Раймонд Фист. Маг: Ученик --------------------------------------------------------------- © Copyright Raymond E. Feist "Magician: Apprentice", 1981 © Copyright 1999 перевод: Журавлев П.И. (gimgl@chat.ru) ---------------------------------------------------------------  * ЧАСТЬ I. Ученик *  Эта книга посвящена памяти моего отца, Феликса Фиста, во всех отношениях, мага. Юношество - переменчивый ветер, А мысли о нем будут живы всегда. Лонгфелло. Прошедшая юность. ? gim_appret.gif 1. БУРЯ Буря кончилась. Паг быстро шел вдоль скалистой гряды, перепрыгивая через лужи, оставшиеся под обрывом после прилива. Внимательно заглядывая в каждую, он высматривал там колючих созданий, выброшенных на берег только что прошедшей бурей. Он поправил сумку с собранными крабами, моллюсками и другими обитателями моря, и под его тонкой рубашкой напряглись неразвитые еще мальчишеские мускулы. Послеполуденное солнце переливалось в морских брызгах, кружащихся вокруг, западный ветер развевал его каштановые волосы. Паг поставил свою сумку на землю, проверил, что она надежно завязана, и сел на островок сухого песка. Сумка была не совсем полная, но у него было в запасе около часа, так что он мог отдохнуть. Повар Мегар не станет ворчать из-за того, что Паг задержится, ведь сумку он принесет почти полную. Прислонившись к большой скале, Паг вскоре задремал на солнышке. Через несколько часов его разбудил прохладный влажный ветер. Паг открыл глаза и вздрогнул, поняв, что проспал слишком долго. На западе, за морем, над черной линией Шести Сестер - маленьких островков на горизонте - образовывались темные тучи. Мутные, будто закопченные, беспокойные облака с идущим за ними дождем возвещали еще одну внезапную бурю, обычную для этой части побережья ранним летом. На юге возвышался утес Печали Моряка; о его скалистую громадину разбивались бушующие волны. Над бурунами залетали чайки - явный признак того, что буря начнется скоро. Пагу угрожала опасность: он знал, что такие летние бури могли затопить находящихся на пляже или даже у скал, если буря особенно сильная. Он взял сумку и пошел на север, к замку, лавируя между лужами. Прохладный ветер становился все влажнее и холоднее. Свет затмился сетью теней от первых туч, закрывших солнце, яркие цвета блекли, и все становилось серым. На горизонте блеснула молния, рассекая темень туч, и отдаленный раскат грома заглушил шум волн. Дойдя до первой полосы песка, Паг прибавил шагу. Буря приближалась, гоня перед собой прилив, и гораздо быстрее, чем он ожидал. Между водой и обрывом оставалось всего лишь три метра. Паг шел так быстро, как только можно было идти по скалам, не рискуя упасть, и все-таки два раза он оступился. Дойдя до следующей полосы песка, он не вовремя прыгнул и приземлился неудачно. Схватившись за ушибленную лодыжку, он упал на песок. Большая волна как будто этого от него и ждала: она вырвалась вперед, на мгновенье накрыв его. Не видя ничего перед собой, он вынырнул и почувствовал, что волна уносит сумку. Схватив ее, Паг ринулся вперед, но ему помешала боль в лодыжке. Его потянуло вниз, и он глотнул воды. Плюясь и кашляя, он поднял руку. Только он поднялся, как вторая волна, еще больше первой, ударила его в грудь, опрокинув на спину. Паг вырос играя в волнах и был опытным пловцом, однако чуть не запаниковал: волны были необычно сильные, да к тому же очень мешала боль в лодыжке. Он подавил в себе панику, вынырнул за воздухом, когда волна отступила, и наполовину поплыл, наполовину пополз к обрыву, зная, что глубина там только несколько дюймов. Паг достиг обрыва и прислонился к скале, стараясь не опираться на ушибленную ногу. Он двигался вдоль гряды, волны становились все выше и выше. Когда Паг наконец добрался до места, где можно было подняться наверх, вода была ему по грудь. Ему пришлось приложить все свои силы, чтобы выбраться на тропу. Он немного полежал, отдыхая, и пополз вверх по тропе, не желая доверяться своей лодыжке. Пока он полз к травянистой вершине утеса, царапая коленки и голени о скалы, уже начали падать первые капли дождя. Выбравшись наверх, он устало пытался отдышаться. Редкие капли тем временем превратились в легкий, но настойчивый дождь. Восстановив дыхание, Паг сел и осмотрел свою распухшую лодыжку. Трогать ее было больно, но он успокоился, когда смог ей подвигать: кости не были сломаны. Предстояло плестись, хромая, весь обратный путь, но надо было поторапливаться: с минуты на минуту его могло смыть на пляж. К тому времени, как он доберется до города, он промокнет, продрогнет и озябнет. Предстояло спать вне стен, так как ворота к тому времени уже закроются на ночь, а он не хотел перелезать через стену за конюшнями с ушибленной лодыжкой. Кроме того, если он подождет и проберется в замок на следующий день, то у Мегара всего лишь найдется для него пара ласковых, но если он попадется, перелезая через стену, то у Мастера Мечей Фэннона и Мастера Конюшего Алгона будет в запасе кое-что похуже слов. Пока он отдыхал, дождь стал настойчивее и небо потемнело. Позднее послеполуденное солнце полностью утонуло в грозовых облаках. Его недолгое чувство облегчения сменилось злостью на самого себя за потерю сумки с морской живностью. Сила злости удвоилась, когда он понял, как глупо было спать на берегу. Если б он остался бодрствовать, он вернулся бы не спеша, не ушиб бы лодыжку, и у него было бы время поискать на утесе гладкие камни, очень удобные для пращи. Теперь камней не будет, и к тому же, пройдет по меньшей мере неделя, прежде чем он сможет снова сюда вернуться. Если, конечно, Мегар вообще не пошлет другого мальчишку вместо него, что было сейчас довольно вероятно, потому что Паг возвращался с пустыми руками. Паг вдруг понял, что сидит и мокнет под дождем, и решил, что пора идти. Он встал и проверил лодыжку. Она протестовала против такого обращения, но идти он все-таки мог. Он похромал по траве туда, где оставил свои вещи, и взял свой рюкзак, посох и пращу. Он выругался - такие слова он слышал от солдат в замке, - увидев, что рюкзак оттащен в сторону, а хлеб и сыр пропали. Еноты или, возможно, песчаные ящерицы, подумал он. Он отбросил бесполезную теперь сумку в сторону и про себя удивился, как на него могло свалиться сразу столько несчастий. Глубоко вдохнув, он оперся на посох и пошел через низкие холмы, отделяющие утес от дороги. Группы маленьких деревьев были разбросаны вокруг и Паг пожалел, что ни рядом, ни на утесе не было более серьезного укрытия. Стоя под деревом, он промок бы не меньше, чем на пути к городу. Ветер усилился, и Паг ощутил первый укус холода в мокрую спину. Он дрожал и ускорял темп, как только мог. Маленькие деревья начали качаться на ветру, и Пагу показалось, будто сильная рука толкает его в спину. Выйдя на дорогу, он повернул на север. Он слышал жуткие звуки большого леса на востоке, ветер, свистящий в ветвях старых дубов вдобавок к их и так мрачному виду. Темные прогалины леса были, вероятно, не опаснее королевской дороги, но от историй о разбойниках и других злодеях у мальчика вставали дыбом волосы. Ветер усиливался и дождь бил в глаза, заставляя слезы капать на и без того мокрые щеки. Внезапно дунул ветер, и Паг на мгновение потерял равновесие. В овраге собиралась вода, и приходилось шагать осторожно, чтобы не попасть ногой в лужу. Около часа он шел под все усиливающимся дождем. Дорога повернула на северо-запад, и завывающий ветер теперь дул ему в лицо. Паг наклонился вперед, и рубашка сзади вздулась пузырем. Он тяжело сглотнул, чтобы преодолеть душащий страх, растущий внутри. Он знал, что теперь он действительно в опасности, потому что буря становилась гораздо более неистовой, чем обычные бури в это время года. Большие зазубренные разряды молний освещали темную местность, вырисовывая контуры деревьев и неровности дороги сверкающе-белым и непроницаемо-черным. Каждый раз освещенная картина оставалась на мгновенье перед его глазами, смущая восприятие. Чудовищные раскаты грома казались настоящими ударами. Буря была гораздо страшнее, чем какие-то воображаемые бандиты и гоблины, так что он решил идти под деревьями рядом с дорогой: ветер за стволами дубов должен быть немного слабее. Когда Паг приблизился к лесу, что-то хрустнуло, и он остановился, насторожившись. Во мраке бури он едва смог различить черного лесного кабана, выскочившего из кустов. Кабан сбился с ног, потом поднялся за несколько метров от мальчика. Паг ясно видел, что кабан стоит там и смотрит на него, качая головой из стороны в сторону. По его большим клыкам стекала вода, и казалось, что они мерцают в тусклом свете. Глаза его расширились от страха, и он забил копытом по земле. Лесные кабаны очень раздражительны и обычно сторонятся людей, но этот был сильно напуган бурей, и Паг знал, что если кабан нападет, то может сильно его поранить и даже убить. Стоя спокойно, Паг приготовился с размаху ударить посохом. Однако он еще надеялся, что кабан вернется в лес. Кабан поднял голову, принюхиваясь на ветру к запаху мальчика. Животное дрожало в нерешительности, его розовые глаза мерцали. Какой-то звук привлек его внимание, и кабан повернулся к деревьям на мгновенье, потом опустил голову и напал. Паг взмахнул посохом и быстро опустил его, ударив кабана в голову и повернув ее. Кабан поехал по грязи в сторону, ударив Пага по ногам. Тот стал падать, а кабан проскользил мимо. Лежа на земле, Паг видел, что кабан носится вокруг, словно собираясь напасть опять. Вдруг он оказался рядом. У Пага не было времени подняться. Он выбросил посох вперед, тщетно пытаясь развернуть животное снова. Кабан увернулся от посоха, и Паг попытался откатиться в сторону, но на него надавила тяжесть. Он закрыл лицо руками, держа их около груди, и ожидая, что кабан его сейчас поранит. Через некоторое время он сообразил, что кабан не двигается. Убрав руки от лица, он увидел, что животное лежит на его голенях, и из его бока торчит длинная чернооперенная стрела. Паг посмотрел в сторону леса. У границы леса стоял одетый в коричневую кожанку человек, быстро заворачивая йоменский лук в промасленный чехол. Когда драгоценное оружие было защищено от дальнейшей порчи дождем, человек приблизился к мальчику и животному. Он был в плаще и капюшоне, закрывающем лицо. Он присел на колени рядом с Пагом и прокричал сквозь шум ветра: - С тобой все в порядке, парень? - он легко снял мертвого кабана с ног Пага. - Кости не сломаны? - Кажется, нет! - прокричал в ответ Паг, осматривая себя. Его правый бок болел, ноги были в синяках. Лодыжка тоже все еще болела, да и вообще он был изрядно побит, но ничего серьезного не было. Большие мясистые руки подняли его на ноги. - Держи, - сказал человек, протягивая ему его посох и лук. Паг взял их, а путник быстро разделал кабана большим охотничьим ножом. Сделав это, он повернулся к Пагу: - Пойдем со мной, парень. Ты найдешь отличный ночлег со мной и моим хозяином. Это недалеко, но лучше поторопиться. Эта буря еще усилится. Ты можешь идти? Сделав нетвердый шаг, Паг кивнул. Человек молча взвалил кабана на плечи и взял свой лук. - Идем, - сказал он, повернувшись к лесу, и пошел довольно быстро, так что Пагу пришлось напрячься, чтобы не отстать. Лес так слабо заглушал шум бури, что разговаривать было невозможно. Сверкнула молния, и Паг на мгновение увидел лицо человека. Он попытался вспомнить, видел ли он его раньше. Человек имел обычный вид охотников и лесничих, живущих в крайдийском лесу: широкоплечий, высокий и крепко сложенный. У него были темные волосы, борода и поношенная, измоченная дождями и продутая ветрами одежда, которая могла принадлежать только такому человеку, который большую часть времени проводит вне дома. Некоторое время Паг, раздумывал, мог ли это быть член какой-нибудь банды, прячущейся в глубине леса, но потом понял, что это не так, потому что ни один бандит не будет беспокоиться из-за мальчишки из замка, явно без гроша в кармане. Вспомнив, что человек упомянул своего хозяина, Паг предположил, что это крестьянин, один из тех, кто живет в усадьбе хозяина-землевладельца. Он находился на его службе, но не принадлежал ему, как крепостной. Крестьяне были свободными и отдавали часть урожая или скота за пользование землей. Этот человек должен быть свободным. Ни одному крепостному не позволят носить лук, потому что луки очень дороги - и опасны. Но Паг не мог припомнить усадеб в лесу. Это было загадкой, но вспомнив все свои сегодняшние злоключения, Паг быстро потерял всякое любопытство. ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО, КАК показалось, часов человек прошел в чащу деревьев. Паг чуть не потерялся в темноте, так как к тому времени уже солнце уже зашло, забрав с собой даже тот тусклый свет, который оставила буря. Он шел за человеком скорее по звуку его шагов, чем следя за его едва различимым силуэтом. Паг понял, что идет по тропе меж деревьев, потому что ногам было мягко. Оттуда, где они только что шли, эту тропу было трудно найти даже днем, и совсем невозможно ночью, если, конечно, она не известна тебе заранее. Скоро они вышли на опушку, посреди которой стоял маленький каменный домик. В его единственном окне горел свет, а из трубы поднимался дым. Они прошли через поляну и Паг удивился: здесь буря была гораздо слабее. Перед дверью человек остановился и сказал: - Ты, парень, заходи внутрь, а мне надо освежевать кабана. Тупо кивнув, Паг открыл деревянную дверь и шагнул внутрь. - Закрой эту дверь, парень! А то я простужусь из-за тебя и помру. Паг быстро подскочил к двери и хлопнул ею сильнее, чем хотел. Он повернулся, разглядывая убранство домика. В нем была единственная комнатка. У стены был камин с очагом приличных размеров. Горел яркий, веселый огонь, тепло мерцая. Рядом с камином стоял стол, за которым отдыхал на скамейке одетый в желтое плотно сложенный человек. Его седые волосы и борода закрывали почти все лицо, кроме живых голубых глаз, мерцающих в свете огня. Из бороды торчала длинная трубка выпуская большие облака тусклого дыма. Паг узнал человека. - Мастер Калган... - начал он, так как этот человек был магом и советником герцога - известным лицом в замке. Калган направил взор на Пага, и сказал низким голосом с властной интонацией: - Так ты меня знаешь! - Да, сэр. Я из замка. - Как тебя зовут, мальчик из замка ? - Паг, мастер Калган. - Теперь я тебя вспомнил, - маг рассеянно водил рукой по воздуху. - Не зови меня Мастером, Паг, хотя меня справедливо считают мастером своего искусства, - сказал он, радостно прищурившись. - Я, конечно, знатнее тебя, но ненамного. Вон одеяло около огня, а ты промок. Повесь свою одежду сушиться, а сам сядь туда, - он показал на скамейку напротив него. Паг сделал, как было сказано, не сводя глаз с мага. Он был при дворе герцога, но все равно оставался магом - предметом сплетен, обычно находящимся не в почете у народа. Если у фермерской коровы рождался урод или гибла часть урожая, то деревенские жители приписывали это магу, якобы скрывающемуся в кустах неподалеку. Во времена не столь давние, Калгана могли бы даже выгнать из Крайди. Тем, что он вместе с герцогом, он заслужил терпимость горожан, но старые страхи умирали медленно. Повесив свою одежду, Паг сел на скамейку. Он вздрогнул, увидев два красных глаза, смотрящих на него из-под стола мага. Чешуйчатая голова поднялась над столешницей и осмотрела мальчика. Глядя на встревоженного Пага, Калган рассмеялся: - Спокойно, парень. Фантус тебя не съест. Он положил руку на голову твари, сидящей рядом с ним на скамейке, и почесал ей брови. Она прикрыла глаза и издала мягкий поющий звук, чем-то напоминающий кошачье мурлыканье. Паг закрыл раскрытый от удивления рот и спросил: - Это настоящий дракон, сэр ? Маг снова добродушно рассмеялся. - Иногда он так думает. Фантус - огненный дрейк, родственник драконов, хоть и меньшего роста, - тварь открыла один глаз и уставилась им на мага. - Но такого же духа, - быстро прибавил Калган, и дрейк снова закрыл глаз. - Он очень умный, так что думай, что ему говорить. Это создание с очень острой восприимчивостью. Паг кивнул. - Он может дышать огнем ? - спросил он с расширившимися от любопытства глазами. Любому тринадцатилетнему мальчику даже родственник драконов внушал благоговение. - Когда он с настроении, он может выпустить пару язычков пламени, но в настроении он бывает редко. Я думаю, это из-за обилия пищи, которой я его кормлю. Ему не приходилось охотиться годами, так что немного выбился из колеи - для дрейка, разумеется. Вправду, я бесстыдно его балую. Это замечание немного обнадежило Пага. Маг казался уже не таким таинственным, ближе к человеку, раз он настолько заботлив, чтобы баловать это создание, хотя бы и такое чудное. Паг оглядел Фантуса, любуясь золотыми вспышками отражающегося от изумрудных чешуек огня. Размером с небольшую собаку, дрейк имел длинную изогнутую шею на которой покоилась голова, похожая на крокодилью. Его крылья были сложены на спине, а две когтистые лапы он вытянул перед собой, и бесцельно водил ими по воздуху, когда Калган почесывал ему за костистыми бровями. Его длинный хвост качался взад и вперед в нескольких дюймах от пола. Дверь открылась, и вошел лучник, неся на вертеле свиное филе. Он молча подошел к камину и поставил мясо на огонь. Фантус поднял голову и, вытянув свою длинную шею, посмотрел через стол. Щелкнув раздвоенным языком, дрейк спрыгнул на пол и легкой походкой подошел к очагу. Он выбрал теплое местечко перед огнем и свернулся, чтобы вздремнуть, ожидая обеда. Крестьянин расстегнул плащ и повесил его на крючок возле двери. - Я думаю, буря кончится до рассвета, - он вернулся к огню и приготовил вино и приправы для кабана. Паг поразился, увидев большой шрам на левой щеке человека, казавшийся красным и воспаленным в свете огня. Калган повел трубкой в сторону крестьянина: - Ты уже знаешь моего молчаливого подручного, но вы еще толком не познакомились. Мичем, этот парень - Паг из замка Крайди. Мичем кратко кивнул и продолжил жарить филе. Паг кивнул в ответ, хотя и слишком поздно, чтоб Мичем заметил это. - Я так и не поблагодарил вас, за то, что спасли меня от кабана. - Не надо благодарностей, парень. Если б я его не испугал, он вряд ли напал бы на тебя. - Он отошел от очага, пошел в другую часть комнаты, взял немного коричневого ржаного теста из накрытого тряпкой ведра и начал помешивать его. - Ну, сэр, - сказал Паг, обращаясь к Калгану, - это его стрела убила кабана. Мне на самом деле повезло, что он преследовал животное. Калган рассмеялся. - Бедное создание, которое у нас самый желанный гость к обеду, такая же жертва обстоятельств, как и ты. Паг растерянно произнес: - Я не понимаю, сэр. Калган встал, снял с верхней полки книжного шкафа какой-то предмет и положил его на стол перед мальчиком. Предмет был завернут в синий бархат, и Паг сразу понял, что это должна быть вещь большой ценности, раз уж для чехла использовался столь дорогой материал. Калган снял бархат и вытащил хрустальный шар, сверкающий в свете огня. Паг ахнул, удивившись красоте этой вещи: в ней не было видимых изъянов, и она поражала простотой формы. Калган показал на эту стеклянную сферу. - Это устройство мне подарил мне Алтафейн Карсский, величайший маг-изобретатель, посчитавший меня достойным такого подарка, потому что я ему до этого тоже пару раз оказал любезность. Но это все неважно. Я только вчера вернулся от Алтафейна, и сегодня проверял его подарок. Посмотри внутрь шара, Паг. Паг посмотрел на шар, и попытался уследить за мерцанием света, который, казалось, играет глубоко внутри рисунка. Комната стократно отражалась, ее отражения сливались и плясали. Паг пытался ухватиться глазами за каждую деталь, отраженную внутри шара. Отражения отошли, смешались и постепенно стали мутными и мрачными. Мягкое белое свечение в центре шара затмило красный свет огня, и Паг завороженно смотрел на его приятное тепло. "Тепло, как в кухне замка,"- рассеянно подумал он. Вдруг молочно-белый свет внутри шара исчез, и Паг увидел изображение кухни. Толстый повар Алфен делал пирожные, обсасывая с пальцев сладкие подтеки. Это вызвало на его голову гнев Мегара, главного повара, который считал это отвратительной привычкой. Паг посмеялся над сценой, которую он и раньше видел не раз, и она исчезла. Вдруг он почувствовал усталость. Калган завернул шар в тряпку и убрал его. - Молодец, парень, - сказал он глубокомысленно. Он стоял, смотря на мальчика, некоторое время, как будто прикидывая что-то, потом сел. - Я и не подозревал, что ты сможешь удержать такую качественную картинку с первой попытки. Оказывается, ты нечто большее, чем кажется сначала. - Сэр? - Не обращай внимания, Паг, - он смолк на мгновенье, потом сказал: - Первый раз я пользовался этой игрушкой, проверяя, как далеко я смогу посмотреть через нее, и увидел тебя, идущего в город. Ты прихрамывал, да и вид у тебя был помятый, и я решил, что ты не дойдешь до города, вот и послал Мичема выручить тебя. Паг смутился от этой неожиданной заботы. С самомнением тринадцатилетнего мальчика он произнес: - Вы могли и не делать этого, сэр. Я дошел бы до города в должное время. Калган улыбнулся. - Может, да, но, может, и нет. Эта буря не по сезону суровая и опасна, чтобы путешествовать. Паг послушал, как дождь мягко барабанит по крыше домика. Гроза, казалось, ослабла, и Паг усомнился в словах мага. Как будто читая мысль мальчика, Калган сказал: - Не сомневайся, Паг. Эта лужайка защищена не просто могучими стволами. Выйди за круг дубов, что отмечает границу моих владений, и ты почувствуешь всю неистовость бури. Мичем, как ты оцениваешь этот ветер? Мичем поставил тесто, которое он помешивал и на минуту задумался. - Почти такой же сильный, как три года назад, когда шесть кораблей посадило на мель, - он остановился на мгновение, как будто прикидывая еще раз, потом кивнул в знак подтверждения. - Да, почти такой же сильный, только он кончится раньше, чем тогда. Паг вспомнил шторм, который три года назад разбил Квегский торговый флот, идущий в Крайди, о скалы Печали Моряка. Он был такой сильный, что стражникам на стенах замка было приказано остаться в башнях, иначе их бы просто снесло вниз ветром. Если эта буря была такой же по силе, то волшебство Калгана было поразительно, потому что звучала буря не сильнее весеннего дождика. Калган опять сел на скамейку, пытаясь зажечь свою потухшую трубку. Когда он выпустил большое облако сладкого белого дыма, Паг обратил внимание на шкаф с книгами, стоящий за магом. Беззвучно шевеля губами, мальчик пытался прочитать, что написано на переплетах, но не смог. Калган поднял бровь и сказал: - Так ты умеешь читать! Паг вздрогнул, испугавшись, что он мог оскорбить мага тем, что пялится на все в его имении. Калган, увидев, что мальчик смутился, сказал: - Все в порядке, парень. Знать буквы не преступление. Паг почувствовал облегчение. - Я немного умею читать, сэр. Повар Мегар показывал мне, как читать ярлыки в подвальном хранилище. Еще я знаю несколько чисел. - Числа тоже! - добродушно воскликнул маг. - Да ты, похоже, редкая птичка. Он повернулся и снял с полки том в красно-коричневом кожаном переплете. Он открыл его, взглянул на одну страницу, потом другую, и наконец нашел подходящую. Он повернул книгу и положил на стол перед Пагом. Калган показал на страницу с удивительным цветным узором из змей, цветов и переплетенных виноградных лоз вокруг большой буквы в левом верхнем углу: - Прочитай-ка это, парень. Паг никогда не видел ничего подобного. Он учился по обычному пергаменту, исписанному грубоватым почерком Мегара, писавшего угольной палочкой. Паг сел, очарованный тонкостью работы, и вскоре понял, что маг пристально на него смотрит. Собравшись с мыслями, мальчик начал читать: "И тогда пришел при... призыв от... - он посмотрел на слово, запнувшись на незнакомом сочетании букв, - ...Закары." Он остановился и посмотрел на Калгана, чтобы убедиться, в том, что он читает правильно. Кивком маг показал, чтобы Паг продолжал. "Ибо север нужно было оста... оставить, дабы сердце империи не пало, и все не было бы потеряно. Родом из Бозании, солдаты все-таки остались верны Великой Кеши, и поэтому, вооружившись, они покинули Бозанию, и отплыли на юг, чтобы спасти все от разрушения." - Достаточно, - сказал Калган и бережно закрыл книгу. - Для простого мальчика из замка ты хорошо знаешь буквы. - Сэр, что это за книга? - спросил Паг, когда Калган ее забрал. - Я никогда не видел ничего подобного. Калган посмотрел на Пага, и тому опять стало неловко, потом маг улыбнулся, разряжая обстановку. Поставив книгу на место, он сказал: - Это история нашей земли, парень. Ее мне подарил аббат монастыря Ишап. Перевод с кешианского столетней давности. Паг кивнул и сказал: - Все это звучало очень странно. О чем там говорится? Калган еще раз посмотрел на Пага, как будто пытаясь увидеть что-то внутри него, и сказал: - Давным-давно, Паг, все эти земли от Бескрайнего Моря до гор - Серых Башен - и Горького Моря были частью Империи Великой Кеши. Далеко на востоке было маленькое королевство на одном маленьком островке, который назывался Рилланон. Оно выросло, включив в себя все соседние островные королевства и стало Королевством Островов. Потом оно опять расширилось и достигло материка, и хотя оно все еще Королевство Островов, большинство из нас называет его просто "Королевство". Крайди - часть Королевства, и хотя мы живем очень далеко от столицы, города Рилланона, мы все-таки в пределах страны. Однажды, много лет назад, Империя Великой Кеши покинула эти земли, потому что была втянута в длинную и кровавую войну со своими южными соседями - Кешианской Конфедерацией. Паг был зачарован величием павших империй, но достаточно голоден, чтобы заметить Мичема, ставящего несколько маленьких кусочков хлеба в печь. Потом Паг снова повернулся к магу: - Что это за Кешианская Кон... - Кешианская Конфедерация, - закончил за мальчика Калган. - Это союз малочисленных народов, веками бывших данниками Великой Кеши. За несколько лет до того, как была написана эта книга, они объединились против угнетателя. Силы каждого из них по-отдельности было бы недостаточно, что бы состязаться с Великой Кешью, но, объединившись, они доказали, что можно было успешно противостоять ей. Даже очень успешно, потому что война продолжалась год за годом, и Империи пришлось вывести свои легионы из северных провинций и отправить их на юг, оставив север открытым для вторжения нового, более молодого Королевства. Дед герцога Боррика, младший сын короля, привел армии на запад, расширяя Западную Область. С тех пор все что было старой имперской провинцией Бозанией, кроме Вольных Городов Натала, называется герцогством Крайди. Паг задумался на мгновение, после чего сказал: - Когда-нибудь я хотел бы побывать в этой Великой Кеши. Мичем фыркнул. - И как ты пойдешь туда? Как фрибутер? Паг вспыхнул. Фрибутеры были безземельными, наемниками, сражавшимися за плату, и считались не многим лучше разбойников. - Может, ты когда-нибудь и сможешь, - сказал Калган. - Путь долог и полон опасностей, но, возможно, найдется смелый и крепкий человек, который осилит путешествие. Случаются и более странные вещи. Темы разговора за столом стали более обыденными: маг был на юге, в замке Карс, больше месяца и хотел узнать слухи Крайди. Хлеб испекся, и Мичем подал его на стол с кусочками свиного филе и принес зелень и сыр. Паг никогда в жизни не ел так вкусно. Даже когда он работал на кухне, он все равно питался скудно. Дважды в течение обеда, Паг замечал, что маг внимательно за ним наблюдает. Когда обед был закончен, Мичем убрал со стола, и начал мыть посуду чистым песком и свежей водой, а Калган и Паг вернулись к разговору. На столе остался кусочек мяса, и Калган бросил его Фантусу, лежавшему перед огнем. Дрейк открыл один глаз и посмотрел на кусочек некоторое время, раздумывая, приняться ли за сочное мясо или остаться лежать в удобном местечке, потом подвинулся на шесть дюймов, необходимых, чтобы заглотить желанную добычу, и снова закрыл глаз. Калган зажег трубку и довольный тем, как она дымит, спросил: - Кем ты хочешь быть, парень, когда повзрослеешь? Паг боролся со сном, но вопрос Калгана встрепенул его. Приближалось время Выбора, когда мальчики из города и замка брались в ученичество, и Паг взволнованно сказал: - Этим летом, в день солнцестояния, я надеюсь поступить на службу к герцогу под командой Мастера Мечей Фэннона. Калган посмотрел на своего хилого гостя. - Я думал, что тебе еще год или два до ученичества, Паг. Мичем издал нечто среднее между хрюканьем и смешком: - Маловат, чтоб таскать туда-сюда щит и меч, а? Паг вспыхнул. Он был самым маленьким мальчиком своего возраста в замке. - Повар Мегар сказал, что я, возможно, отстаю в развитии, - сказал Паг c ноткой вызова в голосе. - Никто не знает, кем были мои родители, так что неизвестно, чего ожидать. - Сирота, да? - спросил Мичем, подняв одну бровь - пока его самый выразительный жест. Паг кивнул. - Меня оставила жрецам Далы в горном аббатстве женщина, сказавшая, что нашла меня на дороге. Они принесли меня в замок, потому что не могли обо мне заботиться. - Да, - вставил Калган. - Я помню, что служители Защитницы Слабых сразу отнесли тебя в замок. Ты был просто младенцем, только что оторванным от груди. Только благодаря доброте герцога ты сейчас свободен. Он посчитал, что освободить крепостного - меньшее зло, чем закрепостить свободного. Но объявить тебя крепостным, даже не проверяя, было его правом. - Хороший человек наш герцог, - сказал Мичем. Паг много раз слышал историю своего происхождения от Маджии. У него слипались глаза: за этот день он очень устал. Заметив это, Калган подозвал Мичема. Высокий крестьянин взял несколько одеял с полки и застелил койку. Когда он закончил, Паг уже спал, положив голову на стол. Большие руки осторожно подняли его со стула, положили на одеяла и накрыли одним сверху. Фантус открыл глаза и посмотрел на спящего мальчика. По-волчьи зевнув, он вскарабкался на койку и свернулся калачиком рядом с Пагом. Паг подвинулся во сне и положил руку дрейку на шею. Огненный дрейк одобрительно проурчал и снова закрыл глаза. 2. УЧЕНИК В лесу было тихо. Легкий послеполуденный ветерок покачивал высокие дубы и веял прохладой, листья слегка шелестели. Птицы, поющие обычно хриплым хором на рассвете и закате, сейчас почти все молчали. Слабый запах моря смешивался с ароматом цветов и едким запахом гниющих листьев. Паг и Томас медленно шли по тропинке, покачивающейся походкой, присущей мальчишкам, которые идут не в какое-либо определенное место, а так просто, и у которых было много времени. Паг швырнул маленький камушек в воображаемую мишень, посмотрел на своего приятеля и спросил: - Как ты думаешь, твоя мать еще злится, а? Томас улыбнулся. - Нет, она ведь все понимает. Просто она видела других мальчиков в день Выбора. И действительно, мы сегодня больше мешали на кухне, чем помогали. Паг кивнул. Он пролил большой горшок меда, неся его Алфену-кондитеру. Потом он опрокинул целый поднос свежих буханок хлеба, вытащив их из печи. - Я сам сделал сегодня порядочно глупостей, Томас. Томас рассмеялся. Это был высокий мальчик с рыжеватыми волосами и ярко-голубыми глазами. Со своей улыбкой, он нравился всем в замке, несмотря на то, что постоянно находил неприятности на свою голову. Он был лучшим другом Пага, даже скорее братом, чем другом, и считался негласным лидером замковых мальчишек, и поэтому Паг тоже имел некоторое признание среди них. - Как и я. Ты, по крайней мере, не забыл повесить говяжьи бока повыше, - сказал Томас. Паг ухмыльнулся. - Во всяком случае, герцогские собаки счастливы, - он хихикнул, а потом засмеялся. - Она разозлилась, да? Томас рассмеялся вместе с другом. - Она взбесилась. Но все-таки собаки не успели съесть много: она их скоро прогнала. Кроме того, больше всего она рассердилась на отца. Она заявляет, что Выбор - это лишь предлог для Мастеров, чтобы посидеть, покурить трубки, выпить эля, посплетничать и отдохнуть таким образом целый день. Она говорит, что они заранее знают, кто выберет какого мальчика. - Судя по тому, что говорят другие женщины, она не одинока в своем мнении, - сказал Паг и ухмыльнулся Томасу. - Возможно, она и права. Томас перестал улыбаться. - Она поистине не любит, когда он не на кухне и не наблюдает за работой. Я думаю, она это знает, и поэтому на утро выставила нас из замка, чтоб мы не попали ей под горячую руку. Или хотя бы ты, - добавил он с улыбкой. - Спорим, ты ее любимчик. Паг снова ухмыльнулся, а потом рассмеялся. - Ну, я доставляю меньше проблем. - Ты хочешь сказать, реже попадаешься, - сказал Томас, весело ударив Пага в плечо. Паг вытащил из-под рубашки пращу. - Если мы вернемся со связкой куропаток или перепелов, ее настроение, может, и немного улучшится. Томас улыбнулся. - Может, - согласился он, доставая свою пращу. Оба они отлично стреляли из нее, Томас был несомненным чемпионом среди мальчишек, лишь чуть-чуть обгоняя Пага. Вряд ли кто-нибудь из них обоих мог бы сбить летящую птицу, но если бы они нашли отдыхающую, то были неплохие шансы в нее попасть. Кроме того, им будет что делать, чтоб убить время, и, возможно, на какое-то время забыть о Выборе. Они острожно поползли, играя в охотников. Когда они свернули с тропинки, Томас оказался впереди и направился к пруду, который, как они знали, был неподалеку. Если и можно было где-то найти сидящую птицу, то только у пруда. Леса к северо-западу от Крайди были более привлекатель-ными, чем густой лес на юге. Долгие годы здесь вырубали деревья, и это дало зеленым полянам много солнечного света, которого не было в чащобах густого южного леса. Мальчишки из замка уже много лет часто играли здесь. Немного воображения - и лес преображался в удивительное место, зеленый мир великих приключений. Некоторые из величайших подвигов были совершены здесь. Молчаливые деревья были свидетелями дерзких побегов, опасных приключений, жестоких битв. Поганые твари, могучие чудовища и известнейшие разбойники были сражены, это часто сопровождалось смертью великого героя и его последней речью к оплакивающим его соратникам. Причем все это ухитрялись закончить к ужину в замке. Томас дополз до небольшой возвышенности, на которой росли молодые деревца. С нее был виден весь пруд. Раздвинув ветви, он взглянул вперед, замер в благоговении и тихо сказал: - Смотри, Паг! У воды стоял олень. Высоко подняв голову, он искал источник звука, помешавшего ему пить. Олень был стар, почти вся шерсть вокруг его морды побелела, а голову венчали великолепные рога. Паг быстро сосчитал: - У него на рогах четырнадцать отростков. Томас согласно кивнул. - Должно быть, это самый старый олень в лесу. Животное повернуло голову в сторону мальчиков, нервно подергивая ухом. Они замерли, боясь спугнуть прекрасное создание. Томас сжал плечо Пага и кивнул головой в сторону. Паг повернулся следом за Томасом и увидел фигуру, беззвучно выходящую на открытое пространство. Это был высокий мужчина в накидке и кожаных штанах цвета лесной листвы. За спиной у него висел длинный лук, а на ремне - охотничий нож. Человек двигался к оленю спокойным, ровным шагом. - Это Мартин, - сказал Томас. Паг тоже узнал егеря герцога. Сирота, как и сам Паг, Мартин прозывался в замке Длинным Луком за то, что лишь немногие могли сравниться с ним в обращении с этим оружием. Будучи несколько загадочным, Мартин Лонгбоу, или Длинный Лук, все-таки нравился мальчишкам, так как хотя он и был надменен по отношению ко взрослым, но к мальчишкам - всегда дружелюбен и доступен для них. Он был также и лесником герцога. Его обязанности были таковы, что он часто отлучался из замка на целые дни, иногда даже на недели. В это время следопыты под его руководством искали признаки браконьерства, возможные очаги пожаров, мигрирующих гоблинов или разбойников, укрывающихся в лесу. Но если Лонгбоу находился в замке и не устраивал охоту для герцога, то всегда находил время поговорить с мальчишками. Его темные глаза радостно сверкали, когда они донимали его вопросами о лесном мире и просьбами рассказать истории о приграничных землях. Казалось, у Мартина безграничное терпение; это отличало его от всех остальных Мастеров. Мартин подошел к оленю и осторожно коснулся его шеи. Великолепная голова тревожно поднялась, и животное прижалось к руке человека. - Если вы медленно и молча выйдете, - очень тихо сказал охотник, - он, быть может, позволит вам приблизиться. Паг и Томас обменялись удивленными взглядами и вышли на лужайку. Они медленно шли вдоль берега пруда. Олень следил за их движениями, слегка дергая головой. Мартин успокаивающе похлопал его по спине, и он замер. Томас и Паг подошли и встали рядом с охотником, и Мартин сказал: - Протяните руки и дотроньтесь до него, но медленно, чтобы он не испугался. Томас первым протянул руку, и олень задрожал под его пальцами. Паг стал тоже тянуться к оленю рукой, но тот отступил на шаг. Мартин прошептал что-то оленю на языке, которого Паг раньше никогда не слышал, и тот успокоился. Паг дотронулся до него и с восхищением почувствовал, что шкура на ощупь похожа на выделанные шкуры, которые он трогал до этого, но отличалась тем, что под пальцами чувствовалось биение жизни. Вдруг олень отступил назад и повернулся, после чего одним гигантским прыжком скрылся среди деревьев. Мартин Длинный Лук хмыкнул и сказал: - Вот так. Не следует приучать его к людям, иначе эти рога скоро закончат свой путь над камином какого-нибудь браконьера. - Он прекрасен, Мартин, - прошептал Томас. Лонгбоу кивнул, его взгляд был все еще направлен туда, где исчез олень. - Так и есть, Томас. - Я думал, ты охотишься на оленей, Мартин, - сказал Паг, - но... - У нас со Стариком Белобородым некоторое взаимопонимание, Паг. Я охочусь только на одиноких оленей, у которых нет подруг или подруги слишком стары, чтобы давать потомство. Когда Белобородый передаст свой гарем более юному оленю, тогда я, может быть, его заберу. А сейчас мы не трогаем друг друга. Придет день, и я посмотрю на него поверх древка стрелы, - он улыбнулся мальчишкам. - И до тех пор я не узнаю, отправлю ли я стрелу в полет, - он замолк, как будто мысль о том, что Белобородый станет старым, его очень печалила. Легкий бриз шелестел ветвями. - Так что привело двух таких храбрых охотников в герцогские леса рано утром? Наверняка, есть еще тысяча недоделанных дел, ведь сегодня праздник летнего солнцестояния. - Моя мать выставила нас из кухни. Мы доставляли слишком много проблем. С этим Выбором сегодня... - его голос постепенно затих, и он вдруг смутился. Таинственной репутация Мартина стала в основном тогда, когда он впервые появился в Крайди. Во время его Выбора герцог определил его прямо к старому егерю, и Мартин не стоял перед Мастерами вместе с другими мальчишками его возраста. Такое нарушение одной из старейших традиций оскорбило многих горожан, хотя никто из них не осмеливался открыто высказать это лорду Боррику. Естественно, Мартин сделался объектом их гнева даже в большей степени, чем сам герцог. Впоследствии Мартин неоднократно оправдывал это решение герцога Боррика, но большинство горожан были все еще обеспокоены особым отношением к нему герцога в тот день. Даже теперь, когда прошло уже двенадцать лет, люди все еще считали, что Мартин отличается от них, и поэтому не заслуживает доверия. - Извини, Мартин, - сказал Томас. Мартин согласно кивнул, но без улыбки. - Понимаю, Томас. Может, я и не испытывал твоего волнения, но я видел много других мальчиков, ждущих Выбора. И четыре года я сам стоял с другими Мастерами, так что я немного понимаю твое беспокойство. Вдруг Пагу пришла в голову мысль, и он выпалил: - Но сейчас ты не вместе с другими Мастерами! Мартин покачал головой с печальным выражением лица. - Я думал, что в волнении ты не заметил очевидного, но ты довольно быстро соображаешь, Паг. Томас некоторое время не понимал, о чем речь, но вскоре до него дошло: - Но тогда ты не выберешь себе учеников! Мартин поднес палец к губам: - Ни слова об этом, парень. Нет, с юным Гарретом, выбранным в прошлом году, у меня полная команда следопытов. Томас был разочарован. Больше всего он хотел поступить на службу к Мастеру Мечей Фэннону, но если бы его вдруг не выбрали в солдаты, то он предпочел бы жизнь лесника под началом Мартина. Теперь у него не было второго варианта. Но через некоторое время его мрачное лицо просветлело: возможно, Мартин не выбрал его, потому что это уже сделал Фэннон. Паг наблюдал, как настроение его друга, перебирающего все возможности, менялось от восторга до полного уныния и обратно. - Тебя не было в замке почти месяц, Мартин, - сказал он и спрятал пращу, которую все еще держал, после чего спросил: - Где ты пропадал? Мартин взглянул на Пага, и тот тут же пожалел о том, что задал этот вопрос. Как бы дружелюбно ни вел себя Мартин, он все-таки оставался егерем, членом герцогского двора, и у мальчишек из замка не было привычки спрашивать герцогских придворных слуг о том, куда или откуда они идут. Мартин слегка улыбнулся, и смущение Пага исчезло. - Я был в Эльвандаре. Закончился двадцатилетний траур Королевы Агларанны по ее погибшему мужу, эльфийскому королю. Там было большое праздненство. Пага удивил этот ответ. Для него, как и для большинства жителей Крайди, эльфы были почти легендой. Но Мартин провел свою юность около эльфийских лесов и был одним из немногих людей, кто мог свободно ходить по тем лесам к северу от Крайди. Это было еще одно отличие Мартина Длинного Лука от других людей. Хотя и раньше Мартин делился с мальчишками эльфийскими знаниями, это был первый раз на памяти Пага, когда он говорил о своих отношениях с эльфами. - Ты праздновал вместе с эльфийской королевой? - запинаясь спросил Паг. Мартин принял скромный вид. - Ну, я сидел за самым дальним от трона столом, но да, я был там, - увидев в их глазах желание задать еще целую кучу вопросов, он продолжил: - Вы знаете, что меня вырастили и воспитали в аббатстве Сильбана, около эльфийского леса. Я играл с их детьми, а перед тем, как прийти сюда, в Крайди, я охотился с принцем Калином и его кузеном Галейном. Томас чуть не прыгал от возбуждения. Эльфы его очаровывали. - Ты знал короля Эйдана ? Мартин помрачнел, его глаза сузились. Увидев эту реакцию, Томас сказал: - Прости, Мартин. Я что-то не так сказал? - Ты не виноват, Томас, - слегка смягчившись, сказал Мартин. - Эльфы не называют имена тех, кто ушел на Благословенные Острова, особенно, тех, кто умер безвременно. Они верят, что это отзывает их от путешествия туда и мешает их последнему отдыху. Я уважаю их верования. Отвечаю на твой вопрос: нет, я никогда не встречал его. Когда его убили, я был еще маленьким мальчиком. Но я слышал рассказы о его делах, и он был со всех сторон хорошим и мудрым королем, - Мартин посмотрел по сторонам, - дело идет к полудню. Нам пора возвращаться в замок. Он пошел к тропе, и мальчишки поспешили за ним. - Как там было, на празднике, Мартин ? - спросил Томас. Паг вздыхал, слушая, как охотник рассказывает о чудесах Эльвандара. Он был тоже очарован разными историями об эльфах, но намного в меньшей степени, чем Томас. Тот мог часами наслаждаться историями о народе из эльфийских лесов, независимо от правдивости рассказчика. Паг считал, что егерь был заслуживающим доверия очевидцем. Паг отвлекся от рассказа и опять обнаружил, что думает о Выборе. Сколько он ни говорил себе, что волноваться не стоит, он все равно волновался. Он понял, что встречает приближение сегодняшнего полудня с чувством, которое было сродни страху. МАЛЬЧИШКИ СТОЯЛИ ВО дворе замка. Был день летнего солнцестояния, день, который считался окончанием старого года и отмечал начало нового. С сегодняшнего дня каждый человек в замке будет считаться на год старше. Для столпившихся на дворе мальчишек это был знаменательный день, потому что это был последний день их отрочества. Сегодня был Выбор. Паг поправил воротник своей новой туники. На самом деле она не была новой, а только одной из старых туник Томаса, но она была самой новой, какая у Пага когда-либо была. Маджия, мать Томаса, дала ее Пагу, чтобы тот был в приличном виде перед герцогом и его двором. Маджия и ее муж, повар Мегар, были практически родителями сироте. Они лечили его, когда он болел, следили, чтобы он достаточно ел, и драли его за уши, когда он этого засуживал. Еще они любили его так же, как если бы он был братом Томаса. Паг посмотрел по сторонам. Остальные мальчишки были в лучшей своей одежде, потому что это был самый важный день в их жизни. Каждый из них будет стоять перед Мастерами и членами герцогской свиты и каждый будет рассматриваться как кандидат на должность ученика. Это была лишь церемония, возникшая в незапамятные времена, потому что собственно выборы уже были сделаны. Ремесленники и герцогская свита многие часы обсуждали качества каждого мальчика друг с другом и знали, кто назовет какого мальчика. Обычай использовать мальчиков в возрасте от восьми до тринадцати лет в качестве подручных доказал свою необходимость за долгие годы. Он очень помогал выявлять наиболее пригодных к тому или иному ремеслу. К тому же, он давал множество полуумелых людей для ремесел, которые нужно было развивать. Недостатком всего этого было то, что некоторые мальчики не выбирались в ученики ремесленников или в свиту. Иногда слишком много мальчишек претендовали на одну должность, или никто из них не считался подходящим, хотя свободное место и было. Даже когда число свободных мест и мальчиков приблизительно совпадало, как в этот год, гарантий не было. Для тех, кто в сомнении стоял во дворе, это были беспокойные часы. Паг рассеяно водил босыми ногами по земле. В отличие от Томаса, который успешно делал все, за что ни брался, Паг часто не справлялся с заданием или делал кое-как. Он посмотрел по сторонам и заметил, что некоторые из мальчишек тоже напряжены. Некоторые небрежно шутили, стараясь показать, что для них не имеет значения, выберут их или нет. Другие, как и Паг, стояли задумавшись и стараясь не думать о том, что они будут делать, если их не выберут. Если его не выберут, Паг, как и другие, сможет покинуть Крайди, чтобы найти себе ремесло в другом городе. Если он останется, то сможет либо стать крестьянином и арендовать землю у герцога, либо работать на одной из городских рыбацких лодок. Оба эти варианта казались одинаково непривлекательными, но он не мог себе представить, что покинет Крайди. Паг помнил, что ему говорил накануне Мегар. Старый повар предупреждал его, чтобы он не очень беспокоился насчет Выбора. В конце концов, подчеркнул он, многие из учеников не достигли должности ремесленника, и, наконец, в Крайди было больше людей без ремесла, нежели с ним. Мегар оставил в стороне тот факт, что многие сыновья рыбаков и фермеров отказывались от Выбора, чтобы продолжить дело своих отцов. Паг удивился: неужели Мегар настолько забыл день своего Выбора, что не помнил, как те, кого не выбрали, стояли перед Мастерами и только что выбранными учениками, стояли под их взглядами до тех пор, пока не было названо последнее имя, и после этого со стыдом были отвергнуты? Покусывая нижнюю губу, Паг попытался скрыть тревогу. Он был не из тех, кто бы прыгнул с утеса Печали Моряка, если его не выберут, а такие встречались, но он не мог вынести мысли, что ему придется потом встречаться с теми, кого выберут. Томас стоял рядом с Пагом и сейчас улыбнулся ему. Он знал, что Паг волнуется, но не мог ему полностью сочувствовать, так как нарастало его собственное возбуждение. Отец сказал ему, что Мастер Мечей Фэннон назовет его имя первым. Кроме того, Мастер Мечей сообщил по секрету, что если Томас будет хорошо тренироваться, то сможет стать членом личной гвардии герцога. Это для него будет честью и увеличит шансы Томаса на продвижение по службе, и после пятнадцати-двадцати лет службы в герцогской гвардии он сможет даже получить офицерское звание. Он толкнул Пага в ребра локтем, потому что на балконе, выходящем на двор, появился герцогский герольд. Он подал знак стражнику, и тот открыл маленькую дверь в больших воротах. Вошли Мастера. Они прошли через двор и встали перед широкими ступенями, ведущими ко входу в замок. По традиции, они стояли спиной к мальчишкам, ожидая выхода герцога. Большие дубовые двери замка начали медленно открываться и из них вышли несколько гвардейцев в коричневом и золотом - цветах герцога - и заняли свои места вдоль лестницы. На плаще каждого их них была изображена золотая чайка Крайди, а над ней маленькая золотая корона, означающая, что герцог является членом королевского дома. - Слушайте меня! - воскликнул герольд. - Его светлость, Боррик конДуан, третий герцог Крайдийский, принц Королевства, владетель Крайди, Карса и Тулана, Хранитель Запада, рыцарь-генерал королевских армий, наследник и претендент на трон Рилланона. Герцог терпеливо подождал, когда закончится список его титулов, после чего вышел вперед, на свет. Хотя ему было уже за пятьдесят, герцог Крайдийский все еще двигался грациозной и мощной походкой прирожденного воина. У него были темно-коричневые волосы, и если не считать седины на висках, то он выглядел на двадцать лет моложе. С головы до ног он был одет во все черное, как и все последние семь лет: он все еще скорбел о потере своей возлюбленной жены Кэтрин. Сбоку у него висела шпага в черных ножнах с серебряным эфесом, а на руке было кольцо с герцогской печатью - единственные украшения которые он себе позволял. Герольд возвысил голос: - Их королевские высочества, принцы Лиам конДуан и Арута конДуан, наследники дома Крайди, рыцари-капитаны королевской Армии Запада, принцы королевского дома Рилланона. Оба сына вышли вперед и встали за спиной отца. Два молодых человека были на шесть и на четыре года старше будущих учеников: герцог женился поздно, но разница между испытывающими неловкость кандидатами в ученики и сыновьями герцога состояла не только в нескольких годах. Оба принца казались спокойными и уверенными. Лиам, старший, стоял справа от отца. Это был крепко сложенный блондин. Его открытая улыбка была как у матери, и всегда казалось, что он вот-вот рассмеется. Он был одет в ярко-голубую тунику и желтые обтягивающие штаны, носил коротко подстриженную бородку, такую же светлую, как и отпущенные до плеч волосы. Арута отличался от Лиама как темная ночь от яркого дня. Он был такой же высокий, как брат и отец, но они были крепко сложены, а он был вытянутым, чуть ли не исхудалым. На нем была коричневая туника и красно-коричневые обтягивающие штаны. У него были темные волосы и чисто выбритое лицо. Все в Аруте выражало быстроту. Его сила было в его скорости: скорости в обращении с рапирой, скорости соображения, в остроумии. Он был сух и часто колок. Лиам был открыто любим герцогскими подданными, Арута же уважаем, и хотя он вызывал восхищение своими умениями, к нему не относились тепло. Вместе два сына отражали сложную натуру их отца: герцогу были свойственны и живые настроения Лиама, и мрачные Аруты. Они были почти противоположны в характере, но оба были способными людьми, которые потом пригодятся герцогству и королевству. Герцог любил обоих своих сыновей. Герольд снова объявил: - Принцесса Карлайн, дочь королевского дома. Стройная грациозная девочка, вышедшая из дверей, была того же возраста, что и мальчишки стоящие внизу, но в ней уже начала проявляться красота ее матери и свойственная родившимся властвовать грациозность. Ее бледно-желтое платье ярко контрастировало с почти черными волосами. Глаза были голубыми, как у Лиама и как были у их матери, и Лиам просиял, когда она взяла отца под руку. Даже Арута позволил себе улыбнуться, что он делал очень редко: сестра ему была очень дорога. Многие мальчишки замка питали тайную любовь к принцессе - это она часто оборачивала себе на пользу, когда затевала какие-нибудь проказы - но даже ее присутствие не могло заставить их забыть о Выборе. Потом вышла герцогская свита. Паг и Томас видели, что присутствовали все члены герцогского двора, включая Калгана. Паг несколько раз видел его мельком в замке после той грозовой ночи; однажды они обменялись несколькими фразами: Калган спросил, как у него дела; но в основном маг был вне видимости. Паг немного удивился, увидев мага, потому что тот не считался полноправным членом герцогского двора, а только советником. Большую часть времени Калган скрывался в своей башне, вдали от посторонних взоров, и занимался там тем, чем маги обычно занимаются в таких местах. Маг оживленно беседовал с отцом Талли, жрецом Асталона Строителя и одним из старейших помощников герцога. Талли был еще советником отца герцога и уже тогда казался старым. Сейчас он выглядел древним - по крайней мере, с точки зрения Пага - но его глаза не выказывали ни малейшего признака маразма. Замковые мальчишки часто бледнели под взором этих ясных серых глаз. Его ум и речь тоже были юношескими, и не раз бывало, что мальчишка всеми силами души желал лучше быть выпоротым кожаным ремнем Мастера Конюшего Алгона, чем быть выбраненным отцом Талли. Седовласый священник мог своими язвительными словами почти что содрать с негодяя кожу. Рядом стоял тот, кто по каждому поводу испытывал гнев Талли. Сквайр Роланд, сын барона Толберта, одного из вассалов герцога. Он был товарищем обоих принцев, будучи всего лишь юношей благородного происхождения. Отец отправил его в Крайди год назад, чтобы он узнал что-нибудь об управлении герцогством и обучился манерам герцогского двора. Тут Роланд нашел свой второй дом. Он был хулиганом, но его заразительное чувство юмора и остроумие несколько сглаживали ответный гнев на его озорные выходки. Чаще всего Роланд был соучастником принцессы Карлайн во всех проказах, которые она затевала. Он был высок для своего возраста, у него были светло-каштановые волосы и голубые глаза. Он был на год старше собравшихся внизу мальчишек и последний год часто играл с ними, потому что Лиам и Арута часто были заняты обязанностями по двору. Они с Томасом сначала были конкурентами, потом крепко подружились, а Паг стал его другом по умолчанию, потому что Томас был. Паг всегда был рядом. Роланд увидел среди собравшихся мальчишек суетящегося Пага и слегка кивнул ему и подмигнул. Паг коротко улыбнулся, потому что хотя он часто был предметом шуток Роланда, как и другие, ему все-таки нравился дикий молодой сквайр. Весь двор стоял в ожидании, и герцог заговорил: - Вчера был последний день одиннадцатого года правления нашего короля Родрика Четвертого. Сегодня праздник Банаписа. С завтрашнего дня эти собравшиеся здесь юноши будут считаться гражданами Крайди, более уже не мальчишками, а учениками и свободными людьми. Теперь мне надлежит спросить вас, желает ли кто-нибудь отказаться от службы герцогству. Кто-нибудь из вас хочет этого? Вопрос был формальным, и ответа не ожидалось, потому что очень немногие желали покинуть Крайди. Но один мальчик вышел вперед. - Кто хочет освободиться от службы? - вопросил герольд. Явно нервничая, мальчик опустил глаза. Прокашлявшись, он сказал: - Я Роберт, сын Хьюджина. Паг знал его, но не очень хорошо. Он был сыном плетельщика рыбацких сетей, городской мальчишка, а они редко встречались с мальчишками из замка. Паг играл с ним несколько раз и чувствовал, что о нем хорошо заботятся. От службы отказывались редко, и Пагу, как и другим, было любопытно выслушать причины. - Какова твоя цель, Роберт, сын Хьюджина ? - доброжелательно произнес герцог. - Ваша светлость, отец не имеет возможности взять меня к себе в ученики, так как мои четыре брата способны принять это ремесло и продолжить дело отца, как и многие другие сыновья плетельщиков сетей. Мой старший брат женат, и у него есть свой сын, так что у моей семьи нет больше для меня места в доме. И раз я не могу остаться с семьей и учиться ремеслу отца, то я прошу у вашей светлости позволения стать моряком. Герцог немного подумал. Роберт был не первым деревенским юно- шей, которого привлекало море. - Ты нашел капитана, который согласен взять тебя в команду? - Да, ваша светлость. Капитан Грегсон, владелец корабля "Зеленая Глубь" из порта Маргрейв, согласен взять меня. - Я знаю его, - сказал герцог, слегка улыбнувшись. - Это хороший и добрый человек. Отправляю тебя к нему на службу и желаю удачи в путешествиях. Ты будешь желанным гостем в Крайди, когда бы ты не вернулся сюда со своим кораблем. Роберт церемонно поклонился и покинул двор. Его участие в Выборе было закончено. Пага удивил несколько рискованный выбор Роберта. Менее чем за минуту, парень порвал все связи со своей семьей и домом и стал гражданином города, которого никогда не видел. По обычаю, моряк считался гражданином порта приписки своего корабля. Порт Маргрейв был одним из Вольных Городов Натала на Горьком море, и теперь это был дом Роберта. Герцог жестом приказал герольду продолжать. Герольд объявил первого Мастера. Мореход Хольм назвал имена трех юношей. Все трое приняли службу, никто не выглядел недовольным. Выбор шел гладко: никто из мальчишек не отказывался от службы. Каждый из них становился рядом со своим новым мастером. К полудню число мальчишек сильно уменьшилось. Паг беспокоился все больше и больше. Вскоре посреди двора помимо Томаса и Пага осталось только двое. Все Мастера уже назвали своих учеников, кроме Мастера Мечей и двоих Мастеров из герцогской свиты. Паг с тревожно бьющимся сердцем изучал стоящих на крыльце. Два принца смотрели на мальчишек: Лиам - с дружественной улыбкой, Арута - задумавшись. Принцессе Карлайн вся церемония казалась неимоверно скучной, и она не делала особых усилий, чтобы это скрыть, и шепталась с Роландом. Это вызвало осуждающий взгляд леди Марны, ее гувернантки. Вперед вышел Мастер Конюший Алгон в коричнево-золотом плаще с вышитой слева маленькой головой лошади. Мастер Конюший назвал имя Ральфа, сына Дика, и коренастый сын герцогского конюха пересек двор и встал за своим мастером. Повернувшись, он снисходительно улыбнулся Пагу. Эти двое никогда не ладили между собой, и Ральф проводил много времени за тем, что насмехался и мучил Пага. Когда они вдвоем работали на конюшне под началом Дика, сын конюха часто подкладывал Пагу свинью, и в ответе за все возникающие трудности всегда был сирота. Для Пага это было ужасное время, и он скорее отказался бы от службы, чем согласился до конца жизни работать рядом с Ральфом. Дворецкий Сэмюэл назвал другого юношу, Джеффри, который теперь станет замковой прислугой. Паг с Томасом остались одни. Мастер Мечей Фэннон исполнял в замке функции военачальника, а также, будучи непревзойденным фехтовальщиком, обучал молодых воинов. Он шагнул вперед, и Паг замер. - Томас, сын Мегара, - произнес старый солдат. Паг ждал, что его имя назовут тоже, но Фэннон шагнул назад, и Томас подошел и встал рядом с ним. Под всеобщим взглядом Паг вдруг почувствовал себя маленьким и бедно одетым. Двор показался ему большим, как никогда. Душа ушла в пятки, когда он понял, что больше не осталось Мастера или члена свиты, кто не взял себе ученика. Он был единственным, кого не назвали. Сдерживая слезы, он ждал, когда герцог всех отпустит. Герцог начал говорить, на его лице было ясно выражено сочувствие к мальчику, но его прервал другой голос: - Ваша светлость, будьте так добры. Все повернулись к Калгану, который вышел вперед и сказал: - Мне нужен ученик, и я зову Пага, сироту из замка Крайди, к себе в ученики. Среди Мастеров послышался ропот. Некоторые говорили, что маг не имеет права участвовать в Выборе. Герцог суровым взглядом заставил их замолчать. Никто из Мастеров не бросил бы вызов герцогу Крайдийскому, третьему по занимаемой должности человеку Королевства. Медленно все повернулись к мальчику. - Так как Калган - признанный мастер своего дела, - сказал герцог, - то выбрать себе ученика - его право. Паг, сирота из замка Крайди, ты принимаешь службу ? Паг застыл на месте. Он воображал себя ведущим королевскую армию в бой рыцарем-лейтенантом или мечтал обнаружить, что он потерянный сын благородной фамилии. В своих мальчишеских фантазиях он плавал на кораблях, охотился на чудовищ, спасал нацию. В более спокойных мечтах, он думал, проведет ли он жизнь, строя корабли, занимаясь гончарным делом или изучая искусство торговли; размышлял о том, как хорошо он будет владеть этими ремеслами. Но о чем он никогда не думал, какая мечта никогда не захватывала его фантазии, так это стать магом. Он очнулся от ступора, увидев, что герцог терпеливо ждет его ответа. Паг оглядел лица стоящих перед ним. Отец Талли, как и принц Арута, улыбнулся ему одной из своих редких улыбок. Лиам слегка кивнул, а Калган внимательно на него смотрел, и вдруг Паг решился. Это не было полностью правомерным призывом, но все-таки любое ремесло лучше, чем ничего. Он шагнул вперед, зацепился за ногой за собственную пятку и упал лицом вниз. Поднявшись, он наполовину пополз, наполовину побежал к магу. Его падение сняло наступившее напряжение, и гремящий хохот герцога наполнил двор. Смущенно вспыхнув, Паг встал рядом с Калганом. Он посмотрел вокруг и увидел, что герцог смотрит на него. Герцог кивнул раскрасневшемуся Пагу, потом повернулся к ожидающим конца Выбора. - Возвещаю, что каждый из присутствующих юношей поручается своему мастеру и должен подчиняться ему в рамках законов Королевства, и каждый теперь считается настоящим и полноправным гражданином Крайди. Пусть ученики следуют за своими мастерами. До праздника. Желаю всем приятного дня. Он повернулся и предложил дочери левую руку. Она легким движением положила на нее свою и они вошли в замок между стоящими по сторонам придворными. За ними пошли принцы и остальные придворные. Паг видел, как Томас уходит за Мастером Фэнноном в направлении казарм. Он повернулся к задумавшемуся Калгану. Через мгновение маг сказал: - Надеюсь, никто из нас не совершил сегодня ошибки. - Сэр? - спросил Паг, не поняв, что маг имел ввиду. Калган рассеянно махнул рукой, отчего его бледно-желтое одеяние пошло волнами. - Не важно, парень. Что сделано, то сделано. Используем же это наилучшим образом! - он положил руку Пагу на плечо. - Пойдем в башню, где я живу. Там есть маленькая комната, прямо под моей, где будешь жить ты. Я намеревался ее использовать для тех или иных дел, но никак не мог выкроить время, чтобы ее приготовить. Паг встал, разинув рот: - Моя собственная комната ?! Это было неслыханно для учеников. Большинство из них спало в рабочей комнате их хозяина или в общей комнате. Только когда ученик сам становился ремесленником, то обычно заводил собственное жилье. Калган поднял бровь. - Конечно. Ты не должен все время путаться под ногами. Так я не смогу ничего делать. Кроме того, магия требует уединения для размышлений. Тебе так же, как и мне, а возможно, и больше, нужно будет, чтобы тебя не беспокоили, - он достал свою длинную тонкую трубку из халата и начал набивать ее табаком, взятым из кисета, который тоже появился откуда-то из халата. - Давай не будем заниматься обсуждением обязанностей и прочего. Потому что я, честно говоря, не готовился к твоему обучению. Но вскоре я буду держать все в своих руках. До тех пор мы будем знакомиться друг с другом. Согласен? Паг удивился. Он плохо понимал, о чем говорит маг, несмотря на то, что ночевал несколько недель назад у него в усадьбе, но он отлично знал, что из себя представляли Мастера, и никто из них не стал бы спрашивать согласен или нет ученик с его планами. Не зная что сказать, Паг просто кивнул. - Отлично, - сказал Калган. - Пойдем в башню и поищем тебе новую одежду, а потом остаток дня будем праздновать. Потом будет достаточно времени, чтобы научиться быть учителем и учеником. Улыбнувшись парню, толстый маг, развернул Пага и увел его. ДЕЛО ШЛО К ВЕЧЕРУ, было ясно и светло. Легкий ветер с моря немного смягчал летнюю жару. В замке Крайди и в городе вовсю шли приготовления к Празднику Банаписа. Банапис был самым древним праздником, отмечать который начали еще в незапамятные времена. Его отмечали каждое летнее солнцестояние, в день не принадлежащий ни к старому, ни к новому году. Банапис, известный под другими именами и другим народам, согласно легендам, праздновался по всей Мидкемии. Некоторые считали, что этот праздник пришел от эльфов и гномов, ибо долгоживущие расы, по слухам, тоже отмечали праздник летнего солнцестояния все время, которое они помнили. Большинство осуждало эту точку зрения по той простой причине, что считало, что люди вряд ли переняли бы что-нибудь у эльфов или гномов. По слухам, жители северных земель, племена гоблинов и кланы Братства Темного Пути тоже праздновали Банапис, хотя никто и не сообщал, что видел такое праздненство. Двор был весь занят. Были сооружены огромные столы, на которых должна была помещаться самая разнообразная еда, которую заготавливали больше недели. Гигантские бочки гномьего эля, привезенного из Каменной Горы, были выкачены из погребов. Рабочие, "встревоженные хрупким видом бочек", стали быстро их опустошать, чтобы они ненароком не сломались под тяжестью эля. Мегар вышел из кухни и гневно закричал: - Оставьте! А то ничего не останется к празднику. На кухню, болваны! Еще много работы. Рабочие ворча ушли, и Мегар наполнил большую пивную кружку, чтобы убедиться, что эль был достаточно холодным. Опустошив ее, он удовлетворился, тем, что все было, как надо, и вернулся на кухню. Официального начала праздника не было. Обычно люди и еда, ви- но и эль собирались до тех пор, пока не было достигнуто достаточное количество, и тогда немедленно все празднующие принимались за еду. Паг выбежал из кухни. Как выяснилось, теперь у него был короткий путь из северной башни мага через кухню, которым он пользовался чаще, чем главными воротами замка. Сияя от радости, он бежал через двор в новой тунике и штанах. У него никогда не было такого роскошного наряда, и он спешил показать его своему другу Томасу. Он застал Томаса выходящим из казарм. Тот также торопился, как и сам Паг. Встретившись, они заговорили оба сразу: - Смотри, у меня новая туника! - Смотри, у меня воинский плащ! Затем они оба остановились и рассмеялись. Томас успокоился первым: - Прекрасная одежда, Паг, - сказал он, щупая дорогой материал красной туники. - И цвет тебе идет. Паг в свою очередь похвалил наряд Томаса, потому что в коричнево-золотом воинском плаще он производил поразительное впечатление. Не важно, что под ним он носил обычную домотканую тунику и штаны. Он не получит военной формы, пока Мастер Фэннон не удовлетворится его умениями воина. Двое друзей бродили от одного ломящегося от яств стола к другому. У Пага текла слюнка от аппетитных запахов, носящихся в воздухе. Они подошли к столу, на котором лежала кипа мясных пирогов, с еще дымящимися корочками, острый сыр и горячий хлеб. Около стола стоял мальчишка с мухобойкой, прислуживающий на кухне. Его задачей было охранять еду от вредителей: как от насекомых, так и от проголодавшихся учеников. Как и в большинстве других ситуаций, в отношениях караульного и старших учеников строго блюлись традиции. Угрожать или силой отнимать пищу у младшего мальчика не допускалось мальчишеским кодексом. Но пользоваться своей скрытностью, скоростью и хитростью считалось приличным. Паг и Томас с интересом следили за мальчишкой по имени Йон, который больно ударил мухобойкой по рукам юного ученика, пытающегося стащить большой пирог. Кивком Томас послал Пага на другой ко- нец стола. Паг прошествовал в поле зрения Иона, тот внимательно за ним наблюдал. Внезапно Паг притворно бросился к столу, и Ион двинулся по направлению к нему. Вдруг Томас схватил со стола пирог и исчез, прежде чем мухобойка начала опускаться. Отбегая, они слышали горестные крики мальчишки, чей стол они ограбили. Оказавшись на безопасном расстоянии, Томас вручил Пагу половину пирога. Тот засмеялся: - Спорим, у тебя самая быстрая рука в замке! - Да, мы удачно его перехитрили! Они рассмеялись. Паг запихнул свою половинку пирога в рот. Он был изысканно приправлен, и особый вкус ему придавал контраст между соленой свиной начинкой и сладкой корочкой из слоеного теста. С бокового двора послышались звуки труб и барабанов: герцогские музыканты приближались к главному двору. К тому моменту, как они появились в воротах, по толпе прошел молчаливый сигнал. Кухонные мальчишки начали выдавать празднующим деревянные тарелки и кружки, полные эля или вина. Мальчишки рванулись к первому столу. Рост и скорость Пага и Томаса была им на выгоду, и прорвавшись через толпу, они набрали всевозможной пищи и по кружке пенящегося эля. Они нашли относительно тихий уголок и жадно набросились на еду. Паг впервые попробовал эль и был удивлен его крепким, слегка горьким вкусом. Проходя внутрь, он создавал приятное тепло. Попробовав еще раз, Паг решил, что эль ему понравился. Герцог и его семья смешались с простолюдинами. Другие придворные также стояли в линии перед столами. Сейчас не было ни церемоний, ни ритуалов, ни титулов. Каждый получал еду, как только приходил, потому что в день летнего солнцестояния все в равной мере делили щедроты урожая. Паг мельком увидел принцессу, и его грудь слегка сжалась. Она сияла от комплиментов, которые делали ей многие мальчики. На ней было красивой синее платье и простая широкополая шляпа того же цвета. Она благодарила каждого автора лестного замечания, моргая темными густыми ресницами и широко улыбаясь. На дворе появились жонглеры и клоуны - первая из трупп бродячих артистов, находящихся в этот день в городе. Актеры другой труппы возводили сцену на городской площади, чтобы вечером показать представление. Праздненство продлится до завтрашнего утра. Паг вспомнил, что в прошлом году, некоторых мальчишек на следующий день пришлось освободить от обязанностей, так как они были не в состоянии работать: болела голова или живот. Он был уверен, что завтра будет то же самое. Паг с нетерпением ожидал вечера: обычно в Банапис, по вечерам, выбранные днем ученики ходили по разным домам, принимали поздравления и кружки эля. Также это было походящее время для встреч с городскими девочками. Ухаживания были и в другие дни, но на них обычно смотрели хмуро. В Банапис же матери были менее бдительны. Теперь у юношей были ремесла, и они рассматривались не как надоедливые проказники, а скорее, как возможные зятья. Были случаи, когда мать наоборот считала, что ее дочь должна использовать свои природные дары, чтобы отхватить юного мужа. Паг был низким и выглядел младше своих лет, и поэтому он не получал много внимания от девочек. Томас, однако, был весьма и весьма популярным, и в последнее время Пага настораживало то, что Томаса замечала то одна, то другая девочка. Паг был еще достаточно юным, чтобы считать все это чепухой, но достаточно взрослым, чтобы заинтересоваться этим. Паг с невероятно набитым ртом смотрел по сторонам. Мимо проходили люди из замка и из города, поздравляя учеников и желая им нового года. Паг почувствовал гордость. Он был учеником, несмотря на то, что Калган, казалось, совершенно не знает, что с ним делать. Он наелся от пуза и слегка опьянел, из-за чего чувствовал себя очень хорошо. И, самое важное, он был среди друзей. "Что может быть в жизни лучше?" - подумал он. 3. ЗАМОК Паг, надувшись, сидел на своей койке. Огненный дрейк Фантус двинул голову вперед, приглашая Пага почесать ему брови. Видя, что ничего не добьется, дрейк отошел к башенному окну, выпустил с недовольным фырком облачко черного дыма и вылетел в окно. Паг не заметил его отлета, так он был погружен в свои проблемы. Казалось, что с тех пор, как он четырнадцать месяцев назад стал учеником Калгана, все, что он ни делал, шло не так. Он лег на спину, закрыв глаза рукой; чувствовался запах соле- ного морского бриза, дующего через окно, а солнце грело ноги. Все в его жизни изменилось к лучшему с начала его ученичества, кроме единственной, но самой важной вещи - его занятий. Все эти месяцы Калган учил его основам магического искусства, но что-то сводило на нет все его усилия. Теорию и основные понятия Паг постигал быстро и хорошо. Но всякий раз, когда он пытался применить свои знания на практике, казалось, что-то удерживало его. Как будто часть его сознания отказывалась работать с магией, как будто была преграда, все время останавливающая его в одной и той же точке концентрации заклинания. Каждый раз, когда он пытался это сделать, он чувствовал, что приближается к этой точке, как всадник на упрямой лошади, но преодолеть барьер не мог. Калган успокаивал его, говоря, что со временем все это пройдет само. Маг всегда сочувствовал мальчику, никогда выговаривал ему за то, что у него не получалось лучше, потому что знал, что парень старается. Из задумчивости Пага вывел звук открывающейся двери. Подняв голову, он увидел входящего отца Талли с большой книгой под мышкой. Шелестя белой рясой, тот закрыл дверь. - Паг, пора начинать урок письма, - он остановился, увидев удрученное настроение мальчика. - В чем дело, парень? Паг полюбил старого жреца Асталона. Он был строгим учителем, но справедливым. Он хвалил парня за успехи, но не меньше и ругал за неудачи. Он быстро соображал, имел хорошее чувство юмора и всегда был готов отвечать на вопросы, какими бы глупыми они не казались Пагу. Поднимаясь на ноги, Паг вздохнул. - Не знаю, святой отец. Просто у меня, кажется, ничего не получается. Все, за что я ни берусь, я ухитряюсь испортить. - Не может быть, Паг, что все так страшно, - сказал жрец, положив руку Пагу на плечо. - Почему бы тебе не рассказать мне, что тебя беспокоит, а поучиться писать мы сможем и в другое время, - он подвинул стул к окну и, садясь, оправил рясу. Паг заметно вырос за последний год, но все-таки еще был маленьким. Плечи немного начали расширяться, на лице стали появляться черты мужчины, которым он когда-то будет. Он имел удручающий вид в домотканой тунике и штанах: его настроение было таким же серым и мрачным, как и ткань, которую он носил. В его комнате, обычно аккуратно убранной, сейчас был кавардак, везде валялись свитки и книги, отображая беспорядок, царящий у него в голове. Некоторое время Паг сидел молча, но увидев, священник тоже ничего не говорит, он начал: - Помните, я вам рассказывал, что Калган пытался научить меня трем основным приемам, как успокоить сознание, так что можно концентрировать заклинание без стресса? Так вот, эти упражнения я освоил уже несколько месяцев назад. Теперь я могу привести сознание в покой в считанные секунды, не особо напрягаясь. Но это все, дальше дело не идет. - Что ты имеешь в виду? - После этого надо научить сознание делать непривычные для него вещи, такие, как думать только о чем-то одном и ни о чем другом, или вообще ни о чем не думать, что довольно сложно. Большую часть времени я могу делать эти вещи, но иногда я чувствую, будто у меня в голове есть какие-то силы, все рушашие и требующие, чтоб я делал по-другому. Как будто там происходит что-то кроме того, что мне предсказывал Калган. - Каждый раз, когда я пытаюсь сконцентрировать одно из простеньких заклинаний, которым научил меня Калган, таких, как двигать предметы, поднимать себя с земли, эти вещи в моей голове нахлестывают на мою сосредоточенность и я теряю контроль. Я не могу освоить даже самое простое заклинание, - Паг дрожал: это был первый раз, когда он говорил об этом с кем-то, кроме Калгана. - Калган просто говорит, чтоб я не сдавался и не беспокоился, - чуть не плача, продолжил он. - У меня есть талант. Калган говорит, что понял это с самой первой нашей встречи, когда я посмотрел в кристалл. Вы мне тоже говорили, что у меня есть талант. Но я просто не могу заставить заклинания работать, как они должны. - Паг, - сказал священник, - у магии много свойств, и мы плохо понимаем, как она работает, даже те, кто ей занимается. В храмах нас учат, что магия - это дар богов, и мы принимаем это на веру. Мы не понимаем, как это может быть, но мы и не задаемся таким вопросом. Например, каждый орден искусен в своей области магии. Я способен к магии, к которой не способны члены других орденов. Но никто не может сказать почему. (Прим. пер.- Орден - (на Мидкемии) жрецы, служащие одному богу.) - Маги имеют дело с магией другого рода, и их работа отличается от того, чем мы занимаемся в храмах. Многое из того, что они делают, мы делать не можем. Это они изучают искусство магии, ищут ее природу и свойства, но даже они не могут сказать, как она работает. Они знают лишь то, как ее использовать, и передают это знание ученикам, как Калган передает его тебе. - Пытается передать мне, святой отец. Мне кажется, он мог неправильно меня оценить. - Я так не думаю, Паг. Я немного разбираюсь в этих вещах, и с тех пор, как ты стал учеником Калгана, я чувствовал растущую в тебе силу. Возможно, ты позже придешь к ней, как другие, но я уверен что ты найдешь правильный путь. Паг не успокоился. Он не спрашивал мнения мудрого жреца, но чувствовал, что он может ошибаться. - Надеюсь, что вы правы, святой отец. Просто я не понимаю, что со мною не так. - Я думаю, что знаю, что не так, - донесся голос от двери. Вздрогнув, Паг и отец Талли повернулись, и увидели Калгана, стоящего в дверях. Его голубые глаза выражали беспокойство, а брови были сведены к переносице, образуя букву "V". Ни Паг, ни Талли не слышали, как открылась дверь. - Иди сюда, Паг, - сказал маг слегка двинув рукой к себе. Паг подошел к магу, который положил обе ладони ему на плечи. - Мальчики, сидящие в своих комнатах день за днем и страдающие оттого, что у них ничего не получается, как раз и делают так, чтоб у них ничего не получалось. Я даю тебе день для отдыха. Сегодня суббота, и поэтому на улице должно быть полно мальчишек, которые помогут тебе в любых неприятностях, какие только могут найти мальчишки, - он улыбнулся, и его ученик почувствовал облегчение. Тебе нужно отдохнуть от учебы. Теперь иди. Говоря так, он шутя легонько ударил мальчика по голове, после чего тот побежал вниз по лестнице. Подойдя к койке, Калган опустил на нее свое тяжелое тело и посмотрел на священника. - Мальчишки, - сказал Калган, качая головой. - Устраивается праздник, им дается знак ремесла, и они вдруг ждут, что станут мужчинами. Но они все еще мальчишки. Несмотря на все их старания, они все-таки действуют, как мальчишки, а не мужчины, - он вытащил трубку, и начал наполнять ее. - Маги считаются молодыми и неопытными в тридцать лет, но в остальных ремеслах тридцать лет - возраст, когда человек уже мастер или ремесленник, вероятнее всего готовящий своего собственного сына к Выбору, - он поднес скрученную бумажку к еще тлеющим в камине Пага углям и зажег трубку. Талли кивнул: - Я понимаю, Калган. Служение богам тоже призвание старого человека. Когда я был в возрасте Пага, мне предстояло еще тринадцать лет быть послушником в храме и иметь над собой наставника, старый жрец наклонился вперед. - Калган, так что насчет его проб- лемы? - Парень прав, как ты знаешь, - с расстановкой произнес Калган. - Тому, что он не может применять знания, которые я пытался ему дать, нет объяснения. Меня удивляет то, что он делает со свитками и устройствами. У парня есть дар к этим вещам, я бы побился об заклад, что у него задатки чрезвычайно искусного мага. Но эта неспособность использовать свою внутреннюю силу... - Ты думаешь, что найдешь решение? - Надеюсь. Очень не хотелось бы освобождать его от ученичества. Это для него было бы тяжелее, чем если б я его вообще не выбирал, - на его лице читалось неподдельное беспокойство. - Это очень странно, Талли. Думаю, ты согласишься с тем, что у него огромные возможности и великий талант. Как только я увидел, как он использует кристалл в моей хижине ночью, я впервые за многие годы понял, что наконец нашел ученика. Когда никто из мастеров не выбрал его, я понял, что по воле судьбы наши пути пересеклись. Но в его голове есть что-то еще, что-то, чего я раньше не встречал, что-то могущественное. Я не знаю, что это, Талли, но оно отвергает мои упражнения, как будто они какие-то...неправильные или...вредные для него. Не знаю, как объяснить происходящее с Пагом лучше. Простого объяснения нет. - Ты думал о том, что сказал парень? - спросил священник, выглядевший сильно обеспокоенным. - Ты имеешь в виду, о том, что я ошибаюсь? Талли кивнул. Калган отмел вопрос движением руки. - Талли, ты знаешь о природе магии столько же, сколько я, может даже больше. Твой бог не зря называется Богом-Принесшим-Порядок. Твой орден открыл многое из того, что управляет этим миром. Ты хоть какое-то мгновение сомневался, что у парня есть талант? - Талант - нет, но его возможности сейчас под вопросом. - Хорошо сказано, как всегда. Ну тогда, может, у тебя есть идеи? Может, сделать из парня священника? Талли выпрямился, на лице было осуждение: - Ты знаешь, Калган, что служение богам - призвание. - Расслабься, Талли. Я пошутил, - он вздохнул. - И все-таки, если у него нет призвания священника, и он не может освоить магическое искусство, то что мы можем сделать с его природными способностями? Талли некоторое время молча думал над вопросом, после чего сказал: - Ты думал о потерянном искусстве? Глаза Калгана расширились. - Эта старая легенда? - Талли кивнул. - Сомневаюсь, что найдется маг, который не размышлял бы о легенде о потерянном искусстве. Если бы оно существовало, то это оправдало бы многие ошибки в нашем ремесле, - он посмотрел на Талли сузившимися глазами, показывая свое неодобрение, - но легенд много. Переверни любой камешек на берегу моря - и вот тебе легенда. Я предпочитаю искать реальные причины нашим ошибкам, а не сваливать их по древнему суеверию на какое-то потерянное искусство. Лицо Талли посуровело, а интонация стала ругательной: - В храмах, мы не считаем это легендой, Калган! Это считается частью истины, открытой богами первым людям. Раздраженный интонацией Талли, Калган взорвался: - У вас считалось, что земля плоская, пока Ролендирк - маг, напоминаю тебе, - не направил свое магическое зрение за горизонт, ясно показывая, что она круглая! Это было с начала времен известно каждому моряку или рыбаку, который хоть раз видел, что парус появляется из-за горизонта раньше, чем сам корабль! - почти что прокричал он. Увидев, что Талли был уязвлен напоминанием о давно отвергнутых церковных канонах, Калган понизил голос: - При всем к тебе уважении, Талли, не учи ученого. Я знаю, твой орден очень любит спорить, и половина братьев покатывается со смеху, когда слышит, как чрезвычайно серьезные молодые послушники обсуждают богословские вопросы, оставленные в стороне столетие назад. Кроме того, разве легенда о потерянном искусстве не ишапийский догмат? Талли в свою очередь бросил на Калгана осуждающий взгляд. Он сказал с иронией: - Твое религиозное образование все еще хромает, Калган, несмотря на некоторое понимание внутренних дел нашего ордена, - он слабо улыбнулся. - Тем не менее, ты прав насчет спорных религиозных вопросов. Большинство из нас находит их забавными, потому что мы помним, как серьезно мы относились к ним, как крепко держались за них, когда были послушниками, - Его голос стал более серьезным. - Но я не шучу, говоря, что твое образование хромает. У ишапийцев есть некоторые странные верования, это так, и это орден, стоящий отдельно от остальных, но это также и самый древний орден из известных, считающийся главным в вопросах разницы в вероисповеданиях. - Ты хочешь сказать, религиозных войн, - сказал Калган, иронично фыркнув. Талли проигнорировал этот комментарий. - Ишапийцы - хранители древнейших знаний и истории Королевства, и у них самая большая в Королевстве библиотека. Я был в библиотеке их храма в Крондоре, она производит глубочайшее впечатление. Калган улыбнулся и с ноткой снисхождения сказал: - А я, Талли, просмотрел книжные полки Сартского Аббатства, которое в десять раз больше. И что с того? - А то, что что бы ты ни говорил об ишапийцах, но когда они объявляют что-то историческим фактом, они обычно могут предъявить древние книги, доказывающие их мнение. - Нет, - сказал Калган, отодвигая комментарий Талли движением руки. - Я вовсе не отношусь к твоим или еще чьим-то верованиям несерьезно, но я не могу согласиться с этим вздором о потерянном искусстве. Я мог бы поверить в то, что Паг может быть как-то больше настроен на раздел магии, о котором я ничего не знаю, возможно, что-то использующее духовное колдовство или иллюзии - области, говоря о которых, я с радостью соглашусь, что знаю о них мало - но я не могу согласиться с тем, что он никогда не освоит это ремесло из-за давно исчезнувшего бога магии, умершего в Войнах Хаоса! Нет, есть какие-то еще неизвестные нам сведения. Слишком много в нашем искусстве ошибок и неточностей, чтоб считать наше понимание магии хотя бы относительно полным. Но если Паг не может учиться магии, то только потому, что я плохой учитель. Талли теперь смотрел на Калгана свирепо, вдруг поняв, что маг обдумывал не возможные ошибки Пага, а свои собственные ошибки. - Это глупо. Ты одаренный человек, и если б это я открыл, что у Пага есть талант, я не мог бы пожелать для него лучшего учителя, чем ты. Но не может быть ошибок, если ты не знаешь, чему его надо учить. Калган начал было возражать, но Талли прервал его. - Нет, дай мне договорить. Нам не хватает понимания. Ты, кажется, забыл, что были другие такие же, как Паг, дикие таланты, не способные справиться со своим даром, другие, у которых не получилось стать священниками или магами. Калган курил трубку сосредоточенно сведя брови вместе. Вдруг он рассмеялся. Талли проницательно посмотрел на мага. Калган успокаивающе повернул руки с трубкой в одной из них ладонями к Талли. - Мне вдруг пришла в голову мысль о том, что если свинопас не может научить своего сына семейному призванию, он может все свалить на кончину бога свиней. Глаза Талли расширились, когда он услышал такие, почти богохульные слова, но потом он тоже отрывисто рассмеялся. - Это один из спорных религиозных вопросов! Оба долго смеялись над этим, освобождаясь от напряжения. Талли вздохнул и встал. - И все-таки не отмахивайся от того, что я сказал, Калган. Паг может быть одним из таких диких талантов. И возможно, тебе придется смириться с судьбой и отпустить его. Калган печально покачал головой. - Я отказываюсь верить, что есть какое-то простое объяснение тех, других ошибок, Талли. А также трудностей Пага. Ошибки в каждом мужчине и каждой женщине, а не в природе вселенной. Я часто чувствовал, что наши ошибки относительно Пага кроются в непонимании правильного подхода к нему. Возможно, лучше было бы найти для него другого учителя, который может высвободить его способности. Талли вздохнул. - Я уже сказал, что я думаю по этому поводу. Не могу тебе посоветовать ничего, кроме того, что я сказал. К тому же, как говорится, плохой учитель лучше, чем никакого учителя вообще. Каково бы было парню, если бы его никто не выбрал для обучения? Калган вскочил со стула. - Что ты сказал? - Я сказал: "Каково бы было парню, если бы его никто не выбрал для обучения?" Калган смотрел в пространство, его глаза, казалось, потеряли сосредоточенность. Он начал неистово курить трубку. Посмотрев некоторое время, Талли спросил: - Что такое, Калган? - Я не уверен, Талли, но, возможно, ты подал мне идею, - сказал Калган. - Какую идею? Калган отмахнулся от вопроса. - Я не совсем уверен. Дай мне время немного обдумать ее. Но рассмотри свой вопрос по-другому: как первые маги научились использовать свою силу? Талли сел, и оба начали обдумывать вопрос в тишине. В окно доносились звуки играющих мальчишек, заполнивших вест двор замка. КАЖДУЮ СУББОТУ МАЛЬЧИКАМ и девочкам, работавшим в замке, было позволено проводить вторую половину дня так, как они считали нужным. Мальчики ученического возраста и младше были шумной и буйной компанией. Девочки прислуживали дамам замка: чистили, шили и помогали на кухне. Всю неделю они работали от рассвета до заката, и даже больше, но в шестой день недели они собирались во дворе замка около сада принцессы. Большинство мальчишек играли в грубую игру плотно завязанным шнурками кожаным мячом. В пылу игры случались толчки, крики, удары и случайные драки. Все носили самую старую свою одежду, потому что дыры и пятна крови и грязи были обычным делом. Девочки сидели вдоль нижней стены сада принцессы, сплетничая о дамах герцогского двора. Почти всегда они надевали лучшие юбки и блузки, а их неоднократно вымытые и причесанные волосы сияли. И мальчики, и девочки старательно делали вид, что не замечают друг друга. И обе компании делали это одинаково неубедительно. Паг прибежал во двор, где уже шла игра. Как всегда, Томас был в центре драки за мяч. Его рыжеватые волосы, развевались, словно знамя, он громко смеялся, радостно перекрикивая шум, как будто случайная боль от ударов и чужих локтей делала состязание лишь более стоящим. Он пробежал через толпу мальчишек и ударил мяч в воздухе, стараясь не наступить на ноги тем, кто хотел поймать его. Никто точно не знал, ни как появилась эта игра, ни точных ее правил, но мальчишки играли с боевой напряженностью, как их отцы много лет назад. Паг вбежал на поле и подставил Ральфу подножку, как раз тогда, когда тот собирался ударить Томаса сзади. Ральф упал в кучу борющихся мальчишек, и Томас освободился. Он побежал к цели и, бросив мяч перед собой, отправил его в большую перевернутую бочку, заработав очко. Пока остальные мальчишки кричали, поздравляя Томаса, Ральф поднялся на ноги, оттолкнул в сторону стоящего перед ним мальчика и оказался прямо перед Пагом. Свирепо глядя из-под густых бровей, он плюнул в Пага и сказал: - Если ты сделаешь это еще раз, я тебе переломаю ноги, косоглазка! Так называли птицу, обладающую общеизвестно отвратительными привычками, из которых далеко не худшей было оставлять яйца в чужих гнездах, так что вылупившийся из него птенец будет выращен другими птицами. Паг не собирался позволять Ральфу безнаказанно оскорблять себя. Он был раздражен своими неудачами в учебе, и поэтому сегодня был очень чувствителен к таким вещам. Подпрыгнув, он закинул руку на шею коренастого мальчишки. Правым кулаком он ударил Ральфа в лицо и почувствовал, что разбил ему нос с первого же удара. Почти сразу же оба мальчишки оказались катающимися по земле. Начал сказываться больший вес Ральфа, и вскоре он уже сидел у Пага на груди и бил его толстыми кулаками в лицо. Томас, беспомощный, стоял рядом, потому что, как он ни хотел помочь другу, мальчишеский кодекс чести был таким же строгим и нерушимым, как дворянский. Если бы он вмешался, чтобы помочь Пагу, тот бы не никогда не перенес позора. Томас прыгал вверх и вниз, подбадривая Пага, морщась, каждый раз, когда Ральф бил Пага, как будто он сам чувствовал удары. Паг, извиваясь, пытался выбраться из-под Ральфа, и поэтому много ударов попадало в грязь, а не в лицо Пага. Однако достаточное количество поражало и цель, так что Паг вскоре почувствовал головокружение и отчужденность от избиения. Он слышал крики как бы издалека, а удары Ральфа, казалось, не причиняли боли. Все у него перед глазами поплыло красным и желтым, и он почувствовал, что вес исчез с его груди. Через мгновение зрение пришло в порядок, и Паг увидел принца Аруту, стоящего над ним и крепко держащего Ральфа за шиворот. Пока еще не такой сильный, как его брат или отец, принц все-таки мог держать Ральфа достаточно высоко, чтобы носки башмаков юного конюха едва касались земли. Принц улыбнулся, но без радости или иронии. - Мне кажется, парень получил достаточно, - сказал он тихо. В его глазах стало появляться свирепое выражение. - Ты согласен? Его холодный тон давал понять, что он не спрашивал мнения Ральфа. Из носа Ральфа все еще текла кровь от первого удара Пага. Он выдавил звук, который принц принял за знак согласия. Арута отпустил воротник Ральфа и юный конюх упал на спину, вызвав смех окружающих. Принц нагнулся и помог Пагу подняться. Поддерживая шатающегося мальчика, Арута сказал: - Я восхищен твоей смелостью, юноша, но нельзя же, чтоб из лучшего юного мага герцогства выбили все мозги, не так ли? Он говорил лишь слегка насмешливым тоном, а Паг оцепенел, так что мог только стоять и таращиться на младшего сына герцога. Принц слегка ему улыбнулся и передал подошедшему с мокрой тряпкой в руке Томасу. Паг вышел из тумана, когда Томас вытер его лицо тряпкой, и почувствовал себя даже хуже, когда увидел, что принцесса с Роландом, к которым возвращался Арута, стоят лишь в нескольких метрах. Получить взбучку перед девчонками замка было достаточно плохо; быть избитым деревенщиной вроде Ральфа перед принцессой было катастрофой. Испустив стон, который не мог помочь его физическому состоянию, Паг постарался выглядеть так же, как остальные. Томас грубо взял его за плечи: - Не переживай так сильно. Ты был не так уж и плох. Во всяком случае, большая часть этой крови принадлежит Ральфу. Завтра его нос будет выглядеть как здоровенный перезрелый красный кочан капусты. - Так же, как и моя голова. - С твоей головой не так плохо. Фингал, может два, раздутая щека. В целом ты все делал достаточно хорошо, но в следующий раз, когда захочешь подраться с Ральфом, подожди, пока чуть-чуть подрастешь, хорошо? Паг смотрел, как принц уводил сестру с поля боя. Роланд широко ему улыбнулся и Паг захотел умереть. ПАГ И ТОМАС вышли из кухни, держа в руках тарелки с ужином. Был теплый вечер, и они предпочли прохладный океанский бриз жаре кухни. Они сели на крыльцо, и Паг подвигал своей челюстью из стороны в сторону. Он попробовал откусить кусок баранины и отставил тарелку в сторону. Томас посмотрел на него. - Не можешь есть? Паг кивнул. - Слишком болят челюсти, - он наклонился вперед и поставил локти на колени, а подбородок подпер кулаками. - Не надо было беситься. Тогда бы я получил меньше. С полном пищи ртом Томас сказал: - Мастер Фэннон говорит, что солдат никогда не должен терять головы, иначе в самом деле лишится ее. Паг вздохнул. - Калган тоже говорил что-то вроде этого. У меня есть некоторые упражнения, с помощью которых я могу расслабиться. Надо было их использовать. Томас проглотил огромный кусок пищи. - Заниматься у себя в комнате - это одно, а применять те же упражнения, когда кто-то оскорбил тебя прямо в лицо, - совсем другое. Я думаю, что действовал бы так же. - Но ты бы его победил. - Вероятно. Поэтому Ральф никогда бы на меня и не пошел, то, как он говорил, показывало, что он не хвастался, а просто говорил то, что есть на самом деле. - И все-таки, ты все делал правильно. Нос капустой теперь дважды подумает, прежде, чем приставать к тебе снова. Я думаю, так все и обстоит. - Что ты имеешь в виду? Томас поставил тарелку и рыгнул. Удовлетворенный звуком, он сказал: - С задирами всегда так: можешь ты или нет им врезать, не имеет значения. Важно, можешь ли ты подняться против них. Ральф может быть большим, но он трус, несмотря на хвастовство. Теперь он переметнется на более маленьких мальчиков и немного к ним попристает. Не думаю, что он захочет еще чего-нибудь от тебя. Ему не нравится цена, - Томас тепло и широко улыбнулся Пагу. - Тот первый удар, что ты ему дал был прекрасен. Прямо в нос! Паг почувствовал себя немного получше. Томас посмотрел на его нетронутый ужин. - Ты будешь это есть? Паг посмотрел на тарелку. Она была наполнена горячей бараниной, зеленью и картошкой. Несмотря на аромат, исходящий от нее, Паг не чувствовал никакого аппетита. - Нет, можешь взять. Томас поднял тарелку и начал пихать пищу в рот. Паг улыбнулся. Томас никогда не знал меры в еде. Паг опять посмотрел на стену замка. - Я чувствовал себя таким дураком! Томас перестал есть. Его рука, полная мяса, была на полпути ко рту. Он смотрел на Пага некоторое время. - Ты тоже? - Я тоже что? Томас рассмеялся: - Ты смущен, потому что принцесса видела, как Ральф задал тебе взбучку! - Не взбучку! Я дал столько же, сколько получил! - Ага! Так я и знал. Это принцесса, - воскликнул Томас. Сдавшись, Паг прислонился к стене. - Думаю, что да. Томас не говорил ничего, и Паг посмотрел на него. Он доканчивал обед Пага. Наконец Паг сказал: - Я полагаю, она тебе не нравится? Томас пожал плечами. Откусив мяса, он сказал: - Наша леди Карлайн достаточно хорошенькая, но я знаю свое место. Во всяком случае, я положил глаз на кое-кого другого. Паг выпрямился. - На кого? - спросил он с любопытством. - Не скажу, - ответил Томас с лукавой улыбкой. Паг рассмеялся. - Неала, верно? У Томаса отвисла челюсть. - Как ты узнал? Паг попытался принять загадочный вид. - У нас, магов, свои способы. Томас фыркнул. - Какой ты маг! Такой же, как я - рыцарь-капитан королевской армии. Скажи, как ты узнал? Паг рассмеялся. - Здесь нет ничего таинственного. Каждый раз, когда ты видишь ее, ты начинаешь важничать в этом своем военном плаще и задираешь нос, как петух. - Ты думаешь, она меня раскусила, да? - озабоченно спросил Томас. Паг улыбнулся как хорошо откормленный кот. - Она тебя не раскусила. Я уверен, - он сделал паузу. - Если она сама слепая, а остальные девчонки не показали ей это уже сто раз! На лице Томаса появилось удрученное выражение. - Что должна думать девушка? - Кто знает, что они думают? Скорее всего, ей это нравится. Томас глубокомысленно посмотрел на тарелку. - Ты когда-нибудь думал о женитьбе? Паг заморгал, как сова на ярком свету. - Я... Я никогда не думал об этом. Я не знаю, женятся ли маги. Думаю,