ся с интервалами, у которых не было никакой закономерности, и он не мог по ним измерять ход времени. Проголодавшись, он открывал дверь крошечного шкафчика, доставая капсулы и пластиковую бутылку с водой. Как они туда попали, он не знал. Хуже всего была постоянная тишина. Она окутывала Кана толстым отупляющим одеялом, и нервы его напряглись. Он, расхаживая взад и вперед, пытался утомить себя физически, чтобы уснуть и хоть несколько часов провести в забытьи. Он оказался в ловушке, из которой не было выхода. И он чувствовал, что однажды наступит момент, когда не сможет противиться тишине, когда демон - его собственный страх - победит и овладеет его мозгом. Весь мир сузился до размеров этой камеры без окон и дверей где-то глубоко в основании Прайма. Аппаратура камеры функционировала автоматически. Кана могли забыть, оставить здесь на многие годы, и он по-прежнему продолжал бы получать питание, и свет продолжал бы загораться и гаснуть в соответствии с каким-то диким расписанием, вложенным в машину. И даже когда он умрет... Кана пытался заставить себя думать о чем-нибудь другом. Если бы у него только была информационная катушка или какой-нибудь другой писчий материал... Но с таким же успехом он мог бы мечтать о свободе! Он даже не знал, осужден ли он или еще только дожидается суда. Хансу ошибался, считая подземные ходы Прайма неизвестными полиции. В арестовавшей их группе находился агент ЦК. Они сдались без сопротивления. С тех пор он не знал, что с Хансу. Их разделили перед допросом. Специалисты по допросам не были грубы. Давным-давно исчезла необходимость в пытке, чтобы развязать языки упрямым пленникам. После того, как ему дали определенное средство, он ничего не мог скрыть. И Кана знал, что он выболтал все секреты своей жизни. Когда он пришел в себя, то находился в этой камере, раздетый до белья, и с тех пор он здесь и оставался. Он стал сам себе назначать задания, вспоминая после каждой еды все детали курса Х-3. Иногда в процессе этой работы он даже забывался на миг. - Закан, - он произнес это слово медленно, стараясь придать ему соответствующий свистящий звук, - планета земного типа. Суша представлена, главным образом, архипелагами. Самый большой остров Зородал. Крепость Зородала была основана во время полумифического правления пяти королей. Археологические находки подтвердили некоторые легенды и доказали, что на одном и том же месте сменялось, по крайней мере, десять цивилизаций, причем иногда между падением одной и подъемом следующей проходили тысячелетия. Закатане - раса рептилий, родственных земным ящерицам. Протяженность их жизни намного превосходит человеческую. Они не агрессивны, чрезвычайно поглощены историческими исследованиями и дают много известных историков и философов. Послышался щелчок. В стене перед Каной раскрылось отверстие. В нем лежал мундир. На мгновение Кана застыл. Потом схватил мундир, боясь, что это лишь мучительная иллюзия. Полный новый комплект обмундирования... мечника третьего класса! Когда Кана начал одеваться, его руки все еще дрожали. Освобождение, по крайней мере, освобождение из камеры. Что его ожидает? Суд? Возвращение на службу? Или... Он, волнуясь, застегивал пряжки. Теперь он хоть был одет. Только меча не хватает, новые ножны на поясе пусты. И нет Ножа Милосердия. Он застегивал ремешок шлема, когда стена сдвинулась. Он вышел в коридор. Его ожидали четверо конвоиров, двое впереди, двое сзади. Он подумал, что стоит ли ему гордиться таким эскортом. И пошел, понимая бесполезность расспросов. Скоростной лифт поднимал его этаж за этажом в сердце административного штаба. Когда лифт остановился, они оказались в широком коридоре. Фрески с изображениями других миров, где сражались орды и легионы, чередовались с окнами, через которые Кана бросил взгляд на Землю, первый с тех нор, как он оказался в подземелье. Насколько он мог судить, было утро. Внизу лежал залив, переходящий в море. Предания утверждали, что древние руины, на которых был основан Прайм, некогда являлись предместьем огромного города, покрывавшего до атомных войн весь остров у залива. Меж зданий пролетали конторы. Все было так же, как и в тот день, когда он впервые прибыл в Прайм и получил назначение в орду Йорка. Но охранники не дали ему много времени смотреть в окно или думать о прошлом. Его быстро провели в приемное помещение. Здесь его ждал трибунал. Высокие чины, возможно, самые высокие! Здесь сидели трое из четырех советников штаба, а четвертым и пятым членами суда были галактический агент и офицер Галактического Патруля, командир подсектора, судя по знакам различия. Кана напрягся. Какое же право имеют эти чужаки судить его? Он был уверен, что сможет опротестовать это и будет поддержан кодексом службы. Но, желая выиграть время, он отдал салют и доложил согласно правилам: - Кана Карр, мечник третьего класса, назначенный в орду Йорка, место службы - Фронн. Хансу. Где Хансу? Неужели их будут судить порознь? Больше всего на свете Кана теперь хотелось поговорить с Хансу. Потому что он только что сделал ошеломляющее открытие: один из офицеров, смотревших на него, был Маттиас, тот самый Маттиас, который, по мнению Хансу, был бы их защитником, сражался бы на их стороне, если бы они сумели добраться до него... Лица офицеров были бесстрастны, но агент ЦК, арктурианец, ярко-алый и золотой плащ которого кричаще выделялись на фоне серо-зеленых мундиров землян, нетерпеливо ерзал в кресле, как бы желая ускорить процедуру и в то же время не решаясь указывать. Другой чужак, офицер Патруля, явно скучал. Потом Кана увидел то, что лежало перед старшим офицером, - меч арча. Это был ответ на один из его вопросов. Его привели для объявления приговора. Его приговорили, даже не дав возможности высказаться в свою защиту. Но... как они могли? Ведь он рассказал правду. Эти люди должны были знать об убийстве на Фронне, о страшной сцене у патрульного крейсера, обо всем, что случилось, знать так, как будто они сами были всему свидетелями. Как же они могли? КАК ЖЕ ОНИ МОГЛИ? - За неразрешенный контакт с расой Х-3, - начал старший офицер, - за дезертирство с места службы, за кражу крейсера, принадлежащего Галактическому Патрулю, вы, арч Кана Карр, мечник третьего класса - отныне не пригодны к службе в космосе. Вы лишаетесь всех званий и привилегий службы и на весь остаток жизни приговариваетесь к работе в одном из рабочих отрядов. Врожденная дисциплина заставила его слушать. Рабочий отряд до конца жизни - это почти рабство. В нем нарастал холодный гнев. Он ответит этим дьяволам с замороженными лицами, он скажет им несколько слов правды. И пока он еще не в рабочем отряде. Когда он заговорил, то обратился не к старшим офицерам, а непосредственно к агенту: - Я узнал, кто вы и вам подобные. Пока еще вы можете заставить землян повиноваться вашей воле. Но когда-нибудь вы заплатите за это... Белое лицо арктурианца не изменило выражения, только сидел он теперь неподвижно, его длинные глаза сузились в щелки, как у хищника, следящего за добычей. - Как долго, - внимание Кана снова переключилось на землян, - как долго вы сумеете скрывать такие происшествия? Вы знаете, что они сделали с нами там? Я ... -он помолчал, дожидаясь, пока полностью овладеет своим голосом. - Я дал милосердие Дику Миллзу, выслушав его рассказ. Вы знаете - все вы знаете, что он мне рассказал. Считается, что мы борцы. Пусть мы лишь наемники, продающие свое искусство другим. Но теперь пришла пора сражаться против убийц, - он бросил слова прямо в лицо арктурианца и офицера Патруля. Затем настроение Кана изменилось. Зачем ему разговаривать с этими бесстрастными судьями, когда ему хочется броситься на арктурианца, ощутить под кулаками его дряблую плоть? Слова ничего не изменят, не нарушат спокойствия этого изменника Маттиаса. Он отдал честь и повернулся к ожидавшим его стражникам. Неужели его снова отведут в подземную камеру? Или попытаться... у него будет такая возможность. Он намерен бежать на обратном пути. Хансу... Если его приговорили к пожизненным работам, то Хансу должны были казнить. Как он ошибался в Маттиасе, в своей вере в новый день! С Маттиасом, готовым изменить, у повстанцев не было ни малейшего шанса. Они прошли к лифту и спустились, но не в камеру. Его провели в маленькую комнатку рядом с входом в здание: он был уверен в этом, так как мимо непрерывно шли в обоих направлениях солдаты. Его оставили одного, если не считать часового у дверей. Оставили ждать. Ждать? Нет, действовать! 18. НЕ БУДЕТ ЗВЕЗДНОЙ СТРАЖИ! Кана старался оценить ситуацию. Он в мундире, не хватает лишь оружия. Если бы не часовой, он мог бы просто выйти из комнаты, смешаться с толпой в зале и покинуть здание, прежде чем поднимется тревога. Потом он смог бы выбраться из Прайма. Оставалось решить проблему часового. Он принялся разглядывать его. Часовой старательно подавлял зевок. Ясно, что он не ожидал никаких беспокойств от пленника. И это было не помещение для содержания арестантов, а скорее комната ожидания для посетителей низшего ранга. Скамья, на которую было приказано сесть Кане, оказалась мягкой, слева от него, вне видимости часового, находился видеоэкран. Можно ли его как-то использовать? Немного импровизации. Он подождал, пока внимание часового опять не привлек кто-то в коридоре, и затем вскочил на ноги. - Красный тревожный! - воскликнул он, как будто изумленный. Часовой повернулся, сделал шаг, а затем бросил на Кана сердитый взгляд. - Был красный тревожный! - настаивал Кана, указывая на экран. Охранник пребывал в нерешительности. Если на экране был действительно красный тревожный сигнал, то его долг ясен, он немедленно должен обратиться за распоряжением. А он не был уверен, что сигнала не было. - Держите меня под прицелом бластера, - сказал Кана. - Говорю вам: был красный тревожный! Охранник вытащил бластср и нацелил его на Кана. Потом, прижимаясь спиной к стене, не отводя глаз от пленника, стал двигаться к экрану. - Сидеть! - выпалил он Кане. Кана опустился на скамью, но тело его было напряжено до предела, и все его мускулы были готовы к действиям... У него будет лишь одна секунда, когда охранник, чтобы нажать переговорную кнопку под экраном, вынужден будет повернуться к нему спиной. И если только он сумеет двинуться... Она наступила, эта секунда. Охранник повернул голову. В то же мгновение Кана бросился на пол. Плечи его ударились о колени охранника, голова того с глухим стуком ударилась об экран. Экран разбился. Кана быстро повернулся, готовый продолжить борьбу. Но тело под ним было вялым. Несколько ошеломленный этой феноменальной удачей, Кана встал на колени, торопливо присвоив себе меч охранника и его бластер. Только охранник на посту мог носить его. На улице Кану тут же задержат, если увидят бластер. Он сунул меч в ножны, надеясь, что удача будет сопутствовать ему. Охранника, связанного собственным поясом, с кляпом во рту, он закатил под скамью так, чтобы от двери его нельзя было увидеть. Затем Кана поправил мундир, надел шлем, потерянный им в короткой схватке, и, глубоко вздохнув, вышел в коридор, закрыв за собой дверь. У него было пять минут, может, немного больше, прежде чем начнется преследование. Теперь, когда у него снова меч, никто не отличит его от сотен арчей на улицах Прайма. Улицы Прайма - чем быстрее он уберется с этих улиц - тем лучше. Бегство было чистейшей импровизацией и поэтому сработало эффективно, но он хотел как можно быстрее уйти из Прайма. Четкой походкой солдата, отправленного с поручением, он миновал коридор и вышел из здания на площадку коптеров, примерно в двадцати этажах над уровнем земли. Из одной такой машины вышел ветеран, и она уже была готова взлететь, когда Кана махнул рукой. Пилот нетерпеливо ждал его. - Куда? Жаль, что он плохо знает географию города. Но он был уверен, что попытка приблизиться к космопорту или к одному из трансконтинентальных аэропортов ни к чему хорошему не приведет. Они хорошо охраняются, и сообщение о его побеге будет немедленно передано туда. Немного обеспокоенный вопросом пилота, он назвал единственное место, где бывал раньше: - Дом Найма! Они поднялись в воздух и полетели на восток. Кана пытался опознать объекты под собой. Можно ли бежать по воде? Из Прайма ведут лишь пять наземных дорог, и каждая преграждена барьером. Все машины там останавливаются и осматриваются. - Прилетели, - коптер опустился на стоянку Дома Найма. Кана поблагодарил и на лифте спустился вниз. Но не в сам зал и не на этаж, где офицеры по найму сидели в своих кабинетах. Он направился в единственное место, где не только надеялся укрыться, но и найти помощь в обдумывании следующего шага. Комната записей была так же тиха, как и в тот раз, когда он впервые перешагнул порог. Одна кабина у входа была занята, а остальные свободны. Он быстро выбрал четыре катушки и направился в самую дальнюю кабину в ряду. Опустив катушки в машину, он сел в качающееся кресло. Час спустя была прослушана последняя катушка. Итак, имеются два ответа. Он снял наушники, но с кресла не встал. Что ж, по крайней мере, у него есть выход. Кана стремительно встал и подошел к двери кабинки, чтобы осмотреть помещение. Свет в первой кабине погас. Но теперь были заняты три другие. Подозрительно ли это? Он не видел возможности выследить его здесь. Самое логичное с его стороны было попытаться как можно быстрее выбраться из Прайма. Разумеется, никто не ожидает, что он станет изучать катушки в архивах зала Найма. Два пути... Он снова сел в кресло и, глядя невидящими глазами в потолок, принялся размышлять. Морской путь. Он умеет плавать, хотя в последнее время у него было мало практики. И подземный, построенный древними. Может, полиция считает, что поскольку его так поймали, то второй раз он не захочет туда войти. Он был голоден. Тщательно подобранная тюремная диета не давала возможности накопить энергию. А он не осмеливался пойти в столовую. Пришлось бы показать браслет, который тут же выдал бы его. Но сначала нужно было выбраться из Прайма, а там уж можно будет подумать о еде. Из Прайма - перед ним по-прежнему стоял выбор. И долго задерживаться здесь нельзя. Он впитал всю информацию, которая содержалась в катушках. Пора идти, и Кана принял решение. Самым старым зданием современного Прайма был исторический музей. Поскольку история не пользуется популярностью у современного населения Земли, то здание всегда пустует. Но, как узнал Кана из катушек, оно сооружено на фундаменте доатомного здания. Возможно, там сохранился вход в подземелье. Говорят, во всех довоенных зданиях они были. Вероятность успеха - один к тысяче. Но его учили учитывать и такие вероятности. Кана собрал катушки и вышел из кабины. Три другие кабины были по-прежнему заняты, и он торопился пройти мимо. Вернув катушки на место, он вышел из комнаты, сосредоточившись на том, чтобы вести себя неторопливо и обычно. К счастью, нужное ему здание находилось в трех кварталах, а мундир сделает его неузнаваемым на улицах. Спускаясь по широкой лестнице к тротуару, он услышал за собой шаги. Кто-то торопился. Он ускорил шаг и положил руку на пояс, поблизости от рукоятки меча. Если его догнали, он будет сражаться. И лучше погибнуть в огне бластера, чем провести свою жизнь в рабочих отрядах... Кто-то крепко ухватил его за руку, отводя пальцы от оружия. Справа и слева от него шли мощные арчи с угрюмыми лицами. - Продолжай идти... Кана механически продолжал двигаться, глядя вперед. Его вели не к штабу. И не приземлялся коптер, чтобы подобрать пленника и тюремщика. Они продолжали идти к музею. Не способный догадаться, что происходит, он молча шел между арчами. Для любого прохожего они были тремя друзьями, гуляющими по Прайму. Перед входом в музей солдат, который своим сжатием парализовал руку Кана, сказал: - Сюда... Совершенно сбитый с толку, Кана повернул в музей. В широком зале, уставленном витринами с реликтами довоенного периода, никого не было. И никто не появился, когда они спустились по узким ходам в подземелье. Неожиданная поимка, когда он считал себя в безопасности, парализовала волю Кана, но сейчас он начал приходить в себя, собирая силы, чтобы при первой же возможности попытаться освободиться. Но почему его привели сюда? Неужели его считают членом подпольной организации и надеются, что он приведет полицию к своим товарищам? Любопытство сменило удивление, он решил ждать, пока что-либо прояснится. Они миновали множество залов с витринами, коридоров, тусклых комнат со шкафами и картотечными ящиками. Один или два раза им встречались занятые работой люди, но никто из них даже не поднял головы, чтобы взглянуть на Кана и его компаньонов. Как будто они были невидимы. Наконец, они дошли до конца этого лабиринта и оказались в большом помещении, занятом механизмами. Должно быть, системы отопления и кондиционирования воздуха. Один из арчей прошел вперед и открыл незаметную дверь. За ней оказалась лестница, ведущая в тускло освещенное помещение с рельсами. На рельсах стояли платформы. На платформы грузили какие-то громоздкие ящики, но никто из грузчиков также не обратил внимания на Кана и его спутников. - Туда, - протянутый палец указал на небольшой вагон. Кана скорчился на тесном сидении. Один из стражников сел перед ним, а другой сзади. Вагон двинулся, быстро набирая скорость, и погрузился во тьму туннеля. Неужели они направляются в штаб? Но почему под землей? Гораздо проще было бы впихнуть его в коптер и перевезти открыто... Проходили минуты, и Кана начал догадываться, что они не только миновали штаб, но, должно быть, приближаются к границам Прайма. Кана потерял всякое представление о направлении. Они могли находиться под дном залива или далеко в глубине острова. Когда вагон остановился у платформы, ему приказали выходить. На этот раз они не поднимались, а прошли по боковому коридору в какое-то место, полное активной деятельности. Здесь тоже были комнаты с картотеками и лаборатории с многочисленными работниками. - Сюда... Снова Кана подчинился приказу, вошел в комнату и остановился - ошеломленный. - Три часа десять минут, - Хансу сверился с часами, потом повернулся к рядом стоявшему человеку в мундире советника. - Вы мне должны полкредита, Матт. Я говорил вам, что он продержится. Чуть-чуть, но все же продержался. Я знаю своих кандидатов! Советник достал из кармана монету и торжественно протянул ее Хансу. Высокий чин, опустивший монету в протянутую руку Хансу, был именно тем самым Маттиасом, который совсем недавно с каменным лицом осудил Кана. Теперь внимание Хансу снова вернулось к Кане. Хансу критически осмотрел его. - Довольно живой для мертвеца, - таково было странное замечание Хансу. - Вы, - он протянул палец, - час назад были убиты при попытке выбраться с острова. Вторично Кана открыл рот, но на этот раз сумел произнести несколько слов: - Интересно... если это правда... сэр... Такой открытой улыбки Кана никогда раньше не видел у Хансу. - Как драматично, - по-прежнему, Кана ничего не понимал. - Добро пожаловать в Прайм, в настоящий Прайм. Познакомьтесь с его губернатором-командиром Маттиасом.- Ты хорошо держался, сынок, - советник одобрительно кивнул Кана. - Побег прошел так гладко, будто мы договорились заранее. - Я вам говорил, - вмешался Хансу, - он готов к любому назначению. Кана начал понимать, почему его оставили в той комнате и как ему удалось так легко справиться с охранником. - Вы дали мне щель, - сказал он почти обвиняюще. - За мной следили? - Нет. Ваш побег должен был выглядеть естественно. Мы просто предоставили время, место и возможности. Главное зависело от вас, - ответил Хансу. - Но как же ваши люди нашли меня? - По информационным катушкам, заказанным в архиве. Вы заказали "Историю Прайма", "Морской берег", "Остатки древних построек в Прайме" и "Карту Прайма". Все это было заказано в одно и то же время одним человеком. Поэтому мы просто послали за вами ребят. Кана без приглашения опустился на скамью. События развивались слишком быстро. Логично... Но все, о чем говорил Хансу, свидетельствовало о разветвленной и прекрасно функционирующей организации. Что это за организация? Он задал один из множества возникших у него вопросов: - А рабочие лагеря? - Они существуют и предназначены предположительно для преступников и недовольных разного рода, - весело ответил советник. - Агенты ЦК были бы удивлены, посетив их, кроме двух-трех для гостей. Сейчас вы находитесь в лагере номер 1. И мы можем дать вам не менее ста должностей, и все они будут направлены против существующего положения. Таким образом, мы и выполнили приговор. Не думаю, чтобы вы пожалели о своей судьбе. Хансу не жалеет. Или в глубине души все-таки что-то есть, а? - Нисколько, Матт, - улыбка Хансу стала еще шире. - Я жалею, что раньше не был посвящен в эти дела. Так много нужно сделать... - А как Кости и Ларсен, сэр? И вся орда на Фронне? - Кости и Ларсен приземлились далеко на юге и были встречены нашими людьми. Агенты ЦК о них и не подозревают. А что касается орды - что ж, придется кое-что предпринять тут и там. Пока что они в безопасности у вентури... Я думаю, мы сумеем договориться с этими торговцами. Именно такие нам и нужны. Мы сумеем забрать орду раньше, чем эти изменники и агенты ЦК до нас доберутся. С другой стороны, мы не можем просто так покончить с Дэйвисом и рассказать все, что мы узнали о нем и его покровителях. Но вентури будут знать, что мы свое слово сдержали. Здесь, в Прайме-2, у нас считается, что обещания нужно выполнять, если это в человеческих силах. Кана чувствовал себя так, будто его выбросили в космос из корабля. Если бы ему только объяснили последовательно, с самого начала, в простых словах, чтобы прекратилось это головокружение, ему стало бы легче. - Хотите факты? - Маттиас будто читал его мысли. - Что ж, положение не настолько плохо и просто, чтобы можно было объяснить его в нескольких фразах. Весь проект уходит в наше прошлое - почти три века назад. Вы знаете: если спросить арктурианца или проционина, что он думает о землянине, тот нарисует картину глубокого варвара. Мы это сознательно поддерживали. Враги были польщены, а нас это не беспокоило. На самом деле, Земля уже по крайней мере 250 лет является двойным миром, хотя об этом знает относительно небольшое число ее обитателей. Одна Земля и один Прайм точно и аккуратно подошли к заданному ЦК образцу. Теперь это один из низших членов конфедерации, довольный своей третьестепенной ролью. Но вот уже сто лет один из войсковых транспортов, взлетающих с этой планеты, является вовсе не военным транспортом. Один из двадцати. Он несет пионеров-исследователей. Мужчины и женщины, отобранные по определенному свойству мозга и тела, улетают в анабиозе, чтобы поселиться на планетах, найденных нашими наемниками. На одних планетах цивилизация деградировала и почти исчезла, другие лишены разумной жизни, на третьих - господствующая раса молода, это гуманоиды, с которыми мы можем скрещиваться. Можно даже полагать, что это потомки тех легендарных космонавтов, что покинули Землю задолго до атомных войн и теперь забыли о своем происхождении. Сейчас земляне тайно расселились почти на тысяче планет. На тридцати наши колонии не выжили, помешали местные болезни, резкие изменения климата, местная хищная жизнь. На шести планетах все еще идет борьба за выживание. На остальных земляне процветают. ЦК заметил сокращение населения Земли и решил, что наша раса, способная бросить вызов более древним расам, вымирает. ЦК считает, что сработал его план, но только недавно до ЦК начали доходить сведения о том, что происходит на самом деле, и он начал действовать. Но он опоздал, по крайней мере, на десять поколений. Невозможно предпринять действия против тысячи разных планет и сохранять видимость справедливости и тщательно поддерживаемое равновесие сил. - Вы еще забыли о наших союзниках, - напомнил Хансу. - Солдат в поле имеет право напоминать штабнику, - согласился Маттиас. -Да, несколько молодых энергичных рас подпали под этот же запрет на колонизацию и исследования, что наложен на нас. Когда эти расы узнают о наших действиях, а мы специально посылаем своих специалистов по контактам, они начнут копировать наши действия и методы. Теперь по нашим следам идет еще двадцать цивилизаций. Происшествие на Фронне - обвинение и убийство Йорка и его офицеров - это удар нам в спину, и он может обнаружить весь наш план. Но мы не боимся этого, мы подготовились. И если они собираются учинить суд, то мы слишком много знаем об их планах. Тем временем, - он кивнул Хансу, как бы приглашая его продолжить. - Тем временем операции будут продолжаться, как обычно - и здесь, и в космосе. И как специалист по контактам вы будете работать в соответствии с приговором... Кана наконец понял. - Я с радостью принимаю приговор, сэр. Но когда и где я начну? Хансу развернул карту Галактики. - Они пытались оградить звезды и не смогли. Ни одна раса не имеет права на это! У тебя большой выбор, сынок. Перед тобой весь космос!