етственно все считали, что и сына подобного монстра можно отличить по копытам и злобному оскалу. Однако вскоре газеты сообщили, что арестованный подтвердил версию Жюва. Впрочем, само по себе это ни о чем не говорило. Пусть его отец убил много людей, это не повод, чтобы сажать в тюрьму сына. Но вскоре в прессе появились сообщения о том, что Жюв предоставил неопровержимые доказательства причастности князя Владимира к убийству Рене Бодри. При этом сообщении как минимум два человека вздохнули с облегчением - Макс де Вернэ и Поль Симоно. Их вынужденному сожительству приходил конец. Полицейские даже снизошли до извинений. ...Все эти подробности и обсуждали сейчас работники конюшен Бриджа. Внезапно дверь открылась, и вошел новый посетитель. Голоса немедленно смолки. - Тс-с! - предостерегающе прошептал Тильем. - Новый хозяин! Вошедший был известен остальным как Скотт. Мы знаем, что под этим именем скрывался журналист Фандор. Недели упорных тренировок дали себя знать. Молодой человек выглядел настоящим жокеем, разве что был слишком высок для этой профессии. И, пожалуй, тяжеловат, хотя и сбросил несколько фунтов. Сняв кепку, Фандор обратился к Вилли: - Завтра дерби на приз Сен-Уаз. Я хочу выставить Каскадера. Позаботьтесь о фургоне для него. И пусть его держат там до самого заезда, а то, не дай Бог, простудится. Вилли пожал плечами: - Слушаюсь, патрон. И добавил себе под нос: - Как знать, может, у этой лошадки хватит сил добежать хотя бы до поворота. Фандор улыбнулся: - Как знать, Вилли, как знать! Может, она доберется даже до финиша! Продолжая улыбаться, он вышел. Оставшиеся проводили его взглядом. Они никак не могли привыкнуть, что должны теперь подчиняться этому человеку. Впрочем, нельзя сказать, что Фандор стал единоличным хозяином конюшен. После ареста Бриджа работникам было объявлено, что конюшни выкупил некий господин, пожелавший остаться неизвестным. В качестве своего доверенного лица он назначил управляющим жокея Скотта. Тем временем Фандор, выйдя из бара, отправился на встречу с Жювом. - Ну, как дела? - спросил полицейский, пожимая журналисту руку. - Нормально, - ответил Фандор. - Я уверен, что эти ребята ни о чем не подозревают. Думаю, выигрыш нам обеспечен. Да и старина Мэксон наконец вернет свои деньги. А то миллионы миллионами, но рано или поздно он решит, что ваши фантазии слишком бьют его по карману. Жюв усмехнулся: - Это верно. А куда ты теперь? - Спать. Осточертело вставать каждый день с головой тяжелой, как гиря. Друзья некоторое время молча шли рядом. Впереди у вокзала раздался гудок поезда. Проводники выкрикивали: - Отправляется поезд на Париж! Поторопитесь на посадку! Жюв ускорил шаг. - Пока! - бросил он на прощание. - Постарайся до завтра не свернуть себе шею! Два заезда были уже позади. Служители торопливо выставляли на табло имена лошадей и жокеев - участников третьего заезда. Каскадер значился в списке под пятым номером. Когда его объявили, по трибунам пробежал шепот. Он был вызван не достоинствами лошади - знатоки давно их признали ниже всякой критики, а тем, что лошадь принадлежала к конюшням Бриджа. По цвету вымпела можно было определить, что теперешним официальным хозяином ее является граф Мобан. Узнав об этом, несколько смельчаков решили даже поставить на жеребца несколько франков. Некоторых уговорил это сделать Бузотер, сопровождая свои слова таинственными подмигиваниями. Чуткий нос старого жулика чувствовал запах сенсации. Жокеи прошли весовую и двинулись к месту старта. Оно находилось в другой стороне ипподрома, возле дороги на Пасси. В предстартовой суматохе никто не обратил внимания, как в паддоке появился мужчина, ведущий лошадь. Воротник его плаща был поднят, шляпа натянута на самые уши. Лошадь тоже было трудно рассмотреть - ее ноги обмотали фланелью, на круп накинули длинное, чуть не до земли, покрывало. Увидев характерную серо-белую морду, зеваки решили, что перед ними Каскадер. Фандора (а это был он) такой холодный прием вполне устраивал. Меньше всего ему нужно было сейчас пристальное внимание. Дело в том, что журналист решил воплотить в жизнь план своего бывшего хозяина. Еще в тот день, когда он увидел великолепного жеребца в конюшне папаши Фабера, Фандор понял, что задумал Бридж. Держа в конюшне заведомо плохую лошадь и изредка выставляя ее на скачках, тот хотел приучить всех к мысли, что Каскадер не в состоянии выиграть заезд. К моменту же розыгрыша Большого приза он незаметно подменялся действительно выдающимся жеребцом. В случае удачи выдача могла быть фантастической - сорок к одному и даже больше. И вот теперь, велев держать Каскадера в фургоне, Фандор явился в весовую с его двойником, которого тайно привез еще утром. На трибуне граф Кресси-Мелен поднес к глазам лорнет. - Смотрите-ка, Каскадер! - удивился он. - Его все-таки решились выставить. Зузу пожала плечами: - А по-моему, он уже давно на старте. - Ошибаетесь, дорогая. Вон он, серый в яблоках. И на жокее цвета Мобана. Зузу равнодушно скользнула взглядом по лошади и отвернулась. - Ну и Бог с ним, - заявила она. - Все равно он не выиграет ни сантима. Вот Ветряная мельница - это да! Я на нее поставила. Тем временем у Фандора начались неприятности. Великолепный жеребец не оправдывал его ожиданий. Он приближался к старту вялой, тряской рысью. Журналисту никак не удавалось пустить его в галоп. К тому же понукания явно злили животное. - Вот так так! - растерянно бормотал Фандор. - Неужели этот хваленый конь хорош только в конюшне да на выставке? Он не мог прийти в себя от удивления. Казалось, что ему каким-то образом подсунули в последний момент настоящего Каскадера. Похолодев, журналист присмотрелся к морде лошади и воскликнул: - Черт возьми! Меня обвели! Серый в яблоках жеребец был спрятан Фандором на конном заводе в Сюрене. Однако спрятан, видимо, не так надежно, как хотелось бы. Кто-то умудрился перед скачками поменять лошадей местами. А значит, он сидит сейчас на той самой никчемной кляче, которую приказал не выводить из фургона! Отступать было поздно. Стартер уже два раза поднимал красный флажок, собираясь подать команду к началу заезда, но медлил, ожидая, когда жокей поставит лошадей на ровную линию. Проклиная все на свете, Фандор занял свое место. Наконец флажок упал. С трибуны донесся одобрительный гул - зрители уже устали ждать. Пожилой господин, стоявший у самого барьера, недовольно пробурчал: - Здешний стартер не считает нужным поторопиться. - Не судите его слишком строго, мсье! - подал голос конюх из весовой. - Уж очень большой заезд. Шутка сказать - семнадцать лошадей! Поди добейся, чтобы все встали в ряд... Тут снизу парнишку окликнули, и он, сверкнув улыбкой, помчался на зов. Какая-то дама, слышавшая разговор, повернулась к пожилому господину. - Я не ослышалась, мсье? Он сказал - семнадцать лошадей? - Да, мадам. - Но он ошибается! Лошадей на дорожке восемнадцать. Я считала. Ее собеседник пожал плечами. - Наверное, это вы ошиблись, мадам. Взгляните на табло. Там заявлено семнадцать участников. Тут вмешались двое юнцов: - Мадам права! Лошадей действительно восемнадцать. Это на табло все перепутали. Завязался спор, но тут внимание зрителей привлекли крики, раздавшиеся в том месте, где дорожка делала поворот. Одна из лошадей споткнулась перед первым препятствием, сзади на нее налетели другие. Возникла свалка, три или четыре жокея вылетели из седел. В толпе закричали: - Каскадер упал! Зрители возле весовой вооружились биноклями, но не могли разглядеть ничего, кроме тучи пыли. Однако с их места была видна группа лидеров, вырвавшаяся далеко вперед. Послышались голоса: - Ничего он не упал! Каскадер ведет скачку! Он впереди! За несколько мгновений до этого Фандор, приблизившийся к первому препятствию, стиснул зубы и дал шенкеля. Но его конь вместо того, чтобы прыгать, неожиданно вскинул зад. Журналист, не успев перенести центр тяжести назад, вылетел из седла и грохнулся оземь. В голове у него помутилось. Как сквозь вату он слышал лошадиное ржание и ругательства остальных наездников. Постепенно туман перед глазами рассеялся. Неподалеку стонали еще два поверженных жокея, остальные продолжили скачку. Фандор пошевелился. Серьезных повреждений он не получил, однако теперь нечего было и думать догонять остальных. - Чертова кляча! - уныло вздохнул журналист. - Скинула меня у первого же забора. Не могла подождать хоть для виду! Он покрутил головой и философски добавил: - А может, это и к лучшему. Ведь она могла зашвырнуть меня прямо в публику, а то и приложить об бетонную стенку... К упавшим лошадям уже бежали конюхи. Животные с беззаботным видом тянулись губами к чахлой траве на обочине дорожки. - Они-то, небось, только рады, - хмыкнул Фандор. - И от груза избавились, и бежать больше не надо... И поделом нам. Журналист с трудом встал и, отряхиваясь, двинулся к трибунам. - Кто же все-таки подложил мне такую свинью? - бормотал он. На трибунах раздался рев. Фандор поднял голову и увидел, что заезд подходит к концу. Лидеры находились уже не более чем в трехстах метрах от финишного столба. По меньшей мере, пять лошадей имели равные шансы на выигрыш. И тут одна из них совершила стремительный рывок и на несколько корпусов обогнала соперников. Фандор пригляделся и пораженно протер глаза. Ему захотелось себя ущипнуть... - Алле, Каскадер! - ревели трибуны. - Вперед! Покажи этим клячам! Фандор ничего не понимал. - Каскадер? - бормотал он. - Очень мило! Выходит, это я там скачу? Он машинально двинулся к загону для лошадей, закончивших скачку. Заезд тем временем завершился. Зрители колотили в ладоши и выкрикивали имя Каскадера, одержавшего блестящую победу. Вскоре Фандор увидел самого виновника торжества. И это действительно был Каскадер. Было бы просто невероятно, чтобы нашелся еще один жеребец, обладающий столь выдающимися достоинствами при столь редком окрасе. Журналист видел, как серая в яблоках лошадь легко прогарцевала перед трибунами. Лицо жокея было ему незнакомо. Зрители тем временем неистовствовали: - Браво, Скотт! Браво! Фандор скривился: - Нет, как вам нравится? Похоже, я един в двух лицах. В весьма непохожих лицах... Выругавшись, он решительно двинулся к паддоку, но чья-то сильная рука задержала его. Не успел Фандор оглянуться, как на плечи ему был накинут длинный широкий плащ, а лицо закрыто низким капюшоном. Чей-то знакомый голос прошептал: - Бога ради, исчезни отсюда. Нельзя, чтобы тебя видели. И запомни - Каскадер выиграл скачку, и сидел на нем Скотт! Молодой человек выглянул из-под капюшона и узнал Жюва. - Вы... - начал он, но инспектор приложил палец к губам. - После, после! Он подтолкнул Фандора к выходу из паддока, где стоял автомобиль: - Спрячься там! У полицейского явно не было ни времени, ни охоты пускаться в разъяснения, и журналист подчинился. Он покорно забился в угол кабины и принялся ждать. Минуты шли, но никто не появлялся. Начиная нервничать, молодой человек протянул руку к дверце и тут же отдернул ее. Дверь открыли снаружи, и в машину скользнула завернутая в плащ фигура. Почти одновременно автомобиль рванулся с места. Фандор окинул взглядом неожиданного попутчика. Лица его не было видно, но из-под капюшона блеснули знакомые цвета жокейской шапочки. - Чудесно... - процедил журналист. - Ко мне в гости пожаловало мое второе "я". Что ж, мсье, давайте знакомиться! Протянув руку, он откинул капюшон с головы незнакомца и сорвал с него шапочку. Вместе с ней у него в руках оказался парик. Сердце Фандора сжалось, глаза изумленно раскрылись: - Элен?! Ответом ему была ослепительная улыбка. Маленькая ручка сжала его ладонь: - Да, мой друг. Это я. Это действительно была она, женщина, которую Фандор любил больше всего на свете! Прошло некоторое время, прежде чем молодой человек снова обрел дар речи и взмолился: - Ради всего святого, Элен! Объясните мне, что происходит? Откуда вы здесь появились? И что это за маскарад? Девушка улыбнулась: - О, я совершила массу безумств! - О чем вы? - Ну, например, я выиграла финальный заезд на Каскадере... - В то время как на том месте, которое я вспахал своими ребрами, впору сажать шампиньоны! А ведь вроде я тоже скакал на Каскадере! Глаза Элен весело блеснули: - Это недоразумение. Каскадер выиграл заезд, и выиграл блестяще. Разве вы не слышали, как ликовали на трибунах? Фандор потер лоб: - Да, слышал... Жалко только, что я не заслужил этих аплодисментов. Значит, вы подменили лошадок. Но как? И зачем? - Ну, начнем с того, что один человек просветил меня относительно ваших планов. - Жюв? - Да. А потом я узнала, что вас самого хотят надуть. Но предупредить не успела - вы уже оседлали эту клячу и двинулись к месту старта. Я поняла - вы уверены, что сидите на настоящем, породистом Каскадере. Пришлось вас выручать. Слава Богу, в жизни мне пришлось заниматься многими вещами. И на лошади я скачу не хуже любого жокея! - Но как вы... - Вывела лошадь? О, ваши конюхи сделали все, чтобы мне помешать. Наверняка они были в курсе аферы. Пришлось припугнуть их. Все-таки конюхи немного побаиваются жокеев. Труднее было миновать весовую. Но там мне просто повезло - судью отозвали в сторону, а его помощник не знал, что одна серая в яблоках уже ушла на дорожку. Элен тряхнула волосами: - Отличная была скачка! Просто наслаждение сидеть на такой лошади. Да еще вы так вовремя упали, будто почувствовали... Фандор с кислой миной поклонился: - Рад, что доставил вам удовольствие... - Не обижайтесь, мой друг. Это действительно случилось очень вовремя. Ведь заявлено было семнадцать лошадей, а со старта ушло восемнадцать. Но после того, как вы устроили свалку, никто этого не заметил. Девушка снова мечтательно улыбнулась: - Ах, что за конь! Казалось, он читает мои мысли. Когда надо было сделать последний резвый бросок, мне даже не пришлось его подхлестывать. Он полетел вперед, как пуля! Фандор щелкнул пальцами: - Теперь я понимаю, почему Жюв велел мне исчезнуть. Я бы притащил в паддок свою серую в яблоках, вы - свою, и доказать, что вы - это я, было бы довольно затруднительно... Автомобиль тем временем выехал из Булонского леса и двигался по авеню Дофин в сторону площади Звезды. - Интересно, что творится сейчас в Отей?.. - задумчиво произнес Фандор. Глава 23 КРАЖА Толпа на трибунах волновалась подобно штормовому морю. Тысячи глоток приветствовали победу Каскадера и жокея Скотта. И только зрители, наблюдавшие заезд с газона возле поворота, были в недоумении. Многие могли поклясться, что видели, как Каскадер упал, сбросив наездника. Среди них были и счастливчики, поставившие на серого в яблоках, проигравших же старались не слушать. Обладатели выигрышных билетиков потянулись к кассам. Однако они поторопились. Все окошечки были закрыты. Зрители стали встревоженно поглядывать на табло. Внезапно раздался резкий звонок, и на табло появились слова: "Результат оспорен". Поднялся невообразимый гам. Возмущенно закричали выигравшие, мстительно заулюлюкали проигравшие, взад-вперед озабоченно забегали посыльные. Вспыхивали яростные споры, причем, каждый отстаивал свою точку зрения, не слушая собеседника. - Каскадер упал! - вопил толстяк со сдвинутой на затылок шляпой. - Я сам видел, как жокей покатился по земле! Ему вторила маленькая женщина в зеленом платье, столь тщедушная, что было непонятно, как ее еще не затоптали в этой толпе. - Каскадер отстал! - кричала она. - Первым пришел Финассер! - Какой еще Финассер! - презрительно возражали ей. - Он пришел дай Бог чтоб третьим! Если вообще дошел до финиша! Уж если кто и выиграл заезд, так это Кабошон! - Финассер! - упорствовала женщина. - Уж я-то знаю, на кого ставить. Мой свояк знаком с помощником конюха из Мезон-Лафит! Самые ожесточенные споры разгорелись на трибунах над весовой. Здесь то и дело слышались не слишком любезные фразы, звучавшие порой прямыми оскорблениями. Впрочем, это неудивительно. В отличие от зевак, шатающихся внизу по газонам, на трибунах собралась солидная публика, знатоки. И суммы, которые они поставили, были весьма крупными. Некоторая растерянность наблюдалась даже среди стоящих особняком членов жокей-клуба. - Знаете, - говорил один из них, - Мэксон поставил колоссальные деньги на этого Каскадера! - А Мобан? - Честно говоря, не знаю. Подошел еще один мужчина. - Ей-Богу, этот тотализатор - сплошное надувательство, - пожаловался он. - Не успел порадоваться выигрышу, как уже говорят, что первым объявят Финассера... С какой стати, спрашивается? Ведь все видели, как Каскадер финишировал первым. - Ошибаетесь, дружище, - ответил его собеседник. - Бьюсь об заклад, Каскадер упал у первого препятствия. Его не было на финише! Подошедший махнул рукой: - Ладно, не будем спорить. Так или иначе все выяснится. А где Мобан? - Так вся эта кутерьма из-за него, - ответили из толпы... - Это он оспорил результаты заезда. Выясняет отношения с судьями. А знаете, что самое интересное? - Что? - Оказывается, это его лошадь! - Каскадер?! - Да. Он успел перекупить ее у Бриджа. Присутствующие недоуменно переглянулись. Тем временем граф Мобан, сидящий перед судьями, закинул ногу на ногу. - Я еще раз повторяю, господа. Победившая лошадь мне не принадлежит. Он нервно облизнул губы: - Я вынужден оспорить этот результат. Честное имя для меня дороже всего. Мой Каскадер заезда не выигрывал. - Вы уверены? - спросил старший судья. - Да. К тому же на старте было восемнадцать лошадей, а не семнадцать. Судья перевел взгляд на своих коллег. Один из них кивнул. - Похоже, что так, мсье, - сказал он. - Об этом уже вовсю говорят на трибунах. Главный судья молчал в затруднении. Если слухи окажутся соответствующими действительности, это пахнет крупным скандалом. Если в заезде участвовала лишняя лошадь, такое могло произойти только по халатности или, того хуже, злому умыслу работников ипподрома. А это бьет и по престижу клуба. Уже сейчас телефоны в помещении трезвонили вовсю. Растерянные служащие умоляюще поглядывали на начальство, надеясь получить хоть какие-нибудь указания. Снаружи недовольно гудела публика. Необходимо было объявлять окончательный результат. На ипподроме всегда найдется масса людей, уверенных, что их зазвали сюда, чтобы обокрасть. Если дать им волю, они разнесут все, что подвернется под руку. Судья подозвал конюха: - Сколько лошадей в паддоке? - Семнадцать, мсье. - Все внесены в список? - Да, мсье. - И Каскадер? - Да, мсье. Но... - Что такое? - Дежурный говорит, мсье, что он был там еще задолго до финиша. Судья побагровел: - Не морочь мне голову! Он что, по воздуху прилетел?! - Нет, мсье. Он упал у первого препятствия. И Поль привел его в паддок. Судья достал платок и вытер лицо. - Итак, господа, мы стали жертвой какого-то мошенничества. Разумеется, компетентная комиссия тщательно во всем разберется. Пока мы можем констатировать одно - лошадь графа Мобана во время финиша находилась в загоне и, следовательно, не могла выиграть заезд. Он отдал несколько распоряжений и нажал на кнопку. Раздался звонок. На табло появилась надпись: "Результаты последнего заезда аннулируются". Сообщение вызвало шквал негодования. Поставившие на Каскадера, потрясая кулаками, требовали, чтобы им выплатили деньги. Поклонники же Финассера настаивали, чтобы победителем признали их фаворита. Выкрики сливались в единый гул. Казалось, одно могучее многоголовое существо протестует против произвола администрации. Даже те посетители, которые не поставили ни единого су, азартно высказывали свое недовольство. Старший судья поморщился. Это безобразие следовало немедленно прекратить. - Быстрее! - скомандовал он помощникам. - Объявляйте следующий заезд. Зазвенел звонок, на табло появился список лошадей и жокеев. Публика еще немного поворчала, но вскоре все, боясь упустить время, заторопились к кассам. Со всех сторон послышался звон монет. Игроки спешили сделать новые ставки. Избранная публика, собравшаяся возле весовой, не торопилась к окошечкам. Здесь напряженно ожидали свежих новостей. Все чувствовали, что скандал далеко не закончен. Наконец кто-то негромко сказал: - Вот он! Показался граф Мобан, одетый, как всегда, изящно и элегантно. Его бледное лицо выражало решимость дать отпор любому, кто осмелится критиковать его поступки. Однако его знакомые были настроены дружелюбно. Раздались вежливые аплодисменты. - Браво, граф! Оспорить победу собственной лошади - такого еще не бывало! Мобан слабо улыбнулся: - Я живу по законам чести, господа. Здесь была нечистая игра, а я ненавижу подобное трюкачество. Разве можно наслаждаться победой, если она была кем-то подстроена? Это прозвучало весьма внушительно. В толпе прошептали: - Ай да граф! Блестящий поступок. И как раз перед выборами! Не удивлюсь, если теперь именно он станет президентом жокей-клуба! - Да, Мэксону будет трудно парировать такой удар. Причем - двойной удар! Ведь он поставил на Каскадера кучу денег! - Да что вы? Вот уж, действительно, если не повезет, так во всем сразу... Кстати, Мэксон вообще давненько не выигрывал. Граф Мобан, уловивший этот разговор, чуть заметно усмехнулся и прошептал: - Еще бы! Тут подошел один из владельцев скаковых конюшен и взял графа под руку: - Ну, мсье, как вам эта афера? Мобан поморщился: - Еще точно не знаю, в чем там дело, но выглядит все это отвратительно. Какой-то подлог. Кстати, я и не сомневался, что Каскадер немногого стоит. Да и конюхи того же мнения. Удивительно, что такой опытный человек, как Мэксон, поставил на него целое состояние. Интересно, кто ему посоветовал? Собеседник покачал головой: - Действительно, странно. Человек, собирающийся стать президентом жокей-клуба, не должен делать таких ошибок. А ведь если бы не вы... Лошадник хихикнул и заглянул Мобану в глаза: - Это наводит на кой-какие мысли, а? Граф удивленно поднял брови: - О чем вы? - Но ведь это бросается в глаза! Все знатоки считают, что Каскадер звезд с неба не хватает. В списке фаворитов его нет. Тем не менее, Мэксон, у которого есть масса возможностей получить необходимую информацию, вдруг ставит на эту лошадку круглую сумму. Может, он предвидел, что произойдет подлог? Ведь если бы не ваше вмешательство, это могло и не выплыть на поверхность! И Мэксон бы сейчас подсчитывал барыши. Этот трюк принес бы ему состояние! Мобан достал золотой портсигар, угостил собеседника и закурил сам. - Видите ли, мой дорогой, - произнес он с видом человека, которого вызвали на откровенность против его воли, - видите ли, люди на ипподроме уже не те, что раньше. В старые времена подобная подтасовка была бы невозможной. Но ведь мы, следуя современным веяниям, перестали чтить традиции... Что же удивляться, если в нашем клубе появляются теперь люди, имеющие несколько иное представление о способах обогащения, чем мы, старая гвардия. Владелец конюшен польщенно порозовел. Он со стоял членом жокей-клуба всего год, и слово "мы" тешило его самолюбие. Граф Мобан устало махнул рукой и заметил: - Впрочем, что это я... Оставим этот разговор. Уверен, что Мэксон здесь ни при чем. Он помолчал и добавил: - Поймите меня правильно, мой друг. У меня весьма деликатное положение. Я хозяин Каскадера, я соперник Мэксона по клубу... Может создаться превратное мнение, что я... - Вы шутите, граф! - перебил лошадник. - Никто и в мыслях не имел усмотреть в вашем поведении какую-либо корысть. Вы поступили, как подобает настоящему аристократу. Думаю, что теперь о кандидатуре Мэксона просто позабудут. Мобан довольно улыбнулся... У двоих мужчин, беседовавших в тени за трибунами, повода для улыбок не было. - Меня обошли, - понурившись, говорил Жюв. - Этого я не мог предвидеть. Поверьте, господин Мэксон, я просто в отчаянии. Глядя на полицейского, в это можно было поверить. В самом деле, ситуация складывалась крайне неприятная. Дело, в конце концов, не в деньгах - такой богатый человек, как Мэксон, мог позволить себе просадить и более значительную сумму (без всякого, впрочем, восторга). Хуже всего было то, что могли возникнуть сомнения в честности Мэксона. Жюв был уверен, что граф Мобан сделает все возможное, чтобы представить американца как человека, нечистого на руку. Да это и не сложно. Опытный игрок, знаток лошадей, вдруг ставит на заведомого аутсайдера. Если ему повезет, выдача может достичь сорока к одному. И что же? Как по заказу, на дорожке появляется лошадь, как две капли воды похожая на избранника Мэксона, выигрывает заезд и исчезает неизвестно куда! Даже у самого непредвзятого человека неминуемо возникнут подозрения. Как ни крути, а только Мэксону была прямая выгода идти на подлог. Что до Мобана, то миллионер судил по себе - какой же лошадник отважится во всеуслышание заявить, что его лошадь никуда не годится, а заезд выиграл Бог весть кто? Торгаш - он и есть торгаш. Однако граф оказался на высоте, настоящий аристократ! Американец вздохнул: - Похоже, мне не быть президентом жокей-клуба. А может, и его членом. Мэксон был далек от того, чтобы обвинять симпатичного инспектора. Как делец он понимал, что бывают ситуации, когда всего предусмотреть невозможно. Но легче от этого ни тому, ни другому не становилось. Жюв сжал кулаки: - Ладно, этот раунд мы проиграли. Я весьма сожалею, мсье, о неприятностях, которые выпали вам по моей вине. Но даю слово полицейского, что больше этого не повторится! Мэксон дружески положил руку ему на плечо и пробасил: - Не сомневаюсь, дружище! Следующая партия будет за нами. Конечно, шансов стать президентом у меня практически не осталось, но если вдруг случится чудо, то мошенникам, затесавшимся в эту организацию, придется туго. Уж не знаю, будет среди них Фантомас или нет, но достанется всем. Сегодня неудача - победа завтра! Вот мой девиз! Он рассмеялся: - А насчет денег не беспокойтесь. Я еще не все на вас потратил. Так что можете смело на меня рассчитывать, дружище. Американец посмотрел через плечо Жюва и негромко сказал: - Так, вот и мой букмекер. Неподалеку появился невысокий, безукоризненно одетый человек, пользовавшийся в определенных кругах репутацией самого удачливого и преуспевающего букмекера. Мэксон шагнул вперед. - А, это вы! - добродушно произнес он. - Похоже, я вам немало должен. Сколько там... Двадцать тысяч, если не ошибаюсь? Человек кивнул. Американец полез в карман за бумажником и вдруг застыл. Лицо его покрыла синюшная бледность, на губах появилось обиженное выражение. Жюв подошел. - Что случилось? - обеспокоенно спросил он. - Вам нехорошо? - Куда уж лучше! - с горечью ответил Мэксон. - Ко всему прочему меня еще и обокрали! Он распахнул пиджак и показал разрезанную изнутри подкладку. Жюв нахмурился. - На скачках я все время был рядом с вами... А где вы обедали? - В жокей-клубе. - Значит, там... - Но там обедают честные люди! Жюв кивнул на испорченный пиджак: - Бывают и нечестные. Фантомас, например... Мэксон молча посмотрел на инспектора. Глава 24 КТО ЖЕ ФАНТОМАС? Положение сильно осложнилось. Даже ко всему привыкших Жюва и Фандора начинало охватывать уныние. Слишком много неожиданностей, слишком много необъяснимого. Разумеется, ни полицейский, ни журналист не сомневались, кто стоит за событиями последних недель. Обоим было ясно, что это их давний неуловимый противник. До сих пор Фантомас не проявлял интереса к скачкам, да и вообще к животным. А теперь, судя по всему, он решил попробовать свои силы на новом поприще. И результаты не замедлили сказаться - стали погибать люди. Человек, проигравший последние гроши в надежде сорвать легкий куш, может сойти с ума, может даже в отчаянии покончить с собой. Но ни один игрок не станет лишать человека жизни из-за лошади. Для этого нужно быть преступником. И не просто преступником, а хладнокровным убийцей. На этот раз, против обыкновения, Фантомас предусмотрел не все. Его сын был арестован и в любой момент мог дать показания. В такой ситуации действия Гения преступления предугадать было невозможно. Если родственные чувства возьмут верх, он мог пойти на самые невероятные ухищрения, чтобы освободить Владимира. С другой стороны, негодяй мог решить, что, позволив себе попасться в руки правосудия, сын больше не будет ему надежным помощником. В таком случае Жюва нисколько не удивило бы, если в один прекрасный день тюрьма Санте взлетела бы на воздух. Фантомас однажды потопил океанский лайнер только для того, чтобы попасть в списки погибших. Итак, друзья понимали - их враг где-то рядом. Но кто он? Какую маску выбрал на этот раз? Ясно, что искать его надо среди завсегдатаев ипподрома. Но кто именно? Владимир попался, потому что был слишком беспечен. Фантомас не таков. Но в большом деле ему не обойтись без помощников. Из кого он их набирал? Может, из знаменитых бандитов? С чего вдруг такие известные в уголовном мире личности, как Иллюминатор, Горелка и Сторож, стали вдруг посещать скачки? Может, арестовать их всех разом и выяснить причину столь неожиданного увлечения? Нет, вряд ли таким способом удастся чего-нибудь добиться. Посещать ипподром никому не запрещено. Даже если поймать кого-нибудь из бандитов на краже или мошенничестве, это ни к чему не приведет. Любой из них охотно признает, что обокрал Лувр, лишь бы его не заподозрили в связи с Фантомасом. Мало шансов выжить останется у того, кто предаст "Хозяина"... Где искать Фантомаса, непонятно. Единственное, в чем друзья пришли к общему выводу, было убеждение, что Фантомас слишком высокого о себе мнения, чтобы скрываться под видом ремесленника или бродяги. Наверняка он выбрал себе что-то получше. Жюв склонялся к тому, что искать надо среди владельцев лошадей, лучше всего - среди членов жокей-клуба. Несколько недель он присматривался к ним, и наконец подозрение пало на графа Мобана. Тут очень кстати пришлась помощь Мэксона, который по не вполне понятным причинам принял живое участие в расследовании. С помощью его кошелька Жюву удалось доставить графу несколько весьма неприятных минут. Полицейский надеялся, что постоянное крушение планов заставит Мобана показать свое истинное лицо. Однако, положа руку на сердце, Жюв вынужден был признаться сам себе, что никаких обвинений графу он предъявить не мог. Если пристально следить за поступками любого человека, можно обнаружить массу подозрительного и двусмысленного. Но это вовсе не повод тащить его в участок! Да, Мобан владел несколькими лошадьми и держал их в конюшнях Бриджа. Да, он ставил на них немалые деньги в надежде сорвать куш. Ну и что? Любой приходит на ипподром именно для этого! Правда, не вполне понятно, на какие средства живет граф Мобан. И что с того? Половина аристократов живет неизвестно на что! И так привыкли, что не испытывают неудобств. В общем, все доводы инспектора были плодом интуиции и богатого воображения. Сознавая это, Жюв старался ничего не утверждать. Что же касается Фандора, то он имел собственное мнение. Вот почему, выйдя сегодня утром из дома, он направился к особняку на улице Лало, подаренному Флориссаном своей любовнице. Журналист позвонил и вручил свою визитку. Слуга провел его в гостиную, доложил хозяйке и, вернувшись, сообщил, что госпожа скоро примет гостя. Фандор кивнул и уселся в кресло. Ему, собственно, не о чем было разговаривать с Жоржеттой. Рассеянно оглядываясь по сторонам, молодой человек раздумывал, чем бы оправдать свой визит. И, как это часто с ним случалось, решил положиться на Фортуну. Глядишь, в ходе разговора повод как-нибудь сам собой найдется. Главное - завоевать доверие хозяйки. И попробовать добиться, чтобы она познакомила его со своим загадочным любовником, о котором много говорили в Париже, но никто не мог сказать ничего определенного. Фандор видел Флориссана д'Оржель несколько раз и с тех пор не мог отделаться от ощущения, что где-то встречал этого человека. Подозрение перешло в уверенность пару дней назад. В тот день он столкнулся с Жоржеттой на ипподроме. - А кто эта девушка, с которой вы только что разговаривали? - спросила Жоржетта с любопытством. - Она так похожа на моего друга, что вполне могла бы сойти за его дочь! Фандора словно окатили ледяной водой. Девушка, с которой он только что расстался, была... Элен. Теперь он понял, почему лицо Флориссана показалось ему знакомым. Может, это и в самом деле отец его возлюбленной? Может, на этот раз Фантомас решил действовать без маски? Поразмыслив, молодой человек решил что-то предпринять. Вот почему он сидел сейчас в гостиной на первом этаже особняка на улице Лало. Минут через двадцать в коридоре послышались легкие шаги. Дверь открылась, и на пороге появилась Жоржетта Симоно. На ней было простое домашнее платье, выгодно подчеркивавшее пышные формы. Густые волосы обрамляли бледное лицо. "Хороша, ничего не скажешь, - подумал Фандор. - Очень соблазнительна. Скоро ей будут завидовать все дамы полусвета". Женщина протянула ему руку. - Рада вас видеть, мсье! - заговорила она. - Спасибо за визит. Может, вы решили ответить на вопрос, который я задала вам на скачках? Жоржетта лукаво прищурилась. Фандор вежливо улыбнулся. Вот как! Прошло уже несколько дней, а она еще не забыла своего вопроса. Интересно, почему ей так хочется узнать ответ? - Право, мадам! - рассмеялся журналист. - Вы придаете значение вещам, о которых я давно уже забыл. Я едва знаком с этой особой! - Вот как? - Жоржетта склонила голову набок. - А она очень красива! - Не спорю. Но, мадам, вы ведь не ревнуете? - Бог с вами! Жоржетта прошлась по гостиной, помолчала и вдруг спросила очень серьезно: - Все-таки, как ее зовут? Фандор пожал плечами. - Скажите мне ее имя! - повторила женщина. - Я в затруднении, мадам, - уклончиво пробормотал журналист. - Право, на ипподроме я встречаю столько знакомых... Жоржетта махнула рукой: - Не притворяйтесь. Вы просто не хотите говорить. Я ведь знаю, что вы встречаетесь с ней не только на ипподроме! Фандор поднял брови: - Почему вы так решили? - Просто я вас видела. Вы гуляли вечером на бульваре Сен-Жермен. И, глядя на вас, трудно было подумать, что вы едва знакомы! Фандор смущенно потупился. - Ну... Это еще ничего не значит... - выдавил он. - Не пытайтесь обмануть женщину! - мягко сказала Жоржетта. - Я не слишком умна, но есть вещи, которые я чувствую сердцем. И, увидев вас с этой девушкой, я поняла, что вы ее любите. Журналист молчал. - Поэтому, - продолжала женщина, - хочу сказать вам - будьте осторожны. - Но почему? Жоржетта вздохнула: - Если бы я знала... Мне кажется, с этой женщиной связана какая-то тайна. Она часто бывает в этом доме. И ведет себя странно. Иногда мне кажется, что она от кого-то прячется, а иногда - что за кем-то следит. - Бывает здесь? - переспросил Фандор. - Она приходит к вашему любовнику? Жоржетта криво усмехнулась: - Любовнику... Ну, называйте его так. У нас совершенно платонические отношения, как ни трудно в это поверить. И это, согласитесь, тоже довольно странно. Впрочем, речь о другом. Да, она приходит к Флориссану д'Оржель. О чем они там беседуют, никому не известно. Мне слышать не приходилось. Я вообще никогда не видела их вдвоем. Оба помолчали. Наконец Жоржетта повернула голову и спросила: - Все это кажется вам нормальным? Вы можете дать какое-то объяснение? - Пока никаких, - медленно ответил Фандор. - Я репортер, мадам, и привык придерживаться фактов. Сейчас их нет. Но я уверен, что скоро у меня появятся кое-какие соображения. Несмотря на уверенный тон, Фандор почувствовал, что у него дрожат руки. Итак, Элен приходила в особняк, да еще явно против воли его хозяйки. Значит, у нее было на это право. Может, у нее роман с Флориссаном? Но, помилуйте, зачем тогда селить в этом доме женщину, которая недоумевает, почему ты с ней не спишь? Нет, тут не то. К тому же, это странное сходство... Фандор чуть не схватился за голову. Нет, лишь бы не это! Ведь если он прав, значит, загадочные отлучки его возлюбленной объясняются тем, что она снова попала под влияние Гения преступления! Но если так... Если так, то еще ничего не потеряно! Да, Элен в беде, но и Фантомас наконец найден! И девушка будет спасена! Фандор вздрогнул. Рука Жоржетты прикоснулась к его плечу: - Мсье Фандор, вы меня слышите? - Да, мадам. - Могу я на вас положиться? - Конечно. Жоржетта помолчала. - Дело вот в чем, - сказала она наконец. - Вы любите эту девушку. А я хочу сохранить моего... моего друга. Я предлагаю объединить усилия. Надо прекратить их встречи. Фандор поднялся: - Договорились, мадам. Вы хотите, чтобы я поговорил с мсье д'Оржель? Жоржетта проводила его к двери: - Не знаю. Как вам удобнее. Сегодня днем мы будем на ипподроме в Отей. Уже добрых полчаса Фандор бродил между трибунами ипподрома. Вид у него был возбужденный. Временами он раздраженно разбрасывал тростью комья земли. Казалось, он с трудом сдерживается. - Какого дьявола она появляется на улице Лало? - разговаривал журналист сам с собой. - Что связывает Элен с Флориссаном? Она никогда мне о нем не говорила! Фандор огляделся по сторонам. Он решил объясниться с Флориссаном сегодня же. Однако пока ожидание было тщетным. - Ах, Элен! - снова заговорил молодой человек. - Неужели этот бандит сумел тебя околдовать? Ведь ты такая гордая, такая независимая! Вздохнув, он снова принялся ходить взад-вперед. Между тем трибуны начали заполняться. День выдался ясным, и публики должно было собраться немало. Тут и там яркими пятнами выделялись роскошные туалеты дам. Фандор старался не удаляться от входа в весовую. Приближаться к паддоку он опасался - кто-нибудь из работников мог легко узнать "жокея Скотта". Внезапно молодой человек остановился, всматриваясь. Со своего наблюдательного поста он увидел изящный экипаж, из которого вышла пара. Первой шла Жоржетта Симоно, за ней - Флориссан д'Оржель. Одет он был с изысканной небрежностью. Голову его украшал цилиндр, на плечах красовалась накидка, подбитая черным шелком. Это делало его похожим одновременно на аристократа и преуспевающего художника. Фандор двинулся навстречу. Проходя мимо Жоржетты, он едва заметно поклонился и, поравнявшись с ее спутником, будто нечаянно оступился и толкнул его плечом. Флориссан д'Оржель удивленно посмотрел на него. Вместо того, чтобы извиниться, Фандор буркнул: - Могли бы быть повнимательнее, мсье! Ваш возраст еще не позволяет толкать прохожих. Несколько голов повернулись в их сторону. Флориссан д'Оржель не стал унижаться до перепалки. Окинув журналиста долгим взглядом, он молча последовал за своей спутницей. Жоржетта покраснела. Она, конечно, желала, чтобы Фандор объяснился с ее другом, но не предполагала, что молодой человек будет вызывать его на разговор в столь грубой и неприятной манере. Не желая, чтобы конфликт разрастался, она взяла Флориссана под руку и шепнула: - Идемте отсюда! Но от Фандора не так легко было отвязаться. Он положил руку на плечо старика и проговорил угрожающе: - Мсье! Я оказал вам честь, заговорив с вами после того, как вы меня толкнули! И, тем не менее, я не слышу не только извинений, но и вообще ответа! Соблаговолите прервать молчание! Голос журналиста звучал еще громче, чем раньше. Несколько человек остановились, прислушиваясь к назревающей ссоре. Флориссан д'Оржель пристально посмотрел в глаза молодому человеку. Потом неожиданно улыбнулся. Прошло несколько секунд. Глаза журналиста метали молнии. - Дело дрянь, - заметил кто-то из зевак. - Сейчас обменяются визитками. - Может, и до тумаков дойдет! - ответил сосед. - Давно не видел, как благородные дерутся. Пауза затянулась. Наконец Флориссан проговорил с непонятной интонацией: - Вы знаете, что сами виноваты. Поэтому извольте обращаться со мной повежливее, Жером Фандор. Журналист оторопел, как будто увидел привидение. Старик приблизил свое лицо к самым его глазам и произнес так, чтобы все слышали: - Хотите выяснять отношения - воля ваша. Только избавьте меня от удовольствия выступать на потеху здешней публике. Вы прекрасно знаете, где и когда меня можно найти. Вся заносчивость Фандора разом улетучилась. Он опустил глаза и мучительно покраснел. Флориссан чуть заметно подмигнул и удалился. Фандор остался стоять, уставившись в землю. В толпе раздались презрительные замечания: - Ишь, стоит, как нашкодивший школьник! Нечего тогда было и петушиться! - У него кишка тонка! Эти журналисты все выскочки, а как доходит до дела, так они вечно пасуют. Хлипкий народ! Фандор не отвечал. Казалось, он даже не слышал. Толпа понемногу разошлась. Медленно, как сомнамбула, журналист двинулся вперед. - Где эти женщины? - пробормотал он. Глава 25 ФЛОРИССАН д'ОРЖЕЛЬ Было уже шесть вечера. Более четырех часов ожидал Фандор в гостиной особняка на улице Лало возвращения хозяев. После стычки с Флориссаном он безуспешно пытался разыскать их на ипподроме и, не найдя, примчался сюда. Слуги уверяли, что мадам и мсье непременно вернутся к ужину. Однако время шло, а они все не появлялись. Наконец терпение журналиста было вознаграждено. На улице раздалось урчание мотора. Автомобиль остановился у дверей особняка, и вскоре в холле раздались голоса Жоржетты и Флориссана. Через секунду Жоржетта появилась в гостиной. - Это вы... - начала она, но журналист вскочил и перебил ее. - Где... - он запнулся и с трудом выговорил. - Где Флориссан д'Оржель? Жоржетта пожала плечами: - Поднялся наверх. Боюсь, что вам не удастся с ним увидеться. Он никого не пускает в свои апартаменты, даже меня. Фандор упрямо наклонил голову: - И все-таки мне необходимо его увидеть. - Нет-нет! Он рассердится! - испугалась Жоржетта. Она очень боялась разгневать своего покровителя, обеспечившего ей такое приятное существование. Фандора подобные соображения не волновали. Он решительно поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Ответа не последовало. Молодой человек заговорил, окончательно повергнув Жоржетту в смятение: - Элен, прошу вас! Мне необходимо с вами поговорить! Я хочу извиниться! Жоржетта, взбежав по лестнице, схватила журналиста за рукав: - Что вы делаете? Кого вы зовете? Что это еще за Элен? В этот момент из-за двери донесся спокойный голос: - Минутку, друг мой. Я сейчас переоденусь и выйду к вам. Фандор прислонился к косяку. Бедная Жоржетта окончательно растерялась. - Что происходит? - бормотала она. - С кем вы разговариваете? Это не Флориссан! Журналист усмехнулся: - Ошибаетесь, мадам! В этот момент дверь открылась, и на пороге появилась женская фигурка. Фандор шагнул вперед и сжал ее в объятиях. - Опять... - пролепетала Жоржетта. - Опять эта девушка! Перед ней действительно стояла Элен. Мягко отстранив Фандора, она сказала: - Входите. Сейчас я вам все расскажу. Впервые с тех пор, как она поселилась в особняке на улице Лало, Жоржетта оказалась в апартаментах второго этажа. К своему огромному удивлению она увидела множество женской одежды вперемешку с мужской. Среди платьев и корсажей валялась знаменитая накидка Флориссана, подбитая черным шелком. Элен провела Жоржетту в туалетную комнату и показала седой парик и белоснежную накладную бороду. На столике было расставлено столько различных флаконов, что комнатка стала похожа на театральную гримерную. Жоржетта оглянулась вокруг и побледнела. - Что это все значит? - спросила она. - Где Флориссан? Он поднялся к себе! И как вы сюда попали, мадемуазель? Элен взяла Жоржетту за руку. - Бога ради, простите меня, - сказала она виновато. - Я вас обманывала. Понимаете, Флориссан действительно здесь. Перед вами. Узнаете? Жоржетта вгляделась в лицо девушки. У нее перехватило дыхание: - Вы?! - Да, я, - мягко ответила Элен. - А вот мой парик и борода. - Но... - пробормотала пораженная женщина. - Но зачем все это? Элен опустила глаза. - Простите меня, - повторила она. - Поверьте, у меня были на то причины. Жоржетта задрожала: - Но... Но вы обманули меня! Это бесчестно! Это подло! На глазах ее выступили слезы: - Ради этого человека я оставила моего несчастного мужа... Я думала, это любовь... А он оказался просто переодетой женщиной! Как это жестоко! Так посмеяться надо мной! Жоржетта рухнула в кресло и разразилась рыданиями. Элен с жалостью склонилась над ней. - Уверяю вас, все не так уж скверно! - ласково произнесла она. - Скажите, вы ведь считали Флориссана своим покровителем? - Считала! - прохныкала женщина. - А теперь... Что со мной будет? Она снова зарыдала: - Господи! Об этой истории узнает весь Париж! Меня засмеют! Элен повернулась к Фандору. - Пусть поплачет, - шепнула она. - Сейчас с ней бесполезно разговаривать. Фандор с нежностью смотрел на возлюбленную. Подумать только, он чуть не отождествил ее с самим Гением преступления! И устроил безобразную сцену на ипподроме, приняв ее за мужчину! Но ей-то зачем понадобилось изображать Бог весть что?! Внезапно в дверь постучали. - Войдите, - бросила Элен. На пороге появился слуга. На лице его не выразилось ни малейшего удивления при виде девушки. "Однако слуги в этом доме хорошо воспитаны!" - подумал Фандор. Слуга протянул хозяйке поднос, на котором лежали две визитные карточки. Элен мельком взглянула на них и спросила: - Эти господа ждут мадам? Лакей почтительно поклонился: - Господа ждут в большой гостиной. Жоржетта побледнела, увидев карточки: - Как... оба? Не может быть! И что же, они пришли вместе? Слуга кивнул. Жоржетта снова взглянула на визитки. - Воистину, Господь отвернулся от меня! - прошептала она. - Сначала эта женщина, а теперь... И она прочитала вслух: - Поль Симоно. Макс де Вернэ. Силы небесные! Мой муж и мой любовник... Кое-как приведя себя в порядок, Жоржетта спустилась вниз. Элен и Фандор наконец-то остались наедине. Журналист принялся сбивчиво извиняться за свою грубость на ипподроме, но девушка приложила палец к его губам и улыбнулась: - Я уже давно вас простила. И потом, мне тоже надо извиниться за то, что водила вас за нос. Но вы меня понимаете, не так ли? Фандор пожал плечами: - Я знаю, что вы почему-то решили изображать из себя старого жуира. Но зачем вам это понадобилось, понять не могу. - А разве Жоржетта Симоно вас не интересовала? - с вызовом спросила Элен. - В таком случае вы просто никудышный сыщик. А что, если она знала убийцу Рене Бодри? А вдруг среди ее любовников был сам Фантомас? Масса подозрений! - И они подтвердились? - Нет. Я ошиблась. Журналист прошелся по комнате: - Но к чему весь этот маскарад? Зачем было наряжаться Флориссаном? - Во-первых, я усыпила подозрения Жоржетты. Глупышка считает вполне естественным, что пожилой господин ни с того ни с сего дарит ей особняк. А во-вторых... Не забывайте, мой друг, что Фантомас прекрасно знает, кто я такая. И я боюсь его. Очень боюсь! Фандор привлек девушку к себе. - Не надо бояться, - шепнул он нежно. - Ведь я с вами! - Поэтому я боюсь не только за себя, но и за вас тоже, - вздохнула Элен. - Господи, как бы я хотела, чтобы мы вдруг оказались далеко-далеко отсюда! Мы могли бы жить так счастливо... Журналист обнял любимую: - Мужайтесь, дорогая. Теперь поздно отступать. Мы должны добиться успеха. Владимир благодаря нам уже оказался за решеткой. И теперь надо, чтобы его отец занял достойное место по соседству. Девушка слабо улыбнулась. Фандор обвел взглядом комнату. В голову ему пришла новая мысль. - Но, дорогая, - проговорил он. - Будучи Флориссаном, вы неплохо устроили вашу протеже. Откуда у вас такие средства? Элен приложила палец к губам. - Скоро узнаете, мой друг. Всему свое время. И я уверена, что вы будете благословлять этого человека. Для достижения справедливой цели, ради борьбы со злом он не жалеет денег. И он не меньше, чем мы, хочет, чтобы Фантомас был пойман. - Но кто же это? Элен покачала головой: - Не сейчас. Пока это секрет. Не будьте таким любопытным! Глава 26 ЖЮВ И ФАНДОР Жюв и Фандор обедали вместе. Маленькую гостиную в доме на улице Тардье ярко освещали лучи осеннего солнца. Небо было ярко-голубым. Из окон виднелись многочисленные лестницы Монмартрского холма, по которым передвигался народ. В воскресный погожий день горожанам не сиделось дома. Принарядившись, они высыпали на улицу. Денек действительно выдался на славу. Казалось, время пошло вспять, и в столицу снова вернулось лето. Жюв закрыл ставни с витражами. Комната погрузилась в таинственный полумрак. Отблески цветных стекол, преломляясь в хрустале бокалов, падали на белоснежную скатерть яркими мазками, делая ее похожей на палитру художника. Инспектор повернулся к гостю: - Так ты будешь омлет? Журналист мотнул головой: - Нет. - Тебе не нравится, как я стряпаю? - Что вы! Просто я не голоден. Реакция Жюва была крайне неожиданной. Он резко вскочил, опрокинув стул, и принялся метаться по комнате, цедя сквозь зубы: - Чертов болван! Он, видите ли, сыт! Фандор с недоумением смотрел на своего друга. Тот сел и смущенно потупился: - Извини, старина. Нервы ни к черту. Подумать только, двенадцать лет, двенадцать лет борьбы! И оказаться в таком положении... Журналист взял его за руку: - Что случилось, инспектор? Почему вы меня упрекаете? Жюв отстранился. - Что случилось... - повторил он. - Просто у меня лопнуло терпение! - О чем вы? Инспектор сжал кулак, и тонкий бокал хрустнул в его пальцах. - Так больше не может продолжаться! Ладно - я. Рисковать жизнью - моя работа. Но я не могу смотреть, как ты ускоряешь себе дорогу на кладбище. И все из-за Элен! Фандор нахмурился: - Это не только ваша игра, инспектор. Мы тоже играем в нее, тут уж ничего не поделаешь. - Эх, если бы это была игра! Жюв замолчал. Прошло несколько минут, прежде чем он снова заговорил: - Стыдно признаться, но порой мне кажется, что я схожу с ума... Лоб его прорезали глубокие морщины. - Каждую ночь я не могу сомкнуть глаз. Все думаю, думаю об одном и том же... И похоже, у тебя появляются те же симптомы. - У меня? - удивился журналист. - У тебя, у тебя. Будешь омлет? - Я же сказал, что сыт. - А когда ты ел в последний раз? - Не помню... Вчера, кажется. - То-то и оно! Вчера. А ведь ты молод и не должен бы жаловаться на отсутствие аппетита. Видно, ты тоже зациклился на одном, как и я... Жюв шумно вздохнул. - Мы оба чувствуем, что Фантомас где-то рядом, совсем близко. Но черт меня побери, если я знаю, что он задумал! Он снова сжал кулаки. - У этого чудовища слишком изощренная фантазия, чтобы мы могли предвидеть его поступки. Нам остается только ждать... А это невыносимо! - Это точно, - невесело подтвердил Фандор. - Ожидание - страшная штука. Особенно, когда не знаешь, чего ждать. Жюв кивнул: - Совершенно верно. Кое-что нам, конечно, удалось. Что касается Бриджа-Владимира, то тут ты блестяще поработал. Однако этого, увы, мало. Одним преступником меньше, а мозг всей шайки на свободе. Честно говоря, я думал, что, поймав сына, мы быстро выйдем на отца. Но Владимир молчит, как рыба. Такое впечатление, что он получил указания от Фантомаса! - Все может быть, - задумчиво проговорил журналист. - Меня это, по крайней мере, не удивило бы. Когда борешься с гигантским спрутом, бесполезно отсекать ему щупальца. Нужно поражать его в голову! Они помолчали. Фандор машинально скатывал хлебные шарики. - Да, кое-что нам удалось, - продолжал он после паузы. - Но и проколов было немало. Достаточно вспомнить, как мы подставили беднягу Мэксона. Теперь он вряд ли станет президентом жокей-клуба! Снова воцарилось молчание. Друзья уныло смотрели в тарелки. О каком обеде могла идти речь! Невеселые мысли начисто лишили их аппетита Фандор встал и подошел к окну. - Будь ты проклят, Фантомас! - прошептал он. - Неужели нам так и не удастся с тобой справиться?! Пальцы его машинально выстукивали по стеклу барабанную дробь. - Кто же это может быть? - повторял он в пространство. Жюв усмехнулся и пожал плечами: - Увы, дружище, не могу тебе ответить. Иначе я бы тут не рассиживался... В голосе Жюва сквозила безнадежность. Ему лучше других было известно, что, имея дело с Фантомасом, можно получить удар с самой неожиданной стороны. За годы борьбы с Гением преступления не раз оказывалось, что негодяй скрывается под личиной достойнейшего члена общества, далекого от всяких подозрений. Наверняка и сейчас дело обстояло так же. Но кто? В десятый раз инспектор перебирал в уме всех, кого ему довелось в последнее время увидеть на ипподроме. Но тщетно. Любой из завсегдатаев скачек теоретически мог оказаться Фантомасом, и никто из них не дал ни малейшего повода себя подозревать. Жюв поднял голову. - А как у тебя дела с Флориссаном? Удалось что-нибудь выяснить? Журналист нервно рассмеялся. Полицейский посмотрел на него с удивлением: - В чем дело? Фандор махнул рукой: - Господин д'Оржель не относится к числу наших клиентов. - Раньше ты так не считал! - Обстоятельства изменились, - уклончиво сказал журналист. - Теперь я абсолютно убежден, что это не тот, кого мы ищем. Инспектор пристально посмотрел на своего друга, но не стал задавать лишних вопросов. Фандор поспешил перевести разговор на другое. - Послушайте, Жюв, а что вы скажете о нашем друге Мэксоне? - Мэксон - Фантомас? - хмыкнул Жюв. - У тебя слишком богатое воображение. Какого черта ему тогда помогать нам? - Значит, все-таки Мобан? Ведь он держал своих лошадей в конюшнях Бриджа. - Веская улика! - пробормотал инспектор. - Что же, сажать теперь за решетку каждого, кто держал лошадей у Бриджа? Этак мы скоро дойдем до того, что начнем арестовывать самих лошадок! Вот, послушай-ка... И Жюв принялся перечислять длинный список уважаемых членов жокей-клуба, которые были так или иначе связаны с конюшнями в Мезон-Лафит. Почувствовав, что это может продолжаться до самого ужина, Фандор замахал руками: - Ради Бога, хватит! Вы уже назвали пол-Парижа. Так мы его никогда не отыщем! Жюв уныло кивнул: - О том-то я и толкую... Юристы говорят - подозрение еще не есть доказательство. А у нас с тобой и подозревать-то некого... Ни одной зацепки. Если так пойдет дальше, мы бессильны. Фантомас будет и впредь орудовать у нас под носом. Внезапно полицейский вздрогнул. В комнате раздался спокойный голос: - Омлет сейчас совсем остынет, мсье. Жюв обернулся: - А, это вы, Жан... Совсем не слышал, как вы вошли. Пора на пенсию! Слуга почтительно промолчал. Когда у хозяина такое настроение, лучше не вмешиваться. Инспектор сел за стол и махнул Фандору: - Ладно, давай поедим. Есть журналист не хотел. Он присел на краешек стула и принялся ковырять вилкой яичницу. Время от времени он осушал стакан воды, как будто его мучила лихорадка. Мысли его витали далеко. Жюв, напротив, приступил к еде, как к боевым действиям. Отрезав большой кусок окорока, он разделывался с ним, словно с личным врагом. - Ешь, ешь, - проговорил инспектор с набитым ртом. - Если ты упадешь от истощения, от этого никому не станет легче. Однако Фандор отодвинул тарелку. - Глупо, конечно, - признался он. - Но у меня сегодня просто кусок в горло не лезет. Жюв неодобрительно сморщился: - Да что с тобой такое? - Не знаю, - тихо ответил журналист. - По-моему, я... просто боюсь. Видно было, как нелегко далось ему это признание. Трудно говорить "я боюсь" человеку, чье имя для многих стало синонимом бесстрашия. - Боишься... чего? - уточнил Жюв. Фандор покраснел: - Да в том-то и дело, что не знаю. Это накатило на меня сегодня утром. Что-то неясное... Предчувствие какой-то беды. И прошу вас, не улыбайтесь. Вы знаете, как я отношусь к предчувствиям и прочим суевериям. Но сейчас я боюсь. Мне кажется, что произойдет несчастье. Фантомас слишком близко! Он потер лоб. Инспектор молча слушал. - Да, он где-то совсем рядом... - продолжал Фандор. - Знаете, когда вчера вечером я узнал, что не буду сегодня участвовать в скачках, я почему-то подумал, что нынче в Отей непременно должно что-то случиться. Я уже совсем было собирался поехать туда, но вспомнил, что вы пригласили меня на обед. Жюв задумчиво молчал. Еще совсем недавно он бы не упустил случая бросить ироничное замечание по поводу неожиданной склонности своего друга к мистике. Но в последнее время слишком часто он сам терял покой от дурных предчувствий, чтобы не обращать на них внимания. Инспектор посмотрел на часы: - Четверть третьего... Он поднялся: - Пожалуй, мы еще успеем. Фандор посмотрел на недоеденный окорок: - Куда? - В Отей. Собирайся. Молодой человек вскочил на ноги. Им овладело лихорадочное возбуждение. - Отличная мысль! - воскликнул он. - Поехали немедленно! На сборы ушло несколько минут. - Жан! - крикнул инспектор. - Пообедать у нас не получилось. Но к ужину мы обязательно вернемся. Приготовь что-нибудь вкусное. Слуга расстроенно покачал головой: - Как же можно уходить, не поев! Возьмите с собой хоть бутерброды! Жюв похлопал его по плечу: - Ничего, старина, мы потерпим. А вечером наверстаем за весь день. Дверь хлопнула, и через минуту друзья были уже на улице. Подъехало такси. - В Отей! - крикнул Жюв, забираясь на сиденье. - И побыстрее! - добавил Фандор. Машина тронулась с места. Спутники молчали, погрузившись в свои мысли. Попетляв по бульварам, автомобиль пересек площадь Клиши, миновал парк Монсо и повернул на площадь Звезды. Вскоре позади остались авеню Виктора Гюго и улица де ля Помп. Машина приближалась к ипподрому. Жюв прервал молчание. - Ты знаешь, что выборы президента жокей-клуба должны состояться через восемь дней? - спросил он. - Знаю, - коротко ответил Фандор. Жюв вздохнул: - Можешь себе представить состояние Мэксона. Бедняга места себе не находит. - Можно его понять... - рассеянно сказал журналист. Мысли его были заняты совсем другим. Ему казалось, что водитель едет чрезвычайно медленно. Кончится ли когда-нибудь эта поездка?! Однако всему на свете приходит конец. Автомобиль затормозил у ипподрома. Расплатившись, друзья вышли и окинули взглядом людское море. Народу сегодня было даже больше, чем обычно. На трибунах, как всегда, выделялись дамы в ярких туалетах. Им не было нужды толпиться возле тотализатора - за них все делали кавалеры. В надежде получить благосклонность красавицы, светские львы жертвовали даже собственными деньгами. Внизу же, у окошечек, принимающих небольшие ставки, шла настоящая битва. Сотни игроков брали кассы приступом, как будто главной целью их жизни было расстаться с кровно заработанными и зачастую последними франками. И все из-за призрачной надежды сорвать куш! - Несчастные люди! - вздохнул Жюв. - Хоть бы на минуту остановились и вспомнили, сколько денег они просадили, прежде чем выиграть хотя бы луидор. Нет - азарт делает их слепыми... Фандор, не слушая, что-то пробормотал в ответ. Он пристально всматривался в трибуны. Потом облегченно вздохнул: - Похоже, все в порядке. Пока, во всяком случае... Жюв повернулся к нему: - Что ты имеешь в виду? - Сам не знаю. Просто пока ничего страшного не случилось. Глава 27 ХИЩНИКИ! Задолго до того, как Жюв и Фандор примчались на ипподром, сюда прибыли двое мужчин. Сейчас они прохаживались возле паддока, негромко переговариваясь. Жюву было бы интересно взглянуть на этих людей и услышать их разговор. Это были Горелка и Иллюминатор. Внезапно их окликнули. Обернувшись, они увидели дюжего молодца в сапогах для верховой езды и со стеком в руках. - Идите сюда, ребята! - повторил он. Уголовники переглянулись и двинулись в сторону мужчины. Подойдя, они поздоровались. - Привет, Сторож. Тот кивнул. - Ну как, идет дело? - поинтересовался Горелка. - Мы не зря старались? Сторож ухмыльнулся: - Дело на мази. Через пару минут здесь будет знатное представление. Все ребята уже в сборе. Хозяин послал меня предупредить вас. - Сколько всего народу? - Больше сорока человек. И каждый на своем месте, можешь не сомневаться. У вас какие номера? Иллюминатор заговорщицки подмигнул: - У меня с тридцатого по тридцать пятый. - А у меня всего лишь девятый и десятый, - сказал Горелка. - Но зато это самые дорогие кассы. Ставки в них не меньше ста монет. Сторож довольно кивнул: - Рад за вас. Ну, а теперь по местам. Эх, посмеемся сегодня! Бандиты расхохотались: - Да, сегодня будет потеха! Окончив этот странный разговор, приятели двинулись к окошечкам тотализатора. Все кабинки были пронумерованы. Если приглядеться, почти везде каждой можно было заметить человека, который старательно пытался смешаться с толпой зевак. Увидев Сторожа, такие люди незаметно делали ему знак рукой. Невдалеке послышался гнусавый голос, без которого уже невозможно представить себе ипподром в Отей: - Только старый торговец знает, какая лошадка придет первой! Сторож оглянулся: - Ба, да это Бузотер! Он поколебался, потом ухмыльнулся и решительно двинулся к бывшему бродяге: - Привет, старина! - Мое почтение, Сторож! Не откажешься принять стаканчик? - Твоей кислятины? - поморщился бандит. - Нет, я привык к напиткам получше. Бузотер обиженно повел плечом: - Ну, как хочешь... Другим нравится. Ты что-то хотел мне сказать? Сторож понизил голос. - Смывайся-ка ты отсюда, - посоветовал он. - А то, неровен час, попадешь в беду. За свою долгую жизнь Бузотер приобрел полезную привычку ничему не удивляться и принимать к сведению любую информацию. Не выказав ни малейшего удивления, он лишь уточнил: - Ты это серьезно? - Не задавай дурацких вопросов, - раздраженно бросил Сторож. - Я слов на ветер не бросаю. Сматывайся. Здесь скоро запахнет жареным. А может, пойдет дождик. Я не хочу, чтобы ты простудился. Бузотер поглядел вверх. В синем небе не было видно ни единого облачка. - В общем, я тебя предупредил, - закончил Сторож и, повернувшись на каблуках, двинулся в сторону тотализатора. Бузотер не стал мешкать. Приторочив покрепче свой баллон, он потрусил к выходу с ипподрома. - Что они там еще придумали? - бормотал он. - Взорвать бомбу? Подошло время второго заезда. Жокеи один за другим выезжали из весовой и отправлялись на старт. Стартер надсаживался от крика, стараясь выстроить лошадей на одну линию. Тем временем Жюв и Фандор были уже у весовой. Там собралось немало членов жокей-клуба. Мэксон подошел поздороваться, а граф Мобан, увидев друзей, лишь с холодной вежливостью приподнял над головой широкополую шляпу. - Что новенького, инспектор? - спросил Мэксон. Жюв неопределенно махнул рукой. Американец грустно вздохнул. - А у меня дела идут неважно, - сообщил он. - Похоже, в клубе о моей кандидатуре уже забыли. Никто ничего не говорит, но уже пустили слух, что это я подменил лошадей. Короче, Мобан обошел меня, как неопытного двухлетку. Несмотря на искреннее огорчение, Мэксон говорил с Жювом приветливо и доброжелательно. Инспектор почувствовал угрызения совести. Ведь это из-за него американец не только потерпел убытки, но и поставил под сомнение свою репутацию. - Простите, - расстроенно проговорил Жюв. - Во всем виноват лишь я один... - Господь с вами! - перебил его Мэксон. - Кто же знал, что так обернется! Да и вообще, может, все к лучшему. Все-таки я чужак, американец. Место президента жокей-клуба не для меня. Пусть эту честь окажут парижанину, аристократу... Однако по тону его было ясно, что он не видит ничего странного в том, чтобы аристократ-парижанин уступил американцу какой бы то ни было пост. Почувствовав это, Мэксон сменил тему: - Так все-таки, есть какие-нибудь новости? Вы ведь обещали держать меня в курсе. Полицейский хотел что-то ответить, как вдруг вмешался Фандор. - Посмотрите туда! - крикнул он. - Что там происходит? Концом своей тросточки журналист указал на беговую дорожку. Мэксон снял с груди бинокль и поднес его к глазам. - Упала какая-то лошадь, - сообщил он. - И, по-моему, поранилась. Да, верно, лежит. Вон, к паддоку бегут служащие. Видно, дело так худо, что необходимо подогнать фургон на поле. Что ж, у игроков появилась отсрочка. Заезд задержится минут на десять. Кто-то из опоздавших успеет сделать ставку. Американец был прав. На дорожке упала лошадь, причем, так неловко, что повредила себе ногу. Подняться она не могла. По траве расплывалось пятно крови, животное жалобно ржало. Внимание зрителей было приковано к ней. Все увидели, как по полю медленно приближается большой фургон для перевозки лошадей. Он перегородил дорожку прямо перед раненым животным. - Как же они собираются засунуть ее внутрь? - спросил Фандор. Мэксон открыл было рот, чтобы объяснить, как транспортируют раненых лошадей, но слова застряли у него в горле. Жюв и Фандор тоже замерли. Зрелище, открывшееся их глазам, походило на горячечный бред сумасшедшего. Фургон остановился на дорожке, и из него выскочили люди с лицами, закрытыми платками. Они бросились к задней двери, распахнули ее и, не теряя ни секунды, вскарабкались на крышу фургона. В то же мгновение над ипподромом пронесся ужасный рев, заставивший кровь застыть в жилах у зрителей. Раздались женские крики. Рев перешел в хриплое рычание, и на дорожку выпрыгнуло разъяренное чудовище. Это был огромный лев! И не один! За ним последовала львица, затем еще один лев. Звери припали к земле, царапая гравий чудовищными когтями и хлеща себя хвостами по бокам. Запах крови упавшей лошади щекотал им ноздри, глаза горели. На трибунах началась паника. Несколько женщин упало в обморок, но их кавалеры, еще минуту назад стремившиеся предвосхитить любое желание своих дам, теперь думали только об одном - как пробиться к выходу раньше других. Раздавались глухие удары, в воздухе свистели трости. Ипподром дрожал от воплей. Львы, в свою очередь, тоже словно обезумели. Бросаясь в толпу, они рвали, кромсали несчастных людей. Над трибунами поплыл удушливый запах крови. Люди на газонах, не дожидаясь, когда до них дойдет очередь, кинулись бежать. Жандармы оказались бессильны. Увлекаемые людским потоком, они могли двигаться только в одном направлении. Самые мужественные из них предпринимали отчаянные попытки остановить панику, но гибли под сапогами тысяч людей. Лишь несколько человек сохранили хладнокровие. В первые же мгновения Жюв и Фандор побежали вокруг весовой, чтобы выбраться на дорожку, не попав под ноги толпы. Мэксон, побледнев, следовал за ними. - Возьми ту тварь, что справа! - крикнул Жюв на бегу. - А левый - мой. Кивнув, журналист вытащил из кармана браунинг. Выбрав позицию, он встал на одно колено и прицелился. Прогремел выстрел. - Попал! - крикнул Фандор. Однако тут же понял, что промахнулся. Льва убил Мэксон. - Отлично, дружище! - крикнул журналист и снова бросился вперед. Откуда-то сбоку прыгнул второй лев. Мэксон отшатнулся и, упав, выронил пистолет. Голова чудовища оказалась прямо перед Фандором. Глаза зверя горели зеленым огнем, пасть была в крови. Фандор несколько раз выстрелил, но лев только моргнул. Мелкокалиберный пистолет журналиста оказался бессильным перед царем зверей. Фандора охватил ужас. - Я отвлеку его! - крикнул Мэксон и, приподнявшись на локте, кинул в животное палку. С глухим ворчанием лев повернулся к нему и присел, готовясь к прыжку. При этом он оказался боком к Фандору. Не колеблясь ни секунды, молодой человек рванулся вперед и, приставив браунинг к уху животного, нажал на курок. Захрипев, лев упал на передние лапы. Тело его сотрясали последние конвульсии. - Где Жюв? - закричал Фандор, озираясь по сторонам. - Жюв! Он увидел, как в сотне метров от него инспектор вступил в единоборство со львицей. Возле него находился помощник. - Граф Мобан! - воскликнул журналист и побежал к ним. В это время Жюв выстрелил. Но пуля, так же, как и у Фандора, расплющилась о мощную лобную кость животного, не причинив ему вреда. Львица присела перед прыжком. - Осторожно! - вырвалось у Фандора. Хладнокровно дождавшись прыжка львицы, инспектор пригнулся и бросился вперед. Трехсоткилограммовая туша пролетела над его головой. Львица покатилась по земле. В ту же секунду граф Мобан, держа свою трость, как шпагу, с разбегу ткнул животное под ребро. Львица взвыла. Подоспевший Жюв несколько раз выстрелил в открытую пасть и на этот раз не промахнулся. Спустя несколько минут ипподром выглядел, как после страшного нашествия варваров. Кровь людей смешалась с кровью животных, трибуны были переломаны. Усталые победители - Жюв, Фандор, Мэксон и Мобан - отдыхали возле весовой. Больше на открытом месте не осталось никого. Все помещения были забиты людьми, каждое дерево казалось живым от обилия игроков, искавших там спасения. И хотя львы уже лежали бездыханными, никто пока не решался спуститься на землю. - Вы не ранены? - тихо спросил Фандор. - Нет, - ответил инспектор. - Но вот это... Это действительно ужасно. Он указал на полтора десятка трупов, разбросанных тут и там. - Бедняги пришли поиграть в любимую игру, - с горечью произнес полицейский, - а нашли смерть. И ведь это не все. Одному Богу известно, скольких еще затоптали... Он скрипнул зубами: - Это дело рук Фантомаса! Мэксон заинтересованно поднял голову: - Но зачем это ему понадобилось? Он просто ненормальный. Тут к весовой подбежал служащий ипподрома. Он запыхался, щеки покрывала смертельная бледность. - Что такое? - привстал Жюв. - Еще что-нибудь произошло?! Служащий едва перевел дух. - Тотализатор... Ограбили... - с трудом выговорил он. - Все кассы. Три миллиона франков... Мэксон присвистнул. Граф Мобан промокнул лоб тонким батистовым платком и неприязненно покосился на американца. - Жокей-клуб выплатит компенсацию, - проворчал он. - Не о деньгах сейчас надо думать, а об этих несчастных. Он указал на людские тела. Жюв посмотрел на него со странным блеском в глазах. - Вы правы, граф, - сказал он. - Все деньги мира не стоят одной человеческой жизни. И я найду тех, кто повинен в этом убийстве! Глава 28 ЖОКЕЙ В МАСКЕ - Держу пари на полмиллиона франков! - заявил Мэксон. Это произвело сенсацию. Даже для богачей, членов жокей-клуба, собравшихся этим вечером обсудить предстоящие скачки, пятьсот тысяч франков были далеко не пустяком. Однако, как и подобает аристократам, все сделали вид, что ничего не слышали. Сегодня клуб был полон. На следующий день предстоял розыгрыш Большого приза муниципалитета. Не оставалось уголка, где бы не обсуждали предстоящий заезд. И немудрено - сумма приза была огромна. Но даже не это было главным. Больше всего любителей скачек интриговало то, что на решающий заезд вновь заявили лошадь, вызвавшую недавно столько кривотолков - Каскадера. Какие только слухи не ходили вокруг серого в яблоках жеребца! После случая с "раздвоением" Каскадера было предпринято расследование. Стало ясно, что одна из лошадей - подставная и, следовательно, подлежит дисквалификации. Но поскольку сразу после заезда и фаворит, и его жокей исчезли неизвестно куда, почтенной комиссии некого оказалось сравнивать. Конюхи в один голос утверждали, что ту лошадь, которую они видят, привели в паддок еще до того, как победитель пересек финишную черту. А за случайное падение не дисквалифицируют. Жюри ограничилось штрафом с конюшен и призывом к усилению бдительности. И вот теперь Каскадер снова будет участвовать в скачках. В кулуарах жокей-клуба ходили разговоры о том, что если лошадь смогли подменить один раз, то в следующий раз это сделают так ловко, что комар носа не подточит. Как знать, кто на этот раз появится на дорожке - безродная кляча или чистокровный скакун? Тот, кому известен ответ, сможет поживиться. И вот среди этих разговоров в гостиной клуба возник спор, закончившийся предложением пари на полмиллиона. Мэксон утверждал, что Каскадер не имеет никаких шансов на победу. В качестве фаворита он называл Примевера, рысака-трехлетку. Граф Мобан с легким раздражением заметил, что имеет несколько больше оснований оценивать шансы собственной лошади, чем американец, который ее и вблизи-то не видел. Пожалуй, Мэксону для сохранения остатков своей репутации не стоило ввязываться в спор с графом, но в последнее время он не мог себя сдерживать. Если американец слышал, как Мобан говорит "белое", можно было с уверенностью сказать, что Мэксон думает - "черное". В обществе уже поговаривали о том, что в соперничестве с потомственным французским аристократом заморский миллионер явно проигрывает. Сегодня Мэксон, похоже, особенно нервничал - ведь после завтрашних скачек будет объявлено имя нового президента жокей-клуба. Оставалось всего двадцать четыре часа! - Держу пари на полмиллиона франков, что ваша лошадь придет первой! - запальчиво повторил Мэксон, и эти слова эхом прокатились над притихшей гостиной. Посетители продолжали говорить вполголоса, чтобы не пропустить ответ. Само предложение выглядело странно - оно шло вразрез с традициями клуба. Здесь не принято было заключать пари на людях. Для таких дел существуют букмекеры, тем более, когда речь идет о такой сумме. Причем, букмекер имеет право отказаться принимать пари, если уверен, что один из спорщиков совершает явную глупость. Поэтому в принародном заявлении Мэксона многие усмотрели провокацию. Возможно, граф Мобан подумал о том же. Некоторое время он задумчиво смотрел на собеседника, потом вдруг улыбнулся. - Полмиллиона... А не маловато, друг мой? Американец нахмурился: - Вам мало? - Именно так, - спокойно подтвердил граф. - Я предлагаю в залог миллион. Причем, если проиграю, то обязуюсь выплатить деньги сразу после заезда. Но, предупреждаю, я собираюсь выиграть! По гостиной пронесся изумленный шепот. Даже старожилы не могли припомнить, чтобы кто-нибудь сорвал такой куш на тотализаторе. Миллион франков! Только Мэксон не повел и бровью. - Кто жокей? - деловито осведомился он. Мобан небрежно пожал плечами: - Пока не знаю. Да и какая разница? Эта лошадка может выиграть, даже если на спине у нее будет мешок с булыжниками. Мэксон не стал колебаться: - Что ж, увидим. Жокей действительно роли не играет. Я принимаю пари. Церемонно поклонившись друг другу, соперники разошлись в разные концы гостиной. Гордость не позволила ни одному из них предложить оформить пари документально. Обоих окружили любопытные. - По-моему, вы зря так рискуете, мсье, - говорил один из сторонников американца. - Я слышал, что Каскадер в прекрасной форме. - Это еще не факт! - возражал другой. - Зато представьте себе, что выиграет Примевер. Даже если Мобан и сможет уплатить миллион, что сомнительно, это все равно не пойдет на пользу его репутации. Безрассудство не к лицу аристократу! Мэксон не отвечал. Выглядел он несколько удивленным собственной горячностью. Конечно, потеря миллиона не разорит его. Но стоило ли вообще сейчас заключать это пари? Все-таки скоро выборы. И к тому же Мобан обязался заплатить сразу после заезда. Мэксон, правда, не давал публично подобного обещания, но оно как бы само собой подразумевалось. И это было весьма неприятно. Даже миллиардеры порой испытывают нехватку наличности, и Мэксон сейчас находился в таком положении. Некоторым в этой гостиной было известно, что он ждет крупных денежных поступлении из Америки лишь на следующей неделе. Это значит, что если он проиграет пари, то у него останется пятьдесят - шестьдесят тысяч франков, не более. Почти ничего, если учесть его траты. Мэксон едва заметно усмехнулся. Мало того, что он очертя голову заключает пари, не имея достаточных средств, так он еще делает это не по собственной воле! Не далее как сегодня утром один человек сказал ему: - Мы почти у цели. Остается только выманить волка и захлопнуть ловушку. Но волк выходит из лесу, только если он зол или голоден. Я прошу вас рискнуть. Вынудите графа Мобана пойти на такое пари, чтобы потерянная сумма разорила его. Этим человеком, конечно, был Жюв. Увидев колебания американца, он добавил: - Я понимаю вашу нерешительность. Но у нас нет другой возможности. Не имея фактов, мы вынуждены идти на риск. - Хорошо, - согласился Мэксон. - Я буду спорить на пятьдесят тысяч. Однако граф Мобан оказался человеком азартным. И пари было заключено на миллион. На следующий день, около половины третьего, Жюв, стоя возле весовой на ипподроме в Отей, рассеянно следил за скачущими лошадьми. Вскоре к нему подошел Мэксон. Его холодная сдержанность пропала, он побледнел и запыхался. - Что с вами? - воскликнул Жюв. Американец отвел его в сторону и, оглянувшись, прошептал: - Помните пари, которое я заключил? - Конечно. На миллион, верно? - Да... И если я проиграю, заплатить нужно будет сразу после заезда. - Ну да. А что, что-нибудь изменилось? - Изменилось. Я не смогу заплатить за проигрыш. Жюв вздрогнул: - Что такое? Вы не взяли с собой денег? Слова еще не сорвались с губ инспектора, как он уже знал ответ на свой вопрос. И не ошибся. С трагическим видом Мэксон распахнул полы пиджака. С левой стороны подкладка была аккуратно надрезана. - Теперь понимаете? - спросил американец. Жюв молчал. - Деньги лежали у меня в бумажнике, - сказал Мэксон. - Еще десять минут назад они были там! Инспектор безнадежно махнул рукой: - Если уж не везет, так во всем. Вас снова обокрали. Хотел бы я знать, кто! - Не понимаю, - недоуменно произнес Мэксон. - Как можно это проделать незаметно?.. - Среди воров есть настоящие фокусники, - усмехнулся Жюв. - Вы думаете, что это опять Фантомас? - Все может быть. - Но где он прячется, этот таинственный злодей? Как его узнать? Жюв промолчал. С минуту он о чем-то размышлял, затем спросил: - Вы видели графа Мобана на ипподроме? - Да, несколько минут назад, - вспомнил Мэксон. - Мы с ним столкнулись в проходе. Глаза полицейского блеснули, и он поспешил отвести взгляд в сторону. - Постарайтесь успокоиться, - сказал Жюв, положив руку на плечо собеседнику. - В конце концов, о том, что деньги украдены, знаем только мы с вами, да еще, пожалуй, вор. Но мы ведь пришли сюда, чтобы выиграть! Пусть Мобан бережет кошелек! Мэксон слабо улыбнулся: - Неважное утешение. Признаться, я все меньше верю, что выиграю это пари. - Почему? - насторожился Жюв. - Пойдемте, увидите сами. Они прошли к паддоку. Там уже шла подготовка к решающему заезду. Лошади, отобранные для борьбы за Большой муниципальный приз, прохаживались по кругу. Вдалеке виднелся серый в яблоках жеребец, еще не оседланный. Мэксон стиснул руку инспектора. - Посмотрите! - прошептал он. - Сила из него так и брызжет! Клянусь, это та самая лошадь, которая однажды уже выиграла скачки. Жюв прищурился, вглядываясь. - Это настоящий скакун! - продолжал бубнить американец. - Перед тем как показать лошадей комиссии, их снова подменили. И дисквалифицированной оказалась кляча, у которой сроду и не было никакой квалификации! Потому Мобан и согласился на пари. Инспектор закусил губу. Судя по всему, Мэксон был близок к истине. "Боже, это уж слишком! - в смятении думал полицейский. - Сначала его дважды обокрали, теперь он отдаст Мобану еще миллион, да к тому же получит репутацию не только человека, ничего не смыслящего в лошадях, но и неплатежеспособного должника!" Одним словом, ситуация складывалась более чем скверная. Причем, возникали серьезные опасения, что граф Мобан продумал ее заранее. Жюву хотелось кричать на весь ипподром: "Я знаю, кто это такой! Я сорву с него маску!" Но, увы, он не мог позволить себе такого безрассудства. Факты - упрямая вещь, а именно их-то и не хватало. Небольшая надежда оставалась лишь на то, что этим утром Фандору удалось узнать что-то новое. Но пока журналиста не было видно. На трибунах собрались почти все члены жокей-клуба. Они азартно обсуждали лошадей, участвующих в заезде на Большой муниципальный приз. Тут нашлось о чем поспорить - животные были как на подбор. Ни один знаток не мог сказать с уверенностью, кто окажется победителем. Но, конечно, наибольшее внимание привлекали Примевер и Каскадер. Жокей Примевера Вилли, ветеран конюшен Бриджа, был уже в летах, но отличался огромным опытом и железным хладнокровием. Кто поскачет на Каскадере, пока не было известно. Что касается серого в яблоках жеребца, то он не пользовался большой популярностью среди широкой публики. Комиссия, расследовавшая случай с мнимой победой Каскадера, отчитывалась только перед членами жокей-клуба, остальным же без всяких объяснений вернули их ставки. В памяти игроков осталось одно - лошадь обманула их надежды, за что и была дисквалифицирована. Сегодня на Каскадера не поставил почти никто, кроме нескольких опытных лошадников. Зато кассы были забиты ставками на Примевера. Если судить по количеству принятых клерками денег, этот жеребец оказался признанным фаворитом. И вот наконец лошади принялись выстраиваться на линии старта. На табло появились имена жокеев. В толпе зашумели - на Каскадере должен был выступать любимец завсегдатаев. - Люсьен Белар! - зашумели зрители. - Люсьен Белар снова выступает! Стартер взмахнул флажком, и жокеи пришпорили своих скакунов. Заезд начался. Это было великолепное зрелище. Освещенные ярким осенним солнцем лошади, казалось, стлались над землей. Жокеи в разноцветных шапочках сидели на их спинах, как влитые. Первое препятствие все двенадцать преодолели с легкостью, почти одновременно. Публика одобрительно загудела. Лошади приближались, и вскоре можно было уже разглядеть, кто есть кто. В толпе послышались удивленные восклицания. Зрители на трибунах приподнимались на цыпочки и спрашивали друг друга: - Кто это? Кто скачет на Каскадере? С задних рядов доносилось: - Как кто? Посмотрите на табло! Там написано - Люсьен Белар! - Тогда почему он в маске? - отвечали им. - От кого он прячется? - Может, у него рожистое воспаление? - хохотнул кто-то. - Типун вам на язык! - крикнул мужчина из первого ряда. - Грех шутить такими вещами. Да и вообще, это вовсе не Люсьен Белар. Этот малый гораздо выше и шире в плечах. Наиболее дальнозоркие из зрителей тоже это разглядели. Фигуру не скроешь маской! Игроки заинтригованно переглядывались. - Кажется, опять готовится какая-то пакость, - сказал один из них. И оказался прав. Все произошло у третьего, самого безобидного препятствия. Это была невысокая изгородь, перемахнуть через которую ничего не стоит мало-мальски обученной лошади. Однако преодолеть это препятствие удалось только Каскадеру и Примеверу. Следующая лошадь внезапно упала. Жокей кубарем покатился по земле. Не успели зрители посочувствовать ему, как такая же участь постигла одного за другим всех участников заезда. Над дорожкой поднялась туча пыли, раздались ржание и крики. Невозможно было определить, где всадник, а где лошадь. Зрители на трибунах повскакивали. Никто ничего не понимал. Впечатление было такое, словно изгородь после прыжка Каскадера и Примевера вдруг стала выше на добрых полметра. Некоторым пришла в голову мысль о тонкой проволоке, которую неожиданно натянули над препятствием. На памяти старожилов такое случалось. Из облака пыли появились четыре фигуры. Но эти люди совсем не походили на жокеев. Это были рослые мужчины в костюмах, заляпанных грязью. Зрители разглядели, что лица неизвестных закрыты черными платками. Мужчины перепрыгнули через ограждение и начали пробиваться сквозь толпу к выходу. - Господа! - послышался женский крик. - Что же вы смотрите! Несколько человек встали на пути неизвестных, пытаясь их задержать. Недолго думая, мужчины в масках выхватили револьверы и начали беспорядочную пальбу поверх голов. Смельчаки-добровольцы немедленно бросились врассыпную. Пронзительно завизжали женщины. Работая локтями и кулаками, неизвестные проложили себе дорогу к выходу и скрылись. Против ожидания, этот беспрецедентный случай не отвлек внимания большинства присутствующих от скачек - слишком велик был главный приз, слишком много надежд связывали зрители с Примевером. Он лидировал вместе с Каскадером. Пять лошадей остались лежать на земле после свалки у препятствия, остальные продолжали гонку, но видно было, что шансы их равны нулю - упущено время, потеряна скорость. Все следили за борьбой Каскадера и Примевера. Постепенно становилось ясно, что серый в яблоках жеребец выходит в фавориты. Некоторое время лошади шли ноздря в ноздрю, но перед рвом с водой Примевер шарахнулся в сторону, в то время как его соперник перескочил препятствие, даже не заметив его. Расстояние между скакунами стало увеличиваться. На последнем повороте Примевер отстал уже безнадежно. Сзади его начинали поджимать другие лошади, а Каскадер приближался к финишной прямой. И тут снова произошло неожиданное. Столб, на котором крепилось знамя ипподрома, вдруг покачнулся и рухнул прямо на двух несчастных жокеев, которые начали уже обходить Примевера. Их лошади попадали, и это, казалось, придало уставшему Примеверу новые силы. Его наездник с криком взмахнул хлыстом и рванулся вперед, настигая фаворита. - Что за чертовщина... - послышалось в толпе. - Похоже, в этом заезде принимает участие нечистая сила. Вы посмотрите, что творится! И действительно, происходящее напоминало заранее подстроенный спектакль. Из двенадцати лошадей, начинавших заезд, осталось только две. Семеро были покалечены, остальные, прихрамывая, сошли с дистанции. Гонку продолжали лишь Каскадер и Примевер. Да и тут, судя по всему, исход был предрешен. Хоть Примевер и напрягал сейчас все силы, показывая чудеса скорости, ему не догнать было Каскадера, которому оставалось каких-нибудь триста метров до финиша. С трибун раздавались требования назвать имя жокея в маске. Жандармы метались туда-сюда, призывая публику сохранять спокойствие. Пожалуй, единственным, кто не потерял голову, был граф Мобан. Плотно сжав губы, он стоял на трибуне, прямой и надменный. Если бы кто-нибудь посмотрел на него сейчас внимательно, то поразился бы произошедшей перемене. В глазах графа полыхал огонь, в чертах появилось мрачное величие. Седые волосы и бакенбарды казались чужими на помолодевшем лице. Не отрываясь, граф следил за Каскадером. Стоявший возле весовой Мэксон рванул воротник и оглянулся по сторонам. Губы его побелели, на лбу выступили капли пота. Казалось, американец ищет пути к отступлению. И вдруг зрители, на все лады костерившие Каскадера и его загадочного всадника, радостно заулюлюкали. Обстановка на дорожке снова изменилась. Серый в яблоках жеребец споткнулся и перешел на неуверенную, вялую рысь. Примевер стремительно догонял его! Раздались аплодисменты. - Не выдержал! - орали в толпе. - Куда тебе, вислозадому! Обгони его, Примевер! Только несколько истинных знатоков недовольно нахмурились. От их наметанного взгляда не ускользнуло, что наездник нарочно сдерживает лошадь, мешая ей финишировать достойно. - Посмотрите-ка, - негромко сказал пожилой господин своему соседу, - этот молодчик спятил. Еще немного, и он разорвет ей губы удилами! Его собеседник медленно кивнул. - Да, старается вовсю. Удивительно, как этого до сих пор никто не заметил! Однако это уже увидели. Несколько наиболее горячих игроков с протестующими криками полезли через заграждение. Подоспевшие жандармы заработали дубинками. Над ипподромом стоял сплошной рев. Примевер стремительно настигал Каскадера, который едва двигался. До финиша ему оставалось всего несколько метров, но жокей не давал ему преодолеть их! Еще секунда, другая - и Примевер первым пересек линию финиша. - Победа! - завопили в толпе. - Он выиграл заезд! Ура Примеверу! Лицо Мэксона налилось кровью. Он несколько раз глубоко вздохнул и стал подниматься по трибунам. Подойдя к графу Мобану, он прохрипел: - Вы проиграли. По условиям пари деньги должны быть выплачены немедленно. Все члены жокей-клуба смотрели в их сторону. Не каждый день увидишь, как проигрывают миллион франков наличными! Неужели Мобан заплатит, тем самым признав, что заезд проходил без нарушения правил? По сравнению с чудовищным гамом, царившим вокруг, на этом пятачке было удивительно тихо. Граф молчал. Потом повернул к Мэксону помертвевшее лицо и процедил: - Ну что ж, радуйтесь. Вы выиграли. Получите ваши деньги. Он усмехнулся и добавил: - Это меня не разорит. Если захочу, я достану куда больше. Небрежным жестом граф вынул пачку банковских билетов и протянул их американцу. Мэксон взял деньги и посмотрел на них так, словно в руках у него была бомба. Лицо его побагровело еще больше. - Так-так... - прошипел он. - Благородный граф Мобан платит долги... Только вот своими ли деньгами он их платит? Американец замахал рукой, призывая окружающих в свидетели. - Это мои деньги! - взвизгнул он. - Я сегодня утром их пересчитывал и знаю номера банкнот. Полчаса назад они лежали здесь! И Мэксон распахнул свой пиджак, показывая порезанный карман. - Этот прохвост обокрал меня! Я немедленно передам его полиции! Граф Мобан не стал ждать появления жандармов. Оттолкнув Мэксона, он с кошачьей ловкостью перемахнул через перила и спрыгнул на газон. Через минуту он скрылся в толпе. И в ту же секунду внизу раздался голос инспектора Жюва: - Общий приказ - арестовать графа Мобана. И без церемоний! Это - Фантомас! Тем временем толпа у въезда в паддок вовсю глазела на загадочного жокея, гарцевавшего на Каскадере. Тот так и не снял свою маску, несмотря на град оскорблений и угроз. Те же люди, которым он помог выиграть, теперь поносили его. - Жулик! Тебя дисквалифицируют! Все видели, что ты нарочно придерживал лошадь! Наконец жокею это надоело. Свистнул хлыст, и Каскадер рванулся вперед. Толпа бросилась врассыпную, и лошадь, легко перескочив через загородку, оказалась в паддоке. Не теряя времени, жокей передал ее конюху и, одолев забор с другой стороны, бросился к поджидавшему его автомобилю. Как только дверца захлопнулась, машина тронулась с места. Жокей снял маску и вытер потное лицо. Если бы его увидел сейчас работник конюшни в Мезон-Лафит, он тотчас же узнал бы Скотта. Человек более информированный сказал бы: - Жером Фандор! Глава 29 СМЕРТОНОСНЫЙ СЕЙФ Жюв не мог себе простить, что пропустил момент, когда Мэксон отправился получать свой долг. Поэтому ему пришлось отбиваться от служащих, поставленных для того, чтобы пускать на центральную трибуну только членов жокей-клуба. Конечно, удостоверение инспектора Службы безопасности произвело надлежащее впечатление, но драгоценные секунды были потеряны. Пока Жюв пробирался наверх, Мобан оказался на газоне. Полицейский стонал от ярости. Теперь, когда уже не оставалось сомнений, что под маской графа скрывается Фантомас, у преступника снова появился шанс убежать от правосудия. Однако шанс этот был невелик - все-таки Жюв гонялся за своим врагом двенадцать лет. Весь ипподром был наводнен агентами, ждущими команды. И больше всего их скопилось возле весовой, ведь именно здесь располагалась трибуна жокей-клуба. Незадолго до конца заезда к паддоку подъехал автомобиль. Дежуривший неподалеку Леон подозвал Мишеля и шепнул: - Узнаешь шофера? Мишель кивнул. За рулем сидел слуга графа Мобана. С тех пор с машины не спускали глаз. Спустя минуту прямо к трибуне подкатил конный экипаж, также принадлежавший Мобану. Леон и Мишель переглянулись. Карета будто специально остановилась на самом виду, в то время как автомобиль вовсе не бросался в глаза в тени изгороди. Похоже было, что именно его используют в случае поспешного бегства. Стараясь не привлекать внимания, сыщики переместились поближе к машине. По иронии судьбы именно в тот момент, когда агент докладывал Жюву о принятых мерах, Мэксон отправился получать свой миллион. И все же теперь казалось маловероятным, чтобы Фантомасу удалось скрыться. Куда бы он ни двинулся, везде его ждала ловушка. Отдав приказ о задержании Мобана, инспектор поспешил покинуть трибуну, чтобы избежать дурацких вопросов и избавить себя от созерцания истерик, которые с такой охотой и легкостью закатывают светские дамы. У входа в паддок Жюв столкнулся со своим помощником. Вид у Мишеля был озадаченный и виноватый. - Что такое? - резко спросил Жюв. - Понимаете, шеф... - Мишель с трудом перевел дыхание, - произошла накладка. - Выражайтесь яснее, пожалуйста. Что там у вас случилось? - Мы наблюдали за автомобилем и увидели, как какой-то тип перемахнул через забор, уселся внутрь и помчался во весь опор. - Так что в этом странного? - нетерпеливо перебил Жюв. - Это был Мобан? Мишель покраснел: - Понимаете, шеф, маска... - Да не тяните вы! - взорвался инспектор. - Говорите по существу. Сыщик вытянулся и отрапортовал: - Согласно приказу мы начали преследование. На сигналы остановиться водитель не реагировал, и пришлось загнать его в кювет. Но когда мы увидели пассажира, оказалось, что это мсье Жером Фандор. Жюв сжал кулаки: - Фандор?! Ах, черт... Инспектор понял, что произошло. Спеша оказаться подальше от публики, журналист прыгнул в первую попавшуюся машину, видимо, приняв ее за такси. Полицейские бросились в погоню, и винить их не за что - они выполняли приказ. Таким образом, на какое-то время пост оказался покинутым, и из паддока вполне можно было ускользнуть. Жюв взглянул на расстроенного Мишеля, и ему стало жалко сыщика. - Не казнитесь, старина, - произнес инспектор. - Тут нет вашей вины. Если Фантомас и ускользнул, то не потому, что переиграл вас, а благодаря прискорбному стечению обстоятельств. Мишель благодарно улыбнулся. Инспектор похлопал его по плечу. - Главное, что мы разоблачили мерзавца. Теперь ему от нас не уйти. И даже если нам не повезет, ему не удастся больше пользоваться элегантной маской графа Мобана. Коллеги тем временем подошли к весовой, и последние слова Жюва были услышаны многими и мигом облетели все трибуны. Члены жокей-клуба многозначительно перешептывались. Каждый утверждал, что последнее время не раз замечал нечто подозрительное в поведении графа. Еще бы, кому хотелось признавать, что он горячо поддерживал величайшего преступника Франции, да еще прочил его в президенты клуба? Зато американский миллионер мгновенно завоевал множество симпатий. - Поздравляю, господин Мэксон! - неслось со всех сторон. Подошедший Жюв улыбнулся американцу. Тот ответил растерянным кивком. - Браво! - сказал инспектор. - Теперь место президента вам обеспечено. - Спасибо, старина, - вздохнул Мэксон. - Но чего это стоило! Вы спасли мне больше, чем состояние, вы спасли мою честь! Он оглянулся по сторонам и спросил, понизив голос до шепота: - А что с Фантомасом? Жюв хотел ответить, но не успел, так как сзади его окликнули: - Можно вас на минутку, мсье? Инспектор обернулся. Перед ним стоял Фандор, которого несколько минут назад Леон с Мишелем чуть не арестовали. Против ожидания вид у журналиста был весьма беспечный и даже насмешливый. Он прищурился и небрежно заметил: - Выглядите вы неважно, инспектор. Что-нибудь еще стряслось? Полицейский недовольно нахмурился и промолчал. Фандор обиделся: - Черт побери, я не заслужил, чтобы меня не удостаивали ответом. Уж я-то сделал все, что от меня зависело, даже удержал эту проклятую лошадь, что было не легче, чем остановить слона за хвост. И Элен старалась, как могла. Да и вы только выиграли! Мэксон займет пост, принадлежащий ему по праву, и на ипподроме больше не будут твориться темные дела. Даже если Фантомас и сбежит, все равно победа налицо! Глаза инспектора стали ледяными. Он смерил Фандора взглядом. - И ты действительно веришь в то, что говоришь? - тихо спросил он. - Ты действительно считаешь, что мы одержали победу? Журналист пожал плечами: - А почему нет? Ведь главное, что тайное наконец стало явным! - И значит, нам всем можно идти отдыхать, да? - проговорил Жюв. - Ведь мы победители! Мы всего лишь дали Фантомасу уйти! На этот раз выражение беззаботности исчезло с лица Фандора. - Ну, не преувеличивайте, инспектор, - неуверенно произнес он. Жюв остановил его резким взмахом руки. - Тут нет преувеличения, - с горечью сказал он. - Это правда. Не победу должны мы праздновать, а очередное поражение. Я не могу и не хочу чувствовать себя победителем, если не поймал убийцу. Его настроение передалось Фандору. Он нахмурился и потянул инспектора за рукав: - Пойдемте отсюда. Жюв помотал головой: - Я еще побуду. - Хотите разделить с Мэксоном его триумф? Полицейский молча пожал плечами. Между тем вокруг вовсю чествовали американца. Кто-то сказал со смехом: - Хорошо, что деньги остались при вас! Мэксон отмахнулся. Он никогда не упускал случая подчеркнуть, что деньги сами по себе для него ничего не значат, что они являются лишь средством борьбы за достойное существование. Они необходимы только потому, что без них нельзя обойтись, но заслуживают лишь презрения. Жюв толкнул Фандора: - Есть с чем поздравлять! Выиграть пари и получить в награду деньги, которые перед этим вытащили из твоего же кармана! Да, поздравлять тут было не с чем. Американец действительно не заработал на пари ни сантима. Мэксон поглядел на Жюва и нахмурился. Инспектор, который, казалось бы, должен был разделить его радость, стоял мрачнее тучи. Миллионер спустился на несколько ступенек. - Почему вы невеселы, дружище? - спросил он. - Что вас беспокоит? Жюв неопределенно покачал головой. - Но в чем дело? - настаивал американец. Инспектор поморщился: - Да так, есть одна вещь. Я вам потом объясню. Вы сейчас домой? - Да, конечно. - Тогда у меня к вам просьба. Завезите п