с человеком объединения. Конечно, я едва ли рассчитывал увидеть здесь кого-нибудь из них. Для объединения это была слишком малая пожива. Нет, кто бы ни собирался торговать с этим племенем, это был независимый искатель удачи, вроде меня. Я опустился поодаль от катера соперника. Теперь я слышал тонкое, почти визгливое монотонное пение, издаваемое отгоняющими демонов аборигенами. С Иитом на плечах я вышел на сухой колючий воздух, под палящее солнце, от которого меня едва защищали темные очки. Этот воздух царапал кожу так, будто был наполнен невидимыми, но очень чувствительными частичками песка. Теперь было понятно, почему аборигены надели длинные накидки и капюшоны, а лица прикрыли защитными полумасками. Когда я приблизился к отгоняющим демонов, по сторонам от меня щелкнуло два кнута, но я не уклонился, хорошо зная этот обычай кочевников. Если бы я удивился или отскочил, это означало бы что я замаскированный демон, и после раскрытия своей истинной сущности, на меня обрушилась бы лавина копий с наконечниками из дзорана. После этого испытания, я беспрепятственно прошел мимо аборигенов -- они были заняты охраной и не обращали на меня внимание. Пробравшись между двумя палатками я вышел на открытое пространство, где и увидел собрание, которое охраняли отгоняющие демонов. На площади между палатками толпились кочевники, конечно, только мужчины, которые были так закутаны в одежды, что только по щелочкам глаз можно было определить, что это не просто тюки закопченных шерстяных одежд. Лакисы -- непривлекательного вида животные с раздутыми животами, в которые они, при необходимости, на много дней запасали воду и пищу, лежали, подобрав под себя длинные тонкие ноги с огромными, созданными для путешествий по пустыне широкими ступнями, защищая своих хозяев от ветра. Крохотные головы, венчающие непропорционально толстые шеи, покоились на телах ближайших соседей, глаза были закрыты, как будто животные крепко спали. Лицом к собравшимся стоял человек моей расы. Возле его ног лежало несколько пакетов, а он выполнял Четыре Приветственных Жеста, с легкостью, которая говорила о том, что он или уже посещал это племя, или тщательно изучил архивные ленты. Вождя племени можно было узнать только по одной отличительной особенности: большему, чем у всех остальных, животу, размеры которого значительно увеличивались при помощи подкладочного материала. Такие многослойные одежды служили не только защитой от возможного покушения на жизнь (вождями лоргалианских племен становились по умению использовать оружие, а не по праву рождения); полнота свидетельствовала о зажиточности и хорошей жизни. И тот, кто преуспевал и занимал достаточно высокое положение в племени, обязательно имел весьма заметный живот. Я не мог знать наверняка, было ли это именно то племя, с которым торговал Вондар. В этом я мог положиться только на везение. Но если это было другое племя, они обязательно слышали о чудо-машине, которую он когда-то привез, и наверняка очень хотели получить такую же. Приближаясь к собравшимся, я подходил со спины соперника. Кочевников не удивило мое появление. По-видимому, они решили, что я спутник пришельца. Не думаю, что он подозревал о моем присутствии, пока я не стал рядом и не начал выполнять свои собственные Жесты Приветствия, показывая таким образом, что он не говорил за меня, но что я представлял себя сам. Он повернулся ко мне и я увидел знакомое лицо -- Айвор Акки! Он был не чета Вондару Астлу -- хотя с Вондаром вообще мало кто мог сравниться. Но все же мне не хотелось бы начинать самостоятельную работу соперничеством с торговцем его уровня. Он пристально посмотрел на меня и ухмыльнулся. По этой ухмылке я понял, что он не принимает меня всерьез. Однажды мы несколько часов соперничали с ним, торгуясь с салариком, и он был легко побежден Вондаром, но тогда я был всего лишь зрителем, Не прерывая выполнения ритуальных жестов он с одного взгляда оценил своего соперника и вынес ему приговор. Я тоже как будто не замечал его. Мы взмахивали пустыми руками, указывали на север, юг, восток и запад, на ослепительное солнце, растрескавшуюся песчаную землю под нашими ногами, изображали символы трех демонов и символы лакис, кочевников и палатки, что обозначало, что мы оба были искренними, честными людьми и пришли сюда лишь для торговли. По обычаю, Акки мог начинать первым, так как он появился здесь раньше меня. И мне пришлось ждать, пока он распечатывал свои коробки и широко распахивал их. У него были обыкновенные, в основном пластиковые мелочи: немного ярких украшений, несколько пластиковых кубков, которые казались аборигенам сказочными драгоценностями, и несколько фонарей на солнечных батареях. Все это он предложил вождю в качестве подарка. Увидев это, я немного успокоился. Дело в том, что такое начало показывало, что это был не повторный визит, а лишь первая попытка Акки. Если он прилетел сюда наудачу и не знал о том, как Вондар преуспел с преобразователем, я вполне мог одержать над ним верх. Кроме того, мне чрезвычайно повезло: по маленькому флажку над палаткой вождя я понял -- это было именно то племя, с которым сотрудничал Вондар. И чтобы загрести все дзораны, которые они смогут мне предложить, мне нужно было лишь сказать, что я привез такую же машину, только гораздо более удобную для перевозки. Но свой триумф я праздновал лишь несколько секунд; это чувство мгновенно улетучилось, когда Акки открыл свой последний ящик и вынул оттуда очень знакомый мне предмет -- именно тот, которого я никак не ожидал у него увидеть. Это был преобразователь, но еще более компактный, чем те, что я рискнул приобрести на складе -- несомненно более поздняя и улучшенная модель. Теперь я мог надеться лишь на то, что он привез только одну такую машину и я, предложив два преобразователя, смог бы наполовину или на четверть уменьшить его добычу. Он продемонстрировал преобразователь молчаливым неподвижным зрителям. После этого он стал ждать. Из под вороха одежд вождя вынырнула волосатая рука с длинными грязными ногтями. По его жесту один из подручных наклонился и развернул полосу из шкуры лакиса. К шкуре было прикреплено множество петель, в каждой из которых был закреплен необработанный дзоран, и только усилием воли я смог с безразличным видом удержаться на месте. Четыре из этих камней были прозрачными, и в каждом виднелось по насекомому. Я никогда даже не слышал о таком выборе. Однажды Вондар добыл два подобных камня и их стоимость казалось мне непревзойденной. Четыре -- этих камней хватило бы на целый год полетов. Мне даже не нужно было бы торговать. Мы полетели бы за камнем Предтеч после первой же продажи. Но эти камни предлагались Акки, и я очень хорошо понимал, что ни один из них мне никогда не достанется. Он, конечно, не спешил -- как и полагалось по обычаю. Затем он сделал свой выбор, собрав все камни с насекомыми а также три пурпурно-зелено-голубых, которые были достаточно велики, чтобы их можно было хорошо обработать. То, что осталось после него, казалось отбросами. Потом он поднял голову, и, сгребая свои трофеи в дорожную сумку, ухмыльнулся, затем дважды похлопал рукой по преобразователю и прикоснулся к остальным разложенным товарам, формально отказываясь от них. -- Чертовски повезло, -- сказал он на бэйсике. -- Ты ведь то же самое привез, правда, Джерн? Рассчитываешь занять место Астла? -- Он покачал головой. -- Желаю удачи, -- сказал я, с трудом скрывая огорчение. -- Желаю удачи, мягкой посадки и выгодной продажи. Я напутствовал его традиционными словами торговцев. Но он и не подумал уходить. Вместо этого он добавил оскорбительный для меня взмах рукой, который лоргалиане поняли как то, что он, мастер, представляет своего ученика. Мне пришлось проглотить и это, поскольку все недоразумения мы должны были выяснять только вне стоянки. Любая вспышка эмоций была бы свидетельством того, что сюда пробрался дьявол, и всякая торговля была бы запрещена, чтобы случившийся так некстати дух не проник в какой-нибудь из предложенных для торговли предметов. Я с трудом справился с искушением, поступить таким образом, чтобы все что привез Акки, а заодно и выбранные им дзораны были бы по обычаю разбиты на куски. Но я все же сдержался. Он выиграл по правилам, и было бы подло повергнуть его таким образом, не говоря уже о том, что этот поступок уничтожил бы даже саму мысль о возможности торговать с Лоргалем не только для нас двоих, но и для всех остальных пришельцев. Я мог испытать судьбу и попробовать найти другое племя где-нибудь на пустынных просторах континента. Но уйти отсюда без торговли было не просто, и я не знал, как это нужно правильно сделать. Я мог ненароком нарушить какой-нибудь местный обычай. Нет, нравилось мне это или нет, пришлось продолжать начинания Акки. Они ждали и, по видимому, их нетерпение росло. Мои руки мелькали в воздухе, говоря на языке жестов, эти движения сопровождали хриплые звуки из моего переводчика, который произносил слова на их скудном языке. -- Такой, -- я показывал на преобразователь, -- у меня тоже есть, но побольше -- в брюхе моего небесного лакиса. Теперь, после того как я сделал это предложение, назад дороги не было. Для того, чтобы сохранить деловые отношения с кочевниками, мне нужно было либо торговать, либо лишиться своего доброго имени. Я понимал, что сам виноват в том, что эта неожиданная встреча состоялась. Я допустил ошибку уже тогда, когда пошел на стоянку даже после того, как увидел здесь катер Акки. Правильнее было бы искать другое племя. Но я был убежден, что мой товар уникален и, таким образом, проиграл. Появилась та же волосатая рука, и два закутанных воина встали, чтобы провести меня к катеру, щелкая в разные стороны кнутами, после того как мы пересекли линию, охраняемую отгоняющими демонов. Я вытащил из катера тяжелый ящик который еще совсем недавно загружал туда с такой надеждой. С помощью воинов, при том, что один из них защищал нас от демонов, а другой помогал мне, я принес его на стоянку. Мы поставили ящик перед вождем. Моя машина оказалась возле преобразователя Акки, и разница в размерах была очевидна. Я показал, как работает моя машина, и стал ждать решения вождя. Он сделал жест, и один из моих помощников подвел к нему лакиса; животное что-то жалобно и недовольно бормотало. Лакис подошел, волоча плоские вывернутые ступни, которые, хоть и казались неуклюжими, выдерживали многодневный безостановочный бег по этой изуродованной земле. После удара по ногам он снова стал на колени, и возле него поставили обе машины. Затем мне продемонстрировали недостаток моего предложения. Машину Акки можно было положить в багажную петлю с одной стороны животного, при этом другая петля оставалась свободной для груза -- мой преобразователь загружал животное полностью. Пальцы вождя изогнулись, и ему подали второй кожаный сверток. Я напрягся. Я ожидал, что мне предложат то, что осталось после Акки, но подумывал и о лучшем варианте. Однако мой энтузиазм потух сразу после того, как развернули шкуру. Правда в петлях были все же дзораны. Но их нельзя было даже сравнить с теми, что были предложены Акки. Мне не дали выбрать из того, что осталось после него. Приходилось брать то, что предлагали -- или вернуться на корабль с пустыми руками, что было еще хуже. Так что из двух зол я выбрал меньшую и взял камни. Конечно, в них не было насекомых, и только два желтых дзорана были достаточно привлекательны. Голубые были не очень хороши и я проверил каждый из них в поисках трещин, выбрав то, что мог, понимая, что едва ли компенсировал расходы. У меня был еще один преобразователь который можно было продать другому племени. Такая надежда теплилась в моем сознании, когда я брал то, что по сравнению с великолепными трофеями Акки выглядело мусором. Он с улыбкой наблюдал за тем, как я укладывал свою добычу и выполнял жесты прощания. Все это время Иит безмолвно лежал у меня на плечах, как будто и правда был лишь куском меха. И только уходя со стоянки, я вдруг задумался, почему же он не принял участия в этом деле. Или же я так привык полагаться на него, что потерял способность самостоятельно принимать решения? Эта мысль поразила и встревожила меня. Когда-то я полагался на своего отца, черпая чувство собственной уверенности в его мудрости и опыте. Потом я встретил Вондара, и его знания настолько превосходили мои собственные, что я удовлетворился тем что он думал за нас обоих. Вскоре, после разлучившей нас трагедии, появился Иит. И было похоже, что я так и не стал настоящим мужчиной и нуждался в чьей-нибудь сильной воле и сознании в качестве поводыря. Я мог согласиться с этим и стать марионеткой Иита. Еще я мог решить учиться на собственных ошибках и поддерживать с Иитом партнерские отношения, а не быть зависимым от него как слуга от хозяина. Я должен сам сделать выбор и, возможно, сегодня Иит нарочно не помогал мне, чтобы я проверил себя и, попытавшись добиться успеха самостоятельно, увидел свою беспомощность. -- Желаю удачи, мягкой посадки, -- Акки насмешливо передразнил мое напутствие. -- Теперь крабовые жемчужины, Джерн? Хочешь поспорим, что я и там заберу все лучшее? Не дожидаясь моего ответа он засмеялся. Он вел себя так, будто вообще не принимал меня всерьез. Не дожидаясь ответа он с трудом забрался в свой катер. Я немного задержался, чтобы не лететь к кораблю вместе с ним. Кроме того, если он тоже собирался искать другую стоянку, мне бы не хотелось чтобы он проследил мой путь. Включив передатчик, я вызвал Рызка. Возвращаюсь. Больше я ничего не сказал. Все катера были оснащены одинаковыми передатчиками, и Акки мог услышать наш разговор. С Иитом я тоже не общался, потому что твердо решил, пока он отдыхает, самостоятельно разобраться в собственных проблемах. Поднявшись в воздух, я увидел, что проблем у меня прибавилось. Небо приобрело странный желто-зеленый оттенок. А на поверхности планеты воздушные вихри подбрасывали в воздух песок и мелкие камешки. Через несколько мгновений само небо над нами как будто взорвалось, и на катер обрушился такой порыв ветра, что даже мощности двигателей не хватало, чтобы справиться с его порывами. Больше всего я опасался попасть в ураган. Катер не был приспособлен для полетов на больших высотах, а мчаться над самой поверхностью по воле невероятного по силе ветра означало возможность в любой момент разбиться о какое-нибудь возвышение. Но у меня не было выбора. И я отчаянно сопротивлялся чтобы не потерять управление суденышком. Ветер нес катер над дном высохшего моря в юго-западном направлении. Я понимал, что если мне удастся вернуться на "Обгоняющий ветер", то все равно, теперь шансы найти другое племя были равны нулю. Такой ураган загонит всех в укрытия и я могу неделями безрезультатно их разыскивать. Тем временем я шаг за шагом прорывался к Большому Горшку. И когда мне, наконец удалось добрался до люка, я так ослаб, что упал на приборную панель, и не воспринимал окружающее до тех пор, пока Рызк насильно не сунул мне в руки чашку кофе -- только тогда я понял, что нахожусь в кают-компании. -- Эта чертова дыра словно взбесилась! -- Он барабанил пальцами по краю стола. -- Приборы показывают что мы сидим на самом горячем месте. Надо взлетать или нас разнесет на куски! Я не понял что произошло, пока он не рассказал все подробнее -- недра планеты под Большим Горшком неожиданно ожили и он опасался, что я не вернусь, прежде чем ему придется взлететь. Он считал большим везением что я сумел вернуться на корабль. Реальность такой опасности я осознал лишь значительно позже. А сейчас самой большой бедой для меня была неудача в торговле. Мне нужно было тщательно продумать свои планы, ведь, чтобы потерпеть такое поражение, не стоило подниматься с Тебы. Акки упомянул о крабовых жемчужинах -- это означало, что его маршрут совпадает с моим курсом. Я вынул свои скудные трофеи и с отвращением разглядел их. Одно из двух: или Акки, насмехаясь, отпугивал меня от планеты, на которую летел сам (Рызк сказал, что его корабль взлетел сразу же после возвращения катера), или говорил это из чувства злорадства, просто для того, чтобы я изменил свои планы. Я раздумывал. Мои сомнения мог разрешить Иит. Но я тут же воспротивился этой мысли. Я не намеревался зависеть от Иита! Какой еще рынок казался мне самым выгодным? Я попытался вспомнить записи Вондара. Это был... Сорорис! Но это название я узнал не из заметок Астла, а от моего отца. На протяжении многих лет Сорорис был "ссыльной" планетой, на его отдаленной от всего мира базе находили пристанище отчаявшиеся, лишившиеся средств к существованию, преступники. Сорорис не был связан с другими планетами ни пассажирской линией, ни торговыми рейсами; время от времени туда заглядывали только разные подозрительные бродяги. Отбросы галактического уголовного мира группировались вокруг полузабытого космопорта и устраивались там как могли или погибали. Они не представляли интереса даже для Гильдии. Тем не менее, и это было самым важным, там были коренные жители, они обитали на севере, там, где климат для пришельцев был слишком суровым. Считалось, что у них есть какое-то грозное оружие, чтобы защищаться от налетчиков из порта. Главное, что у них существовала стройная религиозная система, важным атрибутом которой было поднесение даров их божеству. Войти к ним в доверие можно было, лишь подарив их богу что-нибудь замечательное. Подобные подарки позволяли дарителю несколько дней находиться в их городе. Мой отец любил рассказывать истории, происшедшие якобы с людьми, с которыми он познакомился, работая экспертом-оценщиком в Гильдии. Все же я не сомневался, что некоторые из них были пересказом его собственного жизненного опыта. Он настолько подробно описывал одно приключение на Сорорисе, что теперь я мог использовать его рассказ, чтобы взять реванш за фиаско на Лоргале. Добытые мной куски дзорана должны были поразить обитателей Сорориса, потому что они никогда не видели таких камней. Что если самый крупный из них я подарю храму, а остальные предложу тем, кто захочет сделать подобные дары сам? Я не знал, что смогу получить взамен. Но герой рассказа моего отца ушел оттуда с невиданным ранее зеленым камнем. Потому что сорориане отличались тем, что торговали честно. Этот план был настолько невероятным, что мог придти в голову только действительно отчаявшемуся человеку. Но мое поражение и необходимость утвердиться в своей независимости от Иита заставили меня решиться на него. Допив кофе, я пошел к компьютеру в штурманской рубке и запросил код Сорориса, загадав, что если ответа не будет, я восприму это как указание свыше, что в этом риске нет никакого шанса на удачу. Рызк внимательно наблюдал за мной, пока я дожидался ответа компьютера. И когда, несмотря на мои сомнения, на небольшом экране появились ряды цифр, он громко прочитал: -- Сектор 5, YI-Бездорожье 11... Во имя Асты-Ивисты, где это? И что это за место? Теперь я решился. -- Это место, куда мы теперь направляемся. Если бы он знал о нем, я бы еще сомневался. -- Сорорис. Глава 6 А где твои боевые лазеры и защитные экраны? Рызк обратился ко мне таким тоном, каким, по-моему, разговаривают с заведомо слабоумными. Он даже глянул на приборную панель, как бы разыскивая там управление вооружением. Он вел себя так уверенно, что я посмотрел вслед за ним -- что, конечно, имело бы смысл, если бы с корабля не было снято все то, о чем свидетельствовали многочисленные рубцы на корпусе. -- Ну, а если ты безоружен, -- возмущенно продолжал он, -- то не переводи энергию на то, чтобы добраться до Сорориса, а лучше взорви двигатели и покончи с нами здесь -- если не понимаешь, что будет с тем безумцем, который рискнет туда сунуться. Это тюрьма, а не планета, и те, кто угодил на нее, чтобы выбраться оттуда, возьмут приступом любой корабль. Как только мы сядем в их порту, судно сразу же будет полным-полно пассажиров. Мы и не будем туда опускаться -- то есть, корабль не опустится. Я продумал все далеко вперед, придерживаясь весьма подробного рассказа отца о том, как его "друг" однажды побывал на планете. -- У нас есть спасательная шлюпка. Если оборудовать ее устройством для возвращения, то один человек вполне может опуститься на ней. Рызк посмотрел на меня. Он молчал довольно долго и его ответ прозвучал уклончиво. -- Там опасно задерживаться даже на орбите. У них может оказаться перестроенный катер для нападения на корабли. И кто же спустится, и зачем? Я спущусь... в Сорнуф. Как можно старательнее я произнес название этого города, хотя, конечно, правильно проговорить это сочетание гласных и согласных звуков было выше возможностей органов речи человека. Коренные жители Сорориса были гуманоидами, но они произошли не от терранианских колонистов, и даже не от мутировавшей терранианской колонии. Храмовые сокровища! То, как быстро он разгадал мои планы, лишний раз напомнило мне, что Вольные Купцы знают свое дело и разбираются в народах самых разных планет. -- Это уже делали, -- сказал я, хотя и отдавал себе отчет в том, что, возможно, слишком полагаюсь на рассказ отца. -- Для того чтобы попасть в Сорнуф, -- будто размышляя вслух продолжал Рызк, -- нужно выйти на полярную орбиту, значит, мы останемся в стороне от путей, ведущих в действующий порт. Что касается спасательной шлюпки -- да, ее можно переделать так, чтобы она возвращалась на судно. Вот только, -- он повел плечами, -- в космосе не часто занимаешься подобными делами. Ты сможешь это сделать? -- настаивал я. Честно говоря я не технарь и моих познаний было явно недостаточно для такой работы. Но если бы Рызк не знал, как это сделать, я бы все равно рискнул и попытался добраться до Сорнуфа и более опасным способом. Попробую, -- неохотно проворчал он. Большего мне и не было нужно. Сама жизнь заставляла Вольных Купцов знать и уметь гораздо больше обыкновенных пилотов. На флоте обязанности членов экипажа строго распределены, в то время как на судах, работающих вне линий, при необходимости каждому приходится выполнять самые разные работы. Спасательная шлюпка строилась для этого корабля, и могла взять на борт до пяти пассажиров. Поэтому она была такой просторной. Уверенно, с видом человека, которому привычна такая работа, Рызк снял приборную панель и пробормотал, что переделать ее будет проще, чем он предполагал. Неожиданно я осознал, что, как и на Лоргале, Иит ничего не советовал и не комментировал. И это немного обеспокоило меня и показалось дурным предзнаменованием. Неужели Иит обнаружил в моем сознании стремление к самостоятельности? Если так, то знал ли он, к чему это могло привести? До сих пор я не знал границ возможностей его телепатического таланта. Всякий раз, когда я начинал думать, что уже все о нем знаю, он, как это было на Тебе, демонстрировал что-нибудь новенькое. А что если, обладая даром прорицания, Иит позволял мне зайти так далеко, откуда выручить сможет только он, чтобы таким образом, раз и навсегда доказать, что мы не равноправные партнеры, что хозяин он, а я лишь его слуга? Он без объяснений закрыл свое сознание. Кроме того, он не приходил в шлюз, где мы с Рызком -- я неуклюже пытался ему помочь -- готовили шлюпку к посещению враждебного мира, в котором у меня был слабый шанс на удачную сделку. Я начал подумывать и о том, что, возможно, Иит вовлек меня в изощренную игру, целью которой было сделать меня более упорным, чтобы я сумел доказать, что мне по плечу самостоятельно, без его помощи, продумать и осуществить выигрышный план. Правда, я понимал, что многому научился именно у Иита, и теперь это тоже раздражало меня. Мне очень понравилось использовать для маскировки гипно-маску, и я упорно практиковался в изменении своей внешности. После регулярных тренировок воли и сознания я обнаружил, что могу легко создавать и сколько угодно долго удерживать небольшие, подобные шраму, иллюзии. Но более глубокие изменения, например, создание нового лица, получались не так просто. И мне приходилось тяжело работать для того, чтобы хотя бы на некоторое время создать неприметное в уличной толпе лицо, с размытыми, неясными чертами. Раньше мне помогал Иит, и я уже отчаялся когда-нибудь иметь достаточно сил, чтобы выполнить такую работу самостоятельно. По словам Иита, основой всех доступных мне достижений были тренировки, а времени для тренировок у меня было вполне достаточно, и установленное на полке в каюте зеркало служило мне поводырем в успехах и неудачах. Глубоко в сознании у меня теплилась надежда, что замаскировавшись таким способом, я в любом порту смогу улизнуть от постовых Гильдии. Едва ли на Сорорисе были их люди, но в случае удачи, если я добуду что-нибудь ценное, чтобы продать свои трофеи, мне придется появиться на какой-нибудь внутренней планеты. Новые неоцененные камни продавались только на аукционах для ведущих торговцев. Проданные с рук, такие камни считались подозрительными, и по доносу их могли конфисковать (при этом доносчик получал проценты от конечной продажной цены). Даже если они были честно добыты на какой-нибудь неизвестной планете это не имело значения -- они считались контрабандой, поскольку за них не был заплачен налог с аукционной продажи. Так что во время полета я или неумело помогал Рызку, или, уставившись в зеркало, пытался увидеть в нем незнакомое лицо. То, как точно мы вышли из гиперпространства в систему Сорориса снова продемонстрировало мастерство Рызка, и я в который раз задумался о том, что же привело его в трущобы Окрестностей. В системе было три планеты, две из которых были мертвыми -- растрескавшиеся каменные шары без атмосферы, расположенные так близко к солнцу, что экипаж любого опустившегося туда корабля изжарился бы как на сковородке. В противоположность им, Сорорис был планетой морозов и только экваториальная область соответствовала здесь стандартам моего вида и подходила для жизни. К северу и югу от этой полосы планета была покрыта ледниками, и лишь в немногих местах в этот ледяной покров вторгалась открытая земля. В одной из таких прогалин, достаточно далеко от разбросанных вокруг космодрома поселений и должен был находиться Сорнуфф. Пока я упаковывал все что могло понадобиться для посещения затерявшегося во льдах города, Рызк вывел корабль на полярную орбиту Сорориса. Ввести необходимые для возвращения координаты в автопилот шлюпки тоже было заботой Рызка. От автоматики будет зависеть моя благополучная посадка неподалеку от Сорнуфа и возможность возвращения на корабль, причем последнее было менее вероятно. Если бы опасения Рызка оправдались и на космодроме нашелся бы переоборудованный катер, на котором достаточно безрассудный пилот попытался бы взять корабль на абордаж, "Обгоняющему Ветер" пришлось бы, уклоняясь от нападения, сменить орбиту. В этом случае Рызк должен был сообщить мне о нападении, а я задержался бы на планете до тех пор, пока корабль не вернется на прежнюю орбиту, чтобы встретить шлюпку в запрограммированной точке. Я с удвоенной тщательностью проверил свое снаряжение, несмотря на то, что пока мы были в гиперпространстве, проверял его не менее десяти раз. Я запасся небольшим пакетом с набором продуктов, на тот случай, если бы местная пища оказалась для меня несъедобной, "переводчиком", передатчиком для связи с Рызком и, конечно, взял камни с Лоргала. У меня не было никакого оружия, даже парализатора. С Тебы я ничего не смог вывезти. До тех пор пока мне не удастся разжиться каким-нибудь местным оружием, я мог надеяться лишь на знание приемов самообороны. В динамике переговорного устройства заскрипел голос Рызка, который сообщил о том, что мы прибыли, и я в последний раз перепроверил снаряжение. Иит растянулся на кровати и, по-видимому спал, как это последнее время бывало каждый раз, когда я заходил в каюту. Обиделся ли он на меня или просто стал безразличным к моим делам? Крохотный росток беспокойства от его неожиданного равнодушия к моему желанию независимости быстро перерастал в серьезную тревогу; теперь мне не хотелось внизу на планете, в одиночку испытывать собственную находчивость. Все таки я не решился уйти просто так. Охлаждение в наших отношениях почему-то беспокоило меня, и я с трудом удерживался от соблазна попросить его о совете. Я не выдержал и направил ему мысль. Я улетаю... Это было ясно и без моего объяснения, и я уже был не рад что сделал это. Иит медленно приоткрыл глаза. Желаю удачи. Он лишь слегка приподнял голову, как будто не желая полностью просыпаться. Пользуйся своими задними глазами так же как и передними. Он закрыл свои собственные глаза и прервал контакт. "Задними так же, как и передними"... я шел к шлюпке и, герметизируя за собой двери, раздраженно пытался понять смысл этих слов. Устроившись в гамаке, я сообщил Рызку о готовности к вылету и едва не потерял сознание, когда аварийная катапульта вышвырнула спасательную шлюпку в пространство. Пока приборы ориентировались в пространстве и разыскивали ближайшую планету я лежал и пытался предусмотреть возможные неожиданности. Я провел с Иитом очень много времени, и теперь мне было непривычно оказаться в космосе без него. Я почувствовал, что несмотря на бунт, мне все же не хватало его. В то же время меня переполняло пьянящее возбуждение от того, что я отбросил излишнюю рассудительность и предпринял опасное и полностью самостоятельное путешествие. Хотя часть моего сознания была все же против этого. Но сейчас мне некогда было размышлять. Шлюпка перешла в режим торможения, и я понимал, что скоро окажусь на планете, где должен быть готов к любым неожиданностям. Шлюпка приземлилась в начале одной из узких долин, которые своими очертаниями напоминали вонзившиеся в лед когти. Видимо, ледники покрывавшие Сорорис начинали таять, и эти долины были первым результатом этого процесса. Буквально со всех сторон живо текли ручьи, слившиеся возле шлюпки в довольно широкий поток. Но мороз был так силен, что моему лицу стало больно от соприкосновения с холодным воздухом. Я захлопнул забрало шлема, запер люк шлюпки и, взяв снаряжение, пошел по хрустящему под ботинками моего скафандра, перемешанному со льдом песку. Если расчеты Рызка были верны, мне нужно лишь спуститься по этой долине до того места, где она переходила в похожее на ладонь расширение, от которого отходили другие узкие, растянувшиеся в северном направлении долины, откуда я должен был увидеть стены Сорнуфа. С этого места единственной путеводной нитью оставался рассказ моего отца. Лишь теперь я понял, как исчерпывающе подробно он описывал местность, так, будто хотел чтобы я получше запомнил его рассказ. Правда в то время только я охотно слушал все его истории, а мои молочные брат и сестра были невнимательны и явно скучали. Между мной и городской стеной находился храм богини льда Дзииты. Дзиита не была главным божеством Сорориса, но у нее было много почитателей и, как рассказывал отец, с ее помощью можно было попасть к жрецам основных храмов города. Я сказал "она", потому что это живая женщина, которую местные жители считают земной частью духа льда, и относятся к ней, как к сверхъестественному созданию, даже телом отличающемся от своих почитателей. Подойдя к тому месту, где из "ладони" выходил "коготь", я действительно увидел стены города, а совсем неподалеку -- храм Дзииты. Я приземлился сразу после рассвета и только сейчас тонкие, едва теплые, солнечные лучи заискрились, отразившись от угрожающе нависшей надо мной высокой ледяной стены. Около храма не было никаких признаков жизни, и я с тревогой подумал, не оставили ли Дзииту в полном одиночестве те, кто поклонялся ей много лет назад когда, ее посетил пришелец. Эти тревоги рассеялись, когда я подошел ближе к каменному, покрытому сияющим льдом, зданию. Храм в форме усеченного конуса по размерам был не меньше "Обгоняющего Ветер". Снаружи здание окружали ряды столов, которые представляли собой вытесанные изо льда плиты толщиной с мою руку, лежащие на толстых цилиндрических опорах из того же замерзшего вещества. На столешницах были вырезаны просьбы почитателей Дзииты; некоторые надписи уже почти исчезли под слоями нового льда, другие, совсем свежие, были покрыты очень тонким слоем замерзающей влаги. На столах лежали меховые изделия, пища, стебли каких-то почерневших от мороза растений. Казалось, что Дзиита никогда не пользуется этими приношениями и оставляет их, чтобы они вмерзали в растущие ледяные столы. Я прошел между двумя такими ледяными столами, направляясь к единственному отверстию в закругленной стене храма, ко входу, открытому для ветра и мороза. То, что я увидел, ободрило меня: отец рассказывал об этом подвешенном в портале гонге. Я поднял руку и ударил в него внешней стороной перчатки как можно легче, но гул, которым он отозвался на мое прикосновение, казалось, достиг ледника за моей спиной. "Переводчик" был со мной и я произнес свою речь -- мне пришлось импровизировать, потому что о ритуале приветствия в отцовской истории ничего не говорилось. Гонг все еще звучал, хотя, по моим расчетам, он уже должен был затихнуть. Меня несколько смутило, что из храма никто не вышел. Может быть храм пуст, и новая Дзиита еще не заняла свое место. Я уже почти решился войти, когда в темном овале входа что-то затрепетало. Это движение материализовалось в представшую передо мной фигуру. Фигура была укутана так же тщательно, как туземец на Лоргале. Но то были гуманоиды в обыкновенных одеждах. Здесь же передо мной извивалось существо, чье обмотанное лентами или бинтами тело было похоже на куколку бабочки. Эта оболочка была покрыта узорами из кристаллов обычного льда которые под лучами восходящего солнца засияли ярче бриллиантов. О теле, наверняка можно было сказать лишь то, что оно состояло из двух нижних конечностей (руки, если они и существовали, были плотно примотаны к туловищу и, таким образом, совершенно скрыты), торса и шарообразной головы. На обращенной ко мне стороне головы кристаллы приняли форму двух огромных стрекозиных фасеточных глаз -- во всяком случае, эти образования были овальными и располагались там, где находятся глаза у гуманоидов. Других различимых черт не было. Рассчитывая на то, что мои действия будут приняты как свидетельство уважения и почтения, я склонил голову и поднял руки раскрытыми ладонями вверх, тем самым показав, что они пусты. И хотя ушей у этого существа не было заметно, я громко обратился к нему, и "переводчик" преобразовал мои слова в напоминавшие звук гонга трели. -- Привет Дзиите, богине хрустального льда, который вечен! В ледяных владениях Дзииты я ищу ее покровительства. Хотя на голове не было видно рта, способного что-нибудь произнести, в ответ раздалась трель. -- Твои кровь, кости и плоть отличны от крови, костей и плоти почитателей Дзииты. Зачем ты беспокоишь меня, незнакомец? -- Я обращаюсь к Дзиите как тот, кто не приходит с пустыми руками и как тот, кто знает благородство Ледяной Девы... С этими словами, я положил на ближайший стол предусмотрительно приготовленный дар -- тонкую серебряную цепочку, на которой были закреплены округлые куски горного хрусталя. На одной из внутренних планет хрусталь ничего не стоил, но в разных местах одни и те же предметы ценятся по разному, и здесь это ожерелье ярко сверкало под солнечными лучами, как будто состояло из тех же кристаллов, что украшали одежды Дзииты. -- Твоя кровь отличается от крови моих людей, -- донеслась в ответ ее трель. Она и не шелохнулась, чтобы оценить мое пожертвование, и даже, насколько я мог судить, не повернула глаз чтобы посмотреть на него, однако продолжила: -- Но твой дар хорош. Какая просьба у тебя к Дзиите? Ты хочешь быстро пройти через лед и снег? Тебе нужны хорошие мысли чтобы облегчить твои сны? -- Я прошу Дзииту сказать в ухо могущественного Торга что его дочь не против того, чтобы я встретился с отцом. -- Торг тоже не сотрудничает с людьми твоей расы, незнакомец. Он Защитник и Творец Добра не для тех, кто не принадлежит к его племени. -- Но ведь, когда кто-то приносит дары, он может приблизиться к Творцу Добра, чтобы высказать свое почтение? -- Это наш обычай, но ты -- чужестранец. Торг может решить не глотать то, что принес ему незнакомец. -- Тогда пусть сначала Дзиита расскажет обо мне тем, кто служит Торгу, а затем пусть он сам рассудит, как принять меня. -- Небольшая и убедительная просьба, -- прокомментировала она. -- Итак, да будет это сделано. Все это время она не поворачивала головы, так что ее блестящие кристаллические глаза продолжали смотреть на гонг. И, хотя она ничего не подняла, чтобы ударить по гонгу, его диск вдруг задрожал и раздавшийся звук был такой силы, что мог поднять в атаку армию. -- Это сделано, незнакомец. Прежде чем я успел поблагодарить ее, она исчезла так неожиданно, как будто ее усыпанное кристаллами тело было языком пламени, задутым порывом ветра. Но, хотя она и исчезла из виду, я все же приветственно поднял руку и, чтобы не быть заподозренным в неблагодарности, произнес слова признательности. Звука от удара гонга уже не было слышно, но воздух вокруг меня продолжал вибрировать. В сопровождении дрожащего воздуха я направился к городу. Идти до городских ворот пришлось меньше, чем показалось сначала, и я не успел устать от ходьбы по твердой ото льда земле. Люди, которых я встретил в городе, тоже были одеты весьма странно. Меховые одежды используются на многих планетах, где низкая температура вынуждает аборигенов защищаться от холода чтобы выжить. Тем не менее таких одежд, как в этом городе я еще не видел. Судя по всему, животные, чьи лохматые золотистые шкуры использовались здесь как одежда, были не ниже стоящего в полный рост человека. Эти шкуры не кроили, из них не шили общеприняты одеяний -- их просто накидывали на плечи, и из капюшонов в виде голов животных виднелись гуманоидные головы жителей Сорнуфа, а негнущиеся лапы прикрывали их руки и ноги. Если бы не виднеющиеся из-под капюшонов лица, их вполне можно было принять за неуклюже шагающих на задних лапах животных. Лица здешних обитателей были значительно темнее обрамлявшего их золотистого меха, а прищуренные от сияющего на солнце снега глаза сузились навсегда. Оказалось, что ворота города не охраняются, но трое из тех, кто по-видимому, был привлечен гонгом, махнули мне короткими кристаллическими прутьями. Я не знал, было ли это оружие, или символ власти, но, тем не менее, послушно пошел за ними по центральной улице. Сорнуф был круглым, как колесо, и центром его служил другой конусообразный храм, гораздо больший чем святилище Дзииты. Непропорционально узкий вход в храм был похожа на открытый рот, хотя над ним отсутствовало изображение остального лица. Это был храм Торга, и теперь мне предстояло главное испытание. Мы вошли в большую круглую комнату, и я ощутил, что здесь так же холодно, как и на улице. Если в Сорнуфе и практиковалась какая-нибудь форма отопления, то в храме Торга ее не использовали. Но холод никаким образом не беспокоил ни моих проводников, ни поджидавших нас жрецов. За жрецами находилось изображение Торга, и другой широко разинутый рот в стене напротив входа. -- Я принес дар Торгу, -- без обиняков сказал я. -- Ты не принадлежишь народу Торга. Эти слова одного из жрецов не были отказом, но, тем не менее, я почувствовал в них едва ощутимое недоверие. Поверх меха на нем был воротник из красного металла, с которого свисало несколько плоских дисков, причем каждый диск был украшен камнем нового цвета и броскими глубоко вырезанными узорами. -- Однако, я принес для Торга такой дар, который никогда не видели его дети по крови. Я вынул лучший из моих дзоранов -- зелено-голубой овальный камень, который едва помещался у меня в руке, и протянул его жрецу. Как бы принюхиваясь он наклонил голову к камню, а затем резко высунул бледный язык и самым кончиком прикоснулся к твердой поверхности. Закончив эту странную проверку, он выхватил камень у меня из руки и повернулся лицом к большому рту в стене. Он удерживал дзоран на уровне глаз указательными и большими пальцами обеих рук. -- Се есть пища Торга и се есть хорошая пища, желанный дар, -- пропел он. За спиной я услышал шум и бормотание, как будто следом за мной в храм зашли еще люди. -- Это желанный дар! -- подхватили остальные жрецы. Затем он щелкнул пальцами -- или мне это показалось? -- но дзоран вылетел из его рук и полетел прямо в центр разинутого рта, где и исчез. Церемония закончилась, жрец снова повернулся ко мне. -- Ты есть чужеземец, но на одно солнце, одну ночь, два солнца, две ночи, три солнца, три ночи ты можешь быть в городе Торга и можешь заниматься своими делами внутри ограды под покровительством Торга. -- Я благодарю Торга, -- ответил я и склонил голову. Оглядевшись, я увидел, что на вручении дара присутствовали зрители. Не менее десятка мохнатых людей пристально смотрели на меня. Они освободили мне дорогу, выпуская на улицу, но один из них шагнул вперед и положил на мою руку свою, прикрытую лапой зверя. -- Чужеземец Который Принес Жертву Торгу, -- обратился он ко мне. -- Перед тобой тот, кто хочет говорить с тобой. -- Я приветствую Его, -- ответил я. -- Но я чужой внутри ограды и не имею дома, под крышей которого мог бы говорить с тобой. -- Здесь есть такая крыша и надо идти сюда. Он быстро пропел эти слова, оглядываясь через плечо, как будто опасаясь, что его перебьют. Было похоже, что вышедшие вслед за нами из храма зрители намеревались присоединиться к нам, и он отвел меня на шаг или два в сторону, продолжая крепко сжимать мою руку. Я был готов идти с ним, потому что любую сделку в Сорнуфе необходимо было совершать как можно быстрее. Глава 7 По одной из боковых улиц он привел меня к дому, который отличался от храма лишь размерами и тем, что на его плоской крыше был установлен украшенный чрезвычайно замысловатым узором камень. Вход в здание не имел двери, или хотя бы занавеса, но чтобы пройти в помещение нам пришлось обойти стоявшую сразу за входным отверстием перегородку. Из стен торчали длинные шесты и свисавшие с них шкуры делили этот единственный в здании круглый зал на небольшие, закрытые от посторонних глаз кабинки. Большинство этих меховых занавесов были полностью опущены. Я слышал, что за ними кто-то двигается, но увидеть мне никого не удалось. Мой спутник подвел меня к кабинке, отдернул занавес и жестом пригласил зайти. Из стены выдвинулась широкая, похожая на кровать, покрытая шкурами полка. Он предложил мне сесть, потом сел сам причем нас разделяло весьма значительное, по-видимому, необходимое по местным правилам хорошего тона, расстояние. Он сразу перешел к делу. -- Чужеземец, ты сделал великолепный подарок Торгу. -- Это правда, -- сказал я когда он, будто ожидая ответа, замолчал. Затем я продолжил. -- Я привез его из-за небес. -- Ты пришел из города чужеземцев? В его голосе мне послышались нотки недоверия. Я не хотел, чтобы он связал меня с поселением отверженных. -- Нет. Я узнал о Торге от моего отца, много солнц назад, и он рассказал мне об этом далеко отсюда, за звездами. Мой отец почитал Торга и я пришел с даром и сделал все как он мне говорил. Он с отсутствующим видом теребил мех своего одеяния. -- Говорят, что когда-то здесь был другой чужестранец, который принес из-за звезд дар Торгу. Он сделал щедрые подарки. -- Торгу? -- подсказал я, когда он снова замолчал. -- Торгу... и другим. -- Похоже, он с трудом находил подходящие слова, чтобы выразить свои мысли. -- Все хотят преподнести Торгу щедрый дар. Но некоторым это никогда не удается. -- Возможно, ты один из таких людей? -- Я снова рискнул говорить откровенно, хотя этими словами мог спугнуть его. Я не знал как иначе помочь ему высказаться. -- Возможно, -- уклонился он от ответа. -- Старая история рассказывает, что тот чужеземец привез с собой не одну зазвездную диковину, а несколько и даром раздавал их всем желающим. -- В этом, история, которую знаю я, не совсем похожа на твою, -- ответил я. -- По словам моего отца, чужеземец раздавал диковины, это правда. Но взамен он получал другие предметы. Мой собеседник моргнул. -- Ах, да, действительно. Но то что он брал не имело никакой ценности, это были ненужные Торгу предметы. За это чужеземца и назвали щедрым. Я медленно кивнул. -- Это истинная правда. А какими были эти предметы? -- Вот такими. Соскользнув с полки, он стал на колени и нажал на внешнюю сторону ее опоры, прямо под тем местом, где сидел. Опора раскрылась, и он вытащил оттуда сумку, из которой вынул четыре необработанных камня. Я с трудом усидел на месте. Хотя я и не видел раньше настоящих зеленых камней, я видел достаточно много их изображений, чтобы понять, что передо мной были именно неограненные зеленые камни. Я наклонился, чтобы потрогать их и убедиться, что у них нет изъянов которые помешают хорошо их продать. -- Что же это такое? -- спросил я притворно равнодушным голосом. -- Такие камни бывают у подножия большой ледяной стены, когда из-под нее начинает вытекать вода. Я взял их только потому что... потому что мой отец тоже рассказывал мне, что однажды здесь побывал чужеземец, который дал за такие камни настоящее сокровище. -- А есть ли у кого-нибудь еще в Сорнуфе такие камни? -- Может быть -- но они никому не нужны. Зачем человеку хранить дома бесполезные предметы? В юности, когда я принес эти камни, многие смеялись надо мной за то, что я поверил в старые сказки. -- Можно мне посмотреть эти камни из старой истории? -- Конечно! Он поспешно подал мне два самых больших. -- Смотри! Твоя история тоже рассказывает о таких? Самый большой камень был с трещиной посредине, но я подумал, что его можно расколоть на один хороший кусок средних размеров и, возможно, два неплохих куска поменьше. Второй камень был еще лучше -- он почти не нуждался в обработке. Кроме того, мой собеседник предлагал еще два весьма больших камня. На аукционе я выручу за них больше, чем думал выручить в результате всей серии сделок, первой из которых было приобретение дзоранов. Возможно, кто-нибудь в Сорнуфе предложил бы мне еще лучшие камни. Я помнил о тех людях возле храма которые прежде чем мой теперешний собеседник поспешно увел меня оттуда пытались вступить со мной в контакт. С другой стороны, чем быстрее состоится сделка, тем быстрее я улечу отсюда. С тех пор, как я оставил шлюпку, меня постоянно тревожила навязчивая мысль о том, что на этой планете нельзя задерживаться слишком долго. Не похоже, что уголовники из космопорта смогли бы зайти так далеко на север, но я не знал, наверняка, на что они вообще способны. И стоило им найти меня и шлюпку... Нет, сейчас моей решительности хватало лишь на то, чтобы не медлить в этой сделке и как можно быстрее покинуть планету. Я вынул из пояса два маленьких дзорана похуже. -- Торг будет благосклонен к тому, кто предложит ему это. Вытянув закутанные в мех руки, мой собеседник стремительно бросился ко мне, его пальцы согнулись так, будто он намеревался выхватить у меня сокровище. Как раз этого я и не боялся. После того, как сегодня утром я так хорошо угостил Торга, три дня никто не мог прикоснуться ко мне, иначе Торг быстро покарает любого, кто осмелился совершить такой богохульный поступок. -- Одарить Торга, -- едва слышно произнес сорорисианин. -- Тот кто сделает это -- счастье всегда будет с ним! -- Мы знали одну и ту же старую историю, ты и я, и хотя все смеялись над нами, поверили в нее. Или не так? -- Чужеземец, это так! -- Тогда давай докажем, что их насмешки ничтожны, и пусть сказка станет былью. Ты возьми эти камни, а мне дай свои -- из холодной стены, и все произойдет так, как говорится в предании о тех временах, когда жили наши отцы! -- Да... и еще раз, да! Он протянул мне сумку с остальными камнями и схватил дзораны, которые я положил на полку. -- И как это было в старой истории, -- добавил я нетвердо, потому что, достигнув цели, с каждым мгновением чувствовал себя все неувереннее, -- я снова уйду выше неба. Он с трудом оторвал взгляд от лежащих перед ним на меху камней. -- Да, пусть будет так. Поняв что он не намерен проводить меня к выходу, я спрятал камни в пояс и вышел один. Я знал что смогу вздохнуть свободно лишь на корабле, и мне хотелось как можно быстрее добраться до него. На улице собралась толпа жителей города, и я был удивлен, что никто из них не обратил на меня внимание. Вместо этого, они смотрели на дом из, которого я только что вышел так, будто уже знали какая сделка была там совершена. Никто из них не попытался помешать мне уйти. Я не знал насколько далеко распространяется покровительство Торга, и внимательно поглядывал по сторонам пока шел (а не бежал, как очень хотелось) к внешним воротам. Вдалеке я увидел идущих к городу людей, одетых, в основном, в лохматые шкуры. Но на двоих была странную смесь истрепанных и рваных лохмотьев инопланетной верхней одежды. И я мог только гадать, какое они имеют отношение к космопорту. Я был уверен, что они увидели меня и уже не мог отступить. Теперь я хотел только одного -- как можно скорее добраться до шлюпки и подняться в воздух. Увидев меня, одетые в инопланетную одежду люди насторожились. Они находились слишком далеко, и разглядеть лицо в шлеме было невозможно. Но они не могли не обратить внимание на мой скафандр. По тому, что все на мне было новым и не поврежденным, они должны были догадаться, что я пришел сюда не из космопорта. Я ожидал, что они побегут, чтобы перехватить меня, и надеялся лишь на то, что у них нет оружия. Отец научил меня рукопашному бою, который сочетал приемы с разных планет на которых человек создал, основанные на природных возможностях, школы самообороны. Я подумал, что если они не подойдут ко мне одновременно, то у меня есть незначительный шанс. Но даже если эти двое и хотели напасть на меня, такой возможности им не предоставилось. Одетые в шкуры сорорисиане окружили их и, подталкивая, повели к городским воротам. Я подумал, что это скорее всего пленники. Судя по тому, что я слышал о порте, его обитатели вполне могли дать местным жителям повод для ответных карательных действий. С быстрой ходьбы я перешел на легкий бег, храм Дзииты пробежал так быстро, как только мог, и уже едва дышал, когда открывал люк шлюпки и забирался в нее. Я поспешно привел в действие механизм подготовки к подъему и наводки на маяк "Обгоняющего Ветер" и так неудачно лег в гамак, что на старте меня едва не раздавила безжалостная перегрузка. Едва придя в себя, я вспомнил о происшедшем, и меня охватил восторг. Я доказал себе, что не напрасно верил в эту старую историю. В моем поясе лежало то, что после аукциона избавит нас -- по крайней мере на какое-то время -- от забот. Состыковавшись с кораблем и, таким образом, избавившись от последних тревог, я сбросил скафандр и шлем и забрался в рубку. Но у меня язык не повернулся делиться своим успехом после того, как я увидел угрюмое лицо Рызка. -- Нас просветили шпионским лучом... -- Что?! Возле обыкновенного космопорта в этом не было бы ничего удивительного. Любой незнакомый корабль, который не сел открыто, а курсирует на высокой орбите далеко от любого посадочного коридора обязательно просвечивается шпионским лучом. Но по моим соображениям, на Сорорисе не могло быть такого оборудования. Его космопорт не защищался, он не нуждался в защите. -- Из космопорта? -- не веря в такую возможность, спросил я. -- Вовсе нет. Впервые за последние дни отозвался Иит. -- Он действительно пришел со стороны порта, но генерировали его с корабля. Это еще больше озадачило меня. Я знал что, шпионский луч устанавливался только на кораблях Патруля не ниже второго класса. Говорили, что на кораблях Гильдии тоже использовали такое оборудование. Но в этом случае, такой корабль был собственностью вице-президента. Но что нужно на Сорорисе какому-нибудь вице-президенту? Сюда ссылались отбросы уголовного мира. -- Как долго? -- Недостаточно долго, чтобы что-нибудь узнать, -- ответил Иит. -- Я позаботился об этом. Но то, что они ничего не узнали, встревожит их. Нам лучше уйти в гиперпространство... -- Какой курс? -- спросил Рызк. -- Лилестан. Лилестан привлекал меня не только тем, что на местном аукционе я мог как можно быстрее продать зеленые камни, но и тем, что это была одна из давно обжитых, даже, если можно так выразиться, "перецивилизованных" внутренних планет. Несомненно, что и там у Гильдии были свои люди -- она была связана со всеми планетами на которых можно было получить хоть какую-то выгоду. Но там была весьма сильная полиция, и законы исправно выполнялись. Так что никакой корабль Гильдии не отважился бы открыто последовать за нами на Лилестан. В соответствии с нашим уговором с Патрулем, мы были свободны в выборе маршрута до тех пор, пока не нарушали закон. Пальцы Рызка пробежали по панели, и уже через мгновение, как будто опасаясь, что в любой момент нас может захватить буксирный луч, он предупредил о входе в гиперпространство. Он был настолько серьезно обеспокоен, что мое приподнятое настроение почти угасло. Но я снова приободрился, когда вынул зеленые камни и начал рассматривать их в поисках трещин, взвешивать, измерять и прикидывать, за сколько их можно выставить на аукционе. Будь я поопытнее, я попробовал бы огранить два небольших камня. Но я опасался испортить их и предпочитал без риска получить верные деньги. До этого я обрабатывал драгоценные камни, но только те, что похуже, те, на которых не жалко было учиться. Самый большой камень можно было расколоть на три части, а другой, поменьше был вообще без трещин. Из двух оставшихся могло получиться четыре камня. Не первосортных. Но зеленые камни встречались так редко, что даже экземпляры второго и третьего сорта собирали на аукционах довольно много желающих поторговаться. Хотя вместе с Вондаром я посетил аукционы на Балтисе и Амоне, но на самом знаменитом аукционе на Лилестане я не бывал. Только два года назад знакомый мне друг Вондара занял там место аукционщика, и я не сомневался, что он помнит меня и поможет пройти через местные формальности и выставить мои камни на торги. Будучи уверен в том, что теперь я компенсирую свой промах на Лоргале, я рассматривал камни и подсчитывал будущие барыши. Но когда мы опустились на Лилестан, после того как корабль отправили далеко в угол стоянки, я неожиданно понял, что этот визит отличается от предыдущих, когда я был лишь зрителем, клерком, фиксирующим ставки или телохранителем, а за сделки отвечал Вондар. В одиночку... Сначала я чуть было не обратился к Ииту за советом. Меня удержало только стремление доказать себе, что при желании я могу заниматься делами самостоятельно. Но когда я надел лучшее, что было в моем гардеробе -- чтобы выглядеть максимально внушительно -- мутант сам обратился ко мне. -- Я пойду с тобой. Иит сел на мою койку. Повернувшись к нему, я увидел, что его очертания стали расплывчатыми, и когда они снова обрели резкость, передо мной был пукх. Разумеется, на этой планете такая дорогая игрушка будет свидетельствовать о положении в общество. Я не был готов сказать "нет". Сидя на моем плече, Иит уже добавлял мне уверенности. Я вышел и увидел в коридоре Рызка. -- Прогуляешься по планете? -- спросил я. Он покачал головой. -- Не по этой. Здешние Окрестности слишком дороги для того, кто не работает в объединении. Эта публика не для меня. Я останусь на корабле. Ты надолго уходишь? -- Я встречусь с Кафу, договорюсь насчет аукциона, если он мне поможет, и после этого сразу вернусь. -- Я загерметизирую корабль. Подашь мне звуковой сигнал. Я немного удивился его ответу. Герметизировать корабль -- означало ждать неприятностей. Между тем, из всех планет, на которых мы побывали, на этой -- вероятность нападения была минимальной. Я забрался в один из стоявших рядом с космодромом наемных катеров и, опустив в него одну из оставшихся у меня кредиток, нанял его до конца дня. При имени Кафу, он поднялся и полетел к центру города. Лилестан был так давно заселен, что все его четыре континента представляли из себя огромные города. Но местные жители почему-то не строили высотных зданий. Ни одно из здешних сооружений не поднималось выше десятка этажей -- при том, что в землю каждое уходило на много уровней. Катер неслышно опустился на крышу одного из домов и покатился на стоянку. Я повторил имя Кафу в диск возле шахты гравилифта и услышал в ответ: -- Четвертый уровень, второе пересечение, шестая дверь. В гравилифте со мной ехали в основном мужчины в пышных щегольских внутрипланетных одеждах; даже рядовые служащие носили здесь блестящие яркие туники. И моя туника и подстриженные волосы привлекали такое внимание, что мне даже захотелось использовать какую-нибудь гипно-маску, чтобы хотя бы немного замаскироваться. То, что Кафу жил на четвертом подземном уровне, означало, что он занимал здесь достаточно высокое положение. Конечно, это несравнимо с комнатой или несколькими комнатами над поверхностью с настоящим окном для вице-президента, но это и не жилье на глубине двух или трех километров под поверхностью. Я нашел второе пересечение и остановился у шестой двери. К ее поверхности было привинчено переговорное устройство и телекамера, позволяющая жильцу увидеть меня. Я нажал на кнопку переговорного устройства. -- Мэрдок Джерн, -- представился я, -- ученик Вондара Астла. Я так долго ждал ответа, что уже начал сомневаться, дома ли Кафу. -- Зайди. Преграда отодвинулась, и я вошел в комнату которая была полной противоположностью тому дому с каменными стенами на Сорорисе, где я совершил мою последнюю сделку. Хотя на Лилестане даже мужчины одевались в яркие пестрые одежды, эта комната была выдержана в приглушенных тонах. Мои тяжелые ботинки утонули в упругом бледно-желтом ковре полевой растительности. Длинные стебли повыше, увенчанные колеблющимися зелеными ягодами формировали изящный узор вдоль стен комнаты. Кресла цвета земли при контакте с телом садящегося принимали самую удобную для его размеров и веса форму. С потолка комнату освещало ласковое весеннее солнце. Одно из кресел стояло у стены напротив входа и за раздвинутыми высокими стеблями растений виднелось окно. Через него можно было смотреть на окружающую местность. Этот пейзаж не был неизменным и трудно было поверить, что появляющаяся там растительность может сосуществовать на одной планете. В кресле возле этого "окна" сидел Кафу. Он родился на Тотии и ростом был немного ниже терранианцев среднего роста. Темно-коричневая кожа так туго обтягивала его хрупкие кости, что можно было подумать что он умирает от голода. Но из глубоких глазниц на выпуклом черепе меня настороженно рассматривали внимательные глаза. Вместо пышных туник Лилестана он носил одежду своей родины -- начинающийся от стоящего вокруг шеи плотного воротника и доходящий до лодыжек балахон с широкими закрывающими пальцы рукавами. На столике рядом с креслом лежали сверкавшие камешки, из которых он выкладывал какой-то узор. Возможно, это были фишки для какой-нибудь экзотической игры. Одним движением он смел все со стола, как будто освобождая место для работы и спрятал камешки в кармане рукава. В приветствии принятом у его народа он прикоснулся пальцами ко лбу. -- Приветствую тебя, Мэрдок Джерн. -- И я тебя, Кафу. Тотиане не использовали дополнительных форм вежливости, считая главными добродетелями скромность и простоту. -- Прошло так много лет... -- Пять. Как и на Сорорисе, меня неожиданно охватило беспокойство и мне захотелось побыстрее закончить все дела и уйти из этой украшенной искусственными растениями комнаты. На моем плече пошевелился Иит и мне показалось, что я увидел в глазах Кафу искорку интереса. -- Мэрдок Джерн, у тебя новый компаньон. -- Пукх, -- сдерживая нетерпение ответил я. -- Да? Очень интересно. Но сейчас ты думаешь о том, что пришел ко мне через столько лет не для того чтобы обсуждать разные формы жизни. Что ты хочешь сказать мне? Теперь я был искренне озадачен. Перейдя так быстро к сути дела, Кафу пренебрег общепринятыми обычаями. Он не предложил мне присесть или выпить чего-нибудь освежающего и не выполнил ни одной из условностей которые обычно были в ходу в подобных ситуациях. Правда он не выказывал враждебности ко мне. На такую холодную встречу я решил ответить равнозначной вежливостью. -- У меня есть камни на аукцион. Руки Кафу поднялись в жесте, который на его планете означал отказ. -- Мэрдок Джерн, тебе нечего продавать. -- Нечего? А что ты скажешь об этом? Если бы он встретил меня приветливо, я бы высыпал зеленые камни на стол, но теперь я лишь показал ему на ладони лучший из них. Я понял что освещение в помещении было особенным -- в его лучах стали бы видны любые подделки или скрытые недостатки камней. Теперь я не сомневался, что этот зеленый камень выдержал первую проверку. -- Мэрдок Джерн, тебе нечего продавать. Ни здесь, ни на любом другом законном аукционе. -- Почему? Он был слишком уверен в своих словах. Кафу не использовал в торговле ложь. Если он говорил, что мои камни не подлежат продаже, значит это действительно так и я бы сам обнаружил, что любой легальный аукцион для меня закрыт. Я не сразу осознал тяжесть этого удара и добивался причин такого запрещения. -- Ты внесен в Список подозреваемых в совершении преступления, -- наконец сказал он. -- Откуда обвинение? Я сразу подумал о возможности снятия обвинения. Зная имя клеветника и имея возможность оплатить судебные издержки, можно было официально потребовать судебного разбирательства. -- С того света. Обвинителя зовут Вондар Астл. -- Но он мертв! Он был моим учителем, но он умер! -- Это так, -- согласился Кафу. -- Но обвинение было сделано от его имени, оно подтверждено его личной печатью. Это означало, что я не мог протестовать. По крайней мере, не сейчас, а лишь тогда, когда смогу заплатить астрономический гонорар официальным экспертам -- тем, кто сможет выиграть это дело, которое, возможно, придется слушать не на одном планетном суде. Попав в Список, я лишался шансов сотрудничать с имевшими репутацию коммерсантами. Еще, Кафу сказал что меня обвинили от имени умершего человека. Кто это сделал и зачем? Был ли это Патруль, который все еще хотел использовать меня в какой-то своей комбинации в поисках камней Предтеч? Или Гильдия? Камень Предтеч -- я уже давно не вспоминал о нем -- я был слишком занят налаживанием торговли. А может, кто-то просто хотел расстроить мои планы? -- Очень жаль. Похоже это очень хорошие камни, -- продолжил Кафу. Я спрятал камни в пояс. Затем, пытаясь хранить безразличное выражение лица, поклонился Кафу. -- Я прошу Великодушного Человека прощения за то, что побеспокоил его. Кафу сделал другой, едва заметный жест. -- Мэрдок Джерн, у тебя есть какой-то могущественный враг. Советую тебе, гуляя быть очень осторожным и почаще оглядываться. -- Если мне еще придется когда-нибудь гулять, -- пробормотал я и снова поклонился выходя из комнаты в которой потерпел крах мой триумф. Это был конец. Теперь я потеряю корабль, потому что не смогу оплатить портовые сборы, и его задержат портовые власти. Я не мог рассчитывать получить хорошие деньги за незаконно проданные камни. Незаконно... -- Может, именно этого они и добиваются, -- закончил мою мысль Иит. -- Да, но когда остается одна дорога, то приходится по ней идти, -- угрюмо ответил я. Глава 8 На какой-нибудь другой планете я смог бы легко найти нужных мне людей. Но здесь, на Лилестане, я никого не знал. Правда, после непродолжительных размышлений мне показалось что в словах Кафу было что-то еще -- может быть небольшой намек... Что же он сказал на самом деле? "Ты ничего не продашь на официальном аукционе..." Действительно ли он сделал ударение на слове "официальный"? И могло ли быть так, что он пытался подтолкнуть меня к незаконным действиям, чтобы потом получить свою долю доносчика от всего моего имущества? Я ни секунды не сомневался бы в этом, если бы речь шла о ком-нибудь другом. Но я верил, что тотианин не станет рисковать своим именем и репутацией ради каких-нибудь темных делишек. Кафу был в числе тех немногих, кому доверял Вондар, и я знал, как давно и крепко дружил с этим маленьким темнокожим человеком мой покойный хозяин. Может быть, во имя старой дружбы с Вондаром он теперь попытался незаметно подсказать мне выход? А может, я позволил своему воображению взять вверх над здравым смыслом и теперь отчаянно пытался ухватиться за не существовавшую на самом деле подсказку? -- Не совсем так. -- Иит во второй раз прервал мои размышления. -- В том, что он питает к тебе дружеские чувства ты не ошибся. Но в этой комнате было что-то такое, что помешало ему выразить эти чувства... -- "Жучок"? -- Какой-то датчик, -- продолжил Иит. -- Я плохо разбираюсь в этих искусственных подслушивающих устройствах. Но в то время, как Кафу говорил, зная, что его слова достигнут не только твоих ушей, его мысли были заняты другим -- он сожалел, что ему пришлось так поступить. Тебе что-нибудь говорит имя Тэктайл? -- Тэктайл? -- повторил я, задумавшись над тем, почему Кафу находится под наблюдением и кто установил у него "жучок". Я не смог придумать ничего лучшего, чем то, что Патруль не отстал от меня и теперь усиливал давление, чтобы заставить меня согласиться на предложение их сотрудника. -- Да, да! -- Иит уже потерял терпение. -- Прошлое сейчас не важно -- впереди будущее. Кто такой Тэктайл? -- Не знаю. Зачем он тебе? -- Это имя доминировало в сознании Кафу, когда он намекал на нелегальную продажу. Еще в его сознании было неясное изображение здания с остроконечной крышей. Но все очень быстро исчезло, и я не успел ничего рассмотреть. У Кафу остались рудиментарные телепатические способности, и он ощутил прикосновение к сознанию. К счастью, он решил, что это воздействие "жучка", и не заподозрил нас. -- Нас? Неужели Иит пытался льстить мне? -- Он обладает сильной защитой, -- продолжал мутант. -- Достаточно сильной, чтобы противостоять мне, особенно когда у меня нет времени, чтобы заняться ним всерьез. Но я убежден, что этот Тэктайл станет для тебя лучшим выходом. -- Если он ПНД -- покупатель незаконных драгоценностей, -- его могут использовать, как приманку для ловушки. -- Я так не думаю. Потому что Кафу видел в нем решение для тебя, но не имел возможности объяснить все открыто. И он находится на этой планете. -- Это очень мне поможет, -- не скрывая досады добавил я, -- если учесть что мне жизни не хватит чтобы найти его лишь по одному имени. Это одна из самых густонаселенных планет. -- Это правда. Но если такой человек, как Кафу, подумал что Тэктайл может выручить тебя, значит о нем знают и другие знатоки драгоценностей, ведь так? Из этого следует, что... Но на этот раз я опередил его. -- Как будто не поверив словам Кафу, что меня внесли в Список, я пройдусь по другим оценщикам. Ты же, тем временем, посмотришь их мысли. Все было очень просто, хотя на этот раз я вынужден был положиться не на собственные способности, а на дар Иита. В то же время, существовала незначительная вероятность того, что какой-нибудь второразрядный оценщик захочет нелегально купить камни, когда увидит их. И я решил начать именно с такого мелкого торговца. Приближался вечер, когда я собрал все отказы. Но безрезультатным мой поход мог показаться только постороннему наблюдателю. И хотя некоторые из тех, кого я посетил, с жадностью смотрели на мои камни, все они как заклинание повторяли, что я внесен в Список и сделка невозможна. А в это время Иит просматривал их мысли, и, когда я снова оказался в каюте корабля, то, несмотря на усталость, был доволен, потому что теперь мы знали, кто такой Тэктайл, и что он находится неподалеку, в Окрестностях порта. Тэктайл занимался тем же, что и мой отец, -- он содержал ломбард для тех космонавтов, которые слишком самозабвенно предавались удовольствиям в Окрестностях, и брал у них в заклад разные ценные вещи за деньги, которых было достаточно на пропитание до попутного корабля или для того, чтобы снова проиграться в карты. Принимая вещи в заклад, он, несомненно, сотрудничал с Гильдией -- этому не мог помешать даже самый тщательный полицейский контроль. Особенно непривычным было то, что Тэктайл был Крылатым Драконом мужского пола с Уорлока. Сбежав по какой-то причине со своей планеты, где процветал матриархат, на Лилестан, он сохранил гражданство Уорлока и поддерживал с ним связи, в которые Патруль не вмешивался. Таким образом, его заведение фактически служило консульством его родины на Лилестане. Никто не мог понять его взаимоотношений с правительницами Уорлока, но он помог им уладить некоторые межпланетные проблемы и за это получил здесь нечто вроде дипломатического статуса, что давало ему возможность пренебрегать несущественными законами. Тэктайл -- не настоящее его имя, а лишь человеческое подражание щелкающим звукам его родной речи -- при том, что самки Уорлока были телепатами, самцы использовали звучащую речь. -- Ну что, -- встретил меня Рызк, -- как дела? У меня не было никаких причин скрывать от него даже самое худшее. И я не думал, что он сбежит с корабля, тем более, что он уже решил что в этом порту не сможет посетить даже обычные для космонавтов места отдыха. -- Плохо. Я в Списке. Никто не покупает камни. -- Мы улетаем сегодня же или подождем до утра? Он прислонился спиной к переборке каюты. -- Меня ничего у тебя не удерживает. Я всегда могу воспользоваться услугами биржи труда. Он говорил напряженным голосом, и за ним скрывалось хмурое отчаяние привязанного к космическому пространству космонавта. -- Мы никуда не полетим, пока я не нанесу еще одного визита -- сегодня вечером. Время, как это было с самого начала нашего предприятия, снова работало против нас. Портовые сборы должны быть оплачены не позже двадцати четырех часов после посадки или же корабль заблокируют и арестуют. -- Но с корабля я выйду, -- продолжил я, -- не как Мэрдок Джерн. Я все еще не потерял надежды. Если меня внесли в Список и подозревают в совершении преступления, то за кораблем и его экипажем из двух человек -- потому что Иита не примут во внимание -- будут наблюдать. И я уже продумал, как все нужно сделать. -- Как только стемнеет, я пройду через пассажирский сектор порта, -- подумал я вслух. Рызк покачал головой. -- У тебя ничего не выйдет. Там попадаются даже курьеры Гильдии. На этот выход сфокусированы все сканеры. После посадки там проходят все пассажиры, и нежелательных гостей обнаруживают именно там. -- Я должен попробовать. Правда, я не сказал ему, как буду это делать. Мои тренировки по изменению внешности все еще были секретом. А основное преимущество любого секрета состоит именно в том, что о нем никто не знает. Мы поужинали и Рызк ушел в свою каюту -- наверное, чтобы угрюмо размышлять о предстоящем мрачном будущем. Он, несомненно, был уверен в моем провале. Да и у меня самого не было оснований для особого оптимизма. Тем не менее, я сел перед зеркалом у себя в каюте. Одного шрама теперь было недостаточно. Сегодня мне нужно было другое лицо. Я уже переоделся, сменив новую тунику на рабочий комбинезон наемного рабочего с грузового корабля. Теперь я сосредоточился на своем отражении. В качестве модели я взял небольшую объемную фотографию. Я не рассчитывал, что смогу полностью скопировать изображение, но надеялся создать хотя бы частичную иллюзию... Эта работа потребовала всей моей энергии, и, когда мое новое лицо стало отчетливым, меня била дрожь от настоящего истощения. Зато у меня была зеленоватая кожа дзорастианина, большие глаза, а из-под очень тонких, почти бесцветных, тесно сжатых губ виднелись похожие на клыки зубы. Если я смогу удержать это лицо, никакой наблюдатель не сможет узнать во мне Мэрдока Джерна. -- Не идеально. Комментарий Иита заставил меня вздрогнуть и отвлечься от созерцания своего нового облика. -- Обычно начинающие стремятся к экстравагантности. Но для этого случая, подходяще, да, вполне подходяще, ведь это внутренняя планета на которой бывают самые разные корабли. Иит -- я обернулся чтобы взглянуть -- уже не был пукхом. Но и не Иитом. Вместо него, на моей кровати лежало что-то вроде змеи с узкой, стреловидной головкой. Я не знал, как назвать эту форму жизни. Не было никаких сомнений, что Иит собирался сопровождать меня. Теперь я не мог зависеть лишь от своих ограниченных человеческих органов чувств -- и результат визита к Тэктайлу был важнее моей гордости. Рептилия обвилась вокруг моей руки и свернулась там, как массивный омерзительный браслет, из которого выглядывала ее головка. Теперь мы были готовы к выходу. Я не собирался покидать корабль через главный люк. Вместо этого мы спустились по центральной шахте к расположенному под стабилизаторами аварийному люку и, нащупывая в темноте углубления, сделанные на одной из опор для перемещения техников, под прикрытием корабля спустились на землю. У меня был идентификационный диск Рызка, но я надеялся что мне не придется его показывать. И к счастью, через посадочное поле в увольнение направлялась компания с одного из больших межзвездных кораблей. Как и при вылете из нашего первого порта, я присоединился к ним и всей толпой мы вышли через ворота. Моя теперешняя внешность совершенно не совпадала с моей истинной сущностью, и я спокойно вышел из порта. Так как сканеры были роботами они не сообщат об изменениях в моей внешности. Во всяком случае, продолжая медленно идти вместе с космонавтами, которые направлялись в Окрестности, я надеялся на это. Здесь не было так пестро и шумно как там, где я встретил Рызка -- во всяком случае на главной улице. Мне нужно было пройти совсем немного, так как остроконечная крыша магазина Тэктайла была видна уже на входе. Странные очертания его крыши привлекали внимание лучше рекламной вывески. Скаты крыши, чрезвычайно крутые, по бокам дома опускались значительно ниже обычного. Входная дверь была такой высокой, что казалась более узкой, чем оказалась на самом деле; кроме того, в доме не было окон. Дверь легко открылась от моего прикосновения. Я хорошо знал, как устроены ломбарды. Два прилавка с обеих сторон от входа образовали передо мной узкий коридор. За каждым из них вдоль стены были расположены заполненные вещами и защищенные тонким слоем силового поля полки. Похоже, Тэктайл преуспевал, потому что у него работало четверо служащих, по два за каждым прилавком. Один из них был родом с Терры, другой с Тристиана, его покрытая перьями голова явно линяла. Происхождение стоящего ближе всех ко мне серокожего, покрытого бородавками служащего я не знал, а позади него был еще один, чье присутствие здесь вызвало мое недоумение. Дзакатане вели свой род от ящеров и считались самой древней расой в галактике, расой высокого достоинства и глубочайших знаний. Они были историками, археологами, учителями, учеными и никогда раньше я не видел дзакатанина-торговца. Но в расе чужеземца я не ошибся; небрежно прислонившись к стене он когтистыми руками устанавливал в считывающее устройство узкую информационную ленту. Серое существо сонно моргнуло, увидев меня, тристианин, похоже был занят какими-то личными проблемами, а терранианин приветливо ухмыльнулся и наклонился вперед. -- Приветствую, Великодушного Человека. Мы будем рады, если вы получите у нас удовольствие. Он произнес обычное приветствие служащего ломбарда. -- Деньги сразу на руки, никаких осложнений -- мы рассчитываемся без проволочек! Я хотел говорить с самим Тэктайлом, но было похоже, что добиться этого будет не просто -- если только Крылатый Дракон не связан с Гильдией. В этом случае я мог воспользоваться соответствующими условными знаками, необходимыми для установления контакта, которые я знал от отца. Именно теперь я был наиболее всего близок к полному краху. Если Тэктайл не вел дел с Гильдией и захотел бы продемонстрировать свою лояльность по отношению к Патрулю, мое разоблачение последовало бы сразу же после демонстрации камней. Если же он захотел бы передать меня Гильдии, их обязательно заинтересовало бы происхождение моих драгоценностей. В любом случае, я был готов к любому исходу и хотел побыстрее совершить сделку. Хотя я хорошо знал ценность того, что имел, и лишить меня заработка можно было только силой. Я посмотрел на Терранианина взглядом, который, по моему мнению, можно было назвать многозначительным, и извлек из прошлого то, что, как я надеялся должно сработать -- если условные знаки за это время не изменились. -- Клянусь шестью руками и четырьмя животами Сапута, -- пробормотал я, -- сейчас меня нужно ублажить. Служащий не проявил никакого интереса. Он был или идеально вышколен, или слишком осторожен. -- Дружище, ты говоришь о Сапуте. Значит ты опоздал на "Янгур"? -- Я не так беспечен, чтобы при желании не успеть вернуться. Ее слезы заставляют мужчину помнить слишком долго. Я сказал три условные фразы принятого в Гильдии кода, которые когда-то давно обозначали наличие у говорящего чего-то необычного, чего-то такого, что он может показать только хозяину магазина. Эти фразы накрепко вошли в меня, когда я стоял за таким же прилавком в заведении моего отца. -- Да, Сапут недоброжелателен к гостям из других миров. Здесь тебе будет получше. Он положил одну руку на прилавок ладонью вниз. Другой он подтолкнул ко мне блюдо засахаренных слив-бико. Меня обхаживали как покупателя в каком-нибудь вице-президентском магазине в центре города. Я взял верхнюю сливу, положил на ее место самый маленький из зеленых камней и глазами показал на него. Он забрал блюдо и поставил его под прилавок, откуда, как я знал, портативная камера передавала изображение Тэктайлу. -- Что у тебя, друг? -- без запинки продолжил он. Я положил перед ним один из самых маленьких дзоранов из неудачной сделки на Лоргале. -- Вот трещина. Он быстро и профессионально осмотрел камень. -- Но мы давно не покупали дзораны, поэтому пойдем тебе навстречу. Хочешь заложить или продать? -- Продать. -- Но мы не покупаем, а лишь берем в заклад. Для продажи тебе нужно поговорить с хозяином. А иногда он бывает не в духе. Тебе бы лучше заложить его, друг. Три кредитки... Я покачал головой как настаивающий на более высокой цене упрямый член экипажа. -- Четыре кредитки -- вот его цена. --Хорошо. Я должен спросить у хозяина. Если он скажет нет, ты не сможешь даже заложить свой камень, друг, и тогда лишишься всего. Он задержал палец над установленной в прилавке кнопкой вызова, как будто дожидаясь, что я передумаю. Я покачал головой, и сочувственно пожав плечами он нажал кнопку. Я не знал, почему он так долго и тщательно разыгрывал эту сцену. Кроме меня, в магазине по не было а остальные служащие наверняка знали условные фразы. Единственным объяснением могло быть то, что они опасались какого-нибудь шпионского устройства установленного в торговом зале магазина. Возле кнопки вспыхнул свет, и служащий кивнул мне в сторону внутреннего помещения. -- Потом не говори, что тебя не предупреждали, друг. Твой камень не так хорош, чтобы заинтересовать хозяина, и ты ничего за него не получишь. -- Посмотрим. Я прошел мимо остальных служащих, и никто из них даже не посмотрел на меня. Когда я подошел к концу прохода, часть стены отодвинулась, и я оказался в офисе Тэктайла. Я не удивился, когда увидел, что блюдо с липкими сливами стоит на его столе, а зеленый камень уже освещен ярким светом. Он поднял свою драконью голову и, когда его глубоко посаженные глаза посмотрели на меня, я искренне порадовался тому, что он лишен того органа чувств, которое дано самкам его рода и не может прочесть мои мысли. -- У тебя еще есть такие камни? Он сразу перешел к делу. -- Да, и получше этого. -- Они в розыске, с уголовным прошлым? -- Нет, я получил их в честной торговле. Он неуверенно постучал своими тупыми когтями по столу. -- Сколько ты хочешь за них? -- Четыре тысячи кредиток. -- Ты лишен мудрости, незнакомец. На открытом рынке они... -- На аукционе за них дадут впятеро больше. Он не предложил мне сесть, и я сам устроился на табурете с другой стороны стола. -- Если ты хочешь заработать двадцать тысяч, отнеси их на аукцион, -- парировал он. -- Если ты действительно честно добыл их, может ты и получишь столько. -- У меня есть причина. Двумя пальцами я сделал жест. -- Вот как. Он замолчал. -- Четыре тысячи -- хорошо, их можно продать вне этой планеты. Тебе нужны наличные? Про себя я облегченно вздохнул. Мой самый большой риск оправдал себя -- он все таки принял меня за курьера Гильдии. Я покачал головой: -- Переведи деньги на порт. -- Хорошо, очень хорошо. У меня в мозгу прозвучали слова Иита: -- Он слишком боится чтобы попытаться нас обмануть. Тэктайл приготовился записывать. -- Имя? -- Иит, сказал я. -- Портовое отделение, четыре тысячи некоему Ииту. Выдать после повтора заказа голосом, -- и назвал ему цифры кода. На Лилестан я прилетел с огромными надеждами, а убирался прочь со скромной суммой -- тем, что останется после оплаты портовых сборов и доставки разного снабжения, и опасениями, что новые контакты могут насторожить моих врагов. Я вынул зеленые камни и дракон быстро разложил их. По тому, как он осматривал камни я убедился, что он разбирался в драгоценностях. Затем он кивнул и сделка состоялась. Когда теперь я прошел к выходу, никто из служащих не обратил на меня внимание. Я как будто стал невидимым. Когда я вышел на улицу, Иит заговорил: -- Хорошо бы отметить твой успех в "Пурпурной Звезде". Его предложение было настолько неожиданным, что я едва не споткнулся. Было бы гораздо мудрее вернуться на корабль, побыстрее приготовиться к отлету и вылететь отсюда прежде, чем мы угодили в какую-нибудь новую переделку. Хотя, насколько я помнил прошлое, предложениями Иита никогда не следовало пренебрегать. -- Зачем? -- спросил я продолжая идти по направлению к виднеющимся впереди огням порта. -- Этого дзакатанина Тэктайлу подсадили. -- Иит отвечал без запинки, будто читал. -- Он собирает информацию. У Тэктайла она есть. В течение этого часа дракон собирается с кем-то встретиться в "Пурпурной Звезде", и это крайне важная встреча. -- Не для нас, -- отверг его предложение я. Ввязываться в темные дела Гильдии мне совсем не хотелось. -- Не Гильдии! -- Иит ворвался в мои мысли. -- Тэктайл не из Гильдии, хотя и сотрудничает с ней. Это что-то другое. Пиратство -- или ночной налет... -- Это не для нас! -- Ты внесен в Список. Если это сделал Патруль то ты сможешь попробовать откупиться от них своевременной информацией. -- Как прошлый раз? Не думаю что мы сможем сыграть в эту игру дважды. Это должна быть очень ценная информация... -- Тэктайл был взволнован, его уговорили. Он думал только об удаче, -- продолжал Иит. -- Отнеси меня в "Пурпурную Звезду", и я узнаю, что его так взволновало. Если ты в Списке, то о каких будущих полетах может идти речь? Дай нам возможность купить свободу. Мы все еще далеки от того, чтобы начать искать камни Предтеч. Ежедневные проблемы, связанные с необходимостью обеспечивать наше существование, оттеснили далеко в сторону планы поисков месторождения камней Предтеч. Интуиция подсказывала мне, что Иит втягивает меня в очередную авантюру, причем из нее могло было быть два выхода. Предположим, мы сможем подслушать беседу между драконом и каким-то таинственным собеседником -- это дело, должно быть, весьма серьезное, если дзакатанам пришлось устроить в магазин своего агента. С другой стороны, выпивка в пилотском баре только добавит к моему образу чужеземного космонавта, который провернул в ломбарде удачную сделку. -- Вернись на четыре дома назад, -- сказал Иит. Обернувшись, я увидел пять светящихся пурпурных точек. Это было заведение высшего класса, и швейцар вопросительно посмотрел на меня, когда я, собрав всю свою храбрость, направился к входу. Я думал, что он преградит мне путь, но он, даже если и хотел это сделать, передумал и отошел в сторону. -- Займи кабинку справа под маской Иуты, -- приказал Иит. Позади была еще одна кабинка опущенной шторой, закрывшей сидевших там от любопытных взглядов. Я сел и заказал у стоявшего рядом со столиком робоофицианта самый дешевый напиток -- это все, что я мог себе позволить, тем более, что все равно не собирался его пить. В свете приглушенных огней было видно, что здесь самые разные посетители, хотя терраниан было больше, чем остальных. Я не увидел Тэктайла. Иит устроился на моей руке так, что его стрелообразная голова нацелилась на стену между мной и зашторенной кабинкой. -- Тэктайл уже пришел, -- сообщил он. -- Через дверь в стене кабинки. Его собеседник тоже там. Они пишут. Я слышал гул голосов и понял, что, обсуждая вслух какую то ерунду, они одновременно писали друг другу записки, и эта информация была недоступна для любых шпионских лучей. Но если их мысли были заняты истинным делом, эта уловка не скроет их секреты от Иита. -- Это налет, -- докладывал мой компаньон. -- Но Тэктайл отказывается. Он слишком осторожен -- именно так -- жертвы дзакатане. Какая-то археологическая находка, потом... Одна из них наверняка очень ценная... И это не первый такой налет. Тэктайл говорит, что риск слишком велик, но его собеседник уверяет, что все будет устроено очень аккуратно. На расстоянии в световые года там нет Патруля, все будет легко. Дракон крепко держится, предлагая тому попробовать где-нибудь еще. Сейчас он уходит. Я поднял свой стакан, но не отпил из него. -- Где и когда произойдет налет? -- Координаты места есть -- он думал о них во время разговора. Нет времени налета. -- Для Патруля этого недостаточно, -- сказал я сухо, и вылил содержимое стакана на пол. -- Недостаточно, -- согласился со мной Иит. Но у нас есть координаты и мы можем предупредить намеченные жертвы... -- Слишком рискованно. Мы можем опоздать -- и что потом? Нас задержат возле следов налета как находящихся под подозрением. -- Это дзакатане, -- напомнил Иит. -- От них нельзя утаить правду, они телепаты. -- Но ты не знаешь когда -- вдруг все уже началось! -- Не думаю. Они не смогли уговорить Тэктайла. Думаю что теперь они будут искать другого покупателя, или рассчитывают все же убедить его. Ты рискнул на Сорорисе. Возможно, это еще лучшая возможность для тебя. Помоги дзакатанам и тебя перестанут преследовать. Я поднялся и, выйдя на шумную улицу, направился к порту. Несмотря на мое стремление к самостоятельности, было похоже, что Иит все же влиял на мое будущее, потому что здравый смысл и логика были на его стороне. Оставаясь в Списке я больше не мог торговать. Но предположим, что мне удалось предупредить какую-нибудь дзакатанскую экспедицию о пиратском налете. Дело было не только в том, что таким образом я приобретал могущественных покровителей; дзакатане занимались только древностями и самым большим сокровищем, которым незнакомец соблазнял Тэктайла, мог быть камень Предтеч! -- Именно так. В мыслях Иита я почувствовал самодовольство. -- А теперь я бы посоветовал как можно быстрее подняться с этой далеко не самой гостеприимной планеты. Я бегом вернулся на корабль, раздумывая как Рызк отреагирует на такое развитие событий. Попытка противостоять пиратскому налету могла закончиться плачевно. Чаще всего это означало быструю смерть. Только участие на нашей стороне дзакатан могло перетянуть чашу весов в нашу пользу. Глава 9 Находившаяся под нами планета была похожа на шар из сиренианского янтаря, не медового или желтого, как масло янтаря Терры, а светлого, коричневато-желтого с прозеленью. Увеличиваясь, зеленые пространства приобретали очертания морей. На планете не было больших материков, ее поверхность была покрыта россыпями островов и архипелагов на которых мы обнаружили только две подходящие для посадки площадки. Рызк был взволнован. Он не поверил в реальность координат которые мы узнали в "Пурпурной Звезде", утверждая, что этот сектор находится вне любой известной карты. Я подумал, что теперь, когда он понял что мы нацелились на неведомые миры, в нем проснулся его инстинкт Вольного Купца. Оставаясь настороже, мы вышли на орбиту, но не увидели ни одного города или чего-нибудь, что указало бы на обитаемость этого мира. Тем не менее, в конце концов, мы решили применить здесь тактику, которая оправдала себя на Сорорисе -- корабль остается на орбите, а мы с Иитом выполняем исследовательский полет на планету на переоборудованной спасательной шлюпке. Казалось логичным, что для раскопок больше всего подходят два самых больших скопления островов, из которых я выбрал те, что располагались в северном полушарии. На планету мы спустились в предрассветных сумерках. Рызк еще поработал со спасательной шлюпкой и усовершенствовал ее, сделав возможным переключение с автоматического на ручное управление. Он терпеливо занимался со мной до тех пор, пока не убедился, что я смогу управлять летательным аппаратом самостоятельно. Хотя я и не учился на космического пилота, тем не менее, я с детства управлял катерами, которые почти не отличались от спасательной шлюпки. Приняв свой истинный облик, Иит свернулся во втором гамаке, позволив мне самостоятельно управлять шлюпкой. По мере того, как пейзаж на обзорном экране становился отчетливее, я понял, что бледно-коричневым цветом планета была обязана гигантским кружевным кронам деревьев, тонкие стволы которых, были не толще двух моих кулаков. Свежий ветер раскачивал деревья, высота которых составляла примерно от шести до девяти метров. Цвет крон изменялся от яркого ржаво-коричневого до бледного желто-зеленого, перемежаясь яркими желто-коричневыми пятнами. Растительность равномерно покрывала всю поверхность суши, не оставляя просвета для посадки спасательной шлюпки. Мне не хотелось опускаться на деревья, стволы которых могли бы оказаться гораздо жестче, чем это казалось сверху, и я перешел на ручное управление, чтобы попробовать найти подходящую прогалину. Покрытое колышущимися ветвями пространство казалось таким нетронутым, что я начал сомневаться в правильности своего выбора и решил лететь на юг, чтобы исследовать второй остров. Здесь растительность поредела. Потом я увидел полосу красного пляжа, на котором в лучах восходящего солнца сверкали яркие песчинки. Пляж омывали зеленые морские волны, их можно было сравнить только с прекрасным терранианским изумрудом. С высоты было видно, что пляж достаточно широк для посадки, а в середине его я заметил большое блестящее пятно песка, расплавленного пламенем дюз корабля-разведчика, -- это означало что мы были здесь не первыми. Я провел шлюпку вдоль края зарослей немного дальше и так аккуратно посадил ее под кроны прибрежной растительности, что сам восхитился своим мастерством. Поскольку этот след оставил разведчик, я надеялся найти поблизости следы лагеря археологов Атмосфера вполне годилась для дыхания. С собой я взял собранное Рызком оружие. Мы не имели права пользоваться лазерами или парализаторами, но бывший Вольный Купец старательно изготовил собственное оружие -- стрелявшее острыми стрелками пружинное ружье. Моим вкладом в его создание стали выточенные из осколков растрескавшихся дзоранов смертоносные наконечники. Мне случалось пользоваться и лазером и парализатором, но в ближнем бою ружье Рызка, по моему мнению, было более опасным, и только вероятность встречи с командой пиратов заставила меня взять его с собой. Жители многих планет давно узнали, что один из главных инстинктов нашего вида заставлял нас нападать на всех, кто отличался от нас и пугал своим видом. Компьютеры первых исследовательских кораблей были запрограммированы в соответствии с этим инстинктом. Долгое время исследователи и колонизаторы продолжали распространять вокруг себя чувство враждебности. Но мы до сих пор иногда применяли оружие, и прежде всего против представителей нашего собственного вида. Парализатор лишь временно нейтрализовал противника и был разрешенным оружием. Лазер считался исключительно военным вооружением, и был запрещен для большинства путешественников. Но как бывший когда-то на подозрении у Патруля, я не мог даже на год продлить разрешение на ношение любого оружия. Меня "помиловали", мне простили преступление, которого я не совершал -- об этом они быстро забыли. А у меня не было желания настаивать на разрешении и снова навлекать на себя неприятности. Выпрыгнув из шлюпки с Иитом на плече, я радовался, что Рызк сделал это ружье. Нет, этот мир не казался враждебным. Солнце было ярким и теплым но не палящим. И легкий ветерок, который все время волновал листву деревьев, приносил приятный аромат. Теперь я увидел, что ветви деревьев гнулись под тяжестью ярчайших, оправленных золотом и бронзой, алых цветов. Вокруг них громко гудели насекомые. Там, где пляж переходил в покрытую лесом землю, почва становилась смесью красного песка и коричневой земли. Но пока я не обошел созданное жаром ракетных двигателей неизвестного корабля стеклянное пятно, я придерживался границы между пляжем и лесом. Здесь я увидел то, что не просматривалось сверху, -- закрытую деревьями и другой растительностью тропу, ведущую в глубину леса. Я не был разведчиком, но элементарная осторожность требовала от меня быть внимательным и не идти по этой тропе открыто. Тем не менее, я быстро понял, что пробираться рядом с тропой очень трудно. Грозди цветов хлестали меня по голове и плечам, распространяя дурманящий аромат, который был приятным издали, но так близко оказался густым удушающим туманом. А лавина мучнистой ржаво-желтой пыльцы, от которой чесалась кожа, окончательно выгнала меня на тропу. Хотя когда-то ветви деревьев были обрезаны, чтобы освободить дорогу, густые заросли уже затянули проход сверху, и теперь эта крыша создавала сумрачную прохладную тень. Некоторые деревья уже отцвели, и теперь, сгибая стволы, с них свисали плоды в форме стручков. Тропа шла прямо, на земле под ногами были видны следы робоносильщиков. Но если лагерь был так хорошо устроен, почему же я не нашел его, когда пролетал над островом? Ведь чтобы освободить место для своих шарообразных палаток, археологи-дзакатане должны были срезать достаточно много веток Неожиданно дорога углубилась в грунт, оставляя по бокам поднимавшиеся обочины. Тем, кто прошел здесь, не пришлось прорубаться через лес, потому что робоносильщики соскребли почву до твердой поверхности, и растущие по краям ветви полностью закрыли углубление. Опустившись на колено, я исследовал твердую поверхность. Несомненно, это было не ложе горы, а уложенная много лет назад мостовая. Дорога сужалась и углублялась, с каждым шагом становилось темнее и прохладнее. Я шел как можно медленнее, внимательно прислушиваясь ко всему, но постоянный шелест ветра в ветвях перекрывал все остальные звуки. -- Иит? Исчерпав возможности всех своих пяти органов чувств, я, наконец, обратился к компаньону. -- Ничего. -- Он приподнял голову и медленно покачивал ею из стороны в сторону. -- Это старое место, очень старое. Здесь уже были люди... Тут он осекся и я почувствовал, как все его тельце тесно прижалось ко мне. -- Что там? -- Запах смерти -- там, впереди, смерть. Я приготовил оружие. -- Опасность для нас? -- Нет, не сейчас. Но смерть здесь... Теперь дорога уходила под землю, а впереди была абсолютная темнота. У меня на поясе висел фонарь, но его свет мог привлечь чье-нибудь внимание, а это могло быть небезопасно. -- Там есть кто-нибудь? -- остановившись и не желая идти в кромешную тьму, обратился я к Ииту. -- Все ушли, -- сказал мне Иит. -- Но не так давно. Нет -- здесь есть след жизни, очень слабый. Я думаю кто-то все еще жив -- едва... Ответ Иита был мне непонятен, и я не знал, стоит ли нам рисковать и идти дальше. -- Для нас никакой опасности, -- очнулся он. -- Я слышу боль -- никаких мыслей о гневе или ожидании нашего прихода... После этого я осмелился включить фонарь и увидел в его луче стены. Каменные блоки без какого-либо скрепляющего раствора так плотно прилегали друг к другу, что на местах стыков виднелись только едва заметные линии. Поверхность стен сильно отражала свет фонаря -- похоже, их естественная шероховатость была отполирована или покрыта чем-то вроде лака. Красноватые камни неприятно напоминали кровь. Я пошел дальше, и когда стены неожиданно разошлись в стороны, понял, что стою у входа в огромное просторное подземного помещения. Фонарь осветил невероятно изуродованное, разбросанное, сожженное лазерами оборудование. Было похоже, что здесь прошло сражение. И там были трупы... Приторно сладкий аромат цветов рассеялся, его поглотил тошнотворный смрад сожженной плоти и крови, и мне захотелось убежать из этого подземелья наверх, на чистый воздух. Потом я что-то услышал -- не то, чтобы стон, скорее шипящее всхлипывание, и этот нес в себе такое отчаяние, что я не мог не откликнуться на него. Я обогнул участок особенно жестокой бойни и подошел к стене, куда, оставив на полу страшный след из зловеще отблескивающих в свете фонаря пятен, приползло какое-то существо. Там лежал дзакатанин, которому удалось спастись из огня вероломного нападения. Среди хаотично разбросанных обломков лагеря я заметил останки еще нескольких его соплеменников. Так жестоко и беспощадно разгромить лагерь могло только самое садистское и варварское племя какой-нибудь заштатной планеты. То, что пострадавший все еще был жив, свидетельствовало о живучести его вида. Но я очень сомневался, что он выживет. Тем не менее, я должен был сделать все, что было в моих силах. Я с трудом нашел среди обломков медицинское оборудование экспедиции. Даже оно было разбито. По невероятному беспорядку можно было предположить, что кто-то перевернул все вверх дном в поисках какого-то спрятанного предмета или же все это было результатом невероятно жестокого грабежа. Любой космич