бассейне. Разбежавшись издалека, он мастерски нырнул в воду и в несколько гребков настиг девушку. Публика разразилась овациями, которые фон Харбен пропустил мимо ушей, поскольку не ведал, что прыжки в воду были не знакомы жителям Каструм Маре. Вошедший в фригидарий Фульвус Фупус презрительно усмехнулся, увидев прыжок фон Харбена и услышав аплодисменты. Такое он видел впервые, однако решил, что без труда сумеет проделать то же самое, утерев нос варвару и возвысившись в глазах патрициев, не говоря уже о Фавонии. Подражая фон Харбену, он подбежал к краю бассейна, оттолкнулся и рухнул вниз, плюхнувшись на живот, от чего у него перехватило дыхание. Хватая воздух ртом, он еле добрался до края бассейна, где его встретил смех забрызганных им патрициев. Залившись от стыда краской, он метнул на фон Харбена ненавидящий взгляд, вылез из бассейна злой как черт и бросился в раздевалку. - Уже уходишь, Фупус? - спросил молодой патриций, снимая с себя одежду. - Да, - буркнул Фупус. - Я слышал, что ты пришел с Септимусом Фавонием и его новым диковинным гостем. Что он из себя представляет? - Я тебе скажу, Цецилий Метеллус. Человека этого зовут Эрих фон Харбен. Он выдает себя за вождя Германии, но я ему не верю. - А по-твоему, кто он? - равнодушно спросил Метеллус. Фупус приблизился к нему вплотную. - Я полагаю, он шпион из Кастра Сангвинариуса, - зашептал он, - а прикидывается варваром. - Однако в народе поговаривают, что он с трудом изъясняется по-нашему. - Он водит нас за нос, - сказал Фупус. Метеллус покачал головой. - Септимус Фавоний не глуп. Его вокруг пальца не обведешь, - проговорил он. - Только один человек может установить истину. Немедленно иду к нему. - Кого ты имеешь в виду? - спросил Метеллус. - Валидуса Августа, императора Востока. - Не дури, Фупус, - попытался отговорить его Метеллус. - Тебя же поднимут на смех, - в лучшем случае. Или ты забыл, что Септимус Фавоний пользуется расположением императора? - Возможно. Но мне также известно, что Септимус Фавоний - друг Кассия Асты, племянника императора, которого Валидус Август обвинил в измене и изгнал из страны. Придется раскрыть императору глаза на то, что Эрих фон Харбен - тайный агент Кассия Асты, который, как утверждает молва, бежал в Кастра Сангвинариус. Цецилий Метеллус засмеялся. - Что ж, выставляй себя на посмешище, раз тебе невтерпеж. IX. ИМПЕРАТОР ЗАПАДА Тарзан сидел на корточках, привалившись спиной к стене, и тоскливо глядел в оконный просвет на звезды. Будучи детищем дикой природы, не терпящим над собой насилия, человек-обезьяна, как и любой другой зверь, попавший в клетку, остро переживал вынужденное заточение. А обладая человеческим разумом, он, без сомнения, страдал куда сильнее, чем низшие животные. Лукеди и остальные товарищи по плену давно заснули, а Тарзан все глядел и глядел на вольные звезды, завидуя их свободе, пока не заслышал тихий звук со стороны арены, которая находилась вровень с открытым окном камеры. Снаружи раздавались чьи-то осторожные шаги, приглушенные песком, покрывавшем арену. Немного погодя в окне на фоне неба обозначился знакомый силуэт. Тарзан улыбнулся и едва слышно шепнул имя. В следующий миг Нкима скользнул между прутьев, спрыгнул на пол и обвил шею хозяина длинными мускулистыми лапками. - Ну пойдем домой, - молил Нкима. - Почему ты сидишь под землей в этой темной дыре? - Видел ли ты клетку, где держали Джад-бал-джа, золотого льва? - спросил Тарзан. - Да, - ответил Нкима. - Джад-бал-джа не смог бы выйти, не открой мы решетку, - объяснил Тарзан. - Вот и я оказался в клетке и не могу выйти, пока не откроют дверь. - Я приведу Мувиро и его гомангани с острыми палками, - сказал Нкима. - Они вызволят тебя. - Нет, Нкима, - возразил Тарзан. - Придется мне выбираться самому - Мувиро не поспеет. А если даже поспел бы, то многие из моих храбрых вазири полегли бы здесь вместе с Мувиро. Через некоторое время Тарзан заснул вместе с Нкимой, забравшимся к нему на руки, а когда человек-обезьяна проснулся, Нкимы уже и след простыл. Утром дверь открыли, и в камеру ввалились солдаты. Среди них был молодой офицер в сопровождении чернокожего раба. Офицер заговорил с Тарзаном на местном наречии, но человек-обезьяна отрицательно покачал головой, показывая, что не понимает. Тогда белый что-то сказал рабу, и тот на диалекте багего спросил, понимает ли его пленник. - Да, - ответил человек-обезьяна. Затем офицер приступил к допросу. - Кто ты, белый человек, и что привело тебя в деревню багего? - спросил офицер. - Я - Тарзан из племени обезьян, - пояснил заключенный. - Я искал одного белого человека, который пропал в этих горах. На откосе я потерял равновесие, упал и лишился чувств. Тут меня захватили багего, а потом на их деревню напали ваши и обнаружили меня там. Теперь ты знаешь, кто я, и надеюсь, отпустишь меня. - С какой стати? - спросил офицер. - Разве ты гражданин Рима? - Нет, конечно, - ответил Тарзан. - Но при чем тут это? - Поскольку ты не римский гражданин, то, скорее всего, враг. Кто может подтвердить, что ты не из Каструм Маре? Тарзан пожал плечами. - Как бы тебе втолковать, что я даже не знаю, что означает Каструм Маре. - Ты так говоришь, потому что хочешь нас провести, - сказал офицер. - Мог бы хотя бы прикинуться, что не знаешь нашего языка. Но ты еще увидишь, что нас не легко обмануть. Мы не простачки, как считают в Каструм Маре. - Что за Каструм Маре, и где это? - спросил Тарзан. Офицер хохотнул. - А ты ловкий малый, - сказал он. - Ты уверяешь, что я не смогу вас обмануть. Постарайся поверить мне хоть на минуту и ответь на мой вопрос. - Спрашивай. - Появлялся ли здесь недавно какой-нибудь белый? Я его разыскиваю. - Ни один белый не приходил в эту страну с того самого дня, когда Маркус Криспус Сангвинариус повел третий отряд десятого легиона против варваров тысяча восемьсот двадцать три года тому назад. - То есть ты знал бы о любом появлении чужеземца? - спросил Тарзан. - Да, если речь идет о Кастра Сангвинариусе, - ответил офицер. - Другое дело, если бы он появился в Каструм Маре с востока. А сейчас давай пошевеливайся. Меня послали сюда не за тем, чтобы отвечать на твои вопросы, а доставить к тому, кто станет их тебе задавать. По команде офицера сопровождавшие его солдаты вывели Тарзана из темницы и повели по уже знакомому коридору к выходу. Пройдя более мили по городским улицам, они подошли к внушительному строению, перед которым несла службу военная гвардия, чьи роскошные латы, шлемы и гребни на них указывали на то, что это был отборный корпус. Тарзану показалось, что латы и шлемы изготовлены из золота. Рукоятки мечей и ножны украшали разноцветные каменья и тонкая резьба. Пышный наряд завершали плащи алого цвета. Тарзана немедленно повели внутрь здания, а затем по широкому коридору с множеством дверей в большой прямоугольный зал, по периметру которого высились величественные колонны. В глубине зала в огромном кресле, установленном на возвышении, восседал дородный мужчина. Здесь было много людей в живописных ярких плащах поверх красочных туник и лат. Некоторые были одеты в простые ниспадающие тоги, преимущественно белого цвета. Рабы, гонцы и офицеры то и дело выбегали с поручениями. Конвоиры Тарзана отошли за колонны и остались там. - Где мы? - спросил Тарзан у переводчика. - Кто этот человек? - Мы в тронном зале императора, а это сам император Сублатус. Тарзан с любопытством наблюдал за происходящим. Люди разных сословий по очереди подходили к трону, обращаясь к императору, и хотя Тарзан не понимал, о чем идет речь, ему показалось, что все обращаются к нему с просьбами. Среди посетителей были патриции, купцы с темным цветом кожи, варвары, негры в экзотических нарядах и даже рабы. Император Сублатус имел внушительный вид. Поверх белой льняной туники красовались золотые латы, с плеч ниспадала пурпурная тога цезарей, ноги были обуты в белые сандалии с золотыми пряжками. Расшитая льняная лента, повязанная на лбу, являлась единственной отличительной приметой его сана. Тут подошел судя по всему церемониймейстер и, обратившись к офицеру, приведшему Тарзана из Колизея, спросил: - Ты Максимус Прекларус? - Да, - ответил офицер. - Представься с пленником. Оказавшись перед троном, Тарзан не стал дожидаться, когда с ним заговорят, а, обратившись к переводчику багего, произнес: - Спроси Сублатуса, почему меня задержали, и скажи ему, что я требую, чтобы меня немедленно освободили. Негр в испуге попятился. - Делай, что тебе говорят, - велел Тарзан. - Что он сказал? - спросил Сублатус у переводчика. - Я боюсь повторить его слова императору, - ответил негр. - Я тебе приказываю, - сказал Сублатус. - Он спрашивает, почему его задержали, и требует отпустить его. - Кто он такой, чтобы приказывать императору? - гневно вскричал Сублатус. - Скажи ему, - проговорил Тарзан после того, как ему перевели слова императора, - что я Тарзан из племени обезьян, но если мое имя для него в новинку, как и его имя для меня, то я найду способ показать себя. Скажи также, что я, как и он, привык требовать исполнения своих приказов. - Увести дерзкого, - вспылил император, выслушав перевод. Солдаты схватили Тарзана, но он рывком вырвался из их рук. - Передай ему, - властно сказал человек-обезьяна, - что как белый человек от белого человека я требую ответа на свой вопрос. Скажи ему, что я явился сюда как друг и что не покину это помещение прежде, чем мне будет оказан достойный прием, ибо я имею на это право. Когда его слова были переведены Сублатусу, лицо императора запылало тем же цветом, что и его императорская мантия. - Убрать его! - закричал он. - Вызовите охрану. Максимуса Прекларуса заковать в цепи за то, что позволил пленнику оскорблять Сублатуса. Двое солдат схватили Тарзана слева и справа, но он стряхнул их с себя с такой силой, что те стукнулись головами и упали на пол, потеряв сознание. Человек-обезьяна с кошачьей ловкостью запрыгнул на пьедестал, на котором восседал император Сублатус. Опешив от неожиданности, воины замешкались и не успели защитить императора от последовавшего позорища. Схватив Сублатуса за грудки, Тарзан вырвал его из кресла, заставил описать круг в воздухе, после чего сгреб одной рукой за шиворот, другой за нижний край лат, и поднял перед собой, загораживаясь, словно щитом. Подскочившие с копьями воины не посмели пустить в ход оружие, опасаясь поранить орущего благим матом Сублатуса. - Скажи им, что если мне помешают добраться до дороги, я сверну императору шею, - сказал Тарзан переводчику багего. - Пусть Сублатус велит им отойти в сторону. Если он послушается, то я его отпущу, как только выберусь отсюда, а откажется - пусть пеняет на себя. Когда слова Тарзана были переведены, Сублатус тут же приказал выпустить их из дворца. Подняв императора высоко над головой, Тарзан спрыгнул с постамента, между тем как Сублатус велел сбившимся в угол придворным отвернуться, чтобы те не видели его унижения. Пронеся императора через весь тронный зал, Тарзан вышел во двор, где велел переводчику идти впереди, однако необходимость в этом тут же отпала, так как Сублатус дрожащим от ярости, страха и унижения голосом выкрикивал команды, запрещая кому бы то ни было преграждать им дорогу. У ворот их встретила встревоженная охрана, порывавшаяся освободить Сублатуса и отомстить за нанесенное оскорбление, но император приказал пропустить захватчика, который обещал освободить его, как только дойдет до дороги. Город Кастра Сангвинариус раскинулся в девственном лесу на западной стороне каньона. Основатели города как нельзя кстати вырубили деревья лишь там, где прокладывались дороги и возводились здания. Смыкаясь могучими кронами, зеленые великаны нависали над низкими крышами домов, придавая городу невыразимое очарование. Человек-обезьяна остановился посреди широкой аллеи и опустил Сублатуса на землю. Высыпавшие из ворот солдаты столпились неподалеку. - Пусть возвращаются во дворец, - сказал Тарзан переводчику, - только при этом условии я освобожу императора. Тарзан вовсе не собирался отпускать от себя Сублатуса, пока ему угрожали два десятка копий. Услышав перевод ультиматума, охрана заколебалась, но Сублатус приказал им повиноваться, ибо другого пути к спасению не было. Едва за воротами скрылся последний воин, как Тарзан отпустил императора. Сублатус рванулся к воротам, и в тот же миг на дорогу выскочили охранники. При виде их Тарзан разбежался, пружиной взвился в воздух и исчез среди листвы дуба. Вслед ему полетела дюжина копий, солдаты бросились вперед, задрав голову кверху, но человек словно испарился. Прибежал запыхавшийся Сублатус. - Быстрей! - закричал он. - Догнать его! Тысяча динаров тому, кто снимет варвара оттуда. - Вот он! - крикнул охранник, показывая на дерево. - Да нет, - закричал другой, указывая в другую сторону. - Он там, среди листвы. Я видел, как шевелились ветки. Тем временем человек-обезьяна стремительно перелетал с ветки на ветку вдоль дороги, затем соскочил на крышу, пересек ее и прыгнул на дерево, росшее в саду. Здесь он замер, прислушиваясь к нараставшим звукам погони, потом бесшумно двинулся дальше, ничем не выдавая своего присутствия находившейся внизу парочке, при виде которой Тарзан застыл на месте. Судя по всему, молодой человек пытался добиться расположения своей несговорчивой возлюбленной. Тарзану не нужно было знания языка, чтобы разобраться в их взаимоотношениях. Жесты, взгляды и выражение страстной мольбы на лице молодого человека говорили сами за себя, как и холодная отчужденность девушки. Когда молодой человек наклонял голову, девушка оказывалась к Тарзану в профиль, и человек-обезьяна отметил, что она очень красива, тогда как лицо ее ухажера напоминало морду Памбы-крысы. Было ясно, что его ухаживания не приносят успеха, несмотря на все потуги. Когда в его голосе зазвучали недовольные нотки, девушка гордо встала и, холодно простившись, пошла прочь. Молодой человек вскочил со скамьи и грубо схватил ее за руку. Девушка негодующе обернулась, собираясь позвать на помощь, но тут человек с крысиным лицом зажал ей рот рукой, а другой порывисто притянул к себе. Тарзан вовсе не собирался вмешиваться. Для дикого человека-обезьяны женщины города Кастра Сангвинариуса ничем не отличались от женщин деревни Ниуото, вождя багего, как не отличались от львицы Сабор или же от женщин племени То-Ята. Но Тарзан из племени обезьян нередко действовал под влиянием минутного настроения. Человек с крысиным лицом вызвал у него антипатию, в то время как девушка, с которой он обошелся по-хамски, была ему вдвойне симпатична из-за неприязни, проявляемой к своему мучителю. Человек опрокинул хрупкое тело девушки на скамью и навалился сверху, ища жадным ртом ее губы, как вдруг земля дрогнула, и, оторопело подняв глаза, он увидел гигантскую полуобнаженную фигуру. Незнакомец с секунду глядел на него холодным бесстрастным взором, затем сгреб за ворот и отшвырнул в сторону, после чего помог девушке подняться. Увидев, что чужеземец безоружен, молодой человек по имени Фастус, выхватил из ножен меч и бросился на обидчика. В тот же миг девушка загородила собой своего избавителя, одновременно призывая громким голосом: - Ацук! Сарус! Мпингу! Сюда! Скорее! Взяв девушку за плечи, Тарзан отстранил ее. Римлянин не преминул воспользоваться этим и напал, рассчитывая расправиться с безоружным неприятелем в считанные секунды. Но не тут-то было. Рубанув своим острым испанским мечом, он лишь рассек им воздух. Противник ловко увернулся. Фастус никогда в жизни не видел такого проворства. Глаза и тело варвара двигались быстрее его меча, опережая на доли секунды. Трижды со свистом опускался меч римлянина, и всякий раз клинок вспарывал пустоту. Девушка наблюдала за явно неравной схваткой с волнением и тревогой. Ее сердце переполняло восхищение перед незнакомым гигантом, который хоть и был очевидно варваром, имел более благородный вид, нежели Фастус, и обладал молниеносной реакцией. Увернувшись в очередной раз от меча, пришелец совершил неожиданный выпад. Загорелая рука перехватила запястье противника, и меч полетел на землю. В тот же миг в саду показались двое белых с кинжалами и один негр с мечом, прибывшие на зов своей госпожи. Увидев незнакомца, они вполне естественно решили, что тот напал на девушку, а Фастус пытается ему помешать, впрочем не очень успешно. При виде бегущих людей Тарзан понял, что одному против троих ему не выстоять, и загородился Фастусом, словно живым щитом. Девушка шагнула к вновь прибывшим, останавливая их взмахом руки. До слуха Тарзана снова донесся как будто знакомый и в то же время совсем непонятный язык, на котором девушка объясняла подбежавшим суть происходящего. Чуть позже она обратилась к незнакомцу на том же языке, но Тарзан отрицательно качнул головой, показывая, что не понимает. Но тут его взгляд упал на негра, и ему пришло в голову использовать чернокожего в качестве переводчика, поскольку тот сильно походил на багего. - Ты багего? - спросил он негра на диалекте этого племени. - Да, - опешил тот. - А ты кто? - Знаешь ли ты здешний язык? - продолжал допытываться Тарзан. - Конечно, - ответил негр. - Я провел здесь в плену много лет. - Хорошо, - сказал Тарзан, - тогда переведи, что сказала эта девушка. - Она спрашивает, кто ты, откуда родом, как оказался здесь и как тебе удалось защитить ее от Фастуса, а также... Тарзан вскинул руку. - Давай по порядку! - воскликнул он. - Скажи ей, что я Тарзан из племени обезьян, явился издалека с дружескими намерениями, чтобы отыскать одного человека моего народа, который потерялся. Его прервали громкие крики и стук, раздавшийся у входной двери. - Погляди, что там происходит, Ацук, - распорядилась девушка. Раб поспешил выполнить поручение, а девушка тем временем возобновила беседу с Тарзаном через переводчика. - Ты заслужил благодарность Дилекты, - объявила она, - и будешь вознагражден моим отцом. В этот момент вернулся Ацук, за которым следовал молодой офицер. Увидев Тарзана, он выпучил глаза и, попятившись, схватился за рукоятку меча. Тарзан сразу узнал его. Это был Максимус Прекларус, молодой офицер-патриций, доставивший его из Колизея во дворец. - Оставь меч в покое, Максимус Прекларус, - приказала девушка. - Здесь нет врагов. - Ты уверена, Дилекта? - спросил Прекларус. - Что тебе известно о нем? - Мне известно, что он подоспел вовремя и спас меня от этого гнусного человека, который покушался на мою честь, - гордо сказала девушка, испепеляя Фастуса негодующим взглядом. - Ничего не понимаю, - растерянно произнес Прекларус. - Ведь это пленный варвар, назвавшийся Тарзаном. Я лично доставил его утром из Колизея во дворец по приказу императора, который захотел посмотреть на него, шпиона из Каструм Маре, как считают некоторые. - Но если он пленник, то почему он здесь? - спросила девушка. - Он напал на самого императора, а потом бежал из дворца. Мы бросились обыскивать весь город, а я с отрядом солдат сразу поспешил сюда, опасаясь, как бы этот дикарь не причинил тебе зла. И я не ошибся. - Это патриций Фастус, сын императора, пытался причинить мне зло, - возразила девушка, - а дикарь меня спас. Максимус Прекларус недоуменно покосился на Фастуса, сына Сублатуса, затем перевел взгляд на Тарзана. - Он твой, - процедил Фастус, злорадно усмехаясь. - Веди его в тюрьму! - Максимусу Прекларусу Фастус не указ, - сказал молодой офицер. - Я свой долг и без тебя знаю. - Неужели ты посмеешь арестовать этого человека после того, как он меня защитил, Прекларус? - воскликнула девушка. - А что мне остается? - спросил Прекларус. - Я исполняю долг. - Вот и исполняй, - выпалил Фастус с издевкой в голосе. Прекларус побледнел. - Знал бы ты, до чего у меня руки чешутся придушить тебя, - воскликнул он. - Даже будь ты сыном самого Зевса, это меня не остановило бы. Уходи лучше подобру-поздорову, пока мое терпение не лопнуло. - Мпингу, - сказала Дилекта, - проводи Фастуса. Фастус покраснел. - Мой отец, император, будет недоволен, - запальчиво выкрикнул он. - И не забывай, Дилекта, что твой отец не в слишком большом почете у императора Сублатуса. - Убирайся! - крикнула Дилекта. - Или я прикажу рабу-негру вышвырнуть тебя на улицу. Фастус, гадко улыбаясь, пошел к выходу. Когда он скрылся из виду, Дилекта обратилась к Прекларусу. - Что же нам делать? - воскликнула она. - Я обязана защитить этого благородного чужестранца, который спас меня от Фастуса, а ты должен исполнить свой долг и отвести его к Сублатусу. - У меня есть идея, - сказал Максимус Прекларус, - но сперва я должен переговорить с чужеземцем. - Мпингу будет переводить, - сказала девушка. - Ты полностью доверяешь ему? - Абсолютно, - ответила Дилекта. - Тогда спровадь этих, - шепнул Прекларус, кивая на Ацука и Саруса. Когда Мпингу, выпроводив Фастуса, вернулся назад, он застал Максимуса Прекларуса, Дилекту и Тарзана одних. Прекларус сделал Мпингу знак подойти поближе. - Скажи чужеземцу, что меня послали арестовать его, - проговорил он. - Однако он оказал Дилекте неоценимую услугу, и я собираюсь его спасти, если он сделает так, как я скажу. - Что именно? - спросил Тарзан, услышав условие. - Что я должен делать? - Сейчас мы выйдем отсюда и пойдем в Колизей. Будешь вести себя так, как будто ты и в самом деле пленник. Проходя мимо своего дома, я подам тебе знак. Запомни этот дом. Затем я дам тебе возможность ускользнуть. Заберешься на дерево, как и в тот раз, когда ты сбежал от охранников Сублатуса, и тут же отправишься в мой дом. До моего прихода оттуда ни шагу. Дилекта пошлет Мпингу предупредить слуг о твоем появлении. Я прикажу им защищать тебя, не щадя собственных жизней. Все понял? - Понял, - ответил человек-обезьяна, выслушав перевод Мпингу. - А позже я постараюсь вывести тебя из Кастра Сангвинариуса и помогу выбраться из этих гор. X. ИМПЕРАТОР ВОСТОКА Для императора Востока Валидуса Августа управление государством не составляло особого труда, ибо, несмотря на свой впечатляющий титул, властью он обладал небольшой и подданных у него было не так уж много. Островной город Каструм Маре населяло чуть больше двадцати тысяч человек, из них три тысячи белых, остальные - смешанной крови, а за его пределами, вокруг озера и вдоль восточного берега Маре Ориентис в деревнях проживали остальные подданные - негры, численностью приблизительно в двадцать пять тысяч. В этот день, быстро покончив с аудиенциями и донесениями, император удалился в дворцовый сад, чтобы посвятить себя общению с близкими друзьями. Вскоре к нему подошел камергер, сообщивший о том, что патриций Фульвус Фупус просит аудиенции у императора. - Фульвусу прекрасно известно, что час аудиенции прошел, - сухо сказал император. - Пусть приходит завтра. - Он настаивает, славнейший цезарь, - проговорил камергер. - Говорит, что явился по делу огромной важности. Он подозревает, что императору угрожает опасность. - В таком случае приведи его, - распорядился Валидус. Камергер повернулся, чтобы уйти, а император недовольно пробурчал: - Ни минуты покоя. Вечно эти придурки вроде Фульвуса Фупуса лезут со всякими глупостями. Когда Фульвус спустя минуту приблизился к императору, тот встретил его холодным, высокомерным взглядом. - Я пришел, славнейший цезарь, исполнить свой долг римского гражданина, для которого безопасность императора превыше всего, - объявил Фупус. - О чем ты? - сурово спросил Валидус. - Говори да поживей. - В Каструм Маре объявился чужестранец, который утверждает, будто он варвар из Германии, но мне сдается, что это шпион из Кастра Сангвинариуса. Поговаривают, что он дружен с Кассиусом Астой. - Что тебе известно о Кассиусе Асте и при чем тут он? - Люди говорят... ходят слухи... - промямлил Фульвус Фупус, - как будто... - Только и разговоров кругом, как о Кассиусе Асте! - воскликнул Валидус. - Стоило мне отослать племянника, как весь Каструм Маре потерял сон, выдумывая всякие дурацкие объяснения моему решению. Ну, что там еще сочинили? - Я знаю только то, о чем говорят люди, - проблеял Фульвус, краснея. - Что именно? Да говори же! - В термах я слышал о том, что ты отослал Кассиуса Асту, подозревая его в измене, и что он отправился к Сублатусу, который принял его с распростертыми объятиями и с которым они замышляют нападение на Каструм Маре. Валидус нахмурился. - Слухи эти беспочвенны, - изрек он. - Ну а что тебе известно о пришельце? Почему мне не сообщили о его появлении? - Не знаю, - ответил Фульвус Фупус. - Потому я и пришел, чтобы доложить лично, тем более, что человек, который предоставил чужестранцу кров, из числа влиятельных, честолюбивых патрициев. - Кто он? - Септимус Фавоний. - Септимус Фавоний? - воскликнул Валидус, - Невероятно! - Не так уж невероятно, - дерзко заявил Фупус, - если славный цезарь удосужится вспомнить о дружбе Кассиуса Асты с Маллиусом Лепусом, племянником Септимуса Фавония. Дом Септимуса Фавония являлся для Кассиуса Асты вторым домом. К кому еще было ему обратиться за помощью, если не к могущественному другу, чье честолюбие хорошо известно всем, за исключением, пожалуй, Валидуса Августа? Император нервно вскочил и забегал взад-вперед, Присутствующие не спускали с него глаз. Фульвус Фупус хищно сощурился. Чуть позже император остановился, обращаясь к одному из присутствующих. - Да поразит меня Зевс, если в словах Фульвуса Фупуса нет правды! - вскричал он. Затем он придвинулся к Фупусу. - Кто этот чужеземец? - Человек с белой кожей, однако черты лица и внешность не патрицианские. По-нашему говорит, коверкая слова, но я думаю, он делает это нарочно, чтобы внушить нам, будто плохо знает язык. - Но как получилось, что мне о нем не доложили? - Нужно спросить у Маллиуса Лепуса, - сказал Фульвус Фупус. - Он возглавлял охрану ворот, когда варвары из озерных деревень доставили его в Каструм Маре. Цезарь, конечно, понимает, что негров, вполне возможно, подкупили. - Ты говоришь так складно, Фульвус Фупус, - сказал император, - что впору подумать, что ты сам являешься главой заговора или, по крайней мере, соучастником. - Блестящая интуиция цезаря на сей раз его подвела, - сказал Фупус. На его побледневших губах появилась натянутая улыбка. - Посмотрим, - сухо бросил Валидус. Обратившись к одному из офицеров, император скомандовал: - Немедленно арестовать Септимуса Фавония, Маллиуса Лепуса и чужеземца. Едва он закончил фразу, как снова подошел камергер. - Септимус Фавоний просит аудиенции, - объявил он. - С ним Маллиус Лепус и какой-то незнакомец. - Проси, - молвил Валидус, а офицеру, получившему приказ, сказал: - Подожди здесь. Посмотрим, с чем пожаловал Септимус Фавоний. Минуту спустя троица приблизилась к императору. Фавоний и Лепус приветствовали Валидуса, после чего императору представили фон Харбена как вождя варваров Германии. - Наслышаны, - обронил Валидус с насмешливой улыбкой. Фавоний и Лепус метнули взгляд на Фупуса. - Почему мне немедленно не сообщили о его задержании? - Я собирался, но только позже, - ответил молодой офицер. - Сперва нужно было его отмыть и переодеть в приличное платье. - Мог бы сразу привести сюда, - сказал Валидус. - В Каструм Маре пока еще есть тюрьма для пленников из Кастра Сангвинариуса. - Он не из Кастра Сангвинариуса, - возразил Септимус Фавоний. - Откуда ты пришел и что здесь делаешь? - спросил Валидус, обращаясь к фон Харбену. - Я пришел из страны, именуемой вашими историками Германией, - ответил Эрих. - И выучил наш язык в Германии? - с иронией спросил Валидус. - Да, - ответил фон Харбен. - А в Кастра Сангвинариусе никогда не был? - Никогда. - А в Риме, конечно, бывал? Валидус засмеялся. - Да, много раз. - И кто нынче император? - Никто. В Риме давно нет императоров, - ответил фон Харбен. - Как это нет? - воскликнул Валидус. - Если ты не шпион из Кастра Сангвинариуса, то явно сумасшедший. А, может, и то, и другое, ибо только сумасшедший может вообразить, что я поверю этой нелепице. Нет императора! Абсурд! - Императора нет потому, что больше нет Римской империи, - пояснил фон Харбен. - Маллиус Лепус говорил мне, что твоя страна не общалась с внешним миром вот уже тысячу восемьсот лет. Многое могло произойти за такой долгий срок, и многое действительно произошло. Рим пал более тысячи лет тому назад. Латынь стала мертвым языком, известным лишь священникам и ученым. Варвары Германии, Галлии и Британии создали империи и цивилизации гораздо более могущественные. Рим же нынче - просто город в Италии. Маллиус Лепус просиял от восторга. - Я же говорил, что он тебе понравится, - шепнул он Фавонию. - Вот бы он еще рассказал Валидусу про носилки, которые движутся со скоростью пятьдесят тысяч шагов в час! Фон Харбен говорил и держался так, что невольно внушал доверие, в итоге даже мнительный Валидус поверил явно несуразному рассказу пришельца и стал засыпать его вопросами. Наконец император повернулся к Фульвусу Фупусу. - На каком основании ты обвиняешь этого человека в том, что он шпион из Кастра Сангвинариуса? - грозно спросил он. - Откуда же ему еще быть? - слабо возразил Фульвус Фупус. - Раз он не из Каструм Маре, то, значит, из Кастра Сангвинариуса. - Выходит, у тебя нет никаких доказательств обвинения? Фупус растерялся. - Ступай! - раздраженно приказал Валидус. - Тобой я займусь позже. Униженный и подавленный Фупус поплелся прочь, бросив напоследок недобрый, не предвещавший ничего хорошего взгляд на Фавония, Лепуса и Эриха. После ухода Фупуса Валидус долго глядел на фон Харбена, словно пытаясь проникнуть в душу стоявшего перед ним чужеземца. - Нет императора... - задумчиво произнес он. - В те далекие времена Сангвинариус не ужился с императором и увел свое войско в Египет. Это было за шесть дней до календы февраля 848-го года Города, на второй год правления императора Нервы. С того дня ни они, ни их потомки не получали никаких известий из Рима. Фон Харбен напряг свою энциклопедическую память. - За шесть дней до календы февраля, - повторил он, - на второй год правления Нервы. Но ведь 27 января 98 года нашей эры - это дата смерти Нервы, то есть прошло меньше года. - Ах, если бы Сангвинариус знал об этом! - воскликнул Валидус. - Но Египет далеко от Рима, а Сангвинариус находился на юге, у истоков Нила. Кто стал императором после Нервы? Не знаешь? - Траян, - ответил фон Харбен. - Откуда ты так хорошо знаешь историю Рима, варвар? - поинтересовался Валидус. - Это моя специальность, - ответил фон Харбен. - А ты смог бы письменно изложить то, что произошло после смерти Нервы? - Если покопаться в памяти, то смогу, - ответил фон Харбен, - но это займет время. - У тебя его будет достаточно, - изрек Валидус. - Но я не предполагал задерживаться здесь надолго, - возразил Эрих. - Придется задержаться, - сказал Валидус. - Ты напишешь также историю правления Валидуса Августа, императора Востока. - Но... - Никаких но! - оборвал его Валидус. - Это приказ цезаря. Фон Харбен пожал плечами и улыбнулся. До этого момента Рим и цезари казались ему ничем иным как заплесневелым пергаментом и изъеденными временем надписями, высеченными на разрушенных камнях. Наконец-то ему довелось лицезреть самого настоящего цезаря! - Пойдем, - сказал Валидус. - Я отведу тебя в библиотеку, где ты будешь работать. В библиотеке, сводчатой комнате в глубине длинного коридора, Валидус с гордостью показал на пергаментные свитки, которых оказалось около сотни, разложенные в строгом порядке на полках. - Вот, - проговорил Валидус, снимая свиток. - Здесь изложена история нашей страны вплоть до основания Каструм Маре, рассказанная Сангвинариусом. Возьми с собой и прочитай. Жить будешь у Септимуса Фавония, который вместе с Маллиусом Лепусом станут отвечать за тебя. Будешь являться во дворец каждый день, и я стану рассказывать тебе историю моего правления. Сейчас я тебя отпускаю с Септимусом Фавонием, а завтра приходи в это же время. Выйдя из дворца, фон Харбен обронил: - Интересно бы выяснить, пленник я или гость? Он улыбнулся тоскливой улыбкой. - Наверное, и то, и другое, - ответил Маллиус Лепус. - Пока ты все же гость, а это уже везение. Валидус Август - человек тщеславный, спесивый и жестокий. Он очень подозрителен, поскольку знает, что не пользуется популярностью. Представляешь, Фульвусу Фупусу едва не удалось погубить всех нас. Не знаю, с чего это вдруг цезарь изменил свое мнение, но тебе, как и нам, здорово повезло, что так получилось. - Но чтобы написать историю Рима, потребуются годы, - сказал фон Харбен. - Если ты откажешься, то обречешь себя на медленную смерть. Лучше согласиться, - проговорил Маллиус Лепус с широкой улыбкой на лице. - В Каструм Маре жить можно, - добавил Септимус Фавоний. - Возможно, вы и правы, - признал фон Харбен. Перед его мысленным взором замаячил облик дочери Фавония. Вернувшись в хозяйский дом, фон Харбен, движимый научным интересом, решил, не теряя времени, ознакомиться с полученным от цезаря старинным папирусом, поэтому, оказавшись в предоставленных ему покоях, он первым делом растянулся на длинном диване и развязал ленту, которой был перевязан свиток. Перед ним лежал пожелтевший от времени манускрипт, написанный на латинском языке и испещренный исправлениями и вычеркиваниями. Он совсем не походил на те, которые попадались ему в руки ранее и которые принадлежали перу писателей и ученых. Пробежав глазами текст, фон Харбен сразу определил, что его автор новичок в литературе. Манускрипт изобиловал грубым солдатским жаргоном наряду с диалектом Рима и Египта почти двухтысячелетней давности. Здесь встречались ссылки на людей, чьи имена канули в Лету, а также географические названия, которые давно стерлись из человеческой памяти. Сейчас же для фон Харбена они обретали совершенно реальное звучание. То была летопись, написанная Сангвинариусом в египетском городе, никогда не отмеченном ни на одной географической карте, тем самым Марком Крисом Сангвинариусом, который вызвал недовольство у Нервы, основал впоследствии империю, но чье имя не вошло в анналы античного Рима. С возрастающим интересом углублялся фон Харбен в гневные сетования Сангвинариуса по поводу выпавшей на его долю несправедливости - вследствие неприязненного отношения Нервы он был изгнан в раскаленные пески Египта, где обосновался со своим войском возле южного города Тебе. Сангвинариус писал от третьего лица: "Сангвинариус, префект третьей когорты десятого легиона, сразу после восхождения на трон Нервы в 846 году по летоисчислению Вечного города, был обвинен в заговоре против императора. Сообщив своим наместникам и центурионам о том, что Нерва послал большую армию, чтобы уничтожить когорту, он убедил людей двинуться на поиски земли, где бы они оказались недосягаемыми для разгневанного цезаря. На следующий день начался долгий поход. Тем временем в египетском порту Миосормос, что в Арабском заливе, к берегу пристала флотилия из ста судов. На борту находились невольники-рабы, вывезенные из Индии и далекого Китая, и даже люди со светлой кожей, захваченные в плен далеко на северо-западе, которых отбили у разбойников-монголов. В основном это были молодые девушки, предназначенные для продажи с аукциона в Риме. Сангвинариус захватил этот караван со всеми сокровищами и невольниками. В течение следующих пяти лет когорта неоднократно пыталась обосноваться в разных местах на постоянное место жительства, но только в 853 году по римскому летоисчислению был основан город Кастра Сангвинариус". - Ну как, интересно? - раздалось с порога. Подняв глаза, фон Харбен увидел Маллиуса Лепуса. - Очень, - ответил он. Лепус пожал плечами. - Мне кажется, было бы интереснее, если бы старый вояка написал правду. Он почти ничего не пишет об истории своего правления, которое длилось двадцать лет. Его убили в тридцатом году по летоисчислению Сангвинариев, что соответствует 873-му году римского лето-счисления. Старый тиран назвал город своим именем, ввел собственный календарь и приказал выгравировать свое изображение на золотых монетах, которые в ходу и поныне. - А как возник Каструм Маре? - спросил фон Харбен. - Спустя сто лет после основания Кастра Сангвинариуса жизнь в городе стала невыносимой, - ответил Лепус. - Процветало сплошное беззаконие. Преуспевали лишь богачи, без конца льстившие императору, остальные же не могли быть уверены в завтрашнем дне. Тогда Онус Аста восстал и увел за собой на этот остров, что на западной стороне долины, несколько сот семей, основав город-империю Каструм Маре. Потомки этих семей прожили здесь более тысячи семисот лет, находясь в постоянном состоянии войны с Кастра Сангвинариусом. Бывали и передышки, когда в силу необходимости между городами возобновлялась торговля, а затем опять начинались войны. Недоверие и ненависть к жителям вражеского города умело подогреваются нашими императорами, которые боятся, что дружественные отношения между обоими городами приведут к крушению их власти. - Доволен ли Каструм Маре правлением нынешнего цезаря? - поинтересовался Эрих. - На такой вопрос опасно отвечать искренне, - сказал Лепус, пожимая плечами. - Раз уж мне предстоит ежедневно посещать дворец в качестве летописца, - сказал фон Харбен, - то хотелось бы узнать как можно больше о Валидусе Августе, с которым я буду общаться, не то еще вляпаюсь в какую-нибудь неприятную историю, а это может повредить тебе и Септимусу Фавонию, который несет за меня ответственность. Прислонившись к стене, Лепус лениво поигрывал рукояткой кинжала, обдумывая свой ответ. - Я доверяю тебе, - начал он, - ибо, во-первых, в тебе есть нечто такое, что внушает доверие, а, во-вторых, у тебя нет никакого резона желать неприятностей мне с дядей. Каструм Маре несчастлив со своим цезарем. Он чванлив и жесток, в отличие от предыдущих императоров. Последний был человеком мягкого нрава, но еще перед смертью наследником избрали его брата Валидуса Августа, поскольку сыну цезаря к тому времени был только год. Этого сына бывшего императора, племянника Валидуса Августа, зовут Кассиус Аста. Из-за своей популярности он вызвал зависть и ненависть Августа, который не так давно отослал его с опасным поручением на западный край долины. Многие сочли это изгнанием, однако Валидус Август утверждал, что это не так. Никто не знает, какие приказы получил Кассиус Аста. Ушел он тайно, ночью, в сопровождении нескольких рабов. Поговаривают, будто он получил задание проникнуть в Кастра Сангвинариус в качестве шпиона. Если это правда, то поручение его практически равнозначно смертному приговору. Узнав об этом, народ поднял бы восстание против Валидуса Августа, потому что Кассиус Аста всеобщий любимец... Однако довольно об этом. Не хочу докучать тебе заботами Каструм Маре. Бери рукопись и иди в сад. Там в тени деревьев прохладнее, чем здесь. Я тоже скоро приду туда. Расположившись на траве под сенью деревьев, фон Харбен отвлекся от истории Сангвинариуса и положения дел в Каструм Маре, так как теперь его занимали мысли о побеге. Будучи ученым, он с радостью остался бы здесь ровно на столько, сколько потребуется для изучения долины, государственного устройства и нравов местных жителей, но его отнюдь не прельщала перспектива оказаться заточенным в библиотеке по воле императора Востока с тем, чтобы писать на латыни историю Древнего Рима, водя по папирусу тростниковым пером. Раздавшийся шелест льняных одежд и тихие шаги на садовой дорожке, усыпанной гравием, прервали ход его мыслей. Подняв глаза, он увидел Фавонию, дочь Септимуса Фавония, чья улыбка моментально вытеснила из его головы как историю Древнего Рима, так и наполовину обдуманный план побега. XI. В БЕЗОПАСНОСТИ Максимус Прекларус вывел Тарзана из дома Диона Сплендидуса в город Кастра Сангвинариус. Столпившиеся у ворот солдаты радостно зашумели. Им нравился командовавший ими молодой патриций, и они гордились тем, что он один, без посторонней помощи пленил свирепого варвара. По приказу Прекларуса выкрики моментально прекратились, отряд построился в колонну, и они двинулись в сторону Колизея. Через некоторое время Прекларус остановил солдат и направился к одному из домов, стоящих вдоль бульвара. Постояв у двери, он вернулся к отряду, словно передумал входить. Тарзан понял, что молодой офицер указал ему дом, где он живет и где человек-обезьяна мог найти убежище. Пройдя с отрядом несколько сот ярдов, Прекларус вновь остановил людей, на сей раз напротив фонтана с питьевой водой, находившегося на другой стороне бульвара возле каменной стены. Рядом с фонтаном росло гигантское дерево, раскинувшееся как над бульваром, так и над садом за стеной. Прекларус пересек бульвар, испил воды и, вернувшись, жестами спросил Тарзана, не хочет ли тот утолить жажду. Человек-обезьяна ответил утвердительным кивком. Тогда Прекларус сказал солдатам, что разрешает пленнику напиться. Неторопливо перейдя на другую сторону, Тарзан нагнулся, припав к струе. Рядом высился ствол дерева, над головой шумела густая листва, сулящая спасение и защиту от солдатских дротиков. Тарзан отошел от фонтана и в молниеносном прыжке очутился на дереве. Послышался чей-то тревожный крик, отряд сорвался с места во главе с молодым патрицием, но когда они добежали до дерева, оказалось, что пленник исчез. Выражая криками досаду, они стали вглядываться в листву, но варвар словно растворился в воздухе. Те, что поусерднее, полезли на дерево, но тут Прекларус замахал в сторону, противоположную своему дому. - Вон он! Хватайте его! - завопил он и помчался вперед, увлекая за собой весь отряд. Следуя бесшумно по деревьям, занимавшим большую часть города, Тарзан вернулся к дому Максимуса Прекларуса. Оставаясь на дереве, он увидел под собой в саду почтенную даму, разговаривающую с явно взволнованным рослым негром. Собравшиеся вокруг них чернокожие рабы, мужчины и женщины, жадно ловили каждое слово. Собеседником дамы оказался не кто иной как Мпингу, и хотя Тарзан не понял ни слова, было ясно, что негр предупреждает госпожу о его скором прибытии, согласно полученным от Максимуса Прекларуса инструкциям. Возбужденные жесты Мпингу, а также отвисшие челюсти и вытаращенные глаза негров свидетельствовали о том, что рассказчик не скупился на красочные подробности. Дама, хоть и слушала внимательно, с видом, полным достоинства, в глубине души как будто потешалась то ли над самим рассказом, то ли над неуемным возбуждением Мпингу. Это была седовласая женщина царственной внешности, лет пятидесяти, державшаяся с величавой уверенностью, свойственной высокому социальному положению. Было видно, что она - патрицианка с головы до кончиков ногтей, и в то же время ее глаза с небольшими морщинками по углам излучали глубокую человечность и доброту. Между тем Мпингу, видимо, исчерпал весь запас слов в превосходной степени, расхваливая варвара, спасшего его хозяйку от посягательств Фастуса, и снова перешел на пантомиму, изображая, в который уже раз, сцену в саду. В тот же миг с высоты на траву рядом с ним спрыгнул Тарзан. Его внезапное появление поразило негров, дама же держалась невозмутимо и не выказала удивления. - Это и есть тот варвар? - только и спросила она у Мпингу. - Он самый, - подтвердил негр. - Скажи ему, что я Фестивита, мать Максимуса Прекларуса, и что я приветствую его у себя в доме от имени моего сына. С помощью Мпингу Тарзан обменялся приветствиями с Фестивитой и поблагодарил ее за гостеприимство, после чего дама велела рабу проводить чужеземца в отведенные для него покои. Далеко за полдень вернулся Максимус Прекларус и тотчас же прошел к Тарзану в сопровождении негра-переводчика. - Я останусь при тебе в качестве слуги и переводчика, - сказал негр Тарзану. - Хочу заметить, - заявил Прекларус через переводчика, - что это единственное место, куда не придут с обыском. В данный момент три центурии прочесывают лес вокруг города, хотя Сублатус и убежден, что тебе удалось бежать. Мы укроем тебя на несколько дней, а потом я постараюсь вывести тебя ночью из города. Человек-обезьяна улыбнулся. - Я могу и сам уйти в любое время суток, - сказал он, - но прежде я должен удостовериться в том, что человека, которого я разыскиваю, в городе нет. Однако позволь поблагодарить тебя за помощь, хотя я и не понимаю причины твоего благородного поступка. - Все очень просто, - ответил Прекларус. - Девушка, которую ты спас утром, Дилекта, дочь Диона Сплендидуса. Она моя невеста. Теперь понятно, почему я так сделал? - Понятно, - сказал Тарзан. - Я рад, что подоспел вовремя. - Радоваться пока рано, - проговорил Прекларус. - Человек, который оскорбил Дилекту, Фастус, сын Сублатуса, и теперь у императора есть две причины для мести. Но пока ты здесь, тебе ничто не угрожает. Рабы тебя не выдадут, и вряд ли тебя здесь обнаружат. - Если я останусь и выяснится, что ты мне помог, на тебя падет гнев императора. Максимус Прекларус дернул плечом. - Я каждый день жду, когда это случится. И дело не в тебе, а в том, что сын императора мечтает жениться на Дилекте. Для Сублатуса этого достаточно, чтобы уничтожить меня. Если выяснится, что я тебе помогал, то хуже уже не будет. - Может, я смогу быть тебе полезным, - сказал Тарзан. - Каким образом? Отсюда ты не сможешь сделать ни шагу. Сублатус обещал огромное вознаграждение тому, кто тебя поймает, и отныне все жители Каструм Сангвинариуса, включая женщин и детей, будут начеку. Кроме них, за стенами города есть еще тысячи негров-варваров, и всем не терпится изловить тебя. - Сегодня, как ты видел, я дважды убегал от солдат Сублатуса, - произнес Тарзан с улыбкой. - Мне ничего не стоит выбраться из города и обмануть бдительность варваров из окрестных деревень. - Почему же ты не уходишь? - спросил Прекларус. - Я пришел сюда в поисках сына моего друга, - ответил Тарзан. - Несколько недель тому назад он отправился обследовать горы Вирамвази, среди которых расположена ваша страна. Проводники его бросили в самом начале восхождения. Я убежден, что он последовал дальше и скорее всего находится внутри горной цепи, а может и в самом каньоне. - Если сын твоего друга попал в эту часть долины, то его схватят и приведут в Кастра Сангвинариус, - сказал Максимус Прекларус. - Как только это случится, я тут же узнаю, так как меня отправили нести службу в Колизее - знак того, что я в немилости у Сублатуса, ибо это самая малоприятная служба, на которую могут назначить офицера. - Могло ли случиться, что он оказался в другой части долины? - спросил Тарзан. - Нет, - ответил Прекларус. - В долину ведет единственный путь, - тот, которым тебя провели. На востоке есть другой город, но твой друг не смог бы попасть туда, минуя леса вокруг Кастра Сангвинариуса, а в этом случае его схватили бы и доставили к Сублатусу. - Тогда придется мне на время остаться, - сказал Тарзан. - Ты будешь желанным гостем, - ответил Прекларус. Тарзан пробыл в доме Максимуса Прекларуса три недели. Фестивита искренне привязалась к загорелому варвару и, поскольку ей надоело общаться с помощью переводчика, взялась обучить гостя своему языку. В скором времени Тарзан уже оказался в состоянии поддерживать беседу. Он не упускал случая поупражняться в новом языке, тем более что Фестивита без устали расспрашивала его о внешнем мире, обычаях и нарядах современной цивилизации. А тем временем, пока Тарзан из племени обезьян ждал со дня на день вестей о фон Харбене, человек, которого он искал, вел жизнь патриция при дворе императора Востока, и хотя работа в библиотеке ему нравилась, мысль о том, что он все же пленник, приводила его в негодование. Он то и дело принимался обдумывать планы побега, которые тут же забывались, стоило рядом оказаться очаровательной дочери Септимуса Фавония. Так проходили дни, а в это время далеко отсюда, в другом мире, по высоким террасам леса неслась испуганная обезьянка. XII. МПИНГУ ПРОГОВОРИЛСЯ В принципе хвастовство присуще всем людям, независимо от эпохи или расы. Поэтому не удивительно, что Мпингу, гордый от сознания тайны, о которой знали только его хозяйка да семья Максимуса Прекларуса, время от времени с заговорщицким видом начинал произносить туманные фразы, интригуя слушателей. Мпингу действовал без злого умысла. Он был верен дому Диона Сплендидуса и ни за что по собственной воле не причинил бы зла своему хозяину или другу хозяина. Но как и всякому, кто слишком много болтает, а Мпингу, разумеется, болтал слишком много, ему пришлось поплатиться за свой длинный язык. В один прекрасный день, покупая на рынке провизию для хозяйского стола, он вдруг ощутил на своем плече чью-то тяжелую руку, и, обернувшись, увидел центуриона дворцовой охраны с отрядом легионеров. - Ты Мпингу, раб Диона Сплендидуса? - спросил центурион. - Да, - ответил негр. - Пойдешь с нами, - приказал центурион. Мпингу отшатнулся, ибо солдат цезаря боялись все. - Что тебе нужно? - спросил он. - Я ничего плохого не сделал. - Пошевеливайся, варвар, - приказал офицер. - С тобой поговорят и отпустят. Он подтолкнул Мпингу к солдатам. Собралась толпа, как это всегда случается, когда кого-нибудь арестовывают, но центурион не обратил на нее внимания, словно ее и не было. Как только Мпингу увели, люди сразу разошлись. Ни один из них не задал вопроса и не вмешался. Кто дерзнул бы спрашивать офицера цезаря? Кто осмелился бы вступиться за чернокожего раба? Мпингу решил было, что его ведут в тюрьму под Колизеем, куда бросали всех заключенных, но вскоре увидел, что они идут в другую сторону, а когда понял, что его ведут во дворец, то пришел в неописуемый ужас. Никогда прежде Мпингу не переступал порога дворца, и, когда за его спиной затворилась дверь, он едва не лишился чувств. Он был наслышан о жестокости Сублатуса, о том, как безжалостно расправляется император со своими врагами, и эти видения настолько парализовали его волю, что, оказавшись в зале перед высоким дворцовым сановником, он чуть было не осел на пол. - Это Мпингу, - объявил задержавший его центурион, - раб Диона Сплендидуса. Мне приказали доставить его к тебе. - Хорошо, - сказал сановник. - Можешь остаться, пока я буду его допрашивать. Затем он обратился к Мпингу. - Известно ли тебе, каким наказаниям подвергают тех, кто пособничает врагам цезаря? Рот Мпингу конвульсивно задергался, словно он лишился дара речи. - Они умирают! - угрожающе зарычал сановник. - Умирают страшной мучительной смертью. - Я ни в чем не виноват! - вскричал Мпингу, у которого вдруг прорезался голос. - Не лги, варвар! - презрительно бросил сановник. - Ты помог бежать пленнику по имени Тарзан и в настоящее время прячешь его от императора. - Не помогал я ему бежать и не прячу, - захныкал Мпингу. - Лжешь. Ты знаешь, где он скрывается. Ты хвастал перед рабами. Говори, где он. - Не знаю я. - Если вырвать у тебя язык, то ты не сможешь сказать, где он, - продолжал римлянин. - Если выжечь тебе глаза раскаленным железом, ты не сможешь провести нас в его логово. Но если мы найдем его без твоей помощи, а мы его найдем, не сомневайся, нам уже не понадобится ни твой язык, ни твои глаза. Тебе понятно? - Я не знаю, где он, - повторил Мпингу. Римлянин отошел и, ударив в гонг, застыл в неподвижности, пока на вызов не явился раб. - Принеси щипцы, - приказал рабу римлянин, - и жаровню с раскаленными железными инструментами. Живо! - Постой! - закричал Мпингу. - Что, вернулась память? - Я всего лишь жалкий раб, - взмолился Мпингу. - Я не мог ослушаться своих хозяев. - И что они тебе приказали? - Я только переводчик, - ответил Мпингу. - Белый варвар говорит на моем родном языке багего. С моей помощью они общаются. - О чем они говорят? Мпингу замялся, отводя взгляд в сторону. - Ну, я жду, - сухо сказал сановник. - Я забыл. Сановник кивнул центуриону. Тотчас же солдаты схватили Мпингу, повалили на пол и уселись на него верхом, удерживая в неподвижном состоянии. - Щипцы! - крикнул римлянин. Раб протянул ему инструмент. - Подожди! - завопил Мпингу. - Я все скажу. - Поднять его, - велел сановник. Затем он обратился к Мпингу: - Это твой последний шанс. Иначе тебе вырвут язык и выжгут глаза. - Я скажу, - прошептал Мпингу. - Я был только переводчиком и все. Я не помогал ему бежать и не прятал его. - Если скажешь правду, я не трону тебя, - пообещал римлянин. - Так где скрывается белый варвар? - В доме Максимуса Прекларуса. - Какое отношение имеет ко всему этому твой хозяин? - Дион Сплендидус тут ни при чем, - ответил Мпингу. - Это дело рук Максимуса Прекларуса. - Пока все, - сказал сановник центуриону. - Увести его. Не спускай с него глаз. Смотри, чтобы он ни с кем не разговаривал. Спустя несколько минут допрашивавший Мпингу сановник вошел в покои Сублатуса, который как раз беседовал со своим сыном Фастусом. - Я знаю, где искать белого варвара, Сублатус, - объявил он. - Отлично, - обрадовался император. - Так где же? - В доме Максимуса Прекларуса. - Невероятно, - вырвалось у Фастуса. - Кто еще в этом замешан? - спросил Сублатус. - Его задержали во дворе Диона Сплендидуса, - задумчиво проговорил Фастус, - а императору, как и всем, известно, что Дион Сплендидус давно присматривается к пурпурной мантии цезаря... - Раб утверждает, что побег варвара устроил Максимус Прекларус и только он один, - вмешался сановник. - Это раб Диона Сплендидуса, не так ли? - спросил Фастус. - Да. - Тогда он просто выгораживает своего хозяина. - Арестовать всех! - приказал Сублатус. - Погоди, цезарь, - оживился Фастус. - Варвар уже дважды убегал от легионеров. Если у него зародится хоть малейшее подозрение, он снова сбежит. Я вот что придумал... Часом позже в дом Диона Сплендидуса прибыл посланец с приглашением для сенатора и его супруги принять участие в званом ужине, который устраивает вечером того же дня дворцовый сановник. Другой посланник отправился в дом Максимуса Прекларуса с письмом, в котором молодого офицера приглашали на увеселение, организованное в тот же вечер молодым богатым патрицием. Поскольку оба приглашения исходили от лиц, приближенных к императору, то фактически являлись приказом и отказаться от них было невозможно. На Кастра Сангвинариус опускался вечер. Дион Сплендидус с супругой спустились с носилок перед домом пригласившего их хозяина. Максимус Прекларус опустошил бокал вина вместе с другими гостями в пиршественном зале одного из самых состоятельных граждан Кастра Сангвинариуса. Здесь также присутствовал Фастус, и Максимус был немало удивлен его дружелюбным отношением. - Я всегда подозреваю неладное, когда Фастус улыбается мне, - бросил он своему приятелю. Тем временем Дилекта, оставшаяся дома, слушала вместе с рабами рассказ одного из них о родной африканской деревне. В доме Максимуса Прекларуса Тарзан рассказывал Фестивите про дикую Африку и цивилизованную Европу и отвечал на многочисленные вопросы любознательной римской матроны. Раздался стук в дверь, и вскоре появился раб, сообщивший о том, что прибыл Мпингу, раб Диона Сплендидуса, посланный с поручением. - Пусть войдет, - распорядилась Фестивита. Вошел Мпингу. Если бы Тарзан и Фестивита лучше знали Мпингу, то поняли бы, что негр сильно нервничает, однако ничего необычного в облике и поведении Мпингу они, увы, не заметили. - Меня послали препроводить тебя в дом Диона Сплендидуса, - обратился Мпингу к Тарзану. - Странно, - проговорила Фестивита. - Сегодня вечером, перед тем как отправиться на пир, твой благородный сын зашел в дом Диона Сплендидуса, а перед уходом подозвал меня, велел сходить за Тарзаном и привести в дом моего хозяина, - объяснил Мпингу. - Больше я ничего не знаю. - Это Максимус Прекларус так распорядился? - поинтересовалась Фестивита. - Да, - ответил Мпингу. - Не знаю, в чем дело, - проговорила Фестивита, - но, видимо, у него на то были веские причины, иначе он не стал бы подвергать тебя неоправданному риску. - На улице темень, - сказал Мпингу. - Его никто не увидит. - Все будет в порядке, - произнес Тарзан. - Максимус Прекларус не стал бы посылать за мной без нужды. Он встал и с поклоном попрощался с Фестивитой. Следуя по безлюдному бульвару, негр поманил человека-обезьяну к стене, где угадывалась низкая дверь. - Теперь сюда, - сказал он. - Это не дом Диона Сплендидуса! - воскликнул Тарзан, почуяв подвох. Мпингу удивился тому, что чужеземец прекрасно запомнил место, где он был всего лишь раз да и то более трех недель тому назад. Откуда Мпингу было знать, что долгие годы жизни в непроходимых джунглях обострили все органы чувств человека-обезьяны и его способность ориентироваться на местности. - Это не главный вход, - торопливо объяснил Мпингу. - Максимус Прекларус не был уверен, что тебе удастся пройти незамеченным в парадную дверь. Отсюда ведет тропа к дому. Никакого риска. - Все ясно, - сказал Тарзан. - Иди первым. Мпингу открыл дверь, вошел и поманил Тарзана. Повелитель джунглей шагнул в темноту, и тут же на него навалилось человек двадцать. Только теперь Тарзан понял, что его предали. Напавшие действовали так быстро, что уже через несколько секунд у него на запястьях сомкнулись стальные оковы, а этого он больше всего опасался. XIII. КАССИУС АСТА В то время как Эрих фон Харбен при свете летней луны изливал свою душу Фавонии в саду Септимуса Фавония в городе Каструм Маре, отряд темнокожих солдат императора Сублатуса тащил Тарзана из племени обезьян и Мпингу, раба Диона Сплендидуса, в тюрьму города Кастра Сангвинариус, расположенную в подвалах Колизея. А далеко на юге в джунглях на самой верхушке гигантского дерева от холода и страха дрожала маленькая обезьянка, которую почуяла подкравшаяся в темноте пантера Шита. В пиршественном зале продолжалась вечеринка. Максимус Прекларус возлежал на диване вдалеке от Фастуса, почетного гостя. Сын императора, у которого от обильного возлияния развязался язык, пребывал в отличном расположении духа и весь светился от удовольствия. Несколько раз он заводил разговор о белом чужеземном варваре, оскорбившем его отца и дважды сбегавшем от солдат Сублатуса. - От честного офицера он бы не сбежал. От меня бы тоже, - насмешливо крикнул он Максимусу Прекларусу. - Но он же был у тебя в руках, Фастус, в саду Диона Сплендидуса, - возразил Прекларус. - Что ж ты не задержал его? Фастус покраснел. - На сей раз я не позволю ему сбежать, - проговорился он. - На сей раз? - насторожился Прекларус. - Разве его поймали? В голосе и выражении лица молодого патриция проступило лишь вежливое любопытство, хотя слова Фастуса прозвучали словно гром среди ясного неба. - Я имею в виду, - сконфузился Фастус, - что если его снова поймают, то я лично позабочусь, чтобы он не сбежал. Слова Фастуса лишь усилили опасения Прекларуса. В течение всей долгой трапезы его не покидало скверное предчувствие. В воздухе витала тревога, нагнетаемая скрытой неприязнью, которая проскальзывала во взглядах хозяина и других близких друзей Фастуса. Как только позволили приличия, Максимус Прекларус принес свои извинения и откланялся. Вооруженные рабы понесли его на носилках по темным улицам Кастра Сангвинариуса, где на каждом шагу ему мерещилась неведомая опасность. Когда он наконец был доставлен к дому и слез с носилок, то с недоумением обнаружил, что входная дверь приоткрыта, хотя его никто не встречал. Дом был странно молчалив и безлюден. Ночной фонарь, зажигаемый перед входом, когда какой-либо член семьи отсутствовал, не горел. Помедлив на пороге, Прекларус сбросил с плеч плащ, высвобождая руки, толкнул дверь и вошел внутрь. x x x В пиршественном зале дворцового сановника, позевывая от скуки, томились гости, не смея уйти раньше находившегося здесь в качестве гостя императора Сублатуса. Ближе к ночи явился офицер с вестью для Сублатуса, и тот выслушал его, не скрывая удовлетворения. - Мне доставили очень важное известие, - заявил император хозяину дома, - которое заинтересует благородного сенатора Диона Сплендидуса и его супругу. Уведи гостей и оставь нас втроем. Когда все ушли, он обратился к Диону Сплендидусу. - Вот уже долгое время ходят слухи, Сплендидус, - начал он, - что ты мечтаешь о пурпурной мантии. - Это ложь, Сублатус, и тебе это известно, - ответил сенатор. - У меня есть основания считать иначе, - резко возразил император. - И ты знаешь, какая кара ожидает изменника. - Если цезарь задумал меня уничтожить по личным или каким другим мотивам, то наш разговор излишен, - сказал Сплендидус с достоинством. - Но у меня совсем другие намерения, и для их осуществления ты мне нужен живой, - произнес Сублатус. - Неужели? - Да, - подтвердил Сублатус. - Мой сын хочет жениться на твоей дочери Дилекте, и я его в этом поддерживаю. Таким образом мы объединим две наиболее могущественные семьи, и появится уверенность в будущем империи. - Однако Дилекта уже помолвлена с другим, - заявил Сплендидус. - Максимус Прекларус? - Да. - Так знай, она не выйдет за Максимуса Прекларуса, - жестко сказал император. - Почему? - Потому что Максимус Прекларус должен умереть. - Не понимаю, - произнес сенатор. - Может, если я скажу тебе, что белый варвар по имени Тарзан задержан, ты поймешь, почему Прекларус должен умереть? - саркастически осведомился Сублатус. Дион Сплендидус отрицательно покачал головой. - Сожалею, но я не понимаю цезаря. - А я убежден, что ты прекрасно все понимаешь, - продолжал император. - Впрочем, это не имеет значения, ибо воля цезаря такова, чтобы на отца будущей императрицы не легло ни малейшей тени подозрения. Итак, я повторю то, что ты наверняка уже знаешь. Мой сын Фастус присутствовал при задержании варвара. Один из твоих рабов вызвался переводить для Максимуса, который подстроил побег и приютил беглеца в собственном доме. Сегодня вечером его наконец схватили, как и Максимуса Прекларуса. Оба арестованы и находятся в тюрьме под Колизеем. Сомневаюсь, чтобы ты все это время был в полном неведении, однако не стану тебя наказывать, если ты дашь мне слово, что Дилекта станет женой Фастуса. - История Кастра Сангвинариуса не знает такого случая, чтобы наши дочери не были вольны выбирать мужа по собственному усмотрению, - молвил Дион Сплендидус. - Даже сам цезарь не может приказать свободной женщине выйти замуж против ее воли. - Все верно, - подтвердил Сублатус. - Потому-то я и не приказываю, а только советую. Сублатус поднялся на ноги. - Со-ве-тую, - повторил он, однако его тон говорил совсем о другом. - Благородный сенатор и его супруга могут вернуться домой и обдумать то, что здесь было сказано. Через пару дней Фастус придет за ответом. x x x При свете факела, освещавшего темницу, Тарзан разглядел прикованных к стене узников - одного белого и нескольких негров. Среди последних он увидел Лукеди, но тот был настолько подавлен, что едва взглянул на Тарзана. Ближайшим соседом человека-обезьяны оказался белый, который с момента появления нового узника вплоть до ухода тюремщиков, унесших с собой факел, с любопытством разглядывал новичка, но хранил при этом молчание. Находясь в доме Максимуса Прекларуса, Тарзан носил обычно набедренную повязку из леопардовой шкуры, а в присутствии Фестивиты из уважения к ней надевал тогу и сандалии. В тот вечер, собираясь выйти с Мпингу, он набросил на себя тогу, однако в схватке, предшествующей его пленению, тогу с него сорвали, так что вид Тарзана вызвал интерес у товарищей по заключению. Как только тюремщики ушли, белый пленник заговорил. - Уж не ты ли тот самый белый варвар, слухи о котором проникли даже во мрак и тишину тюрьмы? - спросил он. - Я Тарзан из племени обезьян, - ответил Повелитель джунглей. - Тот самый, который на руках вынес императора из дворца и опозорил его охрану? - воскликнул белый. - Клянусь прахом моего знатного отца, Сублатус не оставит тебя в живых. Тарзан промолчал. - Говорят, ты скачешь по деревьям, словно обезьяна, - продолжал собеседник. - Как же ты попался? - Меня предали, - отозвался Тарзан, потрясая кандалами. - Если бы не наручники, я бы им не дался. Но кто ты? За что тебя упекли в тюрьму цезаря? - Это тюрьма не цезаря, - возразил белый. - Этот тип, занявший императорский трон, никакой не цезарь. - Кто же тогда цезарь? - Только император Востока имеет право называться цезарем, - сказал белый. - Насколько я понимаю, ты не из Кастра Сангвинариуса, - предположил человек-обезьяна. - Верно, - подтвердил собеседник. - Я из Каструм Маре. - Почему ты оказался в тюрьме? - Именно поэтому. - Разве это преступление? - Видишь ли, наши города, Каструм Маре и Кастра Сангвинариус, враждуют друг с другом. Мы в постоянном состоянии войны. Время от времени наступает перемирие, когда между нами возобновляется торговля. У нас есть то, что нужно им, а у них то, что нужно нам. - Разве в такой маленькой долине есть что-либо такое, что одни имеют, а другие нет? - удивился человек-обезьяна. - А как же! В Каструм Маре, например, есть железные рудники, болото, где произрастает папирус, озеро, которое дает много такого, чего нет в Кастра Сангвинариусе. Мы продаем железо, бумагу, чернила, улиток, рыбу, ювелирные изделия и многое другое. Они же располагают золотыми копями, а так как по их территории проходит единственная дорога, связывающая долину с внешним миром, то она дает и рабов, и животных. Жители Кастра Сангвинариуса воры и разбойники по натуре. Они слишком ленивы, чтобы трудиться, и слишком невежественны, чтобы обучать рабов ремеслам. В то же время у нас прекрасные мастера, которых мы обучаем на протяжении многих поколений. Их изделия идут в обмен на золото и рабов. Короче, мы живем гораздо лучше и зажиточнее, чем жители Кастра Сангвинариуса. Мы более образованны и вообще довольны жизнью. Поэтому завистливые жители Кастра Сангвинариуса нас ненавидят. - Зачем же ты явился во вражеский стан, зная, что тебя схватят? - спросил Тарзан. - Тому виной вероломство моего дяди Валидуса Августа, императора Востока, приславшего меня сюда якобы с важным поручением, но на самом деле для того, чтобы передать в руки Сублатуса, - ответил тот. - Меня зовут Кассиус Аста. Мой отец был императором до Валидуса. Валидус испугался, что я стану претендовать на пурпурную мантию, и задумал избавиться от меня, но так, чтобы никто ничего не заподозрил. Посылая меня сюда, он предварительно подкупил проводников, которые и передали меня в руки Сублатуса. - И что тебя ожидает? - То же, что и тебя, - ответил Кассиус Аста. - Нас выставят на всеобщее обозрение на ежегодном празднике в честь Сублатуса, а потом заставят драться между собой, пока мы не поубиваем друг друга. - И когда начнется этот праздник? - Все уже готово, - ответил Кассиус Аста. - Они нагнали сюда столько пленников для предстоящих схваток на арене, что им пришлось поместить белых вместе с неграми, чего они обычно не делают. - Выходит, негры содержатся здесь именно с этой целью? - Да. Тарзан обратился в темноту к Лукеди. - Ты здесь с односельчанами? - Нет. Тут жители деревень из-под Кастра Сангвинариуса. - Еще вчера мы были на свободе, - вмешался негр, понимавший язык багего, - а завтра нас заставят убивать друг друга на потеху цезаря. - Видимо, вы оскудели физически и духовно, раз покорились судьбе, - произнес Тарзан. - Нас почти вдвое больше, чем городских жителей, и мы храбрые воины, - возразил негр. - Тогда вы глупцы, - бросил Тарзан. - Уже нет. Среди нас да и среди белых из Кастра Сангвинариуса много таких, кто не прочь восстать против Сублатуса. Услышанное дало Тарзану пищу для размышлений. Он знал, что в городе насчитывается около тысячи рабов, а в окрестных деревнях - десятки тысяч. Если бы среди них объявился вождь, то тирании цезаря пришел бы конец. Он поделился своими соображениями с Кассиусом Астой, но патриций уверил его, что такого вождя нет и быть не может. - Мы так долго господствовали над ними, - пояснил он, - что страх, который они испытывают перед нами, превратился во врожденный инстинкт. Наши негры никогда не посмеют восстать против своих хозяев. - А вдруг посмеют? - спросил Тарзан. - Только в том случае, если у них появится белый вождь. - Тогда почему бы им не выбрать белого вождя? - Это невозможно! - отрезал Аста. Их разговор был прерван приходом отряда солдат, которые привели нового пленника. При свете факелов Тарзан узнал в нем Максимуса Прекларуса. Он увидел также, что Прекларус заметил его, но поскольку римлянин промолчал, то и Тарзан не заговорил первым. Приковав Прекларуса к стене, солдаты ушли. Камера вновь погрузилась во мрак. - Теперь понимаю, почему я оказался здесь, - нарушил тишину молодой офицер. - Из ядовитых реплик Фастуса нынче на званом ужине я понял, что против меня что-то замышляется, но не предполагал, что буду арестован на пороге собственного дома. - Я так и знал, что навлеку на тебя беду, - сказал Тарзан. - Не вини себя, - ответил Прекларус. - Я был обречен с того самого момента, как Фастус положил глаз на Дилекту. Чтобы добиться своего, ему требовалось устранить меня. Вот и вся премудрость, друг мой, и все же интересно узнать, кто же меня предал? - Это я, - вдруг раздался голос из темноты. - Кто ты? - спросил Прекларус. - Это Мпингу, - сказал Тарзан. - Его арестовали вместе со мной, когда мы подходили к дому Диона Сплендидуса, чтобы встретиться с тобой. - Встретиться со мной? - опешил Прекларус. - Я солгал, - сказал Мпингу. - Но меня заставили. - Кто? - Офицеры императора и его сын. - Понятно, - произнес Прекларус. - Я тебя ни в чем не упрекаю, Мпингу. x x x Холодный голый каменный пол камеры представлял собой неудобное ложе, но Тарзан, с рождения свыкшийся с превратностями судьбы, заснул крепким сном и проснулся лишь утром, когда тюремщики принесли пищу. По приказу хмурых метисов в форме легионеров рабы раздали заключенным воду и черствый хлеб. Во время завтрака Тарзан разглядывал своих товарищей по заключению. Из белых здесь было еще двое - Кассиус Аста из Каструм Маре, сын бывшего цезаря, и Максимус Прекларус, патриций, капитан легионеров из Кастра Сангвинариуса. Остальные - негры. Лукеди из племени багего, хорошо относившийся к Тарзану в деревне Ниуото, Мпингу, раб Диона Сплендидуса, предавший его. При свете, проникавшем в зарешеченное оконце, Тарзан узнал также другого багего - Огонио, который бросал на него боязливые взгляды, как бросал бы любой человек на того, кто состоит в тесных отношениях с духом его собственного предка. Помимо этих трех негров здесь находились пятеро дюжих воинов из окрестных деревень, настоящих силачей, отобранных, благодаря их великолепной мускулатуре, для битвы гладиаторов - самого увлекательного номера программы, которая вскоре пройдет на арене для прославления цезаря и увеселения масс. Тесная камера была так забита, что едва вмещала одиннадцать человек, хотя на стене оставалось одно свободное кольцо, указывающее на то, что темница недоукомплектована. Прошли томительных два дня и две ночи. Белые сокамерники как могли старались отвлечься от тягостных дум, в то время как негры были полностью деморализованы. Тарзан не раз завязывал с ними беседу, особенно с пятью воинами из окрестных деревень. Прожив немало времени среди чернокожих и хорошо разбираясь в их психологии, он быстро сумел расположить их к себе, а также вдохнуть в них заряд решимости для предстоящей борьбы. С Прекларусом он беседовал о Кастра Сангвинариусе, а с Кассиусом Астой о Каструм Маре. Разговор касался всех без исключения сторон жизни - праздников и увеселений, военной структуры и порядков, законов и народных обычаев. Тарзан без устали затрагивал все новые и новые темы, не заботясь о том, что его, человека крайне немногословного, могут обвинить в болтливости. На третий день в темницу привели нового заключенного - белого юношу в тунике и офицерских доспехах. Как принято, его встретили молчанием, но как только тюремщики ушли, приковав пленника к последнему незанятому кольцу, Кассиус Аста взволнованно окликнул его: - Цецилий Метеллус! Тот повернулся на прозвучавший из мрака голос. - Аста! - воскликнул он. - Я узнал бы твой голос даже в преисподней! - Какая злая судьба привела тебя сюда? - спросил Аста. - Вовсе не злая, раз она свела меня с моим лучшим другом, - ответил Метеллус. - Но как ты здесь оказался? - допытывался Кассиус Аста. - С тех пор, как ты покинул Каструм Маре, произошло немало всего, - ответил Метеллус. - Фульвус Фупус настолько втерся в доверие к императору, что все твои друзья попали в немилость и находятся в серьезной опасности. Септимус Фавоний также в опале, и быть бы ему в тюрьме, если бы Фупус не влюбился в его дочь Фавонию. Но самая отвратительная новость заключается в том, что Валидус Август усыновил Фульвуса Фупуса и назначил его наследником пурпурной мантии императора. - Фупус - цезарь? Аста разразился гомерическим хохотом. - А прекрасная Фавония? Неужели она питает дружеские чувства к Фульвусу Фупусу? - Нет! - ответил Метеллус. - В том-то и дело. Она полюбила другого. - И кто же избранник Фавонии? - поинтересовался Кассиус Аста. - Может, ее кузен Маллиус Лепус? - Нет, - ответил Метеллус. - Ты его не знаешь. - Что за вздор! - воскликнул Кассиус Аста. - Разве я не знаю каждого патриция в Каструм Маре? - Он не местный. - Только не говори, что он из Кастра Сангвинариуса! - Опять не угадал. Он вождь варваров Германии. - Абсурд! - вскричал Аста. - Я говорю правду, - сказал Метеллус. - Он прибыл вскоре после того, как ты ушел. Благодаря обширным познаниям в области истории Древнего и современного Рима, он завоевал расположение Валидуса Августа, но вместе с тем навлек беду на Маллиуса Лепуса и Септимуса Фавония, добившись любви Фавонии и вызвав, соответственно, ненависть Фульвуса Фупуса. - Как его зовут? - спросил Кассиус Аста. - Вроде Эрих фон Харьен, - ответил Метеллус. - Эрих фон Харбен? - переспросил Тарзан. - Я его знаю. Где он сейчас? Что с ним? Цецилий Метеллус повернулся в сторону человека-обезьяны. - Откуда тебе знать Эриха фон Харбена, ты, сангвинарец? - сказал он. - Выходит, Фульвус Фупус не солгал Валидусу, и Эрих фон Харбен действительно шпион из Кастра Сангвинариуса. - Нет, - возразил Максимус Прекларус. - Не кипятись. Эрих фон Харбен сроду не бывал в Кастра Сангвинариусе, а мой друг никакой не сангвинарец. Он белый варвар из внешнего мира, и если он говорит правду, в чем я не сомневаюсь, то он пришел сюда в поисках этого самого Эриха фон Харбена. - Это так, Метеллус! - вмешался Кассиус Аста. - Мои товарищи честные люди, и за то время, что мы здесь, мы стали добрыми друзьями. То, что они говорят, правда! - Расскажи о фон Харбене, - попросил Тарзан. - Где он? Что с ним? Не докучает ли ему Фульвус Фупус? - Он в тюрьме с Маллиусом Лепусом в Каструм Маре, - ответил Метеллус, - и если уцелеет на арене, то Фупус придумает иной способ от него избавиться. - Когда состоятся у них игры? - спросил Тарзан. - В августовские иды, то есть пятнадцатого числа. - А сегодня считай девятое, - проговорил Тарзан. - Мы же начинаем завтра, - протянул Прекларус. - Мне говорили, что празднество продлится примерно с неделю, - продолжал Тарзан. - Далеко ли до Каструм Маре? - Что, надумал прогуляться? - иронически спросил Метеллус. - Я решил пойти в Каструм Маре, - ответил Тарзан серьезно. - Может, и нас возьмешь с собой? - рассмеялся Метеллус. - Ты друг фон Харбена? - спросил Тарзан. - Я друг его друзей и враг его врагов, но я не настолько знаком с ним, чтобы называть своим другом. - Но ты против Валидуса Августа? - Да. - И Кассиус Аста тоже против своего дяди? - допытывался Тарзан. - Еще бы, - подтвердил Аста. - Тогда возьму вас обоих, - подытожил Тарзан. Метеллус и Аста рассмеялись. - Да хоть сейчас, - весело произнес Кассиус Аста. - Возьмите и меня, - попросил Прекларус, - если Кассиус Аста пообещает остаться мне другом и в Каструм Маре. - Обещаю, - согласился Кассиус Аста. - Когда уходим? - спросил Метеллус, потрясая цепью. - Я уйду, как только с меня снимут наручники, - сказал человек-обезьяна. - Они должны будут сделать это перед самой схваткой на арене. - Не обольщайся. Легионеры будут глядеть в оба, чтобы ты не сбежал, - заметил Кассиус Аста. - Максимус Прекларус может подтвердить, что я дважды сбегал от легионеров Сублатуса, - заявил Тарзан. - Верно, - сказал Прекларус. - Он удрал прямо из тронного зала на глазах императорской охраны и прихватил с собой самого цезаря. - Но если я поведу вас за собой, то будет уже труднее, - сказал человек-обезьяна. - А мне хочется повести вас за собой, чтобы сорвать планы Сублатуса и отыскать в Каструм Маре Эриха фон Харбена. - Ты меня заинтриговал, - сказал Кассиус Аста. - Я даже начинаю верить в то, что твоя безумная затея может удастся. XIV. ИГРЫ Сиявшее в безоблачном небе солнце возвестило о наступлении 9-го августа. Его яркие лучи высветили песок, разровненный граблями на пустынной арене, и толпы горожан, выстроившихся вдоль Виа Принципалис - центрального бульвара Кастра Сангвинариуса. Повсюду звучал оживленный говор и смех. Бродячие торговцы сладостями и игрушками насилу пробирались сквозь людскую массу, расхваливая свой товар. На всем пути следования от дворца до Колизея выстроились легионеры, сохраняя свободный проход посередине бульвара. Наконец вдали со стороны дворца зазвучали фанфары. Публика встрепенулась. Показался кортеж, возглавляемый двадцатью фанфаристами, за которыми, вызывая бурные аплодисменты, следовал отряд императорской охраны. Гул восторженных голосов медленно катился вдоль бульвара, сопровождая появление цезаря. Одетый в пурпурную с золотом мантию, он восседал один в колеснице, запряженной львами, которых вели за золотые ошейники чернокожие великаны. Цезарь даже не догадывался о том, что аплодисменты черни относятся вовсе не к нему, а к прикованным к колеснице пленникам. По традиции на арену выпускали самых могучих пленников. На сей раз эта участь выпала Ниуото, вождю негритянского племени багего, Цецилию Метеллусу, центуриону легионеров императора Востока, и Кассиусу Асте, племяннику того же императора. Однако наибольший восторг у толпы вызывал белый варвар-гигант с копной густых темных волос, почти обнаженный, если не считать набедренной повязки из леопардовой шкуры. О нем рассказывали самые невероятные истории. Казалось, он не замечал ни ошейника, ни золотой цепи, которой был прикован к колеснице цезаря. Он гордо шел с высоко поднятой головой, не выказывая ни малейшего страха. В непринужденной мягкости его походки было неуловимое сходство с диким хищником. Затем внимание толпы переключилось на пленных багего, прикованных друг к другу за ошейники, и на могучих гладиаторов в новых сверкающих доспехах. Следом за ними появились носилки с полководцами, знатными вельможами и летописцами. Шествие замыкали стада и табуны, захваченные у багего. Дилекта наблюдала за процессией с крыши своего дома, выискивая среди пленников Максимуса Прекларуса, но его там не оказалось. Девушка не на шутку встревожилась. С тех пор как ее возлюбленный попал в тюрьму, она не имела от него никаких вестей и не было никого, кто мог бы сказать ей, жив ли вообще Максимус Прекларус. И Дилекта поспешила с матерью в Колизей, чтобы присутствовать на открытии игрищ. Ее душу терзал страх за Максимуса Прекларуса. Если он окажется на арене, то как бы с ним не случилось беды. Если его там нет, то скорее всего он убит приспешниками Фастуса. В Колизее собралась огромная масса людей, с нетерпением ожидавших прибытия цезаря в сопровождении кортежа и открытия игр, намеченного на полдень. Большинство зрителей уже сидели на своих местах, постепенно заполнялись и ложи патрициев. Из ложи сенатора Диона Сплендидуса, соседствующей с императорской, отлично просматривалась вся арена. Ковры и подушки обеспечивали комфорт, полагающийся по рангу. Никогда прежде цезарь не устраивал праздника с таким размахом. Возбужденную публику ожидало поистине редкостное зрелище. Дилекту и прежде не прельщали игрища, теперь же, охваченная страхом, она и вовсе их возненавидела. До сих пор она взирала на участников с полным равнодушием. Профессиональные гладиаторы никоим образом не интересовали юную патрицианку, в жизни она с ними никогда не соприкасалась. Воины-негры и рабы ничем не отличались для нее от зверей, с которыми они иногда вступали в поединок, тогда как преступники, осужденные искупить свою вину на арене, вызывали у нее лишь мимолетное чувство жалости. Юную красавицу без сомнения сильно возмутила бы жестокость боксеров на ринге или же регбистов на матче за первенство университета, однако ее совершенно не трогала жестокость римской арены, ставшей неотъемлемой частью жизни ее народа. Но сегодня... Сегодня ее бил озноб. Она видела в игрищах угрозу собственному счастью и жизни человека, которого любила, хотя внешне никак не проявляла своей тревоги. С замиранием сердца ждала прекрасная ясноокая Дилекта, дочь Диона Сплендидуса, прибытия цезаря, что служило сигналом к открытию игр. Наконец появился Сублатус. Как только он уселся, в центр арены из-за поднятой решетки потянулись участники предстоящих игр, которые должны были продлиться целую неделю. Впереди всех шли трубачи. За ними пленники, а следом дикие звери. Последних вели рабы-негры, а наиболее сильных и свирепых везли в клетках на колесах. Это были в основном львы и леопарды. Здесь была также пара буйволов и несколько огромных обезьян. Участники выстроились в сомкнутую фалангу перед Сублатусом, который произнес краткую речь, суля свободу и награду победителям. Затем их, подавленных и угрюмых, вновь увели в темницу. Дилекта впилась глазами в лица бойцов, выстроившихся перед ложей цезаря, но Максимуса Прекларуса среди них так и не обнаружила. Вытянувшись в струну и затаив дыхание, она застыла в страшном напряжении и не заметила вошедшего в ложу человека, который опустился на скамью рядом с ней. - Его здесь нет, - произнес мужчина. Девушка мгновенно повернулась. - Фастус! - воскликнула она. - Откуда ты знаешь, что его нет? - Так я приказал, - ответил он жестко. - Он умер? - вскричала Дилекта. - Ты приказал убить его? - Нет, - опроверг Фастус. - Он в камере живой и невредимый. - Что с ним будет? - Его судьба в твоих руках, - сказал Фастус. - Откажись от него, обещай стать моей женой, и я устрою так, что он не появится на арене. - Твои условия неприемлемы! Я ни за что не пойду на это! Фастус пожал плечами. - Как угодно, - произнес он, - но запомни: его жизнь в твоих руках. - Вооруженный, он не имеет себе равных, - высокомерно произнесла девушка. - Если ему будет суждено принять участие в схватке, он непременно выйдет победителем и получит свободу. - А бывает, что цезарь ставит безоружных людей против львов, - напомнил ей Фастус. - Так какой же прок от его искусства владеть оружием? - Но ведь это подлое убийство! - воскликнула девушка. - Не стоит так нелестно отзываться о действиях и поступках цезаря, - сурово возразил Фастус. - Я говорю то, что думаю, - заявила Дилекта. - Пусть он и цезарь, но этот поступок омерзителен, впрочем, не сомневаюсь в том, что император и его сын способны и на худшее. Ее голос звенел от негодования и презрения. Фастус поднялся с недоброй улыбкой на губах. - Советую хорошенько все обдумать, - изрек он. - Твой ответ коснется не только Максимуса Прекларуса, тебя или меня. - На что ты намекаешь? - Есть еще Дион Сплендидус, твоя собственная мать и Фестивита, мать Прекларуса! Подумай о них. С этим зловещим предупреждением он развернулся и вышел из ложи. Начались игры, сопровождаемые грохотом фанфар, звоном скрещивающегося оружия, рычанием зверей и шумом многочисленных зрителей, которые часто вскакивали на ноги, неистово рукоплеща удачливому участнику, либо же выражая свое неодобрение глухим, грозным ропотом. На фоне беспрерывно колышущихся знамен и лент это тысячеглазое чудовище, страшное и жестокое, коим являлась толпа, глядело на кровь и страдания себе подобных, поглощая сладости, пока умирала жертва, или рассказывая пошлые анекдоты, в то время как рабы волокли с арены трупы и сгребали окровавленный песок. Сублатус немало потрудился, продумывая с префектом-организатором игр программу зрелищ, стараясь предложить публике как можно больше развлечений с тем, чтобы завоевать себе популярность хотя бы таким способом. Наибольшим успехом всегда пользовались те номера, в которых участвовали представители сословия патрициев, а потому Сублатус очень рассчитывал на Кассиуса Асту и Цецилия Метеллуса, однако для той цели, которая была поставлена, еще важнее был белый варвар-гигант, своими подвигами завладевший умами толпы. Желая приберечь более опасные игры на вторую половину недели, Сублатус тем не менее решил выпустить Тарзана в первый же день. Таким образом в полдень человек-обезьяна оказался безоружным на арене лицом к лицу с дюжим соперником, имевшим вид заправского убийцы, на которого надели шкуру леопарда вокруг поясницы, наподобие той, что носил Тарзан. Стража провела их через арену к императорской ложе, где руководитель игр объявил, что схватка предстоит рукопашная и что оставшийся в живых будет объявлен победителем. - Ворота останутся открытыми, - добавил он, - и если один из противников решит, что с него довольно, он может покинуть арену, в случае чего победа переходит к другому. Толпа засвистела. Она не собиралась глядеть на мальчишеские драки. Толпа жаждала крови, жаждала будоражащих зрелищ, но коварный замысел Сублатуса состоял в том, чтобы не только расправиться с Тарзаном руками одного из самых страшных гладиаторов, в чьей победе он не сомневался, но, по возможности, унизить белого гиганта, заставив его убежать с арены и тем самым отомстить за свой собственный позор. Толпа понемногу угомонилась и замерла в ожидании, возможно, потому что предлагаемый поединок представлял для нее спектакль, сулящий немало интересного. Забавно будет поглядеть, как противник послабее пустится наутек. Публика встретила Тарзана и убийцу с низким лбом аплодисментами, а попутно осыпала бранью распорядителя игр, благородного патриция, пользуясь его беззащитностью перед сплоченным коллективом зрителей. По команде Тарзан повернулся к противнику и встал в борцовскую стойку. При этом он подумал, что им будет трудно подыскать для него достойного соперника. Человек с лицом убийцы был чуть ниже Тарзана, под его темной кожей неестественно уродливыми буграми перекатывались огромные твердые мускулы; длинные руки свисали ниже колен, а плотные узловатые икры ног напоминали бронзовую статую на гранитном пьедестале. Мужчина ходил вокруг Тарзана, примеряясь к противнику. Он состроил свирепую рожу, явно желая устрашить белого. - Вон дверь, варвар, - гортанно выкрикнул он, махнув рукой вглубь арены. - Беги, пока жив. Толпа разразилась одобрительным смехом. Такие шутки были в ее вкусе. - Я разорву тебя на куски! - заорал убийца. Публика снова зааплодировала. - Да нет, я, пожалуй, останусь, - невозмутимо произнес Тарзан. - Уноси ноги! - взревел убийца. Нагнув голову, он двинулся в атаку, словно рассвирепевший бык. Неожиданно человек-обезьяна в прыжке налетел на своего противника. Все произошло так внезапно и стремительно, что никто, кроме самого Тарзана, не понял, что же случилось. Один он знал, как свернул убийцу жгутом. Толпа увидела лишь конечный результат - рухнувшую на землю массивную фигуру, которая осталась лежать на песке полуоглушенная, и стоявшего над ней гиганта-варвара, скрестившего на груди руки. Переменчивая в своих настроениях публика повскакивала с мест, вопя от удовольствия. - Абст! - кричала она. В воздухе взметнулись тысячи кулаков, указывая большим пальцем вниз. Тарзан неподвижно ждал, пока убийца, тряся головой, чтобы прояснить сознание, медленно вставал на ноги. Соперник огляделся по сторонам помутневшими глазами, увидел Тарзана и с яростным воплем бросился на него. Попав снова в страшные тиски, он опять очутился на земле. Толпа ревела от удовольствия. Все до единого в Колизее показывали большим пальцем вниз, требуя, чтобы Тарзан прикончил своего противника. Человек-обезьяна обратил взор к ложе Сублатуса, где находился распорядитель игр. - Может, достаточно? - спросил Тарзан, указывая на распростертую фигуру потерявшего сознание гладиатора. Префект обвел рукой трибуны. - Они хотят его смерти, - сказал он. - Если он останется в живых, ты не будешь победителем. - Цезарь тоже требует, чтобы я убил беззащитного человека? - спросил Тарзан, глядя Сублатусу прямо в глаза. - Ты слышал, что сказал благородный префект, - презрительно процедил император. - Хорошо, - сказал Тарзан, - правила схватки будут соблюдены. Наклонившись, он сгреб в охапку тело бесчувственного противника и поднял над головой. - Вот так я вынес вашего императора из дворца! - крикнул он зрителям. Последовавшая буря восторга явно говорила о том, насколько чернь ценит вызов Тарзана, между тем как цезарь попеременно то бледнел, то багровел от ярости. Он собрался встать со скамьи, но что бы у него ни было на уме, сделать это ему не удалось: в этот момент Тарзан раскачал тело противника, словно громадный маятник, и мощным движением метнул вверх, за перила ложи, прямо в Сублатуса, повалив цезаря на землю. - Я жив и один на арене, - крикнул Тарзан, обращаясь к публике. - Согласно правилам игр, я - победитель. Даже цезарь не осмелился опротестовать единодушный восторг толпы, приветствующей воплями и бурными аплодисментами отважного победителя. XV. ПРИГЛАШЕНИЕ За кровавыми днями следовали тревожные ночи в тесных камерах, где полчища крыс и блох не давали пленникам ни минуты покоя. В начале игр в камере Тарзана находились двенадцать пленников, сейчас же на каменной стене раскачивались три опустевших кольца, и человек-обезьяна каждый день спрашивал себя, кто следующий? Никто не упрекал Тарзана в том, что ему не удалось освободить их, поскольку никто не принял его обещания всерьез. Они даже помыслить не могли о бегстве с арены во время игр. Такое просто не укладывалось в их головах. - Мы верим в твою искренность, - сказал Прекларус, - но мы лучше тебя знаем местные условия. - Нужно дождаться благоприятных обстоятельств, - ответил Тарзан. - Я уверен, что подходящий момент настанет. - Как же, настанет, - с горечью промолвил Аста. - Нас в Колизее окружают полчища легионеров. - Я имею в виду тот момент, - продолжал Тарзан, - когда на арене соберутся победители. Тогда мы бросимся в ложу цезаря и вытащим его на арену. Сделав Сублатуса своим заложником, мы сможем потребовать, чтобы нас выслушали. Я не сомневаюсь в том, что мы добьемся своего и обретем свободу в обмен на цезаря. - Но как попасть в императорскую ложу? - спросил Метеллус. - Можно подняться по склоненным спинам, как по ступеням, подобно тому, как делают солдаты, когда штурмуют стену. Может, кое-кого из нас и убьют, но часть обязательно прорвется и сумеет стащить цезаря вниз. - Желаю тебе удачи, - сказал Прекларус. - Клянусь, я уверен в твоем успехе. Жаль только, что не смогу пойти с тобой. - Разве ты не пойдешь с нами? - удивился Тарзан. - Но как? Меня отсюда не выпускают. Видимо, держат здесь совсем не для участия в играх. Они что-то задумали, но вот что именно, непонятно. Тюремщик сказал мне, что я не участвую ни в одной схватке. - Мы найдем способ увести тебя, - сказал Тарзан. - Ничего не получится, - с грустью заявил Прекларус, качая головой. - Погоди, - оживился Тарзан. - Ты ведь был начальником охраны Колизея, верно? - Да. - У тебя были ключи от камер? - допытывался человек-обезьяна. - Да, - ответил Прекларус, - и от наручников тоже. - И где эти ключи? Хотя излишне спрашивать. Наверняка отобрали при аресте. - А вот и нет, - возразил Прекларус. - Откровенно говоря, в тот вечер их при мне не было. Когда я переодевался, то оставил их в комнате. - Наверное их обнаружили... - Их действительно стали искать, но не нашли. Тюремщик потребовал их у меня через день после моего ареста, но я сказал ему, что ключи забрали солдаты. Дело в том, что я спрятал их в тайнике, где храню свои ценности. И если бы тюремщик узнал про тайник, то взял бы не только ключи, но и все, что там хранится. - Хорошо! - воскликнул человек-обезьяна. - С ключами проблем нет. - Но как ты их достанешь? - спросил Прекларус, недоверчиво улыбаясь. - Не знаю, - отозвался Тарзан. - Знаю лишь, что мы обязаны ими завладеть. - Мы знаем также, что должны обрести свободу, - вмешался Аста. - Но знать - это еще не означает быть свободным. Их разговор был прерван появлением в коридоре группы солдат. Немного погодя перед камерой остановился взвод дворцовой охраны. Тюремщик открыл дверь, и вошел человек в сопровождении двух охранников с факелами в руках. Это был Фастус. Обведя глазами темницу, он спросил: - Где Прекларус? А когда увидел его, произнес: - А, вот ты где! Прекларус промолчал. - Встать, жалкий раб! - взвизгнул Фастус. - Всем встать! Как вы смеете сидеть в присутствии наследника цезаря! - Ты достоин называться разве что свиньей, - съязвил Прекларус. - Хватайте их! Бейте их палками! - завопил Фастус, обращаясь к солдатам, стоящим за порогом камеры. Начальник охраны Колизея, ставший свидетелем всей сцены, загородил собою дверь. - Назад! - приказал он легионерам. - Здесь приказы отдают только цезарь и я, а ты, Фастус, пока еще не цезарь! - Скоро я им стану, - отрезал тот властным голосом, - и для тебя это будет поистине печальный день! - Это будет печальный день для всего Кастра Сангвинариуса, - сказал офицер. - Ты еще не сказал Прекларусу того, с чем пожаловал. Говори, что хотел, и уходи. Даже сыну цезаря не дозволено трогать моих пленников. Фастус затрясся от ярости, сознавая свое бессилие. Начальник охраны подчинялся только императору. Фастус повернулся к Прекларусу. - Я пришел с тем, чтобы пригласить моего доброго друга Максимуса Прекларуса на церемонию моего бракосочетания, - заявил он с ядовитой усмешкой. Воцарилась тишина. Прекларус ничего не ответил. - Я вижу, тебя это не трогает, Прекларус, а зря, - властно продолжал он. - Тебе не интересно, кто станет счастливой супругой? Неужели ты не хочешь узнать, кто сядет рядом со мной на императорский трон, даже если ты не доживешь до этого дня? В недобром предчувствии у Максимуса Прекларуса замерло сердце. Теперь-то он понял причину прихода Фастуса в тюрьму, однако не подал вида. Он молча продолжал сидеть на каменном полу, подпирая спиной сырую стену. - Что же ты не спрашиваешь, кто моя избранница и когда состоится свадьба? - продолжал Фастус. - Ладно уж, скажу сам. Знай, Прекларус, Дилекта, дочь Диона Сплендидуса, не пожелала иметь мужем предателя и изменника, она решила разделить свою судьбу с наследником пурпурной мантии императора. Вечером заключительного дня игр Дилекта и Фастус соединятся брачными узами в тронном зале дворца! Преисполненный злобным самодовольством Фастус замолчал, ожидая произведенного им эффекта, но если он надеялся, что Максимус Прекларус будет сражен горем, то явно просчитался, ибо молодой патриций сделал вид, будто не замечает Фастуса, словно того и не было в камере вовсе. Более того, Максимус Прекларус повернулся к Метеллусу и заговорил с ним с безразличным видом. Рассвирепев от такого оскорбления, Фастус вышел из себя, растеряв последние остатки самообладания. Он бросился на Прекларуса, вцепился ему в волосы и плюнул в лицо. При этом Фастус оказался рядом с Тарзаном, который быстрым движением схватил его за лодыжку и повалил на пол. Фастус выкрикнул команду солдатам, одновременно хватаясь за кинжал и за меч, но Тарзан выхватил у него оба оружия и швырнул Фастуса в руки вбежавших в камеру легионеров. - А теперь убирайся, Фастус! - приказал начальник стражи. - Ты уже и так наломал здесь дров. - Вы у меня заплатите за это, - зашипел сын цезаря, испепеляя пленников злобным взглядом. - Все без исключения! После того, как он ушел, Аста еще долго продолжал посмеиваться про себя. - Тоже мне цезарь! - восклицал он время от времени. - Свинья! Позднее, когда пленники принялись обсуждать произошедшее и его возможные последствия, в глубине коридора забрезжил свет. - Ждите новых гостей, - проронил Метеллус. - Может, вернулся Фастус, чтобы плюнуть на Тарзана, - засмеялся Кассиус Аста. Раздался дружный смех. Свет приближался, но солдатских шагов слышно не было. - Кто бы это ни был, но он идет один, - сказал Максимус Прекларус. - Значит, не Фастус, - заключил Аста. - Может, это посланный им убийца? - предположил Прекларус. - Мы готовы встретить его, - сказал Тарзан. Мгновение спустя по ту сторону дверной решетки возник начальник стражи Колизея, сопровождавший недавно Фастуса и защитивший от него пленников. - Аппиус Апплозий! - воскликнул Максимус Прекларус. - Это не убийца, друзья мои. - Я не хочу твоей крови, Прекларус, - сказал Апплозий, - но и счастья тебе не видать. - О чем ты, друг мой? - спросил Прекларус. - Фастус в гневе раскрыл мне много такого, чего не сказал тебе. - И что же он сказал? - Сказал, что Дилекта дала согласие на этот брак только потому, что надеется таким образом спасти своих родителей, тебя и твою мать Фестивиту. - Назвать его свиньей, значит, оскорбить бедных животных, - прорычал Прекларус. - Скажи ей, Апплозий, что я предпочту умереть, нежели видеть ее замужем за Фастусом. - Она знает это, друг мой, - ответил офицер, - но ее заботит судьб