить, чтобы ты это сделал. -- Ты предпочел бы, чтобы это сделал кто-нибудь другой? -- спросил я. Рики нахмурил брови. -- Что ты имеешь в виду? -- Рики, пришло время взглянуть в лицо фактам. Это уже катастрофа. И если мы не сможем с ней совладать, нам придется позвать на помощь. -- Помощь? Что ты имеешь в виду? -- повторил он. -- Я имею в виду, что придется звонить в Пентагон. Вызывать армию. Мы должны призвать кого-то, кто сможет совладать с этими роями. -- Господи, Джек! Мы не можем этого сделать. -- У нас нет выбора. -- Но это означает крах для компании. Мы никогда больше не сможем получить инвестиции. -- Это меня волнует меньше всего, -- сказал я. Я страшно разозлился из-за того, что творилось в этой пустыне. Цепочка неверных решений, ошибок и промахов тянулась недели и месяцы. Такое впечатление, будто все в этом "Ксимосе" делали на скорую руку, накладывали заплатки поверх заплаток, по-быстрому, грубо и некачественно. Об отдаленных последствиях никто не заботился. -- Подумай сам, -- сказал я. -- У вас сбежал рой, который представляет собой смертельную опасность. Вы больше не можете позволить себе с ним заигрывать. -- Но Джулия... -- Джулии здесь нет. -- Но она говорила... -- Меня не интересует, что она говорила, Рики. -- Но компания... -- К черту компанию, Рики! -- я схватил его за плечи и крепко встряхнул. -- До тебя что, не доходит? Ты не выходишь наружу -- потому что ты боишься их, Рики! Мы должны их уничтожить. И если мы не сможем сделать это быстро, нам придется позвать на помощь. -- Нет. -- Да, Рики. -- Это мы еще посмотрим! -- прорычал он. Его тело напряглось, глаза загорелись. Он схватил меня за воротник. Я стоял, не двигаясь, просто смотрел ему в глаза. Рики пару секунд сверлил меня пылающим взглядом, потом ослабил хватку. Похлопал меня по плечу и поправил мой воротник. -- Проклятье, Джек! Что я делаю? -- проговорил он и улыбнулся своей фирменной улыбкой -- страдальческой, заискивающей. -- Прости меня, Джек. Наверное, у меня просто нервный срыв. Ты прав. Конечно же, ты абсолютно прав. К черту компанию. Мы должны это сделать. Мы должны уничтожить эти штуки ко всем чертям. -- Да, -- согласился я, все еще не сводя с него пристального взгляда. -- Мы должны. Рики помолчал, убрал руку от моего воротника. -- Ты думаешь, я веду себя странно? Мэри тоже кажется, что я стал немного странным. Она как-то сказала мне об этом. Я действительно веду себя странно? -- Ну... -- Скажи мне, Джек.. -- Наверное, это от нервов... Сколько ты спишь? -- Немного. Пару часов. -- Может быть, тебе стоит принять таблетку? -- Я принимал. Не помогает. Это все чертовы нервы. Ужасное напряжение. Я здесь торчу уже неделю. Теперь ты будешь здесь за главного. -- Как и предполагалось. -- Да. Ну, в любом случае... -- Он отвернулся, как будто внезапно устыдившись чего-то. Потом сказал: -- Я буду держать с вами связь по рации. Буду следить за каждым вашим шагом. Я очень благодарен тебе, Джек. Ты принес сюда разумность и порядок. Только... Только будь там поосторожнее, ладно? -- Постараюсь. Рики отступил в сторону. Я прошел мимо него и вышел в коридор. В коридоре, пока мы шли к энергостанции, Мае пошла рядом со мной. Я сказал ей: -- Тебе не обязательно выходить наружу, Мае. Ты и по рации можешь мне объяснить, что делать с изотопами. -- Меня больше беспокоят не изотопы, Джек, -- произнесла Мае негромко, так, что ее голоса почти не было слышно за гулом кондиционеров. -- Меня беспокоит кролик. Я подумал, что неправильно расслышал ее слова. -- Что? -- Кролик. Я должна снова исследовать кролика. -- Почему? -- Помнишь, я взяла образец ткани из его желудка? Так вот, пару минут назад я рассмотрела его под микроскопом. -- И что? -- Боюсь, у нас большие проблемы, Джек. День шестой. 14:52 Я вышел за дверь первым и прищурил глаза, глядя на освещенную ярким солнцем пустыню. Хотя было уже почти три часа дня, солнце как будто светило так же ярко и жарко, как раньше. Горячий ветер трепал мою рубашку и брюки. Я придвинул микрофон рации поближе к губам и спросил: -- Бобби, ты записываешь? -- Записываю тебя, Джек. -- Изображение нормальное? -- Да, Джек. Чарли Давенпорт вышел наружу и засмеялся. -- Знаешь, Рики, ты -- непроходимый тупица. Ты в курсе? -- спросил он. В наушнике я услышал голос Рики: -- Брось, Чарли. Ты же знаешь, я не люблю комплименты. Мог бы и промолчать. Потом за дверь вышла Мае. У нее на плече висел рюкзак. -- Это для изотопов, -- пояснила она. -- Они тяжелые? -- Контейнеры -- тяжелые. За Мае вышли Дэвид Брукс и Рози. Рози скорчила рожицу, ступив на песок. -- Господи, какая здесь жара! -- Я думал, ты знаешь, Рози, что в пустынях обычно бывает жарко, -- поддел ее Чарли. -- Не воняй, Чарли. -- Не бойся, Рози, я пукну в другую сторону, -- сказал Чарли и громко рыгнул. Я внимательно осмотрел горизонт, но ничего подозрительного не заметил. Машины стояли под навесом, примерно в пятидесяти ярдах от двери. Навес над стоянкой упирался одним торцом в приземистое бетонное здание с узкими окнами, выкрашенное в белый цвет. Это и был склад. Мы пошли к складу. Рози сказала: -- А там работают кондиционеры? -- Да, -- ответила Мае. -- Но на складе все равно жарко. Он плохо изолирован. -- Склад герметичен? -- спросил я. -- Не совсем. -- Это значит -- нет, -- сказал Чарли Давенпорт и рассмеялся. Потом спросил в микрофон: -- Бобби, какой у нас ветер? -- Семнадцать узлов, -- ответил Бобби Лембек. -- Хороший сильный ветер. -- И долго он еще продержится? До заката? -- Скорее всего, да. Еще три часа. Я сказал: -- Времени должно хватить. Я заметил, что Дэвид Брукс все время молчит. Он еще не проронил ни слова, просто шел к складу вместе со всеми. Рози держалась рядом с ним. -- Ну, с этим никогда не угадаешь, -- сказал Чарли. -- Что угодно может случиться. В любую минуту, -- и как-то очень нехорошо рассмеялся. Рики сказал: -- Чарли, может, хватит? Ты всем действуешь на нервы. -- Может, выйдешь сюда и заткнешь мне рот, начальник? -- поинтересовался Чарли..-- Что, обосрался? Штаны дерьмом залепило? Я сказал: -- Чарли, давай не будем отвлекаться. -- Да я и не отвлекаюсь. Ни капельки не отвлекаюсь. Ветер сметал песок, образуя коричневатую дымку над самой землей. Мае шагала рядом со мной. Она посмотрела в пустыню и вдруг сказала: -- Я хочу пойти посмотреть на кролика. А вы идите дальше, если хотите. И она повернула направо, туда, где лежали останки кролика. Я пошел вместе с ней. Остальные тоже повернули и потянулись за нами. Мне показалось, что всем хочется держаться вместе, группой. Ветер не ослабевал. Чарли спросил: -- Зачем тебе сдался этот кролик, Мае? -- Хочу кое-что проверить, -- она на ходу натянула резиновые перчатки. В наушнике затрещало, и Рики сказал: -- Кто-нибудь удосужится объяснить мне, что происходит? -- Мы идем посмотреть на кролика, -- ответил Чарли. -- Зачем? -- Мае хочет его увидеть. -- Она его уже видела. Ребята, я бы не советовал вам разбредаться по пустыне. -- А никто и не разбредается по пустыне, Рики. Я уже различал вдали тушку кролика, наполовину занесенную песком. Через пару минут мы обступили тушку со всех сторон. Ветром кролика повалило на бок. Мае присела, перевернула его на спинку и развернула тушку. -- Твою м... -- пробормотала Рози. Я поразился, увидев, что плоть кролика больше не была гладкой и розовой. Все ткани стали шероховатыми, а в нескольких местах выглядели так, будто их поскребли металлической щеткой. И все было покрыто молочно-белой пленкой. -- Выглядит так, будто его окунули в кислоту, -- сказал Чарли. -- Так и есть, -- ответила Мае. В ее голосе прозвучала мрачная озабоченность. Я посмотрел на часы. Это произошло всего за два часа. -- Что с ним случилось? Мае достала увеличительное стекло, опустилась на колени и склонилась над кроликом. Быстро перемещая стекло, она осмотрела тушку с разных сторон. Потом сказала: -- Тушка частично съедена. -- Съедена? Но кем? -- Бактериями. -- Погоди-ка, -- спросил Чарли Давенпорт, -- ты думаешь, это сделали Тета-ди? Ты думаешь, его сожрала кишечная палочка? -- Это мы скоро