ссару. Он знал Монику и уверял, что очень уважает ее. Он пытался таким образом пристыдить Вержа. Преступники часто проявляют склонность к морализированию. Он поцеловал Монике руку, и она посмеялась про себя: ей было известно, кто такой Альже. - Я видел Мора, - сказал он. - Спасибо за обе информации! Инспектор оказался еще более сообразительным, чем думал Вержа: он сказал Альже не только про мотоциклистов, но и про Жужу. - С персоналом все больше трудностей, - пожаловался Альже. - Просто не знаю, где его искать теперь. Вержа объяснил Монике, что Альже просил его навести справки о метрдотеле и официанте, которых тот собирался нанять. Она рассеянно слушала. Когда они собирались уходить, Альже придержал Вержа за руку. - Мой парень сделает дело сегодня после обеда, - сказал он. - Ты уверен, что это необходимо? - Уверен. - Ты не слишком рискуешь? - Совсем нет. Альже почесал ухо. - И почему я так верю в тебя?! - воскликнул он. * * * Жюстэн Кокемер был веселым тридцатилетним парнем. Он работал в городском банке и был убежден, что годам к пятидесяти будет сидеть в Париже в кресле генерального директора. Когда Жюстэн бывал в столице, он долго прогуливался по бульвару Осман, изучая фасады надменных особняков, где находятся крупнейшие банки. Он смотрел на толпу жалких служащих, высыпавших в полдень из дверей этих зданий. Когда-нибудь он будет командовать всеми ими. Он заставит их трудиться до седьмого пота. Жюстэн Кокемер был параноиком с самого детства, которое прошло под строгим надзором тетки, любившей стегать его тростью и получавшей от этого немалое удовольствие. В настоящее время он оказывал услуги определенному числу именитых граждан города, которые предпочитали, чтобы их денежки покоились в каком- нибудь налоговом убежище, где от народа не приходится ждать неприятных сюрпризов. Но и в этом варианте нельзя было быть ни в чем уверенным, что являлось причиной озабоченности. По-прежнему предпочтение отдавалось Швейцарии, хотя левонастроенные граждане этой страны начинали идти по стопам Гильома Теля. Банки иногда занимались этими трансфертами в форме незримых компенсаций. Но в банковских книгах оставались следы. И когда- нибудь после победы объединившихся левых сил можно было бы опасаться, что жаждущие равенства контролеры нападут на след затерявшихся капиталов. Вот почему Жюстэн Кокемер и некоторые ему подобные время от времени отправлялись в Швейцарию, Испанию или Лихтенштейн, куда по отлично организованным каналам убегали миллионы в виде банковских билетов или кассовых чеков. Переправка требовала одного или даже двух обходных маневров: десять процентов была немалая сумма, даже поделенная между этапами. В этот день Жюстэн отправлялся в Мадрид, чтобы перевезти туда сотню миллионов, спрятанную в крыльях его спортивной машины. Опасаться нечего. В Беобии французский таможенник получал тысячу франков за то, что останавливал Жюстэна, спрашивал, нет ли у него чего-либо, о чем следовало бы заявить, и тут же отпускал. На испанской границе ничего не спрашивали. Деньги перевозились транзитом через Мадрид, прежде чем исчезнуть на Багамских островах, где их вкладывали в приобретение акций компании, занимавшейся строительством отелей. Два министра уже имели в ней интересы. Один из них информировал клиента Жюстэна, вернее, его патрона - директора банка, который таким образом сколачивал себе небольшое состояние. Жюстэн был рад, что едет в Мадрид. Он с удовольствием отправился бы и в Женеву, которая благодаря миллионам, разбрасываемым нефтяными королями, становилась всеевропейским борделем. Чтобы получить свой кусок этого пирога, туда приезжали хорошенькие девочки из Франции, Италии, ФРГ. Но в Мадриде у Жюстэна была любовница маникюрша, которую он жаждал видеть. Он напевал, ведя машину по извилистым дорогам Жера, прекрасным и пустынным. На протяжении двадцати километров он не встретил ни одной машины, как вдруг заметил сзади большой автомобиль "ровер", который, казалось, ехал довольно быстро. Чтобы позабавиться, он увеличил скорость, но "ровер" не отставал. Жюстэн взял максимальную скорость, насколько это позволяла дорога. "Ровер" приблизился. Ничего не поделаешь. Жюстэи не собирался становиться автомобильным асом. Впрочем, скоро у него будет шофер. Водить машину - искусство не для благородных людей. Он осторожно притормозил. "Ровер" его обогнал, и поведение водителя удивило Жюстэна: он вдруг уменьшил скорость и встал почти поперек дороги. Но это был виртуоз. Он остановился таким образом, что Жюстэн проехал в нескольких сантиметрах от него, не задев. Жюстэн высунул голову в окно, чтобы крикнуть несколько элегантных, но крепких ругательств. Однако не успел: из "ровера" выскочили двое мужчин с пистолетами. Жюстэн понял. Не первый раз переправщик подвергался ограблению. Представители этой профессии не были героями: никто из них не собирался умирать ради этих вонючих денег. Времена дилижансов миновали. Он поднял руки. Мужчины подбежали к нему. На них были черные маски и серые комбинезоны, скрывающие одежду. Жюстэн отметил номер "ровера" на всякий случай, ни на что не надеясь: он наверняка фальшивый. Жюстэн попытался увидеть, нет ли на кузове какой-нибудь царапины. Но в любом случае он не сообщит ничего полицейским. Жалобы не будет. Один из двоих мужчин открыл дверцу. Он приказал Жюстэну выйти, произнося слова с сильным крестьянским акцентом, без сомнения, деланным. Жюстэн подчинился. Он сожалел, что не удастся съездить в Мадрид. Ему всю ночь снилась его маникюрша. Человек, который велел ему выйти из машины, приставил дуло пистолета к его спине и приказал идти до поля, окруженного деревьями. Жюстэн сказал, что не собирается сопротивляться и что он терпеть не может, когда ему в спину упирается дуло пистолета, который всегда может выстрелить случайно. Мужчина засмеялся. В это время его спутник усаживался за руль автомобиля Жюстэна. Тот мысленно прикидывал, в скольких километрах находится деревня. - Вы не могли бы подбросить меня до какой-нибудь фермы? - спросил он на всякий случай. - При твоей работе ты мало двигаешься, - сказал мужчина. - Эта прогулка пойдет тебе на пользу. Жюстэн должен был усесться на траву у дерева, а мужчина обвил его веревкой вокруг живота и привязал к стволу. Земля была влажной, и Жюстэн подумал, что простудится. Такая история происходила с ним впервые. Хотя он давно знал, что избежать ее не удастся. Он подумал о своем клиенте. Тому все это вряд ли понравится. Он страшно жаден. Человек исчез. Жюстэн услышал шум мотора своего автомобиля. Он задавался вопросом, как потом разыщет его. Он обязан заявить о пропаже. Иначе окажется в затруднительном положении, когда полиция сообщит ему, что обваружена его машина. Он стал вспоминать, не совершил ли какую-либо оплошность в предшествующие дни, не следили ли за ним. Но вспомнить ничего не мог. Нападавшие были, как видно, опытными профессионалами. Он попытался освободиться от веревки, немного подрыгал догами. Узел был крепкий. Он попробовал дотянуться до него, но безуспешно. Послышались шаги иа дороге. Жюстэн затих. Ему не нужна была никакая помощь, никакой свидетель. Но в тот же момент ему неодолимо захотелось чихнуть: последствие сидения на влажной земле. Жюстэн чихнул и заметил, как к нему идет крестьянин в широкополой шляпе. Он был приятно удивлен, увидев Жюстэна в этом положении. Замечание, которое он сделал, говорило о том, как быстро прогресс проникает в деревню: - Ты, наверное, думаешь, что ты в самолете, раз привязываешься ремнем? Он отвязал Жюстэна. Тот поднялся и чихнул еще раз. - В это время земля влажная, - сказал крестьянин. Жюстэн объяснил, что приятели подшутили над ним после веселого обеда. Потом спросил, где можно найти такси. Крестьянин пригласил его следовать за собой. По дороге он рассказал Жюстэну все штуки, которые проделывались у них здесь на банкетах по случаю свадьбы и на поминках. И сам смеялся своему рассказу. * * * Фредерик Лардат был первым заместителем мэра города. Это был мужчина, приближающийся к пятидесяти, но выглядевший лет на пять старше, плотный, с круглыми плечами, короткими ногами, с довольно благородным лицом и с ноздрями, жадно вдыхающими аромат жизни. Его эгоизм граничил с мегаломанией. Он начал как налоговый и юридический советник. У него была удивительная память. Он мог цитировать наизусть целые законы, особенно те, которые касались недвижимости. Когда человек зол (как он), отличное знание закона делает из него поистиве бульдозер общества. Лардат рано пришел в политику. Но не смог все же подняться действительно высоко. Он был доверенным лицом и другом мэра, который являлся также сенатором. Он был президентом ХЛМ[ХЛМ - муниципальные дома с дешевыми квартирами.] и за это получил прозвище "Мосье 5%", за которым скрывалась целая программа. Он владел голосами большого района, удаленного от центра, и отдавал их за кандидата большинства во втором туре. Он являлся одним из хозяев города. Прежде чем отправиться на условленную встречу с Лардатом, Вержа положил в свой портфель некоторые документы, которые он достал из ящика своего письменного стола, снабженного секретным замком. Ящик был почти пуст. Уже в течение нескольких дней Вержа каждый вечер переносил по частям его содержимое в стенной шкаф у себя дома. Требовалось вскоре найти более надежный тайник. У него была на этот счет одна идея. К документам он добавил магнитофонную пленку. В портфеле уже лежал маленький магнитофон. Вержа улыбался. Он хорошо знал Лардата. Они даже были на "ты". Вержа спас некогда клиента Лардата, замешанного в каком-то мошенничестве. Лардат любил поесть и выпить. Он бывал у Маржори. Ему наверняка не понравилось то, что Вержа наделал у нее. Он, кажется, был доволен, что комиссар позвонил ему. В сущности, он испытывал страх, и Вержа знал почему. В мэрии Лардат занимал просторный кабинет рядом с кабинетом мэра. Он пожал Вержа руку, внимательно его разглядывая. - Останемся у меня в кабинете? - спросил он. Таким образом он выяснял, будет разговор конфиденциальным или нет. Он подозревал, что в его кабинете установлен микрофон. В любом случае он не мог рисковать, даже если это была фантазия. Большинство муниципальных советников рассуждало точно так же. У них был один выход: большой зал для общих собраний совета, в котором мэр периодически устраивал техническую проверку. - Лучше пойти в зал, - предложил Вержа. Здесь Лардат закрыл дверь на ключ и задернул шторы на окнах. Он принес с собой транзистор и включил его, как только они уселись у стола рядышком, словно на исповеди. - Какие глупости приходится делать. И возможно, зря. За мелодией в исполнении на трубе Милза Дэвиса последовала поп-музыка. Лардат поморщился и переключил приемник на музыкальную программу французского радио. Передавали Моцарта. Не то чтобы ему нравилась классическая музыка, но она была менее шумной и так же хорошо создавала помехи. - Ты мне понадобишься, - сказал Вержа. - К твоим услугам, - произнес на всякий случай Лардат. Недоверчивый от природы, а еще больше из-за слухов, которые ходили о Вержа, он подозрительно поглядывал на комиссара. Он был убежден, что комиссар не так виновен, как это говорили, честнее, чем большинство его коллег, храбрее и энергичнее в любом случае. Но он был все-таки доволен, что неприятности обрушились на человека, который этого не заслуживал. Несправедливость доставляла ему удовольствие. Невиновные для того и существуют, чтобы их преследовали. За наивность надо расплачиваться. Вержа - чистая душа - воображал, что, сражаясь с преступниками, можно заслужить право на уважение общества. Примитивен, как боксер! - У тебя по-прежнему есть самолет? - Разумеется. - Одолжи мне его! Лардат не скрывал удивления. - Когда захочешь прогуляться, ты мне скажешь, - ответил он осторожно. - Он мне нужен не для прогулки, а для путешествия. - Куда? - Узнаешь. - Ты умеешь водить самолет? - Я нет. Но у друга, с которым я полечу, есть пилотские права. Лардат улыбнулся. По транзистору передавали теперь нудную симфонию в духе Гайдна. - Когда он тебе понадобится? - Скоро. - Все это очень таинственно. - Вовсе нет, - сказал Вержа. - Наверное, через несколько дней я вынужден буду совершить срочную посадку. Мне нужно, чтобы ты предоставил в мое распоряжение самолет, как только мне потребуется. - Как раз перед тем, как тебе официально предъявят обвинение, например, - подсказал Лардат невинно. - Например, - спокойно подтвердил Вержа. - Нужны полные баки и вся необходимая для полета информация. Лардат включил радио погромче. - Храбрый ты человек, - сказал он. - Я должен поддерживать репутацию. - В сущности, ты хочешь, чтобы я помог тебе скрыться от правосудия? - Ты употребляешь пустые слова. Но в общем это так. Лардат вздохнул. - Ты меня ставишь в трудное положение. - Действительно, - согласился Вержа вежливо. - Ты должен разрываться между долгом дружбы и службы. - Не смейся надо мной, - сказал Лардат жестко. - Ни в коем случае. - А если я откажу? - Ты не можешь этого сделать. - А если я позвоню Сала? - И это невозможно. Лардат наклонился к полицейскому с саркастическим выражением лица. - Может, объяснишь почему? Вержа достал из портфеля какой-то документ. - Читай, - сказал он. Заместитель мэра надел очки в толстой оправе и взялся за бумаги: пять листков с текстом, отпечатанным на машинке через один интервал. Это был отчет о секретном свидании мэра с одним из руководителей оппозиции, состоявшемся несколько недель пазад. Они в деталях обсудили политическую ситуацию в стране и в городе. Мэр взял на себя введение в административные органы определенного числа людей, враждебно настроенных к правительству. За это его по возможности пощадят в тот день, когда разгорится свирепая борьба за власть, и не потребуют никакого отчета. На этом он особенно настаивал. Закончив чтение, Лардат возвратил документ Вержа. - Интересно, - заметил он. - Не правда ли? И достоверно. - Зачем ты дал мне это прочесть? - Мне хотелось знать, не исказили ли твою мысль. Это ведь ты организовал встречу. И ты доложил о ней префекту. Точно? - Да. И поэтому ты не сможешь использовать это против меня. Я был лоялен со всеми. Вержа рассмеялся. Он рассмеялся так громко, что на какой-то момент заглушил транзистор. Лардат знаком попросил его успокоиться. Но Вержа начал кричать: - Представь себе, что я отнесу эти странички мэру и его собеседнику. Он сразу же узнает, кто информировал префекта. - Не ори, я не глухой, - проговорил Лардат, явно недовольный. - Знаешь, ты просто внушаешь отвращение. - Возможно, у тебя чуткая и утонченная душа! - Она была такой. - Это все, что у тебя есть против меня? - Я знаю, что ты боишься. - Когда имеешь дело с негодяями вроде тебя, это неудивительно. - Я не единственный, из-за кого у тебя дрожат поджилки. Вержа был рад: Лардат его ненавидел. Тяжелый день для заместителя мэра. Он уже наверняка знал, что у Жюстэна отобрали деньги. Эта сотня миллионов принадлежала ему, вернее, он черпал ее из сумм, предназначенных на строительство муниципальных домов. Осведомителем был служащий банка, где работал Жюстэн. Вержа держал его в руках с тех пор, как тот связался с вором, который хотел получить информацию о банковских сейфах. Ларлдт больше всего боялся расследования. Миллионы ушли неизвестно куда. Возможный скандал пугал его. - У меня есть еще эта запись, - сказал Вержа, доставая из портфеля магнитофонную пленку. Лардат поморщился. - Что это? - спросил злобно. - Ты и некий генеральный директор, который должен был построить дорогу между ХЛМ и государственным шоссе. Ты ничего не опасался, хоть и говорил намеками, все можно понять. У тебя еще не было микрофонобоязни. - Где ты взял эти документы? - Украл. - В хорошеньком ты положении! - Снявши голову, по волосам не плачут. Какое это теперь имеет значение! Если бы полицейские не испытывали страха, они бы владели миром. Лардат рассердился. - Я тебе не сделал ничего плохого, - пожаловался он. - Я никогда этого и не говорил. Доказательство то, что я обращаюсь к тебе за услугой, которая для меня так важна. Лардат промолчал. - Добавлю, что если ты проговоришься, то взлетишь на воздух вместе со мной. У тебя будет лишь одно утешение: ты не будешь одинок. Лардат взглянул на Вержа в упор. - Короче говоря, ты не позволишь, чтоб с тобой разделались! - сказал он. - Ты правильао понял. - Самолет твой, - слазал Лардат. Он дал необходимые сведения. Самолет находился на городском аэродроме. Ключ от ангара был у сторожа. Лардат подписал бумагу, из которой следовало, что комиссар Вержа может располагать самолетом по своему усмотрению. Вержа прочел и поблагодарил. - Я скажу, что коварно обманул тебя, - сказал он. - Ты будешь выглядеть жертвой, обещаю тебе. - Не волнуйся, уж я сумею смешать тебя с грязью, когда ты смотаешься, - сказал Лардат. Когда Вержа ушел, он принял Жюстэна, который вернулся в город на такси. Лардат заставил его подробно описать нападение и нападавших. Он терпеть не мог терять деньги, хоть у него и было за границей несколько туго набитых сейфов. Кроме того, он рассматривал это событие как предупреждение. Времена менялись. Они делались все более и более трудными для тех, кто имел естественное желание сколотить состояние. В воздухе веяли ненавистные ветры честности. Лардату это было отвратительно. Единственным удовлетворением было для него сознание, что Вержа стал первой жертвой. Лардат раздумывал, нельзя ли предать его без ущерба для себя. ГЛАВА IV Полицейское управление находилось недалеко от мэрии. Вержа вернулся пешком. Страх, который он прочел в глазах Лардата, во многом утешил его. В настоящий момент он имел преимущество. Заместитель мэра будет молчать. Но нельзя никогда слишком верить в то, что победа обеспечена, нельзя недооценивать противника - эти уроки Вержа вынес из борьбы против организованных банд. Вернувшись в свой кабинет, он тут же позволил Мора. Инспектор вскоре пришел. - Садись, - сказал Вержа. И вдруг впервые у него появилось опасение, что его подслушивают. Он резко поднялся. - Черт, - воскликнул он, придумывая предлог, - забыл: мне надо кое-что проверить. Он потащил за собой Мора и молчал, пока они не вышли на улицу. Погода была приятная, нежаркое солнце ласково грело. - Ты еще водишь самолет? - спросил Вержа. Мора служил в авиации и летал на истребителях. - Тренируюсь время от времени. - Ты знаешь самолет Лардата? Мора назвал марку, добавив, что для него это почти как мопед. - Но до Женевы он может долететь? - поинтересовался Вержа. - Быстрее чем за два часа. - Полетишь со мной? - Да. - Перешагнув барьер? - Какой? - Мы были по одну сторону. И вдруг окажемся по другую. - Вы хотите сказать, что мы украдем деньги? - Много денег. Тебя это не смущает? - Когда-то да. Теперь нет. Я верил, что закон существует для того, чтобы бороться с несправедливостью, а убедился, что он ей благоприятствует. Они проходили мимо большого, переполненного людьми кафе. Вержа предложил выпить пива. Они вошли и направились к бару. Это было идеальное место, чтобы поговорить и не быть никем услышанным. - Все же подумай, как следует, - сказал Beржа. - Возможно, ты пожалеешь, что последовал за мной. - Куда мы отправляемся, патрон? - В Южную Америку, но через Женеву. Они пригубили пиво из кружек, которые им принес гарсон. - Если бы мы жили в честном обществе, - заговорил Вержа, - где все негодяи сидят за решеткой, мне не следовало бы делать то, в чем меня упрекают. Даже если это не преступление и никому не нанесло зла. Но делать из меня козла отпущения в то время, как тысячи набили себе мошну, - слуга покорный! Он достал из кармана бумагу, подписанную Лардатом. - Ты отправишься на аэродром, возьмешь самолет и как следует с ним ознакомишься. - Когда мы летим? - Думаю, через неделю. - У вас есть паспорта, документы? - У меня есть все. Можешь даже захватить с собой подружку, если хочешь. Но скажи мне об этом поскорей! Мора рассмеялся. - Найду на месте. * * * Вечером к Вержа зашел комиссар из отдела общей информации, с которым он был мало знаком. Его ввали Фропа. Он был длинный и тонкий, с головой ощипанной птицы. Фропа без приглашения уселся напротив Вержа. - Давно мы не виделись, - сказал он и что-то невнятно забормотал. - Ты хотел у меня что-то спросить? - поинтересовался Вержа любезно. Фропа решился: - Ты слышал о краже ста миллионов? - В городе? - Кажется, нет. На дороге. В направлении к Испании. Вержа помотал головой. - Пришла телеграмма? - Нет. - Откуда же ты знаешь? - Осведомитель. Но я не уверен. - Была жалоба? - По-моему, нет. Любопытная история. Если что-нибудь услышишь, скажи мне. - Разумеется. Но если бы ты мне все объяснил, я бы понял быстрее. - Мне ничего больше не известно. Если то, что мне сказали, точно, жалобу подавать не будут. Но для сведения это бы очень пригодилось. Вержа пообещал держать Фропа в курсе дела, упомянул даже о возможном рапорте. Но тот отмел это предложение. Пусть лучше Вержа зайдет и расскажет ему. Попросту. Все ему объяснит. Он ведь пришел к Вержа, потому что ограбление, если оно действительно имело место, могло быть только делом рук профессионала. А Вержа - ходячая картотека. Ошибиться нельзя. Фропа был подослан Лардатом. Это его первая реакция. Зондирование почвы, чтобы узнать, в курсе ли Вержа насчет происшествия с Жюстэном. Прежде чем покинуть свой кабинет, Вержа опустошил секретный ящик. Дома он сложил в чемодан все, что до этого убрал в стенной шкаф. Моника вошла, когда он закрывал чемодан. - Прячу свои архивы в надежное место. Она не предаст, что бы ни произошло. Она хорошая баба. Если бы у них был ребенок, возможно, все было бы по-другому. Возможно даже, что никогда бы не было Клод. Моника ничего не сказала, когда он вышел из дома. Вержа положил чемодан в багажник БМВ. Он не думал, что за ним следят. В любом случае это не имело никакого значения. Все знали о его отношениях с Сильвеной. Он прекрасно мог перевезти к ней чемодан. Сильвены уже не было дома. Вержа расположился в просторной, обтянутой белым шелком гостиной, позвонил Сильвене, предупредил, что будет дожидаться ее, и погрузился в изучение документов, которые изъял из архивов отдела общей информации и из своих собственных. В большинстве фотокопии, но были и оригиналы. Они являли жуткую картину города и его жителей, особенно именитых граждан. При чтении полицейских рапортов, обширных записок, этих сведений, полученных отовсюду, этих сплетен, собранных из верных источников, создавалось впечатление, что город населен лишь странными, испорченными людьми, думающими только о выгоде и распутстве, - обычный адюльтер внушал спокойствие своей банальностью; чиновник, принимающий подарки натурой, становился образцом честности; предприниматель, лишь наполовину завышающий смету, - доблестным гражданином. Работая в полиции нравов, Вержа собрал редкостную коллекцию извращений, среди которых фетишизм и садомазохизм были обычным явлением. Например, этот гинеколог, который коллекционировал трусики своих пациенток; он утверждал, что ни в коем случае они не должны, уходя, надевать те же, в которых пришли, и давал им новую пару. Или этот генеральный советник, что одевался маркизом XVIII века и заставлял свою обнаженную любовницу раздевать его, снимая ленту за лентой. Сильвена застала Вержа сидящим без пиджака. Он не пил, не ел, поглощенный своим занятием. Он показал стопки досье. - Самая большая вонючая помойка, какую я когда-либо видел, - сказал он. - Благодаря ей мы десять лет проживем спокойно. Он попросил обед и с удовольствием проглотил антрекот, который ему поджарила Сильвена. "Прогулка" по этой грязи пробудила в нем голод, жажду и другие желания. Вержа дал Сильвене кое-какие поручения. - Еще существует та твоя подруга, у которой виноградник в Жиронде? - спросил он. Она кивнула. - Завтра ты отвезешь ей этот чемодан. Проверь, чтобы за тобой не следили. Я подготовил для тебя маршрут: половина проходит по национальному шоссе, половина - по маленьким дорогам. Скажешь, что через несколько дней приедешь за чемоданом. Постарайся поменьше объяснять ей. - Она не будет спрашивать. - Прекрасно. Как у тебя дела? - Наступление против меня разворачивается. Оказывается, я даю слишком большой кредит клиентам, надо их взять в руки. - Пусть они этим и занимаются. Через неделю... * * * Инспектор Эстев, один из пяти, работавших в отделе, поднял руку. Ему не терпелось заговорить. - У меня есть сведения о Ги Порторе, - сказал он. Вержа проводил ежедневное совещание. Он удивился и удовлетворенно улыбнулся. Ги Портор был для него враг номер один, закоренелый бандит, свирепствовавший в районе Лиона и переехавший на Юго-Запад, где он ограбил филиалы сельскохозяйственного банка. Его называли "помешанным на курке": четверо убитых на его счету, из которых один полицейский. Он заявлял, что, познав радости тюремной жизни, не желает больше попадаться в руки полиции. Это значит, что он будет стрелять в каждого и скорее даст себя убить, чем арестовать. Вержа, в свою очередь, пообещал: если только Портор не покончит с собой, он возьмет его живым. - Он скрывается в городе, - продолжил Эстев. - Загримированный. Но время от времени он посещает одно бистро в центре. Один из моих парней узнал его по небольшому шраму на внутренней стороне запястья. Вержа обратился к Муатрие: - Вы мне как-то сказали, что, если Портер появится в городе, вас немедленно оповестят? Муатрие подтвердил. - В чем же дело? - Мне это было известно. Вержа улыбнулся. - И вы как раз собирались сказать об этом, когда заговорил Эстев? - Нет, - ответил Муатрие. - Чего же вы ждали? Инспектор молчал. - Когда меня здесь больше не будет? - Совершенно верно. Вержа в упор взглянул на сохраняющего невозмутимость Муатрие. - Неплохую работенку вы оставляете для моего преемника, - сказал комиссар. - А может быть, вы боялись за меня? Инспектор промолчал. Он ненавидел Вержа. Может быть, он знал того, кто сядет на это место, как только комиссару предъявят обвинение, что не заставит себя ждать? Его молчание было красноречиво; он готовил для будущего комиссара дело, которое сразу же сделает его героем. - Эстев, я рассчитываю на вас. - сказал Вержа. Все утро он проработал в своем кабинете, а к двенадцати направился к пивной Альже. Он заказал себе порцию кислой капусты. К часу появился Альже и сразу же подошел к комиссару. - Я узнал, у кого украдены деньги. Он улыбался, но без радости. - Тебе это не нравится? - спросил Вержа. - Нет. Я предпочел бы кого-нибудь другого. - Почему? - Да просто так. Твоя доля в твоем распоряжении. Вержа покачал головой. - Это на расходы, связанные с той операцией. Рассчитаемся, когда наступит время. - Я хотел бы поговорить серьезно. - Завтра, - отрезал Вержа. - Если бы это был кто-нибудь другой, - сказал Альже, - я послал бы его подальше. Я люблю знать, на что иду. - Если бы это был кто-нибудь другой, дело бы не выгорело, - заметил Вержа. - Только полицейскому может удаться то, что я задумал. Он рассмеялся, хлопнув Альже по плечу. - Великий полицейский плюс великий преступник - это Аустерлиц, который длится год. Наполеон вдвойне, победа шутя! Альже не любил, когда шутили над серьезными вещами. Он оставил Вержа наедине с капустой, слегка переваренной, недостаточно хрустящей. * * * Чтобы встретиться с Люсьеном Рабером, надо принять ряд предосторожностей, особенно если ты полицейский. Рабер был делегатом СЖТ[СЖТ - Всеобщая конфедерация труда.], членом регионального совета. Невысокий, черноглазый, сухощавый человек. Он был глазами и ушами отдела общей информации в профсоюзах. Его держали на крючке уже около года. Он выдал группу испанских коммунистов-эмигрантов после обыска у него в доме. Позже полицейские давали ему время от времени деньги в качестве утешения за его подлость. Это было эффективным лекарством: Рабер, подобно монаху времен Ренессанса, любил вкусно поесть. Он позволял себе обильные трапезы. Мог обойтись без всего, говорил он, кроме как без жратвы. Рабер объяснял это чрезмерное обжорство детством, проведенным в нищете, и это оправдывало его в соответствии с общепринятыми моральными канонами. Ритуал начинался со звонка на Центральный почтамт. Рабер занимался там сортировкой посылок. Его должность позволяла ему пользоваться телефоном. Условная фраза звучала так: "Нам необходимо знать твое мнение". Спустя несколько мгновений Рабер уже сидел в каком-нибудь ближайшем кафе. Надо было позвонить ему туда второй раз и договориться о месте свидания. Вержа не нарушил церемониала и назначил встречу в конторе фрахтовщика, который осведомлял полицию о действиях крайне правых, и был страшно доволен, узнав, что "красный" занимается тем же делом. Рабер был в плохом настроении и тут же изложил Вержа причины. - Два раза за неделю, - сказал он. - Они начнут подозревать. На меня и так уже косятся. Пару дней назад его вызывали из отдела общей информации в связи с готовящейся забастовкой. - Но я - это совсем другое дело, - сказал Вержа. - По личному вопросу. Рабер был заинтригован и промолчал. - У тебя были бы большие неприятности, если б твои дружки узнали, что ты их закладываешь, - продолжил Вержа. Рабер вздрогнул. - С тобой мог бы даже произойти несчастный случай; какой-нибудь болт может угодить тебе прямо в голову во время манифестации, а? - Зачем вы мне все это говорите? Он вдруг заволновался, тем более что у Вержа было выражение лица, словно он готовит веселую шутку. - Потому что я попрошу тебя об одной большой услуге и ты не сможешь мне отказать. Рабер с тревогой ждал продолжения. - После нападений на почтовые отделения, - сказал Вержа, - установлена сигнальная система, соединенная с комиссариатом. Это не такая уж роскошь. Нигде я не видел такого легкомыслия, как у администрации. Все вели себя так, словно никому в голову не могла прийти мысль, что через почту проходят миллионы. Например, в те вечера, когда поступает выручка со всего департамента. Я правильно говорю? - Да, - ответил Рабер, отнюдь не успокоенный. - Имея эту сигнальную систему, департаментский директор и все кассиры спят с открытым ртом и спокойной совестью. Но зря, потому что есть ты, Люсьен Рабер. - Я? - Да, ты. В следующий вторник в восемь часов ты заменишь один из проводов в сигнальной системе. Он обернут резиной. Ты снимешь кусок и заменишь другим, состоящим лишь из резиновой оболочки. Никто ничего не увидит. И никто ничего не услышит, когда придут наши друзья. Ясно? Рабер отчаянно закрутил головой. - Вы нездоровы, комиссар? - спросил он. - Они заберут все деньги, по-моему, миллиард. Я могу тебе сказать с точностью до одного человека, сколько будет служащих, где они будут, какова их, к слову говоря, довольно слабая способность оказать сопротивление. Я изучаю этот вопрос с того самого дня, когда мне поручили предотвратить подобное нападение. Это я разработал систему. Поверь мне, она эффективна, если не знать ее до мельчайших деталей. Потом ты незаметно поставишь провод на место. Понятно? Рабер ничего не ответил. - Вы рехнулись, комиссар, - повторил он. - Ни в коей мере. Скоро ты поймешь, что я не могу поступить по-другому. Он добавил мягко: - И что, если ты будешь хорохориться, я не откажу себе в удовольствии раскрыть твое имя, как одного из самых ценных помощников полиции. До самой смерти ты будешь ходить в доносчиках. Обычно в профсоюзах считают, что это самая большая подлость на свете, и они правы. Всюду, где ты появишься, к тебе будут относиться, как ты того заслуживаешь: как к куче отбросов. - Он улыбнулся. - А если будешь умницей, все пройдет хорошо. Ты даже получишь вознаграждение. Миллион. Старых франков. И ты позволишь себе несколько приятных трапез. Мне просто непонятно, как ты еще можешь колебаться. - А вы? - Для меня, пожалуй, важнее радости любви. Каждому свое. - Если вас засекут? - Невозможно. Если только ты не проболтаешься. Надо научиться молчать хоть раз. - Когда я получу свой миллион? - Непосредственно перед операцией. Наш хозяин, фрахтовщик, вручит его тебе. Он получил указания. Рабер был в нерешительности. - Я не могу получить небольшой аванс? Beржа расхохотался. - Конкретно и положительно. Ты мне нравишься. Завтра здесь будет для тебя сто кусков. Рабер размышлял. - Те две почты, это ваша работа? - Ты в своем уме? Если б я имел два миллиарда, я б уж давно загорал на солнышке. А ты бы жрал ложкой черную икру. Рабер поправил: не так уж он любил икру. Он предпочитал дичь, бекасов, гусиную печенку, раков. Он был готов долго рассуждать на эту тему, а от перспектив получить миллион у него слюнки текли. * * * Сала был сердечен и в то же время держался на расстоянии, как с безнадежным больным, которому с улыбкой предсказывают еще много веселых деньков. Вержа не хотел огорчать его. Он был в хорошем настроении, что скорее раздражало начальника полиции. Сала предпочел бы бурную сцену, долгие рукопожатия со слезами на глазах. Но это было не в стиле Beржа. - Я имел долгий разговор о вас в Париже, - сказал Сала. Он вернулся из столицы с ежемесячного совещания департаментских полицейских начальников. - Все единодушны: то, что с вами делают, чудовищно. Но надо понять и министерство: вас атакуют со всех сторон. Нам придется пересмотреть некоторые наши взгляды, изменить привычки, короче, мы должны быть осторожны. Мы возвращаемся в эпоху лицемерия. - Выражайтесь яснее, господин начальник полиции: я буду тем чудовищем, чью отсеченную голову покажут народу. - Да нет же, нет, - возразил Сала. Он привез обещание: как только закончатся юридические формальности, Вержа помогут. - То есть, когда я буду осужден. Сала решил разговаривать сурово, поскольку комиссар не желал понимать. - Этот исход, мне кажется, трудно избежать. - Значит, вы знаете, что я виновен. - Вилла на Юге, это точно? - Да, - сказал Вержа. - Какой идиотизм! - Вы хотите, наверное, сказать, что это просто чаевые по сравнению с другими моими махинациями. Сала пожал плечами. - Вержа, ваше положение ясно. Если во время процесса вы будете сдержанны, вас спасут. Если же вы начнете болтать, помощи не ждите. На этот раз вы поняли? - Когда вы ясно выражаетесь, я всегда понимаю. Чего же опасаются из того, что я могу сказать? - Вам это хорошо известно. Вы знаете все наши досье. Он не добавил "увы", хотя ему хотелось. - Вы можете причинить много зла нашей конторе, которую вы любите, несмотря ни на что. - Обожаю. - Сала наклонился к Вержа. - Вы согласны? - Я подумаю. - Мы можем усугубить ваше положение! - произнес с угрозой Сала. - Нет, - сказал Вержа по-прежнему любезно. Начальник полиции утомился. Он невыносим, этот Вержа. Впрочем, он дал это понять самому министру. Сала сменил тему. - Я должен предпринять ряд мер, - сказал он. - Подумать о вашей замене. Я хотел бы, чтобы вы рассказали мне о текущих делах. Надеюсь, вы соизволите это сделать! Вержа ответил, что готов. Он обрисовал ситуацию, какой он видел ее в настоящий момент. Организовывались многочисленные банды, которые пробовали силы на мелких грабежах, но которые могли однажды пойти на крупное дело. Он упомянул Ги Портора, выразив мнение, что тот будет готов к действию через сорок восемь часов. По лицу Сала Вержа угадал, что начальник полиции предпочел бы, чтобы бандит оказался в тюрьме раньше, чем туда попадет комиссар. - По сведениям ваших коллег, - сказал Сала, - что-то готовится. У Вержа был заинтригованный вид. - У них нет ничего конкретного, - добавил Сала. - Но они не могут объяснить иначе убийство Донне и других осведомителей. Впрочем, они топчутся на месте. Вы придерживаетесь того же мнения? - Вполне вероятное предположение, - заметил Вержа мягко. - Это большая потеря для нас. - А также для общества, - сказал комиссар со всей серьезностью. Сала спросил себя, не смеется ли над ним Вержа. Но лицо комиссара было совершенно серьезно. - Я думаю, что левые готовят удар, - сказал Вержа. Начальник полиции сморщился. Эти левые были его постоянной заботой. - В каком направлении? - Не знаю. Но не удивлюсь, если это будет в анархистском духе, Бонно и другие. Он испортил Сала день, что прекрасно сознавал. Шеф полиции будет думать только об этом. - Вы проследите? - спросил Сала. - Пока смогу. Сала встал и подошел к комиссару. Он пожал ему руку. - Вы знаете, что мы сделаем все, чтобы спасти такого человека, как вы, - сказал он. Вержа вежливо поклонился. - Не сомневаюсь в ваших намерениях. Но их одних недостаточно. - По крайней мере, мы вас в будущем устроим. "Устраивай себя сам!" - подумал Вержа и удалился. * * * Они собрались в уютной квартире Сильвены. Здесь ощущался ее легкий пикантный аромат. Мора смотрел на нее, пока она наливала им виски. Он сожалел, что она не с ним, а с Вержа, и не скрывал этого от комиссара, который прекрасно его понимал. Они сидели рядом на диване. Сильвена протянула каждомупо стакану, подняла свой и сказала: - За наш успех! Они выпили. Затем Вержа поставил стакан на низенький столик из прозрачного стекла. - В течение трех-четырех дней у вас обоих будет много работы. Он обратился к Сильвене: - Присядь. Она послушалась, устраиваясь на звериной шкуре, которая лежала перед ними. - Ты отправишься в Женеву, - сказал Вержа. - Возьмешь три билета на самолет, вылетающий в Нью-Йорк - Каракас в следующую среду утром. На имя мосье и мадам Педро Гонзалес и мосье Аристидо Пальма. Он указал на Сильвену. - Мадам Педро Гонзалес - это ты. Твой муж - это я. Аристидо - это Мора. Он достал из кармана большой конверт и маленькую деревянную коробочку. Из конверта в его ладонь выпали три совершенно новых паспорта. - Помнишь доктора Альмару? - спросил он у Мора. Лицо Мора прояснилось. - А я его не помню, - тихо произнесла Сильвена. - Это один венесуэльский полицейский, - сказал Вержа. - Десять лет назад он приезжал во Францию с согласия французских властей. Это одно из первых мероприятий по сотрудничеству в области борьбы с контрабандой наркотиками. Альмара знал одного венесуэльского торговца, который, как мы подозревали, собирался с помощью наших гангстеров организовать торговлю наркотиками во Франции. Альмара таков! Когда он на деле, он не позволит другим выловить рыбку. Однажды вечером он, я и Мора, который только поступил в полицию, отправились на сборище заправил наркотического бизнеса. Но соотечественник Альмары был опасный человек. Когда он увидел Альмару, то понял, что все пропало. Мы были на вилле, где находились вместе с нами трое или четверо марсельцев и южноамериканец. Отличная перестрелка! Альмара был ранен, и я прикончил венесуэльца как раз, когда он приставил свой кольт к черепу Альмары. Ну и вот, У них там еще знают, что такое благодарность. В мае шестьдесят восьмого года я получил небольшой пакет и письмо. В пакете были паспорта. Письмо от Альмары, и в нем говорилось, как ими воспользоваться. "В Европе дела плохи, - писал Альмара. - Если однажды к тебе начнут приставать, бери эти паспорта и приезжай сюда; я всегда найду способ устроить твою жизнь". Каждый год я получаю марки на продление паспортов. Я никогда больше не видел Альмару. Но теперь, думаю, встреча скоро состоится. Если бы у меня не было выездных виз, я, возможно, и не подумал бы сделать то, что собираюсь. Он открыл паспорта. - Мы их заполним и поставим печати. Он удержал Сильвену, которая собиралась встать. - В Женеве у тебя будет еще одно задание. Ты пойдешь в банк, адрес которого я тебе дам, откроешь счет на имя Педро Гонзалеса с одной подписью на тебя и с другой - на Аристидо Пальма. Ты договоришься с директором, чтобы нас припяли ночью, во вторник. Не бойся: пока еще швейцарцы готовы принимать деньги в любое время дня и ночи, если их вежливо попросить. Так или иначе, это уважаемое заведение принадлежит мафии. Наши капиталы не задержатся долго в такой плохой компании. Но лучше от них избавиться как можно быстрее. Вержа погладил Сильвену по плечу. - Во вторник днем ты отправишься за чемоданом, спрятанным у твоей подруги. Я скажу, где и когда ты присоединишься к нам. Захвати еще гримерные принадлежности и фотоаппарат. Больше ничего не бери. У нас будет на что приодеться. Он перешел к Мора. - Ты заменишь меня и будешь в течение нескольких дней продолжать повсюду вносить сумятицу. Ты устроишь номер анархистам; я хочу, чтобы во вторник они пошумели. Для этого ты арестуешь Ле Муана. - Под каким предлогом? - У него якобы обнаружат план мер по охране Национального парижского банка. Устрой так, чтобы этот план оказался у него. Это должно быть не очень трудно: он же идиот. Ле Муан был вдохновителем самой активной группировки в городе. - Ты его арестуешь, например, в воскресенье. Времени будет достаточно, чтобы его дружки возмутились полицейскими репрессиями в нужной степени. Вержа засмеялся. - Я составлю тебе памятную записку, потому что в течение двух дней у тебя будет тысяча дел. И тебе придется вызволить меня оттуда, где я буду находиться. - То есть? - Всего-навсего из тюрьмы, - сказал Вержа. * * * Вержа медленно прошел через пивную. Было чуть больше полуночи, самое горячее время суток после кино. Толпы мелких служащих и их благоверных, генеральные директора всех рангов, столпы Торговой палаты и регбистских клубов...{} Вержа поприветствовал несколько знакомых физиономий, узнал штук двадцать пять общеизвестных именитых мошенников, приметил мимоходом целую компанию гнусных развратников, не больших, впрочем, чем другие, но что касается их, это было официально. Он увидел Альже на его обычном месте. Напротив сидел Вентури. Альже увидел его и изобразил на лице гримасу, приглашая Вержа за столик. Он был, видимо, в отвратительном настроении. Вентури слегка повернул голову, как раз настолько, чтобы увидеть Вержа. - Кажется, мы работаем вместе, - произнес он. Альже выглядел смущенным. - Я должен был ему сказать, - проговорил он. - Теперь или позднее. Он не в восторге, что работать надо в городе. - Даже со мной? - Уже давно я должен был отправить вас на тот свет, - заявил Вентури, желая дать понять, что дела делами, а вопрос чести - это совсем другое. Вержа не стал садиться. - Я получил все сведения, - сообщил он. - Пойдем наверх, - сказал Альже. Он не пригласил Вентури следовать за ними, но корсиканец этого и не требовал. Они расположились в кабинете, и Альже включил радио. Вержа вытащил из внутреннего кармана большой конверт и вручил его Альже. - План охранной сигнализации почты, - сказал он. Альже вытащил из конверта довольно плотный лист бумаги и положил его на стол. - Сигнальное устройство, связанное с полицейским комиссариатом, пусть тебя не волнует, - сказал Вержа. - Оно не сработает. Гангстер вопросительно взглянул на него. - Мой секрет, - произнес Вержа. - Можешь мне поверить на слово. - Сколько человек? - В этом зале их будет с десяток. Опасны только трое, поскольку они вооружены. Вот их фотографии. Он протянул Альже три снимка. - Лучще, если все пройдет без жертв! - проговорил тот. Он кусал губу, погрузившись в размышления. - Трусишь? - спросил Вержа. - Нет, - ответил Альже без особой уверенности. - Вентури тебя шантажирует? - Нет. Он изучал план, но думал о другом. - Нужен будет Вентури и еще трое. - обронил Альже рассеянно. Он поднял глаза на полицейского. - Это составит четыреста и шестьсот, - сказал он. Вержа удивился. - Было сказано, половина на половину. - Я не могу иначе. Он уже складывал план. Вержа взял его за руку, чтобы помешать ему. - Альже, ты рассчитываешь воспользоваться ситуацией? Тот покачал головой. - Вовсе нет. - Это из-за тех, которым ты должен заплатить штраф! Альже промолчал. - Кто это? Молчание. Вержа повторил вопрос. - Один делец, - сказал Альже. Вержа усмехнулся. - Кажется, тебя приперли к стене. В какой-то степени и меня тоже. Он подумал. - Я согласен. Но у тебя есть только одно слово. Клянусь, если ты его не сдержишь, доберусь до тебя. Альже протянул ему руку. Вержа пожал ее. Они молча посмотрели друг на друга. У них был пустой взгляд, как у игроков в покер к пяти часам утра. Они вновь уселись. Вержа поинтересовался, куда перевезут добычу после ограбления. Альже взглянул на него с улыбкой. - На виллу. Он подождал, но Вержа, казалось, не понял. - Я тебе объясню, - сказал Альже. - Хоть что-то ты не знаешь обо мне. В двадцати километрах отсюда, в самом лесу, у меня есть охотничий домик. Он не на мое имя. Я бываю там как гость, но принадлежит домик мне. Там я принимаю. Это доказательство моего доверия к тебе. Если хочешь, можем туда съездить. Вержа принял предложение. Предварительно он согласовал с Альже ряд деталей, в том числе время начала операции. Они назначили ее на двадцать часов. Альже упомянул, что он отправил назад Жужу, слишком заметного, и что в последний момент вызовет три отборных "ножа". Спустя полчаса они находились в охотничьем домике. Это было довольно большое и комфортабельное строение: неплохая маскировка, если даже Вержа, который слышал о его существовании, считал, что он принадлежит какому-то промышленнику из Бордо. Однако он смутно припоминал, что промышленник этот был замешан в одном грязном деле, связанном с банкротством. Не имел ли Альже над ним власть? Вержа тщательно изучил местоположение домика. Вход был со стороны небольшой полянки и вел в просторный зал с деревенским камином. Справа находилась кухня с двумя выходами. Выйдя через один из них, Вержа оказался позади дома. Едва заметная тропинка терялась среди елей и исчезала в чаще. - Тебе нечего опасаться, - заметил Альже, улыбаясь. Он отвез Вержа в центр города. - С четырьмя сотнями миллионов, - сказал он с улыбкой, - тебя жалеть не приходится. А я должен делиться. Альже следил за реакцией Вержа. Ответ интересовал его. Он поможет сделать ему ряд выводов. Но полицейский попрощался с ним. Его самого занимал один вопрос. От кого зависел Альже? * * * Как только Вержа вошел в свой кабинет, раздался телефонный звонок. Это был инспектор Эстев. Он дрожал от возбуждения. - Порядок, шеф, - проговорил он. - Думаю, что мы его поймаем. В десять часов у него свидание в бистро, о котором я вам говорил. - Посылаю к тебе Мора. Еду. Он вызвал Мора. Они улыбнулись друг другу. - Окажем обществу последнюю услугу перед тем, как наделать ему неприятностей, - сказал Вержа. - Присоединяйся к Эстеву. Я прибуду следом за тобой. Он собирался уходить, когда его вызвал Сала. Он говорил сухим тоном. Вержа выругался про себя. Начальник полиции сидел в своем кабинете с непроницаемым липом, сжатыми губами. Он тут же бросился в атаку. - Оказывается, - сказал он, - вы попросили мосье Лардата заступиться за вас. Вержа улыбнулся. Все ясно: Лардат готовил свой план защиты. - Я просто попросил его в случае необходимости засвидетельствовать, что я хорошо выполнял свою работу - без ненужной жестокости. - Он понял вас иначе. - Я, наверное, неясно выразился. Сала взял со стола какую-то бумагу. - Теперь другое, - сказал он. - Маржори только что сделала заявление, что вы у нее якобы требовали денег. Она вам отказала. И тогда вы приступили к обыску. Вержа удивился. - Это что, следствие нашего последнего разговора? - спросил он. - Вы говорили мне, что можете "усугубить мое положение". - Ясно, что показания Маржори вас не устраивают. - Вы ошибаетесь, господин начальник полиции. У Сала был удивленный вид. - Потому что, - продолжил Вержа, - я собираюсь попросить следователя начать расследование условий, при которых Маржори без помех занимается своим бизнесом. И по ходу дела - расследование о финансовом положении моего друга Герэна. Сала вздохнул. - Вы совершенно сошли с ума. Накануне Герэн был назначен начальником полиции в одном из городов на востоке страны. На него очень рассчитывали. Он был по-собачьи предан всем правительствам, обрушивался на кого угодно, лишь бы имелся четкий приказ. Префект даже устроил банкет, чтобы отметить событие. Вержа не пригласили. Это была не просто забывчивость. - К счастью, - сказал Сала, - следователь пошлет вас подальше. - Напрасно. - Вам, разумеется, ничего не известно о смерти Донне. - Ничего. - Вчера кто-то высказал предположение, что вы наверняка в курсе причин, руководивших убийцами. Вержа изобразил изумление. В то же время он молниеносно соображал, говорил ли это Сала просто так, чтобы его встревожить, или у него были какие- нибудь сведения? - Этот кто-то очень плохо информирован, - сказал он. - Или же он исповедует любовь к ближнему в соответствии с самой древней из традиций. - Я ничему этому не поверил, - быстро проговорил начальник полиции. - Так или иначе, я вынужден просить вас прекратить исполнение ваших обязанностей. Вержа не был удивлен. Он слегка наклонился вперед с саркастическим выражением лица. - Немедленно? - Как только передадите дела Пиле. Пиле - обычный полицейский, не гений, но и не тупица, однако пороху не изобретет. - Этот срок позволит мне провести последнюю операцию? - спросил Вержа. - Ги Портор? - Точно. Сала раздумывал, наблюдая за Вержа. - Я собирался выезжать, когда вы меня вызвали, - добавил комиссар. - Думаю, что на это у вас есть время, - сказал Сала. Вержа поднялся. - Если дело обернется плохо, - проговорил он, - это всех устроит. Сала был раздосадован. - Не говорите глупостей, - пробормотал он. Однако, по его мнению, это было бы наилучшим выходом из положения. Напрасно Сала старался изображать доброго старого папашу, он не стал бы плакать, если б Вержа пристрелили. ГЛАВА V Вержа как угорелый сбежал по лестнице, покидая здание полиции. Теперь он ни за что не хотел упустить Ги Портора. Это стало схваткой между ним и судьбой. Или он добьется успеха, и тогда это будет добрым знаком: он должен следовать выработанному плану. Или он потерпит поражение, и тогда непременно найдет способ подставить грудь кусочку свинца. Невезением было бы оказаться всего лишь раненным и окончить свою жизнь жалкой развалиной. Вержа одним махом вскочил в служебную машину и приказал шоферу Полю мчаться по указанному адресу так, словно весь путь был гоночной трассой. Несколько раз они проехали на красный свет, чуть не довели до инфаркта человек двадцать автомобилистов, не обращали ни малейшего внимания на свистки регулировщиков, которые не сразу узнавали полицейскую машину. Толстяк Поль, развалившийся на своем сиденье, обладал невозмутимостью буйвола. Он не поцарапал ни одного кузова, хотя два или три раза Вержа был уверен, что они врежутся в другую машину. Он пожалел, что не может сманить за собой Поля. На дорогах Южной Америки тот был бы неоценим. А Вержа собирался много путешествовать. Он велел Полю остановиться па соседней улице. Затем, прежде чем выйти из машины, надел очки с очень тонкими стеклами и приклеил черные усы. Ги Портор знал его в лицо. Вержа вылез из машины и пошел, слегка согнувшись, изменив походку и манеру держаться. Он завернул за угол и увидел Мора, который в магазинчике разглядывал галстуки, поднося их поближе к окну, а на самом деле наблюдая за бистро, находящимся как раз напротив. Чуть подальше за рулем автомобиля, стоявшего у тротуара, сидел Эстев. Вержа не торопясь подошел ближе. Мора заметил его и подал знак: Ги Портор находился в баре. Инспектор провел рукой под подбородком, чтобы показать, что у гангстера теперь борода. Вержа поблагодарил его взглядом. Ги Портор стоял у стойки лицом к улице. На нем был грязноватый плащ. Он разговаривал с парнем лет двадцати, незнакомым Вержа, возможно, с новичком, которого Портор завербовал для очередного дела. Он совсем недавно лишился двух сообщников, арестованных после неудачной операции, которую они захотели провести без него. Портор был умен, аккуратен и не стеснял себя предрассудками. Ему нечего было терять. Вержа толкнул дверь. Портор взглянул на него, но, судя по всему, не узнал. Он продолжил разговор со своим собеседником, потягивая пиво. Вержа прикинул риск - трое клиентов у стойки и еще двое за столиком. Он так близко подошел к Портору, не вызвав у того ни малейшего беспокойства, что решил действовать внезапно. Резким движением он выхватил свой кольт и приставил дуло к животу Портора, но был застигнут врасплох молниеносной реакцией гангстера. С неожиданной силой Портор поднял опущенную вдоль тела левую руку. Вержа мгновенно вспомнил, что гангстер левша. Какой он дурак, что не подумал об этом раньше! Он отлетел, уронив револьвер, и в тот же момент получил удар в лучшем стиле карате по горлу, который отбросил его назад. - Беги! - крикнул Портор своему приятелю. Вержа пытался удержаться на ногах. В первый раз он попался так глупо. Фрейд прав - с годами не становиться ловчее. Он услышал звук разбиваемого стекла. Портор проскочил сквозь стеклянную дверь, за ним в полной панике последовал его приятель. Падая, Вержа сильно ударился, но тут же вскочил, увидел ошеломленные лица посетителей и хозяина кафе и, крикнув "полиция", чтобы никто не преградил ему дорогу, бросился к дверям. Он выскочил через дыру, проделанную Портором. Тот со всех ног удирал по улице влево. Второй исчез. Мора сжимал в руке револьвер. - Оставь Портора мне! - заорал Вержа. Эстев целился в Портора из машины. Но другая машина помешала ему. Со всех ног Вержа бросился вдогонку за гангстером. После падения у него жестоко болел копчик. Перед ним бежал Портор с револьвером калибра 11,65 миллиметра в руке. Прохожие в панике разбегались в разные стороны вместо того, чтобы прятаться за машины или попросту лечь на землю. - Ложитесь, кретины! - кричал Вержа. Портор опережал его метров на двадцать и был моложе на двадцать лет. Но он постоянно оборачивался, чтобы посмотреть, где находится Вержа, который бежал, не поднимая головы. Портор, не останавливаясь, направил револьвер на комиссара. Вержа метнулся в сторону, ударился о стену, отскочил к машине. Он услышал выстрел, и ветровое стекло автомобиля. разлетелось вдребезги. Вержа хотел взять Портора живым. Он выстрелил ему в ноги, но попал в тротуар возле ног Портора. Тот обернулся вновь и выстрелил второй раз. Пуля просвистела у самого уха комиссара. Он инстинктивно нагнул голову, что замедлило его движение. Эстев тронул с места, и Мора успел впрыгнуть в машину. Но им мешало уличное движение. Вержа слышал, как они кричали на водителей, которые останавливались, чтобы насладиться зрелищем и при случае получить шальную пулю. На углу Портор свернул направо. Там он попал на торговую улицу, где прохожие шли толпами. Началась паника. Полный фруктов прилавок обрушился под тяжестью женщин, всем скопом свалившихся на эту фруктовую мешанину. Вержа, как дьявол, возник в этом хаосе. Он потерял Портора из виду, выругался, столкнулся с женщиной, которая искала, где укрыться. Та отлетела к рыбному прилавку. "Грубиян!" - закричала она. "Знала бы ты", - подумал Вержа, тщетно пытаясь отыскать Портора. Он был в бешенстве. Это был наихудший вариант. Все пропало. "Если я его не найду, брошу все, пусть меня сажают в тюрьму, и пусть я там сдохну", - пообещал он себе. В тот же момент он увидел Портора, который, в свою очередь, искал взглядом полицейского, обеспокоенный тем, что не видит его больше и опасаясь засады с другой стороны. Комиссар вновь устремился в погоню, крича во весь голос, чтобы удалить прохожих. Портор побежал. Улица, казалось, не имела конца, а вправо и влево от нее шли узкие переулки, в которые Портор боялся сворачивать, поскольку Вержа мог стрелять перед собой, а ему, чтобы выстрелить, надо было оборачиваться. Все же он свернул в сторону, когда заметил впереди пространство, где могло быть выставлено оцепление. Тревогу уже наверняка объявили. Портор оказался на менее оживленной улице. Вержа видел, куда он свернул, и ускорил темп. У него болела вся нижняя часть спины, но он не обращал внимания на боль. Он знал, что решающий момент близок. Вержа выскочил из-за угла в тот момент, когда Портор искал укрытие, откуда он мог бы спокойно целиться в полицейского. За неимением лучшего он выбрал машину с довольно широким кузовом и скрылся за ней, не теряя из виду Вержа, который мчался посредине улицы. Портор прицелился. Комиссар сделал зигзаг и оказался на тротуаре. Портор переменил положение. Но в тот момент, когда тротуар оказался в поле его зрения, Вержа вновь выскочил на проезжую часть. Портор приподнялся и попытался стрелять поверх крыши машины. Вержа в ответ выстрелил наугад, и Портор поспешно присел. Комиссар впрыгнул на капот, перепрыгнул на крышу, сопровождаемый грохотом раздавленной жести. Портора шум оглушил. И в тот момент, когда он поднял взгляд, на него всей тяжестью обрушилась огромная масса. Вержа, даже не прикинув, свалился с крыши машины, зная, что он или будет изрешечен пулями, или раздавит Портора. Вышло второе. Портор ударился головой о землю и потерял сознание. Вержа перевел дыхание и тут же вскочил, уселся рядом с ним. Он действительно здорово ударился. Он взял оружие Портора и проверил обойму. Гангстер выпустил три пули. Вержа дернул Портора за волосы, чтобы проверить, в каком тот состоянии. Глаза закатились. Вероятно, несколько легких переломов. Ничего серьезного. Портора будут судить. Сила теперь за законом, заключил Вержа; эта формулировка показалась ему подходящей к тому, что должно последовать. Подбежал Мора. За ним Эстев. - Вы не ранены, патрон? - Задницу ушиб. Когда упал в кафе. Мора надел наручники лежащему без движения Портору. Вдали раздавался звук полицейской сирены. Это была небесная, победная музыка. Приехал полицейский фургон, в который погрузили тихо стонущего Портора. Вержа пошел к своей машине. На торговой улице толпа оправлялась от пережитых волнений. Женщины смотрели на Вержа недобрыми взглядами. Он что, не мог заняться всем этим где-нибудь подальше? Разве хватают бандитов на улицах, где столько почтенных матерей семейств? Вержа узнал ту, с которой столкнулся. От нее несло рыбой. Она была страшно зла на него. Он прошел мимо кафе. Хозяин увидел его и предложил стаканчик. Вержа допивал свой стакан, когда заметил Лардата, явившегося за новостями: мэрия была недалеко, и заместитель мэра слышал крики, полицейские сирены, видел бегущих людей. - По-прежнему в прекрасной форме, комиссар, - сказал Лардат, улыбаясь. - По-прежнему. Хозяин, узнав заместителя мэра, налил ему виски. Лардат выпил. - Кажется, вы звонили Сала,- заговорил Вержа. - Да. Я же должен подумать о будущем! Он держался непринужденно. - Есть у меня самолет или нет? - спросил Вержа. - Есть. Лардат взглянул на Вержа. - Скажу тебе даже, что можешь взять его и исчезнуть сию минуту. Я буду только счастлив. - Я тебя понимаю. - Зануды вроде тебя никому не нужны. Если бы ты был поумней, ты бы положился на Сала и своих друзей. И легко бы отделался. - Меня бы "устроили"? Кажется, так говорят? Лардат пожал плечами. - Во всяком случае, если ты исчезнешь, все подумают: баба с возу - кобыле легче. И я не уверен, что меня не станут благодарить! - В сущности, меня не очень-то любят! - Совсем не любят. Он сопроводил этот вывод кивком головы в знак приветствия и вышел. Вержа допил свой стакан и последовал за ним, но не стал его догонять. Он сел в машину и велел Полю отвезти его во Дворец правосудия. * * * Тон, которым говорил следователь Дельмес, становился все более едким. Он предложил Вержа сесть, явно сожалея, что порядки не позволяют ему продержать полицейского на ногах, я придвинул к себе папку. - У меня имеются результаты следствия, проведенного в агентстве, с которым вы, по вашим словам, договаривались насчет виллы. Они категорически утверждают, что никогда не получали от вас денег ни наличными, ни чеком. Вержа хранил молчание. - Зато, - продолжил следователь. - они предоставили мне фотокопию чека, полученного от госпожи Лае, прозванной Клод, а также копию контракта. Из него следует, что госпожа Лае бесплатно предоставила в ваше распоряжение эту виллу на август месяц. - Вероятно, я возместил ей расходы, - проговорил комиссар спокойно. - Вы не помните точно? - Нет. - Вы очень небрежны в ведении своих дел. - Полностью разделяю ваше мнение. Дельмес натянуто усмехнулся. - Комиссар, вы отвечаете, как эти глупые хулиганы, которые воображают, что им поверят на слово или которым абсолютно наплевать, что думает следователь. Вержа улыбнулся. - Точным будет второе объяснение. Следователь проглотил это заявление с трудом. - Я вас не понимаю. Можно подумать, что вы хотите погубить себя. - Потому что я искренен? - Вы насмехаетесь над правосудием, не так ли? - Когда оно представлено такими людьми, как вы, да. - Он говорил спокойно, не повышая голоса, даже любезно. - Должен ли я вам напомнить...{} - начал Дельмес. - Что я обязан относиться к вам с почтением. Я очень хотел бы, но не могу. Он сидел, скрестив на груди руки, и пристально смотрел на Дельмеса. - Я доложу прокурору, - сказал следователь. - Он решит, как следует оценить ваши слова. Вы от них не отказываетесь? - Могу даже добавить, если вы настаиваете! - Я вас прощаю, зная, что вы недавно совершили. Вы не в обычном своем состоянии. - Не обольщайтесь, я быстро восстанавливаю силы. Дельмес вновь взялся за папку. - Значит, вы оспариваете выводы следствия? - Мне на него наплевать, - произнес Вержа тихим голосом. Впервые Дельмес задумался о комиссаре, которого он считал примитивным и лишенным воображения. Однако, казалось, тот прекрасно чувствует себя в роли наглеца, что всегда требует определенной живости мысли. - Должен ли я это зафиксировать? - спросил он, стараясь быть ироничным. - Мне на это наплевать, - ответил Вержа, забавляясь, как демонстрант перед национальным гвардейцем. Дельмес не знал, что сказать. - Но вот на что мне не наплевать, - вновь заговорил Вержа, - это на то, что вы собираетесь предпринять в отношении Маржори. Следователь как будто не понял. - Придя к вам в первый раз, - сказал Вержа,- я довел до вашего сведения, что произвел обыск в публичном доме, который содержит некая Маржори. Один из моих коллег, мосье Герэн, позвонил, чтобы я прервал обыск. Вы согласитесь, что это заслуживает по меньшей мере судебного расследования. - Об этом судит прокуратура. - Вы тоже. Уголовно-процессуальный кодекс дает вам право, даже обязывает, составить протокол, если факт правонарушения налицо. Дельмос рассердился. Он сказал, что не ему выслушивать поучения, тем более на юридические темы, от Вержа. Комиссар вежливо согласился, добавив, однако, что ему хотелось бы знать, предпринялала прокуратура какие-нибудь действия. Он встал, снял телефонную трубку с аппарата, стоявшего на столе Дельмеса, и протянул ее следователю. - Спросите. Следователь повторил, что не ему здесь получать приказания. Вержа не стал спорить. Он положил трубку на рычаг и не спеша сел на место. - Все вы пустобрехи, - сказал он вежливо. Дельмес подумал, что не расслышал, и попросил повторить. Вержа повторил фразу и тут же продолжил: - Вы являетесь частью этой банды ничтожных карателей, которые считают, что мы живем в дерьмовом обществе. Вы не так уж ошибаетесь, но когда вы обрушиваетесь на меня, вы доставляете удовольствие разной сволочи. Они думают, что когда вы покончите со мной, вы будете сыты и не тронете их. Если вы начнете чистить конюшни Пятой республики, вас ждет большая работа. Следователь встал. Он был бледен и дышал с трудом, что обеспокоило Вержа: не хватил бы его инфаркт. - Прошу вас остаться здесь, - сказал Дельмес. - Я отправлюсь к прокурору. Вержа выразил одобрение. Он теперь не торопился. Дельмес исчез, как будто его сдуло порывом ветра, предвещающим ураган. Прокурор Ланжа с немалым удовольствием узнал о выходке Вержа. Вот уже несколько дней его сдерживали. А ему не терпелось отправить полицейского в тюрьму. Он жаждал заслужить репутацию этакого "левого" Торквемады. - Немедленно заключите его под стражу, - сказал он. - Он только что арестовал Ги Портора, - заметил Дельмес. - Вот именно, - произнес прокурор, - мне сейчас жаловались. Он чуть не устроил побоище на улицах города. Улицы города - это не пустыня. То была ложь: еще никто не выразил протеста. Но прокурор воспользовался своим авторитетом. Он придумал формулировку, и она ему нравилась. Дельмес поверил ему на слово. - Надо от него избавиться, - проговорил Ланжа. - В любом случае вы не можете позволить безнаказанно оскорблять себя. Поверьте мне, все будут аплодировать вам. Дельмес со всех ног помчался назад и с ходу заявил Вержа, что заключает его под стражу, выдвинув обвинение во взяточничестве и оскорблении официального лица. Вержа поблагодарил его улыбкой. "Совершенно свихнулся", - подумал Дельмес. "Абсолютный тупица", - подумал Вержа. Они вместе составили протокол, уличающий Вержа. Комиссар сам даже напомнил выражение, которое он употребил: пустобрех. Следователь его путал с другим, которое не мог процитировать. Комиссар подписал. - Вы сейчас окончательно погубили себя1 - констатировал Дельмес. - В любом случае, рано или поздно вы собирались посадить меня за решетку. - Я еще не принял решения. Вержа расхохотался. - Ко всему прочему, - сказал он, - вы еще и лицемер. У Дельмеса не хватило духу и это слово внести в протокол. * * * Начальник тюрьмы Шарль Менор приближался к пенсионному возрасту. Поскольку он никогда не обладал душой тюремщика и попал сюда, потому что тут трудился его отец в те времена, когда работы еще было немного, он всегда старался все вопросы решать по возможности мирно. Менор страшно огорчился, увидев Вержа, которому надели наручники, выполняя категорический приказ Дельмеса, в свою очередь выполняющего желание прокурора. Вержа протянул руки, и полицейский извинился. Вержа был очень популярен среди низшего персонала. Менор сообщил, что он срочно освободил одну камеру. Лучше, чтобы Вержа был один. Он мог очутиться вместе с людьми, которых он помог в свое время упрятать за решетку. К тому же, теснота тяготила. Это, по мнению Менора, был самый главный недостаток тюрем. Он купил себе дом в департаменте Коррэз: ни одного соседа в радиусе десяти километров. Будучи вдовцом и имея женатого сына, он мог позволить себе шесть месяцев в году не видеть ничего, что напоминало бы человеческое существо. Он продолжал бы еще, но Вержа зевнул. - Это забавно, - сказал Менор. - Как только попадают ко мне, все хотят спать. Он поручил Вержа тюремщику, получившему серьезные наставления: угождать комиссару во всем. Тот знал Вержа и сообщил ему об этом, добавив, что потерял счет "клиентам", присылаемым комиссаром. В заключение он сделал следующий вывод: теперь получается, что поставщиков доставляют вместе с товаром. Камера представляла собой квадратную, три на четыре, комнату, с железной кроватью, столом, стулом, стенным шкафом и парашей. Доносился шум, исходивший, казалось, от самих стен, производимый разговорами заключенных, звяканьем металлических предметов, порой радиоприемниками. Вержа растянулся на кровати и задремал. Его разбудили крики. Чей-то голос выкрикивал его имя. - Вержа, Вержа, ты меня слышишь? Он узнал Норбера. - И ты получил ногой под зад, Вержа! - вопил тот. - Мы подыхаем от смеха. Послышались торопливые шаги, шум открывающейся двери, голоса тюремщиков, приказывающих Норберу замолчать. Он крикнул еще, затем раздался звук приглушенных ударов. Постепенно вновь наступила тишина. Вержа не шевельнулся. Он перебрал в памяти указания, которые дал Сильвене, Мора, Альже. Он ничего не забыл? Еще два дня, и произойдет настоящая сенсация. Вержа порылся в кармане в поисках успокоительных таблеток, которые как-то отложил про запас, а теперь захотел принять. Он расстраивался лишь по одной причине: Моника. Размышления перешли непосредственно в сон. На месте Дельмеса был Портор и плевал Вержа в лицо. А он ничего не мог сделать, потому что был закован в цепи. Он увидел также Альмару, который сидел в кабинете Лардата и говорил, что не может принять его, так как мэр запретил. Около 17 часов тюремщик принес ему антрекот, пожалованный начальником. Если Вержа захочет, он сможет за свои деньги получать такой антрекот каждый день. Вержа поел с аппетитом. Тюремщик добавил еще маленькую бутылочку красного вина. Вержа заснул опять, и больше ему ничего не снилось. Проснулся он в темноте. Тюрьма спала, но иногда он слышал стоны. И во сне рассудок Вержа продолжал свою работу. Он быстро прикинул: ничего не забыто. Кроме одного указания для Мора, который должен был прийти к нему в тюрьму через сорок восемь часов. * * * Вечерняя газета сообщила об аресте Вержа. Новость была воспринята по- разному. Сочли странным, что в тюрьму упрятали человека, который еще утром обезвредил опасного преступника. Ходили самые невероятные слухи. В квартале, где был схвачен Портор, женщины утверждали, что Вержа убил двух человек, прежде чем добрался до бандита. Прохожая, которая свалилась тогда на рыбный прилавок, рассказала, не вдаваясь в подробности, что Вержа хотел ее изнасиловать. В полицейском управлении решили, что это уж слишком. А когда узнали, что Вержа посмеялся над следователем, его действия одобрили. Так были настроены инспектора. Начиная со следующего чина, остерегались иметь собственное мнение. Но на будущее дали себе зарок проявлять как можно меньше усердия. Сильвена с утра находилась в Женеве. Она зарезервировала места в самолете, получила обещание директора банка, что он будет на месте, когда появится Вержа, взяла напрокат шикарный американский автомобиль. В своем номере в отеле Сильвена узнала из сообщения по радио об аресте Вержа. Она была довольна, но все же пожалела его. Мора никак не высказывался. Его вызвал Сала и попросил пока не отлучаться. Он принял таинственный вид, что не обмануло Мора: через несколько часов и его вызовет следователь. Но будет гораздо труднее доказать, что и он получил взятки от Клод: речь шла о галстуках, шарфиках, еще о ботинках из крокодиловой кожи, которые Мора носил, только будучи в отпуске. Альже узнал новость, придя в пивную, где метрдотель показал ему газету. Гангстер взял ее и сел за столик, чтобы внимательно прочесть статью. В ней было мало подробностей. Альже позвонил в несколько мест, и это позволило ему восстановить ход событий. Он задумался. Альже прошелся до почты, чтобы сделать оттуда еще один звонок, который он желал сохранить в тайне. Он дозвонился сразу и говорил со своим собеседником намеками: о приятеле, который не сможет присутствовать на совещании. Но оно все же состоится. Повестка дня не меняется. Единственное изменение: распределение голосов. Затем Альже вернулся в пивную и заперся в своем кабинете, велев его предупредить, когда появится Вентури. Корсиканец уехал накануне в Марсель, где он должен был повидать двух итальянцев, могущих принять участие в операции. Альже не захотел привлекать своих обычных соучастников. Как только операция закончится, итальянцы, получив свою долю, отправятся назад и ночью пересекут границу. Переход им был обеспечен. Третьим соучастником был эльзасец, с которым Вентури должен был встретиться в Париже. Вентури возвратился около полуночи и сразу же пришел в пивную, где его ждал Альже. Узнав об аресте Вержа, он подумал, что операция отменяется, и пожалел об этом. Итальянцы произвели на него прекрасное впечатление: сплошные мускулы и мозги немного выше средних. Они соглашались на десять миллионов каждый, то есть на сумму, которую назначил Альже; деньги вперед, тут ничего не поделаешь, организаторы всегда должны идти на финансовый риск. Альже развеял сомнения Вентури: он поработал не зря, напротив, поскольку Вержа вышел из строя, это значит, одной долей меньше, что составляет четыреста миллионов. Следовательно, Вентури и его помощники получат сто миллионов, из расчета по десять миллионов каждому и семьдесят миллионов для Вентури. Расчет исходил из миллиарда, что по примерным оценкам представляло минимальную сумму. Вентури пришел в восторг, но в то же время забеспокоился. Он не понимал, как можно осуществить такую крупную операцию с такой малой долей риска. Альже вытащил из ящика письменного стола планы, которые ему дал Вержа. - Ты помнишь хоть одно дело, где бы имелась такая документация? - спросил Альже. Вентури изучал план, радостно посвистывая. Он ткнул пальцем в сигнальное устройство. - Оно не сработает, - сказал Альже. Единственное указание, которое он дал, - это действовать осторожно. Жертв не должно быть. Вентури пообещал: самое большее - несколько ударов рукояткой пистолета, если кто-нибудь окажет сопротивление. Вержа указал даже место, где взять пустые почтовые сумки, чтобы запихнуть в них деньги. Им втроем хватит нескольких секунд. Что касается машин, они находились в одном надежном гараже. Их украдут накануне и перекрасят вовремя. - Самое главное, - сказал Альже, - это то, что произойдет потом. Он рассказал Вентури о существовании охотничьего домика. Туда он доставит добычу. Альже будет его ждать. Они тут же произведут дележ, и Вентури исчезнет на неделю. Он поедет в Антиб, где двое друзей, довольно далеких от преступного мира, всегда удостоверят, что он приехал накануне. Все будет сделано за один час. Служащие Альже чистосердечно заявят, что он не покидал пивную. Ему нередко случалось провести целый час в своем кабинете, занимаясь почтой ила счетами. - Когда ты вернешься, - сказал Альже, - получишь другое задание. Тебе за него заплатят. Это будет самое трудное: прикончить полицейского. Вентури поморщился. - Мора, - произнес Альже. - Почему? - Потому что нельзя полагаться на волю случая. Вержа в тюрьме. Но он наверняка позаботился о будущем. Не доверяет же он мне настолько, чтобы предполагать, будто я сберегу ему его денежки, пока он не выйдет. Я подумал и решил, что Мора, его давний приятель, будет присматривать за мной. Я не удивлюсь, если он посетит меня. Если он исчезнет, у нас развязаны руки. Было бы лучше убрать его прямо сейчас. Но я боюсь перед операцией - это насторожит полицейских. До сих пор за всем следил Вержа, и все было прекрасно. Лучше сделаем это позднее. Однако не слишком: Вержа долго в тюрьме не останется. - Вот бы его, - произнес Веитури. Альже улыбнулся. - Посмотрим. Ты и так забираешь у него четыреста миллионов, на которые он рассчитывал, чтобы обеспечить себе приятную старость. Вентури согласился, но не слишком уверенно. Для него единственный способ мести - это кровь за кровь. - Он, конечно, будет грозить, когда захочет получить свои деньги, - сказал Альже. - Так как к этому времени его репутация будет подмочена, никто по нем плакать не будет. И никто не будет копаться. Вентури просиял. Будущее открывало ему прекрасные перспективы. Ему очень нравился Антиб. В Каннах девочки были одна лучше другой. Он умел с ними обращаться. Он даже не начнет тратить свои семьдесят миллионов или потратит совсем немного: его будут приглашать дружки, которым он платил, снабжая их контрабандным товаром. Альже радовался меньше. От миллиарда ему останется всего ничего из-за этого проклятого штрафа. Но избежать его нет никакой возможности: таможенники были невинными младенцами но сравнению с теми, кто сейчас ждал уплаты штрафа. * * * Людо, сторож аэродрома, был в тридцатые годы пилотом и нажил себе неприятности из-за двух разводов. Президент клуба вытащил его из нужды, поручив охрану поля и самолетов членов клуба. У Людо были очень светлые глаза. Сам он был высок и тощ. В течение трех лет Людо практически не покидал аэродром. Спал он в маленькой комнатке, устроенной в глубине одного из ангаров, где пахло маслом и бензином, что было дороже для него любых духов. Людо откатил дверь, и Мора вошел в ангар. У Лардата был самолет "Мистэр", единственный в городе, принадлежащий частному лицу. Людо любовался им. - Подумать только, я никогда не летал на реактивном самолете! - сказал он. Мора разглядывал "Мистэр". Он не смог остаться в авиации из-за расстроенного слуха, и это было причиной его великой тоски. Они вывела самолет на взлетную полосу. Мора забрался в кабину и внимательно изучил приборную доску. Людо сказал ему, что можно лететь спокойно. Он сам следит за самолетом: ни пылинки, ни одного неисправного контакта. Он не обманывал. Мотор заработал сразу. Мора покатил по взлетной полосе, с удовольствием прислушался в шуму двигателей, а затем взлетел, устремившись в небо. Он летал в течение часа, приближаясь к городу, но не пролетал над ним. Воздух был сказочно прозрачен. Мора вспоминал, какие мысли овладели им, когда он впервые сам сел за штурвал: убежать, исчезнуть, раствориться в этом покое, в этой голубой пыли... Затем Мора предстояло неприятное дело - идти к следователю Дельмесу. Он пришел к нему полный сил. Дельмес встретил его отчужднно, перенеся на инспектора ту злобу, которую таил против комиссара. Он тут же сказал: Клод утверждала, что делала инспектору подарки. - Совершенно верно, - подтвердил Мора. Дельмеса, казалось, удивила эта откровенность. - Значит, вы признаете? - Я даже покажу вам один подарок. Он задрал ногу на стол следователя, который такого усердия не требовал. - Эти ботинки из крокодиловой кожи, - любезно произнес Мора. Инспектор надевал их редко и никогда на службу. Но, поскольку знал, что следователь задаст ему вопрос на эту тему, он решил сэкономить время. - Довольно, - резко сказал Дельмес. Мора убрал ногу с письменного стола. - Что вы получили, кроме этого? - спросил следователь. - Два галстука, кажется, и шейный платок. - Почему вдруг эти подарки? - За услуги, которые я ей оказывал. Дельмес сухо попросил Мора "уточнить". - Клод угрожали мелкие рэкетиры. Я задал им небольшую трепку, и они успокоились. - Вы составили рапорт? - Нет. - Однако это была явная попытка шантажа. - По всей видимости. - Ваш долг был составить акт, а не выступать посредником. Мора не возражал. Он слушал краем уха. - Отвечайте мне. - У меня не было никаких доказательств. - Вы должны были их получить. - То есть устроить ловушку? - Да. Мора улыбнулся. - Год назад один мой коллега поступил таким образом. Адвокаты подсудимых доказали, что речь шла о провокации. Тех оправдали, а полицейский едва избежал порицания. Он добавил весьма любезно: - Случается, что судьи больше слушают адвокатов, чем полицейских. Дельмес не хотел с этим согласиться. - Слушают того, кто лучше делает свое дело, - сказал он. - Вы совершенно правы, - произнес Мора. Он подписал протокол без малейших пререканий. Дельмес успокоился, признав, что вина Мора гораздо менее серьезна, чем Вержа, и, возможно, здесь не будут применены судебные санкции. Этим займется Дисциплинарный совет. Мора поблагодарил следователя с невозможно ханжеским видом. * * * В тот же день Сильвена урегулировала свои дела. Она вернулась из Женевы довольная, выполнив все, что ей было поручено. Когда появился администратор компании, от которой она зависела, Сильвена была в боевой форме. В свои шестьдесят лет Робер Галон одевался как юный пижон. На этот раз он был в бархатном костюме небесно-голубого цвета и чуть более темной спортивной рубашке. Его сопровождала Жизель, девица, которая страстно желала занять место Сильвены. Сильвена угостила их виски в небольшой комнате, служившей ей кабинетом. - За мой счет, - уточнила она. Галон не стал возражать. Он очень злился на Сильвену за то, что она ни разу не проявила к нему ни малейшего внимания. Он заявил, что наступил момент поговорить серьезно. Сильвена прервала его. - Чтобы мы как следует поняли друг друга, - сказала она, - я выскажу все, что думаю о вас. Сильвена сделала это в изысканных выражениях. Личность Робера Галона, его нравственность, его любовные привычки или, по крайней мере то, что предполагала о них Сильвена, были описаны словами, каждое из которых заставляло подскакивать шестидесятилетнего красавчика. Жизель внимательно слушала: она не все понимала. - Теперь можно поговорить о делах, - сказала Сильвена. Робер Галон заметил, что теперь, как ему кажется, в этом нет необходимости. Сильвена согласилась. - Эта девушка заменит вас, - сказал Галон. - Эта начинающая проститутка, - поправила его Сильвена. На этот раз Жизель поняла. Она оскорбилась. Робер Галон ее успокоил. - У тебя получится так же хорошо, как у нее. - Я предпочитаю этого не видеть, - произнесла Сильвена. - С сегодняшнего вечера она приступает к своим обязанностям, - сказал Робер Галон. - Я даже не прошу вас вводить ее в курс дела. Я сделаю это сам. - Жаль, что меня при этом не будет. Все же ей было немного грустно. Среди клиентов у нее были друзья, которых она любила. Она хорошо вела дело, а через полгода здесь все придет в упадок. К счастью, она будет далеко. Сильвена встала, попрощалась с Робером Галоном, склонившим голову с видом оскорбленного величия, помахала пальцами Жизели, которая отвела взгляд. Затем она простилась со служащими, которые сделали вывод, что им тоже пора подыскивать новое место. * * * Разрешение на свидание, которое Мора предъявил надзирателю, было фальшивым, но выглядело как настоящее. Его достали из загашников полиции, где было несколько пустых бланков на случай, если потребуется допросить заключенного так, чтобы никто об этом не знал. Впрочем, надзиратель знал Мора. Он едва взглянул на бумажку и даже выразил сожаление, что среди его подопечных находится и комиссар. Он отвел Мора в приемную. Через несколько секунд появился Вержа. У него было розовое отдохнувшее лицо. - Все идет как по маслу, - начал Мора. - Я разговаривал с Сильвеной по телефону. Она вернулась из Швейцарии и рассталась со своим боссом. Он поведал о своей беседе со следователем. Даже если ему грозит только Дисциплинарный совет, у него есть все шансы оставаться всю жизнь инспектором. Следовательно, ни цветов, ни сожалений. Он подготавливал арест того левака. И здесь будет все в порядке. - Ты должен заняться Вентури, - сказал Вержа. Мора согласился с воодушевлением: он не любил корсиканца. - Ты вступишь с ним в контакт. Скажешь ему, что хочешь видеть его после того, как он проведет операцию, и до того, как он отдаст деньги Адьже. - А если он меня пошлет подальше? - Ты ему мило скажешь, что предупредишь свое начальство о том, что готовится. - Этим я разоблачу вас! - Нет. Альже отменит операцию и не скажет ни слова. Или же - и я думаю, что произойдет именно так - он прикажет Вентури согласиться. Но ты подвергнешься большой опасности. И я тоже, поскольку буду вместе с тобой. Вентури получит указание нас прикончить, но не сумеет этого сделать, потому что мы будем настороже и потому что мы умнее. Мора удивился: не превратила ли тюрьма просто хорошего полицейского в ясновидящего? Вержа расхохотался: просто-напросто он знает Альже и положение вещей. - Он сейчас воображает, что меня обманули как ребенка. Я в тюрьме, и он думает, что все деньги достанутся ему и его компаньону, имя которого я когда- нибудь узнаю. Его взяли за горло. Когда Вентури доложит ему, что ты хочешь его видеть, Альже не будет колебаться ни секунды: ты должен исчезнуть, поскольку ты единственный свидетель и мой помощник. Так как он знает к тому же о твоих плохих отношениях с правосудием, то посчитает, что не станут поднимать всех на ноги, чтобы отомстить за тебя. То же рассуждение годится и в отношении меня. Все же Мора по-прежнему удивлялся: можно ли читать будущее с такой уверенностью? Вержа покрутил пальцем у виска. - Трик-трак, как говорил Хэмфри Богарт. В жизни надо думать. Это то, что меня до сих пор спасало. И одновременно утомляло. - Вентури, возможно, явится со всей своей командой! - Возможно, но не обязательно: обычно все торопятся исчезнуть как можно скорей. Во всяком случае, мы примем меры предосторожности. - Вы подумали о месте свидания? - Да, - ответил Вержа с явным удовольствием. * * * Вержа не удивил визит Моники. Удивило его то, что она ему рассказала. Она пришла вскоре после Мора, получив разрешение повидать мужа от следователя Дельмеса. Утром ее посетил Сала, вежливый, огорченный, говоривший плаксивым голосом. Он в отчаянии от того, что происходит. Вержа был у него самый выдающийся сотрудник. Он не представляет, как сможет противостоять волне преступности теперь, когда плотина разрушена. Каков несчастье, повторил он перед тем, как выложить цель своего визита. Вержа по недосмотру унес кое-какие бумаги, и необходимо как можно скорее возвратить их. Знает ли Моника, где он их держит? - Я ответила - нет, тем более что это правда, - сказала она. Тогда он принялся "по-дружески" расспрашивать ее, желая знать, какой была их супружеская жизнь. - Прекрасной, - ответила я ему. Он ей не поверил. Даже заговорил о Сильвене. Но Моника изобразила полное неведение. - Я сказала ему, что ты почти никогда не ночевал вне дома, что ты был таким же мужем, как другие, не лучше, не хуже. Они сидели друг против друга, разделенные стеклом, снабженным микрофоном. Вержа улыбнулся Монике. - Я не сказала ему, что ты мечтал уехать в Венесуэлу, - проговорила она. Он удивленно посмотрел на нее. -- Ты записал расписание на обложке одного из проспектов "Эр Франс". Я проверила. Это не соответствует ни одному рейсу из Франции. Но подходит, если лететь в Каракас из Женевы. Он ждал продолжения. Досадная оплошность. Когда-то он утверждал, что даже самый ловкий преступник всегда допускает ошибку, пусть незначительную, но которая позволяет добраться до него. - Я не отдала этот проспект Сала, - сказала Моника. - Я его надежно спрятала. - В качестве сувенира? - Не надо меня обижать. Ты исчезнешь. Так или иначе. Я не хочу тебе мешать. Она как будто произносила слова любви, тихим голосом, с нежным выражением лица. - Я принесла тебе документы. Ты их заполнишь. Они дадут мне все права на пенсию и остальное. Это самое меньшее, о чем я могу просить. Они в порядке. Я воспользовалась визитом Сала, чтобы попросить их у него. Он прислал их через час и заверил меня, что ты не потеряешь свои права. Он был рад, что я их унаследую. Но он не получит расписание самолетов. Если, конечно, ты понимаешь, что к чему. Она вытащила документы из сумки. - С моим бизнесом и твоей пенсией мне будет на что жить. Самым законным образом. Она улыбнулась. - Я совсем мещаночка. Моника поднялась, сказав, что должна вернуться в магазин. Она послала ему воздушный поцелуй. Выходя, она отдала документы тюремщику. Вержа был очень рад этому визиту: всегда ведь неприятны угрызения совести. * * * Ле Муану, юноше с упитанным лицом, обрамленным длинной шевелюрой, которая порой падала на его мощные плечи, было 22 года. Он учился на математическом факультете и активно участвовал в движении, которое объединяло самых ярых леваков. Добрые души, но считавшие, что если в молодости не досадишь всем и каждому, то уж не сделаешь этого никогда. Он решительно уселся на пол против окна в то время, как Мора производил обыск в сопровождении инспектора Эстева, который после ареста Вержа не переставал гневаться. Ле Муан жил в грязной двухкомнатной квартире на людной улице. Двое из его друзей караулили на тротуаре, готовые разнести свежие новости, может быть, об аресте. Мора подошел к газовой плитке, просунул руку под линолеум, отделяющий ее от тумбочки, и испустил торжествующий крик. Повернувшись к Ле Муану, он показал ему сложенную вчетверо бумагу. - Что это, по-твоему? Ле Муан тяжело поднялся. - Не вижу, - сказал он. Мора развернул бумагу. Стал виден план. В углу крупными буквами: Национальный парижский банк. Ле Муан выглядел ошеломленным. - В первый раз...{} - начал он. - Может быть, ты скажешь, что это я его туда сунул! - сказал Мора. Подошел Эстев. Он замахнулся и ударил Ле Муана по лицу. - Где ты это взял? - спросил Мора. - Ничего я не брал. - Само залетело? - И я себя о том же спрашиваю. Вновь подошел Эстев. Ле Муан принял оборонительную стойку. - Боксировать со шпиком - это доставило бы мне удовольствие. Даже если потом вы мне отплатите сторицей. Мора успокоил Эстева. - Ты арестован, - сказал он Ле Муану. Парень пожал плечами. - Будет шум, - сказал он. - Мы это любим, - произнес Мора в ответ. Ле Муан надел мятый пиджак из выцветшего шевиота. - Браво, - сказал он, - мы тоже. На улице он подал знак своим товарищам, воздев руки к небу. На условном языке это означало: волнения. Мора был в курсе через осведомителя, того же, который описал ему комнату Ле Муана. Мора все сделал по правилам, предупредив своего начальника, который информировал Сала. В настоящий момент не хотели провоцировать леваков. Было слишком много других дел. Но к обнаруженному плану нельзя было отнестись легкомысленно. Однако Сала был удивлен: каждый раз, как полицейский оказывался в затруднительном положении, он нападал на удачное дело. Он позвонил в комиссариат, который находился у факультета естественных наук. Там уже зашевелились. Сала поморщился. Мора долго допрашивал Ле Муана. Он испытывал симпатию к этому парню, угостил его сигаретой и не стал с ним грубо обращаться, что явно пришлось не по вкусу Эстеву. Новый начальник отдела Пиле присутствовал несколько минут на допросе. Он подумывал, не следует ли отпустить Ле Муана. Мора заметил, что можно задержать парня, чтобы не выпускать его из виду и попытаться хотя бы выяснить, как к нему попала эта бумага. Пиле уступил. К концу дня Мора расположился неподалеку от пивной Альже. Приехал Вентури на своем спортивном автомобиле. Он закрывал дверцу, когда почувствовал, что его хлопают по плечу. Он резко обернулся и поморщился, узнав Мора. Инспектор сказал лишь, что хочет побеседовать минуту с Вентури. Они зашагали вдоль тротуара. - Я хотел бы повидать тебя завтра вечером около половины девятого, - сказал Мора. - Невозможно. Я занят. - Знаю, - заметил Мора. - Когда ты выйдешь из почты, сразу отправишься в то место, которое я тебе укажу. Вентури рассердился. - Не понимаю, о чем вы говорите. Повторяю, я не могу. - Ты придешь, или я провалю дело. Скажи это Альже. Вентури сунул кулаки поглубже в карманы пальто. - Подложите свинью своему приятелю Вержа? - Успокойся, его имя не будет произнесено. - Вы думаете, нам помешают это сделать? - Вам не поверят, уж положись на меня. - Вы не на таком уж хорошем счету! - выговорил Вентури со злобой. - Ты тоже. Мора похлопал Вентури по плечу. - Предупреди Альже. Он поймет, чего я хочу. Чтобы ты отдал мне долю Вержа, ничего больше. И не будет никаких осложнений. Он добавил, что будет ждать телефонного звонка в управлении полиции в течение получаса. Необходимо всего одно слово: да. Он назвал место встречи. Вентури знал это место. Мора ушел. Вентури немного прошелся, затем вернулся в пивную. Альже внимательно выслушал Вентурв и кивнул головой. Поступок Мора подтверждал его рассуждения. Вержа хотел сберечь деньги. - Ты ликвидируешь Мора и сразу же приедешь. Все это должно получиться неплохо. Немного позже Вентури отправился звонить Мора. Итак, все были довольны. Вержа уже давно спал сном праведника. * * * В довольно просторном помещении, куда доставляли выручку почтовых отделений, работало с десяток служащих, в том числе Рабер, который с утра помирал от страха. Он заменил провод в сигнальном устройстве, как его просил Вержа, но все же думал, не произойдет ли чудо и не сработает ли сигнал. Он буквально погибал от беспокойства. Когда открывал мешки, пальцы его так дрожали, что это заметил старший группы и спросил, в чем дело. "Грипп", - ответил Рабер. "Иди домой, ложись", - сказал тот. Но Рабер не мог: это верный способ обратить на себя внимание. Он надеялся, что стрельбы не будет. С ним мог случиться нервный припадок. Работа была легкой и скучной: надо было открыть мешки с деньгами, посмотреть сводную ведомость, проверить, совпадают ли цифры, сложить банкноты по достоинствам и все это отнести двум служащим, которые укладывали деньги в огромный сейф. Кассиры занимались этой работой, сидя на табуретах за пятью массивными столами. Свет падал из неоновых ламп. Сигнал находился под столом старшего и был невидим под линолеумом, покрывающим пол. Этот сигнал поднимал по тревоге соседний полицейский комиссариат. У почтовых служащих было распоряжение не оказывать сопротивления. Меньше чем за минуту отряд полицейских мог оцепить здание почты. С тех пор как произошли другие ограбления, сейф заменили. Единственный подходящий момент для проведения операции - это время, когда подсчитывали выручку. Тем временем Вентури присоединился к итальянцам, прибывшим около девятнадцати часов. Они взглянули на почту, изучили пути отхода, план. Четвертый, страсбуржец, работавший то во Франции, то в ФРГ, высокий блондин с грубым акцентом, внушал Вентури страх. Ни один из них не снял номер в гостинице, не пообедал в ресторане. Вентури встретился с итальянцами на темной улочке. Они не выходили из своего автомобиля, зарегистрированного в Иль-и-Вилен. Номер, разумеется, был фальшивый. На них были серые блузы, застегнутые до горла. На ногах - баскетбольные кеды в черной ваксе. У них не было никаких особых примет. Они были поджарыми и ловкими. Их исключительную силу можно было определить лишь по толщине запястий. Показался эльзасец. На нем была такая же серая блуза и кожаная шапочка, скрывающая волосы. Он был веселее других, и это раздражало Вентури. Шутка, сказанная с немецким или эльзасским акцентом, казалась ему мрачной. Итальянцы не поняли, что говорит их сообщник. Они и так с трудом разбирали французские слова без акцента. Впрочем, им было наплевать на всех этих временных компаньонов, которых они, возможно, никогда больше и не увидят. Они получили свои двадцать миллионов и тут же спрятали в тайник, оборудованный в багажнике. Оставалось только выполнить работу. Страсбуржец был доволен, потому что он тоже получил свою долю и планировал на завтра грандиозную вечеринку. Обе украденные машины находились поблизости. Владелец гаража и один из его служащих только что пригнали их. Оба итальянца уселись во вторую, а Вентури с эльзасцем - в первую. Парень вытащил из кармана револьвер девятимиллиметрового калибра. Вентури повторил, что стрелять следует только в самом крайнем случае. Вентури тронул машину и включил радио, было время последних известий. С 18 часов шла заваруха возле университета из-за ареста какого-то левака. Этот дилетант собрался конкурировать с ними: ограбить банк. Вентури размышлял, хорошо ли это для них. Полицейские были мобилизованы, чтобы избивать студентов, а территория университета находилась за городом. В городе полицейских осталось немного. Альже был очень доволен этим, но и удивлен таким совпадением. Что-то уж очень кстати...{} По радио сообщили, что положение обострилось: трое полицейских и четверо студентов ранены. Сражение шло жаркое. Почта выходила на площадь между двумя улицами: одной - довольно узкой, другой - пошире. Вход, который вел в помещение с сейфами, находился с задней стороны здания. Ему полагалось быть всегда запертым. Но инструкция не соблюдалась: служащие хотели выходить в любое время, никого не спрашивая. Вентури остановился на той улице, что была пошире, а итальянцы припарковались чуть подальше. Потом все вместе широким шагом направились к входу. Прохожих почти не было. Ни одного полицейского в поле зрения. Половину их срочно отправили к университету, и контроль за улицей был сведен до минимума. Вержа знал по опыту, что во время студенческих манифестаций все службы безопасности практически оголялись. Вентури первым проник в здание почты, оказался в коридоре и сориентировался по памяти. Зал, где работали служащие, выходил в другую смежную галерею, шедшую под прямым углом. Грабители на ходу надели карнавальные маски и достали оружие. В руке у Вентури появилась длинная дубинка, хорошо знакомая демонстрантам. Он заимел ее, увидев однажды, как полиция избивает участников манифестации. Полицейские доставали их на расстоянии двух метров. Тогда Вентури аплодировал, потому что он не любил беспорядков. А затем задумался: в его профессии такое оружие могло пригодиться. Он приобрел пару дубинок у одного корсиканского полицейского. Они никого не встретили. Здесь опять-таки время было выбрано точно. Только что более малочисленная ночная смена заступила вместо дневной. Грабители подошли к двери, и Вентури резким движением распахнул ее. Они появились в зале внезапно, и их вторжение ошеломило служащих. Вентури приметил старшего и взглядом проследил за его ногой, нажимавшей на сигнал. Вентури пожалел, что не может сразу же узнать, сработает сигнал или нет. Но он полагался на Вержа, который - Вентури должен был это признать - хорошо разработал операцию. Он подбежал к столу, за которым сидел старший, и заставил его встать, ударив дубинкой по голове. Его сообщники подогнали служащих к стене, угрожая револьверами или автоматами. Один из тех троих, что были вооружены, попытался сопротивляться. Эльзасец оглушил его рукояткой револьвера. Рабер старался сделаться совсем маленьким; подняв руки, он попытался все же рассмотреть, не узнает ли кого-нибудь из бандитов. В какой-то момент он подумал об эльзасце - не Вержа ли это: у них были сходные фигуры. Меньше чем за минуту все служащие лежали ничком на пол