наигранным гневом. - Я никогда не слышал об этом... рояле, вы сказали? Он что похож на бализет? - Отдаленные родственники. Но его можно было настроить только под приблизительный ключ. Сущее наказание, а не инструмент. - Почему вы выделили этот... этот рояль? - Потому что иногда я думаю, жаль, что у нас его больше нет. Сотворение совершенства из несовершенного, в конце концов, высшая форма искусства. Совершенство из несовершенного! Она пытается отвлечь его выражениями джен-сунитов, подкармливая иллюзию того, что эти ведьмы разделяют его Великую Веру. Его не раз предостерегали на счет этой особенности Бене Джессерит при заключении сделок. Они ко всему подходят окольными путями, лишь в последний момент открывая, что им на самом деле нужно. Но он-то знает, о чем на самом деле они сейчас торгуются. Она стремилась получить все его знания и не заплатить ничего. И все же, какое искушение заключают в себе ее слова. Скитейл испытывал глубочайшее недоверие. Слова джессеритки так чистенько укладывались в ее заявления, что они ищут совершенства человеческого общества. Так она полагает, она может учить его! Еще одно "Типичное": "Они видят себя учителями". Когда он выразил свои сомнения по поводу этих заявлений, Одрейд на это сказала: - Естественно, мы нагнетаем напряжение в тех обществах, на которые оказываем влияние. Мы делаем это для того, чтобы получить возможность контролировать это напряжение. - Мне видится в этом неразрешимое противоречие, - пожаловался он. - Ну же. Мастер Скитейл! Это широко распространенный метод. Правительства часто прибегают к нему, чтобы создать и направить насилие против избранной цели. Вы и сами так поступали! И видите, куда вас это привело! Так она осмеливается заявлять, что Тлейлаксу сами вызвали эту катастрофу на свою голову! - Мы следуем завету Великого Провозвестника, - продолжала она, используя эпитет языка исламуйят для Пророка Лито II. Слова, слетавшие с ее губ, казались чужими, но и захватили его врасплох. Но я же слышал, как эти женщины называли Его Тираном! - Разве не Его целью было отвести насилие, преподав таким образом урок всем нам? - потребовала она все еще на исламуйят. Она что, шутит о Великой Вере? - Вот почему мы приняли его, - не дожидаясь ответа, продолжала она. - Он играл не по нашим правилам, но во имя нашей цели. Она осмеливается сказать, она принимает Пророка! Он не стал противоречить, хотя искушение было велико. Щекотливый момент - точка зрения Преподобной Матери на себя саму и свое поведение. Он подозревал, что они постоянно приспосабливают эту точку зрения к новой ситуации, однако никогда не отклоняясь далеко в каком-либо направлении. Никакой ненависти к себе, никакой любви. Уверенность, да. Сводящая с ума уверенность в себе. Но для этого не требуется ни ненависти, ни любви. А только лишь холодная голова, готовность исправить любое суждение, точно так, как заявляла ведьма. Едва ли они нуждаются в похвалах. Хорошо проделанная работа? Ну, а чего еще вы могли ожидать? "Тренировки Бсне Джесссрит закаляют характер" - это было одним из самых популярных речений народной мудрости. - А разве установки Чтимых Матер не такие же, как и у вас, - Тлейлаксу сделал попытку втянуть ее в спор по этому вопросу. - Взгляните на Мурбеллу! - Так вам нужны общие положения, Скитейл? Не послышалось ли ему в ее тоне веселье? - Противоречие между двумя системами установок, не наилучшая ли это точка зрения на данное, столкновение? - рискнул он. - И, конечно, с победой выйдет тот, кто сильнее. Определенно насмешничает! - Разве не этим все и кончается? - ему не удалось обуздать гнев. - Стоит ли одной из дочерей Джессера напоминать выходцу с Тлейлакса о том, что хитрость тоже вид оружия? Разве не вы так широко практиковали обман? Выказывали поддельную слабость, чтобы сбить своего врага и заманить его в ловушку? Можно создать и слабые места. Конечно! Она же знает об зонах жульничества Тлейлаксу, создававших имидж ни к чему непригодных идиотов. - Так как вы собираетесь поступить с нашими противниками? - Мы намерены покарать их, Скитейл. Какая непримиримая настойчивость! То новое, что он узнавал о Бене Джессерит, наполняло его недобрыми предчувствиями. Одрейд, взяв его как-то холодным зимним утром с собой на прогулку вне корабля (мрачный Проктор лишь на шаг позади них), остановилась посмотреть на выходящую из центрального здания небольшую процессию. Пять женщин Бене Джесерит, две из них послушницы в робах с белым подбором, но остальные трое в сером, что ни о чем ему не говорило. Они вкатили тележку в один из фруктовых садов. Резкий ветер дул теперь им в спину. С темных ветвей сорвалось несколько старых листьев. На тележке лежал длинный тюк. Тело? По очертанию похоже. В ответ на его вопрос Одрейд угостила его пространным рассказом о практике погребений в Бене Джессерит. Если предстояло закопать тело, делалось это быстро и буднично, как случилось ему наблюдать сейчас. Ни у одной Преподобной Матери не было ни некролога, ни поглощающих время ритуалов. Разве не живет ее память в других Сестрах? Он начал было спорить, что одно не заменяет другого, но она оборвала его. - Учитывая феномен смерти, все привязанности в жизни преходящи! Мы вбираем это в Иную Память. Вы же тоже делали нечто подобное, Скитейл. А теперь в свой мешок фокусов мы только добавляем некоторые из ваших способностей. О, да! Именно так мы и относимся к подобного рода знанию. Оно лишь модифицирует методы. - Непочтительная практика! - В этом нет ничего непочтительного. В земле, куда они уходят, они, по крайней мере, могут стать удобрением, - и она продолжала описывать сцену, не давая ему ни малейшего шанса протестовать. То, что он сейчас наблюдает, говорила Одрейд, обычная рутина. Большой механический бур вкатывается во фруктовый сад, где он вырывает в земле подходящую яму. Тело, обернутое в эту дешевую материю, закапывается в землю вертикально, а над ним высаживается плодовое дерево. Сады разбиты в виде сот, а кенотафий на углу указывает на расположение погребении. Обернувшись в ту сторону, в которую она указывала, он увидел кенотафий - зеленый прямоугольник около трех метров высотой. - Я думаю, это тело будет закопано приблизительно у С-21, - сказала Одрейд, наблюдая за движением бура, в то время как погребальная команда ждала, опершись о тележку. - Оно станет удобрять яблоню! Как возмутительно она этому счастлива! Пока они смотрели, как выходит из земли бур и переворачивается тележка, тело, с которой съезжает в яму, Одрейд начала тихонько петь. Скитейл был удивлен: - Вы говорили, Бене Джессерит избегает музыки. - Просто старая песенка. Дочери Джессера оставались загадкой, и более чем когда либо он видел слабость "типичного". Как можно заключить сделку с людьми, чьи методы, чей образ мыслей не следуют приемлемым путем? Можно думать, что понимаешь их, а они вдруг свернут в другую сторону. Они нетипичны! Попытки понять их подрывали его чувство порядка. Он был почти уверен, что за все время торговли с ними не получил ничего реального. Еще кроха свободы, которая на самом деле лишь иллюзия свободы. Из того, что ему так было необходимо, он на самом деле не получил от этой ведьмы с холодным лицом ничего! Танталовыми муками было из того, что он знал о Бене Джессерит, по кусочкам сложить что-нибудь основательное. Скажем, например, их заявление о том, что они обходятся без бюрократической системы и отчетности. Конечно, если исключить Архивы Беллонды, и то каждый раз, когда он упоминал о них, Одрейд в ужасе восклицала: "Сохрани нас небо!" или что-нибудь подобное. Теперь он поинтересовался, как они поддерживают порядок без чиновников и отчетности. Это глубоко его озадачивало. - Если что-то необходимо сделать, мы это делаем. Похоронить одну из Сестер? - она указала на сцену во фруктовом саду, где в дело пошли лопаты и в могилу летела земля. - Вот так это и делается, и всегда есть некто, кто несет за это ответственность. И все знают кто. - Кто... кто заботится об этом... ужасном?.. - Это не ужасно! Это часть нашего образования. Надзирают обычно провинившиеся Сестры. Работу исполняют алколиты. - А они... я имел в виду, им это не отвратительно? Провинившиеся Сестры, вы сказали. И алколиты. Похоже на то, что это скорее наказание, чем... - Наказание! Ну полноте, Скитейл. Или у вас только одна песня? - она вновь указала на погребальную команду. По истечении ученичества все наши люди с готовностью принимают свою работу. - Но никаких... э, бюрократических... - Мы не глупы! И вновь он не понял, впрочем, заметив его безмолвное удивление, она все же ответила. - Уверена, вам известно, что придя к власти, бюрократы превращаются в ненасытных аристократов от власти. Ему сложно было уловить взаимосвязь. К чему она ведет? Так как он по-прежнему молчал, Одрейд продолжала: - У Чтимых Матер наблюдаются все признаки бюрократии. Министры того. Великие Чтимые Матер этого, могущественная верхушка и множество функционеров внизу. Они уже полны отроческого голода. Как прожорливые хищники, они никогда не задумываются над тем, что сами истребляют свою добычу. Тесная взаимосвязь: сократи численность тех, кем питаешься, и обвалится твоя система. Ему сложно было поверить в то, что ведьмы и в самом деле так воспринимают Чтимых Матер, - он так и сказал: - Если вы выживете, Скитейл, увидите, как мои слова станут реальностью. Эти женщины в ярости кричат о величии, не задумываясь над необходимостью экономить. Все новые усилия, чтобы вытянуть из своих жертв все возможное. Захватывайте их все больше и больше! Давите на них! А это означает лишь скорейшее истребление. Айдахо говорит, они уже и так находятся на стадии отката. Говорит гола? Так значит, она использует его как ментата! - Откуда у вас такие идеи? Уверен, они исходят не от вашего гола. Продолжай верить, что он твой! - Он просто подтвердил нашу оценку. Нас насторожил пример из Иной Памяти. - О? Эта Иная Память доставляла ему немало беспокойства. Может ли это быть правдой? Воспоминания из его собственных множественных жизней представляли собой невероятную ценность. Он потребовал подтверждения. - Мы вспомнили взаимосвязь между кормовым животным, называемым снеговой кролик, и хищной кошкой, которую когда-то называли рысь. Популяция кошек постоянно росла, следуя росту поголовью кроликов, а затем перекармливание загнало хищников в голод и тяжелое сокращение численности, называемое откатом. - Интересный термин, откат. - Описывает то, что мы запланировали для Чтимых Матер. Когда их встреча завершилась (а он для себя так ничего и не добился), Скитейл обнаружил, что запутался более чем когда-либо. Такое действительно входит в их намерения? Проклятая женщина! Нельзя быть уверенным ни в чем из того, что она говорит. По возвращении на корабль Скитейл долгое время стоял, всматриваясь через силовой барьер в длинный коридор, по которому, направляясь в зал для тренировок, иногда проходили Айдахо и Мурбелла. Он знал, что тренировочный зал, должно быть, находится за той широкой дверью, за которой они исчезали, чтобы потом появиться в поту и тяжело дыша. Никто из его собратьев-узников не появился, хотя Скитейл более часа слонялся вдоль барьера. Она использует голу в качестве Ментата. А это должно означать, что у него есть доступ к консоли Систем Корабля. Конечно, не лишит же она своего ментата необходимых ему данных. Нужно как-то исхитриться встретиться с Айдахо наедине. Правда, всегда остается язык свиста, который мы навязываем любой голе. Мне нельзя казаться излишне озабоченным. Скромная уступка при торговле, может быть. Жалоба на то, что мои апартаменты действуют на меня угнетающе. Пусть они видят, как меня раздражает заключение. x x x Образование не может заменить интеллект. Это неуловимое качество лишь отчасти может быть определено способностью решать загадки. Но заключается оно в способности творить новые загадки, отражающие то, о чем свидетельствуют чувства, выстраивая парадоксы определений. Ментат текст Один (decto) Они вкатили Луциллу в рабочую комнату Великой Чтимой Матре в трубчатой клетке - клетка внутри клетки... Сеть из шигапроволоки заставляла ее держаться центра трубы. - Я - Великая Чтимая Матре, - приветствовала ее женщина, сидящая в тяжелом черном кресле. Маленькая женщина, красновато-золотистые леопарды. - Клетка для твоей же защиты, в случае, если ты решишь прибегнуть к Голосу. Мы не восприимчивы, а наш иммунитет давно уже приобрел форму рефлекса. Мы убиваем. Многие из твоих умерли именно таким образом. Мы знаем Голос и сами используем его. Помни об этом, когда я выпущу тебя из клетки. - Она махнула слугам, которые внесли клетку. - Уходите отсюда! Убирайтесь! Луцилла оглядела комнату: ни одного окна, почти квадратная. Освещена несколькими серебристыми плавающими светильниками. Ядовито-зеленые стены. Типичная для допроса обстановка. Находится где-то высоко. Они ввезли ее клетку в нулевой капсуле незадолго до восхода. За спиной Великой Чтимой Матре отскочила в сторону панель, и на ленте скрытого механизма в комнату скользнула еще одна клетка поменьше. Эта клетка была квадратной, и в ней стоял кто-то, кого она приняла было за обнаженного мужчину, пока он не обернулся и не взглянул на нее. Футар. На широком лице отчетливо выделялись клыки. - Хочу тереть спину, - проговорил футар. - Да, милый. Я потру тебе спину позже. - Хочу, есть, - сказал футар, в упор глядя на Луциллу. - Позже, милый. Футар продолжал изучать Луциллу. - Ты Водящая? - спросил он. - Конечно, нет! - Хочу есть, - настаивал футар. - Позже, я сказала! А пока ты просто сядешь и помурлычешь мне. Футар в своей клетке сел на корточки, и из его горла послышался странный рокочущий звук. - Разве они не милы, когда мурлычат? - Великая Чтимая Матре, судя по всему, ответа не ожидала. Присутствие футара озадачило Луциллу. Предполагалось, что эти существа охотятся за Чтимыми Матре и убивают их. Впрочем, этот сидел в клетке. - Где вы его поймали? - спросила Луцилла. - На Гамму. Она сама не понимает, какую выдала информацию. А это Узловая Станция, - подумала Луцилла. Она узнала ее с лихтера прошлым вечером. Футар перестал мурлыкать. - Есть, - проворчал он. Луцилла тоже бы что-нибудь съела. Они не кормили ее вот уже три дня, и ей приходилось подавлять острые приступы голода. Помогали маленькие глотки воды из оставленного в клетке литерджона, который был уже почти пуст. Привезшие ее сюда слуги только посмеялись над ее просьбой о еде: "Футары любят мясо!" Но больше всего ее мучило отсутствие меланжа. Этим утором она уже начала испытывать первые боли абстиненции. Вскоре мне придется убить себя. Рой Иных Воспоминаний, погибших на Лампадас, умолял ее терпеть. Будь мужественной. Что если та необученная Преподобная Мать, обманет наши ожидания? Паучья Королева. Вот как называет эту женщину Одрейд. Великая Чтимая Матре продолжала изучать Луциллу, обхватив рукой подбородок. Подбородок у нее слабый. На лице, в котором нет позитивных черт, взгляд привлекают негативные. - Знаешь, в конце концов ты все же проиграешь, - сказала Великая Чтимая Матре. - Оптимизм и за могилой, - отозвалась Луцилла и тут же ей пришлось объяснить выражение. На лице Великой Чтимой Матре отразился вежливый интерес. Как интересно. - Любая из моих адъютантов за эти слова убила бы тебя на месте. Это одна из причин, почему мы одни. Любопытно, почему ты решила сказать нечто подобное? Луцилла глянула на сидящего на корточках футара. - Футары не возникают из ничего. Они были созданы генетическим путем из клеток диких животных с одной целью. - Поосторожней! - в глазах женщины в кресле вспыхнул оранжевый огонь. - На создание футаров ушло несколько поколений, - сказала Луцилла. - Мы охотимся на них ради удовольствия! - И охотник становится дичью. Великая Чтимая Матре вскочила на ноги, глаза ее превратились в два оранжевых факела. Футар разволновался и начал подвывать. Это успокоило женщину. Медленно-медленно она опустилась обратно в кресло, сделав жест футару в клетке. - Все в порядке, милый. Ты вскоре поешь, а я потру тебе спину. Футар возобновил странный звук, означающий мурлыканье. - Так вы полагаете, мы вернулись как беглецы, - вернулась к Луцилле Великая Чтимая Матре. - Да! Не отрицай этого. - Черви часто поворачиваются, - возразила Луцилла. - Черви? Ты имеешь в виду тех монстров, которых мы уничтожили на Ракисе? Большим искушением было подколоть, вызвав драматичную реакцию. Напугать ее хорошенько, и она наверняка убьет. Пожалуйста, Сестра! - молил рой с Лампадас. - Перетерпи. Вы думаете, мне удастся бежать из этого места? Это заставило их умолкнуть, остался лишь слабый протест. Помни! Мы как та древняя кукла: семь раз упадет, восемь встанет. Нахлынуло это на нее образом маленькой красной куклы, с лицом ухмыляющегося Будды и сложенными на толстом животике ручками. - Ты, очевидно, имеешь в виду личинок Бога Императора, - сказала Луцилла. - А у меня на уме было нечто иное. Великая Чтимая Матре в задумчивости умолкла. Оранжевый цвет в ее глазах несколько поблек. Она играет со мной, - подумалось Луцилле. - Она намеревается убить меня и скормить своему ручному животному. Но подумай о тактической информации, какую ты могла бы принести, если мы сбежим! Мы! И никак не опровергнуть разумность подобного протеста. Клетку с ней вынесли из лихтера еще при дневном свете. Подходы к лежбищу Паучьей Королевы были тщательно спланированы с тем, чтобы как можно более затруднить доступ к ним, но сама планировка Луциллу позабавила - Очень древняя, давным-давно отставшая от времени планировка. Узкие проходы внешних ворот с наблюдательными башнями, вырастающими из земли, как тускло серые грибы из своего мицелия. Резкие повороты в критических, с точки зрения тактики, местах. Ни одно наземное транспортное средство не сможет маневрировать на этих поворотах на сколько-нибудь значительной скорости. Насколько она помнила, нечто подобное упоминалось в критических заметках Тэга об Узловой Станции. Идиотская защита. Достаточно подвести тяжелое вооружение или еще как-то преодолеть эти грубые лабиринты, и здания будут изолированы друг от друга. Они конечно, связаны и под землей, но эту связь легко можно прервать несколькими взрывами. Отрежьте их от их ресурсов, и вся станция развалится на части. И никакой больше драгоценной энергии не пойдет по вашим трубам, идиотки. Внешность защищенности, а Чтимые Матре только это поддерживают. Ради самоуспокоения! Их защитникам, вероятно, чтобы дать этим женщинам ложное ощущение защищенности, приходится тратить невероятное количество объема энергии на бесполезную показуху. Коридоры. Не забудь про коридоры. Да, коридоры в этом гигантском здании были невероятных размеров, чтобы по ним можно было провезти гигантские автоклавы, в которых вынуждены жить на земле Навигаторы Гильдии. Отдушины систем вентиляции располагались на низком уровне вдоль залов, чтобы улавливать и вытягивать из воздуха выдыхаемые меланжевые газы. Луцилла без труда могла представить себе, как с беспокоящим грохотом тяжело ухают, открываясь и закрываясь, заслонки. Люди Гильдии, похоже, никогда не имели ничего против шума. Линии энергетических трансмиссий для мобильных носителей толстыми черными змеями извивались по проходам и уходили в каждую комнату, какую успела заметить Луцилла. Как будто это может удержать Навигатора от того, чтобы заглянуть туда, куда он пожелает. Многие из тех, кого видела Луцилла, носили при себе проводники-пульсаторы. Даже Чтимые Матре. Так, значит, они сами нередко здесь теряются. Все под одним гигантским зонтиком крыши с ее фаллическими башнями. Новые постояльцы могут счесть это привлекательным. Основательно изолировано от грубого внешнего мира (куда никто из важных персон все равно не выходит, разве что, чтобы убить или посмотреть на рабов за их забавным трудом или игрой). И во всем этом Луцилла видела также запущенность, которая говорила о минимальных затратах на поддержание здания. Они тут почти ничего не меняли. Детальный план Тэга по-прежнему верен. Видишь, насколько ценными могут быть твои наблюдения? - Возможно даже, что я оставлю тебя в живых, - пробудилась от задумчивости Великая Чтимая Матре. Правда, лишь в том случае, если ты удовлетворишь мое любопытство. - А откуда ты знаешь что я не отвечу на твое любопытство потоком чистого дерьма? Эта вульгарность Великую Чтимую Матре настолько позабавила, что она едва не рассмеялась. Очевидно, никто не предостерег ее беречься Бене Джессерит, когда они прибегают к вульгарности. Мотивацией того уж точно должно было быть нечто внушающее, беспокойство. Никакого Голоса, да? Она думает, это единственное, что у меня есть? Великая Чтимая Матре и сказала, и среагировала достаточно, чтобы дать в руки любой Преподобной Матери безотказный рычаг. Сигналы тела и речи всегда несут в себе больше информации, чем необходимо для слов понимания. Из них-то и можно вытянуть неизбежную дополнительную информацию. - Ты находишь нас привлекательными? - внезапно спросила Великая Чтимая Матре. Странный вопрос. - Все люди из Рассеивания обладают определенной привлекательностью. - Пусть она думает, что я видела многих из них, включая ее врагов. - Вы экзотичны, что значит, странны и новы. - А наша сексуальная доблесть? - Естественно, у этого есть некая аура. Для некоторых восхитительная и притягательная. - Но не для тебя. Ударь ее в подбородок! Предложение исходило от советчиков с Лампадас. Почему бы и нет? - Я рассматривала твой подбородок. Великая Чтимая Матре. - Да? - голос звучит удивленно. - Это очевидно детский подбородок и тебе следует гордиться столь моложавой внешностью. Это ей крайне неприятно, но она неспособна это показать. Ударь еще раз. - Готова поспорить, любовники часто целуют тебя в подбородок, - вслух сказала Луцилла. Теперь злится, но по-прежнему неспособна дать волю раздражению. Теперь ведь будешь угрожать! Посоветуй мне не использовать Голос! - Целовать подбородок, - подал голос футар. - Я сказала потом, милый. А теперь заткнись! Так, все вылилось на несчастное домашнее животное. - Но у тебя есть вопросы, которые ты хотела задать мне, - сказала Луцилла. Сама приветливость. Еще один предупредительный сигнал, для тех кто понимает. Я - одна из тех, кто все заливает сладким сиропом. "Как мило! Как чудно проводить время в вашем обществе! Разве это не прекрасно! Как вы умны, что смогли купить это так дешево! Легко. Быстро" Приводите собственные прилагательные. Великой Чтимой Матре понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Она чувствовала, что ее поставили в невыгодное положение, но не могла сообразить как. Минутное промедление она попыталась скрыть загадочной улыбкой, потом: - Я сказала, что выпущу тебя. Она нажала на что-то в подлокотнике кресла, и часть трубчатой клетки скользнула в сторону, оттянув за собой и сеть шигапроволоки. В то же мгновение прямо перед ней и на расстоянии одного лишь шага от ее кресла из пола поднялось второе. Луцилла устроилась в кресле, причем колени ее чуть ли не касались ее инквизитора. Ноги. Помни, они убивают ногами. Только тут сообразив, что все это время она сжимала кулаки, Луцилла принялась разминать пальцы. Проклятое напряжение! - Тебе следует поесть и выпить чего-нибудь, - сказала Великая Чтимая Матре и нажала еще раз сбоку кресла. Перед Луциллой возник поднос - тарелка, ложка, стакан, наполненный какой-то красной жидкостью. Демонстрирует свои игрушки. Луцилла подняла стакан. Яд? Сперва понюхай. Она попробовала напиток. Стимулирующий чай и меланж. Как же я голодна! Луцилла вернула пустой стакан на поднос. На языке остался резкий привкус меланжа. Что она делает? Ухаживает за мной? По всему телу пробежала волна облегчения от спайса. Оказалось, что на тарелке бобы под острым соусом. Пососав несколько штук, чтобы определить наличие опасных добавок, она принялась за еду. Чеснок в соусе. Долю секунды она позволила себе порыться в Памяти, нет ли там чего-нибудь об этом ингредиенте - дополнение к острой пище, используется против вервольфов, сильнодействующее лекарство от скопления газов. - Тебе нравится наша еда? Луцилла вытерла подбородок. - Очень вкусно. Тебя следует похвалить за выбор повара. - Никогда не хвали повара в частном доме. Повара можно заменить. Хозяйка незаменима. - Приятный привкус чеснока. - Мы изучали книги из библиотеки, спасенной с Лампадас. Смотри, что ты потеряла, - взвыл рой Воспоминаний. - И так мало интересного во всей этой болтовне. Она хочет, чтобы ты стала ее библиотекарем! Луцилла молча ждала продолжения. - Иногда мои помощники думают, что там могут отыскаться намеки на то, где находится гнездо твоих ведьм, или, по меньшей мере, на способ, как устранить вас побыстрее. Столько языков! Ей нужен переводчик? Иди напрямик. - Что тебя интересует? - Очень немногое. Кому могут понадобиться отчеты о Бутлерианском Джихаде? - Они тоже громили библиотеки. - Оставь этот покровительственный тон! А ум у нее острее, чем мы думали. Будь прямолинейна. - Я думала, это я объект покровительства. - Слушай меня, ведьма! Ты полагаешь, что можешь быть безжалостной, защищая свое гнездо, но даже и не подозреваешь, что на самом деле значит отсутствие жалости. - Не думаю, что ты до сих пор сказала мне, как я могу удовлетворить твое любопытство. - Твоя наука, ведьма, вот что нам нужно, - Матре сбавила тон. - Давай будем разумными. С твоей помощью мы могли бы достичь утопии. И покорить всех твоих врагов и достигать оргазма несколько раз за ночь. - Ты думаешь, в науке ключ к утопии? - И лучшей организации всех наших начинаний. Помни: бюрократия взращивает комформизм... Сделай так, чтобы она подняла "фатальную глупость" до статуса религии. - Парадокс, Великая Чтимая Матре. Наука должна быть новаторской. Вот почему наука и бюрократия постоянно пребывают в состоянии войны. Знает ли она о своих корнях? - Но подумай о власти! Подумай о тому что могла бы контролировать! Не знает. Утверждения Великой Чтимой Матре о контроле заинтересовали Луциллу. Ты контролируешь свою Вселенную, не живешь с ней единым целым. Твой взгляд обращен наружу и никогда вовнутрь. Ты не тренируешь себя, чтобы воспринимать собственные тончайшие реакции, ты наращиваешь мускулы (военную силу, власть), чтобы преодолеть все, что определяешь как препятствие. Эти женщины что, слепы? Увидев, что Луцилла молчит. Чтимая Матре произнесла: - В библиотеке мы многое нашли о Бене Тлейлакс. Вы совместно с ними работали над многими проектами, ведьма. Разнообразными проектами: как свести к нулю невидимость не-корабля, как проникнуть в секреты живой клетки, ваша Миссионария Протектива и то, что иногда называется "Языком Бога". Луцилла выдала кривую улыбку. Они боятся, что гдето там действительно существует Бог. Дай ей почувствовать! Будь откровенна. - Мы ни в чем не присоединялись с Тлейлаксу. Твои люди неправильно расшифровали свои находки. Тебя нервирует, когда тебе оказывают покровительство? А как, по-твоему, отнесется к этому Бог? Мы высеивали семена религий для собственной защиты. Это было функцией Миссионарии. У Тлейлаксу только одна религия. - Вы организовывали религии? - Не совсем. Организационный подход к религии всегда оправдательный. А мы не оправдываемся ни в чем. - Ты начинаешь мне надоедать. Почему мы так мало нашли о Боге Императоре? С нажимом! - Может быть, твои люди уничтожили эти данные. - Ага, значит, у вас к нему свой интерес. Как и у тебя, Мадам Паук! - Позволю себе предположить, что Лито II и его Золотая Тропа были предметом изучения во многих твоих академических центрах. А вот это была жестоко! - У нас нет академических центров! - Ваш интерес к нему удивляет меня. - Случайность, ничего более. А этот футар спрыгнул с дерева, где его ударила молния! - Мы называем его Золотую Тропу "резаной бумагой". Он выкинул ее на волю бесконечных ветров и сказал: "Видите? Вот куда она летит". Это и есть Рассеивание. - Некоторые предпочитают называть это Исканием. - Мог ли он на самом деле предсказывать наше будущее? Это вас интересует? В яблочко! Великая Чтимая Матре кашлянула в кулак. - Мы говорим, что Муа Диб создал будущее. Лито II раз создал его. - Но, если бы я могла знать... - Пожалуйста! Великая Чтимая Матре! Люди, которые требуют от оракула, чтобы он предсказал их жизнь, на самом деле желают знать, где хранится клад. - Ну конечно же! - Знай все свое будущее и ничто больше не застанет тебя врасплох? Так ведь? - Ты не могла бы сказать лучше. - А ты говорила, я тебе надоела! - Что? Оранжевый огонь у нее в глазах. Осторожно. - Никогда больше никаких сюрпризов? Что может быть скучнее? - Аа... О! Но это не то, что я имею в виду. - Тогда боюсь, Великая Чтимая Матре, я не понимаю, чего ты хочешь. - Не важно. Мы вернемся к этому завтра. Передышка! - В клетку! - Великая Чтимая Матре поднялась с кресла. - Есть? - голос футара звучал жалобно. - У меня есть для тебе чудесная еда внизу, милый. А потом я потру тебе спину. Луцилла вошла в свою клетку, куда ей вслед Великая Чтимая Матре швырнула подушку. - Воспользуйся ей против шигапроволоки. Видишь, какой я могу быть доброй? Дверь клетки со щелчком закрылась. Футар в своей клетке исчез за дальней стеной, панель скользнула на место. - Они так беспокойны, когда голодны, - сказала Великая Чтимая Матре, потом открыла дверь и обернулась на пороге еще раз окинуть взглядом Луциллу. - Тебя здесь никто не потревожит. Я никому не позволяю входить в эту комнату. x x x Многое из того, что мы делаем естественно, становится сложным только тогда, когда мы превращаем это в предмет приложения нашего интеллекта. Возможно знать о предмете столько, что станешь совершенно невежественным. Ментат Текст Два (dicto) Время от времени Одрейд отправлялась обедать вместе с алколитами и надзирающими за ними Прокторами, непосредственными тюремщиками этой тюрьмы разума, из которой многие так и не выйдут на свободу. То, что думают и делают алколиты, поставляло Великой Матери информацию на уровне подсознания о том, насколько хорошо функционирует Дом Ордена. Алколиты реагировали, повинуясь предчувствиям и настроениям и гораздо более непосредственно, чем Преподобные Матери. Полные Сестры научились скрывать свое угнетенное состояние. Они не пытались скрыть ничего существенного, но каждый же может выйти погулять в сад или закрыть дверь, тем самым оказываясь вне досягаемости сторожевых псов. Но только не алколиты. Теперь в Централи каждая минута была заполнена до предела. Даже через обеденные залы вне зависимости от часа тек постоянный поток завтракающих или обедающих. Рабочие смены расшатаны, а для любой Преподобной Матери нетрудно приспособить свой жизненный цикл под непривычные временные интервалы. Одрейд не могла себе позволить тратить энергию на подобное приспосабливание. Перед вечерней трапезой она, ненадолго задержавшись у двери в Зал Алколитов, услышала, как там внезапно наступила гробовая тишина. Даже то, как они подносили ко рту пищу, уже о чемто говорило. Куда смотрят глаза, в то время как ложка приближается ко рту? Вот за этой надо понаблюдать, у нее расстроен желудок. А вот эта задумчиво смотрит на каждую ложку подливы так, как будто пытается угадать, куда они подмешали яд. Творческий ум за этими глазами. Испытать ее для назначения на требующее большей восприимчивости место. Одрейд вошла в зал. Пол в шахматном порядке был выложен черными и белыми плитами плаза, едва ли его можно чем-нибудь поцарапать. Алколиты поговаривали, что Преподобные Матери используют это расположение цветных плит, как игровую доску: "Кого-то из нас посадить сюда, когото - туда, остальных по центру. Передвинуть фигуры так-то - победитель получает все!" Одрейд села поближе к углу стола у западных окон. Алколиты потеснились, причем движения их были спокойно ненавязчивыми. Этот зал был частью старейшей конструкции Дома Ордена. Построен из дерева, с гладко оструганными дубовыми балками потолка, каждая невероятной длины и веса. Некоторые из них на двадцать пять метров тянулись без единого сучка. Где-то на планете располагалась роща дубов, с генетически заданным ростом, тянущихся к солнечному свету на своей тщательно ухоженной плантации. Деревья поднимались без единого сучка по меньшей мере на тридцать метров в высоту. Плантация была разбита, когда еще только строился этот зал, чтобы поставлять замену слабнувшим от возраста балкам. По девятнадцать сотен стандартных лет полагалось выдерживать дубовым балкам. Как внимательно наблюдают алколиты за Великой Матерью, а кажется при этом, что они даже не смотрят в ее сторону. Одрейд обернулась к выходящему на запад окну за спиной посмотреть на закат. Опять пыль. Вторгающаяся вместе с ветрами с пустыни пыль в красно-оранжевые тона окрашивала заходящее солнце, заставляя его гореть далеким янтарем, который в любое мгновение может вспыхнуть неконтролируемым пожаром. Одрейд подавила вздох. Мысли, подобные этим, только вновь воссоздавали ее ночной кошмар: пропасть... натянутая проволока. Она знала, стоит ей закрыть глаза и она почувствует раскачивание проволоки. А охотница с топором все ближе! Алколиты продолжали трапезу, но в зале повисло ощущение общего беспокойства, как будто они чувствовали ее тревогу. А может, так оно и было. Шелест ткани вырвал Одрейд из ночного кошмара. Она уловила новую ноту в привычных звуках Централи. Резкий скрип слышался за самыми рутинными движениями - вот за ней отодвинули стул... открылась дверь кухни. Скрежет крупного песка. Бригады уборщиц уже начинали жаловаться на вездесущий песок и "проклятую пыль". Одрейд глядела из окна на источник всех этих неприятностей: ветер из пустыни. Коричневатый туман тусклой завесой скрывал линию горизонта. Когда ветер уйдет пыльные его подарки останутся по углам зданий и на подветренной стороне холмов. В воздухе висел запах тронутого огнем кремня, что-то щелочное, что раздражало ноздри. Когда обносящая столы послушница поставила перед ней тарелку с едой, Одрейд окинула взглядом стол, за которым сидела. И обнаружила, что ей доставляет удовольствие эта перемена - так приелись трапезы на скорую руку в рабочем кабинете или личной столовой. Когда она ела там в одиночестве, алколиты вносили блюда так тихо и убирали все с такой молчаливой сноровкой, что иногда она была удивлена, увидев, что ничего уже нет. Здесь трапезу сопровождали шум и беседа. В ее апартаментах внезапно с кудахтаньем могла появиться ее личный повар Дуэна: "Вы так мало едите!" Одрейд по большей части покорялась этим увещеваниям. В сторожевых псах есть свои преимущества. Сегодняшняя трапеза состояла из пареной свинины под соусом из сои и черной патоки, минимум меланжа и, как заключительный штрих, - оттенок базилика и лимона. Свежие зеленые бобы, сваренные с перцем. Красный виноградный сок. С предвкушением она отрезала кусок свинины и сочла ее приемлемой, хотя и чуть переваренной на ее вкус. Повар алколитов лишь немногим ошибся. Откуда тогда это чувство, что таких трапез было слишком много? Она сглотнула, и тут же повышенная чувствительность позволила ей определить добавки. Эта еда подавалась здесь не просто для того, чтобы восстановить энергию Великой Матери. Кто-то на кухне спросил о ее ежедневной диете и соответственно подобрал ингредиенты ее блюда. Еда - это ловушка, - подумалось ей. "Источник еще одной зависимости. - Ей не нравилась ловкость, с которой повара Дома Ордена скрывали то, что добавляли в еду "на благо обедающим". Они, конечно, знали, что каждая Преподобная Мать способна распознать ингредиенты и, насколько это в ее силах, приспособить к ним свой метаболизм. Они наблюдают за ней прямо сейчас, задаваясь вопросом, как расценит сегодняшнее меню Великая Мать. За едой она прислушивалась к разговорам соседей. Никто не проявлял назойливости - ни физически, ни голосом. Звуки почти вернулись к тому приглушенному гулу, какое царило здесь до ее прихода. Болтовня при ее появлении всегда чуть меняла тон, а потом возобновлялась, но тише. Во всех этих головах назойливо вертелся все тот же невысказанный вопрос: Зачем она здесь сегодня? В некоторых из своих ближайших соседей Одрейд ощутила тихое благоговение, реакция, которую Великая Мать иногда использовала в своих целях. Благоговение с привкусом страха. "В ней Тараза", шептались между собой алколиты (так докладывали Прокторы). Они имели в виду, что Одрейд в качестве Первичной имела свою ближайшую предшественницу. Они двое стали едва ли не исторической парой, требующей особого изучения кандидаток. Дар и Тар, уже легенда. Даже Беллонда (милая, старая, невыносимая Беллонда) в обращении с Одрейд искала окольных путей. Немного фронтальных атак, очень мало грохота в обвиняющих доводах. Таразе приписывали спасение Общины, и это заставляло умолкнуть большую часть оппозиции. Тараза говорила, что Чтимые Матре по сути своей варвары и их жестокость, хотя и не полностью преломима, может быть направлена в кровавые вылазки. Последующие события более или менее подтвердили это. Верно вплоть до одной детали, Тар. Никто из нас не предвидел размаха их насилия. Классическая вероника Таразы (какой удачный образ) довела Чтимых Матре до столь кровавых боен, что теперь Вселенная вся пронизана потенциальными союзниками жертв их зверских расправ. Как мне защитить нас? Дело не столько в том, что неадекватны планы защиты. Эти последние могут в результате стать и неуместны. К этому, конечно, я и стремлюсь. Нам необходимо очиститься и подготовить себя к высшему усилию. Беллонда только фыркнула, когда Одрейд высказала эту идею: - Для нашей кончины? Вот почему нам следует принять очищение? Нет сомнения, Беллонда превратится в само противоречие, как только узнает о планах Великой Матери. Беллонда-ужасная станет аплодировать, Беллонда-Ментат спорить и настаивать на выжидании "до более благоприятного момента". Но я пойду своим собственным, пусть странным, путем, невзирая на то, что подумают мои Сестры. А многие Сестры считали Одрейд более чем необычной Великой Матерью. Выбранной скорее с левой руки, чем с правой. Последовательница Таразы. Я была там, когда ты умирала, Тар, и не было никого больше, кто вобрал бы в себя твою личность. Случайное повышение? Одрейд не одобрили многие. Но когда поднялась оппозиция, так или иначе они возвращались к "Последовательнице Таразы, лучшей Великой Матери за всю нашу историю". Забавно! Тараза внутри нее первая расхохоталась тогда, а потом спросила: А почему бы тебе порассказать им о моих ошибках, Дар? Особенно о том, как я недооценила тебя. Одрейд в задумчивости пережевывала кусочки свинины. Я слишком долго тянула с посещением Шианы. На юг в пустыню, и как можно скорее. Шиану необходимо подготовить к тому, что она заменит Там. Перед мысленным взором Одрейд пологими холмами перекатывались песчаные дюны. Более пятнадцати столетий оккупации Бене Джессерит на Доме Ордена. Наши приметы повсюду. Они не только в особых рощах, виноградниках или фруктовых садах. Как это должно влиять на коллективную душу планеты, когда ее люди видят, как подобные изменения происходят на издревле родной им земле? Алколит, сидящая рядом с Одрейд, тихонько кашлянула, прочищая горло. Собирается обратиться к Великой Матери? Редкий случай. Но молодая женщина продолжала молча есть. Мысли Одрейд вернулись к предстоящей поездке в пустыню. Нельзя, чтобы Шиана получила какое-либо предупреждение. Мне необходимо быть уверенной в том, что мы нуждаемся именно в ней. Оставались еще вопросы, на которые от Шианы требовалось получить ответ. Одрейд сознавала, что найдет, останавливаясь по пути, в этой инспекционной поездке. В Сестрах, в жизни растений и животных, в каждой обители Общины она увидит перемены, перемены незаметные и перемены резкие, перемены, что станут подтачивать столь превозносимую безмятежность Великой Матери. Даже Мурбелла, никогда не покидавшая не-корабль, чувствует эти перемены. Не далее чем этим утром, сидя спиной к консоли, Мурбелла с новым вниманием вслушивалась в слова стоящей над ней Великой Матери. Острая настороженность в глазах пленной Чтимой Матре, а голос ее выдает сомнения и неуравновешенные суждения. - Все преходяще. Великая Мать? - Существует знание, впечатанное в тебя Иной Памятью. Ни одни планета, на земля ее, ни суша, ни даже часть земли или суши не пребудут вечно. - Ужасная мысль! - неприятие. - Где бы мы ни были, мы лишь управляющие. - Бесполезная точка зрения, - медлит, спрашивая себя, почему Великая Мать именно сейчас решила говорить подобные вещи. - Мне слышится в тебе голос Чтимых Матре. Они наделили тебя мечтами жадности. - Это вы так говорите! - глубоко обиженно. - Чтимые Матре полагают, что могут купить бесконечную защищенность: знаешь, какую-нибудь маленькую планетку с достаточной численностью покорного населения. Мурбелла скорчила гримасу. - Много планет! - резко бросила Одрейд. - Все больше, и больше, и больше! Вот почему они все возвращаются целыми стаями. - Мелкая пожива в этой Старой Империи. - Великолепно, Мурбелла! Ты начинаешь думать, как одна из нас. - И это превращает меня в ничто! - Ни в рыбу, ни в мясо, но лишь в себя саму? Поостерегись, Мурбелла! Если ты полагаешь, что владеешь чем-то, это как прогулка по зыбучим пескам. Озадаченно сведенные брови. Придется что-то сделать с тем, как Мурбелла позволяет эмоциям так легко отражаться на своем лице. Здесь это позволительно, но когда-нибудь... - Значит, ничем нельзя безопасно владеть. Ну и что! - горечь в голосе, горечь. - Иногда ты говоришь верные слова, но не думаю, что уже ты нашла место внутри себя, где могла бы протянуть всю жизнь. - Пока враг не найдет и не зарежет меня? Тренинги Чтимых Метерей держатся, как хороший клей! Но то, как она говорила с Дунканом прошлой ночью, говорит о том, что она уже готова. Картина Ван Тога, хочется мне верить, сделала ее восприимчивее. Это слышалось в ее голосе. Следует еще раз просмотреть тот отчет. - Кому нужно убивать тебя, Мурбелла? - Вам никогда не выдержать атаки Чтимых Матре! - Я уже указала на основной факт, в том что касается нас: ни одно место не может быть безопасным вечно. - Еще один из ваших проклятых бесполезных уроков! В зале Алколитов Одрейд вспомнила, что у нее так и не нашлось времени еще раз просмотреть тот отчет комкамер о споре Дункана и Мурбеллы. У нее едва не вырвался тяжелый вздох, что она попыталась скрыть кашлем. Никогда не позволяй молодым видеть беспокойство Великой Матери. В пустыню к Шиане! В инспекционную поездку, как только я смогу выкроить для этого время. Время! И вновь послушница возле Одрейд тихонько прокашлялась. Одрейд тщательно рассматривала ее боковым зрением: блондинка, короткое черное платье с белой оторочкой - Продвинутая Третья Ступень. Ни одного движения головы в сторону Одрейд, ни одного брошенного искоса взгляда. Вот с этим я и столкнусь в инспекционной поездке: страхи. Так и в ландшафте на каждом шагу нам попадаются знаки того, что мы бежим на перегонки со временем: деревья неподстрижены, потому что ушли садовники - высланы в Рассеивание, ушли к своим могилам, ушли в неизвестные места, может быть, даже в рабство. Увижу ли я когда-нибудь, как приобретают новую привлекательность беседки, поскольку никто их не закончил, их строители ушли? Нет. Нам не до архитектурных излишеств. Где-то в Иной Памяти таились примеры, которые ей так хотелось бы отыскать: старые здания, еще более красивые оттого, что их оставили неоконченными. Строитель обанкротился, владелец разозлился на любовницу... некоторые их части становились от этого еще более интересными: старые стены, старые руины. Скульптуры времени. Что сказала бы Белл, если бы я приказала построить беседку в моем любимом саду? - Великая Мать? - подала наконец голос послушница подле Одрейд. Великолепно! Они так редко находят в себе смелость. - Да? - С легким вопросом. Лучше бы этому быть важным. Стоит ли слушать? Но решила выслушать. - Я вмешиваюсь. Великая Мать, поскольку дело срочное и потому что я знаю, как вы заинтересованы во фруктовых садах. Великолепно! У девочки толстые ноги, но на ум ее это не распространяется. Одрейд смотрела на нее молча. - Я - та, кто подготавливает карту для вашей спальни, Великая Мать. Так значит это надежный адепт, та, которой доверили работать на Великую Мать. Еще лучше. - Моя карта скоро будет готова? - Через два дня. Великая Мать. Я настраиваю проекционные реле, которые будут указывать ежедневный рост пустыни. Короткий кивок. Это было частью исходного приказа - приставить алколита поддерживать точность карты. Одрейд хотелось так просыпаться утром, чтобы ее вдохновлял этот постоянно меняющийся вид, первое, что запечатлялось бы в сознании после пробуждения. - Сегодня утором я отнесла доклад в ваш кабинет, Великая Мать. "Управление садами". Может быть, вы его не видели. Одрейд видела только название. Она слишком поздно вернулась с гимнастики и спешила повидаться с Мурбеллой. Столь многое сейчас зависит от Мурбеллы! - Плантации вокруг Централи следует или забросить или предпринять меры, чтобы поддержать их, - сказала послушница. - Вот суть доклада. - Изложи доклад устно. Спустилась ночь, и комната осветилась плавающими светильниками, а Одрейд все слушала. Немногословно. Даже кратко. Доклад заключал в себе предостерегающую ноту, в которой Одрейд узнала влияние Беллонды. Никакой подписи из Архивов, но предостережения Контроля Погоды проходили через Архивы, и эта послушница подхватила несколько их фраз. Завершив доклад, послушница замолчала. Как мне ответить? Фруктовые сады, пастбища и виноградники были не только буффером, сдерживающим наступление песчаной стихии, не просто приятными украшениями ландшафта. Они поддерживали дух (и столы) Дома Ордена. Они поддерживают мой дух. Как тихо ждет эта послушница. Курчавые светлые волосы, круглое лицо. Приятные черты, хотя рот слишком широк. На ее тарелке оставалась еда, но она не ест. Руки сложены на коленях. Я здесь, чтобы служить вам. Великая Мать. Пока Одрейд составляла ответ, вмешались воспоминания - старый случайный поток сознания поверх непосредственных наблюдений. Она вспомнила свой курс вождения орнитоптера. Две послушницы-ученицы с инструктором высоко над топями Лампадас. Она оказалась в паре с самой неспособной послушницей, какую когда, либо принимала Община. Очевидно, выбор на основе набора генов. Она необходима была Хозяйкам Рождений для передачи какой-то из характеристик потомству. Эмоциональным равновесием или умом это уж, конечно, не было! Одрейд даже вспомнила ее имя: Линчайн. Линчайн кричала инструктору: - Я все-таки буду летать на этом проклятом троптере! И это при том, что к горлу у всех троих подступала тошнота от бесконечного кружения облаков над ними и корявых деревьев и болотистого берега озера внизу. Вот так это и виделось: мы неподвижны, а мир вокруг несется сумасшедшими кругами. И Линчайн, которая каждый раз ошибается. Каждое движение лишь загоняло их в новый штопор. Инструктор отрезал ее от системы управления, вытянув развод, до которого только он мог дотянуться, и пока их полет вновь не стал прямым и ровным, не сказал ни единого слова. - Вы никогда не будете управлять троптером, госпожа. Никогда! У вас не те реакции. Таким, как вы, их следует начинать тренировать до вступления в половую зрелость. - Но я буду летать на нем! Буду! Я буду водить эту проклятую штуковину! - руки дергают бесполезный штурвал. - Вы признаны непригодной, госпожа. Вам полеты запрещены! Одрейд вздохнула свободнее, осознав, что она с самого начала знала, что Линчайн может убить их всех. Круто обернувшись к Одрейд, которая сидела за ней, Линчайн выкрикнула: - Скажи ему! Скажи ему, что он должен повиноваться Бене Джессерит! Обращение к тому факту, что Одрейд обогнала ее на несколько ступеней вперед, уже говорил о командовании. Одрейд молчала, ничто в ее лице не шевельнулось. Молчание - лучшее, что иногда можно сказать, нацарапали когда-то шутники из Бене Джессерит на зеркале в умывальной. И тогда и не раз после Одрейд сочла это недурным советом. Заставляя себя вернуться к нуждам послушницы за обеденным столом, Одрейд удивилась, почему у нее в памяти вдруг всплыло это давнее событие. Подобные вещи редко случаются без особой на то цели. Сейчас, пожалуй, молчать не стоит. Юмор? Вот оно послание. Юмор Одрейд (задействованный позднее) научил Линчайн кое-чему о ней самой. Юмор в условиях стресса. Одрейд улыбнулась послушнице за обеденным столом: - Как бы тебе понравилось быть лошадью? - Что? - вырвалось у послушницы, но на улыбку Великой Матери она все же ответила. Ничего пугающего в этом, скорее даже что-то теплое. Все говорили, что Великая Мать позволяет себе проявление теплых чувств. - Ты, конечно, не понимаешь, - вновь улыбнулась Одрейд. - Нет, Великая Мать, - по-прежнему с улыбкой и терпением. Великая Мать позволила себе вглядеться в молодое лицо. Ясные голубые глаза, еще не тронутые всепоглощающей Агонией Спайса. Рот почти как у Белл, но без ее злобности. Надежные мускулы и надежный ум. Она хорошо сумеет предугадывать потребности Великой Матери. Взять, например, ее работу над картой и этот доклад. Восприимчива. Маловероятно, что когда-нибудь поднимется на самый верх, но всегда будет на одной из ключевых позиций, где необходимы именно ее качества. Почему я села рядом именно с ней? Одрейд нередко выбирала определенного компаньона на время этих гостевых трапез в общем зале. В основном кого-нибудь из алколитов. Они могут открыть так многое. До рабочей комнаты Великой Матери доходили различные доклады об алколитах: личные наблюдения кого-нибудь из Прокторов об одной или другой послушнице. Но иногда Одрейд выбирала место, казалось, без какой-либо причины, которую она могла бы объяснить. Как сегодня. Не она ли та, что мне нужна? Беседы завязывались очень редко, разве что сама Великая Мать начинала разговор. Обычно деликатное начало перерастало в разговор более личный. Остальные вокруг тогда жадно к нему прислушивались. В такие минуты Одрейд нередко излучала едва ли не религиозную безмятежность. Это успокаивало нервных. Послушницы есть... в общем, послушницы, но Великая Мать - высшая ведьма среди них всех. Взволнованность вполне естественна. Кто-то за спиной Одрейд прошептал: - Сегодня она распекает Стегги. Распекать. Одрейд знала это выражение. Оно ходило еще во времена ее собственного послушничества. Так эту зовут Стегги. Пусть пока это останется невысказанным. Имена несут в себе магию. - Тебе понравился сегодняшний обед? - спросила Одрейд. - Приемлемо, Великая Мать. Обычно никто не пытался высказывать ложные мнения, но Стегги, судя по всему, смутила перемена темы. - Они его переварили. - Обслуживая стольких, как они могут удовлетворить каждого. Великая Мать? Она говорит, что думает, и говорит хорошо. - У тебя левая рука дрожит, - сказала Одрейд. - Я немного нервничаю в вашем присутствии. Великая Мать. И я только что с гимнастических занятий. Они были изнурительны сегодня. Одрейд проанализировала дрожь: - Они тебя заставляли стоять с вытянутой рукой. - Это было так же болезненно в ваше время. Великая Мать? (В древние времена?) - Точно так же как и сейчас. Боль учит, говорили мне. Это смягчило ситуацию. Общий опыт, байки Прокторов. - Я не поняла, что вы говорили о лошадях, Великая Мать, - Стегги смотрела в свою тарелку. - Не может же это быть кониной. Я уверена, я... Одрейд весело рассмеялась, что привлекло удивленные взгляды. Потом, стараясь подавить улыбку, положила руку Стегги на локоть: - Спасибо, дорогая. За последние несколько лет никто не мог заставить меня так смеяться. Я надеюсь, это будет началом долгого и радостного общения. - Благодарю вас. Великая Мать, но я... - Я объясню, почему я заговорила о лошади. Это моя маленькая шутка, здесь не было намерения унизить тебя. Я хотела бы, чтобы ты носила на плечах маленького ребенка, чтобы он мог двигаться быстрее, чем способны его носить маленькие ножки. - Как пожелаете. Великая Мать. Ни возражений, ни вопросов. Вопросы по-прежнему оставались, но ответы на них придут в свое собственное время, и Стегги это знала. Время магии. Убирая руку, Одрейд спросила: - Как тебя зовут? - Стегги, Великая Мать. Алоана Стегги. - Спи спокойно, Стегги. Я позабочусь о садах. То, что они поддерживают наш дух, нужно нам так же, как и их урожай. Сегодня же доложи об изменении в твоем назначении. Скажи им, что я жду тебя у себя в рабочей комнате завтра в шесть утра. - Я буду там. Великая Мать. Я буду продолжать помечать вашу карту? - спросила послушница, когда Одрейд уже встала уходить. - Пока, Стегги. Но попроси отдел Назначений о новой послушнице и начни обучать ее. Вскоре ты будешь слишком занята, чтобы заниматься картой. - Благодарю вас. Великая Мать. Пустыня растет очень быстро. Слова Стегги доставили Одрейд определенное удовлетворение, разогнав тьму, что сгущалась вокруг нее почти едва ли не весь день. Цикл получает еще один шанс, вновь поворачивая круг, как было положено ему теми подземными силами, которые называют "жизнью" или "любовью" или навешивают еще какие-нибудь ненужные ярлыки. Так он и поворачивается. Так он возобновляется. Магия. Какое ведьмовство могло бы отвлечь внимание от этого чуда? Вернувшись в рабочую комнату, она передала приказ Погоде, заставила замолчать инструменты на своем столе и отошла к стрельчатому окну. Освещенный наземными огнями и их отражениями от низких облаков Дом Ордена в ночной темноте светился слабо-красным. Отблеск этот придавал стенам и крышам нечто романтическое, впечатление, которое Одрейд быстро заставила себя отбросить. Романтика? Ничего романтичного не было в том, что она только что сделала в Обеденном зале Алколитов. Я наконец сделала это. Назад пути нет. Теперь Дункан просто должен возвратить память нашему Баша. Деликатное задание. Она продолжала смотреть в ночь, чувствуя холодный ком в желудке. Я не только себя предаю этой опасности, но и то, что осталось от моей Общины. Так вот как это воспринимается, Тар. Так это и воспринимается, и план твой - палка о двух концах. Собирался дождь. Одрейд чувствовала его приближение в воздухе, поступающем через расположенные вокруг окна отверстия вентиляции. Нет необходимости читать сводки Контроля Погоды. Впрочем, она в последнее время и так делала это редко. К чему беспокоиться? Но доклад Стегги заключал в себе серьезное предупреждение. Дожди здесь становятся все реже, и предвкушают их все чаще с радостью. Даже несмотря на холод Сестры выходят погулять под дождь. В этой мысли был оттенок печали. Каждый приходящий к ним дождь приносил с собой все тот же вопрос: Не последний ли это? Занятые на Контроле Погоды прилагали героические усилия к тому, чтобы поддерживать сухой все расширяющуюся пустыню и орошать сельскохозяйственные районы. Одрейд не могла себе представить, как, выполняя ее приказ, им удалось вызвать хотя бы этот дождь. Пройдет не так уж много времени, и они будут не в состоянии исполнять подобные приказы, пусть даже они исходят от Великой Матери. Победа останется за пустыней, поскольку именно ее мы привели в движение. Одрейд открыла центральные створки окна. Ветер на этом уровне остановился. Лишь над головой неспешно шли облака. Ветер в верхних слоях атмосферы прогонял их прочь. Ощущение спешки в воздухе. Воздух был прохладен. Так значит, чтобы вызвать этот дождь, им пришлось изменить температуру. Не испытывая никакого желания выходить на улицу, она закрыла окно. У Великой Матери нет времени играть в последний дождь. По одному дождю за раз. И все время откуда-то извне на них неостановимо надвигается пустыня. За ней хотя бы мы можем наблюдать, наносить ее на карту. Но как быть с охотницей у меня за спиной - фигурой из ночного кошмара с топором? Какая карта скажет мне, где она сегодня? x x x Религия (подражание ребенка взрослому), как капсула, заключает в себе мифологии прошлого: догадки, потаенные надежды, доверие Вселенной, заявления, сделанные в тайных поисках личной власти, - и все это сплавлено краткими обрывками просветления. И всегда невысказанная заповедь: Это выше вопросов! Мы ежедневно нарушаем эту заповедь, подгоняя человеческое воображение к глубинам творчества внутри него самого. Кредо Бене Джессерит Мурбелла в полном одиночестве сидела, скрестив ноги, на полу зала для тренировок, дожидаясь пока утихнет дрожь от изнурительных упражнений. Великая Мать провела здесь сегодня меньше часа. И, как это нередко случалось, Мурбелле казалось, что ее бросили в горячечном сне. Сон вернулся отзвуком слов Одрейд, сказанных ею перед уходом: - Самый трудный урок, какой необходимо усвоить алколиту, - это то, что он всегда должен использовать свои возможности до предела. Твои способности заведут тебя дальше, чем ты можешь себе представить. А потому не пытайся. Тянись! Что мне ответить? Что меня учили обманывать? Одрейд сделала что-то странное, что вернуло воспоминания детства и воспитания среди Чтимых Матре. Я научилась обманывать прежде, чем научилась ходить. Как стимулировать потребность и привлечь внимание. Бесчисленные "как" в мозаике обмана. Чем старше она становилась, тем легче давался обман. Она выяснила, чего требуют большие люди вокруг нее. По малейшему требованию я извергала целые потоки лжи. Это называлось "образованием". Почему Бене Джессерит были столь отличны в своем обучении? - Я не прошу тебя быть честной со мной, - говорила Одрейд. - Будь честной с самой собой. Мурбелла не раз приходила в отчаяние, будучи не уверена, удастся ли ей искоренить все обманы своего прошлого. Почему я должна это делать? Снова обманы. - Будь ты проклята, Одрейд! Только после того, как эти слова повисли в воздухе, Мурбелла осознала, что произнесла их вслух. Она стала было подносить руку ко рту, но бросила это. Горячка твердила ей: "Так в чем же разница?" - Бюрократизм воспитания притупляет восприимчивость детского любопытства, - объясняет Одрейд. - Молодость должна быть притуплена. Никогда не позволяйте им узнать, чего они могут достигнуть. Это приносит перемены. Истратьте недели разговоров в комитетах о том, как обращаться с выдающимися студентами. Ни минуты не уделять решению проблем стандартного учителя, который чувствует угрозу проявляющихся талантов и давит их вследствие глубоко въевшегося желания чувствовать свое превосходство и свою защищенность в безопасном окружающем мире. Она говорила о Чтимых Матре. Конвенциональные учителя? Вот оно: за фасадом многотонной мудрости Бене Джессерит нестандартны. Они зачастую не думают об обучении: они просто учат. Боги! Как же я буду такой же, как они! Эта мысль шокировала ее, и она вскочила на ноги, заставляя себя вновь пройти через привычную рутину упражнений для рук И кистей. Осознание ударило ее глубже чем когда-либо. Она не хочет разочаровывать этих учителей. Честность и прямота. Каждый алколит это слышал. - Основные инструменты учения, - сказала Одрейд. Отвлекшись на эти мысли, Мурбелла споткнулась, упала и встала, потирая ушибленное плечо. Поначалу она думала, что торжественные заявления Бене Джессерит ничто иное, как ложь. Я настолько искренна с тобой, что должна заявить тебе о моей непоколебимой честности. Но эти заявления подкрепляюсь поступками. - Это ты так судишь, - настаивал в горячечном сне Мурбеллы голос Одрейд. Было что-то в их разуме, в памяти, в равновесии интеллекта, чем никогда не обладала ни одна из Чтимых Матре. Эта мысль заставила ее ощутить свою ничтожность. Вступи в круговую поруку. Но у меня же есть талант. Для того, чтобы стать Чтимой Матре, требовался талант. Я по-прежнему думаю о себе как о Чтимой Матре? Бене Джессерит знали, что она не связала себя с ними целиком и полностью. Что есть во мне такого, что может понадобиться им? Конечно же, не умение обманывать. - Соответствуют ли поступки словам? Вот где твоя мера надежности. Никогда не ограничивай себя словами. Мурбелла прижала руки к ушам: - Заткнись, Одрейд! - Как отличает ясновидец искренность от более основополагающих, суждений? Руки Мурбеллы упали. Может быть, я действительно больна. Она обвела взглядом длинную комнату - никого, кто мог бы произнести эти слова. И все же это был голос Одрейд. - Если ты убедишь себя, искренно сможешь нести любую галиматью (что за очаровательное старинное слово; проверь, что оно значит), совершеннейший бред в каждом слове и тебе поверят. Но только не один из наших ясновидцев. Плечи Мурбеллы опустились, торопливыми шагами она начала бессмысленно мерить комнату. Что никуда от этого не деться? - Думай о последствиях, Мурбелла. Именно так выискивают то, что сработает потом. Вот о чем все наши столь ценные откровения. Прагматизм? В этот момент ее отыскал Айдахо и на безумное выражение ее глаз отреагировал встревоженным вопросом: - Что случилось? - Похоже, я больна. Действительно больна. Я думала, это что-то, что сделала со мной Одрейд, но... Он поймал ее, когда Мурбелла начала падать. - Помогите нам! В данный момент он был рад ком-камерам. Врач Сук появилась меньше чем через минуту и тут же склонилась над лежащей на коленях у Айдахо Мурбеллой. Осмотр был коротким. Врач Сук, пожилая, седеющая Преподобная Мать, с традиционным вытатуированным на лбу алмазом, выпрямилась и сказала: - Перенапряжение. Она пыталась не найти пределы своих возможностей, а выйти за них. Прежде чем позволить ей продолжать, мы переведем ее назад на стадию обучения восприятию. Я пришлю Прокторов. Вечером Одрейд нашла Мурбеллу в палате Прокторов. Мурбелла сидела в кровати, обложенная подушками, двое Прокторов по очереди проверяли реакцию и тонус мускулов. Незаметный жест и они оставили их наедине. - Я пыталась избежать осложнений, - сказала Мурбелла. Честность и прямота. - Попытки избежать осложнений зачастую и создают их, - Одрейд опустилась в кресло у постели и положила руку Мурбелле на плечо, почувствовала, как мелко задрожали мускулы. - Мы говорим: "Слова медлительны, чувства гораздо быстрее", - Одрейд убрала руку. - Какие решения ты пыталась принять? - Вы позволите мне принимать решения? - Не нужно насмехаться, - она подняла руку, прося Мурбеллу не прерывать ее. - Я не учла в должной мере обстоятельств твоей прошлой жизни. Чтимые Матре практически лишили тебя способности принимать решения. Типично для обществ жажды власти. Научи их людей вечному надувательству. "Решения приводят к дурным результатам!" Потому учи их избегать решений. - А какое это имеет отношение к моему обмороку? - возмущенно. - Мурбелла! Худшее, к чему приводит то, что я только что описывала, это то, что подобное общество превращает людей как бы в мусорные корзины - они не могут уже принять никакого решения или оттягивают решения до последней секунды, а потом бросаются на них, как впавшие в отчаяние животные. - Ты сказала мне дойти до предела! - едва ли не взвыла Мурбелла. - Твоего предела, Мурбелла. Не моего. И не предела Белл или кого-либо еще. Твоего. - Я решила, что хочу быть такой же, как вы, - ее голос звучит очень слабо. - Чудесно! Не думаю, что я когда-нибудь пыталась убить себя. Особенно, будучи беременна. Сама не желая того, Мурбелла усмехнулась. - Спи, - Одрейд встала, готовясь уйти. - Завтра ты пойдешь в специальный класс, где мы поработаем над твоей способностью смешивать решения с восприимчивостью до твоих пределов. Помни, что я говорила тебе. Мы заботимся о своих. - А я ваша? - едва ли не шепотом. - С тех пор, как повторила молитву перед Прокторами. Уходя, Одрейд погасила светильники, и Мурбелла услышала, как она говорит кому-то за дверью: - Прекратите суетиться вокруг нее. Ей нужен отдых. Мурбелла закрыла глаза. Горячечный сон исчез, но место его заняли ее собственные воспоминания. "Я - Бене Джессерит. Я существую лишь для того, чтобы служить". Она слышала свой голос, повторяющий эти слова вслед за Проктором, но память наполняла их значением, какого не было в оригинале. Они знали, что я цинична. Можно ли что-нибудь спрятать от им подобных? Погружаясь в воспоминания, она чувствовала у себя на лбу руку Проктора и слышала слова, до этого мгновения не имевшие никакого значения: "Я стою перед лицом священного дитя человеческого. Как делаю я это сейчас, так станешь однажды и ты. Я молюсь тебе, чтобы так оно и произошло. Пусть будущее остается неизвестным, поскольку это канва, по которой мы вышиваем свои желания. Так человечество всегда оказывается перед лицом своей постоянной tabula rasa. Мы не обладаем ничем, кроме этого мгновения, в которое мы постоянно посвящаем себя этому священному человечеству, которое мы разделяем и творим". Традиционно и нетрадиционно. Мурбелла осознала, что к этому мгновению она оказалась не подготовлена ни физически, ни эмоционально. По ее щекам потекли слезы. x x x Законы, предназначенные для подавления чего-либо, обычно лишь усилят то, что они запрещают. Это именно та точка, на которой основывали защиту своей работы все в истории легальные профессии. Кода Бене Джессерит В своих беспокойных обходах Централи (нечастных в последнее время, но оттого еще более напряженных) Одрейд искала признаков вялости, но еще больше тех участков, где система функционировала бы слишком гладко. У Старшей из Сторожевых псов была собственная излюбленная следи-фраза: "Покажите мне пример совершенно гладко идущей рутины и я найду вам того, кто прикрывает ошибки. Реальный корабль, бывает, качает". Говорила она это часто, и это стало кодовой фразой, которой Сестры (и даже некоторые алколиты) комментировали решения Великой Матери. "Настоящий корабль качает". И мягкие смешинки. В сегодняшней инспекции ранним утром Одрейд решила сопровождать Беллонда, не упомянув о том, что "раз в месяц" растянулось до "раз в два месяца" - и то если удавалось выкроить время. Эта инспекция запаздывала уже на неделю. Белл хотелось использовать это время, чтобы настроить Великую Мать против Айдахо. И Тамейлан она потащила за собой, хотя предполагалось, что в это время там будет проверять работу Прокторов. Вдвоем против меня? Удивилась Одрейд. Она не думала, что Белл и Там могут подозревать о намерениях Великой Матери. Хорошо, это станет известно как план Таразы. В свое время, да. Тар? Они продвигались по коридору, черные робы посвистывают в спешке, глаза не пропускают ничего. Все кругом было знакомо, и все же они искали то, что было бы здесь новым. Перевесив через левое плечо, Одрейд несла свой ауди-передатчик. Теперь никогда не оказывайся вне пределов связи. За каждой из сцен, происходивших в центре Бене Джессерит, лежали поддерживающие службы: больницаклиника, кухня, морг, контроль за сбором мусора, системы утилизации отходов (подсоединенные к мусоросборникам и канализации), транспорт и коммуникации, поставка продуктов на кухни, тренировочные залы и залы физической поддержки, школы для алколитов и постулантов, спальные помещения всех рангов, центры общения, службы тестирования и многое другое. Персонал часто менялся, что было следствием Рассеивания и продвижения людей на новые задания. Но задания и рабочие места оставались. Пока они быстро переходили из одного отдела в другой, Одрейд заговорила о Рассеивании Общины, не пытаясь скрыть своей тревоги, что они превратились в "атомную семью". - Для меня оказалось довольно сложным оценивать человечество, разбросанное по беспредельной Вселенной, - сказала Там. Возможности... - Играют бесконечные числа, - отозвалась Одрейд, перешагивая через сломанный бордюр. - Это следует починить. Мы играем в бесконечную игру с тех самых пор, как научились перепрыгивать Сворачиваемое Пространство. - Это не игра! - в голосе Беллонды не было радости. Одрейд была в состоянии оценить чувства Беллонды. Мы никогда не сталкивались с пустым пространством. Всегда лишь новые галактики. Там права. Это обескураживает, если концентрироваться на Золотой Тропе. Воспоминания об исследованиях предоставляли Сестрам статистический инструмент, но не более. Столькото населенных планет в указанном скоплении, и среди них ожидаемое дополнительное число тех, которые могут быть превращены в подобие Земли. - Какая эволюция может там идти? - потребовала Там. На этот вопрос не было ответа. Спроси, на что способна Бесконечность, и единственно возможным ответом будет: "На все, что угодно". Любое зло, любое добро; любое зло, любое добро. - Что если Чтимые Матре от кого-то спасаются? - задала вопрос Одрейд. - Интересная возможность? - Бесполезные спекуляции, - пробормотала Беллонда. - Мы не знаем даже, приводит ли Сворачиваемое Пространство в одну и ту же Вселенную или в несколько различных... или даже в бесконечное число расширяющихся и лопающихся пузырьков... - А может быть. Тиран понимал это лучше нас? - спросила Там. Беллонда и Тамейлан подождали Одрейд, пока та заглядывала в комнату, где пять алколитов Продвинутой Ступени изучали проекцию региональных складов меланжа. Содержащий информацию кристалл совершал замысловатый танец в луче проектора, отскакивая от него, как мячик на верху струи фонтана. Одрейд успела увидеть заключение и отвернулась, прежде чем нахмуриться. Там и Белл не видели выражения ее лица. Нам вскоре придется ограничить доступ к данным по запасам меланжа. Деморализующее зрелище. Администрация! Вспомнилось Великой Матери. Предоставьте все одним и тем же людям и вскоре вы скатитесь к бюрократии. Одрейд знала, что слишком зависит от своего внутреннего восприятия администрации. Система, часто тестируемая и исправляемая, использующая механизмы только в случае необходимости. Они называли их "железками". К тому времени, как послушницы становились Преподобными Матерями, у каждой из них вырабатывалось разумное отношение к этим "железкам" и они использовали механизмы не задавая более никаких вопросов. Одрейд настаивала на постоянных улучшениях (пусть даже совсем незначительных), которые внесли бы в деятельность Сестер разнообразие. Случайность! Никакого абсолютного порядка, который, будучи раскрыт, может быть использован против Общины. Одному человеку за его короткую жизнь, возможно, и не стать свидетелем подобных сдвигов, но за длительные периоды времени различия станут весьма значительными. Инспекционная группа спустилась на нижний уровень и вышла на главную магистраль Централи. Сестры называли ее "Путь". Шутка в себе, отсылающая к тренингову режиму, широко известному как "Путь Бене Джессерит". Путь простирался от площади около башни Одрейд до южных окраин городской территории - прямой, как луч лазгана, насчитывающий едва ли не двенадцать кликов высоких и приземистых зданий. У всех низких было нечто общее: все они были построены так, чтобы их можно было надстроить впоследствии. Одрейд подозвала открытый транспортер, где были свободные места, и все трое забрались в кабину, где могли продолжать разговор. У фасадов вдоль Пути приятный старомодный вид, подумалось Одрейд. Здания, подобные этим с их длинными прямоугольными окнами изолирующего плаза, сопровождали "Пути" Бене Джессерит на протяжении всей истории Общины. Вдоль центра магистрали выстроилась цепочка вязов, генетически выведенных для придания им высоты и стройного очерка. В их ветвях гнездились птицы, чье пестрое оперение делало утро еще ярче. Не опасная ли для нас привычка предпочитать знакомое окружение? Одрейд вывела их из транспортера у Пьяного Тупика, подумав, что юмор Бене Джессерит наиболее отчетливо проявляется в забавных названиях. Озорство в названиях улиц. Пьяный Тупик - это название возникло в результате того, что фундамент одного из зданий слегка осел, придав всей конструкции комичный вид "как бы навеселе". Один из солдатов вдруг нарушил строй. Как Великая Мать. Только они пока еще этого не знают. Когда они подошли к Аллее Башен, резко зазвенел сигнал связи. - Великая Мать? - это была Стегги. Не останавливаясь, Одрейд послала в ответ, что она на связи. - Вы просили доклад по самочувствию Мурбеллы. Доктор Сук говорит, что она готова для назначенного класса. - Так назначь ее. Они продолжали шагать по Аллее Башен, по обеим сторонам которой выстроились одноэтажные постройки. Одрейд позволила себе окинуть взглядом здания, над одним из них по правой стороне возводили второй и третий этажи. Может быть, переулок действительно станет когда-нибудь Аллеей Башен, и шутка (какая сейчас заключалась в его названии) будет забыта. Не раз говорилось о том, что присвоение имен улицам все равно делается лишь ради удобства, а потому, почему бы не рискнуть вторгнуться в достаточно деликатную для Общины область. Одрейд внезапно остановилась посреди заполненной прохожими пешеходной дорожки и обернулась к своим спутницам. - Что бы вы сказали, если бы я предложила называть улицы и площади именами ушедших Сестер? - Голова у тебя сегодня забита форменной чушью! - обвинила в ответ Белл. - Они не ушли, - сказала Тамейлан. Одрейд возобновила быстрый шаг. Чего-то подобного она и ожидала. Мысли Белл были почти слышимы, как если бы она говорила вслух: "Ушедшие" вместе с нами, в наших Иных Воспоминаниях! Одрейд не хотелось спорить здесь на виду у всех, но она осталась при мнении, что в ее идее есть определенный смысл. Некоторые Сестры умерли без Разделения. Основные Линии Памяти дублировались, но терялись ниточки и их уничтоженный носитель. Именно так ушла из жизни Шангу из Обители на Гамму, была убита внезапно напавшими Чтимыми Матре. Осталось немало воспоминаний, несущих в себе ценные ее качества... и проблемы. Нельзя сказать, что может научить большему, ее успехи или ее ошибки. Ускорив шаг, Беллонда поравнялась с Одрейд на относительно пустой дорожке: - Я должна вновь вернуться к Айдахо. Ментат, да, но все эти многочисленные воспоминания. Крайне опасно! Они как раз проходили мимо морга, и резкий запах антисептиков чувствовался даже на улице. Высокая узкая дверь была открыта настежь. - Кто умер? - спросила Одрейд, не обращая внимания на озабоченность Беллонды. - Проктор из Секции Четыре и человек из обслуги садов, - ответила Тамейлан. Тамейлан всегда знала. - Ты перестанешь уклоняться от разговора? - Беллонда была в ярости оттого, что ее игнорируют, и не собиралась этого скрывать. - А о чем мы? - очень мягко спросила Одрейд. Они вышли на южную террасу и остановились у каменного парапета, откуда открывался чудесный вид на сады и виноградники. Яркость утренних красок притупляла пыльная дымка, совсем не похожая на туман, создаваемый влажностью. - Ты знаешь о чем! - не сдавалась Белл. Прижимаясь к камню, Одрейд вглядывалась в далекие деревья. От камней исходил холод. Странный цвет у этого тумана, подумала Одрейд. Солнечный свет, проходя сквозь пыль, преломлялся иным спектром отражения. Надуваемые пыль и песок, как вода, заползают в каждую щелочку, но выдают их кашель и чиханье прохожих и механизмов. То же и с настойчивостью Белл. Никакой смазки. - Это пустынный свет, - сказала вслух Одрейд. - Перестань избегать меня, - вновь Белл о своем. Одрейд решил не отвечать. Пыльный свет нечто классическое, но не настолько успокаивающее, как старые живописцы с их туманными утрами. Рядом с Одрейд встала Тамейлан. - Красиво, лишь ему присущей красотой, - ее отстраненный тон говорил о том, что ее сравнения с тем, из Иных Воспоминаний, совпали с мыслями Одрейд. Если это то, как тебя научили смотреть на красоту. Но что-то в глубине памяти Одрейд говорило, что это не та красота, по которой она тоскует. В тенистых низинах под ними, там, где когда-то буйно зеленела листва, теперь царили сушь и ощущение выпотрошенной земли, что-то вроде того, как подготавливали своих умерших древние египтяне - высушены до последнего, сохраненные для своей Вечности. Пустыня, как палач, расщепляет грязь на нитроны, бальзамирует нашу прекрасную планету, скрывая все ее чудеса. Беллонда стояла у них за спиной, что-то бормоча себе под нос и покачивая головой, отказываясь смотреть на то, чем станет их планета. Одрейд едва ли не передернуло от внезапного потока параллельного сознания. На нее нахлынули воспоминания: Ей казалось, что вот она обшаривает руины Сиетч Табра, находя в них забальзамированные тела охотников за спайсом, лежащие там, где их бросили убийцы. Что сталось с Сиетч Табром? Единая сплавленная масса того, что когда-то было песком, и ни одной приметы, которая рассказала бы о славном прошлом далеких дней. Чтимые Матре... Убить можно не только человека, но и историю. - Если ты не собираешься избавляться от Айдахо, то я вынуждена буду протестовать против его использования как ментата. Ну и суетливая же женщина! Одрейд обратила внимание на то, что сегодня в Белл больше чем когда-либо проявляется возраст. Линзы для чтения на носу даже сейчас. Они увеличивали ее глаза, так что Белл становилась похожа на вытащенную из воды рыбу. Использование очков, вместо более тонких протезов, немало говорило о Беллонде. Она как бы щеголяла обратным тщеславием: "Смотрите, я выше устройств, в которых нуждаются подводящие меня чувства". - С чего это ты вдруг так на меня уставилась? - Великая Мать явно вывела Беллонду из себя. Одрейд, внезапно захваченная осознанием слабости своего Совета, перевела взгляд на Тамейлан. Хрящи никогда не перестают расти, и это увеличило уши, нос и подбородок Там. Некоторые Преподобные Матери справлялись с их ростом посредством метаболизма или регулярно прибегали к пластическим операциям. Там отказывалась сгибаться перед подобным тщеславием: Вот она я. Принимайте такой, как есть или убирайтесь. Мои советники слишком стары. А я... мне следовало бы быть моложе и сильнее, взваливая себе на плечи все эти проблемы. Что за проклятая вспышка жалости к себе! Но главная опасность одна - действия, направленные против выживания Общины. - Дункан - великолепный Ментат! - Одрейд говорила теперь со всем нажимом своего высокого положения. - Но я не собираюсь использовать ни одного из вас для того, что лежит за пределами ваших способностей. Беллонда промолчала. Ей ли не знать слабостей ментатов. Ментаты! - подумала Одрейд. Они как ходячие Архивы, но когда вам больше всего нужны ответы, они проваливаются в бездну вопросов. - Мне не нужен другой Ментат, - продолжала Одрейд. - Мне нужен новатор! Беллонда продолжала молчать, и Одрейд заговорила вновь: - Я собираюсь освободить его разум, не тело. - Я настаиваю на анализе прежде, чем ты откроешь ему все источники и базы данных! Учитывая обычную манеру Беллонды, это еще довольно мягко. Но Одрейд этому не доверяла. Ей отвратительны были подобные дискуссии - бесконечное перекапывание архивных отчетов. Беллонда души в них не чаяла. Беллонда Архивных Мелочей и наводящих скуку экзерциссов в ненужные подробности! Кому какое дело, если Преподобная Мать Х предпочитает овсянку на снятом молоке! Одрейд повернулась к Беллонде спиной и стала смотреть на небо на юге. Пыль! Мы снова будем просеивать пыль! Беллонду со всех сторон окружат помощницы. От одной только мысли об этом, Одрейд почувствовала невыносимую скуку. - Никаких больше анализов, - Одрейд бросила это резче, чем собиралась. - У меня своя точка зрения, - в голосе Беллонды звучала обида. Точка зрения? Что мы есть как не сенсорные окна в нашей Вселенной, каждое лишь с точкой зрения? Всех видов инстинкты и воспоминания... даже Архивы - и ни одно из них не говорит само за себя. Ни одно не имеет значения, пока не сформулировано в живом сознании. Но кто бы он ни был, создающий формулировки устанавливает приоритеты. Весь порядок произволен! Почему эти данные, а не какие-нибудь другие? Любая Преподобная Мать знает, что события происходят в собственном своем потоке, своем собственном относительном окружении. Почему Преподобная Мать Ментат не может действовать исходя из этого знания? - Ты отказываешься от обсуждения? - спросила Там. Она что, заодно с Белл? - Когда я отказывалась от обсуждения? - Одрейд дала выход раздражению. - Я отказываюсь от еще одной архивной карусели Белл. - Тогда как, в реальности... - вмешалась Беллонда. - Белл! Не говори мне о реальности! Пусть-ка это проглотит! Преподобная Мать и Ментат! Нет никакой реальности. Только наш навязанный всему на свете порядок! Основной постулат Бене Джессерит. Случалось (и сейчас был как раз такой момент), Одрейд хотелось бы родиться в другой, более ранней эре - римской матроной в длинной череде аристократов, или обложенной ватой викторианкой. Но она заложница времени и обстоятельств. Навечно в ловушке! Необходимо взглянуть в лицо и такой возможности. Возможности того, что будущее Общины заключено в тайных убежищах, в вечном страхе быть обнаруженными. Будущее гонимых. А здесь, в Централи, нам позволят не более одной ошибки. - Хватит с меня этой инспекции! - Одрейд вызвала личный транспорт и по дороге все поторапливала их вернуться в кабинет. Что нам делать, если охотницы нападут на нас здесь? У каждой из них был свой собственный сценарий, небольшая пьеса расписанных реакций. Но каждая Преподобная Мать была в достаточной мере реалистом, чтобы понимать, что ее сценарий может оказаться скорее помехой, нежели помощью. В рабочей комнате, где утренний свет безжалостно обнажал все предметы, Одрейд тяжело опустилась в кресло и подождала, пока займут свои места Беллонда и Тамейлан. Никаких больше совещаний с аналитиками из Архивов. На самом деле ей необходимо нечто большее, чем Архивы, большее, чем что-либо из того, что они использовали до сих пор. Вдохновение. Одрейд потерла ногу, - почувствовав дрожь в мускулах. В последние дни ей плохо спалось. А эта инспекция оставила по себе чувство разочарования. Одна ошибка может положить конец нам всем, а я собираюсь связать нас решением, от которого нет возврата. Может быть, я все излишне усложняю? Ее советники спорили с мудреными решениями. Они говорили, что Община должна продвигаться с уверенным постоянством, заранее зная почву впереди. Всему, что они делали, противостояла катастрофа, ожидающая их при малейшем неверном шаге. И я иду по проволоке над пропастью. Есть ли у них время на эксперимент, на проверку возможных решений? Все они играют в эту игру. Белл и Там защищали ее от постоянного потока предложений, в которых не было ничего более эффективного, чем их Рассеивание на атомы. - Мы должны быть готовы убить Айдахо при малейшем признаке того, что он Квизатц Хадерах, - сказала Беллонда. - У тебя нет никакой работы? Уходите отсюда, обе! Когда они встали, комната вокруг Одрейд приобрела какое-то враждебное ощущение. Что не так? Беллонда смотрит сверху вниз этим ужасным оценивающим взглядом. Тамейлан кажется гораздо мудрее, чем она может быть. Что такого в этой комнате? Вследствие ее функциональности эту комнату распознал бы как рабочую даже человек из докосмических времен. Почему же в ней так чувствуется что-то враждебное? Рабочий стол был рабочим столом, и стулья стояли на удобным местах. Белл и Там предпочитали пульсирующие кресла. Какому-нибудь человеку из Иных Воспоминаний они показались бы странными, и это, как она подозревала, окрашивало и ее к ним отношение. Ридьюлийские кристаллы, возможно, поблескивают странно, непонятно пульсирует и мигает в них свет. Могут удивлять танцующие над столом сообщения. И другие инструменты могут показаться чужими древнему человеку, разделяющему ее сознание. Но я чувствую это все, как чужое. - С тобой все в порядке. Дар? - озабоченно спросила Там. Одрейд отмахнулась от вопроса, но ни одна из женщин не сдвинулась с места. В ее голове происходило что-то, что никак не удавалось свалить на долгие часы работы и недостаток отдыха. Не первые ей казалось, что она работает в чуждых ей условиях. Предыдущей ночью, перекусывая за этим столом, поверхность которого тогда, как и сейчас, была завалена Приказами о назначении, она обнаружила, что просто сидит и смотрит на неоконченную работу. Какую Сестру можно снять с какого поста для этого ужасного Рассеивания? Как им увеличить шансы на выживание тех немногих песчаных форелей, которых увозили с собой Сестры? Как правильно распределить меланж? Не стоит ли подождать, прежде чем отправлять в неизвестность Сестер? Подождать, вдруг удастся выудить у Скитейла, как произвести спайс в акслотль-автоклавах? Одрейд вспомнила, что ощущение чуждости окружения возникло у нее в тот момент, когда она жевала сандвич. Она стала рассматривать его, приоткрыла. Что это такое, что я ем? Куриная печенка с луком на ломте лучшего в Доме Ордена хлеба. Вопросы о мелочах собственной будничной жизни, возможно, в этом все дело. Но они лишь часть этого ощущения чуждости. - Ты выглядишь больной, - сказала Белл. - Просто слабость, - солгала Одрейд. Они, конечно, знали, что она лжет, но кто станет оспаривать ее слова? - Вы обе, наверное, так же устали, - теплые чувства в голосе Великой Матери. - Ты подаешь дурной пример, - не удовлетворилась Белл. - Кто? Я? - Белл иногда удавалось пронять шуткой. - Проклятье, ты прекрасно это знаешь. - Это твое проявление чувств, - сказала Тамейлан. - Даже к Белл. - Мне не нужна твоя проклятая привязанность! Это неправильно. - Только если я позволю этому руководить моими решениями. Только тогда. - Некоторые полагают, что ты опасно романтична, Дар, - голос Белл упал до шепота. - Ты знаешь, к чему это может привести. - Привлечь на мою сторону Сестер по причине иной, нежели наше выживание. Ты это имеешь в виду? - Иногда у меня просто голова от тебя болит. Дар! - Это мое право и моя обязанность - доставлять тебе головную боль. Как только твоя голова перестает болеть, ты становишься неосторожна. Привязанность тебя беспокоит, а ненависть нет. - Я знаю свой недостаток. Будучи Преподобной Матерью, ты не можешь этого не знать. Рабочая комната снова стала знакомым местом, но теперь Одрейд знала источник этого враждебного чувства. Она думала об этом месте, как части древней истории, смотря на него так, как если бы ее давно уже не было в живых. Так это скорее всего и будет, если ее план будет успешным. Она знала, что ей теперь делать. Пришло время открыть первый шаг. Осторожно. Да, Тар, я буду так же предусмотрительна, как и ты. Возможно, Там и Белл и стары, но, когда этого требует необходимость, ум их по-прежнему остер. Одрейд остановила взгляд на Белл: - Обычай. Наш обычай, Белл, не отвечать насилием на насилие, - она подняла руку, останавливая возражения Белл. - Да, насилие вызывает только насилие, и маятник раскачивается, пока не погибают те, кто его раскачал. - О чем ты думаешь? - потребовала Там. - Может быть, стоит подбросить быку более яркую приманку. - Мы не осмелимся. Слишком рано. - Но мы не смеем также и сидеть здесь, бессмысленно ожидая, что они нас найдут. Лампадас и другие наши катастрофы показали, что произойдет, когда они появятся здесь. Когда, не если. И пока она говорила, Одрейд чувствовала, как под ней разверзается пропасть, а кошмарная охотница с топором подходит все ближе. Ей хотелось погрузиться в кошмар, повернуться и увидеть ту, что столкнет их в пропасть, но она не осмеливалась. Эту ошибку совершил Квизатц Хадерах. Ты не видишь будущее, ты его создаешь. Тамейлан хотела знать, почему Одрейд подняла эту тему: - Ты передумала. Дар? - Нашему голе Тэгу уже десять лет. - Он еще слишком мал для того, чтобы пытаться вернуть ему память, - сказала Беллонда. - А для чего мы создали его, как не для насилия? - спросила Одрейд. - О, да! - воскликнула она, перебивая возражения Там. - Тэг не всегда решал наши проблемы насилием. Мирный Ваша мог склонить врагов разумными словами. - Но Чтимые Матре могут никогда не согласиться на переговоры, - раздумчиво сказала Там. - Если мы только не доведем их до последней черты. - Я думаю ты предлагаешь слишком резкий курс, - сказала Белл. Естественно для Белл, сделать вывод Ментата. Одрейд сделала глубокий вздох и перевела взгляд на рабочий стол. Наконец-то. Тогда рано утром, когда она вынула новорожденного гхолу из этого кощунственного "автоклава", она почувствовала, как ее поджидает это вот мгновение. Уже тогда она знала, что ей до срока придется подвергнуть этого гхолу суровому испытанию. Потянувшись под стол, Одрейд подключила поле вызова. Двое ее советников молча ждали, понимая, что она собирается сказать нечто крайне важное. В одном Великая Мать могла быть твердо уверена - ее Сестры слушали ее очень внимательно, с напряжением, которое польстило бы всякому, кто был более привязан к собственному эго, чем Преподобная Мать. - Политика, - сказала Одрейд. Это заставило их напряженно застыть, превратившись в слух. Многозначительное слово. Когда вступаешь в политику Бене Джессерит, торжественным парадом ведя свои силы от склона к вершине, становишься узником ответственности. Взнуздываешь себя обязанностями и решениями, привязывающими тебя к жизням тех, кто от тебя зависит. Вот что на самом деле связывало Общину Сестер с Великой Матерью. Одно это слово сказало советникам и сторожевым псам за глазками ком-камер, что Первая среди равных приняла решение. Все они услышали негромкий звук шагов кого-то, кто подошел к двери рабочей комнаты. Одрейд коснулась белой пластины в правом углу стола, дверь за ее спиной отворилась, и на пороге появилась Стегги, ожидающая приказаний Великой Матери. - Приведи его, - приказала Одрейд. - Да, Великая Мать, - сказано почти без эмоций. Внушающая надежды послушница - эта Стегги. Стегги исчезла, потом вернулась, ведя за руку Майлза Тэга. Волосы мальчика были светлыми, но у корней уже начинали темнеть, что говорило о том, что когда он повзрослеет, цвет их изменится. Детский нос на узком лице только-только стал приобретать ястребиную угловатость, столь характерную для мужчин из рода Атридесов. Взгляд голубых глаз с настороженным любопытством обежал комнату и тех, кто в ней находился. - Пожалуйста, подожди снаружи, Стегги. Одрейд подождала, пока за послушницей закроется дверь. Тэг стоял, глядя на Одрейд и не проявляя ни малейшего признака нетерпения. - Майлз Тэг, гхола, - сказала Одрейд, - ты, конечно, помнишь Тамейлан и Беллонду. Мальчик одарил обеих женщин кратким взглядом, но промолчал. Судя по всему, напряжение, с которым они его рассматривали, нисколько его не трогало. Тамейлан нахмурилась. С самого начала она была против того, чтобы называть этого ребенка гхолой. Гхолы выращивались из клеток трупов. Этот же был результатом клонирования, точно так же, как и Скитейл. - Я собираюсь послать его на не-корабль к Дункану и Мурбелле, - продолжала Одрейд. - Кто сможет вернуть Майлзу его изначальную память лучше Дункана? - Поэтическая справедливость, - согласилась Беллонда. Она не высказывала никаких возражений, хотя Одрейд знала, что без них не обойдется, как только мальчик покинет рабочую комнату. Слишком мал! - Что она имеет в виду? Что такое поэтическая справедливость? - спросил Тэг, у него пока еще был писклявый голос. - Когда Баша был на Гамму, он вернул изначальную память Дункану. - Это действительно больно? - Так было с Дунканом. В некоторых решениях нет места жалости. Одрейд это казалось огромным барьером на пути принятия того факта, что ты можешь принимать собственные решения. Нечто, что ей не потребовалось бы объяснять Мурбелле. Как мне смягчить удар? Но бывает, удар невозможно смягчить, бывает, когда более мягким будет сорвать повязки резким кратким движением агонии. - Этот... этот Дункан Айдахо может вернуть мне мои прошлые воспоминания? - Может и сделает. - Не слишком ли мы опережаем события? - задумчиво спросила Тамейлан. - Я изучал доклады и отчеты о Баша, - сказал Тэг. - Он был знаменитым воином и Ментатом. - Я полагаю, ты этим гордишься? - похоже, Белл изливает свои возражения на мальчика. - Не особенно, - ответил он, не моргнув, встретив ее взгляд. - Я думаю о нем, как о ком-то другом. Впрочем, он довольно интересен. - Кто-то другой, - пробормотала Беллонда и с плохо скрытым несогласием посмотрела на Одрейд. - Ты провела его через курс глубокого учения. - Как сделала это та, что родила его. - Я ее вспомню? - спросил Тэг. - Вспомнишь, - Одрейд улыбнулась ему заговорщицкой улыбкой, какую они не раз делили во время прогулок по фруктовым садам. - Все? - Ты вспомнишь все: свою жену, детей, сражения. Все. - Отошли его! - воскликнула Беллонда. Мальчик улыбнулся, но продолжал смотреть на Одрейд, ожидая ее приказа. - Ладно, Майлз, - сказала Одрейд, - скажи Стегги, чтобы она отвела тебя в твою новую комнату на некорабле. Позднее я приду и познакомлю тебя с Дунканом. - Можно мне поехать у Стегги на плечах? - Спроси ее. Импульсивно Тэг кинулся к Одрейд, поднялся на цыпочки и поцеловал ее в щеку. - Надеюсь, моя настоящая мать была похожа на тебя. - Очень похожа, - Одрейд похлопала его по плечу. - А теперь беги. Когда дверь за ним закрылась, Тамейлан со вздохом сказала: - Так ты не говорила ему, что ты одна из его дочерей! - Пока нет. - Ему расскажет Айдахо? - Если потребуется. Беллонду мелкие детали не интересовали: - Что ты затеваешь. Дар? - Армию возмездия под командованием нашего Ментата-Баши, - ответила за нее Тамейлан. - Это очевидно. Она захватила приманку! - Это так? - потребовала ответа Беллонда. Одрейд одарила их пристальным взглядом: - Тэг был лучшим из всех, что у нас когда-либо были. Если кто и способен наказать наших врагов... - Пожалуй, нам стоит начать растить нового голу, - сказала Тамейлан. - Мне не нравится, что я не знаю, как на него может повлиять Мурбелла, - вмешалась Беллонда. - А Айдахо будет нам помогать? - осведомилась Тамейлан. - Он сделает то, о чем попросят его Атридесы. Одрейд говорила с большей уверенностью, чем чувствовала, но эти слова открыли ей глаза на еще один источник чувства враждебности. Я вижу нас так, как видит нас Мурбелла! Я способна думать, как думает по меньшей мере одна Чтимая Матре! x x x Мы не учим истории, мы воссоздаем опыт. Мы следуем цепи последствий - следам зверя в лесу. Загляните за наши слова и вы увидите протяженную кривую общественного поведения, которой не касался до сих пор ни один историк. Бене Джессерит Паноплиа Пропетикус Скитейл насвистывал, вышагивая по коридору перед своими апартаментами. Взад и вперед, взад и вперед. Свист. Пусть они привыкнут к моему свисту. Под свист он составил слова песенки: "Сперва Тлейлаксу не говорит". Вновь и вновь слова перекатывались в его мозгу. Они не смогут использовать его клетки для того, чтобы восполнить генетическую брешь и выведать его секреты. Они должны прийти ко мне с дарами. Одрейд заглянула к нему "по пути на беседу с Мурбеллой". Она часто упоминала при нем пленную Чтимую Матер. В этом была какая-то цель, о сути которой он никак не мог догадаться. Угроза? Всегда возможно. Со временем и это будет раскрыто. - Я надеюсь, вас не гнетут никакие страхи, - сказала Одрейд. Они стояли в нише у окошка, через которое ему поставляли еду, он как раз ожидал появления ленча. Меню никогда не было полностью в его вкусе, но приемлемо. Сегодня он попросил даров моря. Невозможно предугадать, какую форму это примет. - Страхи? Бояться вас? Ах, дорогая Великая Мать, я бесценен для вас живой. Чего же мне бояться? - Мой Совет воздержался от решения относительно вашей просьбы. Этого я и ожидал. - Ошибочно ставить меня в затруднительное положение, - сказал он. - Ограничивает для вас возможности выбора. Ослабляет вас. На то, чтобы составить эти фразы, у него ушло несколько дней, и теперь он ждал, какой эффект они произведут. - Зависит от того, как использовать инструмент, Мастер Скитейл. Некоторые инструменты ломаются, если их использовать неправильно. Будь ты проклята, ведьма! - Испытываете вплоть до угасания. Великая Мать? - улыбнулся Тлейлаксу, показывая острые клыки. - А вы действительно ожидаете, что я придам вам сил? - позволила она себе одну из редких вспышек юмора. - За что теперь торгуетесь, Скитейл? Я уже больше не Мастер Скитейл. Ударь ее клинком плашмя! - Вы Рассеиваете Сестер в надежде, что кто-н