нравится моя новая машина? - Так вот на что ты потратила прибыль от виски. Он протянул руку, и она положила в нее ключи, чтобы он открыл ей дверцу. Так же без слов он дал ей подержать орхидеи. Полная луна, еще не поднявшаяся из-за черной громады Пика, сияла, как лесной пожар. Девушка села в машину, он вернул ей ключи и на сей раз почувствовал прикосновение ее руки. Это опять напомнило ему скачки в Хэппи Вэлли, он вспомнил, как Ко, отъезжая, поцеловал ее. - Не возражаешь, если я поеду на заднем сиденье? - спросил он. Она рассмеялась и распахнула заднюю дверцу. - Так куда же ты едешь с такими роскошными орхидеями? Она включила зажигание, но Джерри мягко повернул ключ обратно. Лиззи удивленно взглянула на него. - Малышка, - тихо сказал он. - Я не умею врать. Я змея, заползшая в твое гнездо, и, прежде чем везти меня куда-то, пристегни ремень и выслушай горькую правду. Он тщательно все обдумал. Лучше всего произнести эти слова именно сейчас, чтобы ей не показалось, будто ей что-то угрожает. Она сидела на водительском кресле собственной машины, под освещенным козырьком собственного дома, в двадцати метрах от портье Лоуренса, и Уэстерби, чтобы ей было спокойнее, играл роль смиренного грешника. - Наша случайная встреча не совсем случайна. Это во-первых. Во-вторых, как бы это помягче выразиться, мне дано предписание разыскать тебя и порасспросить о твоем покойном дружке Рикардо. Она все еще рассматривала его, все еще чего-то ждала. На кончике ее подбородка Джерри заметил два шрама, довольно глубоких, похожих на следы от когтей. Ему стало интересно, кто и чем их оставил. - Но Рикардо мертв, - пробормотала она, пожалуй, чересчур поспешно. - Разумеется, - успокоил ее Джерри. - Какие могут быть вопросы? Однако моей газетенке стало известно из первых рук, или, как любит говорить начальство, "с пылу с жару", что Рикардо жив, а моя работа - потакать их прихотям. - Но это полная чушь! - Согласен. Полная чушь. Они выжили из ума. Утешительная награда - две дюжины изрядно помятых орхидей и лучший обед в городе. Она отвернулась и смотрела куда-то вдаль через ветровое стекло. Фонарь над головой ярко освещал ее лицо, и Джерри стало интересно, каково это - обитать в таком красивом теле Нелегко, наверно, двадцать четыре часа в сутки держаться на достойной его высоте. Серые глаза Лиззи приоткрылись чуть шире, и у него возникло сильное подозрение, что ему предлагается заметить, как блестят слезы у нее на глазах и как дрожат руки, сжимающие руль. - Прости, - пробормотала она. - Просто... когда любишь человека... отдаешь ему все... а он умирает... а потом, однажды вечером, ни с того ни с сего... - Извини, - сказал Джерри. - Мне очень жаль. Она завела машину. - А почему тебе должно быть жаль? Если он жив, это очень хорошо. Если умер, ничего не изменилось, В любом случае мы ничего не теряем. - Она засмеялась. - Рик всегда говорил, что его невозможно уничтожить. "Словно воруешь у слепого нищего, - подумал он. - Нельзя ее отпускать просто так". Она вела машину умело, но напряженно. Он догадывался - она как-то вдохновляла на догадки, - что она сдала экзамены совсем недавно и что в награду за это ей подарили машину. Ночь стояла необычайно тихая. Они спустились в город. Гавань лежала, сверкая огнями, как идеально гладкое зеркало посреди открытой шкатулки с драгоценностями. Они обсудили, куда ехать дальше. Джерри предложил податься на Полуостров, но она покачала головой. - Ладно. Поедем сначала выпьем, - заключил он. - Давай сметем все стены! К его удивлению, она протянула руку и пожала ему запястье. Он вспомнил Кро. Она так со всеми себя ведет, говорил он. Его не покидало ощущение, что этой ночью она сбросила все оковы. Он вспомнил, как забирал из школы Кэт, свою дочь, когда та была еще ребенком, и как они придумывали массу всяких интересных дел, чтобы день казался длиннее. В темном диско-баре в Коулуне они пили "Реми Мартен" со льдом и содовой. Он догадался, что это любимый напиток Ко и что она привыкла составлять ему компанию. Было рано, в баре сидело человек двенадцать, не больше. Музыка гремела на полную катушку, приходилось кричать во все горло, чтобы расслышать друг друга. Она ни разу не упомянула Рикардо. Она предпочитала слушать музыку, откинув голову назад. Иногда она брала Джерри за руку, один раз положила голову ему на плечо, рассеянно поцеловала и выплыла на середину бара, чтобы в одиночку исполнить медленный танец. Она танцевала с легкой улыбкой, закрыв глаза. Мужчины позабыли своих девушек и раздевали ее глазами, а официанты-китайцы каждые три минуты приносили свежие пепельницы, чтобы взглянуть на ее ноги. Через полчаса, выпив два бокала, она объявила, что питает глубокую страсть к Дюку и к джазу, и они вернулись на Остров, в местечко, где, как было известно Джерри, живой филиппинский оркестр весьма неплохо подражает Эллингтону. "Кэт Андерсон - лучшая вещь на свете после нарезанного кусочками хлеба", - заявила она. Слышал ли он Армстронга и Эллингтона вместе? Правда, они величайшие из великих? Заказав еще "Реми Мартен" она спела ему "Настроение цвета индиго". - Рикардо танцевал? - спросил Джерри. - Танцевал ли он? - тихо откликнулась она, притопывая ногами и слегка прищелкивая пальцами в такт мелодии. - Мне казалось, Рикардо прихрамывал, - возразилДжерри. - Это ему не мешало, - ответила она, все глубже погружаясь в музыку. - Я никогда к нему не вернусь, сам понимаешь. Никогда. Эта глава закрыта. И закрыта навсегда. - Где он это заработал? - Что, танцы? - Нет, хромоту. Она нажала пальцем на воображаемый спусковой крючок и выстрелила в воздух. - То ли на войне, то ли сердитый муж попался, - грустно улыбнулась Лиззи. Джерри заставил ее повторить, и она наклонилась, едва не прижимаясь губами к его уху. Она знала новый японский ресторанчик, где подают фантастическое мясо из Кобе. - Расскажи, откуда у тебя эти шрамы, - попросил он по дороге. Он тронул себя за подбородок. - Слева и справа. Чем это тебя? - А, пустяки, охотилась на ни в чем не повинных лис, - ответила она с легкой улыбкой. - Дражайший папочка был без ума от лошадей. Боюсь, и до сих пор без ума. - Где он живет? - Папа? В самой обыкновенной полуразрушенной твердыне в Шропшире. Дьявольски велика для них, но они ни за что не переедут. Ни прислуги, ни денег, холод собачий девять месяцев в году. Мама не умеет даже яйцо сварить. Он уже покачивался, когда она вспомнила бар, где подают божественные канапе с карри, и они кружили по улицам, пока не нашли его. Лиззи расцеловала бармена. Музыки не было. Джерри славно со стороны слышал, как рассказывает ей все о Сиротке, пока не дошел до причин их разрыва, на которые старательно напускал тумана. - О, Джерри, милый, - мудро заявила она. - Но между тобой и ею двадцать пять лет разницы, чего же еще ждать? "А между тобой и Дрейком Ко девятнадцать лет разницы и жена-китаянка, так чего же ты ожидаешь?" - подумал он, немного раздражаясь. Они ушли, на прощание она снова расцеловала бармена. Однако Джерри еще не настолько опьянел от ее общества и от бренди с содовой, чтобы не заметить, что она позвонила по телефону, отговорившись предлогом, что ей якобы надо отменить назначенную встречу. Звонок затянулся надолго, и, когда она вернулась, вид у нее был довольно торжественный. Оказавшись снова в машине, он перехватил ее взгляд, и ему показалось, что в нем мелькнула тень недоверия. - Джерри! - Да? Она покачала головой, рассмеялась, провела ладонью по его лицу и поцеловала его. - Здорово, - сказала она. Он понял, что Лиззи спрашивает себя, как же могло получиться, что, если она действительно когда-то продала ему бочонок виски, она так прочно забыла покупателя. Он догадался, что она также не может вспомнить, сопроводила ли она тот бочонок дополнительными услугами, о которых столь непочтительно упоминал Кро, Но это ее трудности, решил он. Надо было думать с самого начала. В японском ресторане их усадили за столик в углу - сработала улыбка и другие прелести Лиззи. Она сидела лицом к залу, а он сидел лицом к девушке и глядел на нее - Джерри это нравилось, но в Саррате сошли бы с ума. Он отчетливо видел ее освещенную свечами голову и впервые распознал следы, оставленные возрастом: не только отметины от когтей на подбородке, но и морщины, проложенные долгими странствиями и беспокойной жизнью; для Джерри они имели особый смысл, это были шрамы, доблестно заработанные в битвах с горькой долей и собственным неблагоразумием. Она носила золотой браслет, новый, без единой царапины, и побитые часы в дешевом корпусе, на циферблате которых красовался зверек из диснеевского мультфильма; вместо стрелки на цифры указывала исцарапанная рука в перчатке Его заинтересовало, с чего она так привязана к старым часам, и он спросил, кто ей их подарил. - Папа, - рассеянно ответила она. На потолке у них над головами висело зеркало, и среди чужих макушек он хорошо видел ее светлые волосы, выпуклую грудь, золотые пылинки волос у нее на спине. Он попытался вызвать Лиззи на разговор о Рикардо, но она тут же ощетинилась; Джерри следовало бы заметить, что после телефонного звонка ее настроение изменилось, но он ничего не почувствовал. - А какие гарантии на то, что я не увижу своего имени в твоей газете? - Могу только обещать. - Но если редактор узнает, что я была девушкой Рикардо, что ему помешает тиснуть это за своей подписью? - У Рикардо было полным-полно девчонок. Ты сама знаешь. Они появлялись и исчезали целыми толпами. - Но я-то была только одна, - твердо заявила она, и он поймал ее взгляд. Она смотрела на дверь. Просто у нее была такая привычка - везде, где бы она ни оказалась, оглядывать зал, словно в поисках кого-то, кого здесь нет. Он позволил ей перехватить инициативу разговора. - Ты говорил, у газеты есть точные сведения из первых рук, - произнесла она. - Что это значит? Ответ они вызубрили и не раз прорепетировали с Кро. Поэтому сейчас его слова прозвучали если не убедительно, то по крайней мере уверенно. - Рик разбился восемнадцать месяцев назад в горах близПайлиня на таиландско-камбоджийской границе. Такова официальная версия. Никто не нашел ни тела, ни разбитого самолета, и поговаривают, будто он вез опиум. Страховая компания не выплатила ни копейки, а "Индочартер" никогда не предъявляла никакого иска. Почему? Потому что у Рикардо был особый контракт - совершать полеты только для них. Но тогда возникает вопрос: почему никто не подал иск против "Индочартер"? Ты, например. Ты была его подругой. Почему бы тебе не потребовать возмещения ущерба? - До чего непристойное предположение, - процедила она тоном герцогини. - Кроме того, ходят слухи, что его недавно видели в различных злачных местах. Говорят, он отпустил бороду, но так и не сумел избавиться от хромоты, а также от привычки выпивать в день по бутылке шотландского виски и, не при тебе будь сказано, гоняться за любой юбкой, которая мелькнет в радиусе десяти километров от него. Она приготовилась что-то возразить, но он не дал ей раскрыть рта и одним духом выложил все остальное. - Старший портье в отеле "Ринком" в Чиангмае подтвердил его личность по фотографии (если не считать бороды). Хорошо, пусть мы, белые, для них на одно лицо. Тем не менее он был совершенно уверен. Далее, всего месяц назад в Бангкоке пятнадцатилетняя девчонка в интересном положении, со всеми пожитками явилась в мексиканское консульство и назвала счастливым отцом не кого-нибудь, а Рикардо. Я не верю в беременность длиной в восемнадцать месяцев. Думаю, ты тоже. И не надо на меня так смотреть, малышка. Это ведь не я придумал, правда? Это придумали в Лондоне, хотелось добавить ему, состряпали идеальную смесь фактов и вымысла, чтобы хорошенько потрясти дерево. Но она опять смотрела не на него, а на дверь у него за спиной. - Мне нужно спросить тебя еще кое о чем. О махинациях с виски, - добавил он. - Это не махинации, Джерри, это совершенно серьезное деловое предприятие! - Малышка, ты всегда была тверда, как кремень. Скандалом тут и не пахнет. И так далее. Но если Рик не раз преступал закон, он ведь мог решить, что лучше было бы изобразить старый трюк - ненадолго исчезнуть? - Рик бы так не поступил, - произнесла она наконец, но было видно, что она сама не верит в свои слова. - Ему нравилось быть на виду у всего города. Убегать - не в его привычках. Джерри было искренне жаль, что приходится так ее терзать. Сложись все иначе, он пожелал бы, чтобы она испытывала к нему совсем другие чувства Он наблюдал за девушкой; ему стало ясно, что в спорах она всегда проигрывает: они рождали в ней ощущение безнадежности, она отказывалась признавать свое поражение. - Например, - продолжил Джерри, и она покорно наклонила голову, - не могло ли случиться так, что твой Р и к, продавая из-под полы бочонки с дешевым виски, не смог расстаться с денежками и вместо того чтобы передать их на винокурню... это всего лишь предположение, нет ни малейших доказательств... в таком случае... - К тому времени, как наше предприятие закрылось, у каждого вкладчика был заверенный контракт с указанием причитающихся ему процентов со дня покупки. Каждая копейка, которую мы занимали, была учтена, как положено. До сих пор он лишь ходил вокруг да около, собирая информацию. Сейчас перед ним замаячили очертания цели, и он сделал рывок. - Не как положено, малышка, - поправил он ее. Она не поднимала глаз от тарелки с нетронутой едой. - Совсем не как положено. Все расчеты были сделаны через шесть месяцев послеустановленного срока. Что незаконно. На мой взгляд, это очень показательно. Вопрос: кто вытянул Рика из ямы? По нашим сведениям, на него накинулись все, кому не лень: виноделы, кредиторы, закон, все местное общество. Все до одного точили на него нож. И вдруг, в один прекрасный день - бах! Исковые заявления аннулированы, тень тюремной решетки бледнеет. Как это случилось? Ведь Рик был чуть ли не поставлен на колени. Кто же этот таинственный ангел-спаситель? Кто выкупил его долги? Пока он держал речь, она подняла голову, и вдруг, к его удивлению, лицо Лиззи озарила сияющая улыбка. В следующий миг он заметил, что она через его плечо машет рукой кому-то, кого он не видит. Он посмотрел в зеркало на потолке и увидел ярко-синий костюм и густую шевелюру тщательно напомаженных черных волос. Между костюмом и шевелюрой улыбалось уменьшенное перспективой круглое лицо китайца, восседающее на могучих плечах. Он радостно поднял руки, как боксер, приветствующий публику, а Лиззи подзывала его присоединиться к ним. - О, мистер Тиу! Какое чудесное совпадение! Это мистер Тиу! Подсаживайтесь! Попробуйте мясо. Оно великолепно. Мистер Тиу, это Джерри, репортер с Флит-стрит. Джерри, это мойочень хороший друг, он принимает во мне большое участие. Мистер Тиу, он берет у меня интервью! Представляете, у меня - и интервью! Это так здорово! Он расспрашивает о Вьентьяне и о том бедолаге-летчике, которому я лет сто назад пыталась помочь. Джерри знает обо мне все. Он просто чудо! - Мы уже встречались, - сказал Джерри и улыбнулся вовесь рот. - Конечно, - ответил Тиу, возрадовавшись не меньше его, и Джерри снова почудился знакомый аромат, смесь запахов миндаля и розовой воды - такие духи любила его первая жена. - Конечно, - повторил Тиу. - Вы пишете о лошадях, правильно? Так сказать, лошадиный писака? - Правильно, - согласился Джерри, растягивая рот до ушей. В следующие десять минут мир вокруг Джерри совершил несколько лихих кувырков. У него появилась масса забот: казаться не меньше других обрадованным удачей, свалившейся на них в лице мистера Тиу; пожать ему руку, как бы обещая, что в дальнейшем они станут друзьями; отодвинуть стул, заказать напитки, мясо, палочки для еды и все остальное. Но при этом в мозгу вертелась мысль, не имевшая отношения ни к Тиу, ни к его поспешному появлению - воспоминание, засевшее в голове так крепко, что никаким последующим событиям не удалось его стереть. У него перед глазами стояло выражение лица Лиззи в тот миг, когда она впервые увидела его, в ту долю секунды, когда решительные складки еще не стерли с ее губ радостную улыбку. Оно как нельзя лучше рассказало ему о противоречиях, из которых складывалась ее натура: о мечтах вырваться на свободу, таких же, какие терзают заключенного в тюрьме, о выдуманных характерах, которые она примеривала на себя, словно маскарадные костюмы, прикидываясь другим человеком, если надо было избежать того, что предназначает судьба. Разумеется, это она вызвала Тиу - ей больше ничего не оставалось. Его удивляло, что ни Цирк, ни он сам не сумели этого предвидеть. История о Рикардо, как бы она ни была правдива, была слишком горяча для ее рук. Но когда Тиу вошел в ресторан, ее серые глаза выражали не облегчение, а слепую покорность: двери опять захлопнулись, развлечение окончилось. "Мы - как светляки, будь они прокляты, - снова услышал он шепот Сиротки - воспоминания о детстве всегда приводили ее в ярость. - Всю жизнь тащим на спинах этот чертов огонь". Для его боевой задачи, сразу сообразил Джерри, появление Тиу было подарком свыше. Его сведения предназначались для Ко, а Тиу был несравненно более мощным передающим устройством, чем Лиззи Уэрдингтон. Она наконец закончила целовать Тиу и передала его Джерри. - Мистер Тиу, вы будете моим свидетелем, - с необычайно заговорщическим видом объявила она. - Вы должны запомнить каждое мое слово. Джерри, выкладывай все, как будто его здесь нет. Я хочу сказать, мистер Тиу будет нем, как могила, правда, мистер Тиу? Дорогой, - сказала она и опять чмокнула его. - Это так здорово, - повторила она, и все трое погрузились в дружескую беседу. - Итак, чего вы доискиваетесь, мистер Уэссби? - с безукоризненной приветливостью спросил Тиу и занялся мясом. - Вы репортер на скачках, лошадиный писака, с какой стати вам тревожить красивых девушек, правильно? - Хорошо сказано, приятель! Хорошо сказано! О лошадях оно куда безопаснее, так? Все громко рассмеялись, не глядя в глаза друг другу. Официант поставил перед ним бутылку шотландского виски "Блэк Лейбл". Тиу откупорил ее и принюхался с видом знатока. - Он ищет Рикардо, мистер Тиу. Неужели вы не поняли? Он считает, что Рикардо жив. Правда, чудесно? Я хочу сказать, сейчас, разумеется, у меня не осталось к Рикардо никаких чувств, но если бы он опять был с нами, было бы так прекрасно. Только подумать, какую мы могли бы устроить вечеринку! - Это Лиза вам сказала? - спросил Тиу, наливая себе виски. - Она сказала, что Рикардо еще здесь? - Кто сказал, старина? Не понял. Не расслышал имя, которое вы назвали вначале. Тиу ткнул палочкой для еды в сторону Лиззи. - Она сказала, что он жив? Этот летчик? Этот Рикардо? Лиза вам сказала? - Я никогда не разглашаю своих источников, мистер Тиу, - проговорил Джерри столь же приветливо. - Именно так говорят журналисты, когда хотят сказать, что они кое-что разнюхали, - объяснил он. - Так всегда говорят лошадиные писаки, правильно? - Верно, верно! Тиу опять засмеялся, и Лиззи на этот раз расхохоталась даже громче, чем он. Девушка снова теряла власть над собой. Возможно, она слишком много выпила, подумал Джерри, а может быть, привыкла к крепким напиткам и выпитое лишь поддерживает огонь. А если он еще раз назовет меня лошадиным писакой, я, пожалуй, прибегну к самозащите. Лиззи снова взяла тон заправской светской штучки: - О, мистер Тиу, Рикардо так повезло! Вы только подумайте, кем он был. "Индочартер"... Я тоже работала на эту маленькую авиакомпанию... да еще несколько милейших китайцев, папиных знакомых... а Рикардо, как и все летчики, ничего не смыслил в делах... по уши залез в долги. - Она махнула Джерри рукой. - Господи, он даже пытался втянуть меня в одну из своих затей - представляете! - продавал виски, если хотите знать, и вдруг мои очаровательные китайские друзья свихнулись и решили, что им нужен новый летчик для чартерных рейсов. Они оплатили его долги, посадили его на зарплату, дали старую этажерку... Джерри предпринял первый из шагов, после которых возврата не бывает. - Когда Рикардо исчез, он летал не на этажерке, малышка. Он летел на новехоньком "Бичкрафте", - неторопливо поправил он, - За "Индочартер" никогда не значился собственный "Бичкрафт". И сейчас у них его нет. Мой редактор выяснил это совершенно достоверно, не спрашивайте меня как. "Индочартер" никогда не сдавал такого самолета внаем, никогда не арендовал его и не терял. Тиу снова разразился веселым смехом. " Т и у о ч е н ь з д р а в о м ы с л я щ и й е п и с к о п, в а ш е п р е о с в я ще н с т в о, - предупреждал Кро. - П я т ь л е т у п р а в л я л е п а р хи е й м о н с и н ь о р а К. О. в С а н - Ф р а н ц и с к о. Р е н т а б е л ь н о с т ь б ы л а о б р а з ц о в о й. С а м о е х у д ш е е, ч т о с у м е л и п р и ш и т ь е м у а г е н т ы п о б о р ь б е с н а р к о т и к а м и, т а к э т о т о, ч т о о н м о е т " р о л л с - р о й с " в д е н ь и м е н и н с в я т о г о ". - Эй, мистер Уэссби, может, Лиза его украла! - воскликнул Тиу со своим наполовину американским акцентом. - Может, она по ночам ходила и воровала самолеты у других авиакомпаний! - Мистер Тиу, ваши шутки непристойны, - заявила на это Лиззи. - Как тебе это нравится, лошадиный писака? Как тебе нравится? Веселье за их столиком, где сидело всего три человека, стало таким шумным, что соседи начали поворачивать головы и с интересом посматривать на них. Джерри заметил это в зеркало - он не удивился бы, если бы в оплетенном прутьями дверном проеме увидел Ко собственной персоной, бредущего к ним вразвалочку - походкой человека, выросшего на лодке. Лиззи закусила удила. - О, это была просто сказка! Однажды Рик едва не уморил себя голодом и был должен всем нам, он растратил все сбережения Чарли, содержание, которое присылал мне папа, - Рик всех нас просто разорил. Само собой, мы делились с ним деньгами так, будто они просто принадлежат ему... и вдруг мы узнаем, что у Рика есть работа, что ему ничто не грозит и жизнь опять прекрасна. Все остальные бедолаги-пилоты стояли прикованными к земле, а Рик и Чарли летали туда и сюда, как... - Как мухи с синим задом, - предположил Джерри, и Тиу в приступе веселья согнулся пополам так, что ему пришлось схватиться за плечо Джерри, чтобы не свалиться со стула. Однако у Джерри появилось неуютное ощущение, что его измеряют наощупь - хорошо ли войдет в него нож. - Эй, слушай, вот здорово! Мухи с синим задом! Мне нравится! Ну и весельчак ты, лошадиный писака! Джерри порядком надоели прикрытые любезностями уколы Тиу, и он предпринял весьма ловкий маневр. Все-таки Кро давал неплохие советы. Уэстерби пропустил слова Тиу мимо ушей и уцепился за имя, ненароком слетевшее с уст Лиззи. - Да, кстати, Лиззи, а что случилось со стариной Чарли? - спросил он, понятия не имея, кто такой Чарли. - Что сталось с ним после того, как Рик исчез и оставил всех с носом? Только не говори, что он тоже исчез вместе со своим самолетом. В ответ девушка разразилась еще одним долгим повествованием. Тиу откровенно восторгался услышанным, хихикал с набитым ртом и кивал головой. "Он пришел, чтобы выяснить подоплеку происходящего, - подумал Джерри. - Он слишком проницателен, чтобы пытаться совладать с языком Лиззи. Он беспокоится не из-за нее, а из-за меня". - О, Чарли несокрушим, он просто бессмертен, - заявила Лиззи. Она опять обращалась к Тиу. - Мы говорим о Чарли Маршалле, мистер Тиу, - пояснила она. - Вы наверняка его видели, он наполовину китаец, фантастическое существо, весь состоит из кожи, костей да опиума и при этом великолепный летчик. Его отец - старый гоминьдановец, отъявленный разбойник, живет в Шанских горах. Мать - какая-то нищая корсиканка - вы же знаете, корсиканцы в Индокитае просто кишат, - но он действительно необычайная личность. Знаете, почему он называет себя Маршаллом? Его отец не хотел давать ему свое имя. И что сделал Чарли? Вместо имени присвоил себе самое высокое звание в армии. "Мой отец - генерал, а я буду маршалом", - говорил он. Неплохо придумано, да? И, по-моему, гораздо лучше, чем "адмирал". - Классно, - признал Джерри. - Здорово. Чарли гений. - Лиза сама довольно необычайная личность, мистер Уэссби, - многозначительно заметил Тиу, и по настоянию Джерри они за это выпили - за ее необычайную личность. - Слушай, а что это за Лиза такая? - спросил Джерри, поставив бокал. - Ты же Лиззи. Кто такая Лиза? Мистер Тиу, я такой дамы не знаю. Почему мне не объяснят шутку? Теперь Лиззи откровенно обратилась за помощью к Тиу, но тот заказал себе сырой рыбы и уплетал ее в полной отрешенности. - Некоторые лошадиные писаки задают слишком много вопросов, - процедил он с набитым ртом. - Новый город, новая жизнь, новое имя, - наконец, выдавила Лиззи с неубедительной улыбкой. - Я хотела перемен, потому теперь меня зовут вот так. Некоторые девушки меняют прическу, а я взяла новое имя. - И завела нового парня, чтобы звал тебя этим именем? - спросил Джерри. Она опустила глаза и покачала головой, а Тиу опять разразился хохотом. - Что стряслось с этим городом, мистер Тиу? - возмутился Джерри, бессознательно подавая реплику за нее. - Ослепли здесь все, что ли? Боже мой, я бы ради нее пересек моря и континенты, а вы что делаете? Да пусть зовет себя, как хочет! - Что до меня, я бы поехал от Коулуна до Гонконга, не дальше! - ответил Тиу, в полном восторге от собственного остроумия. - А может, остался бы в Коулуне, позвонил ей и велел заскочить на часик повидаться со мной! На протяжении этой речи Лиззи не поднимала глаз, и Джерри подумал, как было бы здорово как-нибудь в другой раз, когда у них будет побольше времени, сломать жирную шею Тиу в нескольких местах. Но, к сожалению, в планы Кро это не входило. " Д е н ь г и, - говорил Кро. - К о г д а н а с т у п и т н у ж н ы й м о ме н т, р а с к о п а й о д и н к о н е ц " з о л о т о й ж и л ы " и м о ж е ш ь з а к а зы в а т ь т о р ж е с т в е н н ы й ф и н а л ". Поэтому Джерри принялся выпытывать, что Лиззи знает об "Индочартере". Кто они такие, каково было на них работать? Она принялась все выкладывать с такой готовностью, что он подумал: может быть, существование на лезвии бритвы нравится ей больше, чем он до сих пор полагал? - О, Джерри, это было чудесное приключение! Ты даже представить не можешь. - Она снова заговорила с лишенным национальной принадлежности акцентом, который переняла у Рика: - Авиакомпания! Само это слово такое несуразное. На самом деле и думать забудьте о ваших новых сверкающих авиалайнерах, обаятельных стюардессах, шампанском, икре и всей этой чепухе. Мы работали. Мы были первопроходцами, это меня и притягивало. Я могла бы спокойно прожить без папы и без тетушек, я имею ввиду, что я, слава Богу, совершенно независима, но разве можно устоять, когда встречаешься с интересным делом? Мы начинали всего-навсего с парой ужасных старых "DC-3", буквально связанных веревками и склеенных жвачкой. Нам даже сертификат летной годности пришлось покупать. Иначе никто бы нам его не выдал. После этого мы возили буквально все. "Хонды", овощи, свиней - с этими бедными свиньями была целая история. Представляешь, Джерри, они сорвались с привязи. Заявились в первый класс, пробрались даже в кабину, такая была кутерьма! - Прямо как пассажиры, - пояснил Тиу с набитым ртом. - Она везла свиней первым классом, значит, свиньи были первоклассные, правильно, мистер Уэссби? - Какими же маршрутами вы летали? - спросил Джерри, когда все оправились от приступа смеха. - Видите, как он меня допрашивает, мистер Тиу? Я никогда и не думала, что так неотразима! Так таинственна! Джерри, мы летали везде. В Бангкок. Иногда в Камбоджу. Баттамбанг, Пномпень, Кампонгтям - когда там было открыто. Везде. Ужасные дыры. - А были у вас постоянные клиенты? Торговцы, таксисты, да? Кто был заказчиком? - Заказчиками у нас были абсолютно все - все, кого нам удавалось заполучить. Все, кто мог платить. Само собой, желательно вперед. Оторвавшись от мяса из Кобе, Тиу решил перевести беседу в русло светской болтовни. - Ваш отец - большая шишка из высшего общества, правильно, мистер Уэссби? - Более или менее, - ответил Джерри. - В высшем обществе все богатые. Почему вы стали лошадиным писакой, правильно? Не обращая на Тиу ни малейшего внимания, Джерри швырнул на стол козырную карту и ждал, что зеркало с потолка вот-вот рухнет прямо на них. - Говорят, что ваша компания была как-то связана с тамошним русским посольством, - беспечно бросил он, обращаясь к Лиззи. - Тебе ничего не вспоминается, а, малышка? Какие-нибудь красные под кроватью, смею спросить? Тиу усердно уплетал рис. Он держал чашку под подбородком и безостановочно работал палочками. Но на этот раз Лиззи не бросила на него даже беглого взгляда, и это говорило о многом. - Р у с с к и е ? - озадаченно переспросила она. - С какойэто стати русские пошли бы к нам? У них есть регулярные рейсы "Аэрофлота" во Вьентьян и обратно каждую неделю. Он мог бы поклясться, и тогда, и позже, что она говорит правду. Но для Лиззи он сделал вид, что не удовлетворен таким ответом. - Не было заказов даже на местные перелеты? - "Пытки" продолжались. - Захватить что-нибудь и перевезти, курьерские заявки или что-нибудь в этом роде? - Ни разу. С какой стати? Кроме того, китайцы просто ненавидят русских, разве не так, мистер Тиу? - Русские очень плохие люди, мистер Уэссби, - подтвердил Тиу. - Они плохо пахнут. "Да уж не хуже тебя", - подумал Джерри, снова уловив запах первой жены. Джерри рассмеялся над нелепостью собственных подозрений. - Для меня редакторы - как колики в животе для простых смертных, - отступил он. - Мой шеф убежден, что мы сможем найти красных под кроватью. "Советские хозяева, которые платят Рикардо". И "Не залетал ли Рикардо в Кремль?". - Платили Рикардо? - переспросила Лиззи, ничего не понимающая. - Рик не получал от русских ни копейки. Что за чушь они городят? Джерри начал снова. - Но ведь "Индочартер" получал, разве нет? Если толькомои хозяева, как обычно, не надули меня. "Индочартер" получал деньги из тамошнего русского посольства и переводил их в Гонконг в американских долларах. Такова версия Лондона, и они крепко за нее уцепились. - Они с ума сошли, - уверенно сказала девушка. - В жизни не слышала подобной чепухи. Джерри показалось, что она даже рада, что разговор свернул в такую невообразимую сторону. Рикардо жив - тут она шла по минному полю. Ко ее любовник - эту тайну пусть раскрывают, если хотят, Ко или Тиу, но она не станет. Но русские деньги - Джерри был до глубины души уверен, что она ничего не знает и поэтому ничего не боится. Он предложил проводить ее до Стар-Хайтс, но она отказалась: Тиу живет с ней в одной стороне и им по пути. - Вскоре увидимся, мистер Уэссби, - пообещал Тиу. - С нетерпением буду ждать, дружище, - ответил Джерри. - И пишите только о лошадях, слышите? По-моему, вы на этом больше денег заработаете, правильно, мистер Уэссби? - Он дружески похлопал Джерри по плечу. Ни в его голосе, ни в жесте не ощущалось ни малейшей угрозы. Тиу не произнес больше ни слова, будто опасался, что его совет сочтут чем-то более серьезным, нежели простой дружеской доверительностью. Внезапно все кончилось. Лиззи чмокнула метрдотеля, но так и не поцеловала Джерри. За пальто она послала не Тиу, а Джерри, словно не хотела оставаться с ним наедине. Прощаясь, она едва взглянула на него. " И м е т ь д е л о с х о р о ш е н ь к и м и ж е н щ и н а м и, в а ш а м и л о с т ь, - предостерегал его Кро, - в с е р а в н о ч т о о б щ а т ь с я с и з в е с т н ы м и п р е с т у п н и к а м и, а д а м а, ч ь е г о в н и м а н и я т ы д о м о г а е ш ь с я, н е с о м н е н н о, п о п а д а е т п о д э т у к а т е г о р и ю ". Джерри брел домой по залитым лунным светом улицам, стараясь не обращать внимания на усталость после долгого путешествия, на нищих и на глаза, провожающие его из-за каждой двери. По дороге он подвергал изречение Кро тщательному осмыслению. Насчет "преступника", собственно говоря, можно было бы и помолчать: это слово во все времена было чересчур зыбким определением, а Цирк и его агенты существовали не для того, чтобы олицетворять собой слишком узкое понимание законности. Кро рассказывал Джерри, что в тяжелые времена Рикардо заставлял Лиззи перевозить для него через границы какие-то небольшие посылки. Велика важность! Пусть об этом пекутся умники из начальства. Известные преступники - совсем другое дело. "Известные" - с этим словом он был согласен полностью. Вспоминая затравленный взгляд, каким Элизабет Уэрдингтон смотрела на Тиу, он не мог не признать, что знал это лицо, этот взгляд, эту беспомощность всю свою сознательную жизнь, под какой бы маской они ни скрывались. Многие недалекие критики Джорджа Смайли не раз шептали, что в этот момент ему следовало предугадать, в какую для Джерри сторону подует ветер, и увести его с поля битвы. В конце концов, Смайли был куратором Уэстэрби. Он единолично вел досье на Джерри, подкармливал и инструктировал его. Если бы он был в расцвете сил, говорили они, а не на полпути к закату, он между строк прочел бы тревожные сигналы в сообщении Кро и вовремя преградил Джерри дорогу. С тем же успехом они могли бы заявить, что он всего лишь второсортная гадалка. Факты, поступившие в распоряжение Смайли, были таковы. На следующее утро после приключения Джерри и Лиззи Уэрд (или Уэрдингтон) Кро на автомобильной стоянке более трех часов выслушивал его отчет и в своем рапорте отметил, что Джерри, что вполне объяснимо, пребывает в состоянии "уныния, неизбежно следующего за бурным всплеском". Похоже, писал Кро, Джерри боится, что Тиу или сам Ко поставят девушке в вину ее "преступную осведомленность" и даже применят к ней насилие. Джерри не раз упоминал, что Тиу открыто презирает и девушку, и его самого, и, скорее всего, всех европейцев; он без конца повторял слова Тиу о том, что ради нее он проехал бы от Коулуна до Гонконга, и ни метра дальше. Кро возражал ему, указывая, что при желании Тиу мог в любую минуту заставить ее замолчать и что ее осведомленность, по собственным утверждениям Джерри, не касается даже "золотой жилы" из России, не говоря уже о братце Нельсоне. Короче говоря, Джерри демонстрировал все обычные симптомы, которые проявляются у оперативных агентов после удачной операции. Ощущение вины, усугубляемое дурными предчувствиями, невольно возникающее расположение к объекту операции - эти симптомы так же легко предсказать, как предвидеть всплеск истерических слез у спортсмена после крупных соревнований. На второй день, когда Джерри впервые вышел на связь, дозвонившись до Кро по заранее отработанной схеме, старик-австралиец, чтобы поддержать Джерри на плаву, передал ему теплые персональные поздравления Смайли - правда, чуть раньше, чем получил их из Цирка, - и отметил, что Джерри говорит гораздо более бодрым тоном, однако очень волнуется из-за своей дочери Кэт. Он забыл про ее день рождения - по его словам, он будет завтра - и хотел бы, чтобы Цирк послал ей японский кассетный плейер с набором записей, чтобы положить начало ее фонотеке. Кро телеграфировал Смайли список кассет, велел "домоправителям" административно-хозяйственного отдела немедленно браться за дело и потребовал, чтобы "сапожники" - иными словами, отдел, занимающийся изготовлением фальшивых документов, - написали почерком Джерри сопроводительную открытку со следующим текстом: "Дорогая Кэт! Попросил приятеля опустить это в Лондоне. Береги себя, милочка. Люблю тебя, как всегда. Папа". Смайли дал добро на покупку и велел "домоправителям'' вычесть ее стоимость из жалованья Джерри. Перед отправкой он лично проверил содержимое посылки и похвалил поддельную открытку. Также он убедился в том, о чем они с Кро давно подозревали: что назавтра у Кэт нет никакого дня рождения и что наступит он очень нескоро. Просто Джерри очень нужно было выказать отцовскую привязанность: еще один признак временного упадка сил. Смайли отправил Кро телеграмму с требованием держаться поближе к Джерри, но не навязываться. Джерри не выходил на связь вплоть до ночи после пятого дня, когда он потребовал неотложной встречи в течение часа. После наступления темноты свидание состоялось. Оно произошло под видом случайной встречи двух старых сослуживцев в их давно условленном месте, где они всегда встречались в неотложных случаях, - в круглосуточном придорожном кафе на Новой территории. Следом за телеграммой в Лондон полетело письмо от Кро с пометкой "лично Смайли в собственные руки". Оно прибыло в Цирк с курьером Кузенов через два дня после описанного события, то есть на седьмой день. Справедливо полагая, что Кузены найдут способ прочитать текст, невзирая на все печати и другие ухищрения, Кро усыпал письмо изобилием уклончивых оборотов, псевдонимами и тайными кличками; здесь этим словам возвращено их истинное значение. У э с т е р б и о ч е н ь с е р д и л с я. О н т р е б о в а л с о о б щ и т ь, к а к о г о ч е р т а С э м К о л л и н з д е л а е т в Г о н к о н г е и к а к и м б о к о м в т я н у т в д е л о К о. Я н и к о г д а р а н ь ш е н е в и д е л е г о т а к и м р а з ъ я р е н н ы м. Я с п р о с и л, с ч е г о э т о о н в з я л, ч т о т у т з а м е ш а н К о л л и н з. О н о т в е т и л, ч т о в и д е л е г о н е д а л е е к а к э т и м в е ч е р о м - е с л и б ы т ь т о ч н ы м, в о д и н н а д ц а т ь п я т н а д ц а т ь - в м а ш и н е, с т о я в ш е й в М и д л е в е л з е, н а т е р р а с е ч у т ь н и ж е С т а р - Х а й т с, п р я м о п о д у л и ч н ы м ф о н а р е м. Т о т ч и т а л г а з е т у. С м е с т а, г д е н а х о д и л с я К о л л и н з, г о в о р и т У э с т е р б и, х о р о ш о в и д н ы о к н а Л и з з и У э р д и н г т о н н а в о с ь м о м э т а ж е, и У э с т е р б и п о л а г а е т, ч т о о н в е л ч т о - т о в р о д е с л е ж к и. У э с т е р б и в э т о в р е м я ш е л п е ш к о м и у т в е р ж д а е т, ч т о о н " е л е с д е р ж а л с я, ч т о б ы н е п о д о й т и к С э м у и н е с п р о с и т ь е г о н а п р я м и к ". Н о п р и в и т а я в С а р р а т е д и с ц и п л и н а в з я л а в е р х, и о н, н е п о д а в а я в и д а, п р о д о л ж а л с п у с к а т ь с я с х о л м а п о с в о е й с т о р о н е д о р о г и. Н о о н у т в е р ж д а е т, ч т о К о л л и н з, к а к т о л ь к о з а м е т и л е г о, в к л ю ч и л м о т о р и б ы с т р о п о е х а л п о х о л м у в в е р х. У э с т е р б и з а п и с а л н о м е р м а ш и н ы, и н о м е р, б е з у с л о в н о, в е р н ы й. В с е о с т а л ь н о е К о л л и н з п о д т в е р д и л. В с о о т в е т с т в и и с с о г л а с о в а н н о й н а м и и н с т р у к ц и е й н а с л у ч а й п о д о б н ы х о б с т о я т е л ь с т в ( в а ш а ш и ф р о в к а о т 1 5 ф е в р а л я } я д а л У э с т е р б и с л е д у ю щ и е о т в е т ы : 1. Д а ж е е с л и э т о д е й с т в и т е л ь н о б ы л К о л л и н з, е г о п е р е д в и ж е н и я н и в к о е й м е р е н е п о д к о н т р о л ь н ы Ц и р к у. К о л л и н з о с т а в и л Ц и р к в с м у т н ы е в р е м е н а, п е р е д к р а х о м, о н и з в е с т н ы й и г р о к, б р о д я г а, п р о й д о х а и т. д., а н а В о с т о к е е м у и з в е с т н ы в с е в х о д ы и в ы х о д ы. Я с к а з а л У э с т е р б и, ч т о о н б у д е т з а к о н ч е н н ы м и д и о т о м, е с л и р е ш и т, ч т о К о л л и н з д о с и х п о р н а х о д и т с я н а с л у ж б е в Ц и р к е и л и, т е м п а ч е, и м е е т о т н о ш е н и е к д е л у К о. 2. У К о л л и н з а о ч е н ь с т а н д а р т н а я, н е в ы р а з и т е л ь н а я в н е ш н о с т ь, с к а з а л я : п р а в и л ь н ы е ч е р т ы л и ц а, у с ы и т. д., т а к и м и л и ц а м и, к а к у н е г о, к и ш и т в е с ь Л о н д о н. Я в ы р а з и л с о м н е н и е, к а к У э с т е р б и м о ж е т с у в е р е н н о с т ь ю у т в е р ж д а т ь, ч т о в о д и н н а д ц а т ь п я т н а д ц а т ь в е ч е р а с п р о т и в о п о л о ж н о й с т о р о н ы д о р о г и о н о п о з н а л э т о г о ч е л о в е к а. У э с т е р б и в о з р а з и л, ч т о у н е г о п р е в о с х о д н о е з р е н и е и ч т о г а з е т а, к о т о р у ю ч и т а л С э м, б ы л а о т к р ы т а н а с т р а н и ц е, п о с в я щ е н н о й с к а ч к а м. 3. И, в к о н ц е к о н ц о в, ч т о т а м д е л а л с а м У э с т е р б и, с п р о с и л я, к а к о г о ч е р т а о н ш л я е т с я в о к р у г С т а р - Х а й т с в о д и н н а д ц а т ь в е ч е р а ? О н о т в е т и л : в о з в р а щ а л с я с в е ч е р и н к и, г д е в ы п и л с р е б я т а м и и з Ю П И, и н а д е я л с я п о й м а т ь т а к с и. T y т я с д е л а л в и д, ч т о в ы ш е л и з с е б я, и з а я в и л, ч т о т о т, к т о в ы п и л с п о д о н к а м и и з Ю П И, н е р а з г л я д и т и с л о н а с п я т и м е т р о в, н е г о в о р я у ж е о т о м, ч т о б ы о п о з н а т ь С э м а К о л л и н з а с д в а д ц а т и п я т и, д а е щ е в м а ш и н е, д а е щ е т е м н о й н о ч ь ю. Н а д е ю с ь, с э т и м п о к о н ч е н о. Нечего и говорить, что этот случай серьезно встревожил Смайли. О хитрости с Коллинзом знали всего четыре человека: Смайли, Конни Сейшес, Кро и сам Сэм. Если на него наткнется Джерри, это внесет дополнительные трудности в дело, и без того перегруженное непредвиденными случайностями. Однако Кро, знаток своего дела, полагал, что сумел разубедить Джерри; что ж, Кро виднее, он находится в центре событий. Может быть, будь этот мир устроен чуть лучше, Кро задался бы целью выяснить, устраивало ли ЮПИ в ту ночь вечеринку в Мидлевелзе, а выяснив, что не устраивало, опять вызвал бы Джерри и потребовал объяснить, как он оказался поблизости от Стар-Хайтс, и в этом случае Джерри, возможно, изобразил бы вспышку гнева и придумал другую историю, которую не так легко проверить: например, что он был с женщиной, а Кро, черт возьми, пусть не сует нос не в свое дело. В конце концов они безо всякой надобности попортили бы друг другу нервы и вернулись к исходной неопределенной ситуации. Также соблазнительно, но неразумно было бы ожидать от Смайли, который и без того задыхался под грудой других дел - бесконечные неотступные поиски Нельсона, ежедневные совещания с Кузенами, арьергардные бои в коридорах Уайтхолла, - что тот придет к заключению, которое естественным путем вытекало бы из его опыта одинокой жизни, а именно: что Джерри, которому в тот вечер не хотелось спать и у которого не было настроения посидеть в компании, бродил по ночным улицам, пока не оказался около дома, где жила Лиззи, и шлялся вокруг, точно так же, как скитался по ночам сам Смайли, не сознавая, чего же он хочет, без малейшего шанса ее увидеть. Однако Смайли был слишком сильно втянут в бурный водоворот событий, чтобы позволить себе дать волю таким полетам фантазии. И когда настал восьмой день и Цирк окончательно перешел на военное положение, виновато в этом, помимо всего прочего, было вполне простительное тщеславие одиноких людей во всех концах света, не позволяющее им допустить, что где-то есть человек, который мог бы их понять. ДЕНЬ ВОСЬМОЙ Веселое настроение, воцарившееся на шестом этаже, приятно контрастировало с подавленной атмосферой предыдущего собрания. Гиллем назвал это "медовым месяцем архивокопателей". Сегодня вечером торжество по поводу удачного окончания работы достигло наивысшего накала. Это произошло, к вящему восторгу координаторов из Цирка, в точности на восьмой день после того, как Джерри, Лиззи и Тиу искренне и в полной мере обменялись мнениями относительно Малыша Рикардо и "золотой жилы" из России, - именно это событие стали брать в последующем за точку отсчета. Гиллем выжимал из Молли все, на что она была способна. Они, как проворные ночные зверьки, бегали туда и сюда, по старым, по новым и опять по старым тропам, которые успели зарасти, - приходилось открывать их заново. Наконец все они, все двенадцать, под предводительством неразлучных вожаков Конни Сейшес (она же Мать-Россия) и помятого ди Салиса (он же Док), собрались не где-нибудь, а в "тронном зале", под портретом Карлы, и почтительно полукругом расселись вокруг начальника, все вперемежку - и специалисты по большевикам, и знатоки "желтой опасности". Это было их пленарным заседанием, а для лиц, непривычных к столь громким терминам, это событие считалось просто историческим. Подтянутая чопорная Молли сидела рядом с Гиллемом, распустив длинные волосы, чтобы прикрыть следы поцелуев на шее. В основном говорил ди Салис. Все остальные считали, что так и должно быть. В конце концов, Нельсон Ко целиком и полностью относится к его вотчине, он китаец до последней ниточки костюма. Док с трудом сдерживал себя - мокрые волосы торчали, как колючки, колени дрожали, ноги приплясывали, нервные пальцы не останавливались ни на миг. Он излагал дело низким, почти осуждающим голосом, при котором неизбежная кульминация кажется еще более ужасающей. У этой кульминации было имя. Его звали Ко Шэнь-нсю, он же Ко, Нельсон, в дальнейшем известный под именем Яо Кай-Шэнь. Именно так его звали, когда он впал в немилость во время культурной революции. - Но в этих стенах, джентльмены, - прогудел ди Салис, словно и не догадываясь, что здесь присутствуют и женщины, - мы будем продолжать звать его Нельсоном. Он родился в 1928 году в небогатой пролетарской семье в Сватоу - так утверждают официальные источники (уточнил ди Салис). И вскоре переехал в Шанхай. Ни в официальных, ни в неофициальных документах не нашлось упоминания об учебе в школе мистера Хибберта при миссии Жизни Господней. Встречались лишь слезные рассказы о том, что "в детстве он подвергался безжалостной эксплуатации западных империалистов", которые-де отравили его религией. Когда в Шанхай вошли японцы, Нельсон примкнул к потоку беженцев в Чунцин - в точности так, как рассказывал мистер Хибберт. С самого раннего возраста, опять-таки согласно официальным источникам, - продолжал Док, - Нельсон втайне посвятил себя изучению основ революционной теории и, несмотря на преследования гнусного чанкайшистского отребья, принимал активное участие в деятельности подпольных коммунистических групп. Находясь среди беженцев, он "неоднократно (при каждом удобном случае) пытался сбежать к Мао, но его удерживала лишь чрезвычайная молодость. Возвратившись в Шанхай, он, уже будучи студентом, стал ведущим кадровым политработником подпольного коммунистического движения и выполнял специальные задания в районе верфей в Киянгнане, чтобы подавить пагубное влияние фашистских элементов из гоминьдана. В Университете средств связи он публично призывал к созданию объединенного фронта студентов и крестьян. Окончил университет с отличием в 1951 году... Ди Салис прервался и, сбрасывая напряжение, вскинул руку и запустил пальцы в волосы на затылке. - В общем, шеф, обычный елейный портрет героя-студента, который, опережая время, видит свет в конце туннеля, - пропел он. - А что насчет Ленинграда? - спросил Смайли из-за стола, бегло делая какие-то заметки. - С тысяча девятьсот пятьдесят третьего по пятьдесят шестой. - Так, Конни? Конни, как всегда, сидела в кресле на колесиках. Она проклинала морозный сезон, а заодно и эту жабу Карлу. - Мы имеем некоего коллегу Бретлева, дорогуша Бретлев Иван Иванович, академик, Ленинградский факультет кораблестроения, стародавний друг китайцев, работал в Шанхае на китайских ищеек Центра. Опытный солдат революции, позже под руководством Карлы стал выискивать таланты среди иностранных студентов. Для тех, кто вел поиски по китайской линии - специалистов по "желтой опасности", - эта информация была полной неожиданностью. Все встрепенулись, заскрипели стулья, зашелестели бумаги. Наконец Смайли кивнул, ди Салис опустил голову и продолжил рассказ. - В тысяча девятьсот пятьдесят седьмом он вернулся в Шанхай и был назначен начальником железнодорожных мастерских... Смайли перебил: - Но он же с пятьдесят третьего по пятьдесят шестой был в Ленинграде? - Правильно, - подтвердил ди Салис. - Тогда, получается, один год выпадает. На сей раз не зашелестела ни одна бумага, не скрипнул ни один стул. - Официальное объяснение - стажировка на советских верфях, - произнес ди Салис, ухмыльнувшись Конни и с таинственным видом изогнув шею. - Спасибо. - Смайли сделал еще одну пометку. - "Пятьдесят седьмой", - повторил он, - Это было до или после разрыва китайско-советских отношений, Док? - До. Отношения серьезно ухудшились в пятьдесят девятом. Тогда Смайли спросил, упоминается ли где-нибудь брат Нельсона. Или Дрейка точно так же не признают в Китае, где живет Нельсон, как Нельсона - в Китае, где живет Дрейк? - В одной из самых ранних официальных биографий Дрейк упоминается, но не по имени. В более поздних говорится, что брат умер во время коммунистического переворота в сорок девятом. Смайли отпустил одну из своих нечастых шуток; она была встречена громким смехом, заметно разрядившим атмосферу. - Это дело битком набито людьми, которые якобы мертвы, - пожаловался он. - Как было бы здорово найти где-нибудь хоть один настоящий труп. - Всего через несколько часов эту остроту будут вспоминать с содроганием. - У нас также есть сведения, что Нельсон в Ленинграде считался образцовым студентом, - продолжал ди Салис, - По крайней мере, с точки зрения русских. Они отослали его обратно с наилучшими рекомендациями. Конни позволила себе издать еще одно восклицание. Она принесла с собой Трота, грязную дворняжку буроватой окраски. Он расслабленно лежал на ее широких коленях, испускал отчаянную вонь и время от времени издавал вздохи, но никто, даже Гиллем, который терпеть не мог собак, не нашел в себе духу прогнать его. - Да ведь так и должно быть, дорогуша, разве нет? - воскликнула она. - Русские и должны были превозносить таланты Нельсона до небес, как же иначе, особенно если в университете его перехватил коллега Бретлев Иван Иванович, а красавчики из отряда Карлы похитили его и отвезли в учебный центр! Ах, подающий надежды маленький крот Нельсон! Когда он вернется в Китай, надо дать ему хороший старт в жизни! Но в дальнейшем это принесло ему мало пользы, не так ли, Док? Особенно когда его взяла за горло Великая Богопротивная Культурная Революция! В те времена стало неудобно выставлять напоказ щедрые знаки восхищения, полученные от гончих псов советского империализма, правда? О падении Нельсона удалось узнать очень немного, объявил Док, повысив голос в ответ на всплеск Конни. - Можно допустить, что оно было насильственным, что все произошло именно так, как указала Конни: те, кто был в особой чести у русских, наиболее тяжело пострадали. - Он поднес к покрытому пятнами лицу свернутый лист бумаги и взглянул на него. - Я не могу привести полного списка его назначений на момент опалы, шеф, потому что все равно он их потерял. Но не подлежит сомнению, что он весьма эффективно организовал работы по кораблестроению в Цзинани, а следовательно, принимал участие в создании большей части крупнотоннажного военно-морского флота Китая. - Понятно, - тихо произнес Смайли. Записывая, он оттопырил губу, словно выражая неодобрение, и высоко поднял брови. - Судя по его должности в Киянгнане, он мог занимать места в комитетах по военно-морскому планированию, в области коммуникаций и стратегической политики. К шестьдесят третьему году его имя начинает регулярно появляться в обзорных отчетах Кузенов из Пекина. - Здорово сработано, Карла, - тихо произнес Гиллем, сидя рядом со Смайли, и тот, не переставая писать, откликнулся на это проявление эмоций тихим "да". - Питер, дорогой, и только он один! - взорвалась Конни, не в силах больше сдерживаться. - Только он один из всех этих лягушек заметил, что надвигается катастрофа! Глас вопиющего в пустыне, правда. Трот? "Следите за желтыми дьяволами, - говорил он им. - Однажды они, как пить дать, развернутся и укусят руку, которая их кормит. И когда это случится, вы получите у себя за спиной восемьсот миллионов врагов. И все ваши ружья окажутся нацеленными не в ту сторону. Помяните мое слово". Вот так он им говорил, - повторила она, в порыве чувств дергая дворняжку за ухо. - Написал целый доклад: "Угроза перемены курса со стороны недавно появившегося социалистического партнера". Он внушал это каждой собаке в Руководстве Московского Центра. Слово за словом обдумывал это своей мозговитой башкой в Сибири, отбывая заключение по приказу дядюшки Джо - Сталина, будь он проклят. "Шпионь за друзьями сегодня, завтра они наверняка станут врагами", - говорил он им. Старейший афоризм в нашем деле, любимое изречение Карлы. Сдавая дела, он буквально прибил это гвоздями к двери на площади Дзержинского. Никто не обратил ни малейшего внимания. Никто и ухом не повел. Зерно пало на каменистую землю, милые мои. Через пять лет оказалось, что Нельсон был прав, но Москва и не подумала поблагодарить его, это я вам говорю! Он слишком часто оказывался прав, чтобы им это понравилось, болванам этим" правда, Трот? Уж ты-то знаешь, милый мой, ты-то понимаешь, куда клонит старая дуреха! - При этих словах она приподняла пса в воздух за передние лапы, и тот снова плюхнулся ей на колени. Конни не могла вынести, что старый Док тянет все одеяло на себя, хоть они и договорились об этом заранее. Она чувствовала логику его рассказа, но ее женская натура не могла примириться с реальностью. - Очень хорошо, Док, стало быть, он пострадал во время чистки, - тихо произнес Смайли, овладевая собой. - Тогда вернемся в шестьдесят седьмой год, вы позволите? - Он опять оперся подбородком на руку. В полумраке Карла хмуро взирал с портрета на собравшихся. Ди Салис нараспев продолжал: - Да, можно подумать, что это одна из обычных печальных историй. На него надели дурацкий колпак. Плевали вслед на улице. Жене и детям дали пинка. Исправительные лагеря, трудовое воспитание "в объеме, соизмеримом с тяжестью преступления". Призывы вернуться к крестьянским добродетелям. В одном из отчетов указывается, что Нельсона отправили проверить себя в сельскую коммуну. И когда он ползком вернулся в Шанхай, его заставили опять начинать с самого дна, ввинчивать болты в железнодорожные рельсы или что-то в этом роде. Что же касается русских - раз уж мы говорим именно об этом, - торопливо добавил Док, прежде чем Конни успела его перебить, - в их глазах он погиб. У него не стало ни доступа наверх, ни влияния, ни друзей. - И скоро ли он сумел вскарабкаться обратно? - спросил Смайли, многозначительно полузакрыв глаза. - Года три назад он снова начал действовать, В общем-то, у него есть все, в чем нуждается Пекин: мозги, технические знания, опыт. Но его официальная реабилитация состоялась лишь в начале семьдесят третьего года. Пока ди Салис методично описывал все ступени процедуры восстановления Нельсона в прежнем положении, Смайли тихо подтянул папку к себе и сверился с какими-то датами, которые по причинам, пока не получившим объяснения, внезапно ему потребовались. - Платежи на имя Дрейка начали поступать в середине семьдесят второго, - пробормотал он. - В середине семьдесят третьего суммы резко возросли. - Благодаря Нельсону, дорогуша, - прошептала ему вслед Конни, словно суфлер из-за кулис. - Чем больше он знал, тем больше говорил, а чем больше говорил, тем больше получал. Карла платит только за конфетки, и все равно его милости жгут, как клеймо. - В семьдесят третьем году, сообщил ди Салис, признав должным образом все свои ошибки, Нельсон был принят в Шанхайский городской революционный комитет и назначен партинструктором в военно-морскую часть Народно-освободительной армии. Шесть месяцев спустя... - Дата? - перебил Смайли. - Июль семьдесят третьего. - Значит, Нельсон был официально реабилитирован?.. - Процесс начался в январе семьдесят третьего. - Благодарю. Шесть месяцев спустя Нельсон оказывается в Центральном комитете Коммунистической партии Китая, где работает в неизвестной пока должности. - Вот это да! - тихо воскликнул Гиллем, и Молли Микин потихоньку пожала ему руку. - А в отчете Кузенов, - сообщил ди Салис, - как всегда, без даты, но хорошо аргументированном, говорится, что Нельсон работал неофициальным советником в Комитете по военному имуществу и артиллерийско-техническому снабжению Министерства обороны. Ди Салис преподнес это откровение с каменно-неподвижным лицом, не обставляя его обычным своим манерничанием. Это лишь усилило эффект. - Что касается поиска подходящих агентов, шеф, - тихо продолжил он, - то с точки зрения оперативной работы мы, китайский отдел вашего большого дома, рассматриваем этот пост как один из ключевых во всей китайской администрации. Если бы мы искали, в какую дырку в материковом Китае засунуть одного-единственного агента, мы наверняка остановились бы на человеке в должности Нельсона. - По каким причинам? - Смайли то строчил заметки, то заглядывал в раскрытую папку на столе. - Китайский военно-морской флот до сих пор пребывает в каменном веке. Мы, разумеется, проявляем некоторый формальный интерес к достижениям китайской технической мысли, но наши истинные приоритеты, равно как приоритеты Москвы, лежат в области стратегии и политики. Кроме того, Нельсон мог бы сообщить нам общую мощность всех китайских верфей. И к тому же он мог бы рассказать нам о потенциале китайского подводного флота, который много лет пугает Кузенов до смерти. Да и нас тоже частенько заставляет дрожать, осмелюсь добавить. - Можно представить, как его боятся в Москве, - пробормотал, не дожидаясь своей очереди, какой-то старый архивокопатель. - Китайцы, как считается, разрабатывают собственную версию русских подводных лодок класса "G-2", - пояснил Док. - О них никто ничего не знает. Создали ли они свою конструкцию? Сколько на них пусковых установок - две или четыре? Какого класса ракеты - "море-воздух "или "море-море"? Какие финансовые ассигнования требуются? Говорят, что это подводные лодки типа "Хань". До нас дошли слухи, что в семьдесят первом китайцы заложили одну такую лодку. Подтверждения мы так и не получили. В шестьдесят четвертом они, как утверждается, построили в Даляне подлодку класса G, вооруженную баллистическими ракетами, но никто из официальных лиц ее не видел. И так далее и тому подобное, - неодобрительно заключил ди Салис, ибо, как почти все в Цирке, питал глубокую неприязнь к военным вопросам и предпочитал более возвышенные цели. - За надежные и современные сведения об этих объектах Кузены заплатили бы целое состояние, Лэнгли может потратить пару лет работы, ухлопать на исследования, несанкционированные облеты, спутники, подслушивающие устройства и еще Бог знает на что сотни миллионов долларов - и все-таки не приблизиться и наполовину к тому, что можно узнать из одной-единственной фотографии. Поэтому если Нельсон..: - Он не закончил фразы, и от этого она прозвучала куда более выразительно. - Хорошо сработано, Док, - прошептала Конни. Еще несколько минут никто не произнес ни слова. Их удерживал Смайли - он непрерывно строчил в блокноте и то и дело заглядывал в папку. - Здорово работает, прямо второй Хейдон, - пробормотал Гиллем. - Даже лучше. Китай - последний рубеж. Самый крепкий орешек для разведчика. Смайли, по-видимому, закончил расчеты и откинулся в кресле. - Рикардо отправился в полет через несколько месяцев после официальной реабилитации Нельсона, - произнес он. Это ни у кого не вызвало вопросов. - В Шанхай едет Тиу, а через шесть недель - Рикардо... Гиллем услышал, как где-то далеко, на пределе восприятия, затрещал телефон прямой связи с Кузенами, подключенный к его комнате, и в дальнейшем, излагая эту историю, он изо всех сил пытался убедить слушателей - хотя неизвестно, было ли это так на самом деле или он говорил это задним числом, - что в этот миг в подсознании, как джинн из лампы, возник пренеприятнейший образ Сэма Коллинза, и в который раз он спросил себя, как у него хватило ума поручить Сэму доставить Мартелло такое важное письмо. - У Нельсона есть на руках еще один козырь, шеф, - продолжил ди Салис, когда все подумали, что он уже закончил. - Я бы не стал утверждать со всей уверенностью, но при нынешних обстоятельствах не осмеливаюсь об этом умолчать. Несколько недель назад из Западной Германии мы получили информацию, которой иногда обмениваемся. Согласно их источникам, с недавнего времени Нельсон входит в состав некоего органа, который мы из-за недостатка сведений прозвали Пекинским Чайным клубом; это начинающая становиться на ноги организация, которая, как мы полагаем, была создана для координации действий всех разведывательных служб Китая. Сначала братец Ко входил туда в качестве советника по электронным средствам слежения, потом был повышен до полноправного члена. Насколько мы можем понять, это организация наподобие нашей Комиссии по определению разведывательной политики. Но должен подчеркнуть, что это лишь догадки, выстрел вслепую. Ни нам, ни заокеанским коллегам о китайских разведывательных службах ничего не известно. На мгновение Смайли потерял дар речи. Он уставился на ди Салиса, открыл и закрыл рот, снял и протер очки. - А какие у Нельсона мотивы? - спросил он. Настойчивый треск телефона прямой связи с Кузенами все еще не доходил до его сознания. - Или вы, Док, предпочитаете стрелять вслепую? Как вы себе это представляете? Ди Салис так выразительно пожал плечами, что его сальные волосы встали дыбом, наподобие половой швабры. - Пусть другие гадают, - ядовито произнес он. - Кто в наши дни верит в мотивы? С его стороны было бы совершенно естественно откликнуться на попытки завербовать его в Ленинграде, конечно, если работа проводилась как следует. В этом нет никакой нелояльности. Правда, не совсем общепринято. Россия всегда была старшим братом Китая. Им стоило только сказать Нельсону, что его отобрали в авангард членов комитета "повышенной бдительности". Для этого не требуется особой хитрости. Зеленый телефон в соседней комнате трезвонил не переставая. Это о многом говорило - Мартелло редко бывал так настойчив. Поднимать трубку имели право только Гиллем и Смайли. Но Смайли не слышал звонка, а Гиллем решил, что скорее провалится в преисподнюю, чем сдвинется с места, пока ди Салис излагает возможные причины, по которым Нельсон стал "кротом" Карлы. - Когда началась культурная революция, многие из тех, кто занимал такие же высокие должности, как Нельсон, решили, что Мао сошел с ума, - рассказывал Док, все еще не желая выдвигать никаких теорий. - Так считал даже кое-кто из его генералов. Унижения, которые претерпел Нельсон, заставили его смириться внешне, но внутренне он, возможно, обозлился и - кто знает? - возжаждал мести. - Платежи на имя Дрейка начали поступать как раз тогда, когда реабилитация Нельсона была практически завершена, - мягко возразил Смайли. - Каковы ваши предположения? Для Конни это было уже чересчур. Ее снова прорвало: - О Джордж, разве можно быть таким наивным? Ты же сам можешь все понять, дорогуша! Не могут же эти несчастные китайцы на полжизни запереть под замок технического специалиста высочайшего класса и не извлекать из него никакой пользы! Карла видел, куда ветер дует, так, Док? Он все учуял и пошел по ветру. Он держал бедняжку Нельсона на привязи и, едва тот из глуши попал в цивилизованный мир, направил по его следу своих гончих: "Это мы! Вы нас не забыли? Мы ваши друзья! Мы не дадим вам пропасть! Не будем плевать вслед на улице! Давайте вернемся к делу". Вы и сами бы так поступили, разве нет? - А деньги? - спросил Смайли. - Полмиллиона? - Кнут и пряник! Грандиозное вознаграждение с намеком на шантаж. Нельсона поймали сразу на два крючка. Несмотря на бурный взрыв Конни, последнее слово осталось за ди Салисом: - Он китаец. Он прагматичен. Он брат Дрейка. Он не может уехать из Китая... - Пока не может, - тихо добавил Смайли, еще раз заглядывая в папку. -...и хорошо знает настоящую цену своих услуг русской разведке. "Политику нельзя съесть, с ней нельзя переспать", - любит говорить Дрейк. Тогда по крайней мере на ней нужно делать деньги... - В ожидании дня, когда можно будет выбраться из Китая и потратить их. - Смайли закрыл папку и поднял листок с заметками. Гиллем на цыпочках вышел из комнаты. - Дрейк однажды уже пытался вытянуть его и потерпел неудачу, так что Нельсон будет принимать деньги от русских до... до каких пор? Возможно, пока Дрейку не повезет. Настойчивый, где-то на грани восприятия, треск телефона наконец затих. - Нельсон - "крот" Карлы, - подытожил Смайли, обращаясь, скорее всего, к себе самому. - Он сидит на бесценном кувшине с информацией о Китае. Уже поэтому он нам интересен. Он действует по приказам Карлы. Они сами по себе имеют для нас громадное значение. По ним можно точно определить, что именно русские знают о своих китайских врагах и даже что они против них замышляют. Информация посыплется на нас, как из рога изобилия, стоит только как следует вдуматься в его сведения. Я прав, Питер? Трагическая новость всегда приходит неожиданно. Только что новая идея казалась незыблемой; в следующий миг она уже уничтожена, и для тех, кто пострадал в катастрофе, мир меняется безвозвратно. Однако Гиллем успел подстелить соломки; ею стали слова, написанные на почтовой бумаге со штампом Цирка. Питер составил экстренное сообщение для Смайли. надеясь, что вид письма заранее подготовит начальника к неприятным новостям. Он тихо подошел к столу с письмом в руке, положил конверт на стекло и стал ждать. - К с т а т и, о Ч а р л и М а р ш а л л е, другом летчике, - поинтересовался у собравшихся Смайли, до сих пор ни о чем не догадываясь. - Напали ли Кузены на его след, Молли? - Его история во многом похожа на историю Рикардо, - ответила девушка и недоуменно взглянула на Гиллема, стоявшего сбоку. Питер почему-то побледнел и стал казаться старым и больным. - Как и Рикардо, он во время войны в Лаосе совершал полеты для Кузенов. Они одновременно учились в секретной авиационной школе Лэнгли в Оклахоме. Когда война закончилась, американцы выбросили его на свалку, и больше о нем ничего не известно. В Управлении по борьбе с наркотиками утверждают, что он возил опиум, но они говорят это обо всех летчиках, работавших на Кузенов. - Полагаю, вам нужно прочитать вот это, - твердо сказал Гиллем, указывая на послание. - Следующим шагом Уэстерби должен стать Маршалл. Нельзя ослаблять давление, - продолжал Смайли. Он взял наконец листок со стола и протянул его к свету. Затем прочитал его, приподняв брови и полузакрыв глаза. Прочитал, как всегда, дважды. Выражение лица не изменилось. Те, кто сидел рядом, говорили, что оно просто застыло. - Благодарю, Питер, - тихо произнес Смайли и положил бумагу на стол. - И благодарю всех присутствующих. Конни и Док, вы можете остаться. Остальным этой ночью желаю хорошо выспаться. У тех, кто был помоложе, это пожелание вызвало здоровый смех: было уже далеко за полночь. Рядом с Джерри, притулившись к вытянутой ноге, спала девушка с верхнего этажа, худенькая смуглая куколка; оранжевый свет, льющийся с промоченного дождем гонконгского неба, не оставлял на ней ни единого пятнышка. Она похрапывала, запрокинув голову, а Джерри смотрел в окно и думал о Лиззи Уэрдингтон. Он вспоминал отметины от когтей у нее на подбородке и в который раз спрашивал себя, кто же их оставил. Он думал о Тиу, представлял его в роли ее тюремщика и повторял прозвище лошадиный писака", пока не разозлил себя окончательно. Он спрашивал себя, долго ли еще придется ждать и появился ли наконец у него хоть малейший шанс наладить с ней отношения. Это было все, о чем он просил: всего один шанс. Девушка пошевелилась и затихла. Из-за соседней двери доносилось привычное клацанье: участники партии в маджонг перед началом игры промывали косточки. Поначалу девушка не то чтобы неподобающе быстро ответила на ухаживания Джерри - он уже несколько дней заваливал ее почтовый ящик потоком страстных записок, - просто ей нужно было оплатить счета за газ. Официально она принадлежала некоему бизнесмену, но в последнее время его посещения становились все реже и реже и наконец прекратились совсем. Это привело к тому, что она уже не могла позволить себе ни визит к прорицателю, ни партию в маджонг, не говоря уже о модной одежде, к которой она привыкла в далекие дни, когда снималась в фильмах о кун-фу. Поэтому она и уступила, но подоплека тут была чисто финансовой. Больше всего она боялась, что кто-нибудь узнает, что она ублажает гнусного "куайло", и поэтому, чтобы спуститься на один этаж, девушка надевала полное уличное облачение: коричневый плащ с заграничными латунными пряжками на погонах, желтые пластиковые боты и пластиковый зонтик, разрисованный красными розами. Все это сейчас валялось на паркетном полу, как доспехи на поле битвы, а она спала, охваченная благородной усталостью, как воин, исчерпавший силы в сражении. Поэтому, когда зазвонил телефон, она откликнулась лишь сонным ругательством на кантонском диалекте. Джерри поднял трубку, лелея безумную надежду, что, может быть, это Лиззи, но ошибся. - Скорей вали сюда. - Это был Люк. - И Стаббси будет тебе благодарен по гроб жизни. Живей. Сделаешь карьеру - скажи мне спасибо. - Куда это - сюда? - спросил Джерри. - Вниз, бестолочь. Он перекатил девушку со своей ноги на пол, но она так и не проснулась. Дождь застал всех врасплох. Дороги блестели, вокруг луны сверкало яркое кольцо. Люк вел машину так, словно ехал на джипе: на высоких передачах, резко переключая их на поворотах. В машине витали пары виски. - Так что ты раздобыл, скажи, Христа ради? - потребовал Джерри. - Что происходит? - Черт знает что. А пока заткнись. - Не хочу я черт знает чего. Мне и так хорошо. - Этого захочешь. Говорю тебе, захочешь. Они ехали к туннелю через гавань. Сбоку неожиданно возникла стайка велосипедистов с погашенными фарами, и Люку, чтобы не столкнуться с ними, пришлось выехать на среднюю полосу. - Ищем какую-то огромную стройку, - сказал Люк. Их обогнала сверкающая огнями патрульная машина. Люк решил, что их собираются остановить, и опустил стекло. - Мы п р е с с а, слышите, идиоты? - завопил он. - Мы звезды, понятно? Патрульная машина проехала мимо. Внутри они заметили сержанта-китайца, его напарника, шофера и величественного вида европейца, который восседал на заднем сиденье, словно мировой судья. Впереди, с правой стороны от проезжей части, показалась обещанная стройка. Клетка из желтых брусьев и бамбуковых лесов кишела потными кули. С кранов, мерцая дождевыми каплями, словно плети, свисали тросы. Свет прожекторов поднимался с земли и щедро рассеивался в тумане. - Смотри внимательно, тут поблизости должен быть невысокий домик, - велел Люк, сбавляя скорость до шестидесяти километров в час. - Белый. Ищи белый домик. Джерри быстро нашел и показал его Люку. Двухэтажное здание, покрытое мокрой штукатуркой, не выглядело ни старым, ни новым. Вход окружали заросли шестиметрового бамбука, рядом стояла машина "скорой помощи". В открытой машине, развалясь и покуривая, сидели три шофера. Они с любопытством следили за полицейскими, которые носились по двору, словно от них требовалось подавить мятеж. - Он дает нам час форы. - Кто? - Рокер. Рокер дает. А ты думал кто? - Почему? - Полагаю, чтобы меня порадовать. Он меня любит. И тебя тоже. Он велел обязательно привезти тебя. - Почему? Дождь лил не переставая. - П о ч е м у д а п о ч е м у ? - яростно передразнил Люк. - Поторапливайся лучше! Бамбук вымахал даже выше стен. В его зарослях, бряцая цимбалами, укрылась пара монахов в оранжевых одеяниях. Третий держал зонтик. Кругом стояли палатки, увитые цветами - больше всего было ноготков, - и катафалки. Откуда-то доносился размеренный речитатив. В парадном вестибюле было сыро, как в болоте посреди джунглей, и воняло формальдегидом. - Специальный агент Большого My, - сказал Люк. - Пресса, - сказал Джерри. Полицейский кивнул, даже не посмотрев на удостоверения, и пропустил. - Где же старший инспектор? - спросил Люк. От запаха формальдегида кружилась голова. Их вел молодой сержант. В комнате за стеклянной дверью сидели человек тридцать стариков и старух. Большинство в пижамах. Они флегматично ждали, как припозднившиеся пассажиры ждут ночного поезда. Не отбрасывя теней, светили неоновые лампы, жужжал электрический вентилятор. Один из стариков прочистил горло и сплюнул на зеленый кафельный пол. Никто не плакал. Штукатурка запотела и покрылась каплями влаги. Увидев великанов-"куайло", они застыли в почтительном изумлении. Кабинет патологоанатома был выдержан в желтых тонах. Желтые стены, желтые закрытые жалюзи. Кондиционер не работал. Тот же зеленый легко отмывающийся кафель. - Ну и вонь, - сказал Люк. - Почти как дома, - согласился Джерри. "Лучше бы военные действия, - подумал Джерри. - О войне писать проще". Сержант велел подождать и прошел вперед. Они услышали скрип столика на колесах, приглушенные голоса, лязгнула дверца холодильника, зашелестели резиновые подошвы. Рядом с телефоном лежал том "Анатомии" Грея. Джерри перелистал страницы, проглядел иллюстрации. Люк уселся на стул. Ассистент в коротких резиновых сапогах и рабочем комбинезоне принес чай. Белые чашки с зеленым ободком, монограмма Гонконга, увенчанная короной. - Будьте добры, передайте сержанту, чтобы он поторопился, - сказал Люк. - Через минуту сюда заявится весь город. - Но почему мы? - снова спросил Джерри. Люк отлил немного чая на кафельный пол и, глядя, как ручеек сбегает в водосточный желоб, долил в чашку виски из фляги. Сержант вернулся и поманил их тонкой рукой. Они вернулись в зал ожидания и двинулись дальше. Двери в коридор не было. Они прошли мимо какого-то закоулка, похожего на общественный туалет, и добрались до цели. Первое, что увидел Джерри, был битый-перебитый столик на колесах. Нет на свете ничего более древнего и заброшенного, чем устаревшее больничное оборудование, подумал он. Стены поросли зеленой плесенью, с потолка свисали зеленые сталактиты, помятая плевательница была набита грязными салфетками. Прежде чем стянуть простыню и предъявить труп для опознания, вспомнил Джерри, они прочищают покойникам носы. Это делается в знак любезности, чтобы посетители не упали в обморок. От паров формальдегида из глаз лились слезы. Китаец-патологоанатом сидел у окна и делал пометки в блокноте. Рядом вертелись пара служителей и еще несколько полицейских - настроение было такое, будто все чувствовали себя в чем-то виноватыми и хотели извиниться. Джерри никак не мог понять, в чем дело. Рокер не обращал на них ни малейшего внимания, он стоял в углу и о чем-то шептался с величественным джентльменом, приехавшим на заднем сиденье патрульной машины. Джерри дважды расслышал слова "пятно на нашей репутации", произнесенные негодующим тоном. Тело было накрыто белой простыней с синим крестом. Перекладины креста были одинаковой длины, так что простыню можно стелить любой стороной, подумал Джерри. Других столиков на колесах в комнате не было. Единственный стол и единственная простыня. Все остальное находилось в двух холодильниках с деревянными дверцами высотой в человеческий рост, огромных, как лавка мясника. От нетерпения Люк приплясывал на месте - Господи, Рокер! - окликнул он его с другого конца комнаты. - Долго еще вы будете держать тело закрытым? У нас много дел. Никто даже не обратил на него внимания. Устав ждать, Люк сдернул простыню. Джерри посмотрел и отвел взгляд. В соседней комнате проводилось вскрытие, доносился звук перепиливаемой кости, похожий на рычание собаки. " Н е у д и в и т е л ь н о, ч т о о н и в с е с л о в н о и з в и н я ю т с я, - отупело подумал Джерри. - П р и в е з т и т р у п к р у г л о г л а з о г о е в р о п е й ц а в т а к у ю д ы р у ". - Господи Боже, - послышался голос Люка. - Боже пресвятой. Кто это сделал? Что ты думаешь об этих отметинах? Это знак Триад. Господи. Залитое дождем окно выходило во внутренний двор. Джерри видел, как качается под дождем бамбук и мелькает тень машины "скорой помощи", доставившей очередного клиента, но он сомневался, что найдется еще хоть один столь же изуродованный труп. Появился полицейский фотограф, засверкали вспышки. На стене висела телефонная трубка. По ней говорил Рокер. Он до сих пор ни разу не взглянул ни на Люка, ни на Джерри. - Я хочу, чтобы его убрали, - заявил величественный джентльмен. - Как пожелаете, - заверил его Рокер, Он вернулся ктелефонному разговору. - Во внутреннем городе, сэр... Да, сэр... На аллее, сэр. Раздет. Большой процент алкоголя... Судебный патологоанатом сразу опознал его, сэр. Да, сэр, банкиры у ж е з д е с ь, сэр. - Он повесил трубку. - Да, сэр, нет, сэр, три полных мешка, сэр, - прорычал он и еще раз набрал номер. Люк что-то записывал. - Господи, - то и дело с ужасом повторял он. - Господи. Наверно, они убивали его несколько недель. Или месяцев. Собственно говоря, его убили дважды, решил Джерри. Первый раз - чтобы заставить его говорить, второй раз - чтобы заставить замолчать. Следы того, что с ним сделали, были разбросаны по всему телу, как проплешины от огня на ковре - пожар сначала прожигает в нем дыры, потом внезапно отступает. Другая отметина обвивалась вокруг шеи - след еще одной, быстрой смерти. Они сделали это напоследок, когда он был больше не нужен. Люк окликнул патологоанатома. - Ну-ка, переверните его. Не будете ли вы добры перевернуть его, сэр? Старший инспектор повесил телефонную трубку. - Что произошло? - спросил Джерри, обращаясь прямо к нему. - Кто это? - Его зовут Фрост, - ответил Рокер, скосив глаза. - Чиновник высокого ранга, работал в Южноазиатско-Китайском банке. Отдел доверительных счетов. - Кто его убил? - спросил Джерри. - Да, кто убил? Вот в чем все дело, - добавил Люк, строча в блокноте. - Мыши, - ответил Рокер. - В Гонконге нет ни Триад, ни коммунистов, ни гоминьдана. Так, Рокер? - Даже шлюх нет, - прорычал Рокер. Величественный джентльмен избавил Рокера от необходимости отвечать дальше. - Типичный случай злостного группового хулиганства, - заявил он через плечо полицейского. - Гнусное, жестокое хулиганство, доказывающее, что общественная бдительность необходима во все времена. Он был честным служащим банка. - Это не хулиганство, - произнес Люк, снова посмотрев на Фроста. - Тут поработала дружная команда. - Несомненно, он водил компанию с чертовски странными друзьями, - сказал Рокер, не сводя глаз с Джерри. - Что это значит? - спросил Джерри. - Так все-таки, в чем дело? - спросил Люк. - До полуночи он был в городе. Праздновал что-то спарой приятелей-китайцев. Шлялись из борделя в бордель. Потом мы потеряли его из виду. Нашли только сейчас. - Банк предлагает награду в пятьдесят тысяч долларов, - промолвил величественный мужчина. - Гонконгских или американских? - уточнил Люк, не переставая писать. - Гонконгских, - чрезвычайно ядовито произнес величественный джентльмен. - Помягче, ребята, - предостерег Рокер. - В больнице "Стэнли" лежит больная жена этого бедняги, остались дети... - И нельзя забывать о репутации банка, - добавил джентльмен. - Это будет нашей главной заботой, - уверил его Люк. Через полчаса они ушли, так и не дождавшись основной стаи репортеров. - Спасибо, - сказал Люк старшему инспектору. - Не за что, - ответил Роккер. Когда он устает, его глаз под опущенным веком слезится, заметил Джерри. "Ну и потрясли мы дерево, - думал Джерри на обратном пути. - Да уж, потрясли на славу". Все были на местах: Смайли - за столом, Конни - в кресле на колесиках, ди Салис взирал на мир сквозь кольца дыма, медленно поднимавшиеся из его трубки. Гиллем стоял возле Смайли. У него в ушах до сих пор скрежетал голос Мартелло. Смайли, слегка вращая большим пальцем, протирал очки кончиком галстука. Иезуит ди Салис заговорил первым. Наверно, ему сильнее, чем другим, хотелось от этого откреститься. - Абсолютно нелогично связывать этот инцидент с нами. Фрост вел распутный образ жизни. Содержал женщин-китаянок. Он был предельно коррумпирован. Он брал наши взятки без малейших колебаний. Один Бог знает, от кого он только не брал взяток в прошлом. Я не собираюсь возлагать вину на себя. - Ну и чушь! - пробормотала Конни. Она не шевелилась, пес мирно дремал у нее на коленях. Пытаясь согреть искривленные пальцы, она положила руки на его коричневую спину. На заднем плане мрачный Фон разливал чай. Смайли заговорил, обращаясь к бумажке со срочным сообщением. С той минуты, когда он опустил глаза для того, чтобы прочитать его, никто не видел его лица. - Конни, давай посчитаем, - сказал он. - Давай, дорогуша. - Кто вне этих четырех стен знал, что мы получали сведения от Фроста? - Кро. Уэстерби. Полицейский - приятель Кро. И Кузены могли догадаться, если у них есть хоть капля ума. - Ни Лейкон, ни Уайтхолл не знали. - И Карла не знал, дорогуша, - язвительно заключила Конни, глядя на мрачный портрет. - Да. Карла не знал. В этом я уверен. - Его разум отчаянно пытался взять верх над чувствами, и отголоски этой внутренней борьбы ясно слышались в его голосе. - Для Карлы такая реакция была бы чересчур преувеличенной. Если банковский счет исчерпан, все, что от него требовалось, это открыть новый где-нибудь еще. То, что произошло, ему не нужно. - Он осторожно, кончиком пальца сдвинул экстренное сообщение на пару сантиметров в сторону. - Пока все идет, как было задумано. Просто отклик был... - Он начал снова: - Их отклик оказался значительнее, чем мы предполагали. Что касается работы, ничто не пропало даром. Мы продвинули дело вперед. - Мы его угробили, дорогуша, - твердо заявила Конни. Ди Салис просто взорвался. - Я настаиваю, чтобы вы прекратили выражаться, словно мы все здесь соучастники преступления. Тут нет никакой доказанной взаимосвязи, и я считаю ваши предположения о том, что она существует, оскорбительными. Ответ Смайли прозвучал отчужденно: - А я счел бы оскорбительными любые другие предположения. Это дело было начато по моему приказу. Я не желаю закрывать глаза на последствия только из-за того, что они малоутешительны. Можете возложить ответственность на мои плечи. Но не вздумайте обманывать самих себя. - Бедняга слишком мало знал, правда? - пробормотала Конни, словно размышляя вслух. Поначалу никто не обратил внимания на ее слова. Первым встрепенулся Гиллем: а что, собственно, она имела в виду? - Фросту некого было выдать, дорогуша, - пояснила она. - Это худшее, что может случиться с человеком. О чем он мог им рассказать? О чересчур ретивом журналисте по имени Уэстерби. Это они и сами знают, милые мои. Поэтому они захотели пойти дальше. И еще дальше. - Она повернулась к Смайли. Он единственный из всех знал ее много лет. - Помнишь, Джордж, что мы взяли за правило, когда в наше дело входили новички? Мы всегда давали им что-нибудь, в чем они могли признаться, помилуй. Господи, их души. Фон с нежной заботливостью поставил на стол Смайли картонную чашку с чаем, в котором плавал ломтик лимона. При виде его улыбки, похожей на ухмылку черепа, Гиллем едва сдержал ярость. - Как только кончите разносить чай, убирайтесь! - рявкнул он ему в ухо. Фон удалился, так и не перестав ухмыляться. - Интересно, что сейчас на уме у Ко? - спросил Смайли, по-прежнему обращаясь к срочному сообщению. Он, как при молитве, сцепил пальцы под подбородком. - Струсил и растерялся, - уверенно заявила Конни. - Репортеры с Флит-стрит идут за ним по пятам, Фрост мертв, а он так и не продвинулся вперед. - Верно. Да, он будет дрожать вовсю. "Смогу ли я удержать плотину? Смогу ли заткнуть течь? Да и где течь?.." Этого мы и хотели. Это мы и получили. - Смайли слегка качнул головой в сторону Гиллема. - Питер, будь добр, попроси Кузенов усилить слежку за Тиу. Но только со стационарных постов. Никакой работы на улицах, никаких глупостей, чтобы не спугнуть дичь. Телефон, почтовый ящик, только самое простое. Док, когда Тиу в последний раз был на материке? Ди Салис пробормотал дату. - Выясните маршрут его путешествия и узнайте, где он купил билет. На случай, если он задумает повторить поездку. - Все уже записано, - сердито парировал ди Салис, скривил губы в пренебрежительной ухмылке, закатил глаза и передернул плечами. - Тогда будьте добры подготовить для меня специальную записку по этому вопросу, - ответствовал Смайли с непробиваемым терпением. - Уэстерби, - продолжал он тем же ровным голосом, и Гиллема передернуло: ему померещилось, что Смайли страдает галлюцинациями и полагает, что Джерри находится в одной с ним комнате и готов, как и все присутствующие, выслушивать его приказы. - Я его вытяну - это в моих силах. Газета отзывает его - разве такого не может быть? И что дальше? Ко ждет. Прислушивается. Ничего не слышит. И успокаивается. - И тут появляются агенты по борьбе с наркотиками, - Добавил Гиллем, взглянув на календарь. - Сол Экланд снова на коне. - Я могу вытянуть его и заменить, за дело возьмется другой агент. Но разве другой человек будет в меньшей опасности, чем сейчас Уэстерби? - Это никогда не срабатывает, - пробормотала Конни. - Коней на переправе не меняют. Не поможет. Вы это сами знаете. Их надо инструктировать, обучать, снаряжать, налаживать новые связи. Не поможет. - Не вижу, в какой это он опасности, - скрипучим голосом заявил ди Салис. Гиллем сердито обернулся и хотел поставить ворчуна на место, но Смайли опередил его: - Почему, Док? - Если принять ваше предположение, с которым я не согласен, выходит, что Ко - человек, не склонный прибегать к насилию. Он удачливый бизнесмен, его принципы - сохранять лицо, блюсти свою выгоду, воздавать всем по заслугам и много работать. Я не хочу, чтобы о нем говорили как о каком-то головорезе. Признаю, у него есть слуги, и, может быть, в том, что касается методов работы, его люди не так добродетельны, как он сам. Точно так же все мы - люди Уайтхолла. Это же не значит, что в Уайтхолле все такие же мерзавцы. "Да заставьте же его, ради Бога, замолчать", - подумал Гиллем. - Уэстерби - это не Фрост, - наставительно сопел ди Салис. - Уэстерби - это не слуга, потерявший совесть. Уэстерби не обманывал доверия Ко, не воровал его денег, не предавал его брата. Ко считает Уэстерби представителем крупной газеты. И Уэстерби позаботился, чтобы все - и Фрост, и Тиу, как я понимаю, - полагали, что его газета знает об этом деле больше, чем он сам. Ко знает жизнь. Убрав одного журналиста, он не избавится от опасности. Напротив, в дело вступит вся команда. - Тогда что у него на уме? - переспросил Смайли. - Он сам не знает. Именно так, как сказала Конни. Он не может оценить размер грозящей опасности. Китайцы слабоваты в отвлеченных понятиях, тем более в теоретическом анализе положения. Ему хотелось бы, чтобы угроза поскорее миновала, и, если не случится ничего конкретного, он решит, что, значит, все уже позади. Эта привычка свойственна не только Востоку. Я просто развиваю вашу гипотезу. - Он встал. - Но я ее не поддерживаю. Ни в коем случае. Я полностью отказываюсь применять ее к себе. Он вышел, гордо подняв голову. Смайли кивнул Гиллему, и тот последовал за ним. Осталась только Конни. Джордж закрыл глаза и нахмурился, брови сошлись на переносице. Конни долго молчала. Трот неподвижно лежал у нее на коленях, она смотрела на него и гладила ему брюхо. - Карле плевать на все это, правда, дорогуша? - пробормотала она. - Будь там хоть десять мертвых Фростов, ему все равно. Вот в чем на самом деле разница. Крупнее уже не напишешь, тем более сейчас. Кто там говорил "мы боремся за выживание человека разумного"? Стид-Аспри? Или Главные? Мне это нравилось. В этом все. Гитлер. Новый порядок. Вот кто мы такие: разумные. Правда, Трот? Мы не просто англичане. Мы разумные. - Она заговорила чуть тише: - Дорогуша, а что делать с Сэмом? Ты что-нибудь придумал? Смайли заговорил не скоро. Его голос звучал хрипло. - Пусть выжидает. И ничего не предпринимает, пока не получит зеленый свет. Он это знает. Он должен ждать, пока не зажжется зеленый свет. - Джордж глубоко вздохнул и заговорил снова: - Может быть, он больше и не будет нужен. Мы вполне можем устроить все и без него. Это зависит от того, какой шаг сделает Ко. - Джордж, дорогуша, милый Джордж. Молча, как было заведено, она подкатила кресло к камину, взяла кочергу и, напрягая все силы, поворошила уголь. Свободной рукой она придерживала на коленях пса. Джерри стоял в кухне у окна, глядя, как сквозь туман над гаванью пробивается желтая заря. Прошлой ночью был тайфун, вспомнил он. Налетел, наверно, за час до того, как позвонил Люк. Лежа на матрасе рядом с похрапывающей девушкой, он смотрел, как буря разгоралась. Сначала донесся запах мокрой зелени, потом ветер виновато зашуршал в кронах пальм, словно кто-то потирал сухие ладони. Потом зашелестел дождь - будто в океан выливали тонны расплавленной дроби. Наконец по гавани медленно закувыркались зарницы, орудийными залпами загрохотали над пляшущими крышами раскаты грома. "Я его убил", - подумал он. Они немного поспорили, но первый толчок дал он. "Оружие носят не только генералы, им владеет каждый". Вот вам источник и контекст цитаты. Зазвонил телефон. "Пусть надрывается, - подумал он. - Может быть, это Кро намочил штаны?" Он поднял трубку. Говорил Люк, его американский акцент звучал сильнее обычного. - Привет, дружище! Ну и дела! Только что пришла телеграмма от Стаббси. Лично для Уэстерби. Перед прочтением съесть. Хочешь, прочитаю? - Не хочу. - Тебя отправляют в район боевых действий. Авиалинии Камбоджи и экономика осажденной страны. Наш человек под бомбами и снарядами! Тебе везет, парень! Они хотят, чтоб ты проваливал как можно скорее! И оставил Лиззи на растерзание Тиу, подумал он и повесил трубку. И, насколько можно предположить, на растерзание этому негодяю Коллинзу тоже - тот крадется за ней по пятам, как работорговец. Джерри пару раз работал на Сэма, когда тот был простым мистером Меллоном из Вьентьяна, невероятно удачливым торговцем, главой местного сборища белых проходимцев. Он находил Коллинза самым непривлекательным сотрудником из всех, с кем его сводила судьба. Уэстерби вернулся к окну и опять подумал о Лиззи. Каково ей там, на головокружительной высоте. Подумал о бедняге Фросте - он так радовался жизни. Подумал о запахе, который встретил его, едва он вошел сюда, в свою квартиру. Запах был повсюду. Он пересиливал все: и аромат дезодоранта девушки-китаянки, и застоявшийся сигаретный дым, и вонь газа вперемешку с подгоревшим маслом, доносившуюся из-за соседней двери, где готовили ужин игроки в маджонг. Следуя за этим запахом, Джерри смог мысленно повторить весь путь, пройденный Тиу по его квартире: вот тут он замешкался, здесь обыскивал одежду Джерри, его кладовую, нехитрое имущество. Запах розовой воды и миндаля, который так любила его первая жена. ГОРОД В ОСАДЕ Стоит уехать из Гонконга, и он перестает существовать. Как только вы минуете последнего полицейского-китайца в британских форменных ботинках и обмотках и, переводя дыхание, промчитесь на высоте двадцати метров над серыми крышами трущоб, как только канут в голубой дымке далекие острова, вам становится ясно, что занавес опустился, декорации убраны и жизнь в этом городе привиделась вам. Но на этот раз, впервые в жизни, такое ощущение никак не приходило к Джерри. Он уносил с собой воспоминания о мертвом Фросте и живой девушке. Когда он добрался до Бангкока, они все еще были с ним. Как обычно, на поиски того, что было нужно, ушел целый день; как обычно, он был готов отказаться от этой затеи. На взгляд Джерри, в Бангкоке такое происходит со всеми: турист ищет в а т - буддийский храм, журналист - интересную историю, а Джерри искал Чарли Маршалла, друга и партнера Рикардо; и вдруг оказывается, что предмет ваших поисков ждет вас в дальнем конце забытого Богом переулка, между илистым к л о н г о м и кучей бетонного щебня, и стоит на пять американских долларов дороже, чем вы полагали. К тому же, хотя теоретически в Бангкоке был сухой сезон, Джерри не мог припомнить, чтобы во время его визитов здесь хоть раз не было дождя; никем не предсказанный, он потоками хлестал с закопченного неба. Потом ему всегда говорили, что он умудрился застать единственный дождливый день. Он начал поиски с аэропорта - отчасти потому, что все равно уже находился здесь, отчасти из-за того, что, по его разумению, никто на Юго-Востоке не мог долго работать летчиком и ни разу не залететь в Бангкок. Чарли больше здесь нет, сообщили ему. Кое-кто уверял, что после смерти Рика Чарли бросил летать. Другие говорили, что он в тюрьме. Кто-то полагал, что он, скорее всего, "где-нибудь в притоне". Очаровательная стюардесса компании "Эйр Вьетнам", хихикая, сообщила, что он совершал грузовые перелеты в Сайгон. Она, единственная из всех, видела его в Сайгоне. - Откуда он летал? - спросил Джерри. - Может, из Пномпеня, может, из Вьентьяна. Однако она настаивала, что Чарли всегда совершал полеты только в Сайгон и никогда не залетал в Бангкок. Джерри просмотрел телефонный справочник - в нем не было указано компании "Индочартер". На всякий случай он поискал Маршалла, нашел одного - это даже оказался Ч.Маршалл - и позвонил, но ему ответил не сын гоминьдановского вояки, окрестивший себя высшим воинским званием, а ничего не понимающий шотландский торговец; он без конца повторял: "Послушайте, да зайдите же ненадолго". Он отправился в тюрьму, куда сажали ф а р а н г о в, если те не платили по счетам или грубили начальству, и проверил списки. Побродил вдоль балконов, вглядывался в решетчатые двери и поговорил с парой очумелых хиппи. Они все рады были поболтать о том, почему оказались за решеткой, но они не видели Чарли Маршалла, не слышали о нем, и, как бы это поделикатнее выразиться, им до него дела нет. Мрачнее тучи Джерри поехал в так называемый санаторий, где наркоманов резко снимали с привычной дозы; там царило бурное оживление, потому что один пациент в смирительной рубашке ухитрился выдавить себе пальцами глаза Но это был не Чарли Маршалл, там вообще не было ни летчиков, ни корсиканцев, ни корсиканских китайцев и. уверяем вас, ни одного сына гоминьдановского генерала. Джерри принялся прочесывать отели, где проездом могли останавливаться летчики. Это занятие ему не нравилось, потому что отнимало много сил, а еще больше потому, что здесь, как он знал, у Ко множество связей. Он нимало не сомневался, что Фрост выдал его; он знал, что большинство богатых китайцев за границей вполне законно имеют по нескольку паспортов, а уроженцы Сватоу - не просто по нескольку, а очень по многу. Знал, что у Ко в кармане тайский паспорт и, возможно, в придачу к нему парочка тайских генералов. К тому же он знал, что тайцы, если их разозлить, убивают скорее и вернее, чем любая другая нация; при этом, когда человека приговаривают к расстрелу и передают в распоряжение расстрельной команды, в него стреляют через растянутую простыню, дабы не нарушить заповедей Божественного Будды. По этой причине, помимо всех прочих, Джерри, произнося имя Чарли Маршалла в больших отелях, чувствовал себя весьма неуютно. Он испробовал "Эраван", "Хьятт", "Мирамар", "Ориенталь" и еще тридцать других отелей. В "Эраване" он старался ходить на цыпочках, помня, что здесь снимает номер компания "Чайна Эйрси", а Кро говорил, что Ко часто прибегает к их услугам. Он вызвал в памяти белокурую Лиззи, изображавшую перед ним стюардессу, представил, как она загорает на краю бассейна, а денежные мешки вокруг лениво потягивают виски, и спросил себя, многие ли из них покупали часок-другой ее внимания. Пока он разъезжал по улицам, хлынул внезапный ливень. Тяжелые капли были так насыщены сажей, что позолота уличных храмов сразу почернела. Водитель такси летел по затопленным улицам, как на гидросамолете, за считанные сантиметры огибая плетущихся буйволов; им сигналили, норовя раздавить, ярко размалеванные автобусы, с афиш орали окровавленные бойцы кун-фу, но имя Маршалл, Чарли Маршалл, капитан Маршалл никому ничего не говорило, несмотря на щедрые чаевые. "Наверно, он завел девушку, - подумал Джерри. - Завел девушку и скрывается у нее, в точности как я". В отеле "Ориенталь" он подкупил портье, и тот согласился принимать для него сообщения, разрешил пользоваться телефоном и, что самое приятное, снабдил квитанцией за постой в течение двух суток, которую Джерри мог предъявить Стаббсу к оплате. Но он опасался, что во время похода по отелям оставил слишком много следов и рискует навлечь на себя неприятности, поэтому ночевал в оплаченной вперед комнате в безымянной ночлежке в глухом переулке, где брали по доллару за ночь и обходились без таких формальностей, как регистрация. Это заведение напоминало ряд пляжных домиков, в которых все двери открывались прямо на улицу, чтобы легче было впускать и выпускать шлюх; открытые гаражи были завешены пластиковыми шторками, чтобы не выставлять напоказ номер машины постояльца. К вечеру все, что ему оставалось, это прочесывать авиатранспортные компании, расспрашивая, не знают ли они фирму под названием "Индочартер". Это занятие не вызывало у него большого рвения, и Джерри серьезно подумывал, не поверить ли словам стюардессы из "Эйр Вьетнам" и не перенести ли поиски в Сайгон, как вдруг в одном из агентств молодая китаянка сказала: - "Индочартер"? Это линия капитана Маршалла. Она показала ему книжный магазинчик, где Чарли Маршалл покупал необходимую литературу и куда в его отсутствие приходила адресованная ему почта. Владельцем был старый китаец. Когда Джерри спросил о Маршалле, старик разразился хохотом и сказал, что Чарли не появлялся уже несколько месяцев. Старик был очень маленького роста и то и дело ухмылялся, выставляя напоказ вставные зубы. - Он должен вам деньги? Чалли Малшалл должен вам деньги, углобил ваш самолет? - Он снова оглушительно расхохотался, и Джерри поддержал eго. - Отлично. Здорово. Слушайте, что вы делаете с почтой, когда его нет? Пересылаете? Чарли Маршалл не получает почты, сообщил старик. - Конечно, дружище, но если завтра придет письмо, куда вы его перешлете? - В Пномпень, - сказал старик и спрятал в карман пять долларов. Пошарив под стойкой, он вытащил клочок бумаги и протянул Джерри, чтобы тот переписал адрес. - Может быть, купить ему книгу, - сказал Джерри и огляделся. - Что он любит? -