азался осведомленнее меня... Жюв, у вас тоже есть что-нибудь новенькое? - Нового нет, но зато я могу объяснить... - Что же? - Да почти все, черт побери! - Вы разобрались в том, что произошло? Жюв, до сего момента мирно покуривавший трубку, делавший большие затяжки и с удовольствием пускавший ровные колечки дыма, повернулся к Фандору с веселой ухмылкой, положив руки на колени: - У тебя же все карты на руках!.. Теперь ты знаешь столько, что все вроде бы должно быть ясно как Божий день! Но Фандор не поддался на провокацию: - Не знаю уж, как оно должно быть, но, мой добрый Жюв, объясните мне ради Бога... И он добавил с добродушной насмешкой: - Не все же гении, черт побери! Жюв устроился поудобнее в кресле, полицейский был в великолепном настроении, он упивался тем, что близится его звездный час. - Хорошо, - ответил он, - слушай, раз не можешь обойтись без объяснений... Мой рассказ содержит мораль, он предостережет тебя, молодой человек, от самой отвратительной, страшной и чудовищной из человеческих слабостей... - Только-то? - Да. От любви!.. - Любви?.. - Ну конечно! Ты что, Фандор, не понимаешь? Вся эта трагедия произошла из-за любви! Фандор злобно насупился. - Так продолжайте, - сказал он. - Пока я вижу, что Плерматэн любил Фирмену, но не вижу причины... - Сейчас увидишь! Все объяснение исчерпывается четырьмя фразами... После истории в Гессе-Веймаре и пропажи поезда Владимир был вынужден исчезнуть, я имею в виду - как князь Владимир; я лично нахожусь в Гессе-Веймаре, ты отправился в Париж, так что руки у него оказались развязаны, так ведь? - Верно... Тем более подложная телеграмма предписывала мне сидеть смирно... - Вполне закономерно желая быть в курсе событий, Владимир решает расстаться с собственным именем и выдать себя за рабочего. Он погружается на дно, смешивается со всяким сбродом, принимает обличье Мориса. Отлично. Под видом Мориса Владимир знакомится с Фирменой, честной работницей, в которую безумно влюбляется... Фирмена любит Мориса, меж тем как Морис-Владимир, устав жить впроголодь, изобретает виконта де Плерматэна, при этом чувствуя полную свою безнаказанность: по его убеждению, я все еще в Гессе-Веймаре, а ты скрываешься; итак, он находит, что намного приятнее крутить любовь с Фирменой под личиной богача де Плерматэна, чем под личиной Мориса, от которого он замышляет избавиться. Улавливаешь, Фандор? - Да, Жюв, продолжайте! - И тогда происходит забавная штука. Виконт де Плерматэн знакомится с Фирменой, берет ее на содержание, одним словом, обманывает с ней рабочего Мориса, то есть, самого себя! Это, - добавил Жюв с улыбкой, - редчайший пример того, как мужчина сам себе наставляет рога... - Точно!.. - И тут мой виконт де Плерматэн, по-прежнему безумно влюбленный, разумеется, не смея открыть Фирмене, что является Владимиром и Морисом в одном лице, загорается единственной мечтой: разлучить Фирмену с Морисом и заставить ее влюбиться в виконта, то есть, в самого себя! - Довольно логично! - А я что говорю! Но на беду, Фирмена просто чокнулась на Морисе! Она не любит виконта, и он это понимает, тем более, имеет возможность сравнивать очаровательную возлюбленную Мориса со скверной любовницей де Плерматэна! Что делать? У Владимира появляется гениальная идея: покончить с собой, отправить Мориса на тот свет. Таким образом Фирмена достается виконту и, разрази меня гром, думает он, если де Плерматэну не удастся завладеть ее сердцем. Так разыгрывается первый акт трагедии, достойной пера Робера Удэна, секрет которой ты разгадал. Происходит мнимое убийство Мориса. Улавливаешь ход моих мыслей? - Продолжайте, Жюв, продолжайте! - Ладно. К несчастью, один знакомый прохиндей по имени Жером Фандор, под давлением обстоятельств принявший обличье Жака Бернара, обнаруживает, что Морис не был убит; тогда его посещает оригинальная мысль: чтобы поднять в цене свои сочинения, присвоить несуществующему Морису псевдоним также несуществующего поэта Оливье. Это порождает чудовищную путаницу, которой, в свою очередь, пользуется Фантомас для своих новых козней. Фантомас хочет избавиться от актера Мике, который, безусловно, его беспокоит. С другой стороны, Фантомас не желает навлечь на себя подозрение в убийстве... Что делать? Он не колеблется... Первым делом он разыгрывает появление Мориса-Оливье в "Литерарии", чем, кстати говоря, должен был здорово ошарашить Владимира де Плерматэна, затем убивает Мике и выдает его за новоявленного Оливье. На кого падает подозрение? Разумеется, на Жака Бернара... Фантомасу ровно это и надо!.. - Да, - вмешался Фандор, - но в этот момент вы опрокидываете его коварные замыслы, доказав, что убитый не Оливье, а Мике... - Верно... Плюс к тому виконтесса де Плерматэн, иначе говоря, жена князя Владимира, узнает о любовной связи мужа! Она пытается разлучить любовников, устроив на Фирмену отвратительное нападение, и внушает ей, что автором его является виконт. Она совершенно теряет голову: открывает Фирмене, что Плерматэн - это Владимир, то есть допускает оплошность, равнозначную той, которую она совершила за несколько дней до того, написав мне из ресторана, найти который мне не составило большого труда, что я и не преминул сделать... Это позволило отождествить жену князя Владимира с виконтессой. В этот миг Фандор перебил полицейского: - Но в этом случае чего мы ждем?.. Жюв, победа, надо арестовать виконта... Жюв серьезно покачал головой: - Арестовать виконта... Да... Может быть... Но тут есть одно обстоятельство. Видишь ли, князь Владимир дружен с Фантомасом. Почему?.. Вот это нам и надо узнать прежде всего... И чуть слышно Жюв добавил: - Получается, князь Владимир чертовски силен... Это меня беспокоит... Спрашивается... Жюв оборвал себя; в комнату вошел его старый слуга Жан. - В чем дело? - спросил Жюв. - Вы разучились стучать? - Прошу прощения, сударь, но я стучал целых пятнадцать минут, и поскольку никто не отвечал... - Ладно! Что вы хотите? - В гостиной дама, которая спрашивает вас... - Кто такая? Она себя назвала? - Она дала вот что. Слуга протянул визитную карточку; бросив на нее взгляд, Жюв сильно вздрогнул. - Боже! - прошептал он. - Сейчас иду... Затем спохватился: - Нет, нам лучше побеседовать здесь. Введите ее, Жан. Когда слуга удалился, Фандор спросил: - Господи! Мне это снится? - Нет, не снится. - Это она? - Она!.. Ожидание мужчин длилось несколько секунд. Фандор отступил в глубину комнаты; Жюв ходил взад-вперед большими шагами. Наконец дверь отворилась, Жан пропустил посетительницу. - Прошу, мадам. И перед Жювом предстала княгиня! Полицейский двинулся навстречу гостье; светский человек до мозга костей, он сделал вид, что находит ее приход совершенно естественным. - Сударыня, - заявил он, - очень прошу меня извинить за беспорядок, понимаете ли, я старый холостяк... Княгиню, бледную как смерть, била дрожь; под большими, наполненными слезами глазами пролегли черные тени, во взгляде сквозило безумие. Не ответив на приветствие Жюва, она пальцем указала на Фандора, которого, разумеется, не узнала. - Мне хотелось бы побеседовать с вами наедине! - сказала она. Жюв сделал знак Фандору не двигаться. - Сударыня, - ответил он, - вам должно быть известно, что присутствие моего друга нисколько не нарушит конфиденциальности нашего разговора... Не сомневаюсь, что вы слышали о Жероме Фандоре... Говорите же, мадам, можете быть совершенно откровенной. Уверен, вы пришли, чтобы сообщить нам нечто серьезное... Слушаю вас!.. Княгиня упала в кресло; закрыв глаза, несколько раз провела рукой по лбу, словно пытаясь избавиться от головокружения. - Я пришла, - глухо произнесла она, - я пришла... Но я не думала, что вы меня узнаете... Жюв понял, что пора брать быка за рога. - Мне известно, - медленно выговорил он, - что виконтесса де Плерматэн зовется княгиней, женой князя Владимира... Мне известно, что княгиня несчастлива. На эту необычную сентиментальную фразу, которую крайне взволнованный Жюв произнес тревожным голосом, молодая женщина незамедлительно откликнулась: - Несчастлива! О, да, очень несчастлива! У страдалицы из глубины души вырвался крик: - Он разлюбил меня! - А он когда-нибудь вас любил? Этот жестокий вопрос Жюв задал все с теми же пылом и серьезностью. Увидев, как сникла виконтесса, Жюв подумал о страдании этой женщины, ради любви пошедшей на похищение, этой знатной дамы, падшей ради любви и ею же отвергнутой. При вопросе полицейского княгиня разрыдалась еще сильнее: - Любил ли он меня? А действительно, способен ли он любить? Казалось, что она, разбитая горем, разговаривает сама с собой. Но внезапно, одним усилием воли овладев собой, она продолжала с искаженным от злобы лицом: - Он может любить, он любит ее! - Он любит Фирмену!.. Верно, он любит Фирмену. Жюв и действительно задел самую больную тему. При напоминании о сопернице, к которой она безумно ревновала, к княгине вернулись силы, она почувствовала, как ее вновь охватывает гнев. - Да, он любит эту женщину, - произнесла она. - Он изменяет мне с ней, давно уже водит меня за нос, все сделавшей ради него! Жюв кивнул. - Сочувствую вам, сударыня, - сказал он, - сочувствую, что вы отдали свою любовь князю Владимиру, он - твердокаменное чудовище. Но молодая женщина уже успокоилась. - Не нужна мне ваша жалость! - сказала она. - Я не из тех, кто позволяет жалеть себя!.. Я пришла вам сообщить... Жюв покачал головой: - Но вы ничего не сообщили, сударыня... - Так слушайте! Можете меня арестовать... Я совершила преступление, держала Фирмену в заточении... Жюв снова покачал головой. - Сударыня, вы здесь в качестве парламентера, вы лояльный противник, я тоже! Вы пришли добровольно и уйдете беспрепятственно. Даю вам слово... Княгиня пристально взглянула на Жюва, пытаясь угадать тайные мысли полицейского. Тот повторил: - Сударыня, вы, безусловно, явились сюда, чтобы отомстить мужу. Не отрицайте! Поверьте, я вас понимаю... Свистящим голосом княгиня призналась: - Да! Да! Отомстить... - Вы явились сообщить мне, что виконт де Плерматэн - это Морис... он же князь Владимир... - Как! Вы это знаете? - Да. Княгиня вскочила: - Но вы гений! Ах, Жюв, вы так же сильны, как и он! Получается, мне нечего вам сообщить?.. - Это не так, сударыня! - грубо оборвал ее Жюв. - Речь идет о серьезных вещах. Почему вашего мужа опекает Фантомас? При этом, столь прямолинейном вопросе полицейского, княгиня смешалась. - Не знаю, - ответила она. Кроме того, я совсем недавно обнаружила, что мой муж - союзник того, кого называют Властителем ужаса. - Тем не менее, этот союз существует? - Да... В скором времени они должны вместе отправиться в поездку. Можно было подумать, что Жюв ждал этих слов, последних слов княгини. Он буквально подскочил к молодой женщине. - Сударыня, - заявил Жюв, - выслушайте меня внимательно. Вы хотите отомстить князю Владимиру, ведь так? - Безусловно. - Хорошо, тогда запомните следующее: ваш муж давно бы сидел в тюрьме, не пожелай я его оставить на свободе, он должен навести нас на след Фантомаса... - Не понимаю... - Сейчас поймете. И Жюв строго продолжал: - Почему Фантомас покровительствует вашему мужу? Не знаю... Но вы же сами сказали, что они собираются вместе в путешествие... Это крайне важно! Разведайте их маршрут, сделайте так, чтобы я смог задержать Фантомаса... Одновременно с ним в наших руках окажется и князь, вы будете отомщены!.. Услышав эту речь, виконтесса-княгиня побледнела. - Жюв, - заявила она, - если вы мне доверяете, ничего не предпринимайте, прежде чем не получите от меня письмо, весточку, уведомление, написанное моей рукой... Жюв, я выясню, куда они едут... Я скажу вам! Вы захватите их врасплох! Я буду отомщена!.. - Да, вы будете отомщены, сударыня... Княгиня сделала несколько шагов по направлению к двери; неожиданно севшим голосом спросила: - Я свободна?.. Правда?.. Вы меня отпускаете?.. - До свидания, сударыня! Женщина, очень бледная, преданная и потому вступившая на путь предательства, вышла из комнаты, не добавив ни слова! Глава 25 РАЗРЫВ Выйдя из дома Жюва, виконтесса де Плерматэн машинально взглянула направо, затем налево, высматривая вдалеке какой-нибудь подозрительный силуэт... Несмотря на заверения инспектора, знатная дама невольно опасалась ареста. Но нет!.. Мимо шли обычные прохожие, ей нечего было бояться, она была свободна!.. Жюв не солгал! Виконтесса пребывала в крайнем волнении и смятении, она чувствовала, что не в силах сразу вернуться домой. Только что рухнула ее жизнь. Она испытывала страшное ощущение человека, одной ногой стоящего в могиле, порвавшего все связи с жизнью, утратившего к ней всякий интерес, бывшего мыслями уже в мире ином, отрешившегося от всех и всего. Она пошла по бульварам. Виконтесса, вернее, княгиня двигалась быстрым шагом, опустив голову, глядя себе под ноги. Ее губы подергивались, словно в бреду, она неустанно твердила про себя: - Я выдала его! Я его предала! Я отомщена! Да, действительно, она его предала. Но была ли она отомщена? Когда несколько часов тому назад, заподозрив что-то неладное, княгиня нагрянула на квартиру Фирмены, дабы выяснить у молодой работницы, виделась ли та с виконтом де Плерматэном, когда, по воле судьбы, явилась свидетельницей появления соперницы, любовно опирающейся на руку Мориса, когда она узнала в Морисе своего мужа, князя Владимира, то, обезумевшая от ревности, считала, что умирает от горя. Ради этого человека она столько всего претерпела, вынесла, перестрадала. Бандит насмехался над ней, издевался над ее чувством, растоптал ее любовь, плюнул ей в душу. На протяжении нескольких минут, которые она провела с Морисом и Фирменой, княгиня готова была тысячу раз умереть!.. Ради любви к мужу она пожертвовала своим честным именем, положением при Гессе-Веймарском дворе. В любви была заключена вся ее жизнь, больше, чем жизнь, - смысл ее существования!.. И внезапно все рухнуло. На ее долю остались лишь страдания; она видела, что князь любит другую, чувствовала его неприязнь, безразличие к ее горю. Княгиня понимала, что муж испытывает к Фирмене истинное, глубокое чувство; ее любовь к мужу, натолкнувшись на страсть к другой женщине, породила чудовищную ненависть. Она возненавидела негодяя, втянувшего ее в свои грязные делишки, а теперь отталкивающего, - с насмешливой улыбкой, надменно пожимая плечами. Княгиня не сознавала всей серьезности сделанного шага. В ней сидела другая, совершенно незнакомая женщина, жаждущая отмщения. Она вдруг вспомнила о том, что Жюв собирается схватить князя; ей представилась чудовищная сцена ареста... Однако она не дрогнула. Направляясь к Жюву, княгиня не думала о себе, ее мысли были заняты лишь одним, как она скажет: виконт де Плерматэн - это князь Владимир, арестуйте его, отомстите за меня! Милосердие Жюва, необычная лояльность полицейского, отказавшегося задержать женщину, которая явилась с повинной, поверившего ее обещанию, повергли княгиню в смятение. Полицейский оставил ее на свободе, что теперь будет с ней? Впервые с той страшной минуты, когда она в Морисе узнала черты виконта де Плерматэна, она вспомнила о себе. Знатная дама содрогнулась перед ожидавшей ее неизвестностью. Ее завтра, послезавтра были в тумане. Ах! Несомненно, месть свершится; несомненно, благодаря ее сведениям, Жюв схватит Фантомаса и Владимира, а ее, как обещал, оставит на свободе... Но что будет с ней, оставшейся одной-одинешенькой на белом свете, с разбитым сердцем, без любви, которая доставляла ей не только тяжкие минуты страдания, но и мгновения безудержного счастья? Она увидела себя в тисках неизбежности, и бедная женщина, ступившая на путь предательства только потому, что всецело отдалась своей любви, поняла, что ее ждет жестокая расплата за ошибки. Затем ее мысли невольно обратилась к Фантомасу. Она обещала предать его в руки правосудия... Она не колебалась. Она сделает это. Но получится ли у нее? Таким образом размышляя, княгиня, словно сомнамбула, брела вперед, не разбирая пути. Миновало первое возбуждение, она вновь владела своими чувствами, была готова к решительной борьбе. А ей и правда предстояла борьба. Конечно, князь Владимир не знал, что она виделась с Жювом, но во время их последней встречи, когда он предстал перед ней в облике Мориса, от него не ускользнуло ее настроение. Княгиня была слишком прямодушной, чтобы обманывать себя. - Он знает, - признала она, - о моем страдании, знает о моей ревности, он будет держаться настороже... Если я хочу помочь Жюву, надо схитрить. Что ж! Буду хитрить. Она уже пересекла бульвар и, потупив голову, шла куда глаза глядят по узким, извилистым улочкам квартала Батиньоль; на углу незнакомой улицы она прочитала ее название: "Воробьиная". Княгиня пожала плечами, сознавая всю степень безумия, которое завело ее в этот эксцентричный квартал. Знатная дама подозвала фиакр. - На Елисейские поля! И побыстрее! Я очень спешу! Она торопилась домой, надеясь попасть туда раньше виконта де Плерматэна. - Это вы? Открыв дверь спальни, княгиня услышала эти слова, произнесенные спокойным, хотя и сердитым голосом. Виконт де Плерматэн стоял посреди комнаты, лицом к входу, вызывающе скрестив руки на груди. Он продолжал: - Вы хорошо провели день, виконтесса? Заметив его холодную усмешку, княгиня почувствовала, как в ней снова поднимается гнев. Ее так и подмывало вынуть из муфты маленький пистолет с инкрустацией, с которым она никогда не расставалась, и убить этого человека, это чудовище, причинившее ей столько зла! Но нет! Внезапно ее наполнил безмятежный покой... Он погибнет не от ее руки: он ей больше не принадлежит, она его выдала, препоручила полиции, правосудию. Она притворилась абсолютно спокойной. - Хорошо ли я провела день? - переспросила она. - Возможно!.. А вы, дорогой? За ледяной невозмутимостью жены князь почувствовал скрытую ненависть. Ему стало страшно, он взорвался, теряя напускное равнодушие. - Где вы были? - сурово спросил он. Молодая женщина мило улыбнулась; она скинула шубку, перебросила ее через спинку кресла, затем села: - Где я была? Ходила по магазинам, делала визиты, так и провела день... Этот незатейливый ответ окончательно вывел князя из себя. Впервые в жизни над ним насмехались. Он утратил всякое чувство меры. - Вы лжете! - сказал он. - Вы занимались совсем другим, вы были у Фирмены... Выпад попал в цель, на этот раз княгиня не смогла сохранить выбранную тактику. - Да! - сурово сказала она осипшим голосом. - Я была у вашей любовницы и там видела вас!.. Подлец!.. Знатная дама допустила ошибку, обнаружив свое страдание. Князь улыбнулся, хладнокровно вынул из кармана портсигар, достал тонкую восточную сигару, закурил, с бесподобной невозмутимостью выпустил струйку дыма: - Подлец?.. Не уверен... В любом случае вы кое о чем забываете, к примеру, о собственной подлости!.. - Подлости? - Вот именно... Зачем на днях в "Дюрване" вы вытянули из меня обещание поехать с вами в Монако... Почему в тот же день, вернувшись домой, передумали? Глаза княгини сверкнули. Неужели муж знает о письме Жюву? Она ответила: - Я вас не понимаю... - Правда? - усмехнулся бандит. - Хорошо! Я объясню... Он сел, закинул ногу на ногу и продолжал с напускным безразличием: - В тот день, сударыня, вы надеялись за время нашей поездки заставить меня отказаться от любовницы... - Вы лжете! - Я дал вам понять, что готов исполнить ваш каприз, готов доставить вам удовольствие, но отнюдь не расположен порывать свою связь... - Неужели? - Да, сударыня, в этот момент вы отправились в туалетную комнату... Я знаю, чем вы там занимались... Когда вы вернулись, по небольшому чернильному пятнышку на правой руке я сразу же догадался, что вы писали. Мы приехали сюда, вы уснули... Я встретился с рассыльным из "Дюрвана". Ваши уловки, сударыня, - сплошное ребячество. С помощью золота я выведал у него все, что меня интересовало... Поэтому, оставив вас в Париже, отправился в Дижон, чтобы там дожидаться ваших посланников. Никто не явился, сударыня, за неимением противника мне не удалось выиграть сражения!.. Ладно! Но тем временем вы совершили нападение на мою возлюбленную. Так кто же из нас двоих вел себя подло? Я, идущий навстречу опасности, которую вы расставили мне на пути, или вы, тем временем нападающая на женщину, поливающая меня в ее глазах грязью? Княгиня не ответила. - Вы молчите, - после намеренно затянутой паузы продолжал муж. - Ладно! Думаю, я всегда обходился с вами исключительно галантно, так что и сейчас не буду проявлять настырность... Но ответьте тогда на другой вопрос. Повторяю: где вы были?.. Княгиня, которая, пока бандит говорил, стояла неподвижно, всем своим видом выказывая ледяное презрение, почувствовала, что дрожит. Она поняла правду. - Вы за мной следили? - спросила она. Князь пожал плечами. - Где вы были? - повторил он. Неожиданно невозмутимость молодой женщины уступила место сильнейшему нервному припадку. Ломая руки, несчастная упала на колени, по лицу ее покатились слезы. Она была чудовищно красива, страшно трогательна, когда признавалась, молитвенно сложив руки: - Да, да! Верно, я предала тебя! Но я тебя люблю!.. Прости! Я люблю тебя! Люблю! Сердце мое! Кровинушка моя! Жизнь моя! Не отталкивай меня! Не убивай! Сжалься надо мной! Вспомни! Разве хоть одна женщина в мире умела любить, как я?.. Сжалься! Я тебя ни в чем не упрекаю! Тебе солгали! Обманули! Ты считаешь, эта женщина любит тебя? Любит, как я?.. Посмей мне это сказать! Нет! Ты молчишь. Видишь? Видишь, как я тебя люблю? Я тебя люблю! Почему ты не отвечаешь?.. Душа моя!.. Я выдала тебя, предала, да, это правда! Но ничего непоправимого нет. С этим Жювом ты сумеешь разделаться, сумеешь от него ускользнуть... Вернись ко мне, я спасу тебя... Князь, на лице которого не дрогнул ни единый мускул, без малейшего признака волнения в голосе ответил, в свою очередь поднимаясь и глядя на распростертую на полу жену: - Вы можете спасти меня?.. Верно?.. Покорнейше благодарю! Думаете, я стану вас об этом просить? Ну-ну! И вы в это верите? Молодая женщина с надрывом простонала: - Брось ее! Я люблю тебя! Люблю!.. Я забуду... Но князь смеялся. Он смеялся веселым, беспечным, безразличным смехом. - Нет, - сказал он наконец, словно с усилием обуздывая смех. - Хватит ломать комедию!.. Вы не забудете. Впрочем, это неважно. Я не забуду Фирмену!.. Княгиня проворно вскочила на ноги: - И вы смеете... Но он не дал ей договорить. - Это что, угроза? - высокомерно произнес князь. - Вы вооружены?.. Хотите меня убить?.. Что ж, сударыня, самый подходящий момент! Я знаю, у вас в муфте револьвер... Доставайте! Я жду!.. И поскольку его жена, бледнее смерти, не пошевелилась, князь Владимир разразился хохотом, а затем продолжил: - Видите! Вот что я делаю с вашей жаждой мести!.. Вы любите меня, я вас не боюсь... Лицо княгини исказилось. Изменившимся голосом она выдохнула: - Я вас ненавижу! О! Ненавижу! За то, что вы не услышали мою последнюю мольбу. Я ненавижу вас за то, что прежде любила. - Правильно! - по-прежнему улыбаясь, подчеркнул князь. - Вы очень верно выразились, сударыня. С этой минуты вы будете люто ненавидеть меня. Ненависть, порожденная любовью! Не так скверно... В момент окончательного разрыва, в момент расставания повторяю: я вас не боюсь!.. Он добавил с поклоном: - Прощайте, сударыня! Княгиня взяла себя в руки. - Возможно, - произнесла она тихо, медленно и серьезно, - возможно, вы правы... Не буду пытаться обмануть гения зла, которым вы стали... Вам виднее, хватит ли мне ненависти, чтобы отомстить, по силам ли мне вас проклясть... Что ж? И впрямь, пора прощаться?.. В последний ли раз я вижу сегодня того, кого звали князем Владимиром? Бывшего королевского кузена?.. Казалось, бандит на мгновение задумался. - Нет! - выговорил он наконец. - Вернее, да!.. Сударыня, у меня появились кое-какие прожекты, планы... Виконт и виконтесса де Плерматэн не могут сегодня же вечером кануть в небытие, это не в их интересах. У вас нет надежного источника доходов... Мне надо менять жизнь, но пока я к этому не готов... Сударыня, ваш супруг сейчас прощается с вами, но ближайшие дни виконт и виконтесса де Плерматэн будут жить под одним кровом. Честно вас предупреждаю, здесь, в этой квартире, я неуязвим... Я вас также предупреждаю, что в один прекрасный день, в самом скором времени, я исчезну из вашей жизни. И тогда виконтесса де Плерматэн перестанет существовать, если это не случится ранее, ибо больше она никогда не услышит - слышите, сударыня, никогда - ни о виконте де Плерматэне, ни о князе Владимире. Ну как, княгиня, одобряете? Вы хорошо меня поняли? Мы пробудем здесь еще несколько дней, но вольны исчезнуть, когда сочтем это нужным. Княгиня взяла себя в руки. Знатная дама холодно, с достоинством кивнула. - Хорошо, - просто сказала она. - Прощайте, сударь! - Прощайте, сударыня! Бандит сделал несколько шагов, собираясь выйти из комнаты, но обернулся, держа руку на дверной ручке. - И последнее! - заявил он. - Я просил бы отнестись к этому с особым вниманием. Вы меня ненавидите, вынашиваете втайне планы мести, так вот, хочу предупредить, что не стоит меня трогать. Господи! Как бы вам объяснить попонятнее... Сударыня, я недосягаем для мести, я... Не сводя с мужа глаз, княгиня медленно выговорила: - Я знаю, что вы хотите сказать! Вы помощник Фантомаса?.. Вы пугаете меня Фантомасом, своим хозяином?.. При этих словах князь ухмыльнулся. - Боже мой! - отозвался он. - Ну не совсем так, но вы не слишком далеки от истины. Вы только что мне напомнили, кем я был, что я кузен короля. Вы ошибаетесь, сударыня, берите выше, я... Но тут князь Владимир резко оборвал себя. - Впрочем, не вижу смысла вдаваться в подробности, - отрезал он. - Прощайте, сударыня! - Прощайте, сударь! Когда дверь гостиной захлопнулась, княгиня выкрикнула, задыхаясь от ярости: - Ах, князь Владимир! Князь Владимир! Что мне ваши угрозы? Что мне ваш вызов?.. Что мне ваш секрет?.. Я знаю только одно: я любила вас, и поэтому сейчас ненавижу!.. Глава 26 В "ЧУДЕСНОМ УЛОВЕ" На мосту Гренель редко бывает людно. И хотя переброшенная через реку артерия связывает два важных квартала и по ней постоянно движется транспорт, но количество прохожих, появляющихся здесь на протяжении дня, не дает основания говорить о больших скоплениях народа. Мост Гренель соединяет правый и левый берега, он также примыкает к островку посреди Сены, носящему название "Лебединый", который четко делит реку на два протока. Между мостами Гренель и Мирабо расстилается широкая скатерть воды, над которой возвышается бронзовая копия великолепной статуи Свободы - уменьшенный вариант гигантского монумента, возведенного знаменитым Августом Бартольди в Америке. В этот день мост Гренель казался более оживленным в связи с ведущимися по соседству работами и разносящимся шумом забастовки. Разномастные группы рабочих озабоченно сновали туда-сюда, на них искоса поглядывали обеспокоенные буржуа с непроницаемыми минами. Однако кругом царило спокойствие. В этих людских толпах, впрочем, и не видевших необходимости задерживаться на мосту Гренель, не звучало ни неуместных угроз, ни провокационных выпадов. Но своим разумным поведением эти люди, казалось, очень досаждали двум или трем типам, с нерешительным и озабоченным видом стоявшим у подножия статуи Свободы. Очевидно, эти личности что-то замышляли, желая обойтись без свидетелей. Может, это были газетчики? Игроки? Еще более сомнительные субъекты? Трудно сказать. Их повадки были загадочными и таинственными, внешностью они напоминали рабочих, но, как известно, это еще ничего не доказывает. Тем временем один из субъектов, который упрямо подпирал парапет моста, внимательно обозрев окрестности, чуть слышно прошептал: - Давай, старина! Сейчас самый момент... Его собеседник тихо спросил: - Все на местах? Знаешь, в такую холодрыгу я не отказался бы выпить для согрева! Первый тип пожал плечами, затем обратился к третьей личности, до сей поры хранившей молчание. - Постарайся ничего не забыть, - приказал он, - как только он прыгнет, сразу же созывай народ, кричи, что с приятелем приключился несчастный случай! Самым въедливым скажешь, что приятель не в полном порядке - эпилептик! Словом, придумаешь что-нибудь... Тип, которого расплывчато именовали "приятелем", был налегке: в голубой полотняной блузе и холщовых туфлях. Во время разговора он понемногу пододвигался к субъекту, подпирающему балюстраду моста. Тот, в свою очередь, внимательно обозревал Сену, казалось, беря на заметку расположение двух или трех шлюпок, круживших неподалеку, с речником и несколькими субъектами на борту, якобы предававшимися рыбацким утехам. Раздетый тип задал последний вопрос: - Кораблей, случайно, не видно? Не хватает еще, чтобы я свалился им на голову! Получив отрицательный ответ, тип перемахнул через парапет и с пронзительным криком бросился в воду. Крик сопровождали тревожные возгласы - душераздирающие, ужасные, которые издавали напарники самоубийцы; движение на мосту в тот же миг прекратилось, за несколько мгновений на нем собралась внушительная толпа. - Ах! Боже мой! Бедняга! - восклицал один из участников этого странного трио. - Сколько же надо перестрадать, чтобы вот так покончить с собой! - Жалость какая! - со стоном завывал второй, пряча лицо в носовой платок. - Прыгать в воду - вот до чего доводит нищета! Тип пустил слезу. К нему подошла доброжелательная пожилая дама, которая поинтересовалась: - Что случилось? Это ваш знакомый? Ее немедленно ввели в курс дела. Бедняк, окончательно разоренный забастовкой, только что бросился в реку. Достойная особа тут же дала серебряную монету, которую попросила вручить несчастному, когда того, надо надеяться, вытащат из воды... Ее примеру последовали и другие прохожие; и пока их приятель бултыхался в Сене, малые собрали на мосту богатый урожай... Затем они живо смотали удочки, под предлогом, что идут выручать незадачливого товарища. Меж тем как на мосту Гренель успешно разыгрывалась эта комедия, ныряльщика заметили сновавшие поблизости ялики. Они подошли к нему тогда, когда так называемый самоубийца, исчезнув в речном потоке, снова вынырнул на поверхность и, словно начинающий пловец, заколошматил по воде руками... Субъект ухватился за борт ближайшей шлюпки и, не преминув пару-тройку раз соскользнуть в воду, вскарабкался в нее. Шлюпка с драгоценным грузом направилась к правому берегу, причалила к набережной Отей; затем спасатели под радостные восклицания собравшейся у причала толпы, раздвигая зевак локтями, прошествовали со своей незадачливой добычей, с которой струйками стекала вода, к соседнему пункту первой помощи. Эта сцена вроде бы не произвела особого впечатления на папашу Керрека из "Французского пароходства", также стоявшего в толпе. Обогнав небольшую процессию, направляющуюся к пункту первой помощи, он первым прибыл туда и объявил воднику, дежурившему на своем посту: - Еще один клиент про вашу душу! Начальник поста, некто Жан-Пьер, земляк папаши Керрека, настежь распахнул дверь просторной палаты, предназначенной для утопленников, достал из шкафа картонку, на которой был наклеен лист с крупно отпечатанной инструкцией для пострадавших, затем, бросив взгляд на доставленного, многозначительно улыбнулся. - Черт побери! - прошептал он. - Просто поразительно! Давненько папаша Бузотер не шваркался в воду, по меньшей мере, уже месяцев пять! Тем временем хозяин ялика, спасшего Бузотера, ибо под видом утопленника скрывался пресловутый бродяга, назвал свое имя и данные, чтобы их занесли в журнал происшествий на воде, а, главное, в будущем выплатили вознаграждение! Впрочем, Жан-Пьер прекрасно его знал, это был держатель расположенного поблизости кабака "Чудесный улов", компаньон мамаши Тринкет, гигант Леонс. - Как! - глядя на мужчину, воскликнул начальник поста. - И ты туда же! Ты! Торговец! Благополучный человек! Леонс сделал вид, что не понял упрека. - Что уж там, - с оскорбленным видом откликнулся он. - Любой поступил бы так же. Надо и впрямь иметь черствое сердце, чтобы бросить беднягу погибать... - Ладно! Хватит! Знаем мы ваши штучки! - подхватил Жан-Пьер и, понимающе переглянувшись с папашей Керреком, стал приводить утопленника в чувство. Впрочем, здоровье Бузотера, хотя и несколько утомленного плаванием, серьезных опасений не внушало. Однако бродяга дрожал всем телом; очевидно, он был прав, боясь замерзнуть. Температура воды в реке и правда была довольно низкой для купания. Пациент несколько раз с превеликим неудовольствием высунул язык, напротив, с явной готовностью осушил гигантский бокал рома, затем, полностью вернувшись к жизни, покинул пункт первой помощи. На набережной по-прежнему стояла толпа зевак, встретившая воскресшего - уже в чистой одежде, одолженной у Леонса, - аплодисментами, но тот, скромно уйдя от оваций, в сопровождении нескольких друзей, среди которых были и два приятеля с моста Гренель, стремительным шагом направился в комиссариат полиции. Ему надо было выполнить необходимые формальности, чтобы его спасатели могли получить вознаграждение, причитающееся за отважное вмешательство. Часа через два после происшествия кабак "Чудесный улов" заполнился гомонящей публикой. Вернувшийся к своим прямым обязанностям Леонс суетился за стойкой, помогая мамаше Тринкет, которая с поразительными для своих лет быстротой и проворством шныряла взад и вперед по прокуренному, набитому до отказа залу. Окруженный пьянчугами, бродяга Бузотер яростно и злобно возмущался, не слишком заботясь о выборе как выражений, так и аудитории. - Ну и свинство! Все накрылось! Раз так трудно вытянуть из них денежки, чего туда ходить понапрасну! Ближайшее окружение бродяги поддержало это заявление - все дружно с озадаченными минами закивали головами; очевидно, случилось что-то очень неприятное. А дело было вот в чем. Когда Бузотер со своими спасателями явился в Отейский комиссариат, им оказали весьма дурной прием. Вместо того, чтобы поздравить Леонса с тем, что он избавил беднягу от долгой и мучительной агонии, комиссар грубо заявил: - Можете быть спокойны! Я прикрываю вашу лавочку! Бузотеру же он строго пригрозил: - Если вас еще когда-нибудь выудят из воды, вы будете арестованы и пойдете как симулянт под суд! Бузотер очень старался оказать сопротивление чиновнику, самоуверенно объявил, что пытается время от времени покончить с собой исключительно по причине неврастении, но комиссар, смерив его суровым взглядом, сказал, что не верит ни единому слову и что с этим пора кончать! В итоге вместо двадцати пяти франков премии их взяли под надзор полиции, так что с шуткой с потоплением получился явный прокол. По всей видимости, придется придумывать что-нибудь новенькое. Оплакивая этот печальный финал, Бузотер не забывал себе наливать и вскоре был вдрызг пьян. Внезапно бродяга, покачиваясь, направился к посетителю, сидевшему вдвоем с девушкой углу. Этого посетителя, казалось, не слишком интересовали дела Бузотера, вокруг которых велся общий разговор. Два или три раза Бузотер его окликнул: - Эй, Морис! Послушай, Морис! Не получив ответа, Бузотер продолжал: - Все из-за тебя! Ты мне не друг! Друг бы оставался на том свете, раз уж отправился туда. Мне лично давным-давно обрыдло работать утопленником. Будто я не понимаю, что это самое последнее дело! Бузотер бесцеремонно присел к краю стола и, положив руку на плечо типа, которого он именовал Морисом, сипло продолжал заплетающимся языком: - Когда ты откинул копыта, я придумал такую штуковину: водить иностранцев и англичан на место преступления! Очень доходное занятие. А теперь я из-за этой истории на мели, да ты к тому же вернулся!.. Под воздействием хмеля Бузотер расчувствовался и, неожиданно осознав всю безнадежность своего положения, всплакнул в косматую бороду. Однако Морис - тип, к которому он снова обратился, - и бровью не повел, он продолжал тихо беседовать со своей молодой спутницей. Это была Фирмена, Фирмена Беноа! Несчастное дитя никак не могло налюбоваться обожаемым любовником, так долго считавшимся трагически погибшим; любя его всеми силами своей души, она никак не могла заподозрить, впрочем, не имела на то и причин, что под обличьем рабочего Мориса, скромного изготовителя воздушных шаров, может скрываться кто-то другой. Морис действительно вернулся. Он посмел совершить немыслимую вещь, восстать из небытия! При окрике Бузотера Фирмена, смутившись, вздрогнула. - Уйдем отсюда! - предложила она любовнику. - Эти люди меня пугают. Но Морис покачал головой, казалось, твердо решив остаться. - Давай еще подождем! - заявил он. - У меня здесь назначена встреча с Исидором, мастером из фирмы "Лагранж". Он обещал мне работу, не стоит упускать такой случай... Понимая важность этой встречи, Фирмена уступила. Любовники продолжали тихо беседовать, казалось, нисколько не подозревая, что своим поведением, а, главным образом, присутствием дают повод для оживленных комментариев. Возвращение Мориса - до настоящего момента его принимали за типа, найденного обезглавленным в комнате молодого рабочего, - всех повергло в оцепенение. Двое суток тому назад Морис вновь появился в "Чудесном улове"! Конечно, молодой человек не принадлежал к завсегдатаям мерзкого притона, но все же иногда наведывался сюда - здесь его прекрасно знали. Мамаша Тринкет, так много повидавшая на своем веку, что уже никакое, самое необыкновенное происшествие, казалось бы, не могло вывести ее из состояния равновесия, при виде его чуть было не грохнулась в обморок. Леонс же настолько потерял голову, что выставил всем присутствующим бесплатное угощение. На Мориса градом посыпались вопросы, на которые хочешь - не хочешь пришлось отвечать, и тогда он поведал причудливую историю. Он был внезапно вызван в провинцию к больной родственнице... Какое-то время вынужден был отсутствовать, не имея возможности кого-либо поставить об этом в известность... В местах, где ему довелось обитать, газеты - редкость. Кроме того, ему все равно некогда было их читать, у него хватало других забот. Все свое время он отдавал уходу за больной!.. Он всего несколько часов как вернулся и тут же обнаружил свою комнату абсолютно голой. Все это звучало более или менее правдоподобно. Сидевшие в кабаке разделились на два лагеря, у каждого из которых имелась собственная точка зрения. Одни полагали, что Морис говорит чистую правду, что он понятия не имел о случившемся, и правительство просто обязано выплатить ему компенсацию за разоренное жилье. Но другие, видевшие обезглавленный труп, не могли поверить в инсценировку преступления, как на то намекали некоторые газеты, они считали, что это дело темное, с которым еще не оберешься неприятностей. В тот же день, еще до аперитива в "Чудесном улове", знаменитый Морис был вызван в комиссариат полиции, дабы объяснить свое исчезновение, равно как и возвращение. Он был там. В квартале знали, что беседа с комиссаром длилась почти два часа. О чем они говорили? Об этом оставалось только гадать, ибо по возвращении из участка Морис на этот счет не обмолвился ни словом. Тем не менее, неизвестно откуда пошли слухи о новом тщательном расследовании, болтали, что опять будут опрашивать обитателей квартала, что, возможно, состоится суд, разбирательства у судебного следователя... Окружение Бузотера пребывало в панике и замешательстве - ведь некоторым достойным людям может быть предъявлено обвинение в лжесвидетельстве! Фирмене, разумно согласившейся подождать прихода мастера, с которым должен был встретиться ее любовник, не пришлось долго испытывать свое терпение. Господин Исидор явился несколько мгновений спустя. Это был крепкий парень с интеллигентным лицом, ясными и умными глазами. Войдя в кабак, он радушно поприветствовал собравшихся: - Здравствуйте, дамы и господа, привет честной компании!.. Затем он подсел к столику Мориса, улыбнулся хорошенькой подружке своего будущего рабочего. - Ты в порядке? - поинтересовался он. - Давай тогда сразу к делу! Ты ищешь место на фабрике воздушных шаров? Повезло тебе, парень, что мы знакомы, и опять-таки повезло, что у меня имеется для тебя работенка, так что могу тебя взять прямо сейчас... Морис молча кивнул. При последних словах мастера под его веками вспыхнули радостные огоньки. Но, не переставая слушать мастера, сомнительный субъект, истинное лицо которого оставалось тайной для всех присутствующих, не выпускал из вида отвратительного нищего, который, перебираясь от столика к столику, стараясь держаться в людской гуще, приблизился к нему настолько, что своим табуретом уже уперся в стул Мориса. Князь Владимир был слишком проницательным, слишком хорошо знал уловки полиции, чтобы не почувствовать за собой слежку... Но кто этот нищий с сомнительными повадками? Морис как ни в чем не бывало поддерживал беседу, четко и ясно произнося слова, чтобы их мог слышать его сосед. В свою очередь давая пояснения, мастер Исидор чеканил фразы: - В следующее воскресенье в Булони состоится большой праздник, который устраивает авиационный клуб Северного департамента под эгидой Парижского авиационного клуба. Праздник дается в честь некоего авиатора, который вроде бы первым совершил перелет на воздушном шаре через Ла-Манш. Это было еще в стародавние времена. - Да, - оборвал его Морис, напуская на себя простодушный вид, - кажется, я что-то об этом слышал. Мастер продолжал: - Впрочем, это неважно! Главное, там нужно много людей, они собираются запускать два десятка шаров. Одна только моя, то есть, если мы сейчас договоримся, наша "Лагранж" дает пятнадцать штук! Я это к тому, что нам требуется народ, чтобы установить все это барахло. Бумаги у тебя в порядке, кроме того, мне тебя рекомендовал один приятель, так что, если нет возражений, с завтрашнего дня я тебя зачисляю на работу. А завтра вечером мы отправляемся в Булонь. Теперь об условиях... Морис перебил мастера. - Я человек непритязательный, - заявил он. - Тем более, у меня сейчас туго с деньгами, да и дело мне по душе. Указав на Фирмену, он добавил: - Я стараюсь не столько для себя, сколько для крошки. Когда мы подкопим несколько су, то сразу поженимся, правда, Фирмена? Личико девушки засияло от счастья; мастер отпустил ей витиеватый комплимент. - Хе! Хе! - сказал он, разглядывая подружку своего будущего рабочего. - Понятно, почему он торопится жениться, мадемуазель! Думаю, вам вдвоем скучать не придется! Это была самая обычная, заурядная беседа. Дойди она до ушей завсегдатаев "Чудесного улова", они при всем желании не смогли бы в ней отыскать ничего предосудительного. Однако разговор мастера из "Лагранжа" и необычного рабочего Мориса, роль которого князь Владимир исполнял с поразительной естественностью, произвел неотразимое впечатление на отвратительного нищего, тайком их подслушивающего. Этим нищим был Фандор! Уже более двух суток журналист влачил поистине жуткое существование. Конечно, он живо обрадовался, встретившись с Жювом лицом к лицу, а, главное, вновь напав на след Фантомаса. И хотя за эти дни журналист и полицейский заметно продвинулись к своей цели, они почти отчаялись когда-либо достичь ее: прежде чем схватить Фантомаса, который, видимо, был хозяином Мориса, им надо было преодолеть еще множество препятствий. Фандор, бывший для полиции и общественности Жаком Бернаром, по-прежнему находился на подозрении, ему по-прежнему угрожал арест за убийство актера Мике... Поэтому ему ни под каким видом не хотелось попадать в руки правосудия, которому, как он прекрасно понимал, нелегко будет разобраться в этой истории, им же самим основательно запутанной. Они с Жювом тщательно рассмотрели все стороны создавшегося странного положения. И пришли к следующему заключению: слежка за князем Владимиром приведет их к повелителю ужасов, поскольку не вызывало сомнений, что князь Владимир был его подопечным, возможно, помощником. Однако Жюв с Фандором разошлись во мнениях. Жюв утверждал, что надо ждать, что сгорающая от ревности княгиня сделает все, чтобы ее муж был пойман, а вместе с ним будет пойман и Фантомас. Фандор был менее в этом убежден, он считал, что семейные ссоры способны преподнести какой-нибудь сюрприз; кроме того, влюбленная княгиня стремилась к единственному - примирению с мужем и, следовательно, слишком полагаться на нее не стоило. И пока Жюв дома ждал княгиню, Фандор занялся Морисом. Слежка привела его в "Чудесный улов". О! Журналисту не пришлось пожинать лавры, хотя он и пустил в ход все свое умение. Он был слишком проницательным, чтобы не заметить, что Морис, вернее, князь Владимир, и не думает прятаться от него! Даже более того: Фандор был уверен, что странный субъект специально повысил голос, обсуждая с мастером Исидором поездку в Булонь. "Это вызов, - думал Фандор, - и если я не ошибаюсь, серьезный вызов!" На следующий день - сейчас и впрямь было поздно - Фандор поспешил к Жюву. - Жюв! Жюв! - воскликнул журналист, входя в кабинет друга. - У меня новости! Князь Владимир и Фантомас будут в Булони! Скорее! Скорее! Собирайтесь в дорогу! Но тут Фандор в изумлении остановился. Вместо ответа Жюв взял его за руку и повернул к стулу, на котором стоял сложенный чемоданчик. Инспектор, как всегда, уже все знал. - Фандор, - пробурчал Жюв со смешком в голосе, - тебя совсем заело честолюбие. Опять ты хотел меня поразить. Так вот, ничегошеньки у тебя не получится. Мой чемоданчик уже наготове, малыш. Я знаю про Булонь... - Черт возьми! - перебил его Фандор. - Быстро же до вас доходят известия! Но как это вам удается? Жюв жестом успокоил журналиста. - Все очень просто, - объяснил он. - Только что у меня была виконтесса, вернее, княгиня. Удивительно, что ты не столкнулся с нею на лестнице... Виконтесса, малыш, вывела мужа на чистую воду, уж не знаю, шпионила она за ним или подглядывала, но узнала о планах бывшего виконта де Плерматэна не меньше тебя. Она сказала даже больше, она почти наверняка уверена, что виконта будет сопровождать Фантомас. После ее слов у меня возникло предположение, не хочу, Фандор, кривить перед тобой душой, что чудовище намеренно издевается над нами. Жером Фандор расхохотался: - Дьявольщина! У меня сложилось точно такое же впечатление!.. И он подробно поведал Жюву о своем визите в "Чудесный улов", о том, каким образом ему удалось подслушать необыкновенного Мориса, удивительного князя Владимира. Но неожиданно, с большой тревогой в голосе, Жером заключил: - Видите ли, Жюв, меня пугает, что я никак не могу понять, что может быть общего у Фантомаса с князем Владимиром... за этим кроется какая-то тайна, возможно, страшная тайна? Жюв тоже опустил голову. Он не возразил Жерому Фандору... Глава 27 ЗАПУЩЕННЫЕ В НЕБО - Один шиллинг, сэр!.. Один шиллинг, леди! Толпа торговок высыпала на набережную, к которой только что пристало английское судно. Это был "Арандел", одна из последних моделей турбинных пароходов. Дело происходило в воскресенье, погода стояла восхитительная, на море был полный штиль, поэтому и пассажиров собралось много. Судно прибыло не по обычному расписанию, согласованному с отправлением скорых на Париж. Это был дополнительный рейс, введеный по случаю празднеств в честь воздухоплавателей, пересекших Ла-Манш. В эти дни были задействованы все транспортные службы, как наземные, так и водные. Впрочем, все были извещены заблаговременно, и к прибытию судна традиционные торговки куклами, одетыми в национальные костюмы рыбачек-северянок с кружевами и ракушками, были уже на своих постах, предлагая спускающимся на берег островитянам свой товар, за который они просили ничтожную плату - всего двадцать пять су. Пассажиры "Арандела" быстро рассеялись по городу; одни привычным шагом направились в соседние бары и кабаки, другие - любители просторов и живописных видов - осматривали достопримечательности Булони, убранной французскими и английскими флагами. В этот день в Булони царили оживление и праздничная суета. По случаю праздника красивый город принарядился - ведь на радушное приглашение муниципалитета, зовущего принять участие в грандиозных торжествах в честь героев воздуха, откликнулись все уголки региона. Обзор был восхитительным. В час утреннего прилива вода до краев заполнила гавани; вдоль берегов шныряли нарядные лодки, а самые отчаянные, воспользовавшись легким западным бризом, выходили в открытое море. Небо было безупречно голубым и чистым, вдалеке уступами возвышались разноцветные дома города; время от времени по железнодорожному мосту, прямой линией перечеркивающему горизонт, смерчем проносился экспресс, выбрасывая в воздух белое облако дыма... Провинциальные беседы, тягучий говор аборигенов смешивались с гортанной британской речью. Затем ушей касались плавные интонации парижских предместий; улицы Бретани стали космополитами. Кого тут только не было: попадались даже иностранцы небританского происхождения, которые, желая участвовать в празднике или оказавшись здесь проездом, занимали большие отели на Морском бульваре. Этим утром поезд Париж-Булонь был набит до отказа. На станции Амьен толпа пассажиров третьего и второго классов прорвалась в первый, хотя там уже яблоку было негде упасть. Пассажиры были везде: стиснутыми стояли в коридорах, чуть ли не висели на подножках. Экспресс из Булони опаздывал уже на двадцать пять минут. На такой загруженной ветке это было событием чрезвычайным; и тогда, оставив на перроне добрую часть пассажиров, которые не нашли себе места, поезд на всех парах тронулся в путь... Двум пассажирам, забронировавшим купе первого класса, пришлось выдержать целую осаду, отражая многократные атаки толпы, которую прельщали свободные сиденья, видневшиеся сквозь стекла. Но пассажиры были неумолимы: к дверям их купе была прикреплена табличка "забронировано", а в самый отчаянный момент к ним на помощь явился начальник поезда. Этим двоим и действительно надо было побыть в одиночестве. Странная была эта пара, мрачная и таинственная. Женщина, хотя и просто одетая, была высокой, красивой, величественной, элегантной. Ее лицо почти полностью скрывала модная широкополая шляпка, гибкое тело облегала узкая юбка. Мужчина лет сорока пяти был кряжистым и хорошо сложенным, с густой и лохматой фальшивой бородой, в курчавых висках блестела седина. Эти пассажиры, направляющиеся из Парижа в Булонь, были не кто иные, как Жюв и княгиня. Конечно, обстоятельства, которые свели в одном купе полицейского и оскорбленную супругу дворянина, ступившего на путь преступления, были трагическими, приводили в замешательство. Как Жюв и сказал Фандору, княгиня была у него дома. Верная обещанию, она пришла открыть инспектору замысел князя в ближайшее время отправиться в Булонь. При этом она добавила: - Думаю, князь собирается там встретиться с Фантомасом. Эти сведения позднее подтвердил Фандор, получив их в результате слежки в "Чудесном улове", поэтому Жюв и оказался с княгиней в одном вагоне, несущем их по направлению к праздничному городу. Они оба хранили молчание, подавленные своими заботами. "Что будет?" - думала княгиня. "Неужели я правда предстану перед лицом Фантомаса?" - спрашивал себя Жюв, сжимая кулаки. Одновременно с этим тревожным вопросом Жюв задавал себе и другой, еще более мучительный. "Удастся ли мне выяснить, что с Элен? - думал он. - Сможет ли бедняга Фандор наконец вкусить заслуженного счастья?" Разыскать Элен - это была постоянная, неизменная, неотвязная мысль Фандора. По правде говоря, после зловещего исчезновения Элен в поезде Барзюма, Жюв с Фандором, по молчаливому соглашению, редко говорили о ней. Разумеется, это совсем не значило, что журналист охладел к дочери Фантомаса, вернее, к той, которую принимал за дочь бандита. Напротив, ему было слишком больно, слишком мучительно произносить ее имя. Жером Фандор знал, что надеяться отыскать Элен он может при единственном условии: найти Фантомаса, сразиться с ним! Он мужественно принял это условие, мужественно покорился суровому закону. А тем временем в вагоне, который бежал мимо деревень, пересекал мосты, перескакивал через реки, катился к своей цели, Жюв, невозмутимый Жюв, не находил себе места. Он то рассматривал бескровное, искаженное лицо княгини, которая, как статуя, сидела напротив него, прикрыв глаза; то нервно наклонялся к окну, вглядываясь, не покажется ли вдалеке пригород Булони, той самой Булони, где должен находиться Фантомас, след которого, наверняка, уже взял Жером Фандор, выехавший ранее вслед за Морисом, в надежде как можно скорее разыскать того, кто слыл неуловимым. Через несколько мгновений поезд остановился в Булони, Жюв и следующая за ним на небольшой дистанции княгиня, с которой он старался не разговаривать, чтобы не показывать, что они вместе, встретились возле моста с Жеромом Фандором, по-прежнему переодетым нищим. Молодой человек заметно нервничал. Он поспешно ввел Жюва в курс последних событий. - Жюв, - сказал Фандор бесцветным голосом, - наступает решительный момент. Морис здесь, князь Владимир здесь. Не хватает только... Но я убежден, Фантомас где-то поблизости. Я перехватил один весьма многозначительный взгляд... Жюв, без явных эмоций, узнал также, что отныне Фирмену и князя Владимира соединяют неразрывные узы родства - Фандор выпытал этот секрет у болтушки-сестры в больнице, куда поместили Фирмену, - меж тем княгине пришлось прислониться к стенке, чтобы не упасть без сознания. Ах! Более чем прежде, она мечтала о мести. На ее искаженном лице читалась неприкрытая, чудовищная ненависть. ...Да, в самом деле близился решительный миг, Фантомасу и князю Владимиру предстояло помериться силой со своими заклятыми врагами!.. Прошло три часа. Уже обессилевшая толпа слушала сменяющих друг друга ораторов... За официальными представителями мэрии и аэроклуба из праздничного зала все тронулись в казино, из казино на пляж, где состоялись гонки. По случаю праздника аэронавтов, героев перелета через Ла-Манш, в Булони были устроены все мыслимые развлечения. По этому поводу городские власти удовлетворили множество чаяний, исполнили множество желаний. Офицерам в отставке было позволено надеть мундиры. Министры прислали сюда глав кабинета, уполномоченных наградить самых достойных. Всю вторую половину дня торговцы напитками набивали карманы золотом... И рассчитывали продолжать в том же духе всю ночь. И в этом праздничном городе, в гуще возбужденной и усталой толпы, разыгрывалась, подходила к развязке полная перипетий драма. И действительно, у Жюва, Фандора и виконтессы де Плерматэн больше не было сомнений. Прохаживаясь после полудня мимо парка, где были привязаны шары, они тысячу раз сталкивались с рабочим Морисом, то есть, князем Владимиром. Поначалу Жюв с Фандором считали нужным скрывать свои чувства. Они притворялись, что не узнают молодого человека. Но затем они поняли, что их предосторожность была напрасной, излишней, никому не нужной... Заметив друзей, князь Владимир смерил их презрительным взглядом... И расхохотался! Ах! Безусловно, сомневаться не приходилось. Рабочий по шарам посмел рассмеяться им в лицо, поскольку - как и сказал княгине - чувствовал себя в полной безопасности, абсолютно неуязвимым. Значит, как верно предположили Жюв с Фандором, он был под защитой опасного повелителя ужасов. Весь день повторялось одно и то же. Каждый раз Жюв, поймав взгляд князя Владимира, которого он старался все время держать в поле зрения, видел невозмутимое, почти насмешливое лицо необыкновенного персонажа. Князь Владимир издевался над своими преследователями. Около шести вечера вернувшаяся с моря толпа отхлынула из парка аэростатов, где ей довелось испытать первое за день легкое разочарование. По программе аэроклуб должен был продемонстрировать запуск воздушных шаров. Дюжина шаров, надутых еще с утра, ожидала своего часа; их запуск по праву считался одним из интереснейших праздничных аттракционов. Но на беду погода, все утро стоявшая великолепной, внезапно испортилась. Поднялся сильный ветер. Весь горизонт заволокло тучами, чувствовалось, как с юго-запада надвигается буря. Парк воздушных шаров был устроен сразу за чертой города. Его разместили в большом дворе, с трех сторон обнесенном стеной, а с четвертой огороженном школьными зданиями. Расположение школы было таковым, что во дворе шары были надежно укрыты от любых бурь: но приподнимись они случайно над кровлями, вырвавшись на свободу, - их бы утащило к грозному морю, окутанному туманом северу. Рассудив таким образом, мудрый праздничный комитет решил отложить запуск до завтра, если к тому времени наладится погода. В тот момент Исидор, мастер из фирмы "Лагранж", занимавший почетную должность директора парка, задумчиво прошептал, почесывая затылок: - Надо оставить хотя бы одного сторожа. Шары надуты, малейшая неосторожность... Мастер добавил: - В восемь на дежурство заступят часовые, но до тех пор... Исидор задавал эти вопросы при своей бригаде рабочих, надеясь, что кто-нибудь вызовется подежурить добровольно. Мастер не ошибся, из группы вышел рабочий. - Можно мне? Это был Морис. Исидор принял предложение с энтузиазмом и от имени всех товарищей поблагодарил подчиненного: - Ты настоящий друг, старина! Отлично ты отмечаешь свое поступление!.. Ни Жюв, ни Фандор, ни княгиня не упустили ни малейшей детали этого мелкого инцидента. Они надеялись, что князь Владимир уйдет, но он остался. Полицейский, журналист и знатная дама переглянулись. Все трое немного побледнели... Они чувствовали, что надвигается час решающих событий... Несомненно, оставшись наедине с ними, князь Владимир бросил им перчатку. Не стоило отказываться от сражения. Кроме того, разве не лучше было нападать самим, не дожидаясь атаки противника. Жюв быстро приблизился к Фандору. - Поведение князя весьма красноречиво, - шепнул он. - Он издевается над нами только потому, что Фантомас где-то неподалеку. Давай обыщем парк. Это был торжественный и решительный миг... В школьном дворе неподвижно стоял князь Владимир. Вокруг таинственного субъекта легко колыхались огромные воздушные шары. На земле стояли корзины, лежали сети, всевозможные снасти. Жюв махнул рукой. Словно в последний момент почувствовав слабость, княгиня отступила на несколько шагов, в смятении раздирая зубами носовой платок. Жюв и Фандор зарядили револьверы. Они переглянулись, затем Фандор прошептал: - Идем! Готовые на все, они вступили в школьный двор. Несомненно, князь Владимир ждал их. Они хотели поближе к нему подобраться. Как следует пригрозив ему, они вынудят Фантомаса открыть свое местонахождение. Но едва полицейский и журналист вступили на территорию парка, князь Владимир осторожно попятился назад, трусливо обратился в бегство. Жюв усмехнулся сквозь зубы: - Поразительно!.. Черт побери, он сдрейфил! Побежал звать Фантомаса!.. Фандор не ответил. Глубоко переживая этот момент, он не мог думать ни о чем другом, кроме грубого, неумолимого факта: - Я сейчас увижу отца Элен! Он обязан вернуть мне дочь! Меж тем князь Владимир продолжал отступать. Собирался ли он обойти все шары, спрятаться за снастями? Внезапно Жюв с Фандором заметили шар, который на несколько футов возвышался над своими соседями. Жюву показалось, что он догадался. - Осторожно! Фандор! - крикнул он. - Там, наверное, Фантомас! Но Фандор считал иначе. - Господи! - вопил он. - Нас провели!.. Это князь... Эта каналья собирается удрать! Намерения князя Владимира и в самом деле казались теперь вроде бы ясными и очевидными. Он хотел бежать на воздушном шаре!.. Его не страшила буря, не пугали туман и бескрайняя скатерть воды, над которой потащит его ураган, он желал ускользнуть от них! Шар, несколько мгновений тому назад лишь слегка возвышавшийся над соседями, теперь оторвался от них на добрую треть своей высоты. Ночь выдалась темной, Жюв с Фандором не могли различить корзины, где, по их убеждению, находился бандит. И тогда, рискуя получить пулю в грудь, презрев всякую осторожность, оставив всякую осмотрительность, они со всех ног бросились к шару... Так они пробежали с десяток метров. Внезапно Жюв, вытянув руку вперед, завизжал, как сумасшедший: - Фантомас! Фантомас! Вон он, Фантомас! Перед ними, действительно, появился необыкновенный бандит, он стоял неподвижно, скрестив руки на груди, словно бросая им вызов, словно своей крайне вызывающей позой защищая князя Владимира, держащегося в нескольких шагах за его спиной. Жюв с Фандором припустили еще быстрее. - Фантомас! - снова выкрикнул Жюв. - Защищайтесь! Фандор хрипел, заклиная: - Элен! Элен! Верните мне Элен! Внезапно у обоих едва не вырвалось проклятие! Они ногами запутались в веревке, натянутой в нескольких сантиметрах от земли. Друзья покатились в сеть, расстеленную на траве... сеть зашевелилась... В этот миг шар, до сих пор медленно поднимавшийся, сильно подпрыгнул и оторвался от земли... Подхваченный порывом ветра, он поднялся над крышами. - Он ушел! - начал Фандор, пытаясь распрямиться. Но дальше он не продолжал. Жюв, собравшийся было что-то сказать, также молчал. Мужчин качало и трясло; они завопили от ужаса! За какую-то долю секунды они поняли правду, чудовищную правду: огромная сеть с их трепыхающимися телами была крепкой веревкой привязана к корзине шара, который подхватил ураган. На бегу Жюв с Фандором попали в сеть, которая сомкнулась за ними. Они находились в ловушке, не в силах шевельнуть ни ногой, ни рукой; шар поднимал их в небо. Был ли над ними в корзине Фантомас? Нет! Насмешливо помахав вслед сомкнувшейся сети, он в последний раз прокричал: - Фандор, вам понадобилась Элен? Элен - моя пленница! Моя! И навсегда останется моей!.. Вы хотели арестовать Владимира, Жюв? Вы его пальцем не тронете, Владимир - мой сын!.. Да, сын!.. Затем бандит бросился к выходу из школьного двора, где княгиня с волнением следила за перипетиями стремительно разыгравшейся драмы. Жюв с Фандором успели увидеть ее в последний раз. Фантомас в гневе занес кинжал. Нанося несчастной удар, он прокричал: - Вот, сударыня, как Фантомас мстит предателям!.. Через несколько секунд шар с человеческой добычей превратился в маленькую черную точку на горизонте. Буря влекла его в открытое море.