е случается, наши бортовые медицинские компьютеры говорят, что у вас великолепное здоровье. Однако мы наложили дермодиск для купирования эффектов синдрома адаптации, которому вы можете подвергнуться перед посадкой. Его рука исчезла с ее шеи. - "Европа после дождя", - сказала Марли. - Макс Эрнст. Лишайник... Мужчина смотрел на нее сверху вниз, его настороженное лицо заученно выражало профессиональное сочувствие. - Простите? Не могли бы вы повторить? - Прошу прощения, - сказала она. - Сон... Мы уже прибыли на терминал? - Еще час, - услышала она в ответ. Орбитальный терминал "Джапан Эйр Лайнс" оказался удлиненной белой полусферой в шапках мелких куполов, периметр тороида щетинился овальными раструбами стыковочных шлюзов. Экран терминала над антигравитационной сеткой Марли - хотя слово "над" временно потеряло обычный свой смысл - предлагал великолепный по своей точности эскиз-анимацию тора во вращении, в то время как несколько голосов на семи языках объявляли, что пассажиров, находящихся на борту шаттла "Джей-Эй-Эль 580", прибывшего рейсом из Орли, доставят к терминалу на такси при ближайшей возможности. "Джей-Эй-Эль" приносил извинения за задержку, связанную с рутинным ремонтом в семи из двенадцати блоков... В своей антигравитационной сетке Марли съежилась от страха, теперь ей во всем чудилась невидимая рука Вирека. Нет, подумала она, должен же быть какой-то выход. Я хочу соскочить, сказала она самой себе, я хочу несколько часов свободы действий, а потом я с ним покончу... Прощайте, герр Вирек, я возвращаюсь в страну живых, куда никогда уже не вернуться бедному Алену. Алену, который умер, потому что я взялась за эту работу. Марли несколько раз сморгнула, когда подступили первые слезы, потом, широко раскрыв глаза, с детским удивлением уставилась на крохотный прозрачный шарик - это уплывала, свернувшись в сферу, ее слеза... А "Маас", задумалась она, кто они такие? Вирек заявлял, что это они убили Алена, что Ален работал на них. Она смутно припоминала истории в прессе, что-то связанное с новейшим поколением компьютеров. Какой-то зловещий процесс, в котором бессмертные гибридные раковые клетки изрыгали хвостатые молекулы, превращавшиеся в сгустки микросхем. Тут она вспомнила, как Пако сказал, что экран его переносного телефона - продукт "Мааса"... Внутренность тороида "Джей-Эй-Эль" была настолько невыразительной, настолько походила на любой другой аэропорт, что Марли захотелось рассмеяться. Тот же аромат духов, напряжение толпы и сильно кондиционированный воздух, тот же фоновый гул разговоров. Ноль целых восемь десятых гравитации значительно облегчили бы переноску чемоданов, но весь ее багаж состоял из черной сумки. Теперь Марли вынула из застегнутого на молнию внутреннего кармана билет и сверила номер указанного на нем местного шаттла с колонками цифр, бегущих по ближайшему настенному экрану. Два часа до вылета. Что бы там ни говорил Вирек, она уверена, что его машина уже задействована, кто-то просачивается в команду шаттла или в список пассажиров, подмена реальных людей двойниками подмазывается патокой денег... Кто-нибудь заболеет в последнюю минуту, произойдут какие-нибудь изменения в планах, несчастные случаи... Закинув на плечо ремень сумки, она зашагала через зал ожидания с вогнутым полом из белой керамики, как будто действительно знала, куда идет, или у нее имеется какой-нибудь план, но понимая с каждым сделанным шагом, что не знает ничего. Ее преследовал взгляд мягких голубых глаз. - Будь ты проклят, - бросила она в пустоту, и мордастый русский бизнесмен в черном костюме из Гинзы фыркнул и поднял факс новостей, отгораживая от нее свой мир. - Так я и говорю этой сучке: "Слушай, или ты убираешь со "Сладкой Джейн" эти оптоизоляторы и взломанные контейнеры, или я приклею твою задницу к переборке прокладочной пастой..." Раздался взрыв хриплого женского смеха, и Марли подняла глаза от своего подноса с тарелочками с суси. Через два пустых стола от нее сидели три женщины. Их стол был заставлен банками пива и стопками стиролоновых подносов, измазанных коричневым соевым соусом. Одна из них громко рыгнула и сделала большой глоток из своей банки. - И как она это восприняла, Рес? Этот вопрос почему-то послужил толчком для еще одного, на сей раз более продолжительного взрыва хохота, и женщина, которая привлекла внимание Марли, опустила голову на руки и хохотала, пока у нее не затряслись плечи. Марли пусто глядела на это трио, раздумывая, кто же они такие. Смех утих, и первая выпрямилась, стирая с глаз слезы. Все трое были основательно пьяны, решила Марли, молоды и явно не неженки. Первая была худощавой, с резкими чертами лица, с которого над прямым тонким носом смотрели широко распахнутые серые глаза. Ее волосы совершенно невероятного оттенка серебра были подстрижены по-мальчишески коротко. На ней была просторная парусиновая жилетка или куртка без рукавов, вся покрытая оттопыривающимися карманами, заплатами и квадратиками липучки. Жилетка висела нараспашку, открывая - как было видно с того места, где сидела Марли - маленькую округлую грудь в, как ей показалось, бюстгальтере из тонких черно-розовых кружев. Двое других были старше и тяжелее. Мускулы их го! лых рук четко вырисовывались в лившемся будто ниоткуда свете кафетерия терминала. Первая пожала плечами, под огромной жилеткой поднялись острые лопатки. - А пошла она, - сказала она. Вторая женщина снова расхохоталась, но не так искренне, как в первый раз, и сверилась с хронометром, приклепанным к широкому кожаному напульснику. - Мне пора, - бросила она. - Сначала в Сион, потом восемь контейнеров с водорослью для шведов. Отъехав вместе со стулом от стола, она встала, и Марли прочла вышитую через всю спину ее черной кожаной жилетки надпись: О'ГРЕЙДИ - ВАДЗИМА ЭДИТ С. МЕЖОРБИТАЛЬНЫЕ ГРУЗОВЫЕ ПЕРЕВОЗКИ За ней встала и вторая, поддергивая пояс обвисших джинсов. - Говорю тебе, Рес, если ты позволишь этой шалаве окоротить тебя на этих контейнерах, пострадает твоя репутация. - Прошу прощения, - сказала Марли, борясь с дрожью в голосе. - Ну? - Женщина в черной жилетке без улыбки смерила ее взглядом. - Я видела надпись на вашей жилетке, "Эдит С.". Это корабль, я хочу сказать, это космический корабль? - Космический корабль? - подняла густые брови вторая. - Ну конечно, золотко, настоящий могучий космический корабль! - Это буксир, - буркнула женщина в черном и повернулась, чтобы уйти. - Я хочу нанять вас, - в отчаянии проговорила Марли. - Нанять меня? - Теперь все трое уставились на нее. Лица пусты и никаких улыбок. - Что это значит? Марли порылась на дне черной брюссельской сумочки и вытащила полпачки новых иен, которые ей вернул агент из бюро путешествий после того, как взял оплату за услуги. - Я дам вам вот это... Девушка с короткими серебряными волосами негромко присвистнула. Женщины переглянулись, та, что была в черной жилетке, пожала плечами. - Господи, - удивилась она. - И куда же ты собралась? На Марс? Марли снова покопалась в сумочке, извлекла плотный квадратик синей обертки от пачки "Галуаз" и протянул его женщине в черной жилетке. Та, развернув, прочла орбитальные координаты, записанные там зеленой шариковой ручкой Алена. - Ну, за такие деньги туда заскочить недолго, - сказала она, - но мы с О'Грейди двигаем сейчас по расписанию в Сион 2300-ГМТ. Работа по контракту. Как насчет тебя, Рес? Она протянула бумажку сидящей девушке, которая прочла ее, подняла глаза на Марли и спросила: - Когда? - Сейчас, - ответила Марли. - Прямо сейчас. Девушка оттолкнулась от стола, ножки стула заскребли по керамической плитке. Жилетка распахнулась, открыла то, что Марли приняла за черно-розовое кружево, - сплошную татуировку, которая полностью покрывала ее левую грудь. - Ты на борту, сестренка, наличные на стол. - Что значит: отдай ей деньги сейчас, - пояснила О'Грейди. - Я не хочу, чтобы кто-то знал, куда мы направляемся, - сказала Марли. Вся троица снова рассмеялась. - Ты попала в нужные руки, - сказала О'Грейди, а Рес улыбнулась. 24.ТАРАНЬ! Дождь начался, когда они снова повернули на восток в сторону бахромы окраин Муравейника и выжженного пояса промышленных зон. Вода падала плотной стеной, застилая трассу, пока Тернер не отыскал рычаг включения дворников. Руди не слишком заботился о состоянии щеток, так что Тернеру пришлось сбавить скорость. Вой турбины снизился до глухого рева. Тернер прижал ховер к обочине, юбка воздушной подушки шумно заскребла по шелухе драных шин. - Что случилось? - Ничего не вижу. Дворники проржавели. Он нажал на клавишу включения фар, и с обеих сторон башни ховера вырвались четыре узких луча, чтобы потеряться в плотной серой пелене. Он покачал головой. - А почему бы нам не остановиться? - Мы слишком близко к Муравейнику. Тут все патрулируется вертолетами. Они без труда просканируют идентификационную панель на крыше и увидят, что у нас номера Огайо и шасси странной конфигурации. А нам это совсем ни к чему. - И что мы будем делать? - Держаться обочины, пока я не смогу свернуть, чтобы подыскать какое-нибудь укрытие. Если удастся... Он выровнял ховер, развернул его на месте, фары выхватили флюоресцентные оранжевые диагонали на вертикальном щите - указатель поворота на заброшенную служебную дорогу. Он направил ховер к щиту. Оттопыривающаяся юбка подпрыгнула, ударившись о массивный блок бетонного ограждения трассы. - Может, и сойдет, - сказал Тернер, когда они скользнули мимо щита. Ховер едва протискивался по узкому проему между блоками ограждения шоссе, ветки кустарника скреблись в узкие боковые окна, цепляясь за стальные пластины по бокам башни. - Впереди свет. - Энджи подалась вперед в сетке пристяжных ремней, пытаясь разглядеть что-то сквозь дождь. Приглядевшись, Тернер различил водянистое желтое свечение и пару одинаковых темных колонок. Рассмеялся. - Это же заправка, - сказал он. - Осталась от старой системы магистралей, еще с тех времен, когда не проложили новую большую трассу. Там, похоже, кто-то живет. Жаль, что ховер не заправишь бензином... Он осторожно свел машину вниз по склону из гравия. Когда они подъехали ближе, Тернер увидел, что желтый свет льется из двух прямоугольных окон. Ему даже показалось, что он увидел двигавшуюся в одном из них фигуру. - Здесь не город, - сказал он. - Эти ребята, возможно, будут не слишком рады нас видеть. Запустив руку под парку, он вытащил из нейлоновой кобуры "смит-и-вессон" и положил его между ног на сиденье. Когда до ржавеющих бензонасосов оставалось около пяти метров, он посадил ховер в широкую лужу и заглушил турбины. | Дождь все так же мочился сдуваемыми ветром в сторону струйками желтой воды, но Тернер увидел, как из передней двери станции выскользнула какая-то фигура в развевающемся на ветру пончо цвета хаки. Опустив на десять сантиметров стекло, Тернер повысил голос, стараясь перекричать дождь: - Простите за беспокойство. Нам пришлось съехать с трассы. У нас дворники дрянь. Мы не знали, что здесь кто-то есть. В свете из окон было видно, что мужчина прячет руки под пластиковым пончо, очевидно, что-то в них сжимая. - Частное владение, - сказал мужчина. По его худому лицу катились струйки дождя. - Не могли оставаться на дороге, - снова крикнул Тернер. - Простите за беспокойство... Мужчина открыл было рот, начал доставать что-то, что держал под пончо, - и вдруг его голова взорвалась. Тернеру показалось, что это случилось едва ли не раньше, чем из темноты наискось вырвалась линия красного света и коснулась затылка человека. Лучик толщиной в грифель карандаша небрежно скользнул по стене, как будто кто-то играл с фонариком. Гроздь алых цветов, прибиваемых к земле дождем, - это фигура рухнула на колени и упала лицом вниз. Из-под пончо выкатился "Сэвидж 410" с рукоятью, оплетенной проволокой. Тернер даже не осознал, что двигается, но обнаружил, что успел запустить турбины, перебросить пульт управления Энджи и теперь выпутывается из ремней безопасности. - По моей команде протаранишь заправку. Он вскочил на ноги, дернул рычаг, открывающий люк на крыше, тяжелый револьвер уже зажат в руке. Рев черной "хонды" накрыл его, едва только откинулась крышка люка - над головой мелькнула какая-то снижающаяся тень, едва видимая за пеленой дождя. - Давай! Он нажал на курок еще до того, как Энджи успела бросить ховер вперед - на стену старой заправочной станции. Отдача с силой вдавила его локоть в крышу броневика. Где-то над головой с удовлетворенным хлопком разорвалась пуля. Энджи поддала газу, и они врезались в деревянную постройку так быстро, что у Тернера едва хватило времени убрать голову и плечи назад в люк. Что-то в доме взорвалось, вероятно, канистра с газом, ховер занесло влево. Когда они прошили вторую стену, Энджи снова развернула ховер. - Куда? - крикнула она, перекрывая вой турбины. Как будто в ответ, взметнув серебряную простынь дождя, в двадцати метрах перед ними штопором упал черный вертолет "хонда". Тернер выхватил у девочки пульт, и машина скользнула вперед. Из-под ховера полетели десятиметровые фонтаны воды. Они ударили маленький боевой вертолет прямо в лоб полиуглеродной кабины. Легированный фюзеляж от столкновения смялся как бумага. Тернер подал назад и ударил снова, на этот раз на большей скорости. Сломанный вертолет вдавился в стволы двух мокрых серых елей и остался лежать там, как какая-нибудь длиннокрылая муха. - Что случилось? - Энджи уткнула лицо в колени. - Что случилось? Выкинув из бардачка в двери регистрационные документы и пыльные солнечные очки, Тернер нашел фонарь, проверил батареи. - Что случилось? - механически повторяла Энджи, будто заело пластинку. - Что случилось? С пистолетом в одной руке и фонариком в другой Тернер снова выбрался через люк. Дождь моросил. Тернер спрыгнул на юбку ховера, перескочил через бампер вниз, где оказался по колено в воде, и похлюпал в сторону смятых черных винтов "хонды". Резкая вонь вытекающего реактивного топлива. Полиуглеродная кабина раскололась как яичная скорлупа. Он навел "смит-и-вессон" и дважды нажал большим пальцем клавишу ксенон-проектора. Две беззвучные вспышки безжалостного света выхватили потрескавшийся пластик, за ним - кровь и покореженные тела. Тернер переждал минуту, потом зажег фонарь. Двое. Он подошел ближе, держа фонарь как можно дальше от тела - старая привычка. Никакого движения. Запах вытекающего горючего становился все сильнее. Тернер потянул на себя крышку люка. Она открылась. На обоих - очки с выпуклыми линзами оптического устройства. Круглый пустой глаз лазера смотрел прямо в ночь. Тернер потянулся, чтобы коснуться потертой цигейки на воротнике летной куртки трупа. В белом луче фонаря кровь, покрывавшая его бороду, казалась очень темной, почти черной. Это был Оукей. Тернер перевел луч влево и увидел второго. Пилот оказался японцем. Тернер качнул фонарь назад и возле ботинка Оукея нашел черную плоскую фляжку. Поднял е! е, засунул в один из карманов парки и побежал обратно к ховеру. Несмотря на дождь, по обломкам бензозаправки уже побежали язычки оранжевого пламени. Он взобрался на бампер ховера, в два шага одолел капот, потом снова вверх, и наконец через люк - в кабину. - Что случилось? - сказала Энджи, будто он не уходил. - Что случилось? Он упал на сиденье и, не тратя времени на ремни, запустил турбины. - Это был вертолет "Хосаки", - сказал он, разворачивая машину. - Они, должно быть, следовали за нами. У них был лазер. Они дожидались, когда мы свернем с трассы. Не хотели оставлять для копов трупы. Когда мы заехали сюда, они уже приготовились напасть, но, судя по всему, решили, что этот несчастный придурок на нашей стороне. А может, просто убирали свидетеля... - Его голова, - голос у нее дрожал, - его голова... - Это - лазер, - ответил Тернер, выезжая задом на служебную дорогу. Дождь почти перестал. - Пар. Мозг испаряется и взрывает череп... Энджи перегнулась пополам, ее вырвало. Тернер вел машину одной рукой, в другой держал фляжку Оукея. Оторвав зубами притертую пробку, хлебнул виски. Когда они достигли обочины трассы, горючее "хонды" наконец отыскало дорожку к костру на месте разрушенной бензоколонки, и неровный огненный шар вновь напомнил Тернеру городок в пустыне, вспышки осветительных ракет, побелевшее небо и реактивник, уходящий к границе Соноры. Энджи выпрямилась, вытерла рот тыльной стороной ладони. Ее начало трясти. - Надо убираться отсюда, - сказал Тернер, снова поворачивая на восток. Девочка ничего не ответила, и он скосил глаза, чтобы увидеть, что она опять застыла, выпрямившись на сиденье, глаза в слабом свете приборов - совершенно белые, лицо пусто. Он видел ее такой в спальне у Руди, когда Салли позвала их взглянуть на то, что там происходит. И вот теперь тот же наплыв невесть какого языка, мягкое бормотание выплевываемых фраз, которые по звучанию вполне могли бы сойти за французский патуа. У него нет магнитофона, нет времени, ему нужно вести машину... - Держись, - сказал он, прибавляя скорость, - с тобой будет все в порядке... Конечно же, она его вообще не слышит. Зубы у нее стучат, мелкая дробь слышна даже за завыванием турбины. Нужно остановиться, подумал он, остановиться ровно настолько, чтобы успеть засунуть ей что-нибудь между зубов - бумажник или свернутую тряпку. Руки девочки конвульсивно дергали ремни. - Больное дитя в доме моем. Ховер едва не съехал с трассы, когда Тернер внезапно услышал этот голос, исходивший из гортани девочки - глубокий, низкий, странно тягучий. - Я слышу, как выбрасывают кости, разыгрывая ее кровавое платье. Много есть рук, что копают ей могилу сегодня, и твои среди них. Враги молятся о твоей смерти, наемный человек. Они молятся до седьмого пота. Их молитвы - река лихорадки. - И потом какой-то скрип, который мог бы быть смехом. Тернер рискнул скосить глаза вправо и увидел, как с застывших губ девочки сочится серебряная нить. Мускулы ее лица исказила странная неведомая маска. - Кто ты? - Я - Владыка Дорог. - Чего ты хочешь? - Это дитя. Пусть она станет мне лошадью и как человек сможет жить в городах людей. Это хорошо, что ты едешь на восток. Отвези ее в свой город. Я снова оседлаю ее. А с тобой поедет Самеди, стрелок. Он - ветер, что ты держишь в своих руках, но он переменчив, этот Лорд Кладбищ, неважно, сколь верно ты служил ему... Тернер повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как тело девочки безвольно повалилось набок, голова запрокинулась, челюсть отвисла. 25.КАЗУАРЫ И ГОТИКИ С вами говорит автоответчик Финна, - сказал динамик под экраном, - а самого Финна здесь нет. Хотите что-то сбросить - код доступа вам уже известен. Хотите оставить сообщение - валяйте. Поглядев с полминуты на изображение на экране, Бобби медленно покачал головой. Большинство автоответчиков для видеотелефонов обычно бывают снабжены косметическими субпрограммами, написанными для того, чтобы привести видеопортрет владельца в большее соответствие с общепринятым каноном красоты: стирают родимые пятна и неуловимо меняют очертания лица, подгоняя их под идеализированную статистическую норму. Эффект косметической программы на гротескных чертах Финна был определенно самой странной штукой, какую Бобби когда-либо видел, - как будто кто-то прошелся по физиономии дохлого суслика целым набором цветных карандашей, да еще вкатил пару инъекций парафина, как это обычно делают в похоронной конторе. - Это неестественно, - сказал Джаммер, прихлебывая "скотч". Бобби кивнул. - У Финна, - продолжал Джаммер, - боязнь пространства, агорафобия. Весь покрывается сыпью, стоит ему выйти из этой его чертовой крепости, которую он выдает за магазин. К тому же он - телефонный маньяк: не может не ответить на звонок, если он дома. Я начинаю думать, что эта сучка права. Лукас мертв, и на подходе какие-то серьезные дела... - Сучка, - сказала из-за бара Джекки, - уже знает. - Она знает, - повторил Джаммер, ставя пластиковый стакан и теребя галстук-бабочку, - она знает. Разговаривала с чертом в матрице, так что она знает... - Ну, Лукас не отвечает, и Бовуа не отвечает, так что, возможно, она права. - Бобби потянулся и отключил телефон, когда сигнал записи изменил тон. Джаммер облачился в плиссированную рубашку, белый смокинг и черные брюки с атласным рантом по штанине - Бобби решил, что это его рабочая одежда для клуба. - Никого, - сказал он вдруг, переводя взгляд с Бобби на Джекки. - Где Богус и Шарки? Где официантки? - Кто такие Богус и Шарки? - спросил Бобби. - Бармены. Мне это не нравится. - Встав со стула, он подошел к двери и осторожно отодвинул краешек шторы. - Что, черт побери, тут делают эти недоноски? Эй, Счет, это, пожалуй, по твоей части! Подойди сюда... Бобби встал, исполненный самых дурных предчувствий - ему вовсе не хотелось рассказывать Джекки и Джаммеру, как он дал увидеть себя Леону, поскольку не хотел выглядеть вильсоном, - и подошел к владельцу клуба. - Давай. Глянь-ка. Только так, чтобы тебя не увидели. Они так усиленно делают вид, что не наблюдают за нами, аж запах чувствуется. Бобби подвинул штору, стараясь не раздвигать щелку больше, чем на сантиметр, и выглянул наружу. Пеструю толпу покупателей, похоже, почти полностью сменили черные гребни готиков в коже и шипах и - это его просто ошеломило - в равной пропорции со золотоволосыми казуарами. Казуары были облачены в хлопковые одежды модного на этой неделе в Синдзюку оттенка и белые мокасины с золотыми пряжками. - Не знаю, - Бобби ошеломленно поглядел на Джаммера, - но они не должны быть вместе, казуары и готики, понимаешь? Они естественные враги, это у них вроде как в генах... - Он выглянул еще раз. - Черт побери, да их тут под сотню. Джаммер глубоко засунул руки в карманы черных брюк. - Ты знаешь кого-нибудь из этих парней? - Готиков, болтаю с ними иногда. Правда, их трудно отличить одного от другого. Что до казуаров, то эти просто давят все вокруг, что не они. Вот этим они в основном и занимаются. Хотя... меня только что порезали долики, а предполагается, что у доликов с готиками перемирие, так что кто знает? Джаммер вздохнул. - Ясно. Думаю, тебе не хочется выйти туда, чтобы спросить кого-нибудь, что они тут, по их мнению, затевают? - Нет, - серьезно ответил Бобби. - Не хочется. - Гм, - Джаммер поглядел на Бобби, явно что-то просчитывая. И это Бобби определенно не понравилось. С высокого черного потолка упал какой-то маленький предмет, громко звякнув об один из круглых столов. Предмет подпрыгнул, ударился о ковер и, прокатившись с метр, остановился между новых ботинок Бобби. Бобби автоматически за ним нагнулся, поднял. Это оказался старомодный болт с крестообразной прорезью на шляпке. Резьба проржавела, на шляпке - сгусток тускло-черной масляной краски. Он поднял глаза, когда второй такой же болт ударился о стол, а потом краем глаза уловил пугающе стремительное движение Джаммера, метнувшегося через стойку бара возле универсального кредитного модуля. Джаммер исчез, вслед за этим послышался слабый звук чего-то рвущегося - липучка, - и Бобби понял, что Джаммер уже сжимает в руке массивный пистолет, который он видел там несколько часов назад. Бобби огляделся по сторонам, но Джекки нигде не было видно. На огнеупорную пластмассу стола хлопнулся третий болт. Бобби в растерянности помедлил, но потом последовал примеру Джекки и, двигаясь как можно тише, убрался из виду. Пригнувшись за одной из деревянных ширм, он смотрел, как падает четвертый болт, за которым последовал изящный каскад тонкой черной пыли. Раздался скрежет, и внезапно в потолке исчез стальной квадрат, вытянутый в какую-то трубу. Бобби быстро глянул в сторону бара, как раз вовремя, чтобы увидеть, как дернулся толстый компенсатор отдачи на прикладе пушки Джаммера... Теперь из отверстия свесилась пара худых коричневых ног, а за ними - испачканный пылью подол серого балахона. - Стой, - крикнул Бобби. - Это Бовуа! - А то как же, он самый, - отозвался голос сверху, густой и гулкий, усиленный эхом из трубы. - Уберите этот чертов стол у меня из-под ног. Бобби выбрался из-за ширмы и оттащил стол и стулья в сторону. - Лови. Спустив в отверстие туго набитый сверток в оливковой драпировке, Бовуа дал ему упасть. Увесистый сверток едва не свалил Бобби с ног. - А теперь уйди с дороги... - Бовуа перекинул тело в отверстие в перекрытии, повис на обеих руках, потом спрыгнул. - Что стряслось с "кричалкой" сигнализации, которую я там поставил? - осведомился Джаммер, вставая из-за стойки, все еще с пистолетом в руках. - Вот она, - ответил Бовуа, кидая на ковер тускло-серую плитку феноловой смолы, обмотанную тонкой черной проволокой. - Дело в том, что у меня не было другого способа пробраться сюда так, чтобы об этом не знала целая армия засранцев. Судя по всему, кто-то снабдил их чертежами всего здания, но эту трубу они пропустили. - Как ты забрался на крышу? - спросила, выходя из-за ширмы, Джекки. - А я и не забирался, - добродушно отозвался Бовуа, подталкивая длинным пальцем вверх к переносице большую пластмассовую оправу. - Забросил мономолекулярную нить со склада напротив, потом соскользнул вниз на керамическом карабине... - В коротких, похожих на ворс волосах Бовуа застряла печная пыль. Он мрачно поглядел на танцовщицу. - Уже знаешь, - сказал он. - Да. Легба и Папа Огу в матрице. Я подключилась с Бобби с деки Джаммера... - Ахмеда взорвали на бесплатной трассе в Джерси. Похоже, его расстреляли из той же установки, с помощью которой разделались с матушкой Бобби. - Кто? - Еще не уверен, - сказал Бовуа, присев рядом со свертком, чтобы щелкнуть пластиковыми застежками, - но начинает проясняться... Пока я не узнал, что Лукаса прикончили, я как раз занимался тем, что гонялся за доликами, которые забрали у Бобби его деку. Скорее всего, это было чистейшей случайностью, обычный мелкий бизнес, но сейчас где-то бродит пара доликов с нашим ледорубом... Да, конечно, в этой мысли был определенный смысл, потому что среди доликов тоже есть хотдоггеры, и они иногда ведут по мелочи дела с Дважды-в-День. Так что мы с Дважды-в-День совершали обходы, пытались узнать, что возможно. Как выяснилось, глухо. За исключением того, что пока мы сидели у одного обдолбанного долика по имени Алике - он второй зам военачальника, или как там у них это называется, - так вот, в этот момент ему позвонили. Звонил его антипод, которого Дважды-в-День приложил как барритаунского готика. Зовут Реймонд. - Не переставая говорить, Бовуа распаковывал свой мешок, выкладывая на стол оружи! е, инструменты, боеприпасы, мотки проводов. - Реймонду надо очень срочно поговорить, но Алике слишком крутой, чтобы говорить в нашем присутствии. "Извините, джентльмены, но это дело строго между военачальниками", - говорит этот тупица. Так что, щелк, мы просим позволения нашим скромным персонам удалиться, расшаркиваемся, раскланиваемся, прочая дребедень, и смываемся за угол. Звоним с мобильного телефона Дважды-в-День нашим ковбоям в Муравейнике, чтобы натравить их на номер Аликса, но быстро. Эти ребята вошли в разговор Аликса с Реймондом как нож в масло. - Он вытащил из мешка двенадцатизарядный обрез, едва длиннее его локтя, выбрал толстенный барабанный магазин из выставки, какую сам же устроил на ковре, и щелчком соединил обе части. - Видели когда-нибудь такую хреновину? Южноафриканский, довоенный... - Что-то в его голосе и в том, как сжались челюсти негра, заставило вдруг Бобби осознать, что за ярость он в себе сдерживает. - Похоже, на Реймонда вышел какой-то мужик с большим! и деньгами, сказал, что хочет нанять всех готиков на корню, всю свору, мол, нужно поехать в Муравейник, устроить там настоящую массовку. Этот мужик - настолько большая шишка, что он собирается нанять и казуаров тоже. Ну, тут дерьмо ударило в вентилятор, потому что Алике - он вроде как консерватор. Хороший казуар - мертвый казуар, и то только после энного числа пыток и так далее. "По хую, - говорит истинный дипломат Реймонд, - мы здесь говорим о больших деньгах, это корпорация. - Бовуа открыл коробку с толстыми разрывными патронами из красного пластика и начал заряжать обрез, щелчком загоняя патроны в магазин. - Так вот, это, конечно, может быть, и притянуто за уши, но у меня не выходят из головы пресс-релизы "Маас Биолабс" в видеоновостях. Что-то совсем странное стряслось на какой-то из их территорий в Аризоне. Одни говорят, ядерный взрыв, другие - мол, что-то еще. А теперь объявили, что глава их базового проекта погиб в результате, как они это назвали, несчастного случая, не ! связанного с данными событиями. Погиб Митчелл, парень, который, в общем-то, и изобрел биософты. До сих пор никто даже не пытался делать вид, что может собрать биочип, поэтому мы с Лукасом с самого начала предположили, что наш ледоруб - изделие "Мааса". Если, конечно, это был ледоруб... Мы понятия не имели, у кого Финн его купил или где его взяли те люди. Но если сложить все вместе, то получается, что "Маас", возможно, вышел на охоту - за всеми нами. Здесь-то они нас и прихлопнут, потому что деваться нам отсюда некуда. - Не знаю, - подал голос Джаммер, - у нас полно друзей в этом здании... - Было много друзей. - Бовуа положил обрез на пол и начал заряжать автоматическую винтовку "намбу". - Большинство лавок на этом этаже и этажом ниже сегодня выкупили. За наличные. Мешки наличных. Здесь осталось несколько горячих голов, но их явно недостаточно. - Бессмыслица какая-то. - Забрав у Джаммера стакан, Джекки залпом выпила его "скотч". - Что у нас может быть такого, чтобы кто-то так хотел это заполучить? - Эй, - вмешался Бобби, - не забывай, они, наверное, не знают, что долики украли у меня их ледоруб. Может быть, им нужен он. - Нет, - сказал Бовуа, загоняя магазин в "намбу", - откуда им знать, что ты не спрятал его в квартире матери, так? - Но, может, они были там и посмотрели... - А откуда они знали, что Лукас не вез его в Ахмеде? - спросил Джаммер, возвращаясь к бару. - Финн тоже думал, что ему подослали этих ниндзя, чтобы его убить, - сказал Бобби. - Говорил, у них было чем заставить его отвечать на вопросы... - Снова "Маас", - сказал Бовуа. - Как бы то ни было, остается еще сделка с казуарами и готиками. Мы узнали бы больше, но долик Алике сел на своего "высокого" конька и отказался от переговоров с Реймондом. Никакого сотрудничества с ненавистным врагом. Насколько разобрал наш ковбой, армию, которая торчит там, снаружи, собрали для того, чтобы никого из вас отсюда не выпустить. И держать от вас подальше людей вроде меня. Людей с оружием и всяким таким, - он передал заряженную "намбу" Джекки. - Справишься с такой? - спросил он Бобби. - Конечно, - солгал тот. - Нет, - вмешался Джаммер, - у нас и без того хватает неприятностей, чтобы еще и вооружать его. Господи Иисусе... - Меня это наводит на кое-какие мысли, - сказал Бовуа, - а именно, что следует ждать кого-то еще, кто придет по наши души. Кого-то чуть более профессионального. - Если они только не взорвут к чертям собачьим весь Гипербазар и не уберутся отсюда, - сказал Джаммер, - забрав всех этих зомби в коже... - Нет, - сказал Бобби, - иначе они бы это уже сделали. Все разом уставились на него. - Надо отдать мальчику должное, - сказала Джекки. - Он понял, что к чему. Полчаса спустя. Джаммер мрачно смотрел на Бовуа. - Должен признать твое превосходство. Это самый забубенный план, о каком я слышал за очень долгое время. - Да, Бовуа, - вмешался Бобби, - а почему бы нам просто не проползти вверх по этой шахте, выбраться на крышу и не перебраться на соседнее здание? Использовать ту нить, по которой перешел ты. - Там, на крыше, казуаров, как мух на навозе, - сказал Бовуа. - И у некоторых могло даже хватить мозгов, чтобы найти люк, который мне пришлось оставить открытым, чтобы сюда попасть. А еще я по дороге оставил пару мелких осколочных мин. - Он плотоядно ухмыльнулся. - А кроме того, соседнее здание выше нашего. Мне пришлось подняться на его крышу и выстрелить нитью вниз. Нельзя пройти, переставляя руки по мономолекулярной нити, - пальцы отвалятся. - Как тогда, черт побери, мы, по-твоему, отсюда выберемся? - вопросил Бобби. - Хватит, Бобби, - тихонько сказала Джекки. - Бовуа сделал то, что должен был сделать. Теперь он здесь, и мы вооружены. - Бобби, - предложил Бовуа, - почему бы тебе не проиграть нам план, убедиться, что мы его поняли... У Бобби возникло неприятное чувство, что Бовуа хочет убедиться, понял ли он, Бобби, этот план, но он облокотился о стойку бара и начал: - Мы вооружаемся до зубов и мы ждем, так? Джаммер и я выходим с его деки и обследуем матрицу, может, поймем, что происходит... - Думаю, я сам с этим справлюсь, - вмешался Джаммер. - Мать твою! - Бобби оттолкнулся от стойки. - Бовуа же сказал! Я хочу пойти, я хочу подключиться! Как мне иначе чему-то учиться? - Неважно, Бобби, - прервала его Джекки, - продолжай. - Ладно, - хмуро сказал Бобби. - Итак, рано или поздно те ребята, которые наняли казуаров и готиков, чтобы держать нас здесь взаперти, должны прийти за нами. Когда они это сделают, мы на них нападем. Захватим хотя бы двух живыми. В то же время мы рвем наружу - готики и все прочие стрельбы не ожидают, так что мы выбираемся на улицу и двигаем на Проекты. - Думаю, ничего вроде не забыл, - сказал Джаммер, направляясь к запертой и зашторенной двери. - Думаю, это подводит черту. - Он прижал большой палец к запору кодового замка и приоткрыл дверь. - Эй, ты! - проорал он. - Не ты! Тот, в шляпе! Давай сюда свою задницу. Надо поговорить. Красный лучик прорезал дверь, штору, два пальца Джаммера и мигнул у бара. Взорвалась бутылка, ее содержимое выплеснулось облаком пара и эфирных масел. Джаммер выпустил дверь, которая тут же захлопнулась, и уставился на свою искалеченную руку, потом тяжело осел на ковер. Клуб медленно наполнился рождественским запахом кипяченого джина. Бовуа, достав из-за стойки серебряный сифон, заливал дымящуюся штору сельтерской, пока не иссяк патрон с углекислым газом. - Тебе повезло, Бобби, - сказал Бовуа, отбрасывая сифон через плечо. - Потому что брат Джаммер... ему никогда больше не стучать по деке... Джекки, опустившись на колени, тихонько кудахтала над рукой Джаммера. Бобби мельком увидел обожженное мясо и быстро отвел глаза. 26.ВИГ - Знаешь, - сказала Pec, зависая вниз головой перед Марли, - строго говоря, это не мое дело, но может, тебя там кто-нибудь ждет, на месте? Я хочу сказать, я тебя, конечно, туда отвезу, а если ты не сможешь попасть внутрь, заберу на терминал "Джей-Эй-Эль". Но если никто не захочет тебя впустить, не знаю, сколько я смогу там проторчать. Эта штуковина - настоящая развалина, у нас тут странные люди, я хочу сказать, те, кто селятся на заброшенных станциях на орбите. - Рес, или Тереза, как решила Марли, глянув на затянутую в ламинированный пластик лицензию пилота, что висела на зажиме возле пульта управления "Сладкой Джейн", на время полета сняла свою парусиновую жилетку. Марли, отупев от радуги дермов, которые Рес налепила ей вдоль запястья, чтобы снять приступы тошноты при синдроме адаптации, тупо рассматривала татуированную розу. Рисунок был выполнен в японском стиле, насчитывающем многие столетия, и Марли сонно решила, что роза ей нравится. Что, в общем, ей нравится и сама Рес, в которой было что-то и жесткое, и одновременно детское, и которая так трогательно заботилась о своей странной пассажирке. Рес повосхищалась ее кожаным пальто и сумочкой, прежде чем, свернув, затолкать их в какую-то нейлоновую сетку, уже набитую кассетами, печатными книгами и грязным бельем. - Не знаю, - выдавила Марли. - Мне просто нужно попытаться попасть внутрь... - А ты знаешь, что это за штука, сестренка? - Рес поправляла ремни антигравитационной сетки вокруг плеч и запястий Марли. - Какая штука? - Марли моргнула. - Та, куда мы летим. Это часть старых сердечников Тессье-Эшпулов. Эта жестянка содержала раньше память их корпорации... - Я о них слышала, - сказала Марли, закрывая глаза. - Андреа мне говорила... - Конечно, кто о них не слышал. Когда-то они владели всем Фрисайдом. Построили его, если уж на то пошло. А потом они сбрендили и все распродали. Приказали отпилить с конца веретена семейное гнездо и оттащили его на другую орбиту, но сердечники они перед уходом стерли подчистую, да еще зачем-то выжгли, а то, что осталось, продали на металлолом. Жестянщики так за них и не взялись. Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь их засквотил, но здесь, наверху, живешь где можешь... Впрочем, пожалуй, это верно для всех и для каждого. Вот, скажем, поговаривают, что Леди Джейн, дочка старого Эшпула, она еще живет в своей старой развалине, совсем выжила из ума. - Рес последний раз с ловкостью профессионала подтянула сетку. - Порядок. Просто расслабься. Я минут на двадцать поддам жару "Джейн", но нас быстро туда закинет. За что, сдается мне, ты и платишь... И Марли скользнула назад в сложенный из шкатулок ландшафт. Повсюду - огромные деревянные конструкции Корнелла, где весомые осадки любви и памяти выставлены за исчерченными дождем листами пыльного стекла. А фигура загадочного шкатулочника все убегала от нее вдаль по улице, вымощенной мозаикой из человеческих зубов. Парижские сапоги Марли слепо стучали по символам, выведенным тусклыми золотыми коронками. Шкатулочник был мужчиной, и на нем была зеленая куртка Алена, и больше всего на свете он боялся ее, Марли. "Прости меня! - кричала она, пытаясь догнать его. - Мне очень жаль..." - Ну а я что говорю? Тереза Лоренс, "Сладкая Джейн". Хочешь номера? Что? Ну да, конечно, мы - пираты. Я, например, траханный капитан Хук собственной персоной... Слушай, приятель, давай я дам тебе номера, сам можешь проверить... Я уже сказала. У меня пассажир. Просит разрешения войти и et, черт побери, cetera... Марли там Какая-то, во сне говорит по-французски... Веки Марли дрогнули, раскрылись. Прямо перед ней в своей сетке колыхалась Рес. На ее спине четко выделялся каждый маленький мускул. - Эй, - сказала Рес, изворачиваясь в ремнях. - Извини. Я тебе их разбудила, но, судя по голосам, они основательно датые. Ты верующая? - Нет, - ошарашенно ответила Марли. Рес скорчила рожицу: - Ну, надеюсь, тогда ты как-нибудь разберешься в этой чертовщине. Выпутавшись из сетки, она крутанула заднее сальто и оказалась в нескольких сантиметрах от лица Марли. От головы пилота тянулась к консоли оптическая лента, и тут впервые Марли заметила изящный небесно-голубой разъем, вживленный девушке в запястье. Рес воткнула каплю динамика в правое ухо Марли и поправила свисавшую с нее прозрачную трубку микрофона. - Вы не имеете права тревожить нас здесь, - проговорил мужской голос. - Наш труд - на благо Господа, мы единственные, кто видел истинный лик Его! - Алло? Алло, вы меня слышите? Меня зовут Марли Крушкова, у меня к вам неотложное дело. Или к кому-то, кто живет по этим координатам. Речь идет о серии шкатулок, коллажей. Создателю этих шкатулок, возможно, грозит страшная опасность! Я должна с ним увидеться! - Опасность? - Голос прервался кашлем. - Господь один решает судьбу человека! Мы совершенно свободны от страха. И не считайте нас дураками... - Прошу вас, выслушайте меня. Меня нанял Йозеф Вирек, чтобы установить, где находится создатель этих шкатулок. Но теперь я пришла, чтобы предупредить вас. Вирек знает, что вы здесь, и его агенты последуют за мной... Рес смотрела на нее во все глаза. - Вы должны меня впустить! Я могу рассказать вам намного больше... - Вирек? - Последовала долгая, скрипящая статикой пауза. - Йозеф Вирек? - Да! - крикнула Марли. - Тот самый. Вы всю свою жизнь видели его фотографию, ну ту, где он вместе с английским королем... Пожалуйста, прошу вас... - Дай мне твоего пилота, - сказал голос, из которого исчезли и бравада, и истерия, уступив место чему-то, что понравилось Марли еще меньше. - Это запасной, - сказала Рес, рывком снимая зеркальный шлем с красного скафандра. - Я могу это себе позволить, ты мне достаточно заплатила... - Нет, - запротестовала Марли. - Правда, не надо... Я... Она затрясла головой, глядя, как Рес распутывает крепления на поясе скафандра. - Ты туда без скафандра не пойдешь, - отрезала Pec. - Ты не знаешь, что у них за атмосфера. Черт его знает, есть ли там хоть какой-то воздух! Какие угодно бактерии, споры... В чем дело? - спросила она, опуская серебристый шлем. - У меня клаустрофобия! - О черт... - Рес растерянно уставилась на нее. - Я о таком слышала... Это значит, что ты боишься быть внутри чего-то? - Ее лицо выражало неподдельное любопытство. - Да, в небольшом замкнутом пространстве. - Как "Сладкая Джейн"? - Да, но... - Борясь с паникой, Марли оглядела захламленную кабину. - Это я еще могу перенести, но только не шлем. - Ее передернуло. - Ладно, - решила Pec, - вот что я тебе скажу. Мы засунем тебя в скафандр, но шлем надевать не будем. Я научу тебя, как его закреплять. Идет? Иначе ты не покинешь мой корабль... - Рот ее сжался в плотную линию. - Да, - выдавила Марли, - да... - Делаем так, - сказала Рес. - Мы состыковались с ними шлюз в шлюз. Открывается этот люк, ты входишь, я его закрываю. Потом я открываю второй. В этот момент ты окажешься в том, что у них там сходит за атмосферу. Ты уверена, что не хочешь надеть шлем? - Не хочу, - отозвалась Марли, с отвращением поглядев на шлем в красных рукавицах скафандра и на отражение собственного бледного лица в зеркальном лицевом щитке. Рес прищелкнула языком: - Что ж, это твоя жизнь. Когда захочешь вернуться, скажи им, чтобы послали на терминал "Джей-Эй-Эль" весточку для "Сладкой Джейн", мне передадут. Марли неловко оттолкнулась от стены и поплыла к люку шлюза размером не больше поставленного стоймя гроба. Грудная пластина скафандра резко звякнула, ударившись о внешний люк, и Марли услышала, как за ней с шипением закрывается внутренний. Возле ее головы зажглась желтая лампочка, и Марли почему-то подумала о лампочках в холодильнике. - Счастливо, Тереза. Ничего не произошло. Она была наедине с биением собственного сердца. Потом внешний люк "Сладкой Джейн" скользнул в сторону. Небольшого перепада давления оказалось достаточно, чтобы Марли выбросило наружу в темноту, пахнувшую чем-то старым и грустно человеческим - запах давно заброшенной комнаты. В воздухе чувствовалась какая-то густота, нечистая сырость, и, все еще падая, Марли увидела, как за ней закрывается люк "Сладкой Джейн". Мимо скользнул луч света, качнулся, прошелся по стене и наконец нашел кружащуюся на одном месте Марли. - Свет! - рявкнул хриплый голос. - Свет для нашей гостьи! Джонс! Это был тот самый голос, какой она слышала в капле передатчика. Звук его странно отдавался в железной бескрайности этого места, пустоты, через которую она все падала и падала... Потом послышался резкий скрежет, и вдали вспыхнуло кольцо терпкой синевы, высветив дальний изгиб стены или обшивки из стали и литого лунного бетона. Поверхность стены была разлинована и испещрена картой тонко выбитых каналов и впадин - очевидно, прежде здесь размещалось какое-то оборудование. В одних выемках еще держались шероховатые прокладки из расширяющегося пенопласта, другие терялись в мертвой черной тени... - Обвяжи-ка ее веревкой, Джонс, пока она не раскроила себе череп.... Что-то с влажным чмоканьем ударилось о плечо скафандра, и Марли, повернув голову, увидела, как по тонкой розовой нити к ней скользит плевок прозрачного пластика. На глазах веревка застыла, обернулась вокруг талии и рывком натянулась. Пространство заброшенного собора наполнилось натужным стоном мотора, и медленно-медленно ее стали подтягивать наверх. - Однако подзадержались, - сказал голос. - Я все думал, кто будет первым. Так, значит, Вирек... Мамона... Тут ее подхватили, несколько раз повернули. Марли едва не потеряла шлем, который поплыл было прочь, но кто-то сунул его ей обратно в руки. Сумочка, в которую Рес запихала пальто и ботинки, описала кривую и врезалась Марли в висок. - Кто вы? - спросила Марли. - Лудгейт! - прогрохотал старик. - Виган Лудгейт, как тебе прекрасно известно. Кого еще он прислал тебя сюда обманывать? Все в шрамах и пятнах, будто от ожогов, лицо старика было чисто выбрито, но черные нестриженые волосы свободно плавали вокруг головы в приливах спертого воздуха, как морские водоросли. - Извините, - сказала она. - Я здесь не для того, чтобы вас обманывать. Я больше не работаю на Вирека... Я пришла сюда, потому что... Я хочу сказать... для начала, я вовсе не уверена, зачем я сюда летела, но по пути я узнала, что художнику, который изготавливает шкатулки, угрожает опасность. Потому что есть что-то еще... Вирек полагает, что у этого художника есть что-то, что освободит его, Вирека, от его рака.... Марли запуталась и умолкла, слова натыкались на почти материальное безумие, исходившее от Вигана Лудгейта. Теперь она увидела, что старик облачен в потрескавшийся пластмассовый панцирь древнего рабочего скафандра. На потускневшую сталь кольца под шлем были ожерельем налеплены дешевые металлические распятия. Его лицо оказалось вдруг совсем близко, и Марли ощутила запах гнилых зубов. - Шкатулки! - Маленькие шарики слюны сворачивались у его губ, повинуясь элегантным законам Ньютоновой физики. - Блудница! Они - из длани Господней! - Полегче, Луд, - раздался второй голос, - ты пугаешь даму. И вы полегче, леди, потому что старый Луд... ну, у него не так уж много бывает гостей. Совсем выбивают его из колеи, видите ли, но в общем и целом - он безобидный старый хрен. Она повернула голову, чтобы встретиться с веселым и спокойным взглядом широко распахнутых голубых глаз на довольно юном лице. - Меня зовут Джонс, - сказал парнишка. - Я тоже тут живу... Виган Лудгейт запрокинул голову назад и завыл. Звук дико отозвался от стен из стали и камня. - Видите ли, - говорил Джонс, пока Марли подтягивалась вслед за ним по канату с узлами, натянутому вдоль коридора, которому, казалось, не будет конца, - он обычно довольно смирный. Слушает свои голоса, знаете ли. Разговаривает сам с собой, а может, с голосами, не знаю. А потом на него вдруг находит, и он становится вот таким, как только что... Когда он замолкал, Марли еще могла слышать слабое эхо завываний Лудгейта. - Вы скажете, это, мол, жестоко, ну... то, что я его так оставляю. Но на деле так лучше. Он вскоре сам от этого устанет. Проголодается. И тогда пойдет искать меня. Есть-то хочется, понимаете. - Ты австралиец? - спросила Марли. - Из Нью-Мельбурна, - ответил он, - или был, пока не поднялся по колодцу. - Ты не против, если я спрошу, почему ты здесь? Я хочу сказать, здесь, в этом, этом... Что это? Парнишка рассмеялся: - Обычно я называю это Местом. Луд, он зовет его всякими разными именами, но в основном Царством. Считает, что нашел Бога. Правда-правда. Может, и нашел, если смотреть на это с такой точки зрения. Насколько я смог догадаться, до того, как подняться по колодцу, он был кем-то вроде компьютерного мошенника. Не знаю, как именно его сюда занесло, однако старикана здешняя жизнь устраивает... Что до меня, то я в бегах, понимаете? Кое-какие неприятности, не будем вдаваться в подробности, - пришлось уносить ноги, да подальше. Ну так вот, я очутился здесь - а как, это уже отдельная долгая история - и нашел старого Лудгейта, который почти подыхал с голоду. У него был тут вроде какой-то бизнес, ну продавал всякие вещички, какие находил в мусоре, и эти шкатулки, за которыми вы охотитесь. Правда, Луд для этого слишком уж сбрендил. Его покупатели появляются, ну, скажем, три раза в год, а он возьмет, да и отошлет их прочь. Так вот, я и подумал, все равно, где прятаться, что здесь, что там, а ! потому я стал помогать ему. Вот и все, я думаю... - Ты не мог бы отвести меня к художнику? Он здесь? Это крайне срочно... - Отведу, не бойтесь. Но это место строилось-то не для людей. Я хочу сказать, не для того, чтобы в нем жить, так что нам предстоит путешествие, что ли... Впрочем, по мне, все это ни к чему. Не могу гарантировать, что он сделает вам шкатулку. А вы правда работаете на Вирека? На этого сказочно богатого старого пня из телевизора? Он ведь бош, да? - Работала, - ответила Марли. - Несколько дней. А что до национальности, я бы сказала, что герр Вирек - единственный гражданин нации, состоящей из герра Вирека.... - Усек, - весело отозвался Джонс. - Все они одинаковы, это богатое старичье, хотя смотреть на них гораздо веселее, чем на какое-нибудь чертово дзайбацу... Ну разве бывает, чтобы дзайбацу порюхали, а? Возьмем старого Эшпула - мой земляк был, - который все это построил. Говорят, собственная дочь ему горло перерезала, а теперь она так же сбрендила, как старый Луд, забилась куда-то со своим фамильным замком. Место ведь было когда-то частью этого замка. - Рес... я хочу сказать, мой пилот что-то такое говорила. И моя подруга в Париже недавно упоминала Тессье-Эшпулов... Клан - рассыпался? - Рассыпался? О Господи! Скорее уж они убрались вниз по чертовой трубе. Сами подумайте: мы с вами ползем через то, что когда-то было сердечниками баз данных корпорации. Это железо скупил какой-то посредник из Пакистана. С обшивкой все в порядке, и в микросхемах полно золота, но его не так легко извлечь, как кое-кому хотелось бы... Этот гигантский процессор так и висел здесь с тех самых пор - один лишь Луд для компании, или наоборот - он для компании Луду. Пока не пришел я. Вот так. Думаю, однажды сюда поднимутся бригады из Пакистана и примутся резать... Однако забавно, что механизмы здесь работают; по крайней мере, иногда. Слышал я одну байку, она меня сюда и привела. Дело в том, что Тессье-Эшпулы намертво вымели сердечники, прежде чем бросить.... - Но ты думаешь, они еще исправны? - Господи, да. Так же как и Луд, если, конечно, можно называть это исправностью. Что, по-вашему, представляет собой этот ваш шкатулочник? - Ты что-нибудь знаешь о "Маас Биолабс"? - "Мосс" что? - "Маас". Они делают биочипы... - А, эти. Ну это, пожалуй, все, что я о них знаю... - Лудгейт о нем говорит? - Может, и говорит. Не могу сказать, что я его внимательно слушаю. Луд много чего болтает... 27.ДЫШАШИЕ СТАНЦИИ Ховер полз по улицам, обрамленным ржавеющими складами мертвых машин, кранами мусорщиков и черными вышками плавилен. Тернер держался задворок, пробираясь в западный сектор Муравейника, и со временем завел ховер в узкий кирпичный каньон - бронированные борта, задевая за стены, высекали искры - и вогнал его прямо в стену покрытого сажей прессованного мусора. Оползень отбросов почти покрыл машину, и Тернер отпустил управление, глядя, как из стороны в сторону раскачивается пенопластовая игральная кость. Последние двенадцать кварталов стрелка индикатора горючего колебалась на нуле. - Что там произошло? - спросила Энджи. Ее щеки в свечении приборной доски были зелеными. - Я сбил вертолет. В общем - случайно. Нам повезло. - Нет, я имею в виду после того. Я была... Я видела сон. - Что тебе снилось? - Большие штуки, они двигались... - У тебя было что-то вроде припадка. - Я больна? Ты думаешь, я больна? Почему компания хотела убить меня? - Нет, я не думаю, что ты больна. Она развязала пристежные ремни и, перебравшись через спинку сиденья, забилась под турбину, где они спали прошлой ночью. - Мне снился дурной сон... Ее начинала бить дрожь. Тернер выбрался из своей упряжи, чтобы подойти к девочке. Прижав ее голову к груди, он стал поглаживать ее волосы, расправил их, убрал за уши, чувствуя под рукой хрупкие кости черепа. В зеленоватом свете ее лицо казалось каким-то неведомым существом, вытащенным на берег из моря сна и брошенным у кромки прибоя. Молния черного свитера наполовину расстегнулась, и он провел пальцем по хрупкой ключице. Кожа была прохладной и влажной от пота. Энджи крепче прижалась к нему. Закрыв глаза, он увидел свое тело на расчерченной солнцем кровати под медлительным вентилятором с лопастями из твердой коричневой древесины. Его тело дергалось, содрогалось, как ампутированный член; голова Элиссон была запрокинута назад, рот открыт, губы разошлись, обнажая зубы. Энджи вжалась лбом в ямку у него на шее. Потом она вдруг оцепенела и со стоном откачнулась назад. - Наемный человек, - произнес голос. Тернер вдруг вновь очутился на сиденье водителя, ствол "смит-и-вессона" отразил единую линию зеленого свечения приборов, в подсвеченном "глазу" прицела - левый зрачок Энджи. - Нет, - сказал голос. Тернер опустил пистолет. - Ты вернулся. - Нет. С тобой говорил Легба. Я - Самеди. - Суббота? - Барон Суббота, наемный человек. Однажды ты встретил меня на горном склоне. Кровь покрывала тебя росой. В тот день я вдоволь испил из чаши твоего сердца. - Тело девушки неистово содрогнулось. - Ты хорошо знаешь этот город... - Да. - Тернер смотрел, как напрягаются и расслабляются мускулы ее лица, сплавляя черты в новую маску... - Прекрасно. Оставь железного коня здесь, как и собирался. Но следуй станциями на север. В Нью-Йорк. Этой ночью я поведу тебя и лошадь Легбы, и ты убьешь во имя мое... - Убью кого? - Того, кого ты мечтаешь убить, наемный человек. Энджи слабо застонала, ее передернуло, она начала всхлипывать. - Все в порядке, - сказал Тернер. - Мы на полпути домой. Бессмысленные слова, подумал он, когда помогал Энджи выбраться из ховера; у них вообще нет никакого дома. Он нашел в кармане парки коробку с зарядами и заменил тот, которым расстрелял "хонду". Порывшись в багажнике, нашел там ящик с инструментами, выбрал заляпанную краской опасную бритву и срезал с подола парки укрепляющую прокладку. Из разреза тут же взметнулись миллионы микротрубок полиизоляции. Ободрав подкладку, Тернер убрал "смит-и-вессон" в кобуру и застегнул портупею, поверх нее надел парку. Та повисла вокруг него складками, как большой, не по росту, плащ, и даже не оттопыривалась в том месте, где был спрятан массивный пистолет. - Зачем ты это сделал? - спросила Энджи, проводя по губам тыльной стороной ладони. - Потому что на улице жарко, а мне надо спрятать пушку. - Он сунул набитый потрепанными новыми иенами "зиплок" в карман парки. - Пойдем, - сказал он, - нам еще нужно успеть на поезд... Сконденсировавшаяся влага мерно капала с купола Джорджтауна, возведенного сорок лет спустя после того, как объединенные федералисты удрали за нижние границы Маклина. Вашингтон остался городом южан, всегда им был, и если ехать, меняя поезда, от станции к станции, чувствовалось, как изменяется тональность Муравейника. Деревья в Дистрикте были зелеными и пышными. Их листва глянцем затеняла дуговые фонари, когда Тернер и Анджела Митчелл пробирались разрушенными переулками к Дюпон-Серкл и станции "трубы". В круге гремели барабаны, кто-то поджег шутиху в гигантском мраморном кубке в центре площади. Безмолвные фигуры сидели возле расстеленных на мостовой одеял, на которых раскинулся сюрреалистический ассортимент мелочной торговли: отсыревший картон конвертов черных пластиковых аудиодисков, рядом - потертые протезы на батарейках с хвостами примитивных нейроадапторов, пыльный аквариум, полный продолговатых собачьих медалей, перетянутые резинками стопки поблекших почтовых открыток, деше! вые индийские троды, все еще запаянные в пластик, разношерстные наборы солонок и перечниц, клюшка для гольфа с кожаной ручкой, швейцарские армейские ножи с отсутствующими лезвиями, погнутая мусорная корзинка с литографией портрета президента, имя которого Тернер почти что вспомнил (Картер? Гросвенор?), расплывчатые голограммы Монумента... В тени возле входа на станцию Тернер вполголоса поторговался с мальчишкой-китайцем в белых джинсах, обменяв самую меньшую из рудиных банкнот на девять алюминиевых жетонов с вычурным штампом "СОБА-Транзит". Два жетона открыли им вход на станцию. Три - канули в автоматы ради плохого кофе и черствых пирожков. Оставшиеся четыре понесли их на север. Поезд беззвучно заскользил на своей магнитной подушке. Обняв девочку, Тернер откинулся на спинку сиденья, сделав вид, что дремлет, в действительности он смотрел на их отражения в противоположном стекле: высокий мужчина, небритый, затравленного вида, сгорбился, будто признавая поражение, рядом с ним свернулась девушка с запавшими глазами. С тех пор, как они вышли из тупика, где он бросил ховер, она не произнесла ни слова. Во второй раз за последний час Тернер задумался: не позвонить ли агенту. Если необходимо кому-то доверять, гласило правило, доверяй своему агенту. Но Конрой сказал, что нанял Оукея и остальных через агента Тернера, и это обстоятельство вызывало у Тернера сомнения. Где сегодня ночью Конрой? Тернер, в сущности, был уверен, что именно Конрой послал за ними Оукея с лазером. Решилась бы "Хосака" расстрелять полигон в Аризоне из электромагнитной пушки, чтобы стереть улики провалившейся попытки извлечения? И если да, то зачем приказывать Уэббер уничтожить своих же медиков, их нейрохирургический бокс и деку "Маас-Неотек"? И, опять-таки, есть еще и "Маас"... Правда ли, что "Маас" убил Митчелла? Есть ли причина считать, что Митчелл действительно мертв? Да, подумал он, когда рядом в своем беспокойном сне шевельнулась девушка, есть: Энджи. Митчелл боялся, что они ее убьют. Он организовал свой переход в стан врага только ради того, чтобы вытащить дочь из городка, переправить ее в "Хосаку",! не планируя собственное бегство. Или, во всяком случае, это была версия Энджи. Тернер закрыл глаза, отключив отражение в стекле. Что-то шевельнулось - глубоко в наносах архивной памяти на Митчелла. Стыд. Он никак не мог до этого дотянуться... Внезапно Тернер открыл глаза. Что она там говорила на кухне у Руди? Что отец вложил эту штуку ей в голову, потому что она была недостаточно умной? Осторожно, чтобы не разбудить девочку, он просунул руку в боковой карман штанов и за шнурок вытянул черный нейлоновый конверт Конроя. Оторвал липучку, вытряхнул на раскрытую ладонь раздутый асимметричный биософт. Машинные сны. Вращается побережье. Слишком быстро, слишком чуждо, чтобы ухватить. Но если ищешь что-то, что-то конкретное, то должен суметь это вытащить... Большим пальцем он выковырял заглушку из разъема и положил рядом с собой на пластик сиденья. Поезд был почти пуст, и пассажиры не обращали на него никакого внимания. Он сделал глубокий вдох, сжал зубы и вставил биософт.... Двадцать секунд спустя он это нашел. Нашел то, за чем нырнул. Чуждость на этот раз не коснулась его, и он отнес это за счет того, что отправился за одной специфической деталью, фактом, именно тем видом данных, которые, как правило, и попадают в досье на ведущего ученого: коэффициент интеллекта его дочери в динамике ежегодных тестов. Интеллект Анджелы Митчелл был намного выше нормы. Причем с самого раннего детства. Вытащив биософт из разъема, Тернер рассеянно покрутил его между большим и указательным пальцами. Стыд. Митчелл и стыд, и выпускной курс... Оценки, подумал он. Мне нужны оценки этого ублюдка. Мне нужна копия его аттестата. Он снова вошел в досье. Ничего. Он зацепил аттестат, но там ничего не было. Нет. Еще. Еще... - Черт побери, - пробормотал он, увидев то, что искал. Бритоголовый подросток с сиденья через проход бросил на него недоуменный взгляд, потом вернулся к монологу приятеля: "Они снова собираются играть в свои игры, на холме в полночь. Мы тоже едем, но только потусоваться, эти игры не для нас, просто оттянемся и посмотрим, как они будут друг друга мочить. Вот уж оборжемся, посмотрим, кто кому навешает, ведь на прошлой неделе Сьюзен сломали руку, ты там был? И клево было, там Кол хотел отвезти их в больницу, да так обдолбался, что загнал свою сраную "ямаху" через скоростное ограждение..." Тернер воткнул биософт обратно в разъем. На этот раз, когда все осталось позади, он не сказал вообще ничего. Только крепче обнял Энджи и улыбнулся, и тут же увидел эту улыбку в окне. Звериный оскал - как на грани. Студенческие показатели Митчелла были хороши, исключительно хороши. Великолепны. Но кривой взлета в них не было. Взлет или его кривая - это было тем, что Тернер научился искать в досье на исследователей как некий дорожный знак, указывающий на близкий поворот: "гениальность". Он мог распознать эту кривую, как рабочий определяет сорт металла, наблюдая за сыплющимися с шлифовального колеса искрами. Так вот, у Митчелла ее не было. Стыд. Институтское общежитие. Митчелл знал, твердо знал, что ему не пробиться. И потом - каким-то образом - ему это удалось. Как? В досье нечего и искать. Митчелл нашел какой-то способ подредактировать то, что передавал машине службы безопасности "Мааса". Иначе они бы за него уже взялись... Кто-то - или что-то - нашел Митчелла в его постэкзаменационном убожестве и начал накачивать идеями. Ключи, подсказки. И Митчелл взлетел, его кривая после этого вспыхнула жестко и совершенно, засияла и вынесла его наверх... Кто? Что? Тернер посмотрел в лицо спящей Энджи в подергивающемся свете "трубы". Фауст. Митчелл заключил сделку. Возможно, Тернеру никогда не узнать подробностей соглашения, или цену Митчелла, но он понял, что знает оборотную сторону. Чего потребовали от Митчелла взамен. Легба, Самеди, слюна, сочащаяся из перекошенного рта девушки. А поезд несся в старый Союз в черных порывах полуночного ветра.. - Такси, сэр? Глаза мужчины двигались за очками с полихромной подкраской, стекла переливались как нефтяные пятна. По тыльным сторонам его ладоней расползлись плоские серебристые воспаления. Не останавливаясь, Тернер шагнул ближе и, поймав его За локоть, прижал к стене из поцарапанной белой плитки между серых стеллажей ячеек камеры хранения. - Наличные, - сказал Тернер. - Я плачу новыми иенами. Мне нужна тачка. И никаких, понял меня, никаких проблем с водителем. Ясно? Я не лох. - Он еще крепче сжал локоть зазывалы. - Попробуй только что-нибудь выкинуть, и я вернусь, чтобы тебя прикончить, или сделаю так, что ты пожалеешь, что остался жив. - Есть. Да-с-сэр. Усек. Это можно устроить, сэр, да-с-сэр. Куда бы вы хотели отправиться, сэр? - Изможденное лицо мужчины перекосилось от боли. - Наемный человек. - Голос исходил от Энджи. А потом хриплым шепотом - адрес. Тернер увидел, как за радужными переливами глаза зазывалы нервно заметались из стороны в сторону. - Это Мэдисон? - проскрипел он. - Да-с-сэр. Найду вам хорошее такси, правда, хорошее такси. - Что там за место? - спросил Тернер водителя, наклоняясь вперед, чтобы нажать кнопку "говорите" возле стальной решетки микрофона. - По адресу, что мы вам дали? Последовал шорох статики. - Гипербазар. Там мало что открыто в такое время ночи. Разыскиваете что-то определенное? - Нет, - отрезал Тернер. Место было ему не знакомо. Он попытался вспомнить этот отрезок Мэдисон-авеню. Кажется, в основном - спальный район. Бесчисленные квартиры нарезаны в скорлупе офисных зданий, оставшихся с тех времен, когда бизнес требовал физического присутствия служащих в штаб-квартире компании. Некоторые здания были настолько высоки, что проникали за переплетение куполов... - Куда мы едем? - спросила Энджи, положив руку ему на локоть. - Все в порядке, - ответил он. - Не волнуйся. - Боже, - сказала она, опираясь о его плечо и глядя вверх на розовую неоновую вывеску "ГИПЕРБАЗАР", наискось пересекавшую гранитный фасад старого здания, - сколько раз я мечтала о Нью-Йорке там, на плато. У меня были графические программы, которые могли провести по всем улицам, во все музеи и все такое. Я больше всего на свете хотела попасть сюда... - Ну, тебе это удалось. Ты здесь. Девушка начала всхлипывать, обняла его, спрятав лицо у него на голой груди. Ее трясло. - Я боюсь, я так боюсь... - Все будет хорошо, - сказал он, поглаживая ее волосы и не отрывая взгляда от главного входа. У него не было никаких причин думать, что что-нибудь когда-нибудь будет хорошо для любого из них. Казалось, она понятия не имела, что слова, приведшие их сюда, исходили из ее уст. Но опять же, подумал он, не она их произносила... По обеим сторонам входа в Гипербазар свернулись на мешках бездомные, неряшливые кучи тряпья совершенно сливались с цветом мостовой. Тернеру на миг показалось, будто их медленно извергает из себя темный бетон, превращая в мобильные отростки города. - К Джаммеру, - сказал у его груди приглушенный голос, и Тернер почувствовал холодок отвращения, - в клуб. Найди лошадь Данбалы. И тут Энджи снова заплакала. Тернер взял ее за руку и повел мимо спящих нищих под потускневшую позолоту входной решетки через стеклянные двери Гипербазара. Увидел в конце прохода между палаток и лавок, закрытых ставнями, кофеварку "эспрессо" и девушку с хвостом черных волос, вытирающую прилавок. - Кофе, - сказал он. - Еда. Идем. Тебе надо поесть. Он улыбнулся девушке, и Энджи устроилась на табурете. - Как насчет наличных? - спросил он. - Вы вообще принимаете наличные? Девушка с полминуты молча смотрела на него, потом пожала плечами. Тернер вытащил из "зиплока" Руди двадцатку и показал ее девушке. - Чего ты хочешь? - Кофе. Чего-нибудь поесть. - Это все, что у тебя есть? А что-нибудь помельче? Он покачал головой: - Извини. У меня нет сдачи. - И не надо. - Ты спятил? - Нет, но я хочу кофе. - Ну и чаевые, мистер. Я это и за неделю не зарабатываю. - Это твое. По лицу официантки скользнула тень гнева: - Так ты с этими ублюдками, что наверху. Убери свои деньги. Я закрываюсь. - Мы сами по себе, - сказал он, слегка наклоняясь через стойку, так, чтобы распахнулась парка и ей стал виден "смит-и-вессон". - Мы ищем клуб. Место, которое называется "У Джаммера". Девушка поглядела на Энджи, потом перевела взгляд на Тернера. - Она больная? Обдолбанная? В чем дело? - Вот деньги, - сказал Тернер. - Дай нам кофе. Если хочешь отработать сдачу, расскажи, как найти клуб Джаммера. На мой взгляд, это стоит двадцатки. Понятно? Она смахнула потрепанную банкноту из виду и подошла к кофеварке. - Похоже, я ничего больше не понимаю. - Она загремела чашками и стаканами с молочной пленкой, отодвигая их в сторону. - Что такое стряслось с клубом? Ты друг Джаммера? Знаешь Джекки? - Конечно, - ответил Тернер. - Она появилась сегодня рано утром с каким-то маленьким вильсоном с окраины. Думаю, они пошли наверх... - Куда? - К Джаммеру. Тут-то все и началось. - Да? - Заявилась толпа шпаны из Барритауна, какие-то грязноголовые и белотуфельные, причем с таким видом, как будто им тут все принадлежит. А теперь так оно, черт побери, и есть, во всяком случае - два верхних этажа. Начали выкупать у людей их лавки. А многие с нижних этажей просто собрали вещички и свалили. Слишком жутко... - Сколько пришло? Из кофеварки со свистом вырвался пар. - Может, сотня. Я до икоты сегодня перепугалась, но никак не могу связаться с боссом, к тому же мне все равно через полчаса закрываться. А моя дневная сменщица так и не объявилась, зашла, наверное, почувствовала, чем тут пахнет, и смылась... - Она поставила перед Энджи маленькую дымящуюся чашку. - С тобой все в порядке, дорогая? Энджи кивнула. - Как по-твоему, чего этим людям надо? Девушка вернулась к своей кофеварке. Та снова загудела. - Думаю, они кого-то ждут, - вполголоса сказала она и подала Тернеру его "эспрессо". - Или того, кто попытается выйти из клуба, или того, кто попытается туда войти... Тернер посмотрел на водоворот коричневой пены на поверхности своего кофе. - И никто не вызвал полицию? - Полицию? Мистер, это - Гипербазар. Здесь полицию не вызывают... Чашка Энджи разлетелась о мраморную стойку. - Короток и прям твой путь, наемный человек, - прошептал голос. - Ты знаешь дорогу. Внутрь. У продавщицы отвисла челюсть. - Господи, - выдохнула она. - Да она, должно быть, здорово обдолбалась... - Девушка холодно глянула на Тернера. - Это ты дал ей такую дрянь? - Нет, - ответил Тернер, - но она больна. Все будет в порядке. Он допил черный горький кофе. На какое-то мгновение ему показалось, что он ощущает на себе дыхание всего Муравейника, и это дыхание было старым, больным и усталым. Все эти спуски-подъемы всех станций от Бостона до Атланты... 28.ДЖЕЙЛИН СЛАЙД - Господи, - Бобби посмотрел на Джекки, - может, ты это завяжешь или еще что? Из-за ожога Джаммера в конторе стоял запах, похожий на вонь от подгоревшей свинины, от этого у Бобби выворачивало желудок. - Ожог не перевязывают, - отрезала она, помогая Джаммеру сесть в кресло. - У тебя есть обезболивающее? Дермы? Хоть что-нибудь? Она начала один за другим выдвигать ящики письменного стола. Джаммер покачал головой, его длинное лицо побледнело и осунулось. - Наверное. За баром есть аптечка... - Принеси ее! - бросила Джекки. - Пошевеливайся! - Чего это ты так над ним трясешься? - начал Бобби, задетый ее тоном. - Он пытался впустить сюда готиков... - Принеси аптечку, дурак! Он просто сорвался на секунду, вот и все. Испугался. Принеси мне эту коробку, иначе она тебе самому понадобится. Бобби рванул в клуб, где обнаружил, что Бовуа подсоединяет провода от розовых бутербродов взрывных зарядов к желтой пластмассовой коробке, похожей на пульт управления игрушечным грузовичком. "Бутерброды" были налеплены вокруг дверных петель и по обеим сторонам замка. - А это зачем? - спросил Бобби, перелезая через стойку. - Кто-нибудь может захотеть войти, - сказал Бовуа. - Если так, то мы им откроем. Бобби помедлил, чтобы полюбоваться устройствами. - А почему не наклеить их на стекло так, чтобы его просто вынесло наружу? - Слишком очевидно, - выпрямился Бовуа. В руках он держал желтый детонатор. - Но я рад, что ты думаешь о таких вещах. Если мы попытаемся взорвать напрямую, взрывной волной хоть что-то да занесет внутрь. Так... аккуратнее. Пожав плечами, Бобби нырнул под стойку. Там оказались проволочные полки, заваленные пластиковыми пакетами крилевых вафель, коллекция забытых зонтов, пухлая телефонная книга, синяя женская туфелька, белая пластмассовая коробка со скользким с виду красным крестом, нарисованным на крышке лаком для ногтей... Схватив коробку, Бобби выбрался из-под стойки. - Послушай, Джекки... - сказал он, кладя аптечку рядом с декой Джаммера. - Забудь об этом. - Щелкнув замком, она порылась в содержимом аптечки. - Джаммер, здесь больше попперов, чем всего остального... Джаммер слабо улыбнулся. - Ага, вот это подойдет. - Она развернула листок красных дермов и, сорвав с трех заглушки, налепила их в ряд по тыльной стороне сожженной руки. - Однако тебе нужна блокада. - Я вот тут подумал, - сказал Джаммер, глядя на Бобби. - Возможно, теперь как раз тот случай, когда ты можешь заработать себе немного времени пробега... - То есть как? - спросил Бобби, не сводя глаз с деки. - Вполне разумно предположить, - продолжал Джаммер, - что тот, кто привел этих ублюдков, тех, что снаружи, подключился и к телефонам. Бобби кивнул. Бовуа, объясняя им свой план, говорил то же самое. - Ну так вот, когда мы с Бовуа порешили, что нам с тобой стоит врубиться в матрицу поглядеть, что происходит, у меня, по правде говоря, было на уме кое-что другое, - оскалился Джаммер, показав частокол белых мелких зубов. - Видишь ли, я в это влип, потому что должен Бовуа и Лукасу. Но есть люди, которые мне тоже кое-что должны, правда, дело это сильно прошлое. И эти долги у меня не было надобности взымать. - Джаммер, - сказала Джекки, - тебе надо расслабиться. Просто посиди спокойно. Ты можешь довести себя до шока. - Как у тебя с памятью, Бобби? Я хочу, чтобы ты прогнал последовательность кое-каких команд. Попрактикуйся на моей деке. Без тока, не подключаясь. Идет? Бобби кивнул. - Так вот, прогони это пару раз всухую. Код входа. Чтобы тебя впустили через черный ход. - Чей черный ход? - Бобби развернул черную деку к себе передом и занес пальцы над клавиатурой. - Якудза, - сказал Джаммер. Джекки недоуменно воззрилась на владельца клуба: - Эй, что ты... - Именно то, что ты слышала. Это давний должок. Но, знаешь, как говорят, якудза ничего не забывают. Как плохое, так и хорошее... До Бобби дошел сладковатый запах паленого мяса, и он поморщился. - Как случилось, что ты не сказал это Бовуа? - Джекки убирала лекарства обратно в белую коробку. - Со временем узнаешь, золотко, - сказал Джаммер. - Иногда приходится учиться помнить о том, что кое-что следует забыть. - Теперь слушай, - сказал Бобби, пригвождая Джекки, как он надеялся, самым тяжелым своим взглядом, - это мой забег. Так что обойдусь без твоих лоа, ладно? Они действуют мне на нервы... - Не она их вызывает, - сказал сидящий на корточках у двери конторы Бовуа. В одной руке у него был детонатор, в другой - африканский обрез. - Они просто приходят. Они хотят прийти, и вот они уже здесь. Что ни говори, но ты им нравишься... Джекки надвинула на лоб тиару тродов. - Бобби, - сказала она, - все с тобой будет хорошо. Не волнуйся, просто включись. Она сняла шарф. Между бороздками блестящей коричневой кожи ее курчавые волосы колосились древними резисторами, вплетенными через случайные интервалы, маленькими цилиндриками коричневой феноловой смолы с цветокодированными кольцами краски. - Когда простучишься мимо "Баскетбольной корзины", - сказал Джаммер Бобби, - нырни на три единицы вправо и прямо на дно, я хочу сказать, вниз... - Мимо чего? - "Баскетбольной корзины", это Сфера Сопроцветания "Солнечный Пояс", Даллас - Форт Уорт... Быстро спускай свою задницу на самое дно. Потом прогонишь, как я тебе сказал, примерно в течение двадцати единиц. Там кругом лоты подержанных машин и налоговые инспектора, но просто стой на этой матери, идет? Бобби, ухмыляясь, кивнул. - Если кто-то увидит, как ты проходишь мимо, ну что ж, пускай смотрят. Люди, которые врубаются в самый низ решетки, привычны ко всякому, самому странному дерьму. - Твой ход, друг мой, - сказал Бовуа Бобби. - Мне пора возвращаться к двери... И Бобби включился. Бобби следовал инструкциям Джаммера, втайне испытывая благодарность за то, что чувствует присутствие Джекки, когда они врубились вниз в будничные глубины киберпространства. Над ними, уходя вдаль, уменьшалась светящаяся "Баскетбольная корзина". Дека была легкой, сверхловкой и заставляла его чувствовать себя быстрым и сильным. Теперь он начал размышлять над вопросом, как так вышло, что якудза оказались у Джаммера в долгу и что за должок тот так и не потрудился востребовать. Мысли его как раз были заняты составлением сценария - и тут они врезались в лед. - Господи... И Джекки исчезла. Что-то опустилось между ними, нечто, что он ощутил как холод и молчание, и как будто ему перекрыли кислород. - Но тут же ничего не было, черт побери! Он застыл, чем-то крепко скованный. Он все еще способен видеть матрицу, но рук не чувствовал. - Почему, во имя Господа, кто-то пускает в матрицу таких, как ты, и без присмотра? Этому старью место в музее - а тебе еще сидеть и сидеть в школе. - Джекки! Вопль вышел рефлекторно. - Почем мне знать, приятель. Те несколько дней, что я не спала, вышли очень долгими, но готова поспорить, ты - совсем не то, на что я расставила ловушку... так облажаться... Сколько тебе лет? - Отвали! - крикнул Бобби. Это все, что он смог придумать. Голос расхохотался: - Услышь это Рамирес, он бы животики надорвал от смеха. У него было особое пристрастие к нелепицам. И это лишь немногое из того, чего мне не хватает... - Кто такой Рамирес? - Мой партнер. Бывший. Теперь мертв. Совсем. Я думала, может, ты мне скажешь, как так вышло. - Никогда о нем не слышал, - выдавил Бобби. - А где Джекки? - Висит в отключке посреди киберпространства, пока ты отвечаешь на мои вопросы, вильсон. Как тебя зовут? - Бо... Граф Ноль. - Ну да, как же. Имя! - Бобби, Бобби Ньюмарк. Молчание. Потом: - Ладно... Эй, Бобби, да? Слушай, тогда в этом есть хоть какой-то смысл. Это за квартирой твоей матери я наблюдала, когда придурки из "Мааса" подорвали ее ракетой, так? Ну, думаю, тебя там тогда не было, иначе ты не торчал бы здесь. Подожди сек... Квадрат киберпространства прямо перед ним тошнотворно завибрировал, и Бобби оказался в очень просторных апартаментах, где контуры Низкой мебели были прочерчены тоненькими линиями голубого неона. Перед ним стояла женщина, точнее, несколько светящихся мультяшных закорючек, сложенных в женскую фигуру, с пятном коричневого дыма на месте лица. - Я Слайд, - сказала фигура, уперев руки в бедра. - Джейлин. Ты мне тут не придуривайся. Никто в Лос-Анджелесе, - она взмахнула рукой, и внезапно у нее за спиной вспыхнуло окно, - не смеет мне дерзить. Усек? - Ладно, - ответил Бобби. - Но что это? Я хочу сказать, не могли бы вы... ну... объяснить... - Он по-прежнему не мог даже пошевелиться. "Окно" открывало серо-голубую видеопанораму пальм и каких-то старинных зданий. - Что ты имеешь в виду? - Этот рисунок. И вас, и эту старую картину... - Эй, приятель, я полцарства заплатила дизайнеру, чтобы он мне это запрограммировал. Это - мое пространство, мой конструкт. Это - Лос-Анджелес, мальчик. Люди без подключки здесь ничего не делают. Здесь вообще ничего не делается без матрицы. Вот где я развлекаюсь! - О, - протянул Бобби, все еще сбитый с толку. - Твой черед. Кто там, в этом траханном танцзале? - "У Джаммера"? Я, Джекки, Бовуа, сам Джаммер. - И куда ты направлялся, когда я тебя поймала? Бобби помедлил. - К якудза. У Джаммера был код... - Зачем? - Фигура скользнула вперед - мультипликационный чувственный мазок акварельной кисти. - За помощью. - Черт. Похоже, ты говоришь правду... - Да, да, клянусь богом... - Ну, ты не тот, кто мне нужен, Бобби Ноль. Я кружу по киберпространству, пытаюсь выяснить, кто убил моего человека. Я думала, это "Маас", потому что мы перевозили одного из их людей в "Хосаку", так что для начала я отловила их команду мстителей, а может, это была разведка. Первое, что я увидела, - как они взрывали кондо твоей матери. Потом я видела, как трое из них заглянули к человеку, которого они называли Финном. Эти так и не вышли... - Финн их убил, - сказал Бобби. - Я их видел. Трупы... - Да? Ну тогда, пожалуй, нам есть о чем поговорить. А после этого я наблюдала, как еще трое расстреляли из такой же установки ÷леновоз... - Это был Лукас, - сказал он. - Но не успели они с этим покончить, как на них налетел вертолет и изжарил всех троих лазером. Что-нибудь об этом знаешь? - Нет. - Как, по-твоему, способен ли ты рассказать мне свою историю, Бобби Ноль? Покороче, пожалуйста! - Я собирался сделать этот набег, понимаешь? И еще я получил ледоруб. От Дважды-в-День, это толкач с Проектов, и я... Когда он закончил, Джейлин какое-то время молчала. Соблазнительная мультяшная красавица стояла у окна, как будто рассматривала видеодеревья. - У меня есть идея, - рискнул он. - Может, ты сможешь нам помочь... - Нет, - отрезала она. - Но может быть, это поможет тебе узнать то, что тебе нужно... - Нет. Я хочу только прикончить ублюдка, расправившегося с Рамиресом. - Но мы там в ловушке, они нас убьют. Это - < Маас> , те, за кем ты следила по всей матрице! Они наняли свору готиков и казуаров... - Это не < Маас> , - сказала красавица. - Там у вас в Нью-Йорке на Парк-авеню - компания европейцев. Лед вокруг них - в милю глубиной. С минуту Бобби переваривал услышанное. - Так это они были на вертолете, те, кто прикончил вторую группу < Мааса> ? - Нет. Я не смогла прищучить этот вертолет, и они улетели на юг. Потеряла их. Однако у меня есть зацепка... Ну ладно, я отошлю тебя назад. Хочешь еще попытать этот код яков - пожалуйста. - Но, леди, нам нужна помощь... - Никаких процентов в помощи, Бобби Ноль, - сказала Джейлин, и вдруг он очутился перед декой Джаммера. Болели мускулы спины и шеи. Какое-то время ушло, чтобы сфокусировать взгляд, так что прошла почти минута до того, как он увидел, что в комнате появились двое незнакомцев. Мужчина был высок, может, даже выше Лукаса, но стройней, мускулистей, уже в бедрах. На нем было что-то вроде висевшей складками армейской куртки с огромными карманами, под расстегнутой курткой виднелась голая грудь, которую горизонтально пересекал черный ремень. Под глазами у него были синяки, и взгляд этих глаз был лихорадочный, а в руках он держал самую большую пушку, какую Бобби когда-либо видел. Это было что-то вроде вздувшегося револьвера с каким-то странным приспособлением, приваренным под стволом и напоминавшим голову кобры. Рядом с ним стояла, пошатываясь, девушка, приблизительно одного с Бобби возраста, с такими же синяками под глазами - хотя у нее они были темными - и обвисшими прядями каштановых волос, которые явно стоило бы вымыть. Одета она была в черный, не по росту большой свитер и джинсы. Мужчина протянул левую руку, чтобы поддержать девушку. Бобби ошалело уставился на них и вдруг открыл рот - на него обрушилось воспоминание. Девчоночий голос, каштановые волосы, темные глаза. Лед въедается в мозг, зубы у него гудят, вибрируют. Ее голос, к нему придвигается что-то большое... - Вив ля Вьей, - восхищенно выдохнула возле него Джекки, ее рука больно сжала его плечо. - Дева Чудес. Она пришла, Бобби. Данбала прислал ее! - Ты какое-то время был без сознания, дружок, - обратился к Бобби высокий. - Что там произошло? Бобби моргнул, обвел контору безумным взором, нашел взгляд Джаммера, стеклянный от наркотиков и боли. - Скажи ему, - сказал Джаммер. - Я не смог прорваться к якам. Кто-то меня перехватил, не знаю как... - Кто? - Высокий теперь обнимал девушку за плечи. - Она сказала, ее зовут Слайд. Из Лос-Анджелеса. - Джейлин, - кивнул высокий. На столе у Джаммера загудел телефон. - Ответь, - приказал высокий. Бобби обернулся к телефону, одновременно с этим Джекки, потянувшись через стол, нажала клавишу "прием" под квадратным экраном. Экран зажегся, мигнул и показал им мужское лицо, широкое и очень бледное, с сонным взглядом отечных глаз. Почти добела вытравленные волосы зачесаны прямо назад. И самый мерзкий рот, какой Бобби только случалось видеть. - Тернер, - сказал человек на экране, - нам лучше поговорить. Сейчас. У тебя осталось не так много времени. Думаю, для начала тебе стоит убрать из комнаты этих людей... 29.ШКАТУЛОЧНИК Канат с узлами, казалось, тянулся бесконечно. Временами они выходили к поворотам и развилкам туннеля. Тут веревка была накручена на какую-нибудь распорку или прикреплена толстым плевком прозрачной эпоксидки. Воздух был все таким же спертым, но теперь стал холоднее. Когда они остановились передохнуть в цилиндрической камере, где шахта расширялась, прежде чем разветвиться на три прохода, Марли попросила у Джонса маленький фонарик, который он носил на лбу на серой эластичной повязке. Сжав его в одной из красных перчаток скафандра, она поводила лучом по стене камеры. Поверхность была гравирована узорами микроскопически тонких линий... - Надень шлем, - посоветовал Джонс, - у тебя там фонарь гораздо лучше, чем мой. Марли передернуло. - Нет. - Она вернула ему фонарь. - Можешь мне помочь из этого выбраться? - Она постучала перчаткой по жесткой груди скафандра. Шлем с зеркальным куполом был закреплен на поясе скафандра хромированным карабином. - Тебе лучше в нем остаться, - сказал Джонс. - Он - единственный в Месте. Там, где я сплю, у меня есть такой же, но для него нет воздуха. Фляжки Вига не налезают на мой респиратор. А его скафандр - сплошные дыры... - Он пожал плечами. - Ну пожалуйста, - взмолилась Марли, сражаясь с запором на талии скафандра, она видела, как Рес там что-то поворачивала. - Я не могу больше... Джонс подтянулся, завис в полуметре над канатом и что-то покрутил. Марли не видела что. Щелчок. - Вытяни руки над головой. Довольно неуклюже Марли выплыла наконец на свободу - во все тех же черных джинсах и белой шелковой блузке, которую она надела, готовясь к последней встрече с Аденом. Джонс, закрепив скафандр на канате еще одним встроенным в пояс карабином, отвязал раздувшуюся от вещей сумку. - Она тебе нужна? Я хочу сказать, возьмешь ее с собой? Могли бы оставить ее тут и забрать на обратном пути. - Нет, - сказала Марли. - Я возьму ее с собой. Дай мне. Зацепившись локтем за канат, она на ощупь открыла сумку. Выплыло пальто, а за ним - ботинок. Марли с трудом загнала его назад, а потом, извиваясь, кое-как просунула руки в рукава пальто. - Недурная шкурка, - похвалил Джонс. - Пожалуйста, - попросила она, - нам надо спешить... - Уже недалеко, - отозвался парнишка. Фонарь скользнул в сторону, освещая выгнутую стену, где канат исчезал в одном из трех отверстий, расположенных равносторонним треугольником. - Конец связи, - сказал Джонс, - буквально. - Он похлопал по хромированной гайке, где канат был завязан морским узлом. Его голос подхватило и стало перекатывать где-то впереди эхо, пока Марли не почудилась, будто за его раскатами зашептали еще какие-то голоса. - А сейчас нам не помешает немного света, - сказал он, проплывая мимо, чтобы схватиться за какой-то выступ, очень похожий на выдающийся из стены гроб. Скрипнув, сдвинулась крышка. Марли смотрела, как в ярком круге света от фонаря двигаются руки парнишки. Пальцы у него были тонкие и изящные, но ногти - маленькие и обломанные, с черными ободками въевшейся грязи. На тыльной стороне правой кисти были грубо вытатуированы синие буквы < СД". Такие татуировки делают себе сами, в тюрьме... Вот он выудил кусок тяжелого изолированного провода. Джонс посветил в ящик и воткнул провод куда-то позади медного D-коннектора. Тьма впереди растаяла в потоке белого света. - Тока у нас даже больше, чем нужно, - сказал он с чувством сродни гордости домовладельца. - Накопители при солнечных батареях все как один работают, а ведь им полагалось обеспечивать током весь комплекс... Идемте, леди, познакомлю вас с художником, ради которого вы проделали такой путь... Оттолкнувшись от стены вбок и вверх, он легко скользнул в отверстие - так выныривает из толщи воды пловец - на свет. В мириады качающихся предметов. Марли успела увидеть, что красные пластиковые подметки его потрепанных кроссовок испещрены шрамами белой силиконовой замазки. И вот она вынырнула за ним, позабыв свои страхи, позабыв о тошноте и постоянном головокружении. И поняла. - Бог мой, - выдохнула Марли. - Едва ли, - откликнулся Джонс. - Хотя возможно, - старины Вига. Жаль, однако, что он сейчас ничего не делает. Тут тогда повеселей. Что-то проплыло мимо Марли - в десяти сантиметрах от ее лица. Вычурная серебряная ложка, распиленная вдоль на две одинаковые половинки. Она понятия не имела, сколько времени она уже здесь, как вдруг зажегся и замигал экран. Канули часы? Минуты? Она уже научилась - до какой-то степени - перемещаться по камере, отталкиваясь, как Джонс, ногой от сводов храма. Как Джонс, она хваталась потом за свернутые суставчатые руки автомата - сила инерции разворачивала ее тогда вокруг руки - и повисала там, глядя на проносящиеся мимо в медленном водовороте предметы. Десятки рук, манипуляторов, оканчивающихся щипчиками, буравчиками, ножами, миниатюрной циркулярной пилой, бормашиной дантиста... Все это топорщилось из легированной грудной клетки странного автомата. Прежде это, вероятно, был управляемый по радио конструктор, что-то вроде не нуждающегося в человеке полуавтономного механизма, знакомого ей по видеофильмам детства об освоении космоса. Но этот был приварен к куполу храма. Его ребра вросли в плоть Места, а по куполу геодезика змеились, чтобы войти в него, сотни кабелей и оптоволоконных линий. Две руки, заканчивающиеся ! деликатными устройствами тактильной обратной связи, были вытянуты. Мягкие подушечки укачивали незаконченную шкатулку. Широко раскрыв глаза, Марли смотрела на проплывающие мимо бесчисленные предметы. Пожелтевшая детская перчатка, граненая хрустальная пробка от какого-то флакона с исчезнувшими духами, безрукая кукла с лицом из французского фарфора, толстая оправленная в золото черная ручка с золотым пером, прямоугольные сегменты перфокарты, мятая красно-зеленая змея шелкового галстука... Бесконечный медленный рой, кружащиеся мелочи, хлам... Джонс перекувырнулся через голову в этом беззвучном шторме, смеясь, схватился за руку с клеевым пистолетом на конце. - Когда он работает, мне всегда хочется смеяться. А вот шкатулки всегда навевают грусть... - Да, - сказала она, - они и на меня навевают грусть. Но печаль бывает разная... - Вот именно, - Джонс ухмыльнулся. - Но заставить его работать нельзя. Думаю, его приводит в движение дух или душа, во всяком случае так это объясняет Виг. Он раньше часто сюда приходил. Говорил, что голоса для него тут звучат громче. Но в последнее время они, похоже, говорят с ним повсюду... Она поглядела на него сквозь чащу манипуляторов. Парнишка бьы очень грязен, совсем юн - с широко распахнутыми голубыми глазами под торчащей во все стороны шевелюрой каштановых кудрей. Воротник покрытого пятнами серого комбинезона был засален до блеска. - Ты, наверное, сошел с ума, - сказала она с примесью восхищения в голосе. - Нужно быть совершенно сумасшедшим, чтобы жить здесь... Он рассмеялся: - Это Виган безумнее мартовского зайца. А со мной все в порядке. Марли улыбнулась: - Нет, ты просто помешанный. И я помешанная тоже... - Эй, смотри-ка, - воскликнул он, глядя на что-то у нее за спиной. - Что это? Похоже, опять проповедь. Вот черт, теперь ее никак не выключишь, разве что я вырублю ток... Повернувшись, Марли увидела, как по квадратной поверхности огромного экрана, криво приклеенного к своду купола, побежали, мигая, цветные полосы. Экран на секунду заслонил проплывавший мимо портновский манекен, а потом его заполнило лицо Йозефа Вирека, за круглыми линзами поблескивали мягкие голубые глаза. - Здравствуйте, Марли, - сказал он. - Хотя я не вижу вас, но уверен, что знаю, где вы находитесь... - Это один из проповеднических экранов Вига, - объяснил Джонс, потирая щеку. - Виг расклеил их по всему Месту, потому что решил, что настанет день, когда у него будет кому проповедовать. Этот чудик, похоже, подключился через его коммуникационное оборудование. Кто это? - Вирек, - отозвалась она. - А я думал, он старше... - Генерированное изображение, - сказала Марли. - Лучевое сканирование, карты структур тканей... А со свода купола ей улыбалось гигантское лицо - будто фон для замедленного урагана потерянных вещей, незначительных артефактов бесчисленных жизней: инструментов, игрушек, позолоченных пуговиц. - Я хочу, чтобы вы знали, - сказало изображение, - что вы свою задачу выполнили. Мой психопрофиль на Марли Крушкову правильно предсказал вашу реакцию на данный мой гештальт. Более широкие профили указывали также на то, что ваше появление в Париже вынудит "Маас" вступить в игру. Вскоре, Марли, я точно буду знать, что именно вы нашли. Уже четыре года мне известно нечто не известное "Маасу". Я знаю, что Митчелла, того человека, которого "Маас", а вместе с ним и весь мир, считает изобретателем нового процессора на биочипах, накачивали идеями и концепциями, которые в результате привели к прорыву в данной области. Я добавил к сложному нагромождению факторов вас, Марли, и все сложилось наиболее удовлетворительным образом. "Маас", не понимая, что делает, выдал местонахождение источника концепций. А вы его достигли. Вскоре прибудет Пако... - Вы сказали, что не последуете за мной, - сказала она. - Я знала, что вы солгали... - И теперь, Марли, я наконец стану свободен. Свободен от четырехсот килограммов восставших клеток, замурованных за хирургической сталью в промышленной зоне Стокгольма. Свободен, и навсегда, способный населять любое число реальных тел. - Бля, - ругнулся Джонс, - этот старикан так же плох, как и Виг. О чем это он, собственно, болтает? - О своем скачке, - сказала она, вспомнив разговор с Андреа, запах готовящихся креветок в маленькой захламленной кухне. - О следующей стадии своей эволюции... - Вы это понимаете? - Нет, - ответила Марли, - но я знаю, что это будет скверно, очень скверно... - Она покачала головой. - Убеди обитателей сердечников впустить Пако и его людей, Марли, - продолжал Вирек. - Я приобрел сердечники за час до вашего вылета из Орли через посредника в Пакистане. Удачная сделка, Марли, великая сделка. Пако, как обычно, позаботится о моих интересах. На этом экран погас. - Ладно, - сказал Джонс, проскальзывая под свернутым манипулятором и беря ее за руку, - ну что в этом плохого? Все теперь принадлежит ему, и он сказал, что свое дело вы сделали... Не знаю, на что годится Виг, разве что слушать голоса, но он все равно долго не протянет. Что до меня, то мне, в сущности, все равно, где жить... - Ты не понимаешь, - сказала Марли. - Не можешь понять. Он нашел себе путь к тому, к чему стремился многие годы. Но ничего из того, что он хочет, не может быть во благо. Никому. Я его видела, я это почувствовала... И тут стальная рука, за которую она держалась, завибрировала, шевельнулась. С приглушенным гудением сервоприводов начала вращаться вся башня. 30.НАЕМНЫЙ ЧЕЛОВЕК Тернер не отрывал глаз от лица Конроя на экране телефона. - Послушай, - обратился он к Энджи. - Тебе сейчас лучше пойти с ней. Высокая негритянка с вплетенными в волосы резисторами сделала шаг вперед и мягко обняла за плечи дочь Митчелла, вполголоса напевая что-то на том же самом пощелкивающем патуа. Парнишка в футболке все еще пялился на Энджи. Челюсть у него отвисла. - Пойдем, Бобби, - окликнула его негритянка. Тернер глянул через стол на человека с раненой рукой. На том был мятый белый смокинг и галстук-бабочка с черными кожаными косичками шнурков. Джаммер, решил Тернер, владелец клуба. Джаммер баюкал на коленях руку, завернутую в полотенце в голубую полоску. У него было длинное лицо, щетина из тех, что неизменно нуждаются в бритве, и жесткие прищуренные глаза прожженного профи. Встретившись с ним взглядом, Тернер вдруг сообразил, что Джаммер сидит далеко за линией обзора камеры телефона, что его вертящееся кресло задвинуто в самый угол. Так и не закрыв рта, парнишка в футболке, Бобби, прошаркал вслед за Энджи и чернокожей. - Ты мог бы избавить нас от массы хлопот, Тернер, - сказал Конрой. - Мог бы позвонить мне. Мог позвонить своему агенту в Женеву. - А как насчет "Хосаки"? - спросил Тернер. - Им бы я мог позвонить? Конрой медленно покачал головой, очень медленно. - На кого ты работаешь, Конрой? "Хосаку" ты ведь кинул, так? - Но ведь не тебя, Тернер. Если бы все шло так, как я планировал, ты был бы в Боготе с Митчеллом. Электромагнитная пушка не могла выстрелить до взлета реактивника. И если бы все сошлось, "Хосака" решила бы, что это "Маас" снес весь сектор, чтобы остановить Митчелла. Но Митчелл до полигона не добрался, да, Тернер? - Он и не собирался, - отозвался Тернер. Конрой кивнул. - Ну да. А их служба безопасности на плато засекла девчонку, когда та вылетала. Это ведь она только что вышла отсюда? Дочь Митчелла? Тернер молчал. - Конечно, - сказал Конрой. - Сходится... - Я убил Линча, - сказал Тернер, чтобы увести разговор в сторону от Энджи. - Но прежде чем грянул гром, Уэббер сказала, что работала на тебя... - Они оба на меня работали, - ответил Конрой, - но один не знал о другом. - Он пожал плечами. - Зачем? Конрой улыбнулся: - Потому что не будь их там, тебе бы их не хватало, или я не прав? Потому что ты знаешь мой стиль, и если бы я не выкинул всех своих обычных трюков, ты начал бы задумываться. А я знал, что ты ни за что не переметнешься. Мистер Мгновенная Лояльность, или я не прав? Мистер Бусидо. Ты надежен и предсказуем, Тернер. "Хосака" это знала. Именно поэтому они настаивали на том, чтобы я ввел в игру тебя... - Ты не ответил на первый мой вопрос, Конрой. Кому ты нас продал? Кто второй хозяин? - Человек по имени Вирек, - сказал Конрой. - Денежный мешок. Вот именно, тот самый. Он уже многие годы пытался перекупить Митчелла. Из-за него, если уж на то пошло, пытался купить и сам "Маас". Не вышло. Они разбогатели так быстро, что оказались вне его досягаемости. По сетям постоянно бегало предложение на Митчелла. Слепое предложение. Когда о Митчелле узнала "Хосака" и меня ввели в курс дела, я решил проверить, существует ли оно еще. Из чистого любопытства. Не успел я этого сделать, как на меня навалилась команда Вирека. Это сделку несложно было провернуть, поверь мне, Тернер. - Я тебе верю. - Но Митчелл всех нас облажал, не так ли, Тернер? Крепко и основательно. - Ага. Так, что его убили. - Он покончил жизнь самоубийством, - сказал Конрой, - согласно <кротам" Вирека на плато. Как только выпроводил девочку на этом дельтаплане. Перерезал себе горло скальпелем. - Не много ли трупов кругом, а, Конрой? - поинтересовался Тернер. - Оукей мертв, и японец, который пилотировал твой вертолет, тоже. - Я и сам это вычислил, когда они не вернулись, - пожал плечами Конрой. - Они пытались убить нас, - сказал Тернер. - Нет, приятель, они хотели только поговорить... Во всяком случае, о девчонке мы тогда еще ничего не знали. Знали только, что ты исчез, и этот чертов реактивник не добрался до посадочной полосы в Боготе. Мы и думать не думали ни о какой девчонке, пока не заглянули на ферму твоего брата и не нашли самолет. Твой брат отказался говорить с Оукеем. Вышел из себя, поскольку тот поджарил его собак. Оукей сказал, что, судя по всему, там жила еще и женщина, но ее не нашли... - А что с Руди? Лицо Конроя было совершенно пустым. Потом он сказал: - Оукей получил то, что ему требовалось, с мониторов. Так мы узнали о девчонке. Болела спина. Ремни портупеи врезались в грудь. Я ничего не чувствую, думал он, я вообще ничего не чувствую... - У меня есть к тебе вопрос, Тернер. Собственно говоря, пара вопросов. Но основной: чт