ми ноздрями, потом сорвался с места, и сучья затрещали на его пути. Вдруг треск сучьев прекратился так резко, что Робин тотчас же вопросительно взглянул на Маленького Джона. Тот молча кивнул головой и привязал к дереву свою лошадь и лошадь Робина. Пригнувшись к земле, стрелки скользнули в чащу и побежали по лесу, осторожно перепрыгивая через сухой валежник, чтобы не выдать себя случайным звуком. На лужайке рядом с вывороченным грозой кленом лежал, подмяв под себя передние ноги, олень. Из шеи, пробитой стрелой, фонтаном била кровь. Человек в рогатом шлеме раздвинул ветви, придерживая накинутую на плечи конскую шкуру. - Вот и он, - шепнул Робин Маленькому Джону. - Давно я ждал этой встречи! Тут Робин Гуд согнул свой лук и накинул петлю тетивы на зарубку. - Скачи в Понтефракт, я догоню тебя по дороге. - Уж лучше я подожду, - возразил стрелок. - Не много времени нужно, чтобы спустить стрелу. Робин Гуд покачал головой. - Неужто я стану стрелять в него из-под куста, как в оленя? Не думаешь ли ты, что я откажусь от драки с Гаем Гисборном? Спеши в Понтефракт. Если шериф схватил Билля Статли, он недолго будет раздумывать, прежде чем вздернуть его под перекладину. Стрелок с беспокойством окинул взглядом могучую фигуру рыцаря, склонившегося над оленем. - Пусти меня с ним подраться, а сам скачи в Понтефракт. Робин Гуд уловил тревогу в словах стрелка. Он положил ему на плечо свою тяжелую руку. - Такого подарка не вправе требовать от меня даже ты, Маленький Джон, - сказал он твердо. - Ни разу за долгие годы я не приказывал тебе как начальник. Теперь... Стрелок безропотно повернулся и исчез в кустах. Робин Гуд подождал, пока в шелест листвы и рокот ручья не вплелся глухой перестук копыт. Тогда, раздвинув орешник, он шагнул на лужайку. - Поглядеть на оленя - ты стрелок неплохой, - сказал он. - Только придется мне представить тебя шерифу, рыцарь, за то, что ты свалил оленя в королевском лесу! - А ты кто такой, что тревожишься о королевских оленях? - спросил рыцарь, выставив грудь вперед. - Я лесничий здешних лесов, - ответил стрелок. - И напрасно ты смеешься, рыцарь, потому что если шериф не вздернет тебя на веревку, то уж, верно, прикажет отсечь тебе правую руку, чтобы неповадно было тревожить красного зверя. - Ну, мы с шерифом друзья, охотимся вместе. А вот если ты - лесничий в этих лесах, то, наверное, укажешь мне, где найти разбойника, по имени Робин Гуд. - А какая мне будет за это награда? Рыцарь сунул руку в кошель, привязанный к поясу, и побренчал золотом. - Хорошо, - отвечал стрелок. - Мне знакомы все тропы в Бернисдэльском лесу, и я помогу тебе отыскать молодца. Но известно ли тебе, рыцарь, что Робин Гуд - отличный стрелок? Я боюсь подвести тебя под его стрелу, потому что, клянусь святым Кесбертом, он пристрелит тебя, как сурка. Лицо рыцаря покраснело, одна бровь поднялась выше другой. - Дерзок же, ты, лесничий, - сказал он, - и я проучу тебя, когда придет время! А теперь покажи мне разбойничье логово, потому что я тоже не первый день держу в руках этот лук. - Прежде покажи мне свое искусство, рыцарь. Видишь омелу на дикой груше? Пусть это будет наша мишень. Она висит на тонком стебле. Если меток твой глаз и верна рука, но собьешь ли омелу стрелой? Стрела Гая Гисборна пронизала зеленый шар, и несколько узких листочков, кружась, слетели на землю. Стрела Робина прошла на дюйм от стебля. Они выстрелили по второму разу, и зеленый шар вздрогнул, лениво запрыгал по веткам и свалился к ногам стрелка. - Отличный выстрел! - воскликнул рыцарь. - Скажи мне свое имя, лесничий, чтобы я знал, как зовут лучшего лучника в наших краях. - Таиться мне незачем, - ответил Робин, - но прежде я хотел бы услышать, как зовут шерифова друга, который бьет запретную дичь в королевском лесу. - Зовут меня сэром Гаем Гисборном, стрелок. Я брожу в этих лесах давно, и совсем не олени нужны мне. Я ищу проклятого виллана, который посмел поднять руку против своего господина и вскружить головы крестьянам всей округи, нарушив порядок, положенный богом и королем. Веди меня туда, где скрывается от правосудия Робин Гуд. - Я - бернисдэльский Робин Гуд, из города Локсли, и рад помериться с тобой силами, рыцарь! Мечи зашипели, вылетая из ножен, и сшиблись над головами виллана и господина. Солнце играло на полированной стали, вспыхивая, потухая и вспыхивая снова. В начале схватки мечи были острее свежего осколка кремня, а щиты сверкали чернью и серебром и пестрой эмалью гербов. Круторогий бык грозился с родового щита Гая Гисборна, лилия и шахматная доска блестели лазурью на щите Робина, добытом в морском бою у французов. Потом иззубрилась сарацинская сталь мечей, лопнули железные обручи на щитах, искрошились эмаль, серебро и чернь; иссеченные ударами обломки отлетали в траву. Меч рыцаря был на четыре пальца длиннее меча стрелка, и первым пришел в негодность щит Робин Гуда. Бойцы сражались молча, и только скрежет стали не умолкал ни на миг. Ноги бойцов утоптали траву на лужайке. Тяжелый удар обрушился на меч Робина, сталь разбилась, как стекло, а конец клинка, сверкнув в воздухе, с лету вонзился в ствол дерева наискось, как широкий ирландский нож. Теперь Робин стал пятиться назад, обороняясь обломком меча, который служил ему сразу и мечом, и щитом, и кольчугой. Он отступал шаг за шагом, пядь за пядью по кругу, пока кольцо не замкнулось и он не ступил на утоптанную траву. Здесь лежал убитый олень, и, пятясь, Робин споткнулся о него. Тут Гай Гисборн ударил его в бок, и только колчан спас стрелка от неминуемой смерти. - Ты будешь лизать мне пятки, раб! - прохрипел Гай Гисборн, занося снова свой меч. - Нет! - крикнул Робин. - Я не умру от руки господина! Это были первые слова, слетевшие с его уст с начала боя. Отпрянув в сторону, как стрела от спущенной тетивы, он ударил рыцаря обломком меча в живот снизу вверх, как разят ирландским ножом в уличной драке. И удар был так силен, что тупой обломок прошиб кольчугу и по самую рукоять ушел в тело врага. Гай Гисборн упал, а Робин повалился с ним рядом. Он был так утомлен, что не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Но лицо его смеялось, а сквозь мокрые от пота ресницы глаза глядели на солнце, зацепившееся за вершину дуба. Он лежал и щурил глаза, и солнечный луч запутался у него в ресницах, сверкая огромным радужным щитом, и стрелок то сжимал, то разжимал веки, и радужный щит играл, переливаясь малиновым, желтым, зеленым, синим цветом, и Робин смеялся, думая о том, что его враг убит, а он остался жив и жизнь, как капля на ресницах, переливает радугой, звеня малиновым, желтым, зеленым и синим шумом. Грудь стрелка вздымалась ровнее, ровнее, и он уснул. Ему приснился славный бой, толпы вилланов в малиновых куртках, с ирландскими ножами в руках и толпы господ в блестящих кольчугах. "Ты будешь лизать мне пятки, раб!" - услышал Робин торжествующий голос и тотчас открыл глаза. Повиснув на самом конце ивовой ветки, над ним покачивался дрозд, а в клюве у птицы извивался тонкий белый червяк. - Хо-хо-хо, дроздушка! - крикнул Робин так громко, что дрозд выронил свою добычу и скользнул в листву. Стрелок уперся в землю рукой и сел. Он посмотрел на Гая Гисборна, по лицу которого бегали муравьи, и на обломки щитов, и на осколок меча, неподвижно торчавший в корявом стволе, и рассмеялся, потому что трудолюбивый паук успел уже натянуть прозрачную сетку между клинком, дубовой корой и колючим цветком боярышника. - Всю жизнь ты был негодяем, сэр Гай, а сегодня перестал им быть! - воскликнул Робин, наклоняясь над убитым врагом. Он сдернул с рыцаря конскую шкуру и накинул ее себе на плечи. Потом бросил свой колчан, разрубленный врагом, и взял колчан Гая Гисборна и его охотничий рог. И бросил свои ножны, потому что они были коротки для рыцарского меча. Он поднял оба лука и двинулся в путь, тревожа лес веселым пением серебряного рога. И скоро сумерки заплели своей паутиной лужайку, а примятая трава зашевелилась, расправляя жадные к жизни, живучие стебельки. 19. О ТОМ, КАК СТРЕЛКИ ВЫРУЧИЛИ ВИЛЛЯ СТАТЛИ, И О СМЕРТИ БЛАГОРОДНОГО ЛОРДА ШЕРИФА Там не один сгибался лук И не одна стрела летела, Немало порвано кольчуг, И не одно пробито тело. Рабы с ошейниками на шее тащили на длинной веревке двух пленников. Один пленник спотыкался и падал под непосильной ношей, пот градом катился по его лицу, а конец дубового глаголя, который лежал у него на плече, тащился за ним по дороге, взрывая в пыли глубокую борозду. Руки пленника были свободны, он поддерживал окровавленными пальцами тяжелое бревно. Второй пленник, в изорванном зеленом плаще, с руками, скрученными за спиной, шел, гордо вскинув голову, смело поглядывая на толпу, запрудившую рыночную площадь Понтефракта. Рыжие пятна крови проступили у него на спине, я щека рассечена была багровым рубцом. Рабы несли за ним второй глаголь. - Стыдно робеть перед смертью, - усмехнувшись, сказал Вилль Статли, когда виллан сбросил с плеч свой тяжелый груз. - Не с Христа ли берешь ты пример, молодец? Зря ты тащил перекладину, на которой тебе же болтаться. Что значит перед смертью десяток лишних ударов? Шериф, сидя на белом коне, не спускал с пленников глаз. Шерифов слуга протянул им два заступа. - Ройте ямы для глаголей! - приказал он. Вилль Статли звонко рассмеялся. - Шутник ты, как я посмотрю! Как же это могу я рыть яму со связанными руками? Виллан, взглянув на стрелка, выронил заступ. Слуга достал нож и приготовился разрубить веревки на руках Билля Статли, но шериф угрюмо покачал головой. Тогда рабы поплевали на ладони и всадили заступы в землю. Горожане молча следили за тем, как железо режет желтую глину. - Отдохнем пока, что ли? - сказал Вилль, опускаясь на землю. - Ты, парень, жалеешь небось, что ввязался в наше дело? - Нет, - ответил виллан. - А помирать неохота. - Не горюй, приятель! Знаешь, на том свете все будет наоборот. Спроси любого монаха. На том свете ты будешь ехать на белом коне, в плаще, расшитом золотом и серебром, а твои товарищи, вроде меня, будут гнать по дороге шерифа с таким же глаголем на плечах. Вот только не знаю, есть ли на том свете Понтефракт. Первый глаголь поднялся кверху, качнулся, как подрубленное дерево, и замер. На нем закачалась веревка с петлей. Стрелок окинул взглядом толпу. Десятки глаз ощупывали его со всех сторон - иные горели злорадством, ненавистью и насмешкой, другие почернели от страха и жалости. Рядом с первым глаголем встал второй. У стрелка пересохло в горле и пропала охота шутить. Он напряг мускулы, силясь порвать веревки. - Эх, стукнуть бы тебя перед смертью! - сказал он, глядя шерифу прямо в глаза. - Рук не хотелось марать о тебя, старая падаль, а зря мы отпустили тебя живым в тот проклятый день! - Начинайте вот с этого, - кивнул шериф рабам. Обозленные тем, что стрелок заставил их тащить тяжелую виселицу, рабы с поспешной готовностью подскочили к Биллю Статли. Но он тряхнул плечами, и они отлетели от него, как щенки. - Шериф! - крикнул Вилль Статли. - Не годится стрелку Робин Гуда умирать от удавки! Ты однажды поклялся не вредить нам ни на море, ни на суше. Если есть еще капля совести в твоей подлой душе, позволь мне умереть, как подобает стрелку. Прикажи дать мне в руки меч, я буду биться со всеми твоими людьми, один против многих! - Нет, разбойник! Собаке - собачья смерть! Ты расстанешься с жизнью в петле! Рука раба коснулась шеи стрелка. Вилль Статли отпрянул от него и наткнулся на копье стражника. Острые копья нацелились в него со всех сторон. - Хорошо же! - крикнул Вилль Статли. - Развяжите мне руки, а там посмотрим, помогут ли вам ваши копья! - Слишком большая честь для тебя - умереть от копья и меча, - усмехнулся шериф. - Ты издохнешь, высунув набок язык, и такой же смертью умрет Робин Гуд, когда попадется мне в руки. Вилль Статли приподнялся, выпятив грудь, заскрежетал зубами. Но узлы затянуты были туго, только кровь с натуги брызнула у него из рубца на щеке. - Ты жалкий трус, шериф! - прохрипел он. - Погоди же! Робин Гуд разочтется с тобой за меня. Он проткнет твое подлое сердце, он раздавит тебя, как вонючего клопа... Прощай, виллан, не робей! Умирать - один раз! Парень съежился, когда петля упала на шею стрелка, будто сам ощутил прикосновение веревки. - Дай же мне попрощаться с тобой, Вилль Статли! - раздался тут голос, и лучник в зеленом плаще, вынырнув из толпы, шагнул к стрелку. - Стой! И ты не уйдешь, Рейнольд Гринлиф! - вскричал шериф, узнав Маленького Джона. - Ты будешь болтаться с ним на одной веревке! Но широкий нож блеснул уже в воздухе раз и другой, в Вилль Статли выдернул меч из ножен у стражника, который стоял рядом с ним. - Спина к спине! - крикнул Маленький Джон, и два меча сверкнули над головами стрелков. Горожане в испуге отступили назад и прижались к стенам домов, шериф осадил коня, а стражники бросились вперед. А в небе скользили белые облака, проволакивая легкие тени, как сети, по дубам, по каштанам и букам, по колосистым полям и горячим дорогам, собирая прозрачный улов - ветерок, напоенный дыханием цветов, и дрожащий над пашнями воздух. А с высокого холма, что сбегает лугами к Понтефракту, навстречу скользящим теням спешил всадник в малиновой куртке, с конской шкурой на плечах и в рогатом шлеме. Перед ним, как на ладони, открылась рыночная площадь, и зоркие глаза разглядели сквозь дымку пыли, как упал, раскинув руки, незнакомый виллан под ударом датского топора и как люди шерифа, навалившись на Маленького Джона и Билля Статли, связали стрелков по рукам и ногам. - Вовремя я подоспел! - сказал Робин и трижды протрубил в рог сэра Гая Гисборна. Торжествующий звук прокатился над Понтефрактом. И шериф узнал этот рог и воскликнул, привстав в стременах: - Это рог Гая Гисборна. Он дает нам знать, что разбойник убит! Толпа расступилась, чтобы пропустить воина в конской шкуре. - Привет благородному лорду! - услышали горожане. - Робин Гуд убит и не воскреснет. Шлем скрывал лицо воина, и шериф не знал, кто стоит перед ним. Он видел только конскую шкуру и бычьи рога на шлеме. - Наконец-то! - крикнул шериф. - Сэр Гай Гисборн, проси у меня любой награды! Ты совершил великий подвиг, Гай, и тебе ни в чем не будет отказа. И стражники все шагнули вперед, чтобы узнать, какой награды потребует рыцарь, убивший Робин Гуда. - Мне не нужно награды, - ответил воин. - А впрочем... - Тут он посмотрел в ту сторону, где лежали связанные Билль Статли и Маленький Джон. - А впрочем, нет, благородный лорд шериф. Там, я вижу, лежат слуги Робин Гуда. Я убил их главаря, так позволь мне прикончить и слуг! - Безумец! Такой ли ты заслужил награды? Спрашивай золота, спрашивай земли, леса, я добуду для тебя у короля все, что захочешь! - Отойдите в сторону, чтобы никто не услышал исповеди этих людей. Я разделаюсь с ними, как разделался с Робин Гудом. Шериф кивнул и тронул поводья. Он отъехал к тому месту, где стояли рыночные весы, а стражники отошли вслед за ним. Тогда воин в конской шкуре, с бычьими рогами на шлеме склонился над пленниками, и веревки упали с них под ударами ножа. - Вот тебе лук Гая Гисборна, Маленький Джон, - сказал Робин, - а ты, Билль Статли, бери его меч. Робин сбросил на землю тяжелый шлем, и два лука пропели тетивой. Двое стражников, которые бросились вперед, заметил обман, упали на горячую пыль. Еще две стрелы просвистели, я люди шерифа пустились бежать без оглядки, чувствуя, как щекочет их между лопатками смерть. Ральф Мурдах всадил шпоры в брюхо коню, но стрела догнала шерифа. - Так, - сказал Робин, - был в Ноттингеме благородный шериф - лорд Ральф Мурдах. Стрелки ополоснули лицо и руки у студеного колодца и с веселой песней двинулись к Вирисдэлю. Навстречу стрелкам из зеленой лощины примчались вестники победы - лохматые псы фриара Тука. А потом, как всегда, показался за ними и сам святой отец, и хотя широки были плечи у причетчика из Фаунтендэля, но они не могли скрыть от глаз его спутников. Три десятка молодцов в зеленых плащах шли за ним, и три сына вдовы, и старый рыцарь Ричард, и сын его Энгельрик Ли, и хромой старикашка, веселый стрельник из Трента. - Победа, Робин! - прогудел фриар Тук, сложив ладони трубкой. - Победа, победа, друзья! - ответили сразу и Робин, и Билль, и Маленький Джон. ЭПИЛОГ Много веселых песен сложили глимены про Робин Гуда и его лесных молодцов. Хочешь - слушай про то, как стрелок повстречал Маленького Джона на бревне, перекинутом через ручей. Если добрым людям нравится, глимен расскажет, как старуха вдова обменялась с Робином платьем, чтобы спасти его от епископа, как он спас от шерифа ее сыновей. - Спой нам про то, как король Ричард навещал Робина в Шервудском лесу, - скажут крестьяне. И глимен споет про Ричарда Львиное Сердце. Целый год просидел король в Ноттингеме, но не смог изловить Робин Гуда. А потом оделся монахом, и стрелки привели его к Робину. Добрый Робин отказался служить королю, потому что ему милее была свобода, и зеленый лес, и Маленький Джон с востроносым Скателоком. В этих рассказах волной льется эль, и поет тетива, и хохочет хмельной фриар Тук. Стрелы летят слишком метко, чтобы это могло быть правдой, а знатные рыцари и аббаты душат своих вилланов так, что это не может быть ложью. Много веселья в этих рассказах, потому что нет ничего веселей в целом свете, чем борьба за привольную и свободную жизнь. И для каждого пахаря, для виллана и для раба имя Робин Гуда, как тетива боевого лука, звенит надеждой на лучшие дни, звенит призывом к бою. Но после этих веселых песен всякий попросит глимена: - Спой, молодец, как умер Робин Гуд. Тогда глимен выпьет кружку томного эля и тихо положит руки на струны арфы. И добрые люди услышат последнюю песню: Случилось, что Робин и Маленький Джон Зеленым брели перевалом, И Джону сказал отважный стрелок: "Стреляли с тобой мы немало. Но больше не сделать ни выстрела мне, Стрела с тетивы не помчится. Спущусь я в долину. В обители той Пусть кровь отворит мне сестрица". И Робин к Кирклейскому скиту идет, Слабеют сильные ноги. Кирклей далек, и смелый стрелок Совсем занемог по дороге. Когда он добрался до скита Кирклей И стукнул в дверное кольцо, Сестра открывает тяжелую дверь, Приветливо смотрит в лицо. Монахиня пива ему налила, Сказала: "Садись у огня". - "Ни есть я не буду, ни пить ничего, Пока не полечишь меня". "В обители тихий найдется покой, Тебя я туда провожу. И, если ты просишь кровь отворить, Услугу тебе окажу". За белую руку пришельца берет, Уводит в далекую келью, И Робину кровь отворяет она - Кровь каплет горячей капелью. Жилу открыла ему на руке, Ушла, ключами звеня, И долго точилась горячая кровь - До полудня другого дня. Сперва густая бежала кровь, Потом совсем поредела, И понял тогда отважный стрелок, Что сделано алое дело Тут Робин с надеждой взглянул на окно, Подумал - спасет прыжок. Но слаб он был, и но было сил, И прыгнуть Робин не смог. Тогда он подумал: "Уж, верно, меня Спасет мой рог боевой". Подносит он рог к ослабевшим устам И тихо дует в него. И Маленький Джон в зеленом лесу Услышал - зовет стрелок. "Не в смертный ли час он вспомнил о нас Если тихо так трубит в рог?" К Кирклейской обители бросился Джон, Бежит, сколько хватит сил. Плечом вышибает тяжелую дверь, Замки разметал и разбил. "О милости, Робин, о милости я Прошу, на колени упав!" - Горестно крикнул Маленький Джон, Стрелка своего отыскав. "Что тебе нужно? - спросил Робин Гуд. - Какой тебе милости, Джон?" - "Позволь, чтобы этот проклятый Кирклей Со всем вороньем был сожжен!" Но Робин в ответ ему тихо шепнул: "Милости этой не жди: Женщины я не обижу вовек, И ты монастырь пощади. Дай мне, товарищ, мой лук боевой, И в небо выстрелю я. И где упадет и воткнется стрела, Там будет могила моя. Зеленого дерну под голову мне И в ноги ты положи, И лук положи мой бок о бок со мной, Что музыкой мне служил. И дуб посади на могильном холме, Чтоб он мой покой сторожил. Могилу просторную вширь и в длину Мне вырой - и люди пройдут И скажут: "Под деревом этим лежит Храбрый стрелок Робин Гуд!"