открытым. - Он наклонился вперед. - Я хотел бы попросить вас сделать еще кое-что для меня. Не могли бы вы расспросить Бланка о его времяпрепровождении? Мне кажется, у вас получилось бы лучше, а я бы посидел и послушал. - Нет, сэр. После всех этих событий единственное, в чем я нуждаюсь - это в отдыхе. Моя постель ждет меня. И уже давно. Что же касается интервью с Бланком, то вы его сможете провести не хуже меня, и я считаю возможным вам напомнить, что, согласно нашей договоренности, немедленное освобождение Берина, не должно зависеть от исхода этого разговора. Высказывание Вульфа недвусмысленно прозвучало как окончание дискуссии. Шериф собрался что-то изречь, но я не смог дослушать. Опять раздался стук в дверь. Я пошел в вестибюль с твердым намерением уложить хорошим ударом любого, если только в связи с его визитом произойдет еще одна отсрочка в спанье. Я бы, конечно, мог легко справиться с Вукчичем, но, как бы я не хотел спать, не могу ударить женщину. А он сопровождал Констанцию Берин. Вукчич только начал обстоятельно излагать свою просьбу, как она, не обращая на него внимания, двинулась вперед. Я попытался остановить ее: - Подождите минутку! У нас там целая компания. И ваш друг Барри Толман тоже. Она резко повернулась ко мне. - Кто? Потом рванулась к двери комнаты Вульфа и влетела туда. Вукчич взглянул на меня, пожал плечами и проследовал за ней. Я тоже пошел следом. Толман вскочил на ноги и радостно воскликнул: - Миссис Берин! Слава богу... Ледяной взгляд остановил его, и он замер с открытым ртом. С таким же ледяным выражением лица она повернулась к Вульфу: - И вы сказали, что поможете нам! А после этого выкопали доказательства против него! Доказательства! Вы притворялись перед мистером Серваном, Вукчичем, мной... Я взглянул на Вульфа и увидел, что его губы двигаются, но услышать что-либо было невозможно. Я пересек комнату и схватил ее за руку. - Послушайте, дайте возможность еще кому-нибудь высказаться... Вульф резко сказал: - Вы истеричка! Уведите ее! Я попытался развернуть ее к двери, но она вырвалась и сказала Вульфу уже спокойно: - Я не истеричка. - Тогда вы, может быть, послушаете меня? - Что вы еще можете сказать?! Это вы обещали помочь освободить моего отца, а вместо этого предложили проверить его записи относительно дегустации, об этих соусах! Вы думали, что никто об этом не узнает... Вульф властным жестом остановил ее: - Действительно, это я предложил сделать сравнение записей. Однако я совершенно не подозревал, что результат может оказаться против вашего отца. К несчастью, случилось обратное, и мне пришлось дополнительно проделать весьма сложную работу. Единственной возможностью оставалось добыть несомненные доказательства, устанавливающие его невиновность. Я их получил. Ваш отец через час будет освобожден. Констанция как завороженная смотрела на него и заикалась: - Но... но... я не верю этому. Я только что была в этом месте - меня не пустили даже посмотреть на него. - Вам нет нужды больше туда ходить. Я уже сказал вам, что сегодня утром он будет освобожден. Я обещал вам освободить вашего отца от подозрения и сделал это. Надеюсь, сейчас вы поняли, что я сказал? На ее лице отразились все стадии приближающегося кризиса - дрожание подбородка, уголков рта, - и в конце концов она разрыдалась. Затем быстро повернулась и выскочила за дверь. Это послужило как бы толчком для прокурора. Одним прыжком он оказался у двери, которую она оставила открытой, и также выбежал из комнаты. Вукчич и я поглядели друг на друга. Начал двигаться и шериф. - Вы достаточно хитры, - прорычал он Вульфу, - но, если бы я был на месте Барри Толмана, вы бы ни на ночном, ни на любом другом поезде не уехали отсюда, пока все детали этого проклятого дела не прояснились. Вульф кивнул ему и проворчал: - До свидания, сэр. Шериф вышел, с такой силой хлопнув дверью, что я подскочил. Спустя секунду я снова уселся. - Мои нервы уже дергаются, как рыба на крючке. Вукчич также сел. Вульф поглядел на него и осведомился: - Ну, Марко? Я полагаю, ты пришел пожелать мне доброго утра. Не так ли? - Нет. - Вукчич запустил руку в шевелюру. - Я чувствовал себя более или менее ответственным перед дочерью Берина, и когда она захотела прийти сюда... - Он покачал головой. - Кстати, что это за доказательства? Если это не секрет... - Я уж не знаю, секрет ли это. Они больше мне не принадлежат. Я вручил их властям, теперь они могут распоряжаться ими по своему разумению. Вукчич все еще ворошил волосы. - Слушай, Ниро. Мне хотелось кое-что у тебя спросить. Дина приходила к вам вчера вечером, не так ли? - Да. - О чем вы говорили? Если это, конечно, позволительно мне знать. - Он сказала мне, что она необычная женщина, и что она думает, будто я подозреваю тебя в убийстве Ланцио. - Вульф поморщился. - И она потрепала меня по плечу. Вукчич сказал: - Проклятая дура! - Я тоже полагаю, что это так. Но и очень опасная дура. Разумеется, выбоина во льду опасна только для того, кто идет туда кататься на коньках. Это не мое дело, а скорее твое. - Но какой дьявол навел ее на мысль, будто я думаю, что ты подозреваешь меня в убийстве? - Она не говорила вам этого? - Нет. Вульф покачал головой. - Она не шла прямой дорогой, а все время виляла. Однако она сказала, что ты рассказывал ей о моих вопросах относительно радио и приглашения на танец. Вукчич мрачно кивнул. - Да, у нас был с ней разговор. Даже два. К сожалению, я не сомневаюсь, что она опасна. Она - ты ведь должен понимать - в течение пяти лет была моей женой. И вчера, оказавшись вблизи нее, я опять поддался ей. Ты прав: дыра во льду опасна только для катающегося на коньках. Но, черт возьми, в этом и состоит жизнь, а если ты боишься... - Марко! - Голос Вульфа звучал сварливо. - Ты отлично знаешь, из чего состоит жизнь. Люди строят ее по-разному. Правда, некоторые до конца дней так и не могут научиться извлекать уроки из прошлых ошибок и готовы вилять хвостом, если их поманят. А ведь они отлично знают, с какой целью их могут заманивать. Вукчич поднялся хмурым и раздраженным. Он мрачно сказал своему старому другу: - Итак, значит, я виляю хвостом? Повернувшись на каблуках, он демонстративно покинул комнату. Я зевнул и сказал: - Слава богу, они весьма быстро возбуждаются и обижаются. Но уже почти десять часов. Не говорите мне, что вы не хотите спать. - Арчи! Я люблю Марко Вукчича. Мы много пережили вместе. Ты понимаешь, что он, глупец, опять позволит этой дуре обвести себя вокруг пальца. Я снова зевнул. С хрустом. - Послушайте, босс. Эти сантименты не такая уж срочная вещь. Они могут подождать, пока мы выспимся. Он прикрыл свои глаза. Это означало, что он собирается так сидеть и расстраиваться по поводу Вукчича. Ну, а поскольку я не имел возможности помочь ему в этом, я встал и собрался покинуть комнату. Однако его голос остановил меня. - Арчи! Ты, кстати, спал больше, чем я. Я имею в виду, что мы не приготовили эту речь, которую придется произнести. Ты не знаешь, в каком чемодане все принадлежности? Принеси их, пожалуйста. Если бы мы были в Нью-Йорке, я бы наверняка уволился. Хотя бы на пару дней. Глава 13 В десять часов я сидел на стуле у открытого окна и зевал. Пишущая машинка лежала у меня на коленях. Мы отрабатывали девятую страницу. Вульф сидел ко мне лицом на постели с четырьмя подушками, подпирающими его спину, в своей светло-желтой пижаме. На тумбочке рядом с ним стояли две пустые бутылки из-под пива и стакан. Он диктовал, хмуро разглядывая мои носки. Сейчас шла речь о достоинствах джорджийской свинины, которую эксперты признают чуть ли не первой в мире. История ее создания и особенности приготовления также были подробно перечислены. Наконец он остановился и почесал нос. Я поднялся на ноги, подошел к столу и выпил стакан воды. Подойдя к пишущей машинке, я решил больше не садиться, иначе я не надеялся на свою выдержку и боялся повредить лоб, стукнувшись ненароком о металлические рычаги машинки. Я не знаю, что испугало меня. Я даже ничего не заметил, потому что мои глаза не отрывались от машинки, а другое окно, открытое, было у меня с левой стороны. Вдругчто-то заставило меня повернуть голову. Даже когда я заметил какое-то движение в кустах, я еще не представлял, что отвлекло меня от машинки. Но я уже встал и выглянул наружу. В этот самый момент гулко прозвучал выстрел. Одновременно дым и запах пороха ворвались в окно, рукопись вспорхнула и шлепнулась на пол. Я услышал сзади голос Вульфа: - Арчи! Сюда! Я взглянул на него и увидел, что по левой стороне его лица струится кровь. Секунду я стоял неподвижно. Я хотел выпрыгнуть в окно и схватить этого подонка, выразив ему свое личное отношение. Тем более, что Вульф не был убит, а все еще сидел, выпрямившись. Но вид крови отрезвил меня. Я бросился к постели. Он с проклятьем разжал губы: - Что там? - Он вздрогнул. - Кость задета? - К счастью, по моему, нет. Уберите же руки и сидите спокойно. Подождите, я сейчас принесу полотенце. Я помчался в ванную и вернулся с двумя полотенцами. Одно висело у меня на шее, другое, намоченное, я нес в руках. - Точно, кость не задета. Только кожа и немного мышц. Вы чувствуете слабость? - Нет, принеси мне мое зеркало. Я вышел. - Вы подождите, пока я... - Принеси зеркало! - О боже! Держите полотенце. Я опять на рысях бросился в ванную, вручил ему зеркало и насел на телефон. Женский голос нежно пожелал мне доброго утра. - Да, - сказал я, - утро роскошное. Можно ли мне добыть доктора?.. Нет, подождите, я совсем не хочу с ним говорить. Пошлите его быстро сюда, пожалуйста. Человек ранен выстрелом. Детектива и полицейских, которых сможете поймать. Да, кроме того, бутылку бренди. Все это можно?.. Вы мой ангел! Я вернулся к Вульфу и едва удержался от смеха. Одной рукой он придерживал полотенце, замотанное вокруг шеи, а другой держал зеркало, в которое вглядывался мрачнокритическим взглядом. Он немного подвигал левым плечом. - По-моему, кровь попала мне за шиворот. - Сказав это, он подвигал челюстью вверх и вниз и из стороны в сторону. - Вроде бы я ничего не чувствую. - Он положил зеркало на постель. - Не можешь ли ты остановить эту проклятую кровь? Что это лежит на полу? - Ваша речь. Вероятно, пуля прошла через нее, но все в порядке. Вы должны вытянуться и повернуться немного набок. Я придал ему горизонтальное положение и приподнял голову, пользуясь кучей подушек. Потом сходил в ванную, промыл полотенце и снова смочил его холодной водой. Не успел я приложить к ране холодный компресс, раздался стук в дверь. Это был доктор с чемоданчиком в руках. Вместе с ним пришла и сестра. Не успел я поприветствовать их, как появился новый посетитель. Это был сам Клей Ашлей, курортный директор. Брызгая слюной, он бросился ко мне: - Кто это сделал и как это случилось? Я вежливо предложил ему войти и провел доктора и медсестру в комнату. Доктор оказался деловым, он сразу же направился к постели, в то время как сестра распаковывала чемоданчик. Он наклонился над Вульфом, ничего меня не расспрашивая. Вульф попытался подняться, но получил команду лежать спокойно. Вульф запротестовал: - Проклятье! Я хочу видеть ваше лицо. - Это еще зачем? Мое лицо вам ничего не скажет. Все в порядке. Опять раздался громкий стук в дверь. Я вышел. Ашлей пошел за мной. Это был мой друг Обелл и пара полицейских. Я ввел весь квартет в комнату. Здесь, игнорируя присутствие Ашлея, поскольку как раз вспомнил, как Вульф назвал его в свое время ограниченным буржуа, я сказал полицейским: - Ниро Вульф сидел на постели, редактируя речь, которую должен был произнести сегодня вечером. Я стоял в четырех ярдах от открытого окна, держа в руках рукопись. Что-то снаружи привлекло мое внимание. Не помню - звук или движение. Я выглянул в окно и заметил движение в кустах. При это я оставил рукопись на подоконнике. В этот самый момент раздался выстрел снаружи. Вульф позвал меня, и я увидел, что щека в крови. После этого я позвонил в отель, но остальное время был занят, пытаясь остановить кровотечение, пока не пришел доктор, который явился незадолго до вас. Один из полицейских вынул блокнот. - Как ваше имя? - Арчи Гудвин. Он записал это. - Видели ли вы кого-нибудь в кустах? - Нет. Но, если вы хотите знать мое мнение, то вместо того, чтобы терять время здесь, лучше бы вам осмотреть горячий след на улице, поскольку выстрел раздался около десяти минут назад. - Я хочу повидать Вульфа. - И спросить его, не я ли выстрелил в него? Могу сообщить вам, что я не делал этого. Я даже знаю, кто это сделал. Человек, который заколол Ланцио в "Парадизе" в среду вечером. - Почему вы так думаете? - Потому что Вульф достаточно близко подобрался к его личности, и ему это, вероятно, не нравится. Вообще, имеется немало людей, которые с удовольствием увидели бы Вульфа мертвым, но в данное время ни одного из них нет по соседству. - Вульф в сознании? - Конечно. Вот сюда, через вестибюль. - Идем, Билл. Они двинулись вперед. Ашлей и я последовали за ними. Шествие замыкал Обелл. В комнате Вульфа сестра раскладывала на столе перевязочный материал и другие принадлежности. Вульф лежал на боку, спиной к нам, и доктор ощупывал его гибкими пальцами. - Ну, что там, док? - Кто?.. - Доктор поднял голову. - О, это ты, парень. Поверхностная рана. Ничего особенно страшного. Вульф поднял голову. - Кто это там? - Меньше разговаривайте. Местная полиция. - Арчи! Где ты. Арчи? - Здесь, босс. - Я вышел вперед. - Полицейские хотят знать, не я ли выстрелил в вас. - Они вполне способны на это. Гони их отсюда. Гони всех, кроме доктора. У меня сейчас нет настроения для компанейских разговоров. Один из полицейских сказал: - Мы хотели бы спросить вас, мистер Вульф... - Я ничего не могу сказать вам, за исключением того, что кто-то выстрелил в меня через окне. Вы думаете, что сможете поймать его? Попытайтесь. Клей Ашлей сказал с негодованием: - Все это не дело, мистер Вульф. Вы не ставите меня в известность, собираете здесь людей, которые не являются моими клиентами. Мне кажется... - О! Я знаю, кто это! - голова Вульфа приподнялась, но доктор удержал его. - Это мистер Ашлей. Его клиенты! Фуй! Выставь его отсюда. Гони всех. Ты слышишь, Арчи? Доктор заметил решительно: - Прекратите все это. Когда он разговаривает, возобновляется кровотечение. Я сказал полицейским: - Ну-ка, давайте отсюда! Потом обратился к Ашлею: - Вы также. Передавайте горячий привет вашим клиентам. Я проследил, чтобы они все ушли. В комнате Вульфа доктор продолжал свои манипуляции. Я постоял немного у постели. Потом мне на глаза попалась рукопись, лежащая на полу. Пуля прошла прямо через нее и вышибла одну из металлических скрепок. Я положил ее на стол и занял место около постели. Доктор работал медленно, но умело. В конце он сказал мне, что рана не опасна, но пациенту требуется покой. Бинты не следует трогать, пока мы не приедем в Нью-Йорк. Пациент настаивает на том, что он должен сегодня вечером произнести речь, и он, доктор, не смог отговорить его. Однако в этом случае из-за работы мышц может возобновиться кровотечение. Он закончил. Сестра помогла ему собрать все принадлежности, включая запачканные кровью полотенца. Я проводил их до выхода. Возвратившись, я застал Вульфа спокойно лежащим на боку с закрытыми глазами. Я подошел к телефону. - Алло! Оператор! Слушайте. Очень вас прошу не соединять никого с этим номером... - Арчи! Отмени это. Я сказал в трубку: - Подождите минутку. Да, сэр. Вульф не двигался, но опять повторил: - Отмени это распоряжение. Я передал оператору, что все отменяется, и повесил трубку. - Прошу прощения, но если вас успокаивает телефонный перезвон... - Дело не в этом. - Он открыл глаза. - Ты сказал, что пуля прошла через мою речь. Дай мне взглянуть. Он говорил тоном, который невозможно было не принимать во внимание. Я взял рукопись со стола и молча протянул ему. Нахмурившись, он перелистал ее и отдал мне обратно. - Как это произошло? - Я держал ее в руках. Если бы она немного не отклонила пулю, кое-что могло бы измениться, и здесь вместо доктоpa был бы гробовщик. Все зависит от того, насколько он хороший стрелок. - Полагаю, что так. Этот человек болван. Я умываю руки. У него были отличные шансы избежать возмездия, но он сам отказался от них. Мы поймаем его. Отлично. Богу известно, что я терпелив, но я не собираюсь быть благодушной мишенью для стрельбы. В то время, как меня перевязывали, я прикинул все возможности, и у меня есть немного времени, чтобы действовать. Дай-ка мне зеркало. Вид у меня, должно быть, потрясающий. - Вас очень неплохо декорировали. - Я вручил ему зеркало, и он принялся внимательно изучать свое отражение. - Что касается поимки этой птички, я за. Но, учитывая то, что сказал доктор... Он не обратил внимания на мои слова. - Принеси мне одежду и почисти костюм. - Вы должны остаться в постели. - Чепуха. Кровь больше притекает к голове, когда лежишь. Я не могу встретить их в таком виде. Делай, что тебе сказано. Молча я притащил ворох одежды и затратил немало усилий, чтобы напялить ее на Вульфа. Когда же эта операция была закончена, он проинструктировал меня о деталях дальнейшей работы: - Мы должны сделать все возможное, чтобы обнаружить факты, не допускающие двойственного толкования. Я ненавижу альтернативы. Ты представляешь себе, как окрасить человека жженой пробкой? Ладно, попытаемся. Достань несколько пробок. Я полагаю, спички у нас найдутся. Ливрею Канавинского курорта среднего размера, включая шапочку... Но сначала позвони в Нью-Йорк. Полагаю, ты знаешь номера Сола Пензера и нспектора Кремера. Но, если мы добудем факты, которых добиваемся, возникнет нежелательный риск, что подлец проведает об этом. Нам нужно предотвратить такую возможность... Глава 14 Мой друг Обелл стоял возле колонны в вестибюле. Громадный лист пальмы нависал у него над головой. Он глядел на меня с подозрительным блеском в глазах, которого я не заслуживал. Я сказал: - Не смотрите на меня, как на пугало. Я просто хочу получить точный ответ и уверенность, что частный телефонный разговор есть действительно частный. Это не подозрительность, а просто предосторожность. Можете пойти со мной, и, если я начну делать то, что вам не понравится, можете бросить в меня камень. Это напомнит мне, что этот курорт не лучшее место для гостей. Если не сможете остановить меня камнем, примените пули. Идет? Все с тем же выражением лица он двинулся. Он провел меня через вестибюль вниз по узкому коридору в маленькую комнату. Вся ее обстановка состояла из ряда коммутаторов, над которыми склонились девушки, сидевшие спиной к двери. Обелл подошел к одной из них и провел недолгие переговоры. После этого повернулся и поманил меня пальцем. Я сказал девушке: - Это просто новый способ телефонных переговоров. Мистер Вульф из "Апжура", шестьдесят хочет просто позвонить в Нью-Йорк, а я останусь здесь и посмотрю, как вы это проделываете. - "Апжур", шестьдесят? Это человек, в которого стреляли? - Да. - Значит, это я с вами разговаривала? - Вероятно. Тогда еще раз позвольте поблагодарить вас за оперативность. - Какой же номер? - Нью-Йорк, Либерти 2-3306, и соедините с "Апжуром". Она занялась делом. Я осмотрелся вокруг и заметил, что Обелл вынул блокнот и что-то записывает. Я сказал ему со всей вежливостью: - Чтобы избавить вас от беспокойства, могу сообщить вам, что второй звонок будет по номеру Спринг 7-3100 в Полицейское управление. - Премного обязан. Он собирается просить о помощи из-за маленькой царапины на лице? Я оставил реплику без внимания, потому что был занят наблюдением за операторшей. Аппарат был старой конструкции, и можно было легко заметить, если бы она стала подслушивать... Прошло не более пяти минут, как она сказала: - Мистер Вульф? Нью-Йорк на проводе. Говорите. Обелл стоял рядом со мной до конца. А это длилось довольно долго. Сначала Вульф разговаривал с Солом Пэнзером добрых четверть часа, потом с инспектором Кремером почти столько же. Когда все было закончено и номер был разъединен, я как светский лев попытался потрепать по голове телефонистку, но она уклонилась от этого. Обелл настойчиво тянул меня за рукав. Я оставил его в вестибюле с благодарностью и уверениями, что я не забыл своего обещания относительно разговора Вульфа с Лигеттом и что это произойдет в удобный момент. Немного спустя я сам получил этот удобный момент, но по понятным причинам не воспользовался им. Удаляясь от главного входа в направлении моего следующего поручения, я увидел Лигетта в одежде для верховой езды, слезающего с большой гнедой лошади. Я немедленно поклонился, потому что подумал, что могу натолкнуться на другого гостя рядом с ним, но этого не произошло. Не то, чтобы я имел что-то против этих гостей. Это просто естественная неприязнь к людям, платящим двадцать долларов за то, чтобы переспать в номере отеля, и имеющих такой томный и неприступный вид, будто они родились с коликами в животе. Уж если бы я был лошадью... Но у меня было поручение. Я пришел в "Парадиз" довольно скоро. Приготовления к ленчу шли вовсю. Упоминаний относительно обеда, на котором должна была произноситься речь Вульфа, пока не было. Все, естественно, происходило под наблюдением Луиса Сервана, который царил здесь в белом колпаке и переднике. Он ходил степенно вокруг, поглядывал, нюхал, пробовал и инструктировал. Величественное лицо Сервана затуманилось, когда он увидел меня. - А! Мистер Гудвин! Я слышал об этом несчастье... с мистером Вульфом. Это ведь мой гость, наш почетный гость. Ужасно! Я собираюсь к нему, как только смогу здесь освободиться. Это не очень серьезно? Он может быть с нами? Я успокоил его и добавил, что не люблю отвлекать занятых людей, но должен сказать ему пару слов. Он прошел со мной в маленькую гостиную. После наших переговоров он позвал Моултона, старшего официанта, и дал ему необходимые инструкции. Когда Моултон удалился, Серван сказал, немного поколебавшись: - Я хотел бы сам повидать мистера Вульфа. Мистер Ашлей сказал мне, что он раздобыл одну странную историю от двух моих официантов. Я могу понять их нежелание... но не могу... мой друг Ланцио убит в моей собственной столовой... - он развел руками. - Это такое несчастье... Мне ведь больше семидесяти, мистер Гудвин, и это худшее, что произошло за мою жизнь. - Забудьте. - Я похлопал его по руке. - Я имею в виду - забудьте про убийство. Предоставьте все беспокойство Вульфу. Я, например, всегда так делаю. Кстати, вы избирали вчера четырех новых членов? - Да. А что? - Я только беспокоился о Малфи. Он не попал в их число? - Малфи? В общество мастеров? Бог с вами, конечно, нет. - О-кей! А то я очень беспокоился. Но вы - вы идите к себе на кухню и отвлекитесь от ваших дум. Он кивнул и удалился. Несмотря на все мои старания, я смог попасть в наш "Апжур" только через час. Вульф сидел в большом кресле около окна. В его руках была рукопись речи, открытая уже на последней странице. Я доложил: - Все сделано. Серван возложил исполнение деталей на Моултона. Сам он занимается ленчем. На дворе отличный день и жаль, что вы сидите здесь, как в клетке. Наш клиент выбрал верховую прогулку. - У нас нет клиента. - Я подразумеваю мистера Лигетта. Я все же думаю, что, поскольку он в свое время обещал заплатить нам за работу, можно было бы ему доставить такое удовольствие. Даже не считая найма для него Берина. Вы связались с Солом и Кремером? - Да. Меня только беспокоит возможная неопределенность... Что там готовят на ленч? - О, господи! Не знаю. Там толкутся пять или шесть человек. Кстати, у вас сегодня настроение мрачнее, чем обычно. Постарайтесь не показывать его людям, которые сегодня начнут прибывать. - Единственная вещь, которая может привести меня в хорошее настроение, - это несомненные доказательства, что определенная личность покушалась на убийство. - О, это! - Я беспечно махнул рукой. - Естественно, вы их получите. - Полагаю. Сейчас будет испытание. Я далеко не уверен в окончательности этих доказательств. Они настолько малоубедительны, что я и организую это маленькое представление с участием Бланка. Это поможет мне полностью избавиться от всяких альтернатив. А кроме того, не исключена и эта возможность, хотя я и не думаю, что он имел оружие. Кто-то там у двери. Спектакль с участием мистера Бланка был разработан во всех деталях, но окончился полной неудачей. Я, конечно, был совершенно не удивлен результатами, да и Вульф тоже. В данном случае он придерживался того мнения, что отрицательный результат - тоже результат. Первыми прибыли Моултон и Випл. Они принесли все принадлежности. Я провел их к Вульфу, который объяснил свой проект, затем я отправил их в мою комнату и запер. Через некоторое время появился Леон Бланк. В течение некоторого времени босс и гастроном вели светскую беседу. Бланк был весьма огорчен неприятностями, выпавшими на долю Вульфа. Затем они перешли к делу. Бланк пришел сюда, как он сказал, по просьбе Сервана, и готов ответить на любые вопросы, которые Вульф пожелает ему задать. Среди других незначительных вопросов, которые были ему заданы, было спрошено о его знакомстве с миссис Ланцио. Бланк ответил, что знал ее сравнительно неплохо, когда она была миссис Вукчич, а он был шефом "Церковного двора". Но это было пять лет назад. Все это время он был в Бостоне и видел ее только два или три раза. Я слышал этот разговор урывками, потому что находился в ванной комнате, экспериментируя со жженой пробкой. Серван прислал мне столько этой пробки, что ее хватило бы на окраску целого батальона. После этого Вульф перешел к главному. Бланк немного поартачился, когда босс предложил ему участвовать в испытании, однако скоро сдался. Я вышел из ванной и пригласил его туда. Это была не очень легкая работа, к тому же я не был специалистом. Но в конце концов он стал достаточно удовлетворительным негром. Затем он натянул ливрею, надвинул на лоб шапочку, и наша работа на этом закончилась. Я предъявил его Вульфу на заключение и позвонил в "Парадиз", сообщив миссис Кейн, что мы готовы. Через пять минут она была здесь. В коридоре я объяснил ей задачу, добавив, чтобы она в любом случае не произнесла ни слова, если действительно хочет помочь Вульфу, провел ее в вестибюль и оставил там. После этого я возвратился и начал манипулировать с Бланком. Я поставил его в соответствующую позу недалеко от кровати, надвинул еще ниже шапочку, попросил поднести палец к губам, и застыть. Потом подошел к двери вестибюля о приоткрыл ее на несколько дюймов. Через десять секунд я сказал Бланку, что он может передохнуть, и вышел к миссис Кейн. Она покачала головой. - Нет. Это не тот человек. - Как вы это определили? - У этого слишком большие уши. Это не он. - О-кей! Много вам обязан. Вы уверены? - Кроме того, этот человек более стройный. Я уверена вполне, что не он. - Мистер Вульф захочет, вероятно, позже с вами поговорить. Остальные сказали то же самое. Я дважды устанавливал Бланка в позу - раз лицом к двери для Пауля Випла и второй раз спиной - для Моултона. Випл сказал, что может поклясться, что человек, стоявший тогда перед ширмой, не тот, кого он сейчас видит. Моултон же сказал, что он поклясться не может, поскольку видел человека только со спины, но он думает, что это не тот человек. Я отправил их обратно в "Парадиз". Бланк сказал Вульфу: - Я согласился на это, потому что Серван просил меня. Я не убивал Филиппа Ланцио, но, если бы у меня была возможность вернуть его к жизни, только пошевелив пальцем, знаете, что бы я сделал? Я бы сделал так: Он засунул руки в карманы так глубоко, как только смог, и подержал их там несколько секунд. Он повернулся, чтобы уйти, однако приход нового посетителя задержал его. На этот раз прибыл мой друг мистер Толман. - Как мистер Вульф? - Воюет. Входите. Когда я вернулся в комнату, проводив Бланка до дверей, я застал Толмана сидящим с соболезнующим видом и рассматривающим повязку на голове Вульфа. Тот сказал: - Дело не во мне, сэр. Доктор сказал, что рана не опасна. Дело в том, что человек, сделавший это, пока на свободе... Где мистер Берин? - Здесь, в "Парадизе", со... своей дочерью. Я сам доставил его только сейчас. Вы думаете, что в вас стрелял тот же человек, который заколол Ланцио? - А кто же еще? - Но почему он покушался на вас? Ведь вы же закончили с этим делом? - Он-то не знал этого. - Вульф поерзал на стуле и угрюмо добавил: - Теперь я это дело законченным не считаю. - Это меня устраивает. Я, конечно, не хочу сказать, что рад вашему ранению... Нас опять прервали. Подошло время ленча. Когда я открыл дверь, мне представилось внушительное зрелище. Три официанта держали громадный поднос, а четыре зеленожакетчика составляли почетный эскорт. Сам Моултон выступал в роли полководца этой армии. Я основательно проголодался, и запахи, исходящие от закрытых блюд, показались мне восхитительными. Вульф извинился перед Толманом, выбрался из кресла и вышел навстречу процессии. Он поднял одну крышку, склонив голову набок, любуясь содержимым, и взглянул на Моултона. - Пирожки? - Да, сэр. Мистер Валенко. - Так. Естественно. Он поднял вторую крышку и, нагнувшись, понюхал. Выпрямившись, сказал: - Артишоки? - Очевидно, так. Мистер Мондор называет это как-то иначе. - Неважно. Оставьте все это здесь, пожалуйста. Мы сами накроем на стол, если вы не возражаете. Они ушли, Вульф возвратился к креслу и сказал: - Позвони в отель и узнай меню ленча. Я воззрился на него: - Вы не бредите? - Арчи! - Голос его звучал сурово. - Это пирожки Валенко и артишоки Мондора. Но как, черт возьми, я могу знать, кто находился на кухне и что там делается? Эти подносы предназначались для нас, и, возможно, все знали это. Для меня. Я еще надеюсь уехать домой вечером. Позвони в отель и, ради бога, убери отсюда эти подносы, чтобы меня не раздражал их запах. Отнеси в свою комнату и оставь их там. Толман сказал: - Но, боже мой... если вы действительно думаете... мы можем подать это на анализ... - Я не хочу анализировать. Я хочу есть. Но не могу. Возможно, в этой пище и нет ничего плохого. Но пока я ни за что не могу поручиться. А что толку будет от анализа? О! Арчи! Опять стук. Это начинало надоедать. Пришел зеленожакетчик с телеграммой для Вульфа. Я принес ее в комнату, распечатал и вручил боссу. Он прочитал и пробормотал: - Конечно. В его тоне появились новые нотки, и я быстро взглянул на него. Он возвратил мне телеграмму. - Прочитай ее мистеру Толману. Я прочитал: НИРО ВУЛЬФУ КАНАВИН Не упоминается никаких бумагах тчк Кремер сотрудничает тчк звоните о месте действий Пэнзер Вульф мягко сказал: - Это лучше. Много лучше. Мы почти без опасения можем есть эти пирожки, но на всякий случай... Нет. Позвони в отель, Арчи. А после этого, я полагаю, к нам присоединится и мистер Толман. Глава 15 Джером Берин настолько энергично затряс обоими кулаками, что стол буквально задрожал под ним. - О! Бог мой! Какая грязная собака! Такая... - Он резко оборвал себя и воскликнул. - Вы сказали, что это не Бланк? Не Вукчич? Не мой старый друг Зелотта? Вульф проворчал: - Ни один из них, я думаю. - Тогда я повторяю - грязная собака. - Берин наклонился вперед и дотронулся до колена Вульфа. - Я скажу вам откровенно. Моя сентенция совершенно не относится к тому, что он убил Ланцио. Это нужно было сделать давно. Правда, нехорошо закалывать человека в спину, но, когда приходится торопиться, можно смотреть на некоторые мелочи сквозь пальцы. Нет, за убийство Ланцио даже таким способом я не назвал бы его собакой. Но стрелять через окно в вас, почетного гостя Общества мастеров! Только потому, что вы заинтересовались этим случаем! Потому, что вы докопались и установили мою невиновность! Потому, что у вас хватило здравого смысла понять, что я не мог сделать семь ошибок из девяти соусов. Да, кстати, вы ужаснетесь, если я вам расскажу, что давали мне есть в этом месте... в этой тюрьме... Он рассказал, и это звучало ужасно. Он явился сюда с дочерью, чтобы принести Вульфу свою величайшую благодарность. Было уже четыре часа. Толман оставался у нас почти до конца ленча, а после того, как мы закончили, явились с соболезнованиями Росси, Мондор и Кейн. Даже Луис Серван улучил возможность забежать на несколько минут. Около трех часов раздался телефонный звонок из Нью-Йорка. Вульф говорил сам. Я не знал содержания разговора и понял только, что он беседовал с инспектором Кремером. Но я догадался, что полученные новости были неплохие, потому что после этого он уселся поудобнее в кресле и почесал кончик носа и вообще выглядел наполовину умиротворенным. Констанция Берин сидела уже в течение двадцати минут, ерзая в кресле и пытаясь вставить слово в разговор. Наконец она воспользовалась тем, что ее отец начал раскуривать трубку, и обратилась к Вульфу: - Мистер Вульф... я... я, наверное, была ужасна сегодня утром. Он взглянул на нее. - Безусловно, мисс Берин. Я часто замечал, что большинство хорошеньких женщин, особенно молодых, не всегда способны управлять своими нервами и делают безрассудные поступки. Скажите мне, пожалуйста, когда вы чувствуете приближение такого состояния, неужели вас ничто не может остановить? Она рассмеялась. - Но это был не припадок. Я вообще не страдаю припадками. Я просто чуть не сошла с ума, когда они забрали отца в тюрьму, обвинив его в убийстве. Я же знала, что он не делал этого. И это в незнакомой стране, где я до этого никогда не была... Америка - ужасная страна. - Ну, кое-кто может не согласиться с вами. - Я полагаю, что... может быть, люди, живущие здесь... О, простите мевя, я не имела в виду вас, мистер Гудвин... Я уверена, что вы очень любезны и что у вас отличная жена, и ваши многочисленные дети наверняка милы. - Вот как? - взглянул на меня Вульф. - Кстати, как ваши дети, Арчи? Надеюсь, все в порядке? - Отлично, сэр. - Я махнул рукой. - Мелинда немного кашляет, но это пройдет. Берин вынул трубку изо рта и кивнул мне: - Маленькие все хороши. Так же как и моя дочь... - Он пожал плечами. - Она хорошая девочка, но когда-нибудь доведет меня до сумасшествия... - Он опять наклонился к Вульфу. - Но вернемся к нашему разговору. Это правда, что мне сказали? Будто эти собаки будут держать нас здесь, сколько им вздумается? И это все из-за того, что Ланцио воткнули нож в спину? Я с дочерью собирался отправиться завтра в Нью-Йорк, а затем в Канаду. Получается, что я вышел из тюрьмы, но не свободен. - Боюсь, что так. Вы намереваетесь успеть на ночной поезд в Нью-Йорк? - Вот именно. А теперь они говорят мне, что никто не сможет покинуть это место, пока они не докопаются, кто убил эту собаку! Если мы будем ждать, пока этот слабоумный Толман... - Вам не нужно будет ждать его, - изрек Вульф. - И слава богу. Я думаю, сэр, вы вполне можете собирать чемодан. К счастью, вам не пришлось ждать, пока Толман раскопал правду относительно этих соусов. Если вы хотите... - Я мог бы вообще не выйти оттуда. Я знаю это. Я мог дождаться худшего. - Берин очень характерным жестом показал, как отрезают голову. - Я знаю, что спасен вами, и буду благословлять вас всю жизнь. Я говорил об этом с Серваном. Я сказал ему, что я ваш неоплатный должник, но что я человек чести и всегда расплачиваюсь с долгами. Я сказал также Сервану, что должен заплатить вам. Но он ответил, что вы не признаете плату. Он добавил, что вам уже предлагали деньги, и вы отклонили это предложение. Я понимаю и разделяю ваши чувства. И, поскольку вы здесь почетный гость... Еще один стук в дверь не дал нам возможности услышать окончание дискуссии. Я так и знал, что в течение нескольких дней мой босс то и дело будет получать комплименты своей бескорыстности и прочее. Прибыл Вукчич, и его приход, подобно другой пуле, влетевшей в окне, прервал собеседование о таких вульгарных вещах, как долг, плата и прочее. Он был нервозен, мрачен и расстроен. Вскоре после его прибытия Берин удалился. Тогда Вукчич сказал, что посчитал своим долгом во имя старой дружбы зайти сюда несмотря на дерзость, допущенную Вульфом утром, для того, чтобы выразить... и так далее. Вульф сказал: - Да, шесть часов тому назад в меня стреляли. Я мог бы сейчас уже быть мертвым. - Ну, что ты, Ниро. Конечно, нет. Мне сказали, что это только щека. А теперь я и сам вижу... - Я потерял кварту крови. Арчи! Ведь ты сказал - кварту? Я не говорил ничего подобного, но всегда старался быть лояльным. - Да, сэр. По крайней мере. Может быть, даже больше. Я ведь никак не мог остановить ее. Она текла как река, обрушилась как Ниагарский водопад, как... - Вот именно. Благодарю тебя. Вукчич все еще хмуро смотрел себе под ноги. Он пробормотал: - Я очень огорчен. Если бы он убил тебя... Наступило молчание. - Послушай, Ниро. Кто это был? - Я не знаю. Вернее, точно не знаю. - Это был убийца Ланцио. - Да. Вот что я тебе скажу, Марко. Этот туман, который стоит сейчас между мною и твоими глазами... мы не можем игнорировать его и обсуждать тоже. Все, что я смогу сказать тебе,- это то, что скоро он рассеется. А сейчас нам не о чем говорить друг с другом. Ты ведь опять попал под влияние наркотиков, не так ли? Как видишь, нам не договориться, ты будешь нетерпим, и я опять обижу тебя. - Я не отрицаю, что нахожусь под влиянием... - Я знаю это. Ты сам знаешь, что тебе делать. Делай это. Благодарю тебя за посещение. Вукчич повернулся и вышел. Вульф долго сидел с закрытыми глазами. Затем он пошевелился и попросил меня дать ему рукопись речи. Ему не нравился конец. После этого последовало еще несколько телефонных звонков - Толман, Клей Ашлей, Луис Серван... Только около шести часов, мы дождались следующего посетителя. Я открыл дверь и увидел Раймонда Лигетта собственной персоной. Я встретил его широкой улыбкой и пригласил войти, поскольку чувствовал запах гонорара. Первое, что сообщил нам Лигетт, было его сочувствие по поводу ужасного происшествия, случившегося с его другом Вульфом. Вульф поблагодарил, удивленно подняв брови. Вторым, и, вероятно, главным, за чем он пришел, была повторная просьба о ходатайстве перед Берином с целью уговорить его принять службу в отеле "Церковный двор". Вульф проворчал: - Я удивлен, что вы до сих пор хотите заполучить его - человека, которого подозревали в убийстве! Реклама? Лигетт пожал плечами. - А почему бы и нет? Люди едят не рекламу, они едят пищу. А вы знаете, что у Берина есть престиж? Кстати, я более интересуюсь его престижем, чем пищей. У меня и без того отличный кухонный штат. - Значит, люди будут есть престиж. - У Вульфа сделалось скучное лицо. - Боюсь, что ничем не смогу вам помочь. Лигетт улыбнулся понимающей улыбкой. Его серые глазки поблескивали заговорщически. - Я все же надеюсь, что вы измените свое мнение. Вы ведь сами вчера утром сказали, что не собираетесь заниматься расследованием убийства Ланцио, однако, как я понимаю, вы стали его расследовать. Ашлей сказал мне, что вы добились прямо-таки удивительных результатов. Вульф наклонил голову на одну восьмую дюйма. - Благодарю вас. - Это мне сказал Ашлей. Кроме того, главным результатом вашего расследования было освобождение Берина. При этом он знает, благодаря кому избавился от массы неприятностей. Следовательно, вы сейчас находитесь по отношению к нему в весьма выгодном положении и можете рассчитывать на его признательность. Естественно, сейчас это предложение, если оно будет исходить от вас, он будет рассматривать с других позиций. Я уже объяснил вам вчера, почему мы заинтересованы получить именно его. Могу прибавить конфиденциально... - Я не хочу никаких конфиденциальностей, мистер Лигетт. Лигетт нетерпеливо махнул рукой. - Это не такой уж большой секрет. У меня есть конкурент - Брентинг. Я случайно знаю, что Берин собирается встретиться с Брентингом в Нью-Йорке. Это и есть главная причина, почему я здесь. Мне хотелось бы договориться с ним до его встречи с Брентингом. - И как только вы приехали, он попал в тюрьму. Поистине вам не повезло. Но сейчас он вышел оттуда. Почему бы вам не договориться с ним? - Я уже вчера говорил вам. Потому что не уверен, что смогу уговорить его. - Лигетт наклонился вперед. - Смотрите. Я сказал вам вчера, что, если начинать переговоры с сорока тысяч, то в конце концов я согласен на шестьдесят. Но время идет. Сейчас я готов согласиться на семьдесят. Для начала вы можете гарантировать пятьдесят... - Я ничего не собираюсь предлагать ему. - Но я не договорил. Вы можете предложить ему пятьдесят тысяч долларов в год. И если вы уговорите его, я плачу вам десять тысяч комиссионных. Вульф поднял брови. - Вы серьезно хотите заполучить его? - Я уже сказал. Сможете ли вы поговорить с Берином? - Нет. Лигетт даже подпрыгнул: - Но почему, черт возьми? У вас есть шанс получить десять тысяч долларов. - Он щелкнул пальцами. - Просто так. В чем же дело? - Это не мое дело - вербовать шеф-поваров. Я детектив. Я придерживаюсь своей профессии. - Я совсем не прошу создавать из этого дела. Все это выльется, учитывая создавшиеся обстоятельства, в один хороший разговор с ним. Вы можете сказать ему, что он будет полновластным хозяином кухни со всеми вытекающими отсюда последствиями... Вульф покрутил пальцами. - Мистер Лигетт, вы зря теряете время. Я не собираюсь заниматься вербовкой Берина. Наступило молчание. Я с трудом подавлял зевоту. Я полагал, что после такого заявления возмущенный директор покинет нас, но он продолжал все еще сидеть неподвижно, разглядывая Вульфа. Сам же Вульф не двигался, наполовину прикрыв глаза. Молчание продолжалось около минуты. Наконец Лигетт сказал низким голосом без признаков раздражения. - Я вам дам за этот разговор двадцать тысяч долларов. - Я не поддаюсь на искушения, мистер Лигетт. - ...Я дам вам тридцать тысяч. Я вручу их вам завтра утром. Вульф слегка пошевелился, не открывая глаз. - Нет. Вам должно быть это понятно. Мистер Берин большой мастер своего дела, но на нем одном свет клином не сошелся. Поэтому это детское упрямство смешно. Вы были неблагоразумны, придя ко мне с этим предложением. Вы достаточно трезвый и деловой человек и лично сами никогда бы не стали делать таких предложений. Вы сюда посланы, Лигетт. Я знаю это. И это была ошибка пославшего вас. Можете возвращаться и докладывать о своей неудаче. - Я не знаю, о чем вы говорите. Я просто делаю вам ясное предложение. Вульф пожал плечами. - Если вы не желаете меня понимать, то это может означать только конец разговора. Тогда докладывайте о своей неудаче самому себе. - Я не собираюсь никому ничего докладывать, - у Лигетта сделались злые глаза, также как и тон разговора. - Я пришел к вам потому, что вы мне показались достаточно практичным человеком. В конце концов я могу это сделать и без вас. - Тогда к чему весь этот разговор? - Просто так было бы проще. Я плачу пятьдесят тысяч долларов. Вульф медленно покачал головой. - Докладывайте о вашей неудаче, мистер Лигетт. Зазвонил телефон. Оператор сказал, что на проводе Нью-Йорк. Затем я услышал грубый голос, сообщивший, что инспектор Кремер хочет разговаривать с Ниро Вульфом. Я повернулся. - Это вас, сэр. Мистер Пурди. Кряхтя, Вульф вылез из кресла. Он встал посреди комнаты и взглянул на Лигетта. - Это конфиденциальное дело, мистер Лигетт, и поскольку наша беседа закончилась... я полагаю... Не говоря ни слова, Лигетт поднялся и направился к двери. Я вышел за ним в вестибюль и запер входную дверь после его ухода на ключ. Переговоры Вульфа с инспектором Кремером продолжались около десяти минут. Я сидел и слушал. Кое-что помимо ворчания мне удалось разобрать, но этого было недостаточно, чтобы представить себе ясную картину. Мне казалось, что он сомневается в моих способностях хранить сведения до наступления необходимости, и, когда он положил трубку, я приготовился предъявить ему официальное требование осветить мне последние обстоятельства. Однако не успел он погрузиться в кресло, как опять зазвонил телефон. Тот же самый голос уведомил меня, что на линии Чарльстон, и после каких-то щелчков и шорохов я услышал голос Пэнзера, который прозвучал в моих ушах сладкой песней. - Хелло! Мистер Вульф? - Нет, моя маленькая креветка, это Верховный суд! - О! Арчи! Как ты там? - Блестяще. Имеем отличный отдых. Передаю боссу. Я указал Вульфу на трубку. - Сол Пэнзер из Чарльстона. Этот разговор занял также десять минут и дал мне несколько дополнительных намеков на ту альтернативу, которой в свое время опасался Вульф, хотя главное все еще оставалось неясным. - Сколько времени? Я взглянул на часы. - Без четверти семь. Он проворчал: - Всего лишь чуть больше часа до обеда. Не забудь положить мне в карман рукопись с речью, когда мы отправимся. Ты в состоянии запомнить, не записывая, несколько вещей? - Любое количество. - Они все очень важны. Первое - я должен переговорить с мистером Толманом. Я полагаю, что он в отеле. Затем я должен созвониться с мистером Серваном. Это, возможно, будет труднее, он наверняка занят, но придется его потревожить. В то время, как я буду говорить по телефону, упакуй все наши вещи и приготовь их к отправке на вокзал. Я полагаю, что мы должны вовремя успеть на поезд. Попроси в отеле наш счет и оплати его. Кстати, я полагаю, у тебя есть с собой пистолет? Хорошо. Я надеюсь, что он не понадобится, но на всякий случай захвати его. И, проклятье! Пошли за парикмахером, я не смогу сам побриться. Мы обсудим вечером программу, пока будем одеваться. Глава 16 Мне пришлось потревожить мистера Сервана, и в результате обед несколько задержался. По этому поводу мне пришлось выслушать несколько нелестных замечаний перед дверью в столовую, прежде чем она открылась. Мастера собрались группами и прихлебывали шерри и вермут. Предметом почти всех разговоров являлась невозможность отъезда из этого места до разрешения властей. Особенное усердие в обсуждении принимал Доменико Росси, который ораторствовал нарочито громко, чтобы Толман слышал все его высказывания. Сам Толман стоял около радиоприемника и выглядел несколько расстроенным. Рамзей Кейч предпочитал хранить свое мнение при себе, в то время как Джером Берин заявил, что все это сплошное варварство, но он надеется, что все остальные не будут настолько глупы, чтобы лишаться из-за этого аппетита. Альберт Малфи казался подавленным, хотя блеск его черных глаз не уменьшился. Раймонд Лигетт сидел на диване, тихо беседуя с мистером Вукчичем. Вскоре вошла Констанция Берин, и мой друг Толман немедленно сорвался с места и решительно бросился к ней. Она выслушала его довольно равнодушно и невнимательно. А может быть, это мне показалось. Когда все уже собрались войти в столовую, в дверях появилась Дина Ланцио. Шум мгновенно утих... Росси, ее отец, заторопился к ней. Подошли и некоторые другие с выражением соболезнования. Она походила на неутешную вдову так же, как я походил на вращающегося дервиша. Правда, у меня не было оснований неодобрительно отнестись к ее появлению здесь, поскольку я знал, что мистер Серван по просьбе Вульфа специально посетил ее и настоял не ее присутствии. За столом рядом со мной опять сидела Констанция. Это было терпимо. Вульф поместился справа от Сервана. Вукчич сидел по другую сторону стола с Диной Ланцио. Лигетт и Малфи расположились рядышком против меня. Берин сидел против Вульфа. Рядом с Серваном сидел Клей Ашлей. Остальные расположились кто как хотел. На каждой тарелке лежало изысканно оформленное меню: ОБЩЕСТВО МАСТЕРОВ Американский обед Устрицы, запеченные в раковинах Черепаховый суп по-мэрилендски Молодая индюшка на вертеле Рисовые крокеты в желе из айвы Лимские бобы в сметане Висконсийский сыр Заварные бисквиты Сухие пирожные Шербет из ананаса Черный кофе Картина дополнялась армией официантов, предводительствуемых Моултоном, стоявшим у стены с видом важным и значительным. Вообще за столом царила весьма непринужденная и дружелюбная обстановка, наполненная мирными разговорами, ароматом отличных вин, ликеров и, наконец, кофе. Поднялся Вульф и начал свою речь. Он начал так: - Мистер Серван, леди, мастера, уважаемые гости! Я чувствую себя немного смешным. Восхитительно разговаривать о пище, но еще более восхитительно ее есть. И вы только что ее ели. Продолжая говорить, он уже мало придерживался составленного текста. Я налил себе бренди. Пусть плывет в одиночку. Все равно я сейчас не смогу оказать ему помощь. К тому времени, когда он добрался до половины, меня начало охватывать беспокойство. Я взглянул на часы. Было уже довольно поздно. До Чарльстона было около шестидесяти миль, а Толман сказал, что при хорошей дороге это расстояние можно преодолеть за полтора часа. Зная, как насыщена наша программа действий, я подумал, что мы и без того имели мало шансов выбраться отсюда до полуночи. Но все рухнуло бы окончательно, если бы что-нибудь случилось с Солом. Только я подумал об этом, как один из зеленожакетчиков тихо приоткрыл дверь гостиной и поманил меня. Я бесшумно поднялся со стула и на цыпочках вышел. В маленькой гостиной сидел парень с большим носом, со старой коричневой шапкой на коленях. Он поднялся и сильно сжал мою руку. - Хелло! Никогда бы не подумал, что столь малое время может сделать из тебя красавца. Ну-ка повернись, я посмотрю на тебя со спины. Сол Пэнзер усмехнулся: - Как Вульф? - Произносит речь, которая составлена мною. В норме. - Ты уверен, что с ним все в порядке? - Почему бы и нет? О, ты имеешь в виду это кровавое жертвоприношение? - Я махнул рукой. - Он вообразил, что он герой. Я молю бога, чтобы в него больше не стреляли, иначе он возомнит о себе неизвестно что. Сол кивнул. - Я кое-что добыл. - И это кое-что ты должен рассказать Вульфу прежде, чем все окончится? - Думаю, что нет. Я добыл все, что он просил. Вся Чарльстонская полиция была поднята на ноги. - Понятно. Это устроил мой друг Толман. Подожди здесь, пока он выговорится. Я лучше пойду обратно. Ты хочешь есть? Он сказал, что его внутренности обеспечены, и я покинул его. Возвратившись в столовую, я занял свое место рядом с Констанцией и, когда Вульф сделал паузу в конце абзаца, я вынул носовой платок, вытер губы и спрятал его обратно. Он кивнул, показывая, что все понял. Наконец он добрался до конца. Однако он не сделал достаточно длинной паузы, чтобы дать понять присутствующим об окончании разговора. Напротив, он обвел взором весь стол и продолжал: - Я надеюсь, что вы извините меня, если я продолжу свое выступление, но уже по другому предмету. Я закончил мои заметки по гастрономии. Сейчас я собираюсь перейти к обсуждению убийства. Убийства Филиппа Ланцио. В ответ поднялся рокот голосов. Луис Серван поднял руку: - С вашего позволения я скажу, что это мистер Вульф провел данное расследование. И хотя данный разговор и не может считаться подходящим для завершения встречи общества мастеров, однако он представляется мне необходимым. Рамзей Кейч бросил неприязненный взгляд на Толмана, Малфи, Лигетта и Ашлея и проворчал: - Не по той ли причине здесь присутствуют посторонние нам люди? - Именно по этой самой причине, - быстро ответил Вульф. - Держу пари, что все вы недовольны тем, что мне приходится несколько омрачить завершающий вечер встречи. Но что делать - вмешался человек, который убил Ланцио. Он испортил нам всю радость этого традиционного события, поставил под подозрение группу невинных людей, полностью нарушил мой и ваш отпуск. Так что не только это, - он указал на свою перевязь, - явилось причиной моего желания добиться возмездия для этого человека. Все мы в одинаковой степени заинтересованы в этом. Кроме того, перед началом обеда я слышал много недовольных разговоров, что никому не дают разрешение покинуть это место до конца расследования. Именно это расследование я и собираюсь произвести здесь сейчас. Я разоблачу убийцу и представлю вам доказательства его виновности, прежде чем мы покинем эту комнату. Лизетта Пяти пискнула и прикрыла ладонью рот. Потом она осторожно оглянулась по сторонам. Но никто не обратил на нее внимания. Все глаза были прикованы к Вульфу. Он продолжал: - Во-первых, я считаю, что лучше всего рассказать вам обо всем, что происходило здесь, в этой комнате, в среду вечером, и тогда вы лучше сможете понять, кто сделал это. Все происходило обычным порядком до тех пор, пока Мондор, Кейч и Серван заходили сюда и дегустировали соусы. Но сразу же после того, как Серван вышел из комнаты, Ланцио подбежал к столу и изменил порядок блюд. На своих законных местах остались только два. Несомненно, он рисковал при этом, так как дверь могла в любую минуту открыться и вошел бы Берин. Но все же он пошел на это. Это была детская и несерьезная шутка, направленная на то, чтобы дискредитировать Берина и, возможно, Вукчича. Возможно, что после посещения Берина Ланцио намеревался расставить блюда на прежние места, но он не сделал этого, потому что прежде был убит. В то время, как Берин находился здесь, в гостиной было включено радио. Это послужило сигналом для человека, который ожидал недалеко, в кустах. Он находился достаточно близко к окну гостиной... - Подождите минутку! - Крик был негромкий, но прозвучал как взрыв. Все повернулись в сторону Дины Ланцио. Горящими глазами она смотрела на Вульфа. - Мы можем прерывать вас, когда вы будете говорить ложь? - Думаю, что нет, мадам, с вашего разрешения. Если каждое мое заявление будет встречать такую реакцию, мы никогда не кончим. Почему бы вам не подождать, пока я выскажусь? - Это я включила радио. Все знают это. А вы сказали, что это послужило сигналом... - Именно это я и сказал, и убедительно прошу вас, мадам, не превращать это все в склоку. Я говорю об убийстве, а это достаточно серьезная вещь. Либо меня полностью опровергнут, либо... кто-нибудь будет повешен здесь, в Западной Вирджинии, не так ли, мистер Толман? Толман, не отрывая взгляда от Вульфа, кивнул. - Тогда кто-то будет болтаться на конце веревки, - повторил он и продолжал: - Как я говорил, человек скрывался в кустах, вон там. - Он указал на дверь, ведущую на террасу. - Достаточно близко, чтобы радио предупредило его, что он может ожидать возвращения Берина в гостиную. Сразу же после этого он прошел через террасу и вошел в столовую через эту дверь. Ланцио был один возле стола. Он удивился одетому в ливрею слуге - на человеке была надета ливрея Канавинского курорта, и он имел черное лицо. Человек приблизился к столу, показывая своим видом, что хорошо знает Ланцио. "Смотри, - сказал человек с улыбкой, - ты же знаешь меня, я мистер Белый, - мы можем так назвать его, поскольку он действительно был белым. - Мы сыграем забавную шутку с этими парнями. Будет очень забавно, Ланцио, старый дружище. Ты пройди за эту ширму, а я останусь здесь около стола..." Понятно, что кроме Ланцио никто не слышал этих слов. Может быть, они были немного другими. Дело не в этом. Дело в том, что в результате разговора Ланцио зашел за ширму, а мистер Белый взял со стола один из ножей, последовал за ним и заколол его сзади прямо в сердце. Это было проделано быстро и умело, так что не последовало ни шума, ни восклицания, которые могли быть услышаны в подсобном помещении, на кухне. Мистер Белый оставил нож в ране, посмотрел, хорощо ли проделана работа, и вышел из-за ширмы. Но когда он бросил взгляд на дверь, ведущую в подсобное помещение, он заметил, что она приотворена, и человек, цветной, смотрит в образовавшуюся щель. Или он уже был готов к такому решению и заранее решил, что делать, или у него достаточно хватило присутствия духа, чтобы просто оставаться около ширмы, поглядеть прямо в глаза подсматривающему и приложить палец к губам. Простой и естественный жест. Он мог или не мог знать, возможно, не знал, что в этот же самый момент дверь, ведущая на террасу, сзади него, была также приоткрыта. В нее смотрела женщина. Но его маскарадный вид сделал свое дело в обоих случаях. Цветной понял, что его чернота поддельна, и принял его за одного из гостей, подготавливающего какую-то шутку. Поэтому он не двинулся, чтобы вмешаться или разузнать, в чем дело. Женщина же предположила, что это один из слуг. Прежде чем он покинул комнату, мистера Белого видел еще один человек - старший официант Моултон, - но к тому времени, как Моултон заглянул в дверь, мистер Белый был уже на пути к террасе и повернулся к нему спиной. Так что Моултон видел его только сзади. Теперь мы должны назвать имена действующих лиц. Человек, который первым подсмотрел в дверь, был Пауль Випл, один из здешних официантов. Вторым мистера Белого видел Моултон. Женщина, смотревшая через дверь с террасы, была Лауренсия Кейн. Кейн даже подпрыгнул от удивления, взглянув на свою жену. Она повернула к Вульфу свой дрожащий подбородок. - Но... вы обещали мне... - Я ничего вам не обещал. Я сожалею, миссис Кейн, но всегда лучше поставить точки над "и". Я не думаю... Кейн в недоумении пробормотал: - Я ведь ничего не знал... ничего... - Прошу вас. - Вульф поднял руку. - Я уверяю вас, сэр, что ни вам, ни вашей жене не грозят никакие осложнения. Безусловно, все мы должны быть благодарны ей. Если бы она не прищемила в этой двери палец и не попросила своего мужа поцеловать его, вполне возможно, что мистер Берин и сейчас занимал бы то неприятное место, которое предназначено для другого. Но не буду вдаваться в подробности. Итак, все это произошло в среду вечером. Теперь давайте вернемся к вопросу о радио. Можно подумать, что, поскольку оно было включено в определенное время, а именно тогда, когда в столовой находился Берин, и мы расцениваем его как соответствующий сигнал, то это может бросить тень подозрения на Берина. Но это не так. Возможно, и не имелось намерения навлечь подозрения на определенную личность, но если это все же было так, этой личностью мог быть только Марко Вукчич. Действительно, радио было включено непосредственно перед визитом в столовую Вукчича, вне связи с тем, кто там находился в данный момент. Случайно получилось так, что там был именно Берин, так же случайно это совпало с тем, что Ланцио переставил блюда, чтобы заманить в ловушку Берина, и еще одной случайностью оказалось то, что после ухода Берина ничего не подозревавший Моултон расставил блюда в прежнем порядке. Об этом, правда, я не говорил ранее. Но все это к слову. Пункт, на котором я хочу остановиться, содержит то, что, во-первых, радио было включено за несколько минут до захода Вукчича в столовую, поскольку Вукчич оказался единственным человеком, которого миссис Ланцио имела возможность удержать от немедленного посещения столовой после ухода Берина, дав тем самым необходимый шанс мистеру Белому остаться некоторое время наедине с Ланцио для определенной цели. Как вы все знаете, миссис Ланцио, пригласив Вукчича танцевать, задержала его в своих руках. - Ложь! Вы знаете, что это ложь! - Дина, замолчи! Это был Доменико Росси, пристально посмотревший на дочь. Вукчич также смотрел на нее. Его челюсть отвисла. - Он говорит ложь! - Я сказал: замолчи! - с ледяным спокойствием сказал Росси. - Если он говорит ложь, пусть говорит до конца. - Благодарю вас, сэр! - Вульф склонил на полдюйма голову. - Я думаю, что теперь мы лучше догадаемся, кем был этот мистер Белый. Вы, возможно, заметили, что тот риск, подвергаясь которому он забрался в столовую, был скорее кажущимся, чем реальным. И если даже после этого его бы увидели - а его увидели - что из того, что он был зачернен? С выкрашенным лицом и в ливрее... Люди, которые его видели в этот вечер, даже не заподозрили в этом ничего плохого. Он был совершенно уверен, что никто не сможет подозревать его. Он имел некоторые основания для этой уверенности. И главным основанием было то, что в среду вечером он не находился на Канавинском курорте. Он был в Нью-Йорке... Берин воскликнул: - Милостивый боже! Но если его не было здесь... - Я имею в виду, что никто не мог предположить, что он здесь, и поэтому мистер Белый был уверен, что его невозможно заподозрить. Но уверенность эта оказалось чрезмерной, и он повел себя неосторожно. В результате он сам в разговоре со мной позволил своему языку навлечь на себя подозрение. Как вы знаете, я имею достаточный опыт в делах подобного рода.Это моя профессия.Я сказал мистеру Толману, что я уверен в невиновности Берина. Но я не открыл ему мою главную причину такой уверенности, поскольку я не собирался заниматься этим расследованием и считал ненужным посвящать его в мои подозрения. Этой причиной было то, что я был убежден, что миссис Ланцио, включая радио, подавала сигнал убийце. Остальные детали, связанные с этим происшествием, можно отнести к разряду случайностей, за исключением задержки Вукчича на несколько минут во время танца. Той задержки, которая могла дать убийце время для совершения преступления. Когда Берин был арестован, я проявил интерес к этому делу. Однако после того, как мне удалось его реабилитировать, я опять решил в это не вмешиваться. И вот в это время убийцей была допущена другая совершенно идиотская ошибка. Мистер Белый решил, что я слишком до многого докопался, и, не потрудившись даже узнать продолжаю ли я дальнейшее расследование, он прополз через кусты под мое окно и выстрелил в меня. Мне кажется, я знаю, как он добрался до "Апжура". Мой помощник мистер Гудвин примерно через час после этого видел его спешившимся с лошади около отеля. Дорожка для верховой езды проходит только в пятнадцати ярдах от тропинки, ведущей в "Апжур". Он мог легко сойти с дороги, привязать лошадь, пробраться через кусты к павильону и после выстрела, вернувшись на дорогу, уехать дальше на лошади. Во всяком случае, он сделал ошибку и вместо того, чтобы нейтрализовать меня, только пробудил во мне решимость действовать. Я предположил, как уже сказал выше, что убийца был в заговоре с миссис Ланцио. Я сразу отказался от мысли, что это был только наемный убийца, просто нанятый ею. В этом случае терял всякий смысл этот маскарад с переодеваниями. Кроме того, трудно было поверить, что наемный убийца, совершенно незнакомый Ланцио, мог войти в эту комнату, взять со стола нож, затащить Ланцио за ширму, убить его и все это без признаков какой-либо борьбы, без крика и шума. И так же, как вчера, когда был арестован Берин и я добивался доказательств его невиновности с помощью одной тонкой ниточки - прищемленного пальца - так и сегодня, когда я принял решение добраться до убийцы, в моих руках оказалась одна тонкая, но прочная ниточка. Она представляла собой вот что. Вчера около двух часов мистер Малфи и мистер Лигетт прибыли в Канавин самолетом из Нью-Йорка. Они пришли прямо в мою комнату в "Апжуре", ни с кем, кроме слуг, не разговаривая, и имели со мной беседу. Во время этой беседы Лигетт сказал - я полагаю, что точно помню эти слова: "Мне кажется, что это дело не по зубам шерифу точно так же, как если бы он пытался дегустировать соусы, приготовленные Ланцио". Вы помните это, сэр? - Боже, - пробормотал Лигетт, - вы глупец! Неужели вы пытаетесь втянуть меня в эту историю? - Боюсь, что именно это я и собираюсь сделать. - Вульф пожал плечами. - Это ведь достаточно ясно. Так вот, именно эта фраза показалась мне подозрительной. Я достаточно хорошо знаком с репортерскими донесениями, и мне показалось весьма сомнительно, что уже в первых сообщениях могло быть упоминание подробностей о проводимой дегустации соусов. Я позвонил отсюда моему приятелю и в полицию инспектору Кремеру. Мой запрос Кремеру помимо всего прочего содержал просьбу добыть списки пассажиров, вылетевших в среду из Нью-Йорка в эту часть страны. Меня не интересовал аэропорт их назначения, меня интересовали только люди, которые могли добраться до канавинского курорта в девять часов вечера, потому что около девяти часов миссис Ланцио внезапно исчезла и пропадала около часа. Согласно моей версии, это могло быть ничем иным, как встречей со своим партнером. Кроме того, я попросил Кремера навести справки о миссис Ланцио в Нью-Йорке, ее друзьях... пардон, мадам! Вы будете еще иметь шанс высказаться! В этой части сообщения подозрения не упирались в одного лишь Лигетта, и я хочу принести публичную благодарность мистеру Бланку за его добровольное согласие принять участие в одном из экспериментов, которое оправдало его в моих глазах полностью. Сегодня в час дня я получил телеграмму, в которой сообщалось, что о дегустациях соусов не упоминалось ни в одном из репортерских донесений. Возникает вопрос: если Лигетт покинул самолет около десяти часов и не разговаривал ни с кем по дороге ко мне, то откуда он узнал подробности о дегустации? Значит, он все же разговаривал с кем-то. И этот разговор действительно имел место - в девять тридцать в среду, когда состоялось совещание с миссис Ланцио, в результате которого и произошло убийство Ланцио. Мое место было весьма неудачным, потому что я не видел рук Лигетта. Он сидел напротив меня, и стол скрывал их. Все, что я мог видеть - это застывшую улыбку в уголке его губ. С этого места, где он сидел, он не мог видеть миссис Данцио, но мне она была видна хорошо. Вульф продолжал: - В три часа дня мне позвонил мистер Кремер. Среди других вещей он сообщил мне, что мой человек - Сол Пэнзер - вылетел на самолете в Чарльстон согласно моим инструкциям. Затем - я также могу упомянуть это - была сделана глупая ошибка. Она была сделана самим мистером Лигеттом, однако не сомневаюсь, что это не его идея. Я сильно подозреваю, что это миссис Ланцио придумала и предложила ему попытаться действовать именно таким образом. Он пришел ко мне и предложил пятьдесят тысяч долларов за то, чтобы я попытался уговорить мистера Берина занять место шеф-повара в отеле "Церковный двор". Лизетта Пити опять пискнула, а Джером Берин буквально взорвался: - Этот подонок осмеливался предложить мне такую вонючую дыру?! Мне? Да я удавлю его своими собственными руками... - Вот именно. Я отказался от этого предложения. Было глупо со стороны Лигетта делать это. Я никак не ожидал от преступника такого самовольного признания своей виновности. Он может отрицать это. Возможно, будет отрицать и то, что он вообще делал предложение, но дело не в этом. Я получил другую, более фундаментальную улику - еще один звонок инспектора Кремера. Время дорого, и я не буду вникать во все детали, но среди другой информации содержался слух о возникшем интересе, который наблюдался уже два года, между Лигеттом и миссис Ланцио. Кстати, могу разъяснить еще одну вещь. Когда мы ехали сюда в поезде, мистер Берин рассказывал мне о своем посещении одной из комнат ресторана "Церковный двор", где все официанты носят ливреи знаменитых курортов мира, а среди них и Канавинского курорта. Люди мистера Кремера раскопали, что около года назад мистер Лигетт заказал дубликат Канавинского образца ливреи для маскарадного бала. Несомненно, что обладание этой ливреей и навело его на мысль разработать такой план. Итак, как вы видите, такие штрихи возникли по моей воображаемой картине - мистер Лигетт знал подробности о дегустации соусов, которые знать не мог, он имел определенные отношения с миссис Ланцио, он имея ливрею Канавинского курорта в своем гардеробе. Здесь были еще и другие пункты - например, то, что он ушел в полдень в среду играть в гольф, однако в своем клубе не появлялся. Но мы оставим возможность мистеру Толману заняться коллекционированием этих и подобных им фактов после ареста Лигетта. Теперь мы лучше посмотрим на Сола Пэнзера. Я не упоминал о том, что он звонил мне по телефону из Чарльстона сразу же после инспектора Кремера. Не пригласите ли вы его? Пожалуйста. Он в маленькой гостиной. Моултон вышел. Лигетт сказал, пытаясь сохранить спокойствие: - Это наглая ложь. Вы пытаетесь представить дело как, будто я предложил вам взятку. Это, кроме того, опасная ложь, так как в ней есть часть правды. Действительно, я приходил к вам с просьбой переговорить с Берином. Но то, что я предлагал вам пятьдесят тысяч за это... - Пожалуйста, мистер Лигетт. - Вульф поднял руку. - Я больше не буду импровизировать. Вам лучше было бы раньше подумать об ответственности. А! Хелло, Сол! Рад тебя видеть. - То же самое могу сказать вам, сэр. - Сол Пэнзер вошел и остановился за моим стулом. Вульф сказал: - Поговори с мистером Лигеттом. - Да, сэр. - Глаза Сола впились в его жертву. - Как поживаете, мистер Лигетт? Лигетт не взглянул в его сторону: - Это какая-то комедия. Вульф пожал плечами: - У нас не так много времени, Сол. Говори только самое существенное. Так играл ли мистер Лигетт в гольф? - Нет, сэр. - Сол откашлялся. - В среду в час пятьдесят пять пополудни он вылетел на самолете авиалинии "Интерштадт" из нью-йоркского аэропорта. Я вылетел сегодня этим же самым самолетом с тем же самым экипажем, и бортпроводницы опознали мистера Лигетта по фотографии. Он прибыл в Чарльстон в шесть тридцать - в это же время я прилетел сегодня. Около половины седьмого он появился в маленьком гараже на Молин-стрит и нанял автомобиль, уплатив двести долларов. Я приехал сегодня вечером в том же автомобиле, он стоит у входа в дом. Я осмотрел несколько мест по пути, но не мог обнаружить, где именно он останавливался на обратном пути, чтобы отмыть свое лицо - я торопился, поскольку вы сказали мне сюда прибыть до одиннадцати часов. Он опять показался в маленьком гараже около половины второго ночи. Это был уже четверг. Он заплатил десять долларов за помятую ограничительную решетку. После этого взял такси на Лаурел-Стрит, номер С3426, водитель Алл Виксель, и направился в Чарльстонский аэропорт. Здесь он успел на самолет экспрессной линии, который доставил его в Нью-Йорк в четверг в пять сорок утра. Домой он добрался довольно быстро, потому что телефонный звонок Альберта Малфи застал его дома около восьми. В половине девятого он позвонил в аэропорт и заказал билеты для себя и Малфи на самолет, вылетающий в девять пятьдесят два. - Достаточно, Сол. Остальные его передвижения мы знаем. Как вы сказали? Вы приехали сюда в том же автомобиле, что нанимал Лигетт? - Да, сэр. - Хорошо. И вы показывали фотографию Лигетта всем этим людям - стюардессам, хозяину гаража, таксисту... - Да, сэр. - Он был белым, когда уезжал из гаража? - Несомненно. - Он намазал свою физиономию по дороге. Это не так трудно, как можно себе представить - мы пробовали это в моей комнате сегодня днем. Отмываться гораздо труднее. Кстати, остатки черноты не были замечены хозяином гаража или водителем такси? - Нет, сэр. Я спрашивал об этом. - Естественно. Вряд ли они осматривали его уши. Вы не упомянули о багаже. - У него был среднего размера саквояж темной кожи с блестящими застежками. - На всех путях следования? - Да, сэр. Он вез его туда и обратно. - Хорошо. Я полагаю, этого достаточно. Возьмите там стул и присаживайтесь. Вульф осмотрелся кругом и с огорчением мог констатировать, что его слушали с гораздо большим вниманием сейчас, чем во время его тщательно разработанной застольной речи. Стояла такая тишина, что раздайся сейчас жужжание мухи, она произвела бы эффект пролетающего мамонта. Он сказал: - Теперь вы понимаете, почему я сказал, что такая деталь, как упоминание Лигетта о дегустации соусов, в дальнейшем и не имела такой важности. Это просто была первоначальная зацепка. Совершенно очевидно, что он спланировал все это преступление весьма легкомысленно, но это исходило из его твердой, хотя и ошибочной уверенности, что его никто не сможет заподозрить, поскольку в день убийства он находился в Нью-Йорке. Таким образом, я считаю, что с мистером Лигеттом мы покончили. Теперь дело за мистером Толманом - ему мы даем право арестовать убийцу, оформить все доказательства и уличить его. Имеете ли вы что-либо сказать, мистер Лигетт? - Я ничего не буду говорить, - голос Лигетта был почти так же спокоен, как обычно. - Исключая то, что, если Толман проглотит все это, что вы тут наговорили, он будет впоследствии чертовски жалеть об этом... - Лигетт вскинул голову. - Я знаю все, Вульф. Единственное, что хотелось бы мне знать, - почему вам понадобилось втягивать меня в это дело. Но я узнаю это впоследствии, когда разделаюсь с вами тоже. Вульф иронически взглянул на него и склонил голову на сторону. - Я понимаю, что сейчас у вас нет другого выхода. Конечно. Но я уже разделался с вами. Могу еще повторить, что вашей величайшей ошибкой было стрелять в меня в тот момент, когда я хотел остаться простым наблюдателем. Мистер Толман, в вашем штате есть женщины в числе присяжных? - Нет. Только мужчины. - Ясно. - Вульф взглянул на миссис Ланцио. - Можете считать, что вам немного повезло. Все-таки есть шанс воздействовать своими чарами на двенадцать мужчин. - Он опять повернулся к Толману. Вы подготовили постановление о задержании Лигетта по обвинению в убийстве Ланцио? Голос Толмана прозвучал особенно громко: - Да. - Очень хорошо, сэр. Здесь можно не колебаться, как в случае с мистером Берином. Толман поднялся, сделал несколько шагов и положил руку на плечо Лигетта. - Я арестовываю вас, Раймонд Лигетт. Завтра утром вы получите копию официального постановления. Он повернулся и коротко сказал Моултону: - Там ждет шериф. Пригласите его сюда. Лигетт повернул голову и взглянул в глаза Толману: - Это погубит вашу карьеру, молодой человек. Вульф резким жестом остановил его и обратился к Толману: - Разрешите шерифу еще подождать немного. Надеюсь, вы не возражаете? Мне кое-что не нравится. - Он опять повернулся к миссис Ланцио. - Мы ведь еще не закончили с вами, мадам. Все, что касается Лигетта, ясно, как вы сами видите. - Он указал рукой на Толмана, держащего за плечо Лигетта. - Теперь с вами. Можете ли вы что- нибудь сказать? Роковая женщина выглядела подавленной. Ее плечи опустились. Она сказала тихим голосом, в котором все еще проскальзывали грудные нотки: - Я не... только... что я могу сказать, если все это ложь. Ложь! - Вы имеете в виду все, что я сказал о Лигетте? И то, что сказал Сол Пэнзер? Я могу разочаровать вас, мадам: все это правда и все это может быть доказано. Вы сказали: ложь. Что именно? - Это все ложь... относительно меня. - А относительно Лигетта? - Я... я не знаю. - Конечно. Но вернемся к вам. Это вы включили радио, не так ли? - Да. - И удерживали во время танца Вукчича в то время, как ваш муж был убит? И в среду после обеда вы около часа отсутствовали? - Да. - И поскольку ваш муж мертв... если бы, к несчастью, не случилось, что Лигетт также вскоре будет мертв... вы намеревались выйти за него замуж? - Я... - Ее губы скривились. - Нет! Вы не можете этого доказать... Нет! - Пожалуйста, миссис Ланцио, поберегите свои нервы. Они вам еще очень пригодятся. - Голос Вульфа внезапно стал вкрадчивым и мягким. - Я не собираюсь запугивать вас. Я просто хочу разъяснить, что в отношении вас все изложенные факты могут уложиться в две довольно отличные друг от друга конструкции. Первая будет такой: вы и мистер Лигетт хотите друг друга - по крайней мере он хочет вас, а вы хотите его имя, положение и состояние. Но ваш муж человек такого сорта, который легко не расстается с тем, что находится у него в руках. Время идет, и желание возрастает. Тогда вы и мистер Лигетт решаетесь на отчаянный выход из положения. К счастью, приближается время очередной встречи общества мастеров, а это предоставляет вам удобный случай избавиться от мужа. Присутствие трех персон, которые ненавидят его - прекрасная мишень для всевозможных подозрений. Итак, Лигетт прибывает в Чарльстон на самолете, а сюда в автомобиле, и встречается с вами где-то в парке, как вы заранее договорились, в половине десятого в среду вечером. Только на этой встрече были разработаны детали преступления, поскольку ни вы, ни Лигетт не могли заранее предвидеть то пари, которое послужило основой для организации дегустации соусов. Лигетт спрятался в кустах, вы вернулись в гостиную и в соответствующее время включили радио. Одновременно с этим вы пригласили на танец Вукчича, чтобы иметь возможность задержать его на некоторое время и дать своему сообщнику время для действия. Черт возьми, мадам. Не испепеляйте меня глазами! Как я сказал, это одна из возможных интерпретаций ваших действий. - Но это неправда! Это ложь! - Позвольте мне закончить. Я признаю, что часть этого может выглядеть и по-иному. Поэтому я изложу вторую, также вероятную версию. - Вульф поднял палец и понизил голос. - Несомненно, что Лигетт прилетел сюда. Также несомненно, что кто-то сообщил ему о готовящейся дегустации соусов. Он только ждал момента, когда сможет безопасно войти в столовую, с уверенностью, что его никто не застанет врасплох. Он точно знал, что Вукчич задержится в столовой на необходимое время. Иначе, как вы сами понимаете, все его действия будут бессмысленными. Все эти акты отрицать невозможно. Если вы попытаетесь утверждать, что не встречались с Лигеттом в среду вечером, что вы не уславливались с ним ни о чем, что включение радио и задержка Вукчича являются простым совпадением, - мне просто жаль вас. Даже двенадцать мужчин в качестве присяжных заседателей, видя вас перед собой на скамье подсудимых и услышав все, что я сказал, не задумываясь вынесут обвинительное заключение. Однако, - Вульф повысил голос, - после того, как преступление совершилось и вы несомненно все знали о нем, можно ли обвинять вас в том, что своим молчанием вы попытались спасти Лигегга. Женское сердце чувствительно, оно загадка... - Он пожал плечами. - Ни один из присяжных не поставит вам этого в вину. Но они не обвинят вас только в том случае, если вы сумеете доказать, что ваша встреча и договоренность сЛигеттом в среду вечером носила вполне невинный характер. В качестве гипотезы можно, например, предположить следующее: Лигетт предложил вам что-то совершенно безвредное - вроде забавной шутки. Я не собираюсь разрабатывать детали этой гипотезы - из меня выйдет плохой шутник. Но шутка предполагает, что он должен в течение нескольких минут остаться наедине с Ланцио прежде, чем туда войдет Вукчич. Этим все объясняется. Вы включили радио, вы задержали Вукчича, совершенно не представляя себе, что в это время происходило в столовой. Вы понимаете, миссис Ланцио, я не предлагаю вам этот путь для отступления. Я просто ставлю вас в известность, что произойдет, если вы по-прежнему будете все отрицать, в то время как удовлетворительное объяснение было бы спасением для вас. В обоих случаях вы не спасете Лигетта. Вы не в состоянии это сделать. И если бы последовали ваши объяснения... пока не поздно... Это оказалось чересчур даже для Лигетта. Он медленно повернул голову, пока его взор не упал на миссис Ланцио. Она не смотрела в его сторону. У нее кривились губы, а глаза не отрывались от лица Вульфа. Было заметно, как напряженно работает ее мозг. Так прошло примерно с полминуты, затем она вдруг улыбнулась. Правда, когда она встретилась со взглядом Лигетта, эта улыбка пропала. Она быстро отвернула голову и сказала своим грудным голосом, который сейчас уже был совершенно спокоен: - Я очень огорчена, Рай. Но... Она запнулась, но быстро овладела собой и обратилась к Вульфу: - Вы правы. Конечно, вы правы, и я не в состоянии ничем помочь ему. Когда я встретила его в парке и мы договорились... - Дина! Богом заклинаю... Толман, голубоглазый атлет, толкнул Лигетта обратно в кресло. Роковая женщина продолжала: - Он рассказал мне, что собирается делать. Я думала, что все это просто шутка. Потом уже он сказал мне, что Филипп набросился на него, и он вынужден был ударить его... Вульф резко сказал: - Вы знаете, что вы делаете, мадам? Вы посылаете человека на виселицу. - Я не знаю. Я не могу помочь ему. Как я могла поверить его лжи? Ведь он убил моего мужа! Когда я потом встретила его, и он сказал мне, что он запланировал... - Вы подлец! - хрипло закричал Лигетт. Он оттолкнул Толмана, перепрыгнул через ноги Росси, ударил Бланка, свалив его вместе со стулом на пол, и попытался добраться до Вульфа. Я вскочил на ноги, но в это время его остановил Берин. Он обхватил его сзади обеими руками, и Лигетт забился в них, как припадочный. Естественно, что в этом шуме и суматохе Дина Ланцио замолчала. Она сидела и спокойно глядела на всех своими томными, немного сонными глазами. Джером Берин сказал утвердительно: - Это полностью соответствует ее характеру. Она сделает все возможное, чтобы самой избежать опасности. ...В наступившее прелестное субботнее утро поезд бесшумно несся в Нью-Йорк по востоку Филадельфии. Через пятьдесят минут мы влетим в тоннель под Гудзоном. Я сидел в кресле около стены в пульмановском купе, Констанция рядом со мной, а Вульф и Берин у окна с бутылками пива между ними. Берин спросил: - Вы так не думаете? - Я не знаю. Дело в том, что она единственный человек, который мог засвидетельствовать присутствие Лигетта в Канавине вечером в среду. Как вы отметили, она безусловно виновата так же, как и Лигетт, а может быть, даже больше - это зависит от точки зрения. Я, кстати, полагаю, что мистер Толман попытается добиться и для нее обвинительного заключения. Во всяком случае, он задержал ее вчера, как важного свидетеля. Он будет содержать ее под замком до тех пор, пока не закончится суд над Лигеттом, явно надеясь предъявить ей обвинение в соучастии. Однако я сомневаюсь, что из этого получится что-либо путное. Это ведь женщина особого рода, как она мне сама об этом сказала. Даже если Лигетт своими показаниями сделает все от него зависящее, чтобы потопить ее, вряд ли ему удастся убедить дюжину мужчин. И самое лучшее, что можно сделать с этой женщиной - это убить ее. Берин мерно попыхивал трубкой. Вульф поднял свой стакан с пивом одной рукой. Вторая крепко держалась за подлокотник. Он все еще не доверял поездам. Констанция улыбнулась мне: - Я не могу всего этого слышать. Так спокойно говорить об убийстве людей? - К сожалению, приходится привыкать ко всему, - проворчал я. - Учитывая обстоятельства. Она подняла брови над своими блестящими фиолетовыми глазами. - Какие обстоятельства? Я только махнул рукой. Берин вынул трубку изо рта и сказал: - Все это буквально перевернуло меня. Бедный Росси, вы обратили на него внимание? Бедняга! Когда Дина была еще маленькой девочкой, я не раз качал ее у себя на колене. Она была таким прелестным ребенком. Конечно, все убийцы были когда-то маленькими детьми, но это все равно всегда удивительно. Он опять запыхтел трубкой, наполняя купе клубами дыма. - Кстати, вы знаете, что Вукчич едет этим же поездом? - Нет. Берин кивнул. - Он прыгнул в него в последнюю минуту. Я видел его, он метался по платформе, как лев по клетке. А я чувствую себя неуютно, потому что у меня есть долги. Я в большом долгу перед вами и хотел бы, хотя бы для своего спокойствия, расплатиться. Там, на Канавинском курорте, вы были гостем, и я не хотел говорить об этом, но сейчас это вполне допустимо. Вы вытащили меня из этой паршивой истории и, может быть, даже спасли мне жизнь, и вы сделали это по просьбе моей дочери с профессиональным мастерством. Вполне естественно, что я считаю своим долгом расплатиться с вами. Вульф пожал плечами. - Взгляните сюда, сэр. Давайте допустим, что в качестве постулата я спас вам жизнь. Но если я это сделал, я считаю возможным представить это как жест благорасположения к вам и дружбы, а это не требует оплаты. Примете ли вы такой жест? - Нет. Я в долгу перед вами. Моя дочь обратилась к вам. Невозможно допустить, чтобы я, Джером Берин, не заплатил за эту услугу! - Хорошо. - Вульф поднял голову. - Если вы не хотите это принять в качестве дружбы - дело ваше. В этом случае я могу сделать только одну вещь - предоставить вам счет. Это просто. Однако, в данном случае, учитывая критичность ситуации и сжатые сроки выполнения, которые диктовались также и человеколюбием - нельзя же допустить сидения в тюрьме невинного человека - плата должна быть достаточно высокой. Итак... если вы настаиваете на уплате... вы передадите мне в личное пользование рецепт ваших колбасок. - Что?! - Берин уставился на него. - Потрясающе! Ха! Невероятно! - Почему невероятно? Вы спросили меня, что вы мне должны. Я сказал. - Это оскорбление! - Берин в возбуждении даже брызгал слюной. - Этот рецепт бесценен! И вы просите меня... Боже милостивый, я отказался его продать за полмиллиона франков! И вы имеете наглость... - Прошу прощения, - огрызнулся Вульф. - Давайте не будем спорить об этом. Вы устанавливаете цену вашему рецепту. Это ваша привилегия. Я устанавливаю цену своим услугам. Это мое право. Вы отказались от половины миллиона франков. Если бы вы прислали мне чек на половину миллионов долларов или вообще на любую другую сумму, я бы порвал его. Я спас вашу жизнь или, во всяком случае, избавил вас от многих неприятностей, называйте это, как хотите. Вы спрашиваете меня, что вы мне должны за это. Я отвечаю: или рецепт, или ничего другого. Платите вы или нет - это ваше личное дело. У меня будет неописуемое удовольствие иметь на своем столе, по крайней мере, два раза в месяц, изумительные колбаски, или же я буду иметь удовольствие другого рода - быть в состоянии вспоминать гораздо чаще, чем два раза в месяц отом, что Джером Берин - мой должник, и что он отказывается уплатить долг. - Ха! - задохнулся Берин. - Это шантаж! - Вовсе нет. Я не собираюсь принуждать вас и не собираюсь умолять. Мне просто придется немного посожалеть, что я эксплуатировал свой талант, провел две ночи без сна, добился того, что на меня было совершено покушение, и все это не удостоилось ни дружеской признательности, ни получения соответствующей оплаты. Я полагаю, должен напомнить вам, что предлагаю вам полную гарантию никому не открывать этого рецепта. Колбаски будут приготовляться только в моем доме и подаваться только на моем столе. Единственное, что мне хочется зарезервировать - это право подавать их избранным гостям и, конечно, мистеру Гудвину, который живет со мной и ест то же, что и я. Берин мрачно посмотрел на него и проворчал: - А ваш повар? - Он не будет знать его. Я сам провожу немало времени на кухне. После долгого молчания Берин проворчал: - Он не может быть куда-либо записан. Этого еще никогда не случалось. - Я и не собираюсь его записывать. У меня достаточно хорошая память. Берин сунул в рот трубку и запыхтел. Он нахмурился, и наконец, взглянув на меня и Констанцию, грубо сказал: - Я не могу ничего сказать в присутствии этих людей. - Один из присутствующих - ваша дочь. - Я отлично это знаю, черт побери! Они должны уйти отсюда. Я поднялся и вопросительно взглянул на Констанцию. - Итак? Вагон качнуло, и Вульф ухватился за рукоятку кресла обеими руками. Не хватало только, чтобы в такой момент произошло крушение. Констанция поднялась, потрепала своего отца по голове и вышла в дверь, которую я галантно открыл перед ней. Я полагал, что уж теперь, когда Вульф наконец получит свой вожделенный рецепт, все наши испытания, так живописно украсившие отпуск, закончатся. Однако впереди меня поджидала еще одна неожиданность. Поскольку нам было еще порядочно ехать, я пригласил Констанцию в клубное купе, где можно было немного освежиться. Она пробиралась передо мной по коридорам - надо было пройти три вагона. Здесь, в клубе, находилось только восемь или десять человек. Большинство из них сидело в глубоких креслах, забаррикадировавшись утренними газетами. Она потребовала неизменное имбирное пиво, я же рискнул на стакан виски с содовой, чтобы должным образом отметить пополнение коллекции Вульфа. Мы успели сделать всего несколько глотков, как я заметил, как один из посетителей, сидевший напротив нас, собирается встать. Он отложил свою газету, подошел к нам, остановился перед Констанцией и испытующе посмотрел на нее. Помолчав, он сказал: - Вы не можете так обращаться со мной, просто не имеете права. Я не заслужил этого, и вы это знаете. - Его голос прервался. - Вы должны понять. Констанция оживленно сказала мне: - Никак не могла предположить, что отец согласится кому-нибудь рассказать этот рецепт. Однажды в Сан-Ремо я слышала, как его уговаривал один англичанин, очень важная персона... Нападающий передвинулся на несколько дюймов, влез между нами и резко прервал ее: - Хелло! Гудвин, я хочу спросить вас... - Хелло, Толман! - ухмыльнулся я. - В чем дело? В вашей тюрьме два новых пленника, а вы разъезжаете по дорогам Америки? - Мне нужно побывать в Нью-Йорке. Для получения доказательств. Это слишком важно... Взгляните. Я хочу спросить вас, имеет ли мисс Берин право так третировать меня. Вы человек непредубежденный и не заинтересованный. Она не хочет говорить со мной. Она не хочет смотреть на меня! Что же в конце концов я должен сделать? Что я могу еще сделать? - Кое-что можете. Например, уйти в отставку. Поскольку сейчас вы все время заняты делами и просто не сможете выбрать время для женитьбы. Это действительно серьезная проблема. Однако я не беспокоюсь об этом. Некоторое время назад я все время удивлялся, отчего это мисс Берин так часто улыбается, хотя для этого и не было видимых причин. Теперь я понял. Она улыбалась потому, что знала о вашем присутствии в этом поезде. - Мистер Гудвин! Это неправда! - Но если она даже не хочет разговаривать со мной... Я махнул рукой. - Она будет разговаривать с вами, успокойтесь. Вы просто не знаете, как достигнуть этого. Для этого есть очень хороший метод, который я недавно видел в действии. Наблюдайте за мной внимательно, и в следующий раз вы будете в состоянии применить его самостоятельно. Я наклонил свой стакан и разлил немного виски ей на юбку, как раз там, где находились ее колени. Она ахнула и вскочила на ноги. Толман вскрикнул и полез за носовым платком. Я поднялся и подвел итог: - Обряд состоялся. Не беспокойтесь, пятен не останется. После этого я поднял его газету и удобно уселся на то место, где он только что сидел. * Scanned & OCR-ed, spell-checked & formatted by Snake&Snow *