ну  в
посадочную площадку с основанием из армированных бетонных плит. Решив, что
местных  жителей  заинтересует  процесс  строительства,  Густав  и  Люсиль
направили  джип  к  посадочной  площадке,  и  действительно  -   К'астилль
наблюдала там за работой строителей.
   К'астилль обрадовалась, увидев Люсиль, и  искренне  удивилась,  заметив
рядом с ней Густава. Со своей стороны,  Густав  был  рад  найти  К'астилль
вдали от основного лагеря и множества любопытных глаз.
   - К'астилль, нам  надо  поговорить,  -  начала  Люсиль  на  языке  3-1,
выбираясь из джипа. Она пошатнулась, спрыгивая на землю, - Люсиль  до  сих
пор не привыкла к неуклюжему скафандру, даже облегченной  модели.  Кое-кто
из гардианов-инженеров обходился вовсе без скафандра,  одним  респиратором
или шлемом. Однако Застава пахла хуже, чем  можно  было  предположить.  Ее
невероятно  густая  затхлая  вонь  пробиралась  под  любой  респиратор   и
пропитывала верхнюю одежду. Несмотря на шлюзы и  фильтры,  воздух  Заставы
проникал в столовую, распространяя по ней запах свежей навозной кучи.
   К'астилль помахала рукой - жест, усвоенный ею от людей, - и заспешила к
Люсиль.
   - Привет, Люсиль и Джонсон, рада вас  видеть,  -  отчетливо  выговорила
К'астилль. Она могла по праву гордиться своими познаниями в английском - в
учебе она намного опережала остальных аборигенов. К  тому  времени  Люсиль
убедилась, что овладеть английским аборигенам мешает множество причин -  и
сочетания звуков, и языковые конструкции, и формы обращения, и  Бог  весть
что еще. Люсиль часто гадала, насколько ужасен ее акцент в языке 3-1, хотя
избавиться от него все не  находила  времени.  Но,  услышав  английский  с
австралийским акцентом из уст  К'астилль,  она  испытала  странное  теплое
чувство, будто вновь оказалась дома.
   -  К'астилль,  -  начала  Люсиль  на  родном  языке  зензамы,  -   твое
присутствие замечено. Густав и я хотим  поговорить.  Он  знает  мало  слов
твоего языка, но, разумеется, может говорить с помощью машины-переводчика.
- Она помедлила. - Как же это объяснить? Мы случайно узнали  одну  вещь  и
хотим выяснить, правда это или нет. Пойдем в сторонку.
   К'астилль окинула взглядом обоих людей.
   - Ничего не понимаю, - произнесла она. - Вам нужно что-то  сказать,  но
вы не хотите, чтобы это услышали другие?
   - Да, - кивнула Люсиль.
   - Даже другие люди?
   Люсиль переглянулась с Густавом.
   - Да, - вновь подтвердила она. - Даже люди.
   - Значит, это что-то  любопытное,  -  заметила  К'астилль,  возбужденно
постукивая по земле хвостом.
   Люсиль не смогла  сдержать  улыбку.  Ей  следовало  вспомнить  о  любви
К'астилль к тайнам.
   - Я буду рада сообщить это тебе, - сказала она.
   - Лес очищен от голодных по всей округе, - сказала К'астилль. -  Пойдем
к деревьям.
   Люсиль заговорила, едва все трое вошли в заросли кустов:
   -  Мы  хотим,  чтобы  ты  послушала  запись   разговора   между   вашей
правительницей и одним из людей. Запись была сделана  случайно,  никто  не
стремился к этому, но как только мы услышали ее... - Голос Люсиль дрогнул,
все объяснения вылетели из головы.
   - Так уж вышло. Не важно, как это получилось, - заметила К'астилль.
   Люсиль пожала плечами. Если К'астилль не возражала, она  не  собиралась
оправдываться.  Люсиль  не  удивило,  как  спокойно  К'астилль  восприняла
сообщение о подслушивании разговора правительницы. Видимо, с точки  зрения
аборигенов Заставы это было в порядке вещей.
   - Тогда слушай, - объявила Люсиль. Она сунула руку  в  сумку,  нащупала
кнопку магнитофона и нажала ее.
   Склонив голову,  чтобы  лучше  слышать,  К'астилль  застыла.  Из  сумки
приглушенно доносились голоса человека, зензамы и переводчика.
   Наконец запись кончилась. К'астилль фыркнула,  переступила  с  ноги  на
ногу и сообщила:
   - Я все слышала. Что вы хотите узнать?
   Ее  голос  внезапно  стал  сухим  и  чуть  гнусавым,  все  тело  словно
затвердело.
   - Ваш народ действительно может  создать  существа,  способные  пожрать
наши материалы?
   К'астилль закивала головой на длинной шее - это движение  вышло  у  нее
нервным и порывистым.
   - Да, это мы умеем. Как  сказала  Д'еталлис,  нам  легко  изменить  тех
пожирателей, которые у нас уже есть. Но это не значит, что мы обязаны  так
поступить. Ваш народ не знает, как опасно такое оружие. Из-за  него  могут
погибнуть очень многие.
   Люсиль подумала о ядерных бомбах, лазерах, автоматическом оружии.
   - То же самое можно сказать, если ваш народ столкнется с нашим оружием.
   - Д'еталлис стремится к власти, мечтает увеличить  группу,  -  заметила
К'астилль. - Она опасна, и я не сомневаюсь, что она  охотно  воспользуется
любым оружием, какое только сможет Добыть,  чтобы  уничтожить  всех  своих
противников. Если она получит оружие от Ромеро, она не задумываясь обратит
его против самого Ромеро. Зачем вашему  правителю  понадобилось  совершать
такую глупость?
   - Строго говоря, он  не  самый  главный  из  правителей,  не  лидер,  -
объяснила Люсиль. - Он отправится к тем, кто обладает властью,  и  получит
от них разрешение обменять наше оружие на биологическое.
   - Этого не должно случиться, - твердо произнесла К'астилль.
   Люсиль не поняла, употребила ли К'астилль привычное выражение языка 3-1
или намеренно прибегла к двусмысленности, стараясь понять, что  думают  об
этом люди, прежде чем выдавать свои соображения.
   - Густав и я согласны. Но мы не знаем, как предотвратить  беду.  Ромеро
улетел, должно  быть,  он  уже  сообщил  о  сделке  властям,  а  Д'еталлис
наверняка взялась за работу, готовясь выполнить свою часть условий.
   - Да, она не станет  ждать,  -  согласилась  зензама.  -  Значит,  надо
предупредить других. Я должна отправиться к своей группе и сообщить им обо
всем. Но вас двоих я не понимаю. Разве Ромеро не из вашей группы?
   Люсиль замялась. Как же это объяснить? Времени на то,  чтобы  объяснять
сложные отношения между Лигой и гардианами, между ВИ и колонистами, просто
не было. Но Люсиль не могла лгать - по крайней мере, лгать К'астилль.
   - Мне не хватит  слов,  чтобы  рассказать  все  подробно  и  точно.  Но
попытаюсь сказать то, что близко  к  истине:  я  не  принадлежу  к  группе
Ромеро, к гардианам. Я - временный житель в ней.  Я  прибыла  сюда  не  по
своей воле, но все равно была рада в конце Дороги встретить ваш  народ.  Я
помогла гардианам научиться говорить с вами,  потому  что  меня  побуждало
любопытство и жажда знаний, но продолжать  так  дальше  я  не  могу.  Ваше
оружие будет использовано против моей группы - получается, что  я  причиню
вред своему народу. Я должна это предотвратить.
   - А я - один из гардианов, -  вступил  в  разговор  Густав,  переводчик
которого не передавал смесь чувств, сквозящую в его голосе, - но я  должен
выйти на новую Дорогу,  попытаться  остановить  гардианов.  Группа  Люсиль
воюет с моей. Если моя группа  нападет  на  своих  противников,  пользуясь
страшным новым оружием, это заставит их усилить ответный удар. Какой смысл
разжигать войну? Кроме того, нельзя допустить, чтобы в  войне  твой  народ
помогал убивать моему или мой народ истреблял твой. Стоит начаться  вражде
- и люди возненавидят ваш народ, начнут  бояться  вас.  Они  могут  решить
перебить вас всех, - закончил Густав и смущенно добавил:  -  Люди  на  это
способны.
   - Я верю вам, люди. Но мне  часто  кажется,  что  вы  считаете  нас  не
слишком умными - потому, что мы не умеем делать такие же вещи, как вы, или
потому, что вы живете иначе, чем мы. Я понимаю: вы, люди, заняли все небо,
а мы сильны в астрономии - я знаю, насколько обширно  это  небо.  Но  наши
машины - живые существа, которые растут и размножаются. Если  у  нас  есть
две таких машины, у нас могут появиться миллионы.
   И еще я знаю, что у Д'еталлис странные представления о  нигилизме.  Эта
идея была пассивна, а она готова сделать ее активной. Мне не  хватит  слов
объяснить, почему так случилось, но она  стремится  убить  всех  зензамов,
всех аборигенов Заставы. Пока  она  обладала  только  оружием  и  знаниями
зензамов, она не  представляла  большой  опасности.  Другие  группы  могли
противостоять ей. Но, заполучив машины людей, она пойдет дальше по  Дороге
убийств. Не думайте, что на своих планетах вы в  безопасности.  Вы  должны
понять и поверить, как бы  трудно  это  ни  было:  если  Д'еталлис  станет
правительницей всех зензамов и решит, что смерть злодей послужит на  благо
ее идее, она убьет вас.
   Оба человека молчали.
   - Я верю тебе, К'астилль, - наконец выговорила Люсиль.
   - Хорошо. Но что нам теперь делать?
   - Я должна прекратить работу здесь, и сегодня же, - заявила Люсиль.
   - А вы вдвоем можете обмануть остальных? - спросил Густав. -  Сослаться
на плохой перевод, поссориться и тому подобное?
   - Нет, - покачала головой К'астилль. - Слишком многие  могут  сразу  же
обнаружить обман. Колдер права. Все  мы  должны  прекратить  работу.  А  я
отправлюсь к своей группе и предупрежу ее.
   -  Тогда  будь  осторожна,  -  посоветовал  Густав  К'астилль  и  затем
обратился к Люсиль: - Я  смогу  прикрывать  тебя  только  несколько  дней.
Может, тебе удастся притвориться больной. Но что потом?
   Люсиль переступила с ноги на  ногу,  попыталась  почесать  нос,  но  ее
пальцы наткнулись на стекло шлема. Она уже в  который  раз  пожалела,  что
разговор состоялся в лесу, а не в более  удобном  месте.  Но  единственным
помещением, где могли с удобством расположиться все трое, был  Хрустальный
дворец, а там было далеко не  безопасно.  Она  Перешла  на  английский,  а
переводчик Густава держал К'астилль в курсе дела.
   - Похоже, у меня есть идея. Если я притворюсь  серьезно  больной,  меня
отправят обратно на "Ариадну"?
   Густав пожал плечами:
   - Видимо, да. Здесь нет настоящего врача. Но какой в этом смысл?
   - Ты же сам сказал, что рано или поздно  Лига  найдет  нас.  Но  когда?
Сколько нам придется ждать?
   Густав развел руками.
   - Может бить, еще день, а может, десяток лет.  Им  придется  обыскивать
сотни систем. Но теперь у них есть причина для подобных усилий.
   - Я размышляла об этом целое  утро.  Предположим,  мы  дадим  К'астилль
радиомаяк - устройство, подающее сигналы на частоте, которую не  принимают
гардианы, такое, чтобы К'астилль смогла унести его к себе в группу, а мы -
впоследствии обнаружить ее.
   - Это очень просто. Но что потом?
   - Когда прибудут корабли Лиги, им понадобится знаток  языка  аборигенов
Заставы, они непременно захотят поговорить. Я могу стать путеводной  нитью
Лиги, ее входным билетом.
   - Ну и что в этом хорошего? - пожал плечами Густав. - Если  не  считать
того, что твоя сторона выиграет войну?
   - Так мы сможем удержать Лигу от войны с аборигенами Заставы.  Если  по
войскам Лиги будет  нанесен  удар  мощным  биологическим  оружием  и  Лига
выяснит, что оружие появилось с этой планеты, там могут решить  уничтожить
аборигенов Заставы, чтобы спастись самим.  Если  в  Лиге  решат,  что  все
аборигены Заставы - союзники гардианов, дело может принять слишком  плохой
оборот.
   - Пожалуй, да, - подтвердил Густав. - Но что мы можем сделать?
   - Если мне удастся связаться с войсками Лиги, как только  они  прибудут
сюда, я смогла бы свести их с другими группами аборигенов, объяснить,  что
не все они поддерживают Д'еталлис. Возможно, таким  способом  мне  удается
предотвратить войну.
   - Может быть. Но каким  образом?  Как  ты  выберешься  отсюда?  Ты  уже
подумала над этим?
   - Можно сказать, что из-за повреждения шлема я наглоталась углекислоты.
Как смертельно больную, меня отправят на "Ариадну". Поправившись, я  угоню
шлюпку и сделаю вид, что пытаюсь вырваться за пределы  системы.  Мы  можем
представить дело так, словно я погибла при попытке к бегству. Я приземлюсь
здесь по сигналу маяка К'астилль и буду ждать прибытия войск Лиги, а потом
свяжусь с ними.
   - Но как?
   - Если шлюпка еще будет исправна,  вылечу  им  навстречу.  В  противном
случае воспользуюсь передатчиком из шлюпки или радио аборигенов.
   - А как насчет выживания? Может, тебе  придется  провести  здесь  много
лет, - напомнил Густав. - Ты же не сможешь питаться  едой  аборигенов.  Ты
умрешь от отравления углекислотой, если попытаешься  дышать  их  воздухом.
Тебе придется или жить в шлюпке, или не вылезать из скафандра. А они долго
не протянут.
   - Подождите! - вмешалась К'астилль, с трудом выговорив английское слово
и снова переходя на 3-1. - Если я правильно поняла, проблема только с едой
и воздухом - и  это  совсем  не  проблема.  Мы  сможем  обеспечить  Люсиль
воздухом и едой, пригодными для нее. В этом можете не сомневаться.
   - Значит, решено, Джонсон,  -  заметила  Люсиль.  -  Как  думаешь,  мне
удастся сбежать со станции? Не забывай, все операторы радаров "Ариадны"  -
военнопленные.
   - В самом деле, я и забыл об этом. Если они помогут тебе, если мы точно
выберем время, у тебя будет шанс, хотя только Богу известно, не попадут ли
в тебя на самом деле.
   - Не  возражаю.  Надо,  чтобы  моя  смерть  выглядела  убедительно  для
гардианов. Не хочу, чтобы  они  начали  поиски,  пытаясь  выжать  из  меня
что-нибудь еще.
   - А если ты и вправду погибнешь?  Что  тогда?  Самоубийством  войну  не
остановишь.
   - Знаю, но я...
   - Люсиль, послушай!  Ты  никому  не  принесла  вред  преднамеренно.  Ты
попалась в ловушку, оказалась пленницей нашей  системы,  у  тебя  не  было
выхода, а тут подвернулась редкая возможность, не имеющая ничего общего  с
войной. Ты учила чужой язык и не виновата в том, как  использовались  твои
знания. Ты же не рассказала мне, где находятся  военные  базы  или  заводы
Лиги...
   - Прекрати, Джонсон!  Да,  я  ничего  не  делала  намеренно,  но  факты
остаются фактами, и теперь я всю жизнь буду помнить, что мой народ обречен
на смерть из-за моего якобы безобидного поступка. Я предала сама себя...
   - Не только ты, - вмешалась К'астилль на 3-1. -  Я  только  что  отдала
предпочтение чуждым существам перед своим народом, я объединилась с  тобой
против правительницы группы, которая  приняла  меня.  А  Густав  обдуманно
решил предать свою группу. Из нас троих  тебе  повезло  больше  всего:  ты
совершила предательство случайно, а мы с Густавом знали об  этом  заранее.
Но так или иначе, мы изменники.
   - И все красивые слова, этические нормы, кодексы чести и  представления
о том, что хорошо  и  плохо,  ничего  не  изменят,  -  добавил  Густав.  -
К'астилль права: я предполагал, что всем нам придется столкнуться с  такой
проблемой. Мне очень жаль. По-моему, наш план мог бы  сработать.  Ты  ведь
понимаешь, на что идешь? Тебя могут убить, выследить где-нибудь на Заставе
и прикончить, лишив воздуха. Но все-таки нам следует попытаться.
   - Но что будет с тобой? - спросила Люсиль.
   - Не знаю. Возможно, меня схватят и  расстреляют.  А  если  повезет,  я
по-прежнему останусь здесь, в лагере, или вернусь на "Ариадну".
   - Тогда оставайся здесь и выживи. Я сжигаю за собой все мосты. Один  из
нас должен наверняка уцелеть.
   - Ты поручила мне слишком легкую работу.
   - Густав, ты - мой враг. Мы на войне, и я и ты. Но  я  хочу,  чтобы  ты
выжил. Я возненавижу себя за предательство в сто раз сильнее, если по моей
вине погибнешь ты.
   К'астилль в замешательстве смотрела, как Колдер взяла Густава за руки и
крепко пожала их, прежде чем отпустить. Оба человека обменялись совершенно
особыми взглядами, а затем отвернулись, очевидно чем-то взволнованные.
   - Это невозможно, Люсиль. Но Бог свидетель, я... нет,  даже  выговорить
не могу...
   - Я тоже, Джонсон. Нам лучше вернуться, пока нас не хватились.
   Они попрощались с К'астилль, договорились о встрече на следующий день и
вернулись к джипу.


   Задумавшись, К'астилль еще долго смотрела  вслед  людям.  Прикосновение
этих двоих казалось странным, непривычным, как  будто  оба  они  хотели...
К'астилль не могла признаться даже себе, чего они могли хотеть.
   Но эти инопланетяне не могли  быть  монстрами.  Кроме  того,  К'астилль
встревожило  не   только   их   необычное   поведение.   Переводчик   лишь
приблизительно  передавал  ей  смысл  разговора,  который  люди  вели   на
английском, и К'астилль могла примириться с некоторыми неточностями. Но  у
нее сложилось впечатление, что они  говорили  о  медицине,  но  не  как  о
странной, ужасающей и опасной науке, а как о чем-то заурядном и привычном.
   К'астилль вернулась на поляну, где еще работали строители. Каждый  раз,
когда она считала, что уже привыкла к людям, стала как следует чувствовать
их, ей доводилось узнавать что-нибудь совершенно новое.
   Только в последние несколько недель она пришла к выводу, что  все  люди
принадлежат к одному виду, а не ко множеству родственных видов, работающих
сообща. Но люди настолько различались  между  собой  по  росту,  размерам,
цвету кожи и форме, а  также  сотням  мелких  черт,  что  впасть  в  такое
заблуждение было немудрено. Ни один вид живых существ на планете К'астилль
не обладал таким разнообразием форм. Она считала, что все люди  изменились
благодаря мутации общего  предка,  и  разработала  на  этот  счет  сложную
социальную теорию о расе, которая выращивает мутантов  и  посылает  их  на
рискованные задания, вроде исследования новых планет. Но эта теория ничего
не прояснила, а люди казались гораздо более здоровыми, чем  обычно  бывают
мутанты. Да, К'астилль предстояло узнать о них еще очень многое и  многому
научиться.
   Если, конечно, Д'еталлис прежде не уничтожит их.



        10

   <b>Башня Слоновой Кости. Планета Бэндвид</b>

   Только оказавшись за дверью своего кабинета, Рэндолл Меткаф  чувствовал
себя в полной безопасности. Его поселили  в  полностью  автоматизированном
отеле,  где  Меткаф  ничего  не  мог  поделать  с  повышенной  активностью
роботов-служащих, но в своем кабинете,  окруженный  четырьмя  стенами,  он
имел право делать что хотел и пользоваться любым оборудованием.  Здесь  не
было техники сложнее ручки и прибора сложнее  электрической  лампы.  Здесь
Меткаф мог остаться наедине со своими  бумагами,  мог  целыми  днями  ради
развлечения дубасить кулаком по столу, швыряться просмотренными отчетами о
результатах  расследования.  Он  мог  терпеливо  обдумывать   какую-нибудь
хитрость, тактическую уловку, которая пригодится в  будущей  войне,  если,
конечно, у Лиги найдется противник.
   Сегодня,  как  обычно,  в  отчетах  он  не  обнаружил  ничего   нового.
Заключенных  допрашивали  слишком  долго,  из  них  выжали  все  возможные
сведения. Но приказ оставался приказом,  а  Меткафу  было  поручено  лично
просматривать  протоколы  допросов.  Кроме  того,  такая  работа  помогала
скоротать время.
   Озверев от скуки,  Рэндолл  только  возрадовался,  когда  в  дверь  его
кабинета постучал Джордж. Охотно бросив  работу,  Меткаф  покинул  кабинет
вместе с товарищем. Джорджу поручили столь же захватывающую и затягивающую
работу, как и Меткафу, предоставив возможность день за днем читать одни  и
те  же  отчеты  и  топтаться  на  одном  месте.  В  разведке   Лиги   явно
придерживались мнения о наибольшей эффективности длительных допросов.
   Они вышли из здания вдвоем. Наступал тихий вечер, освежающий ветер  дул
со стороны проспекта. Поскольку Меткаф на  время  отказался  от  посещений
бара на углу, друзья запаслись снедью у робота-продавца в углу вестибюля и
решили перекусить в парке.
   Башня Слоновой Кости,  крупнейший  город  Бэндвида,  напоминал  лес  из
высоких строений, окруженных обширными парками. Башни  и  небоскребы  всех
мыслимых архитектурных  стилей  привлекали  взгляд.  Город  казался  более
старым, чем был на самом деле; роботы  вели  строительство  без  волокиты.
Здесь стеклянные дома-коробки в  стиле  двадцатого  века  соседствовали  с
изысканными башнями эпохи  барокко  и  средневековыми  соборами,  пагодами
чудовищных размеров, многочисленными копиями Эйфелевой  башни,  памятником
Вашингтону и похожими на утесы  небоскребами  -  последним  криком  земной
архитектуры. Взгляду в этом городе всегда находилась работа.
   Более скромные по размерам, но столь  же  причудливые  по  виду  здания
окаймляли широкие  бульвары.  Парки  были  засажены  деревьями,  травой  и
цветами, привезенными с Земли; самые настоящие утки крякали и плескались в
декоративных бассейнах и искусственных озерах. Меткафу нравилось сидеть на
пологом холме в парке Единства, близ здания  штаб-квартиры  Лиги.  Он  был
вынужден признать, что Бэндвид - не самая бедная из планет.
   Вечер был великолепен, солнце еще окрашивало небо в алые тона,  ветерок
приносил волнующий соленый запах со  стороны  Несского  моря,  на  лиловом
бархате неба на востоке уже  появлялись  звезды.  Растянувшись  на  траве,
оглядывая парк и окрестные строения, пожевывая  кошерный  хотдог,  которым
гордился бы даже Нью-Йорк, и попивая еще холодное пиво, Меткаф в очередной
раз убеждался, что жизнь прекрасна.
   Именно в такой вечер когда-то давно, еще на родине, он решил, что  небо
и звезды созданы для него. Запрокинув голову, Меткаф посмотрел в  небо,  и
по его телу пробежал знакомый трепет.
   - Только взгляни на эти звезды, Джордж, - почти прошептал он голосом, в
котором не слышалось привычной насмешливости. - Они чертовски далеко -  но
люди достигли их! Мы преодолели эти расстояния! Знаешь, при мысли об  этом
меня переполняет гордость. Гордость - и ощущение своего ничтожества.
   - Я понимаю, что ты имеешь в виду.
   - Через десяток лет после изобретения двигателя С2 к Ригелю был запущен
корабль, и оттуда подали сигнал - на случай,  если  корабль  не  вернется.
Этот сигнал достиг Земли лишь в следующем веке!  Господи,  как  я  горжусь
человечеством! Мы уже не просто разумные животные, не  решающиеся  узнать,
что ждет нас за поворотом улицы. Мы летаем среди звезд!
   Долгое время оба молчали. Небо постепенно темнело, звезды появлялись на
нем во всей красе. Темный фон рассекла вспышка метеора.  По  всему  городу
зажигались  фонари  -  неяркие,  не  затмевающие  великолепие  звезд,   но
продуманно окружающие здания и создающие причудливую игру света и тени.
   - Здесь звезды совсем другие, - заметил Джордж.
   - Это мы уже знаем, - с  мягкой  иронией  отозвался  Меткаф.  Никто  из
гардианов не узнавал ночное небо планет  Лиги  -  это  давало  возможность
предположить, что планета гардианов находится довольно далеко.
   - Знаешь, я вспомнил Аннаполис, - проговорил Рэндолл. -  Я  поступил  в
военную академию космофлота, как только достиг  нужного  возраста.  Помню,
как однажды вечером я получил известие, что принят, вместе  с  несколькими
моими приятелями.  Мы  бросились  к  берегу  и  долго  бродили,  показывая
пальцами на звезды. Мы кричали друг другу: "Видишь вон ту звезду слева  от
Большой Медведицы? Я полечу туда!"
   - Большая Медведица? Что это?
   - Одно из созвездий, которое видно с Земли.
   - Это я понял. Я забыл, что такое созвездие.
   - Да ты шутишь! Это несколько звезд, соединенных воображаемыми  линиями
и представляющих какую-нибудь фигуру.
   - А, вспомнил! Мак объяснял мне, что это такое, и как-то разведчики  на
допросе упоминали про созвездия.
   - Постой, выходит, вы не знаете даже, что такое созвездия?  -  изумился
Меткаф. Свои созвездия с причудливыми названиями были у всех народов.  Как
мог человек с  нормальным  воображением  удержаться  от  искушения  искать
фигуры среди россыпи звезд и давать им названия?
   - Нет, мы слышали о них, просто  не  знали,  как  это  называется.  Все
созвездия были для нас "небесными узорами".  Настоящих  названий  не  знал
никто, но все дети называли их по-своему.
   Меткаф хмыкнул. Объяснение Джорджа имело  смысл  -  если  учесть  образ
мышления гардианов. Не желая, чтобы народ знал астронавигацию, не  следует
учить его астрономии. А чтобы отбить у людей желание  учиться  астрономии,
не следует побуждать их искать в небе созвездия. Но дети все равно строили
фигуры из звезд. Кто мог запретить им смотреть в небо?
   - В сущности, все это не важно, - проговорил Меткаф. - Звезды -  всегда
звезды, они прекрасны.
   Оба вновь помолчали. В  небе  вспыхнул  метеор,  описал  пологую  дугу,
тянущуюся с востока на запад, и исчез.
   - Интересно, как  появилась  сказка  о  Потерянной  Звезде?  -  наконец
спросил Джордж. - Может, ее придумал кто-нибудь, увидев комету, метеор или
одну из внешних планет?
   Меткаф рывком  сел,  внезапно  наполнившись  уверенностью,  что  Джордж
собирается сказать нечто очень важное.
   - О чем ты, Джордж? Что за Потерянная Звезда?
   -  Просто  старая  сказка,  которую  знают  в  любой  детской  казарме.
Давным-давно одна звезда была больше и ярче всех остальных. Однажды  ночью
ей надоело торчать в одной и той же части неба, видеть вокруг одни и те же
звезды, и потому она сорвалась с места и  полетела.  Она  плыла  по  небу,
гордясь собой, а  потом  пропала,  потому  что  не  послушалась  небесного
правителя и летела не туда, куда ей было положено. Она скрылась в северном
сиянии, и больше ее никто не видел. У этой сказки  есть  своя  мораль:  не
отделяйся от остальных, не подвергай сомнению приказы властей -  или  тоже
погибнешь.
   - Сказочка в самый раз для детей, - фыркнул Меткаф.
   - Детям она нравилась, - продолжал  Джордж,  -  я  слышал  бесчисленное
множество ее вариантов, и мне всегда казалось, что в  основе  этой  сказки
лежит какой-то реальный факт. Кто-то  видел  в  небе  комету  или  большой
метеор, видел, как это светящееся тело пронеслось по небу и исчезло  среди
северного сияния.
   Рэндолл нахмурился.
   - Постой...  Северное  сияние?  Ты  же  говорил,  что  на  Столице  все
население сосредоточено в южном  полушарии,  а  северное  до  сих  пор  не
освоено.
   - Правильно, а в чем дело?
   - Но ты только что упомянул о северном сиянии. Это значит,  что  сияние
исходит от экваториального неба, но такого просто не бывает!
   - Почему же?
   - Северное и южное сияние  неразрывно  связано  с  магнитными  полюсами
планет. Заряженные частицы притягиваются из  внешнего  космоса  магнитными
силами  планеты  и  устремляются  к  ее  полюсам.  Попадая  в   атмосферу,
заряженные частицы сталкиваются с молекулами воздуха, образуя вспышки, это
и есть сияние. Если таких частиц настолько много, что сияние над экватором
видно с южной части планеты,  вся  планета  должна  светиться  в  темноте.
Радиация там способна убить все живое.
   - Я,  конечно,  мог  бы  заявить,  что  ты  просветил  меня,  но  лучше
ограничусь молчанием.
   - Прости. Поверь мне, выражение "экваториальное сияние" лишено смысла.
   - Что бы ты ни говорил, а в ясные ночи у себя на  родине  я  сотни  раз
видел оранжевое сияние на севере, над горизонтом.
   - И его яркость всегда была одинаковой?
   - В основном - да. Разумеется, иногда  его  скрывали  облака,  но  чаще
всего сияние казалось неизменным.
   - Гм... тогда это не сияние. Оно не бывает постоянным, оно появляется и
исчезает, меняет цвета, его сполохи видны  несколько  дней  или  часов,  а
потом они гаснут.
   - Отлично! Теперь я сразу узнаю сияние, если увижу его. Но  почему  это
тебя так взволновало?
   - Потому, что в твоем рассказе есть нечто  странное.  Это  значит,  что
небеса Столицы чем-то отличаются от привычных нам. И из этого следует, что
сама  Столица  -   планета   с   особыми,   возможно,   даже   уникальными
характеристиками или же уникальна вся ее система.
   - Возможно, это поможет нам отыскать Столицу.
   - Ты прав. Но позволь задать тебе глупый вопрос, - продолжал Меткаф.  -
Откуда ты мог знать, где находится север, а где - юг?  Разве  нельзя  было
поменять стрелки компаса по приказу этого... как его... великого идола или
визиря...
   -  Ты,  конечно,  намекаешь  на  достопочтенного  лидера  Объединенного
Совета, да продлятся его дни, и так далее и тому подобное. Ты имел в  виду
его?
   - Да, прости. Ладно, не важно, каков его титул. Разве не мог он или его
предшественник сотню лет назад решить одурачить всех вас и заявить, что юг
- это север, так чтобы запутать дело, если кто-нибудь из вас решит  помочь
нам, ордам варваров, найти ваш дом?
   - Видите ли, мистер Варвар, правители вполне могли это сделать,  но  не
стали. Мне приходилось иметь дело со множеством приборов, и могу  заверить
тебя: на Столице пользуются стандартным  компасом  и  стандартом  вращения
северного полюса планеты.
   Существует два способа определения северного полюса  планеты.  Северным
считается либо  то  полушарие,  где  вращение  планеты  происходит  против
часовой стрелки, если смотреть на нее  с  точки,  расположенной  над  осью
вращения, либо то полушарие, в котором находится магнитный северный полюс.
Обычно  пользовались  стандартом  вращения  -  в  сущности,  все   планеты
вращаются, но у некоторых из них встречаются обратные магнитные полюса.
   - Кроме  того,  с  наступлением  холодов  птицы  улетают  на  север,  к
экватору, - добавил Джордж. - Так что тут тебе не сбить меня с толку.
   - Глубоко раскаиваюсь в своих словах. Да,  птиц  не  одурачил  бы  даже
приказ великого идола. Итак, давай рассудим: мы имеем сияние  в  небе  над
экваториальным горизонтом и легенду о Потерянной Звезде,  которая  исчезла
над северным горизонтом, и больше ее никто не видел.
   - Учти, в некоторых вариантах сказки говорится, что  Потерянная  Звезда
вернется с севера, когда усвоит урок. Но  это  только  фольклор,  Рэндолл,
ничего более.
   - Ты же сам говорил, что в основе  сказки  лежит  реальный  факт,  и  я
согласен с тобой: кто-нибудь видел светящееся тело, движущееся по небу, да
еще смог отличить звезду от планеты, кометы или метеора.  Так  или  иначе,
должен признаться, твое замечание не лишено смысла. Оно подало мне идею...
впрочем, я не специалист. - Рэндолл вскочил. - Идем, - позвал он.
   - Куда? - удивился Джордж.
   - Искать астронома, разумеется. Того, кто знает, где искать  потерянные
звезды.


   Джордж проводил Рэндолла в свой  кабинет.  По  сравнению  с  полупустым
помещением,  соответствующим  вкусу   Меткафа,   рабочее   место   Джорджа
представляло собой бедлам и хаос.  Джордж  обожал  механизмы  и  предпочел
набить ими свой кабинет до отказа.  Здесь  были  кресла  с  автоматической
регулировкой  высоты  и   наклона,   автоматически   включающиеся   лампы,
механическая клешня была готова отыскать на полке любую книгу и подать  ее
Джорджу, клавиатуры и терминалы соединялись с полудюжиной мониторов.
   Повсюду были в беспорядке расставлены немытые кофейные чашки, тарелки с
крошками сандвичей и клочками бумаги. Меткаф уже не раз думал, что Джорджу
стоило бы завести  себе  еще  одну  игрушку:  робота-уборщика.  Но  Джордж
пребывал в твердом убеждении, что в чисто убранном кабинете нельзя  ничего
найти.
   Пока Рэндолл убирал с кресла кипу журналов и усаживался, Джордж  открыл
личную директорию и вызвал список астрономов планеты, находящихся в  Башне
Слоновой  Кости  и  способных  дать  консультацию  по  военным  проблемам.
Распечатав список, друзья углубились в его изучение.
   Первым в списке значилось  имя  доктора  Рауля  Мореля.  Позвонив  ему,
Рэндолл был немало удивлен охотным согласием Мореля помочь им, но  тут  же
понял: ученый тоже включен в  поиски  Столицы.  Рэндолл  упрекнул  себя  в
тупости, вспомнив, что искушение найти Столицу  достаточно  велико,  чтобы
привлечь практически любого.


   Морель размышлял, что этот Меткаф, должно быть, даже не  понимает,  что
на другой планете, кроме Бэндвида и Земли, вряд ли ему посчастливилось  бы
отыскать астронома. Почему эта мысль угнетала Мореля?
   На планетах вообще почти не осталось астрономов. Выход в дальний космос
нанес по астрономии удар с неожиданной стороны.  Вся  наука  распалась  на
множество специализированных отраслей. Традиции старой науки предполагали,
что совершенно  пассивный  наблюдатель,  отрезанный  от  объекта  изучения
десятками, тысячами или миллионами световых лет, вынужден выуживать каждую
толику информации из считанных  снимков,  которые  позволяла  сделать  его
аппаратура.
   Но  теперь  ситуация  резко  изменилась.  Люди,  которых   интересовали
процессы образования планет или их атмосфер, уже не были в строгом  смысле
слова астрономами - они отправлялись к формирующейся  планетарной  системе
или планете и вели там исследования. Специалисты по  звездам,  исследующие
какую-нибудь из них, грузили свое оборудование на корабли и отправлялись к
интересующему объекту. Ученые рассеялись по всему космосу, а связь до  сих
пор оставалась ненадежной. Зачастую результаты исследований  публиковались
спустя долгие годы после завершения работы. Многие результаты  оказывались
навсегда утерянными вместе с экспериментаторами. Астрономы были не слишком
умелыми пилотами и обладали  опасной  склонностью  "подлетать  поближе"  к
опасным объектам - например, к звездам.
   Работники научного центра на Бэндвиде ничем не  могли  помочь  гибнущим
исследователям,  но  могли  коррелировать   результаты,   а   бесчисленные
компьютеры позволяли решать задачи, где  число  переменных  само  являлось
переменной величиной.
   Астрономы-исследователи   свысока   поглядывали   на   своих    коллег,
обосновавшихся на планетах, на астрономов-теоретиков, считая их  не  более
чем программистами или библиотекарями.  Но  рано  или  поздно  все  данные
поступали в планетарные научные центры.
   Доктору Раулю Морелю нравилось  представлять  себя  пауком,  сидящим  в
середине паутины, все нити которой тянутся к центру. Бэндвид и Земля - вот
две планеты, куда стекались данные, и пусть компьютеры на Земле были более
мощными, попробуй доберись до  них!  Слишком  уж  они  загружены,  слишком
заняты. А на Бэндвиде работать было удобно, к тому  же  здесь  то  и  дело
возникали любопытные проблемы.
   Внешне  Морель  вовсе  не   выглядел   пауком,   а   напоминал   скорее
притаившегося богомола - высокий, худой, со  стоящей  дыбом  копной  седых
волос, которые доктор то и дело отводил со лба, от больших умных  глаз.  У
него были длинные ноги и руки, заканчивающиеся маленькими, почти  хрупкими
на вид кистями.  Он  постоянно  сохранял  абсолютное  спокойствие,  словно
пытаясь  сосредоточиться  на  проблеме,  которая  ускользала,  стоило  ему
отвлечься. Доктор предпочитал поношенную, но удобную одежду -  сегодня  он
выбрал старую рабочую рубашку и любимые брюки цвета хаки, а ноги  сунул  в
пару разношенных шлепанцев.
   Открыв дверь,  доктор  лицом  к  лицу  столкнулся  с  двумя  смущенными
мужчинами и почувствовал, что  ему  предстоит  участвовать  в  чрезвычайно
интересном деле. Ему уже приходилось отвечать на  вопросы  людей,  которым
был поручен поиск Столицы, но еще ни  разу  это  не  происходило  в  столь
поздний час, никогда к нему не являлись  посетители  столь  неофициального
вида. Сгорая от любопытства, доктор впустил гостей.
   Выслушав краткое  объяснение  цели  визита,  Морель  заказал  кухонному
роботу кофе, попросил принести его в кабинет и усадил гостей, настроившись
на долгий разговор.
   - Должно быть, доктор Морель, - начал командир Меткаф, - вам  известно,
сколько усилий тратится сейчас  на  поиски  планеты  Столица,  на  которой
обосновались гардианы.
   - Вообще-то я не слежу за  подобными  событиями,  но  слышал  об  этом.
Продолжайте.
   - Джордж родом со Столицы, но он работает на нас.  Сегодня  вечером  мы
беседовали, и его слова заставили меня задуматься, не ищем ли мы  не  там,
где  надо.  На   допросах   военнопленным   показывают   звездные   карты,
расспрашивают о спектральных типах и тому подобное, но все это ни  к  чему
не приводит. Допрашиваемым ничего не известно о звездах своей системы.
   Итак, мы беседовали с Джорджем, он начал описывать ночное небо Столицы,
каким его видят тамошние жители. Вот мне и пришло в голову пойти  обратным
путем. Надо выяснить, как выглядит их небо, а затем разобраться, каким при
этом должно быть реальное  расположение  звезд  -  точно  так  же,  как  в
древности  люди,  наблюдая  за  восходом  Солнца,  обнаружили,  что  Земля
движется по орбите. Я хочу оперировать  фактами,  а  не  бродить  вслепую,
показывая пленным непонятные им звездные карты.
   - Это небо должно быть весьма необычным, - с сомнением заметил  Морель.
- Оно должно отличаться почти  уникальными  признаками,  чтобы  ваша  идея
сработала, например, низким облачным слоем. Мне  кажется,  если  бы  такие
признаки существовали, пленные давно рассказали бы о них.
   - Знаю, - подтвердил Меткаф, - но для людей,  которые  привыкли  видеть
одно и то же небо, эти признаки  не  кажутся  уникальными.  Расскажи  ему,
Джордж.
   Выслушав  рассказ  Джорджа,  перебиваемый  многочисленными  пояснениями
Меткафа, Морель задал им обоим несколько вопросов  относительно  странного
вида ночного неба Столицы.
   - Гм... теперь я понял вашу мысль, - наконец произнес Морель. - И  если
нам эти признаки кажутся необычными, возможно, они направят нас по верному
пути. Но, должен признаться, самым странным мне кажется, что  ни  один  из
этих признаков не всплыл в ходе расследования.
   - Может быть, власти  оказались  хитрее  всех,  направив  меня  на  эту
чертову планету, - заметил Меткаф. - Я всего лишь пилот, человек,  который
зарабатывает себе на хлеб - и остается в живых, глядя в небо и  определяя,
где он находится. Офицеры  разведки  пытаются  идти  по  обратному  следу,
расспрашивая пленников о длительности полета и числе переходов в режим  С2
между Столицей и Новой Финляндией. И это ни к чему не приводит.  По-моему,
если мы попытаемся разобраться  с  экваториальным  сиянием  и  исчезающими
звездами, выясним, какой объект, движущийся по  небу,  мог  создать  такое
впечатление, мы сможем перерыть компьютерные банки данных и найти  систему
с соответствующими признаками.
   - Да, понимаю. Таким способом вполне можно чего-нибудь  достичь.  Прошу
вас, выпейте еще кофе, а мне надо поработать. - И доктор Морель погрузился
в размышления.


   Пятнадцать минут  спустя  Джордж  Приго  совершенно  перестал  понимать
происходящее. Морель оказался чудаковатым типом, если не сказать большего,
и Джордж постепенно терял уверенность в том, что они обратились к  нужному
человеку. Прежде всего  Морель  замолчал  и  застыл  в  кресле.  Когда  он
сообщил,  что  собирается  проработать  вопрос,  Джордж  ожидал,  что   он
направится к компьютеру, сделает запрос или, по  крайней  мере,  стащит  с
полки  здоровенный  талмуд  и  что-то  забормочет  себе  под  нос,  листая
страницы. Но Морель просто откинулся на спинку кресла, поставил  локти  на
подлокотники, положил подбородок на переплетенные пальцы и, нелепо  задрав
голову, уставился в потолок. Только  то,  что  астроном  дышал  и  моргал,
давало право назвать его живым существом. Но затем он закрыл глаза, и  его
дыхание стало неслышным. Джордж уже начал опасаться,  что  беднягу  Мореля
внезапно хватил удар.
   - Имелись ли у жителей Столицы официальные звездные  карты?  -  спросил
Морель, прервав долгое  молчание  так  неожиданно,  что  Джордж  и  Меткаф
подскочили. - Кто-нибудь вел постоянные исследования звезд?
   -  Нет,  нет,  -  немного  растерянно  отозвался  Джордж.  -   Это   не
позволялось. Поначалу нам даже не разрешали  придумывать  сказки  о  небе.
Правительство гардианов утверждало, что народные легенды и поверья - чушь,
что они вводят людей в заблуждение и попусту отнимают время, и  потому  их
объявили вне закона.
   - Никогда еще не слышал  о  более  бессмысленном  законе,  -  проворчал
Морель. - Ваши лидеры либо слишком  всерьез  воспринимали  подобные  вещи,
либо ничего не знали о человеческой психологии.
   - Возможно, вы правы, сэр, -  неловко  отозвался  Джордж.  Подшучивания
Рэндолла он  сносил  без  обиды,  но  испытывал  раздражение,  слыша,  как
издевается  над  гардианами  незнакомец.  Личный   опыт   самого   Джорджа
подсказывал ему, что гардианы зачастую поступают неразумно и дурно, но  он
по-прежнему не мог считать их всех негодяями и кретинами.
   -  Вы  имеете  хотя  бы   приблизительное   представление   о   средней
продолжительности жизни людей на вашей планете? - спросил Морель.
   "Должно быть, этот Морель научился задавать нелепые вопросы там же, где
и Меткаф", - подумал Джордж.
   - Весьма смутное, сэр. Люди на Столице  живут  не  более  семидесяти  -
семидесяти    пяти    земных    лет.    Когда     кто-нибудь     достигает
восьмидесятипятилетнего  или  девяностолетнего  возраста,  это  становится
сенсацией.
   - Ясно... Учитывая детскую забывчивость, можно принять восемьдесят  лет
за базовый верхний предел выживания знаний об определенном  участке  неба.
Вы понимаете, к чему я веду?
   - Нет, сэр, - отозвался Джордж.
   - Похоже, я уловил вашу мысль, доктор, - вмешался Рэндолл. - Звезды  не
могут просто появляться и исчезать. Они вечны.  Должно  быть,  при  некоем
циклическом движении неба Столицы Потерянная Звезда  исчезает  из  виду  -
если  предположить,  что  эта  легенда  основана  на  реальном  факте.  Но
поскольку никто из живых  людей  не  помнит,  чтобы  он  видел  Потерянную
Звезду, продолжительность жизни дает вам нижний  предел  продолжительности
этого цикла.
   - Вот именно. Эти восемьдесят лет дают нам нижний предел для  цикла,  о
котором мы говорим.
   - А, понял! - воскликнул Джордж. Он был достаточно умен,  чтобы  понять
цикличность движения небесных светил, и как только  он  вспомнил  об  этом
явлении, ему  стало  ясно:  звезды  не  исчезают.  Просто  он  никогда  не
задумывался об этом. Подчиняясь  установкам  правительства  гардианов,  он
никогда не верил, что светящиеся точки в небе - мощные солнца.
   - Так что это за цикл? - спросил Меткаф.
   - По-моему, ответ очевиден.
   - Можете назвать меня кретином, доктор, - великодушно сказал Меткаф,  -
но объясните, что к чему.
   - Есть предположение, что солнце Столицы - одно из пары.
   - Я знаю, что такое двойное солнце: две звезды,  движущиеся  по  орбите
одна вокруг другой, - проговорил Джордж,  -  но  никто  на  нашей  планете
никогда не видел второго солнца или хотя бы особенно яркой звезды.
   - Разумеется. Но что вы скажете о сиянии, исходящем с севера и видном с
экватора?
   - Значит, это был свет второго солнца?
   - Очевидно, да. Вам это что-нибудь говорит, командир Меткаф?
   - Еще бы! - Меткаф кивнул  и  задумчиво  продолжил:  -  Северный  полюс
Столицы должен быть точно обращен к другой звезде - только в  этом  случае
вторую звезду нельзя увидеть с южного полушария Столицы.
   - Вы совершенно правы. И все это говорит о  весьма  необычном  строении
звездной системы Столицы, - согласился Морель.  -  Но  другого  объяснения
описанному вами явлению я не вижу.
   - Сэр, позвольте спросить, - начал Джордж, - о  какого  рода  необычном
строении вы говорите?
   - Сейчас попробуем  собрать  воедино  все,  что  нам  известно.  Солнце
Столицы... как вы называете его?
   - Нова-Сол.
   - В Лиге можно насчитать десяток звезд с подобным названием, -  буркнул
Морель. - Люди не отличаются оригинальностью... Итак, Нова-Сол находится в
двойных взаимоотношениях с другой звездой - обе  они  движутся  по  орбите
вокруг друг друга или, точнее, вокруг пустого участка космоса  на  полпути
между  ними,  где   гравитационное   притяжение   двух   звезд   полностью
уравновешено. Эта центральная точка равновесия называется центром  тяжести
системы. Две звезды обращаются вокруг  этой  точки  с  периодом  не  менее
восьмидесяти лет. Пока вам все понятно?
   - Да. Но я не понимаю, как вторая звезда может оставаться невидимой  на
протяжении всего цикла.
   - Подождите, доктор, - вмешался Меткаф. -  По-моему,  я  понял:  орбита
Столицы - не планета, а сама орбита совмещена  с  орбитой  второй  звезды.
Сейчас эта орбита обращена ко второму солнцу.
   - Вот именно! - довольно усмехнулся Морель.
   - Постойте, повторите еще раз, - попросил Джордж.
   Морель вздохнул  с  обреченностью  человека,  которому  за  свою  жизнь
довелось поведать слишком много медленно соображающим студентам.
   - Сейчас попробую объяснить. - Он  вдруг  поднялся,  вышел  в  соседнюю
комнату и вернулся с большим листом плотной бумаги, ножницами и  маркером.
Морель бесцеремонно смахнул с большого круглого стола все лишнее, и Джордж
с Меткафом успели подхватить кофейные чашки в последнюю минуту.
   Морель разложил бумагу на столе и быстро изобразил на ней схему.
   - Теперь смотрите, - начал он. - Обычно все тела  в  Солнечной  системе
движутся в одной и той же плоскости. Я нарисовал здесь  основные  элементы
Солнечной системы Земли. Если вы хотите  изобразить  орбиты  всех  планет,
кроме Плутона, можно воспользоваться листом бумаги, как это сделал я. Если
не считать отклонения в  пару  градусов,  все  орбиты  находятся  в  одной
плоскости. Плутон - исключение, которое помогает объяснить правило. Орбита
Плутона отклонена на...  -  сколько  там?  -  на  семнадцать  градусов  от
плоскости остальных орбит. Если бы понадобилось  точно  изобразить  орбиту
Плутона, я взял бы проволоку и проткнул ею бумагу -  так,  чтобы  половина
проволочного кольца находилась поверх бумаги, то есть ровной плоскости,  а
половина - под ней, а потом отклонил эту орбиту, проволочное  кольцо,  под
углом семнадцать градусов от бумаги,  представляющей  плоскость  Солнечной
системы. Это дало вам хоть какое-нибудь представление о плоскости орбит?
   - Пожалуй,  да,  -  кивнул  Джордж.  Он  уже  начинал  все  понимать  и
досадовать на школьных  учителей,  которые  этого  не  объясняли.  Джордж,
поклонник техники,  машин  и  механизмов,  впервые  познакомился  с  самой
огромной заводной игрушкой в мире, узнал  сложный  и  упорядоченный  танец
небесных тел.
   -  Замечательно,  -  заключил  Морель.  Он  явно  перенесся  в  учебную
аудиторию, и все его слова и жесты  стали  более  отчетливыми,  словно  он
читал лекцию перед целым курсом слегка озадаченных  студентов.  Его  голос
окреп,  произношение  стало  четче,  жесты  вдруг   приобрели   размах   и
выразительность. - А теперь, поскольку наш лист бумаги достаточно велик, я
могу изобразить здесь совершенно иную  солнечную  систему  -  со  звездой,
планетами, спутниками и так далее. Заметим, что все это находится на одном
ровном листе бумаги, все движется в одной  плоскости.  А  теперь  нарисуем
орбиты планет второго солнца - хотя бы еще одну.
   Он провел маркером от одного из двух солнц большой круг, который прошел
сквозь оба солнца - так, что  две  звезды  оказались  разделены  диаметром
круга, расстоянием в сто восемьдесят градусов друг от друга.
   В центре этого большого круга доктор поставил точку.
   - Эта точка - центр тяжести, в буквальном  смысле  -  точка  равновесия
системы, где притяжение одной звезды абсолютно равно притяжению другой,  и
эти  притяжения  взаимно  нейтрализуются.  Это  центр  гравитации,   точка
равновесия всей системы. Теперь представьте себе, что два солнца  движутся
по орбите вокруг этого центра тяжести, а планеты  вращаются  вокруг  своих
солнц - все это вращение происходит в одной плоскости.
   - Понятно, - кивнул Джордж, чувствуя,  что  Морель  ждет  именно  такой
реакции.
   - Вот и хорошо. Такой вид имеет большинство систем двойных звезд, и это
вполне  понятно.   Но   теперь   мы   подходим   вплотную   к   уникальным
характеристикам вашей системы Нова-Сол.
   Морель снова взял маркер и пометил одну солнечную систему буквой альфа,
а другую - бета, затем взял  ножницы  и  вырезал  орбиту  внешней  планеты
каждой системы. У него получилось два бумажных круга,  каждый  с  солнцем,
отмеченным точкой в центре, и планетарными орбитами вокруг солнца. Он взял
систему Бета в левую руку, а систему Альфа - в правую.
   - А теперь перейдем от двух измерений к трем.
   Морель сориентировал систему Альфа перпендикулярно полу  и  повертел  в
руке систему Бета.
   - Как видите, я могу повернуть солнечную систему Бета под любым углом к
плоскости солнечной системы Альфа, но это вращение никак  не  повлияет  на
плоскость, в которой  две  звезды  вращаются  вокруг  друг  друга.  Теперь
повернем систему Бета под девяносто градусов к системе  Альфа,  потом  под
сорок пять, параллельно и под сто тридцать пять. Как бы я ни повернул  ее,
вы по-прежнему можете представить себе круг - общую  орбиту,  объединяющую
эти два солнца. Они  будут  двигаться  относительно  друг  друга  в  любом
случае, какими бы ни стали плоскости планетарных орбит.
   Джордж вновь кивнул:
   - И это понятно.
   - Отлично! - просиял Морель. - Обычно  все  тела  системы  находятся  в
одной плоскости, но из  любого  правила  есть  исключения.  Причина  их  -
какой-нибудь толчок, изменение момента сил при близком прохождении звезды,
даже захват, который  заставляет  две  не  связанные  между  собой  звезды
перейти на общую орбиту. Что-то подобное произошло и  в  нашем  случае.  А
теперь перейдем к последнему этапу... - Морель  на  минуту  остановился  и
уставился в стену. - Как же это объяснить? - пробормотал он себе под  нос.
- А, знаю!
   Швырнув системы Альфа и Бета на  стол,  он  широкими  шагами  вышел  из
кабинета и вскоре вернулся с острым  резаком  и  парой  чертежных  кнопок.
Схватив круг системы Альфа, он  воткнул  кнопку  в  его  центр,  в  точку,
обозначающую солнце, а затем склонился над столом.
   - Круглую крышку стола примем за плоскость орбиты двух солнц, - объявил
он, положив систему Альфа на стол вплотную к краю и воткнув в стол кнопку.
   Крышка стола вращалась, и Морель повернул ее на ножке так, что  система
Альфа оказалась на противоположной от него стороне стола.  Воткнув  вторую
кнопку в солнце системы Бета, он прикрепил бумажный круг к ободу  стола  -
так, что орбитальная  плоскость  системы  Бета  оказалась  перпендикулярна
орбите звезды, прикрепленной к крышке. После этого Морель раскрутил стол.
   Два бумажных круга, отделенные друг от друга диаметром  стола,  один  -
лежащий на поверхности стола,  а  второй  -  перпендикулярный  ей,  начали
раскручиваться. Коснувшись каждого из кругов, Морель привел их в  движение
на остриях кнопок.
   - Но такая модель не совсем точна,  -  заметил  он.  -  Есть  еще  одна
деталь: я могу показать вам только случай, когда система Альфа обращена  к
Бета. При таких условиях только с одного полушария  планеты  этой  системы
будет видна Бета. Наблюдатель, находящийся в этом  полушарии,  увидит  вот
эту яркую звезду - более яркую, чем остальные,  возможно,  такую,  что  ее
будет видно днем. Этот наблюдатель увидит, как звезда движется по небу год
за годом, пока не достигнет горизонта и не скроется из виду.
   - Знакомые слова? - спросил Рэндолл у Джорджа, улыбаясь во весь рот.
   - Для наблюдателя из  другого  полушария  Бета  будет  скрыта  из  виду
десятилетиями,  но  не  навсегда.  -  Морель  остановил  вращение   стола,
отодвинул систему Альфа от края, повернул стол на четверть оборота  вперед
и резаком процарапал на полированном дереве полосу, идущую от края стола к
центру. Он вырезал в дереве сквозную бороздку в два миллиметра  шириной  и
сантиметров десять длиной и вставил в эту бороздку систему Альфа. - Теперь
Альфа обращена ребром к системе Бета. В таком положении система Бета видна
с обоих полушарий. Наблюдатели в одном полушарии  будут  видеть,  как  она
медленно, год за годом  сползает  к  горизонту,  а  в  другом  -  как  она
поднимается.
   Морель оглядел испорченный стол и улыбнулся.
   -  И  в  результате,  джентльмены,  мы  имеем  первую  грубую   модель,
механическую схему звездной системы Столицы.  Две  звезды,  представленные
кнопками, вращаются относительно друг друга по  общей  орбите,  окружность
которой - край моего стола. Планеты движутся по орбитам вокруг  звезд,  то
есть кнопок, а плоскости вращения представлены  двумя  бумажными  кругами.
Одна орбитальная плоскость совпадает  с  плоскостью  общей  орбиты  звезд,
другая перпендикулярна ей.  Обе  системы  жестко  прикреплены  к  столу  и
движутся вместе с ним...
   - Постойте, - перебил  Джордж,  не  сводя  глаз  с  модели,  -  если  я
правильно понял, это в реальности означает, что северное полушарие Столицы
в настоящее время обращено ко второй звезде? И  что  оттуда  видна  вторая
звезда? А южное, населенное полушарие повернуто от  нее  -  и  потому  эту
звезду мы никогда не видим?
   - А ваше северное сияние -  рассвет,  затянувшийся  на  десятилетия,  -
подсказал Меткаф. - Второе солнце еще не вышло из-за горизонта. - Он вновь
раскрутил стол и поднялся. - Подумать только, Джордж, ты всю жизнь  прожил
в системе двойной звезды и  не  подозревал  об  этом!  И  этим  ты  обязан
гардианам. Они неплохо потрудились, чтобы ввести людей в заблуждение.  Вам
никогда не рассказывали о системе, и потому вы не  могли  сообщить  о  ней
нам, а значит, Лига никогда не нашла бы гардианов. Ведь мы  искали  только
системы с одной звездой, считая, что вы живете именно в такой.  -  Рэндолл
восхищенно покачал головой и обернулся к хозяину дома.  -  Доктор  Морель,
огромное вам спасибо. Вы только что решили труднейшую задачу.
   Морель с улыбкой встал.
   - Я получил истинное удовольствие. Но позвольте спросить, что вы хотите
предпринять дальше?
   - Полагаю, начать поиск по всем каталогам, - пожал плечами  Рэндолл.  -
Мы будем искать все  системы  двойных  звезд,  в  которых  одна  из  звезд
обладает достаточной массой и температурой для поддержания жизни.
   Морель улыбнулся:
   - Предоставьте эту работу мне. При всем уважении к вам  я  уверен,  что
подхожу для столь сложного поиска  лучше,  чем  неспециалист.  Пожалуйста,
доверьте мне это дело! Я буду только рад ему - кстати, я  осведомлен,  что
это  дело  считается  сверхсекретным.  У  меня  есть  допуск  к   подобным
материалам. Я начну немедленно.
   - Доктор, здесь необходима  срочность,  но  не  настолько,  -  возразил
Меткаф. - Дело может подождать до утра.
   Морель улыбнулся:
   - Вы забываете, командир, - астрономы всегда работают по ночам.



        11

   <b>ОСГ "Ариадна". Орбита планеты Застава</b>

   - Слушай, док, мне вдруг стало гораздо лучше. - Люсиль сбросила с койки
одеяло, вскочила и стремительным движением извлекла откуда-то пистолет.
   Доктор Энгус Уиллоуби неожиданно обнаружил, что тонкий ствол  лазерного
пистолета упирается ему в нос. Инстинктивно он попытался  отшатнуться,  но
Люсиль слегка повела пистолетом, и доктор остался на прежнем месте.
   Лазарет "Ариадны" оставлял желать лучшего - как и  его  врач.  Уиллоуби
был исполнен благих намерений, выполнял свой  долг  так,  как  от  него  и
ждали, но ждать слишком многого было просто неуместно. Этот коротконогий и
рыхлый мужчина среднего возраста с бледным лицом держался  дружелюбно,  но
не славился профессиональным  умением.  Впрочем,  храбростью  он  тоже  не
отличался. Оказавшись в сложной ситуации, он был  готов  скорее  зарыдать,
чем взорваться.
   Все эти качества врача были известны Люсиль. Бегство с Заставы  удалось
без труда; симулировать болезнь было тоже  очень  просто  -  особенно  при
поддержке Густава. Попав  в  лазарет,  Люсиль  убедилась,  что  припугнуть
Уиллоуби можно запросто. Но будь он более решительным человеком, ее задача
осложнилась бы непомерно.
   У Люсиль и без того хватало проблем, и требовалось решать их по одной.
   - Не трусь, док. - Она извлекла пневмошприц  из  кармана  врача.  -  Ты
получишь двойную дозу своего снадобья, а  я  отправлюсь  по  своим  делам.
Закатай рукав.
   - Но я...
   - Выполняй, иначе придется прочистить тебе нос.
   Уиллоуби  закатал  рукав  рубашки  без  дальнейших  возражений,  Люсиль
приставила к его локтевому сгибу пневмошприц, и сильнодействующий наркотик
мгновенно вошел в кровь.
   Уиллоуби рухнул на пол быстрее, чем  ожидала  Люсиль  -  возможно,  его
свалил обморок.
   Пока все шло успешно. Люсиль еще постояла  в  крохотной  каюте,  но  не
услышала ни звука. Солдаты, которые принесли сюда носилки, уже вернулись к
привычным обязанностям. С Заставы  то  и  дело  привозили  пострадавших  с
порезами, ожогами  и  отравлениями  углекислотой,  так  что  к  этому  все
привыкли. От  солдат  требовалось  только  вытащить  больного  из  шлюпки,
отнести на носилках к доку и вернуться к работе.
   Заперев дверь, Люсиль стащила комбинезон ВИ,  под  которым  у  нее  был
надет гардианский мундир. Она сунула лазерный пистолет за пояс и  еще  раз
проверила самочувствие доктора  Уиллоуби.  Он  свернулся  в  углу  и  тихо
похрапывал, надолго выведенный из игры.
   Пора было приступать к задачам посложнее. В лазарете имелся стандартный
терминал, подключенный к компьютерным системам "Ариадны". ВИ уже некоторое
время работали с компьютерами станции и освоились с ними. Люсиль  включила
терминал, вызвала калькулятор и попыталась извлечь  квадратный  корень  из
-43, а затем набрала восьмизначный эквивалент телефонного номера родителей
на Земле. Помедлив, она ввела команду "задействовать "Гремлоид".
   После краткой паузы компьютер отозвался: "Назови себя".
   - Сидни Салли.
   "Прозвище?"
   - Нед Фаин.
   "Докажи это. Где родился твой отец?"
   - В Ливерпуле, Поммиленд.
   "Ты получаешь доступ, Сэл. Чего надо?"
   Вся  система  "Гремлоид"  была  такой  -  компьютер  выдавал  жаргонные
выражения и ждал от пользователя подобных ответов и  принятых  на  станции
шуточек. "Гремлоид" располагался в самой глубине системы, и  только  после
нескольких запросов компьютер сознавался, что он существует.
   Но несмотря на свою скрытность, "Гремлоид" был способен на многое.
   Люсиль ввела команду:
   - Поиск; Пуританка Сью.
   "Она на линии".
   Отлично. Пуританка Сью  -  более  известная  под  именем  Синтии  Ву  -
находилась где-то за терминалом, продолжая работу.  Теперь  требовалось  с
помощью "Гремлоида" отправить ей сообщение. До сих пор никто на  "Ариадне"
не знал, что Люсиль доставили  в  лазарет.  Люсиль  собиралась  как  можно
быстрее поставить в известность Синтию.
   - "Гремлоид", вызов Пуританке Сью.
   "Она пока занята, не трепыхайся и подожди".
   После краткой паузы на экране появилась новая строка.
   "Пуританка Сью спрашивает: кто ее вызвал и зачем?"
   "Гремлоид" прервал работу терминала  Синтии,  сообщил  ей,  что  кто-то
вызывает ее по внутренней сети, и отослал обратно ответ.
   У Люсиль не было времени  обдумывать  фразы  на  жаргонном  языке  сети
"Гремлоида". Ей требовалось передать информацию как можно точнее.
   "Син, это Люсиль. Некогда объяснять зачем, но я прилетела, чтобы угнать
корабль и посадить его на  Заставу.  Оказавшись  там,  я  установлю  маяк,
который будет подавать сигналы на частоте, равной дате твоего  рождения  в
формате "месяц-день-год" по земному календарю, деленной на три. На вопросы
нет времени. Я в  лазарете.  Где  находится  ближайшая  готовая  к  полету
шлюпка? Можешь ли ты отвлечь часовых?"
   Пауза тянулась бесконечно. Возможно, Синтия обдумывала  ответ,  или  же
гардиан отвлек ее, или Син старательно просматривала файлы,  выясняя,  где
находится шлюпка. Люсиль не знала, что делает Синтия, и не  хотела  знать,
она молилась только об одном - чтобы Син не мешкала.


   Синтия Ву ощутила непривычную тяжесть в желудке. Так всегда происходило
с ней при вызовах  "Гремлоида"  -  казалось,  она  беседует  с  призраком,
голосом, отделенным от тела, но на этот раз дело было не только в  голосе.
Синтия была уверена: Люсиль  находится  на  расстоянии  тысячи  километров
отсюда, на поверхности планеты. Синтия находилась на своем обычном  посту,
у пульта управления радаром, наблюдая за взлетами  и  посадками  кораблей.
Она работала в одиночку, особенно по ночам, когда сюда никто  не  заходил.
Сейчас в помещении сидели только Синтия и ее надзиратель, рядовой Уэнделл.
   Бросив в сторону гардиана беглый взгляд,  Синтия  вновь  уставилась  на
экран. Какого черта делает  здесь  Люсиль?  Но  времени  для  вопросов  не
оставалось. С помощью "Гремлоида" Синтия вызвала директорию под  названием
"Саботаж  и  наблюдение".  Файлы  СН  хранились  в  строжайшем  секрете  в
подпольной компьютерной  сети,  созданной  ВИ.  Имена,  процедуры  вызова,
пароли постоянно менялись - таким  образом  ВИ  поддерживали  безопасность
своего творения. Скрывать его стало гораздо легче с тех  пор,  как  Густав
высадился на Заставу. Ромеро было явно не по  душе  проводить  бесконечные
проверки систем. ВИ дружно благодарили судьбу за такой подарок.
   Люсиль отсутствовала на станции слишком долго, чтобы знать новые  шифры
и пароли. Синтия хмурилась, оглядываясь в экран:  дальше,  дальше,  а  вот
кое-что любопытное: шлюпка, готовая к полету, на третьем  причале.  Синтия
ввела ответ,  молясь,  чтобы  ее  охранник  не  отрывался  от  книжонки  с
комиксами еще минут пять.
   "Шлюпка класса "Герой" находится в доке  шесть,  третий  причал  -  она
заправлена и готова к полету. С помощью компьютера я  предупрежу  по  всей
станции об утечке топлива и опасности взрыва в  том  отсеке  через  десять
минут. Не теряй времени. Удачи тебе".


   Люсиль вздохнула с облегчением: вот  почему  она  обратилась  именно  к
Синтии. Та умела действовать быстро, не задавая вопросов,  была  готова  к
любым  ситуациям,  когда  бы   они   ни   случались.   Здравый   смысл   и
рассудительность Синтии были возведены в высшую степень.
   "Да благословит тебя Бог, Синтия. Когда-нибудь я все тебе  объясню",  -
отозвалась Люсиль.
   "Знаю. А теперь поспеши".
   Люсиль  выключила  терминал  и  скользнула  в  коридор.  На   "Ариадне"
наступала ночь. Свет в коридорах был  приглушен,  постоянный  шум  техники
утих. Вокруг царили мрак и темнота. Люсиль торопливо шагала по  коридорам,
держась у  самых  стен  и  ныряя  в  тень  при  любом  шорохе,  постепенно
продвигаясь к докам в секции нулевого притяжения.
   Значит, шлюпка класса "Герой" на третьем причале...  А  часовые  должны
сбежать оттуда через семь минут. Остается лишь две проблемы: как управлять
шлюпкой гардианов - Люсиль видела ее пульт управления, но  никогда  им  не
пользовалась - и как совершить посадку там, где ее найдет К'астилль. И еще
одно: как убедить гардианов в своей гибели,  заставить  их  отказаться  от
поисков. Сделать это было можно, но с трудом  и  подвергаясь  риску.  Угон
шлюпки  "Герой"  должен  ей  помочь.  Пилоты-гардианы  прозвали  эти  суда
"Неронами" за частые случаи возгорания. Несомненно, именно поэтому  Синтия
и выбрала такую шлюпку для Люсиль.
   Коридор выходил прямо к лифтам. Кабина была  свободна.  Выждав  момент,
Люсиль перебежала к кабине  и  нажала  кнопку,  направляя  лифт  в  секцию
нулевого притяжения. Дверцы тут же закрылись, и кабина двинулась вверх.
   Лифт поднялся до нужной секции и остановился,  распахнув  двери.  Здесь
свет тоже был приглушенным, и Люсиль учуяла холодный, металлический  запах
в воздухе, словно запах вакуума, сдерживаемого  шлюзами.  Что  за  нелепая
мысль! Должно быть, сегодня полный вакуум образовался в ее голове.  У  нее
осталось всего три минуты, чтобы пробраться к третьему причалу, прежде чем
всех часовых перепугает ложное предупреждение Син о  взрыве.  Нет  времени
прятаться за углами коридоров - тем более в гардианском мундире. Надо лишь
довериться тусклому освещению и  надеяться,  что  она  не  натолкнется  на
гардиана, который узнает ее в лицо.
   Люсиль поплыла по коридорам, перехватывая поручни.  Она  уже  несколько
месяцев не была в помещении с нулевой гравитацией, но  сейчас  полузабытые
навыки вернулись к ней. Способность  двигаться  в  невесомости  напоминала
умение ездить на  велосипеде  -  впрочем,  Люсиль  никогда  не  доводилось
кататься на нем.
   Первый причал, второй, третий - вот здесь, внутри.
   Люсиль повисла в воздухе у служебного входа на причал.  Третий  причал.
Именно сюда согнали ВИ -  нет,  тогда  они  еще  считали  себя  курсантами
разведслужбы, - когда захваченная "Венера" доставила их на станцию.
   Значит, она уйдет оттуда,  откуда  появилась.  Но  пока  пробраться  на
причал не представлялось возможным. В люке имелся маленький иллюминатор, и
Люсиль осторожно заглянула в него.
   Внутренность  причала  скрывалась   в   темноте.   В   углу   светилась
единственная лампа, а под ней двое часовых играли в джин-рами, вынужденные
быть особенно осторожными с картами в  невесомости.  Отлично  -  их  глаза
привыкли к свету,  а  не  к  темноте.  Люсиль  осмотрелась,  насколько  ей
позволял  тусклый  свет.  Когда  сюда   доставили   пассажиров   "Венеры",
просторный причал был совершенно пуст.  Сейчас  в  помещении  громоздились
ящики, коробки и сосуды, привязанные к полу и стенам  и  занимающие  почти
каждый дюйм пространства причала.  Это  был  настоящий  лабиринт  укромных
уголков.
   Люк  оказался  закрыт,  но  не  задраен.  Медленно,  с   преувеличенной
осторожностью Люсиль  открыла  его.  Поворачиваясь  в  петлях,  он  слегка
скрипнул.  Люсиль  приоткрыла  его  лишь  настолько,  чтобы  проскользнуть
внутрь. Держась за ближайший поручень, она закрыла за собой люк,  бесшумно
проплыла вперед и спряталась за подходящий по размерам штабель ящиков.
   Теперь следовало подождать, когда в игру вступит Синтия.


   А в этот момент Синтия обливалась холодным потом, всеми силами стараясь
поддержать беспечную беседу с рядовым Уэнделлом, которому вдруг  наскучили
комиксы. Рядовой был  довольно  симпатичным  парнем,  и  Синтия  ему  явно
нравилась. Синтия едва успела погасить экран, когда он подошел поболтать с
ней о фильме, который смотрел вчера вечером - нудной гардианской  комедии,
где плоские шутки были несовместимы с цензурой. Уэнделлу фильм понравился,
и это доказывало, что вкусы тоже не всегда подчиняются цензуре.
   Синтия  попыталась  вежливо  закончить  разговор,  заставить   рядового
вернуться к чтению.
   - Послушай, - мягко перебила она, - мне нельзя отрываться  от  экранов,
иначе меня пристрелят, если по моей вине столкнутся корабли.
   - Да? А я думал, сегодня тебе почти нечего делать.
   - Так и есть, но лучше не рисковать. А отвлекаясь на  разговоры,  я  не
успеваю следить за экранами. Мне  необходимо  некоторое  время  поработать
повнимательнее, пока я не приду к убеждению,  что  вокруг  станции  все  в
порядке. Сейчас мне нельзя отвлекаться.
   - Понятно. Может,  принести  тебе  чашку  кофе?  Говорят,  он  помогает
сосредоточиться.
   "Да, да, только уйди отсюда, болван! Делай что хочешь, но оставь меня в
покое!" - лихорадочно думала Синтия, но вслух ответила нерешительно:
   - А тебя не накажут за это? Тебе  ведь  запрещено  оставлять  меня  без
присмотра.
   - Слушай, ты пробыла здесь почти  год  и  за  это  время  не  совершила
никаких нарушений. Я только сбегаю на  камбуз  и  сейчас  же  вернусь,  не
пройдет и пяти минут.
   - Хорошо... а может, вместо кофе принесешь чаю?
   Уэнделл расплылся в улыбке, обнажив полный комплект зубов.
   - Конечно. Я скоро вернусь.
   Прежде чем он успел закрыть дверь, Синтия  вызвала  "Гремлоид".  Какого
черта Люсиль понадобилось на станции? Откуда она здесь взялась? Чего  ради
ей вздумалось угонять  шлюпку?  Некогда,  некогда  искать  ответы.  Синтия
торопливо приказала  "Гремлоиду"  передать  на  главный  компьютер  сигнал
тревоги от систем наблюдения станции.
   Должно быть, Люсиль уже где-то возле третьей пристани или  даже  успела
проникнуть туда - лазарет находится неподалеку от лифтов, а в  невесомости
Люсиль умеет передвигаться довольно быстро. Но Синтия не осмелилась подать
сигнал  тревоги  в   отсутствие   Уэнделла   -   это   выглядело   слишком
подозрительно. "Гремлоиду" предстояло оповестить станцию о  тревоге  через
десять минут. Уэнделлу как раз хватит времени,  чтобы  ополоснуть  чайник,
заварить чай, наполнить чашку и принести ей.
   Люсиль знала, как медленно тянется время, когда чего-нибудь ждешь, но в
этом случае ожидание оказалось особенно  мучительным.  В  темноте  она  не
могла проверить наручные часы, но не  сомневалась:  прошло  больше  десяти
минут. Ей оставалось только ждать в тесноте и мысленно повторять бросок  к
шестому доку. Насколько она  помнила,  док  находился  на  противоположной
стороне причала.


   - Вот и чай, - объявил Уэнделл громко  и  радостно,  входя  в  комнату.
Синтия от неожиданности подпрыгнула.
   - Ох, как ты напугал меня! - произнесла она,  пытаясь  овладеть  собой.
Взяв чашку, она улыбнулась солдату: - Спасибо.
   - Не стоит. Ну, как там дела?
   - Все тихо. Насколько я вижу, ни один корабль не меняет орбиту.
   - Вот и хорошо. Значит, теперь мы сможем немного поболтать.
   Меньше всего Синтия сейчас была расположена к болтовне,  но  это  могло
послужить ей прикрытием, когда через пару минут разразится тревога.
   - Пожалуй, да, - с улыбкой отозвалась она, соображая  и  пытаясь  найти
тему, которую было бы удобно обсудить с  гардианом,  когда  вдруг  комнату
огласили пронзительные сигналы.
   - Черт! - выругался Уэнделл, бросаясь  к  пульту  систем  безопасности,
откуда подавался сигнал.
   - В чем дело? - спросила Синтия. Либо Люсиль поймали,  либо  "Гремлоид"
застукали в момент подключения к главной системе.
   - Подожди секунду... я плохо в этом разбираюсь. А, ничего  страшного  -
тревога, но не в нашей секции. Утечка топлива. Такое часто бывает.  Сейчас
ремонтники все исправят.
   - Понятно...
   - Знаешь, что мне понравилось  больше  всего  во  вчерашнем  фильме?  -
таинственно сообщил Уэнделл.
   - Расскажи.
   Сигнал тревоги не  обеспокоил  Уэнделла,  но  два  часовых  на  третьем
причале  пришли  в  страшное  волнение.  Для  них  сигнал  был  не  просто
назойливыми  пронзительными  звуками.  Бухающий  голос  произнес  на  весь
причал:
   - Эвакуируйтесь и запечатайте отсек. Обнаружена  утечка  взрывоопасного
топлива. Всему персоналу срочно покинуть отсек, - грозный  голос  повторял
предупреждение, выла сирена. Оба часовых бросились к служебному люку.
   Люсиль проследила, как оба они поспешно выбираются с  причала,  задраив
за собой люк.  Не  теряя  времени,  она  выскочила  из  своего  убежища  и
бросилась к шестому доку. Пока все шло хорошо...
   Внезапно служебный люк с грохотом  распахнулся.  Люсиль  схватилась  за
поручень и спустилась вниз, под прикрытие герметичного сосуда. На  причале
вспыхнул свет, ослепив ее.
   - Эй ты, мы тебя видели! Ты,  должно  быть,  забыл,  что  в  люке  есть
иллюминатор. Выходи немедленно.
   - Сержант Мосгроув, это настоящее предупреждение  об  утечке.  Оно  еще
повторяется. Давайте сматываться отсюда.
   - Заткнись, Сэмми! Тот, кто включил сигнал, хотел,  чтобы  мы  покинули
пост. Ты надеялся угнать корабль? Что же, попробуй, вшивый  ВИ!  Так  я  и
знал - вам, ублюдкам, нельзя доверять ни на грош!
   - Откуда вы знаете, что это ВИ?
   - Кому же еще мог понадобиться корабль? - проворчал Мосгроув. - Выходи,
или мы вытащим тебя отсюда.
   Сердце Люсиль колотилось так отчаянно, что грозило  сломать  ей  ребра.
Она нашарила пистолет и подтянулась на веревках,  свисавших  с  ближайшего
штабеля, стараясь разглядеть гардианов.  Бухающий  голос  упорно  повторял
предупреждение. Вскоре явятся другие гардианы  -  проверить,  живы  ли  их
товарищи. У нее  нет  времени  на  перестрелку.  Если  бы  только  удалось
пробраться в док... Люк, ведущий в него, открывается  просто.  Вон  он,  в
десяти метрах от нее, виден со всех сторон...
   Заметив одного из гардианов, Люсиль выстрелила,  не  успев  задуматься.
Гардиан, совсем еще мальчик лет девятнадцати,  вскрикнул,  когда  лазерный
луч отсек ему руку.
   Мосгроув, угрюмый мужчина неопределенного возраста,  шагнул  вперед,  и
Люсиль ощутила дикую боль в левой руке вместе  с  запахом  паленого  мяса.
Мосгроув выстрелил и ранил ее. Ответный выстрел Люсиль пришелся ему  прямо
в лицо, и ее враг превратился в труп прежде, чем успел пригнуться.
   Подавляя тошноту,  Люсиль  забрала  у  гардианов  оружие  -  оно  могло
понадобиться ей в любом случае.
   Спустя девяносто секунд она уже была в шестом доке и сидела, притянутая
ремнями к креслу пилота в шлюпке класса "Герой".
   Вспоминая  о  двух  гардианах  -   мертвом   и   искалеченном,   Люсиль
почувствовала себя совсем не  героем,  но  тут  же  отбросила  эту  мысль,
взглянула на пульт и постаралась вспомнить, как гардианы управляют  своими
шлюпками.


   Система связи помещения, где находился пульт управления  радаров,  была
соединена  с  пультом  контроля  запусков  и  посадок.  Радары,   которыми
управляла Синтия, были направлены на  космос  в  районе  "Ариадны".  Пульт
контроля запусков  должен  был  связаться  с  Синтией,  прося  подтвердить
осуществление запуска без разрешения. Синтия болтала  с  бесконечно  тупым
Уэнделлом, ожидая вызова. Вскоре на пульте загорелся индикатор.
   - Подожди минутку, Уэнделл. - Она включила связь.  -  Пульт  управления
радаров слушает, - произнесла она, надеясь, что ее голос не дрогнул.
   - Син, говорит Шиллер с пульта контроля  запусков.  Нам  сообщили,  что
открылся  док,  в  котором  помещалась  шлюпка.  Это  ошибка  или   шлюпка
действительно запущена?
   - Гм... постой,  я  должна  провести  сканирование.  Но  мы  же  только
получили сигнал утечки топлива из этого дока!
   - Да, мы тоже слышали его. Похоже, в том  отсеке  какое-то  повреждение
сигнальной системы.
   - Может, пилот шлюпки совершил запуск на случай возможного взрыва?
   - Да, мы думали об этом. Ты видишь ее?
   - Останься пока на связи, Сэм.  Ты  же  знаешь,  так  быстро  поиск  не
делается.
   До этого  момента  Сэм  Шиллер  ни  о  чем  не  беспокоился.  Небольшие
неполадки были обычным явлением на  станции.  Но  на  этот  раз  случилось
что-то непонятное.  Замолчав,  он  услышал,  как  Синтия  начала  фальшиво
насвистывать.
   Синтия никогда не свистела - это было не  в  ее  характере.  И  мелодия
показалась Сэму странной - простенькой, из тех, что привязываются надолго.
Синтия считалась знатоком классической и  атональной  музыки.  Но  мелодия
была знакомой - какая-то давняя популярная песенка, привезенная кем-то  на
учебную базу разведслужбы и с тех пор приевшаяся веем  до  тошноты.  Такие
песенки накрепко врезаются в память... Но  почему-то  она  стала  особенно
популярной среди курсантов. В  чем  же  дело?  Шиллер  припомнил,  как  ВИ
напевали ее, поддразнивая...
   Ну конечно! Песня называлась "Люсиль в алмазном небе". Еще на  "Венере"
ее пели, чтобы подшутить над Колдер.
   Но Ву не любила шутить. Когда-то Шиллер считался острословом, но здесь,
в логове врага, его юмор  куда-то  улетучился,  сменившись  параноидальным
воображением.
   - Постой, Синтия, тебя слишком плохо слышно. Переключись на наушники, и
я сделаю то же самое.
   - Подожди... - Шиллер услышал щелчок. - Да, я переключилась.
   Шиллер приставил ко рту крохотный микрофон.
   - Теперь, если я буду говорить негромко, с этой стороны  нам  никто  не
помешает. Ты хотела что-то сообщить?
   - Вот именно.
   Значит, над душой у  нее  стоит  какой-то  гардиан.  По  крайней  мере,
охранник Шиллера находился в другом конце комнаты.
   - Все ясно. Что-то случилось, а из-за наших нянек ты не можешь об  этом
сказать. Он слышит твой голос, но не мой.
   - Ты прав, - подтвердила Синтия непривычно фальшивым тоном.
   - Так кто улетел на той шлюпке?
   - Тебе придется поверить информации, которую  я  передам  чуть  погодя,
Сэм. Если мы справимся и не упустим время, все будет в порядке.
   - Понятно: в шлюпке Колдер, и ты хочешь, чтобы я прикрыл  ее.  Но  что,
черт возьми, происходит?
   - Не стоит об этом, Сэм. Подожди. - Последовала долгая пауза. - Судя по
показаниям  радара,  шлюпка  совсем  рядом.  Возможно,   нам   понадобится
связаться со службой поиска и спасения.
   Сэм Шиллер всегда страдал от своей  медлительности  и  был  только  рад
слышать, как быстро Синтия нашла выход. Служба поиска и  спасения  вопреки
пышному названию представляла  собой  один-единственный  дряхлый  грузовой
корабль  и   двух   пилотов-гардианов,   которых   было   трудно   застать
бодрствующими. Чем  дольше  потребуется  будить  их,  тем  больше  времени
пройдет, прежде чем кто-нибудь поймет, что совершен побег, и  поднимет  по
тревоге команду истребителей. А благодаря Синтии в  записях  не  будет  ни
единого намека на то, что бегству способствовали ВИ.
   Если, конечно, кто-нибудь из гардианов не подключился к связи - в  этом
случае их обоих расстреляют. Шиллер набрал  код  вызова  службы  поиска  и
спасения и тихо выругался. Вот здесь ему как раз  требовалось  действовать
помедленнее.


   По крайней мере, раны, оставленные лазерным  оружием,  не  кровоточили,
хотя дьявольски болели. Рана выглядела не  так  уж  плохо  -  алая  полоса
тянулась по мизинцу и запястью Люсиль. Впрочем, кожа вокруг нее уже начала
вспухать.
   Времени принимать обезболивающее или перевязывать рану  не  оставалось.
Надо было как можно скорее оказаться вне досягаемости радаров. Уже  второй
раз Люсиль летела на корабле гардианов,  не  зная  его  названия  -  если,
конечно, шлюпкам класса  "Герой"  вообще  давали  названия.  Возможно,  их
заменяли номера.
   Люсиль покинула "Ариадну",  на  полную  мощность  запустив  маневренные
двигатели, теперь же она развернула корабль и  приготовилась  к  обратному
запуску. Надо только оказаться подальше от станции, а потом у нее найдется
время заняться раной.
   Перебрав несколько кнопок, она отключила инерциальный треккер  и  ввела
координаты.  Понадобилось  несколько  часов,  чтобы  вместе  с   К'астилль
определить, куда  должна  приземлиться  шлюпка.  Аборигенам  Заставы  были
непривычны координатные системы людей, но дело обернулось бы гораздо хуже,
если бы Люсиль пришлось разбираться с картами зензамов. К'астилль ждала ее
в нескольких сотнях километрах к северу от лагеря гардианов.
   Люсиль  понимала:  приземлившись  в  другом   месте,   она   может   не
рассчитывать остаться в живых.
   Если бы ей повезло,  место  ее  приземления  оказалось  бы  на  дальней
стороне планеты по сравнению с нынешним положением шлюпки, а сама  планета
скрыла от станции ее маневры. Но на" этот раз удача  отвернулась  от  нее.
Люсиль замысловато выругалась, когда навигационный компьютер сообщил,  что
место приземления находится в данный момент почти под  шлюпкой.  Гардианам
будет прекрасно видно шлюпку на протяжении всего полета. Досадно.
   Но в общем, время чертовски  подходило  для  осуществления  задуманного
плана. С минимальными затратами энергии она приземлится на расстоянии  ста
восьмидесяти  градусов  от  того  места,  где  находится  сейчас.   Люсиль
проверила  карту  компьютера  инерциального   наведения.   Противоположную
сторону планеты занимал океан.  Две  минуты  спустя  двигатели  безымянной
шлюпки взревели в обратном запуске.


   Двадцать минут... Синтия Ву чувствовала, как пот струится изо всех  пор
ее тела. Двадцать вшивых минут - вот все, что они с Сэмом сумели  выиграть
для Люсиль. Теперь предстоял настоящий ад. На третьем  причале  обнаружили
двух гардианов - один был мертв, другой - серьезно ранен. Отряд пилотов на
станции "Нике" был поднят по тревоге четыре минуты назад, а спустя еще две
минуты истребители взлетели. Они ориентировались по  показаниям  радара  с
"Ариадны", и Синтия ничем не могла помешать  им.  Теперь  ее  радары  были
переведены  на  дистанционное  управление,  и  их  показания  сверялись  с
показаниями радаров в истребителях. Все, что оставалось  делать  Синтии  -
смотреть на экраны радаров и молиться, чтобы Люсиль исчезла из виду. И как
можно скорее. Если она войдет в атмосферу и  исчезнет  за  телом  планеты,
возможно, она спасется.
   Люсиль не отрывалась от своих экранов.  Первым  скользнул  за  планету,
подмигнул и исчез маяк "Ариадны", затем -  маяк  "Нике".  Отлично,  сигнал
потерян. Шлюпка ушла за пределы видимости радаров. Слава  Богу!  Если  она
больше не видит станции, то и они не видят ее.
   Но прежде, чем войти в атмосферу, требовалось предпринять еще одну меру
безопасности. На шлюпке имелись четыре небольших торпеды.  Едва  скрывшись
от радара "Нике", Люсиль просто  сбросила  две  из  них,  открыв  люки,  и
торпеды неспешно поплыли в сторону от шлюпки.  Люсиль  подавила  искушение
выпустить все четыре торпеды, помня, что  ей  может  понадобиться  оружие,
если она каким-нибудь чудом уцелеет.  Пройдя  границу  атмосферы,  торпеды
сгорят, а может, даже взорвутся. На экранах радаров на станциях  гардианов
появятся мелкие обломки. Возможно, этого хватит, чтобы сбить их со следа.
   А может, и  не  хватит.  Люсиль  вновь  сосредоточилась  на  управлении
шлюпкой,  а  чертово  суденышко  наконец  вошло  в  атмосферу.  Люсиль  не
располагала камерами наружного обзора,  но  могла  представить  себе,  как
торпеды замедляют скорость, раскаляясь от трения о воздух. Она  вообразила
себе  хвост  сверхгорячего   воздуха,   тянущийся   за   шлюпкой.   Воздух
ионизировался, и ионный шлейф раскалялся в Темноте, пока Люсиль  скользила
к ночной стороне планеты. Если ей не  повезет,  какой-нибудь  корабль  или
станция над головой заметит это свечение и припишет  его  входу  шлюпки  в
атмосферу. Но без хорошего  радара  и  тщательного  наблюдения,  доступных
только  "Ариадне"  и  "Нике",  гардианы  не  разыщут  ее,  особенно   если
взорвавшиеся торпеды собьют их со следа, а Люсиль вовремя  сманеврирует  в
атмосфере, на что она сильно надеялась.
   Люсиль решила опробовать старую идею, которая зародилась  еще  в  самом
начале космических полетов, а может, и раньше, и носила  веселое  название
"блинчиков". Вместо того чтобы просто снижаться  в  атмосфере,  она  могла
использовать скоростную энергию шлюпки и несколько  раз  менять  высоту  в
верхних слоях атмосферы. Возможно, при этом пострадает обшивка, но  шлюпку
Люсиль не предполагала использовать вторично.
   Она вновь подняла нос конической шлюпки и начала набирать высоту,  пока
не достигла границ атмосферы. В вакууме  ее  шлюпка  стала  баллистическим
судном, скорость ее была еще очень высока и составляла тысячи километров в
час, но шлюпка не вышла на орбиту. Вскоре она снова начала падать, к  тому
времени пролетев уже половину планеты от места первого входа в  атмосферу.
Спускаясь, шлюпка двигалась как огромное крыло  искаженной  формы.  Спустя
некоторое время она еще раз вынырнула за границу воздуха, но  уже  не  так
высоко.
   Люсиль проверила экран наведения. Орбиты "Нике" и "Ариадны" уже  успели
увести  обе  станции  из  виду.  Вероятно,  выпущенных  Люсиль  торпед   и
замысловатого входа в атмосферу хватило, чтобы истребители  отказались  от
намерения продолжать поиски.
   Теперь выбранное для посадки место оказалось  в  пределах  досягаемости
при пологом спуске. Шлюпка начала падать к планете в очередной,  последний
раз. Все, что оставалось Люсиль, - спуститься и дождаться, когда К'астилль
разыщет  ее.  Она  надеялась,  что  аборигены  подоспеют  вовремя.  Люсиль
требовалась передышка.


   Истребители не следили за ее  вторым  и  третьим  входом  в  атмосферу,
удовлетворившись  первым.  Компьютеры  засекли  взрыв  в   верхних   слоях
атмосферы  и  обнаружили  несколько  обломков,  разлетающихся  в  открытый
космос. Даже если бы беглянка уцелела во  время  взрыва,  на  Заставе  она
протянула бы недолго. Гардианы сочли ВИ  Колдер  погибшей  при  попытке  к
бегству.
   Но даже после того, как Синтия Ву обследовала частоты маяка и  услышала
устойчивый сигнал с севера, от лагеря гардианов, она  еще  опасалась,  что
гардианы оказались правы. Даже если Люсиль  достигла  поверхности  планеты
живой, Застава - не то место, где людям удается надолго остаться в живых.



        12

   <b>КЕВ "Беспощадный". Орбита планеты Британника</b>

   Командир Королевского флота Британники Джослин-Мари Купер-Ларсон стояла
рядом с дядей в шеренге встречающих и исподтишка с улыбкой поглядывала  на
него, пожимая руки проходящим мимо гостям.
   Милый дядюшка Джордж! Джослин просто не могла не  любить  старика.  Для
нее не было секретом, что дядя питает чрезмерную привязанность к спиртному
- вероятно, правду говорили, что тридцать лет назад  Джорджа  перевели  на
Британнику только для того, чтобы  держать  его  подальше  от  лондонского
общества и политиков. Но это было не важно. Чудесный  дядя  Джордж  -  или
капитан Джордж Уилфред Томас,  когда  был  облачен  в  мундир,  -  казался
Джослин самым любезным, внимательным и приветливым человеком.
   Если правду говорят, что джентльмен умеет вести себя достойно  в  любых
обстоятельствах, то сэр Джордж был истиннейшим джентльменом. Его  приказам
подчинялся "Беспощадный" - один из авианосцев, против которых выступал муж
Джослин, Мак.
   Сэр Джордж  был  резервным  командующим  "Беспощадного",  или  попросту
"Беса", он поддерживал  корабль  в  полной  боевой  готовности  в  течение
последних десяти земных лет. Все это время ему было  некогда  скучать,  но
Джордж любил пошутить, что его задействовали вместе с кораблем.
   Кроме того, дядя Джордж не воспринял как оскорбление слова  Мака  и  не
обиделся на Джослин, хотя, поступи он иначе, Джослин не смогла  бы  винить
его. Вместо этого дядя галантно предложил Джослин занять место хозяйки  на
его сегодняшнем приеме. Высшие офицеры половины государств -  членов  Лиги
собрались отпраздновать ввод в строй "Беса". Помимо  всего  прочего,  дядя
Джордж радовался возможности удивить своих гостей выбором хозяйки вечера.
   Сам  сэр  Джордж  выглядел  великолепно  в   своем   парадном   мундире
элегантного покроя, с  рядами  нашивок  на  груди,  пестреющих  на  черном
кителе, подтянутый, начищенный и идеальный. Он улыбался и шутил  с  каждым
гостем по мере того, как они прибывали, производя  впечатление  бодрого  и
радушного хозяина.  Его  стройная,  высокая  фигура  естественным  образом
привлекала внимание. На блестящей лысине Джорджа не  осталось  ни  единого
волоска, его белоснежные брови непрерывно  шевелились  в  такт  разговору.
Единственными морщинами на его лице были тонкие лучики в углах рта и глаз.
Несмотря  на  приверженность  к  зеленому  змию,  кожа  на  лице   Джорджа
оставалась свежей, розоватой и здоровой - без малейшего признака пятен или
темных кругов под глазами, а рукопожатие его было по-молодому  решительным
и крепким.
   Праздничный вечер продолжался. Ангар, украшенный лентами и  флагами,  с
раскатанными по полу толстыми ковровыми дорожками,  дощатой  танцплощадкой
поверх стальных листов и военным  оркестром,  исполняющим  старые,  но  не
забытые мелодии, казался по меньшей мере бальным залом - в сущности, и был
им.
   Сегодня вечером Джослин выглядела прелестно, знала об этом и не  видела
причин для огорчения. В королевском флоте Британники не  предусматривалась
парадная  форма  для  женщин-офицеров,  вместо  этого  для   торжеств   им
предлагалось "выбрать платье, по цвету,  покрою  и  стилю  соответствующее
случаю".  Это  было  одно  из  немногих  правил,  которым  Джослин  охотно
подчинялась. Отказавшись от привычной  тугой  косы,  она  оставила  волосы
распущенными, падающими длинными густыми золотистыми волнами на спину. Она
выбрала длинное и пышное, спадающее мягкими складками  вечернее  платье  с
открытыми плечами,  сшитое  из  блестящей  черной  ткани,  на  которой  от
движения вспыхивали искры.
   Высокой и стройной Джослин это платье удивительно шло, придавая  особую
грацию каждому ее жесту. Она дополнила  свой  туалет  единственной  ниткой
жемчуга на шее и жемчужными сережками-капельками. Синие глаза и персиковая
кожа довершали  впечатление  обаятельной  и  прелестной  дамы  из  высшего
общества. Джослин и вправду принадлежала к этому обществу, но, кроме того,
была искусным пилотом - вероятно, самым опытным ветераном  боев  на  борту
"Беспощадного". Она внесла свой вклад в борьбу  с  гардианами,  но  трудно
было   поверить    этому,    видя,    как    она    приветствует    гостей
очаровательно-робкой юной улыбкой.
   Джослин не могла  нарадоваться  тому,  что  дядя  Джордж  предложил  ей
исполнить роль хозяйки вечера. Она не знала и не хотела знать, не  кроется
ли за этим какой-нибудь изощренный политический ход  или  же  дядя  просто
счел это забавным. У самой Джослин были причины иметь  зуб  на  нескольких
людей, но она уже давно пришла к выводу, что  эти  люди  недостойны  таких
усилий. Первыми в списке  недругов  Джослин  значились  офицеры  кадрового
отдела,  которые,  впрочем,   только   выполняли   приказания   верховного
командования Британники, если верить их оправданиям.  Приветствуя  улыбкой
адмирала Сэмюэла Уитмора из верховного командования, Джослин думала,  что,
должно быть, у этого кретина сохранилась  капля  чувства  юмора,  если  он
назначил  ее,  Джослин,  на  корабль,  названный  ее  мужем   "смертельной
ловушкой".
   Впрочем,  назначение  вызывало  у   нее   лишь   легкое   недовольство.
Разумеется, Джослин отчаянно скучала по Маку и злилась на Уитмора  и  всех
прочих шишек королевского флота Британники, благодаря приказу  которых  ее
сорвали с привычного места - с базы разведслужбы. Но  Джослин  служила  на
флоте, происходила из семьи военных и не надеялась, что в военное время ей
удастся остаться с мужем. Такова уж была судьба  всех  военных.  Будь  Мак
штатским, вероятно, сейчас им так или иначе грозила бы разлука.
   Кроме  того,  Джослин  утешало  сознание  того,  что  Мак  находится  в
безопасности. Слишком уж долго, все кошмарные месяцы войны в системе Новой
Финляндии, она  провела  в  одиночестве  на  "Джослин-Мари",  изводясь  от
ожидания, не зная, погиб Мак или еще жив, помня  только  о  том,  что  ему
постоянно грозит опасность.
   По крайней мере, теперь Джослин твердо знала, что Мак  жив.  Они  могли
переписываться и обмениваться записями. Этого могло бы  хватить,  если  бы
Джослин не любила мужа так крепко.
   И все-таки оказаться дома было приятно - пусть даже  на  орбите  родной
планеты.  Получив  увольнительную,  Джослин   могла   сесть   в   капсулу,
приземляющуюся в Кингстауне, и через двенадцать часов  оказаться  дома,  с
мамой и отцом. Впервые за долгое время она вновь чувствовала себя в полной
мере англичанкой. Она много  путешествовала,  повидала  разные  планеты  и
жизнь разных народов, но дома  было  все-таки  лучше:  здесь  ее  окружала
жизнь, к которой Джослин привык та с детства. После стольких  скитаний  ей
было приятно находиться в обществе  людей,  которые  понимают,  как  важно
ополоснуть чайник,  прежде  чем  заваривать  чай,  которые  знают  толк  в
подставках для цветов, тщательно ухоженных садах и питательных  бисквитах,
которые считают левостороннее движение обычным делом  и  ценят  прелестные
старинные обычаи, пережившие века.
   А еще здесь была работа - средство, которое  всегда  помогало  Джослин.
Дел  на  борту  "Беспощадного"  находилось  великое   множество.   Корабль
представлял собой огромный цилиндр триста метров длиной и сто пять  метров
в диаметре. На корме помешались пятнадцать мощных реактивных двигателей, а
по всей обшивке располагалось  много  датчиков,  антенн,  камер,  люков  и
иллюминаторов. Носовая часть корабля представляла  собой  плоский  диск  с
большим круглым отверстием в середине - портом запуска и посадки. Даже  во
время вращения и при запуске двигателей корабля здесь можно было запускать
истребители и другие, более мелкие суда, а система лифтов выводила  их  за
границы  палубы  "Беспощадного".  Через  каждые  девяносто   градусов   по
окружности  носовой  части   корабля   помещались   пусковые   шахты   для
истребителей - "Вомбатов" и "Супервомбатов". Туннели тянулись от  пусковых
шахт до половины длины корабля. Обычно  в  пусковых  шахтах  поддерживался
вакуум,  но  первая  и  вторая  шахты  срабатывали  одновременно  и   были
загерметизированы. Внутри шахт  помещались  огромные  электрокатапульты  -
линейные ускорители, которые могли принять  истребитель  и  выпустить  его
далеко от "Беса", не  создавая  необходимости  даже  запускать  двигатели.
Шахты также можно было использовать, чтобы  медленнее  перемещать  корабли
между центральной пусковой шахтой, портами посадки и палубами-ангарами.
   На корабле было четыре таких  палубы,  по  одной  для  каждой  пусковой
шахты. Они занимали всю центральную часть "Беса". Поскольку  первая  шахта
бездействовала, первый ангар был отведен для торжества. Корабль  находился
во вращении,  и  в  ангаре  поддерживалось  притяжение,  составляющее  три
четверти земного. Высокий  и  просторный  ангар  занимал  около  девяноста
градусов по окружности корабля. Было непривычно  видеть  изысканно  одетых
дам и джентльменов, непринужденно расхаживающих или сидящих за  столами  в
помещении, пол которого изгибался почти по вертикали.
   По  другую  сторону  стальной  палубы,  под  танцплощадкой,  помещалась
наружная обшивка  корабля.  Здесь  же  были  огромные  ворота,  достаточно
большие, чтобы пропустить "Супервомбат", и Джослин не раз  представлялось,
как какой-нибудь изощренный шутник открывает ворота  под  танцплощадкой  и
все эти напыщенные старые типы вываливаются  прямо  в  космос...  Но  даже
самые отвратительные из гостей не заслуживали такой участи. Однако если  в
ангаре поддерживался вакуум, а  корабль  вращался,  истребители  могли  бы
просто падать в ворота, при этом удаляясь от корабля со скоростью,  равной
скорости его вращения. Если корабль не вращался, истребителям  приходилось
пользоваться своими маневренными двигателями, чтобы удалиться от корабля.
   "Бес" был законсервирован тридцать лет  назад,  оставлен  на  удаленной
парковочной орбите Британники и  забыт  -  до  тех  пор,  пока  курьерская
торпеда не принесла от финнов весть  о  гардианах.  После  этого  началось
лихорадочное перевооружение - и не только на Британнике,  но  и  по  всему
Британскому содружеству и Лиге. "Бес"  принадлежал  Британнике,  и  именно
правительство планеты приняло решение слегка почистить корабль от  пыли  и
подготовить его к бою.
   Осуществить эту задачу было нелегко. Тридцать лет - очень большой  срок
для кораблестроения. Слова "моральное устарение" и  "износ"  не  полностью
описывали ситуацию. Гораздо точнее  было  бы  назвать  "Беса"  ископаемым.
Корабль  пришлось  практически  строить  заново,  но  прежде  выпотрошить,
оставив одну обшивку. Компьютеры никуда не годились,  приборы  связи  были
безнадежны. Лазерные орудия и торпеды пришлось заменить более современными
видами  оружия.  И   разумеется,   энергетическая   установка   претерпела
радикальные изменения.  Современный  реактивный  генератор  был  вполовину
меньше, гораздо надежнее и давал вдвое больше  энергии,  чем  его  дряхлый
монстр-предшественник на борту "Беса". А двигатели! Боже милостивый,  судя
по тому, что слышала Джослин, решение проблемы с двигателями  должно  было
войти в историю  инженерной  науки.  Современные  двигатели  подходили  по
размеру и обладали вдвое большей мощностью, но, к сожалению,  использовать
их было невозможно - обшивка "Беспощадного" и его  внутренние  перегородки
не вынесли бы перегрузки.  Однако  на  старые  двигатели  полагаться  было
нельзя. Они уже отслужили свое и сейчас были в буквальном смысле  кошмаром
ремонтников. Единственные люди, которые  умели  обслуживать  их,  вышли  в
отставку еще десять лет назад. А среди современных двигателей  не  нашлось
ни единой модели, создающей перегрузку, которую вынес бы ветхий корабль.
   Но каким-то образом все проблемы были улажены.  Джослин  они  почти  не
касались. Ее заботам были вверены истребители на борту  "Беспощадного",  с
которыми тоже  хватало  хлопот.  Джослин  выполнила  свою  задачу,  внесла
весомый вклад в дело  восстановления  авианосца.  Она  обладала  опытом  в
реальных боевых действиях истребителей - большим опытом, чем  кто-либо  из
офицеров флота  Британники.  Время  от  времени  ее  посещала  мысль,  что
кадровый отдел просто выполнил свою работу и отправил ее,  Джослин,  туда,
где она принесла бы  наибольшую  пользу.  Ей  пришлось  практически  силой
доводить эскадрилью истребителей "Беса" до нужной формы.
   Наконец прибыли последние из гостей, вскоре должен был  начаться  ужин.
Корабельные повара из кожи вон лезли, желая опровергнуть старое убеждение,
будто англичане ничего не смыслят в  кулинарии.  Закуски,  супы,  лаймовый
шербет, жаркое, десерт, кофе - все приготовленное вызвало взрыв восторга.
   Джослин сидела во главе стола, справа от Джорджа. По другую сторону  от
нее поместился  хлыщеватый  молодой  офицер,  капитан  королевского  флота
Британники Торп-Перон. Для капитанского звания он  казался  слишком  юным,
был довольно приземистым и полным, со светлыми, почти  белыми  волосами  и
карими глазами.
   Торп-Перона занимало все, что имело  отношение  к  "Беспощадному".  Что
думают пилоты о своих истребителях? Как прошло  переоснащение?  Готовы  ли
механики? Сколько проводилось учений в скафандрах?
   Джослин терпеть не могла  говорить  о  делах  во  время  застолий,  но,
повинуясь долгу хозяйки, охотно отвечала на вопросы соседа. Она  не  сразу
заметила, как адмирал Уитмор подошел к дяде Джорджу и что-то прошептал ему
на ухо, но поняла, что слова Уитмора заметно встревожили дядю.
   После того как Уитмор ушел на свое место, Джослин испытала шок, увидев,
как дядя Джордж подозвал официанта и приказал принести графин портвейна  -
задолго до того, как гости допили кофе. Быстро оглядев сидящих за  столом,
Джослин поняла: неожиданный поступок дяди заметила не только она.
   Нет, так не пойдет, решила она. Лучше будет  увести  дядю  от  стола  и
немедленно отчитать его, лишь бы не видеть его  навеселе  в  самом  начале
вечера.
   - Капитан Томас! - негромко произнесла она, вставая.  -  Я  только  что
вспомнила: возникли некоторые проблемы с выбором танцевальной  музыки.  Не
могли бы вы пройти со мной и побеседовать с музыкантами?
   Предлог был не особенно удачным, но больше Джослин ничего не  приходило
в голову, к тому же ложь была лучше созерцания нетрезвого дяди через  пару
часов.
   - Прошу прощения? - отозвался Джордж, не донеся до рта бокал. - Да, да,
конечно. - С бокалом в руке он поднялся и последовал за Джослин от стола.
   Но где они смогут поговорить наедине?  Конечно,  не  в  кухне  и  не  в
коридорах, где слишком много народу. Возможно, во  втором  ангаре.  Ангары
отделялись друг от друга переборками. Джослин прошла к одному из служебных
шлюзов. Различие в давлении по обе стороны переборки было  незначительным,
потому  цикл  выравнивания  давления  так  и  не   начался,   но   Джослин
позаботилась плотно закрыть за собой обе двери. Беспечные пилоты долго  не
живут.
   Второй ангар был близнецом превращенного  в  бальный  зал,  но  если  в
последнем слышались возбужденные голоса и музыка, то в первом было  мрачно
и  гулко  отдавалось  эхо.  Ангар  был  переполнен:  истребители,   обычно
находившиеся в первом ангаре, на время вечера переместили сюда.
   - Ну, в чем дело? - спросил Джордж, оглядываясь по сторонам. - Что  это
за выдумки с музыкой?
   - Дядя Джордж, ради Бога, прекрати! -  крикнула  Джослин,  выхватила  у
него бокал и швырнула об пол. По полу разлетелись осколки. - Ты же  хозяин
вечера, и я не позволю, чтобы ты напивался в стельку еще до начала танцев!
Разве хозяину пристало пить вино, когда гости еще  не  покончили  с  кофе?
Подумай, какой грубостью показалась им твоя  выходка!  Подобные  манеры  у
капитана корабля - это...
   - Боюсь, я больше не капитан, дорогая, - мягко  прервал  ее  Джордж.  -
Впрочем, ты совершенно права, запретив мне напиваться так рано. Это никуда
не годится.
   Джослин похолодела.
   - Что значит - ты уже не капитан?
   - Полагаю, официально кораблем командую пока я. Но старина  Сэм  Уитмор
только  что  предупредил  меня,  что  с  моей  стороны  было  бы   любезно
провозгласить тост за моего преемника  -  не  правда  ли,  удачный  способ
сообщать товарищам дурные вести?
   -  О  Господи...  -  пробормотала  Джослин,  моментально  позабыв   про
раздражение. - Дядя Джордж, мне так жаль! Должно быть, капитаном назначили
этого колобка Торп-Перона? Мне следовало догадаться, почему он так  упорно
расспрашивает меня! -  Вскинув  руки,  она  крепко  обняла  дядю.  -  Будь
прокляты эти ублюдки! Ведь это несправедливо!
   - Тише, тише, детка. Командирам не пристало обниматься с капитанами  ни
при каких обстоятельствах. - Джослин улыбнулась, а дядя Джордж потрепал ее
по плечу. - Ну, успокойся. Должен признаться, меня эта новость не удивила.
Почти целый год я ждал, когда меня отправят  в  отставку.  Старику  "Бесу"
нужен молодой, инициативный капитан - такой, как  этот  Торп-Перон,  а  не
дряхлый алкоголик вроде  меня.  Ну,  ну,  не  надо  возражать!  И  позволь
напомнить тебе, что этот твой колобок - отличный офицер. Ну перестань  же,
Джослин...
   Голос Джорджа прервался, и он отступил от Джослин в тень ангара.
   - Черт бы побрал такую жизнь! - крикнул он в тишине. - Всю жизнь я  был
всего-навсего сторожем, придерживал место для других, грел это место -  до
тех пор, пока оно не понадобится кому-нибудь! Меня выслали  из  Англии  за
пьянство - они думали, что заслать человека в медвежий угол значит вернуть
его на путь трезвости! Я решил смириться, осел здесь навсегда,  согласился
на эмиграцию. Я видел, как Британника превращается в пристойное  место.  Я
сам помогал ей в этом, исправно нес службу, долгие годы  трудился  на  том
посту, который мне доверяли, считая, что  там  я  не  принесу  вреда.  Эта
развалина была моим первым кораблем. Я  заботился  о  нем  десять  долгих,
одиноких лет и не жаловался, получая считанные гроши  капитана  резервного
судна.
   Но я добросовестно выполнял свою работу. Сам проверил каждый дюйм  этой
посудины, узнал, какие детали уже готовы рассыпаться от старости, а  какие
еще  могут  послужить,  выяснял,  что  понадобится  в  скором  времени,  и
постоянно обновлял эту информацию. Когда  год  назад  меня  спросили,  что
потребуется, чтобы подготовить корабль к боевым  действиям,  у  меня  были
готовые ответы - прямо под рукой, во всех подробностях. Мой экипаж  -  все
восемь человек - удивлялись, почему я так хлопочу  над  кораблем,  который
уже никому не пригодится, но, черт побери, он  был  готов  к  бою  на  год
раньше, чем предполагалось - только потому,  что  я  позаботился  об  этом
заранее!
   А теперь корабль отняли у меня и  отдали  какому-то  мальчишке-сопляку,
который благодаря блату в командовании как по ровной дорожке докатится  до
адмирала!
   Голос Джорджа был переполнен горечью и гневом.
   - Дядя Джордж, - повторяла Джослин, - мне жаль... Мне так жаль...
   - И теперь все повторится заново, - продолжал Джордж. -  Меня  назначат
туда, где, как им кажется, я не принесу вреда. И все будут следить за мной
и ждать, когда я вконец сопьюсь...
   - Капитану срочно пройти на мостик, - прогрохотал  в  ангаре  голос.  -
Боевая готовность! Всем занять свои места. Корабль подвергся атаке. Это не
розыгрыш. Капитану срочно пройти на мостик.
   Джордж застыл, вскинув голову к динамику.
   - Атака? Но какого дьявола...
   Первое столкновение они скорее услышали, чем ощутили, - гулкий рокот  и
качку, сбившую их с ног. Свет погас.
   В кромешной темноте Джослин  поднялась  на  ноги.  Она  уже  собиралась
позвать дядю, спросить, все ли с ним в порядке, но тут услышала  еще  один
звук.
   Это  шипение  опасается  услышать  каждый,  кто   оказался   на   борту
космического корабля. Через переборку первого ангара  доносился  леденящий
свист воздуха, вырывающегося в космос. Вопли, плач, вой сирен  -  все  эти
звуки постепенно затихали, сменяясь еще более страшным молчанием  по  мере
того, как воздух, проводник звука, исчезал в космосе.
   - Боже мой! - воскликнул Джордж. - Боже мой, удар пришелся  по  первому
ангару! - В его голосе сквозил шок, ощутимый даже в абсолютной темноте.  -
Все, кто был там, погибли!
   Джослин едва успела подняться и тут же вновь опу