рил он. -- Нет. Где? -- Альбер поставил чашку. -- Почему ты не с этого начал? Бришо пожал плечами. -- На улице Сен-Онан. В дешевой однокомнатной квартире. -- Скатился парень. После улицы-то Пероннэ. Буасси поперхнулся. Его громадное тело содрогалось от кашля, он толкнул столик, приятелям пришлось вскочить, чтобы выплеснувшийся кофе не облил их. Бришо охотнее всего хорошенько стукнул бы шофера-виртуоза. Вместо этого он только похлопал его по спине. -- Не так сильно... дубина... Альбер отодвинулся в сторону. "Дешевая однокомнатная квартира, -- думал он. -- В плохом районе. Лучше, чем улица Перронэ с мадам Дюваль. Или он там просто прятался от своих преследователей?" -- Как вы его нашли? -- Он мертв, -- сообщил Бришо. -- Застрелен. В руке у него был нож. -- Тот, ко... Бришо не дал ему докончить. -- Нет. Это было первое, на что я велел обратить внимание. Было бы слишком хорошо. -- Лаборатория считает, что нож новехонький. Предположительно старый, которым убит Фанфарон, Колль выбросил и купил новый, похожий. Длинный, тонкий, острый, как бритва. -- С пружиной? -- Нет. Знаешь, такой, который открывается движением кисти, а большим пальцем укрепляют задвижку, чтобы нож не закрывался. -- Консервативных взглядов был человек. -- А если нож оказался бы тот самый, что бы ты подумал? -- Ничего, -- автоматически ответил Альбер. Владелец вытер стол тряпкой, Буасси снова опустился на стул и сгорбился, порядок был восстановлен. -- Мне следовало подумать, что Колль убил Фанфарона и девушку. -- Почему? Альбер беспомощно развел руками. -- Вечером я ходил с Мартой в "Рэнди кок". -- Он наслаждался, видя, как оба остолбенели. Хотел рассказать им, что маленькая улыбчивая танцовщица узнала его и улыбнулась, что Марта сделала язвительное замечание, что он одновременно и злился, и гордился девушкой. Но рассказы потом. А сейчас работа. -- Я еще раз поговорил с вышибалой. -- О чем? -- -- Спросил, был ли Фанфарон знаком с Коллем. Он ответил: возможно. Несомненно, они встречались несколько раз ночью. Я спросил, заметил ли он, что они беседовали. Он увиливал от ответа, сжимал губы, очень не хотел отвечать. Но потом я все-таки выудил из него "да", -- Ну, и что? -- спросил Буасси. "Чего Лелак из себя Шерлока Холмса строит? В том баре по всем правилам допросили и посетителей, и персонал". -- Они поссорились. По словам вышибалы, в этом не было ничего необычного, каждую ночь такое случается, и не раз. -- Из-за чего они ссорились? -- Он не мог сказать. Так же, как сколько времени это длилось. Он обратил на них внимание, когда они повысили голо/ж Подумал о том, что делать, особой охоты связываться с Фанфароном у него не было, но потом все закончилось. -- Как? -- Фанфарон медленно приподнялся, а тот замолчал. И Фанфарон опустился на место. -- А Колль? -- Побыл еще несколько минут, потом ушел. -- Когда? -- Около одиннадцати. -- На час раньше. Немного больше, чем на час. Бришо Покачал головой. -- Я думаю о том... Альбера не интересовало, о чем он думает. -- Что мы знаем об этом Колле? Был он судим за нанесение телесных повреждений, насилие? -- Был, -- рассеянно ответил Бришо и потянулся за своими записями, но не нашел портфеля. Он оцепенел. Потом сообразил. На этот раз он пришел сюда не из своего кабинета. А в той, старой комнате, у него уже ничего нет, только друзья. И кто знает, сколько еще это продлится. Он попытался припомнить свои записи. -- Он избивал женщин. -- Убийства? -- Убийств не было. Вчера вечером я назначил рандеву Мирей. -- Он заметил недоумение в их глазах. -- Подруга Кароль, убитой девушки, та, что нашла ее труп. Но она не пришла. -- Он знал, что за этим последует: вздорные замечания о том, что девушка образумилась, или о том, что в прошлый раз он мало ей уплатил. Он решил опередить их: -- Я думаю о том, почему она не пришла, в чем дело. А вдруг и с ней что-то случилось? -- Она образумилась! -- с торжеством воскликнул Буасси. -- Ты думаешь, ее тоже... -- спросил Альбер. Бришо кивнул. -- Но почему? -- Быть может, она что-нибудь знала. Буасси выглядел сконфуженно и оскорбленно. Они снова обращаются с ним как с несмышленышем! -- Почему она ничего не сказала прошлый раз, когда ты целую ночь допрашивал ее? "Завидуешь", -- подумал Бришо. -- Вероятно, сама не знала. Слышала или видела что-то, но не подозревала, как это существенно. -- Ты знаешь, где она живет? -- Конечно. "Сам мог бы сообразить, -- мелькнуло в голове Альбера. -- Бришо не пропустит такую девицу, которая, хотя и не профессиональная проститутка, но за деньги приводит мужчин в квартиру своей подруги. Пропустить ее он, конечно, не мог, но к себе домой, естественно, не повел". Бришо жил со своей старой матерью, которая предоставляла сыну достаточно свободы, но женщины определенного сорта порога ее квартиры не имели права переступать. -- Почему ты не пошел к ней? -- Счел, что она, наверное, меня обманула, -- смущенно ответил Бришо.-- Не хотел, чтобы думала, будто для меня это важно. Альбер кивнул. -- Я ухожу. Он сделал знак владельцу, но не расплатился, а заказал пирожное и прохладительные напитки. Бришо попросил коньяк, Буасси перно. Владелец глядел на них с не-• приязнью. Обычно они не сидели столько времени! Лучший столик заняли! В кафе главным образом ходили полицейские и адвокаты, очень редко забредали одиночные туристы, искавшие в районе набережной Орфевр следы Мегрэ. К этим хозяин кафе питал особое отвращение. Он делал наглые замечения на их счет, не смущаясь тем, что кто-то из них мог знать французский. Правда, его ужасающее провинциальное произношение с трудом понимали даже Альбер и его приятели. К полицейским владелец был равнодушен, попадались такие, с которыми даже дружил, а некоторых, например их, из-за чего-то считал несимпатич- * ными. Любимцами его были адвокаты. Самоуверенные, разодетые адвокаты с кейсами. Лелак и его друзья их не любили. Им не нравилось такое разделение труда: когда одни ценой своего здоровья, а порой и жизни, ловят преступников, а другие элегантно их "отмывают". Еще меньше* им нравилось, что на этом "отмывании" адвокаты хорошо зарабатывают, и значительно лучше, чем они, живут. Им казалось, адвокаты просто смеются над ними. Даже Бришо, даже Шарль Бришо не мог с ними сблизиться. -- Я дам тебе очную ставку с твоими дружками. -- Что? -- Мысли Альбера блуждали далеко. -- Из троих вооруженных субчиков двое нами задержаны. Они ничего не знают, друг с другом не знакомы, не говоря уж о -Колле. -- Следовало ожидать, -- флегматично ответил Лелак. -- Я останусь с ними наедине? -- Нет, -- твердо заявил Бришо. Альбер, как и он, никогда не применял насилия на допросах. Он был последним, кого можно было в этом заподозрить. Для чего он тогда постоянно валяет дурака, выступая с подобными глупостями? Зачем делает вид, будто он заправский са" диет? А может, и вправду? Он все еще не понимал, что мог натворить Альбер у той женщины. -- А как.с оружием? -- У них не нашли. Между прочим, Колля пристрелили из револьвера "Смит и Вессон". Жильцы заметили только одного мужчину, который выходил из его квартиры. На нем был длинный плащ и надвинутая на глаза шляпа. В квартире не осталось ни одного отпечатка пальцев, ни ворсинки от одежды, ни волоска, ни следа дыхания -- ведь теперь и это скоро станут определять. -- Значит, их там не было, -- успокоился Альбер. Он хотел поскорее разобраться с донесениями экспертов. На детали он никогда не обращал внимания, его интересовали лишь окончательные выводы, и он их не ставил под сомнение. -- А вдруг это третий?! -- О нем они тоже ничего не знают. Не знакомы с ним. Утверждают, что фотографии -- обыкновенный монтаж. -- Я постараюсь приглядеться в Спортивном центре. -- Альбер нервно набил рот пирожным, которое владелец только что очень любезно поставил перед ним. -- Молодчик не член клуба, это как пить дать. Туда не ходят люди, зарабатывающие на хлеб трудом, а он просто честный наемный драчун. -- Может, он там служит? Альбер сделал гримасу, и его перекошенная физиономия словно удлинилась. -- Там? Этот тип? Да никогда в жизни! Странным было это пролетарское самосознание у Лела-ка. Бришо казалось, будто преступник ближе сердцу Альбера, нежели спесивые посетители Спортивного центра. -- Что же тогда? -- Может, пришел за указаниями к Флери. Иди к самому Реноде. Он, вероятно, живет в том бунгало. Бришо кивнул. Альбер передал ему номер машины; когда они вернутся в Управление, Шарль наведет справки. Конечно, Альбер и сам с легкостью мог это сделать, но так уж повелось, и он давно перебрасывал Бришо подобные задания. Правда, тогда Шарль еще не был заместителем руководителя отдела по расследованию убийств, у которого и без того дел хватает. Но лучше не вдумываться. Ведь в сущности все это не его задачи. Ему надо следить за работой десятка сыщиков, а не брать на себя часть забот одного из них. Вероятно, он просто привык работать на Лелака. А вдруг это окажется их лучшим делом? Он хочет принять в нем участие и получить свою долю успеха... Все может быть... -- Что ты знаешь о Реноде? -- спросил Альбер. Буасси неловко заерзал. Со вчерашнего дня у него, как видно, было время переварить тот факт, что это не фильм с участием Алэна Делона, не злополучное дело другого отдела, других сыщиков; с этим предстоит справиться им самим. Бришо постарался ответить осторожно. Из газетных статей он узнал не много нового, вырезки годились лишь для того, чтобы отбить у людей желание работать и поубавить им смелости. Из большинства сообщений прессы явствовало, что вожак гангстеров стоит над законом, у него связи в очень высоких сферах, полиция против него бессильна. Как бы там ни было, если это и правда, Бришо читал материал с неохотой. Информация, которую он получил из особого отдела по борьбе с мафией, тоже была ненадежной. Он не знал, стоит ли поделиться ею с приятелями. В последнее время особый отдел дважды пытался внедрить своих людей в организацию Реноде. Обоих агентов выловили из Сены. Человек из особого отдела был его еще школьным то- варищем. Он тоже ожидал повышения, ему тоже прочили большую карьеру. Они были ровесниками, но давнишний приятель выглядел значительно старше его. "А ведь мы их блестяще внедрили, -- горько сказал бывший соученик. Из всего их курса, вероятно, он больше всех верил в закон и право. -- Они казались" более реальными, чем настоящие мафиози". -- По мнению особого отдела, у Реноде есть какой-то серьезный бизнес, -- сказал в заключение Бришо. -- Ну, уж не... -- Из наркобизнеса их вытеснили, но все-таки сила и влияние их организации сохранились. То есть они нашли вместо этого какой-то другой бизнес. -- Какой именно? Бришо пожал плечами. Откуда ему знать? Определенно не соревнования -по вольной борьбе и не центр здоровья. Он посмотрел на часы. Надо возвращаться. Корен-тэн опять целый день будет занят с проверочной комиссией, и прежде, чем шеф исчезнет, Бришо надо обсудить с ним кое-какие дела. Он сделал знак, что хочет расплатиться, и хозяин тут же вырос возле него -- быстрее и любезнее, чем когда-либо до сих пор. У Буасси оставался еще один вопрос. Странно, что именно ему это пришло в голову, быть может, страх, связанный с расследованием дела Реноде, обострил его ум. -- Ну, а мы сейчас за кем из них следим? -- спросил он. И его все быстро схватывающие коллеги не поняли. -- Если Фанфарона убили противники состязаний, чего мы тогда хотим от Реноде, который их финансирует? "Он, вероятно, прав, -- подумал Альбер. -- Ничего не попишешь, Буасси не позволит слишком усложнять дело". -- Те субъекты; которые искали Колля, явно люди Рет ноде, -- остудил его пыл Бришо. -- Но то, что оба дела связаны, вовсе не обязательно, -- с надеждой произнес Буасси. III Он еще не видел, чтобы Буасси чего-то боялся. В прошлом году, когда они искали убийцу спортивного журналиста Дюамеля, Буасси дважды избили, причем второй раз он даже попал в больницу. Но и тогда Буасси не испытывал страха. А теперь боялся. Потел, руки у него дрожали, глаза ежесекундно прилипали к зеркальцу заднего вида. Альбер не знал, как его успокоить. Они катили по внешней полосе авеню де Вилье. Если человек идет медленно, за ним труднее следить, не привлекая к себе внимания. Но кто, к черту, будет за ними следить? Он чуть было не прикрикнул на Буасси, но тут ему вспомнился вчерашний вечер -- ведь он тоже возвращался домой из Спортивного центра кружным путем. А потом, когда пошел "развлекаться" с Мартой, нарочно не оглядывался. У них секретов нет. -- Нас преследуют, -- произнес Буасси драматическим тоном. -- Да брось ты. -- Он устоял от искушения тотчас же повернуться и посмотреть назад. Сунул руку в "бардачок", где Буасси держал запасное зеркальце заднего вида. Кто, к черту, станет преследовать полицейскую машину? -- Нет! -- решительно сказал он, когда Буасси переключил скорость. -- Осторожно! Сверни где-нибудь! Буасси взял себя в руки. За рулем машины ему не следует никого бояться! Следят-то за Альбером. Он разнюхивал в том спортивном комплексе или как он там называется, и он свидетель того, что те трое вооруженных субчиков разыскивали Колля. -- Что, если я тебя высажу где-нибудь у остановки метро? Ты пойдешь дальше, а я от них оторвусь. -- Нет. Каким же твердым' может быть голос Лелака! Буасси свернул направо. Сквозь лабиринт узких улочек Вилье они продвигались в направлении Сен-Лазара, словно желая выбраться с оживленной магистрали. -- Белый "опель"?! -- спросил Альбер. Машина то оказывалась непосредственно за ними, то отставала, но ни разу не допустила, чтобы их разделяло больше двух машин. Делалось это ловко. Если бы Буасси не следил в зеркальце, им бы не удалось наколоть "опель". Чего они хотят? И, что еще важнее, как теперь поступить? Оторваться от них? Прибавить скорости, лавировать между машинами и пешеходами, погнать по улице с односторонним движением навстречу транспорту? Если Буасси нажмет на газ, шансов у преследователей нет. Но чего они этим добьются? Только одного: покажут, что заметили сопровождение. Схватить их? Они не смогут продержать этих молодчиков под замком и десяти минут! Лелак покачал головой. А если не обращать на них внимания, пусть катаются вслед за ними? Велеть Буасси ехать к его подружке? _ Он не мог решиться. Чувствовал, будто разрывается: естественная человеческая реакция -- удрать, рефлекс полицейского -- задержать преследователей; это свело бы его с ума, если бы внезапно ряды машин не остановились. За минуту образовалась пробка; из-за продолжавшегося несколько дней дождя автомобили были грязными, они стояли впритык друг за другом, словно те несколько сантиметров, на которые они оказывались ближе к цели, имели какое-то значение. Остановился и Буасси. Конечно, соблюдая приличное расстояние, чтобы, если потребуется, обойти стоящего впереди. ---- Подонки, -- сказал Альбер. Затем одним движением сбросил пояс безопасности и выпрыгнул из машины. На полной скорости помчался назад. Белый "опель" стоял на две машины позади них. Его пассажир успел лишь отстегнуть свой пояс, когда Альбер рванул дверцу. Теперь не узнать, что бы он сделал, если в машине сидел бы незнакомец. Наверное, схватил бы субчика за воротник, потряс и сказал, чтобы тот не попадался ему больше на пути. Теперь не узнать. Но пассажир, попытавшийся ударом ноги по дверце освободить себе место и как можно скорее выскочить, вовсе не был незнакомцем. Это был третий из вооруженных молодчиков! Возможно, и этого оказалось бы мало для того, чтобы Альбер прибег к насилию, оставайся тот спокойно на месте. Но при данных обстоятельствах он непроизвольно "сам с силой пнул ногой дверь обратно на парня, а затем снова рванул ее к себе и схватил молодчика за волосы. Одновременно дернул и закрутил. Тот, проехав животом по мостовой, приземлился на тротуар. Альбер коленом наступил ему на спину и выхватил пистолет. Шофер -- молодой, светловолосый паренек с похожей на гриб головой, -- смертельно побледнев, сидел ни жив ни мертв. Альбер, тяжело дыша, встал и направил пистолет на лежащего. -- Встать! Тот медленно приподнялся, из носа у него текла кровь, лицо исказилось от боли и гнева. Он прихрамывал. Альберу хотелось, чтобы он шагал быстрее, но отважиться подтолкнуть его он не смог. Буасси открыл заднюю дверцу и, как только они сели, тронул машину с места. Он не спрашивал, куда ехать, просто вел свой автомобиль и при первой же возможности свернул. Белый "опель" не последовал .за ними. -- Скотина ты... -- прошипел задержанный. -- Я тебя не бил. Альбер не ответил. Фальшь аргументации он ощутил, но все же ему было стыдно. Откуда у него этот неожиданный взрыв гнева? Мужчина наклонился, засучил штанину. Нога его была в крови. Он вскрикнул, когда дотронулся до нее. -- Это ты дверцей стукнул! -- Я не хотел. Что он мог еще сказать? Если б он не взмахнул ногой, раскрывшаяся дверца двинула бы по берцовой кости его. Если бы этот тип не захотел в тот момент выйти... -- Извини. -- Левой рукой он ощупал куртку мужчины. Оружия не нашел. -- Где ты оставил пистолет? -- Какой еще пистолет? Откинувшись назад, Альбер вздохнул. Положил свой браунинг обратно в кобуру. Его прошиб пот и затрясла дрожь. Не для него такие дела. Он попытался взять себя в руки. . -- Куда поедем? -- спросил наконец Буасси. Глазами он стрелял в зеркальце заднего вида, одна его рука лежала на руле, другая на рычаге коробки скоростей. -- Обратно на набережную? Альбер вытер руки о штанины. Собственный голос показался ему чужим, прерывистым. -- Куда ты хочешь ехать? Мужчина не ответил, может, не был уверен, что вопрос относится к нему, а не к Буасси. Альбер глянул ему в лицо и чуть более решительно, более нервно повторил: -- Куда едешь? -- Ну... -- 'Где ты живешь? Тот все еще колебался. -- Как тебя зовут? У тебя есть удостоверение? Они ехали по улице де Баяр. В конце ее возникла Сена, на противоположном берегу реки гостеприимные пестрые киоски, нарядные перила из кованого железа и неправильно припаркованный автобус с голландцами. -- Симоне, -- сообщил свое имя мужчина. -- Где ты живешь? Очень любопытно. -- На улице де Проня. Успокоился? Альбер кивнул Буасси, который объехал автобус голландцев и элегантно вписался в движение на авеню Георга V. -- Ты живешь один? -- С женой и ребенком. Альбер что-то пробурчал. Этого он не ожидал. Думал, что Симоне живет с каким-нибудь приятелем, другим пре-ступни^ом, который с заряженным пистолетом под подушкой валяется в майке на железной кровати и открывает огонь, как только в замке повернется ключ. Из какого же это фильма? Странным образом фильм казался ему более вероятным, нежели действительность. Мог ли убить Колля столь добропорядочный муж и отец семейства? -- Они дома? -- спросил он. -- Да. Ребенок не ходит в садик. Альбер хотел спросить, почему, но нашел это слишком уж фамильярным. -- Остановись около"'какого-нибудь кафе, -- приказал он Буасси. Мужчина не поблагодарил. Очевидно, считал, что хоть столько-то ему причитается. Ведь он в тот раз пощадил жизнь Альбера. Лелак погрузился в свои мысли. Обдумывал, о чем спросить и как, чтобы задержанный согласился ответить. Конечно, он мог забрать его в полицию, как тех двух, по подозрению в убийстве. Но никакого смысла не было: стали бы отпираться все трое, А у этого здесь семья, так просто он не исчезнет, Шарль потом его задержит, если захочет. Буасси неожиданно крутанул руль вправо и в следующую секунду остановился между двух припаркованных машин. Недалеко отсюда находилась невзрачная забегаловка с высокой стойкой и несколькими столиками. Они вошли туда. Альбер и Буасси сели, Симоне отослали в туалет, чтобы привел себя в порядок. Остальные посетители с любопытством уставились на мужчину с окровавленным лицом, но, когда тот вызывающе и самоуверенно ответил на их взгляды, опустили глаза. -- Чего ты хочешь? -- спросил Буасси, когда они остались вдвоем. -- Пива, -- ответил" Альбер. Буасси мгновенье с печалью смотрел на него, потом отвернулся. Симоне уселся рядом с ними. Покачал головой. -- Я и тогда не был уверен, что ты полицейский, когда мы пробежали мимо тебя. Не такая у тебя рожа. -- Ты знаешь, что Колля пристрелили револьвером "Смит и Вессон"? -- Кто этот Колль? Альбер ухмыльнулся. Заказал кальвадос. -- Зачем ты следил за мной? -- Я? За тобой? -- Послушай, ты! -- начал Буасси. Он поднял свою лопату-лапишу. Симоне чуть отпрянул. -- Спокойно, -- произнес Альбер. -- Ты не дома. По крайней мере Буасси снова стал прежним. Конечно, одно дело таинственный вожак мафии, и совсем другое -- побитый преступник. -- Хочешь валять дурака -- пожалуйста. Но особого смысла нет. Добьешься только, что беседовать будем не здесь. Симоне пожал плечами. -- Что ты искал в Спортивном центре? -- Хотел кое с кем встретиться. -- Где ты находился вчера утром? -- Дома. У жены дела какие-то были, я с ребенком сидел. -- Кто засвидетельствует? Ребенок? -- Соседи. -- Ладно, досмотрим. Пиво было теплым, от него разболелась голова. Аль-беру не хотелось связываться -- отсылать пиво обратно, требовать холодного, -- он просто отодвинул стакан в сторону. Симоне проглотил кальвадос и сделал знак, чтобы ему принесли еще вина. Нос у него не был сломан, кровь и грязь он смыл, и теперь выглядел как прилежный чиновник, опрокидывающий в обеденное время стаканчик. -- С Реноде знаком? Симоне поколебался: -- Приходилось встречаться. -- Ас Фанфароном. -- Его только по афише знаю. -- А Жиле? -- Он. спросил лишь порядка ради и сам удивился, когда Симоне кивнул. -- Видал его. -- Где? Симоне почесал голову. Официант нерешительно двинулся к ним. -- В Спортивном центре. Но не спрашивай, к кому он приходил. О'кей? -- И он поманил официанта. ГУ ^ Когда Брито вернулся, Корентэн разговаривал по телефону, прижимая трубку плечом к уху. Неторопливыми движениями о"н набивал табак. " -- Да, -- сказал он. -- Да, понимаю. Бришо вежливо остановился в дверях. Комиссар знаком пригласил его сесть, бросив на него яростный взгляд. -- Да, -- повторил он. -- Естественно. Потом бросил трубку. -- С меня хватит! Один наставляет оружие на ни в чем не повинных граждан, другой обзванивает и беспокоит министерства! Не знаю, кто из них хуже! Бришо понял, что теперь ему следует закурить. Он вынул пачку, выбрал подходящую сигарету, достал элегантную золотую зажигалку -- все это преследовало одну-единственную цель: дать Корентэну возможность успокоиться. Нельзя же орать на человека, когда тот закуривает, таким образом, надо подождать, пока он окончит сию процедуру. Кто так закуривает, показывает, что внимательно слушает, но и к себе ожидает уважительного отношения. -- В этом доме все, что ли, с ума посходили? -- продолжал Корентэн. -- Именно сейчас, когда те неудачники задержали типа с таким слабым черепом! Ну скажите, чего вы все еще хотите? Остановить автомобиль министра внутренних дел? Отхлестать кнутом свидетеля? Восстановить против нас полмира? Бришо жалел, что не может закурить еще -раз. Он знал Корентэна. Знал, что в подобных случаях с ним нельзя спорить. А еще хуже, что он даже спросить не может, отчего тот так взбеленился. -- Скажи теперь, но откровенно, какого Господа бога ради ты беспокоил спортивное министерство, зачем приставал к ним? -- спросил он у Бришо. Шарль с трудом сдержался, но ни один мускул на лице его не дрогнул. -- Я не думал, что они сочтут^ это беспокойством и приставанием. -- Чего ты от них хотел? Говорят, ты самого заместителя министра замучил! -- Сожалею. Корентэн беспомощно смотрел на хорошо одетого Бришо, вежливо, с внимательным лицом сидевшего перед ним. Упрямый негодяй! Упрямее Лелака. И опаснее! Его даже изругать нельзя! -- Ну, ладно, -- пробормотал он. -- В другой раз думай, что делаешь! Он подтянул к себе какую-то бумагу, надел очки. Бришо вернулся к своему столу. Мадам Дефрок что-то подсчитывала на карманном компьютере, быть может, сумми- ровала, сколько времени потратили сыщики на распивание кофе, болтовню, курение сигарет и бессмысленное глазенье на стены. Бришо оказался проворнее, когда зазвонил телефон. Мадам Дефрок с оскорбленным видом снова отвернулась к своей машинке. А Бришо с облегчением прижал трубку к УХУ- Звонил не Альбер. Чужой, сдавленный мужской голос. Анонимный доноситель. Шарль терпеть не мог, когда таких соединяли с ним. -- Вы начальник? Шарль подтвердил. -- Тогда слушайте! Скажу вам, кто убил того вольни-ка. Его зовут Колль, он живет на улице Сен-Онан, . Тощий сутенер с усами. -- Да? -- насмешливо спросил Бришо. -- Откуда вы знаете? -- Это мое дело. -- Погодите, не бросайте трубку. У вас есть доказательства? -- У меня? -- Мужчина захохотал, и связь прервалась. Бришо ощутил на себе взгляд Дефрок. Он положил трубку на место. Машинально улыбнулся женщине, вынул свои записи, чтобы посмотреть, кому он звонил вчера. -- Де Прюнье, -- произнес он вполголоса. -- Он, что ли, заместитель министра? Потому и получили от них зеленую улицу организаторы побоищ, где все дозволено?! -- Ну-ну, -- бормотал он. -- Еще посмотрим, кто на этом погорит, еще посмотрим, чья возьмет! -- И он протянул руку к телефону. Альбер подождал немного, потом еще раз нажал кнопку звонка. Он чувствовал, что за ним наблюдают, ему было неприятно и даже тягостно представлять, что о нем думают. Да и что могли думать, видя, как он топчется у квартиры этой шлюшки, не желая примириться с тем, что ее нет дома. Альберу не все было ясно в ее деле. Почему она водит мужчин в квартиру подруги, если у нее есть своя собственная? Если ей неудобно приводить сюда мужчин, почему пришла с Бришо? И что с ней вообще? "Может, она на работе, -- размышлял он. -- Не знаю, служит ли она где-нибудь вообще. Если она только полупрофессиональная... может, студентка?" Он позвонил в соседнюю дверь. Лохматый старик в потертом темном купальном халате открыл дверь, . -- Что вам угодно? -- Я ищу мадемуазель Марешаль. -- Вторая дверь. -- Свою дверь он сразу захлопнул, некоторое время еще слышалось его шарканье и негодующее ворчание. Альбер прошел дальше. Из-за следующей закрытой двери послышался женский голос в тот самый момент, когда он нажал на звонок. -- Кто там? -- Я полицейский, сударыня. Будьте любезны, откройте дверь! -- Не открою. Что вы хотите? -- Но не можем же мы разговаривать через дверь... -- Почему? Господи боже! Он огляделся; казалось, во всех окнах, за каждой занавеской над ним смеются. ' -- Я ищу мадемуазель Марешаль. -- На две двери левее. -- Ее нет дома. -- Позвоните подольше. Она крепко спит. "Неправда", -- подумал Альбер. Он поднял голос и спросил: -- Когда вы ее видели в последний раз? -- Я? А в чем дело? -- В голосе звучали подозрение и испуг. -- Вчера она вернулась домой? -- Не знаю. Я... я ее не видела. Альбер попрощался с дверью и поплелся к лестнице. Убили Фанфарона. Убили Колля, убили ту маленькую танцовщицу. А теперь еще и Мирей Марешаль? Ему хотелось бить кулаками по стене, в гневе посшибать ногами мусорные ящики. Никогда он не видел этой девушки, знал только, что она была хорошенькой, глупой и с Бришо спала бесплатно. Ему было ее так жаль, словно он давно и хорошо ее знал. Он спускался по грязной лестнице. Мусорный ящик давно опрокинул кто-то другой, и теперь он валялся, распространяя кислый запах. Над ящиком кружили мухи. У дома женщина в тренировочном костюме небрежно подметала тротуар, на противоположной стороне тощий паренек вытирал окна маленького китайского ресторанчика. Солнечный свет ласкал улицу, Буасси, сбросив пиджак, копался в моторе. Он заметил приближавшегося Альбера, вытер тряпкой руки и захлопнул капот. Коллеги никогда не могли понять, каким ремонтом постоянно занимается Буасси, если его можно в любой момент бросить? -- Ну? -- спросил тот. -- Едем обратно. Буасси кивнул. Неторопливо забрался на сиденье водителя. -- Нет, -- неожиданно передумал Альбер. -- Высади меня по дороге, у Жиле. -- Это не по дороге, -- заявил Буассиv-- Если девчонки нет, надо сразу об этом доложить Бришо. Альбер не ответил. Он откинул назад голову и прикрыл глаза. Слышал, как хрустнул позвонок. "Схвачу Жиле и выбью из него правду", -- думал он. Улыбнулся. Услышал, как Буасси что-то пробормотал, потом включил зажигание, и они тронулись. Альбер пытался собраться с мыслями. В связи с девушкой, с маленькой Мирей, ему кое-что пришло в голову. Он вновь принялся обдумывать происшедшее, анализируя, не противоречит ли что-то возникшему у него предположению. Буасси ехал медленно. На дороге произошел несчастный случай, они увидели парнишку с окровавленной головой и бессмысленным взглядом, сидящего на тротуаре, другой лежал распростертый на мостовой, какой-то мужчина в отчаянии что-то объяснял стоящим вокруг людям. "Хонда-пятисотка" валялась на дороге рядом с такси, у которого был проломлен бок. Они проехали под Триумфальной аркой. Вокруг нее бродили разочарованные туристы: надо же, как не повезло, именно сейчас бастует персонал и они не могут подняться наверх. Они проехали мимо дома, куда двадцать пять лет назад Альбер ходил заниматься английским языком. Учитель был высоким, лысым, старым холостяком и на уроках знакомил Альбера с достопримечательностями Лондона. Затем они прибыли к дому Жиле. Альбера передернуло при мысли, что ему снова придется идти в страну гигантов. Ему хотелось, чтобы Буасси пошел с ним. Но ему так же не хотелось просить об этом приятеля. Вот если бы Буасси сам предложил... Но Буасси не предложил.'Едва за Альбером захлопнулась дверца, он тронул машину и в мгновенье ока исчез, словно его здесь и не было, как в сказочных фильмах исчезают герои. VI Жиле был на тренировке. Это сообщил его сосед, который с такой же быстротой материализовался из ничего, с какой чуть раньше исчез Буасси. Сосед с птичьей головой дал адрес тренировочного зала и с интересом ждал следующего вопроса. Альбер сожалел, что спросить ему больше нечего. Тренировочный зал находился поблизости -- всего минут десять ходу. Он прошел по солнцу сквозь танцующие пылинки, съел мороженое, поглазел на нескольких расцветших с приходом весны девушек, что прошли, не заметив его. Этот тренировочный зал тоже помещался в чердачном помещении, должным образом укрепленном и оборудованном. Ринги, мешки, разминочные катки, зеркала, гантели, множество разнообразных спортивных снарядов. И жара. С крыши лился зной. Войдя, Альбер в тот же момент покрылся потом. Жиле он не увидел. Здесь тренировались гибкие, жилистые таиландские боксеры, не обращая внимания на жару. Желтоватая кожа их блестела от пота, ноги вздымались с быстротой молнии, тренируя плоский дуговой удар таиландского бокса." Альбер покачал головой, перешел в другой конец зала. Отсюда вела дверь, Альбер хотел было нажать на ручку, но дверь в тот же миг распахнулась. По ту сторону стоял Жиле* Он был в борцовском костюме, широкая грудь -- сплошь из мышц. Только макушка лысой головы у него вспотела, тело было сухим. Он не узнал Альбера. -- А, помню, -- неохотно буркнул он, когда Лелак заново представился. -- Чего вам опять нужно? -- Несколько вопросов. -- У меня сейчас нет времени. -- Я вас долго не задержу. Он не двинулся от двери. Жиле шагнул вперед, чуть ли не навис над Лелаком. Альберу показалось, что эта огромная глыба сейчас сметет его, растопчет, раздавит, даже не заметив. Он прикрыл глаза. Жиле остановился. Альбер открыл глаза. Увидел перед собой волосатую грудь, пришлось поднять голову, чтобы взглянуть в странное, перебитое лицо. -- Вы знаете человека по имени Колль? -- Нет. -- Зачем вы ходили в Спортивный центр "Академия"? Жиле отступил на шаг. " -- А что? Вам какое дело? Альбер не ответил, только смотрел. Насмешливо, пренебрежительно. -- Дела у меня были. Надеюсь, это не преступление? -- Смотря как считать. -- Он даже не представлял, что "Палача" так легко напугать. Исчезла разница в силе, исчезли непрерывно дерущиеся на заднем плане таиландцы, остался один Закон. -- Если хотите, скажу, сколько можете схлопотать как сообщник. -- Я? Но за что? Вы с ума сошли! -- Высокий голос Жиле сорвался чуть ли не на визг. -- Вы встречались с Флери? -- Нет. Не знаю, кто это... -- Он поколебался. -- С Ле Юисье. -- Почему именно там? Жиле с удивлением пожал плечами. -- Откуда я знаю. Он меня туда позвал. Только сейчас Альбер догадался. Два противника, которые по телевидению, в газетах, перед всем светом охаивают друг друга... Организатор состязаний, провозглашенных побоищем, мясорубкой, "жадный до денег делец, который игнорирует истинный спорт" и "этот трусливый тип, который не осмеливается принять более жесткие условия и боится за свой жалкий хлеб"... Да эти свиньи сотрудничают!!! -- Зачем он вас звал? -- Этого я не могу сказать. Они пристально глядели друг на друга. У Жиле были маленькие темные глазки. Альбер улыбнулся. -- Благодарю за помощь. VII Архив располагался двумя этажами ниже, чем их кабинеты. Громадная контора со странными встроенными железными полками, современными маленькими письменными столами, креслами, диванами из грошовых гарнитуров, подходящих скорее для дешевых квартир в новых жилых массивах, и шесть женщин. Одна из них любовница Ко-рентэна. Светловолосая девушка лет двадцати пяти, с милым личиком, полными губами и зубками, как у зайчика. Сколько бы раз они ни встречались, она всегда ему улыбалась. -- Могу я вам помочь? Подружка Корентэна была в темно-синем тонком ха- лате. У нее было стройное, гибкое тело, здоровые длинные бедра, доброжелательная сообщническая улыбка. "Что бы сказал Корентэн, если бы я отбил ее? -- подумал Альбер. -- По словам Бришо, они и так каждые две недели ссорятся". -- Надеюсь, -- сказал он, рассчитывая, что это прозвучало достаточно двусмысленно. -- Я интересуюсь исчезнувшими женщинами. Коллега Зайки хихикнула. Она была здоровенной женщиной с мужским лицом. -- Почему вы не удовлетворитесь присутствующими? -- спросила она. Остальные женщины тоже подняли головы. Если б они не были так некрасивы! -- Это недостаточно романтично, -- серьезно ответил Альбер. Женщины захихикали. Бросили работу. Сварили кофе. В последний раз Альбер видел, чтобы так резвились, когда сам еще был мальчишкой, а шалили девчонки-подростки. Только звали их иначе. Тем временем они выложили все, что он просил. Сначала достали список с именами женщин, исчезнувших в прошлом году и еще раньше. Потом статистическую сводку. Показали самые различные графы. Возраст, род занятий, семейное положение, адрес-Ал ьбер давно не чувствовал себя так хорошо." Теперь ему было все равно, что блондиночка встречается не с ним, что остальные некрасивы. Все они были так милы, ухаживали за ним, угадывали желания. Положили ему в кофе сахар и сливки, откуда-то вынули сладкое печенье, а на столе между тем росла стопка аккуратно, по порядку сложенных листов бумаги. -- Говорят, из всей группы у вас самые лучшие результаты, -- сказала, опустив глаза, девушка с заячьими зубками. -- Да? -- О, в данном случае великолепное неопределенное "говорят" могло означать только комиссара! -- Не знаю даже. "* Он сделал попытку поскромничать, но сам чувствовал, что это ему не идет. -- Оставьте, -- сказала Зайка. -- Вы ведь видели статистические данные. -- Нет. Какие данные? Они посмотрели на него с легким неодобрением. Статистические данные составлялись ими сверхурочно по ма- териалам закрытых досье. Руководители отделов -- в частности, Корентэн -- обещали женщинам, что ознакомят с ними своих сотрудников. Альберу смутно припомнилось, что как-то и перед ним положили толстую пачку бумаг. Донесения, исписанные цифрами, заполненные таблицами, его не интересовали. Он понятия не имел, к чему ©ни относятся, но вот теперь выяснилось, что он в кратчайшие сроки успешно закрыл наибольшее количество дел. Почему ему не сказали? -- Как у вас это получается? -- Спросила Зайка. Фигура у нее была куда лучше, чем Альбер предполагал раньше, и длинный халат, казалось, специально на нее сшит. Господи, неужели она все перескажет Корентэну? -- Не знаю. -- Он снова разыгрывал скромность. -- Наверное, мне просто везет. Удается ткнуть пальцем в небо, а попасть в точку. -- Все двадцать лет? -- спросила девушка. -- Столько лет и всегда везет? Альбер пожал плечами. Он понятия не имел, почему добивается успеха. Может, потому, что любит свою работу? -- Мне кажется, вы только притворяетесь ленивым. Вам почему-то .доставляет радость, когда люди думают, будто вы ничего не делаете. А вы работаете. Скажите, почему вы стыдитесь того, что хорошо работаете? "Они говорят обо мне, когда бывают вместе,-- поразился Альбер. -- То есть, о нас. Могу себе представить! Стареющий Корентэн с этой пылкой девушкой с заячьими зубками... приходится развлекать ее какими-нибудь россказнями, когда они не..." Он смущенно перелистывал лежавшую на столе кипу бумаг. Двадцатидвухлетняя девушка нанялась в танцовщицы. Отправилась в турне иа Ближний Восток, откуда не вернулась. Между прочим, агент, ее нанявший, тоже не вернулся. Восемнадцатилетняя девушка поехала на соревнования в провинцию. Села в поезд, но никто не видел, как она прибыла. Альбер посмотрел на фотографию. У девушки было прекрасное лицо и густые черные волосы. Занималась художественной гимнастикой. Альбер вздохнул. Школьница исчезла по дороге из школы домой. Он хотел перевернуть бумагу, но случайно глянул на сноску внизу листа. Родители не беспокоились, думали, она на тренирввке. -- Много среди них спортсменок? -- спросил Альбер. Женщины переглянулись. -- Не знаем. Но если вы минутку подождете... Он ждал. Минутка оказалась долгой, потому что в графу о роде занятий включали только профессию, дающую заработок, но в конце концов выяснилось, что многие пропавшие девушки -- школьницы, служащие, продавщицы -- были еще и спортсменками. -- Это важно? -- спросила Зайка. Альбер развел руками. -- Понятия не имею. Вероятно, мне снова повезло... Девушка рассмеялась, и Альбер вышел в коридор, унося с собой воспоминания о ее здоровом смехе. Повезло? Или у него возникли более дикие ассоциации, чем у остальных? Он слишком усложняет дело? Или нашел новый след? Это еще не известно, но в том, что он не успокоится, пока не поговорит с кем-нибудь из занимавшихся делами исчезнувших девушек, Лелак уверен. На секунду он приостановился, задумался. Вздрогнул, когда его ударили по плечу. Перед ним стоял плотный человек средних лет с морщинистым лицом. Альбер знал его в лицо, это был один из коллег, они здоровались, но еще никогда не беседовали в коридоре. -- Слышал, ты вел себя классно, -- мужчина хлопнул его по плечу. -- Хорошо, друг, нам надо держаться вместе! И ушел прежде, чем Альбер сообразил, о чем он говорит. Проверка. Подозреваемый, убитый при допросе. Случайно умерший подозреваемый. Альбер хорошо знал тех двух полицейских, которые вели тогда допрос, знал, что обоих отстранили от работы, приказав, чтобы ноги их не было в здании управления. Неужто он в самом деле классно себя вел? Одновременно Альбер ощутил и стыд, и гордость. Он чувствовал свою принадлежность к полицейскому корпусу. За него вступились бы тоже. Он покачал головой. Ему очень хотелось, чтобы проверка доказала невиновность коллег. VIII -- Где Лелак? Корентэн, расставив ноги, стоял в дверях, словно желая забодать всех находившихся в комнате. Буасси с быстротой молнии спрятал иллюстрированную газету. -- Не знаю, мосье. Где-то здесь... поискать его? -- Нет. Комиссар захлопнул дверь. Он злился на себя за то, что показал свой гнев. Очевидно, ему следует уйти на пенсию, уступить место Бришо, который ждет не дождется этой возможности. У него-то нервы пока выдерживают. Он любит Альбера и хочет его защитить. Но что делать, если столько людей на него набросилось? Комиссия, расследующая несчастный случай, обратилась с жалобой, что он намеренно препятствует выяснению истины. Откуда-то узнали, что та женщина подала на него жалобу. Бог знает откуда... Только этого не хватало! Они убеждены, что группа Корентэна -- сборище зверей-садистов, а Лелак один из главных заправил. Лелак, самое безобиднейшее существо, с которым только комиссар встречался за всю свою карьеру! Корентэн уже много раз самыми разнообразными способами помогал своему сотруднику. Ор раздобыл мастера, когда Альбер захотел сам установить у себя дома котел, но ему не удалось. С наступлением осени они остались без отопления и горячей воды, и Марта угрожала разводом. Он велел отремонтировать в гараже полиции машину Альбера, которую тот разобрал на мелкие детали, но собрать обратно не сумел. Раза четыре он подтверждал жене Лелака, что ее муж по его, комиссара, указанию покупал ту либо иную книгу: о подготовке отрядов особого назначения, о тайнописи, об изготовлении ядов, об искусстве метания ножей. Марта, конечно, ни единому слову Корентэна не верила, но все же делала вид, будто удовлетворена его сказками. Он, Корентэн, раздобыл Ле-лаку разрешение на десятизарядный браунинг, когда ему втемяшилось в голову, будто служебное оружие недостаточно хорошо для него. Он терпел весьма своеобразные методы Альбера, ибо они были успешны. Если бы все его сыщики были такими, как Лелак, он сошел бы с ума, подал в отставку или всех их вышвырнул прочь. Но с одним до сих пор он кое-как справлялся. До сих пор. Бришо, разумеется, разговаривает по телефону. В толстый стенографический блокнот с молниеносной быстротой заносит какие-то каракули. Телефон, правда, присоединен к магнитофону, но если Бришо чему научится, то уж обязательно хочет свои знания и умения применить на практике. "Надо отстранить и Альбера, пока длится проверка, -- размышлял Корентэн. -- Но кто будет работать вместо него? И как он оправдается? Если начнет защищаться, он погиб. Нет оправдания тому, что он поднял оружие на не виновного ни в чем человека, да к тому же женщину, и нельзя оправдать то, что он дерзко дал отпор проверочны! комиссии. Оправдания нет, если только два этих дела не исчезнут в волнах успеха. Альбер обязан найти убийцу Фанфарона! Он должен узнать, что скрывается за кулисами событий, какова подоплека всего, должен разоблачить злодеев и обеспечить отделу хорошую прессу". Но как это сделать, если его отстранят от работы? Бришо наконец положил трубку, захлопнул блокнот и вынул сигарету. -- Я проверил эту историю с Министерством спорта. Корентэн слегка удивился. Он успел обо всем забыть. -- В списке спонсоров состязаний по вольной борьбе фигурирует некий мосье Де Прюнье. По адресу, который он дал, находится кинотеатр. Номер телефона принадлежит Министерству спорта. -- Он улыбнулся, ехидно, безжалостно. -- До сих пор все могло быть случайным. Возможно, министерство не имеет никакого отношения к мосье Де Прюнье. Конечно, в этом случае они вряд ли звонили бы комиссару, руководителю отдела по расследованию убийств, из-за того, что какой-то нахальный сыщик интересовался по телефону этим мосье. Бришо надел очки и раскрыл блокнот. Корентэн прекрасно знал: сделано это для придания веса своим словам, а вовсе не потому, что он не помнит наизусть той информации, которую сейчас доведет до сведения комиссара. -- Данный номер принадлежит мосье Леблану. Он заместитель министра. Верный друг 'депутата Сантелли. Корентэн не спросил, как Бришо это узнал. У его сотрудника повсюду находились знакомые. Комиссару иногда представлялось, будто целая армия молодых, энергичных Бришо заполнила общественные учреждения и, сидя там, во второй линии, ожидает момента, когда сможет внезапно захватить власть. -- Того самого депутата, который звонил и сказал, что, по его мнению, убийство Фанфарона не имеет никакого отношения к соревнованиям, -- сказал Бришо задумчиво. И с тонкой улыбкой продолжил: -- Мосье Де Прюнье, естественно, там не работает. Но мне случайно стало известно, что девичья фамилия жены Леблана -- Де Прюнье. Корентэн не мог даже его поздравить. Выяснить девичью фамилию жены -- одна из элементарнейших процедур. Он вздохнул: -- Есть еще что-нибудь? -- Да. -- Бришо едва скрывал чувство торжества. -- Ле Юисье, главный организатор соревнований "Все дозволено", тоже работал в Министерстве спорта, был коллегой Леблана. -- Шарль сделал маленькую эффектную паузу.-- Он был замешан в каком-то скандале по делу о взятках, поэтому ему пришлось уйти. Доказательств против него не было, под суд он не попал, но остаться в министерстве не смог. Корентэн счел момент подходящим, чтобы отчитать своего сотрудника. -- И какой вывод ты делаешь из всего этого? Что заместитель министра замешан в убийстве? -- Нет, но... -- Нет, но один знает другого, а другой третьего. Если бы это было преступлением... -- он проглотил конец фразы. Зачем обижать Бришо? Корентэн опять забыл, что Бришо нельзя смутить. -- О, мы разузнаем и то, что они так хотят скрыть. -- Бркшо захлопнул блокнот. -- А что касается убийства Фанфарона... -- он задумался над тем, как лучше сформулировать. -- Кому это выгодно?! -- подсказал Корентзн. -- Узнайте, кому это выгодно. -- Он сотни раз рассказывал, как вколачивали ему в голову этот основной принцип, когда он был начинающим полицейским. -- Проверь, кому это принесет выгоду. -- Кому это выгодно? -- повторил Бришо. -- Ну да, -- пробормотал он себе под нос. -- Хорошо бы узнать. ГЛАВА СЕДЬМАЯ Г Вдали шли две хорошенькие девушки, направляясь к теннисным кортам. Взгляд Рецоде машинально следовал за ними. Ноги длинные, коричневые от загара, волосы падают на плечи. Девицы аппетитны, вызывающе красивы, самоуверенны. Реноде отвел от них глаза. Не хватает еще ему приударить за кем-нибудь из Спортивного центра. Лакей принес виски со льдом, поставил перед ним. Снаружи была жара, Реноде включил кондиционер. Он сидел в глубоком, похожем на шезлонг кресле и наблюдал за мужчинами в шортах, идущими к гимнастическому залу. Того полицейского среди них не было. Флери нервничал, а Реноде этого не любил. Терпеть не мог, когда в него не верили, когда даже только предполагали, что возможны неприятности... -- Симоне сказал, что не знает, почему Лелак его отпустил, -- шепнул Флери. -- Он даже не слишком его расспрашивал. Реноде прикрыл глаза. -- А ему и не надо знать. Мы ему не за это платим. Он не понимал, что нашло на Флери. Тридцать лет они работают вместе, но ни разу еще он так не дрейфил. Может, потому, что сам Реноде никак не разберется в деле? -- А зачем ему задерживать Симоне? Они схватят его, когда пожелают. -- Что с ним делать? Реноде махнул рукой. Флери склонен к суетливости. При малейшей опасности у него готово решение: кто исчезнет, тот не развяжет язык. Что вообще-то верно, но часто излишне. -- Ничего. Симоне пусть больше не показывается поблизости от нас. Если его схватят, он нас не знает. Флери кивнул. Не убежденно, но послушно. Реноде сделал глоток виски и осторожно, чтобы не пролить, поставил стакан рядом с собой на пол. Вдали все еще виднелись две девушки, они стояли и беседовали, одна из них рассеянно постукивала ногой по теннисной ракетке. -- Мне звонил Леблан; -- неожиданно сказал он. -- Его тоже побеспокоили полицейские. -- Чего они от него хотят? Реноде пожал плечами. Стареет Флери. -- Откуда мне знать? Явно у него свои дела. Меня они не интересуют. Но его тоже навестили, сославшись на дело Фанфарона. -- Лелак? -- Нет. Другой. Тоже из отдела по расследованию убийств. Некоторое время они задумчиво глядели друг на друга, потом Флери встал и подошел к бару. Реноде давно разрешил ему наливать себе, когда захочется, но он редко пользовался предоставленной возможностью. -- Я навел справки относительно этого Бришо, -- неожиданно сообщил Реноде и удовлетворенно улыбнулся. -- И ты сразу поймешь, в чем тут дело. -- Он поднял руку и жестикулировал вытянутым указательным пальцем. -- Бришо молод, ему лет сорок. Говорят, его ожидает блестящая карьера. Сейчас его назначили заместителем руководителя отдела по расследованию убийств. Теперь понимаешь? Флери понял: - -- Хочет утвердиться. -- Выложить что-то на стол. Взять Леблана -- явно есть за что. Подловить нас. Один Господь ведает, кого еще. А тут подвернулось дело Фанфарона, им полна пресса... Бришо беспрепятственно всюду копает, всюду разнюхивает. Заслал сюда этого бедолагу в качестве приманки. Если мы ее проглотим, тем лучше для него. В отделе есть мученик, а он станет великим героем. В голосе Флери зазвучала надежда: -- Но его-то мы уберем? -- Да, -- уверенно произнес Реноде. -- Этого мы уберем, чтобы обеспечить себе покой. А другого не тронем. Пусть себе живет. Если только не станет кончать там, где ему не положено. Но тогда ты подошлешь к нему не одного человека и не из начинающих. Уж если он накрыл Симоне, значит, свое дело знает. Не дадим ему шанса! II -- Тебя шеф искал. Он нервничает. Буасси разгадывал кроссворд. Разгадывал медленно, что-то бормоча про себя. Ручкой вписывал в квадратики первые же глупости, приходившие на ум, и поэтому редко разгадывал весь кроссворд целиком. Он отложил газету и озабоченно посмотрел на Альбера. -- Не стоит ли тебе зайти к нему? Альбер выглянул из окна. Двор казался вымершим. Почти посредине резкая линия разделяла его на две части -- залитую солнцем и теневую. Изгибы и выступы крыши здания вырисовывались, как в классической восточной символике: и на темном светлое пятно, и на светлом -- темное. Несколько машин стояло на пыльном бетоне. Свой "Ситроен-СХ" Корентэн припарковал на солнце, надо бы его предупредить. Альберу вспомнился тот вечер, когда он впервые увидел комиссара, уезжавшего вместе со светловолосой девушкой. Внутри машины горела лампочка, в ее неярком свете на темном кожаном сиденьи он заметил девущку, показавшуюся ему таинственной и прекрасной. Альбер услышал, как шелестит бумага, Буасси снова взялся за газеты, и вскоре зазвучало привычное бормо- тание: он медленно, по слогам читал определения. В комнате они были вдвоем, остальные коллеги будто испарились, оставив им старые пишущие машинки, досье, стенной календарь с изображением пирамид. К счастью, а конторе было спокойно. Телефоны молчали, слава Богу, о них позабыли. "Мир, тишина, -- подумал Альбер. -- Буасси разгадывает кроссворд с тем древним спокойствием, $ каким крестьяне приступают к ужину..." Повинуясь сердцу, он охотно остался бы у окна, чтобы смотреть на пустынный двор, тени, горячий От солнца "ситроен". Но его разбирало любопытство. Поэтому он сел и с карандашом в руке начал перелистывать принесенный с собой материал. Он проглядывал протоколы. Кто занимался делом? С каким результатом? Разглядывал одну за другой подписи, которые ничего ему не говорили. Он был разочарован. Надеялся найти среди разных фамилий знакомую, чтобы не понадобилось долго и серьезно объяснять ситуацию тому, к кому он обратился. Или найти человека, которого можно назвать, так сказать, экспертом по исчезнувшим девушкам. Однако почти каждым делом занимался другой сотрудник. Все зависело от того, где и когда произошел данный случай. Имя сыщика, ведущего дело, повторилось лишь два-три раза, но и этот дознаватель не проводил никаких параллелей между сходными происшествиями. По крайней мере в своих донесениях. Лелак встал и подтолкнул Буасси пачку бумаг. -- О чем это тебе говорит? -- Что? -- Буасси неторопливо взял в руки первый материал и начал громко читать. Он не знал, чего ждет от него Альбер и не хотел поспешно высказывать свое мнение. Поднял следующий лист, долго разглядывал фотографию девушки, прочел текст на обороте, потом осторожно заговорил: -- Эту я знаю. Видел по телевизору. -- Когда? -- Примерно месяц назад. -- Он взглянул на дату, ког-да исчезла девушка. -- Да, наверное, месяц. Ночью передавали юношеский финал по теннису. Альбер склонился над плечом Буасси. Девушка исчезла двадцать дней назад, едва через неделю после того, как ее показали по телевидению. Ночью. Какой ненормальный, кроме Буасси, смотрит ночью финал юношеских соревнований по теннису? Это был самый свежий случай, остальные произошли месяцы или даже годы назад. -- Посмотри, не выступали ли по, телевизору перед своим исчезновением другие девушки? У Буасси была хорошая память. Вообще она мало в чем ему помогала, у него отсутствовала способность делать из фактов выводы, из обломков складывать целое, его слишком занимали детали. Но он помнил множество всяких малоинтересных частностей, случившихся много лет назад, -- время прохождения промежуточных дистанций, забитые голы, ход матчей, составы команд. -- Погоди! Тогда было легкоатлетическое соревнование. А здесь прыжки с трамплина. А тут... Альбер ошутил дрожь внутри. Вот оно! Он нащупал след! Он еще не знает, какой след, но он есть, Лелак чувствует это, и теперь нельзя выпускать нить из рук! -- Ты всех этих девушек видел по телевизору? -- Этого я не говорил. Сказал только, что та девочка легкоатлетка, и до ее исчезновения... за сколько это?., ага, вспомнил: за десять дней до ее исчезновения проходили легкоатлетические соревнования. Зачем тебе это? Мог бы знать, что спрашивать напрасно. Альбер снял со стула пиджак, но к двери еще не двинулся. -- Могу я тебя кое о чем попросить? Буасси издал ворчание, которое можно было счесть за согласие. -- Если снова исчезнет девушка, сразу же дай мне знать! -- Четыре дня назад было соревнование по плаванию,-- с готовностью сказал Буасси. Он придвинул к себе телефон, чтобы выполнить просьбу. А Альбер, подхватив спортивную сумку, удалился. "Академии" весна явно пошла на пользу. Места для стоянки машин были заполнены, из холла доносился веселый гомон, под деревьями по дорожке прогуливались девушки в теннисных костюмах. Альбер переоделся в главном здании. Пистолет оставил в гардеробе и запер его (конечно, он знал, что у них есть ключи ко всем гардеробам в раздевалках). "Может, я совершаю безумство", -- думал он, выходя в шортах и майке с короткими рукавами на солнце. Он не мог устоять, чтобы не бросить взгляд в направлении бунгало. Черный "мерседес" стоял там же, но окна дома были закрыты, синеватые стекла отражали солнечный свет. Теперь возле многих -домиков бурлила жизнь, перед одним бунгало двое детей играли в бадминтон. Альбер направился к гимнастическому залу. Возле тен- нисных кортов разговаривали две девушки. У них были длинные округлые ноги красивой формы, стройные лодыжки, здоровые, самоуверенные лица, блестящие длинные волосы. На мгновенье утихло бормотанье о тао, внутренней энергии, важности салатоедения, которое непрестанно доносилось из-за его спины с тех пор, как он направился к гимнастическому залу. Альбер обернулся. Бородатый философ шел вслед за ним с инструктором, лицо которого выражало страдание. Голова бородача была повернута так, чтобы в пути не пришлось отрывать взор от девушек. Глаза инструктора встретились с взглядом Альбера. -- Победа мяса над салатами, -- бросил через плечо Альбер. Их было человек десять. Следовало знать, что на такие курсы все только записываться любят. Напрасно он кинул реплику инструктору, напрасно пустился в разговор с философом, скорее бросится в глаза, что его нет на уроке. Но теперь все равно. Решительной походкой он промаршировал в туалет. Сел на крышку стульчака и принялся ждать. Слышал гомон, смех, замечания, которые кто-то делал о чем-то. Затем внезапно наступила тишина -- начался урок. Альбер опустился на корточки, подвигал суставами коленей, лодыжек, плечей -- они хрустнули. Потом встал на унитаз и начал разбирать окно. Узкое откидывающееся окно, даже если его открыть, человек в него не протиснется. Но если отвинтить шарниры, которые держат стекло, можно попробовать. Он едва пролез в окно. Будь он хоть на несколько килограммов тяжелее, ничего бы не вышло. И так-то он чувствовал, как рвется майка и вся спина покрывается ссадинами. Он лез головой вперед, стараясь удержаться ногами как можно дольше. Маленькое окно находилось на высоте двух метров от земли, и ему не хотелось рухнуть головой вниз. Он падал с высоты всего в один метр. К счастью, внизу был газон с мягкой, тонкой травой. Он прижал подбородок к левому плечу и перекатился через правое. Сразу не встал, лежал, прислушивался, наблюдал. Его не заметили. Не могли увидеть, если только не наблюдали специально за узким окном туалета. Он пролежал еще несколько секунд, размышляя над тем, как попасть обратно. Об этом он до сих пор не подумал. Конечно, подтянуться он сможет, даже протиснется в окно, но куда он попадет падая головой вперед? -- Не имеет значения, -- сказал он и поверил себе. Осторожно встав, Лелак пригнулся и побежал под защитой кустов. План его был прост. Все домики окружает высокая изгородь, с той стороны проникнуть невозможно. Но если уж кто-либо попал внутрь, то вдоль изгороди сможет незаметно подобраться к бунгало. Странно, что, решившись и сделав несколько движений, он очутился как бы в другом мире. В нескольких метрах от него тренировалась группа таи чи чуан, медленно, погрузившись в себя, они шагали, пытаясь задействовать все мышцы. Сюда к нему доносились стук теннисных мячей, обрывки музыки из бара, гомон со стороны бассейна. Но здесь стояла тишина, только жужжали жуки и слышалось потрескивание веток, когда он пробирался между деревьями. Продвигался он медленно. Каждые четыре-пять метров останавливался, следил, не стоит ли где охранник. Он взглядывал на верхушки деревьев, присматривался к самым толстым ветвям и, лишь убедившись, что дорога свободна, проделывал следующий отрезок пути. Все же имело смысл купить ту книгу, которую написал бывший командир зеленых беретов. Марта тогда высмеяла его, а он, удалившись в другую комнату, лег навзничь на кровать и читал, как надо проникать в лагерь противника и обезвреживать часовых. Он шел дальше. Меж деревьев показалось .первое бунгало. Заросли были густыми явно не случайно, владельцы хотели, чтобы жители бунгало не шатались здесь, оставались на дорожках, где можно было бы следить за их передвижением. Колючий кустарник осложнял путь Альберу. Он лег на живот, чтобы проползти под шипами и колючками. И тут увидел часового. На нем была не форма защитного цвета, как на картинках руководства для зеленых беретов, а шаровары из джинсовой ткани и майка с длинными рукавами. Но в том, что он часовой, Лелак ни секунды не сомневался. Парень сидел, привалясь спиной к одному из деревьев, там, где за бунгало была разбита маленькая лужайка, и узкая тропинка вела к изгороди. Он сидел в тени, а не прямо на лужайке, и если бы Альбер двигался чуть быстрее, если бы не прочесывал территорию, как в воскресенье научился по книге, то не заметил бы часового. Он слегка удивился. Это был первый случай, когда он на практике получил пользу от того, что вычитал из специальных руководств. У него не было при себе пистолета. Не было кинжала, который носят зеленые береты и которым -- согласно указаниям специальной литературы -- сейчас следовало перерезать горло часовому. Надо было подобраться поближе, оказаться за его спиной, прикрыть ему ладонью рот, с силой запрокинуть назад голову и другой рукой перерезать глотку. На мгновенье в мыслях мелькнуло, что именно так могли убить Фанфарона. Затем он отогнал эту мысль. Чуть! Нет такого человека, который сумел бы сзади так запрокинуть Фанфарону голову. "Если только не Жиле", -- сказал он сам себе. Часовой не стоял, а сидел, и вообще он не смог бы перерезать ему горло, даже от одного предположения ему становилось дурно. Он покосился в сторону бунгало. Отсюда мало что видно. Попытался угадать, к какому из домиков ведет тропинка. Если он не ошибся, дом был четвертым от гимнастического зала и, если он хорошо запомнил, перед ним не стояла машина, не сидел' на террасе загорающий мужчина с брюшком, не звала, стоя в дверях, детей элегантная женщина в купальнике. Альбер лежал неподвижно и старался как можно лучше запечатлеть в голове картину. Тропинка как будто сворачивала, и ворота находились чуть подальше. Ясно, там тоже есть часовой и, наверное, не один. Здесь, на другой стороне лужайки -- жующий травинку малый и около дома, несомненно, тоже кто-то стоит. Если его логика верна, такая готовность объявляется здесь не всегда, лишь в тех случаях, когда в бунгало есть жилец. Значит ли это, что он сейчас уже там? Или кого-то ждут? Надо поговорить с Бришо, даже с Корентэном, думал он. Четыре дня назад было соревнование по плаванию; проходит обычно неделя или дней десять между исчезновением и телевизионной передачей. Еще есть время узнать, кого показывали по телевизору вчера вечером. И выбрать из них несколько хорошеньких, которых имеет смысл похитить, за ними надо организовать наблюдение, следить за каждым их шагом. От волнения он совершил ошибку. Неожиданно шевельнулся, и шипы впились ему в спину, из-за чего он слишком быстро упал плашмя. Сквозь листья он увидел, как часовой глянул в его сторону. Видел, как тот потянулся к земле, в руках его появилось оружие. С такого расстояния нельзя разглядеть, какого рода, но это явно тяжелый пистолет, а на его длинном тупорылом дуле наверняка есть глушитель. Возможно, часовой тоже читал руководство для зеленых беретов. Он не совершил фундаментальной ошибки. Не поднялся" и не начал пробираться в сторону послышавшегося звука. Если бы он так сделал, сам бы оказался мишенью. Произвел шум, который заглушил бы остальные звуки, и в него могли бы выстрелить, бросить нож, дернув, свалить на землю. Нет, он поступил как раз наоборот. Альбер не шевелился, хотя знал, что время работает на часового. Самое лозднее к концу урока ему надо быть рядом со всеми в гимнастическом зале. Он лежал и ждал. Часовой не знает, что Альбер тут, просто он настороже. Вскоре он уселся обратно, успокоился. Прошло добрых полчаса. Затем часовой закурил сигарету. Альбер подождал еще целую минуту и осторожно пополз назад. III Бришо положил руку на телефон. Он понятия не имел, что предпринять. Если Мирей на самом деле исчезла, ее надо искать. Объявить розыск, составить словесный портрет для патрульных полицейских. Если она исчезла. Он хотел попросить Альбера еще разок сходить к девушке, но нигде его не нашел. Буасси был на месте, но этого лучше не просить. Если он туда пойдет, а девушка окажется дома... -- Что-то случилось? -- Мадам Дефрок покосилась на него. Она была расположена к молодому человеку, но ей не нравилось, что сегодня он ее совсем не замечает, смотрит как на пустое место. -- Нет. Ничего. -- Он снял руку с телефона. В присутствии этой ведьмы даже позвонить девушке нельзя. Поднявшись, он надел кобуру, взял на руку пиджак. -- Вы уходите? •-- задала излишний вопрос Дефрок. Бришо ей улыбнулся. По дороге он решил, что делать. Если найдет девушку дома, скажет, что пришел по официальному делу. Не поверит -- ее дело. Если дома ее не будет, поговорит с соседями. Он не Лелак, его так просто не выставишь. Дома ее не было. Соседи двери не открыли, консьержка сказала, что ничего не знает, два дня не видела девушку, да и кому это нужно, она вовсе не обязана с ней беседовать, когда та возвращается домой. Бришо поблагодарил за справку. Решил вечером еще раз прийти. Если и тогда ее не застанет дома, объявит розыск. Прямо домой он не поехал. Полчаса бесцельно кружил по городу. Доехал до кольца Бастилии, оттуда к бульвару Севастополь и повернул обратно в центр города. Он никогда не возвращался в тревожном, раздраженном состоянии домой, в огромную, прохладную, затененную квартиру, где среди подушек, украшений и старинного фарфора его прихода ожидала мать. Мать пила чай. Когда Шарль бывал дома, она рассчитывала, что он присоединится к ней. Она ставила на стол старинный фарфоровый сервиз, печенье на маленькой тарелочке, причем считалось неприличным взять больше одной штучки. Потом он прилег. Из-за чая не мог заснуть. Лежал с закрытыми глазами и раздумывал, что предпринять. Вечером он поедет в "Рэнди кок". Приятелей приглашать с собой не станет, не следует превращать это в общественное событие, как прошлый раз. В противоположность Альберу, он знал, зачем идет и чего хочет. Он не очень верил телефонному сообщению таинственного незнакомца, но его заявление нужно проверить. Слишком много людей предлагают свои идеи. Слишком многие звонят, сообщая о том, что убийство Фанфарона не имеет никакого отношения к соревнованиям. Возможно, они и сами придут к такому выводу. Но не так же! Конечно, он думал о том, что Колль может оказаться убийцей. Профессиональный поножовщик -- это определенно, у него нашли длинный нож с тонким лезвием, когда его пристрелили. И не на пружине, кнопку которой нажмет любой ребенок, а выскакивающий внезапно нож, который специалист может открыть одним движением кисти, одновременно толкнув большим пальцем задвижку на место. Специалист. А когда Колля настиг выстрел, нож в его руке был раскрыт. "Но почему? -- спрашивал он себя сотни раз. -- Зачем было Коллю убивать вольника? Какова причина? Если цитировать Корентэна, кому это выгодно?" Бришо не верил, что Колля наняли. Колль мог застать неосторожного Фанфарона врасплох, напав на него сзади, но уж в то, что кто-то, желавший убрать гиганта, надеялся на это, поверить было просто нельзя. Абсурд. Надо выяснить какой разговор состоялся между ними, были ли они знакомы, можно ли было заранее узнать, что вечером Фанфарон придет в бар. У дома стоял красный "БМВ- ". Двое мужчин, следовавшие за Бришо до его дома, смотрели на часы. -- Подождем еще? -- Да. Вдруг он выйдет. -- До каких пор? Разве его необходимо именно сегодня убрать? -- Нет. Необходимости нет. -- Второй улыбнулся. -- Но все же подождем еще немножко. IV Альбер взобрался обратно в туалет. Привинтил окно. Незаметно встал на краю зала, наблюдая за концом урока. Потом пожаловался инструктору, что неважно себя почувствовал, оттого и не присоединился к остальным. Инструктор суетливо кивнул, его мало это интересовало, он спешил. Альбер удалился вместе со всеми, стараясь не глядеть в сторону бунгало. Вернувшись в полицию, он не нашел там ни Бришо, ни Буасси. Надо бы сходить к Шарлю, подумал он. Сейчас он, вероятно, пьет чай. Съест одно печенье, не больше, об этом Шарль давно его предупредил, еще когда впервые пригласил к себе домой. И Альбер выпьет чашку крепкого черного чая, потом расскажет Бришо, что обнаружил. А когда он вернется домой? Вечером, снова вечером. Он спустился с лестницы, сел в машину, но все еще колебался. Потом завел мотор и поехал домой. Бришо вышел из дому в девять вечера. Он хотел прибыть пораньше, чтобы спокойно со всеми поговорить. У красного "БМВ" мотор был включен, его пассажиры собирались двинуться восвояси, когда высокая стройная фигура Бришо показалась на верхней из четырех ведущих на улицу ступеней. -- Глянь туда! Бришо припарковался на пять машин дальше "БМВ". Только там он нашел место, когда приехал. (Красный "БМВ" сделал два круга, объехав квартал, прежде ,чем удалось припарковаться.) У Бришо был "Ситроен-Паллас СХ", похожий на машину комиссара Корентэна. Только цвет был иной -- сливочного масла, и сиденья того же тона. За двадцать пять минут он добрался до "Рэнди кока". Движение на улицах было редким, он наслаждался, что может прибавить скорость на своей новой машине. Он знал, что над ним посмеиваются из-за того, что купил такой автомобиль, но его это не волновало. -- Входной билет покупать он не стал. Показал удостоверение швейцару, вежливо его пропустившему. На улице пассажир "БМВ" вылез, осторожно заглянул в дверь. Вернулся к своему спутнику и посмотрел на него. -- Ну? -- Подождем, пока выйдет, и уберем. -- Как? Второй рассмеялся. --. Перережем глотку. Такое уже бывало, а? Бришо прошел напрямик к стойке бара. Не обратил внимания на толкавшуюся там публику, его не интересовало, что в тот момент бармен кого-то обслуживал. Народу было на удивление много, но Бришо и это не смутило. Он протянул удостоверение в сторону бармена так, чтобы все хорошенько его рассмотрели, затем медленно, спокойно огляделся вокруг. В противоположность Альберу, он хотел сразу внести в дело ясность. -- Что-нибудь выпьете? -- Только кофе. Вы находились на службе, когда убили Фанфарона? -- Да. -- Было видно, что бармен считает вопрос излишним. -- У меня уже спрашивали, -- добавил он, тоже совершенно без надобности. -- Правда, что между Коллем и Фанфароном произошла перепалка? -- Кто этот Колль? Бришо вынул фотографию. На ней было запечатлено лишь лицо, застывшее лицо с остановившимся стеклянным взглядом. Бармен равнодушно посмотрел на нее, потом вернул. -- А, это он? Я не знал, как его зовут. -- Кто-нибудь из вас знаком с ним? -- Бришо показал фотографию сидящим за стойкой. Никто не протянул за ней руку. Шарль улыбнулся. -- Они спорили в тот вечер? -- Может, и спорили, -- сказал бармен. -- О чем? И не говорите, что не слыхали! Бармен в прошлый раз утверждал это. -- Не знаю... -- Он посмотрел на Бришо, потом отвел взгляд. -- Из-за какой-то ерунды сцепились. Кто-то сказал Фанфарону, что не стоит ему пить, а то еще проиграет соревнования, и останется ему только мешки грузить. А он ответил, что будет пить сколько пожелает, все равно его никто не победит. Тогда тот усатый тип сказал: конечно, потому что все это обман, и вообще вся вольная борьба -- мошенничество. -- Он умолк. -- Ну и что? Теперь следует самая суть, не так ли? -- Ничего теперь не следует, -- ответил бармен. -- Фанфарон сказал усатому: обман и мошенничество то, что утверждала твоя мамаша, когда рассказывала, кто был твоим отцом. А тот... сказал, что смажет Фанфарона по морде. -- А дальше? -- Фанфарон поднялся. Не совсем, а чуть-чуть приподнялся... -- А что тот? -- Даже шевельнуться не посмел. -- Верно? -- спросил Бришо. Он чувствовал, что история не окончена. • -- А что? Чего вы еще хотите? -- Он-то сам справился бы с Фанфароном, -- проговорил один из остряков, сидящих у стойки. -- С помощью своего удостоверения. Бришо не задело замечание. Этим его нельзя было оскорбить, его не интересовало, мог он кого-либо победить или нет. Он никогда не понимал, почему это так занимает Лелака. -- Они что, скучают по дружеской облаве? -- спросил он у бармена.' Смех оборвался. -- Что произошло потом? Бармен пожал плечами. -- ©анфарон заказал еще пива. А тот большую рюмку коньяку. Выпил, немного еще поглядел на девочек, потом ушел. -- А Фанфарон? -- И внимания на него не обратил. Бришо не попрощался, положил следуемые за скверный кофе деньги на стойку и ушел. Направился к артистическим уборным. Вступил в узкий коридор, стены которого украшали фотографии прежних звезд "Рэнди кока". Отыскал дверь, постучал и, не дожидаясь ответа, вошел. Он вступил в довольно большую комнату, обставленную дешевыми креслами. Женщины в купальных халатах курили сигареты, одна вязала. Они холодно посмотрели на него, плотнее запахнулись в халаты. -- Вы кого-нибудь ищете? Он вынул удостоверение. -- Мадемуазель Вонг. -- Она сейчас на сцене, вы не видели ее? -- Почему же? Я ее подожду. ** Здоровенная блондинка, которая так понравилась Буасси, поднялась. -- Прошу вас подождать в коридоре. Могучая грудь ее чуть не вываливалась из халата. Бришо решил дождаться ее номера. Чего она тут стыдливость разыгрывает? -- Вы всегда находитесь здесь в перерыве между выступлениями? -- Да. А в чем дело? -- Не выходите на улицу, проветриться? -- Нет. Поднялись еще две девушки. Бришо не совсем понимал, почему. Уж не собираются ли наброситься на него? -- Я считаю... -- сказал он и умолк, ожидая, что они прислушаются к его словам. -- Я считаю, что вашу коллегу убили из-за того, что она видела убийцу Фанфарона. На лицах девушек он увидел разочарование. Не этого они ожидали. -- Не могла она видеть, -- сказала блондинка. -- Тогда почему ее убили? Они не ответили, что его дело разгадывать такие вещи. Хотели показать, как он глуп и насколько им больше известно, чем ему. -- Разумеется, ее дружок рассказал ей. Он в самом деле не понял. -- Что? -- Ну, что прикончил Фанфарона. А потом пожалел, что сказал. -- Почему вы думаете, что Кароль убил ее парень? -- Так говорят, -- произнесла девушка, которую Лелак назвал славненькой. Она выпятила губки, на глупом маленьком личике появилась уже знакомая, пренебрежительная улыбка. Он не спросил, кто говорит. Пока не спросил. -- Почему вы не рассказали все это тем, кто вас допрашивал? -- Тогда мы не знали. И Кароль была еще жива. Она тоже не знала. Две девушки вышли, не обращая на него внимания, проходя мимо, задели его своими халатами. Он задумался. Не исключено, что анонимный заявитель звонил из "Рэнди кока", это мог быть и бармен, и официант, и швейцар, приятель Лелака. Вошли две девушки, которые танцевали на сцене. К потным телам их прилипли халаты, лица блестели. Одна из них, крупная женщина с угловатым лицом, большим задом и плоской грудью. И как такая может выдавать себя за танцовщицу?! Другая -- дальневосточная француженка. Вблизи она казалась еще более прекрасной. По меньшей мере, было непонятно, что ей-jo нужно в подобном месте? Бришо вполне мог представить ее звездой элегантных кабаре, даже если она не умеет петь. Она небрежно глянула на него, как это делают очень красивые девушки, которые с детских лет привыкли к тому, что все на них пялятся. -- Полицейский, -- сказала славненькая. -- Да? -- В темных, миндалевидных глазах мелькнул интерес. -- Вот не подумала бы. Он не похож. Скорее напоминает Алэна Делона. Тот любит играть гангстеров. Бришо охотно объяснил бы ей, во что он любит играть. Он не испытывал неловкости при общении с женщинами, но танцовщица была так прекрасна, что ему потребовалось несколько секунд, чтобы переварить увиденное и услышанное. -- Неправда, -- сказала славненькая. -- Он и полицейских играет. Как Бельмондо. Бришо рассмеялся. Мадемуазель Вонг сунула руку в карман, достала сигареты. Мелькнули ее ноги, и он вдруг нашел невероятным, что эта девушка совсем недавно голая танцевала на сцене, а он на нее не смотрел. Бришо протянул ей зажигалку. -- Вы были подругой Фанфарона... Девушка дернула плечом. -- Я была с ним знакома. -- Но вы махали ему с эстрады? -- Об этом я уже говорила вашим коллегам, не так ли? Но из этого еще не следует, что я его подруга. Если хотите, я и вам помашу. -- Вы знаете, что Фанфарона убил дружок Кароль? -- Да. -- Почему? -- Они поссорились. Сцепились из-за чего-то, потом подрались. "Господи боже мой, -- подумал Бришо, -- а я-то уже начал было верить". -- Что сказал вам Фанфарон, когда вы беседовали? -- Ничего особенного. Дурака валял, не помню даже, что и говорил. -- Он не упоминал о ссоре? -- Нет. Девушка села в кресло, положив ноги на подлокотник другого. Ноги у нее были стройные, изящные. -- Благодарю, -- сказал Бришо. -- Пожалуйста. Желаете еще чего-нибудь? Несколько мгновений Бришо наблюдал, как кокетливо она глядит на него, ожидая, что он скажет. -- Да, -- ответил он. -- Помашите и мне. Он удивился, что в баре так жарко. Сел за стол и принялся смотреть на блондинку. Секунду глядел на нее с интересом, воспоминание о фигуре в халате потускнело. Он заказал кружку пива. Значит, Фанфарона убил Колль? Почему, еще не ясно. Странно само то, что Колль прицепился к нему. Разумный человек не связывается с такой горой мускулов даже в том случае, если у него есть нож. Бришо ножа не боялся. Собственно говоря, Бришо ничего не боялся. Он не думал, что с ним может случиться беда. Как дальневосточная француженка всегда знала, что она прекрасна, так и он знал, что добьется чего-то, сделает карьеру. Это он слышал всегда, слышал от всех, ощущал каждой клеточкой тела. А уж ножа он в особенности не боялся. Если он видел тысячу людей, которых убили ножом, то самое меньшее видел тысяч десять, которых пырнули ножом, но они не умерли, оклемались и сейчас, вероятно, живы, здоровы. От ножа удается уклониться, отпрыгнуть в сторону, выбить его ногой из рук покушающегося, которого можно и пристрелить, как это сделал кто-то с Коллем. Лелак тренировался, отрабатывая приемы защиты от ножа, и он, Бришо, верил в эти приемы. Он не испугался бы Колля с ножом в руках, но даже безоружный Фанфарон -- другое дело! Его можно испугаться. До конца он все же не разобрался. Было непонятно. Колль сказал подружке, что убил Фанфарона. Хорошо, но почему он прикончил девушку? Если девушкам известно, кто убийца, они должны знать, что в баре не произошло серьезной ссоры, не говоря уж о драке. Скажут тоже -- драка... Колля убил бы и ветер от удара Фанфарона. Но если все же... Бришо предполагал, что Альбер не обрадуется, когда в десять вечера раздастся его звонок. Но сделать это надо в его же интересах. Дело должно быть закрыто как можно скорее, чтобы Альбер смог себя обелить. И если Колль на самом деле убийца, оправдано и поведение Альбера у той женщины. Почему и не вынуть оружие во время поиска опасного преступника? Он выпил еще глоток холодного пива, потом встал. Телефон был у стойки, когда он туда подошел, его проводили внешне равнодушными взглядами двое расплачивающихся посетителей. VI Марта смотрела телевизор, Альбер работал над книгой. То, что в Спортивном центре ему удалось воспользоваться знаниями, почерпнутыми из книги, предназначенной для зеленых беретов, окрылило его. Он тоже станет автором. Ведь и руководство для зеленых беретов не писатель, а военный создавал. "Предвиденные и непредвиденные опасности", -- писал Лелак. Он глядел на жену, которая, скучая, смотрела какую-то старую комедию. Домашняя спокойная идиллия ему понравилась. Она излучала мир, безопасность, вопреки всему тому, о чем он сейчас пишет. Когда раздался телефонный звонок, Альбер вздрогнул. Трубку подняла Марта и по-английски сказала Аль-беру: -- Это Бришо. Звонит из какого-то шумного места, говорит, что ты ему нужен. Бришо несколько лет брал уроки английского у дорогого учителя, но они знали, что быстрой, беглой речи он не понимает. -- Мне не хочется идти, -- сказал Альбер. -- Скажи ему сам. -- Знаешь же, что... -- Он махнул рукой. Голос у Бришо был взволнованным, в нем вибрировало нетерпение. Альбер смотрел на уютный круг света от настольной лампы, на Марту, которая делала вид, будто не прислушивается. -- Ты доедешь за двадцать минут, -- сказал Бришо. -- Полчаса, -- ответил он. Опустился на корточки возле Марты и погладил ее. -- Я часто охотно ухожу из дому. -- Жена не ответила, глядя на экран телевизора. -- Но сейчас каждая клеточка моего существа сопротивляется и жаждет остаться. Через десять минут он выехал. Ему действительно не хотелось уезжать, но когда он вышел на улицу, его охватило сладкое чувство свободы. Прежде чем завести мотор, он опустил стекла: вдохнул чистый, благоухающий ароматом воздух. Он не попытался развернуться задним ходом. Когда-то, купив книгу о мастерском вожде- нии автомобиля, он много экспериментировал с машиной, но так никогда и не сумел по-настоящему натренироваться, приобрести навык. Марта сказала, чтобы он приобрел для этой цели какую-нибудь жалкую развалюху и упражнялся на ней где-нибудь в заброшенном месте. Задним ходом Альбер выехал с улицы, включил радио и направился к площади Пигаль. Он и в самом деле доедет до бара за двадцать минут, если будет быстро гнать. Он не знал, почему Шарль ждет его у входа, а не внутри, только догадывался. Собирается обсудить с ним серьезные дела, и не хочет, чтобы внимание Альбера отвлекалось. А вот внимание Бришо отвлечь нельзя. Лелак жал со скоростью в сто километров, быстрее не осмеливался из-за то и дело возникавших в темноте пешеходов. Потом замедлил еще, но и так взял последний поворот быстрее, чем следовало, и, едва удержавшись, пронесся в каких-то сантиметрах .мимо ряда припаркованных машин. Увидел Бришо. Затормозил и протиснулся между двумя автомобилями. Багажник "рено" слегка завис над мостовой. Он вылез из машины. Бришо стоял у входа в застегнутом пиджаке, сунув руки в карманы. Он казался уверенным, красивым, темные волосы его блестели в неоновом свете. Рядом с ним стоял вышибала, со скучающим лицом наблюдая за движением транспорта. Бришо тоже заметил Лелака. Что-то сказал вышибале и направился к Альберу. Он шел размашистым быстрым шагом. Первым сообразил вышибала. Быть может, те четыре-пять лет, что он провел в этой подворотне на Пигаль, сделали его глаза зорче, чем зрение Альбера двадцатилетняя работа в полиции. Ибо этот парень-швейцар не раз был свидетелем того, как происходят подобные дела, Альбер же прибывал на. место действия уже после события, почти как сейчас. Все разыгралось в считанные мгновенья. Кто-то бежал. В руках у него что-то сверкало. Кто-то закричал. Это был швейцар. -- Берегись! -- крикнул он, и Бришо повернулся. Мужчина находился уже у него за спиной, левой рукой он схватил Бришо за голову, а правая, в которой был нож, взметнулась к его горлу. Если бы Бришо не повернулся, тот схватил бы его за волосы, рванул назад и перерезал горло. Странно, как работает человеческий мозг даже в такие мгновенья! Бришо откинул голову назад, удар пришелся ему в плечо. Он инстинктивно ударил нападавшего ногой, почувствовал, что попал, затем снова сверкнул нож. Защищаясь, Щарль поднял одну руку, второй схватился за пистолет. Почувствовал боль, разрывающую бок. Движение его руки замедлилось, он увидел, как его ударили второй раз, но этот удар был медленным-медленным, Бришо не понимал, в чем дело. "Этого не может быть, -- думал он, -- я не могу здесь умереть..." Альбер заметил бегущего к Бришо мужчину, но в чем дело, сообразил лишь тогда, когда увидел первый 'соскользнувший удар и то, как Бришо ударил ногой нападавшего. Он замер на. месте. На какое-то мгновенье зрелище это словно парализовало его, затем он рефлек-торно выхватил пистолет. Лелак был в добрых десяти метрах от Бришо, он не успел бы вовремя добежать до него, но, даже не додумав мысль до конца, выхватил оружие. Долгие годы он тренировался, как надо выхватывать пистолет, муштровал себя не колебаться в момент опасности, и все же это был первый случай в его жизни, когда он выхватил и выстрелил из него. Мужчина пырнул Бришо ножом как раз в тот момент, когда его настигла пуля. Движение руки его прервалось, он судорожно качнулся назад и упал. Альбер стоял, расставив чуть согнутые ноги, слегка сдвинув центр тяжести, левой рукой поддерживая правую. Секунду он подождал, как его учили. Увидел, что Бришо, шатаясь, делает шаг в сторону и медленно опускается на корточки. Уголком глаза заметил разбегающихся в разные стороны испуганных прохожих, поймал несколько изумленных, потрясенных взглядов, увидел толстую женщину, с визгом бросившуюся на тротуар, проносящиеся, не замедляя хода, машины на мостовой, видел, как сорвался с места красный "БМВ", стоявший рядом у самого тротуара. Ничего другого он не видел. Нового нападающего не появилось, никто больше не сжимал в руке ни ножа, ни пистолета, ни топора, на что в наше время вполне можно рассчитывать. Бришо подполз к стене, попытался встать на ноги. Альбер подбежал к нему. Рубашка друга вся в крови, на лице выражение боли и удивления. -- Оставайся здесь! Не двигайся! Альбер уложил Бришо на тротуар. В отчаянии попытался вспомнить то, чему его учили при оказании' первой помощи. Но как по-иному все выглядит на улице, на грязном тротуаре, в сверкающем неоновом свете, в окружении зевак. Как все по-иному, если речь идет о постороннем, которому говоришь: спокойно, сейчас вызову врача. -- Я вызову "скорую", -- произнес голос рядом с ним. Он кивнул. Видел, как растет, расползается пятно на рубашке Бришо. "Давящую повязку, -- подумал он. -- Надо снять с него галстук". -- Спокойно, -- говорил он, теребя галстук Бришо. -- Спокойно, все будет в порядке. VII Никакого порядка не было и в помине. Прошло полчаса, прежде чем прибыла "скорая". Альбер, сидя на тротуаре, держал Бришо за руку и ежеминутно повторял: -- Спокойно, сейчас они будут здесь. Они уже должны были быть здесь! Дважды он слышал звуки сирены, но затем злобный вой уносился вдаль. Подъехала полицейская машина, прибывшие не знали, что жертва их коллега, пока Альбер не сообщил им. Это были закаленные, много повидавшие старые полицейские, один из них проверил повязку Бришо, потом они принялись разгонять любопытных. Наконец приехала перевозка без врача -- плоский элегантный "ситроен-комби". Двое санитаров быстро уложили Бришо на носилки и тотчас унесли. Пока Альбер садился в машину, они уже тронулись, он едва их'нагнал. Плохо -было и то, что появилась машина с телевизионщиками. И Марта, сидя дома у телевизора, неожиданно увидела мужа, с опущенной головой сидевшего возле своего друга, а на земле лежало прикрытое мертвое тело. -- По невыясненным пока причинам преступник с ножом в руках напал на Шарля Бришо, заместителя руководителя отдела по расследованию убийств. Напавшего пристрелил один из коллег Бришо, случайно оказавшийся на месте преступления. -- Господи, -- произнесла Марта. -- Господи боже мой! Она подошла к телефону, но не знала, кому звонить и зачем. Попыталась набрать номер Корентэна, но телефон был занят. Комиссар, как только узнал новость, ^поспешил выехать, а жена его спустя некоторое время просто отключила телефон. Марте пришло в голову позвонить матери Бришо, успокоить ее. Бедной женщине несомненно будет приятно сочувствие. Она стала было набирать номер, но передумала. Мать Бришо не смотрит телевизор и, если ее никто не известил, от Марты узнает, что произошло. Марта безостановочно ходила по квартире. Альбер убил человека! Альбер, ее кроткий, добрый, мягкий муж, который и в сыщики-то пошел потому, что не- навкдел насилие. Ее муж, с которым несколько дней назад она поссорилась из-за того," что решила, будто он стал слишком бесчувственным. Теперь ей казалось, что она действительно была права, что душа Альбера на самом деле обросла твердым панцирем. Марта подошла к письменному столу и заглянула в готовящееся руководство по выживанию. "Самое важное -- выбор оружия. Оружие должно быть не только нашим постоянным спутником, но как бы продолжением нашего тела. Кто не способен ударить кого-либо ножом, не должен носить его при себе. Кто не может спустить курок, не должен покупать пистолет. Тот, кто слишком легко делает и то, и другое, не должен читать руководство по выживанию -- именно против него мы должны защищаться". Марта села в кресло и заплакала. Бедный Альбер! Отов,а, написанные мужем, развеяли ее сомнения и отчаяние. Недостаточно тверд этот панцирь! ГЛАВА ВОСЬМАЯ I Больница была современной, Альбер видел ее впервые, он не понимал, почему Бришо привезли именно сюда, просто мчался вслед за "скорой". "Хоть бы быстрее доехали, -- думал он. -- Быстрее бы оказаться там". Казалось, на одну кассету случайно сняли два материала: Альбер видел перед собой бегущего к Бришо мужчину, видел, как тот ударяет друга ножом, видел, как дергается его тело и он падает, видел прикрытый труп. И одновременно перед ним возник светофор с красным запрещающим светом, на который он проскочил .вслед за "скорой", возникали машины, которые он грубо обгонял, и пешеходы, испуганно шарахающиеся обратно на тротуар. Когда он смотрел на мертвое тело, один из полицейских поздравил его. Хороший выстрел!.. С десяти метров попасть в висок движущемуся человеку -- это тебе не ерунда. Здорово! Но Альбер все еще не осознал, что произошло, не хотел осознавать. Самое скверное заключалось в том, что он ощущал и какую-то гордость. Он себя показал! Единственный раз в жизни показал! Он обязан был стрелять. Он думал о Бришо. Тревога за друга заглушала угрызения совести, отвлекала его от мысли, что он убил человека. Корентэн уже находился в больнице, когда "скорая помощь" влетела в ее автоматически распахивающиеся ворота. Бог знает, как ему удалось так быстро здесь оказаться, наверное сам и распорядился, чтобы Бришо доставили именно сюда. Комиссар стоял рядом с ожидающими врачами и санитарами. Альбер из-за ворот хорошо разглядел его высокую элегантную фигуру. В ворота, через которые въехала "скорая", его не пропустили. Он побежал было к входу для посетителей, потом остановился и сел на землю. Ему незачем спешить. От него уже ничего не зависит. У входа в больницу был разбит небольшой ухоженный' парк. Альбер сидел на густой траве, опершись спиной о дерево. Он не хотел думать о том, что сделал, лучше попытаться поразмыслить над тем, почему совершили покушение на Шарля. Он не верил, что это была случайность, что кто-то охотится специально за посетителями "Рэнди кока" и первой жертвой оказался Фанфарон, а второй именно Бришо. Надо спросить у Жака, каковы тут с точки зрения математики шансы. Более вероятно, пожалуй, что какой-то безумец охотится за теми посетителями "Рэнди кока", которые воспаляют его фантазию, возбуждают охотничий инстинкт. Например, непобедимый борец-гигант! Его убить -- это да, это поступок! Даже сзади, со спины напасть -- не беда. Или красивый, самоуверенный сыщик с оружием под мышкой. Не платит ли Бришо своей жизнью за то, что похож на отчаянных полицейских из приключенческих фильмов? Не тут ли таится разгадка? А вдруг Шарль что-то узнал в баре, и его хотели заставить молчать? А Фанфарона убили все-таки из-за тех дурацких соревнований, сколько бы людей ни утверждало противное? "Дело должно иметь смысл, -- думал он. -- И какой-то смысл в нем есть, однако я еще не обнаружил, какой именно. Но я найду, догадаюсь, почувствую и раскрою дело как обычно! Дай Бог, чтобы я был так талантлив, как считает Бришо, и догадался бы в чем дело! Должен, должен быть какой-то смысл, -- повторял он про себя, поднимаясь. -- Надо, чтобы был смысл!" Он отряхнул брюки и пошел к входу. . II Корентэн смотрел на него недоверчиво, чуть ли не враждебно. Не желал верить, будто Альбер не знает, чего хотел от него Шарль поздно вечером в том проклятом баре, зачем позвал его туда. Комиссар спросил, зачем Альбер убил того типа, почему ему понадобилось целиться в голову. Альбер все терпел. Он и сам задавал себе этот вопрос. Почему, почему он целился именно в голову? Ответа он не знал. Это не было сознательным движением, инстинкты руководили им -- до того момента, пока он медленно, не спуская глаз с улицы, вложил пистолет в кобуру. Корентэн прекрасно знал: когда кого-то убивает полицейский, тотчас начинается расследование. Ладно, в теперешней ситуации кое-какую помощь окажет то, что полицейский защищал своего товарища, но эта помощь не так уж велика. На разбирательстве Лелака будут спрашивать о том же, о чем допытывается сейчас он. Будут повторять такую же чепуху для профанов: почему он целился не так, чтобы только остановить и ранить нападавшего. Корентэну были прекрасно известны такие на вид логичные, а на практике абсолютно противоречивые аргументы. "Значит, вы с десяти метров первым же выстрелом попали нападавшему в затылок. Судя по этому, вы отличный стрелок. Вы ежедневно тренируетесь, не правда ли? Это очень правильно, это часть вашей работы. Но замечательный стрелок, как вы, с той же легкостью мог попасть ему в ногу или плечо. Не правда ли?" И комиссар, казалось, видел перед собой судью, согласно кивающего головой. Нельзя позволить, чтобы полицейские ухлопывали людей на улицах, не в фашистском государстве живем! И газеты забьют в барабаны. Будут печатать жалостливые статьи об убитом: каким добрым ребенком он был в детстве, а если и попал в плохую компанию, из-за этого нельзя с ним так поступать, этого он не заслужил. И все обрушилось на них именно сейчас! Когда одно расследование уже идет, на Альбера подала жалобу та женщина, утверждая, что он наставил на нее пистолет. Теперь остается только желать, чтобы ранение Бришо оказалось достаточно тяжелым. Бришо оперировали. Корентэн курил трубку, Альбер ушел звонить по телефону, откуда-то доносился смех. Стрелка висящих на стене электронных часов бесшумно описывала круг за кругом. Вернулся Альбер. Он говорил по телефону с Мартой, и она немного успокоила его. Комиссар с инспектором сидели рядом на неудобных стульях и ждали, когда что-то произойдет. Оба вскочили, как только распахнулась дверь. Когда Бришо на каталке провезли мимо них, глаза его были открыты, и он попытался махнуть им рукой. Это был бессильный жест, которым он словно хотел сказать: мне, мол, теперь все равно. Прошло еще пять минут, и вышел хирург, остановившийся перед ними с сознанием своего долга. -- Вероятно, он выкарабкается, -- сказал он. В глазах врача налились кровавые жилки, он был высоким -- даже выше Корентэна, -- худым, со сгорбленной спиной и поглядывал на них, как печальный аист. -- Вашему другу повезло. Один удар ножа пришелся в мышцы плеча, другой в бок, важные органы не задеты. А вот третий удар повредил почку. "Достаточно тяжелое ранение, чтобы стать для Бришо трагедией, но не настолько тяжкое, чтобы вытащить Ле-лака из беды", -- думал комиссар. -- Он выздоровеет? -- спросил Альбер. -- Надеюсь, -- ответил врач и добавил: -- Думаю, что да. Он еще достаточно молод и здоров. И врач их покинул. Несколько минут оба топтались в коридоре, не зная, что делать. Нашли палату, куда отвезли Бришо. Хорошенькая темноволосая сестра вышла из двери, тихонько прикрыв ее за собой. -- С ним можно поговорить? -- спросил Корентэн, -- Он спит, -- ответила девушка. -- Ему дали снотворное, он должен поспать. -- Когда он проснется? -- спросил Альбер. Медсестра посмотрела на него и пожала плечами. Альбер был взлохмаченным, небритым, в запачканной кровью одежде, глаза его были красными, взгляд горьким. Девушка взглянула на высокого, хорошо одетого курящего трубку господина. Один его вид действовал успокаивающе. -- Это неизвестно. Возможно, проспит до утра. Если вы решите подождать, в комнате для медсестер сможете выпить кофе. -- Я подожду, -- сказал Корентэн. -- Я вернусь, -- сказал Альбер. Он шел быстрым, решительным шагом, куда девались его усталые, неловкие движения. Когда он исчез на лестнице, Корентэн подумал, что, вероятно, следовало спросить у него, что он опять задумал и куда идет. Комис- cap надеялся, что Лелак направится домой. Очень надеялся, что он не преподнесет ему снова какой-нибудь сюрприз. III Альбер отправился в "Рэнди кок". Он знал, что, покуда доберется туда, коллеги-полицейские уже опросят свидетелей, и знал, что все скажут, будто ничего не видели. Коллеги прибыли, когда Бришо укладывали на носилки. По их решительным лицам было ясно, что они разорвали бы нападавшего на куски, если бы Альбер уже не пристрелил его, что они полны решимости найти его сообщников, если таковые были, и выяснить, в чем суть дела. Альбер знал, что они будут напористы, не удовлетворятся утверждениями свидетелей о том, что они-де ничего не видели, и был уверен, что в данном случае свидетели, очевидно, говорят правду. Ведь он и сам ничего не видел. Завтра допросят его, и он будет вновь и вновь повторять, что заметил только бегущую фигуру, услышал крик, а затем выстрелил. Ему не поверил Корентэн, почему же другие должны верить? Он ехал обходным путем. Не намеренно, а потому, что ему была неизвестна эта дорога. Добрых двадцать минут вообще блуждал, пока не добрался до знакомого района. По крайней мере было время подумать. "Что сказали Шарлю в том проклятом баре? Зачем он туда пошел, что и у кого хотел выведать, если из-за этого его решили принудить к молчанию? Не может это быть случайностью! У всего есть свой смысл". Он остановился за углом, проехав немного дальше. Толпа уже рассеялась, но две полицейские машины еще были припаркованы у бара, коллеги вели допросы. Бар был открыт. Швейцара на месте он не нашел, наверняка всю ночь его заставят потеть в благодарность за то, что своим криком он спас жизнь Шарлю. Официант узнал Лелака, когда увидел, и испуганно попятился. Он вошел и наступила тишина: видимо, всем посетителям было известно, кто он и что сделал. Господи, что он наделал! Альбер овладел собой. Улыбнулся, и официант дрожащей рукой придвинул ему стул. Он не сел. Остановился возле этого мужчины средних лет и, ни капельки не наслаждаясь тем, что тот смертельно его боится, тихо спросил, с кем разговаривал Бришо, прежде чем уйти. Нельзя сказать, что его очень удивило, когда он услышал, что говорил Шарль с девушками. (Удивился лишь тому, что сам об этом не догадался.) Он прошел в глубь зала, зашагал по узкому коридору, постучал и, не ожидая ответа, вошел. В другое время он бы смутился. В другое время некоторые извилины его мозга в продолжение всей беседы строили бы планы о том, как он расскажет о своем визите Бришо и Буасси. Но сейчас никакого смущения не было. Сейчас он видел в них врагов -- они сидели в своих креслах, закутанные в халаты, из-под которых иногда выглядывали ноги, плечи; причесывали волосы и покуривали сигареты. Ему не пришлось представляться. Они прекрасно знали, кто он, и глядели на него полными ожидания глазами. -- Я хотел бы выяснить... -- начал было Альбер, но вынужден был прервать фразу, чтобы откашляться. Вынув из кармана носовой платок, он долго и неприятно кашлял, не в силах остановиться. -- Прошу прощения, -- сказал он. -- Я помахала ему рукой, -- произнесла одна' из девушек. Альбер взглянул на нее. Это была восточная красавица, лишь теперь, увидев ее вблизи, он заметил, как она хороша. Изящная, стройная, но не худая. Однако самым прекрасным было ее лицо с полными губами и загадочными миндалевидными глазами. "Что такой девушке здесь нужно?" -- подумал Альбер. -- Я помахала ему, как Фанфарону, -- сказала девушка, словно про себя. -- И его тоже убили, как Фанфарона. Неожиданно она расплакалась. Остальные не шевельнулись.