Раф Валле. Прощай, полицейский --------------------------------------------------------------- "Искатель", 4-5/1979 Перевела с французского Надежда НОЛЛЕ OCR и все остальное: Игорь Корнеев --------------------------------------------------------------- ГЛАВА I Он был крепок, комиссар, и поддерживал форму: каждое утро сто упражнений для брюшного пресса, столько же на перекладине, укрепленной в дверной раме, час быстрой ходьбы. Так или иначе результат был налицо: в сорок пять лет - плоский живот, легкая походка, гладкое лицо, широкие плечи и железные нервы, что очень полезно, когда служишь в полиции, где работа с каждым днем становится все более хлопотливой и опасной. Но Жермена Вержа все это скорее забавляло. Он выскочил из машины еще до того, как она остановилась, и очутился перед жандармским офицером, с которым был немного знаком. - Прокурор ждет вас, - сказал офицер. - Он в плохом настроении. - Это очень кстати, я тоже. Жандармы оцепили квартал. Над самыми крышами проносились огромные черные тучи. Дом выходил на вытоптанную лужайку. Обычно на ней играли дети, но сейчас она была пуста. Всех жителей эвакуировали. Полицейский кордон удерживал их на расстоянии. - Это на четвертом этаже, - сказал жандармский офицер. Он указал рукой на окно, закрытое металлической шторой. В квартире забаррикадировался человек со своими двумя детьми. Он грозил устроить побоище, если его попытаются извлечь оттуда. - Эти рогоносцы доставляют все больше хлопот, - заметил Вержа. Он растолкал двух жандармов, чтобы пройти. Офицер последовал за ним. Внутри оцепления находилась группа людей в штатском, и среди них прокурор, невысокий худощавый человек с мрачным взглядом. Он не любил Вержа. Прокурор вышел вперед. - Мы ждали вас, комиссар. Я даю этому дураку два часа, чтобы сдаться. Затем отдам приказ о его аресте. - Несмотря на ребятишек? - Спасти их - ваша задача. Говорят, вы мастер своего дела. Так покажите это. Прокурор отвернулся. Вержа перехватил взгляд инспектора Мора и подошел к нему. - Как все это выглядит? - спросил Вержа. - И хорошо и плохо. Тип несговорчивый. Упрямый. А парнишки воображают, что все это как в ковбойском фильме. Один из них пульнул в полицейского. Промахнулся. Не будем же мы соревноваться в стрельбе с мальчишкой. Положительный момент: есть телефон - парень работает шофером, и его иногда срочно вызывают. - Ты с ним говорил? - Я ему даже сообщил, что вы приедете. Он, кажется, был очень польщен. Он сказал: это человек, который понимает. - Оружие? - Военный карабин. Американский, по словам Маше, который его углядел. Два охотничьих ружья у детей. - Он умеет обращаться с карабином? - По словам соседей, помешан на стрельбе. Они стояли в пятидесяти метрах от дома, без прикрытия. Вержа это удивило. - Сейчас передышка, - сказал Мора. - Вначале он выпустил целую обойму, одна пуля разбила вдребезги ветровое стекло машины с радиоустановкой. Машина в укрытии. Он понял, что лучше поберечь боеприпасы, до атаки "индейцев". - Где машина? Мора указал на угол дома напротив, и Вержа направился туда в сопровождении инспектора. Он любил эту атмосферу: жизнь, приостановленная внезапной драмой, прокурор, который не пойдет ни на какой риск, но потом будет поучать, критиковать всех. Вержа терпеть не мог этих типов, которые никогда и не видели дуло пистолета в двух или трех метрах от своего носа, но со смаком разглагольствуют о "преступном акте". Шале, водитель поврежденной машины, приветствовал Вержа. Он был сконфужен. - Не допускайте меня к этому типу, а то я могу так его двинуть! - проворчал он. Вержа сел в машину, схватил телефонную трубку, набрал номер, который дал ему Мора, стал ждать. Как всегда в подобных случаях, он был спокоен, в голове и в душе пустота. Краем глаза следил за окном, едва видным на машины. Ответили после четвертого звонка. Низкий голос с парижским акцентом воинственно спросил: - Что надо? - Это комиссар Вержа, - сказал полицейский. - Я хочу поговорить с тобой. - Чтоб что сказать? - Спрошу: чего ты хочешь? - Я хочу, чтобы отправили к чертовой матери мою жену, а меня с моими детьми оставили в покое. - Мы тут помочь не можем... - А почему судья доверил ребятишек этой шлюхе? - Возможно, он подумал, что не такая уж она шлюха, как ты говоришь! - Шлюха! - отрезал голос. Шлюхой оказалась инспектор социальной помощи, которая расследовала дело, сволочами - соседи, давшие показания. Вообще, создавалось впечатление, что для осажденного все люди подразделялись на эти две категории. Он называл имена соседей или друзей, которых в соответствии с полом причислял или к той, или к другой группе. Затем перешел к обобщениям. По его мнению, современный мир представлял собой кучу дерьма, а полицейские являлись ее основой, сырьем, так сказать. - У меня сходные мысли, - ответил Вержа. - Если до того, как подохнуть, я отправлю нескольких на тот свет, - сказал мужчина, - значит, я не совсем зря прожил жизнь! - В сущности, - заметил Вержа, - тебе противен весь белый свет и очень хотелось бы облить его помоями. - Еще бы! Мне б здорово полегчало. Мора и Шале слушали, стоя у машины. На их лицах читался вопрос: контакт установлен? Пару раз комиссару удавалось одними разговорами успокаивать буйнопомешанных. Однажды, правда, он получил в грудь пулю калибра 7,65. Тут могло быть одно из двух. Трудно угадать... Комиссар приказал Мора установить на крыше машины громкоговоритель, поскреб микрофон, чтобы проверить звук, а затем вновь взял трубку. - Ты подключен к громкоговорителю, - сказал он. - Тебя услышат за сто метров. Делай свое заявление. - Это неправда. - Пусть один твой парнишка подаст голос, а ты слушай. Группа, в которой находился прокурор, пришла в движение, когда до нее донесся голос осажденного. Эвакуированные жильцы, сдерживаемые жандармами, тоже зашевелились. Вержа пожелал про себя, чтобы оратор не берег красноречия... Сначала послышался тонкий голос мальчика лет тринадцатичетырнадцати, кричавший до хрипоты: "Шайка подлецов!". А затем подключился отец, с ликованием в голосе прооравший первые слова: - Все вы сволочи! Реакция толпы была злобной, и жандармы на всякий случай подняли винтовки. - И все вы подонки! - последовало продолжение. Прокурор отделился от группы и направился к Вержа, который не без злорадства следил за ним краем глаза. -Эта шлюха, моя жена, всех вас перезаразила, всех мужей, а мужья - своих потаскух, а они - своих сопляков. Толпа застыла, обеспокоенная. Прокурор подошел к машине. - Полицейские тоже заболеют, - продолжал голос радостно. - И судьи, и этот идиот прокурор, которого я только что видел! Прокурор вытянул палец по направлению к Вержа. Он был мрачен. - Может быть, хватит? - сказал он. Вержа покачал головой. - Чтобы излить все, что скопилось за целую жизнь, нужно время, господин прокурор! Выступление продолжалось. Понимать говорящего стало труднее. Он так торопился выдать каждому его порцию, что слова не успевали друг за другом. Отчетливо слышалась только брань, беспощадно клеймящая местные нравы. Он начинал повторяться. Вержа взял трубку. - Ну как, легче стало? - Я мог бы говорить часами, и то было бы мало! - Даю тебе еще три минуты! Прокурор стал возражать. Но Вержа не обратил на него внимания. Голос из громкоговорителя "сменил пластинку". Теперь бранил себя. Он идиот, безнадежный идиот, им и останется. Каждый раз он позволял обвести себя вокруг пальца. Его дурачили как хотели. Вот почему он хочет подохнуть и своих детей взять с собой, чтобы они не стали такими идиотами, как он. Вержа внимательно слушал, стараясь различить в голосе признаки ослабления напряженности. Прокурор хотел заговорить, но Вержа остановил его нетерпеливым жестом. Он вновь взял трубку. - Ты согласен, чтобы я пришел к тебе? Застигнутый врасплох, мужчина замолчал. - Я буду один, без оружия. Даю слово! - Слово полицейского?! - Не знаю, долго ли я им еще останусь. Прокурор очень сердит на меня за то, что я позволил тебе высказаться! Мужчина сказал, что прокурор кретин, и потребовал, чтобы ему привели жену. Он ей намылит шею. Вержа ответил, что этого нельзя сделать, пока они не поговорят как следует, по-мужски. - Я - тебе, ты - мне. Я оказал тебе услугу, теперь твоя очередь. На мгновение наступила тишина, необычно зазвеневшая после всего этого шума. - Приходи, - сказал мужчина. Вержа повесил трубку. Прокурор посмотрел на него с затаенной злостью. - Вам это все еще и удовольствие доставило! - прошипел он. - Да, - сказал Вержа, выходя из машины. Раздвинув полы пальто, он засунул руки в карманы брюк и медленными шагами направился к дому. Полицейские и жандармы, стоящие группой, в которой находился и прокурор, посторонились, чтобы дать ему пройти. Кто-то сказал: "Будьте осторожны, господин комиссар". Вержа узнал голос молодого инспектора, который ему очень нравился, потому что искренне верил в свою пропащую профессию. Следят ли за ним из-за железной шторы? Несколько недель назад в Лилле его друга застрелил бандит почти в такой же ситуации. Ощущение опасности. Оно заставляло сердце Вержа биться сильнее. Он любил это ощущение. Только определенная порода людей в состоянии понять его. Разумеется, прокурор не относился к ней. Он подошел к грязной деревянной двери и толкнул ее. Перед ним была лестница с испачканными ступеньками. Тишина была абсолютной. Осажденная квартира находилась на четвертом этаже справа. На третьем Вержа услышал звук быстрых шагов и шепот. Не готовилась ли эта милая семейка к стрельбе залпом? Полицейский, скатывающийся с лестницы, разбрызгивая во все стороны свою кровь, - редко представляется случай устроить для своих детей такой спектакль. Его нельзя пропустить. Едва он ступил на предпоследнюю ступеньку, как дверь напротив внезапно раскрылась. Вначале он увидел карабин. Действительно американский. Его держал лохматый, плохо выбритый, одетый в комбинезон мужчина. Рядом с ним парнишка лет четырнадцати-пятнадцати размахивал охотничьим ружьем. Вержа остановился, поднял руки. - Подойдите, - сказал мужчина. Под дулами двух ружей Вержа ступил на лестничную площадку. Он улыбался. - Веселенькую историю ты мне устроил с прокурором, - сказал он. Мужчина собирался ответить, но в этот момент Вержа с молниеносной быстротой схватил ствол карабина. Подумав, что полицейский будет вырывать оружие у него из рук, мужчина отклонился назад. Но Вержа, наоборот, упер приклад ему в грудь и отвел дуло. Пуля полетела в потолок. Одновременно другой рукой комиссар оттолкнул ружье, которое держал мальчик, и парнишка потерял равновесие. Ногой Вержа ударил человека в пах, и тот скрючился на полу от боли. Вержа подобрал карабин и ружье и вошел в квартиру. Перед ним стоял, застыв в оцепенении, мальчуган со старым охотничьим ружьем в руках. Он без сопротивления отдал оружие. Его брат поднимался с пола вне себя от злости. - Успокойся, - тихо сказал Вержа. - Все кончено. Он подошел к корчившемуся у дверей мужчине и втащил его в гостиную, освещенную подвешенной к потолку лампой. - Открой окно, - скомандовал он младшему мальчику. Ребенок послушался. Держа карабин так, чтобы он был виден с улицы, Вержа подошел к окну и широко взмахнул рукой. Он услышал победный возглас. Наверняка Мора. Уж, конечно, не прокурор. Вержа присел, глядя на поверженного противника. - Вы сделали ему больно! - угрожающе сказал старший из братьев. - Очень, - подтвердил Вержа. - Уж я в этом деле разбираюсь. Однажды во время игры в регби мне так же влепили. - Что ему будет? - спросил младший. - Побранят. - А нам? - Вас вернут матери. Ты ее любишь? - Мы любим их обоих. "Черт!" - подумал Вержа. К счастью, это не его дело. И, к счастью, у него нет детей. Иначе он бы, вероятно, два раза подумал, прежде чем пускаться в такую авантюру. Он услышал глухой топот на лестнице: там устремились на штурм. Первым появился Мора. Он сказал: - Браво, патрон. - Взглянув на тихо стонущую жертву, прокомментировал: - Как всегда, точное попадание. Показался прокурор. Он заметил, что так-то лучше. И Вержа так думал. Отдав приказание, чтобы отца и парнишек отвели в полицейский участок, Вержа кивнул прокурору и взял за руку Мора. - Идем, - сказал он, - мне нужно с тобой поговорить. * * * Мора вел машину с большой скоростью. В этом крупном городе на юго-западе страны, как и везде, разумней было бы отказаться от автомобиля. Но теперь, когда человек перестал любить человека, люди предпочитали проводить два часа в одиночестве в своих клетках на колесах, отделенные от других прочным кузовом, нежели полчаса в автобусной давке. - Мора, мы продажные полицейские. Это сказал мне начальник полиции. Он говорил обо мне и косвенно о тебе. - Клод? - Да, наша подружка Клод. Подложила мне свинью. Она сказала судье, что давала мне взятки. - Это неправда. - Это неправда. Но правда то, что я с ней спал, а ты устраивал у нее ложные облавы. - Прокурор вас терпеть не может. - Он с радостью потребует для меня "примерного" наказания. Они замолчали. Мора размышлял, время от времени поглядывая на Вержа. - Вы позволите им сделать это? - Нет. - Что же тогда? - Устрою им веселую жизнь! На это у меня уйдет несколько дней. Надеюсь, лучших в моей жизни. * * * Сильвеной звали высокую блондинку с длинными, до плеч, волосами. У нее были серо-зеленые глаза, и она была очень красива. Вержа любил ее. Уже почти полгода она была его любовницей. Он познакомился с ней во время проверки, предпринятой по требованию какого-то завистливого конкурента. Сильвена была управляющей "Плэйбоя" - комплекса (единственный ее комплекс, говорила она, смеясь) ночных развлечений в центре города. На втором этаже здания располагался огромный бар, где подавали легкую закуску студентам, на первом - довольно дорогой ресторан, а в подвале находилась дискотека, которая закрывалась только на рассвете. Все это принадлежало компании, в которую с помощью подставных лиц вложили долю некоторые именитые граждане. Официально они игнорировали это место или осуждали его, что не мешало им регулярно получать с него доходы, значительно превосходившие те, что могли дать обычные банки. Вержа застал Сильвену за завтраком в обществе кассирши. Они сидели в глубине бара, где были заняты лишь несколько столиков. Зал был большой, но уютный, сиденья сделаны из искусственной черной кожи, свет давали прожекторы. По мере их вращения цвет освещения менялся. Вержа это не очень нравилось, но нравилось клиентам, что было главным. Он сел рядом с Сильвеной, которая подставила ему губы для поцелуя. Она ела аппетитно пахнущее рагу. Вержа зачерпнул ложкой из глиняного горшочка, стоявшего на столе, попробовал, затем положил себе рагу в тарелку. Кассирша, толстая девица в очках, быстро поздоровалась с ним и положила себе на тарелку внушительную порцию фасоли и мяса. - По радио только что опять передали, будто ты герой, - заговорила Сильвена. - Скоро это кончится, - спокойно произнес Вержа. - Когда-нибудь тебя убьют. Она смотрела на него и грустно улыбалась. - Возможно, это будет не так уж плохо! - сказал он со смехом и вновь принялся за рагу. - Успокойся. У меня еще столько дел, что пока со мной не может ничего случиться. Вержа выпил полный стакан воды. Он избегал алкогольных напитков, хоть и любил. Но надо было выбирать: начиная с определенного возраста нельзя позволять себе все удовольствия. - Пойдем, - сказал он, опустошив тарелку, и поднялся. Сильвена последовала за ним. За баром находилась маленькая комната, которая служила ей кабинетом. В ней стоял диван. Иногда Сильвена проводила здесь ночь или послеобеденный отдых. Вержа присел на диван, Сильвена устроилась рядом. - Они собираются разделаться со мной, - сказал он. - Почему? - удивилась она. - Клод. Сильвена не смогла скрыть торжества: она ненавидела Клод по многим причинам. - Сказала, что платила мне. - Каким образом? - спросила Сильвена с иронией. Вержа расстегнул пиджак. - Возможно, я доверю тебе кое-какие бумаги, - сказал он. - Ты сможешь спрятать их в надежное место? Завтра я принесу все, ты немедленно спрячешь. - Они дорого стоят? - Неслыханную цену - моей свободы. И твоей соответственно. - Они меня арестуют? - спросила Сильвена. - Надеюсь, что нет. Он обнял ее. * * * На улице, мощенной круглыми, стертыми от времени камнями, сохраняющимися скорее из экономии, нежели из любви к старине, стоял обшарпанный отель. Тяжелая дверь из черного дерева всегда была приоткрыта. Вержа толкнул ее ногой, очутился в слабо освещенной прихожей и направился к другой двери, скрытой драпировкой. Не успел он взяться за ручку, как дверь открылась и появилась высокая крупная женщина. Всему городу она была известна как Маржори, а заведение ее пользовалось популярностью. Она протянула Вержа руку без особого восторга. - Очень мило, что вы зашли ко мне, - сказала она. Но любезности в ее голосе не слышалось. - Справедливые слова, - произнес Вержа и последовал за Маржори. Они вошли в довольно просторную комнату, обставленную дешевыми креслами, с баром в углу. Вержа прошел к бару и занял место, предназначенное для бармена. Маржори вскрикнула: - Куда вы? Он нe ответил, открыл ящик, в котором еще торчал ключ, взял черный блокнот и показал его Маржори. - Я пришел вот за этим. Маржори залилась краской. Однако она скорее испытывала удивление, чем какое-либо другое чувство. - Зачем вы делаете это, комиссар? - Где эта стерва, твоя компаньонка? - Я не собираюсь вам докладывать. Она старалась понять. Обычно о визитах полицейских было известно заранее. Этой любезностью она была обязана одному местному депутату. Маржори почуяла ловушку. Верно взял ее за руку не грубо, но с такой силой, что она оказалась вплотную прижатой к нему. - Отведи меня к ней, - сказал комиссар. Он слегка вывернул ей руку. Маржори поморщилась. - Плохи дела, комиссар? - спросила она. - Великолепны! Она больше не сопротивлялась, и, держась за руки, они направились к двери, которая вела в коридор, обитый довольно уродливыми деревянными панелями. Они прошли его, и Маржори открыла другую дверь, ведущую в кухню. На стуле сидела женщина помоложе, с дряблым розово-белым лицом и раскладывала пасьянс. Она подняла голову и с удивлением посмотрела на вошедших. Вержа быстро засунул руку в карман ее жакета и вытащил набитый деньгами бумажник. В нем был также листок с фамилиями и цифрами. - Не обращай внимания, - сказала Маржори, - он спятил! - Справедливые слова, - сказал Вержа. Он обратился ко второй женщине: - Арлет, ты пойдешь с нами. Осмотрим комнаты. Маржори решила перейти к открытому сопротивлению. Она отказалась подчиниться. - Согласно хорошо известному выражению, которое я обожаю, ты усугубляешь свою вину! - сказал Вержа. - Я должна позвонить, - потребовала Маржори. - После обыска ты можешь звонить хоть архиепископу, если тебе захочется. Слово "обыск" произвело впечатление. - И правда, - сказал Вержа, - я забыл вас предупредить. Это действительно обыск. - Чье это приказание? - Мое. Комиссар взял под руку с одной стороны Маржори, с другой - Арлет. - Пошли. Сколько сейчас клиентов? - Двое, - ответила Маржори. - Успокойся. Я не помешаю им закончить свое дело. Простая констатация факта. Женщины стали упираться. Вержа пожал плечами и напряг мышцы. Несмотря на сопротивление, они вделали шар вперед. Он нажал сильнее, и Маржори сдалась. - Вам это дорого обойдется, - сказала она со злостью. Они подошли к лестнице, ведущей из коридора. - Я не Клод, - продолжала она. - Если вы хотите денег, комиссар, то зря стараетесь. Он засмеялся. - Пока что я хочу бросить взгляд! На втором этаже находилось шесть комнат, по три, одна напротив другой. Маржори подвела их ко второй по правой стороне. Она высвободилась, чтобы достать из кармана дежурный ключ. Постучала и сейчас же открыла. На кровати лежали молодая женщина и седой мужчина лет пятидесяти, который сердито приподнялся на локтях. У него был вид сенатора, но только вид, к большому сожалению Вержа, знающего всех местных сенаторов в лицо. - Полиция, - сказал комиссар. Он подошел к постели, поприветствовал лежащего мужчину, извинился вполне искренне. Мужчина сказал, что будет жаловаться. - На вашем месте я бы реагировал так же, - сказал Вержа очень вежливо. Он обратился к девице: - Патриция иди Морисет? Эти два имени были записаны на листке, найденном в бумажнике Арлет. - Патриция, - ответила девица. Вержа велел ей прийти вечером к нему на службу, чтобы дать "кое-какие показания". Он заметил, что Маржори исчезла. Он это предвидел. Выходя из комнаты, он кивнул мужчине. Арлет ждала его, слабо улыбаясь. Вержа схватил ее за руку. - Следующая комната, - сказал он. - В ваших интересах повременить, мой вам совет. Маржори бегом поднималась по лестнице. Она запыхалась. - Вас просят к телефону, - сказала она. - Сейчас, скажи, чтоб подождали. Маржори колебалась. Лицо комиссара приняло жесткое выражение. - Никому не понравится, что ты препятствуешь проверке. Даже тому, кто на другом конце провода. - Негодяй, - процедила она. Вержа искоса взглянул на нее, забавляясь. - Оскорбление полицейского при исполнении служебных обязанностей. Ты распустилась, Маржори. В другой комнате молоденький юноша забавлялся с брюнеткой, которая думала в этот момент о чем-то совсем другом и не скрывала этого. Юноша пытался возмущаться. Вержа задал брюнетке те же вопросы, что и предыдущей девице. И она ответила, что ее зовут Морисет, уточнив даже, что так же звали ее бабушку, у которой была аналогичная профессия после войны 1914-1918 годов. Она добавила, что в те времена полицейские не совали нос не в свое дело, против чего Вержа не стал возражать. Он нашел Маржори в гостиной на первом этаже. Не говоря ни слова, она протянула ему телефонную трубку, откуда несся разъяренный крик. - Вержа у телефона, - сказал комиссар. - Кто тебе велел идти к Маржори? - Никто, - ответил он спокойно. - Мне стало известно, что в этом доме занимаются сводничеством. Я офицер полиции и счел своим долгом произвести проверку. - Ты что, сошел с ума? Это был Герэн, его преемник по отделу "общественной профилактики" - это благородное название заменило "полицию нравов", звучавшее оскорбительно. Герэн, весь круглый, напоминал шар из одних мускулов. Он катился вверх по службе с удивительным постоянством. Вержа терпеть его не мог. У Герэна не было недостатков, если не считать душевной подлости, которая служила ему добрую службу. - Я вернусь и напишу рапорт. - Ты не думаешь, что лучше тебе соблюдать спокойствие и молчать?! - Не понимаю почему. Нет никакого сомнения: Маржори виновна на все сто процентов. Я изложу тебе все детали... - Предупреждаю тебя: я сейчас же отправляюсь к Сала. Он повесил трубку. Вержа тоже. Маржори наблюдала за ним. - Довольны? - спросила она. - Очень. Она не теряла уверенности. Ей не сделают ничего плохого. Ей покровительствовали повсюду. Когда в мэрии принимали иностранную делегацию, часть иностранцев каждый раз оказывалась у нее в заведении. Во время законодательных выборов у нее происходили деликатные переговоры о снятии кандидатуры между представителем большинства и кандидатом центра. У нее как-то после международного матча в стельку напилась вся сборная Франции во регби. Двух девиц пришлось отправить в больницу. Все это, разумеется, потихоньку. Так чего же ей бояться такого комиссаришку, как Вержа, будь он хоть суперполицейский? Однако у нее еще были некоторые опасения. Как Вержа, будучи в курсе всех дел, мог так попасть впросак! Она смягчилась. - Чего вы хотите, комиссар? Он не ответил. Уже давно он дал себе обещание при случае устроить Маржори гадость. Когда он возглавил "нравы", к нему явился депутат и приказал оставить в покое бордель, который посещали именитые граждане. Он зашел к Маржори, которую немного знал, как и все полицейские города. Она приняла его как мелкого чиновника, пообещав ему, в сущности, продвижение по службе с помощью ее "друзей", если он будет хорошо себя вести. Неделю спустя он провел у нее проверку - скорее формальную - осмотр комнат, которые не были заняты. Реакция последовала незамедлительно: звонок депутата начальнику полиции. Кто этот ничтожный полицейский, который сует свой нос туда, где развлекаются сливки общества? Он ушел от Маржори, унося блокноты с записями и приказав ей, как и Арлет, явиться к нему на службу. - Послушай, Арлет, - сказала Маржори, когда он ушел, - с этим Вержа не все в порядке. Но я его знаю: если он захочет, он заставит всех лить слезы. * * * Начальник полиции Сала был худой, маленького роста, седоволосый человек с мягкими манерами, всегда говоривший почти шепотом. Половина из того, что он говорил, терялась. Но и того, что оставалось, было вполне достаточно. У него было незлое сердце: он старался не слишком вредить тем, кто действительно приносил пользу. Иногда это создавало проблемы. И для Вержа тоже. Сала смотрел на комиссара с любопытством. Он знал его не очень хорошо, поскольку приехал из другого города. Но репутация Вержа говорила о многом. Бесстрашный Вержа, враг гангстеров номер один, не будь неслыханного везения, он уже десяток раз должен был погибнуть. - Герэн взбешен, - сказал Сала. - Есть от чего, - заметил Вержа. - Вы ставите меня в трудное положение и хорошо знаете почему. Вы это делаете нарочно? Сала оценил его откровенность. - Хотите доказать, что не только вы покровительствуете тайным борделям? - Точно. - Маржори заявила, что платит Герэну? -Нет. - Что касается вас, Клод утверждает это. - Вы знаете, что это ложь. - Надеюсь. Мне ничего не известно об этом. Вержа покраснел от гнева. - Она думала, что ей удастся выкрутиться, скомпрометировав полицию. - Не полицию, а лишь вас одиого! - Положитесь на общественность и на газеты: на этот раз вся полиция - это буду я! - Боюсь, что так. Особенно если вы поднимете это дело с Маржори. Обреченное на неудачу предприятие. Драка в отеле, принадлежащем Клод, сорокалетней женщине с глуповатой физиономией, признанной стерве, невероятно хитрой шлюхе из нищего квартала. Она считала весь мир кучей идиотов, созданных для того, чтобы обирать, их до нитки. Следствие, затем вмешательство недоброжелательно настроенного помощника прокурора, который имел на полицию зуб, после того как подвергся аресту во время одной из манифестаций. То, что многие болваны, принимавшие в ней участие, стали теперь судьями, еще ладно. Но то, что они воспользовались этим, чтобы со всеобщего благословения свести старые счеты с полицией, - вот это была неожиданная метаморфоза. - Что вы предпочитаете, Вержа? Шантаж? Если меня обвинят, я потяну за собой других? - Да нет. Хочу посмотреть, что будет. - Будет то, что я передам ваш рапорт дальше по инстанции. Не думаю, что даже в настоящей ситуации прокурор сможет сопротивляться давлению, которое на него окажут: просто отложит дело. - Почему он мое дело не откладывает? Вержа задал вопрос очень мягко. - Вержа, я очень огорчен. Говорю вам это искренне. Мы испробовали все. Вам не повезло: этот помощник прокурора дежурил, когда привели Клод. Он усмотрел для себя в этом деле уникальный козырь. Вы ведь его знаете. С кем-нибудь другим все можно было бы уладить. Пока нужно притаиться. Но, так или иначе, вас спасут. Но, ради бога, не вытаскивайте дело Маржори. Вы только принесете вред и нам всем, и себе. Вержа поднялся. - Я подумаю о ваших словах, когда окажусь в тюрьме. Сала, казалось, рассердился. Но потом сдержался. - Надеюсь, - сказал он, - что недолгий отпуск, который мы попросим вас взять, вы проведете за пределами города. - Именно это я и собирался сделать. Начальник полиции забеспокоился, согласится ли комиссар встретиться с Герэном? Вержа ничего не обещал. Засунув руну в карман, он поглаживал блокноты Маржори и Арлет. Он не собирался их возвращать. Сала не торопился с ним распрощаться. Ему не нравилась его теперешняя роль. Он хотел бы сердечно поговорить с Вержа, которого уважал. Но проявил осторожность и промолчал. * * * Моника Вержа, широкоплечая брюнетка, на пять лет моложе своего мужа, занималась подсчетами в кухне, следя краем глаза за пирогом, который подрумянивался в электрической жаровне. Уже в течение двух лет Моника держала парфюмерный магазин, купленный на деньги, полученные в наследство. Комиссар наклонился к ней и поцеловал в лоб. Не отрываясь от подсчетов, она улыбнулась. - Ты опять отличился, - сказала она. - Со всех точек зрения. Моника поднялась, чтобы взглянуть на пирог. - Я поем и уйду, - сказал он. Она промолчала. - Против меня возбуждают дело. Моника в изумлении обернулась. - Возможно, меня арестуют, - сказал он. - Но не волнуйся, все будет в порядке. Ты от этого не пострадаешь. Она смотрела на него, не выпуская ложки из руки. - Ты сделал какую-нибудь глупость? - Не большую, чем другие. Клод, хозяйка борделя, утверждает, что давала мне деньги. Лицо Моники напомнило Вержа лицо Сильвены: немного ироничное, совсем не удивленное, в духе "я ведь тебе говорила". В свое время она была в курсе дела. - Я думаю, что это ложь, - сказала она. - Это ложь. Но они в нее верят. Их устраивает, когда время от времени обнаруживается продажный полицейский. В воздухе пахнет скандалами: им нужен козел отпущения. Они разделаются со мной и будут гордиться своей храбростью и порядочностью. Моника рассеяние поскребла корку пирога. - И это после всего, что ты сделал! - сказала она. - Вот именно: знаменитость, чью репутацию не боятся подорвать. - Они-то сидели по своим кабинетам. Он засмеялся. - Если б ты видела теперь их рожи! Как у трупов. - И все же ты уходишь вечером! Он кивнул. - Сегодня вечером я начинаю операцию, которая касается лично меня. Она размышляла. - Все-таки это чересчур, если они тебя арестуют. - Действительно чересчур. Они еще колеблются. У меня есть несколько дней, чтоб подготовить защиту. Начальство хотело бы меня спасти. Но они помирают со страху. Они от меня отрекутся... - Что ты собираешься делать? Он подошел к ней, улыбаясь. - Есть твой пирог, потому что я очень голоден. * * * Для того чтобы повидать Марка Альже, надо было в десять часов вечера прийти в принадлежащую ему пивную в центре города. В этот момент управляющий, бывший метрдотель роскошной гостиницы в Каннах, давал ему отчет о дневных событиях. Марк Альже сидел за столиком рядом со служебным помещением. Пивная - одно из редких его легальных занятий - была фасадом, прикрытием. Благодаря ей Марк Альже играл важную роль в местном союзе коммерсантов. Он был вице-президентом местного клуба регби, чья штаб- квартира, кстати говоря, размещалась в его пивной. Это был мужчина среднего роста, с квадратной лысой головой, сидевшей, казалось, прямо на плечах, с короткими мощными руками, с застывшим взглядом. Он жил на загородной вилле с женой, когда-то, наверное, очень красивой женщиной, и двумя дочерьми, длинноволосыми блондинками, изучающими медицину. В своей коммуне он платил одинаковые взносы и на социальные нужды мэрии, и кюре. Весьма кругленькие суммы. Он помахал Вержа рукой и указал ему на кресло рядом с собой, заканчивая разговор с управляющим. Пивная была почти заполнена. Кормили здесь прилично. Это было одно из редких заведений, еще открытых после окончания последнего киносеанса. Зад был ярко освещен и отличался прекрасной акустикой. - Ты хочешь поговорить со мной? - спросил Альже. - Да. Альже поднялся. Вержа последовал за ним. Они пересекли зал. Альже поздоровался с посетителями. Они узнали Вержа, но никто не удивился. Случалось, что самые высокопоставленные личности города ужинали за столом Альже. Они поднялись по лестнице, ведущей в туалет. Затем Альже свернул в коридор, устланный толстым ковром. Он вошел в первую дверь, которая вела в другой коридор, обитый шелком. Это была его квартира, где ему случалось провести ночь с какой-нибудь девицей. Он остановился перед дверью, сделанной в испанском стиле из очень толстого дерева, достал из кармана связку ключей, выбрал один и сунул его в замочную скважину. Все его движения были медленны. Он никогда не торопился. Они вошли в комнату средних размеров, обитую темно-синим бархатом. В ней размещались бюро красного дерева, два кресла, несгораемый шкаф. Альже подошел к бюро, сунул руку под его крышку, послышалось тихое гудение. Он улыбнулся. - Я открываю тебе секрет, - сказал он. - Мне только что установили систему, защищающую от ваших нескромных ушей. Из Америки. Волновой передатчик, вмонтированный в стену. Кажется, он создает помехи вашим микрофонам. Вержа уселся в одно из кресел. - Я испробовал, - сказал Альже. - Кажется, эффективная система. Учитывая ее цену, хотелось бы, чтоб она оправдала надежды. Он предложил Вержа сигару, от которой тот отказался. - Что ты хочешь знать? - Ничего. Хочу предложить тебе одно дело. Альже изобразил удивление. Потом улыбнулся. - Думаю, что знаю, почему ты на это решаешься. - Я предполагал, что ты в курсе дела. Кстати, почему Клод впутывает меня в эту историю? Альже, казалось, забавлялся. - Ты спрашиваешь? Ведь ты ее знаешь: это дрянь. - Так считают. - Ты смешной, комиссар. Ты можешь назвать хоть одну умную голову среди этих петрушек во дворце[Имеется в виду Дворец правосудия.]? Он, конечно, имеет право так говорить. Вот уже двадцать пять лет он делает карьеру в воровском мире. Без сучка и задоринки, разве что в начале, в 1944 году. Бегство немцев. Ему семнадцать лет. Он в одной из групп Сопротивления. Вместе с тремя товарищами он грабит филиал Французского банка, опережая фрицев. Двадцать миллионов[Здесь и далее речь идет о старых франках. В одном новом франке сто старых.], которые так никогда и не были найдены. Некоторое время спустя убит руководитель этой операции. Подозрение падает на Альже, но со всех сторон все свидетельствуют: подлинный ангел. Его чуть не награждают орденом Почетного легиона. Затем военная служба, Индокитай. Там опять военные подвиги, уничтоженные вьетнамцы и спекуляции. Корсиканская банда в Сайгоне. Альже, которому двадцать лет, учится быстро. Тогда уже его отличает геркулесовская сила; он спасает главаря шайки, на которого нападают три бандита, оглушает их, а потом душит одного за другим. Затем возвращение во Францию. Ему нет тридцати. Он уже очень богат. Вкладывает деньги в наркотики. Благословенные времена! Это бедствие еще не вызывает беспокойства, скорее смех. Альже удивительно точно определяет, куда дует ветер. Когда американцы обнаруживают, что над их главными городами кружит аромат героина, Альже понимает, что счастливый период подходит к концу. Он переключается на проституцию, участвует в создании большой цепочки приятных заведений, закамуфлированных под мотели. Другой постоянный источник доходов. Он остается верен своей юности. Подозревают, что он был организатором двух самых крупных ограблений того времени: оба раза из почтовых центров исчезал миллиард старых франков. Его приезжают допрашивать даже полицейские из Парижа. Они оказываются бессильны, а он возмущается и грозится выйти из обществ, которые финансирует. Его настойчиво удерживают. Теперь он рассказывает об атом с грустью по вечерам, ужиная в обществе именитых граждан. На приемах регбистского клуба всегда прославляют его щедрость, преданность и отсутствие злопамятности. - Что ты предлагаешь? - спросил он. - Спокойно взять миллиард плюс кой-какую мелочь. Альже потратил некоторое время, чтобы зажечь сигару. - Никогда не слышал, чтобы можно было спокойно взять миллиард. - Если только в деле не участвует умный полицейский, знающий немало вещей. - Разумеется, - признал Альже. Он энергично потирал нос, что являлось признаком озадаченности. Вержа давно отметил это, составляя мысленный портрет Альже. - Когда ты идешь на крупное дело, ты не мелочишься! - заметил Альже. - Это упрек? - Нет. Стараюсь понять. - Что у меня в голове? - К примеру. Вержа рассмеялся: - Ты мне часто говорил: вдвоем каких бы мы с тобой дел понаделали! Это была шутка? - В чем заключается твое "дело"? - Ограбить почту в тот день, который я укажу. Альже откинулся в кресле. - Ты, по, крайней мере, сразу берешь быка за рога! Вержа смотрел на него, усмехаясь. - Чего я не понимаю, - сказал Альже, - это почему ты подумал обо мне, затевая такое безумное дело! - Он встал. - Нет, правда, Вержа, только потому, что мы друзья, я не выставляю тебя за дверь! Он как-то странно повысил голос. Вержа не шевелился, с интересом наблюдая за Альже. - Я спрашиваю себя теперь, какого же ты обо мне мнения? Где ты наводил справки? Может, я и совершил небольшие глупости в свое время. Но разве теперь моя жизнь не чиста? Он казался искренне рассерженным. Он ходил вокруг кресла, в котором сидел Вержа. - Я хочу забыть этот разговор. Будем считать, что у тебя плохое настроение из- за неприятностей, которые тебе хотят устроить. Ты их не заслуживаешь. Я никому не расскажу об этом. Ты отдаешь себе отчет, что ты мне предлагаешь? - Да, - ответил Вержа. - И это не провокация? - Не провокация. - Вержа, давай поставим вещи на свои места. Благодаря этой пивной я честно и вполне достаточно зарабатываю на жизнь. Все, в чем меня могут упрекнуть на сегодняшний день, это в старании платить как можно меньше налогов. Видишь, каким я стал почтенным гражданином. Не понимаю и не хочу понимать, почему ты пришел ко мне с этой сумасшедшей затеей. С тысяча девятьсот сорок четвертого года я ни у кого не отбирал деньги силой. Не представляю, как бы я взялся за такое. У меня нет ни людей, ни инструмента. Я не бандит и никогда им не был. Я часто дрался, но за других, за армию, я хочу сказать. И у меня, говорили, неплохо получалось. Он показал две ленточки у себя в петлице, скромные, но хорошо заметные: зеленая и желтая за войну в Индокитае. - Я не хочу все это испортить, - сказал он. - Ты ничего не испортишь. - Не настаивай, - сказал Альже твердо. - Забудем это и пойдем выпьем стаканчик. Тебе он необходим. Вержа не шелохнулся. - Отличная у тебя получилась запись, - произнес он. - Ты восхитителен в своей честности. Альже подошел к бюро и быстро провел рукой под краем стола. - Извини меня за предосторожности, - сказал он с иронией. - В течение двадцати лет стараются меня уничтожить. Я знаю почти все хитрости. Но все время появляются новые. В конце концов я не уверен, что ты не собираешься пожертвовать моей головой, чтобы заслужить прощение. - Я не позволил бы тебе разыгрывать этот спектакль, прекрасно зная, что работают три магнитофона. - Браво за точную цифру, - не скрывая иронии, похвалил Альже. Он сел и приказал Вержа: - Раздевайся. - У меня нет микрофона в трусах! - Возможно. Но предпочитаю убедиться в этом сам. - Деловые разговоры приобретают с тобой живописный оборот! Выражение разочарования промелькнуло в глазах Альже: - Знаю, я выгляжу так же смешно, как малое дитя, заглядывающее под кровать, прежде чем дичь спать. Но ты не можешь себе представить, сколько раз за двадцать пять лет над моей предосторожностью смеялись приятели. Однако они все сейчас на кладбище или в тюрьме. А я нет. Он протянул указательный палец к Вержа и повторил: - Раздевайся. Комиссар поднялся и скинул пиджак. - Двусмысленная ситуация, - сказал он, смеясь. Он стянул через голову рубашку, расстегнул ремень и вскоре остался совершенно голым. Альже подошел к нему, взял одежду, внимательно ее осмотрел, прощупал подкладку. Он заставил комиссара повернуться, осматривая его с серьезным вылом. - Все в порядке, - сказал он. Пока комиссар одевался, Альже продолжал оправдываться. Затем он подошел к деревянной панели, скрывающей бар, достал бутылку и два стакана. - Чтобы заслужить прощение, - сказал он. Они отпили глоток и похвалили напиток. - Никто не любит работать у себя под боком, - сказал Альже. - Предполагаю, что оба известных тебе нападения на почту были совершены приезжими, а не жителями города. Вержа усмехнулся: - Ты знаешь об этом больше, чем я. - Не так уж много, - произнес Альже неуверенно. - Ты ничем не рискуешь. Я тоже. - Почтовые служащие будут в курсе дела? - Да. - Серьезно? - Что бы ни случилось, они вынуждены будут молчать. Альже вполголоса заметил, что ему не очень нравится принцип, на котором строится операция. Он размышлял. - Мне тоже, - признался Вержа. - Но я вынужден так действовать. Он сделал паузу. - Как и ты, - продолжил он. Альже удивленно взглянул на него. - Тебе нужны деньги, - сказал Вержа уверенно. - Как всегда. Как всем. - И даже больше. У тебя только что перехватили груз чистого героина на 500 миллионов: операция на Лионском вокзале. На предыдущей неделе двое переправщиков были задержаны на Лионском вокзале в Париже. Они ехали из Марселя. Их чемоданы были набиты уже обработанным героином. - Ты ошибаешься, - произнес Альже. - Твои поставщики, как я думаю, итальянцы, требуют от тебя плату плюс штраф. Они действуют как таможня: удваивают или утраивают стоимость, чтобы, возместить убытки. С тобой они поступили благородно - удовлетворились удвоенной суммой. Это составляет миллиард. Ты не решаешься поехать в Швейцарию и взять эти деньги со своего счета номер ноль один двадцать два девяносто четыре. Частный кредит в Женеве. Хочешь адрес? Альже с интересом смотрел на Вержа. - Тебе многое известно! - сказал он. - Да, и вскоре это поразит немало людей. Ну, а что касается тебя, могу сказать, как мы получили информацию. Мы, полицейские. В данном случае не я, а один коллега, который располагает прекрасным источником информации. - Каким? Глаза Альже опасно сверкнули. Вержа это обрадовало. - Донне. - Владелец гаража? Вержа кивнул. Альже, сжав кулаки, откинулся в кресло. - Так, - значит, он вам оказывает услуги, - произнес он задумчиво. - Огромные услуги. Донне - владелец одного из самых крупных гаражей. Он начал почти с ничего. Великолепным делец, сволочь по отношению ко всем на свете, к своим конкурентам, служащим, поставщикам, клиентам. Он ничего не оставлял другим, торговал любыми автомобилями, давал их напрокат, владел половиной всех такси, являлся через подставных лиц, которых терроризировал, представителем десяти различных марок автомобилей. Подобная власть покупается тем или иным образом. Донне терпеть не мог платить деньгами честно и законно. По двум или трем вполне определенным причинам полицейские держали его в руках. Благодаря своим такси, автомобилям напрокат он получал массу полезной информации, которой делился с ними. Персоналом у него заведовал комиссар в отставке, который на протяжении всей своей службы проявлял удивительную жестокость. Хорошенькая пара. - Ты ужасно наивен, - заметил Вержа. - Я думал, что он продает только ничтожеств. - Думаешь, мы удовлетворились бы этим? Альже промолчал, ему очень не нравилось только что сделанное открытие. - Если я до такой степени на виду, - заговорил он, - почему ты обращаешься ко мне? Мы заранее обречены на провал. Вержа покачал головой. - Нет, - сказал он, - потому что предварительно мы наведем порядок. - Ты хочешь убрать Донне? - Не я. Ты. - Я не убийца, - быстро произнес Альже. - Но у тебя есть знакомые убийцы. Вержа поднялся, поставил стакан на бюро напротив Альже и повернулся к нему лицом. - Ты согласен или нет? Альже поморщился. - Я бы хотел, чтобы ты рассказал мне подробней о деле. - Разумеется. Как только ты мне дашь согласие. Хочу тебе сказать, что Донне не единственный, кого надо будет убрать. Если мы хотим избежать риска, придется ликвидировать еще двоих или троих негодяев. Я уверен, что у тебя есть под рукой надежные люди. Предлагаю тебе способ выбраться из безвыходного положения, в которое ты попал. Альже ответил не сразу. В его стакане звякнули льдинки. - Объясни мне, - сказал он наконец. Вержа взял свой стакан и протянул его Альже. - У тебя превосходное виски, - сказал он. - Обычно я не пью. Но сегодня праздник. Я решил расслабиться. ГЛАВА II Вержа отправился к Альже на своей машине. Это была БМВ, "машина не для полицейского", как сказал ему однажды завистливый коллега. Хоть она и была куплена по случаю, можно ожидать, что вскоре с Вержа поговорят о ней. Он знал это и был готов отвечать. На все вопросы. Со всей неискренностью, если потребуется. Ночь была теплая. Ему не хотелось возвращаться домой. А у Сильвены, конечно, самый разгар веселья. Она посадит его в углу, и он будет смотреть, как она развлекает разных идиотов, ни один из которых того не заслуживал. Вержа включил мотор. Альже для размышлений потребуется целая ночь. Он не пойдет к начальнику полиции и не понесет ему свеженькую магнитофонную запись. Подлость Донне подействовала на него как холодный душ. Вержа был доволен: отличный ход. Альже оказался в безвыходном положении. Единственный риск: не выдержит и отправится сводить счеты с Донне сам. И был бы не первым, у кого сдали, казалось бы, железные нервы. К счастью, ему нужны деньги. Проезжая мимо заведения Сильвены, Вержа замедлил ход. Фасад представлял собой огромный прямоугольник из черного дерева, освещенный прожекторами. В дверь входили две пары, и Вержа, увидев, что, все заполнено, поехал быстрее. Он направился к вокзалу. К нему вели, кроме широкого проспекта, переплетения маленьких улиц, которые в свое время были пристанищем проституток. Теперь после приступа добродетели в верхах их осталось всего несколько. Их терпели на (случай крайней необходимости", как иронически написал один местный журналист. Большинство из них приближались к пенсионному возрасту. Вержа заметил темный силуэт, посветил фарами и увидел проститутку, которая прикрывала лицо. Он узнал ее, и остановился рядом. Она устремилась к нему, но, узнав, застыла на месте. - Черт, комиссар! Он улыбнулся. - Дела идут? - Вы еще спрашиваете? Приблизительно сорок пять лет, брюнетка, толстый слой грима. - Сейчас я вам кое-что доложу, комиссар. Только что прошли два типа. Это они нападают на одиноких женщин. Они пошли вон туда, ищут. Она указала на угол улицы. - Ты очень любезна, - сказал он. Теперь ему было на это наплевать. Двумя улицами дальше он остановился, вылез из машины и вошел в кафе. Узкий, довольно грязный зал, человек тридцать толпившихся у стойки бара или сидевших за столиками, густой дым, запах вина. За стойкой Овернец, толстый мужчина в одной рубашке без пиджака, презрительно поглядывал на своих клиентов, безобидных бродяг, мелких жуликов, работавших в одиночку или собиравшихся здесь, чтобы сколачивать недолговечные банды. Они знали более или менее точно, что хозяин кафе доносчик, но у них не хватало ни сил, ни воображения, чтобы поменять кафе. Или же они убеждали себя, что и в другом месте не будет надежней. Впрочем, половина из них сама доносила. Все предавали всех. Информация, которая поступала от хозяина, редко становилась сенсацией на страницах газет. Она пополняла ежедневную хронику. Благодаря этому кафе и нескольким другим полицейские следили за мелкими правонарушениями, узнавали о мелких преступниках, мечтавших выбиться в крупные, и без особых затрат составляли свою картотеку. Иногда они получали сведения о благонамеренных гражданах, позволявших себе побаловаться с местными шлюхами. Вержа приблизился к стойке. Овернец подошел к нему. Из глубины зала за ним следили четверо парней в замшевых куртках, сидевших за одним столиком. Когда-то двоих из них Вержа посадил за серию ограблений. Один стал его осведомителем. Вержа попросил белого вина. Когда хозяин собрался отойти, он задержал его. - Ничего нового? - спросил Вержа. - Ничего. Хозяин избегал его взгляда. - Ты видел моего друга Леро? - поинтересовался комиссар. - Не так давно. Вержа не настаивал. Он все понимал. Леро был офицер полиции, который испытывал к нему неприязнь. Не раз он шел по тому же следу, что и Вержа. У них было несколько общих осведомителей. Он наверняка уже заходил в бистро, чтобы сообщить, что у Вержа крупные неприятности и не имеет смысла поддерживать с ним контакт. Вержа вышел. Он любил эти ночные часы, когда тишина становится соучастницей. Он сел в машину. Прежде чем тронуться с места, прислушался к шуму мотора, тихому, успокаивающему. Он сделал то, чего никогда не делал раньше: обошел все злачные места - три дискотеки, из которых одна совсем жалкая - место свиданий педерастов, бары и рестораны, приютившие "фауну", у которой, казалось другого пристанища не было. В два из них пускали проституток, которые при виде Вержа мгновенно исчезли. Он поехал в пригород, передохнул в забегаловке, оставшейся открытой всю ночь. Парнишки, которым еще не было двадцати, а то и шестнадцати, окинули его вызывающими взглядами. Многие из них уже имела приводы. И здесь тоже полиция начинала устанавливать связи. Расставлять эти без конца рвущиеся сети было для Вержа самой увлекательной задачей. Ему удавалось инстинктивно почувствовать, того, кто однажды станет доносчиком. Большой город был для него огромным телом, которое он знал так же хорошо, как иглоукалыватель, втыкающий свои иглы с точностью до миллиметра. Он вернулся в центр и поехал к Сильвене. В ее заведении оставалось всего несколько клиентов. Сильвена, казалось, обрадовалась его приходу. Она тотчас подошла к нему. - Тебя искал Мора, - сказала она. - Ты можешь позвонить ему в патрульную машину. Дело принимало серьезный оборот, если Мора разыскивал Вержа даже у Сильвены. Должно быть, вначале он позвонил ему домой, и Моника с легкой иронией ответила, что комиссар ночует не дома. Вержа пересек зал, споткнулся о ногу пьяного, который обругал его, и наконец увидел очаровательную рыжеволосую девицу, ведавшую уборными и телефонными кабинками. Ему всегда хотелось завести с ней романчик. Но Сильвена предупредила, что будет ревновать. И он дожидался удобного случая. Рыжеволосая девица была замужем и, казалось, влюблена в мужа. С насмешливой улыбкой она протянула Вержа жетон. Он вошел в кабину и, разговаривая с Мора, не переставал смотреть на девицу. - Комиссар, Норбер готов, - сказал Мора. - Арестован? - Окружен. Он скрывается в каморке со своей подружкой. - Я еду. - Придется ждать до шести часов. Вержа усмехнулся. - В теперешней ситуации не станут придираться к моему расписанию. * * * Норбер был гангстером. Ему только что исполнилось тридцать лет. Подозревали, что он убил главаря одной марсельской банды. В настоящий, момент Норбер был замешан в ограблении, во время которого был убит полицейский. Норбер бежал, а его соучастники арестованы. Поэтому они с завидным единодушием заваливали его. Что же, все правильно, обычный вариант. Каморка располагалась в квартале некогда буржуазном, а ныне захваченном чернью. Четырехэтажные дома, с серыми, облезлыми, грязными фасадами. У Вержа они вызывали чувство омерзения. Здесь жили жалкие пенсионеры, вечно недовольные, вечно брюзжащие. Было, наверное, три-четыре часа утра. Город безмолвствовал. Как будто вымер. Вержа любил эти часы. У него было ощущение, будто он выполняет важную миссию. Он сторожил покой спящих. Просыпаясь, они были полны недобрых мыслей. Они плевали на полицейских, всех, без исключения, и не знали или не хотели знать, что именно полицейские спасли их если не от всех, то от многих опасностей. Мора был очень взволнован. Он курил сигарету за сигаретой, сидя рядом с шофером, который старался изо всех сил сохранять спокойствие. Темная улица была слабо освещена тусклым фонарем. Угадывались строения начала века - позор архитектуры, как и всех эпох, впрочем. - Сведения получил Леро, - сказал Вержа. Мора, казалось, удивился. - Браво! - проговорил он. Вержа ничего не сказал. Все так просто. Норбер бывал у Овернца, который был приятелем Леро. Теперь понятен его бегающий взгляд! Он продал Норбера Леро. Он знал, что над Вержа сгущаются тучи. Ясновидец. - Я узнал это случайно, - сказал Мора. - И тут же бросился сюда. - И хорошо сделал. Вержа сунул руки в карманы и направился к двери, на которую ему указал Мора. Инспектор последовал за ним. - Не будем ждать? - Он опасен. Они взобрались на седьмой этаж по трухлявым ступенькам. На площадке, куда выходили комнаты для прислуги - давно исчезла прислуга из этого прокаженного места, - Вержа остановился и вытащил пистолет. Затем, как будто став невесомым, едва касаясь пола, он направился к третьей двери. Мора за ним. Их не было слышно. Возле двери Вержа прислонился к стене. Коридор был шириной всего в метр. Он оперся руками о стену, поднял правую ногу. Затем все его тело устремилось прямо в комнату, будто двери и не существовало. Она разлетелась на куски, и Вержа оказался перед кроватью, которая занимала все помещение. В постели лежала пара. Женщина, брюнетка испанского типа, приподнялась на руках. Мужчина отреагировал не сразу. Вержа прыгнул на него и нанес ему удар прямо в нос и второй по горлу. Крик и стон. Женщина повернулась на бок, и Вержа заметил оружие. Он замахнулся и ударил ее по лицу с такой силой, что она чуть не слетела с кровати. Мора был готов прийти на помощь. Не потребовалось. В соседних комнатах зашевелились. Появился мужчина, в майке и трусах. Он был взбешен. Вержа предъявил свое удостоверение. - Не имеете права, - сказал мужчина. - Лучше заткни глотку, если не хочешь оказаться на улице, - отрезал Вержа. - Это моя сестра. - Это к тому же и шлюха. Он схватил Норбера, который понемногу приходил в себя. - Ладно, - сказал гангстер, - не будем терять время. Они увели его и женщину, пройдя мимо не проспавшихся еще людей, давно привыкших к подобным происшествиям, безразличных ко всему, а особенно к событиям такого рода. Норбера посадили в одиночку. Когда Вержа и Мора выходили на улицу, небо уже бледнело. Оно предвещало погожий день. - Мора, - сказал Вержа, - мне понадобится твоя помощь в некоторых делах, которые вызовут у тебя удивление. - Хорошо, шеф. - Как твои романы? - Ничего стоящего. - Тем лучше. - Раз вы так считаете... * * * Следователю Дельмесу было около тридцати. Личико послушного мальчика, вьющиеся светлые волосы, переходящие в небольшую круглую бородку. Он старался держаться на расстоянии: не пожал Вержа руку, ограничившись легкой гримасой, и заставил его удостоверить свою личность, потребовав назвать имя, фамилию, профессию, как будто они не были ему известны. Он почти не смотрел на Вержа, словно боялся запачкаться. Вержа вежливо улыбался. - Год назад, - начал Дельмес, - вы были руководителем бригады общественной профилактики. - Я называл ее полицией нравов. - Старое название, я знаю. У него была не очень хорошая репутация. - Все теперешние полицейские начальники прошли через это. Следователь иронически улыбнулся. - Возможно, это необходимая стажировка. - Думаю, что так, - сказал Вержа с серьезным видом. - Вы имели дело с некой дамой Ларе, именуемой Клод. - В то время, когда я приступил к своим обязанностям, она держала некий дом. Квартиру, в сущности, где она принимала девиц и их клиентов. - Она продолжила это занятие. До того дня, когда в результате незначительного происшествия вмешалась жандармерия, что, к слову говоря, в городах происходит редко. -Точно. В те времена начальник местной жандармерии решил бороться с развратом в городе. Несколько раз перед префектом, которому все было хорошо известно, он обвинял полицию в том, что она покровительствует распутству. Вержа не повезло: он работал как раз тогда, когда свирепствовал этот безумец. - Вы возражали против закрытия дома. - Как и мои предшественники. - Я знаю: полиция считает, что такие места служат незаменимым источником информации. Вержа энергично закивал: - Ваши коллеги все время судят тех, кого мы смогли арестовать благодаря этому источнику. Он любезно улыбнулся Дельмесу, который эту улыбку проигнорировал. - Вы были в наилучших отношениях с этой Клод! - Как со всеми подобными женщинами. - Вы бывали у них, ели, пили, дружили с их мужьями или любовниками. - Это необходимо в моей профессии...{} Я не смог бы работать, если б не вылезал из своего кабинета. Дельмес слегка покраснел, но сдержался. - Эта Клод обвиняется в сводничестве. Она утверждает, что делала вам дорогие подарки, чтобы без помех продолжать свое занятие. - Она лжет. - Она как будто давала вам деньги. Вержа пожал плечами. - Она предоставила в ваше распоряжение виллу на время вашего отпуска, - продолжил Дельмес. - Так получилось, что однажды я в августе жил в том же доме, который она занимала в июле. - Любопытное совпадение. - Я сам договорился о цене. - Вы платили чеком? - По-моему, нет. - Речь, однако, шла о довольно крупной сумме! - Кажется, две-три тысячи франков. - Клод утверждает, что платила она. - Я возражаю, - отрезал Вержа. - У вас есть машина марки БМВ, цена которой превышает три миллиона старых франков. - Купленная по случаю. - По очень низкой цене. - Владелец одного гаража устроил мне это дело. - Еще совпадение: он приятель Клод. Вержа на ответил. Он и так сказал довольно. Его не интересовали продолжение и этот маленький следователь - храбрый, независимый, поборник добродетели в этом распутном мире. - Вы отдаете себе отчет, - сказал Дельмес, - что, если эти факты будут доказаны, дело примет серьезный оборот? Мне придется обвинить вас в пассивном взяточничестве. - Вы собираетесь преследовать всех полицейских, поддерживающих отношения со сводниками? - Да, если они принимают подарки. У вас есть конкретные примеры? Вержа улыбнулся. - Не рассчитывайте на меня, господин следователь; я не стану защищаться, предавая своих коллег. Дельмес вытянул руки на письменном столе. Он был холоден. Он восхищался собой, тем, как владеет положением. - Я отдал приказание произвести расследование источников ваших доходов. Буду вам обязан, если вы предоставите необходимые документы указанным мною лицам. - Они быстро изучат мое состояние, - произнес Вержа любезно. Он подписал протянутый ему секретарем протокол и поднялся. - Господин следователь, - сказал он, - у меня все же есть для вас хорошая новость. По-моему, вы занимаетесь делом об убийстве полицейского, в котором замешан Норбер. Дельмес кивнул. - Сегодня ночью я арестовал Норбера, - сказал Вержа. - Поздравляю вас, - сухо произнес следователь. - Я доставлю вам его в течение дня. Мне хотелось бы задать ему несколько вопросов. - По делу, которым я сейчас занимаюсь? Вержа с иронией взглянул на следователя. - У меня больше нет на это права. Я хорошо знаю кодекс. - Не сомневаюсь, вы отличный полицейский. Ни малейшего признака любезности. - Рад, что вы это признаете, господин следователь. Что касается Норбера, я задам ему лишь вопросы, касающиеся других дел, в которых он может быть замешан. На мгновение наступила тишина. Вержа подумал, что раньше у него было определенное представление о правосудии. И уж конечно, оно не совпадало с представлением Дельмеса. Во всяком случае, не стоило начинать диспут на эту тему. Он слегка кивнул и вышел. * * * Вержа приказал привести Норбера к себе в кабинет. Это была комната средних размеров, обставленная старой мебелью. Главным ее украшением было вольтеровское кресло, приобретенное на толкучке комиссаром, который до войны не мог получить средств на замену старого кресла, пришедшего в негодность. Оно столько видело и слышало, что преемники комиссара не могли решиться выбросить его: кто-то в шутку, а кто-то из суеверия наделял кресло волшебной способностью побуждать людей на признания. Норбер поморщился, представ перед полицейским. На нем были наручники, и Вержа не отдал приказания снять их. - Довольны? - спросил Норбер. - Как будто да. - Приятно было избивать эту девицу? - Приятней, чем дать себя застрелить. Гангстер пожал плечами. - Она на это не способна. - О чем узнаешь всегда слишком поздно. - Вы скотина! - Употребляя научный термин - садист. Вержа велел Норберу сесть в кресло. Тот не послушался. - Когда-нибудь вы будете начальником полиции, - сказал он. - Сомневаюсь, - произнес Вержа тихо. - Тогда не стоит рисковать каждый день. Норбер сел, вытянув перед собой руки в наручниках. Обычно Вержа нравились такие, кто не склонял перед ним голову. Они попадались редко. Ему нравилась борьба. Он терпеть не мог ничтожеств, которые раскисали от первой же пощечины и предавали всех других ничтожеств преступного мира. - Ты прав, - сказал он, - не стоит. Он задал свой первый вопрос: знал ли Норбер некоего Робера по прозвищу Плевок за умение энергично и далеко плеваться? Норбер, как и предвидел Вержа, ответил, что не знал. Под рукой у Вержа имелась фотография, на которой оба гангстера были сняты выходящими вместе из бара. Он заранее знал объяснение: Норбер с удивлением обнаружит, что его спутник Плевок. Но у Вержа были и другие козыри. Он не успел ими воспользоваться. Дверь раскрылась, и в кабинет заглянул начальник полиции Сала. Он увидел Норбера и иронически поприветствовал его. Затем подал знак Вержа, что хочет поговорить с ним. Вержа оставил Норбера с инспектором, который его привел, и вышел. - Вы были у следователя? - спросил Сала, когда они очутились в коридоре. - Да. - Зайдемте ко мне в кабинет. Он был еще озабоченнее, чем накануне, и не старался даже это скрыть. - Вы не хотите пойти в отпуск? - спросил Сала, когда они очутились в его кабинете. - Нет, - твердо ответил Вержа. - Я так и знал. Я сказал префекту, что вы откажетесь. - Что бы это изменило? - Мы бы поторговались. - С прокуратурой? - Вы знаете следователя? - Нет. - Если ему не дадут разрезать меня на куски, он раскапризничается. Для него это дело принципа. Сала промолчал. -Я его понимаю, - сказал Вержа. - Он жаждет чистоты. Он не подозревает, какая его ждет работа. Начальник полиции рассеянно слушал. Он казался обескураженным. - После меня, - сказал Вержа, - наступит черед кого-нибудь другого. - Мы живем в эпоху кретинов. - После меня, - продолжил Вержа, не обратив, казалось бы, внимания на замечание начальника полиции, - без сомнения, наступит черед всех тех, кто остался без гроша в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году[Год образования V республики.], а теперь не знает, куда девать деньги; наступит черед всех, кто утаивает от налоговых властей миллионные доходы, всех технократов, которые берут взятки за то, чтобы автострада прошла через пшеничное поле, а не через чьи-либо охотничьи владения, всех начальников кабинетов, которые обогатились, готовя записки, превозносящие достоинства какого-нибудь банкира или фабриканта цемента. После меня в кабинетах следователя Дельмеса и его дружков еще побывает много народу. Не сомневайтесь! - Мне понятна ваша горечь, - сказал Сала. - Я не говорю уже о нашем учреждении. - Позвольте нам действовать: мы выиграем. Вержа покачал головой. - Нет, - сказал он. - Они вас погубят, предупреждаю. Вержа пожал плечами. - Значит, им удастся сделать то, что не смогли сделать гангстеры, господин начальник полиции. Это будет высоко-моральное завершение. Он наклонился к Сала и заговорил глухим голосом: - Я страстно любил свое дело. Я делал его, потому что оно мне нравилось, и всегда думал, что полицейскому платят, чтобы он сражался с негодяями. Ни за что другое. У меня душа шерифа, а вы, как и я, знаете: это были ужасно наивные люди. Я ограниченный, я глупец, я идиот, господин начальник полиции. Я не понял, что сегодня, для того чтобы быть хорошим полицейским, надо не выполнять обязанности полицейского, а заниматься доносами, интересоваться не преступниками, а честными людьми, борющимися за свои права. Только так можно сделать карьеру... Сала начинал раздражаться. Но Вержа это мало волновало. - Я закончил, господин начальник полиции. Я не верю ни в вашу защиту, ни в покровительство префекта. Я буду заниматься своим делом, пока смогу. В день, когда мне это запретят, начну бездельничать и выжидать. И немало посмеюсь. - Нам будет не хватать вас. Вержа с готовностью согласился. - Действительно, нас, настоящих бойцов, остается мало. И будет еще меньше, когда станет известно, какую мне подстроили подлость. - Вы думаете, что все это подстроено? Вержа дожал плечами. - У вас есть другое объяснение? - спросил он. - Кого вы подозреваете? - Всех, кого я помог упрятать за решетку. Их множество. - Ищите. Будет здорово, если вы обнаружите улику. Сала делал вид, что воодушевлен идеей, высказанной Вержа. Но он не верил в это. В сущности, его мнение уже было составлено. - Допустим, я возьму отпуск, - сказал Вержа. - Чего вы рассчитываете добиться от прокуратуры? - Чтобы они отказались от всякого судебного преследования. Ваше дело будет рассматриваться в дисциплинарном порядке. - Дельмес поднимет шум. Сала вздохнул. - Со старыми следователями удавалось договориться. Видя, кто приходит после них, остается лишь пожелать удачи нашим преемникам. - Еще одни вопрос: если я предстану перед судом, я буду единственным? Сала допытался рассердиться. - Если против других полицейских выдвинут такое же обвинение, их достигнет та же участь. - Люка, например. Начальник полиции поморщился. Речь шла об инспекторе, пойманном с поличным: он брал деньги от проститутки. Дело замяли. - Были другие времена, - сказал Сала смущенно. - Вам не повезло, Вержа. Такие типчики, как Дельмес, усердствуют, потому что воображают, что призваны выполнить важную миссию. Он добавил, заканчивая беседу: - Подумайте над тем, что я вам сказал. - Я постоянно буду размышлять об этом, - пообещал Вержа. Он оставил начальника полиции в полном недоумении, чего и добивался. Он точно знал, что будет делать. Трибуналу и дисциплинарному совету не придется из-за него беспокоиться. * * * Мотоцикл остановился у тротуара. Улица находилась в центре города, недалеко от большого плохо освещенного проспекта. Было около 20 часов. Прохожих было мало. На мотоцикле сидели двое парней, одетых в кожаные куртки, туго перехваченные в талии ремнями. Тот, что занимал заднее сиденье, задрал ногу, чтобы спрыгнуть на землю. - Ни пуха ни пера! - сказал другой, оставшийся за рулем. Первый парень пошел по аллее, ведущей к особняку. Молодая девушка прошла мимо мотоциклиста. Он улыбнулся ей: - Прогуляемся? - Не сегодня, - сказала она, глядя на мотоцикл "Судзуки". - Значит, никогда. Она засмеялась. Тем временем парень пересек аллею, открыл калитку, ведущую во двор, и оказался перед освещенными окнами служебных помещений. Через окно можно было видеть двух мужчин, сидевших, друг против друга за рабочим столом. Парень в кожаной куртке остановился на минутку в темном углу стены. Он достал из кармана пистолет калибра 11,35 мм, снабженный глушителем, и твердой рукой взвел курок. Затем вновь сунул оружие в карман, не выпуская его из руки. Под прикрытием стены неслышным шагом пересек двор. Он подошел к двери, ведущей в коридор, осторожно повернул ручку. Дверь открылась почти бесшумно. Он вошел. С левой стороны от него была дверь служебной комнаты. Он резко открыл ее. Оба мужчины одновременно подняли головы. Один был лысый, с загорелым лицом в красивыми серыми глазами, одетый в очень элегантный костюм из черного шелка. Другой, с массивным красным лицом, выглядел лет на десять старше и казался толще. Оба раскрыли от изумления рты. Толстяк попытался сунуть руку в ящик стола. Это был его последний жест. Пуля разнесла ему голову. Лысый привстал, чтобы броситься на пол, и не успел, отлетел к стене, пораженный прямо в сердце. Парень, быстро осмотрел обе жертвы. С толстяком было покончено. Что касается лысого, у парня возникли сомнения, и он выстрелил ему в голову. Затем положил оружие в карман и не спеша проделал тот же путь в обратном направлении. Мотоциклист спокойно насвистывал рок Джона Ли Левиса. Делал он это виртуозно, чем очень гордился, как и своим искусством водить мотоцикл. - Каждый бы день нам такие дела, - сказал, убийца, вскакивая на сиденье. Они пересекли город и поехали по улице, которая привела их к кафе Овернца. Хозяин находился за стойкой. Пока они ехали, убийца натянул на лицо женский чулок. Как только мотоцикл остановился, он побежал к кафе, открыл дверь и почти сразу же выстрелил. Перед хозяином стояли два посетителя. Они бросились на пол, а лицо Овернца, залитое кровью, исчезло за стойкой. Убийца вышел и вновь сел на мотоцикл, мотор которого не переставал работать. Теперь водитель пел. В своей работе он больше всего любил этот момент. Он побывал в тюрьме и ненавидел ее. В камере видел сумасшедшие сны, в которых ему слышался шум мотора, словно упрек покинутой любовницы. Выехав за город, он понесся как бешеный. Спутник похлопал его по плечу: торопиться было некуда. Они остановились у небольшого лесочка. Здесь на другом мотоцикле их ждали две фигуры, одетые точно так же. - О'кэй? - спросил водитель второго мотоцикла. - О'кэй. Оба пассажира покинули задние сиденья. На тропинке стояла красная спортивная машина с номерным знаком департамента Вар. - Ни пуха ни пера! - бросил один из них мотоциклистам. Те помахали рукой. На следующий день им предстояло принять участие в опаснейших гонках в Бордо. Очутившись в машине, парни обменялись впечатлениями. У второго убийцы была только одна жертва: женщина, которая, казалось, была изумлена, что умирает подобным образом. Она была так накрашена, что убийце, когда он стрелял, пришла в голову мысль, над которой он теперь смеялся: не отскочит ли пуля от такого слоя "штукатурки". Смешной эпизод. Они веселились еще добрых пятьдесят километров. Потом им захотелось есть, и, остановившись в придорожном ресторане, они начали с того, что выпили. ГЛАВА III Когда муж вернулся, Моника Вержа была на своем обычном месте, в кухне. Он сел напротив. - Ты пообедаешь со мной? - спросила она. - Если не возражаешь. - Я не очень голодна. Я собиралась открыть коробочку сардин. - Я предпочитаю гусиную печенку, - сказал он. Они получали ее из Ландов от коллеги. Полуконсервы, своего рода шедевр. Моника улыбнулась удивленно: почему вдруг такая роскошь? - Потому что мне хочется, - сказал он. Ему было немного грустно. Он понимал, что брак не удался по его вине. Он сожалел о том далеком прошлом, когда еще любил Монику. У них были радостные минуты, вечера наедине, когда они не скучали. Приятные воспоминания. Он спустился в погреб и принес металлическую коробочку, которую открыл, улыбаясь, как настоящий гурман. Моника выглядела счастливой, и он подумал, что поступает неправильно: боль, которую причинит ей, будет только сильнее. Он выругался, порезавшись об острую крышку коробки. Вержа терпеть не мог неловких жестов. Это доказывало, что он не полностью владеет собой. А это было некстати. Моника забинтовала ему палец. Потом молча прижалась к нему. Он почувствовал волнение, но мягко отстранился. По его расчетам, им едва хватит времени, чтобы съесть баночку гусиной печенки. Он попробовал ее, присвистнул и взял немного на палец, чтобы дать жене. Она восхитилась: - Лучшая в этом году. Они поели за кухонным столом. - Что с твоим делом? - спросила Моника. - Сегодня утром я был у следователя. Он хочет знать размеры моего состояния. - Если они те, это я знаю, - сказала она, - следователь будет разочарован. - Цифра совпадает с той, которая известна тебе с точностью до тысячи франков. Ее взгляд погрустнел. - Если бы ты не спал с этой женщиной...{} - начала она. - Это касается тебя, но не их. Зазвонил телефон. Моника сделала раздраженный жест. - Теперь-то уж они могли бы оставить тебя в покое, - сказала она. - Возможно, это пустяки, - сказал Вержа и направился в прихожую, где стоял телефон. Как он и думал, это был Сала. По его голосу было ясно, что произошло нечто важное. - Приезжайте быстрей, - сказал ой. - Вам нужен такой человек, как я? Сала разнервничался. - Вы по-прежнему начальник отдела по борьбе с бандитизмом или нет? - И я себе задаю тот же вопрос. - Не валяйте дурака, Вержа. Убиты Донне и Леру. - Где? - В своем гараже. - Этим должна заниматься уголовная полиция. - Она уже на месте. Но мне нужны вы. Произошло еще два преступления. Я думаю, что это очень серьезно. - Я еду, - сказал Вержа вполголоса. Он вернулся на кухню, сообщил Монике новость. - Ну что же, - сказала она. - Пойду спать одна. Я привыкла. Он поцеловал ее. У нее были влажные глаза. Она утешится. Вечные печали...{} Они проходят очень быстро. Вержа взял свою БМВ. До сих пор он старался не делать этого при исполнении служебных обязанностей. Теперь больше не было нужды скрываться. Впрочем, сейчас Сала не упрекнет его. Он паниковал как мальчишка. Чем выше вы поднялись по лестнице, тем больше она трясется, и вы тоже. Большое облегчение знать, что нечего больше терять. Вержа понимал, почему так часто лез в драку грудью вперед: он не так уж дорожил жизнью. Довольствовался сегодняшним днем - нечаянным подарком неба. * * * Цепь полицейских преграждала доступ к гаражу. Приехала "скорая помощь(, чтобы забрать тела. Поблизости собралось человек пятьдесят. Их удерживали полицейские. Вержа услышал голос, на всякий случай обвинявший палестинцев. Сержант полиции узнал комиссара и поприветствовал его. Он вошел в гараж, увидел свет в служебных помещениях и направился в ту сторону. Появился Мора. - Странная резня, - сказал он. Он последовал за Вержа в комнату. Эксперты делали снимки. Помещение было полно полицейских. Сала находился в соседней комнате с женщиной, которую Вержа узнал: жена Донне, одна из его бывших служащих, женщина с головой, сумевшая женить его на себе, блондинка с пышным телом и увядающим лицом. Она ведала прокатом автомобилей. Сала позвал комиссара. - Занятный вечер, - сказал Сала. Он оставил мадам Донне и удалился вместе с Вержа. - Вот для вас возможность отличиться. Вместо ответа Вержа грустно улыбнулся. - Кроме Донне и Леру, еще владелец бистро, которого вы, наверное, знаете, Овернец. И Толстая Берта. Убиты таким же образом. - Имеются улики? - Пока никаких. Мобилизованы все люди из уголовной полиции. Они ищут свидетелей. - Донне был не самым лучшим человеком. И Леру тоже. Сала взглянул на Вержа. - Знаю. Но Донне нам оказывал услуги. Большие услуги. То же можно сказать и об остальных жертвах. Это были ваши осведомители? - Толстая Берта, конечно. Владелец бистро - это скорее человек Леро. Донне, разумеется, время от времени. Но вы ведь его знали. Он использовал как можно больше людей. - Нам их будет не хватать. Особенно Донне. Подошел длинный худой мужчина с высоким лбом - начальник уголовной полиции Пивад. Он пожал руку Вержа. Это был неплохой человек, лишенный чувства зависти, делавший свое дело хорошо, но без излишнего рвения. - Сведение счетов, - констатировал он. - Чем оно вызвано? - Донне только что дал нам очень полезную информацию. - Наркотики? Было вполне естественным, что Вержа в курсе дела, хотя в принципе каждый полицейский сохраняет в секрете свой источник информации. Но часто, зная дело, достаточно было сопоставить некоторые факты, чтобы установить личность "осведомителя, который пожелал остаться неизвестным", следуя принятому выражению. - Ты думаешь, это сведение счетов? - Да, потому что оба шофера, которых мы взяли, приходили несколько дней назад к Толстой Берте. Это тоже было известно Вержа. Поэтому Толстая Берта и была осуждена. К тому же она была настоящей сутенершей, плохо обращалась с девицами, которых обкрадывала и эксплуатировала, и нажила много недоброжелателей. Вержа прошел в комнату, из которой уходили эксперты. Уносили изуродованное тело Донне. Вержа не испытывал никаких угрызений совести. Донне был вредным человеком. Во время войны в Алжире он решил, что лучше сражаться на стороне ОАС. Чтобы заслужить право вступить в ее ряды, он однажды вечером предпринял вылазку в арабский квартал и обстрелял из пулемета кафе. Четверо были убиты, из которых один - двенадцатилетний мальчик, сын владельца кафе. Вержа помнил маленький труп. Он не испытывал особой симпатии к северо-африканцам, но и враждебности тоже. Он не был расистом и не ударялся в крайности: от умиления до проклятий. Но, гладя лоб убитого, мальчика, он говорил себе, что негодяи, совершившие это, заслужили виселицу куда больше, чем любой преступник. Позднее он узнал, что убийство было делом рук Донне. Но объявили амнистию. Что касается Леру, это была незначительная фигура, шпик, готовый на все, лишь бы это принесло выгоду, награду, деньги, продвижение по службе, охоту в выходные дни, украшение для жены, ненасытный в своей жадности. В гараже Донне он занимался персоналом. Все члены профсоюза его ненавидели. Его звали "псом Донне". Он плевал на это: ему перепадало много костей. Вержа проследил за тем, как увозили тела. К нему подошел Мора. - У вас есть какая-нибудь версия? - А у тебя? - Никакой. - Я знаю одного человека, который вздохнет с облегчением: Альже. Мора удивился. - Донне мечтал его уничтожить. Оба были хитры. Без Донне нам никогда его не поймать. - Мы так давно оставили его в покое! - заметил инспектор. По всей Франции в главных городах один человек управлял преступным миром. Обычно его знали. Все покорялись: его невозможно было убрать, если только он не совершал крупных ошибок, чего, впрочем, никогда не случалось. Подошел Сала. - Отправляетесь по следу, Вержа? - Попытаюсь. - Попытайтесь с Альже. Шансов на успех немного, но заслуживает внимания. Сала вел себя точно так, как предвидел Вержа. Теперь он мог видеться с Альже сколько ему будет угодно. Со всеобщего благословения. Донне и Леру были убиты не только ради этого; это была еще одна выгода от операции. - Из него много не вытянешь. - Прощупайте его. Я, со своей стороны, наведу справки. Он принял таинственный вид. "Блефует", - подумал Вержа. Слишком давно Сала просиживал штаны в креслах. В лучшем случае он получал информацию о политическом мире. О преступном - незначительные сведения. Эта вечная жажда полицейских добраться до власти и интересоваться, следовательно, больше словами и поступками людей из оппозиции, чем профессиональными преступниками. Появился Пивад. У него были новости: кто-то видел двух парней на мощном мотоцикле. Это становилось традицией: убийцы предпочитали два колеса, позволяющие им улизнуть с большой легкостью. - Они далеко, - вздохнул Сала. - Хорошая техника, - отметил Вержа. - Наверняка твои клиенты, - заключил Пивад. Вержа улыбнулся. Ему уже пришли в голову два имени: ребята двадцати пяти лет, один с Корсики, второй из Экса, которые обратили на себя внимание своим хладнокровием и жестокостью. Они уже подозревались в четырех преступлениях. Это хороший знак, что Альже удалось так легко мобилизовать их. В табели о рангах он занимал высокое положение, что удивляло даже Вержа. Однажды, может быть, и перед Альже возникнет какой-нибудь злоумышленник. Вержа увидел Мора. - Жди меня у Сильвены, - сказал он. * * * Альже разговаривал с посетителями, стоя посреди своей пивной. Он тут же заметил Вержа. Он всегда стоял лицом ко входу, чтобы видеть приходящих. Традиционная предосторожность, одна из двадцати, которые он неизменно соблюдал. Вержа были известны почти все. Альже сделал ему знак. Вержа уселся за расположенный в углу столик, за которым Альже время от времени отдыхал и откуда просматривались улица и вход. Вскоре Альже подсел к нему. Он выглядел отлично. - Поешь со мной? - спросил он. - Я голоден. Вержа заказал мясо. Альже, поколебавшись, присоединился к его выбору; ему хотелось рагу под белым соусом, но это было бы неразумно. Он должен беречь себя. - Если хочешь дожить до старости, приходится идти на многие жертвы, - сказал он. Однако велел принести два виски: - Нам надо кое-что отметить. - Чистая работа, - сказал Вержа. Он добавил, что, по его мнению, оба парня - профессионалы, не имеющие себе равных. Он назвал имена. Альже ничего не сказал. Но по выражению его липа Вержа понял, что угадал. - Этот негодяй Донне! - произнес Альже. Он все еще не мог переварить предательство владельца гаража. Он сказал, что хотел бы видеть физиономию Донне, когда тот оказался перед дулом револьвера. Ему выстрелили прямо в голову. Альже был прекрасно осведомлен о ранах обеих жертв. Не были ли у него и другие связи в полиции? Не имеет значения: теперь он вряд ли выдаст Вержа. - Мне жаль только Толстую Берту. В его тоне не было иронии. Не больше, чем обычно. Вержа редко встречал преступников, которые обладали бы чувством юмора. Во всяком случае, среди тех, кто добился успеха. Это профессия, которая требует серьезности. - Ты не станешь оплакивать эту старую шкуру? - У меня с ней связаны приятные воспоминания. Принесли антрекоты, что немедленно положило конец сентиментальным воспоминаниям Альже. Он воткнул нож в мясо с таким жаром, словно перед ним был доносчик. Аккуратно вырезал кусочек с кровью из середины и с жадностью проглотил его. - Что в следующей главе? - спросил он. - Сейчас расскажу. Альже взглянул на дверь. В пивную входил молодой человек в белом блестящем плаще. Он увидел Альже, затем Вержа, и лицо его выразило досаду. - Я еще не сказал ему, что мы работаем вместе, - проговорил Альже. - Он будет участвовать в деле? - Да. Он абсолютно надежен. - Он ненавидит меня. - Поставь себя на его место. Молодой человек - очень высокий, черноволосый, с довольно красивым лицом - делал вид, что ищет в зале приятелей. - Не хочет подходить к нам, - сказал Альже. Он был недоволен. Подал парню знак. Тот решился и без особой охоты подошел к Альже, пожал ему руку и поздоровался с Вержа. - Садись, - сказал Альже. Юноша, неохотно подчинился. - Помирись с комиссаром. Парень покачал головой. - Он делал свое дело, - продолжал Альже. - Если б он не выстрелил, убили бы его. Вержа молча слушал. Юношу звали Шарль Вентури. Несколько лет назад он обосновался в этом районе с младшим братом Лео. Между ними не было ничего общего. Шарль - умница, хитрец, честолюбец, скрывающий своя карты; Лео - драчун, без царя в голове. В момент, когда Вержа хотел арестовать его за неудавшееся ограбление, он схватился за оружие и был убит двумя выстрелами в грудь. Шарль пообещал, что когда-нибудь отомстит Вержа. Комиссар не испугался. Если только он сам не предоставит Шарлю идеальную, вполне безопасную возможность, брат не будет отомщен. Вентури стремился сделать карьеру. Что ему было неизвестно, так это имя доносчика, который сообщил Вержа, где скрывается Лео. Это был Альже, которому молодой идиот безумно надоел. - Ты мне понадобишься, - сказал Альже. Парень удивился: как мог Альже так разговаривать в присутствии Вержа? - Не волнуйся, - успокоил его Альже. - Комиссар наш друг. Вентури скорчил гримасу, которая означала: это твое дело. - Тебе известно насчет Донне и Леру? - спросил Альже. - Да. - Туда им и дорога. Ты не находишь? - Это твоя работа? - Нет. Но я о них плакать не собираюсь. - Я тоже. - Зайди ко мне завтра, - сказал Альже. Вентури мрачно простился, не взглянув на Вержа. - Ты думаешь, правильно поступаешь, что берешь его на это дело? - спросил комиссар, когда Вентури удалился. - Он понимает, чт{о} в его интересах. Он обрадуется, когда узнает, сколько получит, и если не поцелует тебя в лобик, то только оттого, что очень застенчив. - Он никогда не подозревал, что ты выдал Лео? - Никогда. Альже налил себе стакан вина и выпил его залпом. - Ты собирался рассказать мне о следующей главе! - Перед тем как брать почту, предлагаю "аперитив". - Сколько? - Сотня миллионов. Альже присвистнул. - Тут дело не только в деньгах, - сказал Вержа. - Необходимо деморализовать одного моего приятеля, который рыдает из-за каждой потерянной монетки. - И который нам поможет впоследствии? - Да, он поможет нам. Альже хлебом вытер свою тарелку. Самым вкусным был для него сок из мяса, смешанный с маслом, оставшийся в тарелке после съеденного антрекота. Он раздумывал. - Надо все-таки, чтобы ты мне как-нибудь объяснил, чего ты добиваешься. - Всякому овощу свое время, - ответил Вержа. * * * Мора сидел в баре и грустно тянул виски, предложенное ему Сильвеной, неутомимо снующей по всем трем залам "Плэйбоя". Вержа похлопал инспектора по плечу. Мора обрадовался, что больше не одинок. - Они все еще в гараже? - спросил Вержа. - Сала отправился спать. Он разочарован. Он пришел к выводу, что убийцы уже за границей. Они работают на мафию, и нечего тут ломать голову. Вержа посмеялся. Это версия, которую прочтут завтра в газетах. Мафия - удобный выход со всех точек зрения. Во-первых, потому что она существует, и, во-вторых, публика будет очень огорчена, если время от времени она не даст о себе знать: темная сила, всегда безнаказанная, она заменяла Ватикан, иезуитов или сионистскую клику. На любой вкус... - У вас есть какая-нибудь идея? - спросил Мора. - Да. Мора заерзал. - Пока что я о ней ничего не скажу. Зато расскажу тебе о твоем будущем. Инспектор вздохнул. - Оно мне кажется довольно мрачным. - У тебя есть новости? - Сегодня вечером Сала сказал, что меня, вероятно, вызовет следователь. - Клод официально обвиняет тебя? - Не совсем. Но комиссаром мне все равно не быть. А вот в регулировщики могут разжаловать! Показалась Сильвена. Она увидела обоих мужчин, но поняла, что будет лишней. Она интуитивно всегда верно оценивала обстановку, и Вержа любил ее за эту душевную тонкость. - В сущности, - сказал Вержа, - ты не возражал бы, если бы пришлось смотаться подальше? - Никоим образом. - Покинуть Францию? - Еще лучше. - Тогда считай, что дело сделано! - Вы мне так и не объяснили почему. Вержа на секунду задумался. - Я разрабатываю одну комбинацию, от которой они все взлетят на воздух. На стенку полезут. Они ничего не подозревают. Сала уверен, что я соглашусь на их предложение замять дело. Ты пока останешься в тени. Будешь как стрелок, прикрывающий огнем атакующего. Но с минуты на минуту приготовься исчезнуть. Сильвена появилась вновь. Она хотела видеть Вержа. - Она красива, - произнес он. Мора не отрицал. * * * Сильвена лежала в постели и курила. Вержа подтолкнул Сильвену, чтобы усесться на край кровати, погладил ей спину. - В сущности, он хочет тебя выгнать, - сказал Вержа. - Он не прав. - Он дурак, -произнесла Сильвена. Она уже объяснила Вержа причину своей озабоченности: у одного из заправил компании была любовница, которой требовалось место. А Сильвена всегда отказывалась стать его любовницей. Он ей не нравился; к тому же он был сентиментален и прилипчив. Его надо было называть: мой котенок, моя птичка, моя штучка, моя дрючка...{} Сильвена терпеть не могла эти пошлости. Ему было около шестидесяти, он был лыс, и у него пахло изо рта. Теперь он ей мстил. Что касается девицы, это была законченная стерва и напыщенная дура, которая быстро уменьшит выручку. Но компаньоны этого не понимали. Они считали, что для подобной работы достаточно иметь красивый зад. - Думаю, что со мной вопрос решенный, - сказала Сильвена. - Нам решительно нечего здесь больше делать, - заключил Вержа. - Нечего. Она добавила, что ей это безразлично, лишь бы они были вместе. - А как твое дело? - Для других - все прекрасно. Они от меня избавятся, как от нарыва. Они, может быть, и хотели бы меня поддержать, потому что знают, что с этих пор каждый полицейский будет думать: ясно, значит, при первой же заминке отделаются и от меня, как от Вержа. Но они трусливы. Он пожал плечами: - Вся система целиком труслива. Она возмутилась: - Почему ты не крикнешь это на весь свет? Он засмеялся. - Крикну, - сказал он, - но не на весь свет; ему на это наплевать. Какое-то время Сильвена курила молча. - Если ты уедешь, ты возьмешь меня с собой? - спросила она. - Может быть! Он улыбался. - Негодяй! - с нежностью проговорила она и легонько ударила его. Он подумал о Монике, которая спала одна. Опять заставит ее страдать. Она этого не заслужила. * * * Каждое утро Вержа собирал своих инспекторов, чтобы обсудить предстоящую работу. Их было пятеро, в том числе Мора. Вержа пользовался у них авторитетом. Кроме самого молодого - Муатрие. Муатрие как-то заявил, что не совсем одобряет применяемые Вержа методы работы. Вержа пытался от него отделаться, но безуспешно. Никому он не требовался, и Вержа, проявив мягкотелость, оставил его. Во время этих совещаний Вержа сидел за своим письменным столом, Мора присаживался на старое кресло, остальные оставались стоять. Муатрие не любил Мора, который платил ему тем же. Обсуждались текущие дела, в первую очередь поведение состоящих на учете. Вержа требовал, чтобы каждый день его сотрудники могли рассказать о своих "подопечных". Всегда находился кто-нибудь, кто был в бегах, и на него закрывали глаза, если он проявлял желание сотрудничать с полицией. В это утро "огонь открыл" Муатрие. - Я приметил Жужу, - сказал он. Речь шла о субъекте, который, как подозревали, участвовал в ограблении одной из почт. - Он, вероятно, приехал из Савойи, - уточнил Муатрие. - Автомобиль зарегистрирован в Приморских Альпах. - Не выпускайте его из виду, - сказал Вержа. Жужу наверняка вызвал Альже для участия в операции. Его надо немедленно отправить домой. Муатрие только что оказал Вержа услугу. Но его следует опасаться. - У кого-нибудь есть информация о вчерашних событиях? - спросил Вержа. Все подняли руки. У каждого была своя версия, одна исключающая другую. Мозги молодых усиленно работали. Они знали, что их ждет слава, если они найдут решающую улику. Один из них произнес имя Альже, и Вержа ответил, что Сала поручил ему расследование в этом направлении. По его мнению, приказ об убийстве поступил с более высокого уровня. Один инспектор подсказал след: возможно, Донне был замешан в контрабанде между Францией и ФРГ запасными частями для грузовиков. А вчера во второй половине дня некий подданный ФРГ поспешно покинул город; у него был гараж в Мюнхене. "Отличный ложный след", - подумал Вержа. - Очень хорошо, - сказал он. - Надо поторопиться и предупредить наших коллег в ФРГ. Составьте докладную. Я покажу ее Сала. Он уже заканчивал совещание, когда Муатрие попросил слова. - Что касается мотоциклистов, - сказал он, - я думаю, не попросить ли коллег из Бордо взглянуть на гонки, которые состоятся сегодня, для установления личности, например. Вы, наверное, знаете, что запись участников часто производится на месте. Будь я одним из вчерашних убийц, я бы подумал об этом алиби. - Неплохо, - отметил Вержа. Мора наблюдал за ним и не мог не заметить, что комиссар недоволен. - Я займусь этим, если хочешь, - сказал он Муатрие. - Не стоит, - ответил инспектор. - У меня там есть приятели. Вержа закрыл совещание. Мора на минуту задержался: - Хотите, я предупрежу Альже? - спросил он, когда они остались одни. Комиссар внимательно взглянул на него. - Ты быстро соображаешь. - Муатрие тоже. - Ты думаешь, он догадывается? - Он вас не любит, а это обостряет его чутье. Оставшись один, Вержа отправил пачку оставшихся рапортов. Зазвонил телефон. Это был следователь Дельмес. Он говорил любезным, но решительным тоном: - Вы можете сейчас же зайти ко мне? Вержа ответил, что идет. Он догадывался о причине этого неожиданного вызова: очная ставка с Клод. Он был готов к этому. Она уже сидела напротив Дельмеса. С ней был адвокат, который знал Вержа и поздоровался с ним. Метр Дюбуа, сорока лет, постоянный защитник сутенеров всех сортов, поддерживающий довольно хорошие отношения с полицейскими, бонвиван, доставляющий неприятности другим лишь тогда, когда этого требовали высокие гонорары, которые он взимал с чистого дохода сводников. Пока Вержа усаживался, Клод упорно не поднимала глаз. Дельмес терпеливо ждал. - Пожалуйста, мадам, повторите свое заявление! Это требование ее не слишком воодушевило: она все еще побаивалась Вержа, зная, каким он бывает в гневе. - Вы не могли бы зачитать мои показания? - попросила она. - Нет. Поколебавшись, Клод заговорила. Она сказала, что давала Вержа деньги, два года назад заплатила за аренду виллы, участвовала в покупке БМВ. - Ложь, - сказал Вержа, когда она закончила. Дельмес прочел Клод маленькую нотацию в духе: будьте-внимательны-то-что- вы-говорите-очень-важно, - вы-задеваете-честь-человека и т. д. Ну прямо сама искренность! - Я сказала правду, - произнесла Клод. Она ни разу не взглянула на Вержа. Это была крупная женщина с лошадиным лицом и восхитительным телом. Вержа вспоминал о нем теперь со злостью. Он попался как ребенок. А она мстила за все и ни за что, злясь, быть может, что он спит с Сильвеной, стараясь купить благосклонность, жертвуя всем, что у нее было, чтобы выпутаться из дела, или просто потому, что у нее была подлая душа и она не хотела одна идти ко дну. Когда она была любовницей Вержа, она считала, что ей навсегда обеспечена безнаказанность. Разочаровавшись, она теперь готова была все растоптать. - Ваше слово против ее слова, - сказал Дельмес Вержа. - Именно, - подтвердил Вержа. - Но когда в суде я даю показания против бандита, которого я арестовал, все обстоит так же. - С той разницей, что мы можем произвести определенную проверку. Например, в агентстве по найму. Дельмес пристально смотрел на Вержа. - Вы стоите на своем? - Разумеется. - Вы не отрицаете, что поддерживали с обвиняемой самые сердечные отношения и даже больше? - Я уже объяснил вам, при каких обстоятельствах. - Это отношения, о которых можно было бы многое сказать. Они свидетельствуют о прискорбных взглядах. Вержа прервал следователя: - Полиция всегда работала подобным образом, а правосудие давало нам свое благословение. Дельмес иронически улыбнулся. - Когда полицейский спит с сутенершей, он ищет благословения правосудия. - Вы прекрасно понимаете, что я хочу сказать: во Дворце правосудия всем известно, что наши источники информации текут не из Францисканского монастыря! Дельмес сделался еще более любезным. - Не беспокоя сих почтенных верующих, нельзя ли попросить полицию пересмотреть свои методы? - Даже если пользы будет меньше? В конце концов мы ведь ваши поставщики! - Я не работаю сдельно, господин комиссар! - Но вы любите, когда вам приводят крепко связанных преступников. Он указал на метра Дюбуа. - Спросите его. Я всегда занимался только своим делом, в самом классическом стиле. Я сражался только с гангстерами. В вашем кабинете в том положении, в каком нахожусь теперь я, никогда не окажутся полицейские, которые ведут учет ваших друзей или врагов. Следователь нахмурил брови. - Что вы хотите этим сказать? - А вот что. Теперь существует два сорта полицейских: те, кто занимается политикой, и те, кто ею не занимается. Я принадлежу ко второму, вы это прекрасно знаете. Первые не подвергаются никакой опасности. В них никогда не угодит шальная пуля, они никогда не окажутся в вашем кабинете. Они попросту рискуют оказаться в лагере побежденных. Но я за них не волнуюсь. Они принимают меры предосторожности. Официально они занимаются в настоящий момент наблюдением за левыми элементами. Но я вам кое-что раскрою, если вы этого не знаете. Они готовят потихонечку досье на представителей большинства. У них нет времени бездельничать. Они вам преподнесут все это на тарелочке в тот день, когда ваши придут к власти. Дельмес казался удивленным. - Какие мои друзья? - спросил он. - Я прошу вас замолчать, господин комиссар. Вержа, в свою очередь, улыбнулся. - Я высказал то, что собирался. - Я это не записываю. - Жаль, - сказал Вержа с иронией. - Других вопросов не будет, - сухо проговорил Дельмес. Вержа вышел первым. В коридоре его догнал Дюбуа. Адвокат был очень доволен. - Вы утерли нос этому напыщенному болвану. Но, наверное, напрасно. - Почему? - Они сделают все, чтобы уничтожить вас. - Успокойтесь; у меня есть другие аргументы. Адвокат рассмеялся. - Ни минуты не сомневаюсь. Он дружески похлопал Вержа по плечу. - Какой тошнотворный мир, - сказал он. - Я не моралист. Но тем не менее! Люди - это ходячие трупы. Никаких идеалов, ни частицы любви не осталось в них. Дюбуа пожал Вержа руку. - Жаль, что я не могу взять ваше дело. Он указал на Клод, которая ждала, повернувшись к ним спиной. - Почему она обвиняет меня? - спросил Вержа. - Вы еще спрашиваете? Потому что это подлая душа. - Он невесело усмехнулся. - Если вас это может утешить, я беру с нее по максимуму. Чем они отвратительней, тем больше я с них требую. Если и дальше так пойдут дела, за два года я сколочу состояние. * * * Вержа позавтракал с Моникой. Он повел ее к Альже. Она была задумчива. Он утверждал, что не ложился всю ночь. А где же он побрился? Она задала вопрос, не требуя ответа: она знала. Вообще-то он должен был бы доживать свою жизнь с ней, ведь когда-то они вместе и трудились и мечтали. Но без Сильвены он будет страшно несчастен, а он нуждался в счастливой старости, если только она возможна. Альже появился к половине второго. Он осторожно приблизился к коми