собственной персоной. Прежде всего полицейский тщательно запер за Мэксоном дверь. - Ну, как? - деловито спросил он. Мэксон пожал плечами: - Да никак. Поддался на вашу провокацию и просадил десять тысяч. - Не расстраивайтесь, - улыбнулся Жюв. - Господь возвратит их вам сторицей. - Не знаю, не знаю, - проворчал американец. - Пока он что-то не торопится. Эти скачки выкачивают из меня кучу денег! - К делу, - мягко сказал инспектор. - Хорошо, к делу, - согласился Мэксон. - Итак, вы просили меня делать глупейшие ставки только для того, чтобы сбить игру Мобану. Плевать на кошелек Мэксона, главное, чтобы Мобан не оказался в выигрыше! Не знаю, что у вас на уме, но таким образом ни он, ни я никогда много не выиграем! Жюв усмехнулся. Его всегда забавляло, что именно богачи жалуются на то, что вот-вот разорятся. И чем больше у человека миллионов, тем горше он сокрушается. - Я же вам говорил, господин Мэксон, - сказал вслух инспектор. - Выигрыш - дело десятое. Необходимо выяснить, какими деньгами располагает граф и каков источник его доходов. В общем, главное для меня - опустошить карманы Мобана. Голод гонит волка из лесу, как говорит пословица. Уверен, что как только у графа не останется ни франка, я узнаю массу интересного. Американец обиженно засопел. - Между прочим, мсье, - заметил он, - я уже который день вам помогаю, трачу свои деньги, а вы даже не скажете мне, к чему все это. Что такого интересного вы хотите узнать у графа? Жюв положил руку ему на плечо. - Ну я же вам уже объяснял. Поймите, я вполне вам доверяю и говорю с вами совершенно откровенно, но, видит Бог, я и сам немного знаю. Просто на ипподромах, в конюшнях, вокруг тотализаторов происходят какие-то странные вещи... Он помолчал. - Все началось с убийства этого человека... Рене Бодри, или как его там. У него, как минимум, четыре имени. Его повесили в Сен-Жерменском лесу. Как выяснилось, он имел прямое отношение к скачкам. Затем - непонятная кончина папаши Фабера, который тоже возился с лошадками. У меня нет почти никаких сомнений, что его смерть связана с убийством Бодри. - А почему? - спросил американец. Жюв махнул рукой: - Долго объяснять, господин Мэксон. Тут много разных нюансов. Ну, например, несколько известных бандитов регулярно стали посещать ипподромы. Раньше такого за ними не наблюдалось, они предпочитали карты. Это все матерые преступники, мне неоднократно приходилось сажать их за решетку. Но самые гнусные преступления, как правило, сходили им с рук. И все потому, что они работали на одно лицо. Не догадываетесь, кого я имею в виду? Губы Мэксона дрогнули: - Фантомас? - Именно он. - И вы думаете, что сейчас тоже?.. Мэксон не договорил. Жюв медленно кивнул, на скулах его выступили желваки. - Похоже, что да. Слишком много непонятного, слишком много людей вольно или невольно оказываются втянутыми в чью-то дьявольскую игру. Вы мне нужны, Мэксон. У вас есть деньги и положение в обществе. Вы можете очень помочь... - Но при чем здесь Мобан? - Если б я знал! Но он ведет себя подозрительно, а интуиция редко меня подводит. Этот молодой человек еще принесет нам неожиданности. Инспектор помолчал, полуприкрыв глаза, потом вдруг спросил: - А что вы думаете о Бридже? - Тренере? - Ну да. Мэксон потер переносицу: - Ну... У него приличные конюшни, хорошие лошади, и выездка неплохая... А что? - Ничего. Просто я знаю о нем побольше. - Что-то должно произойти? Жюв загадочно улыбнулся: - Увидите, дружище. Все скоро увидите. Извините, точно ничего не могу вам сказать. Обещаю одно - скоро я прекращу это копошение вокруг конюшен, и кое-кому придется объяснять свои поступки. И, кто знает, может, среди них окажется и Фантомас... В десять часов вечера гостиная жокей-клуба была ярко освещена. Члены аристократического кружка что-то с озабоченным видом обсуждали. Речь шла о приближающемся важном событии - выборах президента клуба. Сегодня составлялся список кандидатов. Конечно, в широких кругах были известны имена претендентов на высокое звание, однако, официально еще никто не зарегистрировался. Этот вопрос предстояло решать скорее. Секретарь принес бумагу, перо и чернильницу и положил их на круглый столик. Все кандидаты должны были сами внести в список свои фамилии. В гостиной жокей-клуба стоял возбужденный гул, весьма неожиданный для этого чопорного заведения. Обычно сдержанные члены клуба вовсю обсуждали возможности претендентов. Наиболее опытные говорили в основном о двух кандидатурах, соответствовавших их придирчивым требованиям. С одной стороны баррикады находился граф Мобан, потомственный аристократ, представитель наиболее консервативных кругов клуба. С другой стороны - американский миллиардер Мэксон, олицетворявший в глазах многих передовое мышление и деловую хватку. Знатоки предрекали отчаянную борьбу. И тот, и другой кандидаты были достойнейшими членами жокей-клуба, горячими любителями скачек, много сделавшими для развития ипподромов. Шансы их были практически равны. Наконец голоса разом стихли. Из разных дверей зала почти одновременно появились двое мужчин и направились к круглому столику, чтобы внести свои имена в список кандидатов в президенты. Оба остановились на равном расстоянии от секретаря, и тот поднялся, держа в руке перо. Тут его охватила растерянность - кому из них предложить расписаться первому? Оба они уважаемые люди, и так не хотелось кого-нибудь из них обижать! Пока секретарь вертел головой, словно буриданов осел, претенденты соизволили наконец заметить друг друга. Один из них поклонился. - Граф Мобан! - воскликнул он с нескрываемой иронией. Второй холодно поклонился. - К вашим услугам, Мэксон, - ответил он с убийственной вежливостью. - Видимо, нашим дорогам суждено пересекаться вечно! - На все воля Божья! Но на этот раз одному из нас придется уступить. Мобан надменно вскинул голову: - Что ж, увидим, кто это будет! - Увидим, - согласился американец. - Пусть победит достойнейший. Услышав этот разговор, бедный секретарь вконец растерялся. Благородные господа были явно не в восторге друг от друга. Кому же из них вручить перо? В конце концов молодой человек принял соломоново решение. Он опустил перо в чернильницу и скромно отошел в сторону. Соперники поняли колебания секретаря правильно. Действительно, хотя оба они уже давно закончили играть в детские игры, каждый считал для себя вопросом престижа поставить свою подпись первым. В глубине души оба наивно полагали, что это даст им какие-то преимущества в борьбе за заветную должность. Короче, никто не желал уступать. Найденное решение также можно назвать достойным знаменитого древнееврейского царя. Члены клуба, с любопытством наблюдавшие за действиями кандидатов, увидели, как оба достали самопишущие ручки и одновременно расписались в верхней части листа. - Хорошее начало, - бросил кто-то. В гостиной снова зашептались. Все повторяли чье-то выражение: - Господа, так мы можем остаться без президента! Глава 18 НА ТРЕНИРОВКЕ В четыре часа утра резкий звонок будильника прозвучал в каморке, которую занимал Скотт - вернее, Фандор, живший под именем Скотта в конюшнях Мезон-Лафит. Молодой человек сел на кровати и принялся яростно тереть глаза. - Будь проклята такая жизнь! - бормотал он. - Будь проклят этот будильник! Не успеешь коснуться щекой подушки, как он уже трезвонит. Просыпаться в четыре утра для того, чтобы вскарабкаться на кобылу, которая только и думает, как бы тебя сбросить. Нет, уж лучше тогда родиться лошадью! Фандора можно было понять. Он и обычно-то никогда как следует не высыпался, а теперь недосыпание стало хроническим. Каждое утро он проклинал свою профессию, заставлявшую его вечно совать нос в чужие темные дела, вместо того, чтобы предаваться простым житейским радостям. Вот и сегодня, чтобы прийти в себя, ему понадобилось добрых пять минут посылать к черту Бриджа, конюшню и всех лошадей на свете. Немного отведя душу, он спустил ноги на пол. - Душ, вот что мне сейчас необходимо, - проворчал он. - Только где здесь найдешь приличный душ! Одно слово - конюшня... Кряхтя, он отправился в угол. Там находилось то, что Бридж громко именовал "ванной для конюхов". Это была огороженная занавеской кадушка с холодной водой. При ней присутствовали треснувший кувшин и не первой свежести полотенце. Фандор с отвращением посмотрел на это достижение цивилизации, вздохнул и с горечью повторил: - Душ... Закрыв глаза и набрав побольше воздуха, он резко погрузил голову в воду по самые плечи. Через секунду с воплем вынырнул наружу, хватая воздух широко раскрытым ртом. - Проклятый Бридж! - простонал журналист. - Иногда мне кажется, что по ночам он специально подбрасывает лед в это корыто!.. В голове у него прояснилось, и он готов был приступить к работе. Выглянув в коридор, он увидел, что стены покрыты инеем - ночью подморозило. Вода, следовательно, была ледяной не из-за злых происков Бриджа. Но это не принесло Фандору облегчения. - Чертов скупердяй! - ворчал он. - Мог бы позаботиться об отоплении! А, кстати, почему никого не слышно? Неужели я проснулся первым? Из соседних комнатенок действительно не доносилось ни звука. Фандор опустил полотенце. - Великолепно! Все дрыхнут, а я тут хожу босиком по холодному полу и изображаю утопленника! Нет уж, тогда и я погреюсь! Он бросился в еще не остывшую постель и с наслаждением завернулся в одеяло: - Вот так-то лучше... Немного согревшись, журналист зажег сигарету и затянулся с жадностью заядлого курильщика, который порой жалеет, что не может курить во сне. Некоторое время он блаженствовал, затем снова нахмурился и пробурчал: - Вот уж действительно, заставь дурака Богу молиться... Пошел, дурак, в жокеи! Чудо, если в ближайшие дни я не сверну себе шею. Однако природный оптимизм взял верх. - А может, и пронесет... Да и вообще - чему быть, того не миновать! Наконец в соседних каморках закопошились просыпающиеся жокеи. - Подъем! - с неохотой скомандовал себе Фандор и поднялся с кровати. Теперь ему не нужно было много времени, чтобы привести себя в порядок. Он натянул толстый шерстяной свитер, надел штаны и куртку и водрузил на голову шапочку. Как назло, куда-то запропастился хлыст, и во двор Фандор спустился последним. Конюхи, проснувшиеся часом раньше, давно накормили лошадей, и теперь жокеи их подседлывали. Сам Бридж уже сидел на своем пони, собираясь на тренировку. Фандор поморщился: - Гм, кажется, меня сейчас почешут против шерстки! На языке конюхов это означало получить нахлобучку от хозяина. И действительно, завидев Фандора, тренер нахмурился: - Что-то вы рано сегодня встали, Скотт! Лежали бы себе подольше. Лошадки ведь отлично могут тренироваться сами, не так ли? Журналист виновато потупился и поспешно направился к серой в яблоках кляче, которую Бридж именовал своей гордостью. Он уже прошел полпути, когда тренер его остановил: - Нет, нет, приятель, сегодня вы займетесь вот этой черной кобылой. Каскадера вы нынче не заслужили, дружок. Он фыркнул и добавил: - Пора вас немного пообтесать. Клянусь небом, лодырей я умею объезжать еще лучше, чем лошадок! Не надевайте стремена. Сегодня придется обойтись без них. Надо привыкать к трудностям. На этот раз Фандор сморщился еще больше. Выполняя приказание, он пробормотал: - Эта чертова кобыла, да еще без стремян... Нет, я сегодня точно прочешу носом грязь. Все убедятся, какой я великий жокей... И действительно, Карменсита, черная кобыла, на которую Бридж решил посадить провинившегося работника, по праву считалась самой злой и бестолковой в конюшнях. Казалось, природа наделила ее в порядке эксперимента всеми возможными и невозможными пороками. Ни один ее поступок невозможно было предугадать. Карменсита могла без видимой причины сигануть через высоченный забор, а через пару минут споткнуться о сухой осенний лист. Когда ей надоедал всадник, она совершала невероятные скачки, падала на землю и пыталась кусаться. Если же этим она своего не добивалась, то начинала демонстративно хромать. Короче, не было наездника, который бы сел на Карменситу по своей воле. К тому же у кобылы были удивительно чуткие к удилам губы. Едва почувствовав во рту мундштук, она начинала сопротивляться, и нередко, закусив удила, мчалась вперед до тех пор, пока жокей сам с нее не спрыгивал. Фандор протянул руку к лошади, но та нервно шарахнулась в сторону. - Держись, парень, - сказал себе журналист. - Надо готовиться к самому худшему. Черт побери, ну и утречко выдалось! Он взялся за уздечку. Проходящий мимо конюх сочувственно улыбнулся. - Вам не повезло, старина. Придется все время следить, чтобы рук и ног было равное количество. И, увидев, что Фандор обиделся, положил ему руку на плечо и примирительно добавил: - Тут многие прошли через это. В конце концов, ничего страшного. Если что и случится, мы вас заштопаем как надо. Такая приятная перспектива не слишком устраивала журналиста. Пробурчав что-то, весьма похожее на ругательство, он вскочил в седло. Карменсита сразу начала показывать норов. Словно танцуя, она пошла боком, стремясь прижать ногу всадника к стенке загона. - Вот чертова бестия! - прошипел Фандор. Он натянул удила, и кобыла тотчас же встала на дыбы. - Эй, вы там, Скотт! - яростно заорал Бридж. - Что это за цирковые номера? Вы что, хотите всех нас в грязи вымазать? Он приблизился. - А почему на лошади стремена? Я же велел снять их, приятель! Фандор стиснул зубы. Выполнив этот приказ, он лишался всякой надежды удержаться в седле. - Ах, мерзавец, - процедил журналист, слезая с лошади. - Он точно хочет, чтобы я свернул себе шею. У этой кобылы характер хуже, чем у Фантомаса. Сравнение несколько развеселило его. Он подумал, что множество людей согласилось бы сесть на Карменситу, чтобы удрать от Фантомаса. Тем временем стремена были подобраны, и Бридж сделал знак отправляться. Каждая утренняя проездка проводилась согласно жестким правилам. Бридж на своем корсиканском пони, который недостаток породы возмещал проходимостью бульдозера, трусил впереди. Позади на породистых двухлетках следовали шестнадцать жокеев. Добравшись до прямой лесной дороги, наездники проезжали лошадей рысью. Бридж неусыпно следил за каждым и нещадно наказывал за любое отклонение от его методики. Это был первый, далеко не самый неприятный этап. Далее все переходили на каменистый участок. По каким-то, ведомым только ему одному, научным соображениям Бридж предпочитал пускать лошадей в галоп только на твердой почве. И под конец наступал главный этап - полоса препятствий. Ее жокеи не любили больше всего. Тут на каждом шагу их подстерегали травмы и увечья. К тому же добираться туда надо по оживленной дороге, полной автомобилей, которые до смерти пугали лошадей. Так что перед препятствиями они уже были достаточно взвинчены и могли выкинуть любое коленце. Нечего и говорить, что сегодня Фандор чувствовал себя хуже всех наездников. "Посадил меня на эту полоумную кобылу, - со злостью думал он о Бридже, - отнял стремена, а теперь хочет, чтобы я демонстрировал достижения его великих методик!" Как ни странно, Карменсита вела себя довольно спокойно. Она слушалась удил и даже ни разу не взбрыкнула. Со стороны они смотрелись великолепно - сухой, стройный Фандор сидел в седле, как влитой. Он уже приобрел ладную посадку настоящего жокея, когда тело чуть откинуто назад и центр тяжести перенесен на лошадиный круп. Журналист и сам обладал смелостью и порывистостью породистого рысака. Именно поэтому ему удавалось ладить с лошадьми и подчинять их своей воле. Знатоки особенно ценят в жокеях это качество. Опытный взгляд всегда отличит, скачет ли лошадь по принуждению или они с всадником составляют единое целое, рвущееся к победе. Но черной кобыле Фандор не верил. Да и не только Фандор - любой жокей, севший на Карменситу, переставал любить конный спорт вообще. Покорность ее была кажущейся - как змея, она только и ждала случая ужалить. Любая неосторожность жокея могла обернуться падением на землю. Черная кобыла неожиданно прибавила шагу и обогнала Бриджа. - Эй, Скотт, поуверенней! - крикнул тренер. - Или вы в первый раз сели на лошадь? И не натягивайте так поводья. Полегче! И он вдруг хлестнул Карменситу по крупу. Не выносившая такого обращения кобыла взвилась на дыбы, и Фандор едва удержался в седле. - Черт тебя подери! - процедил журналист. - Ничего, еще сочтемся... Едва он успокоил кобылу, как последовал новый удар. Карменсита чуть не понесла, и Фандору пришлось показать все свое мастерство, чтобы удержать ее на месте. Возмущенный, он обернулся к Бриджу. В последнее время отношения между тренером и конюхом несколько обострились. Журналист перестал питать какие-либо иллюзии относительно честности и порядочности Бриджа, того же стало раздражать излишнее внимание со стороны своего подчиненного. И сейчас, когда взгляды их встретились, в глазах обоих мелькнула неприкрытая вражда. - Что такое? - надменно спросил Бридж. Фандор старался казаться спокойным: - Полегче, шеф. На вашем месте я бы поостерегся. Он тронул поводья, и кобыла двинулась дальше, но тренер догнал его. - Что это вы, Скотт? - заносчиво спросил он. - Чего я должен остерегаться? Фандор молчал. - Ну же? В голосе Бриджа прозвучала насмешка. Он явно провоцировал наездника, рассчитывая, что молодой человек выйдет из себя. Если тренер прав и этот парень попал к нему в конюшню не случайно, то он откроет свое истинное лицо. Но Бридж ошибся. Журналист уже успел справиться со своим гневом. - Остерегайтесь обращаться так с этой кобылой, - холодно сказал он. - Если вы будете с ней так обходиться, то окончательно испортите. - А вам-то что! Это моя лошадь, и если я ее испорчу, то что дальше? - Дальше? Не случилось бы несчастья. Сдается мне, что первым она лягнет вас... С ними поравнялись остальные жокеи, и тренер замолчал. Некоторое время спустя он буркнул: - Я сам знаю, что мне делать, Скотт. И не нуждаюсь в ваших советах. И заорал: - Все, все, закончили! Теперь идем к полосе препятствий! Жокеи переглянулись. Если хозяин велит переходить сразу к препятствиям - значит, будет гонять до седьмого пота. К тому же, судя по голосу, он явно не в духе... Бридж выехал во главу колонны, а Фандор остался в середине. Хрупкое взаимопонимание, установившееся между всадником и кобылой, по вине тренера было нарушено. Этот злосчастный удар хлыстом с новой силой пробудил в Карменсите ненависть к роду человеческому. Теперь все силы Фандора уходили на то, чтобы не дать ей понести. Но сколько он ни старался, ему так и не удалось заставить кобылу перейти на спокойный шаг. Животное рвалось вперед, не слушаясь поводьев, бока его дрожали. Из ноздрей вырывался хрип. - Ах, негодяй! - в отчаянии восклицал про себя Фандор. - Ведь нарочно мне все это подстроил! Хочет, чтоб я нос расквасил! Тут кобыла немного успокоилась, и журналист перевел дух. - Видно, все к тому и идет, - продолжил он. - Я ведь с самого утра рвался к подвигу. Вот и совершу его при первом же препятствии. Вспашу отличную грядку без всяких садовых инструментов. Теперь Фандор даже радовался, что у него нет стремян. Конечно, со стременами куда удобнее, но в них легко и запутаться, когда падаешь. А поскольку журналист был совершенно уверен, что рано или поздно он упадет в любом случае, то предпочитал, чтобы после падения Карменсита не таскала его за собой по полю всем на потеху. - А может, просто удрать? - рассуждал молодой человек. - В конце концов, чего ради я тут уродуюсь? Не за деньги же! Однако он знал, что не удерет. Плох тот журналист, который, взявшись за дело, не доводит его до конца. А Фандор был настоящим журналистом - умным, цепким, отважным. К тому же он имел немалый опыт верховой езды. В свое время он жил в Натале, бескрайние равнины которого славятся горячими мустангами. Объезжая этих диких лошадей, Фандор стал настоящим ковбоем. Именно поэтому он с легкостью справился с необъезженной лошадью в первые дни службы у Бриджа. Тем не менее, несмотря на весь свой опыт, он находился в опасном положении. Если сам тренер хочет, чтобы его жокей упал, у него есть много способов этого добиться. А сейчас не оставалось сомнений, что Бридж нисколько не расстроится, если Фандор сломает руку или ногу. - Ну, давай, старина, - подбадривал себя журналист. - Посмотрим, как ты выпутаешься на этот раз! Тем временем всадники приблизились к полосе препятствий. Собственно, полос было две. Они тянулись вдоль аллеи параллельно друг другу. Здесь тренировались все жокеи из Мезон-Лафит. Бридж скомандовал: - Галопом! В обычном порядке! Дистанция три корпуса! Вперед! Он отъехал к изгороди и приказал: - Скотт, ко мне! Фандор приблизился. - Отпустите стремена, - приказал тренер. - В стипль-чезе без них не обойтись. У Фандора дернулась щека. Предугадать поведение Карменситы на полосе препятствий не представлялось возможным. Случалось, что она пыталась протаранить изгородь грудью или перед ямой с водой неожиданно шарахалась в сторону. "Этот Бридж - просто сволочь! - яростно подумал журналист. - Пустить меня без стремян на рысях, когда болтаешься в седле, словно куль с тряпьем, да еще твою лошадь хлещут по заднице, и предложить стремена, когда самое лучшее - вовремя свалиться с этой чертовой кобылы. Нет, его не устраивает! Ему нужно, чтобы я упал вместе с ней!" Но делать было нечего. Отпустив стремена, Фандор последовал за другими жокеями. У тех-то не было проблем. Объективности ради следует признать, что Бридж был прекрасным тренером, а его лошади - великолепными животными. Наслаждением было наблюдать, как они, подчиняясь малейшему движению седока, взлетают над препятствием, легко приземляются и, не сбивая галопа, исчезают за поворотом. Вот и очередь Фандора. - Ну, Скотт, долго вас ждать?! - повелительно крикнул Бридж. "Уже дождался, скотина!" - с ненавистью подумал Фандор и пустил Карменситу в галоп. Карменсита рванулась вперед. "Нет, кровосос, я не доставлю тебе такого удовольствия! - думал Фандор, едва удерживаясь в седле. - Ты думал, что я заплачу и начну канючить - нет, мсье, не заставляйте меня скакать на этом ужасном, грубом животном! Я вовсе не жокей! Я вам сейчас все, все расскажу! Дудки. Пусть я переломаю себе все кости, но от расследования не отступлюсь. Черт побери, пока-то я еще цел!" Кобыла уже приближалась к первому препятствию. Фандор собрал свою волю и внимание в кулак. За несколько метров до загородки Карменсита напряглась, и журналист подумал, что она будет прыгать. Но в этот момент Бридж, стоящий у самого препятствия, достал из кармана большой белый платок и взмахнул им перед самой мордой лошади. Кобыла испугалась и шарахнулась в сторону. "Все пропало..." - мелькнуло в голове у Фандора. Неуклюже подогнув передние ноги, Карменсита старалась не упасть. Хлыст Фандора просвистел в воздухе, и кобыла встала на ноги. Молодой человек овладел ситуацией. Он скрипнул зубами, и шпоры впились в потные бока лошади. Издав короткое ржание, Карменсита взвилась в воздух и великолепным прыжком преодолела препятствие. Все это заняло не больше секунды. Через минуту, небрежно бросив поводья, Фандор подскакал к тренеру. - По-моему, получилось неплохо, - произнес он как ни в чем не бывало. Бридж молча кусал губы. - Вы не находите? - не отставал Фандор. - Недурно, - проворчал наконец Бридж. - Но вас надо еще дрессировать и дрессировать. И, оглянувшись по сторонам, рявкнул: - Перерыв четверть часа! Всем спешиться! А вы, Скотт, идите за мной. Вы еще пройдете стометровку в галопе. "Похоже, он никогда не натешится вдоволь!" - подумал журналист. Ругаясь про себя последними словами, он поехал вслед за тренером. Тот направлялся на параллельную дорожку, где не было установлено препятствий. Там он остановился и процедил: - Хочу посмотреть, чего вы стоите. Сто метров самым резвым аллюром. Я засекаю время. Если вы не ударите в грязь лицом - и в прямом, и в переносном смысле - то будете участвовать в следующих скачках. Он сделал отмашку. Фандор пришпорил лошадь. Он почти не сомневался, что тренер затеял это испытание в надежде, что кобыла понесет. Все знали, что если это случится, Карменситу уже ничто не остановит. Однако теперь-то у Фандора были стремена! То ли Бридж о них забыл, то ли не решился вновь предъявлять издевательские требования, но они были, и с ними на ровной поверхности журналист чувствовал себя куда увереннее. Теперь им овладел азарт борьбы. Тренер решил во что бы то ни стало его уничтожить? Отлично! Не стоит доставлять ему такого удовольствия. Что главное в репортере? Ловкость, выдержка и умение не сдаваться в трудных ситуациях. Пусть Бридж устраивает провокации. Посмотрим, кто кого! - Вперед! - завопил сзади Бридж. Фандор почувствовал, как Карменсита вздрогнула. Кобыла была настолько взвинчена и испугана, что боялась уже стука собственных копыт. В бешеном аллюре она стлалась по земле, едва не задевая брюхом траву. Фандор понял, что если ее сейчас не придержать, она неминуемо понесет. Казалось, уже поздно что-либо предпринимать. Закусив удила, Карменсита неудержимо неслась по аллее. Сдерживать ее было бесполезно. - Ладно, Бридж, - цедил Фандор, едва удерживаясь в седле, - ладно, мы еще посмотрим... Оставался единственный выход. Пригнувшись к холке лошади, журналист ослабил поводья, предоставив Карменсите самой выбирать дорогу. Ноги его сжали бока кобылы, хлыст засвистел в воздухе. "Только бы она выдохлась до поворота! - мелькнуло в голове. - Иначе на такой скорости она обязательно врежется в дерево". Но Карменсита и не думала терять силы. Поворот стремительно приближался. - Ну же, лошадка! - уговаривал Фандор. До поворота оставалась какая-нибудь сотня метров. И тут кровь застыла в жилах Фандора. Слишком поздно заметил он препятствие, которое приготовил для него коварный тренер. Низко над землей между двумя деревьями была натянута тонкая веревка, почти незаметная на фоне аллеи. "Конец..." - успел подумать журналист, и в тот же момент кобыла споткнулась, а Фандор вылетел из седла. Заметь он предательскую веревку секундой позже, с ним было бы покончено. Но острое зрение спасло журналисту жизнь. В последний момент он успел вынуть ноги из стремян и отпустить поводья, чтобы не оказаться под лошадью. Когда он, оглушенный и покрытый синяками, поднялся на ноги, Карменсита лежала неподалеку с разорванными сухожилиями и разбитой головой. Тело ее сотрясали последние конвульсии. Фандор машинально сделал к ней несколько шагов, но помочь лошади было уже нельзя. Карменсита умирала. Вдалеке показалась фигура Бриджа. Он неторопливо трусил вперед, уверенный, что обнаружит лишь труп. Журналиста он еще не видел. И тут Фандор увидел еще одну фигуру. На расстоянии полусотни метров от него возле дерева стоял мужчина, затянутый во все черное. Увидев, что обнаружен, он сделал жест, полный злобной ярости, и исчез за деревьями. Фандор хотел броситься в погоню, но после падения с лошади не смог пробежать и десяти шагов. В бессильном гневе он сжал кулаки, и с его губ сорвалось: - Фантомас! Он в изнеможении уселся на холодную землю. Вскоре подскакал Бридж. Одним взглядом он оценил ситуацию и выбрал наступательную тактику. - Проклятие, Скотт! - заорал он. - Вы загубили прекрасную лошадь! Приближались и другие жокеи, видевшие издали безумную скачку, чуть не ставшую для Фандора последней. Обнаружив Фандора живым, все искренне обрадовались. Усиливало их радость то, что он избавил их от зловредной кобылы. Фандор поискал глазами веревку. Как и следовало ожидать, ее уже не было. Журналист недоуменно пожал плечами. - Да я и сам толком не пойму. Сначала кобыла понесла, а потом вдруг споткнулась на ровном месте. И я очнулся на земле. Про себя он думал: "Пусть до поры до времени считает меня идиотом. Все равно я ничего не могу доказать. Единственная улика исчезла. Но теперь я знаю, кто стоит за Бриджем. Это Фантомас. Я узнал его!" Глава 19 КТО ТАКОЙ БРИДЖ? - На скачки, в Отей. - Куда именно, патрон, к тотализатору или сразу к трибунам? Водитель хотел просто уточнить, но оба пассажира обиделись. - Ты что, плохо нас разглядел? Или мы похожи на зевак? - Н-нет, мсье... - То-то. Подъезжай прямо к весовой. Машина тронулась, а один из пассажиров все еще продолжал ворчать: - Нет, он в самом деле подумал, что мы будем толкаться у перил вместе со всяким сбродом! Хорошего же он о нас мнения! - Простите, мсье, - оправдывался водитель. - У меня были нелады с двигателем, и я немного отвлекся. Конечно, теперь я вижу, что вы выглядите, как настоящие аристократы. Я должен был догадаться, что вас надо подвезти к весовой. Придирчивый пассажир вдруг весело улыбнулся: - Да ладно, дружище, не бери в голову. Это я так, от нечего делать. Захотелось, понимаешь, просто подурачиться. Шофер только изумленно помотал головой. Второй пассажир укоризненно нахмурился: - Ей-Богу, Фандор, ты ведешь себя, как какой-нибудь дешевый бродяга, вроде Бузотера. Ну чему, скажи, ты с самого утра так радуешься? Что тебе на месте не сидится? Журналист, пожалуй, заслужил этот упрек. Все утро он хохотал без причины, задирался с Жювом, а теперь вот принялся дурачить голову ни в чем не повинному таксисту. Угрызений совести, похоже, не испытывал и готов был продолжать в том же духе. - Не обессудьте, дорогой инспектор, - с улыбкой проговорил Фандор. - Неужели у вас никогда не бывало минут вот такого душевного подъема? Жюв скептически хмыкнул. - Нет, серьезно! - с воодушевлением продолжал журналист. - Я просто кожей чувствую, что наши с вами догадки подтвердятся. Представляете, как продвинется расследование! Фандор сжал руку Жюва. - И когда ты повзрослеешь, - проворчал тот. - Это всего только догадки. - Ну, нет, - не унывал Фандор. - Наш приятель - это тот плод, который уже давно созрел. И нам пора его сорвать! Он толкнул инспектора в бок. - А самое смешное то, что он, по-видимому, так ничего и не подозревает. Представляю себе его физиономию, когда вы наденете на него наручники! Я еще не видел людей, которые сохраняли бы спокойствие, если это сделать неожиданно. А потом... Он заговорит. Вот увидите, Жюв, заговорит! Полицейский покачал головой: - Твоими бы устами... Почему ты так уверен, что он ничего не подозревает? - А что дает повод предполагать обратное? - спросил журналист. - Ты сам прекрасно знаешь. В понедельник мои люди получили приказ арестовать этого человека. Они буквально обложили его со всех сторон. А он исчез, как сквозь землю провалился. Случайность? Кто-то из моих людей слишком увлеченно ковыряет в носу, выполняя задание? Может быть. Но может быть и то, что этот тип просто куда лучше информирован, чем мы с тобой предполагаем. А предупрежден - значит, вооружен. Молодой человек немного подумал, потом беззаботно махнул рукой. - У вас профессиональная болезнь, старина. Вы все время думаете, что вас водят за нос. По-моему, вы напрасно считаете нашего приятеля таким уж хитрецом. - А в понедельник... - Да что в понедельник! Вы же сами признаете, что ваши бравые помощники могли прошляпить. Думаю, он тут ни при чем. Небось, и не догадывается, какие крупные силы были против него брошены. Кстати, может, потому его и упустили. Каждый надеялся на другого, а в результате зевали все. Жюв промолчал. Он вспоминал слова инспектора, командовавшего группой. - Мы не спускали с него глаз до самой весовой, мсье, - сказал тот. - Потом, правда, немного расслабились - куда ему оттуда деться! Разве что на дорожку. А через минуту хвать, а его уже нет. Прямо как сквозь землю провалился. Теперь-то Жюв начинал понимать, в чем дело. Рядом с весовой всегда стоят фургоны для перевозки лошадей. Почти наверняка объект наблюдения улучил момент и юркнул в один из них. А если так, то, выходит, он знал о слежке или, по крайней мере, догадывался. Напрасно Фандор так радуется. "На этот раз надо не допустить подобной ошибки, - думал инспектор. - В этих фургонах можно увезти что угодно". Такси на большой скорости двигалось по западным районам столицы. Елисейские поля уже остались позади, и машина ехала по проспекту Виктора Гюго в сторону Булонского леса. Еще не было двух часов дня, но к ипподрому уже со всех сторон двигались многочисленные экипажи. Наконец такси подъехало к Отей. Шофер остановил машину прямо напротив весовой. В качестве компенсации за недавнюю невежливость Фандор наградил водителя такими щедрыми чаевыми, что тот чуть не завопил от восторга. Не слушая его благодарностей, журналист и полицейский смешались с толпой. Сезон скачек был в самом разгаре. Несмотря на будний день, народу собралось очень много. Оглядевшись, Жюв сказал: - Теперь расходимся. Отныне каждый делает свое дело, как договорились. - А ваши люди? - забеспокоился Фандор. - Они здесь? Жюв улыбнулся: - Можешь не сомневаться. Едва заметным кивком он указал в сторону киосков. Там благообразного вида старичок тщетно пытался ухаживать за торговкой цветами. - Это Леон, - пояснил Жюв. Фандор с сомнением поморщился: - А вы не боитесь, что он не устоит на ногах, если рядом чихнут? - Не нравится? - усмехнулся инспектор. - Посмотри на Мишеля. Он указал на огромного детину в одежде английского кучера, который прохаживался вдоль трибун с глуповатой улыбкой. На лице Фандора отразилось замешательство. Он присмотрелся к здоровяку, потом снова внимательно оглядел старичка. Что-то неуловимо знакомое почудилось в его фигуре. - Да, - восхищенно выдохнул Фандор, - бутафория у вас на высоте. Сколько раз сталкивался с гримом и был уверен, что всегда его отличу. Но тут - работа высшего класса. Ведь я знаю этих ребят, но в жизни не обратил бы на них внимания! Инспектор похлопал его по плечу. - Если ты будешь так на них глядеть, дружище, - предостерег он, - то им не поможет никакой грим. У тебя же на лице написано, что они английские шпионы! Давай лучше заниматься делом. И друзья разошлись в разные стороны. Тем временем дорогие трибуны стали пестрыми - тут и там виднелись очаровательные любительницы скачек. День выдался теплый и солнечный. Мужчины толпились вокруг двух прелестных девушек, манекенщиц с улицы Мира. Их костюмы выглядели тем более потрясающе, что девушки носили их с профессиональной грацией и изяществом. Каждый шаг, каждый жест был выверен так, чтобы подчеркнуть выгодную деталь туалета. Стоит ли говорить, что только мужчины сопровождали красавиц восхищенным шепотом. Женщины хранили уязвленное молчание. Хотя и они в глубине души признавали, что восторги сильной половины человечества имели под собой все основания. - Если бы я вырядилась в такое платье, то не дождалась бы от своих знакомых ничего, кроме осуждения! Эти слова принадлежали немолодой даме с напудренным лицом, крашеными волосами и расплывшейся фигурой. В местных кругах она была хорошо известна своим пристрастием к лошадям. "Самая старая любительница скачек", как называл ее маркиз де Сервиак, славившийся своим острым языком. Это была Зузу. Надо ли говорить, что в устах почтенной дамы произнесенная фраза звучала, мягко говоря, надуманно. Ей случалось носить платья, которые заставили бы попадать в обморок половину дам на этих трибунах. Однако Зузу не забивала себе голову подобными мелочами. У нее было прекрасное настроение. Последняя вечеринка удалась на славу. Обилие светских людей выгодно оттенялось группой художников, которые с удовольствием пришли в гости к бывшей содержанке. А как все было достойно, как аристократично! Какой славный традиционный дух придал празднику князь Кресси-Мелен! Его котильон был бесподобен! На следующий же день после бала князь стал выступать в роли кавалера стареющей Зузу. Они регулярно появлялись на скачках, и по вечерам их видели входящими в отдельные кабинеты самых фешенебельных ресторанов Парижа. Светская хроника взахлеб сообщала о каждом подобном случае. Общество было донельзя скандализировано. Слыханное ли дело, чтобы человек такого происхождения, как Кресси-Мелен, увлекся бывшей содержанкой! Подоплека ни у кого не вызывала сомнений. Конечно, князь польстился не на увядающие прелести Зузу, а на деньги, которых ему всегда не хватало. Это в глазах общества лишь усугубляло его вину. Фи! Аристократ, князь - и позорит свое имя из-за денег! Разумеется, так говорили преимущественно те, кому денег никогда считать не приходилось. Вот и сейчас подобные разговоры вполголоса звучали среди дам, пришедших на ипподром. У Жоржетты Симоно они вызывали возмущение. К тому времени она уже пришла к выводу, что деньги являются злом лишь тогда, когда их мало. Она-то хорошо понимала Кресси-Мелена. Что значит княжеский титул без денег? Происхождение ко многому обязывает человека. Если бы князь, например, пошел работать в банк, те же светские львицы презирали бы его еще сильнее. А если бы он перестал из-за отсутствия средств играть на бегах и появляться в гостиных, о нем бы попросту забыли. Так в чем же вина молодого человека? Он зарабатывает себе на жизнь способом, достойным людей его круга! Став подругой Флориссана д'Оржель, Жоржетта почувствовала все прелести богатства. Она появлялась на скачках в прекрасных туалетах, а сегодня даже приехала в собственном автомобиле. О ней пока не судачили, ведь прошло всего две недели с тех пор, как на нее в первый раз обратили внимание. Однако Жоржетта уже несколько раз чувствовала на себе изучающие взгляды светских модниц. Так же привлекал внимание ее спутник - убеленный сединами старик с удивительно свежим цветом лица и молодыми глазами. В этот момент Флориссан отлучился, и молодая женщина выслушивала комплименты князя Кресси-Мелена. Внезапно она вздрогнула. - Что с вами? - удивился князь. Жоржетта протянула затянутую в перчатку руку и указала на молодую даму, медленно идущую вдоль ограждения. - Там... Вы знаете эту женщину? Кресси-Мелен прищурил глаза. - Эту... Кажется, встречал ее здесь. Но мы не знакомы. И чуть слышно добавил: - А жаль. До чего хороша! Между тем, женщина, так заинтересовавшая Жоржетту, была той самой незнакомкой, которую она обнаружила в курительной комнате особняка на улице Лало. Мы уже знаем, что это была Элен. Тем временем, пока дамы на трибунах обменивались светскими сплетнями, а игроки выстраивались в очередь у окошечек, чтобы сделать ставки, по аллее, ведущей к весовой, двигались трое мужчин, ведущих под руки четвертого. Несмотря на то, что народу было довольно много, толпа поспешно расступалась перед ними. Было в мужчинах нечто схожее - пышные усы, сапоги со стальными набойками, костюмы, сшитые из хорошей ткани, но плохо скроенные. Короче, искушенный обыватель сразу признал бы в них стражей порядка. Да и направлялись они к полицейскому участку, находящемуся сразу за весовой, под трибуной. Мужчина, которого они вели, был бледен, худощав, с очень светлыми глазами и волосами. Он делал слабые попытки сопротивляться. Лицо его выражало страдание и одновременно озлобление. И только иногда, когда он оглядывался по сторонам в поисках подмоги, в его глазах молнией вспыхивала холодная жестокость. Но возможности бежать не было. Полицейские, подводя его к участку, тщетно пытались выяснить имя и звание задержанного. Однако Жюв узнал его сразу. - Какой сюрприз! - протянул он. - Сам Быстрая смерть! Это действительно был бандит, знаменитый не менее, чем Сторож, Горелка и Иллюминатор. Уже не раз Жюв сажал его за решетку. - Мое почтение, господин инспектор, - скривился в улыбке Быстрая смерть. - Большая честь снова увидеться с вами! Жюв пользовался в среде уголовников определенным уважением. В отличие от многих, он никогда не проявлял излишней жестокости к своим противникам, справедливо полагая, что недостойно служителю Фемиды издеваться над побежденными. Вот и сейчас он с любопытством оглядел задержанного и спросил: - Опять взялся за старое, приятель? Понимаю, горбатого могила исправит. У нас ведь судят не за то, что сделал, а за то, что попался. Как же ты позволил себя схватить? Быстрая смерть стал что-то невнятно бормотать. Жюв поморщился: - Легче, легче, парень! Я совсем забыл, что когда ты начинаешь врать, то становишься косноязычен, как пьяный капеллан. Он повернулся к агенту: - Что случилось? Старший выступил вперед: - Этот человек, господин инспектор, арестован за продажу фальшивых официальных бюллетеней. Жюв удивленно прищурился: - Что за чертовщина? Как можно продавать фальшивые официальные бюллетени? Тут вмешался второй агент: - Дело в том, мсье, что жокей-клуб издает специальные программки, в которых указаны имена и номера лошадей и жокеев. Это их монополия. Программки продаются только в одном месте - вон там, на газоне, и стоят довольно дорого. Этот бизнес приносит клубу неплохие деньги. Представьте себе, здесь столько народу, и каждый второй платит пять су... - Понятно, - перебил Жюв. - Ну так вот, - продолжал агент. - Этот парень раздобыл где-то типографский шрифт, напечатал себе бланков и сегодня с утра пораньше решил заняться коммерцией. Вот уже несколько дней жокей-клуб жалуется, что кто-то нарушает его монополию, и наконец мы поймали этого типа. Быстрая смерть, насупившись, слушал объяснения агента, потом вмешался: - Господин инспектор! Вы же не думаете, что это я все придумал! Трюк-то старый, как мир. Это же не фальшивые деньги. Бланки можно заказать в любой типографии. В конце концов, администрация ипподрома сама должна была об этом подумать. Не я, так кто-нибудь другой начнет продавать... Но Жюв его уже не слышал. Его внимание приковала фигура Фандора, мелькнувшая в толпе. Молодой человек кого-то разыскивал. Оставив Быструю смерть высказывать жандармам свои взгляды на экономику, полицейский поспешил присоединиться к журналисту. Увидев друга, Фандор порывисто схватил его за локоть. - На этот раз, Жюв, я расскажу вам нечто потрясающее! Инспектор осторожно высвободил руку и скептически посмотрел на Фандора. - Обопритесь на что-нибудь покрепче! - продолжал репортер с воодушевлением. - А то еще, гляди, упадете в обморок! Жюв поджал губы. - Мы не на детском утреннике, дорогой мой. Говори по существу. - Извольте, - обиделся журналист. - Вы можете сколько угодно иронизировать, но, клянусь, через минуту вы раскаетесь. Так вот - Владимир, сын Фантомаса, здесь! Фандору не удалось насладиться своим торжеством. Инспектор не упал в обморок, не воздел руки к небу, он даже не ответил. Он просто исчез в толпе. Секундой позже журналист понял, что Жюву подал знак Мишель, человек в одежде кучера. - Мы проследили его, патрон, - шептал тем временем Мишель своему начальнику. - Он сидел на тренерском месте, затем обошел трибуны для публики и зашел в загон. Что теперь? Жюв нахмурился: - Арестовать. Но только тихо, без шума. Где Леон? Мишель, осознав важность момента, весь подобрался. Глупое выражение исчезло с его лица. - Леон у весовой, мсье. - Пусть там и остается, - решил Жюв. - И чтобы муха мимо не пролетела! Мишель молча кивнул. - Прикажешь людям окружить загон, - продолжал инспектор. - А потом вы вдвоем войдете внутрь. Не надо насилия. Заморочьте нашему приятелю голову, выведите его наружу под любым предлогом. И постарайтесь подвести поближе к фургонам для перевозки лошадей. А дальше - мое дело. - Слушаюсь, патрон. Народу в загоне было полно. Тренеры резкими голосами выкрикивали команды, жокеи проверяли исправность сбруи, конюхи старались выбросить за пределы корда камни, о которые лошади могли бы повредить ногу. Тут же прохаживался Бридж. Конюхам было уже известно, что он поставил сегодня кучу денег на лошадь, которая не значилась в списке фаворитов. Однако Бридж считался слишком большим авторитетом, чтобы к его словам не прислушивались. Раз он сделал ставку, значит, трехлетняя кобыла Солей-3 действительно имела реальные шансы выиграть заезд. - Ставки на нее двенадцать к одному! - сказал один из конюхов своему приятелю. Они многозначительно переглянулись и, порывшись в карманах, направились к тотализатору. Тем временем Бридж громогласно распекал конюхов из своей конюшни. От этого занятия его отвлек только звук гонга, возвестивший о начале первого заезда. Тренер махнул рукой: - Ладно, тупицы, вас все равно ничему не научишь. Пойду, взгляну на скачки. В этот момент к нему приблизился огромный мужчина в одежде для верховой езды. - Вы мистер Бридж? - спросил он по-английски и радостно улыбнулся. - Да. Ну и что? Бридж нахмурился. - Какая удача! - заговорил верзила. - Я давно мечтаю с вами познакомиться. Я тренер, из Англии. А вон мой помощник. Он махнул рукой в сторону фургонов для перевозки лошадей. - Вы не могли бы уделить нам несколько минут? Это довольно важно. Бридж подозрительно огляделся. - Я побеседую с вами, - проговорил он. - Но не сейчас. После заезда. Лицо "англичанина" окаменело. - Нет, мсье, - произнес он на правильном французском. - Нам необходимо поговорить немедленно. Пойдемте со мной. Тренер слегка побледнел. Видимо, он уже понял, с кем имеет дело. "Прикидываешь, как бы улизнуть, приятель, - думал между тем Мишель. - Пустой номер. Шеф не зря мне доверяет. От меня не убежишь". Бридж, видимо, пришел к такому же выводу. - Ладно, - сказал он уныло. - Не буду смотреть заезд. Пойдемте, поговорим в баре. Но сначала мне нужно заглянуть в фургон. Одна из лошадей сильно ушиблась по дороге, и ее никак не могут вывести наружу. Мне необходимо дать указания. - Конечно, мсье! - улыбнулся Мишель. "Сам лезет волку в пасть, - думал он. - Именно у фургона Жюв его и ждет. Посмотрим, как ему понравится эта встреча!" Тем временем Фандор, которого инспектор так неожиданно покинул, обиженно бормотал: - Нельзя сказать, что вы излишне любознательны, мсье полицейский. Любой газетчик удавился бы, пропусти он такие сведения, которые я преподнес вам совершенно бесплатно. А вы даже не соизволили меня дослушать! Хорошенькое дело! Журналист нахмурился: - Похоже, Жюв не принимает меня всерьез. Думает, что все мои рассказы - плод богатого воображения. Придется забыть о самолюбии. Необходимо, чтобы он все знал. Только где теперь его искать? Фандор принялся сосредоточенно работать локтями, пробиваясь сквозь толпу. Внезапно он оказался лицом к лицу с молодой женщиной. - О Господи! - вырвалось у журналиста. - Это вы, Элен! Однако девушка не выказала энтузиазма при виде своего возлюбленного. Она прошла мимо с безучастным видом, вполголоса бросив: - Сегодня вечером, в восемь часов. И, ради Бога, не преследуйте меня. Фандор ошеломленно потер лоб. - Решительно, мне сегодня не везет, - проговорил он. - Все от меня убегают. Покачав головой, молодой человек направился в сторону загона для лошадей. Внезапно кто-то удержал его за руку. - Мсье, - произнес женский голос, - прошу вас, уделите мне несколько минут. Журналист обернулся. Перед ним стояла Жоржетта Симоно. Женщина выглядела взволнованной. Фандор вежливо поклонился. После смерти Рене Бодри ему приходилось встречаться с Жоржеттой. Не далее как сегодня утром он получил от нее открытку с приглашением на вечеринку в особняк на улице Лало. Фандор принялся произносить слова благодарности, но Жоржетта перебила его: - Мсье, эта женщина, с которой вы только что разговаривали... Вы знаете ее? Как ее зовут? Фандор удивился. Какое отношение может иметь Элен к Жоржетте Симоно? Чем вызван подобный интерес? Молодой человек колебался, не зная, что ответить. Жоржетта продолжала: - Скажите, это не дочь господина Флориссана д'Оржель? Мысль эта показалась Фандору настолько дикой, что он непроизвольно улыбнулся. "Надо бежать, - подумал он. - А то не пришлось бы объяснять, кто настоящий отец Элен. Кстати, почему ею так заинтересовалась госпожа Симоно? И как мне от нее избавиться?" Жоржетта продолжала настаивать: - Кто эта женщина, мсье? Скажите мне! "Это уж слишком, - решил Фандор. - Сегодня все, с кем я ни заговорю, бесследно исчезают. Пора и мне научиться. Конечно, это не лучший способ, но все же..." И журналист, вытаращив глаза, посмотрел на что-то, что якобы заинтересовало его за спиной Жоржетты. Женщина машинально обернулась, а Фандор тем временем затерялся в толпе. - Все в порядке, патрон, - проговорил Леон, глядя, как Бридж направляется к фургону для перевозки лошадей. - Он наш. Увы, слова эти были сказаны преждевременно. Бридж неожиданно исчез из виду. Леон обежал вокруг фургона и столкнулся с Жювом. - Никого! Инспектор молча указал головой на соседний фургон. Именно в нем, по словам тренера, находилась больная лошадь. Дверь была приоткрыта. - Там, - проговорил он. - Вы зайдете, а я буду ждать у задней двери. Инспектор повернулся к Мишелю: - А вы идите к козлам. Вдруг нашему приятелю взбредет в голову удрать на лошадке... Мишель кивнул. - А если в фургоне никого не окажется? - спросил Леон. Жюв пожал плечами. - Значит, на свете существуют чудеса. В любом случае не дергайтесь. Ведите себя так, как будто ничего не произошло. Леон отправился к двери, а Жюв обошел фургон кругом. Немного подождав, он вошел внутрь. Когда глаза привыкли к темноте, инспектор увидел в углу лежащую лошадь. Почуяв постороннего, животное вскинуло голову. Жюв тихонько прищелкнул языком, как это делают конюхи, чтобы успокоить лошадь. Кобыла тихо опустила голову. Жюв достал карманный фонарик и осветил помещение. Кроме лошади, в фургоне никого не было. То же самое мог подтвердить и Леон, вошедший через переднюю дверь. "Но ведь приятель сюда зашел, - подумал Жюв. - И не вышел. Значит - что?" Он весело улыбнулся. "Значит, сынку еще далеко до папочки. Тот никогда бы не воспользовался столь дешевыми приемами. Лошадь, которая вертит башкой и при этом не дышит! Расскажите кому-нибудь другому..." Инспектор громко хлопнул дверью и отступил в сторону. Некоторое время в фургоне царила тишина, только слышно было, как снаружи перекликаются Мишель с Леоном, и вот в мягком полумраке Жюв увидел, как тело лошади шевельнулось, бок ее приподнялся и прямо из живота вылез человек с жидкой бороденкой, одетый в лохмотья клошара. Он не видел Жюва, к которому стоял спиной. Полицейский наслаждался. - Ну, просто дитя, - цедил он сквозь зубы. - Я много лет ловлю преступников и, право слово, заслуживаю большего уважения. Пытаться обмануть меня так просто! Чучело лошади, а в ней человек, который крутит голову... Несолидно! Он ухмыльнулся. - Отдадим должное, моих болванов это сбило с толку. Человек заходит в фургон - и пропадает. Есть от чего оторопеть! А нужно всего лишь пошевелить мозгами. Все так просто! Человек, вылезший из чучела лошади, крадучись направился к выходу. Пришло время действовать. Пригнувшись, инспектор рванулся вперед и точным ударом сбил его с ног. Одновременно он крикнул: - Леон, Мишель! Ко мне! Через несколько минут подоспевшие полицейские связали задержанного Жювом человека. Тот отчаянно сопротивлялся, но напрасно. Наконец он затих. Мишель, затянув последний узел, включил свет. Жюв протянул руку и содрал с лица своей жертвы накладную бородку. Затем, тем же манером снял парик. Появилось гладкое лицо Бриджа. - Куда же вы спрятались, господин тренер? - ухмыльнулся Мишель. - Вы ведь обещали уделить нам несколько минут! Тренер затравленно озирался. Жюв повернул его лицом к свету. - Бридж? - задумчиво проговорил он. - Пожалуй, да. Мы ловили тренера Бриджа, и мы его поймали. Но сдается мне, что нам в руки попался не просто тренер. Знаете ли вы, друзья мои, кто такой мсье Бридж на самом деле? Глава 20 СЫН ФАНТОМАСА Неожиданный вопрос удивил полицейских. Они непонимающе уставились на своего начальника. - Смелее, друзья мои, - подбодрил помощников Жюв. - Кого, по вашему мнению, мы арестовали? - То есть, как кого? - недоуменно переспросил Мишель. - Тренера Бриджа! Инспектор бросил долгий взгляд на арестованного и ухмыльнулся. Обычно сдержанный, сейчас он не скрывал своего удовлетворения. Полицейские еще не видели шефа таким. Жюв относился к работе, как ко всякой другой, и никогда не кичился собственными победами. Арест преступника был для него закономерным следствием добросовестного выполнения обязанностей. Выражать какие-либо чувства по отношению к противникам инспектор считал ниже своего достоинства. Однако сейчас в его взгляде полыхнула неприкрытая ненависть. - Тренер Бридж... - повторил Жюв с непонятной интонацией. - Конечно, тренер Бридж. Но не только. И не столько... - Но кто же это, шеф? - нетерпеливо спросил Мишель. - О, это весьма занимательная личность, - усмехнулся инспектор. - Полиция уже давно хочет с ним познакомиться. А уж сколько людей мечтает увидеть его за решеткой! Жюв сделал шаг вперед и резко спросил: - Итак, мсье, вы утверждаете, что ваша фамилия Бридж? Пленник криво улыбнулся. Казалось, он отлично понимал, о чем идет речь, он не испытывал особого беспокойства. Видимо, он считал, что не все потеряно и у него неплохие шансы. - Не вполне понимаю ваш вопрос, мсье, - надменно ответил арестованный. - До сих пор никому не приходило в голову усомниться в том, что я тот, кто есть на самом деле. Да, меня зовут Бридж, я тренер и могу легко это доказать. Инспектор молча смотрел на него. Бридж выпятил грудь и запальчиво спросил: - А вот позвольте узнать, господин полицейский, на каком основании мне заламывают руки? В чем я провинился до такой степени, что за мной являются прямо на ипподром? Разве я давал лошадям допинг? Или перекрашивал их в другую масть? Или, может, у меня истек срок лицензии? Его голос звучал так уверенно и непринужденно, что помощники Жюва, съевшие собаку на полицейских расследованиях, на этот раз усомнились в правоте своего патрона. Лицо инспектора окаменело, глаза превратились в льдышки. - Конечно, нет, мсье, - процедил он с убийственной вежливостью. - К тренеру Бриджу у меня нет никаких претензий. - Так в чем же дело?! Жюв вскинул руку. - Потрудитесь меня не перебивать, - продолжал он сквозь зубы. - Так вот, тренер Бридж нужен мне, как прошлогодний снег. Я арестовывал не его. Я арестовывал чудовище, гнусного и подлого убийцу, по которому давно уже плачет виселица... Мишель с Леоном непонимающе переглянулись. Глаза Бриджа забегали. - Уж не Фантомаса ли вы имеете в виду? - спросил он с нервным смешком. - Пока нет, - зловеще проговорил Жюв. - Пока я имею в виду вас. - Меня?! - Да, молодой человек. Конечно, до Фантомаса вам далеко. Но вы его давний подручный. Более того, вы его сын! Полицейские вскрикнули от удивления. Лицо Бриджа пошло бурыми пятнами. - Полюбуйтесь на него, ребята, - обратился инспектор к помощникам. - Князь Владимир собственной персоной. Достойное отродье своего отца - убийца, садист и мерзавец. Лавры папаши не дают ему спокойно спать. Только он, в отличие от родителя, трус и предпочитает нападать подло, исподтишка. И тем не менее, руки у него в крови по локоть! Жюв говорил с силой и яростью. В голосе его слышалось мрачное торжество. Однако он недооценил Бриджа. За время, пока инспектор произносил свою тираду, тренер успел взять себя в руки. И, когда Жюв закончил, арестованный звонко расхохотался. - Ну и ну! - заливался он. - Право, велика честь. Сын Фантомаса! Отсмеявшись, он вытер глаза. - Ну, господин инспектор, у вас и воображение! Значит, я - сын знаменитого Фантомаса. И из чего вы это заключили, позвольте узнать? Или у нас есть фамильное сходство? В голосе его звучала неприкрытая насмешка. Жюв почувствовал, что выходит из себя. Да, отцовская школа не прошла для сопляка даром! Если не припереть его к стенке неопровержимыми доказательствами, он будет отбиваться до конца. Усилием воли инспектор обуздал свои чувства и молча пожал плечами. Увидев этот презрительный жест, Бридж нахмурился. - Я считаю ваши обвинения беспочвенными, - сухо сказал он. - Так можно утверждать все, что угодно. Например, что я сын папы римского. Детский лепет. Если у вас есть доказательства моей противозаконной деятельности, потрудитесь привести их в присутствии адвоката. Если их нет, я требую немедленного освобождения. И извинений! Жюв хмыкнул. - Наглости вам не занимать, приятель. Только хочу напомнить, что приказы здесь отдаю я. Что касается обвинения - извольте. Не стану перечислять все ваши преступления, это было бы слишком утомительно. В данный момент вы арестованы по обвинению в убийстве Фабера. Глаза Бриджа расширились. - Не стройте из себя невинную овечку, - спокойно продолжал Жюв. - Именно в конюшне Фабера вы держали своего жеребца. Его зовут Каскадер, если не ошибаюсь? А у старика появились доказательства, что эта лошадка попала к вам, мягко говоря, не вполне законным путем. Несколько раньше за нее поплатился жизнью другой человек. Припоминаете? Бридж молчал. - Я вам напомню, Владимир, - продолжил инспектор. - Вы купили лошадь у некоего Рене Бодри. А потом задушили его и забрали обратно тридцать тысяч франков, уплаченные за жеребца. Тренер через силу улыбнулся: - Подумайте, какие страсти! Интересно, с чего вы это взяли? Жюв спокойно покачал головой. - В том-то все и дело, что у меня есть доказательства, которые вам вряд ли удастся опровергнуть. Очень, очень вряд ли... Пленник наконец начал выказывать признаки беспокойства. - Перестаньте морочить мне голову! - воскликнул он. - Видит Бог, я терпел вашу бесцеремонность. Но этот фарс зашел слишком далеко. Я требую, чтобы меня отпустили. В противном случае первое, что я сделаю, как только предстану перед следователем, это подам на вас жалобу! Инспектор пожал плечами: - Как вам угодно, мсье. Надеюсь, вам это доставит удовольствие. Только вот пугать меня в вашем положении не стоило бы. Он повернулся к помощникам: - Ладно, довольно болтовни. Отведите арестованного в полицейский фургон. А я отправлюсь прямо в прокуратуру. Полицейские вывели Бриджа на улицу. Благодаря тому, что этот уголок паддока был отгорожен тяжелыми фургонами, арест прошел незаметно. Удалось избежать скандала, который не преминул бы разразиться, окажись кто-нибудь поблизости. Одного из лучших тренеров арестовывают прямо накануне заезда! Обвиняют в двух жестоких убийствах! Да еще утверждают, что он сын самого Фантомаса! Взволнованные Леон с Мишелем, не спуская глаз с пленника, повели его к большому автофургону с надписью "Полиция". Такие машины всегда дежурят на ипподромах и к концу дня никогда не оказываются пустыми. Чаще всего их посетителями становятся подвыпившие игроки, просадившие последние деньги и посему позволяющие себе не слишком вежливые высказывания в адрес более счастливой половины человечества. Несколько реже в фургон попадают неудачливые карманные воришки. Бридж не сопротивлялся. - Бред какой-то! - бормотал он. - Вы еще пожалеете об этом! Жюв задумчиво посмотрел ему вслед. Обернувшись, тот надменно прищурился. Во взгляде его сквозила угроза. - Что-то этот парень слишком петушится, - негромко проговорил полицейский. - Такое впечатление, будто он уверен, что в беде его не оставят. Надеется на папу? Инспектор уже направился к выходу из паддока, но в нерешительности остановился. - А что, если Фантомас и впрямь где-то неподалеку? Тогда он вот-вот узнает об аресте сына, если уже не узнал. И он прекрасно отдает себе отчет, что Владимира ждет гильотина. Впрочем, что это я... Как будто Фантомаса волнуют родственные чувства! Если это когда-то и было, то осталось в прошлом. Нет, его должно беспокоить другое... Жюв сцепил пальцы. - Если Фантомас где-то рядом, то Владимир наверняка должен знать, под чьей личиной скрывается его отец на сей раз. А это уже реальная опасность. Если парень поймет, что помощи ждать неоткуда, он расколется. Нет, нельзя сейчас отлучаться от нашего тренера. С Фантомасом не шутят! Инспектор повернул обратно и пошел вслед за своими помощниками, на ходу проверяя браунинг. Он готовился ко всяким неожиданностям. Жюв был бесстрашным человеком, но это не тот случай, когда можно позволить себе браваду. За годы борьбы с Фантомасом инспектор в полной мере осознал, с какой страшной силой имеет дело. Не зря газетчики окрестили Фантомаса "Гением преступления". Беспощадный, коварный и неуловимый, убийца наносил удар неожиданно и всегда оставался безнаказанным. Жюв чувствовал себя, как сжатая пружина. Спокойствие арестованного всерьез его встревожило. Если Фантомас решил освободить Владимира, то нельзя расслабляться ни на секунду. Внутри фургона коротал время толстый жандарм в компании муниципального служащего. - А-а! - радостно заорал он, увидев Бриджа. - Сегодня к нам залетела жирная птичка! Добро пожаловать в клетку! Увидев хмурого Жюва, жандарм немедленно вытянулся по стойке "смирно" и взял под козырек. Не обращая на него внимания, полицейский внимательно осматривал фургон. - Арестованного - в самый дальний бокс, - скомандовал он наконец. - Вы, Мишель, охраняйте дверь. Взведите курок и не выпускайте из рук револьвера. Вы, Леон, полезайте на крышу и смотрите по сторонам. Вы, жандарм, внимательно следите за наружной дверью. - А вы, мсье? - спросил Леон. - А я возьму такси и поеду следом. Ваша задача - держать арестованного под замком и не давать никому приблизиться к машине. Я же прослежу, чтобы никто не подобрался снизу. - Снизу, мсье? - переспросил Мишель. - Как это? На ходу? - Даже если сам дьявол появится из преисподней, я не сильно удивлюсь, - веско произнес Жюв. - Хорошо бы и тебе к этому приготовиться. При этих словах толстый жандарм хихикнул. Жюв разгневанно обернулся: - Что вы нашли здесь смешного?! Толстяк покраснел до корней волос. - Прошу простить, господин инспектор. Больше не повторится. Просто... - Что - просто? - Ну, понимаете... Такие меры предосторожности... Я тут не первый год дежурю и не помню, чтобы кто-нибудь убежал из полицейского фургона. - Ах, вы не помните... - насмешливо протянул Жюв. - Скажите, а если на вашей памяти не произошло ни одного землетрясения, значит ли это, что их не бывает в природе? Охранник выпучил глаза: - Не понимаю, мсье... - Нечего тут понимать, - резко оборвал его инспектор. - Нужно просто добросовестно выполнять приказы. Можете быть уверены, что такого клиента, как сегодня, вам тоже возить еще не приходилось. И охранять его надо как следует. - Слушаюсь, мсье! - гаркнул толстяк. Жюв смягчился: - Так-то. А что касается побегов из полицейских фургонов, то и они, увы, случаются. Достаточно вспомнить дело Доллона. - Доллона! - протянул жандарм. - Еще бы, ведь там орудовал сам Фантомас! Жюв решил не пускаться в дальнейшие объяснения. А то толстяк, глядишь, так перепугается, что от него не будет никакого проку. - Вполне возможно, - коротко бросил инспектор и, наклонившись к окошечку водителя, приказал: - В путь. - Как? - удивленно обернулся шофер. - Разве мы не дождемся конца скачек? Куда же они денут остальных нарушителей? - Пусть это тебя не волнует, - поморщился Жюв. - Отправляйся. - Но я не могу, мсье! - запротестовал водитель. - У меня приказ! В голосе Жюва зазвенел металл: - Приказы отдаю я! Этого было достаточно, чтобы шофер подчинился. Жюв вышел, и фургон тронулся в путь. Мишель, сторожа пленника с револьвером наготове, мучительно размышлял, прав ли его начальник. Действительно ли ему удалось арестовать сына самого Фантомаса? Минут через сорок фургон прогрохотал под сводами Дворца правосудия и въехал во двор тюрьмы предварительного заключения. Вопреки мрачным прогнозам Жюва, по дороге не произошло ничего непредвиденного. Бридж сидел в своем боксе молча, не делая попыток пошевелиться. - Выведите арестованного, - распорядился Жюв. - Не будем тянуть с допросом. - Согласно закону, каждый заключенный, даже если он задержан непосредственно на месте преступления, должен быть допрошен следователем в течение двадцати четырех часов. За это время пленнику должны предъявить официальное обвинение, а также доказать законность содержания его под стражей. Это мудрое правило ограничивает произвол полицейских, частенько действующих по принципу - посадим сначала для острастки за решетку, а потом разберемся, в чем он там виноват. Если же обвинения действительно серьезны, то за сутки оформляются все необходимые бумаги, и заключенный переводится в камеру до суда. Жюв решил ковать железо, пока горячо, и отвести Бриджа к следователю немедленно. Вслед за инспектором полицейские ввели арестованного в помещение тюрьмы. Здесь авторитет и громкое имя снова сослужили Жюву хорошую службу. Протокол составили без проволочек, и они направились в кабинет следователя. Им оказался солидный пожилой господин. Прежде чем попасть во Дворец правосудия, он долгие годы прослужил в глухой провинции, откуда "до царя далеко, до Бога высоко". Поэтому основным навыком, который он приобрел в своей профессиональной деятельности, было умение держаться подальше от скандалов и избегать любой ответственности. Звали почтенного законника господин Мантуа. Его можно было считать бескорыстным и беспристрастным, если бы не крайняя пугливость. Зайдя в большой кабинет, Жюв кинул взгляд на следователя и нахмурился. "Черт побери! - подумал он. - Вот уж действительно не везет. Надо же, чтобы из всех следователей мне попался именно этот высохший стручок. Того и гляди, забьется под стол от страха. Неужели не нашлось никого другого?" Господин Мантуа тем временем с важным видом изучал бумаги, положенные на стол секретарем. Наконец он поднял глаза. Взгляд его недружелюбно скользнул по инспектору и остановился на арестованном с выражением дружеского участия. Господин Мантуа недолюбливал этих полицейских, которые повсюду суют свой нос и вечно нарываются на неприятности. Добро бы они собирали клошаров под мостами - по тем тюрьма давно плачет. Так нет же, их хлебом не корми, дай арестовать кого-нибудь из высшего общества. Взять хоть этого арестованного - явно приличный, состоятельный господин, из хорошей семьи, наверняка с обширными связями. А ну как окажется, что он ни в чем не виноват? Тогда скандала не миновать. Кому же понравится, когда его за здорово живешь отправляют в тюрьму! "Нет, - решил следователь, - надо быть повежливее. В конце концов, это мне ничего не стоит. Если он виноват, то свое получит, а если... Словом, семь раз отмерь, один раз отрежь". Отложив в сторону бумаги, следователь указал вошедшим на стулья: - Присаживайтесь, господа. Затем взглянул на арестованного: - Ваше имя, пожалуйста. Молодой человек с достоинством выпрямился: - Меня зовут Бридж, мсье. Томас Бридж. Я тренирую скаковых лошадей в Мезон-Лафит. Мои конюшни пользуются известностью, меня знают как честного и добросовестного человека. И я решительно протестую против самоуправства полиции, арестовавшей меня без всякой причины, по смехотворному обвинению. Это было сказано с таким напором и уверенностью, что старый следователь втянул голову в плечи. "Худо дело, - подумал он. - Этот парень напустит на меня весь жокей-клуб!" Представив себе, какая пропасть разделяет его и аристократов из привилегированного жокей-клуба, Мантуа внутренне содрогнулся. Он поджал губы: - Вы слышали, господин инспектор? - Слышал, - улыбнулся Жюв. "Конечно, - с горечью думал следователь. - Этим костоломам все нипочем. А каково мне, ему и в голову не придет подумать". Постаравшись принять бесстрастное выражение, Мантуа кивнул: - Я приму к сведению ваш протест. Вам известно, в чем вас обвиняют? Бридж пожал плечами: - Чушь какая-то. Похоже, мне хотят приписать все нераскрытые преступления в Париже. Он указал пальцем на Жюва и насмешливо продолжал: - Этот господин утверждает, что я убил Рене Бодри, потом еще кого-то... не помню. В общем, этот лишенный юмора господин обвиняет меня в чудовищных преступлениях, потому что он вбил себе в голову, что я - сын Фантомаса! У следователя глаза на лоб полезли: - Кто, простите?! - Сын Фантомаса! - повторил Бридж, наслаждаясь произведенным эффектом. - И зовут меня, оказывается, Владимир. И вообще, я князь. И, судя по всему, начну сейчас ругаться по-русски. Пораженный Мантуа лишился дара речи. - Мсье Жюв... - произнес он наконец. - Вы... отвечаете за свои слова? - Я-то отвечу, - усмехнулся инспектор. - Пускай сначала наш гость выговорится. Бридж надменно вздернул подбородок: - Полагаю, я достаточно слушал вас. Теперь я разговариваю с господином следователем. И, повернувшись к Мантуа, он продолжал: - В конце концов, если у господина полицейского воспаленное воображение, я не собираюсь препятствовать ему наслаждаться своими фантазиями. Если ему нравится, пусть думает, что я архангел Гавриил. Но пусть при этом не тащит меня в тюрьму! С видом оскорбленного величия Бридж перевел дух. Губы его искривились. - Так вот, помимо своих генеалогических изысканий господин полицейский обвиняет меня в двух убийствах. Он утверждает, что я убил Рене Бодри, моего давнего партнера, да еще и ограбил его. Потом, по его словам, я убил какого-то Фа... Фабера, с которым и вовсе не знаком, не слышал о нем никогда! Почему я должен что-то доказывать этому господину, вообразившему невесть что?! Существует презумпция невиновности. Попробуйте-ка, докажите мою вину! Предоставьте улики! Посмотрим, что у вас получится. Монолог Бриджа привел следователя в окончательную растерянность. В мозгу его метались видения чудовищных неприятностей. Наконец он гневно сдвинул брови и повернулся к инспектору: - Вы слышите, Жюв? Арестованный требует, чтобы вы предъявили доказательства. - А разве я отказываюсь? - почти добродушно улыбнулся Жюв. - Я готов предоставить все необходимое для установления истины. Инспектор неторопливо встал, подошел к Бриджу и заглянул ему в глаза. - Чистосердечное признание облегчает вину, - проговорил он. - Это вас не наводит ни на какие мысли, господин тренер? Бридж фыркнул. - Мне вовсе не хочется тратить на вас силы, - настаивал Жюв. - Но вам грозит гильотина. По закону я обязан предупредить вас. Если вы признаетесь, что вы действительно князь Владимир, присяжные, быть может, смягчат приговор. - Я Томас Бридж, - ледяным тоном произнес тренер. - И прекратите ваши провокации. - И вы не убивали Рене Бодри? - Нет. - И не причастны к смерти Фабера? Бридж оглядел инспектора с головы до ног. - А вы еще глупей, чем кажетесь, - брезгливо сказал он. - Повторяю, я никого не убивал. Жюв повернулся к Мантуа. - Господин следователь, - произнес он, - как вы видели, я выполнил все предписываемые законом формальности. Арестованный отказывается признавать свою вину. Тогда разрешите высказаться мне. У меня есть веские доказательства причастности этого человека к убийству, и я готов привести их. И я говорю не только об убийстве Рене Бодри, но и о смерти крестьянина Фабера. Репортер Фандор, имя которого вам хорошо известно, любезно поделился со мной результатами блестяще проведенного им расследования. - Это уж слишком! - выкрикнул Бридж. - Я не желаю находиться в тюрьме на основании "расследования", проведенного каким-то репортеришкой! - Помолчите! - властно приказал Жюв. - Вы уже достаточно наговорились. Он снова обратился к следователю. - Итак, мсье Мантуа, я обвиняю этого человека в тяжких преступлениях. Но прежде всего необходимо установить его личность. Я требую проведения антропометрической экспертизы. Все данные небезызвестного князя Владимира находятся в картотеке мсье Бертильона. Ему понадобится всего несколько минут, чтобы подтвердить мою правоту. Следователь облегченно вздохнул. Инспектор взял инициативу в свои руки, и Мантуа был рад хоть ненадолго снять с себя ответственность. - Ваше требование справедливо, - важно кивнул он. - Идентификация личности необходима. Он перевел взгляд на Бриджа: - Если вам есть, что сказать, мсье, говорите сейчас. Может, не стоит понапрасну ходить туда-сюда? Если вы когда-то были обмерены, ваша карточка и по сей день хранится в лаборатории. Так что, если ваше имя действительно Владимир... Бридж дернул щекой. - Сколько это будет продолжаться? - прервал он следователя. - Я не Владимир. Надо же, придумали! Я - сын Фантомаса! Нет, вы точно решили повесить на меня все нераскрытые преступления! Мантуа снова растерялся. Его всегда пугал подобный напор. - Слышите, Жюв, - с сомнением повторил он. - Слышу, мсье, - спокойно ответил инспектор. - Этот молодой человек весьма упрям. Тем не менее, я настаиваю на своем требовании. Арестованного необходимо показать доктору Бертильону. Тут следователь наконец понял, что выставляет себя в невыгодном свете. - Хорошо, - решил он. - Постановляю провести антропометрическое обследование. Жюв только того и ждал. Он встал и взял арестованного за локоть. - Идите со мной. Скоро вы увидите, что французское правосудие не столь уж беспомощно. Бридж поднялся. - Мне никогда не приходило в голову клеветать на французское правосудие, - произнес он с каменным лицом. - Но в данном случае оно совершает ошибку. - Посмотрим, - пожал плечами инспектор. - Если так, я публично принесу свои извинения. Они вышли из кабинета и зашагали по коридору. Леон с Мишелем задержались, чтобы подписать протокол. По дороге Бридж заговорил: - Не понимаю, чего вы добиваетесь, инспектор Жюв. Допустим, вы получите отпечатки пальцев Бриджа и изучите форму его ушей. Но с чем вы будете все это сличать? Или у вас есть карточка и на Фантомаса? Жюв подтолкнул его вперед: - Не задерживайтесь, пожалуйста. А ваши данные нам будет с чем сравнить. Вспомните-ка дело с исчезнувшим поездом. Тогда князь Владимир был арестован, и его обмеряли весьма тщательно. - Вот как! - нахмурился Бридж. - Исчезнувший поезд... Но, если мне не изменяет память, там все происходило в какой-то маленькой деревушке? - Память вам не изменяет, - вежливо ответил инспектор. - И вы думаете, что карточку эту потрудились переслать в Париж? Полицейский молчал. Бридж бросил на него быстрый взгляд и повторил: - Наверняка она там и осталась! Они уже поднимались по ступенькам в антропометрическую лабораторию. Жюв проговорил: - Не тешьте себя иллюзиями. Я постарался, чтобы карточку отправили по назначению. И хранится она в отделении семьсот тридцать два, под шифром двадцать четыре - шестьсот тридцать С-В. Видите, у меня неплохая память. Инспектор подтолкнул побледневшего Бриджа к двери. Тот уперся. - Ладно, черт с вами, - глухо произнес он. - Я признаюсь. Отведите меня обратно к следователю. Терпеть не могу, когда доктора прикасаются к телу этими холодными штуковинами. Жюв остановился. - Итак, вы?.. - тихо спросил он. Бридж опустил голову: - Князь Владимир. Сын Фантомаса... Инспектор удовлетворенно вздохнул. Все произошло именно так, как он и предполагал. Арестованный сделал признание, не доходя до антропометрической лаборатории доктора Бертильона. Шагая обратно по коридору, Жюв размышлял: "Надо сказать, что парень держался неплохо. Но до отца ему далеко. Он забыл главное правило: начал играть, так играй до конца, даже если надеяться остается только на чудо. Сколько преступников раскалывалось на этих ступеньках! Нет, Фантомас бы испытывал судьбу до последнего..." Жюв взглянул на помертвевшее лицо Владимира и подумал с иронией: "Интересно, что там хранится, в шкафу, который я назвал? Может, такого и нет вовсе. А ведь я мог оконфузиться. Пари держу, что нужной карточки у Бертильона не оказалось. Я, конечно, послал запрос три дня назад, но за это время она просто не могла прийти. Хорошо, что парень об этом не знает. Иначе он точно попытался бы меня задушить". Час спустя все формальности закончились. Владимир сделал официальное признание следователю в присутствии свидетелей, и его отправили в тюрьму предварительного заключения. В дальнейшем его предполагалось перевести в Санте. Подписав протокол, Жюв любопытства ради решил наведаться к доктору Бертильону. Выяснилось, что его опасения не были напрасными. Ответ на запрос не приходил, карточки не было. Сын Фантомаса поспешил сознаться. Глава 21 ГОВОРЯЩАЯ ЛАМПА Как только Бридж, или, как уже точно было установлено, сын Фантомаса князь Владимир, сделал официальное признание, Жюв покинул комнату. Опустив голову, арестованный глухо спросил: - Что со мной будет? Теперь, после того как обвиняемый признал свое родство со знаменитым преступником, следователь почувствовал себя уверенней. До этого напор Владимира заставлял бывшего провинциала поеживаться. Теперь же плечи его расправились, в голосе зазвучали властные нотки. Господин Мантуа принадлежал к тем робким натурам, которые от заискивания легко переходят к агрессивности. - Вопросы здесь задаю я! - резко заявил он. - Будете говорить, когда к вам обратятся. С величественным видом следователь пододвинул к себе кипу формуляров и принялся не торопясь заполнять их, сопровождая слова красивыми завитушками. Это заняло немало времени. Владимир молча сидел, поглядывая на человека с землистым лицом, от которого зависела его ближайшая судьба. Он, казалось, потерял все свое хладнокровие. Лицо его кривилось в нервной улыбке, губы дрожали. Наконец господин Мантуа нарушил молчание. Он кивнул секретарю: - Протокол допроса. Служащий торопливо положил бумагу на стол. Следователь приказал Владимиру: - Подпишите. Молодой человек покорно выполнил то, что от него требовалось. - Теперь, - продолжал Мантуа официальным тоном, - я уполномочен сообщить вам, что вы обвиняетесь в убийстве. На время проведения следствия вы будете помещены в одиночную камеру. Он повернулся к полицейским: - Охранники, уведите арестованного. Леона и Мишеля слегка покоробило, что этот старикашка равняет их, оперативных сотрудников Службы безопасности, с рядовыми охранниками. Однако они были так горды произведенным арестом, что решили не обижаться. Бог с ним, с судьей! Главное, что их шеф в который раз оказался прав! Теперь-то уж начальство не посмеет упрекнуть их в нерадивости. И тут произошло неожиданное. Когда Мишель наклонился и взял арестованного за локоть, тот резко вырвал руку. Он уже совладал с собой, на лице его отразилось возмущение. - Полегче, господа полицейские! - произнес он звенящим голосом. Мишель застыл в нерешительности. Владимир повернулся к следователю. - Не слишком ли вы скоры на расправу, мсье? Я тоже знаю законы. Ваши обвинения ничем не подтверждены. Какое убийство? Я признался, что я сын бандита, и только. Но ведь не я выбирал себе отца! За это еще не сажают в тюрьму. Как собака, услышав свист хлыста, прижимается к земле, так и Мантуа, встретив отпор, съежился за своим столом. - Я понимаю вашу радость, господа, - обратился между тем Владимир к полицейским. - Как же, схватили сына самого Фантомаса! Продвижение по службе обеспечено! Однако этого маловато. Голова моя еще крепко держится на плечах. Никакого преступления я не совершал, и вам не удастся долго держать меня под замком. А уж если вам так хочется попробовать на моей шее, как действует машинка папаши Гильотена, то, боюсь, вы состаритесь, прежде чем сумеете насладиться этим зрелищем! Полицейские несколько оторопели. Непонятно было, блефует Владимир или в самом деле нашел способ избежать обвинений. Вся растерянность арестованного словно испарилась. Казалось, за его спиной незримо стоит сам Фантомас. Мишель сжал зубы. - Да, до гильотины еще есть время, мсье Владимир, - процедил он. - Но, уверяю вас, вы идете к ней кратчайшим путем. А до тех пор мы позаботимся, чтобы ваша голова находилась на положенном месте. Вы ведь не собираетесь покончить с собой? Подобный вопрос в любом случае неуместен. Если Владимир и обладал дерзостью и наглостью своего отца, то ему не хватало его смелости. Для самоубийства же необходимо немалое мужество. Немного найдется таких людей, которые предпочтут лишить себя жизни, но не потерпеть поражение. В этот момент в кабинет вошел посыльный и что-то прошептал на ухо следователю. Встретив вопросительный взгляд Мишеля, Мантуа кивнул. Полицейский удовлетворенно улыбнулся. - Так что о вашей голове мы позаботимся, - закончил он, обращаясь к арестованному. - И о теле тоже. Только что прокурор санкционировал ваш арест. И отправим мы вас прямо в тюрьму Санте. Хотите сбежать оттуда - попробуйте. И он подтолкнул князя к двери. Через десять минут они вышли во внутренний двор. Арестованного заперли в тюремной машине, и фургон тронулся в направлении тюрьмы Санте. Когда он сворачивал на мостовую, от тротуара отделилось такси и двинулось следом. В нем, прикрыв лицо шляпой, сидел Жюв. Не то чтобы инспектор не доверял своим людям. Но он не без оснований полагал, что только он один полностью представляет себе возможности Фантомаса. Знаменитый преступник не сделал попытки отбить сына по дороге с ипподрома, так как знал, что его сопровождает достойный противник. Теперь же, действуя неофициально, инспектор ждал встречи с врагом. И настроен был весьма решительно. Однако ожидание оказалось напрасным. То ли Фантомас потерял след своего сына, то ли счел момент неблагоприятным для нападения, но дорога до тюрьмы прошла без неожиданностей. Тюремная машина въехала во двор и остановилась у главного входа. Леон с Мишелем вывели пленника. Конечно, опять не обошлось без формальностей. Заполнение бумаг заняло добрых полчаса. Наконец Леон с Мишелем сдали Владимира четырем охранникам. Взамен те выдали квитанцию, как будто речь шла о почтовом багаже. Увидев эту бумажку, Владимир скрипнул зубами. Будничность происходящего только подчеркивала, в какую безвыходную ситуацию он попал. Убежать из тюрьмы Санте практически невозможно, а для него и вовсе нереально. Уж если кого и будут стеречь пуще глаза, так это, конечно, сына Фантомаса. Тем не менее, Владимир держался надменно и заносчиво. - Господа! - крикнул он полицейским. - Я не прощаюсь! Мишель ухмыльнулся: - До свидания, до свидания. Мы действительно еще встретимся. На суде. А в скором будущем - и на бульваре Араго. Мишель имел в виду место, где недавно установили гильотину. Владимир передернул плечами: - Не дождетесь! - Поживем - увидим, - вмешался Леон. - А пока прощайте. До встречи на следствии. Кстати, там будет и Жюв. - Сомневаюсь, - зловеще улыбнулся Владимир. - Очень сомневаюсь. - В чем? - удивился Леон. Владимир хотел что-то ответить, но промолчал. Подошел старший надзиратель. - Уведите заключенного! - приказал он. Охранники подтолкнули князя, и дверь за ним захлопнулась. Теперь обратно дороги не было. Сын Фантомаса двинулся вперед. В его ушах еще звучал зловещий скрип тюремной двери, отрезающей путь к свободе. Этот звук не может забыть никто из тех, кто побывал в тюрьме. Наконец процессия остановилась перед дверью камеры. Надзиратель позвенел ключами, замок щелкнул, и заключенного втолкнули в узкое помещение с низким потолком. Бригадир, бывший солдат с боевой медалью на груди, проговорил: - Соседей у вас не будет. Приказано содержать вас в одиночке. Разговаривать на отвлеченные темы со мной или с охранниками запрещается. Исключение будет сделано только в том случае, если вы захотите сделать признание. Владимир вскинул голову, но бригадир жестом остановил его: - Возражения оставьте для следователя. Я вам говорю только то, что меня уполномочили сказать. Режим у нас строгий. Подъем в четыре утра, отбой в семь вечера. Едой вас обеспечат. Если занеможете, нажмите эту кнопку. Но предупреждаю - не следует звонить без серьезной причины. Вы рискуете навлечь на себя суровое наказание. Кричать и устраивать скандалы бесполезно. Здесь прекрасная звукоизоляция, соседи вас не услышат. А мы люди привычные. Владимир горько усмехнулся. - Далее, - бесстрастно продолжал надзиратель. - Там, под потолком, маленькое окошечко. Если станет душно, поверните вот эту ручку, оно откроется. А теперь раздевайтесь. Владимир возмущенно отпрянул: - Это еще зачем?! - Приказ начальника тюрьмы, - спокойно сказал бригадир. - Вас обыщут. Скрипнув зубами, заключенный подчинился. Надзиратель тщательно осмотрел его одежду. Все, что он счел пригодным для попытки бегства или самоубийства - авторучка, пилка для ногтей и тому подобное, было изъято. Помимо галстука и шнурков для ботинок у Владимира отобрали даже часы, так как, разбив стекло, можно вскрыть себе вены осколком. Все это тюремщик проделывал автоматически, как буржуа набивает трубку перед ужином. Наконец обыск закончился, и заключенному вернули его одежду. - Доброй ночи, - сказал бригадир, стоя в дверях. - И хочу дать вам совет. Если есть в чем сознаваться, лучше сделать это по своей воле. Это смягчит приговор. Владимир ничего не ответил. Бригадир покачал головой и закрыл за собой дверь. Ключ повернулся в замочной скважине. Оставшись в одиночестве, заключенный медленно огляделся. - Н-да, солидное заведение, - пробормотал он сквозь зубы. Потом встал и начал мерить шагами камеру. Это обычное занятие узников, томящихся в одиночках. Таким образом они пытаются расширить стены своей камеры, удовлетворить извечную потребность в движении, которая делает жизнь в тюрьме невыносимой. Расхаживая от стены до двери, Владимир внимательно оглядывал помещение. В нем, впрочем, не было ничего необычного - типовая камера тюрьмы Санте. В длину она имела около четырех метров, в ширину - около двух с половиной. Под потолком на стене виднелась маленькая форточка. Стекло ее было настолько грязным, что не различался цвет неба. Однако толстые прутья решетки, вмурованной в стену, просматривались вполне отчетливо. Обстановка была убогой, как и положено в тюрьме. У стены стояла жесткая койка, накрытая грубым солдатским покрывалом. Рядом с ней - маленький столик с миской и кружкой, а в углу - бак с водой, что для заведений подобного типа можно считать уже некоторой роскошью. Рядом со столом стоял круглый табурет. Вся утварь была накрепко привинчена к полу, чтобы ей не смогли воспользоваться в качестве орудия нападения или защиты. Больше в камере ничего не было. Стол, стул и кровать составляли минимум, необходимый и достаточный заключенному. Машинальными движениями, свойственными всем, впервые попадающим за решетку, князь Владимир подергал дверь и постучал по стенам. Естественно, эти предметы оказались выполненными добросовестно и из отменного материала. Сын Фантомаса глубоко вздохнул и удрученно опустился на койку. Никто сейчас не признал бы в нем бравирующего своей смелостью тренера Бриджа, осмелившегося разговаривать презрительным тоном с полицейским и следователем. Это был просто одинокий человек, потерявший надежду на спасение. - Я пропал, - чуть слышно прошептал Владимир. - Охранники знают, что говорят. Из тюрьмы Санте еще никто не убегал. Никто... И я тоже закончу жизнь на гильотине. Мужество, казалось, покинуло пленника. Тюремщик через глазок в камеру видел, как заключенный сидит на кровати с убитым видом, раскачиваясь взад-вперед. Но у молодого человека остались еще силы. Внезапно он поднял голову, и огонек надежды блеснул в его глазах. Он топнул ногой: - Нет, черт побери! Такого отца, как у меня, нет ни у кого в мире! Пусть он считает меня бездарным учеником, но он не оставит меня в беде. Он придумает, как вытащить меня отсюда! Тем же вечером, около пяти часов, в мрачноватое кафе, расположенное в самом центре пользующегося дурной славой района между Сен-Мишель и Пти-Пон, на улице Ушетт, вошел человек, закутанный в длинный плащ. Он раздраженно взглянул на дремлющего в углу официанта и скомандовал: - Шартрез! Официант удивленно протер глаза. В его низкопробном заведении никогда не заказывали столь дорогой ликер. - Но, мсье... - промямлил он. - Конечно, у тебя его нет! - презрительно перебил его мужчина. - Здесь пьют только дешевую дрянь... Ладно. Принеси рома. Официант метнулся к стойке и возвратился с небольшой рюмкой. Посетитель брезгливо повертел ее в руке и уронил на пол. Во все стороны брызнули осколки. Мужчина и ухом не повел. - Я сказал, принеси мне рома! - пророкотал он. - И не в мензурке, а в приличном бокале! Он опустил воротник плаща, открывая лицо, и официант побледнел. - О, это вы, Хозяин! - залебезил он. - Ради Бога, простите мою близорукость. Вы так давно к нам не заходили... Не обращая внимания на бессвязные оправдания, незнакомец осушил свой стакан, взял официанта за плечо и процедил: - Закрывай лавочку. И никого не впускай, кроме Сторожа. Понял? Официант затряс головой: - Понял. Никого, кроме Сторожа. Но... Разве он не в тюрьме? - Нет, не в тюрьме. И вообще, это тебя меньше всего касается! Прикусив язык, официант бросился к дверям. Через несколько минут он уже опустил массивные деревянные ставни, которые обычно закрывались только на ночь. Почти сразу в дверь постучали. Официант вопросительно поглядел на посетителя. - Отвори, - приказал тот. Официант подчинился. Приоткрыв дверь, он тихо спросил: - Кто там? Вместе с неразборчивым ответом снаружи влетел порыв ветра. Дрова в камине затрещали. Официант распахнул дверь: - Входите. Хозяин уже ждет. В помещение зашел второй посетитель. Вечерами кафе на улице Ушетт вообще редко бывало заполнено. Приличные люди и днем-то старались обходить его стороной. А уж если к ночи там собирался народ, то можно было держать пари, что там не найдется ни одного добропорядочного буржуа. И сегодня не оставалось сомнений, что человек, пьющий у стойки ром, является крупным бандитом. Достаточно было увидеть, с какой угодливостью обращался с ним официант, называвший своего посетителя не иначе, как Хозяин. Вошедший тоже был весьма известен в преступном мире. У многих при одном упоминании имени Сторожа пробегали мурашки по телу. Но тот, кого называли Хозяином, даже не удосужился посмотреть в его сторону. Он молча ждал. Вошедший приблизился и сел рядом на высокий табурет. - Вот и я. - Вижу, - буркнул Хозяин. Он повернулся к официанту: - Пойди-ка, погуляй. Для твоей же пользы лучше ничего не слышать. Не говоря ни слова, официант вышел под дождь. Было ясно, что с мужчиной в темном плаще спорить не принято. Дверь негромко хлопнула, и в зале остались только двое. Вошедший снял мягкую шляпу, наполовину скрывавшую его лицо. - Давно не виделись, Фантомас, - произнес он. - Я к твоим услугам. Его собеседник усмехнулся: - Ну, так уж и давно... Впрочем, у нас такая жизнь, что каждый день может оказаться последним. Ну, рассказывай. Удалось что-нибудь? Сторож поскреб в затылке: - Кое-что удалось. По крайней мере, я знаю, где он. И как с ним связаться. Король преступников оперся на стойку и прищурил глаза: - Подробней. Сторож сделал глоток. - Меня предупредили, что за твоим сыном пожаловали легавые, - произнес он. - Я сам попался к ним в руки, по собственной воле. Прикинулся мелким жуликом. Спасти Владимира я не мог, но когда его посадили в тюремный фургон, я уже был там. И ехал с ним вместе до тюрьмы предварительного заключения. - Большое достижение! - хмыкнул Фантомас. - Понятно, что его повезли туда. Сторож обиженно сморщился: - Но я же хотел быть к нему поближе! Думаешь, приятно встречаться со следователем? Фантомас нетерпеливо махнул рукой: - Ладно, ты - герой, жалую тебе орден Почетного легиона. Что дальше? - Дальше... Ну, меня допросили, взяли штраф и выпустили. Потом я добрый час подпирал стенку во Дворце правосудия, пока не увидел, как Жюв повел твоего сына в антропометрическую лабораторию... Сторож смолк, увидев на лице собеседника довольную улыбку. - Чему это ты так радуешься? - спросил он. - Своей предусмотрительности. В лаборатории на Владимира ничего нет. Я позаботился перехватить его карточку, которую заказывал Жюв. Ее больше не существует. Воображаю, как расстроился бедный полицейский! Единственное доказательство пропало! Тут Фантомас взглянул в лицо Сторожу, и улыбка сползла с его лица. - Что такое? - медленно проговорил он. Сторож обреченно вздохнул: - Значит, ты зря старался. Жюв попросту взял парня на пушку. Тот признался, кто он такой, еще не доходя до лаборатории. Фантомас скрипнул зубами. - Как меня угораздило произвести на свет такого болвана! - воскликнул он. - Сколько раз ему говорил, что нужно стоять до последнего! Бокал в его руке хрустнул. Это немного отрезвило преступника. - Ладно, - бросил он. - Что дальше? Сторож покачал головой: - Ничего хорошего. Его отправили в Санте. - Номер камеры? - Четыреста двадцать два по коридору Е. Между прочим, пришлось поставить бутылку охраннику, чтобы узнать это. - Не волнуйся, верну сторицей, - сухо улыбнулся Фантомас. - Ты это заслужил. Разнюхал все не хуже полицейской ищейки. Он помолчал. - Что ж, информация ценная. Теперь - как с ним связаться? Сторож с гордым видом достал из кармана кусок картона. - Потратившись на бутылку, я извлек из этого максимальную пользу. Вот бланк пропуска. Я спер его из кармана моего охранника. Такие выдаются электрикам. Их там сейчас человек пятьдесят. Они работают круглосуточно - идет реконструкция всей системы энергообеспечения. Так что ты можешь попасть в тюрьму хоть сегодня ночью! Фантомас положил руку на плечо собеседника и легонько сжал ее. - Ну что ж, дружище, - проговорил он. - Ты оказал мне незабываемую услугу. Если что понадобится, скажи. Я у тебя в долгу. Сторож польщенно улыбнулся. Не каждый день тебя благодарит величайший преступник Франции, а может, и всего мира! В четыре часа ночи князь Владимир не спал. Он снова мерил шагами камеру. - Отец предупреждал, что меня всегда могут схватить, - бормотал он. - И в этом случае самое главное - установить между нами связь. Он говорил, что я должен быть постоянно начеку, чтобы не пропустить весточки от него. Значит, спать нельзя! Он потер виски: - Без помощи Фантомаса мне конец. Надо ждать. Надо ждать! Тянулись бесконечные часы. Не доносилось ни звука, все заключенные спали. Только Владимир бродил в своей камере, словно дикий зверь в клетке. Он чувствовал себя так, словно его погребли заживо. Надежда оставалась только на Фантомаса. Издалека послышался бой часов, находившихся в центральном коридоре тюрьмы. Будто подчиняясь их сигналу, лампочка под потолком погасла и тут же снова зажглась. Владимир вздрогнул: - Что это, случайность? Или это отец подает мне знак? Лампочка снова погасла и зажглась. Стало понятно, что свет включается то через длинные, то через короткие промежутки. Задержав дыхание, Владимир чуть слышно прошептал: - На что-то это похоже... И он понял. - Точка - тире, точка - тире... Азбука Морзе! Это отец! В свое время Фантомас научил сына множеству вещей, казавшихся тогда ненужными. В их число входила и азбука Морзе. И вот теперь она пригодилась. Найдя где-то провод, питающий лампочку в камере Владимира, Фантомас передавал ему информацию. Владимир принялся расшифровывать сигналы. - Не тебя нет улик, - мигала лампочка. - Я уничтожил твою карточку. Ни в чем не сознавайся. Не отчаивайся. Я делаю все, чтобы спасти тебя. Помни об этом. Держись. Владимир сжал кулаки. Еще не все потеряно! Отец помнит о нем! Тем временем лампочка потухла. Затаив дыхание, Владимир ждал. Наконец снова замигал свет. - Самое главное - не признавай за собой никакой вины. Это погубит тебя в первую очередь. И жди от меня вестей. Лампочка вспыхнула ярче, затем передала еще несколько коротких сигналов. Владимир прочитал зловещие буквы. Это была подпись: "ФАНТОМАС". Глава 22 КАСКАДЕР Было десять часов вечера. Несмотря на поздний час, в Беттинг-баре царило большое оживление. Он выделялся ярко освещенным пятном на фоне притихшего Мезон-Лафита. Даже рестораны уже притушили свет и опустели. Только Беттинг-бар был еще полон посетителей. Однако на этот раз к напиткам не проявлялось большого интереса. Посетители сгрудились в задней комнате, поглядывая на официантов, которые с обиженным видом убирали рюмки и бокалы. Вскоре первый зал опустел, и в задней комнате осталось шестеро постоянных клиентов. Помимо пристрастия к данному питейному заведению этих людей объединяло еще одно обстоятельство. Все они так или иначе были связаны с тренером Бриджем. Здесь присутствовал Тильем, главный управляющий конюшен, старший конюх Вилли, приказчик Мерлере и несколько мелких служащих. Разговор шел о нашумевшем аресте их хозяина. - Кто бы мог подумать! - ворчал Тильем. - Мсье Бридж - и вдруг князь Владимир, сын Фантомаса! Нет, ребята, нам еще повезло. С этим парнем мы могли влипнуть в серьезные неприятности! Старший конюх покачал головой: - И не говори, старина. Должен сказать, что у меня уже давно было ощущение, что Бридж не тот, за кого себя выдает. - Серьезно? - Вполне. Было в нем что-то неестественное. Что-то непрофессиональное. - Ну, ты скажешь! - вмешался Мерлере. - По-твоему, он плохой тренер? Вилли наморщил лоб. - Да нет, лошадник-то он от Бога. Но, понимаешь... Быть тренером - это не только уметь обходиться с лошадьми. Надо еще уметь вести дела. Бридж, к примеру, обходился без управляющего. - Ну и что? - А то! Видел бы ты, в каком состоянии остались счета! Если бы этот молодчик руководил нами еще немного, мы остались бы без штанов! ...Подобные разговоры велись сейчас во многих местах. Об аресте Бриджа знал уже весь Париж, а в кругах, имеющих дело с лошадьми, это событие произвело настоящую сенсацию. Поначалу мало кто поверил, что тренер действительно оказался сыном Фантомаса - слишком он был приятным и светским человеком. В массовом сознании Фантомас ассоциировался с ужасным звероподобным чудовищем, вроде Минотавра. Соотв