вместе не очень длинным тросом. После этого взлетели между двумя угрожающе нависшими над головой кораблями. -- Я не достаю до пульта управления реактивным двигателем, -- сообщил Иит и этот удар лишил меня последней надежды. Хватит ли энергии лишь моего ранцевого двигателя на нас обоих? Я включил управление и почувствовал толчок, с которым оторвались от поверхности станции наши скафандры. Я направлялся к ближайшим обломкам. По ним я надеялся пробраться до прохода. Я ждал, что в любой момент нас поймают лучами, надеясь что вице-президент не рискнет применять аннигиляционное оружие, которое вместе с нами уничтожило бы и сокровища. Несмотря на то, что Иит, медленно вращаясь на конце троса, тормозил движение, мой двигатель продолжал работать, не было видно и лучей преследователей. Я не ощущал никакого триумфа, только дурные предчувствия действовали сейчас мне на нервы. Нет ничего хуже, чем ждать нападения. Я не сомневался, что нас уже заметили и в любой момент мы можем оказаться в сети. Двигатель умолк, когда мы были все еще достаточно далеко от цели. И хотя, отчаянно нажимая на кнопки, я извлек из него еще одну слабую вспышку, это лишь придало мне вращательное движение. Иит по инерции вылетел вперед, и теперь я видел как, раскачивался его скафандр оттого, что он отчаянно пытался дотянуться до пульта, чтобы включить свою ракету. Не знаю, что он сделал, но неожиданно его скафандр рванулся вперед и потянул меня за собой. Он перестал раскачиваться и двигался все стремительнее. Теперь он мчался, как летящая в мишень стрела, легко таща меня за собой к обломкам. Я все еще не мог понять, почему за нами до сих пор нет погони. Стена заброшенных кораблей становилась все более отчетливой. Я был убежден, что Иит может регулировать мощность двигателя и мы не врежемся прямо в нее. Любая остроугольная конструкция могла разорвать оболочку скафандра и убить нас. Иит снова начал двигаться в скафандре, пытаясь уменьшить скорость. Хотя я никак не мог повлиять на наше движение, я тоже начал изменять свое положение, надеясь прикоснуться к борту покинутого корабля ногами, что было бы наиболее безопасно при встрече со стеной обломков. Сейчас наша скорость значительно превышала возможности наших ракет. Неожиданно я догадался, что для увеличения мощности своего двигателя, Иит использовал камень Предтеч, вставленный в чашу. -- Выключи! -- мысленно приказал я. -- Иначе от нас останутся одни клочья. Я не знал, сумел ли он наконец справиться с двигателем, но мои ступни едва выдержали удар, когда я прикоснулся к небольшой ровной площадке, которую присмотрел для посадки. Я попытался схватить скафандр Иита. Ему удалось повернуть, и мы продолжали лететь вдоль обломков достаточно далеко от них чтобы не зацепиться. Магнитные ботинки помогли мне ненадолго задержаться, но слишком ненадолго. Хотя резким рывком я приостановил движение Иита, сила, продолжавшая тянуть его дальше, тут же оторвала меня от поверхности площадки. Легкими рывками мы продвигались вдоль стены обломков, старательно лавируя, чтобы случайно не прикоснуться к ней. Но даже, если видовой сканер не нашел бы нас на фоне этой массы искореженного металла, то любой теплочувствительный луч мог без труда засечь нас. И я не сомневался, что такое оборудование на Блуждающей звезде имелось. Может быть, они не нападали на нас, потому что боялись лишиться сокровищ? А что, если они послали впереди нас команду, которая введет в действие внешнюю защиту, и, закупорив нас здесь, как в бутылке, подождет, пока нас можно будет взять голыми руками? Возможно, когда кончится воздух и мы станем абсолютно безопасными? -- Думаю, ты нужен им живым. Иит как будто ответил на мою последнюю мрачную мысль. -- Они убеждены, что тебе известно о ценности этой карты. Они хотят узнать откуда ты это узнал. И возможно, им известно, что Хайвел Джерн, на самом деле, не восстал из мертвых. Я могу просматривать сознания, но там, в этом гнезде, я не смог рассортировать все их мысли. Меня не интересовали мотивы противника. Сейчас я думал только о побеге. Если бы у нас было время, мы могли бы обойти вокруг всей стены, чтобы найти выход. Но на это нам не хватит кислорода. -- Посмотри вперед -- на тот корабль с разбитым люком, -- неожиданно сказал Иит. -- Я уже видел его! Я внимательно посмотрел на разбитый люк. Он был похож на полуоткрытый рот. Я тоже вспомнил этот люк. Как раз перед тем, как луч взял нас в плен, я взялся рукой за край его крышки. Теперь я точно знал, что вход где-то поблизости, хотя поверить в такую удачу было трудно. Выбираясь из обломков на открытое пространство, Иит рывком увеличил скорость, и мне стало понятно, что энергии только его ранцевого двигателя для этого было бы недостаточно. Этого рывка хватило для того, чтобы мы долетели до прохода для кораблей. Оттуда я начал продвигаться к шлюпке хватаясь руками за разные выступы и подтягиваясь вперед, волоча за собой скафандр с Иитом. Я мог сделать это только благодаря тому, что мы находились в невесомости. И все равно мне было чрезвычайно тяжело, и я не был уверен, что смогу дойти до конца. Я уже не думал о том, сколько осталось до шлюпки, а направлял все свои силы и внимание только на путь до каждой последующей опоры. Я даже перестал бояться, потому что мысли о возможных преследователях лежали вне самой главной цели -- подтянуться и найти следующую опору. Я плохо помню, как мы нашли место в котором оставили шлюпку, и как забрались в люк. Из последних сил я захлопнул люк и, лишившись последнего грамма энергии, осел на пол и оттуда бессильно наблюдал как Иит с трудом поднял неуклюжую руку скафандра, чтобы дотянуться до кнопок управления шлюзом, потом уронил ее и терпеливо начал все сначала. В конце концов, он добился успеха. Вокруг меня зашипел воздух, затем открылся внутренний люк. Скафандр Иита сморщился, и выбравшийся из него мутант с отвращением отшвырнул его в сторону. Затем он забрался на меня и, нащупав замки моего скафандра, неумело расстегнул его. Судовой воздух взбодрил меня, и я смог выбраться из скафандра и заползти в каюту. Иит уже устроился в пилотском гамаке и нажимал на кнопки пульта управления, чтобы поскорее отсюда выбраться. Я дотащился до гамака и с трудом забрался в него. В этот момент я не верил, что у нас есть хотя бы один шанс прорваться через внешнюю защиту Блуждающей Звезды. Силовое поле просто должно было остановить наш корабль и удержать до прихода наших преследователей. Но какая-то неуемная жажда борьбы заставила меня взять в дрожащие руки камень Предтеч. Я был уверен, что маски, которую я надел с его помощью, уже нет, но проверить это не мог из-за отсутствия зеркала. Теперь -- я мог кое-что сделать, чтобы ввести в заблуждение преследователей, если они наведут на нас шпионский луч. -- Он уже приближается, -- сообщил Иит и затем плотно закрыл свое сознание, сосредоточившись лишь на том, чтобы провести шлюпку через туннель. Сколько у меня времени? Камень обжигал руки, но я не отпускал его. У меня не было зеркала, чтобы проследить процесс изменения, но я вкладывал в него всю оставшуюся у меня энергию. Потом, обессиленный, я не смог даже убрать в сторону драгоценный источник моей боли. Затуманенным взором я осмотрел видимую часть моего распростертого тела. Я увидел опушенные мехом сапоги и над ними блеск бриллиантов туники космического адмирала. Я немного поводил головой из стороны в сторону. Ниже локтей моих обнаженных рук были надеты широкие браслеты с драгоценными камнями. Как я и надеялся, при помощи камня Предтеч, я стал полной копией вице-президента. Если сейчас нас просматривали при помощи шпионского луча, моя внешность должна была дать нам небольшое преимущество, несколько мгновений замешательства среди наших врагов. Иит не повернул головы чтобы посмотреть на меня, но его мысль прозвенела у меня в голове. -- Получилось замечательно. А вот и шпионский луч! Не имея его органов чувств, мне пришлось поверить ему на слово. Собрав последние силы, я сел в гамаке так, чтобы создать впечатление бодрости. Но Иит неожиданно ударил мохнатым кулачком по панели, и резкий прыжок шлюпки резко опрокинул меня навзничь. У меня закружилась голова, меня замутило -- затем я провалился в темноту. Глава 14 Придя в себя, я обнаружил что лежу, уставившись вверх, и не сразу понял, где нахожусь и кто я такой. Я с трудом вспоминал недавние события. Мы все же остались целы -- защитные системы этой пиратской цитадели не уничтожили нас. Но были ли мы свободны? А может, шлюпку крепко держал силовой луч? Я попытался встать и гамак закачался. Посмотрев на собственное тело, я увидел, что больше не похож на вице-президента -- хотя за пультом управления нашего суденышка все еще сидел, скорчившись, волосатый карлик. Моя рука потянулась к кармашку на поясе. Мне хотелось поскорее убедиться, что я снова стал самим собой. У меня было странное ощущение, что я не могу ясно мыслить, когда моя сущность не совпадает с внешностью Мэрдока Джерна, как будто маска могла превратить меня в несовершенную копию моего отца. Когда Иит стал кошкой, я сделал это без его желания. Но изменяя облик по своему собственному желанию, я менял лишь внешность, но не сущность. Что же произошло в действительности? -- Ты соответствуешь своей сущности, -- услышал я мысль Иита. Но это было еще не все. Моя рука лежала на поясе, в котором все эти дни и месяцы я хранил камень Предтеч. И там я не нащупал внушавшего уверенность твердого бруска. Карман был пуст! -- Камень! -- громко закричал я. Несмотря на слабость я заставил себя приподняться. -- Где камень... Теперь Иит повернулся ко мне. Его лицо чужестранца было невозмутимо. Я не знал, что скрывается под этой бесстрастной маской. -- Камень в безопасности, -- сверкнула его мысль. -- Но где?.. -- Он в безопасности, -- повторил Иит. -- И ты снова Мэрдок Джерн. Мы прошли сквозь их защиту. Шпионский луч очень долго изучал твою внешность вице-президента и этого времени хватило, чтобы камень вывел нас из пределов досягаемости их оружия. -- Вот для чего он тебе понадобился. А теперь дай его мне. Чтобы удержаться в вертикальном положении, мне пришлось вцепиться руками в гамак. Спасаясь от плена, Иит использовал камень Предтеч так, как мы однажды уже использовали его, чтобы увеличить мощность патрульного корабля-разведчика. Я рассердился на себя, что забыл об этом нашем тайном оружии. -- А теперь дай его мне, -- повторил я, потому что Иит даже не пошевелился, чтобы показать мне, где лежал камень. Хоть я и помогал Рызку переделывать шлюпку, но все же не знал, куда Иит мог положить его, чтобы воздействовать на двигатель шлюпки. -- Он в безопасности, -- в третий раз сказал мне Иит. Теперь я обратил внимание на уклончивость этого ответа. -- Это мой... -- Наш. -- Он был тверд. -- Если хочешь, он был твоим по моему молчаливому согласию. Теперь я снова обрел ясность мысли. -- Ты вспомнил, как я превратил тебя в кошку... Ты боишься этого. -- После того случая меня уже невозможно снова застигнуть врасплох. Но в безответственных руках камень может причинить зло. -- И ты, -- я едва сдерживал нарастающий гнев, -- решил проследить, чтобы этого не случилось! -- Именно так. Этот камень в безопасности. А ты лучше займись тем... -- Он указал пальцем на другой гамак. Я протянул руку, чтобы подтянуть гамак поближе. Там лежала чаша, на поверхности которой была изображена карта. Через мгновение я уже внимательно рассматривал ее. Перевернутая чаша представляла собой полусферу, на которой сверкавшие на свету маленькие камни обозначали звезды. И теперь, когда у меня было время и возможность внимательно ее разглядеть, я увидел что камешки были разными. На терранианских картах звезды различались по цвету -- красные, голубые, белые, желтые, карлики и гиганты. И похоже, что неведомый автор этой карты придерживался такого же принципа. Только в одном месте, рядом с желтым камнем, который, по-видимому обозначал солнце, находился камень Предтеч! Я быстро осмотрел чашу со всех сторон. Да, вокруг всех разноцветных солнц были обозначены их планеты -- крошечными, почти незаметными точками. Только одна из них была выделена драгоценным камнем. -- Как ты думаешь, почему? -- услышал я вопрос Иита. -- Потому что этот камень оттуда! Я с трудом мог поверить, что мы нашли ключ к нашим поискам. Думаю, что мои сомнения появились от подсознательной уверенности в том, что наши поиски можно сравнить с путешествиями о которых рассказывали древние саги и баллады, успех в которых не всегда в полной мере зависел от усилий смертных. Но одно дело держать в руках звездную карту, а другое -- сориентироваться по ней. Я не был астронавигатором и не "привязав" ее звезды к какой-нибудь из известных нам карт, мы могли всю жизнь рассматривать чашу, даже не зная где находится изображенное на ней пространство. -- Нам известно, где она была найдена, -- подумал Иит. -- Да, но возможно, этот очень древний предмет был найден более поздней, не имеющей никакого к нему отношения цивилизацией и захоронен с кем-нибудь, кто никогда и не слышал о форме жизни, которая его создала. -- Дзакатанин вместе с Рызком, который хорошо знает межзвездные пути, наверняка смогут помочь. Изображенные здесь звезды вряд ли показаны на современных картах. Но все же вдвоем они смогут подсказать нам точку отсчета для начала движения. -- Ты хочешь рассказать им? Это удивило меня, потому что никогда прежде Иит не допускал и мысли о том, что кто-нибудь узнает о существовании камней Предтеч где-нибудь еще, кроме тайников, которые мы открыли Патрулю. Но с самого начала наши поиски полностью планировались Иитом. -- Это необходимо. Потому что карта -- это ключ к другим сокровищам. Дзакатанин будет привлечен своей любовью к знаниям, а для Рызка это будет шансом дополнительного заработка. -- Но Дзильричу необходимо доставить сокровище в ближайший порт. Я начал понимать, что Иит не был так опрометчив, как мне показалось, когда я предположил, что он хочет отправиться в неизвестность с единственным проводником -- картой которая может быть старше моего вида. -- Мы просто не скажем когда доставим его туда. Я вспомнил, о том, как остра и всепоглощающа жажда знаний у его вида, и подумал, что дзакатанин, наверное, даже с большей охотой пойдет вместе с нами в изображенные на чаше миры. Но хотя карта была у меня в руках, я снова вернулся к самому главному. -- Где камень, Иит. -- Камень в безопасности. Он не хотел говорить об этом. В чаше был еще один такой камень, но по сравнению с тем, что мы использовали, меньше кончика булавки и настолько спокойный сейчас, что тот, кто не знал о его необычных свойствах, даже не обратил бы на него внимания. Зависят ли энергетические возможности камня от его размеров? Я вспомнил, как Иит вызвал тот выброс энергии, который промчал нас вдоль стены обломков. Неужели это сделала эта невзрачная песчинка, которую полностью закрывает кончик моего мизинца? Возможно, мы узнали только малую часть того, на что способны камни Предтеч. Я хотел как можно быстрее вернуться на корабль, улететь подальше от Блуждающей Звезды. Шлюпка уже давно шла по курсу, и я удивлялся, почему мы так долго летим. Мы не могли быть так далеко от той мертвой луны, на которую опустился наш корабль. -- Где же наша база? Я пододвинулся, чтобы посмотреть показания прибора. На его шкалу выводились координаты установленные для автоматического возвращения шлюпки на "Обгоняющий Ветер". Неожиданно я засомневался в том, что это устройство исправно. Хотя Вольные Купцы умели выполнять самые сложные ремонтные работы, такие, которым обыкновенных космонавтов не обучали, но конструктивные изменения, сделанные Рызком могли повлиять на работу приборов. А что если связь с базовым кораблем потеряна? Тогда мы можем затеряться в космосе. Но несмотря ни на что, мы продолжали идти по курсу. -- Правильно, -- Иит разорвал цепочку моих зловещих мыслей. -- Но мне кажется, что мы летим не к луне. А если они ушли в гиперпространство, то... -- Ты хочешь сказать -- они улетели? Не дождавшись нас? Наверное, эта мысль все время таилась где-то в глубинах моего сознания. После того, как мы, очертя голову, бросились на Блуждающую Звезду, Рызк и дзакатанин вполне могли посчитать нас погибшими, как только мы покинули корабль. А может, самочувствие Дзильрича начало ухудшаться, и пилот, понимая, что дзакатанин слишком истощен, решил доставить его до ближайшего места, где ему оказали бы медицинскую помощь... Я мог придумать еще много объяснений исчезновению "Обгоняющего ветер". Но мы все еще продолжали идти по курсу, -- курсу, автоматически ведущему к кораблю, но лишь до тех пор, пока он не уйдет в гиперпространство для межзвездного прыжка. Когда это произойдет, соединившая нас нить разорвется, и мы ляжем в дрейф -- после этого нам останется либо вернуться на Блуждающую Звезду, либо приземлиться на одну из здешних мертвых планет чтобы провести на ней остаток жизни. -- Если они взлетели, чтобы покинуть систему, они уйдут в гиперпространство -- Они не знают эту планетную систему, поэтому им придется добраться до самой отдаленной от солнца планеты, -- напомнил мне Иит. -- Камень -- что если мы воспользуемся им для увеличения нашей мощности, чтобы догнать их... -- Такой полет очень опасен. Одновременно управлять спасательной шлюпкой и кораблем во время полета... Но было очевидно, что Иит обдумывал мое предложение вслух для того, чтобы я тоже знал, с чем это связано. Он осмотрел приборную панель и покачал головой. -- Это слишком рискованно. Здесь нет настоящего управления, а в той, что есть, сделано слишком много переделок, поэтому в критический момент она может подвести. -- Надо выбирать из двух зол меньшую, -- сделал вывод я. -- Мы остаемся здесь и умираем -- или же пытаемся догнать корабль. Почему же не... -- неожиданно меня поразила новая мысль, -- а Рызк знает, что мы летим за ним? Это должно регистрироваться приборами... -- Индикатор на корабле может быть неисправным. Или же он решил не дожидаться. Если пилот решил не дожидаться -- у него был "Обгоняющий ветер", у него был дзакатанин, у него было великолепное объяснение нашего исчезновения. Он мог вернуться в ближайший порт со спасенным археологом, сообщить Патрулю координаты Блуждающей Звезды и оставить себе корабль в качестве компенсации за невыплаченную зарплату. В конце концов, главные козыри в этой игре были у него и мы могли противопоставить ему только камень Предтеч. -- Придется лечь в гамак, -- предупредил меня Иит. -- Я подключу камень Предтеч. И будем надеяться, что корабль не уйдет в гиперпространство прежде, чем мы его настигнем. Я снова устроился в гамаке. Иит остался у приборной панели. Сможет ли его чужеземное тело перенести перегрузку, не пользуясь защитными средствами шлюпки? Если Иит потеряет сознание, я не смогу заменить его, и мы вполне можем налететь на "Обгоняющий ветер", как реактивный снаряд. До этого мне уже приходилось переносить перегрузки при стартах на оборудованных для ускорения судах. Но спасательная шлюпка не рассчитана для подобных полетов. Правда, изначально это судно было предназначено для катапультирования с поврежденного корабля и поэтому оборудовано так, чтобы его пассажиры выдержали этот прыжок. Но перенести предстоящее ускорение было сложнее. Я лежал в гамаке и, сжимая зубы, терпел боль, хотя полностью сознание не терял. Казалось, что даже материал, из которого были сделаны переборки шлюпки, протестовал против сил перегрузки. А на чаше, которую я продолжал держать в руках, пылала огненная точка -- там, где крохотный камешек откликался на всплеск энергии от своего большего собрата, который спрятал Иит. Я скрипел зубами, мутными глазами смотрел на лохматое тело Иита, видел, как летали его руки по приборной панели, как растопыривались его пальцы, нажимая комбинации кнопок. Я слышал его хрипящее дыхание. И каждую секунду ждал, что связь с кораблем прекратится, ждал сигнала, о том, что "Обгоняющий ветер" ушел в гиперпространство, скрылся из доступного нам космоса. Потом сквозь туман я увидел, как его рука болезненно медленно дотянулась до последнего рычага. После этого давление ослабло. Я выкарабкался из гамака и, освободив Иита, занял его место перед несколькими рядами мигающих огоньков в которых я неплохо ориентировался, потому что Рызк терпеливо учил меня этому. Мы подошли уже достаточно близко к "Обгоняющему ветер" и теперь должны были присоединиться к нему. Автоматика была настроена так, чтобы провести большую часть работ самостоятельно, но на определенные сигналы, в случае их включения, я должен был отреагировать самостоятельно. Если Рызк и проигнорировал информацию о нашем приближении, то теперь уйти в гиперпространство, не приняв нас на борт, он не мог. Я весь взмок, пока прошли эти бесконечные секунды, когда я сидел за панелью, наблюдая за приборами, чьи показания могли означать жизнь или смерть как для нас, так и для корабля, к которому мы сейчас приближались. Мои пальцы были готовы в любой момент нажать нужную кнопку, корректируя движение шлюпки. Итак, мы были возле нашей цели. Обзорный экран мигнул, и я увидел на нем темноту отсека для спасательной шлюпки, в который мы входили. Лепестки блокирующей системы обхватили суденышко и экран снова потемнел. От облегчения я почувствовал слабость. Но Иит приподнялся со своего гамака. -- Это еще не все... Он не закончил свою мысль. Я не могу ничего рассказать -- у моего вида не существует слов, чтобы описать то, что произошло потом -- ведь мы не сели в противоперегрузочное кресло и не приготовились, как это было необходимо, к переходу. А через несколько мгновений после того, как мы попали в отсек, корабль перешел в гиперпространство. Во рту я чувствовал вкус крови. Вниз по подбородку текла липкая слюна. Когда я открыл глаза, вокруг меня была темнота, кромешная темнота, которая принесла с собой страх слепоты. Все мое тело стало одной большой болью и любое движение было настоящей мукой. Я с трудом дотянулся рукой до лица и вытер его. Я ничего не видел! -- Иит! -- я думал что закричал. Эхо только усилило боль в голове. Ответа не последовало. Темнота не рассеивалась. Я попытался пощупать вокруг себя и, когда рука натолкнулась на что-то твердое, моя память проснулась. Я находился в спасательной шлюпке, мы вернулись на корабль за мгновение до того, как он вошел в гиперпространство. Я не знал насколько серьезно ранен. Так как спасательная шлюпка изначально была создана для того, чтобы заботиться о выживших после аварии в космосе раненых, мне нужно было только добраться до гамака -- и аппарат должен был сам активизироваться, чтобы лечить меня. В темноте я стал искать гамак. Только одна рука подчинялась мне, другой я не мог и пошевелить. Но кроме стены я ничего не нащупал. Я попытался переместить свое тело вдоль нее, ощупывая стену, разыскивая какой-нибудь разрыв, какое-нибудь изменение в ее поверхности. Рубка спасательной шлюпки была так мала, что я уже давно должен был найти один из гамаков. Я размахивал рукой в разные стороны, разгребая ею густую темноту и ни на что не натыкался. Но я был на спасательной шлюпке, которая была слишком мала, чтобы я до сих пор не натолкнулся на гамак. Мысль о гамаке, который ждет меня, чтобы смягчить боль и начать лечение так захватила меня, что я приложил еще больше усилий, чтобы найти его. Но, сделав несколько медленных и неуверенных, приносящих боль движений, я понял что гамака здесь нет. И то помещение, в котором я лежал, не было спасательной шлюпкой. Мои руки бессильно опустились на пол и прикоснулись к маленькому неподвижному тельцу. Иит! На ощупь я определил, что теперь он не был гуманоидом. Это был Иит, мутант, такой, каким он появился на свет. Я провел пальцами по покрытому мехом боку, и мне показалось, что внутри него что-то слабо затрепетало, как будто его сердце все еще билось. Затем я попытался на ощупь определить, есть ли у него какие-нибудь серьезные раны. Казалось, темноту можно было потрогать, -- я не позволил себе даже предположить, что ослеп. Я начал задыхаться, как будто от недостатка света стало меньше и воздуха. Я испугался, что нас действительно заперли где-то, чтобы мы погибли от удушья. Иит не реагировал на мои попытки связаться с ним. Я еще пошарил вокруг нас, и отказался от надежды, что мы находимся в шлюпке. Мы лежали в узком помещении, дверь из которого не поддавалась при моих слабых попытках открыть ее. Мы, несомненно, были на борту "Обгоняющего ветер" -- и я был убежден, что нас заперли в одной из переоборудованных для перевозки груза кают. Это означало то, что что Рызк принял команду на себя. Я не знал, как он объяснил все дзакатанину. Но наши поступки были действительно достаточно странными, чтобы придать убедительность любой его выдумке о том, что мы занимались противозаконными делами и, кроме того, Рызк мог честно доказать, что на борт корабля его доставили обманом. Дзакатане были телепатами. Рызк мог говорить чистую правду и Дзильрич должен был поверить ему. Теперь он вполне мог лететь к Патрулю, чтобы передать нас ему, как похитителей людей и пособников пиратов Блуждающей Звезды. Преодолевая боль, я представил, как эти факты будут выглядеть со стороны, и понял, что с помощью Дзильрича Рызк мог легко выиграть это дело. То, что мы спасли часть сокровищ, еще ничего не значило. Мы могли оставить добытые предметы себе, а за дзакатанина потребовать выкуп. Такие случаи нередки. Если до этого Рызк был в черном списке, то за то, что он выдаст нас Патрулю, ему могут вернуть его официальный статус. И если нас, или меня, подвергнут углубленному допросу, то Патруль узнает о камне Предтеч. После этого они наверняка будут считать, что мы ведем двойную игру. В ближайшем порту Рызку нужно только сыграть роль абсолютно невиновного человека, и наша игра будет проиграна. Все выглядело так безнадежно, что я не в силах был ничего придумать, что бы спасти положение. Если бы у нас был хотя бы один камень Предтеч, мы еще могли бы -- так сильно я уверовал в необыкновенные силы этих странных камней -- мы еще могли бы побороться. Иит -- если бы он не умер -- или умирал -- мог бы просто... Я вновь нащупал его тельце и, накрыв его здоровой рукой, осторожно положил голову Иита к себе на колени. Я подумал, что теперь больше никогда не почувствую как бьется его сердце. Иит не отвечал на мои мысли. Так что у меня были все основания не сомневаться в том, что Иит умер. В этот момент я забыл все свое раздражение за то, что он вмешивался в мою жизнь. Наверное, я как раз и нуждался в такой опоре на более сильную волю. Первым был мой отец, затем Вондар Астл, затем Иит... Только я все же не мог согласиться с тем, что это был конец. Если Иит действительно мертв, Рызк заплатит мне за его смерть. Сначала я полагался на камень, потом на Иита, но теперь я лишился обоих. Остался лишь я, но на мне еще рано было ставить крест. Раньше я был уверен, что не обладаю телепатическими способностями. Конечно, до встречи с Иитом я вообще не подозревал о таких способностях своего разума. Он установил контакт с моим мозгом, и именно у него я научился телепатическому общению. Однажды, когда нам было особенно тяжело, для того, чтобы доказать офицеру Патруля нашу невиновность, он установил мысленный контакт моего сознания с сознанием другого человека. Потом он научил меня изменять свой облик, и именно я обнаружил, что камень Предтеч может произвести почти полное изменение. Но Иит -- он или уже умер, или умирал. Я остался без Иита и без камня. Я был ранен, насколько серьезно я не знал, и я был заперт. Осталась только одна, очень слабая, искорка надежды -- дзакатанин. Он, как и Иит, был настоящим телепатом. Мог ли я связаться с ним? Что, если попробовать позвать его? Я вперился взглядом в темноту, которая, как я надеялся, не останется со мной до конца жизни, и представил лицо Дзильрича таким, каким видел его в последний раз. Теперь я старался как можно дольше удержать этот образ в мозгу, но не для того, чтобы воплотиться в него, а как пункт назначения моих мысленных импульсов. Я отправил не связную информационную мысль, а лишь сигнал внимания, призыв о помощи. И мне удалось установить контакт! Это было так, будто я положил кончик пальца на свернутый лист, который сразу же развернулся от контакта с моим телом. Потом -- потом пришел ответ. Но я был бесконечно разочарован. С Иитом телепатический контакт был ясным и понятным, таким же он был в присутствии мутанта и с дзакатанином. Сейчас же на меня обрушилась лавина ярких, непонятных мне понятий и образов, мелькавших так быстро, что разобрать их было абсолютно невозможно, и все это подействовало на меня так болезненно, что мне пришлось отступить и прекратить связь. Иит был тем связующим звеном, без которого я не мог обойтись. Иначе все мои попытки охватить этот вихрь чужеземных мыслей просто могли свести меня с ума. Я взвесил свои шансы. Я мог оставаться здесь, в заточении, дожидаясь того, что приготовил для меня Рызк. Или я мог снова попытаться связаться с дзакатанином. Смириться со своей беспомощностью было не в моих правилах. Итак, осторожно, как человек, ищущий тропинку через чавкающее болото, в котором лязгают тысячи голодных, готовых проглотить его пастей, я отправил еще один мысленный импульс. Но на этот раз я отправлял послание -- медленно, впечатление за впечатлением. Я не пытался говорить что-нибудь Дзильричу так, как я "разговаривал" с Иитом. На этот раз я упорно, раз за разом продумывал то, что хотел ему сообщить, чтобы он просто все знал и мог воспользоваться этим при необходимости. Хотя я и побаивался, что мой медленный "рассказ" был так же непонятен ему, как его чрезвычайно быстрый поток мыслей для меня. Один, два, три, четыре раза я продумывал все то, что приготовил для сообщения. На большее меня не хватило. Боль в моем теле была ничем по сравнению с той болью, что переполнила мой мозг. Контакт разорвался, когда я потерял сознание, так же, как это случилось, когда мы входили в гиперпространство. Меня как будто покалывали острой иглой. Я вздрагивал от этих уколов, которые из слабых и отдаленных превратились в более настойчивые и болезненные. Я пытался не реагировать на этот раздражитель, чтобы остаться в безопасности неведения. Каждый укол -- как требование вернуться к тому, что я уже не хотел продолжать. -- Иит? Но это был не Иит, -- Подожди... Подождать что, кого? Мне было безразлично. Иит? Нет, Иит был мертв. И я буду мертв. Смерть была воплощением безразличия, она не требовала внимания, или чувства, или мысли -- а я хотел именно этого -- покончить с этой суетливой жизнью, которая так больно ранила тело и душу. Иит умер и я умер, или вернее умру, если только это покалывание прекратится и оставит меня в покое. -- Не спи... Не спи? Раньше мне послышалось "подожди". Хотя это не имело значения. Ничего не имело значения... -- Не спи! Крик у меня в голове. Мне было больно, и эта боль пришла извне. Я покачал головой в разные стороны, как будто пытаясь вытрясти этот голос из моего сознания. -- Проснись! Не спи! Боль которую причинил этот приказ, вырвала меня из оцепенения. Я застонал, заскулил, умоляя темноту оставить меня в покое, отдать несущей покой смерти. -- Не спи! -- гудело внутри моего черепа. Теперь я уже слышал свой собственный жалобный плач, но остановиться никак не мог. Но вместе с болью, пришло сознание происходящего, и появился барьер, удерживавший от соскальзывания назад в пустоту. -- Не спи... держи... Держать что? Мою качающуюся голову? Здесь нечего было держать. Потом я ощутил не только слова, которые отражаясь, блуждали по моему измученному сознанию, но что-то еще -- какой-то сгусток, набирающую силу опору, за которую могли держаться мои немощные мысли. И пока это продолжалось, я широко раскрыв глаза вглядывался в темноту. Каким-то образом мне стало известно, что эта помощь будет поступать ко мне только ограниченное время. И за это время я должен был сделать все возможное, чтобы помочь самому себе. Глава 15 Я с трудом поднялся на ноги, прижимая к себе Иита здоровой рукой, в то время как другая плетью свисала вдоль тела. Я был готов двигаться, но куда, против чего -- или кого? Понимая, что в этом мешке темноты я беспомощен, я был готов снова впасть в оцепенение. -- Жди -- будь готов... В этом послании чувствовалось напряжение, как будто тот, кто отправлял его, преодолевал какое-то препятствие. Ну что ж, я был готов, но сколько нужно ждать? Время, казалось, остановилось в этом мраке. Затем послышался слабый скрип, и у меня замерло сердце -- оказывается, я все же не лишился зрения! Справа от меня появилась полоска света. Пошатываясь, я направился туда и, когда узкая щелка превратилась в достаточно широкий для меня проем, мигая от яркого света, протиснулся наружу. Оказавшись в центральной шахте корабля, я был слишком изможден, чтобы повернуться и увидеть кто же освободил меня. Затем, прислонившись плечом к стене я смог, наконец, осмотреться. Дзильрич, которого я оставил прикованным к постели, неуклюже опирался двумя руками о пол, и было видно, что возбуждение, которое помогло ему доползти до двери моей клетки, явно на исходе. Он с видимым напряжением приподнял голову. -- Ты... свободен... От тебя... остальное... Свободный, но безоружный и, как дзакатанин, почти обессилевший, хотя не сдавшийся. Я уложил Иита на пол, обхватил Дзильрича здоровой рукой и отволок дзакатанина в кровать, из которой он выбрался. Затем, спотыкаясь, забрал мутанта и вернулся назад, прижимая его к себе, хотя никакая ласка не могла вернуть жизнь в это маленькое тельце. -- Скажи мне. -- я говорил на бэйсике, радуясь, что могу избежать соприкосновения со сбивающим с толку сознанием чужестранца. -- Что случилось? -- Рызк, -- Дзильрич говорил медленно, как будто каждое слово давалось ему с трудом, -- идет на Лилестан... вернуть меня... драгоценности... -- И передать нас в руки властей, -- закончил я, -- возможно, как сообщников Гильдии. -- Он... хочет... восстановления в правах. Я не знал, что ты вернулся живым... до твоего импульса. Он сказал... вы умерли... когда мы вошли в гиперпространство. Я опустил глаза на прижатое ко мне безжизненное тельце. -- Один из нас действительно умер. В пределах корабля я был свободен, но этого недостаточно, чтобы повлиять на ход событий. Рызк доставит нас на Лилестан, и там мы, вернее я, обнаружу, что правосудие настроено ко мне недоброжелательно. Дело было не только в том, что обстоятельства сложились в пользу пилота. При помощи сканера они вынут из меня все что касается камня Предтеч. И... камень Предтеч! Иит спрятал его на шлюпке. Насколько я понимал, Рызк ничего не знал об этом. Если я смогу взять его... я еще не знал, как смогу использовать его в качестве оружия. Но, его, несомненно, можно использовать для подобных целей. Шлюпка... но Иит спрятал камень, и Иит был мертв. Чаша -- если бы она была у меня, то по свечению маленького камешка я бы смог разыскать мой камень. Драгоценности -- где они? -- В сейфе. Глаза Дзильрича настороженно рассматривали меня, но он ничего от меня не скрывал. Сейф... Если Рызк запер его своим пальцем, то шансов достать чашу у меня не было. Открыть дверь хранилища сможет только Рызк. -- Нет. Похоже, что дзакатанин мог читать мое сознание не хуже Иита, но сейчас это не имело значения. -- Нет -- сейф закрыл я. -- Он согласился на это? -- Ему пришлось. Что это за вещь, которую ты должен иметь -- к которой тебя приведет чаша -- что это за оружие? -- Я не знаю, можно ли это использовать в качестве оружия. Это источник необыкновенной энергии, который не укладывается в привычные нам рамки. Иит спрятал его на спасательной шлюпке, и чаша найдет его. -- Помоги мне... дойти до сейфа. Хромой вел калеку, и совсем маленькое расстояние превратилось для нас в тяжелое путешествие. Но я был в состоянии поддерживать дзакатанина и, когда он привел в действие механизм запора сейфа, я быстро схватил чашу. Он крепко прижимал ее к себе, пока я вел его к кровати. Прежде чем отдать мне чашу, он внимательно осмотрел ее со всех сторон. В конце концов он постучал когтем по крошечному камню Предтеч. -- Это то, что ты ищешь. -- Мы с Иитом уже давно искали его. Скрывать дальше правду было бессмысленно. Мы уже не могли совершить задуманный полет к неизвестным звездам в поисках древней планеты, которая была источником камней, и главное сейчас найти то, что спрятал Иит. -- Это карта, и ты разыскиваешь обозначенное на ней сокровище? -- Большее, чем то, что ты нашел в усыпальнице. И как можно короче я рассказал ему о камнях Предтеч -- о том, который находился в кольце моего отца, о тех, что оказались в тайнике на неизвестной планете, и о том, который спрятал Иит и, как мы с Иитом использовали его. -- Понимаю. Тогда возьми ее. Дзильрич протянул мне чашу. -- Найди этот спрятанный камень. Похоже мы были на краю грандиозного открытия, когда нашли ее, -- но нужно дважды подумать прежде, чем рискнуть выпустить на волю такие силы. Я прижал к себе чашу, как раньше прижимал Иита, и, прислоняясь плечом к стене, с трудом поковылял от каюты Дзильрича до ведущего вниз к шлюпке трапа. Последние шаги я делал едва передвигая ноги. Я оказался в судне, которое так хорошо нам послужило. Превозмогая себя, я передвигался по шлюпке, удерживая чашу на небольшом отдалении от себя и наблюдая за камнем Предтеч. Он тускло засветился, потом ярко вспыхнул. Я не представлял, как смогу использовать его в своих поисках, потому что в этом свечении не было видимых изменений. Все же нужно было попробовать. Я начал с хвостовой части, но каких-либо изменений в яркости камня на чаше там не произошло. Когда же на обратном пути, я подошел к правому борту суденышка, чаша пошевелилась, вырываясь из моей руки. Я отпустил ее. Когда камень Предтеч проснулся в первый раз, он привел меня через космическое пространство к покинутому кораблю, на котором были его сородичи, теперь же чаша, вырвавшись из моей руки, прилипла к прикрывающей корпус облицовочной панели. Я рванул на себя край панели, надеясь, что Иит не смог закрыть ее слишком плотно. Когда ногти сломались, а пальцы были изрезаны острыми краями обшивки, я был близок к отчаянию. С одной рукой мои возможности были ограничены. Но я не прекращал своих попыток и, наконец, отковырнул панель за которой прямо передо мной оказался ослепительно сияющий камень. Чаша рванулась к нему и я даже не пытался разъединить их. Вместе с чашей и камнем я отправился назад. Я тихо сидел возле Дзильрича, и мы удовлетворенно смотрели на стоящую на полу между нами чашу. Я слишком обессилел, чтобы поднять свое тело для новых дел и даже мои мысли были вялыми и беспомощными. Теперь, когда я нашел второй камень, я все еще не представлял, как использую его против Рызка. Казалось, что, достигнув этого маленького успеха, я окончательно выдохся. Иит лежал на краю койки дзакатанина, большая рука которого лежала на голове мутанта. -- Он не мертв... Я вздрогнул и пришел в себя. -- Но... -- В нем еще теплится жизнь, очень слабо, едва слышно, но это так. Я не был врачом, но и врач вряд ли смог бы вылечить мутанта. Меня тяготила моя собственная беспомощность. Иит будет умирать и ничто не сможет спасти его А может, что-то все-таки поможет? Немного позади головы Иита стояла чаша с намертво слипшимися камнями. Камень Предтеч был сгустком энергии. Его энергии хватало, чтобы изменить нашу внешность и весьма долго удерживать эти изменения. Кроме того, когда Иит безмятежно спал, я смог превратить его в кошку. Мог ли я теперь вдохнуть саму жизнь в тело мутанта? Поскольку в нем еще теплилась слабая искорка жизни, я должен был попробовать ее раздуть. Правой рукой я положил бесчувственную ладонь левой руки на камни, не беспокоясь о том, что могу обжечься. В конце концов я просто не почувствую этого. Правую ладонь я положил на голову Иита. Я полностью сосредоточился на моем компаньоне, просто представляя его живым. Так я и сражался -- при помощи сознания, руки, на которой после этого навсегда остались шрамы, и решимости бороться с самой смертью, -- тем, что сам Иит и ему подобные называли концом существования. И при помощи проходящей через меня энергии я искал искорку, о которой сказал Дзильрич, чтобы раздуть ее в пламя. Камни разогрелись так, что в их ослепительном сиянии исчезла каюта, дзакатанин и даже Иит, но я продолжал удерживать в сознании изображение живого мутанта. Мои глаза были бесполезны в мраке темницы, и они снова ослепли, на этот раз от света. Но я настойчиво продолжал свое дело несмотря на то, что все во мне сжалось и кричало, и требовало бросить это. Не могу сказать, что полностью понимал почему я веду эту борьбу, я знал только то, что должен выстоять до конца. В конце концов все было закончено, моя обожженная рука ладонью вверх лежала на колене, а чаша и камень были прикрыты тканью. Иит сидел на корточках, сложив руки на груди, он полностью пришел в себя, и по его оживленному виду нельзя было сказать, что совсем недавно он лежал бездыханный. Мне были слышны отголоски его разговора с дзакатанином. Но теперь мне было так трудно воспринимать чужие мысли, что то, что я слышал походило скорее на бормотание или тихий шепот в другом конце комнаты. Увидев мою ладонь, Иит, как ни в чем не бывало, быстро принес аптечку первой помощи и сделал мне укол. Но я почти не обратил на это внимание. Я видел, как дзакатанин в чем-то согласился с Иитом и мутант вынес чашу из каюты -- снова в сейф, решил я. Но я хотел лишь одного --спать. Я проснулся от голода. Я все еще был в каюте дзакатанина. Если Рызк и заходил к нему, пока я спал, он не вернул меня под замок. Но меня беспокоило то, что я заснул. Я не сделал очень много из того, что нужно было сделать. Сразу же, как будто почувствовав, что я уже проснулся, в каюту заскочил Иит. Во рту он держал две тубы из НЗ. Увидев их, я на некоторое время забыл обо всем. Но, проглотив содержимое одной из них в несколько глотков (хотя в нормальных условиях я бы не назвал эту еду аппетитной), я задал вопрос: -- Рызк? -- Мы ничего не можем предпринять, пока находимся в гиперпространстве, -- сообщил Иит. -- Кроме того, он нашел себе приятное занятие. Похоже, что, когда этот корабль арестовали за контрабанду, его плохо досмотрели. Рызк обнаружил тайник с ворксом и теперь предается сладким грезам у себя в каюте. Воркс -- достаточно сильный наркотик, чтобы усыпить любого -- не знаю, насколько сладкие он навевал сны, но речь шла о другом. Этот напиток не просто опьянял -- у представителей моего вида он вызывал галлюцинации. Меня не удивило, что Рызк обыскивал корабль. Скука космического перелета заставит любого человека, заточенного среди этих стен, во время гиперперехода попытаться хоть чем-нибудь развеять утомительную скуку. Кроме того, Рызк не мог не знать, что этот корабль продан после конфискации за контрабанду. -- Он снова выпил, -- сообщил Иит. Энергия переполняла его, и я даже позавидовал такому бурному возрождению, особенно после того, как сам так обессилел. -- Это ты подсказал ему? -- Наш выдающийся коллега. Иит кивнул в сторону дзакатанина. -- Похоже, что слабость Рызка состоит в питье, -- подтвердил Дзильрич. -- Хотя это плохо использовать чью-либо слабость, бывают случаи когда необходимо забыть о Полном Прощении. Мы не нуждаемся в обществе Рызка. -- Если мы выйдем из гиперпространства в системе Лилестана, мы окажемся на подконтрольной Патрулю территории, -- суховато заметил я. -- Вполне возможно выйти и снова уйти назад еще до того, как придет требование представиться, -- ответил Дзильрич. -- Я обязан сообщить о налете на наш лагерь, это правда. Но у меня есть обязательства и по отношению к тем, кто послал экспедицию. Находки, подобные этой чаше с картой, встречаются, наверное, не чаще, чем раз в тысячу лет. Если мы сможем найти ключ к расположению отмеченных на ней планет, то разведывательный полет по древним маршрутам будет важнее, чем обращение к закону по поводу одного налета. -- Но Рызк пилот. Он не согласится уходить за пределы известных ему карт. И если он решил передать нас... -- За пределы карт, -- глубокомысленно повторил дзакатанин. Но в этом мы не можем быть уверены наверняка. Смотрите... Он извлек стереопроектор, который, как я знал, составлял часть оборудования рубки. Он нажал кнопку, и на стене вспыхнуло изображение звездной карты. Я не был астронавигатором, поэтому не умел читать ее в подробностях, и мог только определить расположение звезд и прочесть под их изображениями координаты для гиперпрыжков. -- Вот край мертвой полосы, -- показал мне Дзильрич. -- Влево от тебя, третья от угла -- система, в которой находится проклятая Блуждающая Звезда. Судя по дате на карте, эту систему обнаружили три века назад. Это одна из старых Голубых карт. Теперь посмотри на чашу, представь что мертвое солнце этой системы красный карлик, поверни ее на два градуса левее... Я взял чашу и медленно повернул ее, сравнивая со стереоизображением на стене. Хотя я не обучался читать подобные карты, я понял, что он прав! На чаше я рассмотрел не только пиратскую планетную систему вокруг красного карлика -- умирающего солнца, -- из которой мы только что сбежали, но и маршрут, соединяющий эту систему с камнем Предтеч. -- Здесь нет координат для гиперпрыжка, -- констатировал я. -- Трудно найти более нелепое занятие, чем попытаться угадать их. И даже обученный для исследовательских прыжков разведчик едва ли сможет в этом разобраться. -- Посмотри на чашу через это. -- Дзакатанин протянул мне мою собственную ювелирную лупу. Рассматривая через лупу увеличенное изображение выгравированных на металле созвездий, я увидел, что там нанесены значки координат, но расшифровать их не смог. -- Возможно это их гипер коды, -- продолжал дзакатанин. -- Не вижу, чем это может нам помочь. -- А вот это, как сказать. Мы знаем координаты мертвой системы -- исходя из них... -- Ты сможешь это вычислить? Хотя конечно, он был археологом и поэтому привык решать подобные задачи. Мое состояние начало улучшаться. Наверное из-за того, что я утолил голод и подлечил руку, ко мне возвращалась уверенность не только в своих силах, но и в силах моих спутников. Когда я поставил перевернутую чашу на пол, Иит присел на корточки и склонился над усыпанным звездами куполом. Он наклонился так низко, будто обнюхивал нарисованные звездные системы. -- Это нам под силу. Его мысль была не только отчетливой -- она содержала такую уверенность, как будто ничто больше не преграждало нам путь к успеху. -- Мы вернемся в мертвую систему, запустив в обратную сторону маршрутную ленту Рызка... -- И попадем прямо в осиное гнездо, -- закончил я. -- Но продолжай. Может, ты и это обдумал. Итак, что мы предпримем после того, как Уважаемый Старейшина -- я обратился к Дзильричу в соответствии с правилами этикета -- сможет прочесть эти координаты. Иит не закрыл свое сознание, как обычно, и я уловил что-то, похожее на нерешительность. Никогда прежде я не ощущал страха в мыслях Иита -- бывало осознание опасности, но не страх. Но сейчас его мысль была окрашена именно этой эмоцией. Меня пронзила неожиданная мысль. -- Ты сам можешь прочесть! Я не хотел формулировать это как обвинение, но мои слова прозвучали именно так. Его голова на слишком длинной шее повернулась ко мне. -- Старые знания, воспоминания не забываются. Иит редко отвечал так уклончиво. Он рассеянно, как будто затрудняясь принять окончательное решение, вертел лупу в руках. Я уловил волны чужеземного потока мысли и сначала даже обиделся, что от меня что-то скрывают. Я решил, что чужестранец и мутант обсуждали знание, которое я предположил у Иита. -- Ты прав. -- Иит возобновил контакт со мной. -- Нет, я не смогу это прочесть. Но подобная форма записи знакома мне больше, чем вам. Его ответ был таким категоричным, что я понял, что лучше не пытаться выпытать, как он смог познакомиться с записями сделанными Предтечами много тысяч лет назад. В моем уме промелькнул старый вопрос о том кто или что такое представлял из себя Иит. Он никак не прореагировал по поводу моих размышлений, но у меня осталось впечатление, что по каким-то, только ему известным причинам, ситуация, навязанная судьбой, ему не очень нравилась. Похоже, что теперь я должен стать его руками. В штурманской рубке я приготовил все, чтобы, как только мы выйдем из гиперпространства возле Лилестана, выполнить его указаниям и ввести маршрутную ленту Рызка в обратном направлении и снова отправиться в окрестности Блуждающей Звезды. Рызк не выходил. Очевидно контрабандное питье было достаточно крепким. Не представляю, что бы произошло, если бы мы вышли из гиперпространства без пилота в рубке. Наверное, бесцельно дрейфовали бы в системе Лилестана, мешая регулярным перевозкам до тех пор, пока какой-нибудь Патрульный не зацепил бы нас лучом и не отбуксировал корабль на базу, решив что его оставил экипаж. Я ввел цифры, которые дал мне Иит, и мы легли на обратный курс, прочь от Лилестана. Снова попав в гиперпространство, мы получили массу времени для того, чтобы обдумать многочисленные опасности, которые могут поджидать нас возле Блуждающей Звезды. Успешный побег со станции, конечно же, не мог не встревожить пиратов. Теперь, после того как чужаки узнали координаты их потайного логова, они будут ожидать посещения не только Патруля, но, возможно и Гильдии, которая может потребовать объяснений, как и почему добыча так быстро исчезла из самого безопасного и недоступного тайника. В этой ситуации, нам нельзя было медлить и оставаться в мертвой системе слишком долго. Наш безоружный корабль был абсолютно беззащитен против привычных к оружию пиратов. Так что необходимо повторить маневр, который мы выполнили возле Лилестана -- к этому моменту у нас должен быть готов новый курс, чтобы провести в открытом космосе как можно меньше времени. Успех этого маневра полностью зависел от того, успеют ли Дзильрич и Иит вычислить координаты для нового курса. Так как я ничем не мог быть им в этом полезен, мне досталось заниматься Рызком и кораблем. Я начал с того, что установил на двери каюты Рызка дополнительный замок. Рызк протрезвел, когда мы шли назад, и, когда он попытался выйти из каюты, я сказал ему через переговорное устройство, что мы взяли управление на себя. Подробнее я ничего не объяснил и после своего сообщения сразу отключил связь, так что даже не слышал, что он сказал в ответ. Пища и вода поступали к нему через шахту снабжения, и ему оставалось размышлять, я надеюсь, в трезвом состоянии, о том, как глупо и безрассудно он повел себя с хозяевами "Обгоняющего ветер" Остальное время я проводил в маленькой ремонтной мастерской. Я привел в порядок арбалеты, которые изготовил Рызк и сделал для них побольше стрел с наконечниками из дзорана. На этот раз я собирался выйти на незнакомую планету вооруженным. Если мы будем удачливы и фортуна поможет нам добраться до планеты, отмеченной на чаше камнем Предтеч, то еще неизвестно, как нас там встретят. Возможно, на этой планете представители моего вида не смогут находиться без скафандра, а может быть ее обитатели будут более развитыми и будут такими же враждебными к чужакам, как пираты на Блуждающей Звезде. Хотя цивилизация, к которой принадлежала чаша, должна была исчезнуть уже много тысяч лет назад, из ее угасающих остатков могли возникнуть новые, и мы могли встретиться там с самыми невероятными противниками. Дойдя в своих размышлениях до этого места, я стал усерднее заниматься арбалетами. Первым испытанием для нас должен был стать выход из гиперпространства в мертвой системе. С приближением этого момента я нервничал все сильнее и сильнее. Все это время я видел Иита и Дзильрича только тогда, когда приносил им еду и питье. И я уже был готов выпустить Рызка из каюты, чтобы обсудить с ним свои тревоги. Но когда сигнал тревоги разорвал абсолютную тишину корабля, Иит оказался в штурманской рубке как раз вовремя. Я сел в кресло пилота, а он свернулся у меня на коленях, но держал свое сознание закрытым, как будто был полон информации и опасался, что выплеснув хоть каплю, лишится ее навсегда. Мы вышли из гиперпространства и я нажал соответствующие кнопки для того чтобы точно определить наше местоположение. Все же удача улыбнулась нам, потому что мы вынырнули на краю мертвой системы, очень близко к тому месту откуда уходили в первый раз. Но у нас оказалось слишком мало времени, чтобы поздравлять друг друга с удачей в, возможно, самом незначительном из предстоящих нам испытаний. Потому что в рубке отчаянно зазвенел сигнал тревоги. Нас нащупал шпионский луч, и теперь можно было ждать буксирного луча. Мои руки лежали на приборной панели. Я был готов ввести новый курс. Но окажутся ли новые координаты достаточно простыми, чтобы я смог ввести их так быстро, чтобы избежать буксировочного луча, который будет держать нас до прихода неприятеля? Глава 16 У Иита все было готово, но вспыхнувшие в моем сознании цифры были для меня бессмыслицей. Я сработал, как устройство для нажимания на кнопки. Правда, казалось что пальцы двигались все же недостаточно быстро. Я ощутил, что корабль пойман буксировочным лучом. Мы вошли в гиперпространство. Но, как только перестала кружиться голова, я понял что мы утащили с собой нашего врага. Вместо того, чтобы возвращаясь в гиперпространство, оторваться от буксировочного луча, из-за равновесия сил в сложившемся противостоянии, мы затащили источник этого луча с собой! Теперь мы буксировали корабль противника, который был готов атаковать нас сразу же, как только мы снова выйдем в открытый космос. Маневрировать в гиперпространстве невозможно. При попытке изменить курс цифровые значения координат сбрасываются на ноль. Если повезет, можно вынырнуть неизвестно где в открытом космосе, а еще можно оказаться в солнечном ядре. До конца путешествия в которое нас отправили дзакатанин и Иит, оба корабля были узниками. Точно известно было лишь то, что до тех пор, пока мы находимся в гиперпространстве враг был так же беспомощен как и мы. И хотя они не успели подготовиться к прыжку, на протяжении этого перехода у них было достаточно времени чтобы приготовиться к предстоящей встрече. -- Джерн! -- завопил по судовой связи Рызк. -- Что вы делаете? Это был вопль искренне встревоженного, протрезвевшего пилота. Достаточно ли сильно он встревожен, чтобы выпустить его из каюты, размышлял я? Нельзя сказать, что теперь я доверял ему. Я включил микрофон. -- Мы в гиперпространстве -- со спутником. -- Мы соединены! -- заревел он в ответ. -- Я сказал что у нас есть спутник. Но как и мы, он не может маневрировать. Мы оба в гиперпространстве. -- Куда мы летим? -- Ты сам определишь это! То что мы, хоть и временно, но были в безопасности опьяняло меня. Когда корабль выйдет из гиперпространства нам будет угрожать серьезная опасность, но полученная отсрочка позволяла подготовиться к этой встрече. Но его вопрос задержался у меня в сознании. Куда мы летим? К планете в существовании которой мы не уверены. А если она действительно существует -- то на что же она может быть похожей? В этот момент мне захотелось уверовать в какого-нибудь бога, как, например, жители Альфанди, и положиться на мудрость и покровительство этой Высшей Силы. На многих планетах я встречал верующих в разнообразных богов и демонов. И я видел, что абсолютная вера дает человеку чувство безопасности, причем это чувство непонятно постороннему. Я готов был согласиться, что Галактикой правит какая-то Высшая Целесообразность. Но я не мог склонить голову перед богом, как конкретным существом, обосновавшимся на какой-нибудь планете. Из старых лент я узнал о существовании теории, которая утверждала, что мозг и сознание не едины. Что мозг принадлежит и служит телу, в то время как сознание может функционировать еще в одном измерении -- а это означало, что телепатические способности, были рождены не мозгом, а сознанием. Покинув штурманскую рубку, я обнаружил, что Дзильрич сидит на своей кровати и, держа чашу двумя руками, казалось, пытается доказать справедливость этой старой теории. Его глаза были закрыты, он часто и прерывисто дышал. Иит, который, как всегда, опередил меня, уже повторил позу дзакатанина, закрыв глаза и положив свои маленькие ручки на ободок чаши. Казалось, даже воздух в каюте был насыщен телепатической энергией. Не знаю, что они там делали. Но мне было понятно, что я здесь лишний. Я вышел и закрыл за собой дверь.Но теперь некому было разделить мой триумф. Кроме того, меня начало тревожить то, что мы буксировали за собой корабль. Если бы только можно было доверять Рызку! Хотя, наверное, когда ему что-нибудь угрожало, за него можно было не беспокоиться. Координаты по которым мы сейчас двигались -- я снова пошел в штурманскую рубку. Чтобы вернуться в мертвую систему, мы в обратной последовательности ввели координаты, которые Рызк установил для полета на Лилестан. Если же я сотру цифры, продиктованные мне Иитом, Рызк не сможет изменить курс самостоятельно. Так что не зная, где он находится пилот не будет опасен, а сейчас нам были особенно нужны его знания, чтобы после выхода в космос справиться с противником. Прежде чем обдумывать дальнейшие планы, я стер записанную на пленку информацию. Только потом я пошел к пилоту. Я остановился в дверном проеме а он, не вставая с кровати, лишь повернул ко мне голову. Я пришел без оружия, поскольку был обучен самым разным приемам рукопашного боя и не думал, что он знает что-нибудь более серьезное чтобы я не смог с ним справиться. -- Что происходит? Сейчас в его голосе не было слышно встревоженного гнева, которым было наполнено прозвучавшее по трансляции восклицание. -- Направляемся к точке, отмеченной на карте Предтеч. -- С кем мы соединены? -- Скорее всего, с кем-то с Блуждающей Звезды. -- Неужели они преследуют нас?! Он был искренне удивлен. Я покачал головой. -- Мы вернулись к Блуждающей Звезде. Только по ее системе мы смогли сориентироваться на карте. Он отвернулся и уставился в потолок. -- Итак, что же произойдет после того, как мы выйдем из гиперпространства? -- Если повезет, мы окажется в не отмеченной на картах системе. Только вот сможем ли мы оторваться от преследователя при выходе из гиперпространства? Помолчав, он нахмурился и ответил на мой вопрос вопросом. -- Что там, Джерн? -- Возможно, планета, полная предметов Предтеч. Как ты думаешь, сколько это может стоить? -- Что за вопрос? Всем известно что в кредитках это не оценишь. Дзильрич тоже с тобой? Или это только твоя затея? -- И он тоже. Дзильрич и Иит вычисляли координаты вместе. Он поморщился. -- Да, чувствую, это будет еще та посадка, а выходя в космос, мы или изжаримся на солнце или попадем еще куда-нибудь похуже... -- А если все в будет в порядке, кроме преследователем за спиной? -- Я вернул его к тому, на что мы могли хоть как-то повлиять. Он сел. От него распространялся сильный, приторно сладкий запах настоя воркса. Но внешне он показался мне трезвым. Он оперся локтями на колени и обхватил голову руками. Теперь я не видел его лица. Он вздохнул. -- Итак. В гиперпространстве изменить курс невозможно. Значит у нас не получится стряхнуть их с хвоста. Но мы можем выйти из гиперпространства на высокой скорости. Такой выход чреват сильными перегрузками. Но это единственный известный мне способ чтобы сорваться с привязи. Придется подготовить специальные гамаки, иначе мы можем погибнуть. -- И что, мы действительно оторвемся от них? -- Если мы затащили их с собой, значит курс установлен только на нашем корабле. При ускоренном выходе мы выходим без них. Им придется выныривать вслепую. Может, они попадут в ту же систему, а может еще куда-нибудь. Откуда я это знаю? Я сказал что это едва ли возможно. У нас, по моим подсчетам, есть один шанс из десяти тысяч. По его голосу я понял, что даже этот прогноз слишком оптимистичен. -- Ты можешь это сделать? -- Похоже, что другого выбора нет. Да, я могу подготовить такой выход, у нас достаточно времени. А что, если мы все же выйдем вдвоем? -- Мы безоружны, поэтому будем для них легкой добычей. Мы им не нужны, они хотят захватить лишь наш груз. Он снова вздохнул. -- Так я и думал. Вы дураки, но у меня нет иного выхода. И все таки, у него было другое на уме, когда мы зашли в штурманскую рубку. Оттолкнув меня, он побежал вперед, чтобы прочесть маршрутную ленту. -- Стерто! Он резко повернулся ко мне, его губы искривились в гримасе. -- Назад дороги нет. Я приготовился к нападению. Затем я увидел как изменилось выражение его глаз и понял, что он подождет более удобного случая, чтобы отомстить мне. Но теперь главным для него стал корабль и попытка избавиться от наших невидимых спутников. Так же как Иит с Дзильричем оставили меня в неведении относительно того, что они делали с чашей, так и Рызк не объяснял мне, что он делает с приборной панелью. Я лишь подавал инструменты и поддерживал ту или иную деталь в то время, как он выполнял основную работу. -- Для того, чтобы снова уйти в гиперпространство, -- сказал он, --придется переделать все назад. Это только временно. Я не могу даже ручаться, что это сработает. Еще нам нужны прочные гамаки Мы подготовились к повышенным нагрузкам. Два противоперегрузочных кресла в штурманской рубке мы усилили полосами материала, которые смогли оторвать от кроватей в каютах. Потом мы спустились к Ииту и дзакатанину, чтобы соорудить Дзильричу подобное кресло. Что касается Иита, то я решил, что он, как обычно устроится в моем кресле. Я негромко постучал в дверь. -- Войдите, -- пригласил Дзильрич. Он лежал и, по его телу было видно, как он устал. Чаши на виду не было. Иит тоже лежал, но приподнял голову и настороженно посмотрел на нас. Я рассказал им о наших планах. -- Это действительно возможно? Рызк снова пожал плечами. -- Я не могу поручиться за это своим именем, если ты это имеешь в виду. Вероятность такого маневра можно проверить только на практике. Но шансов у нас конечно мало. -- Очень хорошо, -- согласился дзакатанин. Я ждал каких-нибудь аргументов со стороны Иита. Но он промолчал. Его молчание обеспокоило меня. Но я не настаивал, опасаясь, что он подтвердит мои худшие опасения. Лучше не быть пессимистом, особенно если обстановка и без того выглядит мрачно. У Дзильрича были свои предложения насчет того, что нужно соорудить, чтобы он смог перенести перегрузку. И мы, как могли, старательно выполнили его инструкции. Когда мы завязали последний узел, Рызк поднялся и потянулся. -- Схожу, проверю часы в рубке, -- сказал он как бы мимоходом. И я заметил, как Дзильрич вдруг быстро глянул в мою сторону, как будто ожидая, что я буду против этого. Но нам все равно был необходим опыт Рызка. И я не видел как он может навредить нам, ведь система стирания маршрутной ленты продолжала работать. Кроме того у него не было причин стремиться в ряды Гильдии. И я точно знал, что они даже не стали бы с ним разговаривать. Когда он ушел, я связался с Иитом: -- Маршрутная лента вытирается. Он не сможет запустить ее в обратном направлении. -- Элементарная осторожность, -- жестко сказал Иит. -- Даже если он не убьет нас во время выхода и его теория сработает, у нас все равно останется слишком мало шансов. -- Кажется, ты не очень-то веришь в удачу. Мои внутренние сомнения усилились. -- Машина есть машина, и сделана она так, чтобы функционировать в определенных ей пределах, иначе она просто прекращает работать. Как бы то ни было, дело не только в выходе. После выхода у нас появится еще много новых проблем. -- Например? Меня не устраивали его недомолвки. Предупрежденному легче, чем вооруженному. -- Мы попробовали психометрию, -- вмешался дзакатанин. -- Мои способности несколько ограничены, но вдвоем у нас кое-что получилось. Этот термин ничего мне не говорил, и, очевидно, он понял это, потому что сразу все объяснил, и я был рад, что это сделал именно он, а не мутант, снисходительность которого в подобных ситуациях раздражала меня. -- Если сконцентрироваться на каком-то предмете, то, имея определенные способности, можно извлечь из него информацию о его бывших владельцах. В основе этого лежит убеждение в том, что любой предмет, использование которого сопровождается сильными эмоциями, например меч, побывавший в битве, сохраняет самые яркие впечатления, которые потом может воспринять особо чувствительное сознание. -- И что же чаша? -- К сожалению, она была центром эмоций не одного индивидуума и даже не одного вида. А некоторые из ее владельцев слишком отличались от норм, которые приняты сегодня. Хотя мы извлекли массу эмоциональных остатков, некоторые из них совершенно бессвязны. Многие впечатления накладываются друг друга. Мы предполагаем, что чаша гораздо старше гробницы, в которой ее нашли. Было очень трудно разделять слои, но мы обнаружили, по крайней мере, четыре таких слоя, оставшихся от предыдущих обладателей. -- А камень Предтеч? -- Вот тут мы столкнулись с определенными трудностями. Та сила, которая оживляет его, к сожалению, управляет и смесью впечатлений. Но мы точно знаем, что карта была самым главным предметом для ее первого хозяина, а для последующих владельцев чаша значила гораздо меньше. -- Допустим, мы действительно найдем источник камней, -- сказал я. -- Что потом? Мы не можем надеяться на то, что нам удастся контролировать их перемещение. Любой человек, который обладает монополией на сокровища, становится мишенью. -- Это логично, -- согласился Дзильрич. -- Здесь нас четверо. И такой секрет не сможет долго оставаться секретом. Нравится это или нет, но тебе -нам -- придется контактировать с представителями властей, в противном случае придется скрываться. -- Но мы можем выбирать, с какими властями иметь дело, -- заметил я, в то время, как в мозгу формулировалась мысль. -- Логичный и, возможно самый лучший вариант. Иит наткнулся на мою мысль, подхватил ее в полу-сформулированном состоянии и сам сделал вывод. -- И если это будут дзакатанские власти... -- сказал я вслух. Дзильрич окинул меня взглядом. -- Это слишком большая честь для нас. -- По праву. То, что чужестранцу я мог довериться больше, чем своему собственному виду, вызвало у меня небольшой укор совести. Но это было так. И я передал бы тайну нашей находки (если мы найдем что-нибудь, что нужно будет хранить в тайне) любому члену их Совета с большей охотой, чем кому-нибудь из моих собственных лидеров. Дзакатане никогда не создавали империи, никогда не расселяли колонии среди звезд. Во все времена они были наблюдателями, историками, учителями. И не поддавались страстям, желаниям, фанатизму, всем этим эмоциям, которые творили в моем виде великих героев и злодеев. -- А если этот секрет будет таким, что его нельзя будет ни с кем разделить? -- спросил Дзильрич. -- С этим я тоже могу согласиться, -- быстро ответил я. Но я знал, что сейчас не говорил за Иита или за Рызка, мнение которого теперь тоже нужно было принимать во внимание. -- Посмотрим, -- сказал Иит, он явно не хотел торопиться. Я не в первый раз подумал о том, что нарочитое подчеркивание Иитом того, что главной целью наших поисков является источник камней, объяснялось какими-то другими причинами, о которых он никогда мне не рассказывал. Да и мог ли я сам полностью отказаться от камней Предтеч, понимая, что эти камни способны еще на очень многое? Допустим, дзакатане предложат нам спрятать, разрушить их, забыть все, что мы узнали об этих драгоценностях. Смогу ли я без сожаления согласиться на это? Об этом я размышлял позже, лежа на кровати в каюте. Иит лежал рядом со мной и не вмешивался. Но в конце концов, запутавшись в своих мыслях я спросил мутанта: -- Во время чтения прошлого чаши, что ты на самом деле узнал о ней? -- Как сказал Дзильрич, там было несколько слоев прошлого, и они накладывались, перемешиваясь друг с другом, поэтому то, что мы все же добыли, настолько разрозненно, что очень трудно быть уверенным что мы все поняли правильно. Чаша создана не теми, кто положил ее в усыпальницу. Они пришли, я знаю это точно, гораздо позже, и сами нашли ее как клад, а потом захоронили с каким-то правителем, отдавая ему погребальные почести. -- Источник камня, -- он замешкался, и мне показалось, что мысль, которую я уловил, была окрашена смущением, -- трудно определить. Хотя, если мы правильно прочли координаты, то сейчас летим именно к этому источнику. И камень был установлен в карту, как путеводная звезда для тех, кому это было очень важно. Но я не думаю, что их родная планета была, также, и источником камней. Тем не менее, от этого чтения у меня все перемешалось в голове, и чем меньше я буду вспоминать об этом, тем лучше! На этом он оборвал контакт и, свернувшись в клубок, заснул. Очень скоро я последовал его примеру. Предупреждение о том, что пребывание в гиперпространстве подходит к концу, пришло несколько позже. Дзакатанин уверил нас, что, когда придет время, он сам устроится в кресле, поэтому мы с Иитом сразу помчались в рубку. Вскоре я уже был в гамаке, и наблюдал, как Рызк скрючился возле пульта в таком же коконе, как и я, чтобы успеть вовремя расслабиться, когда наступит критический момент выхода. Нам пришлось очень тяжело, может, даже тяжелее чем тогда, когда мы догоняли корабль на спасательной шлюпке... Но теперь мы были максимально защищены и пережили эту перегрузку гораздо легче. Придя в себя, я сразу посмотрел на радар. На экране были видны точки, но они означали планеты системы, а не корабль который, сопровождал нас в гиперпространстве. -- Все получилось! -- Рызк почти кричал. В этот момент Иит пополз по моему все еще неподвижному телу. Я увидел, что в руке он держал камень Предтеч, прижав его к верхней части живота. Камень ослепительно сиял, как тогда, когда мы пользовались им. Но сейчас он никому не передавал свою энергию. Он так сиял, что от его света резало в глазах. Иит вскрикнул от боли и уронил его. Он попытался снова схватить камень, но стало ясно, что он не сможет поднять этот кусочек огня рукой. Теперь я не мог даже смотреть на него. У меня мелькнула мысль, что камень прожжет палубу корабля насквозь. -- Туши его! Я услышал крик Иита. -- Думай о темном -- о черном! После этих слов меня захлестнул мощный поток его мысленной энергии. Я собрал все свои мысли о темноте. К моему изумлению, мы действительно смогли заставить его резко уменьшить уровень излучения. Он потускнел. Но, тем не менее, не стал безжизненным, как раньше, -- он лежал в небольшом углублении, которое сам выплавил в металле палубы, и его светящаяся сердцевина делала его красивее любого из когда-либо виденных мной драгоценных камней. -- Клещи? -- предложил я, хотя жар от камня конечно мог расплавить и клещи. Но его нельзя было взять его в руки, а оставлять его здесь не следовало, потому что он мог слой за слоем прожечь оболочку корабля. Рызк пристально смотрел на камень, не понимая, что произошло. Я освободился от гамака и достал коробку с инструментами. С клещами в руках я стал на колени, чтобы поднять камень, боясь, что он окажется приваренным к полу. Но он поддался, хотя я все еще чувствовал жар и видел, что дыра в палубе под ним была почти сквозной. И на земле, и в космосе, и на грани крушения камень Предтеч уводил нас от беды. Могла ли теперь эта маленькая драгоценность привести нас к цели нашего пути, к своей родной планете? По карте на чаше мы без помощи камня уже определили, что нужная нам планета, находится на четвертой от солнца орбите. А когда мы положили сияющий камень в чашу, его яркость резко уменьшилась, как будто она управляла его энергией. Мы внимательно наблюдали за радаром, но на экране не было никаких признаков того, что преследователь вышел в систему вместе с нами. Так что Рызк установил курс на четвертую планету. Я все же ожидал, что за тысячи лет солнце изменится, станет новой, или взорвется и превратится в красного карлика, а то и совсем выгорит. Но этого не произошло. Оно соответствовало обозначению на древней карте. Мы вышли на орбиту сканирования, и хотя контрольная аппаратура показала, что это действительно планета типа Арт, были настороже и продолжали наблюдать за ней. На обзорных экранах перед нами развернулось великолепное зрелище. Я знал, что Терра -- планета, с которой мой вид вышел в бесконечно древнюю Галактику, перед тем, как началась всеобщая эмиграция -- была ужасно перенаселена, что города простирались до неба, уходили под землю, вгрызались в сушу материков и даже врезались в моря. Я знал об этом, но никогда этого не видел. Я был терранианцем по происхождению, но к Терре нужно было лететь через всю Галактику и она была для меня почти легендой. Да, мы видели старые стереоснимки и слышали древние ленты, которые постоянно копировались. Но многое из того, что мы видели, было для нас бессмысленно, и о том, что же действительно существовало тогда, до выхода Терры в космос, часто разгорались долгие бесплодные споры. Теперь изображение на экране напомнило мне старые стереооткрытки. На этой планете не было свободной земли, не было видно и намека на растительность. Вся суша была покрыта сплошной массой зданий, которые уходили даже в моря на больших платформах -- естественные острова не могли иметь таких правильных очертаний. Эта скученность создавала ощущение духоты и какой-то подавленности. Мы пересекли границу дня и вошли в ночь. Но на ночной стороне планеты было абсолютно темно. Была ли внизу жизнь... Я не мог в это поверить. -- Там есть космопорт, -- неожиданно сказал Рызк. Его глаза были привычны к самым разным пейзажам, я же не видел никакого разрыва в этом безумном переплетении структур. -- Ты можешь приземлиться? -- спросил я. -- По приборам, -- подтвердил Рызк. -- После двух витков для ориентации. Там нет маяков. Наверное все заброшено. Он выглядел несколько озабоченным, и я подумал, что он, возможно, разделял мое отношение к увиденному. Рызк сел за приборы. Мы снова устроились в гамаках, наблюдая, как на обзорных экранах к нам начала приближаться мертвая планета, как потянулись к нам города, как будто пронзившие небо башни их домов хотели затащить нас вниз, в мир, который они погубили. Глава 17 Надо отдать должное искусству Рызка: он посадил корабль на хвостовые стабилизаторы, сразу на три точки, как это делали настоящие асы. Я не в первый раз задумался над тем, что же выбросило его из круга ему подобных. Неужели пьянство в одиночку? Пока наш разведывательный луч сделал полный круг вокруг корабля, информируя об окружающей обстановке, мы, лежа в гамаках, продолжали смотреть в обзорные экраны. После сообщений разведывательного луча я еще больше зауважал мастерство Рызка. Корабль, как игла вонзился в узкую щель между устремленными в небо башнями. Только теперь, оказавшись в этом лесу из созданных людьми гигантов, мы разглядели раны, что нанесло им время. На стенах серовато-коричневых и сине-зеленых зданий почти не было видно швов в местах соединения каменных блоков. Хотя их гладкие стены были покрыты трещинами, мы не увидели ни одного окна или двери. Рызк повернулся, чтобы проверить атмосферные анализы. -- Планета типа Арт, пригодна для жизни, -- сказал он. Но ему, как и мне, не хотелось выбираться из гамака. Что-то неприятное было в нагромождении этих зданий. Они как бы подчеркивали нашу ничтожность, угрожали нам уже одним своим видом. Мы чувствовали себя насекомыми, не способными подняться из пыли, в которой ползали; мы противостояли этим гигантам, вершины которых, скрывались за тучами. И повсюду витал дух давней смерти. Это была не приличествующая случаю усыпальница, сооружением которой были отданы почести тем, кто тысячи лет здесь спал, но скорее место, где всеобщее разложение сравняло и превратило в ничто все, что когда-то было чем-то -- людей, знания, верования... Здесь царила всеобщая неподвижность. Между башнями ничего не летало. Вокруг не было видно ни единой травинки. Мы находились в лесу из давно обглоданных костей. Мы не увидели ничего, что могло бы напугать, но у нас, или у меня (хотя действия Рызка заставляли меня поверить что он разделяет мою неуверенность), усиливалось ощущение, что жизни здесь не давно не существовало. -- Надо идти! Это произнес Иит. Чувствовалось как напряжено его маленькое тело, я видел готовность в том, как он, покачивая головой, угрюмо всматривался в обзорный экран, хотя в панораме местности я не видел никаких изменений в монотонной веренице башен. Я выбрался из кокона, за мной последовал Рызк. Чаша с камнем Предтеч стояла на палубе, над ней, будто охраняя ее содержимое, скорчился Иит. А камень продолжал сиять, хотя, возможно, теперь и не так интенсивно как прежде. Мы спустились к Дзильричу. Дзакатанин уже стоял, прислонившись к стене. Он взглянул на Иита, и я понял, что они обменялись впечатлениями. Я подставил плечо, чтобы помочь дзакатанину, и вместе с Рызком мы вывели его через люк вниз по аппарели на платформу космопорта. На посадочной платформе раздался глухой стон, и пилот, быстро пригнувшись, развернулся и заглянул в один из узких проходов между башнями. Через открытые выходы из порта, было видно, что проходы между домами слабо освещены -- подобный сумрак я встречал в лесах на других планетах. Стон стал пронзительнее. Мы поняли, что это шумит ветер, и успокоились. По-видимому, эти звуки ветер издавал, проходя через трещины в стенах зданий. Вне корабля безлюдная местность угнетала еще сильнее, чем когда мы смотрели на нее на экране, и у меня не было ни малейшего желания идти на разведку. Меня охватило предчувствие, что если рискнуть и уйти подальше от порта, то выбраться из этого лабиринта и вернуться на космодром будет невозможно. Тем более неизвестно где искать... Мы видели, что этот растянувшийся на всю планету город покрывал всю сушу и часть моря. Чтобы найти то, из-за чего мы прилетели сюда, нам может потребоваться пройти половину, три четверти, всю планету, а на это потребуются дни, месяцы поисков... -- Думаю это не так! Иит взял с собой чашу. Теперь он протянул руки вперед и мы увидели как заблестели точка на ее поверхности и лежащий внутри камень. Он резко повернул голову направо. -- Надо идти этим проходом! Но все же то, что находилось в "этом проходе" могло оказаться очень далеко от порта. Хотя Дзильрич вообще не мог ходить на своих неокрепших ногах, на этот раз я не собирался никого оставлять на корабле. У нас был катер -- и если бы двое из нас забрались в его грузовой отсек, мы, хоть и не очень высоко от земли, но лететь смогли бы. Оставив Дзильрича и Иита на посадочной платформе, мы вернулись на корабль, уложили в катер арбалеты и немного, сколько было свободного места, припасов. Нас трое плюс Иит -- для катера это было уже слишком тяжело, поэтому мы не смогли бы набрать большую высоту, но выбирать не приходилось: спасательная шлюпка была переоборудована так, что нам понадобился бы не один день, чтобы восстановить ее, но лишнего времени у нас не было. Судя по положению солнца, когда мы наконец собрались, было далеко за полдень. Я предложил подождать до утра, но к моему удивлению дзакатанин и Иит настояли на немедленном вылете. Они были абсолютно уверены, что мы должны спешить. После того, как мы втиснулись в маленькое суденышко, Иит возглавил экспедицию, указывая мне, куда вести катер. Мы поднялись не выше, чем на два моих роста от поверхности, и при выходе из порта, резко повернули направо, завернув в узкий проход между башнями. По мере того как здания отрезали от нас солнце, вокруг становилось все темнее и темнее. Снова я подумал о том, как здесь могли жить люди. Неподалеку от порта показались воздушные переходы, соединяющие здания на разных уровнях, которые сплелись в густую, закрывавшую свет паутину. Некоторые из переходов были разрушены, и их обломки лежали на земле. Мы включили прожектор, и я уменьшил скорость, чтобы не врезаться в одну из куч таких обломков. Но Иит, похоже, вполне ориентировался в этих переплетениях, вовремя направляя меня с одного уровня на другой. Сумерки сгустились в кромешную тьму. Я все больше боялся, что мы заблудимся и никогда не сможем вернуться в сравнительно открытое пространство космопорта. Здесь же все вокруг было одинаково и, время от времени, нам попадались то обломки обвалившегося моста, то гладкие стены зданий, в которых я так и не разглядел ни окон ни дверей. Затем в свете прожектора что-то мелькнуло. Движение было таким быстрым, что я решил, что от долгого напряжения мне это почудилось -- пока прожектор не прижал к стене какое-то существо. Загнанное в угол, оно повернулось к нам лицом, на котором я увидел выражение страха, смешанного с раболепием. На разных планетах я видел много странных созданий, так что подобное дикое отклонение от нормы моего вида было мне известно. Хотя в этом существе, появившемся в темноте среди заброшенных руин, было что-то такое, что вызвало у меня крайнее отвращение. Где-нибудь на открытом пространстве, с лазером в руке, я не долго думая, без сожаления умертвил бы его. Оно лишь на мгновение остановилось, пригвожденное светом к стене, а затем с удивительной быстротой исчезло. Сначала существо шло на двух ногах, потом опустилось на четыре. Хуже всего, что оно было похоже на человека. Или на то, каким мог быть человек вечность назад, прежде чем время выжгло из нас все то, что делало мой вид неразумным животным, нацеленным только на выживание. -- Значит, в городе все еще кто-то живет, -- прокомментировал увиденное Дзильрич. -- Это существо -- что это было? -- Отвращение в голосе Рызка соответствовало моим собственным эмоциям. -- Куда оно скрылось? -- Сверни налево. Оказалось, что на Иита никак не подействовало то, что мы увидели. -- Потом внутрь... Это было первое отверстие, которое я увидел в этих зданиях на уровне земли. Оно имело слишком правильные очертания, чтобы оказаться еще одной трещиной. Проем был достаточно велик, чтобы через него прошел катер. Но у меня было очень неприятное ощущение, что именно в этом проеме исчезло убежавшее существо. Дальнейшие поиски могли привести к тому, что, выбравшись из катера, мы могли попасть в ловушку к этому существу или кому-нибудь из его племени... Я все же подчинился Ииту, и завел катер в проем, за которым оказался зал. Мы попали в круглое помещение. Если здесь когда-нибудь и была мебель, то она уже давно исчезла. Пол был засыпан хлопьями трухи, в которую, возможно, и превратилась здешняя обстановка. В некоторых местах в хлопьях были протоптаны дорожки. Эти дорожки -- их было две -- вели к темному отверстию в полу. Я осторожно двинул катер вперед, пока его нос не завис над этим колодцем. Мы вполне могли опуститься туда на катере. Но я не был готов идти туда, не зная наверняка с чем мы можем встретиться на его дне. Но Иит не принял во внимание мои опасения. Он склонился над чашей в которой сиял камень. -- Вниз! -- потребовал он. -- Теперь вниз! Я хотел отказаться, но вмешался дзакатанин. -- Он прав. Под нами очень мощное силовое поле. И если мы осторожно спустимся туда... Конечно, я бы не пошел туда без катера, потому что судно хоть и немного, но защищало нас. Но все равно эту затею я считал полным безрассудством. Я был уверен, что Рызк тоже будет протестовать, но посмотрев на него, увидел, что он, как и Иит, очарован драгоценностью в чаше. Зависнув над колодцем, я перевел судно в режим вертикальной посадки -- катер создавался для исследовательских полетов, поэтому его двигатели можно было использовать и в этом режиме. Я внимательно рассматривал стены колодца, в то время как мы на самой малой скорости начали опускаться вниз. Мы не знали, для чего изначально было предусмотрено это отверстие. Но было очевидно, что более поздние обитатели использовали его в качестве прохода. На когда-то гладких стенах были закреплены ряды скоб, служившие перекладинами для рук и ног -- получилось что-то вроде примитивного трапа. Перекладины, кривые и необработанные, наверняка были выломаны из более сложных устройств. Работа была выполнена очень небрежно, гораздо хуже всего того, что мы увидели в городе, как будто трап сооружался представителями расы, стоявшей на нижайшем уровне развития. Этаж за этажом, минуя темные отверстия в стенах шахты, мы спускались вниз. Я насчитал еще шесть уровней, но колодец, вопреки моим опасениям, не сужался. Примитивный трап подводил к нескольким коридорам, но продолжал идти вниз, как будто объединяя все эти норы. Я осматривал входы каждого отверстия, к которому вел трап, но не мог заметить никаких признаков жизни, а свет нашего прожектора не мог проникнуть достаточно глубоко внутрь. Ниже и ниже, шесть уровней, десять, двенадцать, двадцать -- стена не изменялась. Но удерживать катер в режиме вертикальной посадки становилось все труднее. А трап продолжал свое движение вместе с нами. Пятьдесят... -- Скоро, теперь очень скоро! Иит был явно возбужден, таким я его еще не видел. Я посмотрел на приборы. Мы погрузились на несколько миль под поверхность планеты. Я понизил скорость до минимальной и ждал. Мы сели почти без толчка. Немного правее от нас находился вход в единственный на этом уровне туннель. Но он был слишком узок для катера. Продвигаться дальше можно было только пешком, но у меня не было никакого желания покидать наше суденышко и лишаться той небольшой защиты, которой оно нас обеспечивало. Мое благоразумие получило поддержку. У входа в туннель что-то задвигалось, несмотря на то, что примитивный трап закончился четырьмя уровнями выше. Наш прожектор осветил какое-то устройство, непохожее на виденное мной когда-либо раньше. Но по его внешнему виду вполне можно было предположить, что наведенная на нас труба была поднята для того, чтобы извергнуть на нарушителей спокойствия что-нибудь отпугивающее. Когда я положил палец на кнопку подъема, Иит и дзакатанин одновременно заговорили -- Иит мысленно, чужестранец на бэйсике. -- Не надо! Не надо? Они сошли с ума. Мы должны выйти из радиуса действия этой штуки, прежде чем она выстрелит! -- Смотри, -- это был Дзильрич. Иит неотрывно смотрел на камень в чаше. Я посмотрел еще раз, ожидая, что из этой зловещей трубы уже показалась наша смерть. Но... на месте устройства ничего не было! -- Где оно? -- Телепатические впечатления, -- ответил Дзильрич. -- Определенные предметы, деревья, вода, камни, может еще что-нибудь, в течение многих лет сохраняют визуальные впечатления, которые может воспринимать развитый разум, чье сознание готово воспринять эти образы. Создатели туннеля знали об этом и использовать это свойство. А у виденное, может быть просто сообщением о том, что произошло когда-то в прошлом, сообщением, которое было вызвано нашими повышенными эмоциями. -- Мы идем... туда... Иит перестал что-либо объяснять. Он просто протянул вперед чашу, которая вела нас в темный проход. Иит добился своего. Они с дзакатанином все равно пошли бы туда сами. А моя гордость не позволяла мне пасти задних. Так как мы стали отрядом, объединенным невидимыми опасностями неизведанного пути, я дал Рызку один из арбалетов. Вооружившись, мы двинулись вперед, Иит сидел у меня на плече, Дзильрич и Рызк шли позади. Я нашел в катере фонарь поменьше, в большом не было необходимости, потому что камень в чаше достаточно хорошо освещал все вокруг. Мы шли по проходу с гладкими и закругленными как у огромной трубы стенами. Я боялся нехватки воздуха. Но система снабжения исправно обеспечивала эту глубину пригодным для дыхания воздухом. В конце концов мы вышли из тоннеля и попали не в очередную шахту, как я ожидал, а в помещение, забитое различным оборудованием, часть которого было накрепко прикреплено к полу, а остальное расставлено на столах и длинных прилавках. В середине этого зала горел яркий свет, к которому так стремился Иит. На столе была установлена высокая, не ниже меня, конусовидная камера. Через прозрачный иллюминатор можно было заглянуть вовнутрь и увидеть на жаровне десяток светящихся камней Предтеч, которые завибрировали, когда мы приблизили к ним наши два камня. Возле конуса на столе стояла еще одна жаровня, на которой лежало еще с десяток грубых, неограненных камней. Они были черны, как куски угля, но это не было чернотой выгоревших камней Предтеч, которые мы нашли на покинутом космическом корабле при первом знакомстве с их свойствами. Иит спрыгнул с моего плеча на стол, поставил чашу и, сев рядом, попытался открыть иллюминатор конуса. Происходящее вдруг включило мою память. Опытным торговцам драгоценностями известно много способов мошенничества. Различными способами можно изменять цвет камней и даже маскировать их трещины. Высокая температура преображает аметист в золотистый топаз. Искусно сочетая высокую температуру и определенные химикаты, бледно-розовый, королевский рован превращают в камень лучшего малинового оттенка. С помощью высокой температуры можно... Я взял с жаровни один из черных кусков и вынул ювелирную лупу. Я не знал, как буду проверять то, что держал в руке, хотя во мне росла уверенность, что передо мной материнская порода, истинный камень Предтеч. Это мог быть не естественный минерал, а искусственное образование -- логически размышляя, именно так они могли получить свойство увеличивать мощность. Предмет, который я держал в руке, был действительно весьма странным. Его поверхность казалась бархатистой, хотя на ощупь такой не была. Если он бы он был похож на стручок -- я глубоко вздохнул. Память обманула меня. Это действительно была ошибка... Когда-то давно я нашел в ручье подобные камни. Их поверхность казалась бархатистой, почти мохнатой. Один из этих камней потом утащила судовая кошка, которая сначала облизывала его, а потом проглотила и через некоторое время родила -- Иита! То были большие, похожие на стручки, но никак не круглые, куски камня. Правда их поверхность... Взвешивая кусок в руке, я посмотрел на Иита. Он обнаружил секрет защелки иллюминатора, рывком распахнул его и вытащил оттуда жаровню с готовыми минералами. К моему изумлению, как только внутренние опоры освободились от веса жаровни, конус ожил, и в нем вспыхнул свет. Недолго думая, даже не для того, чтобы проверить свои предположения, я установил в камеру вторую жаровню с камнями, оставив только тот кусок, который взял раньше. Иллюминатор резко захлопнулся и едва не прищемил мне пальцы. За стеклом засиял такой яркий свет, что смотреть на него было просто невозможно. Я получил подтверждения своим мыслям. -- Камера предназначена для изготовления камней. Дзильрич взял камень с жаровни, которую достал Иит, и для сравнения взял у меня черный кусок. -- Да, очевидно, ты прав. Но я не думаю, что это, -- он показал на черный кусок, -- настоящая руда или же матричная порода. Осматривая помещение, он повернул свою перебинтованную голову. Нас освещали горячие потоки вырывавшегося из конуса ослепительного света. -- Не сомневаюсь, что это лаборатория, -- заключил дзакатанин. -- А значит, -- прокомментировал Рызк, -- это последние камни, которые мы когда-либо увидим. Если только они не оставили записей о том, как... Неожиданно раздался пронзительный визг, который, казалось, разрывая барабанные перепонки, проникал прямо в мозг. Мельком глянув на конус, плечом отталкивая назад Дзильрича и выкрикивая предупреждение, я схватил Иита. Расплескиваясь в разные стороны, из середины очага вырвалось пламя. Я оказался на полу, из моих рук вырывался Иит, подо мной шевелился дзакатанин. Затем огонь вдруг погас! Наступившая темнота была такой кромешной, что я едва не задохнулся. Я нащупал фонарь на поясе, во второй раз не зная наверняка, что же исчезло -- мое зрение или освещение. Но нажав кнопку фонаря, я увидел луч. Я направил фонарь на стол, или, скорее на то место, где он стоял. Теперь там вообще ничего не было! Ничего -- только свободное пространство, как будто энергия сама очистила для себя дорогу, но в противоположную от нас сторону. Только одна вещь лежала там неповрежденной, как будто была закалена на все времена от любых разрушений -- чаша-карта. Иит издал совершенно невероятный звук, вырвался из моих рук и побежал к ней. Но прежде чем он добежал до нее, на мгновение остановился, и от неожиданности я закричал, наверное, даже громче него. Мохнатое тело Иита мерцало под лучом фонаря. Он поднялся на задних лапах, как животное, которое схватили за загривок. Отчаянно взвыв, он забил лапами в воздухе. Но никакого мысленного контакта. Он вел себя как обыкновенное животное. Его спина одеревенела и, высоко поднявшись на задних лапах, он начал резко дергаться, двигаясь в диком, явно болезненном танце по кругу, центром которого была чаша. С его морды капала пена, глаза дико округлились, а тело продолжало мерцать, превращаясь в туманную колонну. Эта колонна становилась все выше и все больше. Атомы формировавшие плоть полукошачьего тела Иита рассеялись, его буквально растрясло в ничто. Но туман не рассеялся, а снова стал сгущаться. Отвердевающая колонна не была такой маленькой как Иит, и не походила на него своей формой. Никто из нас мог даже пошевелиться. Фонарь выпал у меня из рук, но упал так, что его луч, как будто совсем случайно, полностью освещал Иита -- или то, что было Иитом -- и чашу. Дрожащая колонна становилась все темнее и плотнее. Раньше, Иит был не больше своей матери, судовой кошки. Высота колонны равнялась человеческому росту. В конце концов этот сгусток вещества перестал расти, а безумное вращение становилось все медленнее и медленнее и наконец прекратилось. Я замер от удивления. Трижды Иит, при помощи телепатических сил, изменял свой облик. Он был пукхом, рептилией на Лилестане и волосатым человечком, который вместе со мной отправился на Блуждающую Звезду. Но я был уверен, что это последнее изменение произошло не по его воле. Он стал гуманоидом и... Изящное тело, с длинными стройными ногами, узкой талией и... Он... нет!.. ОНА... стояла абсолютно неподвижно, рассматривая свои распростертые руки, их нежную с золотистым оттенком кожу. Она склонила голову, осматривая свое тело, провела по нему руками вверх и вниз, наверное, чтобы убедиться, что зрение не обманывало ее. Дзильрич смог произнести единственное слово: -- Луар! Иита повернула голову и, посмотрев на нас большими золотистыми глазами, завернулась как в плащ в свои длинные темно-красные волосы. Затем она шагнула вперед и подняла чашу. Удерживая ее на ладони, она пошла к нам в свете фонаря, как будто для того, чтобы сильнее поразить нас своей изменившейся внешностью. -- Луар? Ее губы произнесли это слово. -- Нет... Талан! Она сделала паузу, в этот момент ее глаза смотрели куда-то за наши спины, как будто там она видела что-то такое, что было нам недоступно. -- Луар был нам известен, да, мы даже жили у них, Уважаемый, так что там остались наши следы. Но не там был наш дом. Мы Искатели, мы Снова Рожденные. Да, Талан. А перед этим другие, много других планет. Она перевернула чашу так, чтобы мы смогли видеть карту. Но камень Предтеч на ней потух, а тот камень, который был в чаше исчез. -- Сокровище, которое мы здесь искали, -- теперь оно исчезло. До тех пор, пока ваши мудрецы, Уважаемый Старейшина, не смогут разгадать всеми забытые тайны. -- Ну, спасибо, Джерн! Я вздрогнул, и неожиданный удар в бок бросил меня на какое-то прикрепленное к полу оборудование. Я вцепился в него, чтобы не упасть. Молниеносно, как он -- она делала это, когда была мутантом кошки, Иита схватила с пола фонарь. Она направила на Рызка полный свет, а он в это время укладывал на свой арбалет вторую стрелу. Она громко свистнула. Рызк согнулся, как будто в него угодил лазерный разряд. Он открыл рот, но не смог издать ни звука. И оружие выпало из его бессильных теперь рук. -- Хватит! Дзильрич, двигаясь с достоинством свойственным его расе, поднял арбалет. Свист оборвался, а Рызк стоял, ворочая головой из стороны в сторону, как будто сражаясь с оцепеневшим сознанием и, пытаясь таким образом, стряхнуть оцепенение. Я осторожно ощупал поврежденное место -- фонарь Иита направила на Рызка, который раскачиваясь из стороны в сторону едва стоял на ногах. Я не нащупал раны, но кожа на руке была содрана, и я решил, что он промахнулся, но стрела пролетела так близко, что ее оперение поранило меня. -- Хватит! -- повторил дзакатанин. Он положил руку на плечо пилота, как будто они были друзьями по оружию и помог ему выпрямиться. -- Сокровище -- лучшее сокровище -- все еще находится при нас. Вернее, -- он внимательно посмотрел на Ииту, -- теперь среди нас. Ты, Которая Вне Времени, ты получила то, к чему давно стремилась. Не поскупись же на меньшие призы для остальных. Она повертела арбалет в руках и ее губы изогнулись в улыбке. -- Действительно, Уважаемый Старейшина, сейчас, когда, как ты заметил, я достигла своей цели, я не хочу никому делать плохо. А знание это и есть сокровище... -- Хватит камней, -- почему-то очень громко сказал я. -- Хватит неприятностей. Без них мы счастливее... Рызк поднял голову, мигая от света. Он глядел в мою сторону, но я подумал, что он скорее всего ничего не видел. -- Очень хорошо! -- оживленно сказала Иита. -- Уважаемый Старейшина прав. Мы нашли мир сокровищ, который он вместе со своими соплеменниками освоит лучше всех. Или я не права? -- Права. В этом я не сомневался. Рызк помахал головой еще раз, -- но этим движением он не хотел выразить свое несогласие. Он пытался стряхнуть с себя туман и оцепенение. -- Камни, -- сказал он хрипло. -- Были приманкой в очень многих ловушках, -- ответил я. -- Тебе хочется чтобы тебе в спину дышала Гильдия, пираты с Блуждающей Звезды, Патруль? Он поднял руку и вытер лицо, затем осторожно перевел глаза с Ииты на Дзильрича, как будто был готов поверить только ответу дзакатанина