ная приманка.
     - Да пусть он получает эти тысячи, пусть получает больше! Почему бы ему
просто не взять деньги и не вернуть нашего мальчика?
     - Элейн,  держи себя  в  руках,  -  посоветовал  муж,  прикасаясь  к ее
светло-золотистым  волосам.  -  Бесполезно  задавать  вопросы,   на  которые
невозможно ответить.
     Его слова утешения прозвучали холодно и натянуто.
     Элейн провела руками по лицу и  в молитвенном жесте прижала их к груди.
Она  дрожала.  Опасаясь,  что с  ней вот-вот  произойдет истерика,  я сказал
Хиллману:
     - Я бы хотел поговорить  с вами  с  глазу на глаз.  Мне  стали известны
кое-какие факты, и вам тоже следовало бы их знать.
     - Можете говорить при Элейн и Дике.
     Только тут я заметил, что Леандро стоит у двери.
     - Я бы предпочел переговорить с вами наедине.
     - Меня не интересует, что предпочитаете вы. Здесь решаю я. Говорите.
     -  Ну  что  ж,  пожалуйста... Вашего  сына  видели в  обществе замужней
женщины, некоей Браун. Она блондинка артистического типа, значительно старше
его и, видимо, интересуется им из-за денег. Не исключено, что миссис Браун и
ее муж причастны к вымогательству.
     Элейн, явно шокированная, умоляюще протянула ко мне руки.
     - Что значит - "в обществе женщины"?
     - Он бывал у нее и неоднократно появлялся с  нею в общественных местах.
В частности, их видели вместе вчера, во второй половине дня.
     - Где? - спросил Хиллман.
     - В "Баре на этаже".
     - Кто говорил вам об этом?
     - Один из служащих бара. Он встречал их  там и  раньше и  назвал миссис
Браун  подружкой  Тома...  Их видел и  хозяин  мотеля,  где  проживает  чета
Браунов. Том бывал и там.
     - Сколько ей лет?
     - Лет тридцать, а возможно, и больше. Очевидно, недурна собой.
     Элейн Хиллман подняла на меня глаза, полные ужаса.
     - Вы хотите сказать, что у Тома роман с этой... дамой?
     - Я только сообщаю факты.
     -  Ни  одному  вашему  факту   я  не   верю!  Это  какое-то  чудовищное
недоразумение!
     - Вот  именно,  -  вмешался Дик  Леандро. -  Том всегда  был порядочным
мальчиком.
     Хиллман молчал. Возможно, потому, что знал о сыне  больше, чем  другие.
Он сел рядом с женой и пододвинул к себе сверток.
     - Но главное сейчас не его нравственность, - продолжал я. - Главное - с
кем он спутался, что  это  за люди и  что они намерены сделать  с  ним  или,
возможно, при его помощи с вами.
     - Я что-то не понимаю, - повернулся ко мне Хиллман.
     -   Мы  не  должны  исключать  возможность  того,  что  Том  не  жертва
вымогателей, а  соучастник.  Вчера его видели  с миссис  Браун,  а  тот, кто
звонил вам по телефону (это мог быть сам Браун), заявил, как вы помните, что
Том пришел к ним добровольно.
     Элейн  Хиллман уставилась  на  меня немигающими  глазами и голосом,  от
которого я невольно поежился, проговорила:
     - Вы лжете! Я знаю моего сына... Ральф, что говорит этот отвратительный
человек?!
     - Тебе лучше уйти, Элейн,  - сказал  Хиллман, обнимая жену. - Пойдем, я
дам тебе что-нибудь успокоительное.
     Хиллман   помог  жене  встать  и,  покидая   комнату,  бросил  на  меня
укоризненный  взгляд. Элейн двигалась, как больная, тяжело опираясь на мужа.
Сейчас, после их ухода, Дик  Леандро  оставил  свой пост у двери и уселся на
кушетку рядом с деньгами.
     -  А  здорово вы  проняли Элейн  своей  трепотней!  Она  чувствительная
женщина и  очень строга в вопросах секса. Кстати, она  без ума от Томми и не
потерпит, чтобы о нем говорили плохое.
     - А разве я говорил о нем плохое?
     -  Да я-то не заметил... В  последнее время  на Тома  свалилось столько
неприятностей  - эта история с машиной и все  такое, а  тут еще  вы со своей
новостью, что он стал завсегдатаем разных злачных заведений.
     - Ничего подобного я не утверждал.
     - Может быть, но я понял вас... Кстати, где ж... живет эта ос... особа?
Кому-то следовало бы навестить ее и допросить.
     - Похвальная инициатива! - заметил я.
     - Ну,  так как же?  - не  заметив моей насмешки, продолжал Леандро. - Я
г... готов.
     - Вы принесете больше пользы, если останетесь здесь караулить деньги...
Послушайте, а  почему Хиллман поручил именно вам доставить сюда эти двадцать
пять тысяч? Вы что, старый друг семьи?
     - Пожалуй. Я з... знаю мистера  Хиллмана с  того времени, когда сам был
еще  вот  таким.  -  Леандро  провел  рукой  на высоте  своих колен. -  З...
замечательный человек. Помог мне окончить колледж, а потом устроил на работу
к своему брокеру. Относится ко мне, как отец.
     Я не  мог  отделаться  от  ощущения,  что все это у  Леандро напускное.
Артист на сцене, да и только!.. А он между тем продолжал:
     - Меня ведь  можно назвать сиротой. Мои родители разошлись, когда я был
совсем маленьким. Отец уехал отсюда. До этого он  работал  на заводе мистера
Хиллмана.
     - Вы хорошо знаете Тома?
     - Разумеется. Неплохой парень, только чересчур з... заумный. Поэтому-то
ребята и не дружат с ним.  Не  удивительно, что  у  него постоянно возникают
неприятности. - Леандро  постучал себя  пальцами по  лбу.  -  Это верно, что
мистер Хиллман поместил его в каталаж... я хотел сказать - в с... санаторий?
     - Вот и спросите у мистера Хиллмана.
     Леандро надоел мне. Я подошел  к бару  и налил виски. Наступала ночь, в
комнате быстро  темнело. На лестнице послышались медленные шаги Хиллмана. На
стойке  бара зазвонил телефон. Хиллман вбежал в комнату и оттолкнул  меня. Я
направился  было в буфетную, к параллельному аппарату, но он остановил  меня
резким окриком:
     - Ни в коем случае! Обойдусь без вас!
     Я видел, с каким страхом Хиллман подносил к уху телефонную трубку.
     - ...У телефона  Хиллман...  Одну минуту.  -  Он достал  из внутреннего
кармана  какой-то конверт  и шариковый карандаш,  включил  над собой свет  и
приготовился записывать. -  Говорите. - Послушав и  записав  что-то, Хиллман
сказал: - Думаю, что да... Там, кажется, есть лестница, ведущая  к берегу? -
Хиллман снова помолчал, опять  записал  несколько слов и спросил: -  Куда  я
должен буду пойти?..  Хорошо. Я оставлю машину в  двух кварталах - в Сенеке,
подойду к  лестнице, положу деньги под верхнюю ступеньку и спущусь на берег,
где пробуду полчаса.  Так?  Да, да,  ровно в  девять...  Одну минутку!.. - В
голосе  Хиллмана  зазвучали  просительные   нотки,   как   у   коммивояжера,
пытающегося  уговорить  несговорчивого  покупателя. -  Одну минуту!  - почти
простонал он и медленно опустил трубку.
     - Что такое, мистер Хиллман? - Опережая меня, Леандро бесшумно  подошел
к бару. - В чем дело?
     - Я хотел  спросить о Томе, но  он уже нажал на рычаг.  Не знаю, жив ли
еще Том...
     Леандро положил руку на плечо Хиллмана:
     - Не беспокойтесь, Шкипер! Мы вернем его!
     Хиллман налил себе большую порцию виски и выпил одним глотком.
     - Звонил все тот же человек? - спросил я.
     - Да.
     - И указал, куда положить деньги?
     - Да.
     - Вас нужно сопровождать?
     - Нет, я должен ехать один. Он предупредил, что будет следить.
     - Где это место?
     Хиллман заколебался и с какой-то отрешенностью посмотрел на  каждого из
нас.
     -  Я должен молчать. Не хочу нарушать договоренность с этим типом. - Он
взглянул на часы. -  Без двадцати пяти девять. Поездка  займет у  меня минут
двадцать... Не много же времени он оставил мне!
     - Но вы сможете сами вести машину в таком состоянии? - спросил Леандро.
     - Придется. Я пойду  предупредить Элли,  что уезжаю. Ты побудешь с ней,
Дик?
     - Конечно.
     Хиллман поднялся к жене, все еще комкая в руке конверт со сделанными на
нем заметками.
     - Где находиться Сенека-стрит? - обратился я к Леандро.
     - Около Сенека-роуд, в пригороде Приморском.
     - Там есть лестница, ведущая к берегу?
     - Есть. Но  не вздумайте появляться там!  Вы слышали что говорил мистер
Хиллман?
     - Слышал.
     Хиллман вернулся от жены, взял у Леонадро сверток с  деньгами и грустно
поблагодарил  его.  Мы стояли  на  крыльце,  пока его машина не  скрылась  в
темноте.

        Глава IX

     Я прошел на кухню и попросил  миссис Перес сделать бутерброд. Поворчав,
она  выполнила  мою  просьбу,  и  я,  прислонившись  к холодильнику,  быстро
проглотил хлеб и сыр. Миссис Перес не  пожелала обсуждать со мной  последние
неприятности в  семье хозяев из суеверного опасения, что это накличет на дом
еще большую  беду, а  когда я пытался  расспросить ее о Томе, его привычках,
образе жизни, она и вовсе утратила способность понимать английский язык.
     Дик Леандро  ушел наверх к Элейн. Было  похоже, что  здесь он чувствует
себя больше дома, чем Том.  Я вернулся в гостиную. Часы показывали девять, и
я не мог больше ждать.
     ...Над морем уже стояла глубокая ночь, безлунная и беззвездная, когда я
остановил машину на видовой площадке недалеко от мотеля  "Дак". Не пользуясь
фонариком,  я  спустился  по дороге,  ведущей  к  мотелю, осторожно  миновал
конторку, над дверью  которой  горело  неоновое  объявление  "Есть свободные
комнаты", и  направился прямо  к коттеджу  номер семь. Домик  встретил  меня
темными  окнами и тишиной. На  мой стук никто не ответил. Я  толкнул дверь и
вошел, вздрогнув от  неожиданности, когда она со стуком захлопнулась за мной
на автоматический замок.
     Миссис Браун  была здесь. Я едва не свалился, зацепившись за ее ногу, и
торопливо  зажег  фонарь. Лучик  света упал на  сверкнувшие блестки  платья.
Светлые волосы женщины были в крови, лицо покрыто синяками и кровоподтеками.
Рука  миссис Браун  оказалась совершенно холодной. Я повел  фонариком, и его
луч скользнул  по зеленым стенам, пробежал по разбросанным  на полу газетам,
высветил парусиновый чемодан у кровати и два  бумажных кулька рядом с ним. В
одном оказалась бутылка вина, в другом - зачерствевшие бутерброды. В чемодан
как  попало  были  натолканы  грязные  мужские  сорочки,  дамские   рубашки,
заржавленные лезвия для  безопасной  бритвы, начатые  баночки  крема, флакон
туши  для  косметики,  несколько  платьев,  белье, поношенный мужской костюм
синего цвета с ярлыком магазина готовой одежды. В боковых карманах костюма я
обнаружил лишь табачные крошки, но в  нагрудном  оказалась помятая рекламная
карточка, напечатанная на дешевой желтой бумаге:

     "ГАРОЛЬД "ГАР" ГАРЛИ
     Портреты - наша специальность".

     На стуле у окна лежала дамская сумочка  из пластмассового материала под
змеиновую кожу,  в  ней  я нашел принадлежности  для косметики  и  несколько
помятых голубых фишек.  Ни  документов, ни бумажника,  ни денег не  было, за
исключением серебряного доллара  на самом дне. В сумочке же оказалась колода
карт, очень потрепанных и засаленных, а также игральные кости. Проверяя свою
догадку, я трижды бросал их, и трижды они показывали шесть очков.
     Снаружи донесся шум  приближающейся машины,  и  почти сейчас  же в окно
проник свет фар. Я поспешно погасил  фонарик. Рядом с домиком  захрустел под
колесами  гравий, кто-то вышел из  автомобиля и повернул  ручку двери. Та не
поддалась, и мужской голос потребовал:
     - Открывай!
     Это был тот же  самый голос,  который я слышал по телефону Хиллмана.  Я
подошел  к  порогу  и  занес  над головой  руку с  фонариком. Мужчина  снова
попытался открыть дверь.
     - Я видел свет в  окне и знаю, что ты тут. У нас нет времени  на ссоры,
милая!
     Я  обошел труп миссис Браун,  встал  у  стены рядом с дверью, переложил
фонарик в левую руку, а правой нащупал замок.
     - Я слышу, как ты там шевелишься, будь ты проклята!  Или еще раз хочешь
попробовать  того,  чем я уже  угостил  тебя сегодня?  - Мужчина  помолчал и
добавил: - Если не откроешь, я собью замок выстрелами.
     Щелкнул  взводимый курок.  Я продолжал стоять у порога с поднятым,  как
дубинка, фонарем. Выстрела не последовало.
     - Мне же ничего там не нужно, - снова заговорил  мужчина, - не исключая
и тебя. Можешь оставаться, если хочешь. Решай сама,  только сейчас  же. - Он
замолчал, ожидая ответа, которого уже не мог  получить. Так прошло несколько
долгих секунд. - Ну и черт с тобой! - зло крикнул мужчина.
     Послышались  удаляющиеся шаги, скрипнула  дверца  машины.  Я  распахнул
дверь  и бросился на него. Он уже заносил ногу, собираясь  сесть за руль, но
успел  повернуться  ко   мне.  Сверкнуло   пламя,  что-то  обожгло  меня,  я
пошатнулся, но  все  же вцепился в него.  Сильный удар по руке заставил меня
разжать пальцы, потом такой же удар обрушился мне на голову...
     Очнулся я  в машине, в которой меня везли как  некую  важную персону  с
двумя полицейскими-телохранителями  по  бокам.  Машинально  дотронувшись  до
головы,  я  обнаружил  на  ней  нечто  вроде  тюрбана из  наспех намотанного
полотенца.
     Мы  подъехали  к  зданию  с  освещенной  красной  лампочкой  дверью,  и
полицейские, не отвечая  на мои расспросы, довольно деликатно, но без особых
церемоний помогли мне выбраться из  машины и через вращающуюся дверь провели
в залитую светом и  пропахшую лекарствами  комнату.  Здесь  меня уложили  на
обитый  клеенкой  стол, врач  с усиками и  большими волосатыми руками снял с
меня слипшееся от крови полотенце и стал ощупывать голову.
     - Пожалуй, у вас теперь будет вечный пробор, - заметил он.
     - Что-нибудь серьезное, доктор?
     -  Пулевое ранение -  всего лишь царапина. А вот другое  повреждение...
Чем вас ударили?
     - По-моему, рукояткой револьвера.
     - Ничего себе, позабавились!
     - Его схватили?
     - Спрашивайте у полицейских. Меня не сочли нужным проинформировать.
     Доктор  наложил несколько  швов,  дал таблетку аспирина, глоток  воды и
ушел. И тут же в палату заявились мои телохранители. Оба были в фуражках и в
желтовато-коричневой  форме,  молодые,  здоровые парни  с  мрачными  лицами,
брюнет  и  шатен.  Они  объяснили, что  хотят задать мне пару вопросов... из
чувства расположения ко мне.
     - Почему вы убили ее? - спросил брюнет.
     - Никого я не убивал. Она была уже мертва, когда я обнаружил ее.
     -  Вот как!  А мистер Станислаус утверждает,  что вы  побывали в мотеле
гораздо раньше.
     - Правильно. Но я все время был у него на глазах.
     - Это вы так говорите, - возразил шатен.
     Боль в голове усиливалась, но, как ни странно, тем быстрее возвращалась
ко мне способность соображать. Я даже заставил себя приподняться на локтях и
присмотреться к полицейским.
     - Я частный детектив из Лос-Анджелеса.
     - Это нам известно, - подтвердил брюнет.
     Мне не нужно  было спрашивать  об источнике  их осведомленности: ощупав
карманы пиджака, я обнаружил, что мой бумажник исчез.
     - Верните бумажник, - потребовал я.
     - Всему свое время.
     - Я хочу переговорить с шерифом.
     - Он спит.
     - Но дежурит же сейчас кто-нибудь из вашего начальства?
     - Лейтенант, но он на месте происшествия. Вы сможете переговорить с ним
утром.  Ночь  вам  придется  провести  здесь,  врач  опасается,  что  у  вас
сотрясение мозга... Чем вас ударила женщина?
     - Меня ударил ее муж рукояткой револьвера.
     - Вряд ли беднягу можно винить в этом  после того, что вы сделали с его
женой! - с чувством воскликнул шатен.
     - Вы спали с ней? - поинтересовался брюнет.
     Я  взглянул  сначала на одно здоровое, гладкое лицо, потом на другое...
Нет, на  садистов  они не  походили и взятку пока не требовали, и  все  же я
начал их побаиваться.
     - Послушайте, - обратился я к полицейским, - вы напрасно тратите время.
Я  был в мотеле по делу. Я веду расследование...  - Тут меня охватил страх -
страх за жизнь юного Хиллмана, и я не решился продолжать.
     - Что вы расследуете? - спросил брюнет.
     - Как у вас соблюдаются законы? По-моему, плохо.
     - Вот я  покажу тебе  "соблюдение законов"! -  заорал брюнет и поднес к
моему лицу здоровенный кулак.
     - Попридержите-ка лучше руки, - посоветовал я.
     В дверях палаты появился доктор.
     У вас тут  все в порядке? -  осведомился он. Полицейские  в  один голос
заявили,  что в  порядке,  но  громко  потребовал,  чтобы  мне  предоставили
возможность позвонить по телефону.
     -  Не  знаю,  не  знаю...  -  нерешительно  ответил  врач, взглянув  на
полицейских.
     - Я расследую серьезное преступление и  не могу ничего рассказывать, не
заручившись согласием клиента.
     - Отсюда позвонить невозможно, - возразил один из моих стражей.
     - А вы что скажете, доктор? Здесь вы хозяин.
     Только теперь я разглядел, что он очень молод.
     -  Право же,  я ...  А впрочем,  в вестибюле есть  телефон-автомат.  Вы
сможете дойти туда сами?
     - Я чувствую себя почти здоровым.
     Однако едва я спустил  ноги со стола, как пол закачался  и стал уходить
куда-то  вниз. С помощью полицейских я кое-как  добрался до кабины автомата,
уселся  в  ней  на  подставленный  стул  и закрыл дверцу. Сквозь зеленоватое
стекло кабины лица полицейских казались круглыми рыбами - темной  и светлой,
- тыкающимися в погруженный на морское дно батискаф.
     Вообще-то моим  клиентом был  доктор Спонти, однако, опустив  в автомат
единственную завалявшуюся в кармане  монету, я позвонил Хиллману. К счастью,
он оказался дома и сразу же поднял трубку.
     - Да?
     - Говорит Арчер.
     У Хиллмана вырвалось похожее на стон восклицание.
     - Вы слышали что-нибудь о Томе? - спросил я.
     - Ничего. Я  в  точности  выполнил все указания,  но  когда  вернулся с
берега, денег на месте уже не оказалось. Этот негодяй подло обманул меня!
     - Вы видели его?
     - Нет, и не пытался.
     - А я  пытался. - И я рассказал все, что случилось со мной за последние
часы.
     - По-вашему,  это те самые люди? -  каким-то тоненьким голосом  спросил
он.
     - По-моему, вас шантажирует именно Браун, но вряд ли это его  настоящая
фамилия. Скажите, имя Гарольда Гарли вам что-нибудь говорит?
     - Как? Повторите.
     - Гарольд Гарли. Или Гар Гарли. Фотограф.
     - Первый раз слышу.
     Меня не  удивил  ответ Хиллмана.  Рекламные  карточки, подобные  желтой
карточке Гарли, обычно рассылаются по сотням адресов, и вполне возможно, что
между Гарли и Брауном не было ничего общего.
     -  У вас все? -  нетерпеливо спросил Хиллман. - Я  стараюсь не занимать
телефон.
     - Я еще не сказал главного: мною занялась полиция. Я не смогу объяснить
полицейским,  почему  я оказался  в мотеле, если не расскажу  им о похищении
вашего сына и о том, что за этим последовало. Совершено тяжкое преступление,
и рано или поздно нам все равно придется прибегнуть к помощи полиции.
     - Я запрещаю... - на высокой ноте начал было Хиллман, но тут же  сменил
тон: - Пожалуйста, я очень прошу вас, не вмешивайте пока полицию. Ну хотя бы
до утра - может быть, за это время Том вернется домой.
     - Хорошо, до утра. Но это последний срок.
     Я  повесил трубку  и вышел из кабины. Мои телохранители посадили меня в
лифт  и привели не в палату, где я до этого лежал,  а в  какую-то комнату  с
плотно завешенными  окнами, разрешили  лечь  на койку и принялись по очереди
допрашивать. Диалог был настолько  скучным и нудным, что передавать  его нет
смысла, тем более, что часто я просто не слушал полицейских.
     Около  полуночи в комнате появился  помощник шерифа, лейтенант Бастиан,
высокий,  с  коротко  подстриженными  седеющими  волосами  и  вертикальными,
похожими на шрамы морщинами. Он подошел ко мне и хмуро проговорил:
     -  Доктор  Мэрфи  утверждает, что вы недовольны  тем,  как  выполняются
законы в нашем графстве.
     - У меня есть все основания утверждать, что это именно так.
     - Видите  ли, мы  испытываем большие  трудности  с подбором работников.
Никто не хочет идти в полицию  на то жалованье, которое нам платит городское
начальство. Чернорабочие получают больше, а ведь работа у нас каторжная.
     -  Поэтому-то  ваши люди и  не  упускают  случая сунуть  руку  в карман
ближнего!
     - Вы о чем?
     - О том, что у меня исчез бумажник с деньгами и документами.
     Лицо Бастиана помрачнело еще больше. Он молча вышел, и я услышал, как в
соседней  комнате  он злым  шепотом  выговаривает кому-то.  Через минуту  он
вернулся и вручил мне бумажник.
     -  Документы  потребовались  для установления  вашей  личности.  Власти
Лос-Анджелеса дали  о вас хороший отзыв. Извините, если с  вами обошлись тут
не вполне тактично.
     - Пустяки. Мне не привыкать к хамскому обращению...
     -  Послушайте, я же извинился! - сердито заявил Бастиан и  сухим  тоном
начал задавать  вопросы о миссис  Браун  и  о причинах моего интереса к ней.
Когда я объяснил, что не могу говорить без разрешения клиента, он перешел на
фигуру Брауна, потребовал охарактеризовать его внешность, описать его машину
и т.д.
     Я плохо помнил, что произошло непосредственно перед  выстрелом и  сразу
после него, но все же попытался выжать  из  себя хоть что-нибудь.  Браун был
человеком  выше  среднего  роста, физически  сильным,  с грубым, хрипловатым
голосом и массивным подбородком; на нем  был темно-серый или синий  пиджак и
широкополая  шляпа,  глубоко  надвинутая  на  лоб; приезжал  он на сером или
желтовато-коричневом седане с двумя дверцами, вероятно, "форде",  какие были
в моде лет восемь назад.
     В  свою  очередь  Бастиан сообщил, что, по словам  жильцов  мотеля,  на
машине  был  номерной  знак,  выданный в штате Айдахо,  и Станислаус  сейчас
всячески изворачивается, пытаясь объяснить, почему он не записал этот номер.
Кажется, лейтенант рассчитывал, что в обмен на его информацию я расскажу ему
то, о  чем  пока  должен  был  молчать,  но в  конце концов  махнул  рукой и
согласился подождать до утра.

        Глава X

     Я с радостью  приветствовал наступление утра,  хотя  все еще страдал от
боли  в  голове. Вот уже сутки я  ничего не  ел, если не  считать бутерброда
миссис Перес, и потому теплый кофе за завтраком и крутые яйца показались мне
прямо-таки пищей богов.
     Я  уже  приканчивал  завтрак, когда  в  комнату, задыхаясь  от  быстрой
ходьбы,  ввалился доктор Спонти. На его полном лице проглядывали следы плохо
проведенной ночи. Его  холодная  рука напомнила мне  о мертвой женщине,  и я
невольно выпустил ее.
     - Я удивлен, доктор Спонти. Как вы узнали, что я тут?
     - Несколько необычным путем.  Среди  ночи мне позвонил некий  лейтенант
Бастиан.  Наверное,  на  глаза  ему попался чек, который я вам вчера вручил.
Лейтенант буквально замучил меня вопросами.
     - Обо мне?
     - Вообще обо всем, что произошло.
     - Вы рассказали ему о Томе Хиллмане?
     - А что мне оставалось делать? - Спонти потрогал свежий порез на губе -
видимо,  он очень  спешил,  когда  брился. -  В пригороде  Приморский  убита
женщина. Как честный человек, я  считал  своим долгом сообщить  властям все,
что знаю.
     - И о требовании выкупа за Тома тоже сообщили?
     -  Естественно. Лейтенант  Бастиан нашел  мое  сообщение  исключительно
важным, поблагодарил меня и обещал, что наше заведение не  будет упоминаться
в прессе.
     - Самое главное для вас!
     - Не спорю. Школа для меня - источник существования.
     Вот  так получилось,  к  большой  моей  досаде,  что я  напрасно  столь
героически  соблюдал обет молчания. Теперь мне нечего было ставить  на  кон,
чтобы поторговаться  с Бастианом.  Вместе с тем  я испытывал облегчение  при
мысли,  что история с Томом стала известна полиции,  поскольку вето Хиллмана
сильно осложняло мне работу.
     - А что мистер Хиллман?
     - Позвонил мне сегодня чуть свет.  О сыне по-прежнему никаких вестей. -
Спонти уставился на  меня мрачным взглядом. - Родители Тома дошли до предела
отчаяния, и мистер Хиллман сказал мне нечто  такое, о  чем  ему, несомненно,
придется потом пожалеть.
     - Он все еще возлагает на вас вину за похищение сына?
     -  В том-то и  дело. И за это, и за  то, что я привлек  к расследованию
вас. Кажется, он склонен считать, что вы... гм... подвели его.
     -  Это почему же? Потому,  что  я проник в мотель  и едва не поплатился
жизнью?
     По  мнению  мистера  Хиллмана,  вы  вспугнули похитителей  и  тем самым
помешали им вернуть  Тома.  Боюсь,  мистер Арчер.  что  отныне он не захочет
иметь с вами никаких дел.
     - Как и вы?
     Спонти развел руками:
     - Надеюсь, вы понимаете, какое давление мне приходится испытывать? Я же
вынужден выполнять все прихоти мистера Хиллмана.
     - Еще бы!
     -  Кстати,  я  не  собираюсь  требовать ни  цента  из  полученного вами
гонорара в двести пятьдесят долларов, хотя, - он взглянул на часы, - хотя вы
работали на меня меньше суток... Ну что ж, мне надо бежать.
     Он поднялся и направился к двери.
     - Правильно, убирайтесь к черту! - крикнул я.
     Спонти просунул голову в дверь:
     - А вот теперь я, пожалуй, передумаю и аннулирую чек.
     Я сделал неприличный жест, демонстрируя, как распоряжусь  его  чеком, и
багровое от ярости лицо Спонти немедленно исчезло.
     Я бросился на койку, чтобы в одиночестве насладиться своей злостью и на
Спонти  и на самого себя за вторичный  визит  в мотель, чего, несомненно, не
следовало делать.
     В комнату  заглянула няня, унесла посуду  от  завтрака, а позже  пришел
врач.  Он  ощупал  мой  череп,  посветил  в  глаза  фонариком   и,  высказав
предположение, что у меня небольшое сотрясение мозга,  успокоил: дескать, на
белом свете немало людей с такими же мозгами и ничего, процветают...
     Побрившись позаимствованной  у санитара бритвой,  я оделся, спустился в
канцелярию  и  предъявил чек Спонти для  уплаты за  лечение. У меня осталось
двести  с лишним долларов,  и я решил,  что могу потратить  на это дело  еще
день, нравится  это Спонти или  нет. Остановив свободное  такси, я  попросил
отвезти меня в телефонную компанию.
     Я  все еще  испытывал злость,  к которой  теперь примешивалось  чувство
какой-то приподнятости.  Возможно,  последнее объяснялось переменой погоды -
ясной и солнечной после  недавнего дождя, а  скорее  всего причина крылась в
моем  решении  на  собственный страх  и  риск  заняться  судьбой  подростка,
которого я и в глаза не видел...
     В  приемной  телефонной  компании   вдоль   стен  стояли   кабины   для
междугородных  переговоров,  а  на  полках   лежали  телефонные  справочники
различных  городов. Из  наиболее крупных  городов  штата  Айдахо здесь  были
представлены  только Бойсе,  Покателло  и  Айдахо-Фоллс.  Я  не нашел в  них
фотографа по имени Гарольд Гарли. Робертов Браунов значилось сколько угодно,
но я почти не  сомневался, что  интересующий  меня  Браун  носил вымышленную
фамилию.
     По междугородному телефону я позвонил в город Рено знакомому детективу,
который частенько  оказывал мне разного рода услуги. В  Айдахо я  никого  не
знал, но попасть в него кратчайшим путем можно было только через Рено, а сам
Рено всегда привлекал к себе  гангстеров с  тугим  после очередной  операции
карманом,
     - Агентство Уолтерса, - послышался в телефону голос Эрни.
     -  Привет,  Эрни, это  Лу,  - отозвался я  и рассказал, почему и откуда
звоню.
     -  И  вечно у тебя что-нибудь из ряда вон выходящее! - воскликнул Эрни,
выслушав меня. - На этот раз убийство плюс похищение с целью выкупа?
     - Ну, похищение, возможно, и фикция. По некоторым сведениям, похищенный
Том Хиллман недели две до этого крутился с убитой женщиной.
     - Сколько ему лет, говоришь?
     - Семнадцать,  но выглядит  старше.  - Я подробно описал внешность Тома
Хиллмана. - Он может удрать с Брауном и по своей воле и по принуждению.
     - Или вообще не удрать?
     - Или вообще не удрать.
     - Ты знаешь его?
     - Нет.
     - Ну, хорошо, а при чем тут этот самый Гарольд Гарли, фотограф?
     -  Не  исключено, что Гарли  и  есть Браун или, на худой  конец,  знает
Брауна. Его  рекламная карточка  пока что  единственная ниточка,  которой  я
располагаю... Да еще я знаю номерной  знак  машины, выданный в штате Айдахо.
Пожалуйста,  попробуй поискать Гарли  в Айдахо  и в соседних  штатах. У тебя
есть справочники фирм по этим штатам?
     - Разумеется. Я поручу Филлис просмотреть их.
     Филлис была его женой и партнершей.
     - Не откажи еще  в одной просьбе: пусть  твои  помощники понаблюдают за
Тахоэ и Вегасом - не исключено, что Браун и Том Хиллман появятся там.
     - Почему ты так думаешь?
     -  На  эту  мысль меня наводят  игральные  кости  и  серебряный доллар,
которые я обнаружил в сумочке у женщины.
     - И никаких документов, удостоверяющих ее личность?
     - Об этом, надо полагать, позаботился тот, кто расправился с ней. Но мы
все равно установим, кем она была в действительности. Ей-то  ведь не удалось
бежать!
     Закончив  разговор  с Эрни, я прошел  в  здание  судебных учреждений  и
полиции. Дежурный, у которого я осведомился, где найти  лейтенанта Бастиана,
направил меня в  идентификационную лабораторию на втором  этаже. Собственно,
на   лабораторию  это  помещение   мало  походило:  просторная  комната,  на
подоконниках  ворковали голуби, вдоль  стен с развешанными  картами  города,
графства и штата - шкафы с картотекой. Отсюда вела дверь в оборудованный под
фотолабораторию большой темный чулан.
     Из-за стола навстречу мне  поднялся Бастиан.  Лейтенант  улыбался, хотя
его  улыбка  не  очень отличалась от  вчерашней кислой гримасы.  Он  положил
увеличительное стекло на фотографию, которую только  что рассматривал, но я,
наклоняясь над столом, чтобы  обменяться с ним рукопожатием, успел заметить,
что это был снимок убитой миссис Браун.
     - Что послужило причиной  ее смерти, лейтенант?  - спросил я, когда  мы
сели.
     Бастиан поднял правую руку и сжал кулак:
     - Вот это.
     - Чей? Роберта Брауна!
     -  Видимо,  его. По словам Станислауса,  Браун избил жену вскоре  после
полудня,   а  заместитель  судебного  следователя   утверждает,  что  смерть
последовала именно в это время.
     - Станислаус говорил, что Браун  поссорился с женой из-за того, что она
из его конторки позвонила кому-то по телефону.
     - Правильно, однако мы пока не установили, кому.
     - Но откуда Станислаусу известно, что Браун бил жену?
     - Со слов соседки Браунов.  И он действительно бил, это подтверждается.
-  Бастиан  провел рукой  по лицу, словно  хотел  стереть с  него  выражение
озабоченности. - Все-таки ужасные у нас  порядки: убивают человека, женщину,
и никого из соседей это не интересует!
     -  Это  не интересовало даже  самого  Брауна, -  добавил я. - Во всяком
случае,  вчера, в половине десятого  вечера,  он еще считал, что она  жива и
через дверь уговаривал впустить его. А может, хотел убедиться, что все же не
убил.
     Бастиан бросил на меня быстрый взгляд:
     - Вы были в этот момент в коттедже?
     - Да. Кстати, я узнал его  голос. Это был тот же человек, который вчера
вечером  вынудил Ральфа Хиллмана  заплатить двадцать  пять тысяч долларов. Я
слушал его телефонный разговор с Хиллманом.
     Бастиан  с  такой  силой  грохнул  кулаком  по  столу,  что  голуби  на
подоконниках врассыпную взмыли в небо.
     - Очень плохо, что вы вчера умолчали об этом. Вы могли  бы спасти жизнь
Тома, не говоря уж о двадцати пяти тысячах долларов.
     - Скажите об этом Хиллману.
     - Скажу сегодня же. А пока говорю вам.
     -  Не  я  принимал решение  замалчивать всю эту  историю.  Напротив,  я
категорически  возражал.  А  к  расследованию я приступил уже после убийства
женщины и намерен продолжать его в надежде, что Том Хиллман жив.
     - Разве доктор Спонти не отказался от ваших услуг? - удивился Бастиан.
     - У меня еще остались его деньги.
     Бастиан долго молчал, не сводя с меня изучающего взгляда.
     - Да, они там, в  Лос-Анджелесе, правы,  - наконец произнес он. - Вы не
совсем обычный  частный  детектив.  Тогда уж  сделайте кое-что  и для нас  -
скажем,  помогите  установить  личность  убитой.  - Бастиан  взял  со  стола
фотоснимок и  протянул мне.  - Это слишком страшно, но  ничего не поделаешь,
можете показывать, где найдете нужным.

        Глава XI

     Я купил шляпу несколько большего размера, чем носил  обычно, натянул ее
на забинтованную  голову  и нанес  кратковременный визит в  тот  полицейский
участок Лос-Анджелеса,  который  обслуживает  Голливуд.  Никто  из  тамошних
детективов  не   опознал  миссис  Браун.  В   редакции  голливудской  газеты
"Репортер",  куда  я затем заглянул,  одни  вообще  отказались рассматривать
снимки убитой,  другим,  кто решился на это,  ее  лицо ничего не говорило. И
тогда я вспомнил о Джои Сильвестре.
     Джои  был старым антрепренером,  сохранившим  нечто вроде  агентства на
втором этаже  здания  близ  бульвара  Сансет.  В  свое  время  он  не  сумел
приспособиться  к  переменам в кинопромышленности (когда  крупные киностудии
обанкротились  и  дела  стали  вершить отдельные  продюсеры)  и  теперь  жил
воспоминаниями, получая кое-какие крохи за прокат своих старых телевизионных
фильмов.
     Я  постучался в его каморку  и  по суетливым движениям за дверью понял,
что он  прячет бутылку, словно  ждет  с визитом эмиссара  одного  из  бывших
крупных киномагнатов вроде Луиса Б. Мейера или Артура Д. Рэнка. Открыв дверь
и увидев меня, Джои даже разочаровался -  впрочем,  ненадолго. Тут же  снова
достав бутылку он налил мне вина в бумажный стаканчик. Для себя Джои  держал
стеклянный  стакан, и я знал,  что,  сидя  в конторке, он ежедневно выпивает
бутылку, а то и полторы, виски.
     Природа одарила Джои невинным младенческим личиком  и хитрыми глазками.
Его  ум напоминал старомодную  лампу, заправленную алкоголем, причем ее свет
освещал только прошлое с шикарным "паккардом"  и  оставлял в  глубокой  тени
теперешнюю конуру старого антрепренера.
     Вторая  половина дня  только  что  началась, и  посему  Джои  был  пока
относительно трезв.
     - Рад видеть тебя, мой мальчик Лу! За твое здоровье! -  Он залпом выпил
стакан виски, потом протянул руку и снял с меня шляпу. - Что это с тобой?
     - Не повезло вчера вечером.
     - Напился и упал?
     - Да нет. В меня стреляли.
     Джон прищелкнул языком.
     - Не  надо, мой мальчик, подставлять себя  под пули!  Знаешь,  что тебе
следовало бы  сделать? Бросить все дела и засесть за мемуары. Правда, чистая
правда о Голливуде, а?
     - Такими мемуарами хоть пруд пруди.
     -  Да, но ты можешь написать нечто свое.  Скажем так: "Голливуд глазами
червяка". Замечательное название,  а?  Готов поспорить, я сумею загнать твою
книгу тысяч за двадцать пять. Подумай, мой мальчик.
     - Сейчас  у меня  совсем  другое  на уме, и,  возможно,  ты сможешь мне
помочь. У тебя не вызывают шока фотографии покойников?
     - Я видел столько смертей! - Джои одной рукой обвел стену со множеством
надписанных  фотографий  давным-давно  забытых  артистов,  а  другой  поднял
наполненный стакан.
     - Пью за них!
     Я положил перед Джои несколько снимков убитой миссис Браун. Он печально
уставился на них.
     - Боже мой!  И что только  животное,  именуемое человеком, не  способно
сделать с себе подобными!.. Предполагается, что она известна мне?
     - Есть данные,  что она снималась  в кино, а ты знаешь больше артистов,
чем кто-либо другой.
     - Знал когда-то, но не теперь.
     - Скорее  всего  она  снималась давно, да и то, очевидно, статисткой. А
потом, наверное, вообще пошла на дно.
     - Что не редкость в Голливуде,  -  добавил Джои. В известном смысле так
произошло и с ним самим. Он надел очки, включил настольную  лампу, некоторое
время внимательно всматривался в снимки, потом неуверенно сказал:
     - Кэрол?
     - Ты знал ее?
     Джои взглянул на меня поверх очков:
     - Ну, я бы не  решился утверждать это под присягой...  В  свое время  я
знал девушку, естественную блондинку именно с такими ушами.  Обрати внимание
на ее не совсем обычные уши - маленькие, сильно прижатые к голове и довольно
острые.
     - Как ее фамилия?
     - Не помню. Прошло столько лет...  Кстати, она, по-моему, снималась  не
под своей фамилией.
     - Почему?
     - Семья возражала против ее работы в кино. Кажется, она как-то говорила
мне, что убежала из Покателло.
     - Из Покателло?
     -  Во  всяком  случае,  из  провинции.  Если  память  мне не  изменяет,
откуда-то из штата Айдахо.
     - Откуда, откуда?
     - Из Айдахо. Твоя покойница тоже из Айдахо?
     - Номерной знак на машине  ее мужа  выдан  в штате  Айдахо. Рассказывай
все! Где ты познакомился с Кэрол?
     - Да  здесь, в Голливуде. Один человек  заинтересовался ею и привел  ко
мне. Тогда это  была  чудесная, неиспорченная  девушка. К кино  она никакого
отношения не имела, лишь несколько раз участвовала в школьных спектаклях, но
мне удалось пристроить ее на маленькую роль. Это не составило особого труда,
тем более, что я хорошо знал всех кинорежиссеров.
     - А что это за тип заинтересовался ею?
     - Тут вовсе не то, о чем ты думаешь. Этот "тип" - сотрудница сценарного
отдела  киностудии  "Уорнер".  Сейчас  она  ставит  многосерийные  фильмы  в
телевизионном центре, но в те времена была всего лишь рядовым работником.
     - Ты не о Сьюзен ли Дрю говоришь?
     - О ней. Ты знаешь Сьюзен?
     - Знаю. Благодаря тебе. Я познакомился с ней на вечеринке в твоем доме,
когда ты еще жил в Беверли-хиллз.
     Джои удивленно взглянул на меня и задумался.
     - Да, да, вспомнил! - через минуту воскликнул он. - Это было лет десять
назад.
     И Джои погрузился в воспоминания о том,  что  было десять лет назад. То
же  сделал  и  я.  После вечеринки  я  проводил  Сьюзен  домой, и  мы  стали
встречаться. У нас  было много общего.  Сьюзен расспрашивала  меня  о людях,
которых я знал, а я ее о книгах. Мне нравилось в ней чудесное чувство юмора.
Физическая близость пришла много позже.  Потом мы поссорились,  разошлись, и
она перестала бывать там, где бывал я. До меня доходили слухи о ее неудачном
замужестве и очень удачной карьере на телевидении...
     - Откуда она знала Кэрол?
     - Тебе придется  спросить у самой Сьюзен.  Когда-то  она говорила, но я
забыл, память стала совсем не та.
     - И что же произошло с Кэрол?
     - Она как-то потерялась из виду... Не то сбежала с каким-то моряком, не
то что-то  другое...  А  что  ей  оставалось  делать?  После первой  же роли
выяснилось, что она  непроходимо бездарна. - Джои  глубоко вздохнул.  -  Лу,
если  увидишь  Сьюзен,  напомни  обо  мне, ладно? Только  потактичнее.  Она,
кажется, смотрит на меня как на покойника.
     От Джои я позвонил Сьюзен Дрю на  работу, и  ее секретарша тут  же  нас
соединила.
     - Сьюзен? Говорит Лу Арчер.
     - Очень приятно.
     -  Да, но повод-то неприятный, - с места  в карьер начал я. - Расследую
дело об убийстве  некоей Кэрол,  которую  ты,  возможно,  знала  в сороковых
годах.
     - Кэрол Гарли?
     - Боюсь, что речь идет именно о ней.
     - И ты говоришь, она убита? - В голосе Сьюзен послышалось волнение.
     - Да. Вчера.
     Сьюзен некоторое время молчала.
     - И что же требуется от меня?
     - Рассказать все, что ты о ней знаешь.
     - Только не по телефону. По телефону всего не скажешь.
     -  Разумеется.  Встреча  с  тобой  устроит  меня  гораздо  больше,  чем
телефонный разговор, - несколько напыщенно ответил я. - Мне хочется показать
тебе кое-какие снимки, и как можно скорее.
     - Приезжай, я закажу тебе пропуск.
     Я попрощался с Джои и поехал в телевизионный центр.
     Охранник из проходной проводил  меня до кабинета  Сьюзен Дрю.  Это была
большая  светлая комната; на письменном столе стояли цветы, на стенах висели
намалеванные яркими  красками  абстракционистские картины. Сьюзен,  хрупкая,
изящная  женщина с  иссиня-черными  короткими  волосами,  стояла  у  окна  и
плакала.  Она подождала,  пока  не  ушла  секретарша,  и  лишь  после  этого
повернулась  ко  мне, вытирая  щеки  носовым платком. Сьюзен было  уже около
сорока,  и  хотя  она  не отличалась  особой  красотой, я  бы  не  назвал ее
внешность  заурядной.  Ее черные глаза даже в горе не  теряли своего  живого
блеска. Она  умела держаться, у нее было умное лицо, все еще красивые ноги и
губы.
     -  Я и сама  не знаю,  что со мной. Я не только не видела Кэрол вот уже
лет  семнадцать,  но  и  не  получила  от  нее  за  все эти  годы ни  единой
весточки... Хотя, постой... Я,  кажется, поняла, почему веду себя так...  "Я
оплакиваю Маргариту"... Ты знаешь эту поэму Хопкинса?
     - Тебе хорошо известно, что не знаю. Кто такая Маргарита?
     -  Героиня  поэмы.   Она  увидела,   как  опадают  осенью   листья,   и
расплакалась.  Поэт  говорит ей, что  она  оплакивает  самое себя.  - Сьюзен
глубоко вздохнула и добавила: - Вот и я тоже... Когда-то и я была молодой.
     - Ну, тебе пока еще грех жаловаться.
     - Не льсти. Я стара, стара, стара... Когда я познакомилась с Кэрол, мне
было  всего двадцать.  - Сьюзен направилась к столу, села и  с деловым видом
проговорила: - А теперь покажи мне фотографии.
     - Не очень-то приятно на них смотреть.  Ее избили в полном смысле слова
до смерти.
     - Ужас! Кто же?
     - По всей вероятности, муж.
     - Гарли? Она по-прежнему жила с этим подонком?
     - Очевидно.
     - Я знала, что рано или поздно он разделается с нею.
     - Откуда ты могла знать?
     - Видимо, так уж было  уготовано Кэрол самой  судьбой.  Она была милым,
очаровательным ребенком, а он - настоящим психопатом.
     - Как его имя?
     - Майк. Он был военным моряком.
     - На каком корабле?
     - Не помню.
     - А что он делал до военной службы? Работал фотографом?
     -   По-моему,   был   профессиональным  боксером,   правда,   не  очень
преуспевающим. Возможно,  когда-нибудь занимался и фотографией. Насколько  я
помню, он переменил много профессий, но ни в одной из них не преуспел.
     - Ты уверена, что его имя не Гарольд?
     -  Его все называли Майком, а там кто его  знает... Лу, так где же твои
фотографии?
     - Фотографии подождут.  Ты  можешь  больше помочь мне, если расскажешь,
как познакомилась с Кэрол и с Гарли, и вообще все, что знаешь о них.
     Сьюзен взглянула на часы:
     - Мне надо идти на обсуждение сценария.
     - У нас с тобой более важное дело.
     Сьюзен кивнула.
     - Тогда  слушай. Я буду говорить коротко и просто, поскольку и сама эта
история настолько проста, что, скажем, сценария по ней не напишешь. Так вот.
Кэрол  была девушкой  из провинции,  бежавшей из дому с  моряком-дезертиром.
Этот моряк, Майк Гарли, родился и жил в  том  же самом  захолустном городке,
что и Кэрол, прослужил года два на флоте и уже успел повидать белый свет. Он
пообещал  привезти  ее  в  Калифорнию  и  устроить  на  работу   в  какую-то
киностудию.  Кэрол  исполнилось тогда  лет шестнадцать,  и  была  она  такой
наивной и неопытной, что, глядя на  нее, оставалось  только  либо  смеяться,
либо плакать.
     - Где ты познакомилась с ней?
     -  Я  работала тогда  на киностудии  "Уорнер"  и  конец  недели  обычно
проводила  в  различных  местах.  Ты   знаешь  старый  отель  "Барселона"  в
Санта-Монике? Кэрол и Гарли жили в той же гостинице. Там я и познакомилась с
ними.
     - Как с семейной четой?
     - По-моему, они зарегистрировались  в Тиа Хуане. Во  всяком случае, так
утверждала Кэрол. Она считала, что Гарли  находится в длительном отпуске, но
однажды его арестовал  комендантский патруль и  отправил обратно на корабль.
Кэрол осталась буквально нищей, и мне пришлось взять ее под свою опеку.
     - А потом ты привела ее к Джои Сильвестру?
     - А почему бы и нет? Она была довольно хорошенькой и неглупой девушкой.
Джои  устроил ее  на  несколько  маленьких  ролей, а я обучала  ее дикции  и
хорошим манерам.
     - Что же дальше?
     -  Гарли  бросил  Кэрол  в  интересном положении.  Вместо  того,  чтобы
готовить будущую кинозвезду, мне пришлось нянчиться с молоденькой беременной
девушкой, которая к тому же очень скучала по родному дому, хотя возвращаться
категорически отказывалась под тем предлогом, что отец убьет ее.
     - Ты не помнишь фамилию отца?
     -  Боюсь, что нет. Она снималась под  именем  Кэрол  Купер,  но это был
псевдоним. По-моему, ее отец жил в Покателло, если это поможет тебе.
     - Возможно...  Ты сказала, что  она была беременна.  Что же произошло с
ребенком?
     - Не знаю,  Гарли вновь вынырнул еще до появления младенца (его в конце
концов прогнали с флота), и Кэрол, несмотря на  все  мои доводы, вернулась к
нему... для того, чтобы семнадцать лет спустя он убил ее.
     - А теперь взгляни, пожалуйста, на фотографии, -  попросил я и разложил
на столе несколько размноженных снимков.
     Сьюзен некоторое время внимательно рассматривала их, потом сказала:
     - Да, это, несомненно, Кэрол. Бедняжка!
     Бледная,  как полотно,  она поднялась и, пошатываясь,  вышла в соседнюю
комнату. Я сел за ее стол, попросил секретаршу соединить меня с Бастианом  и
передал ему все, что рассказала  мне Сьюзен  Дрю. Сьюзен вернулась как раз в
тот момент,  когда  я  заканчивал разговор с лейтенантом, и, видимо, слышала
мои последние фразы.
     - А ты не теряешь времени, - заметила она, когда я положил трубку.
     - Это же исключительно важно - то, что ты рассказала.
     - Вот и прекрасно. А  мне  тяжело,  очень тяжело... - Бледность все еще
покрывала ее лицо, она двигалась так, словно пол уходил у  нее из-под ног. -
Тебе придется отвезти меня домой.
     Сьюзен жила  на бульваре  Беверли-глен,  в благоустроенной квартире, со
стен  которой  на вас глазели раскрашенные африканские маски.  Она попросила
налить нам  обоим вина, мы сели и затворили о Кэрол  и о Томе Хиллмане - его
история, кажется, сильно заинтересовала Сьюзен.
     А меня начала интересовать сама Сьюзен. Встреча  с ней пробудила старые
воспоминания. Сидя рядом, всматриваясь в ее  лицо, я вновь и вновь задавался
вопросом, не взять ли эту женщину к себе вместе с ее африканскими масками...
     В  соседней комнате зазвонил  телефон. Опершись  на мое  колено, Сьюзен
поднялась и вышла, а я слышал, как она сказала:
     - Это ты? Ну, а теперь-то что тебе нужно от меня?
     Дальнейшего разговора  я не  слышал,  так  как  Сьюзен  спохватилась  и
прикрыла дверь. Вскоре  она вернулась. Теперь ее взгляд выражал не горе, как
несколько минут назад,  а гнев. Гнев и  страх, словно она только что  видела
нечто более страшное, чем снимок убитой Кэрол.
     - Кто звонил, Сьюзен?
     - Ты никогда этого не узнаешь...
     ... Я приехал в город  в прескверном настроении  и заставил моего друга
Колтона,  следователя   окружной  прокуратуры,  позвонить   в  Сакраменто  и
затребовать  справку  на  Гарольда  (или Майка) Гарли,  если  он  там вообще
известен. В ожидании ответа я сходил в газетный киоск и купил  ранний выпуск
вечерней  газеты. Сообщение  об  убийстве и похищении было  опубликовано  на
первой полосе и не содержало ничего нового для меня, за исключением того что
Ральф Хиллман отличился во время войны в качестве летчика морской авиации, а
позже (после  окончания  школы  в  Ньюпорте)  служил  строевым  офицером  на
корабле. Упоминалось, что сейчас он миллионер.
     Из  Сакраменто  сообщили,  что  Гарольд  или  Майк  Гарли  на  учете  в
калифорнийской полиции не  состоит, и я всерьез засомневался, не  по ложному
ли иду следу.
     Уже  почти совсем стемнело, когда я приехал в свое агентство. Некоторое
время  я  сидел,  не  зажигая  света,  и  наблюдал,  как  за  окном  блекнет
зеленоватое  небо. Загорелись  звезды,  вспыхнули  неоновые  вывески. Где-то
далеко за Санта-Моникой кружил самолет с  освещенными изнутри иллюминаторами
- казалось, это ведут хоровод сами звезды.
     Я закрыл жалюзи, включил настольную лампу и просмотрел  дневную  почту,
состоящую  всего из трех счетов и проспекта какого-то института в Сент-Луисе
"по  подготовке  администраторов  гостиниц". Для  прохождения  курса от меня
требовалось лишь заполнить анкету  и отправить  ее по  почте.  Если вы  были
женаты, институт приглашал на обучение и вашу супругу. Поразмыслив над столь
заманчивым  предложением,  я решил  вначале  пообедать, например,  вместе  с
Сьюзен Дрю, -  разумеется,  объяснив  ей, что это вызывается крайней деловой
необходимостью.   Номера  телефона  Сьюзен  ни  в  телефонной  книге,  ни  в
справочной  не  оказалось.  На  всякий случай,  прежде  чем идти  обедать  в
одиночестве,  я  обратился  в  телефонное  бюро, которое за  небольшую плату
регистрировало телефонные звонки в отсутствие  абонентов. Оказалось,  Сьюзен
Дрю звонила мне и оставила номер телефона.
     - Никак не мог найти тебя, - начал я.
     - А я все время сижу дома.
     - Да, но я же не знал номера твоего телефона.
     - Ну ладно. Что ты задумал?
     - Институт  в Сент-Луисе  предлагает  парочкам,  желающим  пройти курсы
работников гостиниц, останавливаться у них в мотеле.
     -  Соблазнительная  идея.  Мне  всегда  хотелось побывать  в  солнечной
Калифорнии в роли администратора одной из гостиниц.
     - Вот и отлично.  Вначале  мы  пообедаем, а  потом обсудим планы  наших
совместных стратегических мероприятий.
     - Извини, Лу, я  с удовольствием пообедаю с тобой, только в другой раз,
сегодня я не в настроении.
     - Тогда, может, я принесу еду к тебе и заодно премирую тебя гарденией?
     - Нет. Говорю же, я не хочу видеть тебя сегодня.
     - Ты по-прежнему отказываешься рассказать мне о том телефонном звонке?
     - Да. Есть вещи, о которых тебе лучше не знать.
     - Тогда зачем ты оставила мне номер своего телефона?
     - Я нашла фотоснимок Кэрол, сделанный тогда...
     - Сейчас я приеду.
     - Нет, нет, я пришлю с посыльным.
     - Как хочешь. Буду ждать. - Я назвал ей адрес своего агентства.
     - Лу! - В голосе Сьюзен  вдруг послышались кокетливые нотки. - Надеюсь,
ты не придумал всю эту историю, чтобы... чтобы выведать мои личные секреты?
     - Нет, я ничего не придумывал.
     - Тогда спасибо!
     Я долго сидел в одиночестве, размышляя над  поведением Сьюзен.  Видимо,
какой-то человек или  какие-то люди очень  плохо поступили  с  ней. Мысль об
этом вызывала у меня гнев. Обедать мне  расхотелось, и я  просидел со своими
думами до прихода посыльного от Сьюзен. Молодой негр в  униформе передал мне
запечатанный конверт,  я тут же вскрыл его  и  между  двумя листами  картона
обнаружил большую глянцевую фотографию юной блондинки в купальном  костюме с
прической  "паж". Она была красива:  чистый лоб, тонкие линии щек  и  губ, а
главное -  удивительная  женственность...  Машинально  перевернув  снимок, я
обнаружил  на  обратной стороне  отчетливый  оттиск  штампа:  "Фотосъемка  в
кредит. Гарольд "Гар" Гарли. Гостиница "Барселона".
     - Я свободен? - спросил посыльный.
     - Нет, - ответил я и вручил ему десять долларов.
     - Это слишком много, сэр! Мне уже заплатили.
     - Возможно. Но я хочу, чтобы ты купил гардению и вручил ее миссис Дрю.

        Глава XII

     Краем  уха я однажды слышал, что гостинца "Барселона"  закрылась, и все
же решил сделать крюк и  побывать там в надежде узнать что-нибудь о Гарольде
Гарли.
     Это было  огромное старое здание  в  "византийско-голливудском" стиле с
оштукатуренными  куполами, минаретами  и  террасами,  на  которых знаменитые
актеры  эпохи немого  кино потягивали  когда-то  контрабандный  ром.  Сейчас
здание   стояло   заброшенным.   Яркие   лампы   бензозаправочной   станции,
расположенной  по  другую  сторону  шоссе,  освещали  облупившийся  фасад  и
разбитые окна.
     Я  поставил  машину на проросший  сорняками цемент подъездной  аллеи  и
подошел  к  парадной  двери.  На  стекле  белело  объявление,  извещавшее  о
банкротстве  владельцев гостиницы и о предстоящей продаже здания с публичных
торгов. Подсвечивая себе фонариком, я через стекло заглянул в вестибюль. Тут
все было на месте, и все выглядело так,  словно простояло и пролежало  целое
столетие:   обветшавшая   мебель,   потертый  ковер,   несколько  поломанных
стульев... Осторожно пробираясь среди полусгнивших плетеных кресел, я прошел
по  огибавшей здание веранде и через огромное окно  посветил в столовую. Все
столы  были  накрыты,  у приборов даже  стояли  сложенные конусом  салфетки,
однако  и тут на  всем  лежал  толстый слой пыли.  "Настоящая  столовая  для
призраков!" - подумал я.
     Вернувшись  к парадной  двери, я  громко постучал фонариком  по стеклу.
Где-то в глубине здания, в дальнем конце коридора, мелькнул свет,  и  минуту
спустя к окну неторопливо приблизился массивный, рослый человек.  Из глубины
комнаты на меня смотрело лицо уродливого ребенка с большим вздернутым носом,
низким  лбом и мокрыми  губами.  В  одной руке человек  держал электрический
фонарь, в другой - револьвер.
     - Гостиница закрыта! - рявкнул он через стекло. - Вы чего, неграмотный?
     - Мне нужно переговорить с вами.
     - А мне не нужно! Проваливайте!
     Человек  демонстративно  помахал  револьвером.  Его   вид  и  голос  не
оставляли  сомнений,  что он изрядно  хлебнул.  Пьяный с  револьвером... Это
попахивало убийством, но я все же сделал еще одну попытку:
     - Вы случайно не знаете фотографа по фамилии Гарольд Гарли? Он когда-то
жил здесь.
     - Не знаю и знать не хочу... Я же сказал вам: проваливайте!
     Человек  снова  поднял  револьвер,   и   я  поспешил  ретироваться   на
бензозаправочную станцию. Из  ямы, над  которой  стоял автомобиль, торопливо
вылез  механик  в испачканном комбинезоне  и  осведомился,  не  нужно ли мне
бензина.
     - Залейте, - согласился я. - Что это за тип хозяйничает в "Барселоне"?
     Механик искоса взглянул на меня.
     - Наверное, Отто  Сайп. Он так давно работает  в гостинице, что считает
себя чуть ли не ее владельцем.
     - Сколько именно времени он работает там?
     - Да лет двадцать, если не больше. Он служил тут детективом.
     - Детективом гостиницы?
     - Да.  По его  словам, он был  когда-то полицейским... А почему это вас
интересует?
     - Я частный детектив. Моя фамилия Арчер.
     - Бен Дэли.
     Мы пожали друг другу руки.
     - В гостинице "Барселона" работал некий Гарольд Гарли, фотограф.
     -  Я  помню  его,  -  удивленно  взглянул  на  меня Дэли. - Однажды  он
сфотографировал нас вдвоем с женой, чтобы  расплатиться за бензин. Мы до сих
пор храним фотографию.
     - А где он живет сейчас?
     - Чего не знаю, того не знаю. Я не встречал его уже лет десять.
     - Когда вы видели его последний раз?
     - Он держал небольшую фотостудию на Тихоокеанском бульваре, и я заезжал
к  нему  раза два  сказать "Хелло!".  Сейчас, по-моему, у него  уже нет  там
студии.
     Я показал Дэли фотографию Кэрол, но он сказал, что не знает ее.
     - Вы не могли бы поточнее назвать его адрес?
     Дэли в затруднении почесал щеку.
     - Точнее не могу, лучше я расскажу вам, как туда проехать.
     Дэли объяснил  мне, где находилась студия Гарли: на боковой улочке,  за
углом  бульвара Сансет,  рядом с дешевым ресторанчиком. Я поблагодарил его и
расплатился за бензин.
     Ресторанчик я  нашел  без  труда,  но  в  здании рядом с  ним  оказался
небольшой книжный магазин. За кассой восседала молодая  женщина  с прической
"конский хвост" и безбожно  подведенными глазами. В  ответ на  мой вопрос  о
Гарольде Гарли она приняла задумчивый вид и долго смотрела на меня.
     -  Кажется, здесь  действительно  когда-то  работал  фотограф  с  такой
фамилией.
     - А где он сейчас?
     - Понятие не имею. Да мы сами-то здесь меньше года...
     - Ну, и как идут дела?
     - На аренду зарабатываем.
     - Кому вы платите ее?
     - Владельцу соседнего бара, Вернону. За те деньги, что он дерет, ему бы
следовало еще и кормить нас... Только не передавайте Вернону моих слов, если
будете разговаривать с ним, - мы и так задолжали ему за месяц.
     Я  купил книгу  и  зашел  в  соседний  ресторанчик  перекусить.  Ожидая
заказанный  бифштекс, я спросил у официантки, смогу ли поговорить с мистером
Верноном.  Кивком  головы   она   указала  на  человека  в   белом  колпаке,
топтавшегося у плиты.
     - Мистер Вернон, вас спрашивает этот джентльмен.
     Вернон,  мрачный  тип  с худым  лицом  и  седой щетиной на  подбородке,
подошел к прилавку.
     - Вы же заказали бифштекс с кровью, - заявил он, взмахнув лопаточкой, -
вот и получите его с кровью.
     -  Отлично.  Насколько  я  понимаю,  вы  хозяин  и соседнего  торгового
помещения?
     - Совершенно  верно, и соседнего и рядом  с ним, - с надеждой в  голосе
подтвердил Вернон. - Вы хотите поговорить об аренде?
     - Я хочу найти фотографа по фамилии Гарольд Гарли.
     - Он снимал соседнее помещение, но дело у  него не пошло, слишком много
расплодилось в городе фотографов.  Продержался  лет семь или  восемь  и,  не
выдержав, смылся.
     - Где же он сейчас?
     - Сейчас - не  знаю,  а  жил в Ван-Нейсе. Он задолжал  мне  кое-что  за
аренду, и я  писал ему. Правда, это было  давно, но его адрес в Ван-Нейсе  у
меня сохранился, могу дать, если это для вас так важно.
     - Очень важно.
     ... Было уже около полуночи, когда  я  нашел нужный мне дом. Вплотную к
нему примыкал гараж,  и я тихонько толкнул дверь. Свет уличного  фонаря упал
на  грязный старый "форд" с номерным знаком штата Айдахо. Я подошел к  левой
дверце и открыл ее. Загоревшаяся вверху  лампочка  осветила  прикрепленное к
колонке рулевого колеса регистрационное  удостоверение на имя Роберта Брауна
с адресом в Покателло. Сердце у меня отчаянно заколотилось.
     Внезапно дверь,  ведущая из дома в  гараж, распахнулась, и резкий  свет
ударил мне в глаза.
     - Майк? - спросил чей-то голос. - Это ты, Майк?
     - Я видел Майка вчера.
     - Кто тут?
     - Друг. Я вижу, он оставил свою машину вам?
     - В чем, собственно, дело?
     Оборонительный  тон незнакомца придал мне смелости, я решительно прошел
в  дом  и  закрыл за собой дверь. Незнакомец  -  седой  человек в пижаме,  с
осунувшимся лицом и полуприкрытыми глазами - даже не попытался мне помешать.
     - Брат не говорил, что у него есть друг.
     - Да? А что же он говорил?
     - Ничего...  Я хотел  сказать...  -  Теперь я  видел,  до какой степени
перепугало незнакомца  мое появление.  - Брат ничего  не рассказывал  мне  о
вас... Вообще ни о  чем не рассказывал... Я не знаю,  зачем вы пришли... Эта
машина моя. Я отдал ему  за нее свою машину... Вы из ФБР? -  Он  даже сжался
весь, ожидая ответа.
     - Я действую по поручению полиции. Нам нужно переговорить.
     - Здесь?
     - Хотя бы.
     Брат  Майка обвел взглядом крохотную кухоньку, словно впервые увидел ее
убогую обстановку, груду грязных тарелок  в раковине. Мы уселись друг против
друга за стол, покрытый дырявой клеенкой.
     - Он не  первый раз вовлекает меня в неприятности. Это тянется  уже лет
тридцать пять, с тех пор, как Майк научился ходить и говорить...
     - В какие же неприятности он вовлек вас на этот раз?
     - Но Майк ведь причастен к похищению, верно?
     - Он так и сказал вам?
     -  За  всю свою жизнь брат никогда и ничего не  говорил мне прямо, но я
читаю газеты. Сегодня прочитал о похищении, и  теперь шагу боюсь  ступить из
дому. А моя жена просто сбежала от меня. К матери, в Окснерд. Даже не вымыла
посуду...
     - Когда же здесь был ваш брат?
     -  Вчера  вечером,  около  половины  одиннадцатого.  Мы уже  собирались
ложиться спать. Он сидел вот тут, где сейчас сидите вы. Я сразу подумал, что
он  опять  что-то  натворил - у него  всегда в таких случаях глаза  делаются
какими-то дикими, - но что именно,  я, конечно, не знал.  А он  начал дурить
мне голову, будто выиграл у моряков в  Сан-Диего кучу  денег  в покер, и они
гонятся  за ним,  хотят  отобрать  выигрыш,  и  потому нам  надо  поменяться
машинами.
     - Почему же вы согласились?
     - Попробуйте  не согласиться! Ему  ничего не  стоит  стукнуть  вас  как
следует.
     Что правда, то правда - я знал это по личному опыту.
     - Опишите вашу машину.
     - "Плимут" выпуска тысяча  девятьсот пятьдесят восьмого  года, с  двумя
дверцами, номерной знак "АКТ 449".
     - Цвет?
     - Светло-синий.
     Я сделал в своей записной книжке несколько пометок и сказал:
     -  А теперь  я хочу задать вам очень важный вопрос: не было ли с Майком
вот этого подростка?
     Я показал ему фотографию Тома, и он отрицательно покачал головой:
     - Нет, сэр. Ни о каком подростке у нас и речи не было.
     - И вы ничего не знали о похищении, пока не прочитали сегодня в газете?
     - Правильно. Ни о похищении, ни об убийстве.
     - Но вы знаете, кто убит?
     Мой собеседник опустил голову.
     - Наверное... Кэрол.
     - Да, Кэрол.
     - Жаль... Милая была девушка... Гораздо лучше, чем он заслуживал.
     - Вам следовало бы немедленно сообщить куда следует.
     - Знаю.  Лила говорила мне то  же  самое.  Потому  и  ушла,  что  я  не
послушался. Лопух ты был, лопухом и остался, говорит.
     - И не без оснований...
     -  Да, но Майк никогда еще не подводил меня  так.  Это  похуже, чем тот
случай с фотоаппаратом, который он украл на своем корабле, а свалил на меня,
когда я приехал в Сан-Диего навестить его.
     - На каком корабле он служил?
     - На  эскортном  авианосце  "Перри бэй"...  Я едва не угодил в  тюрьму.
Хорошо, что офицеры в конце концов поверили мне.
     - Я тоже верю, что вы честный, только несколько запутавшийся человек.
     Мои  слова  так  подействовали  на  Гарольда,  что  на  глазах  у  него
показались слезы и он торопливо вытер их ладонью.
     - Правда, - продолжал я, - вам придется и других убедить в этом. От вас
требуется только одно: рассказать всю правду!
     - Да, да, я хочу рассказать всю правду! - воскликнул Гарольд. - Я хотел
сразу это сделать, но боялся, что полицейские отправят меня в тюрьму.
     - И Майка тоже?
     - Я не  о нем беспокоился. Между мною и братом все кончено.  То, что он
сделал с Кэрол... - Гарольд горестно покачал головой.
     - Вы были привязаны к ней?
     - Очень.  Правда, последние годы,  когда они  жили  в Неваде,  мы редко
виделись, а вообще-то у нас с нею всегда были хорошие отношения.
     - Они жили в Неваде?
     - Да. Майк работал там барменом в одном из клубов  на  южном побережье,
но потом потерял работу, и мне пришлось...
     Он заколебался, и я подтолкнул его: -... и вам пришлось?
     - Ничего... Я хотел сказать, мне пришлось помочь им немного.
     - Сколько же вы им дали?
     - Не помню... Сколько мог... - Он виновато взглянул на меня.
     - А может, вчера вечером Майк вернул вам долг?
     Гарольд снова опустил голову. Старый холодильник в углу, за его спиной,
проснулся и загудел.  И еще я слышал  в наступившем молчании то нарастающий,
то удаляющийся шум с улицы.
     - Он ничего мне не вернул, - наконец ответил Гарольд.
     - Но сколько-то он все же дал вам?
     - Он ничего мне не дал.
     - Вы хотите сказать, вернул?
     - Да.
     - Сколько?
     - Пятьсот долларов.
     - Где они?
     - Под моим матрацем. Можете взять. Мне они не нужны.
     Я прошел вслед за ним в спальню.  В ней  царил  беспорядок: ящики стола
были  выдвинуты,  на  полу   валялись   какие-то  вещи:  Гарольд  растерянно
остановился у неубранной постели.  Я  помог ему приподнять матрац,  он вынул
из-под него табачный кисет из прозрачной клеенки и отдал мне.
     - Вы видели, откуда ваш брат доставал деньги?
     -  Из машины. Я  слышал,  как  он  шуршал  бумагой,  когда разворачивал
что-то.
     - Скажите, вы знали, что эти деньги приобретены нечестным путем?
     Гарольд обессиленно присел на край кровати.
     - Пожалуй, я подумал об этом...  Я не мог поверить, что  он  выиграл  в
покер такую  сумму. У него ведь как заведено? Выиграет что-нибудь  в карты и
тут же  пытается  сорвать  еще  больший  банк,  и так  до  тех пор,  пока не
проиграется в пух и прах... Но  о  похищении и вымогательстве у меня и мысли
не было. Тем более об убийстве.
     - Подростка?
     - Я говорю о бедняжке Кэрол.
     - А я спрашиваю о подростке.
     - Он не решился бы его убить, - еле слышно проговорил Гарольд.
     - Вы осматривали его машину?
     - Нет, сэр. Зачем бы я стал это делать?
     - И не открывали багажник?
     - Я и близко не подходил к этой проклятой машине.
     - Дайте мне ключ.
     Гарольд порылся в карманах, брошенных на спинку кровати брюк, и передал
мне связку  ключей. Посоветовав ему одеться, я прошел в гараж, открыл  замок
багажника  и не без трепета  поднял  крышку. Сначала мне показалось,  что  в
багажнике  нет ничего,  что заслуживало бы внимания, -  только  заржавленный
домкрат и стертая покрышка, - но при более внимательном  осмотре я обнаружил
нечто  такое, что сразу вызвало  у меня самые мрачные предположения. Это был
лоскут  черного трикотажа, зацепившийся за замок багажника. Я вспомнил, что,
по словам Сэма Джекмена, на Томе в воскресенье был черный свитер...

        Глава XIII

     Я  вернулся в дом и увидел,  что дверь в спальню закрыта. Гарольд никак
не отреагировал на мой стук, и я вошел не ожидая ответа. Он сидел на кровати
в нижнем белье и в носках и держал  между коленей  мелкокалиберную винтовку.
Поспешно шагнув к нему, я выдернул ее и разрядил.
     - Не хватает силы воли покончить с собой, - плаксиво заявил Гарольд.
     - Значит, вам везет.
     - Еще как!
     -  Я вполне серьезно.  В детстве я знал  одного  владельца  похоронного
бюро,  потерявшего свое заведение во время депрессии.  Он решил  покончить с
собой вот из такой же винтовки, но  неудачно и на всю жизнь остался  слепым.
Его сыновья держали потом самое крупное в нашем городе похоронное бюро.
     - Вот и мне надо  было заняться похоронными  делами, а не впутываться в
дела брата, - скривился Гарольд.
     - Кстати, куда он направился отсюда?
     - Он не сказал.
     - А как вы сами думаете?
     - Скорее всего в Неваду.  Как только у него появляются деньги, он сломя
голову мчится туда, где можно их проиграть.
     - Ваши родители живы?
     - Живы. У отца ферма на реке Снейк. По сельскому шоссе  номер семь,  на
Покателло. Майк туда не поедет, он ненавидит Айдахо.
     - А может, и поедет, - возразил я, делая пометку в записной книжке.
     - Нет, нет, он порвал с отцом лет двадцать назад.  -  Помолчав, Гарольд
добавил:  -  В гостиной  висит фотопортрет  отца, я сам  сделал его и назвал
"Старик".
     - У вас в доме есть телефон?
     - Да. Там же, в гостиной.
     Прежде чем заняться телефонными разговорами, я внимательно всмотрелся в
портрет седого фермера с  сердитыми  глазами и  похожим  на челюсти  капкана
ртом,  потом позвонил  Эрни Уолтерсу в  Рено  и передал  ему  сводку добытых
сведений  о  сыне этого  старика  -  Майке Гарли, бывшем моряке, картежнике,
гангстере, истязателе  жены, вероятном убийце и  водителе  "плимута"  модели
1958 года с  двумя дверцами  и  выданным в Калифорнии номерным  знаком  "АКТ
449".
     - Я вижу, ты  не терял времени, - заметил Эрни, когда кончил записывать
мое сообщение, - Мы тут тоже старались, но пока безрезультатно. Но теперь-то
дело у  нас пойдет. -  Он  сделал паузу,  потом  спросил: -  Послушай,  а мы
действительно должны стараться?
     - Иначе говоря, ты хочешь знать, сколько я заплачу?
     - Не ты, а твой клиент.
     -  Я потерял клиента. Надеюсь заполучить  другого с помощью  полученных
сведений, но пока не заполучил.
     Эрни присвистнул:
     - Но это же противоречит нашей профессиональной этике!
     - Ничуть, поскольку сейчас я  временно исполняю обязанности следователя
при местном шерифе.
     - Выходит,  работаешь в порядке благотворительности? Лу, извини, но  ты
уже  задолжал нам  триста долларов, причем я исхожу из самой  низкой ставки.
Если  мы  будем продолжать  расследование,  завтра  твой  долг  возрастет до
шестисот  долларов.  Мы  же  несем  большие  расходы  и  не  можем  работать
бесплатно.
     - Понимаю. Тебе будет уплачено.
     - Когда?
     - Скоро. Я позвоню тебе завтра утром.
     - А пока что мы должны делать?
     - Продолжать.
     - Ну хорошо, будь по-твоему.
     Эрни  положил  трубку,  и  я почувствовал,  что  меня  немного  трясет.
Шестьсот долларов - это мой недельный гонорар, а  я работал далеко не каждую
неделю.  В  банке  у меня лежало долларов триста  да долларов двести я  имел
наличными.  Подсчитав  свои  ресурсы, я обнаружил, что если  продам  машину,
кое-какую  одежду и обстановку,  то после  двадцати  лет  работы в  качестве
частного детектива  мне  удастся наскрести всего тысячи  три с половиной.  И
Ральф  Хиллман со  своими миллионами  заставлял  меня оплачивать розыск  его
сына! Но я делал то, чего хотел  сам:  найти человека, который чуть  не убил
меня,  найти Тома...  Я не мог  бросить  дело теперь, когда напал на  верный
след, и без помощи Эрни в Неваде мне не обойтись.
     Я позвонил лейтенанту Бастиану. Было уже  далеко  за полночь, но он еще
не  уходил. Я сообщил ему, что везу с собой свидетеля,  и коротко рассказал,
что именно он может показать, Бастиан сдержанно поблагодарил.
     Поездка в Пасифик Пойнт заняла около часа. Гарольд то  начинал болтать,
то надолго умолкал, причем паузы эти становились все длиннее. Я расспрашивал
его,  как  они  с  братом  жили  в Айдахо.  Жизнь  у них  была тяжелой. Отец
относился к ним, как к домашним животным, которых нужно заставлять работать,
едва мать отнимает их от груди и беспощадно избивал за малейшую провинность.
Первым сбежал  Майк. Он прожил года  два в  семье педагога  Роберта  Брауна,
который  из милости  взял  его  к себе  и  пытался сделать  человеком.  Майк
отплатил ему тем, что сбежал с его дочерью Кэрол.
     - А вы где были тогда?
     - Работал в Лос-Анджелесе. Меня признали негодным к военной службе, и я
устроился фотографом в гостиницу.
     - В отель "Барселона"?
     - Да, верно, - подтвердил Гарольд, удивленный моей осведомленностью.
     - Насколько я понимаю, ваш брат и Кэрол жили у вас?
     - Недолго, недели две. Он дезертировал с корабля и скрывался.
     - Они были женаты?
     -  Думаю, что да, - неуверенно ответил Гарольд. - Во всяком случае, так
утверждала Кэрол, но я никогда не видел никаких документов.
     - В последнее время они называли себя мистером  и миссис Браун. Машина,
которую он оставил вам, зарегистрирована на имя Роберта Брауна.
     -  Не могу понять, как  он раздобыл ее.  Теперь придется  вернуть  этот
автомобиль прежнему владельцу.
     - Сначала им займется полиция.
     Упоминание  о полиции  вновь повергло  Гарольда  в уныние,  и  он снова
надолго замолчал.
     - Вы знаете отца Кэрол? - прервал я затянувшееся молчание.
     - Встречались... Одному  Богу известно, что он подумает обо мне теперь,
после смерти Кэрол.
     - Но вы-то при чем? Нельзя без  конца винить себя  в  том, что натворил
Майк.
     - Да, но тут есть и моя вина.
     - В смерти Кэрол?
     - И в этом. Но я имел в виду похищение.
     Похоже, я сам невольно навел его на эту мысль.
     - Каким же образом?
     - Не хочу говорить.
     - Но раз вы уже начали...
     - Я передумал...
     Как  я  ни  бился,  мне  не  удалось  преодолеть  неожиданное  упорство
Гарольда, и остаток пути мы ехали в полном молчании.
     Я  доставил  Гарольда, а  вместе  с  ним  пятьсот долларов,  лейтенанту
Бастиану, а сам отправился в гостиницу.

        Глава XIV

     На следующее утро в девять, наскоро позавтракав, я уже входил в кабинет
Бастиана. Лейтенант ждал меня.
     - Вы неплохо потрудились последние двадцать четыре часа, - начал  он. -
Должен  поблагодарить  вас  за   Гарольда   Гарли.  Его   показания   весьма
существенны, особенно если дело будет передано в суд.
     - У меня есть еще кое-что.
     Однако Бастиан продолжал:
     - Я  уговорил шерифа выплачивать вам двадцать пять долларов в день плюс
расходы на бензин, если вы будете представлять счета.
     -  Спасибо,  но с  этим  можно  повременить. Надеюсь,  вы не откажетесь
уговорить Ральфа Хиллмана оплачивать мои расходы?
     - Чего не могу, того не могу, Арчер.
     -  Но вы сможете подкрепить свою просьбу фактами.  Я потратил несколько
сот долларов из личных денег и добился некоторых результатов.
     -   Ну  хорошо,  хорошо,  посмотрим,  -  уклончиво  ответил  Бастиан  и
поторопился переменить тему разговора: - Есть важная новость. Судебный врач,
производивший вскрытие, установил,  что причиной смерти миссис Браун явилось
ножевое  ранение в области  сердца. Рана находится под самой грудью, поэтому
при первом беглом осмотре ее не заметили.
     - Час от часу не легче!..  Постойте, но это ведь может означать, что ее
убил вовсе не Гарли!
     - Не вижу оснований для такого предположения. Он мог избить ее, а потом
прикончить ударом ножа.
     - Вы нашли нож?
     -  Нет. По  словам врача,  это был  тонкий,  очень  острый  нож...  Вы,
кажется, упомянули, что у вас есть еще кое-что?
     Я  показал  Бастиану  кусок  черного  трикотажа  и  объяснил,  где  его
обнаружил. Лейтенант сокрушенно покачал головой:
     - В  багажнике? Боюсь,  что  за  этим кроется нечто  весьма неприятное.
Последний раз Тома видели в черном свитере, который, насколько мне известно,
связала для  него  сама миссис Хиллман. -  Он посмотрел  на кусок  материала
через увеличительное стекло. - По-моему, это вязальная шерсть. Надо показать
ее миссис Хиллман.
     Бастиан позвонил Хиллманам,  договорился  о встрече,  и  вскоре  мы уже
ехали в Эль Ранчо сквозь окутавший окрестности утренний туман.
     Дверь нам открыла миссис Перес в черном воскресном платье. Из комнаты с
баром  тотчас вышел Хиллман. Мне показалось, что  он  двигается как автомат,
подчиняясь  какой-то  посторонней силе.  Он  пожал  руку  Бастиану, а  после
некоторого колебания удостоил рукопожатием и меня.
     - Проходите в гостиную, господа, - пригласил он. - Очень хорошо, что вы
приехали сами, Элейн просто не в состоянии стронуться с места... Если бы мне
удалось убедить ее поесть!..
     Миссис Хиллман сидела  на кушетке  у одного из выходящих  на подъездную
аллею  окон.  В утреннем  свете она выглядела  особенно  болезненной.  После
первого телефонного звонка в  понедельник прошло полных двое  суток, а кусок
красного вязанья, лежавший рядом с ней, не увеличился.
     - Ральф говорил, что вы хотите мне что-то показать, -  обратилась она к
Бастиану, протягивая ему руку и вымученно улыбаясь.
     - Да, хотел. Клочок шерсти. Возможно, он от свитера вашего сына.
     - Черного? Того, что я связала для него?
     - Может быть. Вот, посмотрите. - Бастиан протянул ей лоскут. - Узнаете?
     Миссис  Хиллман  надела очки, взглянула на материал, поднялась  и почти
бегом покинула комнату. Хиллман сделал движение, намереваясь  последовать за
ней,  но  остановился с беспомощно  протянутыми к  двери руками. Он все  еще
стоял  в этой  позе, когда миссис  Хиллман  вернулась с большим,  украшенным
узорами мешочком для вязанья. Скорчившись на кушетке, она принялась рыться в
нем, пока не нашла наполовину израсходованный клубок черной шерсти.
     -  Вот  что  осталось у меня после  того,  как  я связала  Тому свитер.
По-моему, это то же самое.
     Бастиан оторвал  от клубка нитку и под увеличительным стеклом сравнил с
найденным мною клочком.
     - Образцы кажутся мне идентичными, но требуется заключение экспертизы.
     - Что значит идентичными? - спросил Ральф Хиллман.
     - Я не могу предвосхищать выводов экспертизы.
     Хиллман схватил Бастиана за плечо и с силой встряхнул.
     - Не морочьте мне голову, лейтенант!
     Бастиан сбросил его руку и отстранился.
     - Хорошо, я скажу. Лоскут от свитера Тома был найден мистером Арчером в
багажнике машины,  на которой  ездил предполагаемый похититель  вашего сына,
некто Гарли.
     - Вы хотите сказать... в багажнике перевозили Тома?
     - Не исключено.
     - Но тогда... тогда... Это значит, что Том убит?
     - Не будем спешить с окончательными выводами.
     - Мне не надо было давать вам этот клубок шерсти! - сорвавшимся голосом
крикнула миссис Хиллман.
     - Но от этого факты не перестанут быть фактами.
     - Будь они прокляты, ваши факты!
     Хиллман склонился к жене:
     -  Но  это  же несправедливо, Элейн! Лейтенант  Бастиан пытается помочь
нам.
     - Уйди! Этого никогда бы не случилось, если бы ты был хорошим отцом!
     Бастиан взял клочок свитера и повернулся ко мне:
     - Пожалуй, нам следует уйти.
     Хиллман проводил нас до вестибюля.
     -  Пожалуйста,  извините.  Мы  уже  перестали  владеть  собой.  Но  вы,
собственно, ничего нам не сообщили.
     - Ни  к каким определенным выводам мы еще  не пришли, - холодно ответил
Бастиан. - Да и времени на разговоры у меня нет.
     - А у меня есть, - вмешался я.
     Впервые   за  все   утро  Хиллман   взглянул   на  меня   без  обычного
пренебрежения.
     - И вы хотите рассказать мне, что происходит? - спросил он.
     - Да. Как это понимаю я сам.
     -  В таком случае  оставляю вас вдвоем, - заявил Бастиан и вышел. Почти
тут же до меня донесся шум отъезжающей машины.
     Хиллман поручил миссис Перес побыть с женой и через похожий на  тоннель
коридор провел меня в огромный кабинет. Вдоль двух стен, отделанных дубовыми
панелями,  стояли  стеллажи  с  книгами,  преимущественно  в  переплетах  из
телячьей  кожи.  Третью  стену  занимала  глубокая  ниша  с  большим  окном,
выходившим на далекий  океан.  На четвертой  стене висело много фотографий в
рамках. Одна из них представляла собой увеличенный любительский снимок  Дика
Леандро,  согнувшегося  в кокпите гоночной яхты  с белым кипящим буруном  за
кормой. На другой  была изображена группа  морских летчиков, среди которых я
узнал молодого Хиллмана.  Висели  и  другие снимки, сделанные на берегу и на
кораблях. На одном в боевом строю летела эскадрилья самолетов-торпедоносцев,
на другом  был заснят с воздуха конвойный авианосец, лежавший, как поплавок,
на ярко освещенной и подернутой рябью поверхности моря.
     -  Это  мой  последний  корабль,  - пояснил  Хиллман. - Под  конец  мне
пришлось им  командовать в  течение нескольких недель.  Мы приняли корабль в
Сан-Диего, провели через Канал  в Бостон и там поставили на консервацию. - В
голосе Хиллмана слышалась грусть, точно он говорил о смерти любимой женщины.
     - Сан-Диего, Сан-Диего... Корабль случайно назывался не "Перри бэй"?
     Хиллман с живостью взглянул на меня:
     - Совершенно верно. Вы когда-нибудь слышали о нем?
     - Вчера вечером...  Ну вот,  постепенно  картина начинает  проясняться.
Мистер Хиллман, говорит вам о чем-нибудь имя Майка Гарли?
     - Вы что-то путаете. Раньше вы упоминали о Гарольде Гарли.
     -  Я ошибался.  Гарольд -  брат Майка, и я  разговаривал  с  ним  вчера
вечером. Он сообщил мне, что Майк служил на "Перри бэй".
     Хиллман кивнул:
     - У меня есть все основания помнить Майка Гарли - ни один другой матрос
не  причинил  мне  столько  неприятностей.  В  конце  концов   мне  пришлось
потребовать его увольнения.
     - За кражу казенного фотоаппарата?
     Хиллман снова бросил на меня быстрый взгляд:
     -  Должен  признать,  мистер  Арчер,  вы  неплохо делаете  свое дело...
Вообще-то, мы отнеслись к нему не очень строго, хотя за кражу этого дорогого
фотоаппарата он мог  угодить в тюрьму. - Хиллман внезапно опустился в креслу
словно только сейчас уяснил все  значение тех давних событий. - И вот спустя
восемнадцать лет он похищает моего сына!
     Я стоял у окна и ждал, пока он не успокоится и не поймет, что в этом не
было  никакой  случайности.  Видимо,  когда-то  Хиллман  злоупотребил  своей
властью над Гарли и пробудил в нем ненависть. Вот  почему такой злобой дышал
голос Гарли, когда он в понедельник разговаривал с Хиллманом по телефону.
     Туман над  морем начал рассеиваться,  кое-где стали  появляться голубые
просветы, но их тут же  затягивали  серые облака.  Хиллман  подошел к окну и
встал  около  меня.  Он  несколько  успокоился, однако глаза у него  все еще
возбужденно поблескивали.
     - Только подумать, какое горе принес мне этот человек! - воскликнул он.
- Рассказывайте все-все, что вам известно, Арчер!
     Я  рассказал.  Он слушал  меня,  как слушают  предсказывающего  будущее
оракула. Его  особенно  заинтересовала  личность  убитой,  и  я  спросил, не
встречался ли он с ней когда-нибудь.
     - Я даже не  знал, что Гарли был  женат, - покачал головой Хиллман. - У
них есть дети?
     - По меньшей мере один.
     -  Но как  же  мог  отец... Во всяком  случае, теперь  ясно, что Том не
состоял в связи с этой особой.
     - Не совсем ясно. Возможно, Гарли использовал ее как приманку.
     - Но она же годилась ему в матери!
     - Ну, старой ее не назовешь.
     - И вы серьезно думаете, что у Тома мог быть с ней роман?
     - При  сложившихся  обстоятельствах, мистер  Хиллман, ваш вопрос  носит
академический характер.
     - Вы хотите сказать, что Том мертв?
     - Не уверен, но и не исключаю.
     - Но если бы мой мальчик был жив, разве он уже не вернулся бы домой?
     - Вернулся бы, но при условии, что он бы этого хотел.
     - А у вас есть основания считать, что он не хочет?
     - Ничего конкретного, но некоторые факты позволяют сделать такой вывод.
В  воскресенье он  явно  по собственной  воле проводил время в обществе этой
женщины. Да и, кроме того, он ведь бежал.
     - Из школы "Забытая лагуна", а не из дома.
     - Он мог опасаться, что его опять упрячут в "Забытую лагуну".
     - Бог мой, но я бы никогда не сделал этого!
     - Однажды уже сделали.
     - Меня вынудили обстоятельства.
     - Какие, мистер Хиллман?
     -  Сейчас поздно вдаваться  в подробности. Как вы уже  сказали,  вопрос
носит академический характер.
     - Он не пытался покончить с собой?
     - Нет.
     - И не пытался убить кого-нибудь?
     - Нет и нет! -  ответил Хиллман, однако я заметил, что в глазах  у него
промелькнуло какое-то странное выражение.  - Мне кажется, мы напрасно теряем
время.  Если  Том жив, его надо найти. Гарли - единственный человек, который
знает, где он, - отправился, по вашим словам, в Неваду.
     - Сейчас, вероятно, он уже там.
     - Так  почему вы еще здесь? Если бы я мог оставить жену, я бы сам отвез
вас туда. Но вы можете арендовать самолет за мой счет.
     Я объяснил, что для  этого  требуются деньги, а  я и так опустошил свой
карман.
     - Извините, это мое упущение.
     Хиллман достал чек  на две тысячи долларов - тот самый, что ему вручили
в понедельник доктор Спонти и  Скэрри,  и сделал на нем передаточную надпись
на мое имя.

        Глава XV

     В  городе я прежде  всего зашел  в банк,  на  который  был  выписан чек
доктора Спонти. Предъявляя его к оплате,  я  написал на  нем:  "С  искренней
благодарностью. Лу  Арчер". Конечно, не такая уж страшная месть  за отказ от
моих  услуг, но все же  я испытывал некоторое удовлетворение при мысли,  что
доктор Спонти хотя бы смутится.
     Полученные   деньги,   признаться,  основательно  меня  взбодрили.  Под
влиянием какого-то наития  я решил съездить  домой  к  Гарольду  Гарли и  не
обманулся: дверь открыла Лила. На ней был фартук и шапочка, под которую она,
открывая дверь, затолкала выбившуюся прядь черных волос. Хорошенькой я бы ее
не назвал, но чувствовалось, что ей не занимать энергии и жизнерадостности.
     - Вы еще один из полиции? - спросила она.
     - Да. А я-то полагал, что вы ушли от Гарольда.
     - Я и ушла, но решила вернуться.
     - И правильно сделали. Он нуждается в вашей под-
     -  Знаю,  -  несколько  смягчаясь,  подтвердила женщина.  - Что будет с
Гарольдом? Может, его посадят под замок и выбросят ключ?
     - Постараюсь, чтобы этого не произошло.
     - Вы из ФБР?
     - Нет, я частный детектив.
     - А я вот все пытаюсь понять, что происходит. Утром явились полицейские
и взяли нашу машину. Ни Гарольда,  ни машины... Может,  в следующий раз меня
лишат и крова над головой? И все из-за паршивого братца Гарольда!
     - Ничего, все уладится. Скажу вам то же самое, что уже сказал Гарольду:
у него есть единственная возможность выпутаться - рассказать правду.
     - Правда  заключается в  том, что он опять, как всегда, позволил  брату
использовать  себя.  Майк  все  еще...  -  Лила  прикрыла   рот  рукой  и  с
беспокойством взглянула на меня.
     - Продолжайте, продолжайте, миссис Гарли!
     Она  посмотрела  сначала  в один конец грязной, убогой  улицы,  потом в
другой, и тронула меня за рукав:
     - Давайте зайдем в дом.
     Передняя дверь открывалась прямо в гостиную, и мне пришлось переступить
через шланг пылесоса.
     - Убираюсь, - объяснила Лила. - Надо чем-то занять себя.
     - Надеюсь, Гарольд скоро вернется домой и оценит ваши старания.
     - Его отпустят, если я помогу задержать Майка?
     - Обещать не могу, но думаю, что да.
     - А почему не можете обещать?
     -  Я не работаю  в полиции, - я только помогаю ей. Вы знаете, где Майк,
миссис Гарли?
     Лила долго стояла молча, с таким же неподвижным лицом, как  на одном из
ее снимков, которыми были увешаны стены, потом слега кивнула:
     - Я знаю, где  он был сегодня в три часа утра. - Она  показала  большим
пальцем за спину,  туда, где стоял телефон. - Он звонил из  Лас-Вегаса в три
часа  утра. Спрашивал Гарольда. Я ответила, что не  знаю, где он, поскольку,
когда вернулась вчера вечером домой уже не застала его.
     - Вы уверены, что звонил Майк?
     - Я хорошо  знаю его голос. Он не  раз  звонил и раньше, клянчил денег,
как будто они легко нам достаются.
     - Он и сегодня просил денег?
     - Да. Выслать пятьсот долларов на контору телеграфной компании "Уэстерн
юнион" в Лас-Вегасе.
     - Но у него же было с собой более двадцати тысяч!
     С лица женщины исчезло всякое выражение, на него словно надели маску.
     - Этого я не знаю. Знаю только то, что он сказал. Ему были  очень нужны
деньги, и  он просил  у меня пятьсот долларов, обещая вернуть  тысячу  через
сутки. Я послала его к черту. Он играл в карты.
     - Похоже.
     - Он же азартный картежник, а я ненавижу картежников.
     Я позвонил в агентство  Уолтерса в Рено. Жена Эрни Филлис ответила, что
муж рано утром вылетел в Лас-Вегас: там, на стоянке около одного из мотелей,
замечен "плимут" Гарольда Гарли.
     Часа  через два  я прилетел  в Лас-Вегас  и вместе с Эрни  беседовал  в
комнате мотеля с новым владельцем "плимута", неким Флетчером. По его словам,
он приехал из Феникса в Аризоне, хотя по акценту  больше походил на техасца.
На нем был фатовской ковбойский  костюм, сапоги на высоких каблуках, широкий
пояс с декоративной серебряной пряжкой и аметистовая брошка вместо галстука.
На  одной из двухспальных кроватей  лежала  широкополая  шляпа, а на  другой
валялись некоторые принадлежности дамского туалета. Женщина, по словам Эрни,
принимала ванну. Флетчер  был  высок ростом,  самоуверен  и  выглядел весьма
суровым.
     - Я не хотел покупать эту развалину, - утверждал он. - У меня в Фениксе
есть новый  "кадиллак", можете проверить. У человека, который предложил  мне
"плимут", не  оказалось на машину никаких документов. Я заплатил ему  за эту
колымагу  пятьсот долларов,  потому,  что он остался  без  денег,  но  хотел
продолжать игру.
     - Во что вы играли? - поинтересовался я.
     - В покер.
     - Игра  происходила в  одной  из  гостиниц,  - заговорил Эрни, - однако
мистер Флетчер  отказывается сказать  в какой  именно, и  не  хочет называть
фамилий партнеров. Игра шла вчера весь день и большую часть этой ночи. Гарли
проиграл решительно все, что имел, но сколько, точно сказать невозможно.
     - Тысяч двадцать с лишним... Может, играли краплеными картами?
     Флетчер посмотрел на меня, как статуя смотрит на людей.
     - Игра велась честно, дружок. Иначе и  быть не могло. Я  выиграл больше
всех.
     Несколько минут мы сидели молча, прислушиваясь к  гудению кондиционера,
потом я сказал:
     - Ну так, мистер Флетчер. Сколько же вы выиграли?
     - А уж это  мое дело, друг хороший. Кучу денег, потому и заплатил этому
типу за его драндулет пятьсот долларов. Мне он не нужен, можете забрать его.
- Флетчер сделал величественный жест.
     - Мы и заберем, - заметил Эрни.
     - Пожалуйста. Я готов всячески помочь вам.
     - Тогда ответьте еще на несколько вопросов. - Я достал фотографию Тома.
Флетчер взял ее, словно карту из колоды, посмотрел и тут же вернул.
     - Вы видели этого молодого человека в обществе Гарли? - спросил я.
     - Нет, не видел.
     - Но он упоминал о каком-нибудь подростке?
     - Никогда. Гарли приходил и уходил один и  большей частью молча. Он  не
ахти какой крупный  игрок,  но  у  него  завелись  денежки,  и он  хотел  их
проиграть.
     - Хотел проиграть?! - удивился Эрни.
     - Вот именно.  Так же, как я, скажем, хотел выиграть. Он принадлежит  к
игрокам, которые всегда проигрывают, а я к тем, которые всегда выигрывают.
     Флетчер встал,  прошелся взад  и вперед  по  комнате и, не  угощая нас,
закурил бразильскую сигару.
     - Когда закончилась игра? - спросил я.
     - Около трех утра, после того как я сорвал последний крупный банк. Я не
отказался   бы   продолжать  игру,  но   мои  партнеры  забастовали.  Гарли,
разумеется, тоже хотел играть,  но  у  него уже  не оставалось ни шиша.  Под
конец он пристал ко мне с просьбой ссудить его деньгами. Чтобы отвязаться, я
дал ему сто долларов на поездку домой.
     - Домой? А где его дом?
     - Он говорил - в Айдахо.
     ...  Я приехал на такси  в  аэропорт и взял  билет на самолет, делающий
остановку в Покателло, где жили старики Гарли.

        Глава XVI

     По пыльной  грунтовой дороге  я  подъехал к  простому, лишенному всяких
украшений дому из белых кирпичей. К нему прислонился потемневший от непогоды
ветхий сарай.
     Безветренный  день клонился к вечеру.  Деревья  вдоль  изгороди  стояли
неподвижно, как на  картине.  Несмотря  на  близость реки,  здесь стояла еще
более изнуряющая духота, чем в Вегасе.
     Неблизкий путь пришлось проделать мне  от Вегаса, чтобы добраться сюда,
до фермы отца Гарли, и я почти не сомневался,  что Майк не появлялся здесь и
не  собирался появляться, хотя  полностью исключать такую  возможность  было
нельзя.
     Черно-белый колли  с  выбитым глазом облаял  меня из-за  изгороди,  как
только я выбрался из  машины. Мои попытки установить с ним дружеский контакт
успехом  не  увенчались.  В  конце концов  из дома  вышла  пожилая женщина в
фартуке и прикрикнула на пса.
     - Мистер Гарли в сарае, - обратилась она ко мне.
     Я открыл проволочные ворота и вошел во двор.
     - Можно переговорить с вами?
     - Смотря о чем.
     - О семейных делах.
     - Если это всего лишь уловка, чтобы всучить нам страховые полисы, у вас
ничего не выйдет, мистер Гарли не верит в страхование.
     - Я ничего не собираюсь всучивать. Вы миссис Гарли?
     - Да.
     Миссис Гарли была высокой, худой женщиной лет семидесяти, с квадратными
плечами и  седыми,  гладко зачесанными волосами. Мне понравилось ее лицо, на
котором сквозь суровое выражение я  разглядел и добродушную насмешливость и,
рожденную долгими страданиями мудрую терпимость.
     - Кто вы? - спросила она.
     - Приятель вашего сына Гарольда. Моя фамилия Арчер.
     - Вот  и  хорошо. Мы собираемся ужинать, как только мистер Гарли подоит
коров. Может, поужинаете с нами?
     - Вы очень добры, - ответил я. Ужинать с ними мне не хотелось.
     - Как Гарольд? Он не давал о себе знать с тех пор, как женился на Лиле.
     Видимо,  миссис  Гарли ничего  не  знала  о неприятностях, постигших ее
сыновей. Я заколебался, прежде чем ответить, и она это заметила.
     - С ним что-нибудь произошло? - помрачнев, спросила она.
     - Не с ним, а с Майком. Вы видели его?
     Миссис  Гарли  принялась  нервно  сжимать  и разжимать  пальцы больших,
грубых рук.
     - Мы  не видели Майка уже  лет двадцать и  надеемся  не видеть до конца
наших дней.
     - Возможно,  увидите. Он  сказал одному человеку, что намерен вернуться
домой.
     -  Ну  тут вовсе  не  его дом. Он перестал быть  для  него  домом еще с
детских лет, с тех  пор, как Майк  отвернулся от нас и уехал  в  Покателло к
Брауну. Это было для него началом конца.
     - То есть?
     -  У Брауна  есть  дочь -  она  и погубила  моего сына.  Эта развратная
женщина приобщила его ко всей мирской грязи.
     Голос    миссис   Гарли   изменился,    теперь    она   казалась    мне
чревовещательницей, подражающей чьему-то голосу. Желая положить этому конец,
я сказал:
     - Кэрол полностью искупила свою вину: в понедельник ее нашли убитой.
     Миссис Гарли всплеснула руками.
     - Ее убил Майк?
     - Предполагается, но доказательств пока нет.
     - Вы полицейский?
     - Почти.
     - Зачем вы  приехали?  Мы  ничего  не  могли  поделать  с ним. Он  рано
перестал считаться с родителями.
     - И  все  же  Майк  может  появиться у вас, если окажется  в  отчаянном
положении.
     - Никогда!  Мистер Гарли сказал, что убьет  его,  если он посмеет  сюда
сунуться. Это было  двадцать лет  назад, когда Майк дезертировал  с военного
корабля.  Мистер  Гарли  сказал,   что   никогда  не  станет  потворствовать
преступнику. И неправда, что мистер Гарли жестоко обращался с ним, он только
пытался спасти его от Сатаны.
     Женщина  снова  заговорила  голосом  чревовещательницы.  Я  все  больше
убеждался, что ей ничего не известно о жизни сына в  последние годы, и начал
опасаться, что моя поездка окажется бесполезной.
     Покинув миссис Гарли, я отправился  искать ее мужа и нашел его в сарае,
где он доил  корову. В  душном воздухе  плавал  смешанный  с запахом  навоза
сладковатый запах свежего молока.
     - Мистер Гарли?
     - Я  занят, - буркнул он.  -  Можете подождать, если  хотите, я  сейчас
закончу.
     Я  отошел  и  от   нечего  делать  принялся  рассматривать  внимательно
следивших за  каждым  моим  движением  коров. Где-то  фыркнула  и  застучала
копытами лошадь.
     -  Вы беспокоите  скот,  -  бросил мне Гарли. -  Стойте  спокойно  либо
уходите.
     Я  простоял не шевелясь минут пять. В сарай забрел одноглазый колли. Он
тщательно обнюхал мои ботинки, но когда я хотел погладить его, он ощерился и
отскочил.
     Мистер Гарли  встал и вылил пенящееся молоко в большой  бидон. Это  был
высокий старик в комбинезоне и в почти касавшейся потолка соломенной  шляпе.
По портрету, сделанному  Гарольдом, я  узнал сердитые  глаза и сурово сжатые
губы. Как только он поднялся, собака заскулила и отбежала в сторону.
     - Я вас не знаю... Вы проездом?
     - Нет. - Я  представился и сразу перешел  к делу: - У вашего сына Майка
серьезные неприятности.
     - Майк мне не  сын, -  торжественно  ответил Гарли.  - Я не хочу ничего
слышать ни о нем, ни о его неприятностях.
     - Но  он, возможно, приедет к вам. Во всяком случае, собирался. Если он
появится здесь, вы обязаны заявить в полицию.
     - Вы не имеете права указывать мне, что я обязан и что  не  обязан. Все
указания я  получаю  от  Господа Бога  непосредственно  своим сердцем. -  Он
постучал по груди скрюченными костлявыми пальцами.
     - Очень удобно!
     - Не богохульствуйте и не насмехайтесь, иначе вам  придется раскаяться.
Я могу призвать на вас наказание.
     Гарли схватил прислоненные к стене вилы. Колли  поджал хвост и выскочил
из  сарая. У меня внезапно прилипла к спине сорочка. Словно завороженный,  я
уставился на три острых поблескивающих зубца, направленных на мой живот.
     -  Убирайтесь! -  крикнул  старик. - Всю  жизнь я  боролся с Дьяволом и
научился распознавать его слуг с первого взгляда!
     Я  попятился  к двери, зацепился  за  высокий порог  и,  едва не  упав,
выскочил наружу.  Миссис  Гарли  стояла около моей машины со скрещенными  на
тощей груди руками.
     - Мне жаль Кэрол  Браун, - заявила она. - Неплохая была девочка, только
я настроила себя против нее.
     - Теперь это не имеет значения, ее больше нет.
     - Для Бога все  имеет значение. - Миссис Гарли подняла  глаза к небу и,
помолчав, продолжала:  - Я  сама совершила  в  жизни немало  ошибок и  умела
прощать ошибки других, но мне нужно было сделать выбор.
     - Выбор?
     - Выбор между мистером Гарли  и нашими сыновьями. Я  знаю, он тяжелый и
жестокий человек. Но  что я  могла  поделать? Я  была вынуждена поддерживать
мужа, стоять на его стороне, потому что у меня не было сил с ним бороться. И
я промолчала, когда он выгнал сыновей из дома. У Гарольда характер помягче и
в  конце  концов он простил  нас. А вот с  Майком получилось иначе - у  него
отцовский характер... Мне до сих пор так и не удалось хотя бы  взглянуть  на
внука. - Глаза женщины увлажнились.
     Из сарая вышел мистер Гарли.  В левой руке он держал бидон с молоком, в
правой - вилы.
     - Марта, отправляйся домой! Этот человек - слуга Дьявола. Я не разрешаю
тебе разговаривать с ним.
     - Не причиняй ему вреда. Прошу тебя!
     - Иди! - прикрикнул старик.
     Женщина ушла, волоча ноги и низко опустив седую голову.
     -  Ты же, слуга  Сатаны, - повернулся старик ко мне, -  оставь мой дом,
или я призову на тебя Наказание Божие!
     Он  поднял вилы к багровому небу  и  потряс ими. Всего несколько секунд
потребовалось мне, чтобы оказаться в  машине.  Я торопливо поднял  стекла  и
вновь опустил их лишь после того, как отъехал на несколько сот ярдов. Теперь
мою сорочку можно было выжимать.
     Я оглянулся,  увидел, как  плавно и величаво  течет в сумерках  река, и
сразу почувствовал себя освеженным.

        Глава XVII

     Еще  до  того  как  поехать на ферму  Гарли,  я  договорился с Робертом
Брауном и его женой, что приеду вечером к ним. Они уже знали, что  произошло
с их дочерью, и мне ничего не пришлось рассказывать.
     Я  нашел их  дом  в  северном  конце города,  на красивой,  обрамленной
деревьями улице, параллельной Артур-стрит. Уже почти совсем стемнело, и свет
уличных  фонарей  с  трудом  пробивался  сквозь  листву  деревьев.  Вечерняя
прохлада  еще  не наступила и,  казалось, сама земля, словно какое-то  живое
существо с горячей кровью источает жар.
     Навстречу мне  с  террасы дома  спустился  сам  Роберт  Браун - крупный
человек с короткими седыми волосами и быстрыми, энергичными движениями.
     -  Я собираюсь завтра вылететь в Калифорнию, - сообщил он.  -  Жаль, не
мог своевременно известить вас, тогда бы вам не понадобилось приезжать сюда.
     - Мне все равно хотелось переговорить с четой Гарли.
     -  Да?  - Как-то  по-птичьи,  что совсем не вязалось с его внушительной
фигурой, он нагнул  голову набок. - И вам удалось  узнать  у  них что-нибудь
стоящее?
     - От миссис Гарли. А от самого Гарли - ничего.
     - И  не удивительно.  Говорят,  он неплохой фермер, но время от времени
его вынуждены  помещать в психиатрическую  лечебницу. После одного из  таких
случаев мы взяли к себе его сына Майка.
     - Что же, благородный поступок, ничего не скажешь.
     -  К  сожалению,  все кончилось не так, как  хотелось бы,  но кто может
предвидеть  будущее?  - На  минуту он  забыл обо  мне, потом спохватился:  -
Заходите, мистер Арчер. Моя жена хочет поговорить с вами.
     Браун  провел  меня  в оклеенную  унылыми  обоями гостиную  с добротной
кленовой мебелью и многочисленными семейными фотографиями на стенках.
     Миссис Браун,  изящная  женщина лет  пятидесяти  в  старомодном  черном
платье,  сидела  в  кресле у торшера. В  ее слишком  уж старательно  завитых
волосах  виднелись седые пряди,  а под красивыми глазами, в  которых застыло
выражение  испуга, темнели полукружия.  Она подала мне  руку,  и  этот  жест
казался не столько приветствием, сколько мольбой о помощи.
     -  Расскажите нам все-все о бедняжке Кэрол,  мистер  Арчер, - попросила
она, усаживая меня рядом с собой на низенькую скамеечку.
     - Все о Кэрол?..
     Я снова  обвел взглядом дышавшую мещанским уютом комнату с фотографиями
предков и  посмотрел на  лица родителей. Какие отношения существовали  между
ними и Кэрол? Свою красоту она унаследовала от  матери,  но я  совершенно не
понимал,  почему  так  сложилась  ее  жизнь  и  почему  оборвалась  она  так
трагически.
     -  Мы  знаем, что Кэрол убита и что вероятный убийца Майк, вот и все, -
сказал мистер Браун.
     - Но большего и я не знаю.  Майк, видимо, использовал ее как приманку в
одном деле с шантажом и вымогательством. Вы слыхали о молодом Хиллмане?
     - Я читал о нем еще до того, как узнал, что  моя дочь... - Голос Брауна
оборвался.
     - Говорят, и он убит, - заметила его жена.
     - Возможно, миссис Браун.
     -  Майк  действительно  замешан в  этом  преступлении? Я знала, что  он
опустившийся человек, но чтобы он оказался таким чудовищем...
     - Да не чудовище он - просто  больной, - устало поправил ее Браун. -  И
отец у него психически не вполне здоров, хотя и лечился долго в больнице.
     - Но если Майк больной человек, зачем же ты привел его к нам в дом, под
одну крышу с твоей дочерью?
     - Она была и твоя дочь тоже.
     - Знаю. Однако не я испортила ей жизнь.
     - Послушайте, я приехал сюда  вовсе  не для того,  чтобы присутствовать
при вашей ссоре, - вмешался я.
     Браун повернулся ко мне и беспомощно развел руками:
     - Я всегда во всем виноват. - Неуверенной походкой он пересек комнату и
скрылся за  дверью, и я почувствовал себя так, будто остался с глазу на глаз
с далеко еще не беззубой львицей.
     -  Я  и себя виню за то, что  вышла замуж за человека, который так и не
вырос  из детских  штанишек. Представьте,  он все  еще болеет  за футбольную
команду  своей  школы! Мальчишки  боготворят его. Все  боготворят  его,  все
считают  праведником,   а  этот  праведник  не  смог  воспитать   и  сберечь
единственную дочь.
     Миссис  Браун  повернула  к  стене  свою  завитую  голову  и  принялась
рассматривать  одну из фотографий.  Чтобы переменять тему разговора и как-то
отвлечь ее, я сказал:
     - Вы, наверно, были очень красивой девушкой.
     - Была. И могла бы выйти  замуж  за любого молодого человека из тех,  с
кем училась. Некоторые из них теперь директора банков или крупных фирм.  Так
нет же! Угораздило влюбиться в футболиста.
     - Ваш муж заслуживает лучшего отношения.
     - Расхваливайте  его кому-нибудь  другому.  Уж  я-то  знаю,  что  он за
человек,  и знаю, как сложилась у  меня жизнь. Я  отдала  мужу и материнству
все, а что получила взамен? Я даже ни разу не видела своего внука.
     Миссис  Гарли сказала  мне то же самое, но  я не стал упоминать об этом
совпадении.
     - А что произошло с вашим внуком?
     - Можете себе представить, Кэрол отказалась от своих материнских прав и
отдала его на усыновление! Да я ее понимаю: она боялась,  что Майк изуродует
ребенка. Вот какого муженька послала ей судьба.
     - Сколько Майку было лет, когда он ушел от вас?
     - Дайте подумать... Кэрол в то время исполнилось пятнадцать, значит ему
было семнадцать или восемнадцать.
     - Он ушел потому, что намеревался стать военным моряком?
     -  Нет,  моряком он стал  позже.  Из  города  Майк уехал с одним типом,
бывшим полицейским. Фамилию  я забыла, но помню, что его выгнали  из полиции
за взяточничество, и он скрылся из города, сманив Майка обещанием сделать из
него первоклассного боксера. Они отправились на Западное побережье, и  через
несколько месяцев Майк поступил  во флот. - Миссис Браун встала,  подошла  к
камину и переставила одну из безделушек. - Интересно, чем это Роб занимается
на кухне?
     -  Я  попросил бы, миссис Браун, продолжить ваш рассказ...  Насколько я
понимаю, вы время от времени виделись с Майком и Кэрол?
     - Его  я видела лишь однажды - я  ведь не  разрешила ему остановиться у
нас, когда он  как-то  приезжал сюда.  Он тогда  утверждал,  будто ему  дали
отпуск, а  в действительности был в  самовольной отлучке.  Ему удалось снова
завоевать доверие  Роба, которого  он так подвел,  когда  тайком скрылся  из
города.  Мой легковерный супруг  не т