икнула Вирджиния. Тедди со своего места не могла видеть ее и, естественно, не "слышала" ее слов. Тедди ждала, что Бирнс объяснит, какую шутку он хотел сыграть с ней, но его лицо оставалось неподвижным и серьезным. Потом он сказал: - Не хотите ли войти, мисс? И Тедди, еще более заинтригованная и удивленная, вошла в комнату. Она сразу же увидела Вирджинию Додж и инстинктивно поняла, что Бирнс пытается защитить ее от этой женщины. - Садитесь, - сказала Вирджиния, - делайте, как я вам говорю, и с вами ничего не случится. Что вам здесь надо? Тедди не ответила, потому что не могла сделать этого. - Вы слышите меня? Что вы здесь делаете? Тедди беспомощно покачала головой. - Что с ней такое? - нетерпеливо спросила Вирджиния. - Вы будете отвечать или нет? - Не пугайтесь, мисс, - сказал Бирнс. - Ничего с вами не случится, если... Он замолчал и повернулся к Вирджинии. - Я думаю... я думаю, она глухонемая. - Подойдите сюда, - велела Вирджиния, и Тедди подошла к ней. Их глаза встретились. - Вы слышите меня? Тедди провела пальцем по губам. - Вы читаете по губам? Тедди кивнула. - Но вы не можете говорить? Тедди снова кивнула. Вирджиния подсунула Тедди лист бумаги, взяла карандаш и бросила его через стол. - Вот вам бумага и карандаш. Напишите, что вам здесь надо. Тедди быстро написала на листе "Ограбление" и протянула бумагу Вирджинии. - Ммм, - сказала Вирджиния. - Тут дела еще почище, детка. Садись. Она повернулась к Бирнсу: "Какая красотка, верно?" Это были ее первые добрые слова с тех пор, как она вошла в эту комнату. Тедди уселась. - Как тебя зовут? - спросила Вирджиния. - Подойди сюда и напиши свое имя. Бирнс едва не бросился к Тедди, чтобы перехватить ее, но она уже подошла к столу. Тедди взяла карандаш, быстро написала "Марсия" и остановилась. Фамилия не приходила в голову. Отчаявшись придумать что-нибудь, она написала свою девичью фамилию "Френклин". - Марсия Френклин, - прочла Вирджиния. - Красивое имя. Ты красивая девушка, Марсия, тебе это известно? Ты ведь умеешь читать по губам? Тедди кивнула. - Тебе понятно, что я говорю? Тедди снова кивнула. - Ты очень красивая. Не беспокойся, я тебе ничего не сделаю. Мне нужен только один человек, и я больше никого не трону, если мне не будут мешать... Ты любила когда-нибудь, Марсия? - Да, - кивнула головой Тедди. - Тогда ты знаешь, что это такое. Любить. Так вот, Марсия, один человек убил того, кого я любила. И теперь я убью его. А что бы ты сделала на моем месте? Тедди стояла неподвижно. - Ты бы сделала то же. Я знаю, ты бы поступила так же. Ты очень красивая, Марсия. Я когда-то была красивой, пока они не отобрали его у меня. Женщине нужен мужчина. Мой умер. И я убью того, кто виноват в этом. Я убью эту проклятую сволочь Стива Кареллу. Слова Вирджинии словно ударили Тедди, как пущенный изо всей силы бейсбольный мяч. Она покачнулась и закусила губу. Вирджиния удивленно посмотрела на нее: - Прости, детка, я не хотела ругаться. Но я... это было... - Она покачала головой. Тедди побледнела. Она продолжала стоять, крепко закусив губы, глядя на револьвер в руке женщины, сидящей за столом, и ее первым побуждением было броситься на револьвер. Тедди посмотрела на стенные часы. Уже 7.08. Она повернулась к Вирджинии и шагнула вперед. - Мисс, - сказал Бирнс, - в этой бутылке на столе нитроглицерин. - Он остановился. - Я хочу сказать, что любое неосторожное движение может привести к взрыву. И многим придется плохо. Их глаза встретились. Тедди кивнула. Она отвернулась от Вирджинии и Бирнса и, пройдя через всю комнату, села на стул лицом к барьеру, надеясь, что лейтенант не заметил, как глаза ее наполнились слезами. Глава 17 Часы показывали 7.10. Тедди думала только об одном: "Я должна его предупредить". Методически, с регулярностью исправного механизма, часы прожевывали время, глотали его, выплевывали переваренные секунды. Часы были старые, и их тиканье было слышно всем, кроме Тедди. Тик-так, и старые часы глотали секунду за секундой, пока те не складывались в минуты, и стрелки передвигались с щелчком, который звучал очень громко в тишине дежурной комнаты. 7.11... 7.12... "Я должна предупредить его, - думала Тедди. Она уже отказалась от мысли напасть на Вирджинию и теперь мечтала только о том, чтобы предупредить Стива. - Я вижу весь коридор со своего места и даже верхнюю ступеньку металлической лестницы, по которой поднимаются наверх с первого этажа. Если бы я могла слышать, я узнала бы его шаги раньше, чем он покажется в коридоре, потому что я знаю его походку. Я представляла себе тысячу раз, как это должно звучать. Мужественно, но легко, его движения полны кошачьей грации. Я узнала бы его по звуку шагов, если бы только могла слышать. Но я глухонемая и не смогу криком предупредить его, когда он пойдет по коридору. Я могу только побежать к нему. Она не взорвет бутыль, особенно если ей станет ясно, что Стив уже здесь, в участке, где она может убить его. Ей нужен нитроглицерин как гарантия, что ее не задержат, когда она будет уходить. Я побегу и заслоню его, он не должен умереть. А ребенок? Ребенок. Это еще не ребенок, а зародыш, искорка жизни. Стив не должен умереть. Пусть умру я. И ребенок. Но не Стив. Я побегу к нему. Как только увижу его, я побегу к нему, и пусть она стреляет. Пусть она застрелит меня. Но не Стива. Когда он появится, я побегу к нему и прикрою. Когда он появится..." Часы показывали 7.13. Это не может быть нитроглицерин, думал Хейвз. А может быть, да? Нет, этого не может быть. Этого не может быть. Она обращается с ним, как с водой, она так небрежно держит бутыль, как держала бы бутылку с водой; она не была бы так неосторожна, если бы эта штука могла действительно взорваться. Это не нитроглицерин. "Погоди-ка, - сказал он себе, - погоди минуту, не будем выдавать желаемое за действительное. Я очень хочу, чтобы жидкость оказалась водой. Я хочу этого потому, что первый раз в жизни готов избить женщину до полусмерти. Я готов броситься через всю комнату, - наплевать мне на ее револьвер, - ударить ее так, чтобы она повалилась на задницу, и бить до тех пор, пока она не потеряет сознание. Вот чего мне хочется сейчас, и к черту все рыцарские чувства, потому что мне так хочется. Я знаю, что бить женщин некрасиво, но Вирджиния Додж уже перестала быть женщиной, она превратилась в нечто неодушевленное, непохожее на человеческое существо, так что я не считаю ее женщиной, и обращаться с ней буду соответственно. Она - Вирджиния Додж. И я ненавижу ее. Я не думал, что способен на такие сильные чувства, но она возбудила их во мне, сделала меня способным испытывать глубокую ненависть и злобу. Я ненавижу ее и ненавижу себя за это, отчего моя злость становится еще сильнее. Вирджиния Додж превратила меня в зверя, ослепленного причиненной ему болью. И самое интересное, что это даже не моя боль. Щека не считается, меня раньше били больнее. Но то, что она сделала с Мисколо, с Анджеликой и с Мейером, я не могу простить и не могу оправдать ни чувствами, ни разумом. Эту боль причинил неодушевленный предмет по имени Вирджиния Додж живым человеческим существам, которые не сделали ничего плохого этому предмету. Они просто находились в одной комнате с ним, и он использовал их, превратив в ничто. Вот почему я ненавижу так сильно. Я ненавижу, потому что я... и все прочие в этой комнате... позволили этой дряни так унизить нас, лишить человеческого облика, человеческого достоинства, дарованного богом, и когда мы подчинились ей, то все, и я в том числе, стали просто кучей дерьма. Я здесь, Вирджиния Додж. Меня зовут Коттон Хейвз, и я стопроцентный белый американец, протестант, воспитанный богобоязненными родителями, которые научили меня отличать правду от лжи, обращаться с женщинами вежливо и по-рыцарски, а ты превратила меня в дикого зверя, живущего по закону джунглей, ненавидящего тебя, готового убивать. Жидкость в этой бутылке не может быть нитроглицерином. Вот что я думаю, Вирджиния Додж. Или по крайней мере что я хочу думать. Я еще не уверил себя в этом. Но я стараюсь сделать это, Вирджиния, я очень сильно стараюсь. Мне не надо уверять себя, что я тебя ненавижу. Ненависти во мне уже много и становится все больше. Берегись, Вирджиния Додж, скоро я скажу себе с полной уверенностью, что твоя бутылка с нитроглицерином - большой блеф. Берегись, Вирджиния, потому что я убью тебя". Ответ пришел к нему неожиданно. Иногда так бывает. Карелла оставил Алана Скотта в старом особняке, прошел через молчаливый дом, где царила тишина, как бывает всегда, когда в доме смерть, вошел в холл с хрустальными канделябрами и резным зеркалом. Он взял свою шляпу со столика с мраморным верхом, стоявшего перед зеркалом, думая о том, почему он сегодня надел шляпу, которую носил очень редко. Потом вспомнил, что вчера еще был без шляпы, и понял, что богатство обладает свойством внушать какую-то робость даже такому человеку, как он. Нельзя быть нетерпимым, подумал он, мы не можем обвинять богачей в том, что им не пришлось испытать экстатическую отрешенность бедности. Мрачно улыбаясь, он посмотрел в зеркало, надел на голову шляпу и открыл тяжелую входную дверь орехового дерева. Кругом было темно. На другом конце дорожки, ведущей к дому, горела одна лампа. Пахло горящим деревом. Карелла смотрел на дорогу, думая об осени, смолистом дыме, от горящего дерева и тлеющих листьев и о том, как приятно видеть кусок сельской жизни в самом центре города. Как хорошо жить за городом и жечь опавшие осенние листья! Он оглянулся и посмотрел через плечо, туда, где находился гараж. На фоне звездного неба выделялась человеческая фигура, гигантский силуэт, очевидно, один из братьев. У его ног горел небольшой костер, от которого шел смолистый дым. Один из великолепных братьев. Скотт, жег опавшие листья. Такое занятие больше подходило Роджеру или управляющему, неужели во владениях Скотта не было управляющего? Ах, какая жалость, нет управляющего, который бы жег... Тогда-то и пришла к нему эта мысль. Дым от горящего дерева. Дерево. И один из братьев сам развел костер. Дерево, дерево! О господи, дерево, конечно! Карелла быстро повернулся и зашагал назад по направлению к гаражу. "Как закрыть дверь? - думал он, и догадка, становясь все яснее, вызвала широкую, почти идиотскую улыбку. - Как закрыть дверь снаружи, чтобы казалось, что она заперта изнутри? Прежде всего надо сорвать с дверной рамы задвижку так, чтобы, когда дверь будет взломана, задвижка казалась оторванной в то время, как взламывали дверь. Это первое, что было сделано, и это полностью объясняет следы на внутренней стороне дверной рамы. Разве лом мог бы проникнуть так далеко внутрь? О чем ты думал, Карелла, идиот? Значит, сначала надо сорвать задвижку. Старик уже задушен и лежит на полу, в то время как убийца возится с задвижкой, осторожно отрывая ее от рамы, чтобы она висела на одном шурупе. Позже она будет казаться действительно сорванной в то время, как взламывали дверь. Потом на шею старика накидывается петля, один конец веревки забрасывается за балку, и убийца тянет его, чтобы он висел, на несколько футов не доставая до пола. Он очень тяжелый, но убийца такого же сложения, и адреналин, проходя по телу, прибавляет ему силы. К тому же надо поднять старика всего на несколько футов. Потом он поворачивается к двери и привязывает веревку к дверной ручке. Старик висит на веревке на другом конце комнаты. Убийца приоткрывает дверь. Это не очень трудно. Ему надо приоткрыть ее лишь настолько, чтобы проскользнуть сквозь щель в коридор. Теперь он выходит, и тяжесть старика тянет дверь, так что она закрывается снова. Внутри на дверной раме задвижка висит на одном шурупе. Убийца в коридоре, и теперь перед ним новая задача: сделать так, чтобы дверь казалась запертой, чтобы он и его братья не могли открыть ее даже все вместе. Как же решить эту задачу? Использовать одно из древнейших приспособлений, известных человечеству. Кто мог это сделать? Им мог быть только тот, кто первым открыл дверь, первый, кто подошел достаточно близко, чтобы..." - Кто здесь? - спросил голос. - Марк Скотт? - спросил, в свою очередь, Карелла. - Да. А кто это? - Я. Карелла. Марк подошел ближе к костру. Дым поднимался, заслоняя его лицо. Огонь, уже догорающий, бросал дрожащие блики на его плоский лоб и скошенные скулы. - Я думал, что вы давно ушли, - сказал Марк. В руках он держал тяжелую кочергу, которой помешивал тлеющие головни; огонь вспыхнул с новой силой, осветив желтыми бликами его лицо. - Нет, я еще здесь. - Что вам надо? - спросил Марк. - Вас, - коротко ответил Карелла. - Не понимаю. - Вы пойдете со мной, Марк. - Почему? - Потому что вы убили своего отца. - Не будьте дураком. - Я считаю, что был очень умным, - ответил Карелла. - Вы сожгли его? - Что я сжег? О чем вы говорите? - Я говорю о том, как вы заперли дверь снаружи. - У этой двери нет наружного замка, - спокойно сказал Марк. - То, что вы использовали, было не хуже замка. И чем сильнее нажимать на него, тем он становился эффективнее, тем крепче закрывалась дверь. - О чем вы говорите? - повторил Марк. - Я имею в виду клин, - сказал Карелла, - простой деревянный треугольник. Клин... - Не понимаю. - Прекрасно понимаете. Клин. Простой треугольный кусок дерева, который вы загнали под дверь узким концом вперед. Всякий нажим на дверь извне заставлял дверь плотнее закрываться. - Вы сошли с ума. Мы должны были взломать эту дверь ломом. Она была заперта изнутри. Она... - Дверь держал ваш деревянный клин, оставивший, между прочим, вмятину внизу, на металлической полосе, которой оббиты края двери и дверная рама. Лом только наломал кучу щепок. Потом вы подошли к двери. Вы, Марк. Вы подошли, стали возиться с дверной ручкой и выбили клин из-под низа двери, так что дверь теперь была открыта - заходи, кто хочет. Потом, конечно, вы и ваши братья смогли войти, хотя ваш отец продолжал висеть, привязанный к дверной ручке. - Это смешно, - сказал Марк, - откуда вы... - Я увидел, как Роджер выметал щепки. Бесформенные куски дерева и ваш клин. Хороший камуфляж - эти щепки. Они горят в вашем костре? Щепки? И клин? Марк Скотт ничего не ответил. Он поднял руку раньше, чем Карелла кончил говорить, замахнулся кочергой и нанес удар, словно бил бейсбольной ракеткой, к чему Карелла бы совершенно не готов. Удар пришелся ниже подбородка, от острых железных зубцов остались глубокие царапины. Закружилась голова. Марк снова замахнулся. Карелла, покачнувшись, шагнул вперед, вытянув руки, и тяжелое железо упало на его правую руку, ниже запястья. Рука повисла, потеряв чувствительность. Карелла попытался поднять ее и достать свой револьвер, лежавший в правом брючном кармане, но рука не слушалась его. Он проклинал свою беспомощность, заметил, что кочерга опять поднимается для следующего удара, и понял, что этот удар будет для него последним и отправит его прямиком в мутные воды Гарба. Он нагнулся, нырнул под руку Марка, и кочерга ударила по пустому месту. Тогда Карелла выбросил левую руку и схватил Марка за неплотно завязанный узел галстука. Марк, потеряв равновесие из-за своего неудачного удара, быстро откинулся назад, а Карелла бросился вперед, толкнул великана, одновременно туго натянув его галстук. Марк упал, уронил кочергу и раскинул руки, чтобы смягчить падение. Карелла упал на него, понимая, что ему следует всячески избегать контакта с руками Марка, которые уже однажды задушили человека. Отчаянно барахтаясь, они молча катались по земле, приближаясь к костру. Марк старался схватить Кареллу за горло, но Карелла не выпускал из рук галстука Марка, затягивая его на шее, как петлю. Они прокатились по еще горячим углям костра, от которых полетели искры на жухлую траву, и почти потушили его. Карелла отпустил галстук, вскочил на ноги и, поскольку его правая рука бездействовала, а левой он не умел как следует пользоваться, отступил, ударив Марка ногой в левое плечо так, что тот повалился на землю, несколько раз перевернувшись. Карелла подбежал к нему. Он наносил удары снова и снова, пользуясь ногами с точностью боксера. Потом извернулся изо всех сил и, достав из правого брючного кармана револьвер, направил на Марка 38-й калибр, зажав его в кулаке. - Ладно, вставайте, - приказал он. - Я ненавидел его, - сказал Марк. - Я ненавидел его с тех пор, как научился ходить. Я желал ему смерти с того дня, как мне исполнилось четырнадцать лет. - Вы получили то, чего хотели. Вставайте. Марк поднялся. - Куда мы идем? - спросил он. - В участок, - ответил Карелла. - Там будет более мирная обстановка. Глава 18 _ Где же он? - нетерпеливо спросила Вирджиния Додж, подняла голову и посмотрела на стенные часы. - Почти 7.30. Разве он не должен вернуться в участок и доложить? - Должен, - ответил Бирнс. - Куда же он провалился? - Она ударила кулаком левой руки по столу. Хейвз внимательно смотрел на нее. Бутылка покачнулась. Взрыва не было. "Это вода, - подумал Хейвз. - К чертовой матери, это ведь вода!" - Тебе когда-нибудь приходилось ждать, Марсия? - спросила Вирджиния. - Мне кажется, я сидела в этой комнате всю жизнь. Тедди смотрела на нее без всякого выражения. - Ты проклятый сука, - сказала Анджелика Гомес, - тебе надо ждать черта в ад, грязный сука. - Она сердится, - Вирджиния улыбнулась, - испанский лук сердится. Успокойся, чикита, подумай только, твое имя появится завтра в газете. - И твоя имя тоже, - ответила Анджелика, - и, может быть, в колонка "умерший". - Очень сомневаюсь. - Лицо Вирджинии стало мрачным. - Газеты будут... - Она остановилась. - Газеты, - повторила она, и на этот раз ее слова прозвучали так, будто она сделала какое-то открытие... Хейвз, внимательно наблюдавший за Вирджинией, увидел, что она старается что-то припомнить. - Я помню, что читала статью о Карелле в одной газете. Там говорилось, что его жена... - она замолчала, - что его жена глухонемая. - Вирджиния посмотрела на Тедди. - Что скажешь, Марсия Френклин? Как насчет этого? Тедди сидела неподвижно. - Что ты здесь делаешь? - спросила Вирджиния, поднимаясь. Тедди покачала головой. - Ты Марсия Френклин и пришла сюда, чтобы сообщить об ограблении? Или ты миссис Стив Карелла? Кто ты? Отвечай! Тедди опять покачала головой. Вирджиния выпрямилась. Она смотрела только на Тедди. Наконец перед ней человек, который, как она была уверена теперь, имеет прямое отношение к Карелле. Если эта женщина действительно жена Кареллы, она может, наконец, хоть в какой-то степени утолить жажду мести. По лицу Вирджинии было видно, что она приняла решение. Губы сжались в жесткую складку, глаза лихорадочно блестели- сказывались долгие часы нетерпеливого ожидания. Вирджиния подошла к Тедди и крикнула: - Отвечай! Она отошла от стола, не обращая больше внимания на бутыль, вплотную приблизилась к Тедди и встала перед ней, словно черный призрак - воплощение возмездия. Вырвав сумочку из рук Тедди, она резким движением открыла ее. Бирнс, Клинг и Виллис стояли справа от Тедди, у вешалки. Мисколо, который еще не пришел в себя, лежал на полу за шкафами картотеки. Мейер и Хейвз были позади Вирджинии, но Мейер находился в полубессознательном состоянии. Вирджиния быстро обшарила сумочку Тедди и сразу нашла то, что искала. Она взяла карточку и прочитала ее вслух. "Миссис Стефен Карелла, 837 Дартмут Роуд, Риверхед. В случае необходимости позвонить..." Она остановилась. - Миссис Стефен Карелла. Прелестно, миссис Стефен Карелла. Она подошла к Тедди еще на шаг. Хейвз, дрожа от злости, смотрел на нее и внушал себе: "Это не нитро, это не нитро, это не нитро..." - Ах ты, красотка, - сказала Вирджиния, - ах ты, выхоленная ухоженная красотка. У тебя есть твой хахаль, верно? У тебя есть он и все на свете, и ты красивая, верно? Ты, красивая сука, посмотри на меня! Смотри на меня! "Я брошусь на нее, - подумала Тедди. - Вот сейчас, когда она далеко от стола. Я сейчас брошусь на нее, она выстрелит, ее схватят, и все будет кончено. Ну, сейчас!" Но она сидела неподвижно. - Раньше я тоже была красивая, - говорила Вирджиния, - до того, как они упрятали Фрэнка за решетку. Ты знаешь, сколько мне лет? Мне всего тридцать два. Я молодая. Я молодая женщина, а выгляжу как дряхлая старуха, верно? Похожа на смерть, как сказал один из ваших, Да, я похожа на смерть, потому что твой муж отнял у меня моего Фрэнка. Твой муж - сука. Мне хочется изорвать в клочья твою физиономию! Изорвать, изуродовать тебя за то, что вы сделали со мной! Слышишь, ты, сучонка! Она подошла поближе, и Хейвз понял, что сейчас она поднимет револьвер для удара. Он еще раз сказал себе: "В этой бутылке нет никакого нитроглицерина", - и громко крикнул: "Стой!" Вирджиния Додж повернулась к нему, придвинулась к столу, загораживая путь Бирнсу и другим. - Отойди от нее, - сказал Хейвз. - Что? - спросила Вирджиния, словно не поверила своим ушам. - Ты слышала, что я сказал. Отойди от нее. Не смей ее трогать! - Ты что, приказываешь мне? - Да! - крикнул Хейвз. - Да, я тебе приказываю! Что вы на это скажете, миссис Додж? Что скажете, а? Я приказываю вам! Какой-то паршивый человек приказывает самому богу. Отойдите от этой женщины. Если ты тронешь ее... - Что тогда будет? - Голос Вирджинии был по-прежнему повелительным, она держалась уверенно, но рука, державшая револьвер, дрожала крупной дрожью. - Тогда я убью вас, миссис Додж, - спокойно ответил Хейвз, - вот что будет, миссис Додж. Я убью вас. Он сделал шаг к Вирджинии. - Стой! - крикнула Вирджиния. - Нет, миссис Додж. Я хочу сказать вам кое-что. Я больше не боюсь того клина, который вы вбили в нашу совесть, я не боюсь вашего пузырька. И знаете, почему? Потому что в нем нет ничего, кроме прозрачной водички, миссис Додж, а я не боюсь воды. Я пью воду! Могу выпить целый галлон! - Коттон, - предупреждающе сказал Бирнс, - не будь... - Не подходи. - Вирджиния задыхалась. Револьвер дрожал все сильнее. - А почему не подходить? Потому что вы выстрелите в меня? Ладно, черт вас возьми, стреляйте! Но вам придется стрелять много раз, потому что одной пули будет недостаточно! Я пойду прямо на вас, миссис Додж, отниму у вас револьвер и засуну его вам в глотку! Я иду, миссис Додж, вы слышите меня? - Стой! Стой на месте! - завопила Вирджиния. - Нитро... - Нет никакого нитро! - Хейвз двинулся к Вирджинии. Стоя слева от нее, Бирнс сделал знак Тедди, и она медленно двинулась к тем, кто стоял у барьера. Казалось, Вирджиния не заметила этого. Она смотрела только на Хейвза, и рука ее тряслась. - Я иду, миссис Додж, - продолжал Хейвз. - Поэтому лучше стреляйте сейчас, если вы собираетесь это сделать... И Вирджиния выстрелила. Выстрел остановил Хейвза. Но он стоял неподвижно только одно мгновение, как останавливается человек, когда слышит внезапный резкий шум. Пуля пролетела за целую милю от него, и он снова начал наступление, двигаясь к Вирджинии через всю комнату. Он видел, как Бирнс провел Тедди за барьер и почти вытолкнул в коридор. Другие не двигались. Находясь на достаточно большом расстоянии от бутылки с нитроглицерином, они, тем не менее, застыли на своих местах, ожидая неизбежного взрыва. - В ч°м дело? - спросил Хейвз. - Нервы шалят до такой степени, что трудно прицелиться? Или слишком дрожат руки? Вирджиния отступила к столу. На этот раз Хейвз твердо знал, что она выстрелит. Он сделал шаг в сторону прежде, чем Вирджиния нажала на курок, и снова пуля пролетела мимо. Хейвз улыбнулся и крикнул: - Прекрасно, миссис Додж! Сейчас сюда явится вся городская полиция! - Нитро... - сказала Вирджиния, еще дальше отступая к столу. - Что за нитро? Нет никакого нитро! - Я скину бутылку на... И Хейвз сделал прыжок. На этот раз он услышал, как пуля просвистела у головы. Он схватил Вирджинию за правую руку как раз в тот момент, когда она прицелилась в бутыль на столе, туго сжал ее запястье, а она со звериной силой старалась вырваться и достать бутыль другой рукой. Хейвз высоко поднял ее руку и ударил об стол, чтобы выбить из ее пальцев револьвер. Бутыль скользнула к краю стола. Он снова ударил ее руку об стол, пальцы Вирджинии разжались, и револьвер упал на пол. Она бешено извернулась, едва не выскользнув у него из рук, и в последнем отчаянном рывке, распластавшись поперек стола, бросилась к бутылке, стоявшей у самого края. Ей удалось вырвать руку, и тогда Хейвз плотно обхватил ее и потянул изо всей силы назад от стола, схватив ее одной рукой за платье и подняв другую, сжатую в кулак, чтобы нанести удар, который, без сомнения, сломал бы ей шею. Но удара не последовало. Хейвз медленно опустил руку, чувствуя, что не может ее ударить. Он только толкнул Вирджинию подальше, на другой конец комнаты. "Ах ты, сука!" - сказал он и нагнулся, чтобы подобрать револьвер. Мейер с трудом поднял свою многострадальную голову. - Что... что случилось? - спросил он. - Все кончено, - ответил Хейвз. Бирнс подошел к телефону: - Дейв, давай сюда взрывников! Быстро! - Взрыв... - Ты слышал, что я сказал? - Слушаюсь, сэр, - ответил Марчисон. Из больницы позвонили в 7.53, после того как взрывники со всеми предосторожностями унесли бутыль. Бирнс взял трубку. - Восемьдесят седьмой участок, - сказал он. - Лейтенант Бирнс. - Говорит доктор Нельсон. Меня просили позвонить относительно того, в каком состоянии находится жертва нападения, Хосе Дорена. Он будет жить. Бритва прошла на расстоянии примерно четверти дюйма от артерии. Он немного побудет у нас, но выйдет здоровеньким. - Нельсон помолчал. - Хотите узнать еще что-нибудь? - Нет. Спасибо. - Не за что. - Нельсон повесил трубку. Бирнс повернулся к Анджелике. - Тебе повезло, - сказал он, - Касым остался жив, ты везучая. Анджелика подняла на лейтенанта грустные глаза и сказала: - Неужели? Марчисон подошел к ней. - Пойдем, милашка, у нас есть для тебя комнатка внизу. Он поднял Анджелику со стула и подошел к Вирджинии, которая была прикована к радиатору. - А, значит, это ты подняла скандал? - спросил он. - Чтоб ты сдох, - ответила она. - У тебя есть ключ от наручников, Пит? - спросил Марчисон и покачал головой. - О господи, Пит, почему ты не сказал мне? Я ведь сидел там все это время. Я хочу сказать... - Он замолчал, когда Бирнс подал ему ключ, и, казалось, что-то припомнил. - Эй, ты это имел в виду, когда сказал "Срочно!"? Бирнс устало кивнул. - Именно это я имел в виду. - Да, - пробормотал Марчисон. - Черт меня возьми. - Он грубо поднял Вирджинию со стула. - Пошли, подарочек к празднику! - сказал он и повел обеих женщин вниз. По коридору навстречу им шел Клинг. - Мы увезли Мисколо, - сообщил Клинг. - Остальное в руках господа бога. Мейеру тоже пришлось прокатиться. Доктор считает, что ему надо наложить швы на лицо. Конечно, а, Пит? - Да, кончено, - ответил Бирнс. В коридоре послышался шум. Стив Карелла провел Марка Скотта за барьер и сказал: - Садись, Скотт. Туда. Привет, Пит. Привет, Коттон. Вот наш милый мальчик. Задушил собственного... Тедди! Дорогая, я забыл про тебя. Ты ждала... Он замолчал, потому что Тедди бросилась к нему и прижалась так сильно, что едва не сбила с ног. - Кажется, мы все ждали тебя, - сказал Бирнс. - Да? Очень приятно. Чем дольше ждешь, тем больше любишь. - Карелла взял Тедди за руку. - Прости, что я опоздал, детка. Но дело начало проясняться, и я... Тедди тронула его шею, где на царапинах запеклась кровь. - Ах да, это от кочерги. Послушай, я напечатаю донесение, а потом уж мы уйдем. Пит, я даю моей супруге обед, и посмей только сказать, что не позволяешь. У нас будет ребенок. - Поздравляю. - Что-то не вижу энтузиазма. Дорогая, я напечатаю донесение, и мы уходим. Я умираю с голода, так что могу съесть целую лошадь. Пит, этот парень обвиняется в убийстве. Где машинка? Что-нибудь интересное случилось, пока меня не...? Раздался телефонный звонок. - Я отвечу. - Карелла взял трубку. - Восемьдесят седьмой участок, Карелла. - Карелла, это Леви из отдела взрывников. - Да, привет, Леви. Как дела? - Неплохо, а как ты? - Нормально. В чем дело? - Я хочу доложить об этой бутылке. - Какой бутылке? - Мы забрали тут у вас бутылку. - Да? Ну, так что ты можешь сказать о ней? Карелла слушал, иногда вставляя в разговор "ага" и "да". Потом сказал: - Ладно, Леви, спасибо за труды, - и повесил трубку. Он подвинул к себе стул, достал из ящика стола три бланка донесений, два листа копировальной бумаги и заложил это в машинку. - Это был Леви, - сообщил он. - От взрывников. Кто-нибудь давал ему бутылку? - Да, - ответил Хейвз. - Он звонил, чтобы сообщить о результатах. Хейвз встал и подошел к Карелле. - Что он сказал? - Он сказал, это действительно был он. - Действительно был он? - Леви так сказал. Они взорвали его за городом. Взрыв был такой силы, что хватило бы на все Главное Управление. - Это действительно был он, - невыразительно сказал Хейвз. - Да. - Карелла начал печатать донесение. - Кто был? - рассеянно переспросил он. - Нитроглицерин, - ответил Хейвз и опустился на стул. Он был похож на человека, которого сбил паровоз. - Господи, - вздохнул Карелла, - ну и денек! И стал изо всей силы бить по клавишам.