Человек в черном пальто не ответил. - Мне нужно переодеться, - сказала Ири- на. - Нет, - сказал человек в черном паль- то. - Но мне нужно еще кое-что на себя на- деть, - сказала Ирина. - Нет, - сказал человек в черном паль- то. Ирина молча надела свою шубку. - Прощайте, - сказала она Пронину. - Разговоры запрещены, - сказал человек в черном пальто. - А мне тоже ехать с вами? - спросил Пронин. - Да, - сказал человек в черном пальто. - Одевайтесь. Пронин встал, снял с вешалки свое паль- то и шляпу, оделся и сказал: - Ну, я готов. - Идемте, - сказал человек в черном пальто. Низшие чины и дворник застучали подмет- ками. Все вышли в коридор. Человек в черном пальто запер дверь Ирининой комнаты и запечатал ее двумя бурыми печатями. - Даешь на улицу, - сказал он. И все вышли из квартиры, громко хлопнув наружной дверью. 1940 92. Теперь я расскажу о том, как я родился, как я рос и как обнаружились во мне первые признаки гения. Я родился дважды. Произошло это вот как. Мой папа женился на моей маме в 1902 го- ду, но меня мои родители поизвели на свет только в конце 1905 года, потому что папа пожелал, чтобы его ребенок родился обязате- льно на Новый год. Папа рассчитал, что зача- тие должно произойти 1-го апреля и только в этот день подъехал к маме с предложением за- чать ребенка. Первый раз папа подъехал к моей маме 1- го апреля 1903-го года. Мама давно ждала этого момента и страшно обрадовалась. Но папа, как видно, был в очень шутливом на- строении и не удержался и сказал маме: "С первым апреля!" Мама страшно обиделась и в этот день не подпустила папу к себе. Пришлось ждать до следующего года. В 1904 году, 1-го апреля, папа начал опять подъезжать к маме с тем же предложени- ем. Но мама, помня прошлогодний случай, ска- зала, что теперь она уже больше не желает оставаться в глупом положении, и опять не подпустила к себе папу. Сколько папа ни бу- шевал, ничего не помогло. И только год спустя удалось моему папе уломать мою маму и зачать меня. Итак мое зачатие произошло 1-го апреля 1905 года. Однако все папины рассчеты рухнули, по- тому что я оказался недоноском и родился на четыре месяца раньше срока. Папа так разбушевался,что акушерка, при- нявшая меня, растерялась и начала запихивать меня обратно, откуда я только что вылез. Присутствующий при этом один наш знако- мый, студент Военно-Медицинской Академии,за- явил, что запихать меня обратно не удастся. Однако несмотря на слова студента, меня все же запихали, но, правда, как потом выясни- лось, запихать-то запихали, да второпях не туда. Тут началась страшная суматоха. Родительница кричит: "Подавайте мне мо- его ребенка!" А ей отвечают: "Ваш, гово- рят, ребенок находится внутри вас". "Как! - кричит родительница. - Как ребенок внутри меня, когда я его только что родила!" "Но, - говорят родительнице, - может быть вы ошибаетесь?" "Как! - кричит роди- тельница, - ошибаюсь! Разве я могу ошибать- ся! Я сама видела, что ребенок только что вот тут лежал на простыне!" "Это верно, - говорят родительнице. - Но, может быть, он куда-нибудь заполз". Одним словом, и сами не знают, что сказать родительнице. А родительница шумит и требует своего ребенка. Пришлось звать опытного доктора. Опыт- ный доктор осмотрел родительницу и руками развел, однако все же сообразил и дал роди- тельнице хорошую порцию английской соли. Родительницу пронесло, и таким образом я вторично вышел на свет. Тут опять папа разбушевался, - дескать, это, мол, еще нельзя назвать рождением, что это, мол, еще не человек, а скорее наполови- ну зародыш, и что его следует либо опять обратно запихать, либо посадить в инкубатор. И они посадили меня в инкубатор. 25 сентября 1935 года. 93. ИНКУБАТОРНЫЙ ПЕРИОД В инкубаторе я просидел четыре меся- ца. Помню только, что инкубатор был стекля- янный, прозрачный и с градусником. Я сидел внутри инкубатора на вате. Больше я ничего не помню. Через четыре месяца меня вынули из ин- кубатора. Это сделали как раз 1-го января 1906 года. Таким образом, я как бы родился в третий раз. Днем моего рождения стали счи- тать именно 1 января. 1935 94. АДАМ И ЕВА Водевиль в четырех частях Цена 30 рублей Часть первая АНТОН ИСААКОВИЧ. Не хочу больше быть Ан- тоном, а хочу быть Адамом. А ты, Наташа, будь Евой. НАТАЛИЯ БОРИСОВНА ( сидя на кордонке с халвой). Да ты что: с ума сошел? АНТОН ИСААКОВИЧ. Ничего я с ума не со- шел. Я буду Адамом, а ты будешь Ева! НАТАЛИЯ БОРИСОВНА ( смотря налево и на- право). Ничего не понимаю! АНТОН ИСААКОВИЧ. Это очень просто! Мы встанем на письменный стол, и, когда кто-ни- будь будет входить к нам, мы будем кланяться и говорить: "Разрешите представиться - Адам и Ева". НАТАЛИЯ БОРИСОВНА. Ты сошел с ума! Ты сошел с ума! АНТОН ИСААКОВИЧ ( влезая на письменный стол и таща за руку Наталию Борисовну). Ну вот будем тут стоять и кланяться пришедшим. НАТАЛИЯ БОРИСОВНА (залезая на письменный стол). Почему? Почему? АНТОН ИСААКОВИЧ. Ну вот, слышишь два звонка!Это к нам приготовься. В дверь стучат. Войдите! Входит Вейсбрем. АНТОН ИСААКОВИЧ и НАТАЛИЯ БОРИСОВНА (кланяясь). Разрешите представиться: Адам и Ева! Вейсбрем падает как пораженный громом. З а н а в е с Часть вторая По улице скачут люди на трех ногах. Из Москвы дует фиолетовый ветер. З а н а в е с Часть третья Адам Исаакович и Ева Борисовна летают над городом Ленинградом. Народ стоит на ко- ленях и просит о пощаде. Адам Исаакович и Ева Борисовна добродушно смеются. З а н а в е с Часть четвертая и последняя Адам и Ева сидят на березе и поют. З а н а в е с 23 февраля 1935 года. 95. ГРЕХОПАДЕНИЕ, ИЛИ ПОЗНАНИЕ ДОБРА И ЗЛА Дидаскалия Аллея красиво подстриженных деревьев изображает райский сад. Посередине Древо жизни и Древо Познания Добра и Зла. Сзади направо церковь. FIGVRA (указывая рукой на дерево, гово- рит). Вот это дерево познания добра и зла. От других деревьев ешьте плоды, а от этого дерева плодов не ешьте. (Уходит в церковь.) АДАМ (указывая рукой на дерево). Вот это дерево познания добра и зла. От других дере- вьев мы будем есть плоды, а от этого дерева мы плодов есть не будем. Ты, Ева, обожди ме- ня, а я пойду соберу малину. (Уходит.) ЕВА. Вот это дерево познания добра и зла. Адам запретил мне есть плоды с этого дерева. А интересно, какого они вкуса? Мас- тер Леонардо. (Из-за дерева появляется М а- с т е р Л е о н а р д о.) МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Ева! Вот я пришел к те- бе. ЕВА. А скажи мне, Мастер Леонардо, за- чем? МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Ты такая красивая, бе- лотелая и полногрудая. Я хлопочу о пользе. ЕВА. Дай-то Бог. МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Ты знаешь, Ева, я люблю тебя. ЕВА. А я знаю, что это такое? МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Неужто не знаешь? ЕВА. Откуда мне знать? МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Ты меня удивляешь. ЕВА. Ой, посмотри, как смешно фазан на фазаниху сел! МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Вот это и есть то са- мое. ЕВА. Что то самое? МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Любовь. ЕВА. Тогда это очень смешно. Ты что? Хо- чешь тоже на меня верхом сесть? МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Да, хочу. Но только ты ничего не говори Адаму. ЕВА. Нет, не скажу. МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Ты, я вижу, молодец. ЕВА. Да, я бойкая баба! МАСТЕР ЛЕОНАРДО. А ты меня любишь? ЕВА. Да, я не прочь, чтобы ты меня пока- тал по саду на себе верхом. МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Садись ко мне на плечи. Ева садится верхом на Мастера Леонардо, и он скачет с ней по саду. Входит Адам с картузом, полным малины, в руках. АДАМ. Ева! Где ты? Хочешь малины? Ева! Куда же она ушла? Пойду ее искать. (Уходит.) Появляется Ева верхом на Мастере Леонардо. ЕВА (спрыгивая на землю). Ну, спасибо. Очень хорошо. МАСТЕР ЛЕОНАРДО. А теперь попробуй вот это яблоко. ЕВА. Ой, что ты! С этого дерева нельзя есть плодов. МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Послушай, Ева! Я давно уже узнал все тайны рая. Кое-что я расскажу тебе. ЕВА. Ну говори, а я послушаю. МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Будешь меня слушать? ЕВА. Да, я тебя ни в чем не огорчу. МАСТЕР ЛЕОНАРДО. А не выдашь меня? ЕВА. Нет, поверь мне. МАСТЕР ЛЕОНАРДО. А вдруг все откроется? ЕВА. Не через меня. МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Ну хорошо. Я верю тебе. Ты была в хорошей школе. Я видел Адама, он очень глуп. ЕВА. Он грубоват немного. МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Он ничего не знает. Он мало путешествовал и ничего не видел. Его одурачили. А он одурачивает тебя. ЕВА. Каким образом? МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Он запрещает тебе есть плоды с этого дерева. А ведь это самые вкус- ные плоды. И когда ты съешь этот плод, ты сразу поймешь, что хорошо и что плохо. Ты сразу узнаешь очень много и будешь умнее са- мого Бога. ЕВА. Возможно ли это? МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Да уж я говорю тебе, что возможно. ЕВА. Ну, право, я не знаю, что мне де- лать. МАСТЕР ЛЕОНАРДО. Ешь это яблоко! Ешь, ешь! Появляется Адам с картузом в руках. АДАМ. Ах вот ты где, Ева! А это кто? Мастер Леонардо скрывается за кусты. АДАМ. Это кто был? ЕВА. Это был мой друг, Мастер Леонардо. АДАМ. А что ему нужно? ЕВА. Он посадил меня верхом к себе на шею и бегал со мной по саду. Я страшно смея- лась. АДАМ. Больше вы ничего не делали? ЕВА. Нет. АДАМ. А что это у тебя в руках? ЕВА. Это яблоко. АДАМ. С какого дерева? ЕВА. Вон с того. АДАМ. Нет, врешь, с этого. ЕВА. Нет, с того. АДАМ. Врешь поди. ЕВА. Честное слово, не вру. АДАМ. Ну хорошо, я тебе верю. ЗМЕЙ (сидящий на дереве познания дора и зла). Она врет. Ты не верь. Это яблоко с этого дерева! АДАМ. Брось яблоко. Обманщица. ЕВА. Нет, ты очень глуп. Надо попробо- вать, каково оно на вкус. АДАМ. Ева! Смотри! ЕВА. И смотреть тут нечего! АДАМ. Ну как знаешь. Ева откусывает от яблока кусок. Змей от радости хлопает в ладоши. ЕВА. Ах, как вкусно! Только что же это такое? Ты все время исчезаешь и появляешься вновь. Ой! Все исчезает и откуда-то появля- ется все опять. Ох, как это интересно! Ай! Я голая! Адам, подойди ко мне ближе, я хочу сесть на тебя верхом! АДАМ. Что такое? ЕВА. На, ешь ты тоже это яблоко! АДАМ. Я боюсь. ЕВА. Ешь! Ешь! Адам съедает кусок яблока и сразу же прикрывается картузом. АДАМ. Мне стыдно. Из церкви выходит Figvra. FIGVRA. Ты, человек, и ты, человечица, вы съели запрещенный плод. А потому вон из моего сада! Figvra уходит обратно в церковь. АДАМ. Куда же нам идти? Появляется ангел с огненным челом и гонит их из рая. АНГЕЛ. Пошли вон! Пошли вон! Пошли вон! МАСТЕР ЛЕОНАРДО ( появляясь из-за кус- тов). Пошли, пошли! Пошли, пошли! (Машет ру- ками.) Давайте занавес! З а н а в е с 27 сентября 1934 года. 96. ВОСТРЯКОВ смотрит в окно на улицу: Смотрю в окно и вижу снег. Картина зимняя давно душе знакома. Какой-то глупый человек Стоит в подъезде противоположного дома. Он держит пачку книг под мышкой Он курит трубку с медной крышкой. Теперь он быстрыми шагами Дорогу переходит вдруг, Вот он исчез в оконной раме. (Стук в дверь). Теперь я слышу в двери стук. Кто там? ГОЛОС ЗА ДВЕРЬЮ: Откройте. Телеграмма. ВОСТРЯКОВ: Врет. Чувствую, что это ложь. И вовсе там не телеграмма. Я сердцем чую острый нож. Открыть иль не открыть? ГОЛОС ЗА ДВЕРЬЮ: Откройте! Чего вы медлите? ВОСТРЯКОВ: Постойте! Вы суньте мне под дверь посланье. Замок поломан. До свиданья. ГОЛОС ЗА ДВЕРЬЮ: Вам нужно в книге расписаться. Откройте мне скорее дверь. Меня вам нечего бояться, Скорей откройте. Я не зверь. ВОСТРЯКОВ (приоткрывая дверь): Войдите. Где вы? Что такое? (Смотрит за дверь). Куда жеон пропал? Он не мог далеко уйти. Спрятаться тут негде. Куда же он делся? Улица совсем пустая. Боже мой! И на снегу нет следов! Значит, никто к моей двери не подходил. Кто же стучал? Кто говорил со мной через дверь? (Закрывает дверь). [1937 - 1938 гг.] ЕЛИЗАВЕТА БАМ ЕЛИЗАВЕТА БАМ. Сейчас, того и гляди, откроется дверь и они войдут... Они обязательно войдут, чтобы поймать меня и стереть с лица земли. Что я наделала? Если бы я только знала... Бе- жать? Но куда бежать? Эта дверь ведет на лест- ницу, а на лестнице я встречу их. В окно? (Смотрит в окно.) Ууу, высоко! мне не прыг- нуть! Ну что же мне делать?.. Э! чьи-то шаги! Это они. Запру дверь и не открою. Пусть сту- чат, сколько хотят. СТУК В ДВЕРЬ, ПОТОМ ГОЛОС. Елизавета Бам, открой- те! Елизавета Бам откройте! ГОЛОС ИЗДАЛЕКА. Ну что она там, двери не открыва- ет? ГОЛОС ЗА ДВЕРЬЮ. Откройте, Елизавета Бам, открой- те. ГОЛОСА ЗА ДВЕРЬЮ. ПЕРВЫЙ: Елизавета Бам, я Вам приказываю немедленно же открыть! ВТОРОЙ: Вы скажите ей, что иначе мы сломаем дверь. Дайте-ка я попробую. ПЕРВЫЙ: Мы сами сломаем дверь, если Вы сейчас не откроете. ВТОРОЙ: Может, ее здесь нету? ПЕРВЫЙ (тихо): Здесь. Где же ей быть? Она взбежала по лестнице наверх. Здесь только одна дверь. (Громко): Елизавета Бам, говорю Вам в послед- ний раз, откройте дверь. (Пауза.) Ломай. ВТОРОЙ: У Вас ножа нету? ПЕРВЫЙ: Нет, Вы плечом. ВТОРОЙ: Не поддается. Постой-ка, я еще так попро- бую. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Я Вам дверь не открою, пока Вы не скажите, что Вы хотите со мной сделать. ПЕРВЫЙ: Вы сами знаете, что Вам предстоит. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Нет, не знаю. Вы меня хотите убить? ПЕРВЫЙ: Вы подлежите крупному наказанию! ВТОРОЙ: Вы все равно от нас не уйдете! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Вы, может быть, скажете мне, в чем я провинилась? ПЕРВЫЙ: Вы сами знаете. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Нет, не знаю. ПЕРВЫЙ: Разрешите Вам не поверить. ВТОРОЙ: Вы преступница. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ха-ха-ха-ха! А если Вы убьете меня, Вы думаете, Ваша совесть будет чиста? ПЕРВЫЙ: Мы сделаем это, сообразуясь с нашей сове- стью. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: В таком случае, увы, но у Вас нет совести. ВТОРОЙ: Как нет совести? Петр Николаевич, она го- ворит, что у нас нет совести. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: У Вас-то, Иван Иванович, нет ника- кой совести. Вы просто мошенник. ВТОРОЙ: Кто мошенник? Это я? Это я? Это я мошен- ник?! ПЕРВЫЙ: Ну подожди, Иван Иванович! Елизавета Бам, прика... ВТОРОЙ: Нет, постойте, Петр Николаевич, Вы мне скажите, это я мошенник? ПЕРВЫЙ: Да отстаньте же Вы! ВТОРОЙ: Это что же, я, по-Вашему, мошенник? ПЕРВЫЙ: Да, мошенник!!! ВТОРОЙ: Ах так, значит по-Вашему я мошенник! Так Вы сказали? ПЕРВЫЙ: Убирайтесь вон! Балда какая! Я еще пошел на ответственное дело. Вам слово сказали, а Вы уж и на стену лезете. Кто же Вы после этого? Просто идиот? ВТОРОЙ: А Вы шарлатан! ПЕРВЫЙ: Убирайтесь вон! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Иван Иванович мошенник! ВТОРОЙ: Я Вам этого не прощу! ПЕРВЫЙ: Я Вас сейчас спущу с лестницы! Елизавета Бам открывает двери. ИВАН ИВАНОВИЧ: Попробуйте скиньте! ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Скину, скину, скину, скину! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Руки коротки! ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Это у меня-то руки коротки? ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ну да! ИВАН ИВАНОВИЧ: У Вас! У Вас! Скажите, ведь у него? ЕЛИЗАВЕТА БАМ: У него! ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Елизавета Бам, Вы не смеете так говорить. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Почему? ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Потому что Вы лишены всякого го- лоса. Вы совершили гнусное преступление. Не Вам говорить мне дерзости. Вы - преступница! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Почему? ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Что почему? ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Почему я преступница? ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Потому что Вы лишены всякого го- лоса. ИВАН ИВАНОВИЧ: Лишены всякого голоса. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: А я не лишена. Вы можете проверить по часам. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: До этого дело не дойдет. Я у две- рей расставил стражу, и при малейшем толчке Иван Иванович икнет в сторону. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Покажите. Пожалуйста, покажите. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Ну, смотрите. Предлагаю отверну- ться. Раз, два, три. (Толкает тумбу.) ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Еще раз, пожалуйста! Как это вы де- лаете? ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Очень просто. Иван Иванович, по- кажите. ИВАН ИВАНОВИЧ: С удовольствием. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Да ведь это же прелесть как хорошо (Кричит.) Мама! Пойди сюда! фокусники приеха- ли. Сейчас придет моя мама... Познакомьтесь, Петр Николаевич, Иван Иванович. - Вы что-ни- будь нам покажете? ИВАН ИВАНОВИЧ: С удовольствием. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Халэ оп! Сразу, сразу. ИВАН ИВАНОВИЧ: Тут негде упереться. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Хотите, может быть, полотенце? ИВАН ИВАНОВИЧ: Зачем? ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Просто так. Хи-хи-хи-хи. ИВАН ИВАНОВИЧ: У вас чрезвычайно приятная внеш- ность. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ну да? Почему? ИВАН ИВАНОВИЧ: Ы-ы-ы-ы-ы потому что вы незабудка. (Громко икает.) ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Я незабудка? Правда? А вы тюльпан. ИВАН ИВАНОВИЧ: Как? ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Тюльпан. ИВАН ИВАНОВИЧ (в недоумении): Очень приятно-с. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: (в нос): Разрешите вас сорвать. ОТЕЦ (басом): Елизавета, не дури. ЕЛИЗАВЕТА БАМ (отцу): Я, папочка, сейчас переста- ну. (Иван Ивановичу, в нос): Встаньте на чет- веринки. ИВАН ИВАНОВИЧ: Если позволите, Елизавета Таракано- вна, я пойду лучше домой. Меня ждет жена дома. У ней много ребят, Елизавета Таракановна. Про- стите, что я так надоел Вам. Не забывайте ме- ня. Такой уж я человек, что все меня гоняют. За что, спрашивается? Украл я, что ли? Ведь нет! Елизавета Эдуардовна, я честный человек. У меня дома жена. У жены ребят много. Ребята хорошие. Каждый в зубах по спичечной коробке держит. Вы уж простите меня. Я, Елизавета Ми- хайловна, домой пойду. МАМАША ПОЕТ ПОД МУЗЫКУ: Вот вспыхнуло утро, румя- нятся воды, над озером быстрая чайка летит и т.д. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Ну вот и приехали! ПАПАША: Слава Тебе, Господи! Уходят. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: А ты, мама, не пойдешь разве гу- лять? МАМАША: А тебе хочется? ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Страшно. МАМАША: Нет, не пойду. ЕЛИЗАВЕТА БАМ:Пойдем, ну-у-у-у. МАМАША: Ну пойдем, пойдем. (Уходят.) (Сцена пуста) ИВАН ИВАНОВИЧ И ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ, ВБЕГАЯ: Где, где, где. Елизавета Бам. Елизавета Бам, Елизавета Бам. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Тут, тут, тут. ИВАН ИВАНОВИЧ: Там, там, там. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Где мы оказались, ИванИванович? ИВАН ИВАНОВИЧ: Петр Николаевич, мы с вами взапер- ти. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Что за безобразие! Прошу меня не тычь! ИВАН ИВАНОВИЧ: Вот Вам фунт, баста пять без пяти. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Где Елизавета Бам? ИВАН ИВАНОВИЧ: Зачем ее надо Вам? ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Чтобы убить! ИВАН ИВАНОВИЧ: Хм, Елизавета Бам сидит на скамей- ке там. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Бежим тогда во всю прыть. ОБА БЕГУТ НА ОДНОМ МЕСТЕ. НА АВАНСЦЕНУ ВЫНОСЯТ ПОЛЕНО, И ПОКА П.Н. И И.И. БЕГУТ, РАСПИЛИВАЮТ ЭТО ПОЛЕНО. Хоп, хоп, ногами закат за горами облаками розовыми пух, пух паровозами хук, хук филина бревно! - - распилено. Отодвигается кулиса и за кулисами сидит Е.Б. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Вы меня ищете? ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Вас! Ванька, она тут! ИВАН ИВАНОВИЧ: Где,где, где? ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Здесь под фарлушкой. На сцену выходит нищий. ИВАН ИВАНОВИЧ: Тащи ее наружу! ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Не вытаскивается! НИЩИЙ (Елизавете Бам): Товарищ, помоготе. ИВАН ИВАНОВИЧ (заикаясь): Вот следующий раз у ме- ня больше опыта будет. Я как все подметил. ЕЛИЗАВЕТА БАМ (нищему): У меня ничего нет. НИЩИЙ: Копеечку бы. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Спроси того вон дяденьку. (Указывает на Петра Николаевича.) ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ (Ивану Ивановичу, заикаясь): Ты гляди, что ты делаешь! ИВАН ИВАНОВИЧ (заикаясь): Я корни выкапываю. НИЩИЙ: Помогите, товарищи. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ (нищему): Давай. Залезай туда. ИВАН ИВАНОВИЧ: Руками обопрись о камушки. Нищий улезает под кулису. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Ничего, он это умеет. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Садитесь и вы. Чего смотреть? ИВАН ИВАНОВИЧ: Благодарю. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Сядем. (Садятся.) ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Что-то муж мой не идет. Куда он пропал? ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Придет. (Вскакивает и бежит по сцене.) Чур-чура! ИВАН ИВАНОВИЧ: Ха-ха-ха. (Бежит за Петром Николае- вичем.) Где же дом? ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Тут вот, за этой черточкой. На сцену выходит Папаша с пером в руке. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ (хлопает Ивана Ивановича): Ты пятнашка! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Иван Иванович, бегите сюда! ИВАН ИВАНОВИЧ: Ха-ха-ха, у меня ног нет! ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: А ты так, на четверенках! ПАПАША: Про которую написано было. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Кто пятнашка? ИВАН ИВАНОВИЧ: Я, ха-ха-ха, в штанах! ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ И ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ха-ха-ха-ха!.. ПАПАША: Коперник был велишайшим ученым. ИВАН ИВАНОВИЧ (валится на пол): У меня на голове волосы. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ И ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ха-ха-ха-ха-хаха- ха! ИВАН ИВАНОВИЧ: Я весь лежу на полу! На сцену выходит Мамаша. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ И ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ха-ха-ха-ха-ха! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ой, ой, не могу! ПАПАША: Покупая птицу, смотри, нет ли у нее зу- бов. Если есть зубы, то это не птица. (Выхо- дит.) ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ (поднимая руку): Прошу как следует вслушаться в мои слова. Я хочу доказать Вам, что всякое несчастие наступает неожиданно. Когда я был еще совсем молодым человеком, я жил в небольшом домике со скрипучей дверью. Я жил один в этом домике. Кроме меня были лишь одни мыши и тараканы. Тараканы всюду бывают; когда наступала ночь, я запирал дверь и тушил лампу. Я спал, не боясь ничего. ГОЛОС ЗА СЦЕНОЙ: Н и ч е г о! МАМАША: Ничего! ДУДОЧКА ЗА СЦЕНОЙ: ! - ! ИВАН ИВАНОВИЧ: Ничего! РОЯЛЬ: ! - ! ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Ничего. (Пауза.) Мне нечего было бояться. И действительно. Грабители могли бы прийти и обыскать весь домик. Что бы они наш- ли? Ничего. ДУДОЧКА ЗА СЦЕНОЙ: ! - ! (пауза.) ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: А кто бы еще мог забраться ко мне ночью? Больше некому ведь? Правда? ГОЛОС ЗА СЦЕНОЙ: Ведь некому же больше? ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Правда? Но однажды я просыпаюсь.. ИВАН ИВАНОВИЧ: ... и вижу, дверь открыта, а в дверях стоит какая-то женщина. Я смотрю на нее прямо в упор. Она стоит. Было достаточно свет- ло. Должно быть, дело близилось к утру. Во всяком случае, я видел хорошо ее лицо. Это бы- ла вот кто. (Показывает на Елизавету Бам.) То- гда она была похожа... ВСЕ: На меня! ИВАН ИВАНОВИЧ: Говорю, чтобы быть. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Что Вы говорите? ИВАН ИВАНОВИЧ: Говорю, чтобы быть. Потом, думаю, уже поздно. Она слушает меня. (Все, кроме Ели- заветы Бам и Ивана Ивановича уходят.) Я спро- сил ее, чем она это сделала. Она говорит, что подралась с ним на эспадронах. Дрались честно, но она не виновата, что убила его. Слушай, за- чем ты убила Петра Николаевича? ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ура, я никого не убивала! ИВАН ИВАНОВИЧ: Взять и зарезать человека! Сколь много в этом коварства! Ура! ты это сделала, а зачем! ЕЛИЗАВЕТА БАМ (уходит в сторону и оттуда): Уууууу- уууу-у-у-у-у. ИВАН ИВАНОВИЧ: Волчица. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ууууу-у-у-у-у-у-у-у. ИВАН ИВАНОВИЧ: Во-о-о-о-о-лчица. ЕЛИЗАВЕТА БАМ (дрожит): У-у-у-у-у - черносливы. ИВАН ИВАНОВИЧ: Пр-р-р-рабабушка. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ликование! ИВАН ИВАНОВИЧ: Погублена навеки! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Вороной конь, а на коне солдат! ИВАН ИВАНОВИЧ (зажигает спичку): Голубушка Ели- завета! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Мои плечи, как восходящее солнце! (Влезает на стул.) ИВАН ИВАНОВИЧ (садясь на корточки): Мои ноги, как огурцы! ЕЛИЗАВЕТА БАМ (влезая выше): Ура! Я ничего не го- ворила! ИВАН ИВАНОВИЧ (ложась на пол): Нет, нет, ничего, ничего. Г.г. пш. пш. ЕЛИЗАВЕТА БАМ (поднимая руки): Ку-ни-ма-га-ни-ли- ва-ни-баууу! ИВАН ИВАНОВИЧ (лежа на полу, поет): Мурка кошечка молочко приговаривала на подушку прыгала и на печку прыгала прыг, прыг. Скок, скок. ЕЛИЗАВЕТА БАМ [КРИЧИТ]: Дзы калитка! Рубашка! ве- ревка! ИВАН ИВАНОВИЧ (приподнимаясь): Прибежали два плот- ника и спрашивают: в чем дело? ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Котлеты! Варвара Семенна! ИВАН ИВАНОВИЧ (кричит, стиснув зубы): Плясунья на проволо-о-о! ЕЛИЗАВЕТА БАМ (спрыгивая со стула): Я вся блестя- щая! ИВАН ИВАНОВИЧ (бежит вглубь комнаты):Кубатура этой комнаты нами не изведана. Кулисы подают Папашу и Мамашу. ЕЛИЗАВЕТА БАМ (бежит на другой конец сцены): Свои люди, сочтемся! ИВАН ИВАНОВИЧ (прыгая на стул): Благополучие Пен- сильванского пастуха и пасту-у-у-у! ЕЛИЗАВЕТА БАМ (прыгая на другой стул): Иван Ива-а- а-а! ПАПАША (показывая коробочку): Коробочка из дере-е- е-е! ИВАН ИВАНОВИЧ (со стула): Пока-а-а! ПАПАША: Возьми посмо-о-о! МАМАША: Ау-у-у-у-у! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Нашла подберезови-и-и-и! ИВАН ИВАНОВИЧ: Пойдемте на озеро! ПАПАША: Ау-у-у-у-у! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ау-у-у-у-у! ИВАН ИВАНОВИЧ: Я вчера Кольку встретил! МАМАША: Да что Вы-ы-ы? ИВАН ИВАНОВИЧ: Да, да. Встретил, встретил. Смотрю, Колька идет и яблоко несет. Что, говорю, ку- пил? Да, говорит, купил. Потом взял и дальше пошел. ПАПАША: Скажите пожалуйста-а-а-а-а! ИВАН ИВАНОВИЧ: Нда. Я его спросил: ты что, яблоки покупал или крал? А он говорит: зачем крал? Покупал. И пошел себе дальше. МАМАША: Куда же это он пошел? ИВАН ИВАНОВИЧ: Не знаю. Не крал, не покупал. По- шел себе. ПАПАША: С этим не совсем любезным приветствием се- стра привела его к более открытому месту, где были составлены в кучу золотые столы и кресла, и штук пятнадцать молодых девиц весело болтали между собой, сидя на чем Бог послал. Все эти девицы сильно нуждались в горячем утюге и все отличались странной манерой вертеть глазами, ни на минуту не переставая болтать. ИВАН ИВАНОВИЧ: Друзья, мы все тут собрались. Ура! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ура! МАМАША И ПАПАША: Ура! ИВАН ИВАНОВИЧ (дрожа и зажигая спичку): Я хочу сказать вам, что с тех пор, как я родился, прошло 38 лет. ПАПАША И МАМАША: Ура! ИВАН ИВАНОВИЧ: Товарищи. У меня дом есть. Дома же- на сидит. У ней много ребят. Я их сосчитал - 10 штук. МАМАША (топчась на месте): Дарья, Марья, Федор, Пелагея, Нина, Александр и четверо других. ПАПАША: Это все мальчики? ЕЛИЗАВЕТА БАМ (бежит вокруг сцены): Оторвалась отовсюду! Оторвалась и побежала! Оторвалась и ну бегать! МАМАША (бежит за Елизаветой Бам): Хлеб есшь? ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Суп есшь? ПАПАША: Мясо есшь? (Бежит.) МАМАША: Муку есшь? ИВАН ИВАНОВИЧ: Брюкву есшь? (Бежит.) ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Баранину есшь? ПАПАША: Котлеты есшь? МАМАША: Ой, ноги устали! ИВАН ИВАНОВИЧ: Ой, руки устали! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ой, ножницы устали! ПАПАША: Ой, пружины устали! МАМАША: На балкон дверь открыта! ИВАН ИВАНОВИЧ: Хотел бы я подпрыгнуть до четверто- го этажа. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Оторвалась и побежала! Оторвалась и ну бежать! ПАПАША: Караул, моя правая рука и нос такие же штуки, как левая рука и ухо! ХОР (под музыку на мотив увертюры): До свидания, до свидания. !! - ! Наверху говорит сосна, а кругом говорит темно. На сосне говорит кровать, а в кровати лежит супруг. До свидания, до свидания. !! - ! !! - ! Как-то раз прибежали мы ! - ! в бесконечный дом. А в окно наверху глядит сквозь очки молодой старик. До свидания, до свидания. !! - ! !! - ! Растворились ворота, показались ! - ! (Увертюра) ИВАН ИВАНОВИЧ: Сам ты сломан стул твой сломан. СКРИПКА: па па пи па па па пи па ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Встань Берлином надень пелерину. СКРИПКА: па па пи па па па пи па ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Восемь минут пробегут незаметно. СКРИПКА: па па пи па па па па пи ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Вам счет отдан будите трудыны взвод или роту вести пулемет. БАРАБАН: ! - - ! - ! - - ! - ! - - ! - - ! - ! ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Клочья летели неделю за неделей. СИРЕНА И БАРАБАН: виа-а бум, бум виа-а-а бум. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Капитанного шума первого не заме- тила сикурая невеста. СИРЕНА: виа, виа, виа, виа. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Помогите сейчас, помогите, надо мною салат и водица. СКРИПКА: па па пи па па па пи па ИВАН ИВАНОВИЧ: Скажите, Петр Николаевич, Вы были там на той горе. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Я только что оттуда, там прекрас- но. Цветы растут. Деревья шелестят. Стоит избушка - деревянный домик, в избушке светит огонек, на огонек слетаются черницы, стучат в окно ночные комары. Порой шмыгнет и выпорхнет под крышей разбойник старый козодой, собака цепью колыхает воздух и лает в пустоту перед собой, а ей в ответ невидные стрекозы бормочут заговор на все лады. ИВАН ИВАНОВИЧ: А в этом домике,который деревянный, который называется избушка, в котором огонек блестит и шевелится, кто в этом домике живет? ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Никто в нем не живет и дверь не растворяет, в нем только мыши трут ладонями муку, в нем только лампа светит розмарином да целый день пустынником сидит на печке таракан. ИВАН ИВАНОВИЧ: А кто же лампу зажигает? ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Никто, она горит сама. ИВАН ИВАНОВИЧ: Но этого же не бывает! ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Пустые, глупые слова! Есть бесконечное движенье, дыханье легких элементов, планетный бег, земли вращенье, шальная смена дня и ночи, глухой природы сочетанье, зверей дремучих гнев и сила и покоренье человеком законов света и волны. ИВАН ИВАНОВИЧ (зажигая спичку): Теперь я понял, понял, понял, благодарю и приседаю, и как всегда, интересуюсь - который час? скажите мне. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Четыре. Ой, пора обедать! Иван Иванович, пойдемте, но помните, что завтра ночью Елизавета Бам умрет. ПАПАША (входя): Которая Елизавета Бам, которая мне дочь, которую хотите вы на следующую ночь убить и вздернуть на сосне, которая стройна, чтобы знали звери все вокруг и целая страна. А я приказываю вам могуществом руки забыть Елизавету Бам законам вопреки. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Попробуй только запрети, я растопчу тебя в минуту, потом червонными плетьми я перебью твои суставы. Изрежу, вздую и верхом пущу по ветру петухом. ИВАН ИВАНОВИЧ: Ему известно все вокруг, он повелитель мне и друг, одним движением крыла он двигает морями, одним размахом топора он рубит лес и горы - одним дыханием своим он всюду есть неуловим. ПАПАША: Давай, сразимся, чародей, ты словом, я рукой, пройдет минута, час пройдет, потом еще другой. Погибнешь ты, погибну я, все тихо будет там, но пусть ликует дочь моя Елизавета Бам. СРАЖЕНЬЕ ДВУХ БОГАТЫРЕЙ ИВАН ИВАНОВИЧ: Сраженье двух богатырей! Текст - Иммануила Красдайтейрик. Музыка - Велиопага, нидерландского пастуха. Движенье - неизвестного путешественника. Начало объявит колокол! ГОЛОСА С РАЗНЫХ КОНЦОВ ЗАЛА: Сраженье двух богатырей! Текст - Иммануила Красдайтейрик. Музыка - Велиопага, нидерландского пастуха! Движенье - неизвестного путешественника! Начало объявит колокол! Сраженье двух богатырей! и т.д. КОЛОКОЛ: Бум, бум, бум, бум, бум. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Курыбыр дарамур дыньдири слакатырь пакарадагу ды кы чири кири кири занудила хабакула хе-е-ель ханчу ана куды стум чи на лакуды пара вы на лыйтена хе-е-ель чапу ачапали чапатали мар набалочина хе-е-ель (поднимает руку). ПАПАША: Пускай на солнце залетит крылатый попугай, пускай померкнет золотой, широкий день, пускай. Пускай прорвется сквозь леса копыта звон и стук, и с визгом сходит с колеса фундамента сундук. И рыцарь, сидя за столом и трогая мечи, поднимет чашу, а потом над чашей закричит: Я эту чашу подношу к восторженным губам, я пью за лучшую из всех, Елизавету Бам. Чьи руки белы и свежи, ласкали мой жилет... Елизавета Бам, живи, живи сто тысяч лет. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Ну-с, начинаем. Прошу внимательно следить за колебаньем наших сабель, - куда которая бросает острие и где которая приемлет направление. ИВАН ИВАНОВИЧ: Итак, считаю нападенье слева! ПАПАША: Я режу вбок, я режу вправо, Спасайся кто куды! Уже шумит кругом дубрава, растут кругом сады. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Смотри поменьше по сторонам, а больше наблюдай движенье железных центров и сгущенье смертельных сил. ПАПАША: Хвала железу - карборунду! Оно скрепляет мостовые и, электричеством сияя, терзает до смерти врага! Хвала железу! Песнь битве! Она разбойника волнует, младенца в юноши выносит терзает до смерти врага! О песнь битве! Слава перьям! Они по воздуху летают, глаза неверным заполняют, терзают до смерти врага! О слава перьям! Мудрость камню. Он под сосной лежит серьезной, из-под него бежит водица навстречу мертвому врагу. Петр Николаевич падает. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Я пал на землю поражен, прощай, Елизавета Бам, сходи в мой домик на горе и запрокинься там. И будут бегать по тебе и по твоим рукам глухие мыши,а затем пустынник таракан. Звонит колокол. Ты слышишь, колокол звенит на крыше бим и бам. Прости меня и извини, Елизавета Бам. ИВАН ИВАНОВИЧ: Сраженье двух богатырей окончено. Петра Николаевича выносят. ЕЛИЗАВЕТА БАМ (входя):Ах,папочка,ты тут. Я очень рада, я только что была в кооперативе, я только что конфеты покупала, хотела, чтобы к чаю был бы торт. ПАПАША (растегивая ворот): Фу, утомился как. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: А что ты делал? ПАПАША: Да... я дрова колол и страшно утомлен. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Иван Иванович, сходите в полпивную и принесите нам бутылку пива и горох. ИВАН ИВАНОВИЧ: Ага, горох и полбутылки пива, сходить в пивную, а оттудова сюда. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Не полбутылки, а бутылку пива, и не в пивную, а в горох идти! ИВАН ИВАНОВИЧ: Сейчас, я шубу в полпивную спрячу, а сам на голову одену полгорох. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ах, нет, не надо, торопитесь толь- ко, а мой папочка устал колоть дрова. ПАПАША: О что за женшины, понятия в них мало, они в понятиях имеют пустоту. МАМАША (входя): Товарищи. Маво сына эта мержавка укокосыла. Из-за кулис высовываются две головы. ГОЛОВЫ: Какая? Какая? МАМАША: Эта вот, с такими вот губами! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Мама, мама, что ты говоришь? МАМАША: Все из-за тебя евонная жизнь окончилась вничью. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Да ты мне скажи, про кого ты гово- ришь? МАМАША (с каменным лицом): Иих! иих! иих! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Она с ума сошла! МАМАША: Я каракатица. Кулисы поглощают Папашу и Мамашу. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Они сейчас придут, что я наделала! МАМАША: 3 x 27 = 81. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Они обязательно придут, чтобы пой- мать и стереть с лица земли. Бежать. Надо бе- жать. Но куда бежать? Эта дверь ведет на лест- ницу, а на лестнице я встречу их. В окно? (Смотрит в окно.) О-о-о-о-х. Мне не прыгнуть. Высоко очень! Но что же мне делать? Э! Чьи-то шаги. Это они. Запру дверь и не открою. Пусть стучат, сколько хотят. Запирает дверь. СТУК В ДВЕРЬ, ПОТОМ ГОЛОС: Елизавета Бам, именем закона, приказываю Вам открыть дверь. Молчание. ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Приказываю Вам открыть дверь! Молчание. ВТОРОЙ ГОЛОС (тихо): Давайте ломать дверь. ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Елизавета Бам, откройте, иначе мы сами взломаем! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Что вы хотите со мной сделать? ПЕРВЫЙ: Вы подлежите наказанию. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: За что? Почему вы не хотите сказать мне, что я сделала? ПЕРВЫЙ: Вы обвиняетесь в убийстве Петра Николае- вича Крупернак. ВТОРОЙ: И за это Вы ответите. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Да я не убивала никого! ПЕРВЫЙ: Это решит суд. Елизавета Бам открывает дверь. Входят Петр Николаевич и Иван Иванович, переодетые в пожарных. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Я в вашей власти. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Именем закона Вы арестованы. ИВАН ИВАНОВИЧ (зажигая спичку): Следуйте за нами. ЕЛИЗАВЕТА БАМ (кричит): Вяжите меня! Тащите за ко- су! продевайте сквозь корыто! Я никого не уби- вала. Я не могу убивать никого! ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Елизавета Бам, спокойно! ИВАН ИВАНОВИЧ: Смотрите в даль перед собой. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: А в домике, который на горе, уже горит огонек. Мыши усиками шевелят, шевелят. А на печке таракан тараканович, в рубахе с рыжим воротом и с топором в руках сидит. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Елизавета Бам! Вытянув руки и по- тушив свой пристальный взор, двигайтесь следом за мной, хроня суставов равновесие и сухожилий торжество. За мной. Медленно уходят. З а н а в е с Писано с 12 по 24 декабря 1927 года.  СТИХОТВОРЕНИЯ 97. Я понял, будучи в лесу: вода подобна колесу. Так вот послушайте. Однажды я погибал совсем от жажды, живот водой мечтал надуться. Я встал, и ноги больше не плетутся. Я сел, и в окна льется свет. Я лег, и мысли больше нет. 1933 98. СМЕРТЬ ДИКОГО ВОИНА Часы стучат Часы стучат Летит над миром пыль. В городах поют В городах поют В пустынях звенит песок. Поперек реки Поперек реки Летит копье свистя. Дикарь упал Дикарь упал И спит, амулетом блестя. Как легкий пар Как легкий пар Летит его душа. И в солнца шар И в солнца шар Вонзается косами шурша. Четыреста воинов Четыреста воинов Мечами небу грозят. Супруга убитого Супруга убитого К реке на коленях ползет. Супруга убитого Супруга убитого Отламывает камня кусок. И прячет убитого И прячет убитого Под ломаный камень в песок. Четыреста воинов Четыреста воинов Четыреста суток молчат. Четыреста суток Четыреста суток Над миром часы не стучат. 27 июня 1938 года. 99. Елизавета играла с огнем, Елизавета играла с огнем, пускала огонь по спине, пускала огонь по спине. Петр Палыч смотрел в восхищенье кругом, Петр Палыч смотрел в восхищенье кругом и дышал тяжело, и дышал тяжело, и за сердце держался рукой. 3 августа 1933 года. 100. ДЕНЬ И рыбка мелькает в прохладной реке, И маленький домик стоит вдалеке, И лает собака на стадо коров, И под гору мчится в тележке Петров, И вьется на домике маленький флаг, И зреет на нивах питательный злак, И пыль серебрится на каждом листе, И мухи со свистом летают везде, И девушки, греясь, на солнце лежат, И пчелы в саду над цветами жужжат, И гуси ныряют в тенистых прудах, И день пробегает в обычных трудах. 25-26 октября 1937 года. 101. Засни и в миг душой воздушной В сады беспечные войди. И тело спит, как прах бездушный, И речка дремлет на груди. И сон ленивыми перстами Твоих касается ресниц. И я бумажными листами Не шелещу своих страниц. 1935 102. Дни летят, как ласточки, А мы летим, как палочки. Часы стучат на полочке, А я сижу в ермолочке. А дни летят, как рюмочки, А мы летим, как ласточки. Сверкают в небе лампочки, А мы летим, как звездочки. [1936?] 103. ПРИКАЗ ЛОШАДЯМ Для быстрого движенья по шумным площадям пришло распоряженье от Бога к лошадям: скачи всегда в позиции военного коня, но если из милиции при помощи огня на тросе вверх подвешенном в коробке жестяной мелькнет в движеньи бешеном фонарик над стеной, пугая красной вспышкой идущую толпу, беги мгновенно мышкой к фонарному столбу, покорно и с терпением зеленый жди сигнал, борясь в груди с биением, где кровь бежит в канал от сердца расходящийся не в виде тех кусков в музее находящихся, а виде волосков, и сердце трепетание удачно поборов, пустись опять в скитание покуда ты здоров. 3 сентября 1933 года. 104. Тебя мечтания погубят. К суровой жизни интерес Как дым исчезнет. В то же время Посол небес не прилетит Увянут страсти и желанья, Промчится юность пылких дум... Оставь! Оставь, мой друг, мечтанья, Освободи от смерти ум. 4 окт<ября> 1937 года. 105. ПОСТОЯНСТВО ВЕСЕЛЬЯ И ГРЯЗИ Вода в реке журчит прохладна, и тень от гор ложится в поле, и гаснет в небе свет. И птицы уже летают в сновиденьях, и дворник с черными усами стоит всю ночь под воротами и чешет грязными руками под грязной шапкой свой затылок, и в окна слышен крик веселый и топот ног и звон бутылок. Проходит день, потом неделя, потом года проходят мимо, и люди стройными рядами в своих могилах исчезают, а дворник с черными усами стоит года под воротами и чешет грязными руками под грязной шапкой свой затылок. И в окна слышен крик веселый и топот ног и звон бутылок. Луна и солнце побледнели. Созвездья форму изменили. Движенье сделалось тягучим, и время стало как песок. А дворник с черными усами стоит опять под воротами и чешет грязными руками под грязной шапкой свой затылок, и в окна слышен крик веселый и топот ног и звон бутылок. 14 окт<ября> 1933. 106 Вечер тихий наступает. Лампа круглая горит. За стеной никто не лает И никто не говорит. Звонкий маятник, качаясь, Делит время на куски, И жена, во мне отчаясь, Дремля штопает носки. Я лежу задравши ноги, Ощущая в мыслях кол. Помогите мне, о Боги! Быстро встать и сесть за стол. [1936?] 107. ВАРИАЦИИ Среди гостей, в одной рубашке Стоял задумчиво Петров. Молчали гости. над камином Железный градусник висел. Молчали гости. Над камином Висел охотничий рожок. Петров стоял. Часы стучали. Трещал в камине огонек. И гости мрачные молчали. Петров стоял. Трещал камин. Часы показывали восемь. Железный градусник сверкал. Среди гостей, в одной рубашке Петров задумчиво стоял. Молчали гости. Над камином Рожок охотничий висел. Часы таинственно молчали. Плясал в камине огонек. Петров задумчиво садился На табуретку. Вдруг звонок В прихожей бешено залился, И щелкнул англицкий замок. Петров вскочил, и гости тоже. Рожок охотничий трубит. Петров кричит: "О Боже, Боже!" И на пол падает убит. И гости мечутся и плачут. Железный градусник трясут. Через Петрова с криком скачут И в двери страшный гроб несут. И в гроб закупорив Петрова, Уходят с криками: "готово". 15 августа 1936 года. 108. СТАРУХА Года и дни бегут по кругу. Летит песок; звенит река. Супруга в дом идет к супругу. Седеет бровь, дрожит рука. И светлый глаз уже слезится, На все кругом глядя с тоской. И сердце, жить устав, стремится Хотя б в земле найти покой. Старуха, где твой черный волос, Твой гибкий стан и легкий шаг? Куда пропал твой звонкий голос, Кольцо с мечом и твой кушак? Теперь тебе весь мир несносен, Противен ход годов и дней. Беги, старуха, в рощу сосен И в землю лбом ложись и тлей. 20 окт<ября> 1933. 109. Я гений пламенных речей. Я господин свободных мыслей. Я царь бесмысленных красот. Я Бог исчезнувших высот. Я господин свободных мыслей. Я светлой радости ручей. Когда в толпу метну свой взор, Толпа как птица замирает И вкруг меня, как вкруг столба, Стоит безмолвная толпа. Толпа как птица замирает, И я толпу мету как сор. [1935?] 110. РОМАНС Безумными глазами он смотрит на меня - Ваш дом и крыльцо мне знакомы давно. Темно-красными губами он целует меня - Наши предки ходили на войну в стальной чешуе. Он принес мне букет темно-красных гвоздик - Ваше строгое лицо мне знакомо давно. Он просил за букет лишь один поцелуй - Наши предки ходили на войну в стальной чешуе. Своим пальцем в черном кольце он коснулся меня - Ваше темное кольцо мне знакомо давно. На турецкий диван мы свалились вдвоем - Наши предки ходили на войну в стальной чешуе. Безумными глазами он смотрит на меня - О, потухнете, звезды! и луна, побледней! Темно-красными губами он целует меня - Наши предки ходили на войну в стальной чешуе. Даниил Дандан. 1 октября 1934 г. 111. Однажды господин Кондратьев попал в американский шкап для платьев и там провел четыре дня. На пятый вся его родня едва держалась на ногах. Но в это время ба-ба-бах! Скатили шкап по лестнице и по ступенькам до земли и в тот же день в Америку на пароходе увезли. Злодейство, скажете? Согласен. Но помните: влюбленный человек всегда опасен. 112. Жил-был в доме тридцать три единицы человек, страдающий болью в пояснице. Только стоит ему съесть лук или укроп, валится он моментально, как сноп. Развивается боль в правом боку, человек стонет: "Я больше не могу! Погибают мускулы в непосильной борьбе. Откажите родственнику карабе..." И так, слово какое-то не досказав, умер он, пальцем в окно показав. Все присутствующие тут и наоборот стояли в недоумении,забыв закрыть рот. Доктор с веснушками возле губы катал по столу хлебный шарик при помощи медицинской трубы. Сосед, занимающий комнату возле уборной стоял в дверях, абсолютно судьбе покорный. Тот, кому принадлежала квартира, гулял по коридору от прихожей до сортира. Племянник покойника, желая развеселить собравшихся гостей кучку, заводил грамофон, вертя ручку. Дворник, раздумывая о привратности человеческого положения, заворачивал тело покойника в таблицу умножения. Варвара Михайловна шарила в покойницком комоде не столько для себя, сколько для своего сына Володи. Жилец, написавший в уборной "пол не марать", вытягивал из-под покойника железную кровать. Вынесли покойника, завернутого в бумагу, положили покойника на гробовую колымагу. Подъехал к дому гробовой шарабан. Забил в сердцах тревогу громовой барабан. 1933 г. 113. НЕИЗВЕСТНОЙ НАТАШЕ Скрепив очки простой веревкой, седой старик читает книгу. Горит свеча, и мглистый воздух в страницах ветром шелестит. Старик, вздыхая гладит волос и хлеба черствую ковригу, Грызет зубов былых остатком и громко челюстью хрустит. Уже заря снимает звезды и фонари на Невском тушит, Уже кондукторша в трамвае бранится с пьяным в пятый раз, Уже проснулся невский кашель и старика за горло душит, А я стихи пишу Наташе и не смыкаю светлых глаз. 23 января 1935 года. 114. НЕБО Кричит петух. Настало утро. Уже спешит за утром день. Уже и ночи Брамапутра Шлет на поля благую тень. Уже прохладой воздух веет, Уже клубится пыль кругом. Дубовый листик, взвившись, реет. Уже гремит над нами гром. Уже Невой клокочет Питер, И ветр вокруг свистит в лесах, И громоблещущий Юпитер Мечом сверкает в небесах. Уже поток небесный хлещет, Уже вода везде шумит. Но вот из туч все реже блещет, Все дальше, дальше гром гремит. Уже сверкает солнце шаром И с неба в землю мечет жар, И поднимает воду паром, И в облака сгущает пар. И снова страшный ливень льется, И снова солнца шар блестит - То плачет небо, то смеется, То веселится, то грустит. 19 августа 1935 года. 115. НЕТЕПЕРЬ Это есть Это. То есть То. Это не есть Это. Остальное либо это, либо не это. Все либо то, либо не то. Что не то и не это, то не это и не то. Что то и это, то и себе Само. Что себе Само, то может быть то, да не это, либо это, да не то. Это ушло в то, а то ушло в это. Мы говорим: Бог дунул. Это ушло в это, а то ушло в то, и нам неоткуда выйти и некуда прийти. Это ушло в это. Мы спросили: где? Нам пропели: тут. Это вышло из тут. Что это? Это То. Это есть то. То есть это. Тут есть это и то. Тут ушло в это, это ушло в то, а то ушло в тут. Мы смотрели, но не видели. А там стояли это и то. Там не тут. Там то. Тут это. Но теперь там и это и то. Но теперь и тут это и то. Мы тоскуем и думаем и томимся. Где же теперь? Теперь тут, а теперь там, а теперь тут, а теперь тут и там. Это было то. Тут быть там. Это, то, там, быть, Я, Мы, Бог. 29 мая 1930 года. 116. СТРАСТЬ Я не имею больше власти таить в себе любовные страсти. Меня натура победила, я, озверев, грызу удила, из носа валит дым столбом и волос движется от страсти надо лбом. Ах если б мне иметь бы галстукнежный, сюртук из сизого сукна, стоять бы в позе мне небрежной, смотреть бы сверху из окна, как по дорожке белоснежной ко мне торопится она. Я не имею больше власти таить в себе любовные страсти, они кипят во мне от злости, что мой предмет любви меня к себе не приглашает в гости. Уже два дня не видел я предмета. На третий кончу жизнь из пистолета. Ах, если б мне из Эрмитажа назло соперникам-врагам украсть бы пистолет Лепажа и, взор направив к облакам, вдруг перед ней из экипажа упасть бы замертво к ногам. Я не имею больше власти таить в себе любовные страсти, они меня как лист иссушат, как башню временем, разрушат, нарвут на козьи ножки,с табаком раскурят, сотрут в песок и измечулят. Ах, если б мне предмету страсти пересказать свою тоску, и, разорвав себя на части, отдать бы ей себя всего и по куску, и быть бы с ней вдвоем на много лет в любовной власти, пока над нами не прибьют могильную доску. 7 января 1933 года. 117. МОЛОДЕЦ-ИСПЕЧЕЦ Намешу в бадье муку Да лепешку испеку. Положу туда изюм, Чтобы вкусно стало всем. Гости к вечеру пришли Им лепешку подали. Вот вам, гости, ешьте, жуйте, В рот лепешку живо суйте. И скорей скажите нам: Наша лепешка вкусна вам? Гости хором мне в ответ: "Второй лепешки такой нет, Потому лепешка та Не плоха, а вкуснота!" - Вот какой я молодец! Вот какой я испечец! (Сочинено для розыграша редакции "Чижа", устроенного Д.Хармсом и Н.В.Гернет.) 118. По вторникам над мостовой Воздушный шар летал пустой. Он тихо в воздухе парил; В нем кто-то трубочку курил. Смотрел на площади, сады, Смотрел спокойно до среды, А в среду лампу потушив, Он говорил: "Ну, город жив". 1928 г. 119. Ветер дул. Текла вода. Пели птицы. Шли года. А из тучи к нам на землю падал дождик иногда. Вот в лесу проснулся волк фыркнул, крикнул и умолк а потом из лесу вышел злых волков огромный полк. Старший волк ужасным глазом смотрит жадно из кустов Чтобы жертву зубом разом разорвать на сто кусков. Темным вечером в лесу я поймал в капкан лису думал я: домой приеду лисью шкуру принесу. 12 августа 1933 г. 120. Фадеев, Калдеев и Пепермалдеев однажды гуляли в дремучем лесу. Фадеев в цилиндре, Калдеев в перчатках, а Пепермалдеев с ключом на носу. Над ними по воздуху сокол катался в скрипучей тележке с высокой дугой. Фадеев смеялся, Калдеев чесался, а Пепермалдеев лягался ногой. Но вдруг неожиданно воздух надулся и вылетел в небо горяч и горюч. Фадеев подпрыгнул, Калдеев согнулся, а Пепермалдеев схватился за ключ. Но стоит ли трусить, подумайте сами,- давай мудрецы танцевать на траве. Фадеев с картонкой, Калдеев с часами, а Пепермалдеев с кнутом в рукаве. И долго, веселые игры затеяв, пока не проснутся в лесу петухи, Фадеев, Калдеев и Пепермалдеев смеялись: ха-ха, хо-хо-хо, хи-хи-хи! 18 ноября 1930 года. 121. БУЛЬДОГ И ТАКСИК Над косточкой сидит бульдог, Привязанный к столбу. Подходит таксик маленький, С морщинками на лбу. "Послушайте, бульдог, бульдог! - Сказал незваный гость. - Позвольте мне, бульдог, бульдог, Докушать эту кость". Рычит бульдог на таксика: "Не дам вам ничего!" Бежит бульдог за таксиком, А таксик от него. Бегут они вокруг столба, Как лев бульдог рычит. И цепь стучит вокруг столба, Вокруг столба стучит. Теперь бульдогу косьочку Не взять уже никак. А таксик, взявши косточку, Сказал бульдогу так: "Пора мне на свидание, Уж восемь без пяти. Как поздно! До свидания! Сидите на цепи!" 122. КОРАБЛИК По реке плывет кораблик. Он плывет издалека. На кораблике четыре Очень храбрых моряка. У них ушки на макушке, У них длинные хвосты, И страшны им только кошки, Только кошки и коты! 123. В ГОСТЯХ Мышь меня на чашку чая Пригласила в новый дом. Долго в дом не мог войти я, Все же влез в него с трудом. А теперь вы мне скажите: Почему и отчего Нет ни дома и ни чая, Нет буквально ничего! 124. ТИГР НА УЛИЦЕ Я долго думал, откуда на улице взялся тигр. Думал, думал, думал, думал, думал, ду- мал, думал, думал... В это время ветер ду- нул, и я забыл, о чем я думал. Так я и не знаю, откуда на улице взялся тигр. ПИСЬМА 125. Дорогой Никандр Андреевич, получил твое письмо и сразу понял, что оно от тебя. Сначала подумал, что оно вдруг не от тебя, но как только распечатал, сразу понял, что от тебя, а то было подумал, что оно не от тебя. Я рад, что ты давно женился, потому что когда человек женится на том, на ком он хотел жениться, то значит, что он до- бился того, чего хотел. И я вот очень рад, что ты женился, потому что, когда человек женится на том, на ком хотел, то значит, он добился того, чего хотел. Вчера я получил твое письмо и сразу подумал, что это письмо от тебя, но потом подумал, что кажется, что не от тебя, но распечатал и вижу - точно от тебя. Очень хорошо сделал, что написал мне. Сначала не писал, а потом вдруг написал, хотя еще раньше, до того, как некоторое время не писал - тоже писал. Я сразу, как получил твое письмо, сразу решил, что оно от тебя, и, потому, я очень рад, что ты уже же- нился. А то, если человек захотел жениться, то ему надо во что бы то ни стало жениться. Поэтому я очень рад, что ты наконец женился именно на том, на ком и хотел жениться. И очень хорошо сделал, что написал мне. Я очень обрадовался, как увидел твое письмо, и сразу даже подумал, что оно от тебя. Прав- да, когда распечатывал, то мелькнула такая мысль, что оно не от тебя, но потом, все-та- ки, я решил, что оно от тебя. Спасибо, что написал. Благодарю тебя за это и очень рад за тебя. Ты, может быть, не догадываешься, почему я так рад за тебя, но я тебе сразу скажу, что рад я за тебя потому, потому что ты женился, и именно на том, на ком и хотел жениться. А это,знаешь, очень хорошо женить- ся именно на том, на ком хочешь жениться, потому что тогда именно и добиваешься того, чего хотел. Вот именно поэтому я так рад за тебя. А также рад и тому, что ты написал мне письмо. Я еще издали решил, что письмо от тебя, а как взял в руки, так подумал: а вдруг не от тебя? А потом думаю: да нет, ко- нечно от тебя. Сам распечатываю письмо и в то же время думаю: от тебя или не от тебя? Ну, а как распечатал, то и вижу, что от те- бя. Я очень обрадовался и решил тоже напи- сать тебе письмо. О многом надо сказать, но буквально нет времени. Что успел, написал тебе в этом письме, а остальное потом напи- шу, а то сейчас совсем нет времени. Хорошо, по крайней мере, что ты написал мне письмо. Теперь я знаю, что ты уже давно женился. Я и из прежних писем знал, что ты женился, а теперь опять вижу - совершенно верно, ты женился. И я очень рад, что ты женился и на- писал мне письмо. Я сразу, как увидел твое письмо, так и решил, что ты опять женился. Ну, думаю, это хорошо, что ты опять женился и написал мне об этом письмо. Напиши мне те- перь, кто твоя новая жена и как это все выш- ло. Передай привет твоей новой жене. 25 сентября и октября 1933 года. 126. ПЯТЬ НЕОКОНЧЕННЫХ ПОВЕСТВОВАНИЙ Дорогой Яков Семенович, 1. Один человек, разбежавшись, ударился головой об кузницу с такой силой, что кузнец отложил в сторону кувалду, которую он держал в руках, снял кожаный передник и, пригладив ладонью волосы, вышел на улицу посмотреть, что случилось. 2. Тут кузнец увидел челове- ка, сидящего на земле. Человек сидел на зем- ле и держался за голову. 3. "Что случилось?" - спросил кузнец. "Ой!" - сказал человек. 4. Кузнец подошел к человеку поближе. 5. Мы прекращаем повествование о кузнеце и неиз- вестном человеке и начинаем новое повество- вание о четырех друзьях гарема. 6. Жили-были четыре любителя гарема. Они считали, что приятно иметь зараз по восьми женщин. Они собирались по вечерам и рассуждали о гарем- ной жизни. Они пили вино; они напивались пьяными; они валились под стол; они блевали. Было противно смотреть на них . Они кусали друг друга за ноги. Они называли друг друга нехорошими словами. Они ползали на животах своих. 7. Мы прекращаем о них рассказ и при- ступаем к новому рассказу о пиве. 8. Стояла бочка с пивом, а рядом сидел философ и рас- суждал: "Эта бочка наполнена пивом. Пиво бродит и крепнет. И я своим разумом брожу по надзвездным вершинам и крепну духом. Пиво есть напиток, текущий в пространстве, я же есть напиток, текущий во времени. 9. Когда пиво заключено в бочке, ему некуда течь. Ос- тановится время, и я встану. 10. Но не оста- новится время, и мое течение непреложно. 11. Нет, уж пусть лучше и пиво течет свободно, ибо противно законам природы стоять ему на месте". И с этими словами философ открыл кран в бочке, и пиво вылилось на пол. 12. Мы довольно рассказали о пиве;теперь мы расска- жем о барабане. 13. Философ бил в барабан и кричал: "Я произвожу философский шум! Этот шум не нужен никому, он даже мешает всем. Но если он мешает всем, то значит он не от ми- ра сего. А если он не от мира сего, то он от мира того. А если он от мира того, то я буду производить его". 14. Долго шумел фило- соф. Но мы оставим эту шумную повесть и пе- рейдем к следующей тихой повести о деревьях. 15. Философ гулял под деревьями и молчал, потому что вдохновение покинуло его. 127. СВЯЗЬ Философ! 1. Пишу Вам в ответ на Ваше письмо, ко- торое Вы собираетесь написать мне в ответ на мое письмо, которое я написал Вам. 2. Один скрипач купил себе магнит и понес его домой. По дороге на скрипача напали хулиганы и сби- ли с него шапку. Ветер подхватил шапку и по- нес ее по улице. 3. Скрипач положил магнит на землю и побежал за шапкой. Шапка попала в лужу азотной кислоты и там истлела. 4. А ху- лиганы тем временем схватили магнит и скры- лись. 5. Скрипач вернулся домой без пальто и шапки, потому что шапка истлела в азотной кислоте, и скрипач, расстроенный потерей своей шапки, забыл пальто в трамвае. 6. Кон- дуктор того трамвая отнес пальто на барахол- ку и там обменял на сметатану, крупу и поми- доры. 7. Тесть кондуктора объелся помидорами и умер. Труп тестя кондуктора положили в по- койницкую, но потом его перепутали и вместо тестя кондуктора похоронили какую-то старуш- ку. 8. На могиле старушки поставили белый столб с надписью: "Антон Сергеевич Кондрать- ев". 9. Через одиннадцать лет этот столб ис- точили черви, и он упал. А кладбищенский сторож распилил этот столб на четыре части и сжег его в своей плите. А жена кладбищен- ского сторожа на этом огне сварила суп из цветной капусты. 10. Но когда суп был уже готов, со стены упала муха прямо в кастрюлю с этим супом. Суп отдали нищему Тимофею. 11. Нищий Тимофей поел супа и рассказал нищему Николаю про доброту кладбищенского сторожа. 12. На другой день нищий Николай пришел к кладбищенскому сторожу и стал просить милос- тыню. Но кладбищенский сторож ничего не дал Николаю и прогнал прочь. 13. Нищий Николай очень обозлился и поджег дом кладбищенского сторожа. 14.Огонь перекинулся с дома на цер- ковь, и церковь сгорела. 15. Повелось длите- льное следствие, но причину пожара устано- вить не удалось.16. На том месте, где была церковь, построили клуб и в день открытия клуба устроили концерт, на котором выступал скрипач, который четырнадцать лет назад по- терял свое пальто. 17. А среди слушателей сидел сын одного из тех хулиганов, которые четырнадцать лет тому назад сбили шапку с этого скрипача. 18.После концерта они поеха- ли домой в одном трамвае. Но в трамвае, ко- торый ехал за ними, вагоновожатым был тот самый кондуктор, который когда-то продал па- льто скрипача на барахолке. 19. И вот они едут поздно вечером по городу: впереди - скрипач и сын хулигана, а за ними вагоново- жатый, бывший кондуктор. 20. Они едут и не знают, какая между ними связь, и не узнают до самой смерти. 14 сентября 1937 г. 128. ПИСЬМА К К.В.ПУГАЧЕВОЙ 1 Среда 20 сентября 1933года. Петербург. Дорогая Клавдия Васильевна, оказалось не так просто написать Вам обещан- ное письмо. Ну в чем я разоблачу себя? И от- куда взять мне обещанное красноречие? Поэто- му я просто отказываюсь от обещанного письма и пишу Вам просто письмо от всей души и по доброй воле. Пусть первая часть письма будет нежной, вторая - игривой, а третья - дело- вой. Может быть, некоторая доля обещанного и войдет в это произведение, но, во всяком случае, я специально заботиться об этом не буду. Единственное, что я выполню точно, это опущу письмо в почтовую кружку 21-го сентяб- ря 1933 года. Часть I (нежная). Милая Клавдия Васильевна,эта часть пись- ма должна быть нежной. Это не трудно сде- лать, ибо поистине мое отношение к Вам дос- тигло нежности просто удивительной. Доста- точно мне написать все, что взбредет в го- лову, но думая только о Вас (а это тоже не требует усилий, ибо думаю я о Вас все вре- мя), и письмо само собой получится нежней- шее. Не знаю сам, как это вышло, но только в один прекрасный день, получилось вдруг, что Вы - это уже не Вы, но не то чтобы Вы стали частью меня, или я - частью Вас, или мы оба - частью того, что раньше было частью меня самого, если бы я не был сам той частицей, которая в свою очередь была частью... Прос- тите, мысль довольно сложная, и оказалось, что я в ней запутался. В общем, Клавдия Васильевна, поверьте мне только в одном, что никогда не имел я друга и даже не думал об этом, считая, что та часть (опять эта часть!) меня самого, ко- торая ищет себе друга, может смотреть на ос- тавшуюся часть, как на существо, способное наилучшим образом воплотить в себе идею дру- жбы и той откровенности, той искренности, того самоотверживания, т.е. отверженья (чув- ствую, что опять хватил далеко и опять начи- наю запутываться), того трогательного обмена самых сокровенных мыслей и чувств, способно- го растрогать... Нет, опять запутался. Лучше в двух словах скажу Вам все: я бесконечно нежно отношусь к Вам, Клавдия Васильевна! Теперь перейдемте ко второй части. Часть II (игривая). Как просто после "нежной части", требую- щей всей тонкости душевных поворотов, напи- сать "часть игривую", нуждающуюся не столько в душевной тонкости, сколько в изощреннейшем уме и гибкости мысли. Воздерживаясь от кра- сивых фраз, с длинными периодами, по причине своего несчастного косноязычия, прямо обра- щаю свое внимание на Вас и тут же восклицаю: "О, как Вы прекрасны, Клавдия Васильевна!" Помоги мне Бог досказать следующую фразу до конца и не застрять посередине. Итак, пе- рекрестясь, начинаю: Дорогая Клавдия Василь- евна, я рад, что Вы уехали в Москву, ибо ос- танься Вы здесь (короче!), я бы в короткий срок забыл (еще короче!), я бы влюбился в Вас и забыл все вокруг! (Досказал.) Пользуясь полной удачей и не желая пор- тить впечатления, оставленного второй час- тью, быстро перехожу на часть третию. Часть III (как ей и полагается быть - деловая). Дорогая Клавдия Васильевна, скорей напи- шите мне, как Вы устроились в Москве [1]. Очень соскучился по Вас. Страшно подумать, что постепенно человек ко всему привыкает, или, вернее, забывает то, о чем тосковал когда-то. Но другой раз бывает достаточно легкого напоминания, и все желания вспыхива- ют вновь, если они когда-то, хоть одно мгно- вение, были настоящими. Я не верю в перепис- ку между знакомыми людьми, скорей и лучше могут переписываться люди незнакомые друг с другом, а потому я не прошу Вас о письмах, написанных по "правилам и форме". Но если Вы будете, время от времени,присылать мне кусо- чек бумажки с Вашим имянем [2], я буду Вам очень благодарен. Конечно, если Вы пришлете мне письмо, я буду также тронут весьма. У Шварцев Литейных [3] я еще не был; но, когда буду, передам им все, о чем Вы меня просили. Жизнь-то! Жизнь-то как вздорожала! Лук- -порей на рынке стоит уже не 30, а 35 или даже все 40 копеек! Даниил Хармс. Ленинград. Надеждинская 11, кв. 8. _________________ 1. В 1933 году К.В.Пугачева переехала в Москву. 2. Здесь и в некоторых других случаях сохраняется правописание автора. 3. "Шварцы Литейные": Евгений Львович Шварц (1896 - 1958), драматург и мемуарист, и его жена Екатерина Ивановна Шварц (1902 - 1963) жили в то время на Литейном проспекте и звались так в кругу друзей в отличие от "Шварцев Невских" - Антона Исааковича Шварца (1896 - 1954), чтеца, эстрадного артиста, и его жены Натальи Борисовны Шанько. 2 5 октября 1933 года. Дорогая Клавдия Васильевна, больше всего на свете хочу видеть Вас. Вы покорили меня. Я Вам очеь благодарен за Ваше письмо. Я очень много о Вас думаю. И мне опять кажется, что Вы напрасно перебрались в Москву. Я очень люблю театр, но, к сожале- нию, сейчас театра нет. Время театра, боль- ших поэм и прекрасной архитектуры кончилось сто лет тому назад. Не обольщайте себя на- деждой, что Хлебников написал большие поэмы, а Мейерхольд - это все же театр. Хлебников лучше всех остальных поэтов второй половины ХIX и первой четверти ХХ ве- ка, но его поэмы это только длинные стихот- ворения; а Мейерхольд не сделал ничего. Я твердо верю, что время больших поэм, архитектуры и театра когда-нибудь возобно- вится. Но пока этого еще нет. Пока не созданы новые образцы в этих трех искусствах, лучшими остаются старые пу- ти. И я, на Вашем бы месте, либо постарался сам создать новый театр, если бы чувствовал в себе достаточно величия для такого дела, либо придерживался театра наиболее архаичес- ких форм. Между прочим, ТЮЗ стоит в более выгодном положении, нежели театры для взрослых. Если он и не открывает собой новую эпоху возрож- дения, он все же, благодаря особым условиям детской аудитории, хоть и засорен театраль- ной наукой, "конструкциями" и "левизной" (не забывайте, что меня самого причисляют к са- мым "крайне левым поэтам"), - все же чище других театров. Милая Клавдия Васильевна, как жалко, что Вы уехали из моего города, и тем более жалко мне это, что я всей душой привязался к Вам. Желаю Вам, милая Клавдия Васильевна, всяческих успехов. Даниил Хармс. 3 Понедельник, 9 октября 1933 года. Петербург. Дорогая Клавдия Васильевна, Вы переехали в чужой город, поэтому вполне понятно, что у Вас нет еще близких Вам лю- дей. Но почему их вдруг не стало у меня с тех пор, как Вы уехали, - мне это не то что- бы непонятно, но удивительно! Удивительно, что видел я Вас всего четыре раза, но все, что я вижу и думаю, мне хочется сказать только Вам. Простите меня, если впредь я буду с Вами совершенно откровенен. --------------- Я утешаю себя: будто хорошо, что Вы уе- хали в Москву. Ибо что получилоь бы, если бы Вы остались тут? Либо мы постепенно разо- чаровались бы друг в друге, либо я полюбил бы Вас и, в силу своего консерватизма, захо- тел бы видеть Вас своей женой. Может быть, лучше знать Вас издали. --------------- Вчера я был в ТЮЗе на "Кладе" Шварца [1]. Голос Охитиной [2], очень часто, похож на Ваш. Она совершенно очевидно подражает Вам. После ТЮЗа мы долго гуляли со Шварцем, и Шварц сожалел, что нет Вас. Он рассказывал мне, как Вы удачно играли в "Ундервуде" [3]. Чтобы побольше послушать о Вас, я попросил Шварца рассказать мне Вашу роль в "Ундерву- де". Шварц рассказывал, а я интересовался всеми подробностями, и Шварц был польщен мо- им вниманием к его пиесе. --------------- Сейчас дочитал Эккермана "Разговоры о Гете". Если Вы не читали их вовсе или чита- ли, но давно, то прочтите опять. Очень хоро- шая и спокойная книга. --------------- С тех пор, как Вы уехали, я написал только одно стихотворение. Посылаю его Вам. Оно называется "Подруга", но это не о Вас. Там подруга довольно страшного вида, с кру- гами на лице и лопнувшим глазом. Я не знаю, кто она. Может быть, как это ни смешно в на- ше время, это Муза. Но если стихотворение получилось грустным, то это уже Ваша вина. Мне жалко, что Вы не знаете моих стихов. "Подруга" не похожа на мои обычные стихи, как и я сам теперь не похож на самого себя. В этом виноваты Вы. А потому я и посылаю Вам это стихотворение. Подруга На лице твоем, подруга, два точильщика жука начертили сто два круга, цифру семь и букву Ка. Над тобой проходят годы, хладный рот позеленел, лопнул глаз от злой погоды, в ноздрях ветер зазвенел. Что в душе твоей творится, я не знаю. Только вдруг может с треском раствориться дум твоих большой сундук. И тогда понятен сразу будет всем твой сладкий сон; и твой дух, подобно газу, из груди умчится вон. Что ты ждешь? Планет смятенья? Иль движенья звездных толп? Или ждешь судеб сплетенья, опершись рукой на стоб? Или ждешь, пока желанье из небес к тебе слетит и груди твое дыханье мысль в слово превратит? Мы живем не полным ходом, не считаем наших дней. Но минуты, с каждым годом, все становятся видней. С каждым часом гнев и скупость окружают нас вокруг, и к земле былая глупость опускает взоры вдруг. И тогда, настроив лиру и услыша лиры звон, будем петь. И будет миру наша песня точно сон. И быстрей помчатся реки, и, с высоких берегов, будешь ты, поднявши веки, бесконечный ряд веков наблюдать холодным оком нашу славу каждый день. И на лбу твоем высоком никогда не ляжет тень [4]. 28 сентября 1933 года. --------------- Ваш чекан [5] обладает странной особен- ностью: он играет пять минут, а потом начи- нает шипеть. Поэтому я играю на нем два раза в день: утром и при заходе солнца. --------------- Милая Клавдия Васильевна, не падайте ду- хом, а также не бойтесь писать мне грустные письма. Я даже рад, что Вы нашли Москву, на первых порах, пустой и скучной. Это только говорит, что Вы сами - большой человек. Даниил Хармс. ________________ 1. Хармс был на первом представлении, которое состоялось 8 октября 1933 года. По- становка А.А.Брянцева. В записной книжке Хармса находим такую запись: "Клад" Шварца интересен в тех мес- тах, где кажется, что происходит сверхестес- твенное. Как замечательно, что это всегда так, когда в меру" (Архив Я.С.Друскина). 2. Александра Алексеевна Охитина испол- няла в "Кладе" роль Птахи. 3. Первая пьеса Е.Шварца. Поставлена в Ленинградском ТЮЗе режиссерами А.А. Брянце- вым и Б.В.Зоном. Премьера состоялась 21 сен- тября 1929 года. К.В.Пугачева играла в этом спектакле роль пионерки Маруси. 4. Третий, окончательный вариант стихот- ворения опубликован в "Дне поэзии. 1965" (Л. 1966, стр. 292 - 294), публикация А.Алекса- ндрова. В "Дне поэзии" стихи Хармса разбиты на четверостишия и строчка "окружают нас вокруг" заменена на строчку "ловят нас в свой мрачный круг", не встречающуюся ни в одном варианте. Первый вариант был написан на обратной стороне письма от 21 сентября 1933 года к Н.И.Колюбакиной. В этом письме Хармс сообщал, что посылает "вчера написан- ные стихи. Правда, они еще не закончены. Ко- нец должен быть другим, но несмотря на это я считаю, что в них есть стройность и тот гру- стный тон, каким говорит человек о непонят- ном ему предназначении человека в мире". Второй вариант написан через несколько дней, 25 сентября. 5. Музыкальный инструмент, - по описанию К.В.Пугачевой, напоминал флейту или гобой. Пугачева играла на нем в спектакле "Дети Ин- дии" (пьеса Н.Ю.Жуковской, постановка А.А. Брянцева) и потом подарила его Д.И.Хармсу. Хармс, вспоминает Пугачева, смотрел этот спектакль (премьера состоялась 10 июня 1928 года), в нем актриса исполняла роль мальчи- ка-индуса Умеша. 4 Понедельник 16 октября 1933 года. Петербург. Талант растет, круша и строя. Благополучье - знак застоя! Дорогая Клавдия Васильевна, Вы удивительный и настоящий человек! Как ни прискорбно мне не видеть Вас, я больше не зову Вас в ТЮЗ и мой город. Как приятно знать, что есть еще человек, в кото- ром кипит желание! Я не знаю, каким словом выразить ту силу, которая радует меня в Вас. Я называю ее обыкновенно ч и с т о т о й. Я думал о том, как прекрасно все первое! как прекрасна первая реальность! Прекрасно солнце и трава и камень и вода и птица и жук и муха и человек. Но так же прекрасны и рюм- ка и ножик и ключ и гребешок. Но если я ос- леп, оглох и потерял все чувства, то как я могу знать все это прекрасное? Все исчезло и нет, для меня, ничего. Но вот я получил ося- зание,и сразу почти весь мир появился вновь. Я приобрел слух, и мир стал значительно лучше. Я приобрел все следующие чувства, и мир стал еще больше и лучше. Мир стал суще- ствовать, как только я впустил его в себя. Пусть он еще в беспорядке, но все же суще- ствует! Однако я стал приводить мир в порядок. И вот тут появилось Искусство. Только тут по- нял я истинную разницу между солнцем и гре- бешком, но в то же время я узнал, что это одно и то же. Теперь моя забота создать правильный по- рядок. Я увлечен этим и только об этом и ду- маю. Я говорю об этом, пытаюсь это расска- зать, описать, нарисовать, протанцевать, по- строить. Я творец мира, и это самое главное во мне. Как же я могу не думать постоянно об этом! Во все, что я делаю, я вкладываю соз- нание, что я творец мира. И я делаю не прос- то сапог, но, раньше всего, я создаю новую вещь. Мне мало того, чтобы сапог вышел удоб- ным, прочным и красивым. Мне важно, чтобы в нем был тот же порядок, что и во всем мире: чтобы порядок мира не пострадал, не загряз- нился от прикосновения с кожей и гвоздями, чтобы, несмотря на форму сапога, он сохранил бы свою форму, остался бы тем же, чем был, остался бы ч и с т ы м. Это та самая чистота, которая пронизыва- ет все искусства. Когда я пишу стихи, то са- мым главным мне кажется не идея, не содержа- ние и не форма, и не туманное понятие "ка- чество", а нечто еще более туманное и непо- нятное рационалистическому уму, но понятное мне и, надеюсь, Вам, милая Клавдия Васильев- на, это - ч и с т о т а п о р я д к а. Эта чистота одна и та же в солнце, тра- ве, человеке и стихах. Истинное искусство стоит в ряду первой реальности, оно создает мир и является его первым отражением. Оно обязательно реально. Но, Боже мой, в каких пустяках заключа- ется истинное искусство! Великая вещь "Бо- жественная комедия", но и стихотворение "Сквозь волнистые туманы пробирается луна" - не менее велико. Ибо там и там одна и та же чистота, а следовательно, одинаковая бли- зость к реальности, т.е. к самостоятельному существованию. Это уже не просто слова и мы- сли, напечатанные на бумаге, это вещь, такая же реальная, как хрустальный пузырек для че- рнил, стоящий передо мной на столе. Кажется, эти стихи, ставшие вещью, можно снять с бу- маги и бросить в окно, и окно разобьется. Вот что могут сделать слова! Но, с другой стороны, как те же слова могут быть беспомощны и жалки! Я никогда не читаю газет. Это вымышленный, а не созданный мир. Это только жалкий, сбитый типографский шрифт на плохой, занозистой бумаге. --------------- Нужно ли человеку что-либо помимо жизни и искусства? Я думаю, что нет: больше не ну- жно ничего, сюда входит все настоящее. --------------- Я думаю, чистота может быть во всем, да- же в том, как человек ест суп. Вы поступили правильно, что переехали в Москву. Вы ходите по улице и играете в голодном театре. В этом больше чистоты, чем жить здесь, в уютной ко- мнате и играть в ТЮЗе. --------------- Мне всегда подозрительно все благополуч- ное. Сегодня был у меня Заболоцкий. Он давно увлекается архитектурой и вот написал поэму, где много высказал замечательных мыслей об архитектуре и человеческой жизни [1]. Я знаю, что этим будут восторгаться много лю- дей. Но я также знаю, что эта поэма плоха. Только в некоторых своих частях она, почти случайно, хороша. Это две категории. Первая категория понятна и проста. Тут все так ясно, что нужно делать. Понятно, ку- да стремиться, чего достигать и как это осу- ществить. Тут виден путь. Об этом можно рас- суждать; и когда-нибудь литературный критик напишет целый том по этому поводу, а коммен- татор - шесть томов о том, что это значит. Тут все обстоит благополучно. О второй категории никто не скажет ни слова, хотя именно она делает хорошей всю архитектуру и мысль о человеческой жизни. Она непонятна, непостижима и, в то же время, прекрасна, вторая категория! Но ее нельзя достигнуть, к ней даже нелепо стремиться, к ней нет дорог. Именно эта вторая категория заставляет человека вдруг бросить все и за- няться математикой, а потом, бросив матема- тику, вдруг увлечься арабской музыкой, а по- том жениться, а потом, зарезав жену и сына, лежать на животе и рассматривать цветок. Это та самая неблагополучная категория, которая делает гения. (Кстати, это я говорю уже не о Зоболоц- ком, он еще жену свою не убил и даже не ув- лекался математикой.) --------------- Милая Клавдия Васильевна, я отнюдь не смеюсь над тем, что Вы бываете в Зоологичес- ком парке. Было время, когда я сам каждый день бывал в здешнем Зоологическом саду. Там были у меня знакомый волк и пеликан. Если хотите, я Вам когда-нибудь опишу, как мило мы проводили время. Хотите, я опишу Вам также, как я жил од- нажды целое лето на Лахтинской зоологической станции, в замке графа Стенбок-Фермора, пи- таясь живыми червями и мукой "Нестли" [2], в обществе полупомешанного зоолога, пауков, змей и муравьев? Я очень рад, что Вы ходите именно в Зоо- логический парк. И если Вы ходите туда не только с тем, чтобы погулять, но и посмот- реть на зверей, - то я еще нежнее полюблю Вас. Даниил Хармс. --------------- 1. Можно предполагать, что речь идет о не сохранившейся поэме Н.Заболоцкого "Обла- ка" (1933). 2. Верно: "Нестле". Молочная мука для вскармливания грудных младенцев. Изготовлял- ась в Швейцарии. 5 Суббота, 21 октября 1933 года. Петербург. Дорогая Клавдия Васильевна, 16-го октября я послал Вам письмо, к не- счастью, не заказным. 18-го получил от Вас телеграмму и отве- тил тоже телеграммой. Теперь я не знаю, получили ли Вы мое четвертое письмо. Создалась особая последовательность в наших письмах, и, чтобы написать следующее письмо, мне важно знать, что Вы получили предыдущее. Вчера был в Филармонии на Моцарте. Не хватало только Вас, чтобы я мог чувствовать себя совершенно счастливым. Сейчас, как никогда, хочется мне увидеть Вас. Но, несмотря на это, я больше не зову Вас в ТЮЗ и в мой город. Вы настоящий и та- лантливый человек, и Вы вправе презирать благополучие. Обо всем этом я подробно изложил в чет- вертом письме. Если, в течение ближайших четырех дней, я не получу от Вас вести, то пошлю Вам оче- редное длинное письмо, считая, что четверто- го письма Вы не получили. Даниил Хармс. Это письмо внеочередное и имеет своей целью восстановить только неисправности на- шей почты. 6 24 октября 1933 года. "Моя дивная Клавдия Васильевна, - гово- рю я Вам, - Вы видите, я у Ваших ног?" А Вы мне говорите: "Нет". Я говорю: "Помилуйте Клавдия Васильевна. Хотите, я сяду даже на пол?" А Вы мне опять: "Нет". "Милая Клавдия Васильевна, - говорю я тут горячась. - Да ведь я Ваш. Именно что Ваш". А Вы трясетесь от смеха всей своей архи- тектурой и не верите мне и не верите. "Боже мой! - думаю я. - А ведь вера-то горами двигает!" А безверие что безветрие. Распустил все паруса, а корабль ни с места. То ли дело пароход! Тут мне в голову план такой пришел: а ну-ка не пущу я Вас из сердца! Правда, есть такие ловкачи, что в глаз войдут и из уха вылезут. А я уши ватой заложу! Что тогда бу- дете делать? И действительно, заложил я уши ватой и пошел в Госиздат. Сначала вата плохо в ушах держалась: как глотну, так вата из ушей выскакивает. Но по- том я вату покрепче пальцем в ухо забил, то- гда держаться стала. Милая и самая дорогая моя Клавдия Ва- сильевна, простите меня за это шутливое вступление (только не отрезайте верхнюю часть письма, а то эти слова примут какое-то другое освеще- ние), но я хочу сказать Вам только, что я ни с какой стороны, или, вернее, если можно так выразиться, а б с о л ю т н о не от- ношусь к Вам с иронией. С каждым письмом Вы делаетесь мне все ближе и дороже. Я даже ви- жу, как со страниц Ваших писем поднимается не то шар, не то пар и входит мне в глаза. А через глаз попадает в мозг, а там не то сгу- стившись, не то определившись, по нервным волоконцам, или, как говорили в старину, по жилам, бежит, уже в виде Вас, в мое сердце. Вы с ногами и руками садитесь на диван и делаетесь полной хозяйкой этого оригинально- го, черт возьми, дома. И вот я уже сам прихожу в свое сердце как гость и, прежде чем войти, робко сту- чусь. А Вы оттуда: "Пожалста! Пожалста!" Ну я робко вхожу, а Вы мне сейчас же ди- вный винегрет, паштет из селедки, чай с по- душечками, журнал с Пикассо и, как говорит- ся, чекан в зубы. А в Госиздате надо мной потешаются: "Ну, брат, - кричат мне, - совсем, брат, ты рех- нулся!" А я говорю им: "И верно, что рехнул- ся. И все это от любви. От любви, братцы, рехнулся!" 7 4 ноября 1933 года. Дорогая Клавдия Васильевна, за это время я написал Вам два длинных пись- ма, но не послал их. Одно оказалось слишком шутливое, а другое - настолько запутано, что я предпочел написать третье. Но эти два письма сбили меня с тона, и вот уже одиннад- цать дней я не могу написать Вам ничего. --------------- Третьего дня я был у Маршака и рассказы- вал ему о Вас. Как блистали его глаза и как пламенно билось его сердечко! (Видите, опять въехала совершенно неуместная и нелепая фра- за. Какая ерунда! Маршак с пламенными глаза- ми!) --------------- Я увлекся Моцартом. Вот где удивительная чистота! Трижды в день, по пяти минут, изоб- ражаю я эту чистоту на Вашем чекане. Ах если бы свистел он хоть двадцать минут подряд! За неимением рояля я приобрел себе цит- ру. На этом деликатном инструменте я упраж- няюсь наперегонки со своей сестрой [1]. До Моцарта еще не добрался, но попутно, знако- мясь с теорией музыки, увлекся числовой гар- монией. Между прочим, числа меня интересова- ли давно [2]. И человечество меньше всего знает о том, что такое число. Но почему-то принято считать, что если какое-либо явление выражено числами и в этом усмотрена некото- рая закономерность, настолько, что можно предугадать последующее явление,то все, зна- чит, понятно. Так, например, Гельмгольц нашел числовые законы в звуках и тонах и думал этим объяс- нить, что такое звук и тон. Это дало только систему, привело звук и тон в порядок, дало возможность сравнения, но ничего не объяснило. Ибо мы не знаем, что такое число. Что такое число? Это наша выдумка, кото- рая только в приложении к чему-либо делает- ся вещественной? Или число вроде травы, ко- торую мы посеяли в цветочном горшке и счита- ем, что это наша выдумка и больше нет травы нигде, кроме как на нашем подоконнике? Не число объяснит, что такое звук и тон, а звук и тон прольют хоть капельку света в нутро числа. --------------- Милая Клавдия Васильевна, я посылаю Вам свое стихотворение: "Трава". Очень скучаю без Вас и хочу видеть Вас. Хоть и молчал столько времени, но Вы един- ственный человек, о ком я думаю с радостью в сердце. Видно, будь Вы тут, я был бы влюб- лен по-настоящему, второй раз в своей жизни. Дан. Хармс. --------------- 1. Елизаветой Ивановной Грицыной (Юваче- вой). 2. Сохранились философские и математиче- ские сочинения Хармса о природе чисел и т.д. 3. Полный текст этого стихотворения пока не обнаружен. Приведу строки, которые запом- нила (и я записал с ее слов 22.IХ. 1974) ху- дожница Елена Васильевна Сафонова (1902 - 1980), дружившая с Введенским и Хармсом. На- чало: Когда в густой траве гуляет конь, она себя считает конской пищей. Когда в тебя стреляют из винтовки и ты протягиваешь к палачу ладонь, то ты ничтожество, ты нищий... И еще несколько строк: Когда траву мы собираем в стог, она благоухает. А человек, попав в острог, и плачет, и вздыхает, и бьется головой и бесится, и пробует на простыне повеситься... 8 Петербург. Надеждинская 11, кв. 8. Суббота, 11 февр<аля> 1934. Дорогая Клавдия Васильевна, только что получил от Вас письмо, где Вы пи- шете, что вот уже три недели как не получали от меня писем. Действительно все три недели я был в таком странном состоянии, что не мог написать Вам. Я устыжен, что Вы первая напо- мнили мне об этом. Ваша подруга так трогательно зашла ко мне и передала мне петуха. "Это от Клавдии Васильевны", - сказала она. Я долго радовал- ся, глядя на эту птицу [1]. Потом я видел Александра Осиповича Мар- гулиса [2]. Он написал длинную поэму и по- святил ее Вам. Он изобрел еще особые играль- ные спички, в котрые выигрывает тот, кто первый сложит из них слова: "Клавдия Василь- евна". Мы играли с ним в эту занимательную игру, и он кое-что проиграл мне. В ТЮЗе приятная новость: расширили сцену и прямо на ней устроили раздевалку, где пуб- лика снимат свое верхнее платье. Это очень оживило спектакли. Брянцев [3] написал новую пиесу "Вурда- лак". Вчера был у Антона Антоновича; весь ве- чер говорили о Вас. Вера Михайловна собира- ется повторить свои пульяжи. Как Вам это нравится? Ваш митрополит осаждает меня с самого утра. Когда ему говорят, что меня нет дома, он прячется в лифт и оттуда караулит меня. У Шварцев бываю довольно часто. Прихожу туда под различными предлогами, но на самом деле только для того, чтобы взглянуть на Вас. Екатерина Ивановна [4] заметила это и сказала Евгению Львовичу. Теперь мое посеще- ние Шварца называется "пугачевщина". Дорогая Клавдия Васильевна, я часто вижу Вас во сне. Вы бегаете по комнате с коло- кольчиком в руках и все спрашиваете: "Где деньги? Где деньги?" А я курю трубку и от- вечаю Вам: "В сундуке. В сундуке". Даниил Хармс. -------------- 1. В письме много выдуманных историй и вымышленных персонажей. 2. Верно: Моргулис, Александр Осипович Моргулис (1898 - 1938), переводчик с фран- цузского (Гюстав Флобер, Анатоль Франс и другие), писал стихи. Он и его жена пианист- ка И.Д.Ханцин (1899 - 1984) были в дружеских отношениях с О.Э. и Н.Я.Мандельштамами. О. Мандельштам посвятил Моргулису десять шутли- вых стихотворений (так называемые "моргуле- ты"). Репрессирован в 1936 году. 3. Александр Александрович Брянцев (1883 - 1961) - режиссер, актер и педагог, основа- тель Ленинградского театра юных зрителей, ТЮЗа, который теперь носит его имя. 4. Е.И.Шварц. 9 Дорогая Клавдия Васильевна, теперь я понял: Вы надо мной издеваетесь. Как могу я поверить, что Вы две ночи подряд не спали, а все находились вместе с Яхонто- вым [1] и Маргулисом! Мало этого, Вы остро- умно и точно намекаете мне II-ой частью "Во- звращенной молодости" [2] на мое второсте- пенное значение в Вашей жизни, а словами "Возвращенная молодость" Вы хотите сказать, что мою-де молодость не вернешь и что вообще я слишком много о себе воображаю. Я также прекрасно понял, что Вы считаете, что я глуп. А я как раз не глуп. А что касается моих глаз и выражения моего лица, то, во-пе- рвых, наружное впечатление бывает ошибочно, а во-вторых, как бы там ни было, я остаюсь при своем мнении. (Яронея [3].) --------------- 1. Владимир Николаевич Яхонтов (1899 - 1945) - чтец, артист эстрады. 2. Повесть М.Зощенко (1933), которая, однако, на части не делится. Говоря о II-ой части, Хармс подразумевает, очевидно, номера журнала с продолжением повести ("Звезда", 1933, N% 8 и 10), страницы, рассказывающие об уходе старого профессора к молодой жене, скоро начинающей отодвигать его на задний план. В одном из авторских предисловий к пове- сти говорится: "В этой книге будут затронуты вопросы сложные и даже отчасти чересчур сло- жные, отдаленные от литературы и непривычные для рук писателя. Такие вопросы, как, напри- мер, поиски потерянной молодости, возвраще- ние здоровья, свежести чувств и так далее, и тому подобное, и прочее". Отметим, что это пока единственное изве- стное нам у Хармса упоминание написанного Михаилом Зощенко. 3. Искаженное "ирония". 129. ПИСЬМО Е.А. МЕЙЕР-ЛИПАВСКОЙ И Л.С.ЛИПАВСКОМУ Дорогая Тамара Александровна и Леонид Савельевич, спасибо Вам за Ваше чудесное письмо. Я перечитал его много раз и выучил наизусть. Меня можно разбудить ночью, и я сразу без запинки начну: "Здравствуйте, Да- ниил Иванович, мы очень без Вас соскрючи- лись. Леня купил себе новые..." и т.д. и т. д. Я читал это письмо всем своим царско- сельским знакомым. Всем оно очень нравится. Вчера ко мне пришел мой приятель Бальнис. Он хотел остаться у меня ночевать. Я прочел ему Ваше письмо шесть раз. Он очень сильно улыбался, видно, что письмо ему понрави- лось, но подробного мнения он высказать не успел, ибо ушел, не оставшись ночевать. Се- годня я ходил к нему сам и прочел ему письмо еще раз, чтобы он освежил его в своей памя- ти. Потом я спросил Бальниса, каково его мнение. Но он выломал у стула ножку и при помощи этой ножки выгнал меня на улицу, да еще сказал, что если я еще раз явлюсь с этой паскудью, то свяжет мне руки и набьет рот грязью из помойной ямы. Это были, коне- чно, с его стороны грубые и неостроумные слова. Я, конечно, ушел и понял, что у него был, возможно, сильный насморк, и ему было не по себе. От Бальниса я пошел в Екатери- нинский парк и катался на лодке. На всем озере, кроме меня, плавало еще две-три лод- ки. Между прочим, в одной лодке каталась очень красивая девушка. И совершенно одна. Я повернул лодку (кстати, при повороте надо грести осторожно, потому что весла могут вы- скочить из уключин) и поехал следом за кра- савицей. Мне казалось, что я похож на нор- вежца и от моей фигуры в сером жилете и раз- вевающемся галстуке должны излучаться све- жесть и здоровье и, как говорится, пахнуть морем. Но около Орловской колонны купались какие-то хулиганы, и, когда я проезжал мимо, один из них хотел проплыть как раз поперек моего пути. Тогда другой крикнул: "Подожди, когда проплывет эта кривая и потная лич- ность!" - и показал на меня ногой. Мне было очень неприятно, потому что все это слышала красавица. А так как она плыла впереди меня, а в лодке, как известно, сидят затылком к направлению движения, то красавица не только слышала, но и видела, как хулиган показал на меня ногой. Я попробовал сделать вид, что это относится не ко мне, и стал, улыбаясь смотреть по сторонам, но вокруг не было ни одной лодки. Да тут еще хулиган крикнул опять: "Ну чего засмотрелся! Не тебе, что- -ли, говорят! Эй ты, насос в шляпе!" Я принялся грести что есть мочи, но вес- ла выскакивали из уключин, и лодка подвига- лась медленно. Наконец, после больших усилий я догнал красавицу, и мы познакомились. Ее звали Екатериной Павловной. Мы сдали ее лод- ку, и Екатерина Павловна пересела в мою. Она оказалась очень остроумной собеседницей. Я решил блеснуть остроумием моих знакомых, до- стал Ваше письмо и принялся читать: "Здрав- ствуйте, Даниил Иванович, мы очень без Вас соскрючились. Леня купил..." и т.д. Екате- рина Павловна, что если мы подъедем к бере- гу, то я что-то увижу. И я увидел, как Ека- терина Павловна ушла, а из кустов вылез гря- зный мальчишка и сказал: "Дяденька, покатай на лодке". Сегодня вечером письмо пропало. Случи- лось это так: я стоял на балконе, читал Ваше письмо и ел манную кашу. В это время тетушка позвала меня в комнаты помочь ей завести ча- сы. Я закрыл письмом манную кашу и пошел в комнаты. Когда я вернулся обратно, то письмо впитало в себя всю манную кашу, и я съел его. Погоды в Царском стоят хорошие: перемен- ная облачность, ветры юго-западной четверти, возможен дождь. Сегодня утром в наш сад приходил шарман- щик и играл собачий вальс, а потом спер га- мак и убежал. Я прочел очень интересную книгу о том, как один молодой человек полюбил одну моло- дую особу, а эта молодая особа любила друго- го молодого человека, а этот молодой человек любил другую молодую особу, а эта молодая особа любила опять-таки другого молодого че- ловека, который любил не ее, а другую моло- дую особу. И вдруг эта молодая особа оступается в открытый люк и надламывает себе позвоночник. Но когда она уже совсем поправляется, она вдруг простужается и умирает. Тогда молодой человек, любящий ее, кончает с собой выстре- лом из револьвера. Тогда молодая особа, лю- бящая этого молодого человека, бросается под поезд. Тогда молодой человек, любящий эту молодую особу, залезает с горя на трамвайный столб, и касается проводника, и умирает от электрического тока. Тогда молодая особа, любящая этого молодого человека, наедается толченого стекла и умирает от раны в киш- ках. Тогда молодой человек, любящий эту мо- лодую особу, бежит в Америку и спивается до такой степени, что продает свой последний костюм, и за неимением костюма он принужден лежать в постели, и получает пролежни, и от пролежней умирает. На днях буду в городе. Обязательно хочу увидеть Вас. Привет Валентине Ефимовне и Якову Семеновичу. Даниил Хармс 28 июня 1932 года Царское Село  СОДЕРЖАНИЕ "Я думал о том, как прекрасно все первое..." Владимир Глоцер . . . . . 1 Случаи 1. Голубая тетрадь N% 10 . . . . . . . 17 2. Случаи . . . . . . . . . . . . . . . 17 3. Вываливающиеся старухи . . . . . . . 18 4. Сонет . . . . . . . . . . . . . . . 18 5. Петров и Камаров . . . . . . . . . . 19 6. Оптический обман . . . . . . . . . . 20 7. Пушкин и Гоголь . . . . . . . . . . 20 8. Столяр Кушаков . . . . . . . . . . . 21 9. Сундук . . . . . . . . . . . . . . . 23 10. Случай с Петраковым . . . . . . . . 24 11. История дерущихся . . . . . . . . . 25 12. Сон . . . . . . . . . . . . . . . . 25 13. Математик и Андрей Семенович . . . . 26 14. Молодой человек, удививший сторожа 28 15. Четыре иллюстрации того, как новая идея огорашивает человека, к ней не подготовленного . . . . . . . . . 30 16. Потери . . . . . . . . . . . . . . . 31 17. Макаров и Петерсен. N% 3 . . . . . . 32 18. Суд Линча . . . . . . . . . . . . . 34 19. Встреча . . . . . . . . . . . . . . 34 20. Неудачный спектакль . . . . . . . . 35 21. Тюк! . . . . . . . . . . . . . . . . 35 22. Что теперь продают в магазинах . . . 37 23. Машкин убил Кошкина . . . . . . . . 38 24. Сон дразнит человека . . . . . . . . 39 25. Охотники . . . . . . . . . . . . . . 40 26. Исторический эпизод . . . . . . . . 42 237 27. Федя Давидович . . . . . . . . . . . 44 28. Анекдоты из жизни Пушкина . . . . . 47 29. Начало очень хорошего летнего дня. 48 (Симфония) . . . . . . . . . . . . 30. Пакин и Ракукин . . . . . . . . . . 49 31. Басня . . . . . . . . . . . . . . . 52 32. "Два человека разговорились..." . . 52 33. "Антон Гаврилович Немецкий..." . . . 52 34. Симфония N% 2 . . . . . . . . . . . 53 35. Григорьев (ударяя Семенова...) . . . 54 36. Происшествие на улице . . . . . . . 55 37. Победа Мышина. . . . . . . . . . . . 56 38. Пьеса . . . . . . . . . . . . . . . 59 39. Когда жена уезжает . . . . . . . . . 60 40. Сказка . . . . . . . . . . . . . . . 61 41. Северная сказка . . . . . . . . . . 62 42. "Одному французу подарили диван..." 62 43. Кирпич . . . . . . . . . . . . . . . 63 44. Вопрос . . . . . . . . . . . . . . . 64 45. Забыл, как называется . . . . . . . 64 46. "У одной маленькой девочки..." . . . 65 47. Пашквиль . . . . . . . . . . . . . . 66 48. Упадание . . . . . . . . . . . . . . 67 49. "Жил-был человек, звали его Кузнецов..." . . . . . . . . . . . . 69 50. "Когда два человека играют в шахматы..." . . . . . . . . . . . . 70 51. О равновесии . . . . . . . . . . . . 71 52. Шапка . . . . . . . . . . . . . . . 73 53. Из голубой тетради N% 12 . . . . . . 74 54. Четвероногая ворона . . . . . . . . 75 55. Кассирша . . . . . . . . . . . . . . 76 56. Новая анатомия . . . . . . . . . . . 80 57. Тетрадь . . . . . . . . . . . . . . 80 58. Новые альпинисты . . . . . . . . . . 81 238 59. Судьба жены профессора . . . . . . . 82 60. "Я родился в камыше..." . . . . . . 86 61. Из записной книжки . . . . . . . . . 87 62. О вреде курения (из записной книжки) 88 63. О Пушкине . . . . . . . . . . . . . 89 64. Веселые ребята . . . . . . . . . . . 90 65. Семь кошек . . . . . . . . . . . . . 105 66. Храбрый еж . . . . . . . . . . . . . 107 67. Карьера Ивана Яковлевича Антонова 108 68. "Все люди любят деньги..." . . . . . 109 69. " - Видите ли, - сказал он, - я видел как..." . . . . . . . . . . . 109 70. Новый талантливый писатель . . . . . 111 71. Всестороннее исследование . . . . . 1