в это утро ситуация сложилась еще хуже, чем обычно. Отдел "до востребования", как всегда по субботам, посещало несметное количество молодых дам, приходивших получить послания от своих возлюбленных, назначавших свидания на воскресенье... Телеграф тоже работал безостановочно в результате громкого судебного процесса, требующего наиболее сложного телеграфного обмена между прокуратурой Парижа и прокуратурой провинции. Обстановка накалилась, и нервы служащих были напряжены до предела. Поэтому в утренний прием приемщику приходилось успокаивать приходивших к нему недовольных клиентов, выдвигавших самые несуразные требования. Теперь эта тяжелая работа заканчивалась. Происходила пересменка служащих, и, как отметил с пафосом господин Жозеф: "Нельзя сказать, что этой смене так уж досталось!" Но как раз в тот момент, когда электрические часы пробили полдень, а приемщик выходил из своего почтового отделения, случилось непредвиденное: служащий, занятый приемом пневматической почты, воскликнул: - Но они все посходили с ума, черт подери, там, на Центральном! Они морочат нам голову! Остальные даже притихли, а приемщик бросился вперед: - Что еще там произошло? Вы не могли бы выбирать более вежливые выражения? Недовольный служащий подошел к нему. - Посмотрите, господин приемщик, - объявил он, - вот что Центральное почтовое отделение послало нам в последней партии. Служащий протянул приемщику узкий маленький пакетик из кожи, один из тех, которые, сгруппированные вместе, образуют пневматические партии. Их посылают во все почтовые отделения и перевозят транзитом в течение нескольких минут. Письма, посланные по пневматичке, - так обычно называют их в народе. Но служащий был разгневан и возмущен тем, что внутри одного из этих пакетиков он обнаружил маленькую хрупкую коробочку. - Черт подери! - преувеличивая свое возмущение, воскликнул служащий, свирепо смотревший на приемщика. - Существует немудреное распоряжение по этому вопросу: в пневматических партиях не должно быть твердых тел. И если Центральное отделение посылает коробочки, то от него можно всего ожидать. Да они совсем там стыд потеряли! Шеф, если произойдет закупорка труб, то у нас будут неприятности! - Замолчите же! - грубо прервал его приемщик. Он взял из рук рабочего коробочку, полученную по пневматической почте, и стал с любопытством рассматривать. - Вы правы. Я никак не могу понять, каким образом по Центральному им позволили передавать такой предмет. Какому отделению эта коробочка должна быть передана? - На ней отсутствует штемпель, шеф. - Еще лучше! Но если есть рекламация... - Может быть, нужно сообщить куда-нибудь? - Естественно, я позвоню. Сделав знак служащему следовать за ним, приемщик вошел в свое отдельное помещение. Обладая привилегией, он добился быстрого соединения с Центральным отделением, через которое проходит вся пневматическая почта. Он резко обратился с жалобой: - Алло! Вы меня слышите?.. С вами говорит приемщик торговой палаты. Алло!.. С последней пневматической партией вы отправили коробочку, но без штемпеля. Почему вы изволите так шутить? Разумеется, приемщик Центрального отделения, к которому обращался приемщик торговой палаты, был не в курсе дела. Ему потребовалось несколько минут, чтобы проверить, уточнить данные, а затем вновь вернуться к разговору: - Алло! Вы сказали, что мы вам отослали по пневматической почте коробочку? - Да! - Какой партией? - Партия даже номера не имеет! Но она последняя. Прошло еще несколько секунд, затем служащий Центрального отделения снова подошел к телефону. - Господин приемщик, - заявил он. - Мы ничего не поняли из вашего объяснения. Мы не посылали в ваше отделение почту с 11 часов... - Я говорю вам о партии, прибывшей только что, - прокричал приемщик. - Но мы вам не посылали никакой партии. Утверждение было настолько необычным, что приемщик возмутился. - Можно подумать, что я сошел с ума, - прорычал он в трубку. Проклятие! Представьте себе, что если у меня в руках пневматическая партия, то кто же мне ее послал, как не вы? Она же не могла сама по себе попасть в трубы, не правда ли? Какой же ответ можно дать на подобный вопрос? Приемщик Центрального отделения только и мог сказать: - Мы постараемся провести расследование, мсье. Затем он бросил телефонную трубку. - Вот так история! - прокричал приемщик торговой палаты. - Скажите, пожалуйста, "они проведут расследование"! Это единственное, что они могут сказать там на Центральном! Какое прекрасное обслуживание! Как оно отлично гарантируется! Но чем они там занимаются, эти слабоумные, заместители начальников? Он вспылил и никак не мог прийти в себя. Служащий, у которого на уме было только одно - как бы поскорее уйти, поскольку время его работы уже истекло, остерегался гнева своего шефа. - Так мы вернем пакет? - спросил он осторожно. - Принесите мне эту коробочку, - был ответ. Она тотчас оказалась в его руках. - Нельзя задерживать этот пакет, - заметил приемщик, - он адресован господину Авару, шефу Службы безопасности. Мы не имеем права задерживать его. Вот так штука! Хотел бы я знать, какой кретин решился послать его по пневматической почте. В результате могла бы остановиться вся линия в течение четырех - пяти ближайших дней и, наконец, если бы линию заблокировали... Он не стал более сгущать краски, этот добрейший человек, и закончил свои высказывания, передав коробочку служащему. - Отнеси это немедленно, но потребуй расписку! Коробочку надо куда-нибудь запрятать, всякое может случиться. К тому же, это необычная посылка. И я спрашиваю себя, не перестанет ли существовать пневматическая почта, если почтовое отделение будет работать постоянно и регулярно! Что вы на меня так уставились? Служащий не задавал более вопросов, он только очень торопился, так как подошло его время ухода с работы. - Эй, парень! - позвал он молодого телеграфиста, который выделывал выкрутасы на мотоцикле, раскатывая по улицам Парижа. - Отвези это срочно в сыскную полицию и передай в собственные руки, получив расписку. Отдав приказание и наконец освободившись, служащий подбросил вверх шляпу, затем поспешно стал собираться. - До свидания, друзья. Я сматываюсь, - сказал он своим товарищам. - Начальник ворчит в своем кабинете. Не знаешь, какую работу он еще сможет взвалить на тебя. Служащий ушел. Молодой телеграфист положил в свою сумку ту коробочку, само присутствие которой совсем недавно так взбудоражило все почтовое отделение торговой палаты, и, гордый от возложенной на него задачи, поехал в полицию. По пути он забавлялся тем, что подражал крикам различных животных, начиная от быка и лошади, затем переходя к соловью, вороне, сверчку и заканчивая кошкой... Впрочем, у него это получалось совсем неплохо. Спустя несколько минут он оказался на набережной Орфевр, в мрачных кулуарах Службы безопасности, где осторожный привратник остановил его при входе: - Ты хотел бы получить расписку за это? Ну, разумеется, только сам мсье Авар мог бы тебе ее дать, потому что пакет адресован именно ему. Подожди немного. Он занят с инспектором. Я тебе принесу расписку через две минуты. Мсье Авар, шеф Службы безопасности был действительно занят с инспектором по имени Жюв. Ранним утром Жюв пришел сюда на набережную Орфевр для "необычного доклада", заранее записавшись в список желающих посоветоваться с шефом. Накануне Жюв очень поздно расстался с Фандором. Журналист подробно и тщательно познакомил его с данными, фигурирующими в рассказе баронессы Валентины де Леско. Фандор объяснил ему позицию молодой женщины, в какой степени искренней она ему показалась, и мало-помалу ему пришлось разделить с Жювом убеждение, что на улице Жирардон происходят какие-то непонятные чудеса, в которых очень трудно разобраться. Именно эту мысль и старался внушить Жюв мсье Авару в течение целого часа. Жюв не был красноречив, но его высказывания отличались четкостью и определенностью. Его речь всегда была предельно точна, ему всегда удавалось подобрать интересные аргументы, отличительные детали. - Шеф, - говорил Жюв, - эта баронесса Валентина де Леско, сведения о которой я собрал сегодня утром, весьма уважаемая женщина. Она красива, богата, занимает независимое положение в обществе. То же можно сказать и о ее муже. Прислуга ничего не знает о любовниках, просто легкий флирт! Это та дама, которая обратилась к Фандору, как я уже вам говорил, по поводу украденных у нее бриллиантов. Но насколько с точки зрения Валентины де Леско все кажется понятным, настолько с точки зрения авантюры, жертвой которой она стала, все неясно, запутано. Я напомню вам детали, шеф. История с музыкой, экстравагантное объяснение в любви, безумие! Невидимый собеседник! Внезапные жалобные вздохи и музыкальные репризы! И наконец - желание избавиться от посетительницы! Обнаружение на улице пропажи кулона и наблюдение, установленное за дамой при ее возвращении домой! Сюда следует отнести еще результаты посещения особняка Фандором и мной, во время которого мы обнаружили, я уже говорил вам об этом, что особняк на улице Жирардон не только пуст и необитаем, но заброшен уже много месяцев, лет, согласно мнению ближайших соседей. Как же нам выпутаться из этого положения? Жюв замолчал, устремив вопрошающий взгляд на мсье Авара. Шеф Службы безопасности, стараясь что-нибудь понять, к несчастью, находился в том же затруднительном положении, что и Жюв. Несомненно, что Валентина де Леско, согласно ее социальному положению, была не способна на ложь. Значит, то, что с ней произошло, произошло на самом деле. Однако было весьма очевидным, согласно даже сведениям Жюва, что особняк на улице Жирардон необитаем уже давным-давно, и вследствие этого Валентина не могла там увидеть то, что, как ей казалось, она видела. У мсье Авара вдруг появилась идея. - По правде сказать, Жюв, - объявил он, - у меня вдруг возникла странная мысль. Представьте себе, о чем я подумал? - О чем же? - спросил Жюв. - Несомненно, это действие опиума. Опиум вызывает навязчивые идеи, мечты, галлюцинации. Не так ли? Мсье Авар, будучи шефом Сюртэ, имел один большой заскок. В течение некоторого времени он руководил многочисленными операциями, направленными против курильщиков опиума, что было весьма распространенным в Париже явлением, и теперь его мысли постоянно витали вокруг дел, историй курильщиков, торгашей-спекулянтов... Как говорили полицейские, он "зациклился" на этом, стараясь все объяснить именно с этой точки зрения. - Вот невидаль, - ответил Жюв. - Это чертовски неопределенно, то, к чему вы клоните, шеф! Вы полагаете, что мадам де Леско просто жертва опиума. Тогда, выходит, что она покуривает опиум... а мы об этом ничего и не разузнали. Вот напасть какая!.. Жюв замолчал на несколько минут, подумал, затем добавил: - Но имеются такие факты, которые просто трудно объяснить только действием наркотика... Я допускаю еще историю с необитаемым домом, звучание музыки, голубоватое освещение, словом, весь набор данных, связанных с курением опиума. Но как же связать пропажу, воровство бриллиантов с действием наркотика? Именно в тот момент, когда Жюв стремился увести своего шефа от выдвигаемой им ошибочной версии, вошел привратник. - Мсье Авар, - объявил этот славный человек, - на ваше имя поступила пневматическая почта... Нужна ваша расписка, в связи с тем, что это коробочка, а не конверт... - Что? - спросил мсье Авар, не уловив смысла объяснения привратника. - Что вы мне тут рассказываете? Привратник извинился. - Я повторил только то, что сказал мне парнишка, - прошептал он. И поскольку в сущности это так мало значило, мсье Авар поставил подпись, ни на чем не настаивая. - Подайте-ка мне ее сюда! Привратник вышел. Шеф Службы безопасности, взяв посылку в руки, был очень удивлен. - Весьма странно, - произнес он, бросив взгляд на Жюва. - Подумайте только, мне посылают посылку по пневматической почте! Интересно, с какого почтового отделения ее могли бы выслать? Мсье Авар поступил так же, как ранее приемщик, - он искал штемпель на маленькой коробочке, но не нашел его. - Да, весьма странно, - повторил снова шеф. И он развернул пакет. Содержимое коробочки удивило в равной степени одного и другого. - Вот те на! - произнес Жюв... - Черт возьми, ничего подобного я не ожидал от этой посылки! - прошептал мсье Авар. И он протянул Жюву тонкую цепочку из платины с подвешенными на ней двумя бриллиантами. - Это кулон мадам де Леско? - С виду похож... Жюв вынул из своего кармана описание исчезнувшей загадочным путем драгоценности, выполненное Фандором под диктовку Валентины де Леско. - Да, совершенно точно, - сказал Жюв, - именно то, что нам нужно. Тот самый кулон. Но в таком случае, шеф, мадам де Леско все это не пригрезилось, черт возьми!.. Вор, наверное, узнал, что мы производили обыск в доме на улице Жирардон. Со своей стороны мсье Авар терялся в догадках. Почему украденные бриллианты были возвращены именно ему, шефу Сюртэ, а не баронессе де Леско? Каким образом вору удалось прислать драгоценности по пневматической почте? Он рисковал привлечь внимание. Он имел один шанс из тысячи, чтобы отказаться от пересылки. И потом, что означают тогда необычные сообщения Жюва и Фандора о том, что особняк на улице Жирардон необитаем... Он не может быть необитаемым, поскольку, вполне вероятно, что Валентина де Леско была ограблена там... что вполне реально, ибо, как настаивала молодая женщина, драгоценности были украдены, и теперь ей их вернули. - Я в этом ничего, ничегошеньки не понимаю, - объявил мсье Авар. - И я не больше, чем вы, - признался Жюв. И после минуты молчания, он спросил: - Так что же мы теперь будем делать, шеф? Это был как раз тот вопрос, на который стремился ответить мсье Авар. - Мы не собираемся ничего делать, - заключил он. - Прежде всего потому, что драгоценности возвращены до подачи официальной жалобы. Состав преступления отсутствует. И кроме того, эти истории - удел женщин, всякие там россказни! Не будем впутываться в подобные авантюры! Итак, Жюв, возьмите кулон и сегодня же верните баронессе де Леско. Я не хочу знать, между нами, получите ли вы вознаграждение. Разумеется, вы не отказывайтесь от него, но чтобы никто об этом мне не доложил! - Спасибо, шеф! До свидания! Улыбаясь, ибо возврат драгоценностей, несомненно, сулил ему довольно большое вознаграждение от потерпевшей, которое он рассчитывал разделить с Фандором, Жюв спрятал маленький пакет в кармашке своего жилета и спустя несколько минут вышел на улицу. Стояла отличная погода. Берега Сены, позолоченные солнцем, в буквальном смысле слова были усеяны любителями рыбной ловли с удочками в руках и их поклонниками созерцателями. - Вот так штука! - рассуждал Жюв. - Я не могу сразу пойти на улицу Спонтини. Эта дама должна обедать. Сейчас без десяти час. Я поброжу немного по улицам и затем пойду ее навестить. Не спеша, медлительным шагом Жюв поднялся на набережную, перебрался на левый берег Сены, прошел вдоль берега до места, где находился Французский институт, объединяющий пять академий. Когда он проходил мимо здания академии, он заметил большое скопление народа вокруг группы домов, перед которым усердствовали пожарные. - Вот тебе на! Наверное, пожар! - решил он. Он ускорил шаги, смешался с толпой. - Это пожар? - спросил он. - Пожар? Вы смеетесь? - ответил ему рабочий. - Это не пожар, мой дорогой, это дыра на дороге, в которую провалился один добрый малый. Услышанные сведения вызывали сомнения. Жюв проталкивался локтями, употребляя власть, и оказался в первых рядах толпы. Его не обманули. Несколькими минутами раньше на тротуаре набережной неожиданно случился большой провал. Прохожие услышали жалобные крики и заметили несчастного раненого человека, барахтающегося в яме среди переплетений труб и телефонных проводов. - Вот, господин инспектор, все, что известно на данный момент, - объявил постовой Жюву, который с ним познакомился. Пожарные, срочно прибывшие по вызову, как и вообще во всех остальных случаях, когда нужно оказать помощь, спасти кого-нибудь, действуя на глазах у публики, спустились в обвал и занялись спасением несчастного. - Поднимай, направо! - Тащи, слева! - Кладите его здесь, черт возьми! Жюв наблюдал за работой пожарных. Четыре пожарных вытащили из дыры несчастного, издававшего жалобные крики; лицо его было в крови. Вполне естественно, что доктор - в любой толпе всегда можно отыскать хотя бы одного доктора - приблизился к пострадавшему. - Ничего, мой дорогой, мужайтесь! - сказал он, склоняясь над ним. - Где у вас болит? Человек, которого положили на землю, прикрывая своими руками глаза, прекратил вдруг жалобные стенания и закричал: - Жап! Жап! На помощь! Его трудно было понять, и доктор снова спросил: - Посмотрите на меня, вы не поранили себе глаза? - Жап! Жап! - снова прорычал человек. Ноги раненого судорожно подергивались. Жюв, который стоял за спиной доктора, вышел вперед. - Да, - произнес инспектор, - весьма необычное явление. Может быть, он вас не понимает? И, приблизившись к пострадавшему, Жюв отчетливо спросил его: - Что у вас болит? Отвечайте же! - Жап! Жап, ко мне! Ко мне, Жап! Жюв отступил обескураженный. - Он сумасшедший! - заявил Жюв. В тот же момент доктор произнес: - Он слепой! Ах, проклятие! Человек, которому с трудом убрали руки с глаз, предстал перед толпой с неподвижным, стеклянным взглядом. Нельзя сказать, чтобы он был действительно тяжело ранен. Его лицо кровоточило из-за содранной в некоторых местах кожи, но руки двигались свободно, а ноги, все еще судорожно подергивающиеся, были целы. - Поднимайте его! - посоветовал доктор. Пожарные взяли пострадавшего под руки, приподняли его... - Посмотрим, сможете ли вы передвигаться? - Жап! Жап! - закричал снова он. - Он сумасшедший, сумасшедший! - повторял Жюв. И призванный восстанавливать порядок и оказывать помощь в зависимости от обстоятельств, что свойственно людям его профессии, Жюв приказал: - Пошлите за фиакром, его следует отправить в больницу! Приехал экипаж, пожарные поместили в него пострадавшего. - Смотрите-ка, - заметил Жюв. - Весьма странно! Что за диковинный цветок носит этот малый? Он действительно заметил в петлице пиджака пострадавшего, одетого бедно, но чисто в одежду темных тонов, странный цветок, настоящую розу, но черной окраски, цвета черных чернил. Но пока еще не пришло время обратить на это внимание. - В больницу, быстро! - приказал Жюв. - По требованию полиции! И в то время, как в толпе обсуждали несчастный случай, в то самое время, как пожарные огораживали яму на скорую руку с помощью натянутых канатов, чтобы предотвратить возможность близкого подхода к ней и появления новых жертв, фиакр, увозивший пострадавшего человека, Жюва и двух сержантов города, быстро катил по направлению к больнице Шарите. Жюв попытался вновь задать вопросы, обращаясь к раненому: - Скажите-ка мне, как вы себя чувствуете? Как ваше имя? Где вы проживаете? Но на все эти вопросы пострадавший отвечал только одним выкриком, казавшимся весьма непонятным призывом: - Жап! Жап! Ко мне! На помощь! В больнице было еще хуже. Как только фиакр въехал во двор, санитары схватили пострадавшего и ввели его в приемный покой для врачебного осмотра, куда немедленно прибыл и заведующий клиникой Морис Юбер. Пострадавшего раздели, и молодой хирург тщательно осмотрел его. - Переломов нет, но налицо сильное моральное потрясение. Не беспокойтесь! Он выкарабкается из этого состояния! Доктор Юбер обнадежил Жюва, который, казалось, спрашивал его взглядом, затем он задал вопросы пострадавшему: - Как вас зовут? Хотели бы вы подлечиться здесь или предпочитаете вернуться домой? - Жап! Жап! - отвечал он. - Вы слепой? - вновь спросил доктор Юбер. - Но ведь ваши глаза не причиняют вам боль? Почему же в таком случае вы поддерживаете руками свои веки? Вы меня слышите? - Жап! - произнес снова раненый. Сцена была несколько странной, доктор Юбер терял терпение. - Принесите электрическую лампу! Прожектор! - приказал он. Санитарка принесла мощную электрическую лампу, которую доктор Юбер тотчас направил на таинственного незнакомца. - Поверните голову к свету! - снова приказал он. И поскольку человек не подчинялся, он вынужден был небольшим усилием повернуть его к свету, чтобы лучше исследовать раны на его лице. Как только яркий свет коснулся лица несчастного, страдальческая судорога исказила его черты, и раздался настоящий рев: - Жап! Жап!.. Итак, снова раздался непонятный призыв, а затем раненый, словно одеревенев, упал в обморок... Спустя час Жюв покидал больницу, попрощавшись с доктором Юбером. - Итак, - сказал полицейский, обращаясь к заведующему клиникой. - Какой же вывод вы сделали из этого случая? - Никакой, - быстро ответил практикующий врач. - И могу повторить трижды: я не пришел ни к какому выводу... Обморок был недолгим, и это меня не беспокоит. Но у меня возникли подозрения, не является ли этот несчастный слепой сверх того еще и сумасшедшим? От него ничего не добьешься, кроме необычного призыва: "Жап", и я не могу понять, что это означает. "Жап" - не имя ли это? Или прозвище? И затем... - А вы не видели черные розы? - спросил вдруг Жюв. - Черные розы? - переспросил доктор, вздрогнув. - Нет! Что вы имеете в виду? - Странный цветок в петлице этого незнакомца... Жюв сообщил об этом вполне естественным тоном, но он не мог не заметить внезапную бледность доктора Юбера. - Что с вами? - участливо спросил Жюв. Морис Юбер ответил дрожащим голосом: - Вы сказали, что у этого малого была черная роза в петлице? Вы в этом уверены, мсье? - Абсолютно уверен. Этот цветок меня поразил и вас тоже... - Мсье Жюв, - произнес Морис Юбер, - это потрясающая новость! Представьте себе, что вчера при необычных обстоятельствах одна из моих знакомых получила букет, состоящий полностью из черных роз. Кто-то строил ей козни! - Как зовут эту даму? - спросил нервно Жюв. - Баронесса Валентина де Леско. Ничто более не смогло бы так удивить инспектора, как это известие! - Весьма странно, - произнес он. И не объясняя Юберу, что же странного он обнаружил в совпадении, Жюв снова спросил: - А эта дама не заметила, кто послал ей цветы? - К сожалению, нет, что ее и беспокоит. Жюв замолчал, сосредоточившись на одну минуту, затем он предложил: - Интересно, если мы вернемся в приемный покой, где вы осматривали раненого, то найдем ли там черные розы? Увы! Поиски оказались безрезультатными. Цветы, несомненно, выпали в фиакре при переезде в больницу. Жюв так и не смог обнаружить ни малейшего следа. Но зато он воспользовался внезапным испугом Юбера, чтобы заставить его говорить о баронессе де Леско. Он задавал вопросы так искусно, что, уезжая окончательно из больницы, Жюв все более и более удивлялся, боялся даже себе представить, как он сам не стал жертвой этого необычного кошмара! - Эта мадам де Леско! - ворчал он. - Если послушать, что о ней говорят, то она вне всяких подозрений... И однако, черт возьми, какие странные приключения связаны с ее именем! У нее похищают драгоценности, которые потом и возвращают!.. Она посещает вполне жилой особняк, который оказывается давным-давно покинутым всеми и заброшенным! И, наконец, эти черные розы, которые ей присылают странным образом, и точно такие же, обнаруженные в петлице незнакомца, очевидно, сумасшедшего! Бог мой, что бы все это могло значить? Пройдя еще несколько шагов, Жюв остановился и сказал: - Однако же, все совершенно реально! Я как бы пробудился от сна. Кого именно этот раненый только что звал Жапом? Жап? Что это такое? Да, нужно все это вывести на чистую воду. Глава 10 ЧЕЛОВЕК ПО ПРОЗВИЩУ "ЖАП" Валентина де Леско в изысканном английском костюме, который ей удивительно к лицу, свежая настолько, что ей можно было бы дать восемнадцать лет, спустилась в 11 часов утра по ступенькам своего особняка и вышла к подъезду. Она тщательно застегнула плотно натянутые кожаные перчатки, которые несколько увеличивали в объеме ее тонкую руку, но зато служили надежной защитой. Валентина обожала править лошадьми. Она была отличной амазонкой, скакала элегантно и уверенно верхом на лошадях, слывших трудными, но предпочитала увлекательные поездки в карете несколько грубому конному спорту. Особое расположение Валентина питала к маленькой двухколесной коляске, приобретенной согласно ее желанию, в которую запрягали довольно ретивого, но послушного пони. Пони выглядел разгоряченным, всегда рвущимся вперед и пытался часто отъехать в сторону, чем и создавал массу неприятностей. Стояла чудесная погода. Весеннее солнце освещало заревом сад. Валентина с наслаждением вдыхала чистый утренний воздух. - Карета готова? - спросила она. Зизи, стоявший около подъезда с важным видом в своей новой ливрее, которой он очень гордился, ответил положительным кивком головы: - Да, мадам. Нужно ли ее подать? - Разумеется! - ответила Валентина резким голосом. - Надеюсь, карета будет стоять у подъезда... Зизи хорошо знал, что хозяйка шутить не любит, и он также знал, что кучер не успеет запрячь лошадей и подготовить карету, поскольку Зизи развлекал его примерно четверть часа, отвлекая от работы. Зизи скрылся, помчался бегом на конюшню. - Ну, что же ты? - закричал он кучеру. - Значит, твоя карета будет готова только после обеда? Хозяйка задаст тебе, дурень. Она не будет с тобой цацкаться... Маленький же двухколесный экипаж был запряжен. Тогда Зизи прыгнул в коляску, хлопнул кнутом и поехал. Затем он поставил коляску перед подъездом дома. Он придержал лошадей, пока молодая женщина устраивалась в повозке. После этого Зизи снова прыгнул в коляску, проехавшую через открытые садовником ворота; Валентина же слегка прикоснулась концом своего кнута к дрожащему крупу пони, и маленькая упряжка стала удаляться от особняка. - Вот те на! - прошептал Зизи. - Я сижу в одной повозке с красивой женщиной. Совсем неплохо! Почти то, о чем я мечтал... И я чувствую себя вполне свободно! Жаль только, что эта женщина моя хозяйка, а экипаж не мне принадлежит... Зизи спрашивал себя, куда же они едут. Он слышал, как утром Валентина приказала своей горничной проследить за тем, чтобы завтрак был готов обязательно к часу дня, так как она вернется к этому времени в обществе барона де Леско, но Зизи не поверил этому. Что касается барона де Леско, то он уехал в то же утро на прогулку в лес. Зизи и не мог знать об этом. Если даже Валентина и утверждала, что собирается ехать навстречу мужу, то Зизи остерегался допустить подобную гипотезу, которая с его точки зрения была не так проста. - Как же! - рассуждал Зизи. - Она собирается встретиться со своим старым мужем. А, эти страсти! Если бы я был женщиной, то обязательно оставил бы какого-нибудь мужчину в дураках... Тем временем экипаж направился к лесу. Искусно управляемый, он въехал в порт Дофин, незаметно протискиваясь среди автомобилей. "Какая сногсшибательная, шикарная женщина моя хозяйка, - думал Зизи. - Она управляет лошадью, как возница фиакром!" Удостоившись столь почетного места и не зная, чем заняться, Зизи развлекался тем, что показывал язык проезжавшим мимо кучерам, когда Валентина отворачивала голову. Последние держали себя достойно и невозмутимо, не смея даже обратить на это внимание, ответить тем же юному груму. Перед въездом в лес толпились люди, и Валентина была вынуждена замедлить ход своей лошади. Непрерывным потоком экипажи следовали друг за другом, между тем как по тротуарам прогуливались не спеша элегантно одетые мужчины и женщины, занятые тем, что рассматривали друг друга. "Ах! - думал Зизи, опять возвращаясь к той же мысли, когда экипаж проезжал вдоль аллеи, по которой ехали галопом офицеры, стараясь приложить все усилия, чтобы их заметили. - Ах, да! Неужели Валентина поехала, чтобы увидеться со своим старым мужем? Я предпочел бы подать в отставку! Она слишком обывательница, моя хозяйка!" По истечении нескольких минут езды медленным ходом Валентина стала нахлестывать свою лошадь, и они снова поехали рысью. "Надо быть настороже, - подумал Зизи. - Несомненно, в воздухе запахло жареным!" Он увидел, как она нахмурила тонкие брови, и угадал, что она ищет кого-то: пешего или конного, промелькнувшего среди сутолоки. Зизи не ошибся. И действительно, через несколько секунд улыбка осветила ее лицо. - Подумать только! Это не мой благодетель барон де Леско! Ему бы больше подошли желтые цветы, да и вообще он, наверное, считает, что лучше быть обманутым, чем слепым. А вот и альфонс появился! Тот, кого Зизи обозвал "альфонсом", был на самом деле доктором Морисом Юбером. Он шел размашистым шагом, несколько свысока поглядывая на толпу, заполнившую тротуары, прогуливаясь, очевидно, с целью поддержания режима, а не для того, чтобы покрасоваться в лесу в такое время. Было не похоже, чтобы он кого-то ждал или выслеживал кого-то. Но вопреки безукоризненному поведению молодого человека, Зизи подумал о нем плохо: "Для меня старается. Знаем мы эту комедию. И он, и Валентина только вид делают, что удивлены встречей. Держу пари, ставлю слона против блохи, что речь идет о свидании". Между тем двухколесный экипаж уже приближался к доктору Юберу. Валентина обратилась к нему: - Мсье Юбер, мсье Юбер? Доктор тотчас обернулся: - Вы, мадам? Очень рад вас видеть. Валентина остановила свою лошадь, протянула руку услужливому молодому человеку. - Я тоже очень рада. Разве вы не знаете, что я часто утром встречаю здесь своего мужа. - Барон в лесу? - У нас здесь назначено свидание с ним. "Правильно", - подумал Зизи, скрестив руки на груди с безгрешным видом, внутренне ликуя при мысли, что он причиняет много хлопот своей хозяйке, злоупотребляя ее доверием, но все-таки он не настолько простодушен, чтобы позволить себя одурачить. Морис Юбер, приблизившись к коляске, стоял, опираясь на трость, и, казалось, приготовился к продолжительной беседе с молодой женщиной. Он спросил: - Вы не сойдете с коляски, чтобы немного пройтись? "Как бы не так!" - хотелось крикнуть груму. Он уже приготовился открыть дверцу, но Валентина покачала отрицательно головой. - Нет, это невозможно из-за пони! - сказала она. - Когда я вот так держу его, - это послушное животное, но, в сущности, он очень пуглив. Только одна я могу править им. "Одна... но вместе с другими", - опротестовал мысленно Зизи. Между тем Валентина де Леско и Морис Юбер продолжали поддерживать разговор. Молодая женщина, казалось, и не торопилась уходить, доктор Юбер тоже никуда более не спешил. - Вы не собираетесь нас навестить в один из вечеров? - спросила Валентина. - Вы знаете новость? - Какую новость? В тот самый момент, когда Валентина хотела ответить, всадник в лице барона де Леско остановил свою лошадь и слишком проворно для своего возраста спрыгнул на землю рядом с коляской. - Очень рад видеть вас, Юбер, - сказал он. - Но, Бог мой, так удивительно встретить вас в лесу утром. Вы уже успели прогуляться пешком? Любопытно было в этот момент наблюдать за лицом Зизи... "Вот это да! - подумал грум. - Вот так ревнивец! Очень хорошо! Черт возьми! Как они его, должно быть, проклинают!.. Однако она сказала правду, что собирается встретиться с мужем". Валентина действительно сказала правду. Барон не выразил никакого удивления, встретив свою жену здесь. После того как он сердечно пожал руку доктору, он склонился перед Валентиной и галантно поцеловал кончики ее пальцев: - Вы очаровательны, моя дорогая, и я благодарен вам за то, что вы приехали забрать меня с собой!.. Юбер отвечал барону де Леско в такой же насмешливо-шутливой манере: - Ну, разумеется, я здесь! Время от времени, барон, я не пренебрегаю тем, что совершаю прогулку пешком, и я вознагражден за это, так как имел удовольствие встретить вас здесь. Вы как раз прибыли в тот момент, когда мадам де Леско собиралась сообщить мне новость... - И даже большую новость, - продолжала Валентина. - Мой дядя Фавье, мой единственный родственник, весьма своеобразный, но славный человек, только что сообщил мне вчера депешой, что собирается провести некоторое время во Франции. Это сообщение - большое событие для нас, и вы, наверное, знаете, Юбер, что мой дядя имеет огромное поместье в Америке и только изредка может вырваться оттуда. Конь барона де Леско начал проявлять нетерпение. Это было красивое животное, нервное и горячее, которое с трудом можно было удержать на месте. - Вы позволите? - извинился барон. - Я только поднимусь вверх до мостика, чтобы вернуть на конюшню мою верховую лошадь, и затем присоединюсь к вам. Он прыгнул в седло, пришпорил коня... "Вот так дела! - подумал Зизи. - Он скромный, но глупый этот "законный" супруг! Не успеешь и оглянуться, как эти голубки устроят себе свидание..." По мере того как барон удалялся, Морис Юбер, имевший ранее насупленный вид, становился все более жизнерадостным. Посмотрев внимательно на Валентину, он сказал: - Вы восхитительно прекрасны, вы превосходно выглядите. Но я не буду добавлять "в это утро", ибо, действительно, вы хорошеете с каждым днем! Валентина пожала плечами и, как бы не обращая внимания на комплимент, спросила его: - А вы все продолжаете заниматься? Вы не изменили тему вашей работы в больнице? При слове "больница" Юбер снова наморщил лоб. - Конечно, - вздохнул молодой человек. - Я все время несу это бремя, притом достаточно тяжелое. Но я хотел бы вам задать один вопрос... - Какой же? Вопрос, связанный с клиникой? - Почти. Юбер колебался, так что у Зизи было время для рассуждения. "Вот как они говорят о любви! - думал грум. - И ничего удивительного! Черт возьми! Какие глупые эти богатые люди!" Юбер, однако, снова возобновил разговор: - Представьте себе, мадам, что вчера вечером ко мне поступил один несчастный, слепой, может быть, даже сумасшедший, в общем, я о нем ничего не знаю. И этот странный человек, жертва несчастного случая на набережной, имел в петлице странные цветы... черные розы. Валентина тотчас переспросила: - Черные розы? На что намекал доктор Юбер? Почему он сообщил ей о черных розах, тогда как она сама несколько дней тому назад совершенно неожиданно получила букет из черных роз? - Ну так что же, - спросила Валентина немного раздраженно, - что вы хотели бы узнать? - Позвольте мне закончить, - спокойно ответил доктор Юбер. - Естественно, услышав об этих странных черных розах, которые мне так и не пришлось увидеть, я вспомнил, как совсем недавно вы упрекали меня в том, что именно я послал вам столь странный букет... - И тогда? - И тогда я специально занялся раненым. Любопытная вещь, было почти невозможно заставить говорить этого человека, вытянуть из него хотя бы что-нибудь понятное. Он произносил только одно ничего не значащее слово, которого я не понимал. Он повторял все время: "Жап"... "Жап". Валентина очень удивилась. Зизи же, не пропускавший ни одного слова из разговора, был просто ошарашен. - "Жап", - продолжал доктор Юбер, - так мало значит, что мне пришла в голову мысль, вдруг совершенно случайно вы знаете кого-нибудь с таким именем. Допустим, продавца цветов... Разумеется, совершенно случайно... Слово "Жап" произносил человек, носящий в петлице пиджака черные розы, точно такие же редкие цветы, которые вы получили совсем недавно... И поэтому... - Вы безумец, - возмутилась она. - Я ничего не поняла из того, что вы мне здесь рассказали! Молодая женщина выглядела встревоженной, это сразу бросалось в глаза. Ее голос дрожал, когда она обратилась к только что вернувшемуся барону де Леско: - Вы пропадали так долго, мой дорогой, я даже подумала, что вы уже уехали. - Ничего не поделаешь, мой друг, но я попросил накрыть чем-нибудь в моем присутствии мою бедную лошадь, она очень разгорячилась. Еще несколько минут трое друзей поддерживали разговор, затем после сердечного обращения барона де Леско к доктору с просьбой прийти к ним отобедать в один из ближайших вечеров, они разошлись. Супруги покинули молодого человека, уехав в карете. Оставшись один, доктор Юбер продолжал свою прогулку в глубокой задумчивости. Он шагал, опустив голову и приподняв трость, ударяя ею по совершенно безобидным грудам булыжника. - Жап! - повторял он про себя. - Почему это слово так взволновало ее, хотя она утверждала, что слышала его в первый раз. Может быть, это имя или какая-то вещь? Что же это может обозначать - "Жап"? Накануне вечером, то есть спустя несколько часов после того, как привезли в госпиталь странное существо, упавшее в обморок при врачебном осмотре под лучами сильного освещения, существо, произносящее слово "Жап", доктор Морис Юбер был очень озабочен. Жюв уехал, раненый пришел в себя, но его поведение было столь необычным, что ни Юбер, ни санитарки, ухаживающие за ним, ничего не могли понять... Проснувшись на складной кровати в палате отделения, руководимого Морисом Юбером, этот человек с удивительным упрямством приложил свои сжатые кулаки к глазам, слепым глазам, как бы желая защитить их от лучей света, падающего из соседнего окна. Он ничего не произносил, кроме этого таинственного слова "жап", которое он повторял постоянно, неустанно, со скорбью, тоской, отчаянием. Напрасно Морис Юбер пытался задавать ему вопросы, напрасно обыскивали снятую с него одежду, у него не было никаких документов, он не был похож на иностранца, и все-таки, казалось, что он не понимал французскую речь... Был ли он сумасшедшим? Юбер склонялся к этой мысли, судя по странному поведению необычного существа, его непоследовательности, бессвязности призыва, повторяемого им непрерывно. Он был к тому же и слепым. Это было видно по тому, как он раздвигает пальцы, чтобы ощупать ими предмет. Он обладал большой тактильной чувствительностью, что вообще свойственно только людям, пораженным слепотой. - Подождем, - сказал доктор Юбер своим медсестрам. - Подождем! Вполне возможно, что он подвергся какому-то внезапному моральному потрясению вследствие несчастного случая... Пусть он отдохнет. Завтра постараемся снова задать ему вопросы... В тот же вечер этот странный человек вновь заставил обратить на себя внимание персонала госпиталя... В десять часов вечера, согласно установленным правилам, санитарки погасили газовые рожки, освещающие большое помещение, где спали больные. Стало темно и тихо. Иногда, правда, тишину нарушали стоны больных, их тихие жалобы. Вдруг дежурный охранник услышал странный шум. Ему показалось, что кто-то встал и быстро побежал вдоль палаты... - Бог ты мой, что же это такое? - вскрикнул охранник. Прибежала медсестра. Они увидели, как этот странный человек, "Жап", как его здесь называли, спрыгнул со своей кровати и побежал изо всех сил по направлению к двери палаты! Но самое удивительное, что так поразило медсестру: казалось, он хорошо видит и двигается совершенно уверенно. Так он обогнул столик с разложенными на нем перевязочными пакетами, расположенный посредине коридора, взялся за ручку двери без предварительного ее ощупывания, как это делают слепые... - Проклятие, - прошептала медсестра, - он не только слепой, но и настоящий лунатик! Открыв дверь, незнакомец бросился в галерею, достиг лестницы, ведущей во двор больницы. Охранник преследовал его. - Остановитесь, черт возьми! - кричал он. Безрезультатно. И тогда закричал вновь: - Помогите! Скорее! Здесь больной в кризисном состоянии!.. В тот момент, когда незнакомец выскочил из темной галереи, чтобы вбежать в большой, хорошо освещенный коридор, он неожиданно начал спотыкаться, прекратил бег, не мог дальше двигаться и только протягивал вперед руки, жалобно, заунывно повторяя: - Жап!.. Жап! Охранник, вслед за которым прибежали и другие служащие, оказался рядом с больным в считанные секунды. - Ну, наконец, - проворчал он. - Что же с вами произошло? Вы так хорошо видите в темноте, мой дорогой! И почему же вы хотели убежать? Больной произносил жалобно одно и то же слово: - Жап!.. Жап! Услышав о том, что произошло, прибежал доктор Морис Юбер. Он остался в больнице, чтобы продолжить начатое ранее исследование в лаборатории. Юбер недоумевал, слушая объяснения медсестер. Больной молчал и дрожал. Пот выступил на его лбу. Он был сильно возбужден. - Положите его спать! - приказал доктор. - И не спускайте с него глаз всю ночь. Больного отнесли на его кровать. Часом позднее странный больной впал в угнетенное, подавленное состояние. Он лежал безучастно, и только по движению его грудной клетки можно было судить, что он еще жив. Он не произносил ни одного слова, кроме "Жап, Жап". ...Именно об этом человеке и думал Морис Юбер, покидая Валентину на лесной аллее, по которой проезжали быстрой рысью экипажи, так как приближался час завтрака. - Я должен сходить в больницу сегодня утром, - решил Морис Юбер. - Если он вышел из своего угнетенного, подавленного состояния, то, может быть, удастся выяснить какие-либо подробности о его личности. Морис Юбер не признавался сам себе, что его заинтересовал этот человек только потому, что Жюв обратил его внимание на черные розы в петлице пиджака пострадавшего. А эти розы были похожи, как две капли воды, на цветы, присылаемые неизвестным человеком баронессе де Леско. Но это было правдой. Поэтому, свернув на Малаков проспект, Юбер направился к площади Виктора Гюго, а потом вошел в почтовое отделение, чтобы позвонить во внутреннюю охрану, которая несла дежурство в больнице. - Алло, - произнес Юбер, - ничего нового? Шеф не приходил? - Нет! - ответили ему. - Не приходил. - А этот чудак, по прозвищу "Жап", как он поживает? - О! Очень хорошо, - ответила ему медсестра, посмеиваясь с беззаботностью, не имеющей ничего общего с жесткостью, свойственной всем медицинским работникам. - Да он чувствует себя хорошо, лучше и быть не может. Мой дорогой, он скончался. Морис Юбер побледнел, услышав эту новость. Он затруднялся объяснить, почему она все-таки так потрясла его. Глава 11 НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ И ВСТРЕЧИ - Ах, черт возьми! И надо же такому случиться... А ведь болтают, что гора с горой не сходится! Боже мой, да это мой старик едет! Остановившись на краю тротуара, Зизи смотрел на приближающийся к нему фиакр. Мальчуган продолжал свой монолог: - Я не ошибся, это как раз он... Я его узнал по кожаной шапке, которую он нахлобучивает на свою башку до самых ушей... а вот и ципочка, которая тащит карету. Бедная кляча, она еще больше отощала! Фиакр приближался. Это была старая, грязная, плохо ухоженная колымага с лишенной свежести окраской, поскрипывающая на ходу. На сиденье возвышался толстый кучер, закутанный по пояс в одеяло и одетый, несмотря на теплую погоду, в плотный широкий плащ с двумя рядами пуговиц. - Эй, вы там! Папаша Коллардон! Зизи жестикулировал, чтобы привлечь внимание кучера, но последний, закинув вожжи на спину лошади, казалось, не замечал, что кто-то делает ему знаки. Он ехал без пассажира, так как красный флажок счетчика был поднят. Он делал вид, что не слышит молодого грума, но вскоре Зизи догадался, в чем дело. - Черт возьми! - закричал Зизи, громко рассмеявшись. - Ведь он ничего не видит. По всей вероятности, как всегда, пьян. Он внимательно посмотрел на пьяную рожу кучера, когда тот проезжал на близком от него расстоянии. - Черт возьми! Как я и думал, старина снова нализался. Я уверен, что все плохо кончится этим вечером. И здесь не обойдется без полицейских. Фиакр, управляемый скорее самой лошадью, чем кучером, медленно двигался вперед. Он принадлежал к числу тех фиакров, которые ни шатко, ни валко бредут по одному и тому же маршруту. Зизи опечалился, выразив сожаление: - Я так долго не видел своего дорогого папашку. Все-таки надо будет навестить его! Он подумал, как ему поступить. Фиакр ушел еще не так далеко. Надо было действовать. Зизи выбежал на мостовую и бросился вслед за каретой с твердым намерением устроиться на задней рессоре. Было примерно четыре часа дня, и этот небольшой инцидент произошел на бульваре Рошешуар. Зизи, радуясь, что он свободен и независим, что вообще мало увязывалось с его профессией, снова вырвался с улицы Спонтини, воспользовавшись уходом камердинера. Он доехал в метро до улицы Клиши, рассчитывая пойти в церковь, где должен был встретиться с таинственной наперсницей и советчицей - мамашей Гаду. Поджидая ее, прельщенный уличным движением, тысячами мелочей, которые делают жизнь более привлекательной и позволяют развлечься, он прошел пешком по бульварам, подумав, что неплохо было бы воспользоваться каким-либо экипажем, чтобы добраться до места назначенной встречи. Наконец случай представился: находясь у сквера Анвер, он заметил фиакр 227-35 своего любезного папаши. Теперь Зизи, уже устроившись на рессорах, радовался своей выходке. - Ну не смешно ли это? - рассуждал он. - Мой собственный папаша следит за мной косым взглядом. И пусть не рассчитывает на случай, если у него не будет клиента, содрать с меня звонкую монету. Как же весело!.. Но вдруг ситуация для Зизи резко изменилась, и он громко закричал, так как на его правой руке осталась красная полоса от кнута. Кучер, почувствовав, что нечто необычное прицепилось к рессорам его кареты, и сомневаясь в необходимости тянуть в качестве перегрузки какого-то зловредного мальчишку, огрел его что есть силы кнутом. - Ах, подлец! - ругался Зизи, потирая руку о заднюю часть тела. - Нельзя сказать, чтобы удар был слишком нежным. Хорошо еще, что это скоро пройдет... Он пригнул голову, опустил плечи. Новый удар кнута, предназначенный для клиента, расположившегося на рессорах, пришелся на кузов кареты. - Самое-то смешное будет тогда, когда старик узнает, что это я прицепился к карете, его сыночек! Но внезапно сильный удар оттолкнул в сторону Зизи, и если бы он не обладал достаточной ловкостью и сноровкой, то свалился бы на землю. Карета сначала покачнулась, потом, сотрясаемая большим толчком, остановилась. Кучер ругался, посылая проклятия, но одновременно послышались и жалобные крики ребенка. Сразу же собралась толпа прохожих, комментирующих событие, досадное, неприятное событие, которое только что произошло. Зизи проворно слез с рессор, и вследствие того, что находился позади кареты, он оказался в первых рядах образовавшейся толпы. - Ах, черт возьми, - бранился он, - какая неудача... Он сразу же догадался, что произошло, так как заметил неподвижно лежащего на земле ребенка, по которому только что проехала карета. "Черт побери, - подумал Зизи, - это моя вина!" Грум отдавал себе отчет, что в то время, как отец стремился огреть его хлыстом, он не смотрел на дорогу и переехал кого-то. В толпе раздавались проклятия и упреки: - Если все кучера начнут так поступать, то что же тогда будет? - И так уж полно несчастных случаев из-за автомобилей и автобусов! И еще кричали: - Какой позор! Раздавили ребенка! Однако одним из первых бросился к ребенку и поднял его именно Зизи. Он увидел, что у мальчика небольшая рана на лбу и ссадины на руках. Тем не менее, тот не выглядел тяжело раненным. - Он умер? - спрашивал кто-то, находящийся в последних рядах этого сборища. Возмутившись, Зизи сделал замечание: - Замолчите вы, мешочники, если бы он умер, то, наверное, не орал бы так громко. И действительно, как только Зизи приподнял ребенка, тот так пронзительно закричал, что сразу же отпало выдвинутое кем-то предположение о его гибели. Зизи утешил его тумаком. - Бог мой! Прекрати, не устраивай галдеж, горлопан, - говорил он. Услышав такие ободряющие слова, мальчуган, казалось, заметил, что ничего особенного с ним не случилось. - Не приставай ко мне, - дал отпор он Зизи. - Если бы тебя переехала карета, ты кричал бы так же, как я! Это походило на водевиль. Зизи вновь обрел хорошее настроение. В тот же момент один господин с высокой шляпой на голове, раздвинув толпу, с багровым от гнева лицом принялся вопить: - Как не стыдно! Нужно их всех уничтожить!.. Этот кучер ехал с предельной скоростью. Я сам был свидетелем несчастного случая... Жертву происшествия надо отвезти в больницу... Да, так дело не пойдет... Полицейский! Есть здесь полицейский? Зизи в этот момент отпустил так называемого раненого, который не имел ничего против этого. И застыв неподвижно перед яростным свидетелем, Зизи спросил спокойным голосом: - А не требуется ли скорая помощь, чтобы отвезти кого-нибудь в сумасшедший дом? Вы случайно не тронулись? Вы утверждаете, что кучер скакал во весь опор? Как бы не так... Но вам придется сэкономить на пару очков. Толпа застыла в нерешительности. Смех и волнение захлестнули ее. Но что же было сильнее? Реплики Зизи казались смешными, а озадаченное выражение господина в шляпе было забавным. С другой стороны, осуждали обычную оплошность кучеров. - Это как с моей собакой, - высказалась одна болтливая женщина. - Еще немного, и ее бы раздавили. Зизи повернулся к ней: - Дама, что же вы хотите? Почему же она шаталась по шоссе, играя на аккордеоне? - Играя на аккордеоне? - переспросила скандальная женщина. На глазах у всех происходил занимательный разговор. Зизи спросил флегматичным тоном: - Так, значит, она не играла на аккордеоне? А я-то думал... Значит, вы ее плохо дрессировали? Затем он произнес радостно, обращаясь ко всем: - Вот так здорово! Пока мы с вами здесь болтали, кучер-то смотался! Так и было на самом деле. В момент бурного обсуждения папаша Коллардон, смекнув в чем дело, спокойно пустил свою лошадь рысью и удалился. Между тем Зизи дружески обнял за плечи мальчика. Тот же, счастливый, что оказался в центре внимания, продолжал плакать, чтобы вызвать к себе сочувствие. - Что с тобой, старина? Перестань хныкать! Ты нисколько не изменился! Наоборот, тебе это даже пошло на пользу! Хватит задирать нос! Выкуришь папироску, и все пройдет! Постепенно Зизи завоевывал авторитет у мальчугана, и тот посматривал на него с восхищением. А услышав предложение закурить, он вообще перестал хныкать и даже обрадовался. - Это то, что мне нужно, - сказал он. Толпа уже стала расходиться, когда господин в высокой шляпе нашел новый способ проявить свое рвение. - Вы собираетесь курить табак? В вашем-то возрасте! Как вам не стыдно? Следует принять закон, чтобы помешать... Зизи собирался ответить, но времени было в обрез. К этому моменту сообщник Зизи успел проникнуться его настроением. Он мастерски показал нос взбудораженному господину и закричал: - Слышишь, ты, заткни глотку! Эх ты, шляпа! Выходка мальчика вызвала всеобщий смех, и под шиканье и свист толпы господин поспешил удалиться, в то время как Зизи и его новый знакомый тоже отправились восвояси. - Дай-ка закурить, - попросил мальчуган, который не забыл о предложении Зизи, сделанном в качестве утешения. - Согласен, - сказал Зизи, вынимая скрученную цигарку. - Зажигай, молокосос! К одному концу подносят спичку, из другого тянут в себя. Плеваться не запрещается! Несколько обиженный мальчуган возразил: - Да я знаю. Я из Пантрюша. - Да, у тебя как раз такой вид, - согласился Зизи. - Худой, как сотня гвоздей, горластый, как последняя шавка, все это из-за твоей любви к табаку. А как тебя зовут-то, сынок? Мальчик пожал плечами: - Не знаю я! - Не знаешь? Как же так? Ты же не ничтожество какое-нибудь? - Меня зовут Малыш, - ответил он. - Хорошо еще, что не назвали Кретином. - А где ты живешь? - Там... по другую сторону горы! - На Монмартре, что ли? - Да, но Монмартре... улица Шампьонне. Они остановились на углу улицы Данкур: Зизи, который курил со знанием дела, и его товарищ Малыш, странный мальчишка, когда-то пойманный Фандором среди вороха коробок в его комнате в отеле города Булонь, который кашлял при каждой затяжке. Зизи поднял руку с видом защитника. - Минуточку, - сказал он, - если тебе надо на улицу Шампьонне, ты поворачиваешь направо. Что же скажет твоя мама, когда она увидит тебя в таком виде? После приступа кашля Малыш пожал плечами и с философским видом заметил: - Она побьет меня, только и всего... - Конечно, побьет, - воспринял это Зизи как вполне обычное дело. - А твой отец? - Он ничего не заметит... - А если бы заметил, задал бы новую взбучку? - Вполне возможно. Зизи сплюнул: - Точно такая же семейка, как и моя. А чем занимается твой отец в перерывах между едой? Малыш поднял голову. - Знаешь, мой отец не совсем мой и моя мама не совсем моя. Обо мне заботится совет попечителей. Я безродный. У меня есть только мои хозяева. Они содержат манеж. - Манеж? - переспросил Зизи. - Манеж для лошадей? Настоящих лошадей? - Нет, - возразил Малыш, - манеж для деревянных лошадей, карусель... Зизи заметил неодобрительно: - Нечего мне голову морочить... Никакой карусели на улице Шампьонне нет! Малыш в свою очередь сплюнул, чтобы выглядеть настоящим мужчиной: - Я морочу тебе голову? - переспросил он. - Ты мне не веришь? Не веришь даже тому, что у нас живет красивая девушка и что отец стережет ее, чтобы она не убежала? Услышав об этом, Зизи просто сгорал от любопытства. - Подружка у тебя? Возможно ли это? Ты слишком продувной бестия для твоего возраста! А твоя семья, как мне кажется, занимается торговлей и спекуляцией барахла? Зизи подумал, что уже пора отправляться в "Голубой каштан", где он рассчитывал найти Гаду и получить от нее долгожданную монету в сто су. Поскольку улица Шампьонне расположена не так далеко от прохода в Сен-Уэн, то стоило пойти вместе с Малышом. Итак, мальчуганы отправились в путь. По дороге Зизи расспрашивал Малыша. Пока еще он и сам не знал, пригодятся ли ему вообще эти сведения, но, тем не менее, ему нравилось с ним болтать. Значит, у них действительно находилась какая-то молодая девушка, за которой его отец постоянно следил. Как же она попала к ним?.. На этот вопрос Малыш не мог ответить. - Я не знаю, - доверчиво сообщил он. - Но она красивая девушка. Как-то вечером Бедо появился у нас. "Слушай, Тулуш, - сказал он моей матери, - посылка здесь. Оплачено вперед. Надо следить за тем, чтобы она не умерла и, главным образом, чтобы не сбежала". Все сказанное было не совсем понятным, но Зизи дрожал от возбуждения, слушая Малыша. - Ты сказал, что твою мать зовут Тулуш? А кто на самом деле твой хозяин Бедо? Зная хорошо Иллюминатора и Горелку, он слышал также и о мамаше Тулуш, и о Бедо. Было бы невозможным, родившись и проживая в Бельвиле, свободно скитаясь целыми днями по улицам и бульварам, не слышать много раз о трагических личностях, которые в той или иной степени были связаны с бандой Фантомаса. Тулуш, черт бы ее побрал! Зизи нисколько не сомневался, что она, как и Гаду, была отвратительной мегерой. Вроде бы, она была скупщицей краденого и могла, в случае необходимости, не остановиться и перед преступлением. Бедо же был сомнительной личностью, жестоким убийцей. Обладая холодной преднамеренной жестокостью, он, как предполагали, мог пролить кровь ради забавы и, как считали, ради удовольствия. - Да, братец мой, - заключил Зизи, - твоя семейка не для светских приемов! Однако отведи меня к твоей подружке, которая живет у вас. Теперь, когда мы друзья... Два часа спустя Зизи вошел в "Голубой каштан". Здание почти не изменилось с того, весьма отдаленного времени, когда банда Фантомаса устроила там свою штаб-квартиру. Как всегда, этот кабачок, расположенный в нескольких шагах от кладбища, посещали люди весьма сомнительной репутации: проститутки, сутенеры, хулиганы и даже воры. Войдя в кабачок, Зизи с удовольствием вдохнул аромат картофеля во фритюре. - Черт возьми! - произнес он. - Как вкусно здесь пахнет! Можно просто обалдеть от удивления, почему бы мертвецам, находящимся по соседству, не прийти сюда и не заказать по две порции! Между тем грум, засунув руки в карманы, следил за входом в беседки, украшающие сад. "Где же моя кумушка?" - думал он. Вскоре он услышал ее голос: - Наконец-то пришел, паршивец несчастный. Я жду тебя уже битых два часа! Если ты думаешь, что тебе это просто так сойдет!.. - Сойдет, сойдет, Гаду, - спокойно ответил Зизи, который, услышав крики своей необычной знакомой, проскользнул в одну из беседок. - Откуда ты пришел? - спросила старуха. Зизи рассмеялся. - С чердака, - объяснил он. Гаду нахмурила брови. - Я не прошу тебя хитрить, - начала она. - Просто ответь мне, почему ты пришел так поздно? Зизи любезно улыбнулся. - С вашего позволения, мадам, я только что совершил прогулку на лошади, и у меня разыгрался аппетит. Что, если бы вы мне предложили две порции жареного картофеля? Удар кулака пошатнул стол, за который уселся Зизи. - Откуда ты пришел? - повторила Гаду. Но Зизи не был настроен разговаривать... - Так вот. Две порции хорошо поджаренного картофеля! - скомандовал он. - И хорошо посолить. И только тогда, когда простоволосая женщина в красных ботинках без каблуков, в фартуке в виде грязной тряпки принесла ему две порции жареного картофеля, Зизи согласился отвечать: - Значит, вы хотите знать, матушка Гаду, откуда я пришел? Да... какие необычные вещи я узнал. Зизи рассказал о своей встрече с Малышом. - И притом, матушка Гаду, все, что рассказал этот мальчуган, правда. Представьте себе, он привел меня к себе... Это не обычная тюрьма! Он живет, как и сказал, на одной половине чердачного помещения бывшего депо омнибусов на улице Шампьонне. Теперь, когда лошадей больше нет, чердак вроде бы покинут. Но именно там я нашел деревянных лошадей. Вы меня понимаете? В этот момент он вздрогнул... Зизи показалось, что несколько минут Гаду особенно внимательно прислушивается к его словам. Она побледнела, ее губы дрожали. - Говори же, говори, - приказывала мегера. - Что же ты увидел там на чердаке? Зизи продолжал: - Мы поднялись туда по лестнице, Малыш впереди, я - за ним. И какая удача! Тулуш и Бедо там не было... Наверное, они пошли за тряпками. Что касается молодой девушки, которую они держат тайком, то я ее все-таки видел мельком. Она очень, очень красива. И Малыш не знает, кто она... - Как же она выглядит? - прервала его Гаду дрожащим голосом. Зизи подробно описал ее: - Она высокая, белокурая, с большими глазами. Она очень нежная, но, однако, кажется даже очень решительной. - Как она одета? - Смешно... В какое-то мещанское тряпье. - Где же она живет? - На чердаке. Ее там запирают, и она не может пошевелить ни рукой, ни ногой. - Ты разговаривал с ней? - Разумеется, нет! - запротестовал Зизи. - Еще не хватало мне вмешиваться в эти дела! Бедная девушка, она живет даже не на чердаке, а в маленькой комнатке. Малышу также запрещено с ней разговаривать. Он мне ее показал через дырку между досками. Вроде бы, Тулуш и Бедо знают все о ней. Они и передают ей еду. Заканчивая рассказ, Зизи вдруг наклонился к Гаду и спросил ее: - А зачем вам все это нужно знать? Может быть, лучше вам рассказать, как обстоят дела на улице Спонтини? Но Гаду только пожала плечами: - Как там обстоят дела? Да плевать я хотела на эти дела!.. И в то время, как Зизи остолбенел, не понимая, что же происходит, Гаду вынула из своего кармана две монеты по сто су и бросила ему. Он сразу же положил их в карман. - Ну, а теперь проваливай отсюда! - сказала старуха. - И не говори о нашем разговоре никому! Да, через два дня в девять часов вечера приходи сюда же. - Если я смогу! - запротестовал Зизи. Гаду огрела его взглядом: - Нужно, чтобы ты смог, и ты сможешь! К тому же, если ты придешь, то получишь много, много денег. Когда полчаса спустя Зизи, удивленный всем, что с ним произошло во второй половине дня, спешил вернуться в Париж, чтобы добраться до улицы Спонтини, Гаду в "Голубом каштане" чокалась рюмкой с новым компаньоном - Горелкой. - Итак, решено, - говорила старуха, - ты получишь двести франков, если пойдешь. Горелка, который был почти в стельку пьян, отвечал картавя: - Да, решено! Все решено! Я получу свою долю в двести франков... и я становлюсь соучастником в деле... Тем же вечером ближе к полуночи Горелка откровенно поделился со своим неразлучным другом - Иллюминатором. - Старина, - сказал он, - все карты нам в руки, так как у меня возникла мысль, что Гаду, вроде бы, посланница Фантомаса, поэтому я собираюсь работать на патрона! Горелка был убежден, что он прав. Поэтому очень удивился, услышав ответ Иллюминатора. - Старик, - уверенно сказал тот. - Я подозревал, что ты дурак, но не в такой же степени! Чтобы Гаду, да была сообщницей Фантомаса? Да никогда этому не бывать! Ну и насмешил же ты меня! И поскольку Горелка пытался настаивать на своем, приводя доказательства, Иллюминатор стукнул кулаком по столу. - Противная ты рожа, черт возьми! - грохотал он. - Перестань трещать, как сорока! Разуй свои глаза и не впутывай меня в свои дела... У тебя свои дела, у меня свои. Давай-ка выпьем по этому поводу! Горелка больше не настаивал на своем предположении. Глава 12 НЕОБЫЧНЫЕ ВИДЕНИЯ - Скорее, скорее, поторапливайтесь! - Вот так, так! Жюв едва успел прыгнуть в вагон, прибежав на станцию метро. Кондуктор оказал ему любезность, задержав отход поезда на одну секунду. Состав шел в направлении Север-Юг. Жюв был в плохом настроении. В течение суток он три раза приходил на улицу Спонтини, чтобы вернуть баронессе де Леско ее кулон, так таинственно отосланный по пневматичке господину Авару. Однако обстоятельства складывались таким образом, что не давали Жюву добросовестно выполнить свой долг до конца. Так уж случилось, что в первый день он запоздал в связи с обвалом на набережной, во время которого он обнаружил загадочного и непонятного человека, попавшего в яму, и вынужден был отвезти пострадавшего в больницу. Начиная с этого момента, ему по-прежнему не везло и так и не удалось застать Валентину в ее особняке. Два раза ему ответили, что молодая женщина вышла, и это тем более нарушало планы Жюва, что ему хотелось задать вопросы баронессе по поводу ее рассказа Фандору, так странно не соответствующего посещению журналистом и им самим особняка на улице Жирардон. Проклиная все на свете, он так углубился в размышления, что вместо того, чтобы выйти на станции Аббес, недавно открытой и наиболее близко расположенной к улице Тардье, он продолжал ехать до конечной остановки - Жоффрэн. В вагоне Жюв неожиданно вздрогнул, как и окружающие его люди. Электрический свет вдруг погас. Состав, следующий в направлении Север-Юг, остановился. "Понятно, - подумал Жюв, - мне, как всегда, везет, в перспективе четверть часа простоя!" Жюв облокотился на окно вагона, безропотно покоряясь ожиданию и собираясь немного вздремнуть. Но едва приняв небрежную позу, тотчас выпрямился, побледнел... - Что за наваждение, - проворчал Жюв, - уж не сошел ли я с ума, случаем? Тишина туннеля, в котором вынужден был остановиться состав, была нарушена внезапно возникшим музыкальным мотивом, который Жюв не мог слышать без содрогания. - Это игра воображения, только и всего, - убеждал сам себя полицейский. Но продолжая считать, что ему все это только кажется, он встал, подошел к двери вагона и слегка приоткрыл ее, чтобы стало лучше слышно. Несомненно, Жюв не ошибался. То, что ему удалось услышать, он различал отчетливо... Это была музыкальная мелодия, медлительная и странная, загадочная и волнующая... Спустя некоторое время Жюв уже машинально напевал вполголоса услышанные им музыкальные такты, затем, не в силах владеть собой, он воскликнул: - Но ведь это так называемая мелодия "Страстно", черт подери! Та удивительная мелодия, о которой баронесса де Леско сообщила Фандору! Но что же это может значить?.. Жюв еще не успел прийти в себя от удивления, как состав тронулся. - Мне все приснилось, несомненно, все приснилось, - повторял он. Но он хорошо знал, что говорил неправду, и был уверен, что отчетливо слышал этот странный мотив. Жюв был по-прежнему очень взволнованным, когда состав прибыл на станцию. - Жоффрэн! Конечная остановка! Все выходят! - объявил проводник. Жюв вышел из вагона совершенно автоматически. Он быстро поднялся по ступенькам и только на улице вздохнул свободно. - Только бы скорее на воздух! Я там внизу задыхаюсь, - шептал он. И затем без колебаний сыщик стал подниматься в гору. Когда он приблизился к совершенно пустынной в этот поздний час улице Жирардон, он принял кое-какие меры предосторожности, чтобы его не заметили те редкие прохожие, которые могли встретиться. Он одел на свои ботинки большие мягкие калоши, чтобы заглушить шаги по мостовой, поднял воротник куртки, чтобы скрыть белизну рубашки. Затем снял мягкую шляпу и спрятал в карман куртки, заменив ее каскеткой, чтобы походить на бродягу, который в этом районе выглядит менее подозрительно, чем хорошо одетый человек. Вскоре темным силуэтом на звездном небе возник перед ним загадочный особняк на улице Жирардон. Жюв долго и внимательно рассматривал его. Особняк определенно выглядел совсем покинутым, пустынным, молчаливым. Ни одна полоска света не пробивалась сквозь окно, не было слышно ни малейшего шума. Этот дом не подавал признаков жизни, в нем не было и не могло быть ни одной живой души! И к этому дому подошел Жюв. Он разглядел большую водосточную трубу вдоль фасада здания, идущую от карниза крыши до земли и упирающуюся в тротуар. - Именно по ней я и заберусь, - решил он. Он остановился на мгновение, затаив дыхание, услышав отдаленные шаги какого-то прохожего. Затем улица погрузилась в тишину, и Жюв, убежденный, что он здесь совершенно один и никто не сможет его увидеть, решил предпринять рискованный подъем. Полицейский зацепился за трубу, плотно обхватив ее руками и коленями, затем с ловкостью и живостью умелого гимнаста он долез до конька кровли здания и почти у цели остановился на несколько секунд, прильнув к трубе. Жюв огляделся вокруг себя, стараясь отыскать на этой узкой обветшалой кровле место, где бы он смог скрыться или удобно устроиться. Он разглядел почти ровную площадку рядом со слуховым окном, через которое освещался чердак и в котором единственное стекло было разбито. Инспектор расположился как раз напротив слухового окна и, застыв на некоторое время неподвижно, выжидал. Прошел почти час, и Жюву уже надоело находиться в таком положении. Вполне вероятно, что баронесса де Леско солгала, рассказав Фандору о необычных приключениях, случившихся с ней в особняке на улице Жирардон. Жюв уже уверовал в свое предположение, но внезапно вздрогнул, подавив проклятие. Он насторожился и почувствовал, как кровь отливает от его лица. Казалось, что из глубины особняка доносились, плыли к нему звуки нежные и волнующие. Как будто кто-то сдержанно жаловался, рыдания смягчались скрипкой... Затем мелодия усиливалась, становилась более взволнованной, уверенной. И инспектор полиции узнал раздававшуюся в вечерней тишине мелодию. - Бог ты мой, - произнес удивленно Жюв. - Это та же мелодия, которую я только что слышал в метро при вынужденной остановке электрички. Они исполняют музыку под названием "Страстно". Сделанное Жювом открытие было столь странным, что несколько секунд он оставался неподвижным, вслушиваясь, не смея довериться своим ощущениям, словно сомневаясь, не является ли он жертвой какой-либо ошибки. Тем не менее, Жюв был очень активным человеком, он привык быстро принимать решения, причем, бесповоротно. - Следует разобраться в двух вещах, - сказал он ворчливо. - Или я сошел с ума, или внутри дома находятся люди, играющие эту проклятую мелодию, о которой рассказывал Фандор и которая постоянно преследовала баронессу де Леско. По всей вероятности, это сигнал! Сделав вывод, он решил попытаться выяснить, что же произошло в маленьком особняке совсем недавно. - Тот, кто ничего не имеет, ничем не рискует! Я попытаюсь пролить свет на это дело, - заявил Жюв. Поскольку, посетив ранее особняк, он ничего подозрительного не обнаружил, то решил использовать другие методы розыска. - Если входишь через дверь, то обычно ничего не находишь... Но если нельзя проникнуть через окно, то остаются еще камины! - сказал он. Жюв был хорошим акробатом. Он принадлежал к той школе полицейских агентов, у которых не только блестяще работала голова, но и тело было отлично натренировано. Они все занимались спортом, были сильными и выносливыми. Жюв пополз вдоль водосточной трубы и, достигнув крыши здания, осмотрел камины. Наконец он нашел подходящий по размерам, куда мог бы опуститься человек. - Как неблагоразумно я поступаю, - прошептал Жюв, увидев перед собой узкий проход камина. - Но не должны же люди, исполняющие музыку, быть столь опасными, черт подери! Полицейский застегнулся на все пуговицы, поставил револьвер на предохранительный взвод, и, решив, что все меры предосторожности приняты, он перешагнул через выступающий край камина. Спуск был трудный, и многие на этом пути ломали себе шею! Что касается Жюва, то его мало волновали трудности. Он пытался только как можно меньше шуметь, время от времени останавливаясь и вслушиваясь, не прекратилась ли музыка. Мелодия "Страстно" продолжала звучать, и ее властные призывы доходили до неустрашимого инспектора. Жюв неожиданно заметил, что по мере его продвижения, по мере приближения к месту нахождения музыкантов, громкость музыкального звучания не усиливается. - В чем же дело? - спросил себя Жюв. - Я приближаюсь к ним, но лучше от этого не слышу. Может быть, они находятся на нижнем этаже здания? Спуск Жюва не был долгим, так как камин, очевидно, находился в одной из комнат нижнего этажа. Однако Жюв почувствовал по глубине лифта, что он уже прошел высоту первого этажа. И вдруг совершенно неожиданно, так как Жюв не мог судить с достаточной уверенностью, какое расстояние ему нужно было преодолеть, он почувствовал под ногами твердое основание камина. Рискованный спуск оказался удачным. - Все идет хорошо, я прибыл, - решил Жюв. Осталось всего-навсего узнать, куда он прибыл! Что же произойдет, когда он приподнимет чугунную плиту, прикрывающую камин? Может быть, он лицом к лицу столкнется с бандой разбойников, превратившей особняк в свое убежище? Или же, наоборот, он окажется в пустом помещении? Жюв запомнил расположение комнат, когда они первый раз вместе с Фандором производили обыск. - Здесь, - прошептал он, - должен быть салон. Черт возьми, теперь мы увидим, есть ли там мебель или он по-прежнему пуст? Продолжая оставаться внутри довольно просторного камина, присев на корточки и держа револьвер в правой руке, он осторожно просунул левую руку под чугунную плиту и стал медленно отодвигать ее. Полицейский слышал ту же необычную музыку, известную мелодию под названием "Страстно". Но, по правде сказать, громкость звучания была такой же, как и на крыше особняка. - Нужно выходить отсюда, - пробормотал Жюв. - Может быть, здесь нет никого, и я успею занять оборонительную позицию, прежде чем кто-то бросится на меня. И он поднял резким движением плиту, закрывающую камин, и выскочил наружу. Жюв ожидал увидеть изящно меблированный салон таким, каким его описала баронесса де Леско... С того момента, как он услышал эту необычную музыку, он пытался допустить, что молодая женщина ничего не выдумывала, что ее рассказ был искренним, и, следовательно, в особняке на улице Жирардон должно быть все так, как она описывала. Все было вполне разумным, но вдруг показалось довольно глупым полицейскому. Помещение, куда он попал, выйдя из камина, представляло собой большой салон, описанный Валентиной. Но этот салон оставался таким же пустым и давно заброшенным, как и при первом визите Жюва и Фандора. Жюв остановился пораженный, не зная даже, что и подумать. - Черт возьми! - заметил он. - Опять те же штучки! Однако музыка звучит здесь. Ничего не скажешь! Они исполняют мелодию "Страстно"! Оставаясь неподвижным в центре большого салона, Жюв продолжал слушать эту странную мелодию... Казалось, она звучит издалека. Проникает сюда, неизвестно откуда. Но теперь он может уверенно утверждать, что это не галлюцинации. Что же делать? Что следует предпринять, оказавшись в таких обстоятельствах? И если Фандор был очень напорист, то Жюв - очень упрям. - Я это разузнаю, обязательно разузнаю! - уверенно сказал он. - Или сломаю себе на этом деле шею! И Жюв вторично занялся тщательным осмотром помещения. Он обошел мансарды, комнаты второго этажа, салоны нижнего этажа. Везде были следы запустения, покрытые пылью помещения с отставшими от стен из-за сырости обоями, с рыжеватыми пятнами на потолке. - Мне это не снится, однако, - говорил себе Жюв. И он вновь стал вслушиваться: необычная мелодия по-прежнему неотвязно звучала. - Где же, черт подери, находятся эти проклятые скрипачи? - рассуждал он. Жюв сидел на последней ступеньке лестницы с револьвером в руке, пожевывая кончик сигареты, не собираясь даже ее зажечь. Внезапно возникла мысль: - А подвалы?.. Мы же не осмотрели подвалы. Ему пришлось вернуться на кухню, чтобы отыскать в чулане выход на лестницу, ведущую в подвал. И Жюв очень обрадовался, когда, приоткрыв дверь, услышал не приглушенные, а громкие звуки загадочной мелодии. - На этот раз, - ликовал Жюв, - я не далек от того, чтобы обнаружить гнездышко этих птичек. У Жюва не было с собой фонарика, он имел только, подобно остальным курильщикам, коробок спичек, значит, мог воспользоваться лишь кратковременным освещением. - Ну и наплевать! - решил он. - Это ничего не значит. Если они сидят там, значит, и свет у них есть... И потом, кто ничего не имеет, ничем не рискует! Это был его любимый девиз! Продолжая держать револьвер в руке, останавливаясь через каждые десять ступенек, чтобы вслушаться, Жюв начал спускаться вниз по маленькой узкой лестнице. Вскоре ему показалось, что лестница должна привести его в необычные подвальные помещения. Он находился уже на тридцатой ступеньке, но чувствовал, что до конца пути еще далеко. - Когда же конец? Это путешествие в преисподнюю! Он продолжал спускаться дальше, останавливаясь в непроглядной тьме, ощупывая стены справа и слева, чтобы не упасть. Вдруг лестница сделала неожиданный поворот, и ему уже было не за что держаться. Таинственная музыка звучала все громе и громче. - Если нужно, буду спускаться и дальше, - решил Жюв. Вдруг у него возникла мысль, что он не соблюдает простых мер предосторожности. - Что если одеть калоши, тогда меня не услышат и на расстоянии в сто метров. Жюв сел, одел калоши и молча продолжил спуск. Он сбился со счета ступенек. Но полагал, что оставил позади уже около ста пятидесяти, то есть спустился на высоту шестого этажа, когда вдруг почувствовал твердую почву под ногами. Жюв остановился, прислушался. Музыка звучала все громче и громче. - Нужно поразмыслить, - заметил он. - Прежде всего, где же я нахожусь? И несмотря на опасность быть обнаруженным, он чиркнул спичкой. При слабом освещении он заметил, что находится в подземной галерее, по форме напоминающей свод. Она была столь низкой, что, подняв руки, он касался ими потолка, и столь узкой, что он почти касался плечами ее противоположных сторон. - Ну вот, - прошептал Жюв. - Ни больше, ни меньше, как я попал в подземелье!.. И добавил: - Теперь у меня есть шансы попасть в логово бандитов!.. Почти бесшумно он продвигался большими шагами вдоль галереи. Он только слегка прикасался руками к противоположным сторонам галереи, чтобы удостовериться, что от нее не отходят поперечные галереи, на перекрестке которых можно свернуть и тогда потерять основной путь. Воздух был тяжелый, влажный. - Я слышу эту мелодию под названием "Страстно", значит, я на правильном пути, - рассуждал он. Но именно в тот момент, когда он остановился, чтобы вслушаться, ему показалось, что музыка прекратилась. - Неприятные предзнаменования, - прошептал он. Жюв ускорил шаги, поскольку галерея расширилась, стала достаточно просторной, и ему показалось, что он услышал вдали какой-то шум, может быть, даже голоса, но шум от шагов он слышал несомненно. Еще пять минут он продвигался вперед и вдруг остановился. Он не мог ошибиться... Почти совсем рядом с ним послышались шаги, кто-то шел. - Стой! - приказал Жюв. И он тотчас взвел курок своего револьвера. Но никто ему не ответил... - Черт возьми, опять мне показалось. Он снова продвинулся немного вперед и снова услышал, как кто-то проходит около него. Тогда он смело бросился вперед с вытянутыми руками. И здесь произошло нечто совершенно невероятное. Жюв почувствовал, что он ухватил за голую руку какого-то человека, а тот с удивительной ловкостью пытался ее освободить. В то же время Жюв услышал, как незнакомец произнес слово, заставившее его вздрогнуть: - Жап! Жап! От удивления инспектор отпрянул назад... - Ах, вот как! Здесь кто-то есть, черт подери. И его зовут "Жап". Несмотря на темноту, в сильнейшем возбуждении Жюв побежал, протягивая вперед руки, стремясь найти человека, который вырвался. И вдруг совсем близко от себя он услышал, как чей-то голос произнес: - Я сказал Жапу, что адмирал корабля скоро придет! На что другой голос ответил: - Я выполняю сальто уже шесть раз подряд!.. Потом послышался лающий кашель, шум шагов... Все это происходило в темноте и выглядело галлюцинацией, вызывало растерянность. Жюв, прислонившись к стене, думал: "Кто здесь? Кто здесь ходит? Боже мой, если бы зажегся свет!" Он по-прежнему сжимал в руке револьвер, готовый выстрелить, ожидая нападения... Но снова наступила тишина, глубокая и непостижимая. Вдруг мучительное беспокойство охватило несчастного полицейского. Ноги задрожали, ему показалось, что земля уходит из-под ног, приподнимает его, покачивает, как если бы он шагал по бурному морю... Это было похоже на чудо. - Боже мой, Боже правый, что все это значит? Жюв мобилизовал всю свою энергию и, покусывая до крови губы, чтобы не закричать, двинулся вперед и прошел метров пятьдесят. Все время придерживаясь рукой стены, Жюв вдруг понял, что вышел на перепутье... Он нащупал скамью, настоящую каменную скамью, как во время прогулки в общественных местах... А надо сказать, что Жюв в этот момент был настолько подавлен, настолько обессилен, в такой степени сжигаем каким-то внутренним огнем, что он присел на скамью немного отдохнуть. И тотчас он снова услышал голоса: - Будучи императором, - произнес кто-то, кого нельзя было различить из-за темноты, - я принял решение захватить Швейцарию! Мы приступим к осаде всех гор! Ах! Ах! - А я разделю Луну на восемь частей, - произнес другой голос, - и получу таким образом восемь драгоценных бриллиантов и открою магазин на улице Мира. - Жап мне сказал... Ох! Ох! Жап! - Это король богов, Жап! - Никто не может быть выше Жапа... И без конца раздавался лающий кашель, затем послышалось беспрестанное шарканье ног, на смену которому пришла тишина, тяжелая тишина, как в склепе, которая иногда даже в большей степени, чем темнота, угнетала Жюва... Ему было стыдно из-за своей слабости. - Нужно, чтобы я обо всем узнал любой ценой, - прошептал он. - Я очевидец невероятных вещей. Нельзя отступать, черт возьми! Но что же он мог сделать? Неожиданно Жюв решил прибегнуть к одной безумной уловке. Прежде всего он засунул в карман свой револьвер, который держал в руке. Затем он взял в правую руку коробок спичек и, приготовясь чиркнуть одной из них, отошел от скамьи, на которой сидел, двинулся наугад, вытянув вперед руки, собираясь схватить одного из тех разговаривающих людей. Довольно скоро при своем необычном продвижении в темноте он встретил человека, который столкнувшись с ним, закричал от ужаса: - Жап! Жап! - Бог мой, - произнес Жюв, опрокинув навзничь своего противника с помощью подножки. - Кто вы? - Жап, - отвечал голос. Но Жюв успел чиркнуть спичкой, и, упав на колени перед человеком, которого придерживал, он осветил его лицо... Даже при кратковременном освещении, то, что он увидел, показалось ему невероятным. Этот человек, которого он только что схватил, опрокинул навзничь, который только что отбивался от него изо всех сил и кричал "Жап, Жап", стараясь вырваться... был ему удивительно знаком. Да, действительно, этот человек с искаженным от страха лицом, что удалось заметить Жюву, был знаком ему. Это оказался загадочный слепой, необычный пострадавший, человек, произносивший непонятное слово "Жап", когда его вытащили из ямы пожарные на набережной недалеко от академии, и продолжавший повторять только одно это слово, когда его отправили в больницу... Это был, наконец, человек, носящий в петлице своего пиджака черный цветок, что так удивило и полицейского, и доктора Мориса Юбера. - Черт возьми, - закричал Жюв в то время, когда спичка погасла, - что вы здесь делаете? Кто вы на самом деле? Увы! Поступив таким же образом, как и Жюв, то есть подставив ему подножку и опрокинув его, пленник вырвался из его рук. Жюв упал. Он услышал топот ног быстро удалявшегося человека и одновременно крики ужаса, раздававшиеся со всех сторон... Крики ужаса? Не совсем так. Это были необычные, мучительно страдальческие крики, которые, смешиваясь, сливались в один могучий непостижимый вопль: - Жап! Жап! Жюв почувствовал, что волосы на голове встали дыбом. От волнения и ужаса зубы застучали... Но нужно было узнать любой ценой! У Жюва оставалась только одна спичка. Он чиркнул, и на секунду стало светло. Он не поверил своим глазам. Ему показалось, что примерно десяток людей, одетых в черное, убегали по огромной галерее, убегали с воем, убегали, как-то странно прикрыв ладонями глаза, как бы поддерживая веки! Больше Жюв ничего не успел заметить! Спичка погасла. И снова наступила гнетущая тишина, непроницаемая темнота и полнейшее одиночество. Что же делать? Что предпринять? Жюв решил вернуться обратно. Он шел ощупью по тому же пути, только в обратную сторону, спотыкаясь, едва переводя дух, задыхаясь от нехватки воздуха; казалось, еще немного - и он рухнет замертво на землю. Он нашел лестницу, начал подниматься по ступенькам. И поднимался, поднимался до бесконечности... Посредине большого салона заброшенного маленького особняка, что на улице Жирардон, в нескольких шагах от камина, где осел плотный слой сажи, отупевший, одуревший, со страшной головной болью, с подступившей к горлу тошнотой, с окровавленным лбом, с оцарапанными ногами приподнимался Жюв. Он осматривался вокруг обезумевшими глазами и ничего не мог понять. Разумеется, полицейский не верил тому, что сам видел. Постепенно мысли прояснялись, становились более определенными. Машинально, как это происходит со всеми, кто пробуждается от глубокого сна, он постарался выделить детали из того, что его окружало: сажа, выпавшая на паркете; обои, отставшие от стен; пятна плесени на потолке. И наконец он окончательно проснулся. - Но что же со мной произошло? Как я здесь очутился? - спрашивал он сам себя. И вдруг он вспомнил то необычайное приключение, жертвой которого он только что стал, свое ужасное путешествие в подземелье, тяжелое возвращение назад, когда ему пришлось взбираться по лестнице, казавшейся бесконечной... Между тем, он не мог вспомнить, каким образом он попал снова в салон и почему оказался лежащим на полу... В этот момент сильный приступ рвоты сломил его. - Проклятие, - выругался Жюв, - можно подумать, что я пьян! Уже сидя, он снова огляделся вокруг себя. Я опустился сюда!.. Это было, как в кошмарном сне. Не причудилось ли мне все это? Жюв втянул носом воздух. Ему вдруг показалось, что какой-то приторный тошнотворный запах распространяется вокруг него. Он протер глаза, встал и глубоко вдохнул... в себя воздух. Нет, это ему не показалось. В помещении действительно появился странный запах, запах опьяняющий, душноватый, резковатый, который одурманивал, и, по всей вероятности, и был причиной его внезапного недомогания... - Что же все это означает? Что со мной произошло? Продолжая стоять, он машинально высунул язык, как будто был сжигаем внутренним огнем, погибал от жажды. Жюв сделал несколько шагов вперед, он хотел подойти к окну, открыть ставни, глотнуть хоть немного чистого воздуха... Но в тот же момент он невольно задрожал... Странная мысль пришла ему вдруг на ум. - Но здесь пахнет опиумом! - прошептал Жюв. - Страшно пахнет опиумом! Это запах опиума... И он принялся браниться, сжав кулаки, нахмурясь, придя в бешенство. - Боже мой! Боже правый! Значит, я был жертвой отравления опиумом! Моя прогулка в подземелье, люди, которых я там видел... лестница... и все прочее... было вызвано действием опиума. Ах, черт возьми! Но я же все-таки не курил! Я вообще не курю! В этот момент у бедного Жюва появилась безумная мысль... Он побежал на кухню, открыл стенной шкаф, который сохранился в его памяти, но не обнаружил никакой двери, ведущей в подвалы... Была только сплошная твердая стена, которая словно гудела под неистовыми ударами Жюва... Подобный факт успокоил знаменитого полицейского: С этого момента всякое сомнение отпало. Пришлось безропотно смириться с истиной, что у него были галлюцинации от вдыхания опиумного дыма... Даже если совершенно бесспорен факт, что все эти кошмары вызваны действием опиума, приключение Жюва не потеряло своей таинственности. Еще многое осталось выяснить. Ибо Жюв не принимал это зелье внутрь. Он не курил его! Он дышал им!.. И вследствие этого... - Неслыханно! - признался полицейский. - Я не хочу ничего придумывать, и только одна версия мне кажется правдоподобной. Я был совершенно в своем уме, когда начал спускаться с крыши в камин, но, несомненно, меня поджидали внизу. Не знаю, каким образом, но меня заставили вдыхать пары опиума, и я, полностью оглушенный, кубарем свалился вниз... тогда как мои враги успели ускользнуть, я видел идиотские сны... И теперь мне ничего не остается, как уйти! Недовольный своим неудачным приключением, раздраженный главным образом тем, что его облапошили, оставили в дураках как начинающего, а ведь Жюв не заслуживал плохого к себе отношения, он решил покинуть улицу Жирардон. Нужно было встретиться поскорее с Фандором, обо всем случившемся ему рассказать. Выйдя наружу и вдохнув свежего воздуха, Жюв почувствовал себя лучше. Головная боль исчезла, тошнота прекратилась... - Уф! - вздохнул полицейский. - Ничего не поделаешь! Они еще благородно поступили со мной. Если бы они захотели меня убить, то сделали бы так, что я не смог бы пошевелить ни ногой, ни рукой. Но в тот момент, когда он спускался к бульварам, он внезапно побледнел и беспокойно стал ощупывать карманы своего пиджака. - Черт возьми, куда же подевался кулон баронессы де Леско? Некоторое время он лихорадочно обыскивал свои карманы. Но следовало признать очевидное: кулона в них не оказалось. Бриллианты снова были украдены. Жюв был ограблен. Глава 13 НОВЫЕ ЗАГАДКИ Несчастный Жюв! Он был похож на человека под хмельком, когда, пройдясь пешком по Монмартру и проехав через весь Париж, даже не замечая пути, по которому следовал, он оказался в редакции журнала "Столичные новости". Непостижимая усталость, как груз, давила на него, казалось, он постарел сразу лет на десять, испытав тяжелое потрясение. И когда он вошел в комнату для посетителей, располагавшуюся непосредственно перед редакцией, и хорошо знавшие его служащие увидели его, они с трудом скрыли свое удивление. Они подумали, что с ним случилось нечто из ряда вон выходящее, поскольку у него был столь странный, озабоченный вид, так не соответствующий его характеру и манере поведения. Один из служащих обратился к нему. - Мсье Фандор, - сказал он, - сейчас занят с посетителем. Если вы не очень спешите, то подождите его, пожалуйста. Неуловимым жестом Жюв дал понять, что все слышал, затем, рухнув на стул, тихо устремил куда-то неподвижный взгляд. Обычно, поджидая друга, он не пренебрегал возможностью перекинуться парой слов со служащими, но сегодня он сидел молча. И в помещении для посетителей, где находились, кроме него, двое служащих, стояла абсолютная тишина, прерываемая только время от времени скрипом пера по бумаге или перелистыванием толстого справочника. Между тем дверь в кабинет Фандора отворилась, и журналист проводил до лестничной площадки своего посетителя. Затем он повернул сразу же назад и, увидев Жюва, сделал знак, чтобы тот зашел в бюро. Как только друзья оказались вместе, Фандор подошел к Жюву и горячо пожал ему руку. - Браво! - сказал он ему. - Браво! Примите мои поздравления! Потом, оставив Жюва с озадаченным видом, Фандор подошел к выдвижному ящику, чтобы извлечь банковский билет, который он протянул инспектору. Жюв широко открыл глаза от удивления, рассматривая купюру в 500 франков... - Что это? - спросил он. - Вы же хорошо видите, мой милый, - ответил Фандор со смехом, - 25 луидоров, которые падают с неба, впрочем, осмелюсь заметить, совершенно заслуженно... Ну же, берите их... Жюв отступил с выражением растерянности на лице. - Я должен их взять?.. Почему?.. - Но потому, что они предназначены вам. Они вам принадлежат! - В то время как Фандор смеялся над удивлением инспектора, Жюв хмурил брови и все еще не брал банковский билет. Журналист настаивал: - А! Черт возьми! Нечего проявлять щепетильность... берите билет, я вас прошу. Она попросила меня вам его вручить... Жюв был все более и более ошеломлен. Он глухо спросил: - Она?.. Кто? Фандор уже начинал терять терпение. Он пожал плечами. - Полноте, Жюв, - сказал он, - вы хотите меня разыграть? Мне кажется, что вы, безусловно, должны догадаться о персоне, которая поручила мне передать вам эту сумму как вознаграждение. Это баронесса... - Баронесса де Леско? - вскричал Жюв. - Ну, конечно, да! Естественно! Чтобы отблагодарить вас за то, что вы вернули ей кулон... Едва Фандор произнес эти слова, как Жюв подпрыгнул, будто он был внезапно чем-то поражен. Он стал мертвенно-бледным. - Что ты говоришь? - спросил он. Фандор, который определенно в этот день отличался неутомимым терпением, повторил, тщательно выговаривая слова, чтобы быть лучше понятым. - Я говорю, мой славный Жюв, следующее: я получил поручение от баронессы Валентины де Леско вручить вам от ее имени сумму в 500 франков, чтобы отблагодарить вас за возвращение ее кулона, который ранее пропал. Жюв наклонил голову и затем, помолчав, медленно произнес: - Мой милый Фандор, я не только не вернул мадам де Леско драгоценность, но к тому же этот кулон, который еще вчера был у меня, исчез... его у меня украли... Жюв все объяснил с такой искренностью, в его словах скрывалась такая глубокая серьезность, что теперь настала очередь Фандора остолбенеть. - Что вы говорите? - вскричал он. - Правду! - просто произнес Жюв. Однако Фандор настаивал. Он указал своему другу на стул, усаживаясь сам перед бюро. - Погодите, погодите, - продолжал журналист, - во всем этом, конечно, кроется какое-то недоразумение. Вы говорите, что вы не вернули кулон баронессе де Леско? - Нет! - Но он у нее... - Что? - Ее кулон, Боже мой! Ну и ну, Жюв, сегодня утром вы ничего не понимаете? Фандор мог раздражаться, распекать своего друга - тот не давал отпора. Он обхватил руками голову и глубоко задумался. Он повторял: - Кулон у нее! Но с каких пор? Фандор вскинул руки к небу. - С каких пор? Не могу сказать вам этого точно, со вчерашнего дня, а может быть, с позавчерашнего! В любом случае, я получил деньги этим утром для того, чтобы вручить их вам... Соизволите их взять? - Извини, - наконец произнес Жюв, который с этого момента устремил на Фандора странный взгляд, - не можешь ли ты мне сказать, какой сегодня день? "Да! - подумал Фандор. - Что же это сегодня происходит с Жювом? Он мне кажется совершенно растерянным, очень странным!" Однако журналист решил сохранить терпение до конца и ответил на вопрос: - Сегодня пятница... Жюв резко выпрямился. - Пятница! - вскрикнул он. - Нет, Фандор, не говори это... из любви к Всевышнему, у нас сегодня не пятница, а четверг!.. Глядя на своего друга все с большим и большим удивлением, Фандор возразил: - Сожалею, что должен противоречить, но сегодня у нас пятница, посмотрите-ка лучше... И чтобы подтвердить свои слова, репортер поднес к глазам Жюва утреннюю газету. Кроме того он указал на календарь, висевший на стене... - Вам нужны другие доказательства? - спросил он. Жюв вновь упал в кресло и, как человек, сраженный какой-то страшной тайной, прошептал: - Сегодня пятница... тогда, что же я делал вчера?.. Отказываясь понимать, Фандор не произнес более ни слова, а так как Жюв молчал, воцарилась длительная тишина. Однако спустя некоторое время инспектор вновь начал: - Послушай, Фандор, происходят серьезные, необычайные вещи... Мне кажется, что я понемногу теряю голову... - Сказать по правде, - признался Фандор, - у меня точно такое же мнение... Но не беспокойтесь, Жюв, такая голова, как ваша, прочно сидящая на ваших крепких плечах, вряд ли потеряется... - О! - прервал его Жюв. - Не смейся, прошу тебя, сейчас не время шутить! С этого момента сыщик, как бы охваченный внезапной решительностью, подошел и уселся рядом со своим другом. Затем совсем тихо, но задыхаясь и с дрожью в голосе, он поведал о поразительных событиях, о которых у него сохранилось четкое и ясное воспоминание... Он рассказал обо всем с самого начала, о своем прибытии в среду вечером - относительно даты Жюв был уверен - на крышу дома на улице Жирардон, далее о своем спуске внутри дома, об экстравагантной и таинственной прогулке по полуподвалам и наконец о том, что он видел, слышал, заметил... Потом он описал свое пробуждение, болезненное онемение членов, тяжесть в голове и утомление мозга. И наконец свой приход к Фандору около часа назад... Однако Жюва по-прежнему удивляло то, что была пятница, следовательно, в доме на улице Жирардон он провел один день и две ночи. Итак, рассказ Жюва произвел на Фандора странное, тяжелое впечатление. Когда полицейский закончил говорить, журналист поднялся, но, находясь, по-видимому, во власти сильного возбуждения, колебался с ответом. - Мой милый Жюв, - проговорил наконец Фандор, - все, что вы мне рассказываете, является ошеломляющим, тревожным, сводящим с ума... Полноте! У необычайного есть свои пределы!.. И я не могу поверить в приключения, о которых вы мне рассказываете... В этот момент Жюв выпрямился. - Скажи, что ты считаешь меня сумасшедшим, черт подери, - выругался полицейский. Но Фандор уже запротестовал: - Какое отвратительное слово вы произнесли, Жюв, и каким впечатлительным вы становитесь! Сумасшедший! Кой черт, нет, вы не сумасшедший... Но, разумеется, вы устали, взвинчены... Итак, если вы хотите знать, что я думаю, я скажу вам это... Вот уже 10 лет, дорогой Жюв, как вы не имеете ни минуты отдыха, живете в постоянном напряжении... Фандор продолжал бы говорить, если бы Жюв его не прервал. - Честное слово, именно ты, Фандор, и несешь вздор! Жюв поднялся. Его лицо было искажено, он кусал губы... - В конце-то концов, черт побери, - выговаривал он, - то, что я видел, действительно видел... И то, чего не делал, я не делал!.. Фандор, очень обеспокоенный, ничего не отвечал... Жюв взял свою шляпу, яростно натянул ее: - До свидания! Пока!.. Я иду немедленно к баронессе де Леско. Надо справиться у нее. В этот момент в дверь постучали. - Войдите! - разрешил Фандор. Появился привратник, который принес депешу. Машинально Фандор вскрыл ее и прочел, вначале рассеянно. Однако вскоре он вытаращил глаза и побледнел. - Черт возьми! - пробормотал он. - Что это значит? - Что? - спросил Жюв. Фандор протянул депешу полицейскому, не говоря ни слова. Жюв громко прочел: "Просьба не заниматься Жапом!.." Жюв повторил, глядя на Фандора: - Просьба не заниматься Жапом! Что это может значить? Затем какая-то странная улыбка озарила лицо полицейского. - О! О! - начал Жюв. - О! О! Вот те на!.. Жюв поднял голову, посмотрел на Фандора... Он отметил бледность журналиста. На мгновение показалось, что инспектор колеблется, но затем он, должно быть, принял внезапное решение, так как твердым голосом спросил: - Ну, Фандор, разве депеша такого рода, следующая за событиями настолько странными, как мои, не заставляет тебя наконец подумать кое о чем?.. Кое о ком?.. Жюв умолк. Тогда Фандор дрожащим голосом докончил фразу. - Да! - ответил журналист. - Вот уже четверть часа это неотвязно преследует мои мысли! Вот уже десять минут зловещее имя звучит в моих ушах... Жюв, вы думаете о Фантомасе?.. Что означает "Жап"?.. Все эти явления, связанные с Жапом, что они представляют собой? О! О! Неужели это Фантомас? Ничего не отвечая, с нервозной резкостью Жюв пожал руку журналисту. Он пересек прихожую редакции и большими шагами быстро выскочил, хлопнув дверью... На мгновение озадаченный этим быстрым уходом, Фандор побежал за полицейским. - Жюв! Жюв! - кричал он. Но Жюв был уже далеко и ничего не слышал!.. - Скажите госпоже баронессе де Леско, что у меня к ней важное дело, и я должен ее увидеть. - Пусть мсье соблаговолит подождать в этом маленьком салоне, я сейчас предупрежу госпожу баронессу.