из них профессиональные игроки - честные, но чрезвычайно хитрые и отличные психологи. Во время партии покера Орвиль спросил у одного из игроков об адресе хорошего детективного агентства, в которое он мог бы обратиться с уверенностью, что сыщиков не подкупит противная сторона. Этот игрок посоветовал ему "Калифорнийское Следственное Агентство". Этого было достаточно - только один вопрос. Но это случилось, когда мой приятель сидел за этим же игровым столом. Он пришел ко мне и сказал, что подозревает, что мой муж хочет приставить ко мне частных детективов. - А Хайнс? - спросил Мейсон. - Каким образом он оказался замешанным во все это? - Хайнс - игрок малого калибра. Он сам не ставил, но мог поставить за кого-нибудь. Я узнала его ближе, потому что его девушка жила в том же доме, где я сняла квартиру. Он все сделал бы за деньги и в определенном смысле был очень полезен. - И вы обратились к нему с предложением? - Да. Он, конечно, не знал всей подоплеки. Он бывал в доме, не будучи там официальным съемщиком, и оказался для меня идеальным помощником. Он заверил меня в том, что не составит никаких трудностей найти подходящую брюнетку, которая могла бы заменить меня. Если бы кто-то из знакомых пришел навестить, что было маловероятно, поскольку я предупредила всех, чтобы не навещали меня без предварительной договоренности по телефону, то ему бы сказали, что я вышла, а если бы кто позвонил, то услышал бы заверения, что я перезвоню через полчаса. Затем Хайнс сообщал мне, кому я должна позвонить. - Как долго вы собирались поддерживать такое положение? - До тех пор, пока мой муж не получил бы образ спокойной молодой женщины, живущей с опекуншей и ведущей безупречный образ жизни. Время от времени посещающей рестораны вместе с Хайнсом и подругой, но все очень сдержанно и скромно. Настоящий образ жены Цезаря! - Вы думали, что муж поверит в это? - Я была в этом уверена. - Почему? - Потому что знала насколько дотошно следят детективные агентства. Я сказала вам, что совершила ошибку, в оценке характера моего мужа и не хотела повторить ошибку. Я рассчитывала, когда мой муж убедится, что его жена живет одиноко и под хорошей опекой, сказать ему, что мне надоела жизнь без него и я хотела бы вернуться. Этого было бы достаточно, чтобы он возбудил дело о разводе в течение двадцати четырех часов. - Хайнс произвел на меня впечатление мелкого авантюриста. - Он таким и был. - И, вероятно, с не слишком высокой этикой, - продолжал Мейсон. - Что вы имеете в виду? - Не исключено, что он был не так прост, как это могло казаться. - Прошу выразиться точнее. Что вы подразумеваете? - Возможно, Хайнс работал на вас, и одновременно проводил частное расследование, чтобы выяснить чего вы добивались, делая подмену. На ее лице мелькнуло некое подобие страха, но голос был совершенно спокоен: - Не думаю, что я должна была чего-то опасаться с его стороны. Хайнс был довольно покорным до тех пор, пока получал деньги. - Вполне возможно, - сказал Мейсон голосом знатока, - что обнаружив всю правду, он не остановился бы перед шантажом. Вряд ли вам известно о всех его делах, а ведь у него в бумажнике была неплохая сумма, учитывая его довольно скромную деятельность. - Сколько там было? - спросила она. - Немногим более трех тысяч. - Чепуха! Я сказала вам, что Хайнс играл, а игрок должен в любую минуту иметь в своем распоряжении деньги. Я знаю таких, которые всегда носят при себе в десять раз больше. - Интересная мысль, - сказал Мейсон, словно не заметив ее протеста. - Хайнс мог начать вынюхивать вокруг, собирая на вас компромат. Точно зная ваше местопребывание, он мог получить сведения, которые детективы добыть не могли. Тогда он мог бы продать информацию вашему мужу или пригрозить вам. - Я бы ни цента не заплатила шантажисту. - А что бы вы сделали? - Я бы... я... - Конечно, - сказал Мейсон. - Вы его скорее убили бы. - Мистер Мейсон, уж не хотите ли вы сказать, что я застрелила Роберта Хайнса? - выкрикнула она с возмущением. - Я просто рассматриваю различные возможности, - спокойно ответил адвокат. - Вот значит, какова ваша благодарность за откровенность. - Я как раз думаю над тем, чем вызвана ваша откровенность. - У меня нет сомнений, мистер Мейсон, что вы умеете правильно оценить характер человека и догадаться о его побуждениях. Моя откровенность была выражением признания вашей интеллигентности и умения преодолевать трудности и добиваться своего. Вы наверняка заметили, что я сражаюсь какое-то время, а затем уступаю - внезапно и до конца, решив избрать другую тактику. Мейсон кивнул в знак согласия. - У меня типично женский характер, а в вас есть что-то, что восхищало меня когда-то в моем муже. Вы сильная личность, вы так же как он преодолеваете препятствия и сопротивляетесь ударам судьбы. Я боролась какое-то время с мужем, потом сдалась. Я сдалась и вам, выложив на стол свои карты. Я была откровенна. - Шокирующе откровенны, - признал Мейсон. - У вас был в сумочке револьвер, когда вы пришли вчера в мой кабинет? - Не говорите глупостей. - Был? Она хотела что-то сказать, а потом посмотрела ему прямо в глаза. - Был. - Какого калибра? Она слегка заколебалась, но ответила: - Тридцать восьмого. Мейсон рассмеялся. - Вы мне не верите? - Мне кажется, что это был калибр тридцать два, - сказал он. - Что вы с ним сделали? - Я его выбросила. - Куда? - Туда, где его никто не найдет. - Почему? - По очевидным причинам. В моей квартире убит человек. Очень вероятно, что меня будет допрашивать полиция. Человеку с вашим умом я, наверное, не должна объяснять подробности. - Спасибо, - Мейсон отодвинул кресло и поднялся. - Спасибо за то, что вы ответили на мои вопросы. Мне неприятно, что ничего не могу предложить взамен. Впрочем, я мог бы сообщить кое-что любопытное для вас. - Что именно? - Вы были когда-нибудь в квартире своего мужа? - Нет. - Но вы знаете, где она находится? - Да. - Она обставлена с безупречным вкусом. Только человек с большим художественным вкусом или профессиональный декоратор мог бы это сделать. - К чему вы клоните? - На окнах квартиры жалюзи. Когда мы с Полом были у вашего мужа, он пережил из-за нас несколько неприятных минут. Вероятно, он почувствовал необходимость дружеского совета. Я заметил, что он подошел к одному из окон, выходящих во двор и сделал вид, что смотрит наружу, поставив жалюзи таким образом, чтобы кто-то, живущий на противоположной стороне, мог заглянуть внутрь. Через несколько минут зазвонил телефон и ваш муж провел загадочный для непосвященного разговор. В ее глазах появился интерес. - Я тогда заметил Полу, что у вашего мужа беспокойный характер, что он непрерывно ведет борьбу с самим собой. Было бы странно, если бы квартира, обставленная им, производило такое удивительно гармоничное впечатление. - Следовательно? - спросила она. - Вы прекрасно знаете, - пожал плечами Мейсон, - что игрок не всегда должен говорить ясно и определенно, иногда достаточно одного подмигивания. Мейсон кивнул Дрейку и направился к дверям. Хелен Ридли поднялась и пересекла комнату, чтобы подать ему руку. - Вы очень умный человек, мистер Мейсон, и боюсь, что очень опасный противник. - Почему вы относитесь ко мне как к противнику? Она хотела что-то сказать, но сдержалась и улыбнулась: - Я вовсе не хочу этого. Я говорила только о возможностях. Рада была видеть вас. До свидания. А ваш друг, мистер... - Дрейк, - подсказал Пол. - Вам я благодарна за сотрудничество, мистер Дрейк. - Сотрудничество? - удивился детектив. - За то, что не перебивали нас, - она снова улыбнулась. - До свидания. 14 Мейсон вошел в свой кабинет, бросил шляпу на стол и повернулся к Делле Стрит: - Соедини меня как можно скорее с Гарри Гуллингом. И скажи, что произошло новенького? - Пришла почта. - Делла уже крутила диска телефона. - Много писем. Два или три, те что сверху, посмотри прямо сейчас. - Хорошо. - Мейсон взял с пачки три верхних письма и просмотрел. - Я отвечу телеграммой. Наконец Делла соединилась с заместителем окружного прокурора. Мейсон взял трубку. - Алло, мистер Гуллинг? - Добрый день, мистер Мейсон, - в голосе Гарри Гуллинга было меньше тепла, чем в звуке кубиков льда, звенящих в замороженном бокале. - Мне неприятно, что вы не сдержали срок моего ультиматума. - О чем вы говорите, черт возьми? - Мейсон вынул из кармана часы. - Ведь еще только без трех двенадцать. - Да? - спросил Гуллинг. - А моя клиентка явилась в полицию. - Она не явилась, - кислым тоном поправил Гуллинг, - а была доставлена. - Что вы говорите? - У вас, конечно, очень хитрое объяснение, старательно обдуманное на тот случай, если бы ей не удалось исчезнуть. Однако, мистер Мейсон, если вы намереваетесь играть азартно, то вы должны принять во внимание тот факт, что азартные люди очень часто проигрывают. - Я ничего не понимаю. - Я говорю вам о риске, на который вы пошли. - Я нисколько не рисковал. - Это вам так кажется. Во всяком случае, вы проиграли. А когда человек ставит на карту свое будущее и проигрывает, я называю это азартом. Но, пожалуйста, вы можете действовать по своему усмотрению. - Мне кажется, что если вы все проверите, то выясните, что задолго до двенадцати Ева Мартелл приехала в полицию на такси, за которое сама заплатила, и заявила, что приехала добровольно, - сказал Мейсон. - Она действительно появилась в полиции, но не приехала на такси. Ее привез офицер на патрульной машине, случайно схвативший ее, когда она на такси проезжала мимо своего дома, где снимает квартиру с Корой Фельтон. А ехала она в направлении аэропорта. - Ничего подобного. Такси было на пути в полицию. - Конечно, - сказал Гуллинг. - Именно так она и заявила. Но водитель такси этого не подтвердил. Она ехала в противоположном направлении. - А что говорит таксист? - Когда она села в машину, то велела ему ехать по указанным улицам, но не сказала конечную точку. Старая штучка - указывать таксисту, куда ему повернуть. В этом случае, если попадаются, то широко раскрывают глаза и говорят, что ехали как раз в полицию. Что касается вас, мистер Мейсон, то вы обещали доставить свою клиентку до двенадцати. Как наш противник, вы использовали слишком много уверток. На этот раз вы нас не проведете. Вы согласились доставить девушку в полицию до двенадцати часов. Мы считаем, что вы нарушили этот срок. Из того, что нам известно, она могла ехать в аэропорт. - Это уже нечестно, - не сдержался Мейсон. - Это соблюдение нашего договора, мистер Мейсон. - Ну хорошо, - в сердцах сказал адвокат, - теперь я вам скажу кое-что. Пожалуйста, делайте, что вам нравится. Я буду защищать Еву Мартелл и Аделу Винтерс и устрою самую большую неожиданность, которую вам доводилось пережить. - Означают ли ваши слова, что вы действительно хотите представлять Аделу Винтерс? - спросил Гуллинг, не сумев скрыть удивления. - Конечно, - ответил адвокат. - Единственный способ, которым я могу защитить Еву Мартелл, это присмотреть за тем, чтобы защита у Аделы Винтерс была действенной. - У нее нет никаких возможностей защищаться. - Это вам так кажется. - Отлично, мистер Мейсон, - в голосе заместителя окружного прокурора прозвучало удовлетворение. - До сих пор у вас были интересные достижения в защите обвиненных в убийстве. Думаю, что для нашего учреждения будет лучше, если за защиту Аделы Винтерс возьметесь именно вы. С большим удовольствием я сделаю все, чтобы вы могли встречаться со своей клиенткой когда вам только захочется. Но, конечно, не забуду сообщить присяжным о нашем договоре, и как вы его нарушили. Кстати, одной женщине по имени Мэй Бигли, пригодились бы ваши услуги. - Почему? - Она имеет дом, в котором сдает комнаты. Этот дом находится по адресу, откуда такси забрало Еву Мартелл. Эта Мэй Бигли утверждает, что никогда в жизни не видела Евы Мартелл и никогда не сдавала ей комнаты. Мы собираемся вызвать ее, чтобы она предстала перед Судом. Вы могли бы сказать ей кое-что о параграфе, касающемся даче ложных показаний под присягой. - Отлично, - сказал Мейсон. - Пришлите ее в мой офис. Я, если захочу принять ее как клиентку, скажу ей, как звучит этот параграф. - В вашей трактовке? - Моя концепция может несколько отличаться от вашей. - Прежде, чем вы закончите это дело, - мрачно предсказал Гуллинг, - вы должны будете продумать свою версию права относительно укрывания лиц, виновных в нарушении закона. - Докажите, что я укрывал, - вызывающе бросил Мейсон. - Докажите это перед Судом. А в следующий раз попытайтесь проявить хотя бы немного доброжелательности при совместной работе. Он с треском положил трубку на рычаг. Делла с недоумением посмотрела на него. - Что случилось, шеф? - Вероятно, отвратительная шутка судьбы, - ответил Мейсон. - Один из офицеров, допрашивавших вчера Еву Мартелл, вертелся поблизости ее квартиры и заметил ее в такси. Она совершила ошибку, не сказав шоферу, чтобы он направлялся прямо в полицейское Управление. Наверное, немного стыдилась. Говорила ему по каким улицам ехать. Наверное, хотела выйти за несколько кварталов и остальной путь пройти пешком. Вопрос глупой гордости. - Но ведь Гуллинг поймет это, наверное? - Гуллинг не понимает ничего, кроме буквы закона, - сказал адвокат. - А больше всего ему хочется обвинить меня в оказании помощи преступнику после свершения преступления. Он наверняка станет утверждать, что я пользуюсь юридическими крючками и потому нет повода, чтобы окружной прокурор тоже не пользовался ими. - Думаешь, что тебя действительно обвинят? - Могут это сделать. Во всяком случае, будут потрясать этим у меня над головой, как дамокловым мечом. Не могут меня ни в чем обвинить, если не найдут доказательств того, что я имею какую-то связь с укрывательством Евы Мартелл. - Что делает Ева? - Вероятно, пользуется моими советами никому ничего не говорить, кроме заявления полицейскому, который ее арестовал, что она как раз следовала в полицию. - Они вынудят Мэй Бигли давать показания? - Она уже дает, - невесело усмехнулся Мейсон. - Говорит, что никогда в жизни не видела Евы Мартелл, а тем более не сдавала ей комнаты. - Но ведь это ложные показания, не так ли? - Нет, если они не даны под присягой, - ответил Мейсон. - Обвинители вынуждены будут доказать перед Судом, что это ложные показания. А есть маленькая деталь, касающаяся ложных показаний, которую мистер Гуллинг, похоже, запамятовал. - Какая? - Ложные показания должны быть опровергнуты показаниями не менее двух свидетелей. - Ты думаешь, Мэй Бигли знает об этом? - Она должна знать кое-что о параграфах, касающихся ложных показаний, - в глазах Мейсона появился блеск. - Напомни, шеф, в чем ее обвиняли, когда ты выступал защитником? - В даче ложных показаний, - ответил Мейсон. 15 Войдя в понедельник утром в свой кабинет, Мейсон первым делом обратил внимание на лежавшую на его столе свежую газету с сенсационными заголовками: "Защитником женщины, обвиненной в убийстве Хайнса, будет известный адвокат Перри Мейсон. Он будет защищать не только Еву Мартелл, но и Аделу Винтерс. Окружной прокурор подозревает Мейсона в укрывательстве клиентки." Мейсон снял шляпу, сел за стол и разложил газету. "Происшествия, связанные с убийством Роберта Доувера Хайнса, произошли в течение прошлого уик-энда с молниеносной быстротой. Перри Мейсон, известный защитник по уголовным делам, сообщил, что он будет защищать как Еву Мартелл, так и Аделу Винтерс. В ответ представители прокуратуры вызвали мисс Мэй Бигли, содержащую пансионат на вечернюю сессию Большого Жюри. Полиция утверждает, что вечером, в день убийства, Перри Мейсон похитил Еву Мартелл из-под носа полиции и держал ее в укрытии пока она не была основательно проинструктирована, что ей можно говорить, а чего нельзя. Мэй Бигли беззаботно рассказала обо всем, кроме того, что знала. Она утверждает, что содержит приличный пансионат и соблюдает все правила. Никогда в жизни она не видела Евы Мартелл, а тем более не сдавала ей комнаты. При очной ставке с водителем такси, который вез Еву Мартелл и заявил, что получил вызов к пансионату Мэй Бигли и оттуда забрал мисс Мартелл, задержанную потом полицией, мисс Бигли воспользовалась различными уловками, начиная с того, что водитель такси ошибается. Она утверждает, что поблизости расположено много пансионатов и что каждый может без труда вызвать такси по любому адресу, а затем ждать на пороге, даже если и не живет там. Она готова поспорить с членами Большого Жюри, что могла бы вызвать такси по адресу заместителя окружного прокурора, появиться перед его дверьми в ту минуту, когда подъехало бы такси и, надевая перчатки перед дверьми дома, произвести на водителя впечатление, что провела там всю ночь. Это, как подчеркнула мисс Бигли, было бы для нее не особенно приятно. Довольно громко поговаривают о том, что ее показания вызвали улыбки у присяжных и что заместитель окружного прокурора Гарри Гуллинг был явно раздражен ответами Мэй Бигли. Говорят так же, что свидетелю многократно угрожали обвинением в даче заведомо ложных показаний, что не произвело на мисс Бигли ни малейшего впечатления. Что касается обвинений, выдвинутых против главных обвиняемых, то мистер Гуллинг сухо подчеркнул, что согласно данным под присягой показаниям Евы Мартелл, она не расставалась с Аделой Винтерс ни на минуту в течение всего дня, когда было совершено преступление. Мистер Гуллинг сообщил, что Роберт Хайнс был убит из револьвера, который бесспорно принадлежал Аделе Винтерс и который, согласно показаниям свидетеля, Адела Винтерс старалась затем спрятать в мусорном бачке одного из отелей в центре города. В момент ареста при ней был найден бумажник Хайнса, а убийство совершено в квартире, которую занимала в это время Адела Винтерс. Если, сказал Гуллинг, Перри Мейсон найдет какое-то объяснение этим фактам, согласно с тезисом невиновности его клиенток, "то мы можем выбросить все юридические книги, отдать Перри Мейсону ключи от тюрьмы и снабдить его клиентов лицензиями, дающими право на отстрел по меньшей мере одной жертвы в день". В кулуарах суда не является тайной то, что тут дело идет о уже давно ведущейся яростной борьбе. Мистер Гуллинг известен посвященным, как главный стратег окружной прокуратуры. Известно и то, что он решил прижать Перри Мейсона. Гарри Гуллинг редко появляется в Суде, но среди адвокатов пользуется славой человека очень умного и цепкого, владеющего энциклопедическими запасами юридических знаний. Как сторона обвинения, так и сторона защиты выразили желание как можно быстрее провести процесс. Гуллинг предложил уже ориентировочную дату. Заместителю окружного прокурора хочется закончить дело об убийстве так, чтобы не было уже юридических препятствий для возбуждения дела против Перри Мейсона в соучастии после факта свершения преступления. Предполагают, что..." Мейсон не стал даже переворачивать страницу. Сложил газету, отодвинул ее в сторону и повернулся к Делле Стрит: - Делла, я хочу, чтобы ты написала одно письмо. Она открыла блокнот и приготовила карандаш. - Это письмо, - предупредил Мейсон, - не печатай на машинке. Оно должно быть написано от руки на надушенном листе бумаги. Должно быть адресовано мне. Пиши: "Уважаемый мистер Мейсон, надеюсь, что я не поступила плохо, заявив судье, что никогда в жизни не видела Евы Мартелл. Это все произошло так быстро, что у меня не было времени посоветоваться с вами, и я не была уверена в том, что мне нужно говорить в такой ситуации. Однако, я вспомнила, что когда мы виделись с вами в последний раз, вы сказали, чтобы я поместила ее в той комнате где... Наверное, будет лучше, если дальше я напишу все нашим шифром". Делла Стрит подняла на адвоката удивленное лицо. - Теперь, - сказал Мейсон, - разработаем код, который никто не сможет расшифровать. - Я думала, что эксперты смогут расшифровать любой код. - Конечно могут, - лукаво подмигнул Мейсон, - при условии, что текст что-нибудь значит. Заполни оставшееся место буквами и цифрами, разделив их на группы по пять знаков. Смотри, чтобы в каждой группе были и цифры и буквы. Когда закончишь, подпиши это письмо "Мэй" и принеси его мне. - Без фамилии? - Без фамилии - только "Мэй". - Шеф, ради Бога, что ты задумал? Подделываешь доказательства? Влипнешь с этим по самую шею! - Там будет видно, - улыбнулся Мейсон. - Когда ты напишешь письмо, сходи в банк и возьми семьсот пятьдесят долларов наличными. И постарайся, чтобы почерк был явно женский. - Писать на какой-нибудь специальной бумаге? - спросила Делла. - У меня такое впечатление, что Мэй воспользовалась бы бледнорозовой или какой-нибудь в этом роде. И не забудь о духах! - Не забуду. Я сразу же возьмусь за это дело, - заверила она и вышла из кабинета. Минут через десять в дверь кабинета Мейсона раздался условный стук Дрейка: один громкий, четыре тихих и вновь два громких удара. Адвокат открыл дверь, ведущую из его кабинета прямо в общий коридор. - Доброе утро, Пол. Что нового? - Много чего, - ответил детектив. - Когда я пришел на работу, то обнаружил целую коллекцию информации. - Что-нибудь важное? - Думаю, что чертовски важное, Перри. Дрейк подошел к большому мягкому креслу и занял в нем излюбленную позицию - перевесив ноги через один поручень и опершись плечами на другой. - Здесь есть одна смешная вещь, - сказал он. - Я получил это прямо из полиции и понятия не имею, что это может значить. - Стреляй. - Ты знаешь, что теперь банки проводят незаметно реестр всех крупных купюр, которые они выплачивают. Об этом не говорится, но если кто-то просит крупные банкноты, то банк записывает их номера. Конечно, незаметно для клиентов. Например, стодолларовые банкноты, находящиеся в ящике, переписаны по номерам серии. Человек, потребовавший тысячу стодолларовыми банкнотами получает десять, лежащих сверху и, когда он выходит из банка, кассир вычеркивает десять номеров в списке. Таким образом они знают, кто получил эти десять стодолларовых бумажек. - Разумно, - кивнул Мейсон. - В том бумажнике Хайнса, - продолжал Дрейк, - была двадцать одна стодолларовая банкнота. Я не думаю, чтобы полиция уже проследила историю этих денег, да и вряд ли они это сделают, потому что деньги получены из разных источников. Но дело в том, что десять из них, Перри, от Орвиля Л.Ридли. - О черт, правда? - Ага. - Так... - сказал Мейсон. - Когда начинаешь смотреть на дело с этой стороны... Пол, попробуем проверить этого Ридли. Где он был в тот момент, когда было совершено убийство. Мы ведь знаем, что он болезненно ревнив и... - Он вне всяких подозрений. Полиция уже проверила его со всех сторон. В тот день он обедал с руководителем "Следственного агентства". С ним же вернулся в агентство и был там приблизительно до половины третьего, разрабатывая планы, как бы поймать жену в ловушку. У меня смутное впечатление, Перри, что этот Ридли что-то пронюхал. Думаю, Хелен Ридли немного перестаралась с двойником. Эта скромная жизнь с опекуншей выглядела слишком красиво, чтобы быть правдой. Мейсон задумался. - В таком случае, должны были существовать какие-то связи между Хайнсом и Орвилем Ридли. - Именно так и думает полиция. Занимаются теперь мистером Ридли. Когда закончат отработку, мы узнаем, что они раскопали. - Но почему Орвиль Ридли должен был платить Хайнсу? На этот вопрос есть только один ответ: Хайнс вел игру на два фронта. Но нет никаких доказательств... Подожди, Пол, понимаю! - Что? - Не помнишь? Ридли - игрок. Именно во время игры в покер он заговорил о детективном агентстве. А ведь Хайнс тоже играл. Могу поспорить, что Хайнс сидел за столом, когда Ридли задал этот вопрос. И, однако, говорили, что Ридли не знал Хайнса... Эти деньги должны были перейти из кармана в карман при игре в покер и попасть к Хайнсу. - Каким образом? - спросил Дрейк. - Подожди минутку, - попросил Мейсон. - У меня начинает возникать определенная схема. Этот игрок, приятель Хелен Ридли... - Что с ним? - Вероятно, он в нее влюблен. Помни, что Хелен наняла Хайнса, чтобы он нашел для нее двойника, но не сказала для чего. Игрок-приятель подсказал Хелен, что детективы вероятно возьмутся за работу, но тоже хотел знать почему. Поэтому, вероятно, нанял Хайнса, чтобы тот выяснил ситуацию. По странному капризу деньги, которыми заплатил Хайнсу, он выиграл в покер у Орвиля Ридли. - Звучит вполне логично, - кивнул Дрейк. - Вероятно, именно так и было. Когда Ридли взял эти деньги из банка? - Приблизительно неделю назад. Реализовал чек на пять тысяч долларов. Деньги хотел получить сотенными купюрами. Номера записывались потому, что правительство хочет получить информацию о махинациях на черном рынке и о типах, которые не платят налоги. У Ридли чистый счет. Но банк записал номера этих денег просто потому, что весь ящик кассы был соответствующе подготовлен. Мейсон кивнул головой, но Дрейк еще не договорил. - Теперь позволим, чтобы полиция поработала над этим, - продолжал детектив. - Орвиль Ридли не может им сказать каким образом у Хайнса оказались эти деньги, потому что не знает. А если бы даже и знал, то побоялся бы сказать. - Почему побоялся бы? - Потому что проиграл их, - объяснил Дрейк. - Предположим, что он сказал бы это следователю. Тогда услышал бы: отлично, а с кем вы играли? Прошу назвать имена. - Люди, которое много распространяются об играх в крупных размерах долго не живут, - согласился Мейсон. Дрейк усмехнулся. - Хорошо, - сказал адвокат, - ты полностью прав. Оставим Орвиля Ридли полиции в качестве приманки. Ты говоришь, что в настоящее время дамой его сердца является Дафна Грайдли? - Да, насколько нам известно. - Постарайся, чтобы полицейские тоже об этом узнали. - Ты уже и так навел жену на свежий след. - Наведи и полицию, - Мейсон широко усмехнулся. - Результативность метода, Пол, состоит в том, чтобы выбрать кого-то, кто мог бы стать подозреваемым. - Хорошо, Перри, бросим Ридли на растерзание львам. - Что там у тебя еще? - Не думаю, чтобы это было для тебя особенно важно, но мне удалось найти воздыхателя Хелен Ридли. - Кто такой? - Некий Артур Кловис. - Каким образом ты это выяснил, Пол? - При помощи тех телефонных номеров, листок с которыми стащил Фрэнк Холт. - Но... подожди минутку, Пол. Говоришь, этот номер был на том листке? - Именно. - На листке из квартиры Карлотты Типтон? - Ага. - Рядом с телефоном, которым пользовался Хайнс? - Да. - Но ведь Хайнс не должен был знать о возлюбленном Хелен! Это должно быть для него тайной! - Я так же думал, Перри. Но этот номер был именно там. - Как ты узнал, что это номер любовника Хелен? - Помогло счастливое стечение обстоятельств. Я поручил проверить все номера телефонов, записанных на том листке. Один из моих парней как раз отрабатывал этого Артура Кловиса и крутился около квартиры, когда Хелен Ридли пришла к нему. Оперативник не знал, конечно, кто она, но дал нам описание. - Получше проверь эти описания, Пол, - сказал Мейсон. - Не забывай, как легко найти похожих друг на друга брюнеток. - Знаю, знаю, но эту Ридли легко опознать. Мой агент добавил к описанию: "женщина под высоким напряжением". Это наверняка Хелен Ридли. - Похоже на то, - кивнул Мейсон. - Что с этим Артуром Кловисом? Чем он занимается? - Теперь ты удивишься, Перри! - Дрейк усмехнулся и достал из кармана пачку сигарет. - Ну, удивляй! Так чем он занимается? - Работает в банке. - В каком банке? - В том самом банке, в котором открыт счет Орвиля Л.Ридли, - Дрейк закурил сигарету и медленно погасил спичку. - Черт! Какая у него должность? - Младший кассир. Выглядит милым парнем - идеалистом с глазами мечтателя. Из того, что нам удалось узнать, экономит деньги, чтобы начать собственное дело. - Это означает, что он знаком с Орвилем Ридли? - Скорее всего. - Наверное, принимает его чеки, вклады и так далее? - Ага. - Подожди, Пол. Ты не думаешь, что это он оплачивал чек Ридли и записал номера тех стодолларовых банкнот. - Черт возьми, Перри! Это вполне возможно. - Подумаем над этим, Пол, - сказал Мейсон и встал, чтобы пройтись по кабинету. - Если у Хайнса был номер Артура Кловиса, то это значит, что он что-то собирался предпринять. Внешне был милым, послушным орудием в руках Хелен Ридли. А на самом деле намеревался продать все дело. Он, должно быть, добыл этот телефон в квартире Хелен. Это объясняет ситуацию. Хелен дала ему ключи, предоставив квартиру в его распоряжение. А он обыскал квартиру, пока она еще не была занята. Это может означать только шантаж, Пол. Или продажу информации, если взглянуть под другим углом. А теперь на горизонте появляется этот игрок. Предположим, что он влюблен в Хелен Ридли. Ты можешь предположить, кто бы это мог быть? - Хайнс был довольно близок с Карлом Оркутом, - сказал Дрейк. - Оркут использовал его в каких-то мелких делах. - Проверь этого Оркута, Пол. - Это будет нелегко. Мои парни не захотят им заниматься. Каждый, кто перебежит ему дорогу, может запросто попасть в неприятности. - Ладно, посмотри, что удастся сделать. А что с визитом Хелен к Кловису? Почему он не был на работе в такое время? - Утверждает, что плохо себя чувствует и сидит дома. Вероятно совершенно сломлен последними событиями. Мейсон расхаживал по кабинету, засунув большие пальцы в проймы жилета. - Черт побери, Пол, появляется слишком много версий. Почему этот Артур Кловис должен быть сломлен? - Мы ведь слышали, какой он впечатлительный. И потом, Хайнс ведь был убит в квартире Хелен. - Впечатлительный или нет, но что-то в нем должно быть. Иначе Хелен в него не влюбилась бы. Думаю, что при необходимости он мог бы рискнуть. - Может быть и прав, - усмехнулся Дрейк. - Твой оперативник не разговаривал с ним слишком много? - Он вообще с ним не разговаривал, они даже не виделись. Так получилось. Мой парень собирался представиться как страховой агент, но когда пришел к дому, в котором живет Кловис... Позволь, я расскажу тебе сначала об этом доме. Это один из тех, что без портье и дворника внизу. Там просто целый ряд звонков у входной двери. Звонишь по нужному звонку, а из квартиры открывают дверь парадной и зуммер сигнализирует, что дверь открыта. Есть домофон, чтобы можно было проверить, кто пришел, прежде, чем открыть двери. Мой сотрудник собирался покрутиться вокруг, чтобы сориентироваться, дома ли Кловис и даже попробовал попасть внутрь. Но, когда он стоял, проверяя там ли живет Кловис, подошла эта женщина и торопливо нажала кнопку звонка Кловиса. Нажала коротко, потом два раза длинно и вновь коротко. Тотчас же раздался зуммер и она вошла. Мой парень записал внешний вид женщины и передал мне. - Как давно это случилось? - Около часа тому назад. Я получил рапорт непосредственно перед приходом к тебе. Мейсон помолчал несколько минут, задумчиво расхаживая по кабинету, потом сказал: - Это все просто не сходится, Пол. Что-то здесь не в порядке, какое-то расхождение... Конечно, никто не проверяет точности списков, сделанных работниками банков? - Ты имеешь в виду списки номеров банкнот? - Да. Наличные в кассе должны сходиться под конец дня, но кассир может забрать все стодолларовые банкноты, выровнять сумму двадцатидолларовыми и заявить, что выплатил кому-нибудь стодолларовые. - Ты хочешь сказать, что деньги, которые были у Хайнса, попали к нему не от Орвиля Ридли? - Не знаю, - сказал Мейсон. - Но если оказывается, что работник банка, который заявил, что выдал стодолларовые банкноты мужу, является любовником жены, а эти банкноты появляются в бумажнике мужчины, убитого в квартире этой жены - что ж, Пол... трудно не относиться к этому скептически. - Черт возьми! - выругался Дрейк. - Когда ты представляешь это таким образом, то и я начинаю становиться скептиком. Идем и посмотрим на этого типа. Мейсон кивнул головой. - Я хотел бы только подождать Деллу Стрит. Она пошла взять немного наличных. - Надеюсь, не в стодолларовых банкнотах? - Именно в стодолларовых, Пол, - Мейсон усмехнулся. - И, надеюсь, что банк действительно запишет их номера. О, вот и она. Делла Стрит влетела в кабинет. - Привет, Пол. Вот деньги, шеф. - Отлично, теперь напиши то письмо. Я выхожу с Полом. Вернусь через час. - Ходят слухи, что Гарри Гуллинг готовится сожрать тебя с потрохами, Перри. - Пусть готовится, - усмехнулся Мейсон. - Можешь пожелать ему приятного аппетита. 16 Мейсон нажал кнопку у визитной карточки Артура Кловиса. Один короткий звонок, два длинных и снова короткий. Почти тотчас же раздался зуммер и Дрейк, стоявший рядом, открыл двери. Они поднялись на третий этаж, нашли квартиру Кловиса и Мейсон вежливо постучал. Из-за двери раздался голос: - Что случилось, Хелен? Почему ты верну... - мужчина открыл дверь и замолчал на полуслове. - Мистер Артур Кловис? - Мейсон с обворожительной улыбкой протянул руку. - Да. - Меня зовут Мейсон, а это мистер Дрейк. Можно войти? - Адвокат прошел мимо остолбеневшего молодого человека и сказал с улыбкой: - Я разговаривал с Хелен Ридли. Она говорила вам об этом, правда? - Это она вас прислала сюда? - А разве вы не знали, что мы должны были придти? - на лице Мейсона отразилось удивление. - Нет. - Закройте же двери и сядем. Мы ведь можем поговорить, не посвящая в это весь дом. Я хотел бы знать, что происходило, когда Орвиль Ридли реализовал чек на пять тысяч долларов. Насколько мне известно, вы записали номера. - Ах, дело только в этом, - на лице Артура Кловиса отразилось явное облегчение. - Это все уже известно полиции. Лейтенант Трэгг из отдела убийств допрашивал меня и составил письменное показание, которое я подписал. - Это вы оплатили чек? - Да, я. - Как давно вы работаете в банке? - Три или четыре года. - Вы хорошо знаете Орвиля Ридли? - Только как клиента. - Часто вы обслуживали его? - Довольно часто. Так уж получилось, что я сижу в окошке с буквами от "R" до "Z", и часто имею дело с мистером Ридли. - Он обычно снимает со счета крупные суммы? - Боюсь, что не имею права говорить о делах клиента банка. Но если вы зайдете к главному кассиру, то он, несомненно... - Я сделаю это позже, - перебил Мейсон. - Сейчас я хотел бы узнать что-нибудь о личных отношениях между вами. - Что вы под этим понимаете? - Вы влюблены в супругу мистера Ридли. - Но, я прошу вас не... - Оставьте эти драматические выкрики для дам, - сказал Мейсон. - Перейдем к сути дела. - Это замечание... - ...правдиво, - закончил Мейсон. - Вы спрашиваете о том, что вас не касается. Вы вообще ведете себя нагло. - Давайте посмотрим, мистер Кловис, как обстоят дела. Последнее, чего вы желали бы, это разглашения всего происходящего. А самое главное, вы знаете, что Хелен это тоже крайне нежелательно. Я знаю все факты и сейчас не время для изображения трагедий. Мы можем сэкономить массу времени, если вы будете говорить откровенно. - Догадываюсь, что вы адвокат, - миролюбиво сказал Кловис. - Правильно. - Почему вы интересуетесь этим делом? - Веду расследование в пользу моих клиенток. - А кто ваши клиентки? - Адела Винтерс и Ева Мартелл. Вы их знаете? - Нет. - В таком случае вам не следует тянуть с ответами на мои вопросы. - Это дела, о которых я не хочу говорить. - Если будет необходимо, то я вызову вас свидетелем и вы будете вынуждены давать показания под присягой на предварительных допросах. Могу так же поставить вас перед Большим Жюри и при переполненном зале получить те сведения, которые мне нужны. - Я не настолько хорошо знаю законы, но не думаю, чтобы вам это удалось. Мейсон закурил сигарету и сказал небрежно: - Многие не согласны со мной, когда дело идет об интерпретации права. Среди таких есть даже юристы. - Что, собственно, вы хотели бы знать? - Я хотел бы знать о сути дела. Хотел бы знать, почему Хелен Ридли понадобился двойник. Хотел бы знать, почему вы такой таинственный в том, что касается ваших отношений с Хелен? - Хелен замужняя женщина и в наших отношениях нет ничего двусмысленного. - Она ушла от своего мужа. - Который был необыкновенно жестоким, готовым на все человеком, ужасно агрессивным и ревнивым. - Следовательно, вы его боитесь? - Я его боюсь? - воскликнул Кловис с изумлением. - Черт возьми! Вот уже два месяца, как я собираюсь пойти к нему и поставить вопрос открыто. Я сдерживался от этого только из-за Хелен. Она его смертельно боится, а не я. Он испортил ей жизнь. - Вы знали о женщине, которая должна была выступать как Хелен Ридли? - Нет. - Но вы знали, что последнее время Хелен Ридли не живет в своей квартире? - Она сказала мне, что уступила квартиру подруге. - И дала вам свой новый адрес в отеле? - Да. - Вы ходили с ней куда-либо? - Да. В рестораны, в кино. - В те же самые рестораны, что и обычно? Кловис хотел подтвердить, но задумался и, наконец, сказал: - Нет, мы ходили в последнее время в другие рестораны. - Знаю, - сказал Мейсон, - но вы не догадывались, почему так происходит? - Нисколько. - До тех пор, пока Хайнс не поговорил с вами? Кловис подскочил, как будто Мейсон коснулся его раскаленным железом. - Хайнс? - переспросил он, желая выиграть время. - Он видел вас? - нажимал Мейсон. - Почему вы думаете, что он был у меня? - А был? - Ну... да. - Когда? - Третьего дня. - Чего он хотел? - Я... вы, наверное, подумаете, что я вас обманываю, но я на самом деле так и не понял, чего он хотел. - Он не сказал вам этого? - Нет. - Он не пытался договориться с вами о следующей встрече? - Нет. - Он пытался вас шантажировать? - Нет, я бы не сказал. - Может быть, вы расскажете подробнее про эту встречу? - Я сидел у своего окошка в банке, когда подошел этот Хайнс. В это время мало посетителей и очереди не было. Когда он назвал мне свою фамилию, я сообщил ему, что он подошел не к тому окошку, я занимаюсь клиентами, фамилии которых начинаются на другие буквы. Он усмехнулся и сказал, что подошел именно к тому окошку, которое ему нужно. - И что потом? - Он выражался довольно загадочно, я не мог понять чего он хочет. - Вы помните, что он говорил? - Он сказал, что, возможно, одолжит немного денег, и что человек, готовый одолжить ему средства - клиент нашего банка, дела которого веду я. - И что вы ответили? - Я сказал, что эти вопросы решаются в другом отделе банка. А он спросил: "Знаете ли вы мистера Орвиля Ридли и его жену миссис Хелен Ридли?" Я не ответил на этот вопрос, но он был настойчив. Я объяснил ему, что он должен обратиться в кредитный отдел. - И что было дальше? - Отходя от окошка он остановился и, мило улыбнувшись, сказал: "Я вас уже видел где-то". Я ответил, что не припоминаю его, он сказал, что у него есть приятельница, которая живет в Сиглет Мэнор и спросил, знаю ли я этот дом. - Что вы ответили? - спросил Мейсон. - Я просто отвернулся. Он снова усмехнулся и вышел. - Вы не знаете, он обращался в кредитный отдел? - Нет, он сразу же вышел из банка. - Он сказал вам, что собирается получить деньги по чеку, подписанному Хелен Ридли? - Или Орвилем Ридли. Это только догадки, уверенности у меня нет. - Понимаю. Но это не было похоже на шантаж? - Шантаж? Нет. Только глупый, полный идиотских намеков, разговор. - В его словах не было угрозы? - Не столько угроза, сколько наглая уверенность в себе. - А что вы собираетесь делать теперь, когда тайна открылась? - Что делать? - воскликнул Кловис. - Намереваюсь пойти к Орвилю Ридли и сказать ему, что он не может ломать жизнь Хелен, отказываясь дать ей развод. Ей действительно уже не нужно его согласие. Все происшедшее мне ужасно не нравится... Но я буду бороться. И я не хочу, чтобы меня все время подталкивали. - Вы уверены в том, что Хайнс не получал денег по чеку? - Уверен. Во всяком случае, не у меня. Впрочем, у меня он все равно бы не смог этого сделать, я обслуживаю клиентов, фамилии которых начинаются на другие буквы. Но по тому, как он разговаривал, я понял, что у него нет денег в банке. Я не проверял этого, но думаю, что у нас нет ни цента. - Это точно, что вы не выплатили ему десяти сотенных бумажек? - Да вы что? Откуда вам такое в голову взбрело? - Не знаю, - ответил Мейсон и добавил с кислой миной: - А хотел бы знать. Миссис Ридли в курсе, что вы намереваетесь разговаривать с ее мужем? - Я сказал ей, что хочу сделать это. - И что она ответила? - Умоляла меня, чтобы я подождал. Сказала, что это все испортило бы, что ее муж никогда не согласится на развод и что таким образом он держал бы нас в руках. - Послушайте, - сказал Мейсон. - Вы когда-нибудь, при каких-либо обстоятельствах, хоть на короткий срок имели в руках ключ от квартиры Хелен Ридли? - Это оскорбление! Вы не имеете права... - Поспокойнее, пожалуйста, - поморщился Мейсон. - Прошу ответить на вопрос. Когда-нибудь у вас были ключи от квартиры Хелен Ридли? - Нет. - А у Хайнса ключ был. - Он работал на нее и должен был входить в ее квартиру. - А у вас никогда не было ключа, даже на непродолжительное время? Никогда она не посылала вас туда, чтобы что-нибудь забрали? - Абсолютно никогда. Если Хелен что-нибудь было нужно в своей квартире, то она сама бы пошла туда. Ей никогда в голову бы не пришло послать меня. - Я стараюсь выяснить некоторые аспекты этого дела. Пока я не могу увидеть никакой связи между фактами, но должен знать хотя бы сами факты. Я надеялся, что вы мне поможете. - Я могу вам сказать только следующее: Орвиль Ридли страшно агрессивный и ревнивый - он совершенно невыносим. Он отказался дать своей жене развод и пообещал, что будет против любой попытки с ее стороны добиться развода. Она проиграла с той минуты, когда сказала, что ей нужен кто-то другой. - Есть свидетели того разговора? - Нет, они были одни. Но нужно знать одну черту характера Хелен Ридли. Она не солгала бы ни за что на свете, не смогла бы скрыть правду. Если бы ее муж повторил этот разговор в Суде, Хелен не смогла бы отказаться от него. Это не в ее характере. Она никогда не лжет. Какое-то время Мейсон молчал. Наконец, он спросил: - Хайнс появлялся у вас в банке в день убийства? Кловис утвердительно кивнул головой. - Вы виделись с Хелен Ридли в тот день? - Да. Я застал ее в кафе, где обычно обедаю. - Во сколько? - Примерно в половине первого. - Вы знали, что она там будет? - Да, но... - Вы встречались с ней раньше в этом месте? - Да. - Вы сели с ней за один столик? - Да, конечно. - Вы тогда рассказали ей о визите Хайнса? - Да. - И что было дальше? - Мы пообедали и все. - Может быть, что-то указывало на то, что она хотя бы немного обеспокоена разговором, который был у вас с Хайнсом? - Нет, совершенно ничего. Она сказала, что немного знает его. - В какое время вы с ней расстались? - Это было приблизительно... около половины второго. - Вы сказали, по-моему, что обедаете в половине первого. - Да, сказал. - Разве обеденный перерыва в банке продолжаете больше часа? - Я... я плохо почувствовал себя в тот день и отпросился. У меня бывают сильные головные боли и у меня очень устают глаза. - Говорите же правду, - сказал Мейсон. - Ведь я могу это проверить. Сколько дней вы пропустили за последние шесть месяцев по причине головной боли? Кловис колебался. - Будьте откровенны, - посоветовал Мейсон. - Так сколько дней? - Третьего дня и сегодня. - Значит, вы пропускали тот день, когда Хайнс был убит? - Почему вы мне все время говорите о "дне убийства Хайнса"? Это было просто третьего сентября. - Хорошо, пусть так. Куда пошла Хелен Ридли после выхода из кафе? - Не знаю. - Вы не пытались идти за ней? - Я проявил много терпения по отношению к вам и рассказал о вещах, которые не должны вас касаться. Теперь я вынужден предложить вам уйти. Я слишком взволнован и плохо себя чувствую, чтобы отвечать на ваши дальнейшие вопросы. - В таком случае, я могу считать, что вы шли за Хелен Ридли? - Мистер Мейсон, вы покинете мою квартиру? - Думаю, что это было то, что нам нужно, - сказал Мейсон, кивнув Дрейку. Они поднялись и направились к дверям. Мейсон повернулся и быстро спросил: - Вы шли за ней до Сиглет Мэнор? Артур Кловис закрыл за ними дверь с полным достоинства молчанием. - Отлично, - сказал Мейсон. - Он что-то скрывает. Что-то его беспокоит, но один Бог знает, что именно. Он, конечно, не размазня, но и не боец. Девушка с огненным темпераментом, такая, как Хелен Ридли, влюбляется в сильного, уверенного в себе мужчину, а потом, когда у нее проявляется материнский инстинкт, увлекается молодым человеком, впечатлительным, робким и вежливым, с буйной фантазией, но умной головой. - Ты имеешь в виду Артура Кловиса? - Артур Кловис очень хорошо подходит под это описание. - Так что мы будем делать? - спросил Дрейк. - Вернемся к себе и будем ждать новостей. Мы почти до предела сжали все пружины, что могли. Теперь бы я хотел, чтобы какая-нибудь из них лопнула с таким грохотом, чтобы это наэлектролизовало нашего друга Гуллинга. Он хочет поставить меня перед Большим Жюри? Прекрасно. Следовательно, уже во вступительном раунде я должен нанести ему нокаутирующий удар до того, как он возьмется за меня. 17 В полные напряжения минуты перед началом заседания, зал суда заполнял гул голосов. Большой неожиданностью для всех было появление на предварительном слушании заместителя окружного прокурора Гарри Гуллинга. Для тех, кто ориентировался в коридорах правосудия это означало, что "яростная схватка", как писали газеты, неминуема. Перри Мейсон поднял голову, когда бейлиф ввел Аделу Винтерс и Еву Мартелл. Адвокат встал, пожал руки обеим обвиняемым и они сели рядом с ним. - Мне неприятно из-за того случая с такси, - шепнула Ева Мартелл. - Я думала, что мы проедем мимо моей квартиры. Если бы полиция не наблюдала... Это было глупо, не знаю, почему я это сделала. - Все в порядке, - сказал Мейсон. - Теперь это не имеет ни малейшего значения. - Они пытались получить от меня показания. Не столько о самом преступлении, сколько о том, где я провела ту ночь. И что вы... - Знаю, - шепнул Мейсон. - Не беспокойтесь об этом. Извините, я отойду на минутку: мне необходимо поговорить с Полом Дрейком. Адвокат поднялся и направился к только что вошедшему в зал детективу. Когда Мейсон приблизился, он шепнул Дрейку: - Пол, встань рядом со мной. Мне нужно передать тебе кое-что, так чтобы никто не заметил. - Что такое? - Видишь ли, произошло то, на что я очень наделся, хотя и не слишком верил. Гарри Гуллинг сам собрался вести дело в суде. - И что? В этом есть что-то исключительное? - Это просто неслыханно, - ответил Мейсон. - Гуллинг - это очень знающий юрист, он заправляет почти всем в прокуратуре, но я не думаю, чтобы он мог с успехом выступить в суде. Его способ мышления слишком сух и абстрактен, ему не хватает знания человеческой натуры. Теперь слушай внимательно, Пол. Это мой собственный бумажник. Мне нужен список его содержимого. В нем немного денег, какие-то письма, мои водительские права и другие бумаги. Я хотел бы, чтобы Гуллинг нашел этот бумажник в мужском туалете. - Это будет довольно трудно, - заявил Дрейк. - Ничего в этом трудного нет. Можешь поставить там человека, готового подбросить бумажник в любую минуту. Поставь другого человека в коридоре, пусть подаст знак, когда появится Гуллинг. Нужно оставить бумажник на видном месте, но как-нибудь так, чтобы это не выглядело подозрительно. - Хорошо, - сказал Пол, - сделаем. - Присмотри, чтобы Гуллинг обязательно его нашел. - Мейсон незаметно сунул бумажник Дрейку. Раздался стук молотка и голос чиновника, требующего, чтобы все встали. Судья Гомер Линдейл вошел в зал, занял свое место и кивнул головой, приглашая всех садиться. Спустя минуту он объявил, что открывает предварительное слушание по делу: общественный обвинитель против Аделы Винтерс и Евы Мартелл. - Обвинитель готов, - сказал Гуллинг. - Защитник готов, - заявил Мейсон. - Прошу начинать, - сказал судья Линдейл заместителю окружного прокурора. - Высокий Суд знаком с существом дела? - Я читал акты обвинения. Это, насколько мне известно, дело об убийстве первой степени. - Да, Ваша Честь. Обвиняемые выступают вместе и их обоих представляет адвокат Мейсон. - Хорошо. Прошу начинать. - Ваша Честь, первым свидетелем со стороны обвинения вызывается Сэмуэль Диксон. Диксон был приведен к присяге и занял свидетельское кресло. Он показал, что является офицером патрульной машины и что третьего числа текущего месяца он получил вызов в жилой дом Сиглет Мэнор, в квартиру триста двадцать шесть. Прибыв на место он застал в квартире обеих обвиняемых. Более молодая, Ева Мартелл, была взволнована, находилась на грани истерики, но Адела Винтерс была спокойна и вполне владела собой. Они показали ему труп, который, по их заявлению, был Робертом Доувером Хайнсом. - Где находилось тело? - Мужчина сидел в кресле в спальне, наклонив голову на правое плечо. Посередине лба у него было отверстие - вероятнее всего от пули. Видны были следы крови. Он был в одной рубашке, пиджак висел на спинке стула рядом.. - Обвиняемые дали тогда показания относительно личности убитого и того, как они обнаружили труп? - Да. - Что это были за показания? - спросил Мейсон. - Показания, о которых я спрашиваю, не были подписаны, - сказал Гуллинг. - Мне известно, Ваша Честь, - заявил Мейсон, - что обвиняемые подписали какие-то показания. Если это так, то эти показания должны быть наилучшим доказательством. - Показания, о которых говорит свидетель, являются только устными показаниями. - Протест отклоняется. - Я хотел бы только спросить, будет ли сторона обвинения относиться к этим показаниям как к признанию, или это может быть трактовано как исповедь? - Не могу увидеть никакой разницы. - Если они не являются ни одним, ни другим, то я протестую против них, как против несущественных и не связанных с делом. - Но это все же показания. - Очень хорошо. В таком случае я протестую из-за того, что для них не определен соответствующий юридический статус. - Это не показания, если вас это интересует, - сказал Гуллинг. - Это четкие заявления. - Протест отклоняется, - решил судья Линдейл. - Итак, - продолжал свидетель, - обе обвиняемые дали показания. Они сказали, что обе были наняты на работу мистером Хайнсом и жили в этой квартире. Обвиняемая Ева Мартелл сказала, что ей поручили пользоваться именем Хелен Ридли. - Если Высокий Суд позволит, - сказал Мейсон, - я хотел бы поддержать свой протест. Пока еще не установили доказательства "Корпус Деликти" [corpus delicti (лат.) - совокупность признаков, характеризующих преступление; вещественное доказательство преступления]. У нас, до сих пор, только труп. Мне кажется, что более правильным путем было бы установление личности этого человека и ознакомление с результатами судебно-медицинского осмотра, доказывающих, что его смерть была вызвана актом насилия. Судя по тому, что было сказано до сих пор, этот человек с таким же успехом мог умереть и от инфаркта. - С пулей во лбу? - саркастически спросил Гуллинг. - Ах! - удивился Мейсон, - так у него во лбу была пуля? Это меняет дело. - У него была пуля во лбу. - Я хотел бы расспросить свидетеля об этой пуле, чтобы узнать состав преступления, прежде, чем поступят следующие вопросы. - Этот свидетель не видел пули, - сказал Гуллинг. - Тогда откуда он знает, что пуля была? - Это сказал ему врач, который осматривал тело, - выкрикнул Гуллинг и покраснел, когда на лице судьи Линдейла появилась усмешка. Он взял себя в руки и сказал уже более спокойным тоном: - Отлично, господин адвокат, я докажу существование состава преступления. Благодарю вас, мистер Диксон. Прошу принести присягу Хелен Ридли. Хелен Ридли заняла свидетельское кресло с явной неохотой. - Вы знали Роберта Доувера Хайнса? - спросил Гуллинг. - Знала. - Вы видели его третьего сентября? - Нет, лично я его не видела, но разговаривала с ним. - По телефону? - Да, сэр. - Но до этой даты вы его видели? - Да, много раз. - Вы его хорошо знали? - Да, сэр. - Вы снимали квартиру номер триста двадцать шесть в доме Сиглет Мэнор? - Да, временно. - Четвертого сентября вы, по просьбе полиции, ходили в морг? - Да. - Вы видели там труп мужчины? - Да. - Кто это был? - Хайнс. - Роберт Доувер Хайнс? - Да, сэр. - Тот самый, которому вы дали разрешение пользоваться своей квартирой? - Да. - У меня все, пожалуйста, перекрестный допрос. - Когда вы дали разрешение Хайнсу пользоваться своей квартирой, вы дали ему ключи? - спросил Мейсон. - Да. - С какой целью вы это сделали? - Минуточку, ваша Честь, - сказал Гуллинг. - Я протестую против этого вопроса, как несущественного и не связанного с делом. Свидетельница была вызвана только для установления личности убитого. - В таком случае, зачем ее спрашивали, дала ли она Хайнсу разрешение на использование своей квартиры? - спросил Мейсон. - Чтобы объяснить, почему он там очутился. - Вот именно, - улыбнулся Мейсон. - Это как раз то, что я пытаюсь объяснить, почему он там оказался. - Я не имел в виду это, Ваша Честь, - возразил Гуллинг. - А я имею в виду именно это, Ваша Честь, - рявкнул Мейсон. - Если Высокий Суд позволит, - сердито закричал Гуллинг, - я не хотел бы обсуждать внешние обстоятельства этого дела. Если у мистера Мейсона намечена какая-то линия защиты, то он может проводить ее без каких-либо препятствий. Я хотел только доказать, что личность убитого установлена, установлена причина смерти, а также вероятность того, что обвиняемые могли совершить это убийство с заранее обдуманными намерениями, хладнокровно и при этом имея целью кражу бумажника со значительной суммой денег. - Тогда тем более, - сказал Мейсон, - Высокий Суд должен знать причину, по которой обвиняемые находились в квартире и почему там был мистер Хайнс. - Если вы так желаете, можете заниматься этим, - фыркнул Гуллинг. - Может быть, я смогу прояснить ситуацию, - сказал Мейсон, - напомнив Высокому Суду, что свидетельницу спрашивали о разрешении, которое она дала Хайнсу. Если это разрешение было дано в письменном виде, то оно было бы самым лучшим доказательством и должно быть включено в дело. Если же это позволение было устным, то тогда, в соответствии с буквой закона, если обвинение вводит часть показания, то я имею право ввести его полностью. - Мы проведем тут всю зиму, Ваша Честь, если будем рассматривать все эти посторонние проблемы, - Гуллинг был откровенно злым. - Мне не кажется, что это постороння проблема, - решил судья Линдейл. - Я сказал бы, что это часть линии защиты, если бы свидетельница не была спрошена о том, что представляло часть разговора. Раз была затронута часть разговора, то я хочу, чтобы защитник своими вопросами вскрыл весь разговор. Я предложил бы вам, мистер Мейсон, поставить вопрос несколько иначе. - Отлично, - сказал Мейсон. Он повернулся к Хелен Ридли и с улыбкой спросил: - Вы сказали, что дали Роберту Хайнсу разрешение на пользование своей квартирой? - Да. - Это было устное разрешение? - Да, сэр. - Что еще тогда было сказано? - Ваша Честь, я протестую, - сказал Гуллинг. - Это открытый вопрос, который может внушить различные ответы. Хелен Ридли ответила, старательно подбирая слова, пытаясь упомянуть как можно меньше фактов: - Я не помню всего разговора. У нас было несколько бесед на эту тему. Но тогда, когда я окончательно дала мистеру Хайнсу разрешение пользоваться моей квартирой... - Если Высокий Суд позволит, - перебил Гуллинг, - я сделаю уточнение. Мы заинтересованы только одним этим разговором. Все более ранние разговоры или переговоры по поводу получения этого разрешения, не должны обсуждаться. Вопросы защиты должны относиться только к вещам, которые обсуждались в этой последней беседе. - В этой последней беседе, - ответила Хелен Ридли, - я сказала Хайнсу, что он может занять мою квартиру. Я дала ему ключ от квартиры и мы договорились, что он будет сообщать мне обо всех телефонных звонках. - Вы можете вспомнить еще что-нибудь? - спросил Мейсон. - Нет, - сказала она. - Из этого разговора - нет. - Шла ли речь о двух женщинах, которые должны были занять эту квартиру? - Мы договорились, что Хайнс поселит в ней кого-нибудь. - Чтобы этот кто-то заменял вас? - Не совсем. - Но должен был пользоваться вашим именем? - Ну, да. - Я покажу вам объявление, которое появилось в газете, - сказал Мейсон. - Вы говорили с Хайнсом о помещении этого объявления в газете? - Только в этом разговоре, - напомнил Гуллинг. - Да, именно в этом разговоре. - Нет, Хайнс сделал это не договорившись со мной, - сказала Хелен Ридли. - В этом разговоре вы установили тип женщины, которая должна была поселиться в вашей квартире? Верно ли, что это должна была быть брюнетка с определенными физическими параметрами? - Но... - Да или нет? - спросил Мейсон. - Да. - Какие это должны были быть параметры? - Я дала мои размеры - рост, вес, объем груди и бедер... - Зачем? - Я протестую против этого вопроса, как против несущественного и не связанного с делом, - заявил Гуллинг. Судья Линдейл был явно заинтересован. Он наклонился в кресле и посмотрел на свидетельницу. - Если я правильно понял, - сказал он, - то вы дали разрешение мистеру Хайнсу пользоваться своей квартирой, дали ему ключи и вдобавок поручили найти женщину, которая бы полностью была похожа на вас, взяла бы ваше имя и стала бы жить в вашей квартире? - Это не в этом разговоре, Ваша Честь, - возразил Гуллинг, - это произошло в результате многих разговоров. - Суд хотел бы услышать ответ на поставленный вопрос, - сказал судья Линдейл. Он был рассержен. - Так, в общем-то выглядела наша договоренность, - призналась Хелен Ридли. - А защита задала вопрос, почему такая договоренность была достигнута? - Да, Ваша Честь, - поддакнул Мейсон. - Именно против этого я и протестую, Ваша Честь, - сказал Гуллинг. - Потому что эта договоренность была заключена раньше и не имела ничего общего с разговором, в котором было дано разрешение на пользование квартирой. Позволю себе заметить, Ваша Честь, что защите удалось вести обсуждение этих аспектов в предварительное слушание только благодаря формальному соблюдению процесса. Мне кажется, что не стоит заниматься этим больше. - Да, - сказал судья Линдейл. - Я считаю, что обвинитель прав... с формальной точки зрения. Но Суд хотел бы все же узнать, почему в квартиру была подставлена другая женщина вместо свидетельницы. - Она не была подставлена, Ваша Честь, - сказал Гуллинг. - В таком случае, что же это было? - спросил судья. - Это была только сдача квартиры. - Ну, ну, - буркнул Линдейл. - И притом женщине, которая выглядела совершенно так же, как свидетельница и вдобавок приняла имя свидетельницы? - Да, Ваша Честь. - Если это не является подставкой, то что такое подставка по вашему мнению? - спросил судья. - Однако, Суд ограничит вопросы защиты только темами, содержащимися в вопросах обвинителя. Прошу продолжать, мистер Мейсон. - Вы заявили, - сказал Мейсон, - что не видели Роберта Доувера Хайнса в день убийства. - Да. - Вы уверены? - Абсолютно. - Где вы были в половине первого в этот день? - Я... была на обеде. - Одна? - Протестую. Вопрос несуществен и не связан с делом, - вмешался Гуллинг. - Ну что ж, - вздохнул судья. - В принципе, мы могли бы принять этот протест. Разве что свидетельница была на обеде с Хайнсом. Я думаю, что вы не предполагаете этого, мистер Мейсон? - Нет, Ваша Честь. Я хочу только проверить, что делала свидетельница от обеда до момента совершения преступления. Думаю, что это довольно ограниченный диапазон вопросов. - В какое время совершено убийство? - спросил судья Линдейл. - В промежутке от без пяти час до двух пятнадцати, - ответил Гарри Гуллинг. - Очень хорошо, - сказал судья. - Это всего двадцать минут. Думаю, что можно спросить об этом свидетельницу, учитывая ее заявление о том, что она не видела Хайнса в течение всего дня. - Вы закончили обед около половины второго? - спросил Мейсон. - Да, сэр. - И куда вы пошли? Она беспомощно посмотрела на Гуллинга. - Несущественно и не связано с делом, - механически сказал Гуллинг. - Неправильный способ постановки вопроса свидетелю. - Протест отклоняется. - Я... пошла в один ресторан. - Вы уже пообедали, - заметил Мейсон. - Вы пошли в этот ресторан чтобы с кем-нибудь встретиться? - Да. - И этим человеком был Роберт Хайнс? - Да. - Вы с ним виделись? - Нет. - Вы разговаривали с ним по телефону? - Я разговаривала с ним в тот день, но раньше. - Следовательно, после половины второго вы не разговаривали с ним по телефону? - Нет. - Вы звонили ему по номеру, который он вам дал? - Да. - Это был номер квартире в Сиглет Мэнор - той второй квартиры, правда? - Да, так мне кажется. - Номер телефона квартиры, которую снимала Карлотта Типтон? - Как бы это сказать... я видела ее один или два раза. По-моему, я ехала с ней в лифте. - Вы имеете в виду в лифте Сиглет Мэнор? - Да. - Однако, вы не пытались с ней связаться после половины второго? - Нет. - Когда вы пошли в ресторан, чтобы встретиться с Робертом Хайнсом, вы имели повод предполагать, что он придет туда на обед? - Да. - Это довольно позднее время для обеда, не так ли? - Что ж... я надеялась, что он, возможно, все-таки придет. - Вы рассчитывали на случайность? - Можно сказать и так. - Но если бы вы пришли туда раньше, то вы застали бы его там наверняка? - Да, мне кажется, что так. - Это мое предположение, - сказал Мейсон, - но вам необходимо было встретиться с Хайнсом, потому что во время обеда что-то случилось, так? - Ваша Честь, я протестую, - выкрикнул Гуллинг. - Это внушение выводов. - Это вывод не свидетельницы, а только обвинителя, - усмехнулся Мейсон. - Вдобавок, - сухо заметил судья Линдейл, - этот вывод очевиден для Суда. Мистер Гуллинг, вы позволите нам продолжать допрос свидетельницы без бесчисленных протестов с вашей стороны? Это ведь еще не процесс перед полным составом Скамьи Присяжных и мы можем позволить себе избежать некоторые формальности. - Я отказываюсь от этого вопроса, - сказал Мейсон. - У меня еще только один или два вопроса к миссис Ридли. Вы дали какие-то деньги Хайнсу во время упомянутого ранее разговора? - Да. - В стодолларовых банкнотах? - Сто и пятидесятидолларовых. - Сколько? - Пятьсот долларов. - Не получили ли вы перед этим часть этих денег от своего мужа? - Ваша Честь, - миролюбиво сказал Гуллинг, - я не хотел бы, после замечания, выступать с излишне формальной позиции, но направление вопросов мистера Мейсона кажется мне очевидным. Он заставил меня внести столько формальных протестов, что Ваша Честь сделали мне замечание... - Думаю, что обвинитель прав, - сказал судья Линдейл. - Мистер Мейсон, не хотите ли вы принять во внимание необходимость сотрудничества обеих сторон? Суд попросил вносить поменьше протестов, это, однако, обязывает защитника вести допрос согласно правилам и не использовать ситуацию. - Ваша Честь, я согласен с этим, - сказал Мейсон. - Но так как создавшаяся ситуация может в некоторой степени повлиять на мое профессиональное положение, я прошу позволить мне объяснить цель моих вопросов. - Пожалуйста. - Насколько мне известно, - сказал Мейсон, - в актах обвинения есть информация о том, что в момент, когда Хайнс был убит, у него был бумажник, содержащий свыше трех тысяч долларов наличными. Кроме того, по номерам банкнот стало известно, что эти деньги получены в банке мужем свидетельницы. Поэтому существенным является получение сведений о том, как эти деньги оказались в бумажнике Хайнса: через миссис Ридли или из другого источника. В глазах судьи Линдейла отразился интерес. Он повернулся к Гуллингу. - Это хотя бы приблизительно соответствует истине, господин заместитель окружного прокурора? - Ваша Честь, позволю себе заметить, что это попытка нарушить порядок допроса, установленного обвинением. - Мистер Мейсон сделал заявление, объясняющее цель вопросов, - сказал судья Линдейл. - Я спрашиваю, правильно ли заявление мистера Мейсона? - Заявление в принципе правильно, но это не значит, что защите можно поступать таким образом во время допроса свидетеля обвинения. - В таком случае, - сказал судья Линдейл, - если мы встаем на чисто формальную позицию, то будем формалистами для обеих сторон. Я отклоняю протест. Миссис Ридли, прошу вас ответить на этот вопрос. - Ни один доллар из тех денег, которые я дала Хайнсу, не был получен мною от моего мужа. Я не брала от мужа денег в течение последних шести месяцев, - ответила Хелен Ридли. - Благодарю вас, - сказал Мейсон. - У меня больше нет к вам вопросов. - У меня тоже больше нет вопросов к свидетельнице, - буркнул Гуллинг. - Ваш следующий свидетель? - спросил судья Линдейл. - Ваша Честь, я вынужден немного нарушить запланированный порядок. Я хотел бы вызвать свидетеля, чтобы задать ему только несколько вопросов. - Отлично. - Мистер Томас Фолсом, - провозгласил Гуллинг. - Подойдите к свидетельскому месту и принесите присягу. Томас Фолсом оказался высоким мужчиной с несколько угловатыми движениями. Он принес присягу и расселся в свидетельском кресле со свободой человека, который занимает это место не в первый раз. - Вы являетесь частным детективом "Калифорнийского Следственного Агентства" и вас зовут Томас Фолсом. Вы были работником агентства третьего сентября, а так же перед этой датой? - Да, сэр. - Я хотел бы спросить вас об обвиняемой Аделе Винтерс. Вы видели ее третьего сентября около двадцати минут третьего? - Да, сэр. - Где? - В отеле Лоренцо. - Что она делала? - Именно в это время? - Да, именно в это время. - Она была вместе с другой обвиняемой, Евой Мартелл. Они прибыли в отель приблизительно в два часа пятнадцать минут. Около двадцати минут третьего, когда Ева Мартелл звонила по телефону, обвиняемая Адела Винтерс, за которой мне было поручено наблюдение, стала прохаживаться, якобы бесцельно, по холлу отеля. Потом прошла в двери с надписью "Камера хранения багажа" и еще через одни двери, ведущие на хозяйственную улочку позади отеля, пока не дошла, наконец, до бокового двора за рестораном отеля. - И что она сделала? - Там стояли в одном ряду три мусорных бачка. Она подняла крышку среднего, постояла там минуту, очевидно бросила туда что-то, потом опустила крышку и вернулась в холл отеля. - Это было около двадцати минут третьего? - Да, сэр. - Прошу защиту начинать перекрестный допрос, - бросил Гуллинг. - Вам было поручено наблюдение за обвиняемой Аделой Винтерс? - начал Мейсон. - Да, сэр. - И вы следили за ней еще некоторое время до того, как увидели ее в отеле? - Да. - Как третьего, так и второго сентября. - Да, сэр. - Она отправилась в отель Лоренцо непосредственно после того, как вышла из Сиглет Мэнор? - Да, конечно. - Она вышла из Сиглет Мэнор сразу же после двух? - спросил Мейсон. - Да. Она вышла из дома в два часа одиннадцать минут, если вы хотите знать точное время. - Вы действительно видели, что она что-то бросила в мусорный бачок? - Нет, господин адвокат. Я очень старался сказать только то, что я действительно видел. Я следил за ней, но не хотел, чтобы меня заметили, поэтому держался на некотором расстоянии. Когда она повернулась ко мне спиной и подняла крышку мусорного бачка, мне не было видно, что она делает руками. Потом, похоже, она что-то бросила в середину бака. Как только она стала поворачиваться, я спрятался за угол и вернулся в холл. - И она тоже вернулась в холл? - Да, сэр. - И там вы продолжали держать ее под наблюдением. До какого часа приблизительно? - Она не осталась в холле отеля. Обе женщины находились там только минуту. Одна из них звонила по телефону. Потом они вышли и направились по магазинам. - У меня такое впечатление, Ваша Честь, что это все очень далеко от существа дела, - сказал Гуллинг. - Я тоже так считаю, - решил судья Линдейл. - Это может быть очень полезно для защитника, но это не тот метод, при помощи которого следует ставить вопросы свидетелю обвинения. - Мне очень неприятно, Ваша Честь, - сказал Мейсон. - Я не буду задавать больше вопросов свидетелю. - Все вопросы, относящиеся к проблемам, затронутым непосредственно в допросе, полностью разрешены, - напомнил судья Линдейл. - Благодарю, Ваша Честь. Мне кажется, что я затронул именно эти проблемы и мне не хотелось бы производить впечатление, будто я использую просьбу Высокого Суда. - Обвинитель будет задавать вопросы свидетелю? - Да, - ответил Гуллинг. - Мистер Фолсом, вас спросили, видели ли вы как обвиняемая бросила что-то в мусорный бак. Я хочу задать вам только один вопрос. Если бы она что-то бросала внутрь, то вы бы заметили, что это было? - Нет. Я пытался уже объяснить. С того места, откуда я наблюдал, мне не было видно, что делала ее правая рука. Ее левой руки я не видел вовсе. Но я увидел, как обвиняемая наклонилась над мусорным баком и ее левая рука подняла крышку. Потом я увидел, как она снова закрыла мусорный бак. - Это все, - сказал Гуллинг. - Одну минутку, - сказал Мейсон. - В свете этих объяснений у меня есть еще несколько вопросов к свидетелю. Мистер Фолсом, это значит, что вы не могли наблюдать в тот момент за руками обвиняемой? - Я повторял это многократно. - Я хотел бы выяснить это до конца. Но вы видели, что ее левая рука поднялась в тот момент, когда она поднимала крышку? - Да, сэр. - Из этого вы сделали вывод, что она держала ручку крышки левой рукой? - Естественно. - А вы видели движение ее правого плеча? - Я уже объяснял, что тело заслоняло то, что делала правая рука. - Я имею в виду не руку, а только плечо. Вы видели движение ее правого плеча? - Нет. - А движение локтя? - Нет, но прошу минутку подождать. Я не уверен полностью, но когда я еще раз об этом подумал, то мне кажется, что я видел легкое движение локтя и плеча. Такое движение, как будто она бросила что-то в бак. - Вы передавали рапорт в "Калифорнийское Следственное Агентство"? - Да, сэр. - И у вас была инструкция передавать результаты наблюдения каждые полчаса? - Да, если мы находились поблизости от телефона и могли позвонить без труда. - Сколько людей наблюдало за обвиняемыми? - Двое. - Вы следили за Аделой Винтерс, а ваш напарник - за Евой Мартелл? - Да, сэр. - Когда вы увидели, что сделала обвиняемая Адела Винтерс, - продолжал спрашивать Мейсон, - в какое-то время после этого, вы позвонили руководству? - Да, это так. - А в своем рапорте вы упомянули, что она подняла крышку и заглянула в мусорный бак? - Да, мне кажется, что именно так я и сообщил. - Как вы думаете, заглядывая в бак, она бы подняла правое плечо или правый локоть? - Наверное, нет. - А когда вы отчитывались, вам не пришло в голову, что она что-то бросила в бак? - Нет. - Это значит, что в то время вы думали, что она только заглянула туда? - Да, сэр. - И это вы передали в свое агентство? - Да. - Я предполагаю, что тогда ее действия были более свежи в ваших воспоминаниях? - У меня нет такого впечатления. Мне кажется, что сейчас я вспоминаю это происшествие так же хорошо, как и тогда, когда звонил в агентство. - Но первым вашим впечатлением было то, что она только заглянула в бачок? - Да. - В то время, когда вы звонили по телефону, это впечатление было совершенно свежим в вашей памяти. Спустя какое время, после того как Адела Винтерс ходила к мусорным бачкам, вы звонили в агентство? - Спустя две или три минуты. Когда я вернулся в холл, мой напарник принял мои функции и, пока я звонил, присматривал за обеими подопечными. - Это значит, что спустя две или три минуты после того как Адела Винтерс ходила к мусорным бачкам, обе обвиняемые были уже вместе, в холле? - Конечно. - Вы не наблюдали за этими бачками раньше? - Нет. - А у вас была возможность наблюдать за бачками позже? - Нет. - Следовательно, вы знаете только, что обвиняемая заглянула в мусорный бак и ничего туда не бросала? - Что ж, так мне кажется, если вы хотите быть таким точным, - ответил Фолсом. - Я не хочу быть формалистом без нужды, но этот момент может оказаться весьма существенным. - Если вас интересует мое откровенное мнение, - сказал Фолсом, - тогда я сказал, что она только заглянула внутрь, но теперь, когда я об этом думаю, то абсолютно уверен, что она подняла крышку бачка и что-то туда бросила. - Почему же эта мысль не пришла вам в голову, когда вы звонили в агентство? - Я и в самом деле не знаю, - ответил Фолсом. - Вероятно, такое различие не казалось мне тогда существенным. - Именно это я и пытаюсь точно установить, - сказал Мейсон. - Сейчас воспоминание об этом происшествии приобретает цвета, потому что вы поняли, что это очень существенно? - Я не согласен с вашим определением, что мои воспоминания приобретают цвета. Я только более вдумчиво обдумал все происходившее. Теперь я совершенно уверен в том, что она что-то кинула в бачок. - Так же уверены, как вы были уверены третьего сентября в том, что она туда только заглянула? - Это довольно категоричная постановка вопроса. - А это не слишком порядочный способ отвечать на вопросы. - Но если она на самом деле что-то бросила в сборник! - Вы теперь уверены, что она это сделала? - Да. - Вы не были уверены третьего числа? - Если вы намереваетесь делить волосок на части, то не был уверен! - У меня все, - закончил Мейсон. - У меня нет вопросов, - рявкнул Гуллинг. - Ваш следующий свидетель, господин обвинитель. - Я хотел бы еще раз вызвать Сэмуэля Диксона, чтобы задать ему один вопрос, - сказал Гуллинг. - Вызывайте. - Вы уже были приведены к присяге, - обратился судья к Диксону, когда он вновь занял свидетельское кресло. - Пожалуйста, отвечайте на вопросы. - Мистер Диксон, - спросил Гуллинг, - третьего сентября вы были в отеле Лоренцо и проверяли там содержимое мусорного бачка? - Да, сэр. - Что вы сделали? - Я поднял крышку мусорного мака, стараясь не оставлять отпечатки пальцев. Увидел, что бак наполнен мусором на три четверти. Я высыпал содержимое бака на разложенный брезент и нашел в мусоре револьвер тридцать второго калибра, номер сто сорок пять восемьдесят один. - И что вы сделали с этим револьвером? - Приложив все старания, чтобы оставить новых отпечатков и не стереть тех, которые могли на нем находиться, несмотря на то, что револьвер был в середине мокрых отбросов... - Отложим выяснение, почему не было отпечатков пальцев на револьвере. Отвечайте только на вопросы. Что вы с ним сделали? - Я доставил револьвер Альфреду Корбелу. - Мистер Корбел является экспертом по оружию и отпечаткам пальцев в Отделе по раскрытию убийств? - Да, сэр. - А когда вы доставили ему это оружие? - Как оружие, так и крышка от сборника, были доставлены около семи часов сорока пяти минут того же дня. - Это значит, третьего сентября? - Да. - Защита может задавать вопросы. - У меня нет вопросов, - сказал Мейсон. - Суд решил сделать перерыв на десять минут, - заявил судья Линдейл. Мейсон бросил многозначительный взгляд на Пола Дрейка. Тот кивнул головой. 18 Когда спустя десять минут, Суд возобновил заседание, Гуллинг заявил: - Моим следующим свидетелем будет Альфред Корбел. Заняв место для свидетелей, Альфред Корбел представился как эксперт по оружию и дактилоскопии. - Вот револьвер тридцать второго калибра, номер сто сорок пять восемьдесят один. Вы когда-нибудь видели его раньше? - Да, видел. - Когда? - Впервые я увидел его в семь сорок пять третьего сентября, когда мне его доставил Сэмуэль Диксон. Я обследовал револьвер в лаборатории. Снова я увидел этот револьвер в ту же ночь, когда обвиняемая признала его своей собственностью. - Вы проводили пробную стрельбу из этого револьвера? - Да, сэр. - Вы исследовали его на наличие отпечатков пальцев? - Да, сэр. - Вы нашли какие-нибудь отпечатки? - Нет. - Вы можете объяснить, почему не было никаких отпечатков? - Когда револьвер был доставлен мне, то его покрывал слой липкой грязи. К отдельным частям револьвера прилип мусор, даже в пустом гнезде барабана была грязь. Принимая во внимание то, что револьвер был засунут в мусор, который впоследствии перемешали, я не надеялся, что мне удастся найти какие-нибудь пригодные для идентификации отпечатки. - Оружие было заряжено? - Пять гнезд в барабане было заряжено, и в одном гнезде пули не было. В этом гнезде находилась только пустая гильза. - Проводили дли вы сравнение с пулей, которая была извлечена из черепа Хайнса? - Да, сэр. - И что показало исследование? - Что пуля была выпущено из этого револьвера. - Вы провели проверку крышки мусорного бака на наличие отпечатков пальцев? - Да. - Что вы обнаружили? - Могу я попросить папку? - спросил Корбел. Гуллинг подал ему папку. Свидетель открыл ее и вынул пачку фотографий. - Это снимок сделан с использованием зеркала, - сказал он, - и показывает ручку крышки с нижней стороны. На ручке видны многочисленные отпечатки пальцев, некоторые из них затерты, другие легко различимы. - Обращаю ваше внимание на отпечаток, обведенный линией, - сказал Гуллинг. - Удалось ли вам его идентифицировать? - Да, это отпечаток среднего пальца левой руки обвиняемой Аделы Винтерс. - Защитник может спрашивать свидетеля. - На ручке крышки мусорного бака вы обнаружили много отпечатков? - спросил Мейсон. - Да. Большинство из них очень отчетливы. - Они настолько отчетливы, что их можно идентифицировать? - Вы имеете в виду сравнение их с другими отпечатками? - Да. - Я могу это сделать. - Вы связаны с Управлением полиции? - Как эксперт, да. - Вы получаете от полиции заказы на экспертизы? - Я не совсем понимаю то, что вы имеете в виду. Если вы хотите сказать, что полиция диктует мне то, что я должен говорить, то вы ошибаетесь. - Но полицейские говорят вам, что вы должны сделать? - Ну... да. - И следовательно, если полиция работает над сбором обвинительных доказательств против кого-нибудь, то ваши экспертизы направлены на этого человека? - Как вы это понимаете? - Возьмем, например, это дело, - сказал Мейсон. - Вы пытались и пытаетесь найти доказательства, выявляющие связь Аделы Винтерс с убийством. Вы не решаете загадки, а лишь пытаетесь обвинить Аделу Винтерс. - Не вижу в этом никакой разницы. Это одно и то же. - Нет. Не одно и то же. Возьмите, хотя бы, эти отпечатки пальцев. С той минуты, как вы обнаружили, что один из них принадлежит Аделе Винтерс, вы достигли цели, не так ли? - Очевидно. - Другими словами, вас интересовали папилярные линии на крышке бачка только потому, что они могли быть доказательством против обвиняемой? - Мне так кажется, но я не знаю, к чему вы стремитесь, господин адвокат. Конечно, если она держала эту крышку в руках, то это несомненная улика. И я старался это установить. - Вот именно. Но вы не пробовали установить кому принадлежат другие отпечатки пальцев? - Ах вот в чем дело! - усмехнулся свидетель. - Десятки человек имели доступ к мусорным бакам. Люди из кухни отеля пользовались бачками и поднимали крышки в течение всего дня. Я хотел бы подчеркнуть, что я был занят только обнаружением и идентификацией отпечатков, доказывающих, что обвиняемая Адела Винтерс поднимала крышку бака. - Вот именно! - воскликнул Мейсон. - Другими словами, вы хотели найти определенную улику, необходимую, чтобы против обвиняемой можно было возбудить уголовное дело. Когда вы ее нашли, то прекратили дальнейшие исследования. Так это было? - В этом конкретном случае - так. - Почему вы не пытались идентифицировать другие отпечатки? - Потому что они меня не интересовали. Я получил задание проверить, поднимала ли обвиняемая Адела Винтерс крышку бака. - А когда вы заявили, что крышку поднимали несколько раз в течение дня, вы сказали это без всяких доказательств, или у вас были веские причины для такого заявления? - Да... были. - Какие, например? - Что ж, ведь очевидно, что так должно было быть. - Какое свидетельство заставляет вас так предполагать? - Ничего... ничего из того, что я видел бы сам. Но это же очевидно из доказательств! - Прошу указать на пункты в доказательствах, которые указывают на то, что мусор подсыпался постепенно. - Но, - сказал Корбел, - возьмите, хотя бы, показания Сэмуэля Диксона. Когда он нашел револьвер, тот был погребен глубоко в мусоре, а это указывает на то, что с того времени, когда револьвер бросили в бак, над ним скопилось много отходов. - Каким образом это доказано? - Но, мистер Мейсон, - перебил Гуллинг, - все это только лишний обмен словами со свидетелем на тему интерпретации улик. - Ваша Честь, этот человек признал, что он исследовал улики только с целью найти доказательства против обвиняемой Аделы Винтерс, а не с целью установления истины, - возразил Мейсон. - Но разве не очевидно, что все именно так и было, как утверждает обвинение? - с некоторой дозой нетерпения спросил судья Линдейл. - Нет, Ваша Честь. На лице судьи отразилось удивление: - Я был бы доволен, если бы услышал мнение защиты по этому поводу, - сказал он скептически. - Предполагается, - сказал Мейсон, - что так как этот револьвер был найден закопанным в мусоре, то это означает, что время от времени в течение дня в бак выбрасывали еще порции отходов. Обращаю внимание, Ваша Честь, на фактор времени. Из-за недостатка персонала, ресторан в отеле Лоренцо закрывается в час сорок и остается закрытым до половины седьмого вечера. Думаю, что разговор с персоналом кухни позволит установить, что последний мусор выбрасывался до двух часов дня и уже больше ничего не добавлялось до без десяти восемь вечера. Теперь, если Высокий Суд захочет посмотреть с этой стороны на свидетельства, то он сможет заметить довольно странную ситуацию. Если обвиняемая Адела Винтерс бросила револьвер в бак в двадцать минут третьего и, если над револьвером собралось много мусора к тому моменту, когда полиция обследовала содержимое бака, то это хороший пример улики. Но если не добавлялось никакого мусора, с того момента, как обвиняемая была у бака и до того момента, как полиция вытащила револьвер, в таком случае очевидно, что чтобы ни делала обвиняемая Адела Винтерс, она не могла бросить револьвер. Он должен был быть помещен туда раньше. - Как это? - с удивлением спросил судья Линдейл. - Свидетельство Томаса Фолсома показывает, что обвиняемая Винтерс скорее заглянула в бак, чем что-то туда бросила. - Это только узкая интерпретация его показаний, - бросил рассерженный Гуллинг. - Конечно, - ответил Мейсон, - обвиняемая имела возможность бросить револьвер в мусорный бак, но совершенно не могла его засунуть глубоко в мусор. Если бы она это сделала, то так запачкала бы правую руку, что должна была бы вымыть ее. Собственно, для того, чтобы глубоко засунуть револьвер в мусор, она должна была бы засучить правый рукав, чего она наверняка не сделала, потому что свидетель Фолсом заметил бы это. - Свидетель не мог видеть ее рук, - возразил Гуллинг. - Не мог видеть рук, но видел плечо и локоть. Если бы она что-то глубоко засовывала в бак, то свидетель Фолсом заметил бы это. - Да, - согласился судья Линдейл. - Это можно понять из показаний свидетеля. Конечно, мистер Мейсон, вы не спросили свидетеля, могли ли замеченные им жесты свидетельствовать о том, что обвиняемая что-то глубоко засовывала в мусорный бак. - Конечно не спросил, - ответил Мейсон. - Это свидетель обвинения. Если бы я внушил ему что-либо подобное, то он тотчас бы сменил свою версию. Остается фактом то, что показание, которое он сделал сразу после происшествия, значит намного больше, чем все, сказанное позже. Тогда он думал, что обвиняемая только заглянула в бак с мусором. Только потом он пришел к выводу, что она туда что-то бросила. Если теперь ему подкинуть мысль, что обвиняемая что-то глубоко засовывала в мусор, то он расширил бы согласно этому свои воспоминания и вскоре был бы убежден, что видел, как она это делала. - Это любопытно, - сказал судья Линдейл. - Обвинитель, у вас есть какие-либо предположения или объяснения? - Нет, обвинитель не может ничего добавить, - с яростью в голосе ответил Гуллинг. - Обвиняемая Винтерс настолько очевидно виновна в убийстве с заранее обдуманными намерениями, что нет смысла добавлять что-либо. До сих пор была представлена только ничтожная часть доказательств. Наш следующий свидетель покажет, что мотивом преступления была кража, потому что обвиняемая Винтерс имела при себе бумажник, содержавший свыше трех тысяч долларов, который она забрала у Хайнса после убийства. - Или взяла где-нибудь еще, - заметил Мейсон. - Таково, конечно, ваше мнение, - рявкнул Гуллинг. - Вы будете утверждать, что она шла по улице и вот, на тебе, повезло! И что она подняла его только затем, чтобы посмотреть, что там внутри и что было темно... - Господин обвинитель, - перебил его судья Линдейл, - здесь не место для иронических замечаний. Доказательства, относящиеся к бумажнику будут приняты или нет. Но минуту назад мистер Мейсон выдвинул интересную теорию, относящуюся к револьверу. Насколько я понимаю, обвинитель не в состоянии доказать, что револьвер находился в баке на самом верху? - Откуда мне это знать? - неохотно ответил Гуллинг. - Когда полицейский перевернул бак, конечно, все содержимое смешалось. - Но свидетель Диксон поднимал крышку, - заметил судья, - он должен был сделать это, чтобы вынуть оружие. Если бы он увидел лежащий наверху револьвер, то он вынул бы его и не давал бы распоряжения переворачивать бак. - Именно это я и имел в виду, - поддакнул Мейсон. - Именно поэтому я задавал свидетелю вопросы таким, а не иным способом. - Вы проверили, когда досыпались дальнейшие партии мусора? - спросил судья. - Да, Ваша Честь, проверил, - ответил Мейсон. - Согласно моим сведениям в этот день не досыпали мусор между двумя часами и семью пятидесятью. - Сторона обвинения пыталась проверить это? - спросил Линдейл. - Сторона обвинения этого не проверяла, - ответил заместитель окружного прокурора со все возрастающим раздражением. - У стороны обвинения собрано уже достаточное количество улик, чтобы доказать вину обеих обвиняемых. - Понимаю, - сказал судья Линдейл. - Дальнейший ход процесса может выглядеть совершенно иначе. Но Суд хочет обратить внимание обвинителя на тот факт, что мы имеем дело с обвинением в убийстве первой степени. Если существует какая-либо неточность в доказательствах, то мне кажется, что сторона обвинения, так же как и защита, должна работать над выяснением этих неточностей. Суд пришел к выводу, на основании показаний свидетелей, что обвиняемая Адела Винтерс не могла спрятать оружие глубоко под мусор. Ведь доказано, что этот револьвер орудие убийства? - Да, Ваша Честь, - ответил Гуллинг. - Тогда я предлагаю, чтобы мы отложили дело до завтрашнего утра, - сказал судья Линдейл. - И чтобы сторона обвинения, при помощи полиции, специально занялась выяснением того, досыпались ли отбросы в бак между двумя часами двадцатью минутами и моментом, когда был найден револьвер. Суд откладывает заседание. Гарри Гуллинг отодвинул кресло и встал из-за стола. Он выглядел мрачно. Решительным шагом он направился в сторону стола, занимаемого защитой. - Мистер Мейсон. Мейсон поднялся и повернулся к нему. - Я надеялся, - сказал Гуллинг, - что до вечера дело будет решено, а Присяжные Заседатели, ознакомившись с фактами, вынесут обвиняемыми приговор. Мейсон только кивнул головой, настороженно глядя на него. - К сожалению, - продолжал Гуллинг, - в результате ваших ухищрений, ситуация переменилась. Вы так трактовали факты, что дезориентировали присяжных и это, до некоторой степени, спутало мои планы. Мейсон продолжал молчать. - Но только до некоторой степени. Краем глаза адвокат заметил фоторепортеров, державших наготове аппараты. - Я чувствую себя обязанным, мистер Мейсон, сказать вам, что моя основная стратегия не меняется. Вручаю вам повестку в Суд, вы предстанете перед Большим Жюри сегодня в семь часов вечера, - и Гуллинг подал бумагу Мейсону. Одновременно блеснули вспышки фотоаппаратов. - Благодарю, - спокойно сказал Мейсон, пряча повестку в карман. - И предупреждаю вас, - продолжал Гуллинг, когда фоторепортеры помчались проявлять материалы, чтобы успеть опубликовать снимки в вечерних газетах, - что вы будете обвинены в даче ложных показаний и пособничеству преступнику. У меня теперь есть доказательства, что вы забрали Еву Мартелл при выходе из трамвая и спрятали ее. У меня впечатление, что владелица пансионата, желающая поддержать вас, также виновна в даче ложных показаний. Расследование выяснило, что она ваша давняя клиентка, которую вы успешно защищали некоторое время назад. Моей обязанностью является сказать вам все это, чтобы вы могли подготовиться. - Отлично, - ответил Мейсон с каменным лицом. - Вы предупредили меня, а теперь я вас предупреждаю. Вы сделали из этого дела арену для сведения личных счетов. Вы лично приняли участие в процессе. Предполагаю, что сегодня вечером вы захотите так же лично допросить меня. Вы - человек состоящий на общественной службе. Я - нет. Вы хотите меня лишить лицензии и посадить в тюрьму. Я в состоянии выдержать ваш натиск, могу себе позволить. Но если я отплачу вам тем же, вам будет трудно это перенести. - Сейчас, - сказал Гуллинг, - у меня есть возможность загнать вас в угол, и я предупреждаю, что вам будет очень горячо. 19 Мейсон шагал взад-вперед по кабинету, Дрейк из кресла наблюдал за другом. - Что меня действительно беспокоит, Пол, так это Мэй Бигли. - Почему она? - Она старалась меня защищать. Ее прижали к стенке, очень резко, без какого-либо предупреждения. Как только этот таксист сказал, где он посадил Еву Мартелл, полицейские помчались туда и допросили Мэй. - А она заявила, что никогда до этого не видела Еву Мартелл? - Именно, - вздохнул Мейсон. - Она давала показания под присягой? - Тогда нет. Но вскоре они поставили ее перед Большим Жюри и она вынуждена была давать показания под присягой. Вероятно, они будут допрашивать ее еще раз сегодня вечером. - Черт возьми, Перри. Независимо от того, каким было ее первое показание, вели ей придерживаться его. Конечно, она может отказаться давать показания из-за того, что они могут послужить против нее... - Это не так просто, - заметил Мейсон. - Гуллинг - формалист, имеющий о себе слишком высокое мнение. Он достаточно хитер и знает все юридические крючки. Он собирается заговорить всех своими книжными знаниями. - И повесит тебя на сухой ветке, Перри. Они знают, что это ты привел Еву Мартелл в пансионат. Разве ты не можешь сказать, что Гуллинг велел тебе привести ее в полицию до двенадцати часов, и что ты сказал ей явиться в полиции в указанное время? Пусть это будет твое и ее последнее слово. Мне кажется, что таким образом ты сможешь рассеять все подозрения. - Не в этом дело, - вздохнул адвокат. - Мэй Бигли хотела выгородить меня. Если она теперь изменит показания, то ее обвинят сразу по двум статьям. Во-первых, в том, что она не ведет должным образом реестра людей, останавливающихся в ее пансионате, а во-вторых, в даче ложных показаний. Могут также обвинить в соучастии после факта преступления. Если я буду защищать себя и расскажу все, как было, то подведу Мэй. - Действительно, - сказал Дрейк. - А если я предстану перед Большим Жюри, то либо должен буду говорить, чтобы выйти целым, либо подставлю голову. - А ты не можешь сослаться на привилегию профессиональной тайны? - Это касается только того, что мне сообщила моя клиентка. К тому же был ультиматум привести Еву Мартелл до двенадцати часов. - Ты не можешь доказать, что это всего лишь абсурдная формальность? - Я слишком долго боролся с окружным прокурором формальными приемами, - усмехнулся Мейсон. - И поставил бы себя в идиотское положение, если бы сейчас начал жаловаться на формальности. - Наверное, ты прав, - признал Дрейк. - Что ты хотел достигнуть, подбрасывая свой бумажник Гуллингу? - Хочу заставить Гуллинга интерпретировать право, - хитро улыбнулся Мейсон. - Какое право? - Того, которое определяет понятие "соответствующего времени". Насколько я знаю, Гуллинг будет стараться обвинить меня в каком-нибудь мелком нарушении, если ему не удастся заставить меня проглотить крючок основного обвинения. Но мы уже проглотили его наживку. Конечно, ситуация была бы значительно проще, если бы не бумажник Хайнса. Показания относительно орудия преступления уже достаточно расшатаны и перепутаны. - Ты считаешь, что Адела Винтерс действительно не бросала револьвер в мусорный бак? - Начинаю думать, что так. - Тогда какое у тебя объяснение? - Она лжет по поводу револьвера. У нее не было оружия, оно никогда не лежало на комоде, и она не брала его с собой. Но знала, что у кого-то есть револьвер и что этот человек хочет подбросить его в мусорный бак. Теперь мне кажется, что Адела Винтерс только заглянула в бак, чтобы увидеть, есть там револьвер или нет. - Звучит довольно сложно, Перри. Мейсон повернулся к секретарше. - Соедини меня с отелем Лоренцо, Делла, - попросил он. - Я хотел бы проверить реестр гостей. - К чему ты клонишь, Перри? - спросил Дрейк. - Неужели ты полагаешь, что у Аделы Винтерс был какой-то сообщник в отеле? - Одной подробности мы до сих пор не выяснили, - заметил адвокат. - Это очевидно, и кроме того, существенно и наверное поэтому все просмотрели этот аспект. - О чем ты говоришь? - Как получилось, что Адела Винтерс и Ева Мартелл сразу пошли именно в отель Лоренцо? - Они хотели оказаться в людном месте. Они не могли идти домой и... - Есть множество отелей, - сказал Мейсон. - Почему они выбрали именно этот отель? - Должны же были какой-то выбрать. - Но почему именно этот? - Я соединилась с отелем, - сообщила Делла. Мейсон поднял трубку: - Алло, это Перри Мейсон, адвокат. Я хотел бы узнать кое-что о бывшем госте вашего отеля. - Пожалуйста, мы готовы оказать вам эту услугу. - Я хотел бы попросить вас проверить регистрационную книгу и посмотреть, останавливалась ли у вас когда-нибудь некая Адела Винтерс. - Я могу вам ответить сразу. Я видел ее имя в газетах и, конечно, знаю о том, что полиция нашла здесь револьвер. Вы, вероятно, не знаете, что Адела Винтерс работала одно время официанткой в нашем ресторане. - Как давно это было? - Больше года назад. - Долго она там работала? - Около трех месяцев. - Кто еще знает об этом? - Представители окружной прокуратуры. - Вы в этом уверены? - Я сам отвечал на их вопросы. - Когда? - Позавчера. - Благодарю вас, - сказал Мейсон. - Вас вызвали как свидетеля? - Меня - нет. Вызвали владельца ресторана. Вы хотели бы с ним поговорить? - Нет, в этом нет необходимости, - ответил Мейсон. - Спасибо за информацию, до свидания. Адвокат встретил изумленный взгляд Дрейка. - Вот именно! - сказал Мейсон. - Это я и имел в виду! Теперь я понимаю, почему они пошли в отель Лоренцо и откуда миссис Винтерс знала, где находятся мусорные бачки. Она работала в ресторане примерно год назад. - Действительно? - воскликнул Дрейк. - Да, тогда понятно... А что с револьвером? - Согласно показания Фолсома, она подняла крышку и заглянула внутрь. Но револьвер нашли под толстым слоем мусора. Предположим, что она лжет от начала до конца. Предположим, что она вовсе не забыла револьвер в квартире. Предположим, что револьвер был у кого-то другого. Предположим, что этот человек позвонил ей и сообщил, что она, или она, убили Хайнса и бросили револьвер в бак. А кто мог убить Хайнса и рассчитывать потом на помощь Аделы Винтерс? - Ева Мартелл, - быстро ответил Дрейк. Мейсон какое время размышлял. - В этом что-то должно быть, Пол. Но я более склонен думать, что... Когда там выбрасывали послеобеденный мусор? - Мы проверили это для тебя. В два часа десять минут помощник повара вышел с большим ведром отходов, которые он бросил в средний бак. Полиция проверила помощника, рассчитывая, очевидно, что он ошибся во времени. Но парень утверждал, что было точно десять минут третьего. Он уверен в этом, потому что все время смотрел на часы. Он договорился встретиться с девушкой в три часа и не хотел опаздывать на свидание. И еще одна странная деталь: он не может поклясться, но ему кажется, что когда он высыпал мусор из ведра, бак был наполнен на три четверти. Попробуй понять, что это означает?! Револьвер должен был быть там до четырнадцати десяти и последний слой мусора прикрыл бы его. Этот парень очень спешил, поэтому просто поднял крышку и высыпал туда мусор. И пять или десять минут спустя, когда Адела Винтерс заглянула внутрь, она не могла увидеть револьвер, потому что он был прикрыт мусором. - Пол, если бы мы могли доказать, что этот револьвер был в баке в два часа десять минут, - воскликнул Мейсон, - то мы имели бы алиби для Аделы Винтерс. Ведь она приехала в отель не ранее пятнадцати минут третьего. Каково точное время убийства? Что ты сумел узна