. Я понимаю, что у тебя  был очень трудный день, и хочу, чтобы
ты знал  -- мы  все тебе крайне признательны за то, что ты  сделал. Я имею в
виду -- компания благодарна тебе...
     -- К черту компанию.
     -- Джек, я понимаю, как ты, наверное, сейчас злишься...
     -- Перестань молоть ерунду,  Рики. Я не получил никакой  помощи.  Ни от
тебя, ни от кого другого в этом месте.
     -- Конечно, тебе могло так показаться...
     -- Это так и есть, Рики. Нет помощи -- значит, нет помощи.
     -- Джек, Джек...  Пожалуйста...  Я  стараюсь  как-то  извиниться,  хочу
сказать, что  очень сожалею  о произошедшем.  Из-за  этого  я чувствую  себя
ужасно. Правда, поверь мне. Если бы можно было  как-нибудь вернуться назад и
все изменить, я бы это сделал.
     Я посмотрел на него в упор.
     -- Рики, я тебе не верю.
     Рики победно улыбнулся уголками губ и сказал:
     -- Надеюсь, в скором времени все изменится.
     -- Сомневаюсь.
     -- Ты знаешь, как я всегда ценил нашу дружбу, Джек. Это всегда было для
меня самым главным.
     Я  молча смотрел на него.  Рики  совершенно  меня не слушал.  Он просто
улыбался  с дурацким видом -- как будто от его улыбки у всех все сразу будет
хорошо. Я  начал подозревать, что Рики накачался какими-то наркотиками. Он и
в самом деле вел себя очень странно.
     -- Ну, как бы то ни было... -- Рики замолчал на мгновение, потом сменил
тему: --  Скоро прилетит Джулия -- и это очень хорошо. Она  будет  здесь уже
сегодня вечером.
     -- Хм-м... А почему она сюда прилетит?
     -- Ну я думаю потому, что беспокоится о сбежавших роях.
     -- И как же это она о них беспокоится? -- спросил я. -- Эти  рои  можно
было полностью уничтожить  много  недель  назад,  когда у них  только начали
проявляться признаки эволюционирования. Однако этого не случилось.
     -- Да. Действительно. Ну, дело в том, что тогда никто на  самом деле не
понимал...
     -- А я думаю, что понимали.
     -- Нет,  что ты, -- Рики сделал вид,  что его незаслуженно  обвиняют, и
обиженно надул губы. Но я уже устал от этой его игры.
     --  Рики,  --  сказал я.  -- Когда я  прилетел  сюда,  вместе со мной в
вертолете сидела толпа пиарщиков.  Кто их нанял?  Кто уведомил их, что здесь
какие-то проблемы с пиаром?
     -- Я ничего не знаю ни о каких пиарщиках.
     -- Им запретили выходить из вертолета. Сказали, что это опасно.
     Он покачал головой.
     -- Я понятия не имею... Не знаю, о чем ты говоришь.
     Я махнул рукой и вышел из душевой.
     -- Я не знал!  -- крикнул Рики мне вслед. -- Клянусь, Джек, я ничего об
этом не знал!

     Через полчаса Рики в знак  примирения принес  мне  недостающий  код,  о
котором я у него спрашивал. Код был короткий -- всего один листок бумаги.
     -- Извини, Джек, -- сказал он. -- Пришлось повозиться, чтобы его найти.
Несколько дней  назад  Рози  закрыла  сетевой доступ к  целой поддиректории,
чтобы  ее переработать.  Наверное, она  просто забыла снова  открыть доступ.
Поэтому кода и не было в основной директории.
     -- Хм-м... -- я просмотрел запись. -- И что она перерабатывала?
     Рики пожал плечами.
     -- Понятия не имею. Один из этих файлов. Я открыл файл с кодом.

     /* Модуль комп._стат.*/
     Выполнить (движение{0ij (Cx1, Cy1, Сz1)})/*начало*/
     {Sij (x1, y1, z)}/*движение*/
     {Sik1 (x1, y1, z1)(x2, y2, z2)}/*отслеживание*/
     Усилие {z (i)}/*сохранение*/
     Реакция усложн./*состояние бегства*/
     S1{(dx(i,j,k)}{(место(Cj,Hj)}
     S2 {(fx, (a, q)}
     Место {z (q)}/*сохранение*/
     Намерение усложн./*намерение бегства*/
     S1{(dx(i,j,k)}{(место(Cj,Hj)}
     S2 {(fx, (a, q)}
     Загрузка {z (i)]/*сохранение*/
     Выполнить (движение {0ij (Cx1, Cy1, Cz1)})
     Выполнить (пре-{0ij (Hx1, Hн1, Hz1)})
     Выполнить (пост-{0ij (Hx1, Hy1, Hz1)})
     Усилие {Sij (x1, y1, z1)}
     {Sik1 (x1, y1, z1) движение(x2, y2, z2)}/*отслеживание*/
     (0, 1, 0, 01)

     -- Рики, -- сказал я, -- этот код почти не отличается от предыдущих.
     -- Ну да, наверное. Изменения всегда  очень незначительные. Не понимаю,
почему ты придаешь  этому такое значение, --  он  пожал плечами. -- Я имею в
виду вот что  -- как только мы потеряли  контроль над  роями, первоначальный
код утратил всякий смысл. Мы ведь все равно уже не могли его изменить.
     --  А  как случилось, что  вы  потеряли контроль? В этом алгоритме  нет
эволюционного кода.
     Рики развел руками и сказал:
     -- Джек, если бы мы это знали, мы бы  знали и все  остальное, и никаких
неприятностей не было бы.
     -- Рики, меня пригласили сюда для того, чтобы  разобраться с проблемами
кода, который  написала  моя прежняя группа. Мне сказали,  что агенты теряют
цель...
     --  Можно  сказать, что неподчинение  управляющим радиосигналам и  есть
потеря цели.
     -- Но код не менялся.
     -- Ну, знаешь, Джек, сам  код никого  особо не волнует. Только то,  что
код собой подразумевает. Обусловленное поведение, которое возникает из этого
кода. Нам  нужно, чтобы ты помог именно в  этом, Джек. Потому что  это  ведь
твой код, верно?
     -- Да, но это ваши рои.
     -- Совершенно верно, Джек.
     Рики  пожал плечами  и  вышел из комнаты. Я какое-то время  смотрел  на
листок  с кодом, а  потом задумался -- почему Рики распечатал его для  меня?
Это означало, что  он не хотел показывать мне электронную  версию документа.
Вероятно, Рики пытается скрыть от  меня еще  какую-то проблему. Возможно, на
самом деле код изменили, но Рики мне его не показывает. Или, может быть...
     "Ну и черт с ним!" -- подумал я. Смял листок с распечаткой и бросил его
в  мусорную  корзину.   Решать  эту  проблему  все  равно   нужно  не  через
компьютерный код. Это было мне совершенно ясно.

     Мае сидела в  биологической лаборатории и смотрела на монитор, подперев
подбородок рукой. Я спросил:
     -- Ты как, нормально себя чувствуешь?
     -- Да, -- она улыбнулась -- А ты?
     -- Просто устал. И голова опять разболелась.
     --  У меня  тоже. Но у  меня --  из-за этого фага, --  Мае  показала на
экран.  На  экране  было  черно-белое  изображение  вируса  под  сканирующим
электронным  микроскопом. По  форме вирус  напоминал  минометный  снаряд  --
толстая вытянутая головка, прикрепленная к более узкому хвосту.
     -- Это тот новый мутировавший фаг, о котором ты говорила? -- спросил я.
     -- Да. Я уже отключила от линии один ферментационный чан.  Производство
работает на шестьдесят процентов от полной мощности. Все равно, вряд  ли это
имеет какое-то значение.
     -- А что ты сделала с отключенным чаном?
     --  Исследую чувствительность  фага к разным антивирусным реагентам, --
сказала Мае. -- Вообще-то их здесь немного. Мы не должны анализировать фаги.
По инструкции  любой зараженный чан  следует отключить  от  производственной
линии, уничтожить все его содержимое, а чан простерилизовать.
     -- А почему ты этого не сделала?
     -- Наверное, я  так  и  сделаю, со временем.  Но, поскольку этот  вирус
новый, лучше  сразу попробовать найти эффективный реагент  против него.  Это
может пригодиться впоследствии. Потому что вирус появится снова.
     -- Ты имеешь в виду, он образуется опять? Заново?
     -- Да. Может быть, не настолько агрессивный, но, по сути, тот же самый.
     Я  кивнул.  Я  знал  о такой тенденции, потому что изучал  генетические
алгоритмы   --   программы,   специально   разработанные  для  того,   чтобы
воспроизводить процесс эволюции.  Большинство людей считают, что эволюция --
одноразовый процесс,  результат случайных  совпадений.  Если  бы растения не
начали производить  кислород,  животные никогда  бы  не  появились. Если  бы
астероид  не уничтожил динозавров, им на  смену  не пришли бы млекопитающие.
Если  бы  какая-нибудь рыба не выбралась  на сушу, все животные  по-прежнему
жили бы в воде. Ну и так далее.
     Все  это  было  в  достаточной  мере  справедливо,  однако  в  эволюции
существовали  и  другие  закономерности.  Определенные  формы,  определенные
способы   существования  продолжали   возникать  снова  и  снова.  Например,
паразитирование -- когда одно животное живет за счет другого -- появлялось в
ходе  эволюции множество  раз, независимо друг от  друга. Паразитирование --
эффективный  способ  взаимного  существования  жизненных  форм,  поэтому  он
появлялся и будет появляться снова и снова.
     Подобные феномены наблюдаются и  в генетических  программах.  Программы
имеют тенденцию возвращаться к испытанным и надежным  решениям. Программисты
рассматривают эту тенденцию на трехмерной модели горного ландшафта, с пиками
и  долинами.  Но  факт  остается  фактом  --  эволюция  имеет  и  стабильную
составляющую.
     И вполне можно ожидать, что любое большое, интенсивно воспроизводящееся
скопление бактерий рано или поздно будет заражено вирусом. И если  окажется,
что бактерии нечувствительны к этому вирусу, вирус мутирует так, что сможет,
поражать их. На это можно рассчитывать примерно с той  же долей вероятности,
как и на то, что в открытой банке с сахаром, оставленной на  столе, рано или
поздно появятся муравьи.

     Учитывая, что процесс  эволюции изучается уже почти полторы сотни  лет,
поразительно, насколько мало мы о нем на самом деле знаем.  Старая концепция
о выживании наиболее приспособленных давным-давно себя изжила. Она оказалась
слишком  примитивной.  Ученые,  изучавшие  эволюцию  в  девятнадцатом  веке,
рассматривали ее как постоянную "борьбу когтей  и клыков", в мире, где более
сильные животные убивают более слабых. Они не принимали в расчет, что слабые
животные  неизбежно станут сильнее  или выиграют в  борьбе  за существование
каким-нибудь другим способом. Что, собственно, всегда и происходит.
     Новая  концепция  представляет   эволюцию   как  взаимоотношения  между
непрерывно  развивающимися   формами  живых  существ.  Некоторые  сравнивают
эволюцию с  гонкой вооружений,  подразумевая под этим непрерывно нарастающее
противостояние  сил. Растение,  подвергшееся нападению  насекомых,  начинает
вырабатывать в листьях пестициды. Насекомые вырабатывают невосприимчивость к
пестицидам растений. Растение,  в  свою  очередь, вырабатывает более  мощные
пестициды. И так далее.
     Такую модель приспособительного поведения называют коэволюцией -- когда
два или более биологических вида эволюционируют параллельно, во взаимосвязи.
Так, растение, на которое  нападают муравьи, приспосабливается к совместному
существованию с муравьями и даже начинает  вырабатывать специальный корм для
муравьев на  поверхности своих листьев.  Муравьи, в свою  очередь,  защищают
растение,  жаля животных, которые пытаются  поедать листья. И довольно скоро
ни муравьи, ни растение уже не могут выжить друг без друга.
     Подобные  взаимоотношения настолько фундаментальны,  что многие считают
их  истинной  сутью  эволюции.  Паразитирование  и симбиоз  лежат  в  основе
эволюционных изменений.  Эти процессы  все время  присутствуют в эволюции  и
существовали с самого ее начала. Линн Маргулис прославился тем, что наглядно
показал, как бактерии изначально обзавелись ядром, поглотив другие бактерии.
     Сейчас,   в   двадцать  первом  веке,  уже  ясно,  что  коэволюция   не
ограничивается   непрерывно    нарастающими   взаимными   приспособительными
изменениями парных биологических видов. Коэволюция может охватывать и три, и
десять, и вообще абсолютно любое количество взаимодействующих видов. На лугу
произрастает множество разных растений, они подвергаются нападению множества
разновидностей насекомых и  вырабатывают самые разнообразные способы защиты.
Растения конкурируют с  другими растениями, насекомые конкурируют  с другими
насекомыми,  более  крупные  животные   поедают  и  растения,  и  насекомых.
Результатом  этих  сложных  взаимодействий   всегда   являются  эволюционные
изменения.
     А они всегда непредсказуемы.
     В сущности, именно из-за этого я был так зол на Рики.

     Он   должен   был   предвидеть   опасность,   когда   выяснилось,   что
контролировать рои  невозможно.  Было полным  безумием  сидеть  сложа руки и
позволять  им  самопроизвольно  эволюционировать.  Рики неглупый человек, он
знал о генетических алгоритмах, он  знал о биологической  основе современных
направлений в программировании.
     Он знал, что самоорганизация неизбежна.
     Он знал, что обусловленное поведение непредсказуемо.
     Он знал, что эволюция включает  в себя взаимодействие любого количества
разных биологических видов.
     Он знал все это -- и все равно делал то, что делал.
     Делал либо он, либо Джулия.

     Я  сходил  проведать  Чарли.  Он   все  еще  спал  у  себя  в  комнате,
растянувшись на кровати. Когда мимо прошел Бобби Лембек, я спросил:
     -- Долго он уже спит?
     . -- С тех пор, как вы вернулись. Часа три или около того.
     --  Может,  имеет  смысл  разбудить  его  и  проверить, все ли с  ним в
порядке?
     -- Нет, пусть лучше спит. Разбудим его после ужина.
     -- А когда ужин?
     -- Через полчаса, -- Бобби Лембек рассмеялся. -- Я как раз готовлю еду.

     Тут я  вспомнил, что обещал позвонить  домой, когда они  сядут ужинать.
Поэтому я пошел к себе в комнату и набрал домашний номер.
     Трубку подняла Эллен.
     -- Да,  я слушаю, --  торопливо сказала она. Я слышал через трубку, что
Аманда плачет, а Эрик кричит на Николь. Эллен  сказала: -- Николь, перестань
так обращаться со своим братом!
     Я сказал:
     -- Привет, Эллен!
     -- О, слава богу! -- отозвалась моя  сестра. -- Ты должен поговорить со
своей дочерью.
     -- Что там у вас происходит?
     -- Сейчас, минуточку. Николь, это ваш папа.
     Я слышал, как сестра передает трубку Николь.
     -- Привет, пап.
     -- Что случилось, Николь?
     -- Ничего. Эрик -- испорченный ребенок.
     Весьма категорично.
     -- Ник, я хочу знать, что ты сделала своему брату.
     -- Пап...  -- она  заговорила  тихо, почти  шепотом. Я  догадался,  что
Николь прикрывает трубку ладонью. -- Тетя Эллен не очень добрая.
     -- Я  все  слышу! -- донесся голос Эллен.  Но, по крайней мере, малышка
перестала плакать. Наверное, Эллен взяла ее на руки и укачала.
     -- Николь, -- сказал я. -- Ты у нас самая старшая, и я  надеюсь на твою
помощь, чтобы дома все было нормально, пока меня нет.
     -- Я пытаюсь, папа. Но он -- настоящая куриная гузка!
     Издалека донесся голос Эрика:
     -- Не бреши! Болтуха, соплявка!
     -- Вот видишь, папа, что он вытворяет.
     -- Заткни свой рот половой тряпкой!
     Я  посмотрел  на  монитор, стоявший  передо мной на столике.  На экране
сменялись  виды  пустыни, снятые разными наблюдательными  камерами.  Одна из
камер  показала  горный  мотоцикл, лежащий на боку у входа в  энергостанцию.
Другая камера показала склад, с незакрытой дверью, которая  раскачивалась на
ветру. За дверью, на полу, неясно виднелось тело Рози.  Сегодня погибли двое
людей. Я сам едва не  погиб. И  теперь мелкие неурядицы в семье, которые еще
вчера были самым важным  содержанием моей  жизни, показались мне далекими  и
незначительными.
     -- Все очень просто,  папа, --  сказала  Николь  серьезным,  "взрослым"
голосом. --  Мы с тетей Эллен вернулись  домой  из магазина,  где мы  купили
очень красивую  голубую блузку  для спектакля, а  потом  Эрик  зашел  в  мою
комнату и  сбросил на пол все мои книжки. Вот я  и  велела ему их поднять  и
положить  на место. Он сказал  "нет" и обозвал меня плохим словом, поэтому я
пнула его под задницу, не очень  сильно, и  забрала его Джи-Джо, и спрятала.
Вот и все.
     Я переспросил:
     -- Ты забрала его Джи-Джо?
     Футболист Джи-Джо был самой любимой игрушкой Эрика. Эрик разговаривал с
Футболистом, укладывал его рядом с собой на подушку, когда ложился спать.
     --  Он не  получит его обратно, пока не соберет  мои книжки, -- заявила
Николь.
     -- Ник...
     -- Папа, он обозвал меня плохим словом.
     -- Отдай ему обратно его Джи-Джо.
     Изображения с  камер  постоянно  сменялись, каждое оставалось на экране
пару  секунд,  не  больше.  Я ждал,  когда  снова появится  вид на складское
помещение.  Почему-то  эта  картинка  вызывала у меня  дурные  предчувствия.
Что-то беспокоило меня, но что -- я пока не понимал.
     -- Пап, это унизительно.
     -- Ник, ты же не мама, чтобы...
     -- Ах да, мама была дома -- секунд пять, не больше.
     -- Она была дома? Мама была дома?
     --  Да,  но ей вдруг внезапно  понадобилось уехать. Она  опаздывала  на
самолет.
     -- Вот как... Николь, ты должна слушаться Эллен...
     -- Папа, я же тебе сказала, что она...
     --  Она за вас отвечает, пока я не вернусь домой.  Поэтому, если  Эллен
попросит что-то сделать, вы должны ее слушаться.
     --  Пап! Мне это  кажется  неразумным, -- Николь иногда выражалась, как
присяжный на судебном заседании.
     -- Что ж, солнышко, такое бывает.
     -- Но у меня проблема...
     -- Николь. Делай, как я сказал, -- пока я не вернусь, слушайся Эллен.
     -- А когда ты вернешься?
     -- Наверное, завтра утром.
     -- Хорошо.
     -- Ну что, мы договорились?
     -- Да, папа. У меня тут, наверное, будет нервный срыв...
     --  Тогда  я  обещаю,  что, как  только  вернусь  домой,  отведу тебя в
психбольницу на обследование.
     -- Очень смешно.
     -- Дай мне поговорить с Эриком.
     Я говорил с Эриком недолго, и за время разговора он успел несколько раз
сообщить мне,  что  "так нечестно". Я велел ему  собрать книжки Николь. Эрик
заявил, что  не сбрасывал их на пол, что так получилось случайно.  Я сказал,
чтобы он  все  равно собрал  книжки.  Потом  я  немного  поговорил  с Эллен.
Постарался подбодрить ее как мог.
     Несколько  раз за время  разговора на  экране снова появлялся  склад. Я
опять видел хлопающую на ветру заднюю дверь и участок пустыни вокруг склада.
С этой  стороны склад был  слегка  приподнят над уровнем земли, к двери вела
небольшая лестница из четырех ступенек. Но  все  это  выглядело нормально. Я
никак не мог понять, что же меня беспокоит.
     А потом вдруг понял.
     Там не было тела Дэвида. Внутри складского  помещения его тоже не было.
Я сам  видел, всего  несколько часов назад, как тело Дэвида  соскользнуло за
дверь и скрылось из виду  -- поэтому оно должно было лежать на земле рядом с
выходом.
     Но тела там не было.
     Может быть, все-таки я в чем-то ошибся? Или, может, здесь все-таки есть
койоты? Как бы то  ни  было, изображение на мониторе  опять сменилось. Чтобы
снова  увидеть  склад,  мне  пришлось бы ждать, пока прокрутится  весь  цикл
картинок. Я решил не дожидаться. Если даже тело Дэвида пропало, прямо сейчас
я все равно не мог ничего с этим сделать.

     Около  семи  часов вечера  мы  сели ужинать на  маленькой кухне  жилого
корпуса.  Бобби расставил на  столе тарелки  с  равиоли и  овощной  смесью в
томатном  соусе.  Я достаточно  долго  просидел  дома и  сразу  узнал  марку
производителя замороженных продуктов, которые использовал Бобби.
     -- Знаешь, лучше всего брать равиоли "Контадина". Они самые вкусные.
     Бобби пожал плечами:
     -- Я заглянул в морозильник и взял то, что было.
     На удивление, я очень проголодался. Я съел все, что было на тарелке.
     -- Видишь, значит, эти тоже не такие уж плохие, -- сказал Бобби.
     Мае  ела молча, как  всегда.  Рядом с ней  сидел  Винс -- он ел, громко
чавкая.  Рики сидел на дальнем  конце стола,  напротив меня. Он  старался не
встречаться со мной  взглядом  и все время  смотрел себе в тарелку. Меня это
вполне  устраивало.  Никому  не  хотелось  говорить  о  Рози  и  Дэвиде,  но
невозможно было не заметить двух свободных стульев за столом. Бобби спросил:
     -- Так что, ты собираешься искать их сегодня ночью?
     -- Да, -- подтвердил я. -- Когда здесь темнеет?
     --  Солнце заходит примерно в двадцать минут восьмого, -- ответил Бобби
и мельком взглянул на монитор, закрепленный на стене. -- Я скажу тебе потом,
во сколько точно.
     Я сказал:
     --  Значит, можно будет  выходить через  три часа  после этого времени.
Примерно в десять часов.
     -- Думаешь, удастся выследить рои? -- спросил Бобби.
     -- Мы должны их найти. Чарли обрызгал один рой весьма тщательно.
     --  И в  результате  я  теперь свечусь  в темноте, -- подхватил  Чарли,
заходя в комнату. Он засмеялся и уселся за стол.
     Все радостно приветствовали  его. По крайней мере, за столом  стало  на
одного человека больше. Я спросил у Чарли, как он себя чувствует.
     -- В целом нормально. Ослабел только  слегка. И  голова  болит страшно,
прямо раскалывается ко всем чертям.
     -- У меня то же самое.
     -- И у меня, -- сказала Мае.
     --  У меня даже от Рики  так  голова  не болела,  --  добавил  Чарли  и
посмотрел в дальний конец стола. -- По крайней мере, от Рики голова болит не
так долго.
     Рики ничего не ответил, просто молча ел.
     -- Как  вы думаете, эти штуки проникают в мозг? -- спросил Чарли. --  Я
хочу сказать -- это же наночастицы. Они попадают в легкие с дыханием, оттуда
в кровь, проникают через гемато-энцефалический барьер... и попадают в мозг?
     Бобби поставил перед Чарли тарелку с едой. Чарли сразу же щедро посыпал
равиоли перцем.
     -- Ты ведь еще даже не попробовал, -- удивился Бобби.
     -- Не обижайся. Просто  мне  захотелось, чтобы было  побольше перца, --
пояснил  Чарли и начал  есть,  продолжая  разговор: -- То есть,  я  что хочу
сказать...  Ведь именно поэтому  всех так беспокоит  загрязнение  окружающей
среды, которое связано  с нанотехнологиями. Правильно? Наночастицы настолько
малы, что могут проникать в такие места, за  которые раньше никто и не думал
опасаться. Они способны проникнуть в синапсы между нейронами. И в цитоплазму
сердечных  клеток. Или  даже  внутрь  клеточного  ядра. При  своих  размерах
наночастицы свободно  могут проникнуть  в любую часть организма. Поэтому мы,
наверное, заражены, Джек.
     -- Тебя это как будто не очень беспокоит, -- заметил Рики.
     --  Ну  а  что  я сейчас могу с  этим сделать? Разве что надеяться, что
зараза перейдет и на тебя -- вот и все. Кстати, неплохие макароны.
     -- Равиоли, -- поправил Бобби.
     --  Какая разница? Только перца маловато, -- Чарли снова насыпал себе в
тарелку перца.
     -- Закат  в семь двадцать семь, --  сказал Бобби, глянув на  монитор, и
продолжил есть. -- И перца совсем не мало.
     -- Мало, черт возьми!
     -- Я поперчил нормально.
     -- Надо было еще поперчить.
     Я сказал:
     -- Ребята, у нас все на месте?
     -- Да, а что?
     Я показал на монитор.
     -- В таком случае кто это стоит там, в пустыне?


     <i>День шестой. 19:12</i>

     --  Черт! -- воскликнул  Бобби. Он  вскочил из-за  стола  и выбежал  из
комнаты.  Все  остальные  тоже  сорвались с  места  и побежали за  Бобби.  Я
последовал за ними.
     Рики схватился за рацию и закричал на бегу:
     -- Винс! Заблокируй нас! Винс!
     -- Мы заблокированы, -- ответил Винс. -- Давление -- плюс пять.
     -- Почему не включилась сигнализация?
     -- Откуда я знаю? Может, они научились еще и обходить сигнализацию.
     Я  вместе со всеми вошел в  служебное помещение, где находились большие
вмонтированные в стену жидкокристаллические дисплеи, на которые передавалось
изображение с внешних видеокамер. Виды пустыни с разных ракурсов.
     Солнце уже закатилось за горизонт, но край неба еще был ярко-оранжевого
цвета, постепенно переходившего  в пурпурный и темно-синий. И  на фоне этого
неба стоял молодой парень с  короткой стрижкой. Он был одет в джинсы и белую
футболку и походил на  спортсмена-серфингиста. В наступающих сумерках трудно
было рассмотреть его лицо, но  все равно, глядя, как он движется, я подумал,
что в парне определенно есть что-то знакомое.
     -- Можно  осветить его прожектором? -- спросил Чарли. Он принес с собой
тарелку с равиоли и продолжал есть.
     -- Сейчас включу освещение,  -- сказал Бобби, и в следующий  миг парень
оказался в луче яркого света. Теперь я видел его ясно...
     И  вдруг меня  поразила догадка. Он выглядел  в  точности так, как  тот
паренек, которого я видел у Джулии в машине вчера вечером после ужина, когда
она уезжала, как раз перед аварией. И теперь, когда  я увидел его  снова,  я
понял, что этот молоденький спортивный блондин...
     -- Господи, Рики! -- воскликнул Бобби Лембек. -- Да он же как две капли
воды похож на тебя!
     -- Да, точно, -- сказала Мае. -- Это Рики. Даже футболка такая же.
     Рики как раз доставал  банку  прохладительного напитка из автомата.  Он
повернулся к дисплеям и спросил:
     -- О чем это вы, ребята?
     --  Он выглядит  в  точности как  ты, -- заявила  Мае.  -- На нем  даже
футболка такая же, как твоя, -- с такой же надписью на груди.
     Рики посмотрел на свою футболку,  потом на  монитор.  Помолчал немного,
потом проронил:
     -- Будь я проклят!
     Я сказал:
     -- Рики, ты ведь ни разу не  выходил из помещения. Как  получилось, что
это -- ты?
     --  Черт, да откуда  я знаю? --  ответил Рики и  пожал плечами.  Как-то
слишком нарочито пожал плечами -- или мне показалось?
     Мае сказала:
     -- Я не могу как следует разглядеть лицо. Черты лица какие-то нечеткие.
     Чарли  подошел  вплотную  к  самому  большому  дисплею  и  присмотрелся
повнимательнее.
     -- Ты не можешь разглядеть черты лица, -- пояснил он, -- потому что  их
нет.
     -- Да ну, что ты!
     -- Чарли, это просто погрешность разрешения видеокамер, вот и все.
     --  Нет,  --  возразил  Чарли.  --  Какого черта? У  него пустое  лицо.
Увеличьте изображение, если не верите.
     Бобби  увеличил  изображение. Голова спортивного  блондина  заняла весь
экран. Парень двигался и  то исчезал  с  экрана, то появлялся снова,  но все
сразу поняли, что Чарли  прав. Черт лица не  было. Просто овал бледной  кожи
под  кромкой  светлых волос,  с небольшим  выступом  на  месте  носа, легким
намеком на надбровные дуги, холмиком на месте губ -- и  все. Настоящих  черт
лица не было.
     Как будто  скульптор начал лепить  лицо, но бросил работу на  середине.
Получилось незаконченное лицо.
     Только  брови  на этом  лице  время  от времени  двигались.  Как  будто
трепетали или подрагивали. Или, может быть, это только казалось.
     --  Вы ведь все понимаете,  что именно мы  видим? -- спросил  Чарли. --
Бобби, опусти камеру ниже. Давайте осмотрим его целиком.
     Бобби передвинул  камеру  вниз,  и мы увидели белые  кроссовки, которые
двигались  по песку. Только  кроссовки, похоже, не касались  земли, а висели
прямо над  ней.  И  сами  кроссовки  тоже  были немного  нечеткими.  На  них
виднелись легкие  очертания  шнурков  и  намек на полоски,  где  должен  был
находиться логотип "Найк". Но все же  они были похожи скорее на  рисунок или
набросок, чем на настоящие кроссовки.
     -- Очень странно, -- сказала Мае.
     -- Ничего странного тут нет, -- откликнулся Чарли. -- Это  просчитанное
приближение для определенного разрешения. В рое недостаточно агентов,  чтобы
создать полноценное точное  изображение  с высоким  разрешением.  Поэтому он
создает приблизительное изображение.
     --  Или,  может быть,  это лучшее, что рой может  создать  из имеющихся
материалов, --  сказал я.  -- Вероятно, он воспроизводит все  сложные  цвета
посредством  поворота отражающих свет поверхностей  под  точно  рассчитанным
углом. Как  это  бывает с разноцветными  щитами, которые  выносит  толпа  на
футбольные стадионы, чтобы делать большие картинки.
     -- В таком случае, поведение роя очень сложное, -- сказал Чарли.
     -- И гораздо более сложное, чем то, что мы видели раньше, -- добавил я.
     -- Да боже мой! -- раздраженно произнес Рики. -- Вы говорите о нем так,
будто этот рой -- Эйнштейн!
     --  Нет,  он  явно  не  Эйнштейн,  --  возразил  Чарли.  --  Потому что
изображает там тебя.
     -- Успокойся, Чарли.
     --  Я бы успокоился, да  только ты, Рики, такая задница,  что постоянно
выводишь меня из себя.
     Бобби пробурчал:
     -- Может, вы оба успокоитесь, а?
     Мае повернулась ко мне и спросила:
     -- Почему рой это делает? Имитирует добычу?
     -- По сути, да.
     -- Мне не нравится думать о себе как о добыче, -- сказал Рики.
     Мае спросила:
     --  Ты  имеешь  в  виду,  что  они  были  закодированы  на  буквальную,
физическую имитацию добычи?
     --  Нет,  --  ответил  я.  --  Инструкции  в  программе  гораздо  более
обобщенные. Они просто направляют агенты к достижению  цели. Так что  сейчас
перед  нами одно  из  возможных  решений, выработанных роем.  И  оно гораздо
сложнее  и  совершеннее  предыдущей версии.  Прежде  им с  трудом  удавалось
создать  стабильное двухмерное изображение. Теперь рой успешно  смоделировал
объемное, трехмерное изображение.
     Я  посмотрел  на программистов. Они были явно потрясены. Все  понимали,
насколько  большой качественный скачок произошел  буквально у них на глазах.
Переход к трехмерным изображениям означал, что рой  теперь  может  не только
изображать  нашу  внешность,  но  и  подражать нашим  движениям  -- походке,
жестам. А для этого требуется гораздо более сложный уровень моделирования.
     Мае спросила:
     -- И рой додумался до этого сам по себе?
     -- Да, -- сказал я. -- Только "додумался" -- здесь  не самое подходящее
определение. Обусловленное поведение -- результат соединения поведения  всех
отдельных агентов. Поэтому никто ни до чего не додумывался. У роя нет мозга,
нет центральной нервной системы.
     -- Групповое сознание? -- предположила Мае. -- Сознание роя?
     -- В  каком-то  смысле да.  Главное -- у роя  нет единого  управляющего
центра.
     -- Но он ведет себя так целеустремленно, так упорядочение... -- сказала
Мае. -- И выглядит как высокоорганизованное существо.
     -- Ага, и мы тоже, -- фыркнул Чарли и резко, неприятно рассмеялся.
     Кроме него, больше не смеялся никто.

     Если рассматривать  это  в таком ключе,  человеческий  организм -- тоже
огромный рой.  Вернее, это  рой, состоящий  из множества  роев.  Потому  что
каждый орган, каждая часть тела  --  кровь, печень,  почки  -- это отдельные
рои.  То, что мы называем  "телом", на самом деле --  совокупность всех этих
роев-органов.
     Мы считаем свое тело плотным  и цельным, но только потому, что не можем
видеть процессы,  происходящие  на  клеточном уровне.  Если  бы  можно  было
увеличить человеческое тело, раздуть его до гигантских размеров, то стало бы
видно, что оно на самом деле не что иное,  как огромное скопление движущихся
масс  клеток  и  атомов,  составленное из  более  мелких скоплений клеток  и
атомов.
     Но кого это волнует? Известно, что многие процессы в человеческом  теле
регулируются на уровне отдельных органов. Поведение  человека контролируется
во многих  местах. Центр  управления  находится не только в  мозгу, и  он не
единственный. Они рассредоточены по всему организму.
     Поэтому можно утверждать, что в каком-то смысле поведение человека тоже
определяется "роевым сознанием".  За  равновесие  отвечает  рой  мозжечка, и
очень  редко  это   происходит  сознательно.   Управление   многими  другими
процессами осуществляется  на  уровне  спинного  мозга, желудка,  кишечника.
Работа зрительной системы во многом происходит внутри глазных яблок, задолго
до того, как в дело вступает мозг.
     Если уж на то пошло, то весьма значительная часть мозговой деятельности
тоже  происходит  бессознательно.  Показательный   пример  --  уклонение  от
препятствий.  Мобильному роботу  приходится  производить невероятные  объемы
вычислений и затрачивать массу времени работы процессора только на то, чтобы
просто уклоняться от препятствий  на  его  пути в окружающей среде.  Человек
тоже это делает, сам  того  не осознавая  -- до тех  пор, пока  не стемнеет.
Только двигаясь в темноте, человек понимает, какие огромные усилия уходят на
то, чтобы не натыкаться на всякие препятствия.
     Этот   пример   доказывает,   что   целостная  структура  сознания,   и
человеческий  самоконтроль,  и  самоорганизация  --  всего  лишь  удобная  и
привычная  иллюзия.  На  самом же  деле  мы вовсе  не контролируем свое тело
сознательно. Просто мы привыкли думать, что это так.
     И  только  то,  что человек  осознает  себя  как  цельное  "я",  еще не
означает, что это соответствует действительности. И, исходя  из того, что мы
о  нем знали,  этот  проклятый рой  тоже обладал зачаточным представлением о
себе  как о  едином целом. Или, если  этого еще  не произошло, это неизбежно
произойдет -- и очень скоро.

     Наблюдая за безликим человеком в пустыне,  мы заметили, что изображение
становится нестабильным.  Рою уже не удавалось  сохранять  облик цельным,  в
прежнем  виде. Время  от времени  то голова,  то плечи рассеивались  облаком
пыли,  потом снова  собирались  в оформленное, цельное изображение.  Зрелище
получалось очень странное.
     -- Не может сосредоточиться? -- предположил Бобби.
     -- Нет, по-моему, он просто начинает уставать, -- подал голос Чарли.
     -- Ты хочешь сказать -- у него заканчивается энергия.
     --  Да,  скорее  всего.  Чтобы  поддерживать  все эти  частицы в строго
определенном положении, уходит масса дополнительных сил.
     И в самом деле, рой снова принял форму плотного черного облака.
     -- Значит, это -- энергосберегающее состояние? -- спросил я.
     --  Судя  по  всему,  да.  Наверняка   в   них  была  запрограммирована
оптимизация контроля за расходом энергии.
     -- По крайней мере, теперь она у них есть, -- сказал я.
     Снаружи  быстро  темнело. С неба  исчезли последние оранжевые отблески.
Картинка на мониторе стала менее четкой.
     Рой развернулся и полетел в пустыню.
     -- Будь я проклят! -- пробормотал Чарли.
     Я следил за роем, пока он не исчез за горизонтом.
     -- Еще три часа -- и они станут историей, -- сказал я.


     <i>День шестой. 22:12</i>

     Сразу после  ужина Чарли опять пошел спать. Он все еще спал и в  десять
вечера, когда мы с Мае  готовились снова выйти наружу. Мы оделись в жилеты и
куртки, потому  что  ночью  в пустыне должно  было  похолодать. Но  для этой
экспедиции нам  нужен был кто-то третий. Рики заявил,  что останется  здесь,
потому что должен дождаться Джулию,  которая прилетит  с  минуты на  минуту.
Винс сидел где-то, смотрел телевизор и пил пиво. Оставался Бобби.
     Бобби  не хотел идти с  нами, но Мае  пристыдила его  и в конце  концов
уговорила  присоединиться  к нам.  Встал вопрос  о том, как  мы  все  втроем
отправимся на поиски -- ведь предполагаемое укрытие, где прячутся рои, могло
находиться довольно  далеко от фабрики, может быть, на расстоянии нескольких
миль. У нас,  конечно,  был  горный мотоцикл Дэвида,  но  на нем могли ехать
только двое. Тут выяснилось, что у Винса есть  внедорожник, на  стоянке  под
навесом. Я пошел в энергоблок попросить у Винса ключи.
     -- Ключи не нужны, -- сказал он. Винс сидел на диване и смотрел ток-шоу
"Кто получит  миллион?". Я слышал, как ведущий Регис  задал  вопрос  игроку:
"Это ваш окончательный ответ?"
     -- В смысле? -- спросил я.
     -- Ключ в зажигании, -- пояснил Винс. -- Я его никогда не забираю.
     -- Стоп, погоди. Ты  хочешь сказать, что все это  время на стоянке была
исправная машина с ключами?
     -- Ну да.  -- По телевизору  ведущий произнес: "Четыре тысячи долларов,
как называется самое маленькое государство в Европе?"
     -- Почему мне никто об этом не сказал? -- спросил я, сатанея от ярости.
     Винс пожал плечами:
     -- Откуда я знаю? У меня никто не спрашивал.
     Злой, как черт, я пошел обратно в главный корпус.
     -- Где этот чертов Рики?
     -- Звонит  по телефону, --  ответил Бобби. -- Разговаривает с какими-то
шишками в Долине.
     -- Джек, успокойся, -- сказала Мае.
     -- Я спокоен. С какого телефона он звонит? В главном корпусе?
     -- Джек,  -- Мае  остановила меня, положив руку мне  на  плечо.  -- Уже
одиннадцатый час. Забудь.
     -- Забыть? Из-за него мы все чуть не погибли!
     -- Но сейчас мы должны заняться другим делом.
     Я посмотрел на ее спокойное, сосредоточенное лицо. Вспомнил, как быстро
и деловито она вскрывала тушку кролика.
     -- Да, ты права.
     -- Хорошо,  -- проронила Мае и отвернулась. -- А сейчас нам надо быстро
собрать рюкзаки и отправляться.
     Теперь я понял, почему Мае никогда  не проигрывала в спорах. Мы нашли в
шкафу со  всякими принадлежностями три рюкзака. Один рюкзак я вручил Бобби и
сказал:
     -- Все, двинулись.

     Ночь  была  ясная,  на небе  сияли звезды. Мы пошли в темноте  к складу
возле  автостоянки  --  к темному пятну на  фоне темного неба. Я вел рядом с
собой горный мотоцикл. Какое-то время все молчали. Наконец Бобби сказал:
     -- Нам понадобятся фонари.
     -- Нам много чего понадобится, -- добавила Мае. -- Я составила список.
     Мы дошли до склада и открыли  дверь. Я заметил, как Бобби чуть отпрянул
назад в темноте.  Я  вошел  внутрь, нащупал  на стене выключатель  и включил
свет.
     Внутри  складское помещение осталось  таким  же,  как раньше,  когда мы
отсюда уходили. Мае расстегнула рюкзак и пошла вдоль стеллажей.
     -- Нам нужны фонари... зажигательные капсулы... горючее... кислород...
     Бобби спросил:
     -- А кислород зачем?
     --  Если  укрытие  подземное,  нам  может  понадобиться...  да,  и  еще
термитные шашки.
     Я сказал:
     -- Термит был  у Рози.  Может,  она  поставила его на  пол, когда...  Я
сейчас посмотрю.
     Я  прошел в соседнюю комнату. Коробка  с  термитными  шашками лежала на
полу, перевернутая набок, цилиндрики  термита валялись рядом. Наверное, Рози
уронила  коробку на пол,  перед  тем как  бросилась  бежать. Я подумал -- не
прихватила ли  она что-нибудь с собой? И  посмотрел  на  ее  тело  у дальней
двери.
     Тела Рози там не было.
     -- Господи...
     Бобби сразу подбежал ко мне:
     -- В чем дело? Что-то не так?
     Я указал на дверь:
     -- Рози исчезла.
     -- То есть как это -- исчезла?
     Я посмотрел на Бобби в упор.
     -- Исчезла, Бобби,  в буквальном смысле. Ее тело лежало здесь, у двери,
а теперь его нет.
     -- Но куда оно могло деться? Может, животные?..
     -- Не знаю.
     Я  подошел  к  двери, присел и стал рассматривать то место, где  раньше
лежала Рози. Когда  я видел ее в последний раз,  пять или шесть часов назад,
ее  тело  было  покрыто слоем  молочно-белой слизи. Какое-то количество этой
слизи  осталось на полу. Выглядела она в точности как подсушенное  сгущенное
молоко.  Там,  где  лежала   голова  Рози,  молочнистые  выделения  остались
непотревоженными.  Но ближе к порогу белые  лужицы  были смазаны, на гладкой
поверхности виднелись параллельные линии.
     -- Похоже, ее вытащили наружу, -- сказал Бобби.
     -- Да.
     Я  внимательно осмотрел  белые лужицы, выискивая отпечатки следов. Один
койот не  смог бы вытащить тело  за дверь,  для этого  понадобилась бы целая
стая койотов. И после них обязательно остались бы следы. Но никаких следов я
не обнаружил.
     Я встал и подошел к двери. Бобби тоже подошел, и мы вместе  выглянули в
темноту.
     -- Видишь что-нибудь? -- спросил он.
     -- Нет.
     Я вернулся к Мае.  Она уже нашла все, что нужно. Нашла моток магниевого
запального шнура. Нашла ракетницы и осветительные патроны. Нашла портативные
галогеновые  фонарики.  И  мощные налобные фонарики  с  широкими эластичными
лентами  для  крепления.  Маленькие  бинокли  и  инфракрасные  очки  ночного
видения. Полевую рацию. Баллоны с кислородом и цельнопластиковые дыхательные
маски.  Точно такие же  дыхательные маски  я  видел  на людях  в  фургоне  с
логотипами  "ССВТ" -- вчера вечером, в Калифорнии.  Только у  них маски были
серебристого цвета.
     А потом я подумал: "Неужели это было только вчера вечером?" Да,  вчера.
Двадцать четыре часа назад.
     Мне казалось, что с тех пор прошел по меньшей мере месяц.
     Мае распределила все  вещи по трем рюкзакам. Наблюдая за  ее уверенными
действиями, я  осознал, что из  нас троих  только у Мае  есть  опыт работы в
поле, в  дикой  природе.  Мы  же, наоборот, были домоседами  и  теоретиками.
Поразительно, насколько зависимым от Мае я чувствовал себя этой ночью.
     Бобби поднял первый попавшийся рюкзак, взвесил его в руках и крякнул.
     -- Мае, ты уверена, что это все нам понадобится?
     -- Тебе не придется тащить все это  на себе. Мы же  поедем, а не пойдем
пешком.  И -- да, уверена. Лучше  перестраховаться, чтобы потом  не пришлось
пожалеть.
     -- Ну, ладно... Но зачем нам, к примеру, полевая рация?
     -- Никогда не знаешь, что пригодится.
     -- И с кем ты собираешься связываться по рации?
     -- Бобби, пойми, -- сказал я, -- если окажется, что там нам понадобится
что-то из этих вещей -- оно нам понадобится позарез.
     -- Да, но...
     Мае  взяла  другой рюкзак  и забросила его  на плечо. Она, казалось, не
замечала его тяжести.
     -- Ты что-то говорил? -- спросила Мае у Бобби.
     -- Не важно.
     Я взял третий рюкзак. Он оказался не таким уж  тяжелым. Бобби жаловался
только потому, что  боялся. Да, конечно,  я предпочел  бы, чтобы кислородный
баллон был поменьше и  полегче. Он неудобно лежал в рюкзаке и давил в спину.
Но Мае считала, что нам понадобится запас кислорода.
     --  Запас  кислорода?  --  нервно  переспросил  Бобби. --  Ребята,  как
по-вашему, насколько большое может быть у них укрытие?
     -- Понятия  не имею, -- ответила Мае. -- Но последние  рои были гораздо
крупнее предыдущих.
     Она  подошла  к  умывальнику  и  сняла со  стены  счетчик радиации. Но,
осмотрев  его,  Мае обнаружила, что  в нем сел аккумулятор. Пришлось  спешно
искать  новую  батарею, развинчивать  корпус счетчика,  вынимать испорченную
батарею, вставлять другую. Я опасался, что и эта батарея  окажется негодной.
В таком случае нашей затее конец.
     Мае сказала:
     -- Надо бы проверить и  приборы ночного  видения. И я не знаю, заряжены
ли батареи во всем остальном нашем снаряжении.
     Счетчик  радиации громко  затрещал, индикатор зарядки батареи  светился
ярко.
     --  Полная  зарядка,  --  сказала Мае. -- Этого хватит  на четыре  часа
работы.
     -- Тогда давайте начнем, -- сказал я.
     На часах было без восемнадцати минут одиннадцать.

     Когда мы  подошли к "Тойоте", счетчик  затрещал  как сумасшедший. Треск
раздавался  так  часто, что звучал  практически  непрерывно.  Держа рукоятку
индикатора перед собой, Мае отошла от машины в пустыню и повернула на запад.
Щелчки затихли.  Она повернула  на восток --  и счетчик затрещал  снова. Мае
пошла дальше на восток -- и треск стал тише. Она повернула на север -- треск
возобновился.
     -- На север, -- сказала Мае.
     Я сел на мотоцикл, завел мотор.
     Бобби  выехал из-под  навеса на внедорожнике -- машине с очень толстыми
задними колесами и рулем, похожим на мотоциклетный. Выглядел  внедорожник не
очень привлекательно, но я знал, что этот транспорт прекрасно  подходит  для
ночной поездки по пустыне.
     Мае села на мотоцикл позади меня, наклонилась, чтобы опустить счетчик к
самой земле, и сказала:
     -- Хорошо, поехали.
     И мы отправились в глубь пустыни, под безоблачным ночным небом.

     Луч света  от фары мотоцикла постоянно прыгал  вверх-вниз,  выступающие
части ландшафта отбрасывали странные тени. Мне было очень трудно разглядеть,
куда я еду. При  свете дня пустыня казалась идеально ровной  и однообразной,
но сейчас, в темноте, выяснилось, что в пустыне полным-полно песчаных холмов
и  впадин, засыпанных камнями, и глубоких ям,  которые  оказывались  на пути
совершенно неожиданно.  Все  мое  внимание  уходило  на  то,  чтобы  держать
мотоцикл в вертикальном  положении. Непростая задача на  такой  дороге,  тем
более что Мае постоянно командовала:
     --  Возьми влево... теперь вправо... еще вправо... хорошо, это слишком,
опять влево...
     Иногда нам приходилось ездить кругами, чтобы Мае могла точно определить
нужное направление.
     Если бы кто-то  увидел наши следы днем, он подумал бы, что водитель был
мертвецки пьян -- так сильно мы  петляли по пустыне. Мотоцикл подпрыгивал на
неровностях  почвы  и все время  норовил  свернуть  в сторону или завалиться
набок.  Мы  отъехали  от  лаборатории  на  несколько  миль,  и  я  уже начал
беспокоиться. Я слышал, как щелкает  счетчик радиации, -- и  щелчки  звучали
все тише и реже. Оказалось,  что проследить  путь роя по остаточной радиации
не так-то  просто. Я не понимал, почему  так  происходит, но факт  оставался
фактом. Если мы  не отыщем укрытие роев в ближайшее время, мы вообще никогда
его не найдем.
     Мае тоже тревожилась. Она наклонялась все ниже и ниже к земле, сжимая в
одной  руке рукоятку счетчика,  а другой держась за мой  пояс. Мне  пришлось
ехать медленнее, потому что  след  стал  едва различимым. Мы  потеряли след,
нашли его, снова потеряли. Мы возвращались назад по  своему следу, ездили по
пустыне  кругами -- под черным небом, усеянным  звездами. Я  поймал  себя на
том, что пытаюсь затаить дыхание.
     И  наконец  мы  потеряли след  совсем. Я закружил вокруг одного  места,
стараясь не  впасть в  отчаяние. Я сделал три круга, потом четыре --  но все
без толку. Счетчик радиации пощелкивал редко, случайным образом. В  какое-то
мгновение мы все поняли, что найти след уже не удастся.
     Мы забрались черт знает куда в пустыню и ездили по кругу.
     Мы потеряли след.

     На  меня  как-то вдруг, внезапно  навалилась глубокая усталость.  Целый
день  я  держался  на  адреналине,  а  теперь  почувствовал,   что  страшно,
невыносимо  устал.  У  меня начали  слипаться глаза. Мне показалось,  что  я
способен уснуть прямо сейчас, сидя за рулем мотоцикла.
     Мае позади меня выпрямилась на сиденье и сказала:
     -- Ты только не расстраивайся, ладно?
     --  О  чем  ты,  Мае? --  устало  произнес  я. --  Мой  план  полностью
провалился.
     -- Может быть, и нет.
     Бобби подъехал поближе к нам.
     -- Ребята, вы вообще оглядывались назад? -- спросил он.
     -- Зачем?
     -- А вы оглянитесь. Посмотрите, как далеко мы уехали.
     Я  обернулся  и  посмотрел через плечо.  На  юге  виднелись  яркие огни
фабрики -- поразительно близко.  Мы  отъехали  от  фабрики всего на одну-две
мили, не  больше.  Судя  по  всему,  мы описали большой полукруг по пустыне,
постепенно возвращаясь к тому месту, откуда приехали.
     -- Странно.
     Мае спрыгнула  с  сиденья, подошла к  фаре мотоцикла  и  посмотрела при
свете на жидкокристаллический индикатор счетчика.
     -- Хм-м... -- сказала она.
     --  Ну  что  там,  Мае? --  с  надеждой  спросил  Бобби. --  Уже  можно
возвращаться?
     -- Нет, -- ответила Мае. -- Возвращаться нельзя. Посмотри сюда.
     Бобби  наклонился и  тоже посмотрел на  показания  индикатора. Там  был
график  изменения   интенсивности  излучения.  Уровень  радиации  постепенно
снижался,  а  потом очень резко; скачкообразно,  упал  практически до  нуля.
Бобби нахмурился.
     -- И что это значит?
     --  Это  временная развертка сегодняшних измерений  уровня радиации, --
сказала Мае.  -- График показывает, что  уровень радиации снижался с  самого
начала  измерений,  в  арифметической  прогрессии.  Видишь  вот  эту  линию,
практически   прямую,   а  в  конце  --  ступенька?  Прогрессия   оставалась
арифметической  все время, до последней минуты. В последнюю минуту  снижение
уровня радиации внезапно стало экспоненциальным.  Радиация  просто упала  до
нуля.
     -- Ну и что?  -- спросил озадаченный  Бобби. -- Что это означает? Я  не
понял.
     -- Я поняла, -- сказала Мае  и снова устроилась на сиденье позади меня.
-- Кажется, я знаю, в чем дело. Джек, поехали вперед -- медленно.
     Я  отпустил сцепление и медленно поехал  вперед. В прыгающем луче света
из фары была видна пустыня, небольшой подъем впереди, группы кактусов...
     -- Нет, Джек, еще медленнее.
     Я сбросил  скорость. Теперь мы  ехали  почти  со скоростью  пешехода. Я
зевнул.   Бессмысленно  было   сейчас   расспрашивать  Мае.  Она  оставалась
сосредоточенной и целеустремленной. А я устал как собака и переживал  горечь
поражения.  Мы  продолжали  подниматься  на  пологий  песчаный  холм,   пока
местность не выровнялась, а потом пошла под уклон...
     -- Стой.
     Я остановил мотоцикл.
     Прямо перед нами ровная поверхность пустыни  внезапно  закончилась.  За
ней виднелась сплошная чернота.
     -- Это утес?
     -- Нет, просто высокий обрыв.
     Я медленно покатил мотоцикл вперед. Да, впереди в самом деле был крутой
обрыв.  Вскоре  мы  добрались  до  его края,  и я  смог  сориентироваться на
местности.  Мы находились на гребне холма  высотой  около пятнадцати  футов,
который являлся одним из берегов очень  широкого речного русла. Внизу, прямо
под нами, виднелись обкатанные  водным  потоком камни, среди которых изредка
попадались большие валуны и какие-то хлипкие  кустики. Ширина  речного русла
достигала примерно пятидесяти  футов, и по  другую сторону  виднелся дальний
берег, такой  же высокий, как тот, на котором мы стояли. За дальним  берегом
снова простиралась ровная и плоская пустыня.
     -- Теперь я понял, -- сказал я. -- Рой подпрыгнул.
     -- Да, -- кивнула Мае. -- Вернее, взлетел. Поэтому мы и потеряли след.
     -- Но,  значит, рой снова опустился  на  землю где-то  там,  внизу,  --
предположил Бобби, показывая на высохшее русло реки.
     -- Возможно, -- сказал я. -- А может, и нет.
     Я думал о том, что на поиски безопасного спуска у нас уйдет очень много
времени.  Потом  мы  еще много  времени  провозимся,  отыскивая  след  среди
кустарников и камней на дне речного русла. На это может уйти не один час. Мы
можем  вообще  не найти  след. Отсюда, с высокого  утеса, я видел  огромные,
необъятные просторы пустыни, раскинувшейся на много миль во все стороны.
     --  Рой мог опуститься  на  землю на дне русла, или  на том берегу, или
вообще в  четверти мили отсюда, где-нибудь  в пустыне  за  руслом  реки,  --
сделал вывод я.
     Но Мае это не обескуражило. Она сказала:
     --  Бобби,  оставайся  здесь. Ты будешь  отмечать  то  место,  где  рой
оторвался  от земли. Мы с Джеком найдем удобный  спуск, выберемся на равнину
на той стороне и поедем по прямой с  востока на запад до тех пор, пока снова
не найдем след. Рано или поздно, но мы его найдем.
     -- Ладно, -- согласился Бобби. -- Давайте, ребята.
     -- Хорошо, --  сказал  я. Мы вполне могли это сделать. Все равно терять
было уже нечего. Но я сильно сомневался, что у нас что-нибудь получится.
     Бобби вдруг наклонился вперед на своем вездеходе.
     -- А это еще что?
     -- Что?
     -- Там животное. Я видел, как сверкнули глаза, -- сказал Бобби.
     -- Где?
     -- Вон там,  в тех кустах, --  он  показал на кустарник посреди речного
русла.
     Я нахмурился. Мы с Бобби  опустили обе фары вниз, осветили русло реки и
довольно большой участок пустыни за ним. Я не заметил никаких животных.
     -- Вон там! -- сказала Мае.
     -- Я ничего не вижу.
     Мае показала рукой.
     --  Оно только  что скрылось вон за  тем кустом  можжевельника.  Видишь
куст, похожий на пирамиду? У которого сбоку сухие ветки.
     -- Вижу, -- сказал я. -- Но...
     Животного я не увидел.
     -- Оно двигалось слева направо. Подожди минуту, и оно покажется снова.
     Мы подождали, а потом я тоже увидел две светящиеся  ярко-зеленые точки.
Они  двигались  почти  над самой  землей, слева  направо. Я заметил, как там
промелькнуло  что-то светлое. И почти сразу же  понял,  что здесь  что-то не
так.
     Бобби  тоже почуял  неладное. Он повернул руль, направляя свет  фары на
движущийся объект. И взял бинокль.
     -- Это не животное... -- сказал он.
     Среди низкого кустарника двигалось что-то  светлое. Светлого, телесного
цвета.  За  кустами  видно было плохо, но потом я разглядел длинную  светлую
полосу,  которая волочилась по песку. И с ужасом понял, что это человеческая
рука. Рука с растопыренными пальцами.
     -- Господи... -- прошептал Бобби, глядя в бинокль.
     -- Что? Что это?
     --  Это тело, его  волокут по земле, --  сказал  он. А  потом  странным
голосом добавил: -- Это Рози.


     <i>День шестой. 22:22</i>

     Я завел мотоцикл и поехал вместе с Мае вдоль края обрыва до того места,
где можно  было спуститься вниз, к  высохшему  руслу реки. Бобби остался  на
месте наблюдать  за телом Рози. Через несколько  минут я пересек русло реки,
выехал  на противоположный  берег  и  вернулся  к месту,  освещенному  фарой
вездехода Бобби.
     -- А теперь остановись, Джек, -- сказала Мае.
     Я остановил мотоцикл, подался  вперед и  наклонился над рулем, стараясь
разглядеть пустыню впереди. Внезапно счетчик радиации снова громко затрещал.
     -- Хороший признак, -- сказал я.
     Мы поехали дальше. Теперь мы были точно напротив Бобби, который остался
по ту сторону речного русла. Его фара слабо освещала пустыню вокруг нас, как
будто лунным  светом. Я  помахал  Бобби,  чтобы  он  тоже  спускался.  Бобби
развернул вездеход и поехал на запад. Без его света пустыня вокруг нас сразу
стала темнее и загадочнее.
     И тогда мы увидели Рози Кастро.

     Рози  лежала на спине, запрокинув  голову,  так что казалось, будто она
смотрит  назад,  прямо  на  меня. Глаза  у нее  были широко раскрыты, рука с
растопыренными пальцами тянулась ко мне. Лицо  Рози выражало мольбу  --  или
ужас. Ее  тело уже  окоченело  и  двигалось  резкими  толчками,  когда  Рози
волочили через низкие кусты и кактусы.
     Ее тащили по пустыне -- но не животные.
     -- Я думаю, свет надо выключить, -- сказала Мае.
     -- Но я не вижу, кто ее тащит... Под ней какая-то тень...
     -- Это не тень. Это они.
     -- Они волокут ее?
     Мае кивнула.
     -- Выключи свет.
     Я сразу же выключил фару. Мы остались в темноте.
     -- Я думал, роям хватает энергии только на три часа после заката...
     -- Это Рики так сказал.
     -- Он снова наврал?
     -- Либо они преодолели этот предел в дикой природе.
     Из этого следовали весьма неприятные перспективы. Если рои теперь могут
сохранять  энергию  на  всю  ночь,  возможно, они  будут  активны,  когда мы
доберемся до их укрытия. Я рассчитывал застать их в обездвиженном состоянии,
когда частицы беспорядочно рассеяны  по  земле. Другими словами,  я надеялся
уничтожить их, пока они спят. А теперь оказывается, что они, похоже, не спят
и ночью.
     Мы стояли в темноте и обдумывали ситуацию. Наконец Мае сказала:
     -- Эти рои смоделированы на поведении насекомых, правильно?
     --  Не совсем, -- возразил  я.  -- На  самом деле программная модель --
"Хищник-Добыча". Но из-за того,  что рой  -- это популяция взаимодействующих
частиц,  их  поведение  до некоторой степени воспроизводит  поведение  любой
популяции взаимодействующих частиц -- например, насекомых. А что?
     --  Насекомые  способны  выполнять  задачи,  которые  занимают   больше
времени, чем продолжительность жизни одного поколения. Я правильно понимаю?
     -- Ну да...
     -- Тогда, возможно, какое-то  время  тело Рози нес  один рой, потом его
место занял другой, и так далее. Возможно, ее несли уже  три или четыре роя,
по очереди. Таким образом, каждый из роев  оставался  активен ночью не более
трех часов.
     Такая возможность понравилась мне еще меньше.
     -- Это  означает,  что  рои действуют  вместе,  --  сказал  я.  --  Это
означает, что они способны координировать свои действия.
     -- Теперь это уже очевидно.
     --  Но  только  это  невозможно, -- заметил я. -- Потому  что у них нет
сигнальной системы.
     -- Это  было невозможно несколько поколений назад, -- возразила Мае. --
А  теперь возможно. Вспомни,  как рои летели к тебе, построившись правильным
клином. Они действовали скоординированно.
     Она  была  права. Просто я не сразу это понял. И теперь,  стоя  в  ночи
посреди пустыни, я задумался о  том, что еще ускользнуло от моего понимания.
Я прищурился, стараясь разглядеть что-нибудь в темноте впереди.
     -- Куда они ее несут?
     Мае расстегнула мой рюкзак и достала очки ночного видения.
     -- Вот, попробуй посмотреть через это.
     Я собирался  тоже помочь ей достать очки,  но  Мае  легко сбросила свой
рюкзак, открыла клапан и вытащила очки. Она двигалась быстро и уверенно.
     Я надел ремешок крепления, подогнал по голове и опустил очки  на глаза.
Это были новые  очки, "Ген-4", они  показывали изображение в неярких цветах.
Рози  я увидел почти сразу же. Ее тело мелькало среди кустарника, удаляясь в
пустыню все дальше и дальше.
     -- Ну, так куда они ее несут? -- снова спросил я. Пока я это говорил, я
посмотрел чуть выше -- и сам увидел куда.

     Издалека это можно было принять за  естественное, природное образование
-- темный земляной холм шириной около пятнадцати футов и около шести футов в
высоту. Его легко было принять за естественное образование.
     Но  оно не  было естественным. Обычная эрозия почвы  не  могла  создать
такую  правильную  форму.  Кроме  того,  я уже видел  подобные искусственные
сооружения -- гнезда африканских термитов и других общественных насекомых.
     Мае тоже надела очки и смотрела туда же, куда и я.
     -- По-твоему, это продукт обусловленного поведения? -- спросила она. --
Разве  такое   сложное  поведение   могло   появиться  само   по  себе,  без
предварительно заложенной программы?
     -- На самом деле, да, -- ответил я. -- Именно это и произошло.
     -- Трудно поверить.
     -- Я знаю.
     Мае была  хорошим  биологом, только она специализировалась  на биологии
приматов.  Она  привыкла   изучать  мелкие  популяции   высокоорганизованных
животных, у  которых  была иерархия доминантности и  групповые  лидеры.  Мае
привыкла  к  тому,  что  сложное  поведение   является  результатом  высоких
умственных  способностей  животных.  Ей  трудно  было  понять  мощную   силу
самоорганизации в очень большой популяции глупых и ограниченных существ.
     В любом случае это было глубоко укоренившееся заблуждение, свойственное
всем людям. Люди привыкли к тому, что в любой организации всегда есть кто-то
главный.  В  государствах  есть  правительства.  В  корпорациях   --  советы
директоров. В  университетах  --  ректораты.  В  армиях  --  генералы.  Люди
привыкли  считать,  что  без   центрального  руководства  любую  организацию
захлестнет  хаос,   и   организация  будет  не  способна  выполнить  никакую
существенную задачу.
     С  такой точки зрения крайне  трудно поверить, что  исключительно тупые
существа, с мозгом меньше  булавочной головки, способны строить  сооружения,
гораздо более сложные по конструкции, чем все, что было когда-либо построено
людьми. Но на самом деле это доказанный факт.
     Классический  пример  --  африканские  термиты.  Эти  насекомые  строят
похожие на замки земляные холмы до сотни футов  в диаметре, с поднимающимися
вверх шпилями высотой  до двадцати футов. Трудно  представить всю  сложность
создания подобных сооружений.  Если бы термиты были размером с человека, эти
холмы были бы небоскребами высотой в одну милю и около пяти миль в диаметре.
И, как в небоскребах, в термитниках имеются внутренние архитектурные системы
для  подачи свежего воздуха, выведения наружу  излишков тепла  и углекислого
газа  и так далее. Внутри этих архитектурных  конструкций  имеются  сады для
выращивания пищи,  резиденции для  коронованных  особ  и жилые помещения для
двух  миллионов  термитов. Не бывает  совершенно  одинаковых термитников  --
конструкция   каждого  сооружения   уникальна  и   учитывает  требования   и
преимущества местности, на которой оно построено.
     Строительство термитников осуществляется  без центрального руководства,
без архитекторов и прорабов. И в генах термитов  не  заложены принципиальные
схемы и чертежи этих построек. Гигантские сооружения появляются в результате
относительно простых правил, которым следуют все термиты во взаимоотношениях
друг с другом. (Правила такого  типа: "Если здесь пахнет так, будто на  этом
месте побывал другой термит, сюда надо положить комочек грязи".) А результат
получается гораздо сложнее того, что может сделать человек.
     Теперь мы видели новое сооружение, созданное новым видом существ, и нам
тоже было очень трудно осознать, как такое могло быть построено. Ну, в самом
деле, как  рой мог  построить земляной холм?  Но  я уже  понял, что здесь, в
пустыне, спрашивать "Как такое могло  произойти?" -- дурацкое  занятие.  Рои
очень быстро  эволюционируют,  почти каждую минуту в них появляются какие-то
новые изменения. В таких условиях естественное  человеческое желание понять,
что  происходит, --  пустая  трата  времени. Едва  ты  успеешь  понять,  что
произошло, как все уже снова изменится.
     Бобби подъехал к нам на своем внедорожнике и тоже выключил свет. Теперь
пустыню освещали только звезды.
     -- Что будем делать? -- спросил Бобби.
     -- Следовать за Рози, -- сказал я.
     -- Похоже,  Рози  волокут в тот  холм, --  заметил Бобби. --  Ты хочешь
сказать, мы полезем за ней прямо туда?
     -- Да.

     По совету  Мае оставшуюся часть  пути мы прошли пешком.  С рюкзаками на
спине  мы  добирались  до земляного  холма  минут  десять и  остановились  в
пятидесяти  футах от  него.  От  холма шел  отвратительный запах  гниющей  и
разлагающейся плоти. Воняло так  сильно,  что  меня  едва не стошнило. А еще
изнутри холма как будто просачивалось тусклое зеленоватое свечение.
     Бобби прошептал:
     -- Вы на самом деле хотите идти туда, внутрь?
     -- Пока  нет, -- шепотом ответила Мае и показала на  склон холма.  Тело
Рози поднималось вверх по склону. Когда его дотащили до вершины, над гребнем
холма на мгновение показались негнущиеся ноги Рози. Потом тело  перевалилось
через гребень  и упало  внутрь.  Но прежде чем оно  совсем скрылось из виду,
голова и вытянутая  вверх рука Рози несколько секунд еще  торчали над холмом
--  как  будто  Рози  цеплялась  рукой   за  воздух.   Потом  тело  медленно
соскользнуло вниз и исчезло внутри холма.
     Бобби содрогнулся.
     Мае прошептала:
     -- Хорошо. Теперь пойдем.
     Она двинулась вперед -- бесшумно, как всегда. Следуя за Мае, я старался
идти  так же  тихо. Бобби  все время  спотыкался и наступал на  сухие  ветки
кустарника,  которые хрустели у  него под ногами. Мае остановилась и  строго
посмотрела на Бобби.
     Бобби развел руками, как будто говоря: "А что я могу сделать?"
     Мае прошептала:
     -- Смотри, куда ставишь ноги.
     -- Я смотрю, -- шепотом ответил Бобби.
     -- Не смотришь.
     -- Здесь темно, я ничего не могу разглядеть.
     -- Сможешь, если постараешься.
     Я не помню, чтобы  раньше хоть раз видел Мае раздраженной, но сейчас мы
все  были  в  страшном  напряжении. И  запах  от  холма  был  ужасающий. Мае
повернулась и  снова неслышно пошла  вперед.  Бобби  тоже  пошел,  производя
столько же шума, сколько и  раньше. Сделав несколько шагов, Мае обернулась и
подняла руку, показывая, чтобы Бобби оставался там, где стоит сейчас.
     Он замотал головой. Бобби явно не хотелось оставаться здесь одному.
     Мае схватила его за плечо, показала пальцем на землю и сказала шепотом:
     -- Ты останешься здесь.
     -- Нет...
     -- Из-за тебя нас всех убьют, -- прошептала Мае.
     -- Я обещаю, что...
     Мае решительно покачала головой и указала пальцем на землю. "Садись".
     В конце концов Бобби сел на землю.
     Мае  посмотрела на меня. Я кивнул. И мы пошли  дальше вдвоем. Теперь мы
были  уже  в  двадцати футах от  земляного  холма.  Невыносимо воняло тухлым
мясом. Мой желудок  сжался в комок.  Я всерьез опасался,  что  меня стошнит.
Отсюда уже было слышно негромкое гудение.  Этот звук больше всего действовал
мне на нервы. Страшно хотелось развернуться и бежать, не разбирая дороги. Но
Мае упорно шла вперед.
     Пригибаясь к земле, мы взобрались по склону холма,  а  на вершине легли
плашмя.  На лицо Мае падало зеленоватое свечение, исходившее изнутри  холма.
Почему-то я перестал  обращать  внимание  на  вонь.  Наверное,  потому,  что
слишком сильно испугался.
     Мае достала из бокового кармана рюкзака маленькую видеокамеру, размером
с палец, на тонком  телескопическом держателе. Потом она вытащила  крошечный
жидкокристаллический  экранчик и  положила  его  на землю  между  нами.  Мае
высунула держатель с камерой за гребень холма.
     На экране появилось зеленое изображение внутренних стен полого холма --
волнистых  и  гладких.  Никаких  движущихся  объектов  не  было  видно.  Мае
повернула камеру в одну сторону, потом в другую. Ничего, кроме зеленых стен.
Никаких признаков Рози.
     Мае посмотрела на меня и показала на глаза. "Хочешь заглянуть?"
     Я кивнул. Мы медленно подвинулись вперед и заглянули за край холма.

     То, что я увидел, оказалось для меня полной неожиданностью.
     Земляной  холм  просто  сужал  естественный  вход в пещеру --  довольно
большую, около двадцати футов в поперечнике, а  то и больше.  Каменистое дно
пещеры резко  спускалось от  края  земляного вала  к темной  зияющей дыре  в
скале, справа от нас. Зеленое свечение исходило из этой дыры.
     Это  был вход в очень большую пещеру. С этой наблюдательной позиции нам
не  было видно самой пещеры, но, судя  по  характерному гулу, рои находились
там, внутри.  Мае  выдвинула телескопический держатель  на  полную  длину  и
осторожно опустила камеру в дыру. И тогда мы увидели, что творится в глубине
пещеры.   Пещера  была  действительно   большая  и  наверняка  естественного
происхождения. Каменные стены были белыми  -- судя по всему, их покрывало то
самое  белое вещество, похожее на  сгущенное молоко, которое я видел на теле
Рози.
     Тело Рози находилось здесь, неподалеку от входа в пещеру. Ее  вытянутая
рука  виднелась  из-за  каменной стены.  Но дальше пещера поворачивала, и за
поворотом ничего не было видно.
     Мае жестами спросила у меня: "Хочешь спуститься вниз?"
     Я медленно кивнул.  Мне  не нравилась такая перспектива, но еще  больше
мне не нравилось, что я не мог придумать ничего другого. У нас действительно
не было выбора.
     Мае показала на Бобби: "Возьмем его?"
     Я покачал головой. Нет. Там от него толку не будет.
     Она кивнула и начала очень  медленно, совершенно бесшумно выскальзывать
из лямок  рюкзака. И вдруг Мае замерла. В  буквальном  смысле  замерла -- ни
один мускул на ее теле не двигался.
     Я посмотрел на экранчик. И тоже замер.
     Из-за  поворота  пещеры  вышел человек,  остановился на  пороге  и стал
настороженно оглядываться по сторонам.
     Это был Рики.

     Он вел  себя так, будто услышал подозрительный  шум или встревожился по
какой-то другой  причине. Видеокамера по-прежнему висела у края зева пещеры.
Камера была очень маленькая -- я не знал, заметит ли он ее.
     Я напряженно вглядывался в экран.
     У  камеры было не  очень большое  разрешение, и  экранчик был  размером
всего лишь с мою  ладонь, но тот человек в пещере определенно был Рики. Я не
понимал, что он  там делает и как он вообще смог  туда  попасть. Потом из-за
угла вышел еще один человек.
     И это тоже был Рики.
     Я посмотрел на Мае.  Она  оставалась полностью  неподвижной,  двигались
только ее глаза.
     Я  присмотрелся  к  изображению  на экране  повнимательнее.  При  таком
разрешении   видеокамеры  два   человека   в  пещере   казались   совершенно
одинаковыми.  Они были одинаково одеты, одинаково двигались, жесты и походка
тоже были одинаковыми.  Я не мог как следует  рассмотреть их лица, но у меня
сложилось впечатление, что черты лица теперь прорисовывались отчетливее, чем
раньше.
     Похоже, камеру они не заметили.
     Они  посмотрели на небо,  потом какое-то  время осматривали  каменистый
спуск, а потом повернулись к нам спинами и ушли за поворот, в глубь пещеры.
     Мае  по-прежнему лежала,  не  шевелясь. Она оставалась  неподвижной уже
около минуты, и за все это  время  даже ни разу не моргнула. Теперь  люди  в
пещере скрылись из виду, и...
     Из-за угла показался другой  человек. Это  был Дэвид Брукс. Он двигался
странно, поначалу  немного  скованно и неуклюже, но с каждым шагом  движения
становились все более  плавными. Мне  казалось, что  я  наблюдаю  за работой
кукловода,  который  постепенно  совершенствует   умение  управлять  куклой,
заставляет куклу двигаться все  более естественно. Потом Дэвид превратился в
Рики. А потом снова в Дэвида. Потом Дэвид повернулся и ушел в глубь пещеры.
     Мае  выждала  еще  какое-то  время  --  минуты две-три. Потом  медленно
вытащила видеокамеру и показала большим пальцем за спину, давая понять,  что
нам  пора   возвращаться.  Мы  вместе  отползли  от  края  земляной  насыпи,
спустились по склону вниз и бесшумно ушли в ночную пустыню.

     Мы все собрались в сотне ярдов от земляного холма, там, где стояли наши
машины.  Покопавшись  в своем  рюкзаке,  Мае  достала  блокнот  и  маркер  с
подсветкой. Включила подсветку и начала рисовать.
     -- Вот что нам предстоит, -- сказала она. -- Вход в пещеру вот такой --
ты его  видел. За поворотом в полу  большая дыра, и от нее пещера спускается
коридором  по спирали,  ярдов на  сто  вниз. Коридор выходит в одну  большую
камеру,  около ста  футов в высоту и пару сотен футов в ширину. Одна большая
комната  -- и  все. Другого выхода из  нее нет -- по крайней мере, я его  не
видела.
     -- Ты видела эту пещеру?
     -- Да, я была в ней раньше, -- кивнула Мае.
     -- Когда?
     --  Пару недель  назад.  Когда  мы  в  первый раз  начали  искать,  где
скрывается рой. Я  нашла  эту  пещеру и заходила в нее  днем. Тогда здесь не
было никаких признаков роя.
     Мае  рассказала,  что  в  пещере было  очень  много летучих мышей,  они
покрывали весь  потолок,  кишели на  потолке  пещеры  сплошной  розово-серой
массой -- везде, до самого входа.
     -- Фу-у! -- поморщился Бобби. -- Ненавижу летучих мышей.
     -- Сейчас я не видел там ни одной летучей мыши.
     -- Ты думаешь, рои их прогнали?
     -- Скорее съели.
     -- Господи, ребята... -- проронил Бобби и покачал головой. -- Я простой
программист.  Не думаю, что  я способен  это  сделать.  Наверное, я не смогу
войти туда, внутрь...
     Мае ничего ему не ответила. Повернувшись ко мне, она сказала:
     --  Если  мы пойдем внутрь, нам придется разбрасывать по пути термитные
шашки -- по всей протяженности коридора, до самого низа, до большой  камеры.
Я не уверена, что нам хватит термита.
     -- Может и не  хватить, --  согласился я. Меня волновало другое. -- Вся
наша затея будет  пустой тратой времени, если мы не уничтожим  все рои и все
ассемблеры, которые их собирают. Правильно?
     Мае и Бобби кивнули.
     -- Я не  уверен, что  нам удастся их  уничтожить, -- продолжал  я. -- Я
считал, что ночью рои не активны. Думал, мы  сможем  уничтожить их, пока они
лежат на  земле, "отключенные", без запаса энергии. Но они не отключились на
ночь -- по крайней мере, некоторые из  них. И если  мы  упустим хотя бы один
рой, если хотя бы один  рой улетит из пещеры... -- я пожал плечами. -- Тогда
все, что мы делали, потеряет всякий смысл.
     -- Согласен, -- кивнул Бобби. -- Все верно. Получится, что все это было
напрасно.
     Мае сказала:
     -- Мы должны как-нибудь перекрыть им выход из пещеры.
     -- Это  невозможно, -- возразил Бобби. --  Я  имею  в виду  -- они ведь
могут вылететь, когда захотят.
     Мае негромко произнесла:
     --  Может,  мы  все-таки  что-нибудь придумаем.  --  Она  снова  начала
копаться  в рюкзаке,  что-то там  выискивая.  -- А  пока,  думаю,  нам лучше
разделиться.
     -- Почему? -- встревожился Бобби.
     -- Просто сделай, как я говорю, -- сказала Мае. -- Все, пошли.

     Я подтянул лямки рюкзака и  поправил все пряжки, чтобы ничего  случайно
не звякнуло.  Сдвинул  очки ночного видения на лоб  и  пошел  вперед. Пройдя
почти половину пути, я заметил темную фигуру человека,  который выбирался из
отверстия в земляном холме.
     Я припал к земле,  стараясь  производить как можно меньше шума. Я лежал
среди густых зарослей можжевельника  высотой около трех футов, поэтому можно
считать,  что спрятался довольно  удачно.  Я оглянулся  через плечо,  но  не
увидел  ни Мае, ни Бобби. Наверное, они тоже попадали на  землю. Я не  знал,
успели ли они разделиться. Осторожно  раздвинув кусты, я посмотрел в сторону
земляной насыпи.
     На фоне зеленоватого  свечения  из  пещеры вырисовывались чьи-то  ноги.
Верхняя часть  тела была видна как темное  пятно на  фоне  звездного неба. Я
надвинул на глаза очки ночного видения и присмотрелся. Сначала не было видно
ничего, потом проявилось изображение.
     Теперь это была  Рози. Она  шла  по  ночной  пустыне  и оглядывалась по
сторонам.  Все ее движения были  точными и быстрыми. Только двигалась она не
как Рози, а  как мужчина. В следующее мгновение силуэт поменялся  --  теперь
вместо Рози там был Рики. И двигался он, как Рики.
     Он  присел и заглянул  через край земляного  вала.  Я  пытался  понять,
почему он вообще вылез из пещеры? Долго гадать мне не пришлось.
     В небе  над западным горизонтом,  позади фигуры Рики, внезапно появился
свет. Свет постепенно становился  все ярче  и  ярче,  а  вскоре послышался и
стрекот вертолета. Наверное, это Джулия прилетела из  Долины. Я  не понимал,
какая такая срочная необходимость заставила ее раньше времени выписаться  из
больницы и прилететь сюда посреди ночи.
     Когда  вертолет  приблизился,  на  нем  включился  поисковый прожектор.
Круглое пятно голубовато-белого света скользило по земле, приближаясь к нам.
Рики тоже наблюдал за приближающимся  кругом  света, потом  скользнул вниз и
скрылся из виду.
     А потом  вертолет пролетел прямо надо мной,  на  мгновение ослепив меня
галогеновым  прожектором.   Почти  сразу  же  вертолет   завис  на  месте  и
развернулся в обратную сторону.
     Что за чертовщина там происходит?
     Вертолет  медленно  пролетел  по  дуге  над  земляным  холмом,  но   не
задержался  там,  а остановился  прямо  над  тем местом, где я  прятался.  Я
оказался в  круге яркого  голубоватого  света.  Перекатившись  на  спину,  я
помахал пилоту рукой, указывая в сторону  лаборатории. "Улетай!  Улетай!" --
кричал  я одними губами  и показывал жестами, чтобы вертолет убирался отсюда
подальше.
     Вертолет  снизился.  На  мгновение  я испугался,  что  пилот собирается
приземлиться прямо здесь, рядом со мной. Но потом вертолет вдруг снова завис
в  воздухе, развернулся и  полетел  низко  над  землей  на  юг,  к  бетонной
посадочной площадке. Стрекот мотора быстро затих вдали.
     Я решил сразу перебраться в другое  укрытие и переполз на четвереньках,
по-крабьи, ярдов на тридцать влево. Там я снова прижался к земле и затаился.
     Когда  опять посмотрел на земляной холм, оттуда как  раз выбирались три
-- нет, четыре человеческие фигуры.  Они двигались по отдельности, с  разных
сторон холма. Все они выглядели как Рики. Пока я смотрел,  они спустились по
склону холма  и  разошлись по зарослям кустарника в  разные стороны.  У меня
замерло сердце --  один  из  Рики направлялся прямо ко  мне. Но  по пути  он
свернул направо  -- к тому месту,  где  я прятался раньше. Он дошел до моего
прежнего укрытия, остановился там и начал оглядываться по сторонам.
     Он  был совсем недалеко от меня. Через инфракрасные очки я очень хорошо
видел, что у этого нового Рики  вполне завершенное лицо и детали одежды тоже
полностью  проработаны. Судя  по  тому,  как двигалось  это  существо,  оно,
наверное,  было  довольно  массивным.  Конечно,  я  мог и  ошибаться, но мне
показалось, что за прошедшее время рой  набрал большую массу  и весил теперь
около пятидесяти фунтов. А может, и больше.  Может, и  все сто фунтов.  Если
это так, то рой теперь обладал достаточной  массой и инерцией, чтобы нанести
ощутимый удар или даже сбить человека с ног.
     Я  хорошо  видел  лицо Рики --  его глаза поворачивались  из  стороны в
сторону,  веки моргали.  Поверхность лица имела вид нормальной  человеческой
кожи. Волосы казались не сплошной массой, а как  будто состояли из отдельных
волосков. Губы двигались, псевдо-Рики то и дело нервно облизывал  их языком.
Существо выглядело в точности как Рики, и мне это очень  не нравилось. И вот
оно повернуло голову и посмотрело в мою сторону. Я как будто почувствовал на
себе взгляд Рики.
     Наверное,  так оно  и было -- он действительно меня увидел, потому  что
сразу же пошел прямо ко мне.
     Я  оказался в западне. Сердце бешено колотилось в груди. Я не был готов
к подобному,  здесь мне совершенно нечем было защищаться.  Конечно, я мог бы
вскочить и побежать, но поблизости  не  было никакого укрытия. На сотни миль
вокруг  меня простиралась голая пустыня.  Здесь рои  легко меня  догонят.  И
через несколько мгновений я уже буду...
     Снова послышался  рокот  мотора --  вертолет  возвращался.  Псевдо-Рики
оглянулся,  увидел вертолет, а потом вдруг повернулся  и  помчался прочь. Он
буквально  полетел  над  землей,  больше  не   утруждая   себя  тем,   чтобы
по-человечески переставлять ноги. Это было жуткое  зрелище  -- точная  копия
человека внезапно поднялась в воздух и полетела над пустыней.
     Но остальные  три копии  Рики тоже  бросились бежать. Они явно  чего-то
сильно  испугались.  Неужели  рои  испугались  вертолета?  Очевидно,  да. И,
наблюдая за ними, я вскоре понял почему.  Даже став  больше и массивнее, рои
по-прежнему были уязвимы для сильного  ветра.  Вертолет летел в  сотне футов
над  землей,  и все равно нисходящий  поток воздуха  от винта  был настолько
сильным,  что  частично деформировал  фигуры  убегающих  Рики.  Их как будто
прибивало к земле тяжелым молотом.
     Все четыре роя скрылись внутри земляного холма.
     Я  оглянулся  на Мае.  Она  стояла  в  вихре,  поднятом  вертолетом,  и
разговаривала с  пилотом по рации. Значит, та портативная рация нам все-таки
пригодилась. Хорошо. Мае крикнула мне:
     -- Бежим!
     И  побежала  ко  мне. Я  краем глаза заметил Бобби, который  убегал  от
земляного холма в ту сторону, где остался его  вездеход. Но у меня сейчас не
было времени  заботиться еще и о Бобби. Вертолет  завис в воздухе прямо  над
земляной насыпью. Винты поднимали в воздух тучи пыли. Пыль забивалась в нос,
мешая дышать.
     Но вот Мае  оказалась рядом со мной. Мы сняли очки  ночного  видения  и
натянули кислородные маски. Мае развернула меня и открыла вентиль на баллоне
с кислородом, который лежал у меня в рюкзаке. Я точно так же помог ей. Потом
мы  снова  надели  инфракрасные  очки.  Придется  как-то  смириться  с таким
количеством всевозможных  технических приспособлений, закрепленных у меня на
голове. Мае  прицепила  мне  на  пояс галогеновый фонарик и еще один фонарик
подвесила себе. Потом она наклонилась ко мне и крикнула:
     -- Готов?
     -- Готов!
     -- Тогда пошли!
     Времени на раздумья не оставалось. Что ж, это даже к лучшему. У  меня в
ушах ревел мощный нисходящий поток воздуха  от вертолетных винтов.  Мы с Мае
взобрались на вершину  земляного холма. Сильный  ветер  трепал  нашу одежду.
Край отверстия было трудно заметить из-за поднятых вертолетом клубов пыли. А
что там внутри, внизу, мы вообще не могли разглядеть.
     Мае взяла меня за руку, и мы прыгнули.


     <i>День шестой. 22:58</i>

     Я  приземлился  на россыпь  камней,  споткнулся  и чуть не  упал,  пока
съезжал по  крутому  склону к  входу в  пещеру. Наверху громко рокотал мотор
вертолета. Мае была рядом  со мной, но я  почти не  видел  ее из-за  плотной
пылевой завесы. Псевдо-Рики тоже нигде не было видно.  Мы с Мае добрались до
входа в пещеру  и остановились. Мае  достала  брикеты термита,  сунула мне в
руки магниевые запалы и  обычную  пластиковую зажигалку.  Я подумал: "И  это
все, что у нас есть?" Лицо Мае было частично скрыто кислородной маской, глаз
не было видно из-за инфракрасных очков.
     Она показала на вход в пещеру. Я кивнул.
     Мае похлопала  меня  по плечу и показала на очки. Я не понял. Тогда она
протянула руку и щелкнула переключателем у меня на щеке.
     -- ...перь ты меня слышишь? -- спросила она.
     -- Да, слышу.
     -- Хорошо, тогда пошли.
     Мы  вошли в пещеру.  Зеленоватого  свечения не  было  видно  за плотной
завесой  пыли.  Пещеру освещали только  инфракрасные фонарики,  встроенные в
наши очки. Человеческих фигур  видно не было. И не было слышно ничего, кроме
рева вертолетных моторов. Но  по  мере того, как мы спускались в пещеру, шум
постепенно начал ослабевать.
     А вместе с шумом затих и ветер.
     Мае оставалась собранной и сосредоточенной.
     -- Бобби! Ты меня слышишь?
     -- Да, слышу.
     -- Поднимай свою задницу и иди сюда.
     -- Я пытаюсь...
     -- Не пытайся. Иди сюда, Бобби.
     Я покачал головой.  Насколько я знал  Бобби Лембека,  он  ни за что  не
согласится лезть в эту дыру в земле. Мы зашли за поворот. Я не видел ничего,
только бесформенные клубы пыли и смутные очертания  стен пещеры. Стены везде
были  гладкие,  без  углублений,  в  которых кто-то  мог  прятаться. Потом я
увидел, как из  полумрака прямо перед нами  появился Псевдо-Рики.  Его  лицо
ничего не  выражало, он просто  шел к нам, и все. Потом слева  появилось еще
одно  такое же  существо, и еще одно. Все трое выстроились в ряд. И пошли на
нас -- быстрым,  уверенным шагом, с непроницаемыми выражениями на совершенно
одинаковых лицах.
     -- Урок номер один, -- сказала Мае, доставая палочку термита.
     -- Будем  надеяться, они его не  усвоят, -- сказал я и поджег запал. Он
загорелся, рассыпая сверкающие  белые  искры. Мае швырнула термитную палочку
вперед. Она упала в нескольких футах впереди марширующей троицы. Псевдо-Рики
не обратили на термит внимания. Они шли, глядя только на нас.
     Мае сказала:
     -- Три... два... один... Отвернулись!
     Я   быстро  пригнул  голову  и  закрыл  лицо   рукой,   заслоняясь   от
ослепительной белой вспышки,  полыхнувшей  в тоннеле. Вспышка была настолько
яркой, что, когда я  снова открыл глаза, у меня перед глазами поплыли темные
пятна, несмотря на то, что я вовремя успел зажмуриться.
     Мае уже снова шла вперед. Пыль у нее на волосах была слегка темноватой.
Трое Псевдо-Рики исчезли.
     -- Они сбежали?
     --  Нет.   Испарились,   --   ответила   Мае   с   чувством   глубокого
удовлетворения.
     -- Это была новая для них ситуация, -- сказал я.
     Настроение у меня улучшилось.  Если программные предпосылки  до сих пор
работают, реакция  роев  на совершенно новые ситуации должна быть слабой. Со
временем  они всему  научатся.  Со временем  они изобретут новую  стратегию,
соответствующую   новым  условиям.   Но  поначалу   они  будут   реагировать
неорганизованно, хаотично. В  этом слабое  место распределенного разума.  Он
очень мощный и гибкий, но на непредвиденные события реагирует медленно.
     -- На что мы и надеялись, -- отозвалась Мае.
     Мы подошли к  зияющей  в полу дыре, о которой Мае рассказывала  раньше.
Заглянув вниз, я увидел нечто вроде ступенчатого спуска,  уступами уходящего
в глубь земли. Оттуда к нам поднимались четыре или пять новых существ. И эти
тоже все выглядели  как  Рики,  но многие  были  сформированы  гораздо  хуже
предыдущих. Те, которые двигались последними, вообще сохраняли простую форму
кружащегося черного облака. Все  они издавали низкий вибрирующий звук, очень
громкий.
     -- Урок номер два, -- сказала Мае и достала  еще один брикетик термита.
Я поджег запал, посыпались белые искры. Мае бросила термитную палочку, и она
медленно  покатилась по наклонному  полу пещеры. Псевдо-Рики  заметили новый
предмет и заколебались.
     --  Черт!  --  пробормотал  я,  но  пора было прятать  глаза.  Я быстро
отвернулся,  зажмурил  глаза,  пригнул  голову  и закрылся рукой от  вспышки
взрыва. В ограниченном пространстве  пещерного  коридора взрыв сопровождался
громким  ревом  расширяющегося  газа.  Мою  спину  окатило  волной  горячего
воздуха.  Когда  я снова  посмотрел  вниз,  большая  часть роев исчезла.  Но
несколько все-таки осталось -- и, похоже, они не пострадали от взрыва.
     Они обучались.
     Быстро.
     --  Следующий  урок,  --  сказала  Мае. На этот  раз  она  достала  две
термитные шашки. Я поджег обе. Одну палочку Мае  бросила на пол пещеры, и та
медленно покатилась вниз, как и  предыдущая. А  вторую термитную  шашку  Мае
забросила подальше, в глубь тоннеля.  Два взрыва  прогрохотали одновременно.
Из  дыры  в  полу  вырвалась  мощная  волна  раскаленного  воздуха.  На  мне
загорелась  рубашка. Мае  сразу же  сбила пламя,  быстро-быстро похлопав  по
горящей рубашке ладонями.
     Когда  мы  снова  посмотрели  вниз, там  не было видно ни  человеческих
фигур, ни черных облаков.
     Мы спустились в дыру и пошли дальше в глубь пещеры.

     Вначале у  нас  было два десятка  термитных  шашек.  Теперь их осталось
шестнадцать, а до большой  подземной камеры в конце пещерного коридора  было
еще далеко. Мае шла очень быстро -- я едва поспевал за ней -- но  у нее была
очень хорошая реакция. Те  немногие рои, которые  появлялись у  нас на пути,
быстро отступали назад, как только мы подходили ближе.
     Мы  в буквальном  смысле загоняли их  в  глубь пещеры, в  самую  нижнюю
камеру.
     -- Бобби, где ты? -- спросила Мае.
     В наушнике затрещало.
     -- ...пытаюсь...идти...
     -- Бобби, иди сюда, черт бы тебя побрал!
     Но мы уходили все  глубже под  землю, и  вскоре в наушниках стал слышен
только  треск статики. Здесь, внизу, пыль висела в воздухе плотной пеленой и
рассеивала свет инфракрасных фонариков Мы ясно видели  только  стены  и  пол
пещеры  прямо  перед собой, а все, что находилось чуть дальше, было скрыто в
полной темноте. Ощущение полной  темноты  и  замкнутого  пространства  очень
давило на психику. Я не  мог узнать, что  находится рядом со  мной, пока  не
поворачивал голову в ту сторону. Я постоянно вертел головой, светя фонариком
то  туда,  то сюда.  Снова начало ощущаться зловоние разлагающейся плоти. От
отвратительного  резкого  запаха  желудок  сжался  в  тугой комок,  к  горлу
подступила тошнота.
     Мы  вышли  на ровный  горизонтальный  участок  тоннеля. Мае  оставалась
спокойной. Когда перед нами появилось с полдюжины жужжащих роев, Мае достала
новую  термитную шашку и протянула мне,  чтобы я поджег. Прежде чем я  успел
поджечь запал, рои снова отступили  в глубь коридора.  Мае  сразу  же  пошла
дальше.
     -- Похоже на укрощение льва, в каком-то смысле, -- сказала она.
     -- Пока -- да, -- ответил я.
     Я не знал, сколько еще мы сможем выдержать такой темп. Пещера оказалась
очень  большой, гораздо  больше,  чем  я  себе  представлял.  Нам не  хватит
шестнадцати термитных  шашек, чтобы пройти ее насквозь, до конца. Я не знал,
беспокоится ли Мае  из-за  этого, как я. Похоже,  она по-прежнему оставалась
спокойной и решительной.  Но,  возможно,  Мае  просто не  показывала  своего
волнения.
     Под ногами у нас что-то захрустело. Я посмотрел вниз и  увидел, что пол
покрыт, словно  ковром, тысячами мелких,  тонких  желтоватых  костей.  Кости
напоминали птичьи. Но это  были кости летучих  мышей. Мае не ошиблась --  их
действительно всех съели.
     В верхнем углу моих  инфракрасных  очков замигала красная лампочка. Это
было какое-то предупреждение -- возможно, заканчивался заряд батареи.
     -- Мае...  -- начал  я.  Но тут красный огонек перестал  мигать  так же
внезапно, как появился.
     -- Что? -- спросила она. -- Что случилось?
     -- Так, ничего.
     А потом мы наконец дошли до большой центральной  полой  камеры в пещере
Только  теперь камера была не  полой. Все  огромное пространство, от пола до
потолка,  заполняли  ряды   темных  шаров  около   двух  футов  в  диаметре,
ощетинившихся многочисленными  остроконечными выступами. Шипастые  шары были
похожи  на гигантских  морских ежей.  Они располагались  в  строгом порядке,
собранные большими гроздьями.
     Мае спросила:
     -- Как по-твоему, это то, что я думаю?
     Ее голос звучал  спокойно  и  отстранение. Как  будто мы  находились  в
научной лаборатории.
     -- Да, мне кажется  -- да,  -- ответил я.  Если я не ошибся, перед нами
было  органическое подобие  сборочного  конвейера, который компания "Ксимос"
построила  у  себя  на  фабрике.  -- Так  вот,  значит,  каким  образом  они
размножаются...
     Я двинулся вперед.
     -- Не знаю, стоит ли нам заходить дальше... -- сказала Мае.
     -- Мы должны пойти, Мае. Посмотри -- они расположены в строгом порядке.
     -- Ты думаешь, там есть центральная секция?
     --  Возможно.  --  И  если  это  действительно  так, я  хотел  взорвать
термитную шашку в самом центре формации. Поэтому я пошел дальше.
     Это было жутко до дрожи  -- идти между рядами множества черных шипастых
шаров. С кончиков шипов капала густая мускусоподобная жидкость. А сами сферы
как будто были  покрыты  чем-то  вроде  толстого  слоя желе, которое  слегка
подрагивало, отчего казалось, что вся гроздь шаров  шевелится, словно живая.
Я остановился  и присмотрелся  внимательнее. И увидел, что поверхность шаров
действительно  шевелится и  действительно  живая.  Внутри  слоя желе ползали
массы извивающихся червей.
     -- Господи...
     -- Они были здесь и раньше, -- спокойно сказала Мае.
     -- Что?
     --  Черви.  Когда я  приходила  сюда  в прошлый  раз,  они  жили в слое
экскрементов  летучих  мышей на  полу  пещеры.  Черви  поедают  органические
вещества и выделяют перегной с высоким содержанием фосфора.
     -- А теперь  они участвуют в синтезе роев, -- сказал я.  --  Причем это
началось недавно, всего несколько дней назад.  Коэволюция в действии. Черные
шары, вероятно, производят еду  для червей  и  каким-то  образом поглощают и
используют их выделения.
     -- Или поглощают самих червей, -- сухо заметила Мае.
     --  Да.  Возможно.  -- Действительно,  в природе  встречаются  подобные
варианты коэволюции. Муравьи выращивают  тлю точно так же, как мы выращиваем
коров. Другие насекомые разводят в садах грибки, чтобы ими питаться.
     Мы  углубились в главный зал пещеры.  Рои  кружились вокруг нас со всех
сторон,   но  не   приближались.  Возможно,  для  них   это  была  очередная
непредвиденная ситуация -- посторонние вторглись на территорию гнезда. И рои
пока не решили,  что делать. Я шел очень  осторожно  -- пол под  ногами стал
скользким от  вязкой  слизи.  В  некоторых  местах  полоски  слизи светились
ярко-зеленым цветом. Да, слизь располагалась на полу как будто полосами, или
ручейками. И  все  они  радиально  сходились  к какому-то  центру  в глубине
пещеры. Мне показалось, что пол здесь слегка наклонный.
     -- Насколько  далеко мы зайдем? --  спросила Мае.  Ее голос по-прежнему
звучал ровно и спокойно, но я знал, что она тоже боится. И я боялся. Когда я
оглянулся, я не увидел выхода из пещеры. Его закрывали  бесчисленные гроздья
черных шаров.
     А  потом  мы  внезапно  оказались  в  центре комнаты.  Ряды шаров вдруг
закончились,  оставляя  в  центре  зала   свободное  пространство,  и  прямо
посредине  я увидел миниатюрное  подобие  земляного холма,  такого,  как над
наружным входом в пещеру. Этот полый  холм был около четырех футов в высоту,
почти  идеально круглый  у основания,  и со всех сторон его окружали плоские
корытца.  Здесь  тоже  виднелись  светящиеся  зеленые полосы. Над  корытцами
поднимался бледный дым.
     Мы подошли ближе.
     -- Там  горячо,  --  предупредила  Мае.  В самом деле,  холм был  очень
горячий, поэтому от него и шел дым. -- Как ты думаешь, что там внутри?
     Я посмотрел на пол.  Теперь я ясно видел, что светящаяся зеленая  слизь
стекала от гроздей черных шаров к этому центральному холму.
     -- Ассемблеры, -- ответил я.
     Гигантские морские  ежи  вырабатывали  исходные  составляющие  молекул,
органическое сырье.  Оно  стекалось к  центру,  где  ассемблеры собирали  из
частей готовые молекулы. В  этом  горячем кургане  происходила окончательная
сборка наночастиц.
     -- Значит, это -- сердце гнезда, -- уверенно произнесла Мае.
     -- Да. Можно сказать и так.
     Рои окружали  нас со всех сторон, они кружили в  воздухе за скоплениями
черных шаров.  Очевидно, они не собирались приближаться к  самому центру. Но
они были повсюду и ждали нас.
     --  Сколько  тебе надо? --  негромко  спросила  Мае,  открывая пакет  с
термитными шашками.
     Я огляделся по сторонам, оценивая количество роев.
     -- Сюда -- пять. Остальные уйдут на то, чтобы отсюда выбраться.
     -- Мы не можем зажечь все пять сразу...
     -- Да, это точно. -- Я протянул руку: -- Давай их сюда.
     -- Но, Джек...
     -- Давай, Мае.
     Она дала мне пять брикетов термита.  Я приблизился к центральному холму
и бросил  их, не зажигая, прямо туда. Рои вокруг нас озабоченно загудели, но
по-прежнему не решились подлететь к нам ближе.
     -- Отлично, -- сказала Мае. Она  сразу поняла, на что  я рассчитывал. И
уже приготовила новые термитные шашки.
     -- Теперь четыре, -- сказал я, снова оглянувшись на рои. Рои беспокойно
перелетали  из стороны в  сторону  за рядами  шипастых шаров. Я не знал, как
долго они  будут там оставаться. --  Три  тебе,  одну  -- мне. Ты  займешься
роями.
     -- Хорошо...
     Она передала мне одну палочку термита. Я поджег для нее три других. Мае
швырнула их назад, в ту сторону, откуда мы пришли. Рои отшатнулись прочь.
     Мае начала считать:
     -- Три... два... один... давай!
     Мы присели, пригнулись, закрываясь от ослепительно яркой вспышки света.
Прогрохотал взрыв.  Когда  я  снова  открыл  глаза, многие грозди распались,
взорванные шары валялись на полу вперемешку с оторванными шипами-отростками.
Не медля ни секунды, я зажег свою термитную шашку и, когда из нее посыпались
белые искры, бросил ее в центральный холм.
     -- Бежим!
     Мы побежали к выходу. На  полу перед  нами валялись разбросанные черные
шары.   Мае  легко   перепрыгивала  через   обломки  шаров   и  бежала,   не
останавливаясь. Я бежал за ней, считая про себя: "...три... два... один..."
     Пора!
     Раздался  очень громкий пронзительный  визг, а  потом  ужасающий грохот
взрыва,  от которого  у  меня  заболели  уши.  Горячей  взрывной волной меня
швырнуло  на землю,  и я покатился вперед,  проскальзывая на слое  слизи. Со
всех сторон в меня вонзались шипы черных шаров и больно кололи. Инфракрасные
очки  слетели с меня и куда-то укатились. Я больше  ничего  не видел. Теперь
меня окружала  полная темнота. Чернота. Я совершенно ничего не видел. Я отер
с лица  налипшую  слизь. Попробовал подняться  на  ноги, но поскользнулся  и
снова упал.
     -- Мае, -- позвал я. -- Мае...
     -- Это был взрыв, -- откликнулась она немного удивленно.
     -- Мае, где ты? Я ничего не вижу.
     Меня окружала непроглядная чернота. Я  ничего не видел.  Я был  глубоко
под землей, в какой-то проклятой пещере,  битком набитой  черными  шипастыми
штуками, которых я совсем не видел. Я с трудом подавлял панический страх.
     -- Все в порядке, Джек, -- сказала Мае. Я почувствовал  в темноте,  что
она взяла меня за руку.  Наверное, Мае не потеряла инфракрасные очки и может
видеть.  Она сказала: -- У тебя на поясе фонарик, -- и пододвинула мою  руку
куда нужно.
     Я  завозился в темноте,  нащупывая застежку, которой фонарик крепился к
ремню. Застежку я нашел, но не смог расстегнуть. Она была на пружинке, и мои
пальцы все время соскальзывали. И тут я услышал ритмичное низкое  гудение --
сначала  тихое,  оно  постепенно  становилось  все громче и  громче. У  меня
мгновенно вспотели ладони. Наконец я сумел отстегнуть фонарик и  включил его
-- с  превеликим облегчением. В  луче  холодного галогенового света я увидел
Мае. На  ней все  еще были очки ночного видения,  и Мае сразу отвернулась от
света.  Я  быстро  провел лучом фонарика  по  пещере. От  взрыва  она  резко
преобразилась. Многие  грозди  черных  шаров  развалились,  отломанные  шипы
устилали весь пол. Какое-то  вещество, разлитое по полу,  начало гореть.  От
горящих участков поднимался едкий зловонный дым.  Воздух в пещере был темный
и плотный... Я отступил назад, и под ногой у меня что-то хлюпнуло.
     Я посмотрел вниз и  увидел рубашку  Дэвида Брукса. А потом я понял, что
стою прямо на останках Дэвида, которые превратились в нечто вроде беловатого
желе. Моя  нога  по щиколотку погрузилась  Дэвиду в  живот. Края  его  ребер
царапали мне ногу, оставляя на  брюках беловатые пятна. Я посмотрел дальше и
увидел  лицо Дэвида -- призрачно-белое, полуразложившееся. Черты лица  стали
такими же смазанными и нечеткими,  как те лица, которые  были  у роев.  Меня
чуть не стошнило, во рту стало горько от желчи.
     -- Пойдем, -- сказала Мае. Она схватила меня за руку и крепко сжала. --
Пойдем, Джек!
     Я  вытащил ногу из  трупа.  Нога высвободилась из  желеобразной  массы,
издав  громкий  чмокающий  звук. Я  попытался  обтереть  ногу о  пол,  чтобы
избавиться от белой слизи.  Думать я больше не мог. Все силы  уходили на то,
чтобы  бороться  с  тошнотой и невыносимым  ужасом.  Мне хотелось  броситься
бежать,  не важно куда. Мае что-то говорила мне, но  я ее не слышал. То, что
меня окружало, я видел мельком,  в узком луче света моего фонарика. Я смутно
сознавал, что нас окружает множество роев, которые появляются со всех сторон
--  рой за роем, рой за  роем, рой за роем.  Они гудели  повсюду, в  темноте
вокруг меня.
     -- Ты мне нужен, Джек, -- сказала Мае.
     Она достала четыре  палочки термита. Неуклюже повозившись с зажигалкой,
я кое-как сумел их поджечь, и Мае разбросала термитные шашки во все стороны.
Я  закрыл  глаза руками, и вокруг  вспыхнули огненные  шары взрывов. Когда я
снова  открыл глаза, роев уже не  было. Но через несколько секунд они  стали
появляться снова.  Сначала один  рой, потом другой, потом третий,  потом  их
стало шесть, десять --  а потом слишком  много, я не  смог сосчитать. Злобно
гудя, они снова начали нас окружать.
     -- Сколько шашек у нас осталось? -- спросил я.
     -- Восемь.
     Я понял,  что выбраться  мы  не  сможем.  Мы были слишком  глубоко  под
землей. И уже никогда не выберемся наружу. Я не знал, сколько здесь осталось
роев  --  луч  моего  галогенового фонарика  метался  из стороны в  сторону,
высвечивая целые армии черных роев,
     --  Джек...  --  сказала  Мае,  протягивая  мне  руку.  Она  оставалась
сосредоточенной и до сих пор не потеряла уверенности в себе. Я зажег еще три
термитных шашки, и Мае  бросила их, все время отступая  к выходу. Я держался
рядом с  ней,  хотя  и понимал, что наше положение безнадежно.  Каждый взрыв
рассеивал   рои   только   на   несколько  мгновений.   Они   очень   быстро
перегруппировывались. Роев было слишком много.
     -- Джек, -- Мае снова протягивала мне термит.
     Я уже  увидел  выход  из большой камеры  --  до  него  оставалось всего
несколько  ярдов.  От  едкого  дыма  у  меня  сильно  слезились  глаза.  Мой
галогеновый фонарик давал только слабый узкий лучик, который почти ничего не
освещал  в  густой  завесе пыли  и  дыма.  Воздух  становился  все плотнее и
плотнее.
     Еще одна серия ослепительно ярких вспышек --  и мы добрались до выхода.
Я увидел ступенчатые уступы пещерного коридора, поднимающиеся  наверх.  Я не
верил,  что нам удастся добраться хотя бы сюда. Но думать я  больше  не мог,
остались только ощущения.
     -- Сколько осталось? -- спросил я.
     Мае не  ответила. Откуда-то сверху послышался рокот мотора. Я посмотрел
вверх и  увидел  прыгающий по стенам пещерного коридора  над нами луч яркого
света. Рокот мотора стал громче, а потом из-за поворота  показался вездеход.
Бобби был рядом с вездеходом. Заметив нас, он закричал:
     -- Беги-и-те-е!
     Мае повернулась и побежала вверх по пещерному  коридору, я вскарабкался
за ней и тоже  побежал.  Я мельком  заметил, что Бобби поджигает что-то, что
загорелось ярким оранжевым пламенем. А потом Мае оттолкнула меня к стене,  и
мимо  нас  вниз по коридору пронесся вездеход без водителя. Из его бензобака
свисала горящая тряпка. Это был самоходный коктейль Молотова на колесах.
     Как только вездеход проехал, Мае толкнула меня в спину.
     -- Бежим!
     Я пробежал последние несколько ярдов вверх по коридору.  Бобби протянул
руку и  помог нам  выбраться наверх. Я упал, расшиб колени о землю, но Бобби
сразу же подхватил меня и снова поставил на ноги. Потом я бежал к выходу  из
пещеры  и  почти  добежал  до  последнего  поворота,  когда  снизу  раздался
чудовищный взрыв.  Взрывной волной нас всех сбило с  ног. Меня  подбросило в
воздух и сильно ударило о стену пещеры. Я с трудом поднялся на ноги. Фонарик
потерялся.  Я услышал откуда-то снизу, сзади от меня, странный пронзительный
визг -- или, может быть, мне только показалось.
     Я оглянулся на Мае и Бобби. Они тоже уже поднялись на ноги.  Сверху над
земляным  холмом  по-прежнему стрекотал  вертолет. Мы вскарабкались  наверх,
перевалились  через гребень  земляного  холма  и скатились вниз по склонам в
прохладную, темную ночную пустыню.
     Последнее,  что  я  видел,  --  Мае,  которая  махала  рукой  пилоту  в
вертолете, показывая ему, чтобы он улетал, улетал, улетал...
     А потом пещера взорвалась.

     Земля у меня под ногами подпрыгнула, и я упал. От грохота взрыва  резко
заболели   уши.   Из  отверстия  пещеры  вырвался  огромный  огненный   шар,
ярко-оранжевый на фоне черного неба. По мне прокатилась волна  жара. А потом
все закончилось, и внезапно наступила тишина, и мир вокруг меня погрузился в
темноту.
     Не знаю, сколько времени я лежал там, под звездами. Наверное, я потерял
сознание, потому что следующее, что я помнил, -- как Бобби  затаскивает меня
на  заднее  сиденье  вертолета. Мае была уже  внутри,  она перегнулась через
спинку  сиденья,  чтобы помочь мне забраться внутрь.  Оба  смотрели  на меня
очень  озабоченно. Я подумал,  что,  наверное, ранен...  Никакой  боли я  не
чувствовал. Дверь за мной закрылась, Бобби сел впереди, рядом с пилотом.
     Мы все-таки сделали это. У нас получилось.
     Я не мог поверить, что все наконец-то закончилось.
     Вертолет поднялся в воздух. Вдалеке виднелись огни лаборатории.


        <i>Часть четвертая</i>

        ДОБЫЧА

     <i>День седьмой. 00:12</i>

     -- Джек!
     Как  только я прошел  в  коридор,  ко мне  подбежала  Джулия. При ярком
освещении ее лицо казалось  поразительно  красивым,  тонким  и изящным. Если
честно, с тех пор, как я видел ее в последний раз, она стала еще красивее. У
Джулии была  повязка  на ноге, а на запястье --  гипс. Джулия обняла  меня и
уткнулась лицом мне в плечо. Ее волосы пахли лавандой.
     -- Ах, Джек, Джек. Слава богу, с тобой все в порядке.
     -- Да, все нормально, -- хриплым голосом произнес я.
     -- Я так рада... так рада:
     Я тупо стоял посреди коридора, а  Джулия меня обнимала. Потом я тоже ее
обнял.  Я  просто не  знал, как  себя вести. В Джулии бурлила нерастраченная
энергия, а я был полностью опустошен, измотан до предела.
     --  С  тобой  правда  все  в порядке,  Джек?  --  спросила  Джулия,  не
переставая меня обнимать.
     Да, Джулия, -- ответил я почти шепотом. -- Все в порядке.
     -- А что у  тебя  с голосом?  -- спросила Джулия и отстранилась,  чтобы
посмотреть на меня. -- Что с тобой случилось?
     --  Наверное,  это  ожог голосовых связок,  --  сказала  Мае.  Она тоже
говорила хрипло. Ее лицо было черным от копоти,  на щеке и на  лбу появились
свежие ссадины.
     Джулия снова обняла меня, погладила пальцами мою рубашку.
     -- Милый, тебе больно... Ты ранен...
     -- Нет, Джулия, все нормально.
     -- Джек, ты точно не ранен? По-моему, тебе больно...
     -- Нет, все хорошо, -- я