- Но за что? -- Путь на Юг, -- коротко ответил Блейд. -- Император счел, что отец его знает. Есть в столице такой бар Савалт... большой человек... он и дознавался у отца... -- Блейд потер подбородок и, припомнив рассказы целителя, добавил: -- Все родовые поместья забрали в казну. А мне велено по возвращении из Хайры отправляться в южный поход. -- Вот как! -- вождь хайритов помолчал, размышляя. -- Значит, не выпытал тайны у отца, посылает сына... Вовремя ты встретил меня, Эльс... вот только зря с Ольмером связался. Они остановились у просторного полотняного шатра, напоминавшего юрту. Ильтар отбросил дверной клапан и сказал: -- Входи, брат. И пусть Семь Священных Ветров одарят тебя счастьем под кровом моего дома. Блейд шагнул внутрь. Убранство шатра было небогатым: в углу -- огромная косматая шкура неведомого зверя, брошенная на сундук -- видимо, постель; посередине -- походный легкий стол и четыре табурета; у полотняной стены -- стойка с оружием. 'Ильтар подошел к ней, потянул нечто длинное, сверкнувшее металлом, и бросил на стол. -- Смотри, Эльс, это -- фран, -- он повернул оружие, и лезвие засияло дымчатым отливом булатной стали. -- Не меч, не копье, не секира -- фран! Блейд протянул руку, погладил полированную рукоять, коснулся остро заточенного клинка. С первого взгляда эта штука напоминала зулусский ассегай, но лезвие было больше, длиной фута три и шириной в ладонь, чуть изогнутое и обоюдоострое. Рукоятка -- или, вернее, четырехфутовое древко -- казалась еще удивительней; на ощупь -- из дерева, странного, похожего на кость и, видимо, очень прочного, она словно прилипала к ладони, но стоило ослабить захват, как рукоять легко скользила в пальцах. Самый конец ее был обшит шершавой кожей; место, где клинок сочленялся с древком, прикрывала широкая чашеобразная гарда с приклепанным к ней крюком. -- Смотри, Эльс, -- повторил Ильтар, поднимая странное оружие. Он держал его словно меч -- дюймов на десять ниже гарды, чуть выставив перед собой. Внезапно клинок свистнул, разрубив табурет напополам; хайрит стремительно нагнулся, подбросил две соединенные планкой ножки к самому потолку, и лезвие, словно живое, метнулось прямо за ними. Удар, еще удар... На пол посыпались щепки. Ильтар, довольно усмехаясь, покачивал фран на сгибе локтя. Блейд нетерпеливо протянул руку -- оружие было его давней страстью. Фран оказался тяжелым, словно двуручный рыцарский меч. Примерившись и отступив от стола, он размахнулся -- конец древка больно стукнул его по локтю. Эта штука была коварной и требовала изрядного искусства! Сделав еще пару выпадов и замахов, он понял, что рукоятку надо держать примерно на фут от гарды, как делал это Ильтар, а длинный ее конец должен в момент удара уходить под мышку. Хайрит с улыбкой наблюдал за ним. -- Чувствуется кровь Севера, -- пробормотал он наконец. -- Но ты бьешь франом словно мечом, а я же сказал, что это -- не меч, не копье и не... -- ...секира, -- закончил Ричард Блейд, оглядываясь. -- Гдето тут была вторая половинка твоего роскошного походного кресла... Ага! -- Он подцепил остатки табурета кончиком клинка и подбросил вверх, намереваясь нанести мастерский удар. Замах, рукоять скользнула в ладони, лезвие метнулось вперед... Раздался громкий треск и одновременно вопль Ильтара. Блейд поднял на него взгляд -- вождь хайритов потирал затылок, ножки табурета свешивались у него с шеи, ветер с моря полоскал края огромной прорехи в стене палатки. -- Пока что ты располовинил мой роскошный походный шатер! -- произнес хайрит и расхохотался. Похоже, с чувством юмора у него все в порядке, отметил Блейд. -- И набил мне шишку! С другой стороны, стой я чуточку левее... -- он задумчиво покосился на прореху, снял с шеи деревянное украшение и выкинул в дыру; потом решительно потянул к себе фран. -- Так вот, Эльс, повторяю тебе еще раз: это -- фран, а не меч, не копье и не секира! -- Пристыженный Блейд слушал, опустив глаза. -- Он заменяет и то, и другое, и третье -- но ни один боец, как бы хорошо он ни владел обычным оружием, не сумеет устоять против мастера франа. А Ольмер -- мастер! Ха! Клянусь Альритом, нашим прародителем, и всеми Семью Ветрами, он разделает тебя как быка, предназначенного для лагерного котла! Но на этот счет у Ричарда Блейда было иное мнение. Глава 4. ПОЕДИНОК Предстоящая схватка была слишком серьезным делом, чтобы хайриты допустили на нее чужих. Бой, в котором один из соперников может расстаться с жизнью -- не забава и не зрелище для досужих зевак; посему окта Рахи, как и остальные ратники пятой орды, не была допущена на площадку позади лагеря северян. То же самое относилось к благородным капитанам и офицерам, рабам и матросам. Сейчас вся эта братия толпилась на берегу, около причалов и складов, заключая пари, шумно бранясь и подбадривая Блейда лихими выкриками. Тем не менее, как доложил Чос, ставки шли один к трем на хайрита -- айденские моряки были практичными парнями. Чос оказался единственным, кого Блейд смог взять с собой в роли слуги, наперсника и оруженосца. Бар Занкор, прибывший с целым мешком лекарств и бинтов, был безжалостно отправлен назад Ильтаром. Когда старик попытался возражать, ссылаясь на свой лекарский статус и возможную помощь, которую он мог бы оказать по окончании схватки побежденному, вождь хайритов с холодной иронией заметил, что даже досточтимый целитель будет не в силах оживить труп. Занкор, бросая на Блейда убийственные взгляды и ворча, что этого драчуна Рахи давно пора скормить акулам, развернулся и ушел. Блейд пожал плечами. Вчера вечером его намерение сразиться с одним из лучших хайритских бойцов не вызвало большого шума -- почти все, не исключая офицеров и самого капитанасардара, предводителя айденского флота, страдали от последствий гостеприимства северян. Говоря проще, кто спал беспробудным сном, кто валялся в пьяном полузабытьи. Но рано утром октарха Арраха бар Ригона срочно препроводили в кормовую надстройку к капитану. Трудно сказать, какие инструкции получил достойный флотоводец насчет опального нобиля, однако, разглядывая Блейда опухшими с перепоя глазами, он буркнул, что честь империи допускает лишь один исход схватки. И если молодой Ригон проиграет, останки его будут насажены на крюк возле средней мачты. Возвращаясь на нос, Блейд столкнулся с Ратом. Рыжий аларх ухмыльнулся и потер огромный кулак, словно напоминая сопернику о другой стычке, состоявшейся совсем недавно. Блейд смерил его холодным взглядом и юркнул в свою каморку. Он прибыл к палатке Ильтара как было велено -- когда оранжевый солнечный диск поднялся на три пальца над горизонтом. Сзади, с длинным мечом на плече, тащился Чос. Блейд выбрал именно это оружие -- превосходный стальной клинок, хорошо сбалансированный и, видимо, сделанный на заказ для Рахи еще в лучшие времена. Шагая вслед за хайритским вождем к площадке -- плотно утоптанному земляному кругу ярдов пятнадцати в диаметре -- он сохранял полное спокойствие. Видимо, это показалось Ильтару странным, и вождь несколько раз бросал на Блейда вопросительные взгляды, ожидая, что тот скажет хотя бы слово, чтобы разрядить напряжение. Для молодого бойца было бы вполне уместно поинтересоваться, сколь вынослив его противник и какими излюбленными приемами предпочитает пользоваться -- особенно после вчерашнего плачевного опыта с франом. Однако лицо Блейда оставалось бесстрастным. Он имел дело с холодным оружием с девятнадцати лет -- с тех пор, как поступил в колледж и стал тренироваться в "Медиевистик Клаб", основанном любителями рыцарских искусств. Впрочем, главным было другое. Без малого три десятка путешествий в миры Измерения Икс дали ему уникальный опыт, ибо в каждом из этих миров шла свирепая война. Пятнадцать лет подряд он раз за разом спускался в очередную преисподнюю, пытаясь выловить там золотую рыбку удачи для Соединенного Королевства. Пятнадцать лет... сотни схваток, больших и малых, десятки ран... Но он побеждал всегда! Что там Ольмер, даже с волшебным франом в руках... В конце концов, этот парень не страшнее катразских гигантов-нуров и чудовищ из лабиринта покойного Касты... С несокрушимым спокойствием рядом с Ильтаром, облаченный плотью юного Рахи, шагал человек, для которого искусство побеждать стало профессией. И сейчас он не собирался отступать от этого правила. Плотная толпа хайритов раздалась, пропуская их в круг. Здесь было тысячи две воинов -- отменный товар, который выложили северяне перед айденскими нанимателями, лучшие молодые бойцы из двенадцати кланов Хайры -- или Домов, как их тут называли. Блейд довольно усмехнулся -- зрителей хватало! И они не были настроены враждебно к чужаку, что случалось в его практике весьма часто. Может быть, хитрец Ильтар уже пустил слух, что Аррах Эльс бар Ригон, айденит, не совсем чужой для них? Он огляделся, автоматически отметив, что многие явились в боевых доспехах -- легких стальных кирасах с чеканным гербом клана на левом плече. Что это -- знак уважения? Возможно... Он уже мог узнать символы ряда племен, показанные вчера Ильтаром, -- золотую ветвь Дома Карот, остроконечный горный ник Дома Осе, похожую на сокола птицу патаров и волчью голову сейдов. Ольмер вступил в круг, и Блейд, протянув руку за мечом, нетерпеливым жестом велел Чосу отойти к зрителям. Он чувствовал, как возбуждение и жажда боя охватывают его. Конечно, последние восемь лет он не только сидел в кресле за столом; почти каждый уик-энд проходил все-таки не в баре, а на стрелковых площадках и ристалищах клуба. Но там для него не было равных противников, и схватки на тупых мечах казались игрой тому, кто привык к запаху крови. Он поднял взгляд на своего соперника. Ольмер из Дома Осе был великолепен. Обнаженный до пояса, с гривой светлых волос, он стоял в центре круга с видом победителя. На его плече покоился фран -- на целую пядь длиннее обычного, с трехгранным острием на нижнем конце рукояти. Внезапно Ольмер подбросил свое оружие в воздух, перехватил за середину и с боевым кличем крутанул над головой. По кольцу столпившихся вокруг площадки хайритов прокатился одобрительный гул. Опершись на перекрестье меча, Блейд внимательно рассматривал противника, потом опустил глаза на собственные руки. Казалось, их обоих отлили в одной и той же форме -- высокие, белокожие, длинноногие, с могучими плечами и выпуклой грудью. Теперь страннику было ясно, почему старый Асруд не делал попыток скрыть происхождение Рахи! Кем бы ни являлся он сам, из каких краев ни пришел в столицу империи, кровь Севера в жилах его сына взяла вверх. То было материнское наследство, дар женщины, имени которой Блейд пока так и не узнал... Он снова посмотрел на Ольмера. Пожалуй, тот ни в чем ему не уступит... Сильный и наверняка с превосходной реакцией... стремительный, как рысь... Однако дьявольская машина Хейджа все же запихнула Ричарда Блейда в тело Рахи -- значит, у Рахи были некие особые таланты... Какие же? Что за достоинства таились в этом хайрите-полукровке, октархе Береговой Охраны? "Хорошо бы выяснить этот вопрос пораньше", -- подумал Блейд; мысль о том, что фран Ольмера может располосовать великолепное тело, доставшееся ему, казалась кощунством. Ильтар поднял руку, и сдержанный гул толпы смолк. -- Во имя Семи Священных Ветров! По обычаю Домов Хайры, свободный воин Ольмер клана Осе вызвал на поединок Эльса, сына женщины из того же клана и чужеземца с юга. Они могут биться до первой крови, до второй или до смерти -- как пожелает сильнейший из них. Начинайте! Военный вождь резко опустил руку и отскочил в сторону. Вовремя! Двумя гигантскими прыжками Ольмер преодолел половину земляной арены, обрушив на голову Блейда сверкающее лезвие фрака. Навстречу взметнулся меч, сталь зазвенела о сталь, и поединок начался. Фран серебристой бабочкой порхал в ладонях хайрита. Блейд быстро выяснил, что его соперник с одинаковой силой бьет и с левой, и с правой руки; лезвие его необычного оружия то парировало удары, словно сабельный клинок, то, стремительно выброшенное вперед, мелькало у самой груди противника. Пока он справлялся с заданным Ольмером темпом, но уже ощутил, что преимущество в вооружении не на его стороне. Меч с четырехфутовым клинком был превосходен, но он не мог удлиняться чуть ли не вдвое и позволял отбивать удары только клинком. Только клинком? Внезапно Блейд сообразил, что меч уже несколько раз сталкивался с рукоятью франа. Ольмер держал свое оружие примерно посередине, парируя и нанося удары то лезвием, то концом древка с острой пикой. При очередном выпаде Блейд, не пытаясь достать противника, нанес косой удар по рукояти. Казалось, клинок встретил эластичный пружинящий стержень -- ни отщепа, ни даже зарубки, насколько он мог заметить, на древке не осталось. Странное дерево... И дерево ли? Он вспомнил ощущение прохладной гладкости -- там, в шатре Ильтара, когда он впервые коснулся рукояти франа. Неужели он ошибся насчет ее материала? Но если не дерево и не металл -- последнее представлялось несомненным -- то что же? Пластмасса? Но откуда в этом средневековом мире взялся столь несокрушимый и прочный пластик? Блейд понял, что встретился с тайной -- и это действительно было так. Пройдет немало месяцев и многие тысячи миль будут отделять его от хайритских гор и степей, когда он впервые своими руками сделает древко франа... Бан-н-н-г! Клинки зазвенели, скрестившись, и внезапно странник ощутил всплеск боли -- острый крюк, торчавший на гарде франа, расцарапал предплечье, скользнул вдоль локтя и с лязгом зацепился за перекрестье меча. Ольмер, ухмыльнувшись, с силой дернул оружие к себе, и Блейд, так и не выпустивший меч из рук, рухнул на колени. От резкого движения крюк соскочил, и он тут же упал на бок, затем стремительно перекатился на спину. Это его и спасло; лезвие франа, свистнув над теменем, сбрило лишь прядь волос. Одобрительный гул раздался в толпе зрителей. Блейд вскочил, охваченный холодной яростью. Его сбили с ног! И вдобавок чуть не лишили скальпа! Сейчас он не думал о том, что атака Ольмера, в сущности, не удалась: клок волос да царапина на плече -- вот и весь результат. Нет, произошедшее казалось ему неким издевательством, тонким расчетом хайрита, непременно желавшим выставить его на посмешище. Он с бешеной скоростью заработал мечом, стремясь перейти в ближний бой. Конечно, сравнительно ближний -- длинным клинком не взмахнешь, стоя рядом с противником. Но ему казалось, что на расстоянии ярда-полутора его меч эффективнее франа. Четырехфутовая рукоять хайритского оружия давала преимущество на дальней дистанции; вблизи же инерция древка слегка замедляла скорость выпадов при рубящих ударах. Это соображение оказалось верным. Некоторое время Ольмер оборонялся, отбивая клинок Блейда то лезвием, то рукоятью франа, затем, когда конец меча царапнул его бедро, резко прыгнул в сторону, пытаясь оторваться от наседавшего противника. Запыхавшийся Блейд остановился, с изумлением глядя на хайрита. Тот принял странную стойку, явно оборонительную: широко расставленные руки сжимают рукоять франа, оружие поднято над головой -- вверх и чуть вперед, Знакомый прием английских йоменов времен Робин Гуда! При схватках на дубинках так защищаются от мощного рубящего удара сверху. Но у негото в руках не простая палка, а тяжелый меч! Рукоять франа всего в два пальца толщиной... да будь она хоть из железа, поперечным ударом он перерубит ее как хворостину! Блейд выдохнул и с силой опустил клинок. Древко в руках Ольмера прогнулось дюйма на три, пружинисто отталкивая сталь; если на нем и появилась зарубка, то Блейд ее не заметил. В следующее мгновение, предугадав ответный выпад Ольмера, он наклонился; фран веером сверкнул в воздухе прямо над его головой, и еще одна прядь волос упала на землю. В толпе зрителей уже раздавались откровенные смешки. Последняя атака, как чувствовал Блейд, потребовала слишком много сил. Порез на правом предплечье обильно кровоточил, но пока это не сказывалось на силе и точности его ударов. Но кто знает, что случится через полчаса... если он еще будет жив к тому времени. Ричард Блейд поднял глаза на противника. Ольмер тоже выглядел не лучшим образом. Грудь его тяжело вздымалась, по бедру текла кровь, лоб и скулы влажно поблескивали от выступившей испарины. Но в неукротимых ледяных зрачках попрежнему стыла ненависть. Хайрит сделал шаг влево, Блейд -- вправо. Они кружили около невидимого центра на расстоянии пяти ярдов друг от друга -- настороженные, внимательные; каждый успел почувствовать силу соперника и каждый догадывался, что эта схватка не кончится ни первой, ни второй кровью. Клинки снова зазвенели Блейд знал, что его спасение -- в ближнем бою, но теперь подобраться к Ольмеру было не так-то просто. Раз за разом хайрит применял нечто вроде веерной защиты -- держа фран за самый конец древка, раскручивал его над головой. Руки у Ольмера были длинными, так что конец стального острия описывал круг на расстоянии трех ярдов от его груди, и Блейд, при всех стараниях, не мог достать противника мечом. Видимо, это круговое движение было для Ольмера привычным делом и почти не утомляло его; едва Блейд подходил ближе, как стальной круг распадался и следовал удар. Нет, традиционные приемы фехтования здесь явно не годились; Блейд все больше убеждался в этом. Ольмер не даст ему приблизиться, измотает в дальнем бою и, дождавшись первой же ошибки, прикончит, пользуясь преимуществом своего более длинного оружия... Только каким-нибудь неожиданным выпадом, непредусмотренным ходом в этой смертельной партии можно было перечеркнуть план хайрита, изменить ход поединка. Он чувствовал, что начинает выдыхаться. Предплечье кровоточило все сильней, от постоянного напряжения начинали дрожать колени -- в этой схватке ему часто приходилось прыгать, уклоняясь от клинка франа, который Ольмер выстреливал с молниеносной быстротой. Все чаще и чаще он думал о том, что придется поставить жизнь и победу в зависимость от одногоединственного удара. Хватит ли у него сил? Что ж, еще немного -- и он об этом узнает. Блейд чуть замедлил темп, успокаивая дыхание и выжидая подходящего момента. Это не осталось незамеченным; в толпе хайритов прокатился шум. Бойцы на миг разошлись. Ольмер, подняв фран горизонтально над головой и стискивая древко обеими руками, ждал; на его висках выступили капли пота, глаза лихорадочно блестели. Блейд уже знал, что эта защитная стойка может быть предвестником атаки. Правой рукой, сжимавшей рукоять у гарды, хайрит мог нанести короткий рубящий удар сверху; левой -- сделать веерный выпад, поразив противника на расстоянии трех ярдов. Да, фран был волшебным оружием в опытных руках, и для человека с мечом оставался лишь один путь к победе! Он стремительно шагнул вперед, вздымая свой тяжелый клинок. Он видел, как напряглись жилы на руках Ольмера, но по губам хайрита скользнула пренебрежительная усмешка, этот южанин-полукровка не верил в очевидное -- рукоять франа не перерубить! Что ж, пусть попробует еще раз... Рано или поздно он либо сломает меч, либо станет жертвой контратаки... Клинок свистнул, как самый грозный из Семи Священных хайритских ветров. Пот жег Блейду глаза и стекал по щекам к подбородку, дыхание стало прерывистым. Но удар был точным и нанесла его твердая рука. Меч пришелся на рукоять франа самой массивной и прочной частью лезвия, у перекрестья, -- словно топор, рассекающий древесный ствол. Блейд стремительно отдернул меч -- он не хотел разрубить противника напополам; однако кончик клинка прочертил по груди Ольмера алую полосу. Хайрит застыл, ошеломленно уставившись на свои кулаки; в одной был зажат клинок, в другой -- трехфутовый обрезок рукояти. Качнувшись вперед, Ольмер опустил руки -- похоже, он не верил своим глазам! -- и тут Блейд нанес второй удар. Тяжелое лезвие хлестнуло хайрита по виску -- плашмя; он покачнулся и рухнул на пыльную вытоптанную землю. Зрители взревели. Тяжело дыша, Блейд отступил назад, воткнул меч в землю и вытер пот. В первые мгновения он не понял, что кричат северяне; казалось, они не то приветствуют победителя, не то насмехаются над побежденным. Но вскоре нестройный гул сменился дружным воплем: "Альрит! Альрит!" -- скандировала толпа. Из плотных рядов вышел Ильтар, за ним -- пожилой мужчина в темной куртке. Пожилой -- видимо, лекарь, -- склонился над телом Ольмера, приложив пальцы к его запястью и нащупывая пульс; потом приподнял веко. Ильтар, задумчиво покачивая головой, разглядывал срез разрубленной Блейдом рукояти. Наконец пожилой мужчина выпрямился и махнул рукой. Четверо юношей со знаком Дома Осс на доспехах подхватили своего бесчувственного сотника и осторожно понесли в лагерь. -- Живой, -- сказал лекарь, -- но дней десять будет лежать пластом. И на тарота сядет нескоро. Ильтар поднял вверх остатки франа. -- Ну, славные воины, кто видел такое? -- громко произнес он, перекрывая шум, -- Воистину, Альрит-прародитель вернулся к нам! Кто же рискнет принять его в свой дом? В затихшей было толпе снова раздался гул. Постепенно Блейд различил, что на этот раз хайриты выкрикивают названия своих кланов, и два из них -- "Осс" и "Карот". -- звучали явно громче остальных. Ильтар, прислушавшись, довольно кивнул и снова поднял руку, призывая к тишине. -- Мать Эльса, моего брата, была из Дома Осс, -- рассудительно заметил он, -- и Дом этот имеет право требовать, чтобы наш родич с юга вошел в него. Но Эльс -- мой брат, -- на этот раз Ильтар так подчеркнул это "мой", что ни у кого не оставалось сомнений, какое хайритское племя могло породить подобного удальца. -- И я, властью, данной мне старейшинами Хайры, решаю: Эльс станет сыном Дома Карот, но будет водить в бой сотню Дома Осс. -- Он обвел взглядом круг, и казалось, что глаза его остановились на каждом из сотен внимательных лиц. -- Вы согласны? Дружный боевой клич подтвердил это соломоново решение. Ильтар повернулся к Блейду и положил руку на его плечо. -- Эльс Перерубивший Рукоять, воин Дома Карот, вручаю тебе осскую сотню. Людей, животных и обоз с припасами примешь через пятнадцать дней во время погрузки на плоты. Он подтолкнул Блейда к краю площадки, где их ждал Чос. Хайриты начали расходиться. По пути к шатру вождя Блейд размышлял о новом повороте в своей судьбе. Похоже, он мог теперь не опасаться бар Савалта; вряд ли Страж спокойствия рискнет затеять ссору с хайритами накануне похода. Так что угроза пыточной камеры становилась весьма проблематичной; все, что могло ему угрожать -- похищение. Но Ричарда Блейда не раз пытались похитить, и это всегда кончалось большими осложнениями для тех, кто шел на такой риск. Наконец он поднял голову и взглянул на Ильтара. -- Я не понял, что кричали воины в первый раз. Кажется, Альрит? И ты тоже упомянул про него... Почему? По губам вождя скользнула мимолетная улыбка. -- Ах, Эльс, Эльс... Неужели мать не рассказывала тебе наших легенд? Или ты все позабыл? Альрит -- наш прародитель. Трудно судить, был ли такой человек или нет, но если в сказках о нем есть хотя бы четверть правды, я не решился бы встретиться с ним в бою... будь у него в руках даже простая палка. -- Он покачал головой, затем хлопнул Блейда по спине тяжелой ладонью. -- Тебе надо стать настоящим хайритом, брат. Ведь ты, похоже, так и не понял, что совершил сегодня. "Верно, -- подумал Блейд. -- Братцу не откажешь в проницательности!" Но вслух он сказал: -- Если не ошибаюсь, я уложил этого парня, Ольмера, не слишком попортив его шкурку. -- Мелочь! Ерунда! -- взволнованно воскликнул Ильтар. -- Ты сделал нечто неизмеримо большее -- на глазах всего воинского круга перерубил рукоять франа! А ведь еще никому не удавалось с одного маха рассечь ветвь франного дерева -- ни мечом, ни топором! Недаром у нас говорят о лучших бойцах -- твердый, как рукоять франа... Мастера и молодые воины вытачивают каждое древко много дней, пользуясь резцами и пилами из бесцветного игристого камня неимоверной прочности... -- Алмаз, автоматически отметил про себя Блейд. -- Бывает, у франа ломается клинок, но рукоять... рукоять может прослужить десяти поколениям! И стоит немало! Так что сегодня, -- вождь снова отпустил брату дружеский тумак, -- ты ввел Ольмера в большие расходы! Они подошли к шатру, и Ильтар втолкнул Блейда внутрь. -- Сиди здесь, отдыхай, -- приказал он. -- Пей пиво или вино, ешь, делай, что захочешь -- только фран пока не трогай! -- Блейд поднял глаза на полотняную крышу -- вчерашняя прореха уже была аккуратно зашита. -- Я сам схожу к твоему капитану, договорюсь, чтоб тебя отпустили в наш отряд. Думаю, он не станет возражать. Мы столковались с ним насчет цены за воинскую помощь и много не запросили, так что он доволен. А ты, -- вождь повернулся к Чосу, -- тоже останешься здесь. Я выкуплю твой воинский контракт. Каждому всаднику нужен хороший напарник. Отпустив это загадочное замечание, Ильтар вышел из палатки. Чос задумчиво смотрел ему вслед. -- Хотел бы знать, -- наконец произнес ратник, -- про что он тут толковал? Про какого всадника и какого напарника? -- Скоро узнаешь, -- ухмыльнулся Блейд, у которого были определенные догадки на сей счет. -- Что-то меня жажда мучит. Кажется, Ильтар упомянул про пиво? * * * Военный вождь вернулся через час; за ним шел юношахайрит, тащивший мешки и прочее снаряжение двух бывших ратников десятой алы пятой орды. Блейд, вспомнив про "зажигалку", зашитую в лямке мешка, облегченно вздохнул. -- Все в порядке, -- сказал Ильтар, кивнув парню на стойку с оружием. Юноша принялся развешивать на ней мешки, кольчуги и шлемы гостей. -- Твой капитан доволен -- считает, что айдениты победили северян. До прибытия в Тагру ты числишься в моей тысяче, а там я поговорю с этим вашим великим полководцем... Как его? Бар Нурат? Он подошел к столу и заглянул в бочонок с пивом. -- Ого! Вы, я вижу, зря времени не теряли! Блейд ухмыльнулся: -- Это все Чос! На вид-то он тощий, но пьет, как... как шестиног после двухдневной скачки. Ильтар отхлебнул пару добрых глотков и заявил: -- Пусть пьет. Пиво успокаивает, а парню скоро предстоит поволноваться. -- Он неопределенно махнул рукой куда-то на север. -- Значит, так... Плоты ваши будут стоять тут еще четырнадцать дней. Пока разгрузят товары, что привезли нам в оплату, пока пересчитают, поделят между кланами да запрячут в склады, мы свободны. Товар принимают мастера, назначенные старейшинами. А воины разъедутся на это время по домам. Поедем и мы -- ко мне в Батру. Тебе, брат, там есть с кем познакомиться. Но сначала... -- он сделал широкий жест в сторону занавешенного дверного проема, за которым Блейд уловил чье-то мощное ровное дыхание. Втроем они вышли из шатра. У коновязи -- толстого бревна, прихваченного железными скобами к двум вкопанным в землю стоякам, -- стоял вороной тарот. Огромный, могучий, длинноногий, с остроконечным рогом и глазами цвета тропической ночи. -- Вот зверь, -- сказал Ильтар, кивнув в сторону шестинога, -- вот всадник, -- он ткнул пальцем в грудь Блейда, -- а вот и напарник, -- широкая ладонь вождя опустилась на плечо замершего в ужасе Чоса. Бывший ратник Береговой Охраны что-то жалобно пискнул. Блейд хлопнул его по другому плечу. -- Ты же мечтал о свободе и хайритских степях, Чос, -- с усмешкой сказал он. -- Что ж, хайриты приняли тебя! Но каждый хайрит должен ездить на шестиноге, -- он повернулся к своему скакуну. -- Вот она, свобода, Чос! Твердыми шагами Ричард Блейд подошел к тароту и положил ладонь на гибкую косматую шею зверя. -- Я буду звать тебя Тарном, малыш, -- прошептал он. Глава 5. ГОРЫ СЕЛГОВ Ричард Блейд брился. Перед ним торчало лезвие франа, всаженного острием в пень; за ним стоял верный Чос с котелком теплой воды в руках и полотенцем (или тем, что его заменяло у хайритов) через плечо. Бритье осуществлялось с помощью острейшего кинжала, который, как и фран с зеркальным серебристым лезвием, был подарком Ильтара. Военный вождь и кузен Рахи оказался щедрым человеком, и в результате его новый родственник щеголял в сапожках тонкой кожи, синих полотняных штанах и того же цвета рубахе с вышивкой серебром по вороту -- одежде знатного хайрита. Что касается бритья, то это тоже было затеей Ильтара. После двухдневного путешествия по изумрудной степи они приближались к горному хребту и к городищу Батра, одному из многих поселений Дома Карот. Как объяснил Ильтар, у хайритов только старцы да пожилые воины лет за пятьдесят отпускали бороды. "Нам еще рановато таскать это украшение", -- подмигнул он кузену, потирая гладкий подбородок. Вождь считал, что Блейд, попав на землю предков, должен стать настоящим хайритом во всем; это произведет благоприятное впечатление и на родичей из Батры, и на воинов других кланов, с которыми предстояло делить тяготы и труды южного похода. Подрезав бородку и соскоблив щетину, Блейд намылил щеки по второму разу -- для этого у северян употреблялся некий корень размером с крупную морковку, выделявший белый, пенившийся в воде сок. Он прошелся лезвием по коже от уха до подбородка, уже не в первый раз отметив, что волосы его темнеют. Рахи был шатеном с шевелюрой цвета темной бронзы; Блейд -- почти брюнетом. Пока что ему не встречались люди с черными волосами ни среди рыжих, как правило, айденитов, ни среди светловолосых северян. Что ж, он, похоже, будет первым, отметил странник. С лицом его происходили еще более разительные перемены. Полные губы Рахи становились суше и тверже; щеки, румяные и чуть пухлые, запали и посмуглели, а глаза... да, глаза, без всякого сомнения, уже принадлежали Дику Блейду. Лицо, глядевшее на него сейчас из глубины серебристого стального зеркала, никак не могло быть жизнерадостной физиономией двадцатичетырехлетнего юноши, еще недавно -- столичного щеголя и повесы; нет, Блейд лицезрел облик мужчины -- молодого мужчины, которым он был лет тридцать назад, если учесть его земной возраст. Отличия еще существовали -- Рахи был пошире в скулах, нос его казался чуть подлинней... Однако Блейда почему-то переполняла уверенность, что его прежнее лицо через два-три месяца проявится полностью, навсегда стерев образ сына бар Ригона. Ничего, думал он, кивая Чосу, чтобы тот подавал полотенце, на Рахи за последнее время свалилось столько невзгод, что это стремительное взросление не вызовет лишних толков. Блейд ухмыльнулся и подмигнул своему отражению. Судьба несчастного Арраха Эльса бар Ригона так или иначе была предрешена. Скорее всего, Ольмер из Дома Осс срубил бы его буйную голову где-нибудь на пятой минуте поединка. Судя по справкам, которые осторожно навел Блейд, Рахи был хорошим бойцом и изрядным забиякой, но против Ольмера -- да и любого опытного воина северян -- ему бы не выстоять. Это он, Ричард Блейд, со своим боевым умением, накопленным годами, со своей великолепной координацией и, наконец, со своим мужеством и упорством уложил лучшего бойца Дома Осс. Уложил, перерубив мечом рукоять франа! Да, руки, которые держали тот меч, были руками Рахи -- как и прочее тело. Но и только! Остальное сделал Блейд, Ричард Блейд! Он встал, вытер лицо и шею, швырнул Чосу полотенце и с наслаждением потянулся. Тело, надо сказать, было великолепным; тут старина Хейдж его не подвел! Хотя Блейд в свои пятьдесят пять земных лет не успел изведать недугов пожилого возраста и сохранял прекрасную форму, кое-что на шестом десятке ушло безвозвратно. Например, гибкость, скорость реакции... да и само это пьянящее, кружившее голову ощущение собственной силы! К тому же Рахи был повыше Блейда и фунтов на пятнадцать потяжелее, против чего новый обладатель этого великолепного механизма из костей и могучих тугих мышц ничуть не возражал. И если судить по ночным встречам с девушкой Зией, с потенцией у Рахи все тоже обстояло нормально. Даже более чем нормально, усмехнулся Блейд, припоминая недавнюю ночь в изумрудной траве на берегу, полную страстных объятий и восхищенных вздохов. Он обернулся, заслышав шаги Ильтара. Вождь хлопнул его по плечу, и удар этот был крепок, оправдывая прозвище хайрита. На лице его, обычно спокойном, играла улыбка, и Блейд не в первый раз подумал, что его северный кузен еще сравнительно молод -- вряд ли он достиг сорока лет. -- Ты стал настоящим северянином, брат мой! -- одобрительно воскликнул Ильтар. -- Во всяком случае, внешне. Отцу это понравится! Ну, а как обстоит дело с хайритскими искусствами, а? -- он кивнул на фран, с которым Блейд тренировался по часу дважды в день, вечером и на рассвете. Молодецки присвистнув, новый боец Дома Карот мгновенно вырвал оружие из пня, крутанул над головой, выстрелил клинок на полную длину и разрубил полотенце, сушившееся на руках Чоса. Парень присел от неожиданности, разглядывая две тряпки, зажатые в кулаках, а Ильтар гулко расхохотался. -- Сегодня утром обойдемся без тренировок, -- сказал он, отсмеявшись. -- Не до того. Воины торопятся домой, хотят согреть своих женщин перед долгой разлукой, -- Ильтар кивнул в сторону двух десятков бойцов из Батры, снимавших палатки и вьючивших своих шестиногов. Звери стояли, опустив широкие, увенчанные рогом морды, лениво пощипывая метелки травы. Блейд натянул поверх рубахи короткую кожаную куртку, приладил за спиной чехол с франом и отправился седлать своего зверя. Этим хайритским искусством он тоже вполне овладел. Пока Чос скатывал палатку и спальные мешки, его хозяин взгромоздил на спину тарота два седла и затянул подпруги. Седла разделялись горбом, выступавшим на хребте как раз над парой средних ног; по обе стороны его, к холке и крупу, имелись впадины -- естественные посадочные места для двух наездников. Горб шестинога не походил на верблюжий; скорее он выглядел как округлый нарост могучих мышц, плавно переходивший в мускулистые мохнатые ляжки. Чуть меньший нарост торчал на холке, а круп... круп был таким мощным и широким, что Блейду казалось, будто на нем можно улечься поперек. Как раз на круп Чос и забросил всю поклажу, привязав к задней луке седла. Потом, с опаской ухватившись за стремя, он забросил свое легкое тело на спину шестинога. Айденит еще не привык к этим странным огромным животным, хотя северяне уверяли его, что тароты не имеют присущих лошадям капризов. Они не лягаются, не встают на дыбы, не пытаются сбросить всадника и свирепеют только во время битвы, да и то нажевавшись особой травки. Блейд готов был подтвердить слова хайритов, убедившись на личном опыте в преимуществах Тарна перед любым четвероногим скакуном. Тароты развивали огромную скорость и могли за светлую часть суток без труда покрыть две сотни миль с полным грузом -- парой бойцов и их снаряжением. Правда, ели они при этом чудовищно много, зато ели все, как земные медведи. Обладай эти звери буйным нравом, с ними бы не справился ни один наездник; массой тела и размером копыт тароты втрое превосходили самого крупного коня-тяжеловоза, да и повыше были на целый фут. Блейд потянул вниз правое стремя, соединенное с левым толстым широким ремнем, который проходил в специальной прорези под седлом. Когда металлический треугольник закачался в ярде над землей, он сунул в него ногу, одним движением взлетел в седло и выровнял стремена. Этому приему он обучился у хайритов в первый же день пути. Тронув поводья, Блейд направился к Ильтару, призывно махавшему рукой. Неторопливо они тронулись к линии голубоватых гор, встававших на горизонте. Остальные всадники пристраивались сзади, вытягиваясь колонной по двое; в середине их маленького каравана бежала пара вьючных животных. Это неспешное шествие так разительно отличалось от быстрого марша предыдущих дней, что Блейд бросил на Ильтара удивленный взгляд. -- Проедем немного по холодку, потом поскачем. Надо поговорить, -- объяснил вождь, -- Он вытянул руку к горизонту: -- Смотри! Вот горы Селгов! -- Селгов? Не хайритов? -- Блейд приподнял брови. -- Исконные горы Хайры далеко отсюда, на севере, за огромными лесами... Их вершины покрыты вечным льдом, и там никто не живет, кроме волосатых дикарей, -- Ильтар скорчил презрительную гримасу, потом лицо его прояснело. -- Нет, мы едем в теплые горы, к своему дому. В полдень достигнем подножий, а ночевать будем уже в Батре. -- Твой город так близко? -- Нет, он лежит в самой сердцевине гор. -- Но разве мы сможем за половину дня перебраться через несколько хребтов? Даже на таротах... Ильтар усмехнулся. -- Перебраться через них вообще нельзя, если у тебя нет крыльев. Твоя мать рано умерла и ты, видно, не запомнил ее рассказов, братец. Мы поедем под ними. -- По ущелью? -- предположил Блейд. -- Увидишь! -- глаза вождя лукаво блеснули. -- А селги... Кто такие селги? -- Они спустились с небес в пламени и громе... -- Это было сказано нараспев и так торжественно, что Блейд понял -- его кузен цитирует древнюю сагу. Спустились с небес! Ну и ну! Похоже, в этом измерении не соскучишься, решил он. Ему уже приходилось иметь дело с пришельцами из космоса в мире Синих Звезд да и в других местах; не все они были гуманоидами и не о всех остались приятные воспоминания. На миг словно цветной, но неозвученный фильм стремительно промелькнул у него перед глазами. Чудовищные биокибернетические драконы валят городские стены... дым от пушечных выстрелов расплывается в воздухе... огромные лапы давят людей... Вдруг картину гибнущей Ирдалы заслонило лицо Лейи. Лейя Линдас из Райдбара... спокойная, твердая Лейя... Пылкая Талин из Альбы... Нежная Зулькия и неистовая Исма из Тарна -- в честь этого мира он назвал своего шестинога... Зоэ... Зоэ Коривалл с Земли... Сари и Калла, таинственные странницы из звездной империи паллатов. Где они? Канули в прошлое? Живы сейчас? Или поджидают его в некоем будущем, отделенном лишь долей секунды от изумрудной степи Хайры? Он не знал, как вернуться к тем женщинам, в те реальности кроме, конечно, Земли. Но на Земле его как раз никто и не ждал -- кроме Асты, его маленькой Ти, да еще старого Дж, и Хейджа. Может быть, еще безутешная Мери-Энн, юная секретарша... -- Эй, брат! Что тебя удивило? -- Ильтар коснулся его руки, и Блейд выплыл из омута воспоминаний. -- Мало ли что нисходит с небес, -- продолжал вождь. -- Например, боги... и тоже с изрядным грохотом, когда начинаются осенние бури. С ними, конечно, не потягаешься... Но селги, могучие селги, все же не имели божественной власти, и люди оказались сильнее, или хитрее, если хочешь. И потому мы -- здесь, -- он широким жестом обвел степь, -- а они -- там, -- Ильтар ткнул пальцем вниз, в землю. -- Расскажи! -- Блейд почувствовал, как сзади, навострив уши, завозился Чос. Хайрит покачал головой. -- Все в свое время, братец, все в свое время. Сейчас речь о другом... -- он склонился с седла в сторону Блейда, задумчиво потирая подбородок. -- Скоро ты увидишь моего отца, Арьера, певца нашего Дома... Старшая сестра твоей матери была его женой, принесла ему четырех сыновей и скончалась прошлой зимой. Трое братьев моих пали в сражениях в Восточной Хайре... Тяжелая судьба у моего старика! -- Вождь сокрушенно нахмурился, потом остро взглянул на Блейда. -- Но у твоего -- еще хуже! Он потерял жену восемнадцать лет назад, а потом -- и свою голову... Хвала Семи Ветрам, что тебя с сестрой оставили в живых! Даже мы, на севере, за морем, слышали, что десница императора тяжела... Не глядя, Ильтар протянул руку за спину и щелкнул пальцами. Его напарник, совсем еще молодой воин, достал из мешка флягу и вложил в ладонь вождя. Ильтар отхлебнул обжигающей хапы, местной водки, и протянул сосуд Блейду. -- Да будет милостив Айден к ушедшим на Юг, -- пробормотал он. -- А знаешь, почему на наших отцов свалилось столько горя? Они выбрали в жены сестер из Дома Осс... Красивые и нежные у них женщины, ничего не скажу, но часто с несчастливой судьбой. Да минует и меня горе -- ибо я тоже взял девушку из оссов, ласковую, как луч весеннего солнца... -- он помолчал, затем тихо добавил: -- Пока Священные Ветры к нам благоволят; жена уже подарила мне троих, и все живы. -- Как же ее имя? -- спросил Блейд, слегка удивленный; ему казалось прежде, что северный родич не верит в приметы. -- Имя? Женщину у нас зовут по мужу, девушку -- по отцу. Жена Ильтара -- вот ее имя! А еще -- Хозяйка, ибо я -- вождь Батры, и она хозяйничает там -- и в моем сердце! -- хайрит усмехнулся. -- У нас гостит ее сестра -- дочь Альса, Тростинка, если ты такой любитель женских имен. Неожиданно он подмигнул Блейду, явно намекая, что кузену представляется возможность еще раз сразиться с соперником из клана Осс, но на этот раз -- в постели. Видимо, до супружества хайритская молодежь -- и юноши, и девушки -- пользовалась свободой. Блейд понимающе усмехнулся в ответ, но лицо Ильтара уже было серьезным. -- Я говорил, что ты увидишь моего отца, Арьера, -- он махнул рукой куда-то на север, к горам, постепенно выраставшим на горизонте. -- Ты и твоя сестра -- сироты, и по закону Хайры стали теперь его детьми... -- На миг вождь задумался, потом продолжал: -- Да, отца ждет большая радость, ибо исполнилось без всяких трудов то, чего он так жаждал. Внезапная догадка мелькнула в голове Блейда. Он поднял глаза на Ильтара и спросил: -- Так ты собрался в этот поход ради?.. -- Да, Эльс... Твой разум быстр, и ты уже понял, что мы не бросаем родичей в беде. Я возглавил отряд, потому что месяц или два мы должны провести в Айдене, пока готовится остальное войско. Там, с десятью хайритскими сотнями за спиной, я смог бы вытащить тебя из любой темницы... Но ты сам приплыл к берегам Хайры! Оба надолго замолчали. Ветер шелестел в изумрудной траве, копыта скакунов глухо били о землю; в бездонной небесной синеве, где-то под самым оранжевым апельсином солнца, заливалась птица. Тароты шли рядом, так близко, что иногда колени всадников соприкасались. Наконец Блейд протянул руку и сжал запястье Ильтара: -- Спасибо... брат! Тот чуть смущенно улыбнулся и вдруг, гикнув, послал тарота в галоп. Кавалькада всадников понеслась следом. Покачиваясь в седле, Блейд размышлял о превратностях судьбы, столь нежданно подарившей ему и отца, и брата. Какие еще сюрпризы готовит ему Батра? Селги, спустившиеся с небес в пламени и громе... дочь неведомого Альса из Дома Осс по прозвищу Тростинка... таинственный путь, проходящий под горами... Кажется, скука ему не грозит. На равнине, по которой мчался отряд, отдельные деревья все чаще начали сменяться рощами. Кое-где из земли торчали валуны -- свидетельства прокатившегося в незапамятные времена ледника. Тароты, не замедляя бега, огибали их, радостно пофыркивая -- должно быть, чуяли, что дом близко. Опустив поводья и ссутулив плечи, Блейд задремал, убаюканный мерной иноходью своего Тарна. Он вновь видел Лондон, гигантский человеческий муравейник, скопище зданий и машин под хмурым стальным небом, потом появился Джек Хейдж; лицо его странным образом менялось, гримасничало, черты текли, словно чьи-то невидимые пальцы лепили маски из пластилина -- одну, другую, третью... Хейдж превратился в лорда Лейтона, потом -- в Дж., и каждый из них в этом непрерывном потоке трансформаций делал один и тот же жест -- грозил пальцем ему, Ричарду Блейду, -- и повторял одну и ту же фразу: "Дик, ты должен вернуться!" Но возвращаться Блейд не собирался; во всяком случае -- пока. Кодовая фраза была надежно запечатана в памяти, и еще не скоро она откроет щелку между мирами, сквозь которую его разум проскользнет обратно, на Землю, к телу, стынувшему в холоде саркофага. -- Рахи! Эй, хозяин, проснись! -- Чос деликатно похлопал его по плечу. -- Ты только посмотри! Блейд придержал своего тарота, поднял голову и огляделся. Перед ним стеной выселись горы. Они не походили на хребты и плоскогорья Земли, затерянной где-то во времени и пространстве; там, насколько он мог вспомнить, даже юные и самые крутые цепи, подобные Андам и Гималаям, начинались с предгорий. Там человек не сразу попадал в объятия каменных исполинов; сначала требовалось пересечь некую размытую границу, некую полосу постепенно меняющегося рельефа -- увалы, холмики, холмы, горки предшествовали сиятельному и великолепному царству Гор. Так было на Земле. Здесь же бурые отвесные стены вставали прямо из мягкой плодородной почвы равнины. Казалось, какойто геологический катаклизм выдавил остроконечные скалистые зубья из недр планеты, и они, мгновенно пронизав глину, песок и слой гумуса, вознеслись к небесам. Степь яркими зелеными языками лизала их подножья, то накатываясь на скалы колеблемой ветром травянистой волной, то покорно замирая в недвижном и знойном послеполуденном воздухе. Утесы, испещренные вертикальными полосами промоин, тянулись вверх -- молчаливые, безразличные, неприступные; ни деревце, ни куст, ни пучок травы не скрашивали их первобытной наготы. За первой шеренгой остроконечных ликов виднелась другая, за ней -- третья; ряд за рядом воинство каменных исполинов шло в атаку на степь. Блейд, потрясенный этим зрелищем, не сразу сообразил, что горы сравнительно невысоки -- три-четыре тысячи футов, не более. Чос за его спиной шумно вздохнул. -- Ну и чудеса! -- он завозился в седле, подтягивая висевшие по бокам мешки. -- Как же мы перелезем через эту стену, хозяин? -- Разве ты не слышал слов Ильтара? Не перелезем, а проедем под ней. -- Так где же ворота? Где почетный караул? Где... -- Будут тебе и ворота, и караул, парень, -- подъехавший к ним Ильтар вытянул руку в сторону бурой гряды утесов. -- Вон, видишь темную полоску? Там тоннель. Едем! -- вождь повернулся к Блейду: -- Держись прямо за мной, братец. Его пегий скакун потрусил вперед. Блейд тронулся следом; за ним, -- вытягиваясь цепочкой, ехали остальные всадники. До входа в тоннель было меньше четверти мили, и неспешной рысью они преодолели это расстояние за две минуты. Зев подземного хода наплывал, приближался; теперь он ясно различимым контуром темнел на красновато-буром фоне утеса. Он не был ни округлым, ни квадратным, как ожидал Блейд. Гладкую поверхность скалы рассекала щель -- узкая, с ровными краями. Копыта Тарна звонко зацокали по камню, и оба его всадника подняли глаза вверх, к плоскому своду, нависавшему над ними в полусотне футов. Ширина прохода была невелика -- раскинув руки, Блейд чуть-чуть не достал до стен. Солнечный свет начал меркнуть. Позади стучали копыта, гулкое эхо катилось по проходу, словно подталкивая огромных шестиногих скакунов к неведомой пропасти, мрачной преисподней, готовой поглотить весь отряд. Однако ход закончился не провалом, а тупиком. Приподнявшись в стременах, Блейд хотел разглядеть преграду, почти не видную из-за спин Ильтара и его напарника. Но вдруг торцевая стена, отпивавшая в полутьме чуть заметным металлическим блеском, пошла вверх, а из открывшегося за ней пространства хлынул поток света. Копыта шестиногов загрохотали еще сильней; казалось, под их ногами лязгают листы броневой стали. Блейд, однако, в первый момент подумал, что отряд очутился под открытым небом -- столь ярким был падавший сверху свет. Он моргнул и, помассировав пальцами глаза, поднял веки. Они все еще находились в недрах горы, в обширном помещении с гладкими стенами, напоминавшем поставленный на плоскую грань гигантский цилиндр. Диаметр круглой арены, в центре которой сгрудились всадники, составлял не меньше сотни ярдов, и на столько же уходил ввысь потолок. Подняв голову в поисках источника света, Блейд понял: им являлась верхняя грань цилиндра. Потолок испускал ровное немигающее сияние; он светился целиком, словно огромная панель люминофора. Искусственный свет -- и, похоже, электрический? В этом мире, едва переступившем грань средневековья? Брови Блейда полезли вверх, лоб пошел морщинами. Затем он опустил взгляд ниже и увидел широкий балкон, опоясывающий зал по кругу на высоте тридцати ярдов. Там стояла дюжина воинов с арбалетами в руках. Он заметил, что стражи рассредоточились по всей длине балкона, и теперь с любой стороны на их отряд смотрели блестящие наконечники стрел. Разумная предосторожность, решил странник, сообразив, что в этом замкнутом пространстве стрелки могли накрыть Ильтара и всех его людей двумя залпами. Военный вождь поднял руку: -- Едет Ильтар Тяжелая Рука из Батры со своими воинами, -- громко произнес он. -- Вижу, друг Ильтар, и приветствую тебя на земле дома Карот, -- звучным голосом ответил один из стрелков. Он стоял на балконе слева от ворот, через которые отряд Ильтара попал на арену; оглянувшись, Блейд увидел, что тоннель позади них уже перекрыт массивной плитой. Человек на балконе сделал какой-то неуловимый жест, арбалеты исчезли, и секция стены -- точно напротив входа -- поднялась вверх. Всадники порысили к новому подземному коридору. Он, в отличие от того, что вел наружу, был широк и залит светом, который по-прежнему струился сверху; пол тоннеля едва заметно повышался. Блейд повернул голову -- сзади сверкала гладкая поверхность стены; несокрушимые двери Дома Карот закрылись за ними. Он понял, что отряд миновал что-то наподобие шлюзовой камеры, перекрывавшей путь к зимним убежищам хайритов. При всей симпатии, которую он начинал питать к этому племени, он был уверен, что строительство такого огромного сооружения под скалами не под силу северянам. Правда, в древние времена их цивилизация могла достичь больших высот, а потом прийти в упадок... Но Ильтар и его спутники не походили на представителей деградирующей культуры. Высокие, сильные, с ясными живыми лицами, любопытные, как дети, но не беспечные и не слишком доверчивые к чужакам... Искусные в обработке металла, в ткачестве, в кожевенном ремесле -- достаточно посмотреть на их оружие и одежду, на украшения и сбрую скакунов. Несомненно, хайриты были теми, кем казались, -- северными варварами, полными сил и творческой энергии; когда-нибудь они сокрушат южные империи и станут родоначальниками великих народов -- как германские племена на Земле. Они изобретут двигатель внутреннего сгорания и атомную бомбу, газеты и телевидение, компьютеры и ракеты, холодильники и танки... Но -- в будущем. Пока что электрический генератор был для них тайной за семью печатями. А Блейд не сомневался, что освещение подземного лабиринта и манипуляции с многотонными дверьми-клапанами шлюза поглощают море электроэнергии. Откуда же она берется? Возможно, об этом могли бы поведать селги, упомянутые Ильтаром? Они спустились на землю... как там?.. в пламени и громе? Спустились, выдолбили тоннели под скалами -- надежное убежище на чужой планете -- и затем... Что? Что затем? Исчезли? Испарились? Оставив жителям планеты на память несколько непонятных приборчиков, вроде обнаруженной им "зажигалки"? Ильтар повернулся и помахал ему рукой, приглашая занять место рядом -- в этом широком тоннеле без труда могли бы разъехаться два лондонских даблдеккера. Блейд тронул каблуками бока своего тарота. -- Солнце на треть склонится к закату, когда мы снова выедем наружу, -- сказал вождь Батры поравнявшемуся с ним кузену. -- Но этот ход идет дальше и дальше, под всеми хребтами с юга на север, и заканчивается на границе великих лесов. Гляди, -- он кивнул на ответвлявшийся слева тоннель, такой же широкий, как и тот, по которому они ехали, -- вот путь в долину Ниры. За ним, тоже по левой руке, будет проход к Биструму -- самому крупному городищу каротов. Потом пойдут ходы направо -- в Таг, Рудрах, Дельт... за Дельтом путь продолжается в земли оссов, к их граду Калбе. Моя хозяйка оттуда. Батра сразу за Дельтом. За ней... -- Погоди! -- ошеломленный Блейд перебил кузена, начиная понимать, что весь огромный горный хребет, протянувшийся с запада на восток на тысячи миль, пронизан подземными ходами, что ведут в долины к поселениям хайритов. И ходы эти днем и ночью залиты светом! Он потер лоб и в недоумении уставился на Ильтара: -- Кто сделал все это? Кто прорыл эти тоннели? -- Как кто? Селги... Ведь мы же в горах селгов, -- ответил Ильтар и с удовлетворением добавил: -- Но живут здесь хайриты. И по такому случаю я предлагаю... -- он протянул руку за спину, щелкнув пальцами молодому оруженосцу. -- А откуда здесь свет? -- Потолок светится, ты же видишь, -- Ильтар уже вытаскивал пробку из фляги. -- Но почему? Откуда берется энергия? -- забывшись, Блейд произнес последнее слово на английском -- в местном языке такого понятия не существовало. -- О, Эльс Любопытный! Почему сияет солнце? Почему светят луна и звезды? Почему Священные Ветры пролетают над степью, лесом и горами? -- вождь гулко глотнул из фляги. -- Так устроен мир, брат! -- Так устроили мир боги. -- Блейд, убежденный агностик, не собирался демонстрировать Ильтару свое неверие. -- А эти ходы и свет с потолка, и двери, которые поднимаются и опускаются, сделали селги, верно? Значит, они боги? -- Сомневаюсь, -- пожал плечами Ильтар и затем, поразив Блейда своим здравомыслием, добавил: -- Кто знает, в чем суть божества? Бог может то, чего не могу я... скажем, вызвать бурю или сотворить тарота с восемью ногами. А если я завтра тоже научусь этому? Стану ли я богом? Навряд ли... -- он поднял на кузена ясные блестящие глаза. -- Мы говорим о возможном, но неосуществимом -- неосуществимом для нас, однако вполне подходящем для селгов, -- Ильтар задрал голову к горящему ровным светом потолку. -- Кое в чем они были подобны богам... зато в другом уступали даже людям... Часа через три, одолев с полсотни миль и поднявшись, по прикидке Блейда, на две-три тысячи футов, маленький отряд свернул в боковой коридор и вскоре очутился под открытым небом. Всадники находились в верхней части серповидной, изгибавшейся, словно огромный бумеранг, горной долины; со скального карниза, где заканчивался подземный ход, она просматривалась до того места, где ее дальний конец плавно загибался к северо-востоку. Эта удлиненная впадина меж обрывистых склонов была велика и просторна; только южная ее часть, видимая сейчас, тянулась миль на двадцать пять. Слева, с тысячефутовой высоты, обрушивался водопад, питавший полноводную реку, что текла к северу, скрываясь за изгибом долины. Блейд был готов отдать голову на отсечение, что там расположено озеро. Отряд двинулся вниз по прекрасной дороге, вымощенной серыми каменными плитами; сначала она серпантином извивалась по склону, потом шла вдоль берега реки. Спустившись футов на пятьсот, всадники поехали цепочкой у самой воды. Слева сверкал покрытый белой галькой пологий откос; быстрые прозрачные струи позволяли разглядеть дно на глубине двух-трех ярдов. Справа к самой дороге подступал лес. На взгляд Блейда, который был не слишком силен в ботанике, деревья тут ничем не отличались от земных сосен, но густой подлесок выглядел необычно. Часто попадались кусты с резными, как у папоротника, листьями, с огромными, длиной с ладонь, колючками. Кое-где стеной высились длинные и тонкие стволы бамбука, совсем неуместные в хвойном лесу. Приглядевшись, Блейд понял, что эти хлысты лишь отдаленно напоминали бамбук -- их кроны были пышными, как у пальм, и в них прятались гроздья крупных орехов. Сзади защелкали боевые пружины арбалетов. Оглянувшись, Блейд увидел, что все "оруженосцы" -- так он про себя называл всадников, занимавших второе седло, -- держат самострелы наизготовку. Юный помощник Ильтара повернул голову и, показав на поросшие лесом горные склоны, пояснил: -- Горные волки. В этой части долины они еще попадаются. Жуткие твари! И быстрые! -- парень скосил лукавый глаз на Чоса, потом хлопнул ладонью по ложу арбалета. -- Но наши стрелы быстрей! А-хой! И с этим боевым кличем он вскинул оружие и, почти не целясь, послал стрелу в ветку, нависавшую впереди над дорогой в полусотне ярдов. Затем рука его метнулась к колчану, раздался сухой треск и щелчок -- арбалет был перезаряжен. -- Ну, Ульм, не балуй! -- буркнул Ильтар. -- Не трать стрелы зря! -- Зато, господин мой, ты проедешь здесь не склочив головы, -- юноша усмехнулся и, когда они прорысили мимо лежавшей на дороге стрелы, свесился с седла и ловко подцепил ее стволом арбалета. Блейд же во все глаза уставился на перебитую ветку -- толщиной она была с мужское запястье. Отряд ехал часа два. По мере приближения к изгибу долины древний тракт начал подниматься на небольшую возвышенность, нечто вроде перевала, в котором поток прорезал узкое и глубокое ущелье. Копыта таротов звонко цокали по каменным плитам; слева, футах в двухстах ниже уровня дороги, ревела река. Лес отступал, на пологом склоне по правую руку топорщилась густая короткая трава. Всадники разрядили арбалеты -- видимо, тут, вблизи жилья, волки не появлялись. Пегий скакун вождя, по-прежнему возглавлявшего колонну, легко вынес своих седоков на гребень перевала. Ильтар натянул поводья и обернулся к кузену. -- Вот моя Батра, -- сказал он. -- Не самый большой град на земле каротов и не самый богатый, но я его люблю. Глава 6. БАТРА Утренний воздух прохладной ладонью коснулся обнаженного тела Ричарда Блейда. Он открыл глаза. Его низкое широкое ложе стояло у распахнутого окна; не поднимая головы, он видел острые зубцы скал на востоке, верхний край восходящего солнца, горевший над утесами огненной орифламмой, и застывшие в небе перистые завитки облаков. Оранжевые лучи рассвета заливали обширный покой, подчеркивая яркие краски настенных ковров и занавеса, что разделял комнату и просторную ванную с бассейном. Шел третий день пребывания Блейда в Батре. Он на миг смежил веки, и град Ильтара предстал перед ним -- таким, каким был виден с перевала. Круглая неглубокая котловина с озером посередине; мост, переброшенный на западный берег речки; за ним -- цветущие сады, среди которых тянулась дорога; ворота в невысокой резной каменной ограде и мощеный розовыми гранитными плитами двор -- кое-где камень сменялся травой, кустами и деревьями с пышными, похожими на зонтики кронами. И, наконец, скала. Ее ровную поверхность прорезали окна -- восемь ярусов окон и литая бронзовая дверь внизу, выходившая на крыльцо с широкой лестницей. Батра была комплексом искусственных пещер. Сотни таких подземных убежищ, больших и маленьких, были разбросаны по всей горной стране; каждое -- в своей долине. Все они, как и подземные дороги-тоннели, что вели на юг, в степи, или на север, в великие леса, были вырублены в незапамятные времена селгами. Но, по-видимому, многое добавил и народ Ильтара. Колонны, превосходные лестницы, каменная резьба по фасаду и вокруг окон, камины и очаги, бассейны с теплой проточной водой, что била из недр земли, конюшни для таротов, хлева и загоны для скота, великолепные сады -- все это было делом рук хайритов. Здесь, в горах, люди двенадцати кланов, двенадцати Домов Хайры, проводили осень и зиму. Весной и летом одни отправлялись кочевать в степь, другие шли к морскому побережью, третьи -- в северные леса. Но многие предпочитали жить в теплых горах Селгов подобно оседлому народу; эти занимались в основном скотоводством и ремеслами. В Батре оставалось сейчас человек триста -- меньше половины населения, -- и все они высыпали во двор, когда часовой у ворот ударил в колокол. Этот звон не то приветствовал господина Батры, не то предупреждал остальных домочадцев о его прибытии. Впереди толпы воинов, пастухов, слуг, женщин и детей стоял высокий худой старик. Вид у него был величественный: прямая спина, гордо откинутая голова, борода с проседью, затерявшейся в светлых льняных прядях, зеленый шерстяной хитон с серебряным узором по вороту. По обе стороны от него и чуть сзади -- две женщины. Одна, как Блейд определил сразу, -- Хозяйка Ильтара; статная русоволосая красавица лет тридцати. Другая... На миг его глаза встретились с ясными серыми очами, затененными пологом длинных ресниц, и Ричард Блейд был покорен. Тростинке, несомненно, было за двадцать. Крепкая, ладная, ростом уступавшая старшей сестре, она отличалась необычайно тонким станом -- Блейд подумал, что мог бы обхватить его двумя ладонями. Выше гибкой талии пышными пионами распускались груди, соблазнительно полные на фоне хрупких плеч; ниже -- плавные линии бедер струились к изящным коленям. На девушке была короткая, туго подпоясанная светло-коричневая туника, не скрывавшая почти ничего. В этом одеянии она походила на греческую амфору или на горную нимфу, хранительницу окрестных ущелий и скал. Их глаза встретились. Золотистые искорки мелькнули в зрачках Тростинки, и Блейд, искушенный в тайнах женских сердец, понял все. Эта девушка знала мужчин и умела их ценить. Два следующих дня промелькнули стремительно и незаметно, скрашенные новизной впечатлений. Горячая ванна и чистая постель, вкусная еда, пир в честь новообретенного родича, пешие прогулки по берегам озера, осмотр Батры... Все это кружилось, мелькало, словно в калейдоскопе, но серые глаза Тростинки служили неизменным фоном для каждой новой и яркой картины, предложенной вниманию гостя. Как и предупреждал вождь Батры, его отец, старый Арьер, принял Блейда словно сына. Старик был певцом и сказителем града, но функции его, видимо, простирались намного дальше -- он хранил традиции, разрешал споры, учил детей. Вскоре Блейд понял, что Арьер скорее старейшина и духовный пастырь пещерного поселения, тогда как на долю Ильтара оставались практические вопросы. Суть их можно было выразить в двух словах: война и хозяйство. Ибо Батра была богата -- и скотом, и людьми, и добром; все это требовало присмотра и умелого управления. Что касается войны, то хайриты умели и любили воевать. Они служили наемниками в Айдене -- не столько ради денег, хотя немало сокровищ попадало в горы Селгов с полей сражений и из разоренных городов, -- сколько в силу неистребимой тяги к приключениям и авантюрам. Кроме того, Двенадцать Домов вели многолетнюю кровавую распрю с Восточной Хайрой, населенной родственными племенами. Блейд не смог доискаться до корней этой странной вендетты. Итак, он отдыхал; и почти всюду -- кроме, пожалуй, постели -- его сопровождала Тростинка. Так повелевал хайритский кодекс гостеприимства -- о родственнике должен заботиться член семьи. Арьер был слишком стар, чтобы уходить далеко от дома, Ильтару и его жене хватало забот по хозяйству, а их первенец, шустрый восьмилетний парнишка, никак не подходил на роль гида. Эти обязанности взяла на себя Тростинка; она часто и подолгу жила у сестры и была прекрасно знакома с окрестностями ильтарова града. Казалось, ей доставляет удовольствие целые дни проводить с гостем; Блейд тоже не имел ничего против. Ему оставалось только сожалеть, что эта милая спутница заодно не скрашивает и его ночные часы. Впрочем, он не сомневался, что рано или поздно добьется своего. В распоряжении Блейда было еще четыре дня -- вполне достаточно времени, чтобы уложить девушку в постель. Он заметил, что жители пещерного града относятся к нему с подчеркнутым уважением. Сначала Блейду казалось, что он обязан этим родству с хозяевами Батры; однако, как выяснилось, хайриты Дома Карот больше ценили его личные достоинства. Ситуацию прояснила Тростинка, заметив как-то мимоходом, что Перерубивший Рукоять был бы желанным приобретением для любого хайритского клана. Она, видимо, не питала обиды из-за того, что полукровка Эльс победил лучшего воина ее родного племени. Прогуливаясь с девушкой среди цветущих батранских садов либо пробираясь вслед за ней по крутым горным тропкам, Блейд размышлял о том, что один-единственный ловкий удар сделал его героем. Он знал уже -- и не только со слов Ильтара, -- что никому и никогда не удавалось рассечь стальным клинком упругую плоть франного дерева; вероятно, об этом подвиге сложат саги, которые заодно обессмертят и Ольмера, его незадачливого противника. Как же хайриты ухитрялись вытачивать рукояти для своего оружия? Ильтар говорил, что для этого используются резцы из бесцветных и очень твердых камней... Алмазы? Впрочем, во время экскурсий в горы странник никогда не успевал додумать эти мысли до конца; впереди легким танцующим шагом шла Тростинка, и шаловливый ветерок развевал короткий подол ее туники. Стройные бедра девушки имели несомненный приоритет перед тайнами производства хайритского вооружения -- особенно если учесть, что клочок ткани на ее ягодицах носил чисто символический характер. Соблазнительные округлости, открывавшиеся взгляду Блейда, восхищали его гораздо больше, чем красоты батранской долины и мощные зеленые свечи редких франных деревьев, которые добросовестно демонстрировала ему очаровательная спутница. Вспомнив сейчас об этом, он сладко потянулся и, прикрыв глаза, на миг ощутил тяжесть тела девушки на своей груди. Он невольно поднял руки, чтобы передвинуть ее пониже, в более удобную позицию, но тут со двора донесся крик, спугнувший грезы Блейда. Чертыхнувшись, он приподнялся на локте и выглянул в окно. -- Эльс! -- во всю глотку вопил Ильтар: задрав голову, он стоял у крыльца. -- Клянусь Двенадцатью Домами Хайры, ты проспишь собственную смерть! Ты не забыл, что мы собирались на охоту? Блейд вскочил, торопливо нашаривая одежду. Все снаряжение было заготовлено еще с вечера -- два арбалета, две сумки, плотно набитые короткими стальными стрелами, кинжал, топорик и неизменный фран. Натянув высокие сапоги из толстой кожи, он свалил всю эту груду оружия на куртку, тоже кожаную, перехватил узел ремнем, взвалил на плечо и направился вниз, в главный зал пещерного града -- на завтрак. Ильтар, уже сидевший за низким столом по правую руку от старого Арьера, приветствовал брата неопределенным мычанием -- рот его был набит до отказа. Прожевав мясо, он сказал: -- Волки совсем обнаглели. Не иначе как с ними колдун. Блейд, усаживаясь рядом, вопросительно приподнял бровь. -- Колдун? Разве у хайритов есть колдуны? -- У хайритов есть певцы, и нам этого вполне хватает, -- Ильтар бросил озорной взгляд на отца. -- Колдун, про которого я говорю, вовсе не хайрит. -- Так кто же? -- Увидишь. Мерзкая тварь, должен заметить, и... -- Кажется, вы решили съесть все запасы Батры? -- раздался звонкий голос. Блейд поднял голову -- у дверей, затянутая в кожаную тунику, в таких же, как у мужчин, высоких сапогах стояла Тростинка. С ее плеча свисали лук в чехле и колчан. Он моргнул несколько раз, но прелестное видение не исчезало. Тогда Блейд недоуменно уставился на Ильтара. -- Да, да, -- кивнул головой вождь Батры, поняв невысказанный вопрос, -- сестрица тоже идет с нами. Вчера нам с отцом пришлось выдержать целую битву... -- Арьер, усмехнувшись, молча отхлебнул пива, -- Она утверждала, Эльс, что не может отпустить тебя без защиты. Охота на горных волков, знаешь ли, опасное занятие. Девушка топнула ногой и зарделась, как пион. -- И почему у этих мужчин такие длинные языки? -- вопросила она, подняв глаза к потолку. * * * Они отправились сразу после завтрака -- семнадцать мужчин, одна девушка и десяток таротов. Тростинка ехала с Блейдом. Когда он уже вскочил в седло, она подошла к стремени и, как нечто само собой разумеющееся, протянула к нему руки. Подхватив девушку, Блейд забросил ее на круп Тарна. Сегодня второе седло было свободным -- Чос не рискнул отправиться на охоту, поскольку стрелком был неважным. Копыта таротов прогрохотали по выложенной гранитными плитами дороге, гулко процокали по мосту; стремительным галопом звери вынесли своих седоков на перевал и помчались вдоль речного берега. Животные были свежими и преодолели путь до тоннеля, что вел в Батру, часа за полтора. Когда охотники въехали на карниз, с которого Блейд несколько дней назад впервые увидел батранскую долину, Ильтар, обогнув ярко освещенный вход в тоннель, погнал своего пегого по неширокой тропинке, резкими зигзагами подымавшейся в гору. Всадники одолевали этот серпантин еще с полчаса; потом тропа стала прямей -- теперь она тянулась через карнизы на горном склоне, то ли естественные, то ли вырубленные рукой человека. Наконец, достигнув одного из таких скалистых выступов, Ильтар предостерегающе поднял руку, и охотники остановились. Не говоря ни слова, вождь тронул Блейда за локоть и поманил дальше, к подножию небольшого утеса, почти перегораживавшего карниз; тропка, огибавшая его, была не больше ярда шириной. Блейд осторожно выглянул из-за камня, косясь на Ильтара -- тот держал палец у губ, призывая к молчанию. За поворотом карниз расширялся, образуя просторную, стекавшую к обрыву площадку. Слева зияла пропасть; справа в отвесной каменной стене темнело отверстие пещеры. Скупыми жестами Ильтар пояснил свой план. Охотники должны тихо выбраться на площадку, занять места вдоль обрыва и ждать. Хайрит коснулся арбалета Блейда, ткнул себя в грудь и, скорчив гримасу, отрицательно покачал головой -- мол, не подстрели когонибудь из своих. Они вернулись к отряду, и вождь жестом велел всем спешиться; тароты, подогнув ноги, улеглись прямо на дороге. Затем, руководствуясь какими-то лишь ему ведомыми соображениями, Ильтар начал расставлять людей друг за другом. Блейд попал в середину цепочки; за ним стояла Тростинка. Он заметил, что лицо девушки побледнело, но точеные пальцы, лежавшие на перевязи колчана, не дрожали. Бесшумно обогнув утес, охотники вышли на площадку, стараясь держаться подальше от пещеры. Шестнадцать человек растянулись вдоль края карниза, в восьми футах от пропасти; Ильтар и Ульм, юный оруженосец вождя, встали по сторонам ведущего в пещеру прохода. Старший из мужчин вытянул из-за спины фран, а юноша сбросил с плеча на землю груду факелов и достал огниво. Остальные -- все, кроме Блейда и Тростинки, -- вдруг почти разом опустились на одно колено. Блейд не заметил, чтобы Ильтар подал какой-нибудь сигнал; видимо, люди сами знали, что делать. Сняв со спины второй арбалет, уже заряженный, каждый положил его слева, рядом с десятком стрел. Под правой рукой у охотников находился фран, в зубах зажата запасная стрела. Одни воткнули перед собой в трещины в камне длинные кинжалы, у других такие же клинки висели на шее. Все выглядело так, словно хайриты готовились сойтись в смертельном бою с какими-то неимоверно быстрыми и опасными существами и, видимо, в предстоящей схватке каждая секунда ценилась на вес золота. Или -- на вес крови, подумал Блейд, оглянувшись. В четырех шагах за его спиной скала обрывалась вниз, в глубокое ущелье. Эта охота была развлечением не для слабонервных! Тростинка не встала на колени. У нее был короткий, сильно изогнутый лук, а не боевой арбалет, натянуть который она, конечно, не смогла бы. Кроме того, на поясе у девушки висел полуторафутовый кинжал или меч с лезвием шириной в два пальца. Сравнительно со снаряжением мужчин все это выглядело столь же ненадежным, как хрупкие плечи Тростинки рядом с могучими бицепсами хайритских воинов. Блейд, встревоженный, шагнул к ней, но девушка строго свела брови и махнула ему рукой, приказывая оставаться на месте. Наложив на тетиву стрелу, она выставила вперед левую ногу, чуть склонила головку и застыла в этой классической позе лучника. "Диана, -- подумал восхищенный Блейд, -- Диана, подстерегающая добычу!" Однако предполагаемая добыча явно могла постоять за себя, и странника продолжали мучить сомнения. Что окажется быстрее -- стрела горной нимфы или клык и коготь зверя? Сам он тоже не последовал примеру других мужчин и остался на ногах. Если девушке понадобится помощь, пять ярдов, разделяющие их, можно покрыть двумя прыжками. Блейд поднял свой арбалет к плечу, нацелив его на черный зев пещеры; остальное оружие он разложил рядом на выступе скалы. Юный Ульм запалил факел и тут же поджег от него еще три. Затем, по кивку Ильтара, он швырнул их один за другим в пещеру. Блейд видел, как четыре яркие точки прочертили темноту -- и не успела последняя из них исчезнуть, как хайриты испустили боевой клич. Протяжный грозный вопль отразился от скалы, и в ущелье на все голоса заревело, загрохотало эхо. Секунду-другую в темном проеме не замечалось никакого движения. Ильтар и Ульм застыли но обе стороны входа, высоко вскинув франы. По напрягшимся лицам стрелков Блейд понял, что все охвачены тревожным ожиданием. Он скосил глаз на Тростинку, потом заставил себя перевести взгляд на черную дыру в скалистой стене. Внезапно что-то быстрое, косматое, серое вырвалось из тьмы. Фран Ильтара пошел вниз, раздался визг и грохот металла о камень. Потом пропели две стрелы; зверь рухнул, не пробежав и половины расстояния до стрелков. Клинок Ильтара, очевидно, задел его, что сказалось на стремительности атаки. Теперь серые тени начали выныривать из пещеры одна за другой, и воздух наполнился жужжанием стрел, предсмертным визгом да звонкими щелчками арбалетных пружин. Да, эти твари были быстрыми, очень быстрыми! И огромными! Блейд затруднялся определить их размеры -- его чаще атаковали в лоб, так что он видел лишь растопыренные когтистые лапы и оскаленные пасти, -- но ему показалось, что горные волки Хайры не уступают по величине бенгальскому тигру. И они совсем не боялись людей! Выпустив с полдюжины стрел, Блейд, наконец, понял, к чему стремятся звери: не убежать, нет! -- столкнуть собственными телами охотников в пропасть. Они походили на берсерков, охваченных жаждой убийства или мести; возможно, ими руководила ненависть -- древняя ненависть к человеку, благодаря которой их действия становились почти разумными... Люди, однако, не дремали. Блейд прикинул, что на карнизе валяется уже дюжина мертвых волков, и в каждом сидела по крайней мере пара стрел -- и его собственные тоже; он был уверен, что не промахнулся ни разу. Ильтар с Ульмом почти безостановочно работали франами, и он сообразил, что оба хайрита пытаются попасть по задним лапам или позвоночнику, нанести любую рану, которая замедлила бы атаку серых самоубийц. О том, чтобы задеть голову или шею, не могло быть и речи -- волки двигались слишком быстро. Пока все шло хорошо. Ни один зверь не подобрался к стрелкам ближе, чем на три ярда; темный зев пещеры 88 перестал извергать поток серых теней, и Блейд, положив взведенный арбалет на плечо, принялся оценивать размеры добычи. Да, двенадцать... он не ошибся. В пяти шагах от него распростерся на боку огромный зверь -- хвост вытянут, вздыбленная на загривке шерсть еще не улеглась, пасть раскрыта в предсмертном оскале, шершавый вываленный язык розовеет влажной тряпицей меж огромных клыков... Очень похож на земного волка, решил он, только раза в два покрупнее... Не тигр, конечно, но никак не меньше, чем... Крик Ильтара прервал его размышления. Блейд огляделся -- коленопреклоненные охотники по-прежнему застыли на краю обрыва. -- Эльс, не зевай! То был молодняк! Сейчас начнется настоящая охота! И, словно на звук громкого голоса человека, из пещеры выскочили еще два зверя. Они появились почти одновременно и действовали с поразившей Блейда разумностью -- первый проскользнул у самой земли, второй прыгнул, словно хотел прикрыть нижнего своим телом. Свистнул клинок Ильтара, потом прожужжали стрелы, остановив зверя в прыжке; волк рухнул на землю, застыв мохнатым серым комом. Но нижний был невредим; ни фран, ни стрелы не задели его. И он мчался прямо на Тростинку! Он достиг уже середины карниза, он полз, стелился по самому камню, словно огромный серый червяк, -- и, однако, каким-то непостижимым образом продвигался вперед с поразительной быстротой. Наконец зверь прыгнул, испустив короткий хриплый вой. Казалось, в этом почти человеческом вскрике слились тоска и яростная злоба -- злоба на двуногих, истребивших стаю. Теперь волк больше не походил на червя -- скорее он казался глыбой серого гранита, с убийственной точностью выпущенной из катапульты. Блейд понял, что стрелы не остановят его -- в мохнатых боках их торчало уже с полдюжины. Но даже полумертвым волк рухнет прямо на застывшую в ужасе девушку, сомкнет клыки на горле или сбросит ее с обрыва. Это было неизбежно, как удар молнии в грозу. Отшвырнув бесполезный арбалет, Блейд схватил фран и ринулся наперерез зверю. Стремительный взмах серебристого клинка, тяжкий удар, от которого заныли руки, брызги хлынувшей фонтаном крови... Инерция бросила его на землю; он ударился плечом, затем, стараясь погасить силу рывка, перекатился через спину -- раз, другой. Лезвие франа, который он так не выпустил из рук, глухо звенело о камни. Он встал, потряс головой; остроконечные утесы и фигуры обступивших его людей плыли перед глазами. Кто-то уткнулся ему в грудь, под рукой сотрясались в беззвучных рыданиях хрупкие плечи. Тростинка... Блейд снова тряхнул головой. Зрение восстановилось, и теперь он заметил странное выражение на лицах молодых хайритов. Кто-то едва слышно прошептал: "Перерубивший Рукоять..." Плотная группа охотников расступилась -- за ней на земле лежали две окровавленные, топорщившиеся серой шерстью глыбы плоти. Две! Подошел Ильтар, волоча за собой труп человекоподобного существа; небольшое тело, сухое и поджарое, заросло рыжими волосами. -- Вот он, колдун... прикончил его в пещере, -- Ильтар носком сапога небрежно подтолкнул свою добычу к волчьим останкам, -- Волосатый с северных гор! Бывает, они присоединяются к стае. Поэтому волки так и осмелели. Этот, -- он кивнул в сторону тела, -- командовал. Только как он сюда добрался... Непонятно! Блейд поглаживал спину Тростинки; рыдания девушки постепенно затихали. Неистовое возбуждение короткой схватки покидало его, постепенно сменяясь другим, не менее сложным чувством -- победитель жаждал получить награду. Груди девушки жгли его кожу через толстую тунику, словно раскаленные уголья. Чтобы отвлечься, он резко спросил, кивнув на труп дикаря: -- Командовал волками? Как? -- Знает их язык, -- нехотя пояснил Ильтар, склонившись над убитым Блейдом зверем. Когда вождь Батры поднял голову, в глазах его светилось восхищение. -- Ты великий воин, Эльс, брат мой... Перерубить пополам горного волка, одним ударом! Если бы я не| видел собственными глазами... Он покачал головой, потом отдал короткий приказ, и юноши направились к волчьим трупам, вытаскивая кинжалы. Блейд стоял по-прежнему, не решаясь выпустить Тростинку из объятий. Кузен выручил его. Легонько похлопав девушку по плечу, Ильтар с легкой насмешкой произнес: -- Ну, сестрица, приди же в себя... Эльс преподнес тебе отличный подарок -- на воротник и на шапку. И даже шкуру уже рассек на две половинки. Взгляни-ка! Тростинка оторвала лицо от груди Блейда. В глазах ее не было слез; в них сияли восторг и обещание. * * * Вечером, когда семья Ильтара собралась у очага в главном зале, Блейд напомнил брату обещание рассказать о таинственных селгах. В ответ вождь Батры кивнул в сторону Арьера: -- У отца выйдет лучше... Да и голос у него сильней. -- Желание гостя -- закон! Особенно родича, обретенного через столько лет, -- усмехнулся старик, отставив кружку с пивом. -- Значит, расскажешь? -- с надеждой спросил Блейд, внезапно почувствовав, как Эльс-хайрит пробуждается в его душе. -- Нет, спою, -- Арьер поднялся и шагнул к стене, где на огромной пушистой шкуре неведомого зверя были развешаны музыкальные инструменты и оружие. -- Есть вещи этого мира и вещи мира иного, -- задумчиво продолжал он, лаская пальцами блестевший полировкой причудливо изогнутый гриф. -- Об одном можно говорить, о другом подобает петь. Скрестив ноги, он снова опустился на подушку у низкого столика, нежно покачивая в руках похожий на девятиструнную гитару инструмент. Голос у него оказался неожиданно молодым, чистым и высоким. Неторопливым речитативом старик начал: -- Ттна спустились с небес в пламени и громе... -- Ттна? -- переспросил Блейд. -- Да. Селги -- хайритское слово, но сами они называли себя ттна, и сага сохранила это имя. Слушай и не перебивай. Ттна спустились с небес в пламени и громе, В сверкающей башне, подобной дереву фран. Запылала степь, и дохнули огнем Семь Ветров, Затмилось солнце, и день стал ночью, Когда башня ттна встала на землю Хайры. Прошел срок, стихли пламя и ветер, И пришельцы с небес пошли к свободным кланам Не походили они на людей ни обликом, ни одеждой, Но в устах их был язык хайритов. В каждый клан, в каждый род пришли посланцы И сказали: "Закончено наше странствие, Пощадили нас Темная Бездна и Великий Мрак, Вновь обрели мы землю И готовы делить ее с Домами Хайры Нам -- Север, ибо мы предпочитаем холод, Вам -- Юг, ибо вы возлюбили свет и тепло" Не долго думали хайриты, не приносили жертв, Не спрашивали совета у Семи Ветров. "Земля родины не делится пополам", -- Так сказали они, а потом закрутились точильные камни, И брызнули искры из-под клинков мечей Повелевали молниями ттна, Но убийства было для них запретным Их огненные копья не ударили в Дома Хайры, Но три дня били в землю, Пока Дух Тверди, устрашившись, не перегородил По их велению степь скалистой стеной, Неприступной для человека и зверя. Два поколения прошло. Хайриты жили во мраке бесчестья, Не в силах достичь Великих Северных Лесов, Владея лишь половиной прошлых угодий. Но не было дня, чтобы воины не искали прохода, Тропы или тайного тоннеля в горах. Однажды раскрылась скала, И отряд храбрецов исчез в ее чреве. Год, и два, и три ждали люди -- никто не возвращался, Но больше не светились сполохи в небе, Что прежде играли ночью над горами ттна. Тогда собрали Дома самых сильных и храбрых, И воины стали бить скалу там, где пропали их братья Они рубили камень, пока не нашли ход, Широкий и гладкий, он вел в долины, где жили ттна. Но лишь скелеты лежали там -- кости людей и пришельцев, И хайритские клинки ржавели меж ребер ттна. Поднялись кланы и вошли под своды тоннелей и пещер, Поделив меж собой Высокие Долины, Что даровала нм милость Семи Ветров, И стали те долины их зимним домом И прибежищем в годы бедствий... Резко оборвав песнь, Арьер отложил инструмент и устало произнес: -- Ну, это уже другая история. С минуту Блейд сидел молча, переваривая услышанное. Десятки вопросов теснились у него в голове, ибо спетая Арьером сага, как и все героические баллады такого рода, оставляла изрядный простор для воображения. Впрочем, в главном не приходилось сомневаться -- эти таинственные селги-ттна пришли из космоса, с какого-то близкого или далекого мира. Блейд уже знал, что местная солнечная система включает по крайней мере еще три крупные планеты, чтобы убедиться в этом, было достаточно понаблюдать пару часов за звездным небом. У него хватало элементарных познаний в астрономии, чтобы заметить три яркие точки, пересекавшие ночной небосклон, и определить их как ближайшие небесные тела. Ближайшие к этому огромному шару, покрытому безбрежными морями, пустынями и прериями, горными хребтами и щетиной лесов, названия которого он даже не знал -- возможно, его и не существовало для всей планеты ни у айденитов, ни у обитателей Хайры. Про себя Блейд думал о мире, в который был заброшен на этот раз, как об Айдене, что являлось, пожалуй, несправедливостью по отношению к другим народам, населявшим планету, чьи размеры не уступали Земле. Две яркие точки в ночных небесах он обозначил их цветами -- зеленым и серебристым; третьей, чья окраска постоянно менялась, присвоил имя Мерцающей звезды. У Айдена было два спутника -- серебристый Баст, больше и ярче земной Луны, и маленький быстрый Кром; дневное же светило казалось чуть краснее Солнца -- не желтое, а скорее оранжевое. Год Айдена состоял из десяти тридцатипятидневных месяцев, отсчитываемых по фазам Баста, тогда как Кром совершал один оборот за семнадцать дней. Сутки казались Блейду несколько дольше земных -- примерно на час; таким образом, продолжительность года в этом мире была почти такой же, как на Земле. Этим и исчерпывались все его познания в местной космогонии. Раньше он мало беседовал на подобные темы с бар Занкором, предпочитая исподволь разузнавать о более практических делах -- например, о некоторых деталях биографии Рахи. Сейчас Блейд дал себе слово при случае расспросить целителя по части астрономических достижений айденитов. Раз имперские суда плавают по морям, значит, их капитаны и навигаторы хорошо знакомы со звездным небом... Интересно, подумал он, сохранились ли в империи легенды о пришествии селгов? Вряд ли эти скитальцы прилетели с ближайших к Айдену планет... Скорее всего, они -- межзвездные странники, иначе их посещения и попытки колонизации повторялись бы не раз. Он поднял глаза на Арьера: -- Когда это случилось, отец мой? Старик, что-то прикидывая, погладил бороду. -- Пятьдесят поколений назад, Эльс... Да, пятьдесят поколений, больше тысячи зим... -- В небе над Хайрой три яркие звезды, -- сказал Блейд. -- Одна -- зеленая, как степь весной, вторая -- блестящая, словно лезвие франа, а цвет третьей трудно определить... она будто подмигивает все время. Посланцы селгов не упоминали о том, что их башня спустилась с одной из этих звезд? -- Ты говоришь про Ильм, Астор и Бирот, -- вмешался Ильтар, -- но в небе есть и другие звезды, которые движутся быстро и меняют свой путь в зависимости от времени года... -- Блейд понял, что планетная семья местного солнца весьма обширна. -- Нет, селги никогда не утверждали, что пришли с этих близких миров... Они говорили о чудовищной черной бездне пространства, которую им пришлось преодолеть... Блейд невольно задержал дыхание. Близкие миры! Неужели эти люди -- в сущности, полукочевники, обитающие зимой в пещерах, -- представляют, что планеты отличаются от неподвижных звезд? Его так и подмывало выяснить у хозяев все детали хайритской космогонии. Что мог знать об этом Рахи? Не покажутся ли его вопросы странными? Поколебавшись, Блейд решил не рисковать. -- Сага, которую спел отец, не совсем точна, -- продолжал между тем Ильтар, задумчиво наблюдая за плясавшими в очаге языками пламени. -- Из рассказов более прозаических -- и более достоверных, чем легенды о героизме предков, -- мы знаем коечто еще о тех временах... -- Арьер кашлянул, и вождь Батры, подняв взгляд на старика, чуть заметно усмехнулся. Блейд понял, что присутствует при каком-то молчаливом споре, который отец с сыном вели, возможно, годами. -- Да, знаем... Ведь эти ттна жили рядом с нашими племенами два поколения, лет пятьдесят... В конце концов установилось что-то вроде перемирия. Селги не раз и не два открывали проходы в своих скалах, встречались с людьми... даже торговали и делились знаниями... Другое дело -- успокоились они рановато! -- Ильтар поднял кружку, в два глотка осушил ее и хмыкнул. -- Человек коварен! -- заключил он. -- А селги не ведали ни коварства, ни злобы, ни тяги к убийству. А потому были обречены на смерть! Наши дождались подходящего момента и... Так что, брат, теперь мы, потомки тех древних бойцов, живем в уютных пещерах ттна, -- Ильтар широким жестом обвел просторный зал. Блейд кивнул и в свою очередь приложился к кружке. Пиво, как всегда, было отменным. Он думал о том, что вряд ли пришельцы, которых перерезали хайриты, были гуманоидами. Кто же из людей -- или пусть даже человекоподобных существ -- не знаком с ложью, обманом и жестокостью? Такого он вообразить не мог. Человек грешен и отягощен пороками, что, в сущности, не так уж и плохо, ибо почти из всех своих слабостей он умеет извлекать наслаждение -- как духовное, так и телесное. Блейд ухмыльнулся. Любопытно бы выяснить, как обстояли дела у ттна, скажем, с телесными радостями... -- Как они выглядели, эти селги? -- он вскинул глаза на Арьера, решив начать издалека. -- Изображений не сохранилось... Возможно, они даже не умели рисовать и резать статуэтки из дерева и камня... их искусство было совсем другим, чем у нас, -- задумчиво произнес старик. Вдруг он протянул руку и достал из стенной ниши рядом со столом небольшую вазу. Вероятно, этот предмет был искусственным артефактом, а не творением природы, хотя вначале Блейд принял его за вытянутую округлой спиралью раковину, верхушку которой венчали тонкие, изящно изогнутые шипы. Перламутровый блеск основания постепенно переходил в бледнозолотые тона, которые ближе к горлышку начинали отливать оранжевым; шипы переливались всеми оттенками красного, их кончики угрожающе пламенели пурпуром. Изумительная вещь! Несомненно, решил странник, творение великого мастера, но вряд ли его касалась человеческая рука -- слишком плавными были линии, непривычной -- форма и чуждым -- весь художественные замысел этого сверкающего тонкостенного сосуда. -- Вот то, что осталось от селгов, среди прочих немногих вещей, -- с торжественной ноткой в голосе произнес Арьер. -- Погляди-ка! Он поднял вазу за витое горлышко и вдруг с силой швырнул ее о камни очага Блейд, невольно прижмурив глаза, едва сдержал горестный вскрик. Однако, против ожидания, раковина не разлетелась на тысячи блестящих осколков; несокрушимая и нетленная, она по-прежнему сияла мягким перламутром среди закопченных камней Старый певец поднял ее и протянул гостю. -- Ильтар подарил тебе фран и скакуна, сын мой, -- сказал он, -- а я дарю это. -- Он сделал паузу, потом тихо добавил: -- Говорят, такие вещи приносят счастье... Не знаю, не могу утверждать... Но они, без сомнения, радуют глаз и веселят сердце. -- Глядя на Блейда, благоговейно ласкавшего подарок кончиками пальцев, Ильтар ухмыльнулся: -- Клянусь золотогривым Майром, это не последний дар, который Эльс получит в нашем доме! -- он бросил лукавый взгляд в сторону женщин. Арьер строго посмотрел на сына и поднял палец. -- Так вот, -- внушительно произнес он, -- как гласят легенды, селги обладали шестью конечностями -- руки, ноги и что-то среднее между тем и другим. -- Руконоги, -- уточнил Ильтар, подливая себе пива. -- Вроде бы их тело покрывала длинная шерсть, и ттна не особо нуждались в одежде, хотя носили нечто похожее на пояса и перевязи с украшениями, -- невозмутимо продолжал Арьер. -- О лицах их ничего сказать не могу. Но, как говорят, в одном они были схожи с людьми -- им годилась наша пища. -- А нам -- их, -- добавил Ильтар. -- Видишь ли, Эльс, мы унаследовали от селгов не только пещеры. Они привезли в своей башне много полезного -- такого, чего не было в Хайре. Животных, растения... Вот, к примеру, дерево фран, тароты... -- Да, тароты, -- закивал головой старик. -- Тароты -- сила нашего войска! Правда, что касается их мяса... -- он поморщился. -- Никто не назвал бы его вкусным, но горные волки едят его... да и мы сами, если придет нужда в дальнем походе. Значит, метаболизм у пришельцев со звезд был схож с человеческим, отметил про себя Блейд. Но в рассказах хозяев Батры была еще одна любопытная деталь. -- Значит, и у селгов, и у привезенных ими таротов шесть конечностей, -- задумчиво произнес он. -- А после истребления ттна сохранились еще какие-нибудь их животные? Вождь Батры одобрительно кивнул, бросив взгляд на Арьера. -- Видишь, отец, я был прав -- у Эльса быстрый разум, и он умеет видеть суть вещей... Мой брат когда-нибудь станет великим правителем -- здесь, на севере, или на юге... Возможно, через двадцать лет в Айдене будет новый император, -- он усмехнулся и поднял взгляд на кузена! -- Да, Эльс, легенды гласят, что после селгов осталось много странных зверей, как правило -- безобидных. Одни вымерли, других уничтожили горные волки, но до сих пор встречаются шестилапые ящерицы и птицы с четырьмя ногами. Блейд кивнул; у него не было оснований не доверять этим историям. Эволюция, породившая созданий с шестью конечностями? Почему бы и нет? В странствиях по мирам Измерения Икс он встретил четырехруких хадров и других не менее удивительных тварей. Некоторые были просто страшными! Он вспомнил Зир, подземелья мага Касты и обитавших там чудовищ... Потом мысли его обратились к Вэлли, наложнице султана, что спасла его в тот раз и которой он подарил ребенка... Хозяйка Ильтара походила на Вэлли -- такая же статная, с нежным и добрым лицом... Блейд украдкой скосил глаза в женский уголок, где госпожа Батры и ее сестра, сидя на низких скамеечках, трудились над натянутым на большую раму гобеленом. Словно почувствовав его взгляд. Тростинка подняла голову. Блеснули золотистые точки в карих зрачках, пухлые губы чуть шевельнулись, будто посылая ему поцелуй. Эльс-хайрит -- не Блейд -- улыбнулся девушке в ответ. Блейд же обшарил жадным взором ее гибкую фигурку и сглотнул слюну. Потом, все еще косясь на женщин, он наклонился к Ильтару и тихо спросил: -- Говорят ли древние легенды о том, как размножались селги? Его северный кузен расхохотался и долго не мог успокоиться. Наконец, хлебнув из кружки, он заявил: -- Нет, великие певцы Хайры не опускались до таких мелочей. Но наши тароты -- из того же мира, откуда пришли их прежние хозяева. И с размножением у них все в порядке. Поверь мне, братец, подростком я пас табуны не один год! Им даже лишняя пара ног не мешает... * * * Той ночью Блейд долго не мог заснуть, возбужденный рассказами вождя Батры и его отца. Просторный гостевой покой, вырубленный на третьем ярусе городища, был озарен лишь слабым серебристым сиянием, струившимся сквозь большое окно с распахнутыми ставнями. На волнах лунною света плыл аромат чудных садов Батры; сейчас, весной, наступала пора цветения. Странные чувства и желания вызывал этот сильный и пряный запах -- казалось, еще секунда, и он, Дик Блейд -- или, быть может, хайрит Эльс? -- пушинкой взлетит прямо в звездное небо, подхваченный порывом золотогривого Майра -- самого нежного, самого ласкового из Семи Священных Ветров, покровителя любви... И еще чудилось Дику-Эльсу, что рядом с ним поднимается вверх вторая пушинка; она плыла в теплом ночном воздухе, постепенно превращаясь в девушку с гибким телом и паутиной светлых волос, закрывавших лицо. Он шумно вздохнул и, протянув руку, погладил пальцем статуэтку из темного дерева -- одну из многих, что украшали полку над изголовьем его ложа. Эта, вырезанная с исключительным мастерством, изображала пасущегося тарота. Тяжелая голова опущена вниз, к земле, передние ноги расставлены, средние и задние чуть согнуты в коленях... Рядом -- тарот атакующий. Рог выставлен вперед, пасть раскрыта, тело напряжено в стремительном броске... За ним -- пара горных волков; один сидит, другой улегся у его лап, свернувшись клубком... А вот это уже интересней! Человеческая фигурка! Широкие бедра, тонкая талия, пышные груди... Женщина... Мизинец Блейда скользнул по округлому животу, спустился к стройным, плотно сжатым коленям. Камень. Полированный красный гранит. Сейчас он предпочел бы что-нибудь более теплое и шелковистое... За тяжелой расшитой портьерой, отделявшей купальню от зала, раздался тихий плеск. Мгновенно насторожившись, странник вытянул из ножен кинжал и тихо, словно охотящаяся пантера, соскользнул с дивана на пол. Он не думал, что в доме Ильтара ему может грозить опасность; его действия были скорей инстинктивны, чем сознательны. Долгие годы тренировок и опасных приключений выработали рефлекс, которому подчинялись мышцы -- причем раньше, чем мозг успевал оценить ситуацию. Полезное качество для разведчика, когда ему приходится иметь дело с врагом; но под горячую руку можно перерезать глотку и другу... Впрочем, в отличие от юного айденита Рахи и не менее юного хайрита Эльса, умудренный опытом Ричард Блейд не терял хладнокровия и осторожности даже в гостях у друзей. Отдернув занавесь, он стремительно скользнул вдоль стены, чтобы избежать прямого удара. В купальне царил полумрак, но в неярком свете, сочившемся из комнаты, Блейд различил на другом краю бассейна приникшую к полу фигуру. Их разделяло пять ярдов воды -- слишком много, чтобы покрыть одним прыжком. Долю секунды он колебался -- убить или взять живьем; потом, решившись, сорвал портьеру и, крадучись, двинулся вперед по бортику бассейна. Его противник неожиданно вскочил и метнулся к противоположной стене. Реакция у него была потрясающая! Блейд не видел ни лица предполагаемого врага, ни рук, ни ног -- только смутные, неясные контуры тела. Кажется, незваный гость был пониже его. Не издавая ни звука, он перескочил край бассейна и швырнул вперед свою ловчую сеть. Полотнище хлестнуло незнакомца по ногам, но ткань была слишком легкой -- противник отшатнулся и прыгнул к проему, что вел в комнату. Несмотря на все старания, Блейд не успел заметить блеска стали. Похоже, этот тип не вооружен... Странно! Рассчитывает справиться с ним голыми руками? Что ж, посмотрим... Он был готов держать пари на всю Батру с семейством Ильтара в придачу, что ни один боец в Хайре -- да и на всей этой планете! -- никогда не встречался с обладателем черного пояса карате. Сейчас они поменялись местами -- незнакомец скорчился у входного проема, Блейд стоял напротив; бассейн по-прежнему разделял их. Теперь существовало три варианта развития событий: либо противник бросится к окну и спрыгнет во двор с высоты добрых пятнадцати ярдов; либо попытается откинуть засов на двери и выскочить в коридор -- но получит полфута стали под лопатку; либо, наконец, схватит фран Блейда и примет бой. Последняя ситуация казалась самой неприятной, и странник уже чуть не проклинал свою неосторожность -- лезвие висевшего над его ложем франа сияло в лучах Баста как серебряное зеркало. Но враг словно не замечал этого соблазнительного блеска. Не собирался он и прыгать в окно; дверь, похоже, его также не привлекала. Блейд двинулся вдоль одной стены купальни, и гость тут же скользнул к другой; они снова начали меняться местами. Пат? Блейд не признавал пата, добиваясь во всех случаях чистой победы. Хитро усмехнувшись, он будто случайно опустил нижний край занавеса в воду, продолжая неторопливо огибать бассейн. Стремительный рывок! Хлесткий удар тяжелой намокшей тканью, испуганный вскрик и плеск от рухнувшего в бассейн тела! В следующий миг Блейд был там же и, отбросив клинок, одной рукой погрузил в воду голову врага, другой нащупывая его глотку. Внезапно пальцы Блейда разжались, но рук он не опустил -- в их железном кольце билась обнаженная Тростинка, дочь Альса из дома Осс. Как там говорил Ильтар? Девушки из Дома Осс ласковы, словно луч весеннего солнца? Глава 7. СТОЛИЦА Обратный путь занял восемь дней и был небогат событиями. Все на плоту -- от капитана-сардара до последнего раба -- знали, что вождь хайритов отдал под начало Арраха бар Ригона сотню своих свирепых всадников. А посему задевать бывшего октарха представлялось опасным. Никто его и не трогал -- кроме рыжего Рата, который, презрительно скосив глаза в сторону своего недавнего подчиненного, то отпускал ядовитые шуточки в его адрес, то старался заступить дорогу Зие. Однажды вечером Блейд встр