останавливает вас?
     - Только деньги. Я должен снарядить корабль и  поднять  сокровище  на
поверхность.
     - Понимаю. И какая требуется сумма?
     - 100 тысяч долларов. Должен признаться, что совершил непростительную
глупость. Я получил двадцать тысяч долларов - сбережения всей моей жизни -
и в Биарриц, в казино... Я так надеялся выиграть, - его голос упал.
     - И вы все потеряли.
     Он кивнул. Трейси увидела, как за стеклами очков блеснула слеза.
     Принесли  шампанское,  и  официант  разлил  золотистую  жидкость   по
бокалам.
     - Удачи, - произнесла Трейси.
     - Благодарю.
     Они потягивали шампанское в полной тишине.
     - Пожалуйста, забудьте все, с чем я надоедал вам - я  не  должен  был
тревожить такую прелестную даму своими неприятностями, - сказал Цукерман.
     - Но мне понравилась ваша история, - приободрила  его  Трейси.  -  Вы
уверены, что золото находится там, да?
     -  Без  всякого  сомнения.  У  меня  на  руках  корабельные   записи,
оригиналы, и карта, составленная капитаном. Я знаю  точное  местоположение
сокровищ.
     Она задумчиво изучала его лицо.
     - Но вам требуется сто тысяч долларов?
     Цукерман утвердительно кивнул.
     -  Да.  Чтобы  поднять  сокровища  стоимостью   пятьдесят   миллионов
долларов.
     И он налил себе еще бокал шампанского.
     - Это возможно... - Тут она остановилась.
     - Что?
     - Как вы относитесь к тому, чтобы взять партнера?
     Он удивленно взглянул на нее.
     - Партнера? Но я собирался проделать все это один. Но сейчас, когда я
потерял все свои деньги...
     И голос его задрожал вновь.
     - Профессор Цукерман, предположим, я дам вам 100 тысяч долларов?
     Он покачал головой.
     - Совершенно невозможно, баронесса. Я не смогу принять этот  дар.  Вы
можете потерять деньги.
     - Но вы ведь уверены, что сокровища находятся там?
     -  Да,  конечно.  Но  могут  произойти  сотни  непредвиденных  вещей.
Гарантий нет.
     - В жизни существует  множество  гарантий.  Возможно,  если  я  смогу
помочь вам решить эту проблему, то мы получим обоюдную выгоду.
     - Нет, я никогда не прощу себе, если из-за  какой-то  случайности  вы
потеряете ваши деньги.
     - Я могу позволить себе, - уверила его Трейси, - и  у  меня  появится
очень выгодное дело, не так ли?
     - Конечно, с этой стороны - да, - подтвердил Цукерман.
     Он сидел взвешивая все доводы, объятый сомнениями.
     Потом сказал:
     - Если уж вы так желаете, вы получите 50 процентов.
     Она признательно улыбнулась.
     - Я согласна.
     Тут профессор быстро добавил:
     - После всех издержек, конечно.
     - Естественно. Как скоро мы начнем?
     - Немедленно. - Профессор стал объяснять с некоторой  живостью.  -  Я
почти  нашел  корабль,  который  хотел  бы  нанять.  У   него   совершенно
современное оборудование и команда из 4 человек.  Конечно  же,  мы  должны
заплатить им хотя бы немного вперед, если мы наймем их.
     - Без сомнения.
     - Мы должны отплыть как можно быстрее,  или  придется  искать  другой
корабль.
     - Я смогу передать вам деньги в течение пяти дней.
     - Прекрасно!  -  воскликнул  Цукерман.  -  У  меня  будет  время  все
приготовить. О, какое везение для нас обоих, не так ли?
     - Да.
     - За наше предприятие. - И профессор поднял свои бокал.
     Трейси подняла свой и произнесла:
     - Пусть предприятие станет выгодным для нас обоих.
     И они чокнулись. Трейси рассеяно посмотрела по сторонам и вздрогнула.
За столиком, в дальнем углу бара сидел Джефф Стивенс и с улыбкой  наблюдал
за ней. С ним сидела интересная дама увешанная драгоценностями.
     Джефф кивнул Трейси, и она улыбнулась, вспомнив, как обставила его  в
последний раз в замке Мантиньи, вспомнила собаку рядом с ним.
     - Это было как раз по мне, - счастливо подумала она.
     - И так, если позволите, - говорил в это время Цукерман, - то у  меня
масса дел. Я свяжусь с вами.
     Трейси грациозно подставила ему руку, он поцеловал ее и удалился.


     - Вижу, ваш приятель покинул вас, и я  не  могу  представить  почему.
Блондинкой вы выглядите просто ужасно.
     Трейси подняла глаза. Джефф  уже  стоял  рядом  с  ее  столиком.  Без
приглашения он уселся на стул, где несколько минут назад  восседал  Адольф
Цукерман.
     -  Поздравляю,  -  сказал  он.  -  Прыжок  к   Матиньи   был   просто
изобретательным. Прелестно.
     - Приятно слышать от вас такую высокую оценку, Джефф.
     - Это стоило мне кучу денег, Трейси.
     - Ничего, нагоните.
     Он сидел, медленно потягивая виски.
     - Что нужно профессору Цукерману?
     - О, так вы его знаете?
     - Можете мне сказать.
     - Он... Просто ему захотелось выпить.
     - И он рассказал вам о своих сокровищах?
     Трейси осторожно спросила:
     - А как вы узнали об этом?
     Джефф удивленно взглянул на нее.
     - Только не говорите, что вы согласились? Это же самая старая афера в
мире.
     - Но не этот раз.
     - То есть вы поверили ему.
     Трейси упрямо ответила:
     - Я не имею права обсуждать  данный  вопрос,  но  профессор  случайно
обнаружил некоторую информацию.
     Джефф покачал головой.
     - Трейси, да он просто  пытается  надуть  вас.  И  сколько  же  денег
потребуется ему, чтобы поднять затонувшие сокровища?
     - Не ваше дело, - жеманно ответила Трейси. - Это  мои  деньги  и  мой
бизнес.
     Джефф пожал плечами.
     - Хорошо. Только не говорите потом, что  старина  Джефф,  не  пытался
отговорить вас.
     - Вы, наверное, сами очень заинтересовались этим золотишком, разве не
так?
     Он сжал руки в кулаки.
     - Почему вы меня постоянно подозреваете?
     - Все очень просто, - ответила Трейси. - Просто я вам не доверяю. Что
за женщина была с вами? - Она хотела избежать всяческих вопросов.
     - Сюзанна? Подружка.
     - И конечно, богатая?
     Джефф лениво улыбнулся.
     - Вообще-то у нее есть  немножко  денег.  Если  вы  присоединитесь  и
пообедаете завтра с  нами,  шеф-повар  ее  двухсотпятидесятифутовой  яхты,
стоящей в гавани, сделает...
     - Благодарю. Думаю, ничего интересного для меня  на  вашем  обеде  не
предвидится. И что же вы продаете ей?
     - Это сугубо личное дело.
     - Уверена, что так.
     Вышло грубее, чем она  предполагала.  Трейси  украдкой  изучала  его,
глядя через стекло бокала. Он действительно был чертовски привлекательным.
Черты лица  правильные,  хорошие,  великолепные  серые  глаза  с  длинными
ресницами и сердце змеи. Очень интеллигентной змеи.
     - Вы когда-нибудь думали о том,  чтобы  заняться  законным  бизнесом?
Вероятно, вы имели бы значительный успех.
     Джефф выглядел потрясенным.
     - Что? И бросить все это? Вы, верно, шутите.
     - Вы, что, всю жизнь собираетесь оставаться жуликом?
     - Жуликом? Я организатор и вдохновитель, - ответил  он  с  упреком  в
голосе.
     - И как вы стали этим организатором?
     -  Я  сбежал  из  дома,  когда  мне   исполнилось   четырнадцать,   и
присоединился к бродячему цирку.
     - Четырнадцать? - Впервые Трейси заглянула за эту  красивую,  гладкую
вывеску.
     - Мне было хорошо. Я учился бороться  за  жизнь.  Тогда  еще  шла  та
чудная война во Вьетнаме, и я присоединился  к  зеленым  беретам  и  таким
образом продолжил свое образование. Думаю, главное, что я вынес,  это  что
война - самая большая афера в мире. По сравнению со всем этим  мы  с  вами
просто паршивые любители.
     И тут он резко изменил тему разговора.
     - Как вы относитесь к пелоте?
     - Если вы это продаете, то не надо, спасибо.
     - Глупенькая, так называется игра, что-то вроде джай алай. У меня два
билета сегодня на вечер, но Сюзанна не сможет пойти. Может  быть,  пойдете
вы?
     И к своему изумлению Трейси ответила: "Да".


     Они ужинали в маленьком ресторанчике в городском парке, где им подали
местное вино и жареную утку в собственном  соку  с  жареным  картофелем  и
чесноком. Было необыкновенно вкусно.
     - Это их лучшее блюдо, - проинформировал Джефф Трейси.
     Они говорили о политике, книгах, путешествиях и  к  своему  удивлению
Трейси обнаружила, что Джефф довольно образованный.
     - Когда вы в четырнадцать принадлежите  себе  самому,  -  говорил  ей
Джефф, - вы схватываете все гораздо быстрее. Сначала вы учите, что  движет
вами, затем, что движет  другими  людьми.  Афера  подобна  джиу-джитсу.  В
джиу-джитсу вы используете стремление вашего соперника выиграть.  В  афере
пользуетесь его жадностью. Вы делаете первое движение, а уж  он  проделает
все остальное.
     Трейси улыбалась, удивляясь, как ловко Джефф понял, какими они  были.
Она восторгалась вместе с ним, но оставалась  уверенной,  что  при  первом
удобном случае, он не преминет натянуть ей нос. Он человек себе на уме,  и
не надо об этом забывать.


     Место, где играли в  пелоту,  оказалось  большой  ареной  размером  с
футбольное поле, расположенной высоко на холмах Биаррица. С каждого  конца
поля стояли громадные бетонные возвышения типа школьных досок, в  середине
- игровое пространство с четырьмя рядами каменных скамеек с  обеих  сторон
поля. В сумерках включили освещение. Когда прибыли Трейси и Джефф, трибуны
оказались почти заполненными болельщиками обеих команд, игра началась.
     Члены каждой команды носились, сильно бросая мяч об бетонные стены  и
стараясь поймать отскочившие  подачи  в  специальные  корзины,  длинные  и
узкие, привязанные к их рукам. Пелота считалась быстрой и  опасной  игрой.
Когда один из игроков поймал мяч, толпа взвыла.
     - Они воспринимают игру слишком серьезно, - прокомментировала Трейси.
     - За игру платят приличные деньги. А баски - люди азартные.
     Игра шла быстро, толпа взвывала каждую минуту.
     - Это действительно опасно, как это выглядит? - спросила Трейси.
     - Баронесса, мяч летит по воздуху со скоростью почти 100 миль в  час.
Если он попадет в голову, вы погибнете. Главной задачей игрока не  попасть
под мяч. - И он ласково потрепал ее по руке.
     Игроки были опытными,  двигались  мощно  и  красиво,  под  постоянным
контролем. Но где-то в середине игры совершенно неожиданно один из игроков
забросил мяч под неправильным углом и смертоносный снаряд полетел прямо  в
сторону, где сидели Трейси с Джеффом. Зрители повалились на  землю.  Джефф
не долго думая схватил Трейси и бросил на землю, прикрыв ее  своим  телом.
Они слышали звук пролетевшего над их головами мяча, ударившегося  затем  в
противоположную стену. Трейси  лежала  на  земле,  чувствуя  тяжесть  тела
Джеффа. Его лицо находилось совсем рядом с ее лицом. Он минутку держал ее,
затем поднялся и помог подняться ей. Им стало неловко.
     - Мне... мне достаточно на сегодня впечатлений, - сказала Трейси. - Я
бы хотела вернуться в отель.
     Они распрощались в вестибюле отеля.
     - Мне очень понравился вечер, - поблагодарила Трейси.
     -  Трейси,  скажите,  что  не  ввяжетесь  в  авантюру  с  сокровищами
Цукермана, хорошо?
     - Хорошо.
     Он долго смотрел на нее.
     - Вы еще думаете, что я также решил заняться этим золотом, не так ли?
     Она посмотрела ему в глаза.
     - А разве не так?
     Выражение его лица стало жестким.
     - Счастливо.
     - Доброй ночи, Джефф.
     Трейси наблюдала, как он повернулся и вышел из отеля.  Она  полагала,
что Джефф направился к Сюзанне.
     - Бедная женщина, - подумала она.
     Тут ее окликнул портье.
     - Добрый вечер, баронесса. Для вас письмо.
     Оно было от профессора Цукермана.


     У Адольфа Цукермана возникла проблема.  Очень  большая  проблема.  Он
находился у Арманда Грангье, и Цукерман так  ужаснулся  случившемуся,  что
даже описался. Грангье держал незаконное частное казино,  размещавшееся  в
элегантной вилле на Рю де Фриа. Для Грангье не  имело  значения,  было  ли
закрыто муниципальное казино или нет, потому что клуб на Рю де Фриа всегда
находился  под   покровительством   богатых   патронов.   В   отличие   от
государственных казино, ставки здесь не ограничивались, и поэтому воротилы
приходили сюда поиграть. Постоянными клиентами Грангье считались  арабские
шейхи,  английские  дворяне,  восточные  бизнесмены,   главы   африканских
государств. Красивые молодые дамы,  слегка  прикрытые  легкими  туалетами,
сновали туда-сюда, принимая заказы на шампанское и виски, так  как  Арманд
Грангье давно пришел к выводу, что более, чем любой другой класс,  богатые
уважали получить что-нибудь, не платя. Грангье  смог  позволить  в  казино
бесплатную выпивку. Его рулетка крутилась и карточные игры процветали.
     Клуб часто посещали красивые молодые  дамы  в  сопровождении  пожилых
джентльменов, и  рано  или  поздно  дамы  обращались  к  Грангье.  Он  был
маленького роста, 5 футов 4  дюйма,  миниатюрен,  с  влажными  коричневыми
глазами и мягким чувственным ртом. Сочетание его взглядов и  мелкой  стати
притягивало женщин подобно магниту. Грангье относился к каждой  с  должным
восхищением.
     - Дорогая, вы просто непреодолимы, но к несчастью для  обоих  нас,  я
безумно люблю другую.
     И так было на самом деле. Конечно, та другая  менялась  от  недели  к
недели. В Биаррице без конца появлялись красивые молодые  люди,  и  Арманд
Грангье давал каждому место под солнцем.
     Связи Грангье с темным миром и полицией являлись достаточно  мощными,
чтобы поддерживать казино. Свой путь он начал с  посыльного,  поднялся  до
продавца наркотиков и в конце концов  до  владельца  собственного  казино.
Тот, кто  противостоял  ему,  с  опозданием  осознавал,  каким  смертельно
опасным мог быть этот маленький человечек.
     Сейчас Адольф  Цукерман  подвергался  перекрестному  допросу  Арманда
Грангье.
     - Расскажите мне подробности  о  баронессе,  которую  вы  собираетесь
использовать в плане спасения сокровищ.
     По тону голоса Цукерман смог определить что-то плохое, ужасно плохое.
     Он сглотнул и начал.
     - Ну, она вдова, муж оставил ей кучу денег, и она сказала, что сможет
дать 100 тысяч долларов. - Собственный голос добавил ему уверенности и  он
продолжал. - Один раз мы получим деньги у нее и, конечно, скажем  ей,  что
судно, на котором мы собираемся провести операцию, потерпело  крушение,  и
нам срочно требуется еще 50 тысяч долларов. Потом  понадобится  еще  сотня
тысяч - и дальше как обычно.
     На лице Арманда Грангье он углядел гримасу недовольства.
     - В чем дело, шеф, какие сложности?
     - Проблема, - начал Грангье ледяным тоном, - в том, что мне  позвонил
один приятель  из  Парижа.  Он  изготовил  поддельный  паспорт  для  твоей
баронессы. И зовут ее Трейси Уитни. И она американка.
     Во рту у Цукермана пересохло. Он кусал губы.
     - Но она... Она действительно заинтересовалась, шеф.
     - Еще бы. Да она аферистка. Ты попытался надуть мошенницу.
     - Тогда почему она сказала "да"? И почему она не послала все к черту?
     Голос Арманда Грангье заледенел.
     - Не знаю, профессор, но я собираюсь разобраться с этим  вопросом.  И
когда разберусь, то пошлю эту леди поплавать в  бухту.  Никто  не  посмеет
делать дурака из  Арманда  Грангье.  Сейчас  возьмите  телефонную  трубку.
Скажите,  ей,  что  ваш  друг  предлагает  вложить  половину  денег  и   я
направляюсь встретиться с ней. Ну что, сможешь управиться?
     Цукерман ответил:
     - Будьте уверены, шеф. Не беспокойтесь.
     - Я беспокоюсь, - медленно сказал Арманд Грангье. -  Я  очень  сильно
беспокоюсь за вас, профессор.


     Арманд Грангье  не  любил  загадок.  Афера  с  поднятием  судна  была
разработана века назад, но всегда находились жертвы. Другого  способа  для
афериста просто не было. Загадка надоела Грангье, и он намеревался  решить
ее, а когда он найдет ответ, женщина отправится к Бруно  Висенте.  Висенте
обожает поиграть с жертвой, прежде чем расправляется с ней.
     Арманд Грангье вошел в вестибюль отеля дю Палас и  обратился  к  Жюлю
Берджерасу,  седому  баску,  который  работал  здесь   с   тридцатилетнего
возраста.
     - Какой номер занимает баронесса Маргарита де Шантильи?
     Существовало жесткое правило не сообщать номера  постояльцев  гостям,
но правила были писаны не для Арманда Грангье.
     - Номер 312, месье Грангье.
     - Спасибо.
     - И еще комнату под номером 311.
     Грангье остановился.
     - Что?
     - Баронесса так же заняла комнату, смежную с ее номером.
     - О? И кто же занимает ее.
     - Никто.
     - Никто? Вы уверены?
     - Да, месье. Она держит ее запертой. Горничным приказано  не  входить
туда.
     Грангье нахмурился.
     - У вас есть запасной ключ?
     - Конечно. - Без  всякого  колебания  портье  нырнул  под  стойку  за
запасным ключом и вручил его Арманду Грангье.
     Когда Арманд Грангье подошел  к  двери  номера  баронессы,  она  была
приоткрыта. Он вошел. Гостиная оказалась пустой.
     - Эй, кто-нибудь есть здесь?
     Женский голос из другой комнаты прокричал:
     - Я в ванной. Через  минуту  подойду.  Пожалуйста,  приготовьте  себе
что-нибудь выпить.
     Грангье оглядел номер,  хорошо  ему  знакомый,  потому  что  ежегодно
устраивал своих многочисленных друзей в  отеле.  Он  заглянул  в  спальню.
Дорогие украшения лежали в беспорядке на туалетном столике.
     - Через минутку я буду готова, - раздался голос из ванной.
     - Не беспокойтесь, баронесса.
     Ну, погоди, баронесса, думал он. Маленькая грязная игра,  которую  ты
затеяла, лопнула.
     Он  подошел  к  двери,  ведущей  в  смежную  комнату.  Она  оказалась
запертой. Грангье вынул запасной ключ и открыл дверь. Комната,  в  которую
он вошел, имела затхлый, нежилой запах. Портье сказал, что  никто  не  жил
там. Зачем же тогда  комната  потребовалась  женщине?  Тут  глаза  Грангье
выхватили   нечто   необычное.   Тяжелый   черный   электрический    шнур,
прикрепленный к углублению в стене, пробегал по всему  полу  и  исчезал  в
шкафу. Дверь шкафа  открывалась  достаточно  для  того,  чтобы  пропустить
внутрь шнур. Грангье, сгорая от любопытства, подошел к  шкафу  и  заглянул
внутрь. Ряды влажных стодолларовых банкнот были развешаны на проволоках по
всему шкафу и сушились. На месте для пишущей  машинки  помещался  предмет,
задрапированный тканью. Грангье  поднял  чехол.  Там  находился  маленький
печатный станок с клише стодолларовой купюры, рядом лежали кипы  заготовок
купюр  и  машинка  для  резки  бумаги.  Несколько   стодолларовых   купюр,
отрезанных неровно, валялись рядом на полу.
     Тут за спиной Грангье послышался  рассерженный  голос,  требовательно
спросивший.
     - Что вы здесь делаете?
     Грангье вздрогнул и обернулся. Трейси Уитни с завязанными  полотенцем
волосами в тюрбан вошла в комнату. Арманд Грангье тихо произнес.
     - Черт побери! Так вы собирались заплатить нам фальшивыми деньгами?
     И стал наблюдать за выражением  ее  лица.  Сначала  отрицание,  затем
оскорбление и, наконец, вызов.
     - Хорошо, - согласилась Трейси. - Но не в этом дело. Никто не  сможет
отличить их от настоящих денег.
     Афера! С каким наслаждением он бы разорвал все это.
     - Посмотрите, эти банкноты не отличишь от настоящих.
     - В самом деле. - В голосе Грангье слышалось сомнение. Он  снял  одну
из мокрых купюр и принялся рассматривать ее.  Он  осмотрел  сначала  одну,
потом другую сторону,  затем  еще  раз  более  дотошно.  Они  были  просто
великолепны.
     - Кто сделал клише?
     - Какая разница? Смотрите, я смогу подготовить 100 тысяч долларов.  К
пятнице.
     Грангье с изумлением смотрел на нее. А когда понял, что она  имеет  в
виду, громко рассмеялся.
     - Господи, - сказал он. - Да вы  просто  дура.  Никаких  сокровищ  не
существует.
     Трейси стояла, пораженная.
     - Что вы имеете в виду? Профессор Цукерман говорил мне...
     - И вы ему поверили? Стыдно, баронесса!
     И стал снова изучать банкноту.
     - Я возьму ее с собой.
     Трейси кивнула.
     - Берите сколько хотите. В конце концов, это просто бумага.
     Грангье схватил пригоршню банкнот.
     - Вы уверены, что ни одна из горничных не заходила  сюда?  -  спросил
он.
     - Я хорошо плачу, чтобы они держались подальше. А когда я  ухожу,  то
закрываю комнату на ключ.
     Она хладнокровна, подумал Арманд Грангье, но держать ее живой нельзя.
     - Не покидайте отель, - приказал он. - Я хочу, чтобы вы встретились с
одним моим другом.


     Сначала  Арманд  Грангье  хотел  препоручить  женщину  заботам  Бруно
Винсенте немедленно, но потом какое-то  чувство  удержало  его.  Он  снова
внимательно  изучил  одну  банкноту.  Через  его  руки  прошло   множество
поддельных денег, ни одна из банкнот не была так хороша, как эта. Тот, кто
изготовил клише для них был просто гением. Все точно совпадало - и бумага,
и рисунок, и водяные знаки, и цвет, и даже - в мокром состоянии -  портрет
Франклина  казался  восхитительным.  Сучка  права.  Невозможно  определить
разницу между фальшивой и настоящей банкнотами. Грангье  обдумывал,  можно
ли пустить их в оборот подобно настоящей наличности. Идея казалась  просто
соблазнительной. Пока он решил держаться подальше от Бруно Висенте.
     На следующее утро Грангье послал за Цукерманом и вручил ему  одну  из
стодолларовых банкнот.
     - Сходи в банк и поменяй ее на франки.
     - Да, шеф.
     Грангье смотрел, как он вышел из офиса.
     Пусть поручение послужит Цукерману некоторой карой за  его  глупость.
Если его арестуют, он никогда  не  расколется,  откуда  у  него  появилась
банкнота, так как хочет жить. Но если все сойдет благополучно...
     - Я посмотрю, - подумал Грангье.
     Через 15 минут Цукерман вернулся в офис Грангье. Он отсчитал  франки,
соответствующие сотне долларов и спросил:
     - Еще что-нибудь, шеф.
     Грангье уставился на франки.
     - У тебя были какие-нибудь затруднения?
     - Затруднения? Нет. А почему?
     - Я хочу, чтобы ты отправился в этот банк, - приказал  Грангье.  -  И
вот, что я хочу тебе сказать...


     Адольф  Цукерман  вошел  в  приемную  Французского  Банка   и   сразу
направился к столу, где сидел управляющий.  Цукерман  шел,  опасаясь,  что
попадет в  какую-нибудь  неприятность,  но  еще  больше  он  боялся  гнева
Грангье.
     - Могу чем-нибудь помочь вам? - спросил управляющий.
     - Да. - Он попытался успокоиться. -  Видите  ли,  прошлым  вечером  я
играл в покер с несколькими американцами. - Тут он остановился.
     Управляющий кивнул...
     - И вы проиграли, и поэтому хотите взять ссуду?
     - Нет, - ответил Цукерман. - Вообще-то я выиграл. Только вот  мужчины
показались мне несколько подозрительными. - И он вынул  из  бумажника  две
стодолларовые ассигнации.
     - Они заплатили  мне  вот  этими  банкнотами,  а  я  боюсь,  что  они
фальшивые.
     Сердце  Цукермана  ушло   в   пятки,   когда   управляющий   принялся
рассматривать банкноты. Он тщательно исследовал их, сначала одну  сторону,
потом вторую, посмотрел на свет.
     Он взглянул на Цукермана и улыбнулся.
     - Вы счастливчик, месье. Деньги настоящие.
     Цукерман с облегчением вздохнул. - Господи, благослови! Пронесло!


     - Все нормально, шеф. Он сказал, они самые настоящие.
     Все складывалось как нельзя лучше. Арманд Грангье сидел, думая,  план
почти уже сложился.
     - Отправляйтесь за баронессой.


     Трейси находилась в кабинете Арманда Грангье, сидя напротив  него  за
имперским столом.
     - Мы с вами партнеры, - информировал ее Грангье.
     Трейси решительно поднялась.
     - Я не нуждаюсь ни в каких партнерах.
     - Сядьте.
     Она взглянула в глаза Грангье и села на место.
     - Биарриц - мой город. Только попытайтесь использовать хотя  бы  одну
банкноту, и вы будете тотчас  арестованы.  Понимаете?  Такие  неприятности
могут произойти у хорошенькой дамы, что вы не  сможете  даже  представить.
Без меня вы здесь не сможете сделать и шага.
     Она взглянула на него.
     - То есть, я покупаю ваше покровительство, да?
     - Не так. Вы покупаете у меня свою жизнь.
     И Трейси верила ему.


     - А теперь, расскажите, где вы взяли печатный станок?
     Трейси колебалась, и Грангье с удовольствием следил за ней. Он видел,
она сдается.
     Наконец, она неохотно произнесла:
     - Я купила его у одного американца, живущего в Швейцарии. В Штатах он
работает гравером. Печатал деньги для страны двадцать пять лет, затем  его
отправили в отставку, с его пенсией возникли некоторые  проблемы,  и  дело
кончилось тем, что он ее не получил. Он чувствовал себя обделенным и решил
кое-что поиметь, благо он  смог  тайком  вывезти  несколько  стодолларовых
клише, считавшиеся испорченными и, используя старые  связи,  смог  достать
бумагу, которую Министерство Финансов использует для печатания денег.
     Тогда все объяснимо,  победно  думал  Грангье.  Вот  почему  банкноты
выглядят столь правдоподобно. Его возбуждение росло.
     - И сколько денег может изготовить пресс в день?
     - Только одну банкноту в час. Нужно обработать каждую сторону  бумаги
и...
     Он прервал ее.
     - А большего пресса нет у него, нет?
     - Есть, на нем можно изготавливать 50 банкнот каждые восемь  часов  -
это пять тысяч долларов  в  день  -  но  он  просит  за  него  полмиллиона
долларов.
     - Купите его, - сказал Грангье.
     - Но у меня нет 500 тысяч долларов.
     - Понятно. Как скоро вы могли бы получить пресс?
     Она неохотно процедила.
     - Полагаю, что сейчас же, но я не могу...
     Грангье снял телефонную трубку и проговорил:
     - Луи,  мне  срочно  требуется  500  тысяч  долларов  во  французских
франках. Возьмите всю наличность из сейфа, а остальное снимите со счета  в
банке и скорее несите мне в офис. Быстро.
     Трейси нервно вскочила.
     - Я бы лучше пошла и...
     - Вы никуда не пойдете.
     - Правда, лучше я...
     - Лучше помолчите. Я думаю.
     У него были деловые партнеры, которые с удовольствием бы ввязались  в
это дело, но уж лучше им не надо знать, чтобы не навредить себе и  ему,  -
так решил Грангье.
     Он сам купит большой станок и заменит все, что позаимствовал со счета
казино в банке на напечатанные банкноты. А  уж  после  он  прикажет  Бруно
Винсенте разделаться с дамочкой. Ведь она не любит партнеров.
     Ну, их не любит и Арманд Грангье.


     Через два часа прибыли деньги в большой сумке. Грангье сказал Трейси:
     - Выписывайтесь из отеля. У меня в холмах премиленькая вилла. Там  вы
и поживете до тех пор, пока мы не провернем операцию. - Он поставил  перед
ней телефон.
     - А теперь звоните своим друзьям в Швейцарию и скажите, что покупаете
большой станок.
     - Телефонный номер у меня в отеле. Я могу позвонить и  оттуда.  Дайте
мне адрес вашего дома. Я скажу им, куда направить станок и...
     - Нет!  -  отрезал  Грангье.  -  Я  не  хочу,  чтобы  его  доставляли
транспортом. Я хочу получить его прямо в аэропорту. Мы поговорим  об  этом
за ужином сегодня вечером. Увидимся в восемь вечера.
     Ее отпустили. Трейси поднялась. Грангье кивнул в сторону сумки.
     - Будьте осторожны с деньгами. Не хочу, чтобы что-нибудь случилось  с
ними - или с вами.
     - Ничего не случится, - уверила его Трейси.
     Он улыбнулся лениво.
     - Уверен в этом. Профессор Цукерман проводит вас до отеля.
     В молчании вдвоем уселись они в машину, поставив между собой сумку  с
деньгами, у каждого в голове свои мысли. Цукерман так и не разобрался, что
же случилось, но чувствовал, что это сулит нечто  хорошее  для  него.  Все
закручивалось на женщине. Грангье приказал не  сводить  с  нее  глаз,  что
Цукерман и собирался делать.


     Арманд Грангье в  этот  вечер  просто  порхал.  К  его  радости,  все
сложилось прекрасно, и он  получит  большой  печатный  станок.  Эта  Уитни
говорила, что он может печатать 5000 тысяч долларов в день, но  у  Грангье
созрел лучший план. Он заставит работать станок все 24 часа  в  сутки,  то
есть в день получится 15 тысяч, в неделю более 100 тысяч и  почти  миллион
каждые десять недель. И это только начало. Сегодня вечером он  узнает  имя
этого гравера и заключит с  ним  сделку  на  изготовление  большого  числа
аппаратов. Для его везения нет границ.
     Точно в 8 вечера лимузин Грангье подкатил к дверям отеля дю Палас,  и
из  машины  вылез  сам  хозяин.  Когда  он  вошел  в   вестибюль,   то   с
удовлетворением отметил, что Цукерман сидел около входа, не сводя  глаз  с
дверей.
     Грангье подплыл к портье.
     - Экюль, скажите баронессе  де  Шантильи,  что  я  уже  здесь,  пусть
спускается в вестибюль.
     Портье взглянул на него и ответил:
     - Баронесса съехала из отеля, месье Грангье.
     - Вы ошибаетесь. Позвоните ей.
     Экюль Берджерас растерялся. Опасно противоречить Арманду Грангье, это
знал каждый ребенок.
     - Но это же невозможно.
     - Когда?
     - Сразу же после того, как она вернулась в отель.  Она  просила  меня
принести ей в номер счет, чтобы там расплатиться наличными и...
     Мозги Арманда стремительно заработали.
     - Наличными? Французскими, да?
     - Да, месье, французскими.
     Грангье бешено закричал:
     - Взяла она хоть какой багаж? Или коробку из номера?
     - Нет. Она сказала, что пришлет за ними позже.
     Итак, она смылась с его деньгами в Швейцарию проворачивать свои  дела
с большим станком.
     - Ключ от ее номера, быстро!
     - Да, месье Грангье.
     Экюль Берджерас схватил ключ и помчался вместе с Армандом  Грангье  в
лифт.
     Проходя мимо Цукермана, Грангье прошипел:
     - Что вы тут сидите, идиот проклятый. Она же смылась!
     Цукерман непонимающе посмотрел на него.
     - Не могла она уйти. Она даже не спускалась в вестибюль. Я все  время
наблюдаю за ним.
     - "Наблюдаю за ним", - передразнил его Грангье. - А ты  видел  няньку
или седовласую пожилую леди,  или  служанку,  выходившую  через  служебный
вход?
     Цукерман обескураженно помотал головой.
     - Откуда мне знать, кем она нарядится?
     - Иди в казино, - буркнул Грангье. - Я разберусь с тобой позже.
     Номер выглядел точно так же, как  в  момент  посещения  его  Грангье.
Дверь в смежную комнату оказалась открытой. Грангье кинулся к шкафу. Слава
Богу, печатный станок был на месте. Он оказался слишком  массивным,  чтобы
эта Уитни смогла утащить его с собой. Это ее ошибка. И не  только  это,  -
подумал он. Она надула его на  500  тысяч,  и  он  заставит  заплатить  ее
сполна. Он даст полиции возможность поймать ее и засадить за решетку, а уж
там его мальчики разберутся с ней. Они уж заставят ее назвать имя гравера,
а потом пристрелят.
     Арманд Грангье набрал номер полиции и попросил к телефону  инспектора
Дюмона. Он злобно орал в трубку минуты три, и, наконец, сказал:
     - Я жду вас здесь.
     Через  пятнадцать  минут  прибыл   его   приятель   -   инспектор   в
сопровождении мужчины весьма непривлекательного вида, каких Грангье еще не
встречал, с внешностью типичного фанатика.
     - Это месье Даниэль Купер, - представил его инспектор Дюмон. -  Месье
Грангье. Месье Купер также интересуется женщиной по фамилии Уитни.
     Купер заговорил:
     - Вы упоминали, что она занимается изготовлением фальшивых денег.
     - Да. Сейчас она на пути в Швейцарию. Вы сможете взять ее на границе.
Все доказательства ее вины здесь, в этом номере.
     И он повел их к шкафу. Даниэль  Купер  и  инспектор  Дюмон  заглянули
внутрь.
     - Вот здесь находится печатный станок,  на  котором  она  изготовляла
деньги.
     Даниэль Купер подошел к станку и тщательно исследовал его.
     - Вы говорите, она печатала здесь деньги?
     - Да, я уже говорил, -  подтвердил  Грангье.  Он  вынул  банкноту  из
кармана и протянул ее Куперу.
     -  Взгляните.  Эта  одна  из  фальшивых   ассигнаций,   которую   она
изготовила.
     Купер подошел к окну и посмотрел банкноту на свет.
     - Но это самая настоящая купюра.
     - Нет, она только так здорово выглядит.  Потому  что  она  использует
ворованные клише, купленные у гравера, печатавшего деньги  в  Филадельфии.
Она изготовляла деньги на этом станке.
     Купер резко сказал:
     - Вы тупица. Это самый обычный печатный станок. Единственное, что  вы
можете напечатать на нем, - это какое-нибудь обычное объявление.
     - Объявление? - Комната вдруг начала вращаться вокруг Грангье.
     - Вы что, действительно поверили в басню, что станок  может  печатать
настоящие стодолларовые банкноты?
     -  Говорю  вам,  я  собственными  глазами  видел,  -  и  тут  Грангье
остановился.  А  что,  собственно  говоря,  он  видел?  Несколько   мокрых
стодолларовых купюр, сохнувших на веревочке? Несколько  листов  бумаги  да
машину для резки. Тут до него дошло,  что  он  потерял.  Не  было  никаких
фальшивых денег, не было гравера, ожидающего в Швейцарии. Трейси  Уитни  и
не думала верить в историю спасения сокровищ. Сука просто использовала его
собственный план в  качестве  наживы,  чтобы  содрать  с  него  500  тысяч
долларов. Мир перевернулся...
     Двое мужчин наблюдали за ним.
     - Вы что, надеялись использовать этот станок, Арманд?
     Что ему отвечать, как быть? Что он собирался  финансировать  операцию
по изготовлению фальшивых денег? И что сделают с ним его компаньоны, когда
узнают, что он позаимствовал у них 500  тысяч  долларов  и  пустил  их  на
ветер? Его охватил внезапный ужас.
     - Нет. Я... я и не собирался использовать этот  станок,  -  в  голосе
Грангье слышалась паника.
     - Только Африка, - думал Грангье. - Они  никогда  не  найдут  меня  в
Африке.
     Даниэль Купер думал о другом.
     - Следующий раз. Я поймаю ее в следующий раз.



        27

     Именно Трейси предложила  Гюнтеру  Хартогу  встретиться  на  Майорке.
Трейси любила остров, одно из самых красивых мест в мире.
     - Кроме того, - говорила она Гюнтеру, - раньше  это  было  прибежищем
пиратов, так что мы будем чувствовать себя там как дома.
     - Лучше бы нас не видели вместе, - предложил он.
     - Я все устрою, - пообещала она.
     Все началось с телефонного звонка Гюнтера из Лондона.
     -  У  меня  есть  для  вас  нечто  неординарное,  Трейси.  Думаю,  вы
заинтересуетесь.
     На следующее утро Трейси  прилетела  в  Пальму,  столицу  Майорки.  В
соответствии с красным  циркуляром  Интерпола  на  Трейси,  ее  отъезд  из
Биаррица и прибытие в Майорку, были доложены местным властям. Когда Трейси
устроилась  в  королевских  апартаментах  в  отеле  "Сан-Вида",   за   ней
установили двадцатичетырехчасовое наблюдение.
     Полицейский  комманданте  Эрнесто  Марц  в   Пальме   переговорил   с
инспектором Триньяном из Интерпола.
     -  Я  убежден,  -  сказал  Триньян,  -  Трейси  Уитни  -  это   целая
криминальная волна.
     - Тем хуже для  нее.  Если  она  задумает  совершить  преступление  в
Майорке, то обнаружит, что наша полиция не дремлет.
     Инспектор Триньян ответил:
     - Месье, я должен сообщить вам еще.
     - Да? кое-что...
     - К вам прибудет гость из Америки. Его имя - Даниэль Купер.
     Детективы, следившие за Трейси, могли  сказать  определенно,  что  ее
интересуют только достопримечательности. Они следовали за ней на  острова,
посещали вместе с ней монастырь Святого  Франциска  и  многоцветный  замок
Бельвьер, берег Иллетас. Она посещала бои  быков  в  Пальме  и  обедала  в
шикарном ресторане Плаза де ла Рейн. И всегда была одна.
     Она путешествовала в Форментор и Валдемау  и  Ла  Гранью  и  посетила
фабрику по выращиванию жемчуга в Манакоре.
     - Одна, - докладывали детективы Эрнесто  Марцу.  -  Она  обыкновенная
туристка, комманданте.
     В кабинет комманданте вошла секретарша.
     - Вас желает видеть американец. Сеньор Даниэль Купер.
     Он был в дурном настроении.
     - Все вы идиоты. Все вы, - набросился на них Купер. - И  конечно  же,
она здесь не просто так, не  как  туристка.  Она  здесь,  чтобы  совершить
что-нибудь этакое. - Комманданте Марц с трудом сдержался.
     - Сеньор, вы сами сказали, что целью мисс Уитни всегда является нечто
восхитительное, то есть что-то, чем она восхищается. Я тщательно проверил,
сеньор Купер, в Майорке нет ничего столь  ценного,  чтобы  соответствовать
талантам сеньоры Уитни.
     - Она с кем-нибудь встречалась? Говорила о ком-нибудь?
     Господи, что за тон!
     - Нет, ни с кем.
     - Тогда она обязательно встретится, - уверено произнес Купер.
     - Наконец-то я понял,  -  подумал  комманданте  Марц,  -  что  значит
мерзкие американцы.
     На Майорке располагалось не менее двухсот известных пещер,  но  самой
известной считалась "Пещера Дракона" около Порто Кристо, в  часе  езды  от
Пальмы. Древняя пещера  глубоко  уходила  под  землю  массивными  сводами,
украшенная  великолепными  сталагмитами  и  сталактитами,  вековая  тишина
которой нарушалась подземными потоками, зелеными, синими или белыми,  цвет
которых определялся глубиной прохождения потока.
     Пещеры   представляли   собой   волшебную   страну   с   бесконечными
лабиринтами, слабо освещенными воткнутыми для безопасности факелами.
     Без проводника ни один человек не допускался в пещеры, но  с  раннего
утра, когда пещеры открывались  для  посещения,  там  постоянно  толпилось
множество туристов.
     Трейси решила использовать субботу для посещения пещер - день,  когда
туристов там бывало особенно много. Она купила билет в маленькой  кассе  и
исчезла в толпе. Даниэль Купер и двое детективов шли совсем рядом  с  ней.
Проводник вел экскурсию вдоль стены по узкой каменистой тропке,  скользкой
от воды, падающей с висящих сталактитов,  указывающих  вниз  точно  пальцы
скелетов.
     Рядом  с  тропинкой  размещались  углубления,   где   туристы   могли
остановиться, сойти с  тропы  и  полюбоваться  на  наслоения  из  кальция,
которые были подобны фантастическим птицам, животным, деревьям.  Там  было
темно, свет от скудно освещенной тропинки туда не проникал, и в  одном  из
таких альковов Трейси и исчезла.
     Даниэль Купер ринулся было вперед, но она  словно  испарилась.  Сзади
напирала толпа туристов, и не было никакой возможности искать  ее.  Он  не
имел ни малейшего понятия, где она, впереди или позади.
     Она решила провернуть что-то здесь, говорил себе Купер. Но  когда?  И
что?
     В самой низкой точке пещеры, в гроте  размером  с  арену,  на  берегу
большого  озера,  был  устроен  Римский  театр.  Вокруг  размещались  ряды
каменных скамеек, построенных, чтобы усадить публику, пришедшую посмотреть
спектакль, который проводился здесь каждый час. Зрители занимали в темноте
места, ожидая представления.
     Трейси направилась к десятому ряду  и  уселась  на  двадцатое  место.
Мужчина, занимавший двадцать первое место, обернулся к ней.
     - Какие-нибудь проблемы?
     - Никаких, Гюнтер. - И она наклонилась и поцеловала его  в  щеку.  Он
что-то сказал, и она наклонилась теснее к нему, чтобы слышать  его  сквозь
шум голосов вокруг них.
     - Думаю, лучше, если нас не будут видеть вместе,  особенно,  если  за
вами следят.
     Трейси взглянула вокруг на уходящую вверх черную пещеру.
     - Здесь мы в безопасности. - И с любопытством взглянула на него.
     - Что-нибудь важное?
     - Да, - он  наклонился  к  ее  уху.  -  Очень  богатый  клиент  готов
заплатить за картину Гойи "Муэрто". Он заплатит любому,  доставившему  ему
картину, полмиллиона долларов наличными. Это сверх моих комиссионных.
     Трейси задумчиво взглянула.
     - А что, другие уже пытались?
     - Безусловно, пытались.  По  моему  мнению,  шансы  на  успех  крайне
ограничены.
     - И где же находится картина?
     - В музее Прадо в Мадриде.
     - Прадо! -  Первая  мысль,  промелькнувшая  в  мозгу  Трейси  была  -
невозможно!
     Он теснее придвинулся к ней, говоря прямо в ухо, не обращая внимания,
что творилось вокруг них, что арена уже заполнилась.
     - Дело это требует огромной изобретательности. Вот почему я подумал о
вас, Трейси.
     - Я польщена, - сказала Трейси. - Полмиллиона долларов?
     - Да, свободных от налога и чистых.
     Началось представление и внезапно все стихло. Медленно, вдруг  начали
краснеть невидимые  дотоле  чашечки  цветов  и  музыка  наполнила  громаду
пещеры.
     В центре, перед зрителями простиралось  огромное  озеро  и  по  нему,
из-за сталагмитов появилась гондола, освещаемая скрытым светом. В  гондоле
сидел органист, наполняя воздух нежнейшей серенадой, и звуки ее неслись во
все стороны, отзываясь эхом. Зрители замерли в восторге, наблюдая,  как  в
темноте пещеры появилась радуга, а  лодка  медленно  пересекала  озеро,  и
наконец, когда музыка стихла, исчезла.
     - Просто фантастично, - сказал Гюнтер. - Только  из-за  одного  этого
зрелища можно приезжать сюда.
     - Как я люблю путешествовать, - мечтательно произнесла  Трейси.  -  И
знаете, какой город я всегда мечтала посетить, Гюнтер? Мадрид.
     Стоя у выхода из пещеры, Даниэль Купер наблюдал, как выходила Трейси.
     Она была одна.



        28

     Отель Ритц, что на Плаца де ла Лилтад в Мадриде,  считался  одним  из
лучших отелей в Испании и в течение последних  ста  лет  служил  домом  не
одной  дюжине  монархов  из  всех  стран  Европы.  Здесь   останавливались
президенты, монархи, миллионеры.  Трейси  столько  слышала  о  Ритце,  что
реальность просто разочаровала ее. Вестибюль оказался достаточно поблекшим
и поношенным.
     Помощник управляющего проводил ее в  забронированный  для  нее  номер
411-412, расположенный в южном крыле отеля.
     - Уверен, что вы останетесь довольны мисс Уитни.
     Трейси  подошла  к  окну  и  выглянула.  Прямо  внизу,  через  улицу,
располагался музей Прадо.
     - Спасибо, мне это по душе.
     В номере оказалось довольно шумно из-за большого движения  на  улице,
но Трейси получила, что хотела - вид на Прадо с высоты птичьего полета.
     Трейси заказала легкий ужин в номер и рано легла  спать.  Она  решила
побольше поспать, чтобы к завтрашней средневековой пытке  быть  готовой  в
наилучшей форме.
     Где-то в полночь  в  вестибюле  отеля  один  детектив  сменил  своего
напарника.
     - Она не покидала номера. Думаю, она пробудет в нем всю ночь.


     В Мадриде штаб-квартира  полиции  Дирекшион  Дженераль  де  Сегуридад
располагалась на Пуэрто дель Соль и занимала целый городской квартал.  Это
серое здание с красными кирпичными вставками и венчающей постройку  башней
с часами. Над главным входом развевался красно-желтый испанский флаг,  там
всегда находился полицейский, одетый в полную униформу и  темно-коричневый
берет и вооруженный автоматическим ружьем, алебардой, маленьким  ружьем  и
наручниками. В этой штаб-квартире Интерпол и нашел себе поддержку.
     За день до приезда Трейси в Мадрид на  имя  полицейского  комманданте
Сантьяго Рамиро пришла X-D-каблограмма, информирующая о предстоящем визите
мисс Уитни. Комманданте дважды перечитал последнее предложение и  позвонил
инспектору Андре Триньяну в Интерпол в штаб-квартиру в Париже.
     - Я не совсем понял ваше уведомление, - сказал Рамиро. -  Вы  просите
меня оказывать полное содействие какому-то  американцу,  который  даже  не
является полицейским. С какой стати?
     -  Комманданте,  я  думаю,  вы  найдете  мистера  Купера  чрезвычайно
полезным. Он понимает мисс Уитни.
     - Что значит понимает? - возразил комманданте. - Она  -  преступница.
Возможно  и  изобретательная,  но  испанские  тюрьмы  просто   переполнены
изобретательными преступниками. Она не сумеет ускользнуть от нас.
     - Отлично. А вы посоветуетесь с мистером Купером?
     Комманданте неохотно ответил:
     - Если вы говорите, что он может быть полезен, я не имею возражений.
     - Спасибо, месье.
     - Не стоит благодарности, сеньор.


     Комманданте Рамиро,  подобно  своему  коллеге  в  Париже,  не  был  в
восторге от американцев. Он считал их грубыми, материалистами и наивными.
     - Этот, может и отличается. Я, вероятно, такой же, как и он.
     Он возненавидел его с первого взгляда.
     -  Она  обвела  вокруг  пальца  полицию  половины  Европы,  -   начал
утверждать Даниэль Купер с порога кабинета комманданте. - И скорей  всего,
она обведет и вас.
     Единственное,  на  что  оказался  способен  комманданте,  так  только
сдержать себя.
     - Сеньор, мы не просим никого  вмешиваться  в  наши  дела.  Сеньорита
Уитни находится под нашим наблюдением с той минуты, как прибыла в аэропорт
Мадрида этим утром. Уверяю вас, что если  кто-нибудь  обронит  булавку  на
улице и ваша мисс Уитни поднимет ее, то сразу же попадет за  решетку.  Она
еще не имела дел с испанской полицией.
     - Но она здесь не для того, чтобы поднимать с улицы булавки.
     - Тогда зачем она здесь?
     - Я не уверен, но знаю одно, что планируется нечто значительное.
     Комманданте Рамиро снисходительно ответил:
     - Чем больше, тем лучше. Мы наблюдаем за каждым ее шагом.


     Когда Трейси утром проснулась, хмельная после ночной пытки в постели,
назначенной Томасом де Торквемада, она заказала легкий завтрак  и  горячий
черный кофе и подошла к окну посмотреть на Прадо.  Это  была  внушительная
крепость, построенная из камня и красного природного  кирпича,  окруженная
деревьями и кустарником. Две дорические колонны стояли перед входом,  и  с
обеих  сторон  к  входу  вели  двойные   лестницы.   На   улицу   выходили
дополнительные два боковых входа. Школьники и туристы из  множества  стран
выстраивались перед музеем, и ровно в 10  утра  открывались  две  огромные
входные двери и посетители устремлялись через центральные и боковые входы.
Зазвонил телефон. Никто, за исключением Гюнтера Хартога, не знал, что  она
в Мадриде. Она сняла трубку.
     - Добрый день, сеньорита. - Ужасно знакомый голос. - Я звоню  вам  из
Торговой Палаты Мадрида, мне дали указание сделать ваше пребывание в  этом
городе как можно приятнее.
     - Как вы узнали, что я в Мадриде, Джефф?
     - Сеньорита, Торговая Палата знает все. Вы впервые здесь?
     - Да.
     -  Прекрасно.  Тогда  я  просто  должен  вас  познакомить   с   рядом
достопримечательностей. И как долго вы собираетесь пробыть здесь,  Трейси?
Вот главный вопрос.
     - Я еще не знаю, - ответила она беззаботно. -  Но  вполне  достаточно
для того, чтобы находиться по магазинам и все внимательно осмотреть. А что
вы делаете в Мадриде?
     - То же самое. - И тон тот же. - Магазины и достопримечательности.
     Трейси не верила в совпадения. Итак, Джефф Стивенсон явился за Гойей.
     Он спросил:
     - Вы сможете сегодня поужинать со мной?
     И она отважилась сказать:
     - Да.
     - Отлично. Я зарезервирую столик у Джони.
     У Трейси определенно не было никаких иллюзий относительно Джеффа, но,
когда она вышла из лифта и увидела его, ожидающего в вестибюле,  сердце  у
нее учащенно забилось.
     Джефф нежно взял ее руки в свои.
     - Вы сегодня выглядите просто фантастично, дорогая.
     Она действительно оделась в этот вечер чрезвычайно тщательно.  Платье
цвета морской волны с горжеткой из русского соболя, уложенные  по  особому
волосы и новая, в цвет платья, сумка фирмы Гермес.
     Даниэль Купер, сидевший в вестибюле за маленьким угловым столиком  со
стаканом  Пери,  наблюдал  за  Трейси  -  как  она  встретилась  со  своим
провожатым, как они приветствовали друг друга,  и  его  захлестнула  волна
безмерной власти.
     Со мной правосудие, и я  его  карающий  меч.  Вся  жизнь  моя  -  это
покаяние, и ты поможешь мне заплатить. Я собираюсь покарать тебя.
     Купер понимал, что ни у одного полицейского  в  мире  не  хватит  ума
поймать Трейси Уитни. Но я смогу, думал Купер. Она принадлежит мне.


     Трейси стала не просто  целью  для  Даниэля  Купера.  Она  стала  его
предназначением. Он постоянно носил с собой ее фотографию,  и  перед  сном
любовно рассматривал ее. В Биарриц он явился слишком поздно и не  смог  ее
поймать, затем она повела его за собой  на  Майорку,  но  теперь  Интерпол
снова узнал, что она собралась путешествовать, и Купер  не  мог  позволить
себе упустить эту возможность.
     Она приснилась ему ночью, в гигантской клетке, обнаженная,  умоляющая
освободить ее.
     - Я люблю тебя, - сказал он ей, - но никогда не освобожу тебя.


     "Джони" оказался маленьким элегантным рестораном  на  Амадор  де  лос
Риос.
     - Еда здесь просто великолепная, - обещал Джефф.
     Трейси  подумала,  что  выглядит   он   чрезвычайно   привлекательно.
Внутренний голос подсказывал ей, что  они  похожи,  стоили  друг  друга  и
оказались соперниками в игре с высокими ставками.
     Но я выиграю, - думала Трейси, - я найду способ украсть  эту  картину
из Прадо раньше его.
     - Вокруг распространяются странные слухи, - сказал Джефф.
     Она непонимающе взглянула.
     - Какие слухи?
     - Вы когда-нибудь слышали  о  Даниэле  Купере?  Это  один  из  лучших
следователей страховой компании.
     - Нет. Ну и что?
     - Будьте осторожны. Он опасен.  Не  хочу,  чтобы  с  вами  что-нибудь
случилось.
     - Не беспокойтесь.
     - Но я беспокоюсь.
     Она засмеялась.
     - Обо мне. Почему?
     Он положил свою ладонь на ее руку.
     - Вы просто  необыкновенная.  Жизнь  становится  гораздо  интереснее,
когда рядом вы, моя любовь.
     Звучит дьявольски убедительно, подумала Трейси. Не знаю почему, но  я
ему верю.
     И вслух сказала:
     - Давайте закажем что-нибудь. Я проголодалась.


     Все следующие дни Трейси и Джефф посвятили знакомству с  Мадридом.  И
их ни на минуту не оставляли одних. Двое сотрудников комманданте Рамиро  в
сопровождении странного американца. Этот американец  просто  чокнутый.  Он
считал, что дамочка Уитни собирается спереть что-то грандиозное прямо  под
носом у полиции. Ненормальный!


     Трейси и Джефф обедали в классическом Мадридском ресторане - Хорчере.
Но Джефф, как оказалось, знал множество мест, еще не открытых туристами  -
Каса  Пако,  Ла  Чулетта,  Эль  Лакон,  где  они   с   Трейси   лакомились
деликатесными блюдами и пили местное терпкое вино.
     Но где бы они не появлялись, за ними следовали детективы  с  Даниэлем
Купером.
     Наблюдая за ними издалека, Даниэль Купер  обдумывал,  какая  же  роль
отведена Джеффу в будущем спектакле. Кем он был? Следующей жертвой Трейси?
Или они собирались работать вместе?
     Купер спросил комманданте Рамиро:
     - Какую информацию вы имеете по Стивенсу?
     - Никакой. Преступлений за ним не числится, и он не зарегистрировался
как турист. Думаю, он просто составляет даме компанию.
     Чутье подсказывало Куперу,  что  дела  обстоят  не  так.  Но  его  не
интересовал Джефф Стивенс.
     Трейси, думал он. Я хочу только тебя.


     Когда поздно  вечером  Трейси  с  Джеффом  вернулись  в  Ритц,  Джефф
проводил Трейси до дверей номера.
     - Почему бы мне не зайти на чашечку чая? - предложил он.
     Трейси чувствовал себя почти соблазненной. Она  наклонилась  и  легко
чмокнула его в щеку.
     - Думайте, что я ваша сестра, Джефф.
     - А как вы относитесь к кровосмешению?
     Но тут она захлопнула дверь.
     Через несколько минут он позвонил ей:
     - Как вы отнесетесь к тому, чтобы провести завтрашний день в Сеговии?
Это очаровательный старинный городок всего  в  нескольких  часах  езды  от
Мадрида.
     - Звучит просто прелестно. И спасибо за прекрасный  вечер.  Спокойной
ночи, Джефф.
     Она долго лежала без сна. Голова была забита такими вещами, о которых
она даже не имела права думать. Давно она уже  не  общалась  с  мужчинами.
Чарльз подло предал ее, и она не хотела повторения. Конечно, Джефф Стивенс
совершенно очаровательный товарищ, но она не  может  позволить  ему  стать
большим, чем он был. Так легко влюбиться в него. И глупо.
     Трейси с трудом заснула.


     Путешествие в Сеговию вышло  просто  замечательным.  Джефф  арендовал
маленький автомобиль, и они отправились из Мадрида в столицу  виноделия  в
Испании.
     Весь день за ним следовал незамеченный "сиат". Но это был не  простой
автомобиль.
     "Сиат" - единственная машина,  производимая  в  Испании,  и  является
официальной машиной испанской полиции. Обычная модель  рассчитана  на  100
лошадиных сил, но этот автомобиль имел мощность 150 лошадиных сил, поэтому
и Трейси Уитни и Джеффа Стивенса не было никакой возможности  улизнуть  от
Даниэля Купера и двух детективов.
     Джефф  и  Трейси  прибыли  в  Сеговию  во  время  обеда  и  поели   в
очаровательном ресторанчике на главной площади в центре  двухтысячелетнего
акведука,  построенного  еще  римлянами.  После  обеда  они  с   восторгом
осмотрели  окрестности  и  посетили  Кафедральный  собор  Санта  Мария   и
городской зал времен Возрождения, а затем  отправились  к  старой  римской
крепости, расположенной  высоко  в  горах,  откуда  открывался  совершенно
фантастический вид на город.
     - Кажется, если мы простоим здесь достаточно долго, то  встретим  Дон
Кихота и Санчо Пансу, - сказал Джефф.
     Она искоса посмотрела на него.
     - Вам нравится бороться с ветряными мельницами, не так ли?
     - Все зависит от того, какие формы у этой ветряной мельницы, -  мягко
ответил Джефф и придвинулся к ней поближе.
     Трейси отступила на самый край утеса.
     - Лучше расскажите мне о Сеговии.
     И очарование тут же рассеялось. Джефф  оказался  прирожденным  гидом,
прекрасно  разбирающимся  в  археологии  и  архитектуре.  Трейси  пришлось
напомнить себе, что он еще и жулик. Лучшего дня  в  жизни  Трейси  еще  не
было.
     Один из детективов, Жозе Перитра, буркнул в сторону Купера:
     - Неужели вы не видите,  что  они  просто-напросто  влюблены  друг  в
друга? И будет утверждать, что она замышляет что-то такое?
     -  Уверен,  -  бросил  Купер.  Он   удивился   собственной   реакции.
Единственное, чего он хотел, - это поймать Трейси Уитни,  наказать  ее  по
заслугам. Она же просто преступница. Но каждый раз, когда приятель  Трейси
брал ее за руку, его словно обжигал огонь ревности.
     Когда Трейси и Джефф вернулись в Мадрид, Джефф сказал:
     - Если вы не собираетесь домой, то я знаю отличное место,  где  можно
поужинать.
     - Прекрасно,  -  Трейси  так  не  хотелось,  чтобы  сегодняшний  день
закончился.
     Я хочу отдать всю себя этому дню, пусть день пройдет у  меня,  как  у
любой другой женщины.


     В Мадриде ужинают обычно поздно и многие рестораны были открыты после
9 часов вечера. Джефф заказал столик  на  10  часов  вечера  в  элегантном
ресторане "Залакайна", который славился отличной  кухней  и  первоклассным
обслуживанием. Трейси  не  заказала  десерта,  но  официант  принес  такие
вкусные слоеные пирожные, каких она в жизни не  пробовала.  Она  сидела  в
кресле, откинувшись, счастливая и умиротворенная.
     - Обед был просто великолепен, спасибо.
     - Я рад, что вы довольны. В это место обычно приглашают гостей, когда
хотят произвести на них впечатление.
     - А вы что, пытаетесь произвести впечатление, Джефф?
     Он усмехнулся.
     - Бьюсь об заклад, да. Подождите до следующего номера.
     А  следующим  номером   у   них   оказалась   совершенно   некрасивая
забегаловка,    прокуренное    кафе,     битком     набитое     испанскими
рабочими-кожевниками, которые сидели и пили за стойкой бара и  за  дюжиной
столиков. В одном конце находилось небольшое возвышение типа эстрады,  где
двое гитаристов настраивали гитары. Трейси и Джефф  уселись  за  маленьким
столиком совсем рядом с эстрадой.
     - Вы знаете что-нибудь о фламенко?  -  спросил  Джефф.  Ему  пришлось
почти кричать, чтобы перекрыть окружающий шум.
     - Только то, что это испанский танец.
     - Правильнее - цыганский. Вы могли бы пойти  в  модные  ночные  клубы
Мадрида и  увидеть  имитацию  фламенко,  но  сегодня  вечером  вы  увидите
настоящий танец.
     Трейси даже улыбнулась тому энтузиазму, с которым Джефф говорил.
     -  Вы  увидите  классическое  фламенко.  Это  целая  группа   певцов,
танцоров, гитаристов. Сначала они исполняют все вместе,  затем  каждый  по
очереди.
     Наблюдая за Трейси и Джеффом с дальнего столика  около  кухни,  Купер
удивлялся, о чем это они так заинтересованно разговаривают?
     - Танец чрезвычайно труден, потому что все должно быть согласовано  -
движения, музыка, костюмы, ритм.
     - Откуда вы знаете о танце? - спросила Трейси.
     - Мне приходилось общаться с исполнителями фламенко.  -  Естественно,
подумала Трейси.
     Общий свет  погас,  маленькая  сцена  освещалась  невидимыми  огнями.
Зазвучала музыка, сначала  очень  медленно.  Группа  исполнителей  как  бы
случайно стала подниматься на сцену. На женщинах развевались цветные  юбки
и блузки, волосы - высоко подняты  гребнями  и  украшены  яркими  цветами,
прическа народа Андалузии.  Танцоры-мужчины  одеты  в  традиционные  узкие
брюки и жилеты и блестящие полуботинки из кордовской кожи. Гитарист  начал
наигрывать грустную мелодию, и одна из сидящих женщин запела по-испански.
     - Вы понимаете, о чем она поет? - прошептала Трейси.
     - Да. Я хотела бросить любовника, но пока я  собиралась,  он  покинул
меня и разбил мне сердце.
     Танцовщица перешла в центр эстрады. Она медленно начала танцевать,  с
простых шагов, постепенно убыстряя темп. Ритм становился жестче,  и  танец
принял форму  какого-то  чувственного  неистовства,  вариации  тех  первых
танцев, которые  исполняли  цыгане  в  таборах  сотни  лет  назад.  Музыка
становилась более  громкой  и  возбуждающей,  танцевальные  па  разительно
отличались от тех  классических  пируэтов,  что  все  привыкли  видеть  на
эстрадах.  Танец  казался  чем-то  фантастическим,  грубым,   чувственным,
виртуозным, и его сопровождали традиционные выкрики из толпы исполнителей,
стоявших и сидевших рядом с эстрадой. Крики выражали восторг, восхищение и
просто помогали танцующим в быстром неистовом ритме.
     Внезапно музыка и  танец  прекратились,  и  на  мгновение  воцарилась
тишина, которая тут же взорвалась бурей аплодисментов.
     - Она чудесна, - воскликнула Трейси.
     - Подождите, - ответил Джефф.
     В центр  эстрады  вышла  вторая  танцовщица,  смуглая,  черноволосая,
классический вариант кастильской красавицы. Она казалась такой отрешенной,
совершенно не замечающей  публики.  Гитаристы  начали  наигрывать  болеро,
негромко в басовом ключе, наподобие протяжных  восточных  мелодий.  К  ней
присоединился танцор-мужчина,  вступили  кастаньеты,  легко  отстукивающие
ритм.
     Исполнители, сидевшие вокруг эстрады, хлопками аккомпанировали танцу,
поддерживая ритм, то замедляя, то убыстряя его, и вся комната  наполнилась
этими возбуждающими звуками.
     Тела  танцоров  двигались  отдельно,  сближаясь  с   растущей   силой
чувственности,   изображая   без   единого   соприкосновения    совершенно
сумасшедшую,  всеобъемлющую,  прямо-таки  животную  страсть  и,   наконец,
достигая апогея, вызывая  дикие  крики  зрителей.  Когда  огни  погасли  и
загорелись вновь, толпа неистовствовала. И  вдруг,  совершенно  неожиданно
для самой  себя,  Трейси  также  закричала.  Она,  стесняясь  самой  себя,
чувствовала сексуальный подъем. Казалось, весь воздух  наполнен  желанием.
Боясь взглянуть Джеффу в глаза, она смотрела  на  его  сильные,  загорелые
руки, и ей казалось, что она чувствует, как они ласкают ее тело, медленно,
возбуждающе, все быстрее и быстрее. Она скорее убрала со стола руки, чтобы
скрыть их дрожание.
     Они почти не говорили по дороге домой. Около  дверей  номера,  Трейси
обернулась и произнесла:
     - Если...
     Но губы Джеффа не дали ей договорить фразу, и она сама  уже  обнимала
его и чувствовала его тело.
     - Трейси?
     С ее губ уже готово было сорваться слово "да", но она сумела  напрячь
всю силу воли и сказать:
     - Какой дивный день, Джефф. Я сплю на ходу.
     - О...
     - Думаю, что завтра я на весь день останусь в номере, хочу  отдохнуть
как следует.
     Он ответил совершенно бесцветным ровным голосом:
     - Прекрасная идея. Вероятно, я займусь тем же самым.
     Но ни один из них не поверил другому.



        29

     В 10.00 утра на следующее утро Трейси уже стояла в длинной очереди  к
входу в музей Прадо. Как только открылись двери, то служитель  в  униформе
стал пропускать посетителей по одному через турникет.
     Трейси протянула билет контролеру и прошла со всей толпой  в  большую
ротонду.
     Даниэль Купер и детектив Перейра стояли близко позади  нее,  и  Купер
вдруг почувствовал растущее возбуждение. Он точно знал, что  Трейси  Уитни
пришла сюда не просто как туристка. Каким бы не был ее план,  но  она  уже
приступила к его выполнению.
     Трейси переходила из зала в зал, медленно бродя и  любуясь  Тицианом,
Тинторетто,  Рубенсом  и  Босхом,  восхищаясь  картинами  великого   грека
Доменикоса  Теотокопулоса,  известного  под   именем   Эль   Греко.   Гойя
экспонировался в нижней, на первом этаже, галерее.
     Трейси отметила, что охрана в униформе стояла около каждого выхода  и
около  каждого  из  них  на  уровне  локтя   помещалась   красная   кнопка
сигнализации. Она прекрасно  знала,  что  в  тот  момент,  когда  зазвучит
тревога, все входы и выходы мгновенно перекрывались, и шанса  на  спасение
просто не представится.


     Она сидела  на  скамейке  в  центре  зала,  посвященного  фламандской
живописи XVIII века. Она видела, как неотлучно наблюдаются все  проходы  к
залам.  Вероятно,  здесь  использованы  и   инфракрасные   лучи,   которые
включались  ночью.  В  других  музеях,  которые  посещала  Трейси,  охрана
позволяла себе соснуть, скучать и вообще отвлекаться от туристов, но здесь
же стража постоянно была начеку.  В  мире  уже  неоднократно  произведения
искусств подвергались нападению фанатиков. В музее Прадо не хотели,  чтобы
такое стало возможно.
     В нескольких отдельных залах за мольбертами сидели художники и писали
копии с известных картин.
     Музей  дозволял  проведение  этих  работ,  но  Трейси  отметила,  как
тщательно охрана следила даже за этими художниками.
     Когда Трейси осмотрела залы  на  основном  этаже,  она  спустилась  в
нижний зал, где выставлялся Франциско Гойя.
     Детектив Перейра шепнул Куперу:
     - Смотрите, да она ничего не делает, только смотрит. Она...
     - Вы ошибаетесь, - и Купер припустился вниз по лестнице.
     Трейси  точно  определила,  что  экспозиция   Гойи   охранялась   еще
тщательнее, чем другие залы, и было отчего. Стены были заполнены шедеврами
живописи, и, переходя от полотна к полотну, Трейси  поняла,  насколько  же
гениален великий  испанец.  Автопортрет  Гойи,  изобразившего  себя  паном
среднего возраста...  Изысканный  по  цвету  портрет  семьи  Карлоса_IV...
Одетая Маха и знаменитая обнаженная Маха.
     И  вот,  сразу  же  за  "Шабашем  ведьм",  висел   "Пуэрто".   Трейси
остановилась и стала внимательно разглядывать картину, сердце ее  учащенно
забилось. На переднем плане картины дюжина  разряженных  мужчин  и  женщин
стояли около каменной стены, а  на  заднем  плане,  сквозь  легкий  туман,
виднелись рыбацкие лодки в порту и  далекий  маяк.  В  левом  нижнем  углу
стояла подпись Гойи.
     Вот и цель. Полмиллиона долларов.
     Трейси оглянулась. Охранник стоял при входе, а за ним, через  длинный
коридор, ведущий в другие залы, Трейси видела  и  других  охранников.  Она
довольно долго провела в этом зале, изучая "Пуэрто". Когда она направилась
из зала, по  лестнице  вверх  поднималась  следующая  группа  туристов.  В
середине группы шел Джефф Стивенс. Трейси постаралась скрыться,  чтобы  не
быть замеченной Стивенсом.
     Итак, гонки начались, мистер Стивенс, и я собираюсь их выиграть.


     - Итак, она хочет украсть картину из Прадо.
     Комманданте Рамиро посмотрел на Даниэля Купера недоверчиво.
     - Ерунда! Никто не может украсть картину из Прадо!
     Купер продолжал твердить:
     - Но она пробыла там все утро.
     - В Прадо никогда не было воровства и  никогда  не  будет  впредь.  И
знаете, почему? Потому что это невозможно.
     - Она и не  попытается  совершить  кражу  обычным  путем.  Вы  должны
предохранить все вентиляционные ходы, как в  случае  газовой  атаки.  Если
охранники на работе пьют кофе, найдите, где  они  берут  его.  Туда  могут
подмешать зелье. Проверьте питьевую воду.
     Терпению комманданте Рамиро пришел конец. Все, достаточно, больше  он
не мог вытерпеть этого ненормального американца. Он  должен  был  ежечасно
следить за Трейси Уитни и расточать такие ценные силы,  когда  его  родная
Полиция Националь и так работает на скудном  бюджете.  Но  сейчас,  слушая
этого сумасшедшего,  который  учит,  как  управлять  его  полицией,  этого
вытерпеть он не смог.
     - По моему мнению, дама находится в Мадриде в отпуске. Я отзываю силы
безопасности.
     Купер казался просто ошарашенным.
     - Нет, вы не можете так поступить. Ведь Трейси Уитни - это...
     Комманданте Рамиро поднялся во весь рост.
     - Будьте добры, прекратите постоянно  объяснять  мне,  что  я  должен
сделать, сеньор, А сейчас, если вам нечего мне  сказать,  то  извините,  я
очень занят.
     Купер стоял в полнейшей прострации.
     - Тогда мне придется продолжить одному.
     Комманданте улыбнулся:
     - Будете караулить музей Прадо от ужасного похищения, организованного
этой дамой? Прекрасно, сеньор. Значит, я смогу спокойно спать ночью.



        30

     - Шансы на успех крайне ограничены, - сказал Гюнтер Хартог Трейси.  -
Придется проявить максимум изобретательности.
     - Это - похищение века, - думала Трейси.  Она  смотрела  из  окна  на
стеклянные фонари крыши Прадо, перебирая в памяти все,  что  она  знала  о
музее. Открывался он в 10 утра, закрывался для посетителей в  18.00,  и  в
течение этого времени система сигнализации не  работала,  зато  на  каждом
углу стояли охранники.
     Если даже кто-нибудь сумеет снять со стены картину, думала Трейси, то
нет пути вытащить ее оттуда. Все сумки проверяют на выходе.
     Она изучила крышу Прадо и рассмотрела ночное освещение.  Там  нашлось
несколько недостатков. Первый - очень высокая видимость. Трейси наблюдала,
как мощно освещалась ночью крыша, что делало ее  полностью  обозримой  для
стражи. Даже если бы удалось прокрасться внутрь  незамеченной,  то  внутри
здания следили инфракрасные лучи и дополнительный ночной контроль.
     Казалось, что Прадо полностью неприступен.
     А что же задумал Джефф? Трейси  была  почти  уверена,  что  он  также
попытается украсть Гойю.
     Все отдала, лишь бы узнать, что он задумал, думала Трейси.
     В одном Трейси была уверена полностью - она не позволит ему опередить
ее. Она должна найти способ.
     И она вновь направилась в Прадо на следующее утро.
     Ничего  не  изменилось,  за  исключением  лиц   посетителей.   Трейси
внимательно вглядывалась в толпу туристов, ища Джеффа,  но  он  так  и  не
появился.
     Трейси сидела и думала.
     Он, наверное, продумал план действий. Ах, ты, ублюдок. Он использовал
чары, чтобы отвлечь меня и суметь украсть картину первым.
     Она подавила гнев и стала рассуждать холодно и логично.
     Трейси снова направилась к "Пуэрто", ее глаза пробежали по  ближайшим
полотнам,  стоящим  на  страже  охранникам,  художникам,   сидящим   перед
мольбертами,  толпе,  ходящей  взад  и  вперед  по  залам,  она  еще   раз
оглянулась, и сердце ее учащенно забилось.
     Теперь я знаю, как утащу картину.


     Она звонила из  телефона-автомата  на  Гран  Виа,  и  Даниэль  Купер,
стоявший около входа из кафе, отдал бы годовое  жалование,  чтобы  узнать,
кому звонила Трейси. Он был совершенно уверен, что  она  давно  собиралась
позвонить и звонит за границу, но  прослушать  или  записать  разговор  не
представлялось никакой возможности. Он удивился, впервые увидев на  ней  в
зеленую полоску платье, и еще - что она была без чулок.
     Это чтобы мужчины обращали внимание, мрачно решил он. Распутница.
     Он чувствовал себя ужасно разозленным. А в  телефонной  будке  Трейси
заканчивала разговор.
     - Вы должны быть уверены, что он очень быстр, Гюнтер.  У  него  будет
только две минуты. Все будет зависеть от скорости.


     "Кому: Дж.Дж.Рейнольдсу, Файл N Y-72-830-412.
     От кого: Даниэля Купера.
     Лично.
     Объект: Трейси Уитни.
     По моему  мнению,  объект  находится  в  Мадриде,  чтобы  осуществить
крупное преступление. Вероятная цель находится в  музее  Прадо.  Испанская
полиция отказалась сотрудничать, но я продолжаю лично следить и арестую ее
в надлежащий момент."


     Через два дня, в 9 утра, Трейси сидела  на  лавочке  в  саду  Ретиро,
одном из самых прекрасных парков в центре Мадрида, и кормила голубей. Парк
Ретиро с его озером, прекрасными старыми деревьями, ухоженными газонами  и
удобными площадками для детей, притягивал сотни мадридцев.
     Сезар Поретти, пожилой седовласый мужчина  с  незначительным  горбом,
прогуливался по аллеям парка и когда подошел к скамейке, то уселся рядом с
Трейси.
     - Добрый день, сеньорита.
     - Добрый день. Возникли трудности?
     - Нет, сеньорита. Все, что мне нужно, - это время и место.
     - Пока не знаю, - ответила Трейси, - но скоро узнаю.
     Он улыбнулся беззубой улыбкой.
     - Полиция сойдет с ума. Ведь никто не додумался сделать именно так.
     - Вот поэтому и нужно время, чтобы все подработать, - сказала Трейси.
- Все узнаете от меня.
     Она  бросила  последнюю  крошку   голубям   и   поднялась.   Медленно
прогуливаясь, Трейси пошла вдоль аллеи, а шелковое  платье  соблазнительно
билось вокруг колен.
     В то время, как Трейси находилась в парке с Сезаром Поретти,  Даниэль
Купер обыскал ее номер. Он видел, как Трейси вышла из отеля и  направилась
в парк. Она ничего не заказала в номер, и поэтому Купер решил, что женщина
направилась завтракать. Он  дал  себе  переждать  минуту.  Войти  в  номер
оказалось проще простого. Он знал, что искать - копию картины. Он  еще  не
знал, как она собирается украсть ее, но был  уверен,  что  копия  является
частью плана.
     Он тщательно исследовал номер,  ничего  не  находя,  оставив  спальню
напоследок. Он просмотрел шкафы, проверил платье и  туалетный  столик.  Он
открывал один за одним ящики комода - там лежало ее белье. Он схватил пару
розовых трусиков и провел ими по щеке,  чувствуя  ее  свежий  аромат.  Она
словно присутствовала везде. Он положил их на место и просмотрел остальные
вещи. Картины не было.
     Купер направился в ванную.  Раковина  еще  хранила  брызги.  Ее  тело
лежало здесь, в теплой воде,  и  Купер  вдруг  отчетливо  представил  себе
Трейси обнаженную, как вода ласкает ее  груди  и  бедра.  Он  почувствовал
сильнейшее возбуждение. Он схватил мокрое полотенце из ванной и уткнулся в
него губами. Запах ее тела разнесся по нему, и он расстегнул молнию  брюк.
Завернув кусок мыла в ее полотенце, он, глядя в зеркало, начал  возбуждать
себя им.
     Через несколько минут он, так же  осторожно,  как  и  вошел,  покинул
номер, направляясь прямо в ближайшую церковь.


     На следующее утро, когда Трейси вышла из "Ритца", Купер последовал за
ней. Он чувствовал, что между ними возникло  некое  интимное  чувство.  Он
знал ее запах, он видел ее  обнаженную  в  ванной.  Она  принадлежала  ему
целиком.  Она  будет  принадлежать  ему  до  смерти.  Он  видел,  как  она
направилась вдоль Гран Виа, исследуя магазины, и  он  следовал  за  ней  в
ближайший универмаг, стараясь не упустить ее из виду. Он  видел,  как  она
разговаривала со служащим, затем  направилась  в  дамскую  комнату.  Купер
встал неподалеку от двери, наблюдая. Это  оказалось  единственным  местом,
куда он не мог последовать за ней.
     Если бы Купер имел возможность войти  за  Трейси  в  дамский  туалет,
тогда он увидел  бы  ее,  разговаривающую  с  крупной,  среднего  возраста
женщиной.
     - Manana, - говорила Трейси, крася  губы  перед  зеркалом.  -  Завтра
утром, в одиннадцать.
     Женщина покачала головой.
     - Нет, сеньорита. Ему  не  понравится.  Вы  не  могли  выбрать  более
худшего дня. Завтра в страну  приезжает  принц  Люксембурга  и  в  газетах
сказано, что он собирается посетить Музей Прадо. Так что  в  музее  охраны
будет еще больше.
     - Чем больше, тем лучше. Завтра.
     Трейси направилась к двери,  а  женщина  смотрела  ей  вслед,  что-то
бормоча под нос.


     Высокопоставленных гостей ожидали в Прадо к 11 утра и  поэтому  район
был  оцеплен   Национальной   гвардией.   Из-за   задержки   церемонии   в
президентском  дворце  кортеж  прибыл  ближе  к  полудню.   Сопровождаемый
полицейскими машинам с сиренами, вереница  черных  лимузинов  остановилась
перед музеем Прадо.
     У входа, дрожа  от  нетерпения,  Его  Высочество  поджидал  директор,
Кристиан Мачада.
     С утра Мачада внимательно осмотрел залы, проверив, все ли в  порядке,
охрану  проинструктировали,  приказав  особенно  внимательно  следить   за
порядком в залах. Директор не  зря  гордился  своим  Музеем  и  ему  очень
хотелось произвести хорошее впечатление на принца.
     - Никогда не помешает обзавестись друзьями в высших сферах,  -  думал
Мачада. - Почему бы и нет. Меня ведь могут  и  пригласить  отужинать  этим
вечером в президентском дворце.
     К своему великому сожалению, Мачада не мог сдержать  толпы  туристов,
собравшихся поглазеть. Но телохранители принца и служба безопасности Музея
были уверены, что принц охраняется надежно. Все находились в полной боевой
готовности.
     Венценосные гости начали подниматься по лестнице  на  основной  этаж.
Директор  приветствовал  Его  Высочество  и   присоединился   к   эскорту,
сопровождаемому вооруженной  охраной,  который  направлялся  в  залы,  где
экспонировались полотна художников Испании XVI века - Жуан де Жуана, Педро
Мачука, Фернандо Янеза.
     Принц не спеша переходил от картины к картине, восхищаясь  увиденным.
Он покровительствовал искусству,  и  особенно  любил  художников,  которые
реставрировали картины, возвращая их к жизни. Не имея  таланта  художника,
принц, пройдя по залам,  никогда  не  завидовал  художникам,  стоявшим  за
мольбертами и делавшим копии с картин великих мастеров.
     Когда делегация прошла верхние  залы,  Кристиан  Мачада  с  гордостью
произнес:
     - А сейчас, Ваше Высочество, позвольте отвести Вас в зал Гойи.


     Утро для Трейси выдалось прямо-таки нервное. Когда принц  не  прибыл,
как ожидалось к 11 утра, она была на грани паники. Хотя она организовала и
продумала все до секунды, ей требовался  приезд  принца,  чтобы  заставить
работать план. Она переходила из зала в зал в толпе, пытаясь  не  привлечь
внимания.
     Он не придет, решила Трейси. Мне надо отменить все. И  в  этот  самый
момент она услышала звуки сирен на улице.
     Наблюдая за Трейси из соседнего зала, Купер также услышал вой  сирен.
Разум говорил ему, что совершенно невозможно украсть картину из музея,  но
инстинкт подсказывал, что Трейси попытается, а Купер доверял инстинкту. Он
находился неподалеку, ни на минутку не упуская ее из виду.
     Трейси находилась в зале, соседнем с тем, где висел  "Пуэрто".  Через
открытые двери она видела горбуна Сезара Паррету, сидящего за мольбертом и
копирующего  полотно  Гойи  "Одетая  Маха",  висевшую  рядом  с  "Пуэрто".
Охранник  стоял  в  трех  футах.  В  зале,  где  была  Трейси,   художница
старательно копировала "Молочницу из Бордо", пытаясь хотя бы  приблизиться
к великолепным цветам Гойи.
     Группа  японских  туристов  вплыла  в  зал,  щебеча  подобно   стайке
заморских птиц.
     Сейчас! - сказала себе Трейси.
     Этого момента она и ждала, сердце  ее  билось  так  сильно,  что  она
испугалась, вдруг его услышит охранник.
     Трейси пошла навстречу приближающейся японской  группе,  повернувшись
спиной к художнице. Когда японцы совсем приблизились к Трейси, она  упала,
словно ее толкнули, сметая при падении мольберт художницы, краски, холст.
     - О, Господи, простите меня, - воскликнула Трейси.  -  Позвольте  мне
помочь вам.
     Когда она направилась помочь  испуганной  художнице,  каблуки  Трейси
попали в  разлившиеся  краски,  размазывая  их  по  полу.  Даниэль  Купер,
видевший все, подобрался ближе, все чувства его были напряжены.  Он  знал,
что Трейси Уитни сделала первый шаг.
     Появился охранник, крича:
     - Что случилось?
     Происшествие привлекло внимание туристов,  и  они  сгрудились  вокруг
упавшей женщины, размазывающей краски  из  разбитых  тюбиков  по  полу,  в
результате чего там образовалось что-то дикое.  Безобразие!  С  минуты  на
минуту должен был появиться принц. Охранника охватила паника.
     - Серджио! Скорее! Сюда!
     Трейси смотрела, как из ближайших залов мчались на помощь охранники.
     Трейси оказалась в середине суматохи. Двое охранников тщетно пытались
разогнать туристов прочь от вымазанного пола.
     - Зови директора, - закричал Серджио. Второй помчался к лестнице.
     - Что за кошмар.
     Через две  минуты  Кристиан  Мачада  прибыл  на  место  происшествия.
Директор с ужасом взглянул на разгром и приказал:
     - Уборщицу сюда, живо! Швабру, тряпки, скипидар. Быстро!
     Молодой помощник стремглав кинулся выполнять  его  поручение.  Мачада
повернулся к Серджио:
     - Возвращайтесь на свой пост.
     - Да, сэр.
     Трейси наблюдала, как охранник сквозь толпу, пробирался  в  зал,  где
работал Сезар Поретти.
     Купер не сводил глаз с Трейси ни на минутку. Он  ждал  следующего  ее
шага. Но ничего не происходило. Она даже не подошла ни к одной картине, не
общалась с сообщником.
     Все, что она сделала, так это ударила мольберт и размазала  несколько
красок по полу, но он был точно уверен, что  сделала  это  нарочно.  Но  с
какой целью? Однако Купер чувствовал,  что  что-то  произошло.  Он  быстро
взглянул на стены зала. Ни одна из картин не пропала.
     Купер пробрался в смежный зал. Он  оказался  пустым,  за  исключением
охранника и пожилого горбуна,  сидевшего  за  мольбертом  и  копировавшего
"Одетую Маху". Все картины также оказались на месте.  Но  что-то  было  не
так. И Купер знал это.
     Он пробрался сквозь толпу к директору, которого встречал раннее.
     - У меня есть основание полагать, - буркнул он, - что несколько минут
назад отсюда украли картину.
     Кристиан Мачада во все глаза уставился на американца.
     - О чем вы говорите? Если бы подобное происшествие  имело  бы  место,
охрана бы услышала сигнал тревоги.
     - Я думаю, что оригинал подменили копией.
     Директор снисходительно усмехнулся.
     - У вашей теории, синьор, есть один небольшой недостаток. Посетителям
неизвестно, что за каждой картиной установлены  сенсоры.  Если  кто-нибудь
попытается снять картину со стены - что обязательно  надо  сделать,  чтобы
заменить ее копией - зазвучит сигнал тревоги.
     Но Даниэль Купер опять не удовлетворился.
     - Может быть, сигнализация выведена из строя?
     - Нет. Если кто-нибудь попытается перерезать провод, то система опять
сработает. Сеньор,  повторяю,  невозможно  кому-либо  украсть  картины  из
музея. Наша система безопасности работает без сбоев.
     Купер стоял  совершенно  расстроенный.  Все,  что  говорил  директор,
звучало убедительно. Действительно,  покушение  казалось  невозможным.  Но
почему тогда Трейси Уитни специально пролила краски на пол?
     Купер не мог заставить себя отступить.
     - Исполните, пожалуйста, мою  просьбу.  Не  можете  ли  вы  попросить
своего помощника пройтись по залам и проверить, все ли на месте? Я буду  в
номере отеля.
     Большего Даниэль Купер сделать не мог.
     В 7 вечера Кристиан Мачада позвонил Куперу:
     - Я лично проверил все, сеньор. Каждая картина висит на своем  месте.
Из музея ничего не пропало.
     Итак,  таковы  оказались  дела.  Очевидно,   происшествие   оказалось
случайностью. Но Даниэль Купер, с его инстинктом охотника, чувствовал, что
добыча ускользнула от него.


     Джефф пригласил Трейси поужинать в главный зал ресторана Отеля Ритц.
     - Сегодня вечером вы выглядите особенно блистательно, - сделал  Джефф
комплимент Трейси.
     - Благодарю. Я чувствую себя особенно хорошо.
     - Просто хорошая компания.  Давайте  поедем  вместе  в  Барселону  на
следующей неделе. Совершенно очаровательный город. Вы останетесь довольны.
     - Простите, Джефф, но я не смогу. Я покидаю Испанию.
     - В самом деле? - голос его погрустнел. - И когда?
     - Через несколько дней.
     - О, я разочарован.
     Вы будете еще более разочарованы, думала Трейси, когда узнаете, что я
стащила "Пуэрто".
     Ей все-таки было интересно, как он собирался  украсть  картину.  Хотя
это уже не имело особого значения.
     Я оказалась умнее Джеффа Стивенса.
     Да, но по какой-то необъяснимой причине Трейси чувствовала грусть.


     Кристиан Мачада сидел  в  кабинете,  наслаждаясь  крепчайшим  кофе  и
рассказывая, насколько успешным  оказался  визит  принца.  За  исключением
дурацкого  инцидента  с  разлитыми  красками,   все   прошло   точно   как
планировалось. Он был благодарен, что принца и его свиту отвлекли  до  тех
пор, пока зал не привели в  порядок.  Директор  улыбнулся,  вспомнив  того
идиота-американца, который пытался убедить его, что кто-то  украл  картину
из Прадо.
     Ни вчера, ни сегодня, ни завтра, - подумал он.
     В кабинет вошла секретарша.
     - Прошу извинить меня, сэр, но там пришел джентльмен, чтобы увидеться
с вами. Он попросил меня передать вам это.
     И она передала директору письмо с литерой музея Кунстхауз из Цюриха.
     "Уважаемый коллега!
     Письмо мое служит для представления вам месье Генри Ренделла,  нашего
эксперта  живописи,  совершающего  тур   по   музеям   мира   и   особенно
интересующегося вашим уникальным собранием. Буду вам очень признателен  за
оказанное ему гостеприимство."
     Письмо подписал куратор музея.
     Рано или поздно, удовлетворенно думал директор, но все обращаются  ко
мне.
     - Пришлите его ко мне.
     Генри  Ренделл  оказался  высоким  лысоватым   мужчиной   с   тяжелым
швейцарским акцентом. Они обменялись рукопожатиями, и Мачада отметил,  что
указательный палец на правой руке у посетителя отсутствовал.
     Генри Ренделл с улыбкой обратился к Мачаде:
     - Мне повезло. Впервые мне представилась возможность посетить  Мадрид
и увидеть ваши выдающиеся произведения искусства.
     Кристиан Мачада ответил со всей скромностью:
     -  Не  думаю,  что  вы  разочаруетесь,  месье  Ренделл.   Пожалуйста,
пройдемте со мной. Я сам вам все покажу.
     Они медленно переходили  из  зала  в  зал,  наслаждаясь  фламандцами,
Рубенсом  и  его  последователями,   прошли   центральную   галерею,   где
экспонировались испанские мастера, и Генри Ренделл тщательно изучал каждую
картину. Они вели между собой диалог  двух  знатоков,  обсуждая  различные
художественные стили, перспективу и цветовую гамму.
     - А сейчас, - объявил директор, - я представлю вам гордость  Испании.
- И он повел гостя вниз, в галерею с произведениями Гойи.
     -  Господи,  какой  праздник!  Позвольте  мне   просто   постоять   и
посмотреть.
     Кристиан Мачадо ждал, восхищаясь благоговением Ренделла.
     - Никогда не видел такого великолепия, - воскликнул Ренделл.
     Он медленно стал рассматривать картину за картиной.
     - "Шабаш ведьм". Великолепно!
     Они подошли к следующей картине.
     - "Автопортрет Гойи" - фантастично!
     Перед "Пуэрто" Ренделл на мгновение замер.
     - Отличная копия. - И хотел двинуться дальше.
     Директор схватил его за руку.
     - Что? Что вы сказали, сеньор?
     - Сказал, что у вас превосходная копия "Пуэрто".
     - Вы ошибаетесь, - негодовал директор.
     - Ну, почему же?
     - Нет. Вы определенно ошибаетесь, - упрямо повторил Мачада. -  Уверяю
вас, это подлинник. У меня имеются доказательства.
     Генри Ренделл подошел к картине и стал ее тщательно рассматривать.
     - Тогда ваши доказательства  также  фальшивы.  Эта  картина  написана
учеником Гойи и его последователем Эугенио Лукасом у  Падилло.  Вы  должны
знать, что Лукас написал сотни копий Гойи.
     - Естественно, я знаю о нем, - резко ответил Мачадо. - Но это не одна
из его копий.
     Ренделл пожал плечами.
     - Подчиняюсь вашему суждению. - И он было отошел.
     -  Я  лично  проверял  эту  картину.  Она  прошла  спектрографическое
исследование, здесь проверены краски.
     - Вы не убедили меня. Лукас писал  в  то  же  время,  что  и  Гойя  и
использовал  те  же  материалы.  -  Генри  Ренделл  нагнулся  и   принялся
исследовать подпись в углу картины.
     - Вы можете, если пожелаете, сами удостовериться. Все  очень  просто.
Возьмите картину и отнесите ее в реставрационную мастерскую  и  исследуйте
подпись. - Он усмехнулся. - Самолюбивый  Лукас  подписывал  картины  своим
именем, но чтобы цена была значительно  выше  он  замазывал  свою  подпись
поддельной подписью Гойи.
     Тут Ренделл взглянул на часы.
     - Извините меня, но боюсь, я опаздываю на встречу. Большое спасибо за
ваши хлопоты.
     - Не за что, - ответил холодно  директор.  Этот  мужчина  определенно
полный дурак, подумал он.
     - Если я вам понадоблюсь, то я остановился на вилле Магна. И еще  раз
спасибо, - Генри Ренделл откланялся.
     Кристиан Мачада смотрел ему вслед. Как этот идиот швейцарец осмелился
утверждать, что Гойя был подделкой?
     Она вернулся снова к картине. Как она прекрасна! Он принялся  изучать
подпись Гойи. Совершенно нормальная. Но это  было  возможно?  Сомнения  не
уходили. Всем известно, что  современник  Гойи  Эугенно  Лукас  у  Падилло
написал сотни подделок Гойи,  сделав  карьеру  мастера  фальшивок.  Мачада
заплатил 3.5 миллиона долларов за "Пуэрто". Если он на самом деле окажется
подделкой, то на него, Мачаду, падет черное пятно, он боялся даже думать о
такой возможности.
     Генри Ренделл сказал одну  вещь,  которая  имела  смысл:  существовал
простой способ проверить его подлинность.  Он  проверит  подпись  и  потом
позвонит Ренделлу и как можно  учтивее  скажет,  что  тому  надо  заняться
чем-то более подходящим.
     Директор  вызвал   ассистента   и   приказал   отнести   "Пуэрто"   в
реставрационную мастерскую.


     Определение автора картины весьма  деликатное  мероприятие  и  должно
осуществляться  очень  тщательно,  потому  что   может   разрушить   нечто
устоявшееся и бесценное. Все реставраторы в  Прадо  считались  экспертами.
Как  правило,   они   были   неудавшимися   художниками,   взявшимися   за
реставрационные работы, чтобы быть ближе к боготворимому ими искусству.
     Все они начинали подмастерьями,  изучая  мастерство  реставратора,  и
работали годами,  прежде  чем  становились  ассистентами  и  им  позволяли
прикоснуться к шедеврам, но всегда под присмотром старшего мастера.
     Жуан Дельгадо, опытный реставратор, поместил "Пуэрто"  в  специальную
раму под наблюдением Кристиана Мачадо.
     - Я хочу, чтобы вы исследовали подпись, - сообщил ему директор.
     Дельгадо удивился про себя, но ответил:
     - Да, сеньор, директор.
     Он налил изопропилового спирта на маленький ватный тампон и  поставил
на столик рядом с картиной. На второй тампон он  налил  чистого  керосина,
нейтрализующего агента.
     - Я готов, сеньор.
     - Начинайте. Но будьте осторожны.
     Мачада вдруг обнаружил,  что  ему  трудно  дышать.  Он  смотрел,  как
Дельгадо поднял первый тампон и нежно коснулся  им  буквы  "G"  в  подписи
Гойи.  Следом  Дельгадо  провел  вторым  тампоном   и   нейтрализовал   им
поверхность, чтобы спирт не мог сильно  пропитать  холст.  Мужчины  начали
исследовать холст.
     Дельгадо нахмурился.
     - Простите, но я ничего не могу сказать, - произнес он.  -  Я  должен
использовать более сильный растворитель.
     - Возьмите его, - скомандовал директор.
     Дельгадо открыл другую бутылочку. Он аккуратно капнул диметилкетон на
свежий тампон и им протер первую букву,  и  промокнул  керосином.  Комната
наполнилась едкими химическими запахами. Кристиан Мачада стоял  и  смотрел
на картину, не веря собственным глазам. Буква Г в имени Гойя исчезла и  на
ее месте стала видна буква Л.
     Дельгадо повернулся с побелевшим лицом.
     - Мне продолжать?
     - Да, - хрипло ответил Мачадо. - Продолжайте.
     Медленно, буква за буквой, подпись Гойи  под  действием  растворителя
исчезала и выступала подпись Лукаса. Каждая буква  словно  ударяла  Мачаду
поддых. Его, главу одного из самых лучших музеев мира, обманули.  Комиссия
директоров узнает об этом, узнает и король Испании, весь мир услышит.
     Он погиб.
     Он побрел в свой кабинет и позвонил Генри Ренделлу.


     Мужчины сидели в кабинете Мачады.
     - Вы оказались правы, - тяжело вздохнул директор. - Это Лукас.  Когда
слово исчезло, я думал сойду с ума.
     - Лукас обманул многих знатоков, - утешил его Ренделл. - Его подделки
стали для меня своеобразным хобби.
     - За это полотно я заплатил 3.5 миллиона долларов.
     Ренделл пожал плечами.
     - Хотите получить деньги назад?
     Директор в отчаянии покачал головой.
     - Я получил ее прямо из рук вдовы, которая  утверждала,  что  картина
находилась в семье ее мужа три поколения. Если я буду просить  ее  вернуть
деньги назад, случай будет известен повсюду, а  это  плохая  реклама.  Все
экспонаты в музее окажутся подозрительными.
     Генри Ренделл тяжело задумался.
     - Действительно, не следует выносить случай  на  суд  общественности.
Почему бы вам не объяснить вашему начальству, что произошло, и  просто  не
избавиться от Лукаса. Вы можете отправить картину  на  аукцион  Сотби  или
Кристи и продать ее там.
     Мачада покачал головой.
     - Нет. Тогда весь мир узнает эту историю.
     Лицо Ренделла вдруг просияло.
     - Возможно, вам повезло. У меня есть  клиент,  который,  может  быть,
приобретет Лукаса. Он собирает его картины. И он человек осторожный  и  не
будет болтать языком.
     - Я бы с радостью избавился бы от нее.  Не  хочу  больше  ее  видеть.
Подделка среди шедевров! С удовольствием отдам ее даром, -  добавил  он  с
горечью.
     - В этом нет необходимости. Мой клиент  может  и  заплатить,  скажем,
пятьдесят тысяч долларов. Так я позвоню ему.
     - Очень обяжете, сеньор.


     Быстрое совещание  совета  директоров  решило  любой  ценой  избежать
огласки того, что одна из самых ценных картин Прадо  оказалась  подделкой.
Постановили,  что,  соблюдая   все   меры   предосторожности,   необходимо
избавиться от несчастной картины как можно скорее. Одетые все как  один  в
темные костюмы мужчины в молчании вышли из кабинета. Никто  не  сказал  ни
слова Мачаде, стоящему словно побитая собака.
     В полдень сделка свершилась. Генри Ренделл отправился в банк  Испании
и вернулся с чеком на 50  тысяч  долларов,  и  картина  Лукаса,  тщательно
завернутая, перешла в руки Ренделла.
     - Совет директоров  очень  боится,  чтобы  эта  история  не  получила
огласки, - деликатно попросил Мачада, - но я уверил их, что клиент  ваш  -
человек очень осторожный.
     - Можете не сомневаться, - утвердительно кивнул Ренделл.
     Покинув музей, Генри Ренделл взял такси и направился в зеленый  район
на северной окраине Мадрида, поднялся на третий этаж  дома  и  постучал  в
дверь.  Ему  открыла  Трейси.  За  ней   стоял   Сезар   Поретти.   Трейси
вопросительно взглянула на Ренделла, и он утвердительно кивнул.
     - Им не терпелось поскорее сплавить картину, - бросил он.
     Трейси обняла его.
     - Входите.
     Поретти взял картину и положил ее на стол.
     - Сейчас, - проговорил горбун, - вы увидите чудо. - Гойя оживет.
     Он достал бутылочку  метилового  спирта  и  открыл  ее.  Едкий  запах
наполнил комнату. Пока Трейси и Ренделл смотрели, Поретти намочил ватку  в
спирте и очень  аккуратно  промокнул  Лукаса.  Немедленно  подпись  Лукаса
начала исчезать. Под ней оказалась подпись Гойи.
     Ренделл с восторгом произнес:
     - Великолепно.
     - Идея была мисс Уитни, - признался горбун. - Она спросила,  возможно
ли закрасить подлинную подпись художника фальшивой подписью и затем  вновь
сделать подпись художника.
     - А он придумал, как осуществить трюк, - улыбнулась Трейси.
     Поретти скромно ответил:
     -  Совершенно  просто.  Заняло  не  больше  двух  минут.  Весь  фокус
заключался в красках, которые я использовал. Во-первых, я  покрыл  подпись
Гойи слоем супер-очищенного прозрачного лака, чтобы сохранить ее. На нее я
нанес имя Лукаса быстро  сохнущей  акриловой  краской.  Затем  поверх  нее
написал имя Гойи масляной краской с использованием  яркого  лака  картины.
Когда верхнюю подпись убрали, то выступило имя Лукаса. Если бы  они  стали
смывать и дальше,  то  обнаружили  бы  первоначальную  подпись  Гойи.  Но,
конечно же, они так не поступили.
     Трейси пожала всем руки.
     - Я хочу отблагодарить вас обоих.
     - Иногда вы все-таки нуждаетесь в эксперте картин, - подмигнул Генрих
Ренделл.
     Поретти спросил:
     - Как вы собираетесь вывезти картину из страны?
     - Я ожидаю курьера, который и заберет ее. Ждите моего звонка.  -  Она
еще раз пожала им руки и вышла.
     По дороге в Ритц Трейси переполняло радостное чувство.
     - Все дело в психологии, - думала она.
     С самого начала она  убедилась,  что  совершенно  невозможно  украсть
картину из Прадо, и ей необходимо было перехитрить всех  и  подставить  им
нечто в раме, отчего дирекция не преминула бы избавиться сама. Тут  Трейси
представила лицо Джеффа Стивенса, когда он узнает, что  его  обскакали,  и
вслух рассмеялась.
     Она ждала в номере отеля курьера, и когда  он  прибыл,  то  сразу  же
позвонила Сезару Поретти.
     - Курьер у меня, - сказала Трейси, - я посылаю его к вам за картиной.
Смотрите, чтобы...
     - Что? О чем вы говорите? - воскликнул Поретти. - Ваш  курьер  забрал
картину полчаса назад.



        31

                     Париж. Среда, 9 июля - полдень

     В частном офисе на Рю Матиньон Гюнтер Хартог говорил:
     - Я понимаю ваши чувства относительно того, что случилось в  Мадриде,
Трейси, но Джефф Стивенс оказался первым.
     - Нет, - поправила его резко Трейси. - Я была там первой. Он оказался
последним.
     - Но Джефф доставил ее. "Пуэрто" уже в пути к моему клиенту.
     После всех ее планов и проработок, Джефф Стивенс  перехитрил  ее.  Он
сидел в засаде и поджидал, пока она проведет  самую  опасную  работу  и  в
самый последний момент преспокойно сбежал с призом. Как он,  должно  быть,
смеялся над ней все это время!
     Вы совершенно особенная, Трейси. Фу, какой мерзавец.
     Трейси не могла без стыда вспомнить ту  ночь,  когда  они  с  Джеффом
смотрели танцы фламенко.
     Господи, какая же я была дура! - думала она.
     - Я всегда считала, что никогда не смогу убить человека,  -  твердила
Трейси Гюнтеру,  -  но  с  каким  удовольствием  убила  бы  сейчас  Джеффа
Стивенса.
     Гюнтер кротко отвечал:
     - О, дорогая, надеюсь, только не здесь. Он как раз собирается прибыть
сюда.
     - Он... что? - Трейси даже вскочила со своего места.
     - Я говорил вам, что  у  меня  для  вас  предложение.  Оно  потребует
партнера. По моему мнению, он единственный, кто...
     - Я лучше умру от голода, - воскликнула Трейси. - Джефф Стивенс самое
ничтожное...
     - О, что такое, я слышу, кто-то упоминает мое имя, - в дверях,  сияя,
стоял Джефф Стивенс. -  Трейси,  дорогая,  вы  еще  более  прекрасны,  чем
обычно. Гюнтер, мой друг, как поживаете?
     Мужчины пожали друг другу руки. Трейси стояла рядом, холодная  ярость
так и клокотала в ней.
     Джефф заметил:
     - По-моему, вы из-за меня расстраиваетесь.
     - Расстраиваюсь?! Да я... - Трейси от  злости  даже  не  могла  найти
слов.
     - Трейси, если вы мне позволите, то я могу сказать,  что  считаю  ваш
план просто  блестящим.  Великолепным.  Но  вы  допустили  одну  маленькую
ошибку. Никогда не доверяйте швейцарцу без указательного пальца на  правой
руке.
     Трейси глубоко дышала, стараясь оставаться спокойной. Она повернулась
к Гюнтеру:
     - Мы поговорим с вами позже, Гюнтер.
     - Трейси...
     - Что бы вы не намечали, я не хочу участвовать, если будет работать и
он.
     Гюнтер сказал:
     - Можете вы, по крайней мере выслушать.
     - Нет. Я не...
     - Через три дня  Де  Бирс  собирается  переправить  бриллианты  на  4
миллиона долларов из Парижа в Амстердам самолетом Эйр Франс. У  меня  есть
клиент, который с радостью приобретет эти камни.
     - Почему бы вам не напасть на них по дороге  в  аэропорт?  Ваш  друг,
находящийся здесь, великий специалист по  ограблениям.  -  Она  не  смогла
сдержаться и ответила довольно грубо.
     Господи, да она еще более прекрасна, когда злится, подумал Джефф.
     Гюнтер улыбнулся.
     -  Бриллианты  слишком  хорошо  охраняют.   Мы   собираемся   украсть
бриллианты в течение полета.
     Трейси с удивлением взглянула на него.
     - В течение полета? В грузовом самолете?
     - Нам  потребуется  кто-нибудь  маленького  роста,  чтобы  пробраться
внутрь и спрятаться в одном из контейнеров.  Когда  самолет  поднимется  в
воздух, этому человеку следует вылезти из укрытия,  открыть  контейнер  Де
Бирс, вытащить ящик с бриллиантами и подменить дубликатами, заготовленными
заранее, и спрятаться на прежнем месте.
     - А я достаточно мала, чтобы спрятаться в ящике.
     Гюнтер ответил:
     - Это не самое главное. Нам требуется  человек  бодрый  и  с  хорошей
нервной системой.
     Трейси стояла, соображая.
     - Мне нравится ваш план, Гюнтер. Что мне не нравится, так только  то,
что придется работать с ним. Нечистоплотная личность.
     Джефф ухмыльнулся.
     - Разве мы  не  одно  целое,  милочка.  Гюнтер  обещает  нам  миллион
долларов, если мы провернем операцию.
     Трейси посмотрела на Гюнтера.
     - Миллион долларов?
     Он кивнул.
     - По 500 тысяч на каждого.
     - Главное, - объяснил Джефф, - что у меня  есть  контакт  в  грузовом
аэропорту. Он поможет нам забраться в самолет. На него можно положиться.
     - Не то, что на вас, - ответила Трейси. - До свидания, Гюнтер.
     И она вышла из комнаты.
     Гюнтер смотрел ей в след.
     - Она действительно обиделась на вас из-за Мадрида, Джефф. Боюсь, что
она не станет работать с нами.
     - Вы не правы, - весело сказал Джефф. - Я знаю Трейси. Она не  сможет
противиться такому предложению.


     - Стеллажи опечатываются перед тем, как  их  погрузят  в  самолет,  -
объяснял Рамон Вобэн. Говоривший был молодым французом  со  старым  лицом,
которое никак не сочеталось ни с его возрастом, ни с черными безжизненными
глазами. Диспетчер грузовых перевозок Эйр Франс, он же  являлся  и  ключом
успеха плана.
     Вобэн, Трейси, Джефф и  Гюнтер  сидели  за  огороженным  столиком  на
прогулочном катере, курсировавшем через Париж по Сене.
     - Но если стеллажи опечатывают, - спросила тихо Трейси, - то как же я
заберусь туда?
     - Для грузов, прибывающих в последнюю  минуту,  -  ответил  Вобэн,  -
компания использует  то,  что  мы  называем  мягкими  стеллажами,  большие
деревянные корзины, закрытые с одной стороны брезентом,  связанные  только
веревкой. По причинам безопасности, ценные  грузы,  подобные  бриллиантам,
всегда доставляют в последнюю минуту, так чтобы они прибыли  последними  и
выгрузили бы их первыми.
     Трейси отметила:
     - Стало быть, бриллианты будут помещены в мягкие стеллажи?
     - Все правильно, мадемуазель. Точно так же будет  и  с  вами.  Я  все
организую таким образом, чтобы ваш контейнер помещался рядом со стеллажами
для бриллиантов.  Вам  останется,  когда  самолет  поднимется,  перерезать
веревки,  открыть  стеллаж  с  бриллиантами,  поменять  ящики,  залезть  в
контейнер и закрыть его снова.
     Гюнтер добавил:
     -  Когда  самолет  прилетит  в  Амстердам,  охрана  вытащит  ящик   с
подменными бриллиантами и доставит их в мастерскую. Через некоторое  время
они обнаружат подмену, но вы будете уже с ними в  самолете,  улетающем  за
границу страны. Поверьте, все пройдет отлично.
     Одно беспокоило Трейси.
     - А я там до смерти не замерзну? - спросила Трейси.
     Вобэн улыбнулся.
     - В холодные дни грузовые  самолеты  обогреваются.  Там  ведь  всегда
находится какая-нибудь живность, любимцы экипажа. Так что  вам  будет  там
вполне комфортно. Маленькие неудобства, конечно есть, но в общем сносно.
     Трейси в конце концов  согласилась  послушать  их  идею.  Полмиллиона
долларов за несколько часов  дискомфорта.  Она  провернула  план  со  всех
точек.
     - Он может получиться, - думала Трейси, - если только  Джефф  Стивенс
не влезет.
     Ее чувства  относительно  него  представляли  странную  смесь  эмоций
смущения и злости и на него, и на себя. Эта шутка с обманом в Мадриде.  Он
обманул ее, предал, а теперь, вот, втихомолку смеется над ней.
     Трое  мужчин  молча  смотрели  на  нее,  ожидая  ее  ответа.  Катерок
проплывал под старейшим мостом Парижа, Понт Ньюф, который французы как  бы
в  знак  протеста  называли  Новым.  Напротив  на  набережной   целовались
влюбленные, и Трейси увидела выражение блаженства на лице девушки.
     Дурочка, подумала Трейси. И приняла решение. Она  взглянула  прямо  в
глаза Джеффа и сказала:
     - Я согласна. Я буду заниматься этим делом, - и  почувствовала  вздох
облегчения окружающих.
     - У нас не так много времени, - тихо произнес Вобэн. Его безжизненные
глаза остановились на Трейси.
     - Мой брат работает агентом по обеспечению погрузки самолетов,  и  он
позволит нам погрузить мягкий контейнер с вами в  свой  пакгауз.  Надеюсь,
что мадемуазель не страдает клаустрофобией.
     - Обо мне не беспокойтесь... Как долго продлится путешествие?
     - Вам придется провести несколько неприятных минут при погрузке и час
полета до Амстердама.
     - Какого размера контейнер?
     - Достаточно большой, чтобы вы уместились сидя.  Там  есть  и  другие
предметы, чтобы спрятать вас - на всякий случай.
     Ничего плохого не будет, так они ей обещали, но на всякий случай...
     - У меня здесь список вещей, которые вам  понадобятся,  -  сказал  ей
Джефф. - Я почти все уже организовал.
     Паршивый ублюдок. Он был уверен, что она ответит "да".
     - Вобэн здесь устроит, чтобы ваш паспорт  имел  выездной  и  въездной
штампы, так что вы покинете Голландию без проблем.
     Катер развернулся и начал подходить к набережной.
     - Мы обсудим окончательный план утром, -  сказал  Рамон  Вобэн.  -  А
сейчас я ухожу на работу. До свидания. - И он ушел.
     Джефф спросил:
     - Почему бы нам не поужинать вместе и не отпраздновать?
     - Простите, - отказался  Гюнтер,  -  но  у  меня  ранее  обговоренная
встреча.
     Джефф повернулся к Трейси.
     - А вы...
     - Нет, спасибо. Я устала, - сказала она быстро.
     Конечно, ссылка  на  усталость  являлась  предлогом,  чтобы  избежать
встречи с Джеффом, но как только Трейси произнесла эти  слова,  так  сразу
почувствовала  странную  усталость.  Она,  наверное,  долго  находилась  в
состоянии сильного возбуждения. Она чувствовала себя легкомысленной.
     Когда все кончится, обещала она самой себе, я поеду назад в Лондон  и
буду долго отдыхать. Она чувствовала, как у виска пульсировала жилка.
     - Я действительно должна отдохнуть.
     - Я принес вам  маленький  подарок,  -  сказал  ей  Джефф.  И  вручил
коробочку в веселенькой обертке.
     Там оказался изысканный шелковый шарф с инициалами Т.У.,  вышитыми  в
одном углу.
     - Спасибо.
     Вот все, что он мне купил, зло подумала  Трейси,  на  мои  500  тысяч
долларов.
     - Вы уверены,  что  не  переменили  отношение  к  предложению  вместе
поужинать?
     - Да, уверена.


     В Париже Трейси остановилась в классическом "Плаза Атени", в красивом
старом номере, окна которого выходили на ресторан в парке. В  самом  отеле
также имелся ресторан, с тихой, приятной фортепианной музыкой, но  в  этот
вечер  Трейси  чувствовала  себя  настолько  усталой,  что  не  нашла  сил
переодеться и потому поужинала в маленьком к