зосланы к востоку и западу на полдня пути, -- зачастил рыжий, вытянувшись у стола. -- Их данные помогли уточнить карту. Холмы невысокие, тянутся далеко, поросли травой. Проходов много, но узкие, обоз провести трудно. Перед нами -- самый широкий, восемь-десять полетов стрелы... вероятно, долина пересохшей реки. Разведан вглубь тоже на полдня пути. В конце он расширяется, место ровное, удобное и для всадников, и для пехоты. Там, на окрестных холмах, и были замечены стрелки черномазых. -- Это где же? -- бар Ворт, по праву старшего из сардаров, первым задал вопрос и склонился над картой. Молодой офицер показал. Ворт потянулся к кувшину, бормоча словно про себя: -- Разведан на полдня пути... Значит, выйдя завтра утром, мы доберемся туда к самой послеполуденной жаре... Да еще солдаты устанут после марша... -- Лучше подойти поближе к вечеру, -- заметил его сосед. -- А днем -- долгий привал да крепкий сон. И все будет в порядке! -- Думаешь, кто-то сможет уснуть перед боем? -- прищурился бар Ворт и отхлебнул добрый глоток. -- Мои парни уснут, даже зарезав родную мать! Молодой бар Кирот недовольно поморщился; он словно ждал чего-то от верховного стратега -- каких-то важных, решающих слов или необходимой информации. Но, видимо, не дождался и открыл было рот, явно собираясь что-то сказать. Вдруг со скамьи помощников поднялся высокий тощий офицер; постучав пальцем по карте -- там, где была изображена долина, -- он спросил: -- Вода тут есть? Рыжий адъютант взглядом попросил у бар Нурата разрешения ответить, потом сообщил: -- От реки сохранились лужи... правда, довольно большие. Между ними -- ручей. Сосед бар Ворта одобрительно кивнул. -- Отлично! Сытный обед, крепкий сон и по ведру воды каждому на башку для освежения... -- Еще -- кружку пива да девку в постель! -- выкрикнул ктото, и сардары дружно загоготали. -- С девками придется обождать, а вот пиво -- другое дело, -- проворчал Ворт и снова потянулся к кувшину. Плеснув в кубок вина, он высосал его единым духом и поднял глаза вверх, что-то вычисляя: -- По кружке должно хватить всем, если алархи не долакали последние бочки. Неожиданно бар Кирот, протянув длинную руку, ткнул пальцем в карту -- примерно в том месте, где айденитов поджидал враг. -- Сколько их? -- спросил молодой сардар. Остальные тревожно зашевелились, поглядывая друг на друга и на рыжего адъютанта; видимо, это был главный вопрос. Бар Кирот, продолжая задумчиво поглаживать пергамент, уточнил: -- Сколько у них латников-копьеносцев? -- Установить не удалось... -- клейт пожал плечами, затем бросил растерянный взгляд на бар Нурата. Наконец, собравшись с духом, он сообщил неприятную истину -- несомненно, уже известную предводителю войска: -- Наших всадников обстреляли. Ну, и они... э-э-э... были вынуждены отступить, -- Значит, численность фаланги нам неизвестна, -- констатировал бар Кирот, подняв глаза на верховного стратега. С каждой минутой этот молодой военачальник нравился Блейду все больше и больше; похоже, он умел задавать неприятные вопросы и делать из них правильные выводы. Сардары зашумели, и бар Нурат стукнул по столу рукоятью кинжала, требуя тишины. -- Выступаем на рассвете, -- повелел стратег. -- Марш до полудня, потом -- обед и отдых. -- Он повернулся к адъютанту: -- В разведку послать алу стамийских стрелков. Пусть выберут место для привала у воды. После отдыха, -- бар Нурат окинул соратников внимательным взглядом, -- идем дальше в боевом порядке. Кирот, ты поведешь арьергард, три орды сопляков, -- Блейд понял, что военачальник говорит о молодых солдатах, отслуживших всего пару лет. -- Я пойду со второй и третьей линиями, с ордами из Джейда, а Ворт возглавит четвертую, ветеранов. Центр и левый фланг держим мы, справа ударят хайриты. -- Значит, обычный порядок? -- подал голос один из джейдских сардаров, бар Сейрет, рослый воин с суровым лицом. -- Да. -- Ударом кинжальной рукояти стратег словно припечатал это твердое "да" к столу. -- Первая линия сомнет их метателей дротиков и отступит под натиском тяжелой пехоты. Вторая и третья будут удерживать фалангу, пока хайриты не зайдут ей в тыл. Ветераны вступят в бой, когда шестиноги начнут топтать черномазых сзади. -- Немногие из арьергарда останутся в живых, -- пробормотал молодой Кирот. -- Так было всегда, -- бар Ворт пожал плечами. -- Кто выживет, когда-нибудь будет стоять в четвертой линии. Блейд склонился к уху Ильтара и шепнул: -- Ваши всадники уже встречались с фалангой? -- Не слишком часто. -- И как? -- По-разному, -- чуть заметно усмехнулся военный вождь. -- Смотря сколько их было. Блейд удовлетворенно кивнул головой, больше не прислушиваясь к замечаниям сардаров, кратким приказам бар Нурата и плеску вина, хлынувшего в кубки. Он уже понял, что эти люди, при всем их опыте и профессиональной выучке, не умели рассчитывать время и силы. Если панцирных ксамитских копьеносцев будет немного, хайриты успеют опрокинуть их тылы, а ветераны Айдена довершат разгром. В противном же случае фаланга разделится, одна половина свяжет отряд Ильтара -- достаточно и часа! -- пока другая не превратит айденские орды в кровавую кашу. Сардары, прихлебывая кислое вино, уже выясняли детали -- с каким интервалом должны следовать полуорды, сколько брать запасных щитов и где оставить обоз. Бар Кирот угрюмо молчал. Что касается Блейда, то он размышлял над тем, стоит ли вмешиваться. Пассивность была не в его характере, но сейчас он прекрасно знал причину своей нерешительности. Раньше он появлялся в реальностях Измерения Икс как таинственный пришелец, зрелый и могучий воин, носитель опыта и мудрости далекой Земли. Да, всякий раз его жестоко испытывали! Но потом он зачастую шагал прямо на трон -- или, как минимум, на царственное ложе вблизи трона. В облике Рахи он лишился былого ореола таинственности. Безусловно, легче выжить в новом и опасном мире под личиной одного из его обитателей, но это имело и свои отрицательные стороны. Те, кто знал или слышал о Рахи, столичном щеголе, повесе и забияке, не слишком-то доверяли Блейду. И вот результат: почти четыре месяца он в Айдене, а что успел сделать? Чего достиг? Переспал с тремя девушками да удостоился звания аларха! Правда, в Хайре его приняли с почетом... Блейд стиснул челюсти. Если он хочет отвоевать очко у судьбы, действовать надо немедленно! Впервые с момента появления в этом мире он стоял в преддверии крупных событий; здесь и сейчас, за этим столом, решался исход завтрашней битвы. Кстати, напомнил он себе, речь идет и о его собственной шкуре. Огромный кулак поднялся словно против его воли. Грохот, звон подпрыгнувших кубков, красные винные пятна на карте... Блейд встал. Двадцать пар глаз в удивлении уставились на него. Наконец бар Ворт сочувственно спросил: -- Что, хлебнул лишнего, парень? -- Красная физиономия сардара свидетельствовала, что сам он уже изрядно приложился к кувшину. -- Закрой рот, старый болван! -- рявкнул Блейд. Он вдруг забыл о Рахи, забыл, что находится в теле юнца; над столом высился грозный Ричард Блейд, многоопытный глава отдела МИ6А, странник, повидавший великолепие и ужас, славу и позор без малого тридцати миров. Вероятно, командиры айденского войска почувствовали странность происходящего; разговоры и звон кубков смолкли. Бар Нурат, однако, остался невозмутим. Щелкнув пальцами, он отдал краткий приказ: -- Выбросить вон! За спиной Блейда как по волшебству выросли два широкоплечих телохранителя и попытались заломить ему руки за спину. В их движениях ощущалась большая сноровка, вырабатываемая только долгой практикой; очевидно, им не раз приходилось очищать штаб пой шатер от подгулявших офицеров. Блейд резко двинул локтем вверх, и один из стражей осел на пол, придерживая челюсть. Через миг второй пулей вылетел из палатки от могучего удара и растянулся у входа Ильтар гулко захохотал. Глаза бар Нурата округлились, он начал приподыматься. -- Послушай, Айсор бар Нурат! -- голос Блейда раскатился, словно львиный рык. -- Если там, в долине, нас поджидают тысяч десять панцирных копьеносцев Ксама, ты положишь им под ноги все войско! Не спеши и действуй осмотрительнее, как подобает твоему возрасту и положению. Бар Нурат вдруг успокоился и снова сел. В глазах его зажглись насмешливые огоньки. -- Потомок северных варваров напоминает мне о моем возрасте и положении? -- Северные варвары -- неглупые люди и превосходные бойцы, -- чуть понизив голос, ответил Блейд. -- Но сейчас с тобой говорит Аррах бар Ригон, сын Асруда бар Ригона, пэра Айдена и Стража Западных Пределов! Рыжий офицер склонился к уху военачальника и что-то зашептал. Выслушав, бар Нурат кивнул головой и с подозрением уставился в лицо Блейда. Убедившись, что дерзкий юнец совершенно трезв, полководец кивнул головой и произнес: -- Ладно! Послушаем, что скажет нам аларх Ригон, сын Асруда бар Ригона, бывшего пэра Айдена, -- слово "бывшего" было подчеркнуто весьма заметно. Блейд перевел дух. Он выиграл первый раунд -- его согласились выслушать. Загибая пальцы, он начал излагать свой план. -- Первое. Надо оборудовать хорошо укрепленный лагерь -- ров, вал, на валу -- частокол, катапульты и баллисты. Лучше всего выбрать холм с плоской вершиной и подрезать его склоны. В таком лагере нам не страшна атака фаланги -- мы забросаем ее ядрами из катапульт. Бар Ворт презрительно усмехнулся, но двое-трое молодых одобрительно закивали головами. Кирот с интересом приподнял брови, видимо, идея временных укреплений, наподобие лагерей римских легионеров, еще не приходила в голову полководцам Айдена. Блейд продолжил: -- Второе. Необходимо провести разведку боем. Послать не алу лучников, а хайритскую сотню! Взять пленников -- чином повыше. Допытаться, сколько войска у ксамитов, где оно стоит, кто командиры, сколь велики запасы продовольствия... Третье. Выведав все, составить подходящий план. Возможно несколько вариантов: зажать их армию среди холмов; ослабить ее набегами всадников; отрезать от источников воды. Но лезть очертя голову в этот лабиринт холмов -- безумие! Блейд окинул взглядом стол. Бар Ворт, громко хлюпая, присосался к кружке. Его сосед пренебрежительно выпятил губу, показывая всем своим видом, что советы всяких сопляков его не интересуют. Но Кирот, Иртем бар Корин и еще один сардар из молодых слушали внимательно. Им, вероятно, совсем не улыбалось класть головы в бою с непобедимой фалангой эдората. Блейд усмехнулся уголком рта и положил руку на мускулистое плечо Ильтара. -- Если досточтимый стратег бар Нурат и мой командир позволят, я готов вести свою сотню в разведку. Бар Нурат, похлопывая кинжалом по ладони, задумчиво оглядел кузенов. Его холодные темные зрачки не отражали ничего, кроме глубоко скрытого недоверия, и Блейд почувствовал, как под этим взглядом личина Арраха бар Ригона, нобиля империи, сползает с него, выставляя напоказ хайрита Эльса. Для Нурата он был полукровкой -- и, следовательно, таким же ненадежным чужаком, как и Ильтар. -- Когда ты, молодой бар Ригон, -- раздался размеренный голос стратега, -- получишь под свою руку хотя бы одну алу и станешь большим полководцем, тогда и будешь строить планы. А пока твое дело -- махать мечом. Бар Ворт усмехнулся, его сосед захохотал во весь голос. Пытаясь справиться с туманившим голову гневом, Блейд так стиснул кулаки, что костяшки пальцев побелели. Затем он ответил -- и голос его был таким же размеренным и спокойным, как у бар Нурата: -- Под моей рукой -- хайритская сотня, досточтимый. И она стоит больше любой орды твоей армии. Теперь захохотал Ильтар. Блейд небрежно поклонился и вышел. Он стоял у входа в палатку, стараясь обуздать клокотавшую в груди ярость. За полотняной стенкой раздался голос Ворта: -- Забить наглеца в колодки! Даже не попросил позволения удалиться! -- Ну, незваным пришел, без спроса ушел, -- возразил ему бар Кирот. Потом он произнес почтительно, но с укоризной: -- Зря ты его так, досточтимый. Парень дело говорил... * * * С полчаса, успокаиваясь, Блейд бродил меж палаток. Парень! Этого юного Рахи никто не хочет принимать всерьез... Лет десять пройдет, пока он станет мужем средних лет, чьи слова имеют значение и вес... Впрочем, Ричард Блейд не собирался ждать так долго. Он напомнил себе, с каким уважением был принят в Батре; затем, порывшись среди событий последних месяцев, откопал еще пару-другую эпизодов, когда юный возраст Рахи оказался вполне к месту. Вздохнув, Блейд решил, что за все в этой жизни надо платить -- в том числе и за услады молодости. Когда он перешагнул порог своего шатра, его встретила ухмыляющаяся физиономия Ильтара. Чос, собиравший ужин на походном столике, вскинул на хозяина тревожные глаза. -- Хвала Айдену! -- сказал он, осматривая Блейда с головы до ног. -- Ты цел и невредим! -- Ненадолго, уверяю тебя, ненадолго, -- Ильтар налил себе вина. -- Дразнишь меня, господин? -- Чос возмущенно уставился на хайрита, потом перевел взгляд на хозяина. -- Он говорит, Рахи, что ты устроил мерзкий дебош на совете... разбил голову красноносому Ворту -- порази его Шебрет молнией в тощую задницу! -- а потом переломал кости телохранителям бар Нурата и... Блейд поднял руку. -- Готов поклясться, что по крайней мере половина сказанного -- правда, -- заявил он. -- Но бар Ильтар говорит, что тебя собираются забить в колодки... Блейд посмотрел на ухмыляющегося во весь рот кузена, затем покачал головой. -- Ты же бывалый парень, Чос! Ну, скажи мне, легко ли взять на расправу человека из хайритского лагеря -- да к тому же брата вождя? -- Умный Эльс, хитрый Эльс! -- басом проворковал Ильтар. -- Ладно, на самом деле было так Нурат сказал -- поглядим завтра в бою, чего стоит этот парень. А Ворт поклялся, что отрежет себе левое ухо, если окажется, что ксамиты привели сюда больше пяти тысяч копьеносцев. Блейд пристально поглядел на кузена. -- У меня такое предчувствие, что старый болван уже может точить свой нож. Глава 10. БИТВА Послеполуденная жара уже начала спадать, когда айденское войско достигло конца долины. Русло пересохшей реки, от которой остались только лужи да небольшие пруды, соединенные мелким ручьем, отклонялось влево, к холмам; впереди раскинулся широкий ровный луг с редкими пригорками и опавшей, пожухлой от зноя травой. Идеальное место для маневрирования плотных масс тяжеловооруженных пехотинцев, отметил про себя Блейд. Но для кавалерийской атаки луг подходил не хуже. Эта равнина, мили полторы поперек, в глубину тянулась на все четыре, упираясь в очередную гряду невысоких холмов. С востока этот миниатюрный горный хребет прорезала лощина -- вероятно, там продолжалось речное русло, выходившее в неведомые земли по ту сторону страны холмов. Справа от этого прохода, гораздо более узкого, чем тот, которым айдениты вышли на равнину, темнели шеренга ксамитской пехоты. Их было много, очень много. По тому, с какой уверенностью противник выбрал место встречи, Блейд понял -- предводители армии эдората не сомневались, что бар Нурат приведет свои орды именно сюда. Это говорило о многом. О том, что пересохшее русло на самом деле являлось наиболее удобной дорогой в южные пределы, и о том, что сей факт был ксамитам отлично известен. Айденские ратники, хорошо отдохнувшие во время долгой дневки, шли бодро. Согласно плану бар Нурата, орды разворачивались в четыре линии, занимая по фронту ярдов восемьсот; их строй почти перекрывал левую часть луга. Справа колонной по десять двигались хайриты, обгоняя пешее войско и прижимаясь к западному краю равнины. Оба фланга прикрывали полуорды стамийцев; они уже лезли на ближайшие холмы, стараясь занять удобную для стрельбы позицию. Еще два их отряда шли сразу за первой линией. Обоз, вместе с последней тысячей лучников, остался в горловине прохода, наглухо отсеченной сейчас тяжелыми повозками северян, за которыми сгрудились остальные фургоны. Пять возов, однако, следовали в арьергарде хайритского строя. В них везли запасные арбалеты и плотно увязанные пучки стрел, и каждый тащила теперь пара шестиногов, прикрытых кольчужными попонами, свисавшими почти до земли. На краю луга, в сотне ярдов от западной гряды холмов, торчал невысокий серповидный курган, обращенный выпуклостью к вражеским шеренгам -- естественное место сосредоточения для воинского отряда и превосходный наблюдательный пункт. Ильтар вел своих людей как раз туда, инстинктом прирожденного полководца угадав все преимущества этого места; там хайритам предстояло ждать, пока минует первая фаза сражения и в бой вступит фаланга. Сотня за сотней тароты и их всадники скапливались в полукруге меж пологих травянистых склонов; наконец он был заполнен от края до края. Всадники встали плотно, стремя к стремени; раздавались лишь позвякивание кольчуг да глубокое, но негромкое сопенье таротов. Спешившись, Блейд кивнул Чосу и полез на гребень, желая бросить взгляд на вражеское войско. Их было тысяч тридцать, поджарых смуглых ксамитских солдат. Длинные шеренги тянулись от одной гряды холмов до другой, заполняя всю южную часть долины; невысокие вершины слева и справа, в которые упирались фланги армии эдората, кишели лучниками. Блейд понял, что видит всего лишь застрельщиков -- бойцы передовых отрядов, полунагие, с пучками дротиков и кривыми кинжалами, не могли нанести мощного удара. То была легкая пехота, скорая на ногу в преследовании, готовая догнать и дорезать побежденных. Сейчас она ринется вперед, выпустит рой метательных копий и отступит, очистив поле для главной силы -- несокрушимой ксамитской фаланги. За морем бронзово-коричневых тел в пестрых, в белую и красную полоску передниках, словно острова возвышались три плотные группы солдат, сверкавших бронзой панцирей и щитов. Глухие шлемы с прорезью для глаз скрывали их лица, лес двенадцатифутовых пик чуть заметно колыхался над красными султанами. Центральный отряд был больше -- Блейд насчитал двести бойцов по фронту и тридцать шеренг в глубину; два остальных, подпиравших фланги, казались вдвое меньшими. Двенадцать тысяч тяжелой пехоты! Если верно то, что ему говорили про этих воинов, они растопчут айденские орды еще до заката. Он оглянулся на хайритов, сгрудившихся под прикрытием холма. Всадники, расслабившись, откинулись в седлах; передние баюкали на коленях древки франов, задние -- кто дремал, кто рылся в колчанах с толстыми короткими стрелами, кто, для проверки, щелкал спусковой скобой арбалета. Двое трое, спешившись, заталкивали в пасти своих зверей пучки сушеного кра; остальные шестиноги, мерно работая челюстями, уже перетирали возбуждающую жвачку. Позади нестройной толпы всадников вытянулись в ряд пять тяжелых возов; над высокими бортами, окованными железными полосами, громоздились вязанки стрел. Боевое искусство средневековья и классической эпохи было одним из увлечений Блейда, и он прекрасно помнил, что конница -- в исторической перспективе, конечно, -- всегда проигрывала тяжелой пехоте. Конные стрелки Персии не могли справиться с македонской фалангой, орды восточных варваров разбивались о римские легионы, бронированный строй викингов топтал рыцарей Франции. Пеший боец с большим щитом и длинной пикой оказывался сильнее конного -- если с боков пехотинца прикрывали другие фалангиты, а сзади стоял соратник с длинным мечом или доброй секирой. Конница ничего не могла поделать с этим железным каре; она атаковала -- и гибла. Однако так было на Земле; кто знал, на что способны эти всадники на чудовищных, невероятных шестиногих скакунах? За центральной фалангой -- там, где на высоком деревянном помосте развевались пышные плюмажи военачальников и мельтешил рой посыльных, -- раздался рев труб. Первые шеренги легковооруженных дрогнули и, переходя с шага на бег, коричневокрасной волной покатились поперек долины. Шесть полуорд айденитов, разворачиваясь навстречу, приветствовали их улюлюканьем и грохотом мечей о щиты. Промежутки между плотными квадратами полуорд заполнили стамийские лучники; зазвенели тетивы их коротких луков, и красно-коричневый вал огласился воплями раненых. Мимо северных всадников уже мерно печатали шаг орды второй линии; ее подпирала третья. Четвертая -- три с половиной тысячи ветеранов -- замерла в сотне ярдов позади; эти были запасным козырем в предстоящей схватке с фалангой. Перед третьей линией на своем черном жеребце гарцевал бар Нурат, окруженный адъютантами и барабанщиками. Блейд видел упрямый блеск глаз под сверкающим наличником шлема, руку, намертво вцепившуюся в поводья, и жезл, которым размахивал стратег, поторапливая сардаров и алархов. Град дротиков просвистел в воздухе -- раз, другой, третий. Ксамиты целили в щиты, тяжелые наконечники пробивали насквозь двойной слой дубленой кожи и деревянную доску. Блейду говорили, что вытащить их практически невозможно -- этому препятствовали специальные крючки, выступавшие на лезвиях. Пехотинцы несли по три-четыре копья и метали их с завидной точностью. Однако они не стремились пустить кровь старым соперникам на полях сражений, предоставляя выполнение этой задачи фаланге; их целью являлись именно щиты, без которых длинные пики фалангитов могли переколоть имперцев во мгновение ока. Атакующие шеренги полуголых бойцов вдруг остановились, пропуская задние ряды; новый ливень дротиков обрушился на айденских солдат. Многие швыряли наземь бесполезные щиты с полудюжиной торчащих из них древков и, яростно размахивая мечами, бросались на увертливого врага. Навязать ближний бой -- а там короткие тяжелые клинки и превосходная выучка меченосцев сделают свое дело! Заревели сардары, алархи заработали плетьми, остужая самых горячих; строй айденитов выровнялся, квадраты полуорд снова обрели четкость. Похоже, легковооруженные истощили свой запас копий. Так и не сблизившись с имперцами на расстояние доброго удара, они вдруг разом повернулись, забросив за спины небольшие круглые щиты -- для предохранения от стамийских стрел -- и бросились назад, к широким промежуткам между фалангами. Маневр не был безупречен -- разъяренные орды первой линии накатили с тыла, и началась резня. За ними поспешали шесть джейдских полуорд, на бегу вытаскивая мечи. "Самое время ввести в дело главные силы", -- подумал Блейд, сосредоточив внимание на застывших в плотном строю фалангитах. Словно повинуясь его взгляду, опять рыкнула труба -- долгий аккорд повис в воздухе. Три прямоугольника качнулись, воины первого ряда опустили пики, шагнув вперед как один человек, водоворот смуглых фигур раздался перед ними, обтекая фланги. Сзади на ксамитских застрельщиков с воплями и торжествующим воем наседали передовые алы; солдаты рубили, рубили, рубили, словно опьяненные кровью. Вдруг поле перед ними опустело, и в глаза айденитам сотнями остроконечных пик уставилась смерть. Впрочем, вражеская тактика не была неожиданной для бар Нурата. Жезл стратега взлетел вверх, загрохотали барабаны, и третья линия имперских войск быстро двинулась вперед, сливаясь со второй. Полуорды из Джейда -- вокруг них, выравнивая шеренги, метались алархи, -- выстраивались двумя группами: четыре -- на левом фланге, восемь -- в центре. Замелькали копья, запасные щиты и алебарды на длинных рукоятях -- их передавали в первые ряды; около каждого копейщика встал боец с секирой, со щитом на левом плече и вторым, свисавшим со спины. Стамийцы, не без потерь выбравшиеся из недавней свалки, в которой передовые орды рубили легкую пехоту эдората, забрались на вершины холмов слева и справа и затеяли перестрелку с лучниками врага. Теперь только измятый неровный строй меченосцев первой линии разделял изготовившиеся к бою фаланги и семь тысяч джейдских ратников. Удар тяжелой пехоты эдората был неотразим. Три фаланги двигались наискосок; одна немного обгоняла центральный отряд, вторая -- та, что находилась почти напротив северных всадников, -- отставала. Первый ощетинившийся копьями прямоугольник прошел сквозь правый фланг айденских меченосцев как нож сквозь масло. Солдаты, потерявшие щиты во время атаки легковооруженных, пытались перерубать древки пик своими короткими мечами; иногда это удавалось, но чаще острие копья быстрее находило цель. Оставив за собой вал трупов, ксамиты с грохотом столкнулись с четырьмя джейдскими полуордами и начали их теснить. Силы оказались примерно равными -- три на две с половиной тысячи бойцов -- но пики ксамитских солдат были длиннее, щиты -- больше, а искусство сражаться в плотном строю -- выше всяких похвал. Они ломили стеной; Айден отступал. Снова грохот металла о металл -- большая фаланга навалилась на центр имперцев, возглавляемый бар Нуратом; третий отряд заворачивал налево, явно намереваясь ударить во фланг. Словно ожившая иллюстрация к учебнику древней военной истории разворачивалась перед Ричардом Блейдом; впервые -- с тех пор, как он попал в это измерение, -- странник видел крупную битву, столкновение армий двух огромных государств -- и, несомненно, противоборство двух военных доктрин. Ксамиты явно специализировали свои войска. Стрелки метали стрелы и камни. Легкий пехотинец умел быстро наступать и отступать, действовать дротиком... что же еще? Блейд поднял взгляд на поле сражения, где полуголые бойцы эдората добивали молодых солдат бар Кирота. Да, они еще неплохо обращались со своими кривыми кинжалами, походившими на ятаганы... Тяжеловооруженные разделывали противника с основательностью дорожного катка. Они искусно владели пиками, держали строй и наверняка отличались чудовищной выносливостью -- сражаться под жарким солнцем в бронзовых доспехах мог не каждый. Но Блейд не сомневался, что в поединке один на один воин Айдена превосходит ксамитского фалангита. В имперской армии не было легкой и тяжелой пехоты, инженерных войск, пращников и стрелков -- последних, при необходимости, предпочитали нанимать на стороне, как стамийцев; имперские орды состояли из солдат. И предполагалось, что эти солдаты, как римские легионеры, способны на все. Они действительно умели если не все, то многое -- но справиться с фалангой было выше их сил. Над плотной группой всадников, окружавших бар Нурата, взметнулось копье с вымпелом. Сигнал! Блейд, скатившись с кургана, прыгнул в седло. Тароты не разгонялись подобно лошадям, они с места рвали в галоп. Хайриты стремительно вылетели из-за холма, растягиваясь колонной по-двое; Ильтар вел первую сотню, Блейд со своей замыкал строй. Бешеным скоком длинная змея всадников мчалась наперерез третьей фаланге. Плавно покачиваясь на спине зверя, Блейд видел, что ксамиты даже не замедлили шага. Может, гордость подавляла страх перед невиданными животными, либо уверенность в своих силах -- или же привычка к дисциплине, вколоченная с юности палками сержантов. Сзади щелкнула тетива -- Чос пытался достать врага стрелой из короткого стамийского лука; с арбалетом, который хайриты натягивали вручную, он справиться не мог. Недолет. Блейд, разминаясь, махнул франом -- раз, другой. Длинное древко уже привычно скользило в ладони, клинок то сверкал у самого лица, то змеиным жалом выстреливал вперед. Сотня Ильтара мчалась в пятидесяти ярдах от ксамитского строя. С резким визгом понеслись арбалетные стрелы, и первый ряд фаланги рухнул, как подкошенный. Всадники стреляли в прорези шлемов, в шею над краем панциря; впрочем, их короткие снаряды с закаленными стальными остриями пробивали и сами доспехи. Щиты -- да, толстые массивные щиты могли спасти от них -- если пехотинец успевал прикрыть лицо; но, как правило, он тут же получал болт в колено. Бойцы Дома Карот сняли первый ряд фаланги и, обогнув строй справа, обрушили на нее второй залп. Сотни патаров, сейдов, кемов и оссов продолжали шелушить ксамитский отряд словно луковицу, которую теребят нетерпеливые пальцы. Когда цепочка всадников Блейда поравнялась с фалангитами, перед их фронтом громоздился вал трупов, над которым торчала стена щитов и с прежней неукротимостью сверкали острия пик. Люди второй сотни каротов не стали тратить зря стрелы; в ход пошли франы, превращая грозные копья в бесполезные обрубки. Шестиноги бешеным галопом неслись на расстоянии удара, почти касаясь боками бронзовых наконечников; северный воин успевал снести острие, ксамит, пытаясь уколоть, обычно промахивался. Тем не менее Блейд не раз слышал за спиной дикий визг таротов и проклятия всадников. Он на миг приподнялся в стременах, окинув взглядом неширокую долину. Дела имперской армии шли неважно. Воины эдората уже захватили высотки на обоих флангах, и все стамийцы, похоже, были перебиты. Теперь отряды вражеских лучников вместе с метателями дротиков нависали над четвертой, резервной линией айденитов, забрасывая ветеранов стрелами, копьями и камнями. Сколько они еще выстоят под обстрелом? В любом случае щиты можно было считать потерянными -- значит, на долю ксамитской фаланги останется вдвое меньше работы. В центре и на левом фланге имперские орды медленно отступали под натиском закованной в бронзу пехоты врага. Оттуда доносился яростный грохот мечей и секир о щиты и шлемы, стоны раненых, яростные крики айденитов и протяжный торжествующий вопль -- боевой клич фаланги. Ильтар яростно закрутил франом над головой, потом вытянул клинок в сторону центра. Бар Нурат нуждался в немедленной помощи, и восемь хайритских сотен устремились назад, мимо подковообразного кургана и заполненных стрелами возов. Когда всадники проносились вдоль линии фургонов, три десятка возничих начали швырять им туго увязанные пучки; воины ловили их на скаку -- руками или крючьями франов. Сзади раздавался монотонный посвист стрел и лязг арбалетных пружин -- две патарские сотни старались проломить бронзовую стену истерзанного, потерявшего половину бойцов ксамитского отряда. Глухо взвыла труба, и задние ряды большой фаланги развернулись навстречу северянам, предотвращая удар с тыла. Вероятно, здесь командовал более опытный военачальник он либо встречался раньше с хайритами, либо следил за только что разыгравшейся схваткой. Воины в первой шеренге опустились на колени, скорчившись за щитами и прикрывая ноги солдат во втором ряду; те держали свои щиты на уровне груди. Опоясанный двойной сверкающей полосой металла, ксамитский строй ощетинился сотнями копий. Одни были вытянуты на восемь футов -- чтобы не подпускать всадников слишком близко; другие, торчавшие на вдвое меньшее расстояние, были готовы нанести смертельный удар. Никто, даже тренированный хайритский боец, не сумел бы пробиться сквозь внешний слой этого частокола, уворачиваясь одновременно от выпадов копий, поджидавших на полтора ярда дальше. Вряд ли хайритов можно было победить таким способом, но остановить -- несомненно. И Ильтар, видимо, уже понял это. Его предостерегающий крик был повторен сотниками, и все же несколько горячих голов, попытавшихся пустить в ход франы, повисли на ксамитских копьях. Отряд промчался вдоль фронта фаланги, выбивая стрелами о ксамитские щиты громоподобную лязгающую мелодию. Каждый всадник со второго седла успел выстрелить трижды, но Блейд, по-прежнему замыкавший колонну со своими оссцами, видел, что эти залпы принесли нападавшим немного пользы. Упали три-четыре десятка фалангитов -- из самых неосторожных или несчастливых; их место тут же заняли другие бойцы. Теряя время и темп атаки, хайриты развернулись для второго захода -- с тем же результатом. Ильтар начал новый поворот. Либо он тянул минуты, судорожно выискивая способ, как пробиться через этот смертоносный частокол, либо не мог смириться с тем, что уже понял Блейд -- северян остановили! Безусловно, они владели и свободой маневра, и полем -- всем полем, кроме той его части, где стояли эти невероятно упрямые ксамиты. Пять передних шеренг большой фаланги продолжали перемалывать джейдские орды, теснимые с востока вторым отрядом. Со спины своего тарота Блейд видел, как падали всадники, телохранители и адъютанты, окружавшие бар Нурата; и вместе с ними клонились к земле, втаптывались в кровавую грязь айденские вымпелы. Вот черный жеребец полководца вскинулся на дыбы, оскалив зубы в агонии, потом рухнул на бок. Похоже, Нурату не выбраться... Нет, он вскочил, уже со щитом на плече, подхваченном из рук умирающего солдата, и теперь медленно пятился назад, отбивая мечом жалящие острия копий. До него было с полсотни ярдов -- непреодолимый путь, перекрытый всей толщей ксамитской фаланги, -- и Блейд заметил, какая дикая ярость искажала обычно холодное и сумрачное лицо стратега. Ильтар, видимо, ничего не мог придумать. Фланговый обход представлялся бесполезным -- с боков ксамитов прикрывала все та же двойная бронзовая стена щитов. Теряя честь воина, хайритский вождь был вынужден бессильно следить, как расправляются с его нанимателем. Да, теряя честь, свою и Хайры, ибо ему платили золотом именно за эти драгоценные мгновения боя! Когда колонна северян повернула в третий раз, Блейд, выбрав подходящий момент, выбрался из строя и направил Тарна к пегому шестиногу кузена. -- Повозки! -- закричал он, перекрывая лязг сыпавшихся на щиты фалангитов стрел, -- В каждую -- десяток с франами и десяток стрелков! А потом пустим их туда! -- Блейд рубанул ладонью в сторону несокрушимого ксамитского строя. Ильтар понял мгновенно. -- Отличная мысль! Бери свою сотню и действуй! -- Уже на скаку, резким посвистом созывая оссцев, Блейд обернулся и успел разглядеть, как на лице вождя мелькнула улыбка, а с губ словно слетело обычное: "Умный Эльс! Хитрый Эльс!" В следующий миг Ильтар уже раздавал приказы, сбивая отряд тесным клином, нацеленным в самую середину ксамитского фронта. Возы грохотали, возницы нещадно настегивали зверей бичами, стараясь набрать разбег на расстоянии двухсот ярдов, отделявших фалангу от серповидного холма. Блейд, и в спешке не потерявший головы, забрался во второй фургон; первый, по его расчетам, скорее всего завязнет в пробитой бреши, а он хотел сохранить максимальную свободу маневра. Придерживаясь одной рукой за высокий борт и сжимая в другой фран, он посмотрел назад -- его всадники мчались следом, все -- в передних седлах, поскольку половина бойцов перешла в повозки. Чос, свято соблюдавший инструкцию беречь Тарна, а заодно -- и свою шкуру, скакал, как было велено, в самом хвосте колонны. Блейд довольно улыбнулся. Да, хайриты умели действовать быстро! А их шестиноги развивали просто невероятную скорость! С того мгновения, как он вымолвил Ильтару первое слово, и до удара о бронзовую стену фаланги вряд ли пройдет больше пяти минут! Еще тридцать ярдов... двадцать... десять... Сейчас возы врежутся в ксамитский строй... И они врезались. Первая пара зверей протащила фургон почти в самый центр вражеского войска, давя и калеча людей; там он и застрял, словно крохотный форт, стиснутый такой плотной массой живых и умирающих фалангитов, что даже чудовищные усилия двух шестиногов не могли продвинуть его ни на дюйм. За ним по кровавому следу ринулись остальные возы и осская сотня; затем -- большая часть всадников Ильтара. Бойцов Дома Сейд он отправил громить третью фалангу. Хайриты стреляли в упор с повозок и седел; сверкали франы, дикий рев разъяренных таротов смешивался с грохотом копыт, молотивших по доспехам, лязгом оружия и криками умирающих воинов эдората. В этом сражении не было раненых; фалангиты стояли так плотно, что каждый удар клинка, каждая стрела, каждый оборот окованных железом колес нес смерть. Гибельная брешь в теле фаланги все расширялась и расширялась, стройные шеренги распадались на отряды из ста-двухсот бойцов, потом -- на группы из десятков отчаянно обороняющихся людей, наконец -- на кучки, в которых было не больше трехпяти солдат. Но они продолжали сражаться! Они не просили пощады! Бросив длинные пики, бесполезные в ближнем бою, обнажив мечи и прикрываясь своими огромными щитами, ксамиты пытались взять кровь за кровь -- тарота ли, человека, не важно; казалось, каждый из них стремился умереть, хоть раз погрузив клинок в тело врага. Но это удавалось им редко. Лишенные монолитной спаянности строя, они были беззащитны перед потоком стрел и свистящей сталью северян; один за другим они падали в траву, сами подобные траве, скошенной безжалостными ударами. Блейд не считал, скольких он убил в тот день. Когда пространство вокруг повозки покрыли трупы в обагренных кровью доспехах, он перепрыгнул с борта в седло Тарна и вытащил притороченный к луке длинный меч. Так, с франом в правой руке и мечом в левой, он и кончил этот бой, обнаружив, что рубить уже некого; тех же, кто избежал ударов его клинков, милосердно пристрелил Чос. Патары и сейды добивали остатки меньших фаланг; айденские ветераны, взобравшись на гребни окрестных холмов, ожесточенно резали полуголых пехотинцев Ксама; потрепанные джейдские орлы, растянувшись поперек долины неровной шеренгой, отлавливали и приканчивали бегущих; охранявшие обоз стамийцы, ала за алой, скрывались в боковых проходах, преследуя тех, кто пытался найти спасение в лабиринте холмов. Нижний край солнечного диска коснулся вершин западной гряды. Трубы ксамитов молчали. * * * Блейд, Ильтар и семь оставшихся в живых сардаров стояли над телом бар Нурата. Ксамитское копье пробило нагрудную пластину панциря, разворотив ребра страшной раной; в ней розовели обломки костей, рассеченные мышцы и залитое кровью легкое. На лице полководца застыло гневное выражение, словно и в смерти он продолжал с той же яростной силой ненавидеть исконных врагов империи. Что ж, этот человек выполнил свой долг, подумал Блейд. Он ошибся, переоценив мощь своего войска, и попал в ловушку. За что и заплатил жизнью. Оторвавшись от созерцания покойного стратега, Блейд поднял голову и оглядел айденских военачальников. Четверо были покрыты кровью и пылью: бар Кирот, сумевший вывести из-под удара фаланги с полтысячи своих молодых солдат, бар Сейрет и еще два джейдских сардара, имен которых он не знал. Трое, командиры орд ветеранов, выглядели совсем свежими. Автоматически Блейд отметил, что Иртем бар Корин, видимо, погиб. Жаль... Парень был неглуп и испытывал к нему симпатию... Впрочем, то, чему предстояло сейчас свершиться, произойдет неизбежно и независимо от желания сардаров, пребывавших в состоянии шока и нерешительности. В отличие от них Блейд точно знал, чего хочет и как будет действовать. И он собирался выполнить свой план, даже если придется зарубить всех семерых, не исключая и бар Кирота. За его спиной была молчаливая поддержка Ильтара и нетронутая сила хайритской тысячи, потерявшей не более полусотни бойцов. Бар Ворт откашлялся. Лицо его покраснело больше обычного, пальцы нервно сжимали рукоять висевшего на перевязи меча. -- Хм-м... Да будет милостив к тебе Айден в своих сверкающих чертогах... -- старый сардар на миг склонил голову перед телом полководца. Остальные вразброд повторили его жест и ритуальную фразу прощания. -- Что будем делать, досточтимые? -- взгляд Ворта скользнул по мрачным лицам офицеров. -- Продолжим поход или повернем домой? Хочет вернуться, понял Блейд. Но опасается принять ответственность за такое решение на себя одного. -- А разве у нас есть выбор? -- хрипло произнес Кирот. -- Пока что в южные пределы попал бар Нурат -- вместе с доброй половиной войска. -- Но они уже ни о чем не смогут рассказать! -- он горько расхохотался. -- Ну-у-у... -- протянул Ворт, -- у верховного стратега были секретные инструкции... указания насчет дальнейшего пути... Я же их не имею. Как старший среди вас, я готов вести войско обратно, но не туда, -- он махнул в сторону южной гряды холмов. Оба командира орд ветеранов одобрительно закивали. Чем ближе человек к пенсии, тем больше ценит он жизнь, подумал Блейд. Это умозаключение было справедливо и на Земле, и в Айдене, и в десятках других миров Измерения Икс. -- Надо возвращаться, -- сказал один из ветеранов, -- Ворт прав. Досточтимый бар Нурат был великим полководцем... нобилем из рода пэров... Кто из нас ему равен? -- он метнул презрительный взгляд на молодого бар Кирота, словно с ходу отметал возможные претензии с этой стороны. -- Этот великий полководец завел нас в ловушку, -- угрюмо пробормотал Кирот, -- хотя его об этом предупреждали... те, у кого хватило мозгов и смелости поднять голос на совете... -- он искоса взглянул на Блейда. Все три командира ветеранов нахмурились, и даже на потных физиономиях джейдских офицеров появилось неодобрительное выражение. Люди не прощают напоминаний о своих ошибках. "Торопится парень, -- снисходительно подумал Блейд. -- Слишком молод. Нельзя вот так, сразу..." Впрочем, ему тоже не хотелось зря тянуть время. -- Не нам обсуждать ошибки досточтимого бар Нурата, -- Сейрет примиряюще поднял руку. -- Тем более, что содеянного не исправишь. Милостью Шебрет нам дарована победа... мы живы, и половина войска еще держится на ногах. -- Хорошо! Так что ты предлагаешь? -- бар Ворт прожег джейдца яростным взглядом. -- Идти назад? Или вперед? -- Сейрет покачал головой, явно пребывая в нерешительности, -- И если мы пойдем вперед, то кто готов нас возглавить? -- Он обвел взглядом лица сардаров, явно игнорируя и Блейда, и хайритского вождя. -- Ты, Кирот? Ты, Сейрет? Ты, бар Трог? Ты, бар... -- Я, -- спокойно произнес Ричард Блейд, выступая вперед. Стоявший рядом с ним Трог, приятель бар Ворта, невольно отшатнулся. Блейд скосил на него глаза, и на его губах заиграла насмешливая улыбка. -- Чего ты так испугался, почтенный бар Трог? Тебе же требовался хороший полководец, из рода пэров, да еще с секретными инструкциями... Ну, так погляди внимательно! Вот стоит перед тобой сардар Аррах бар Ригон, военачальник не из последних, наследник Западного пэрства и носитель тайны... Чего же тебе еще нужно? -- Нет! -- взревел Ворт, хватаясь за меч. -- Нет! Разжалованный сардар, сын предателя, беспутный пьянчуга, кал собачий -- вот ты кто! Сам милосердный бар Савалт велел мне... -- он вдруг захлопнул рот, сообразив, что сболтнул лишнее. Блейд медленно повернулся к командиру ветеранов и потянул из ножен кинжал. -- За тобой должок, приятель, -- неторопливо произнес он, затем с силой метнул клинок в ноги бар Ворту, так что лезвие по рукоять ушло в землю. -- Я хочу получить твое ухо. -- Старый сардар уставился на него непонимающим взглядом, и Блейд с ухмылкой пояснил: -- То самое, которое ты поклялся отрезать, если в ксамитской фаланге окажется больше пяти тысяч бойцов. Они привели тысяч двенадцать копьеносцев, и я полагаю, что могу претендовать на оба твоих уха... -- А что... Недурная мысль! -- пробормотал Кирот. -- Если с нашего великого полководца, -- он кивнул на тело бар Нурата, -- уже нечего взять, то пусть расплатится хоть его помощник... За смерть моих солдат! -- Что-о-о? -- от ярости на шее бар Ворта вздулись жилы. -- Бунт? Дерзость? Один -- сопляк, -- он ткнул пальцем в Кирота, -- другой -- хайритский выкормыш... -- Этот хайритский выкормыш сегодня выиграл битву и спас твою старую шкуру, о достойнейший, -- спокойно произнес Ильтар. -- Поэтому не стоит так горячиться. Твои-то храбрые воины всего лишь дорезали побежденных. -- Победу нам даровала Шебрет! И мудрый план бар Нурата! Ильтар задумчиво взъерошил копну своих светлых волос и посмотрел на оранжевое светило, уже наполовину скрывшееся за холмами. На лице его было ясно написано, что не стоит спорить об очевидном -- лучше поскорее промочить горло после тяжких трудов. Тем не менее он вытянул руку в сторону пяти тяжелых фургонов, около которых, выпрягая израненных животных, копошились хайриты. -- Мы тоже почитаем мощную Шебрет, богиню войны и сестру Семи Ветров, -- произнес вождь, -- поэтому будем считать, что она вложила в голову моего хитроумного брата мысль использовать эти повозки. Сегодня он научил нас, как справиться с ксамитскими копейщиками. Возможно, Шебрет шепчет советы на ухо всем полководцам, но только великие понимают их правильно. На то они и великие... -- Ильтар тяжело вздохнул, бросил тоскливый взгляд в сторону обозных телег с последними бочонками пива -- они как раз выезжали на луг -- и веско добавил: -- Хайриты очень уважают моего брата, благородного Эльса из Дома Карот, Перерубившего Рукоять... Они пойдут дальше под его рукой. Я все сказал. Во время этой краткой речи вокруг тела павшего стратега произошли некие перемещения. Теперь по одну сторону находились Ильтар, сам Блейд и молодой бар Кирот, по другую -- разъяренный Ворт и два старых сардара. Три джейдских офицера, полные сомнений, стояли между ними. "Словно склока в парламенте, -- пришло на ум Блейду. -- Лейбористы, консерваторы и колеблющиеся центристы" С одним небольшим отличием: лейбористом Блейд не был, и никто не смог бы упрекнуть его, аса секретной службы, в отсутствии решительности. Он указал на кинжал старого Асруда. все еще торчавший в земле у самых ног бар Ворта, и рявкнул: -- Уши! Казалось, старый сардар внезапно успокоился. Окинув рослую фигуру Блейда оценивающим взглядом, он вытащил меч и негромко, но твердо сказал: -- Уши тебе мои понадобились, хайритский пес? Ну, так подойди и возьми! -- Затем он повернулся к своим соратникам: -- Всем нам известно, каким образом благородный нобиль и офицер должен защищать свою честь. Конечно, этот, -- он кивнул в сторону Блейда, -- всего лишь аларх и сопляк, недостойный скрестить меч с ветераном. Однако в нем есть капля-другая айденской крови... и я выпущу ее как можно быстрее. А потом мы разберемся и с остальными, -- бар Ворт мрачно кивнул на Ильтара и молодого Кирота. Блейд неторопливо отстегнул перевязь с франом и сунул его в руки кузена. -- Не тяни, -- пробормотал тот, принимая оружие. -- У меня в глотке сухо, как в дырявом бочонке. Усмехнувшись, Блейд шагнул вперед, вытягивая меч, и в следующий миг клинки сшиблись, словно лезвия чудовищных смертоносных ножниц. Бар Ворт оказался отличным фехтовальщиком. Несмотря на сотни галлонов горячительных напитков, поглощенных за три десятилетия имперской службы, рука старого сардара не дрожала. Вдобавок он был свеж, бодр и полон служебного рвения. Лучший способ справиться с бунтом -- покончить с его главарем. Что он и собирался сделать. Видимо, такой поединок не противоречил армейскому уставу; ни приятели Ворта, ни джейдские сардары, ни Кирот не сделали попытки остановить сражающихся. Превозмогая усталость, Блейд орудовал мечом, думая, что бар Ворт избрал наилучший выход. Попытка вызвать ратников и арестовать непокорного аларха наверняка привела бы к столкновению с хайритами. А так -- поединок один на один... во имя защиты чести и своих ушей! Ну, ничего, сейчас он до них доберется! Сильный рубящий удар сбил шлем с головы сардара ветеранов. Блокировав ответный выпад, Блейд сделал изящный пируэт, и кончик его клинка прочертил кровавую полоску на щеке бар Ворта -- как раз у самого уха. Тот отпрянул в сторону, но меч вдруг словно перепорхнул в левую руку его противника, потом прянул вперед, и на другой щеке сардара тоже появилась алая полоса. Блейд уже не чувствовал усталости. Длинный меч казался легче пера, стальной клинок стал продолжением его руки, повинуясь каждому движению кисти, ощущение легкости, приподнятости охватило его, словно балетного танцора, исполняющего на бис сольную партию. Он хорошо знал это чувство, предвещавшее, что его противнику осталось недолго жить. Клинок глухо звякнул о край нагрудника Ворта, и, обливаясь кровью, сардар повалился в жухлую вытоптанную траву рядом с телом своего мертвого командира. Швырнув меч в ножны, Блейд сделал два длинных шага, вытащил из земли свой кинжал, потом опустился на колени у головы бар Ворта. Мелькнула мысль, что Ильтар может быть доволен -- он не тянул время, схватка длилась не больше четырех-пяти минут. Внезапно странник ощутил на плече чью-то руку. Он поднял взгляд вверх -- это был Трог. На его лице застыло полуизумленное, полуиспуганное выражение. -- Не калечь его, досточтимый, -- хриплым голосом произнес он, -- мы и так готовы повиноваться. Ходили слухи, что отец открыл тебе тайную дорогу на Юг... -- брови бар Трога взлетели вверх в невысказанном вопросе. Блейд поднялся с колен и долгим внимательным взглядом посмотрел на Трога, бар Сейрета и других сардаров. -- Всем отойти на ночлег к месту последней дневки, -- жестко приказал он. -- И поторопитесь, солнце садится! Выставить караулы, подсчитать раненых, оказать им помощь. Выполняйте! Ильтар обозрел поле, на котором лежало не меньше тридцати тысяч трупов, и покрутил головой. -- Да, скоро здесь будет изрядно смердеть, -- заметил он. -- Но, с твоего разрешения, брат, я все же оставлю тут сотню всадников. Пусть понаблюдают за окрестностями. Эта мысль была вполне здравой, и Блейд одобрительно кивнул головой. Глава 11. ВОЗВРАЩЕНИЕ Перед ним раскинулось гигантское болото. Топкий травянистый берег уходил в черную воду, из которой тут и там торчали заросшие осокой островки, окаймленные кольцами жидкой грязи. Кое-где высокие, в человеческий рост растения, похожие на тростник, чуть шелестели под слабыми порывами обжигающего ветра. На расстоянии полета стрелы, полускрытая вечным туманным маревом, тянулась редкая полоска деревьев -- странных, скособоченных, словно их ветви и вершины врастали обратно в липкую илистую почву в поисках дополнительной опоры. Эти болотные великаны казались огромными бурыми пауками, затаившимися в белесой паутине тумана; их раздутые бочкообразные стволы на высоте двухсот футов заканчивались тонким и длинным, загнутым к земле жалом, а изломанные ветки тоже тянулись вниз, словно ноги чудовищного насекомого. Над этим безрадостным пейзажем, над темной водой, грязью, ядовито-зелеными травами и странными деревьями висела мгла; выше раскинулось мутно серое палящее небо, в котором плавал ослепительный оранжевый солнечный диск. Болото дышало влажной жарой и смрадом гниющих растений, и Блейду казалось, что сейчас тут было не меньше пятидесяти по Цельсию. Парная баня! Он вспомнил свежую прохладу замкового парка, звон фонтанных струй, золотистое тело Лидор, скользящее в озерце с мраморными берегами, и тяжело вздохнул. До всего этого великолепия оставалось две с половиной тысячи миль и два месяца пути. Вдали протекала река. Медленно, неспешно ее воды вливались в болото, исчезая в бездонной трясине. На берегу был раскинут лагерь -- с полсотни палаток, вокруг которых сейчас паслись тароты. Широко ступая -- при каждом шаге ноги уходили в почву чуть ли не по щиколотку -- Блейд подошел к Тарну, на котором понуро сидел Чос, закутанный для защиты от солнца в полотняный плащ, взгромоздился в седло и хлопнул зверя по мохнатой шее. Тот затрусил к биваку. Его огромные копыта и лишняя пара ног великолепно подходили для продвижения по вязкому болотистому грунту. Однако и им требовалась хоть какая-то опора, а ее в Великом Болоте не было. При первой же попытке пустить туда шестиногов Блейд потерял двух животных. Людей пришлось вытягивать на берег веревками. Вытерев капюшоном своего плаща стекавший на глаза пот, странник хмуро покосился в сторону трясины. Теперь он знал, что преграждает путь на Юг. Ни пешему, ни конному, ни на лодке, ни на плоту не перебраться через это чудовищное болото, тянувшееся, видимо, до самого экватора -- на пятьсот или тысячу миль по его приблизительным подсчетам. Пожалуй, это природное образование, не имевшее аналогов на Земле, и болотом нельзя было назвать -- скорее, заболоченное, вытянутое в широтном направлении море среди неимоверно топких берегов, пересекавшее континент от края и до края. В этих низких широтах безжалостное солнце наверняка выжгло бы все живое, превратив землю в пустыню, но экваториальные океанские воды каким-то образом вторгались в материковую твердь, смешиваясь с почвой и заливая возникающей грязевой субстанцией огромную территорию. Возможно, где-то на юге, еще ближе к экватору, как подозревал Блейд, простирались открытые воды. Какая там температура? Семьдесят, восемьдесят градусов? Несомненно, ничего живого там не могло существовать. И столь же несомненно, был лишь один способ преодолеть Великую Топь -- по воздуху. Когда в Айдене изобретут самолеты. Чос сзади дышал тяжело, с присвистом; похоже, сил на разговоры у него уже не оставалось. Как и у всех прочих. Если бы не тароты, проявлявшие и в этом жутком климате не меньшую живость, чем на прохладном севере, ни один человек не ушел бы отсюда. Они просто свалились бы через сотню-другую шагов. Блейд в очередной раз порадовался тому, что, миновав страну холмов, твердо решил не брать с собой ни одного пешего. Это произошло двадцать дней назад, когда вполовину уменьшившееся айденское войско, преодолев лабиринт ущелий и долинок, вновь вышло на ровную местность. Пересохшая река, вдоль русла которой они следовали почти пятьдесят миль, превратилась в мутноватый мелкий поток. Выбрав на берегу подходящий холм с плоской вершиной, Блейд велел оборудовать укрепленный лагерь и на следующий день, к вечеру, объявил сардарам о своем решении. Он собирался идти дальше только с хайритской тысячей и пятьюдесятью возами. В лагере, превратившемся за двое суток во вполне приличный форт с земляными стенами, оставался весь обширный обоз, три орды ветеранов и остальные ратники, уцелевшие после битвы в холмах, -- около четырех орд джейдцев и молодых солдат Кирота, да тысяча стамийских стрелков. Хотя среди них было несколько сотен раненых, это войско представляло грозную силу. Никто не сомневался, что после недавнего разгрома ксамиты смогут выслать новую военную экспедицию только через два-три месяца. Комендантом форта Блейд поставил бар Сейрета, надежного сардара из Джейда лет тридцати пяти. Он был достаточно опытен и тверд, чтобы справиться с любыми мыслимыми трудностями. Главными его задачами были разведка -- на севере, в холмах, и новой страны на юге -- и излечение раненых, которые могли стать обузой на обратном пути и в случае нового столкновения с ксамитами. Сейрет должен был ждать два месяца, семьдесят дней. За этот срок Блейд либо вернется назад, либо пришлет гонцов с приказом присоединиться к хайритам. Если известий не поступит, Сейрету следовало возвращаться назад. Такое решение устроило всех -- тем более что Блейд взял с собой двух сардаров, Трога и Кирота, с тремя десятками писцов, картографов, лекарей и следопытов, ясно показав, что хайриты всего лишь сопровождают это основное ядро айденской экспедиции. Отряд вступил в неведомые земли, продолжая следовать вдоль крутого речного берега; теперь, без пешего войска, они могли делать миль пятьдесят в день. Раскинувшаяся вокруг страна казалась странной и древней, словно Боги Айдена позабыл и отделить здесь лес от поля, равнину от оврагов и холмов, твердь от влаги. Буйные тропические джунгли то подступали к самому берегу, то сменялись обширными участками голой, словно выжженной почвы, невысокими каменистыми плато, зарослями гигантской, по пояс всаднику, травы, песчаными дюнами или болотом. Река, верный поводырь путников, неизменно текла на юг, разливаясь все шире и шире; течение ее замедлялось, вода стала затхлой и неприятной на вкус. Но все же это была вода! Без нее, при страшной жаре, которая мучила людей днем и не давала уснуть ночью, никто не протянул бы дольше суток. На десятый день пути Блейд велел понаделать плащей на манер туарегских бурнусов из предусмотрительно прихваченного с собой полотна. На пятнадцатый, когда ободья хайритских возов стали безнадежно вязнуть в топкой почве, а наполненный влажными миазмами воздух уже указывал на близость болота, он велел соорудить второй укрепленный лагерь и двинулся дальше налегке, с каротской сотней Ильтара и своими оссцами; десять наиболее крепких айденитов, в том числе -- Кирот и Трог, ехали на вторых седлах. Так они двигались еще пять дней, пока Великая Топь окончательно не перегородила путь. Подъехав к биваку, Блейд увидел, что сотня хайритов с помощью своих зверей уже заканчивает сооружение плотной изгороди -- колья и ветви для нее были нарублены в ближайшем лесу. Позавчера вечером, едва они разбили палатки и разожгли костры, из мрака выпрыгнула какая-то кошмарная тварь размером побольше африканского льва и попыталась задрать тарота. Когда хищник, изрешеченный дюжиной стрел, затих на земле, Блейд внимательно осмотрел его в свете факелов. Сомнений не было: изображение такого же монстра, которого длинные задние лапы делали похожим на лягушку-переростка, было вычеканено на ножнах кинжала старого Асруда. Еще одна загадка... Блейд помотал головой и велел выварить череп этого создания. Его соблазнили челюсти с клыками длиной в ладонь -- прекрасное украшение для кабинета в Тагре... если он туда доберется, конечно. Парни, трудившиеся над изгородью, двигались медленно и выглядели неважно. Покачав головой, Блейд спрыгнул на землю, велел Чосу расседлать Тарна и направился в шатер Ильтара. Пожалуй, нет необходимости задерживаться в этих гиблых краях. Светлый Айден надежно огородил свое царство от любопытства смертных -- во всяком случае, на этом континенте. Ильтар, пригорюнившись, сидел за столом вместе с молодым Киротом, наблюдая, как Ульм, его оруженосец, вышибает затычку из последнего бочонка с пивом. В углу на груде травы, накрытой шкурой, прилег бар Трог. Сардару ветеранов было под пятьдесят, и он мудро избегал лишних усилий. -- Садись, Эльс, -- Ильтар выудил из-под стола складной табурет. -- Отпразднуем конец пути... Ну и гнусное местечко! -- он кивнул в сторону распахнутого входа, за которым парило болото. -- Все разъезды вернулись, -- заметил бар Кирот. -- На сто тысяч локтей на запад и восток одно и то же. Жара, вонь и эта проклятая топь. -- Вот и я говорю -- сплошная гнусь, -- подытожил Ильтар. -- Ульм, наливай! Да не забудь чашу побольше почтенному бар Трогу! -- Он, не отрываясь, опрокинул в рот изрядную порцию, потом заявил: -- Всякое место, где не может пройти тарот, является гнусным и подозрительным... так что из него лучше убраться побыстрее. -- Ты прав, -- Блейд с наслаждением сделал первый глоток. Пиво было теплым, но все же это было пиво! А не вонючая вода из болотистой реки. -- И я думаю, что нас тут больше ничего не держит. Как ты считаешь, бар Трог? -- Отчету писцов готов... Мы выполнили свой долг, и никто не упрекнет нас в небрежении, -- важно произнес пожилой сардар, с удовольствием принюхиваясь к поданной Ульмом чаше. -- В жизни не видел такой гиблой дыры... А уж мне-то пришлось постранствовать за двадцать лет в Береговой Охране! Да еще десять -- на границе с Ксамом... -- он присосался к чаше, потом начал что-то чуть слышно бормотать -- видимо, вспоминал былые дни и былые походы. Не обращая больше на него внимания, Блейд поднял вопросительный взгляд на бар Кирота. Молодой офицер кивнул, продемонстрировав, что штаб экспедиции находится в редком состоянии единодушия. Это случалось нечасто: оба айденских сардара, молодой и старый, готовы были сцепиться друг с другом в любую минуту и по любому поводу, а на долю Блейда с Ильтаром оставалась роль миротворцев. -- Бар Савалта бы сюда... -- с вожделением пробормотал Кирот. -- Ткнуть бы его рожей в эту зловонную лужу... Пусть вынюхивает путь на Юг... проклятая ищейка! Блейд не первый раз замечал, что милосердный Страж спокойствия не слишком популярен среди армейской молодежи. Как всегда, он сделал по этому поводу отметку на будущее, а вслух произнес: -- Надеюсь, что вы оба, -- он склонил голову в сторону бар Трога, потом подмигнул бар Кироту, -- засвидетельствуете перед щедрейшим казначеем, что Аррах, сын Асруда, шел на Юг, пока не стали подгибаться все шесть ног его тарота. Конечно, если вы не согласны, я завтра же прикажу вязать плоты и попытаюсь вместе с вами, оставив храбрых хайритов на берегу, пересечь это море смрада... Кирот в шутливом испуге вскинул руки, Трог пробормотал нечто нецензурное, а Ильтар ухмыльнулся. Блейд, еще раз оглядев свой штаб, послал Ульма за писцом -- он хотел подготовить соответствующий случаю документ, скрепленный подписями айденских офицеров и своей собственной. * * * Лагерь свернули на рассвете, едва над болотистой равниной показался край солнечного диска. В этот час, самое прохладное время суток, вечная туманная дымка становилась еще гуще, наползая влажным белесым валом с юга, со стороны болота, и с востока, от реки. В жаркой полумгле медленно двигались люди, складывая палатки и забрасывая на спины вьючных таротов тюки со снаряжением и припасами. Перед глазами Блейда, обходившего лагерь, мелькал то мохнатый бок шестинога, бурый, пегий или вороной, то огромные челюсти, мерно перетиравшие зерно из подвешенной на шее торбы, то обнаженный, блестящий от пота человеческий торс. Разжигать костры и готовить горячее не стали; и северяне, и маленькая группа айденитов не меньше предводителей отряда торопились убраться подальше от этой удушающей жары и смрада. Длинной цепочкой тароты двинулись вдоль речного берега на север по тропе, пробитой три дня назад в зарослях камыша. Люди на ходу жевали поджаренное зерно и сушеное мясо, отдававшее уже гнилью; потом, скривившись, хлебали из фляг затхлую воду. Блейд тихо радовался про себя несокрушимому природному здоровью членов экспедиции -- ни один цивилизованный человек его родного мира не вынес бы такую диету без серьезных последствий для желудка. Странно -- или, быть может, закономерно? -- но животных и птиц в этой жаркой земле было на удивление немного. Иногда путники видели в траве змей или замечали подозрительное шевеление кустов, однако посланные наугад стрелы, как правило, не находили цель. Раз-другой стрелки возвращались с какимито мелкими зверьками, похожими на ящериц с перепончатыми лапами; никто не соблазнился отведать жаркого из такой дичи. Была еще та хищная тварь, жаба с челюстями саблезубого тигра... Чем питались эти монстры? Для них не хватило бы и сотни увертливых ящериц... Не каждый же день в сии туманные края забредали тароты! Впрочем, Блейд не сомневался, что с таротом хищнику не удалось бы справиться. Пошарив у пояса, он отцепил кинжал вместе с ножнами и начал разглядывать изображения на серебряных пластинках. Пожалуй, вот этот зверь, что-то среднее между раскормленной свиньей и бегемотом с тремя рогами, мог бы заинтересовать саблезубых... Но такие животные ему не попадались. Скорее всего, их многочисленный отряд распугал всю живность на мили и мили... Он повернулся к Чосу -- тот с блаженной улыбкой баюкал на колене череп саблезубой твари, единственный южный сувенир -- если не считать записей и грубых карт. Денщик и наперсник Блейда был доволен -- они возвращались к северу, к ласковому морю, к доброму вину, к обжитым местам. К нерадивой Дие, которая так не любила мыть лестницы, зато в постели отнюдь не ленилась и могла расшевелить даже мертвого. Сам Блейд испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, он тоже был не прочь поскорее покинуть эту страну Великого Смрада; с другой -- томился неосуществленной мечтой. Он стоял на самом пороге тайны, но врата ее оказались плотно запечатанными; он выведал лишь то, что Асруд -- или другие таинственные странники -- посещали эти земли и знали о них много больше, чем сумел разглядеть он сам. Но что-то подсказывало ему, что истинный ключ к загадке хранится не здесь, не на зловонном берегу гигантского болота, и это чувство гнало его вперед, заставляя ускорять бег Тарна. Возможно, ключи ко всем секретам остались в Тагре, в замке бар Ригонов... Возможно, он таскал их с собой на протяжении мучительного пути на юг -- причем целых два, кинжал и "зажигалку"... Возможно, ответ таился еще ближе -- в его голове, в частично заблокированной памяти Рахи. Недаром же бар Занкор называл его носителем тайны! Прошло пять дней, и две сотни, каротская и осская, соединились с остальным хайритским отрядом, поджидавшим их на берегу реки. Потом миновало еще две недели -- по земному счету, ибо в Айдене не знали такого промежутка времени. Самым значительным событием за это время были следы кострищ, обнаруженные милях в тридцати к югу от страны холмов. Несомненно, ксамиты доходили сюда; и столь же несомненным казалось то, что дальше они не продвинулись. В их распоряжении не было таротов, а ни один конь не одолел бы тяжкого тысячемильного пути до границы Великого Болота. Айденские орды встретили своего предводителя в превосходно оборудованном форпосте. Бар Сейрет не терял времени даром и не давал людям бездельничать; земляной вал стал вдвое выше, на его гребне щетинился частокол с четырьмя наблюдательными башенками, прочные прохладные землянки с бревенчатым накатом сменили шатры, раненые выздоровели, лошади отъелись на окрестных пастбищах. Правда, часть из них пришлось прирезать, так как в этом жарком климате запасы сушеного мяса сгнивали с катастрофической быстротой. Блейд велел оставить в лагере триста телег из айденского обоза -- все равно везти на них было уже нечего, а тысячный табун освободившихся лошадей гарантировал каждому ратнику кусок мяса в котле на протяжении всей дороги через Ничьи Земли. Уже знакомым путем армия пересекла холмистую страну и потянулась степью к далеким лесам на границе империи. Кончался первый месяц лета, травы выгорели, превратившись в сухие шуршащие стебли, которые лошади жевали с явкой неохотой. Тароты же поглощали все с отменным аппетитом, не брезгуя и внутренностями забитых на мясо лошадей; как и земные медведи, они были всеядными. В начале засушливого сезона воду в степи искать стало труднее, но проводники из лесного айденского племени успешно справлялись с делом, используя лозу с раздвоенным кончиком и свое совершенно невероятное чутье. Зато дорога, которой войско прошло больше месяца назад, не заросла еще травой, и путь по накатанной колее был легким. Отдохнувшие ратники неутомимо отмеривали по тридцать миль в день, затем таротов и лошадей пускали на выпас, а люди еще час трудились, устанавливая палатки и окружая их стеной возов. Блейд и оставшиеся в живых сардары опасались нового нападения ксамитов; кроме того, в степи могли бродить довольно крупные отряды врагов -- из тех, кто спасся после битвы в холмах. И нападение произошло. Однако не фаланги эдората угрожали на сей раз армии благородного нобиля Арраха Эльса бар Ригона; то, что случилось, было личным делом Ричарда Блейда, землянина. * * * Под полотняной кровлей шатра сгустилась тьма. Ее холодные влажные щупальца скользнули к Блейду, мягким неощутимым касанием задели покрытый испариной лоб, огладили виски, на миг прижались к затылку и проникли в мозг. Гладкие, неимоверно тонкие конечности с миллионами пальцев словно ласкали подрагивающую сероватую массу, тянулись все дальше, все глубже, обшаривая каждую клетку в своих медленных и упорных поисках. Блейд застонал и открыл глаза. Тьма испуганно отдернула лапы, расплылась, растворившись в сумерках лунной ночи. Он ощупал затылок и потер виски, еще чувствуя холодные прикосновения только что копошившегося в голове клубка змей. Боли не было, но этот тайный обыск доставлял -- дьявольщина! -- не слишком приятные ощущения. Именно так: взлом и обыск! Теперь он не сомневался, что Хейдж снова копается в его мозгах, разыскивая некую секретную кнопку, спусковой рычаг, на который он сам не пожелал нажать... Для чего? Догадаться было нетрудно. Блейд встал и вышел из палатки, постоял, глубоко вдыхая прохладный ночной воздух, бездумно обшаривая взглядом северный небосклон. Баст, зеленовато-серебристый и яркий, подбирался к зениту; бледно-золотой Кром уже заходил. В вышине раскинуло крылья созвездие Семи Ветров -- или Птица, как называли его айдениты. Ниже щерила зубастую пасть Акула-Саху, ей навстречу мчался шестиногий Тарот, вздымая копытами сверкающую звездную пыль. Над самым горизонтом длинной полосой с тремя торчавшими перпендикулярно мачтами раскинулась Садра. У какого-то из этих бесчисленных светил обитали селги, собратья колонистов, чьи жизни оборвались под хайритскими клинками... Но, возможно, не все пришельцы со звезд встретили смерть в теплых горах хайритов? Может, они нашли пристанище на Юге -- на таинственном и далеком Юге, за Великим Болотом, в землях, куда мечтали проторить дорогу и Айден, и Ксам, и другие страны Длинного моря? Блейд потянулся и вздохнул, прогоняя память о скользких щупальцах, шаривших в мозгу. Нет, зря старина Хейдж пытался инициировать сигнал возврата, запуская лапу ему под череп! Пожалуй, Хейджу удалось бы добиться своего, если бы он, Блейд, спал целыми сутками. Но волновой зонд, щуп, поток импульсов -- или что там еще генерирует эта проклятая машина! -- будит его. А в бодрствующем состоянии Ричард Блейд не боялся ничего. Нет, он не хотел возвращаться. Пока не хотел. И дело заключалось даже не в том, что обладание молодой плотью -- пластичной, как мягкая глина, в которой с каждым днем все ясней и ясней проступали черты юного Дика Блейда -- сулило новые радости. Это казалось приятным, как и предстоящая встреча с золотоволосой Лидор, но главное было в другом. В том, что Ричард Блейд никогда не останавливался на полпути. Гордость -- или, возможно, частичка здорового викторианского консерватизма -- требовала, чтобы работа была завершена. Ричард Блейд покидал Измерение Икс только абсолютным победителем, а в Айдене до триумфа было еще далеко. Во всяком случае, трон империи пока что ему не принадлежал. Не являлись ли все эти мысли самообманом, своеобразным фундаментом из булыжников чести и кирпичей долга, которыми он подкреплял свою истинную цель -- задержаться в Айдене как можно дольше? Что ж, возможно... Вдруг ему захотелось побыть наедине с этой молчаливой и темной ночной степью, разбросавшей свои травяные ковры от лесов Айдена до страны холмов, от подножий восточных ксамитских гор до западного океана. Приглушенный ночной гул лагеря -- храп людей, негромкое фырканье таротов, лязг доспехов часовых -- вдруг начал тяготить Блейда, смутно напоминая про другой человеческий муравейник, неизмеримо более огромный, шумный и надоедливый. Лондон... Там, в подземелье, под башнями Тауэра, в холоде и мраке анабиозной камеры стынет оболочка Ричарда Блейда... Он передернул плечами, вернулся в палатку, повесил за спину чехол с франом и, задернув изнутри полог, медленно побрел к границе лагеря. Лагерей, собственно, было два: хайритский, окруженный плотной стеной фургонов, -- Блейд попрежнему ночевал в нем -- и второй, более обширный, заставленный кожаными шатрами айденитов и тоже огороженный возами. Там стояла просторная штабная палатка, в которой он теперь проводил утренние и вечерние часы, выслушивая доклады и отдавая приказы мелким, средним и крупным начальникам своего воинства. Он миновал неширокий проход меж двух повозок, освещенный факелами. Часовые, узнав его, опустили взведенные арбалеты. Один из них смущенно кашлянул и произнес: -- По нужде, вождь? -- справлять нужду в пределах лагеря было строжайше запрещено. -- Вон там, где горят три факела, ямы... И четверо наших дежурят вместе с таротами... Тебя проводить? -- Сам справлюсь, -- Блейд махнул рукой и широко зашагал к нужникам. На середине пути он свернул в сторону, прошел ярдов сто и остановился, вдыхая прохладный ночной воздух. Сейчас он нарушил собственное строжайшее распоряжение -- не покидать лагерь в одиночку, особенно ночью. Собственно, ночью уходить за линию постов вообще запрещалось -- и в одиночку, и группами; нарушителям грозила порка кнутом. Пока еще никто не был наказан -- айденские ратники свято соблюдали дисциплину, и к тому же каждый октарх следил за своими людьми в оба глаза. Для разнообразия Блейд мог высечь самого себя или поручить экзекуцию Чосу, выполнявшему при нем одновременно функции денщика, няньки и телохранителя. Но Чос мирно храпел в палатке рядом с шатром своего хозяина и друга, не ведая, какие опасности грозят тому в ночной степи. Где-то зашуршала трава, и Блейд замер, прислушиваясь. Шерры? Он предпочитал называть этих хищников, похожих на небольших рыжеватых собак, койотами. Но шерры не охотятся ночью... так, во всяком случае, говорили проводники. И они панически боятся людей... Очень осторожные твари! Проводники, люди из айденского племени охотников и скотоводов, притулившегося на границе между степью и лесом, ругались: "Трусливый шерр!" Другие обитатели засушливой степи -- мыши и суслики, добыча шерров, -- были еще трусливей. Не оборачиваясь, сохраняя спокойную расслабленность позы, Блейд чуть-чуть согнул колени и приготовился. Выгоревшие под солнцем травы были сухими и ломкими; лишь призрак сумеет подобраться к нему беззвучно. Это создание не было призраком -- пару раз он уловил чуть различимые шорох и треск, потом -- слабый запах пота. Человеческого пота! Теперь Блейд не сомневался, что возьмет пленника. Кем бы не был этот человек -- таинственным степным аборигеном или ксамитским лазутчиком, -- он явно испытывал охотничий интерес к воину, неосторожно удалившемуся от лагеря. Отличная приманка! Блейд ссутулил плечи, согнулся, стараясь, чтобы его фигура не выглядела устрашающе огромной. Потом по его губам скользнула хитроватая усмешка; он расстегнул пояс, приспустил штаны и начал мочиться. Подействовало! Ощутив затылком легкий ветерок, он тут же повалился ничком, придерживая одной рукой штаны, а другой ухитрившись поймать лодыжку нападавшего. Незнакомец перелетел через него и теперь судорожно бился на земле, пытаясь высвободить ногу из живого капкана. Но Блейд держал крепко. Подтянув штаны, он встал на колени, ухватил свою добычу за плечи, затем поднялся на ноги и как следует потряс пленника. К его безмерному удивлению, человек внезапно выскользнул у него из рук и, крутанувшись на пятке, нанес удар ребром ладони, целясь в горло. Сильный и умелый удар, способный искалечить даже крепкого мужчину, хотя нападавший отнюдь не казался богатырем. Едва успев блокировать выпад, Блейд отступил назад и поднес к носу влажную ладонь. Масло... Ну и хитрец! На ощупь -- жилистый, с тонкой костью и скользкий, как угорь. А на взгляд -- совсем заморыш, пять футов четыре дюйма, насколько можно разобрать в полумраке. Однако не побоялся, клюнул на приманку! И напал, похоже, с голыми руками! Теперь для Блейда было делом чести притащить в лагерь этакую редкостную добычу. Он присел, нашарил ком сухой земли и растер в ладонях. Потом, не поднимаясь, неожиданно прыгнул на врага, словно огромная лягушка. Тот явно не ожидал, что у великанасоперника обнаружится столь стремительная реакция. Попытавшись увернуться, щуплый противник Блейда получил сокрушительный удар в грудь и рухнул на землю. Блейд, довольный своей хитростью, склонился над ним, нащупал пульс на запястье. Жив, но в глубоком обмороке, определил он и потянулся за ремнем, чтобы связать пленнику руки. В этот миг что-то твердое и тупое -- похоже, древко копья -- сильно ударило его в затылок. "Кто же из нас был приманкой?" -- мелькнуло в тускнеющем сознании Блейда. Потом он провалился в темноту. * * * Перед ним плясал огонь. Гигантские пламенные языки взвивались ввысь, рассыпаясь рдевшими багрянцем искрами. Изменчивая и подвижная обжигающая стена отсвечивала алым и лилово-фиолетовым; на этом устрашающем фоне вились, прыгали, метались ярко-желтые сполохи -- словно саламандры, играющие в огненной купели. Внизу, у подножия свистящего вала пламени, светились холмы углей -- все, что осталось от мира Айдена и множества других миров, канувших в пылающее чрево Вселенной. Блейд в ужасе зажмурил глаза. Наступал конец света и Страшный Суд! Когда он снова поднял веки, жуткая огненная завеса превратилась в небольшой костер, а рев пламени -- в негромкое шипение сухих трав и веток, которые подбрасывал в огонь невысокий, обнаженный до пояса человек. Поодаль, в полумраке, сидело еще пятеро; все -- смуглые, сухощавые, небольшого роста. Рядом с ними распростерся на земле седьмой, держась за грудь и охая; странник узнал в нем своего недавнего противника. Сам Блейд лежал в полутора ярдах от огня, уткнувшись щекой и носом в колючую траву. Руки его были со знанием дела связаны за спиной -- локоть к локтю; щиколотки тоже стягивал ремень. Воин, следивший за костром, сидел напротив, и около него были свалены в кучу дротики. Поверх валялся фран -- его даже не вытащили из чехла. У всех пленителей Блейда на кожаных перевязях висели короткие изогнутые мечи, бедра обхватывали полотнища ткани, когда-то нарядной и пестрой, а теперь превратившейся в бурое рубище. Присмотревшись к человеку напротив, ярко освещенному огнем, Блейд, однако, заметил коечто интересное. Ткань его набедренной повязки -- или остатков туники -- была красной в белую полоску. Ксамиты! Ксамитские разведчики! Не шевелясь, он сквозь полуопущенные веки еще раз осмотрел людей и их жалкий скарб. Кривые короткие сабли... скорее -- кинжалы... дротики -- не меньше дюжины... таким, наверняка, его и оглушили... бронзовые лица с орлиными профилями... и эти полосатые передники -- самый верный признак! Лазутчики или воины из отрядов легкой пехоты, одна из групп, уцелевших после разгрома ксамитской армии в холмах. Нет, скорее -- шпионы, решил Блейд. Слишком уверенно держатся, не похожи на людей, спасающихся бегством. Он прикрыл глаза и, по-прежнему не шевелясь, не дрогнув ни единым мускулом, стал прислушиваться к разговору. Почти бесполезная затея на взгляд непрофессионала, ибо ксамитского языка он не знал. Но разведчики высочайшего класса -- а Блейд среди них был не последним -- владели деликатным искусством, позволявшим и в подобных ситуациях извлечь толику сведений. Сколь многое может сказать опытному человеку интонация! Или тембр голоса, частота дыхания, интенсивность звука! -- К'хид оритури, -- услышал Блейд негромкие слова. -- Эдн кимра митни г'рат ос пратан. Ответ был таким же тихим, а голос говорившего -- высоким и тонким, как у подростка. "К'хид умирает, -- мысленно отметил Блейд. Потом так же автоматически перевел другую фразу: -- Да будет милостив к нему Эдн в южных пределах". Он понимал язык этих людей! Словно какой-то переключатель щелкнул в голове -- гортанная ксамитская речь стала ясной, как будто он с детства изучал этот язык! Странник едва сдержал улыбку. Ай да Рахи! Ну и полиглот! Какие еще сюрпризы может преподнести его память? Впрочем, многие офицеры знали ксамитский -- язык исконных врагов Айдена. Рахи, значит, не был исключением... не только пил и бегал за столичными шлюхами, подумал Блейд. Теперь ему казалось удивительным другое -- как его разум сумел использовать часть знаний своего предшественника. О, если бы память Рахи была полностью доступна ему! Возможно, это дело будущего... -- Отошел, -- прервал размышления Блейда гортанный голос, принадлежавший тощему воину со злым лицом. -- Рыжий пес проломил К'хиду ребра. "Дьявольщина! Перестарался-таки!" -- Блейд сообразил, что речь шла о нем -- ксамиты звали рыжими собаками всех обитателей Айдена. -- Бой был честным, -- заметил сидевший у костра смуглолицый здоровяк. -- И этот парень не похож на айда... кожа и волосы у него потемнее. Может, он из шайки северных варваров? Из тех, что ездят на огромных зверях, ловко стреляют и размахивают своими дурацкими копьями? Вон, у него было такое же... Воин пренебрежительно ткнул веткой фран Блейда. Шестиноги и арбалеты хайритов явно внушали ему уважение, но странный предмет -- не то копье, не то секира -- казался неуклюжим и никудышным оружием. Очевидно, этот ксамитский ратник не был в холмах и не видел, как северяне изрубили фалангу. -- Все равно -- рыжий скот, -- непримиримо произнес тощий. -- Всем им надо обрубить жадные лапы... чтоб не тянули их к священным Вратам Юга... Эдн дарует блаженство только верным! -- Правильно, -- заметил один из ксамитов, сидевших рядом с телом покойного. У этого подбородок украшала редкая бородка. -- Юг -- для детей великого эдора, и рыжие шерры не перешагнут его границ! -- он свирепо оскалился и плюнул в сторону пленника. -- И этот пес получит свое за смерть К'хида! Я сам... -- Тихо! Тихо, болтливые обезьяны! -- раздался высокий голос, который Блейд уже слышал раньше. Но теперь он с изумлением понял, что голос этот принадлежит женщине. У нее -- единственной из шестерых -- плечи прикрывала драная накидка. -- Да, Р'гади, -- почтительно произнес тощий, и мужчины замолчали, лишь бородатый скрипнул зубами. Тощий со злым лицом и двое разведчиков, не проронивших ни слова, растянулись на земле. Бородатый сидел, бросая убийственные взгляды на Блейда, по-прежнему изображавшего беспамятство. Внезапно женщина легко поднялась и запрокинула голову к звездному небу. Невысокая, с точеной фигуркой, она казалась статуей из бронзы, чуть подсвеченной пламенем костра. Бросив взгляд на пленника, она обошла огонь и двинулась в степь, словно по волшебству становясь выше и выше с каждым шагом. Блейд, удивленный, чуть пошире приоткрыл глаза, но через мгновение сообразил, что Р'гади взбирается на невысокий холм, прикрывавший костер ксамитов со стороны айденского лагеря. Поднявшись до половины склона, она постояла там, разглядывая ночной небосвод, затем вернулась к остальным. -- Зеленая звезда стоит на ладонь над горизонтом, -- раздался негромкий голос женщины, и Блейд понял, что она говорит об Ильме, ближайшей к Айдену планете. -- Когда Зеленая поднимется еще на три локтя, остальные прибудут с лошадьми... Мы поскачем быстро! Пленник едва не вздрогнул. Сбывались его худшие предчувствия -- лазутчики, заполучив "языка", были намерены доставить его туда, где из столь ценной добычи попытаются выкачать максимум сведений. Блейд не сомневался, что эта процедура будет весьма болезненной. Если же ксамиты узнают, что им в руки попался предводитель вражеского войска... О такой возможности он даже не хотел думать, ибо она означала нечто более худшее, чем пытки и боль. Позор! Впрочем, ничего еще не было потеряно. Пять мужчин и женщина против одного бойца с франом -- такое соотношение казалось вполне приемлемым. Если, конечно, ксамиты не доберутся до своих дротиков... Путы на руках и ногах Блейда не беспокоили. В свое время, в Зире, добрый приятель капитан Огьер научил его одному фокусу -- как спрятать тонкое, остро заточенное лезвие дюймовой длины, помещенное меж двух прокладок из кожи. Внешний лоскуток лепили с наружной стороны ладони, к мякоти между большим и указательным пальцами; при умелом подборе кожи (желательно -- человеческой) заметить тонкую нашлепку было почти невозможно. Блейд обзавелся этим полезным приспособлением еще в столице, за несколько дней до начала похода. Клочок подходящей кожи притащил откуда-то Чос; как подозревал его хозяин, она была срезана с ягодицы Вика Матуша. Осторожно нащупав едва заметный продолговатый бугорок, Блейд вытащил свое примитивное бритвенное лезвие, зажав его между ногтями. Хорошо, что у Рахи такие длинные, гибкие и сильные пальцы... как у него самого в молодости! Он пошевелил правой кистью, ею можно было двигать, но локти и предплечья находились словно в тисках. Дай Бог, чтобы руки связали одним куском ремня! До локтей ему не дотянуться... Сильно изогнув кисть, Блейд полоснул по ближайшему доступному витку своих пут. Раз, другой, третий... Резкая боль подсказала ему, что задета кожа, но лезвие, видимо, прорезало три-четыре ременные петли -- кисти освободились сразу; потом, словно нехотя, охвативший локти ремень расслабился, и Блейд осторожно освободил руки. Он огляделся из-под полуприкрытых век. Смуглолицый у костра дремал, как и его тощий приятель и два молчаливых разведчика. Бородатый беззвучно шевелил губами, что-то прикидывая на пальцах -- может, выбирал пытки, которым скоро подвергнет пленника. Женщина, сидевшая около тела К'хида, глядела в небо; несмотря на разделявший их десяток ярдов и слабое освещение, Блейд хорошо видел ее чеканный медный профиль -- нос с едва заметной горбинкой, высокие скулы, уголок пухлого рта, округлую линию подбородка... Жаль, если в драке с ней случится что-нибудь неприятное. Эта Р'гади была красива! Блейду редко приходилось убивать женщин, и каждый раз на то были особые причины; но всегда память о содеянном долго терзала его. Обычно же в схватках с прекрасным полом он привык использовать не меч, а другое оружие. Ну, посмотрим, решил он, резко перекатился на спину, подтянув колени к груди, и рассек своим маленьким лезвием стягивавшие лодыжки ремни. В следующий миг он перепрыгнул через костер, слегка опалив волосы на ногах, и всей тяжестью обрушился на смуглолицего здоровяка. Тело ксамита смягчило удар о землю; придавив врага коленом, Блейд резко пригнул его голову к груди и услышал треск позвонков. "0дин!" -- отметил он, поднимаясь. В его правой руке уже был зажат дротик, острие которого через секунду на пять дюймов сидело в боку второго лазутчика. "Два", -- хладнокровно отсчитал Блейд, наклонившись за новым метательным снарядом, но тут же отдернул руку. Похоже, он ошибся, подарив противникам дротик -- куда более опасный, чем их короткие ятаганы! Оставив дротики в покое, странник поднял фран и с нарочитой неуклюжестью выставил его перед собой. Чем позже ксамиты поймут, на что способно в его руках это оружие, тем лучше. Четверо лазутчиков уже огибали костер. Ни гнева, ни страха не отразилось на их лицах при неожиданной атаке пленника; застывшие бронзовые маски, холодные глаза, твердо сжатые губы... Да, это были бойцы! Три неподвижных тела лежали на земле, словно напоминание о жестоком уроке, но они не боялись айденского пса! К тому же их оставалось еще четверо... Они разошлись в стороны, окружая Блейда. Женщина встала за костром, ярдах в десяти от огня; в ее руках был дротик, и Блейд не сомневался, что с такого расстояния она не промахнется. Мужчины, обнажив изогнутые мечи, приближались к нему с окаменевшими лицами, с охотничьим блеском в глазах; повидимому, ксамиты не собирались оставлять в живых такого опасного пленника. Слева подступал тощий, справа -- бородатый, губы которого время от времени кривила злобная усмешка. Последний воин, крепкий и довольно рослый -- по плечо Блейду, -- шел в лобовую атаку. У этого, кроме меча, был метательный нож, и сейчас он покачивал клинок в правой руке. Судя по ухваткам, этот парень умел кидать ножи. Блейд отшвырнул ногой в костер груду дротиков. Затрещали сухие древки, охваченные пламенем, огонь взметнулся ярда на полтора, от кожаных ремешков, намотанных на рукояти, повалили клубы дыма. На какое-то время -- секунд на двадцатьтридцать -- он обезопасил свой тыл. В следующий миг он рухнул на землю, спасаясь от ножа -- тот просвистел над самым его плечом. Когда странник поднялся, рослый был уже в двух ярдах; остальные атакующие набегали с обеих сторон, потрясая клинками. Блейд сделал только один шаг и ударил снизу, резко и неожиданно -- концом рукояти по колену рослого. Тот споткнулся и клюнул носом, подставляя незащищенную шею; тяжелый хайритский клинок перерубил ее почти напополам. И в следующий миг фран, словно удлинившаяся по волшебству смертоносная рука, выстрелил вправо, в горло бородатому. Блейд отпрыгнул, чтобы не попасть под клонившееся к земле тело, и чуть не угодил в костер. Чертыхнувшись, он выбросил свое оружие на всю длину -- широким веерным замахом. Третий из нападавших, словно почувствовав неладное, отпрянул в сторону, прикрываясь клинком. Фран, однако, имел чудовищную зону поражения -- до трех ярдов, считая с длиной руки Блейда, -- так что тощему ксамиту ускользнуть не удалось. Стальное острие на излете перечеркнуло его живот кровавой полосой, и воин, хватая воздух широко раскрытым ртом, навзничь рухнул в траву. Плохая рана, подумал Блейд и милосердным ударом добил последнего противника. Нет, не последнего! По ту сторону костра застыла тонкая фигурка с дротиком в одной руке и мечом -- в другой. Что успела заметить Р'гади за ту минуту, пока шла стремительная схватка? Блеск клинков? Смутные тени, метавшиеся за ослепительными языками пламени? Теперь костер пригас, открыв ее взгляду мертвые тела соплеменников и могучую фигуру победителя со странным оружием в руках. Он убил всех... Всех троих! Какая магия, какое злое колдовство помогало ему? Да, он сильный, быстрый... Но в степные разведчики выбирают лучших бойцов эдората! Т'роллон бросал ножи без промаха... бородатый М'тар был мастером клинка... а 3'диги двигался быстрее молнии... Айденский пес убил их... И еще К'хида, опытнейшего борца, силача П'ратама и молчаливого метателя дротиков К'ролата. Кого же они изловили в ночной степи себе на горе? Может, дьюва, злого духа, чьи силы неизмеримо превосходят человеческие? Недаром он сумел высвободиться из пут... Блейд перепрыгнул через костер, что положило конец размышлениям Р'гади. Ему не хотелось убивать эту женщину, вернее -- девушку; вряд ли она встретила двадцатую весну. И она действительно была красива! Очень красива! Ее смуглое лицо и тело источали влекущую и таинственную прелесть женщин Востока, к которым Блейд всегда был неравнодушен. Пожалуй, решил он, эта девушка похожа на цыганку -- и золотистым оттенком кожи, и стройной талией, и гордой осанкой, -- но черты ее были тоньше, мягче, напоминая скорее женщин Аравии. Она не походила ни на Тростинку, ни на Зию и Лидор, что казалось Блейду особенно привлекательным; он любил разнообразие. Итак, он медленно опустился на землю рядом с костром, отложил фран и, с трудом подбирая слова, произнес первую свою фразу на ксамитском: -- Не бойся. Я не причиню тебе вреда. Девушка вздрогнула -- видимо, пораженная тем, что он знает ее язык. Затем, покачивая дротик, она с независимым видом заявила: -- Пока у меня в руках это, бояться надо тебе. Блейд ухмыльнулся, соображая, как бы половчей заморочить голову своей хорошенькой противнице и кончить дело миром. Он твердо решил обойтись без кровопролития -- разве что совсем крохотного, почти символического... если Р'гади окажется девственницей... Он снова улыбнулся девушке, стараясь, чтобы его усмешка не выглядела откровенно плотоядной. -- Ты думаешь, я боюсь твоей палки с колючкой? С чего ты решила, что дротиком можно нанести мне рану? Лишь потому, что я прикинулся потерявшим сознание и позволил вам притащить меня в свой лагерь? Ну, ты видишь, чем это кончилось! -- он широко повел рукой и сторону лежавших в траве тел ксамитских воинов. Р'гади вздрогнула и опустила свое тонкое копье. Даже в тусклом свете, падавшем от угасающего костра, было заметно, как побледнело ее лицо. Затем пальцы девушки разжались, меч и дротик глухо стукнули о землю; в страхе приложив ладошку к губам, она прошептала: -- Дьюв! О, светлый Эдн, спаси и защити меня! Проворно поднявшись, Блейд подошел к девушке, отшвырнул ногой оружие подальше и осторожно коснулся тонкого смуглого плеча. Она стояла неподвижно -- видимо, страх перед нечистой силой парализовал Р'гади, и мужество покинуло ее сердце. -- Я не дьюв, -- негромко произнес Блейд, -- и твой клинок мог бы выпустить из меня немало крови. Я... видишь ли, я схитрил. Мне не хотелось ни драться с тобой, ни получить в спину дротик на обратном пути. -- Он снова опустился в жесткую траву, заняв позицию между Р'гади и ее оружием, валявшимся поодаль. -- И ты должна признать, что не я первый начал это побоище, -- он кивнул на трупы. -- Я сражался честно -- и с К'хидом, и с остальными, один против вас шестерых. Р'гади села напротив, все еще полная тревоги и страха, с опаской поглядывая на своего недавнего пленника. Ее короткая юбочка съехала к поясу, обнажив гладкие смуглые бедра; упругие маленькие груди чуть колыхались в такт неровному дыханию. Блейд сглотнул и бросил взгляд на яркую зеленую искорку Ильма, неторопливо подымавшуюся к зениту. Время у него еще было -- часа два, не меньше. Робко протянув руку, девушка погладила его руку и с облегчением перевела дух. Самообладание возвращалось к ней прямо на глазах. -- Да, ты не дьюв, -- задумчиво произнесла он. -- Говорят, их тела холодны, как лед на горных вершинах... а ты теплый... ты -- человек! Но таких людей никто не встречал у границ Ксама -- даже мой отец, а он знает обо всем на свете. Ты ведь не рыжая соба... не из Айдена? -- быстро поправилась она. Блейд покачал головой. Пожалуй, он мог бы выдать себя за хайрита, но после недавней битвы в холмах северные наемники безусловно воспринимались в Ксаме как враги. Лучше избрать какой-нибудь нейтральный вариант... представиться странствующим рыцарем или принцем из далеких земель -- как он уже делал неоднократно в других мирах и в иные времена. На миг Блейда охватило безрассудное желание сказать этой девушке правду. Они были тут одни, в темной степи, и страннику почудилось, будто он оказался в купе экспресса вместе с хорошенькой случайной попутчицей. Тьма за окном, плавное покачивание вагона, неяркий свет у изголовья, бутылка коньяка на столике, блеск любопытных женских глаз, так располагающий к откровенности... Они проведут вместе ночь, а утром расстанутся навсегда; пресечется нить, на краткие часы связавшая их судьбы, -- и оба, зная об этом, не боятся говорить о самом тайном, самом сокровенном... Он встряхнул головой. Нет, правду ей говорить нельзя! Да и что поймет Р'гади из его путаных речей? В лучшем случае посчитает его ненормальным, в худшем -- примет за дьюва... будь он даже горячим, как печка! И Блейд пустился в импровизации. -- Ты слышала об океане -- там, у западных пределов Айдена? -- он вытянул руку, и Р'гади кивнула в ответ. -- За ним тоже есть земли, очень далеко... надо плыть много дней на корабле. Это такая большая лодка, -- он не был уверен, что девушка поняла, о чем идет речь, но очередной кивок успокоил его, -- Был шторм, и мой корабль разбился на скалах. На нем путешествовало много народа -- команда и пассажиры, но только я доплыл до берега. Я -- воин, и привык сражаться и с людьми, и с бурями. Р'гади удивленно приподняла брови. -- Конечно, ты очень сильный и умеешь справляться с неприятностями, -- она бросила взгляд на своих мертвых бойцов и вздохнула. -- Но я никогда не слыхала, что в Западном океане есть земли... разве лишь острова. Об этом не известно даже моему отцу, который... -- ...все знает. Это ты уже говорила. Ну, значит, он знает не все. Там, -- Блейд махнул рукой на запад, -- есть обширный материк, и на нем много стран, которые то воюют между собой, то заключают союзы и торгуют, Мой род владеет там могучим королевством, оно называется Альбион. Я был там большим человеком! Глаза Р'гади вдруг насмешливо блеснули. -- Слишком ты молод для большого человека, пришелец из Албьона! Хотя дерешься действительно здорово! -- Ну, считай, что я был сыном большого человека. Это почти одно и то же, -- Блейд пододвинулся к Р'гади и нежно обнял ее за талию. -- Откуда я знаю? -- она сняла его ладонь и припечатала к земле. -- Может, у твоего отца было десять жен и сорок детей... такое в Ксаме не редкость. Представляешь? Сорок наследников, которые готовы вцепиться друг другу в глотку и... -- Я был единственным сыном, -- сказал Блейд, снова решительно обнимая девушку. Его ладонь коснулась шелковистого плеча и скользнула вниз, к маленькой груди с напряженным соском. Р'гади вздрогнула. -- Что-то ты слишком тороплив, единственный сын... Или считаешь меня своей добычей? Блейд убрал руку, и на лице его отразилось искреннее негодование. -- Одно твое слово, моя юная госпожа, и я уйду. Ты этого хочешь? Повернув голову, девушка долго, пристально всматривалась в спокойные черты Арраха Эльса бар Ригона. Или уже Ричарда Блейда? Потом ресницы ее дрогнули, линия рта стала мягче, и лицо сразу приобрело какое-то беззащитное, почти детское выражение. -- Нет... -- тихо шепнула она, и тонкие пальцы легли на затылок Блейда. Позже, потом, в момент наивысшего экстаза, когда их бурное дыхание и вскрики слились в согласный любовный дуэт, которому негромко аккомпанировал ночной оркестр бескрайней степи, Р'гади в полузабытьи прошептала: -- Ты не человек, пришелец... Ты все-таки дьюв... мой дьюв... Разубеждать ее Блейд не стал. Глава 12. ПУТЬ НА ЮГ Солнце гигантским оранжевым апельсином повисло над парапетом западной Садовой стены. Длинные тени сторожевых башен пересекли парк, разделяя его на четкие прямоугольники; в первом меж клумб и цветников извивались посыпанные красноватым песком дорожки, остальные утопали в буйной зелени кустов и деревьев. Кое-где над плотными шапками крон взлетали, рассыпаясь мириадом брызг, струи фонтанов. Снаружи доносились шорох и плеск воды, звонкий щебет каких-то пичужек да редкие окрики, которыми обменивались стражи. Их самих не было видно; бойницы караульных помещений в верхних этажах башен выходили наружу. Шумно вздохнув, Блейд оторвался от созерцания этой мирной картины и снова начал мерить просторный кабинет неспешными шагами от окна к столу, на котором лежал большой, ярд на полтора, пергаментный свиток -- карта. Края ее были придавлены с одной стороны кувшином, с другой -- тяжелым серебряным кубком. Посередине, брошенные прямо в зеленовато-голубой простор Западного океана, лежали "зажигалка", графитовый стержень, обмотанный для прочности кожаным ремешком, и кинжал старого Асруда; рядом высилась изящная ваза в форме ощетинившейся шипами раковины, дар Арьера. Блейд остановился у стола, поднял кувшин и, придерживая край свитка кончиками пальцев, сделал основательный глоток. Напиток, который Дорта, старая служанка Лидор, готовила из фруктового сока, был великолепен. Как раз то, что надо для сегодняшнего вечера, чтобы освежиться и сохранить голову трезвой... Вина он выпьет потом -- когда закончится час размышлений и наступит время любви Блейд энергично встряхнул головой, отгоняя соблазнительное видение -- золотистое тело Лидор, просвечивающее сквозь ткань ночной туники. Он поставил кувшин и склонился над картой. Она не походила на айденские, которые, подобно средневековым земным портуланам, были обильно украшены рисунками крепостей, городов, воинов в странных доспехах, кораблей, плотов а также изображениями неведомых монстров. Нет, эта карта, которую Блейд чертил вместе с бар Занкором, оказавшимся неплохим каллиграфом и знатоком местной географии, была исполнена в современной земной манере: океаны, моря и реки -- голубые, континенты -- коричневые, желтые и зеленые, города -- скромные кружки. И никаких чудовищ! Он не собирался представлять плоды своих трудов на суд широкой публики. Во всяком случае, бар Савалт, щедрейший и милосердный, этой карты не получит! Хотя обижаться на Стража спокойствия ем