сквозь пену мутное зимнее солнце, легонько постукивала пальцем, чтобы послушать, не звенит ли оно. Она заметила, что ее маленькая галактика начала таять, очень медленно, и видела свое собственное дыхание, короткую картинку ее тепла в воздухе. Потом она положила этот круг назад, в пруд, и он медленно закружил у подножия маленького водопада. Когда ей пришло в голову сравнение с Галактикой, она задумалась о сходстве сил, которые образовали и эту маленькую, и большую галактики. А какая в действительности важнее? -- пронеслось у нее в голове. Мысль эта смутила ее. Но время от времени она снова возвращалась к этой мысли и говорила себе, что одна так же важна, как и другая. Но регулярно возвращалось и другое чувство, и она впадала в смущение. Фел'Нгистра глубоко вздохнула и почувствовала себя немного лучше. Она улыбнулась, подняла голову, ненадолго закрыла глаза и посмотрела сквозь веки на красный солнечный туман. Потом провела ладонью по светлым волнистым волосам и еще раз спросила себя, что такое эти далекие, качающиеся и нечеткие формы над блестящей водой -- облака или горы. ЧАСТЬ IX МИР ШАРА Представьте себе широкий и сверкающий океан с большой высоты. Он простирается во все стороны до самого четко обрисованного горизонта. На миллиардах крошечных волн горит солнце. А теперь представьте над океаном гладкое покрывало облаков, оболочку из черного бархата высоко над водой, которая тоже тянется до горизонта. Только блеск воды оставьте, даже если отсутствует солнце. Добавьте множество острых, маленьких огоньков, рассеянных по этому чернильно-черному покрывалу, как искрящиеся глаза: одиночные, парные или большими группами, каждая далеко-далеко от всех остальных скоплений. Такая картина открывается в гиперпространстве, когда корабль, как микроскопическое насекомое, свободно летит в узкой щели между энергией и реальным пространством. Маленькие, острые огоньки сверху -- это звезды; волны на море -- нерегулярности сети, на которые опирается летящий сквозь гиперпространство корабль, а искорки -- его источники энергии. Сеть и плоскость реального пространства искривлены; точно, так же как океан и облака искривляются вокруг планеты, но в меньшей степени. Черные дыры кажутся тонкими струями воды, повернутыми от облаков к морю, сверхновые -- длинными молниями. Астероиды, луны, планеты, орбитали и даже кольца и сферы не видны вообще... Два Быстрых Наступательных Корабля класса "киллер", "Торговая прибыль" и "Ревизионист", неслись сквозь гиперпространство, порхая над тканью реального пространства, как стройные сверкающие рыбы в глубоком тихом пруду. Они огибали системы и звезды и старались держаться поглубже в пустых местах, чтобы уменьшить опасность обнаружения. Каждый их двигатель был источником почти невообразимой энергии. Они удерживали в своих двухсотметровых корпусах силу, составляющую около одного процента мощности маленького солнца, и оба корабля мчались через четырехмерную бездну со скоростью, которая в реальном пространстве была бы не меньше десяти светолет в час. Это считалось очень быстрым. Внимательнее всего корабли следили за Сверкающей Стеной и Сумрачным Проливом. Отклоняясь от прямого курса, они внедрялись глубоко в военную зону, целясь на систему, которая содержала Мир Шара. На большом удалении была видна группа черных дыр, образующих Пролив. Эти рифы бушующей энергии тянулись сквозь область в тысячи светолет и оставляли за собой чистое от звезд пространство. Они создавали искусственный галактический рукав, сворачиваясь в длинную спираль ближе к центру вращающегося острова из звезд и туманностей, который был Галактикой. Эта группа черных дыр была повсюду известна как "лес", так близко друг к другу они располагались. В случае обнаружения и преследования оба корабля Культуры должны были попытаться протиснуться сквозь эти искривленные смертоносные стволы. Полевая техника Культуры будто бы превосходила идиранскую; поэтому полагали, что у них есть шансы пройти, а вероятный корабль-преследователь скорее отступит, чем решится иметь дело с "лесом". Страшный риск, но Быстрые Наступательные Корабли были очень ценными; Культура построила их еще мало, а потому надо было сделать все, чтобы они или вернулись, или, если случится худшее, были полностью разрушены. Они не встретили ни одного вражеского корабля, в секунду пронеслись над внутренней поверхностью Тихого Барьера, в соответствии с приказом двумя короткими взрывами сбросили свой груз, развернулись и на максимальной скорости ушли сквозь редеющие звезды и мимо Сверкающей Стены назад, в пустое небо Сумрачного Пролива. Вражеский корабль на стационарной орбите близ системы Мира Шара заметил их слишком поздно, чтобы начать преследование; они быстро убежали от лучей поисковых лазеров. Странная миссия закончилась. Они взяли курс на другую сторону Пролива. Ни мозги, ни маленькие экипажи каждого из кораблей (в пользу их присутствия решающим было скорее их собственное желание, чем полезность) так и не узнали, зачем они швыряли в пустое пространство дорогостоящие боеголовки, обстреливали когерентно-лучевыми орудийными системами роботы-мишени своего напарника, выдували облака РАМ и обычного газа и выбрасывали странные маленькие, заполненные техникой связи сигнальные корабли без двигателей, которые были чуть больше автоматических шаттлов. Общий эффект этой операции будет состоять в нескольких сенсационных световых явлениях и распределении сфер излучения и широкополосных сигналов, пока не придут идиране и не соберут или не уничтожат сигнальные корабли. От них потребовали рискнуть жизнью ради глупой миссии вызвать панику, которая, кажется, никого не могла соблазнить на предположение, что где-то в центре этой пустоты состоялась космическая битва, хотя это было не так. И они это сделали! Как далеко должна была зайти в этом Культура? Идиране, казалось, любили самоубийственные миссии. Легко складывалось впечатление, что приказ выполнить задание иного рода они воспринимали как оскорбление. Но Культура?! Где даже в войсках слово "дисциплина" было запрещено, где люди всегда хотели знать, почему это и почему то! В самом деле, Культура зашла слишком далеко. Оба корабля неслись сквозь Пролив и спорили. На них шли жаркие дискуссии между членами экипажей. "Вихрю чистого воздуха" на путешествие с Вавача к Миру Шара понадобился двадцать один день. Вабслин убивал время, латая что можно, но по-настоящему кораблю требовался основательный капитальный ремонт. И хотя структурно он был еще здоров и системы жизнеобеспечения функционировали почти нормально и без катастрофических поломок, они все-таки были основательно изношены. Двигатели-деформаторы работали, хотя и неровно, но ядерным двигателям уже не выдержать длительного использования в атмосфере -- они доставят корабль на Мир Шара и обратно в космос, но долгий полет в атмосфере им уже не под силу -- и сенсоры "ВЧВ" числом и мощностью опустились до уровня, который едва превышал функциональный минимум. И все-таки ушли мы хорошо, думал Хорза. Теперь, управляя "ВЧВ" самостоятельно, он научился обходить схемы идентификации в компьютере. Ему не нужно было больше обманывать Отряд Вольных Наемников. Шли дни, и он подвергал себя медленному превращению, возвращая все большую часть прежнего "я". Он делал это для Йелсон и остальных членов отряда. Он оставил две трети на компромисс между Крайклином и тем мужчиной, которым он был на "ВЧВ" до Вавача. Проявиться последней трети и показать свое истинное обличье он не позволял ни для кого на корабле. Оно было предназначено для рыжеволосой женщины-Оборотня по имени Кирачелл, и он надеялся, она узнает его по этой части внешности, когда они встретятся на Мире Шара. -- Почему ты решил, что мы разозлимся? -- спросила его однажды Йелсон. Они установили с одной стороны ангара "ВЧВ" экран-мишень и тренировались в стрельбе из лазера. Встроенный в экран проектор показывал изображения, по которым они должны были стрелять. Хорза посмотрел на женщину. -- Он был вашим вожаком. Йелсон засмеялась. -- Он был менеджером; а многие ли менеджеры любимы их штабом? Это работа, Хорза, и даже не особенно прибыльная. Крайклин сделал так, что большинство из нас выбыло раньше срока. Дерьмо! Единственная персона здесь, которую тебе нужно было обманывать, это корабль. -- Разумеется, мне пришлось обмануть и корабль. Хорза прицелился в бегущую по экрану человеческую фигуру. Лазерное попадание было невидимым, но экран зарегистрировал его и выдал в том месте вспышку белого света. Человеческая фигура была поражена в ногу. Она запнулась, но не упала: пол-очка. -- Я просто не хотел рисковать, если вдруг кто-то был лоялен по отношению к Крайклину. Настала очередь Йелсон, но она смотрела на Хорзу, а не на экран. Схемы безопасности были обойдены, и теперь, чтобы командовать кораблем, не требовалось ничего, кроме известного только Хорзе цифрового кода и принадлежавшего Крайклину маленького кольца. Хорза пообещал, что после прибытия на Мир Шара, если не будет другой возможности покинуть планету, он запрограммирует компьютер "ВЧВ" так, чтобы через определенное время освободить его от всех ограничений на преданность. И если он сам не сможет вернуться из туннелей Командной Системы, Отряд Вольных Наемников не останется на берегу. -- Ты пообещал нам это, Хорза, не правда ли? -- спросила Йелсон. -- Я имею в виду, нальешь ли ты нам когда-нибудь чистого вина? Хорза знал, что она хотела узнать на самом деле: скажет ли он правду ей. Он отложил оружие и посмотрел ей в глаза. -- Как только буду уверен во всем, что касается людей и корабля, -- сказал он. Это был честный ответ, но он точно не знал, был ли этот ответ лучшим. Он хотел Йелсон, хотел не только ее тепла в красной ночи корабля, но и ее доверия, ее участия. Но она по-прежнему держалась отчужденно. Бальведа была жива; возможно, только из его боязни потерять уважение Йелсон. Он прекрасно понимал это и от такой мысли становилось горько, потому что он казался себе продажным и жестоким. Самым плохим была его неуверенность. Он никак не мог решить, что диктовала холодная логика этой игры: чтобы женщина Культуры умерла или чтобы она оставалась в живых; и сумеет ли он, если осознает ее смерть как необходимость, хладнокровно убить ее. Он много раз думал над этим и ни к чему не приходил. Хоть бы ни одна из этих двух женщин не почувствовала, что в его голове кружат такие мысли. Еще одной проблемой была Кирачелл. Какой абсурд в такое время беспокоиться о своих личных делах, говорил он себе, но никак не мог перестать думать об этой женщине-Оборотне. Чем ближе они подлетали к Миру Шара, чем больше в нем поднималось воспоминаний о ней и тем реальнее они становились. Он пытался не слишком в них погружаться, вызывал в памяти скуку одинокого форпоста Оборотней на планете, то беспокойство, что мучило его тогда даже в обществе Кирачелл. И все же он с сердечной болью первой юношеской любви мечтал о ее робкой улыбке и слышал тихий голос во всей его прелести. Иногда он боялся, что Йелсон чувствует это, и что-то внутри у него ворочалось от стыда. Йелсон пожала плечами, прижала ружье к плечу и выстрелила в четвероногую тень на тренировочном экране. Та рывком остановилась и будто растворилась в тенистом полу у нижнего края экрана. Хорза устраивал лекции. Он казался сам себе приглашенным в колледж доцентом, но чувствовал необходимость объяснить остальным, почему он делает то, что делает, почему Оборотни поддерживают идиран и почему он верит в то, за что воюет. Он называл это вводными совещаниями, и речь на них шла о Мире Шара и Командной Системе, их истории, географии и так далее, но он всегда заканчивал тем (и вполне намеренно), что говорил о войне в целом или о тех ее аспектах, которые никак не были связаны с планетой, к которой они приближались. Маскировка под вводные совещания давала ему повод оставлять Бальведу в ее каюте, пока он, вышагивая по столовой, говорил с членами Отряда Вольных Наемников. Он не хотел, чтобы эти совещания превращались в дискуссии. С Перостек Бальведой никаких затруднений не возникало. Ее скафандр, несколько безобидных на вид украшений и прочие мелочи они выбросили в вакуум-трубу. Бальведа была проверена всеми приборами, которыми располагал скромный медпункт "ВЧВ", и вышла оттуда чистой. Она казалась вполне довольной своей жизнью хорошо содержащегося пленника, ограниченная, как и все остальные, кораблем, и только на ночь да изредка ненадолго днем запираемая в каюте. Хорза не подпускал ее к рубке, просто на всякий случай, но Бальведа, казалось, особенно и не стремилась познакомиться с кораблем -- как делал и он сам, когда попал сюда. Она даже не пыталась внушить кому-либо из наемников свои взгляды на войну и Культуру. Хорзе очень хотелось знать, насколько уверенно она себя чувствовала. Бальведа выглядела дружелюбной и совершенно беззаботной, но иногда, когда он смотрел на нее, ему казалось, что он замечает внутреннее напряжение и даже проблескивающее отчаяние. С одной стороны, это успокаивало его, но с другой -- он снова чувствовал себя отвратительно жестоким, как при рассуждениях о том, почему агент Культуры все еще жива. Иногда он просто боялся добраться до Мира Шара, но чем дольше тянулось путешествие, тем больше его радовала перспектива начать операцию и покончить с сомнениями. Однажды, когда они только что поели в столовой, он позвал Бальведу в свою каюту. Женщина вошла и села на тот же самый стульчик, на котором сидел и он, когда его вскоре после вступления в отряд пригласил Крайклин. Лицо Бальведы было спокойным. Она сидела элегантно, поза ее стройного тела была одновременно расслабленной и уверенной. С узкого, с тонкими чертами лица на него смотрели глубокие темные глаза, а рыжие волосы -- теперь они были черными -- блестели в свете каюты. -- Капитан Хорза? -- сказала она с улыбкой и сцепила на коленях длинные пальцы. На ней было длинное голубое одеяние -- самая простая одежда, которую удалось найти на корабле. Когда-то оно принадлежало Гоу. -- Привет, Бальведа, -- ответил Хорза, сидя на кровати в расстегнутом утреннем халате. Первые несколько дней он оставался в костюме Крайклина, и хотя тот был замечательно удобным, в тесных помещениях "Вихря чистого воздуха" он все равно мешал и утомлял, а потому Хорза отложил его на время путешествия. Он уже было собрался предложить Бальведе чего-нибудь выпить, но это почему-то вдруг показалось ему неправильным, потому что то же самое с ним здесь когда-то сделал Крайклин. -- Что, Хорза? -- снова спросила Бальведа. -- Я хотел... узнать, как ваши дела, -- ответил он. Он пытался заранее заучить то, что собирался сказать: она в безопасности, он ей симпатизирует и уверен, что на этот раз с ней ничего плохого не случится, разве что ее куда-нибудь интернируют и, возможно, обменяют. Но слова никак не приходили ему в голову. -- Хорошо. -- Она пригладила ладонью волосы и быстро оглядела каюту. -- Я постараюсь быть образцовым пленником, чтобы не давать вам повода выбросить меня за борт. -- Она улыбнулась, но ему опять показалось, что он заметил какую-то нервозность. И все равно ему стало легче. -- Нет, -- сказал он и откинул голову в усмешке. -- В моих планах этого нет. Вы в безопасности. -- Пока не доберемся до Мира Шара? -- спокойно спросила она. -- И потом тоже, -- заверил он. Бальведа задумчиво прищурилась. -- Хм-м, хорошо. -- Она посмотрела ему в глаза. Он пожал плечами. -- Я уверен, что вы сделали бы для меня то же. -- Вероятно, -- ответила она и кивнула, и он не понял, правду ли она сказала. -- Только, по-моему, очень жаль, что мы по разные стороны. -- Очень жаль, что мы все по разные стороны, Бальведа. -- Ну... -- Она снова сложила руки на коленях. -- Есть теория, что все мы считаем, будто стороны, на которых мы стоим, те самые, которые в любом случае будут праздновать самый последний конец. -- И что это за стороны? -- Он ухмыльнулся. -- Правда и справедливость? -- В принципе, ни то, ни другое. -- Она улыбнулась, не глядя на него. -- Просто... просто жизнь. Эволюция, о которой вы говорили. Вы говорили, что Культура в стоячей воде, в тупике. Если это и так... у нас еще есть, что терять. -- Проклятие, а я еще перетягиваю вас на сторону правого дела, Перостек, -- сказал он с чуть-чуть излишней сердечностью. Бальведа едва заметно улыбнулась. Она открыла рот, чтобы ответить, но передумала и снова начала разглядывать свои руки. Хорза спросил себя, что ему сейчас сказать. Однажды ночью, за шесть суток до цели -- звезда системы была уже довольно яркой в небе перед кораблем даже при нормальном обзоре, -- в его каюту пришла Йелсон. Неожиданный стук в дверь так резко вырвал его из полудремы, что он на несколько мгновений растерялся. Потом он посмотрел на дверной экран и впустил ее. Она быстро вошла, заперла за собой дверь, молча обняла его и крепко прижалась. Хорза пытался проснуться и сообразить, что случилось. Кажется, для этого не было никаких причин, никакого постепенного исчезновения барьера между ними, никаких признаков и намеков: ничего. Этот день Йелсон, опутанная крошечными сенсорами, провела в ангаре и тренировалась. Он видел, как она разминалась, разогревалась, потела, изнуряла себя, критически считывая показания с экранов, будто ее тело было машиной, как этот корабль, и она испытывала его на прочность. Они легли спать вместе. Но будто из-за тех нагрузок, которым она подвергалась в течение этого дня, Йелсон уснула почти сразу же, как только они улеглись, прямо в его объятиях, пока он целовал и ласкал ее, вдыхая аромат тела после разлуки, которая показалась ему месяцами. Он лежал без сна и прислушивался к ее дыханию, чувствуя, как она осторожно шевелится в его руках и как пульс ее, по мере того как она засыпает, бьется все медленнее и медленнее. Утром они любили друг друга, а потом он спросил ее, держа в объятиях и вытирая пот на ее теле: -- Почему? -- Стук их сердец успокаивался. -- Что изменило твое мнение? Она обняла его еще крепче и покачала головой. -- Ничего, -- сказала она, -- ничего особенного, ничего важного. -- Он почувствовал, как она пожала плечами. Она отвернула взгляд от его лица к руке, к жужжащей переборке и сказала тонким голоском: -- Все вместе. Мир Шара. За три дня до цели он наблюдал в ангаре за членами Отряда Вольных Наемников, как они разминались и тренировались в стрельбе по экрану. Не участвовал Нейсин, потому что после случившегося в Храме Света все еще отказывался пользоваться лазером. Во время коротких мгновений трезвости в Эванауте он запасся обоймами с мелкокалиберными патронами. После стрельбы Хорза заставил каждого наемника проверить свои антигравитационные латы. Крайклин дешево закупил целую партию и настоял на том, чтобы все члены отряда, не имеющие антигравов в своих скафандрах, покупали эти латы у него по той цене, которую он обозначил как себестоимость. Сначала у Хорзы были сомнения в их работоспособности, но латы функционировали, а они, конечно, будут полезны при прочесывании глубоких шахт Командной Системы. Хорза был рад, что наемники, если будет необходимо, последуют за ним в Командную Систему. Длинная пауза после треволнений на Ваваче и скучная рутина жизни на "Вихре чистого воздуха" уже заставили их мечтать о чем-нибудь более интересном. Мир Шара, как честно описал его Хорза, был не таким уж плохим. По крайней мере они вряд ли снова попадут в перестрелку, и никто, включая мозг, искать который они и собирались помочь Хорзе, не начнет поднимать все на воздух. Потому что там, в конце концов, был Дра'Азон, с которым приходилось считаться. Солнце системы Мира Шара уже ярко сияло перед ними, ярче всего на небе. Сверкающей Стены видно не было, так как они находились еще внутри спиральной ветви и смотрели наружу, но уже было заметно, что все звезды впереди были либо очень близкими, либо очень далекими, а в промежутке между ними ничего не было. Хорза много раз менял курс "ВЧВ", сохраняя общее направление, которое подвело бы их к планете не ближе, чем на два световых года. На следующий день он хотел повернуть корабль и взять курс на планету. До сих пор путешествие проходило без происшествий. Они пролетали между рассеянными звездами, не встречая ничего необычного, никаких посланий, никаких сигналов, никаких далеких вспышек света от битв и никаких следов деформаторов. Область вокруг них казалась спокойной и непотревоженной, будто тут не происходило ничего, кроме того, что происходит обычно: рождаются и умирают звезды, вращается Галактика, сворачиваются дыры, завихряются газы. В этой священной тишине, в ее фальшивом ритме дня и ночи война казалась чем-то нереальным, воображаемым, каким-то необъяснимым и далеким кошмаром, из которого они убежали. Но Хорза все же позаботился о том, чтобы при первом признаке трудностей корабль дал тревогу. Было невероятно, что они что-то отыщут, прежде чем подойдут к Тихому Барьеру, но если все действительно было так мирно и спокойно, как говорило это название, он считал умнее не влетать в него прямо, как стрела. В идеальном случае он бы с удовольствием устроил рандеву с идиранским флотовым соединением, которое должно было ожидать поблизости. Это решило бы большую часть проблем. Он передал бы им Бальведу, позаботился бы о безопасности Йелсон и остальных наемников, оставил бы им "ВЧВ" и взял обещанное Ксоралундрой спецснаряжение. При таком сценарии появилась бы также возможность встретиться с Кирачелл одному, не отвлекаясь на присутствие остальных. Он вернул бы свое прежнее "я", без поправок на ту личность, которую знали Йелсон и Отряд Вольных Наемников. За два дня до цели корабль подал сигнал тревоги. Хорза дремал в постели. Он вылетел из каюты и помчался на мостик. В пространстве перед ними разверзся ад. Над ними переливался свет аннигиляции; излучение орудийных взрывов, регистрируемых сенсорами корабля по отдельности и в смеси, судя по тому, где детонировали боеголовки -- сами по себе или в столкновении с чем-то. Материя трехмерного пространства дрожала и вибрировала от разрывов. Автоматика "ВЧВ" была вынуждена каждые несколько секунд отключать моторы, чтобы их не повредило ударной волной. Хорза пристегнулся и задействовал все вспомогательные системы. Через дверь столовой вошел Вабслин. -- Что это? -- Какой-то бой. -- Хорза наблюдал за экранами. Подвергнутое страданиям пространство находилось почти прямо на внутренней стороне системы Мира Шара; прямой путь с Вавача вел сквозь него. "ВЧВ" был в полутора световых годах от него, слишком далеко, чтобы быть обнаруженным, если не попадет в узкий луч поискового лазера, а потому в относительной безопасности. Но Хорза видел далекие всплески излучения и с помощью "ВЧВ" ощущал волны нарушенного пространства с чувством дурноты и даже потрясения. -- Сфера сообщения. -- Вабслин кивком головы указал на экран. Там появлялся отсортированный из шумов излучений сигнал -- очень медленно, всего по нескольку букв в раз, как поле, полное растений, которые росли и распускали цветы. После нескольких повторений -- сигнал был заблокирован, а не просто нарушен фоновыми шумами битвы -- он стал достаточно полным, чтобы его можно было прочесть. КОРАБЛЬ "ВИХРЬ ЧИСТОГО ВОЗДУХА". ПРИМКНИТЕ К СОЕДИНЕНИЮ ДЕВЯНОСТО ТРЕТЬЕГО ФЛОТА В МЕСТЕ НАЗНАЧЕНИЯ S 591134 45 ЦЕНТР. ВСЕ БЕЗОПАСНО. -- Проклятие! -- прошептал Хорза. -- Что это значит? -- спросил Вабслин. Он ввел числа с экрана в навигационный компьютер "ВЧВ". -- Ох! -- Инженер выпрямился. -- Это одна из звезд поблизости. Вероятно, они желают встречи на полпути между ней и... Он посмотрел на главный экран. -- Да. -- Хорза безрадостно разглядывал сигнал. Это должна быть фальшивка. Ничто не доказывало, что он пришел от идиран. Не было ни номера сообщения, ни класса кодирования, ни происхождения корабля, ни сигнатуры -- вообще ничего настоящего. -- Это от парней с тремя ногами? -- спросил Вабслин. Он переключил голодисплей на другой экран. Тот показал звезды, окруженные сферическими сетками из тонких зеленых линий. -- О, да мы не так далеко от них. -- Сомневаюсь, -- ответил Хорза. Извещающие о битве световые вспышки продолжались. Хорза ввел несколько чисел в систему управления "ВЧВ". Корабль повернул нос и прошел чуть дальше в направлении Мира Шара. Вабслин посмотрел на него. -- Ты не веришь, что это от них? -- Да, -- ответил Хорза. Излучение померкло. Военные действия или переместились, или прекратились. -- Мне кажется, если мы свернем туда, нас будет ждать контактный корабль или РАМ-облако. -- РАМ? Что... это та штука, которой разрушили Вавач? -- Вабслин присвистнул. -- Нет уж, спасибо. Хорза выключил экран с посланием. Не прошло и часа, как все случилось разом: сферы излучения, нарушение деформации, а теперь два сообщения, одно из которых приказывало "ВЧВ" игнорировать первое сообщение, а другое назначало новый пункт встречи. Оба производили впечатление настоящих; к обоим было добавлено имя "Ксоралун-дра". Хорза, все еще прожевывающий кусок, который сунул в рот, когда во второй раз была объявлена тревога, выругался. Появилось третье сообщение, которое советовало ему лично игнорировать оба сигнала и опять направлять "ВЧВ" к новому месту встречи. Хорза зарычал от ярости. Кусочки размякшей пищи полетели из его рта и попали на экран с сообщением. Он совсем отключил широкополосный коммуникатор и вернулся в столовую. -- Когда мы доберемся до Тихого Барьера? -- Через несколько часов. Может, через полдня. -- Нервничаешь? -- Нет. Я там уже бывал. А ты? -- Раз ты сказал, что все будет хорошо, я тебе верю. -- Должно быть хорошо. -- Ты кого-нибудь там знаешь? -- Не знаю. Прошло уже несколько лет. Они часто меняют персонал, а кое-кто уходит сам. Не знаю. Мне нужно ждать. -- Ты ведь уже давно не видел никого из своих, да? -- Да. С тех пор, как ушел отсюда. -- И ты не рад этому? -- Может быть. -- Хорза... послушай, я знаю, что уже говорила тебе, что мы никогда не... не спрашивали друг друга... о том, что было до того, как мы пришли на "ВЧВ", но ведь с тех пор... многое изменилось... -- Мы сознательно придерживались этого. -- Ты и сейчас не хочешь об этом говорить? -- Необязательно. Я не знаю. Ты хотела меня спросить... -- Нет. -- Она приложила ладонь к его губам. Он почувствовал ее в темноте. -- Нет, все в порядке. Все нормально, только перестань. Он сидел посередине. Вабслин занял сиденье справа от него. Йелсон -- слева. Остальные столпились сзади. Хорза разрешил присутствовать и Бальведе; сейчас вряд ли могло произойти что-нибудь, на что она могла как-то повлиять. Робот парил под потолком. Приближался Тихий Барьер. Он вырисовывался прямо перед ними подобно зеркальному полю около светового дня в диаметре. Он появился на экране совершенно неожиданно, когда они были еще в часе от него. Вабслин забеспокоился, что они выдадут свое местоположение, но Хорза знал, что зеркальное поле существует только в сенсорах "ВЧВ". Любой другой ничего там не увидел бы. За пять минут до Тихого Барьера все экраны вдруг почернели. Хорза соответственно предупреждал об этом остальных, но даже ему самому стало страшновато, и когда это случилось, он почувствовал себя слепым. -- Ты уверен, что все правильно? -- спросил Эвигер. -- Я бы заволновался, если бы этого не случилось, -- ответил Хорза. Старик зашевелился где-то сзади него. -- Невероятно! -- прошептала Доролоу. -- Это существо буквально Бог. Оно наверняка может читать наши настроения и мысли. Я уже чувствую это. -- На самом деле это сборище возомнивших себя... -- Бальведа! -- Хорза повернулся к женщине Культуры. Она замолчала и шлепнула себя по губам. Глаза ее сверкали. Хорза снова повернулся к пустому экрану. -- Когда эта штука... -- начала Йелсон. ПРИБЛИЖАЮЩИЙСЯ КОРАБЛЬ, -- заговорил экран на разных языках. -- Вот и началось, -- заметил Нейсин. Доролоу дала ему знак молчать. -- Я отвечаю, -- сказал Хорза на марайне в работающий в узком луче коммуникатор. Другие языки исчезли с экрана. ВЫ ПРИБЛИЖАЕТЕСЬ К ПЛАНЕТЕ, НАЗЫВАЕМОЙ МИРОМ ШАРА, ОДНОЙ ИЗ ПЛАНЕТ МЕРТВЫХ ДРА'АЗОНА. ДВИЖЕНИЕ ДАЛЬШЕ ЭТОЙ ТОЧКИ ЗАПРЕЩЕНО. -- Я знаю. Мое имя Бора Хорза Гобучул. Я хотел бы ненадолго вернуться на Мир Шара. И с уважением прошу об этом. -- Сладкоголосый болтун, -- заметила Бальведа. Хорза стрельнул в нее мрачным взглядом. Коммуникатор передаст только его слова, но этой женщине не следует забывать, что она пленница. ВЫ УЖЕ БЫЛИ ЗДЕСЬ РАНЬШЕ. Хорза не смог решить, было ли это вопросом. -- Я уже был на Мире Шара, -- подтвердил он. -- Я был одним из Оборотней охраны. -- Не было смысла сообщать этому существу, когда именно; Дра'Азон любое время называл "теперь", хотя их язык использовал временные формы. Экран опустел, а потом повторил: ВЫ УЖЕ БЫЛИ ЗДЕСЬ РАНЬШЕ. Хорза нахмурился, не зная, что на это ответить. -- Очевидно, безнадежный маразматик, -- пробормотала Бальведа. -- Я уже был здесь раньше, -- сказал Хорза. Может, Дра'Азон имел в виду, что ему нельзя возвращаться сюда, так как он уже здесь был? -- Я чувствую. Я чувствую его присутствие, -- прошептала Доролоу. С ВАМИ ДРУГИЕ ЛЮДИ. -- Большое спасибо, -- донесся откуда-то сверху голосок робота. -- Неужели он видит? -- Доролоу едва не плакала. Хорза услышал, как Бальведа шмыгнула носом. Доролоу покачнулась; Эвигеру и Нейсину пришлось подхватить ее, чтобы она не упала. -- Я не могу их высадить, -- сказал Хорза. -- Я прошу снисхождения. Если необходимо, они останутся на борту корабля. ОНИ НЕ ОХРАННИКИ. ОНИ ПРИНАДЛЕЖАТ К ДРУГОМУ ГУМАНОИДНОМУ ВИДУ. -- Я один должен высадиться на Мир Шара. ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН. Хорза вздохнул. -- Я один прошу разрешения на высадку. ПОЧЕМУ ВЫ ПРИШЛИ СЮДА? Хорза помолчал. Бальведа опять шмыгнула носом. -- Я здесь кое-что ищу. ЧТО ИЩУТ ОСТАЛЬНЫЕ? -- Они ничего не ищут. Они при мне. ОНИ ЗДЕСЬ. -- Они... -- Хорза облизнул губы. Все подготовленные тексты, все его задумки, что он должен был высказать в это мгновение, стали бессмысленными. -- Они здесь не по своей воле. Но у меня нет выбора. Я вынужден был взять их. Если хотите, они останутся в этом корабле на орбите Мира Шара или дальше внутри Тихого Барьера. У меня есть скафандр, и я могу... ОНИ ЗДЕСЬ ПРОТИВ СВОЕЙ ВОЛИ. Насколько Хорза знал, Дра'Азон еще никогда не перебивал. Ничего хорошего это не предвещало. -- Сложные... обстоятельства. Определенные виды в Галактике воюют друг с другом. Возможности сужаются. Делают такие вещи, которые немыслимы в нормальных обстоятельствах. ЗДЕСЬ СМЕРТЬ. Хорза посмотрел на появившиеся на экране слова и почувствовал, что каменеет. Мгновение на мостике царила тишина. Потом он услышал, как люди неуютно придвинулись к нему со всех сторон. -- Что это значит? -- спросил Юнаха-Клосп. -- Здесь... что? -- сказал Хорза. Слова оставались на экране, написанные на марайне. Вабслин нажал несколько кнопок на своей стороне пульта. Обычно они регулировали картину на экранах перед ним, которые сейчас повторяли сообщение на главном экране. Сгорбленный и напряженный, инженер сел на свое место. -- Здесь поблизости был бой, военные действия. Перед нашим прибытием. Он, может быть, еще продолжается. Там может быть смерть. ЗДЕСЬ СМЕРТЬ. -- Ох... -- выдохнула Доролоу и обмякла на руках Нейсина и Эвигера. -- Давай лучше отнесем ее в столовую, -- сказал Эвигер Нейсину. -- Пусть полежит там. -- Ладно. -- Нейсин бросил быстрый взгляд на женщину. Она, кажется, была без сознания. -- Может быть, я смогу... -- начал Хорза и глубоко вздохнул. -- Если здесь смерть, я смогу с ней справиться. Возможно, я смогу предотвратить дальнейшие смерти. БОРА ХОРЗА ГОБУЧУЛ. -- Да? -- Хорза сглотнул слюну. Эвигер и Нейсин утащили обмякшее тело Доролоу по коридору к столовой. Экран изменился. ВЫ ИЩЕТЕ УБЕЖАВШУЮ МАШИНУ. -- Хо-хо! -- Бальведа с улыбкой отвернулась и приложила ладонь к губам. -- Дерьмо! -- прокомментировала Йелсон. -- Похоже, Бог совсем не так глуп, -- заметил Юнаха-Клосп. -- Да, -- резко ответил Хорза. Вряд ли имело смысл отрицать. -- Да, я ищу ее. Но мне кажется... ВЫ МОЖЕТЕ ПРИЗЕМЛИТЬСЯ. -- Что? -- сказал робот. -- Охо! -- Йелсон скрестила руки и откинулась к переборке. Снова вошел Нейсин и остановился, взглянув на экран. -- Быстро вы, -- сказал он Йелсон. -- Что он сказал? Йелсон только мотнула головой. Хорзу окатила волна облегчения. Он разглядывал слова на экране, одно за другим, будто боялся, что это короткое сообщение может содержать в себе какое-нибудь отрицание. -- Благодарю вас, -- сказал он с улыбкой. -- Я могу высадиться один? ВЫ МОЖЕТЕ ПРИЗЕМЛИТЬСЯ. ЗДЕСЬ СМЕРТЬ. ВЫ ПРЕДУПРЕЖДЕНЫ. -- Что за смерть? -- спросил Хорза. Хорошее настроение улетучилось; сообщение Дра'Азона о смерти обдало его леденящим холодом. -- Где смерть? Чья смерть? Экран опять изменился. Две первые строки исчезли и осталось только: ВЫ ПРЕДУПРЕЖДЕНЫ. -- Все это, -- медленно проговорил Юнаха-Клосп, -- мне совсем не нравится. Потом экраны погасли. Вабслин вздохнул и расслабился. Перед ними, менее чем в стандартном световом годе засветилось солнце системы Мира Шара. Хорза перепроверил цифры на навигационном компьютере, когда его экран замерцал нормально, как и все остальные, и показал графики и голограммы. -- Мы действительно прорвались, -- сказал он твердо и выпрямился в своем кресле. -- Тихий Барьер позади. -- Значит, никто ничего с нами не сделает? -- сказал Нейсин. Хорза смотрел на экран, на одиночную желтую звезду-карлик, стоящую в его центре неподвижной яркой точкой. Планеты еще не было видно. -- Никто, -- кивнул он. -- Во всяком случае, никто снаружи. -- Великолепно. Не принять ли мне глоточек, чтобы отметить это? -- Нейсин кивнул Йелсон и, качаясь всем своим худым телом, зашагал по коридору. -- Как по-твоему, приземлиться можешь ты один или мы все? -- спросила Йелсон. Хорза лишь кивнул, не сводя глаз с экрана. -- Я не знаю. Выйдем на круговую орбиту и перед спуском проведем разговор с базой Оборотней. Если мистеру Адеквату это не понравится, он даст нам знать. -- Значит, вы решили, что это мужское существо, -- сказала Бальведа, а Йелсон тут же спросила: -- А почему бы не связаться с ними прямо сейчас? -- Не нравится мне это дело со смертью. -- Хорза повернулся к Йелсон. Бальведа стояла рядом с ней; робот опустился до уровня глаз. Хорза посмотрел на Йелсон. -- Только в качестве меры безопасности. Я бы не хотел ничего раскрывать раньше времени. -- Он направил взгляд на женщину Культуры. -- Последнее, что я слышал, было то, что регулярные передачи с базы на Мире Шара просрочены уже на несколько дней. Вы, случайно, не знаете, были ли приняты эти передачи? -- Хорза ухмыльнулся Бальведе так, будто хотел ей показать, что не ждет никакого ответа или по крайней мере правдивого. Высокорослая агент Культуры уставилась в пол и, казалось, пожала плечами, потом ответила на взгляд Хорзы. -- Никаких сообщений не поступало, -- сказала она. Хорза фиксировал ее взглядом. Бальведа не отвела глаза. Йелсон переводила взгляд с одного на другого. Наконец робот Юнаха-Клосп объяснил: -- Честно, все это не пробуждает никакой уверенности. Я бы советовал... -- Он прервался, когда Хорза сердито взглянул на него. -- Хм, -- сказал он, -- ну хорошо, пока оставим. -- Он боком спланировал к двери и вылетел. -- Кажется, все в порядке, -- сообщил Вабслин, ни к кому в особенности не обращаясь. Он выпрямился перед пультом и кивнул сам себе. -- Да, корабль опять в норме. -- Он повернулся и улыбнулся троим остальным. Они пришли за ним. Он был в спортивном зале и играл в воздушный мяч. Он думал, что в безопасности здесь, что окружен со всех сторон друзьями (на секунду они показались ему облаком танцующих перед ним мух, но он смехом отогнал это видение, поймал мяч, бросил его и заработал очко). И все-таки они пришли за ним. Он видел, как они приближались, их было двое, из двери, встроенной в узкий коридор сферического ребристого зала. Они были в плащах без цвета и направлялись прямо к нему. Он попытался улететь прочь, но его энергетические латы были мертвы. Неспособный никуда уйти, он прочно повис в центре, в воздухе. Он попытался плыть по воздуху и вырваться из лат, чтобы швырнуть их -- возможно, попасть в них, а самому, конечно, отлететь в противоположную сторону, -- но тут его схватили. Никто из людей вокруг не обращал на это внимания, и ему вдруг стало ясно, что никакие они не друзья, что он никого из них не знает. Они схватили его за руки, и вдруг, не пролетая ни мимо чего-либо, ни сквозь, хотя ему передалось такое чувство -- будто обогнув невидимый угол, где-то в каком-то месте, которое было там всегда, просто вне поля зрения -- оказались в темноте. Их бесцветные плащи вырисовывались в черноте, когда он отводил взгляд. Он был бессилен, заключен в камень, но мог видеть и дышать. -- Помогите мне! -- Мы не для этого здесь. -- Кто вы такие? -- Ты это знаешь. -- Не знаю. -- Тогда мы не имеем права тебе сказать. -- Что вам нужно? -- Тебя. -- Почему? -- А почему бы нет? -- Но почему именно меня? -- У тебя никого нет. -- Что? -- У тебя никого нет. -- Что вы имеете в виду? -- Ни семьи, ни друзей... -- ...ни религии, ни веры. -- Это неправда! -- Откуда тебе знать? -- Я верю в... -- Во что? -- В себя! -- Этого мало. -- Все равно вам никогда этого не найти. -- Что? Что найти? -- Достаточно. Начинайте. -- Что? -- Мы отнимем у тебя имя. -- Я... Они все разом нырнули в его череп и отняли у него имя. Он закричал. -- Хорза! -- Йелсон трясла его голову, стуча ею о переборку у изголовья узкой кровати. Он просыпался как-то по частям. На губах замер жалобный стон. Тело на миг напряглось, потом он обмяк. Он раскинул руки и коснулся мохнатой кожи женщины. Она положила ладонь ему под голову и прижала его к своей груди. Он ничего не сказал, но сердце его успокаивалось и ритм его сравнялся с ее ритмом. Она нежно побаюкала его, потом отодвинула его голову, наклонилась и поцеловала в губы. -- Я опять в норме, -- успокоил он ее. -- Это просто кошмар. -- О чем? -- Ни о чем. -- Он снова положил голову ей на грудь и вдавил ее между ее грудей, как большое, хрупкое яйцо. Хорза надевал скафандр. Вабслин сидел на своем обычном месте. Йелсон заняла кресло второго пилота. Все они были уже в скафандрах. Мир Шара заполнял экран перед ними, сенсоры на брюхе "ВЧВ" смотрели вертикально вниз на сферу из белизны и серости и увеличивали ее. -- Еще раз, -- сказал Хорза. Вабслин передал записанное сообщение в третий раз. -- Может, они уже не пользуются этим кодом, -- задумчиво сказала Йелсон. Ее глаза под резко обрисованными бровями не отрывались от экрана. Она обстригла волосы до сантиметровой длины, так что они стали не плотнее пуха, покрывающего все ее тело. Угрожающий вид контрастировал с миниатюрностью ее головы, выглядывающей из большого воротника скафандра. -- Это традиционный и скорее церемониальный язык, чем код, -- ответил Хорза. -- Они сразу разберутся, как только услышат его. -- А ты уверен, что мы излучаем послание в нужное место? -- Да. -- Хорза пытался оставаться спокойным. Они были на орбите менее получаса, стационарно висели над континентом, на котором находились врытые глубоко в землю туннели Командной Системы. Планета почти полностью была покрыта снегом. Лед огибал тысячекилометровой длины полуостров, где туннельная система лежала даже под морем. Семь тысяч лет назад Мир Шара вступил в новое оледенение, и только на относительно узкой полоске вдоль экватора -- между слегка извилистыми тропическими зонами планеты -- был открытый океан. Он казался натянутой вокруг мира стальной серой лентой, которая время от времени проглядывала сквозь круговорот штормовых облаков. Они находились в двадцати пяти тысячах километров над покрытой снежной коркой планетой. Их коммуникатор излучал на круговую область в несколько десятков километров в поперечнике, лежащую в центре между двумя застывшими водными рукавами, придававшими полуострову легкую талию. Там был вход в туннель, там жили Оборотни. Хорза знал, что он не ошибается, но ответа не было. Здесь смерть, думал он постоянно. И будто какая-то часть холода планеты заползала ему в суставы. -- Ничего, -- сообщил Вабслин. -- Хорошо. -- Хорза сжал руками в перчатках ручки управления. -- Садимся! "Вихрь чистого воздуха" распростер свои деформирующие поля вокруг пологой кривой планетарной шахты тяготения и осторожно двинулся вниз по ее склону. Хорза выключил двигатели, оставив их в готовности на аварийный случай. Сейчас он в них не нуждался и скоро не будет нуждаться совсем, как только увеличится градиент тяготения. "ВЧВ" падал на планету с постепенно увеличивающейся скоростью и готовыми к старту ядерными двигателями. Хорза следил за экранами, пока не убедился, что они на верном курсе. Планета будто слегка поворачивалась под кораблем. Потом он расстегнул ремни безопасности и вернулся в столовую. Эвигер, Нейсин и Доролоу сидели в скафандрах, крепко пристегнутые. Перостек Бальведа тоже была пристегнута; в толстой куртке и таких же брюках. Ее голова торчала из мягкого ворота белой рубахи, а просторная матерчатая куртка была наглухо застегнута до самой шеи. На ней были теплые сапоги, а на столе лежала пара кожаных перчаток. У куртки был даже маленький капюшон, откинутый сейчас на спину. Хорза не знал, почему Бальведа выбрала эту мягкую и бесполезную имитацию космического скафандра: чтобы дать ему понять, что у нее его нет или неосознанно, от страха и стремления к безопасности. Юнаха-Клосп сидел на стуле, пристегнутый к его спинке. -- Я надеюсь, -- сказал он, показав на потолок, -- что мы больше не переживем такого воздушного циркового номера, как в последний раз, когда ты летел сквозь ту кучу металлолома. Хорза проигнорировал его слова. -- Мы ничего не слышали от мистера Адеквата, поэтому, кажется, спустимся все, -- сказал он. -- После посадки я сначала схожу один, чтобы выяснить, как дела. Когда вернусь, решим, что делать. -- То есть ты решишь... -- начал робот. -- А если ты не вернешься? -- спросил Эвигер. Робот издал шипящий звук, но тут же смолк. Хорза посмотрел на игрушечную фигурку старика в скафандре. -- Я вернусь, Эвигер, -- сказал он. -- Уверен, на базе все в порядке. Я попрошу их разогреть для нас еду. -- Он улыбнулся, хотя чувствовал, что был не особенно убедителен. -- Как бы то ни было, -- продолжал он, -- в невероятном случае, если что-то не в порядке, я сразу отправлюсь назад. -- Только помни, Хорза, что этот корабль -- наша единственная возможность снова покинуть планету, -- сказал Эвигер. В его глазах стоял страх. Доролоу посмотрела на Хорзу, коснулась рукава его скафандра. -- Полагайся на Бога, -- сказала она. -- И ничего не случится. Правда, Хорза? Хорза кивнул. -- Да, с нами ничего не случится. Все будет хорошо. Он повернулся и снова ушел на мостик. Они стояли в высокогорном снегу и смотрели на летнее солнце, тонущее в красном море из воздуха и облаков. Холодный ветер бросил прядку волос на ее лицо -- каштановое на белое, -- и он не задумываясь поднял руку, чтобы откинуть ее. Она повернулась к нему, и ее голова прижалась к его ладони. На лицо легла легкая улыбка. -- Возможно, это летний день, -- сказала она. День был прекрасным, температура значительно ниже точки замерзания, но достаточно мягкая, чтобы можно было снять рукавицы и откинуть капюшоны. Ее теплый затылок лежал в его ладони, а блестящие тяжелые волосы гладили тыльную сторону руки. Она подняла на него взгляд. Какая белая кожа, как кость. -- Опять у тебя этот взгляд, -- тихо сказала она. -- Какой? -- спросил он, обороняясь, хотя знал это. -- Далекий. -- Она взяла его ладонь, поднесла ее к губам, поцеловала и погладила, будто маленькое беззащитное существо. -- Ты всегда его так называешь. Она посмотрела прочь от него, на темнеющий красный шар солнца, заходящего за горную цепь. -- Это то, что я вижу, -- сказала она. -- Я уже узнала твои взгляды. Я знаю их все и знаю, что они значат. Он немного разозлился, что она считает его таким легкопредсказуемым, но признался себе, что она права, по меньшей мере частично. Она не знала о нем только то, чего не знал он сам (но такого, подумал он, было еще очень много). Возможно, она знала о нем больше его самого. -- Я не отвечаю за свои взгляды, -- сказал он мгновение спустя и сделал из этого шутку. -- Сам иногда удивляюсь им. -- И что ты делаешь? Ты удивишься сам себе, если уйдешь отсюда? Полыхающий закат втер в ее лицо фальшивые краски. -- Почему ты так уверена, что я уйду? -- Он раздраженно сунул руки в карманы толстой куртки и уставился на полусферу исчезающей звезды. -- Я же всегда говорил тебе, что счастлив здесь. -- Да, -- сказала она. -- Ты всегда говоришь это. -- Почему я должен хотеть уйти? Она пожала плечами, шевельнула рукой и положила голову на его плечо. -- Яркие огни, толпы людей, интересные события, новые лица. -- Я счастлив здесь с тобой, -- сказал он и положил ладони ей на плечи. Даже в толстой стеганой куртке она выглядела стройной, почти хрупкой. Она помолчала, потом сказала совсем другим тоном: -- ...И это может быть. А теперь поцелуй меня. И она с улыбкой повернула его лицо к своему. Он поцеловал ее и обнял. Глядя поверх ее плеч на землю, он увидел что-то маленькое и красное, двигавшееся по истоптанному снегу к ее ногам. -- Посмотри-ка! Он отпустил ее и нагнулся. Она присела рядом с ним, и они вместе смотрели, как крошечное, в форме палочки, насекомое медленно и с трудом ползло по снегу: еще одно живое, двигающееся существо на пустом лице этого мира. -- Это первое, которое я вижу здесь, -- сказал он. Она с улыбкой тряхнула головой. -- Ты просто не обращал внимания. Он зачерпнул насекомое ладонью и поднял, прежде чем она успела ему помешать. -- Ой, Хорза... -- сказала она, и с коротким отчаянным всхлипом ее голос прервался. И пока он непонимающе смотрел на ее расстроенное лицо, снежное создание умерло в тепле его ладони. "Вихрь чистого воздуха" падал на планету, пролетая через льдисто-светлые слои атмосферы, от дня к ночи и назад, и закручивал свою спиральную орбиту над экватором и тропиками. Он очень медленно проникал в эту атмосферу -- ионы и газы, озон и воздух. Ревом огненного голоса он наполнял тонкую оболочку этого мира, горел большим метеоритом в ночном небе, потом над линией солнечного восхода, над серо-стальными морями, столовыми горами, ледовыми плитами, ледниками и шельфами, замерзшими берегами, глетчерами, горными цепями, мерзлой тундрой, еще больше перемолотыми паковыми льдами и, наконец, спустился на огненных столбах на брюхо: на землю длинного, тысячекилометрового полуострова, похожего на сломанную и закованную в гипс конечность чудовища, вытянутую в замерзшее море. -- Он там. -- Вабслин разглядывал экран индикатора массы. По экрану медленно странствовал яркий мерцающий огонек. Хорза посмотрел на него. -- Мозг? -- спросил он. Вабслин кивнул. -- Плотность соответствует. Глубина пять километров... -- Он нажал несколько кнопок и посмотрел на бегущие по экрану числа. -- В задней части системы, если смотреть от входа... и движется. -- Крошечное, как острие иглы, пятнышко света исчезло с экрана. Вабслин покрутил регуляторы, выпрямился и покачал головой. -- Нашему сенсору нужен капитальный ремонт; он не обеспечивает радиус досягаемости. -- Инженер почесал грудь и вздохнул. -- И моторы меня тоже беспокоят, Хорза. -- Оборотень пожал плечами. Моторы функционируют, как положено, и если на "ВЧВ" кто-то останется, в случае необходимости он может взлететь и передать другим местонахождение мозга в туннелях. Кажется, Вабслин чувствовал себя виноватым, потому что, несмотря ни на какие ремонты, которые он пытался провести, существенного улучшения не наступило ни у двигателей, ни у этого индикатора. -- Ладно, оставь! -- Хорза разглядывал расстилавшуюся перед ними пустыню из льда и снега. -- По крайней мере теперь мы знаем, что эта штука внутри. Корабль вел их к нужному месту, его Хорза помнил еще с тех времен, когда летал на единственном маленьком самолете, который разрешено было иметь базе. Когда корабль приблизился, он начал высматривать этот самолет -- может быть, кто-нибудь как раз сейчас летает на нем. Покрытая снегом равнина была окружена горами; "Вихрь чистого воздуха" влетел в просвет между двумя вершинами, разорвав тишину и разметав во все стороны снежную пыль с иссеченных гребней и голых скальных утесов. Он продолжал тормозить, задрав нос вверх, и опускался на треногу из атомного огня. Снег на равнине сначала поднялся и закружился, будто нервничая, потом, когда корабль опускался все ниже и ниже, снег сдуло и сорвало с замерзшей земли, унесло прочь на больших вихревых волнах разогретого воздуха, смешанного со снегом и водой, паром и частицами плазмы, в общем снежном урагане, который несся по равнине и набирал силу тем больше, чем ниже опускался корабль. Хорза посадил "ВЧВ" вручную, вонзив взгляд в экран перед собой. Он видел фальшивый, созданный кораблем ветер из бушующего снега и пара, а за ним вход в Командную Систему. Это была черная дыра в иссеченном предгорье, спадающем с высоких утесов, как глыба упрочненного галечника. Снежный ураган забурлил вокруг темного входа туманом, который стал коричневым, когда ядерное пламя разогрело замерзшую землю, расплавило и подняло ее вверх, как пену. Почти без толчка и лишь чуть качнувшись, когда ноги опустились в теперь болотистую поверхность равнины, "ВЧВ" коснулся поверхности Мира Шара. Двигатели смолкли, пар рассеялся. Поднятый в воздух снег опустился, и даже образовалось несколько новых хлопьев, когда опять замерзла поднятая в воздух влага. Нагревшийся при пролете сквозь атмосферу и от работы собственных плазменных дюз "ВЧВ" трещал и щелкал, остывая от жара. Хорза на всякий случай включил носовой лазер "ВЧВ". Возле туннеля не было заметно никакого движения, никакого признака чьего-либо присутствия. Обзор теперь прояснился, снег и пар исчезли. Был ясный, солнечный и безветренный день. -- Вот мы и на месте, -- сказал Хорза и сразу же показался себе глупым. Йелсон, не сводя глаз с экранов, кивнула. -- Так, -- сказал Вабслин, проверяя показания, и кивнул. -- Ноги погрузились примерно на полметра. При старте придется дать поработать двигателям, прежде чем подниматься. Через полчаса они вмерзнут. -- Хм-м. -- Хорза смотрел на экран. Ничего не двигалось. На ярко-синем небе не было ни облачка, и даже слабый ветер не взвихрял снег. Солнечного тепла не хватало, чтобы растопить снег и лед, поэтому не было ни воды, ни лавин в далеких горах. Только моря еще сохранили рыб, но уже никаких млекопитающих, и на Мире Шара двигались только несколько сот видов мелких насекомых да медленно распространялись лишайники на скалах близ экватора и глетчеры. Война гуманоидов или оледенение истребили все остальное. Хорза еще раз передал кодированное сообщение, но ответа не было. -- Ладно, -- сказал он и поднялся с кресла. -- Выйду и посмотрю. Вабслин кивнул. -- Ты что так притихла? -- повернулся Хорза к Йелсон. Йелсон даже не взглянула на него. Она уставилась в немигающий глаз туннеля на экране. -- Будь осторожен, -- попросила она и наконец повернулась к нему. -- Только будь осторожен, ладно? Хорза улыбнулся в ответ, поднял с пола лазерное ружье Крайклина и вышел из рубки. -- Мы сели, -- сказал он, входя в столовую. -- Вот видишь! -- повернулась Доролоу к Эвигеру. Нейсин пил из своей плоской фляжки. Бальведа с тонкой улыбкой задумчиво следила глазами за Оборотнем, пока тот переходил от одной двери к другой. Юнаха-Клосп удерживал себя от искушения что-то сказать и выпутывался из ремней. Хорза спустился в ангар. Тело при ходьбе казалось легким; еще над горами они переключились на поле тяжести планеты, а Мир Шара имел меньшее тяготение, чем мир со стандартным "g", которым пользовались на "ВЧВ". Он спустился на подъемнике на уже замерзающее болото. Подул бриз, свежий, резкий и чистый. -- Надеюсь, все в порядке, -- сказал Вабслин, когда они с Йелсон увидели на экране фигурку, бредущую по снегу на скалистом предгорье. Йелсон молчала, не отрываясь от экрана. Фигурка остановилась, тронула запястье, поднялась в воздух и медленно поплыла над снегом. -- Ха! -- Вабслин коротко хохотнул. -- Я совсем забыл, что здесь можно пользоваться антигравами. Мы так долго пробыли на этой проклятой орбитали. -- В этих проклятых туннелях они не сильно-то нам помогут, -- пробормотала Йелсон. Хорза приземлился прямо у входа в туннель. Измерения, которые он провел, пролетая над снегом, показали, что входное поле отключено. Обычно оно защищало внутренность туннеля от снега и холодного воздуха снаружи, но сейчас там не было никакого поля, и он увидел, что в туннель надуло снега, который веером лежал на полу. Туннель был холодным, а не теплым, каким должен был быть, и когда Хорза остановился прямо перед ним, его черный, глубокий глаз казался скорее гигантским ртом. Он оглянулся на "ВЧВ", который смотрел на него с двухсотметрового расстояния, сверкающим металлом нарушая монотонность белого простора, в коричневой оспине посреди которого он сидел. -- Я вхожу, -- сообщил он на корабль, нацелившись на него узким лучом, вместо того чтобы передать сообщение по радио. -- Хорошо, -- прозвучал в ухе голос Вабслина. -- Ты никого не хотел бы для прикрытия? -- спросила Йелсон. -- Нет, -- ответил Хорза. Он двинулся вниз по туннелю, прижимаясь к стене. В первой бухте снаряжения было несколько буеров и спасательных аппаратов, следящих приборов и излучателей путеводного луча. Все почти так, как было. Вторая бухта, где должен был стоять самолет, оказалась пустой. Он пошел дальше, к следующей: снова снаряжение. Теперь он проник в туннель примерно на сорок метров и находился метрах в десяти от прямоугольного поворота, откуда туннель переходил в большую, разделенную на отсеки галерею, служившую приютом базе. Хорза повернулся ко входу в туннель, который превратился теперь в белую дыру, и снова включил узкий луч. -- Пока ничего. Сейчас осмотрю их жилье. Издай писк, но никак иначе не отвечай. Динамики шлема пискнули. Прежде чем повернуть за угол, Хорза отцепил от шлема телесенсор и выставил маленькую линзу за угол обтесанного камня. На внутреннем экране он увидел короткий участок туннеля, лежащий на полу самолет и в нескольких метрах за ним стену из пластиковых брусьев, перегораживающую туннель и показывающую, где начинались жилища базы Оборотней. Рядом с маленьким самолетом лежали четыре тела. Ничего не двигалось. У Хорзы перехватило горло. Он резко сглотнул, потом снова укрепил сенсор на шлеме и пошел по полу из оплавленного камня к телам. Двое были в легких, не бронированных скафандрах. Оба мужчины. Он их не знал. Один из них был убит лазерным выстрелом. Луч вскрыл скафандр так, что расплавленный металл и пластик смешались с внутренностями и плотью внутри; дыра была полуметровой. У второго мужчины не было головы. Руки его были вытянуты вперед, словно он хотел что-то обнять. Там был еще один мужчина в легкой простой одежде. У него был сзади пробит череп и по меньшей мере одна рука сломана. Он лежал на боку, такой же мертвый и застывший, как двое других. Хорза знал его, только сейчас никак не мог вспомнить имя. Кирачелл, казалось, умерла во сне. Ее стройное тело лежало, вытянувшись, в голубой ночной сорочке; глаза закрыты, спокойное лицо. У нее была сломана шея. Какое-то время Хорза смотрел на нее, опустив голову, потом снял перчатку и наклонился. На ресницах лежал пушистый иней. Он чувствовал внутри скафандра замок, плотно охватывающий запястье, и тонкую струю холодного воздуха, охватившую его ладонь. Кожа ее была твердой. Волосы не потеряли мягкости, и он провел по ним пальцами. Они были рыжее, чем он их помнил, но это могло быть эффектом смотрового стекла шлема, усиливающего скудный свет темного туннеля. Может, ему снять и шлем, чтобы лучше видеть, и включить прожектор... Он тряхнул головой и отвернулся. Осторожно, сначала прислушавшись, не доносится ли сквозь стены какой-нибудь шум, он открыл дверь жилища. В открытом отсеке с выгнутым потолком, где Оборотни хранили одежду для выхода наружу, скафандры и кое-какое мелкое оборудование, мало что указывало, что здесь был разгром. Глубже, в самих жилых помещениях Хорза нашел следы борьбы: засохшую кровь, ожоги от лазерных выстрелов, а в рубке управления, откуда наблюдали за системами базы, был взрыв. Выглядело так, словно под контрольной панелью взорвалась небольшая граната. Это объясняло выход из строя отопления и аварийного освещения. По валявшимся вокруг приборам, деталям и проводам можно было сделать вывод, что кто-то пытался отремонтировать повреждения. В двух кабинах Хорза нашел следы пребывания идиран. Комнаты были полностью очищены, а в стенах выжжены религиозные символы. В другом помещении пол был покрыт мягким толстым слоем, похожим на сухой желатин. В материале были видны шесть длинных насечек, и пахло меджелями. Комната Кирачелл изменилась очень мало, только постель была в беспорядке. Хорза прошел до дальнего конца жилой зоны, где еще одна стена из пластиковых брусьев маркировала начало туннеля. Он осторожно открыл дверь. Прямо за ней лежал мертвый меджель. Его длинное тело лежало головой вниз по туннелю к шахтам. Меджель был в стандартной форме десантного отряда флота, и он был ранен довольно давно и тяжело. Прежде чем умереть от ран и замерзнуть, он, должно быть, сильно страдал от холода. Он был мужчиной, уже седым, зеленовато-коричневая кожа загрубела от старости, длинное носатое лицо и маленькие нежные ручки в глубоких морщинах. Хорза внимательно осмотрел его и в конце концов прострелил голову, чтобы идти дальше совершенно уверенно. Хорза всмотрелся в темный туннель. Гладкий пол из оплавленного камня и такие же гладкие выгнутые стены уходили в глубь горного склона. Взрывопрочные двери образовывали по его бокам ребра. Прорези в полу и потолке обозначали их крепления. Хорза осмотрел двери шахт и входы в капсулы технического обслуживания и прошел дальше, пока не добрался до входной шахты. Все подъемники были опущены на дно, а транзитная труба заперта. Кажется, все системы обесточены. Он вернулся в жилую зону, пересек ее, прошел мимо тел и самолета, не глядя на них, и вышел наконец наружу. У входа в туннель он уселся прямо на снег, привалившись спиной к скале. Из "ВЧВ" его увидели, и Йелсон крикнула: -- Хорза! С тобой все в порядке? -- Нет. -- Он отключил лазерное ружье. -- Нет, не все. -- Что случилось? -- быстро спросила Йелсон. Хорза снял шлем и положил его рядом на снег. Холодный воздух высасывал тепло из его лица, и дыхание в разреженной атмосфере давалось с трудом. -- Здесь смерть, -- сказал он безоблачному небу. ЧАСТЬ X КОМАНДНАЯ СИСТЕМА: БАТОЛИТ -- Это называется батолитом: гранитное включение, которое подобно расплавленному пузырю поднялось вверх в осадочных и метаморфных породах, которые были здесь уже сотни миллионов лет назад. Одиннадцать тысяч лет назад жители планеты построили в нем эту Командную Систему. Они надеялись, что скалы надежно защитят от атомных боеголовок. Было построено девять станций и восемь поездов. Идея заключалась в том, что политическая верхушка и военное командование должны сидеть в одном поезде, их заместители и уполномоченные в другом. В случае войны все восемь поездов будут кружить по туннелям и через станции передавать по защищенным коммуникациям приказы к приемным устройствам, установленным по всей территории государства на поверхности. Врагу очень трудно взорвать гранит -- к тому же на такой глубине, -- а уж попасть во что-нибудь столь маленькое, как станция, еще труднее. И враг никогда не будет знать, стоит ли сейчас поезд на какой-либо станции или если стоит, то с пассажирами ли. Ко всему прочему нужно было бы потом уничтожить и поезд с запасным экипажем. Погибли они все в биологической войне. Где-то в промежутке между их гибелью и десятью тысячами лет назад появились Дра'Азоны, откачали из туннелей воздух и заменили его инертным газом. Семь тысяч лет назад на планете началось новое оледенение, а спустя еще примерно четыре тысячи лет планета стала такой холодной, что мистер Адекват откачал аргон и снова впустил в эти туннели атмосферу планеты. Она такая сухая, что за три тысячелетия в туннелях ничего не заржавело. Примерно три с половиной тысячи лет назад Дра'Азоны заключили с большинством федераций Галактики соглашение, по которому корабли в аварийных случаях могли пересекать Тихий Барьер. Политически нейтральным, относительно слабым видам было позволено устраивать на большинстве Планет Мертвых маленькие базы для помощи таким кораблям и -- как я думаю -- людям, которым всегда хотелось знать, каковы эти планеты, получить доступ к отрывкам информации. Во всяком случае, на Мире Шара мистер Адекват разрешал нам ежегодный осмотр Командной Системы и смотрел сквозь пальцы, если мы спускались в нее неофициально. Но никогда и никому не удавалось доставить наверх никакие записи какого-либо рода. Вход в нее здесь, у основания полуострова, над станцией "четыре", одной из трех главных станций (две другие -- пятая и седьмая), где есть мастерские для ремонта и технического обслуживания. На четвертой, третьей и пятой станциях поездов нет. Два поезда стоят на первой станции, два -- на седьмой и по одному на остальных. По крайней мере они должны быть там. Конечно, идиране могли их перевести, но я в этом сомневаюсь. Друг от друга станции располагаются в двадцати пяти -- тридцати километрах и связаны туннелями-двойниками, которые сходятся только у станций. Вся система вырыта примерно на пятикилометровой глубине. Мы все вооружимся лазерами... парализаторами и гранатами для обороны -- ничего более тяжелого. Нейсин может взять свое пулевое ружье; пули, которые он имеет, лишь легковзрывные... но никаких плазменных пушек или атомных микробомб. В туннеле, Бог свидетель, они будут не только слишком опасны, но и могут навлечь на нас гнев мистера Адеквата, а мы этого, конечно, не хотим. Вабслин переделал корабельный датчик аномалий массы в переносной прибор, с его помощью мы сможем выследить мозг. Кроме того, датчик массы есть в моем скафандре. Поэтому для нас не должно представлять проблемы найти то, что мы ищем, даже если оно прячется. Так как идиране, вероятно, не имеют собственных коммуникаторов, они будут использовать коммуникаторы Оборотней. Наши приемопередатчики перекрывают их частоты, так что мы сможем их подслушивать, а они нас нет. Вот здесь туннели. Где-то в них прячется мозг... а также, вероятно, несколько идиран и меджелей. Хорза стоял в столовой во главе стола под экраном. На экране была наложенная на карту полуострова схема туннелей. Все присутствующие смотрели на него. Посреди стола лежал пустой полускафандр меджеля. -- Ты собираешься взять туда всех нас? -- осведомился робот Юнаха-Клосп. -- Да. -- А что с кораблем? -- спросил Нейсин. -- Он сам позаботится о себе. Я запрограммирую его автоматику так, чтобы она узнавала нас и защищалась от всех остальных. -- А ее ты тоже хочешь взять с собой? -- Йелсон кивком указала на Бальведу, сидевшую напротив нее. -- Я предпочел бы держать Бальведу на виду, -- объяснил Хорза. -- Я не смогу чувствовать себя в безопасности, если оставлю ее здесь с кем-то из вас. -- Я все никак не пойму, почему с вами должен идти я, -- не отставал Юнаха-Клосп. -- Потому что тебе я тоже не доверяю, -- заявил Хорза, -- Кроме того, я хочу, чтобы ты нес вещи. -- Что? -- Голос робота прозвучал сердито. -- Я не знаю, совершенно ли ты честен в этом отношении, -- смущенно начал Эвигер. -- Ты говоришь, идиране и меджели... ну, что ты на их стороне. Но здесь они уже убили четверых ваших и, по-твоему, бродят где-то в этих туннелях... А они ведь известны как почти самые лучшие десантные отряды в Галактике. Ты собираешься бросить нас в бой против них? -- Для начала, -- вздохнул Хорза, -- я действительно стою на их стороне. И они, и мы здесь с одной целью. Во-вторых, я уверен, что у них не слишком много оружия; иначе этот меджель был бы, конечно, вооружен. Вероятно, в их распоряжении нет ничего, кроме оружия Оборотней. И по скафандру меджеля можно сделать вывод... -- он показал на укрепленный аппарат, который они с Вабслином изучали с тех пор, как Хорза принес его на корабль, -- что большая часть их снаряжения не в порядке. У этой штуки функционируют только лампы и обогрев. Все остальное перегорело. Полагаю, это случилось, когда они пересекали Тихий Барьер. Они сидели внутри "зверей" чай-хиртси, а после этого их боевое снаряжение пропало. Если с их оружием случилось то же, что и с скафандрами, они буквально безоружны и имеют кучу проблем. Мы со всеми этим роскошными антигравитационными латами и лазерами снаряжены намного лучше, даже на тот невероятный случай, если дело дойдет до схватки. -- Что очень вероятно, если вспомнить, что у них больше нет коммуникаторов, -- вмешалась Бальведа. -- Хорза, вы никогда не сможете подойти к ним достаточно близко, чтобы рассказать, кто мы такие. И даже если вам это удастся, откуда им знать, что вы тот, за кого себя выдаете? Если речь идет о той самой группе, про которую вы рассказывали и которая прибыла сюда сразу же вслед за мозгом, то они даже не слышали о вас. И совершенно определенно они вам не поверят. -- Агент Культуры оглядела всех по очереди. -- Ваш эрзац-капитан ведет вас на смерть. -- Бальведа, -- сказал Хорза, -- я проявил к вам вежливость, позволив участвовать с нами. Не сердите меня. Бальведа подняла брови и промолчала. -- А откуда мы знаем, что это та самая группа, что прибыла сюда внутри этих ужасных "зверей"? -- спросил Нейсин, недоверчиво глядя на Хорзу. -- Это могут быть вообще не идиране, -- ответил Хорза. -- Им чертовски повезло, что после всего, что сделал с ними Дра'Азон, они еще живы, и даже идиране не рискнут посылать новые отряды, увидев, что случилось с первым. -- Но это значит, что они здесь уже несколько месяцев, -- простонала Доролоу. -- Как же сумеем что-нибудь отыскать мы, если они ищут все это время и ничего не нашли? -- Может быть, нашли. -- Хорза развел руками и улыбнулся женщине. Он придал голосу оттенок сарказма. -- А если не нашли, то вероятнее всего потому, что у них нет функционирующего снаряжения. Им придется обыскивать всю Командную Систему. Кроме того, если этот "зверь"-деформатор был так тяжело поврежден, как я слышал, то они не могли как следует управлять им. Весьма вероятно, что они рухнули за сотни километров отсюда и были вынуждены топать сюда по снегу. В таком случае, возможно, они здесь всего несколько дней. -- Не могу поверить, что Бог допустит это, -- сказала Доролоу, покачала головой и уставилась в стол перед собой. -- За этим кроется что-то другое. Я чувствовала его власть и... его доброту, когда мы проходили сквозь Барьер. Он бы не позволил, чтобы эти бедняги просто так рухнули вниз. Хорза воздел глаза к небу. -- Доролоу... -- Он наклонился вперед и вдавил суставы пальцев в стол. -- Дра'Азон вряд ли даже знает, что идет война. Отдельные индивидуумы им до... Им понятны смерть и тленность всего сущего, но ни надежда, ни вера. Пока идиране или мы не повреждаем Командную Систему и не разносим планету на части, их вообще не интересует, кто здесь живет или умирает. Доролоу промолчала, но осталась при своем мнении. Хорза выпрямился. Его слова прозвучали хорошо; у него было впечатление, что наемники пойдут за ним, но где-то внутри, глубже того места, откуда шли слова, он чувствовал себя не более деятельным и живым, чем покрытая снегом равнина снаружи. Они вместе с Вабслином и Нейсином еще раз побывали в туннеле, осмотрели жилой отсек и нашли новые доказательства, что там жили идиране. Похоже было, что очень маленький отряд -- один или два идиранина и, возможно, полдюжины меджелей, -- захватив базу Оборотней, какое-то время оставался в ней. Очевидно, они забрали массу стандартных рационов сублимированной пищи, к тому же два лазерных ружья, пару маленьких пистолетов, которые могла иметь база Оборотней, и четыре переносных прибора связи из склада. Хорза прикрыл мертвых Оборотней отражающей фольгой, которую они нашли на базе, а с мертвого меджеля стянули полускафандр. Потом проверили, можно ли еще пользоваться самолетом. Оказалось, нет; его микрореактор был полуразобран и при этом сильно поврежден. Как почти все остальное на базе, он был без энергии. По возвращении на "Вихрь чистого воздуха" Хорза с Вабслином вскрыли скафандр меджеля и обнаружили едва заметные, но не поддающиеся ремонту повреждения. Все время, когда Хорза не ломал голову над их шансами и возможностями, каждое мгновение, когда удавалось отвлечься от предстоящей задачи, он видел перед собой жесткое и застывшее лицо. Повернутая под прямым углом к телу голова, на ресницах белеет мохнатый иней. Хорза старался не думать о ней. Это не имело смысла; ведь он не мог больше ничего для нее сделать. Он должен продолжать, должен осилить это дело, тем более теперь. Долгое время он раздумывал, что делать с экипажем "Вихря чистого воздуха", и пришел к решению взять всех в Командную Систему. Головную боль ему доставляла Бальведа. Если она останется на борту, он будет чувствовать себя неуверенно, даже если оставит всю команду, чтобы присматривать за ней. Кроме того, лучшие бойцы должны быть с ним, а не сидеть на корабле. Проблему можно было устранить, убив агента Культуры, но все слишком к ней привыкли и даже чересчур ей симпатизировали. Убив Бальведу, он потеряет остальных. -- Итак, я считаю, что спускаться в туннель -- безумие, -- заметил Юнаха-Клосп. -- Почему бы нам просто не подождать здесь, пока снова не появятся идиране, с этим драгоценным мозгом или без него? -- Во-первых... -- Хорза всмотрелся в лица присутствующих, ища признаки согласия с роботом, -- если они его не найдут, они, вероятно, и не появятся. Это идиране и к тому же тщательно подобранный экипаж первоклассных бойцов. В таком случае они останутся там навсегда. -- Он посмотрел на изображение туннельной системы на экране, потом опять на робота и людей вокруг стола. -- Они могут искать тысячу лет, особенно если отключилась энергия и они не знают, как она включается. А я полагаю, что они этого не знают. -- А ты, конечно, знаешь, -- вмешалась машина. -- Да, -- ответил Хорза, -- я знаю. Мы можем включить энергию с одной из трех станций: с этой, с седьмой или с первой. -- Они еще функционируют? -- скептически спросил Вабслин. -- Ну, они функционировали, когда я покинул планету. Энергию производят глубокие геотермические источники. Шахты пробиты сквозь кору планеты примерно на сто километров. В любом случае, как я уже говорил, внизу слишком много места, чтобы эти идиране и меджели имели хоть мизерную надежду провести основательный поиск без всяких поисковых приборов. Индикатор аномалий массы -- единственное, что могло бы им помочь, а они его иметь не могут. Поэтому нам нужно идти. -- И воевать, -- сказала Доролоу. -- Скорее всего нет. Они взяли коммуникаторы; войду с ними в контакт и объясню, кто я такой. Конечно, я не стану сообщать вам подробности, но мне кое-что известно о военной системе идиран, об их кораблях, даже об их персонале. Поэтому есть надежда убедить их, что я тот, за кого себя выдаю. Они не могут знать меня лично, но им сказали, что позднее будет послан Оборотень. -- Лжец, -- холодно заявила Бальведа. Хорза почувствовал, как атмосфера в столовой изменилась, стала напряженной. Лицо женщины Культуры выражало твердую решимость, даже равнодушие. -- Не знаю, что говорили вам, Бальведа, -- сказал он тихо, -- но меня на борту "Руки Бога" инструктировали, и Ксоралундра рассказал, что идиранские ремонтники в чай-хиртси знали, что собираются отправить меня. -- Он старался говорить спокойно. -- О'кей? -- Такого я не слышала, -- ответила Бальведа, но он почувствовал, что она уже не совсем уверена в себе. Она многим рисковала, сказав это, и, вероятно, надеялась, что он начнет ей угрожать или сделает что-нибудь, что настроит против него остальных. Не получилось. Хорза пожал плечами. -- Я не виноват, если секция "Особых Обстоятельств" не способна вас точно информировать, Перостек. -- Он тонко улыбнулся. Глаза агента Культуры перебегали от лица Оборотня к столу, а потом от одного к другому, сидящим за ним, будто она хотела определить, кому верит каждый из них. -- Послушайте, -- сказал Хорза чудовищно честным и разумно звучащим голосом. -- У меня нет никакого желания умереть за идиран, и Бог знает, почему, но вы все мне нравитесь. Я бы не стал втягивать вас в самоубийственную миссию. С нами ничего не случится. А если худшее все-таки случится, мы всегда можем вернуться. Мы проведем "ВЧВ" через Тихий Барьер и возьмем курс в какую-нибудь нейтральную область; у меня есть пленный агент Культуры. -- Он посмотрел на Бальведу, которая сидела со скрещенными ногами, сложенными на груди руками и опущенной головой. -- Но я не думаю, что до этого дойдет. Я верю, что мы захватим этот ликующий компьютер и будем за это вознаграждены. -- А если Культура выиграла бой у Барьера и поджидает, пока мы выйдем, с мозгом или без него? -- спросила Йелсон. Прозвучало не враждебно, просто заинтересованно. Хорза чувствовал, что может положиться только на нее, но предполагал, что Вабслин тоже на его стороне. Хорза кивнул. -- Вряд ли. Я не могу представить, что Культура повсюду отступает и только в этом районе устояла. Но даже в этом случае ей должно очень повезти, чтобы поймать нас. За Барьер можно заглянуть только в реальном пространстве, не забывайте! Поэтому им не определить, где мы будем выходить. Тут нет никаких проблем. Йелсон откинулась назад, очевидно, удовлетворенная. Хорза знал, что выглядит спокойным, но внутренне был напряжен и ждал, как проявится настроение остальных. Его последний ответ соответствовал истине, но все остальное было либо полуправдой, либо ложью. Надо их убедить. Они нужны ему. Никакой другой возможности выполнить его миссию нет, и он пришел сюда слишком издалека, сделал уже слишком много, убил столько людей, столько сил и решимости вложил в это задание -- и сейчас выйти из игры?! Он должен выследить мозг, он должен спуститься в Командную Систему, есть там идиране или нет, и он должен взять с собой то, что еще осталось от Отряда Вольных Наемников Крайклина. Он оглядел их: Йелсон, порывистая и нетерпеливая, хотела, чтобы наконец прекратились разговоры, чтобы поскорее закончить эту работу. Тень от волос делала ее одновременно и очень юной, почти ребенком, и суровой. Доролоу неуверенно поглядывала на остальных, нервно ковыряя в свернутом трубочкой ухе. Компактный Вабслин удобно развалился в кресле, и все его коренастое тело излучало спокойствие, а лицо Вабслина -- явный интерес, когда Хорза описывал Командную Систему. Оборотень предположил, что инженеру показалась увлекательной идея этой гигантской железнодорожной сети. У Эвигера можно было заметить сильные сомнения по отношению ко всему этому приключению. Но после того как Хорза заявил, что не позволит остаться на корабле никому, ему показалось, что старик скорее согласится с этим, чем начнет спорить. В отношении Нейсина он не был уверен. Нейсин, как всегда, напился и был тише, чем обычно, и хотя, с одной стороны, Нейсину не нравилась перспектива участвовать в таком предприятии и выслушивать, что ему можно, а чего нельзя, с другой стороны, ему, очевидно, еще больше не хотелось быть запертым на "Вихре чистого воздуха". Он уже прогулялся по снегу, пока Вабслин и Хорза осматривали скафандр меджеля. Даже просто скука загнала бы его в туннель. Из-за машины Юнахи-Клоспа Хорза вообще не ломал себе голову. Она будет делать то, что ей скажут, как это всегда делали машины. Только Культура позволяла им воображать, будто они и в самом деле имеют свободу воли. Что же касалось Перостек Бальведы, она была пленницей; все очень просто. -- Мигом туда, мигом обратно... -- сказала Йелсон, улыбнулась, пожала плечами и огляделась. -- К черту, мы будем что-нибудь делать, или нет? Никто не возразил. Хорза в очередной раз перепрограммировал схемы безопасности "ВЧВ" и вводил в компьютер с изношенной, но все еще несущей добрую службу клавиатуры новые инструкции, когда на летную палубу пришла Йелсон. Она скользнула в кресло второго пилота и наблюдала за его работой. Освещенный дисплей отбрасывал на ее лицо тени марайнских букв. Через некоторое время, глядя на обозначения освещенной клавиатуры, она спросила: -- Марайн, да? Хорза пожал плечами. -- Это единственный точный язык, который понимаем мы с этим антиквариатом. -- Он настучал несколько новых инструкций. -- Эй! -- Он обернулся. -- Вообще-то тебе нельзя тут находиться, когда я занимаюсь этим. -- Его улыбка показала ей, что он не всерьез. -- Ты мне не доверяешь? -- улыбнулась она в ответ. -- Ты единственная, кому я доверяю. -- Хорза снова повернулся к панели. -- Хотя к этим инструкциям это не относится. Йелсон некоторое время смотрела на него. -- Она много для тебя значила, Хорза? -- Кто? -- Хо-орза... -- нежно протянула Йелсон. Он по-прежнему не смотрел на нее. -- Мы были друзьями. Казалось, он разговаривал с клавиатурой. -- Ну да, -- сказала она после паузы, -- как бы то ни было, это очень сурово, когда одного из твоих друзей... Хорза немо кивнул. Йелсон вглядывалась в его лицо. -- Ты любил ее? Он помедлил; его глаза, казалось, разглядывали каждую из резких, компактных форм на экране перед собой, будто какая-то из них скрывала ответ. -- Возможно, когда-то, -- ответил он, пожав плечами. Он откашлялся, коротко взглянул на Йелсон и снова склонился над клавиатурой. -- Очень давно. Йелсон встала, когда он снова принялся за работу, и положила ему ладони на плечи. -- Мне жаль, Хорза. Он опять кивнул и положил ладонь на ее руку. -- Мы с ними расправимся, -- сказала Йелсон. -- Если это то, чего ты хочешь. Ты и... Он покачал головой и повернулся к ней. -- Нет. Мы ищем мозг, и все. Встанут идиране нам поперек дороги, мне ничего не составит их... но нет смысла рисковать больше, чем необходимо. Но все равно спасибо. Йелсон задумчиво кивнула. -- Все в порядке. -- Она наклонилась пониже, быстро поцеловала его и вышла. Мужчина несколько мгновений рассматривал закрывшуюся дверь, потом снова склонился над клавиатурой с чужими символами. Он запрограммировал корабельный компьютер на то, чтобы сначала предупредить, а потом сделать убийственный лазерный выстрел по всему, что бы к нему ни приблизилось, если оно не будет идентифицировано по недвусмысленной электромагнитной сигнатуре излучения скафандра, как один из членов Отряда Вольных Наемников. Кроме того, чтобы включить стартер "ВЧВ" и взять управление на себя, необходимо кольцо-идентификатор Хорзы-Крайклина. Этого Хорзе казалось достаточно. Только с кольцом можно захватить корабль, а тот, кто захочет отнять у него кольцо, идет на куда больший риск, чем при встрече с отрядом злых и голодных идиран. Но вполне возможно, что он будет убит, а остальные выживут. И прежде всего ради Йелсон он хотел, чтобы у них остался путь к бегству, который бы не полностью зависел от него. Они запаслись пластиковыми щитами с базы Оборотней, чтобы транспортировать мозг, если найдут его. Доролоу хотела похоронить мертвых Оборотней, но Хорза ей запретил. Он перенес их по одному к выходу из туннеля и оставил там. По возвращении на корабль он намеревался забрать их и доставить на Хибору. Естественный холодильник, который представлял климат Мира Шара, сохранит их до тех пор в целости и сохранности. Он мгновение всматривался в лицо Кирачелл в обманчивом свете вечера. Тем временем с замерзшего моря стягивались облака и свежел ветер. Он получит этот мозг. Он настроился на это и чувствовал это в своих жилах. И если дело дойдет до огненной схватки с теми, кто сделал это, он ничего не сделает для ее предотвращения. Это даже доставит ему удовлетворение. Бальведе, возможно, этого не понять, но есть идиране и идиране. Ксоралундра был другом и добрым и гуманным офицером. Вероятно, старого кверла можно было назвать "умеренным". Хорза знал и других на военной и дипломатической службе, которые нравились ему. Но среди идиран были и настоящие фанатики, презиравшие все другие виды. Ксоралундра не убил бы Оборотней; это было не нужно и неэлегантно... но ведь на такие дела умеренных не посылают. Посылают фанатиков. Или Оборотня. Хорза направился к остальному отряду. Он дошел до искалеченного самолета, окруженного пластиковыми брусьями и стоящего перед дырой в стене, будто собирался вкатиться в гараж, как вдруг услышал выстрелы. Он помчался по коридору к задней части отсека, на ходу вынимая оружие. -- Что случилось? -- спросил он в микрофон шлема. -- Лазер. Внизу, в туннеле, из шахты, -- ответил голос Йелсон. Хорза влетел в открытый склад, где были остальные. Дыра, которую они открыли в пластиковой стене, была шириной четыре или пять метров. В то мгновение, когда Хорза вылетел из коридора, по продольной стене рядом с ним полыхнул огонь, и он увидел в воздухе раскаленный след лазерного луча, прошедший вплотную с его скафандром назад, в люк и в туннель. Кто бы там ни стрелял, он мог его видеть. Хорза откатился в сторону и приземлился рядом с Доролоу и Бальведой, нашедшими укрытие под большим передвижным подъемником. В пластиковых брусьях появились дыры, ненадолго вспыхнули огнем и снова погасли. Шипение лазерных выстрелов эхом отразилось в туннелях. -- Что случилось? -- спросил Хорза у Доролоу и оглядел склад. Все остальные были тут и искали укрытие, кто где мог, кроме Йелсон. -- Йелсон... -- начала Доролоу, но тут раздался голос Йелсон: -- Я прошла сквозь дыру в стене и была обстреляна. Лежу на полу. Я невредима, но охотно узнала бы, все ли будет в порядке, если я отвечу на выстрелы. Боюсь что-нибудь повредить! Новый веер раскаленных следов тянул линию горящих кратеров по внутренней стене склада. -- Стреляй! -- заорал Хорза. -- Стреляй! -- Спасибо, -- сказала Йелсон. Хорза услышал щелчки ее оружия, потом двойное эхо шума, произведенного перегретым воздухом. Внизу в туннеле прогремели взрывы. -- Хм-м, -- хмыкнула Йелсон. -- Этим их, кажется... -- начал Нейсин, находившийся где-то в задней части склада. Его голос был прерван выстрелами, ударившими в стену за ним. Стена покрылась оспинами черных, пузырящихся дыр. -- Сволочи! -- сказала Йелсон и выстрелила в ответ короткими быстрыми ударами. -- Постарайся, чтобы он не мог поднять головы! -- приказал Хорза. -- Я пройду у стены. Доролоу, вы с Бальведой останетесь здесь. Он встал и перебежал к проходу в стене из пластиковых брусьев. Дымящиеся дыры в материале показали, какую ненадежную защиту он представляет, но Хорза все же опустился на камни под прикрытием стены. В нескольких метрах дальше, на гладком каменном полу туннеля были видны подошвы Йелсон. Он прислушался к ее выстрелам и сказал: -- Хорошо. Сделай паузу подольше, чтобы я мог разглядеть, откуда огонь, потом начни снова! -- О'кей. -- Йелсон прекратила стрельбу, и Хорза высунул голову, чувствуя себя при этом ужасно беззащитным. Далеко внизу вспыхнули две маленькие искорки. Он вскинул оружие и накрыл это место непрерывным огнем. Йелсон тоже начала стрелять. Скафандр Хорзы затрещал; у щеки вспыхнул экран и показал, что он получил попадание в бедро. Ничего не чувствовалось. Далеко внизу подъемной шахты мерцали тысячи светящихся точек. У другой стороны люка появился Нейсин, встал по примеру Хорзы на колени и начал стрелять из пулевого ружья. Оно производило страшный шум с огнем и дымом; ударные волны понеслись вверх по туннелю, сотрясая пластиковые брусья и наполняя уши Хорзы звоном. -- Прекрати! -- закричал Хорза и открыл огонь. Йелсон тоже. Нейсин сделал последний выстрел. Хорза промчался через люк к боковой стене и упал плашмя на темный пол. Теперь у него было надежное укрытие за немного выступающим дальше внизу краем герметичной двери. Там, где была их цель, на полу туннеля лежала куча темно-красных осколков и остывала от желтого жара лазерного огня, которым их выбило из стены. В ночной визир Хорза разглядел кружащиеся волны теплого дыма и газа, бесшумно поднимающиеся от поврежденных мест к потолку туннеля. -- Йелсон, перейди сюда! -- сказал он. Йелсон перекатилась по полу, пока не наткнулась на стену прямо позади него, быстро вскочила и опять шлепнулась на пол рядом с ним. -- Кажется, мы их перебили, -- передал Хорза по радио. Нейсин, все еще стоявший на коленях у люка, выглянул и помахал скорострельным мелкокалиберным ружьем, будто ожидая новой атаки через стены туннеля. Прижимаясь спиной к стене, Хорза продвинулся дальше в туннель и подобрался к краю герметичной двери. Большая часть метровой плиты была задвинута в стенную нишу, но примерно полметра выступало из нее. Хорза опять заглянул в туннель. Кучи обломков все еще светились от жара, будто разбросанные по полу угли. По туннелю медленно поднималась волна горячего черного дыма. Хорза оглянулся. Йелсон шла следом за ним. -- Оставайся здесь! -- приказал он. Хорза дошел до первой подъемной шахты. Стреляли они по третьей и последней, как можно было видеть по скоплениям кратеров и царапин вокруг ее открытых, задвинутых в стену дверей. На полу в центре туннеля Хорза увидел оплавленный лазерный карабин, высунул голову из-за стены и нахмурился. Он был уверен, что у внешнего края подъемной шахты, между дверьми в шрамах и дырах, окруженная морем мрачно-красных раскаленных обломков видна пара рук -- в перчатках, короткопалых, искалеченных (на ближайшей к нему перчатке отсутствовал палец), но, вне всякого сомнения, рук. Такое впечатление, будто кто-то висел на кончиках пальцев внутри шахты. Он нацелил узкий луч своего коммуникатора в том направлении. -- Эй! -- крикнул он по-идирански. -- Меджель! Меджель в подъемной шахте! Ты меня слышишь? Немедленно отзовись! Руки не шелохнулись. Хорза придвинулся ближе. -- Что там такое? -- раздался в громкоговорителе голос Забелина. -- Подожди. -- Хорза поднял ружье. Одна из рук немного шевельнулась, будто пытаясь покрепче ухватиться за край пола в туннеле. Сердце Хорзы колотилось, но он пошел к открытым дверям, подошвы сапог шаркнули по теплому щебню. Потом он увидел руку в полускафандре, верхнюю часть длинного, поврежденного лазерным выстрелом шлема... С дребезжащим звуком, который он слышал у меджелей, когда они бросаются в атаку, из шахты молниеносно возникла третья рука -- он знал, что это нога, но она выглядела как рука и держала маленький пистолет -- и одновременно показалась голова меджеля и прямо посмотрела на него. Хорза пригнулся. Пистолет щелкнул, и плазменный заряд пролетел лишь в сантиметре от головы Оборотня. Хорза быстро выстрелил в ответ и одновременно, не разгибаясь, отпрянул в сторону. Огонь ударил вокруг края шахты и накрыл перчатки. Вскрик -- и они исчезли. В круглой шахте блеснул свет. Хорза бросился вперед, сунул голову меж дверей и посмотрел вниз. Нечеткая фигура падающего меджеля была освещена горящими перчатками. Каким-то образом он все еще держал плазменный пистолет; падая, он кричал и стрелял из этого маленького оружия. Треск выстрелов и вспышки разрядов все удалялись, по мере того как существо, молотя вокруг всеми шестью конечностями, скрывалось в темноте внизу. -- Хорза! -- закричала Йелсон. -- Ты не ранен? Что, черт возьми, произошло? -- Со мной ничего, -- ответил он. Меджель был уже крошечной барахтающейся фигуркой глубоко в ночи вертикального туннеля. Крики его все еще эхом доносились снизу и все еще вспыхивали микроскопически маленькие искорки горящих ладоней и стреляющего плазменного пистолета. Хорза отвернулся. Несколько глухих ударов оповестили о контактах несчастной твари со стенами шахты. -- Что за шум? -- спросила Доролоу. -- Меджель был еще жив. Он выстрелил в меня, но я его свалил, -- сообщил Хорза и отошел от открытой двери подъемника. -- Он упал... еще падает... в шахту. -- Дерьмо! -- прошептал Нейсин, прислушиваясь к слабым, затихающим гулким крикам. -- Какая там глубина? -- Десять километров, если не перекрыта ни одна из гермодверей, -- ответил Хорза и осмотрел внешнее управление двумя другими подъемниками и входом в транзитную капсулу. Оно осталось более или менее невредимым. Двери транзитных труб стояли открытыми, но Хорза отлично помнил, что они были закрыты, когда он в прошлый раз осматривал отсек. Йелсон повесила ружье на плечо и подошла к Хорзе. -- Один -- ноль в нашу пользу, -- сказала она. -- Да, -- согласился Нейсин. -- Дьявол! Значит, эти ребята не такие и суровые. Одного уже свалили. -- Да, и очень глубоко, -- сказала Йелсон. Пока остальные спускались по туннелю, Хорза проверил свой скафандр. На правом бедре было обожжено место глубиной в миллиметр и два пальца шириной. Если не учитывать невероятный случай второго попадания в то же самое место, выстрел не причинил скафандру повреждений. -- Прекрасное начало, если спросите меня, -- пробормотал робот, следуя за остальными. Хорза повернулся назад, к высоким, помятым и дырявым дверям подъемной шахты и заглянул вниз. С полностью введенным оптическим усилителем он все еще видел слабое мерцание глубоко-глубоко внизу. Внешние микрофоны шлема воспринимали шум, но такой далекий и искаженный эхом, что он походил на звук дующего сквозь ограду ветра. Они столпились вокруг открытой двери подъемной шахты -- не той, в которую упал меджель. Двери были вдвое выше любого из них, и рядом с ними люди казались детьми. Хорза открыл эти двери, чтобы повнимательнее оглядеть шахту. Потом с помощью антиграва скафандра спустился немного вниз и снова поднялся. Все казалось безопасным. -- Я пойду первым, -- сообщил он собравшимся. -- Если возникнут какие-нибудь осложнения, выпускайте пару фанат для радиопомех и возвращайтесь вверх. Наша цель -- главный уровень системы примерно на пятикилометровой глубине. Как только эти двери останутся позади, мы почти на станции "четыре". Там мы сможем включить энергоснабжение -- что не удалось идиранам. После этого в нашем распоряжении транспорт -- капсулы транзитных труб. -- А поезда? -- осведомился Вабслин. -- Транзитные трубы быстрее, -- ответил Хорза. -- Возможно, нам придется воспользоваться каким-нибудь из поездов, если захватим мозг. Зависит от того, насколько он велик. Кроме того, ближайшие поезда, если их не передвинули с тех пор, как я был тут в последний раз, стоят на станциях "два" и "шесть", а не здесь. Но спиральный туннель ведет к станции "один", через которую мы могли бы подать поезд. -- А эти транзитные трубы? -- спросила Йелсон. -- Если это путь, на котором внезапно появился один меджель, то что может помешать подняться пешком по туннелю второму? Хорза пожал плечами. -- Ничего. Но на тот случай, если нам с мозгом придется возвращаться той же дорогой, мне не хотелось бы заваривать дверь. А если один из меджелей выйдет наверх, это мелочь. Меньше забот будет внизу. На всякий случай один из вас может остаться наверху, а потом присоединиться к нам, когда мы спустимся вниз. Но я не думаю, что сразу после первого меджеля сюда осмелится сунуться еще один. -- Да, первый, которого тебе не удалось убедить, что вы с ним на одной стороне, -- грубо заметил робот. Хорза присел на пятках, чтобы посмотреть на робота; из-за поддона со снаряжением того сверху совсем не было видно. -- Этот первый, -- сказал он, -- был без коммуникатора, верно? А у идиран внизу такие приборы определенно есть, они захватили их на базе, тоже верно? И меджель делает то, что приказали идиране, тоже верно? -- Он подождал ответа машины и, не дождавшись, повторил: -- Верно? У Хорзы сложилось впечатление, что робот, будь он человеком, сплюнул бы. -- Как скажете, сэр, -- с издевкой сказал робот. -- А что со мной, Хорза? -- Бальведа стояла в матерчатом костюме и меховой куртке поверх. -- Сбросите в шахту и скажете: "Ах, я забыл, что у вас нет антиграва" или мне придется спускаться по транзитному туннелю пешком? -- Вы пойдете со мной. -- А если в нас будут стрелять, то вы... что вы сделаете тогда? -- спросила Бальведа. -- Я не думаю, что в нас будут стрелять, -- сказал Хорза. -- Ты точно знаешь, что на базе не было никаких антигравитационных лат? -- спросил Эвигер. Хорза кивнул. -- Если бы были, то почему их нет у меджелей, которых мы встретили? -- Может, ими пользуются идиране? -- Идиране слишком тяжелые. -- Они могли бы взять по два, -- не отставал Эвигер. -- Не было там никаких лат, -- заявил Хорза сквозь стиснутые зубы. -- Их не разрешалось иметь. Мы не должны были входить в Командную Систему, кроме как для ежегодных инспекций, когда нам разрешалось включать везде энергию. Но мы все равно входили; мы спускались по спиральной рампе к станции "четыре", как и должен был выползти наверх этот меджель, но при этом не могли и не должны были иметь никаких антигравов. Они чересчур облегчали спуск. -- Черт вас всех побери, да идемте же наконец вниз, -- нетерпеливо встряла Йелсон и посмотрела на остальных. Эвигер пожал плечами. -- А если мой антиграв откажет из-за всего этого хлама, который меня заставили тащить... -- начал робот. Голос заглушался полным поддоном на его спине. -- Только урони хоть что-нибудь в шахту -- сама отправишься следом, машина, -- пригрозил Хорза. -- А сейчас, чем болтать глупости, лучше побереги энергию для спуска. Пойдешь следом за мной; держись надо мной метрах в пятистах -- шестистах. Йелсон, ты не хочешь побыть наверху, пока мы не доберемся до дверей? -- Йелсон кивнула. -- Остальные, -- Хорза повернулся, -- идут за роботом. Слишком не толпитесь, но смотрите, чтобы не растеряться. Вабслин, ты оставайся на одной высоте с машиной и держи наготове гранаты радиопомех. -- Хорза протянул руку Бальведе. -- Мадам? Он притянул ее к себе; она поставила ноги на его сапоги и отвернула лицо. Потом Хорза шагнул в шахту, и они вместе начали парить в темную, как ночь, глубину. -- До свидания на дне, -- сказал в шлемофон Нейсин. -- До дна нам не нужно, Нейсин. -- Хорза вздохнул и немного переместил свою руку на талии Бальведы. -- Наша цель -- главный уровень Системы. Увидимся там. -- Да какая разница где? Они спустились на антигравах без происшествий, и Хорзе удалось открыть двери на том уровне, что лежал под скалой на пятикилометровой глубине. С Бальведой они только раз обменялись словами, примерно через минуту после входа в шахту. -- Хорза? -- Что еще? -- Если снизу в нас... выстрелят или случится еще что-нибудь, и вам придется меня выпустить... я имею в виду, выронить... -- И что, Бальведа? -- Убейте меня. Я серьезно. Пристрелите меня; это лучше, чем падать весь этот путь. -- Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, -- ответил Хорза после короткого раздумья. Они погружались в холодную каменную тишину черной глотки туннеля, обнявшись, как влюбленные. -- Черт побери! -- тихо сказал Хорза. Они с Вабслином стояли в камере прямо у темного гулкого купола, который и был станцией "четыре". Остальные ждали снаружи. Фонари скафандров освещали заполненное электрическими щитами помещение; все стены были покрыты экранами и пультами управления. Толстые кабели змеились по потолку вдоль стен, а металлические плиты на полу закрывали трубы с другими электрическими приборами. В камере висел запах гари. Поверх обугленных и оплавленных кабелей в стену вдавалась длинная черная и рваная полоса. Запах гари они почувствовали еще в туннеле, связывающем шахту со станцией. Когда Хорза уловил его, к горлу подступила горечь; слабый запах не мог бы вывернуть даже самый чувствительный желудок, но Хорза понял, что он означает. -- Думаешь, нам удастся их заштопать? -- спросил Вабслин. Хорза покачал головой. -- Вряд ли. Такое однажды случилось при ежегодной проверке, когда я еще был здесь. Мы включили Систему не в той последовательности и тоже пережгли кабели. Если идиране сделали то же самое, то дальше внизу, на более глубоких уровнях мы найдем куда худшие повреждения. Ремонт займет несколько недель. Проклятие! -- Кажется, эти идиране довольно ловкие ребята, если сумели столько разузнать. -- Вабслин открыл смотровое стекло, сунул руку в шлем и неловко почесал голову. -- То есть если забрались так далеко. -- Да. -- Хорза пнул большой трансформатор. -- Слишком ловкие, черт возьми! Они быстро обыскали станционный комплекс, потом собрались в главной пещере вокруг импровизированного датчика массы, который Вабслин снял с "Вихря чистого воздуха". От прибора тянулись провода и волоконные световоды, а сверху был установлен взятый из рубки корабля экран, связанный теперь напрямую с датчиком. Экран осветился. Вабслин повозился с ручками управления, и голограмма на экране показала схематичную картину сферы с тремя пространственными осями. -- Это примерно четыре километра, -- пробормотал Вабслин, будто беседуя с датчиком массы, а не с людьми, стоящими вокруг. -- Попытаемся на восемь... -- Он опять покрутил ручки. Число линий на экране удвоилось. На самом краю экрана замерцало очень слабое пятнышко света. -- Это? -- спросила Доролоу. -- Это место, где он? -- Нет. -- Вабслин попытался настройкой сделать пятнышко поярче. -- Недостаточная плотность. -- Он еще дважды удвоил радиус действия, но пятно оставалось единственным следом, теряющимся в пятнах помех. Хорза огляделся и сориентировался с помощью сетчатого узора на экране. -- А не пытается эта штука обмануть нас урановым костром? -- О да. -- Вабслин кивнул. -- Всякое излучение не