я убила много тысяч животных, больших и малых. Многих удивляли и разочаровывали небольшие размеры ямы. Очевидно, они рассчитывали увидеть нечто, охватывающее многие гектары. Но все, что осталось от громадных пространств, заполненных смолой, которые покрывали когда-то большую часть районов Лос-Анджелеса, расположенных в этой долине, было просто лужей, уступающей в размерах футбольному полю. Рядом с музеем сохранилось еще несколько маленьких лужиц, в которые до сих пор попадали суслики и белки. Хотя, чтобы добраться до смолы, им приходилось преодолеть проволочную ограду. Однако, если бы разочарованный турист побродил пешком по парку, он мог бы разглядеть смолу, просачивающуюся местами сквозь дерн и травяной покров, и, будь у него немного воображения, почувствовал бы себя весьма неуютно: не слишком глубоко под травой и бетоном залегал жидкий битум, и ждал. Когда-нибудь, как бы говорила эта жидкая грязь, этот тонкий покров исчезнет, и я снова буду тут как тут, и все станет таким же, каким было раньше. Мамонтов, саблезубых тигров, гигантских львов и пещерных медведей здесь не будет, зато будут люди в звериных шкурах, охотящиеся на животных, и они будут становиться моей добычей... Карфакс не очень долго стоял над ямой - глаза начали слезиться, в них возникло покалывание, а слизистые оболочки носа и глотки высохли. Он поспешил в гостиницу и окунулся в сравнительно чистый и прохладный воздух вестибюля. Вечером дневная деятельность по засеиванию облаков могла вызвать дождь, и тогда воздухом над мегаполисом можно будет дышать еще три дня. Именно засевание, хотя это было очень дорогим делом и не всегда результативным, делало возможной жизнь в Лос-Анджелесе, давало надежду и удерживало жителей до того времени, когда электромобили позволят очистить воздух до уровня 1973 года. Да, мир был загрязнен гораздо больше, чем десять лет назад, но станет гораздо чище за следующие десять лет, и пророки Судного дня будут посрамлены. Карфакс поужинал в столовой, вернулся в свой номер, и уже через 10 минут раздался телефонный звонок. Он включил изображение и увидел Патрицию в одной из кабин аэропорта "Риверсайд". - Удачно доехала? - Почти не отдохнула, - ответила она, улыбаясь. - Однако, вид у тебя совсем не усталый. Кстати, прелестно выглядишь. - Спасибо. Ну так как? Встретимся у тебя? Или... - Я уверен, что этот телефон не прослушивается. Пока что, во всяком случае. Так что приезжай. Я не думаю, что... Она нахмурилась. - Что не думаешь? - Неважно, не беспокойся. Она, вероятно, разгневается, когда узнает, что он не счел Вестерна опасным человеком. Во всяком случае, не настолько опасным, как считает она. Хотя, возможно, он и представляет угрозу для человечества в целом. Поэтому не стоит пока что делать таких заявлений, пока не появятся веские основания. - Приезжай, - произнес он и подождал, чтобы удостовериться, что у нее нет других предложений. - Хорошо, - сказала она. Экран потух. 8 Зарегистрировавшись в гостинице, Патриция сразу позвонила. Он назвал ей кодовое слово, открывающее дверь номера, заказал для нее ужин, но его что-то долго не было. Старший по кухне извинился и объяснил, что еда была послана на тележке-автомате и должна была прийти вместе с лифтом. Однако лифт сломался, его ремонтирует специалист. Остальные тележки задействованы, но заказ прибудет не позже, чем через полчаса, даже если ему самому придется принести его. Из скрытого над дверью громкоговорителя раздались произнесенные Патрицией слова, эквивалентные "Сезам, отворись", и дверь открылась. Она действительно прелестно выглядела в ансамбле, состоящем из очень короткой юбки и матерчатого треугольника, закрепленного у шеи и свободно свисающего на грудь. Он, казалось, был выполнен не из пластика, а из травы и походил на одеяние Белой Богини Изаги Нинат - героини телевизионной серии "Рог торговца". Сам Карфакс был облачен в костюм "белого исследователя" из той же серии, но без пробкового шлема. Патриция осторожно села - под юбкой у нее ничего не было. Кроме того, она остерегалась резко поворачиваться и наклоняться, чтобы не выставлять напоказ грудь. Карфакс подумал, насколько нелепа подобная скромность - на пляже она бы появилась вообще без ничего. Но мода на одежду не подчиняется разумным законам, хотя каждый предмет туалета имеет свою собственную логичность. В общем Патриция не испытывала ни малейшей неловкости от того, что тело ее едва прикрыто, а крепления того немногого, что на ней одето, ненадежны. Он же старался подавить в себе сексуальное влечение, которое вызывал у него вид красивой женщины в мини-юбке (это означало, что Карфакс в течение многих лет постоянно находился в состоянии возбуждения). Она, однако, была его двоюродной сестрой, и это должно было охлаждать его пыл. Должно, подумал он, но разумеется, не охлаждает. Особенно, если принимать во внимание, что табу на кровосмешение за последние 15 лет заметно ослабло. Лучше ему не думать о подобных вещах, решил он, что было равносильно отказу от уже поданной красиво сервированной пищи. Патриция закурила сигарету, сделала несколько затяжек и, глядя на Карфакса сквозь пелену табачного дыма, произнесла: - Рассказывай. Он рассказал все, что, по его мнению, можно было. Но понял, что, несмотря на все ухищрения, рассердил ее. Долгие, медленные затяжки сменились короткими, быстрыми. И ошибся - ни он, ни Вестерн не были причинами ее гнева. - Почему он лгал о своем изобретении? - громко спросила она. - Почему? Не могу понять, что с ним. Неужели же он не может постоять за себя, даже после смерти? - Не понимаю. - При жизни он всегда "умывал руки". Был бесхребетным! Предпочитал ничего не делать, лишь бы кого-нибудь не рассердить. Не переносил чужого гнева. Стоило мне притвориться сердитой - и я всегда добивалась, чего хотела. Кроме одного-единственного, чего желала больше всего на свете! В литературе имеется множество описания женщин, которых гнев делает еще более прекрасными. Патриция определенно не принадлежала к их числу. Разъяренная сука, подумал Карфакс. - И что же это было за одно-единственное? - спросил он, поскольку она явно ожидала такого вопроса. - А как ты думаешь? - Ты хотела, чтобы он начал с тобой спорить? Сначала она удивилась, потом на лице ее появилась довольная улыбка. - А ты очень понятлив. Мне это нравится. - Для этого не надо обладать большим умом, - сказал он и наклонился к ней: - Если говорить честно, то независимо от того, насколько патологически относился твой отец к чьему-либо гневу, теперь у него нет никаких мотивов, чтобы лгать. Он мертв. Во всем мире никто ничем уже не может ему навредить, и он непременно захотел бы приписать себе честь изобретения "Медиума", если у него... - Что "если"? Он улыбнулся. - Я говорю об этом существе, которое называет себя твоим отцом, так, словно оно на самом деле им является. По правде говоря, очень трудно удержаться от того, чтобы не думать о них, как о покойниках. - Гордон, я не желаю вступать с тобой в спор об этом! Я знаю, что папа изобрел машину, позволяющую входить в контакт с умершими, знаю, что это - действительно покойники! Я ненавижу Вестерна, потому что он убил моего отца, но он абсолютно прав относительно всего, что касается "Медиума". Да ты и сам говорил, что голос, который слышал, был голосом моего отца. Теперь я не удивлюсь, если узнаю, что Вестерн гораздо сильнее, чем сам о том говорит. Я имею в виду, что он, возможно, не только беседует с покойниками и видит их, но способен воздействовать на них, подчинять своей воле. Может быть, он располагает средствами причинять им боль? - Каким же образом? - Откуда мне знать? - сердито бросила Патриция. - Ты сам говорил, что, по его словам, энергия может на них воздействовать. Возможно, он прикладывает большое количество энергии, а это для них мучительно. - Или, может быть... - Да? Она нагнулась вперед и немного в сторону, чтобы загасить окурок; щит сдвинулся набок. Груди у нее были красивыми и полными, не слишком большими и не слишком маленькими - как раз такими, как у отрицательной героини Эдвина Бута в первоначальной версии "рогов Торговца". - У меня нет никаких улик, подкрепляющих мои рассуждения. Но, возможно, Вестерн предлагает нечто твоему отцу, и это заставляет его лгать. - Зачем ему это? - спросила Патриция. При этом лицо ее снова исказилось. - Не знаю. Может быть, Вестерн лжет твоему отцу, предлагая... Ну, скажем, шанс вырваться оттуда. Пусть это и загробная жизнь, но она вовсе не напоминает рай. Тьфу, что я говорю! Никак не могу отделаться от впечатления, что они - действительно умершие люди. - Почему ты так сильно противишься этой идее? - Давай не будем начинать этот спор, - предложил Карфакс. Примерно минуту она молчала; затем открыла рот, но тут же закрыла - из дверного громкоговорителя раздались три коротких свистка. Карфакс встал, подошел к двери, заглянул в глазок и произнес кодовое слово, которое открыло замок. В номер вкатилась куполообразная черепаха, остановилась по его команде и откинула крышку. Карфакс забрал поднос с тарелками и чашками, и велел черепахе покинуть номер. Патриция так накинулась на ужин, словно не ела с самого утра. Карфакс и сам проголодался, глядя на нее, и помог ей доесть всю посуду и столовые приборы, кроме одной ложки - горничная забыла пополнить бутыль с растворяющим соусом, и его не хватило. - Вишня, - заметил он, повернул ложку так, чтобы можно было прочесть рельефные буквы на ее ручке. - Не люблю синтетическую вишню, хотя обожаю домашний вишневый пирог. Поднос должен был, по идее, иметь вкус шоколадного молочного коктейля, и Карфакс решил оставить его на потом. Затем он налил по 50 грамм коньяка, и они молча чокнулись. - Интересная мысль пришла мне в голову. А что, если я беседовал вовсе не с твоим отцом, а с его ловкой имитацией? Ведь голос можно подделать. А то, что меня так напугало, могло быть просто голограммой... Она поставила рюмку. - А для чего Вестерну прибегать к таким театральным эффектам? - Да чтобы напугать меня! - Зачем? - Чтобы я не задавал больше вопросов. Дядя... - Он запнулся в нерешительности, словно ему было трудно произнести эти слова. - Дядя Руфтон так и не ответил мне, могут ли люди-медиумы вступать с ними в контакт. То есть, я имею в виду, с эмсами. - Ты можешь спросить об этом же у своей жены. - А если она не знает? Эти... эмсы... понимаешь ли, далеко не всезнающие. - Я была у очень известного медиума, - сказала Патриция. - У некоей миссис Холлис Уэбстер. Она производит впечатление честного человека. По крайней мере, с нее сняты обвинения в мошенничестве благодаря деятельности Комиссии по психическим исследованиям Сиракузского университета. - Ты ходила к медиуму? Для меня это новость. Но для чего? Чтобы поговорить со своим... - Да, со своим отцом. - И каким же был результат? - Я ходила дважды, и оба раза у миссис Уэбстер ничего не получилось. Правда, во второй раз она сказала, что почти вышла на контакт. Ощущала это. - Ощущала? - Она утверждает, что медиумы-люди, истинные медиумы, используют те же принципы, что и "Медиум". Однако они пользуются несколько отличными чувствительными органами и преобразователями. Вместо экранов и приборов - комбинации нервных импульсов, которые преобразуются в ощущения. Это почти настолько же достоверно, как и показания прибора с проградуированной шкалой. - И она вступает в контакт с умершими людьми, а не с эмсами, так ведь? - Собственно говоря, меня это тоже интересовало. Она сказала, что не сомневается в том, что существа, выходящие на контакт, являются душами умерших. Но, говорила миссис Уэбстер, твоя теория может быть верной. Или, по крайней мере, в ней есть доля истины. Она склонна считать, что Вестерн пробил канал связи с миром демонов. О, не улыбайся! Она вовсе не имеет в виду маленьких рогатых дьяволов с вилами и прочими подобными атрибутами. По ее мнению, это злые духи. Зловещие существа. Не призраки грешников, а что-нибудь вроде... ну... падших ангелов. Она утверждает, что они маскируются под людей, чтобы... Патриция замолчала, услышав тяжелый вздох Карфакса. - В чем дело? Я понимаю, что все это звучит нелепо - во всяком случае, для тебя, и даже в чем-то для меня, но не... - Теория миссис Уэбстер является извращением моей гипотезы, - сказал он. - Разница только в терминах. Она говорит "злые духи", а я - "эмсы", хотя и в несколько отличном от Вестерна смысле. Во всяком случае, "эмс" звучит как-то более наукообразно. Но этот термин не может быть подвергнут какому-либо анализу. Ни у меня, ни у миссис Уэбстер нет доказательств, чтобы подкрепить свою гипотезу. За исключением того, что "Медиум" показывает мир, являющийся сущим адом, все остальное является чистой фикцией. И если существа, которых мы видим на экране "Медиума", на самом деле являются покойниками, то они находятся в преисподней! - Миссис Уэбстер утверждает, что мы видим только то, что нам показывает электроника, но не их истинное обличье. Так же, как электрическая волна, возбуждаемая сердцебиением, вовсе не показывает само сердце. - То же говорит и Вестерн, но в несколько иной интерпретации, - произнес Карфакс. В течение нескольких минут он молчал. Патриция сидела тихо, не шевелясь, только время от времени затягивалась сигаретой. - Ладно, - произнес он наконец. - Я хочу посмотреть на эту миссис Уэбстер. Назначь с ней встречу на следующей неделе. Скажем, в понедельник. - Тон довольно скептический. - Я не настолько ограниченный, чтобы не подвергнуть гипотезу проверке. - Какую гипотезу? - Что умершие могут общаться с людьми-медиумами. - Я хотела бы еще выпить. - Пожалуйста. Он встал, налил ей чуть больше пятидесяти грамм виски и бросил в бокал три кубика льда. Она протянула руку, и он почувствовал как бы разряд электричества, проскочивший между ними. Но напряжение, его обусловившее, было чисто психического, а не электрического свойства. И еще он понял, что многие его мысли совпадают с ее мыслями. Несколько ошеломленный, Карфакс вернулся к своему креслу. Она была его двоюродной сестрой. Но у него не было намерения сделать ее беременной и, кроме того, он уже давно не имел женщины, а к ней ощущал четко выраженное влечение. Может быть, даже более сильное, чем хотел бы в этом признаться. Вот здесь-то и вернулось ранее зародившееся подозрение, что Патриция, быть может, подослана Вестерном, что ее появление является первым актом заранее написанной драмы. Но потом Карфакс обозвал себя сукиным сыном. За циничность. И подумал, что слишком боится возникновения теплых чувств к другой женщине, потому что не перенесет новой утраты, если с ней что-нибудь случится. - Ты никогда не рассказывал мне о своем нервном расстройстве, - произнесла Патриция, потягивая виски. Она что, пытается выудить у него информацию, которую потом передаст Вестерну? - Не смотри на меня так, - попросила она, закуривая. - Наверное, я слишком любопытна. Не хочешь говорить об этом - не говори. - Мне действительно не хочется рассказывать. Даже я сам нахожу все, что тогда произошло, совершенно невероятным. Этому можно дать только одно объяснение - что у меня было помутнение рассудка. Во всяком случае, на некоторое время. Кое-что на самом деле произошло, и тому есть достаточно объективных свидетельств. Но мои наблюдения, должно быть, были пропущены через сильно искажающий фильтр. А свидетели, которые могли бы подкрепить мои показания все, как на грех, молчали. Даже те, кому я доверял больше всего. Они, наверное, не хотели выглядеть спятившими. Наклонившись к нему, Патриция нетерпеливо спросила: - Так что же это было? Он улыбнулся. - Вампиры, оборотни, призраки, вурдалаки и всякая другая нечисть, которая вылазит по ночам. Да и днем тоже. Тогда все это казалось абсолютно подлинным, реальным. Да и сейчас временами кажется. Тем не менее, такого быть не может, поэтому я говорил всем, что находился под воздействием сильного наркотика. По крайней мере, теперь я гораздо меньше уверен в том, что все происходящее вокруг нас можно объяснить с научной точки зрения. - Что же все-таки случилось? - Сейчас, как меня заверили, я в здравом уме и таковым намерен оставаться дальше. Так что не будем лучше говорить об этом. У Патриции был явно раздосадованный вид. - Извини, - улыбнулся он. - Но подробности могли бы убедить тебя в моей неполноценности. Может быть, так оно и есть на самом деле. В любом случае, я решил бросить сыскное дело, изменил имя и практически исчез. Но вот я вновь в Лос-Анджелесе, и вновь - частный детектив. Где же пресловутая свободная воля? - Ответь мне на один вопрос, и я больше не буду об этом, - не унималась Патриция. - Ты действительно принимал ЛСД? - Не по собственной воле. Мне подсунули его в бокале с вином. А если она на самом деле агент Вестерна, подумал он, то что ей стоит подбросить мне в рюмку наркотик и таким образом дискредитировать меня? Что ж, может быть, это и входило в ее планы, но сегодня она явно не собиралась этого делать - ведь он не спускал с нее глаз. Внезапно ему стало стыдно, хотя логика и подсказывала, что нужно брать под подозрение все без исключения. - Пора в ванную, - сказала Патриция, вставая. Неплохо было бы заглянуть в ее сумку, сказал он себе. Надо быть дураком, чтобы не сделать этого. И все же у него было такое чувство, что он предает ее, и чувство это еще более усугубилось, когда он нашел в сумке только, что, в общем-то, и ожидал - флакон с контрацептивом и таблетки против венерических заболеваний. И тогда он решился. Она, выйдя из ванной, поняла это, молча подошла и положила руки ему на плечи... Позже, засыпая, он задумался на мгновение: могут ли покойники наблюдать за живыми? Френсис это явно не понравилось бы, но для этого ей, как минимум, надо было находиться тут. И, кроме того, понадобилась бы машина, чтобы перекинуть шаткий мостик в этот мир. И уже перед тем, как окончательно заснуть, он удивился: о чем это я толкую? Я не верю в существование загробной жизни. Эмсы являются существами из другого мира... или чем-то другим подобным... 9 - Ничего не было ни доказано, ни опровергнуто, - рассказывал Карфакс. - Епископ пытался изгнать дьявола из "Медиума", но с ним случился сердечный припадок. Вот и все. - Но откуда Вестерн мог узнать, что епископ Шаллунд выберет друга детства, который умер в 11 лет и о котором узнать что-либо заранее было совершенно невозможно? Кроме того, он до последнего момента не знал, кто войдет в состав комиссии. - Он очень богат и, насколько мы можем предположить, неразборчив в средствах, - сказал Гордон. - Ему, скорее всего, удалось выяснить, кто войдет в комиссию, несмотря на то, что это предполагалось хранить в строгой тайне. И его ищейки, что также вероятно, раскопали все, что только можно, в отношении ее членов. Как бы там ни было, расследование ничего не прояснило, даже наоборот - запутало все еще больше. Постмедиумисты утверждают, что покойник возмутился комиссией и убил Шаллунда за то, что тот никак не мог ему поверить. Или, вернее, так напугал епископа, что с ним случился сердечный приступ, имевший фатальный исход. В среде антимедиумистов так и осталось существовать два направления: одни утверждают, что Вестерн - просто мошенник, другие верят, что он - колдун, новый Фауст, вызвавший к жизни силы, которые следовало бы оставить в покое. Словом, мы остались там же, где были до комиссии, только страсти разгорелись еще сильнее. - И что ты думаешь об истинности утверждений Вестерна? - Остаюсь при своем мнении. Во всяком случае, пока что. Я, признаюсь, вовсе не беспристрастен в этом деле. Мое неприятие идеи о существовании загробной жизни могло повлиять на мои суждения и помешать мне быть объективным. - Сегодня ты будешь говорить с Френсис и независимо от того, сколько денег потратил Вестерн на ее изучение, он не в состоянии разузнать абсолютно все. Есть такое, что знаешь только ты. Гордон улыбнулся. - Верно. Но, согласно моей гипотезе, это не имеет никакого значения. Ведь разговаривать я буду вовсе не с Френсис. Это будет нечто иное - какое-то существо, располагающее определенными средствами разузнать о ней все. Читая мысли, наверное. Или, может, оно наблюдало за ней с момента рождения... - О, ради бога! - воскликнула Патриция. Тело у нее, безусловно, изумительное, подумал он. Но выражение гнева вкупе с полным отсутствием косметики делает лицо почти уродливым. Карфакс поднялся с постели, одел пижаму и легкий халат. - Может быть, горячий кофе тебя остудит. Не выходи из себя только потому, что я осуществляю свои мужские прерогативы. - Что? - Извини. Не мужские, а человеческие. Гомо сапиенс - разумное животное. Потому что часто человек игнорирует факты, или, вернее, искажает их таким образом, чтобы они соответствовали его собственным воззрениям. - Ну, может быть, ты так и поступаешь, но не я! Я знаю, что Вестерн убил моего отца и украл его изобретение, я знаю, что эти... на самом деле покойники! Я объективно смотрю на вещи! - Конечно, конечно, - сказал он. - Я приготовлю кофе. А ты пока что подкрасься. - Что, мое лицо настолько тебе неприятно? Ты сам... - ...не очень-то хорошо выгляжу утром, - согласился Карфакс. - Да, я это знаю и прошу у тебя прощения. У Френсис была удивительная способность оставлять свое мнение при себе. Надо было у нее поучиться. Он обошел кровать, чтобы поцеловать ее, но она вырвалась и метнулась в ванную. Карфакс направился в кухоньку, ругая себя за то, что не смог отказать себе в удовольствии позлить ее. Доктор Слоко считал, что в нем глубоко укоренилась потребность вызывать на себя женский гнев, причем гнев тех женщин, которых он любит. Карфакс соглашался с тем, что это вполне возможно, но откуда взялась у него такая потребность? Этого до сих пор не смогли выяснить ни доктор Слоко, ни он сам. Патриция вышла из ванной. Она завязала волосы узлом Психеи, но принципиально не накрасилась. Он, ощущал себя виноватым, подошел к ней, чтобы поцелуем загладить вину. На этот раз она не оттолкнула его, даже улыбнулась: - Давай начнем все сначала. Доброе утро, Гордон. - И тебе доброе утро, - ответил он. - Я сейчас вернусь. И скрылся в ванной. Потом они сидели перед телевизором и тянули горячую жидкость. Последние известия, в основном, были посвящены событиям вокруг Вестерна. На автостоянке перед его особняком несколько раз вспыхивали беспорядки между сторонниками и противниками "Медиума", которые полиции с трудом удавалось гасить посредством гранат со слезоточивым газом и пены. Множество забияк было увезено в полицейских фургонах, серьезно пострадавших забрали кареты скорой помощи. Демонстрации провестернитов прошли в Нью-Йорке и Сан-Франциско. Сенатор Грэй из Луизианы дал интервью, в котором предложил, чтобы "Медиумы" производились за счет государства и устанавливались во всех городах с населением более 50 тысяч. Для всех желающих доступ должен быть бесплатным, или по весьма умеренной цене. У Грэя был глубокий, звучный голос и искреннее лицо, созданное, казалось, специально для телевидения. Он все больше становился известным среди широкой публики благодаря своим выступлениям в пользу "Медиума". Мысль сделать "Медиум" общедоступным пришла ему в голову во время размышлений о проблемах маленького человека, у которого недостаточно денег, но которому тоже хочется побеседовать с дорогими усопшими. Действительно, несправедливо, что величайшая штука со дня сотворения мира служит только богачам. - Он очень хочет стать президентом, - констатировал Гордон. - И, не исключено, станет им. Ловок. Понимает, что многие из его избирателей являются религиозными и считают "Медиум" орудием сатаны, поэтому главный упор делает на заботу о бедных. Почему это богатые не только пользуются всеми жизненными благами, но еще и владеют монополией на общением с покойниками? На одной только этой платформе Грэй, возможно, въедет в Белый Дом. - А ведь Вестерн мог бы стать президентом, если бы захотел, - сказала Патриция. - Меня удивляет, что он до сих пор не выставил своей кандидатуры. - Возможно, Грэй - его человек. Лучше располагать властью позади трона, чем восседать на нем. Но я не уверен в том, что нельзя оставлять "Медиум" игрушкой в руках богачей. Если он станет доступным для каждого, то воздействие его на общество будет поистине чудовищным. - Почему? - Мы, может быть, станем современными египтянами, сосредоточив всю свою жизнь на смерти. Этот мир станет только коротким этапом подготовки к следующему, гораздо более длительному. - А разве когда-нибудь было иначе? - Теоретически - да. Практически - никогда. Патриция вздрогнула и закрыла лицо руками. - О, это ужасно! - Вполне может быть. В любом случае, мир станет совершенно иным. Обрати внимание: некоторые адвокаты уже опубликовали статьи, в которых экстраполируют изменения в судебной и следственной процедурах, которые возникнут, как только "Медиум" будет узаконен. Убитый человек будет приводиться к присяге в качестве главного свидетеля обвинения. А все, что касается собственности? Может ли покойник и дальше заниматься своим бизнесом, распоряжаться имуществом? Почему он должен быть лишен всех выгод, с этим связанных, только потому, что находится в ином мире? С другой стороны, каковы будут права тех, кто самым первым владел собственностью? Неужели после долгой судебной битвы Джон Рокфеллер-старший снова возьмет в свои руки контроль над "Стандарт Ойл"? Будет ли Джордж Вашингтон выставлять свою кандидатуру на пост президента? А если будет, кто сможет его победить, исключая разве что Эйба Линкольна? И каким образом он сможет компетентно руководить страной? Скорее всего, что не сможет, так как условия изменились настолько, что он просто не поймет ничего из того, что в ней происходит. И... - Да ведь это просто нелепо! - воскликнула Патриция. - Да, я понимаю. Но если серьезно задуматься, начинаешь понимать какая кутерьма может возникнуть. И, скорее всего, так оно и будет. - Как бы там ни было, тот, кому принадлежит "Медиум", станет очень-очень богатым, - сказала она. - Даже в том случае, если изобретение перейдет в собственность правительства - слишком дорого оно стоит. Гордону захотелось сделать кое-какое замечание в отношении долларовых банкнот, отчетливо зашелестевших в ее голосе. Но воздержался. Нелепо было бы упрекать ее за то, что она поневоле думает, какой бы богатой стала, если бы сумела доказать, что является законным владельцем "Медиума". Человек слаб. И разве у него не мелькала мысль о том, что если он женится на Патриции, половина этих миллиардов будет принадлежать ему? Неужели именно она привела его в постель к двоюродной сестре? Нет, успокоил он себя. Жадность здесь ни при чем. Если бы им двигало именно это, даже и бессознательно, разве стал бы он дразнить Патрицию сегодня утром? Разве не делал бы все возможное, чтобы угодить ей? А может быть, все гораздо сложнее? Может быть, он намеренно злит Патрицию, стараясь убедить себя, что деньги совершенно непричастны к его чувствам? Да, жизнь была достаточно сложной и без покойников. Карфакс вышел из гостиницы ровно в девять. Воздух был чистым, небо - голубым, за исключением нескольких облаков, оставшихся после ночного засева. В квартале к западу была автобусная остановка, но он решил пройтись пешком к метролинии в Ла-Бреа, чтобы поразмяться, проверить наличие или отсутствие "хвоста" и полюбоваться изменившимися окрестностями. То и дело останавливаясь перед витринами магазинов, Карфакс неспешно двигался по южной аллее бульвара Уиллшир. Если кто-нибудь и следовал за ним пешком или в машине, ему (или ей) пришлось бы привлечь все свое профессиональное мастерство, чтобы остаться незамеченным. Хотя вряд ли Вестерн рассматривает его в качестве достаточно серьезной угрозы, чтобы вести постоянное наблюдение. Он, по всей вероятности, знает, что Патриция оставалась в номере Карфакса всю ночь, но этим вовсе нельзя скомпрометировать ни его, ни ее. Такие вещи теперь уже никого не интересуют. Миля Чудес, как он обнаружил, не очень-то изменилась, если не считать движущихся пешеходных мостиков над головой. Улицы к югу от нее (Восьмая и остальные) больше уже не состояли из особняков - вместо них были воздвигнуты высоченные жилые дома и многоярусные автостоянки. Посреди возвышалось восьмиэтажное здание без окон, более или менее прилично украшенное, скрывающее за своими стенами оборудование для выкачивания нефти. В Ла-Бреа Карфакс лифтом поднялся на платформу монорельсовой линии и минутой позже сел в экспресс, который пулей домчал его к Сансету, где он спустился к автобусу и доехал до Хайлэнда. Оттуда такси (на этот раз приводимое в движение паровой машиной) доставило его ко входу в особняк Вестерна. У ворот Карфакса поджидал Тоурс. - Я догадываюсь, что вы видели вчерашний погром по телевидению, - сказал он, поздоровавшись. - Разумеется. - А слыхали ли вы, что племянница епископа Шаллунда подала на нас в суд? У нее нет никаких шансов, поскольку епископ, разумеется, дал нам подписку. Но, тем не менее, это досадная помеха. М-р Вестерн, разумеется, мог бы уладить все и без суда, но он не хочет создавать такой прецедент. И все же во всем этом есть кое-что положительное, с нашей точки зрения, - добавил он, заметив поднятые брови собеседника. - Мы планируем через несколько дней взять интервью у самого епископа. Пригласили на сеанс племянницу, но она отказалась. Это не суть важно - у нас есть несколько близко знавших епископа людей, которые смогут его опознать. - Почему вы это затеяли? - спросил Карфакс, когда они уже поднимались на крыльцо. Тоурс открыл перед ним дверь, но загородил вход. - Что вы имеете в виду? - О чем вы хотите говорить с епископом? Тоурс рассмеялся. - О, понятно. А вы сами не догадываетесь? Ведь если он сам заявит, что не обнаружил там, куда попал, ни рая, ни ада, ни чистилища, то что же тогда произойдет с религией? Теперь, в свою очередь, рассмеялся Карфакс. - Вы уже опубликовали добрый десяток интервью. Если верующие отвергают свидетельства пап, Иоанна XXII и Пия XI, какое значение будет иметь для них заявление какого-то епископа? - Потому что у них могут возникнуть сомнения в подлинности личностей пап, а Шаллунд только что умер и... Внезапно оборвав фразу, Тоурс посмотрел куда-то мимо Карфакса; тот обернулся и увидел самолет над холмами. Это был двухмоторный реактивный моноплан. Только, когда он пролетел над долиной и нырнул вниз, им стало ясно, что вознамерился сделать пилот. - Какой идиот! - воскликнул Тоурс. - Он хочет... - Не-е-е-т! - закричал Карфакс и, перепрыгнув через перила, метнулся в пластиковые кусты, ломая ветви. Рев реактивных двигателей усилился, а затем что-то гигантское грубо подняло его и завертело, ударило о тугой воздух... 10 Очнулся он лежащим на спине. У него ничего не болело (пока что), и он не имел ни малейшего представления о том, что произошло и где он находится. Руки и ноги не слушались его, словно парализованные, и он ничего не слышал. Мимо, высоко подняв руки, пробежала женщина. Ее почерневшее тело прикрывала только изодранная кофта; волосы спутались обуглившейся массой. Голубое небо потемнело, по нему проносились клубы дыма. Что-то ударилось ему в бок, но он не смог повернуть голову, чтобы разглядеть, что это было. Через некоторое время над ним пролетел вертолет, совсем низко; он ощутил, как его обдало горячим воздухом из-под лопастей, хотя и не слышал рева двигателей. Он попытался закричать - в голове загудело, и его снова окутала тьма. Когда Карфакс очнулся во второй раз, то лежал уже на носилках, укутанный в одеяло. Руки и ноги его были связаны. Он смог слегка пошевелить ими, но сразу же пожалел об этом - голову рванула мучительная боль, она показалась огромным сгустком запекшейся крови. Стоящий рядом мужчина в белом халате прижал к его лицу респиратор. На третий раз, открыв глаза, он увидел Патрицию. Она плакала. Стоящая рядом медсестра писала что-то на листе бумаги, приколотом к дощечке. Морщась от боли, он повернул голову. - Это был самолет... - Голос, казалось, эхом отдавался в черепной коробке. - Он умышленно врезался в здание. Сестра положила дощечку и обошла кровать, направляясь к нему. - Мистер Карфакс, вам сейчас нельзя напрягаться. Попробуйте снова заснуть. - У меня сломан позвоночник. - Нет, только нога и два ребра. В остальном же все в порядке. - Боюсь, что еще лопнули барабанные перепонки. Который час? - Постарайтесь успокоиться, м-р Карфакс. Некоторое время вам придется побыть здесь. - Который час, Пат? Патриция сквозь слезы взглянула на свои часы: - Почти полночь. - Полночь? - Гордон, попробуй заснуть. Я буду здесь. - Нет, я хочу знать, что произошло, - запротестовал он и попытался приподняться, но первая же волна боли унесла в беспамятство. Когда он снова очнулся, Патриции рядом не было. Так вот, полагайся на женские обещания. Но мгновением позже она вошла в палату, бросилась к нему и поцеловала. - И надо же было проснуться в тот момент, когда мне пришлось выйти в туалет! - А я, кажется, уже сходил, - сказал он. - Позови, пожалуйста, сестру. К восьми часам утра Карфакс уже мог сидеть. На его правую ногу ниже колена была наложена шина, а два ребра с левой стороны облегала тугая повязка. Слышимость левого уха восстановилась полностью, но в правом еще оставалось легкое гудение. Тело и лицо покрывало множество синяков и шрамов. Голова болела так, словно он дня три беспробудно пьянствовал, каждый неожиданный звук заставлял его вздрагивать. Патриция рассказала все, что знала. Телевидение и газеты добавили подробности. В 9 часов 20 минут предыдущего дня мистер Кристиан Хоувелл, проживающий в комплексе Аугуста, переулок Суиторэндс 13748, квартира 6H, вылетел на взятом напрокат четырехместном реактивном "Лангере" из аэропорта "Санта-Барбара". В соответствии с маршрутной картой он должен был лететь над Тихим океаном в Эуреку - город на севере штата Калифорния. Вместо этого м-р Хоувелл круто свернул к югу и, несмотря на распоряжения диспетчеров аэропортов "Санта-Барбара" и "Риверсайд", продолжал свой незаконный полет в южном направлении. Через несколько минут он опустился так низко, что радары потеряли его. Свидетельства очевидцев подтвердили, что самолет летел на высоте около ста метров - чуть выше самых высоких зданий и вершин холмов. Приближаясь к району каньона Никольса, м-р Хоувелл поднялся до высоты трехсот метров, выполнил два круга (по-видимому, чтобы опознать особняк Вестерна), затем пошел на снижение и направился прямо к своей цели. На борту самолета, кроме м-ра Хоувелла, было примерно (судя по результатам) 25 килограммов динамита, который м-р Хоувелл, будучи химиком, приготовил в рабочее время. Самолет, пилот, динамит и дом, объятые пламенем, взлетели на воздух. А вместе с ними - "Медиум", тридцать служащих Вестерна, включая Тоурса, миссис Моррис и Хармонса, и два клиента, которые брали интервью у покойного Франклина Рузвельта. В это самое время м-р Вестерн, два его телохранителя и еще один клиент находились в полуподвале под гаражом, все они остались живы. Что там делал клиент, как его звали, осталось неизвестным - в суматохе он исчез, а м-р Вестерн не дал никаких объяснений по этому поводу. Таким образом, м-ру Хоувеллу не удалось выполнить свою великую миссию по отправлению м-ра Вестерна в небытие. Карфакс, наряду со многими другими, предположил, что Хоувелл принадлежал к какой-то религиозной секте, дискредитированной "Медиумом". Но, как выяснилось, это предположение было неверным. М-р Хоувелл прослыл убежденным атеистом. Он высмеивал все религии и однажды даже был избит в баре "Серебряное озеро" за то, что назвал христианство величайшим из зол, известных когда-либо на земном шаре. Почему м-ру Хоувеллу захотелось погубить человека, который пошел по пути разрушения всех существующих религий и большинства будущих? Этого никто не знал, но телевизионные обозреватели считали, что, по-видимому, м-ру Хоувеллу не импонировало то, что Вестерн доказал существование загробной жизни. В одном из репортажей были показаны развалины дома. Съемка велась с вертолета, и черная яма, окруженная обломками дерева и металла, напоминала гигантскую ромашку, общипанную на предмет выяснения "любит-не любит". М-р Вестерн, его телохранители и безымянный клиент выкарабкались из подвала через несколько минут после взрыва, отделавшись лишь сильными ожогами. Показали и самого м-ра Вестерна. Он был весь забинтован, но выглядел довольным и даже заявил, что здание будет восстановлено, в нем будет работать новый "Медиум", попытки убить его безрезультатны, поскольку это бессмертное дело будет продолжено его последователями. - Ох, как мне хочется узнать, чем он занимался в этом подвале и кто был его клиентом, - задумчиво сказал Карфакс. - Жаль, что он не погиб! - со злобой произнесла Патриция. - Это было бы очень справедливо! Может быть, тогда бы он сознался, наконец, что убил моего отца и украл его изобретение! - С какой стати? - удивился Карфакс. - Будучи покойником, он не стал бы лгать. - Став покойником, вряд ли кто станет менее лицемерным или злобным, - сказал Гордон. - Ты опять противоречишь сам себе. То настаиваешь на том, что это не покойники, то говоришь так, словно не веришь более в свою гипотезу... - Да. Слишком велик соблазн поддаться этой вере. Человек умирает, а затем ты с ним разговариваешь. И только благодаря строжайшей дисциплине ума можно отделить друг от друга некогда жившего человека и существо, которое выдает себя за него. Если, то есть... - То есть, кем бы они были, ты находишь их опасными? - Боюсь, что так. Очень опасными. Я абсолютно уверен, хотя у меня и нет никаких доказательств, что одно из них пыталось овладеть мной, подчинить меня, когда я беседовал с твоим отцом. - Но каким образом они могут это сделать? - Откуда мне знать? Если бы я рассказал об этом в интервью, Вестерн безусловно стал бы напирать на мою умственную слабость. Все сделали бы вывод, что я сошел с ума. Может быть, так оно и есть. - Я так не считаю, - улыбнулась Патриция. - Давай лучше обдумаем наши дальнейшие действия. Сейчас, когда Вестерн поглощен восстановлением особняка и "Медиума", мы должны что-нибудь предпринять. Карфакс задумался. Посетить миссис Уэбстер? Он не ожидал слишком многого от этого сеанса. Кроме того, можно разузнать кое-что о покойном Карфаксе в Бигсурском университете. Его размышления прервало сообщение, переданное по телевизору - через несколько дней будет опубликован официальный доклад федеральной комиссии. 11 Бизнес на призраках процветал во все времена, но сейчас он переживал свой Золотой Век. Там, где до Вестерна был один медиум, теперь стало около 20. Некоторые из них работали по старинке, презирая использование электромеханических вспомогательных средств, полагаясь только на свои психические способности. А также, думал Карфакс, на легковерие своих клиентов. Другие шли в ногу со временем и применяли различные устройства собственного изготовления, образцом для которых, как они утверждали был "Медиум" Вестерна. Все они, как предполагал Карфакс, были явными подделками. Однако, независимо от применяемых средств, медиумы все больше и больше привлекали клиентов и их сбережения. Миссис Уэбстер не была исключением, во всяком случае во всем том, что касалось денег. Она жила в фешенебельной шестикомнатной квартире на крыше тридцатишестиэтажного жилого дома в Санта-Монике, всего в двух кварталах от Тихого океана. В вестибюле Гордон и Патриция предъявили свои документы и были переданы охраннику, который сопровождал их до передней миссис Уэбстер, где они еще раз были подвергнуты проверке. Служанка, похожая на уроженку Аравии (как оно и было на самом деле), провела их в комнату для спиритических сеансов. Там, к удивлению Карфакса, не было никаких мистических атрибутов, которые, как ему казалось, свойственны всем подобным помещениям. Это была большая, ярко освещенная комната, почти пустая, со светло-желтыми стенами, покрытыми росписями, очень похожими на подлинники Казетти (какими они и являлись). Несколько картин были представлены Матиссом и Ренуаром, предположительно, оригиналами (и были ими). Мебель была, выполнена в хрупком неокритском стиле, ставшем столь популярным. В комнату вело несколько дверей. Миссис Уэбстер своей хрупкостью удивительно гармонировала с мебелью. Она поднялась с веретенообразного диванчика и, улыбаясь, пошла навстречу гостям, протягивая вперед руки. На вид ей было около пятидесяти лет. Рост ее вряд ли превышал 150 см, руки и ноги были тонкими, а грудь и задница - мощными, что вызывало невольное восхищение Карфакса. На овальном лице с высокими скулами сияли огромные глаза. Волосы, черные и длинные, свободно сбегали по плечам и спине. На ней не было никаких украшений, кроме маленького золотого кольца с лазурным камешком (каким точно, Карфаксу не удалось определить). Когда он взял ее руку, то увидел, что выполнено оно в форме змеи. Голос миссис Уэбстер, весьма сильный, резко дисгармонировал с ее хрупким сложением. - Пожалуйста, садитесь. Остальные прибудут через несколько минут. Курите, если хотите. Могу предложить сигареты из Кении. И прошу прощения - мне нужно переодеться в рабочее одеяние. Переодевание затянулось надолго. Патриция за это время выкурила несколько крепких кенийских сигарет. Гордон расхаживал по комнате, то и дело поглядывая на океан из высокого широкого окна. Заметив проводки, идущие от стены к подоконнику, он поднял брови - электрическая поляризация оконных стекол была довольно дорогим удовольствием. Наконец в комнату вошла служанка, одетая теперь в свободно свисающие белые одежды, что еще больше подчеркивало ее арабское происхождение. За ней следовали три женщины и трое мужчин разного возраста, очень хорошо одетые. Одна из женщин, блондинка лет двадцати, была даже слишком хорошо одета, отметил Карфакс. Наряд ее составляли юбка колоколом, доходившая до пола, и парчовый жакет, который наиболее смелые девушки из больших городов надевали в честь своего недавно умершего кумира - певицы Кибелы Фидестес (урожденной Люси Шварц). Полоску из дымчатой ткани, которой обычно прикрывали груди на улице, она сбросила, и Карфакс изумленно задумался над тем, как можно рассчитывать, что ум его будет занят чисто духовными материями, в то время как взгляду будет представать столь великолепная плоть? Или, может быть, это сделано с тонким расчетом? Вряд ли клиент, увлеченный столь восхитительным зрелищем, будет в состоянии поймать медиума на мошенничестве. При появлении девушки Карфакс заметил, что глаза Патриции зловеще сузились. Она перевела взгляд с блондинки на него, но он только ухмыльнулся и подмигнул ей. Миссис Уэбстер пояснила ранее по телефону, что гости эти будут приглашены исключительно с целью создания должной психической атмосферы и ускорения общения. Карфакс предположил, что, по сути, они являются ее служащими и получают свою долю из весьма высоких гонораров миссис Уэбстер. Это были: профессор-психиатр, программист, отставной флотский офицер, жена профессионального живописца, секретарша финского консульства в Лос-Анджелесе. Блондинку звали Глориана Чегети, работала она в конторе социального страхования в Шерман-Оуксе (но, разумеется, подумал Карфакс, не в этой одежде). Разговаривая с Гордоном, Глориана почти касалась его обнаженной грудью. - Мне казалось, что у вас сломана нога, м-р Карфакс, - произнесла она нежным голоском. - Да, была, да и сейчас сломана, мисс Чегети, - ответил он. - Но шину сняли на следующий же день после того, как наложили. Разлом был скреплен эпоксидным клеем. То же самое сделали и с моими ребрами. Я могу, по крайней мере теоретически, без особого труда пробежать стометровку. На самом же деле мои мышцы чертовски болят, и, если случайная судорога исказит мое лицо, то вызвана она будет этой болью. А может быть, и моим восторгом перед вами, - галантно добавил он. Мисс Чегети рассмеялась. Патриция стиснула губы и отвернулась. - Я читала о применении эпоксидных смол в таких случаях на востоке, но не знала, что теперь это практикуется у нас, - прощебетала девушка. - Я - один из первых, кто прошел подобный курс лечения. Тут одна из дверей открылась, и в комнату вошла миссис Уэбстер. Все притихли. Карфакс испытал очередное потрясение: под белым прозрачным хитоном на ней ничего не было одето. Груди были на вид такими твердыми, что казались ненастоящими. Видимо, накачены большой дозой клинита, догадался Карфакс. Это что же? Еще одно средство отвлечения внимания клиента? Если это так, то она преуспела в этом. - Рассаживайтесь, пожалуйста, - пригласила миссис Уэбстер, указывая на большой круглый стол из черного дерева, столешница которого была выложена яркими фигурами рыб, дельфинов и осьминогов. Все, кроме мисс Чегети, прошли к столу. Миссис Уэбстер нажала на кнопку в нижней части одной из стен. Свет из окна потускнел. К тому времени, когда Глориана заняла свое место, окно превратилось в темно-красный прямоугольник с голубым солнцем в центре. Комнату залил красноватый свет. Мисс Чегети, сидящая напротив Карфакса, превратилась в темно-голубую статую с черными сосками. Он взглянул на Патрицию и увидел синее приведение. Его собственные руки тоже стали синими. Кондиционер понизил температуру в комнате по меньшей мере градусов на пять. Карфакс неожиданно начал дрожать. Миссис Уэбстер, сидящая справа от него, взяла его руку в свою маленькую холодную ладонь и сказала: - Все образуют живую цепь. Карфакс протянул вторую руку миссис Эпплгард, жене художника. Она была немного теплее руки миссис Уэбстер. - Это делается для того, чтобы между нами возник поток жизненной субстанции, - пояснила она. - Мы будем просто сидеть, погрузившись в размышления о чем угодно, и чувствовать перетекание жизненной силы. Думать желательно о чем-нибудь хорошем, теплом. Я предлагаю вам поразмышлять о любви, поскольку, как показывает практика, это более всего способствует успеху. Думать о любви оказалось совсем нетрудно, особенно принимая во внимание мисс Чегети. Когда она двигалась, становилось ясно, что ее великолепные формы не нуждались в накачке их какой-нибудь синтетической дрянью. Он заинтересовался, о чем думает Патриция. Если она тоже наблюдает за Чегети, то ей не до мыслей о любви. Все это казалось довольно странной прелюдией к общению с душами умерших. Но некоторые психологи утверждали, что в умах многих американцев секс и смерть довольно тесно связаны между собой. Это было, как им казалось, обратной и лицевой сторонами монеты, то есть психики. - Ощущайте ток, - проникновенно говорила миссис Уэбстер. - Чувствуйте, как он течет от одного к другому, как снова и снова протекает по всем присутствующим, становясь с каждым циклом все сильнее... Неожиданно Карфакс ощутил легкое покалывание в том месте, где его кожа соприкасалась с кожей миссис Уэбстер. Еще через несколько секунд вторую руку тоже начало пощипывать. Кто-то шевельнулся, мелькнула крохотная голубая искорка. Патриция тихо ойкнула. Карфакс поразился. А не подключены ли они на самом деле к какому-нибудь электрическому генератору? Скорее всего, это было не так, поскольку тонкая столешница и изящные ножки стола не могли скрыть ничего, что превосходило бы размерами крохотную батарейку. Разумеется, внутри дерева могли быть скрыты провода, идущие к источнику под полом. Тонкая полоска проводящего металла могла быть спрятана под столешницей и соприкасаться с голыми животами Чегети или миссис Уэбстер. С другой стороны, проскочившая искра, скорее всего, была обусловлена статическим электричеством. Рука миссис Уэбстер была холодной и сухой, а миссис Эпплгард - теплой и влажной. Контакт с нею должен был, по идее, быть гораздо лучше, однако покалывание со стороны миссис Уэбстер было намного сильнее. Прервитесь, если угодно. Миссис Эпплгард глубоко вздохнула и убрала руку. Чегети поднялась, не скрывая охватившей ее дрожи, и подошла к высокому комоду. Карфакс тоже поднялся. - Ну, как самочувствие? - спросил он у Патриции. Она резко встала. - Хочется выпить. Но миссис Уэбстер предупредила, что во время сеанса нам нельзя пить даже воду. - Эта искра исходила от тебя? - Да. В тот момент, когда я отнимала свою ладонь от руки мистера Гарднера. Жаль, что не включили свет. Все кажутся такими мертвенно-бледными... В полутьме вспыхнула спичка. Она осветила бледное лицо Чегети и сигарету в ее губах. Карфакс уловил едкий запах. Дверь отворилась, и Патриция от неожиданности подпрыгнула. Служанка, голубая монахиня, бесшумно вошла, неся вазу, окруженную светло-оранжевым сиянием. - Можете курить. Траву или табак, на ваш выбор. Трава, как подсказывает опыт, является более удачным средством для настройки. Карфакс предположил, что под словом "настройка" подразумевается более высокого уровня вибрация, независимо от того, что имеется в виду под словом "вибрация". Служанка поставила вазу на стол перед миссис Уэбстер и плавно, как бы скользя, покинула комнату. Карфакс подошел и заглянул в нее. Там лежали три копьевидных листа с зазубренными краями, казавшиеся черными при этом освещении. - Это лавровые листья, Гордон, - произнесла миссис Уэбстер, придвинувшись к нему так близко, что коснулась грудью его правой руки. - Благородный лавр. Сладкий лавровый лист, применявшийся нимфами, а также жрецами древнегреческой религии во время их оргаистических обрядов. Эти листья сняты с дерева поблизости от храма дельфийского оракула. Я прибегаю к ним только в тех случаях, когда того требуют обстоятельства. - Вы добиваетесь лучших результатов, когда жуете их? - Намного лучших. Но это связано с повышенной опасностью. Я теряю контроль. - С опасностью? - спросил он, оборачиваясь. Она отодвинулась не сразу, дав Карфаксу по достоинству оценить упругость своей груди. Потом сделала шаг назад и подняла голову; зубы ее казались серыми на синем лице, между ними пурпурным цветком трепетал язык. - Я не хочу, чтобы вы были слишком возбуждены. Лучше не гадать, что может произойти. - Я уже возбужден сверх всякой меры, - ответил Карфакс, подумав мимолетно, догадывается ли она о двусмысленности своих слов. - Хорошо, - произнесла миссис Уэбстер чуть громче. - Займите свои места. На этот раз он не ощущал пощипывания в ладонях, но сам воздух, казалось, был насыщен электричеством. Карфакс удивленно подумал, каким образом она сможет взять лист и положить его себе в рот, если руки ее заняты. Но тут над ее плечом возникла рука, взяла из вазы лист и положила его в открытый рот. Это была служанка, стоящая позади миссис Уэбстер. Наступила полная тишина. Фигуры на противоположной стороне стола стали еще более сине-черными. У него начала болеть голова. Рука миссис Эпплгард стала более влажной и холодной. Температура в комнате начала понижаться, но, как ему показалось, это не было связано с кондиционером. Хотя похолодание, подумал он, могло быть плодом воображения. Миссис Уэбстер сплюнула. Он подскочил от неожиданности. Масса пережеванных листьев шлепнулась рядом с вазой, в воздухе распространился приятный аромат. Из-за спины миссис Уэбстер снова появилась рука и положила ей в рот новый лист. Снова воцарилась тишина, прерываемая только чавкающими звуками. Через несколько минут, когда безмолвие стало плотным, как облако, второй лист последовал за первым. И еще раз рука опустилась к вазе. - Нет! Достаточно! - раздался шепот миссис Уэбстер и рука, продолжавшая держать лист, исчезла. Рука Карфакса была теперь холодной, как у трупа. Урчащий звук слева заставил его слегка повернуть голову. Он несколько расслабился и даже улыбнулся, догадавшись, что это газы в желудке миссис Эпплгард. Очень нервная женщина, подумал он без упрека. И почему она нервничает, хотя уже много раз проходила через это? Неужели в этом действительно что-то есть? - Не разнимайте рук! - резко скомандовала миссис Уэбстер. Снова наступила тишина, нарушаемая тяжелым дыханием. Может быть, это Патриция так дышит? Голос миссис Уэбстер, казалось, проревел у него прямо над ухом: - Руфтон Карфакс! Гордон почувствовал, что внутри его все как бы остекленело. Он превратился во вместилище страха - что-то или кто-то появился в комнате, возник, из ничего, его присутствие ощущалось каждой клеточкой тела. Через несколько мгновений воздух над столом сгустился, начал клубиться, все более и более чернея. Лица и рук Карфакса коснулась воздушная волна, исходящая от парящей над столом массы. - Руфтон Карфакс! Псевдоконечность, длинная и тонкая, закругленная на конце, протянулась в направлении миссис Уэбстер. Ей предшествовал холод, такой холод, что кожа покрылась инеем. В груди Карфакса гулко ударило заледеневшее сердце. На противоположной стороне стола кто-то, смутно различимый сквозь сгустившуюся мглу, истерически хихикнул. Этот смешок, замешанный на страхе, еще более ужесточил напряженность. - Руфтон Карфакс! Спокойно! Голос миссис Уэбстер, хотя и был повелительным, выдавал охватившую ее панику. Рука стала настолько холодной, что Гордону хотелось высвободиться из цепких пальцев, но он побоялся сделать это - может быть, нарушив цепь, он станет беспомощным перед чем-то, что немедленно воспользуется преимуществом. - Руфтон Карфакс! Примите надлежащий вид. С другой стороны стола снова донеслось хихиканье. Это была Чегети. А тот, кто тяжело дышал, видимо, был до смерти перепуган. - Пусть уходит! - простонал мужской голос. - Держитесь! - сказала миссис Уэбстер. - Нельзя впадать в истерику. - Черт побери! - закричала вдруг Патриция. - Это вовсе не отец! Что вы наделали? - Оставайтесь в обозначенных пределах! - срывающимся голосом произнесла миссис Уэбстер. - Оставайтесь! И назовите себя! - Это не отец! - пронзительно завопила Патриция. Стул упал. Раздался звук падения тела, какая-то возня, вскрик, шаги в направлении двери... Гордон вскочил, дернулся, напрягая свои больные мускулы, но женщины цепко держали его за руки. - Не убегайте! У двери кто-то с кем-то боролся. Патриция со служанкой? Вдруг миссис Уэбстер закричала: - Сгинь! Туда, откуда ты явился! Псевдоконечность поднялась, изогнулась, как слоновий хобот, и метнулась к лицу миссис Уэбстер. Та испустила вопль и откинулась назад, увлекая за собой Гордона; они упали на пол. Он моментально вскочил, превозмогая боль, и увидел у окна Чегети - она деполяризовала окно. Миссис Уэбстер лежала на полу, закрыв лицо руками, и истошно кричала. Масса над столом стала менее плотной, она беспорядочно билась, выбрасывая вращающиеся ложноконечности, достигающие краев стола, но не выходящие за них. В комнате понемногу становилось светлее, показалось ничем не закрытое солнце, и масса исчезла. Повернувшись, Гордон увидел через открытую дверь убегающих по коридору Патрицию и служанку. Миссис Уэбстер, все так же сидя на полу, терла глаза и безостановочно стонала: - Я ослепла! Я ослепла! Карфакс наклонился к ней, силой оторвал ее руки от лица. - Разумеется, идиотка, вы не можете ничего видеть! - грубо сказал он. - У вас же закрыты глаза! Веки ее открылись. Во взгляде не было ничего, кроме панического ужаса. - Я ничего не вижу! Он прикоснулся к моим глазам! - Оно исчезло. Что бы это ни было, но оно исчезло, - успокаивающе проговорил он. - Вам больше ничего не угрожает. 12 - Все это могло быть вызвано самовнушением, - рассуждал Гордон. - Массовая истерия. Он выглянул в окно. Внизу медленно проплывали кварталы проспекта Уиллшир. В окне одной из квартир на третьем этаже мужчина грозил пальцем женщине. О чем они спорили? О супружеской неверности? О политике? О "Медиуме"? О детях? О сексе? Скорее всего, о деньгах. - Тогда почему все мы видели одно и то же? - Не знаю, Пат. Скорее всего, потому, что были готовы увидеть некую аморфную массу, нечто из эктоплазмы, которое примет под конец определенную форму. Кино, телевидение, прочитанные книги подготовили нас к этому, даже если мы и не верим ни в какие привидения. - Не думаю, чтобы это было плодом воображения. Но и уверена, что оно не было моим отцом, - сказала она. - Слишком злое. А папа был добрым. Слабым, но добрым. - Понимаешь, - медленно произнес Гордон, - это могло быть подлинным, реальным феноменом. Вполне может быть. Но совсем не обязательно, чтобы оно было тем, что принято называть духом или призраком. Возможно, оно не имеет ничего общего со вселенной эмсов. Существуют сотни, тысячи, бесконечное число миров, занимающих то же пространство, что и наш. И, может быть, мы можем проникнуть к ним, а они к нам - при определенных обстоятельствах. Если это так, то мы могли бы вызывать - я ненавижу это слово из-за ассоциаций с колдовством - кое-что из этих миров. В любом случае, я не намерен больше посещать миссис Уэбстер. Или какого-либо другого медиума. - Я тоже, - призналась Патриция. - Приближаемся к Ла Сиенеге, - сообщил он, глядя на вспыхнувшее табло в конце вагона. - Предлагаю выйти и пешком прогуляться до гостиницы. Хватит напрягать мозги, пора переориентировать кровообращение на ноги. Тем более, что физические упражнения часто помогают мозгу обрести должную активность. - Философ ты мой дорогой, - впервые за день улыбнулась она. - Для философа довольно грубовато, - ответил он, но думал совсем о другом. Он думал о "Медиуме". Теперь ему пришлось воочию убедиться в существовании этого аппарата, в то время как прежде ни газеты, ни телевидение не могли развеять его сомнений. Да, "Медиум" существует. Но ничего такого, что подтверждало бы слова Патриции о том, что Вестерн убил дядю Руфтона и завладел его изобретением, ему не удалось раскопать. В конце концов, даже если бы он доказал виновность Вестерна, суть проблемы не изменилась бы. Потому что Патриция, вступив во владение "Медиумом", отнюдь не прекратит его использование. Даже в том случае, если бы она стремилась к этому, ей бы не позволили. Широкая общественность не позволила бы. К тому же желания такого в ней до сих пор не наблюдалось. Тем не мене, он обещал ей заняться этим делом на предмет выяснения истины. Ну да ладно, истина подождет. Пока "Медиум" будет восстанавливаться, можно заняться разрешением некоторых других, возникших по ходу дела, проблем. - Я собираюсь как можно быстрее попасть в Биг-Сур-Центр, - поделился Карфакс с Патрицией своими планами на ближайшее будущее. - Буду только рад, если ты решишь присоединиться. Только учти - я буду очень занят. Тебе придется найти что-нибудь... я не имею в виду кого-нибудь, упаси боже... чтобы развлекаться в мое отсутствие. - Я, пожалуй, останусь здесь, - решила Патриция. - Попробую подыскать себе какое-нибудь жилье, в таком месте, где Вестерну будет трудно меня найти. Как долго ты собираешься отсутствовать? - Не менее четырех дней, - ответил он. Нет, вряд ли Вестерн станет сейчас ею заниматься. Особенно теперь, когда ее собственный отец опроверг ее подозрения. Или, по привычке поправил себя Карфакс, не отец, а то существо, которое выдает себя за него. Но подлинная его сущность на практике значения все равно не имела. Он уложил вещи и поцеловал Патрицию на прощание. А шестью часами позже уже зарегистрировался в мотеле рядом с университетским городком. Звонить по телефону и договариваться о встречах на завтрашний день было уже поздно. Чтобы убить время, у него было три книги: сборник научно-фантастических рассказов Лео Тинкраудора, описание недавнего перевода языка этрусков и снабженная комментариями "Одиссея". Поскольку в основу второй книги было положено интервью лингвиста, взятое у этруска второго века до н.э., он решил остановиться именно на ней. Автором книги был профессор Арчамбауд, преподаватель из Беркли, который являлся старым приятелем Вестерна. Именно этим объяснялся его бесплатный доступ к "Медиуму". Хотя Карфакса и заинтересовали лингвистические и исторические подробности, содержащиеся в труде профессора, главным были приведенные Арчамбаудом краткие зарисовки Вестерна. По его словам, идея "Медиума" вынашивалась изобретателем в течение многих лет, но начал он работать над опытным образцом только за два года до того, как объявил о своем успехе. Вполне может быть. Дядя Руфтон вынужден был довериться племяннику несколько лет тому назад, чтобы получить финансовую поддержку. Вестерн не был праздным мечтателем. Следовательно, он потребовал от дяди доказательств. В общем, Вестерн был выведен в книге как полностью одержимый человек, как гений. Это определенно не вязалось с тем, что говорила Патриция. Но она могла и ошибаться. В 22 часа он включил телевизор. И узнал, что "Медиум" является также источником неограниченной электроэнергии. Еще совсем недавно вечный двигатель был предметом насмешек Карфакса, и вот Вестерн объявляет о его создании. Обозреватель выразился коротко, но ясно. Вестерн только что сделал заявление о том, что эксперименты подтвердили возможность выкачивания электроэнергии из того же самого "места", где обитают покойники. Стальной резистор диаметром в три метра был расплавлен за десять секунд. Теоретически, при наличии соответствующего оборудования, можно будет удовлетворить потребность в электроэнергии всего Лос-Анджелеса, всей Калифорнии, да и всего земного шара. Выражение лица у обозревателя было скептическим. Карфакс выключил телевизор и откинулся в кресле. Что ж, почему бы и нет? В соответствии с теорией, вся электромагнитная энергия, производимая в этой вселенной, дублировалась в следующей. И, вполне возможно, лучшие умы науки энергично возьмутся за разрешение этой проблемы. Мир изменится так, что сложно себе представить. О, будет и сопротивление. Отрасли промышленности, прямо или косвенно связанные с производством электроэнергии, поймут, что империя их рушится, и вступят в борьбу. Но эту битву уже можно считать проигранной. Допив виски, Карфакс улегся в постель. Размышления не давали ему заснуть и, казалось, он едва задремал, как прозвенел будильник, и вихрь мыслей снова пронесся в его мозгу. Сварив кофе, он включил утренние новости. Диктору нечего было добавить к тому, что уже сообщалось вчера, но он пообещал, что в вечерней программе специально для рассмотрения заявления Вестерна будет отведен целый час. Позавтракав в ресторане мотеля, Карфакс вернулся в свой номер, чтобы созвониться с нужными людьми. А в девять он уже был в Центральной энергокомпании Биг Сура. Мистер Вейссман, главный бухгалтер, припомнил, что счета Руфтона Карфакса были чрезвычайно велики. Да, у профессора было оборудование, соответствующее его огромным запросам в потреблении электроэнергии. В течение шести месяцев, предшествовавших его смерти, Руфтон Карфакс потребовал от восьмидесяти до девяноста киловатт-часов в день. В основном после полуночи, по просьбе руководства компании - в дневное время они не могли обеспечить такое количество электроэнергии. Карфакс поблагодарил м-ра Вейссмана и вышел. Затем он посетил конторы двух транспортных компаний, которые могли доставлять его дяде специальное оборудование. Как выяснилось, обе занимались этим. В их записях значилась доставка огромного пульта управления и большого количества отдельных электронных блоков. Пульт был доставлен с одного из складов электрооборудования в Лос-Анджелесе, блоки и некоторые детали были отгружены двумя электронными фирмами в Окленде. Поблагодарив служащих, Карфакс посетил три магазина электродеталей. В двух из них имелись перечни вакуумных ламп и компонентов, приобретенных профессором. Однако мощность этих ламп, как оказалось, была явно недостаточной для преобразования того количества энергии, которое ему требовалось. Карфакс подумал, что такие лампы дядя Руфтон мог бы приобрести лично в Сан-Франциско или Лос-Анджелесе. Или, возможно, он достал их в одном из магазинов, принадлежащих Вестерну. Оставалось только связаться по междугородному телефону с главным магазином. Однако управляющий потребовал, чтобы он назвал себя, и Карфакс сделал это, назвав фамилию одного из своих приятелей. Управляющий сказал, что сверится с записями. Мистер Комас будет ждать у телефона или сделает повторный вызов? Карфакс сказал, что подождет. Через пять минут, как раз тогда, когда его терпение было готово лопнуть, в трубке раздался голос: - М-р Комас? - Да. - У нас не значатся заказы Руфтона Карфакса. - Вы в этом уверены? Голос управляющего стал суровым: - Разумеется. Я знаю, что м-р Карфакс был дядей м-ра Вестерна, и запомнил бы любую его покупку. Поблагодарив, Карфакс повесил трубку. Управляющий в равной степени мог и солгать, и сказать правду. Что соответствовало истине, он не мог определить. Ведь глупо было бы вломиться в магазин и начать рыться в бухгалтерских книгах. Он не был столь любимым телевидением детективом, который не заботится о том, что его могут поймать. Кроме того, если бы Вестерн хотел замести следы, то сделал бы это без особых хлопот. У Карфакса и раньше не было особых надежд на быструю идентификацию деталей и узлов машины своего дяди. Эта задача усложнилась - только и всего. Тем не менее, нужно собрать все, что удастся, и посмотреть, чем он располагает. Остаток дня прошел в беседах с ближайшими коллегами Руфтона Карфакса и его соседями. Никто из них ничего не слышал ни о проводимых им опытах, ни о самой машине. Все соглашались, что он был приятным человеком; коллеги считали его неплохим преподавателем и исследователем, что вообще редко сочеталось в университетской среде. На следующий день Карфакс отправился судном на воздушной подушке в Окленд, где получил перечень деталей, заказанных дядей, и чертежи силового шкафа. На монорельсовом экспрессе N_101 вернулся в Лос-Анджелес и пополнил список деталями, полученными из тамошнего магазина. Затем он позвонил миссис Уэбстер. Секретарша ответила, что она на съезде, но туда можно позвонить. Он записал номер телефона и спросил: - Как здоровье миссис Уэбстер? У нее восстановилось зрение? Секретарша удивилась: - Я и не знала, что у нее было что-то не так с глазами. Значит, миссис Уэбстер оправилась очень быстро. Ее слепота была вызвана только истерикой, как он и предполагал. - Передайте ей мои наилучшие пожелания. Вставив в щель свою кредитную карточку, Карфакс назвал номер, который ему дала секретарша. Внезапно экран ожил, на нем появилось лицо Патриции. - Ты так быстро вернулся! - Проворный Карфакс, - сказал он, вспомнив свою былую кличку. - Но у тебя не отняло особенно много времени найти квартиру. - Это мотель. Я пока еще не подыскала подходящее место. Возможно, мы переедем в Санта-Сусану. Там введен в эксплуатацию новый комплекс. - Слишком далеко... О'кэй, а где ты сейчас? Она дала ему адрес в Бербанке и спросила: - Ты не связывался с миссис Уэбстер? - Нет. А с чего ты взяла, что я должен был это сделать? - Мне только что звонила ее секретарша. Она сказала, что миссис Уэбстер хотела бы переговорить с тобой прямо сейчас. - Хорошо. На вид миссис Уэбстер была совершенно здоровой, но голос ее слегка дрожал от волнения: - Гордон, у меня есть для вас потрясающая новость! Это, может быть, именно то, что вы ищите! - Мне везет, - сказал он. - И что же это? - Было бы лучше, чтобы вы пришли сюда. Мне не хотелось бы говорить об этом по телефону. Карфакс пообещал прибыть как можно скорее, позвонил Патриции и сообщил, что его планы изменились. Через две минуты он уже садился в такси, а еще через пятнадцать вошел в кабинет миссис Уэбстер и уселся за столом напротив нее. - Судя по вашим большим круглым глазам, у вас должно быть нечто грандиозное. Она закурила кенийскую сигарету, сделала несколько затяжек и начала: - Я только что разговаривала с одним из своих клиентов, неким Робертом Лиффлоном. Вам известно это имя? Карфакс отрицательно покачал головой. - Это молодой мужчина, миллионер. Очень своеобразный человек. Очень застенчивый. Все таинственное чрезвычайно интересовало его с детства, а после смерти матери он обратился ко мне. Почему вы подняли брови? Вас интересует, добились ли мы успеха, вызывая ее? Трижды. Правда, миссис Лиффлон была не в состоянии преобразовать протоплазму в какую-нибудь удовлетворительную форму, и те несколько слов, которые ей удалось передать, были несколько глупыми. Но она и в жизни была женщиной глупой, эгоистичной. Карфакс улыбнулся. - Вот вам бы улыбаться не следовало. Вы же знаете, что я не занимаюсь мошенничеством. Слушайте дальше. Когда Вестерн заявил, что располагает научными средствами общения с покойниками, Роберт обратился к нему. Он был ужасно смущен, бедный мальчик, потому, что считал, что предает меня. Пытался объяснить мне свое желание. Я разрешила ему идти, не стала возражать. Но предупредила, чтобы он был осторожен. В науке тоже есть шарлатаны. Карфакс снова улыбнулся. - По-видимому, у него было несколько удачных сеансов с матерью. То есть, общение было полным. Но это не смогло, разумеется, его успокоить. Мать чувствовала себя крайне несчастной, а он не мог ничего сделать, чтобы помочь ей. Видимо, это сознание вины толкнуло Роберта к панкосмической церкви Христа-эмса. Ее постулаты явились большим утешением для него. Вам должно быть известно, что эта вера утверждает, что вселенная электромагнитных существ является своего рода чистилищем. Карфакс кивнул. - Да, я в курсе. Сначала умершие проходят "очищение" в электронном состоянии, а затем переходят в следующий мир, где обретают свои материальные тела. И тела эти гораздо лучше тех, которые они имели в нашем мире. И все обретут вечное блаженство. На это ни в чем нет ни малейшего намека, но разве людям когда-либо недоставало фантазии выстраивать различные религиозные теории? - Да даже если и есть какие-либо намеки на сверхъестественное, разве ученые когда-либо серьезно занимались этим? - отпарировала миссис Уэбстер. - Давайте не будем спорить по этому поводу. Это не имеет ни малейшего отношения к тому, что я собираюсь вам рассказать. Слушайте дальше. Роберт не перестал пользоваться услугами Вестерна, присоединившись к этой вере. Он пытался обратить и свою мать, считая, что она будет чувствовать себя лучше, если понадеется на переход в следующий мир. А затем, за несколько дней до того, как был взорван особняк, Вестерн сделал Лиффлону довольно странное предложение. Сделав подряд несколько глубоких затяжек, она выдохнула дым и сказала: - Он хотел продать Роберту страховку. - Страховку? - удивился Карфакс. - Вы имеете в виду страхование жизни? - Да. Страхование жизни. Но не такое, какое предлагают все остальные. Это, в своем роде, единственно подлинная страховка жизни. - Уж не имеете ли вы в виду, что Вестерн гарантировал Лиффлону, что тот никогда не умрет? - Что-то вроде этого. Вестерн называет это гарантированным обладанием тела. Карфакс ошеломленно молчал. - Одним словом, Вестерн сказал, что мог бы воскресить Роберта после смерти. Сделает он это, обеспечив Роберту тело, которым тот сможет обладать. Или вселится в него, если пользоваться средневековым термином. Плата по страховке - двести тысяч долларов в год. Она выплачивается, пока клиент жив. Назначив одного из агентов Вестерна своим наследником, он, вступив во владение новым телом, получает половину законным путем. Последующая плата составляет десять процентов от годового дохода клиента. - Но... тело... Каким образом Вестерн собирается провернуть все это? - Это он отказался объяснять. Только велел Роберту не беспокоиться о деталях. И заставил его поклясться, что сохранит это в тайне. А если Роберт разгласит ее, то все равно не сможет ничего доказать и, скорее всего, окажется в сумасшедшем доме. Или с ним случится что-нибудь похуже. Полагаю, он имел в виду смерть без всяких шансов оказаться в живом теле. Мысли Карфакса путались. - И еще одно. Плата не будет взиматься тайно. Она будет как бы оплатой сеансов с "Медиумом". Таким образом, за законность проводимых финансовых операций так же беспокоиться не надо. После продолжительного молчания Карфакс произнес: - В таком случае, Вестерн должен был представить доказательства. Миллионеры - люди неглупые, им нужна гарантия. Но, похоже, Лиффлон не очень-то в здравом уме. - Вовсе нет. Он не сумасшедший. И не единственный клиент Вестерна. По крайней мере, тот обещал, что познакомит Роберта с человеком, воскресшим из мертвых. - И сколько теперь среди нас таких? - Не знаю. Роберт пообещал подумать и не говорить никому ни слова. Предложение очень взволновало его. Ему всегда хотелось жить вечно. Но у этого человека обостренная совесть. Он не мог справиться с мыслью о том, другом человеке, который лишится своего тела. И после нескольких дней напряженной душевной борьбы с самим собой, Роберт пришел ко мне. Он сказал, что ненавидит себя за то, что нарушил свое обещание, но был просто обязан рассказать мне обо всем этом. Большее зло перечеркивает меньшее. - И что же вы ему посоветовали? - Отложить окончательный ответ до тех пор, пока я не найду какой-нибудь выход. Пообещала дать ответ через несколько дней. Карфакс подумал о том, что Лиффлон отнесся к миссис Уэбстер, как к своей матери, но предпочел не говорить об этом. - Если все это правда, - сказал он задумчиво, - то Вестерн именно такая дрянь, каким его считает Патриция. И теперь у нас появился, наконец, реальный шанс. Вопрос заключается в том, как им воспользоваться. - Не знаю. А какое это имеет отношение к вашей теории, что эмсы являются неземными существами? - Оно полностью разрушает ее. Если только... если только эмсы в действительности не являются людьми, а подчиняют их себе. Как мы сможем определить, кто это - воскресший человек или эмс, завладевший человеческим телом? Содрогнувшись, он вспомнил о том, как эмс, назвавшийся его дядей, вдруг начал стремительно разрастаться, словно стараясь вырваться из "Медиума" и броситься на него. Неужели он пытался овладеть его телом? И тут внезапная мысль пришла ему в голову. - Так вот оно что! - Что? - спросила миссис Уэбстер. - Вот почему лгал дядя Руфтон! Он вынужден был лгать, иначе Вестерн не позволил бы ему вернуться в наш мир! Он должен был во всем соглашаться со своим собственным убийцей! То есть, если это действительно был мой дядя. - В любом случае, что нам теперь делать? - Пока не знаю. Но обязательно что-нибудь придумаю. Сначала, как мне кажется, Лиффлон должен встретиться с воскресшим. Потом он нам все расскажет, и это станет нашей отправной точкой. Как вы считаете, Роберт согласится? - Я попрошу его, - сказала она и протянула руку к кнопке видеотелефона. 13 Миссис Уэбстер погасила экран. - Или его действительно нет, или он не хочет со мной разговаривать... Это очень горько. В любом случае, Роберт говорил мне, что направляется прямо домой. - Если у него беспокойная совесть, он, возможно, пожалел, что не сдержал слово, данное Вестерну, - сказал Карфакс. - Надеюсь, ваш Лиффлон не настолько глуп, чтобы сознаться перед ним. - О, нет, он этого не сделает! Кроме того, у него вряд ли было на это время! - Достаточно одного телефонного звонка. Карфакс встал. - Что-то у меня на душе кошки скребут. Кажется, нужно навестить Лиффлона у него дома. У вас есть адрес? Резиденция размещалась в Норс Пасифик Пэлисейд, в полумиле от океана. Когда-то ее окружало более десятка особняков и разбитых вокруг них парков со скульптурами на аллеях. Теперь осталось только здание. Остальные были проданы компаниями по строительству жилых домов, которые воздвигли уже на месте десяток небоскребов и начали строительство еще доброго десятка. В воздухе было полно пыли, поднятой бульдозерами. Она густым серым ковром покрывала траву, деревья и высокие каменные стены, окружавшие землю Лиффлона. Сам особняк, находящийся в наивысшей точке земельного участка, приобрел цвет хаки. Карфакс представился в микрофон, расположенный в коробке снаружи литых чугунных ворот. Ему ответил глубокий голос с интонациями, характерными для негров банту, в котором ощущалась изрядная доля скептицизма: - В моих записях не значится свидание с м-ром Карфаксом, сэр. - Он снова забыл, - сказал Карфакс. Наступила пауза, во время которой слуга размышлял об общеизвестной забывчивости своего хозяина. По крайней мере, она была общеизвестной по словам миссис Уэбстер. - Разрешите мне обратиться к м-ру Лиффлону, - попросил Карфакс. - Тогда он наверняка вспомнит. - Извините, сэр, но его здесь нет. - Но он обещал быть! Тогда позвольте переговорить с его секретаршей. - Ее тоже нет, сэр. - Куда я мог бы позвонить им? - Извините, сэр, но я не могу вам этого сказать. - Он может потерять кучу денег, если не поговорит со мной! - крикнул Карфакс. - Извините, сэр, но мне запрещено давать такого рода сведения. - Четыре миллиона долларов будут выброшены на ветер! Наступила длительная пауза, затем голос, не скрывая ужаса, повторил: - Четыре миллиона долларов? - Может быть, даже больше! - Но я потеряю свое место, сэр! - Некоторые правила созданы специально для того, чтобы их нарушать, - сказал Карфакс. - Разумеется, если того требуют обстоятельства. - Извините, сэр. - Если мне не удастся с ним поговорить, причем как можно быстрее, вы останетесь без работы, потому что у Лиффлона не будет денег! - Да, сэр. Но вы когда-нибудь слышали о том, чтобы существовал дефицит слуг? - О, у вас не будет особых затруднений с поиском новой работы. Если, конечно, сможете здесь остаться. Но м-р Лиффлон нанял вас в Кении, и вам придется вернуться туда и долго надеяться на то, что ваше агентство сумеет найти какого-нибудь другого богатого американца или европейца. Он ненавидел себя за это презренное запугивание, но с Лиффлоном встретиться было необходимо. - Возможно, вы и правы, сэр, но, пока я работаю у м-ра Лиффлона, я должен быть ему верен. Прощайте, сэр. Горечь поражения смешалась с невольным восхищением этим слугой. Хорошо бы иметь такого человека, которого нельзя запугать или подкупить. Конечно, можно было бы проникнуть в дом обшарить его. В былые времена Карфакс так бы и поступил, но сейчас он был старше и не так проворен. Но, что самое главное, - опасался последствий, если его поймают. Тяжело вздохнув, Карфакс включил автомобильный видеотелефон. Минутой позже он выключил его. У миссис Уэбстер было пространное досье на Лиффлона, так же, как, вероятно, и на всех остальных наиболее важных своих клиентов. Она рассказала, что у него есть собственный самолет. Следующим шагом был звонок в аэропорт. - Да, м-р Лиффлон и его секретарша отбыли всего лишь шесть минут тому назад. Место назначения - Бонанза Серкус, штат Невада. - Что ж, и это неплохо, - сказал себе Карфакс. Следующую остановку он сделал в публичной библиотеке в Беверли-Хиллз. По устному заказу посредством компьютера-каталога получил жетон, что означало, что все просмотровые аппараты заняты. Ждать Карфакс не захотел и воспользовался большим атласом США и указателем к нему. Оба издания были прикреплены цепью в нише для чтения... В обоих недоставало многих страниц, вырванных библиотечными вандалами или атласофилами, но карта Невады и соответствующая часть указателя избежали этой участи. Бонанза Серкус был построен четыре года тому назад в северной части штата Невада. Постоянное его население составляли около 50 тысяч жителей, и оно росло, поскольку игра покрывала все налоги. Имелся колледж, который через четыре года планировалось преобразовать в университет. Хотя построила город и заведовала работой казино через подставные корпорации мафия, игральные машины были под надзором как правительства штата, так и федерального правительства. Местным чиновникам, прежде чем баллотироваться на выборах, нужно было заручиться справками от обоих правительств о высокоморальном поведении. Настройка машин была такова, что в казино оставалось только 40% денег, но и при таких условиях игорный бизнес процветал во всю. Карфакс нашел все это весьма интересным, но цель его поисков была совсем другой. Он сделал перечень строительных компаний города и прошел в кабину видеотелефона. После четырех междугородних переговоров поиск завершился успехом. Компания "Акме Билдерз энд Девелоперз Инкорпорэйтед" только что окончила строительство комплекса больших зданий в горах, в двенадцати километрах к востоку от Бонанза Серкус. Комплекс этот принадлежал "Исследовательской корпорации Мегистуса". Информатор Карфакса даже понятия не имел, какие именно исследования проводит корпорация, хотя ему казалось, что они имеют отношение к электронике и химии. Карфакс позвонил в агентство "Форчун и Торндайк" и попросил навести какие только удастся справки о Мегистусе. Потом, вернувшись монорельсовым экспрессом к своему автомобилю, поехал в мотель, где его поджидали Патриция и письмо из "Форчун и Торндайк". Разговор с агентством занял три минуты. - Ты выглядишь довольным, - заметила Патриция. - Не так чтоб очень, особенно если учесть, сколько с меня содрали, - сказал он. - Агентству пришлось воспользоваться большим компьютером в Вашингтоне, округ Колумбия. Но они за 15 минут сделали то, что я вряд ли сделал бы за 15 дней. А именно, разузнали, что Вестерну принадлежит компания, которой принадлежит другая компания, в свою очередь владеющая компанией, которой принадлежит компания Мегистуса. Также они выяснили, что Мегистус не делает попыток заполучить контракты. - И что это означает? - А вот что. Лиффлон не увлекается играми. Тогда зачем ему отправляться в Бонанза Серкус? Я предложил, что в комплексе Мегистуса у него назначена встреча с Вестерном. Возможно, там сооружен новый "Медиум"... - Но ведь по телевизору ничего не... - Возможно, Вестерн хочет сохранить это в тайне. По нескольким причинам. Во-первых, он опасается нового Хоувелла. Во-вторых, этот "Медиум", скорее всего, предназначен для некоторых операций, требующих абсолютной секретности. Если рассказ Лиффлона соответствует истине, то, вполне вероятно, именно в Неваде происходит переселение душ. - Но зачем Лиффлону отправляться к Вестерну сразу после разговора с миссис Уэбстер? - Возможно, он пришел к выводу, что бессмертие стоит того, чтобы поступиться совестью. И хочет все устроить, пока снова не передумал... Или, может быть, он не по своей воле отправился туда? - Почему эта мысль пришла тебе в голову? - У него было двое сопровождающих. Ролетти и Картс, если они назвали подлинные свои фамилии. Патриция вздрогнула. - Я начинаю снова ощущать страх. - Это всего лишь предположение. - Но зачем им брать с собой еще и секретаршу, если он отправился против своего желания? Разве это не усложнит дело? - Нет, если секретарша подкуплена Вестерном. В любом случае, Лиффлон ни шагу без нее не сделает. Ей около пятидесяти пяти лет и, по словам миссис Уэбстер, она заменяет ему мать. Было бы весьма странно, если бы ее с ним не было. - Возможно, Лиффлон и чокнутый немного, но, как мне кажется, порядочный человек. И я сомневаюсь, что он за короткое время мог так перемениться, что признался Вестерну во всем. Так откуда тогда Вестерн мог получить информацию об их разговоре с миссис Уэбстер? - Ты недооцениваешь врага, дорогая. У меня нет никаких сомнений, что Вестерн знал о частых встречах Лиффлона с миссис Уэбстер. Так что ее квартира наверняка прослушивается... Мне нужно позвонить в Бонанза Серкус. Обзвонив 45 мотелей и гостиниц, Карфакс повернулся к Патриции. - Он нигде не зарегистрировался, разве что под вымышленным именем и с помощью подставной кредитной карточки, а это кажется мне маловероятным. - А миссис Бронски и те двое? - Ничего. Начинай укладывать вещи, я еще раз позвоню. Патриция изумленно посмотрела на него. - Укладываться? - Да. Если квартира миссис Уэбстер прослушивается, то Вестерну известно о том, что мы знаем о Лиффлоне. И он знает, где мы. Послушай, у тебя есть подруга, у которой мы могли бы спрятаться на несколько дней? В гостинице найти нас - раз плюнуть. Патриция снова удивилась. - Тогда зачем мы сюда забрались? - Чтобы усложнить ему задачу. У тебя есть друзья? Она покачала головой. - Здесь - нет. Вернее, были, но эмигрировали в Канаду. - За это их нельзя упрекать, - сказал он. - Ладно. Я велю агентству "Форчун и Торндайк" послать кого-нибудь зарегистрироваться в гостинице, а поселимся там мы. Нужно выбрать какое-нибудь большое заведение, где управляющий не обращает внимания, кто заходит и уходит. И будем отключать экран, пользуясь видеотелефоном. Мне следовало поступить так с самого начала, но я до сих пор не думал... - Продолжай, - сказала она. - О чем ты не думал? Он улыбнулся. - Не думал, что Вестерн на самом деле такой негодяй, как ты его расписывала. Я и сейчас не уверен в этом на все сто процентов. - Сукин сын! Так ты думал, что я помешанная? - Ну, скажем, не отрицал такой возможности. Но, учти, я никогда не делаю выводов, не собрав достаточного количества фактов. Хватит заниматься болтовней. Поехали. Возможно, нам понадобится каждая секунда, которую мы сейчас теряем. Пораженная не столько его словами, сколько тоном, каким он их произнес, Патриция принялась быстро укладывать вещи, обиженно поджав губы. Карфакс решил, что позвонить в агентство можно будет попозже, из кабины своего автомобиля. Через пять минут, уплатив по счету, они покинули мотель с наспех собранными чемоданами, и направились в Гранд-Вивориум, где взяли такси и поехали в еще один мотель. Подождали у входа, пока такси не уехало, и прошли пешком три квартала к стоянке прокатных автомобилей. Оформление заняло десять минут, после чего они уехали в автомобиле с видеотелефоном. Карфакс связался с Саундерсом из "Форчун и Торндайк", договорился с ним обо всем, затем велел дежурной соединить его с Бонанза Серкусом. Самолет Лиффлона приземлился. Но дежурная не смогла дать никаких сведений относительно того, куда пассажиры отправились после оформления прибытия. Звонок во временную штаб-квартиру Вестерна в Беверли-Уиллшире, где он снимал два этажа, ничего не добавил к тому, что Карфакс уже знал. Если не считать, что у Вестерна появилась новая секретарша с очень сиплым, похотливым голосом. Мистера Вестерна нет и не будет еще несколько дней. Без разрешения со стороны своего нанимателя она не имеет права сообщать о его местонахождении. Но передаст ему все, что потребуется. - Я перезвоню, спасибо, - сказал Карфакс. - Я уверена в том, что через несколько часов буду говорить с шефом, - сказала мисс Раппорт. Оставьте свой номер телефона. Возможно, он свяжется с вами. - Нет, благодарю вас, - ответил Карфакс. 14 Следующие пять дней были проведены большей частью в номере мотеля. Они были наполнены ожиданием, скукой, чтением, просмотром телевизора, физическими упражнениями и тремя вылазками в кино. Патриция была недовольна. Она не желала уподобляться лягушке, притаившейся среди кувшинок в пруду в ожидании мух. Гордон старался занять ее разговорами о ее же прошлом: детстве с его счастливыми и болезненными эпизодами; любовниках; честолюбивых помыслах и развеянных иллюзиях; о том, что ей досаждало и что заставляло радоваться - короче говоря, обо всем том, что делало ее единственным и неповторимым человеческим существом. Патриции нравилось говорить о себе. Но ей необходима была и физическая деятельность. После нескольких часов расплескивания своего эмоционального содержимого она начинала метаться по номеру взад и вперед, после чего заявляла, что вынуждена либо пойти прогуляться, либо лечь в постель с Гордоном. Он, не сопротивляясь, делал то, что она предпочитала. Но к концу пятого дня скорее был склонен к тому, чтобы прогуливаться. Сказывалась пятнадцатилетняя разница в возрасте. Он уже начал задумываться над тем, стоит ли им жениться. Пока его сексуальные возможности устраивают ее, но через 20 лет ей будет 50, и вряд ли ее темперамент уменьшится. Ему же в 65 лет совсем будет не до этого. Патриция ни разу еще не заговаривала о браке. Возможно, она даже не думала об этом. Разумеется, если бы ее жизнь вошла в нормальную колею, она бы взглянула на свое положение с учетом длительной перспективы. К тому же он не мог с уверенностью сказать, что желает этого брака. Даже наоборот - ему не хотелось ничем себя связывать, особенно до тех пор, пока вся эта история не закончится. Тем временем, пока события их личной жизни лениво волочились, события общественной жизни развивались бурно. Во время беседы, которую вел на телевидении Джек Филлипс, появился некто доктор Оренштейн из Иешивского университета - член федеральной комиссии, изучавшей "Медиум". Он заявил, что вселенная электромагнитных организмов, вполне возможно, не является расширяющейся вселенной. Если это так, то веками аккумулирующаяся в ней энергия должна уничтожить ее. Так называемые "покойники" в этом случае будут уничтожены вместе со своим миром. Конечно, это достойно сожаления, но не представляет опасности для нашей вселенной. Разумеется, только в том случае, если канал связи между вселенными не будет открыт в тот самый момент, когда она "взорвется". Никто не знает, какая чудовищная энергия хлынет сквозь брешь между двумя мирами, и каким будет результат этого прорыва. Джек Филлипс побледнел. У него был такой вид, будто он жалеет, что затеял этот разговор. Но, в конце концов, ему удалось совладать с собой и высказать предположение, что этого не может быть - ведь первый же удар энергии должен разрушить "Медиум", залатав, таким образом, брешь. - Возможно и такое, - сказал д-р Оренштейн. - Но некоторые из нас задумываются над тем, что массовое использование "Медиума" может создать слабое место в стене между мирами. Его можно сравнить с утечкой через плотину. Если утечку не ликвидировать сразу же, вся плотина через короткий промежуток времени становится зияющей дырой, в которую может хлынуть море. - Вы сошли с ума! - крикнул кто-то из присутствующих. - Вы что же, стараетесь нас запугать? - возмутился второй. - Боже, мы обречены! - выдохнул третий. Джек Филлипс, дав знак успокоиться, произнес: - Мне кажется, доктор, что вам не следовало бы выступать публично с такого рода заявлениями. Это может вызвать панику. Ведь у вас нет практически никаких доказательств, не так ли? Это ведь только гипотеза, да? Я бы сказал - предположение, ведь вы не можете представить никаких фактов, я повторяю, никаких фактов. - Верно, - признался д-р Оренштейн. - Но одно только это предположение должно заставить нас задуматься. Какими могут быть последствия массового использования "Медиума"? Я - ученый, и то, что я говорю, может рассматриваться как ересь многими другими учеными. Наука должна подвергать все сомнению и тщательному изучению. Многие из моих коллег будут придерживаться этого принципа. Но многие и согласятся со мной. Само наличие вероятности, какой бы ничтожной малой она ни была, должно возбудить в нас тревогу о будущем всего живого на планете. Возможно, разговор этот преждевременен. Но мои мысли и рекомендации по этому поводу уже изложены в официальном докладе. Скоро вы все сможете с ним ознакомиться. Разумеется, если президент разрешит публикацию. - Значит, вы категорически рекомендуете прекратить использование "Медиума", - сказал Филлипс. - Да. И немедленно! Мы должны тщательно все изучить, проанализировать возможные последствия. - Однако, доктор, - вмешалась в разговор одна из приглашенных, Регина Коломела, - каким образом вы сможете узнать о последствиях, не изучая "Медиум" в действии? - Очень правильный вопрос, - ответил д-р Оренштейн. - Тем не менее, я считаю возможным произвести анализ данных, уже полученных в процессе эксплуатации "Медиума", то есть математический анализ. - Сейчас я должен уделить некоторое время рекламе мыла, - с облегчением сообщил Джек Филлипс. - Мы продолжим после демонстрации рекламного ролика. Зрители выглядели раздосадованными. После рекламы, как того и следовало ожидать, Филлипс объявил, что д-ра Оренштейна срочно вызвали, и он не сможет более принимать участие в дискуссии. Подробностей, разумеется, он не сообщил. Еще через два дня миссис Уэбстер во время передачи, проводившейся местной станцией, объявила о своем согласии с д-ром Оренштейном. "Медиум", заявила она, уже ослабил стену - ей стало гораздо легче устанавливать контакт с миром духов. Другой участник передачи, эстрадный конферансье Боб Джасиерс, добавил: он надеется, что этого еще не произошло. Тогда бы всем нам начали являться днем и ночью призраки, а в него самого вселился бы дух тещи. После выступления д-ра Оренштейна средства массовой информации только и делали, что сообщали о беспорядках по всему миру. Президент США считал, что не стоит подогревать страсти публикацией официального доклада федеральной комиссии. Но напряженность была слишком велика, и он вынужден был через три дня обнародовать этот трехтысячестраничный документ. В тот же день свое официальное мнение в отношении "Медиума" высказал и Ватикан. Если говорить кратко, то доклад федеральной комиссии констатировал, что "Медиум", вне всякого сомнения, является средством общения с покойниками. Сорок пять опрошенных с абсолютной уверенностью опознаны, начиная с особенностей их речи, и кончая подробностями личной жизни, которые не могли быть известны никакому шарлатану. В доклад были включены выдержки из бесед с этруском Менле Атланом, французским королем Людовиком XIV, Гамилькором Борка (Отцом Ганнибала) и Периклом из древних Афин. Специалисты-языковеды, входившие в состав комиссии, подтвердили их подлинность. Никто из современников, каким бы он ни был образованным, не смог бы имитировать язык настолько хорошо. Правда, о карфагенянах и этрусках было известно сравнительно мало, однако беседа с Менле и Гамилькаром дала богатый материал. Никакой ученый не мог бы создать грамматику и словарь, ни в чем не противоречащие друг другу, исходя из тех скудных знаний, которыми располагала наука ранее. И ни один ученый не смог бы привести такие мельчайшие детали культуры и истории древних карфагенян, римлян и этрусков. В день опубликования доклада по нью-йоркскому радио выступил д-р Оренштейн. На телевидение его больше не пускали, но он нашел добровольного покровителя в лице владельца радиовещательной компании. Обвинения Оренштейна были весьма серьезными. Он заявил, что доклад комиссии не был полным, что его обширные разделы президент исключил, не желая отвечать за их публикацию, хотя и понимал, что утаивать эти разделы длительное время не удастся. Как выяснилось, комиссия определила местопребывание Иисуса Христа и Джозефа Смита (основателя секты мормонов) и взяла у них интервью. Иисус был весьма удивлен и даже возмущен тем, что неевреи поклоняются ему как Богу. Его учение, заявил он, предназначалось только для евреев. А Джозеф Смит признался в том, что знаменитых золотых пластин, на которых была якобы начертана Книга Мормонов, никогда не существовало. Он, однако, настаивал на том, что записал ее под диктовку самого Господа. Пластины были благочестивым обманом, но Бог повелел ему сказать людям, что пластины он нашел - благодаря этому новую веру приняли гораздо быстрее. Д-р Оренштейн был застрелен двумя фанатиками, едва только вышел за порог радиостанции. Крупнокалиберная пуля рикошетом убила также девятилетнюю школьницу, возвращавшуюся домой с уроков. Убийцы умчались в автомобиле, но нарушили правила дорожного движения и врезались в грузовик. В их похоронах участвовало более 40 тысяч человек, и более 80 тысяч долларов было собрано по подписке для членов их семей. После вычета налогов эта сумма снизилась до 20 тысяч. Заявление Ватикана было довольно остроумным и полным опровержений. Если эмсы на самом деле существуют, о чем говорят факты, то они являются копиями, что также подтверждается фактами. Однако не являются подлинными душами умерших, а только их "электромагнитными тенями". Бог, по только одному ему ведомым таинственным причинам, допустил их существование. Но вселенная их не является ни раем, ни адом, ни чистилищем. В этом верующие могут быть абсолютно уверены. В заявлении упоминалась и гипотеза Карфакса, причем названа она была предположительно верной. Какова бы ни была истина, говорилось в конце, лучшим выходом из создавшегося положения будет закрытие "Медиума" на веки вечные. Католикам же со дня опубликования заявления прибегать к его услугам возбранялось категорически. Папская энциклика на сей счет выйдет в следующем году. - Тогда это будет вопросом догмы, а не порядка, - сказал Карфакс. - Интересно, что произойдет, когда найдут Моисея или Магомета? Какие объяснения мы услышим? Так и проходили дни. За стенами номера происходили сильные бури, внутри них - бури послабее. Патрицию раздражала привычка Гордона бубнить себе что-то под нос и его пристрастие к хлебу с чесноком; она приводила Карфакса в ярость тем, что разбрасывала повсюду свою одежду и предпочитала сосиски жареному мясу, что не ела зелени и считала президента, этого твердолобого консерватора, великим человеком. Не было у них единогласия и в отношении телепередач. Ей нравилось смотреть спортивные репортажи и комедии, но быстро наскучивало все, что было хоть немного серьезным. Например, ей не нравился Шекспир - она громко зевала и тяжело вздыхала, когда он наслаждался фильмом. Конечно, это были мелочи. И с ними легко было бы свыкнуться в иных, не столь уединенных условиях. Карфаксу они уже начали казаться признаками несовместимости характеров. Он получил от "Форчун и Торндайк" уже три сообщения. Агент в Бонанза Серкусе был не в состоянии определить