отровом куполе происходит утечка воздуха. Люсьен никому не сообщил об этой опасности, но если бы они остались в куполе, то рано или поздно неминуемо задохнулись бы. Хорошо еще, что толчки не заклинили дверь воздушного шлюза. Вот тогда уж точно ситуация стала бы абсолютно безвыходной. Люсьен заметил, что многие его подопечные пятятся назад, не осмеливаясь войти в узкую камеру воздушного шлюза. При опасности боязнь замкнутого пространства вполне объяснима. - Пойдемте, друзья, - сказал Люсьен, пытаясь добросовестно доиграть роль утомленного работой экскурсовода, пастуха, уставшего пасти свое стадо. - Заходите внутрь. Чем раньше мы войдем в шлюз, тем раньше выйдем с другой стороны. Пойдемте. Туристы продолжали упираться, пока Дебора ("Молодчина!" - зааплодировал про себя Люсьен), глубоко вздохнув, не вошла решительными шагами в шлюз. Этого оказалось достаточно, чтобы почти все сдвинулись с места. Люсьен собрал всех в тесной камере шлюза. В группе было двадцать восемь человек. Обычно для прохода воздушного шлюза Люсьен делил группу пополам, но еще одно сотрясение почвы, и можно навсегда остаться здесь. Надо торопиться, нельзя оставлять здесь ни одного человека. Люсьен загнал внутрь всю группу, втиснулся сам и протолкался к кнопкам управления. Он сорвал печать с аварийного выключателя и нажал кнопку. Загудела сирена, и вместо привычных белых огней зажегся ярко-красный аварийный свет. Люк купола медленно задвинулся. Туристы подались назад, испуганно прижимаясь друг к другу. Насосный механизм лязгал и взвизгивал, издавая непривычные Люсьену звуки и действуя ему на нервы. Может, после лунотрясения в механизме шлюза не все в порядке? Что если камера остановится? На сколько хватит воздуха? В маленьком помещении, набитом людьми, и так было душно. Наконец раздалось желанное шипение насосов, выравнивающих давление на входе и выходе; это означало, что они благополучно приехали. Двери в город отворились. С дружным вздохом облегчения толпа устремилась в проем дверей. Главный город, выстроенный под поверхностью Луны, представлял собой растянувшийся на несколько километров ряд объемов в виде линзы, их называли Внутренними Сферами. Купол для туристов располагался на поверхности, в пятидесяти метрах над краем одной из них, и соединялся с городом длинным наклонным тоннелем, ведущим от поверхности к воздушному шлюзу. Выход из воздушного шлюза в город проектировали, думая о туристах. Одна стена от пола до потолка целиком состояла из огромных смотровых окон, которые выходили на Внутреннюю Сферу Амундсена, открывая прекрасную панораму суетящегося внизу города. Но сейчас от смотровых окон остались груды валяющихся на полу стекол и торчащие из рам острые осколки. По помещению гулял пыльный ветер. Раскинувшийся внизу город напоминал зону военных действий. В трех местах клубами поднимался густой дым и, подхваченный неистовым ветром, уносился к небесно-голубому потолку Сферы. Больше всего луняне боялись утечки воздуха. Люсьен старался об этом не думать. Работают ремонтные бригады или нет? Он опять перевел взгляд с потолка на город. Пышная зелень, которой город так гордился, была более или менее на месте, но в нескольких местах деревья лежали. Оползни притащили деревья с холмов. Там и сям толпились люди - то ли беспокойство сбивало их в кучу, то ли они просто гасили пламя и убирали следы аварии, Люсьен не знал. Городское освещение стало более тусклым, чем всегда. Горели аварийные огни, но они едва просвечивали сквозь клубы дыма. Многие высотные башни, которыми славился город, рухнули или были повреждены. Насколько Люсьен мог определить отсюда, больше всего пострадали богатые районы, расположенные на склонах. "Прекрасно, - оглядываясь на своих подопечных, подумал Люсьен. - Как раз это им и нужно было увидеть". - Пойдемте, друзья. Спустимся вниз и вернемся в гостиницу. "Не давай им времени обдумать положение, - шептал ему голос отца, - если они задумаются, то недалеко до паники. Веди их домой". Люсьен пересчитал людей. По-прежнему двадцать восемь. Хорошо. По крайней мере не придется возвращаться за отставшими. Люсьен повел группу по сбегающему вниз уклону к входу в город. Длинная извилистая дорожка начиналась от смотрового зала. Она, как и зал, тоже была заключена в стеклянные стены - не только для удобства туристов, но и потому, что на богатой кремнием Луне стекло было самым дешевым материалом. Как бы то ни было, теперь Люсьену пришлось вести двадцать восемь человек, большинство из которых не умели ходить в условиях лунного тяготения, по наклонному проходу, усеянному острыми как бритва осколками стекла. К тому же сквозь бреши в стеклянной стене врывался порывами сильный ветер, сбивавший с ног. К счастью, все сошло благополучно, и никто не порезался. Хорошо хоть, путь в гостиницу "Олдрин" был коротким и шел по прямой. Вообще-то туристов туда должен был доставить автобус, но он почему-то не пришел. Нетрудно было догадаться, почему. На периферии основного яруса лежали камни и скатившиеся с холма руины зданий, дороги были завалены обломками. Люсьен уговорил людей идти пешком, и они почти бегом двинулись в путь. Даже за время этой короткой прогулки Люсьен увидел, насколько серьезно положение. Внутренняя Сфера Амундсена пострадала очень сильно. Казалось, ни одному зданию не удалось избежать ущерба. На дороге через каждые несколько сотен метров громоздились завалы. Повсюду путники натыкались на брошенные машины, обломки зданий и поваленные деревья. В конце концов добрались до гостиницы. Громадное здание как будто осталось цело. Лишь стоящая у входа кучка людей свидетельствовала о том, что и здесь что-то произошло. Похоже, гостей срочно эвакуировали и только теперь разрешили им вернуться обратно. Люсьен стоял посреди засыпанной камнями улицы, наблюдая за происходящим, и вдруг почувствовал, что ему суют в руку какую-то бумажку. Люсьен посмотрел. Двадцать британских фунтов. Он сообразил, что рядом с ним стоит миссис Честер. - Молодой человек, я так вам благодарна, - проговорила она. - Я так рада, что мы все благополучно спустились вниз. Люсьен тупо уставился на нее. Чаевые. Эта женщина дала ему чаевые за то, что он спас ей жизнь. Ну хорошо. По крайней мере, ему сказали, что он достойно исполнил свой долг. Туристы никогда не платят вперед, они платят лишь тогда, когда получили свое. Люсьен выпустил из пальцев двадцатифунтовую банкноту, проследил, как она медленно спланировала вниз, и, не говоря ни слова, пошел прочь. А он-то уже начал думать о них, как о людях. "К черту этих туристов", - думал Люсьен, радуясь, что сегодня днем у него другая работа, и прибавил шагу. От гостиницы "Олдрин" до Орбитальной транспортной службы было минут пять ходьбы. Но лунотрясение перевернуло все вверх дном: как Люсьен ни спешил, он все же затратил почти полчаса на то, чтобы пробраться через заваленные перекрестки, оборванные провода и перекрытые сломанными воздушными шлюзами проходы. "Господи Боже, Земля, - Люсьена как током ударило, - Земля". - В суматохе он забыл про главное: "Здесь никто ничего не знает. В Службе сейчас все, наверное, сбиты с толку и не могут понять, что происходит. Ведь они не знают про Землю". Орбитальная транспортная служба действительно превратилась в сумасшедший дом. Это было заметно даже сквозь дымчатое стекло окон, отделяющих собственно Службу от административной зоны. Слишком много людей стояло, размахивая руками. Гул голосов, казалось, был слышен даже на улице. Слишком много аппаратуры было включено, слишком много красных ламп горело там, где должны были гореть зеленые. Люсьен показал у входа свое удостоверение. Увидев его, к нему, бешено жестикулируя, бросился Веспасиан. Люсьен, сделав вид, что не замечает своего начальника, схватил с полки головной телефон и стал искать незанятый пульт управления. Вон, в углу. Ему надо кое-что проверить. Но прежде чем он успел пройти до середины комнаты, Веспасиан загородил ему дорогу. - Проклятие, Люсьен, - без предисловий начал он. - Мы попали в переплет. Все наше навигационное оборудование полетело к чертям, как только Луну затрясло. Основное, запасное, аварийное. Все. Все-корабли сбились с курса или вообще потеряли связь с радиолокаторами. Приборы корректировки курса не действуют. Мы не можем вычислить ни... - Приборы работают, Веспи, - сказал Люсьен. - Просто они делают поправку на гравитационное поле Земли, которого больше нет. Земля исчезла. Тайрон Веспасиан, низкорослый полный человечек неопределенного среднеевропейского происхождения, вытаращил глаза. - О чем ты, черт возьми, болтаешь?! - вскрикнул он. - Что за вздор? - Говорю тебе: Земли нет на месте! Люсьен прошел к пульту управления, Веспасиан не отставал. Не обращая внимания на старшего коллегу, Люсьен сел за пульт. Он попытался отвлечься от всего того страшного, что произошло, и сосредоточиться наделе, ему нужно было выбросить из головы все, что не касалось настройки пульта. - Земля не может просто так взять и пропасть, - забубнил Веспасиан. - Знаешь, иногда я мечтаю, чтобы эти проклятые земляне провалились к чертям, но... Люсьен вскочил с кресла, схватил начальника за плечи и встряхнул его. - Земля исчезла. Я видел, как это случилось, собственными глазами. Я был в куполе, смотрел на нее, и у меня на глазах она пропала. Именно это вызвало лунотрясение. Вместе с Землей исчезло ее гравитационное поле, нарушилось равновесие сил, и лунная поверхность содрогнулась. Нужно быть готовыми к новым толчкам, и не слабее того, что был. Нужно быть готовыми ко всему. Веспасиан посмотрел на Люсьена и с трудом сглотнул слюну. На лице его показались капли пота, и Люсьен как в зеркале увидел в его глазах отражение своего собственного страха. - Планеты просто так не исчезают, Люсьен, - пытаясь говорить ровным голосом, пробормотал Веспасиан. - А эта исчезла! - крикнул Люсьен. Он еще крепче вцепился в плечи начальника, но потом ослабил хватку и снова плюхнулся в кресло. Люсьен закрыл глаза и постарался успокоиться. "Планета. Да, планета. И все, что на ней. Восемь миллиардов человек. Все океаны, все горы, леса и животные, все вулканы, дожди, пустыни и деревья. Расплавленное ядро, дно океана, снежные вершины и прерии. Все исчезло". "Нет. Нет. - Он силился отвлечься от мыслей, от страха, от тревоги. - Не думай о Земле. Думай о том, что надо сделать, чтобы спастись самим". Люсьен открыл глаза и включил камеру для наблюдения за поверхностью, эта камера всегда смотрела на Землю. - Посмотрите, - зная, что ему никто не поверит, сказал Люсьен, - эта камера фиксирование нацелена на Землю. Там пусто, там ничего нет. Ничего, кроме звезд. - Ее тряхнуло во время толчка, - бесстрастно ответил Веспасиан. - Послушай, Дрейфус, я понимаю, что мы только что пережили лунотрясение, но у меня нет времени на такие... - Видите звезды на заднем плане? - продолжал Люсьен. - Это Близнецы. Земля сейчас должна находиться в Созвездии Близнецов. Если вы забыли об этом, проверьте по карте звездного неба. - Веспасиан нахмурился и опять посмотрел в объектив. Люсьен, не обращая на него внимания, нажал кнопку воспроизведения: - Ну вот. Это повтор наблюдений за последний час в быстром темпе. Что вы на это скажете? На экране монитора вновь появилась Земля, точнее - ее записанное на пленку изображение. Повтор шел на приличной скорости: друг за другом бежали облака, терминатор быстро продвигался по глобусу, и вдруг - бело-голубая вспышка, и все. На месте Земли ничего не осталось. - Пресвятая Матерь Божья, - проговорил Веспасиан. - Этого не может быть. С камерой что-то не так. - Черт побери, Тайрон, я видел это своими глазами, и вместе со мной это видели еще двадцать восемь человек. - Это чушь. Чушь. Оптический обман. - Докажите. Буду рад, если ошибся, - сказал Люсьен. - И докажу, - ответил Веспасиан. - Настрой этот пульт на поисковый радиолокатор. Он нашел кнопку на прикрепленном к поясу приборе внутренней связи. - Поисковый радиолокатор, это Веспасиан, - заговорил он в головной телефон. - Джейни, отложи на минуту другие дела и пошли мощный поисковый импульс на Землю. Да, сейчас же. Мне плевать, какая у тебя загрузка, делай, что велят. Люсьен настроился наконец на поисковый радиолокатор, появились звук и изображение. - ...адно, вот этот чертов импульс, Веспасиан, - объявил сердитый голос оператора. На экране промелькнуло сообщение: ПОИСКОВЫЙ СИГНАЛ НАПРАВЛЕН. Сетка поиска была пуста. И так и осталась пуста. Через десять секунд на экране вспыхнуло новое сообщение: ОТРАЖЕНИЯ НЕТ, ПРЕКРАЩЕНИЕ ПОДАЧИ ИМПУЛЬСОВ. - Господи, что же там сломалось? - спросила оператор. - Мы должны были получить отражение через 2,6 секунды. В ее голосе зазвучал страх. - Мы не знаем, Джейни, - хрипло ответил Веспасиан. - Люсьен говорит, что Земли больше нет. Сделай мне одолжение, проверь аппаратуру и докажи, что он спятил. Веспасиан отключил линию и нажал другую кнопку. - Связь, говорит Веспасиан. Каково состояние каналов связи с Землей? - Не работают, ни один, - ответил в микрофон чей-то голос. - Вероятно, из-за лунотрясения. Мы ищем причину. Веспасиан согнал Люсьена с кресла у пульта управления и включил внешнюю оптическую линию. На экране возникло изображение космического пространства. Веспасиан запросил в памяти компьютера карту звездного неба, координаты Земли на этот день и ввел эти данные в камеру. Камера стала плавно отслеживать положение, строка в нижней части экрана отмечала настоящие и заказанные координаты. Когда они совпали, картинка замерла, и на ней было то же пустое звездное небо, которое Люсьен видел три минуты назад через другую камеру. Люсьен склонился над Веспасианом и сказал убежденно: - Я тоже не поверил бы. Просто я видел, как это случилось. Я не знаю, почему это произошло, кто или что тому виной. Но я знаю, что без земного притяжения, служащего якорем, все орбиты и траектории на миллионы километров вокруг значительно исказились. Мы должны заново вычислить орбиту каждого корабля, спутника и космического дома, пока не случилось никакой аварии. Успокойтесь и попытайтесь трезво, без эмоций посмотреть на вещи. А я пока подумаю, что нам делать дальше. Веспасиан, казалось, готов был лопнуть от гнева, и вдруг как-то сразу успокоился. Он знал, что он деспот и грубиян, но гордился своей способностью внять голосу разума и, если это необходимо, допустить даже некоторую грубость по отношению к себе. Земля пропала. На то, чтобы заставить людей поверить в это, у него уйдет, пожалуй, целый день. Он себя-то самого еще не заставил. 8. ПЛАЧ ПО ЗЕМЛЕ Хирам раз за разом прогонял повтор записи, и, послушная его воле, раз за разом исчезала Земля. Подождите-ка. Под таким углом и при таком разрешении трудно что-нибудь сказать наверняка, но это облако как будто не похоже на объемный предмет, оно скорее напоминает диск, находящийся за планетой, между Землей и Луной. Хирам следил за монитором: облако скользило вперед, в направлении камеры, отделяясь от Луны и унося с собой Землю, а потом пропадало. Пропадало вместе с Землей. Черт, что же это за облако? Хирам сидел один в Главной диспетчерской, склонившись над компьютерами, довольный тем, что вокруг тишина и покой и ничто не мешает его работе. Он не очень-то знал и не хотел знать, куда делись Остальные сотрудники. Талантливый физик Хирам Макджилликатти многого не замечал и не понимал. В какой-то степени это была фамильная черта. Он был потомственным ученым, он родился в знаменитой семье исследователей Марса, и его прадед был одним из пионеров внеземных поселений. Хирам не унаследовал ни политических талантов своего предка, ни его умения ладить с людьми, но зато старик наградил правнука своим прямодушием. Правда, Хираму в полной мере досталась еще одна, несчастливая, семейная черта - почти полная неспособность прислушаться к точке зрения другого человека. Все сотрудники Станции были потрясены, никак не могли свыкнуться с тем, что произошло, но Хирам не был в их числе. Его не связывали, как их, тысячи неразрывных связей с Землей, он родился на Марсе и даже ни разу не был на Земле. К тому же он был ученым-фанатиком. Исчезновение Земли значило для него лишь то, что для науки открывается широчайшее поле деятельности, и это вдохновляло. Хирам сидел один в Главной диспетчерской, наслаждаясь тем, что все приборы и все записи сейчас в его и только в его распоряжении. Он вновь прокрутил видеозапись и набросал новые столбики расчетов. Он попробовал просмотреть запись в инфракрасном диапазоне, но не нашел облака. В видимых лучах казалось, что оно возникает из ничего, чтобы потом пропасть вместе с Землей, но в инфракрасных оно вообще не регистрировалось, но тем не менее Земля исчезала в тот же самый момент, что и в видимых лучах. Хирам перешел в ультрафиолетовый диапазон. Слишком ярко. Но неизвестный объект, несомненно, испускал ультрафиолетовые лучи. Впрочем, ультрафиолетовые детекторы на ВИЗОРе были намного чувствительнее инфракрасных, так что поспешных выводов делать не стоило. Хирам вернулся в видимый диапазон и в который раз внимательно рассмотрел картинку. Конечно, ВИЗОР был задуман не как астрономическая обсерватория, и дальняя оптика, при помощи которой были получены последние снимки Земли, не обладала высокой разрешающей способностью. Жаль, но придется обойтись тем, что есть. Сверхчувствительные камеры есть на Луне, и рано или поздно он сможет увидеть их снимки. Хирам менял яркость и контрастность в ультрафиолетовом диапазоне, пытаясь получше рассмотреть явление, но изображение оставалось очень неясным и мало о чем говорило. Черт, нужны более четкие снимки. А приходится довольствоваться снятым с большого расстояния смазанным видом Земли размером с ящик для гольфа. Хирам уже в третий раз просматривал все с начала. Справа на экране сменяли друг друга и повторялись в различных сочетаниях характеристики излучения в ультрафиолетовом, в видимом, в инфракрасном, в электромагнитном, в радиоизлучении, а слева Земля исчезала снова и снова. Грубая методика - компьютер, без сомнения, сообщил бы результаты сравнения разных вариантов через несколько долей секунды. Позже Хирам воспользуется и компьютером. Но скорость здесь не самое главное. Хирам хотел сначала сам проделать часть работы, почувствовать тонкости, чтобы потом, когда машина выдаст свои результаты, сразу понять что к чему. Даже без компьютера он уже нашел несколько удивительных особенностей, не заметных при поверхностном наблюдении. Во-первых, Земля пропала не в то мгновение, когда ее коснулся гравитационный луч, а 2,6 секунды спустя, что само по себе интересно, ибо это как раз время, за которое свет проходит расстояние от Земли до Луны и обратно. Во-вторых, одновременно с исчезновением Земли родилась первая волна мощных гравитационных импульсов, гораздо более сильных, чем луч, посланный с Плутона; импульсы шли и после того, как планета пропала. Оборудование ВИЗОРа и сейчас обнаруживало гравитационные волны там, где была орбита Земли. Источником их должен быть достаточно крупный объект, ведь для того, чтобы их вызвать, требуется генератор размером с Кольцо Харона. В-третьих, этот визг на волне 21 сантиметр начался в тот миг, когда Земля пропала, и продолжался еще очень долго. Индикаторы направления указывали, что источник звука находился на Луне, хотя ни один известный лунный передатчик не работает на этой волне. Все это дает веские основания предполагать, что происшествие как-то связано с Луной. И еще одно: прогноз очевиден. Орбиты всех планет Солнечной системы немного искривятся, но это не приведет к серьезным последствиям. Небольшие сдвиги испытают орбиты Венеры и Марса. Движение транспорта слегка нарушится, вот и все. Большие изменения произойдут только вблизи Луны. "Однако на Луне этого, возможно, еще не поняли", - с гордостью сказал себе Макджилликатти. Хирам улыбнулся. Приятно быть впереди всех. Но в науке важно не просто уйти вперед, а доказать всему миру, что ты первый. - Он поручил компьютеру сформулировать выводы и передать текст с изображением по всем рабочим каналам связи на Луну, Плутон, Марс и крупные спутники. Тамошним ученым будет над чем поломать голову. Хирам прочитал подготовленное компьютером резюме, кое-что подправил, выверил несколько диаграмм и разрешил машине действовать. После этого вернулся к экрану и снова начал прокручивать повторы. Он прекрасно проводил время. У Орбитальной транспортной службы была своя система тоннелей и воздушных шлюзов, связывавшая ее с лунной поверхностью. ОТС установила на поверхности кучу приборов, и разумнее было иметь к ним прямой доступ, чем пользоваться муниципальными шлюзами. Но Тайрон Веспасиан не собирался проверять приборы, разве что самым простым способом. Ему требовалось проверить один-единственный инструмент - собственные глаза. Всегда имеется некоторая вероятность того, что камера, линза, электронная видеосистема неисправны. Эту вероятность он должен исключить. А исключается она просто - следует выйти на поверхность, поднять глаза в небо и увидеть, что Земли нет. Только и всего. Он знал, что Земля пропала, но речь шла не о знании. Ему нужно было в это поверить. Внешняя дверь воздушного шлюза отворилась, и Веспасиан, толстый и приземистый в скафандре, неуклюже ступил на лунную поверхность. "Посмотри на небо", - сказал он себе, но не смог себя заставить это сделать. Ему нужно было кое-что продумать. Именно сейчас. Что может случиться с Луной, оставшейся без Земли? Глаза Веспасиана изучали горизонт, а не зенит. Компьютерные модели Люсьена показывали, что Луна сохранит прежнюю солнечную орбиту с несколько возросшим эксцентриситетом, который будет постепенно уменьшаться, и в конце концов все вернется на круги своя, лишь чуть-чуть изменится итоговая траектория Луны. "Посмотри на небо". Что произойдет с вращением Луны? Будут ли фазы Луны повторяться с прежней периодичностью - раз в месяц? Он все еще не мог поднять глаза к Близнецам, туда, где должна, была находиться Земля. Может, вращение Луны ускорится? Или наоборот? "Посмотри на небо". Глаза медленно поднялись вверх, и взгляд уперся в ничто - там, где всегда была Земля, теперь стало пусто. Ноги Веспасиана подкосились, он, чтобы не упасть вниз лицом, вовремя взмахнул руками и плюхнулся на поверхность упитанным задом. Сколько он просидел так - раскинув ноги и задрав голову, - Веспасиан не знал. Серый, испещренный кратерами вулканов пейзаж, безжизненные холмы Луны, раньше казавшиеся почти родными, стали вдруг безобразными и враждебными. А все потому, что исчез с небес голубой шарик. Из правого глаза Веспасиана выкатилась слезинка, и он почему-то обрадовался, что шлем не дает ему смахнуть ее. Упала еще одна слеза, и еще. Это был плач по Земле. Это были слезы, которых Веспасиан не стыдился. Доктор Саймон Рафаэль, не обращая внимания на посетителей, гордой поступью ходил взад и вперед по ковру в своем кабинете. Рафаэль впустил их пять минут назад, и с тех пор никто не проронил ни слова. Наконец директор собрался с мыслями. Он замедлил шаг, повернулся, подошел к столу и сел. - Что ж, прекрасно. Земля пропала. Восемь с половиной часов назад по истинному времени и три часа назад по нашим наблюдениям. Это подтверждают все наши приборы. Это подтверждают и все другие станции. И это произошло, когда волшебный луч мистера Чао коснулся планеты. Я прав? - угрожающе спросил он. Сондра, Ларри и Уэблинг молчали. Рафаэль опять встал, обошел вокруг стола и навис над Ларри, вперив в него уничтожающий взгляд. Он долго стоял так, тяжело дыша, словно пытался раздавить Ларри своим презрением. Потом медленно отступил. - Я намеренно сдерживаю себя, и вы это знаете, я стараюсь не орать, не обвинять мистера Чао в случившемся несчастье. Мне думается, что все мы на этой Станции, включая вас, испытываем сейчас похожие чувства. Если не гнев, то страх и ужас. Доводы разума, научные доводы не позволяют мне дать волю своим чувствам, - Рафаэль снова склонился над Ларри, положил руки на подлокотники его кресла, приблизил свое лицо настолько близко, что Ларри ощутил теплое дыхание директора. - Буду откровенен. Мне хотелось бы обвинить вас во всем, Чао, очень хотелось бы. Вы мне не нравитесь. В сущности, сейчас я даже готов признаться, что терпеть вас не могу. Пропал мой дом, Чао. Моя семья, мои внуки, могила моей жены. Пропало восемь миллиардов человек, они исчезли, они уничтожены. И это каким-то образом связано с вашим идиотским опытом. Ларри заставил себя посмотреть директору в глаза. От страха и гнева лицо убитого горем Рафаэля побелело как мел. Директор вновь выпрямился и зашагал по комнате. Он словно не мог усидеть на месте, ему нужно было двигаться. Все были потрясены, тяжелее всего было то, что никто не знал, что делать. Рафаэль, по крайней мере, ходил по кабинету, остальным приходилось сидеть, уставившись в пространство, и мучиться. - Мне хотелось бы обвинить вас, - повторил Рафаэль, - но я разбираюсь в гравитации и в гравитационных волнах. Это плохо исследованная область, тут много неясного, но я знаю довольно, чтобы понять очевидное: это сделал не ваш луч. Я понимаю, какой силой обладал, вернее не обладал, этот луч на таком расстоянии. У пролетающих астероидов и комет поля тяготения мощнее. Правильно посланный достаточно сильный луч мог бы, положим, слегка искривить орбиту Земли, но не более того. Так почему же ваш луч уничтожил Землю, если столько других, более мощных источников гравитации не оказывали на планету никакого влияния? Почему? Доктор повернулся и снова посмотрел на сидящих перед ним людей. - Мы не знаем, но должны это выяснить. Ирония судьбы состоит в том, что мне приходится обращаться к людям, которые заварили эту кашу. Вы трое скорее других найдете ответ, потому что вы лучше других знакомы с гравитационными волнами. Я хочу, чтобы вы разобрались, что произошло. Была ли Земля действительно уничтожена? Если да, то почему нет обломков? Мог ли луч сдвинуть планету? Как? Не может ли исчезновение Земли быть оптической иллюзией? Опять же, отчего она возникла? Директор перестал мерить шагами свой кабинет и с глубоким вздохом присел на край стола. - Выясните это. Простите меня за нарушение правил, доктор Бергхофф, но я приказываю вам найти объяснение всему этому... - Он провел ладонью по лицу и сгорбился. Перед подчиненными теперь был пожилой, смертельно уставший человек, находившийся на пределе своих сил. Сердитый директор превратился в испуганного и измученного старика; внезапное превращение было поразительно. - В вашем распоряжении вся Станция, любое оборудование, - глухим, сиплым голосом добавил Рафаэль. Видимость силы и власти разрушилась на глазах сидевших в кабинете людей. Этот человек страдал так же глубоко, как они. "Он долго держал себя в руках, - поняла Сондра, - но сейчас мужество и выносливость изменили ему". - А теперь, - сказал доктор Рафаэль, - если вы не возражаете, я оставлю вас. Мне нужно отдохнуть. Не говоря больше ни слова, он встал и удалился. Сондра наблюдала за ним и думала, как она его недооценивала. За его напыщенностью скрывалось столько храбрости, самообладания, спокойного ума. Ее представление о Рафаэле оказалось карикатурой на него настоящего, но ей пришло в голову, что он сам был отчасти виноват в своей ошибке, потому что обыкновенно прятал себя настоящего под своей собственной карикатурой. Он так часто и так старательно играл роль надутого эгоиста, что в конце концов все поверили, что он и есть надутый эгоист. Сондра закрыла глаза и потерла лоб рукой. Теперь все это неважно. Сондра повернулась к Ларри. Этого человека она тоже едва знала. Он не меньше других был потрясен и удручен случившимся. Рафаэль поставил несколько ясных и нужных вопросов, а правильно поставленный вопрос - это уже полдела. Чем ответит Ларри? - Ларри, - мягко сказала Сондра, - Земля пропала. Что делать? - Она не пропала, - уставившись в ковер, зло ответил Ларри. - Она не пропала. "Он еще тешит себя иллюзиями", - подумала Сондра. - Ларри, я хотела бы, чтобы она не пропала, но она пропала. Земли нигде нет. Ларри резко поднял на нее сверкающие глаза. - Я знаю, - сказал он. - Но она не уничтожена. Сондра беспомощно посмотрела на доктора Уэблинг. Но к той вообще обращаться было бесполезно - Уэблинг находилась в состоянии прострации и было похоже, еще долго не сможет прийти в себя. А ведь она здесь почти ни при чем. Сондра и Ларри воспользовались ее совершенно невинным опытом и разрушили родную планету. Из-за них фамилия Уэблинг войдет в историю рядом с их именами, а их-то уж точно потомки назовут Геростратами. Сондра чувствовала, что у нее голова идет кругом, мысли скачут от одной темы к другой. История? Кого это сейчас волнует? Будет ли после этого вообще какая-нибудь история? Смогут ли уцелевшие поселения на Марсе, Луне и других планетах и спутниках обеспечить себя и выжить без Земли? А что если с ними произошло то же, что и с Землей? Неопределенность. Вот отчего ноет ее сердце. Вот почему все так срочно, вот почему Рафаэль сразу же засадил их за работу. Но неопределенность - это еще не конец. Нужно быстро разгадать загадку и защитить хотя бы то, что осталось от человеческой цивилизации. Поэтому Ларри должен посмотреть правде в глаза - он с его быстрым умом и научной хваткой вероятнее всех найдет ответ. Нельзя ждать, пока пройдет его потрясение. - Ларри, Земля на самом деле пропала. Погибла. Уничтожена. И мы должны понять, почему, прежде чем то же самое произойдет со всей Солнечной системой. Земля пропала. Согласись с этим. - А где обломки? Где остаточное тепло? - спросил Ларри. - Нельзя разрушить планету, не оставив следов. Вещество и энергия неуничтожимы. Если масса Земли каким-то образом мгновенно обратилась в энергию, вспышка самое меньшее расплавила бы Луну. Отсюда это было бы похоже на второе, недолговечное Солнце, и нас, возможно, убило бы радиацией после ядерного взрыва. Если бы Земля просто разрушилась, остались бы осколки. Масса Земли была и есть, да, и эта масса больше массы ста Поясов астероидов, а мы ведь можем с точностью обнаружить Пояс астероидов. Где осколки? Самые большие обломки были бы величиной с Луну, другие поменьше, с астероид, и так далее. Повторяю, нельзя разрушить планету, не оставив следов. Даже если бы планета стала просто газовым облаком, состоящим из отдельных молекул, наши приборы уловили бы его. Оно заслонило бы Солнце, затуманило небо. Но ничего этого нет. Значит, Земля не уничтожена. Сондра встала и прошла в дальний конец комнаты. Звучит трезво и логично, но это только ее впечатление. Ведь и Ларри в таком состоянии не очень-то способен рассуждать здраво. Сондра знала, что сейчас она не может оценить, насколько ясно мыслит другой человек. Но Ларри пробуждал надежду, которая так теперь была нужна. - Тогда что же случилось? - спросила Сондра. - Мы ее нигде не нашли... Она... она просто исчезла. - Червоточина, - раздался голос Уэблинг. Сондра вздрогнула. Она почти забыла о ее присутствии. Пожилая ученая дама подняла глаза, в которых стоял страх, и повторила: - Червоточина. Ларри рассеянно кивнул, а Сондра нахмурилась. - Что? При чем здесь червоточина? - недоверчиво спросила она. - То, что называют этим неуклюжим словом, просто теоретическая трепотня. Никто пока не доказал, что червоточины существуют. Ларри потер глаза и уронил руки на колени. Он сидел, скрестив пальцы и уставившись, прямо перед собой. - Экспериментальное исследование законов гравитации не было для меня самоцелью, - медленно заговорил он. - Моей мечтой было создание переходной гравитационной пары, то есть двух гравитационных объектов, соединенных этой самой теоретической червоточиной. На первом этапе требовалось смоделировать черную дыру, то есть искусственное гравитационное поле, мощность которого достаточна для того, чтобы внутри него существовало независимое пространство-время. Далее, если такая виртуальная черная дыра - ВЧД - совпадает по своим основным характеристикам с некоей другой черной дырой, то их можно каким-то образом связать между собой, и в результате мы получим как бы одну черную дыру, одновременно существующую в двух разных точках нормального пространства. То есть объем, находящийся в сфере действия одной ВЧД, и объем, находящийся в сфере действия другой ВЧД, окажутся смежными, сообщающимися - такой способ сообщения и называется червоточиной. Две ВЧД могут находиться на расстоянии десяти метров или тысячи световых лет друг от друга - это совершенно неважно, они все равно будут сообщаться, и переход из одного объема в другой не представит никакого труда. Возникает вопрос - не вызвал ли я своим гравитационным лучом случайного образования червоточины? Как? Я не знаю. Бог знает как. Уэблинг подняла голову, словно внезапно очнулась. - Но это ведь немыслимо! Я знакома с гипотезами, на которых вы строите свои предположения, но все это просто не укладывается в голове. Однажды я читала работу, в которой вычислялась вероятность случайного образования червоточины. Мы дышим разновесной газовой смесью, молекулы которой находятся в непрерывном хаотическом движении. Какова вероятность того, что в какой-то момент все они вдруг полетят в одном направлении и улетят в окно, оставив нас погибать в вакууме? Так вот, вероятность случайного образования червоточины того же порядка, что и вероятность такого события. И как, скажите, после этого поверить, что Земля исчезла в результате практически невозможного? Ларри кивнул, в последние минуты он как-то успокоился и стал более раскован, словно с его плеч свалилась огромная тяжесть. - Я знаю, что вы правы. Но чутье все же подсказывает мне, что это червоточина. В конце концов все дело, видимо, все-таки в гравитационном луче. Сондра прищурилась и посмотрела на Ларри. - Погоди-ка. Наш луч - и правда, не обычная гравитационная волна. Природные поля тяготения действуют на Землю уже около четырех миллиардов лет, но она впервые столкнулась с искусственным гравитационным лучом. Ты считаешь, что он мог подстегнуть образование червоточины? Ларри пожал плечами. - Не исключено. Но наверняка я смогу ответить, лишь когда в моем распоряжении будет несколько черных дыр. Как минимум две. Одна дыра здесь, другая там, причем не имеет никакого значения, где именно. Пока что я не вижу ни одной. Сондра всплеснула руками, выражая замешательство. - Так, может быть, в ядре Земли все эти четыре миллиарда лет была спрятана черная дыра, а мы гравитационным лучом каким-то образом пробудили ее к жизни? Ларри насупился. - Гравитационная волна может так воздействовать на черную дыру, что образуется червоточина. Это в принципе возможно. Только если допустить, что ядро Земли представляет собой черную дыру, то придется согласиться и с прямым выводом из этого допущения: внутри Земли должна быть пустота. Я уверен, что любого геолога возмутил бы даже намек на этот вывод. Сондра не очень-то разбиралась в геологии. - Разве такого не может быть? - спросила она. - Нет! - с жаром ответила Уэблинг. - Или вся теоретическая геология последние четыреста лет ошибалась. Во время каждого землетрясения геологи изучают ударные волны, они для них служат чем-то вроде сигналов радиолокатора. Уж такую очевидную аномалию, как пустоту в Земле, они бы за это время обнаружили, как вы думаете? Кроме того, вы громоздите одну невероятную нелепицу на другую, столь же невероятную. Черная дыра внутри Земли да еще естественная червоточина. Это ничего не объясняет, а только все запутывает. Откуда взялась черная дыра? Почему она не всосала в себя Землю? Как наш гравитационный луч вызвал образование червоточины? Нет, я не могу согласиться ни с одним из ваших предположений! Сондра пересекла комнату и села рядом с Уэблинг. - Все дело в том, доктор Уэблинг, что в жизни мы столкнулись с еще более странной вещью: как могло случиться, что целая планета исчезла? Ответьте мне на этот вопрос, и я больше не буду болтать глупости. 9. ПАДЕНИЕ ЛЮЦИФЕРА Наблюдателю было хорошо. После бесчисленных лет ожидания он исполнил свое предназначение. И теперь поднялся на ступеньку выше, получив более благородное имя, чем Наблюдатель. Теперь, когда работа началась, он стал настоящим Дирижером. Дирижер. Новое имя лучше прежнего. Волна гордости захлестнула его громадное тело. Гордости вполне обоснованной, ибо Дирижирование и Слияние были полны опасностей и требовали напряжения сил. Хотя новоиспеченный Дирижер прокачивал через Связку огромные количества энергии, для самого Слияния ее было мало. Он израсходовал все силы на создание необходимого безмассового источника гравитации и остался всего с несколькими процентами отмеренной ему энергии. Безмассовым гравитационным полям присуща неустойчивость. Толчки, вызванные этой неустойчивостью, оказались очень неприятными, даже болезненными. Их можно было прекратить, только восстановив прежний гравитационный баланс. Кроме того, Дирижер нуждался в якоре, чтобы не потерять свой конец Связки. Помощь придет, должна прийти через Связку. На окраинах этой Системы уцелело довольно много родственных ему объектов, и они сделали бы для него все, что в их силах, но Дирижер знал: вероятность успеха будет гораздо выше, если помощь и подкрепление придут через Связку. Во-первых, и это самое главное, ему необходим настоящий источник гравитации, чьей энергией он мог бы воспользоваться. Если такого источника не найдется, дело обречено на провал. Неудача приведет скованного и изнуренного Дирижера к медленной мучительной смерти, ему останется только наблюдать, как по капле утекают его силы. "Помощь должна прийти", - говорил себе Дирижер. И она пришла. ТРЕВОГА ТРЕВОГА ТРЕВОГА ТРЕВОГА У Веспасиана чуть не выпрыгнуло сердце из груди, он протянул руку и выключил аварийный сигнал. Господи Боже, неужели опять? Несмотря на неразбериху в бывшем околоземном пространстве, пока произошло не так уж много столкновений. Но каждое столкновение было трагедией. Кто еще там, черт возьми, врезался? На экране вспыхнули данные. О нет! Боже мой, нет. Больше не надо. Это был снова Люцифер - астероид, вращавшийся раньше вокруг Земли. Несколько часов назад Люцифер врезался в космический дом Верхний Дублин. По всей вероятности, все обитатели Верхнего Дублина погибли. Случись эта катастрофа несколько дней назад, то только и разговоров было бы, что о ней. Но по сравнению с пропажей Земли это казалось совершенно незначительным событием. Обломки Станции и астероида кружились в пространстве, сметая все на своем пути. Даже после столкновения с Дублином Люцифер представлял очень серьезную опасность для Луны и орбитальных космических домов. Столетие назад прирученный людьми, он снова вырвался на свободу и помчался сквозь пространство, не разбирая дороги и угрожая другим небесным телам. Компьютер вычертил траекторию движения астероида, и Веспасиан остолбенел - машина предсказывала столкновение Люцифера с Землей. На плоском экране светилось бело-голубое графическое изображение потерявшейся планеты, Люцифер приближался к ней по спирали. Видимо, компьютер не был перепрограммирован, для него Земля еще существовала, и, заметив, что астероид мчится в сторону ее бывшего местонахождения, компьютер бил тревогу. "Если бы так", - подумал Веспасиан. Он согласился бы на столкновение астероида с Землей, только бы планета вернулась. Веспасиан поднял палец, чтобы нажать на кнопку и стереть предупреждение, но что-то его удержало. Веспасиан нахмурился. Дело в том, что программа аварийного оповещения была разработана так, что заранее не учитывала гравитационные поля, влиявшие на движение объектов. Она просто отслеживала траектории по данным радиолокации и вычисляла силы, искривляющие эти траектории, то есть имела дело только с реальными гравитационными полями. Тогда возникает вопрос: почему компьютер не предсказал грядущего столкновения Люцифера с Землей раньше? Если траектория Люцифера осталась неизменной, программа обязана была это сделать. Час назад Веспасиан выверял эту траекторию. Разумеется, тогда нельзя было еще предсказать его движение совершенно точно, но то, что путь его лежал в стороне от прежнего местоположения Земли, сомнений не вызывало. Что же происходит, черт побери? Он вызвал траекторию астероида за последний час из памяти компьютера. О Господи! Астероид круто свернул влево к той точке, где раньше была Земля. Веспасиан посмотрел, как меняется его скорость - Люцифер двигался с очевидным ускорением. Но это ведь невозможно! На этой чертовой фиговине нет ракетных двигателей - какая же сила толкала его? Люцифер явно вел себя как тело, попавшее в поле земной гравитации. Веспасиан включил камеру слежения за Землей, но его безумные надежды не оправдались. Земли не было. Он откинулся назад, мысли его смешались в голове. И тут его выбросило из кресла, потому что поверхность Луны содрогнулась с новой силой. Вторая серия толчков была такой же мощной, как и первая, и нанесла ничуть не меньший урон. Многие сооружения, выдержавшие первый толчок, теперь рухнули. Везде пылали пожары, сыпались разбитые стекла, но сами Внутренние Сферы, к счастью, остались целы. Большинство людей психологически были готовы к новому лунотрясению и потому действовали без паники. К тому же их больше тревожила пропажа Земли, в которую они только сейчас начинали верить. Когда пропадает родная планета, все остальное кажется мелкими пустяками. Вторая серия толчков как будто нарочно подоспела, чтобы испортить Люсьену всю работу. Он как раз начал подбираться к вычислению новых траекторий движения, когда в Орбитальной транспортной службе отключилась энергия. Во время перебоя весь комплекс управления транспортом должен был перейти на аварийное энергетическое снабжение от аккумуляторов. Но аварийная система была перегружена еще во время первого лунотрясения, и сработало реле защиты. Программа управления тут же перевела энергосистему в режим консервации, электричество теперь отпускалось лишь на поддержание жизнеобеспечения. Работа Люсьена к таковому не относилась, и его пульт управления погас. Пока он не включится, Люсьен даже не сможет перепрограммировать в своих целях систему энергоснабжения. По всему окололунному пространству в сумасшедшей пляске носились потерявшие управление космические корабли и станции. Все годы и века, с тех пор как в космос были выведены первые обслуживаемые людьми станции, прежде чем поместить в пространстве между Землей и Луной новый объект, компьютеры и инженеры кропотливо подыскивали ему наиболее безопасную орбиту. И вот вся эта работа пошла к чертям, потому что центром этого сложного и прекрасного танца была Земля, а ее вдруг не стало. Дирижер ушел, и без него танцоры принялись выделывать что-то невообразимое. Люсьен хотел выяснить, насколько серьезно создавшееся положение, но с неработающим компьютером задача чересчур усложнилась. Он сидел, уставившись на пустой экран, и пытался что-нибудь придумать. Люсьен продвинулся достаточно далеко и знал, что его первоначальные страхи оправдались. Исчезновение Земли не оптический обман. Он без компьютера рассчитал предполагаемые траектории для нескольких крупных космических домов с поправкой на исчезновение Земли и ввел их в управляющее устройство радиолокатора вместе с нормальными данными, зафиксированными в навигационном календаре. С небольшими погрешностями радиолокатор нашел эти космические дома на траекториях, рассчитанных Люсьеном, обычные же орбиты были пусты. Все очень просто: для объектов, вращавшихся на околоземной орбите, Земля служила якорем, а теперь они беспорядочно носились где попало. Не лучше обстояло дело и со спутниками Луны, в расчете орбит которых важнейшим параметром была величина гравитационного поля Земли. Несколько спутников и космических домов уже упало на поверхность Луны, в том числе все объекты, расположенные в точках равновесия Лагранжа. Некоторые станции, вращавшиеся по сильно вытянутым эллиптическим орбитам, сейчас устремились в открытый космос, другие падали на Луну. Это зависело от того, в какой точке орбиты они находились в момент исчезновения Земли. Вообще в космосе царил беспорядок, и нужно было готовить себя к тому, что из несметного числа орбитальных станций в ближайшем будущем ничего не останется. Небольшая часть станций, оборудованная мощными двигателями, возможно, уцелеет. Но большинство не обладало двигателями, или они были слишком слабы. Даже если Люсьену удалось вовремя вычислить их теперешние траектории, выправить их курсы не было никакой возможности. Но не это сейчас мучило Люсьена, а некоторые странности, которые он понять не мог. Дело в том, что все должно было быть куда хуже. Многие несчастья, которые по логике событий обязаны были произойти, так и не произошли. Компьютер прогнозировал намного больше падений, столкновений, потерь курса космическими кораблями. Кроме того, множество спутников, космических домов и кораблей просто пропало. Что-то тут не так. Вдруг вспыхнул свет и снова загудели вентиляторы - включилась основная энергетическая система. На пульте у Люсьена загорелись лампочки. Он нажал на нужные кнопки и прогнал несколько быстрых тестов. Его программы сохранились. Это утешало. А что там с пропавшими спутниками? Люсьен заказал информацию о них на момент пропажи Земли. Трехмерный рисунок был четким и недвусмысленным. Пропала не только Земля, но и все объекты, находившиеся в определенной области околоземного пространства. Это выглядело вполне правдоподобным. Легче представить себе, что перестала существовать космическая станция, чем целая планета. Это было настолько правдоподобно, что делалось страшно. Звякнула внутренняя связь, и Люсьен нажал на кнопку ответа. Его вызывала Джейни, оператор радиолокатора. - Люсьен, у тебя найдется свободная минутка? Люсьен поднял глаза и в дальнем конце огромной комнаты увидел Джейни. Она смотрела не на него, а на экран связи. Люсьен приладил наушники и заговорил в микрофон. - Минутка, наверное, найдется, Джейни. Что случилось? - Я передам изображение на твой экран. Это трудно объяснить. Ты просил меня отследить траекторию Мендара-4, так? - Так, - ответил Люсьен. - Ясно, - сказал голос Джейни. - Вот смотри. Такой была орбита Мендара. На плоском экране Люсьена появилось графическое изображение орбиты. Посреди экрана находилась Земля, а путь движения Мендара-4 был изображен белой линией, близкой к окружности. - А это его траектория, согласно показаниям радиолокатора, полученным нами после первого толчка. С экрана исчезла Земля, и Мендар сдвинулся по касательной к предыдущей орбите. - Я прочерчу предполагаемое направление его дальнейшего движения. Люсьен смотрел, как прямая синяя линия устремляется в околосолнечное пространство. - Ну и что? - спросил он. - А теперь посмотри, что произошло после второго толчка всего несколько минут назад. Это новый курс Мендара на основании показаний радиолокатора. Я помечу его желтым цветом. На экране возникла третья линия, уходящая от синей прямой, обозначающей предполагаемый курс. - Боже правый! - произнес Люсьен. Он понял, что это значит, даже без изучения орбиты. Путь движения Мендара заворачивал назад к какой-то крупной массе, расположенной как раз там, где была Земля. И эта масса по своим размерам должна была соответствовать размерам Земли. - А с другими траекториями орбит произошло то же самое? - нажимая на клавиши пульта управления, спросил Люсьен. Ему стало гораздо легче. Так и должно было случиться. Земля вернулась, неведомо откуда. Она должна была вернуться. - Да, - ответила Джейни. - Подобные сдвиги орбит начались сразу же, как только мы испытали последнее лунотрясение. - Это означает, что Земля вернулась, - с волнением проговорил Люсьен. - Ее возвращение и вызвало вторую серию толчков. Поле тяготения Земли возвращается и подчиняет себе Луну. Он включил изображение от внешней камеры, до сих пор направленной в точку пространства с координатами Земли. Но Земли там по-прежнему не было. Совсем не было. Только какие-то обломки. - Люсьен, я тоже первым делом проверила, - произнесла извиняющимся голосом Джейни. - Там ничего нет. - Дай мне радиолокационное изображение участка, - попросил Люсьен. Может быть, Земля просто чем-то прикрыта? Пока Джейни наводила радиолокатор, Люсьен разделил экран надвое, чтобы наблюдать один и тот же лоскут неба в радио- и видимом диапазонах. - Пусто, Люсьен, - сказала Джейни. - Ну хоть бы что-нибудь... И тут на экране визуального наблюдения сверкнула бело-голубая вспышка, а на радиолокационном замерцало тусклое пятно. А следом появилась цель. Большая, насколько мог судить Люсьен, километра два в диаметре, и стремительная. Она быстро удалялась от нового источника гравитации, словно стартовавшая ракета... - Ты делаешь запись? - спросил Люсьен. - Конечно, - ответила Джейни. - Дай мне посмотреть. Последние пятнадцать минут. Люсьен прервал прямой показ и прокрутил запись, начиная с момента последнего лунотрясения. Вспышка, и следом цель. И еще, и еще, и еще. Некоторые из них сразу же устремлялись вперед. Другие, прежде чем улететь прочь, описывали узкие параболы. Чтобы их перемещения были видны на таком расстоянии даже при быстром повторе, они должны были двигаться с бешеной скоростью. Люсьен проверил и установил, что цели выскакивали из голубоватых вспышек через одинаковые промежутки времени, равные 128 секундам. Изображение что-то ему напоминало, но он не сразу сообразил, что именно. "Как спасательные шлюпки, которые спускают на воду с терпящего бедствие судна", - подумал Люсьен. На какое-то безумное мгновение он решил, что так оно и есть: население Земли бежит с погибающей планеты. Но спасательные корабли длиной в два километра? На Земле никто никогда не строил такие огромные суда. Бред! А когда из образовавшейся на месте Земли пустоты вылетают небесные тела размером с астероид - это не бред? Люсьен уставился на экраны в поисках разгадки. Разгадки не находилось. Дирижер видел, как посторонний астероид устремился к Якорю. В этом не было ничего удивительного: мощное гравитационное поле Якоря притягивало всякие обломки. Дирижер тотчас же послал через Связку сообщение с просьбой временно отменить операцию. Конечно, ни один предмет не способен повредить Якорю, но разрушающийся астероид, несомненно, может привести в негодность новых пришельцев, которые устремятся в червоточину. Неважно. Теперь Якорь стал источником энергии. Теперь у Дирижера есть все - и время, и необходимая мощь, и через несколько минут он уничтожит этот астероид. Люсьен, все еще внимательно наблюдавший за голубыми вспышками, с изумлением заметил, что они прекратились, и с не меньшим изумлением увидел, как обломок размером с астероид метнулся туда, где прежде помещалась Земля. Радиолокатор вычертил его траекторию, а компьютер попытался идентифицировать его. Люцифер. Господи, Люцифер. Люсьен выпрыгнул из кресла, снял головной телефон и поспешил к пульту управления Веспасиана. - Веспи, вы следите за траекторией Люцифера? - спросил он. - Не отрываясь, Люс. Тайрон Веспасиан отвел взгляд от пульта управления и беспокойно поскреб подбородок. Люсьен стоял позади него и молча смотрел на экран радиолокатора, где во все стороны разлетались ошметки падающих и бешено кружащихся обломков Люцифера. Огромное небесное тело вертелось в пространстве как волчок. Что с ним происходило? Земли не было, но Люцифер падал в сторону какого-то объекта. И падал быстро. Веспасиан запросил характеристики его движения. Ого! Люцифер падал в направлении источника гравитации со скоростью десять километров в секунду и еще ускорялся. По требованию Веспасиана компьютер вычислил время его возможного падения. Двадцать минут. Слишком быстро, если бы Люцифер падал на нормальную Землю. Тайрон Веспасиан долгое время управлял орбитальными транспортными системами. Он знал околоземное и окололунное пространство как свои пять пальцев. Чутье подсказывало ему, как должны действовать Земля и Луна на небесное тело, оказавшееся в том или ином месте невдалеке от них. Ускорение Люцифера было неправильным, слишком высоким. Теперь, когда ускорение Люцифера известно, проще простого вычислить массу источника гравитации. Компьютер сделал это за доли секунды и высветил ответ: 1,053 массы Земли. Значит, это не Земля. Разве что за последние несколько часов планета прибавила в весе несколько гигатонн. Но как тогда объяснить ее невидимость? "Черт знает что!" Невидимый источник гравитации. Веспасиан внезапно понял, в чем дело. Но не мог поверить. И не хотел. Он взглянул на предполагаемый график падения. Еще восемнадцать минут он может не верить. Он привел в действие самый мощный телескоп и навел его на светящуюся точку, которая была Люцифером. Камера загудела, в действие пришли электронные увеличители, и в середине экрана завертелся астероид, своей формой напоминавший картофелину. В нижнем углу транслировались характеристики его движения. Веспасиан следил за падением Люцифера и не желал верить своим глазам. Астероид погибал. Он вращался столь быстро, что под действием центробежной силы от него стали откалываться огромные камни и куски породы, и вскоре он уже мчался, окруженный тонким облаком пыли. Траектория его напоминала узкую параболу, а скорость по мере приближения к таинственному гравитационному источнику стремительно росла, достигая астрономических величин. Примерно в той точке, где раньше начиналась поверхность Земли, Люцифер был уже, похоже, разрушен до основания. Его затягивало в гравитационный колодец все глубже и глубже, быстрее и быстрее, по форме он уже ничем не напоминал астероид, это было теперь спиралевидное облако, плотность которого росла на глазах; наконец в глубине его засверкали яркие искры - это говорило о том, что более или менее крупные обломки астероида врезаются друг в друга на совершенно немыслимых скоростях. Искры и взрывы становились все ярче, безумное действо вступило в новую стадию. Вспышки излучения фиксировались приборами по всему электромагнитному спектру, из глубин гравитационного колодца выплескивались гамма-, рентгеновские, ультрафиолетовые, видимые, инфракрасные и радиолучи. И вдруг неистовство улеглось так же неожиданно, как нарастало. Последняя вспышка, потом недолгое мерцание, потом последний язычок пламени, погасший с внезапностью задутого ветром огонька свечи. И ничего не осталось. Совсем ничего. - Пусть радиолокатор просканирует околоземное пространство, - попросил Веспасиан. - Уже сканирую, - ответил голос Джейни. - Отражения нет. Повторяю, никакого ответного сигнала. Люсьен нагнулся ближе к экрану. - Черт возьми, Веспи, как это может быть? Что произошло с астероидом? Разве от него не должны были остаться обломки? - Он исчез, - проговорил Веспасиан. - Подумай об этом хорошенько, Люсьен. Какой источник гравитации способен засосать весь астероид, не оставив и следа? Ни обломков, ни сигнала, ни радиации, ничего. Ну, догадался? Люцифер просто провалился в черную дыру. Теперь Веспасиан знал, почему масса Земли увеличилась на пять процентов. Он только что видел показательный пример. Она так же обратилась в ничто, как и Люцифер. Возможно, Земля попала в черную дыру массой в пять процентов от ее собственной. Так или иначе, это неважно. Он знал, что произошло с Землей. Не как, не где, а что. - Черная дыра с массой, равной массе планеты Земля, - прошептал Веспасиан. - Черная дыра, которая раньше была Землей. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 10. ЛОГИКА ОБНАЖЕННОГО ПУРПУРА "Обсуждение не удалось", - решила Сондра. Ларри упрямо отказывался признать, что Земля уничтожена, Уэблинг, казалось, была в состоянии лишь отвергать чужие теории за неимением собственных, а Сондра беспомощно переходила от одной дурацкой идеи к другой. "Если мы крупнейшие специалисты по гравитации и от нас зависит спасение человечества, то человечество в большой опасности", - подумала Сондра. Ларри все еще пребывал в унынии, а Уэблинг как раз собиралась выдвинуть очередное возражение, когда дверь распахнулась. В комнату, держа в руках карманный компьютер и толстую пачку распечаток, влетел доктор Рафаэль. - Меня разбудила дежурная связистка, - без предисловия сообщил он. - Только что пришло с ВИЗОРа. - Он говорил слабым, задыхающимся голосом. - Связистка разбудила меня, чтобы передать это, и правильно сделала. Сондра удивилась. Рафаэль не выносил, когда кто-то или что-то тревожили его сон. Она посмотрела на смертельно бледное лицо директора. Он испуган, и испуган всерьез. Но что может напугать больше, чем исчезновение Земли? - Некий Макджилликатти, сотрудник ВИЗОРа, сделал некоторые подсчеты, касающиеся... Земли. Вы знаете этого человека? На него можно положиться? - спросил Рафаэль таким тоном, что стало ясно: он хочет, чтобы ему ответили: "Нет". - Я знаю, что о нем говорят, - осторожно сказала Уэблинг. - Это человек, который годами не выходит из лаборатории. Не ладит с людьми, уделяет слишком большое внимание мелочам. Часто не понимает, в чем суть обнаруженного им явления, но его наблюдения и расчеты всегда выше всяких похвал. - Здесь он, кажется, снова не понял, в чем суть, - мрачно проговорил Рафаэль. Да, это был совсем другой Рафаэль. Сейчас невозможно было представить, что еще несколько дней назад этот человек подавлял всех присутствующих своими гневными выходками. Похоже, вместилище его чувств без остатка захватили страх и отчаяние. Он бросил бумаги на стол, за которым сидели его коллеги. - Взгляните на распечатку, пока я выведу на дисплей этот массив. Прежде чем думать, надо сначала посмотреть, в чем дело, - бормотал он себе под нос. Сондра взглянула на Ларри, а Ларри на Сондру. Бормотать себе под нос? Значит, Рафаэль совсем потерял самообладание. Значит, он окончательно раздавлен страхом. - Интересно, какой вывод вы сделаете из этого отчета, - продолжал Рафаэль. - Не хотелось бы, чтобы наши выводы совпали. Ларри и Сондра склонились над печатным экземпляром отчета Макджилликатти, а Уэблинг читала текст на мониторе из-за плеча Рафаэля. Ларри сообразил первый. - Гравитационное поле осталось, хотя Земля пропала и отсутствует какой-либо другой видимый источник. А на радиоволне двадцать один сантиметр появился сложный радиообъект, посылающий в пространство регулярные сигналы. Макджилликатти не описывает структуру сигнала. Он только говорит о его силе и искажениях, вызываемых гравитационным полем. Он упустил из виду, что сигнал сложный и повторяющийся. Этого не может быть. Сигналы естественного происхождения не могут... - Ларри на миг задумался, и тут до него окончательно дошло. - Значит, эти сигналы искусственные, - прошептал он. - Вот о чем мне говорят данные отчета. Рафаэль бесстрастно кивнул. - Я пришел к такому же выводу, - сказал он. - Я надеялся, что есть другое объяснение, но тщетно. Эти сигналы искусственного происхождения. Могла ли одна из радикальных группировок на Луне... У Сондры поползли мурашки по коже. - Искусственного происхождения. Подождите-ка... Но Ларри не слушал. Он знал, какая техника требуется для создания гравитационных волн. Мощностью, по крайней мере, не меньше, чем Кольцо Харона. Невозможно, чтобы какая-то группировка соорудила устройство, хоть как-то способное выполнить подобную работу, и сохранила это в тайне. Этого не может сделать ни один человек. - Сондра, эти сигналы и гравитационные волны искусственные. Значит, Земля не просто исчезла, - сказал Ларри. - Кто-то ее унес. - Мы знаем, что источник до сих пор посылает гравитационные волны и этот радиосигнал. - Тайрон Веспасиан сидел за столом у себя в кабинете, силясь успокоиться. Он чувствовал, что его движения излишне ровны, словно он пытается не расплескать что-то в самом себе. Может, он чересчур старается быть логичным, рассудительным, благоразумным, когда от разума ничего не зависит? - Сигнал подтверждает наши соображения. Это намеренное сообщение, а не естественные радиопомехи. Пусть мы и не можем его прочитать. - А откуда исходит этот сигнал? - спросил Люсьен. Веспасиан неловко заерзал в кресле. - Отсюда. Откуда-то с Луны. Он будто идет сразу отовсюду, от целого ряда рассредоточенных по Луне передатчиков. Мы не можем найти источник. - Вы не думаете, что из-за этого у нас могут возникнуть некоторые трудности? - сказал Люсьен. - Земля исчезла через 2,6 секунды после того, как ее коснулся луч; этого времени как раз хватает на то, чтобы световой сигнал прошел от Земли до Луны и обратно. Слишком уж все это связано с Луной, и кого-нибудь это может подвигнуть на нелепые подозрения. Если против нас выдвинут обвинение, Марс и Сообщество Пояса астероидов могут решиться на крутые меры. Веспасиан кивнул, наклонился к Люсьену и понизил голос. - Я тоже об этом подумал. Помнишь, лет десять назад они предлагали взорвать Меркурий, чтобы добраться до залегающих в ядре металлов? Они хотели создать второй пояс астероидов поближе к Солнцу и пользоваться солнечной энергией. Официально Сообщество так и не приступило к созданию бомбы-"Щелкунчика", а вдруг втихомолку ее давно соорудили? Луна почти такая же, как Меркурий, только массой поменьше. - Но мы тут ни при чем, - возразил Люсьен. - Пять минут назад я навел справки. Оказывается, уже шесть группировок взяли на себя ответственность за катастрофу. Три на Луне, две в уцелевших космических домах и одна на Марсе. Радикальные группировки состоят из психопатов, большинство из которых едва умеет держать отвертку. Ни одна из этих группировок не способна осуществить подобный замысел. Они просто пытаются путать карты, чтобы использовать несчастье каждый в своих целях. Возьми хотя бы космический дом "Последний клан". Он уцелел, а я читал, что болтают эти психи. Будто бы их терпению пришел конец, и потому они покончили с Землей, источником генетической деградации и колыбелью низших рас. Теперь никто не помешает им воспитывать своих суперменов. Десятилетиями никто не принимал эти группировки всерьез. Они всегда брали на себя ответственность за все случайные катастрофы, но раньше ситуация была другая, и выяснить, что это чистой воды блеф, можно было проще простого. Если же сейчас многие настолько спятили от страха, что поверят им, мы можем попасть под огонь, - сказал Веспасиан. - Из-за этого чертова болвана Макджилликатти, который посылает открытые сообщения с Венеры кому попало, включая этих чокнутых, теперь все знают о радиосигнале на волне двадцать один сантиметр, о двухсекундной задержке и о гравитационных волнах. И желающие могут с той или иной мерой убедительности настаивать на том, что это дело их рук. Но никто из них еще не знает о черной дыре, только те, кто действительно это сделал, и это наш козырь. Так что если мы будем пока помалкивать, это поможет обнаружить настоящих виновников, - заключил Веспасиан. - Или, по крайней мере, докажет, что никто из местных психов этого не сделал, - сказал Люсьен. - Тогда кто сделал? - спросил Веспасиан. Люсьен нахмурился. - Черт возьми, Веспи. Ты говоришь о самом страшном преступлении в истории человечества. Не могу себе представить, чтобы кто-то был способен на такое, не потому что чувства или разум не позволяют, а просто не вижу причины, которая могла бы на это толкнуть, - Люсьен немного помолчал. - Ученые с Плутона послали гравитационный луч. Но если они собирались разрушить Землю, зачем объявили об эксперименте заранее? Большинство из них родом с Земли, и Земля давала средства на их исследования. К тому же луч коснулся Венеры, спутников более далеких планет, Луны, если уж на то пошло, и все мы пока на месте. Это наводит на мысль, что луч - простое совпадение, а может, он привел в действие скрытый механизм, принадлежащий кому-то другому, или настоящие злоумышленники приурочили свою проделку к этому часу, чтобы подозрение пало на Плутон. У Плутона не было мотива. Если у кого-то и был мотив, так это у Марса и Сообщества Пояса астероидов, хотя я и не думаю, что виновники этой страшной катастрофы - они. Вокруг них в космосе полно странных жестянок. Никто не знает, для чего они. Избавившись от Земли, Марс и Сообщество автоматически становятся господствующими силами в Солнечной системе. И если бы, представим на секунду, они действительно это сделали, то вполне могли попытаться свалить ответственность на нас или на сумасшедших ученых с Плутона. - Но Земля для них - крупнейший рынок "сбыта! - возразил Веспасиан. - У всех у них на Земле остались родственники! И, черт побери, они же люди. Ни одно человеческое существо не способно совершить это преступление. - Тогда остается последнее объяснение, - проговорил Люсьен. - О нет. Не говори об этом. - Веспасиан вскочил и начал расхаживать взад-вперед. - Успокойся, Люсьен. Не хочу слушать о враждебных пришельцах из внешнего космоса. Никого там нет. А то бы мы уже давно столкнулись с ними. Все в душе Веспасиана отчаянно протестовало против мысли о пришельцах. Люсьен не обратил внимания на смущение друга. Он устало провел рукой по лицу. Он чувствовал полную опустошенность, из него словно высосали все соки. - Одно из двух: либо это люди, либо пришельцы, Веспи. Выбирай. Либо люди, которые не могли этого сделать, либо существа из другого мира, которые не существуют. Большеглазые пришельцы или безумные террористы. Санта-Клаус или сбившийся с круга Пасхальный кролик. Кто-то это сделал. Но сидя здесь, мы не узнаем, кто виноват. Только, ради Бога, не посылайте открытого сообщения о черной дыре на месте Земли, - сказал Люсьен. - Это только ухудшит дело, напугает людей еще больше. Пошлите шифрованные сообщения научным группам. Пусть они над этим поработают. Веспасиан фыркнул. - Ладно, пусть, - он покачал головой и посмотрел на стенные часы. - О Господи! Несчастные ублюдки! - О ком вы? - спросил Люсьен. - Да о команде на Плутоне. Я имею в виду эту хреновую скорость света. Подумай только: Земля провалилась ко всем чертям десять часов назад. Посланная ими гравитационная волна достигла цели через пять часов, они легли спать, встали и узнали, что натворили, лишь через пять с половиной часов после того, как мы увидели это собственными глазами. Сейчас мы пошлем сообщение о черной дыре. Они узнают о ней только поздно ночью. Для них все происходит, как будто во сне, по другую сторону Вселенной, - Веспасиан сделал паузу. - По чистой случайности люди совершают нечто ужасное. Через одиннадцать часов они узнают о последствиях, но не смогут остановить кошмар, виновниками которого оказались. Будь ты тем злосчастным сукиным сыном, который первым нажал на кнопку, сколько бы выдержали твои нервы? В тот день, когда Пожарная команда Пурпурной исправительной колонии Тихо сожгла дом ее отца, Марсия испытала самую большую радость в своей жизни. Воспоминание пришло непрошенно, и поначалу Марсия удивилась. Но потом поняла, зачем оно явилось. Подсознание напоминало, как много ей уже довелось пережить. "Вспомни, - говорила себе Марсия. - Вспомни, через какой бедлам, через какой хаос ты прошла, прежде чем попасть сюда. И через это ты тоже пройдешь. Вспомни, каким странным и ужасным образом ты спаслась и радовалась в тот день". Память вернула ей эти мгновения. Черный дым клубился над почерневшим каркасом дома, вниз падал пепел, пожарники смеялись, укладывая свои приспособления. А Марсия наблюдала за всем этим со слезами счастья на глазах. Это случилось за несколько дней до ее восемнадцатилетия; согласно законам Лунной республики, пожар сделал ее бездомной несовершеннолетней беженкой, и бездомной она стала по вине властей, а не по своей. Пожарная команда выдала ей расписку, служившую доказательством. Пожар был платой за выезд из Пурпурной исправительной колонии Тихо, потому что легальные беженцы были одной из немногих категорий людей, которых пропускали через пограничные посты Лунной республики; только так из этого сумасшедшего дома попадали во внешний, разумный мир. Когда она покинула дом, жизнь не стала легче. На Луне жили два народа: один населял Пурпурную исправительную колонию Тихо, другой - Лунную республику. Поладить со сварливыми жителями Республики, известными своей вошедшей в поговорку вздорной грубостью, было нелегким испытанием. Марсия с изумлением обнаружила, что скучает по родителям, с которыми рассталась навсегда. Почти все деньги она тратила на видеопереговоры с Тихо. Но жизнь среди пурпуристов все-таки дала ей кое-что полезное: приобретенный опыт помогал справиться с любыми трудностями. Джеральд. Джеральд. Земля исчезла, и Джеральд, ее замечательный муж, исчез вместе с планетой. Неужели она справится и с этим горем? Должно быть объяснение. Наверное, они что-то упустили, второпях пролистнули разгадку светопреставления. Наверняка что-то упустили. Свернувшись калачиком на кровати, Марсия безуспешно пыталась найти зацепку, точку, которая хоть чуть-чуть прояснила бы случившееся, вернула бы ей надежду. Марсия пыталась придать смысл безумию. Желание найти разумное начало, чтобы преодолеть сумасшествие, глубоко засело в душе Марсии, воспитанной во владениях Обнаженного Пурпура, где она стремилась быть обыкновенным ребенком необыкновенных, точнее помешанных, родителей. Всякий раз, когда в детстве и в юности Марсия сталкивалась с безумием, а это происходило в бывшей колонии Тихо на каждом шагу, она изо всех сил старалась убедить себя, что вокруг странного Обнаженного Пурпура существует большой разумный мир. Воплощением этого Мира, о котором она столько мечтала, стал для нее Джеральд. "Нет, сейчас я не буду думать о нем, - говорила она себе. - Я попробую успокоиться". Но разум всемогущ. Она в это верила, и именно теперь эта вера была ей нужна. Марсия родилась вскоре после того, как Движение Обнаженного Пурпура проникло из орбитального космического дома в бывшую Исправительную колонию Тихо, расположенную на Луне. Все восемнадцать лет жизни в Тихо Марсию кормили версией этих событий в изложении Пурпура, и позже подлинная история показалась ей удивительной. Принадлежащая Пурпуру Исправительная колония Тихо была основана несколько столетий назад как советская лунная база и после окончательного распада Советского Союза перешла в ведение ООН. В недобрые старые времена, когда Луной правил Административный совет ООН по делам Луны, Тихо сделали исправительной колонией, и она быстро превратилась в свалку отбросов человечества, сосланных сюда с Земли, с Луны и с поселений на других планетах. Исправительная колония Тихо была специально задумана, как место, откуда невозможно бежать. Режим там был установлен строжайший. Туда присылали лишь каторжников, приговоренных к пожизненному заключению без права освобождения. Когда за восемьдесят лет до рождения Марсии была провозглашена Лунная республика, ее жители - луняне - всячески подчеркивали, что не претендуют на Исправительную колонию Тихо и ее окрестности. Они были рады предоставить ООН самой расхлебывать кашу, которую та заварила. После образования Республики Исправительная колония Тихо продержалась в качестве тюрьмы еще несколько лет, пока Генеральная Ассамблея ООН не приняла резолюцию, запретившую отправку туда новых заключенных. Колония была переполнена стариками и старухами, которые просто из вредности не хотели умирать. Расходы на содержание тюрьмы стали непомерными, и, наконец. Административный совет нашел выход: объявить эту местность отдельной республикой, а всех обитателей - ее натурализованными гражданами. Лунная республика сразу же приняла закон о том, что любой обладатель паспорта Тихо, обнаруженный на территории Республики, должен быть в кратчайшее время препровожден обратно к границе Тихо. Все народы Земли и поселений на других планетах тоже отказались признавать паспорта Тихо. Таким образом, заключенные (а впоследствии их потомки), формально получившие свободу, фактически были по-прежнему лишены ее. А покинуть Тихо в обход законов было очень трудно. Впрочем, бывшие каторжники могли теперь принимать свои постановления и владеть собственностью. Лунная республика допускала законную торговлю в небольшом объеме, а под ее прикрытием расцвела контрабанда. Перед заключенными открылось окно во внешний мир. Вообще-то оно было не таким уж и широким, но его вполне хватило для того, чтобы меньшинство населения Тихо разбогатело, а большинство скатилось в нищету. Спустя некоторое время произошло неизбежное: один из самых ловких и подлых заключенных ухитрился потеснить всех остальных и уселся на трон под именем короля Тихо Сида Первого Красноглазого. Такова была история, подтвержденная документами. Остальное было наполовину легендой, наполовину прямой ложью, причем Марсия так и не смогла понять, где легенда, а где ложь. Говорили, что последний свободный участок Тихо Сид Красноглазый выиграл в покер. Ходили слухи, что игра была нечестной, но наверняка этого никто не знал, так как в живых из игроков остался лишь Красноглазый. А потом, на десятом году своего правления, Сид Красноглазый умер (или его отравили) и оставил королевство своему сыну Джасперу, который слишком любил слушать радио других государств. Еще надо разобраться, кем он был, этот Джаспер Красноглазый, - придурком, сумасшедшим гением или политическим диссидентом. Короче, он наслушался Голоса Пурпура, вещавшего из ОбнаПура, и стал приверженцем этой религии. Или философии. Или параноидальной мании. Тут уж каждый выбирал определение на собственный вкус. Но как его ни называй, Пурпур займет почетное место в истории бредовых идей, если таковая когда-нибудь будет написана. За что и против чего выступали пурпуристы, каковы их задачи, мало волновало даже их самих. Противопоставить себя обществу, оскорбить весь мир, а потом удивляться тому, что мир на них обижается, для них было в порядке вещей. Пурпуристы горели и сжигали себя в гневе, гнев стал для них самоцелью, нелепость - искусством и политикой, ненормальность - нормой. Таков был их путь к идеалу Обнаженного Пурпура. Марсия вспомнила, откуда пошло название этого движения: разденься голым, говорили первые пурпуристы, раскрасься в ярко-красный цвет и выйди на улицу. Если люди удивятся, возмутятся, оскорбятся или развеселятся, то обругай их за буржуазную ограниченность. Если же они не обратят на тебя никакого внимания, то презирай их за слепоту, узколобость и неспособность замечать чудесное и необыкновенное. Любая реакция, равно как и ее отсутствие, дает основание для презрения. Эта доктрина была словно специально создана для изгоев и неудачников, превращая их изгойство в непонятое глупым миром геройство. Она давала пурпуристам ощущение превосходства и уверенность в том, что понять и оценить их могут лишь такие же, как они, пурпуристы. Именно гнев на все и вся и привлек безумного наследника сумасшедшего королевства. Как и все новообращенные приверженцы Обнаженного Пурпура, Джаспер Красноглазый должен был завещать Движению все свои земные богатства. Так Движение Обнаженного Пурпура стало полноправным обладателем собственной территории. К тому времени, как в Тихо поселились пурпуристы, колония, строго говоря, уже несколько десятилетий не считалась тюрьмой, но правительство Лунной республики продолжало придерживаться испытанной политики: въехать в Исправительную колонию Тихо мог каждый, но выезд оттуда был сопряжен с огромными трудностями. Даже спустя сто лет это правило действовало практически без исключений. По существу Тихо все еще была тюрьмой. Республика отнюдь не собиралась менять свою политику ради кучки психов, живущих в космическом доме. Тем не менее пурпуристы провозгласили себя освободителями. Въехав сюда, они приняли бразды правления и официально переименовали местность в Пурпурную исправительную колонию Тихо. Новое название как в зеркале отразило противоречия, что бросались в глаза и в самом городе. Живя бок о бок на территории прежней тюрьмы строжайшего режима, обнаженные пурпуристы и бывшие каторжники были обречены на вражду. В первый же год их совместного существования количество убийств резко подскочило, достигнув небывалой даже здесь величины. Но, к общему удивлению, чаще погибали бывшие заключенные. Пурпуристы завоевывали уважение своей живучестью и приверженностью к своим порядкам, и страсти понемногу улеглись. Родители Марсии познакомились в Пурпурной исправительной колонии Тихо, отец - сын каторжников, мать - одна из самых воинственных руководительниц крыла пурпуристов, проповедовавших ненасильственную агрессию. Марсии пришлось бы очень сильно напрягать память, чтобы вспомнить что-либо, кроме продолжавшегося все ее детство, нередко переходящего в скандал спора между отцом и матерью, постоянно обвинявших друг друга во всех смертных грехах. У пурпуристов подобные словопрения почитались искусством, и Марсия, как любой ребенок, не видящий других примеров, считала их нормой. В строгом соответствии с разработанной Обнаженным Пурпуром философией образования отрочество внесло в жизнь большее разнообразие. Убойные дозы любви, перераставшей в беспричинную злобу; всепоглощающее внимание, внезапно сменявшееся полным безразличием, - Обнаженный Пурпур воспитывал при помощи нервных потрясений, и вынужденная жить в этой атмосфере юная Марсия получила всего сполна. Однажды она провела целое лето (или, вернее, тогда должно было быть лето, но инженеры-метеорологи решили, что времена года - буржуазное изобретение, и намертво заклинили терморегуляторы на 20 градусах Цельсия) под серым каменным куполом заброшенного исправительного лагеря, сея мертвые семена в бесплодную - она это точно знала - землю. Марсия не помнила всех подробностей той смеси нигилизма и диалектики, которую должна была постичь на собственном опыте, но главное она затвердила на всю жизнь; главным же было положение о тщетности всех усилий - краеугольный камень мировоззрения Обнаженного Пурпура. Все было направлено на осознание этой тщетности. И тяжелым физическим трудом пурпуристы занимались тоже не ради результатов, а для того чтобы доказать себе, что работать бесполезно, бессмысленно. Все, что осталось в памяти Марсии от этого лета, - сплошной серый цвет. Серый цвет и вялая, обреченная покорность судьбе. Безрадостный серый купол каменного неба. Холодный серый свет осветительных дирижаблей, висящих над головой, подобно покачивающимся в волнах дохлым медузам. Серая неудобренная лунная почва, при малейшем колебании воздуха вздымавшаяся серой пылью. Серая, удушающая жажда, которая непрестанно мучила учеников, пока они двигались вдоль прямых, как лезвия, грядок, бросая в землю мертвые семена. И серая, пульсирующая боль в плечах, последствие нескончаемых сельскохозяйственных упражнений в три погибели... Она выросла, испытав все прелести Обнаженного Пурпура, среди которых были и правда во лжи, и умеренность в крайностях, и ненасильственный бунт... Бесконечные споры с не желавшими перестраиваться заключенными казались еще одной стороной тамошней жизни, превращавшей ее в унылую нелепость. Принудительное гедонистское обжорство и пьянство сменялись полуголодным существованием. Любой художник, которого сегодня прославляли, мог быть уверен, что завтра его начнут поносить. От полиции требовалось при случае нарушать закон, а обычным наказанием за большинство преступлений было отбывание срока в должности полицейского. Почините разбитую машину без разрешения, украдите что-нибудь у соседа, не оставив эквивалента взамен украденному, оденьтесь, как это принято в нормальном мире, и по приговору суда вы станете полицейским. С возрастом Марсию поджидало новое испытание. Ее мучил непрерывный страх, что вот-вот снова объявят День оргий, и она молилась о продлении Месяца безбрачия. И все же, несмотря на пережитое, Марсия Макдугал неизвестно почему прониклась уверенностью, знала, что мир подчиняется разуму. Во многом именно потому она и полюбила Джеральда и вышла за него замуж. Она не разделяла его религиозных убеждений, но для нее было утешением, что у него вообще есть убеждения. Но Джеральд исчез вместе с Землей. У Марсии похолодело в груди: это случилось, и от этого никуда не деться. Усилием воли она вновь попыталась отвлечься от мыслей о Джеральде и сосредоточиться на поисках выхода. - Мы что-то упустили, - твердила себе Марсия. Она что-то упустила. Она упрямо верила, что есть какой-то ключ к разгадке, все дело в нем, и никакие доводы рассудка не могли ее переубедить. Это душа подавала сигнал надежды. Стоп, Марсия. Сигнал. Вот именно. Сигнал на волне двадцать один сантиметр. Макджилликатти совершенно упустил, что сигнал искусственный - не случайный всплеск, а именно сигнал, послание. Марсия ошарашенно села на кровати. Пусть Макджилликатти не обратил внимания, но неужели не нашлось кого-нибудь посообразительнее? Наверняка такие нашлись. Но пытался ли кто-нибудь из них расшифровать это послание? Сможет ли это сделать? Знает ли как? Марсия вспомнила, как училась в аспирантуре Лунного технологического института, где встретила Джеральда. Они познакомились на лекции по ксенобиологии, курс начинался с краткой темы, посвященной теории коммуникации и возможных методов связи с пришельцами. Аспирантам надлежало быстренько покончить с ней, чтобы, не отвлекаясь больше на пустяки, перейти к анализу плесневых грибков. Теория коммуникации. В ее основе лежит мысль о том, что существует набор первичных понятий, известных цивилизации. Формы связи, основанные на использовании этих понятий, должны быть доступны любой другой цивилизации. Марсия встала, подошла к пульту управления и запросила справочные данные. Она знала, что перед ней безумно сложная задача. Если этот сигнал действительно чужое послание, то его язык никому не известен. Впрочем, может случиться и так, что все это сотворила кучка обыкновенных сумасшедших, которых видимо-невидимо развелось за последнее время в Солнечной системе, дорвавшихся до какой-нибудь технической новинки. Например, Восьмитысячники пересчитали знамения, снова сложили их по восемь и обнаружили ошибку в своих вычислениях даты Судного дня. Допустим, этот день настал, и они решили помочь Страшному суду свершиться. Или какая-нибудь банда технарей придумала способ захватить Землю заложницей. Это кажется невероятным, но все случившееся еще менее вероятно. Если всему виной происки людей, то и тогда сигнал на волне двадцать один сантиметр, должно быть, очень замысловато зашифрован. Если же этот сигнал связан с пришельцами, то его шифр, по всей видимости, разгадать будет еще труднее. Глупо вот так, без подготовки садиться за компьютер в безумной надежде решить сложнейшую задачу. Все равно, что попытаться за один день раскрыть тайну Розеттского камня. Правда, Марсия обладает несколькими явными преимуществами перед Шампольоном [Шампольон Ж.-Ф. - французский филолог, основатель египтологии; в 1822 г. перевел иероглифическую надпись на камне, найденном в Египте близ г.Розетты] и другими исследователями Розеттского камня. Эти преимущества связаны с компьютерами. В ее распоряжении усовершенствованные по последнему слову техники аналитические программы распознавания образов, возможность подключения к главной компьютерной сети ВИЗОРа. Сигнал на волне двадцать один сантиметр похож на двоичный, как будто состоит из ряда нулей и единиц - такой как раз пригоден для компьютерной обработки. Но даже если предположение Марсии верно, на расшифровку уйдут месяцы, а возможно, и годы. Если бы вместо того, чтобы слепо тыкаться в разные стороны, пытаясь хоть что-то сделать и подсознательно стремясь заглушить подступавшее отчаяние, Марсия трезво оценила положение, она бы это поняла и не взялась за это дело. Смешно было даже пытаться. Но самое смешное было в том, что спустя четверть часа после того, как Марсия села за работу, она уже разгадала смысл этого послания. 11. ЛЮДИ ВЫЗЫВАЮТ ДЕМОНОВ Койот Уэстлейк проснулась на полу в углу каюты космического дома, голова у нее раскалывалась. Что же она пила вчера вечером, черт побери? Она лежала не шевелясь и напряженно вспоминала прошлую ночь. "Ах, да, - дошло до нее, - мне нечего выпить. Я уже несколько недель не пила спиртного". И по вполне понятной причине: ни в космическом доме, ни на корабле его не осталось ни капли. Что-то определенно не так. Рефлексы опытного пьяницы научили ее всякий раз, когда она просыпалась на полу, оценивать положение, не двигаясь и не открывая глаз. В противном случае начнется ужасное головокружение, особенно если ты в невесомости. Она лежала неподвижно, с закрытыми глазами, и старалась вспомнить вчерашнее. Если вечером она не пила, значит, это не похмелье. Она легла спать рано, трезвая как стеклышко и даже в хорошем настроении. Тогда что, черт возьми, произошло? Нет, с закрытыми глазами не разберешься. Койот осторожно приоткрыла один глаз, потом другой, и взгляд ее с изумлением уперся в переднюю переборку - далеко от койки, в противоположном конце каюты. Койот лежала у стены лицом вниз. Она почувствовала, что нос у нее болит и лоб тоже. Наверное, она ударилась лицом о стену. Это, по крайней мере, объясняло бы ушибы, но почему ее забросило так далеко? Может, ей приснился кошмар, она резко дернулась и вылетела из постели? Но движение должно было быть слишком уж резким, чтобы она ухитрилась отлететь так далеко. Даже в невесомости. Поворачиваясь осторожно, чтобы избежать тошноты, которой она все еще опасалась, Койот обеими руками оттолкнулась от переборки. Отдалившись от стены, она на мгновение застыла, а в следующую секунду с ужасом поняла, что падает обратно. Она успела перекувырнуться в воздухе, чтобы приземлиться, хоть и неуклюже, на собственный зад, а не шмякнуться лицом о пол. Падение в невесомости? Невесомости больше не было. Койот прикинула в уме силу тяжести, та была приблизительно в 1/20 земной нормы. Койот сидела, в полном недоумении уставясь на повернувшуюся на девяносто градусов каюту. Кормовая стена, к которой была прикреплена койка, теперь стала потолком. Койот осмотрелась - по передней переборке, на которой она теперь сидела, были рассыпаны обломки свалившейся аппаратуры. Постель удерживали зажимы, а то она бы тоже упала. Койот подняла руку и нащупала шишку на макушке. Должно быть, ее чем-то долбануло по голове. Она встала как можно осторожнее и задумалась. Когда она ложилась спать, космический дом был пришвартован к астероиду АС125ДН1РА45, обломку скалы, менее полукилометра в диаметре, слишком маленькому, чтобы создать хоть сколько-нибудь ощутимое поле тяготения. Самое большее, на что он способен, это одна десятитысячная земной нормы. А теперь Койот вдруг оказалась в поле тяготения в сотни раз сильнее. Что же происходит? Дом представлял собой цилиндр около пятнадцати метров в длину. Теперь длина стала высотой. Койот стояла на дне цилиндра и смотрела вверх. В среднем отсеке помещался воздушный шлюз. Там же были два иллюминатора, один, в воздушном шлюзе, выходил на астероид, а другой, в переборке напротив, - в космос. То, что не позволяли увидеть иллюминаторы. Койот могла наблюдать при помощи наружной камеры с дистанционным управлением. Рычаги управления были вмонтированы в стену рядом с воздушным шлюзом. Со второй или третьей попытки Койот удалось подпрыгнуть достаточно высоко, чтобы зацепиться за воздушный шлюз и привязать себя предохранительными ремнями, которыми обыкновенно крепился груз. Сперва она посмотрела в иллюминатор, выходящий на астероид, и вздохнула с облегчением. Темная глыба РА45 была на месте. Койот узнала не только суровый пейзаж, но и свое горное оборудование. Она готовилась бурить скважину в астероиде. Потом Койот заглянула в другой иллюминатор, и ее кольнуло предчувствие беды. Чего-то тут недоставало. Чего? И вдруг она чуть не закричала от охватившего ее ужаса. Ее корабль! "Девушки из Вегаса" не было на месте. Она оставила "Девушку из Вегаса" на орбите, точно соответствующей орбите РА45. За время сна корабль не могло отнести так далеко, что он исчез из виду. Неужели она проспала черт-те сколько? Койот посмотрела на часы и сверила их с хронометром космического дома. Она даже посмотрела, какое сегодня число, чтобы удостовериться, что не проспала целые сутки. Нет, всего несколько часов. Где же ее корабль? Она до рези в глазах напрягла зрение и только после этого сумела различить огни "Девушки"; расстояние до нее было более чем приличным. Койот сняла с подставки радиолокационное ружье и через направленный в космос иллюминатор нацелила его на эти огни. Это был маломощный переносной прибор, не рассчитанный на большую дальность. Обычно Койот пользовалась им, чтобы установить расстояние до астероида и его скорость. Она поймала мигающий импульс и нажала на спусковой крючок. Ружье дважды весело просвистело, дав знать, что оно засекло расстояние до цели и скорость. Койот взглянула на экран дисплея и открыла рот, ничего не понимая. "Девушка из Вегаса" находилась от астероида более чем в ста километрах и продолжала удаляться со скоростью триста метров в секунду. Но стоп. С чего-это она взяла, что движется именно ее корабль? Следящее устройство показывает лишь относительную скорость, а не ту, с которой движется предмет. Койот опять выглянула в иллюминатор и нашла в пространстве трехламповый маяк, который оставила на астероиде РА46, где вела предыдущие разработки. Койот выругалась про себя - РА46 находился не там, где раньше. Она послала в сторону астероида импульс радиолокатора и получила, в сущности, ту же скорость. По отношению к РА46 "Девушка" оставалась на месте. Значит, двигался не корабль, а эта чертова скала. Она перемещалась со скоростью около тысячи двухсот километров в час относительно корабля! Но как, черт возьми... Она попала вовсе не в поле тяготения, это просто ускорение в 1/20 "g". Койот знала, что скорость может нарастать бешеными темпами даже при умеренном ускорении. Пусть так, но когда Койот обдумала этот вопрос, ее поразили результаты. Если принять цифру 1/20 "g", значит, астероид ускоряется всего-то десять или одиннадцать минут. Больше всего Койот пугали цифры. Каким же, черт побери, образом мертвая скала может так быстро ускоряться? Как она вообще может ускоряться? Если бы ее разгонял какой-нибудь корабль, Койот наверняка обнаружила бы его. Потребовались бы ядерные двигатели в два раза мощнее, чем ее космического дома, она бы наверняка почувствовала вибрацию грохочущего РА45. Но и самые лучшие горняки, которые иногда перебрасывали свои астероиды на более удобные орбиты, никогда не поднимали ускорение выше одной-двух сотых g. Чуть больше - и вибрация становится такой сильной, что грозит расколоть тяжелый астероид на мелкие куски. И тем не менее РА45 мчался сейчас со скоростью, в три раза большей, чем предельно допустимая, и даже не подрагивал. Койот висела в воздухе, прикрепленная предохранительными ремнями, и, совершенно сбитая с толку, пялилась на крошечный пульт управления радиолокационного ружья. Ее охватывал страх. Она арендовала казенный космический дом. Здесь не было достаточно мощного радиопередатчика, чтобы позвать на помощь, здесь не было даже аварийного отсека. А корабль свой она, похоже, потеряла безвозвратно. Теперь она намертво привязана к проклятому астероиду, и без чужой помощи ей отсюда уже не выбраться. К каким же чертям собачьим движется эта скала? И кто тянет ее за собой? Ларри сидел один в Четвертой диспетчерской, уставившись в пустоту. Сообщение с Луны не допускало разночтений: Земля вернулась в виде черной дыры. Черная дыра. Удар следовал за ударом, один тяжелее другого. Ларри вспомнил Поллианну [героиня детской книги Э.Портер], которая отказывалась верить в дурные вести. Он спрашивал, как Земля могла исчезнуть, не оставив обломков? Пожалуйста, вот ответ. Очень просто. Достаточно, чтобы планету затянуло в черную дыру. И каким-то невероятным образом его треклятая волна это сделала. Ларри стиснул подлокотники кресла. Он обязан был знать, каков будет исход, должен был его предсказать. Вместо этого, когда Сондра заговорила о черной дыре, они с Уэблинг на нее зашикали. Просто они не решились посмотреть правде в глаза. Теперь следует говорить не о пропаже Земли, а о ее разрушении, как это ни горько. Нечего хвататься за соломинку в надежде, что планета загадочным способом сдвинулась с места. Но его доводы казались такими логичными, его рассуждения такими разумными. Теперь это не имеет значения. Хороши ли, плохи ли его теории, они не соответствуют действительности, они ошибочны. Гравитационный луч вызвал катастрофу, Земля превратилась в черную дыру, точка. Родная планета уничтожена. Подробности еще не ясны, но в смысле события сомневаться не приходится. Кто на станции способен адекватно воспринять эту новость? Как можно ее воспринять? Ларри оцепенел, потрясение будто пригвоздило его к креслу. Ну а как реагировать? Ничего тут успокоительного не придумать. И ничего уже не вернуть. Волей-неволей Ларри думал и о своем положении. Оно немного отличалось от положения Сондры или доктора Уэблинг. Это он держал палец на кнопке. Это он задумал эксперимент и осуществил его. И основная ответственность за это преступление (а как еще назвать то, что он сделал?) лежит на нем одном. Намеренным или случайным был его поступок, неважно. Этот поступок обрек Землю на смерть, превратил ее в бездонную гравитационную яму, сжал до размеров горошины. Но, черт возьми, каким образом? Ларри чувствовал, как в глубине его души все восстает против самой этой мысли. Разве гравитационный луч способен учинить такое? Он закрыл глаза и представил себе структуру гравитационного луча, провел его мысленно через схему Кольца Харона, вспомнил и тщательно проанализировал каждый шаг трагического эксперимента. Нет, это невозможно. В природе луча не было ничего загадочного, ничего необъяснимого, не было никаких причин для такого гравитационного возмущения, в результате которого могла бы образоваться черная дыра. А другие космические тела - как они избежали подобной участи, когда луч коснулся их? Как мог этот луч сокрушить Землю, а Венеру оставить невредимой? Куда делось поле притяжения Земли на те восемь часов, которые прошли между ее исчезновением и падением Люцифера? Гравитация - производное массы, это просто и ясно. Земля, черная дыра или швейцарский сыр с массой Земли создадут одинаковое гравитационное поле. Оно не должно исчезать, а раз оно исчезло, значит, в течение этих восьми часов на месте Земли ничего не было - ни черной дыры, ни швейцарского сыра. И почему до сих пор идут гравитационные волны с Луны, да еще визжит этот чертов радиоисточник на волне двадцать один сантиметр? Что это такое? А как могла Земля за восемь часов отсутствия гравитационного поля набрать пять процентов дополнительной массы? Ларри побился бы об заклад, что черная дыра с массой Земли не способна так быстро поглощать материю. Такая масса не втянется в дыру сразу. Она сначала вытянется в диск, а затем будет с постепенным ускорением втягиваться внутрь. Обломки Люцифера перед его гибелью начали вытягиваться в такой диск. Ларри проверил данные. Никаких сомнений: черная дыра поглощала обломки Люцифера довольно равномерно, в сто раз медленнее, чем нужно было, чтобы прибавить пять процентов массы за восемь часов. И что это за синие вспышки, во время которых как будто бы из ничего появляются крупные тела? Такое впечатление, что они появляются из черной дыры, но это невозможно. Ничто не может вырваться из черной дыры, в том числе свет, потому-то она и называется черной. Тогда что это за вспышки? Ларри встал и вышел из комнаты. Ну, конечно. Возможно лишь единственное объяснение - вспышки сигнализируют о периодически открывающемся отверстии червоточины. Но начинать все-таки нужно с Луны, с этих таинственных гравитационных волн. И тут может очень пригодиться мощь и универсальность Кольца Харона. Кольцо Харона не просто ускоритель. Теоретически оно может служить устройством для получения гравитационных изображений, гравитационным телескопом с очень высокой чувствительностью. Такой телескоп способен не только собирать гравитационные волны, он может формировать их образы. Никто никогда не пытался применить его в этом качестве. Ларри решил, что пришло время проверить теорию. Ему необходим последовательный ряд изображений Луны и окололунного пространства. Приборы на Венере, Ганимеде и Титане воспринимают идущие с Луны гравитационные волны, но не обладают силой и чувствительностью, достаточными для преобразования данных в ясную картину. Гравитационные датчики на Луне, разумеется, совершенно подавлены таинственным излучением. Короче говоря, ни одна из крупных научных станций не может получить нужный образ. К тому же на этих станциях не работает Ларри Чао (Ларри усмехнулся). Он не был тщеславен, вернее, был не очень тщеславен, но знал себе цену. Что-то должно генерировать эти мощные гравитационные волны, идущие с Луны. Ларри обязан обнаружить их источник, исследовать его подробно и изучить гравитационные поля вокруг проклятой черной дыры. Еще лучше, если он получит все числовые характеристики дыры. Вооруженный этими данными, он сумеет доказать, что дыра не может быть Землей. Уже известно, что у дыры не та масса. Этот факт плюс интуиция подсказывали Ларри, что между черной дырой и Землей нет ничего общего. Но это не доказательство, и ему никто не поверит на слово. Он должен с цифрами в руках показать, что характеристики дыры не совпадают с характеристиками Земли, превратись она в черную дыру. Вот тогда все убедятся, что эта дыра вовсе не Земля, точнее, не ее останки. Ларри засел за переделку Кольца. Два-три часа он доводил модель до ума, и его мысль подтвердилась: преобразование возможно. Это был тяжелый труд, сложные уравнения включали десятки переменных величин. Ларри был неприятно поражен, обнаружив, что работа доставляет ему удовольствие. В такое-то время. Но что поделаешь, ему всегда нравилось решать мудреные задачки. И тут ему пришло в голову, что он снова начинает необычную работу без формального разрешения начальства. Правда, директор отдал в их распоряжение все оборудование Станции, и все же... Ларри нажал на кнопку связи с директорским кабинетом. Из громкоговорителя загремел голос Рафаэля: - Рафаэль слушает. - Сэр, это Ларри Чао, я в Четвертой диспетчерской. Я хотел бы поработать с Кольцом в режиме гравитационного детектора и посмотреть, что получится. Кажется, сейчас все равно больше никто не проводит эксперименты... - Делайте, что хотите, Чао. Бога ради, что хотите, то и делайте. Впрочем, я