прости, если что не так сказал... Пойду посплю немного. Буду нужен - пришлешь кого-нибудь. Он свалил. Кто-то вышел из банкетного зала спросить о чем-то шерифа. Толман встряхнулся, потер красные от недосыпа глаза и обратился ко мне: - Мистер Гудвин, я послал за вами снова, чтобы уточнить, не хотите ли вы добавить что-либо к вашему рассказу. Я помотал головой. - Нет, я все выложил. - Вы больше ничего не припоминаете, что случилось, скажем, в гостиной или еще где-либо, какую-либо неожиданность или важный разговор? Я ответил отрицательно. - А днем? - Ни днем, ни ночью. - А когда Вульф тайно позвал вас в банкетный зал и показал тело Ласцио за ширмой, что он сказал вам? - Он позвал меня во всеуслышанье, а вовсе не тайно. - Да, но только вас. Почему? - Его спросите, - пожал я плечами. - Так что он сказал? - Я же уже все рассказал. Он спросил меня, мертв ли Ласцио, и я убедился в том, что да, мертв. И тогда он попросил меня позвать Сервана. - И это все, что он сказал? - Ну, он еще отпустил замечание про приятную поездочку. Порой он не может сдержать сарказма. - Мне кажется, это чересчур хладнокровно. У него были причины не расстраиваться по поводу смерти Ласцио? Я резко сбавил обороты. Если из-за меня мы внезапно попали бы в центр внимания, Вульф меня никогда бы не простил. Я-то знал, зачем Вульф позвал меня одного и осведомился насчет состояния моей памяти. Ему было известно, что важных свидетелей могут не выпускать из штата или обязать вернуться дать показания в суде. И то и другое противоречило его представлениям о приятной жизни. Признаюсь, мне было нелегко сохранять серьезный вид при беседе с простофилей, попавшимся на пролитую в вагоне-ресторане газировку. Но, хотя я не имел ничего против Западной Вирджинии, я вполне разделял желание Вульфа уехать вовремя и лишний раз не возвращаться. - Конечно же, не было, - ответил я. - Он не был с ним знаком раньше. - Произошло ли в течение дня что-либо, что сделало бы его равнодушным к судьбе Ласцио? - Насколько мне известно, нет. - Было ли ему или вам известно о предыдущем покушении на жизнь Ласцио? - Мне не было, а его спросите сами. Из дружбы и долга Толман выбрал долг. Он облокотился на стол, наставил на меня палец и сказал противным голосом: - Вы врете. Шериф за его спиной насупился, и атмосфера в комнате резко накалилась. - Я вру? - удивился я. - Да, врете. Что миссис Ласцио рассказала вам с Вульфом, когда она приходила вчера днем к вам в номер? Я постарался не выдать своего удивления и хоть и растерялся, но лишь на мгновение. Неважно, как и сколько они узнали, выбора не было. Я сказал: - Она рассказала нам, что ее муж рассказал ей, что он обнаружил в сахарнице мышьяк и высыпал его в раковину. Она хотела, чтобы Вульф оградил ее мужа от опасности. Также она сказала, что ее муж велел ей никому об этом не рассказывать. - Что-нибудь еще? - Это все. - Вы же только что мне сказали, что вам ничего не известно о предыдущем покушении на жизнь Ласцио? - Верно. - И что же? - продолжал он тем же противным голосом. Я широко ухмыльнулся. - Послушайте, мистер Толман. Я не собираюсь играть с вами в игры, даже если б и хотел. Но обратите внимание на пару вещей. Во-первых, не обижайтесь, конечно, но вы просто зеленый юнец, вас избрали прокурором впервые, а Ниро Вульф распутывал такие дела, о которых вы и не слыхивали. Вам хорошо известна его репутация. Даже если бы нам с ним и было известно что-то, что могло бы навести вас на след, а нам ничего такого не известно, то вам все равно не удалось бы выжать из нас эти сведения против нашей воли, мы слишком опытные. Я не хвастаюсь, просто объясняю вам, как обстоит дело. Взять мое утверждение насчет покушения на Ласцио. Я утверждаю, что не знал ни о каком покушении. Все, что мне известно, это рассказ миссис Ласцио о том, что ее муж рассказал ей, что он обнаружил в сахарнице что-то помимо сахара. Откуда он мог знать, что это мышьяк? Ласцио не отравили, а зарезали, и, по моему опыту... - Ваш опыт меня не интересует, - все тем же противным голосом. - Я спрашивал, не припомнили ли вы чего-либо, что может иметь отношение к убийству. - Я же говорю, миссис Ласцио рассказала нам... - Мы к этому еще вернемся. Что-нибудь еще? - Нет. - Вы уверены? - Конечно. - Приведите Оделла, - приказал полицейскому Толман. Так вот оно что. Хорошенькие друзья водятся на землях старой доброй Ручки от Сковородки, нечего сказать. (По словам сыщика курорта Гершома Оделла, так по-доброму называют здешние места.) Я снова растерялся и уже не был уверен, сумею ли выкрутиться на этот раз. Пока я собирался с мыслями, мой приятель вошел в сопровождении полицейского. Он встал так близко от меня, что я мог бы не вставая залепить ему в морду. Моего возмущенного взгляда он старательно избегал. - Оделл, - обратился к нему Толман. - Повтори, что этот человек рассказал тебе вчера. - Он сказал мне, что Филиппа Ласцио собираются убить, а когда я спросил, кто именно, он ответил, что все по очереди, - хрипло ответил сыщик, глядя в сторону. - Что еще? - Это вс?. Толман повернулся было ко мне, но я опередил его и ткнул Оделла пальцем под ребро так, что он подпрыгнул. - Ах, это! - рассмеялся я. -- Теперь я вспомнил! Это когда мы сидели на конной тропе, бросали камни и трепались, а ты мне еще уступ показал и рассказал про то, как... ну да, конечно. Ты еще не все мистеру Толману рассказал, а то он думает... А ты рассказал ему, как я говорил, что эти итальяшки с поляками так грызутся между собой, что того и гляди все друг друга перережут? И что Ласцио получал больше всех, шестьдесят тысяч в год, так что с него и начнут, а потом и до других очередь дойдет. А ты в ответ рассказал мне про тот уступ и как так вышло, что ты в любой момент можешь уйти с территории... - Я повернулся к Толману. - Вот и все, обычная пустая болтовня, не знаю, что вы там нашли. Он мне еще про тот уступ такого наболтал! Толман слушал и хмурился, но не на меня. - Что скажешь, Оделл? Ты не так рассказывал. Нельзя было не признать, что Оделл сумел ничем не выдать себя и выглядел как заправский судья, разбирающий чужое дело. На меня он так и не взглянул, но взгляд Толмана выдержал. - Ну, может я и сболтнул лишнего. Как он сказал, все так и было, сидели да мололи языками. Но, конечно, как сказали, что Филипп Ласцио, мол, так я и вспомнил, ну и любой сыщик обеими руками за такой шанс ухватится, чтобы убийство-то раскрыть... - Болтаешь, говоришь, ну вот и болтал бы поменьше, - протянул шериф неожиданно тонким голосом. - Так что, сказал Гудвин, что Ласцио убьют, или нет? - продолжал допытываться Толман. - Ну... Вот как он сейчас сказал, что эти итальяшки - они все бешеные и друг друга поубивать готовы, а Ласцио получал шестьдесят тысяч, он это точно сказал. Ну а больше ничего. - Что скажете, Гудвин, почему вы выделили Ласцио? Я отмахнулся. - Я его не выделял. Просто пришлось к слову то, что он обогнал прочих, по крайней мере в плане жалованья. Я как раз прочел статью, показать вам? - Чего терять время попусту, - протянул шериф. - Давай, Оделл, иди отсюда. Так и не взглянув на меня, мой приятель повернулся и вышел. - Приведите Вульфа, - распорядился Толман. Я уселся поудобнее. Понервничать они меня заставили, но поймать ни на чем не поймали. Я принялся размышлять, что бы сказал инспектор Крамер, увидев, как Ниро Вульф позволяет допрашивать себя в три часа ночи каким-то деревенским сыщикам, и все потому, что не хочет злить местного прокурора. Он не ложился так поздно с тех пор, как Клара Фокс спала у нас в моей пижаме. Я прикинул, что надо бы помочь делу, встал, взял из дальнего угла комнаты большое кресло и принес его к столу. Полицейский вернулся с моим боссом. Толман спросил полицейского за дверью, кто еще остался. - Вукшиш или как там его, - ответил тот. - И еще Беррэн с дочкой. Ей сказали, что может идти спать, но она сюда рвется. Толман пожевал губами. Одним глазом я следил за ним, а другим наблюдал, как Вульф усаживает себя в кресло, которое я ему обеспечил. Наконец, Толман сказал: - Пусть идут спать. Мы можем допросить их и утром, как ты считаешь, Петтигрю? - Конечно. Закрывай лавочку, и спать. - Шериф покосился на полицейского. - Скажи Планку, пусть подождет, мы проверим, как он организовал охрану, чтобы не шлялись тут по ночам без присмотра. Полицейский ушел. Толман потер глаза и опять пожевал губами. Затем он откинулся на спинку стула и посмотрел на Вульфа. Вульф выглядел довольно мирно, но я видел, как постукивает его палец по подлокотнику, и знал, что внутри него бушует ярость. - Уже почти четыре утра, мистер Толман, - сообщил он. - Спасибо, - язвительно ответил тот. - Мы постараемся вас не задерживать. Я послал за вами снова, потому что узнал парочку новых вещей. Я заметил, что и он, и шериф не выпускали меня из поля зрения, и готов был поклясться, что они только и ждут, чтобы поймать меня на попытке подать Вульфу какой-нибудь знак. Я напустил на себя сонный вид, что было совсем несложно. - Думаю, все же больше, чем парочку, - заметил Вульф. - Например, я полагаю, миссис Ласцио уже поведала вам историю, с которой она обратилась ко мне вчера, не так ли? - Какую историю? - Мистер Толман, не будем терять время, - Вульф прекратил стучать пальцем и направил его на Толмана. - Не пытайтесь меня подловить. Она провела с вами более получаса, конечно же, она вам рассказала эту историю. Я не сомневался, что так и будет. Поэтому я и не стал ничего рассказывать сам, чтобы вы все услышали из первых рук. - Что вы хотите сказать, не сомневался ? - Просто предположил. - Вульф продолжал держаться дружелюбно. - В конце концов, она является непосредственной участницей этой трагедии, в то время как я всего лишь зритель. - Участницей? - нахмурился Толман. - Вы хотите сказать, что она приложила к этому руку? В прошлый раз вы этого не утверждали. - Я и сейчас не утверждаю. Я имею в виду лишь то, что убитый был ее мужем и что если она и не предчувствовала его гибель, то, по крайней мере, боялась, что она произойдет. Вы допросили ее, так что вам наверняка известно больше, чем мне. Полагаю, она сообщила вам, что ее муж рассказал ей, что вчера в полдень он нашел мышьяк в сахарнице, в здешней кухне, и что эта сахарница была поставлена для него, и что она пришла ко мне без его ведома и согласия, чтобы просить меня оградить его от опасности, и что я ей отказал. - Почему вы отказали ей? - Потому что я не гожусь для такой работы. Как я ей объяснил, я не дегустатор и не телохранитель. Вульф чуть повысил голос: он с трудом сдерживал ярость. - Мистер Толман, позвольте дать вам совет. Не тратьте на меня силы. Я не имею ни малейшего понятия, кто убил Ласцио и почему. Я не знаю, слышали ли вы обо мне. Если да,то, вполне вероятно, у вас создалось впечатление, что хотя по моему виду этого и не скажешь, но я на многое готов пойти ради того, чтобы распутать дело. Но данное дело меня не касается, у меня нет никакого интереса им заниматься, я ничего про него не знаю, и пользы вам от меня будет не больше, чем от любого другого. Три обстоятельства связывают меня с этим делом. Во-первых, я находился здесь в момент убийства. Тут мне просто не повезло. Во-вторых, я обнаружил тело. Как я уже говорил вам, я хотел проверить, не подглядывает ли Ласцио из-за ширмы. В-третьих, миссис Ласцио сказала мне, что кто-то хочет отравить ее мужа, и попросила меня предотвратить это. Если эти факты укладываются в воссоздаваемую вами картину произошедшего, то, конечно же, используйте их, и я, господа, от всей души желаю вам успеха. Все-таки Толман был еще очень молод. Он обернулся за поддержкой к шерифу. Тот не спеша потер скулу, обменялся взглядом с Толманом и, наконец, повернулся к Вульфу. - Слушайте, мистер, похоже, вы нас не так поняли. Мы ничего против вас не имеем, и вовсе не собираемся чинить вам неприятности. Мы же видим, что вы не из тех, кто, даже если и знает что-то, все равно ничего не скажет. Но вот вы сказали, что, может, мы слыхали про вас. Так это правда, слыхали. И в конце концов, вы тут со всей этой толпой целый день провели. И я не знаю, как Толман, а я считаю, что надо вам рассказать, что мы тут раскопали, да и послушать, что вы на все это скажете. Как, Барри, не возражаешь? - Вы только зря потеряете время, - возразил Вульф. - Я не волшебник и добиваюсь результатов напряженным трудом. Я не имею отношения к этому делу и не буду тратить на него силы. Я сдержал улыбку. Толман запротестовал: - Но вы же понимаете, что чем раньше мы распутаем это дело, тем лучше для всех. Если шериф... - Хорошо, - прервал его Вульф. - Завтра. - Завтра уже настало. Не знаю, до которого часа проспите вы, но мне спать не придется вовсе. Я хочу кое-что прояснить. По вашим словам, из всех присутствующих вы хорошо знаете только Вукчича. Миссис Ласцио рассказала, что раньше была за ним замужем, несколько лет назад развелась с ним и вышла замуж за Ласцио. Вы можете сказать, насколько сильный удар это был для Вукчича. - Не могу. Я смотрю, миссис Ласцио много чего рассказывает. - Что ж тут удивительного, ведь это ее мужа убили. А почему вы против нее настроены? Вы уже дважды ее поддели. - Конечно, я против нее настроен. Я не люблю, когда женщины просят защитить их мужей. Полагаться на женщину в вопросах защиты унижает мужское достоинство. Тьфу! Я надеялся, что Толман поймет, что Вульф-то не влюблен. - Я задал вам этот вопрос, - пояснил он, - по той очевидной причине, что Вукчич - один из двоих, у кого была наилучшая возможность убить Ласцио. Почти все остальные вне подозрений, что подтверждается в том числе и вашими показаниями. - Он взглянул на одну из бумаг перед ним. - Согласно имеющейся информации, миссис Ласцио, миссис Мондор, Лизетта Путти и Гудвин все время находились в гостиной. Серван утверждает, что, когда была его очередь дегустировать соусы, Ласцио был жив и здоров и что к тому времени Мондор, Койн и Киф уже завершили дегустацию. Все согласны, что эти трое больше не покидали гостиную, так что они исключаются. Следующими шли Беррэн и Вукчич. Беррэн говорит, что когда он вышел из банкетного зала, Ласцио был все еще жив и здоров, а Вукчич утверждает, что когда после примерно десятиминутной задержки, он вошел, Ласцио не было видно, но помимо этого он не заметил ничего необычного. Последними шли Валленко, Росси и вы, и, похоже, вы трое тоже исключаетесь, но не так однозначно, как остальные. Местные повара говорят, что на кухне Ласцио не появлялся, но он вполне мог отлучиться на террасу или даже в туалет и вернуться после того, как Вукчич был и ушел. Толман снова взглянул на бумаги. - Так что Беррэн и Вукчич получаются наиболее вероятными, а Валленко, Росси и вы - еще тремя возможными преступниками. Но круг подозреваемых этим не исчерпывается. Кто угодно мог войти в банкетный зал с террасы. Стеклянные двери были закрыты и занавешены, но не заперты. Как минимум трое из гостей могли это сделать: Леон Блан, который отказался принимать участие в дегустации из-за вражды с Ласцио и ушел к себе, миссис Койн, почти час гулявшая вокруг, включая отрезок времени между Беррэном и Вукчичем, и мисс Беррэн. Блан утверждает, что все это время находился у себя в номере, но в конце коридора левого крыла есть выход на боковую террасу, которым он мог незаметно воспользоваться. Миссис Койн говорит, что гуляла по дорожкам и газонам, на террасу не заходила, вернулась через главный вход и сразу прошла в гостиную. Что касается мисс Беррэн, то она пришла в гостиную прямо из номера еще до начала дегустации и больше не уходила. Я упомянул ее отсутствие только для полноты картины. Ах ты, хладнокровная ищейка, - возмущенно подумал я. - Она все глаза по тебе в номере выплакала, а для тебя она лишь строчка в списке! - Вы там были, мистер Вульф, как, совпадает это с тем, что вы видели? Вульф хмуро кивнул, и Толман продолжил: - Что же касается мотива, то он у многих был. У Вукчича Ласцио увел жену. И прямо перед тем, как Вукчич пошел в банкетный зал, он говорил и танцевал с миссис Ласцио, пожирая ее глазами... - Это вам женщина рассказала, - прервал его Вульф. - Боже мой, - протянул шериф. - Да вам, похоже, не по нраву то немногое, что нам удалось прояснить. Вы же говорили, что вас это не интересует. - Вукчич мой друг, и меня интересует его благополучие, а не убийство, к которому он не имеет отношения. - Может, и не имеет. - Толман явно был доволен тем, что наконец-то смог расшевелить Ниро Вульфа. - Как бы то ни было, в разговоре с миссис Мондор я впервые получил возможность официально применить свое знание французского. Затем Беррэн. Это я узнал не от миссис Мондор, а от него. Он заявляет, что Ласцио давно пора было убить и что он сам бы с удовольствием это сделал, и если представится такая возможность, то он обязательно поможет убийце скрыться от правосудия. - Беррэн слишком много болтает, - проворчал Вульф. - Без сомнения. И этот французик, Леон Блан, тоже сказал немало, но в своем стиле. Он признает, что ненавидел Ласцио, потому что несколько лет назад тот занял его место в отеле Черчилль, но говорит, что нет причины, по которой он был бы готов убить человека. Мол, даже смерть Ласцио не приносит ему удовлетворения, ибо смерть иссекает, но не исцеляет. Это его слова. Он мягок в общении и совсем не выглядит способным в ярости зарезать человека, но умен и вполне способен к притворству. Остаются два вероятных подозреваемых и один возможный, и у каждого были свои причины. Из четырех остальных я считаю вас вне подозрений, а если у Росси и Валленко были какие-то мотивы, я их пока не обнаружил. Миссис Койн не встречала Ласцио раньше и, похоже, вообще с ним не разговаривала. Так что в отсутствие других сведений у нас имеются Беррэн, Вукчич и Блан. Любой из троих имел возможность это сделать, и я считаю, что это один из них. А вы как думаете? Вульф покачал головой: - Слава небесам, что это не мое дело, и думать мне ничего не нужно. - Может, вы просто боитесь, что это мог сделать Вукчич, вот и не хотите думать? -протянул шериф. - Мог? Конечно, хотя это маловероятно. Если это сделал Вукчич, то я от всей души надеюсь, что вы его не поймаете. Сказать по делу мне вам нечего, и если бы я что-то и знал, то утаил бы это от вас. Толман кивнул. - Честный отказ. Но вы же сами понимаете, что если вы заинтересованы в судьбе Вукчича и он невиновен, то самый простой способ отвести от него подозрения - это найти настоящего убийцу. В момент совершения преступления вы находились рядом, вы всех видели, всех слышали. Мне кажется, что при таких обстоятельствах человек ваших способностей и вашей репутации мог бы и помочь. В противном случае это только усилит подозрения в адрес Вукчича. - Вы сами знаете, кого вам подозревать, здесь я вам не указ. Чтоб вас, уже четыре утра! - Вульф вздохнул и сжал губы. Посидев так минутку, он пробормотал: - Хорошо, поработаю минут десять. Что насчет обычной рутины: нож, отпечатки пальцев, другие улики? - Ничего. Убийца воспользовался одним из двух ножей для резки голубя, лежавших на столе. Вы сами видели, что следов борьбы не было. Нигде ничего. Никаких необъясненных отпечатков пальцев. На рукоятке ножа вс? смазано. Ручки дверей на террасу сделаны из кованого железа. Эксперты все еще трудятся, но здесь ловить нечего. - Вы недосказали, - хмуро заметил Вульф. - Что насчет поваров и официантов? - Их опросил шериф, он знает, как разговаривать с черномазыми. Никто из них не входил в банкетный зал, никто ничего не видел и не слышал. Ласцио сказал им, что если ему что-нибудь потребуется, то он позвонит. - Убийца мог перейти из большой гостиной в малую и войти в банкетный зал оттуда. Вам необходимо установить несомненное присутствие всех в большой гостиной, особенно во время перерыва между тем, как Беррэн вышел и Вукчич вошел, что, по вашим словам, продолжалось восемь-десять минут. - Я установил. Правда, наскоро. - Тогда проверьте еще раз. Еще возможность: кто-нибудь мог спрятаться за одной из ширм и ждать, пока не подвернется возможность нанести удар. - И кто же это был? - Вот этого я сказать не могу. - Вульф нахмурился. - Надо сказать, что я весьма скептически отношусь к вашим подозрениям насчет Беррэна и Вукчича. Это еще мягко сказано. Насчет мистера Блана я ничего не могу сказать. Как вы правильно говорите, он без сомнения мог выйти из номера, воспользоваться выходом в конце коридора левого крыла, обогнуть здание, войти в банкетный зал с террасы, сделать свое дело и вернуться тем же путем. В этом случае могла ли его заметить миссис Койн, которая гуляла и любовалась ночью неподалеку? Толман покачал головой. - Она ходила и перед главным входом, и по сторонам, но говорит, что не видела никого, кроме негра в униформе, у которого она спросила, не козодой ли это кричит. Негра мы нашли - он работает у источников и шел в павильон Минго . - Ясно. Что же касается Беррэна и Вукчича, на вашем месте я бы оставил их на потом. Или хотя бы... У меня есть предложение: возьмите у мистера Сервана листки с ответами дегустаторов... - Они у меня. - Хорошо. Сравните их с правильными ответами, которые вы тоже, без сомнения, получили от мистера Сервана. - У него их не было, ответы лежали в кармане Ласцио. - Отлично. Проверьте ответы каждого участника и выясните, насколько хорошо они прошли испытание. Шериф Петтигрю фыркнул. - Вы называете это помощью? - сухо осведомился Толман. - Разумеется. Я уже... Кстати! - Вульф слегка выпрямился. - Если ответы у вас с собой, те, что вы нашли в кармане Ласцио, можно мне взглянуть на них на минуточку? Толман удивленно поднял брови, покопался в лежавших перед ним бумагах, достал нужную и протянул ее мне. Я передал бумагу Вульфу. Тот взглянул на нее наморщив лоб и воскликнул: - Господи помилуй! - Он снова взглянул на ответы, и повернулся ко мне, потрясая бумагой. - Арчи! Койн был прав! В номере третьем не хватало шалота! - Шутки шутите? - язвительно спросил Толман. - Помогли, нечего сказать. - Да какие тут шутки, - ухмыльнулся я. - Он теперь неделю спать не будет от огорчения, что не все угадал. - Я не гадал, - возразил Вульф, возвращая мне бумагу. - Я сделал вывод, и вывод был неверным. - Извините, мистер Толман, я весьма огорчен и не рассчитываю, что вы оцените степень моего огорчения. Как я уже сказал, я скептически отношусь к подозрениям насчет Беррэна и Вукчича. Вукчича я знаю с детства и вполне допускаю, что при определенных обстоятельствах он способен зарезать человека. Но в этом случае я уверен, что нож вы нашли бы не в спине. Мистера Беррэна я почти не знаю, но я видел его вблизи и говорил с ним меньше чем через минуту после того, как он вышел из банкетного зала, и я готов поручиться, что заметил бы, если бы он был похож на человека, только что совершившего вероломное убийство. Минуту назад он вонзил нож в спину мистера Ласцио, и я ничего не заметил? Его осанка, руки, голос... Я не верю, что это он. - А сравнение ответов... - Я к этому и веду. Серван же объяснил вам суть эксперимента: в каждом соусе недоставало одной приправы. Нам разрешалось попробовать каждый соус только один раз, только один! Вы представляете себе необходимую точность и остроту вкуса? Требовалась полная сосредоточенность и восприимчивость к стимулам. Это было не проще, чем распознать единственную фальшивую ноту, изданную одним духовым инструментом в составе целого оркестра. Так что обязательно сравните ответы. Если вы обнаружите, что Беррэн и Вукчич в основном ответили верно, скажем, семь или восемь раз из девяти, то из списка подозреваемых их можно вычеркивать. Даже шесть верных ответов годятся. Никто не мог бы убить или готовиться убить человека и быть способным так хорошо контролировать себя, чтобы определить отсутствие приправ с достаточной точностью. Я уверяю вас, никаких шуток. - Хорошо, я сравню ответы, - кивнул Толман. - Не помешало бы сделать это прямо сейчас. - Я не буду медлить. Вы можете что-нибудь еще посоветовать? - Нет. - Вульф оперся руками на подлокотники, подобрал ноги, поднатужился и встал. - Десять минут истекли. - Он отвесил им свой легкий полупоклон. - Джентльмены, примите мое сочувствие и наилучшие пожелания. - Вы ведь в Апшуре живете, - сказал шериф. - Вы, конечно, понимаете, что можете ходить по территории курорта везде, где вам вздумается. - Спасибо, сэр, - с горечью поблагодарил Вульф. - Идем, Арчи. Я дал ему пройти вперед и последовал за ним по узкой дорожке в Апшур . Уже светало, и отовсюду доносилось пение птиц. В центральном холле павильона был включен свет и сидели двое полицейских. Вульф прошел мимо, не обратив на них внимания. Я прошел с ним в комнату, чтобы убедиться, что все тип-топ. Постель была разобрана, и разноцветные ковровые дорожки и прочая обстановка смотрелись ярко и привлекательно, ну а комната была достаточно большой, чтобы оправдывать хотя бы половину своей цены в двадцать баксов в день. Однако Вульф нахмурился, словно оказался в свинарнике. - Мне помочь вам раздеться? - осведомился я. - Нет. - Принести графин воды из ванной? - Я умею ходить. Спокойной ночи. - Спокойной ночи, босс. - И я вышел. В дверях меня остановил его голос: - Арчи. Похоже, у мистера Ласцио был скверный характер. Как ты думаешь, мог ли он нарочно написать неправильные ответы, чтобы посмеяться надо мной и своими коллегами? - Нет, что вы, как можно! Профессиональная этика, знаете ли. Мне, конечно, очень жаль, что вы наделали столько ошибок... - Две! Шалот и шнит-лук! Иди отсюда, оставь меня в покое! Да уж, в эту ночь знаменитый сыщик заснул счастливым. 5 На следующий день, в среду, в два часа дня я чувствовал себя не лучшим образом и был весьма недоволен жизнью. Это состояние было мне хорошо знакомо. Когда я ложусь слишком поздно или мой сон прерывают, то долго не могу прийти в себя, а сегодня произошло и то, и другое. Табличку Не беспокоить! я повесить забыл, и был вынужден встать и подойти к двери, когда в девять утра глупый коридорный осведомился, не требуется ли нам наполнить ванну или что-нибудь в этом роде. Я велел ему не возвращаться до заката. В половине одиннадцатого меня разбудил телефон. Мой приятель Барри Толман желал говорить с Вульфом. Я объяснил, что явление Вульфа миру произойдет исключительно по его желанию, и велел девушке на коммутаторе ни с кем больше не соединять вплоть до особого распоряжения. Несмотря на это, через час телефон вновь зазвонил и не умолк, пока я не поднял трубку. Это был Толман, и ему было просто необходимо переговорить с Вульфом. Я отвечал, что Вульф объявит себя в сознании только при предъявлении ему ордера на арест и обыск. На этот раз я проспал достаточно для того, чтобы ощутить и другие потребности. Поэтому я встал, умылся, побрился, оделся и позвонил заказать завтрак в номер, поскольку в сложившихся обстоятельствах не мог пойти поесть в ресторане. Я допивал третью чашку кофе, когда Вульф призвал меня громким воплем. Он явно был не в духе, потому что за десять лет нашей совместной жизни в Нью-Йорке он вопил всего трижды. Вульф объявил, что хочет на завтрак, и я сделал заказ по телефону. Затем он выдал мне хорошо знакомые инструкции. До конца дня он не желал общаться ни с кем, кроме меня, неважно, по делу или нет. Дверь должна была быть закрыта для всех, кроме Вукчича, с объяснением, что Вульф занят, неважно чем. На телефонные звонки следовало отвечать только мне, потому что мне было известно все то, что и Вульфу (подобное признание он сделал впервые, и это весьма польстило моему самолюбию). Если мне окажется недостаточно свежего воздуха, поступающего через открытые окна, что будет глупо, но вполне вероятно, перед уходом я должен буду повесить на дверь табличку Не беспокоить! и взять с собой ключ. Я позвонил, чтобы принесли доступные в этих краях свежие газеты, отдал две Вульфу, и удобно устроился на диване с остальными. В нью-йоркских, питтсбургских и вашингтонских ночных выпусках для пассажирских поездов убийство Ласцио упомянуто не было, но местный Чарльстон джорнэл, издаваемый всего за шестьдесят миль отсюда, разразился огромным заголовком и небольшой заметкой на первой полосе. Однако надеждам Вульфа провести этот день в тишине и покое не суждено было сбыться, и суровая действительность разбила принятые им предосторожности в пух и прах. Первое, самое незначительное вторжение случилось около двух часов дня, когда Вульф еще не разделался с газетами. В дверь постучали. Я приоткрыл ее и оказался лицом к лицу с двумя незнакомыми джентльменами не местного вида. Один, пониже и постарше меня, был смугл, худощав и подтянут, в ладном сером в елочку приталенном костюме с накладными плечами. Другой, среднего роста и возраста, был лысоват, и взгляд его маленьких серых глаз словно провозглашал, что пытаться портить настроение его владельцу бесполезно, ибо оно уже безнадежно испорчено. Впрочем, разговаривал он вполне вежливо. Убедившись, что это номер Ниро Вульфа, он объявил, что его зовут Лиггет, а его спутника с накладными плечами - мистер Мальфи, и они желают видеть Вульфа. Я объяснил, что Вульф очень занят, и он торопливо вытащил из кармана конверт и вручил его мне. Я извинился за то, что заставляю их ждать в холле и вернулся в свинарник. - Две особи мужского пола. Один ванильного цвета, другой - карамели. К вам. Вульф и не подумал отрываться от газеты. - Если бы один из них был мистер Вукчич, я полагаю, ты бы его узнал. - Нет, Вукчича среди них нет, но один принес письмо, а этого вы не запрещали. - Прочти. Я достал письмо из конверта, отметил, что оно написано на именном бланке, и озвучил содержание: 7 апреля 1937 Нью-Йорк Дорогой мистер Вульф! Этим письмом я рекомендую вам моего друга мистера Рэймонда Лиггета, управляющего и совладельца отеля Черчилль . Ему нужны ваши совет и помощь, и он попросил меня представить его вам. Я надеюсь, что вы хорошо проводите время. Не переедайте и не задерживайтесь там надолго, дабы не лишать нас, нью-йоркцев, приятности вашего общества. Ваш Берк Уильямсон - Седьмое апреля? Это сегодня, - проворчал Вульф. - Да, они летели. Раньше эта фраза употреблялась в переносном смысле, а нынче - в буквальном. Впустить их? - А, чтоб их! - опустил газету Вульф. - Вежливость - личное дело каждого, но оставаться в рамках порядочности мы обязаны. Помнишь, как мистер Уильямсон любезно позволил нам использовать его поместье для засады и ограбления Анны Фиоре? Приведи их, - вздохнул он. Я впустил посетителей, провел их в комнату, назвал имена и придвинул кресла. Вульф поприветствовал их, произнес свои обычные оправдания тому, что не встает, и посмотрел на обладателя пиджака с накладными плечами. - Правильно ли я расслышал вашу фамилию? Мальфи? Альберт Мальфи? Худощавый стрельнул на Вульфа черными глазами: - Да, это я. Откуда вам известно мое имя? - В прошлом Альберто, - кивнул Вульф. - В поезде по дороге сюда я познакомился с мистером Беррэном, и он рассказал мне о вас. Он сказал, что вы отличный мастер по антре. Всегда приятно встретить человека, много достигшего в своем деле. - О, так вы с Беррэном ехали одним поездом? - встрял Лиггет. - Да, это испытание выпало на долю нам обоим, - поморщился Вульф. - Мистер Уильямсон пишет, что вы хотите меня о чем-то попросить. - Да. Вы, конечно, понимаете, что нас привело сюда. Это... Ласцио... Это ужасно. И вы там были, не правда ли? Это вы нашли тело. - Да, я. Я смотрю, вы не теряли времени. - Ни минуты. Обычно я ложусь и встаю поздно, но сегодня утром Мальфи позвонил мне еще до восьми. Журналисты и раньше пытались пробиться, но их, конечно, не пустили. Убийство попало на страницы утренних газет. Я знал, что Уильямсон с вами дружит, послал к нему за рекомендательным письмом и заказал самолет из Ньюарка. Мальфи тоже рвался сюда. Боюсь, что как только найдут убийцу, вам придется в числе прочего удерживать его от глупостей. - Лиггет улыбнулся одними губами. - Ласцио не был его родственником, но Мальфи был предан ему, как истинный корсиканец. Не так ли, Мальфи? Обладатель пиджака с накладными плечами энергично кивнул. - Это правда. Филипп Ласцио был жестокий человек, но великий. Со мной он не был жесток. Мистер Лиггет, конечно, шутит. Люди думают, что все корсиканцы режут людей. Это неправильно и дурно. - Вы хотели о чем-то меня попросить? - нетерпеливо спросил Вульф. - Вы сказали, мне придется это делать в числе прочего. В данное время я ничем не занимаюсь. - Вот я и надеюсь, что займетесь. Во-первых, надо найти убийцу Ласцио. Судя по тому, что попало в газеты, местному шерифу это не по плечу. Кто бы это ни был, он решил не тратить время на дегустацию приправ в соусе прэнтан! Разумеется, я не был так привязан к Ласцио, как Мальфи, но он был шеф-поваром в моем отеле, и, насколько мне известно, у него не было близких, кроме жены. Это... это мой долг. Удар в спину, какая гнусность. Убийцу необходимо поймать, и, похоже, кроме вас, никто с этим не справится. Зная ваши, э-э, причуды, я заручился письмом от Уильямсона. - И совершенно зря, - вздохнул Вульф. - То есть вы совершенно зря сюда приехали. С тем же успехом вы могли бы остаться в Нью-Йорке и просто позвонить. - Я посоветовался с Уильямсоном, и он сказал, что если я и впрямь хочу воспользоваться вашими услугами, то лучше приехать к вам. - Неужели? Не понимаю, почему мистер Уильямсон решил, что меня так трудно нанять. Меня нанять легко, но, к сожалению, в данном случае это невозможно. Поэтому я и говорю - зря приехали. - Почему же невозможно? - Не те условия. - Условия? - Лиггет все больше сердился. - Я не выдвигал никаких условий! - Дело не в вас, а в местонахождении. Взявшись за расследование убийства мистера Ласцио, я буду вынужден довести его до конца. Это может занять всего один день, но может продлиться и неделю, а если не повезет, то и две. А завтра вечером я планирую сесть на поезд в Нью-Йорк. - Вульф содрогнулся. - Уильямсон предупреждал меня. - Лиггет поджал губы. - Но, послушайте, так же нельзя, это же ваша работа, ваш... - Пожалуйста, прекратите. Я не хочу об этом слушать. Если я груб, тем лучше. Любой имеет право на грубость, кто согласен смириться с репутацией грубияна. Я не займусь ничем, что может помешать мне завтра вечером уехать из этого захолустного пристанища бездельников. Вы сказали в числе прочего . У вас есть другие просьбы? - Да, есть. - Было видно, что Лиггет предпочел бы перейти от слов к пулеметным очередям. Он помолчал, не сводя глаз с Вульфа и, наконец, пожал плечами. - Главная моя просьба совсем не о том. Ласцио мертв, он умер ужасной смертью, и я надеюсь, что чувствую то же, что и всякий порядочный человек, но вдобавок я еще и бизнесмен. Отель Черчилль остался без шеф-повара. Вам известна высокая репутация Черчилля на мировом уровне, нельзя позволить, чтобы она упала. Я хочу заполучить Жерома Беррэна. Вульф поднял брови. - Вас нельзя упрекнуть. - Понятное дело, нельзя. Беррэн не единственный, кто бы нам подошел, но по разным причинам о других и речи нет. Мондор не бросит свой ресторан в Париже. Серван с Тассоном слишком стары. Я бы не отказался снова взять Леона Блана, но он тоже уже слишком стар. Вукчич сидит в своем Рустермане, и так далее. Мне известно, что за последние два года Беррэн получил пять предложений работы в этой стране, два из них - в Нью-Йорке, и от всех отказался. Я бы хотел нанять именно его. Больше того, он - единственный из возможных, кто сейчас не занят. А если и с ним не выйдет, то эта честь достанется Мальфи. Он повернулся к своему спутнику. - Мы же именно так договаривались, Альберт? Когда ты получил то предложение из Чикаго, я тебе пообещал, что если ты останешься, а место шеф-повара освободится, то сперва я постараюсь нанять Беррэна, а уж если не выйдет, то его займешь ты. Так? - Так все и было, - подтвердил Мальфи. - Это все очень интересно, - пробурчал Вульф, - но причем здесь я? - Я к этому и веду. Сделайте предложение Беррэну от моего имени. Он один из семи лучших поваров мира, но с ним очень тяжело ладить. В прошлую субботу он нарочно вывалил две тарелки колбасок на ковер в Курортном зале нашего ресторана. По словам Уильямсона, в искусстве переговоров вам нет равных. Вы здесь почетный гость, и Беррэн прислушается к вашим словам. Я убежден, что вы сможете склонить его принять мое предложение. Сорок тысяч в год, но скажу откровенно, я готов торговаться и до шестидесяти, а ваши комиссионные составят... Вульф протестующе выставил руку. - Пожалуйста, мистер Лиггет, прекратите. У вас ничего не получится, ни в коем случае. - Вы хотите сказать, что не возьметесь за это дело? - Я хочу сказать, что не возьмусь склонять мистера Беррэна к чему бы то ни было, как не взялся бы склонять жирафа. Я мог бы обосновать свою позицию, но не обязан вам этого делать. - Вы даже не попробуете? - Нет. По правде говоря, вы обратились ко мне в самое неудачное время за последние двадцать лет, и обратились с предложением, способным вызвать у меня лишь раздражение, а не интерес. Мне абсолютно наплевать, кто у вас будет новый шеф-повар. Я с удовольствием зарабатываю деньги, но сперва хочу вернуться домой. Мистер Серван или мистер Койн, старые друзья Беррэна, подойдут для ваших целей гораздо лучше, чем я. - Они сами повара, мне этого не надо. Вы как раз тот человек, что мне нужен... Он упирался как баран, но так ничего и не добился. Его настойчивость лишь предсказуемо усугубляла ответную грубость Вульфа, и наконец он понял, что дело не выгорит. Он вскочил, велел Мальфи следовать за ним и не прощаясь вышел из комнаты. Мальфи поспешил следом. Я проводил их до прихожей и запер за ними дверь. Когда я вернулся, Вульф снова скрылся за газетой. Я достаточно насиделся и хотел размяться. - Знаете, верованс, а ведь это неплохая идея... Вульф не мог не обратить внимания на незнакомое ему слово. Он глянул на меня поверх газеты. - Что за чертовщина? Ты это сам придумал? - Конечно, нет. Я вычитал это в Чарльстон джорнэл . В Вирджинии и Мэриленде веровансами называли индейских вождей. Пока мы здесь, я буду звать вас веровансом. Так вот, верованс, пожалуй, нам стоит открыть бюро по трудоустройству поваров и официантов, а потом, возможно, добавить к ним уборщиц и прочих горничных. Вы же понимаете, от какого выгодного дела отказались. У этого Лиггета денег куры не клюют, и он не такой уж и дурак. Возможно, он пришел к нам, чтобы сделать Альберто намек. Мол, если он попробует вывести Беррэна из гонки за место шеф-повара в Черчилле с помощью ножа под ребро, то ему и самому не поздоровится. Это навело меня на мысль: как только открывается желанная вакансия, сперва убиваешь всех остальных претендентов. Так и исчезнет безработица. Вульф скрылся за газетой, и я понял, что уже достаточно ему надоел. - Пойду поброжу в ручье, а потом прогуляюсь к главному корпусу и испорчу там парочку девиц. До скорого. Я надел шляпу, повесил на дверь табличку Не беспокоить! и отправился восвояси. У выхода стоял лакей, но ни одного полицейского видно не было, так что они явно ослабили бдительность. Я направился к главному корпусу. Потом я пожалел, что выбрал это направление, ведь иначе я увидел бы не только заключительный номер с Толманом в главной роли, а все представление целиком. Как бы то ни было, я задержался у главного входа, наблюдая за тем, что творилось вокруг. В числе прочего там была умная с виду лошадь, которая так сильно отдавила ногу какой-то вдовеющей толстухе, что потребовались носилки. Было уже около половины четвертого, когда я решил прогуляться к павильону Покахонтас и поблагодарить Вукчича, чьим гостем я являлся, за чудесную поездку. Вдруг из-за обрамлявших дорожку кустов выскочил небритый парень с галстуком через плечо и схватил меня за локоть: - Эй, ты же Арчи Гудвин, человек Вульфа, так? Послушай, дружище... Я стряхнул его руку. - Что вы людей пугаете? Моя пресс-конференция назначена на завтра, я дам ее в рабочем кабинете. Я ничего не знаю и сказать ничего не могу, а то меня верованс прибьет. Вы знаете, кто такой верованс ? Он послал меня к черту и снова полез в кусты. Действо в Покахонтас разворачивалось в двух частях. У входа стояли два полицейских, и первая половина шоу начиналась сразу за дверью. Лакей в зеленой куртке открыл мне дверь, но пялился он в другую сторону. Дверь в большую гостиную была закрыта. Констанца Беррэн стояла у стены со скрещенными на груди руками. Она сверкала глазами на двух полицейских в униформе и толстяка с бляхой на пиджаке, не дававших ей пройти. Казалось, только что они удерживали ее силой. Меня она не заметила. Увидев, что дверь в малую гостиную открыта, и услышав доносившиеся оттуда голоса, я направился туда. Полицейский резко окликнул меня, но я и ухом не повел, а ему хватало дел и без меня. В малой гостиной были Толман с косоглазым шерифом и еще несколько полицейских. В наручниках и под охраной стоял Жером Беррэн. Я удивился, что он не крушил мебель и не калечил людей, что было бы вполне уместно в его положении, а только тяжело дышал и гневно смотрел на окружающих. Толман обращался к нему: - Мы принимаем во внимание, что вы иностранец и не знаете здешних законов, и сделаем все возможное, чтобы не причинять вам излишних неудобств. В нашей стране обвиняемый в убийстве не может быть отпущен под залог. Ваши друзья, без сомнения, обеспечат вам услуги адвоката. Я уже сказал вам, что все, что вы скажете, может быть использовано против вас, и советую вам молчать, пока вы не посоветуетесь с адвокатом. Ведите его к машине шерифа у заднего входа, ребята. Но сразу уйти им не удалось. Из холла раздались крики и вопли, и в дверь, словно торнадо, ворвалась Констанца Беррэн, а за ней - полицейские. Один из них хотел схватить ее за руку, но с тем же успехом он мог бы попытаться остановить снежную бурю. Я думал, что она вскочит на стол, чтобы вцепиться Толману в горло, но она остановилась, прожгла взглядом полицейских и развернулась к Толману. - Ты дурак! Дурак! Свинья! Это мой отец! Он не будет убивать в спину! -Она грохнула по столу кулаком. - Отпусти его! Немедленно отпусти его, идиот! Один из полицейских схватил ее за руку. Беррэн зарычал и шагнул было к нему, но двое охранников удержали его. Судя по виду Толмана, больше всего на свете он хотел бы провалиться сквозь землю. Констанца выдернула руку, а Беррэн тихим голосом сказал ей что-то по-итальянски. Она подошла к нему, и он хотел было обнять ее, но в наручниках это было невозможно. Он наклонился и поцеловал ее в макушку. Она повернулась и секунд десять смотрела на Толмана. Со своего места я не мог видеть ее лица, но не сомневаюсь, что, случись у него под ногами открытый люк, он бы немедленно туда шагнул. Потом она повернулась и вышла из комнаты. Толман потерял дар речи. По крайней мере, он стоял молча. Шериф Петтигрю встряхнулся: - Пошли, ребята, я с вами. Я свалил оттуда, не дожидаясь их ухода. В холле Констанцы не было. Я задумался, не заглянуть ли мне в большую гостиную в надежде найти там кого-нибудь, кто знает больше, но потом решил, что сперва следует доложить об увиденном. И я поспешил вернуться в Апшур . Вульф уже покончил с газетами и сложил их в стопку на комоде. Он сидел с книгой в большом кресле, которое все же было ему маловато. Когда я вошел, он продолжил читать, всем своим видом показывая, насколько ему нет до меня дела. Я решил подыграть, устроился на диване, развернул газету и притворился, что погрузился в чтение. Минут через пять, дождавшись, пока Вульф перевернет пару страниц, я заговорил: - Между прочим, с вашей стороны было чертовски проницательно отказаться от предложения Лиггета. Вот смеху-то было бы. Беррэна сейчас и газированную воду продавать не уговоришь. И Вульф, и книга остались недвижимы, но Вульф заговорил: - Я полагаю, мистер Мальфи зарезал мистера Беррэна. Тем лучше. - Еще не зарезал, а теперь уже и не сможет. Беррэн в цепях. Его везут в тюрьму. Мой старый приятель Толман потрудился во славу правосудия. - Тьфу. Если тебе приспичило фантазировать, то напрягай получше воображение. - Мистер Толман арестовал мистера Беррэна за убийство мистера Ласцио. Он увез его в тюрьму без права выхода под залог, - терпеливо объяснил я. Книга слегка опустилась. - Арчи, что за вздор? - Ничего, вс? чистая правда. - Он предъявил Беррэну обвинение в убийстве? - Да, сэр. - Господи, да с чего же? Он что, дурак? - Мисс Беррэн так и сказала. Свинья, мол, и дурак. Все это время Вульф продолжал держать книгу на весу. Теперь он опустил ее на необъятные просторы коленей. Через несколько секунд он снова поднял ее, отметил страницу и отложил на журнальный столик. Затем он откинулся назад, закрыл глаза, сплел пальцы на животе, и я увидел, как он вытягивает губы трубочкой, потом втягивает их, вытягивает и втягивает снова. Такого я никак не ожидал и задумался над тем, что могло послужить причиной подобного волнения. Через некоторое время он заговорил, не открывая глаз: - Ты же понимаешь, Арчи, что я не очень бы хотел браться за что-либо, что могло бы помешать нам вовремя уехать в Нью-Йорк. - Не очень в данном случае слабое выражение, есть и посильнее. - Разумеется. С другой стороны, я буду еще большим дураком, чем мистер Толман, если упущу такую возможность. Похоже, единственным способом добиться успеха будет найти убийцу Ласцио. Остается вопрос, успеем ли мы уложиться в оставшийся тридцать один час? Точнее, в двадцать восемь, потому что на завтрашнем торжественном обеде я должен произнести речь Вклад Америки в мировую кулинарию . Успеем ли мы найти убийцу за двадцать восемь часов? - Конечно, успеем, - небрежно махнул я рукой. - Господи, я все спланирую, вы уточните детали... - Именно так. Конечно, торжественный обед могут и отменить, но вряд ли, поскольку только один раз в пять лет... Итак, первое, что необходимо сделать... Я бросил газету и выпрямился, предвкушая возможность разогнать кровь в жилах. - Простите, но почему бы нам не позвать Лиггета да и принять его предложение? Раз уж мы все равно этим делом займемся, то неплохо бы заодно и гонорар получить. - Нет. Мы будем связаны с ним обязательствами, которые можем не успеть выполнить до завтрашнего вечера. Свобода дороже любых денег. Итак, начнем. Сейчас же приведи сюда мистера Толмана. Вот так всегда. Когда-нибудь он потребует, чтобы я привел к нему Сенат с Палатой представителей впридачу. Я возразил: - После того как утром вы отказались подойти к телефону, Толман и не подумает приходить. К тому же он считает, что уже нашел убийцу. И я не думаю... - Арчи! Ты сказал, что разработаешь план. Пожалуйста, сходи за мистером Толманом, а по дороге разработай план, как убедить его прийти. Я отправился за шляпой. 6 Я поспешил вернуться в Покахонтас, надеясь еще застать Толмана там и соображая на бегу, что бы такого ему наплести, но опоздал. Швейцар в зеленой куртке в дверях поведал, что Толман сел в машину и уехал в западном направлении. Я развернулся и пустился в галоп. Было весьма вероятно, что он планировал задержаться у главного корпуса, и тогда я бы его догнал. Я влетел в вестибюль, перевел дыхание и принялся высматривать его среди пальм, колонн, лакеев в зеленых куртках и постояльцев в самых разнообразных одеяниях, от костюмов для верховой езды до легких платьев, прикрывающих лишь самые пикантные места владелиц. Я уже хотел подойти к стойке портье, как за спиной раздался мрачный голос: - Ну, привет, стукачок. Я обернулся и смерил его презрительным взглядом. - Здорово, крыса. Даже не крыса, не знаю, как там оно называется, живет под землей и питается гнилью. - Не по адресу, - замотал головой Оделл. - Все, что ты мне рассказал, ну, что Ласцио пристукнуть хотят, я ночному портье разболтал, и, когда все это случилось, конечно, они ко мне с этим пристали. Что мне оставалось делать? А ты тоже хорош, сразу стал о камнях трепаться, как последний кретин. Не ровен час шериф поймет, что к чему! - Я не кретин, я сыщик, а у шерифа и без того дел по горло, - отмахнулся я. - Ладно, забудем это. Мне нужен Толман, ты его видел? Оделл кивнул. - Он в кабинете управляющего, беседует с Эшли и прочими. Один из Нью-Йорка прилетел, Лиггет. Вот, кстати, хотел с тобой поговорить по этому поводу. Побить бы тебя хорошенько за твои штучки, но, так и быть, прощу, а ты мне доброе дело сделай. - Простить - это правильно, прощать полезно. Не побивай, да не побиваем будешь. - Ладно. Тут вот какое дело. Надоело мне здесь. Работа хоть и неплохая, но в остальном тоска смертная. А тут вижу, как этот Рэймонд Лиггет сегодня прилетел, так первым делом спросил, где номер Ниро Вульфа, и прямиком к нему поспешил, даже к Эшли не заглянул поздороваться. Видать, высоко он Вульфа ценит. Я и подумал, а ведь лучше места, чем сыщик отеля Черчилль честному парню вроде меня и не найти. - Глаза Оделла заблестели. - Уж там бы я развернулся! Ты бы замолвил словечко Вульфу, пусть он устроит мне встречу с Лиггетом, пока тот здесь. Только так, чтобы местные не пронюхали, а то вдруг не выгорит. Черт побери, подумал я, мы и впрямь превращаемся в контору по трудоустройству. Я не люблю огорчать людей, так что я не стал посвящать Оделла в детали отношений Вульфа и Лиггета и продолжил разговор, не спуская глаз с дверей кабинета управляющего. Я выразил радость по поводу того, что он не хочет хоронить себя в глуши, одобрил его похвальные устремления, и мы продолжили обмениваться любезностями, пока дверь кабинета не отворилась и из нее не показался Барри Толман. Я дружески хлопнул Оделла по плечу, вложив в удар достаточно силы, чтобы он понял, насколько просто меня побить, и пустился в погоню между пальм и колонн. Я настиг Толмана у выхода. Его голубые глаза устало смотрели с небритого лица. - Да? Вы что-то хотите? Я спешу. - Я тоже. Я не собираюсь извиняться за то, что Вульф не подошел утром к телефону. Всем известно, что у него свои причуды. Тут уж ничего не поделаешь. Вы мне еще в понедельник пришлись по душе, у вас открытое лицо и прямой характер, и раз уж я вас здесь встретил, то скажу. Я видел, как вы арестовали Беррэна. Вы меня не заметили, но я там был. Когда я вернулся в номер и рассказал об этом Вульфу, то знаете, что он сделал? Он дернул себя за нос! - Ну и что? - нахмурился Толман. - Не мой же нос он дергал, при чем здесь я? - Да ничего, только если б вы знали Вульфа так же хорошо, как и я... Он дергает себя за нос только когда уверен, что кто-то совершает огромную глупость. Поступайте как хотите, но вы еще молоды, и худшие ошибки у вас впереди. Я просто сейчас увидел, как вы идете, и чисто по-дружески решил помочь. Если мы придем к нему прямо сейчас, то, думаю, мне удастся убедить Вульфа поговорить с вами. Во всяком случае, я постараюсь. Я отступил на шаг. - Но если вам некогда... Он продолжал хмуриться, но к его чести времени терять не стал. Он взглянул в мои честные глаза и, резко сказав: Идем!, направился к выходу. Я поспешил за ним, ликуя, как бойскаут. Придя в Апшур, я вынужден был продолжать представление и, не желая оставлять Толмана без присмотра в вестибюле, провел его в номер и закрыл в своей комнате. Затем я прошел в комнату Вульфа, закрыл и эту дверь, уселся на диван и ухмыльнулся толстому сукину сыну в лицо. - Ну что, нашел его? - нетерпеливо спросил он. - Конечно, нашел. И привел. - Я ткнул пальцем в направлении двери. - Но сперва мне надо убедить вас его принять. Пяти минут хватит, но он вполне способен подкрасться, чтобы подслушать под дверью. Я возвысил голос: - Как же так? А справедливость? Общество? Права человека, наконец? Вульфу пришлось слушать, потому что другого выхода у него не было, и я постарался на славу. Когда я решил, что хватит, то закрутил вентиль, прошел к себе, ободряюще взмахнул рукой и повел Толмана к Вульфу. Он был настолько взволнован, что чуть не сел мимо кресла, и сразу же приступил к делу: - Я так понял, что вы считаете, будто я дал маху? Вульф покачал головой: - Это не мои слова, мистер Толман. Пока мне не известны причины, которыми вы руководствовались, я не могу составить разумное суждение о ваших действиях. Но если навскидку, то боюсь, что вы поступили необдуманно. - Я так не думаю. - Толман выставил вперед подбородок. - Я посоветовался с коллегами из Чарльстона, они согласны с моими выводами. Не то чтобы я перекладывал на них ответственность, она на мне. Между прочим, у меня в Чарльстоне конференция, и мне надо попасть туда до шести вечера, а это шестьдесят миль езды. Я не намерен упираться рогом, я бы Беррэна в два счета отпустил, вот так, - он щелкнул пальцами. - Если б мне показали, что я неправ. Если вам известно что-то, чего не знаю я, то я был бы чертовски благодарен получить от вас эту информацию сегодня утром, когда я пытался до вас дозвониться. Я и сейчас буду благодарен. Не говоря уже о гражданском долге. - Мне не известно ничего, что могло бы доказать невиновность мистера Беррэна, - мягко сказал Вульф. - Вас привел сюда безудержный энтузиазм мистера Гудвина. Прошлой ночью я уже сказал вам, что думаю об этом деле. Возможно, я смогу помочь больше, если вы расскажете, на чем основаны ваши выводы. Не нарушая тайну следствия, разумеется. Но помните, что я ни на кого не работаю и не представляю ничьих интересов. - Нет никаких тайн. У меня было достаточно причин, чтобы арестовать Беррэна и предъявить ему обвинение. Думаю, что их хватит и для обвинительного приговора. Вы знаете, что у него была возможность совершить это убийство. Он многократно, в присутствии свидетелей, грозился убить Ласцио. Обычно убийца не объявляет о своих намерениях заранее, возможно, он рассчитывал именно на такое впечатление, но, по-моему, он переигрывал. Сегодня утром я опросил всех снова, особенно Беррэна и Вукчича, и Вукчича исключил. Я много всего узнал, но самое убедительное доказательство предложили мне вы. Я сравнил ответы с контрольным списком, который мы нашли в кармане Ласцио. Никто, кроме Беррэна, не сделал больше двух ошибок. Он достал из кармана бумаги и выбрал одну. - Ответы пятерых, включая Вукчича, полностью совпали с контрольными. Четверо, включая вас, сделали по две ошибки, причем одни и те же. - Он сунул бумаги в карман и наклонился к Вульфу. - Беррэн угадал только дважды. Он ошибся семь раз! Наступило молчание. Вульф прикрыл глаза. Через некоторое время он проговорил: - Вздор. Нелепица. - Вот именно! - горячо согласился Толман. - Просто невероятно, что в тесте, который девять участников выполнили в среднем на девяносто процентов, Беррэн набрал всего двадцать два. Этому может быть только два объяснения. Либо он только что убил или готовился убить и не мог сохранять спокойствие, необходимое для верного различения вкусов, либо он так замешкался с убийством, что у него не оставалось времени на пробы, и заполнил ответы наугад. Я считаю эти ответы неопровержимым доказательством его вины и не сомневаюсь, что присяжные согласятся со мной. И я хочу сказать, что очень вам благодарен за эту подсказку. Чертовски умная идея, и я не скрываю, что она принадлежала вам. - Благодарю вас. Скажите, а вы не спросили у мистера Беррэна, что он думает по этому поводу? - Конечно. Он изобразил изумление и никаких объяснений не предложил. - Вы назвали это неопровержимым доказательством его вины . Это слишком сильное заявление. Возможны и другие варианты. Ответы Беррэна могли быть подделаны. - На листке стоит его подпись. Он отдал его Сервану, а тот не выпускал ответы из рук, пока не передал мне. Вы готовы подозревать Сервана? - Я никого не подозреваю. Кто-то мог переставить таблички или блюда. - Таблички никто не трогал. Беррэн признает, что они были расположены по порядку. Так они и были расставлены изначально. И кто мог сперва переставить блюда, а когда Беррэн вышел, вернуть их на место? Снова воцарилось молчание. - И все-таки это нелепица, - упрямо проворчал Вульф. - И еще какая, - Толман сильнее наклонился вперед. - Послушайте, Вульф, я, конечно, окружной прокурор и все такое, и мне надо делать карьеру, и я прекрасно понимаю, чего стоит добиться успеха в таком громком деле. Но если вы думаете, что я с радостью вцепился в Беррэна, то вы ошибаетесь. Мне... - Он помолчал и начал снова. - Мне это не доставило ни малейшего удовольствия. По некоторым причинам это было самое трудное решение в моей жизни. У меня к вам непростой вопрос. Допустим, что следующие факты неопровержимо доказаны. Во-первых, Беррэн собственноручно проставил семь ошибочных ответов на подписанном им листке. Во-вторых, когда он пробовал соусы, и блюда, и карточки стояли в том же порядке, что и для остальных участников. В-третьих, найти что-либо, опровергающее эти факты, не представляется возможным. И в-четвертых, вы присягнули на должность окружного прокурора. Предъявили бы вы Беррэну обвинение в убийстве? - Я бы подал в отставку. Толман всплеснул руками: - Но почему? - Потому что я видел выражение лица мистера Беррэна и слышал голос сразу после того, как он вышел тогда из банкетного зала. - Да, но я-то его не видел. Если бы вы были на моем месте, приняли бы вы ваши слова и суждения о его лице и голосе? - Нет. - Известно ли вам что-либо, что могло бы объяснить его семь ошибок? - Нет. - Известно ли вам что-либо в дополнение к тому, что вы уже рассказали, что могло бы доказать его невиновность? - Нет. - Ну что ж, - Толман откинулся назад, недовольно посмотрел на меня, что было совершенно несправедливо с его стороны, и снова перевел взгляд на Вульфа. Он нервно подвигал челюстью, потом, заметив это за собой, крепко сжал губы. Затем он снова заговорил: - Честно сказать, я надеялся, что вы что-нибудь знаете. Со слов Гудвина я думал, что у вас найдется объяснение всему этому. Вы говорите, что на моем месте ушли бы в отставку, но какая от этого, к черту, польза... Я не дослушал. Планам Вульфа провести этот день в тишине и спокойствии не суждено было сбыться. Раздался громкий и продолжительный стук в дверь. Открывая, я рассчитывал в свете последних событий снова увидеть двух гостей из Нью-Йорка, но на пороге стояло трио совершенно другого сорта: Луи Серван, Вукчич и Констанца Беррэн. Вукчич сразу перешел к делу: - Нам нужно поговорить с мистером Вульфом. Я пригласил их внутрь и показал на свою комнату. - Подождите минутку. Он беседует с мистером Барри Толманом. Констанца отшатнулась и ударилась о стену. По выражению ее лица можно было подумать, будто я заявил, что мои карманы набиты жабами и гадюками. Она потянулась к ручке входной двери, но Вукчич перехватил ее руку. - Да не волнуйтесь вы так, - успокоительно сказал я. - Разве мог мистер Вульф отказать такому приятному молодому человеку в желании поплакаться ему в жилетку? Пройдите сюда, да, и вы тоже... Дверь в комнату Вульфа отворилась, и появился Толман. В полутемной прихожей он не сразу разглядел присутствующих, но когда он увидел ее, у него перехватило дыхание. Он устремил на нее зачарованный взгляд, страшно побледнел и трижды попытался что-то сказать, но слова застряли у него в горле. Нельзя было сказать, что его потерянный вид принес ей хоть какое-то удовлетворение, потому что, по всей видимости, она его просто-напросто не заметила. Она взглянула на меня и сказала, что, наверное, теперь мистер Вульф сможет их принять. Вукчич взял ее под руку, и Толман посторонился, словно в тумане. Он перекинулся парой слов с Серваном, вышел, и я закрыл за ним дверь. Новоприбывшие не обрадовали Вульфа, но и не рассердили его. Он принял мисс Беррэн без энтузиазма, но с подчеркнутой вежливостью, и извинился перед Вукчичем и Серваном за свое сегодняшнее отсутствие в Покахонтасе . Серван уверил его в ненужности извинений, а Вукчич сел, запустил пятерню в свою нечесаную гриву и проворчал, что, мол, как же досадно, что это случилось во время встречи Пятнадцати мэтров. Вульф осведомился, отменят ли запланированные мероприятия, и Серван отрицательно покачал головой. Нет, сказал он, встреча продолжится по плану, но сердце его разбито. Много лет он мечтал о том времени, когда ему выпадет честь стать главой Пятнадцати и принять у себя коллег. Эта встреча должна была стать вершиной его карьеры, усладой его старости, и случившееся нанесло ему ужасный удар. Но нет, все будет продолжено по плану. Нынче вечером он как глава общества и принимающая сторона прочтет речь о Les Myst res du Go t, над которой он работал два года. Завтра в полдень будут избраны новые члены общества на замену покойным, теперь, увы, уже четверым, а в четверг вечером будет заслушана речь Вульфа, Contributions Am ricaines la Haute Cuisine. Но какое несчастье, какой удар по содружеству. - Но, мистер Серван, разве можно приступать к еде в таком унынии, - возразил Вульф. - Раз уж благодушие недостижимо, то не лучше ли открыто выразить враждебность? Враждебность к виновному в произошедшем. - Вы имеете в виду Беррэна? - удивился Серван. - Боже упаси, нет, конечно. Я сказал к виновному . Не думаю, что это Беррэн. - Ах, - вздрогнула Констанца и посмотрела на Вульфа с такой благодарностью, что я бы не удивился, если бы она подскочила и расцеловала его. Ну или хотя бы пролила на него газировку. Но все ограничилось только взглядом. - Похоже, они считают, что нашли доказательства, - проворчал Вукчич. - Эти семь ошибок в тесте. Как, черт возьми, так получилось? - Понятия не имею. А ты, Марко, считаешь, что это был Беррэн? - Нет, не считаю. - Вукчич опять запустил руку в волосы. - Это какая-то бессмыслица. Они и меня подозревали. Дескать, я потанцевал с Диной и у меня вскипела кровь. Ну да, вскипела! - повторил он вызывающим тоном. - Тебе не понять, Ниро, что значит танцевать с подобной женщиной. Ее огонь зажег меня однажды и может зажечь снова, если я подойду слишком близко и позволю себе загореться. - Он пожал плечами и вдруг взорвался: - Но удар ножом в спину - слишком много чести этой собаке! Таких только по носу щелкают, большего они не достойны. Но послушай, Ниро. Я привел к тебе мисс Беррэн и мистера Сервана, это была моя инициатива. Если бы ты сказал, что считаешь Беррэна виновным, я не знаю, что бы мы тут наговорили, но, к счастью, ты так не считаешь. Мы все обсуждали этот вопрос, и почти все согласились пожертвовать деньги в фонд защиты Беррэна, ведь он в чужой стране. И разумеется, я сказал им, что лучшей защитой будет нанять тебя... - Но прошу вас, мистер Вульф, - принялся убеждать его Серван, - поймите, только крайняя необходимость заставляет нас просить вас о помощи. Вы наш гость, мой гость, и было бы непростительно... - И при этом, - перебил его Вукчич, - после того как я объяснил твои привычки относительно гонораров, жертвовали они щедро. Констанца подвинулась к краю кресла и вставила свое слово: - Я могу перевести одиннадцать тысяч франков, но это потребует времени, они лежат в банке в Ницце. - Да чтоб вас всех! - Вульф был вынужден повысить голос. Он наставил палец на Сервана. - Я вижу, сэр, Марко поведал вам о моих запросах. Он прав, я живу на широкую ногу и в обычных случаях не стесняюсь обдирать своих клиентов. Но он мог бы добавить, что помимо того я еще и безнадежный романтик. Отношения хозяина и гостя для меня святы. Гость подобен сокровищу, что покоится на перинах гостеприимства. Хозяин же царит, равно в приемной и на кухне, иные роли ему не подобают. Поэтому не может быть и речи о том... - Да к черту речи! - нетерпеливо взмахнул рукой Вукчич. - Что ты хочешь сказать, Ниро, что тебе нет дела до Беррэна? - Нет. Я хочу сказать, что не может быть и речи о фондах и гонорарах. Разумеется, я займусь этим делом, я принял это решение еще до вашего прихода. Но я не стану брать деньги от тех, у кого я в гостях. Времени терять нельзя, мне необходимо остаться в одиночестве и все обдумать. Но раз уж вы здесь... - Он перевел взгляд на Констанцу. - Мисс Беррэн. Вы кажетесь убежденной, что ваш отец не убивал мистера Ласцио. Почему? Ее глаза удивленно расширились. - Ну... вы же тоже так считаете, вы так сказали. Мой отец не убийца. - Мало ли что я сказал. Есть ли у вас какие-либо доказательства, считающиеся таковыми в глазах правосудия, ибо с правосудием нам предстоит иметь дело? - Ну... только... это же вздор! Все же понимают... - Понятно. Доказательств невиновности у вас нет. Есть ли у вас какие-либо догадки или доказательства виновности кого-либо? - Нет, и мне совершенно все равно. Только ведь все понимают... - Прошу вас, мисс Беррэн. Предупреждаю вас, перед нами стоит непростая задача, а времени мало. По окончании нашей беседы я советую вам вернуться в номер, привести в порядок свои чувства и тщательно воссоздать в памяти все, что вы видели и слышали с момента приезда в Канову . Приложите усердие. Запишите все, что вам покажется имеющим хоть малейшее значение. Отнеситесь к этому заданию серьезно, это единственное, чем вы можете помочь отцу. Он снова перевел взгляд на Сервана. - Мистер Серван. Во-первых, я задам вам тот же вопрос, что и мисс Беррэн. Есть ли у вас доказательства невиновности Беррэна или же предположения или доказательства виновности кого-либо еще? Серван медленно покачал головой. - Плохо. Должен предупредить вас, что вполне вероятно единственный способ оправдать Беррэна - это найти настоящего убийцу и доказать его вину. Мы не можем обелить всех, ведь Ласцио мертв. Если вы знаете что-либо о ком-то еще, но скрываете, то это нельзя назвать помощью. Глава Пятнадцати мэтров снова покачал головой. - Мне не известно ничего, что бросило бы тень на кого-либо еще. - Хорошо. Насчет листка бумаги с ответами Беррэна. Он лично отдал его вам? - Да, сразу как вышел из банкетного зала. - Под ответами стояла его подпись? - Да. Чтобы избежать путаницы, я всякий раз проверял наличие подписи перед тем, как убирать ответы в карман. - Насколько вы уверены в том, что никто не мог подменить ответы Беррэна после того, как он отдал их вам, и до того, как вы передали их мистеру Толману? - Абсолютно уверен. Ответы все время лежали у меня во внутреннем кармане пиджака, и, разумеется, я никому их не показывал. Вульф помолчал, вздохнул и повернулся к Вукчичу. - А ты, Марко, что тебе известно? - Да ничего мне не известно! - Это ты пригласил миссис Ласцио на танец? - Я... да при чем здесь это? - Послушай, Марко, - буркнул Вульф, не сводя с него глаз. - На данный момент я не имею ни малейшего понятия, как мне искать то, что следует найти. Мне действительно надо знать то, о чем я спрашиваю, и я не имею в виду оскорбить. Вукчич нахмурился и сел. Наконец он проворчал: - Кажется, это она предложила, но мог бы и я. - Ты просил ее включить радио? - Нет. - Значит, это была ее идея - начать танцевать под радио именно в тот момент? - Какого черта? - Вукчич раздраженно уставился на старого друга. - Не понимаю, к чему ты ведешь, Ниро... - Разумеется, не понимаешь. Я сам не понимаю. Диву даешься порой, как хитро бывает завязан узел. Говорят, есть два верных способа потерять друга: одолжить ему денег и усомниться в искренности чувств женщины к нему. Я не стану терять твоей дружбы. Вполне вероятно, что миссис Ласцио не смогла удержаться от удовольствия потанцевать с тобой. Нет, Марко, прошу тебя, я не пытаюсь тебя поддеть. А теперь, если вы не возражаете... Мисс Беррэн, мистер Серван? Мне надо все как следует обдумать. Они поднялись. Серван деликатно попытался еще раз поднять тему гонорара, но Вульф только отмахнулся. Констанца пожала ему руку с выражением лица, не оставляющим сомнений если не в искренности ее чувств, то, по крайней мере, в искренности ее просьбы о помощи. Вернувшись, я уселся и принялся наблюдать, как Вульф обдумывает. Он сидел в любимой позе, закрыв глаза и откинувшись назад, хотя, конечно, с куда меньшим удобством, чем дома. Если бы не едва заметное шевеление губами, можно было подумать, что он спит. Я попробовал обдумать все самостоятельно, но далеко не продвинулся. По всему выходило, что убийца - Беррэн, но если бы Вукчич и Блан вздумали настаивать, я бы рассмотрел и их кандидатуры. Насколько я понимал, остальные были совершенно ни при чем. Разумеется, оставалась возможность того, что когда пришел черед Вукчича пробовать соусы, Ласцио просто ненадолго отлучился, а потом вернулся, и тут-то либо Валленко, либо Росси и спутал его с игольником, но эта версия меня не привлекала. Весь тот вечер я просидел в большой гостиной и теперь старался вспомнить, выходил ли кто-нибудь в малую. Точнее, мог ли я поклясться, что никто не выходил. Да, мог. Через полчаса напряженного умственного труда я продолжил считать убийцей Беррэна и подумал, что Вульф не зря отказался от двух предложений получить деньги за свои труды: в сложившихся обстоятельствах он вряд ли смог бы их заработать. Вульф пошевелился. Глаза он не открыл, зато открыл рот. - Арчи. Те двое цветных, что дежурили вчера у главного входа в павильоне Покахонтас . Выясни, где они сейчас. Я прошел к телефону в свою комнату, решив, что моему приятелю Оделлу будет проще это выяснить. Не прошло и десяти минут, как я вернулся с докладом: - С шести часов они снова дежурят в Покахонтасе . Те же двое. Сейчас 6:07. Их фамилии... - Не надо, спасибо. Фамилии не нужны. Вульф сел прямо и посмотрел на меня. - Наш враг укрылся за непроницаемой стеной. Он считает себя неуязвимым и вполне возможно, что так оно и есть - ни окон, ни дверей в его крепости. Или ее крепости. Но есть одна маленькая брешь, и мы поглядим, не получится ли ее расширить. Потрясающая стена! - Он вздохнул. - И только одна брешь. А если и это не удастся... Он пожал плечами и с горечью продолжил: - Как тебе известно, сегодняшний обед - торжественный и предполагает подобающую одежду. Я бы хотел оказаться там как можно раньше. Язык повелевает, ноги повинуются. Он начал готовиться к подъему из кресла. 7 Когда мы добрались до Покахонтас, до семи вечера еще оставалось двадцать минут. Вульф неплохо смотрелся в вечернем костюме, особенно учитывая отсутствие Фрица, оставшегося за тысячу миль отсюда, ну а меня и вовсе можно было ставить в витрину вместо манекена. Интерес Вульфа к зеленым курткам возбудил во мне естественное любопытство, но оно осталось неудовлетворенным. Когда мы зашли в холл и отдали им шляпы, Вульф заговорил с ними, но махнул мне рукой, чтобы я не задерживался. Оделл не соврал: это были те же двое цветных, что и вчера. До обеда оставалось больше часа, и в большой гостиной почти никого не было, за исключением мамаши Мондор с рюмкой шерри и вязаньем да Валленко и Кифа с устроившейся между ними на диване Лизеттой Путти. Я поздоровался, подошел к мамаше Мондор и попытался выяснить, как будет по-французски вязанье, но мои жесты привели ее в такое возбуждение, что казалось, будто она вот-вот полезет в драку, и я свалил от греха подальше. Вошел Вульф. Его глаза блестели, и я понял, что брешь в стене еще не сомкнулась. Он поприветствовал присутствующих, задал пару вопросов и выяснил, что Луи Серван на кухне, руководит приготовлением обеда. Затем он подошел ко мне и тихо послал по неотложному делу. Мог бы и пораньше сказать, а не заставлять меня бегать по жаре в парадном костюме, недовольно подумал я, и это при том, что гонорара мы не получим. Но жаловаться не стал и отправился за шляпой. Пройдя напрямик по газону до центральной аллеи, я направился к главному корпусу. По пути я решил не пытаться заводить новые знакомства, а снова обратиться к Оделлу. К счастью, он стоял на виду возле лифтов, так что искать его не пришлось. Его взгляд был полон надежд. - Ну что, ты спросил Вульфа? Он виделся с Лиггетом? - Нет еще. Не волнуйся, старина, времени не было. Мне срочно кое-что нужно. Найди мне хорошую штемпельную подушечку - желательно новую, с чернилами, пять-шесть десятков листков гладкой белой бумаги, лучше глянцевой, и лупу. - Батюшки! - он вытаращился на меня. - Ты что, на ФБР работаешь? - Да нет, просто мы так развлекаемся. Может, и Лиггет примет участие. Давай по-быстрому, а? Он попросил подождать и скрылся за углом. Через пять минут он вернулся и, передавая мне заказанные предметы, заметил: - Бумагу и штемпельную подушечку пришлось включить в счет. А лупа моя личная, не забудь и не увези с собой случайно. Я обещал не забыть, поблагодарил и поспешил назад. По дороге я забежал в Апшур и рассовал по карманам баночку талька из ванной, ручку и блокнот. Затем я отыскал журнал по криминологии, который взял с собой в поездку, и отрезал ножом страницу с иллюстрациями к статье о новой классификации отпечатков пальцев. Я свернул ее внутрь рулона с белой бумагой, полученной от Оделла, выскочил из номера и помчался через газон обратно в Покахонтас . Вс? это время я пытался понять, что же за брешь собирается Вульф штурмовать с помощью такого странного набора орудий. Но объяснений я не получил. Судя по всему, он не терял времени. Хотя я отсутствовал не более четверти часа, он успел расположиться в малой гостиной, в самом большом и удобном кресле за тем же столом, что ранее защитил Толмана от атаки Констанцы Беррэн. Напротив с усталым и недоверчивым выражением лица, сидел Сергей Валленко. Вульф закончил обращенную к Валленко фразу и взглянул на меня. - Все принес, Арчи? Отлично. Пожалуйста, штемпельную подушечку и бумагу сюда на стол. Я объяснил мистеру Сервану, что раз уж я начал расследование, то мне необходимо всех опросить и снять отпечатки пальцев. Мистер Валленко первый. Все десять пальцев, пожалуйста. Вот это поворот. Чтобы Ниро Вульф занялся отпечатками пальцев, да еще после того как копы измазали порошком весь банкетный зал и вновь разрешили его использовать? Я прекрасно понимал, что Вульф блефует, но не мог сообразить, что он задумал на самом деле, и поэтому в который раз был вынужден, не зная дороги, рулить по свету его задних фар. Я снял отпечатки пальцев Валленко на двух листках бумаги и подписал их, а Вульф поблагодарил и отпустил его. - Это еще что за контора по выяснению личности? - осведомился я, когда мы остались одни. - Погоди, Арчи. Посыпь отпечатки мистера Валленко тальком. Я в изумлении уставился на него. - Господи, тальком-то зачем? - Так будет убедительней и загадочней. Сыпь. Дай мне страницу из журнала. Приемлемо. Нам понадобится только верхняя часть, отрежь и убери в карман. Положи лупу на стол. А, мадам Мондор? Asseyez-vous, s il vous pla t. Она так и пришла с вязаньем. Он задал ей несколько вопросов, перевод которых я так и не удосужился узнать, передал ее в мое ведомство, и я снял ее отпечатки. Никогда я не чувствовал себя таким идиотом, как тогда, посыпая тальком отличные свежие образцы. Третьим клиентом была Лизетта Путти, за ней проследовали Киф, Блан, Росси, Мондор... Вульф задавал им всем по нескольку вопросов, но я знал его как облупленного, и по его голосу и поведению мне было очевидно, что он прикидывался так же, как и я. И уж точно это не походило на атаку бреши в укреплениях врага. Затем вошла китаянка Лоренса Койна. На званый обед она явилась в красном шелке, с веточкой горного лавра в черных волосах. Узкие глазки, круглое личико, точеная фигурка - она словно сошла с рекламы кругосветных путешествий. Вульф резко приказал мне взять блокнот, чего он не просил при разговорах с остальными, и я тут же понял, что ее-то мы и поджидали. Однако он начал задавать ей все те же вопросы, объяснил насчет отпечатков пальцев и подождал, пока я их сниму. Впрочем, на этом он не закончил. Когда я дал ей вытереть пальцы моим уже вконец загубленным носовым платком, Вульф поудобней устроился в кресле и негромко заговорил: - Кстати, миссис Койн, мистер Толман рассказал мне, что, когда вчера вечером вы гуляли вокруг павильона, вы никого не видели, кроме одного служащего, у которого спросили, что за птица кричит, и он ответил, что это козодой. Вы не слыхали, как кричит козодой? Выражение ее лица осталось непроницаемым. - Нет, они не водятся в Калифорнии. - Я знаю. Насколько мне известно, вы ушли до того, как началась дегустация соусов, и вернулись вскоре после того, как мистер Вукчич зашел в банкетный зал, так? - Я ушла до начала. Я не знаю, кто был в банкетном зале, когда я вернулась. - Я знаю. Мистер Вукчич. - Вульф говорил таким беспечным тоном, что мне было ясно: он расставил ловушку. - Также вы сказали мистеру Толману, что все то время, пока вас не было, вы гуляли, верно? - Да, - кивнула она. - А когда вы вышли из гостиной, вы разве не прошли сперва к себе в номер? - Нет, на улице было тепло, и я обошлась без шали. - Хорошо. Я просто уточняю. Но пока вы гуляли, может, вы зашли в коридор левого крыла корпуса через малую террасу и таким путем прошли к себе в номер? - Нет, - был ее спокойный и равнодушный ответ. - Я все время была снаружи. - И в номер не заходили? - Нет. - И вообще никуда? - Нет, только гуляла. Муж подтвердит, я люблю гулять по вечерам. Вульф скривился. - И когда вы вернулись, вы прошли напрямую через центральный холл в большую гостиную? - Да. Вы тоже там были. Вы беседовали с моим мужем. - Все так. А теперь, миссис Койн, я должен сознаться, что вы поставили меня в тупик. В свете того, что вы сперва рассказали мистеру Толману, а теперь подтвердили в разговоре со мной, проясните, пожалуйста: какой именно дверью вы прищемили себе палец? Она не дрогнула, и выражение ее лица осталось прежним. Разве что щелочки ее глаз стали еще уже, но даже в этом я бы не смог поручиться. Но избежать заминки у нее не вышло. - А, вы имеете в виду мой палец? - спросила она после десятисекундной паузы, выдержанной ею с непроницаемым лицом. Она потупилась и снова подняла взгляд. - Я попросила мужа поцеловать его. - А я услышал, - кивнул Вульф. - Так какой же дверью вы его прищемили? У нее уже был готов ответ. - Большой входной дверью. Ее так тяжело открывать, и когда она захлопнулась... - Так не пойдет, миссис Койн! - Резко прервал ее Вульф. - Мистер Толман допросил и швейцара, и гардеробщика еще во вторник вечером. Они оба помнят и ваш уход, и ваше возвращение и абсолютно уверены, что швейцар открыл вам дверь, закрыл ее за вами и никаких пальцев вы не прищемляли. Дверью из холла в гостиную вы тоже не могли себе ничего прищемить: я видел, как вы входили. Так что это была за дверь? - Швейцар лжет, потому что он был небрежен и причинил мне боль, - невозмутимо ответила она. - Я так не думаю. - А я знаю. Он лжет. - Она встала, бесшумно и быстро. - Я скажу мужу. - Она бросилась к выходу. - Арчи! - рявкнул Вульф. В один прыжок я загородил ей дорогу. Она замерла, не отрывая от меня глаз. - Вернитесь и сядьте, - сказал Вульф. - Я вижу, что вы решительный человек, но и я тоже. Мистер Гудвин легко справится с вами. Если же вы позовете на помощь, то в конечном итоге ничего не изменится. Сядьте, пожалуйста. Она села и возразила: - Мне незачем звать на помощь. Я просто хотела рассказать мужу... - Что швейцар солгал. Но он не лгал. Впрочем, нет нужды мучить вас беспричинно. Арчи, дай мне фотографию отпечатков пальцев с двери в банкетный зал. Черт бы тебя побрал, подумал я. Когда-нибудь я не успею отбить твою подачу и ты научишься, наконец, предупреждать заранее. Однако в этот раз смысл его просьбы был очевиден. Я вынул из кармана журнальную страницу с иллюстрациями отпечатков пальцев, передал ему и, окончательно разгадав его замысел, подвинул ближе бумагу с образцами, взятыми у Лио Койн. Вульф взял лупу и начал сравнивать. Он сдвинул обе бумаги и не спеша принялся рассматривать в лупу то одну, то другую, периодически удовлетворенно кивая. Наконец он объявил: - Три очень похожи, скорее всего их признают одинаковыми. А левый указательный палец совершенно идентичен, отличный четкий отпечаток. Как по-твоему, Арчи? Я взял образцы и с умным видом стал рассматривать их через лупу. Журнальные отпечатки были взяты у какого-то автомеханика с мозолистыми натруженными пальцами, и я в жизни не видел менее похожих наборов отпечатков. Я добросовестно их посравнивал, даже посчитал вслух завитки, и вернул их Вульфу. - Вы правы! - С чувством согласился я. - Без сомнения, они одинаковые, любому видно. - Видите ли, мадам, - обратился Вульф к миссис Койн мягким, почти нежным голосом. - Я должен объяснить. Разумеется, все знают про отпечатки пальцев, но новейшие методики их снятия известны только специалистам. Мистер Гудвин - эксперт в этой области. Среди прочего он обследовал и дверь с террасы в банкетный зал, нашел там отпечатки, которые остались незамечены полицией, и сфотографировал их. Как видите, современные методы сбора доказательств приносят свои плоды. Это неоспоримо доказывает, что во вторник вечером именно эта дверь прищемила вам палец. По некоторым причинам я и раньше так думал. Ваши объяснения мне без надобности. Объяснять вы будете полиции, после того, как я предоставлю им эти фотографии и добавлю, что вы утверждаете, будто бы прищемили палец входной дверью. Между прочим, предупреждаю вас не ждать от полиции обходительности. Им не понравится то, что вы скрыли от мистера Толмана правду. Когда он расспрашивал вас о ваших передвижениях тем вечером, вам следовало сразу признаться, что вы входили в банкетный зал через террасу. Ее лицо было олицетворением невозмутимости, и я в жизни не видывал игры лучше. Можно было поклясться, что если она и обеспокоена чем-то, то разве что потерей палочки для еды. Наконец она произнесла: - Я не входила в банкетный зал. - Расскажите это полицейским, - пожал плечами Вульф. - После того, как вы обманули мистера Толмана, пытались обмануть нас, а мистер Гудвин, кстати, все это записал, и после вашей попытки обвинить швейцара. И главное, при наличии этих отпечатков. Она протянула руку. - Дайте их мне, я хочу посмотреть. - Если полицейские сочтут нужным, они вам их покажут. Извините, миссис Койн, но эта фотография является важной уликой, и я хочу предъявить ее властям в целости и сохранности. Она вздрогнула, но выражение лица осталось прежним. Выдержав очередную паузу, она сказала: - Да, я заходила в коридор левого крыла через малую террасу. Я прошла к себе в номер и прищемила палец дверью ванной. Потом, когда мистера Ласцио нашли убитым, я испугалась и решила не говорить, что я вообще заходила внутрь. Вульф кивнул. - Можете попробовать и так, - мягко сказал он. - Конечно, пробуйте, если считаете, что дело того стоит. Вы понимаете, конечно, что отпечатки пальцев на двери в банкетный зал все равно придется объяснить? В любом случае, вы попались, и вам придется выкручиваться. Он резко повернулся ко мне и приказал: - Арчи, иди в холл, там есть телефонная будка. Позвони в полицию при отеле, пусть сейчас же подъедут. Я неторопливо поднялся и хотел было дополнительно замешкаться, убирая блокнот и ручку, но она опередила меня. На ее лице проявились признаки жизни. Она взмахнула на меня ресницами и протянула ко мне руку, а потом взмахнула ресницами на Вульфа и протянула к нему обе прелестные ручки. - Мистер Вульф, - воскликнула она умоляющим голосом. - Не надо! Не надо полиции, я не сделала ничего плохого! - Ничего плохого, мадам? - возразил Вульф строгим тоном. - Вы говорите неправду и мне, и властям, расследующим убийство, и не видите в этом ничего плохого? Иди, Арчи! - Нет! - Она вскочила. - Говорю же, я ничего не сделала! - Вы вошли в банкетный зал в ту же минуту, может быть, в ту же секунду, когда убивали Ласцио. Может, это вы его убили? - Нет! Я ничего не сделала! Я не входила в банкетный зал! - Ваша рука касалась двери. Что вы там делали? Она стояла не сводя с него глаз, и я стоял уже поставив ногу, всем своим видом демонстрируя полную готовность бежать за полицией. Она завершила сцену тем, что села и тихо произнесла: - Придется рассказать вам все, не так ли? - Или мне, или полиции. - Но, если я расскажу вам, вы все равно расскажете полиции. - Возможно. Возможно, и нет. Это будет зависеть от ситуации. Рано или поздно вам все равно придется рассказать правду. - Полагаю, вы правы. Она крепко сцепила пальцы, и ее руки резко выделялись на красном платье, облегавшем колени. - Поймите, я боюсь. Я китаянка, а полиция не любит китайцев. Но дело не в этом. Я боюсь того, кого я увидела в банкетном зале, потому что он наверняка и убил мистера Ласцио. - Кто это был? - мягко спросил Вульф. - Я не знаю. Но если я расскажу о нем и он узнает, что я видела его и рассказала... Но я уже начала рассказывать. Видите ли, мистер Вульф, я родилась и училась в Сан-Франциско, но я китаянка, и нас не считают за полноценных американцев. Никогда. Но так или иначе... я сказала мистеру Толману правду. Я все время была на улице. Я люблю гулять по вечерам. Я ходила по траве между деревьев и кустов, слушала козодоя, перешла через дорогу к фонтану. Потом я вернулась, но не со стороны левого крыла, а с другой. Гостиную я через шторы видела, а банкетный зал не могла, потому что жалюзи на стеклянных дверях были закрыты. Я решила, что будет забавно подглядеть, как будут дегустировать соусы, это казалось мне такой глупой затеей... Я взошла на террасу, чтобы найти щелочку в жалюзи, но они были плотно закрыты. Потом мне послышалось, будто в банкетном зале что-то упало, но разобрать, что это было, мешала музыка радио, доносившаяся из окна гостиной. Я постояла там еще немного, но все было тихо, и я подумала: вдруг кто-то так рассердился, что смахнул блюда на пол, и было бы забавно приоткрыть тихонько дверь и посмотреть, ведь музыка играет громко и меня не услышат. Я совсем чуть-чуть приоткрыла дверь, но даже не успела увидеть стол, потому что перед ширмой стоял человек, в профиль ко мне. Его палец был приложен к губам, знаете, когда кому-то велят вести себя тихо. Он смотрел на приоткрытую дверь в буфетную. Оттуда выглядывал один из негров. Тот, что стоял у ширмы, начал поворачиваться в мою сторону. Я хотела поскорее закрыть дверь, оступилась, схватилась другой рукой за косяк, чтобы не упасть, и прищемила палец. Я подумала, что было бы глупо попасться за подглядыванием, отбежала за кусты, постояла там и вернулась в павильон через главный вход. Вы видели, как я входила в гостиную. - Кто это был? - требовательно спросил Вульф. Она покачала головой. - Не знаю. - Миссис Койн, давайте не будем начинать все сначала. Вы видели его лицо. - Только в профиль. Конечно, этого хватило, чтобы понять, что это негр. Вульф моргнул. Я моргнул дважды. - Негр? - недоверчиво переспросил Вульф. - Вы хотите сказать, один из здешних лакеев? - Да, в ливрее. Как официанты. - Официант из павильона? - Нет, я уверена, что нет. Он был заметно чернее, чем они и... Я уверена, что это не был один из них. Я его не узнала. - Чернее, чем они, и что? Что вы хотели добавить? - То, что это не мог быть один из официантов, потому что потом он вышел и ушел. Я же сказала, что отбежала за кусты. Я простояла там всего несколько секунд, а потом дверь отворилась, он вышел и пошел по дорожке, ведущей за дом. Мне было не очень хорошо видно через кусты, но я решила, что это он и был. - Вы разглядели его ливрею? - Да, чуть-чуть, когда он открыл дверь и свет падал на него сзади. А потом было слишком темно. - Он бежал? - Нет, шел. Вульф нахмурился. - А тот, кто выглядывал из двери, был одет в ливрею или это был один из поваров? - Не знаю. Та дверь была лишь приоткрыта, и я видела только глаза и часть лица. Его я тоже не узнала. - А мистера Ласцио вы видели? - Нет. - А кого-нибудь еще? - Нет. Я больше ничего не видела и все вам рассказала. Полностью. А потом, когда мистер Серван объявил нам, что мистера Ласцио убили, я поняла, что я услышала тогда. Я слышала падение мистера Ласцио и видела его убийцу. Я не сомневаюсь в этом. Но когда меня стали расспрашивать, где я гуляла и куда ходила, я испугалась и не стала ничего рассказывать. И в любом случае... Ее изящные ручки взлетели к груди и снова упали на колени. - Конечно же, я расстроилась, когда они арестовали мистера Беррэна, ведь я же знала, что это ошибка. Я хотела дождаться, пока вернусь домой, в Сан-Франциско, и рассказать все мужу, и посоветуй он записать вс? как было и послать сюда, я так бы и сделала. - А тем временем... - Вульф пожал плечами. - Вы рассказывали об этом кому-либо еще? - Никому. - Вот никому и не рассказывайте. - Вульф выпрямился в кресле. - В сущности, должен вам сказать, миссис Койн, что вы поступили эгоистично, но при этом мудро. Если бы я не услышал случайно, как вы попросили мужа поцеловать ваш пальчик, ваша тайна, а значит, и вы были бы в безопасности. Скорее всего, убийца Ласцио знает, что кто-то стоял у двери и видел его, но не знает, кто именно, ведь дверь была приоткрыта лишь на пару дюймов, а снаружи было темно. Если он узнает, что это были вы, то он вас и в Сан-Франциско достанет. В высшей степени необходимо не дать ему даже заподозрить вас. Никому ничего не говорите. Если кто-нибудь полюбопытствует, почему, в отличие от прочих, вы задержались здесь так надолго, скажите ему - или ей - что по обычаям вашего народа снимать отпечатки пальцев - дурная примета и мне потребовалось все мое терпение, чтобы вас уговорить. В свою очередь, я сделаю так, чтобы полиция вас не вызывала и не допрашивала, дабы не вызвать лишних подозрений. И, кстати... - Вы не скажете полиции? - Этого я не обещаю. Вы должны довериться мне. Я хотел спросить: кроме меня и полиции, расспрашивал ли вас кто-нибудь еще о вашей прогулке? Кто-нибудь из гостей? - Нет. - Вы уверены? Никаких небрежных вопросов? - Нет, я бы запомнила... - нахмуренные брови нависли над щелочками ее глаз. - Мой муж, конечно... Стук в дверь прервал ее. Вульф кивнул мне, и я встал и впустил стучавшего. Это оказался Луи Серван. Он подошел к Вульфу и извиняющимся голосом сказал: - Я не хотел мешать, но обед... уже пять минут девятого... - Да! - Вульф оказался на ногах заметно быстрее обычного. - Я ждал его полгода. Благодарю вас, миссис Койн. Арчи, пожалуйста, проводи миссис Койн. Могу ли я задержать вас всего на пару слов, мистер Серван? Я буду краток. 8 Торжественный обед, который давал старейшина Пятнадцати мэтров, по традиции приходился на второй вечер их съездов, происходивших раз в пять лет. На этот раз, хотя столы ломились от разнообразных яств, атмосферу нельзя было назвать праздничной. Застольные беседы во время закусок велись нервно и неохотно, и, когда Доменико Росси отпустил какое-то громкое замечание на французском, несколько человек засмеялись было, но тут же прекратили и в наступившем молчании уставились друг на друга. К моему удивлению, среди гостей присутствовала и Констанца Беррэн, но ее усадили не со мной, как в прошлый раз, а рядом с Луи Серваном, восседавшим во главе стола. По ее другую руку разместился неизвестный мне забавный тип с буйными усами. Сидевший справа от меня Леон Блан пояснил, что это французский посол. Были и другие новые гости, среди которых я увидел потенциального работодателя для моего приятеля Оделла Рэймонда Лиггета, управляющего курортом Канова Клэя Эшли и Альберта Мальфи. Черные глаза Мальфи шныряли по лицам гостей, и, поймав взгляд кого-нибудь из мэтров, он сверкал ослепительной улыбкой. Леон Блан ткнул вилкой в его направлении: - Вы только посмотрите на этого Мальфи! Пытается набрать достаточно голосов, чтобы завтра утром быть избранным в число Пятнадцати. Ха! Ни творческой жилки, ни воображения! Беррэн его поднатаскал, вот и все! - Он презрительно взмахнул вилкой и подцепил ею кусочек мусса из икры речной селедки. Женщина-омут, отныне вдова-омут, отсутствовала, но все остальные, исключая, разумеется, Беррэна, были в наличии. По-видимому, убийство зятя не произвело большого впечатления на Росси: он все так же задирался и отпускал колкости в адрес как отдельных личностей, так и целых наций. Мондор не обращал на него внимания. Вукчич торопливо глотал, словно представлял себя на коротком обеденном перерыве. Захмелевшего Рэмзи Кифа время от времени одолевали приступы хихиканья, уместного разве что для его племянницы. Когда подали антре, Леон Блан снова заговорил: - А малышка Беррэн держится молодцом. Луи поместил ее между собой и послом в знак уважения к Беррэну, и она оправдывает доверие, храбро защищая честь отца. - Блан вздохнул. - Вы ведь слышали, что я сказал Вульфу, когда он расспрашивал меня о событиях прошлой ночи. Следовало ожидать, что грехи Филиппа Ласцио наконец настигнут его. Бесчестье было у него в крови. Если бы он был жив, я мог и сам его убить. Но убийство - это не по мне. Я кулинар, а не мясник. - Он проглотил кусочек кролика и снова вздохнул. - Взгляните на Луи. Это важнейшее событие в его жизни, и его civet de lapin - само совершенство, если не считать некоторого перебора с букетом гарни. Возможно, это потому, что кролики совсем молодые, и их нежный вкус, не имеющий еще ярко выраженных нот дичи, не нуждался в таком большом количестве трав. Луи достоин того, чтобы обед прошел весело и мы отдали должное его мастерству, а вы только посмотрите на нас! - И он снова принялся за кролика. Кульминация вечера для меня наступила, когда подали кофе и крепкие напитки, и Луи Серван поднялся, чтобы произнести речь О тайнах вкуса, над которой он трудился два года. Я не ценитель высокой кухни, но глотая коньяк, я жмурился, дабы не оставлять ему лишней щелочки, через которую он мог бы испариться. По телу разлились приятное тепло и сытость, и я был готов насладиться увлекательной и, вероятно, познавательной речью. И тут зазвучало: - Mesdames et messieurs, mes confr res des Quinze Ma tres: Il y a plus que cent ans un homme fameux, Brillat-Savarin le grand... Он продолжал в том же духе, и я понял, что попал в ловушку. Знай я заранее, какой язык старейшина мэтров избрал для своего выступления, я бы что-нибудь придумал, но нельзя же было просто встать и уйти. Что ж, бутылка коньяка еще была полна на две трети, и моей главной задачей стало постараться не уснуть. Поэтому я откинулся на спинку стула и принялся наблюдать за движениями рук и губ оратора. Надо понимать, это была неплохая речь: все полтора часа слушатели улыбались, кивали, поднимали брови, иногда аплодировали, а Росси порой кричал Браво! Когда Рэмзи Кифа сразил очередной приступ хихиканья, Серван прервался и вежливо подождал, пока Лизетта Путти его успокаивала. Один раз я почувствовал себя неловко, когда Серван замолчал, медленно оглядел стол и из его глаз по щекам покатились две слезы. Вокруг зашептались, сидевший рядом Леон Блан шмыгнул носом, а я прочистил горло и потянулся за коньяком. По окончании речи все сгрудились вокруг Сервана и принялись жать ему руки, а кое-кто и целовать. Постепенно гости группами переместились в гостиную. Я поискал глазами Констанцу Беррэн, но тщетно: похоже, она израсходовала всю свою храбрость. Кто-то тронул меня за руку и заговорил со мной, и я обернулся к неожиданному собеседнику. - Извините, ведь вы мистер Гудвин? Ваше имя назвал мне мистер Росси. Я видел вас сегодня... с мистером Вульфом... Я подтвердил истинность всего перечисленного. Это был Альберт Мальфи - специалист по антре без творческой жилки и воображения. Он отпустил пару замечаний на тему обеда и речи Сервана и перешел к делу: - Я слышал, что мистер Вульф все-таки решил взяться за это дело... я имею в виду, за расследование убийства. Я так полагаю, на это повлиял арест Беррэна? - Нет, не думаю. Все потому, что Вульф здесь гость, а гость подобен сокровищу, что покоится на перинах гостеприимства. - Несомненно. Разумеется, - он окинул комнату быстрым взглядом и вновь сосредоточился на мне. - Мне надо кое-что рассказать мистеру Вульфу. - Так вон же он, - я кивнул в направлении Вульфа, живо общавшегося с троицей мэтров. - Идите и рассказывайте. - Нет, я не хочу прерывать его беседу, он же почетный гость Пятнадцати, - последние слова он произнес благоговейным тоном. - Я решил спросить у вас... можно, я приду завтра с утра? Может, это и не имеет значения... Когда сегодня мы, то есть мистер Лиггет и я, говорили с миссис Ласцио, и я рассказал ей это... - Вы друзья с миссис Ласцио? - я смерил его взглядом. - Конечно, нет. У таких женщин не друзья, а рабы. Я знаком с ней, конечно. Так вот, когда я рассказал ей о Зелоте, то и она, и мистер Лиггет оба решили, что об этом следует рассказать мистеру Вульфу. Но тогда Беррэн еще не был арестован и все думали, что убийца мог войти с террасы. Но раз теперь мистер Вульф хочет снять подозрения с Беррэна, то он должен знать о Зелоте. - Мальфи улыбнулся. - Отчего же вы хмуритесь, мистер Гудвин? Думаете, что в моих интересах, чтобы Беррэна осудили, и гадаете, отчего я так бескорыстен? Я не бескорыстен. Стать шеф-поваром в Черчилле - мечта моей жизни. Но Жером Беррэн оценил меня еще тогда, в маленькой таверне в Аяччо. Он вывел меня в люди, обучил меня своему мастерству, и я не стану покупать себе славу ценой его несчастья. К тому же я знаю его натуру: он не стал бы убивать Ласцио таким образом, в спину. Поэтому я и хочу рассказать мистеру Вульфу о Зелоте, и миссис Ласцио с мистером Лиггетом согласны со мной. Мистер Лиггет считает, что полиции рассказывать не имеет смысла, потому что они удовлетворены арестом Беррэна. Я глядел на него и размышлял, пытаясь вспомнить, где же я слышал фамилию Зелота. Внезапно меня осенило: - Да-да, вы имеете в виду Зелоту из Таррагоны. В 1920 году Ласцио у него что-то украл. - Вам известно о Зелоте? - удивился Мальфи. - Так, кое-что. Что же вы разузнали о нем? Или вы предпочтете подождать до утра и лично рассказать все мистеру Вульфу? - Нет, зачем же. Зелота в Нью-Йорке. - Ну, в этом он не одинок, - усмехнулся я. - Нет ничего противозаконного в том, чтобы находиться в Нью-Йорке, там полно людей, не убивавших Ласцио. Вот был бы он в Канове, тогда другое дело. - Так, может, он как раз в Канове . - Но не в двух же местах одновременно. Даже присяжные такому не поверят. - Но он мог сюда приехать. Я не знаю, что вам известно о Зелоте, но он ненавидел Ласцио больше, чем... - Мальфи пожал плечами. - Он люто ненавидел его. Беррэн нередко говорил мне об этом