И я пойду,  если под настроение. Возьму тебя под руку и
пойду в джинсах в клуб. Худо ли?
     - Фигура не та. Задок луковкой...
     - Сяду на диету, - глаза жены рассыпали веселые искорки.
     - Диета не поможет.
     - Много ты понимаешь! Я по науке.
     Родион отпил чай из стакана, недовольно пошмыгал носом.
     - Вот ноне жизнь какая, Тихон Сафоныч. И надо нам быть настороже,
чтобы старинные традиции вовсе не потонули в западных жинсах!
     - Да джи-и-инсы! - опять поправила Августа.
     - Ну ладно,  - примирительно сказал Панькин.  - Вот  ты  говоришь
раньше... А куда нам с тобой было податься из села с четырьмя-то клас-
сами?  В Архангельск на лесозавод - бревна  катать?  Или  на  пристани
грузчиками? Уж лучше плавать. И потом, в прежние времена глава семейс-
тва старался удержать детей дома, потому что ему нужны были работники.
Один  на карбасе или на еле в море не выйдешь за той же селедкой.  Кто
помощники?  Да сыновья, дочери, зятья... И ловецкие угодья распределя-
лись по числу душ. А теперь этого нет. Теперь для молодых - институты,
техникумы,  училища всякие.  Города манят теплом,  светом, весельем...
Вот и уезжают. И на канате не удержишь. Хотели бы, да, не в силах. Та-
кая, брат, логика жизни.
     Августа заметно повеселела.
     - Правильно говорите,  Тихон Сафоныч.  У нынешней молодежи  жизнь
совсем другая, интересы - тоже.
     Родион молчал,  отпивая чай маленькими глотками и глядя куда-то в
угол.
     - Так,  да и не так, - сказал он наконец. - Трудной работы не хо-
тят  делать.  За чертежной доской в городском уюте куда легче,  чем на
Канине рюжи норить или в море за треской да селедкой мотаться.  Вот  в
чем причина. Прежде всего!
     - Одна из причин, - осторожно поправил Панькин.

        2


     Климцов вел дела напористо,  энергично и даже с  азартом,  свойс-
твенным молодым,  искреннем и порывистым людям, еще не знакомым с уши-
бами и синяками,  какие иной раз доводится получать от вышестоящих ор-
ганизаций за промашки или недоработку.  Им пока все в охотку,  во всем
они еще делают для себя полезные открытия.  Но им присуще и скептичес-
кое отношение к старому и вполне естественное желание заменить его бо-
лее современным, без чего движение вперед немыслимо.
     В сравнительно короткий срок Иван Данилович приобрел два тральщи-
ка,  заменил невода на семужьих тонях, отремонтировал склад и рыбопри-
емный пункт, свел и еще кое-какие усовершенствования в хозяйстве.
     Он вылетел самолетом к приходу своих  судов  в  Мурманский  порт,
познакомился  с  кораблями  и экипажами,  выслушал просьбы и пожелания
колхозных капитанов, а перед отъездом установил личный контакт с руко-
водителями судоремонтной базы.
     Колхозники первое время присматривались к Климцову,  как он начи-
нает  ходить  в председательской упряжке,  не попадает ли ему шлея под
хвост,  не ошибается ли,  не злоупотребляет ли по молодости доверенной
ему властью.  Но вскоре убедились, что Климцов - хороший хозяин и рука
у него уверенная и твердая.
     Даже Панькин,  который наблюдал за ним пристрастно,  замечал, что
дела идут не хуже,  а кое в чем,  пожалуй, и лучше, чем во времена его
руководства.  Те новшества,  о которых старый председатель только меч-
тал, стали постепенно укореняться в колхозе "Звезда Севера".
     Взять хотя бы зверобойный промысел.  Прежде чем отправить бригады
во льды, Климцов полетел на разведку тюленьих стад в горло Белого моря
на вертолете.  Узнав об этом,  Панькин только почесал загривок: "Обой-
дется эта разведка в копеечку, а Митенева, пожалуй, хватит кондрашка".
Митенев,  конечно,  ужаснулся, такой расход ему и во сне не снился, но
Климцов прижал его убедительными доводами: лежки зверя течением и вет-
рами сильно раскидало,  подходы судов к ним затруднены,  а тюлень дер-
жится у берегов считанные дни...
     - Все  окупится,  если  зверя  не прозеваем,  - решительно заявил
председатель.
     Митенев вынужден был раскошелиться.  И разведка помогла. Зверя не
прозевали.  Подведя после промысла свой дебет и кредит, Мтенев увидел,
что рейс машины окупился с лихвой.
     Тихон Сафоныч открывал у Ивана все новые положительные  качества.
"Откуда что и берется? - думал он. - Отец Климцова умел только править
карбасом да парусной елой,  а мать управляться с  печкой  да  домашней
живностью.  Откуда у сына эта решительность и безошибочный расчет? На-
верное, от прадедов, что пришли сюда на своих ушкуях по лесным рекам с
новгородчины...  А  с  новгородчины ли?  Ведь древняя предприимчивая и
строптивая новгородская кровь в Унде  была  изрядно  разбавлена  более
поздней, но не менее строптивой и предприимчивой московской..."
     Панькин заметил, что Иван стал реже приходить к нему за советами.
"Видимо, необходимость в них отпала. Это ладно".
     Вечерами Климцов подолгу сидел в своем кабинете.  Он любил пораз-
мышлять в спокойной обстановке,  неторопливо взвесить все "за" и "про-
тив", листая аккуратно подшитые колхозные документы - протоколы собра-
ний,  годовые отчеты: вся история хозяйства проходила перед его глаза-
ми.  Он видел,  что прежде колхоз жил бедновато,  флот был маломощный,
деревянный,  за тюленем ходили пешим порядком с лодками-волокушами.  А
теперь вот появились собственные тральщики,  впервые  на  Поморье  был
применен вертолет для разведки тюленьих лежек.
     Будущее зверобойного промысла виделось Климцову во взаимодействии
с авиацией. Обследование всего района промысла за короткий срок, быст-
рая высадка бригад на лед и своевременное их  возвращение  -  все  это
могли обеспечить вертолеты.  "Конечно, стоимость часа полета еще доро-
говата для колхоза по сегодняшним его возможностям.  Но со временем мы
преодолеем и эту трудность", - решил Иван, закрывая папку с документа-
ми и берясь за другую.
     Вошла курьер-уборщица Манефа с охапкой поленьев. Она бухнула дро-
ва на пол перед топкой, поправила полушалок и спросила довольно бесце-
ремонно:
     - Долго сидеть-то будешь?
     Для Манефы  субординации не существовало.  По старой привычке она
со всеми была на "ты".
     Иван оторвался от бумаг.
     - Да посижу. А что?
     - Топить-то можно ли?
     - Топи, пожалуй.
     Несмотря на лето,  погода стояла скверная, холодная, дождливая, и
Манефа время от времени протапливала печи.  Она уложила дрова в топку,
нащепала лучинок и растопила голландку.
     - Прежний-то председатель вечерами тут  не  сидел.  Видать,  тебе
зарплату положили поболе, чем была у него? - спросила Манефа.
     - Зарплата та же, - смутился чуть-чуть Климцов. - А сижу тут, по-
тому что люблю подумать в тишине.
     - Прежний-то к стулу не приклеивался.  По телефону дак  за  него,
все, бывало, Окунев говорил... Ну, думай-ко. Я пойду.
     Климцов кивнул. Манефа взялась за скобу двери, но задержалась.
     - Подумай-ко,  Иван  Данилович,  как мне зарплату поболе выхлопо-
тать. Работы по горло, а я все на сорока рублях. Нонче деньги-те стали
дешевы...  На хлеб едва хватает.  Ты вот еще и с бумажками меня каждый
день посылаешь: то одного, то другого вызови к тебе...
     Климцов улыбнулся.  Действительно, он взял за правило в некоторых
случаях вызывать людей,  тех, кто в чем-нибудь провинился или недоста-
точно точно выполнил его указание. За Панькиным этого не водилось, тот
предпочитал беседовать с колхозниками там,  где с ними встретится, об-
ходя хозяйство по утрам.
     Просьба Манефы была несколько неожиданной для Климцова.
     - Вопрос  о  вашей зарплате надо обсудить на правлении,  - сказал
он.
     - Обсуди,  раз  такой  порядок.  Панькин-то  обещал прибавку,  да
сколько раз пообещает, столько и забудет. - Манефа помедлила и добави-
ла.  - Ну, может, он и не забывал, а Митенев был против. Он ведь у нас
жом! Ты с него и начни, сперва его обработай. А правление-то согласит-
ся, я знаю.
     - Хорошо, хорошо, - заверил Климцов.
     Когда Манефа вышла,  он вспомнил другую просьбу - Феклы Зюзиной -
об электродойке.  На заседании правления вопрос об этом решили положи-
тельно.  Но  Климцов  был уверен,  что устанавливать электроаппараты в
старом коровнике неразумно. Конечно, то, что доярки требуют облегчения
труда,  вполне  законно.  Да  и  в городе на одном из совещаний нового
председателя критиковали за "дедовские методы в животноводстве", будто
он, Климцов, внедрял их...
     "Видимо, строительство коровника откладывать больше нельзя.  Если
не  заложить его теперь,  через несколько месяцев непременно возникнет
потребность строить что-то другое,  не менее важное,  и тогда затея  с
коровником будет опять отложена, - размышлял Климцов. - А где строить?
Рядом с нынешним? А может, целесообразно возводить его в другом месте?
И  где взять материал,  если лес,  заготовленный впрок,  пущен в дело?
Впрочем,  не весь.  Есть еще штабель отличных бревен,  припасенных для
постройки колхозной конторы. С этим можно и подождать..."

        3


     Иван Данилович засиделся в правлении и пришел домой уже около де-
сяти часов.  Сын Гришка спал,  жена стояла у стола и что-то кроила  из
пестрого ситца. Скинув сапоги, Климцов походил взад-вперед по комнате,
ощущая, как домашнее тепло просачивается под рубашку.
     Тамара, положив ножницы, тихо спросила:
     - Что долго?
     - Да все дела.
     Тамара собрала со стола разрезанные куски ткани и,  подойдя к му-
жу, обняла его.
     - Скучно мне. Ты приходи пораньше.
     - Ну-ну,  ладно,  - тронутый неожиданной лаской и этим признанием
жены, пообещал Иван Данилович и посмотрел на детскую кроватку.
     - Лег-то вовремя?
     - В девять.  Убегался.  Подружился с соседскими детьми, еле домой
зазвала.
     - Ну пусть спит. Перекусить бы.
     - Сейчас соберу. Чайник горячий. Да, чуть не забыла, там для тебя
есть сюрприз,  - жена многозначительно улыбнулась и принесла из  сеней
сверток, развернула его. В нем оказалась свежая семга. Иван вскочил со
стула, точно ужаленный.
     - Это что такое? - возмутился он.
     Жена прикрыла ему рот ладонью.
     - Тише, разбудишь сына. Принес какой-то рыбак.
     - Какой рыбак?
     - Не знаю. Он не назвал себя.
     - И ты приняла?  Какая неосторожность! Ты понимаешь, что ты наде-
лала?
     - А что? Разве ты не просил его принести?
     - Конечно,  не  просил!  И не собираюсь просить.  Это знаешь что,
друг мой? Взятка!
     Тамара совершенно растерялась.
     - Да кабы я знала, Ваня! - наконец вымолвила она.
     - Ну ладно, расскажи, какой он из себя.
     - Ну...  такой... среднего роста, в резиновых сапогах, черноборо-
дый.  Нет, скорее, седобородый... Глаза большие, темные, вроде цыганс-
кие...
     - Старый?
     - На вид лет пятьдесят или побольше.
     - И что сказал?
     - Сказал, что принес тебе рыбу и все...
     - Эх,  Тамара!  Надо  было  взашей гнать его с таким подношением!
Семга - рыба строгого учета. Это, наверное, браконьерская или украден-
ная из улова на тоне.  Ну ладно,  ты не очень расстраивайся.  Выясним,
кто принес. Меня, видишь ли, прощупывают, беру ли я подарки. Люди ведь
разные.  Больше,  конечно, хороших, но есть и прохиндеи: ищут для себя
всякие лазейки да выгоды.  Прошу тебя,  впредь никаких  приношений  не
принимай. Поняла?
     - Как не понять, Ваня...
     - Ну вот и ладно. Будем ужинать.
     Пришла мать, Екатерина Прохоровна, почаевничать. По расстроенному
виду снохи она сразу догадалась в чем дело.
     - Тут приходил Степан Сергеев.  Я в окно видела,  -  сказала  она
будто между прочим.
     - Степан Сергеев?  - с живостью спросил сын.  - Ну завтра я с ним
поговорю.
     - Поговори-ко, поговори. - В словах матери Иван уловил одобрение.
- Чего принес-то? Семгу, поди?
     - Семгу.
     - Ты ведь не просил!
     - Была нужда!
     - Проверяют тебя, Иван. Не попади впросак, - посоветовала мать. -
Степан-то нехороший мужик. Раньше, бывало, все, что плохо лежит, тянул
к себе.  А и теперь лучше не стал. В колхозе работать не хочет - боль-
ным сказывается, а для себя ловит рыбу на озерах и продает. Деньги ко-
пит. Одним словом, живет единоличником. Панькин с ним немало крови по-
портил. Вот теперь и тебя стал обхаживать...
     Тамара потупила взгляд. Ей было стыдно, что она подвела мужа.

     Придя утром  на  работу,  Климцов сразу же послал за Сергеевым и,
пока он не пришел,  хотел было заняться делами. Но тут в кабинете поя-
вился олений пастух Василий Валей.
     В последние годы он сильно постарел и  пасти  колхозное  стадо  в
двести с лишним оленей ему стало не под силу.  Он сидел в чуме или ло-
вил рыбу на ближнем озерке,  а заботу о колхозном и личном стаде пере-
ложил на двух своих женатых сыновей.
     - Здравствуй, Василий Прокопьевич. Зачем прибыл? Как наши олешки?
- поинтересовался председатель.
     - Худо, ой, худо! - сказал Валей, держа наготове какой-то узелок.
     - Почему же худо?
     - Да вот, смотри сам...
     Валей развернул на приставном столике узел. Иван Данилович увидел
на раскинутой тряпице какие-то странные сморщенные серые комочки,  из-
дали напоминающие недосушенные грибы.
     - Что это? - удивленно взглянул на него Климцов.
     - Уши. Олешков уши... Пали олешки, а я уши привез, - ответил пас-
тух.
     - Как пали?- встревожился Иван Данилович. - Почему? И при чем тут
уши!
     - Считай...  Двадцать олешков пало...  Ой,  худо, председатель! -
Валей сел на стул,  печально глядя на разложенные на  тряпочке  оленьи
уши.
     - Ну, а уши-то ты зачем привез? - раздраженно спросил Климцов.
     - Всегда привозил. По ушам списывали олешков, чтобы на мне не ви-
сели...
     "Чертовщина какая-то!" - рассердился председатель.  От ушей нехо-
рошо попахивало.
     - Заверни и вынеси отсюда, - распорядился Климцов.
     - Ты сперва пересчитай,  а потом я вынесу,  - не двинулся с места
Валей.
     Иван растерялся. Известие о падеже оленей неприятно поразило его.
Он позвал на помощь Митенева.
     - Вот,  Дмитрий Викентьевич, - сказал он главбуху. - Валей привез
оленьи уши.  Надо, говорит, списывать оленей по ним. Болеют олени, что
ли?
     - Так было заведено,  - ответил Митенев.  - Если олени заболеют и
падут, то в качестве оправдательного, так сказать, вещественного дока-
зательства  мы принимали от пастуха уши.  По их числу списывали живот-
ных.
     - Это что за метод учета! - возмутился Климцов.
     Митенев пожал плечами:
     - Стадо далеко, ехать туда трудно: ни пути, ни дороги...
     - Надо теперь же послать Окунева все проверить на месте, - жестко
сказал Климцов. - Если появилась эпидемия, то срочно вызовем ветврача.
Между прочим, я слышал, что на днях в Мезени на рынке продавали олени-
ну...
     - Я не продавал!  - Валей вскочил со стула.  - Неправда это. Пали
олешки. Поедем - сам посмотри.
     - Мне ехать недосуг. Поедет Окунев.
     - Он,  конечно, разберется, - одобрил Митенев решение председате-
ля.  - Но ты, Иван Данилович, на всякий случай пересчитай эти уши. Бу-
дем составлять акт...
     - Это уж ваше дело, - холодно сказал Климцов.
     - Ну  тогда я разберусь.  Идем,  Василий,  - Митенев повернулся к
двери.
     Потом Климцов  пригласил  своего заместителя по сельскому хозяйс-
тву. Окунев решил отправиться к стаду вместе с Валеем.
     Вызванный Иваном  Даниловичем  Степан  Сергеев ожидал в приемной.
Климцов велел ему зайти. Сергеев стал у порога и с настороженным видом
мял в руках свой бараний с кожаным верхом треух.
     Сергееву можно было дать,  пожалуй,  все шестьдесят. Тамара ошиб-
лась.  И борода у него седая,  черноты почти совсем не осталось. Но он
был еще крепок,  с крупными руками. Носил резиновые бродни с подверну-
тыми голенищами, ватный костюм и поверх него брезентовую куртку. Глаза
у Сергеева и впрямь смахивали на цыганские: темные, пронзительные.
     - Вызывали? - спросил Сергеев.
     - Вызывал.  Подойди ближе.  - Иван Данилович не пригласил  рыбака
сесть, и тот догадался, что предстоит неприятный разговор. Климцов вы-
тащил из-под стола мешок и,  вынув из него сверток, положил перед Сер-
геевым. - Это ты вчера принес? - спросил сухо.
     - Я, - ответил Сергеев.
     - Зачем?
     - Гостинец.  Дай, думаю, подкормлю председателя. Человек он хоро-
ший, работы у него через край, а пища, верно, неважнецкая... А что? Не
ладно сделал? Я ведь от чистой души.
     Климцова подмывало вскочить стукнуть по столу кулаком,  накричать
на этого неприятного ему мужика, который неизвестно почему вдруг взду-
мал  его "подкармливать",  но он сдержался и спросил как можно спокой-
нее:
     - Значит, подкормить меня решил? Спасибо. Но такой подарок я при-
нять не могу. И вообще никаких подношений не принимаю.
     - Мы ведь рыбаки,  можно нам немного и для себя... У хлеба не без
крох, - неуверенно произнес Сергеев.
     - Не то говоришь. Что тебе нужно от меня?
     - Да ничего.  Ей богу ничего. Я вас уважаю, вот и принес. От всей
души.
     - Не то, не то, Сергеев! Ты туману не напускай. Где взял рыбину?
     - Так я ж на тоне неделю сидел...
     - Значит, там украл?
     - Ну вот,  сразу и украл... Пошто так, Иван Данилович! Я ведь ло-
вил.  Ну взял одну: дай-ко, думаю, отнесу председателю. Он в этом году
свежей семги, наверное, не пробовал...
     - Не то, не то, Сергеев. Чего хотел добиться этой подачкой?
     - Да ничего не хотел! - взорвался вдруг рыбак.
     - Ну вот что: возьми рыбу и сдай на приемный пункт. Квитанцию по-
том мне покажи. Понял?
     - Как хошь, - уныло сказал Сергеев.
     - Все. Иди.
     Степан поморщился,  словно съел горькую пилюлю, торопливо опустил
рыбу в мешок и, не попрощавшись, вышел.
     Иван Данилович сорвался со стула и забегал по кабинету, давая вы-
ход своему раздражению.  Наконец он поостыл, успокоился, махнул рукой:
"Да ну его к дьяволу!"
     В кабинет вошла Фекла.
     - Здравствуй, Иван Данилович. Пришла я доложить тебе о происшест-
вии на ферме.
     - Еще чего?  - Климцов глянул на нее,  набычившись. - Какое такое
происшествие?
     - Да сторожа выгнала с работы. Трифона Сергеева.
     - За что?
     - Напился. Чуть коровник не спалил. Прошлой ночью мне не спалось.
Дай,  думаю, добегу до фермы, проверю, как там... Захожу во двор - ды-
мом пахнет. Напугалась, сунулась туда-сюда - огня не видно. Побежала в
котельную - там всегда сторож сидит.  Открыла дверь - матушки мои. Дым
как шибанет в лицо,  да такой едучий,  словно бы от тряпок... А Трифон
разлегся на полу и храпит. И сбоку у него какая-то одежка тлеет, и фу-
файка на нем вроде бы занимается. Ну, растолкала его. Сел да как заво-
пит спросонья: "По-жа-а-ар!" А я схватила ведро воды и вылила на него.
Очухался. "Что это ты, спрашивает, Фекла, воду на меня льешь?" - "Ват-
ник-от у тя зашаял, пьяница несчастный, отвечаю. - Опять, видно, с ци-
гаркой заснул!" А он мне:  "Я курил осторожно..." А от самого  винищем
несет.  Ну я его взашей и вытолкала с фермы,  и сама дежурила до утра,
до прихода доярок.  - Фекла помолчала,  перевела дух.  - Днем он вчера
приходил,  каялся,  божился,  что пить не будет, но у меня больше веры
ему нет. Такой сторож мне не надобен. Назначьте другого.
     Теперь Климцов  сообразил,  почему  приходил к нему с дарами брат
Трофима Степан.
     - Все понятно!
     - Как не понятно,  Иван Данилович, - с живостью подхватила Фекла.
- Пьяницу держать нечего. Надо непьющего да некурящего.
     - Понятно,  понятно, - кивнул Климцов. - Согласен с вами. Трифону
и  раньше были замечания,  я помню.  Ну а кого назначим?  Кто у нас из
старой гвардии мог бы пойти в сторожа?
     - Да, право, не знаю... Пожилых людей немало, да не всякий на эту
работу гож. А кто и подойдет - согласится ли? Ночами дежурить нелегко.
Вот,  к примеру,  Ермолай.  Ему сторожить будет трудно.  Возраст, да и
здоровье...
     - Это тот Ермолай, у которого Суховерхов квартирует?
     - Он самый...  Ну вот еще Дмитрий Котовцев, - назвав эту фамилию,
Фекла  чуточку смутилась:  уж очень много неприятных воспоминаний было
связано с этим человеком.  - Но тот еще мужик крепкий,  и пока  не  на
пенсии.  А если взять Немка,  - продолжала она размышлять вслух, - тот
ничего не слышит. Какой из него сторож? А вот, кажется, подходящий че-
ловек...  Семен Дерябин. Я с ним в войну на тонях сидела. Теперь он на
пенсии,  дома. Только стар. Уж поди за семьдесят. Ежели бы согласился,
лучшего сторожа не надо. Есть, правда, у нас еще пенсионер, - мелькну-
ла у Фекла озорная мысль. - Панькнн.
     - Ну это,  пожалуй, не та кандидатура, - Климцов деликатно кашля-
нул. - Не гоже заслуженного председателя, ветерана и организатора кол-
хоза в сторожа сватать. Обидится, да и мы проявим бестактность...
     - А добрый был бы из него сторож!  - звонко рассмеялась Фекла.  -
Под  моим-то началом!  Я бы уж ему и поблажку дала,  подушечку из дому
принесла:  мол,  вздремни,  Тихон Сафоныч,  часок - ферма от этого  не
пострадает, коли все тихо, спокойно, да засовы надежные...
     Климцов тоже посмеялся, но сказал уже серьезно:
     - Остановимся пока на Дерябине. Если с ним не договоритесь, тогда
будем еще искать.
     - Ладно, схожу к нему.
     - Погодите, Фекла Осиповна, - остановил ее председатель. - В ста-
рый  коровник  мы все же решили электродоильные аппараты не устанавли-
вать, но на днях заложим новый.
     - Вот как!  - обрадовалась Фекла.  - Это куда как хорошо! И когда
построите?
     - Думаю - к весне будущего года.
     - Долгонько. Ну да ладно, стройка у нас не одна.
     Когда Фекла ушла,  Иван Данилович,  вспомнив о Сергеевых, оконча-
тельно утвердился в том,  что Степан приходил к нему просить за брата.
Работа сторожа,  хоть и не очень заметная,  давала ощутимую прибавку к
пенсии. "Брат погорел, так ему защитник нашелся. Хотел поймать меня на
крючок! Дудки!"
     Семен Дерябин,  хотя был уже и стар, и частенько прихварывал, все
же согласился подежурить на ферме. Фекла успокоилась: нашла сторожа.
     На улице она встретила Климцова и сказала ему об этом.
     - Вот и ладно,  - одобрил Климцов.  - Я завтра полечу в Мезень на
бюро райкома.  По сельскому хозяйству отчитываться. Нужны будут сведе-
ния по ферме за полугодие.
     - Хорошо. Приготовлю, - пообещала Фекла.

     Над сведениями за полугодие она корпела дома  весь  остаток  дня.
Кажется,  ничего сложного - привести в систему показатели по удойности
на корову,  по группам и в целом по ферме,  высчитать среднюю жирность
молока,  отразить на бумаге "движение стада", то есть указать, сколько
было и сколько стало коров,  быков,  телок и бычков,  какое количество
молодняка  поставлено на откорм да сдано государству на мясо.  Все эти
показатели она знала наизусть, были записаны они у нее в тетрадку, ко-
торую она постоянно носила в кармане.  Но привести это в стройную сис-
тему на бумаге оказалось для нее сущей  мукой:  как-никак  образование
всего три класса,  да и много писать до работы на ферме ей не приходи-
лось. Даже писем посылать было некому.
     Шариковая ручка  непривычно скользила в пальцах,  но Фекла стара-
тельно выводила буковку к буковке,  циферку к циферке, чтобы председа-
тель мог все хорошо понять и не ошибиться, когда будет держать ответ в
райкоме.

        x x x


     Фекле очень хотелось сходить по ягоды. Уже поспела черника, скоро
будет и морошка.  Больших заморозков в начале лета не было, и ягодники
сохранили цвет. А раз цвет уцелел, будет и плод. Идя утром проторенной
дорожкой на ферму, Фекла видела, как в тундру, к озерам тянутся стару-
хи, детишки, молодухи.
     Она даже не помнила, когда ходила по ягоды последний раз. Все де-
ла удерживали. Да и не хотелось нежелательных пересудов: вот, дескать,
Зюзина бросила ферму и убежала по ягоды... Но наконец Фекла все же ре-
шилась выбраться в лес. В субботу особенно тщательно проверила, все ли
в порядке на скотном дворе, а воскресным утром взяла корзинку и пошла.
     Был солнечный день.  Холодноватый восточный ветер освежал лицо, с
губы доносились запахи моря.  Фекла шагала быстро по бурой торфянистой
тропке,  огибая бочажки с водой, ощущая необыкновенную, давно не испы-
танную легкость во всем теле.
     До небольших озер, окруженных кустарником и низкорослыми березка-
ми,  было  рукой подать.  Вскоре Фекла вышла к озеру Глубокому и стала
брать чернику. Быстро наполнила корзинку и поспешила домой.
     Перекусив и высыпав ягоды на холстину, она решила сходить к озеру
еще раз. По пути заглянула на ферму справиться, увезли ли молоко после
утренней дойки.
     Но второй раз быстро набрать корзинку не удалось:  пока Фекла хо-
дила домой,  ягодницы порядком обобрали кусты.  И когда корзинка снова
наполнилась, солнце уже коснулось края земли.
     Ветер поутих,  стало спокойно и тепло.  Фекла огляделась вокруг и
поразилась глубине неба и шири горизонта,  который полукружьем охваты-
вал тундровую даль. Над озером летела гагара, она то опускалась на во-
ду,  то поднималась,  и Фекла видела,  что крылья гагары снизу подбиты
золотистым  пухом,  который  искрится и будто просвечивает насквозь от
лучей солнца.
     Спокойная заря отражалась в воде, и казалось, было две совершенно
одинаковые зари,  разделенные полоской дальнего кустарника.  У берегов
озера покачивался камыш,  на мелководье вода рябила,  и сквозь нее был
виден мелкий песок.  Фекла села у самой воды,  сняла платок, поправила
волосы  и  долго сидела неподвижно,  словно и сама стала частицей этой
удивительной неброской природы.  Она думала о том, что редко выходит в
тундру,  все  у нее работа да домашние дела,  а полюбоваться всем тем,
что вокруг, и отдохнуть некогда. Ведь в общении с природой человек об-
ретает  состояние покоя,  равновесия и душевной чистоты,  очищается от
всего наносного, суетного и мелочного.
     Фекла тихонько  вздохнула и поднялась с кочки.  На пути домой она
свернула чуть влево,  к другому озеру - Тихому, что было неподалеку. В
детстве она любила ходить к нему с девчонками. Очень уж заманчиво поб-
лескивало оно в просветы между березками.  Вода в нем прозрачная, чис-
тая-чистая.  Пить  ее из пригоршни сущее удовольствие - и не хочешь да
напьешься...  И вот теперь ей захотелось поглядеть,  как в озере Тихом
колышется на заре розовая вода, как шуршат у берегов зеленовато-желтые
камышинки,  как с поверхности воды взлетают чайки, кружат над озером и
тоскливо кричат: "Кили-и... кили-и!"
     Фекла пробралась через кусты и, придерживаясь за корявую сучкова-
тую березку, зачерпнула воды рукой и глотнула ее, ощутив холод во рту.
Озеро лежало перед ней в зеленом березовом ожерелье. Внизу, в камышах,
стал наслаиваться легкий туман.
     Просветленная вышла Фекла на тропку,  что вела к дому, и тут уви-
дела  между  деревцами рыболова.  С длинной удочкой он зашел по мелко-
водью в резиновых броднях далеко в озеро.  На голове у него была соло-
менная шляпа.
     Шляп в Унде не носили,  и Фекла решила,  что это,  наверное,  ка-
кой-нибудь командированный.  Но когда рыболов повернул голову, она уз-
нала Суховерхова.
     Фекла слышала, что после окончания учебного года Суховерхов соби-
рался съездить на родину в Липецкую область.  Значит, он уже вернулся.
     Она спустилась к воде и окликнула:
     - Леонид Иванович!
     Он быстро обернулся и, узнав ее, вышел на берег. В одной руке Су-
ховерхов держал удочку,  в другой нес прозрачную полиэтиленовую сумку,
в которой виднелось несколько рыбешек средних размеров.
     - Ловится рыба? - спросила Фекла.
     Суховерхов поздоровался и повыше поднял сумку.
     - Вот, окуни. Тут, кроме них, другой рыбы, видимо, нет. Да и оку-
ни держатся в глубине, на дне ямы. Если бы не такие сапоги, не поймать
бы ни хвоста.
     - А вы не свалитесь в яму?
     - Я осторожно. Дно удилищем щупаю...
     Суховерхов бережно  опустил сумку на траву,  рядом положил удочку
и,  подвернув голенища сапог,  пригласил Феклу сесть на старый обрубок
дерева возле кострища.
     Трава уже покрывалась росой,  и Суховерхов, наломав веток, сел на
них.
     - Какие крупные ягоды, - сказал он, заглянув в корзинку Феклы.
     - Ешьте, не стесняйтесь.
     Суховерхов осторожно взял сверху немного ягод.
     - Вкусные! - зажмурился он. - Сладкие и холодные.
     - Ешьте вволю.  У меня дома еще есть.  Я уж здесь сегодня  второй
раз. Вы на родину ездили? - спросила Фекла.
     - Ездил...
     Суховерхов рассказал ей про свою поездку,  про то,  как, прибыв в
родной город, с трудом нашел старых знакомых.
     - Все там изменилось, - грустно заметил он.
     - Родных у вас там не осталось?
     - Никого. Посмотрел я, как там живут, и уехал.
     - Вам бы на юг, на курорт! - сказала Фекла.
     - Не люблю курортов. Там все искусственное.
     - Как это?
     - Ну, здания, парки, дорожки, газоны, пляжи - все сделано по пла-
ну,  как бы по линеечке... В огромных зданиях напичкано людей, выходят
они на обнесенные проволочными сетками пляжи и лежат там днями изнемо-
гая от жары, духоты и тесноты... Нет, плохо на курортах. Тесно. И весь
комфорт, хоть и современный, какой-то казенный, стандартный...
     - Я никогда не была на курортах, - призналась Фекла.
     - И не надо! - с живостью подхватил Леонид Иванович. - Здесь луч-
ше всякого курорта.  Одни озера чего стоят!  Ширь,  красота, раздолье!
Дышится  легко.  - Он отодвинул от себя корзинку с ягодами.  - Вдоволь
наелся черники. Спасибо вам.
     Фекла, заметив, что не только рот у него стал черным, но и подбо-
родок и щеки измазаны соком, достала из кармана чистый платочек.
     - У вас все лицо в ягодах. Утритесь.
     - Правда?  - Он послушно взял платок и стал вытирать губы.  - Те-
перь как?
     Вместо ответа она взяла у него платок, намочила его в озере и от-
жала.  А затем влажным платочком осторожно провела по подбородку и ще-
кам.
     - Теперь ладно. Удить будете?
     - Да нет. Пожалуй, хватит.
     Суховерхов посмотрел на закат. Солнце стойло совсем низко над го-
ризонтом. В летнюю пору оно здесь почти не заходило.
     Фекла смотрела  на  Суховерхова  выжидательно,  и  он поймал этот
взгляд.  Еще с того вечера,  с именин, он почувствовал влечение к этой
женщине  и  все  к ней присматривался.  Нравилась ему уверенность в ее
взгляде,  осанке,  походке. Нравилось то, что она прекрасно знала себе
цену и то,  чего хочет от жизни.  Фекла выглядела намного моложе своих
лет,  и во внешности, и во всем ее поведении чувствовалась сдержанная,
зрелая сила.
     Суховерхов молчал, сидя на влажных от росы ольховых ветках, и ду-
мал о ней.  И Фекла думала о том, что вот этот скромный, немолодой уже
мужчина мог бы стать ее спутником в оставшейся жизни.  Он, пожалуй, ей
нравился,  хотя  Фекла и не разобралась еще до конца в своих чувствах.
Но не поздно ли в ее годы строить семью? Ведь в ее жизни уже наступает
осень - с дождями,  листопадом, с холодными туманными рассветами и пе-
чальными и темными вечерами.
     Она прервала затянувшееся молчание:
     - Идемте домой. Поздно. Уже и роса выпала.
     Суховерхов поднялся и помог ей встать.
     Фекла шла впереди и все время чувствовала на себе его взгляд.  Он
волновал, тревожил ее, однако она не оборачивалась.
     Лишь когда они вошли в уснувшее  село,  Суховерхов  поравнялся  с
Феклой и сказал:
     - Сейчас бы сварить свежую уху! Но мой хозяин, конечно, спит.
     - Ермолай-то? Спи-и-ит.
     - Замечательная была бы уха! - мечтательно произнес Леонид Ивано-
вич.
     - Идемте ко мне! Я затоплю плиту и сварим... - предложила Фекла.
     Дома она принесла дров, растопила плиту, поставила воду в кастрю-
ле и принялась на столе чистить окуней.  Работа в ее руках  спорилась.
Дрова в плите весело потрескивали, в неплотно прикрытую дверцу выплес-
кивались огоньки, пахло смолистым дымком от бересты.
     - Картошки положить? - спросила Фекла.
     - Пожалуй,  нет.  От нее утратится вкус настоящей ухи. Если поло-
жить картошки, то это будет уже не уха, а рыбный суп, - пояснил Леонид
Иванович. - Лаврового бы листика...
     - Положу лавровый лист. И луку, да?
     - И луку, если есть.
     - Есть. Как же нет?
     Вскоре в избе вкусно запахло свежей ухой. Фекла разлила ее по та-
релкам, нарезала хлеба, поставила солонку и пригласила гостя к столу.
     - Пожалуйте кушать,  - улыбнулась она ласково.
     Суховерхов, заботливо переобутый в теплые валенки,  сел за стол и
стал есть,  обжигаясь и похваливая поварское искусство хозяйки.  Потом
они пили чай,  а после чая Леонид Иванович еще посидел, покурил и, уже
подремывая, все смотрел, как в полусвете белой ночи вырисовывается пе-
ред ним округлый овал лица Феклы.
     - Надо идти, - сказал он, погасив папиросу.
     - Как хотите, - ответила Фекла и мизинцем стала смахивать со сто-
ла маленькую хлебную крошку.
     - Вы сказали: "Как хотите". А если... А если я останусь? - неуве-
ренно спросил он.
     - Оставайтесь, - сказала Фекла и тихо, взволнованно вздохнула...

        ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

        1

     Из райцентра Климцов вернулся не один.  С ним  прибыли  секретарь
райкома Шатилов и председатель рыбакколхозсоюза Поморцев. Иван Данило-
вич повел их в правление, в комнату приезжих на втором этаже.
     Оба руководителя,  районный и областной, приехали сюда, чтобы оз-
накомиться с хозяйством,  посмотреть, как ведет дела молодой председа-
тель, поговорить с людьми и, если потребуется в чем-то помощь, оказать
ее.  Но помимо этого у каждого из них была и своя особая задача. Шати-
лова интересовало состояние партийной работы в колхозе. Он хотел выяс-
нить,  не пора ли заменить секретаря  парторганизации  более  молодым,
энергичным работником.  Митенев - опытный человек, в райкоме его цени-
ли, однако возраст у него был уже пенсионный. Поморцев хотел поделить-
ся с колхозными зверобоями своими планами реорганизации промысла, при-
чем реорганизации существенной,  но пока еще не проверенной на практи-
ке.  Он давно вынашивал идею такой реорганизации,  несколько лет гото-
вился к ее внедрению,  и теперь ему хотелось  знать  мнение  колхозных
промысловиков на сей счет.
     ...Несколько лет назад Поморцев вылетал на вертолете на  разведку
тюленьих стад.  По времени зверь должен был появиться в Белом море, но
погода была плохая,  метелило, и найти его было нелегко. Моторную зве-
робойную шхуну, вышедшую на промысел, затерло во льдах, и надо было ее
тоже разыскать.
     Вертолеты тогда  еще  только  начинали завоевывать северное небо.
Машина,  на которой летели,  была небольшая,  из первых выпусков,  но,
несмотря на непогоду и слабую видимость, пилот вел ее уверенно.
     Из кабины Сергей Осипович видел внизу торосистые ледяные  поля  и
меж  ними небольшие водные пространства.  Мела поземка,  временами по-
лыньи затягивало белой движущейся пеленой.  Поморцев  всматривался  во
льды,  искал  тюленьи  лежки и простым глазом и в бинокль.  По законам
миграции тюлени должны были в это время находится в горле Белого моря.
     Ветер дул порывами,  пилот следил за работой мотора, за приборами
и в то же время нетерпеливо поглядывал на Поморцева,  ждал команды по-
вернуть обратно. Но вот Сергей Осипович заметил внизу небольшую темную
точку.  Пилот пошел на снижение, и вскоре они разглядели, что под ними
зажатая во льду шхуна.  Поморцев знал,  что корпус у такой шхуны дере-
вянный, с тонкой ледовой обшивкой. "Не раздавило бы судно.!" - подумал
он.
     По его просьбе пилот "завесил" машину над шхуной,  и тогда Сергей
Осипович увидел примерно в полукилометре от судна туши битого зверя на
льду. Между льдиной, где они лежали, и льдом, окружающим шхуну, видне-
лась полоса воды. "Значит, зверя набили, а собрать не смогли из-за не-
погоды",  - с досадой отметил Поморцев и  спросил  пилота,  нельзя  ли
опуститься на лед возле шхуны. Пилот кивнул и стал кружить, примерива-
ясь, где удобнее сесть. Ветер вроде бы поутих, а льдина была большая и
крепкая, и они без особых осложнений приледнились.
     Сергей Осипович спустился по стремянке на лед и побрел по  глубо-
кому снегу к борту шхуны. В каюте капитана, куда его провел вахтенный,
было тепло и уютно.  Капитан Дмитрий Моторин,  рослый,  широкоплечий и
рыжеватый, расхаживал по ковровой дорожке в домашних тапочках и, види-
мо,  нервничал. Поморцев удивился, почему он не вышел на палубу на шум
вертолета. "Впрочем, это человек себе на уме и со странностями", - ре-
шил он.
     - Садись, Сергей Осипович, - предложил капитан. - Сейчас с камбу-
за принесут кипяток,  заварим кофе... По рюмочке выпьем... Садись, са-
дись!
     - Спасибо, - ответил Поморцев, - Чаи-кофеи мне распивать некогда.
Чего по каюте маршируешь?
     - Да как же...  Пурга помешала взять добрую треть набитого зверя.
Удастся ли снова подойти, не знаю...
     - Если ветер переменится на юго-западный,  тогда,  быть может,  и
подойдете, - высказал свое предположение Поморцев. - Эх, Дмитрий Алек-
сеевич! Менять нам все надо!
     - Чего менять-то? - почти равнодушно спросил Моторин.
     - Да как же... Зверя бьем, а собрать не можем. Это что же за про-
мысел? На вертолеты надо пересаживаться. Они в любом месте достанут.
     - Выдумал тоже...  Это не так просто. Вертолетный парк будешь за-
водить в рыбаксоюзе?  На судне вернее:  попью кофейку, ветер сменится,
возьму на борт зверя и потопаем дальше.
     - Ну-ну, топай. Желаю успеха! Полечу. Ледокол тебе нужен?
     - Сам выберусь, - уверенно ответил капитан.
     - Смотри! Если затрет сильно - дай радио.
     - Дам.
     С тем  они  и расстались.  И с той поры засела в голове Поморцева
навязчивая идея организовать промыслы с помощью авиации.  Вначале  это
казалось несбыточным,  но по мере того, как вертолеты стали все больше
осваивать небо над Беломорьем, задумка Поморцева становилась все более
реальной. Но вертолеты - еще не все. Главное - приемы и принципы раци-
онального отлова зверя в дружбе с наукой и в полном соответствии с го-
сударственными и международными нормами использования тюленьих стад.
     Еще в Мезени Поморцев посвятил в общих чертах в свой проект Шати-
лова и Климцова. Разговор состоялся в кабинете первого секретаря после
заседания бюро.
     - Вы,  конечно,  знаете,  что  прежде основной формой организации
промысла была ромша - зверобойная артель,  оснащенная небольшой легкой
лодкой,  винтовками и баграми,  - говорил Поморцев.  - Затем наши доб-
лестные зверобои, как того требовали время и технический прогресс, пе-
ресели на ледокольные пароходы и шхуны,  отстреливали и забивали баго-
риками тюленей,  волокли связки шкур к судну и грузили в трюмы. Промы-
сел расширялся,  а тюленьи стада отнюдь нет.  Поэтому время от времени
государство на добычу морского зверя вводило  ограничения  или  полный
запрет, с тем чтобы стада отдохнули и размножились.
     - Конечно, дай вам волю - всех перебьете, - сказал Шатилов.
     - Ну,  Иван Демидович... Мы-то особенно заинтересованы в сохране-
нии морского зверя,  - возразил Поморцев и продолжил:  - Так вот. Нап-
равление промысла было кожевенно-жировым. Теперь оно несколько измени-
лось.  Стало выгоднее шкурки пускать не на кожу,  а выделывать мех И в
шестидесятые  годы  мы  начали добывать белька в момент его перехода в
серку1. Такая шкурка на меховых аукционах ценится высоко, и продолжать
добычу серки - прямой расчет и нам,  и государству.  Вот я и предлагаю
прекратить трудоемкий и не очень маневренный промысел тюленей с кораб-
лей и призвать на помощь авиацию.
     1 Серка - молодой тюлень с пятнистым мехом стального оттенка

     - Каким образом? - поинтересовался Шатилов.
     - Мы берем в аренду или напрокат несколько вертолетов на весь пе-
риод зверобойной кампании,  подвешиваем  к  ним  металлические  гондо-
лы-контейнеры. Затем отлавливаем на льду нужного нам зверя, сажаем его
в сетные мешки, грузим в контейнеры, берем их на подвеску к вертолетам
и  доставляем на берег.  А там у нас приготовлены открытые вольеры.  В
них выдерживаем белька-хохлушу недели две до  той  поры,  пока  он  не
превратится в серку и... усыпляем препаратом.
     - Раньше багром в лоб,  а теперь укольчик - и все готово...  - не
без иронии заметил Шатилов.
     - Да, усыпляем дителином, - подтвердил Поморцев. - А потом снима-
ем шкурки и пускаем их в обработку. Вот и все.
     - А чем будете зверей кормить в вольерах?  Бельки ведь от матерей
отлучены...
     - Питаться зверь будет за счет жировых отложений. Наш способ поз-
волит сохранить около трети тюленей,  которые гибнут при  отстреле  из
винтовок,  - ведь не каждая пуля в цель, - избежать подранков, которые
ныряют в воду и гибнут в море...
     - Ну что же, - Шатилов откинулся на спинку стула - Если у вас все
достаточно обосновано и экономический эффект очевиден, такой промысел,
вероятно,  заинтересует  наши колхозы.  Только как-то не очень гуманно
получается...  Берем детеныша от матери,  тащим его по воздуху в лютый
мороз на берег,  держим его без пищи, а потом, значит, того... усыпля-
ем. Как это с точки зрения охраны природы?
     Поморцев и  Шатилов  были давно и довольно близко знакомы,  и то,
что секретарь иной раз подтрунивал над Сергеем Осиповичем,  было делом
обычным. Но последнее замечание Поморцеву явно не понравилось.
     - Мы,  Иван Демидович,  с вами не гимназисточки, - заговорил он с
горячностью.  - Мы - промысловики.  А промысел - дело государственное.
Что значит, не гуманно? Зверю все равно быть битому. Природные богатс-
тва для того и существуют, чтобы использовать их в интересах народного
хозяйства.  Использовать разумно,  в допустимых пределах, - не мне вам
объяснять.  Мы ведь не будем брать взрослых тюленей, пусть они живут и
размножаются. Мы будем брать приплод, причем не весь подряд, а опреде-
ленную квоту.
     Климцов, который все время молчал, наконец воспользовался паузой:
     - Сергей  Осипович,  а  мне ведь тоже приходила в голову подобная
мысль...
     - Какая? - с живостью обернулся Поморцев.
     - О том, чтобы использовать вертолеты. Только я не знал, как. За-
думка такая появилась, когда я в марте летал на разведку.
     - Вот и я летал на разведку,  и у меня  тоже  появилась  задумка.
Значит, вы со мной солидарны? Так что у нас еще один союзник появился.
     - Можете и меня считать таковым, - сказал Шатилов.
     - Сергей Осипович,  - продолжал Климцов. - Что потребуется от на-
шего колхоза? Каковы будут затраты?
     - Вот это по-деловому,  - одобрил Поморцев.  - Нужны будут прежде
всего вертолеты.  Они есть.  Авиаторам нужна работа.  У них тоже план.
Правда,  рейсы  дорогие,  но они окупятся.  Затем потребуются вольеры.
Проволочные сетки для ограждений стоят не так уж дорого. Мы на них да-
ли заявку.  Придется строить также гостиницу или общежитие для авиато-
ров и других работников.  Но самое главное - производственный цех.  Он
должен иметь необходимое оборудование и кадры.  В цехе будет первичная
обработка шкурок. Окончательная - на мехзаводах. Ну и еще нужны брига-
ды зверобоев или точнее звероловов, из колхозников.
     - Дел много.  Расходы большие, - призадумался Климцов. - Надо все
это обсудить с колхозниками.
     - Вот поедем и обсудим. Для начала придется использовать имеющие-
ся помещения и инвентарь. У вас есть склад, его можно временно приспо-
собить под цех. Пилотов придется пока размещать по домам колхозников.
     - Разместим, - заверил Климцов.
     - Базу горючего оборудуем в месте,  удобном для заправки вертоле-
тов. И вольеры надо строить сразу как следует, не на один год.
     - А в верхах ваш проект рассматривался? - спросил Шатилов.
     Поморцев мог бы рассказать ему,  что прежде, чем получить "добро"
на вольерное доращивание тюленей,  ему  пришлось  выдержать  несколько
сражений в разных инстанциях.  Севрыба возражала против такого метода,
потому что его внедрение могло, якобы, привести к простоям зверобойных
шхун.  Поморцев без особого труда опроверг несостоятельность этого до-
вода.  Решительно были настроены против этого метода и сотрудники  По-
лярного института, возражения свои они изложили в письме в научно тех-
нический совет министерства.  Вероятно,  возражения научных работников
ПИНРО1 имели под собой реальную почву:  нельзя было не считаться с ес-
тественными условиями миграции тюленьих стад в Белом море. Наука забо-
тилась об их сохранении и приросте, однако практика одержала верх. По-
морцев, опираясь на исследования одного из биологов, изучавших тюленьи
стада, сумел убедить всех в целесообразности новой технологии.
     1 Полярный  научно-исследовательский институт рыбного хозяйства и
океанографии

     Но рассказывать  обо  всем этом сейчас Шатилову Поморцев счел из-
лишним. Он лишь ответил:
     - Область и Москва приняли и утвердили технологию, правда, пока в
порядке опыта... Она запатентована как изобретение.
     - И то ладно,  - кивнул Шатилов и посмотрел на Климцова. - Всякое
новое дело нуждается в проверке, Вам, Климцов, и карты в руки.

        2


     Сергей Осипович Поморцев,  человек  твердого  характера,  большой
практик,  умел вести дела с размахом,  Он взял себе за правило совето-
ваться с людьми, учитывать коллективное мнение и опыт даже тогда, ког-
да был совершенно уверен в задуманном предприятии.  Ведь иной раз сов-
сем неожиданно могут быть обнаружены какие-либо просчеты.  Недаром го-
ворится: "На свой ум надейся, а с чужим советуйся".
     Поморцев рассказал обо всем на собрании колхозников.  Новые  нео-
бычные  условия и размах работ удивили зверобоев.  Но,  как люди дела,
они были расчетливы и осторожны и задали массу вопросов:  во что обой-
дется наем вертолетов, как будет оплачиваться труд, где взять дефицит-
ные материалы.  Невиданный прежде способ массового отлова зверя вызвал
разные толки и сомнения.  Непривычным было уже то,  что людям, как де-
сантникам, предстояло высаживаться с вертолетов на ледяные поля, целый
день  там ловить зверей,  сажать их в сетные мешки,  а после грузить в
контейнеры на подвеску к машинам. "А вдруг ударит непогода? Не потеря-
емся  ли мы во льдах?  Ведь вертолеты не могут летать при плохой види-
мости".
     У Поморцева  на каждый вопрос нашелся обстоятельный ответ.  И сам
он,  солидный в своем морском кителе с нашивками,  седоголовый, вселял
своим видом уверенность в успехе задуманного.
     На собрании были и старые поморы - Панькин,  Киндяков,  Дерябин и
другие.  Конечно,  им подобное не могло и во сне привидеться: огромная
ревущая машина зависает над льдиной где-нибудь между островом Моржовец
и Зимним берегом...  И с нее по стремянке прямо в снег спускаются зве-
робои, имея лишь самое необходимое и харч на день. Семен Дерябин толь-
ко слушал да головой покачивал. Дорофей подталкивал локтем в бок Пань-
кина и многозначительно поглядывал на него: дескать, вон теперь как! А
Панькин только вздыхал взволнованно. Он видел в своем воображении, как
будущей весной село наводнят пилоты, заправщики, метеорологи, радисты,
сотрудники рыбакколхозсоюза,  полярного института, корреспонденты, фо-
тографы и еще бог знает кто...  И станет в Унде так оживленно,  как не
бывало никогда.  И людям будет жарко от работы.  А ему,  Панькину,  по
старости лет и нездоровью придется только смотреть на все со  стороны.
Досадно...
     Увлеченный идеей Поморцева,  Дорофей не замечал огорчений старого
товарища  и продолжал подталкивать его локтем и даже подмигивать:  вон
как новое-то шагает! Панькин не выдержал и раздраженно одернул его:
     - Да перестань ты меня толкать.
     Собрание меж тем продолжалось. Секретарь райкома поинтересовался:
     - А что скажет по поводу новой технологии товарищ Митенев?
     Шатилов спросил его неспроста.  До сих  пор  Дмитрий  Викентьевич
молчал. Его, видимо, одолевали сомнения.
     - В принципе...  В принципе я это дело одобряю, - сказал парторг.
-  Однако  мы  идем на большой риск.  Придется нести огромные затраты.
Окупятся ли они?  Ведь мы только что приобрели тральщики.  На счету  у
нас кот наплакал...
     - Так,  - по лицу Шатилова пробежала тень озабоченности.  - А как
думает председатель?
     - Средства мы найдем,  - ответил Климцов. - Надо приступать к де-
лу.  Дмитрию Викентьевичу с его бухгалтерией следует составить подроб-
ную смету на все виды работ.  Тогда и увидим,  сколько потребуется де-
нег.
     Слова попросил Панькин.
     - Раздумывать тут нечего, - сказал он. - В новой организации про-
мысла я вижу прямую выгоду. Сколько стоит шкурка серки на меховом аук-
ционе?
     Поморцев назвал примерную цену.
     - Ну вот. А сколько надо добыть зверя в марте?
     Поморцев назвал внушительную цифру.
     - Так давайте перемножим, - Панькин при этом посмотрел на Митене-
ва.
     - А сколько стоит вертолет в сутки?  И много ли дней он будет ра-
ботать? - спросил тот.
     - Я называл вам стоимость машин на всю кампанию, - пояснил Помор-
цев.  - Вычтите эту сумму из предполагаемых доходов!  И учтите,  что в
зверобойном  промысле  будут  участвовать  на паях и соседние колхозы.
Центр промысла будет у вас,  и сюда они пришлют свои  бригады.  И  все
расходы и доходы будут распределяться, исходя из долевого участия.
     - Словом, дело решенное, - заявил Климцов. - Отступать нам теперь
никак нельзя...

        x x x


     Шатилов и  Поморцев  коротали вечер в комнате приезжих,  где было
довольно уютно и чисто.  Манефа,  которой правление все-таки прибавило
зарплату,  хорошо все прибрала и протопила печку. От нее струилось ус-
тойчивое ровное тепло.
     В окно было видно,  как на западе в разорванные ветром облака са-
дилось солнце. На столе были разложены хлеб, масло, консервы, печенье.
Шатилов  наливал  в стаканы круто заваренный чай.  Пиджак его висел на
спинке стула,  воротник рубашки был по-домашнему расстегнут.  Поморцев
же,  затянутый в морской китель, и в этой обстановке выглядел, как ка-
питан на мостике.
     Пришел Климцов. Шатилов пригласил его к столу:
     - Садись, Иван Данилович, попьем чайку. Ну как, забот теперь при-
бавилось?
     - Конечно,  - отозвался Климцов. - Надо начинать с плана подгото-
вительных работ.
     - Командируем тебе в помощь плановика с экономистом,  -  пообещал
Поморцев.
     - Помощь будет кстати, - обрадовался Климцов.- Я в этих делах еще
не силен.
     - Мы завтра улетаем.  Если есть просьбы, выкладывай, - сказал По-
морцев.
     Иван Данилович тотчас достал из кармана аккуратно свернутый  лист
бумаги, развернув его, подал своему начальнику.
     - Это что, письменная просьба? - спросил тот.
     - Это  -  заявка,  которую  Панькин давал вам на отчетно-выборном
собрании. Она, к сожалению, не вся выполнена, - пояснил Климцов.
     Поморцев надел очки.
     - Давай посмотрим по пунктам. По-моему, тут уже выполнено многое.
     - Вы читайте, читайте, - лукаво посмотрел на него Иван Данилович.
     - Читаю: "Выделить моторную дору".
     - Дора не выделена, Сергей Осипович.
     - И не будем выделять. - Поморцев взглянул на Климцова поверх оч-
ков.  - Зачем она вам? Мы дадим новое судно типа ПТС1 мощностью двести
сил.  Примерно такое, как ваш "Боевик", только лучше - их модернизиро-
вали. Двигатели стоят мощнее, ну и все другое усовершенствовано.
     1 Приемо-транспортное судно.

     - Это  хорошо,  - согласился председатель.  - А когда можно полу-
чить?
     - Будущим летом. Вот денег заработаете...
     - Долгонько, но подождем. А не забудете?
     - Не забудем.  Дальше:  "сверлильный и токарный станки..." Это вы
получили.
     - Получили. А оборудование водонапорной башни?
     - С этим туго. Завод-изготовитель задерживает отгрузку. Мы посла-
ли туда толкача.  Получим - дадим. Дальше: трактор ДТ-75 с гидросисте-
мой. Получили же!
     - Получили. А вот кирпича и шифера, извиняюсь, вы дали нам вполо-
вину меньше против заявки.  Нам эти материалы нужны будут дозарезу!  -
Климцов наседал на Поморцева так настойчиво, Что Шатилов заулыбался. -
Новый-то цех придется строить!
     - Но ведь он будет деревянный,  брусковый,  - глянул опять поверх
очков Поморцев. - И крышу накинете тесовую.
     - Стены деревянные,  верно, - согласился Климцов, - а крышу лучше
делать шиферной. Дешевле и практичнее.
     Деловой разговор продолжался.  И когда,  наконец, все обговорили,
согласовали и утрясли, довольный обещаниями Поморцева, Климцов пригла-
сил начальство к себе на ужин.
     Но в это время пришел вызванный Шатиловым Митенев.  Чтобы не  ме-
шать их разговору,  Климцов решил уйти,  Поморцев вышел вместе с ним и
попросил показать ему колхозную электростанцию.
     - Пожалуйста, - охотно согласился Иван Данилович.
     По дороге Поморцев завел разговор:
     - У вас электростанция дает ток только до двенадцати ночи.  Такой
режим работы представляет для населения большие неудобства.
     - Почему, Сергей Осипович? Ведь ночью все спят.
     - А холодильники в домах?
     - Так их нет...
     - Потому и нет, что электричество не круглые сутки.
     - Обойдутся  без холодильников.  Погреба со льдом имеют.  Испокон
веку так было.
     - Надо жить по-современному. Холодильники колхозникам необходимы.
В других селах,  подключенных к государственной энергосети,  ток  дают
круглые сутки.  Нынче уже почти во всех деревнях и холодильники, и те-
левизоры,  и радиолы и даже пылесосы...  Так что отстаете... Ну а если
припозднился рыбак,  прибыл с путины ночью? Как ему чайком побаловать-
ся?  Ни плитки,  ни чайника не согреть,  да и зажечь кроме керосиновой
лампы, нечего... Тебе не приходила такая мысль? Подумай-ка над этим!

        x x x


     Митенев внутренне  подобрался  и насторожился.  Иван Демидович не
спешил с разговором.
     - Что нового в партийной организации? - наконец спросил он.
     - Да все вроде по-старому,  Иван Демидович.  Живем обычным поряд-
ком. Собрания у нас ежемесячно, заседания бюро тоже...
     - Это ладно,  что и собрания и заседания бюро.  Только я хотел  о
другом. Вот сегодня говорили на собрании о новой технологии. Какую по-
зицию заняли вы? Разве это не партийное дело - внедрение нового? - Ша-
тилов  чуть склонился над столом.  - Вы - прекрасный финансист.  Но...
как бы вам сказать...  Вы почему-то не слишком заинтересованно относи-
тесь  к  новой технологии промысла морского зверя.  В чем же дело?  Вы
что, не верите в замысел Поморцева?
     - Да нет же,  - с досадой возразил Митенев.  - Поморцев - мужик с
опытом, много лет на этом деле. И я не против того, чтобы все это осу-
ществить.  Я  сомневаюсь только в сроках.  Будущей весной мы не сумеем
развернуться - дела много, а времени на подготовку мало. Что может по-
лучиться? А то, что мы возьмем семерку вертолетов, наловим зверей, по-
лучим шкурки,  а обработать не сумеем. На строительство и оборудование
цеха нет еще и проекта.  Ни машин,  ни приспособлений,  ни мастеров. А
ведь сырье надо как следует обработать! Не сотни, а тысячи шкурок.
     - Вот как, - суховато сказал Шатилов
     - Да,  так,  Иван Демидович. Зверобоям придется работать в непри-
вычной обстановке. Они станут звероловами. Белька нетрудно поймать, он
малоподвижен, но ведь надо его еще и погрузить на вертолеты. Какие бу-
дут контейнеры?  Крытые?  Открытые?  Если открытые, то в морозы да при
ветрах в полете не померзнут ли звери? Ведь отвечать придется...
     - Ответственности боитесь? - упрекнул Шатилов.
     - Нет... - Митенев старался сохранить спокойствие. - Я готов дер-
жать  ответ по справедливости.  Но непродуманными и скороспелыми дейс-
твиями мы можем нанести ущерб колхозу и государству.  -  Он  замолчал,
опустил голову.
     Шатилов в раздумье заходил по комнате.
     - Ну,  ладно,  допустим, вы правы. Так почему же, черт побери, вы
не сказали о том,  что вас мучает, на собрании? Почему вы только огра-
ничились упоминанием о больших расходах?
     Митенев приложил руку к груди.
     - Иван Демидович,  как я мог сказать, что в будущем году промысел
может сорваться?  Все - за,  один Митенев - против? "Ох, уж этот Мите-
нев, скажут, всегда и во всем сомневается! Сам себе не верит".
     - Напрасно ничего не сказали.  Нельзя было молчать. Все надо было
высказать на собрании, чтобы выяснить истинное положение дел.
     - Видимо, духу не хватило, - признался Митенев.
     - А ведь Климцов придерживается иного мнения!
     - Климцов молод и неопытен. Подбрось ему интересную идейку - сра-
зу ухватится... А что и как - не разберется.
     - Молод,  верно, но кое-какой опыт уже есть. Ну и что же вы пред-
лагаете?
     - Начать новый промысел не раньше чем через год.
     - Давайте подождем, когда вернется Поморцев. И вы ему обязательно
все выскажите.  Обсудим еще раз.  Но если окажется, что вы все-таки не
правы,  вам  круто придется менять свое отношение к вертолетной кампа-
нии.  Иначе вам трудно будет направлять усилия коммунистов и всех про-
мысловиков на то,  чтобы в марте будущего года уже работать по новому.
Если секретарь партбюро в чем то не убежден, может ли он убеждать дру-
гих?
     - Надо ставить на эту должность другого, - сказал Митенев сухо. -
Я давно собирался просить замену.  Мне трудно работать.  Дадим возмож-
ность проявить себя тому,  кто помоложе, кто мыслит по-современному. А
мне, видимо, возраст мешает... Я не привык, Иван Демидович, к нынешне-
му размаху в хозяйственной деятельности, к нынешним масштабам. Не при-
вык десятками тысяч расходовать вот так сразу деньги...

        3


     Ночь выдалась  какая-то  бессонная  Шатилов  и  Поморцев,  сходив
все-таки к Климцову на ужин и досыта наевшись кулебяк с рыбой и напив-
шись чаю, улеглись на койки, но сон к ним не приходил.
     По комнате плавал,  словно легкий туман,  полусвет белой ночи. За
печкой верещал сверчок. Тикал казенный будильник на столе.
     Шатилов сел,  опустив с койки босые ноги, и подвинул ближе стул с
пепельницей. Поморцев лежал на спине, заложив руки за голову, и глядел
в выбеленный потолок.
     - Не спится, Иван Демидович? - спросил он
     - Не спится,  - пыхнул папиросой Шатилов. - Всякие мысли в голову
лезут...  Климцов  сказал,  что собирался строить коровник,  но теперь
придется это отложить - цех нужен. А ведь он обещал дояркам, что в бу-
дущем году перейдут в новое помещение, механизированное по всем прави-
лам...
     - Ну, коровник подождет.
     - Нельзя. Нельзя эту стройку откладывать, - резковато перебил его
Шатилов.  - Кто же будет заботиться о животноводах? Кто будет заводить
крупные животноводческие комплексы?
     - Иван Демидович, дорогой! Здесь ведь Поморье...
     - И в поморском колхозе есть возможность  сделать  животноводство
не попутной, не вспомогательной отраслью, а основной. Во всяком случае
не второстепенной. И рентабельной!
     - Ну, тут твоими устами заговорил аграрник!
     - А как же иначе?  Я ведь и есть аграрник. Кроме поморских, в ра-
йоне двадцать животноводческих хозяйств,  и о них - моя первая и глав-
ная забота!
     - Это я понимаю. И все же райкому не мешает почаще интересоваться
и рыбколхозами...
     - А разве мы не интересуемся?
     - Маловато, маловато, дорогой секретарь.
     - Маловато, потому что у них экономика крепче, да и есть постоян-
ный хозяин - рыбакколхозсоюз,  где шефом некий Поморцев.  Зачем же нам
его подменять?
     - Ну-ну,  - уклончиво произнес Сергей Осипович. - Чем же вы зани-
маетесь в остальных, не рыболовецких хозяйствах? Просвети-ка меня, все
равно не спим...
     - Дел много.  Прежде всего - комплексы.  Они - основа ведения ны-
нешнего хозяйства.  Их пока у нас в районе немного.  А надо переводить
сельский труд на промышленную основу,  добиваться,  чтобы каждый комп-
лекс стал фабрикой молока и мяса. С птицефермами у нас уже стало хоро-
шо. А с животноводческими комплексами посложнее. Многое еще мешает...
     - Что именно?
     - Мало рабочих рук...  Нет хороших дорог... Дороги, я тебе скажу,
в нашей местности - первое дело.  Хозяйства у нас растянулись по бере-
гам реки на добрую сотню километров. А дорог нет... Ни корма подвезти,
ни снабжение как следует наладить... Во многие села продукты и промто-
вары завозим летом, водным путем - создаем годовой запас. А река стала
- мы сели. Как из этих, пока еще предполагаемых, комплексов вывозить в
город молоко и мясо? Как доставлять материалы для строительства на се-
ло?  И не самолетами же перебрасывать скот на убойные пункты... Потому
что дорог хороших нет,  деревни у нас разрознены. В какой-нибудь дере-
вушке заболеет колхозник или колхозница, а медпункт в центре сельсове-
та, километров за десять или больше. Дорога, особенно весной и осенью,
скверная,  колеса вязнут,  - на лошаденке хрюпать приходится.  Ты  это
знаешь не хуже меня... И потому-то не держатся люди в деревне, и преж-
де всего молодежь.  Получат среднее образование - и до  свиданья,  дом
родной...  - Шатилов погасил окурок и лег.  - Я все больше задумываюсь
над судьбой нашей северной деревни. Она сейчас находится на своего ро-
да  водоразделе,  когда  со старым мы уже расстались,  а нового еще не
достигли...
     - Что ты имеешь в виду?
     - А то,  что деревня долгое время вынуждена была жить  в  рамках,
запрограммированных еще единоличным хозяйством. Теперь небольшие дере-
веньки исчезают.  А разобщенность сел вступает в противоречие с требо-
ваниями времени.  Время диктует новые способы и приемы ведения хозяйс-
тва,  новый бытовой уклад.  Вот я говорил о комплексах.  Вокруг такого
сельского  объекта и должны жить и работать современные землеробы.  Но
объектов таких пока еще очень мало.  До обидного мало,  и они не столь
совершенны, как бы хотелось...
     - Так в чем же дело?
     - Силенок маловато, чтобы сразу поднять такую махину... Мы многое
сделали и делаем, но надо делать куда как больше!..
     Оба умолкли.  Думали о деревне, но каждый по-своему. У Шатилова в
голове засела деревня с животноводческими комплексами и  всем  с  ними
связанным,  У  Поморцева  все  мысли  были связаны с рыбацкими селами.
Проблемы возникали разные, но одинаково трудноразрешимые.
     - Нелегко, - сказал наконец Поморцев. - Сочувствую тебе, Иван Де-
мидович, а помочь, сам понимаешь, не могу... Своих проблем - хоть пруд
пруди...
     - Вот как!  - полушутливо отозвался Шатилов.  - А я думал в твоем
рыбацком деле проблем не бывает: закинул невод - и тащи, что попадет.
     - Вот именно:  закинул... а вытащил вместо рыбы опять те же проб-
лемы... Мы, поморские колхозы, у Севрыбы да у Министерства рыбного хо-
зяйства вроде как сбоку припека...
     - Это как понимать?
     - Да так. Есть "большой флот" и есть "малый флот". "Большой флот"
-  это  Севрыба с тралфлотами Мурманским и Архангельским,  а "малый" -
мы, колхозники.
     - Ну и что? Делаете одно дело - ловите рыбу.
     - Ловить-то ловим,  да не в равных условиях.  Вот недавно  колхоз
"Звезда  Севера"  купил  два  старых тральщика.  А где новые?  Их дали
тралфлоту на пополнение...  И вообще,  сколько за последние десять лет
Севрыба получила новых кораблей,  а колхозы - ни одного.  И если бы не
купили старых, неизвестно, чем бы жили.
     - Так проси, добивайся новых кораблей!
     - А я не прошу?  Все время тем и занимаемся,  что просим. Теперь,
правда,  обещали  выделить  новый тральщик,  на него-то и рассчитывает
Климцов.
     - Все же, значит, дают.
     - Мало.  И вообще нам привыкли давать в основном то, что в "боль-
шом"  флоте не очень гоже,  не шибко рентабельно.  Но колхозники и при
таких неравных условиях тралфлот обходят.
     - Ну вот!  Зачем вам новые корабли,  раз вы и на старых траловому
флоту даете десять очков вперед.
     - Обижаешь,  Иван Демидович.  Надо нас в правах уравнять с госло-
вом. Рыбу-то ведь ловим тоже для государства!
     - Да... И я тебе сочувствую. Давай-ка попробуем все же теперь ус-
нуть.  Проблем всех нам все равно не решить, - сказал Шатилов, посмеи-
ваясь. Но смех его был не очень веселым.

     Дмитрий Викентьевич в тот вечер понял, что не случайно он остался
со своим мнением в одиночестве.  Жизнь идет вперед и диктует новые ме-
тоды работы, требующие смелых решений. А он к этому не привык, и у но-
вой жизни оказался как бы в хвосте.
     "Видимо, плохо я,  старый работник, представляющий вчерашний день
колхоза,  вписываюсь в современные масштабы. Как у финансиста, положе-
ние у меня подчиненное. Средствами распоряжаются правление с председа-
телем.  Мне остается только выполнять указания... А вот как парторг я,
кажется,  и вправду устарел.  Пусть поработает на этом месте другой. С
меня хватит".
     Утром он пришел на работу, как всегда, спокойный, уравновешенный,
чисто выбритый и первым делом заглянул в кабинет председателя.
     До вылета оставалось еще часа два.  С утра Шатилов и Поморцев ос-
мотрели помещение, предназначенное для временного цеха, и теперь сиде-
ли у Климцова, обмениваясь мнениями. Поморцев советовал председателю:
     - Надо до осени сделать для консервации шкурок небольшие бетонные
резервуары в земле на возвышенном месте, где нет грунтовых вод. Черте-
жи мы пришлем. Цемент, как приеду, сразу отгрузим.
     Климцов слушал и записывал в блокнот. Шатилов молча сидел у окна.
     - А, Дмитрий Викентьевич! - приветствовал он главбуха.
     Митенев вежливо поздоровался и стал слушать,  что говорит началь-
ство.  Когда Поморцев закончил деловой инструктаж, Шатилов сказал, об-
ращаясь ко всем:
     - Вот, товарищи, вчера Дмитрий Викентьевич просил заменить его на
посту секретаря партийной организации. Что скажете по этому поводу?
     - Разве есть к тому достаточные причины? - спросил Климцов.
     - Видимо, есть, - сдержанно заметил Шатилов.
     - Мне трудно работать по двум направлениям.  Теперь в бухгалтерии
дел  будет еще больше,  - стал объяснять Митенев.  - Да и со здоровьем
неважно...
     - Если Дмитрий Викентьевич настаивает,  просьбу придется уважить,
- высказал свое мнение Климцов. - Но я прошу вас, Дмитрий Викентьевич,
- обратился он к Митеневу,  - в бухгалтерии еще поработать. Никто, как
вы, не умеет экономить колхозный рубль. Другого главбуха нам не надо.
     - Буду работать, пока смогу, - обещал Дмитрий Викентьевич, трону-
тый просьбой председателя.
     - И  до отчетно-выборного собрания придется вам вести и партийную
работу.  Преждевременно вас освобождать никто не собирается,  - сказал
Шатилов.

        ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

        1

     В отношениях мужчины и женщины наступает такой момент, когда при-
ходится  так или иначе решать свою судьбу.  И Суховерхов понимал,  что
такой момент в его отношениях с Феклой наступил.  Чувство, возникшее у
него к этой женщине,  было глубоко и серьезно. Кроме того, он, как ди-
ректор школы, руководитель коллектива педагогов, воспитатель детей, не
мог пренебрегать общественным мнением.  А что, если его ночной визит к
Фекле не остался незамеченным?  Это может вызвать  ненужные  кривотол-
ки...
     Школа была пуста.  Недавно в ней закончили ремонт, предшествующий
началу учебного года.  Леонид Иванович пришел проверить, хорошо ли вы-
сохла краска на партах,  и задержался в одном из классов. Не без труда
втиснувшись за парту,  предназначенную дляпятиклассников-шестиклассни-
ков, он облокотился на блестящую крышку и задумался. Фекла не выходила
у него из головы.  Одиночество ему наскучило,  а она определенно отно-
сится к нему с большой симпатией.  Конечно, любовь украдкой дальше не-
возможна.  Надо  или порывать связь,  или соединять свою судьбу с этой
женщиной.  А почему бы не соединить? У Феклы масса достоинств. Она ум-
на,  практична,  находчива,  жизнелюбива, заботлива, умелая хозяйка. В
селе ее уважают и ценят.  Недостаток образования с лихвой восполняется
в ней живостью ума, общительностью и массой других достоинств.

     Для объяснения с Феклой Суховерхов выбрал воскресный вечер, надел
выходной костюм, белую рубашку и тщательно повязал галстук. В портфель
положил бутылку марочного вина и коробку конфет.
     Ермолай был посвящен в его сердечные дела  и  отнесся  к  решению
постояльца одобрительно. Выйдя проводить Леонида Ивановича на крыльцо,
он весь так и сиял.
     Напутствовал Суховерхова Ермолай по-своему, по-унденски:
     - Будь с ней посмелее.  Она баба - огонь!  За словом в карман  не
полезет. Долго не обхаживай, не рассыпайся перед ней. Бери быка за ро-
га: раз-два - ив дамки!
     Фекла, придя  с  фермы  и поужинав,  сидела у стола и вышивала на
пяльцах.  В избе было тепло,  аппетитно пахло чем-то печеным или жаре-
ным. Леонид Иванович тихо прикрыл за собой дверь.
     - Добрый вечер, Фекла Осиповна!
     Фекла положила пяльцы на подоконник,  подошла к нему и подала ру-
ку.
     - Здравствуйте, Леонид Иванович! Рада вас видеть.
     Он пожал ее руку деликатно и многозначительно. Но обращение Феклы
к нему на "вы" привело его в некоторое смущение.
     - Что же вы,  будто аршин проглотили? - усмехнулась Фекла. - Про-
ходите,  садитесь. Я самовар поставлю. Долго не появлялись... Я уж ду-
мала - забыли про меня...
     Взявшись за самовар,  который стоял на табурете возле плиты,  она
метнула на Леонида Ивановича радостный взгляд, и он, поймав его, сразу
приободрился.
     - Дорогая Фекла Осиповна...  - торжественно произнес  Суховерхов,
не сходя с места и по-прежнему держа портфель в руке.
     Фекла поставила самовар на пол, сняла крышку и недоуменно посмот-
рела на него.
     - Да садитесь же. Почему это вы сегодня такой торжественный?
     - Я  пришел  сказать вам,  Фекла Осиповна...  Словом,  прошу вас,
будьте моей женой!
     Фекла чуть отступила,  выставив вперед руку,  словно останавливая
его этим жестом:  "Погодите,  не говорите ничего больше". Потом, маши-
нально поправив прическу и наконец овладев собой, подошла к Суховерхо-
ву и сняла с него мягкую шляпу,  отобрала портфель.  Шляпу повесила на
гвоздик,  портфель поставила на лавку,  а Леонида Ивановича усадила на
стул.
     - Вот так.  Теперь можно и потолковать. Что это вы такое там ска-
зали у порога? Я не расслышала...
     - Я  прошу вас стать моей женой,  - повторил он и добавил мягко и
доверительно: - Я вас полюбил...
     Фекла молча стояла перед ним.  Правду сказать, она немного расте-
рялась,  хоть и была женщиной находчивой.  Да и предложение это в  об-
щем-то  не явилось для нее неожиданностью.  Она частенько подумывала о
том,  что Суховерхов рано или поздно беспременно потянется к домашнему
теплу. Так оно и вышло. Но когда он произнес ожидаемые слова, Фекла не
нашлась, что ему ответить.
     - Ой, самовар-то! Простите... Я сейчас... - спохватилась она.
     И пока наливала самовар,  клала в него уголья, опускала зажженные
лучинки, а потом ставила жестяную трубу, в голове у нее вился рой мыс-
лей: "Что же ему ответить? Ах, боже мой! Человек пришел с открытой ду-
шой, а у меня и слов нет..."
     Наконец она решилась:
     - А вы, Леонид Иванович, хорошо все обдумали?- спросила напрямик.
     Теперь, когда главное уже было сказано, Суховерхову стало легче.
     - Да, Фекла Осиповна, я все обдумал.
     Она вздохнула и продолжила с некоторым сожалением:
     - Я уж не молода. Вам бы нужна подруга жизни помоложе...
     - Никто другой мне не нужен.
     - Ну что ж...  спасибо...  Но,  как бы вам сказать,  чтобы вас не
обидеть... Я ведь уж старею. Вы моложе меня...
     - Давайте, не будем говорить об этом, - попросил он.
     Она взглянула на него благодарно и отозвалась  очень  тихо,  так,
что он едва расслышал:
     - Как хотите. Не будем, так не будем. Только... только я не знаю,
смогу ли стать матерью... - она вся напряглась, словно пытаясь преодо-
леть сильную внутреннюю боль, но сказать о таком щекотливом деле сочла
просто необходимым.
     - И об этом не будем говорить.  Я просто хочу,  чтобы вы были  со
мной рядом до конца... С вами будет тепло, радостно. Я знаю.
     - Вы так думаете?
     - Я уверен в этом.
     - Милый ты мой! Учитель! - точно вырвалось у нее из души, но Фек-
ла сдержала себя и спрятала вспыхнувшее румянцем лицо,  снова склонив-
шись над самоваром.
     Затем они пили чай, угощались массандровским вином. Фекла усилен-
но потчевала Леонида Ивановича,  а он благодарил и все ждал от нее от-
вета.  Но Фекла все время словно бы уклонялась от окончательного реше-
ния,  и Суховерхов начал тревожиться. От волнения он даже выпил лишнюю
рюмку,  и  голова у него закружилась.  Пришлось приналечь на закуску и
выпить крепкого чаю.
     Когда Леонид  Иванович собрался уходить,  Фекла подала ему шляпу,
смахнув с нее воображаемую пыль платочком.
     - Вы так и не дали мне ответа,  Феня... - робко напомнил Суховер-
хов.
     Она провела рукой по его волнистым русым волосам.
     - Раз вы хотите жениться на мне и думаете,  что вам со мной будет
хорошо, то я согласна. Лишь бы вам со мной было хорошо...
     Потом посмотрела ему прямо в глаза и степенно, по-старинному, по-
целовала в губы.
     - Ну вот. Теперь идите...
     И когда Леонид Иванович ушел,  накинула полушалок и тоже вышла на
улицу.  Постояла на крыльце, счастливо улыбаясь, и побрела по тропинке
к реке.
     Берег был неподалеку.  На обрыве лежал большой,  вросший в  землю
камень.  Фекла вспомнила, как здесь, напротив камня, мужики, среди ко-
торых был и ее отец,  грузили перед самым приливом карбас. А когда на-
чался прилив,  карбас отчалил и пошел к шхуне, стоявшей в устье. Отец,
сидя в корме,  у правила,  обернувшись,  помахал им с матерью рукой. А
потом,  сутулясь,  отвернулся и стал смотреть вперед. Мать взяла ее за
руку и повела домой старательно пряча слезы,  вызванные  расставанием.
События давних лет со всей отчетливостью воскресли в памяти Феклы.
     Взгляд ее устремился в сторону устья,  которое расширялось и вли-
валось вдали в губу.  В левой стороне залива невидимо отсюда над морем
высокий обрыв Чебурай.  Берег Розовой Чайки...  Фекла вспомнила войну,
то,  как она ловила семгу с Семеном Дерябиным, и в сердце шевельнулась
грусть...
     А Суховерхов  в  это  время вернулся домой совершенно счастливый.
Едва переступив порог,  он уткнулся лицом в жидкую стариковскую бороду
Ермолая, и тот сразу понял, с какими вестями вернулся его постоялец.
     - Когда свадьба-то?
     - Скоро. Очень скоро будет свадьба.

        2


     Женитьба эта порядком взбудоражила село. Кто бы мог подумать, что
Зюзина на склоне лет выйдет замуж,  да еще и жениха  отхватит  такого,
что многим на зависть:  человека образованного, директора школы. Имена
жениха и невесты вертелись у баб на языке целую неделю.  Известное де-
ло,  людская  молва,  что морская волна:  начнет бить в берег - только
держись, а как ветер утихнет - и нет ее, улеглась.
     Как водится, позлословили:
     - Вспомнила Фекла свой девишник...
     - Опоила приворотным зельем Суховерхова, вот и присох к ней.
     - Леонид-то Иванович женился,  как на льду обломился: Фекла-то уж
не первой молодости невеста, и чего он сунул шею в хомут?
     Высказывались и другие мнения:
     - Фекла - баба золотая. Директору повезло.
     - Не она, так до смерти и ходил бы бобылем. Правильно сделал: без
жены, как без шапки. "Клад да жена на счастливого".
     Все эти суды-пересуды происходили,  как водится,  по-за глаза.  В
открытую даже недоброжелатели не решались осуждать Зюзину и Суховерхо-
ва:  "Что ж, оба они - люди свободные, а годы уходят. Нашли друг друга
- и ладно, пусть живут с богом".
     А старые друзья Зюзиной - те просто были довольны, что Фекла Оси-
повна  наконец-то  устроила свою судьбу,  выходя замуж за Суховерхова.
Родион Мальгин, регистрируя в сельсовете их брак, сказал Фекле:
     - А  помнишь,  Феня,  как  ты везла меня в санях после госпиталя?
Помнишь, как сожалела, что не нашла своего суженого? Вот теперь и наш-
ла. Живите в любви да в согласии!
     И Панькин,  когда Фекла пришла звать его на свадьбу,  расчувство-
вался и признался:
     - Женитьба ваша, Фекла Осиповна, не случайна. Ведь я еще тогда, в
твои именины, решил: быть вам вместе. Вот и вышло по-моему. Так или не
так?
     - Так,  так Тихон Сафонович,  - прослезилась на радостях Фекла. -
Вы,  правду сказать,  во многом определяли мою судьбу.  Спасибо вам! -
Она помолчала,  успокоилась и уже по-деловому добавила:  - Мы не будем
делать большую свадьбу. Я приглашаю только самых близких.
     - Хорошо. Мы с женкой придем непременно.
     Фекла ушла от Панькина грустная,  потому что выглядел он неважно:
лицо  бледное,  с  нездоровой рыхловатостью,  ходил по избе осторожно,
словно боялся поскользнуться.  И хоть бодрился и шутил Тихон  Сафоныч,
Фекла отметила про себя,  что бывший председатель сильно сдал: укатали
сивку крутые горки.
     А вот Киндяков и с возрастом не накопил жирка,  был жилист, цепок
к жизни.  Борода у него задорно торчала вперед,  и ходил  он  довольно
резво.  "Сухое дерево дольше скрипит.  Дай бог ему здоровья", - не раз
желала мысленно Фекла.
     К известию о ее замужестве Дорофей отнесся с одобрением.
     - Давно, Феня, надо было найти тебе свой причал. Вот и нашла. Жи-
ви счастливо и благополучно!
     - Спасибо, Дорофеюшко, - поблагодарила его Фекла.
     Однако от своих обычных подковырок Дорофей все же не удержался:
     - Давно ли крутите любовь-то? - будто между прочим поинтересовал-
ся он.
     Фекла ответила уклончиво.
     - Значит,  по пословице:  "Была бы постелюшка, а милой найдется?"
Девице положено согрешить, иначе ей не в чем было бы каяться...
     Фекла довольно чувствительно ударила его кулаком по спине.
     - Ох и шуточки у тя!  Язык бы отсох!  Правду говорят -  горбатого
могила исправит.
     - Неужто обиделась? - с невинным видом спросил Дорофей., - А еже-
ли  эдак  мужа будешь лупить - так он долго не протянет.  Вдовой оста-
нешься.
     - Мужа  я буду колотить полегче.  А обижаться на тебя грех.  Ты у
нас святой,  Дорофеюшко!  Весь век прожил с Ефросиньей и ни разу ей не
изменил.  Бабы, что иной раз дерутся с мужьями-гуленами, тебя всегда в
пример ставят.
     - Ишь ты, как сказанула! Не знаю уж, то ли благодарить тя на доб-
ром слове, то ли обозлиться?
     - Благодари, Дорофеюшко, потому как я сказала тебе сущую правду.
     - Ну спасибо,  спасибо,  - рассмеялся Дорофей.  - Только этим ты,
Феклуша, вроде как мою мужскую честь задела...
     - Всяк честен своими заслугами.  Ладно,  приходи в гости,  обмоем
наше бракосочетание.
     - Приду,  приду.  Кто знает,  может, боле и не гуливать на свадь-
бах-то? Старею я, Феклуша. А ты молодец! Про деток не забудь, - нраво-
учительно напомнил Дорофей. - Родить надобно помора!
     - Это уж как получится... - улыбнулась Фекла.
     Праздничное настроение ее неожиданно нарушилось:  в  самый  канун
свадьбы  умерла Авдотья Тимонина.  Давняя недоброжелательница Зюзиной,
она даже смертью своей словно хотела испортить ей светлый праздник за-
мужества...
     Сколько раз бывало вгоняла она Феклу  в  слезы,  сколько  сплетен
распространяла  про  нее по селу.  Что поделать,  когда зависть творит
свое черное дело: хоть бисером рассыпься, а не заслужишь от завистника
доброго слова.  Даже достоинства твои обернутся в его устах против те-
бя.  Но Фекла все-таки жалела Авдотью - как-никак вместе в войну рыба-
чили, ходили зверя бить во льды - и с согласия мужа передвинула свадь-
бу.
     Чтобы было веселее, она пригласила на торжество и молодежь: Роди-
она попросила привести дочь и сына,  а Соне Кукшиной сказала, чтобы та
пришла  с  дочкой  Сашей.  Само собой разумеется,  пришли на свадьбу и
Климцов с супругой.
     Митенев на  свадьбе не был,  сославшись на головную боль и модную
нынче болезнь гипертонию...
     Застолье проходило в верхней, чистой, или летней, избе. Фекла два
дня прибирала ее,  выбрасывала старье, белила потолок, мыла окна и по-
лы, вместе с Леонидом Ивановичем оклеивала стены новыми обоями. Тесная
зимовка казалась ей неподходящей для семейной жизни,  и она решила об-
живать летнюю половину.
     Под дружные возгласы "горько" Леонид Иванович целовался с  супру-
гой, говорил ей ласковые слова, а потом, как это порой бывает с мало и
редко пьющими людьми,  не рассчитав свои силы,  сник.  Фекла чуть-чуть
сконфузилась,  но  ненадолго.  Она решительно подхватила мужа и унесла
его в спальню. Гости одобрительно зашумели:
     - О-о-о! Вот это жена! С такой не пропадешь!

        3


     В середине  августа  к Родиону неожиданно приехал его брат Тихон.
Они не виделись с зимы сорок первого года.  Хотя Родион воевал на  Се-
верном фронте, а Тихон плавал в Баренцевом и Белом морях на транспорт-
ном пароходе "Большевик", перевозившем союзнические грузы, встретиться
братьям в те годы так и не довелось. А потом Тихон совершил переход на
"Большевике" во Владивосток и остался служить на Тихом  океане.  Когда
пароход  списали  с флота за ветхостью,  Тихона назначили капитаном на
новое океанское судно-сухогруз,  и выбраться на побывку в родные места
ему опять не удалось.
     Но вот наконец он в Унде.  Родион едва  узнал  брата.  Годы  дали
знать себя:  на загорелом лице Тихона резко обозначились морщинки,  он
полысел и обзавелся заметным брюшком,  хотя и выглядел  в  капитанской
форме бравым мореходом.
     - Ты чего такой худой?  - спросил он,  обнимая Родиона.  -  Плохо
кормят,  что ли? Тощий, безрукий, в эдаком пиджачишке... За что только
тебя Августа любит? И любит ли? - пошутил брат.
     - Каждому  свое,  -  отвечал Родион.  - Я вот руку потерял,  а ты
брюшко нажил... А насчет любви не сомневайся... И этот пиджачишко, как
ты  изволил выразиться,  вполне удобен.  Мы ведь не столь богаты,  как
морская интеллигенция. Мы - сермяжная рыбацкая рать. И не растолстел я
потому,  что питаюсь в основном рыбой,  на которой не разжиреешь. Но в
ней,  говорят,  фосфору много, что для головных мозгов пользительно. И
потому в Унде у нас народ толковый,  а не то,  что какие-нибудь влади-
востокские варяги...
     Тихон рассмеялся открыто, весело, как бывало в юности.
     - Отбрил!  Ну,  отбрил,  братуха! Ладно, не обижайся. Я ведь шут-
кую...
     - Да чего обижаться то? Ишь, и словечки у тебя не поморские стали
соскакивать с языка:  "шуткую"...  Там научился?  Ну, ничего, поживешь
дома - вспомнишь родные слова.  Женку-то почему не  привез?  Поглядели
бы...
     - Дома сидит.  В декретном отпуске.  Живот у нее, пожалуй, теперь
побольше моего,  - снова засмеялся Тихон.  - Я вот уехал и беспокоюсь,
не рассыпалась бы там без меня... Ну да ничего, в крайнем случае, теща
поможет.
     - Значит, наследника ждешь? Это ладно.
     Тихон приехал на Север не только для того, чтобы побывать в роди-
тельском доме.  Комитет ветеранов Северного морского пароходства приг-
ласил его на встречу старых моряков,  которые плавали во время войны в
конвоях, и три дня он провел в Архангельске.
     - Собралась  старая  гвардия в мореходном училище,  - рассказывал
он. - В большом зале столики расставлены, на них угощение: фрукты, ка-
рамельки,  лимонад,  пиво,  икорка на тарелочках и все такое прочее. И
сцена с микрофоном.  Открыл встречу начальник пароходства, а потом ве-
тераны ударились в воспоминания, кто на чем и куда плавал, сколько раз
тонул,  сколько под бомбежкой был,  как доставляли  грузы  ценные  для
фронта.  И меня вытащили к микрофону. Вспомнил и я, как мы с капитаном
Афанасьевым да помполитом Петровским шли из  Исландии  в  Мурманск  на
"Большевике", как бомба грохнулась на палубу, а мы назло фашистам сох-
ранили и плавучесть,  и ход.  Хорошо поговорили... Ну а на другой день
на "Александре Кучине"1 пошли в море к острову Сосновец почтить память
товарищей,  что погибли в Великую Отечественную...  Там венки на  воду
опускали,  и  салютовали,  и  торжественное построение было на палубе.
Словом, эти дни надолго запомнятся.
     1 Теплоход, названный именем известного капитана и питомца Архан-
гельского мореходного училища Александра Степановича Кучина.  В после-
военные годы это судно было учебным кораблем для молодых моряков.

     Братья сходили на кладбище,  на могилу матери. Постояли там молча
перед заросшим травой бугорком с темным, чуть потрескавшимся от време-
ни сосновым крестом.  Положили на могилу цветы.  А потом Тихон,  надев
сапоги и ватник, отправился бродить по тропинкам своего детства. Преж-
де всего побывал на причале у колхозных складов,  откуда, бывало, ухо-
дили рыбаки в море,  осмотрел старый бот,  на котором Дорофей Киндяков
плавал  в войну у берегов Мурмана.  Бот стоял теперь под урезом берега
на деревянных подпорах.
     Тихон поднялся  на  палубу,  которая и сейчас еще была без единой
щелки - на совесть строили северные корабелы. Покрутил старинный дубо-
вый  штурвал  с  выточенными  из стали накладками у осевого отверстия.
Стекол конечно, не сохранилось, и в рубке тоскливо посвистывал ветер.
     На северо-восточной окраине села Тихон спустился на берег, к при-
ливной,  черте. Здесь Унда издавна провожала в море, а потом встречала
с промысла зверобоев. Тихон долго стоял на обнажившейся в отлив песча-
ной  полосе,  сняв шапку и вспоминая,  как в феврале двадцать девятого
года, перед самой коллективизацией он с Родионом и матерью встречал из
плавания  отца.  Это тогда Анисим Родионов принес худую весть о гибели
во льдах Елисея Мальгина. Все вспомнил Тихон: и низкое негреющее солн-
це,  и резкий ветер,  и поземку, и то, как у матери подкосились ноги и
она,  опустившись в снег на колени,  закричала страшно и пронзительно:
"Елисе-е-е-юшко-о-о!"
     Над морем толпились лиловые облака, а в просветы меж них прорыва-
лись веселые лучи солнца.  Тронутые позолотой плескались в стремитель-
ном беге волны,  они торопились вдаль, к горизонту, и, казалось, ничто
не могло удержать их. Тихон долго не мог отвести от них взгляд. А ког-
да повернул обратно в село, задержался на возвышенном местечке у бере-
гового обрыва, возле серых от непогоды деревянных поминальных крестов.
Ветер трепал навешенные на них белые льняные полотенца.
     ...В тридцать втором году колхозный промысловый бот "Ударник" по-
пал в жестокий шторм у берегов Мурмана.  Двигатель отказал, и неуправ-
ляемое суденышко прибоем разбило в щепки о скалы. Вся команда погибла.
В память о ней и были поставлены эти кресты.  Сюда,  словно на древнее
языческое  капище,  каждый  год  в день поминовения приходили матери и
вдовы утонувших рыбаков плакать и причитать:

                     Он, уж и век по путям нашим, дороженькам,
                     Уж вам больше будет не бывати,
                     Уж и черных-то болотинок
                     Да вам больше будет не топтати...

     Только ветры  да пустынный берег знали,  сколько тут было пролито
слез, сколько произнесено сокровенных, идущих от сердца слов.
     Да, старое  неизбывно напоминало о себе.  От него не уйдешь,  его
нигде и никогда не забудешь!  Крепок поморский корень  с  незапамятных
времен в этих пустынных неприветливых местах.

     Теперь здесь новая жизнь. Брат рассказывал Тихону, что колхоз об-
завелся тральщиками и будущей весной собирается вести зверобойный про-
мысел с помощью авиации.  А сможет ли он, Тихон, вернуться сюда, чтобы
участвовать в этой новой жизни?  Непросто после бойких торговых  путей
ложиться  на древний поморский курс.  Вряд ли он решится расстаться со
своим кораблем,  экипажем,  с большим и оживленным портом  на  Дальнем
Востоке. Да и жена, наверно, не согласится переехать сюда...

        x x x


     Многое менялось  в  поморском  селе:  его внешний вид,  способы и
средства промыслов, бытовой уклад, но традиции и многие привычки оста-
вались незыблемыми.
     Как всегда,  посиживали старики на ступеньках магазинного крылеч-
ка.  Они приходили сюда обменяться новостями,  погреться на солнышке и
вчера, и позавчера, и много лет назад.
     Ушли из жизни, "улетели на Гусиную землю" деды Иероним Пастухов и
Никифор Рындин,  пришли на смену Аниспм Родионов,  Ермолай  Мальгин  и
другие.  Тут они и сидели,  на вымытых до блеска ступенях,  встречая и
провожая каждого прохожего мудрыми всевидящими взглядами и неторопливо
разговаривая о погоде, об уловах, о направлении ветров, о том, кто уе-
хал в город навовсе,  а кто не навовсе, кто на ком собирается жениться
и кто с кем поссорился, а то и подрался, пытаясь таким способом решить
семейный конфликт... Да мало ли тем для разговоров!
     Когда Тихон проходил мимо, один из стариков окликнул его:
     - Эй, тезка! Подь-ко сюда. Посиди с нами, уважь ветеранов.
     Это был  Тихон Сафоныч,  бывший предколхоза,  а ныне персональный
пенсионер областного значения.
     Выйдя на пенсию, на крылечко Панькин попал не сразу: все не хоте-
лось считать себя стариком.  Каждый день он довольно резво  поднимался
по ступенькам,  в магазин за хлебом,  но со стариками только снисходи-
тельно здоровался да отвечал шуточками на их  колкие  замечания:  дес-
кать,  "нашего полку прибыло, пополнилась пенсионерская гвардия", "был
председатель,  да весь вышел;  только по старому  морскому  картузику,
именуемому мичманкой, и можно узнать бывшего резвого главу колхоза..."
Старики не спешили приглашать Панькина посидеть с ними.  Знали -  рано
или  поздно не минует Тихон Сафоныч этой участи,  и как бы он ни моло-
дился, как бы ни хорохорился, на крылечке ему сидеть все равно придет-
ся.
     А Тихон Сафоныч первое время сидение такое считал для себя даже в
некотором  роде  зазорным,  тем более что кой-кто из стариков не прочь
был, выждав податливых знакомых, подзанять у них рублишко да скинуться
"на  троих"  - такой городской обычай приплавился каким-то путем и сю-
да... Правда, выпивох среди пенсионеров было немного. Кадровые седуны,
понимая, что вино преждевременно уносит в могилу далеко не маловытных1
поморских мужей,  опасались спиртного, как черти ладана, собираясь по-
жить возможно дольше...
     1 От слова "выть" - прием пищи (обед,  ужин и пр.).  Маловытныи -
слабый, некрепкий, малохольный.

     Но пришло  время  - стали плохо слушаться ноги,  заныла поясница,
запокалывало сердце,  и Тихон Сафоныч  стал  частенько  опускаться  на
гладкие ступеньки рыбкооповского крылечка.
     Иногда за продуктами приходил и Дорофей Киндяков.  Подобно Тихону
Сафонычу,  на первых порах он тоже хорохорился,  небрежно здороваясь с
теми,  кто праздно греет задом крыльцо,  и довольно проворно шмыгал  в
магазин.  Но старики не сомневались,  что скоро и он наденет валенки с
галошами, фуфайку, ушанку и попросит их потесниться. А пока его встре-
чали примерно так:
     - Все плаваешь, капитан?
     - Да плаваю, - отвечал он. - Куды денессе-то? вместе с "Боевиком"
и пойду на отдых. А у него ищо цилиндры не скрипят...
     - Ну,  ну,  плавай пока,  - старики многозначительно переглядыва-
лись.
     Тихон остановился перед крыльцом,  отвесив общий поклон.  Панькин
поднялся и обнял Мальгина-младшего.
     - Прибыл-таки к родному очагу! Почему ко мне не заходишь? Не заз-
нался ли?..  Грешно забывать старых друзей! Я ведь тебя на руках наши-
вал, когда ты сопельки под носом рукавом вытирать изволил...
     - Уж вы простите меня,  Тихон Сафоныч, - ответил Тихон Мальгин. -
Я ведь только вчера прибыл.  Вечер провел с братухой...  А сегодня вот
пошел посмотреть на родное село.
     - Ну и как? - Панькин опять сел на ступеньку. - Понравилось?
     - Да разве может не понравиться родное село? Где бы ни был, в ка-
ких бы морях ни болтался, а дом все-таки есть дом...
     - Ну,  как живешь-то?  На Дальнем Востоке ветра-то холоднее наших
али теплее? И волна там круче ли нашей?
     - Ветра разные бывают.  И волна тоже...  Зайду - поговорим, Тихон
Сафоныч. Или нет, лучше вы приходите к нам вечерком. Чайку попьем, по-
беседуем. Придете?
     - Ладно, приду.
     Панькин приветливо поглядел из-под козырька мичманки на тезку.

        4


     По случаю приезда брата Родион Мальгин позвал в гости своего тес-
тя Дорофея и Панькина с женами.  Августа с утра жарила и пекла в русс-
кой печи,  и на сей раз превзошла самое себя:  все получилось исключи-
тельно вкусно - и кулебячки с сигами,  и тушеная баранина,  и пироги с
рисом и печенкой.  Гости,  отдавая должное всевозможным кушаньям, вина
пили немного, и застолье не было шумным.
     Родион и Панькин,  памятуя о давнем намерении перетянуть Тихона с
Дальнего Востока на Север, дружно обрабатывали его.
     - Вот ты, Тиша, подумай хорошенько, - говорил Родион. - Заработки
у  нас не меньше,  и премии при выполнении плана начисляют.  Ну а если
тебе дома жить не поглянется, так поселись в Архангельске. Там колхозы
на паях строят жилой дом для судового командного состава. Квартиру те-
бе дадут. Чего думать-то?
     - Сколько бы ни скитался на чужой стороне,  домой рано пли поздно
все равно захочется,  - убеждал Панькин,  - Не сейчас,  так после, под
старость непременно пригребешь сюда.  Выйдешь на пенсию - спать по но-
чам не заможешь.  Унда у тебя постоянно будет перед  глазами.  Попомни
мое слово! Уж лучше перебраться теперь, чем после.
     - Надо подумать хорошенько. С женой обговорить. Боюсь, она на это
дело туго пойдет,  у нее там родители старенькие, - высказал свои опа-
сения Тихон.
     - Ты потолкуй с ней,  - настаивал Родион.  - Скажи, что на Севере
много хорошего.
     - Да,  хорошего  немало,  - подхватил Дорофей.  - Вон грибов-ягод
сколько!  Да и места красивые...  Ныне каждый  год  туристов  навалом.
Взять хоть Соловки...  Прежде,  при царе,  туда ссылали, а теперь сами
едут.  Музей там, достопримечательность старинная. И под Архангельском
в Малых Карелах деревянных церквей понастроили. С колокольным звоном.
     - Церкви да иные здания привезены в Малые Карелы из разных  дере-
вень  как памятники архитектуры и старого быта,  - уточнил Панькин.  -
Музей деревянного зодчества называется.
     - А  строительство в Архангельске!  - продолжал Дорофей.  - Какие
здания отгроханы!  На удивление.  Старых деревянных домишек уж  совсем
немного осталось.  Мы вон с Офоней Патокиным искали Вавилу Ряхина, так
еле нашли... А еще ты жене про Кий-остров расскажи. Вот где красотища,
говорят, - оживился он. - Я хоть и не бывал там, но слыхивал.
     - По тоням ее провезем,  по побережью, - пообещал Родион. - Там у
нас  благодать!  Посмотрит,  как семгу ловят.  Ухи рыбацкой похлебает.
Влюбится в Унду, ей богу...
     - А народ-то у нас какой!  - воскликнул Тихон Сафоныч.  - Работя-
щий, умный, добрый! Ты ей про народ непременно обскажи.
     - Да,  да!  - поддержал Панькина Дорофей. - У вас там люди приез-
жие,  с бору да с сосенки.  Может,  они и хорошие, хаять не буду. Но у
нас - все свои. Один поп, бывало, крестил... Дружно живем.
     - Да я не знаю,  что ли? - улыбнулся Тихон. - В общем вы меня пе-
рестаньте уговаривать.  К родине я всей душой расположен.  Только надо
все хорошенько обмозговать.
     - Вот и обмозговывай да решай поскорее,  - словно подвел итог Ро-
дион.
     Затем объектом поучений стал сын Мальгиных Елисей,  который сидел
тут же за чашкой чая.  Высокий,  как и все нынешние парни, светловоло-
сый,  прическа по-современному. Большие серые глаза внимательно и чуть
снисходительно посматривают на отца,  на дядю, на Дорофея с Панькиным.
Он слушал,  как убеждали дядю переехать на Север,  и думал:  "Пожалуй,
напрасно стараются.  Дядя все равно там останется: отрезанный ломоть к
караваю  не пристанет.  Во Владивостоке жизнь бойчее,  веселее..." Эта
уверенность у Елисея укрепилась,  когда Тихон рассказывал о дальневос-
точном флоте, о тамошних морских традициях, о знаменитой бухте Золотой
Рог...
     Но теперь взоры сидевших за столом обратились к Елисею.
     - Ну дак что,  Елисей, не удалось в институт поступить? - спросил
Дорофей.
     - Не прошел по конкурсу,  - ответил  парень,  опустив  голову.  -
Тройку схватил...
     - Нынче на тройках не ездят. Век не тот, - сказал отец.
     - Не горюй, парень, - добродушно ободрил паренька Панькин. - Мож-
но на будущий год повторить попытку.  А не лучше ли было бы тебе в мо-
реходку податься?
     - Да я с ним говорил, - махнул рукой отец. - Не пожелал он.
     Елисей с некоторой досадой отозвался:
     - Почему вы, батя, так? Меня тянуло к архитектуре. Но раз не выш-
ло, теперь я должен по другому решать свою судьбу.
     - И как будешь решать ее? - поинтересовался дядя.
     - Отслужу пока в армии, а там видно будет.
     - А все-таки лучше бы тебе в мореходку,  - сказал Тихон.  -  Наша
профессия в почете,  живем неплохо. Плавал бы капитаном, штурманом или
механиком. Поедем со мной, - там у нас высшее мореходное училище есть.
Собирай чемодан - и баста!
     Тут уж Родион не выдержал и обиженно прервал брата:
     - Да ты что,  в самом-то деле! Сам от дома отбился и племяша сле-
дом тянешь?  Видали?  - обратился он за сочувствием к Панькину и Доро-
фею. - Мы его целый час уговаривали, а он все на восток глядит.
     Елисей довольно смело вступился за дядю:
     - Везде люди живут.
     - Видали?  - еще больше возмутился Родион.  - Каков дядя, таков и
племяш!
     Вид у него был такой сердитый и обиженный,  что Тихон не выдержал
и рассмеялся.
     - Не расстраивайся,  братуха!  - весело сказал он.  - Мы ведь еще
никуда не поехали. Давайте лучше по чарочке.
     Тихон выпил стопку, обвел взглядом застолье и вдруг запел:

                     В синем море волны пляшут,
                     Норовят лизнуть шпигаты.
                     С моряками море пашут
                     Салажата, салажата...

     - Бывало,  эту песенку мы в мореходке пели...  Эх! - пояснил он и
еще раз повторил:

                     С мо-ря-ка-ми мо-ре па-шут
                     Салажа-та, са-ла-жа-та-а-а...

     - Все  мы салажата в этой агромадной жизни,  - философски заметил
Панькин.
     Через два  дня Тихон уехал во Владивосток.  На прощанье он сказал
брату:
     - Насчет переезда я, конечно, подумаю...
     Голос его при этом был не очень уверенным, скорее, виноватым.

        ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

        1

     В конце августа "Боевик" вышел с приливом на семужьи тони, распо-
ложенные на Абрамовском берегу Мезенского залива.  Правил судном Доро-
фей.  Груз  невелик  -  продукты  для рыбаков-семужников да кое-что из
снастей. Капитан рассчитывал вернуться в село к вечеру. Стоя в рубке у
штурвала,  он вглядывался в очертания берега, который тянулся слева по
курсу, посматривал в небо и изредка на компас.
     С утра было облачно и прохладно. Дул ровный северо-западный ветер
- побережник. Но во второй половине дня облака ушли за горизонт, и не-
бо стало чистым, ничто не предвещало ненастья.
     Ритмично работал дизель, волны шумели и плескались о борта. Судно
шло полным ходом.
     И вдруг полоска берега куда-то  исчезла.  Ее  вроде  бы  затянуло
плотным туманом.  Дорофей сверился по компасу и удивился: берег должен
быть совсем близко, но его не видно, хоть погода - яснее некуда. Доро-
фей приметил, как полоса тумана, расширяясь, быстро двигалась к бортам
судна со стороны берега. И какой-то странный туман: то он редел, почти
исчезал,  то становился очень плотным.  Вот уже и нос "Боевика" словно
бы растворился в нем.
     А с неба ярко светило солнце,  клонившееся к горизонту и заливав-
шее рубку теплым спокойным светом.
     "Никакого тумана быть не должно,  - подумал капитан.  - Неужели у
меня что-то со зрением случилось? - Он свободной левой рукой стал про-
тирать  глаза.  Зажмурился от солнца,  снова открыл глаза,  но на море
по-прежнему плавал туман,  зыбкий, изменчивый, словно пар... Вот вдали
обозначился  высокий  обрыв на берегу и тут же исчез из виду.  - Вести
судно дальше нельзя, - решил Дорофей. - Надо либо стать на якорь, если
это в самом деле хмарь,  либо передать штурвал Андрею, если глаза под-
водят..."
     Он вызвал из кубрика своего помощника,  Андрей явился подтянутый,
чисто выбритый, трезвый, как стеклышко.
     Пока судно  несколько  дней  стояло на приколе,  Андрей по своему
обыкновению от безделья закутил.  Ходил вечером по селу,  распевая  во
весь голос похабные частушки, а наутро Манефа вызвала его в правление.
Климцов пригрозил, что если Андрей не перестанет валять дурака, то бу-
дет  списан  с  судна и направлен разнорабочим на склад.  А вечером на
квартиру к Андрею пришел Дорофей и долго стыдил и увещевал его при же-
не.  Жена не осталась в стороне от воспитательных мер и в свою очередь
пригрозила Андрею разводом.  Дело принимало серьезный оборот, и Котцов
объявил себе сухой закон.
     Все еще испытывая чувство неловкости перед  Дорофеем,  он  слегка
тронул его за локоть.
     - Устал? Сменить?
     Дорофей тяжело вздохнул, проведя рукой по глазам.
     - Или туман накинуло, или я ни черта не вижу...
     - Тумана  нет,  -  с удивлением вымолвил Котцов.  - Погода ясная.
Весь берег видно.
     - Значит,  я слепну, - упавшим голосом сказал капитан. - Принимай
управление судном.
     - Да что ты!
     - Бери штурвал! - Дорофей уже сердито посмотрел на помощника.
     - Есть! - отозвался тот и принял штурвал.
     Дорофей постоял еще в рубке,  вглядываясь вперед и по-прежнему не
различая берега,  затем махнув рукой,  спустился в кубрик.  Там он лег
ничком на койку, уткнувшись лицом в широкие шершавые ладони. Лежал так
долго,  закрыв глаза. А перед ними все плавали какие-то круги. Они по-
являлись, наплывали, увеличивались в размерах, а потом лопались, слов-
но мыльные пузыри.
     "Все, отплавался!" - с тоской подумал Дорофей.

     Да, отплавался Дорофей Киндяков. Фельдшерица Любовь Павловна, то-
же  постаревшая за последние годы,  седенькая,  маленькая,  воплощение
доброты и отзывчивости,  выслушала старого морехода и дала ему направ-
ление в Мезень.
     Врач-окулист районной поликлиники  расспросил  Дорофея,  что,  да
как,  да когда, долго рассматривал его глаза с помощью зеркальца, зас-
тавлял вслух читать через разные линзы буквы на таблице и выписал  ему
очки для дальнозорких, а на солнце рекомендовал носить дымчатые. Кроме
того, дал ему рецепт на капли.
     - Глаза надо беречь, - назидательно сказал врач на прощанье. - Не
перенапрягайте их,  избегайте прямого солнечного света.  А плавать вам
больше не надо.  Вы ведь уже на пенсии? Ну вот. Зачем же плавать? Сов-
сем можете остаться без глаз...
     В аптеке Дорофею дали капли, пипетку, темные пляжные очки. А нуж-
ных линз для других очков не оказалось, и ему посоветовали заказать их
в Архангельске.  Дорофей вовсе приуныл:  "Вон какое худое зрение! Даже
очков для меня нет..."
     Через знакомых он заказал очки в областном центре, а потом пришел
к Ивану Климцову.
     - Придется,  Иван Данилович, уходить мне с "Боевика". Врач не ве-
лит плавать: глаза плохи...
     Климцов посочувствовал ему.
     - Кого назначим капитаном?
     - Андрюху. Он пить бросил, а моряк толковый.
     Климцов согласился не очень охотно.
     - Ладно,  быть по-вашему. Только не обижайтесь, при первом же за-
мечании я руль у него отберу.
     - Это самой собой.  А пока пусть плавает.  В конце концов сколько
можно ему гусарить?
     Передав Котцову,  как положено, судно по акту, Дорофей напутство-
вал старого товарища:
     - Плавай,  Андрей.  Гладкой  тебе поветери!  И смотри не сорвись!
Иначе тебе веры не будет.
     - Не сорвусь, - твердо сказал Котцов.

     ...Беда не приходит одна. Очень сильно захворала жена Дорофея Еф-
росинья. Она слегла в постель, жалуясь на сердце, на головокружение, и
больше не поднялась.
     Любовь Павловна старательно лечила ее уколами, каплями, пилюлями.
Дорофей ходил как в воду опущенный.
     - Кажись, приходит мой час, Дорофеюшко, - словно извинялась жена,
будто в чем-то была перед ним виновата.
     - Да что ты! И думать об этом забудь!
     - Дак ведь годы... Годы-то подошли. Ох, господи...
     Ночами Дорофей почти не спал, лежа на печи, на теплых кирпичах, и
все  посматривал на кровать Ефросиньи,  на ее бледное лицо с заострив-
шимся носом.
     Однажды видя, что муж не спит, Ефросинья попросила:
     - Принес бы,  Дорофеюшко,  божью матерь с младенцем.  Поставил бы
так, чтобы я ее видела...
     Он послушно спустился с печки, отыскал в горнице икону и поставил
ее на стул рядом с кроватью.  Ефросинья умиротворенно вздохнула и сме-
жила веки.  Дорофей склонился на